Аннотация: Почему-то в столь современных произведениях всплывают весьма архаичные мотивы...
О структуре фэнтези
Структурой напоминает и волшебную сказку, и авантюрный, и рыцарский роман, и героический эпос. Вероятно, мы здесь видим попытки создать новый миф для уже хорошо дифференцированной психики - и чтобы развивались оба аспекта психики.
Подобно фэнтези были устроены рыцарские романы. Герой путешествует и этим объединяет разрозненные территории в целостное пространство. Есть высокая цель поисков 9например, Св. Грааль). Индивидуация героя и диалог осуществляется. Кроме того, рыцарю необходимо было очень быстро и правильно делать сложный нравственный выбор, и в случае ошибки его отбрасывало от цели далеко назад.
Интересно, что первым фэнтези в истории оказалось юмористическое: пародийный рыцарский роман "Дон Кихот Ламанчский". М. Сервантес писал в одной из глав, что рыцарский роман гораздо важнее для своего автора, чем для читателей: и писать интереснее, чем читать, и знаниями своими можно блеснуть. Правда, единственной цели, определенной у Дон Кихота не было, он отправился совершать подвиги и делать добро - но поездка в Сарагосу на турнир и медитация в пещере были очень похожи на миссию.
В волшебной сказке возможна индивидуация только для ее протагониста. Остальные персонажи в лучшем случае подвергаются трансформации. В фэнтези есть выбор: не один протагонист воплощает собою Эго. В хорошем фэнтези выбор и индивидуация возможны для всех - даже для таких падших персонажей, как Саруман или Горлум.
В. Пропп считал волшебную сказку отжившим мифом ("Структура волшебной сказки"). В прежней форме, с одним протагонистом, чью пустотность подчеркивает фон Франц, решить современные задачи развития уже невозможно. в фэнтези речь идет о смене парадигмы развития психики. Архетипиченские персонажи действуют уже не в пространстве сакрального, а в социуме.
Древние, особенно дочеловеческие персонажи остаются пассивными или погибают (например, Безымянные, подземные боги смерти, в "Волшебнике Земноморья" У. Ле Гуин или огненный Балрог во "Властелине Колец"). Персонажи, прежде воплощавшие целостность природной психики - например, Том Бомбадил и Златеника - остаются не у дел и исполняют вспомогательные или инициирующие функции (на совете у Элронда прямо говорится, что обновленный символ целостности, Кольцо всевластья, доверить Тому нельзя). Конкурируют старые и обновленные, истинные и поддельтные символы интеграции психики.
Основная адача фэнтези
Не создание мира/психики из хаоса и его поддержание, как в мифе. Не создание Эго-комплекса путем вычленения, как в архаичной сказке. Не только индивидуация, как в волшебной сказке.
Речь в фэнтези идет о глубинном переструктурировании уже существующей индивидуальной и коллективной психики. В том числе и о переструктурировании того, что обычно не осознается.
Раз психика такова, что развивается цельной и интегрированной (а как, это никого не интересует), то предварительная работа по консолидации остается в тени. Стремление к абсолюту часто связано с яростью.
Проблема зла в фэнтези обычно связывается с неправомерным использованием символики интеграции и/или с запуском процесса теневой консолидации психики.
Властные хитрецы
Всякие Горные Тролли, Дядья Ворона, драконы кое-что знают об управлении символами (особенно символикой Анимы и Эго-комплекса) и претендуют на власть. Они хотят прекратить намечающееся противоречие Эго и Самости. Нарциссическое всемогущее эго архаичной сказки больше не нужно, оно слишком жестоко, и старые хитрецы сопротивляются обновлению образа Эго и обострению противоречия Эго и Самости. Они подобны Теневой Самости.
Кроме того, они снимают еще один важный вопрос о Самости: психика самоорганизуется или строится (Теневой Самостью?) с помощью ограничений и принудительных консолидаций ее содержаний?
Является ли Самость субъектом? Может ли символ интеграции быть только объектом?
Итак, дядя воплощает комплекс Теневая Самость/неразличимое пассивное содержание, а герой - комплекс Героическое Эго/Самость.
Насколько Эго участвует в процессе порождения символа? Может быть, Эго-комплекс/Самость в сказке и участвует: жена дяди, Женщина-Солнце, сидит в сундуке, и никто ее не видит, ее можно только описать. Чудесная женщина становится полностью Солнцем, когда ворон освобождает ее.
Фэнтези походит и на рыцарский роман, и на героический эпос. Но, и в этом дополнительная ценность этого жанра, в фэнтези вновь оживают куда более архаичные модели интеграции психики. Иллюстрацией может послужить киноэпопея "Звездные войны".
Архаичные мотивы " Звездных войн"
Когда жена Дарта Вейдера умерла, родив разнополых близнецов, а Магистр Йода дал совет разделить их и скрыть их биографию, то раскрылись очень древние возможности развития сюжета.
--
Отцеубийство. Новым героем стал сын Эннекена, Люк Скайуокер. Отца у него два, так как Эннекен стал Дартом Вейдером. Прямо реализовать мотив отцеубийства сейчас стало трудно и безнравственно. Выход предлагает Обиван Киноби: якобы отец Люка - жертва антигероя. Это символ, а не реальная правда.
--
Инцест. Принцесса Леа сразу привлекла внимание Люка и способствовала его выходу на путь. Инцест мог быть возможен по двум причинам: так как неизвестен отец Эннекена, если это сила, то плод инцеста может стать ее воплощением; кроме того, Леа и Люк могут искать свое место в мире.
--
Уход из семьи. Для Люка облегчен, так как приемная семья, что грозила ему рутиной, погибла без его влияния.
Дарт Вейдер
Превращение Эннекена Скайуокера в Дарта Вейдера может быть связано с проблемой возвращения к человечности. В "Алхимии" М. - Л. фон Франц и в современном фэнтези возвращение выглядит как обязательное или очень желательное. Дж. Кэмпбел видит в нем один из возможных финалов жизненного пути героя.
Добро и зло в мире "Звездных войн" нетерпимы к человеческим чувствам и индивидуальности. Сохраняя чувства и жену, герой становится антигероем.
Как можно, имя от при роды или обретя могущество, превышающее не только человеческое, но и возможности цивилизации, продолжать существование планктона? Миф и прежняя духовность оставляет возможность религиозного или мистического, но в мирах современных сказок реальное и священное не разделяются, а в нашем мире священное подозревается в том, что не существует.
Пресловутая "Темная сторона силы" - это просто привязанность (тревожно-амбивалентная0 или вообще способность привязываться, от которой герой не может отказаться.
Еще одна из важных проблем фэнтези - относительность ролей героя и антигероя, их взаимные переходы.
Ганнибал Лектер
Цикл романов о Ганнибале Лектере - о том, может ли человек что-то противопоставить смерти. Не уходит ли он в иллюзии, когда любит и служит справедливости?
Хорош эпиграф: "И если боролся я со зверями в Ефесе, что мне толку, если мертвые не воскресают"
Однажды мальчик Ганнибал не смог спасти сестру, и его молитва не помогла, только добавила ужаса, когда он увидел молочные зубы сестры в выгребной яме.
Отныне взрослый доктор Лектер становится таким же, как Бог, садистически исполнивший молитву ребенка: доктор нравоучительно наказывает своих жертв, но для чего? - ведь он их убивает тут же.
И, может быть, он действует и из самооправдания: он не смог спасти сестру - и никто не сможет противостоять злу и не испортиться. Ведь все, кто общался с Лектером - Мейсон Верже, Кроуфорд, Уилл Грэм, Красный дракон и даже Кларисса Старлинг - все они или умерли, или морально пали.
Герой становится антигероем
Постоянный цикл "человеческое - волшебное - человеческое" в сказке раздражает. В мире фэнтези эти слои мира смешиваются.
Начиная с "Дон Кихота Ламанчского", фэнтези дискредитирует старый тип избранного Героя, отличающегося от среднего человека. Сейчас это надо для того, чтобы "и рыбку съесть, и кости сдать" - и человеком остаться, и природу человечности улучшить.
Кроме того, гибнет старая парадигма: прежде боги и герои создавали и контролировали мир, теперь же в ходу представления о сложных системах и их спонтанном развитии. Но что делать с этой спонтанностью, если ни понять, ни предсказать ее нельзя - и могущество демиурга и контролера снова становится очень нужным, но уже вызывает подозрения.
Двойной возраст
В "Оно", "Талисмане", "Темной Башне", "Сладких весенних баккуротах" Ю. Вяземского (это история Понтия Пилата) есть два значимых возрастных пика - раннее отрочество и возраст за тридцать. Может быть, это повторение евангельского мотива о Христе среди старцев в храме и распятом Христе.
Взрослый герой обязан завершить миссию или совершить ее, раскрытую в отрочестве. Если герои "Оно" делают выбор сами, то Понтий Пилат оказывается Простаком драматического треугольнака, а Джека Сойера ("Талисман") вовлекают в дело насильно, вынудив добывать Талисман для умирающей матери.
Оба возраста - отроческий и около сорока - критичны и требуют основательного переструктурирования внутреннего мира. Зрелость опаснее, так как за отрочеством возникнет юность, а в поздней зрелости ничего не гарантируется. Смыслы жизни могут оказаться и пустышками, и миссией.
Пока считается, что зло устранено окончательно, возвращение взрослого персонажа не нужно.
Действия Героя и Злодея
Мир авторской сказки и фэнтези не мультицентричен. Чаще - совокупность изолированных фрагментов, связи между которыми возобновляет герой, пролагая свой путь (У Дж. Р. Р. Толкиена, Ф. Пуллмена). Расщепление миров может быть основой их существования, как в "Гарри Потере".
Человек постоянно пытается превзойти самого себя, выйти за собственные границы, и это толкает его пересекать рубежи между мирами.
Тогда Злодей, который появляется раньше героя и уже к тому времени обитает в собственном тайном царстве, восстает. Он, Злодей, служит сплочению мира - так, чтобы прежде теневые области оказались главными и не потерялись, а пространства, прежде респектабельные, служили им ресурсом. Значит, этот персонаж бережет по-своему все, что есть в мире и торопит смену установки. В абсурдном, предельном варианте Малиновый Король "Темной Башни" готов ввергнуть все миры в пламя - ради существования Тодэша, пространства небытия между мирами.
Злодей намерен унифицировать миры, превратив их в хорошо контролируемый механизм или ресурс под собственным единоличным контролем. Если поначалу он строит иерархии (Мелькор - Сарон - Саруман, например), то в конце концов уничтожает промежуточные звенья.
В ответ на это мир должен перестроиться и обогатить свои структуры.
Мир поляризуется, в нем проявляются добро и зло, сначала как группы сторонников, потом в качестве идеологии, и опознаются как относительные.
В мультицентричном мире добром и злом могут оказаться очень разные вещи. Становится важным найти их универсальные критерии и исключить лишнее. (Это проблема современной толерантности и влияние колониальной политики Великобритании).
После поляризации мира, чтобы сначала хотя бы уравновесить Злодея, а потом и победить его, когда его всемогущество окажется ограниченным, появляется герой, чаще всего, ребенок.
Если Злодей активен, начинает игру, и при этом не склонен к выбору, то Герой вовлекается в процесс волей обстоятельств - нередко инициированный Злодеем - и как раз ему-то постоянно приходится выбирать.
Погубить архетипического персонажа
Достигая предела своего развития, архетипический персонаж снова становится злым и опасным, угрожая инфляцией. Обновляться и умирать он не желает. Вот и еще одна проблема авторской сказки и фэнтези: каким образом архетипический персонаж доводит свою форму до абсурда, зачем он одновременно претендует и на единичность, и на абсолют?
Бессознательное амбивалентно - этим и страшно, так избегает быть понятым. Так что это сознание, личное ли, коллективное ли, избегает ответственности - ведь именно оно, избегая амбивалентности, творит однозначные образы зла, оно препятствует обновлению.
Поэтому Злодей авторской сказки и фэнтези - всегда человек или антропоморфное божество. Если Мэлькор играл геологическими силами, то Саурон способен только управлять группами человекоподобных. Даже ангел Метатрон ("Темные начала") когда-то был человеком Енохом. Его страсти остались человеческими, он не выносит парности, ему подавай единичность. Став ангелом, он предал свою человечность и поэтому встревожен и бдителен. Как и Ветхий днями, он боится одновременно и смерти, и бессмертия.
Преодолеть это сопротивление и уничтожить его - дело человека, героя. Но: решая, когда пришла пора убивать, герой рискует стать таким же контролером. И получается, что образ Злодея-контролера - это очень примитивная форма то ли контакта, то ли идентификации, где человеческое и архетипическое на время совпадают.