Когда Андрей впервые услышал про тот дом, он не поверил. Теперь он видел его. Вокруг был лес. Роса медленно стекала по зеленым листьям, совсем как слезы. Слезы, которые искрятся на солнце. Капли росы падали на покрывало мха и травы, они текли к земле, что бы исчезнуть в ней. А дальше были каменные ступеньки старого дома, некоторые искрошились и стали убежищем для муравьев. А еще дальше была дверь, затянутая паутиной и освещенная лучами солнца. И окна, отражающие эти лучи. И совсем не было страха. Была только старость, бесконечная и сказочная. Андрей долго смотрел на дом. Он нашел его совершенно случайно, в каком-то неизвестном порыве кинувшись к лесу, к самой чаще, где его никто не увидит. Хотя... кому он здесь нужен. Где-то за этими деревьями скрывается поле, а еще дальше типичная русская деревня, забытая цивилизацией. Его привезли сюда родители - хоронить бабку. А он ее даже в глаза не видел. Зачем ему старуха, которую тем более каждый в этой деревне считает ведьмой...
Андрей сделал несколько шагов к дому, сначала медленно, но постепенно ускоряя шаг. Он перемахнул через каменные ступеньки и толкнул дверь. Она бесшумно распахнулась, повинуясь его касанию, и Андрей переступил порог. Он оказался в огромном холле, залитом солнечным светом, проникающим сквозь щели заколоченных изнутри окон и дыру в потолке, освещая парящие в воздухе пылинки. Чуть дальше широкая лестница уходила наверх, к коридору, где редкие солнечные лучики выхватывали из мрака паутину, по обе стороны от юноши расходились влево и право два коридора, теряясь в легком и теплом мраке. Изнутри дом показался больше. Андрей просто не разглядел его из-за деревьев, чья листва заботливо укрывала его от чужих глаз и скреблась в окно. Но от этого скрипа, этой темноты и заброшенности совсем не было страшно, даже наоборот, брошенная постаревшая мебель и старые доски обретали что-то волшебное в лучах света. Юноша сделал шаг вперед, и под ногами тихо скрипнула половица, придавая холлу еще большую сказочность. Андрей оглянулся на входную дверь, она была приоткрыта, и за ней зеленел лес. Никто не ищет его. Значит, никто не помешает осмотреться, ведь только в фильмах ужасов заброшенные дома населяют сумасшедшие ученые, призраки и маньяки. В жизни все по другому, тем более в никому неизвестных деревнях, где даже машину считают чудом. Где технику все еще заменяют животные. Таких деревень еще не коснулись насилие, грабежи, убийства. Здесь не запирают домов, доверяя друг другу и год за годом охраняя свой маленький мирок от разрушения... Поток мыслей был нарушен скрипом еще пары половиц. Можно пойти по одному из коридоров или подняться наверх. Андрей свернул направо. Непроизвольно. Просто он всегда выбирал правый путь, обычно выигрывая при этом. Снова скрипнула половица, еще нежнее предыдущих, и юноша начал погружаться в легкий полумрак коридора. Здесь было очень пыльно, толстый белый слой покрывал подсвечники, диванчики и статуи маленьких ангелов, которые, казалось, наблюдали за тенью идущей сквозь полоски света. Слева обнаружились двойные двери, покрытые тонкой резьбой. Они так же легко открылись, пропуская юношу в просторный зал. Здесь были большие окна, изуродованные грубыми досками, и картина изображающая девушку на фоне леса. На ней было черное старомодное платье. Она смотрела куда-то перед собой, такими же черными глазами. В летнем полумраке зала картина принимала немного печальные и жуткие очертания. Андрею показалось, что девушка внимательно наблюдает за ним. Он попятился. Раздался треск, и на пол упала статуэтка изображающая балерину. В ясных глазах девушки промелькнула укоряющая насмешка. Стало жутко. Андрею показалось, что по стенам двигаются лучи света, медленно обретающие человеческие очертания, и пляшут тени, подбираясь, все ближе к нему. Андрей судорожно выскочил из зала и кинулся к выходу. Уже у самой двери он поборол приступ ужаса, окрасив его легким любопытством. Почему пляшут тени? Это ветер колышет листву деревьев? Почему колеблется свет? Это солнце закрывают облака. Почему девушка на картине смотрит на него? Один человек говорил, что если нарисовать персонажу прямой взгляд, то появится ощущение, что он за тобой наблюдает. Андрей успокоился. Простая, но верная логика. Он просто насмотрелся фильмов и наигрался во всякие жуткие игры. Пора завязывать...
Он улыбнулся своим выводам и выбрал левое направление. Та же мебель и планировка, но теперь зал был чуть меньше и, видимо, служил столовой. Толстый слой паутины заволок множество свечей стоящих на столе. В лучах солнца они отбрасывали причудливые тени. Здесь не было слышно птичьего щебетания и шелеста деревьев. Была только полная и гнетущая тишина, непрерываемая даже скрипом половиц. В дальнем конце комнаты виднелась еще одна дверь, ведущая на кухню. Она показалась Андрею очень темной, и ему совсем расхотелось идти туда, в темноту, где тени снова начнут свою жуткую пляску. Где-то раздался грохот, сменившийся странным шуршанием, постепенно перешедшим в мелодию. Значит, здесь есть кто-то еще. Юноша вернулся в холл, стараясь понять, откуда доносится мелодия. Кажется сверху... Он немного поколебался и поднялся по лестнице, смутно осознавая, что что-то в холле изменилось. Что-то исчезло, и темнота стала сильнее... в чем-то он даже был прав... Он не заметил, что входная дверь наглухо закрыта. Он шел по коридору, мимо закрытых дверей, старательно прислушиваясь. Мелодия становилась громче и казалась еще нежнее. Он остановился и открыл одну дверь... кроме пианино и тонких полосок света в комнате больше ничего не было. За инструментом сидела девушка, старательно выводившая из клавиш мелодию. Услышав стук двери за спиной, она обернулась. Ее мертвенно бледное лицо показалось Андрею знакомым. Где же? Зал... картина, девушка с картины... она сидела перед ним, в черном платье и смотрела на него большими черными глазами. Как призрак...
- Что за... - невнятно произнес он.
- Ровенна, - ответила она, смотря куда-то через него. Ее голос был тихим, похожим на хор нескольких голосов, служащих эхом друг друга. Отчего фраза получилась размытой, холодной и жуткой. В голову резко вторглась мысль, заставившая его выбежать из комнаты к спасительному выходу. Вслед ему летел голос Ровенны, к которому вторили тысячи других. Андрей чуть не упал, спускаясь по лестнице, но сумел добраться до двери. Он была закрыта. Он тщетно дергал дверные створки - кто-то заколотил дверь снаружи. За спиной послышался смешок, размытый искусственным эхом.
- Я тоже дергала ее, - произнесла Ровенна, - и тоже не открыла.
Андрей побледнел и вжался в дверь.
- Не стоит боятся меня, с твоей стороны это немного непростительно, - продолжила она, - ведь сейчас нужно говорить на "ты"?
Андрей испугано смотрел на призрак, немного колеблющийся и прозрачный. Ровенна снова рассмеялась и растаяла... Андрей судорожно смотрел на то место, где только что стояла она. Смотрел долго, пока не осознал, что мир вокруг начинает темнеть.
Когда он очнулся, была ночь и желтые полосы солнечного света сменились мертвенно-голубыми лунного. Над домом висела тишина, словно у юноши в ушах были пробки. По стенам скользили тени каких-то существ, отдаленно напоминающих людей. В темноте медленно прошла Ровенна, Андрей сжался в комок и закрыл голову руками, но в тишине ему слышались шаги, крики и стоны. Ночь была светла и бессонна. А за ней пришло утро, и потекли длинные дни. Андрей медленно умирал от голода, постепенно понимая, что теряет чувствительность к происходящему. Он бродил по комнатам в поисках выхода, но встречал лишь тени умерших. Он обнаружил сад, переоборудованный под детское кладбище, изолированное от мира прутьями клетки, через которые нельзя было перелезть и сбежать. И каждый раз, оборачиваясь, он видел Ровенну. Чем слабее становился он, тем чаще появлялась она. Смертельно бледная, как туман, клубящийся над кладбищем... Постепенно и тени отрывались от стен, обретая плоть. Но главной была Ровенна. Через несколько дней Андрей понял, что уже не боится, а скорее ненавидит окружающее... Он слышал детский смех, чьи-то шаги и разговоры. Он видел бледные фигуры, колотящие прозрачными руками в двери. Тоже заложники дома и Ровенны. Тени боялись ее и с тихими стонами исчезали, когда она приходила. Жуткая и тихая. Андрей старался не смотреть на нее, не видеть ее жутких глаз, не слышать ее голоса. Так шло время. И он медленно умирал. Очнувшись однажды утром, он понял, что уже не может шевелиться, а только наблюдать за домом, который медленно менялся...
Потом было кладбище и пугающе холодное прикосновение Ровенны. Она медленно расплывалась, как расплывается туман, но при этом обретала новую форму. Существо похожее на лошадь, но изящнее и меньше, чью голову украшает тонкий витой рог. Существо, окрашенное в мрачную черноту кладбища и ночи. Единорог... Ровенна наклонилась над ним, и он перестал чувствовать тело.
- Ты последний, мне больше не надо... - утонувшее в шуме ветра, поднимаемого остальными духами, рвущимися к небу. Дом исчез, исчезло кладбище, оставляя после себя поляну, поросшую мягкой травой и одетую в туман. В этом тумане еще можно было различить черного единорога, который провожал их взглядом, и сливающегося с туманом белого, отделившегося от деревьев. Потом был свет, и была тишина... Потом была цветущая незнакомая земля, над которой пролетал дух, в чьей памяти медленно оседало воспоминание о единороге...
Потерявшегося в лесу мальчика искали долго, но нашли лишь поляну, над которой клубился белый туман и белые кости умерших...
Конец.
*Изначально предложение "Пора завязывать...", заканчивалось "... с Сайлент Хиллами и Резидент Ивалами", но автор сочла это немного неподходящим и оставила только начало предложения.