Я всегда соответствую норме. Комната строго выверена. Придаю ей вытянутую форму. Располагаю кровать изголовьем к двери и ногами к окну в дальней стене. Как начало и конец, только наоборот. Окно сразу закладываю кирпичами, помещаю на его место стеклянную сиську - большой телевизор. Тупик с нарисованным выходом.
Стартую. Влажные цвета тут же приковывают внимание. Я полон неподдельного интереса. Я замер, жадно впитывая трафик. Образую вектор от изголовья до выхода в мировой телеэфир. Горизонтальное положение тела способствует усвоению. Голова рядом с дверью, ноги упираются в мерцающий экран. В этом мире. Необходимая и достаточная протяжённость чтобы сосать телевизионную сиську глазами и ушами. Рот свободен для сигареты и бутылки.
Настраиваюсь сразу на все каналы. Можно долго пролежать, расслабленно всматриваясь в сотни сюжетов планетарных событий, сенсационных и рядовых репортажей, плановых передач, клипы-рекламу. Голова отфильтровывает нужное, главное правильно настроить эквалайзер. Но пыль и помехи всё равно проникают. Надо вставить в ноздри ватные тампоны.
Можно встать и бесцельно ходить из комнаты в комнату, из туалета в ванную и обратно, разглядывать содержимое холодильника и заваривать чай в сотый раз за день. Сиська всегда остаётся с мной. Её шёлковое проникающее бормотание я слышу даже во сне. Оно успокаивает в трудную минуту и придаёт смелости думать и действовать правильно. Я всегда нахожусь в фокусе её луча, на улице и в метро. Глаза прохожих - это её стеклянные экраны. Их голоса - это трансляция из Останкино. Прислушиваюсь, заговариваю. Мы опять в прямом эфире. Опять ток-шоу. Телемост.
Вы разве не читали ни каких газет? Это же черновики телесериалов реальных событий. Да-да, жизнь наконец-то может стать прозаичной и кинематографичной. Она уже стала. Реальные люди стали прототипами персонажей своих стеклянных видений. По эту сторону экрана. Сиська источает сладкое интеллектуальное молоко. Присосавшись не возможно остановиться. Многим оно даже не кажется приторным и они себя чувствуют соответствующими норме.
Некоторые борясь с собой сматывают чёрный сигнальный кабель. Режут пуповину системы коллективного мышления. Разбивают телевизионную сиську на осколки и безрезультатно пытаются процарапать ими кирпичную стену в конце комнаты. Конвульсии замедляются. Кровь на пальцах густеет, их отчаянные слёзы быстро высыхают. Шок потерянности и одиночества испаряется. Сиська жива в их сердцах. По-человечески тёплая и понимающая как мать. Они раскаиваются за безумное сиюминутное предательство. Один звонок, и через час в конце комнаты стоит новая телесиська ещё больших размеров. Глупые книжки и газеты выкидываются как рассадник пыли и информационных помех. Но пока эта пыль не осела, нам надо оставить ватные тампоны в ноздрях. Это правило. Всё должно быть на своих местах. Всё должно быть выверено. Упраздняю третью пространственную меру. Вторую тоже. Теперь комната - нитеобразная. На одном конце Останкино, на другом моя голова. Необходимое и достаточное. Начало и конец.