Аннотация: Обновление/продолжение "Хроник", тот же кусок добавляется в основу "Хроник"
Глава 1. Начало
Где-то на просторах русского сегмента интернета. Наш мир.
Отрывок из онлайн-переписки.
Dim000n (17.03.20XX 18:03):
"...а, кстати, прикинь, мне последнюю неделю снится довольно-таки странный сон. с продолжающимся сюжетом, кстати."
СмирноffЪ (17.03.20XX 18:03):
"хм, почему странный? и чё там за сюжет такой? хДД"
Dim000n (17.03.20XX 18:06):
"да блин, мир типа нашего, но там есть всякая магия и прочая фэнтезийная хрень, при этом намешано до хрена всего, скажем так, сверхъестественного, и всё это приправлено тем, что я типа попаданец и пытаюсь... да пока непонятно, что я там пытаюсь, но что-то жууууутко амбициозное, ахах. в целом напоминает фанфик, эдакую сборную солянку авторства какого-нибудь сумасшедшего. а, а ещё у меня там есть дримтим и тян, лол."
СмирноffЪ (17.03.20XX 18:06):
"ахах, чувак, ты там упоролся, что ли? отсыыыыыпь. ты там, во сне, случаем, не мир пытаешься захватить? хДД вообще, попробуй всё это записать и систематизировать. как минимум, можно будет понять твой диагноз. хДД
зы: тян это хорошо. она хоть симпонтная?"
Dim000n (17.03.20XX 18:07):
"э, слышь, у тебя у самого диагноз. шутник, м-мля. впрочем, идея стоящая. может, из этого что и выйдет, хмм..."
Dim000n (17.03.20XX 18:07):
"нормальная тян. она мне-из-сна помогает."
Dim000n (17.03.20XX 18:07):
"спс за совет, попробую."
***
Тверская Пустошь,
22 мая 202Хг., вторник, 8:49
Дима Мельников, также известный, как Дым (а в несколько более узком кругу отзывавшийся на прозвище Птица), в очередной раз за последние минут сорок поднёс бинокль к глазам, приближая картинку. Дендроид-вампир, зимой неотличимый от нормального дерева, плакучей ивы, от которой большинство из них (по крайней мере, в данной конкретной местности, где они находились), кстати, и произошли, медленно, на максимально возможной для себя скорости, но крайне целеустремлённо двигался в направлении тела лежащего в сорока метрах от него парня лет восемнадцати-девятнадцати. На первый взгляд данный организм своей неподвижностью вызывал ассоциацию со свежим трупом. Лишь крайне внимательный взгляд вблизи мог бы увидеть, что этот человек дышит. Пока дышит. Бинокль, несмотря на десятикратное приближение, настолько информативную картинку не давал, но час назад парень точно был живым. Оставалось надеяться, что отбросить ласты тот ещё не успел. Дендроид, тем временем, явно возбудившись от приблизившегося источника запаха крови, неожиданно для Мельникова ускорился. По сравнению со скоростью движения человека, естественно, ничего особенного, но для магического мутанта, произошедшего от обычного дерева, это было весьма существенно.
Опустив бинокль, Дым скосил глаза вправо, чуть повернув голову. Прямо рядом с ним, практически не дыша, сидела Чешир, она же Чешка, по паспорту Алиса Чернышёва. За ней виднелась тёмная макушка Руслана Шереметьева-Мальцева, который в этот момент пялился в точно такой же бинокль, задержав дыхание. Несмотря на то, что расстояние до будущего, а возможно и уже, трупа, к которому на всех парах спешил (тут Дым, не удержавшись, еле слышно фыркнул, не обращая внимания на вопросительно-удивлённый взгляд Че, и недоумение так и продолжавшего держать бинокль у глаз Руса) древесный вампир, было почти триста метров, все трое предпочитали не шуметь. Даже если их не заметит дендроид, какая-нибудь другая магическая мутировавшая зверушка вполне могла обратить на них внимание. А это им сейчас было не нужно. От слова совсем.
Ещё раз глянув в приближении на дендроида, Дима отложил бинокль. Засунул руку в правый карман джинсов, достал пластиковую полупрозрачную оранжевую коробочку размером примерно с пачку сигарет. На щелчок открывшейся крышечки и последовавшее за ним негромкое дребезжание синхронно обернулись Чешка и Малец. Последний тут же отвернулся обратно, старательно смотря в бинокль и делая вид, что его вообще здесь нет. Че промолчать не смогла. Да и не хотела, судя по всему.
- Мельников, прекращай жрать эту дрянь! И вообще ты своим громыханием спалишь нас нафиг. - шёпот (шипение?) явно звучал громче, чем дребезжание небезызвестных конфет-драже, но спорить сейчас с подругой было себе дороже. Закипала она быстро, могла и наплевать, что магию использовать в том месте, где они сейчас находились, крайне не рекомендовалось. На самом деле, даже запрещалось. Но объяснить это впавшей в буйство фурии, в обычном состоянии бывшей вполне нормальной адекватной девушкой, было бы весьма затруднительно. Поэтому Дым рисковать не стал, и, громко, где-то даже театрально, вздохнув, убрал коробочку "тик-так" обратно в карман. Просто сидеть и ждать было скучно, а после того, как Чешир фактически запретила убивать время поеданием драже, тишина, пусть и прерываемая иногда пением случайных птиц вида "мимокрокодил", начала с каждой секундой давить на не слишком усидчивого парня. А тут ещё и курить захотелось. Сигареты запретил уже Дима сам себе ещё раньше. Если в возможность привлечь нежелательно внимание конфетами он не верил, из чувства противоречия, то табачный дым вполне мог почуять древесный вампир и перестать двигаться в сторону лежащего неподвижно организма. А это сделало бы бессмысленным бесконечное, по мнению Мельникова, и скучное прозябание на одном месте. Курить хотелось всё сильнее и сильнее, а время (да и чёртов дендроид) двигались всё медленнее и медленнее. Ещё раз показательно вздохнув, Дым меланхолично огляделся. Присмотрел толстую травинку-соломинку, оторвал её, и, не обращая внимания на недовольное лицо Че, с удовольствием прикусил, ощутив на языке травяной сок. Жизнь определённо стала немного лучше. Курить всё ещё хотелось, но уже не так сильно. Раздражение отступило. Стараясь не думать, во что могло мутировать растение, частички которого уже попали в желудок, под воздействием местного магического фона, в несколько раз превышающего (по аналогии с радиацией) норму не то что обычных людей, а вовсе и магов, Мельник, взяв бинокль, посмотрел сначала дендроида, затем перевёл взгляд на его будущую жертву (вроде бы Евгений Мальцев называл его Толиком, пришла вдруг мысль-воспоминание). И уже когда откладывал бинокль, царапнуло, что называется, вдруг понимание, что что-то не так. Резко подхватил окуляры, не обращая внимание на всполошившихся Чешку и Мальца, и с трудом сдержал просившиеся на язык ругательства. Парень-которого-вроде-бы-как-звали-Толиком, до этого не подававший признаков жизни (по крайней мере, слишком явных), теперь периодически шевелил пальцами левой руки. Переведя бинокль на древовидного вампира, заметил по его ставшим дерганными движениям, а так же шевелению щупалец, по какому-то недоразумению похожих на обычные ветки, что ему тоже не понравилось внезапная энергичность будущего завтрака (или уже обеда? электронные устройства никто из их троицы не взял с собой, так как из-за концентрации магической энергии вся электроника дохла при пересечении невидимой границы, а простые механические часы заиметь никому в голову не пришло). Оставалось надеяться, что внезапная закуска уморит магического мутанта, обожающего подкрепиться кровью (да в принципе, только жидкое питание и предпочитавшего) с остальными телесными жидкостями в качестве гарнира. Останки пиршеств древовидных вампиров обычно представляли собой высушенные мумии (выражение "кожа да кости" подходило к ним идеально) с кожным покровом бледного, почти белого, по вполне понятным причинам, оттенка. Не то чтобы Мельников одобрял убийство любого разумного существа (за исключением не контролирующих себя монстров, которые, при желании, могли быть чуть ли не гениями), но наркоманов парень не считал ни то что людьми, как вершиной эволюции (почти, над ними, естественно, всегда находились маги), но и вообще разумными. Соответственно, жалости он к ним не испытывал ни малейшей (ну, максимум - брезгливую), "что поделать, десуу", как говорил один знакомый ещё из родного мира.
Вообще, нынешние размышления по какой-то странной ассоциативной цепочке, ведомой лишь Создателю (создателям?) Вселенной, привели парня к тому, с чего всего началось, точке отсчёта его новой, более интересной жизни. Или, может быть, запятой между двумя историями из жизни одного человека...?
***
Дима Птицын мог бы многое рассказать о том, как нелегко быть белой вороной. Ещё больше он мог бы рассказать о том, как сильно среднестатистические люди (он, правда, считал их не более, чем неандертальцами, в лучшем случае, но знать об этом никому не следовало, разумеется) не любят тех, кто хоть немного от них отличается. И - чем сильнее отличие, тем больше "чужака" подвергают остракизму. Да, Птица мог бы рассказать столько, что хватило бы на не самое маленькое пособие по психологии. Мог бы. Если бы не два "но". Во-первых, если бы кого это и интересовало, они сами заметили, не нуждаясь в его (или чьих-либо ещё) рассказах. Во-вторых, сам Дима даже попытки рассказать о чём-то таком считал нытьём. Да, вот так нетривиально. Нытиком Птице быть не хотелось, даже если бы никто его таковым не считал. Он знал, что будет нытиком в своих собственных глазах. И плевать он хотел, что самый обычный рассказ о проблемах вряд ли является нытьём. Это были его убеждения, своеобразно закалённые в борьбе с другими людьми. Своих убеждений Птицын придерживался, старался придерживаться, по крайней мере, чего бы ему это не стоило. Поэтому - никому ничего не рассказывал. Но и считать общество других людей агрессивной средой (почему-то тут в его голове возникали строчки и картинки из учебника по химии, где рассказывалось о щелочах и кислотах, именно так он представлял себе группы людей) перестать не мог. Просто потому что (а на этом моменте он всегда с трудом сдерживал ухмылку, представляя, как обрывает фразу, создавая тем самым "наиболее аргументированный ответ") был той самой белой вороной.
Птица, к счастью или несчастью, родившийся гением и обладавший эйдетической памятью, жил с родителями не в самом благополучном районе (ближе к концу шкалы, если по правде) своего города. Не какое-нибудь Южное Бутово Не-Резиновой, но всё-таки. Полная зеркальная противоположность аборигенам. Он любил читать книги, был эрудитом, не напрягаясь понимал и запоминал всё, что нужно и не нужно, в общем, имел все причины считать себя лучше других, но честно пытался этого не делать. Ровесники с малой родины бросали школы после 8 класса, самые везучие поступали в ПТУ, умудрялись не только писать, но даже и говорить безграмотно, по неведомой Птице причине считали слово "эрудит" оскорблением, и искренне не понимали необходимость учиться в институте. Дима, крайне пацифистичный по своей натуре человек, не желая заиметь лишние (на самом деле не лишние, а просто и вообще) проблемы, врал, что в институт его заставили поступить родители, и огорчать их, особенно мать (он так и говорил - мать, давным-давно поняв, на что следует давить, находясь среди такой публики) не хочется. Успешно маскировался под такого же, пусть и, с виду, замученного знаниями и необходимостью учиться. Аборигены беззлобно над ним подшучивали, и вроде как, считая своим, не позволяли его трогать залётным, чужакам. В общем-то, если не считать необходимость время от времени прикидываться тупее и бескультурнее раз так в тысячу (склонность к преувеличениям, кстати, Птица всегда считал одной из своих вредных привычек, но бороться с ней ему было лень), парень был почти доволен своей жизнью. Но только почти. Когда изо дня в день всё одно и то же, рано или поздно начинаешь скучать, постепенно привыкая воспринимать всё вокруг более серым (объяснять кому-то свою классификацию Птица не видел необходимости, а смысл?). Своеобразным спасением для парня стало фэнтези. Открыл он его для себя лет в 12-13, и с тех пор им неизлечимо болел, мечтая однажды оказаться вместо огромного скучного каменного булыжника где-нибудь, где есть магия. Каким-нибудь Спасителем Всего Мира или Главным Героем он себя не видел, но не мог не думать, что жить в мире с магией было бы безумно интересно и уж абсолютно точно ни на каплю не скучно. А не вот это вот всё, да. Читая фэнтези, особенно про попаданцев, Птица не только временно мыслями переносился в те места и времена, про которые было написано, но и активно участвовал в событиях (немного противореча, из ложной скромности, видимо, своему утверждению, что ничуть не хочет быть Главным Героем), иногда представляя, как полностью меняет ход сюжета, как бы перестраивая его. Серьёзной своей частью Дима считал всё это так называемой придурью, несерьёзной же - стремился за пределы скучной серой комнаты, такого же скучного и серого города, и не менее скучной и серой планетки. И даже зная, что мечтать опасно, а Высший МультиВселенский СверхРазум когда-нибудь точно его "услышит", не переставал несерьёзной своей половиной одерживать верх на серьёзной. Из раза в раз. Из года в год. И, можно сказать, домечтался. Вопрос только, спрашивал постоянно Птица сам у себя и у того самого СверхРазума, в которого где-то глубоко в своём подсознании всё-таки верил, повезло ему, или же нет? Желание знать ответ боролось с опасением сдохнуть и в новом мире, не попав уже больше никогда и никуда, кроме раскалённой сковородки, ну или, что вряд ли, разумеется, небесных садов.
Наверное, больше всего Птицу удивило то, что в новый для себя мир он попал не шаблонно-штампованным способом неосознанной попытки самоубиться о ближайшую машину, двигающуюся с более-менее приличной скоростью, а просто-напросто уснув перед очередным днём в институте. Впрочем, думать об этом и в первое время было неинтересно, а уж спустя пару лет парень если и вспоминал предыдущую жизнь, то только по большим праздникам, так сказать. Нынешняя реальность не давала разгуляться воображению, зато это самое воображение поражала выстрелом в упор. И, что самое главное, для Дыма она не была скучной. Жаль, что не надолго. Ведь когда мечта сбывается, эйфория не длится долго. И дальше вариантов намного меньше, чем хотелось бы. И либо ты придумываешь себе новую цель, снова наполняя свою жизнь смыслом, либо становишься тенью самого себя. Птица был сильным человеком и новую цель себе придумать смог. Скорее, было странно, если бы у него это не получилось. Цель была... странной, но лично для него оригинальной и в немалой степени амбициозной. Птица всегда был идеалистом, поэтому и цель себе подобрал соответствующую. Правда, информировать о ней окружающих он не торопился.
***
Пока Дым предавался воспоминаниям, дендроид почти добрался до своей добычи. Вспоминать прошлую жизнь было не особенно приятно, зато это помогло убить время. Взяв в руки бинокль, Дима поднёс его к глазам, понимая, что сделал это вовремя. Хотя, как посмотреть. Наблюдать в приближении за тем, как несколько ветвей дендроида проткнули тело и начали перекачивать кровь и остальные жидкости к стволу, где всё это будет переварено, было не очень приятно. Негромко хмыкнув, Птица мысленно пожелал мутировавшей деревяшке приятно подавиться. Даже признавая, что это было несколько цинично, удержаться парень не смог. Хорошо хоть Че и Малец не умели читать мысли. Они и сами, конечно, не испытывали пиетета перед людьми, травившими себя всякой дрянью, но Дима подозревал, что такое отношение вызвало бы у них возмущение. И это даже где-то было бы справедливо. Но разбираться с этим сейчас было лениво, да и не к месту.
Тем временем древовидный вампир полностью высушил свой нежданный завтрак, вынул ветки-щупальца из теперь уже точно трупа (приглядевшись, Дым увидел в новоявленной мумии несколько влажно поблескивающих отверстий, из которых, разумеется, ничего не вытекало), и прямо на том же месте, где стоял, замер, чтобы переварить добычу. Повадки обитателей магических пустошей (а так же прижившихся рядом с дикими источниками животных и растений) Дым знал и раньше, потому что периодически некоторые из них, получившие или развившие в ходе мутаций разум, выбирались к населённым местам, чтобы, так сказать, людей посмотреть, себя показать. Ирония была в том, что люди интересовали весь этот бестиарий, представленный в виде толстенного журнала, иногда переиздававшегося на территории Российской Империи по несколько раз в год, не в виде объекта наблюдений, а с сугубо хищной точки зрения. В качестве вкусной добычи, короче говоря. А поскольку среднестатистические люди, не обладающие магическими (или ещё какими-нибудь сверхъестественными) способностями противопоставить монстрам могли чуть меньше, чем ничего, чаще всего обожравшуюся зверушку, мирно уснувшую прямо там, где был оприходован двуногий перекус, убивали экстренно прибывшие маги. Ну, как экстренно. Поскольку обычно это были либо наёмники, либо охотники на монстров, которые средств на портал не имели, а сами телепортироваться не могли, помощь появлялась хорошо если минут через десять-пятнадцать. Изредка, если случалось массовое нашествие тварей, спасать обывателей бросали Инквизицию. Вот где-где, а там могли и портал потратить. Правда, по слухам, это требовало таких бюрократических заморочек из-за необходимости перезаряжать порталы после каждого использования, что люди жили надеждой не то на тупость тварюшек, которые появятся не здесь и не сегодня, не то на тот самый легендарный авось - авось, мимо будут проходить маги и прибьют неожиданный источник дохода, параллельно спасая их самих. Не-магические военные (даже за 15 лет, прошедших с тех пор, как он оказался в этом мире, Птица с бо-ольшим трудом вспоминал, что местные обычных людей называют магглами) либо мало что могли сделать против тварюшек, либо требовалось дорогостоящее вооружение, использование которого не окупалось ингредиентами, добываемыми из магических мутантов.
Вообще, временами новый мир вызывал у Димы недоумение. И даже, как ни странно, не магией и остальной лабудой, а в целом сам мир. Вполне себе современные технологии (кое-чего не было даже в старом мире, либо оно тщательно скрывалось, будучи революционной разработкой) и, блин, магия. Рядом, буквально только руку протяни. Единственное, маги всё-таки немного дистанцировались от остальных обитателей мира, но не изолировались полностью. Да, полностью магические населённые пункты или, скажем, магические учебные заведения магглам были недоступны, зато филиалы Инквизиции или те же пункты найма для так называемых вольных художников никак не скрывались - вот здание, вот дверь, добро пожаловать. Главное - быть аккуратным при общении с магами. Как ни крути, этот мир уважал силу. И, оскорбив, например, мага, будучи не-магом, можно было от его же руки и отбросить копыта. Разве что родственники убитого могли обратиться в Инквизицию ради судебного процесса, а так, сплошная магократия. Не сказать, чтобы это было плохо, но какой-то тухлый душок, на взгляд Дыма, во всём этом присутствовал. Пусть даже он и был магом сам.