Аннотация: Вы хочете попаданцев? Их есть у меня. Все думал, к какой из дат это выложить, и, наконец, выложил к той, которая в тексте не упоминается.
Попадание
Когда я вернулся из хроноклазма, кто-то ухватил меня под локоть, и я чуть не вскрикнул.
- Расслабься, - услышал я голос Эла. - Расслабься, сынок. Ты вернулся.
Он предложил мне выпить кофе, но я отрицательно покачал головой. Желудок все еще не пришел в норму. Эл наполнил свою чашку, и мы прошли к кабинке, в которой сидели до этого безумного путешествия. Эл сел со стоном боли и облегчения. Теперь он выглядел не таким измученным и чуть расслабился.
- Итак, ты ушел и вернулся. Что скажешь?
- Эл, не знаю, что и думать. Я потрясен до глубины души. Ты обнаружил это случайно?
- Абсолютно.
- Долго меня не было?
- Две минуты. Как и всегда, я тебе говорил. Не важно, на сколько ты там остаешься. - он закашлялся, сплюнул в новую салфетку, сложил ее, убрал в карман. - И с последней ступеньки ты всякий раз спускаешься за две минуты до полудня девятого сентября тысяча девятьсот сорок первого года. Каждое путешествие - первое. Куда ты ходил? Впрочем, это неважно. Ты можешь изменить историю, сынок. Ты это понимаешь?
- Но почему ты не можешь сделать это сам, Эл?
- Рак легких. - Эл постучал пальцами по груди и закашлялся. - Я же тебе говорил.
- А если что-то пойдет не так? - Я допил ледяной чай четырьмя большими глотками, кубики льда застучали о зубы. - Что, если мне удастся, одному Богу известно как, не допустить атаки, но это изменит все к худшему? Например, Америка не вступит в войну, и Гитлер сделает атомную бомбу?
- Тогда ты снова вернешься туда, - ответил Эл. - В девятое сентября тысяча девятьсот сорок первого года, за две минуты до полудня. И все отменишь. Каждое путешествие - первое, помнишь?
- Звучит неплохо, но вдруг изменения будут такими кардинальными, что твоей маленькой закусочной здесь не окажется?
Он улыбнулся:
- Тогда тебе придется прожить оставшиеся годы в прошлом. Но разве это так плохо? Ты программист, а, я слышал, уже во время войны появлялись компьютеры, пусть и не совсем такие, как сейчас. Однако тебе, возможно, и не придется работать. Однажды я прожил там четыре года, сынок, и сколотил небольшой капиталец. Знаешь как?
Я мог бы высказать достаточно обоснованную догадку, но покачал головой.
- Делал ставки. Осторожно, чтобы не вызвать подозрений - не хотел, чтобы какой-нибудь букмекер подослал ко мне своих громил, - но, зная победителей каждого спортивного состязания между осенью сорок первого и осенью сорок пятого...
- Мне надо подумать. - сказал я. - И немного подготовиться. Все-таки времени от твоего хроноклазма до Перл Харбора очень уж мало.
- Я могу поделиться с тобой своими идеями. - сказал Эл.
- Судя по тому, что ты со мной беседуешь, эти идеи оказались не очень-то хороши.
- Но я их все попробовал. Я думаю, это может сэкономить тебе немало попыток.
- Итак, мистер Сте... Степанофф, правильно? - агент явно никогда не сталкивался с транслитерациями кириллицы.
- Да, Степанофф. - я счел за лучшее согласиться.
- Я агент Смит. Приятно познакомиться. Мы не можем вам полностью доверять, но я должен сказать, что вы привлекли наше внимание. Атака наверняка планировалась заранее, и состав флота можно было восстановить по разведданным. Но позывной "Тора", как мы думаем, они выбрали случайным образом в день операции. Как я понимаю, вы утверждаете, что располагаете информацией о будущем. Вы можете предъявить что-то, что мы можем быстро проверить?
- Не вопрос. - я вытащил из внутреннего кармана пиджака и положил на стол тетрадку Эла. - Одна игра может быть совпадением, но, я думаю, достаточно будет нескольких дней, чтобы вы смогли оценить вероятность... А если я контролирую все подставные матчи на территории США, я бы, наверное, не стал с вами встречаться. И вот еще. - я достал из кармана брюк маленький черный прямоугольный корпус с тремя металлическими ножками.
- Что это?
- Это полупроводниковый триод.
- Полу... что?
- Радиолампа такая есть, триод. Слышали, наверное?
Смит, похоже, растерялся, но его коллега, до того момента молчавший, кивнул головой.
- Так вот. А это то же самое, только без лампы. Вроде кристаллических диодов. Только триод. Усилитель.
Смит покрутил транзистор в руках и через некоторое время все-таки разглядел заводскую маркировку 2015 года.
- Можно это забрать, чтобы показать нашим специалистам?
- Пожалуйста.
- Хорошо, мистер Сте... Степанофф. Пожалуйста, не уезжайте из города в течение этой недели. Не звоните нам, мы позвоним вам.
Корабль Соединенных Штатов "Кашинг" рассекал волны Охотского моря. Первого января они, пользуясь туманом, прошли через Первый Курильский пролив, отделяющий советскую Камчатку от японских Курил. Оснащенный новейшей опытной разработкой, радаром, эсминец мог обнаружить советские и японские патрульные суда еще за горизонтом.
Никто на борту, кроме командира диверсионной группы, не знал, что им понадобилось на этих чужих, неприветливых и холодных берегах. Коммандос не носили знаков различия и спали в матросском кубрике, но ели в кают-компании, вместе с офицерами. По два часа каждый день на полубаке они отрабатывали друг на друге снятие часового. Часовой при этом всегда был закутан в одежды невероятной общей толщины: войлочные сапоги, толстые стеганые куртка и штаны, а поверх - тяжеленная шуба из плохо выделанной овчины мехом внутрь.
Штурман и радар их не подвели. Корабль, незамеченный никем, подошел к северному побережью в районе устья реки Тахтоям, в двухстах пятидесяти морских милях от советского порта Магадан. Не имея надежной лоции, капитан остановился в полумиле от берега и встал на якорь. Коммандос погрузились в шлюпку и отправились к берегу. Вскоре шлюпка вернулась, ведомая одним матросом.
Согласно приказу, эсминец должен был крейсировать в открытом море три недели, не попадаясь на глаза советским кораблям и самолетам и не показываясь в виду берега. Если к исходу третьей недели с берега не поступало условного радиосообщения, следовало возвращаться в Гонолулу, не предпринимая никаких попыток найти группу или связаться с ней.
Сигнал поступил за пять дней до истечения оговоренного срока. Группа вернулась в полном составе, и привела с собой еще трех человек. Они были одеты в черные стеганые куртки, и выглядели истощенными до крайней степени. Покрасневшая кожа на их лицах шелушилась от авитаминоза. Им не позволили ни с кем контактировать, но поселили их в офицерской каюте.
- Вы догадываетесь, зачем вас сюда привели?
Человек, сидевший с другой стороны стола, дождался, пока ему переведут на русский эту несложную фразу. Он был невысокого роста, коренастый, с квадратным лицом, на котором застыло мрачное и подозрительное выражение. Услышав перевод, он почесал в затылке и ответил после некоторой паузы:
- Ну... последние несколько лет меня часто водят в разные кабинеты, иногда довольно странные. И ни разу это не кончалось чем-то хорошим.
Заметно было, что у него что-то с нижней челюстью, и ему трудно говорить.
- А если мы предложим вам что-то хорошее?
- Но... наверное, вы захотите что-то взамен? Я мало что могу предложить.
- Что вы можете сказать об этом? - Рузвельт выложил на стол лист бумаги с рисунком: веретенообразный снаряд с четырьмя стабилизаторами, раскрашенный в странную черно-белую клетку, и рядом человеческая фигурка для масштаба, а рядом - тот же снаряд в разрезе, внутри какие-то баки с закругленными торцами, трубопроводы...
Взгляд человека с квадратным лицом равнодушно скользнул по листу, но потом он заметил фигурку, оценил масштаб и явно заинтересовался.
- Выглядит как ракета. Очень большая ракета. Я про такие большие ни разу не слышал... Но я несколько лет не мог следить за профессиональными новостями. Двухкомпонентное жидкое топливо... Странное соотношение объемов, окислитель явно не перекись.
- Жидкий кислород. - сказал президент.
- Но...Даже если окислитель - это кислород, то бак для топлива получается великоват.
Квадратнолицый полез было в нагрудный карман пиджака, потом охлопал другие карманы, потом замахал руками и, наконец, сформулировал просьбу:
- У вас не найдется логарифмическая линейка?
Я предупреждал, что этот вопрос возникнет, поэтому секретарь тут же достал линейку из ящика стола. Квадратнолицый отмерил человека на картинке, измерил высоту баков и быстро начал что-то считать, бормоча про себя что-то невнятное и нервно двигая ползунком линейки. Когда он завершил расчеты, лицо его стало менее мрачным и напряженным:
- По моим расчетам это получается какой-то испытательный образец. Скорее всего, для отработки двигателя или системы управления, или всего в комплексе. Сама по себе эта ракета бесполезна.
- Почему вы так уверены? - удивился Рузвельт.
- Она... как бы вам объяснить. Если я не обсчитался, она способна подняться над атмосферой и пролететь километров двести... ну триста по горизонтали. Она должна стоить как самолет, а боевая нагрузка у нее как у авиабомбы. И дальность меньше чем у фронтового бомбардировщика. И еще неизвестно, долетит ли она до земли.
- Что вы имеете в виду? - снова не понял президент.
- Она должна подняться над плотными слоями атмосферы и войти в них обратно со скоростью больше километра в секунду. Быстрее, чем летают любые снаряды. Мы не знаем, что происходит на таких скоростях и высотах. Метеоры там обычно сгорают. Правда они и летят быстрее...
- То есть вы не думаете, что такую ракету можно использовать в качестве оружия?
- Такую - если и можно, то очень невыгодно. Единственное преимущество - что она неуязвима для ПВО. Наверняка это подготовительный этап для строительства чего-то большего. Наверное, многоступенчатой ракеты. Может быть, межконтитентальной. Но на разбавленном этаноле нельзя выйти на орбиту. Это то, что вы хотели от меня услышать?
- Нет. Мы хотели услышать, возьметесь ли вы строить что-то большее.
- Межконтинентальную?
- Нет. Нам нужна ракета, способная доставить десять тысяч фунтов на расстояние четыреста пятьдесят морских миль. Четыре тонны на восемьсот километров, если вам так привычнее.
- На основе вот этого? - квадратнолицый ткнул пальцем в рисунок.
- К сожалению, нет. Это строит Вернер фон Браун в Германии. Слышали про такого? От нее у нас сейчас есть несколько картинок вроде этой, пара картинок чуть получше и несколько фотографий с самолетов-разведчиков.
- Но что тогда у вас есть?
- У нас есть любое оборудование и любые специалисты, какие вам могут понадобиться. По гироскопам и автопилотам, по турбинам, по жаропрочным сплавам, по аэродинамике, по логистике... Можем развернуть исследования по некоксующемуся керосину. - услышав эту фразу, человек чуть не подпрыгнул, но сдержался. - Можем вызвать вам Роберта Годдарда для консультаций. Насчет специалистов не буду хвастаться, но оборудование у нас точно лучше, чем у фон Брауна. И мы можем предоставить его больше.
- Но зачем вам тогда я?
- У нас есть основания полагать, что вы справитесь с координацией такого проекта.
- Звучит лестно, но, как-то... неожиданно. Можно узнать, какого рода эти основания?
- На данном этапе, наверное, нельзя.
- А если не справлюсь?
- Мы не ваши коммунистические боссы, мы деловые люди, и знакомы с понятием технического и коммерческого риска. Мы понимаем, что прорывные инженерные проекты могут... не получиться. В этом случае, если мы увидим, что вы честно старались - никаких претензий. Мы выдадим вам вид на жительство и рекомендации в любую авиационную фирму, в которую вы захотите устроиться. В "Боинг", например. Или к вашему компатриоту Сикорскому... Или, если вам более интересны перспективные исследования, в НАКА.
- А если вам покажется, что я плохо стараюсь? Нечестно стараюсь, как вы выразились.
- Мы можем разорвать договор раньше и дадим вам честные рекомендации. Но вид на жительство мы вам дадим в любом случае. Сможете устроиться клерком или чернорабочим, например. Или преподавателем русского языка.
- А вернуться на родину я смогу?
- Если захотите - мы можем даже вам сказать адрес советского посольства. Но... вам так понравилось в концлагере? Я читал рапорты наших коммандос, на них это заведение произвело сильное впечатление.
Квадратнолицый почесал в затылке.
- Карьера чернорабочего выглядит интереснее, тут вы правы. А если я откажусь?
- Возвращать вас на родину нет смысла, поэтому вид на жительство мы вам практически вынуждены дать. Поскольку у вас нет ни языка, ни знакомых, какое-то время мы вам будем платить вспомоществование, как другим беженцам из Германии или из России. Но давайте лучше обсудим, что будет, если вы согласитесь и сделаете эту ракету.
- И что же?
- А чего бы вы хотели?
- Вы знаете, я вырос в Одессе и знаю этот прием. Тот, кто первый называет свою цену, оказывается в невыигрышном положении. Впрочем, сразу скажу, что деньгами вы меня вряд ли соблазните.
- Как у нас говорят, того, кого нельзя соблазнить деньгами, можно соблазнить большими деньгами.
- Уточните, пожалуйста.
- Финансирование полета на Луну. - спокойно сказал Рузвельт.
Я ни разу не видел, чтобы человек так сильно и быстро менялся в лице. Но недоверие (или умение торговаться?) быстро взяло верх:
- Для меня?
- Если очень захотите, можно и для вас. Но мы имели в виду несколько научных экспедиций, доставку образцов грунта... может быть даже создание постоянной станции.
- Вы знаете, я бы предпочел Марс.
Рузвельт, похоже, растерялся, и я рискнул встрять в разговор:
- Сергей Павлович! - сказал я по-русски. - На Марс - это, к сожалению, не при вашей жизни.
- Почему? - спросил Королев, снова помрачнев.
- Люди плохо переносят длительное пребывание в невесомости. Решение этой проблемы займет десятилетия.
- Откуда вы это знаете?
- Вы мне, наверное, не поверите...
Королев, похоже, в достаточной степени разбирался в людях, чтобы поверить мне.
- Луна, значит? Но ведь... простите, как к вам обращаться... господин президент, ведь вам, наверное, мало пролететь восемьсот километров. Вам надо еще куда-то попасть?
- Да. - согласился Рузвельт. - Но ошибка в морскую милю нас не особенно огорчит.
Королев машинально посчитал что-то на линейке.
- Я не уверен, что смогу обеспечить морскую милю. По курсу можно наводиться радиолучом, но по дальности...
- Если вы потратите пять... да даже десять или пятнадцать ракет для пристрелки, это тоже кажется нам приемлемым. Даже если каждая будет стоить дороже четырехмоторного бомбардировщика.
- А не проще доставить эту штуку обычным бомбардировщиком? Тем самым, четырехмоторным. И точность повыше будет...
- Вы сами сказали, что ракеты неуязвимы для ПВО. А нам бы не хотелось, чтобы самолет с этой, как вы сказали, штукой был сбит над вражеской территорией.
- Это, наверное, очень интересная штука. Вы можете рассказать про нее подробнее?
- Наверное, нет. Как вы, наверное, уже догадываетесь, она слишком интересная. Впрочем, если дело дойдет до летных испытаний, вам придется с ней так или иначе познакомиться.
- А что вообще находится в восьмистах километрах от берегов Америки? Если вы говорите про пристрелку десятью ракетами, вряд ли речь идет о кораблях?
- От берегов Америки - вы правы, на таком расстоянии довольно мало интересного в военном отношении. Но Англия наш союзник, а в восьмистах километрах от ее берегов находится почти вся территория ее врага. И врага вашей страны, кстати.
- Понятно. И к какому сроку это вам нужно?
- Вы понимаете, идет война, поэтому сроки сжатые и жесткие.
- Уточните, пожалуйста.
- Август сорок пятого года. Идеально было бы, если бы вы продемонстрировали летный образец до шестого июня сорок четвертого года. Но тут... в общем, если к пятому июня сорок четвертого вы нас сможете убедить, что ракета будет готова к окончательному сроку, мы продолжим финансирование. Для убеждения не строго обязателен летный образец, но обязательны серьезные и материальные доводы.
Королев откинулся на спинку стула, запрокинул голову и, по-видимому, задумался.
Алан Шеппард стоял на последней ступеньке лестницы. Весь ЦУП, затаив дыхание, смотрел на экраны. Слышны были шум вентиляторов в стойках с оборудованием и дыхание астронавта в динамиках громкой связи.
- Хьюстон, я собираюсь сойти с LEM. - сказал Шеппард, и, после секундной паузы, продолжил. - Один маленький шаг для человека, и огромный шаг для всего человечества.
Зал взорвался криками и улюлюканьем. Королев же с возмущением стукнул кулаками по подлокотникам своего инвалидного кресла:
- Ненавижу этот здешний пафос! Нет чтобы сказать что-нибудь попроще.
- Что, например? - спросил я.
- Ну, например, "приехали".
- "Приехали" - это как-то слишком пессимистично. - сказал я.