Пятнадцать десантных транспортов, четыре эсминца прикрытия и три десятка ложных целей (надувных имитаций транспортов, изготовленных из металлизированного пластика, заполненных баллонами с водой для веса и мешками с гравием для центровки и покрытых такой же теплозащитой, как и у настоящих кораблей) совершили гиперпрыжок совместно, при помощи буксира, оснащённого специальным гиперприводом с четырёхкилометровой зоной псевдоэвклидова пространства.
Для постройки этого буксира пришлось израсходовать значительную часть экзоматерии, снятой с захваченных серафимских порталов. Но без этого операция практически не имела бы шансов на успех. Даже лучшие пилоты не могут точно контролировать точку выхода из гиперпространства, а входить в нижние слои атмосферы, в зону действия серафимских атмосферных истребителей, корабли должны плотной группой. При раздельных прыжках их нужно было бы собирать в эту плотную группу на низкой орбите, а это дало бы серафимам дополнительное время для подготовки.
Прыжок получился очень удачным, как раз оставалось время для того, чтобы корабли могли разойтись на безопасное расстояние, выдать тормозные импульсы и начать вход в атмосферу с первого витка. Для торможения использовались одноразовые ракетные блоки на гибридном химическом топливе -- парафин с жидким кислородом, как в двадцать первом веке. Дёшево, сердито, малый удельный импульс, зато большая тяга. Что ещё нужно, чтобы свести с низкой орбиты тяжёлый корабль?
Эсминцы орбитального прикрытия и корабли радарной разведки (переоборудованные орбитальные буксиры) вышли из гиперпространства по отдельности и чуть позже ударного флота, и стали рассредоточиваться в околопланетном пространстве, стараясь как можно равномернее поставить под контроль верхние слои атмосферы, и, насколько это возможно, происходящее в воздушном пространстве планеты. Каждый буксир нёс несколько тысяч микроспутников с относительно маломощными радарами, которые передавали информацию на корабль по лазерному лучу.
Орбитальная инфраструктура серафимов была полностью уничтожена, но на поверхности планеты было немало радаров, способных вести низкоорбитальные цели, и, видимо, за время блокады планеты серафимы построили немало дополнительных установок. Почти сразу же, как только первый поверхностный радар засёк человеческий флот, в разных местах континентов включились десятки мощных микроволновых фазированных решеток.
Глушить эти радары никто не пытался: они использовали те же сложные алгоритмы размытия спектра, отточенные миллионами лет эволюции, что и серафимский сонар, и они должны были обеспечивать уверенную работу даже при совершенно невообразимых для человеческой техники отношениях сигнал-шум. Совет на полном серьёзе обсуждал идею слепить серафимские радары мазерами с накачкой от ядерного взрыва, но производство оружейного плутония ещё отлаживалось, и достаточного количества термоядерных зарядов у людей не было.
Серафимы пытались глушить человеческие радары направленными лучами, и довольно успешно, но когда в работу включилась половина микроспутников, сложилось впечатление, что одновременно вести цели и бороться с человеческими радарами у них не хватает ресурсов. Люди, наконец-то, получили картину происходящего на малых высотах в атмосфере планеты.
По факелам двигателей серафимам несложно было оценить мощность и направление тормозного импульса. А уж когда корабли вошли в верхние слои атмосферы, у серафимов должны были исчезнуть всякие сомнения в намерениях людей. Человеческие корабли могли маневрировать при аэродинамическом торможении, и это не позволяло серафимам определить район посадки, но оценить территорию, охватывающую физически возможные места высадки, они смогли довольно быстро и довольно точно.
Сначала отреагировали находившиеся в воздухе самолёты и грузовые дирижабли -- одни стали заходить на посадку, другие -- чаще те, которые оказались вблизи границ эллипса возможных зон высадки -- увеличили скорость и направились в предположительно безопасные районы. Потом в воздух стали подниматься лёгкие летательные аппараты -- сначала сотни, потом тысячи. На пятьсот двадцати четырёх тысячах самолётов человеческая система интегрированного отслеживания целей была перегружена.
Если охранявшие портал серафимские корабли-носители люди сравнивали с осиными гнёздами, то планета напоминала растревоженный пчелиный улей. Даже, пожалуй, не улей, а целую пасеку... гигантскую промышленную пасеку, вроде тех, которые выставляют в междурядьях яблоневых и цитрусовых плантаций во время цветения.
В зале заседаний Совета Обороны, куда транслировались оперативные сводки из района боевых действий, начало нарастать беспокойство.
- Господин Злотников, вы же давали информацию для оценки их промышленного потенциала и рассказывали, что даже если они посвятят все производство боевым самолётам, они не смогут построить за полгода больше ста тысяч? - Раздражённо спросил тингман Лейф.
- Что значит боевой самолёт? - Огрызнулся Черняев, также участвовавший в оценках -- Если те образцы, фотографии которых нам показывал господин Злотников, с двухконтурно-прямоточными двигателями и теплозащитой для сверхзвуковых спуртов, такие планеры надо строить с нуля, и тут мощности существующих самолётостроительных заводов дают хорошую оценку сверху. Двадцать тысяч по нашим оценкам, причём это оценка сильно завышенная, и в предположении, что они мобилизуют все мощности только на атмосферную авиацию. А им ведь надо ещё заниматься каким-то заделом для предполагаемого сгона нас с орбиты! А если оснащать безоткатными пушками и примитивным прицелом с расчётом упреждения готовые планеры гражданских флаеров... Ну, мы исходили из мощностей авиаремонтных мастерских, и получалось все-таки не сто, а в районе ста-ста пятидесяти тысяч.
- Но их же и больше ста пятидесяти тысяч! Намного больше! Вы промахнулись на порядок против того, что считали самым пиковым случаем! Даже больше, мы имеем почти миллион самолётов в воздухе только в районе, из которого досягаем район высадки! То есть на всей планете их должны быть десятки миллионов!
- Я думаю, все проще. -- Сказал Олег. -- Давайте зайдём с другой стороны. Население планеты около сорока миллионов, так? Каждый взрослый серафим и некоторые подростки имеют по персональному флаеру, плюс ещё многие семьи имеют по микроаэробусу.
- Но ведь на персональный фланец даже пулемёт не поставить! - Прервал Олега Черняев. -- По тем картинкам, которые вы показывали, это скорее летающий мотоцикл с обтекателем, чем то, что привыкли называть флаером люди! Он же не то, что пушку, на него же даже пулемёт 7.62 поставить невозможно, он не увезёт приемлемый для воздушного боя боекомплект, и у него нет силовых элементов, к которым можно прикрепить станину, и которые выдержали бы отдачу!
- Это неинтересно и неважно. -- Спокойно сказал Олег. -- Итак, на планете не менее двадцати пяти-тридцати миллионов частных летательных аппаратов, большинство из которых по характеристикам вполне похожи на то, что мы наблюдаем. Они просто поднимают всё, что способно держаться в воздухе. Я готов спорить, что большинство этих аппаратов вообще не вооружены. Возможно, многие даже управляются автопилотами.
- Атака кавалерии на танки? - Удивился тингман.
- Не совсем. Я же говорю, большинство. В терминах кавалерии, это скорее атака смешанного строя. Лава кавалерии и в ней некоторое, неизвестное, количество танков. Проблема в том, что мы не можем отличить танк от кавалериста. В этом смысле, аналогия с кавалерией сильно... э... хромает. Поскольку мы уже не можем вести индивидуальные цели, то мы не можем отличить танк от кавалериста даже после того, как танк начнёт стрелять.
- А смысл? - Удивился тингман.
- Смысл очень простой. У нас не хватит ресурсов уничтожить все это, и мы не можем сосредоточить огонь на реальных боевых самолётах. Фактически, это просто очень много ложных целей.
- Вы кхотите сказать, что нужно трекращать высадку? - Спросил Сшаакх, представитель Сетевого Координационного Комитета рлаши.
Рлаши сидел за столом, пытаясь имитировать человеческую позу -- задница на кушетке (в кресле ему было бы совсем неудобно), задние лапы слегка не достают до пола, а передние лапы лежат на столе. В слабом искусственном тяготении зала заседаний такая поза, по его словам, была не очень утомительной. Перед ним стояла коробочка автоматического переводчика с проводом наушника, но было заметно, что он включает перевод, лишь прослушав фразу своими ушами - "прокачивал навыки переводить староанглийский со слуха". Говорил он без переводчика, с немного неестественной артикуляцией (впрочем, по мере того, как он слушал живую речь, артикуляция быстро улучшалась), и он не мог произносить звуки, требующие смыкания губ.
- Это решает штаб операции. -- Ответил Олег. -- Сейчас мы, формально, не можем им приказывать, и там нас слышит только адъютант контр-адмирала Цоя. Они даже не обязаны принимать наши рассуждения к сведению.
- Тонятно. -- Сказал Сшаакх и сделал несколько быстрых движений ушами в противофазе, похожих на то, как кошка отгоняет летающую возле головы муху.
Олег пожалел, что так толком и не научился читать мимику рлаши. Из виденных им поз и выражений он уверенно мог распознавать, пожалуй, только повышенное внимание, потому что рлаши его выражали почти так же, как земные собаки и кошки: уши повёрнуты вперёд, голова слегка наклонена. Прижатые и "заложенные за спину" уши, в отличие от земных кошек, означали не опасение, а, скорее, вежливость: рлаши так здоровались (Олег для себя это формулировал примерно так: "я тебе настолько доверяю, что могу не слушать тебя непрерывно").
Взлетев, самолёты быстро собирались в плотный нерегулярный строй, знакомый людям по столкновениям в системе Валгаллы. Ни люди, ни разработанные людьми автопилоты не смогли бы поддерживать такую плотность летательных аппаратов без формирования регулярного строя с правильными интервалами, но серафимы, возможно, благодаря своей способности слышать сигналы радаров не только спереди, но и сзади, легко справлялись с этим.
- Мы планируем продолжать операцию. -- Включилась трансляция из штаба операции. -- По нашим оценкам, большая часть летательных аппаратов либо не вооружена, либо вооружена лёгкими пулемётами, которые не могут повредить ни корабли, ни десантные модули. От одиночных камикадзе мы можем отбиться сосредоточенным огнём, а от массовой таранной атаки должны быть эффективны двигатели эсминцев и ракеты объёмного взрыва.
Десантные корабли уже входили в стратосферу. Их скорость упала почти до скорости звука. Возможность горизонтального маневра была почти исчерпана, и серафимы уже могли достаточно точно определить район высадки, и, возможно, даже предположить, что именно было целью операции. По изображениям можно было заметить, что рои самолётов смещаются в направлении исследовательского центра, где серафимы вели работы над стабилизацией свободных радикалов. За две недели до операции спутники наблюдали там пробившийся сквозь облака свет яркого пламени, по спектру излучения и форме факела напоминающего стендовые испытания жидкостного ракетного двигателя на атомарном водороде.
Первый огневой контакт произошёл на высоте около двадцати пяти километров. Ложные цели не имели полноценного дистанционного управления оружием. Ставить на эти обманки дистанционное управление по ансиблю было невозможно, люди панически боялись возможности попадания ансибля в руки серафимов. А управление по радио- или инфракрасному каналу могло бы навести серафимов на мысль, что эти корабли чем-то отличаются от остальных. Поэтому автоматическая система управления огнём у ложных целей понимала лишь общие команды: "без команды не стрелять", "сосредоточить огонь на ближайшем аппарате противника", "сосредоточить огонь на наиболее плотной группировке" и т.д.
Компьютеры трёх ложных целей решили, что верхняя часть роя серафимских флаеров попадает в зону досягаемости ракет с боеголовками объёмного взрыва, и, не раздумывая, выпустили по ракете с каждой из десяти имевшихся на борту установок. В плотной атмосфере серафимской колонии, построенные людьми ракеты с прямоточными химическими двигателями не могли развить сверхзвуковую скорость. Фактически, они лишь немного превосходили по скорости и маневренности типичный серафимский флаер. Надежда была лишь на то, что в плотном строю не все цели смогут уйти из зоны поражения.
Реакция роя флаеров на приближающиеся ракеты напоминала реакцию косяка сельди на приближающуюся акулу: рой закрутился вихрем и с неожиданной лёгкостью освободил сферическое пространство, в центре которого остались ракеты.
Часть флаеров все-таки была вооружена: половину ракет они расстреляли каким-то мелкокалиберным оружием, другая половина успела распылить бензин, но оценить масштаб повреждений оказалось тяжело. Напрямую облаком пламени не был затронут ни один флаер. Часть аппаратов, оказавшихся во внутренней части полости, закружилась в воздухе, как падающие листья, но невозможность отслеживать отдельные цели не позволяла понять, что с ними произошло -- контузия пилота ударной волной, отказ систем управления или просто помпаж двигателей. Рой сомкнулся и скрыл за собой потерявшие управление самолёты.
Ни взрывов, ни других признаков столкновений в воздухе заметить не удалось. Штаб передал всем кораблям команду "без команды не стрелять", очевидно, в надежде, что бРльшая плотность огня на меньшей дистанции позволит сделать ракеты более эффективными.
Воздушные флоты продолжали сближаться. Сигналы сотен тысяч серафимских радаров слились в плотный шум, затруднявший радиокоммуникацию даже на частотах, отстоявших от серафимской базовой частоты на несколько гигагерц. Серафимы старались не приближаться к человеческим кораблям. Видимо, они тоже решили, что ракетный залп всего флота по их плотному рою мог бы быть эффективен.
Когда корабли достигли высоты десять километров, большая группа самолётов впереди по курсу начала подниматься вверх, очевидно, намереваясь атаковать из передней верхней полусферы. Серафимы вели себя как роящиеся пчелы -- густое облако самолётов выбросило вверх и в стороны два "рукава", которые не оторвались от основной массы самолётов, значительная часть аппаратов устремилась за ними. "Рукава" были слишком далеки для эффективной ракетной атаки, поэтому команды стрелять не воспоследовало. Когда верхние части "рукавов" поднялись на одиннадцать километров, они стали приближаться к флоту. На этот раз, самолёты в атакующей группе явно разделились: некоторые из аппаратов набрали сверхзвуковую скорость, но, судя по всему, большая часть остальных самолётов не могла преодолеть звуковой барьер даже в пикировании.
Удар плазменных двигателей по атакующей группировке возымел гораздо более убедительный эффект, чем ракетная атака. Около трёх десятков самолётов вспыхнули. Многие из оказавшихся за пределами плазменных струй резко сбросили скорость, очевидно, из-за помпажа двигателей под действием ударной волны, и крутым виражом стали выходить из боя.
Несмотря на потери, значительное количество истребителей, не менее сотни в одной только первой волне, продолжило атаку. Приблизившись на расстояние около километра, они открыли огонь, пытаясь сосредоточить его на эсминцах. Судя по воздействию попаданий на броню, это были малокалиберные фугасные снаряды, вырывавшие большие куски рыхлой теплозащиты, но не способные пробиться через её толстый слой до твёрдых элементов корпуса. Их встретили сосредоточенным огнём 45-миллиметровых пушек Гатлинга. Попаданий почти не было, но огонь заставил истребители отклониться от курса атаки и потерять скорость за счёт маневрирования. Многие стали выходить из боя. Штаб дал команду "не стрелять по удаляющимся целям". Судя по всему, боеприпасы флоту должны были ещё понадобиться.
Эсминцы включили пеногенераторы, которые должны были, по возможности, залечить образовавшиеся в теплозащите раны и улучшить аэродинамику. Конечно, не до конца затвердевшая пена сильно уступала по прочности многослойному сэндвичу из графитового волокна и вспененного высокомолекулярного полиэтилена, но складывалось впечатление, что против серафимских снарядов и такая защита могла бы быть довольно эффективна.
Вторая волна истребителей рассредоточилась, чтобы не попасть под огонь двигателей. Атака рассредоточенной волны оказалась менее эффективна, хотя до дистанции открытия огня дошло больше самолётов. Стрелки-рлаши, адаптировавшиеся к стилю маневрирования серафимов в атмосфере, даже смогли подбить пять или шесть истребителей.
Третья волна приблизилась к дистанции открытия огня почти одновременно с дозвуковой частью роя. И вот по этой плотной массе самолётов эсминцы и нанесли второй удар двигателями. Эффект превзошёл все ожидания: обломки вспыхнувших самолётов сталкивались с аппаратами, потерявшими тягу, внутри роя начались цепные столкновения. На несколько секунд казалось, что рой превратился в сплошное огненное облако, из которого время от времени вылетали потерявшие управление или выходящие из боя самолёты. По выданным компьютером оценкам, потери составили не менее трёхсот самолётов.
"Рукава", соединяющие атакующие группы с основной массой роя, стали быстро рассеиваться. Атаковать из нижней полусферы серафимы не пытались; судя по всему, даже у сверхзвуковых истребителей не хватало тяги, чтобы с набором высоты развить достаточную для атаки скорость. И в зале заседаний Совета, и, судя по всему, в штабе появились основания для оптимизма.
Когда до цели по горизонтали осталось около сорока километров, произошло новое событие. Рой закрутился вихрем и освободил полость, только полость эта была не сферической, как при уходе от человеческих ракет, а цилиндрической, словно серафимы освобождали путь чему-то, что должно было пролететь по прямой, соединявшей исследовательский центр с десантными кораблями.
Дальше все произошло очень быстро, так что последовательность событий удалось восстановить лишь по записи. Сначала сенсоры обнаружили сигнал мощного цифрового радара. Потом компьютер показал, что либо этот радар быстро перестраивает базовую частоту, либо разгоняется с ускорением более ста метрических "же". Вскоре стало очевидно, что это именно ускоряющийся объект. Даже обзорные человеческие радары могли обнаружить на фоне шума обычных серафимских радарных очков сигнал с таким большим доплеровским смещением, да и инфракрасные сенсоры уже прекрасно видели несущийся на гиперзвуковой скорости раскалённый снаряд, оставляющий за собой след непрогоревших свободных радикалов.
Все корабли выпустили ракеты, но системы управления человеческих ракет не были рассчитаны на цель, движущуюся в плотной атмосфере с буквально космической скоростью. Судя по записи, две или три ракеты все-таки взорвались на курсе снаряда, но шарики шрапнели либо сгорели в окружающем снаряд облаке плазмы, либо были поглощены теплозащитой.
Возможно, сосредоточенный пулемётный огонь мог бы создать на пути снаряда достаточную плотность вещества, чтобы повредить его или, хотя бы, сбить с курса, но турели нижней полусферы были закрыты теплозащитными панелями, ни один из кораблей просто не успел выдвинуть их.
Ложная цель, на которую наводился снаряд, накренилась, пытаясь уйти от удара, но снаряд оказался достаточно маневренным. Он прошёл сквозь теплозащиту, балласт и корпус беспилотного корабля насквозь, превратившись на верхней стороне корпуса в облако плазмы, которое быстро приняло грибовидную форму. Корабль почти сразу же разломился пополам и из него посыпались баллоны с водой, мешки с гравием и кассеты с боезапасом для турелей.
Хвостовая часть корпуса быстро потеряла скорость, но, из-за потери веса и резкого увеличения угла атаки, не "просела" вниз. Следующий за ней в строю десантный транспорт пытался уйти от столкновения, но получил скользящий удар, полностью срезавший теплозащиту с левой стороны примерно на четверть длины корпуса и левый носовой дестабилизатор. Строй флота нарушился, и серафимские самолёты начали набирать высоту, приближаясь к человеческим кораблям, словно почувствовали слабость противника.
Повреждённый транспорт стал терять скорость и высоту, отделяясь от строя, и штаб отдал ему команду уходить в гиперпространство. Серафимы нацелились на отстающий от строя корабль, как волки на отставшего от стада оленя. Транспорт огрызнулся залпом ракетных установок и совершил прыжок. Эффект ударной волны, образовавшейся при прыжке (несколько десятков тысяч кубометров воздуха перенеслись вместе с кораблём) оказался гораздо более значительным, чем от ракетного залпа, но, похоже, тоже не причинил серафимам ни одной безвозвратной потери.
Никаких предположений о том, что же представлял собой загадочный снаряд, высказано не было, но когда серафимские самолёты вновь закружились, освобождая коридор для второго выстрела, штаб отдал команду о прекращении операции и об отступлении. Чтобы не повредить соседние корабли, перед гиперпрыжком надо было удалиться от строя. Транспорты один за другим стали включать двигатели и уходить вперёд, вверх и в стороны.
Турели нижней полусферы у большинства оставшихся в строю кораблей были выпущены, но оказались неэффективны. Попадание пришлось по десантному транспорту, вблизи от пилотской кабины. Благодаря броне и вообще более прочной конструкции корпуса, он не разломился, но загорелся. Десантные люки по левому борту сорвало с креплений, и они самопроизвольно раскрылись. Турболёты, не способные на такой высоте удержаться в воздухе даже при включённых двигателях, стали вываливаться за борт.
Пилоты подбитого транспорта не отвечали, но телеметрия с борта шла, и турели продолжали вести огонь по приближающимся серафимам. Остатки флота пытались поддержать отстающий транспорт ракетными залпами. После нескольких попыток установить голосовую связь, когда корабль отошёл на достаточное расстояние от строя (к этому времени в гиперпространство ушло почти две трети кораблей), штаб отправил команду на самоуничтожение гиперпривода. Через три секунды, необходимые для "прогрева" бомбы Джонсона, поток данных его телеметрии прекратился.
По телеметрии остальных кораблей, самоуничтожение прошло штатно. Мощность заряда составляла около двух килотонн тротилового эквивалента. Воздействие взрыва на серафимские самолёты было сложно оценить. Тепловое излучение взрыва было в значительной степени поглощено облаками, основной ущерб должна была причинить ударная волна. Судя по тому, что плотность роя почти не изменилась, повреждения были незначительными, примерно сравнимыми с эффектом гиперпрыжка.
Эсминцы совершили гиперпрыжок прямо со своих мест в строю, когда ушли все транспорты. Судя по данным орбитального наблюдения, ложные цели ещё некоторое время пытались вести бой, но автоматические системы управления огнём были малоэффективны. Истребители, окружившие беспилотные корабли, напоминали пираний, атакующих корову, упавшую в реку с обрыва. Малокалиберным серафимским снарядам было тяжело пробиться сквозь многослойную броню эсминцев, но теплозащита ложных целей и их лёгкие пластиковые корпуса разрушались под огнём быстро. Даже относительно небольшого числа пробоин хватало, чтобы макеты начинали разваливаться.
В зале заседаний Совета Обороны повисла тягостная тишина. Первым нарушил молчание рлаши:
- Что это дыло?
- Скорее всего, ракета с прямоточным двигателем на атомарном водороде. -- Сказал Черняев. -- Конвенциальным топливом разогнать что бы то ни было до такой скорости в такой атмосфере невозможно.
- Но ведь прямоточный двигатель, как я понимаю, довольно сложно испытать на стационарном стенде. -- Возмутился Йохансон. -- А наши системы наблюдения с орбиты тестовый запуск такой штуки не могли бы не заметить! И строительство аэродинамической трубы, способной создать гиперзвуковой воздушный поток...
- Скорее всего, это и был тестовый запуск. -- Пожал плечами Черняев.
- В таком случае, результат тестирования превзошёл все ожидания. -- Подвёл резюме Олег. -- Но, если так, то у них может не быть третьей такой ракеты, то есть мы зря запаниковали?
- Даже если это были испытательные образцы, они могли строить сразу много экземпляров. Такие штуки, знаете, при испытаниях бьются, взрываются, с ними разные другие неприятности происходят...
- Толучается, мы отоздали всего на несколько недель? - Спросил рлаши.
- Разрешите доложить. -- Послышался в динамиках голос контр-адмирала Цоя.
- Докладывайте. -- Спокойно сказал Олег.
- Все корабли, ушедшие в гиперпространство, успешно установили ансибль-соединение. Потери: транспорт "Янцзы" со всем экипажем и десантом, сто рлаши, сто двенадцать человек, а также все ложные цели. На борту отступивших кораблей потерь нет. Предлагаю провести ядерную бомбардировку цели, пока орбитальная группировка находится в боевой готовности.
- Какая скорость у наших боеголовок в нижних слоях атмосферы? -- Спросил Олег.
- Около двухсот метров в секунду. -- Сказал Черняев. -- У них прямоточный твердотопливный двигатель, и запас топлива не очень большой. У нас нет опыта разработки теплозащиты, пригодной для гиперзвукового полёта в такой атмосфере, поэтому мы не ориентировались даже на сверхзвук, не говоря уж про гиперзвук.
- Вы видели, что их истребители делали с нашими ракетами воздух-воздух? - Спросил Олег. - Сейчас у них в воздухе сотни вооружённых самолётов, способных развивать скорость существенно больше двухсот метров в секунду. Скорее всего, наша ракета просто не долетит до поверхности.
- Мы предлагаем запустить несколько ракет с определённым интервалом. -- Сказал Цой. -- Первая боеголовка очищает воздушное пространство от самолётов, следующая прорывается к цели.
- Интервал должен быть довольно большим. -- Сказал Черняев. -- Ударная волна первой боеголовки, скорее всего, вызовет помпаж, а наши твердотопливные двигатели не приспособлены для повторного запуска. Но с интервалом в пару сотен секунд, шанс, мне кажется, есть.
- Я против. -- Сказал Олег. -- Большая часть самолётов в этом рою не вооружена, и их очень много. Уничтожив их, мы поставим под угрозу возможность мирных переговоров.
- По всем правилам ведения войны, это комбатанты. -- Сказал Цой. -- Они действуют в одном строю с вооружёнными истребителями и координируют свои действия с наземными системами ПВО. То, что они сами не вооружены, это их проблемы.
- Я все равно против. -- Сказал Олег. -- Если вспомнить обсуждения при планировании этой операции, мы рассматривали ядерное оружие как вспомогательное средство. Если мы не можем провести десантную операцию, то одиночными ядерными бомбардировками мы многого не добьёмся, а вбомбить всю колонию в каменный век было бы катастрофой с дипломатической точки зрения. Да мы и не сможем этого сделать, у нас все-таки скорость производства ядерных зарядов недостаточна. Если у них уже есть образцы прямоточных двигателей на атомарном водороде, они могут нас согнать с орбиты быстрее, чем мы изготовим достаточное количество боеголовок.
Аргументы Злотникова Совет счёл убедительными, и большинством голосов было принято решение сосредоточиться на плане В. Флот эсминцев был заправлен не полностью, но теперь люди имели буксиры с термоядерными двигателями, которые могли вывести корабли в зону боевых действий и вернуть их на базу без расхода антивещества. Кроме того, первый корабль с гибридной силовой установкой, "Эль-Аламейн", успешно провёл тестовые стрельбы. По пиковой энерговооруженности он был эквивалентен четырём эсминцам класса "Ватерлоо" в стандартной конфигурации, и его выход на поле боя вполне мог сдвинуть баланс сил у портала туннеля в системе Валгаллы в пользу людей