Аннотация: Психологическая интерпретация взглядов на эволюцию П. Тейяра де Шардена и В. И. Вернадского
Тейяр де Шарден, В. И. Вернадский
В книге П. Тейяра де Шардена об эволюции ("Феномен человека") заметны логические перескоки, в основе лежит чувство.
Мифологизация
Появляются вкрапления, обязанные своим появлением не научному познанию, а привнесенные из области коллективного бессознательного. Например, он пишет так: "Представить себе "душу" как фокус преобразования, в котором, сходясь через разные каналы природы, сосредоточивается мощность тел, чтобы здесь интегрироваться и сублимироваться в красоту и истину". Что тут бросается в глаза? Во-первых, обилие высоких словес и пафос - явные признаки вмешательства коллективного бессознательного. Во-вторых, процессы внутри "души" описываются как реальные влияния. Тела, физические силы, красота, истина - все оказывается в одной и той же реальности.
Чтобы так понимать эволюцию, читателю не обязательно досконально знать современные (даже де Шардену) биологические теории. Значит, процесс познания становится экономным, все промежуточные стадии можно выбросить и воспринимать этот символ.
Де Шарден совершает типичную ошибку мифологического мышления: целостность человека и его неразрывная связь со Вселенной воспринимается как истина. Это примерно то же, о чем говорится в средневековом учении о Макрокосме и Микрокосме, об их равносущности. В таких системах познания точкой отсчета служит не мир, а человек, поскольку строение Вселенной представлено по аналогии со строением человеческого тела. Мифы о сотворении Вселенной или социума из тела первочеловека повествуют о том же. Целостность и сложность психики человека, "луковица", принимается за направленный процесс в природе. Кроме того, мифологическую природу имеет еще одна ошибка: интеграция человеческой психики видится как направленный процесс гоминизации в природе. Более научные аргументы той же идеи приводит Вернадский, когда пишет о необратимом возрастании сложности и объема нервной системы живых организмов. Получается, что усложнение и дифференциация задают время как необратимый процесс, направленный от прошлого к будущему - в отличие от циклического времени косной (неживой) материи.
Структура и динамика
П. Тейяр де Шарден постулирует одновременно объективно - вершинное и субъективно - центральное положение человека во Вселенной. Он пишет, что человек не мыслит себя вне человечества, а человечество - вне жизни. Положения весьма спорные. На основе этого утверждения он описывает процесс эволюции: преджизнь - > жизнь - > сверхжизнь. Это не научная теория, это некий символ, важный для современной автору психики. Что же в этом важного?
Усложнение структур, в которые человек вмещает себя. В образе, создаваемом де Шарденом, эволюция выглядит как процесс в линейном времени. так структура превращается в динамику. Подобное превращение структуры в процесс есть и в сказках.
Получается "слоистый" символ интеграции: человек - человечество - жизнь - Бог, где Бог и в самом наружном слое, и в самом внутреннем. Так устроена Нарния в одноименной сказке. Такой символ психической интеграции свидетельствует о соподчинении структур, иерархии их и о том, что система не замкнута - все новые слои могут проявляться, и психика становится все шире.
Проблема перехода с уровня на уровень, похоже, для автора не существует. Он свободно перескакивает с описания мира как слоистой структуры к описанию эволюции как процесса - и наоборот, как будто говорит об одном и том же явлении. Видимо, такая модель интеграции мира и, по до сих пор действующей аналогии, интеграции психики, существует для того, чтобы познавать наиболее глобально и не застревать на процессах перехода, которые понимаются труднее всего.
Аналогия Человек-Мир
Она действовала и раньше, в моделях сотворения мира - и мир тогда понимался как аналог человеческого тела (миф о Пуруше, "Аврора" Я. Беме). Видимо, она существует и сейчас, но видоизмененная: теперь психика может быть уподоблена миру, который воспринимается как очень сложная динамическая система или, в менее приятном случае, косный механизм.
Есть и еще один пример, не такой известный.
В книге С. Кинга "Черный дом" пятеро главных героев идут в жилище маньяка (оно же - двери между мирами), чтобы спасти от него мальчика. Они минуют четверых сумасшедших зверей. Эти четыре зверя, из которых два одинаковых и два разных, представляют собою тень четверки главных героев - двух байкеров, полисмена и отца похищенного мальчика, если мы принимаем, что главный герой, Джек Сойер, "копписмен" - это образ центра психики. Потом они попадают в комнату, заросшую тропической зеленью, где на ветке висит дракончик в коконе. Он может символизировать способность к возрождению, которая пока не актуализирована, а также вечное возникновение неразумной жизни. Следующая комната заполнена землей - это имеет самое прямое отношение к смерти. Еще одна - зал, полный работающих стиральных машин и костей; это образ очищения. Если бы мы имели дело с классической волшебной сказкой, то героям пришлось бы как-то взаимодействовать с колдовскими комнатами - и меняться. Персонажи С. Кинга просто минуют все это, как во сне. Значит, символы больше не имеют личностного смысла, работают вхолостую, механически - им нечего сказать человеческому Я. В таком случае есть соблазн относиться и к психике в целом, и к собственному Я как к машине.
Потребность в интегрирующем центре
Когда П. Тейяр де Шарден говорит об игре на умаление (это подобие дурной бесконечности), то имеет в виду, что могут создаваться системы примерно одного и того же уровня (биоценозы?) снова и снова. Усложнение может продолжаться долго. Получается дурная бесконечность. Появление сердцевины, человека, придает этому усложнению смысл. Здесь становится важным то, что интеграция должна обязательно иметь центр, иначе мы будем иметь дело с бесконечным и лишенным начала процессом, как в психике пациентки С. Шпильрейн (докт. дисс. С. Шпильрейн).Появление интегрирующего центра снимает противоречие между множеством аналогичных элементов и иерархией "слоев" Вселенной.
Луковица
Подобная структура, которая описывается и как система оболочек и как направленный процесс от простого и малого к сложному и целостному, отражена в системе "скорлуп", сефирот, и в описании системы чакр. Тейяр Де Шарден пишет так, что система оболочек существует объективно. Как процесс развития она запускается, когда человек начинает осознавать свое место в мире.
Тейяр де Шарден пишет, что человек не мыслит себя вне человечества, а человечество - вне жизни. Это для него данность. Однако Н. Вернадский упорно напоминает, что это как раз не данность самовосприятия человека, а мировоззрение, которое пока еще не общепринято. Человек как часть биосферы уникален, но лишен надежды на бессмертие, поскольку ни один из атомов в столь сложной и подвижной системе не возвращается на прежнее место. Идеи сотворения мира и человека, напротив, предполагают или выделение стабильного человеческого Я из мира природы, или их противопоставление. Даже идеи о Макро- и Микрокосме - это не отношения человека и мира как части и целого, а их противопоставление.
Вернемся к представлениям П. Тейяра де Шардена. На основании психологически сомнительного утверждения о человеке как части человечества и мироздания он описывает уже не структуру, а процесс: преджизнь порождает жизнь, а жизнь ведет к возникновению сверхжизни. Что интересного в этом построении? Усложнение структур, частью которых человек воспринимает себя, де Шарден видит как процесс, разворачивающийся во времени. Рациональное зерно в этом есть, так как деятельность и мышление человека в историческом времени действительно усложняются, и требуется воспринимать все больше причин и следствий этой деятельности, видеть мир как систему. Возможно, что мысленный перескок от описания некоей структуры к динамике, уравнивание их - это свойство познания, создающего миф. Похожим образом К. Г. Юнг описывал изобретение лука.Возможно, что и В. И. Вернадский, резко перескакивает от описания влияния человека на биосферу к описанию ноосферы.
Каковы символы интеграции, связанные с идеей слоев? В теневом варианте это оболочки, берегущие Кащееву смерть. В более позитивном виде так В. И. Вернадский описал оболочки Земли, в том числе биосферу и ноосферу. Стоит обратить внимание и на "Нарнию", которая устроена как вставленные друг в друга шкатулки (см. последнюю книгу о гибели Нарнии). В более зловещем и сложном варианте - это Темная Башня С. Кинга. Она состоит из множества различающихся по сути уровней (людей и сверхчеловеческих персонажей) по вертикали и соединяет множество параллельных миров, аналогов друг другу, по горизонтали - и только один мир отличается: тот, в котором цветет Роза на пустыре. Башня - это "луковица", и не случайно она так разрослась, что готова рухнуть, не случайно нуждается в поддерживающих лучах; а вот живая Роза - это более здоровый интегрирующий символ: у нее есть центр, вокруг которого слоями располагаются лепестки.
В образе "луковицы", чтобы сохранить такой символ, нужен неделимый центр, и он возникает сам собою, если мыслить с помощью этого символа. Если мы думаем о Вселенной, то вот, пожалуйста - человек возникает необходимо, а не случайно, он предсуществует. И уж точно предсуществует Бог. Смысл такого символа - в бесконечном развитии, в нарастании новых слоев, когда каждый последующий объемлет предыдущие. Это удобный и удачный образ бесконечности свободного развития и познания психики и мира. Теоретически последнего слоя не существует. Но последний в настоящий момент, самый новый - это итог прежних слоев. И как вершина развития "луковицы" на данный момент он является и интегрирующим центром. Так что символ перестает быть трехмерным и замыкается сам на себя в как минимум четырехмерном воображаемом пространстве.
Идея ортогенеза
Глава "Мысль". Тейяр де Шарден пишет, что критерием эволюции является непрерывное усложнение нервной системы. Тех же взглядов придерживается и В. И. Вернадский - он идет дальше и постулирует необратимость этого усложняющегося развития. Оба приняли идею геофизика Дана о непрерывности процесса энцефализации, который придает эволюции направление. По Тейяру де Шардену, в этом процессе эволюция приобретает и направление, и смысл (здесь игра слов: в подлиннике sense имеет и то, и другое значение).
Незадолго до этого постулата он описывает процесс эволюции как древо и утверждает, что древо теряет свои черешки - переходные формы, и поэтому бесконечного ветвления происходить не может. Создается впечатление, что он противостоял опасности возникновения дурной бесконечности как в самом процессе эволюции, так и при ее осмыслении. Это ограничение дополнительно характеризует эволюционный процесс как осмысленный и направленный.
Он особо останавливается на развитии социальности. Цель такого образа эволюции - человек и человечество. Как если бы с возникновением единственного разумного вида и пусть очень несовершенного первого на Земле разума сами собою потеряли бы значение и самостоятельный смысл все предшествующие этапы эволюции. Они лишились бы права на самостоятельное существование. Люди так себя и ведут, делая попытки, то осознанные, то не слишком, управлять биосферой.
Но такой путь развития уже видоизменяет "луковицу". У матрешки в принципе нет самого последнего слоя. Если интегрирующий центр - о, эврика! - наконец-то найден или задан произвольно, в зависимости от того, чего от развития ожидают, то само развитие уже не свободно. Это пахнет подделкой, ибо определенная цель приписывается еще не завершенному процессу post factum.
Может быть, поэтому в сказках и эпосе отражены столь жестокие конфликты Эго-комплекса (а он оказывается новообразованием), чей образ часто неотличим от образов Самости, со старыми архетипическими персонажами. Эго-комплекс - вроде бы цель развития и, возникнув, он спешит отменить все остальное в психике либо овладеть психикой и контролировать ее. Но источник развития - не в нем.
Легкость формирования символов
П. Тейяр де Шарден легко подхватывает символы, они владеют его текстами, и кажется, что они там развиваются сами собою. Различия между использованием этих символов и наукой как процессом познания со своими методами он не делает. В. И. Вернадский, чьи идеи имеют точки соприкосновения с мыслями де Шардена, пишет прямо, что вопросы, на которые отвечает наука, и многие важнейшие для нее идеи порождены не наукой, а привнесены из других областей познания.
Тейяр де Шарден описывает древо, синусоиду и спираль как формы или даже стадии движения живой материи, как если бы эти символы существовали не в психологической реальности, а в мире.
Дерево - это и направленное движение, и четкая структура. Это очень удобный символ интеграции, связанный с соединением небес и земли (см. М. - Л. фон Франц, "Феномены тени и зла в волшебных сказках).Синусоида, которую философ тоже вспоминает - это образ колебательного процесса, развертка некоего цикла, у которого еще нет цели. Синусоида превращается в спираль, когда появляется разум - тогда развитие живой материи уже можно считать направленным, восходящим. Для де Шардена это не совсем символы, позволяющие более удобно познавать очень сложные и масштабные процессы или способы взглянуть на эволюцию с разных точек зрения - нет, кажется, это для него реальные образы движения живой материи. Для него сознание - это цель развития мира. Эта идея имеет не научное, а религиозное происхождение, поэтому такого рода "доказательство" направленности эволюционного процесса разочаровывает, кажется сделанным вхолостую или ненамеренной подтасовкой.
С помощью символов пытаются понять развитие неких явлений в историческом аспекте и "горизонтальные срезы" - явление в связях с другими явлениями своего времени.
Если вернуться к идеям П. Тейяра Де Шардена об эволюции, то мы увидим, что мышление символами не позволяет четко отграничить два этих подхода. но постоянно смешивает их. Время символа не линейно. Мы видим и движение живой материи к разуму, и место жизни в системе, целью которой является разум - одновременно.
Функции этих символов
Похоже, такое легкое использование символов выполняет в его воззрениях очень важные функции. Во-первых, оно позволяет "сэкономить" на процессе мышления и не увязать в огромном количестве научных фактов, зачастую противоречивых. Во-вторых, позволяет изящно обойти жестокое противоречие: идеи Творения и эволюции - противоположности, или же они совместимы? Какую роль играет эволюция в деяниях Творца? В-третьих, осмысление эволюции как направленной - древа или спирали, восходящих к точке Омега - позволяет довольно легко прогнозировать пути дальнейших исследований. К тому же, понятный символ встраивается в язык исследования и делается общим для ученых определенного времени.
Намеренно Тейяр де Шарден писал именно так или же был охвачен коллективными влияниями, это не так уж и важно. Главное, что его символика убедительна и понуждает продолжать познание. Она красива. Он позволяет символу проявиться и видит в нем отражение движущих сил эволюции как вселенского процесса; эволюционизм становится космической идеей и покидает рамки понятий об отборе, случайности и изначальной неразумности жизни.
Он позволяет себе говорить о том, что психика прямо участвует в процессе эволюции. Когда о становлении ноосферы пишет Вернадский, он идет дальше. Мы видим, как это происходит, что ее влияние опосредованно - через огромное количество процессов в культуре. В. И. Вернадский одним из первых говорит о возросшей ответственности человека перед миром - и этим компенсируется то ощущение бренности и несвободы, которое может возникнуть из-за того, что человек зависим от биосферы, от всей Земли, от неживой материи - и что ни один умерший никогда больше не повторится.
Слоистое устройство универсума у Тейяра де Шардена только угадывается. Но, видимо, этот символ правомочен, так как Вернадский уже прямым текстом описывает оболочки нашей Земли (цитируй)
Тейяр де Шарден сам ставит предел, позволяющий избежать впадения в дурную бесконечность. Если считать жизнь направленным процессом, то бесконечно дробиться или усложняться она не может из-за инертности или роста напряжений в живых системах. В критические моменты становятся необходимыми кардинальные трансформации. Если представить, что тогда будет с многоуровневой системой, "луковицей", то она перестанет быть трехмерной - новый внешний слой совпадет с интегрирующим центром и поглотит все предыдущие слои, сделает отжившие частности неважными для нынешнего состояния. То есть идея трансформации, и не отдельной живой системы, а, по сути, всего Мироздания, появляется как бы сама собою, так же естественно и элегантно, как в сказках или работах К. Г. Юнга.
Если же эволюция не имеет заданного направления, то такие перестройки не нужны, мы можем предвидеть содержание дискуссий, которые и до нашего времени не имеют решения - считать ли эволюцию поступательным процессом или же чередой трансформаций; что именно считать кардинальной перестройкой.
Сейчас идеи Т. де Шардена и В. И. Вернадского, а также и К. Г. Юнга кажутся добротными и красивыми, глубокими - но в то же время и наивными, и куда-то вперед торопящими. Так кажется сейчас, когда и биология, и психология, начинавшие расцвет именно во время этих авторов, уже ушли очень далеко. Тогда же, когда эти ученый находились на самой границе известного, непознанного и непознаваемого, символы, возникавшие в их трудах, позволяли и быстро обобщить несхожие на первый взгляд идеи, и придать направление своим собственным исследованиям - так, чтобы появилось ощущение, что у этих идей большое и плодотворное будущее.
Канву для дальнейшего познания символ создал. но эта канва так красива и так позволяет саму себя понимать, что можно попасть под ее влияние и оказаться вечным адептом научной (чаще паранаучной) школы. Отказаться от такого готового символа - это риск уничтожить само сердце основанной на нем системы познания, изувечит ее или предать. Отцы-основатели, типа З. Фрейда, примерно так и чувствовали. Интересно, почему же К. Г. Юнг априори считал архетип непознаваемым - это попытка защитить собственное учение?
Такой символизм в научной работе может вызывать сильное раздражение. Символ здесь кажется завершенным и непроницаемым. Однако, нападение на такой символ, желание его разрушить или хотя бы подвергнуть анализу заставляет критически настроенных исследователей пробовать систему на зуб, мыслить.