Семироль Анна : другие произведения.

Седые травы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Она не ест, не устаёт и любит растения больше, чем людей. Она помнит только своё имя - Джинни Блэквуд. "Я зла не причиняю", - часто повторяет Джинни. Так кто же она?


   Поздним октябрьским вечером мистер Натаниэль Крауч, доктор медицины, вышел из дома проводить мистера Майкла Гослинга. Майкл, старший брат супруги доктора Мэгги, любил заглядывать в гости и имел привычку засиживаться.
   - Проклятая темнотища! - ворчал мистер Гослинг, нашаривая правой ногой ступеньку кэба. - Натан, на вашей улице когда-нибудь будут гореть фонари? Споткнулся, упал - перелом!
   - На случай перелома на этой улице живу я, - улыбнулся Натаниэль, помогая родственнику погрузиться в экипаж. - И фонари у нас светят. Только обычно когда ты от нас уезжаешь, их уже гасят.
   Майкл пыхтел, путаясь в пальто и кашне, бурчал под нос ругательства, и доктор Крауч испытал истинное облегчение, когда кэб наконец-то отъехал. Натан вздохнул, сунул руки в карманы домашнего жилета и посмотрел вверх. Почти цепляя лондонские крыши, по небу неслись обрывки облаков. Блёклая луна окрашивала их грязно-серым. В окне дома напротив мягко светился ночник, приглушённо плакал младенец. Издалека доносились нестройные вопли и смех припозднившихся гуляк.
   Порыв ветра пригнал дождевую тучу, плотно занавесив луну. И словно прорвало небесную бочку: потоки воды с шумом обрушились на крыши, понеслись по улицам. Натаниэль сорвал с носа очки, сунул их в карман и сделал шаг к тёплой и сухой парадной.
   Экипаж, запряжённый четвёркой лошадей, словно вырос перед Натаном из стены дождя. Гремя копытами, окутанные паром кони летели прямо на остолбеневшего человека. "Зачем я..." - мелькнуло в голове доктора. Мысль не успела оформиться, оборвавшись. Натаниэль рванулся в сторону, запнулся носком ботинка о камень и рухнул на мостовую. Экипаж, разминувшись с человеком на пол-локтя, промчался мимо и растворился в дождливой пелене.
   Натан неуклюже поднялся, брезгливо отёр руки об мокрый жилет. Пульс гремел эхом конских копыт, колени дрожали.
   - Чёрт подери, - пробормотал доктор. - Чёрт подери...
   И снова обо что-то споткнулся.
   На мостовой лежал продолговатый свёрток - нечто, замотанное в мешковину. Натаниэль перенёс свёрток на ступеньки парадного, развязал мокрую верёвку и развернул заляпанное грязью тряпьё.
   Это была кукла, похожая на тех, какими пользуются бродячие артисты. Деревянная грубо сделанная фигура в рост ребёнка с тонкими руками и ногами, тёмными спутанными волосами из крашеной пеньки и намеченными грифелем чертами лица. Натаниэль закутал куклу в мешковину, сунул свёрток под мышку и, прихрамывая, побрёл в дом.
   Мэгги на кухне безмятежно шумела посудой. Натан постоял в холле, прислушиваясь к звукам льющейся в раковину воды и звяканью столовых приборов. Произошедшее постепенно отпускало его, растворяясь и уползая прочь в промозглую лондонскую сырость. Доктор положил свёрток под вешалкой с одеждой, снял промокшие ботинки и жилет. Брюки и рубашка также были испорчены, и Натан на цыпочках поспешил в ванную, стараясь не оставлять на полу грязных следов.
   - Милый?..
   Мэгги Крауч застыла в дверях с кухонным полотенцем в руках. Натан посмотрел на это белое полотенце и почувствовал себя грязнее самой грязной сточной канавы Ковент Гардена.
   - Я почти попал под кэб, - проговорил он, стараясь придать голосу беззаботное звучание. - И уходил от него ползком. Вот...
   - Снимай всё, бросай в корзину, - вздохнула Мэгги. - Утром я занесу это в прачечную. А где жилет?
   - Там, - неопределённо махнул рукой доктор, выпутываясь из мокрых брюк и прыгая на одной ноге.
   Мэгги понимающе кивнула и исчезла в нужном направлении. А несколько секунд спустя по ушам доктора Крауча резанул испуганный крик.
  
   В мокрых кальсонах и расстёгнутой грязной рубахе Натаниэль выбежал в прихожую.
   - Мэгги, это кукла, не бойся. Я не предупредил, прости!
   Кукла лежала на развёрнутой мешковине лицом вниз. Мэг стояла рядом, нервно комкая в руках полотенце. Натан обнял за плечи испуганную жену, поцеловал её в щёку.
   - Видимо, она выпала из кэба, который чуть меня не переехал, - он присел на корточки, перевернул лёгкую фигурку на спину и...
   Кукла смотрела на него широко раскрытыми глазами. Грудь её едва заметно вздымалась. Вдох. Выдох.
   - Чёрт подери... - только и смог проговорить доктор Натаниэль Крауч.
   - Натан. Неси её в кабинет.
   Даже при свете газовых ламп она казалась словно вырезанной из дерева. Желтоватая тонкая кожа, покрытая сеткой морщин, руки-веточки, грязные тощие ноги. На лице жили одни глаза - большие, тёмные, блестящие затаёнными слезами.
   - Не бойся, - шептала Мэгги, обтирая её мокрым горячим полотенцем. - Всё будет хорошо. Ты в безопасности.
   Натан словно проснулся. Привычное для врача дело - осмотр пациента - вернуло ему чёткий ход мыслей. Девочку наскоро обследовать, оказать первую помощь, вызвать полицию и сообщить о происшествии. Нет, полиция - утром. Жизнь человека важнее.
   - Как тебя зовут? - в очередной раз спросил Натан, стараясь нащупать пульс на тонком запястье. - Ты меня слышишь? Понимаешь?
   - Ей лет двенадцать, Натан. Она явно не из наших краёв, - Мэгги мягко отстранила мужа, укутала нагое тело девочки одеялом. - И, кажется, тебя не понимает. Она больна?
   - Пока непонятно. Но истощена до предела. Принеси воды, Мэг. И добавь в неё несколько ложек сахара.
   Пока жена бегала на кухню, Натаниэль обратился к девочке по-немецки, затем на французском и на русском. Она молчала. Глядела поверх головы доктора, словно видела что-то незримое.
   Мэгги присела на софу, поднесла к бескровным девочкиным губам чашку, влила в рот немного воды. Она сделала глоток, другой, потом приподнялась, обхватила чашку длинными тонкими пальцами. Допила и выдохнула:
   - Ещё...
   После второй выпитой чашки Натан запротестовал:
   - Хватит. Нельзя сразу много. Мэгги, наполни ванну тёплой водой.
   В ванне девочка согрелась и успокоилась. Легла на спину, вытянулась и расслабленно прикрыла глаза. Было похоже, что её совершенно не волнует ни собственная нагота, ни присутствие чужих людей. Зато волновалась Мэг.
   - Ей не плохо?
   Натаниэль прислушался к ровному дыханию девочки, пощупал пульс.
   - Похоже, она просто засыпает.
   Девочку, завёрнутую в махровую простынь, перенесли в кабинет Натана. Доктор уложил её в разобранную на кушетке постель, заботливо подоткнул одеяло.
   - Ложись спать, милая, - сказал он жене. - Я на всякий случай побуду здесь. Утром будем думать, что делать с гостьей.
   Доктор Крауч переоделся в домашний халат, ещё раз взглянул на девочку, коснулся её лба ладонью. Ощутил сухую, тёплую кожу, прислушался к тихому и спокойному дыханию. "И как я мог принять тебя за куклу?" - подумал Натан.
   Он опустился в мягкое кресло рядом с кушеткой и смежил веки. Сон накатил стремительно и тяжело, грохоча по мостовой копытами и скрипя несмазанными осями колёс. Сон плеснул в лицо водой из сточной канавы, растёкся по телу запахом гнили и нечистот. Сон склонился над ним поседевшей женой в старом, заношенном до заплат платье. У сна были глаза снулой рыбы и взгляд, разъедающий душу.
   "И что ты теперь можешь?" - спросил сон шелестом листвы и ушёл, скрипя несмазанными суставами ржавых лап.
   Натан проснулся с колотящимся сердцем и не сразу понял, где находится. Ныла спина, озябли плечи. На улице привычно шелестел дождь, занималось серое утро. Через открытую форточку в кабинет сочилась сырость. Доктор с кряхтением встал, прихрамывая, дошёл до окна и только тут вспомнил о ночном происшествии.
   Девчонка сидела на кушетке, закутавшись в одеяло так, что наружу торчал только нос.
   - Доброе утро, мисс, - кашлянув, обратился к ней Натан. - Как самочувствие?
   "Капюшон" из одеяла сполз назад, открыв бледное лицо. Девочка не сводила с доктора настороженных глаз. Он подошёл, придвинул к кушетке стул и сел рядом.
   - Давай знакомиться. Я - мистер Крауч, врач. Ты меня понимаешь?
   - Джинни.
   Голос был так тих, что Натаниэль усомнился, не послышалось ли ему.
   - Что?
   - Я - Джинни, - отозвалась она уже громче.
   - Как ты себя чувствуешь?
   Девочка молчала, всё так же не отрывая от Натана взгляда.
   - Ты хочешь есть?
   Она помедлила и чуть кивнула. Натаниэль ободряюще улыбнулся:
   - Вот и славно. Посиди здесь, я подыщу тебе одежду.
   В сорочку полноватого коренастого Натаниэля девочку можно было завернуть минимум четыре раза, но выбирать не приходилось.
   - Мэг проснётся и придумает что-нибудь более подходящее, - заверил доктор Джинни, неуклюже подворачивая ей длинные рукава. - Тебе не холодно?
   Она отрицательно покачала головой. Натан потянулся за фонендоскопом.
   - Джинни, я послушаю, как ты дышишь. Боюсь, как бы ты не заболела.
   - Я здорова, - ответила девочка твёрдо. - Я никогда не болею.
   Натаниэль пожал плечами.
   - Может быть. Но сама посуди: о чём должен думать доктор, когда перед ним сидит тощая, бледная девочка с кожей, морщинистой как у старой леди?
   Джинни натянула рубашку на колени и засопела.
   - Ты можешь мне рассказать, что случилось? - мягко спросил Натан.
   - Я не помню.
   - А где живёшь, помнишь?
   - Нет, - еле слышно буркнула она.
   Натан хотел сказать, что полиция всё равно будет задавать те же вопросы, что это нужно для блага самой девчонки, но промолчал. Может, это к счастью - не помнить, что нашли тебя голую, завёрнутую в дерюгу и перевязанную верёвкой. Память милосердна.
   В глубине дома запели половицы, скрипнула дверь.
   - Моя жена уже на кухне, - улыбнулся доктор. - Сейчас будем завтракать.
   Он оставил Джинни в кабинете и поспешил к Мэг. Та вовсю колдовала над тостами и пышным омлетом, негромко напевая что-то себе под нос. Натан подошёл, обнял супругу за талию и слегка дунул в высокую причёску.
   - Судя по твоему настрою, девочка в порядке? - спросила Мэгги, разливая по чашкам какао.
   - Вялая, немного заторможенная, - отчитался доктор. - Ничего не помнит. Назвала только своё имя - Джинни.
   Мэг кивнула, сняла крышку со сковороды и перевернула жарящиеся ломтики бекона. По кухне поплыл божественный аромат.
   - Что ты намерен делать дальше, милый?
   - Для начала накормить её. И приодеть. Мэг, в моей сорочке она смотрится ужасно. У тебя не найдётся для неё какого-нибудь старого платья? Я пригляжу за беконом... Вы, женщины, легче между собой поладите.
   Супруге доктора Крауча ничего не нужно было повторять дважды или долго объяснять. Дочь профессора филологии, выросшая среди книг и учёных мужей, Мэг сочетала в себе не только острый ум и прекрасное воспитание, но и редкую красоту, которой могли похвастаться лишь представительницы древних фамилий, лёгкую руку и тонкий вкус художницы. Дважды в неделю Мэг посещала в университете отцовские лекции по истории искусства. Натаниэль частенько ворчал, что место женщины в семье, но тут же умолкал, стоило Мэг напомнить, что семья - это не только муж с женой, но и дети. Не получалось детей у четы Краучей.
   "А может, оставить девчонку пока у нас?" - подумал Натан, выкладывая на тарелку с золотистой каймой ломтики бекона. Подумал - и тут же отогнал эту мысль. Девочка - это не собака и не кошка, не так всё просто. Сперва надо рассказать полиции, а уж дальше им решать судьбу Джинни.
   В коридоре зазвучали бодрые шаги, и Мэг впорхнула в кухню, сияя, как утренняя заря.
   - Натан, я решила! - сообщила она. - Никакой полиции! Джинни поживёт у нас до тех пор, пока к ней не вернётся память. Я как раз думала подыскать нам горничную.
   - Милая, всё бы хорошо, но... Вмешательство полиции необходимо. Нельзя оставить безнаказанным тех, кто так обошёлся с Джинни. И потом наверняка её ищет родня.
   Мэг решительно покачала головой.
   - Дорогой, подумай сам. Если девочка ничего не помнит, как можно кого-то найти? О чём она сможет рассказать констеблю? Ты увидел на её теле хоть какие-то повреждения?
   - Не увидел, - буркнул Натан, не в силах противостоять женской логике.
   - А если Джинни ищет родня, то мы узнаем это из свежих газет. Майкл поможет.
   Натаниэль вздохнул и внимательно посмотрел на жену. Мэгги была настроена решительно и лучилась радостью. И возразить ей было нечего.
   - Пусть поживёт, пока не окрепнет. Не могу ж я выставить на улицу заморенного голодом ребёнка, - сказал он, делая вид, что страшно сердится и это решение принимает путём большого одолжения.
   На самом деле он тоже был рад такому повороту событий.
  
   - Почему ты не ешь? - нарушила тишину Мэгги.
   Джинни вздрогнула и оторвалась от созерцания пейзажа за окном. Неуверенно взяла ложку, опустила её в тарелку с традиционной для англичан утренней кашей и снова поникла.
   - Поешь, - мягко сказал Натан. - Тебе надо есть, чтобы поправиться. Давай, понемножку.
   Девочка поёрзала на стуле, потрогала рюшку на рукаве платья. Платье Мэг купила себе позапрошлым летом, поддавшись на уговоры кузины, но носить так и не стала. "Оно слишком короткое. Не хочу прослыть легкомысленной", - объяснила она мужу. Джинни в одежде с чужого плеча смотрелась крайне нелепо. Рукава пришлось закатать, а над поясом сделать солидный напуск, иначе девочка наступала себе на подол. Натан, увидев в гостиной такое чучело, с трудом удержался от вздоха. Худоба Джинни, подчёркнутая пышными рукавами и юбкой, выглядела чудовищно.
   Ложка с кашей медленно поднялась к тонким губам и застыла. Джинни посмотрела на Краучей умоляюще.
   - Ты не хочешь кашу? Может, съешь булку с беконом? - заботливо спросила Мэгги.
   - Я не могу. Мне попить бы...
   - Чай, молоко?
   - Мэг, давай я согрею эля. Может, проснётся аппетит? - предложил Натан.
   После первого же глотка девочка зашлась в кашле, из глаз брызнули слёзы. Мэгги бросила на мужа сердитый взгляд и быстро сбегала в кухню за водой. В принесённую кружку Джинни вцепилась обеими руками. Пила торопливо и жадно, захлёбываясь и вздрагивая при каждом глотке. Натан наблюдал за ней и хмурился.
   - Ещё? - спросил он, когда кружка опустела.
   Джинни кивнула, довольно сверкая глазами.
   - А можно как вчера? - попросила она. - Сладкое...
   В итоге первый завтрак Джинни в доме Краучей составил две чашки сладкого чая и кружку воды. Как ни пытались доктор с супругой убедить её поесть, к каше упрямица так и не притронулась.
   К полудню Натаниэль собрал свой докторский чемоданчик и ушёл проведать пациентов. Мэгги и Джинни остались вдвоём. Девочка улеглась на кушетку в кабинете, завернувшись в плед. Мэг походила по дому, вытерла пыль с мебели, посмотрела, что можно приготовить на ужин. Она хмурилась, замирала, глубоко задумавшись. Что-то не давало ей покоя, точило червячком изнутри. Нет, не что-то: Джинни.
   - Милая, ты не спишь? - приоткрыв дверь кабинета, спросила Мэгги.
   - Нет, миссис Крауч. Я просто лежу, - тихо отозвалась девочка.
   Женщина вошла, прикрыв за собой дверь, села в кресло рядом с кушеткой.
   - Я хотела поговорить с тобой.
   - Конечно, миссис Крауч.
   - Мы с Натаниэлем хотели предложить тебе остаться у нас. Пока ты болеешь... и дольше.
   - Я не болею, - Джинни села на кушетке, свесив тощие ноги. - Я высохла.
   - Ну, это ты так называешь, - уклончиво сказала Мэг. - Скажи, ты помнишь хоть что-то о себе? У тебя есть семья, дом?
   - Я всё уже сказала доктору Краучу, - бесцветно ответила она, глядя в пол.
   - Мне подумалось, что есть на свете вещи, о которых женщинам лучше разговаривать без мужчин. Потому и спросила.
   Мэг смотрела на неё пристально. Пыталась понять, действительно ли странная девчонка ничего не помнит, или боится говорить с ней.
   - Пойми, милая, пока ты здесь, тебе нечего бояться, - проговорила она мягко. - Я лишь думаю о том, как разыскать твою семью и твой дом.
   Джинни оторвалась от созерцания паркета и взглянула Мэг в лицо. В тёмных глазах не было ничего. Ни страха, ни горя, ни боли. Пустой взгляд человека, чья память - чистый лист.
   - Миссис Крауч... Боюсь, не у всех в этом мире есть семья и дом.
   "Странный ответ, - подумала Мэгги. - Но стоит ли донимать её вопросами о том, что она не помнит или не хочет вспоминать?"
   Она сдержанно улыбнулась, поправила край пледа, свесившийся с кушетки.
   - Хорошо, милая. Ты умеешь читать?
   Джинни наморщила лоб, задумавшись.
   - Кажется, да.
   - Знаешь счёт?
   Тонкие пальцы рук шевельнулись.
   - Один, два... три...
   - Хорошо. Что ты любишь, Джинни?
   На этот раз задумчивость слишком затянулась. Мэгги решила не мучить девчонку.
   - Пойдём, я покажу тебе дом?
  
  
   На скрипучей лестнице между этажами Джинни застыла, как вкопанная. Встала, опираясь спиной на массивные перила и задрав голову вверх.
   - Что такое, милая? - забеспокоилась Мэг.
   - Листья, - ответила девочка.
   Долгой зимой, когда нечем было себя занять, Мэгги решила украсить холл и стену вдоль лестницы собственными рисунками. Сперва рисовала акварели, затем вырезала их и бережно наклеивала на скучные бежевые обои. В доме Краучей царили все четыре времени года: в коридорах - осенний листопад, спальня утопала в летних розах, интерьер гостиной украшала весенняя зелень и птицы, а столовая была украшена узоров из рождественской пуанцеттии, омелы и остролиста.
   - Клён, - шептала Джинни. - Ясень, дуб, вяз, тёрн...
   Мэг казалось, что девочка перечисляет имена старых друзей, а не узнаёт нарисованные листья.
   - Тебе нравится?
   - О, миссис Крауч! У человека, создавшего эти рисунки, дар! - лицо Джинни озаряло такое восхищение, что можно было ничего не говорить. - Они живые. Они настоящие!
   Женщина отвернулась, пряча улыбку. Странно, но розы и весенние нежные ирисы не вызвали у Джинни такого восторга. Она разбирается в живописи?
   - Я могу дать тебе краски и бумагу. Хочешь порисовать?
   - Нет-нет. Я умею только кошек. Можно мне просто любоваться?
   - Конечно, милая. Идём дальше, я покажу тебе твою комнату и оранжерею.
   Они спустились на первый этаж, и Мэг продолжила рассказ о доме:
   - Здесь арендует помещение кондитер мистер Прайс, вход в его магазин с улицы. Ты любишь сладости, Джинни?
   Девочка неопределённо повела плечами, выглянула в холл.
   - Да, там выход. Но не думаю, что тебе сейчас надо на улицу. Ты должна поправиться и окрепнуть. Иди сюда, милая.
   Рассматривая стены, отделанные деревянными панелями, высокие потолки и узорчатый паркет под ногами, девочка медленно проследовала за хозяйкой дома. Щёлкнул, поворачиваясь в замочной скважине, бронзовый ключ, и Мэгги отворила дверь под лестницей.
   - Входи. Вот тут ты будешь жить.
   Комната была маленькой, но тёплой и довольно уютно обставленной. Аккуратно застеленная кровать, комод с круглым зеркалом в резной раме, старый платяной шкаф, столик на гнутых ножках, два стула. В углу за шкафом - низенькая скамеечка, таз и кувшин для умывания. Обрамлённое нежно-сиреневыми занавесками окно выходило на задний двор.
   Джинни нерешительно переступила порог, потрогала висящее на спинке кровати жаккардовое полотенце. Мэг молча наблюдала за ней, присев на стул у окна. Девочка прошлась по комнате, бережно касаясь ладонью нехитрой мебели и едва заметно улыбаясь.
   - Миссис Крауч, я действительно могу остаться у вас? - спросила она, глядя на Мэгги со смесью восторга и недоверия.
   - Если ты сама хочешь. Мне не хватает компании, Джинни, скучно, - честно ответила женщина. - Да и тебе некуда идти.
   Взгляд девочки потеплел, уголки рта поползли вверх.
   - Я постараюсь оказаться полезной, миссис Крауч!
   - Замечательно. Ты приляжешь отдохнуть или показать тебе ещё наш домашний садик?
   Дети так не радуются рождественским подаркам, как обрадовалась Джинни упоминанию о саде:
   - Пожалуйста, миссис Крауч! Я совсем не устала, во мне много сил! Можно мне увидеть его?
   Мэг только руками развела. С трудом верится, что это тощее существо ночью едва дышало. Вон, как скачет вверх по лестнице.
   - Джинни, вход через кабинет мистера Крауча! Левая дверь! Не правая - ле-ва-я! - и хозяйка дома поспешила за ней.
  
   Идея переделать одну из комнат в оранжерею пришла Натаниэлю. Он всё мечтал собрать в одном месте растения, необходимые для создания настоек, порошков, мазей и прочих лекарственных премудростей. Сперва под задумку был отведён садик на заднем дворе, но из-за того, что солнце попадало туда лишь в послеобеденное время, растениям приходилось недостаточно комфортно. И тогда решено было обустроить под домашний сад большую комнату с окнами на восток, которую Мэгги использовала в качестве мастерской художника.
   Так в доме круглый год росли мята, розмарин, лаванда, ромашка, солодка, тмин, шалфей, герань, комнатный гранат и цитрусы в кадках и даже миниатюрная пихта. Мэгги была уверена, что Джинни будет удивлена, оказавшись в оранжерее. Но она ошиблась.
   Девочка глядела растеряно и опечаленно.
   - Миссис Крауч...
   Она медленно шла между ящиками, горшками и кадками, прижав руки к груди, и рассматривала растения. И выражения жалости на её лице было совершенно непонятным Мэг.
   - Что случилось, милая? Что не так?
   - Они страдают, миссис Крауч. Но я могу им помочь!
   - От чего страдают, Джинни? Почему ты так думаешь?
   "Всё ли в порядке с её рассудком?" - нахмурилась хозяйка, наблюдая за девочкой. Та скользила взглядом по контейнерам с цветами и травами и что-то бормотала себе под нос.
   - Вот смотрите... Герани здесь слишком темно, её надо бы поменять с розмарином. Мята плохо соседствует с солодкой, шалфей затеняет лаванду. Деревца лучше не держать рядом, а поставить по обе стороны окна. Тимьян и можжевельник тоже плохие соседи, а в почву для багульника надо больше песка. Ящик с гвоздикой лучше передвинуть вот туда, - Джинни ткнула пальцем в сторону окна. - А на его место можно поставить ромашку, она неприхотлива. Так будет лучше.
   Возвратившись домой к обеду, доктор Крауч нашёл жену и Джинни таскающими туда-сюда цветочные горшки и кадки.
   - Удивительно, - сказал Натаниэль сам себе и строго обратился к девчонке: - Юная леди, почему Вы не в постели? Кто-то ночью едва дышал, помнится.
   - А теперь скачет, как белка, - улыбнулась Мэг, проходя мимо с горшочком мяты в руках. - Мистер Крауч, пропишите леди горьких пилюль от непослушания.
   - Я здорова, - ровно произнесла Джинни.
   "Мне бы твою уверенность", - подумал Натаниэль. А потом пригляделся... и понял, что не может поверить в то, что ночью в этом ребёнке еле теплилась жизнь. Джинни выглядела бледной, заморенной, худой, неухоженной - но только не тяжелобольной. Даже морщины на руках и лице стали менее заметными.
   - Ну... либо ты медицинский феномен, либо я вообще ничего не понимаю, - развёл руками Натан.
   - Я не феномен. Я просто Джинни.
  

***

   Падал снег. В его пышных хлопьях тонули улицы, и все казались облачёнными в белые попоны: играющие в снежки краснощёкие дети, запряжённые в кэбы лошади, собаки, с лаем бросающиеся под колёса экипажей, спешащие по делам люди.
   Джинни сидела на подоконнике, подобрав ноги в тёплых чулках под подол шерстяной юбки, и смотрела на улицу с высоты второго этажа. Она всегда там сидела, когда Натану нужно было поработать. В её присутствии слова складывались в нужные предложения сами собой и мысли доктора становились особенно чёткими. Натаниэль писал очередную статью для медицинского общества.
   "Таким образом, можно сделать соответствующие выводы о благотворном влиянии препаратов корня солодки на больных с патологией дыхательных путей", - настрочил доктор Крауч и отложил перьевую ручку.
   - Как там снаружи, Джинни? - поинтересовался он.
   - Мальчишки играют в снежки, - ответила девочка, не отрываясь от созерцания зимней сценки. - Они соревнуются, что больше попадёт в вывеску булочника. Выигрывает толстый сын бакалейщика.
   Натаниэль отодвинул скрипнувшее старое кресло и подошёл к Джинни. В рассеянном свете её волосы блестели, как у деревянной куклы. Мэг причёсывала её каждое утро, заплетала ровные - волосок к волоску - тонкие косички. Миссис Крауч утверждала, что этот маленький ритуал улучшает ей настроение.
   Натан подумал, что Джинни становится их талисманом. Пациенты стали щедрее, доход семьи вырос, Мэгги всегда в хорошем настроении, к статьям Натаниэля стали прислушиваться коллеги. Сама Джинни поправилась, исчезла пугающая худоба и морщины, похожие на трещины на коре дерева. Обычная девочка, тихая и скромная. Натан несколько раз осторожно заводил с ней разговор о её прошлом, но она так ничего и не вспомнила. Просмотр газетных сводок тоже ничего не дал. Похоже, никто в Лондоне и его окрестностях не искал Джинни.
   - Зима в этом году ранняя и щедрая на снег. Скоро Рождество, - произнёс Натаниэль, наблюдая за танцем снежных хлопьев. - Что бы ты хотела попросить у рождественского деда?
   - Рождество?.. - переспросила Джинни.
   Натан опешил.
   - Ну... да, главный праздник года. Ты не помнишь?
   Она оглянулась, пожала плечами.
   - У меня нет праздников, мистер Крауч.
   Её многочисленные странности Натан привык объяснять амнезией и перенесённой в прошлом психической травмой. Джинни не ела, а только пила - значит, её ужасно содержали те, кто довёл её до истощения. Джинни не выходила на улицу - значит, подсознательно берегла себя от столкновения с опасностью. Джинни избегала гостей в доме Краучей - опять же память подавала тревожные сигналы сквозь защитную пелену амнезии. Замкнутость девочки и фанатичную любовь к растениям в домашнем саду доктор Крауч списывал на вынужденное одиночество и попытки опекать слабейших. В то же время Джинни отличалась тонким вкусом, развитой интуицией и умением поддержать беседу на отвлечённые темы. Мэгги болтала с ней часами.
   - Не было - это не значит "не будет", Джинни. Рождественский дед приходит ко всем детям. Обязательно.
   Джинни задумалась. В такие моменты её лицо выражало растерянность, граничащую с испугом.
   - Что случилось?
   - Зачем приходит рождественский дед?
   Девочка сползла с подоконника и встала перед доктором Краучем, пытливо заглядывая в глаза.
   - Зачем он приходит, мистер Крауч?
   - Эээ... Джинни, да не волнуйся ты так! - замахал руками Натан. - Это дед, который носит детям подарки в Рождество!
   - Зачем? - страх в голосе сменился удивлением.
   - Ну... Это традиция, символизирующая дары волхвов младенцу Христу.
   - Кому?
   - Сыну Божьему. Джинни, ты и этого не помнишь?
   Она отошла вглубь кабинета, села на кушетку и отвернулась.
   - Смутно. Но не понимаю.
   - Не понимаешь чего?
   Она долго молчала, потом снова заговорила:
   - Мистер Крауч, мои знания в теософии очень скудны. Я знаю, что принято ходить в церковь, почитать Бога, который придумал много Заповедей. Я помню легенду, что был Божий Сын, которого люди убили. И я многого не понимаю.
   На улице зазвенело разбитое стекло, мальчишеский гомон тут же стих. Натан потёр переносицу, предчувствуя разговор на тему, в которой не был силён.
   - Я не понимаю, зачем придумывать столько правил, когда достаточно одного: не делай зла, если не хочешь зла в ответ. Я не понимаю, почему люди празднуют рождение того, кого они убили. Ради чего, мистер Крауч?
   "Лучше бы ты спросила, как работает человеческое сердце", - тоскливо подумал Натаниэль. Промелькнула мысль: а не показать ли девчонку коллегам-психиатрам?
   - Понимаешь, Джинни... - он запнулся, подыскивая слова. - Вначале всё было просто. Потом обросло условностями. Людям свойственно усложнять простые вещи, чтобы казаться умнее.
   - А что было вначале?
   - Вначале всё несло в себе единственный посыл: любовь.
   - Убийство Сына Божьего было от любви?
   - Ну и вопросы, Джинни... Он пошёл на смерть, чтобы показать, что любит весь мир, - Натаниэль понял, что запутался и попытался продолжить. - Он показал свою любовь через самопожертвование.
   - Любить - это убивать тех, кто готов пожертвовать собой? - глаза девчонки округлились от удивления. - Это зло, доктор Крауч. А своим поступком Сын Божий, получается, поддержал зло. Он же дал себя убить, так?
   - Так... То есть, нет! Не так! - доктор промокнул скомканным платком выступившую на лбу испарину. - Ты из простых и прежде понятных мне вещей делаешь неправильные выводы. Вот смотри... Ты любишь цветы в оранжерее?
   - Они живые, - отозвалась девочка ровно.
   - Живые, да. Я вижу, как ты ими дорожишь. Если кто-то захочет их уничтожить, ты станешь их защищать?
   - Я закрою дверь и никого не впущу в сад. И зла не будет.
   - А если дверь выломают? Ты будешь защищать, рисковать собой?
   - Не выломают, - отрезала девчонка. Помолчала и печально добавила: - Мистер Крауч, Вы для примера взяли совершенно неподходящую ситуацию.
   - А-ааа, чёрт! - взвыл Натан в отчаянии. - Джинни! Ты мастер морочить голову! Юной леди не пристало иметь такое мнение!
   - Я лишь пытаюсь понять то, что все понимают не так, как я.
   В прихожей звякнул колокольчик: вернулась из университета Мэгги. Джинни коротко извинилась и унеслась её встречать, а Натан без сил опустился в кресло. "Откуда же она взялась? Откуда у неё такие вопросы? Как это выяснить?"
   И тут Натаниэля осенило. Он схватил чистый лист бумаги, перо и быстро набросал короткое письмо: "Дорогой друг Майкл, обстоятельства складываются так, что я вынужден просить твоей помощи в одном странном деле. Тебе по долгу службы приходится общаться с самыми разными людьми. Нет ли среди твоих многочисленных знакомых медиума? Я и Мэг рады будем пригласить тебя в субботу отобедать у нас". Натан размашисто расписался под письмом, написал на конверте адрес Майкла Гослинга, накинул пальто и поспешил в почтовое отделение, что располагалось через три дома на углу улицы.
  
   Мистер Гослинг прибыл ровно в два часа пополудни и ни минутой позже. Колокольчик над входной дверью и часы в гостиной грянули одновременно. Натаниэль довольно крякнул, отложил свежую газету в сторону и поспешил встречать гостя. Проходя мимо кухни, прислушался: Мэгги разъясняла Джинни правила сервировки стола, тихонько звякала посуда. По дому витал аромат жареного гуся, щедро приправленного травами.
   - А-ааа, дорогой Натаниэль, ты потолстел! - радостно провозгласил с порога Майкл. - Видимо, дела пошли в гору? Люди стали чаще болеть?
   - Люди стали добрее, - уклончиво ответил Натан, принимая у гостя тяжёлую шубу.
   - К чему бы это? Надо бы обдумать и выдать сенсацию на первую полосу. Где моя любезная сестрица?
   Натан сделал приглашающий жест в сторону лестницы на второй этаж.
   - Мэгги колдует с обедом. Майкл, поднимемся пока в кабинет.
   - Давай, интриган, хоть введёшь меня в курс дела.
   В кабинете, прикрыв за собой дверь и дождавшись, пока гость устроится в кресле, доктор Крауч заговорил:
   - Майкл, два месяца назад я подобрал на улице ребёнка. В тот самый вечер, когда провожал тебя до экипажа. Меня едва не сбил кэб, из которого, судя по всему, и выпала моя находка.
   - Младенец? - нахмурил густые брови мистер Гослинг.
   - Нет. Девочка лет двенадцати. Страшно истощённая, едва живая. Завёрнутая в мешковину, как вещь. Мы с Мэг оставили её у себя. Полиции ничего не сообщали. Ты не видел её, потому что она боится чужих и не выходит из своей комнаты.
   - Опрометчиво было оставлять её, дорогой Натан. Девчонка - это не приблудная кошка.
   - Согласен. Только она ничего не помнит, кроме своего имени. Полиция сдала бы её в приют. А здесь мы её выходили и дали кров. Ни в одной из лондонских газет не было объявления о похищении ребёнка.
   - И ты хочешь с помощью медиума выяснить, откуда взялся твой найдёныш? - в голосе Майкла скользнула насмешка. - Доктор Крауч, вы верите в это антинаучное мракобесие?
   Натан почувствовал, что начинает сбиваться с мысли. Он нервно зашагал по кабинету, прислушиваясь к уличному шуму.
   - Мне не нужен сеанс автоматического письма или связи с духами, Майкл. Мне нужен тот, кто сможет погрузить Джинни в гипноз. Подсознание хранит то, что стирается из памяти - это не лженаучно! Иначе как я смогу разобраться, откуда появилась эта девочка?
   - Почему ты не хочешь озадачить её прошлым полицию? Не понимаю.
   - Потому что не хочу поступать с ней, как с вещью.
   Майкл поморщился и пожал плечами.
   - Ну, раз так, я поищу какого-нибудь талантливого мошенника.
   Доктор Крауч усмехнулся и кивнул.
   - А ещё знаешь, Майкл...
   Его прервал осторожный стук в дверь.
   - Да, входи! - откликнулся Натан.
   На пороге возникла Джинни. Безупречно-чистый белый передник, строгое синее платье со стоячим воротничком, аккуратные косички, лежащие на плечах. Взгляд девочки скользнул по гостю и резко посуровел.
   - Мистер Крауч, я пришла пригласить вас и мистера Гослинга к столу, - сказала она, не сводя глаз с Майкла.
   - Спасибо, дорогая, мы уже идём, - ободряюще улыбнулся ей Натан.
   За столом обсудили городские новости, благосостояние семьи, кулинарные чудеса Мэгги. Джинни, как и полагается хорошо воспитанному ребёнку, в разговорах не участвовала. Сидела и молча цедила ложкой бульон, и лишь единожды подала голос, попросив у Мэг чашку тёплого молока.
   - Кстати, мисс... - Майкл сделал паузу, предлагая Джинни представиться.
   - Мисс Джинни.
   - У мисс Джинни есть фамилия? - мягко спросил он.
   - Джинни Блэквуд.
   Чета Краучей вопросительно переглянулась, а Майкл продолжил:
   - Мисс Блэквуд, а как же гусь с яблоками?
   Джинни вежливо улыбнулась уголками рта:
   - Благодарю, мистер Гослинг, я вынуждена отказаться.
   - Вы вегетарианка, Джинни?
   - Отнюдь. Я же пью мясной бульон.
   Майкл отрезал кусок лежащей на тарелке гусиной ноги и с удовольствием отправил его в рот.
   - Ммммм! Мэгги, твоё творение бесподобно! - невнятно произнёс он.
   - Рада, что тебе нравится моя стряпня, братец, - заулыбалась Мэг.
   - Обожаю, как ты готовишь! А вот со стороны юной мисс отказ от такого божественно приготовленного блюда - неуважение.
   Джинни неподвижно смотрела на пустую чашку перед собой. Повисла пауза, все присутствующие ждали реакции. Девочка подняла глаза на Мэг.
   - Миссис Крауч... Вас это действительно обижает?
   - Самую малость, - решила подыграть брату Мэгги.
   - Не заставляйте... - начал было Натан, но Джинни быстрым жестом протянула Мэг пустую тарелку.
   - Я съем!
   Она быстро расправилась с порцией птицы, запила всё бокалом воды и снова застыла за столом с видом примерной воспитанницы. Майкл вновь принялся шутить, рассказывать истории про общих знакомых, а у Натаниэля в душе разрасталось ощущение сделанной ошибки.
   "Нельзя было позволять ему давить на Джинни, - думал он, хмурясь. - Она и без того чувствует себя неуютно, когда в доме чужие. Мало того, что сегодня ей приходится присутствовать за обедом, так ещё и эта глупая ситуация..."
   Полчаса спустя Мэг отпустила девочку в её комнату. Майкл проводил Джинни взглядом и негромко сказал:
   - Прошу простить меня великодушно, но более странной девчонки я в жизни не видел. И, Натан, ещё раз извини, но в потерю памяти я совершенно не верю.
  
   Ночью Натаниэль не мог заснуть. Не давала покоя мысль, что он позволил в своём собственном доме обидеть ребёнка, за которого он отвечает. Он ворочался в постели, пытаясь найти удобное положение и забыться, просыпалась Мэг, обнимала его, гладила, успокаивая, а сон всё не шёл.
   К утру, измученный бессонницей, он встал, нашарил на прикроватном столике свечу, зажёг её и вышел из спальни. Дом тоже не спал, прислушиваясь к осторожным шагам хозяина, поскрипывая ступеньками лестницы в такт его шагам. Натану казалось, что стены его осуждают, потолок давит тяжёлым взглядом.
   Он осторожно повернул ручку двери - не заперто. Натаниэль на цыпочках вошёл в комнату Джинни и остановился у кровати. Девочка лежала, накрывшись с головой одеялом и свернувшись в комочек. И каким-то внутренним чутьём доктор понял, что она тоже не спит.
   - Джинни, - окликнул он её.
   Она чуть шевельнулась. Натаниэль приподнял край одеяла, подсветил свечой. Девочка выглядела ужасно. Искажённое болью лицо, колени, прижатые к животу, искусанные костяшки пальцев. В зыбком свете Натану показалось, что по лбу и щекам Джинни бегут, змеясь, глубокие тёмные трещины.
   - Что с тобой? - испугался Натан. - Джинни, тебе больно?
   Она всхлипнула и тихо-тихо проскулила:
   - Я никому зла не делаю...
   Натан вынул её из-под одеяла, уложил к себе на колени. Девочка была вся мокрая и горячая, до живота не давала дотронуться - стонала от боли. "Неужели из-за гуся? - подумал доктор. - Отравилась?"
   - Джинни, послушай меня. Покажи, где именно болит. Давно?.. Почему ты не сказала мне или миссис Крауч?
   - Я думала, мне можно... Думала, ничего не случится... Хотела порадовать миссис Крауч...
   Он заставил её выпить кувшин воды, вызвал рвоту. Мрачно отметил, что съеденная пища абсолютно не переварилась. Снова напоил девочку водой. Когда ей слегка полегчало, согрел для неё настой ромашки. Джинни слушалась беспрекословно и смотрела на доктора, как на святого. Натана грызла совесть.
   - Прости, девочка. Я виноват, - сказал он покаянно.
   - Отнюдь. Я же сама это съела.
   Натан подавил вздох, поправил под головой Джинни подушку.
   - Пока ты ребёнок, те взрослые, что с тобой рядом, должны хранить тебя от нелепых поступков.
   - Я не ребёнок, - слабо запротестовала она.
   - Вижу, тебе уже лучше, - усмехнулся Натан. - Спи. Я побуду рядом.
   Он задул свечу, придвинул к кровати стул, кое-как устроился, облокотившись на спинку, и смежил веки. Джинни свернулась калачиком... и так и пролежала, глядя в темноту широко раскрытыми глазами.
   Когда старинные часы в гостиной пробили семь, девочка тенью выскользнула из комнаты, на цыпочках пробежала в оранжерею, не зажигая света, прошла к кадке с белладонной, встала рядом с ней на колени и погрузила все десять пальцев в рыхлую землю.
   - Помоги, - тронул листву тихий шёпот. - Помоги мне... Я зла не делаю...
   В девять проснувшиеся супруги нашли Джинни спящей в обнимку с цветочной кадкой на голом полу. Руки её были перепачканы землёй, а по лицу блуждала светлая тень умиротворения и покоя.
   - Девочка моя! - испуганно всплеснула руками Мэг.
   Натаниэль бросился поднимать Джинни с пола. Та вздрогнула и проснулась.
   - Мистер Крауч, всё хорошо, - сонно забормотала она. - Я просто...
   - Как ты здесь оказалась, дитя неразумное? - с укоризной спросила Мэгги.
   - Мне надо было... Надо. Я болела.
   - Дорогая, Джинни нездоровилось ночью. Видимо, пошла попить воды и слегка заблудилась, - по-своему истолковал происшествие Натан.
   - Да. Именно так, - смущённо подтвердила девочка и спрятала лицо, уткнувшись в плечо доктора.
   Мэг наградила мужа долгим взглядом, значения которого он не понял.

***

  
   Рождественский дед оказался невероятно щедрым к Джинни: шубка, тёплые сапожки, меховая муфточка, пара серебристых коньков и маленькое вечнозелёное дерево из породы хвойных в горшке. Все эти дары девочка обнаружила под ёлкой в гостиной, куда её утром привели Мэгги и Натан.
   Пока девочка аккуратно разворачивала свёртки с подарками, супруги Крауч не сводили с неё настороженных глаз. Несколькими днями раньше произошёл инцидент, который не пожелал забыться так просто.
   Натан принёс домой ёлку и установил её в гостиной. Дом наполнился свежим, прохладным запахом хвои. Мэгги засуетилась, извлекая из шкафов коробки с ёлочными украшениями и фигурками из традиционных рождественских сюжетов. Джинни всячески старалась помочь Краучам, но судя по всему, появление ёлки не добавило ей праздничного настроения. Она грустно косилась на рождественское дерево и думала о чём-то своём.
   - Джинни, дорогая, - насторожилась Мэг. - Что-то не так?
   Девочка замела в совок упавшую на пол еловую веточку и покачала головой. Натан поставил коробку со стеклянными шарами на каминную полку и попытался взбодрить девочку:
   - Сейчас мы украсим нашу лесную гостью, и дом наполнится духом Рождества! Давай я посажу тебя к себе на плечи, и ты повесишь игрушки на верхние ветки?
   - Спасибо, мистер Крауч, - сдержанно поблагодарила Джинни и сникла..
   Краучи переглянулись. Оба не понимали, где же тот безудержный восторг, что охватывает детей в преддверии праздника. Натаниэль подошёл к девочке, присел перед ней на корточки и мягко взял за руку. И только тут заметил, что глаза Джинни наполнены слезами.
   - Что с тобой, милая? Скажи, никто не будет тебя ругать.
   - Мистер Крауч, украшать мертвецов - это так принято? - выдала вдруг девочка.
   - Джинни! - возмущённо воскликнула Мэг. - Что ты несёшь?!
   - Подожди, Мэг, - нахмурился Натан. - О каких мертвецах ты говоришь, детка? Откуда такие странные мысли?
   Джинни указала рукой на ёлку:
   - Она же мёртвая. А вы делаете из неё праздник, радуетесь. С людьми, которые умерли, поступают так же? Я знаю, что их одевают в красивую одежду...
   - Стоп-стоп, дорогая! Твоя странная логика снова сыграла с тобой злую шутку. Давай-ка присядем в кресло и попробуем разобраться. Почему ты считаешь ёлку мёртвой?
   - Её ствол перерублен.
   - Это сделано потому, что принести в дом дерево с корнями очень трудно, - вступила в разговор Мэгги.
   - Да и выкопать ель из промёрзшей земли - задача из непосильных, - кивнул Натан. - Видишь, наше дерево стоит в кадке? Там специальная смесь, которая позволит ёлке питаться. Мёртвые не могут есть, не так ли?
   - Не могут, - вздохнула Джинни.
   - Значит, ёлка не мёртвая! - подытожила Мэг.
   Джинни подошла к дереву и погладила смолистые ветки. Видно было, что ей до сих пор не по себе, но плакать она уже точно не станет.
   - Значит, ты живая, - сказала она тихо. - Тогда живи, пожалуйста, я тебя очень прошу...
   Такое странное отношение воспитанницы к празднику всерьёз встревожило Мэгги, да и почти свыкшегося с причудами Джинни Натана тоже. Потому они с таким волнением наблюдали, как растрёпанная со сна девочка в тёплой пижаме разворачивает подарки. И словно камень упал с души у обоих Краучей, когда Джинни повернулась к ним сияющим от счастья лицом:
   - Мистер Крауч, миссис Крауч... это волшебство, да?
   - Конечно! - развёл руками Натан. - Иначе что же это такое?
   Мэг отвернулась, пряча улыбку. Джинни провела ладонью над хвойничком:
   - Раз рождественский дед принёс мне дитёнка ели, буду ему будто мама!
   - Примеряйте подарки, мэм, - рассмеялась Мэгги. - И идём гулять после завтрака!
   Джинни легко вскочила на ноги, словно сработали спрятанные внутри неё пружины.
   - А можно я поселю своего малыша в оранжерее?
   - Конечно, дорогая, - улыбнулся Натан.
   - Пойдёмте со мной! - крикнула девочка уже из коридора. - Мне надо что-то вам показать!
   По лестнице простучали каблуки туфель, скрипнула дверь в кабинете Натаниэля. Краучи улыбнулись друг другу и поспешили за Джинни.
   В оранжерее пышным букетом цвела пуанцеттия. Ярко-алые прицветья в свете газовых ламп блестели, словно покрытые лаком. Джинни стояла рядом и сияла от счастья.
   - Она же рождественская звезда, верно, миссис Крауч?
   Мэгги растроганно обняла девочку.
   - Спасибо, милая. Это роскошный подарок. Как ты это сделала? Она же была такой замухрышкой...
   - Как и я. Все живые существа любят добро и внимание. Я старалась.
   После завтрака Джинни с удивительной лёгкостью согласилась пойти с Краучами гулять. Натаниэль взялся учить девочку кататься на коньках, и путь их лежал в Риджентс парк.
   На улице Джинни превратилась в воплощение немого изумления. Поддерживаемая Натаном под правую руку и Мэг - под левую, девочка шла, рассматривая богатые особняки, украшенные к Рождеству, нарядных дам, весёлых мальчишек, распевающих рождественские гимны, собак в вязаных попонках. Натана не оставляло ощущение, что девочка видит всё это впервые. Даже запорошенный снегом скучноватый парк привёл её в восторг. Джинни бегала по дорожкам, лезла в снег, обнимала спящие деревья. Задрав голову так, что падала шапочка, девочка следила за перелетающими с ветки на ветку яркими птахами. Удивительно, но живой мир привлекал её куда больше, чем игрушки на лотках и в витринах магазинов.
   На катке Джинни с хохотом цеплялась за Мэгги и Натана, неуклюже переставляя ноги, проезжала несколько шагов и с воплем падала. Выбились из-под шапки тонкие косички, сияли восхищением тёмные глаза, розовели спелым персиком щёки. Снег мягкими перьями садился на ладони девочки, и она касалась его губами.
   - Джинни, побереги горло! - ворчал Натан, любуясь девчонкой. - Не надо это есть!
   - Он такой свежий! - радостно кричала Джинни, поскальзывалась на льду и снова падала.
   И Мэг хватала её за руки, поднимала, к ним присоединялся Натан, и они кружились под низким декабрьским небом. Спящему парку снились их смех и сияющие счастьем глаза, а где-то высоко над облаками зажигались первые звёзды...
  

***

  
   В феврале Мэг сообщила Натану, что ждёт ребёнка.
  

***

   Звона разбитого стекла никто не услышал. Окна спальни и маленькой комнатки под лестницей выходили во внутренний двор, и все обитатели дома Краучей мирно спали до самого утра. Разбудил всех холод.
   Натан накинул тёплый халат, подал Мэгги одежду в постель и вышел в коридор.
   - Чёрт подери! Уж не воры ли вскрыли дверь? - ворчал он, спускаясь по лестнице в холл первого этажа.
   Мимо него вверх по лестнице пронеслась полуодетая босая Джинни. Натаниэль поёжился, провожая её взглядом, дошёл до входной двери, убедился, что она закрыта, и лишь после этого крикнул:
   - Джинни, что случилось?
   Ответом ему были тихие всхлипывания. Натан почти бегом вернулся на второй этаж и увидел, что девочка изо всех сил дёргает ручку двери кабинета. Из-под двери расползался холод.
   - Подожди, милая, сейчас найду ключ.
   Натан суетливо зашарил по карманам. В ладонь скользнул тёплый кусочек металла. Пока доктор отпирал замок, Джинни молча размазывала по щекам слёзы. Внутри Натана нарастало предчувствие катастрофы.
   Они пробежали через выстуженный кабинет и остановились на пороге оранжереи, поражённые увиденным.
   Стекла в одном из трёх огромных, от пола до потолка, окон не было. В помещении всюду лежал иней. Полки, кадки, подвесные ящички с растениями серебрились изморозью. На полу всюду лежали опавшие листья - одни зелёные, глянцево блестящие, другие бурые, скрученные в безжизненные веретёнца.
   Джинни опомнилась первая. Метнулась к полкам, схватила один горшок, другой, третий, побежала обратно, в тепло, унося побитые морозом растения. Натан зажёг газовую лампу, чтобы хоть как-то согреть оранжерею.
   - Что тут такое?
   Мэгги, закутанная в одеяло, убирала под чепец выбившиеся пряди. Она смотрела на мелькающую туда-сюда заплаканную Джинни, на мужа, который волок в кабинет кадку с роняющим листья цитрусом, и зябко переступала с ноги на ногу.
   - Разбилось окно, Мэг, - пропыхтел доктор. - Надо найти старые одеяла. Приколочу их к раме, пока не достану доски.
   - Хорошо, милый. Джинни! Почему ты босиком?!
   Она остановилась лишь на миг, обронила:
   - Я не заболею и не умру, миссис Крауч. А они умирают, - и снова исчезла среди полок.
   Натан наскоро прибил шерстяное одеяло, запер дверь в выстуженную оранжерею и пошёл к женщинам подсчитывать потери. Мэгги разожгла камин и грела руки, Джинни рядом расставляла горшки и ящички, внимательно осматривала пострадавшие растения.
   - Алоэ погибли, - сообщила она бесцветным голосом. - Цитрус. Коричное деревце. Вереск. Чабрец. Лаванда. Герань. Рута... Смотрите, мистер Крауч, они стали совсем седыми. Как старики...
   У Натана опустились руки. Он молча стоял и смотрел, как горюет Джинни: тихо, безутешно, касаясь побитых холодом листьев и называя каждое растение, словно по имени.
   - Мы купим новые, милая, - мягко сказала из кресла Мэг.
   Джинни покачала головой.
   - Мистер Крауч, я могу вас попросить?
   - Конечно, Джинни, всё, что хочешь!
   - Помогите мне отнести вот эти цветы и травы в комнату, пожалуйста. И позвольте побыть с ними.
   "Ещё одна странная просьба", - подумал Натан, но ничего не сказал. Помог девочке унести погибшие растения, позавтракал вместе с Мэгги и ушёл навестить болеющих близнецов мистера Флетчера, а от них - к молочнику мистеру Томпсону, который две недели назад поскользнулся на крыльце собственного дома и сломал ногу. На обратном пути он заглянул проведать старенькую маму миссис Кросс, а потом зашёл в мясную лавку купить превосходных ливерных колбас, которые так любила Мэг. Домой Натан вернулся, когда зашло солнце и на улицах принялись стремительно сгущаться тени. Мэгги встретила его в холле и тревожно сказала, что Джинни заперлась в комнате, не выходит и отвечает едва слышно и вяло.
   - Натан, там что-то происходит, - прошептала Мэг. - Попроси, чтобы она открыла дверь. Я боюсь.
   Натаниэль разулся, повесил пальто и шляпу и спустился на первый этаж.
   - Джинни? - окликнул он из-за двери.
   - Я выйду к ужину, мистер Крауч, - донеслось до него слабое, словно шелест. - Не волнуйтесь, пожалуйста.
   Она вышла ровно в семь вечера. Тихо прошла в столовую, села на своё место, опустив голову.
   - Миссис Крауч, налейте мне, пожалуйста, молока, - попросила Джинни устало. - И растения... Их можно забрать. Они все вернулись.
   Непонятно, что же вызвало большее изумление у Краучей: по-старушечьи заострившиеся черты лица Джинни Блэквуд или покрытый молодой листвой и бутонами цитрус на окне комнаты под лестницей.

***

  
   - Уйди, Джинни, не раздражай меня! Ната-ан!
   Доктор со вздохом отложил в сторону исписанный лист, поправил очки и побрёл из кабинета в спальню. Мэгги с мученическим лицом лежала в кровати и обмахивалась резным деревянным веером.
   - Что случилось, дорогая?
   Она привстала, поправила подушку.
   - Натан, у меня страшно болит голова! Сделай что-нибудь! Дай мне какой-нибудь порошок!
   Натаниэль присел на край кровати, погладил ноги жены под одеялом.
   - Милая, ты же знаешь: порошки сейчас нельзя. Тебе нужен свежий воздух, а ты целыми днями лежишь в постели, - с укоризной сказал он.
   Мэгги взглянула на мужа с раздражением.
   - Хочешь сказать, я стала ленива и мои недомогания - выдумка?
   Натаниэлю захотелось закрыть глаза и взвыть. Говорят же, что у беременных портится характер, но чтобы настолько... Как врач, он такое видел впервые. Мэгги изводила его капризами всё время, пока он был дома. Когда же доктор уходил к пациентам, она тиранила Джинни. Девочка тащила на себе уборку, готовку, стирку. На прачечной пришлось экономить, так как Мэг нуждалась в свежих фруктах, уборку она требовала каждый день, приготовленную пищу критиковала зло и, по мнению Натана, совершенно несправедливо. Мэг забросила лекции, перестала переписываться с друзьями и отказывалась принимать гостей. Единственный человек, к которому она по-прежнему благоволила, был старший брат. С Майклом Мэгги снова становилась самой собой - весёлой, остроумной, внимательной. И Натан чувствовал, как уходит напряжение, шутил, смеялся вместе с ними, верил, что утром Мэгги проснётся с улыбкой и не будет ворчать.
   - Миссис Крауч, выпейте это. Этот чай поможет вам от мигрени.
   Джинни принесла на подносе чай в стакане с подстаканником. Серебряная ложечка деликатно позвякивала об край.
   - Я не хочу, Джинни, - устало протянула Мэг. - И, кажется, просила меня не беспокоить.
   - Простите, миссис Крауч.
   Девочка ушла, понурившись. Мэгги потянулась, взяла с прикроватного столика пяльцы с вышиванием.
   - Натан, откинь штору. Мне темно.
   Он повиновался. Потом сел в изножье кровати и осторожно спросил:
   - Милая, чем тебя обидела Джинни?
   - Ничем. А что такое?
   - Ты довольна резка с девочкой. Она для тебя старается, хозяйство ведёт...
   - Дорогой, - перебила его супруга. - Ты не помнишь, для чего мы оставили её здесь? Мне нужна была экономка. Джинни старается, потому что отрабатывает свой хлеб.
   - Но это не причина так обращаться с ней. Она же ребёнок. Ребёнок, который привязан к нам, Мэгги.
   - Она меня пугает.
   Снующая туда-сюда игла в тонких пальцах оставляла за собой красные стежки. Лицо Мэгги оставалось бесстрастным. Так, будто они с Натаном обсуждали не живого человека, а что-то далёкое и малосущественное.
   - Мэг, она странная, но её странности никому не причиняют зла. Тихое, заботливое создание...
   - Которое не ест, не устаёт, любит цветы больше людей и вообще себе на уме! - перебила его Мэгги. - Натан, задай себе вопрос: кто она такая и что ей нужно?
   - Да-да, - пробурчал доктор, вставая с места и направляясь к выходу из комнаты. - Она - исчадье зла в нашем доме, воплощение ночного кошмара и порождение Преисподней!
   Мэгги запустила ему вслед подушкой.
   - Джинни!
   Простучали по лестнице туфли, девочка осторожно проскользнула мимо Натаниэля в спальню.
   - Да, миссис Крауч?
   - Неси свой чай.
   -Я его вылила, простите... Но я заварю новый.
   Натан сел на нижнюю ступеньку лестницы, дождался, пока Джинни сбегает туда-сюда, окликнул её и предложил присесть. Девочка послушно устроилась рядом и вопросительно посмотрела на доктора.
   - Я хотел поговорить, Джинни, - сказал Натан и надолго замолчал.
   Джинни также молчала. Ждала, пока мистер Крауч соберётся с мыслями.
   - Скажи мне, о чём ты мечтаешь?
   Она натянула платье на колени, поковыряла ногтем пряжку туфли.
   - Прямо сейчас?
   - Да, прямо сейчас. У тебя есть желания?
   - Есть... - неуверенно произнесла она.
   - Например?
   - Мне бы хотелось, чтоб поскорее зацвели ирисы. Я их видела только на картинах миссис Крауч. И мне они показались настолько волшебными, что я жду, не дождусь, когда смогу увидеть их.
   - В парке Риджентс расцветут розы. Чуть позже ирисов, но тоже скоро. Мы обязательно выберемся погулять. Скажи, а тебе не хочется вспомнить, кто ты и откуда?
   - Нет, - ответила она после недолгой паузы. - Я чувствую, что в этом нет надобности. Я есть здесь и сейчас. А в прошлом меня уже нет. Как листков календаря, которые миссис Крауч каждый вечер сжигает на свече.
   - Джинни, а чего хочется ещё?
   На этот раз она раздумывала дольше.
   - Хочется, чтобы ваша девочка родилась в срок живой и здоровой.
   Натан потёр переносицу.
   - Почему ты думаешь, что будет девочка?
   - Я просто знаю. Мистер Крауч... а можно я попрошу?
   - Конечно. О чём?
   - Верить, что я - не зло.
   Натан протянул руку, погладил блестящие тёмные волосы девчонки.
   - А кто ты, Джинни?
   Она вытянула вперёд руки, растопырила все десять пальцев. Склонила голову к плечу, прищурила сперва правый глаз, затем левый.
   - Я не помню. Но я очень стараюсь быть хорошим человеком.
  
   Мальчишка-посыльный догнал Натана возле самого дома.
   - Сэр! Сэр! - запыхавшись, окликнул он.
   Доктор остановился, подождал, пока паренёк отдышится.
   - Вы же Натаниэль Крауч, верно?
   - Да, это я.
   - Вот, вам письмо от сэра Майкла Гослинга. Он просил передать лично в руки.
   Натан взял корреспонденцию, поблагодарил мальчишку и сунул ему в ладонь несколько мелких монеток. Посыльный расплылся в довольной улыбке, спешно попрощался и убежал, радостно разбрызгивая апрельскую грязь старыми стоптанными башмаками. Натаниэль вытащил из кармана и водрузил на нос очки, распечатал сургуч на конверте и пробежал взглядом несколько небрежно начерканных строк.
   "Дорогой зять! На днях в редакцию нашей газеты забрёл странный мужчина. Он хотел бы, чтобы мы дали статью о его необычной проблеме. Его история наверняка заинтересует тебя, как врача. Предлагаю тебе нанести визит мистеру Ламберту, эсквайру, завтра, в три часа после полудня. Заеду за тобой в половине третьего, будь готов и возьми с собой рабочий инструмент"
   Как и любой журналист, шурин имел в семье репутацию проныры и авантюриста, и любой на месте Натана десять раз бы подумал, прежде чем связываться с ним, но доктор сразу согласился. В последнее время он всё больше пропадал по пациентам, стараясь заработать, да и внимать капризам Мэгги лишний раз не хотелось. Поэтому на следующий день он сообщил Джинни и супруге, что едет к пациенту в Челси, собрал сумку с необходимыми для осмотра инструментами и в половине третьего отбыл в подъехавшем за ним кэбе.
   Майкл Гослинг был возбуждён, как напавший на след поинтер.
   - Натан, если это правда, то новость станет сенсацией! - выпалил он, как только Натаниэль устроился на кожаном сидении.
   - Было бы неплохо, если б я хоть немного представлял суть дела, - намекнул доктор.
   Майкл закинул ногу на ногу и сделал таинственное лицо.
   - Ты веришь в проклятия? - спросил он, выдержав паузу.
   - Я материалист.
   - Я тоже, но на материализме сенсаций не сделать. Так вот, дорогой зять, в среду ближе к концу дня заявился в редакцию странный мужчина. На сумасшедшего не похож, молодой, одет дорого и со вкусом, но нёс отборную околесицу. Он начал с того, что его дочь тяжело больна и спасти её может только чудо. Толком ничего не объяснил, но умолял дать о ней заметку, чтобы найти лучшего врача в Лондоне.
   - Я пока ничего странного не вижу, - буркнул Натан.
   - Странное началось, когда я попросил рассказать про болезнь дочери. Мистер Ламберт сказал, что во всём виноват талисман, который он привёз ей из Индии. Он показал мне фото девочки. Потому я и взял тебя с собой, чудо-доктор.
   Натан хотел сказать, что не понимает, как врач может лечить от талисмана, но промолчал. Наверняка Майкл что-то не так понял. А разбираться всё равно по приезду.
   Кэб миновал ряд роскошных особняков Челси и остановился перед воротами, увитыми диким виноградом. Листья на лозах вылезли совсем недавно, можно было рассмотреть дом, скрывающийся за оградой - старинный, из дикого камня, с высокими узкими окнами. Стилизованное "L" на чугунных воротах, аккуратно подстриженные самшиты в кадках по обе стороны дорожки, острова розовых кустов на газоне.
   - Аристократия! - прищёлкнул языком Майкл, выгружаясь из кэба.
   Шагая к дому по похрустывающему под ботинками гравию, Натан ощутил лёгкий укол тоски. Словно вдалеке кто-то незримый окликнул его.
   В дом их впустил строгий дворецкий, вежливая прислуга приняла пальто и шляпы.
   - Проходите, пожалуйста. Мистер и миссис Ламберт примут вас в бежевой гостиной.
   Натан пошёл за дворецким, попутно рассматривая фамильные портреты в тяжёлых бронзовых рамах, расставленную со вкусом скульптуру, старинную мебель. "Наверняка даже обои ручной работы", - шепнул Майкл.
   Ламбертам было лет по тридцать. Он - подтянутый высокий брюнет с волевым лицом и цепким взглядом, она - анемично-бледная блондинка с высоким лбом, сложной причёской и туго утянутой в корсет талией.
   - Эдгар Ламберт, - представился хозяин дома. - А это моя супруга Дебора.
   - Натаниэль Крауч, - пожал протянутую Эдгаром руку Натан.
   - Вы доктор? - негромко спросила Дебора.
   - Не просто доктор, а самый лучший врач в Лондоне! - с жаром воскликнул Майкл.
   - Что ж, господа, пока принесут кофе, я предлагаю поговорить. Собственно, вы же приехали именно за этим, не так ли?
   Гослинг с жаром покивал, выудил из внутреннего кармана жилета блокнот и карандаш. Эдгар покосился на него, чуть нахмурился, но ничего не сказал против.
   - Господа, начну с начала. Я предприниматель, занимаюсь поставками чая и кофе элитных сортов, много путешествую. У меня есть дочь Брайони, ей одиннадцать лет. Год назад я был по делам в Индии и Вест-Индии, оформлял договора на крупную закупку. В Дели пришлось задержаться почти на месяц. Я очень скучал по дому, много рассказывал о семье своему переводчику. И перед самым отъездом Венката сказал, что хочет сделать мне подарок. Он отвёл меня в трущобы, где по его словам жил шаман. Пришлось пробираться через горы гниющих отбросов, но меня вело любопытство. Шаманом оказался с ног до головы покрытый грязью и кишащий вшами молодой сумасшедший. Сперва с ним общался Венката, потом шаман спросил меня о Брайони. Сколько ей лет, как её самочувствие и чего бы я хотел для неё. Как и всякий любящий отец, я ответил, что хочу своей дочери здоровья, процветания и удачного брака в дальнейшем. Шаман порылся в куче мусора и протянул мне небольшой предмет, замотанный во влажную красную тряпку. Он что-то долго говорил, Венката перевёл, что это корень, который надо хранить в доме. Что пока он рядом, Брайони будет здорова и счастлива. Шаман взял фотографию моей дочери, что-то долго бормотал над ней, поспал порошками, водил над подожжённым пучком травы. Мне стало душно, я вышел из лачуги на свежий воздух. Чуть позже меня догнал мой переводчик и сунул в руки фото и тряпку с корнем. Я привёз его в Лондон, берёг его, как было велено, но почти полгода назад умудрился потерять. И Брайони заболела.
   Миссис Ламберт прижала к губам кружевной платок и отвернулась.
   - Сэр Эдгар, а что это был за корень? - оторвался от своего блокнота Майкл.
   - Я не ботаник, мистер Гослинг. Обычный крупный корень, немного ветвистый. Чем-то напоминал топинамбур.
   - Пожалуйста, расскажите поподробнее о болезни Брайони, - вернул разговор в нужное русло Натан.
   - Я расскажу, мистер Крауч, - не отрывая взгляда от окна, сказала Дебора. - Эдгар находится дома лишь последние три месяца, он не застал начала. Наша дочь всегда была здоровым и сильным ребёнком с отменным аппетитом, очень энергичной и подвижной. И тут вдруг стала быстрее уставать и хуже есть. Постепенно она становилась всё тише, сильно похудела, по ночам её мучают кошмары. К Рождеству начались обмороки, - голос миссис Ламберт сорвался, но она быстро взяла себя в руки и продолжила: - В феврале Брайони слегла. Её смотрели чуть ли не все лондонские доктора. Выслушивали, простукивали, брали анализы. Выдвигали множество диагнозов. Но никто так и не сказал нам, что делать. Никто не знает, чем больна наша девочка.
   - Я обратился в вашу газету, мистер Гослинг, потому что это наш последний шанс. Может быть, кто-то сталкивался с подобным и сможет нам помочь, - закончил Эдгар.
   - Я сделаю из вашей истории статью на первую полосу, - с энтузиазмом заверил Майкл. - Сэр Ламберт, расскажите о вашем путешествии в Индию. Читатели любят детали, рассказы о далёких странах.
   Эдгар принялся вспоминать детали путешествия, Майкл увлечённо строчил в блокноте. Натаниэль подошёл к миссис Ламберт.
   - Нельзя ли мне увидеть девочку? Мне бы составить представление о её теперешнем состоянии.
   - Конечно, мистер Крауч. Пойдёмте со мной, попробуем пообщаться с Брайони.
   Детская была выдержана в бледно-голубых тонах и производила ощущение нежилой из-за идеального порядка. Дорогие куклы чинно сидели на полках, за игрушечным столом бархатные медведи пили чай. В шкафу за стеклянными дверцами ждали маленькую хозяйку фарфоровые котята и щенки, на комоде на белой накрахмаленной салфетке стояла ваза с живыми цветами. В клетке на подоконнике нежно пел розовый кенарь.
   Брайони Ламберт лежала на большой кровати под вышитым шёлком балдахином - такая маленькая и бледная, что её силуэт почти терялся среди пышных подушек. Дебора склонилась над ней, поправила одеяло, поцеловала в щёку.
   - Родная, пришёл доктор Крауч. Он хочет осмотреть тебя. Я верю, что он поможет нам.
   Натаниэль подошёл поближе и едва не вскрикнул от удивления: больная была как две капли воды похожа на Джинни. Такую, какой он нашёл её дождливым октябрьским вечером - призрачно-бледную, иссохшую, с морщинистым, как у старухи, лицом. Только у дочери Эдгара Ламберта глаза были голубые, а волосы светлые, как у матери.
   - Здравствуйте, мисс Ламберт. Вы меня слышите?
   Бескровные губы шевельнулись: "Да".
   - У вас что-то болит? Можете показать, где?
   Девочка чуть качнула головой: "Нет".
   - Разрешите, я вас прослушаю?
   Сердце билось медленно и тихо. Казалось, даже оно устало поддерживать жизнь в теле девочки. Дыхание едва прослушивалось. Кожа - сухая как пергамент и серая - на впалом животе собиралась в складки. Брайони смотрела на Натана равнодушно и печально. "Я ухожу, - говорил этот взгляд. - А вы ходите, смотрите, разводите руками..."
   - Миссис Ламберт, исключали ли белокровие, диабет, чахотку? - спрашивал Натаниэль у матери. Та кивала: исключали, да...
   - Пьёт ли Брайони воду, ест хоть что-то?
   - Да. Какао, молоко, иногда просит лимонад. Я кормлю её протёртым яблоком, мясным пюре, пудингами. Но она чахнет и чахнет. Последнее время почти не разговаривает.
   - Давайте вернёмся в гостиную, миссис Ламберт?
   Натан попрощался с девочкой, и они с Деборой вышли из комнаты.
   - Она умирает, мистер Крауч? - спросила женщина, не поднимая на доктора глаз.
   - Боюсь, что да, - сделав усилие, признался Натан. - Я видел подобное лишь раз. Но там был удивительный случай. Я бы сказал, казуистический. Скажите, миссис Ламберт... Возможно, мой вопрос покажется вам странным, но всё же. У Брайони нет сестры?
   - Нет. Она наш единственный ребёнок.
   - Кузины?
   - Нет. Только кузен, но он уже почти взрослый. Был ещё сын у двоюродной сестры Эдгара, но он умер в младенчестве. Мистер Крауч, я вас очень прошу: не говорите Эгдару, что наш ребёнок обречён. Я уже почти смирилась, я живу с этим уже полгода. Он же верит в шаманов и корешки. Пожалуйста, не отнимайте у него надежду.
  
   Мэгги мёрзла. Не спасала ни шаль, ни вязаные чулки, ни чай с корицей. Она разожгла огонь в камине, села рядом с книгой, но чувство комфорта всё не приходило. Казалось, что отовсюду сквозит, ныла поясница. Натан сильно задерживался у пациента, и Мэг беспокоилась всё сильнее.
   - Миссис Крауч...
   Джинни нерешительно мялась у входа в гостиную. Мэг со вздохом отложила книгу.
   - Что тебе, Джинни?
   - Я заштопала пододеяльник и пришила пуговицы к рубашкам мистера Крауча.
   - Пол в спальне вымыла?
   - Да, конечно. Вам сделать чаю? Я вижу, вам зябко.
   - Я не хочу, спасибо. Который час?
   - Четверть шестого.
   Джинни подошла к камину, села у ног Мэг. Грустно посмотрела на пляшущее пламя.
   - Если долго смотреть на огонь, начинаешь слышать его песню, - сказала она.
   - И о чём поёт пламя? - заинтересованно спросила Мэг.
   - Хотите узнать? Я могу помочь вам настроиться.
   Мэг откинулась в кресле и пожала плечами. Почему бы и нет? Смотреть на огонь приятно, это успокаивает. Может, хоть немного отступит тревога и придёт долгожданное тепло.
   Джинни достала из кармана маленький гребешок и принялась бережно расчёсывать волосы Мэгги - прядку за прядкой, укладывая волнистые каштановые локоны волосок к волоску. Сперва Мэг напряжённо ждала, когда девочка дёрнет гребнем, чтобы рассердиться и прогнать её, но раздражение вдруг улетучилось, уступив место расслаблению и дрёме. Прикрыв глаза, Мэгги любовалась пляшущими языками огня, и мысли её были легки и спокойны. Откуда-то издалека донеслась тихая лютневая музыка, подхватила на лёгкие волны и унесла в сон.
   Снилось лето. Бескрайнее поле нежно-розовых пионов, летящая над ним сорванная ветром соломенная шляпка, десятилетний ясноглазый Майкл, запускающий воздушного змея. Бабушка в кресле-качалке улыбалась и грозила внучатам пальцем, и пёстрая кошка гоняла поодаль нежно розовый клубок, что распустился вдруг цветком пиона и взмыл в небо сотнями белых бабочек...
   - Спит? - донёсся сквозь сон тихий голос Натана.
   - Да, мистер Крауч. Она очень волновалась, ждала вас. Я помогла миссис Крауч немного расслабиться.
   - Я не сплю, - пробормотала Мэгги, открывая глаза.
   Усталый Натан улыбнулся ей уголками рта.
   - Прости, что так долго. Попался сложный случай. Джинни, будь другом, свари нам с миссис Крауч по чашечке кофе.
   Мэгги взяла мужа за руку, прижалась щекой к ладони.
   - Я видела чудесный лёгкий сон...
   - А я так хотел бы, чтобы увиденное мной сегодня было сном, - сокрушённо произнёс Натан.
   Он рассказал Мэг о визите к Ламбертам, умолчав только о том, что инициатором поездки был Майкл. По ходу повествования Мэгги становилась всё мрачнее.
   - Натан, стоп, - наконец, оборвала она его рассказ. - Ты сам понимаешь, что такая череда странностей не может быть случайной? Как мистер Ламберт описывал корень?
   Натаниэль напряг память.
   - Говорил, что корень похож на топинамбур. Вроде как он его не сильно рассматривал.
   Мэгги рывком поднялась с кресла и решительно направилась на второй этаж.
   - Что с тобой, милая? - заволновался доктор.
   - Корень наверняка был чёрный, - остановившись на лестнице, ответила Мэг. - И напоминал не топинамбур.
   Она скрылась в кабинете мужа и судя по звукам, доносящимся из открытой двери, принялась что-то искать среди книг. Натан пожал плечами и поднялся к ней.
   - Что ты ищешь? - настороженно спросил он, наблюдая, как она вытаскивает из шкафа фолиант за фолиантом.
   - Доказательство, - нервно усмехнулась Мэг. - А вот же она!
   Она стащила с полки толстую книгу в кожаном переплёте со стёршимися буквами, принялась листать.
   - Как я могла о ней не вспомнить сразу! Я же столько раз читала эту книгу с отцом, - сокрушённо качала головой женщина.
   Найдя нужную страницу, она с торжеством подала книгу Натану.
   - Почитай, что ты в дом принёс, Натаниэль Крауч!
   Натан вытащил из нагрудного кармана очки, водрузил их на нос и вчитался в блёклые от времени строчки.
   "...а белая - мужская. Покровительствует в богатстве, здравии, деторождении, мужской силе. Обладает собственной волей, стремится обрести свободу любым путём. Оказавшись на воле, принимает человеческий облик и живёт за счёт жизненных сил хозяина, тем самым..."
   Доктор захлопнул книгу, швырнул её на стол.
   - Мэгги! Что за вздор! Это глупые россказни собирателей фольклора! Я не верю ни единому слову!
   - Это не вздор, мистер Крауч...
   Джинни прошла в кабинет почти бесшумно, лишь позвякивали о фарфоровые чашки две серебряные кофейные ложечки на подносе. Девочка поставила кофейные приборы на край стола, отступила на шаг и встала, глядя в пол.
   - Видишь? - воскликнула Мэгги.
   - Я пока вижу только измотанного твоими придирками ребёнка, - сурово отрезал Натан.
   - Я не ребёнок, - тихо сказала Джинни. - Мой отец - висельник. Мать - земля.
   Мэг осела на кушетку и истерично расхохоталась. Натан впервые в жизни испытал сильнейшее желание ударить жену по щеке. Сдержался. Опустился на стул, мягко обратился к Джинни:
   - Если ты хочешь рассказать, расскажи правду. Не бери на себя того, чего не было на самом деле. Ты же помнишь всё, да, Джинни?
   Она кивнула, глубоко вздохнула и выпрямилась.
   - Я альрауне, мистер Крауч. Миссис Крауч всё правильно поняла. Вы были очень добры ко мне, и я не смею лгать.
   Натаниэль подошёл к всхлипывающей то ли от смеха, то ли от слёз жене, помог ей встать.
   - Джинни, стой здесь, я сейчас вернусь и мы поговорим. Дорогая, позволь проводить тебя в спальню.
   В спальне он накапал в стакан успокоительного, напоил Мэгги, дождался, пока она успокоится. Погладил её по голове, поцеловал и спокойно сказал:
   - Мэг, я всё решу сам. Не волнуйся. Я очень тебя люблю. Если хочешь - запри дверь. Только очень тебя прошу: не вмешивайся сейчас.
   - Убери это из нашего дома, милый. Умоляю: убери её от нас подальше как можно скорее!
  
   Она села на кушетку, он придвинул поближе кресло - совсем как в ту самую ночь в октябре. Только на этот раз ему не было страшно. Горько - да.
   - Мне четыре с половиной года, мистер Крауч. Из них семь месяцев и два дня я прожила в вашем доме. Два года, одиннадцать месяцев и семнадцать дней я находилась в семье Ламбертов. Сэр Эдгар привёз меня из Индии в подарок своей дочери.
   - А что было до того? В Индии?
   - Меня в течение месяца растили в глиняной кадке под присмотром сэра Эдгара. Он и дал мне имя - Джинни Блэквуд. Меня кормили сладкой водой и сцеженным женским молоком. Когда я начала быстро расти, сэр Эдгар увёз меня в Лондон в ящике с кофе.
   - Как?.. - спросил Натан, пытаясь осмыслить услышанное.
   Джинни прошла в центр кабинета, села на пол, вытянув ноги. Прижав руки вдоль туловища, она перегнулась пополам, лицом уткнувшись в стопы.
   - Вот так я лежала на дне ящика под мешками с кофейными зёрнами в трюме, пока мы плыли в Англию. В этом же ящике я находилась в доме Ламбертов почти три года.
   - Чёрт подери...
   - Их девочка росла, а я лежала в ящике. Иногда мне давали воду. Я знала всё, что знают Брайони, сэр Эдгар и леди Дебора. И чувствовала, как идёт время. Мне хотелось жить. Я всё же живая, мистер Крауч. Поэтому я старалась убежать. Сэр Эдгар повесил на мой ящик замок, и... Меня почти не стало. Брайони выпила мою жизнь почти до капли. Ламберты несколько ослабили бдительность, поняв, что я умираю. В тут ночь я воспользовалась последним шансом и выбросилась из кэба, когда они возвращались домой из предместья Лондона. Дальше вы знаете, мистер Крауч.
   Натан снял очки, положил их в нагрудный карман, взъерошил пятернёй волосы. Мысли метались, не желая принимать чёткость. Джинни неподвижно сидела на полу, подобрав под себя ноги, и молчала.
   - Есть лишь одна вещь, которая не даёт мне покоя. Брайони. Она умрёт, если ты не вернёшься, понимаешь? Живая девочка, похожая на тебя, как две капли воды. Только цвет глаз и волос у вас разный. Вот ты говоришь, что зла не делаешь, но что же тогда это, Джинни? Ты обрекаешь невинное дитя на смерть. Ты когда-нибудь думала об этом?
   Джинни ссутулилась, сжалась, словно его слова причиняли ей боль.
   - Я просто хочу жить, мистер Крауч. Я никому не желаю зла.
   - Брайони Ламберт умирает уже четвёртый месяц. И она это понимает. Сегодня я был в её комнате, слушал её сердце. И смотрел ей в глаза. Джинни, я врач. Моё кредо - помогать людям и спасать жизни.
   - Как спасли мою?..
   Натан замер с открытым ртом. Он только что понял, к чему толкает Джинни. Если она вернётся, они с просто Брайони поменяются местами. А если не вернётся - умрёт голубоглазая девчонка, которой ещё жить да жить бы.
   Решения задачи не приходило. Его просто не было - и всё. Джинни смотрела спокойно и по-взрослому. Не плакала, не просила. Понимала, что этот выбор сделают за неё - каким бы он не оказался.
   Доктор Крауч наклонился, взял девочку за запястье.
   - Поднимайся. Идём.
   Он отвёл её в комнату под лестницей, посмотрел, есть ли в кувшине для умывания вода. Джинни взяла с подоконника подаренный на Рождество хвойничек, села с ним на кровать. Натан стиснул зубы, медленно выдохнул. Легче не становилось.
   - Джинни, я должен это сделать, прости, - проговорил он, не глядя на неё.
   Он покинул комнату и запер за собой дверь. Вышел из дома во внутренний дворик, тут же промочив ноги в домашних шлёпанцах, и закрыл на подвесной замок решётки на окне Джинни. не удержался, взглянул сквозь стекло на девочку. Альрауне неподвижно сидела, выпрямив спину, и смотрела в стену перед собой. Лишь подрагивали руки, прижимающие к животу горшок с хвойничком.
  
   Он не смог ночевать дома. Забрал книгу со стола в кабинете и до утра просидел в одном из кабаков. Читал. Думал. Пил. Думал. Снова пил. Едва забрезжил за окном туманный рассвет, вышел из кабака, подозвал свистом кэб и велел ехать в Челси. Сейчас он помнил адрес особняка Ламбертов куда лучше, чем даты собственного рождения.
   Решетчатые ворота оказались закрытыми. Натаниэль с полчаса ходил возле них туда-сюда и продрог до костей, прежде чем открылась дверь дома, выпустив дворецкого.
   - Доброе утро, мистер. Вы что-то хотели? - вежливо поинтересовался он.
   - Мне нужно срочно переговорить с сэром Эдгаром или леди Деборой.
   Дворецкий хмуро оглядел мятое пальто доктора, небритые щёки. Натан вспомнил, что от него пахнет спиртным, и торопливо добавил:
   - Я не при параде сейчас, но дело касается мисс Брайони. Передайте сэру Эдгару, что пришёл доктор Крауч и уходить отсюда не намерен.
   Через несколько минут пальто Натана уже принимала в прихожей служанка. Эдгар Ламберт вышел к доктору самолично, в дорогом домашнем халате и мягких туфлях на босу ногу. Вид у него был встревоженный и удивлённый.
   - Доброго утра, мистер Крауч. Что привело вас ко мне в такую рань? Пройдёмте в гостиную, я распоряжусь, чтобы вам приготовили завтрак.
   - Благодарю, сэр Ламберт, вы очень любезны, но я откажусь от трапезы. Моё дело не терпит отлагательств.
   В уже знакомой гостиной хозяин опустился в кресло, Натан же остался стоять.
   - Вы не догадываетесь, почему я здесь? - спросил Натаниэль.
   Эдгар пожал плечами.
   - Возможно, у вас есть соображения насчёт того, как помочь Брайони?
   - Возможно. Но прежде чем их высказать, я хотел бы задать вам несколько вопросов.
   - Мистер Крауч, вы всё же доктор или констебль? - усмехнулся Ламберт
   - Я доктор. Но от того, насколько правдивы будут ваши ответы, зависит слишком многое. В том числе и для Брайони.
   Эдгар мгновенно посерьёзнел, губы, изогнутые в усмешке, превратились в строгую прямую линию.
   - Сэр Эдгар, почему вы утаили, что талисман, привезённый вами из Индии - живое существо? - отчеканил Натан.
   - Не драматизируйте, доктор. Живое существо - это то, что рождено живым существом. И смысл утаивать был. Я не хотел, чтобы меня сочли сумасшедшим.
   - Зачем вы сделали своей дочери такой страшный подарок? Она видела то, что питало её всё это время?
   - Я хотел ей счастья. Как и любой отец. И я не знал, что сбежавший альраун будет тянуть жизненные силы из своего хозяина. Это правда. И да, Брайони видела мандрагору. Она считала её куклой, - Эдгар помолчал, потом взглянул Натаниэлю в глаза: - Вы знаете, где мой альраун, доктор Крауч?
   Натан почувствовал, что лгать бессмысленно.
   - Джинни у меня дома, - ответил он одними губами.
   Ламберт тут же вскочил с места, хлопнул в ладоши.
   - Прекрасно! Я велю подать экипаж...
   - Стойте, сэр Эдгар. Вы меня не дослушали. Сядьте, - слова падали тяжёлые, словно чужие. - Я не позволю вам забирать Джинни. Я тоже отец. И мой ребёнок уже однажды был таким же, как ваша дочь сейчас.
   Эдгар зло улыбнулся, в глазах застыл опасный лёд. Сейчас он совершенно не был похож на вчерашнего холёного недалёкого аристократа.
   - Доктор Крауч, не совершайте ошибки. У вас моя собственность. И если вы её не вернёте...
   - Дослушайте же, чёрт подери! - взорвался Натан. - Я не спал ночь, я перерыл весь этот проклятый фолиант, чтобы найти выход из тупика! И вместо того, чтобы слушать, вы мне угрожаете!
   Эдгар поднял и положил на стол брошенную Натаном под ноги книгу.
   - Тогда не тяните, доктор Крауч. Время идёт, оно неумолимо.
   - Послушайте же. У проблемы два решения, и в обоих случаях итогом станет смерть одной из девочек.
   - Альраун - не девочка, - флегматично заметил Эдгар.
   - Она - мой ребёнок! И хватит апеллировать к тому, кому считаться человеком! Я не дам вам убить этого ребёнка и не допущу, чтобы погибла ваша дочь. И есть лишь один способ этого достичь. Сегодня же мы с вами берём четыре билета на корабль, идущий в Индию.
   - Четыре - это?.. - уточнил Эдгар.
   - Вы, Брайони, я и Джинни. Едем в Дели.
   - Какой смысл?
   - Разрушить связь между детьми, как только установится равновесие. Не смотрите на меня, как на идиота. Возможность есть, тот человек, что вырастил альрауне, сможет это сделать.
   Эдгар долго молчал. Натан волновался, продумывал новые аргументы. Он понимал, как тяжело будет Джинни, но иного выхода не было. И Мэг... придётся оставить её одну минимум на месяц.
   - Мистер Крауч, - окликнул его Эдгар. - Никаких билетов не надо. Поплывём на моём клипере. Он вернулся две недели назад, и думаю, готов к отплытию уже сейчас. Сколько вам нужно времени, чтобы собраться?
   Натан просиял.
   - Не более четырёх часов, сэр Ламберт.
   Собеседник протянул ему широкую, крепкую ладонь.
   - Эдгар. Будем проще.
  
   До дома Натаниэля довёз экипаж Ламберта. Те самые вороные, под чьи копыта он едва не попал полгода назад. Высадив доктора у парадной, кучер развернул коней, свистнул, и экипаж укатил в Челси.
   Натан распахнул дверь, влетел в дом и закричал с порога:
   - Мэг! Мэгги!
   Супруга торопливо спустилась по лестнице, обняла мужа.
   - Натан, где ты...
   - Я нашёл решение! - возбуждённо перебил он её. - Дети будут жить, Мэг! И Джинни, и Брайони! Скорее, возьми в кабинете на столе ключ от комнаты, выпусти Джинни!
   Мэг отступила на шаг. Сложила руки на округлившемся животе.
   - Натан...
   - Что? - пропыхтел он, прыгая в одном ботинке и пытаясь стряхнуть второй.
   - Она ушла. Натан, я её отпустила.
   Он молчал, поражённый.
   - Она не просила, милый. Я сама решила так. Надо быть благодарной к тем, кто дарит тебе счастье. Мандрагора покровительствует будущим матерям, помнишь? Я благодарна Джинни.
   - Когда?.. - еле выговорил Натан.
   - Меньше получаса назад. Она обошла оранжерею, попрощалась с каждым цветком. Взяла горшок со своим растением и ушла. Я не смогла её проводить. Она сказала, чтобы я не волновалась. Что всё будет хорошо.
   - О господи, Мэг, ну почему ты меня не дождалась? - простонал Натан.
   Мэг всё ещё улыбалась.
  

***

  
   Полноватый немолодой мужчина в мятом пальто метался по улицам Кэмдена, хватал за руки прохожих и задавал им один и тот же вопрос:
   - Мистер... мисс... Вы не видели худенькую девочку с чёрными косами и цветочным горшком в руках? Умоляю, помогите! Это моя дочь...
  
   В парке Ридженс расцвёл первый нежно-голубой ирис.
  
  
  

ноябрь-декабрь 2011г.


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"