Семёнов Владимир Васильевич. Онтология Парменида, Платона и Гегеля как метод в частных науках

Семёнов Владимир Васильевич : другие произведения.

Онтология Парменида, Платона и Гегеля как метод в частных науках

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Оставить комментарий © Copyright Семёнов Владимир Васильевич (sem-vlad@bk.ru) Размещен: 17/11/2023, изменен: 17/11/2023. 187k. Статистика. Статья: Философия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Читаем заново Парменида, Платона и Гегеля. Онтология без логики алогична. Саму логику ещё со времён античности разделили на два взаимоисключающих типа. 1. Врождённая и, как следствие, априорная. Это не просто логика, а законы бытия, логически обозначенные в рациональной диалектической логике (Парменид, Платон, Гегель). 2. В практике обозначенные и генетически связанные с нею обобщающие абстрагирования и математические символы (результат предельного обобщения) - это основа апостериорности обыденной логики. При этом оба типа логик используют различные по значению, но одинаковые по звучанию и написанию понятия. Это омонимы, имеющие совершенно несопоставимое содержание. Омонимы приводят к путанице и провоцируют кризисы в философии. Истинный рационализм родовой диалектики способен в частных науках вскрывать сущность изучаемых объектов, их видовую диалектику. В данной работе эта методология применена в физике и социологии.

ВВЕДЕНИЕ.

Парменид актуален особенно на фоне продолжающегося нововременного кризиса философии, когда либерализм из политики, экономики и культуры вторгся и в методологию конкретных наук. С Парменида начинается истинная философия с её логикой и её понятиями. Это был новый способ возникновения понятий и новая их структура, принципиально отличающиеся от обобщающего абстрагирования в обыденном мышлении. Истинное, разумное мышление возникает в интуитивном выделении границ бытия и в оперировании врождённой логикой: А = А (логика последовательного мышления). Из этого дедуцируются все следствия и вся логика парменидовской онтологии. Естественно, что обобщающее абстрагирование, в котором каждое слово обобщает, относится к мнению о чувственно воспринимаемых вещах, то есть к обыденному мышлению. Так у Парменида обсуждаются два типа понятий с совершенно различным строением и содержанием, несопоставимым содержанием, а их логика чётко разделилась на обыденную логику (мнение) и на собственно философскую, онтологическую (истину). И тут необходимо акцентировать внимание на самом главном, на том, что ускользает практически изо всех учебников, которыми пичкают сегодня молодёжь. Понятия обобщающего абстрагирования и понятия онтологической дедукции противоположны только по содержанию, а по форме-то они неотличимы. Это омонимы для бытия, истины, сущего, целостности, онкоса и т.д. Не все это понимают [1; 2, с. 129-131]. Позор философии, которая пытается этот факт игнорировать по тем или иным причинам. Онтологическое бытие - это сверхчувственная объективная реальность, а вещи, сколько бы их не называли бытием, истинным бытием не являются. Они есть субъективно окрашенная, произвольно взятая часть или частица объективной реальности. Истинная философия объяснена Парменидом как онтология и в классическом рационализме (Платон, Гегель) ею и является. Соответственно, мнение возникает в сенсуализме, эмпиризме и различных видах позитивизма (так называемая ещё Аристотелем, "научная рациональность"), которые зачастую объявляют логику обыденного мышления истинным рационализмом (омонимы традиционный источник ошибок в философии).

Понятия обобщающего абстрагирования (в обыденной речи, в эмпирических описаниях и текстах частных наук, а тем более абстрагированных) к сущности исследуемых объектов не имеют никакого отношения. Но этим внешним сходством воспользовались оппоненты. Вот и застряла методология философии на омонимах рациональности, не имеющих никакого отношения к истинной, философской (онтологической) рациональности.

Неудачи эмпиризма и позитивизма всё больше подталкивали к иррационализму, которому придаётся философский статус. Основоположники истинного рационализма были основательно мыслящими учёными, а основоположники иррационализма (Артур Шопенгауэр, Серен Кьеркегор, Фридрих Ницше) люди с психическими отклонениями и заболеваниями. Технологии демонстрируют достижения человеческой мысли в самых различных сферах профессиональной деятельности, а иррационализм в своих многообразных формах постулирует невозможность познания действительности научными методами. Только при либерализме в самой науке возможны антинаучные, алогичные убеждения и публикации. Отсутствует дух истинной конкуренции, а это не сразу видимое препятствие для технологий, особенно технологий в организационных сферах государства.

По отношению к "новому" пониманию философской методологии можно выделить позиции наиболее известных "реформаторов" философии: философия, как преодоление метафизики (Хайдеггер), философия как аналитика языка (Витгенштейн), философия как разновидность литературы (Деррида, Ричард Рорти) и др. Во всех этих позициях философия не признаёт результатов парменидовской онтологии и дистанцируется от неё. Ричард Рорти считает, что так как среди современных интеллектуалов преобладает литературная культура, то и религия, и философия выглядят как род или жанры литераќтуры. Переход от религиозной философии к философии наукообразной, возник в эпоху Ренессанса, а уже после Канта начался, в свою очередь, переход к литературной форме изложения философии (сначала романтики, затем - Ницше). Ричард Рорти полагает, что эта смена философских дискурсов была шагом вперед: "Вместо дурных вопросов вроде "Что такое Бытие?", "Что такое действительная реальность?" и "Что такое человек?" был поставлен вопрос, как он полагает, самый осмысленный: "Есть ли у кого-нибудь какие-нибудь новые идеи относительно того, что нам, людям, можќно и должно делать с нами самими?" [3. с.33.].

Де факто это давно известный и неоднократно испробованный вариант с омонимами: обыденное мышление плюс философская форма размышления (то есть мудрствование). Новым являются только различные его модификации с вычурными заумными вопросами, решение которых уж никак не приближает к проблемам истинной философии с её пониманием объективной реальности. Именно поэтому философия в настоящее время утрачивает авторитет в современном обществе и ввиду утраты логического способа доказательства своих высказываний, и ввиду отказа от исследования проблемы объективной реальности и конкретных наук. И неудивительно, что "похоронив" Парменида, дилетанты вскоре заговорили о кризисе своей философии. Вся предыдущая история философии по крупному счёту была насыщена борьбой между сторонниками и противниками роли объективной и субъективной реальности, между материализмом и идеализмом, между эмпиризмом (позитивизмом) и онтологией. Субъективизм, опирающийся на обобщающее абстрагирование, уже упёрся в тупик очередного философского мудрствования. Кризис "нового" понимания философии ещё один, очередной этап в результате продолжающейся борьбы.

К сожалению, основная проблема философии в сегодняшнем философском менталитете сама составляет проблему, а потому мы имеем не историю философии, а в лучшем случае попытки переписать изложение концепций в хронологическом порядке. Время крупных обобщений платоновского или гегелевского типа ушло в прошлое. "Идея плюрализма истин в философии отражает бессилие нынешних поколений философов, и, более того очередной кризис этого института" [4, с. 3]. В итоге попытки деструкции парменидовской логики продолжаются и в этом главная причина отсутствия истинно рационального мышления и методологии в науках о природе и государстве.

Гл. I. ПАРМЕНИД, ПЛАТОН, ГЕГЕЛЬ И ЛОГИЧЕСКИЕ ОШИБКИ ФИЛОСОФИИ.

"Сон разума рождает чудовищ" - Франциско Гойя.

ј1. Материализм, идеализм и логика.

Последовательная философия без логики не мыслима, а философия онтологии тем более. Это в первую очередь дедуктивная логика. И хотя многие авторы считают, что основным методом в онтологии дедукция становится после работ Р. Декарта и Хр. фон Вольфа [5], но дедуктивная логика онтологии фактически начинается с основных законов Парменида. Неэффективность её во многих работах по онтологии объясняется тем, что она применялась либо эмпирически мыслящими исследователями, либо с позиций объективного идеализма (алогичного в своей основе дуализма). Парменид продемонстрировал, что законы тождества и противоречия применимы в онтологии. И, как теперь понятно, остальные традиционные формально-логические законы до сих пор не подтвердили своей эффективности в ней. Формальная логика (А равно А; А не равно не-А) хотя и изложена Аристотелем, но пользовались ею задолго до аристотелевского описания. Она врождённая и отвечает за последовательность человеческого мышления, используется и в обыденном мышлении, и в эмпиризме, и в рационализме. А диалектическая логика разработана в основных системах рационализма: парменидовской, платоновской и гегелевской.

Идеализм и материализм присутствуют в различных философских концепциях. Но если и материальное, и идеальное обосновываются, как сосуществующие в одной концепции, то по закону противоречия формальной логики (А не равно не-А) имеем дело с взаимоисключающим дуализмом и алогизмом. Субъективное воображение и мышление опирается на продукцию нашего мозга - психику. И это не дуализм материального и идеального, если речь вести не о продукции иного, противоположного бытия (что алогично), а о свойстве конкретной материи мозга, о его форме движения. Вот его способность, способность его формы движения и есть субъективная продукция материального психического процесса, которая приверженцами идеализма путём трансдукции помещается во вне, в воображаемую реальность и называется уже объективным идеализмом. Но объективный идеализм - не абсолютный идеализм. Абсолютный же идеализм неогегельянства восходит к гегелевской трактовке абсолютной идеи (абсолютного духа), которая у самого Гегеля фактически не была абсолютным монизмом и не исключала материальности мира ("мира во всём его многообразии"), а, следовательно, и дуализма. Для Гегеля материя есть "первая реальность, наличное для-себя-бытие; она - не просто абстрактное бытие, но позитивное существование пространства, как исключающего другое пространство" ... "это длящееся нечто есть материя" [6, с. 64]. Логически не допуская взаимоисключающий дуализм материального и идеального, а также абсолютность идеального, приходим к идее абсолютного материализма. Всё идеальное и духовное - это продукция формы движения нашего мозга. И за пределами мозга такое "духовное" реализуется только через практику и, как практика, то есть тоже, как движение материи.

Материализм необходимо разделить на объективный и субъективный. Объективный он и абсолютный, сверхчувственный, а субъективный - чувственно данный. Это то, с чем имеют дело в эмпиризме, - материальные вещи. Но они даны сознанию не непосредственно, а опосредованно сквозь форму материи органов чувств (организм - образование многоуровневое) в сенсуалистической практике. Аналогия опосредства: попробуйте сквозь толстое одеяло определить, какой предмет находится в ваших руках. Любая аналогия всегда хромает (одеяло - это не иная форма движения материи, но понять можно). Органы чувств не только искажают, но и не позволяют обнаружить данную им реальность (хотя бы уже из-за того, что свойств у объектов больше чем количество органов чувств. Органы чувств не позволяют обнаружить и объективную реальность, то есть сущность исследуемых объектов, а физические приборы и эксперименты воспринимаются тоже через органы чувств (А не равно не-А). Чувственно выявляемую материю (субъективную, опосредованную и искажённую органами чувств) следует отличать от сверхчувственной объективной материальной реальности, которая познаётся только с помощью разума. Поэтому всегда есть соблазн сверхчувственное считать идеальной реальностью, а религия и идеалистическая философия этому очень способствуют. Это и есть основная проблема философии на протяжении уже тысячелетий. В ней есть предложенные решения и их сторонники или противники, и даже желающие вообще от неё отказаться. И мудрые, и не очень мудрые концепции, но всё это вписывается в историю философии.

Материи, как таковой (как и любой антитезы в диалектической логике), не существует. Она, как закон, в диалектической логике представлена через свою антитезу - форму (тоже закон). Вот, как форма материи, она и объясняется у Аристотеля, Гегеля и в марксистской философии. Противопоставление формы и материи терминологически создано Аристотелем, но концептуально оно было подготовлено Платоном. Поэтому его понятие "эйдос" в аристотелевских текстах обычно и переводится как "форма". Но тут важно понимать, что в платоновской диалектической логике форма утрачивает свой статус идеальной реальности так как материализуется в тождестве противоположностей. А дуализм возникает при ошибочной трактовке формы и материи, как самостоятельных (самодостаточных) реальностей. В сущности, взаимоисключающий дуализм материальной и идеальной реальности разрешается в пользу материализма и с позиций формальной логики, и с позиций диалектической. Однако в силу религиозных, философских идеалистических традиций и предрассудков многим кажется, что этого ещё недостаточно.

ј 2. Уровни организации и формы материи.

Материя постоянно исследуется. Представления о структуре материи корнями уходят в античность. Две концепции о структуре материи были сформулированы примерно 2500 лет назад в античной натурфилософии: атомистическая концепция Демокрита и континуальная доктрина Аристотеля. По первому представлению - материя делима до определенного предела - до атомов, которые могут соединяться различными способами и порождать все многообразие объектов и явлений реального мира. По Демокриту мир образован двумя фундаментальными началами - атомами и пустотой, а материя обладает атомистической структурой. По второму представлению - признавалась бесконечная делимость материи, материя непрерывна в пространстве - её вместилище. Атомистическая гипотеза строения материи, позже, в XVIII в. была возрождена химиком Дж. Дальтоном. Благодаря его трудам, к концу XIX в. физика пришла к выводу, что материя существует в двух видах: дискретного вещества и непрерывного поля.

В 20-х годах ХХ столетия была предложена концепция иерархии структурных уровней материи. В ней уровни различаются не только по классам сложности, но и по закономерностям функционирования. Каждый последующий уровень входит в предыдущий, образуя, таким образом, единое целое, где низший уровень содержится в самом высоком. Понятие структурных уровней организации объединялось с представлением об органической целостности и с марксистской концепцией форм материи. Соответственно иерархии форм материи существуют и качественно разнообразные формы ее движения. Идея о формах движения материи и их взаимосвязи выдвинута была ещё Ф. Энгельсом. Он полагал, что между формами движения существует взаимосвязь, в которой каждая новая форма движения возникает на базе низших форм. [7, с. 6, 21 ]. Через всю "Диалектику природы" проходит учение Энгельса о различных формах движения материи (механическое движение, различные виды физического движения: теплота, свет, электричество; химические процессы, органическая жизнь и, наконец, её высший продукт - мышление).

Само понятие структурных уровней в теории интегративных уровней организации материи сформулировали американские учёные. Каждому из этих уровней свойственны особые качества и законы, определенная степень сложности, и каждый предыдущий уровень относится к последующему как часть к целому. Авторы теории: Р.В. Селларс, Р. Джерард, А. Эмерсон, В. Олли, О. Парк и др. С конца 50-х годов XX века к разработке теории структурных уровней активно подключились отечественные учёные: В.И. Кремянский, М.Ф. Веденов, К.М. Завадский, В.Н. Сукачев, И.И. Шмальгаузен, Б.М. Кедров и мн. др. Идея структурных уровней и иерархии форм материи или форм движения материи во многих работах объединялись. Но помимо самой идеи возникло разногласие в конкретных построениях [8. с. 88 - 93]. В одном подходе построение схем иерархии начиналось с микрообъектов и восходило к макро- и мегасистемам космического масштаба, в другом, наоборот, начиналось с мега- или макросистем и шло восхождение к объектам всё уменьшающегося масштаба. Схематически обозначились два типа "пирамид": обычные и перевёрнутые. [7, с. 8]. Но к этому приводит чисто таксономический подход к классификациям, который оспаривался многими исследователями [7, c. 14 - 15]. В то же время предлагалось и диалектическое соотношение систем [7, с. 13].

Тем не менее формализованный подход к идее иерархии уровней превалирует до сих пор. Но формализации оказалось явно недостаточно. Дело в том, что каждый уровень не просто является системой (целостностью), но и требует соблюдения всех диалектических следствий, вытекающих из этого положения. Каждый уровень не абстракция, не схема, а реально существующая система, целое, и эту систему и необходимо обозначить. Тогда речь будет идти об иерархии целостных образований. В то же время отношение между качественно различными системами никак не вписывается даже в отношение частей и целого или какой-либо структурной связи (А не равно не-А). Рассмотрим это на примере магистральной (основной) иерархии, или, как её ещё называют, пирамиде уровней. Если упростить ситуацию и локальные пирамиды не рассматривать, а сосредоточиться на одной главной, то получим модель классической пирамиды иерархии структурных уровней или форм материи. Допустим, в ней следующий порядок становления систем. 1. Космос, образованный протоэлементами (гравитонами или элементами эфира). 2. Метагалактика, образованная объединением элементарных частиц. 3. Галактика - результат объединения атомов, возникших в результате интеграции элементарных частиц. И т.д. А подобным способом организованны фактически все пирамиды.

С точки зрения диалектики в каждом целом, системе (в данном случае в мегасистеме) её части сливаются в единое (тождество противоположностей целого и частей). Космос состоит уже не из протоэлементов (гравитонов), а из "частей Космоса". Соответственно, Метагалактика - из "частей Метагалактики", а Галактика из "частей галактики". Эти части имеют свойства (качества), а точнее законы своих целых, своих систем. Однако возникшие разнокачественные мегасистемы в пирамиде уровней или форм материи не могут быть связаны в иерархии всей пирамиды, как части и целое. Не могут, ибо нарушается элементарная логика (А не равно не-А)! А если суммировать формы материи, то это тоже абсурд, ибо возникает приращение материи в иерархии! Каждая форма материи, как справедливо доказывают сами создатели концепции, есть качественно определённая форма материи (и это очевидно: сравните хоть биологическое с физическим). Многие, столкнувшись с этим казусом, впадают в другую крайность: подражая античности, объявляют (или молча допускают) существование "материи как таковой", бесформенной и нанизывают на неё различные формы, как бусы на ниточку. Однако каждая форма материи это же не абстракция, а конкретный вид, или конкретная, реально существующая форма материи. Поэтому разные качества (законы) этих видов не взаимодействуют (А не равно не-А). Иерархическая связь исключается формальной логикой и между уровнями никакой структуры, никакой общности логика не допускает. Возникший полный плюралистический монизм исключает сам себя. Происходит это потому, что по отношению к любой исходной форме материи вся надстроенная иерархия форм является несущественным изменением её самой, изменением не затрагивающим функционирования её законов, её сущности.

Из сказанного следуют три вывода. 1. Идея структурных уровней не философская, а общенаучная концепция, которая ближе к практике, эмпирии. Идея же иерархии форм материи философского плана и требует более логичного подхода. 2. Обратим внимание на то, что пирамида иерархии форм материи превратилась в "матрёшку" (всё содержится одно в другом). Так удобнее воспринимается иерархия именно форм материи, а не уровней. 3. Концепция становления форм материи с идеей развития не состыкуется. И диалектик Гегель утверждал, что в сфере бытия нет развития, всё "есть сразу и целиком то, что оно есть" [6, с. 373]. То же самое мы выясним, если обратимся к Пармениду и к Платону. Бытие одно единственное, поэтому и материи не прибавилось в этой пирамиде или матрёшке. Между принятым представлением и логикой оказывается несоответствие, которое упирается в относительность. Всё, вся диалектическая логика верна относительно одного рассматриваемого (любого) бытия, или формы движения материи. Из всего сказанного следует ещё один вывод: любая качественно определённая форма материи есть онтологический объект, объективно рассматривать который можно только как единственный и самодостаточный. Другой логики нет, есть только алогичность.

Существует только одно бытие, а остальные для его сущности, его качества не существуют или несущественны. Любая форма материи в пределах своего качественно определённого бытия и закона единственна. Все остальные ничего существенного для неё не являют, или вся иерархия - это собственные, но не существенные изменения более фундаментальной формы материи. Так разрешается плюралистический монизм бытия. Диалектический анализ любой формы материи логичен, если мы рассматриваем только её, только законы её сущности. Бытие всегда единственно в полном соответствии с законами формальной логики "А не равно не-А" (закон противоречия) и диалектической логики. Весь плюрализм возможно исследовать только эмпирически и гораздо удобнее это делать не на модели пирамиды, а на модели матрёшки.

Сущность любой формы материи, бытия неизменна, отражена она в родовой и видовой диалектической логике в самодвижении законов, в постоянных взаимопереходах до тождества противоположностей (в своей causa sui). Поэтому и каждая конкретная форма материи находится в постоянной циклической смене её состояний, в их круговороте. Это то, что неизменно, вечно повторяющееся. Однако сам взаимопереход полярностей на определённом этапе круговорота оказывается не оптимальным условием для существования вышележащей иерархии и тогда она вся исчезает, чтобы появиться вновь на фоне другого полярного состояния этих фундаментальных циклов (так называемый эмпирически фиксируемый круговорот материи во вселенной). То, что кажется "умиранием", дезинтеграцией формы материи, сущности, законов её не затрагивает. А вот роль бесформенной материи для новой формы выполняют нижележащие формы материи, законов которых для качества вышележащей не существует (А не равно не-А).

Законы сущности не меняются, на определённом этапе круговорота нижележащего уровня они возникают снова в неизменном виде. Этот механизм не ломается и развития или деградации для него не существует. Есть возникновение и исчезновение, как бытие и небытие. Есть быть или не быть без каких-либо промежуточных состояний (развития или деградации). И в то же время бытие всегда монистично - само относительно только себя, ибо самодостаточно. Таким образом, в рационалистической концепции иерархии форм движения бытие или формы материи с точки зрения диалектики всегда представлены монизмом. Плюралистический монизм - это точка зрения исследователя-эмпирика, проекция его практики.

Гл. II. ЛОГИКА ФИЛОСОФИИ ПАРМЕНИДА.

ј 1. Логика и диалектика Парменида.

Новую эпоху в философии открыли элеаты, среди которых самым значимым оказался Парменид. Он изложил свои взгляды в одном-единственном сочинении - поэме "О природе". Одна часть поэмы называется "Путь истины", а другая - "Путь мнения". С самого начала поэмы Парменид провозглашает главенствующую роль разума в познании и несущественную роль чувств. Он

разделяет истину, основанную на рациональном мышлении, и мнение, основанное на чувственных восприятиях (обыденное мышление). Последние знакомят нас лишь с видимостью, не ориентирующей ещё на объективную реальность и не могут дать знания её сущности. Парменид назвал разум критерием истины, а в чувствах же, по его мнению, точности нет: не стоит доверять чувственным восприятиям и их описаниям, лучше разумом исследовать высказанные доказательства. И при этом Парменид показывает, как познать разумную истину. Гегель пишет: "Мы должны признать, что с Парменида началась философия в собственном смысле этого слова. Один человек здесь освобождает себя от всех представлений и мнений, отказывает им в какой бы то ни было доле истинности и говорит: "лишь необходимость, бытие представляет собою истинное" [9, c. 265]. "Бытие представляет собою истинное" - это самая важная установка в его концепции.

Допарменидовские концепции (милетская школа, Пифагор, Гераклит) отталкивались в познании реальности от вещественно-телесного и опирались на обобщающее абстрагирование в их описании (обыденное мышление) . Парменид интуитивно понимал, что органы чувств человека субъективно воспринимают реальность, поэтому он, как рационалист, создаёт логику бытия, логику конкретной сверхчувственной реальности. Его рационализм источником верного знания полагает сверхчувственное, сверхчувственную материю, которую постигает только разум с его логикой. Величайшим философским открытием является введение качественного различия между понятиями истинного разума и обобщающим абстрагированием (мнением) [10, с. 249].

Парменид опирался на интроспекцию, интуицию и дедукцию. То, чего ещё будет добиваться от слушателей Сократ своими вопросами, требуя сказать ему о чём-нибудь "как таковом". Парменид интуитивно и чисто дедуктивным путём приходит к этому результату. Сверхчувственное, не чувственно данное присутствовало у людей уже в понимании мифических богов и божественной силы или закона (по образу и подобию), которые создавались по принципу сходное познаётся сходным. Обращаясь к этому врождённому принципу, Парменид понял, что чувства ограничены в своих возможностях, однако можно так же познать и саму сверхчувственную объективную реальность. Формально-логическая дедукция из обыденных рассудочных понятий и суждений (мнения) выдаст и соответствующие умозаключения, а дедукция из истинно разумных понятий и суждений (истины) - выдаст и разумные умозаключения. Процесс дедукции не требует доказательств, они интуитивны и предшествуют посылкам, они уже есть в её посылках, то есть в тексте или в голове автора). Парменид упростил задачу. Он взял для анализа "всё бытие", неизменный вечный закон и не ошибся. Это всё он заключил в содержание категории "бытие" которая и оказалась в посылках его дедукции.

Именно поэтому из этого бытия с необходимостью выводятся все характеристики истинно сущего. Оно "не возникло, не уничтожимо, целокупно, единственно, неподвижно и нескончаемо (во времени)" (фр. B 8, 4 - 5) [11, с. 203]. О нем нельзя сказать "было" или "будет", "т.к. теперь оно есть все вместе, одно, сплошное" (фр. В 8, 5-6). Оно "неделимо" и совершенно однородно (фр. В 8, 22), т.к. признание неоднородности или дискретности потребовало бы допущения пустоты ("того, чего нет"), оно вечно пребывает на одном и том же месте (фр. В 8, 29), "ни в чем не нуждается" (фр. В 8, 33), лишено чувственных качеств и любых процессов изменения (фр. В 8, 40-41) и, наконец, заключено ... в границах такой "сферы" (при этом употребляется слово "онкос" - "глыба, масса") "повсюду уравновешенной от центра" (фр. В 8, 43-44)." "Несущее", "то, чего нет" - невозможно (фр. В 4). [11, с. 202 - 203]. Свойства бытия оказались совсем не соответствующими результатам чувственного восприятия. Формальная логика Парменида ещё до аристотелевской открыла вход в объективную онтологию и рационализм. Но это логика онтологии и не надо её путать с аристотелевской, у них разные объекты. У Парменида истина и мнение - это два типа понятий, какая-либо связь между ними отсутствует, ни при каких условиях они не могут одновременно приписываться одному и тому же объекту и уж тем более не взаимозаменяемы.

"Сходное познаётся сходным" говорили древние, и это оформилось в закон тождества. Это значит, что нельзя ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно. Парменид понимал, что сходное познаётся сходным, а данные органов чувств не сходны с окружающей человека реальностью. А интуиция подсказывала, что в человеческой душе есть что-то сходное с объективной реальностью. Рассмотрим с точки зрения парменидовской формальной логики и дедукции некоторые её положения, или законы. Бытие "неделимо и совершенно однородно" (закон тождества: А равно А). "Мыслить и быть - одно и то же" (закон тождества: А равно А). "Теперь оно есть всё вместе, одно, сплошное" (закон тождества: А равно А). "То, чего нет, нельзя ни познать, ни высказать" (закон тождества: А равно А). Из этого закона выводится и закон противоречия. "Бытие есть, а небытия нет" (закон противоречия: А не равно не-А). Бытие одно, и не может быть двух и более "бытий" (закон противоречия: А не равно не-А). Иначе они должны были бы быть отграничены друг от друга - Небытием (а его нет).

Небытия нет, так как о нём нельзя мыслить (ибо такая мысль была бы алогична, противоречива для последовательной логики). Символ шара указывает на то, что бытие бесконечно, начало его есть и его конец. При этом, утверждает Парменид: "Для меня равнозначно то, откуда начать, ибо я приду туда снова" (символ шара: с какой точки начнёшь по нему движение, к той и придёшь). Конечно, всякая аналогия страдает, но понять идею автора можно. Во всех указанных выше схемах рассуждения Парменида представлена его интенция на чисто дедуктивное разрешение мировоззренческой проблемы истинного бытия. При этом, у него два вида небытия: 1. На границе с бытием. 2. Это материальные вещи. Любое бытие качественно (как и количественно) определено, иначе оно абстрагированное. Но качество имеет границу и бесконечно в этих границах. Это логика только истины, разума, а не мнения, и поэтому их понятия имеют различное содержание.

Философ имеет в виду под "бытием" как бы массу, заполняющую мир. Сущее (бытие) не возникает и не уничтожается, оно неделимо, непроницаемо и неподвижно; оно равно самому себе и подобно совершенному шару. Отсюда можно сделать вывод, что философию Парменида следует понимать и как род или абстрагированное обозначение материального. Сущее есть неподвижная, определенная, а следовательно, "материальная" совокупность всей реальности и кроме нее ничего нет. Английский историк философии Дж. Бернет считал Парменида "отцом материализма" [11, с. 203]. Естественно, что не сенсуалистического или эмпирического, а сверхчувственного материализма. Однако не было такого менталитета в парменидовское время, чтобы всем было всё понятно, поэтому Парменид приводит множество рассудочных мнений для доказательств и популяризации своей концепции. Да и само произведение имеет художественное оформление, привлекая к его прочтению.

Парменид уверенно пользуется логикой о последовательном мышлении. Ею пользуются все, хотя в обыденном мышлении существует немало обстоятельств, способствующих её нарушению. Эта же логика о внеопытном знании, о котором высказывался Платон в рамках своей теории припоминания души. Это врождённые законы души, которые логическую форму обретают позже. Они априорные, но в значение термина "a priori" столько изменений внесено дилетантами в философии, что не всегда его понимают правильно. Обычно под априорностью подразумевается некое знание (обыденная логика) или способы оперирования им. Однако логика истинных рационалистов (Парменида, Платона, Гегеля) обозначает врождённые конкретные законы бытия. Конечно, логика "А = А" и "А не равно не-А" используется для онтологических и чувственно данных объектов, но по содержанию она разная: в первом случае она абсолютно неизменная, а во втором далеко не всегда строгая.

Формально-логическая дедукция безразлична к содержанию посылок. Из бытовых слов или фантазий она выдаёт результаты, соответствующие им. Но из онтологических понятий в посылках выдаст онтологические следствия. Если диалектическая логика сверхчувственного бытия у Платона или Гегеля состояла из динамики пар противоположностей, то по факту формальная логика того же самого бытия у Парменида разрывала такие пары пополам, обнажая внешние свойства понятий, застывших в формально-логической процедуре. Это были по форме рассудочные, но по содержанию диалектические понятия, диалектические законы. Поэтому исходные для посылок понятия в процессе парменидовской дедукции не теряли своего онтологического (диалектического) содержания. По Гегелю истинная "философия также не может обойтись без рассудка" [12, с.205]. Гегель первым моментом метода диалектической логики бытия называл диалектическое рассудочное, рассудочную диалектику [9, c. 235]. А если по законам диалектической логики развернуть рассудочную диалектику (истину Парменида), то и получим всё снятое, то есть полноценную логику не хуже гегелевской. И у Платона, кстати, истина - это "то, чего наш разум достигает с помощью диалектической способности" [13, Кн. VI. 511b-е]. Поэтому у Парменида разумная диалектика, но она не развёрнутая, а в снятом виде представленная, как рассудочная диалектика, застывшая, по выражению Гегеля, словно "голая разность" [12, с. 279]. Нельзя её путать со мнением, рассудком и разумом обыденного мышления. Это омонимы таких же понятий бытия.

В истории философии учёные иногда для обозначения различных явлений используют одно понятие, в результате возникают омонимы. Появление парменидовской онтологии ознаменовалось и появлением истинно рациональных понятий, отражающих её свойства. Это в интроспекции интуитивно и дедуктивно полученные понятия. Они похожи на понятия обыденной речи, но наделены новым, конкретным онтологическим содержанием [14, c. 40 - 45]. У Парменида это истина, бытие, сущее, целокупность, сплошное, единственность, мысль (тождественная истине и бытию), онкос, и т.д. Они в онтологии и в бытовом общении звучат и пишутся одинаково. У Парменида возникли и разделились такие понятия с совершенно различным строением и содержанием, несопоставимым содержанием, а их логика чётко разделилась на обыденную логику и на собственно философскую, онтологическую. И тут легко ошибиться: обобщающее абстрагирование и онтологическая дедукция противоположны только по содержанию, а по форме-то (звучанию и написанию) они неотличимы. Это омонимы. Позор философии, которая пытается это игнорировать по тем или иным причинам.

Бытие - это сверхчувственная объективная реальность, а вещи, хоть и материальны, но не являются бытием. И даже в таком качестве они даны человеку опосредованными ещё и через призму органов чувств, то есть изменёнными. Истинная же философия Парменидом превращена в онтологию и в классическом рационализме (Платон и Гегель) ею и является. Соответственно, мнение возникает в сенсуализме, эмпиризме, различных видах позитивизма и во всех теориях, возникающих на почве обыденного мышления (так называемая ещё Аристотелем, "научная рациональность"), творцы которого зачастую объявляют себя истинными рационалистами. С омонимами и не такие путаницы возникают.

Антипарменидовская тенденция в философии (её девиз: "вещь - это не просто материальное образование, но и бытие") в рассудочной бытовой трактовке чётко прослеживается со времён Аристотеля и раннего Платона до нашего времени. Но Парменид со своей интуицией прав в любое время. Вещь - это материальная, но искажённая органами чувств (то есть субъективная) реальность, которая, к тому же не может являться бытием и не имеет его атрибутов. Противостоит этому традиция превратить разделение бытовой логики на рассудок и разум. Для послепарменидовской философии важно иметь в виду, что в действительно рациональных концепциях по сравнению с эмпирическими теориями изменены содержание и смысл понятий для онтологии. "Бытие" - это не та материя, которая представлена сознанию, как окружающий нас мир, а сверхчувственная. Бесконечность" - это не некая протяжённость конкретного качества в бесконечном пространстве. А это всюду одно и то же качество, куда бы ни направлялась логикой мысль философа в анализе данного, конкретного бытия, она вернётся к первоначальному. "Нескончаемо во времени" (вечность) - это не длительность во времени, а не во времени бесконечные, неизменные взаимопереходы противоположностей через моменты их тождества. И такая же ситуация с каждым рациональным понятием. В противном случае в философских рассуждениях возникает путаница с омонимами и алогизм.

В целом, рационалисты (Платон и Гегель) подчёркивают особенности таких омонимов, но зачастую разделяют их только ситуативно. И это нередко вызывает трудности в понимании предложенных ими концепций. Известна и ошибка самого рационалиста Гегеля, который в объяснениях накладывал родовую диалектическую логику прямо на эмпирический материал. Проблемы возникали у него особенно с омонимами понятия "рассудок". Как отмечают критики, в работах Гегеля нередко без пояснений ситуации присутствует рассудок разных видов [15, с. 235]. С одной стороны, Гегель справедливо утверждает, что разум, как и рассудок, у эмпириков не выходит за пределы их рассудочного мышления, то есть всегда низводится до "конечного и обусловленного". С другой стороны, первый момент диалектической логики и метода рассудочный "рассудочная диалектика" [15, с. 235], что тоже верно. Но в его работах без дополнительных объяснений "рассудок то и дело выступает в двух различных своих ипостасях" [15, с. 301]. И это одна из причин того, что омонимия не выявляется и сохраняется, как мусор, во многих философских исследованиях до нашего времени.

Значение обыденных понятий раскрывается в их дефиниции или описании. А содержанием онтологических понятий диалектики, как продемонстрировали в своих работах Платон и Гегель, является вся диалектическая логика в снятом виде и в субъекте логики, и в предикатах. Платон показал, что любой предикат единого можно развернуть точно так же, как и само единое: "если есть единое, окажется ли другое в отношении единого в совсем ином положении или в том же самом?" [16, 159b]. Как выясняется, в том же самом. Усвоил это и Гегель. Как он и доказывал, в диалектической логике "субъект есть предикат" и наоборот, согласно понятию, они тождественны [12, с.350]. И каждый содержит в себе в снятом виде всю логику бытия.

С точки зрения диалектической логики род равен виду, ибо любой вид содержит в себе род - видовую и родовую диалектику (видовая о конкретном бытии, а родовая - абстрагированная) [14, с. 94]. Рационализм, ориентируясь на формальную логику и родовую диалектику даёт возможность приблизиться к видовой диалектике. Парменид может быть и не понял, что его бытие качественно не определено, а потому по факту является родовым, то есть абстрагированным. Но поздний Платон в диалоге "Государство" уже использовал как метод сопоставление видовой и родовой диалектики [17, с. 8 - 17]. Естественно, что перед этим, дойдя до границ сверхчувственного, он отбросил все чувственно-эмпирические данные, полученные при изучении различного вида государств. Диалектический метод Платона: переход от родовой диалектики к видовой.

Бытие Парменида качественно не определено и выступает, как абстракция, а точнее, как род по отношению к видовым бытиям (разумно мыслящим душам людей). Правда, как мы уже выяснили в анализе иерархии форм материи, монизм Парменида от этого не станет плюрализмом на фоне выявленного плюралистического монизма. Парменид использует принцип "сходное познаётся сходным", а так как фактически у него уже появилась диалектическая логика, пусть рассудочная, пусть родовая, но она же только не развёрнутая логика, а потому тождественная и логике видовой. Видовая содержит в себе и родовую, поэтому в сущности они тождественны. Бытие каждой человеческой души тождественно родовой логике парменидовского бытия. Парменид до этого дошёл, но дошёл только тезисно в известном его тезисе: разумно "мыслить и быть - одно и то же" (фр. В 3) [11, с. 202]. Родовая диалектическая логика - это логика любого объективно существующего бытия. Рационализм души Парменида интуитивно подсказывал ему разрешение возникшей проблемы плюралистического монизма. А разрешается он, как мы и выяснили ещё в самом начале работы, через монизм. Иерархия форм движения материи именно к этому и сводится. У Платона тот же плюралистический монизм, к которому добавляется ещё и идеальное государство. Однако логики плюралистического монизма не существует, ибо применение онтологической логики превращает его в монизм. Что для познания плюрализма остаётся? - Практика и её теории.

Диалектической форме бытия, как тождеству в различии, у Платона соответствует диалектическая форма души. В диалоге "Тимей" он говорит о том, что душа обладает природой "тождественного и иного с сущностью". [18, 37a]. Получается, что сущность души тождественна сущности бытия, и это обуславливает возможность познания. Достоверность и истина тождественны в идее блага, то есть идее диалектической логики, которую и представляли вначале, как априорное, беспредпосылочное начало, всеобщее единство разумного мышления и бытия. В диалоге "Государство" это выражено следующим образом: "То, что придает познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это ты и считай идеей блага - причиной знания и познаваемости истины" [13, VI. 508e].

Впервые врождённым, априорным знанием воспользовался Парменид. Затем Платон в рамках своей теории "припоминания" того, что есть "само по себе" (19, 72e - 76a; 20, 81c - e.). А позже он "припомнил" с помощью правильно построенных размышлений и всю конструкцию диалектической логики. Не Гераклит с его натурфилософией и обобщающими абстракциями, а Парменид был первым диалектиком. А = А в онтологии - диалектика, а А = А в эмпирии и бытовом мышлении диалектики не касается. По содержанию - это разные законы, омонимы.

Сверхчувственная материя мозга (души), "скелет разума" лишена смысловой многогранности, но в процессе постоянной саморефлексии и попытках познания аналогичных объектов позволяет выстроить логический закон по "образу и подобию" формы движения их материи. Онтологически разумное мышление души и самодвижение её бытия одно и то же. Единое Платона и Бытие Гегеля больше отражают родовую диалектическую логику и её субъект, но впереди ещё не простая задача развернуть видовую диалектическую логику - раскрыть истинное содержание психологии с позиций законов диалектического разума.

Ученик Парменида - Зенон Элейский - для доказательства истинности сверхчувственного парменидовского бытия сформулировал 36 апорий. "Против невозможности движения", "Против множественности бытия", "Дихотомия", "Ахиллес и черепаха", "Стрела", "Стадион" и т.д. Его аргументы известные как парадоксы Зенона. Однако он в своих апориях опирался на эмпирические способы доказательства: механическое движение, математические приёмы, пространственные характеристики и т.п. Но эмпиризм допускает различные и противоположные (оспариваемые) результаты в своих выкладках. И в данном случае имеем исключительно эмпирическое мнение, которое эмпирически можно и опровергнуть. А Парменид считал, что мнение не доказывает истины. Оно может служить только наглядной аналогией, аналогия же всегда хромает. В диалоге "Парменид" Платона Парменид одобрил Сократа за критику Зенона, который блуждает "вокруг да около видимых вещей" вместо того, "что можно постичь исключительно разумом" [16, 135e]. Конечно, от мнения при пояснении истины трудно избавиться даже Пармениду, а тем более Зенону. Правда, оценить позицию Зенона можно и иначе: он просто изящно критиковал применимость математических абстракќций к познанию объективной реальќности в своих задачах-парадоксах.

ј 2. Выводы из философии Парменида.

Какие мысли побуждает философия Парменида? Основные выводы и следствия, которые можно сделать из анализа парменидовского метода, интерпретируются следующими положениями.

I. Есть такая довольно небольшая категория людей, которые при неясной сложной и неразрешимой ситуации интуитивно и неожиданно принимают правильные решения, прямо не вытекающие из предпосылок (интуиция и инсайт). Говорят про них, что "достучались" в интроспекции до подсознания или сверхсознания. Таким оказался Парменид. Опираясь в своей душе (психике) на её сверхчувственную сущность, он понял, что реально существующий мир отличается от того, который воспринимается органами чувств, и разделил всё на сферу мнения и сферу истины (разум). А чтобы не ошибиться, для анализа взял "всё бытие", весь сверхчувственный мир. Возникла вторая логика, логика конкретной, объективной реальности отличающаяся от обыденной с её обобщающим абстрагированием, где каждое слово обобщает. Парменид обозначил законы новой логики объективной реальности. Дедукция из такой истины показала, что он не ошибся. Врождённая интуиция добралась до врождённых законов логики души и сделала его великим философом, первым истинным рационалистом. Таким образом, истинное рациональное понятие стало содержательным в онтологии и содержит в себе все свойства конкретного онтологического объекта, которые можно дедуцировать (подобное познаётся подобным). Из его любого свойства дедуцируется весь объект. Обобщающее же абстрагирование, не конкретно, не отражает объективной реальности (оно нечто общее от множества), дедуцировать из несуществующего "общего" объекта нечего, его можно только обозначить. Каждое слово такой логики обобщает.

II. Доопытное знание объясняется из общей установки Парменида. Бытие - это онтологический объект, который для человека представлен как сверхчувственное. Бытие каждой человеческой души тождественно родовой логике парменидовского бытия. Парменид до этого дошёл в известном его тезисе: разумно "мыслить и быть - одно и то же". О нём же заявлял и последователь Парменида Платон в рамках своей теории припоминания. Априорное и следовательно, врождённое и разумное мышление - это не оперирование обобщающими понятиями обыденного мышления, а понимание законов бытия, сверхчувственной материи, обозначенных онтологической логикой. И тут следует различать видовые законы для конкретного бытия и родовые, получаемые в процессе абстрагирования от видовых. Видовым бытием является, например, душа (психика) человека. Со временем (в процессе изучения и понимания) каждый её закон получает своё наименование, что представлено в формальной логике (рассудочной диалектике) Парменида и диалектической логике Платона (родовой). В итоге плюралистический монизм бытия не имеет своей логики, как логики объективной реальности, но каждое видовое бытие имеет конкретную логику Парменида, как единственного объекта. Его можно называть формой материи, как это распространено у марксистов, хотя это будут уже омонимы.

III. Классификацию логики следует вести следующим образом. Логика делится на два взаимоисключающих типа 1. Философская (онтологическая) логика "А = А" и "А не равно не А". Понятия этой логики самые всеобщие, но в то же время содержательные и конкретные. Такова особенность понятий бытия. Гегель и подчёркивал это: "Если истина абстрактна, то она - не истина ... философия же наиболее враждебна абстрактному и ведет нас обратно к конкретному". - [9. Кн. 1, с. 89] Логика этих понятий диалектическая (врождённая и априорная), она представлена у Парменида, Платона и Гегеля, имеет своим объектом сверхчувственную объективную реальность, то есть бытие (в первую очередь - своё видовое). Является постоянным и неизменным законом, исключает математику. На неё не влияет рост научного знания, верификация, фальсификация и т.п. 2. Бытовая логика субъективно окрашена, не такая строгая, как онтологическая, и пользуется большим количеством логических схем, включая и схемы онтологии. Но при этом понятия её диаметрально противоположны онтологическим. Они представлены обобщающим абстрагированием. Каждое её слово обобщает и не отражает ничего конкретного в объективной реальности. Это пустые, бессодержательные понятия, но имеющие названия. По объёму даже единичные понятия оказываются пустыми. Например, понятие "луна". Вроде бы единичное, но на проверку это планета, спутник более массивной планеты. Поэтому содержание уже такого понятия состоит из ряда обобщающих абстракций. Бытовая, или обыденная, логика в настоящее время представлена тремя видами логик: неформализованная (бытовая); традиционная формализованная (формальная) и математическая (символическая) - предельное обобщение. Поэтому сложные частнонаучные теории обычно, как показывает история науки, оказываются представлены пустыми, бессодержательными понятиями. То есть в сущности (по своему устройству) это тоже обыденная логика, пусть даже перегруженная профессиональными символами и терминами или математическими доказательствами.

Обобщающие понятия и тексты апостериорны и оперирование ими также апостериорно. Бытовая логика отражает данные органов чувств. Любое понятие и любой текст (включая научный и предельно абстрагированный) обобщают. Когда обобщающее абстрагирование называют разумным, то это разум обыденного мышления - омоним онтологического разума, отражающего сверхчувственную материю, её законы.

IV. Парменид исключал обыденные умозаключения с их ошибками и непоследовательностью. Когда "А не равно не-А", интуитивно можно обнаружить границы сверхчувственного образования. С интуитивного обнаружения границы качественно определённого конкретного бытия - "онкоса", сферы, вселенной и с дедуктивного выведения из такого бытия его свойств и понятий начинается онтология Парменида. Возникает онтологическая логика A = A и дедукция из неё, и следствия её. Истинное разумное мышление в онтологической логике равно бытию. Бытие не возникло, оно есть и не подвержено гибели. Его понятия не являются банальным обобщением и означают свойства сверхчувственного. Естественно, что аналогичные по звучанию понятия из бытовой логики - это омонимы истинного бытия. Таким же омонимом может быть даже понятие "форма материи", которое с "лёгкой руки" марксистов используют, где надо и не надо. И даже само слово "онтология" настолько стало популярным, что на девяносто процентов в статьях по философии оно является омономом истинной онтологии Парменида. Искать что-то общее в содержании и понимании омонимов бессмысленно.

V. Небытие Парменида за границей бытия. Формальная логика онтологии с её дедукцией запрещает о нём судить, ведь это "не-А". И Парменид, как рационалист, строго следует логике (законам) бытия. Вещи тоже небытие, ибо они из другой логики - логики мнения. По Пармениду множественный мир отдельных вещей существует лишь в ложных представлениях людей, опирающихся не на разум, а на ощущения и мнение. У Платона небытие - это этап вроде бы вовсе "несуществующего единого". Платон говорил, например, в "Софисте" что небытие существует, но указывает лишь на любое "иное по отношению к бытию", следовательно, по следствиям диалектической логики "мы по праву можем назвать всё без исключения небытиём". У Гегеля тоже чистое бытие и ничто (небытие) есть начало, как первые определения бытия, исчезающие его моменты. Естественно, что вместе, одновременно эти моменты не вписываются в формальную логику диалектики рассудочного бытия Парменида, на чём последний справедливо и настаивает: "небытия нет".

У Платона (пятая гипотеза) в "Пармениде" [16. 160b-163b] - очередной этап развертывания логики единого. Субъект логики - единое - не только снимается, но и обозначается иной категорией. Однако несуществующее единое не лишено перечисленных ранее предикатов, и несмотря на своё отрицание, функционально должно претерпевать все прежние изменения (взаимодействия предикатов и субъекта) [16. 160b - 163b]. Если снятое не будет таковым (полноценным, функциональным), то не будет никакой логики и никакой диалектики иного.

VI. Бытие сплошное, неразделимое и единственно. В развёртывающейся же диалектической логике возникнут и снятые части целого. А бытие единственно, как и требует формальная логика, исключая из рассмотрения все "не-А". Материя как таковая не существует, это один из законов бытия. В рассудочную диалектическую логику она может быть и включена (например, "онкос" у Парменида), но поэтому никакого подобия формы в представленной Парменидом логике нет. Нет и никакого развития бытия. Развитие в диалектике - это периодически возникающие фантазии Гегеля, для объяснения которых ему приходилось выходить, например, со своим абсолютным духом за пределы законов диалектической логики. Обычно развитие соотносят в бытовой логике с изменяющимся явлениями природы и социума. В диалектической же логике изменения - это моменты неизменных постоянных, вечных взаимопереходов одних и тех же противоположностей. Парменид во многом интуитивен, но тем не менее прав.

VII. Обыденная логика используется как для эмпирического описания, так и для научных теорий. Объекты этой логики могут быть разные, а разделение её на научную "разумную" и бытовую рассудочную фактически условное. В обоих случаях каждое слово обобщает. Нет ни в эмпирическом понятии, ни в обобщающей теории ничего внешнего или внутреннего, ибо их сущность - пустые абстракции, общее, не отражающее ничего конкретного в объективной реальности. В них нет ничего, кроме нарицания. Никакая дедукция ситуацию такую не изменит. Это обыденный рассудок и омонимы парменидовского разума. Гегель и подчёркивал это: "Если истина абстрактна, то она - не истина ... философия же наиболее враждебна абстрактному и ведет нас обратно к конкретному". - [9, с. 89]. Он объясняет, что задача философии заключается в том, чтобы вопреки обыденному рассудку показать, что истинное состоит не в пустых общностях, а в таком всеобщем, которое само в себе есть конкретное. А это, как мы выяснили, и предлагал Парменид.

VIII. Чем теоретизирование эмпиризма отличается от рационализма обыденной речи? Фактически только степенью обобщения. Каждое слово обобщает. Любое чувственно данное воспринимается как конкретное лишь для чувствующего, но сообщить о нём можно только через обобщение. Слово всегда обобщает и хотя сообщить можно и через подробное описание, но это уже обобщающая теория. Тереотизирование в обыденном мышлении рассматривается как рационализм. В обыденном мышлении разумное и теоретическое синономичны. Дедукция с её выделением в общем какой-либо его части ничего не меняет в этом вопросе. Так что в сущности нет принципиальных различий в обыденном мышлении между его эмпирическим и рациональным. В работе "Вера и знание" Гегель осуществляет ликвидацию противоположности между эмпирическим, где уже каждое слово обобщает, и рассудком теоретического знания (той же бытовой логики).

IX. Гениальна идея Парменида о том, что нет и не может быть пустого пространства и времени бытия. Сущее он считал лишенным времени и изменчивости . Они не даны нам открывающимися рациональному мышлению в его законах. Пустого пространства нет, вместо него даны только формы материи, законы бытия. Времени нет, значит в сущности и такой закон, как время отсутствует, ибо его нет в характеристиках фундаментальной формы движения материи. Не логично говорить об объективно реальном мире, в котором нет ничего вечного и постоянного (устойчивого, тождественного себе), такой мир не самодостаточный. Платон писал, что постоянно возникающее и исчезающее - никогда не сущее [18. 27d - 28a]. Аристотель в своей вещной онтологии не понимал Платона.

Гл. III. ПОПЫТКИ ДЕСТРУКЦИИ ПАРМЕНИДОВСКОЙ ОНТОЛОГИИ.

ј 1. Логика и онтология Аристотеля.

Современники Парменида не поняли его онтологии и большинство из них предлагали совместить её положения с гераклитовской "диалектикой" эмпиризма, оперирующей с вещественно-телесным и обобщающими абстракциями. Понял Парменида Платон. В логике он противопоставил полученное через посредство органов чувств рассудочное и генетически не связанное с ними умопостигаемое [13. Кн. VI. 511а - e]. Платоновский Сократ показал, что единство бытия для познания не может быть выведено из множества обобщением, требуется интуитивный скачок как прямое созерцание сущности. Высшая ступень понимания - разум, не пользующийся ничем чувственным, а нижняя - полученный через чувственное восприятие и его образы рассудок и математика тоже рассудочная. Платон развернул всё снятое в рассудочной диалектике Парменида и создал рациональную диалектическую логику сверхчувственного, изложил её структуру на примере диалектики единого и иного в диалоге "Парменид". Однако только Гегель смог увидеть в платоновском изложении логики завершённое целостное образование и единство законов развёртывания любых диалектических категорий [21, С. 185 - 198]. Эта логика является и содержанием каждого диалектического понятия. Через предложенный Платоном механизм Гегель пропустил все свои логические категории. Получилась развёрнутая логика диалектического понятия. Понятием он и завершает изложение своей диалектической логики.

Идею Парменида поддержали Платон и Гегель, но вплоть до гегелевских работ существовали попытки дать иное толкование бытию, объективно существующей реальности и рационализму. Первым начал Аристотель. Он критиковал Парменида за слишком строгое следование формально-логическим законам (хотя эти законы сам потом и использовал). С точки зрения Аристотеля мы можем судить о небытии, не превращая его тем самым в бытие. Например, когда мы говорим, что небытие есть несуществующее, то это не означает, что небытие есть и тем самым небытие есть бытие, а означает лишь то, что небытию присуще качество несуществования. Поскольку мы судим о небытии, оно в каком-то смысле есть, но вовсе не в том смысле, в каком есть бытие. Поэтому Аристотель говорит что, "оно есть - не в прямом смысле, а в том, что оно есть не-сущее" [22, Т. 1. с. 193].

В относительном смысле у Аристотеля небытие существует. И в самом деле, он считает, что аж в трех смыслах может быть речь о несущем, то есть о небытии [22, Т. 1. с. 302]. Конечно, несущее может интерпретироваться и иначе (например, "вещи" у Парменида), но какое отношение оно (не-А) имеет к данной логической дедукции, из которой его исключила логика? У Парменида "Бытие есть, а небытия нет" (закон противоречия: (А не равно не-А) и в данной формальной системе обсуждения (онтологической) по другому быть не может! В ней обсуждается только "А", но Аристотель что-то ищет в запрещённой теме, в "не-А", которая не имеет никакого отношения к "А". То, что это взаимоисключающий дуализм и алогизм похоже Аристотель не замечает. Он рассматривает онтологию Парменида с позиций бытовой, обыденной логики, то есть пользуется омономом истинного бытия. Поэтому логика онтологии Парменида истинна, а логика онтологии Аристотеля - нет. Логика Парменида онтологическая, а логика Аристотеля - бытовая логика естественного языка. "А = А" и там, и там, но содержание их различно - они омонимы. Можно сказать, что логика Парменида однозначная, а логика Аристотеля двузначная и даже можно считать, что многозначная. Закон тождества "А = А" в бытовой логике тоже работает (Аристотель даже называет её "научной логикой"), но много причин может изменять этот результат в неформализованной логике эмпирии, практике: инстинкты, суеверия, заблуждения, верования, идеология, ложные теории и т.д. Нередко в ней можно доказать и обратное.

Аристотель стремился устранить из своей концепции то, что в принципе не может быть объектом эмпирического наблюдения. Вещи у Парменида являются небытием, а у Аристотеля каждая вещь есть бытие (и с идеальной формой, и с материей), которое задано её собственной сущностью. Аристотель полагает, что общее существует в вещах, в единичном и через единичное. Он мнением пользуется, как истиной. Модель мира Аристотеля: вещь (сущность) - свойство - отношение, где каждый последующий член ряда определен предыдущим. В своих построениях такой онтологии он не опирается ни на законы парменидовской формально-логической дедукции, ни на законы диалектической логики Платона.

"Форма" понимается Аристотелем как сущность вещи. Материя не может существовать без формы (эйдоса). Разум есть форма всех форм: по Аристотелю, это наивысшая, совершенная форма, которая определяется как чистая энергия. Такая энергия, такое абсолютное бытие есть божественное начало. И каждая особая форма у него вечна и неизменна, как идеи раннего Платона. Но Платон в своей логике (по крайней мере в диалоге "Парменид") пользуется принципом сохранения всей диалектической логики в каждом её понятии и этот принцип Гегель обозначил, как "снятие". Аристотель же соотношение таких понятий строит, как в грамматике, через подлежащее и сказуемое. Подлежащее - это единичные конкретные предметы, или, как выражается сам Аристотель, "первая сущность". Она единственное, что существует в собственном смысле слова; все прочее (качества, количества, отношения и т.д.) существуют только в связи с конкретными вещами, остальное зависит от них и, соответственно, высказывается о них, то есть является для них сказуемым. И это в методологии онтологии [23, с. 137 - 141]! Но тут у Аристотеля нет ни истинной онтологической формально-логической дедукции, ни диалектической логики, ни от Парменида, ни от Платона. Аристотель широко известен, как творец формальной логики. Иногда добавляют его же термин "научная логика". Но эта логика строится по законам обыденного мышления, логика понятий, построенных на обобщающем абстрагировании. Она включает в себя даже логику тождества и противоречия. Однако в логике обыденного мышления законы тождества и противоречия не отличаются такой строгостью, как в онтологии, что Аристотель и продемонстрировал на критике парменидовского бытия.

Парменид между мнением и онтологической истиной воздвиг непробиваемую стену и с этим приходится теперь считаться всем, кто серьёзно касается философии. Платон поступил мудро, взяв этот факт на вооружение, а Аристотель эту стену просто проигнорировал. Парменид чётко разделил сферы познания на мнение и истину. Ориентируясь на это, Платон и Гегель обозначили истину как рассудок и разум в онтологии. Но, кроме этого, существуют ещё и аналогичные омонимы в эмпирии, оперирующей обыденным рассудком и таким же разумом. Так как у Аристотеля онтология была непарменидовская, он и оперирует этими омонимами из обыденной логики естественного языка, обозначив и разделив их как ненаучный рассудок в эмпирии и научный разум в конкретных науках (а по сути тоже в эмпирии или в её абстрагированных, обобщающих текстах и дедукции из них). Термин априори был введён Аристотелем, но в противовес платоновскому пониманию врождённой логики (с которым он был не согласен) придал ему иное значение: как действие предмета из предпосылок (причин), а последствия обозначил как апостериоидное.

Философия раннего эллинизма отходит от глобального объективизма и обращается к проблемам человека. Средневековая теологическая философия тоже проблемы Парменида не анализирует. Для неё близок ранний Платон, но философия Аристотеля была признана более богоугодной. Как у Платона и Аристотеля, вместилищем разума объявляется душа человека. По этой причине мир, сотворенный разумом Бога, познаваем и при помощи тождественного ему человеческого разума.

Пантеизм Возрождения завершил развитие схоластики с её разумностью Бога, и с обоснованием разумности полного единства Бога и природы. Точка зрения Аристотеля оставалась доминирующей на протяжении всего средневековья и развивалась как в трудах европейских схоластов - Альберта Великого и Фомы Аквинского, так и арабских мыслителей - Ибн Рушда, Ибн Сина.

ј 2. Горе - рационалисты эпохи просвещения.

В эпоху просвещения в философии был актуальным спор по вопросу о врождённых идеях, расколовший философское сообщество на два лагеря (условно "эмпиристов" и "рационалистов"). Представителями эмпиризма Нового времени являлись Ф. Бэкон, Д. Локк и Т. Гоббс. В качестве единственного источника познания они признают опыт, а ведущей познавательной способностью считают сенситивную. Представители эмпиризма называют индукцию универсальным научным методом. При этом они не отрицают роли интеллекта в познании, с помощью которого единичные данные органов чувств путем индукции организуются в общие знания, справедливо выступая, однако, против идеи врожденных истин, из которых могло бы выводиться все содержание эмпирического знания и его обобщений. А бытие ограничивается природой, миром чувственно воспринимаемых объектов.

Активными оппонентами эмпиризма стали сторонники "непарменидовского рационализма" Нового времени Р. Декарт, Б. Спиноза и Г. В. Лейбниц. Эти "рационалисты" не игнорировали сенситивное познание и опыт, но полагали, что для достоверности знания этого недостаточно. Они утверждали, что всеобщее и необходимое знание невозможно получить из опыта, достоверное знание выводимо только по законам разума, который является главной познавательной врождённой способностью человека. Однако между эмпирией и теорией, за которой они признавали разумность, нет чётких границ. Это выдумка, что у человека есть "чистый опыт", то есть опыт, очищенный от всякого понятия. Такой "опыт" есть у животных, но у человека всякий опыт есть практический опыт. Всякое человеческое восприятие заключает в себе практику в двояком смысле: как материальную деятельность, изменяющую предметный мир, и как общение между людьми. Одно неразрывно связано с другим. Поэтому переход в тексте между эмпирическим и теоретическим довольно условный [ 24, С. 162]. Менталитет учёных в догегелевские времена до этого не поднимался. Парменидовская логика осталась непонятой, а попытки докопаться в обыденных понятиях до разумных считались перспективными.

Рене Декарт в отличие от Парменида дуалист: сознание и тело считал двумя несводимыми друг к другу субстанциями: духовную и материальную субстанцию. Его "разумное" знание о природе выводится дедуктивно из небольшого числа интуитивно очевидных "разумных" аксиом. Бог же причина верного, истинного мышления, следовательно, причина и рациональности, и врождённой логики и интуитивности. Декарт создал "рационально-дедуктивный" метод познания, понимая дедукцию как получение из общих положений частных. Он считал образцом знание математическое и, опираясь на него, формулировал правила дедуктивного метода.

Априоризм в понимании Декарта связывался с врождёнными идеями, однако это были и критически оцениваемые опытные данные и выведенные из них скрытые в природе законы, формулируемые на математическом языке. Символы и цифры представляют собой предельное обобщающее абстрагирование. Понятно, что это не пармениовский врождённый разум, а парменидовское мнение и в данном случае одна из степеней обобщения опытных данных, эмпирии. До какой бы степени ни доводилось обобщение и дедукция в тексте - это рационализм обыденного мышления, его выгодные для существующей на данный момент задаче, практике или теории рациональные законы - омонимы парменидовского разума.

Метод Декарта требует отталкиваться от интеллектуальной интуиции, рождающейся в здравом уме, это знание мыслилось настолько простым и отчетливым, что оно не вызывало у Декарта никакого сомнения. Однако интуиция может быть и истинно разумной, и интуицией мнения, обыденного мышления. И каждая работает в своей сфере. Априоризм, которые использует Декарт, это не парменидовский врождённый разум (законы бытия), а парменидовское мнение и в данном случае одна из степеней обобщения или осмысления опытных данных, эмпирии. А символы и цифры представляют собой предельно обобщающее абстрагирование. Любое количество объектов в обобщении можно довести до цифр. Самым общим (одинаковым) для какого-то количества объектов будет их голое количество: 1 + 1 + 1 + ... и так далее. Это практика счёта, а не априоризм. Для Декарта мысль рациональна ещё и потому, что является "самоочевидной", но это тем более омоним парменидовской рациональности. Хотя априоризм в понимании Декарта и связывался с врождёнными идеями, но априорное для него это и критически оцениваемые опытные данные и выведенные из них скрытые в природе законы, формулируемые на обыденном языке. Кроме того, алогизм дуализма субстанции, или картезианский дуализм, алогичен, ибо нарушает основные законы логики и онтологии Парменида: "А=А" и "А не равно не-А".

Бенедикт Спиноза отказался от декартовского дуализма. Главным произведением Спинозы является "Этика", в которой в концентрированном виде изложены его философские взгляды. Именно там он конкретизирует свой рационализм: "Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей и, наоборот, порядок и связь вещей те же, что порядок и связь идей"." [25, с. 59]. Но за этим скрывается банальный эмпиризм, а разница между эмпиризмом и рационализмом бытовой логики довольно условная. Спиноза пантеист. Для него Бог и материя - суть одно. В его понимании всё есть атрибуты Бога (идеальной сущности) и рационализм, и законы природы исходят тоже от него. Спиноза продолжил учения Бэкона и Декарта. Он путём обыденного размышления (обобщения, обобщающего абстрагирования и дедукции) выводил, как он полагал, рациональные истины. Его геометрический способ познания основывается на построении связей и дальнейших мыслей от изначальных аксиом, которые как раз и могут быть получены беспорядочным опытом (чувственный путь) или точным опытом (эксперимент). К тому же известно, что поздний Платон отказался от математики, как от рационализма. У Спинозы же присутствует своеобразное объединение эмпиризма с рационализмом обыденной речи. В его понимании существуют общие понятия, которые у человека априорны (похоже на доопытные знания Декарта). А на общие понятия (обобщающее абстрагирование) и обобщение текстов, как он уверен, опыт человека повлиять не может (например, на предельное обобщение в символах математики). Однако генетически, по происхождению они всё же связаны и поэтому, как и у Декарта, тут явная профанация истинного рационализма Парменида.

Готфрид Лейбниц рационализм связывает со своей теорией монад и предустановленной Богом гармонией всей природы. Знание приобретается в опыте и посредством чувств, оно активизирует врождённое знание по этому поводу. Его ясные, рациональные идеи, а не чувства, источник рациональных концепций. Что касается истинности, то, согласно Лейбницу, "её критерием может служить либо непротиворечивость идеи, либо соответствие идеи опыту, либо её выводимость посредством строжайшей логической дедукции" [26, с. 390]. Неразрывная связь эмпиризма и теории, которой он приписывает рациональность, тут очевидна. А тезис о действительно врожденных идеях Г. В. Лейбниц отвергал. Достоверность познания существует в его понимании благодаря богом предустановленной гармонии монад и находится в человеческом разуме, или точнее, в чистых идеях разума, которые не зависят от чувств. По мысли Лейбница, врожденные идеи это ещё не готоќвые понятия, а только задатки, предрасположения ума, возможности. Он принимает положение эмпирической теории познания, согласно которой чувства необходимы для познания и заявляет о своем согласии с философами, утверждавшими, что в нашем уме нет ничего, чего раньќше не было бы в ощущениях, добавляя: "за исключением только самого ума". Ни обобщение данных опыта, ни индукция не моќгут быть источником для таких истин. Всеобщность и необходимость - достояние ума, а не ощущений. Однако у Лейбница чистые идеи ума в отношении чувственно данных используют принцип "возрастающей истины", в порядке их упрощения и "очищения от данных чувства и приближения к чисто интеллектуальному созерцанию" [27, с. 86]. То есть по факту, увы, тоже имеем дело с обобщающим абстрагированием, обобщением и иллюзиями о их возможностях. При этом Лейбниц стремился отмежеваться от "крайней" раќционалистической формы учения о врожденных идеях и пытался в парменидовском мнении "раскопать" парменидовскую истину, рассматривая это как истинный рационализм.

Универсальным философским методом нововременные рационалисты (Декарт, Спиноза, Лейбниц) считали дедукцию, которая якобы исправляет дефекты эмпиризма. Но любые объёмные тексты складываются в процессе чередований анализа и синтеза, индукции и дедукции и визуально они, конечно, оторваны от эмпирического материала. Однако генетически, по происхождению с ним всегда связаны, то есть производны. Поэтому априорность тут, если и присутствует, то не парменидо-платоновского типа, а скорее аристотелевского. То есть врождённая онтологическая логика фактически только декларируется. Врождённой логикой (действительно разумным знанием) оперировали в античности только Парменид и Платон, а в Новое время к ним присоединился Гегель. Выводы этой логики были радикально противоположны выводам сенсуализма, эмпиризма и любым обобщениям обыденной логики в тексте. А дедукция не волшебство, что заложено в посылках (результаты обыденной логики или истинно разумной), то и будет получено на выходе.

ј 3. Кант - великий путаник.

Никто после Платона вплоть до Гегеля не ассоциировал разум и априоризм с Парменидовским его пониманием, с чисто врождёнными априорными законами, обозначенными разумной логикой. Абстрагированием пользовалось и для первых понятий практики, и для предельной абстракции (для символов) в науке. Но всё это тип обыденного мышления. Никто не смог провести чёткую границу, качественно разделяющую разум и рассудок в таком обыденном мышлении. Не получилось это и у Канта. Нельзя согласиться с распространенным убеждением, что Кант синтезировал идеи эмпиризма и априорного рационализма (истины по Пармениду). Он оперировал с обыденными понятиями. Первые понятия обыденного рассудка о вещах всегда возникают только апостериорно и нет в них ничего априорного. Понятия же онтологической логики Парменида изначально априорные и врождённые, но Кант не хочет согласиться с таким подходом. Он предложил целый "набор" так называемых "априорных форм" чувственности и рассудка, которые в дальнейшем утвердились в философии нововременного познания вплоть до Гегеля. Дело в том, что многие научные понятия (в частности, понятия математики и логики какой-либо науки), кажутся внеопытными, априорными, в силу визуального или пространственного их отрыва в текстах от исходных в процессах обобщения, дедукции и других приёмах размышления. При этом не учитывается, что генетическая связь, связь по происхождению с новыми возникшими понятиями и текстами сохраняется в пределах обыденного рассудка и обыденного разума (этого типа логики).

Видимо не понимая всей глубины проблемы, проговорился Кант, рассматривая общий для нововременного рационализма путь, схему получения "априорности": "Всякое наше знание начинается благодаря чувствам, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме, который представляет собой в нас высшую [инстанцию] для обработки материала наглядных представлений и для подведения его под высшее единство мышления" [28, с. 287]. Однако наличие генетической связи, связи по происхождению между представлением, обыденным рассудком и таким же разумом исключает фактически всякую априорность и врождённость понятий в этой фиктивной борьбе мнений на уровне обыденного мышления.

Но Кант философ эмпирической реальности. А бытие у него есть только как полагание вещи. В логическом применении оно есть лишь связка в суждении. Учение о бытии, как о субстанции, он считает в корне неверным. И предлагает воспринимать бытие так, чтобы не выходить за рамки эмпирической реальности. Быть, следуя установкам трансцендентальной философии, значит находиться в опыте (это опытная данность). Для области применимости категории бытия Кант выбирает именно эмпирический уровень, чтобы не идентифицировать своё учение с известными версиями тождества бытия и мышления. У Парменида же это сфера небытия вещей. В логике Кант ориентируется на аристотелевскую "Аналитику" и на аристотелевское разделение обыденной логики на рассудок и разум. Правда, он полагает, что трансцендентальная логика Аристотеля - это логика истины. Но логика Аристотеля не парменидовская, не врождённая - это аналитика обыденного мышления. Канта гипнотизирует термин "априори", вводимый Аристотелем, который называл априорными действия предмета из его причин, то есть предпосылок, а последействия обозначал как апостериорное. Но всё это реализуется в сфере обыденного мышления.

В принципе Кант делает то же самое, что и до него пытались делать нововременные философы, считавшие себя истинными рационалистами (Декарт, Спиноза, Лейбниц), - осуществить переход от эмпирического рассудка к разумности, которая напоминала о себе со времён Парменида и Платона. Именно она являлась истинно априорным знанием. По мнению Канта "рассудок не черпает свои законы из природы, а предписывает их ей" Этим самым была заложена основа трансцендентального метода в философии, в которой Кант пытается объяснить переход от эмпирического рассудка к априорному разуму. Решающим аргументом для него выступает наличие в структуре человеческого знания законов, необходимый и всеобщий характер которых нельзя "вывести" эмпирическим путем. Именно этот аргумент составляет основу трансцендентализма кантовского "коперниканского переворота". Кант пытается из парменидовского мнения (обыденного рассудка) выколупать истинный разум Парменида. Но "кантовская философия, как считает Гегель, не выходит за рамки Просвещения". [24, с. 158]

Для того чтобы добраться до фундаментальных механизмов конституирования явлений, Кант придумывает "трансцендентальную редукцию": последовательно изолирует чувственность, отвлекаясь от всего, что мыслит рассудок посредством понятий, и отделяет от оставшихся эмпирических созерцаний всё, что принадлежит к ощущению. В остатке, как полагает Кант, получатся чистые формы чувственного созерцания и, как он верит, принципы априорного знания (пространство и время). Акцентуация на выдуманной трансцендентальности не дала понять Канту, что за его процедурами скрывается завуалированный им же банальный процесс обобщения или обобщающего абстрагирования, который начинается с первых эмпирических понятий. Каждое слово обобщает и заканчивается такой процесс предельным обобщением в символической логике. Он существует и для понятий, и для текстов, указывая на их генетическую связь с эмпиризмом. Может чередоваться и с дедукцией, которая качественно ничего не меняет в своих результатах. Всё остаётся на уровне рассудка или разума из банального обыденного мышления. А уж куда его направят, в науку или практику, дело автора. Только вот путать омонимы - недопустимый самообман.

У Канта практический разум отделяется от теоретического. Получается "два разума", что само по себе парадоксально. Поэтому неверно, когда "Канта рассматривают как ступеньку к чему-нибудь" [29, с.10]. Он пытается из понятия "выколупать" саму реальность. И так, как в теории выглядит это не очень-то убедительно да и невозможно для теоретического разума, он считает возможным это для практического разума. Однако и это тоже оказалось невозможным.

Гегель объясняет, что Кант связывает чувственность и рассудок подобно тому, как связывают ногу и деревяшку. Ведь подобное познаётся подобным. Применение абстрактно-всеобщей категории к материи ощущений не может дать органического синтеза, не может дать особенного. У Канта есть только выдуманная им трансцендентальная способность воображения, которая и связывает "ногу" и "деревяшку". Чувственная сфера человека и рассудочная относятся к разным реальностям в иерархии органов организма и связь их опосредованная и субъективная. У Парменида понятие, закон бытия совпадает с законом любого бытия - сходное познаётся сходным. Увы, ни на Парменида, ни на Платона Новые рационалисты не ориентировались и Кант не добавил в этот вопрос ясности.

Гегель критикует также кантовское учение об идее. У Канта идея имеет только регулятивное значение. Но тогда она не имеет непосредственно объективного значения. А если идея не имеет объективного значения, то это вообще не идея разума. И разум низводится Кантом до рассудка, а идея до эмпирического понятия. Конечное и бесконечное оказываются по разные стороны: бесконечное оказывается трансцендентным и недоступным познающему субъекту, и ему достается только конечное. Это и есть то, что называют кантовским агностицизмом. [24, с. 163].

Кант в своём произведении "Критика чистого разума" отстаивает идею согласно которой причиной трудностей при познании вещей является сам субъект познавательной деятельности - человек, а точнее, его разум. Но на самом деле - рассудок и разум обыденного мышления. Кант сосредоточился на своём представлении о "вещи в себе" и знать не желает, по какой причине у Парменида вещи не являются бытием и объектом изучения философии. Он борется с парменидовской истиной, утверждающей тождество истинно разумного мышления и бытия.

Гегель определял главную особенность познания бытия и отождествлял её, как и Парменид, с истинно разумным мышлением. А идею "вещи в себе" полностью отрицал. Он писал саркастически, что кантовская вещь в себе - это всего лишь caput mortuum (лат. мёртвая голова) голая абстракция, "продукт пустого "я", которое делает своим предметом пустое тождество с самим собой" [12, с. 161]. Понятно, что "Кант не "ступень" к чему-либо" [30, с. 81].

И главное - вся так называемая трансцендентальность реализуется на самом деле a posteriori. Фактически не априорный разум у Канта диктует вещам, какими им быть, а обыденный рассудок с его обобщающими абстракциями. Поэтому идея о том, что "ничто не возникает из ничего", реализуемая Парменидом, очень актуальна при анализе концепции Канта, пытающегося из омонимов сделать синонимы, выжать из обыденного рассудка истинный разум.

При этом Кант в своём произведении "Критика чистого разума" отстаивает идею агностицизма - невозможности познания окружающей действительности. Он выдвигает гипотезу, согласно которой причиной трудностей при познании вещей является сам субъект познавательной деятельности - человек, а точнее, его разум. Но на самом деле - рассудок и разум обыденного мышления. Он борется с парменидовской истиной, утверждающей тождество истинно разумного мышления и бытия, но безрезультатно.

Гегель показал, что Кант, и следующие за ним Якоби и Фихте, не выработали адекватного понятия разума: разум у Канта только ограничивает притязания рассудка на постижение бесконечного, но не имеет объективной идеи, которая могла быть прорывом в бесконечность универсума, бытия [24. С.164]. После И. Канта И.Г. Фихте и Ф. В. Й. Шеллинг провозгласили себя трансцендентальными идеалистами и по сути продолжили его усилия. Фихте представил диалектику "Я": 1) Я полагает себя; 2) Я противополагает себе не-Я; 3) Я соотносится с не-Я. В итоге логика философии им была превращена в солипсизм. Шеллинг исходил из тождества субъекта и объекта, без которого, как он полагал, нет науки, не обременённой произволом субъекта. Он отвернулся от Логики и Разума и обратился к Воле и Вере. Абсолютное бытие предстало как акт воли, действия и творения в философии откровения.

Нововременные рационалисты вплоть до Гегеля так и не смогли обосновать свою идею разума, генетически связанную с обыденной логикой, субъективизмом и эмпиризмом. Парменид и поздний Платон так и остались ими непонятыми. Гегель же стал ориентироваться на Парменида и Платона. Его рациональные идеи и диалектическая логика являются очередным этапом в идее бытия. Несмотря на некоторые ошибки заслуги его на этом пути велики.

Гл. IV. ЛОГИКА ПЛАТОНА И ГЕГЕЛЯ.

ј 1. Как формировали корпус сочинений Платона.

Из Элейской философии вырастает Платон. Сочинения Платона трактуются неоднозначно и неоднозначное отношение существует к первоисточникам.

Чтобы понимать Платоновские произведения, необходимо знать особенности происхождения его сочинений. Так следует учитывать анализ ранней академической философии, проведенный в работе И. Н. Мочаловой, который позволил сказать, что представленный сегодня платонизм - это гораздо больше интерпретация Платона в Академии, чем философия самого Платона [31, с. 226 - 330]. И, как выясняется, не все понимали и не все разделяли его убеждения. А дошедшие до нас десять книг "Государства" из различных фрагментов в таком порядке и таком составе расположил, издавший их неопифагореец Трасилл. Не исключено, что он внёс и идею пифагорейского коммунизма в одну из профессиональных сфер деятельности (воины) - агитация за пиагореизм. А, например, диалог "Законы" довольно похож на фрагменты диалога "Государство". [32, с. 11].

Первую систематизацию платоновских сочинений провёл Аристофан Византийский. (ок. 257-180 гг. до н. э.). Уже к этому времени под именем Платона ходили сочинения разного объема и качества, часть их была отклонена Аристофаном, тогда как еще некоторая часть была помещена в собрании, правда, в качестве сомнительных, недостоверно платоновских произведений. Подлинность некоторых из них ставится биографами под сомнение, в результате чего в историографии и возник "платоновский вопрос". Один из пифагорейцев, Трасилл (14-37 гг.) собрал и повторно издал тексты, подписанные именем Платона, куда включил сочинения, которые уже в античные времена считались не платоновскими. Современное состояние Платоновского корпуса определяется изданием Г. Стефана (Анри Этьена), одного из выдающихся французских филологов-эллинистов XVI века. Однако споры до настоящего времени не утихают [ 31; 33].

Все изменения платоновского корпуса согласовывались с данными стилистического анализа произведений Платона. Но в нынешней криминалистике проблема установления авторства на основе анализа идейного содержания, языка и стиля документа не так проста и потому этим вопросам не придаётся самостоятельного, а тем более решающего значения (это лишь дополнительные характеристики для идентификации исполнителя рукописи). К стилистической экспертизе весьма скептически относятся многие филологи и философы. Это объясняется тем, что при определении принадлежности произведения тому или иному автору текстологами было совершено много ошибок. Сама экспертиза текста носит в значительной степени субъективный характер и зависит от личной эрудиции, опыта и интуиции эксперта. Поэтому известны случаи диаметрально противоположных заключений, сделанных разными профессионалами [34]. Всё чаще звучат рекомендации переводчикам текстов Платона, что недостаточно быть отличным филологом, а необходимо ещё и глубокое понимание философских проблем. Известный философ А.Ф. Лосев был убеждён в том, что история философии может быть изложена адекватно только тогда, когда её автор понимает саму философию, её проблемы. Слишком мало быть хорошим филологом, невозможно адекватно изложить древнегреческие тексты, не вникая глубоко и профессионально в основную проблему.

Составленный Корпус сочинений Платона вызывает немало споров в плане их последовательности, но его практичнее всего разделить на четыре группы, а, скорее всего, - этапы. 1. Идеология теологии (ранний Платон). 2. Учение об идеях и критика мифов (примером критицизма по отношению к мифологии являются II и III книги "Государства"). 3. Критика религии и диалектическая логика (яркий пример диалог "Парменид"). 4. И завершает всё это диалектическая методология построения неполитически оформленного нового типа государства (идеи из диалогов "Государства"). Проблему можно представить ещё проще: если бы изо всех сочинений Платона сохранилось бы только два - "Парменид" и "Государство", то его значение и величие не уменьшились бы. Правда, элейскому Пармениду для этого хватило и одного сочинения. А для истинной философии важно, не кто и когда написал. Важно, что написано и как решались проблемы.

Трактовка философии Платона являет собой определённую сложность и ввиду того, что её изложение реализуется через диалоги. Выводы из них автор зачастую предлагает сделать самому читателю. Осложняется это ещё тем, что Платон не только философ, но и писатель. И всё это в одном тексте и в разрешении рассматриваемой проблемы. Каждый, кто рассматривает Платона сквозь призму своей готовой концепции, находит цитаты, которые можно истолковать в её поддержку. Математик и философ А. Н. Уайтхед писал: "Вся Европейская философия - это заметки на полях сочинений Платона". Нет, не для этого писал Платон. По крайней мере закончил он описание своей идеи уточнением философии Парменида. И это можно проверить, если отбрасывать всё, что не относится к диалектике бытия. Именно так поступил Гегель, заимствуя логику Платона. Особое место в сочинениях Платона занимают два диалога "Парменид" и "Государство", но не все видят их взаимосвязь как метода и его применения. Куда шёл Платон в своих поисках? К классике, к Пармениду. Сначала интуитивно, а затем всё более осознанно, разбираясь с логикой и эйдосом вещей материального мира. Диалог "Парменид" можно расcматривать как основной итог платоновских диалектических исканий.

ј 2. Логика Платона или Гегеля?

Сам диалог "Парменид" поздний, для многих трудный в понимании и интерпретации. Его можно разделить на две части. В первой части наиболее интересным является самокритика Платона. Учение Платона об "идеях" не осталось неизменным. В диалогах, "Филеб", "Софист" и "Парменид" Платон подверг выработанную им самим теорию "идей" суровой критике. Во второй части "Парменида" итог его самокритики - платоновская диалектическая логика - это апофеоз рационализма. Поэтому рациональные выводы нужно делать, ориентируясь на его логику.

Платоновский Парменид выдвигает возражения против своей же ранее изложенной теории идей. Сначала он показал, что путём обобщающего абстрагирования (аргумент третьего человека в "Пармениде" [16, 132a - b]) доказывать связь вещей и идей алогично. Вещи не могут приобщаться к идее в целом. Поскольку, оказавшись сразу во многих вещах, идея потеряет свою целостность, она перестанет быть единой. В то же время вещи не могут приобщаться к идее и как к части, потому что таким образом уже сами вещи разделяли бы единую идею на части. В конечном итоге Платон понял, что дуализм материальных вещей и идей взаимоисключающий. И тут возникла альтернатива: если строго следовать логике, то она требует отказаться либо от вещей, либо, от идей. К тому же у исторического Парменида вещи оказались в разряде небытия! А бытие сравнивалось с массой, то есть материей. Было над чем задуматься.

Сходное познаётся сходным. Но бог (идеальная сущность) и люди качественно различны. Поэтому бог ничего не может знать о мире, а соответственно, и мир людей ничего не знает о боге. Если бог не материален, а идеален, то "будет ли бог в состоянии знать то, что есть в нас?" [16, 134d]. "Как мы нашей властью не властвуем над богами и нашим знанием ничего божественного не познаем, так на том же самом основании и они, хоть и боги, над нами не господа и дел человеческих не знают." ... "К этому и, кроме того, еще ко многому другому неизбежно приводит [учение об] идеях, если эти идеи действительно существуют и если мы будем определять каждую идею как нечто самостоятельное. Слушатель будет недоумевать и спорить, доказывая, что этих идей либо вовсе нет, либо если уж они существуют, то должны быть безусловно непознаваемыми для человеческой природы" [16, 135a]. Но несмотря на логически верные возражения, которые выдвигает Парменид против идей, он сам же говорит Сократу, что если мы отрицаем идеи, то мыслить вообще никак невозможно. Поэтому нам следует поупражняться в диалектическом мышлении, в диалектическом методе. А этот довод не только оправдание для суда афинской демократии, которая не очень-то щадила богохульных философов. Ведь для элейского Парменида логика была надёжной основой всей его онтологии. Платон тоже надеется на логику.

В "Пармениде" Платон показывает своё разочарование в существовании идей, эйдосов и устами Сократа спрашивает: "не есть ли каждая из этих идей - мысль, и не надлежит ли ей возникать не в другом каком-либо месте, а только в душе?" [16,132b]. И тут уже важны не столько позиции участников диалога, а сколько чёткие формально-логические выводы, возникающие в его процессе. А это определённое формально-логическое заключение (А не равно не-А). И не важно кто в диалогах пытается опровергнуть логику, это будет уже алогично.

Разочарования Платона компенсировались его воспроизведением диалектической логики, которая с её тождеством противоположностей через Гегеля стала достоянием мировой диалектической науки. Гегель сразу понял идею Парменида. Разобрался и в платоновском онтологическом превращении парменидовской формальной логики в диалектическую логику, переписал эти законы, пропустил через них все свои категории и стал новым гением в философии. И таковым и остался бы, но переусердствовал. Он столько нянчился с этим дитём, что позабыл про платоновскую методологию применения диалектической логики. А неправильно применить её - хуже, чем вообще не применять.

У Платона истина - это "то, чего наш разум достигает с помощью диалектической способности" [13, VI. 511b]. Но Гегель полагал, что с нею связан и дуализм Платона, который Платон ранее и декларировал. Однако Гегель не учёл того, что дуализм удаляется как формальной логикой (что продемонстрировал Парменид), так и самими законами тождества противоположностей в диалектической логике (и это присутствует у Платона). В итоге, по результатам логики Платон отказался и от идей, и от вещей. Что осталось? Осталось единое (бытие), с которого он и начинает свою диалектическую логику.

Гегель очень высоко ценил логику Платона. Более того, сравнение текстов показывает, что он шел уже по проторенному пути, так как чётко ориентировался на то, что "разработанная диалектика в собственном смысле содержится именно в "Пармениде", этом знаменитейшем шедевре платоновской диалектики" [35, с.160]. Самым лучшим учеником Платона оказался Гегель, а не Аристотель, как иногда считают. Мы рассмотрим восемь гипотез (гипотеза как "основание"), составляющих логику Платона. И тут следует принять во внимание тот факт, что между структурой логики гипотез Платона и структурой логики Гегеля (в движении от бытия до понятия) существует тождественность, которая обусловлена идентичностью их законов. Но Платон в отличие от Гегеля хотел показать только сам принцип построения (конструкцию) логики. А в обоих случаях это структура логики диалектического бытия и опора на диалектику тождества противоположностей. В восьми гипотезах Платона на примере логики единого (бытия) объясняются принципы и законы всей диалектической логики [16. 137с - 166с] (в данном изложении сопоставление логик представлено сокращённо, как автор и изложил в википедии, а ранее более подробно логики развёрнуты и сопоставлены в отдельной работе [21. С. 185 - 198]).

Первая гипотеза [137с - 142а] говорит о том, что исходной категорией логики является всеобщее единое (субстанция, или бытие, по Гегелю), которое только по форме абстрактно, бессодержательно. В себе же оно не может быть совершенно пустым [142а], следовательно, имеет в себе всё содержание. Это первое объяснение идеи снятия.

Вторая гипотеза [142b - 157а] - это уже начало движения самой логики, которая развёртывается из единого, содержащего в снятом виде и субъект, и все его предикаты. Единое "...должно быть тождественно самому себе и отличным от самого себя и точно так же тождественным другому и отличным от него..." [146а - b]. И у Гегеля: "Спекулятивное, или положительно-разумное, постигает единство определений в их противоположности, то утвердительное, которое содержится в их разрешении и переходе" [12, с. 210]. Это у него уже начало движения тождества противоположностей от абстрактного к конкретному.

В третьей гипотезе [157b - 159а] Платон объясняет и уточняет сам принцип снятия противоположностей (тождество противоположностей). Противоположность единого не есть единое, но будучи иным, оно не лишено единого, ибо есть по отношению к нему "своё иное" [157b-с]. Такую причастность Гегель обозначает как "снятую противоположность". И "снятие" стало одним из основных понятий в диалектике Гегеля [14, с. 74].

В четвёртой гипотезе [159b - 160b] Платон показывает, что предикат единого можно развернуть точно так же, как и само единое. По Гегелю "предикат есть субъект" [12, с. 354]. Если единое есть исключительно лишь единое, то оно не существует не только для себя (о чём говорится в первой гипотезе [137с - 142а]), но и для иного (другого).

Пятая гипотеза [160b - 163b] - это следующий этап развёртывания логики единого (субстанции), этап вроде бы вовсе "несуществующего единого". Субъект логики - единое - не только снимается, но и обозначается иной категорией - категорией "иного не-единого". Однако и такое единое не только не лишено перечисленных ранее предикатов, но, несмотря на своё отрицание, "неявно" должно претерпевать всё те же изменения (взаимодействия предикатов и субъекта). У Гегеля это снятие "сфер идеи", системных категорий, каждая из которых, как субстанция, развёртывается от абстрактного к конкретному: бытие снимается сущностью, сущность - понятием. "Каждая сфера логической идеи оказывается некой тотальностью определений и неким изображением абсолюта" [12, с.216]. У Платона еще не возникла сама категория "снятие", он более интуитивен, чем Гегель, но чётко следует логике снятия. Единое, исчерпав все свои определения, уже не определяет дальнейшую рефлексию в качестве субъекта, но "некоторым образом" неявно продолжает присутствовать [163c] в этом тождестве противоположностей.

Шестая гипотеза [163b - 164b] уточняет, что единое, как субъект логики, - это момент живой субстанции, оно поддерживает её жизнь. Субъект логики даже с иным названием остаётся в себе единым. Без этого единое никак не существует и не имеет никакого бытия [163d]. Если снятое не будет таковым, то не будет никакой логики и никакой диалектики иного.

Седьмая гипотеза [164b - 165d]. Объясняет, что в качестве следующего, второго субъекта логики Платон берёт категорию "иное". Но это не "иное единого" из тождества противоположностей первой части логики. Выбирая именно такую категорию, Платон в отличие от Гегеля хотел показать только сам принцип построения (конструкцию) логики. Теперь своей противоположностью новое иное должно иметь не единое, которое являлось субъектом логики, а другое иное и вся рефлексия его превращается в отношение не с единым, а с самим собой. Точно также и у Гегеля: этап бытия, пройдя путь от абстрактного к конкретному, исчерпал возможности рефлексии ("если (в сфере бытия) нечто стало другим, то тем самым нечто исчезло" [12, с. 262]). Сущность же в своём восхождении от абстрактного к конкретному есть понятие, положенное как "отношение с самим собой" [12, с. 264]. Хотя, конечно, отражая вместе с бытием один и тот же денотат, истинно, в сущности другой она никогда и не сможет быть.

Восьмая гипотеза (165е - 166с). Является фактически подведением итогов. "... Если в ином не содержится единое, то иное не есть ни многое, ни единое" (165е). Нет реальности без субстанции, как нет логики субстанции без общего, единого субъекта, который возникает в самом начальном её этапе, поэтому "... если единое не существует, то ничего не существует" (166с).

Мы рассмотрели не просто логику, но одновременно и концепцию диалектического понятия, раскрыв его содержание. В каждом понятии и в предикате, и в субъекте в снятом виде содержится вся логика. В самодвижении законов, обозначающих её,. она и воспроизводится, как "живая", самодвижущая логика законов бытия.

Платон в типичной для него манере предлагает оппонентам и читателям самим делать выводы, а в этой ситуации - из логики. И в данном случае выводы однозначные. 1. Платон в "Пармениде" на примере диалектики единого и иного представил законы логики, которые в совокупности, в субъекте этой логики воспроизводят общие законы бытия (единого). Они ориентированы на монизм и тождество противоположностей. Если вводим в этот логический механизм категорию "материя", то на выходе получаем материальное бытие. И это будет абсолютный материализм бытия. Если вводим категорию "идея" (эйдос), то в итоге бытие будет определено, как абсолютный идеализм. Но абсолютный идеализм, как мы уже выяснили, несостоятелен и потому, не смотря на внелогические отсылки на него, чисто логически не присутствует ни в работах Платона, ни в работах Гегеля. 2. Вариант дуализма непосредственно перед изложением логики Платон сам счёл алогичным. А в логике, даже если предположить момент необходимого тождества материи и идеи, результат будет абсурдный. 3. Демонстрация платоновских законов диалектической логики не оставляет никаких иллюзий и надежд для доказательств в пользу идеальной сущности бытия. Абсолютом на выходе адекватной диалектической логики может быть только материальное бытие. Это и есть предложенное Платоном решение проблемы парменидовского бытия. Как и Парменид, он решение проблемы предоставил логике. Платон уверен, что "один лишь диалектический метод придерживается правильного пути" [13, VII. 533с].

Следует заметить, что слово материя "hyle", "первоматерия" свою философскую форму начинает принимать только у Платона. Он создал конструкцию логики, в которой материю и эйдос сопоставить невозможно, так как подобное взаимоисключаемое тождество противоположностей выглядело бы нелепо. Недаром Аристотель платоновскую идею сразу поменял на форму, по сути - на закон. Но ясно, что закон в отрыве от материи чистейшая абстракция, как и материя без закона. Гегель заимствовал законы платоновской логики (да он и не скрывал этого), но Гегель не до конца понял Платона. Отсюда и его ошибки с демонстрацией диалектической логики прямо на эмпирическом материале, и фантазии с развитием абсолютного духа. Постулировав пантеистичность и панлогичность своей философской системы, Гегель фактически допустил взаимоисключающий дуализм, но обращение к законам его же логики (заимствованной у Платона) всё ставит на свои места. "Форма предполагает материю, с которой она соотносится". "И наоборот, форма предполагается материей" [36, с. 78]. "Материя должна принять форму, а форма должна материализоваться, сообщить себе в материи тождество с собой, иначе говоря, устойчивость" ... "поэтому форма определяет материю, а материя определяется формой" [36. с. 79], "лишь их единство есть их истина" [36. с. 82]. Это не две объективные реальности (материи не существует как таковой и формы не существует как таковой), а два взаимозависимых, не взаимоисключающих друг друга и не существующих друг без друга закона. Именно так, следуя этому закону в логике диалектического взаимоопосредства, материя и форма должны иметь момент тождества, в результате которого и возникает конкретная объективная реальность - форма материи как таковая (конкретное бытие). Форма материи оказывается материальной, ибо эти два закона в диалектической логике не могут быть взаимоисключающими. Следовательно, у Гегеля (как это ни кажется странным для идеалистов) в действительности имеем логически доказанное материальное бытие и систему абсолютного материализма. Всё, что вне логики, нелогично! Только традиционное пренебрежение к сути логики в философии позволило оставить философам вне сферы внимания описанную ситуацию.

Логика Гегеля сколько бы он её ни позиционировал как идеалистическую, утверждает обратное. Предикат есть субъект и, если тот или иной есть материя, материально и бытие. Все положения гегелевской диалектической логики либо соответствуют платоновским, либо вытекают из платоновских. Гегель же верил, что категории диалектической логики не только субъективны, но и объективны, самосущи, а потому он считал себя объективным и даже абсолютным идеалистом. Однако категории его и платоновской диалектической логики имеют момент тождества (и только этот момент делает их реальными, объективно существующими). Всё есть законы и они не просто управляют материей, а они материальные законы. В онтологии других не бывает. Однако Гегель был в плену мистических представлений и полагал, что категории потому не субъективны, что они сами по себе существуют объективно, как таковые, как духи, как чистые мысли, а поскольку он их "воплощает" в конкретные предметы, они составляют их "душу". Платон в этом усомнился и окончательно разуверился в боге, а Гегель неправильно его понял и потому не сомневался, да и вера в бога удерживала его от сомнений. "Поэтому, как ни парадоксально это звучит, оценивая значимость Гегеля для истории философии, для пользы дела нужно быть ближе к его логике, чем к Гегелю" [37, с.39].

Во многом пониманию диалектической логики препятствует то обстоятельство, что философская позиция её создателя или читателя не всегда согласуется с выводами и следствиями самой этой логики. Но это очень важный момент так как логика подчиняется довольно жёстким априорным (то есть не выдуманным автором) законам. Она врождённая и поэтому она живёт своей собственной жизнью. Не все это понимали. Недаром и Платон, и Гегель предупреждали, что диалектика - это одна из труднейших дисциплин [38, 16b - c; 39, с.6]. Следует обратить внимание и на то, что в диалектической логике в отличие от формальной парменидовской возникает ещё больше омонимов по отношению к обобщающим понятиям эмпиризма и обыденного мышления. Иногда полагают, что Гегель в конкретизации логики пошёл дальше Платона: он результат объединения каждой пары противоположностей обозначает третьей категорией и это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, однако принципы её построения платоновские. В дилоге "Филеб" [38, 26b - d] Платон между антиномими вводит третьи категории, обозначающие субъект логики. Гегель третью категорию называл "особенным": "определение особенного как середины, связывающей крайности всеобщего и единичного" [8, с. 39].

Рассмотрим особенности становления гегелевской философии. Уже общим местом в учебниках философии стало указание на её источники. Принято считать, что источниками гегелевской философской системы были многие идеи учений таких мыслителей, как Гераклит, Платон, Аристотель, Декарт. Полагают, что важен был и Спиноза, у которого он взял идею субстанции. Считают, что непосредственными источниками системы Гегеля являются концепции Фихте и Шеллинга. Однако, если внимательно пройтись по платоновской логике в "Пармениде", то основные гегелевские достижения в ней уже содержатся. В основании системы Гегеля лежит принцип тождества бытия и разумного мышления. Он был представлен у Фихте и Шеллинга, но сформулирован был впервые Парменидом и поддержан Платоном. Даже сам термин "диалектика" взят Гегелем у Платона.

Гл. V. ПРОЩАНИЕ С КВАНТОМ И РЕЛЯТИВИЗМОМ.

ј 1. Пролегомены к частнонаучной методологии.

На мышление человека влияют и законы души (оформляются они в интроспекции как диалектическая логика), но сознание не является непосредственным её проявлением. Поэтому влияние оказывается через опосредство интуиции. А интуиция может быть как обыденно рассудочной так и истинно разумной. В результате она обычно размыта и у всех не одинакова. Наиболее важен аспект понимания, инсайт. Формальная, или рассудочная, диалектика, более доступна интуиции, нежели сверхчувственные законы души (психики) - диалектическая логика. Но в конечном итоге всё зависит от индивидуальных способностей человека, особенностей его практик и их анализа.

Самая большая иллюзия в философии это объективная реальность вещи. Вещь материальна, но это субъективно воспринятый материализм и, как верно определил ещё Парменид, в объективной реальности её нет, она не бытие. Она продукт субъективного восприятия и человеческой практики. Вне практики вещь ничто, её нет как вещи, сколько бы не доказывал Аристотель обратное [40, с. 127]. А в практике органы чувств препятствуют познанию той сущности, к которой она имеет некоторое отношение. Так, Миф о пещере - знаменитая аллегория, использованная Платоном в седьмой книге диалога "Государство" - демонстрирует сложности познания. По Платону, пещера олицетворяет собой чувственный мир, в котором живут люди. Они ошибочно полагают, будто благодаря органам чувств познают и истинную, объективную реальность - реальность вещей.

Вещь в философии, если её соотносить с онтологическим свойством, характеризует только количественную характеристику материи. Как предмет, опосредованный человеческим трудом или возникший в процессе его, она есть ещё объект эмпирической практики. У Парменида, как уже отмечалось, вещи относятся в разряд небытия. Вопрос в диалоге платоновского "Парменида" ставится ещё следующим образом: "Вещи только таковы, какими мы их видим". Вещи и явления эмпирического мира преходящи, множественны, подвержены изменениям и потому "предположить для них существование какой-то идеи было бы слишком странно" [16, 130d].

Платоновский метод продемонстрировал, как родовую диалектическую логику бытия применить к исследованию видового бытия. Это было реализовано в исследовании такой вещи, как государство. Чтобы выявить сущность государств, Платон эмпирически и досконально исследовал множество типов (явлений) государств, а затем поняв, что является в них общим и границей сверхчувственного, перешёл к анализу идеального (онтологического видового) государства. Это то целое, к которому он рефлексирует в процессе своего исследования: "Мы ещё вначале, когда основывали государство, установили, что делать это надо непременно во имя целого" [13, IV. 433a]. Отбросив наработанный при анализе различных государств эмпирический материал, он стал исследовать границы этого целого, сверхчувственного государства. Его частями оказались сферы профессионально ориентированной деятельности. Они сосредоточены каждая на своей профессии, но друг без друга, без целого существовать не могут. Так появились категории сверхчувственного из которых можно дедуцировать всю логику этого видового бытия. Естественно, что на этом этапе для корректировки, для помощи можно и нужно обращаться и к родовой диалектической логике.

Выборы специалистов в идеальном государстве напоминали Республику [13, VIII. 543a; 17, с. 8 - 17], поэтому Платон и говорил, что идеальное государство в некоторых чертах похоже на демократию, хотя к самой демократии он относился довольно негативно и был одним из радикальных её критиков. Платон следует принципу сходное познаётся сходным. Родовая (абстрактная) диалектика способствует выделению в вещи границ сверхчувственного и его видовой диалектики. К сожалению, Гегель не понял метода Платона и упростил методологическую ситуацию. То есть диалектическую логику он стал просто накладывать на эмпирический материал, как и диктовало ему представление о развитии абсолютной идеи. В "Феноменологии духа" и в "Науке логики" из "Энциклопедии философских наук" соответственно и анализ феномена вещи он пропускал через ступени всеобщего диалектического движения, через родовую диалектическую логику. Его вещь, как у Аристотеля, имела форму и материю и, соответственно, своё бытие, а родовая диалектическая логика оказалась применимой и к эмпирии, и к сверхчувственному бытию. Однако, это уже явный дуализм и нарушение логики тождества.

Гегель в "Науке Логики" писал о своём исследовании, как об "абсолютном методе" [41, с. 295]. Метод в духе Гегеля есть не что иное, как метод развития, взятый чисто в понятии, или логически. Метод его возникает "как само себя знающее понятие, имеющее своим предметом себя как столь же субъективное, сколь и объективное абсолютное и, стало быть, как полное соответствие между понятием и его реальностью, как существование, которое есть само понятие". [41, с. 290]. Но в итоге имеем следующее: Гегель с позиций родовой диалектической логики объяснял всё подряд. Поэтому и в государстве он выделял самое очевидное: народ, то есть общество, и результаты его политической деятельности - государство. Исходным пунктом политической философии Гегеля является идея внутренней целостности личности, общества и государства, определяемой их общей правовой субстанцией.

Сходное познаётся сходным, а гегелевский "абсолютный метод" несопоставимое (истину и мнение по Пармениду) объединяет. Его "абсолютный метод" распоряжается и в объективных, и в субъективных эмпирических закономерностях. В марксистской философии это взяли на вооружение, а в итоге с её идеями теперь связывают волюнтаризм. Платон в эмпирическом познании государства искал видовую диалектику, а Гегель знал только родовую, которую и обнаружил в диалоге "Парменид" и списал. Поэтому и результаты анализа государства разные. У Платона частями его идеального государства являются профессионально ориентированные сферы деятельности [42], а Гегель не поднялся выше уровня граждан. Они у него являются частями государства, как целого. Но без разделения общества (а оно существовало и до государства в племенах дикарей) на профессионально ориентированные сферы деятельности и объединения возникших частей не возникло бы и государство. Именно они у Платона являются частями государства. В эмпирически выявляемых физических вещах Гегель тоже не ищет видовой диалектики, а сразу рассматривает их с позиций родовой.

Согласно Гегелю, физика подготавливает для философии материал, но "отрицает вообще сверхчувственное" [12, c. 149], а философия переводит "на язык понятия полученное ею от физики рассудочное всеобщее". Это превращение Гегель осуществляет следующим образом: эмпиризм абстрагируется от конкретных вещей, "превращает конкретное в нечто абстрактное", "получается, что живое умерщвляется, ибо живо лишь конкретное, единое" [12, c. 150]. Но "истинное вещей лежит именно в мышлении" [12, c. 151]. Поэтому этот результат из обыденного рассудочного (конечной формы рассудка) он в своей голове превращает в диалектический рассудок. Как именно? Гегель держит в секрете и не объясняет. После чего заявляет: "Метод, впрочем, в обоих способах философствования остаётся тем же самым, поскольку оба они исходят из предпосылок как из чего-то устойчивого, незыблемого" [12, c. 151]. По факту, он не может объяснить, как эмпирические вещи превращаются в диалектические. То, что понял Платон, не понял Гегель, превративший в конечном итоге своё продуктивное философствование в допарменидовскую натурфилософию. Следствия такой практики оказались довольно плачевными, правда, уже не для самого Гегеля, а для марксистской философии, поверившей в него. Нарский, например, подчёркивает, что рассудочное обыденной логики выступает уже не как антипод диалектики, а как зачаток и низшая её форма! Как "подчинённая, но необходимая сторона диалектического мышления во всей полноте последнего" [15, с. 235]. Куда завели ошибки с омонимами марксистскую философию, теперь уже известно.

ј 2. Нет доказательств кванта и теории относительности.

Вернёмся к обсуждению иерархии форм материи. Рассмотрим проблему положения в ней эмпирических вещей и отношения их к сущности бытия. Что в них относится к эмпирическому, а что к онтологическому? Вещи в своём эмпирическом качестве хоть и очень важны, но на саму сущность государственного бытия влияния не оказывают (судите сами: вещи были и у обезьян, которые не были людьми, вещи были и у дикарей, но у них не было социального (государственного) бытия). С эмпирической точки зрения существуют вещи разные по величине и существуют разные по величине формы бытия (то есть сами формы материи). Поэтому для исследователей тут возникает три варианта. 1. Вещь содержит какое-то множество форм материи, например, человек, имеющий в себе целую иерархию, матрёшку из форм материи, начиная от органоидов и клетки и заканчивая телом. 2. Вещь содержит в себе только одну форму материи, например, государство. Но и это, как показал ещё Платон, не облегчает задачи преодоления иллюзии чувственного восприятия и явления. Он пишет, что бытию противостоит становление - чувственный мир преходящих вещей. "Нужно отвратиться всей душой ото всего становящегося: тогда способность человека к познанию сможет выдержать созерцание бытия" [13. VII, 518 с]. 3. Бытие значительно больше вещи, в которой содержится лишь его частица. Поэтому реальные границы такого бытия могут выходить и далеко за пределы социальной матрёшки.

Видовые законы любого бытия можно выявить лишь в его границах, на уровне целостности, за этими границами находятся уже не законы бытия, а небытие данного бытия. Там, где нет целостности, нет ни формы, ни сущности и так далее. Нет и самого бытия. Но в принципе можно диалектически исследовать обнаруженное видовое целое. Это иная практика - не эмпирическая, в ней мы должны следовать не законам выведенным с помощью восприятия, а законам видовой диалектической логики, чтобы не отклоняться от них. Объективная видовая реальность не может выходить за границы видового целого или не достигать этих границ. Законы бытия (то есть само конкретное бытие) и продиктованы этими границами. Они и есть закон. Но тогда мы имеем дело уже не с вещью, а с конкретной, качественно определённой видовой объективной реальностью, за границами которой находится её небытие, "не-А" по логике Парменида.

Представители эмпиризма и различных видов позитивизма довольно ограничены рамками своего обыденного понимания рационализма, который отбрасывает все перспективы истинно рационального познания вещей. Объективного рационализма у них и близко нет. Есть только его омонимы. Любую теорию понимают, как истинный рационализм. Это выдумка позитивистов, что у человека есть "чистый опыт", то есть опыт, очищенный от всякого понятия [24, с. 162]. Поэтому любая теория (кроме истинного рационализма) не имеет чётких границ с эмпиризмом.

Бытие материально и сверхчувственно. Человек в своей обыденной практике имеет дело только с вещами, которые в силу указанных причин являются субъективно представленной материей. Истинной же рациональной философии следует избавиться от категории "вещь". Нет таковой в объективной реальности. Вещь - результат практики, вне практики у ней исчезают эмпирические свойства. Аристотель, Гегель и марксисты наделяли вещи формой и материей, поэтому в бытовой логике выражение "форма материи" давно уже стало омонимом по отношению к такому же в рациональной диалектической логике.

В истории эмпирической науки из-за неудовлетворённости "научной рациональностью" меняются её исторические типы. Их уже три. 1. Классический тип научной рациональности. Его смена обусловлена внутринаучными причинами: из-за новых фактов и открытия новых типов объектов, не объясняющихся в рамках существующей парадигмы в то время, когда уже появились новые математические методы. 2. Неклассическая рациональность. Этот тип стал учитывать и вненаучные причины: мировоззренческие и ценностные ориентиры и установки в культуре. 3. Постнеклассический тип рациональности. Этот тип занимается уже тем, что показывает границы применимости первых двух. Рациональность в науке подразумевает точность, доказательность и объективность знания в рамках обыденной логики. Но какое отношение имеет обыденное обобщающее абстрагирование (омоним рациональности) к рациональной объективной реальности, которая тоже должна быть объектом естествознания как видовая диалектика? Ведь для обнаружения сущности и её законов в изучаемых объектах позитивисты предлагают менять только внешние условия практики или чередования индукции и дедукции. Как в басне И.А. Крылова: "Как музыке идти? Ведь вы не так сидите".

Свобода интерпретации должна быть в рамках необходимости: логики и концепции иерархии форм движения материи, или матрёшек. Это являет собой предварительные рамки необходимости. Неклассическая физика словно забыла о них. Рассмотрим, что даёт концепция (см. иерархию форм движения материи Гл. 1) применительно к физике и космологии. В нашем представлении она будет выглядеть следующим образом.

1. Первая, самая фундаментальная внешняя матрёшка. Назовём её "Вселенная". Частями этой формы движения - полевой материи - будут волны, волновая материя. Её называют эфиром.

2. Некоторые скопления частей Вселенной образуют элементы следующей матрёшки, назовём её "Наш Космос". Соответственно, в процессе интеграции волн частями его будут уже элементарные частицы (неважно, какие разновидности).

3. Некоторые скопления элементарных частиц образуют атомы - части последующей матрёшки. Это "Наша метагалактика", в которой преобладают атомы водорода.

4. Обнаружен и горячий газ - молекулы - в раннем скоплении галактик. Наша галактика тоже прошла этот этап. И т.д.

Эта переходная к онтологии модель бытия ещё не рассудочная диалектика. Она ждёт уточнений и конкретизации с точки зрения классической физики. Но и классическая физика увязла сегодня в чисто эмпирических концепциях. Опыт ещё не объективная истина и тем более не доказательство её, и уж ни в коем случае не объясняет объективную реальность. А вот иерархия форм материи предварительно очерчивает границы различных форм бытия. Это шаг к очерчиванию границ сверхчувственной реальности.

Релятивизм как методологическая установка восходит к учению древнегреческих софистов: из тезиса Протагора "человек есть мера всех вещей..." следует признание основой познания только чувственности, не отражающей каких-либо объективных и устойчивых явлений. Тут философы и физики зачастую не понимают друг друга, и, именно поэтому, рассуждают о разных вещах. В XXI веке, как и в предыдущие века физика остаётся чисто эмпирической наукой, хотя все условия для превращения предметов её изучения в объективную физическую реальность, в видовую диалектику уже созрели. Предварительно разделить её на предпологаемые физические формы материи уже можно. К построению необходимо привлекать концепцию иерархии форм материи, подробно изложенную в первой главе, которая поможет очертить границы конкретных форм, материи, или матрёшек. Но до сих пор обходятся без этого.

Приборы и обстоятельства опыта не выводят исследователя из области эмпиризма. В этом отношении между квантовой, релятивистской и ньютоновской физикой различий нет. Субъективизм сегодня характерен для всей физики, но в разной степени. А игнорирование достижений концепции форм материи (особенностей их иерархии) очень вредит истинному пониманию законов в неклассической физике. Так, под релятивистскими эффектами в теории относительности понимают изменения пространственно временных характеристик тел при скоростях, соизмеримых со скоростью света. В качестве примера обычно рассматривается космический корабль типа фотонной ракеты, который летит в космосе со скоростью, достигающей скорость света. Но тут логичнее предположить, что при скорости света произойдёт дезагрегация корабля на фотоны, которые разлетятся в разные стороны. Но это в теории на практике недостижимой. Законы неклассической физики не понимают сами авторы, их требуют просто запомнить. Это своеобразная попытка выйти на сверхчувственное, опираясь на чувственно данное в обход парменидовской онтологии. В современных философских комментариях релятивизм и квантовую физику нередко тоже называют рационализмом, хотя всё это доказывается и подаётся в математической форме и далеко от объективного комментирования объективной реальности.

ј 3. Алогизм неклассической физики.

"Сон разума рождает чудовищ" - эта испанская пословица всегда актуальна, но проблема в том, что представляет собой разум, люди не могут договориться.

Обычно физики не любят говорить о том, что квантовая механика странная и непонятная, и результаты достигаются непонятным для здравомыслящего человека образом, что понять квантовую механику невозможно, к ней можно только привыкнуть [43; 44; 45, с.5; 46, с.38-59; и мн. др.] Негативную роль в потере чувства реальности в физике сыграла чрезмерная и некритическая математизация. Она превратилась в самоцель. Стала не важна физическая сущность какого-либо процесса, важны только формулы в его описании. Доказывают, что многие процессы описать обычными словами просто невозможно, а можно только математическими выражениями. В результате никто ничего не понимает в изучаемых физических процессах, но формулы стали важнее объективной реальности. Доказуемость математики казалась выходом из субъективной сферы эмпиризма. Никого не смущало, что такое заблуждение развеял в своё время ещё Зенон. Он с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. Томас Гексли говорил ещё сотни лет назад: "Математика подобна жерновам, что в них засыплешь, то в результате и получишь. И, как не получишь ты доброй муки из отрубей, так исписав страницы формулами, не получишь ты верных выводов из неверных исходных материалов". Сам Эйнштейн без иронии говаривал, что математика - единственный совершенный способ, позволяющий обвести самого себя вокруг пальца.

Именно это демонстрирует, например, логика квантовой механики. Теории классической физики, описывают факты макромира и микромира, опираясь на законы классической логики, а квантовая физика делает акцент на вероятностные связи и в них рассуждают, опираясь на совершенно иные схемы мышления. Сторонники квантовой механики считают, что в микромире действует какая-то иная логика. Да ещё и не одна. Так, существует более десятка интерпретаций квантовой механики, квантовой теории поля альтернативных, но корректных с точки зрения математической логики интерпретаций. Их даже называют зоопарком интерпретаций. А итог таков: копенгагенская интерпретация фактов ничем не лучше других, но сторонники её были более активны и она рекомендована к преподаванию в вузах. Вот и вся объективность!

Бытовая логика может быть и двузначной и многозначной. Чем больше её значений, тем меньше её точность. Поэтому для одних ситуаций нужна одна логика, для других - другая. Если исследователи ориентируются на онтологические проблемы, то двузначность будет наиболее адекватным методом. Но в неклассической физике в начале ХХ века произошла обратная ситуация. Некоторые эксперименты, результаты которых интерпретировались как многозначные и требующие вероятностного подхода, были ориентированы на проблемы космологии и, как многие полагали, онтологии.

Основной массой логиков и представителей физических наук (находящихся с начала ХХ века в кризисном положении) применение неклассической логики было встречено с воодушевлением, с верой в лёгкое превращение частных результатов практики во всеобщий объективный закон природы. Казалось, что выход найден, хотя оппоненты и называли это безумием, ссылаясь на известное высказывание Нильса Бора: "Все мы согласны, что эта теория безумна. Вопрос лишь в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться еще и верной".

В научное обсуждение неклассической физики вошли и теория относительности А. Эйнштейна с геометрией пространства-времени, и квантовая теория, и Кротовы норы, и Бозон Хиггса и и т.п. А за всем этим во всей красе вырисовывался непреодолённый кризис физической науки. Практика, увы, не критерий истинности, а критерий полезности и иногда временной или кажущейся.

Неклассические логики - это совокупность логических систем, отличающихся от обычной, классической логики тем, что в них либо не действуют те или иные законы (например, закон исключенного третьего или закон противоречия), или вводится больше, чем два (истина и ложь) истинностных значения, или по каким-то другим критериям. Благодаря этим вариациям возможно построение различных моделей логических выводов и логической истины. Например, закон исключенного третьего строится по схеме "А не равно не-А". То есть из двух противоречащих суждений одно всегда истинно, другое ложь. Ни о каких множествах в отношении закона исключенного третьего речь идти не может. Однако сторонники неклассической логики придают закону исключенного третьего свойства, ему не присущие. То есть они придают закону исключенного третьего способность доказывать истинность. Но этот закон не обладает свойствами доказывания. Доказывание - это самостоятельный раздел в логике. И лишь по результатам механизма доказывания мы можем применять закон исключенного третьего. Доказав истинность, допустим "А", мы можем применять закон исключенного третьего и утверждать, что "неА" - ложь. И наоборот. Доказав истинность "неА" мы можем утверждать ложность "А". Если невозможно доказать истинность или ложность "А" или "неА", то закон исключенного третьего не применим вообще.

На этом основании можно перенести "неклассические логики" в разряд не логик, ибо попытки объяснить законы природы или объективной реальности заводят неклассические логики в тупик. Пытаясь вытеснить из этой ниши классические интерпретации законов, они претендуют на ту регулятивную роль, которой обладают всеобщие законы классической формальной логики, но вызывают обоснованную реакцию оппонентов, логические доводы которых просто игнорируют.

Превращение частных случаев (опытов) в нечто объективно всеобщее порочная практика, в которой обобщающие абстракции не становятся более объективными и содержательными ни в классической, ни в неклассической формальной логике. Эмпирическая практика описанная неклассическими формальными логиками, не добавляет себе объективности. Это самообман, если не обман. Более того, двузначная формальная логика выполняет регулятивную функцию, уточняя возможности анализа эмпирии, а неклассическая "расширяет" эти возможности до фантастических трактовок.

Объекты микромира - объективны, и никакой особой логики у квантовой механики не существует - её объекты могут быть описаны либо традиционно-эмпирически, опираясь на здравомыслие, либо требуют диалектической логики, поиска сущности объективно существующего объекта, что и продемонстрировал Платон на примере анализа государства [17, с. 8 - 17. ]. Итог: истина всегда конкретна. Выдумки об априоризме, о врождённости и похожести неклассической логики на априорную классическую диалектическую логику (аналог онтологии) [47] натыкаются на свойства эмпирически данного объекта и его понятия (обобщающие абстракции) со всеми вытекающими из этого последствиями. Релятивисты пытаются представить четырёхмерное пространство как бесконечное количество трёхмерных пространств, расположенных по четвёртой оси размерности - времени. Эта эмпирическая конструкция никак не встраивается в объективную реальность. В материалистической онтологии нет пространства, оно всегда представлено какой-то конкретной формой материи. Нет также и времени - оно субъективно. Восприятие времени - это субъективное отражение скорости, темпа, ритма и последовательности явлений чувственно воспринимаемого мира. То есть движение и изменение не имеет парменидовских характеристик бытия.

Опыт Майкельсона-Морли был принципиально направлен на то, чтобы подтвердить или опровергнуть существование мирового эфира посредством выявления "эфирного ветра" или факта его отсутствия. Наблюдая в течение года за своей установкой, Майкельсон и Морли не обнаружили никаких смещений в интерференционной картине: полный эфирный штиль! Современные эксперименты подобного рода, проведенные с максимально возможной точностью, включая эксперименты с лазерными интерферометрами, дали аналогичные результаты. Заметим, что эти эксперименты составляют один из фундаментальных тестов специальной теории относительности. Антирелятивисты в то время оказались не в состоянии договориться относительно трактовки эксперимента Майкельсона - Морли. Поэтому событие, произошедшее более ста лет назад, все еще современно. И большинством исследователей считается "величайшим из всех отрицательных опытов в истории науки" [48, c. 74].

Однако повторения опыта Майкельсона-Морли с доказательствами или опровержениями - это бессмысленный эмпирический эксперимент. С методологической точки зрения эксперименты типа Майкельсона - Морли недоказательны в силу их чисто механистической направленности. Эмпирики не понимают, что такое качественное различие форм движения материи. Луч света, фотон - элементарная частица, а точнее часть формы движения, которой она принадлежит, не может взаимодействовать с эфиром, так как он являет собой качественно иную форму материи и движения: "А не равно не-А", ибо сходное познаётся только сходным. Форма - это онтологический закон и невозможно тормозить или ускорять (изменять) его, к тому же, не имея даже представления о том, что он собой представляет. Эти опыты чистейшая иллюзия.

Попытки сопоставления двух различных форм движения со стороны их скоростей бессмысленны для онтологии (соответственно, и для картины физического мира). Эти скорости ничего не объясняют. Ну сравните скорость социальной формы движения со скоростью популяционной формы движения, а ещё лучше с какой-нибудь физической. Ничего общего между этими формами движения нет, как и между всеми другими (А не равно не-А). Механизмы и силы их форм движения качественно различны. Более того, сам термин этого движения омоним физического движения, который используется в эмпирических исследованиях и их умозаключениях (в диалектике это взаимопереходы в тождестве противоположностей, causa sui). Поэтому идея взаимодействия, сопоставления или сравнения элементов двух форм материи (например, фотона и волновой формы материи) - грубое нарушение онтологической логики. Дуализм частицы и волны в опыте (субъективном восприятии) может так и трактоваться как квант, но в объективной реальности его нет. Дуализм в бытовой логике довольно часто используется, но в онтологической формальной логике он запрещён, а в диалектической логике онтологии существует не дуализм, а тождество противоположностей и их взаимопереход в какой-либо одной конкретной форме материи. Вот в этом тождестве противоположностей и есть единственно существующее движение рассматриваемой формы материи, закона. Всё остальное - алогизм аналогичный попыткам преодоления разделённого мнения и истины у Парменида.

А вот косвенные (не задевающие сущности движения эфира) доказательства существования эфира имеются. Это показывает двухщелевой эксперимент - дуализм двух форм движения материи, алогично трактуемый, как монизм кванта, единство корпускулярного и волнового движения. Не в ту сторону двинулась методология неклассической физики. Для иллюстрации корпускулярно-волнового дуализма и принципа неопределенности часто приводят знаменитый двухщелевой эксперимент с одиночными электронами. Суть эксперимента в следующем: в одну из двух щелей пропускают электрон, который, как считают, имеет корпускулярно-волновую природу, а на выходе наблюдают интерференционную картину, как будто через две щели прошла волна. Исходя из этого, утверждают, что единичный электрон как частица-волна пролетел сразу через обе щели и проинтерферировал сам с собой. Однако если поставить детекторы пролета электрона, то мы точно видим, через какую конкретно щель пролетела электрон-частица, но не наблюдаем интерференционной картины. Отсюда якобы следует: если мы знаем положение электрона, то не можем знать других его характеристик и наоборот. Но, согласно классической логике "А = А", полагать-то следует, что интерференционную картинку создают не сами электроны, а волны эфира, возникающие от движения электрона, поэтому нужны две свободные щели для получения интерференционной картины волн эфира, возникающих от пролета электрона. Если хотя бы одна из щелей блокируется детектором, волны эфира через нее не проходят, и интерференция не возникает. Таким образом, данный опыт наглядно показывает и доказывает существование эфира. Кроме этого, он доказывает, что никакими волновыми свойствами сам электрон не обладает, ими обладает эфирная среда. Вот и все, и никакой неопределенности [49, С. 5 - 6]. Конечно, об эфире тут можно судить только по несущественному его свойству - волнам (то, что мы чувственно воспринимаем или через приборы и обозначаем, как волны). Но тем не менее для эмпирического исследования косвенное доказательство существования какой-либо формы матери - это этап на пути к её объективному изучению. Прямое же доказательство требует ситуации "А = А" и в бытовой логике, и в онтологической логике.

Теперь о теориях расширяющейся Вселенной и сингулярности, которые обязаны своим существованием концепции взрыва одной элементарной частицы. Бозон Хиггса - "частица Бога", которая согласно Стандартной модели в момент Большого взрыва (сотворения вселенной) дала отдельным элементарным частицам их массу. Впервые о возможности существования такой частицы 50 лет назад предположил шотландский учёный Питер Хиггс. Позже эта частица получила название "бозон Хиггса". На самой крупной экспериментальной установке в мире в Большо́м адро́нном колла́йдере ускорителе заряженных частиц на встречных пучках, разгоняемых протонов и тяжёлых ионов (ионов свинца), при изучении миллионов осколков - результатов их соударений - так и не смогли обнаружить осколки полностью соответствующие гипотетическим характеристикам бозона Хиггса. Величина осколков, конечно, случайность, но когда-нибудь в этой случайности обнаружат то, что можно будет и приписать бозону. Пока же исследования на Большом адронном коллайдере не привели ни к обнаружению каких-либо признаков появления ни темной энергии, ни тёмной материи. Физики не знают, с чем это связано - с недостаточной энергией, получаемой на ускорителе, или с ошибочными теоретическими предположениями.

Согласно теории, в мире, где гравитация - главный фактор, все, что попадает в черную дыру, в конце концов, окажется заключенным в буквальном смысле точку - так называемую "сингулярность". В момент предполагаемого большого взрыва существовала такая же проблема: невероятно большая плотность заключенная в невероятно малом пространстве. В первое мгновение, вероятно, бесконечно малом. Но сингулярность тоже вызывает большие сомнения. В результате подсчётов получается бесконечно большое значение плотности материи в этой точке, что может быть только у математиков на бумаге [50]. Проблема физиков с гравитацией удручающая. В теории она должна взаимодействовать со всеми формами энергии, а так как полагают бесконечно больше количество высокозаряженных частиц, они должны создавать сильнейшее гравитационное поле. В конце концов, все подсчеты заканчиваются веером бесконечностей, лезущих отовсюду. Избегают этих нестыковок теорий с помощью процесса, который называется перенормировкой, то есть делают расчеты только до желаемого этапа. Многие с подобной процедурой не согласны. Один из создателей квантовой электродинамики Ричард Фейнман сказал по этому поводу, что такой трюк я бы назвал сумасшествием!

Эдвин Хаббл установил что Вселенная расширяется. Он трактовал красное смещение в спектре излучения далёких звёзд по аналогии с эффектом Доплера. И вот это представляют как доказательство Большого взрыва. Но любые аналогии хромают. Доплеровское изменение длины волны или частоты сигнала и космологическое красное смещение - вещи абсолютно разные, качественно разные и описываются различными формулами. Более того, это разные сферы разных объективных реальностей (А не равно не-А). Поэтому математический аппарат А. Фридмана, подтверждающий расширение, базируется на ложной релятивистской теории. Известно, что спектральные линии Солнца смещены относительно спектральных линий соответствующих элементов на Земле в красную сторону спектра. И это наблюдается все время, т.е. и тогда, когда Земля приближается к Солнцу (в этом случае согласно эффекту Доплера должно бы наблюдаться смещение в фиолетовую сторону спектра). К тому же есть объяснения красного смещения и из-за преобладающих в галактиках атомов водорода поглощающих и испускающих излучение (в спектре поглощения у водорода имеется одна спектральная серия в ультрафиолете, называемая серией Лаймана, и в испускании спектральные серии в инфракрасной части спектра -линия серии Бальмера). Мы же не центр вселенной, от которого разлетаются все звёзды (геоцентрическую и гелиоцентрическую систему наука уже давно похоронила).

Если в модели иерархии форм движения материи брать для анализа Вселенную, то она должна представлять собой конкретное целое качественно определённое его частями. Следовательно, все элементарные частицы являют собой её части, базовый уровень, или внешнюю матрёшку по отношению к её внутренней иерархии аналогичных матрёшек. Следующая внутренняя матрёшка представлена атомарным уровнем. И так далее (см. гл. I.). Объяснение её становления на следствия большого взрыва не только не похоже, но даже исключает его (взрыв был бы направлен внутрь матрёшки). Эмпирическая картина вселенной в современной физике претендует на онтологию [51], но ничего подобного ей не выстраивает и на концепцию иерархии форм материи (матрёшек) упрямо не ориентируется.

Нет смыла рассматривать другие эмпирические доказательства отсутствия расширения вселенной. Можно только добавить, что вопрос мог быть решён и с методологической стороны, с позиций здравого смысла. Вселенная, сжавшаяся в точку, должна была находиться в каком-то пространстве. Но это нереально, мир материален и в материалистической философии, и в опытах с вакуумом (нет пространства без материи, а материи без формы - азы материализма). Т.е. сингулярность будет погружена в вакуумную материю, которая тоже вселенная, повторяющая циклы исходной, сжавшейся вселенной. И так до дурной бесконечности иерархии больших взрывов бесконечных вселенных и их сингулярностей, но это абсурдно.

С точки зрения рациональной онтологии два эмпирических атрибута: пространство и время в объективном бытии отсутствуют, нет такого закона в объективной реальности. Но для обыденной практики, не претендующей на "онтологическую" картину мира пространство и время очень удобны и необходимы. Однако, если исследование "замахивается" на законы объективной реальности, нужно переходить на рациональную онтологическую методологию и логику, на истинное знание, лишённое субъективности.

Все теории неклассической физики о законах вселенной делятся на две большие группы. В одной оказываетя квантовая механика, из которой выросла Стандартная Модель вместе со всеми своими фундаментальными частицами и тремя взаимодействиями: электромагнитным, сильным и слабым. В другую группу попадет теория относительности, разработанная Эйнштейном, описывающая четвертое фундаментальное взаимодействие - гравитацию, а также черные дыры, расширение вселенной и даже путешествия во времени. На уровне эмпирических теорий два столпа неклассической физики квантовая механика и теория относительности несовместимы. Соответственно несовместимы и их "картины мира". И в первую очередь это потому, что объективную реальность оба столпа не отражают.

Популярное в сетевой среде выражение "Сферический конь в вакууме" заимствовано из научной лексики и означает оно нечто идеальное, существующее лишь в теории и совершенно невозможное для применения на практике. Однако, в теории - "живет и работает". Это тот случай, когда люди шутники в науке посмеялись сами над собой, но не поняли, что конь этот стал фактически памятником натурфилософии демократической эпохи в науке с её "псевдонаучными" идеями: теорией относительности, искривлением пространства, кротовыми норами, и т.п. Знаменитый "Кот Шрёдингера" был придуман, для того чтобы показать абсурдность квантовой механики с точки зрения классической формальной логики. Чувствуют физики, что наука в кризисе, но не понимают его причины, а понимание невозможности его разрешить приёмами неклассической логики ещё только зреет в физике микро и макромира.

Гл. VI. Бытие республики Платона и современность

"Чтобы поставить вопрос, нужно знать большую часть ответа". Роберт Шекли

ј 1. Диалектика республики Платона

Платон считал, что в вопросе воспитания правителей только его диалектический метод придерживается правильного пути. Он приходит к выводу о том, что для испытания кандидатов на "должность" правителей необходимы занятия также и диалектикой. "И это самая главная проверка, имеются ли у человека природные данные для занятий диалектикой или нет. Кто способен все обозреть, тот - диалектик, кому же это не под силу, тот - нет" [13. VII. 537 c.]. Данный вопрос выясняется до выборов уже при воспитании детей. И это ответ критикам технократии (профикратии), напоминающим слова Козьмы Пруткова: "Специалист подобен флюсу, полнота его одностороння". Но тут нужно даже добавить, что Менделеев уточнил: "химик, знающий только химию, не знает и химии"! Платон подобную ситуацию предвидел, требуя знания диалектики в качестве методологии. Уильям Блейк только повторил его: "Ты никогда не будешь знать достаточно, если не будешь знать больше, чем достаточно". Каждый специалист, который претендует на звание лучшего должен знать по возможности всё, что касается его профессии или имеет отношение к ней.

Причина, по которой Платон изучает различные устройства государств, заключается в его стремлении раскрыть содержание сущности государства, благодаря которой становится возможным сделать государство идеальным. Платон называет эту сущность благом. Сложность раскрытия содержания интенций Платона в диалоге "Государство" заключается в смешении художественного и научно-философского стиля текста, а также в непрерывной эволюции философских взглядов и убеждений самого автора. Это позволило реализоваться большому количеству различных интерпретаций произведения. Но задача нашего исследования выявить видовую диалектику сверхчувственной сущности государства [52]. После изложения платоновской логики в диалоге "Парменид" рациональная канва логики присутствует в диалоге "Государство" и играет чрезвычайно важную роль для понимания произведения. Большое влияние на платоновскую идею определения сущности государства оказала философия Парменида, его логика, которую Платон усовершенствовал и изложил в одноименном диалоге "Парменид". В платоновском государстве применена диалектическая логика в качестве методологии, но этого обстоятельства почти не замечают. Поэтому необходимо обратить внимание на то, когда Платон использует обобщающие абстракции и когда он переходит к диалектическим понятиям. При этом нужно чётко различать применение законов родовой диалектической логики и результата их применения - в видовой диалектической логике. Без этого могут возникнуть ошибки Гегеля - наложение родовой диалектической логики прямо на эмпирический материал или его обобщающие абстракции в теории о нём [14, с. 93 - 100]. Обычно критики игнорируют это различие. В итоге, не замечают, что идеальное государство Платона - это профикратическая, технократическая (от слова "техно" - др. греч. τέχνη, "мастерство") республика правления избранных профессионалов во всех трёх группах профессий, а не автократическая власть только философов, как иногда полагают.

Платон описывает идеальное государство, которого ещё не было и нет в социальной действительности [13. Кн. IX. 592a-b]. В отличие от существующих оно управляется разумно, а потому и мощь его чрезвычайно велика [13. Кн. IV. 423а - b]. В то же время в представлении Платона оно ближе к демократии, чем к другим формам государства [13. Кн. VIII. 557d]. Платон пишет именно о республике, республике особой, республике будущего. Политический трактат Марка Туллия Цицерона "De re publica" был опубликован в 51г. до н.э. в традиционной для античной философии форме диалога с отсылками к "Республике" Платона. Но видимо потому, что республиканская форма выборов в самом платоновском сочинении была отодвинута им при этом на второй план, стало принято считать, что именно с тех пор полития Платона только формально переводится, как республика. Но такая трактовка игнорирует в первую очередь самое главное в его сочинении - выборы руководителей основных групп специалистов, которых Платон называет царями профессионально ориентированными для каждой профессиональной группы граждан [13. Кн. VIII. 543a].

Общество платоновского идеального государства разделено на три профессиональные группы. Руководители их не имеют права вмешиваться в руководство друг друга, не имея соответствующей компетенции, но при этом устанавливают соуправление, как с управляемыми в каждой профессиональной сфере, так и между управляющими всех профессиональных сфер. Это аналогия с исполнительной властью современных республик, где все профессиональные сферы деятельности разделены, но в то же время все граждане являются потребителями деятельности всех разделённых министерств. Так Платон выявляет умопостигаемые сверхчувственные "сферы", части целого, которым является благо. Этого блага нет в догосударственных образованиях гоминид, их объединяют другие законы.

Республика Платона - профикратическая, то есть технократическая, республика. И все споры об автократии руководителей-философов в его произведении беспочвенны. Каждый руководитель (царь по Платону [13. Кн. VIII. 543а]) управляет всем государством, но только со стороны (по линии) своей профессиональной компетенции. В лучшем государстве "начальствовать должны самые лучшие". [13. Кн. III. 412с.]. Но не только воины и философы. У Платона лучшими являются и "те, кто отличился в земледелии" [13. Кн. III. 412с]. И действительно, кто ещё может руководить ремесленниками, земледельцами и купцами (экономической сферой), если другим царям это запрещено законом? Ни один из руководителей не имеет права вмешиваться в профессиональную компетенцию других. Такие действия в платоновском государстве считаются тягчайшим преступлением. Более того, "Такая замена и вмешательство не в свое дело грозит гибелью для государства" [13. Кн.IV. 434b]. "Вмешательство любого из трёх сословий в чужие дела и переход из одного сословия в другое - величайший вред для государства и с полным правом может считаться высшим преступлением" [13. Кн. IV. 434с.] И понятно почему: лучше работает не тот, кто владеет многими искусствами, а "тот, кто владеет одним" [13. Кн. II. 370b]. "Невозможно объять необъятное" - пытался мысль эту донести до современных политиков Козьма Прутков. Известно, что сформулировать проблему часто важнее и труднее, чем решить ее. Английский химик Ф. Содди объяснял: " В науке задача, надлежащим образом поставленная, более чем наполовину решена. Процесс умственной подготовки, необходимый для выяснения того, что существует определенная задача, часто отнимает больше времени, чем само решение задачи". А Роберт Шекли писал: "Чтобы поставить вопрос, нужно знать большую часть ответа". Понятно почему Платон предлагал руководителей - политиков - заменить на специалистов различного профиля.

"Три различных по своей профессиональной ориентации сословия делают каждое своё дело" и от этого зависят такие свойства самого государства, как справедливость, рассудительность, мужественность и мудрость [13. Кн.IV. 435b]. Более того, воспитание детей регулируется государством в целях отбора лучших по их склонностям в соответствующие профессионально ориентированные сферы деятельности. Соответственно и выборы во власть тоже разделены по основным группам профессий. Критерий - востребованность их всем населением (гарантия всеобщности). Первое определение диалектики бытия - это обнаружение его границ, его целостности. Платон писал: "Мы ещё вначале, когда основывали государство, установили, что делать это надо непременно во имя целого" [13, IV. 433a]. Разделение труда в своей полярности и оказалось источником такой целостности, которая объединяет государство.

По сути в платоновской разработке мы имеем дело со сверхчувственным материальным образованием : "профессионально ориентированными сферами деятельности", работа каждой из которых охватывает всех граждан и потребность в которых необходима всем и каждому. Поэтому вместе со специалистами и все граждане через посредство выборов в каждой профессионально ориентированной группе оказываются соуправителями в каждой из этих сфер. Это и есть Благо (тождество и различие частей и целого), которого не может быть у догосударственных образований, примитивных сообществ племён. У них другое Благо: управление вожаком, альфа самцом и т.п. Правда, и современные государства ещё архаичны и далеки от идеальных. Потребность в лучших профессионалах (в экономике, здравоохранении, правозащите, образовании, политике и т.д.) испытывает сегодня каждый гражданин независимо от его профориентации. Профессионально ориентированные сферы деятельности это те части целого, которое и являет собой идеальное неполитическое государство без чиновников. Это объективно существующая сфера, которую очами не увидишь и руками не пощупаешь. Поэтому следует, обнаружив "благо само по себе, взять его за образец и упорядочить и государство, и частных лиц, а также самого себя - ... так необходимо ради государства" [13. Кн. VII. 540b]. И первое определение диалектики подобного бытия - это его целостность. На этом акцентирует внимание Платон: "делать это надо непременно во имя целого" [13. Кн. IV. 433а]. Разделение труда в своей полярности и оказывается источником такой целостности, которая объединяет государство. Если отвлечься от художественных вставок типа общности жён в пифагорейском коммунизме (не известно ещё кем сделанных и не имеющих отношения к платоновской диалектике), то идеал был создан и именно в этом направлении развивается цивилизация. И величие Платона на этом основано.

Платон считал, что в вопросе воспитания правителей только его диалектический метод придерживается правильного пути. Он приходит к выводу о том, что для испытания кандидатов на "должность" правителей необходимы занятия также и диалектикой. "И это самая главная проверка, имеются ли у человека природные данные для занятий диалектикой или нет. Кто способен все обозреть, тот - диалектик, кому же это не под силу, тот - нет" [13. Государство. VII. 537 c.]. Данный вопрос выясняется до выборов уже при воспитании детей. И это ответ критикам технократии (профикратии), напоминающим слова Козьмы Пруткова: "Специалист подобен флюсу, полнота его одностороння". Но тут нужно даже добавить, что Менделеев уточнил: "химик, знающий только химию, не знает и химии"! Платон подобную ситуацию предвидел, требуя знания диалектики в качестве методологии. Уильям Блейк только повторил его: "Ты никогда не будешь знать достаточно, если не будешь знать больше, чем достаточно". Каждый специалист, который претендует на звание лучшего должен знать по возможности всё, что касается его профессии или имеет отношение к ней.

Если провести сравнительный анализ, то становится очевидным, что Платон описывает власть, которая в наше время считается исполнительной, то есть министерства или департаменты (хотя нам уже понятно, что исполнительная власть - оксюморон). Однако описывает он с той разницей, что их состав не назначается общенародно избранным парламентом, а избирается самими специалистами и надо полагать - в профильные парламенты, (вместо однопарламентной и полиминистерской республики предлагается по сути полипарламентская). Когда Платон утверждает, например, что правят гражданами философы, то не надо при этом забывать, что каждый профессионально ориентированный руководитель (или руководители) тоже управляет всеми гражданами, но со стороны (по линии) своей профессиональной ориентации. И у Платона же отношения между руководителями - лучшими специалистами (экспертами) и специалистами-исполнителями смещается от управления к соуправлению [13. Кн. V. 463b]. В идеальном государстве народ кроме обращения "граждане" к правителям будет называть их ещё "спасителями" и "помощниками" в своих профессиональных делах (то есть речь идёт об профессионально ориентированных экспертах), а соправители друг друга будут называть сотоварищами (но надо опять же полагать, что скорее всего это возможно будет в отдельном объединяющем общегосударственном парламенте таких сотоварищей). То есть по факту Платон предлагает то, что в современных республиках реализуется как двухпалатные парламенты. И в этом не было тогда особого новшества. Крупнейший исследователь в области шумерской литературы и письменности американский учёный профессор Сэмюэл Ной Крамер в своей книге "История начинается в Шумере" пишет о древнем даже двухпалатном парламенте. Подзаголовок главы, посвященной эпической поэме о борьбе между Аггой, царем Киша, и Гильгамешем, - царем Урука, гласит: "Первый двухпалатный парламент". Это же определение государственной организации древнего шумерского города-государства автор снова повторяет в гл. 26 - "Сказания о Гильгамеше" [53]. И это пять тысяч лет тому назад!

Именно профессионально ориентированным сферам государственного жизнеустройства уделено главное внимание в работе Платона, без них с их законами государство неполноценно и фактически являет собой не одно, а "два государства враждебные друг другу: одно государство бедных, другое богатых" [13. Кн. IV. 422e - 423a]. Эти два государства - источник противоречий и смут, причина постоянно сменяющихся и повторяющихся форм его правления от автократии до демократии, причина появления конфликтующих партий.

Платон описывает не абстрактное государство, а конкретную технократическую, или профикратическую, республику, поэтому-то в технократических концепциях его уже традиционно называют первым основателем идеи технократии - власти мастерства, профессионалов. Это классическая технократия. Но критика её реализуется и ангажировано, и стереотипно, что объясняется политической мотивацией нововременной демократии. Причём, постоянно происходит подмена объекта критики. Сто лет назад возникла теория, а затем и политические организации, и партии вэбленовского типа. Т. Веблен пытался реализовать технократию техницистской направленности, в которой государство должна возглавлять элитарная группа инженеров и менеджеров. Он полагал, что так возникнет техницистский элитаризм конкурент элитаризма политиков в демократии. В тридцатые годы двадцатого века в США, Европе, а затем даже и в Азии набирало силу технократическое движение (едва ли не самое мощное в те времена), но оно не ориентировалось на платоновскую модель и было чисто техницистским. Если мы сегодня говорим о политикократии, то новые технократы на их место предлагали ставить инженеров, технологов, менеджеров и т.п. Но они профессионалы только в своей узкой области и дилетанты во всём остальном. Как и у политиков, прерогативным желанием была у них элитарная власть. В конце тридцатых годов в силу различных, но существенных причин движение пошло на спад. Платона считают первым технократом, но в свете этой неклассической технократии Веблена стала рассматриваться и классическая технократия, якобы предлагавшая другой элитаризм - правление автократов-философов. Но такое доказательство получается, если в работах Платона выделять из контекста диалогов отдельные высказывания.

Платон, рассматривая историческую смену видов государств, среди которых была и демократия, сравнивает их смену с циклами [13. Кн. VIII. 544a - 546b]. Анализу циклов в процессе смены государств посвящена и шестая книга Всеобщей истории Полибия [54. Кн. VI]. Но в настоящее время рассматривать циклы намного удобнее и правильнее типологически, как сменяющие друг друга два режима: автократические и республиканские, так как их разновидности не влияют на сущность процесса управления. Не влияют, так как в обоих случаях это политикократия. Некомпетентность и непрофессионализм власти - самое худшее приобретение цивилизации и дороже всего ей обходится. На протяжении 5тыс. лет писанной истории два типа режимов политикократии - автократические и республиканские - противостояли друг другу и периодически сменяли друг друга - вот и вся история (Платон, Аристотель, Полибий, С. Крамер, В. Багдасарян и мн. др.). Во власти меняются персоналии, но не устраняется сама группа элитарных специалистов, т.е. политики. Это всё политикократия и её разновидности. Её последствия в наше время ужасают: техногенные катастрофы, войны, кризисы экономические, экологические, демографические, политические, социальные, энергетические, к этой же серии относится глобальное потепление, потери кислорода в атмосфере, политизированные эпидемии, исчерпание ресурсов и т. д. Всех проблем не перечислить. Интеллектуалы многих стран находятся в поисках альтернативы демократии и политикократии, но все потуги пока в отвлечённых от бытия теориях. Михаил Делягин описал суть проблемы: "Административное руководство творческими людьми - это проблема, которая не решена до сих пор. Ни в каких условиях. Каждый год выходят килотонны литературы, которые просто лишний раз подтверждают, что никто не знает, как управлять этими людьми".

На исправление ситуации направлено и социальное учение Платона, которое противопоставляло с одной стороны - совершенное, наилучшее Государство - воплощение вечного и неизменного Блага - Закона; с другой стороны - рассматривались вырожденные виды государств - тимократия (власть честолюбцев), олигархия (власть богачей), демократия (власть толпы), тирания (власть преступника). Но акцент Платон делал на критике демократии, которую многие хвалят, но он при ней жил, анализировал и хорошо разбирался в её "прелестях". Она заканчивается тем, что крайняя свобода оборачивается крайним рабством; произвол толпы переходит в произвол одного, демократия превращается в свою противоположность - тиранию. При демократии, по Платону, люди следуют не наипрекраснейшему и потому не нуждающемуся в изменениях объективно существующему Закону бытия, а непостоянным мнениям толпы, которой, как полагал философ, Истина недоступна в принципе. А "по отношению к государству положение самых порядочных людей настолько тяжёлое, что ничего не может быть хуже" [13. VI. 448а].

Поучительна его метафора корабельного бунта, где Платон сравнивает современное ему государственное устройство, т.е. демократию с кораблем, на котором власть захватили матросы, изгнав своего кормчего. Победители веселятся, бражничают и поручают управление кораблем всякому, кто способен взять над ними верх посредством силы или хитрости. Им и в голову не приходит, что настоящим кормчим может стать только тот, кто обладает специальными знаниями, как то: о звездах, о ветрах, о морских течениях и т.д. Любой высокопарный и пустой болтун кажется им ввиду их невежества и легковерия более достойным быть кормчим, чем действительный мастер этого дела [13. Государство VI. 448a-e]. К сожалению, именно с этим не согласна современная либеральная критика Платона, образ которой мы находим в труде К. Поппера [55]. Она вся строится на том мнении, что Платон якобы абсолютизировал покой и отрицал движение эмпирически воспринимаемого государства. Показательны, например, высказывания Поппера о том, что "Платон учит нас тому, что всякое изменение есть зло и что покой божественен" [55, с. 69]. Ну что можно возразить такому философу науки - бывшему "матросу с платоновского корабля"? Не понимал он диалектической логики бытия, как не понимают её сегодня и его последователи. Платон исследовал сущность государства через изменчивые её проявления и шёл к результату, преодолевая свои сомнения и ошибки.

ј 2. Социальная философия современности.

Как проецируется предложение Платона на современность? Мы, как и Платон, живём в эпоху политикократии. Платон вместо двух вариантов политикократии предложил фактически третий вариант - неполитический - экспертократический, профикратический. Он же и бескризисный по одной простой причине, на которую и указал Платон. Править должны знающие. А для этого нужны не общенародные выборы дилетантов, называющих себя политиками, а разделённые по профессиям выборы, где специалисты выбирают лучших специалистов. Тогда возникнут профессионально ориентированные парламенты вместо нынешних, востребованных всеми министерств или департаментов (исполнительная власть - оксюморон). Демократический парламент тоже сохранится и станет называться социальным. Каждый профпарламент будет управлять всем государством по линии своей профессиональной деятельности. Не будет ни чиновников, ни губернаторов. А логическое следствие для целостности: в общегосударственный парламент должны делегировать своих депутатов все профессионально ориентированные парламенты (фактически возникнет двухуровневый парламент по аналогии с двухпалатным). Республиканские свободы при этом, как доказывает Джейсон Бреннан, будут сохранены. Все проблемы в такой классической (платоновской) технократии адекватно решаемы и некомпетентность властей (политикократия) не станет больше, как Дамоклов меч, угрожать своим дилетантством существованию государства и цивилизации. В XXI веке цивилизация уже не выдержит политикократию и либо изменит её, либо сама исчезнет от её последствий. Когда все государства оценят выгодность неполитической республики, их сферы профессиональной деятельности объединятся по соответствующим профессиональным признакам. Границы станут условными и космополитизм возникнет само собою. В экономике этот процесс уже начинается и называется глобализацией - мировой хозяйственной системой. Идёт он не очень ровно, но лиха беда начало, или первый блин комом.

Все избранные на выборах превращаются в политиков. Но политики во всех других, не своих профессиональных вопросах в попытках объять необъятное дилетанты. Чем выше технологии во всех профессиональных областях, тем опаснее дилетантское руководство. Многие понимают это. Ещё в 1995 г. экономист Алексей Улюкаев писал: "Основной вопрос ... как сделать принятие решений компетентным, зависящим от знаний и опыта, а не от результатов голосования, как добиться "режима нераспространения" политической сферы на иные сферы общественной жизни". [56, С. 8]. В политическом государстве это нереально, политика от президента и парламента пронизывает всё, включая сам электорат. Как в исполнительной власти достичь профессионализма, который, как кислород живому организму, нужен государству. Следуя логике, это возможно лишь в неполитическом государстве, а таковое предлагал только Платон и предлагал реализацию его в будущем. А за предложения реализовать такую власть уже в античности был продан в рабство. К счастью, друзья и родственники выкупили его.

Полагают, что в республиках существует отрицательная обратная связь, реализующаяся через посредство выборов и народных протестов, но основа её опять же политические конфликты, которые нередко инициируют смену политических режимов. При этом политикократия остаётся у власти. Рациональная же отрицательная обратная связь циклична и непрерывна, Управления без неё не существует. Как доказывал один из крупнейших теоретиков ХХ века академик Владимир Игоревич Арнольд в своей монографии "Теория катастроф": "Управление без обратной связи всегда приводит к катастрофам [57. с. 99 - 100]. И философы вспомнили, что в основе этого эмпирического проявления лежат глубинные, субстанциальные законы диалектики (циклы тождества противоположностей). Профессор Шабров Олег Фёдорович обосновывает это в своей монографии "Политическое управление: проблемы стабильности и развития" [58], где рассматривает отрицательную обратную связь, как общий принцип управления и показывает все механизмы её реализации в объектах, начиная от молекул и клеток, и до государства. Причём, описание цикла отрицательной обратной связи он соотносит с гегелевской триадой "тезис - антитезис - синтез". В реальности же, если учесть периодичность экономических кризисов, можно с уверенностью сказать, что в либерализме рыночная отрицательная обратная связь очень несовершенна и крайне опасна при великих депрессиях. Отрицательная обратная связь в платоновской технократии (профикратии) является более совершенной, чем в современных политических государствах.

Отрицательная обратная связь - это отражение самодвижения в тождестве противоположностей. Наиболее очевидна она в рыночной системе экономики. Богатство или бедность зависит от количества товаров и услуг. Однако периодически мир сотрясают экономические кризисы, что явно указывает на несоответствие явления необходимой сущности государства. Свобода в онтологическом государстве должна быть в рамках необходимости и при всех колебаниях этих противоположностей тождество их должно реализоваться в идее блага. Уровень потребления зависит от объёма и разнообразия производства. Производство и потребление является важнейшей экономической деятельностью. Если экономика нацелена на рост и расширение, она должна откладывать что-то из своего текущего производства и эти сбережения должны быть инвестированы и в производство и нужды государства. Но в демократии существует такой слой производителей, как олигархи. А многие аналитики пишут и о таком явлении, как олигархократия. За небольшим исключением олигархи это люди, поражённые акцентуацией на бесконечное накопительство и обогащение. Среди специалистов психотерапевтов существуют споры по поводу того считать ли сильно выраженную акцентуацию крайним вариантом нормы или шизотипическим расстройством, предвестником шизофрении. Это профессиональное заболевание, типичное для данной профессии. Оно порождает и социопатию. Но самым опасным тут является, конечно же, выраженный либерализм в экономике. "Абсолютная власть развращает абсолютно" (Джон Актон). Но и абсолютная свобода тоже развращает абсолютно. О причинах зарождающегося экономического кризиса обычно пишут ещё задолго до него, но меры принимаются только тогда, когда уже поздно, когда он развернулся. Конечно, профессионалы в этом вопросе есть, есть и заинтересованные в предотвращении кризиса акторы, но разрешает его государство, то есть политики (любители объять необъятное) и, как правило, работа их запоздалая, дилетантская и топорная. Быстро растущие экономические пузыри (как это было, например, с деривативами или с китайским пузырём долгов и инвестиций) требуют оценки специалистов и профильных НИИ, которые и должны решать на сколько полезен или опасен данный тренд в экономике, и решить, как с ним поступить. И не только решать, но и реализовать выработанную тактику и стратегию! Увы! В политикократии решают и реализуют ни за что не отвечающие политики в своих попытках объять необъятное (хозяин - барин).

Отрицательная обратная связь должна реализоваться не только через посредство выборов, но и через оценку работы руководящего специалиста в его электронном дневнике, и через Экспертные Дискуссионные Советы (с ответственностью за неправильно принятые решения). Это социальный отбор наиболее талантливых. Знания каждого специалиста узко направлены, однако объединение руководящих специалистов в общегосударственном парламенте представит собой мощный биологический "мегакомпьютер" с общим интеллектом, контролирующим и поддерживающим все отрицательные обратные связи. Это высокопрофессиональный законодательный и управленческий аппарат для всех сфер профессиональной деятельности. Каждый эксперт - это политик в своей профессиональной сфере деятельности, в которой просто политик-управленец с его дилетанством излишен. Жил бы Платон в наше время, именно так он и рекомендовал бы реализовать разделение властей.

Выборы и конкуренция тоже потребуют реформы. У каждого гражданина голосующего не по профилю, как минимум один голос. У специалистов в своей области вес голоса пропорционален степени его профессиональности, которую он заработал в своей конкретной сфере деятельности. Лучшего специалиста выбирают в парламент все специалисты данного профиля, начиная от начинающих и заканчивая специалистами высшего звена. Неспециалистов большее количество, но вес голоса минимальный (один голос у каждого), а, скажем, у профессионалов и экспертов вес их голосов на много порядков выше. Только недовольство низшего звена объединит их голоса против кого-то. Но для этого нужен серьёзный повод. Для выборов ничего неожиданного не будет, ибо система оценок работы прозрачна: у каждого специалиста свой открытый электронный дневник для оценок работы. 1. Оценки по вертикали: вносятся от всех уровней руководителей вплоть до парламента и от потребителей его деятельности. 2. По горизонтали: исходящие от коллектива (в нём своя конкуренция), но и коллектив получает общую оценку при сравнении с подобными коллективами в других организациях. Плюс дискуссии и обсуждение работ и предложений. Специальная парламентская комиссия периодически занимается анализом дискуссий и оценками работы. Эксперты или технологи депутаты, а технократическое законодательство позволит их отзывать электронным голосованием по установленной форме, когда количество голосов недовольных деятельностью профессионала достигнет установленной квоты. Сегодня проблемы государства и мирового кризиса возникают настолько сложные, что решать их необходимо и с помощью внутри парламентских НИИ, которые должны иметь своё количество голосов при голосовании.

Как показывает историческая практика, общие положения конституции недостаточны для ограничения злоупотреблений властью, а введение всё возрастающего количества сдержек и противовесов напоминает Тришкин кафтан. Граждане должны быть защищены от любых неправоправных действий руководства, если таковые возникнут. Демократическому распределению власти между элитой и властью народа - власть элиты (период между выборами) и власть народа (период выборов) - необходимо противопоставить принцип диалектической синархии, или соуправление, которое выступает, как функция рабочих отношений, постоянно. Она не просто соуправление, но и конкуренция. И такая конкуренция в сфере профессионализма должна быть свободной и альтернативной и законодательно поддерживаться на уровне любого института государства, где только она является гарантом от тех диких финансовых издержек государства, которые при непрофессиональности власти выбрасывались на совершенно бесперспективные проекты, защищаемые заинтересованными в финансировании группами специалистов высшего звена. Продвижение по службе должно быть не только по инициативе и оценке непосредственного руководителя, но и по принципу профессиональной конкуренции с ним через посредство объективной оценки со стороны профессионального сообщества, формы и способы которой следует разработать применительно к каждой профессиональной сфере с учётом её специфики (виды и формы синархии эмпирически выведенные и закреплённые законодательно).

Конституционно, законодательно закреплённая синархия любую профессионально ориентированную иерархию делает не жёсткой и место руководителя в ней всегда будет принадлежать наиболее профессиональному из конкурирующих за него. Конституция стимулирует свободу и конкуренцию до тех пор, пока они не приближаются к рамкам необходимости. Тогда включаются механизмы ограничения. Это по сути и механизм производственной дисциплины, и самодисциплины (не иерархия, не анархия, а "синархия - мать порядка"). Синархия - законодательно охраняемая конституцией, парламентом и профильными НИИ. Такова свобода в рамках необходимости.

Представленный на рассмотрение профикратический (экспертократический) парламент заменит политикократию дилетантов, допускающих техногенные, экологические, социальные и гуманитарные и т.д. катастрофы, это будет соответствовать уровню растущих технологий. Предлагаемые изменения в демократической организации республики небольшие, но уровень профессионализма власти, как и уровень влияния народа через посредство профориентированных сфер деятельности на власть и её решения значительно усиливаются. Такая отрицательная обратная связь станет онтологическим самодвижением государства, идеального государства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Парменид был первым философом, глубоко понимающим свойства объективной реальности. Его онтология в сущности материалистическая и даже диалектическая нашла своё отражение и получила развитие у таких великих философов как Платон и Гегель. Две с половиной тысячи лет назад человек понимал законы бытия, но даже в наше время далеко не каждому такое доступно и после защиты докторской диссертации, и после написания множества монографий по этому профилю. Вместо истинной онтологии и рациональности предлагают различные их суррогаты или омонимы. В итоге через некоторое время объявляют о кризисе нового учения. На фоне технологического прогресса это выглядит какой-то деградацией института философии, участившимися кризисами такой науки.

Парменидовская дедуктивная логика истины оперировала всеобщими и в то же время конкретными понятиями в противоположность мнению, то есть обыденной, бытовой логики с её обобщающими понятиями, где каждое слово обобщает. Парменидовскому рационализму следовали Платон и Гегель. Все другие попытки воспроизвести истинный рационализм, которых в истории философии предостаточно, использовали омонимы онтологической рациональности, но "выколупать" из бытовой логики и её понятий-омонимов истинный рационализм никому так и не удалось.

Онтология - знание о бытии, которое выступает в философской системе одной из базисных ее категорий. Как раздел философии онтология занимается изучением фундаментальных принципов устройства бытия. Парменид был не только первым онтологом, но и первым логиком онтологии. Он разделил все понятия на онтологические разумные (истина) и обыденные, бытовые, рассудочные (мнение). И показал самое важное: сами понятия могут быть одинаковые по звучанию, но обозначающие разное: либо мнение, либо истину, между которыми нет ничего общего. Оценивать это можно только как омонимию.

Логика онтологии довольно строгая в её применении, однако большинство философов уже традиционно не обращают на это внимания. В итоге история философии уже превратилась в нагромождение меняющихся концепций, выявить среди которых логически наиболее последовательные теперь даже не пытаются. Понятие онтологии - стерженя философии превращено дилетантами в расхожее название любых, даже нефилософских концепций.

Самым актуальным предназначением философской онтологии является её методологическая роль. Кризисов в современном мире предостаточное количество, но существующие методологии не могут вскрыть их истинной причины, сущности, а "непарменидовская" рациональность сама находится в очередном кризисе. Задача применить методологию истинной рациональности оказалась непростой, поэтому автор, будучи философом, сосредоточился на двух знакомых для него предметах - физике и социологии.

Кризис в неклассической физике возник, с одной стороны, как итог попыток с помощью математики и неклассической логики построить "онтологические" картины мира и превратить некоторые трактовки опыта во всеобщие законы онтологии. С другой стороны, на этом пути неклассическая физика квантовой механики и теория относительности (два столпа неклассической физики) оказались несовместимыми. Кроме того, если оценивать ситуацию с точки зрения онтологической материалистической методологии, то и опытам, и "онтологическим" картинам мира давались субъективные и ошибочные объяснения.

В области социологии Платон представил идеальную (имеющую благо) республику. Используя в качестве методологии диалектическую логику бытия, он определил государство, как правление экспертов (зкспертократию) в каждой профессионально ориентированной сфере общества. Это неполитическое государство. К сожалению, оппоненты Платона его не понимали, так как акцент делали на художественном компоненте текста диалога, не имеющем отношения к методологии (например, пифагорейский коммунизм и общность жён). Некритическое отношение к современному состоянию корпуса Платона, построенного на шатком фундаменте стилистики (древней и современной) приводит к нездравомыслящим заключениям. Многие аналитики полагают, что в конце своего философского творчества Платон не раз возвращался к своему труду "Государство", критически проанализировав свои рассуждения, пересмотрел свои взгляды на государство, признав их чистой утопией, которая является достоянием только "богов и сынов богов", и предложил "проект", более приближенный к реальной жизни людей, назвав его "Законы". Предположение такой деменции после гениальных открытий Платона здравомыслием не назовёшь.

ЛИТЕРАТУРА.

1. Стёпин В. С. Философия науки. Общие проблемы. М.: Гардарики, 2007. - 384 с.

2. Рахматуллин Р. Ю. Семенова Э. Р. Классический рационализм: генезис и эволюция // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2017. No 3(77): в 2-х ч. Ч. 2. - C. 129-131.

3. Рорти Р. От религии через философию к литературе: путь западных интеллектуалов // Вопросы философии. 2003. No3 - С. 30-41.

4. Семёнов В.В. Утраченная интуиция. Диалектика. Интуиция. Эмпиризм. - Пущино. ОНТИ ПНЦ РАН, 2005. - 70с.

5. Доброхотов А. Л. Огурцов А. П., Можейко М. А, Кемеров В. Е. Онтология / Гума-нитарный портал: Концепты [Электронный ресурс] // Центр гуманитарных техно-логий, 2002-2022 (последняя редакция: 18.11.2022). URL: https://gtmarket.ru/concepts/6847

6. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 2. Философия природы / Отв. ред. Е. П. Ситковский. М.: Мысль, 1975. - 694 с.

7. Семёнов В.В. Логико-методологические основания классификации уровней материи. дис. ... канд. Филос. наук: 09.00.08: Моск. Гос. университет. М.: 1988. - 156 с.

8. Семёнов В.В. Воинствующий эмпиризм в философии. ПНЦ РАН. Пущино. 2004. - 135с.

9. Гегель Г. Лекции по истории философии. в 3-х кн. Кн. 1. СПб.: Наука, 1993. - 350 с.

10. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. Становление греческой философии. СПб.: Алетейя, 2003. - 360с.

11. Лебедев А.В. Парменид // Новая философская энциклопедия. В 4-х т. Т. III. / Предс. Науч.- ред. совета акад. РАН В.С. Степин. М.: Мысль, 2001. - С. 202 - 203.

12. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики / Отв. ред. Е.П. Ситковский. М.: Мысль, 1974. - 452с.

13. Платон. Государство // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3. / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. С. 79 - 420.

14. Семёнов В.В. Уроки Платона. Наука и политика. Пущино. Фотон-век. 2011. - 160с.

15. Нарский И.С. Гл. IV. Г.В.Ф. Гегель // История диалектики. Немецкая классическая философия. М.: Мысль.1978. - С. 216 - 351.

16. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2. / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1993. - С. 346 - 412.

17. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Теоретический журнал Credo new. No 4 (108). 2021. - С. 8 - 17.

18. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3. / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1994. - С. 421 - 500.

19. Платон. Федон // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2. / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1993. - С. 7 - 80.

20. Платон. Менон // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 1. / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1990. - С. 575 - 612.

21. Семёнов В.В. Логика платоновского "Парменида" и логика Гегеля // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ - РХГА. Москва - Санкт-Петербург. - 2014. - С. 185 - 198.

22. Аристотель. Метафизика. Сочинения в 4-х т.Т.1 / Ред. В.Ф. Асмус. М.: Мысль, 1975. - 550с.

23. Лукин О.В. К философским обоснованиям теории частей речи // Ярославский педагогический вестник (Гуманитарные науки) - 2012. - Т.1. No 2. - С. 137 - 141.

24. Мареев С.Н. О практических чувствах: Гегель против Канта // Вопросы философии. 2020. No 8. - С. 157‒165.

25. Спиноза Б. Этика. Мн.: Харвест; М.: АСТ, 2001. - 336 с.

26. Майоров Г.Г. Философия как искание Абсолюта: Опыты теоретические и исторические. Изд. 2-е. - М.: Книжный дом "ЛИБРОКОМ", 2009. - 416с.

27. Сретенский H.H. Лейбниц и Декарт. Критика Лейбницем общих начал философии Декарта: Очерк по истории. СПб. Наука, 2007. - 183 с.

28. Кант И. Критика чистого разума. / Пер. с нем. Н.О. Лосского с вариантами пер. на рус. и европ. языки. - М.: Наука, 1999. - 655 с.

29. Мамардашвили М.К. Кантианские вариации. М.: Аграф. 2002. -320с.

30. Веса Ойттинен. Диалектические вариации Ильенкова, или Почему не Кант вместо Гегеля? // Логос. 1 (69). 2009. - С. 81 - 93.

31. Мочалова И.Н. Метафизика Ранней Академии и проблемы творческого наследия Платона и Аристотеля. AKADEMEIA. // Материалы и исследования по истории платонизма. Межвузовский сборник. Выпуск 3. / Под ред. Д-ра филос. Наук Р.В.Светлова и канд. Филос. Наук А.В.Цыба. - СПб.: 2000. - С. 226 - 330.

32. Робинсон М. Томас. Демократия и поздний Платон. (перевод с английского М. А. Трушиной). Универсум Платоновской мысли: Корпус текстов Платона в истории его интерпретаций: Материалы XXII международной конференции, Санкт-Петербург, 24-25 июня. 2014 г. - СПб.: Издательство РХГА, 2015. - С.9 - 22.

33. Шичалин Ю. А. Corpus Platonicum: О некоторых направлениях его историко-филологического и историко-философского исследования // Платоновские исследования. Вып. I. Платоновское философское общество. РГГУ - РХГА. Москва - Санкт-Петербург. - 2014. - С. 7 - 30.

34. Бабаева Э.У. К проблеме отождествления личности по признакам письменной речи // Правоведение. No 5. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та. 1968. - С. 124-128.

35. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. В 3-х кн. Кн. 2. СПб.: Наука, 1994.- 432с.

36. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х т. Т. 2 / Отв. Редактор М.М. Розенталь. М.: Мысль, 1971.- 248с.

37. Семёнов В.В. Логика Гегеля и Платона // Теоретический журнал Credo new No 3 (51). 2007. - С. 39 - 57.

38. Платон. Филеб // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 3. / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1990. - С. 7 - 78.

39. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. - М.: Мысль.1977. - 471с.

40. Тарароев Я.В. Аристотелевская онтология как "онтологическая парадигма" классической физики и онтологии // Эпистемология и философия науки. Т. 21. No 3. 2009. - С. 122 - 136.

41. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х т. Т. 3. / Отв. Редактор М.М. Розенталь. М.: Мысль, 1972. 371с.

42. Семёнов В.В. Республика Платона и её диалектика // Теоретический журнал Credo new. No 4 (108). 2021. - С. 8 - 17.

43. Фейнман Р. Характер физических законов. М.: Наука, 1987. - 160с.

44. Penrose R. Shadows of the mind. A search for the missing science of consciousness.- Oxford - XVI. 1994. - 457p.

45. Низовцев В. Прогностический вакуум. Независимая газета, НГ-НАУКА, No 1, январь. 1998.

46. Дмитриевский. И.М. Новая фундаментальная роль реликтового излучения в физической картине мира // Полигнозис. No1. Московский инженерно-физический институт. 2000. - C.38-59.

47. Перминов В.Я. Философия и основания математики. - М.: Прогресс-Традиция. - 2001. - 320 с.

48. Джефф Б. Майкельсон и скорость света. М.: Иностранная литература. Перевод с английского Р. С. Бобровой. 1963. - 162 с.

49. Буков А.А. Трезвый взгляд на двухщелевой эксперимент (об одном сеансе научной магии с последующим разоблачением) // Проблемы науки. Научно-методический журнал. No 1 (75). М.: Издательство "Проблемы науки". 2023. - С. 5 - 7.

50. Брусин С.Д., Брусин Л.Д. Несостоятельность теории Большого взрыва и расширения Вселенной. URL: https://www.econf.rae.ru/article/5024

51. Никонов О.А. Онтология пространства и времени в теории относительности. Дисс. ... канд. Филос. наук: 09.00.01: Мурманский Гос. университет. Мурманск: 2001. - 191 с.

52. Семёнов В.В. История рационализма в философии // Теоретический журнал Credo new. No 2 (114). 2023. - С. 87 - 110.

53. Крамер С.Н. История начинается в Шумере / Под ред. и с предисл. В.В. Струве; Пер. Ф.Л. Мендельсона. М.: Наука, 1965. - 61с.

54. Полибий. Всеобщая история. VI Кн. URL: https://history.wikireading.ru/135649

55. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. Чары Платона. М.: Феникс, Международный фонд "Культурная инициатива". 1992. - 448 с.

56. Улюкаев, А. В. Либерализм и политика переходного периода в современной России / А.В. Улюкаев // Мир Росси. No 2. - 1995. -- С. 3 - 35.

57. Арнольд В.И. Теория катастроф / В.И. Арнольд. М.: Наука, 1990. - 128 с.

58. Шабров О.Ф. Политическое управление: проблемы стабильности и развития / О.Ф. Шабров. М.: Интеллект, 1997. - 200 с.

Оставить комментарий
Размещен: 17/11/2023, изменен: 17/11/2023. 187k. Статистика.
Статья: Философия

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"