Мистер Блай, отказавшись и от обеда, и от ужина, до позднего вечера просидел у камина со своим любимцем на коленях, не соглашаясь передать заботу о нём кому-либо другому. Сэр Арчибальд выглядел всё так же плохо, но еще цеплялся за жизнь.
Амелия не решилась оставить старика одного в таком состоянии и потому все эти долгие часы провела вместе с ним, стараясь хоть немного отвлечь его беседой от переживаний за судьбу пернатого друга, но мистер Блай опять и опять сворачивал разговор на своего какаду, то вспоминая его забавные проделки, то снова начиная над ним причитать.
Часы пробили полночь. Графиня встала с кресла, чтобы размять затекшую спину. В кабинет вошла мисс Пейдж, неся накрытую салфеткой фарфоровую миску.
- Пора снова дать птице отвар!
Вместе с Амелией она осторожно приподняла какаду и по каплям влила немного лекарства в угол его приоткрытого клюва.
- Как вы полагаете, Арчи поправится? - с надеждой спросил карлицу старик.
- Не знаю. Давайте уповать на лучшее, сэр! Поверьте, я пытаюсь применить всё своё умение, - мягко ответила та.
Растроганная Амелия коснулась ее руки.
- Спасибо за помощь, мисс Пейдж. Я в долгу перед вами.
Карлица посмотрела ей в глаза неожиданно пытливым взглядом, словно пытаясь прочесть там то, что осталось невысказанным, и тут же потупилась.
- Меня пока не за что благодарить. Нельзя сказать, поправится ли эта бедная птица. Но если она доживет до утра, то, возможно, у нас получится ее исцелить.
- О, вы подарили мне надежду! - воскликнул мистер Блай. - Однако впереди еще целая ночь неизвестности. Как ее пережить?
- Позвольте дать вам совет, сэр, - обратилась к нему Амелия. - Отправляйтесь почивать. Вы уснете - и время пробежит незаметно. А я пригляжу за Сэром Арчибальдом до утра.
Мисс Пейдж покачала головой.
- Миледи, позвольте заметить, вам тоже необходим отдых. Ведь теперь вы должны думать не только о себе, но и о вашем будущем ребенке. - Она повернулась к мистеру Блаю. - Если позволите, сэр, я могу присмотреть за вашей птицей этой ночью. Тем более, что ее необходимо поить свежим отваром каждые несколько часов.
- С благодарностью принимаю ваше любезное предложение, мисс Пейдж, - согласился старик. - Я не доверю приготовление трав и лечение Арчи никому, кроме вас.
- Возможно, вам понадобится помощь или просто компания, мисс Пейдж? - спросила Амелия. - Прислать к вам одну из горничных?
- Спасибо, но не стоит. Я справлюсь сама. К тому же, мне не привыкать к одиноким ночным бдениям из-за частой бессонницы. С вашего позволения, я отлучусь ненадолго - мне нужно предупредить леди Данли о том, что я буду присматривать за птицей.
Мисс Пейдж взяла миску с отваром и вышла из кабинета.
Проводив ее взглядом, мистер Блай задумчиво произнес:
- Как выглядят ангелы? Всегда ли это прекрасные видом создания? Или они могут посылаться нам в помощь и утешение и под такой неприглядной личиной? - Он погладил перья какаду кончиками пальцев. - Впрочем, да будь она хоть самим дьяволом, мне сейчас всё равно. В такой отчаянный момент я готов принять помощь от кого угодно! Арчи! Не уходи! - На его покрасневших глазах выступили слезы. - Как же я буду без тебя? Кто одинок - того как будто нет на свете (1). Не бросай меня! Друг мой! Прости, что не уберег тебя! Прости меня, прости! Меа кульпа! Меа максима кульпа! (2) - он ударил себя в грудь, словно кающийся на исповеди католик.
- Ну вот, вы опять, сэр! К чему хоронить Сэра Арчибальда раньше времени? И в том, что с ним случилось, вовсе нет вашей... - Амелия запнулась и вскинула руку к горлу.
- Что с вами? - подняв глаза, озабоченно произнес мистер Блай.
- Н-ничего, - пробормотала графиня. - Просто стало душно - тут очень жарко натоплено. Простите, я пойду к себе. Покойной вам ночи, сэр!
Амелия торопливо вышла в коридор и обессиленно прислонилась к стене, обхватив себя руками. Перед глазами стояли слова, сияющие золотом на фронтоне Чатсуорт Хауса - "Кавендо тутус". Как же она сразу не догадалась! Если бы не привычка мистера Блая сыпать латинскими фразами... "Кавэ" - это ведь на латыни! "Остерегайся". Пещера тут, похоже, ни при чём (3). Послание написано не шантажистом, а доброжелателем. Но почему он боится обнаружить себя?
Мысли в голове Амелии теснились, метались в беспорядке: "Стоит ли рассказать о записке Джонатану? Нет, лучше погодить! Он будет сильно волноваться за меня, а ему и без того сейчас хватает других тревог... Связано ли появление записки с объявлением о моей беременности накануне? Если да, то как? Кому-то не нравится, что у графа скоро появится наследник?.. Но кто мог меня предостеречь? Мистер Блай? Тогда почему об опасности он не сказал в приватном разговоре, кои между нами нередки? Или записку подбросил кто-то другой, получивший неплохое образование, раз знает латынь?.. "Остерегайся"... Значит, кто-то в Уэствуд Хаусе желает мне зла? Но почему? Тот ли это враг, что и у Джонатана? Как мне от него защититься? И чего именно мне стоит остерегаться?.."
Ни на один из этих вопросов у нее пока не было ответа.
Наутро, после завтрака, Джонатан заглянул к дядюшке Руперту. Выяснив, что состояние Сэра Арчибальда не улучшилось, но Амелии удалось хотя бы уговорить старика поспать и поесть, граф решил, что вокруг несчастной птицы и ее хозяина и так хлопочет слишком много народа, поэтому будет разумнее спуститься в библиотеку и просмотреть свежие газеты.
Он едва успел прочесть пару страниц, когда Стивенс доложил, что мисс Роуз просит ее принять. Джонатан удивился. До сих пор в его присутствии секретарь Амелии была крайне сдержанна, немногословна, казалась почти незаметной. Какое у нее может быть к нему дело?
Мисс Роуз, войдя, заговорила голосом, в котором не был и тени подобострастия - лишь спокойное достоинство:
- Милорд, прошу меня извинить за то, что побеспокоила вас. Возможно, моя просьба покажется вам странной и даже дерзкой. Я бы никогда не позволила себе такого, но меня вынудила крайняя необходимость. Видите ли, вчера леди Данли подарила мне этот старинный медальон. Она сказала, что вы приобрели его в Лондоне в какой-то антикварной лавке. Я была бы вам крайне признательна, если бы вы соблаговолили сообщить адрес этой лавки.
Джонатан уже и не помнил, что именно наплел жене, когда дарил ей треклятую побрякушку. Но как бы то ни было, не рассказывать же этой нахальной старой деве правду о том, откуда у него взялся медальон!
- Вынужден сообщить, что нахожу ваше любопытство неуместным, - сухо вымолвил он и снова уткнулся в газету, давая понять, что разговор окончен.
- Милорд! Для меня это очень важно! - в обычно ровном голосе мисс Роуз внезапно прозвучали еле слышные нотки отчаяния.
- Я не собираюсь обсуждать с вами подобные вопросы, - с нажимом произнес Джонатан, уже начиная думать, не рехнулась ли эта приживалка.
Мисс Роуз сложила перед грудью ладони.
- Милорд! Умоляю вас!..
Граф, разозлившись от такой неслыханной наглости, грубо ее перебил:
- Попрошу вас выйти вон!
На мгновение взгляд собеседницы сверкнул, но тут же ее лицо приняло привычное бесстрастное выражение. Она повернулась и направилась к двери.
В этот момент Джонтан вдруг вспомнил, как в день свадьбы, сойдя с поезда в Дерби, жена еле заметно покачала головой в ответ на вопросительный взгляд мисс Роуз. У них явно имеются общие секреты. Судя по всему, если у Амелии и есть наперсница, то, скорее всего, это ее бывшая гувернантка. Такого шанса узнать тайну, исподволь грызущую ум и сердце, больше не представится...
Секретарь снова подошла к нему и застыла, нервно сцепив пальцы.
- Скажите, делится ли с вами моя жена подробностями из личной жизни?
- Иногда, милорд, - осторожно ответила мисс Роуз. - Я очень ценю доверие, которым леди Данли меня удостаивает.
- Что ж, преданность похвальна, но она - такой же товар, как и всё остальное, только продается дороже. Скажу так: от вашей откровенности будет зависеть, получите ли вы ответ на свой вопрос, который вас, похоже, сильно волнует.
Мисс Роуз вскинула острый подбородок.
- Вы глубоко заблуждаетесь, если полагаете, что я стану торговать совестью. Леди Данли бывает откровенна со мной лишь потому, что знает - я ее не предам.
Джонатан хмыкнул и указал на медальон в ее руках .
- А мне показалось, что вам очень хочется узнать, как ко мне попала эта вещица.
Лицо мисс Роуз пошло красными пятнами.
- Не скрою, мне крайне важно это узнать.
- Зачем?
- Об этом я умолчу.
- Ради бога, не буду допытываться. Мне нужно, чтобы вы сообщили кое-что другое.
Судя по лицу собеседницы, в ее душе в этот момент происходило сильное противоборство. Наконец ее пальцы разжались, руки безвольно повисли, и она произнесла бесцветным голосом:
- Спрашивайте.
- В таком случае скажите, не сообщала ли вам леди Данли имена своих любовников?
Мисс Роуз резко побледнела - то ли от возмущения, то ли от сильного волнения.
- Милорд! Что за странный вопрос? Разве прилично вам обсуждать со мной подобные темы?
- Бросьте! Если с кем Амелия и делилась такими подобностями - то только с вами. Недавно она заявила мне, что вы заменили ей мать.
- Она так сказала? - Мисс Роуз пристально посмотрела в глаза Джонатану, словно пытаясь понять, не лжет ли он, и добавила чуть более теплым тоном: - О, леди Данли очень добра.
- Избавьте меня от этих сентиментальностей! - поморщился граф. - Я хочу знать, сколько у Амелии было мужчин до меня и кто они. Имена! Мне нужны имена!
Приживалка покачала головой.
- Поверьте, милорд, не стоит ворошить прошлое, унижая тем самым и жену, и себя. Возможно, это тот самый случай, о котором в Библии сказано, что умножающий знание умножает печаль...
- Оставьте свои советы при себе, мисс Роуз, - резко оборвал ее Джонатан. - Я в них не нуждаюсь. Отвечайте!
- Я отвечу, если вы пообещаете, что не причините вреда леди Данли.
Эта наглая ведьма смеет диктовать ему условия! Графу уже хотелось ее придушить. Но куда сильнее было желание узнать горькую правду. Огнем жгла вновь проснувшаяся ревность.
- Обещаю! - выдавил он, швырнув газету на стол. - Да говорите же, немедленно!
- Сначала я хочу услышать, где вы взяли этот медальон, - заявила мисс Роуз. - После я расскажу вам то, что вы хотите знать.
- А почему я должен вам верить? Говорите первая. А потом я удовлетворю ваше любопытство.
- Милорд, позвольте мне настоять на своем, - уперлась мисс Роуз. - Иначе наша сделка не состоится. Вы - первый.
Джонатан скрипнул зубами. Вот ведь несговорчивая дрянь! Но она права: это именно сделка, и она выгодна им обоим, как бы унизительно он себя сейчас ни чувствовал.
- Ладно. Пусть будет так.
- Скажите, откуда у вас этот медальон? - Мисс Роуз пристально посмотрела ему в глаза. - Помните: откровенность за откровенность.
Граф сжал кулаки.
- Он принадлежал одной... гм... особе легкого поведения.
Судя по выражению лица мисс Роуз, ее шокировал этот ответ - так и надо этой ханже!
- Я... Она мне его подарила... - Джонатан нервно оттянул высокий воротник сорочки. - О господи, вы правы: воистину, у нас с вами странный разговор!
- Как звали ту особу? Где она взяла медальон?
- Откуда мне знать? - ответил разом на оба вопроса Джонатан. - Она - одна из девочек мадам Плезир - той, что держит дом терпимости на Лестер-сквер.
Граф мог поклясться, что взгляд мисс Роуз исполнился презрением. Да как это ничтожество смеет его осуждать!
- Когда этот медальон попал к вам? - последовал новый вопрос.
- Сейчас и не вспомню... - Покривил душой Джонатан, но потом всё-таки туманно добавил: - Несколько месяцев назад.
- Как она выглядела?
- Кто?
- Особа, что подарила вам медальон.
- Не помню. - Тут Джонатан не соврал - он действительно уже забыл лицо той шлюхи. - Ну хватит! - нетерпеливо бросил он. - Теперь ваша очередь откровенничать.
Мисс Роуз снова покачала головой.
- Что ж, видит бог, вы не оставили мне иного выхода...
- Прекратите ломаться! Я жду ответа!
Мисс Роуз помолчала, словно в последний раз взвешивала все "за" и "против", а затем всё-таки сообщила:
- У вашей жены кроме вас был лишь один мужчина.
- Один? Кто он? - Джонатан вперил в собеседницу пронзительный взгляд. - Говорите!
- Это ваш брат - мистер Дэвид Блай.
Джонатан не поверил своим ушам.
- Дэвид?!
- Вы жаждали ответа на свой вопрос - вы его получили. Я предупреждала, что лучше вам было бы его не знать.
- Вы лжете!
Мисс Роуз поджала губы.
- Спросите своего брата сами. И помните: вы обещали, что не причините вреда леди Данли! Кстати, не в ваших интересах сообщать ей о нашей сделке.
С этими словами она повернулась и покинула кабинет.
Джонатан остался сидеть неподвижно, будто оглушенный - лишь его ноздри раздувались, да кривился уголок рта. Взгляд, горящий недобрым огнем, застыл, устремленный в одну точку.
Но не прошло и минуты после ухода мисс Роуз, как в библиотеку важно ступил дворецкий и сообщил, что с местной почты принесли телеграмму. Граф рассеянно развернул поданный листок, пробежал глазами пару написанных на нем строк и, побледнев, резко его скомкал. Несколько мгновений он смотрел на зажатую в кулаке бумажку и лишь затем осознал, что Стивенс всё еще стоит перед ним, ожидая дальнейших указаний.
С огромным усилием овладев собой, Джонатан поднял на дворецкого тяжелый взгляд и произнес.
- Мой брат прибывает сегодня поездом из Лондона в Дерби. Вышлите за ним на станцию экипаж.
__________________________________
Примечания:
1) "Кто одинок - того как будто нет на свете..." - финальная строка из Сонета 8 Уильяма Шекспира, пер. В.Лихачева.
2) "Меа кульпа! Меа максима кульпа!" ("Mea culpa, mea maxima culpa") - "Моя вина, моя величайшая вина", лат., - слова из покаянной молитвы католиков, которые в ходе нее, как правило, ударяют себя три раза в грудь.
3) "Кавэ" - это ведь на латыни! "Остерегайся"... Пещера тут, похоже, ни при чём... - в данном случае имеет место игра слов: "сave" на английском - "пещера", а на латыни - "Остерегайся!"