|
|
||
- Это ЦУП, минутная готовность. Финальная проверка.
- Это капитан !тзт. Автопилот готов. Вычислитель готов. Локаторы готовы. TCAS готов. GPS активен, откалиброван. Контакт с целью отсутствует, наведение по телеметрии. Цель видите?
- Видим.
- Индикаторы желтые. Коммуникатор готов. Телеметрия идет. Кабина герметична. Жизнеобеспечение активно, желтое. Таймер окна запуска активен. Аккумуляторы 100%. Готова к переходу в автоном.
- Автоном.
Я отключила заправочный силовой шнур. Корабль ощутимо вздрогнул.
- Автоном, аккумуляторы желтые. Экипаж...
Экипаж молчал. Ну да, чего еще ожидать от гражданских.
- Доктор Рнкз, жду доклада.
-О чем доклада???
Я досчитала до двенадцати и подумала:
- Экипаж готов.
- Двенадцать мгновений до окна перехвата. Одиннадцать. Десять. Девять. Восемь. Семь.
Я набрала воздуха в брюшко и подключилась к аккумуляторам. Мне нужно было много энергии. Начальный набор высоты выгоднее всего проводить на максимальной тяге. Да, атмосфера у поверхности плотнее всего, но скорость еще мала, поэтому сопротивление терпимо. Я оторвала корабль от стартового стола и встряхнула его.
- Калибровка акселерометров успешна.
- Отрыв подтверждаю, - подумал ЦУП и продолжил отсчет:
- Три. Два. Один.
- Экипаж, взлетаю!
Я вцепилась в поручни и начала ускорение.
Навигационный локатор показывал метку поднимающейся из-за горизонта цели. Перехват был неудобный. Инопланетяне вышли на экваториальную орбиту, да еще и ретроградную, и не было никакой возможности объяснить им, где находится наша стартовая площадка. Впрочем, даже после этого они могли бы сказать, что надо строить космодром на экваторе, а если там нету подходящего места, так это ваши проблемы. Слава Вечному Небу, орбиту они выбрали круговую, что сильно упрощало расчет перехвата. Но дельта-вэ... Впрочем, они бы потратили сравнимое дельта-вэ, чтобы изменить свою плоскость орбиты.
Я приблизилась к скорости звука и прекратила разгон, уравняв тягу с весом корабля и сопротивлением воздуха. Я еще была в плотных слоях атмосферы, лишнее сопротивление, а тем более нагрев мне были совершенно ни к чему.
- Двенадцать мгновений, полет нормальный. Скорость двести восемьдесят метров в секунду. Подъем вертикально до пятидесяти километров, затем перехват брахистохроной.
- На тринадцати километрах западный джет до тридцати метров в секунду, будьте осторожны.
Сводку погоды я смотрела, да и сама в небо поглядывала, но предупреждение было нелишним.
- Западный джет тридцать метров принято.
Корабль прошел через слой мелких кучевых облаков. Салатово-зеленое тропосферное небо постепенно стало приобретать стратосферный оливковый оттенок. Были хорошо видны перистые облака, отмечающие джет. Я глянула левым боковым глазом на индикаторы системы жизнеобеспечения. Корпус и экран держали давление, состав атмосферы нормальный. Потом я посмотрела на гражданских.
Доктор Рнкз лежала в гамаке с совершенно отсутствующим видом, сложив руки на груди, скрестив задние ноги и медленно покачивая одной из них, как будто в такт неслышимой мелодии. Советник Чкнх, напротив, прижала к груди все конечности и подтянула брюшко, сжавшись в комок, как двухнедельный ребенок в сумке. Сквозь сетку гамака торчала вставшая дыбом шерсть. Ох, нахлебаюсь я с ними. Надо было второго пилота просить
- Леди, мы приближаемся к тропопаузе. Может тряхнуть, приготовьтесь.
В самой струе скорость ветра обещали умеренную для стратосферы, но на границах потока неизбежна турбулентность. У корабля крыльев не было, но на субзвуковой скорости даже небольшие внешние возмущения создают заметные аэродинамические силы. Нас, действительно, тряхнуло. Слабее, чем я боялась, но, судя по реакции паксов, сильнее, чем они были готовы.
В стратосфере я увеличила тягу, чтобы пробить звуковой барьер, а потом начала медленно разгоняться, с расчетом, чтобы выйти на три маха к высоте 25 километров. Воздух уже был достаточно разреженным, сопротивление почти не чувствовалось. Меня всегда удивляло, что воздух в ударной волне на двух-трех махах нагрет до сотен градусов. Камни или керамика при такой температуре ярко светятся инфракрасным или даже красноватым цветом, но воздух начинает светиться лишь на гораздо более высоких скоростях.
Потом я заметила, что кокпит подсвечен красным светом, становившимся все ярче и ярче. И этот свет был каким-то странным. Он был рассеянным, но очень неравномерно рассеянным, словно вся кабина заполнилась крошечными светящимися точками. И эти точки двигались по каким-то непостижимым законам, непохожим на клубы дыма, тумана или пыли. Я попыталась приподнять голову, и эти точки начали двигаться вместе с ней. У меня началось головокружение, и я нешуточно испугалась. Потеря ориентации при пилотировании едва ли не худшее, что может случиться.
- ЦУП, это !тзт. Я вижу что-то странное.
- Есть доклады, что пришельцы больше не рисуют свои картинки, а навели свой фонарь на тебя.
- Это не просто фонарь, - подумала я. - У него какой-то свет... Я не знаю, как даже описать. Он какой-то зернистый. У меня от него головокружение.
- Будем надеяться, что они просто подтверждают, что увидели тебя. Их фонарь - это пока единственное средство коммуникации. Про зернистый свет были доклады, но никто не мог внятно объяснить, что означает эта зернистость.
- Я тоже не могу, это видеть надо. Я бы хотела, чтобы они это подтверждали другим способом.
- Надеемся, доктор Рнкз им это объяснит при встрече.
Я посмотрела боковым глазом на доктора. Она по-прежнему покачивала ногой, пытаясь сделать вид, что происходящее ее не впечатляет.
Мы приближались к мезосфере. Небо было уже совсем черным. Если бы не инопланетная подсветка, можно было бы разглядеть звезды. Пора было начинать собственно перехват. Вычислитель предложил траекторию, похожую на выбранную при первоначальном планировании, с ускорением 6 же. Почти четверть траектории мне нужно было тормозиться, чтобы погасить относительное наклонение. Я, как привыкла, развернула корабль носом вдоль планируемого вектора ускорения и дала тягу. Луч инопланетного фонаря теперь светил мне в борт, поэтому не так раздражал.
Вычислитель выдавал направление рекомендуемого вектора ускорения. Он же рисовал метку цели, рассчитываемую по передаваемой из ЦУП телеметрии. Мой собственный локатор на таком расстоянии должен был бы увидеть цель с активным ответчиком, но корабль пришельцев не отвечал ни на какие наши запросы.
Запланированная траектория была не совсем перехватом. Я разгонялась по направлению почти на точку пересечения плоскостей орбит, чуть назад от нее. При этом я выходила на орбиту того же радиуса, что у цели, но в другой плоскости. А потом я давала тягу нормально, выравнивая плоскости и гася относительную скорость. Не самый оптимальный ни по времени, ни по по дельта-вэ вариант, но проще рассчитать. И, что в данном случае, возможно, было важнее, я никогда не шла курсом на столкновение с целью. Разве что в самом конце сближения, когда относительная скорость будет совсем мала и мои намерения будут очевидны.
Нос корабля опускался вместе с вектором ускорения, и я увидела сначала горизонт с узкой полоской атмосферы, а потом и поверхность: плавно извивающийся джет, окруженный веерами перистых облаков, инверсионные следы аэробусов, ослепительно-белые ледники Небесных Гор, красновато-коричневые гольцы предгорий, оранжево-желтые альпийские луга, лимонные стланиковые пустоши и зеленоватые леса на меньших высотах. Я любила это зрелище, но сейчас мне было не до наблюдения за ландшафтом.
Обычно даже в учебные миссии по перехвату на орбите отправляли двоих, одного в качестве пилота, второго бортовым магом. Очень тяжело одновременно вести корабль и следить за параметрами всех вспомогательных систем.
Но сейчас к старту смогли подготовить только трехместный корабль. Лингвист в первой миссии по контакту был безусловно необходим, а отправлять одних только специалистов без политического руководства начальство не рискнуло. Я еще раз посмотрела боковым глазом на советника. Ох, она нами наруководит...
На двух тысячах километров расстояния мой локатор наконец-то захватил цель. Данные ЦУП почти не отличались от моих, но со своими глазами было спокойнее. Пришельцы висели на той же орбите. Мне приказали, если они начнут маневрировать, выходить в расчетную зону сближения и не пытаться преследовать.
Необходимо было начинать торможение. Я развернулась кормой к цели и снова дала тягу. Потом я попыталась выдвинуть зеркала заднего вида, но это оказалось плохой идеей: меня ослепил луч зернистого фонаря. Я успела зажмуриться, но потом мне пришла в голову идея. Угол регулировки зеркал был довольно большим, так что я могла попробовать направить отражение луча на источник. Похоже, мне это удалось, потому что отсветы на рамках зеркал исчезли. Я рискнула поставить зеркала в обычное положение, и мне показалось, что я увидела белую точку в том месте, где должна была быть цель. Теперь меня никто не слепил.
Корабль пришельцев был большим и ярким. Его было хорошо видно невооруженным глазом после заката и утром, когда небо было уже темным, но сам он еще был освещен солнцем. Телескопы показывали, что он был не только большим, но и плоским. У него были огромные прямоугольные панели, похожие на паруса, которые он подставлял под солнечные лучи, как растение листья. Сейчас я ничего этого не видела, но белая точка на месте цели была видна все четче и четче.
Я сосредоточилась на пилотировании. Расстояние быстро уменьшалось, а мне надо было погасить пять километров в секунду относительной скорости, не сбившись с траектории и не столкнувшись с целью.
Когда я в следующий раз попробовала найти цель в зеркале, она уже была не точкой. Были хорошо видны гигантские паруса, и даже центральное тело корабля уже не казалось точечным. Уверенно можно было сказать, что оно слегка продолговатое.
Я сбросила скорость до трех метров в секунду на расстоянии около ста метров от корабля инопланетян, лишь чуть дальше, чем простирались его паруса. Потом я развернулась носом к цели и только теперь смогла толком разглядеть ее.
Центральное тело корабля было похоже формой на рыбу. Одна сторона была совершенно черной, даже не как тушь или сажа, а почти неотличима от космоса, а другая сторона почти столь же совершенно белой, даже белее чем фарфор. Наверное, только свежий снег и облака бывают такими белыми. На стыке черной и белой сторон я увидела открытый люк, помещение за которым было освещено зеленоватым светом неестественного оттенка. В просвете люка висела инопланетянка и махала мне рукой.
Я скорректировала траекторию, чтобы не особо приближаться к парусам, но подойти к самому люку. В девяти метрах от него я погасила скорость до нуля, включила автопилот и настроила его поддерживать постоянное положение относительно цели. Потом я сказала пассажирам:
- Простите, леди. Мне, наверное, придется вас оставить. На всякий случай, включите силовые экраны и не отстегивайте ремни. Корабль без меня не сможет поддерживать тяготение.
- А зачем? спросила доктор.
- Мне нужно к ним как-то причалить. А объясняться с ними я могу только жестами. А для этого нужно, чтобы она меня видела.
Доктор смогла включить экран самостоятельно. Все-таки она что-то запомнила с этого бестолкового двадцатичетырехминутного инструктажа, который им устроили перед вылетом. Я только проверила ее индикаторы системы жизнеобеспечения и ремни.
С советником, как я и опасалась, получилось сложнее. Ее руки тряслись и, похоже, она плохо понимала, что я говорю, поэтому мне пришлось включать экран самой.
Потом я включила свой экран, медленно убрала гравитацию и прицепила к поясу страховочный фал. Почему-то перед выходом в открытый космос мне всегда хотелось сделать глубокий вдох, как перед прыжком в воду.
Я раздвинула руками лобовой экран кабины и оказалась в вакууме. Потом я подплыла к борту, отцепила конец швартовочного троса и отмотала несколько футов.
Инопланетянка увидела меня и замахала энергичнее, теперь уже обоими руками. Я, конечно, ожидала увидеть кого-то совсем не похожего на дркнз, и я видела много изображений тчунской фауны, поэтому я бы не сказала, что ее внешний вид меня шокировал.
Все ее тело и конечности были закрыты какими-то доспехами, но форму тела можно было легко себе представить. У нее было две руки и только две ноги. У нее совсем не было брюшка, зато само тело было гораздо длиннее, чем наша головогрудь. И у нее был вырост на переднем конце тела, перед руками. Как я потом выяснила, это вырост был довольно подвижным, и в нем размещались не только глаза и рот, но и мозг. По сути, он и был головой. Но тогда, под доспехами, это, конечно, понять было невозможно.
В невесомости она держала ноги полусогнутыми, но даже в этом положении было понятно, что обычно они стоят на двух прямых ногах, вытянув тело вертикально, как богомолы. Поэтому я и доложила в ЦУП, что они похожи на богомолов. И это название так и прижилось, потому что их варианты самоназвания все-таки труднопроизносимы, а самая удобная транскрипция хмнс звучит слишком уж неприлично.
Доспехи были белыми, как и корпус их корабля, только вырост был закрыт черным блестящим забралом.
Я освободила два фута швартовочного троса и покрутила карабином, как лассо. Я предполагала, как мы обычно делаем, сцепить корабли тросом и развернуть связку радиально, чтобы трос натягивался приливными силами. Но если им правда нужно было, чтобы паруса все время смотрели на солнце, это, наверное, было бы плохой идеей. Поэтому я не особо удивилась, когда инопланетянка замахала руками иначе, перекрещивая их перед забралом на выросте.
Она постучала пальцами правой руки по предплечью левой, и корабль пришел в движение. В нескольких метрах от люка открылся еще один люк, длиной почти с полкорабля, и из него выдвинулась тонкая, но очень длинная, чтобы не сказать гигантская, двадцатиметровая рука с тремя сочленениями. У этой руки не было никакой шкуры, и были хорошо видны движущиеся металлические штуки, очевидно исполнявшие роль мускулов.
Инопланетянка подвигала своей правой рукой, и рука корабля повторила ее движения. Потом она сделала кистью руки выразительное хватательное движение, и корабельная рука повторила его. Я задумалась. Жесткая связка, конечно, была бы удобнее троса, особенно рядом с их парусами - они, и правда, выглядели очень тонкими и хрупкими. Но на корпусе моего корабля не было никаких захватов, которые бы для такой руки подходили, а обхватить корпус целиком она бы не смогла.
Я отплыла к корме моего корабля и показала на посадочную опору. Инопланетянка поднесла руку к задней части выроста и почесала его. Потом она начала показывать какие-то сложные жесты, которые я плохо разглядела издали. Подплыв поближе, я смогла предположить, что ее смущает, что точка захвата слишком далеко от центра масс. Я снова покрутила карабином своего троса.
На том и порешили. Ее корабль взял мой за ногу, а потом мы сцепили их тросом. Невдалеке от люка нашелся поручень, видимо специально предназначенный для захвата такими же руками. Мой карабин на этот поручень не налезал, поэтому я просто завязала трос узлом. Мне показалось, что ее удивило, что я возвращаюсь к своему кораблю, чтобы натянуть трос и закрепить его на двурогой утке. Только потом я узнала, что они в таких случаях используют дистанционно управляемые лебедки.
Потом я полетела выяснять, как перетаскивать паксов. Про страховочный фал мы быстро договорились: она была пристегнута фалом, и вблизи от люка нашлось еще несколько фалов, видимо, чтобы обеспечить одновременную работу в вакууме нескольких космонавтов. Мне уже тогда показалось, что она находит странным, что я летаю вокруг корабля без всякой страховки. Я притащила свой фал, и мы сцепили свободные концы карабинами.
Я заметила, что их фал сделан из какого-то материала, совсем не похожего ни на что, из чего мы делаем канаты, а карабин, похоже, железный. Да и материал доспехов инопланетянки был ни на что не похож. Вблизи мне показалось, что внешний слой доспехов больше напоминает парусину или циновку с очень мелким плетением, чем кожу или войлок.
Пока мы все это делали, я несколько раз имела возможность заглянуть в пространство за люком. Люк не открывал полностью все внутреннее пространство корабля, там была лишь небольшая комнатка, на стене которой были укреплены еще три комплекта доспехов, таких же, как на той инопланетянке, с которой мы общались.
К счастью, назначение комнатки не пришлось объяснять жестами. На стене были прикреплены пластины с картинками, на которых были изображены разные состояния комнаты. У нее было две двери, наверняка герметичных, так что они могли закрыть внешнюю дверь, напустить в комнату воздух, перейти туда, закрыть внутреннюю дверь и попасть в космос, не разгерметизируя весь корабль. Как шлюз на канале.
Конечно, наши экраны в этом отношении были гораздо удобнее. Наверное, эти двери, как и наши, подтекали. Но по виду и даже размерам корабля было понятно, что эти существа не первый год работают в космосе. Я решила, что они знают, что делают.
Я сначала хотела протянуть экранированный рукав между нашим кораблем и косяками двери шлюзовой комнатки, но поняла, что мне не хватит запаса жестов, чтобы выяснить, куда именно прикрепить экран, чтобы получилось герметично. Получалось, что придется перетаскивать паксов через вакуум.
Мы с инопланетянкой уже выработали несколько общих жестов. Скрещенные руки перед грудью или перед ее выростом обозначали несогласие, вытянутая вперед рука с вытянутым вверх большим пальцем согласие, разведенные в сторону руки, безвольно машущие кистями незнание или отсутствие вариантов. Я показала ей, что на моем корабле еще двое, и мы все хотим перейти на их корабль. По моей прикидке, мы все могли разместиться в шлюзе, хотя, конечно, получалось бы тесновато. Она согласилась.
С доктором все прошло легко. Экран у нее уже был активен, я прицепила ее к фалу карабином на коротком тросе и перевезла к шлюзу. Даже заминка, когда я перецепляла карабин, чтобы обойти сцепку нашего и инопланетного фалов, не вызвала у нее приступа паники. В шлюзе было множество поручней и петель, так что мы с хозяйкой корабля легко нашли, куда доктора пришвартовать. К моменту, когда я притащила советника, они уже наладили с инопланетянкой какую-то коммуникацию. Во всяком случае, она уже переняла жест с большим пальцем.
С советником было сложнее. Еще в корабле она уже ничего не соображала, и, похоже, мало что слышала. Пришлось вспоминать тренировки по спасению. У нас никогда не было настоящих аварий на орбите, но легко представить, что экипаж терпящего бедствие корабля будет не в себе, поэтому на тренировках такой сценарий был. Я перевела ее экран в силовой режим, так что он не только удерживал воздух, но и не позволял ей двигаться. Мне пришлось пережать нервы на ее запястьях, чтобы она отцепилась от гамака. Я спокойно повторяла стандартную пилотскую литанию:
- Страх это нормально. Страх стимулирует. Страхом можно управлять. Оседлай свой страх, как всадник дракона.
Но я никак не могла ее уговорить повторять за мной, а без этого никакого эффекта не было. Когда я перецепляла карабин, ее стошнило, но, к счастью, система жизнеобеспечения экрана с этим справилась.
Шлюзование оказалось длинной и сложной процедурой. Внешний люк закрылся быстро, но много времени занял напуск воздуха, или, может быть, проверка герметичности перед напуском. Инопланетянка постоянно дергала какие-то ручки, что-то нажимала на стенах комнаты и своем левом предплечье. На стенах загорались и гасли красные и зеленые огни. Я отметила, что она сначала подняла забрало на своем выросте, и только потом перешла к внутренней двери.
Занимаясь открытием двери, она стояла лицом к стене, поэтому я увидела ее лицо, только когда она повернулась, чтобы пригласить нас проходить дальше. У нее было только два глаза. Все лицо было вытянуто по вертикали, и нос размещался между глазами и ртом. Челюсти почти не выдавались вперед, самой выдвинутой частью лица оказывался узкий нос с двумя направленными вниз ноздрями. Уже тогда я обратила внимание, что ее верхняя челюсть неподвижна относительно остального лица.
И ее лицо было почти безволосым. Были две узкие полоски густых, но коротких волос над глазами, а еще нижняя часть лица, нижняя челюсть и верхняя губа, были покрыты волосами, не очень густыми и очень короткими, так что везде просвечивала коричневато-розовая кожа. И я заметила, как она легко может двигать лицом и всем выростом относительно тела. У меня даже закружилась голова. Но я уже тогда подумала, что с таким подвижным лицом, наверное, они легко обходятся двумя глазами.
Мы прошли в гораздо более просторный отсек. Но он тоже был гораздо меньше внешнего объема корабля. Я заметила несколько дверей, но только существенно позже узнала, что жилой объем корабля составляет не больше четверти его общего объема. Остальное пространство занято оборудованием, которое у богомолов занимает гораздо больше места, чем наше, и топливом для двигателей.
И в их корабле совсем не было силы тяжести. Я уже тогда начала понимать, что наши культуры развивались совсем разными путями, и то, что для нас кажется легким, для них может быть совершенно неразрешимой проблемой, и наоборот. Потом мы узнали, что для длительной работы в космосе или для перелетов с комфортом они строят кольцевые корабли, в которых создают иллюзию силы тяжести с помощью центробежной силы.
Если освещение в шлюзовой камере казалось мне зеленоватым, то в жилом отсеке оно было скорее синим. Там была еще одна инопланетянка, тоже в доспехах, закрывавших почти все тело, кроме рук и выроста. Эти доспехи были гораздо тоньше вакуумных, и очень мягкие, практически обтягивающие тело.
У этой хмнс совсем не было шерсти на нижней части лица, но довольно длинные волосы на верхней части выроста. Когда вторая богомол сняла свои вакуумные доспехи (это оказалось длительной процедурой, хотя и быстрее шлюзования), я обратила внимание, что на ее выросте тоже есть волосы сверху, правда, не такие короткие, как на лице.
Уши у богомолов были на боках выроста, ниже волос, странной формы и совершенно неподвижные. У них были пятипалые руки с противопоставленными большими пальцами, с широкими ладонями и не очень длинными пальцами без когтей. Лишь еще потом я разглядела, что у них на концах пальцев есть что-то вроде рудиментарных когтей, плоские роговые пластинки, не выходящие за сам палец.
Потом мы узнали, что у богомолов почти нет шерсти и они вынуждены носить доспехи для терморегуляции, даже в корабле, где, казалось бы, могут поддерживать любую температуру. Они часто носят доспехи даже на выросте, потому что у их шерсти нет подпушка, и термоизоляции она почти не обеспечивает.
У них целые отрасли промышленности заняты производством этих доспехов для разных занятий и температур. А во многих культурах ходить без доспехов считается и неприличным. В этих культурах даже делают специальные доспехи для купания, которые закрывают только половые органы и анальное отверстие. Но все это мы узнали гораздо позже.
Стены отсека и вообще обстановка мне показались не очень приспособленными к невесомости. В центре помещения к одной из стен был прикреплен стол на четырех ногах и четыре странные подставки. Мне пришлось напрячь фантазию, чтобы понять, что эти подставки предназначены для сидения богомолов, очевидно когда действовало тяготение.
Стены были гладкие, покрытые чем-то вроде глазури на керамике, и только на полу было покрытие, за которое можно было цепляться когтями. Лишь чуть позже я обратила внимание, что здесь и там в стенах есть рукоятки, цепляясь за которые богомолы могли перемещаться в невесомости.
Богомолы начали делать жесты возле лица, как будто поднимали забрала вакуумных доспехов. Я поняла, что они предлагают нам выключить экраны. Доктор Ркнз поняла их так же, и спросила меня, стоит ли это делать. Я развела ушами, показывая, что не знаю. Давление в их корабле было ниже, чем внутри наших экранов, но мои датчики показывали, что флогистона вполне достаточно.
Богомолы увидели наши сомнения. Одна из богомолов потыкала пальцем в дощечку, которую держала в руке, и на стене комнаты загорелось светящееся изображение. Там стояла богомол, тоже в доспехах, оставлявших открытыми не только вырост и руки, но и ноги ниже колен. Рядом с ней стояла дркнз без каких-либо доспехов или экранов, только с поясной сумкой необычного фасона, со множеством кармашков, и держала богомола за руку. Рядом с ними сидело еще одно существо, четвероногое и однорукое. Как и богомолы, оно было длиннотелое, без брюшка и имело вырост с глазами, ушами и ртом. Но оно было все покрыто шерстью, кроме руки, и уши у него по форме были похожи на наши.
Это был не рисунок, это явно был снимок, зернистый и со странной цветопередачей, но несомненно снятый с реальной сцены на открытом воздухе. На заднем плане были какие-то инопланетные растения, некоторые с желтой листвой, как наши, некоторые с зеленой, и что-то похожее на угол здания.
Мои сердца чуть не выпрыгнули из живота. Среди картинок, которые богомолы пытались рисовать на поверхности с орбиты, было что-то похожее на титульную страницу бортового журнала Звездного дракона. Но это порождало больше вопросов, чем ответов. Если они захватили или спасли наш корабль, то почему они так долго нас искали? И почему так мало о нас знают, что даже не могут нормально поговорить с орбиты? Зачем пытаются общаться этим странным фонарем?
Если снимок не был подделкой, получалось, что кто-то из экипажа выжил. Но... Я присмотрелась к снимку. Дркнз не была никем из взрослых членов экипажа, я их всех помнила в лицо. И по возрасту... да, она была подростком, почти ребенком. Получалось, что погибли все взрослые, но они смогли спасти кого-то из детей??? Даже это было бы необыкновенно хорошей новостью. Слишком хорошей, чтобы быть правдой. И это отвечало на многие из очевидных вопросов.
Доктор, похоже, прокрутила в голове почти те же рассуждения, что и я.
- Это что, дочь как там звали вашего навигатора?
- Тв!ра, - рефлекторно ответила я.
Я сначала даже хотела обидеться, что доктор так плохо изучила историю вопроса, но потом сообразила, сколько информации ей пришлось выслушать за полдня лихорадочной подготовки к вылету. А потом ее запуляли в космос даже без тренировки на симуляторе. Так что ее подготовка была выше всяких разумных ожиданий.
- Мне кажется, мы можем снять экраны, - продолжила я. Если бы они хотели нас убить, у них было множество прекрасных возможностей. А они, скорее всего, знают, какой состав воздуха для нас безопасен.
- Давайте на мне сначала попробуем, - сказала доктор.
- Мне кажется, это моя обязанность, - сказала я.
- Я не смогу вернуть нас и корабль на Двз.
Это звучало разумно. Честно говоря, у меня мелькнула мысль попробовать на советнике, но я решила не вгонять ее в еще более глубокую панику. Не говоря уже о том, что она могла бы мне это припомнить потом, на Двз или даже здесь, если немного пришла бы в себя.
- Хорошо. Давайте я помогу выровнять давление. Лучше откройте ноздри и дыхала пошире.
Я прикоснулась к амулету ее экрана. Процедура представляла некоторую опасность. При снижении давления падала и концентрация флогистона. Но, по моей прикидке, воздух все время оставался в границах пригодного для дыхания, а после выравнивания давления она быстро вдохнула бы более насыщенный флогистоном инопланетный.
Богомолы наблюдали за нашими переговорами и манипуляциями. Мускулы на их лицах двигались, но я, разумеется, ничего не могла понять в их мимике. Наконец, экран доктора исчез. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов всем брюшком, а потом вытянула вперед обе руки с поднятыми большими пальцами. Богомолы тоже подняли большие пальцы.
Я тоже выключила экран. Отчеты экспедиции на Тчун говорили, что некоторые дркнз впадали в шок от инопланетных запахов. Оказалось, что богомолы, как и мы, старались поддерживать в кораблях атмосферу, по возможности лишенную сильных запахов, хотя они не так сильно зависимы от обоняния. Но я все-таки испытала легкую дезориентацию.
Одна из богомолов что-то сказала. Ее ноздри оставались неподвижными, она говорила ртом. Я впервые услышала их голоса, низкие и протяжные, похожие на вой летучих выхухолей. Казалось, их язык состоит из одних гласных. Но я заметила, что, произнося некоторые звуки, они полностью смыкают губы.
Наконец-то пришло время доктору Ркнз проявить свои способности. Она притащила с собой довольно много материалов: детские пергаменты с картинками, несколько разных табличек, восковых и магических, записывающие амулеты, портативный вычислитель... У богомолов тоже была табличка, похожая на нашу магическую, она не могла наводить видения, но умела выводить изображения на стену. Честно говоря, я не могу воспроизвести последовательность ее действий, но уже через пять минут я услышала, как богомол вполне отчетливо говорит: Вы есть дыркынз. Мы есть хуманз.
Они с доктором несколько раз повторяли эту фразу на разные лады, пока доктор не развела ушами и, одновременно, чтобы ее поняли богомолы, руками.
- Похоже, ставить им произношение безнадежно, - сказала она мне. Они не могут произнести две согласные подряд, не вставив между ними ы. И щелкающие звуки они могут произносить только отдельно, не в составе слов.
- Я думаю, это не самая главная наша проблема, - сказала я.
А остальное совсем не проблема. Я подозреваю, что они уже устанавливали контакты с инопланетянами. Они как-то даже слишком хорошо понимают, что делают.
ЦУП давно уже требовал от меня отчета. Я подумала, что процесс идет, и богомолы уже выучили три наших слова. Незнакомый тон мысли, по интонации кто-то из политиков, стал требовать позвать к телепату советника.
Советник к этому моменту уже немного расслабилась. Но когда она услышала эту мысль, ее зрачки снова стали шире глаз. Впрочем, похоже, она что-то еще соображала, потому что смогла почти связно подумать:
- Ваше превосходительство, я слежу за обстановкой.
Превосходительство, впрочем, этим ответом не удовлетворилась:
- Я правильно понимаю, что они захватили Звездного дракона?
- Мы еще до этого не дошли. подумала я, - но у них есть по крайней мере одна живая дркнз. И они это не скрывают.
- Нам нужны ответы, - подумала превосходительство.
- А нам нужно время, - подключилась к беседе доктор. - Я же просила команду минимум из пяти специалистов. И этих тут только двое.
- Мы дали вам что могли.
- И я делаю что могу. В этих обстоятельствах.
- Сколько вам нужно времени?
- Не знаю. Мы только научились различать глаголы и существительные.
Я начала впадать в панику. Не до такой степени, как советник, но...
Потеря Звездного дракона была огромным ударом по нашей программе. Найти нового навигатора за все эти годы так и не удалось. Политики требовали отчета, куда уходят деньги. Даже расходы на консервацию Звездной рыбы-кита казались им чрезмерными. Другие политики уже прямо спрашивали, зачем нам вообще эти ваши звезды, на Двз своих проблем хватает.
Прилет богомолов давал хороший ответ политикам второго типа. Если мы не будем осваивать звезды, со звезд прилетят осваивать нас. Уже, собственно, прилетели.
Теперь необходимость звездной программы была очевидна. Но как раз это давало если не возможность, то, по крайней мере, мотив политикам, которые хотели бы ей поруководить. А когда политики берутся чем-то руководить как говорит наша командир, это сливай свет и туши воду.
Доктор Ркнз неплохо для гражданской держалась в полете и хорошо взялась за свое дело с инопланетянами. Но, похоже, с политиками она разговаривать не умела совсем. Именно для этого в команде и был нужен кто-то из политиков. Но советник, мало того, что не воспринимала себя частью нашей команды, но и вообще отключилась.
- Ваше превосходительство, это капитан !тзт, - подумала я. - Поймите нас правильно, мы делаем работу, которую никто никогда на нашей планете не делал. Мы понимаем вашу озабоченность, но мы очень ограничены в ресурсах. Может быть, вы попробуете ускорить подготовку второго корабля и пришлете видеотранслятор? Тогда мы смогли бы подключить специалистов на Двз.
Командир говорила мне, что самый надежный способ заставить политика от тебя отвязаться это попросить у нее что-нибудь. Неважно даже, что конкретно. Мне этот совет казался странным, но сейчас он, похоже, сработал.
Доктор продолжила переговоры. Они жестикулировали, что-то рисовали на дощечках, а у богомолов еще был какой-то специальный белый тонкий материал, который они тоже использовали для рисования. У меня сложилось впечатление, что вместо обучения богомолов нашему языку или изучения ихнего, доктор с ними вырабатывает какой-то жаргон, даже отдаленно не напоминающий по звучанию ни один из языков - но, по крайней мере, и доктор, и богомолы произносили фразы на этом жаргоне более-менее похоже. Оценить прогресс можно было по тому, как часто а это происходило все чаще и чаще они показывали друг другу руки с большими пальцами.
Потом доктор снова повернулась ко мне.
- По-моему, им нужен натуромант.
- Я не натуромант, - быстро сказала я, но потом спохватилась. - А чего именно им надо?
- Они говорят, что воздух состоит из каких-то маленьких шариков. И требуют, чтобы я им сказала, как они по-нашему называются. И говорят, что, если мы летаем в космос, мы этого не можем не знать.
- Какие еще шарики???
Потом, почти сразу, я вспомнила, что наилучшие результаты в вычислительной гиперзвуковой аэродинамике действительно дает модель, в которой воздух состоит из шариков. И модель распределения давлений и температур с высотой на основе шариков получалась неплохая, точнее, чем простая барометрическая. Но...
- Поговорите с ними, а? А то я совсем ничего не понимаю.
Я повернулась к богомолам. Одна из богомолов прокашлялась и довольно внятно сказала:
- Воздух состоит из.
При этом она нарисовала в воздухе какую-то закорючку, похожую на навершие посоха.
- Это вопрос, - уточнила доктор. - Мы еще до правильной грамматики вопроса не дошли.
- Воздух состоит из мертвого воздуха и флогистона. И немного паров, - я старалась говорить помедленнее и как можно более внятно.
Богомолы пришли в большое возбуждение. Затруднение доктора было понятно - слово было из жаргона специалистов по системам жизнеобеспечения, лингвисту его было простительно не знать. А в космос без этого и правда летать сложно. Но при чем тут шарики???
- Мертвый воздух число семь, - сказала богомол. - Флогистон число восемь.
Я остолбенело посмотрела на нее, потом на доктора.
- Это не вопрос, - сказала доктор.
- Какое еще число???
Богомол замахала руками. Она подлетела к советнику, чуть не впечатав ее в стену, и начала тыкать пальцем в нож из метеоритного железа на ее поясе.
- Железо, - сказала доктор.
Богомолы синхронно подняли вверх большие пальцы. Потом они хором сказали:
- Железо число два десять и шесть.
- Какое число? - спросила я и, как смогла, нарисовала в воздухе закорючку, которой они с доктором изображали вопрос.
Богомол подняла вверх руку с вытянутым пальцем.
- Один. Водородитель, - потом она подняла второй палец. - Два. Солнечный газ. Три. Металл, мы еще не знаем ваше название. Четыре. Тоже металл. Пять. Неметалл. Ее рука кончилась, и она подняла вторую руку. Шесть. Углеродитель. Семь. Это мертвый воздух. Восемь, - она подняла еще один палец. - Это флогистон. Десять. - она взмахнула руками с растопыренными пальцами, - Еще десять. Потом шесть, - она вытянула две руки с тремя пальцами на каждой. Это железо.
Я смогла только развести руки и помахать кистями.
Богомолы пришли в еще большее возбуждение. Вторая богомол сорвалась с места и исчезла за дверью. Вскоре она появилась, неся какие-то странные предметы. Это оказалось что-то вроде маленьких горшочков из чего-то похожего на стекло, но прозрачного, как экран. В одном горшочке был кусок древесного угля, в другом какой-то красный порошок.
Богомол протянула мне горшочек с углем.
- Уголь, - сказала я.
- Уголь число шесть. Мертвый воздух число семь. Флогистон число восемь.
Я изобразила жест вопроса. Богомол развела руками и протянула мне второй горшочек.
- Это состоит из, - сказала богомол и нарисовала знак вопроса.
Я развела руками и помахала кистями.
- Это состоит из железо и флогистон, - она засунула палец в горшочек, достала его и лизнула. Ее язык окрасился в тот же цвет. Она сунула горшок мне.
Похоже, они были уверены, что телесный контакт с этим веществом мне, как и им, не повредит. Я потрогала порошок когтем, и коготь окрасился. Я наконец-то вспомнила, как это называется. Правда, я не знала, какое оно должно быть на вкус, поэтому пробовать не рискнула.
- Безводная охра.
- Без вода... Нет вода (жест вопроса), - переспросила богомол.
Я подняла вверх большой палец, оттопырив также окрашенный коготь.
- Нет вода Есть железо и флогистон. Безводная охра. Вода два по одному и флогистон.
Я смогла только помахать руками. Тема почему-то была очень важна для богомолов, но переговоры зашли в полный тупик. Наверное, нам действительно нужны были натуромант или алхимик. Я вспомнила все, что нам рассказывали на курсах по планетологии и алхимии. Но ничего про шарики, или про число железа, или про то, что охра содержит железо, на этих курсах не было.
- Железо плотность чуть меньше восьми плотностей воды, - осторожно сказала я. Точнее я не помнила.
Богомол подняла большой палец.
- Откуда два по десять, - сказала я и нарисовала знак вопроса.
Богомолы посмотрели друг на друга, приоткрыв рты. У меня все еще кружилась голова от одного вида того, как они вертят своими выростами. Несколько мгновений они молчали, глядя друг на друга, потом синхронно развели руки и помахали ими.
- Давайте поговорим о другом, - сказала одна из них.
Доктор радостно согласилась. Надо сказать, что она удачно воспользовалась предложением сменить тему, потому что почти сразу я услышала слова "Звездный дракон". Слова богомолы не поняли, но она, наверное, показала им видение с магической таблички. Богомолы тут же замахали своими выростами, но большие пальцы показывать не стали. Когда на стене появилась картинка, я сразу поняла, почему.
Взрывы накопителей были бичом нашей космической программы с самого ее начала. Небольшие шары современных версий, которые использовались в орбитальных кораблях, считались практически безопасными, хотя разрушающий контроль по-прежнему проводили на полигоне в пустыне. Но прыжковому кораблю нужно много маны, а батареи Звездного дракона все-таки делали почти четыре дюжины лет назад.
Когда он исчез, специалисты субконтрактора смогли добиться взрыва накопителя из той же партии с половинным зарядом. Правда, для этого его потребовалось нагреть заметно выше штатного диапазона температур.
Они заявили, что в результате многому научились и взрывы на разрушающих испытаниях, правда, прекратились. Впрочем, случая испытать батарею прыжкового класса с полным зарядом ни у нас, ни у них с тех пор не было.
Взрыв не считался официально признанной версией, но более правдоподобных вариантов никто предложить не мог.
На снимке был виден висящий в невесомости обугленный корпус. Носовая часть была сожжена до первой переборки, точно так, как если бы жар шел спереди, где находился накопитель. Возле обломков можно было заметить несколько богомолов в вакуумных доспехах, только не белых, а зеленых.
Доктор спросила, что случилось с дркнз. Богомол скрестила руки, но не перед лицом, что мы использовали в качестве отрицательного жеста, а на груди, закрыла глаза и замерла в напряженной позе, по-моему, даже задержав дыхание. Мне ответ показался понятным, но доктор все-таки хотела большей однозначности. Тогда богомолы показали еще одну картинку.
Обугленные и высушенные вакуумом скорченные тела, пригоревшие к остаткам передней переборки, были не очень приятным зрелищем. Но мы просили однозначного ответа. И мы его получили.
Богомолы, видимо, понимали, какое впечатление производит на нас этот снимок, поэтому почти сразу они переключились на другое изображение, которое уже показывали: подросток дркнз, держащая за руку богомола. Из объяснений выходило, что выжила только одна девочка, остальные дети тоже погибли. У них было много картинок с ней, даже движущиеся. Мы увидели, как она играет с богомолом как мне показалось, тоже подростком в какую-то игру, где нужно перекидывать мячик через сетку на столе при помощи двух круглых дощечек.
Довольно часто в кадре появлялись четвероногие однорукие существа, а несколько раз - похожие четвероногие существа без рук и гораздо меньшего размера. Настолько меньшего, что вряд ли были детенышами одноруких. У четвероногих, оказывается, был еще один вырост на заднем конце тела. Я сначала даже подумала, что это брюшко, но для брюшка он был слишком тонким, гибким и маленьким по объему.
Пока мы все это смотрели, мне пришло сообщение из Центра. Они нашли алхимиков, которые рассказали странную вещь. Действительно, наши алхимики знали, что, если прокалить охру с углем, можно получить что-то вроде железа. Во всяком случае, это металл, близкий к настоящему, метеоритному, железу по плотности, но менее прочный, отличающийся по цвету и покрывающийся чем-то вроде охры со временем. Его называют ложным, угольным или охряным железом. Никакого хозяйственного значения это не имеет, потому что ножи из такого материала были бы гораздо хуже заговоренных каменных.
Про это не особенно рассказывают, чтобы всякие идиоты не пытались таким способом подделывать железо. Впрочем, такую подделку мог бы распознать или, во всяком случае, заподозрить даже полный неспециалист.
Когда доктор передала эти сведения богомолам, они пришли в большое возбуждение, притащили кусок другого металла, совершенно мне не знакомого, серебристого, но гораздо менее плотного, чем серебро, и даже чем железо, сказали, что его число десять и три, и что его можно получать из глины молнией.
Алхимики послушали мое описание и сказали, что не знают ни одного металла, который был бы легче ложного железа (оно близко по плотности к метеоритному, но все-таки чуть легче), а про глину и молнию... это что-то совсем за пределами их понимания.
Богомолы сказали, что, раз мы строим деревянные космические корабли, их не очень удивляет, что мы не пользуемся металлами. Но вообще-то металлов восемь десятков и два, из них в природе встречаются семь десятков. Правда, большинство встречается только в виде солей или камней, из которых металл надо получать чем-то вроде прокаливания с углем или молнии.
Я знала только шесть металлов: железо, медь, золото, серебро, ртуть и свинец. Образцы почти всего этого, кроме ртути и золота, у богомолов были на корабле. Наши алхимики вспомнили еще олово и сурьму, и сказали, что не уверены, ложное железо и настоящее это один металл или разные. Богомолы сказали, что все-таки разные; метеоритное железо это, обычно, сплав железа с еще одним металлом, и даже принесли его образец. Он был светлее железа и чуть плотнее, но, если бы мне не сказали, что это какой-то другой металл, я приняла бы его за железо. А про сурьму они не очень поняли наше описание и сказали, что скорее всего это не металл, но даже если они правильно поняли, у них нету на корабле образцов, а без образцов разобраться будет сложно.
Вопрос с металлами пришлось отложить до расширения контакта, когда они планировали пригнать более крупный корабль они даже сказали, что он называется не корабль, а станция. Они бы доставили больше образцов и оборудование, на котором можно демонстрировать и изучать их свойства, а мы могли бы привезти наших алхимиков, наши образцы и наше оборудование.
И следующий вопрос, который они начали обсуждать это условия контакта и передачи выжившей. Заодно они сказали, что могут передать обломки корабля и тела экипажа - оказывается, они сохранили их в замороженном виде, как они сказали, до температуры жидкого мертвого воздуха. Правда, признались, что некоторые тела были повреждены при исследованиях.
Они сказали, что уже устанавливали контакты с инопланетными расами и собственными колониями, долгое время бывшими в изоляции. Поэтому мы, наверное, должны их понять. То, что мы первыми прилетели их перехватывать это хорошо. Но почему они должны быть уверены, что именно мы имеем право представлять всю планету?
Вот для ответов на такие вопросы нам и нужна была советник. Но она по-прежнему была не очень-то коммуникабельна, поэтому пришлось выкручиваться нам с доктором.
Я сказала, что наш Центр создан правительством Конфедерации, в которую входят почти все государства и города-государства нашей планеты. Они ответили, что не уверены, что правильно понимают наши слова конфедерация, правительство и государство, а что в нашу конфедерацию входят все государства, они знают только с наших слов. Доктор сказала, что они могут спуститься на планету и сами посмотреть. Богомолы обрадовались и сказали, что к этому-то они нас и пытались подвести.
Они, действительно, хотели бы, чтобы наши правительства представили их как можно большей части населения планеты. А поскольку они не могли прослушивать наши новости, единственным способом это осуществить была бы их посадка на планету и облет, хотя бы, крупнейших населенных областей с публичными церемониями в каждой. По опыту предыдущих контактов, они считали, что это был наилучший способ избежать проблем в дальнейшем. Как выяснилось, они уже довольно хорошо определили населенные области по ночной засветке и площади возделанных полей, да и просто по виду городов с орбиты.
Поскольку их корабль наблюдался невооруженным глазом, и все новостные каналы про них прожужжали все уши, мне не показалось, что это было бы серьезной проблемой. Но когда я передала сообщение пришельцев в Центр, там сказали, что это вопрос политический, его должны решать политики, и это займет какое-то время. Когда я передала этот ответ богомолам, они сказали, что это как раз они прекрасно понимают и большего на данный момент ожидать не могли.
Доктор занялась уточнением грамматических правил и расширением словаря. Время Центра уже близилось к вечеру, я решила обсудить вопрос, где мы будем ужинать и ночевать. Богомолы сказали, что могут поделиться своей едой, в том числе такой, которую выжившая девочка ела без каких-либо последствий и считала вкусной. Мы с доктором решили не рисковать, и я попросилась слетать на наш корабль за нашими припасами. Богомолов явно не обрадовала перспектива лишний раз проводить шлюзование, но и наши опасения насчет еды показались им разумными.
Также богомолы предложили переночевать у них. Оказалось, что они тоже ночью спят, и на их корабле были четыре отдельные спальные каюты с кроватями, похожими на наши, даже с одеялами - только поуже и существенно длиннее, ведь им надо было вытягивать ноги на всю длину. У этих кроватей были ремни для сна в невесомости. Мне казалось, что в гамаке в невесомости было бы удобнее, но мысль тащить советника через вакуум беспокоила меня гораздо сильнее. А компенсировать невесомость во сне я все равно бы не смогла. Еще у кроватей были специальные подушки, которые инопланетяне подкладывали под свой вырост, но их несложно было снять.
Я сказала, что получается не очень, мест четыре, а нас ведь пятеро. Богомолы ответили, что у них вахты и одна из них все равно должна бодрствовать, так что это не проблема.
Утром прилетел второй корабль. Прилетели два пилота и один лингвист. Похоже, на планете тоже пришли к выводу, что от советника в ее состоянии толку мало, а других политиков, желающих лететь в космос, не нашлось.
Доктору Ркнз надо было по возможности передать знания, которые нельзя было понять из ее записей, а потом мне с ней и советником предстояло возвращаться. Доктор стала возмущаться, что нормально себя чувствует и хотела бы продолжить, но мы втроем ее уговорили, что у нас довольно малый опыт длительной работы на орбите, да еще в невесомости, и она скоро исчерпает нормативы для первого полета.
Вскоре после этого, из Центра пришло еще одно сообщение. Конфедерация дала принципиальное согласие на высадку инопланетян и представление, о котором они просили, но надо было согласовать множество технических деталей, для которых не хватало языка. И значительную часть этого языка должны были предоставить пилоты: орбитальная механика, распределение давлений воздуха по высоте, правила воздушного движения и захода на посадку. Да просто единицы времени и расстояния.
Богомолы заговорили о том, как можно было бы соединить наши вычислители. Это решило бы сразу много проблем, вплоть до того, что они могли бы непосредственно подключиться к нашему GPS и системам воздушной навигации. А потом они принесли приборы, которые измеряли, как они сказали, молнию, и предложили померить уровень молнии в коммуникационных каналах наших вычислителей. Я честно сказала, что ничего похожего на молнию там нету. Возник следующий вопрос, а что же там есть. И мы с лингвистами и подключенными специалистами на планете поняли, что не понимаем, как объяснить, что такое мана, существам, которые этого не знают.
Задача осложнялась тем, что природную молнию все видели. Похоже, они бывают на большинстве пригодных для жизни планет. На Тчун точно, а судя по картинкам, и на тех планетах, где живут или бывали богомолы, они тоже случаются. Но природную ману глазами не видно. Не то, чтобы их объяснение про молнию было нам понятно, но, по крайней мере, им было что сказать и показать.
Наши измерители не детектировали никакой маны в их оборудовании, а их никакой молнии в наших.
Потом они сказали, что их вычислители могут передавать данные световыми сигналами, но сразу заговорили о скоростях порядка массы в кубе модуляций за мгновение. Мы признали, что мы на такой скорости световой приемопередатчик построить не сможем.
В общем, вопрос решили отложить и попытаться передать нужную информацию более примитивными средствами.
Хронометры у нас на корабле были, так что было несложно пересчитать их единицы времени в наши. Но с точными дальномерами была проблема. Впрочем, у нас были терминалы нашей GPS, а инопланетяне были довольно-таки уверены в точности своей навигации. Мы сравнили наши данные о полуосях орбиты корабля с богомольскими. Потом, для проверки, мы сравнили значения орбитальной скорости и измерили длины четырех четвертушек орбиты, вдоль траектории и по прямой. В итоге, мы решили, что для большинства целей такой точности хватит. И мы с доктором и советником с чистой совестью полетели домой.
***
После полета мне полагался день отдыха. Я имела право спать до скольки хотела, но еще не адаптировалась ко времени Центра, и проснулась рано, почти на рассвете.
Первым делом я взяла телепат и посмотрела балансы своих счетов. Деньги мне уже начислили. Я попыталась погасить кредит за самолет сестры, но приложение сказало, что сумма слишком большая и нужен личный визит в банк. Прогулка в Порт Гтзн не входила в мои планы... Но почему нет? Можно будет перекусить буйябесом, в нашей столовой его не готовили.
Я сходила на массаж и вычесывание. Когда шли полеты, спа работало круглосуточно, а после полета мне полагалась расширенная программа бесплатно.
Потом я пошла завтракать. Выбрала фруктовый салат с креветками. За едой я начала обдумывать вопрос, как добираться до города. Можно было взять самолет и долететь быстро, но мне не хотелось сидеть в закрытой кабине, да и просто лишний раз напрягаться.
Я решила лететь верхом. Это было лишь чуть быстрее, чем на извозчике, зато обзор великолепный. И с парковкой проще. Самолет в городе приткнуть целое приключение, а привязей для драконов множество, особенно возле офисов и рынков.
После завтрака я пошла на кухню выпрашивать хомяков. Повариха понимающе улыбнулась и выдала мне две потрошеные тушки и лаваши, чтобы их завернуть. Кормежка для нас была бесплатная и неограниченная. Да, нам было запрещено выносить еду, но какая, по большому счету, разница? Драконы ведь тоже имущество Центра!
Вольер для драконов размещался за периметром, рядом с парковкой. Я помахала рукой служителю и зашла под крышу. Овш, которую я обычно брала для полетов, узнала меня и приветственно фыркнула. Я вынула из сумки хомяка, развернула лаваш, взяла тушку за лапу и помахала ей. Самка взяла угощение своей рукой и тут же отправила в рот.
Наука дрессировки не советует злоупотреблять положительными подкреплениями, но эмпатия не моя сильная сторона, а без нее работать с животными тяжело. И лететь на драконе в плохом настроении удовольствие ниже среднего. Лаваш я съела сама.
Овш была морской породы, светло-кремового цвета с темной мордой и плавно темневшими к концам ногами. Но почему-то мясо она любила больше, чем рыбу.
Я надела на дракона седло, узду и транспондер с приборами, и вывела ее из стойла. Служитель проверила, как затянута подпруга, и мы вышли на летную площадку.
Я не стала укладывать Овш на землю, чтобы влезть в седло, а взлетела туда сама, невольно отметив, как служитель закатила глаза от неудовольствия. Угнездившись в седле, я потянула поводья. Дракон плавно оторвалась от земли. Я не понукала ее, позволив разгоняться и переходить к аэродинамическому полету в удобном для нее режиме.
Мы развернулись над парковкой и взяли курс на север. Над побережьем проходила трасса для легкой авиации, но я, как и извозчик вчера, пошла в неконтролируемом небе над морем. Погода была хорошая, ориентиры знакомые, и я шла визуально, лишь следя за высотой и поглядывая на навигатор и локаторы.
Пейзаж по сторонам был прекрасный. Из самого Центра вершины Небесных гор не видны, но, когда мы чуть отдалились от берега и набрали высоту, над предгорьями поднялись снежные пики и облачные флаги хребта. Некоторые предгорья поросли диким лесом или неотличимыми издали от леса посадками, другие были покрыты рисовыми террасами. Ниже лежала береговая линия с мысами, обрывами и глубокими заливами, поросшие лианами скалы с узкими основаниями, обточенными прибоем, рыбацкие деревни, устричные фермы и рыбные садки в море.
Мористее моего курса шли баржи, буксируемые рыбами-китами, и парусные шаланды, которые везли утренний улов на городские рынки. Еще дальше, по скоростному фарватеру, поднимая облака брызг, мчался пассажирский экраноплан. В открытом море были видны мачты больших торговых кораблей.
Вскоре впереди появились высотки города. Нужно было входить в контролируемое небо. Как легкий летун, я не обязана была докладывать в диспетчерскую, а просто взяла курс на ближайший маяк. Теперь лететь визуально было запрещено правилами. Маяки и коридоры видны только на локаторе, да и сама по себе плотность трафика заставляет пользоваться амулетами.
Порт Гтзн стоит при впадении в океан одноименной реки. Гтзн прорезает Небесные горы по узкому порожистому ущелью. В индустриальную эпоху в ущелье построили плотины и шлюзы, сделав его судоходным, и река превратилась в один из важнейших торговых маршрутов континента, а порт у ее устья в перевалочный и торговый, а потом и финансовый узел. Прибрежное королевство, до того торговавшее лишь жемчугом и считавшееся захудалым, стало одним из богатейших штатов Федерации.
Маршрут к офису банка я помнила, поэтому мне не надо было вчитываться в указатели. Я вышла на магистраль, соединявшую аэропорт с пассажирским портом и центром города (именно в таком порядке, трасса делала большой крюк вокруг сопки), долетела до нужного выхода я его могла опознать не только по номеру маяка, но и по виду зданий и свернула на улицу.
Горы у устья Гтзн подходят к самому берегу, поэтому места для строительства было мало. Высотки города считались чудом света, пока в других мегаполисах не стали строить что-то похожее. Сорока-пятидесятиэтажные башни, удерживаемые заговоренными колоннами из гранита и пуццолана, с магическими подъемниками и огромными окнами, закрытыми листами из переплавленного обсидиана (материал не очень прозрачный, зато прочнее слюды), карабкались по склонам сопок и производили странное и с непривычки даже пугающее впечатление. Особенно если лететь между ними.
Офис банка размещался на двадцатом этаже, но под ним два этажа были отведены под парковку, так что снижаться до уровня земли было не нужно. Мы вышли из уличного коридора, сбросили скорость и перешли на левитацию. Дракону не очень понравилась мысль влетать в полузакрытое помещение, но я сжала ей ногами бока, и она послушалась.
Посетителей в офисе было довольно мало, поэтому я быстро решила проблему с кредитом и взялась за планирование остатка дня. Есть буйябес было еще рано, я завтракала меньше часа назад. Я решила пройтись по рынкам, посмотреть каких-нибудь безделушек, а может и приличный подарок племянницам.
Я скормила Овш второго хомяка. Лаваш пропитался жиром и сукровицей, поэтому Овш стребовала и его. И мы полетели на рынок.
В городском трафике она летала, пожалуй, лучше меня. Я только задавала ей направление на перекрестках, а она сама сбрасывала или набирала скорость, чтобы попасть в свободный просвет, избегая сработок TCAS.
Как и все в городе, рынки в Порт Гтзн были многоэтажные, с многоэтажными же парковками под крышей. Просвет между этажами парковки был выше, чем в банке, и колонны стояли реже, поэтому Овш зарулила туда без возражений.
Спустившись на торговый этаж, я первым делом увидела магазин детских товаров с распродажей колясок, и решила, что это знак. Но тут мне позвонила бабушка наверное, сразу как проснулась.
- !тз! - подумала она, не поздоровавшись. - Нам нужны деньги на подарок.
- Сколько?
- Пять масс.
- Куда столько?
- Как минимум, им надо подарить коляску.
- Бабушка! - медленно подумала я. - Им нужна коляска или самолет? Я тут как раз возле распродажи, вот за полмассы вполне приличная шестиместная на репульсорах.
- !Тзт, ты соображаешь вообще что думаешь? - бабушка умела выбирать такую специальную интонацию, что казалось, что она кричит. - Ты хочешь, чтобы пошли слухи, что мы купили подарок на распродаже???
- А кто про это узнает? - не поняла я. - Я ее тут куплю, полгросса за авиапочту. Если хочешь, напишу в накладной, что она стоит две массы, даже три. Ну, переплачу немного за страховку
- Не спорь со мной. Мы с твоей матерью уже все посчитали и решили.
Я задумалась. Бабушка, правда, все посчитала. Она знала, что я лечу, и знала, что мне обычно начисляют деньги на следующий день после посадки. Плата за полет была шесть масс. Это она тоже знала. Она не знала, что я оплатила автопилот для сестры. И лучше ей было этого не знать.
Но послезавтра у меня запланирован новый полет. Да, в банке удивятся, что я, только что досрочно вернув кредит, приду за новым, а еще через три дня гасить и этот (если только бабушка еще чего-нибудь не придумает). А ведь придется именно прийти. Чек на такую сумму по почте отправлять не рекомендуют, надо переводить. А сумма большая, то есть надо лично идти в банк. Лично лететь.
Я пошла к лифту, чтобы спуститься на нижние ряды, где были мясные лавки. Нужно было купить новых хомяков для Овш.
|