Серебрянская Эсфирь : другие произведения.

Отношения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 3.79*16  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Два человека с проблемами хотят на договорной основе построить семью. Статус: Заморожено

  Отношения
  1(1)
  Узоры дождь рисует на стекле.
  Печальные унылые узоры
  Такие же, как слезы по щеке
  Парам-пам-пам пам оры
  Вздохнув по поводу "не идет-не сочиняется", Уля подхватила одноразовой вилкой кусочек песочного пирожного.
  Узоры-мажоры-позеры-танцоры-укоры-уколы...
  Суховато-рассыпчатая сладость сдобрила еще один вздох о поэтической несостоятельности. Глоточек восхитительного латте. И если зажмуриться...
  Покачав головой, Уля поставила неказистый стакан из толстого грубого стекла на стол. Зажмуривайся - не зажмуривайся, но пластиковый стул не превратиться в уютное кресло, а затерто-поцарапанная поверхность кафешного столика не приобретет лоск благородного дерева. Хотя латте вкусный, что несколько примеряет с ширпотребным дизайном затрапезной забегаловки. И конечно еще была пироженка. Тем более что дома ее кроме интернета и фиалок никто не ждет. Так что Уля в какой-то степени была благодарна дождю, заставившему ее нырнуть в открытые двери неприглядной кафешки: все ж разнообразие. Почти приключение. Или нет...
  Уля взглянула на посеревшую от непогоды улицу, лениво подумав о печальной символичности: бабье лето заканчивается горькими слезами...
  Неожиданно остановившееся напротив окна джипообразное чудовище, перекрыв обзор, сбило всю ассоциацию. Спасая печально-философское настроение, взгляд сфокусировался на капельке-слезке, медленной улиткой ползущей вниз по стеклу-.
  Узоры дождь рису...
  Капля, неожиданно настигнув свою близняшку, стремительно ушла вниз, сбивая с хрупкой стихотворной мысли.
  "Осудив предательницу", Уля еще раз скомбинировала латте с пирожным.
  Тем временем из стоящей машины вышел мужчина в светлом плаще. Подгоняемый дождем, он в два шага подошел практически вплотную к окну, укрывшись под козырьком кафешки. "Красивый, - невольно отметила Уля и с улыбкой добавила, - в меру упитанный, самом расцвете сил". Впрочем, повторно пробежавшись взглядом по фигуре внезапно возникшего персонажа, она сменила "упитанный" на "крепко сбитый".
  Стоявший по другую сторону окна обозначил рукой прощальный салют в сторону отъезжающей машины, после чего с неторопливой аккуратностью поднял воротник плаща. В какой-то момент, он, слегка повернув голову, заметил наблюдавшую за ним женщину. Заметил случайно, но вот посмотрел ей в глаза совершенно намеренно. Слегка повернутая голова, легкая полуулыбка и во взгляде явный вопрос: "Ну и как я? Хорош?"
  "Хорош, - прозвучало немое признание и вдруг следом выскочило неожиданное - Может это твой принц, Уля?"
  В кафе включили свет и на мужской застекленный образ, наложилось отражение. Торчащие непослушными пучками короткие жидкие волосы. Выпученные глаза. Слегка приплюснутый нос, к тому же асимметричный из-за удаленной в детстве родинки. Тонкие губы слишком большого рта. И слабо выраженный подбородок... можно сказать отсутствующий.
  Прилипшее к ней в еще детсаде "Лягушка-Нецаревна" к концу школы стало чуть ли не ее именем. Правда в старших классах, когда прыщи изувечили кожу буграми и рытвинами, прозвище почти сменилось на емкое "Жаба". Такой ее и запомнили одноклассники...
  В глазах защипало от воспоминаний четырехлетней давности, когда она, решившись сходить на встречу в честь десятилетия окончания школы, случайно подслушала несколько громких "ну очень веселых" воспоминаний о жабе.
  Уля поспешно поднесла стакан ко рту, чтоб глотнуть безвкусного латте...
   - Привет.
  "Что?"- хотела удивиться Уля, но не смогла. Маленькая капелька, попав в дыхательные пути, вызвала надсадный кашель. Горло в момент оказалось натертым мелкой теркой. На глазах, размывая реальность, выступили слезы. Противно захлюпало в носу. А по спине с панибратской бесцеремонностью захлопала чья-то крупная ладонь. Явно мужская. И голос был мужской.
   - Ну что ж ты так? - мягким сочувствием упрекнул неизвестный, и губ Ули коснулся край стакана.
  - На, вот, попей, - продолжил неведомый спаситель, - только маленькими глоточками...
  Как будто она сама не знает... Но саднящее горло требовало влаги, а не возмущений. Поэтому перехватив стакан в свои руки, женщина послушно выполнила указания. И лишь потом, сморгнув слезу, она посмотрела в сторону доброхота.
  Перед ней стоял заоконный красавчик-незнакомец. Но он же только что... В растерянности Уля посмотрела на улицу. Там никого. Потом обратно на мужчину. Он что телепортировался?
   - Там сзади за шторами есть дверь, - ответил незнакомец на незаданный вопрос.
  "Ну вот, - подумала Уля, бросив взгляд в сторону висящей тряпки неопределенного происхождения, - выбрала местечко в дальнем углу, чтоб не сидеть на проходе. А в итоге сижу в дверях. В общем, как всегда". Вздохнув, она сделала еще один глоточек латте и вернулась к созерцанию городского пейзажа.
  Игнорирование незнакомца не отвадило. Мужчина просто обошел столик и уселся напротив.
   - Ну вот, - сказал он, распахивая полы плаща, - когда с досадным недоразумением покончено мы можем начать заново, - на его губах появилась теплая улыбка, - Привет...
  "Может быть, это все-таки твой принц?" - тихонько спросила романтичность.
  "Ага, счас-с", - ухмыльнулась циничная рациональность.
  Уля внимательно посмотрела на сидящего напротив человека.
   - Пьяных не люблю, с выпившими не разговариваю, - озвучила она итог своего рассматривания и сосредоточилась на откалывании кусочка от оставшегося пирожного.
  - О как!- с веселым удивлением отреагировал мужчина, - и за что ж меня так приложило?
  - Меня болезнь "мечтательный наивняк" стороной обошла, но соглашаться становиться интересной красавицей в окосевших от принятых градусов глазах не хочется.
   - То есть на трезвых ухажеров не рассчитываешь? - от души улыбнулся незнакомец.
  - Они еще страшней, - ответила Уля, не удержавшись от грустной усмешки.
   - Пояснишь?
  - Если мужика на страшненькое тянет - это уже патология. А если он решит, что я не достаточно страшна и решит "улучшить" ситуацию?
   - Мда-а, - мужчина покивал головой, - таких действительно стоит опасаться. Но неужели никто не хотел с тобой просто поговорить? - незнакомец, наклонился вперед и шепотом, как бы по секрету спросил, - Может ты интересный собеседник, а?
  Уля почти рассмеялась, но вдруг, вспомнилось ее отражение, и взгляд намертво приклеился к тарелке с остатками сладкого.
   - Не знаю, - ее голос звучал равнодушно, и кусочек пирожного перебрался с тарелки на вилку, - Я ж с собой не разговариваю.
   - Так давай поговорим и узнаем?- не сдавался внезапный собеседник.
   - Говори, - безэмоционально согласилась она, - согласилась она, - Узнавай, и
   - Кхм... Может, познакомимся для начала. Я Саша. А ты?
   - А я нет.
   - А как к тебе обращаться?
   - Девушка, женщина, лягушка.
   - Лягушка?- встрепенулся мужчина, - Путешественница?
  Непривычная ассоциация несколько выбила Улю из колеи.
   - Путешественница?- недоуменно моргнув, повторила она, и тут же поспешила добавить - Ты видишь рядом со мной двух уток?
  - А для "царевны" тебе стрелы не хватает? - подхватил ее мысль Саша.
  - Не угадал. Иван-царевича. Я, видишь ли, не царских кровей, поэтому царевной стану, только если собственным царевичем обзаведусь.
   - Вишь ты как, - мужчина на показ поскреб подбородок указательным пальцем, скорчив физиономию "а-ля мыслительный процесс", - нужен Иван-царевич, а я даже на Иванушку-дурачка не тяну.
  У Ульки от таких речей по венам полетали будоражащие искорки, и сердце вопросительно стучало: "Это флирт? Это флирт?" И не хотелось вслушиваться в разумно-развенчивающие мысли, что поиграет и бросит. И больно будет, что бросит. Но пусть поиграет. Хоть чуть-чуть поиграет! Чтоб на минуточку почувствовать себя красивой, интересной, желанной... И, конечно, немножечко стервозной - для пикантности.
   - Ах ты, бедный-несчастный, - засюсюкала женщина, - даже на дурачка не тянешь...
   - Почему не тяну, - 'обиделся" мужчина, - у меня с этим полный порядок. Проблемы с Иванушкой, поскольку зовут меня Саша. А тебя?
   - Лягушка.
   - Хм... Значит Лягушка.
   - Ага.
   - Понятненько, - Саша немного помолчал, - если честно с лягушками никогда раньше не знакомился.
   - Все бывает в первый раз.
   - Это конечно так, но мозги берут тайм аут. Так что мне не помешал глоточек кофе, - мужчина огляделся, - где здесь официанты?
   - Здесь?- в Улиной интонации прозвучало сомнение в адекватности собеседника, - Официанты?
  Тот, сообразив, что сморозил глупость, изобразил виноватую раскаянность. Даже руки в сторону развел:
  - Я ж говорил, что мозги тайм аут берут. Но не стоит отчаиваться, все в наших руках, - он встал и, можно сказать, в одно движение скинул свой плащ. Теперь настала очередь Ули брать тайм аут. Ей почему-то всегда казалось, что такие ярко-блестящие, испещренные затейливым узором фиолетовые жилеты обитают только в кино о супер буржуинских свадьбах. И галстуки-бабочки тоже не являлись элементами повседневности. Правда Сашина бабочка была развязана, а ворот явно дорогой рубашки расстегнут, но впечатления это не портило. Скорей даже усугубляло своей естественностью. Сам мужчина, кажется, не обратил ни малейшего внимания на Улину реакцию. Сверкнув запонками, он аккуратно сложил плащ, а затем повесил его на спинку стула, и, бросив Уле "Пригляди, пожалуйста", направился к кассе.
  1(2)
  "Прям сказочный принц'...- сказала мечтательность, не давая оторвать взгляд от спины... теперь уже знакомца. Шаг другой и вот он уже не один на аванс сцене. Молодая симпатичная девушка, стоящая за прилавком совсем не по дежурному улыбнулась подошедшему мужчине. Она что-то спросила, одновременно легким движением руки заправив светлую волнистую прядку за ухо, и в улыбке мелькнула игривость. А девушка, чуть наклонившись вперед, что-то показала на витрине, как бы невзначай, привлекая внимание к своему декольте. Так сказать выбор на любой вкус. И еще раз светлая прядка была заправлена за ухо.
  Мечтательность покрылась трещинами реальности и Уля быстро отвернулась к окну. Дождь за стеклом поплачет за нее, а у нее не будет ни слезинки на глазах. Они кончились у нее давным-давно, а вместо них осталась привычная горечь осознания, что не красавица. Ни на лицо, ни на остальное. Размер груди можно сказать минус первый. Нижние девяносто значительно больше этих самых девяноста. А понятие талия не состыкуется с ее трапециевидной фигурой. Ноги же хоть и не дуговаты, но коротковаты, да к тому же мощно волосаты...
  Ну, если начинает наваливаться привычный депрессняк, значит пора домой. Домой, где уютное кресло новенький ноутбук и ее читатели ждущую сегодняшнюю проду.
  На душе посветлело. Уля одним глотком допила остатки латте. Все - домой!
  Она отодвинулась от стола и замерла, вспомнив, точней заметив, мужской плащ, спокойно висящий на спинке кресла напротив. И как быть не понятно. Она, конечно, ничем Саше не обязана, но все равно встать и уйти как-то неловко... Даже просто некрасиво. Так что придется немного подождать, а когда хозяин плаща вернется, то попрощаться и домой. Уля снова повернулась к окну. И вдруг замерла, поймав легкую мысль, что этот Саша интересно смотрелся бы в ее книге. Конечно не в роли красавчика-принца, а вот в виде присматривающего за ним дядюшки самое то. И пусть героиня влюбится в него, а не в его венценосного племянника. Кстати сейчас она как раз подошла к тому моменту, когда можно ввести нового персонажа. Пуст будет противная погода. Дождь зарядит как сейчас... Из-за этого героиня, застрянет в административном корпусе. И тут войдет он. Увидит героиню и решит, что она служанка... Нет, лучше секретарша... И поэтому он ей скажет...
   - Лягушка, помоги, пожалуйста.
  Вздрогнув, Уля обернулась и с некоторым недоумением посмотрела на вернувшегося Сашу. В одной руке мужчина держал две чашки чего-то кофейного, а в другой два блюдечка с пирожными.
  - У меня, кажется, палец в ручке застрял, - пояснил он, - боюсь разлить...
  Сознание женщины неизбалованной мужским вниманием с хрустом распалось на половинки. Один, восторженно-радостный кусочек, бросился на помощь, заставив подхватить блюдечки, избавляя Сашу от лишней ноши. Другая половинка испуганно замерла, пытаясь понять, кому и для чего она могла понадобиться.
   - Вот теперь можно поговорить, - сказал Саша, усаживаясь напротив, - я взял латте и капучино. Что ты выберешь?
   - Зачем это все?- жестко спросила Уля, встав на горло своей романтичности.
   - Если ты вдруг не догадалась, то поясню, что разговор за пустым столиком несет в себе некоторую ущербность.
   - И почему ты решил, что мы будем сидеть и разговоры разговаривать? Я домой уже собиралась...
  - Ну, куда же ты пойдешь, когда такая стихия бушует за окном? Посмотри, как хлещет, словно из ведра...
  В этот момент в свинцовой тяжести затянувших небо туч внезапно образовался просвет, словно давая шанс вечернему солнцу извиниться за наполненный сыростью вечер. Запрыгавшие по успокоившимся поверхностям луж лучи расцвечивали улицу яркими бликами, приглашая на неспешную прогулку. Однако ничуть не смущенный погодными обстоятельствами Саша продолжил:
   - Ты только посмотри, как дождь припустил! Вымокнешь за минуту до последней нитки, даже зонт не поможет.
  И улыбнулся.
  А растерянная Уля механически взяла чашку со стола и, не донеся ее до рта, завороженно застыла, потерявшись в ощущении сюрреалистической сказки, созданной слегка размытыми мазками импрессиониста. И только лицо сидящего напротив нее Саши удостоилось четких лаконичных линий, подчеркивающих без слащавости его мужскую красоту.
  Но главное он ей улыбался. Ни кому-нибудь, а ей.
  Не смеялся над ней, а улыбался ей.
  Он улыбался и оказывал знаки внимания. Красивый интересный мужчина общался с ней не как со случайным мимолетным персонажем, а как... как с женщиной, которая... которая ему интересна.
  "Такого не может быть!"
  Так и не сделав глотка, она опустила руку.
  Негромкий стук дна чашки о пластиковую поверхность стола хоть и не избавил полностью от наваждения, но воззвал к рационализму.
  "В конце концов, я пишу сказки, а не верю в них", - продекламировала себе Уля и, призвав серьезность, взглянула в глаза улыбающегося ей мужчины.
   - Зачем это все?- спросила она, спокойно рассудительной интонацией.
   - Чтоб разговор поддержать, - ответил Саша, поднимая свою чашку.
   - Зачем?
   - Если скажу, что заинтересовался тобой?
   - Заинтересовался чем?
   - Тобой.
   - А без ванильной ерунды?
   - То есть ты уверена в том, что не можешь меня заинтересовать?- задал он вопрос и, сверкнув хитрым взглядом, сосредоточенно понюхал свой напиток.
  Но Уля не сдавалась:
  - Я знаю свои внешние данные, так что уверенна.
  Так и не сделав глоток, мужчина послал ей новую усмешку:
   - Может я разглядел необузданную страсть в твоих глазах?
   - Я фригидна. И имею репутацию бревна и ледышки, - не дрогнувшим голосом заявила она, впервые без боли вспомнив те два раза, когда на нее позарились.
  Брови собеседника взлетели вверх:
   - Знаешь, а наше общение становится все интересней.
   - Скорей, загадочнее.
   - Мне кажется, ты идеально подходишь для моих планов.
  - Профессиональных?
  - Личных.
  - Пожалуй, мне пора, - отозвалась Уля, - отодвигая чашку, - Спасибо за компанию.
   - Как на счет того, чтоб выйти замуж за довольно обеспеченного, заботливого мужчину без вредных привычек?- Саша поставил свою чашку на стол, - быть ему опорой в радости и горести. Родить ему ребенка, а лучше двух. Вырастить их в любви. Поставить на ноги. Дождаться внуков, может даже правнуков...
  Сердце застучало пулеметной частотой и в легких как-то вдруг не осталось воздуха. Уля смотрела в абсолютно серьезные глаза мужчины, постепенно понимая, что ей только что предложили нечто гораздо большее, чем красивая сказка. Ей предложили реальность.
  - Любовь не предлагается?- внезапно охрипшим голосом спросила она.
   - Предлагается забота, поддержка, уважение, защита, - без малейшего намека на шутливость ответил Александр, - взамен требуется то же самое.
   - То есть на любовь не рассчитываешь.
   - Я хочу нормальных человеческих отношений. Хочу семью. Хочу стать семейным человеком. Я хочу стать отцом. Чтоб было место, куда спешить после работы. Место, где меня будет ждать маленький человечек, а может даже не один. Где я буду видеть, ради чего живу.
  Уля молча взяла чашку со стола и сделала глоток, не отрывая глаз от собеседника. Тот отзеркалил ее действия.
   - Почему я?
   - Потому что у тебя, как мне кажется, ты мечтаешь о том же.
   - Вот так увидел и понял?
   - Вот так увидел и понял.
   - Допустим...
  И снова синхронное кофепитие.
   - Допустим, - повторяет Уля, отставляя чашку, - но ведь это не все? Что я еще должна знать, прежде чем приму твое заманчивое предложение?
   - Должна, - соглашается мужчина и его взгляд становится жестче, - кое-что в нашем браке будет отсутствовать, а именно секс...
   - Э-э?
   - Ты же сама говорила о своей фригидности, - Саша надел саркастическую улыбку, - так что для тебя это никакой проблемы составить не должно. Можно сказать дополнительный бонус. Или ты сказанула для красного словца?
   - Не для красного, - призналась Уля под давлением какой-то болезненной агрессии, прозвучавшей в его голосе, - но...- и замолчала: " ... не рассказывать же ему о потаенной мечте, которой стыдишься и стараешься не замечать'...
  Занервничав, женщина хотела снова схватиться за чашку, но, передумав, достала из сумочки, висящей на спинке кресла, начатую пачку ментоловых сигарет.
   - Ты много куришь?- в голосе мужчины появился оттенок неодобрения, вызывая в Уле не самые положительные чувства.
  "Какого черта... " - подумала она и, напоказ вытянув сигарету из пачки, спросила:
   - Что отзываешь свое предложение?
   - Нет. Но рассчитываю, на то, что ты бросишь.
   - Хм, - Уля вытянула из сумки одноразовую зажигалку, - Интересно почему?
   - Потому что ты достаточно разумный человек.
   - Хм...- женские пальчики, крутанув колесико, вызвали нестойкий лепесток газового пламени, в который несколько поспешно ткнулся сигаретный кончик. Мгновение и он украсился красным пятнышком тлеющего огонька.
  Прикурив, Уля выпустила изо рта струйку дыма. Не в лицо собеседника и не красуясь, но достаточно демонстративно. И также демонстративно положила зажигалку рядом с сигаретной пачкой на стол.
   - Конечно, разум часто пасует перед привычками, - не смущаясь, продолжил Саша ровным голосом без грамма сарказма, - однако...
   - Однако, - ядовито перебила его Уля, поднося сигарету к губам, - чтоб отказаться, нужна существенная причина. А кое-кто эту причину никак не озвучит.
   - Беременным курить нельзя... - мужчина произнес с такой интонацией, словно ее беременность уже свершившийся факт, от чего Уля поперхнулась вдыхаемым дымом и закашлялась.
   - ...кроме того, не стоит маме давать настолько отрицательный пример своим детям, - по-прежнему ровным голосом добавил он.
   - Значит, беременность в твоем предложении планируется?- в женском голосе звучала не скрываемая злость.
   - Безусловно.
   - Но без секса. Это как?
  - ЭКО.
   - Зачатие в пробирке, что ли?
   - Можно и так сказать.
   - Знаешь что...- окончательно вскипевшая Уля вскочила на ноги, - пожалуй, для меня...
   - Извини меня, - искренняя боль, прозвучавшая в Сашином голосе, выбила ее из колеи, поколебав решимость уйти.
   - Извини, - повторил собеседник, - просто признаться вслух в своей проблеме незнакомой женщине оказалось очень трудно.
  Запал ярости сошел на нет.
   - Утверждают, что признаваться незнакомцам легче, - ответила Уля, опускаясь на сидение.
  - Но не тем, на кого хотят произвести положительное впечатление, - с грустной улыбкой сказал Саша, заставив женское сердечко биться в ускоренном ритме.
  "На меня хотят произвести положительное впечатление". И Уле тут же захотелось выкинуть сигарету, зажигалку и вообще позабыть о вкусе табака. А еще стало стыдно за свою злобу. Взгляд уперся в пластиковую столешницу, давая зеленый свет потоку самоупреков.
   - Видишь ли, лягушка...
  Нежно-теплое "лягушка" мелодичным переливом отозвалось в Улиной душе, она взглянула на собеседника, но оказалось он смотрит не на нее, а в окно. Кажется, он даже не заметил, как ее назвал. Потому что говорил совсем не нежно, а отрешенно:
   - Видишь ли, лягушка, в детстве я попал в автомобильную аварию и теперь не способен на большее, чем производство генетического материала. Моя проблема не психологического, а хирургического плана.
  И некомфортабельная тишина "присела за их столик". Вроде надо как-то ответить, да вот только что? Пожалеть? Посочувствовать? Утешить? Поинтересоваться возможностями современной медицины по решению его проблем? Уля тоже посмотрела в окно, почему-то чувствуя вину за то, что они слишком незнакомые люди для подбора нужных слов. Но молчание слишком сильно давило на нервы и она не выдержала:
   - Я выкуриваю две, максимум три сигареты в день. Не думаю, что это много. Для меня это скорей ритуал для настраивания на нужное настроение. Изменится ритуал, - она затушила начатую сигарету о пустую тарелку, - пропадет необходимость в курении.
   - Это согласие на мое предложение? - спросил Саша, отвлекаясь от созерцания улицы
   - Нет, - ответила она, не поворачивая головы, - это обещание серьезно подумать над твоим предложением.
   - "Подумать"- это именно то, слово которое я хотел бы услышать.
   - Да?- Уля заинтересованно повернулась к собеседнику, - Почему?
   - Потому что вступление в брак с полным знанием и пониманием всех плюсов и минусов дает очень хороший шанс на создание настоящей семьи.
   - В теории, - утверждающе сказала она, подхватывая чашку.
   - В теории, - согласно ответил мужчина, беря в руки свою.
  Больше они не разговаривали, а просто в неторопливом, латте-капучиновом молчании доводили встречу до логического завершения.
  Подумать, так подумать...
  От проводить Уля отказалась. Сашин телефонный номер она записала, однако свой не дала, сказав, что думается лучше, если у другой стороны отсутствует возможность поуговаривать.
  2.
  "Решения должны быть разумными, - рассуждала Уля по пути домой, - они должны приниматься из расчета насколько это выгодно мне, а не потому что кого-то жалко".
  Она несколько раз погоняла в голове сформированную мысль и не нашла в ней недостатков. Ведь это ее жизнь. Та самая жизнь, которая дается один раз и которую так легко угробить, дав возможность кому-то паразитировать на ней. Поэтому эмоции откладываются в стороны, после чего сравниваются выгоды с невыгодами.
  Итак, что несет замужество с индивидом Сашей?
  Достаток? Но она не бедствует. Ее даже можно считать завидной невестой, поскольку получила в наследство пять квартир. В одной жила, другие сдавала и на "сэкономленные" планировала прикупить еще одну. Это был ее запас на черный день и обеспеченная достойная старость. А ежедневные затраты одинокой женщины с лихвой перекрывала зарплата скромного офисного служащего крупной риэлтерской конторы. А еще у нее недавно вышла первая книжка. И очень похоже, что не последняя. Так что в материальном плане Сашино предложение не интересно.
  Пункт два, заиметь этого красавчика в спутники по жизни, тоже не звучит особо привлекательно. Мужики весьма трепетно относятся к содержанию своих штанов и их психика напрямую зависит от того насколько они функциональны в секс плане. Кто знает, как Сашина покалеченная функциональность сказалась на его мозгах. Человек со сдвигом не только ей жизнь может покалечить, но и их потенциальному ребенку.
  Ну и наконец, ребенок... Безусловно, ей очень хочется стать мамой. Но вот стоит ли бросаться за генетическим материалом на первого встречного? Банки спермы имеют уйму подобного добра. Там наверняка с чувством с толком с расстановкой можно подобрать что-то лучшего качества...
  "Получается, ничего такого супер-пупер в Сашином предложении для меня нет?- думала Уля, подходя к трамвайной остановке, - так почему же оно так пробрало меня? Вроде как, и немолоденькая девочка, живущая в грезах. Но стоило только одному чудаку сказать магическое 'Замуж', как мозги отказали до такой степени, что готова была отдаться в руки первому встречному? Почему?"
  Она огляделась, словно подсказка была где-то рядом. Скользнула взглядом по двум увлеченных разговором женщинам, посмотрела на прыгающих вокруг куска булки воробьев, и замерла, посмотрев на пожилого мужчину, тяжело опиравшемуся на палочку, который улыбался, глядя на неугомонных птах.
  "У него проблемы, а он радуется окружающему миру'.
  Мозг пообкатывал рожденную мысль и выдал следующую:
  "У Саши тоже проблемы, но он не отгораживается от мира, а пытается их решить. Решить, чтобы жить. Жить, а не прозябать'.
  Подъезжающий к остановке трамвай вспугнул активно ужинающих птах. Мысли уступили место рутинным действиям посадки в вагон и вернулись, только когда Уля, заняв свободное место, отрешенным взглядом посмотрела в окно. Но вернулись они в совершенно новой форме. Теперь Улю, словно, шилом кололо садистко-издевательское: "Вот он пытается решить свои проблемы. А ты? Ты? Что ты сделала, для своей мечты? Залезла в уютную конуру и научилась писать красивые сказки? Фи! Ты глупая-преглупая сидящая в своем болоте и лелеющая свои недостатки лягушка!"
  И тут же вспомнилось Сашино "Путешественница?" Ей действительно хотелось стать путешественницей... Вот только одиночество убивало заманчивость каких-либо поездок. Зачем они ей, если не с кем разделить воспоминаний? Вот ее родители всегда везде ездили вместе. Отец шутил, что жена слишком ревнивая никуда ее его одного не отпускает. А потом как-нибудь за столом, или во время просмотра телевизора или просто по жизни кто-нибудь скажет: "А помнишь?"- и прошлое оживет от его слов.
  Уля слишком хорошо помнила очарование совместных воспоминаний, чтоб соблазнится на поездки в одиночестве... Вот если бы с мужем или с ребенком... С первым не получилось. Так почему она не решила вопрос со вторым? Почему?
  Ей вдруг как-то стало обидно за того маленького человечка, который уже давно мог у нее родится. Ведь уже десять... Нет десять как-то слишком много. Но вот пять лет тому назад она вполне могла решиться на рождение ребеночка. ЭКО не вчера придумали. И если бы не ее нерешительность в компании с зашоренностью, сегодня маленькое чудо бегало бы рядом с ней, а сомнительные предложения не буравили бы ее сознание...
  Глаза, приметив признаки нужной остановки, подали сигнал телу встать и двинутся к дверям. А в голове во всю уже крутилась решимость завтра, прямо с утра, начать собирать нужную информацию и тогда, может быть, уже следующий Новый Год она будет встречать вместе со своим маленьким чудом.
  "А Саша?"- явилась чуть виноватая мысль, когда Уля спускалась с трамвайной лестницы.
  А что Саша? Саша сам по себе, она сама по себе... Точней она очень ему благодарна, за тот малый импульс, который переведет ее жизнь на новую орбиту. Но вот связываться с ним как-то уж очень стремно. Медики из женщин мужиков делают, создавая то, чего природой предусмотрено не было. А значит, здоровому изначальному мужику вполне могли что-нибудь пришить нарастить до полной функциональности. Получается главная Сашина проблема - проблема с головой. А ей такое даже даром не надь... Лучше помечтать, как она заживет с ребеночком...
  До подъезда оставалось метров сто, когда навстречу из-за угла дома вылетел на мопеде паренек в синей куртке. Поморщившись от резкого ударившего по ушам звука, Уля невольно задержала дыхание, приготовившись к неминуемой волне выхлопных газов при приближении пацанского транспорта... Неожиданно ее сильно дернуло назад и в сторону, вынудив выполнить несколько неказистых па, чтоб избежать падения. А в следующее мгновение она смотрела вслед уносящемуся вместе с ее сумочкой мопедчику.
  Запасной ключ есть у соседки. Никаких документов с собой у нее не было. Денег в кошельке оставалось немного, а карточки можно заблокировать по телефону. Потеря женских мелочей не смертельна. Но вот ее старенький телефон... Старенький телефон с треснувшим после очередного падения стеклом, в котором остался Сашин номер. Номер мужчины, который вел себя с ней как с интересной женщиной. Номер мужчины сделавшего ей предложение, пусть, не сердца, но руки. Номер ее самого настоящего принца предложившего на полном серьезе выйти за него замуж...
  Не выдержав, Уля всхлипнула...
  Читатели так и не дождались сегодняшней проды, а несчастный автор прорыдала до самого утра.
  3.
  ***
  За три недели, прошедшие со дня знаменательной встречи, решимость Ули внести кардинальные изменения в свою жизнь только укрепила свои позиции. В ее компьютере появилась информация об ЭКО и клиниках, где проводят эту процедуру. Она прошла полное медицинское обследование и сдала кучу анализов. С удивлением узнала о существовании специалистов репродуктологов и даже проконсультировалась с одним из них. Денежные запасы были проанализированы и поделены на три неравные кучки. Самая большая - на черный день, чуть поменьше на предстоящие медицинские расходы. Третья предназначалась на мелкий ремонт ее апартаментов. Кстати последнее оказалось прекрасным объяснением на работе, где не смогли не заметить оживший вид буднично серой сотрудницы.
  Изменения даже коснулись ее творческой деятельности: недописанное фэнтезийное было убрано со страницы, а на его место пришел современный любовный роман под условным названием "Совсем не Нотердам", в которой горбун Саша (пусть уродство будет явным) влюбляется в богатую красавицу Элизу. О взаимности там речь пока не шла, зато в сюжет успели вплестись симпатичный криминальный авторитет, его сводная сестра, являющаяся по совместительству одноклассницей Саши, полупродажный мент, слегка ударенный религией бизнесмен и мечтающая о принце секретарша. Причем Уле удалось так закрутить взаимоотношение персонажей, что она в конечном итоге сама не понимала кто плохиш, а кто жертва обстоятельств. В комментариях бурлили мнения, вызывая прилив новых читательниц. Ее хвалили, ругали, защищали, объясняли, что такого не может быть и требовали проды. А она никак не могла решить, кто с кем в конечном итоге окажется.
  Именно об этом думала Уля, когда на нее неожиданно обрушился автомобильный сигнал.
  Мозг выцвел от вспышки ужаса. Какой-то краткий миг она не могла пошевелиться, глядя на блестящее в лучах вечернего солнца лобовое стекло приближающееся машины. Визжащие тормоза резко ударили по нервным окончаниям ощущением опасности. Ожившие инстинкты выстрелили, но как-то по идиотски, словно ноги, не разобравшись куда бежать, прыгнули в разные стороны. Правая ступня подвернулась. Острая боль в лодыжке почти затмила мир. Понимая, что не успевает, Уля скорей повалилась, чем шагнула в спасительную сторону тротуара. И тут ее схватило за одежду, дернуло, крутануло и прижало носом к весьма несвежей майке на довольно волосатой груди.
  "Пронесло!"- подумала она, вдыхая полной грудью противно-прелый, но такой живой запах давно немытого тела.
  Сильно хлопнула дверь машины и Уля осознала, что сейчас придется выслушать пару-тройку приятностей в исполнении не задавившего ее водителя.
  "Ну-у... в некотором роде, он в своем праве", - подумала она и, обреченно вздохнув в грудь спасителя, постаралась высвободиться из объятий. Но это, к огромному удивлению, ей не удалось. Получилось скорей наоборот: мужская ладонь легла на затылок и с мягкой властностью прижала ее голову обратно. В женском мозгу мгновенное возмущение сцепилось с благодарностью за защиту, но все перекрылось огромным удивлением, когда знакомый голос произнес:
   - Слышь, мужик, научи секрету, а?
  Басовый ответный рык "Че?!" прозвучал несколько растерянно.
   - Ну как же? Она на тебя только один взгляд бросила и тут же остолбенела. Я тоже хочу, чтоб бабы от одного только моего вида стекленели. Научи, а?
  Ответный матерок был скорей веселым, чем злым. Снова хлопнула дверь, а потом с показной прогазовкой машина умчалась по своим делам.
  Пропало давление на затылок, давая возможность отстраниться. Затем мягкие теплые губы с колючим антуражем коротко ткнулись ей в щеку, после чего все тот же знакомый голос прошептал:
   - Ну, здравствуй, Лягушка. Скучала?
  Слегка отклонившись, Уля невольно обратила внимание на надетую поверх футболки весьма поношенную ветровку. Глаза прошлись по ощетинившемуся подбородку, скользнув по улыбке, перешли к темным круглым очочкам а-ля Кот Базилио и затронули взлохмаченные волосы:
   - Саша?
   - Я тоже рад тебя видеть целой и невредимой...- в этот момент, словно протестуя против последнего, поврежденная лодыжка послала огненный привет, от которого Уля едва не вскрикнула. Слегка покачнувшись, она невольно вцепилась в рукав ветровки спасителя. С мужчины слетела вся веселость.
   - Что не так? - спросил он абсолютно серьезным тоном, вглядываясь в ее лицо. И она не стала отнекиваться.
   - Ногу подвернула.
  - Покажи, - без церемоний присев на корточки, Саша переложил ее руку себе на плечо, - держись за меня, подними ногу... Хм, хана каблуку.
   - Он же маленький?
   - Он не только маленький, но и хреновенький. А вот щиколотка опухла, - Уля почувствовала, как ее ногу извлекли из туфли, зажали в ступню в ладони... Кровь прилила к ее щекам, вызвав ощущение пожара. Слава богу, Саша смотрел вниз, и она, посмотрев в небо, сделала пару глубоких, но почему-то судорожных вдохов-выдохов, чтоб успокоиться.
   - ... так как пойдешь?- неожиданно влетело в мозг окончание вопроса.
  Уля опустила глаза и встретилась с двумя своими отражениями в стеклышках очков. И почему-то вдруг стало очень стыдно за глупую мешанину различных эмоций вызванных его прикосновениями.
   - Извини, - промямлила она в ответ.
   - Да не извиняйся, я понимаю, что больно. Но, повторюсь: на мой обывательский взгляд ничего страшного. Если хочешь, сходим в травмпункт?
   - Нет-нет, - поспешила сказать Уля, жестоко изничтожая в себе дамско-фэнтазийную картинку, в которой красавец герой несет раненую героиню на руках в медпункт, - я тоже думаю, что пройдет так.
   - Ну, тогда пошли ко мне, - подвел итог Саша, приступая к надеванию туфли
   - Зачем?- в Улином голосе слились воедино растерянность и испуг.
   - Потому что тебе явно не помешает холод и тугая повязка, - мужчина поднялся и деловито приобнял ее за поясницу, давая возможность уменьшить нагрузку на поврежденную ногу. Только его благие намерения оказались неоцененными. Мгновенно припомнив свои страхи относительно внезапного знакомого, Уля презрев боль, попыталась выкрутиться из его объятий, приговаривая:
   - Да мне не нужно. Я вполне сама могу до дома добраться. Мне совсем не далеко.
   - Хм-м, - прервал Саша поток ее увиливаний. Потом молча, задрав голову, посмотрел за крыши домов, потом опять на Улю.
   - Доставай телефон, - требовательно сказал он.
   - Зачем?
   - Успокаивать тебя буду. Давай не бойся! Здесь люди ходят, и ты в безопасности.
   - Меня не надо успокаивать, - довольно резко ответила Уля, - мне достаточно объяснить, что происходит.
   - Ты конечно права, Лягушка, да только дело в том, что иногда нет времени объяснять, а порой проще сделать, чем объяснить. Сейчас конечно не тот случай, но ведь мы собираемся построить доверительные отношения...
   - Собираемся?
  - Безусловно, собираемся. А для этого надо начать доверять в мелких вещах. И потом разве тебе не интересно, что я придумал?
  Хмыкнув, Уля достала и сумочки свой новенький Самсунг.
   - О! Новый телефон!- с показным восторгом воскликнул Саша, а за тем хитро подмигнул, - тебя можно поздравить с переменой имиджа?
   - Меня можно поздравить с украденной сумочкой, - буркнула Уля.
  С мужского лица слетела вся игривость.
   - Ты замки сменила?- спросил он деловым голосом.
   - Не-ет, - в ее голосе прозвучала растерянность, - а зачем, у меня же запасные ключи есть?
   - Представляешь, у тех, кто украл твою сумочку, тоже есть запасные ключи от твоей квартиры.
   - Ох, я как-то не подумала об этом.
   - Ладно, сладим с этой бедой. Сейчас я рад, что ты мне не позвонила по вполне объективным причинам. А то расстраиваться начал, что не звонишь, - в его интонации вновь вернулась легкая веселость.
  Вот только для женского слуха его слова оказались довольно болезненными:
   - Я так похожа на дрессированную собачку? Только свистни и я...
   - Лягуш, - перебил ее Саша, - давай ты постараешься не реагировать остро на мой треп, а я постараюсь держать себя в неких рамках? Просто поверь, что я не хотел тебя обидеть.
   - А что есть основания для веры? Может, ты меня просто приручить хочешь?
   - Мда-а, к такому повороту логики я оказался не готов, - признался мужчина, и Уля почему-то почувствовала себя польщенной. Причем польщенной до такой степени, что ей уже и не нужны были никакие основания для веры. А после слов "Я как-нибудь потом подберу хороший аргумент, почему мне можно верить", к ней в душу, несмотря на болючую лодыжку, заглянуло радостное веселье. А Саша тем временем, взяв телефон из ее рук, включил камеру и произнес:
  - Я, Александр Заревич...
   - Царевич?- невольно удивилась Уля.
   - Заревич, - поправил ее Саша и продолжил, - проживающий по адресу Кулибина четыре "А", квартира двадцать шесть, приглашаю ля...- беглый взгляд на нее поверх камеры, - ...хозяйку этого телефона к себе домой, для наложения тугой повязки на ногу... Все, - он вложил ей телефон в руку, - можешь отослать куда-нибудь эту запись, где ее легко найдут, и теперь в случае чего меня будет легко прищучить.
   - Это несколько неожиданно, - произнесла женщина, мысленно прокручивая свой совсем небольшой круг знакомых, - а где этот дом находится?
   - Кулибина - это вон тот поворот, а четыре "А" - это обшарпанная четырехэтажка, у которой мы стоим.
  Уля прошлась взглядом по зданию, которое, судя по его виду, забыло не только времена своей молодости, но и зрелости.
   - Ты здесь живешь?- удивленно спросила она.
   - Снимаю, - не то оправдался, не то извинился Саша неожиданным пояснением, - но главное, в моей квартире есть аптечка, в которой лежит эластичный бинт... Ну как отправила?
   - Нет еще... Но... - Уля в почтовой программке набила свой адрес, решив отправить сообщение самой себе, а затем нажала "отправить", - Все сообщение ушло, - и тут же осознала, что забыла прикрепить видео'. Но Саша-то об этом не знает'... Телефон отправился в сумочку, а губы растянулись в улыбку. Видимо получилось не очень, потому что мужчина, вздохнув, попытался ее утешить:
   - Да не волнуйся так, Лягушка, все будет хорошо.
  "Пожалуй, пора заканчивать с лягушками'...
   - На самом деле я думала над звучностью сочетания "Ульяна Заревич", - сказала она, подхватывая Сашу под руку.
  - Правильней будет произносить "Ульяна Заревич-Цукерман". У меня двойная фамилия, - поправил Саша, делая первый шаг.
   - Цукерман? - произнесла Уля весьма растерянно.
   - У тебя претензии к евреям? - с некоторым напряжением спросил мужчина.
   - А? Нет. Нету, но "Ульяна Феоктистовна Заревич-Цукерман" звучит убийственно.
   - Зато "Уля Цукерман" прекрасно ложится на слух, - уверил ее заметно расслабившийся Саша.
   - М-да?
   - Да. Гораздо лучше чем "Соня Шпрингинбэд", как было у моей бабушки в девичестве.
   - А что здесь не так?
   - В переводе это будет "Соня Прыгай-в-кровать", - Саша покосился на сосредоточенно нахмуренное женское лицо, - знаешь, ты первая, кто не рассмеялся, узнав эту историю.
   - Меня в школе дразнили за фамилию так, что, когда получала паспорт, взяла мамину...
   - Извини...
   - ... И стала Квасина, - продолжила она без остановки, - тоже не фонтан, поэтому долго думала, что сменила шило на мыло. Но вот сейчас точно поняла, что сделала правильно, потому что однозначно не хочу откликаться на "Ульяна Феоктистовна Прыгай-в-кровать-Под-одеяло".
   - Мда-а..
  Они молча прошли несколько шагов в молчании, а потом практически одновременно хмыкнули, удивленно оглянулись друг на друга и рассмеялись.
   - Знаешь, мне кажется, мы нашли друг друга, - сказал он.
   - Кажется?
   - Но ты ведь сможешь переделать "Кажется" в "Уверен"?
   - Кажется, это работа для двоих, - сказала она вслух, а себе призналась: "Кажется, влюбляюсь". И тут же сомнения и разумные доводы накинулись на мозг. Но Уля быстро воздвигла щит из "Хотя бы на пять минут!", и постаралась идти чуть ближе к Саше.
  4.1
  В подъезде воняло кошками так сильно, что будь у Ули аллергия, то можно было вызывать неотложку сразу, как только Саша открыл мощную, оббитую железом дверь с хлипким кодовым замком. Женщина поморщилась, получив в утешение сочувственный взгляд и пару саркастических эпитетов в адрес злобной любительницы животных, проживающей на первом этаже. Однако запах был так силен, что в Улиной голове созрели кой-какие вопросы, уже не доходя второго этажа.
   - Помнится, когда ты меня соблазнял своим предложением, то упоминал достаток.
   - Упоминал, - согласился Саша, - я как-то не верю в рай в шалаше. Даже если туда зазывает "милый".
   - То есть меня сейчас ведут не в шалаш?
   - Тебя ведут в квартиру, которую вместе с мебелью снимает холостой мужчина, позарившийся на сравнительно низкую цену для двухкомнатных апартаментов в центре города.
   - Снимаешь? А купить?
   - А я, знаете ли, девушка, жену ищу. Вдруг ей что-то не понравится? Так что проще перекантоваться так, а потом купить что-то устраивающее обоих... Осилишь еще пролет или остановишься передохнуть?
   - Осилю. А ты осилишь запросы будущей жены?
   - Вменяемые осилю.
   - А не?..
   - Но я же ищу вменяемую жену, - ответил он и подмигнул.
   - А вы батенька хитрец, - улыбнулась Уля, невольно припоминая поведение одной из своих героинь, - вроде как и польстили, но и по носу щелкнули, - вот только на вашу беду я в такие игры играть умею. Так что оставляю за собой право определять, что вменяемо, а что нет.
  Саша замер посреди пролета, остановив и ее.
   - Лягуш, это ты кого процитировала?
   - Э-э... себя. А что?
   - Ты сказала это так, словно я должен был сразу узнать цитату.
   - Да ну... скажешь тоже, - смутилась она, - пойдем лучше.
   - Да не серьезно, - он поднялся на следующую ступеньку, возобновляя движение, - ты вся словно поменялась. Интонация, осанка... Хм... А ты по специальности не актриса случаем?
   - С моей внешностью?
   - Во-первых, существует профессия гримера, а во-вторых ты современное кино смотрела? Там по-настоящему красивых раз-два и обчелся. А по-настоящему талантливых и то меньше. А ты...
   - А я, - перебила его Уля, - никогда даже не думала об актерской карьере.
   - Ну и зря. У тебя, похоже, есть талант. Может быть, ты хотя бы в душе актриса?
  - Женщина, в которой нет хотя бы капелюшечки актрисы, - не женщина.
   - Хм...
   - И вот это была цитата.
   - Кого?
   - Моей мамы.
   - Сильно. Познакомишь?
   - Нет... То есть ее уже давно нет.
   - Извини.
   - Да я... Как бы цинично не звучало, привыкла, - Уля остановилась и, окинув взглядом последний лестничный пролет, продолжила безличным голосом, - я поздний ребенок. Весьма поздний. Маме было за сорок, а отцу почти шестьдесят... и никто не думал и не планировал. Мама потом посмеивалась, мол, думала, климакс пришел, отмучилась с женскими днями. А потом к врачу пошла, а ей: "Мамаша, так у вас пятый месяц". Она так рассказывала в лицах, что мы всегда смеялись до слез. У нас были очень теплые и хорошие отношения в семье. Но при этом я завидовала одноклассницам. Завидовала молодости их родителей. Точнее, что когда они, одноклассницы, вырастут, у них по-прежнему будут родители... Просто у отца случился инфаркт, когда мне было девять... без двух дней девять. Он тогда оклемался и прожил еще почти десять лет. Но тот День рождения, когда мы сидели в больнице, оставил, как ты понимаешь, глубокий след в сознании... А потом начались смерти. Наверно раз в год умирал, кто-нибудь из родственников. Дедушки, бабушки, дяди, тети, друзья семьи... А я смотрела на родителей, подмечая признаки ухудшения, и строила цинично холодные расчеты, что и как мне нужно сделать, если сейчас кто-нибудь из них упадет замертво, - Уля резко повернулась к Саше, - понимаешь, я постоянно приучала себя к мысли, что в любую минуту могу остаться одна...
  - Что когда они ушли, ты испытала облегчение?
   - Скорей ничего не почувствовала, потому что уже долгие годы их оплакивала... Тебя такие откровения не пугают?
   - Они наводят на мысль, что в критические моменты ты не растеряешься. Это ценно. Ну что последний пролет?
  Уля, молча развернувшись к лестнице, захромала по ступенькам. В какой-то степени она понимала, что ее отрицательная реакция на Сашины слова, вызвана мрачной волной, хлынувшей в душу от внезапно пробужденных воспоминаний. Однако победить предвзятость не могла. Или не хотела... А еще в ней вызревала злость на саму себя за то, что рассказала... За то, что вдруг впустила совершенно постороннего в такое личное пространство.
   - Ульяна Феоктистовна, а вы всегда, когда злитесь, прикусываете нижнюю губу?
  Уля весьма неодобрительно покосилась на шагавшего рядом мужчину
   - Нет, не волнуйтесь, меня это совсем не беспокоит, - ответил он на ее взгляд, - просто хотелось бы получше понимать мимику старшей жены.
  "Старшей жены?!"- Уля словно на стену налетела.
   - Старшая жена? Это что? Оригинальная шутка?
   - Нет, - в мужских глазах искрилось удовольствие происходящим, - это психологический прием для отвлечения внимания от суицидальных мыслей.
   - Суицидальных?
  - Потенциально суицидальных. Во всяком случае, в твоем взгляде читался именно такой настрой.
  - Ты издеваешься?
  - Провожу шоковую терапию.
  - Мне это совсем не нравиться.
  - Да кому ж такое понравится?
  - Так это ты из любви к искусству или демонстрация садистских наклонностей?
   - Лекарство подбирают не по вкусу... - в интонации Саши почувствовалась какая-то основательность. Он словно демонстрировал краеугольные камни своего понимания мира:
   - ... Пройдет не так много времени, и ты сама будешь силой держать вырывающегося плачущего ребенка, подставляя его под иглу шприца.
  От нарисованной картины у Ули защемило сердце... Однако не признать Сашину правоту она не могла. Будет обливаться кровью, но будет держать... Вот только...
   - Я не твой ребенок.
   - Ты потенциальная и весьма вероятная моя жена. Человек, которой в некоторой степени будет родней и ближе всех остальных, включая будущих детей...
  - Роднее детей?
  - Дети вырастут и, дай бог, обретут свои семьи. А мы останемся друг у друга до конца жизни.
  Его слова словно вспышка осветили будущее совершенно с неожиданного ракурса. Они ошарашивали, ломая привычные представления... Хотя, если разобраться, у нее и не было каких-то особых представлений. Просто неопределенные обыденные ожидания, сформированные манящим "жили долго и счастливо". И вдруг это "долго и счастливо" увиделись под другим, переворачивающим сознание, углом. Непривычным, слегка цинично-меркантильным, и тем самым более правдивым. И теперь глядя на стоящего рядом с ней человека, Уля внезапно унеслась мыслью лет на пятьдесят вперед, увидев морщинистого старика с жидкими редкими волосенками на голове, обвислыми седыми усами и Сашиными глазами...
   - Маугли, - сказал старик, - ну всего пять ступенек осталось. Может, уже их доскачем? А то стоим столбами посреди лестницы.
  Созданный образ растаял, вернув картинку сегодняшнего дня.
   - Знаешь, Саш, у меня сейчас есть очень большое желание развернуться и выкинуть тебя из своей жизни.
   - Я рад, что ты мне это говоришь...
   - Рад?
   - ... а не сразу приступаешь к действиям, давая мне шанс исправить, объяснить или исправить, - закончил он свою мысль, - но все же давай войдем в дом. Нам еще надо много чего обсудить, прежде чем принимать какие-нибудь решения. И это уже не говоря о твоей ноге.
  Согласно кивнув, Уля сделала шаг на следующую ступеньку. Опередив ее, Саша поднялся на площадку, подошел к двери и, вынув связку ключей, занялся отпиранием своих съемных хором.
  Щелкнул замок, другой. Дверь распахнулась, открыв проход в темный коридор.
   - Добро пожаловать дорогой друг Александр, - произнес Саша с пафосной торжественностью и, оглянувшись, добавил, - ну, и ты лягушонок заходи.
  Неожиданная цитата из детства, вызвав невольную улыбку, слегка развеяло сгустившееся от серьезных мыслей настроение. Кажется, даже стало легче дышать.
   - Тыщу лет не смотрела этот мульт, - призналась Уля.
   - Это зря, - ответил Саша, заходя в темный провал, - моя мама считает... подожди, я свет включу...
   - Так что она считает?- поторопило его задетое женское любопытство.
   - Она считает, что их создатели, - донеслось из черноты, - будучи людьми взрослыми, заложили в свои работы смысл, который полноценно понять и оценить сможет только взрослый человек.
   - Хм...
  Загоревшаяся лампа осветила тускло желтым цветом небольшую ничем не примечательную прихожую.
   - Тут стоит оговориться, - продолжил Саша, - что речь идет о старых советских мультиках времен застоя... Ну, добро пожаловать, Ульяна Феоктистовна!
   - Спасибо, - она переступила через порог, - и часто твоя мама...
  Поняв, что не знает в каком времени задавать свой вопрос, Уля замолчала, не докончив фразы. Но тут ей пришел на выручку Саша:
   - Ну, сейчас, когда младшие подросли, она их тоже почти не смотрит, но мне нередко напоминает посмотреть... Разуваться не предлагаю: я только сегодня ночью приехал после полутора недельного отсутствия, а когда меня нет, уборщица не приходит.
  Мгновенно возникшие вопросы о поездке столкнулись с желанием узнать побольше про семью. А еще хотелось вернуться к теме доходов... И тема уборщицы выглядела интересной: если знать, как возможный муж относится к ведению совместного домашнего хозяйства, то можно будет подумать над тем, а нужен ли тебе такой муж... А еще очень-очень хочется не порвать, а укрепить ту ниточку симпатии, а может даже влюбленности, которая привела ее в этот дом и теперь тянет дальше...
   - ... вариант с тапочками, - продолжил тем временем мужчина, не заметив ее заминки, - пока отпадает. Мои еще запакованы, а других нет. Так что давай мне свой плащ, и я помогу тебе дойти до кресла.
   - Кресло звучит многообещающе, - призналась Уля, берясь за верхнюю пуговицу.
  Оставив верхнюю одежду на вешалке в коридоре, они прошли в гостиную, обставленную в стиле IKEA-минимализма. Разве что тумбочка, на которой восседал старенький "трубчатый" телевизор "Филипс", несколько выбивалась из колеи. Сработанная во времена, когда от мебели требовали надежность, а не внешний вид, она, словно прищурившись сломанной ручкой, с хитрецой смотрела на своих младших коллег. Под ее влиянием, Уля как-то недоверчиво взглянула на тонкие ножки предложенного кресла, невольно отметив пару пятен на его темно-болотном, слегка продавленном сидении. Впрочем, стоявшая рядом потертая софа тоже не внушала большого доверия. Поэтому Саша без проблем сумел усадить гостью туда, куда и намеревался.
   - Ты давай, снимай обувь и... - его ухмылка вышла нагловатой, а глаза прямо впились в лицо женщины, наблюдая реакцию, - колготки. Бинт надо на голую ногу накладывать.
  Легкое покраснение женских щек отразило неожиданное понимание, что если она, Ульяна Квасина, всерьез собирается строить отношения... близкие отношения с этим человеком, то значит никаких запретно-интимно-неприличных тем между ними быть не должно. Как он сказал: "Родней чем дети"? А сам он готов к таким родственным отношениям?
  Уля ответила не менее пристальным взглядом:
   - Ты так стоишь, словно готов помочь с этой необходимостью. Мне надо встать и приподнять подол или ты и так справишься?
  Сашины глаза широко раскрылись, моргнули, раскрылись еще шире, заметались и наконец-то уткнулись в пол.
   - Ну что ты, - промямлил он, - я верю, что ты большая девочка и справишься с одеждой самостоятельно. Просто хотел, чтоб приготовилась, пока бинт найду. Он у меня на кухне... Сейчас... Ты пока готовься, - и сбежал.
  Уля, посмотрев ему вслед, с улыбкой прошептала: "Не готов".
  И так легко стало на душе, так весело, что захотелось захохотать громко-громко. Чтоб как переливчатый колокольчик... правда, она так не умела, поэтому и не стала. Это только героини романов смеются россыпью колокольчиков. А она очень даже реальная. Вот только смущать собеседника, подобно книжной героине, оказалось ну очень приятно. Она даже не представляла себе, насколько это может быть приятно. Гораздо приятнее, чем читать, мечтать, представлять и даже писать. Настроение сразу вскарабкалось на высокую гору, где устроило танец счастья...
  На кухне что-то загремело, и Уля поспешила подготовиться к процессу перевязки...
  4.2
  Маленький дьяволенок, давя на то, как ей понравилось смущать, предлагал повесить колготки на ручку кресла, чтоб они "невзначай" бросились в глаза входящему. Однако Уля, победив соблазнителя, убрала предмет своего гардероба в сумочку. Теперь можно было слегка расслабиться и оглядеть комнату более внимательным взглядом, чтоб Шерло-Холмсовским методом сделать выводы о хозяине. Ну, или хотя бы сделать делающий выводы вид... Прям, как дамочка из книжки... Хотя она планировала наоборот, чтоб Горбун случайно забрался в домик сестры мафиози...
   - Тебе бутылочку воды захватить?- донесся до нее вопрос, вдребезги разбивший намечающийся сюжетный поворот.
   - Э-эх, - смела Уля осколки разрушенного, и, героическим усилием решив не обижаться, громко ответила "Нет".
   - Ну и ладно, - Саша появился в дверях комнаты, - значит, предлагаю такой план: перевязываю тебе ногу, я готовлю...
   - Ты готовишь?- перебила она, не сдержав своего удивления.
   - Да...- на нее посмотрели с не меньшим удивлением, - А что?
   - Да нет... ничего. Просто мужчины обычно не умеют готовить.
   - А-а, - на Сашином лице отразилось понимание, - то, что мужчины обычно не умеют готовить - это женский миф, - он прошел и присел на софу напротив гостьи, - подумай лучше о том, что в нашем обществе достаточно много холостяков со стажем или просто одиноких мужчин. Они что, по-твоему, голодают? Или живут исключительно на кофейно-ресторанной еде? Или их холодильники забиты исключительно колбасой, хлебом и пивом? Ах да, еще яйцами для вечно пригорелой яичницы.
   - Нет, конечно, - ответила Уля, давая зарок в срочном порядке "научить" своего Горбуна готовить, - я, если честно, никогда об этом не задумывалась.
   - Задумайся, - посоветовал Саша, - вот если бы так все и было, то скучающие по домашней пище, любящие вкусно покушать мужики... А мы, надо признать, любим вкусно покушать... Так вот, мужики в очередь выстраивались бы у кулинарных техникумов, разбирая влет их выпускниц... Давай ногу.
  - А как же знаменитое "Путь к сердцу мужчины лежит через желудок"?- поинтересовалась она, ставя пятку на его колено, и тут же взвизгнула.
  - Что? Больно?
   - Нет-нет, - смутилась Уля, - извини, просто у тебя руки холодные.
   - А-а, понятно, - Саша улыбнулся, - моя вина: руки холодной водой мыл... Так вот о "мужском желудке", - его пальцы снова сомкнулись на женской лодыжке, пристраивая ее поудобнее, - важна не сытость, важна забота. А вкусно накормить - это наиболее быстрый способ показать эту заботу... Постарайся не двигаться.
  Женское сердечко с замиранием внимало и красивым словам, и заботливым рукам, но разум еще не сдавался:
   - Спорное какое-то объяснение. Мне казалось, что это способ показать, что женщина хорошая хозяйка, и пришедший домой после работы мужчина будет накормлен сытно...
  - ... и полно, - подхватил мысль Саша, обматывая Улину ногу эластичным бинтом, - но ведь это и есть способ демонстрации заботы. Разве не так?
   - Не буду спорить. Чувствуется, ты много об этом думал.
  - Это не я думал, а мой первый отчим... Все закончено. Не слишком туго?
   - Нет, нормально, - ответила Уля, опуская ногу на пол. Однако ее мысли вращались вокруг "первый отчим". Видимо был и второй, а может даже третий, что говорило не в пользу потенциальной свекрови. Саша вгляделся в лицо своей гостьи:
   - Вижу, забродило в тебе после моих слов любопытство. И не надо краснеть и смущаться. Это любопытство правильное и естественное. Мы должны знать о семьях, в которых выросли наши половинки. Только сначала мне бы хотелось обсудить другой вопрос. Как у тебя с религиозностью?
   - Религиозностью? - в очередной раз удивилась женщина, полностью не переключившись с размышлений о Сашиной семье.
   - Да. Ты религиозна?
  Уля окинула внимательным взглядом собеседника, убеждаясь, что тот говорит серьезно. Однако желания отвечать не возникло.
   - Знаешь, Саш, для меня наш разговор как катание на американских горках, - призналась она, - тему разговора бросает то туда, то сюда. У меня возникает куча вопросов, но новый вираж и я ничего не успеваю узнать о тебе. Ты считаешь это правильным? Справедливым?
   - Хм, - мужчина откинулся на спинку дивана, - признаю, об этом я не подумал.
   - О чем не подумал?
   - Я подумал и продумал кучу вопросов, которые надо выяснить до начала создания семьи. Даже подумал, что ты захочешь добавить что-то свое. Но не подумал, что надо свой план рассказать.
   - А еще обосновать, - добавила Уля.
   - И утрясти порядок.
   - И скорость обмена информацией.
   - Скорость?
   - Ну, чтоб не пришлось одному постоянно отвечать рассказывать, - пояснила она свою мысль.
  - Тоже верно, - согласился мужчина, тогда попробуем внести изменения в мой прекрасный план на лету. Но давай решим для начала вопрос с религией. Вопрос, разделяющий народы и государства. Поэтому если мы изначально не придем к консенсусу по этому вопросу, то, как ни печально, ничего совместного у нас не получится.
  Уля покивала головой:
   - Справедливо. Действительно стоит обговорить этот момент. Я не религиозна. Папа говорил, что его вера атеизм, и он не стал маразматиком, чтоб менять ее на елейные бездоказательные сказки. А у мамы как-то не сложилось с духовенством.
   - Это как?
   - Ну, она с кем-то не поладила еще до моего рождения. А потом, я в классе третьем была, к нам в школу стал ходить батюшка. Мама с ним когда-то училась и говорила, что он гнилой человек, которого и могила не исправит. Они случайно в моей школе встретились, и мама устроила грандиозный скандал. Но большинство родителей было за батюшку... пока его за педофилию не посадили. Ну а следующий поп, после вопроса "Почему храм не брезгует брать деньги на ремонт у вора в законе?" старался с нашей семьей не пересекаться.
   - Суровая у тебя мама, - уважительно произнес мужчина.
   - Да не так что бы, - женщина пожала плечами, - она просто была очень нетерпима ко лжи и показушничеству. А про бога говорила, что он живет не в религии, а в людских душах. Храмы просто помогают сосредоточиться и услышать свою душу, чтоб через нее пообщаться с богом. А еще ей очень нравилась мысль, что бог нужен, чтоб было кого поблагодарить, когда все идет хорошо.
   - Поблагодарить... - собеседник отвернулся и посмотрел в окно, - может, я тоже когда-нибудь поблагодарю его.
   - Ну а ты как к религии относишься? - в свою очередь спросил Уля.
  Саша повернулся к ней с улыбкой:
   - К какой?
  Ответный растерянный вопрос "Как 'к какой'?" был остановлен мыслью "А он прав". Забавно, ведь буквально на днях она в интернет форуме клеймила тех, кто в своей обыденной зашоренности отказывается замечать, что люди разные. Причем "разные" не значит плохие, а просто другие. Но это было в форуме, а вот в жизни оказалось сама не лучше: записала всех собеседника автоматом в православные. Женщина немного виновато улыбнулась в ответ:
   - Слегка поменяем вопрос: "Ты себя к какой религии относишь?"
   - Ни к какой.
   - Атеист?
   - Не-э, я из тех, кто просто не верит в то, что священники знают правду.
   - Хм-м, - протянула Уля, - звучит как симбиоз позиций моих родителей.
   - С одним для многих существенным отличием, - Саша хитро ей подмигнул, - я еврей.
   - И причем здесь национальность? - не поняла женщина.
   - Еврей, точней иудей - это на самом деле не национальность, а вероисповедание.
   - Да ладно ерунду говорить, - отмахнулась Уля, - полно евреев христиан. Даже священники есть.
  В улыбке собеседника появилась заметная грустинка:
   - Это говорит о том, что еврейские корни не гарантия от невежества. Принятие другой религии по большому счету как лишения еврейства. Мы можем долго об этом говорить, и забыть все остальные темы. А можем просто остановиться на признании нового для тебя факта, что еврей - это человек исповедующий иудаизм.
  Лицо женщины слегка нахмурилось:
   - Но ты же не исповедуешь, а называешь себя евреем, - полу вопросительно произнесла она.
   - Есть маленькая поправка для тех, кто рожден от матери еврейки. Мы считаемся слегка заблудшими, однако дверь для возвращения всегда открыта. В принципе дверь для всех открыта. Ты принимаешь иудаизм и становишься стопроцентной еврейкой. И дети твои будут евреями...
   - Погоди, - остановила его Уля, пораженная внезапной догадкой, - ты хочешь, чтоб я приняла?..
   - Ни в коем случае, - перебил ее Саша, забавно погрозив указательным пальцем, - я хочу, чтоб наш дом оставался вне религий. Именно поэтому спрашивал тебя не о конфессии, а о религиозности. То есть, понять какую роль религия играет в твоей жизни, чтоб узнать захочешь ли ты жить с нехристем, - мужчина ткнул себя в грудь, - поддержишь ли ты мое желание воспитывать детей вне религии, чтоб они выстроили свои отношения с богом сами уже в сознательном возрасте...
   - Знаешь, - прервала его Уля, - кажется, мои родители именно так и делали в моем детстве, - она посмотрела на свои руки, пораженная воспоминанием, что в своем "ожидании" родительской смерти, ей никогда не приходило в голову молиться об их здоровье. Следить за их лекарствами, питанием, режимом в голову приходило. Даже случалось продумывать, что и как сказать в случае смерти одного из них другому, чтоб смягчить боль потери... А вот молиться, ставить свечки - нет. То ли слишком молода была, да глупа, то ли воспитана не так... И иди знай, права она была в этом или нет. Хотя если вспомнить родных... Им однозначно не понравились бы ее походы в церковь. Не те они были люди. А вот ее забота однозначно грела их души. Ворчали, говорили, что не надо, а в глазах светилась любовь и благодарность. Пожалуй, ей тоже хотелось бы так.
  Уля подняла глаза на собеседника:
   - Пожалуй по этому вопросу мы пришли, как ты сказал, к консенсусу.
   - Тогда идем на кухню готовить, - резюмировал Саша, вставая с дивана.
   - А если бы я не согласилась, то выставил бы меня голодной?
   - Как можно, - он протянул ей руку, - просто несколько изменил бы меню, убедив хреновой готовкой, что со мной точно надо расстаться.
  Ухватившись за мужскую ладонь, Уля вытащила себя из кресла и уже стоя сказала:
   - Со мной бы такой фокус не прошел. За мной так мало ухаживали, что даже плохая кормежка пойдет на ура.
   - Так мне можно не стараться?- сделал выводы ее хозяин.
   - Тебе нужно очень-очень стараться, чтоб мотивировать меня высокими стандартами, когда придет моя очередь готовить, - нашлась Уля с ответом.
   - Убедила, - поддерживая гостью за руку, Саша боком обошел кресло, направляясь к выходу из комнаты, - только есть один нюанс - в доме нет хлеба.
   - Ай-яй-яй...
  - Просто наша незапланированная встреча произошла как раз в тот момент, когда я выскочил в магазин. Прилетел ночью, домой добрался под утро и тупо уснул, проспав весь день. Так что мое утро началось не так давно. Ну, а когда дело дошло до завтрака выяснилось наличие отсутствия кой-каких продуктов. Я сразу накинул куртенку, и вперед, в магазин...
  4.3
  Коридорчик длинной в пару шагов привел их в небольшую кухню, обклеенную поблекшими серо-голубыми обоями, выцветший узор которых смотрелся упорядоченными разводами грязи. Женский взгляд сразу прикипел к газовой колонке и плите. Их страшноватый дизайн свидетельствовал о почтенном возрасте. Прямо привет из далекого детства. В той квартире из воспоминаний колонка с вечно сыпавшейся из нее гарью висела в ванной и маленькая Уля жутко ее боялась. Впрочем, мама тоже боялась и очень радовалась, когда отец сменил творение советской промышленности на рожденное на загнивающем Западе. И еще она с некоторой гордостью вспомнила, что в своих квартирах тоже давно сменила подобное оборудование на что-то хоть и недорогое, но современно надежное.
  Под продолжающийся рассказ о неожиданной уличной встрече хозяин усадил гостью на стул с круглым пестрым сидением. Еще пара его братьев стояла задвинутыми под неопределенного светлого оттенка стол, чью поверхность украшала кучка свертков в непрозрачных полиэтиленовых пакетов, составивших компанию черному пластиковому электрочайнику.
   - ... и теперь у тебя появилась возможность слегка познакомиться со мной домашним, - резюмировал Саша, беря со стола самый крупный пакет.
  - А в первую нашу встречу ты каким был?- поинтересовалась Уля, наблюдая, как мужчина выставляет три пластиковые бутылки с минералкой.
   - У меня знакомый собирался жениться, - одна бутылка осталась на столе, две другие перекочевали в холодильник, чья желтоватая белизна свидетельствовала о большом жизненном пути, - и для этого памятного события снималось постановочное видео "История знакомства". Естественно все выдумано, - содержимое второго пакета после обнюхивания ушло целиком в мусорное ведро, спрятанное в страшноватом ящике под раковиной, - в фильме и близко ничего не было общего с реальностью. Так, шутка развлечение, которое могут позволить себе молодожены за родительский счет. Впрочем, отец невесты на радостях готов на многое, а мамаша буквально молится на будущего зятя.
   - Интересно-то как?
   - А он ее отбил у другой девицы.
   - Чего?
   - Две девочки три года жили вместе, и бедные родители потихоньку примирялись к жизни без внуков, поскольку парочка собиралась свалить в Голландию, чтоб зарегистрироваться, - кучка одноразовых ложек-вилок из очередного свертка была пересыпана в один из ящиков темно-коричневого буфета с претензией на современный дизайн, - и тут в каком-то клубе весьма поддатый гражданин решил дать по морде смазливому пацану за то, что тот не дает станцевать с его девчонкой. Надо сказать, мой приятель слегка полноват и отличается весьма тихо-мирным нравом. Даже в пьяном состоянии. А тут вдруг его повело на агрессию. С ним не хотели иметь дело. Однако он так достал парочку, что "пацан", занимавшийся, как оказалось, единоборствами с пеленок, предложил выйти разобраться. Дальше тайна покрытая мраком, - оставшиеся пакеты вместе со своим содержимым перекочевали на холодильник, - закончившаяся криком возмущенной красотки из клуба, обнаружившей в своей постели моего приятеля в обнимку с ее "пацаном".
   - Феерично, - пробормотала завороженная историей Уля, - а дальше?
   - Дальше? Ну, Колян нивелировал подробности, ограничившись ремарками, - открыв дверцы буфета, Саша занялся пристальным изучением его содержимого, - а) шок, что он сменил ориентацию; б) шок, что его приняли за бабу, которой надо рожу расцарапать за соблазнение чужой пары; в) облегчение, когда у выскочившего из-под одеяла "мальчика" обнаружились небольшие, но все же вполне женские формы; г) собственную неуместность в семейном скандале, где ему отвели роль "разлучницы" на букву "б"; д) утешение "брошенного парня", которое он, то есть Колян, назвал самым лучшим, что когда-либо происходило в его жизни; е) новенький Лексус в подарок от благодарного папы "мальчика"; ну и ё) бурные выяснения отношений на тему, что все не подстроено, и он хочет жениться не из-за денег... Хотя правильней сказать, не только из-за денег... Ты кинву будешь?
   - A?- вопросительно откликнулась неуспевшая переключиться с истории Уля.
   - Ты кинву будешь?- повторил выглянувший из шкафа Саша.
   - Кинву? - гостья пару раз моргнула глазами, словно переключая каналы, а затем призналась, - я, кажется, не знаю что это?
   - Если не знаешь...- мужчина вынырнул из шкафа с неполным ярко-зеленым пакетом, - ... то стоит попробовать. И к ней сделаю... ну-у, назовем это цимес на скорую руку.
   - Хорошо, давай цимес, - согласилась женщина еще на одно незнакомое название, - и что дальше с твоим приятелем?
   - Да ничего особенного, - Саша, открыв нижнюю секцию буфета, достал небольшую алюминиевую кастрюльку, которую сразу поставил на плиту, - они сейчас в свадебном путешествии, кажется на Канарах.
   - А видео?
  - А что видео?- из буфета появился мерный стакан, - обычное, не шибко умное, но довольно веселое, - рассказчик, сверившись с надписью на упаковке, стал пересыпать крупу в мерку, - хотя с "обычное" я слегка погорячился.
   - Ты меня заинтриговал.
   - Да?- Саша послал улыбку своей гостье, одновременно пересыпая крупу в кастрюлю, - Видео естественно даже близко не походило на реальность. В нем девочка вовсю окучивала понравившегося ей парня... - убрав упаковку обратно, мужчина из подхваченного со стола чайника налил в мерку воды, - ... она подговаривала его друзей для создания благоприятных ситуаций, чтоб жених ее заметил и оценил. Но задумкам все время кто-то или что-то мешало. И вот когда она отчаялась, предмет ее воздыханий сам обратил на нее внимание. Соответственно ты меня видела в свадебном наряде из последней сцены, где мы все танцуем от радости, что все получилось, - чайник вернулся на место, а вода переместилась в кастрюлю, - фильм показывают гостям и выходим мы в тех же нарядах как на экране, словно все только что закончилось.
   - Так трогательно, - вздохнула Уля, - прямо красивая сказка.
   - А теперь маленький нюанс, - чиркнула спичка и конфорка на плите жадно зашумела пламенем, - там присутствовало три однополых пары.
   - Хм-м...
   - Ну, у девочки круг друзей специфический. Парочка парней, две парочки девчонок, - Саша повернулся и взглянул Уле прямо в глаза, - Ты вообще как к ним относишься?
   - Я к ним не отношусь, - ответила она весьма твердым голосом.
   - Значит отрицательно.
   - А ты положительно?
   - Я... - замолчавший мужчина, повернувшись к буфету, достал из ящика столовую ложку, и, вернувшись к кастрюле, помешал варево.
  У Ули замерло сердце, а потом ухнуло в пропасть, перечеркнув душу тоскливостью.
   - Ты... гей?- спросила она и в ожидании ответа почему-то ухватилась за ножку стола.
  - Я? - он повернулся к ней, - нет. Сто процентное "Нет". Можешь выкинуть всякие сомнения. Впрочем, поясню. Когда-то давно, ввиду своих проблем, подумал, что может, мне стоит пойти голубой дорожкой.
   - И?- ножка как-то не отпускалась
   - И сходил в парочку специфически ориентированных мест. Но понял, этот экстрим не для меня. Как представлю, что ко мне тянется мужик с поцелуями... Брр!- Саша передернул плечами, - аж мороз по коже!
   - Я как-то видела на улице двух целующихся-милующихся парней, так противно стало...- не удержалась Уля, взмахнув руками, - ... ну так противно... даже сама не ожидала насколько противно!
   - Дело не в противно, - мужчина открыл незаметный шкафчик по подоконником и вынул от туда газету, которую тут же расстелил на свободном конце стола.
   - А в чем?
   - Я познакомился с одним...- поверх газеты легла извлеченная из того же шкафчика большая, лучащаяся желтой шелухой луковица, - ...человеком. Не манерный. Одет в обычную мужскую одежду без каких-либо выкрутасов. Радужными флагами не размахивает и в парадах так называемой гордости не участвует, - Саша достал из буфета нож и дощечку, - так вот он, по его словам, лет до двадцати пяти даже не знал, что такое бывает. Ухлестывал как все за девицами, а потом влюбился... - нож резко полоснул по овощу, срезав кончик с корешками, - в парня и прожил с ним душа в душу почти тридцать лет, пока тот не умер от рака, - отрезанный хвостик луковицы упал следом за корешками на газету, - вот я с тех пор и думаю, как должен реагировать родитель, если его ребенок вдруг вот так вот влюбится.
  Луковица распалась на половинки. Блеснула ярко белым многослойная поверхность сочащегося соком среза, упрекая в нарушении целостности, одновременно обещая горючие слезы желающим попробовать на зуб ее зрелость. Невольно отстранившись, Уля спросила:
   - Ну и как надо реагировать?
   - Не знаю, - мужские пальцы подцепили верхний слой одной из половинок, заставляя отслоиться плотно прилегающую шелуху, - может тебе в голову что-нибудь придет.
   - Мне?
  Саша бросил в гостью ехидно прищуренный взгляд:
   - Ты так удивляешься, словно тебе в голову сроду ничего дельного не приходило.
   - Нет... почему же... - смутилась женщина, - просто неожиданно и вот так сходу.
  Вторая половинка луковицы тоже лишилась своей шелухи.
  - В "сходу" тоже есть резон, - в мужском голосе не звучало ни грамма иронии, - ты можешь заметить какие-то нюансы, которые могут замылиться при долгом размышлении. Ну, так как?
   - Не знаю, - "спасаясь" от спрашивающего взгляда Уля посмотрела в окно, - я почему-то уверена, что здесь во многом играет воспитание. Если ребенка с детства ориентировать в нужную сторону...
   - Это конечно правильно, - перебил ее Саша, - но только научно доказано, что дело не только в воспитании. А еще есть те, что пол меняют. Никогда не думала, что делать, если вдруг твой ребенок будет вот такой нестандартный?
  Оторвавшись от окна, женщина взглянула в глаза собеседнику:
   - Если честно я совсем до недавнего времени о том чтоб стать мамой не шибко глубоко задумывалась. А уж подобные продвинутые вопросы для меня даже в теоретическом плане не стояли.
   - И все же, как реагировать?
   - Это тест? Типа подхожу-не подхожу на роль жены?
  - Скорей тренировка выработки совместного мнения, чем тест, - вздохнув, Саша положил одну из половинок луковицы на дощечку и принялся ловко ее шинковать, - у меня действительно нет никакой определенности в этом вопросе. Никак не могу решить от чего отталкиваться. Вот и спрашиваю, как бы ты рассуждала.
   - Как бы рассуждала...- задумчиво повторила Уля, возвращаясь к созерцанию заоконного пространства, - мне все же кажется это какой-то сдвиг по фазе, который пестуется либеральным обществом.
  - Ну, лечить это пытались. Людей в дурку запирали...
  Уля хмыкнула:
   - Считай это неизлечимым перекосом сознания. Но все равно перекосом.
   - Хорошо, - Саша вытащил из духовки большую черную сковородку и поставил ее на плиту, - пусть будет неизлечимым перекосом. Только как на него должен реагировать родитель?- он освободил доску, ссыпав нарезанное на сковороду, - не думай, что я на тебя давлю...- вторая половинка луковицы легла под нож, - ... или думай, но привыкай, поскольку я всегда такой занудно доставучий в обсуждениях и вряд ли изменюсь в ближайшее время.
  Оторвавшись от окна, Уля посмотрела на улыбающегося собеседника:
   - Это типа, притирайся?
  - Это абсолютно честно-открытая демонстрация мелких недостатков, поскольку я не могу быть сотканным только из одних достоинств! Но, возвращаясь к вопросу...
  - А знаешь, настойчивый ты наш, я считаю, что тему эту мы поднимаем слишком рано и слишком теоретически.
   - Но...
   - Подожди, - не дала ему высказаться женщина, - я тебе другое расскажу. Когда мне было пятнадцать, отец затеял со мной разговор о сексе...
   - А не поздновато он решил рассеять миф про капустного аиста?
   - Не в этом плане, а в том, что, по его мнению, я нахожусь в том возрасте, когда вполне можно заниматься сексом...
   - Однако...
   - Это вовсе не означало, что мне немедленно стоит залезть к кому-нибудь в кровать. Он просто признавал, что организм физически вызрел, а уровень гормонов такой, что если приспичит, то мозги отключит начисто. И если такое случится со мной, то они, родители, отнесутся к этому с пониманием. Главное, чтоб было все гигиенично и добровольно. Причем эти два фактора настолько главные, что они, родители готовы в мое распоряжение отдать квартиру... Вижу, тебя удивляет такой подход. Просто отец всегда говорил, что прекрасно помнит свою молодость, чтоб быть ханжой. И ему хорошо известно, что ни запреты, ни страшилки, ни тщательные следилки не помогут. При желании найдется и время, и место. Однако главное, наступает потом, когда начинаются желательные или совсем нежелательные последствия. Это и беременность, и венерические заболевания. Так вот, он хотел, чтоб я помнила, что родители любят меня. И чтобы не случилось, все равно будут любить. Главное, чтоб я ничего не сотворила с собой из-за того, что боялась им в чем-то признаться. Я и мое здоровье как физическое, так и душевное самое важное и самое ценное, а все остальные проблемы-заморочки вполне можно решить. Вот так и с твоим вопросом, важно, чтоб ребенок знал: его ценят и любят. И что я всегда буду на его стороне. А остальное будем решать по мере поступления.
  - Заешь...- Саша помедлил, "добивая" луковицу, - ... пожалуй, я приму твою точку зрения. Будем растить детей в любви и доверии, вне зависимости, какую вазу он разобьет, - и, подхватив дощечку, сгреб ножом нашинкованный овощ на сковородку.
   - Договорились!
  Мужчина, бросив взгляд на улыбающуюся гостью, как бы в раздумье заметил:
  - Судя по реакции, не у одного меня есть воспоминание о почившей вазе. Неужели ты тоже играла в футбол в квартире?
   - Нет не в футбол, а в принцессу.
   - Принцессу?
   - Принцессу, - кивнула Уля и дополнила, - у которой была очень красивая корона, которая очень плохо сидела на голове, поэтому она упала и разбилась.
   - Как много я не знаю о девочках...
  И они рассмеялись.
  
  5.п
   - ... возможно тебе известно, что это немецкая компания. Но вот отделение, на которое я работаю, американское...- Саша с большой скоростью шинковал морковь.
   - При этом находишься в России...- автоматически продолжила Уля, следя за мелькающим ножом.
   - Правильней сказать: "И в России тоже". Я работаю в технической поддержке медицинского оборудования в Восточной Европе. Мне звонят, и звонят довольно часто, особенно если что-то идет не так. Порой своеобразный Айболитом приходится мчаться на вызов. Кроме того я должен регулярно объезжать лаборатории. Кстати, сейчас я только что вернулся с такого объезда. Моя разъездность, если так можно выразиться, еще одна причина, почему удовлетворяюсь съемным жильем, - морковная горка отправилась на сковородку к скворчащему в масле луку, - все равно живу на колесах. Или правильней, как перекати поле. Где зацепит, там и приткнусь. Надоест - сорвусь.
   - То есть ты в любой момент можешь сорваться?- спросила Уля, стараясь звучать несколько небрежно.
  - Если мы придем к решению, что ничего из нашего союза не выйдет, то обязательно сорвусь, - отложив нож Саша достал деревянную лопаточку и приступил к перемешиванию содержимого сковородки.
  Возмущающееся жаркое почти полностью заглушило тихое женское "Понятно". Но видимо повар его услышал, поскольку, не поворачиваясь, произнес:
   - Хочу подчеркнуть. Жирно подчеркнуть, - мужчина громко постучал лопаткой о край сковородки, стряхивая налипшие овощи, - это не будет моим решением. Это должно быть нашим решением. И думать о нем мы должны всерьез все время нашей притирки. Думать, обсуждать, прикидывать, - Саша повернулся к своей гостье, - эта тема никакое не табу, - он одной рукой взял со стола солонку с перечницей и вернулся к сковородке, - потому что мы должны четко представлять ожидаемое от союза и идти в него с холодной головой...
   - И чистыми руками, - с некоторой злостью произнесла Уля.
   - Нет, - мужчина снова постучал по сковородке, - с чистыми мыслями. Идеально чистые поверхности могут срастись без клея. Именно этого я хотел бы достичь в нашем браке.
  Пристально вглядевшись в мужскую спину, женщина вонзила в нее вопрос:
   - И как же ты собирался проверять насколько мы срослись?
   - Ни как, - Саша повернулся, - Мы придем с чистыми помыслами, соединимся общей мечтой и потопаем по жизни плечом к плечу. А уж удалось нам срастись или нет покажет будущее.
   - А ты не думал, что в процессе шагания по жизни мечты могут разойтись?
   - Вот именно поэтому мы заключим контракт.
   - Контракт?- переспросила Уля, и в ее голосе прозвучали явственно брезгливые интонации.
   - Вижу тебе это не по душе. Мне, если честно тоже. Но если у тебя есть в голове какая-нибудь другая идея как защититься от возможного проходимца меня, то я ее готов выслушать, - пригнувшись Саша вытащил из-под подоконника небольшой пакетик.
   - Курага?-удивилась женщина, увидев, как мужчина высыпал с десяток желто-рыжих дисков на доску.
   - Да. А ты ее не любишь?
   - Нет, почему же, люблю, просто неожиданно.
   - Ну неожиданно - это не смертельно. Давай вернемся к обсуждению контрактов. Тебе эта идея не нравится, я правильно понял?
   - Не то чтоб не нравиться, просто...- Уля провела указательным пальцем по краю столешницы, словно слистнула невидимую страницу, - просто я вижу противоречие: ты с одной стороны говоришь о доверии, открытости и чистоте отношений, а с другой стороны - контракт и подозрения в том, что вступающий с тобой в отношения человек может тебя обмануть. Конечно можно сослаться на "доверяй и проверяй"...
   - Ты неправильно трактуешь слово контракт. Кстати, хочешь стащить штучку?- он протянул ей ярко-веселый кружочек, - Она мягкая и сладкая.
   - Спасибо, - женщина взяла сухофрукт, но не удержалась от ехидного замечания, - ну теперь когда у меня рот занят, ты спокойно можешь обучить неразумную правильной трактовке.
   - Не-е, я учить не буду, - ответил мужчина, начав ножом превращать курагу в мелкое крошево, - дело-то не в трактовке, а во взглядах. Ты видимо смотришь на мое предложение сквозь призму "А почему он от меня требует контракт? Что он скрывает и на чем хочет подловить?"
   - А хак навдо сшмотреть?- поинтересовалась женщина сквозь теплую сладость кураги.
   - Надо смотреть со своей стороны.
   - То есть?
  - Я хочу показать, что мне можно доверять, поэтому смотрю через призму: "Что я готов подписать, чтоб показать чистоту своих намерений и доказать заинтересованность в успехе предприятия".
   - Постой, а как же защита собственных интересов?
   - Если твой партнер заинтересован в тебе, то он не будет претендовать на то, чем ты владеешь сейчас, до заключения союза. Я готов подписать бумагу, что вся твоя нынешняя собственность останется при тебе для доказательства, что не охочусь за приданным. А на что готова ты?
   - Я...-с какой-то удивленной задумчивостью произнесла Уля.
   - Ты только не думай, что я требую прямо сейчас от тебя ответ, - Саша взял доску с измельченной курагой и повернулся к плите, - но в принципе каждый из нас должен найти для себя ответ на этот вопрос...
  Помешивая содержимое сковородки, мужчина продолжил пояснения своей позиции, не замечая, что гостья, не слушая его, задумчиво смотрит в окно. Она сидела и вспоминала такие далекие и в тоже время такие близкие картинки из прошлого, когда родители еще были живы, когда они были единой семьей...
   - Нет, - внезапно перебила Уля хозяина, - так не пойдет.
   - Что не пойдет?- растерянно спросил "повар", отрываясь от готовки.
   - Твоя идея не пойдет?
   - Ты имеешь ввиду контракты или мое толкование их?
   - Общую направленность.
   - То есть?
   - Сейчас, секундочку... Вот вертится, - женщина потерла левой рукой лоб, сосредоточенно глядя на стол, - сейчас сформулирую...
   - Да ты не торопись, - выключив плиту, Саша отодвинул стул и присел за стол, - до пятницы я совершенно свободен.
  В его интонации прозвучала смешинка, однако Уля не обратила на нее внимание.
   - Вот ты сказал, что не охотимся за приданным, - она вопросительно взглянула на собеседника, - то есть каждый остается при своем. Так?
   - Хм... Да так можно сказать, - согласился мужчина.
   - Во-от, - женский пальчик вычертил на столешнице два небольших невидимых кружка, - если мы будем жить семьей, то у нас скорей всего появится нечто общее, - на столе нарисовалась еще одна окружность, - Так?
   - Вполне логично, - ответил Саша, следя за рисующим пальцем гостьи.
   - Соответственно контракт, по твоим словам, определит, как в случае развода разделить совместное, - Уля резким движением как бы разделила последний круг пополам, - а "приданное" у каждого останется свое...- она заметила, как посмурнел мужской взгляд и замолчала.
   - Мне не нравится, что ты так говоришь о ребенке, - с холодностью произнес Саша, не отрывая глаз от стола.
   - Ребенке?- удивилась женщина, - кто говорит о ребенке?
   - А как же нечто общее, которое у нас с тобой появиться?-поинтересовался мужчина, оторвав взгляд от "чертежа".
   - А-а, - протянула Уля, - теперь понятно.
   - Поделишься понятливостью?
   - Просто я имела ввиду, что появится общая собственность. А про ребенка пока не говорю, чтоб упростить ситуацию и не запутаться, - пояснила она, наблюдая как сосредоточенная суровость бесследно уходит с лица собеседника.
   - Тогда я раскаиваюсь, приношу свои извинения и умоляю о продолжении, - сказал он с показным смущением, - я ведь помню о чем ты говорила: общее пополам и каждому по его приданному.
   - А да, - Уля напряглась, ловя ускользающую мысль, - но это на случай развода. А как на счет "если не разойдемся"?
   - Что ты имеешь ввиду?
   - Только то что, если контракт должен определяет разделение, то будет логично если он так же будет определять и слияние. Таким образом если мы вместе дойдем до старости то не окажемся каждый со своим куском, а станем единой семьей с общими ресурсами. Ну так как ты готов с чистой душой стать со мной единым целым, а не отдельной половинкой?
  Уля от души улыбнулась, призывая собеседника посмеяться над тем, как она вернула ему его же фразу. Но тот веселья не оценил. Скорей даже наоборот, с его лица исчез даже намек на уже привычную улыбку, оставив безэмоциональную сосредоточенность. Его взгляд со спокойной внимательностью изучал лицо гостьи, словно пытался разглядеть кого-то прячущегося под маской.
  Некомфортная неопределенность повисла в воздухе, вызывая у Ули желание встать и, оставив безликое "Извините", уйти навсегда. Но в тот момент, когда у нее практически не осталось причин оставаться на месте, Саша произнес:
   - Знаешь, ты мне даешь основания верить в то, что у нас все получится, возможно даже лучше чем в самых смелых моих мечтах, - а потом, словно оживая спросил с улыбкой, - ну как, будем обедать?
  От внезапно взорвавшегося в душе фейерверка радости Уля не смогла говорить. Она лишь кивнула головой, с трудом сдерживая внутреннее веселье. А ей так хотелось вскочить, покружиться, даже попрыгать на одной ножке, а потом прижаться к Саше и чмокнуть его в щеку. Не поцеловать, а именно звонко чмокнуть. Желание оказалось еще более неожиданным, чем радость, и таким непривычным, что женщина почувствовала легкий приток крови к лицу.
   - А ты очень мило краснеешь, - заметил еще несдвинувшийся с места мужчина.
  Улины щеки охватил беспощадный пожар.
   - Да ну тебя, - промямлила она в ответ, - готовь лучше на стол, а я схожу руки помою, - и поднялась со стула.
  6.
  Увлеченная собственными переживаниями Уля так и не разобралась понравился ей непривычный вкус предложенного блюда или нет. Ей так хотелось услышать еще какой-нибудь комплимент в свой адрес, что она на полном автомате поглощала еду, стараясь выцепить из Сашиных историй идею, чем "блеснуть" в мужских глазах. Однако постепенно, слово за слово, меркантильное отношение к разговору сначала отошло на второй план, а затем бесследно рассеялось. Она просто слушала, высказывала свое мнение, делилась детскими историями. И когда ей предложили добавки вдруг осознала, что наелась. А вот о "понравилось" мнение так и не сложилось. На что Саша заметил, что ему импонирует ее честность. Отчего ей снова захотелось радостно скакать на одной ножке.
  А потом был чай вприкуску с курагой и конечно новыми историями...
   - Слушай, а на каком языке ты с ними говоришь?- поинтересовалась Уля, после того, как Саша рассказал о гадости, которую в Дании считают конфеткой.
   - Как правило на английском, - ответил тот.
   - "Как правило", - повторила гостья, - значит на других тоже можешь?
   - Французский и немецкий я немного понимаю, и еще меньше говорю, а вот на испанском чувствую себя свободней.
   - Ого!- восхитилась женщина, - с английским это четыре языка!
   - С русским и ивритом шесть. Хотя если быть честным, то все же надо оставить три русский, иврит и английский.
   - А иврит потому что еврей? Вы на нем дома в семье говорите?
   - Нет, на нем я дома не говорю. Ну разве что с сестрами. Просто... - помедлив, Саша заглянул в своя чашку, словно ища в ней подсказку, - ... наверно стоило сказать раньше, да как-то к слову не приходилось. В общем у меня израильское гражданство.
  Уля хихикнула, а когда собеседник удивленно на нее посмотрел, пояснила:
   - Прикинь, мне предложили выйти замуж за иностранца.
  Мужчина понимающе улыбнулся:
   - Девичья мечта?
   - Не то слово! Не знаю, как сейчас у молодежи, но в старших классах наши девчонки поголовно мечтали выскочить замуж за иностранца и свалить за бугор. И тут Олечка Иванова объявила, что уезжает в Америку. Парни поголовно захотели с ней дружить. Девчонки разделились на три группы лучшие подруги Олечки, "патриотки" и открытые завистники.
   - И в какой группе была ты?
  Улину смешливость, как отрезало.
   - Я всегда была вне классовой жизни, - сказала она безэмоциональным голосом, опустив взгляд в глубины своей чашки. И Саше почему-то стало стыдно. Протянув руку, он накрыл Улину ладонь своей. Вздрогнув женщина подняла на него взгляд и тут ее настигло тихое "Извини". Образовавшаяся в душе мгновение назад ледяная корка треснула, начав стремительно наполнять глаза "талой водой".
  "Ну вот только расплакаться не хватало, "- подумала Уля и, осторожно высвободив руку, поспешно ухватилась за кружочек кураги.
   - Спасибо за поддержку, но все в прошлом, - торопливо произнесла она. Мужская бровь выражая изрядный скептицизм уехала вверх.
   - Да, в прошлом. Далеком прошлом, - повторила женщина, - так что можно об этом забыть и поговорить о чем-нибудь другом.
   - О чем?- мужчина откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая, что готов подчинится желанию дамы.
   - Давай о тебе, - не стала увиливать Уля, - Про языки мы выяснили... Кстати, а почему с сестрами на иврите?
   - Да они в Израиле выросли, - как бы отмахнулся Саша, - Все их окружение либо на иврите, либо на английском. Их русский, мягко говоря, спотыкающийся.
   - Так они еще в Израиле?
   - Они, мама со вторым отчимом ну и пацан, то есть мой младший брат. Но он действительно пацан, ему еще шестнадцати нет.
   - Я не поняла, ты вернулся, а они что, остались?
   - На самом деле я не вернулся, а уехал работать в другую страну.
  - За лучшей жизнью?
   - За личной свободой. Израиль слишком маленький, для меня и моих родных.
   - Это как?- насторожилась Уля, - рассорился со всеми?
  - Наоборот, - Саша тяжело вздохнул, - сбежал от опеки.
  Ответ оказался настолько неожиданным, что женщина в первое мгновение приняла его за шутку. Но вот во второе мгновение стало понятно, что собеседник сказал правду. И от этого стало еще смешнее. Здоровый мужик, возрастом под сорок, если не старше, и боится родителей. Он от них сбегает... Бунтарь... Веселье стало горьким: похоже повезло "напороться" на маменькиного сыночка, который опомнился и решил повзрослеть... Или не стоит судить сгоряча? Ведь до сих пор он не проявлял себя безвольным рохлей...
   - То есть ты сбежал от мамочки?- спросила она и тут же осознала, что произнесенное "мамочки" весьма далеко от нейтрального уточнения. Судя по прищуренным глазам, Саша именно так и считал. Однако его голос остался ровным:
   - Ну если бы ты знала мою мамочку, то сразу поняла, что к чему. Хотя какие наши годы, еще узнаешь...
  И запрыгало восторженно-радостно женское сердечко как лягушка в коробчонке: "Он хочет познакомить меня с родителями!" А потом ухнуло в колодец:"А если не понравлюсь?... А я ведь точно не понравлюсь... Что будет, если маменька скажет нет? И стоит ли дотягивать до этих нет?"
   - ... Жаба!
   - Что-о?!
   - Ну, слава богу, вернулась, - сияя как начищенный пятак, Саша показно вытер со лба невыступивший пот.
   - Что "слава богу"?- с повышающейся агрессивностью повторила Уля.
  - Слава богу, вернулась.
   - Откуда?
   - Ну от куда ж мне знать?- мужчина скорчил гротескно-удивленную физиономию, - я сижу разговариваю и вдруг вижу, что собеседница моя ушла взглядом в неведомые дали...
  Уля почувствовала как щеки заливает красной краской, а Саша продолжал:
  - На имя не откликается. Обращение по батюшке тоже проигнорировала. Даже на лягушку не отреагировала. А вот на жабу...
   - Пожалуйста, - тихо произнесла женщина, в очередной раз изучая столешницу, - я очень тебя прошу, не называй меня жабой. Это...- слова вдруг встали комом в горле и мозг внезапно ужаснулся от практически произнесенного признания. Но тут на ее пальцы снова легло тепло мужской ладони, а фраза обрела завершение:
   - Это больно. Очень.
  И не отдернула руку.
  - Все в прошлом, - сказал он тихо, - это фантомные боли. Ведь той девочки, которая боялась будущего нет. Есть женщина, собирающаяся построить свое счастливое будущее, не взирая на глупые придирки жестоких детей из ее прошлого. "Не родись красивой, а родись счастливой", - слышала о таком?
  - Не только слышала, но и утешала себя этим регулярно. Да только не приходит что-то счастье.
   - Как не приходит?- воскликнул Саша, - а я? Разве я не пришел?-убрав руку, он сел подбоченясь, да еще грудь колесом выпятил, - посмотри внимательно, разве я не счастье?!- и вскинул подбородок так потешно, что Уля, не выдержав, рассмеялась.
   - Еще чаю?- спросил он пару смешливых минут спустя.
   - Пожалуй нет, - ответила женщина и пояснила, - поздно уже, надо идти домой.
   - Ну если надо...- Саша оглядел небогатый стол, - дайте пару минут и я буду готов.
   - Да не стоит, - сказала Уля, делая попытку подняться.
  Однако мужчина оказался на ногах первым.
   - Стоит, стоит, - ответил он и, положив ей руку на плечо, вынудил сесть обратно на стул, - нам теперь стоит общаться как можно больше и в разной обстановке, чтоб узнать как можно больше друг о друге для принятия решения... Тем более, что до пятницы я совершенно свободен.
   - Пятница же завтра, - с недоумением произнесла женщина.
   - Вот я и говорю, что сейчас свободен, - и с хитрой ухмылкой Саша подхватил чашки со стола. Два шага и они аккуратно были положены в мойку. Улыбнувшись мужской спине, Уля взялась собирать курагу обратно в пакет и оказалась совершенно не готова услышать: "Я хотел бы сказать еще пару слов о жабе". Вздрогнув она посмотрела на стоящего мужчину.
   - Точнее я бы хотел сказать пару слов на потом, для будущих размышлений...-продолжил он.
  Первоначальный безотчетный испуг сменил окрас, наполнив женщину неприятием поучений от человека топчущегося с умным видом по больному.
   - Я не строю из себя доморощенного психолога, - продолжил мужчина, - просто поделюсь словами, которые в свое время сказал мне один очень мудрый и добрый человек. Так вот он говорил, что слова жгут больно если ты согласен с ними, либо тебе важно мнение оскорбляющего. С последним просто: стоит ли обращать внимание на слова людей, скатывающихся к оскорблениям. Собака тоже лает, так что доказывать ей как она неправа? Гораздо тяжелее если что-то в тебе согласно с услышанным, поскольку червь сомнений к аргументам глух. Тут стоит подумать, а важно ли это для тебя. Ну допустим это у тебя будет и что? Оно сделает тебя счастливым на миг, а потом жизнь покатиться дальше и придет кто-то, кто будет лучше. Так что сидеть и страдать, что ты не такой, как раньше или поискать иной смысл жизни? А если сразу искать этот иной смысл, то его можно быстрей найти и стать счастливым. В конечном счете мы живем, чтоб стать счастливыми осталось только понять, что именно для этого нужно.
  Не проникшись речью, Уля с весьма саркастической интонацией поинтересовалась:
   - И какой реакции ты ждешь от меня?
   - На самом деле никакой. Просто прошу отложить мои слова куда-то про запас. Может когда взгрустнется вспомнишь.
   - А если нет.
   - Тогда значит я попусту воздух сотрясал.
   - А если попусту, то зачем?
   - Что значит зачем? Вероятность, что ты восхитишься моей мудростью и проникнешься бесконечным уважением присутствовала? Присутствовала.
  Уля усмехнулась и вдруг поняла, что уже не сердиться. Та гротескная расчетливость, с которой Саша произнес последнюю фразу, разбила начавшую образовывать корку льда.
   - А чуть серьезней, - продолжил мужчина, - то есть две причины. Во-первых, я использую возможность проявить себя во всей красе. Чем лучше ты меня будешь знать мои достоинства и недостатки, тем прочнее будет наш союз. Кстати, я рассчитываю на ответную любезность, - женщина кивнула, - а во-вторых, у меня тоже есть фантомы прошлого, терзающие душу...
   - У всех свои скелеты в шкафу, - почти прошептала Уля.
   - Нет, - Саша даже головой мотнул подчеркивая свое несогласие, - скелеты - это твои ошибки, которые ты, скрываешь, с желанием забыть о них на всегда. А это именно фантомы. Призраки недостатков, которые создали и натравили на тебя другие люди. Разве в том, как с тобой поступали есть твоя вина? Ничуть! Ты так же виновата, как человек подхвативший инфекцию, случайно столкнувшись с больным на улице. У детей иммунитет к оскорблениям не такой стойкий, вот зараза и прилипла к тебе, претворившись хронической. Терзает теперь твое здоровье, разрушая уверенность в себе. Поверь, я знаю о чем говорю. Сам борюсь со своими фантомами...
   - И как?
  - С переменным успехом, - с улыбкой ответил мужчина, - но я знаю панацею...
  Уля невольно замерла, с потаенной надеждой на чудо.
   - ... просто стань счастливой.
  Окончание фразы действительно оказалось волшебным, из серии "несбыточное"
   - И не надо так критично кривить губки, - упрекнул ее собеседник, - ты сама для себя определи, что такое счастье и иди к намеченной цели.
   - Ты так и действуешь?
   - А ты видишь еще какие-нибудь причины почему мы общаемся?
   - Осторожней выражай свои мысли, а то еще решу, что я и есть твое счастье, - попыталась Уля легонько "уколоть" в ответ.
   - Я работаю над тем, чтоб так и стало, - совершенно серьезно ответил Саша.
  Женское сердечко восторженно затрепыхалось...
  "Осторожно, девочка, ведь так и влюбиться можно, "- предупредила разумность, но слушать ее не хотелось. Просто абсолютно не хотелось ее слушать.
  Мысли и чувства Завертелись в странном круговороте от которого на щеках стал разгораться яркий румянец. И Уля просто сбежала в туалет.
  Раковина. Холодная вода. И приложить влажные руки к щекам, в попытке успокоиться. Но это не помогло... если бы не зеркало. В котором отразилась она - жаба.
  Ну как ей составить чье-то счастье, если ей самой на себя смотреть противно?
  Но значит ли это, что нужно отказаться от предложения? Прямо скажем, заманчивого предложения. А заманчиво ли оно?
  Еще раз сполоснув руки, Уля протерла лоб. Испаряющаяся влага подарила легкую прохладу и надежду на спокойный рационализм.
   - Как он там сказал, - прошептала женщина, - "просто стань счастливой'... Хорошо стану. Но для начала неплохо бы определить, а что мне собственно нужно для этого счастья?
  Отражение согласно покивало и задумалось.
  Любить и быть любимой, и родить от любимого ребенка или даже двух. А может и трех.. Простое незатейливое бабское счастье.
  Вздохнув, Уля посмотрела на неровно покрашенный потолок, и вздохнула еще раз. Нет три кита поддерживающих ее счастье остались неизменными. Любить, быть любимой и дети.
  Теперь можно подумать о предложении...
  О детях они договорились. Один кит есть. Любить... Похоже это для нее не вопрос. Всего два случайных свидания, а она уже готова проникнуться нежностью даже к его изрядно измочаленной зубной щетке. Так что второй кит радостно бьет хвостом...
  А вот с "быть любимой" наблюдается некоторая напряжонка. Сумеет ли ее счастье удержаться на двух опорах... Правда Саша обещает надбавку в виде уважения. Или костыль уважения...
  Впрочем если верить книгам, да историям, уважение порой более весомая вещь, чем любовь... То есть все решено.
  Женщина еще раз вгляделась в свое отражение, а потом подмигнув довольно громко произнесла:
   - Ну что, Улёнок-Жабенок, пойдем и станем счастливыми.
  *7*
   - Я вызвал такси, - встретил сообщением ее возвращение на кухню Саша, - будет здесь минут через десять. Так что доставлю тебя с комфортом.
   - Ты поедешь со мной? Как мило...
   - Что-то в этом мило не слышно задора.
   - А его и нет. Я знаешь не привыкла...
   - Привыкай, - перебил ее Саша с улыбкой.
   - Но ты же не дослушал?-почти возмутилась Уля, но, вглядевшись в хитро прищуренные глаза, озвучила пришедшую в голову мысль, - или это тест такой?
   - Почти.
   - Почти?
   - Почти, потому что сначала мне не пришло в голову согласовать вызов такси с тобой. Так сказать холостяцкие замашки. Я ведь тоже не привык. А потом стало интересно, как ты себя поведешь.
   - Саш, заканчивай с экспериментами.
   - Ульян, вот честное слово, буду стараться изжить дурную привычку.
   - По крайней мере ты честен.
   - С тобой я всегда честен.
   - Да? Сейчас проверим, - ухмыльнулась женщина, - где моя сумка и плащ?
  Не говоря ни слова, Саша исчез с кухни, чтоб появиться через четверть минуты с "искомыми" предметами.
   - Очень хорошо, - отметила Уля, принимая свои вещи, - но это была разминка. Настоящий вопрос такой: ты сам додумался до философии "стань счастливым"?
   - Нет, конечно, - Саша заметно погрустнел, - это мне дядя Леша мозги вправлял.
   - А кто это дядя Леша?
   - Технически он был моим отчимом. Мамин второй муж. Практически он стал мне отцом.
   - Ты сказал "был"?
   - Он погиб... Теракт... Можно сказать, обыденная для Израиля вещь.
   - Извини.
   - Об этом все равно надо было рассказать. Как бы ввести тебя в курс дела...
  Телефонный звонок вмешался в разговор. Оказалось такси уже ждет у подъезда. Пару минут на обувание, оглядеться, проверить свет...
  Во дворе стоял изящно поцарапанный бордовый форд. Они сели вместе на заднее сидение. Получив указание от навигатора, водитель, резко сорвавшись с места, заложил крутой вираж при выезде со двора, и Уля, не удержавшись, повалилась на своего провожатого. Хотела тут же встать, но мужская рука, обняв ее "зафиксировала" позицию.
   - Мы не спешим, - сказал Саша водителю, - и предпочитаем безопасность.
  В ответ донеслись невнятные извинения... А Уля млела... Вот так, впервые с мужчиной в обнимку ехать в ночь. У нее даже фантазий таких не было, а оказалось это так чарующе.
   - Ну ты как?- поинтересовался Саша.
   - Ты хотел о своей семье рассказать, - ответила напоминанием Уля, желая отвлечь от себя внимание.
   - Ну если хотел... То слушай, жил был маленький мальчик с мамой и вот однажды вечером, когда мальчик учил буквы, а мама мыла посуду, в дверь раздался звонок. Они удивились. Мама пошла открывать, заглянула в глазок и стала ругать того кто звонил и говорить, чтоб он ушел, а из-за двери мужской голос говорил, что не уйдет. Потом мама все таки открыла дверь и вошел дядя Леша с чемоданом в руках и рюкзаком за спиной. Я тогда еще не знал, что это дядя Леша. Просто увидел незнакомого дядю, который посмотрев на маму, сделал шаг ко мне и сказал, что нам надо поговорить по-мужски, без мамы...
  Уля слушала голос Саши и воочию видела как на маленькой кухне взрослый мужчина рассказывал маленькому мальчику о том, как трудно маме одной. А потом они заключают настоящее мужское соглашение вдвоем помогать маме, а за это мальчика научат мужским работам, например гвозди забивать. И что они могут в выходной оставить маму спать, а сами пойти в парк и кататься на таких аттракционах, на которых мама боится ездить. А потом они жили вместе. Рождение сестрички. Переезд в другую страну. Взрыв автобуса на глазах беременной женщины...
   - ... После чего начался Мексиканский сериал или индийское кино, - усмехнулся Саша, - представь себе семнадцатилетнего подростка оббегавшего и обзвонившего все больницы и морги в поисках матери, который ведет из детсада пятилетнюю сестренку и не знает, как и что ей говорить и обнаруживает дома двух метрового грузина... На самом деле Гена два ноль семь, но когда эта гора над тобой нависает о семи сантиметрах как бы не думаешь... Особенно когда гора начинает говорить, точнее громогласно шептать на неизвестном языке, в котором иногда попадаются слова из иврита. На вопрос девочки: "Саша, это кто?", гора облегченно вздыхает и переходит на смесь трех языков. Кусочков русского становится достаточно для понимания, что он врач из Грузии и оказался рядом, когда у их матери начались роды. Их новая сестренка Тамара чувствует себя хорошо, а вот маме нужен отдых, поэтому мы быстро мыть руки и ужинать, потому что ему Тамару скоро кормить. Вот так в нашей жизни появился Гена.
   - Звучит действительно как сериал, - удивленно прошептала Уля, - А Гена грузинское имя тоже?
   - На самом деле его зовут Иосиф. Он грузинский еврей Но у нас в тот момент было четыре соседа Иосифа, поэтому он стал Гена от генацвали. Его так сосед окрестил, все и подхватили.
   - Забавно. И что, он так и прижился?
   - Прижился? Он скорей из нас организовал семью для себя.
   - Это как?
  - У него в том взрыве погибла молодая жена. Как он говорил... Кстати и по русски, и по английски, и по еврейски он говорит вполне прилично. Но вот когда волнуется, все его языки превращаются в единое месиво с грузинским акцентом. Так вот по его словам, единственное, что не дало ему сойти с ума, это начавшиеся роды у моей мамы. Но самое невероятное, что в новорожденной он увидел черты своей погибшей жены. Тамара действительно похожа на его жену как родная сестра или как дочь. Мама говорит, она в красавца прадеда пошла. Но Гена уверен, что это бог решил не разлучать его с любимой и указал на семью, о которой он должен позаботиться.
  И надо сказать действительно позаботился. Сначала практически полностью взял на себя организацию похорон. С Тоней внезапный отчим так поговорил, что фактически свел к нулю шок от потери папы. Он ей заплетал косички, читал на ночь сказки, а она "помогала" заботиться о младшей сестренке и кормить ее из бутылочки. Со мной Гена спекулировал на душевном спокойствии сестер и матери, временами используя в качестве довода подзатыльники.
   - Помогало?- не удержалась от шутливого вопроса Уля.
   - Еще как, - с очередной усмешкой ответил мужчина, - теперь я умею готовить, убирать, плести косички, мыть детей, вытирать попы и объяснять почему у мальчиков вместо красивой дырочки смешной крантик...
  Со стороны водителя послышалось хрюканье сдерживаемого смеха.
   - ...Однако настоящая комедия началась, - продолжал рассказчик, - когда месяца через два после трагедии мать вышла из шоковой прострации и обнаружила, что в ее доме живет какой-то здоровенный амбал. Дочка называет его папой, сын ворча слушается, а с ней он обращается так же как и с новорожденной, то есть носит на руках, моет, кормит, одевает и все считают это абсолютно нормальным...
  До их приезда Саша успел рассказать о бурных, но тихих, чтоб не пугать детей, скандалах на тему "Да кто ты такой?" и о том, как мучаясь от бессонницы его мама в течении двух месяцев искала по всему дому большого уютного мишку, с которым ей было так защищено ночью в кровати.
  А вот когда ее провожатый расплачивался с таксистом, Уля осознала один очень важный вывод. И ушедший дядя Леша, и колоритный Гена, - генацвали научили пасынка, что у настоящего мужчины должна быть семья, о которой надо заботиться.
  Вот только остался не выясненным один важный момент...
   - Прости, - сказала она, когда такси словно нехотя направилось к выезду из двора, - но если мы говорим о семье, то...
   - То?
   - Что с твоим отцом?
   - Он погиб в автомобильной аварии, в которой меня покалечило, - в его голосе прозвучала непонятная жесткость. Уля решила что он обиделся:
   - Извини.
   - Да нет, тебе нужно было это узнать. И тебе надо знать еще кое-что, - его лицо словно заострилось от внезапного гнева, - я рад, что он погиб. Достойный конец пьяной скотины, севшей за руль, не думая о своем ребенке.
  Женщина растерянно моргнула глазами, но Саша уже справился со своей вспышкой.
   - Извини, - он отвел взгляд, - меня каждый раз как думаю об этом...- и замолчал, не договорив.
   - Ты сам говорил о фантомных болях, - тихо произнесла Уля, - получается сапожник без сапог?
   - Nobody perfect... (никто не идеален)
   - А?
   - Теперь ты знаешь, что я не идеален, - Саша включил свою улыбку, - разочарована?
   - Ну как тебе сказать, скорей обрадована. Вижу фронт работ и теперь точно знаю за что тебя "пилить".
   - Пилить?
   - Конечно, ты же сам хотел нормальную семейную жизнь.
  Глядя на рассмеявшегося мужчину, Уля почувствовала, как уходит взаимная неловкость. Но в тоже самое время всколыхнувшиеся собственные "боли" потребовали выяснить, почему ее очевидная неидеальность не является помехой к семейной жизни. Вот только выяснять этот вопрос по середине пусть даже пустого двора не хотелось, и женщина направилась к дому.
  8.
  С легким привычным скрипом дверь Улиной квартиры уступила проход своей хозяйке. Однако она, замерев на пороге, не торопилась делать шаг внутрь.
   - Такое ощущение, что ты вспомнила о чем-то, что не хотела бы мне показывать, - прокомментировал ее неподвижность Саша.
  Ее взгляд через плечо обнаружил уже знакомую усмешку, от которой хотелось самой глупо улыбаться. Однако ей удалось удержать строгость:
   - Не угадал. Ощущение, что я никого к себе не приглашала.
   - Так в чем дело? Пригласи.
   - А зачем?
   - Лягушонок, но я-то тоже должен убедиться, что не ошибаюсь, вступая с тобой в союз.
   - То есть если у меня там бардак и нижнее белье по всем комнатам раскидано, то ты попрощаешься и уйдешь?
  - Я попрощаюсь и уйду, если у тебя по всей квартире разбросана травка, в углах валяются использованные шприцы и стол в кокаиновой пыли. Все остальное отрицательное включим в контракт с заголовком "Не делать".
   - Ну тогда... как там... Добро пожаловать домой, дорогой друг Ульяна, ну и ты Санек заходи...
  Двойное цитирование оценили тихим смешком. Войдя в длинный узкий коридор, Уля щелкнула выключателем и начала экскурсию:
   - Это трех-комнатная квартира. Когда-то была коммуналкой. Так что комнаты не смежные. И кухня довольно просторная. Туалет и ванная раздельные... Это моя спальня-заходить не будем. Гостиная... Кабинет...
   - Уговорила, - прервал ее Саша, - именно здесь я и буду жить.
  Слегка подвинув хозяйку с прохода, мужчина зашел в кабинет, встал по середине, изучающе оглядел старый диван, смерил взглядом книжный шкаф, уселся в большое офисное кресло и повторил:
  - Однозначно, именно здесь и обоснуюсь.
   - А я?- недоуменно спросила Уля.
   - А ты - нет, - ответил Саша, - у тебя же своя спальня есть.
   - Но...
   - Ты же не собираешься делить кровать с абсолютно незнакомым мужиком?
   - Нет, конечно!
   - А забирать под свое жилье самую большую комнату, мне совесть не позволит. Значит, остается кабинет. Логично?
   - Да, но...
   - Не бойся, мы составим договор на аренду комнаты, и я напишу отказ, что не претендую на твою собственность. Ведь ты владелица, так?
   - Ну да, - непонятно почему смутилась Уля.
   - Я так и подумал, когда увидел размер твоих хором - слишком большие, чтоб снимать одинокой женщине, но в самый раз, чтоб владеть. Да ты не стой на пороге гостьей. Проходи, садись, - Саша приглашающим взмахом руки указал на диван.
  Хозяйка как-то неуверенно прошла к дивану и села по середине, после чего, мысленно отругав себя за внезапную робость, сдвинулась к краю, приняв более комфортное положение. Гость весьма одобрительно смотрел на ее передвижения, а потом взял и вывел из равновесия, спросив :"А зачем тебе кабинет?". Почему-то было стыдно признаваться в своем писательском увлечении. Мысли заметались в поиске подходящего ответа...
   - Я... в интернете много времени провожу.
   - В форумах что ли?
   - Да, - облегченно согласилась Уля.
   - А в каких?- последовал новый "сбивающий с ног" вопрос.
   - Книжных, - честно ответила женщина, понимая опасность попасть впросак неправдой.
   - Это в которых Анна побледнела, Виктор покраснел?
   - Что?
   - У Чехова рассказ есть, - с улыбкой пустился в объяснения гость, - там барышня читала вслух свой роман о любви, где герои то краснели, то бледнели.
   - "Драма".
   - Что? - в свою очередь удивился Саша.
   - Рассказ называется "Драма", - пояснила Уля, - писательница написала драму. А героев звали Анна и Валентин.
  В мужском взгляде прибавилась искорка, от которой женские щеки вспыхнули внезапным смущением.
   - Знаешь, - произнес Саша задумчиво, - мне все больше и больше нравиться идея создать с тобой семью.
  Почему-то слова острыми коготками царапнули душу. И противный рационализм напомнил ядовитым сарказмом о том, что к таким как она в ноги не падают и в любви не признаются. Это с ее стороны уже бурлят эмоции, а вот с его... С его стороны есть "идея", которую он пробует реализовать. И если Уля хочет "быть в теме", то нужно знать все нюансы мужской задумки. Нужно знать все "зачем" и "почему". Узнать сейчас, потому что потом будет больнее.
  Женский взгляд приобрел жесткость. Почувствовав изменение настроения, Саша слегка повернул голову, давая понять, что ожидает вопроса. Невольный глубокий вдох, задержать дыхание и как в омут с головой:
   - Почему?
  Сашина бровь удивленно приподнялась:
   - Почему что?
   - Почему я?- второй раз повторить вопрос оказалось легче. И дышалось как-то равномернее...
   - Тебе не понравится ответ, - интонация... спокойная. Он не отмахивается, не отговаривается. Просто предупреждает. Вроде как отказаться можно, но... можно ли? Да и нужно ли отказываться?
  Женщина откинулась на спинку дивана, молчаливо демонстрируя, что "вся в ожидании ответа".
   - Ну, хорошо, - Саша закинул ногу на ногу, - дело в том, что я ревнив. В добавок, по роду своей работы нахожусь в постоянных разъездах...
  Он замолчал, как бы давая сделать собеседнице возможность самостоятельно придти к какому-то выводу. Но Уля терпеливо ждала продолжения и мужчина продолжил.
   - Я могу вскружить голову какой-нибудь девочке, чтоб она выскочила за меня замуж, презрев мои физические недостатки. Но как долго она захочет поддерживать брак с неполноценным мужиком, который регулярно оставляет ее в одиночестве? Шансы, что какой-то мимо-проходящий захочет утешить-приголубить скучающую красотку велики. Поэтому мне нужна половинка, которая не выглядит привлекательно для скучающих самцов, да и сама на них бросаться не будет.
   - То есть фригидная уродина, - произнесла Уля ровным голосом.
   - Некрасивая, несимпатичная, совершенно неинтересная внешне, не мнящая себя красоткой, разочаровавшаяся в мужчинах или фригидная, - расширил список мужчина с прежней безэмоциональностью, - а еще она должна быть умна, знать, что хочет от жизни и ценить семейные ценности.
   - Сурово.
   - Но честно.
   - Это да, - Уля подавила рвущийся тяжелый вздох.
  Саша оглянулся, взял со стола коробку с салфетками и протянул ее собеседнице.
  Она молча выдернула бумажный лепесток и вытерла невольную слезу жалости к себе. А в голове стучало: "Жаба. Как есть жаба. И для него жаба'.
   - Я не буду извиняться за сказанное, - продолжил мужчина, возвращая коробку на место, - поскольку просто озвучиваю свой подход к выбору второй половины. Он весьма рационален...
  Уля не удержалась от едкого "Весьма", но Саша ни как на него не отреагировал:
   - ...Хочу обратить твое внимание, что озвученный негатив относится к внешней стороне, о чем моя будущая супруга и сама хорошо информирована...
  "Одно дело понимать самой, другое слышать со стороны... да еще от человека, по которому сердечко неровно стучит".
   - ... она должна понимать, что ей нужен человек, который будет судить о ней не по обложке, а по содержанию. И я собираюсь стать именно таким человеком...
  Последние слова прозвучали слишком правильными. Да, ей всегда мечталось о ком-то, кто не будет судить о ней по "одежке". Но именно сейчас, в это самое мгновение, она осознала свое потаенное желание нравится внешне.
   - ... Это был ответ на "почему". А теперь я расскажу "почему ты".
  Уля грустно улыбнулась:
   - Мне взять еще салфеток для лечения душевных травм?
   - Это не травмы, - усмехнулся Саша, - это мы с тобой сняли засохшие струпья со старых ран. Процесс довольно болезненный, иногда кровавый, но без него заживление проблематично.
   - Так ты меня сейчас лечить будешь?
   - Ну-у, - мужчина с показной задумчивостью почесал указательным пальцем висок, - скорей обезболивающим попрыскаю. До сих пор я говорил, что ты итак знала, а сейчас озвучу неизвестное тебе. Может, даже удивлю.
  В женских глазах как-то незаметно для хозяйки уменьшилось количество слез:
  - Хорошо. Удивляй.
  - Мне понравился твой взгляд...
  Улины брови в недоумении поползли вверх со своих привычных мест.
   - ... ты сидела в кафе и смотрела на меня очень по-доброму. Я сначала подумал, что мы знакомы, но быстро, осознал что нет. Ты просто улыбалась, незнакомцу, словно радуясь моему существованию и явно желая мне добра. Просто так. А потом включили свет и ты погрустнела...
   - Ты так все запомнил?..
   - Конечно! Ведь дети подрастут и будут спрашивать как папа с мамой познакомились.
   - Да ну тебя, - прошептала в смущении Уля, поспешно вытирая совершенно сухие глаза.
   - Так мне продолжать?- поинтересовался Саша.
   - А там еще и продолжение есть? - переспросила женщина, убирая салфетку от лица.
   - Еще какое! Я только подумал, что было бы неплохо вернуть женщине улыбку, как сразу появилась дверь в кафе...
   - Саш, я не дети, - прервала его Уля, - расскажи правду.
   - Так это и есть правда. Мне стала интересна женщина, которая желала мне добра просто так. И я сначала зашел в кафе, а потом только подумал о своих семейных планах. А по ходу разговора мне очень импонировало, как ты говорила, и что ты говорила. Я почувствовал с тобой достаточно легко, что даже сделал признание в своих недостатках. Вот поэтому я очень нервничал, что ты не перезваниваешь. Мне кажется, что с тобой в паре мой семейный проект обретет жизнь.
   - И тебя не смущает, что тебе придется жить с уродиной?
   - Да, меня не смущает, что придется жить с умной, доброй, ответственной женщиной.
   - И будешь ходить со мной в гости к друзьям? Не стесняясь?
   - А это будет хороший тест насколько они мои друзья.
  Вздохнув, Уля посмотрела на салфетку в своих руках:
   - Неправильно как-то все это звучит.
   - Лягуш, давай поживем немного вместе, а потом подумаем правильно это или неправильно.
   - Давай, только...- женщина замолчала.
   - Только?
   - Только еще кое-что... - она глубоко вдохнула, - Почему ты... Ну, сейчас операции всякие делают. Даже из женщин мужчин...
   - А-а...- с печальной обреченностью протянул Саша, - ты об этом...
   - Не сердись, но мне же надо знать.
  В мужских глазах сверкнула искрой... Уля хотела бы назвать это решительностью, но ее сбила какая-то игривая расчетливость появившаяся во взгляде собеседника.
   - Предлагаю сыграть в игру, - произнес он неподразумевающего отказа тоном, - поскольку у меня есть к тебе тоже неудобный вопрос.
   - Меня, если честно, пугает, такой подход, - честно ответила она, но ее взгляд выдавал заинтересованность.
   - Значит, играем, - с нескрываемым азартом подытожил кандидат в мужья, - нам понадобится...- кресло развернулось к столу, - вот то, что надо...- Саша подхватил лежащий на столе карандаш и подвинул к себе разноцветный блок бумаг для заметок, - я напишу свой ответ на листочке... го-то-о-во. Теперь отрываем, складываем, отдаем девушке, - развернувшись он протянул бумажку Уле, - девушка берет и не разворачивает, а отвечает на вопрос... Готова? Почему девушка Ульяна Феоктистовна не легла под нож пластического хирурга? Размер груди подправить к примеру. Или лицо... Ведь ты так критически относишься к своему отражению в зеркале...
   - Это...- и в ее груди внезапно не осталось воздуха для ответа.
   - ... очень личное, - подхватил Саша, но не дал отступить, - только хочу напомнить, что ты держишь в руках мой очень личный ответ. Впрочем, неравноправие есть. Хочешь тоже написать записку?
   - Я...- ее щеки горели жарким огнем, - я скажу... Сейчас... - Уля сфокусировала свой взгляд на ядовито-зеленом квадратике в своих пальцах, - я мечтала об операции в школе. Только однажды в одной неочень серьезной книге прочитала про девочку-горбунью. Уродство ей исправили, но вот душа у нее осталась горбатой. И вот тогда я подумала, что если мне сделают другое лицо, смогу ли я забыть и вычеркнуть из жизни весь негативный опыт до операции? И смогу ли общаться с теми, кто меня знал до изменения? Ведь для них я по-прежнему останусь жабой. Они поймут, как задевали меня их дразнилки и усилят напор. А те люди кто меня не знал... Я ведь буду бояться выдать им прошлое. Даже старые фото не смогу показать, поскольку они смогут увидеть, какая я была жаба. Или они (естественно по закону подлости) пересекутся с теми, кто меня знал до...
   - Страх разоблачения?
   - Да... Точнее нет, - Уля подняла голову и посмотрела прямо в Сашины глаза, - я думаю, что после операции это буду не совсем я. Это будет скорей игра в женщину, которой мне хотелось бы быть. Играть и быть разные вещи... Не знаю, может я придумываю чего на самом деле нет. И надо относится к пластическим операциям как к переодеванию в новую красивую одежду...- она замолчала, а потом с некоторой злостью заметила, - знаешь мне несколько некомфортно делать признания под твою радостную улыбку.
   - Давай сначала прочтем мою записку, - предложил Саша, не уменьшая яркость своего свечения.
  Уля посмотрела на зажатый в ее руке яркий квадратик. В голове мелькнуло предположение, но она тут же из-за какого-то безотчетного испуга запретила себе об этом думать. Тихий шелест. Два маленьких предложения, написанных стремительно-наклоненным почерком...
  Саша пересел на диван и тихо прочитал... почти шепнул ей на ушко:
  - "Это будет другой я. Не я настоящий, а подделка'.
  Он обнял ее за плечи.
   - Мы в чем-то с тобой похожи, Лягушонок... У нас может получиться.
  Слезы не то радости, не то надежды прочертили дорожки по Улиному лицу. Не пытаясь разобраться в своих эмоциях, она прижалась к Саше, впервые в жизни почувствовав мужское плечо в прямом и переносном смысле. А он сидел и дышал ей в макушку, вызывая приятные мурашки во всем теле. И немножко царапала висок его небритость, отчего вдруг захотелось целоваться...
  Уля поспешно закусила губу, стараясь унять непривычный зуд. Странное желание не прошло. И тогда она всерьез подумала, чтоб взять и поцеловать самой...
  Вот только ей любовь не обещали. И секса быть не должно. То есть ее поползновения в этом направлении как минимум не желательны, а как максимум, вполне могут разрушить теплую уютность их хрупких отношений. Вполне можно обойтись без журавля в небе, радуясь синичке в руках... Вот только целоваться все равно хотелось, но нужно было потерпеть.
  9.
  Пятница началась в шесть утра с телефонного звонка и боли в шее. Звонок достался Саше, боль Уле. Мужчина скорчил извиняющуюся физиономию и затарахтел на английском. Женское личико скривилось из-за пронзительно болезненного прострела. Это только в книжке герои спят в одежде черте где, да черте как, а утром встают свежими и отдохнувшими. В жизни же... Сидели уютно в обнимку, а сейчас скрючило аж вздохнуть страшно.
  "Впрочем по Саше незаметно, - подумала Уля, оглядываясь на пороге кабинета, - может он как раз из этих книжных героев?"
  Гость, не замечая хозяйского взгляда, что-то записывал на цветных квадратиках для заметок. Осторожно прикрыв за собой дверь, женщина неспешно направилась на утреннее паломничество по сантехническим местам.
  Банальный несвежий батон превратился в стопочку симпатичных французских тостов. Улина чашка кофе оказалась не только выпитой, но и вымытой, а Саша все еще говорил по телефону и, судя по интенсивному словообмену, обсуждение не думало заканчиваться. А вот ей уже пора выходить из дома иначе опоздает на работу.
  Пришедшее в голову решение поначалу напугало. Однако случайный взгляд в зеркало, отразившее пустую безжизненность коридора, вызвал непреодолимую тягу к изменениям.
  Уля одела туфли, плащ, повязала на шею платок, после чего осторожно, стараясь не мешать вошла в кабинет и положила запасную связку ключей на стол перед мужчиной. Она хотела сразу уйти, но оказалась пойманной за руку. Вскочив с кресла, Саша чмокул ее в нос подмигнул и сел обратно, возвращаясь к телефонному разговору.
  Женское сердечко взлетело к солнцу жаворонком.
  
  После работы Уля летела домой как на крыльях. Распахнула дверь, в квартире никого не было. Не раздеваясь она прошла по всем комнатам. Зашла на кухню. Упала на стул тупо уставившись в окно. Броуновское движение мыслей создавало беспросветный мрак... А потом пришел Саша с чемоданом и рюкзаком, открыв дверь своим ключом. И они ели позавчерашний суп. И выясняли, что вкусные котлеты можно есть холодными, стащив их из миски в холодильнике. Причем лучше всего стаскивать их не рукой, а вилкой - тогда руку мыть не надо... А еще котлетами удобно выкладывать макет квартиры, обсуждая что и куда передвинуть.
  
  В субботу Саша врезал новый замок в дверь, затем они пошли гулять в парк аттракционов. В воскресенье слегка подвигали мебель и составили договор на совместное проживание. В понедельник контракт был подписан и они впервые пошли вместе закупаться за продуктами. Во вторник, глядя на мешанину мужского и женского грязного белья, у Ули выкристаллизовалось понимание: "Семейная жизнь началась".
  ***
  Как ни странно, но первым испытанием на прочность стала Сашина командировка, случившаяся недели через три после начала новой жизни. Сначала Улю сильно задело, что ее поставили в известность за день до отъезда. Озвученный упрек, выраженный, несмотря на обиду, спокойным тоном, не сразу встретил понимание. Впрочем полминутное непонимающее моргание завершилось признанием справедливости ее недовольства. Саша так и сказал:
   - Справедливо. Действительно не дотумкал. В следующий раз, как только, так сразу, - после чего улыбнувшись добавил, - забавно непривычка стреляет. В сознании закрепилось предупредить тех с кем встречаюсь. Остальные же вполне могут проверить мой календарь... Надо кстати спросить у айтишников, могу ли я с тобой календарем поделиться.
  - Не стоит, - ответила Уля, - я же не стремлюсь к полному контролю, - после чего, сославшись на ранний подъем, ушла готовиться ко сну.
  Ночью же кризис усилился. Добавилась расстройство, что для Саши она на уровне коллег, если не ниже, защемила обида, что он не подумал вернутся до выходных, и к утру наволочка оказалась мокрой от слез.
  День проводов оказался тоже богат на непонимания. Для Ули, редко выезжавшей даже за черту города, любая поездка вызывала некий "трепет подготовки". Тем более тут человек уезжал за границу. В ней включился режим подготовки к большой поездке. Она стремилась что-нибудь приготовить поесть в дорогу. Для легкого перекуса и посущественней. Испечь сладких сухариков на чаек и просто если взгрустнется. В ней зудело желание поучаствовать в приготовлении вещей, собрать лекарства, уточнить все ли взято, не надо ли срочно сбегать в магазин за чем-нибудь, что может срочно понадобиться по прилету, да и из фруктов в доме были только яблоки...
  Привыкший к командировочной жизни Саша элементарно не включался в суету вокруг рядовой поездки. Он недоуменно смотрел на Улины метания, натянуто улыбался на ее вопросы, пытался свести происходящее к шутке, а потом, не выдержав, сбежал - вызвал такси и уехал в аэропорт задолго до начала регистрации.
  Ночью женская подушка по новой пропитывалась слезами.
  ***
  Утреннее одиночество окутало Улю как привычная одежда. Старая, неказистая, но уютно удобная. Не надо задумываться в чем выползти из спальни. Никакой конкуренции при посещении туалета. На полочке в ванной баночки бутылочки можно поставить свободней-эстетичней. Раковина не радует пятнышками мыльной пены оставшейся после бритья. На кухне не возникает "чудесным образом" грязная посуда, а убранный с вечера стол не усыпается крошками к ее появлению. Не нужно в спешке готовить завтрак, а просто удовлетвориться баночкой йогурта. Мужские вещи не удивляют своим появлением в неожиданных местах. А еще никто не носится по квартире с шипящим раздражающим "Куда я засунул этот чертов телефон?"
  После работы Уля прогулялась по улицам, осознавая, что соскучилась по одиноким прогулкам, когда ей не нужно никуда спешить и настраивать себя на встречу, а можно просто так пройтись, наслаждаясь неожиданно теплым осенним вечером, вслушиваясь в успокаивающий тихий шелест пожухлой листвы под ногами. Дома естественно никто не ждал. Тихо, спокойно, предсказуемо.
  Войдя в квартиру она по-хулигански раскидала свои вещи: пальто на стул в кухне, сапоги по среди коридора, шарф у телефона, платье бросила на кресло в комнате, ну а лифчик... Лифчик, купленный в магазине дорогого нижнего белья, хотелось "забыть" где-нибудь в Сашиной комнате. Вот только она, постеснявшись войти, повесила его на ручку двери.
  Остаток вечера хотелось проходить в комбинашке и в чулочках, играя в "свободу и независимость вольной женщины". Но ее хватило минут на сорок... Пальто с шарфом отправилось в шкаф, сапоги на полку для обуви, платье в грязное и только лифчик не поменял свое местоположении.
  Облачившись в домашний халатик, Уля под телевизионный бубнеж сотворила ужин, не глядя на экран поела, а потом, скинув грязную посуду в мойку, поспешила посвятить остатки вечера своему хобби-сочинительству. Сегодня ее герою предстояло осознать, что влюблен в Элизу, а она к нему равнодушна. Завтра его одноклассница придет поплакаться на ухажера-мента, утешающий секс и его последствия. Потом помолвка Элизы и авторитета, влюбленная в боса-бизнесмена секретарша вынуждена съезжается с ментом. Бизнесмен же будет метаться между религией, бизнес этикой и растущим чувством к секретарше... и Уля не будет, просто совершенно не будет думать о том, что Саша не звонит.
  Пришел новый день. На работе неожиданно образовался завал из-за нескольких свершившихся одновременно сделок. Двенадцатичасовая беготня и нервотрепка сделали пустоту квартиры желанным благом, поскольку требовался отдых от живого общения. Уля даже не стала включать компьютер, посвятив время релаксированию в ванне.
  ***
  С утра начальство, а значит и вся контора, было в благостном настроении. Вчерашний аврал не принес отрицательных последствий, скорей наоборот, и в обед офисный планктон подкормили благодарственной пиццей. Уля не сильно жаловала этот продукт, поскольку ей когда-то давно "посчастливилось" отравится некачественным изделием. А тут все помещение пропиталось специфическим запахом. Женщина "поплыла". Она несколько раз выходила на улицу проветриться, но едва только заходила обратно, то ароматический удар повторялся с новой силой.
  Хотелось заглушить противный запах. Уля уже попробовала и кофе, и леденцы, и тик-так... Ничто не помогало... Разве что искусительный табачный дымок поманил из курилки желанным облегчением. Во рту вспыхнули неотмершие воспоминания. Предательская ностальгия напомнила умиротворение с успокаивающим вдох... и медленый с растяжкой выдох... Уля даже не заметила как сделала шаг к курилке. У нее нет сигаретки, но может кто-нибудь угостит даму...
   - Ульяна Феоктистовна, - догнал ее оклик начальника у самых дверей.
   - Да, Федор Макарович, - послушно, но без подобострастия ответила она оборачиваясь.
   - Ульяна Феоктистовна, у меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, - сказал этот двухсот килограммовый сорокалетний боров с такой улыбочкой, что не знай Уля о его безумной влюбленности в жену, то непременно подумала бы о чем-то неприличном.
  Подойдя ближе, она совершенно безэмоциональным тоном поинтересовалась:
   - Я вас слушаю.
   - Вот, - начальник вручил ей конверт, - отвезите его, пожалуйста, по адресу...
  Уля удивленно приподняла брови. Она, конечно, не самая важная спица в колеснице, но все же и не девушка на побегушках.
   - ... не удивляйтесь, - мужчина как-то многозначительно подмигнул, - в предложении есть приятный сюрприз: как только доставите, его то, можете быть свободны. Правда есть но. Иван Казимирович будет по этому адресу только с трех до полчетвертого. А отправляю вас, поскольку вы знаете его в лицо. Он сейчас развод оформляет и нужно, чтоб конверт попал именно ему, а некому-то другому.
   - Я поняла, - ответила Уля, принимая конверт. Ее взгляд на часы начальство истолковало правильно:
   - Возьмите такси, в понедельник компенсируем. И отдыхайте
   - Хорошо. Спасибо, - и забыв о куреве, она отправилась одеваться.
  ***
  Поднявшись на четвертый этаж обыденной хрущевки, Уля позвонила в указанную на конверте квартиру. Спустя минуту дверь распахнулась, явив миру женский силуэт облаченный в коротенький халатик.
   - Вы кто?- хриплым голосом спросила открывшая.
   - У меня конверт для Ивана Казимировича. Он дома?
   - Давай сюда! Я жена его... пока еще.
   - Простите, но мне нужно передать его непосредственно ему в руки.
   - Не доверяешь?
   - Извините, правила.
   - Да иди ты... правила, - хозяйка развернулась и пошла в глубь квартиры, бросив небрежное, - нет этого козла еще.
  Уля осталась стоять перед раскрытой дверью, плохо понимая, что ей теперь делать. Она вытащила телефон. Часы показывали двенадцать минут четвертого. Похоже звонить начальству за инструкциями рановато. Она неуверенно зашла в коридор, прикрыла за собой дверь, немного постояла, а затем пошла за хозяйкой.
  Гостиная, в которую привел ее короткий коридорчик, производила странное впечатление. Вроде как все было аккуратно ухоженно-уложено-расставлено, но в то же самое время присутствовало ощущение, что совсем недавно здесь бушевал ураган. Словно в комнате одни руины, все видимые предметы не настоящие, а декорации. Так сказать потемкинская деревня жилой комнаты. Единственное, что выглядело настоящим- это стоящая на журнальном столике наполовину пустая бутылка импортного алкоголя с заляпанной этикеткой. Как какая-то квинтэссенция безвозвратной потери, вызывающая противоречивую смесь жалости с брезгливостью. Сама хозяйка сидела в кресле спиной к входу. Со своего места Уля видела только копну ее явно нечесаных волос. Напомнив себе о своем статусе курьера, женщина постаралась придать своему лицу безличное выражение..
  - А когда придет Иван Казимирович?- спросила она, заходя в комнату.
  - А какого...- начала возмущенно говорить хозяйка, но, повернув голову, неожиданно встретилась с Улей глазами и замолчала. Легкая искра чего-то знакомого поразила обеих женщин. Одновременно зашуршали две книги памяти в поиске нужных страниц.
   - Хо! Маска! А я тебя знаю!- подвела итог блуждания по путанным ассоциациям хозяйка квартиры, нацепляя оскал улыбки, - ты ведь Жаба Бронированная!
  "Бронированная?" - удивилась Уля, однако от каких либо внешних проявлений эмоций удержалась.
   - Простите, но я никогда не откликалась на подобные имена, - сказала она ровным тоном.
   - Конечно, - как бы язвительно заявила женщина, - ты же бронированная. Я ж на этом мороженое в школе зарабатывала.
  Уллины брови невольно дернулись вверх.
   - Что не веришь?- с радостной громкостью вопросила одноклассница, - мы с мальчишками спорили, сумеют они тебя до слез довести или нет. Сумели бы - получили поцелуй, а если нет, то нам мороженое. Ты никогда не подводила и я получала мороженное! Вот так-то!- она подняла руку в которой оказался невысокий широкий стакан и одним глотком добила находящуюся в нем жидкость, после чего сморщилась, а потом, не открывая глаз, неожиданно всхлипнула, - не верь мне, Пододеяло... Больно мне просто... Так больно, что другим больно сделать хочется... Да только своя боль о этого меньше не станет. Это-то я своим проспиртованным умишком понимаю. Но язык-то все равно метет... Прям как в детстве: сначала травила тебя со всеми, а потом, таясь, шагала за тобой до дома и не знала как подойти извиниться. Я все такая же дура, Пододеяло. Понимаешь? Все такая же.
  Исповедь стекла по "жабьей броне", не вызвав даже намека на сочувствие. Может в детстве, когда шкура была потоньше, что-то и отозвалось бы в душе. А так, когда от вытерпленных за годы учебы оскорблений, задубела кожа...
  - Так вы знаете, когда придет Иван Казимирович?- все тем же равнодушно спокойным голосом поинтересовалась Уля.
  Хозяйка, открыв глаза, осуждающе посмотрела на гостью:
   - Ты че не узнала меня? Я Аня...
   - ... Каврина, - продолжила Уля, - мы с вами учились вместе с четвертого по одиннадцатый класс. Но это к делу не относится.
   - Узнала, но выделываешься. По имени не зовешь...
   - Как и вы.
  Анна опустила глаза.
   - Не помню, - пробурчала она и словно съежилась в забитый комочек, - прозвище помню, а имя нет. И фамилию помню.
   - У меня сейчас другая.
  Одноклассница, вскинув голову, пристально вгляделась в лицо гостьи:
   - Замуж вышла?
   - Пока нет, но в процессе, - не стала скрывать Ульяна.
   - Не ходи, - стальным тоном отрезала Анна и, рывком распрямив плечи, поинтересовалась, - пить будешь?
   - Спасибо, нет.
   - Ну да, ты всегда была правильной. И с мозгами, и с силой волей. Не то что я, - женщина поставила стакан на столик, - слабая, безвольная, - она взяла в руку бутылку, - шампанского на Новый Год с одноклассниками, так это разве питье?- стакан наполнился наполовину, - а баночка, другая пивасика после школы тоже не считается. Оно ж чуть крепче компотика, - бутылка вернулась на стол, - вот водочки сто грамм хлопнуть...- Аня задумчиво посмотрела перед собой, - хотя с водочкой я познакомилась на поминках брата. Он грузом двести пришел, когда мы в десятом были. Так от горя упилась в зюзю. Но ведь это раз и нет. Вроде как болит, но грубеет со временем, - она посмотрела прямо Уле в глаза, - а вот когда уходит постепенно... Эх...- опустив взгляд, женщина поднесла стакан к губам и сделала большой глоток, - милая, я на работе задержусь допоздна; шеф попросил выйти в субботу; Мы с мужиками вечерком посидим... Угу, с мужиками, от которых шанелью пахнет и следы от помады остаются. Тут по неволе потянешься за высокоградусным обезболивающим для души... - Аня вновь посмотрела на гостью, - у тебя закурить есть?
   - Я бросила, - ответила Уля, решив не делиться прикупленными по дороге сигаретами.
   - Бросила?- с непонятным удивлением повторила хозяйка, - ты беременна, что ли?
  Но не дождавшись ответа, она вдруг зарыдала, громко, в голос. Слезы размазывались по лицу. И без того нечеткая речь превратилось в непонятную смесь слов и всхлипов, в которой речитативом мелькало: "И Васеньку мово". В какой-то момент Аня пролила на себя из стакана, после чего невнятные причитания сменились очень четкой яростной руганью. Досталось и стакану, и импортной сивухе и одежде и муженьку, и соседу, и шалаве-разлучнице, и адвокату, и еще какому-то безумно длинному списку людей. Себя она тоже не забывала, призывая временами замеревшую в испуганной растерянности Улю не то в свидетели, не то в судьи.
  Хлопнула входная дверь. Пьяные разглагольствования как отрезало. Обе женщины повернулись к коридору в ожидании и через пару мгновений под перекрестием их взглядов в комнату быстрым шагом вошел Иван Казимирович.
   - А, Ульяна Феоктистовна!- начал он, - добрый день! Как хорошо, что вы уже здесь.
   - Точно! Ульяна, - прошептала Анна, но на нее никто не обратил внимания.
   - Здравствуйте, - отозвалась Уля, одновременно вытягивая большой плотный конверт из сумки, - вот... от Федора Макаровича.
  - Очень хорошо...
  Приняв пакет, мужчина, надорвав сторону, вытряхнул из него пачку бумаг себе в руку.
   - Я могу идти?- поинтересовалась Уля.
   - Да... то есть, нет, - Иван Казимирович оторвался от изучения бумаг, - Ульяна Феоктистовна, у меня к вам небольшая просьба. Побудьте свидетелем нашего разговора. Буквально пять минут...
  
  Пять минут растянулось на полчаса препирательств бывших супругов, непостеснявшихся перетряхнуть грязное белье перед посторонним человеком. Впрочем, кое-что Улю действительно заинтересовало. Так, например, ее приятно впечатлил подход, когда спорное (можно сказать почти все имущество) супруги записали на своего малыша. Сами же они получали право на управление собственностью. Правда, тут же начались дрязги иного рода. Иван Казимирович, отхватив под управление кусок пожирнее, оставил бывшей одну только квартиру, добившись смирения угрозой лишением родительских прав на основании того, что она алкоголичка. За "добровольное" согласие, Ане оставлялась возможность хоть изредка видеться с сыном, которого муж забирал с собой.
  Уля невольно жалела одноклассницу, но, положа руку на сердце, она понимала мужчину, желавшего оградить сына от общения с мамашей-выпивохой.
  Наконец мерзопакостное шоу закончилось. Бросив бумаги на стол, мужчина вылетел из квартиры. Его супруга, прокричав ему оскорбления в дорогу, словно лишившись какого-то стержня, бухнулась в кресло безвольной тряпичной грудой.
   - Я, пожалуй, тоже пойду, - сказала Уля сдвигаясь к выходу из комнаты.
  Аня подняла на нее печальные глаза.
   - Спасибо тебе, Пододеяло, - тихо произнесла она.
   - За что?
   - За то, что ты была здесь и не бросила меня... Ты как якорь была, - женщина вздохнула, - ведь люблю его, козла этого. И... и ревную. Так ревную, что ведь могла бутылкой по черепушке его шарахнуть в порыве чувств. А Васеньку лишать обоих родителей...- она замолчала.
   - Ладно. Я пойду. Всего хорошего, - Уля вышла в коридор.
   - Тебе всего хорошего, Пододеяло, - донеслось ей в след, - мое хорошее уже в прошлом.
  И столько тоски печали было в этих словах, что "жабья броня" треснула. Резко развернувшись, Уля вошла в комнату.
   - Вот, - она сунула в руку Анне извлеченный из сумки маленький белый прямоугольник, - возьми мою визитку. Мы занимаемся сдачей жилья. Если надумаешь сдавать квартиру... я помогу избежать пару-тройку подводных камней, - и не добавив больше ни слова, выбежала из комнаты.
  ***
  Всю дорогу до дома Уля напряженно думала о своей книге, примеряя невольно "подслушанную" жизнь одноклассницы к создаваемой истории. Ночью же наступила расплата. Она ругаясь расставалась с Сашей, а потом плакала о том что любит его. Просыпалась, понимала, что действительно любит. Засыпала в слезах, снова переживая расставание, которое становилось в три раза горче из-за того, что у них нет малыша, на которого переписывать совместное имущество. И Саша ушел хлопнув дверью.
  "А дверь, кстати, хлопнула настоящая'...
  Улю словно пружиной подбросило. В доме явно был посторонний. Бесшумно соскользнув с кровати, женщина на цыпочках подошла к старому трюмо, где висел брелок-фонарик, на случай проблем с электричеством. И еще она взяла первый попавшийся под руку аэрозольный баллончик. Вспышкой света привлечь внимание и брызнуть в глаза. Не перцовый, конечно, но даже и хорошо, поскольку ей самой тоже дышать чем-то надо. А бытовой химией по слизистой оболочке с близкого расстояния в любом случае мало не покажется.
  Почти не дыша, Уля подошла к двери в полной боевой и моральной готовности. В левой руке фонарик, в правой - баллончик. Осталось понять, где взять третью, чтоб повернуть ручку и распахнуть дверь. "Почему-то у героев в кино никогда не возникало такой проблемы, "- раздраженно подумала женщина, пытаясь одновременно понять, чем именно ей придется пожертвовать. Светлая идея пришла внезапно, словно из ниоткуда: ведь необязательно сразу широко распахивать дверь, можно сначала приоткрыть чуть-чуть, чтоб в нужный момент ударом ноги открыть себе дорогу...
  Зажав фонарик в губах, отважная хозяйка осторожно повернула ручку и очень-очень медленно потянула дверь на себя. Тихий щелчок выключателя и в образовавшуюся щель хлынул неожиданно вспыхнувший в коридоре свет. Женщина ослеплено заморгала, а когда несколько привыкла к освещению, то увидела стоящего к ней спиной Сашу. Он видимо только пришел и был еще в куртке. На его плече висела сумка, а у ног стоял маленький чемоданчик.
  И так уж получилась, что к появлению бандита Уля себя настроить успела, а вот к внезапному возвращению кандидата в мужья оказалась совершенно не готова. Вырвавшийся из ее груди "Ох!" дал свободу брелоку, который не замедлил брякнуться на пол. Мужчина обернулся на звук, и женщина к своему ужасу узрела в его руках лифчик, который так всю неделю провисел на дверной ручке. Ахнув Уля, совершенно забыв об аэрозоли, схватилась за голову. "Бам!"- поприветствовал баллончик голову и выпрыгнул из руки. Летал он как птица кирпич. Причем, как оказалась, довольно подленькая птичка, поскольку приземлился прямо на мизинец ноги.
  С классическим "Ай!" Уля подскочила на одной ноге. Налетела на стену. Пластиковый хруст под пяткой заставил дернутся в сторону. А тут еще поспешивший на помощь Саша толкнул дверью. Женщина нелепо взмахнула руками и с глуховатым "Бум" приземлилась на пятую точку. Не больно, но обидно и как-то растерянно.
  Щелчок выключателя - комнату залил яркий свет. Саша шагнул через порог и присел на корточки перед Улей.
   - Привет, лягушонок, - сказал он, включая яркую улыбку, - я тоже по тебе соскучился.
   - Почему ты дома?- спросила Уля.
   - Вот те раз!- с показным недоумением ответил мужчина, - А куда мне по-твоему нужно было деться?
   - Нет... Ну я в смысле, что тебя не ждала.
   - Ай-яй-яй, - он картинно покачал головой, - плохо-то как.
   - Ты же сказал, что будешь в субботу ночью, - начала слегка сердиться Уля.
   - Ну да. Сейчас ночь и уже суббота... Может, поднимемся?- и он, по-прежнему светя улыбкой, протянул руку, - я кстати должен перед тобой извиниться, что не звонил. По-глупому получилось, домашний телефон забыл. Рабочий взял, а домашний забыл... Глядя в растерянно моргающие глаза могу предположить, что ты не заметила, что у меня два телефона.
   - Не заметила, - не стала скрывать Уля, берясь за протянутую руку. Правда от Сашиного извинения в ней такая легкость образовалось, что становилось удивительно, почему она воздушным шариком не взлетела к потолку.
   - Вот и я не заметил, - мужчина поднялся, а затем потянул ее за собой, - а у меня там все домашние контакты. Я его наверно в комнате на столе оставил. Правда проверить не успел - дверь на очень специфичный замок заперта оказалась. Сходу вскрыть не получилось.
  Саша поднял левую руку и продемонстрировал лифчик, а затем поинтересовался у стремительно краснеющей женщины:
   - Ну мне как, начать ревновать? Муж за порог, - в его глазах плясали бесенята, - а ты тут сразу женщин к себе водишь.
   - Это мой, - пробурчала уже бордовеющая Уля, протягивая руку за Сашиной "добычей"
   - Я знаю, лягушонок мой, - он подтащил ее к себе и невесомо поцеловал ее в нос, после чего сразу отпустил, - мне, кстати, понравилось, что ты пользуешься красивым качественным бельем. Эдакая внутренняя уверенность в себе...
   - Ну что ты говоришь? - смущающаяся Уля скрутила кружевную тряпицу, - тоже мне знаток...
   - Еще какой знаток!- с некоторой гордостью проговорил мужчина, - у меня две младших сестры, которых маман регулярно поучала как и что носить. Так что я в курсе всего. Могу хоть лекции читать. Правда, глядя на твое белье, думаю, что этот талант мне не понадобится.
   - Почему не понадобится?- невольно заинтересовалась женщина.
   - Если у нас будет дочка, то ты и пример покажешь и объяснишь что к чему. Нет мне резону лезть в дамский раздел.
  Уля буквально впилась взглядом в Сашины глаза:
   - Значит планы не поменялись?
   - С моей стороны они стали обширней, - ответил тот совершенно серьезно, - а как с твоей?
   - С моей стороны планы хотят спать, - ушла она от ответа, - ночь на дворе.
   - Хорошо, - покладисто согласился мужчина, делая шаг назад, - тогда про ремонт с утра расскажу.
   - Ремонт?- удивилась Уля, - какой ремонт?
   - Утром, - Саша взялся за дверную ручку, - все утром. Оно вроде как мудренее. А я, как видишь, еще даже куртку не снял.
  Дверь почти закрылась, когда до женщины с закипающим любопытством донеслось совершенно неожиданное:
   - Кстати очень миленькая пижама. Легкий салатовый тебе к лицу. А веселенькая аппликация в сочетании с обозначенной напряженными сосочками маленькой груди создает образ юно-невинной сексуальности. Потрясно выглядит.
  Узкая полоска света захлопнулась, оставив смущенную растерянную Улю в темноте. Она подошла к кровати. Села. Провела рукой по груди.
   - Невинной сексуальности, - прошептали губы.
  Легла на кровать. Привычно укутавшись одеялом, повернулась на правый бок. Потом на левый.
  "Юной сексуальности"
  Опять на правый. Села взбила подушку. Улеглась. Фыркнула. Легла на спину и руками потянула пижамную рубашку так, чтоб ткань обтянула ее более чем скромные "припухлости".
   - Минус десятая сексуальность, - проворчала она, запретив себе обращать внимание на неожиданную чувствительность отвердевших кончиков.
  Лучше думать про ремонт... на левый бок... на правый... перевернуть подушку...
  Задремала Уля только под утро. Сон охватил ее мягкими черными крыльями и выкинул на белоснежный подиум. Вокруг темно-серые силуэты репортеров, комментаторов, критиков, знатоков, модельеров и просто зрителей. А она дефилирует с гордо поднятой головой, демонстрируя дизайнерское нижнее белье. Вокруг все шумят, кричат. Ее освистывают. Над ней насмехаются. Она же продолжает показ, не обращая ни малейшего внимания на бурлящий вокруг нее негатив. Потому что в зале есть Саша. Он как пятнышко света посреди бушующего моря серости. Сидит на белом кресле в той цветасто-блестящей жилетке, в которой он был в день их знакомства. Сидит и улыбается ей. И иногда задорно подмигивает. А от этого уверенности в себе больше, шаг тверже, и белье все игривее.
  10.
  "Ремонт.
  Как много в этом слове
  Для сердца русского слилось
  Как много в нем оборвалось,
  Когда с бюджетом не срослось
  Желание сделать для себя
  Покои батюшки царя,
  Жене - огромную светлицу
  И детских комнат вереницу,
  Бассейн, гараж и'...
  "Бельэтаж"? "Саквояж?" "Антураж?"
  На этом рифмо-подбор для экспромтика пришлось закончить, поскольку Саша вернулся на кухню. В его руках красовалась коробка с известным яблочным логотипом, которую он протянул женщине со словами "Это тебе'.
   - Но... Это же очень дорого!- растерянно произнесла Уля, принимая подарок.
  Хмыкнув, мужчина уселся на свой стул:
   - Знаешь, ты звучишь как в "С легким паром", - он подцепил вилкой гренку со своей тарелки, - когда они подарками обмениваются.
  - Может быть, - пробормотала женщина, не решаясь открыть коробку, - но это действительно дорого.
   - Смотря как считать. Во-первых, мне нужно извиниться за то, что не звонил. Во-вторых, поблагодарить за бутерброды в дорогу. О них я, кстати, вспоминал на обратной дороге, жуя противный аэропортный салатик. В-третьих, я не привез тебе никаких других сувениров. В-четвертых, я осознал, что сейчас у нас процесс ухаживания, а я еще ни разу не баловал тебя романтическими пустячками.
  - Ничего себе "романтический пустячок"!
   - И в пятых, - продолжил Саша, не обратив внимания на ее реплику, - мне нужно тебя подкупить, чтоб ты легче восприняла идею ремонта.
  Поставив коробку на колени, Уля призналась:
   - Даже не знаю, что мне нужно делать: поблагодарить за подарок или испугаться грандиозности твоих планов.
   - Восхититься грандиозностью моих планов, - засмеялся мужчина, - именно женское восхищение, или желание добиться этого восхищения, заставляет нас рваться к новым свершениям, - и, сунув в рот последний кусок гренки, поинтересовался, - кофе будешь?
   - Ой, у меня кончился.
  Сашины глаза сверкнули серьезностью.
   - У НАС он кончился, - поправил он- это одна из вещей о которой я хотел поговорить.
   - О кофе?- не поняла Уля.
   - Нет, не о кофе, а о том, чтоб из двух "Я", живущих в этой квартире сделать одно "Мы"
   - У тебя есть план?
   - Опять отрицательный ответ. Разве что делать вместе какие-нибудь проекты, чтоб почувствовать себя партнерами.
   - Например, ремонт. Ты за этим его придумал?
   - Я его придумал, чтоб в нашей квартире появилась детская.
  Улино сердце забило глухим колоколом, в мозг впились щупальца испуга, и коробка чуть не выпала из внезапно ослабевших рук.
   - Ты хочешь переехать в мою спальню?
   - Э-э...- мужские глаза сначала удивленно расширились, затем забегали, а потом просто уперлись в пустую тарелку.
   - Значит, не хочешь, - констатировала Уля, чувствуя, как внезапный страх сменяется обидой.
  Встав из-за стола, Саша неспешно стал собирать грязную посуду.
   - Мы изначально договорились, об исключении секса из наших отношений... - заговорил он ровным, ничего не выражающим тоном.
  "Но это было до того как я влюбилась!"- возмутилась женская душа. Фраза почти вырвалась на свободу. Уля успела только в последнее мгновение, что называется, "прикусить язычок".
   - ... поэтому раздельные спальни - это хороший способ поддерживать статус кво, - продолжил собеседник, - меня он устраивает. Думаю тебя тоже. Или я не прав?
   - Мне тогда непонятно, о какой детской комнате идет речь, - ушла она от прямого ответа.
   - О детской, которую мы построим.
   - Это как? Сделаем пристрой к зданию или купим соседнюю квартиру и пробьем туда проход?
  - Все гораздо проще. Мы разделим большую комнату на две.
  ***
  Чем больше Уля думала над идеей Саши, тем больше она ей нравилась. Большая пустынная гостиная всегда несла на себе отпечаток уныния. Стоявшие в ней серванты подобно саркофагам хранили "дефицитные" ГДРовские сервизы и зарубежный хрусталь. Они подобно охотничьим трофеям, не несли в себе никакой функциональности. Их призвание, продемонстрировать удачливость-успешность хозяев на ниве достать-разжиться, смотрелось мрачным памятником прошлому. Для Улиных родителей они были вехами жизни. Для нее хрупкими пылесборниками, которые требуется мыть хотя бы раз в год. С другой стороны не выбрасывать же... Но и смотреть на них лишний раз не хотелось. Поэтому комната оживала только во время уборки. Правда перепланировка не подразумевала выкидывание сервантов и их содержимого. Однако их "переезд" и общая перестановка потенциально могли внести новый акцент в их восприятие.
  Единственное, Уле не очень нравилась мысль, что детская получается проходной. Однако ее потенциальный супруг считал это достоинством, упирая на то, что каждый из родителей может подходить к ребенку независимо от другого. Он даже привел пример, как отдежуривший тяжелую ночь уходил спать, а на утренний плач ребенка, вставал другой, который, не беспокоя первого, шел через другую дверь.
  Звучало очень разумно, но почему-то все равно хотелось общую спальню.
  Уля долго анализировала это свое желание и в итоге пришла к выводу, что дело в привычке восприятия, навязанной романтической литературой и кино. Эдакий символ семейной жизни, необходимость которого сомнительна, даже при наличии влюбленности. Или она чего-то не понимает, оставаясь по-прежнему фригидной. Правда, возникшие чувства разбередили потребность понежиться в мужских объятиях... Но только понежится, не более. Просто ощутить, что не одна, почувствовать себя окруженной заботой, ощутить свою слабость в мужских объятиях... Однако никакой тяги к постельным упражнениям в ней так и не зародилось. Скорей наоборот: наступило четкое понимание, что ей абсолютно не хочется делить с кем-то свою постель на постоянной основе. А еще ей нравится идея иметь свой уголок-островок, где можно остаться наедине с собой... Так что мысли об общей спальни были преданы забвению... до февраля.
  ***
  Первая ночь в маленькой спальне. Непривычные тени и силуэты. За стеной с надсадной яростью воет вьюга. Отопление работает отлично, но все равно зябко, и с каждым протяжным "У-у" за окном Уля сильнее кутается в одеяло. А в голове бьется навязчивым рефреном "лютует Лютень", уничтожая даже намек на душевное спокойствие...
  Завтра они идут в клинику на "осеменение". Ей "вставят" шприц со спермой, со стерильной аккуратностью исполнив кульминацию полового акта. Она же будет как корова из анекдота:"А поцеловать?" Утешает правда, что с медицинской точки зрения у нее все в порядке. Она здоровая баба пригодная к деторождению без всяких ограничений и, как цинично заметила какая-то врачиха, она вполне могла проделать всю процедуру дома без каких-либо денежных затрат. Просто попросить партнера наполнить склянку генетическим материалом, а затем "залить" его в себя... Хотя правильней было бы дать выполнить эту процедуру будущему отцу. Жест доверия.
  Вот только Уля не смогла набраться смелости на такое откровенное доверие, так что завтра во время исполнения "супружеского долга" потенциальный папаша будет за дверью мерить шагами коридор. Впрочем, на тот момент он еще не будет супругом, поскольку распишутся они только через два дня.
  Сев на кровати, женщина медленно задумчиво произнесла вслух: "Через два дня я выйду замуж'. И ничего не почувствовала. Наверно Саша прав, что они мысленно поженились еще пару месяцев назад, когда спорили об обоях для детской. Или когда на пару закидали снежками хама в костюме Дед Мороза. Или когда она окончательно перестала стесняться своего сочинительства. Или когда, сидя в туалете, попросила принести прокладки или рулон туалетной бумаги... На самом деле этих "или" оказалось очень много. Они как мелкие стежки прочно пришивали ее душу к вошедшему в ее жизнь мужчине. И от этого становилось вдвойне больней и обидней, что завтрашний процесс будет в холодно-стерильных медицинских руках...
  Это неправильно! Они же могут... хотя бы попытаться... сами... только вдвоем... без сияющих ламп "рампы"... как таинство...
  Решительно откинув одеяло, Уля встала с кровати. Рука по привычке потянулась за халатом, однако едва только пальцы коснулись мягкого материала, что-то новое, едва только зародившееся в ее груди, сказало твердое "Нет". Опасаясь шума, на цыпочках, женщина вышла из комнаты, миновала будущую детскую, и замерла перед выходом в коридор. Несколько глубоких вдохов-выдохов для убеждения себя в правильности творимого. Тихий поворот ручки. Толчок. Испуг, что заскрипят петли, но проход в коридор открылся бесшумно. Дверь в Сашину комнату всего в метре. Из-под нее в окружающую темноту пробивается робкий отсвет. Видимо там смотрят что-то на компьютере. Возможно, будущему супругу и отцу тоже не спится и думается о предстоящем. Два мелких шажка. Пальцы легли на холодную дверную ручку. Вздох. Оторопь.
  Это не ее вздох. Уля часто заморгала, словно это должно было помочь лучше понять происходящее. А из-за двери донесся новый полу вздох полу стон. И явно не Сашин... И явно женский...
  И еще один... страстно-томный... И еще раз... И еще...
  Разум подавил ее первый порыв, ворваться в комнату и увидеть разлучницу. Все же ее ... сожитель не такой дурак, чтоб пытаться кого-либо по тихой притащить в дом. То есть за дверью никого лишнего нет. А если учесть слабый отсвет под дверью, то приходит понимание, что человек за стеной смотрит запись на компьютере или виртуально общается. Занимается виртуальной изменой... Или не изменой? Может это просто сцена в фильме такая... А может перестать разыгрывать из себя наивную дурочку?
  Осторожно отойдя от двери, она вернулась в свою спальню. Вьюга не милосердно стонала за окном, но обиженная душа выла сильнее. Разум убеждал, что ничего страшного не произошло. Во-первых ее сразу предупреждали, что будет, а чего не будет. Во-вторых, подумаешь кино... Но чувства не слушались и болезненно ныли: "В такую ночь! Прямо накануне зачатия'...
  "И как теперь рожать от него?"
  "А может не рожать от него?... Воспользоваться донорской спермой'...
  По нервам электрическим зарядом пробежало неприятие шальной идеи. Никаких доноров! Никаких неизвестных мужиков! Ей нужен только ее Сашка. И ребенка она хочет только от него!
  Уля залезла под одеяло, уютно свернулась калачиком...
  "А о замужестве подумаю утром. Оно ведь должно быть мудренее'...
  ***
  Всю ночь снились какие-то нелепости-несуразности, и когда с открытием глаз в Улю резко вошла реальность, то она испытала огромное облегчение, что сновидение оборвалось. Сев на кровати, женщина потянулась за халатом... И воспоминание о ночи обрушились на нее. По телу пробежали неприятные мурашки, принеся с собой тяжесть вчерашних раздумий. Уля убрала руку оставив лежать халат не тронутым, а вместо этого встала подошла к окну и раздернула шторы.
  Пронзительно голубое небо. Слепящее веселое солнце. Радостно искрящийся снег. Во-всяком случае тот, которым услужливая вьюга застелила подоконник. "А может мне все приснилось?" Обернувшись, Уля оглядела комнату в поисках подсказки. Но ее нигде не было... А из глубины дома доносились какие-то звуки. Видимо Саша уже встал. В груди слишком сильно застучало сердце, требуя увидеть его. Она сейчас все узнает. Надо только заглянуть ему в глаза и она все поймет... Кажется халат сам взлетел ей на плечи.
  На кухонном столе стояла маленькая стеклянная фигурка: забавный снеговичок на санках. Уля довольно равнодушно относилась к подобным игрушкам, но именно эта ей показалась очень милой.
   - Доброе утро, - поприветствовал ее Саша, доставая тарелку из шкафчика, - будешь творог с изюмом и орехами?
   - Доброе, и нет, спасибо. Я еще не умывалась.
   - Так я подожду, - улыбнулся он, приступая к перегрузке творога из банки в тарелку, - или тебе что-то другое сделать?
   - Как-то ничего не хочется...
   - Сулугуни поджарить? С чаем? Или лучше со сладким кофе со сливками?
   - Соблазнитель, - улыбнулась Уля, чувствуя как рот наполняется слюной.
   - Ну почему бы не расстараться для родной женушки?... Прости пожалуйста, - он слегка подвинул Улю добираясь до холодильника, не заметив, как резко потускнело ее настроение от внезапно всплывших ночных волнений.
   - Будущей, - обронила она.
   - Формальность, чистая формальность, - произнес Саша "выныривая" с парой свертков наружу, - лично я считаю, что мы поженились, когда ты меня на Новый Год отбила у той пьяной снегурки, - положив содержимое рук на стол, он достал нож.
   - Раньше ты говорил, что ты мой трофей.
   - И в чем разночтение? Муж- это самый главный женский трофей, - поучительно произнес Саша, вытаскивая из свертка брикетик сулугуни, и именно на эту позицию я и претендую.
   - А на какую позицию претендует снеговик?- сместила акцент Уля.
   - Снеговик... - мужчина замер, задумчиво посмотрел на потолок, затем в окно, потом, освободив руки, потер их друг об друга, очищая от налипших крошек.
   - В Китае возраст традиционно считают со дня зачатия, - Саша подошел Уле, - у нас иные традиции, но мне очень бы хотелось запомнить этот день. Но не как календарную дату. Забавный снеговик от Сваровски будет стоять у нас на полках и каждый раз, когда будем задевать его взглядом, мы будем вспоминать этот зимний день.
   - Я ведь могу сегодня и не забеременеть, - с неожиданной хрипотцой произнесла она.
  - Это неважно, - отмел возражение Саша и, неожиданно шагнув вперед, обнял ее.
  Непривычная к объятиям Уля вздрогнула. Внутри все натянулось как струна и... не лопнуло, запело. Ее руки сами по себе обвили Сашу, заставляя прижаться сильнее. А щека с каким-то странным упоением потерлась о рубашку на мужской груди. Смысл звучащих слов ее не достигал. Просто чувствовалось, что они очень нежные, очень нужные и объединяющие. А потом ее поцеловали в макушку и она растаяла окончательно. И очень сильно захотелось сказать: "Давай попробуем сами". Так сильно захотелось, что Уля уже даже открыла рот, но тут все кончилось.
   - Все, лягушонок, беги умываться, - ее еще разок клюнули в макушку и выпустили из объятий, - и приходи завтракать. Нам надо обсудить кое-что важное.
  Момент ушел. Но женщине очень не хотелось отступать от задуманного. Она заглянула в Сашины глаза, надеясь почувствовать контакт.
   - Не смотри так, - ответил он, - это действительно важно. Во всяком случае может сэкономить нам кучу нервных клеток.
  Уля растерянно моргнула. "Кажется речь не о зачатии", - подумала она.
   - Саш, ты о чем сейчас?
   - О маме.
   - О маме? Ты сейчас думаешь о своей маме?
   - Ну, я обычно на еврейский Новый год к ним езжу. А у тебя как раз последние месяцы. Я тебя оставить не смогу. У мамы появятся вопросы. Отмалчиваться не выход. А рассказать... Она тут же приедет знакомиться. Для тебя не лучшее время. Получается надо вам познакомится раньше. Но когда и как нам надо подумать. Так что беги умывайся, а за завтраком обсудим...
  
  Монотонно водя щеткой по зубам, Уля никак не могла понять, чего в Сашиной речи больше заботы о ней или о маме...
  11.
  Процедура зачатия оказалась успешной и в положенный срок индикатор украсился двумя полосками. Однако по-настоящему для Ули беременность началась с неправильного авокадо. У него оказался противный запах и вкус. Если бы Саша в этот момент не пришел домой, то Уля со злости выкинула бы все три штуки в мусор. Супруг остановил их казнь, заявив, что они вполне съедобны. Однако женщину пол ночи мучила изжога, которая уверила ее, что с авокадо не все в порядке. Поэтому на следующий день после работы Уля специально зашла в магазин, чтоб купить правильный плод. Но не получилось. Они все пахли весьма неприятно.
  А через день ее стошнило утром... На выходе из туалета ее встречал Саша с радостной улыбкой на лице, за которую его сразу захотелось прибить.
  В руках он держал баночку йогурта и ложечку. Видимо во время Улиного скоростного перемещения в уборную застало его за завтраком. От мысли о прохладном персиковом вкусе, смывающем противные ощущения, у Ули мгновенно началось слюнонаводнение. Не размениваясь на слова, женщина вырвала ложечку из пальцев супруга. Баночку тот держал крепче, однако Уле было не до борьбы, она только пригнула руку Саши пониже и принялась быстро "перегружать" ароматную субстанцию из баночки в себя.
   - Там еще есть клубничный и вишневый, - произнес Саша, когда она зашкрябала ложкой по дну, - а персиковый я еще докуплю сегодня.
  Стыд, вспыхнув в Улиной душе, мгновенно проявился на щеках.
   - Прости, - прошептала она, уткнувшись взглядом в пол, - не знаю, что на меня нашло.
   - За что простить-то?- в Сашином голосе отчетливо прозвучало веселье. Не ожидавшая такой реакции Уля в растерянности посмотрела ему в лицо.
   - Ты не сердишься?
   - На что?
   - Ну я твой йогурт... как кусок из тарелки стащила...
   - "Кто хлебал из моей чашки и подвинул ее", - нарочито низким голосом произнес Саша и рассмеялся.
   - Что-то типа того, - несмело улыбнулась женщина в ответ.
   - Мой глупый лягушонок, во-первых, беременным принято прощать любые странности, а во-вторых, мы с тобой муж и жена. Причем муж и жена по-серьезному. Поэтому нам не нужно соблюдение формальностей и разводить чайные церемонии нам тоже не к чему. Моя тарелка всегда твоя тарелка. Хлебай из нее на здоровье.
  В принципе Уля была согласна с каждым сказанным словом. Но договорной характер их брака воздвигал в ее сознании какие-то ограничения. Даже выросшие чувства к супругу ничуть не смягчали в ней рамки поведения. Они скорей упрочились, поскольку в ее душе развился страх потерять Сашу. Она боялась ненароком обидеть его, сделав попытку перевести сложившиеся отношения в более теплую форму. Страшно было оттолкнуть человека внезапным проявлением своих желаний, не предусмотренных в составленном ими подробном брачном контракте.
  Сейчас она с каким-то страхом вспоминала свои предзамужние метания, радуясь, что ей не хватило смелости-наглости на "Давай попробуем". То желание представлялось журавлем в небе. Но вот буквально на следующий день, когда они уютно притулившись друг-другу под одним пледом смотрели по телевизору очередную голливудскую сказку, она поняла что ни за что на свете не хочет упустить свою синицу.
  И вот теперь неожиданный шаг с той стороны. И вроде радостно стало, но в тоже самое время новая опаска: "А вдруг он что-то другое имеет ввиду?"
  Уля неуверенно улыбнулась и на Сашины расспросы, каких ей прикупить йогуртов, так и не смогла дать вразумительного ответа. К счастью телефонный звонок избавил ее от подтруниваний супруга и утро буднего дня побежало дальше по своему достаточно жесткому расписанию.
  Вечер преподнес новый сюрприз. В начале все шло как обычно: ужин, обмен новостями, посиделки перед телевизором, во время которого Уля отвечала своим читателям, а Саша бродил по новостным страницам интернета. И как обычно он спросил про вечерний чай. И она, как обычно, сказала "Да". Супруг ушел на кухню, оставив свой ноутбук на журнальном столике. В этом ничего необычного не было. Но вот экран Скайпа с открытой перепиской оказался похуже запретного плода. Он мгновенно притянул Улю к себе. Но вся переписка оказалась на еврейском. А аватарки оказались без фотографий. Она хотела быстренько отсесть обратно, но тут услышала, что Саша зашел в туалет и ее любопытство, защелкало мышкой по списку в контактах супруга.
  Не то чтоб она подозревала его в каком-либо обмане, скорей ей захотелось взглянуть на него с другой стороны. Но ничего интересного не нашлось. Большая часть контактов оказалась связана с работой. Людей с фотографиями мало и все мужчины в костюмах. Небольшой остаток - бесполо-безличные англоязычные прозвища.
  Неудовлетворенно вздохнув, Уля переключилась на исходную переписку и, отодвинув Сашин компьютер, взяла в руки свой ноут. Однако открывшееся окошко о разряжающейся батарейке, заставило положить его обратно, а затем, вскочив на ноги, побежать в спальню на поиски своей зарядки, пока умная электроника не успела впасть в спячку.
  Она успела. Воткнула провода, подключая питание, после чего, безмерно довольная собой, "упала" на диван.
   - Хай!- сказал Сашин ноут.
  Ойкнув, Уля посмотрела на экран, откуда на нее с ехидным прищуром взирала красавица облаченная в два полотенца. Одно тюрбаном завязано на голове, из-под него выпал длинный витой локон, придавая незнакомке стильной изящности. Второе полотенце обмотало тело девушки на уровне груди. Такой, надо сказать, приличной груди... от взгляда на которую в Улиной душе зависть тоскливо перерастала в комплекс неполноценности. А еще у незнакомки оказалась нежная розовая кожа, дышавшая свежестью только что принятого душа. Мягкие, чуть припухлые губы, которые, приоткрываясь в улыбке, показывали жемчужинки зубов. Легкая изогнутость тонких бровей, как крылья парящей птицы. Большие лучащиеся веселым ехидством глаза, ввергающее Улино самомнение в пучину отчаянья. И этот образец для Диснеевских красавиц... Этот эталон Голливудской красоты томным голосом вопрошает:
   - А Сашенька где?
  От этого "Сашеньки" Улю внутри всю перекосило.
   - Сашенька? Сашенька на горшочке, - вежливо ответила Бронированная Жаба, - какает.
   - Понятненько...- красавица еще раз смерила Улю взглядом, хитро-подленько улыбнулась, а потом как закричит, - МАМА! Сашка женился! Беги скорей!
   - Ой, - выдала Уля, начиная осознавать, что красавица, очень даже может оказаться ее новой родственницей. В принципе Саша заочно познакомил ее со своим семейством, показав фотографии. Но статические картинки это одно, а вот почти в живую как оказалось совсем другое. Особенно остро понимание клюнуло, когда в обзор камеры влетело нечто в халатике. И было оно этим "нечто" благодаря огуречной маске и очкам, водруженных на самый кончик. Нечто всплеснуло руками выдала скороговоркой речь, в которой Уля поняла только пять слов: "негодник", "дрянь такая" и "девочка моя". Потом вдруг чудо в халате замерло, похлопало скошенными в сторону глазками, видимо узрев свое изображение на экране, сняло со щеки кружочек огурца, внимательно его изучило со всех сторон, а затем, потребовав никуда не уходить, исчезла с экрана.
   - Ну а я Тамара, - резюмировала шоу красавица.
   - Уля... Прости, но как ты догадалась? Ты знала?
   - Не-а. Не знала, - сверкнула улыбкой девушке, - просто ты так выглядишь.
   - Как я выгляжу?-растерялась Уля.
   - Замужней!- расхохоталась девушка. Ее смех обладал такой заразительной силой, что Уля невольно начала смеяться вместе с ней.
  В разгар веселья вернулась Сашина мама, в том же халате, но уже без маски на лице. И сразу быка за рога:
   - Девочка, вы правда женаты?
   - Да, Даниэлла Яковлевна, - ответила Уля несколько смущенная ее обращением. Как-то отвыкла она от того, чтоб ее так величали. Особенно женщина, которой на взгляд не дашь и пятидесяти. Ее же ответ несколько покоробил женщину:
   - Знаешь я как-то не привыкла к отчеству, - сказала она, - зови меня Дэнни.
   - Хорошо...
   - Значит договорились. А теперь о главном: когда вы к нам приедете?
   - Мам, - вмешалась Тамара, - не дави.
   - Что значит не дави! Я столько лет мечтала обнять жену сына! А ты не дави!-в голосе свекрови звучало столько эмоций, что у Ули на глазах слезы навернулись.
   - Ма-а, ну что ты так! Вон, даже Юля расстроилась, а она небось беременная и ей нельзя, - успокаивающим тоном произнесла Тамара и тут же, заметив как Уля от ее слов изменилась в лице, отреагировала вопросом, - Что? Правда? Я угадала?
  Дэнни разрыдалась. Тамара рассмеялась и чуть не потеряла полотенце.
   - Что за шоу ты такое эмоциональное смотришь?- спросил Саша, входя в комнату. Совершенно потерянная Уля, повернувшись к нему, прошептала:
   - Я не хотела. Я не знаю как получилось, но вот!
   - Сын!- донесся грозный окрик из компьютера, - Как это называется? Почему я узнаю обо всем последней? А?
   - Ну мам, не дави...
  Первые минуты разговора сына с матерью ввергли новоявленную невестку в пучину ужаса. Даниэлла Яковлевна возмущалась, упрекала, стыдила, распекала. Будь хотя бы четверть ее упреков направлена на Улю, то она давно бы либо взорвалась от ярости, либо сгорела от стыда раскаяния. Попытка вообразить, что при этом испытывал супруг, привела к новому страху: он вполне мог обвинить ее в подставе. Тут ведь не надо быть супер гением, чтоб сообразить кто трогал компьютер о кого нужно отблагодарить за звонок родительнице. Тут и оправдания "Я случайно" не помогут. А потом их толком не начавшиеся отношения дадут трещину...
  Под нескончаемым родительским монологом, Саша сел на диван рядом с Улей, а потом взял ее руку нервно сжатую в кулачок и очень нежно погладил... И словно выглянул теплый лучик солнышка... Женская ладошка робко расцвела. Несмело понежившись в теплых прикосновениях мужской руки, она мягко охватила указательный палец супруга. Словно травинка души легкими корешками ухватилась за тепло будущего... И взошло солнышко... и мысли очистились от шума из компьютерных динамиков.
  А потом Уля неожиданно поняла, что в комнате на самом деле стало тихо. Она взглянула на экран увидела замершую свекровь и улыбающуюся из-за ее плеча Тамару.
   - Мам, - совершенно спокойно произнес Саша, - твоя невестка Ульяна, еще не привыкла к твоей интенсивности.
   - Какой интенсивности? - начала было Дэни, но ее перебила дочь:
   - А ее разве не Юля зовут?
   - Меня часто сокращают до Уля, - робко заметила невестка.
   - Уля, - задумчиво произнесла свекровь и тут же вынесла вердикт, - мне нравится.
  После чего началось почти спокойное обсуждение, кто к кому и когда приедет в гости. По мере разговора Дани с экраном перешла в другую комнату, где к ней присоединился человечище с ярко выраженной кавказской внешностью представившийся как Гена. Он не выглядел толстым, а огромно мощным. Свекровь по сравнению с ним, не смотря на мешковатый халат выглядела маленькой хрупкой птичкой. Правда такое ощущение сложилось не сразу, а когда они сели на диван и женщина как гнездышке устроилась под ветвью мужской руки. Обсуждение встречи прерывалось возвращением переодевшейся Тамары и появлением гордо-независимого лохматого юнца, которому было интересно происходящее, но приходилось поддерживать имидж.
  В итоге договорились, что Саша с Улей приедут на Пасху, с тем чтоб ни в коем случае не пропустить первый седер.
   - Ну вроде все нормально прошло, - заметил Саша, когда изображение его родственников пропало с экрана, - как думаешь?
  - Наверное, - неуверенно произнесла Уля, и поинтересовалась, - Что такое седер?
   - Грубо говоря праздничное пасхальное застолье, - ответил Саша, захлопывая свой ноут, - на первый седер, то есть в первый день, принято собираться всей семьей и рассказывать об исходе из Египта.
   - Кому рассказывать?
   - Друг другу, - муж откинулся на спинку дивана, - традиция такая.
   - То есть все формально?
   - Ну как сказать. Пасха - своего рода рождение народа, поэтому как и на всяком дне рождении формальные "Поздравляю!" не совсем формальны. да ты не волнуйся об этом. Мы ближе к делу сядем и все с тобой разберем, чтоб сюрпризы тебя не пугали. Или сама в интернете посмотри, а потом спроси что хочешь.
   - Хорошо, - Уля поднялась, - я пожалуй спать пойду.
  Сашины брови поднялись к линии волос:
   - И ты мне ничего не скажешь?
  Женщина смутилась:
   - Извини, что трогала твой компьютер без разрешения. Оно как-то случайно вышло.
   - Скажи еще: "Больше не буду".
   - Больше не буду, - послушно повторила женщина.
   - Тфуты-нуты, - в Сашином голосе зазвучало расстройство, - Лягушонок, что с тобой? Я ж пошутил про извинение.
   - Но я действительно не хотела!
   - Да трогай его на здоровье, ты мне лучше расскажи свои впечатления от знакомства с родителями.
   - Родителями?- удивленно переспросила Уля, - А зачем?
   - Как зачем?- мужское непонимание выразилось в широко открытых глазах, - чтоб я знал твое мнение о них.
   - И что будет если оно окажется отрицательным? Ты сразу начнешь по другому к ним относится?
   - Нет конечно!
   - Тогда зачем высказывать?
   - Ну может мне надо пояснить какие-то моменты в их поведении. Или ты что-то не поняла, поскольку не знаешь что-то. Это ведь мои близкие родственники, и мне бы хотелось, чтоб ты нашла с ними точки безболезненного соприкосновения.
   - Безболезненного?
   - Ну-у, - Сашина улыбка показала, что вопрос был ожидаем и ответ давно продуман, - понимаешь, у каждого человека в силу разных причин есть набор шероховатостей, мешающих контакту.
  Женщина пожала плечами:
   - Мне моя мама когда-то дала совет, что если хочешь наладить контакт с человеком, то тебе надо не судить о нем, а принять его как есть. Твоя родня не изменится в зависимости от моих впечатлений. Так зачем расчесывать зудящее место? На сегодняшний момент мне достаточно знать, что ты рядом и настроен решительно на наше совместное будущее. Поэтому шероховатости должны быть не между мной и твоей родней, а между ними и нашей с тобой семьей.
  Супруг растерянно похлопал глазами:
   - Но я не хочу чтоб они возникали!
   - И я не хочу чтоб они возникали, но... Вот зачем ты меня за руку взял во время разговора?
   - Тебя поддержать, - улыбка снова вернулась на прежнее место, - ты бы видела себя, лягушонок! У тебя был такой растерянно-испуганный вид, что во мне моментально взыграли мужские инстинкты: защитить, взять под крыло...
  А у меня срабатывают женские инстинкты, - мягко перебила его Уля, - хочу, чтоб защищающий меня мужчина был счастлив, а не разрывался из-за выбора между семьей, в которой он вырос, и семьей, которую хочет создать. А сейчас, - она потянулась, - извини, но хочется спать. Так что, спокойной ночи.
  Сашино "Спокойной ночи" догнало ее уже в дверях.
  Не задерживаясь Уля прошла в свою спаленку, быстро переоделась и нырнула под одеяло, мечтая поскорей уснуть. Но не тут-то было. Это перед Сашей она могла продемонстрировать мудро-разумные выступление, а вот в темноте, все ее страхи и переживания противными червями стали вгрызаться в ее душу...
  12.
  Пора красавица проснись,
  Открой сомкнутой негой взоры
  На встречу солнечной...
  Уля подскочила на кровати:
   - Что?
  Восседающий на кровати Саша светился улыбкой гораздо сильнее, чем все поэтические Авроры вместе взятые.
   - Что случилось?-выдавила из себя женщина поспешно прикрываясь одеялом до подбородка.
   - Доброе утро, лягушонок, - поприветствовал ее супруг, - пора вставать, а то на работу опоздаешь.
   - А-а... А почему ты здесь? В комнате?
   - По двум причинам... нет по трем. Во-первых тебя надо было разбудить...
   - Ты мог постучать.
   - Во-вторых, я принес тебе вот это, - мужчина жестом фокусника предъявил ей баночку йогурта и ложечку. У Ули при виде подношения "померк мозг". Восприятие внешнего мира вернулось, когда ложка, обшкрабывая стенки баночки, пыталась собрать последние миллиграммы розовой субстанции. Стало чуточку стыдно. Но только чуточку, потому что ее захлестнуло дикое желание поделится йогуртом с сантехникой. Через пол минуты, над унитазом, женщина философски заметила, что токсикоз после сладко-ароматной закуски проходит менее напряженно.
  ***
   - Еще йогурта?- спросил Саша, после ее выхода в свет.
   - Нет, спасибо. Я сначала умоюсь.
   - Что тебе на завтрак?
   - Да ничего особенного. Просто булочку с корицей и горячий шоколад... И вынь пожалуйста еще из холодильника селедку, не в сметане которая.
  Саша удивленно моргнул, да и его "хорошо" прозвучало несколько странновато. Однако Уля не стала обращать на это внимание.
   - Только прежде всего я хотела бы узнать "В третьих", - сказала она, с трудом подавляя желание встать в классическую позу разборок руки в боки.
   - "В третьих"?- на лице мужчины отразилось непонимание.
   - Ты сказал, что есть три причины твоего появления в моей спальне.
   - Ах да, - супруг расцвел улыбкой, - в третьих, нам надо научится не стеснятся друг-друга, поскольку скорей всего в гостях у моих мы будем жить в одной комнате. Делить кровать не придется: я скажу, что в виду твоего положения, тебе "душно" спать вместе.
   - Звучит как-то, мягко говоря, странновато.
   - Ну на фоне твоих других странностей все выглядит нормально.
   - Каких странностей?- обеспокоенно встрепенулась женщина.
   - Ну-у, знаешь у беременных иногда меняется вкус...
   - Нда?
   - Но это абсолютно нормально...-Саше самому показалось его улыбка натянутой и зачем-то поспешил добавить, - И эмоции, говорят, могут шалить...
  Уля подернула плечами, словно сбрасывая с себя обвинения, и ответила достаточно жестким голосом:
   - Может для кого-то это и так. Но мои вкусы не изменились, и вроде как я себя держу в руках...
  Чуть позже, стоя у умывальника, она задумалась, не слишком ли поспешно согласился с ней супруг, сбежав готовить завтрак. Но потом вспомнила статью, в которой рассказывали о чересчур переживающих за беременных жен мужей, и решила, что это их случай... Надо признать очень приятный случай. Получать заботу от мужчины, которого любишь...
  На глаза набежали слезы. Она столько лет мечтала о любви, еще больше запрещала себе мечтать. Вытравливала ее из себя и опять мечтала. И вот получила: влюбилась... почти взаимно. О ней беспокоятся, заботятся...
  Ее взгляд прошелся по отражению в зеркале. Все таже лягушка, которую к тому же теперь тошнит по утрам... И идиотская пижама...
  Уля решительно намазала пасту на щетку. Сегодня после работы она обязательно пойдет и купит нормальную пижаму. Если уж Саша собирается будить ее по утрам, то она должна нормально выглядеть.
  Через две недели в Улином шкафу лежало пять новых пижам и две ночные рубашки.
  13***
  Страх обрушился на бедную женщину в тот момент, когда пассажиры шумно и радостно поднялись со своих мест готовясь покинуть салон самолета. Отстегнув ремень, Саша тоже встал, собираясь достать их сумки с багажной полки. Супруга же продолжала сидеть, оцепенев от осознания, что через несколько минут ей предстоит воочию увидеть ближайших родственников мужа. Они конечно несколько раз общались по Скайпу. Но все же познакомиться с человеком в живую - это совершенно иное дело. Сейчас уже не сделаешь скидки на плохую камеру, неудачное освещение, медленную связь. Сейчас она будет сама по себе во всей своей лягушачей красе.
  Уля заметила краем глаза, что Саша с красноречивым недоумением на лице повернулся в ее сторону. Видимо он что-то спрашивал и, не услышав ответ, решил узнать, что случилось. Но всепоглощающий страх сковал женщину, не давая даже не дернулась в ответ, продолжая гипнотизировать серо-синюю спинку переднего сидения. Оценивая происходящее мужчина замер, полностью игнорируя о шуршаще-гудящий поток идущих на выход.
  Прошла вечность длинною в пару секунд. Однако невосприимчивая к драматическим моментам все разрушила, легко задев Сашу сумкой неизвестного пассажира. "Проснувшийся" мужчина нагнулся и, сильно дунув, взъерошил челку супруге. Вздрогнув Уля, посмотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых смешался страх с удивлением. А тот, взяв ее за руку, потянул к себе, заставляя подняться. И вот когда они оказались вплотную к друг другу, Саша прошептал: "Я с тобой, Лягушонок", и подмигнул. И тут же Уля почувствовала, что мужская рука чуть сильнее сжала ее ладонь. Она сильно сжала ее в ответ. Ее хватка была подобна неистовой молитве о том, чтоб несчастья миновали их. И в этом "их" для Ули впервые неосознано два отдельных человека сплелись в единую семью. Она просто стала смотреть на жизнь чуть-чуть иначе, не заметив, что дала своему супругу почувствовать свою семейственность не разумом, а душой. Саша глубоко вздохнул, с удовлетворением отмечая, что кусочек мозаики его желанного будущего занял надлежащее место. По сути их свадьба свершилась именно в этот момент. Наверно поэтому они пошли на выход не расцепляя рук.
  Впрочем Уля действительно ощущала себя частью супруга. Точнее она поймала себя на мысли, что воспринимает супруга как доспехи, в которые хотела бы спрятаться, чтоб защититься от любых проблем. Какая-то рационально-критическая искорка сопротивлялась таким ассоциациям, но потом сдалась, пообещав включить разум после наступления пугающего события.
  Они прошли по аэропорту, получили багаж, миновали таможню, вышли к встречающим и... Уля потерялась, потому что под радостные визги-причитания ее внезапно захлестнуло волной обниманий-целований. В руках оказался огромный букет. Ее прибило к немаленькому мужскому животу, оторвало, чтоб дать возможность несуразно вытянутому подростку пожать ее руку. А потом снова объятья невысокой женщины с распросами-причитаниями, на которые отвечала державшая Улину сумку девушка.
   - Народ!- Сашин голос пробился сквозь окружающий бедлам, - дайте человеку придти в себя и отдышаться после самолетов и объятий! Хоть бы о ее положении подумали!
  Магические слова отодвинули окружающих на шаг от Ули.
  На всех лицах с разной степенью обеспокоенности читался вопрос о ее самочувствии. Ей надо было что-то сказать, но слов не находилось. Она взглянула на Сашу в поиске подсказки, и, увидев его такую родную улыбку, внезапно захотела оказаться с ним вдвоем в их квартирке. С языка чуть не слетело "Поехали домой!". Но ей удалось удержаться от крамольной слабости. Напомнив себе, что здесь близкая Сашина родня, что с ними нужно выстроить добрые отношения, что для начала надо поздороваться и сказать, как рада всех видеть, Уля еще раз пробежала взглядом по лицам встречавших ее людей, открыла рот и...
   - Поехали домой...
  Испуганный от осознания оговорки "Ой!" потонул в радостных согласиях новых родственников.
  ***
   - ... Это случайно вышло, - шепотом объясняла Уля мужу, лежа в темноте перед сном.
  Им выделили комнату, где на кровати при желании вполне могло разместиться два человека. Однако Саша, прилюдно заявив, что супругу в ее положении нельзя стеснять, устроился на надувном матрасе, заняв практически все свободное пространство небольшой комнаты. Даже кресло на колесиках пришлось укатить в гостинную. Правда Улина благодарность за свободу маневра в постели, оказалась значительно подпорчена подленькой мыслью, что дело не в заботе о ней, а неприятии ее. Лягушка она, с которой противно одним одеялом укрываться. Наверно поэтому, когда Саша заговорил о встрече в аэропорту, она с некоторой злостью поспешила сообщить о случайности.
   - Да какая в принципе разница случайно или специально, - послышалось в ответ, - главное достигнутый результат. А он получился хороший, поскольку сломал возможный лед в отношениях.
   - Ничего он не сломал, - насупилась Уля, давая волю духу противоречия.
   - Сломал, сломал, - успокоил супруг, - Уж поверь мне, я свою родню знаю.
   - Но меня-то они не знают. И я их не знаю. И все эти незнания гарантируют столкновения.
   - Оптимистично рассуждаете.
   - Здраво рассуждаю.
   - Послушай, у меня есть знакомый американец. Коллега из тех поддержки. Мы с ним обычно через почту, да телефоны общались, а тут как-то пересеклись в командировке, ну и пошли в бар. Слово за слово он рассказал, что женат на эмигрантке из союза. И вот, когда он женихался, то пошел на какое-то семейное торжество знакомиться с родней. Ему естественно хотелось произвести хорошее впечатление и он спросил младшего брата будущей жены, как поздороваться по русски...
   - Звучит как начало классического развода, - не удержалась от комментария Уля.
   - Он и случился. Вместо "Здрасте" братец научил его слову "Свинья"...
   - Я вся в предвкушении развязки.
   - Первым, с кем жених решил поздороваться, был дед девушки. Эдакий патриарх семейства практически не знающий английский. Так вот мой коллега протягивает ему руку и говорит:"Свинья". Все замерли ожидая реакции.
   - Я тоже.
   - А дед и говорит остальным: "Какой хороший мальчик! Он понимает, что самое главное семья'.
   - "Семья" вместо "свинья"?
   - Ага. Дед с возрастом стал глуховат. Но главное, что он стал хорошо относится к жениху, избавив окружающих от раздражающе язвительных замечаний. Кстати остальная родня тоже положительно отреагировала на кандидата в зятья, поскольку видела желание войти в семью.
   - Это не совсем мой случай.
   - Может быть и не совсем. Но почему бы тебе не воспользоваться результатами оговорки вместо доказательств, что ты так не думала?
   - Это просто сказать...-вздохнув, ответила Уля, ощущая как искуственно раздутая тема, начинает совсем не по-шуточному ее заботить, - ведь твои родные не настолько дурные, чтоб не замечать очевидного.
   - Чего очевидного?
   - Что называя их квартиру своим домом, я совершенно не испытываю таких чувств. Это выглядит ужасно двулично. Это...
   - Прежде всего, - перебил ее Саша, - речь не идет о том, что считаешь ли ты их квартиру своим домом. Они хотят, чтоб ты считала это место не чужим домом. И именно это ты и дала им понять своим нечаянным высказыванием. Ты сама сказала, мои родные не дурные. Они прекрасно понимают, что чувства и ощущения по щелчку выключателя не вспыхнут. Я ж говорю, главное настрой. А он правильный. Ты просто помни о двух вещах: а) через полторы недели наш обратный самолет и б) я всегда с тобой.
  "Со мной, но не рядом, - новый вздох одиночества вырвался из женской груди, - хоть бы за руку взял".
   - Давай спать, лягушонок. Завтра первый седер, и нас так быстро отдыхать не отпустят...
   - Давай, - согласилась она и отвернулась к стене, погружаясь в уже привычную мантру утешения: "Она любит и с любимым, о чем еще год назад и мечтать не могла"
  14
  Утро началось для Ули как обычно с йогурта. Но вот йогурт оказался необычный. Она так и не поняла понравился ей вкус или нет. Организм тоже пришел в замешательство, застряв между тошнит или уже нет. Решив, что это весьма положительный момент, Саша утопал на кухню, предоставив супруге самой выбирать между "еще поспать" и "вставать". Яркие солнечные зайчики на потолке склоняли ко второму, обещая хороший радостный день. Поверив им, Уля нырнула в полуразобранный чемодан за свежим бельем. Однако прикосновение к чистой одежде навело на мысль об утреннем душе. Прихватив банное полотенце, она вышла из комнаты... И в этот момент токсикоз напомнил о себе мощным позывом, заставив бедную женщину пролететь пять шагов до ванной комнаты. Однако стоило склонится над унитазом, как тошнота отступила. Прислушиваясь к своему организму, Уля некоторое время пялилась в водные глубины сантехники, затем медленно, боясь вспугнуть хорошее самочувствие, выпрямилась. Желание вывернуть желудок на изнанку не приходило. Зато вместо него появилось ощущение, что забыто что-то важное...
  Погоняв мысли и так, и эдак, и не найдя ничего крамольного, она приступила к водным процедурам, постаравшись забыть беспричинное беспокойство.
  То, что интуиция заслуживала большего доверия, ей пришлось признать минут через пятнадцать, когда, выйдя из душа, Уля наклонилась за упавшим полотенцем. Легкий скрип, воздушная волна проходит холодком по влажной коже, и забытое обретает название: незапертая дверь. В каком-то оцепенении она, не разгибаясь, смотрит назад и взгляд прикипает к серым боксерам, не скрывающим мощной мужской реакции... реакции на нее. По мозгам не шуточно прилетело молотом дурной радости и на лицо выползла улыбка счастливой идиотки. Звук судорожно выдыхаемого воздуха возвратил женщину в реальность. Подхватив полотенце Уля выпрямилась и спокойно, с достоинством развернулась. В дверях стоял младший брат мужа. Его кадык дернулся от сглатываемой слюны, рот приоткрыт, взгляд ошалело лапает ее грудь. Неторопливо обмотавшись полотенцем, женщина демонстративно покашляла. С трудом отлипнув от уже прикрытой груди, глаза подростка поднялись к ее лицу и застряли на губах.
   - Извините, но сейчас занято, - произнесла она.
  Ноль реакции. Разве что кадык еще раз дернулся.
  Ситуация до ужаса глупая... но такая приятная, и от нее такая пошла игривость, что, не выдержав ее напора Уля провела кончиком языка по верхней губе. Кадык дернулся, дыхание утяжелилось... и проснулась совесть- негоже мучать человека...
   - Кхым!!!
  Взгляд с дополз до уровня ее глаз:
   - Выйди, пожалуйста. Я скоро освобожу ванную.
  - Да-да, конечно... Извините... Я не это...
  Дверь закрылась.
  Из зеркала смотрела привычная некрасавица с минусовым размером груди. Пожалуй на такую только подросток с его бешенным извержением гормонов только и мог клюнуть. Но ведь клюнул же! И пусть ей теперь никто кроме Саши не нужен, но душу греет... Да какой там! Ее просто взрывает от радости, что есть на свете кто-то, для кого она супер модель с разворота мужского журнальчика... Пусть даже этот кто-то всего лишь недозрелый подросток. Но всеравно приятно.
  И чуть ли не мурлыча от удовольствия, Уля взялась за фен.
  ***
  Полдня с Дэни на кухне напомнили Улю забытой атмосферой праздника. Забытой прочно и основательно. Последний раз к ней приходили "гости", если их можно так назвать, на поминки матери. В основном это были скучающие сердобольно-любопытные соседки. Совсем не тот контингент, который хотелось видеть. Однако она была им благодарна, поскольку без них проводить мать в последний путь собралось бы включая ее всего четыре человека. Мать была самой молодой в компании друзей родителей, что обернулось "привелегией" похоронить их всех. Точней почти всех, так как оставался еще дядя Вова, который давно уже не покидал своего дома.
  Настоящее же веселое застолье в их квартире собиралась, когда еще был жив ее отец.
  И сейчас Уля вспоминала, скорей даже реконструировала те забытые ощущения предвкушения праздника, когда все в едином порыве хватаются за разные дела с девизом "Успеть до прихода гостей". "Видимо это присуще всем странам и народам, "- думала она, глядя на то как Дэни посылает только что вошедшего Гену обратно в магазин за чем-то забытым, но очень важным. Ее мать тоже многократно гоняла всех туда-сюда. В прочем наблюдались и существенные отличия: во-первых, в количестве участвующего в действии народа и, во-вторых, в возрасте участников. У родителей, сколько Уля себя помнит, всегда собирались их друзья ровесники, рядом с которыми она смотрелось скорее внучкой, чем дочкой. Соответственно и отношение к ней было как к маленькой девочке. Здесь же она внезапно оказалась в средней группе. То есть оказалась своей и старшим и младшим.
  Впрочем с некоторыми исключениями, поскольку Давид, младший брат Саши, старался ей вообще на глаза не попадаться. Он с удовольствием бы отсиделся у себя в комнате, да только Дэни постоянно находила ему дела по дому, регулярно "сталкивая" с невесткой. Парень держал "морду кирпичом", но краснел. А еще безумно льстил, старательно отводя глаза от Улиной груди. Его взгляд соскальзывал обратно. А он его отводил. И краснел, держа "морду кирпичом"...
  ***
   - Рассказывай!-потребовала Тамара, утащив Улю за каким-то неизвестным надом в магазинчик.
   - Рассказывать о чем?-не поняла та.
   - Что у вас с Давидом?
   - Ничего. Совсем ничего.
   - Ха!-в глазах девушки заплясали чертенята, - хотела бы чтоб у меня с ним было такое ничего!
   - То есть?
   - Да этот мелкий затерроризировал своей доставучестью! А от тебя шарахается. Да еще по стеночке, краснея, уползает. Я тоже так хочу, так что колись чем ты его так?
   - Хм, - Уля покраснела, - я не могу порекомендовать свой метод.
   - А! значит все таки что-то было!-радостно воскликнула Тамара, - Давай же! А то я взорвусь от любопытства! И ты, между прочим будешь виновата! Ну?!
   - Это... это как-то неудобно рассказывать, - совсем засмущалась Уля.
   - Да?-удивилась девушка, и горящее в ее глазах любопытство увеличилось в два раз, - Тем более рассказывай!
   - Я...-обреченно начала Уля не выдержала давления, но вдруг поняла, что ей действительно хочется окунуться в девчоночий разговор и поделиться произошедшим, - забыла в ванной запереться, а он вошел.
   - И что?
   - Хм... Я после душа была. Полотенце поднимала.
   - Он ничего себе не позволил?-с внезапным испугом спросила Тамара.
   - Нет, что ты, - успокоила ее Уля, - но как видишь без последствий не обошлось.
   - Но ты не обиделась, - уточнила девушка.
   - Нет, конечно, - ответила Уля и неожиданно для себя добавила, - это даже было приятно.
   - То есть?- растерянно переспросила золовка.
  И получилось, что сказавши "А" придется сказать и "Б".
   - Ну-у... мужчины меня вниманием не баловали, - Уля твердо взглянула в глаза девушки, - сама видишь ни рожи, ни кожи, ни роста, ни округлостей. Так что, как понимаешь никто и никогда не смотрел на меня с восхищением.
   - Пфе!- ответила Тамара, - ты просто не поворачивалась к ним нужным ракурсом!- и расхохоталась.
   - Да ну тебя...-отмахнулась Уля, гася невольную ответную усмешку, - глупая ситуация до ужаса. Я, вроде как здоровая бабища, тешу свое самомнение смущая подростка.
   - Ничего, ничего! Ему полезно посмущаться, может мозгов прибавиться!- с каким-то категоричным удовлетворением отмела сомнение девушка и, заметив неодобрительный прищур собеседницы, пояснила, - он снял на видео, как я пою в душе, а потом выложил в сеть. Хорошо хоть лицо не видно, да и умник догадался не подписывать кто и что. Но у меня реально случилось "посмущаться", когда ролик стал хитом у друзей и знакомых. Ты только представь мою физиономию, когда бойфренд дал посмотреть "отжигающую" девку, - она скорчила гримасу для наглядной иллюстрации своей реакции, - а он мне, прикинь:" Ой, а чой-то ты в лице переменилась?"- и Тамара "рассыпалась" звонким заразительным смехом. Не выдержав, Уля тоже рассмеялась.
  15.
  Домой они вернулись часа через полтора можно сказать лучшими подругами. Собственно других у Ули не было. Поэтому Тамара легко завоевала титул лучшей. Правда по началу несколько настораживали братско-сестринские отношения. Вот ее Саша вел себя совершенно по-другому.
   - Ну ты сравнила, - упрекнула Тамара, когда Уля, как ей казалось, тонко намекнула на различие, - Сашка же типичный младший папа!
   - Кто?
   - Младший папа, - в голосе девушки прозвучали легкие менторские нотки, - это как синдром старшего брата, усиленный желанием показать, что и без взрослых справится, - в глазах собеседницы заиграли озорные искорки, - это его Тоня припечатала, когда он взялся на правах старшего брата поучать как нам жить-поживать.
   - Сильно она его, - неодобрительно заметила Уля, несколько обидевшись за супруга.
   - Заслужил. Он, по словам сестры, все пытался отцу доказать, что сам бы смог о сестрах позаботиться. Без всяких пришлых. А потом вдруг решил, что никогда не женится и мы будем единственными детьми в его жизни. Вот тут-то сестренка и взорвалась. Она-то у нас человек терпеливый выдержанный, но Сашку влетело крепко.
   - И он изменился?
   - Нет, конечно. Как опекал, так и опекает. Но чтоб больше не налетать на сестричкину отповедь, сбежал заграницу. Так сказать держит себя на расстоянии.
   - Он из-за этого уехал?- изумилась Уля.
   - Нет, - рассмеялась Тамара, - это просто наша семейная бородатая шутка. Он у нас сбежал, чтоб мне нотаций не читать, чтоб маман не выслушивать, чтоб Тоненого кавалера не пугать, чтоб отцу не помогать, чтоб из младшего душу не вытрясти...
   - ... чтоб пыль не вытирать и воду не носить, - улыбнувшись подхватила Уля.
   - В точку!
   - А почему из младшего душу вытрясать?-повернула Уля разговор к изначальной теме, - это твой антагонизм так срабатывает?
   - Антогонизм?- девушка скорчила виноватую мордашку, - Сорри. Это слово мой русский не переварит.
   - Ну антагонизм... это...- синонимы-пояснения попытались ускользнуть от женщины, заставив потратить несколько задумчивых секунд на их отлов, - это как соперничество, вражда.
   - Вражда?- совершенно искренне удивилась Тамара, - вот уж точно нет. У нас с ним как в фильме "Фрики Фрайдэй" ["Freaky Friday" - в русском прокате "Чумовая пятница"]
  Тут пришла Улина пора признаваться в незнании.
   - А не бери в голову, - отмахнулась девушка, - проходная американская семейная комедия с избитой темой "поменяться местами". Меня сестра заставила в свое время посмотреть только из-за одной фразы. Там девочка в образе мамы, узнает, что брат ее очень любит, но при этом просит ничего не говорить сестре, чтоб они и дальше могли так прикольно враждовать. Вот это точно наш случай. С поправками конечно. Я сама по себе еще та оторва, да подшутить не откажусь, а его он временами обижается, что его с собой в приключения не утягиваю. Вот его порой заносит...
  Слушая объяснения девушки, Уля случайно ухватила мысль, что ей, как единственному ребенку в семье, по сути ничего толком неизвестно о братско-сестринских отношениях. Ее знания-представления это чистая теория приправленная сюжетами из книжек и фильмов. Ей и самой случалось такое придумывать подобные декорации для своих романов. Вот только в жизни все бывает закручено посильней фантазий, да и нюансов побольше. И не ей решать Как правильней. Особенно когда не очень хорошо знаешь людей.
  Впрочем Томка хохотушка-острячка-веселушка поневоле вызывала симпатию. Рядом с ней хотелось улыбаться и радоваться жизни. Очень импонировало, что она не видела жену старшего брата, не оценивала ее внешние данные, не пыталась показать себя с лучшей стороны. Она просто хотела общаться. Правда Улю несколько шокировало, когда золовка прямо в лицо сказанула, мол ты такая некрасавица, что почти уродина. Однако к тому времени она уже несколько свыклась с манерой собеседницы, и поняла, что для нее такие слова просто констатация факта. Как цвет одежды или цвет волос. Кстати с волос Тамара предложила начать изменения, пообещав затащить Улю к подружке парикмахерше. Потом в программе появилось посещение спа-салона с обертыванием шоколадом.
   - И что я стану красавицей?-скептически спросила Уля.
   - Нет конечно, - отмахнулась подружка-родственница, - но разве тебе не хочется почувствовать себя конфеткой?- спросила она, вспыхнув своим заливистым несдерживаемо-громким весельем.
   - Действительно, - медленно повторила женщина, неожиданно осознав, что мир перевернулся и заиграл новыми красками, - а почему бы не почувствовать себя конфеткой?
  Счастливый смех вырвался из Ули, излечивая ее от ран. Ну да, она совсем-совсем не красавица. Так что, убиться, что ли? Стоит ли грызть себя, когда вокруг так приглашающе-увлекательно кипит жизнь. Ведь не зря говориться:"Не родись красивой, а родись счастливой'. И она обязательно станет счастливой. Ведь у нее будет... Нет уже есть малыш. И есть Саша... А еще забавно смущающийся брат и чумная сестра.
  Позже, сидя у золовки в комнате, Уля спросила, почему она такая.
   - Из-за них, - девушка кивнула на большую фотографию, стоящую на комоде.
  Уля посмотрела на изображенную пару. Мужчина лет сорока, добрые глаза, мягкая улыбка, сидит на каком-то куске скалы, словно забытом посередине поляны. Рядом опираясь на камень, стоит беременная женщина. В ее глазах читаются хитринки, точно такие же, как и у Тамары. Да и лицо женщины словно намекает на близкие родственные отношения с девушкой. Они как сестры. Или как мать и дочь.
   - Это мой отец, то есть родной отец, и жена папы... То есть Гены, - поясняет Тамара.
   - Они были знакомы?
   - Нет. Совершенно исключено.
   - А фото?
   - Ой, да сложить пару фотографий на компе пара пустяков, - отмахнулась девушка.
   - А получилось хорошо, - похвалила Уля, - очень естественно выглядят. Причем выглядят семейной парой.
   - Так и было задумано. Правда папе не понравилось. Он, как это не смешно, ревнует, хотя к отцу относится весьма уважительно.
  Уля посмотрела на Тамару, потом на фото и поняла, что абсолютно не готова погрузиться в детали этих отношений. Лучше о чем-нибудь простом:
   - Так чему ты у них научилась?
   - Жить... Ой, да не надо смотреть на меня такими удивленными глазами, - тут же рассмеялась девушка, - за этим не стоит никакой суперпросветленной йога-буддийской философии.
   - А что тогда стоит?
   - Простое понимание, что у тебя не так много времени в этой жизни и ты можешь как они, - кивок в сторону фотографии, - уйти в любой момент. Так что лучше вдохнуть поглубже и нырнуть в жизнь.
  Уля улыбнулась:
   - Прямо скажем, мысль не нова.
   - А я на оригинальность не претендую. Ты думаешь у тебя одной комплексы?
   - Хочешь сравнить?
   - Улька, да ты че? Мы что мальчишки, что ли, письками мериться?
   - Не, мы, Томка, будем, как девчонки, размерами лифчиков хвастаться, - проворчала Уля в тон неунывающей золовке. И этого оказалось достаточно, чтоб та взорвалась весельем.
   - Тома!- донесся крик Дени с кухни, - я что одна должна все делать? Куда ты опять запропастилась?
   - Иду!- прокричала та матери в ответ, и, уже обращаясь к Уле, добавила, - так заканчиваем филосовские мерялки, мне пора на выход, слушать инструкции как резать, мешать, выкладывать.
   - Я с тобой, - поддержала ее невестка
   - Да, пошли жить жизнью, - не стала отпираться та.
  16
  Подготовкой к своему первому в жизни седеру Уля занялась задолго до отлета. До этого ее как-то не тянуло на изучение иудаизма. Тем более Саша сказал, что их семья светская, довольно прохладно относящаяся к религии. Однако демонстрировать свое полное невежество семье мужа ей не хотелось. Поэтому несколько вечеров ушло на знакомство с еврейской традицией празднования пасхи. Но одно дело теоретические знания, а другое дело окунуться в атмосферу праздника вместе с людьми, для которых это не экзотическое действо, а часть хоть и неповседневной, но привычной жизни. Причем это погружение оказалось естественным и в тоже время внезапным. Просто Дени, объясняя дочери, как та неправа, и давая указания сыну, где праздничная скатерть, принялась жечь на открытом огне нацепленное на вилку куриное крылышко, попутно высказывая Гене пожелания по поводу вина.
  А Уля смотрела, как лепестки синего пламени красными трескучими всполохами кусают до черноты свою жертву, и постепенно осознавала, что ей открывается новый мир. Скорей всего он не станет ей родным, но хотелось стать не чужой ему. Это странным образом переплеталось со словами Тамары о том, что не так много времени отпущено на жизнь... Вот только конечный вывод не успел сформулироваться, потому что пришла Тоня, старшая золовка, со своей семьей, и Саша утащил Улю знакомиться с новой родней. А потом началось официальное застолье.
  Сидевший во главе стола Гена, открыл лежавший перед ним двуязычный буклетик и, дождавшись, когда его действие повторят все сидевшие за столом, завел рассказ об исходе из Египта. Его сменила Дени. Ее - Саша. А потом, ожидаемо, но неожиданно, настала очередь Ули. Читая русскую половину текста, Уля чувствовала, как в ней происходит смещение с позиции наблюдателя к полноправному участнику действа. Преломление мацы, четыре бокала, макание листьев салата в соленую воду, песни, традиционные вопросы, жгучий хрен и непривычная еда придали хорошо знакомой древней истории новые краски и вкусы.
  ***
   - Ну и как тебе седер?- спросил из темноты Саша, когда они легли спать.
   - Необычно, - ответила Уля, - мне, конечно, случалось слышать об исходе евреев из Египта под предводительством Моисея, однако мысль назвать это событие днем рождения народа в голову не приходила.
   - Мы не слишком религиозны - это раз, - ответил супруг, - а два состоит в том, что мы включаем здравый смысл, который говорит о том, что люди способны сначала подредактировать историю, выделив себе роль положительного героя, а затем искренне в это поверить.
   - Если все так, то зачем вообще это праздновать?
   - Это все Гена, - Уле показалось, что она увидела Сашину улыбку, - он сказал, что нужен семейный праздник, в который все члены семьи стремились бы собраться вместе. И что это надо прививать с детства.
   - Но ведь есть другие праздники, - невольно возразила Уля, - например Новый Год.
   - Лягушонок, мы в другой стране. С другими традициями. Здесь отношение к этому празднику несколько иное. И атмосфера на нем другая. Впрочем и в России Новый Год уже другой. Он перестал быть семейным праздником, - возразил Саша, - народ разбредается по гостям, ресторанам, клубам, чтобы повеселиться с друзьями а не посидеть в кругу родственников. Советские праздники утратили свое значение в умах людей. Новые не прижились. Христианские и тем паче мусульманские - не для нас...
   - А дни рождения?
   - Это праздник конкретного человека, а не семьи. А вот День Рождения народа - самое то. Смотри: все члены семьи за столом, все в какой-то степени участвуют. Обязательно младшие вовлекаются. Ведь это большое дело, когда у самых младших есть своя роль во взрослом действии, они начинают чувствовать частью семьи, а не сбоку припека. Опять же для них вводится этот элемент игры с поиском спрятанной мацы.
  Уля помолчала, обкатывая внутри себя логику услышанного, и пришла к выводу, что супруг кое-что недоговаривает.
   - Ты хочешь, чтоб мы тоже в семье так праздновали?- спросила она напрямую.
   - Раньше думал, что да, - после некоторой заминки ответил муж.
   - А сейчас?
   - Сейчас, - Саша вздохнул, - думаю что решение этого вопроса можно отложить. Мы только еще учимся жить вместе. Я как-то вдруг подумал, что наверно смешно закладывать семейные традиции на первом году совместной жизни, когда толком еще не знаем друг друга.
   - Думаешь отложить лет на...- Уля перебрала в уме ряд цифр, - на пять?
   - Давай не будем закладываться на определенный срок?
   - Что так?
   - Да вот сегодня подумал, что наверно глупо ставить рамки, в которые должна вписаться твоя мечта. Общее направление есть, и ладно. А то будет как в том старом анекдоте, когда девица сказала нет парню, потому что у него мерседеса нет, а он на Альфа Ромео ездит...
  Саша хотел добавить что-то еще, но Уля не дала ему продолжить:
   - И ты прямо сегодня взял и передумал? Вот так вдруг?
   - Ну как тебе сказать...
   - Как есть.
   - Как есть...- задумчиво протянул супруг, - тогда ответ будет вдруг и не вдруг.
  Слова прозвучали подобно насмешке, ломающей атмосферу откровенности.
   - Я даже не знаю, что тебе сказать на такое, - произнесла женщина, стараюсь не показать внезапную обиду, - может это от усталости сообразить не могу. Наверно спать пора.
   - Похоже, я не удачно выразился, - пошел на попятный супруг.
   - Видимо тоже устал и хочешь отдохнуть, - сказала Уля, не желая слушать объяснения-оправдания, - будем спать?
   - Только после рассказа о дяде Леше.
   - Твоем отчиме?- искренне удивилась женщина, - а он тут причем?
   - Он мне помог понять смысл праздника.
  Сашины слова вошли в диссонанс с Улиными представлениями.
   - Подожди, а разве он был еврей?- спросила она.
   - Нет, - долетела усмешка из темноты, - он был стопроцентным славянином, но при этом говорил, чтоб познать мудрость какого-то народа, необязательно этому народу принадлежать. В частности про исход он заострял мое внимание на том, что путь к свободе из рабства Египетского лежал в отказе от налаженной жизни, и в пути через лишения. Что люди должны были обладать мужеством и силой волей...
   - Думаю, без авантюризма здесь тоже не обошлось, - не удержалась Уля от шпильки.
   - Это, наверное, тоже было, - согласился Саша, - но дело не в этом. Главное понимать, что если хочешь выйти на новый уровень свободы, увидеть новые горизонты, то надо находить в себе мужество отказываться от устоявшегося. Теперь я каждый седер невольно вспоминаю его слова и начинаю думать о своей жизни и своей готовности перейти на новый уровень. В частности сегодня я и подумал о том, что если не загонять жизнь в какие-то определенные рамки, тогда и не придется потом думать об отказе от них во имя большего.
   - Интересная мысль, - произнесла Уля ровным голосом, - обстоятельная. Но, если честно, сейчас слишком поздно. Мозги слипаются и с бо-ольшим трудом воспринимают всю эту логичную философию. Еще пару минут и ты меня потеряешь.
   - Тогда, спокойной ночи, - пожелал Саша. В его голосе чувствовалось неуверенность или даже недосказанность, словно Улина невеликая хитрость разгадана, но он не знает как на это отреагировать.
  "Ну и пусть не знает!"- с обидой подумала женщина, отворачиваясь к стенке, потому что ей тоже не непонятно, как реагировать на услышанное. Зато теперь стало ясно, что приход еврейской пасхи будет для их семьи очень критичным событием. И ей придется каждый год с замиранием ждать, что надумает супруг: достаточно ему этой самой свободы или пришла пора ломать налаженную жизнь.
  С другой стороны Саша активно обещал ей именно семью. Он, она и ребенок... Может быть даже дети. Он говорил, что об этом мечтает. Ради этого все и начато. Но ведь это противоречит понятию свободы, поскольку связывает человека ответственностью. И чем больше они проведут времени вместе, тем больше связей наложится на супруга, а значит с годами вероятность разрыва будет увеличиваться. И постепенно настанет тот момент, когда они достигнут критической точки: он осознает тягу к свободе и все бросит. Ее бросит. Ее с ребенком...
  "Дурацкий праздник, - подумала Уля поворачиваясь на другой бок, - однозначно справлять его не будем'.
  17.
  Принятое решение успокоение не принесло. Оно зудело, словно неправильно решенная задача, превращаясь то в неудобную подушку, то в слишком теплое одеяло, то в перекрученную пижаму. К тому же Уля подозревала, что муж еще не спит и с хитрой понимающей усмешкой внимательно вслушивается в ее возню. Стараясь себя как-то сдерживать, она решила замерить в одном положении и досчитать до ста. Однако выдержала только до пятидесяти. Следующий поворот случился на семидесяти трех. Решение закончить с надоевшими числами вызвалось идеей представить что-нибудь спокойное, умиротворяющее. Например воду... Море... Хотя оно слишком буйное. Может реку... Мерное, плавное течение...
   - Мне тоже нравится, - раздался за спиной голос.
  Обернувшись, Уля увидела сидящего на Большом камне мужчину. С легкой усмешкой он пояснил:
   - Нил величественен и прекрасен. Я частенько здесь сижу и любуюсь им.
   - Это Нил?- удивилась она, возвращаясь к созерцанию водной глади.
   - Конечно Нил, - заявила стоявшая рядом беременная женщина. Ее лицо показалось знакомым.
   - Простите, а вы кто?- спросила Уля.
   - Принцесса египетская, - ответила та, и в ее глазах заиграли хитринки, - вот пришла сюда рожать Моисея. Здесь оно поспокойней будет, чем во дворце.
   - Подождите, а разве Моисей ваш? А все говорят - служанки-еврейки.
  Женщина рассмеялась:
   - Ой, ты такая смешная! Ну, подумай сама, разве какая-нибудь принцесса захотела бы возиться со случайно подобранным сиротой? Да у нас в царстве Египетском таких пачками на каждом углу! Стала бы я так из-за первого встречного найденыша выкаблучиваться! Другое дело свое дитятко... пусть и зачатое случайно, по дурости.
   - Господи, - всплеснула Уля руками, - но ведь это меняет всю историю!
  - Почему? - спросил сидящий на камне, - Разве нужно иметь определенную национальность, чтоб различать добро и зло? Разве те, кто, рискуя жизнью, укрывал от фашистов евреев, делали это во славу иудаизма? Ведь для этого достаточно быть просто человеком. Просто неравнодушным человеком.
   - Как мой мальчик, - сказала женщина и Уля увидела, что на руках у нее младенец с длинной бородой цвета перца с солью, - он просто не мог равнодушно пройти мимо несправедливости.
   - Вот так оно обычно и бывает, - поддержал ее не слезающий с камня, - человек ни сном, ни духом не революционер, а просто увидел небольшую локальную проблему и, начав ее решать, столкнулся с системой. Попробовал предложить легкое незначительное изменение и случайно развалил систему, став символом перемен.
   - Ничего себе легкое!- почти возмутилась Уля, - дорогой фараон, нам надоело рабство в твоем рабовладельческом обществе и мы собираемся уйти. Да, где такое вообще существовало?
   - А Юрьев день?- заметила принцесса Египетская, играя со своим подросшим ребенком, чья борода почему-то заметно укоротилась.
   - В чем-то сравнение не совсем корректное, - откликнулся мужчина, - а в чем-то очень даже корректное. Тем более, что мы совершенно не знаем, чем рабство или крепостничество были для их современников.
  - Рабство - это, когда к одному человеку относятся как к вещи, - заявила в ответ Уля не терпящим возражения тоном.
  - В вашей конторе относятся к клиентам, как к вещи. Эдакие ходячие кошельки.
  - Ну, это совсем другое...
  - Там тоже было другое. Вспомни, Моисей вырос в том обществе. Рабовладение для него являлось чем-то естественным. И вдруг действия надсмотрщика возмущают его.
   - Мой сын не мог пройти мимо несправедливости, - женщина заботливо отряхнула штанишки бородатого мальчишки, доросшего до младшего школьного возраста.
   - Там явно произошло что-то неукладывающееся в классическую картину рабства, которую давали нам в школе, - продолжал просвещать сидящий на камне.
   - Ну, хорошо, - сдалась Уля, - объясните мне, что я, по-вашему, не поняла.
   - Ты просто отнеслась к услышанному, как к сказке. Как к истории, не имеющей корней в твоей жизни. А это не так. История склонна к повторению. Ты можешь многое увидеть в своей жизни и предугадать, если увидишь аналогии.
  В Уле закипело раздражение:
   - Это о тяге к свободе?
   - Мой мальчик добрый и отзывчивый!- с какой-то яростью воскликнула принцесса, обхватывая за плечи пятнадцатилетнего парня с академической бородкой, - он долго думал и нашел выход для своего народа. И не побоялся повести их за собой!
   - Вы, мамаша, сначала разберитесь, кто для него свой народ, - с необычной для себя жесткостью заявила ей в ответ Уля, - а то он у вас то египтянин, то еврей...
   - Тогда еще не было евреев, - заметил мужчина, - были только те, кто станет евреями. Все, кто ушел за Моисеем, включая его самого, стали евреями. Вот поэтому празднуется рождение нации.
   - Ну и празднуйте, в свое удовольствие, - злость продолжала кипеть в Улиной душе, - я то тут причем? Никакие евреи даже близко ни к каким моим предкам не стояли!
   - Но ведь ты пошла за своим Моисеем, - прозвучала ехидная реплика за спиной. Уля резко развернулась, чтоб дать заразе Египетской должный отпор. Но рядом с принцессой стоял Саша. Ее Саша. Ее персональный Моисей. И в руках он держал две чашки. Одна с латте, а другая с капучино.
   - Ведь один человек не создаст нацию?- прошептала Уля риторический вопрос.
   - Так же как и семью, - послышалось сзади.
  Она обернулась и посмотрела на фотографию сидящего на камне мужчины.
   - Вы ведь совсем не этому учили пасынка, дядя Леша.
   - Девочка, это все история, - улыбнулся тот в ответ, - каждый ищет и находит в ней что-то свое. Потому что у каждого свои вопросы. Главное только правильные ответы находить, а не подгонять факты под желаемое.
   - Так какие вопросы были у Саши?
   - А зачем тебе его вопросы?- легкая добродушная усмешка, - У тебя ведь есть свои, на которые надо искать ответы.
  К камню подошла принцесса в своей беременной ипостаси. Только теперь Уля узнала в ней Тамару с фотографии.
   - И тут надо задать вопрос, - сверкнув хитринками сказала она, - а нашла ли ты свой ответ.
   - Это что, какой-то тест?- спросила Уля.
   - Нет, - засмеялась бывшая принцесса Египетская, - это не тест, а напоминание о чем тебе стоит подумать. Ведь нам твои ответы не нужны. Просто посмотри на то, как несет свои воды Великий Нил и подумай о своих ответах.
  Уля обернулась.
   - Но я ничего не вижу!
   - Так открой глаза...
  Она открыла глаза.
  По ярко-голубому утреннему небу плыла легкая дымка. Словно неспешная величественная река несла свои воды к далекому океану. Откинувшись на спину, Уля перевела свой взгляд с окна на потолок.
  Верить или не верить столь странному сну?
  В чем ее ответ?
  18
  Пребывание в гостях омрачилось внезапной Сашиной занятостью: ему позвонили по работе, и после полуторадневного висения на телефоне он в срочном порядке выехал к клиенту.
  Отсутствие супруга позволило его сестрам объявить Улю своей "добычей", после чего она почти насильно оказалась втянута в круговерть познавательно-развлекательных мероприятий: То есть Тамара зашла к ней в комнату с магическим "Собирайся!" на устах, и никаких других вариантов не осталось.
  Впрочем, предложение старшей из захватчиц начать "знакомство" с экскурсии по Иерусалиму дало Уле хороший повод, чтоб смириться с неволей. Правда, ее поначалу весьма не обрадовало желание родственниц обойтись без гида. Однако стоило Тоне начать рассказ, как сожаления канули в Лету.
  Спокойная рассудительная девушка оказалось влюбленной в архитектуру и историю, что в сочетании с умением увлекательно рассказывать заставило Улю буквально ходить с раскрытым ртом, внемля каждому слову рассказчицы.
  В то же самое время, исторические экскурсы, перекликаясь с современностью, имели довольно странную особенность. Они подобно ветерку разгоняющему легкий утренний туман, развеивали суть текущих конфликтов, не оставляя ни одной маломальской причины для их продолжения.
   - Но ведь так не может быть?!- не сдержала своего удивления Уля, когда они сели передохнуть за столик уличного кафе, - ведь должно существовать что-то разжигающее агрессию?
  Тамара, усмехнувшись, прикусила торчащую из стакана соломинку и шумно втянула в себя что-то прохладительное. Тоня же, пожав плечами, ответила:
   - Конечно, есть. Это амбиции и деньги.
   - Амбиции?
   - Ну, началось с амбиций, - девушка помешала соломинкой свой напиток, - уход европейцев с Ближнего Востока открывал местным правителям "сказочную" перспективу продемонстрировать свое величие путем захвата территорий и уничтожением "древнего врага". Потом, после фиаско, болезненно прищемленное неудачей эго породило в ответ желание напакостить и отомстить. В свою очередь сами обиженные возбудили аппетит у более крупных хищников: СССРу захотелось контроля, чтоб сунуть палки в колеса США. Американцам хотелось дешевой нефти, ну, и Союз, до кучи, потеснить. А европейцы жаждали показать, что они что-то значат. Все это открыло денежные потоки на помощь несчастным и послужило оправданием военно-экономической помощи. Это в свою очередь возбудило алчность нечистых на руку. Но некрасивая правда никому не нужна, поэтому вслух говорятся совсем другие слова.
   - А Израилю, получается, нужна правда?
  Тоня рассмеялась:
   - Нужна, потому что на данный момент выгодна. Да и то мелкие передергивания идут. Это же политика. Как говорит Саша, здесь говорят правду, чтоб скрыть другую правду.
   - А он так говорит?- переспросила Уля под влиянием мгновенно включившегося личного интереса.
   - Братец всякое говорит, - вмешалась младшая родственница, - например: "Сказанная правда не открывает твоих намерений, но ложь говорит о том, что хочешь скрыть". Или вот: "Ложь расскажет о тебе намного больше, чем ты хотел бы открыть".
   - Он и такое говорит?- задумчиво повторила свой вопрос Уля.
   - Ага, - Тамара заглянула в свой стакан, в надежде, "найти" спрятавшуюся жидкость, - Сашка прям талант по поучительным афоризмам. Они из него как горох из дырявого мешка могут сыпаться.
   - Никогда такого не замечала, - призналась Уля, начав невольно перебирать в памяти их совместную жизнь.
   - Наверно не замечала, потому что ты не младшая сестра-подросток, которую старший брат поучает житейской мудрости, - заметила с улыбкой Тоня, подвигая свой слегка тронутый стакан сестре.
   - Между прочим, - заметила та, принимая подношение, как нечто само собой разумеющееся, - мне они читали эти нравоучения вдвоем!
   - Удел младшей, - философски заметила Тоня.
   - И до сих пор читают!
   - Так ты до сих пор и выкаблучиваешь.
  Девушки рассмеялись, озвучив несколько видимо "бородатых" подколок. Улыбнувшаяся за компанию Уля даже не сделала попытки ухватить их смысл, целиком уйдя в осмысливание сказанного о супруге. В его понимании правды звучала некоторая двусмысленность, которая вела к подозрению в обмане.
   - А ты что задумалась, сестрица в законе?- обратилась к Уле младшая, выдергивая ее в реальность из тумана предположений-подозрений.
   - Прости, кто? - переспросила женщина, не поняв обращения.
   - Сестра в законе, - повторила Тамара, хитро подмигивая.
   - Правильней перевести сестра по закону, - поправила Тома и, видя непонимание, пояснила - это перевод "невестка" с английского.
   - А мне больше "в законе" нравиться, - не сдавалась младшая, - смачней звучит.
   - Это да, - согласилась Уля, невольно кивая головой, - однозначно смачней.
   - Так о чем ты задумалась, слушая с вежливой улыбкой наш семейный междусобойчик?- не дала ускользнуть от ответа Тамара.
   - Да так, о разном, - попыталась отмахнуться Уля.
   - Она, кажется, решила, что узнала мужа с другой стороны, - проявила догадливость старшая из сестер, - и теперь решает, к добру это или к худу.
   - Конечно к худу, - безаппеляционно заявила Тамара, вызвав недоуменные взгляды собеседниц, - ведь она теперь будет сомневаться во всех Сашкиных словах, выискивая в них двойное дно.
   - А ты в этом смысле, - успокоено озвучила свое понимание Тоня.
   - Скажешь я не права? Уль, подтверди, что у тебя теперь мыслишки всякие сомнительные бродить будут.
   - Знаешь Томка, мне вот, честное слово, хочется подтвердить тебе чем-то тяжелым по голове, - совершенно искренне призналась женщина.
   - А, так это нормально, - отозвалась та, без грамма вины в голосе, - меня многие хотят прибить. Так что, добро пожаловать в семью. И занимай очередь на выбивание моей шкурки.
   - Тамар, ты перегибаешь палку, - упрекнула ее старшая.
  Уля же, поколебавшись на грани обиды, решила, что адекватней будет выкаблучить что-нибудь в ответ. Ее взгляд упал на стакан и, подчиняясь внезапному импульсу, она вытащила кусочек льда. Маневр прошел незаметно, поскольку младшАя вовсю оправдывалась в манере: "А че? Я ни че!"
  - За приглашение в очередь спасибо, конечно, - произнесла Уля, привлекая к себе внимание, - но ты забыла, что я, как беременная, имею некоторые привилегии, поэтому прохожу без очереди. Так что... Лови!
  Она бросила льдинку. Легонько, навесом, рассчитывая напугать "прямословку" неожиданностью, обозначив свою "месть". Ее мишень попыталась поймать снаряд, но тот, оказавшись слишком скользким для девичьих пальцев, сверкнув на солнце, юркнул в Тамарино декольте. Под Улино "Ой! Извини!" девушка взвизгнула и, передергиваясь в приступе "цыганочки", попыталась извлечь шустрый кусочек. Осознав тщетность своих усилий, она, вскочила с намерением вытрясти холодно-мокрого вторженца, но Тонино предупреждение "Вокруг люди и камеры!" внесло корректировку в планы, устремив ее в направлении туалета.
  Полная раскаяния Уля хотела бежать следом, но старшая сестра ухватила ее за рукав:
   - А ты куда?- спросила она.
   - Ну, это...- от растерянности у бедной женщины вылетели все слова, - за ней.
   - Зачем?
   - Ну... Извиниться, - наконец-то нашелся правильный ответ, - я же не специально. Пошутить, просто.
  - Садись, - усмехнулась Тоня, - успеешь извиниться.
   - Но...
   - Садись, садись, - девушка ощутимо потянула невестку к ее месту за рукав, - поверь, за это представления Томка не только не обидится, но и в восторг придет.
   - Да?
   - Точно. Сестрица обладает чувством справедливости в полной мере, поэтому в равной степени готова посмеяться и над другими, и над собой. Довольно редкое качество.
  - Правда?- Уля взглянула в сторону, куда убежала Тамара, - но я все равно ощущаю себя виноватой.
   - Тогда извинишься, когда она вернется, - не отпустила ее Тоня, - в крайнем случае, я признаюсь, что не пустила тебя. Просто пока нет сестрицы, я хочу сказать тебе пару слов о Саше.
  Мгновенно поменяв интересы, заинтригованная Уля опустилась обратно на кресло.
   - Это никакая не тайна, - сразу оговорилась девушка, просто сестрица может влезть в разговор и, что называется, сместить акценты. Собственно весь разговор состоит в двух "научись". А именно, научись верить и научись доверять.
   - Какой-то незаконченный набор, - произнесла женщина в ответ, с заметной долей скептицизма в голосе, - как насчет "понять"? или "принять"?
  Тоня улыбнулась и слегка покачала головой:
   - Я в такие философские рассуждения не играю.
   - А как тогда понять твои "верить" и "доверять"?
   - Мы сейчас пару Сашиных фраз вспомнили, и ты сразу подумала, а не обманывают ли тебя, ведь так?
  Уля промолчала, но слегка покрасневшие щеки дали ответ вместо нее.
   - Впрочем, это вполне естественная реакция, - продолжила девушка, - точно так же как любой человек напрягся бы, как если ему сказать, что я постоянно хожу с ножом.
   - А ты ходишь с ножом?
   - Да...
  Улины глаза удивленно округлились.
   - ... с перочинным, - подарив еще одну мягкую улыбку, пояснила девушка, - пригождается иногда: упаковку открыть, карандаш поточить, нитку отрезать.
   - Убедила. Удобная штука. Может, себе завести?
   - Так же как и с Сашиным пониманием правды и лжи. Ты тоже можешь признать их справедливость и взять на вооружение, но это совсем не означает, что ты будешь их применять во вред окружающим. Так же как и я не бросаюсь со своим ножом на людей.
   - Значит, верить и доверять?- вопросительно повторила Уля.
   - Поскольку речь шла о правде и лжи, то я подумала, что попросить о вере и доверии самое правильное. Ведь если ты его не ловила на обмане, то почему подозреваешь?
   - А как насчет ненамеренного обмана?
   - А как насчет намеренного переспросить? Ведь это работает в обе стороны: он мог не так высказаться, а ты могла не так понять. Будете докапываться до каждого слова, разбирая, кто что не так сказанул, и как это интерпретировалось? А ведь можно просто верить.
   - Хмм...
   - Вот тебе и "Хмм". Сашка всю жизнь один, а сейчас впервые делает попытку стать "вдвоем". Стоит ли убивать ваши отношения подозрениями в нечестности?
   - Мы пытаемся стать "втроем", - произнесла Уля, тем самым признавая справедливость сказанного.
   - Сейчас мы, кстати, тоже станем "втроем", - заметила Тоня, - сестрица возвращается.
   - А вот и я, - заявила сверкающая улыбкой Тамара, подходя к столику, и, не снижая яркости, добавила, - Улька, с тебя трусы!
   - Как?- не поняла та.
   - Не "Как? ", а "Что? ", - поправила девушка, усаживаясь на свое место, - трусы.
   - Пояснения, сестренка, - потребовала Тоня.
   - Да, пожалуйста!- она подхватила стакан со стола, - ледышка пролетела так глубоко, что пришлось в штаны лезть. А там, в спешке, зацепилась за кружева... и вот! - девушка взмахом фокусника продемонстрировала кружевной розовый кусочек.
  Охнув, Уля всплеснула руками.
   - И с каких пор ты полюбила розовый цвет?- со спокойной равнодушностью поинтересовалась Тоня. Младшая одарила сестру возмущенно-упрекающим взглядом, но получила в ответ улыбку и новый вопрос:
  - А к кружевам когда у тебя тяга возникла?
   - Знаешь что, Антонина, - гневным тоном процедила сквозь зубы Тамара, но тут же сменила его на побито-жалостливый, - так нечестно! Просто абсолютно нечестно выдавать секреты и ломать классный розыгрыш! - она выпятила нижнюю губу и поморгала глазками, инсценируя плач.
   - Переживешь, - ответила старшая, - давай признавайся, откуда этот клочок.
  Шутница вздохнула:
  - Там кукольное платье порванное лежало. Вот меня и озарило.
   - С тобой все ясно, - усмехнулась Тоня и, повернувшись к Уле, спросила, - ну ты как?
  - Кажется, теперь понимаю значение "выкаблучивать".
   - Да разве это "выкаблучивать", - отмахнулась Тамара, своим обычным голосом, - вот я сейчас отведу тебя в одно место...
  19
  Саша, как и обещал, вернулся рано утром накануне отлета. Уля хотела встать к его приходу, но когда открыла глаза, то увидела висящий пиджак мужа и поняла, что "опоздала". Одновременно стыдясь промашки и уверяя себя, что ничего страшного, она быстро переоделась и вышла из комнаты.
  Негромкие отзвуки голосов привели ее к кухне. Планировка квартиры позволила ей увидеть спину сидящего за столом супруга, не выходя из-за угла. Принимая с обреченностью несколько суетливые ухаживания матери, он скупыми фразами рассказывал ей о своей поездке. В Улиной душе взвились ядовитые змеи обиды, зависти и ревности. Это она должна ухаживать за Сашей, это ей он должен рассказывать. Он ее...
  Вспышка эмоций пугала. Она же разумная. Она не хочет создавать проблемы на пустом месте.
  Отступив за угол, Уля прислонилась спиной к стене. Словно якорем зацепилась за стабильно-спокойное основание, не давая себя унести в штормящее море эмоций. Их очевидная глупость вызывала стыд и одновременно подпитывала разыгравшуюся вакханалию чувств. Хотелось изничтожить их, выдавить из себя, вышвырнуть... и одновременно с мазохистским удовольствием лелеять горькое цветение.
  В попытке успокоить круговерть мыслей и чувств женщина глубоко вдохнула и неожиданно обнаружила, стоящего на другом конце коридорчика облаченного в белый махровый халат свекра, который в свою очередь наблюдал за ней. Встретившись глазами с невесткой, он приложил палец к губам, призывая хранить тишину, а затем поманил к себе. Подчиняясь призыву, она подошла ближе. Мужчина, не отрывая от нее глаз, толкнул дверь, рядом с которой стоял и, резко дернув головой, "пригласил" войти. Заинтригованная Уля зашла и тут же, осознав, что попала в спальню, остановилась. Замершее волной одеяло на двухспальной кровати обнажало смятые простыни, которые своим грязно-бежевым оттенком усиливали ощущение неуместности посторонней внутри столь личного пространства. Захотелось выйти, однако отступать было поздно, поскольку вошедший следом Гена закрыл за собой дверь. Уле ничего не оставалось делать, кроме как пройти вглубь комнаты. Заняв позицию у окна, она обернулась. Свекр огромной мрачной глыбой по-прежнему стоял у двери. Большие мохнатые гусеницы его бровей сошлись к переносице выражая недовольство хозяина. Лезвие носа торчало как готовый разнести все на своем пути таран, и ноздри трепетали, придавая лицу хищность. Синева гладко выбритых щек словно подчеркивала далеко не шуточный настрой мужчины.
   - Рэвнуэш?- спросил он с ярко-выраженным кавказским акцентом.
   - О чем вы?- как бы не поняла Уля, но прозвучало настолько искусственно, что даже маленький наивный ребенок не обманулся.
   - Рэвнуэш, - с каким-то странным удовлетворением констатировал Гена, направляясь к кровати, - я тоже рэвную.
  - К Саше?- изумилась женщина откровению свекра. Замерев, мужчина удивленно вскинул брови, озвучив это действие вопросом:"К каму?", и в тоже мгновение до него дошла суть недопонимания.
   - Нэт, конэчно, - ответил он, присаживаясь боком на кровать, - я тоже рэвную, когда рэвновать нэправильно. Тоню рэвновал...
  Мужчина облокотился спиной на изголовье, устремляя взгляд в бесконечность:
   - Ты знаэш, как это растит красавицу, умницу, учить ее всему-всему, заплетать косички, утешать, когда пэрвый зубик закачался, дут на разбитую коленку, читать сказку и целовать в лобик на ночь, объяснять как за чистотой следить, учить, лэчить, покупать ей дэвчачьи мэлочи, гардится ей, а патом взать и отдать какому-то малакасосу! Я был самым главным мужчиной в ее жизни... и взял, и отдал какому-то... Эх...- его рука дернулась, обозначив обреченный взмах.
   - А как же Тамара?- невольно спросила окончательно запутавшаяся Уля.
   - Что Тамара?- в его голосе прозвучало какое-то злое недоумение. Не успевшая полностью сойти с его лица, суровость вновь заняла свои позиции. Мужчина выпрямился и, явно сдерживая разгорающийся гнев, зашипел:
  - Что Тамара? Ты думаэшь я Тоню не люблу? Дэвочку, которой поклался быт родным отцом? Каторуйу р-растил, кормыл, учиыл?..
  - Нет-нет...- поспешно заоправдывалась Уля, испуганная не столько извержением эмоций, сколько пониманием, что могла обидеть хорошего человека, - вы просто все про Тоню только говорите, а о Тамаре нет.
   - А об этом ты, - произнес свекр, значительно снижая накал своих эмоций, - она вторая. Я после Тони готовыл себа. Вэришь, даже стыдно, что так нэ рэвную.
   - Верю, - Уля слегка кивнула и вдруг подумала о возможной совсем неотеческой любви, которая может грызть отчима по отношению к падчерице. И еще подумала, что ей совершенно не хочется влезать в дебри подспудных мыслей родственника. Человек посвятил себя семье. Можно сказать, создал вокруг себя семью, дав им силы пройти сквозь тяжелые испытания. "Своего рода Моисей, - подумала она, - увидел цель, сплотил народ, вывел к желаемому. Может в этом отгадка, почему он так трепетно относится к этому празднику?... Впрочем, какая разница'.
  Уля словно встряхнулась и спросила:
   - И какой рецепт вы дадите?
   - Думать, - мужчина вновь облокотился спиной на изголовье кровати, - думать о счастьэ, кАторое хочэшь построить. О кусочках дла счастьа. О чувствах того, кто тэбэ нужэн для счастьа, - он вздохнул, - Это тяжэло, но дает большэ. Разбыть лэгко, но нужно ли тэбэ разбытое?
  Их взгляды встретились, словно наведя мост взаимопонимания.
   - Мне ведь не нужно отвечать?- уточнила Уля.
  - Просто иды и думай, - подтвердил свекр.
   - Хорошо, - она направилась к двери и, уже выходя из спальни, добавила, - спасибо.
  Ответное "Пожалуйста" догнало ее уже в коридоре.
  "Значит, думать о 'не разбить'", - повторила Уля про себя, входя в кухню. Короткие приветствия. Естественное "Как долетел?" с ожидаемым ответом. Он, отметив ее прическу и новый цвет, не стал врать о "тебе идет", ограничившись нейтральным "выглядишь по-другому". Упреки Дэни в адрес сына-мужлана остановила Уля, которая тоже считала, что изменения ее не улучшили, но и не ухудшили. Ей гораздо милей фальшивости было искренне Сашино "мне нравится, что не боишься меняться'. "Да, не боюсь", - ответила она, выразительно погладив себя по животу. Искорки счастья, вспыхнувшие в глазах мужа, вызвали у нее жар во всем теле и бешенное желание обниматься-целоваться. Но момент оказался испорчен свекровью, ринувшейся позаботиться о бедной девочке, маме ее внуков. Совместными усилиями Дэни успокоили, усадив пить чайку вместе со всеми. А Саша под столом легонько пожал Улины пальчики, передавая свою благодарность и поддержку. И женское сердечко счастливо стучало, повторяя рефреном "главное - не разбить".
  20
  Кондиционированный воздух салона самолета имел подчеркнуто нежилой привкус, от чего вся пасхальная поездка приобрела налет давнего приключения еще до того, как крылатая машина начала свое движение к взлетной полосе. Глядя в иллюминатор Уля перебирала события прошедшей недели и невольно поймала себя на повторении присказки "В следующий раз'... Фраза не вызывала ни раздражения, ни отторжения. Включившийся самоанализ, пробежавшись по ощущениям, отметил произошедшие изменения.
   - О чем задумалась?- спросил Саша усаживаясь на свое место.
   - Кажется, о хорошем, - почувствовав противоречие между ответом и своей сосредоточенностью, Уля поспешила пояснить, - дом твоих родителей стал не чужим, да и твоих родных не воспринимаю чужими.
   - Действительно хорошие мысли, - согласился супруг, - но ведь твоя серьезность не от них?
   - Серьезность идет от самоанализа, насколько бы изменились мои ощущения, если наши дома стояли на соседних улицах. Ведь теоретически мы можем переехать и стать с ними соседями.
   - Один мой знакомый утверждал, что залог нормальных отношений отцы-дети на прямую зависит от расстояния между из домами. Он прочувствовал открытый им закон на собственной шкуре в молодости, поэтому, как только его сын захотел жениться, "костьми лег", но обеспечил ему отдельную квартиру на приемлемом расстоянии.
  Уля вопросительно взглянула на супруга, и тот поспешил пояснить:
  - Это я к тому, что да, изменились бы. Но тут тебе не надо забывать, что ты тоже бы изменилась, поскольку жила бы в другой стране, и оценивала жизнь в других критериях.
  - Думаешь, я бы так сильно изменилась? - в женском голосе звучало недоверие.
   - И даже не заметила бы, - Саша, нажав кнопку на подлокотнике, "откинул" спинку, - бытие определяет сознание. Слыхала о таком.
   - Приходилось, - кивнула Уля, - и, в принципе, согласна. Но, если честно, он для меня звучит весьма теоретически.
   - Поверь, это не теория, а констатация факта. Собственно тебе без всякой веры достаточно вспомнить как поменялось твое сознание с беззаботного детства к моменту когда стала заботиться о себе сама.
   - Это называется взросление.
   - Ну, это спорный вопрос, что первично, - "увильнул" Саша под насмешливым взглядом жены, но чтоб не впадать в стороннюю дискуссию...
   - Флуд.
   - ... давай ты сравнишь себя с собой же, но годичной давности.
   - Не считается. Я замуж вышла и теперь мое сознание определяет супруг, - Уля показала язык. Ответная Сашина гримаса, показалась ей такой смешной, что она прикрыла ладошкой рот, чтоб не расхохотаться на весь салон.
  Их глаза встретились, и вдруг ей показалось, что в них светится нечто большее, чем смешинки. Сердце словно замерло, а потом забилось в два раза сильней подталкивая ее сделать одну из тех "милых глупостей", о которых она так часто пишет в своих романах. Она потянулась и...
   - Would you like some coffee or tea?- прозвучал вопрос стюардессы, разрушая мгновение. Яркая доброжелательная улыбка красивой женщины отшвырнула Улино внутреннее "я" в тот занюханный темный угол, в котором оно построило свой защитный бастион.
   - Let me ask my wife, - не менее лучезарно отреагировал Саша.
   - Ноу, фяньк ю, - без налета улыбчивости продемонстрировала свой английский Уля и отвернулась к иллюминатору. Внутри взбрыкнуло злобно-мстительное удовлетворение уродством супруга. Иначе от улыбок таких стюардесок ее бы изнутри сгрызла бы ревность. Она собственно и сейчас не дает расслабиться...
  Неожиданно на Улину коленку опустилась рука. По-хозяйски опустилась, да еще потрясла. От ее тепла по телу пробежала странная волна, от которой вспыхнула мысль, что муж впервые так касается ее ног. Он брал за руку, обнимал, даже целовал, но так... Вздрогнув, она вопросительно посмотрела на мужа.
   - Я зову тебя, а ты не слышишь, - пояснил Саша, не убирая руку, - о чем ты так задумалась?
  - О том. что бытие определяет сознание, - ответила она, после чего решительно подняла разделявший их поручень и прижалась к мужу, положив ему голову на плечо.
   - Я действительно изменилась, - тихо выдохнула она, - и не все изменения мне нравятся.
  - Так и должно быть, - последовал ответ.
  Уля отстранилась и с вопросительным упреком посмотрела на супруга.
   - А по-другому никак, - улыбнулся он в ответ, - вот давай возьмем мелочь какую-нибудь. Например, ты стала готовить больше...
   - Ой, да какой больше!
   - Я ж говорю: мелочь. Чуть больше готовить. И, как следствие, чуть больше покупать, чуть больше тратить на уборку и мытье посуды. Все это оборачивается дополнительным расходом денег и времени. Вот скажи тебе нравится дополнительные затраты денег и времени?
  Уля недоуменно моргнула:
   - Но ведь это совершенно неправильный вопрос!
   - Конечно неправильный, потому что он целое дробит на части. Так и в других вещах. Вот я, например, сильно нервничал, что ты не звонишь...
   - Когда это?
   - После нашей самой первой встречи в кафе.
  Женское сердечко замерло, боясь спугнуть робкую вспышку счастья, однако защитная циничность ответила:
   - Не считается.
   - Почему?
   - Потому... как бы это сказать...- потянула она время пытаясь подобрать какое-нибудь объяснение.
   - Да говори как есть. Разберемся.
  - Ну, ты тогда не знал меня, чтоб переживать...- выдавила Уля жалкую отмазку.
   - А-а, - понимающе потянул Саша, - типа, у меня уже существовал план, и мои переживания были его частью, не имея к тебе конкретного отношения.
   - Ага, - почти радостно подхватила Уля, - конкретно ко мне это не имеет отношение.
   - То есть то, что я впервые почувствовал отклик, дающий надежду на осуществление мечты, конкретно к тебе не относится?
  Уля словно превратилась в губку, готовую впитать в себя все, что скажет супруг. Казалось, все ее нутро сжалось в спазме, требуя: "Еще!". Однако упрямые губы снова выдали:
   - Не считается.
   - Окей, а то, что я тебя ревную, считается?
  В женской голове все помутилось от вспыхнувшего наслаждения. Только отголосок рационализм изумился:
   - Ты?.. Меня?
   - Не веришь?
  - Верю, - ответила она, чувствуя, как радостное тепло добегает до отдаленных участков, - но не понимаю.
  Саша прищурился, словно попытался что-то в ней рассмотреть:
   - Что значит "не понимаешь"?
   - Ну... это...- женщина поискала ассоциации связанные с ревностью, - поводов же не было.
   - Ах э-это!- довольно протянул ее супруг, "распрямляя" лицо, - а то я уж испугался, что ты опять со старой песней: "Кто ж на такую лягушку позариться?"
   - Кто на такую жабу позариться, - поправила она мужа и легла ему на плечо, расчетливо скрывая свои взгляд от его проницательных глаз, - но все же поводов не было.
   - Как оказалось поводы с твоей стороны и не нужны, - последовал мужской вздох, - стоит кому-то проявить к тебе внимание, как во мне просыпаются собственнические инстинкты. Хочется вылезти вперед с криком: "Мое! Не дам!". И руки распустить.
   - И руки? - совершенно искренне удивилась женщина.
   - С трудом воздерживался от подзатыльника Давиду, когда он пялился на тебя. А уж как кулаки чесались выбить зубы этому смазливенькому продавцу...
   - Какому продавцу?
  - Да это давно уже...
  - Давно? Так ты Отелло со стажем?
  - Я понимаю, что это меня не красит, - извиняющимся тоном произнес мужчина, - и что такое отношение несколько низводит тебя до уровня моей собственности, но что есть. то есть. Так что у меня тоже появилось что-то, что мне не нравится...
  "Так странно, - думала тем временем Уля, - меня ревнуют. Это конечно не то же, что любят, но оказывается тоже приятно. И думать о себе, как о Сашиной собственности совсем не противно. Мне приятно ему принадлежать... Мне нравится ему принадлежать...
  21
  То, что она не просто Сашина вещь, Уля осознала пару недель спустя после прилета. В тот день они ездили вместе на УЗИ, где им попалась реклама бутика, предлагавшего стильную одежду для будущих мам. Необходимость в чем-то специализированном еще не назрела, но вот любопытство, подогреваемое "совершенно невинными" комментариями супруга, подначивало поехать взглянуть. Адрес завел их в торговый центр, где бутики притягивали внимание известными брэндами, отпугивая простых смертных своими ценами. Большинство проходящих по довольно широкому холлу только заглядывали в огромные стекла витрин, ни на мгновение не замедляя шаг около приглашающе открытых дверей. Однако искомый магазинчик оказался не так 'страшен', как его соседи. И хоть цены оказались несколько выше, чем те, что определяются как "демократичные", однако сами вещи заслуживали внимания. Уля даже пообещала себе приехать сюда через пару месяцев. Об этом она и говорила Саше, когда тот "споткнулся", точней сбился с шага. Вопросительный взгляд на супруга вызвал беспокойство: на лице мужа отразилась испуганная растерянность. Правда, спустя считанные мгновения, она спряталась под маску спокойной уверенности. "Словно рыцарь опустил забрало, готовясь встретить... врага?- Уля чуть дернула головой, словно сбрасывая с себя неуместную образность, - никаких врагов. Максимум - неприятности".
  - Саша?- удивленно спросили "неприятности" красивым женским голосом, со стороны небольшой кофейни, захватившей несколькими белыми ажурными столиками кусочек холла.
  - Привет...- ответил Улин супруг и, слегка изменив их траекторию, в два шага подошел к сидящей за крайним столиком довольно молодой женщине, одетой в стильный, явно эксклюзивный пиджак песочного цвета. Каре "на ножке" в сочетании с пепельным балаяжем говорило о регулярном посещении парикмахерских. Легкий качественный неброский макияж подчеркивал природную красоту и скрывал... возможно, ему ничего и не нужно было скрывать. Серьги и подвеска, блестя каратами, привлекали внимание воздушной изящностью спиралевидного дизайна. Так же как и тонкая пружинка браслета, охватившая женское запястье. На пальцах сверкали несколько колец, свидетельствуя не только о доходе, но и замужнем статусе хозяйки. Впрочем, они не создавали ощущение выпяченного на показ богатства, а смотрелись весьма естественно. Однако темно-синий бумажный пакет с логотипом лебедем Сваровски, смотрелся рядом с ними дешево. Все это Уля успела заметить до того, как Саша произнес окончание своего приветствия:
   - ... Давно не виделись, Оль. Тебя просто не узнать.
  Женщина усмехнулась:
   - Так ведь узнал же?
  Саша пожал плечами:
   - Не окликнула, не узнал бы.
  - Игнор, как в старые времена?
  - Защита...- произнес Саша холодным тоном, и добавил, - ладно, пойдем мы.
  Брови сидящей дамочки удивленно приподнялись:
   - Что, и ничего о себе не расскажешь?
   - У меня все хорошо. У тебя...- выразительный взгляд в сторону бумажного пакета, - вижу, тоже все хорошо.
  - Ой, да это я племяшке на именины бижутерию прикупила.
  - Тогда, всего хорошего.
  - И в этом ты короток, - с ехидной улыбкой она стрельнула глазками ниже пояса собеседника.
  - Лаконичен, - ровным голосом поправил Саша и, ничего не добавляя, пошел дальше.
  Так ничего и не сказав, Уля поспешила за ним. Вспоминая рассказ Дени о болезненном крушении первой юношеской любви супруга, она догадывалась, с кем именно они столкнулись. Уточнений, по большому счету, ей не требовались, однако едва слышное Сашино "Дурак!" поменяло ее решение.
  - Кто? - спросила Уля, внутренне готовясь вскрывать нарыв с души супруга.
  - Я, конечно, - можно сказать, сплюнул тот, - увидел ее и, как мазохист, поперся за новой порцией издевок.
  Уля с понимающей улыбкой взглянула на мужа:
  - Думал, она переросла эту детскость?
  - Думал... - Саша неприязненно передернул плечами, словно коснулся чего-то очень противного, - неважно чего я думал.
  - А откуда ей вообще известно о твоей проблеме?
  Мужчина остановился и посмотрел на жену:
  - Ты ведь не отстанешь?
  - Не отстану, - согласно кивнула она, - тебе выговориться надо. И я в твоем распоряжении. Твой секрет для меня не секрет. А уж о травле... Я же жаба, которой все о травле известно.
  - Не все, - Саша двинулся дальше по холлу, - но скрывать... Так семью не построишь, - он глубоко вдохнул и продолжил, словно в воду нырнул, - тогда знай... в пятнадцать меня угораздило влюбиться в девчонку из параллельного класса. Сильно и, представь себе, взаимно...- он вздохнул, - правда только до тех пор, пока осмелевшая от возбуждения девочка не запустила руку в мои штаны.
  - Вот это поворот, - тихо произнесла Уля, мысленно содрогаясь, от примеривания той ситуации на себя, - а как же ты допустил?
  - Как допустил?- еще один вздох, сдобренный грустной усмешкой, - Мы целовались. Такой крышесносный поцелуй, когда пальцы ненасытно терзают податливо-упругое девичье тело, низ ее живота настойчиво жмется к тебе, притираясь лобком, а ее язычок, сцепляясь с твоим, взвинчивает тебя до такого наслаждения, что теряешь связь с реальностью, и только в крови стучит: "Еще! Еще!"
  По Уле пробежали мурашки. Такие странно будоражащие, заставляющие дрожать пальцы, да нервно сглатывать, облизывая внезапно пересохшие губы.
   - ... Вот только один неучтенный фактор, - продолжал Саша, - спортивные штаны, позволяющие тонкой девичьей ручке легко и быстро проскользнуть... и ничего не найти.
   - Все было так плохо?- осипшим голосом спросила Уля.
  - Она решила, что это оскорбительно, когда какой-то кастрат претендует на ответные чувства. О чем было высказано на месте, а потом, при попытке поговорить, еще и прилюдно. С повышенной громкостью, да с подробностями. В результате вся школа оказалась в курсе моей "инвалидности". А в итоге весь наш микрорайон. Смешки и насмешки встречали сразу за входной дверью. Я дошел до... Короче, дядя Леша успел мне объяснить эгоистичность самоубийства и сказал, что мы должны уехать из страны. Родители бросили налаженную жизнь с весьма приличным по тем временам доходом и уехали в какую-то дыру посреди пустыни, чтоб я начал с чистого листа. И вот я увидел ее... Подумал, вдруг она...
  - Любит?- подсказала Уля, и ее сердце словно замерло в ожидании ответа.
  - Нет, конечно. Просто хотя бы тепло вспоминает. Ведь первая любовь... У нас были такие...- Саша резко выдохнул, - Неважно. Она не изменилась.
  - А с чего ей меняться?- сказала Уля с иррациональной злостью, в которой смешалась и обида за непережитую первую любовь в юности, и зависть к тому светлому, что испытали эти двое, и, естественно, ревность, и, конечно, собственная неспособность дать любимому что-то, что перечеркнуло бы боль его воспоминаний... особенно их крышесносную часть.
  Саша виновато посмотрел на жену:
  - Кажется, я выговорился. Теперь закрываем тему?
   - Нет, - Уля мотнула головой, - теперь давай выводы.
   - Какие выводы? Что я наивен? Или то, что она не изменилась?
  - То, что она богата и устроена, поэтому и осталась такой, как была.
  - Не думаю, что мне бы понравилось, если бы она была бедной и неустроенной.
  - И у тебя не возникло бы мысли о "справедливом возмездии"?
  В мужских глазах сверкнуло недовольство:
  - Как-то мелко ты меня оцениваешь.
  - Ты прав, - быстро пошла на попятный Уля, - меня явно не туда занесло. Прости, пожалуйста.
  - Тогда закрываем тему, - довольно холодно сказал супруг.
  Однако в женской душе по-прежнему бурлило желание защитить любимого, даже вопреки его желанию.
  - Нет, - снова сказала она, - если я неудачно сформулировала мысль, то это не значит, что нужно сразу меня затыкать.
  Льдинки в Сашиных глазах чуть смягчились:
  - Ты так думаешь?- в его голосе звучал скептицизм, однако в нем отсутствовала ядовитая острота. Вдохновленная ответом Уля продолжила:
  - Уверена. Тем более, как мы сможем построить семью, если ты не будешь знать, что у меня на уме? - вернула она его аргумент, - А если я ошибаюсь? Почему ты не хочешь выслушать и поправить мои ошибки?
  Мужчина хмыкнул:
   - Что-то я почувствовал себя героем шутки: "Если женщина неправа, то извиняйся, может, простит".
   - Знаешь, что... - вспыхнула женская обида.
   - Не знаю, - перебил он, - поэтому тоже извиняюсь и прошу пояснений насчет богатства.
  Послевкусие шутки еще горчило в душе, но Уля, напомнив себе про понимание в семье, ответила:
  - Я уже говорила, ее благополучие - это причина неменяющихся взглядов. Зачем пересматривать мировоззрение, если ты живешь в хорошо обеспеченном мире? А вот если бы ее преследовали неудачи, если бы приходилось пахать за копейку, экономить на всем, то...
   - ... можно озлобиться, - совершенно серьезно вставил супруг.
  - Озлобиться?- вопросительно повторила Уля, не ухватив мысль мужа.
   - Озлобиться, - подтвердил тот, - тяжелая жизнь ведет к усталости. Не столько физической, сколько моральной. Она переходит в раздражение. Раздражение - в злобу. Добавь сюда разочарование от несбывшейся мечты или боль от упущенных возможностей. А еще зависть, что при определенных условиях, ты тоже мог стать крутым богачом, хозяином мира. Ломоносовых, способных наперекор судьбе добиться цели, бесконечно мало. Способных объективно посмотреть на себя и обстоятельства - чуть больше, но тоже не ахти. Абсолютное большинство скатывается к какому-нибудь уровню озлобления. Повысится в людях злоба до какой-то точки - последует взрыв: революции, войны беспорядки. В Европе понижают этот фактор озлобления социальным пакетом, в Америке упор на самозанятость. Мол, полно возможностей, давай крутись. Еще вариант, ничего для народа не делать, а просто направить агрессию озлобления населения на врагов, внутренних и внешних. Так, к примеру, нацисты поступили. Ведь население Германии после Первой мировой ой как хреново жило...
   - Стоп, - сказала Уля и остановилась, вынуждая мужа сделать то же самое, - Мы про твою Олю говорили, каким же ветром тебя унесло в политику и далее в Холокост?
  Тот невесело усмехнулся:
  - Я объяснял, что бедность скорей приведет к озлоблению, чем к пересмотру своих взглядов. И это естественная проблема знакома всем странам с древних времен. Так сказать, сделал обобщение.
   - А если добавить конкретики? Желательно применительно к Оле.
   - Пожалуйста, - вздохнул Саша, - тяжелая жизнь дает усталость, усталость переходит в раздражение, раздражение - в озлобленность, которая требует выхода. И тут возникает перед носом индивид-инвалид, у которого в жизни все хорошо. Ты знаешь, что он ущербен. Ты знаешь, что ты лучше. Но успешен он, а не ты. При таких условиях вполне на агрессивную ненависть пробить может. Ну что идем дальше?
   - Но ведь это неразумно!- возмутилась Уля, продолжая стоять на месте.
  - В эмоциях нет никакой разумности, потому что они эмоции. Просто, так могли сложиться обстоятельства при определенных условиях. Но в реальности у Оли все хорошо, поэтому мне всего лишь досталась болезненная насмешка. Теперь все точки расставлены. Мы оба выговорились. Может, теперь забудем об этой стервозке и не будем портить остатки дня?
  - Хорошо...
  - Слава богу!
  - ...Но только после того как ты выскажешься, а что может человека не озлобить, а переменить точку зрения.
  Саша молчаливым укором посмотрел жене в глаза.
  - Это будет последний каприз беременной...
  - Ну, если последний, - обреченно согласился он.
  - ... на сегодня, - договорила супруга.
  - Хитришь, лягушонок, - беззлобно упрекнул мужчина.
  - Хитрю, - признала она.
  - Ладно, тогда коротко: я разделяю мнение, что извне убедить нельзя. Люди меняют точку зрения сами, когда видят альтернативу, которая не противоречит их убеждениям. Это как два предложения о работе: одна - интересная, другая - более денежная. Убеждаешь себя, что тебе более ценно. Выбираешь себе точку зрения.
  - А потом озадачиваешься, правильно ли выбрал?
  - И это может привести к новому пересмотру позиций.
  - Значит просто альтернатива?- переспросила Уля, но ответа ей уже не требовалось. В ее глазах заискрилось лукавство. Бросив "Подожди меня, пожалуйста", она развернулась и быстро зашагала обратно.
  Саша растеряно смотрел в спину супруги. С одной стороны, стоило уважить ее просьбу для демонстрации доверия. Однако с другой стороны, желание защищать своих толкало его следом за ней. В итоге он выбрал нечто среднее: пошел за женой, но медленно. Поэтому ее короткий разговор с Олей остался для него секретом. В тоже время Саша оказался к ним достаточно близко, чтоб увидеть изумление на лице "бывшей", когда его нынешняя, закончив говорить, поспешила обратно.
  - Что ты ей сказала?- спросил он, когда Уля оказалась достаточно близко.
  - Подожди, - последовал ответ. Она подошла вплотную, обозначила поцелуй в губы, после чего, подхватив под руку, "потащила" дальше по холлу.
  Подумав, что на его лице сейчас тоже отразилось изумление, Саша улыбнулся, но все же спросил:
  - Так все же, что ты ей сказала?
  - Поблагодарила.
  - Поблагодарила?
  - Да. За тебя.
  - Что значит, за меня?
  - Если б она тебя "не отпустила", то я б тебя не получила...
  - А-а! Ты в этом смысле!
  - Ну и еще добавила пару слов, чтоб возбудить любопытство и альтернативные фантазии.
  - Отомстила?
  - Немножко. А еще восстановила справедливость и, расширив горизонты дамочки, дала ей возможность посмотреть на жизнь под другим углом. В целом, весьма благое дело.
  - И ничего острого не услышала в ответ?
  - Во-первых, моя благодарность искренняя. А во-вторых, выбила ей аргументы, списав внешний вид на беременность.
  - Понятно...
  Они сделали с десяток шагов, прежде чем Саша задал новый вопрос.
  - А как ты поняла, что ей сказать?
  - Александр...
  Он удивленно взглянул на жену, впервые услышав от нее обращение, однако сразу расслабился, определив по интонации шутливое осуждение.
  - ... ваша супруга женскими романами деньги зарабатывает. Неужели вы думаете, она не найдет пару слов, чтоб зацепить душу, живущую в болоте богатой, но слабоэмоциональной обыденности?
  - Значит, не расскажешь?
  - Скажем так, у тебя теперь есть от Олечки и прочих общих "друзей" детства есть защита. Ты просто при встрече смотри на них с легкой снисходительностью и не разговаривай.
  - И все?
  - И все.
  - Защитница моя, - очень нежно произнес Саша, а потом обнял и легко поцеловал в губы. Не по-французски. Не крышесносноно. Но очень близко к этому.
  22***
  Уля оказалось из тех женщин, которым беременность к лицу. Даже больше - она буквально расцвела и похорошела.
  Первой ей об этом сказала Тамара, которая после их очного знакомства стала довольно регулярно звонить ей по Скайпу. Высказано наблюдение было в ее излюбленной манере 'прямо в лоб', от чего правдивость слов только усиливалась. После этого звонка Уля внезапно поняла, зачем сказочная королева терзала волшебное зеркальце постоянными 'Я ль на свете всех милее...' Ей так хотелось услышать от кого-нибудь еще раз: 'А ты похорошела!'.
  Но Саша не замечал. Или привык. Уля вздыхала и утешала себя, что это все мелочи, потому что если не замечает, как похорошела, то возможно и не заметит, как она подурнеет после родов. Однако подспудное желание услышать похвалу ее внешности оказалось настолько сильным, что Уля стала специально прихорашиваться для мужа. Игнорируемые раньше женские форумы о красоте и макияже потянули ее к себе со страшной силой. В браузере мгновенно накопилась тонна ссылок на статьи, советы, рекомендации. Они вступали в конфликт с бескомпромиссной самоуничтожительной рациональностью, с которой Уля привыкла относиться к своей внешности. Примирение желаний и привычек выражалось в применении не бросающихся в глаза косметических средств, легком, практически незаметном макияже, более тщательном отношении к волосам и, конечно, одежде.
  Такие изменения совершенно не означали, что Уля стала стесняться-бояться появиться перед супругом "во всеоружии". Скорее наоборот, она не испытывала не малейшего дискомфорта в попадании ему на глаза в любой степени утренней помятости, надеясь что он заметит и радостно отметит ее преображение после умываний-одеваний. Все тщетно. То ли Саша действительно ничего не замечал, то ли считал излишними об этом говорить, но только ни одного комплимента по поводу внешнего вида супруги от него так и не прозвучало.
  А вот на работе начальственный взгляд Федора Макаровича значительно смягчился. Даже можно сказать умаслился. Его глаза с чувственным наслаждением оглаживали Улин живот, а в обращении появились заигрывающие интонации. Порой она ощущала себя сметаной, на которую облизывался здоровущий жирный кот. Интернет же рассказывал, о каких-то перекосах врожденных инстинктов сохранении потомства. Оставалось только удивляться загадочным зверям мужикам и мечтать о подобных взглядах от Саши.
  С другой стороны Уля всегда ощущала заботу и поддержку со стороны супруга. В холодильнике появлялись только те продукты, к которым она проявляла интерес. На диване прижилась маленькая подушечка, которую, оказалось, очень удобно подкладывать под спину. На журнальном столике теперь всегда стояли в готовности бутылочки воды, а еще подкупались их маленькие сестрички для того, чтоб Уля могла их брать с собой. В коридоре сначала появилась длинная обувная ложка, а потом в уголок встала табуретка с приступочкой для тех же целей. При этом он никогда не демонстрировал клише женских романов - назойливую излишнюю опеку. Если конечно исключить его жесткое неприятие российских родильных домов. Он вообще в течение нескольких месяцев вел активную агитацию за рожать в Израиле, рассказывая о продвинутой медицине на его исторической родине. Уля всему верила, но ее откровенно пугала мысль в самый ответственный момент оказаться одной в окружении не говорящих по-русски людей. 'Как это одной? - недоумевал Саша, - ведь я же буду рядом', чем безмерно смущал супругу. Она, конечно, слышала о присутствии мужей на родах, но ей казалось это какой-то экзотикой. Может не экстремальной, но экзотикой. В какой-то степени Уля понимала, что в ней силен растиражированный женскими романами взгляд, рисующий полную мужскую растерянность-беспомощность перед фактом родов. Наверное, поэтому и готовила себя подспудно к одиночеству. К тому же в ее голове как-то не совмещалось Сашино желание с понятием роддома: его что, вызванивать будут, когда время придет? А ребеночек, что будет ждать пока он приедет? Может по старинке: папы гуляют под окошками и кричат своим женам: 'Ну как?! Родила?!', а спустя несколько дней встречают супругу с посапывающим сверточком на руках... Для Ули в этом была какая-то романтичность. Видеть в окошко как тебя ждет любимый, с каким трепетом встречает. Но Саша все разбил двумя словами: 'Никаких роддомов!', и, пока супруга не пришла в себя от шока, открыл на компьютере форум с воспоминаниями рожениц о роддомовском 'сервисе'... Все возможные возражения-возмущения умерли в зародыше.
  Безусловно, встречались и положительные отзывы, и искренние благодарности, но они просто терялись на фоне общего потока негативных впечатлений. Основная масса писавших не то что спускали читателя с небес, а буквально вбивали в землю. Впрочем, если дело касалось только самой Ули, то она бы, выдав пару пожеланий в адрес ответственных за отечественное здравоохранение, смирилась бы с ситуацией. Но ведь речь шла ребенке... Милом, славном, желанном...
  Чтение закончилось всхлипываниями на Сашиной груди.
   - Ну почему?.. - шептала Уля, - почему так?
  - Интереса нет, - заметил муж, продолжая нежно прижимать ее к себе.
  - Как нет? - не поняла она, и, оторвав лицо от мокрой рубашки, посмотрела в его глаза, - какого интереса?
   - Меркантильного, родная, - на мужском лице появилась грустная улыбка, - меркантильного интереса нет.
  Шмыгнув носом, сбитая с толку женщина отстранилась от супруга, и попыталась увязать тему своего плача с услышанным. Сходу получилось не очень.
  Но супруг уже 'спешил' на помощь:
   - Понимаешь, для медперсонала наши болезни - это работа. Просто работа.
   - Но ведь призвание...
   - Призвания помогать никто не отменял, но и обязанности кормить семью тоже. Тебе объяснять про финансирование, зарплаты и прочее?
   - Нет, - Уля окончательно отогнала пелену рыданий, - я не на Марсе живу, и в курсе современных проблем. И прекрасно отдаю себе отчет, что если давать доктору денежку, то можно лучше сервис получить.
   - Вот по этому пути мы и пойдем. Небольшая платная клиника...
   - Но...
   - Что?
  Уля прислонилась щекой к мокрой рубашке и прошептала:
   - Нет у меня возражений. Ведь это для ребеночка... Но я себя такой виноватой ощущаю перед теми кто не может себе такого позволить. Ведь это есть тот самый оскал капитализма, который клеймили в советское время. Ведь против этого и создавалась в союзе бесплатная медицина.
  Сашина грудь вздрогнула от легкого смешка:
   - Не бывает, лягушонок, бесплатной медицины. Кто-то всегда платит. Это будет государство, ты или какая-нибудь медицинская страховка.
   - Ой, да я понимаю. Мы налоги, а государство врачам, но чтоб любой лечиться мог.
   - Лягуш, а ты представь: сидит чиновник. В одной руке деньги, в другой - список больниц. Всем поровну раздать? Да ведь они разное количество человек обслуживают. Значит делим по среднему количеству больных. Тогда больницы получают разное количество денег, и, следовательно, далеко не все могут потратить одинаковое количество денег на закупку оборудования. Появляются больницы похуже, и люди из тех мест, едут в места, где больницы лучше. Там образуются очереди, врачи вынуждены больше работать, оборудование изнашивается, лекарств начинает не хватать...
   - И так все на самом деле?
   - Не-э, я привел только утрированный дилетантский взгляд. В жизни все гораздо сложней и запутанней. Ведь есть другие министерства, которым может понадобиться кусок твоих средств. Или природный катаклизм. Или не природный, но все равно катаклизм. Плюс личный фактор.
   - Коррупция, что ли?
   - Ну, не без нее, конечно. А еще чуть больше дать той больничке, куда сам чиновник ходит. Чуть меньше тому, кто раздражает.
   - Принцип ясен.
   - А если ясен, то понимаешь что зависимость больницы от далекого начальства никого счастливым не делает. Медики в основном в сторону раздающего блага начальства смотрят, да от больных отпихиваются. А вот если они свои деньги будут получать не из центра, а только от тех, кто к ним приходит лечиться...
   - Да поняла я! - в порыве возмущения Уля легонько стукнула кулачком по груди супруга, - но это все приводит опять к тому, о чем я говорила, то есть к делению общества на тех, кто может себе позволить лечение и тех, кто не сможет. Я не шибко люблю людей, но... Это так похоже на то, как травили меня. Просто потому что ты родилась не такой. И это так неправильно. Так неправильно! - она не удержалась от нового всхлипа.
   - - У меня нет для тебя утешения, - прошептал Саша, погладив ее.
  Уля снова посмотрела мужу в лицо:
   - Нет?
   - Нет, - он легко помотал головой, - только надежда.
   - Надежда?
   - На таких, как ты. Неравнодушных. Ведь есть благотворительные фонды, которые действительно помогают...
   - Так это капля в море.
   - Так по капле море и собирается. Вот только случается - это, к сожалению, не сразу. Беда не в том, что у кого-то не хватает денег. Беда в том, что понятие благотворительность было убито за годы советской власти.
  Слегка отодвинувшись, Уля слегка повела плечами, высвобождаясь из Сашиных рук.
   - Не нравятся мне эти политические разговоры, - сказала она, - все эти обвинения того, что было, того, что есть. Такое ощущение, что всю эту политику придумали, чтоб разобщать людей. Вечные упреки, жалобы, манипулирование фактами. Вот и ты туда же?
   - А что я?
   - Вот ты манипулируешь! Мне вот хорошо известно, что во времена СССР всегда говорили и превозносили и дружескую поддержку, и взаимовыручку, и безвозмездную помощь...
   - А я говорю про благотворительность. То есть когда у кого-то много и он без ущерба для себя может пожертвовать какими-то благами в пользу нуждающихся, - Саша снова обнял жену и, преодолевая легкое сопротивление, привлек к себе, - в СССР люди считались равными, и официально считалось, что они имели равные возможности и права. Поэтому концепция благотворительности, как таковая, отсутствовала.
   Не став вырываться, Уля лишь фыркнула в ответ. Слова ей бы помешали смаковать ощущение объятий. Точнее, она заново переживала сладкий привкус подчинения, когда уверенная нежность мужских рук подавляла ее сопротивление. Где-то на дальних закоулках разума звучал отголосок упреков, но такой тихий, что не вызывал даже намека на желание прислушаться.
   - ... А в постсоветской жизни в первую очередь распустились злые кусучие цветочки капитализма, - продолжил ничего не замечавший супруг, и чтоб поддержать его неведенье Уля буркнула:
   - Это мы еще ягодок не дождались.
   - А вот ягодки капитализма далеко не всегда ядовиты, - усмехнулся Саша, - и одна из таких ягодок благотворительность. Вот только ей вызреть надо. Но для этого нужно ее нужно удобрять, да обрабатывать. Эту роль садоводов церковь вполне могла бы на себя взять.
   - Церковь? - слово резануло слух, почти разрушив наслаждением моментом, - Какая церковь? Ты же еврей?
   - Ну, во-первых, говоря церковь, я имел в виду некое обобщение, без привязки к какой-то конкретной религии. А во-вторых, мне абсолютно все равно, во что верит конкретный человек, если он творит добрые дела. Я, при всем своем скептическом отношении к религии, с радостью пожертвую деньги на современную лечебницу при православном храме. И продвигающий этот проект батюшка будет вызывать у меня глубокое уважение.
  Уля вздохнула:
   - У меня то же. Вот только почему-то попадаются только попы на крутых тачках, собирающие деньги на очередной храм.
   - Здесь мы опять начинаем говорить о надежде. Надежде на то, вменяемых священников больше; что народ отвернется от бизнесменов от веры; что церковь начнет сама творить значимые добрые дела, которые подвигнут людей на благотворительность.
   - Надежда, - тихо пробурчала Уля, - хочется что-то посущественнее надежды.
   - У меня на это нет ответа, Лягушонок, - вздохнул в ответ Саша, - тут каждый сам решает, как приблизить надежду.
   - И как ты решил для себя?
   - Почти никак. Не считать же благотворительностью, к примеру, покупку мороженного для двух девчушек...
  Женская ревность мгновенно тренькнула по струнам вопросом 'Каких девчушек?'.
   - Да пару недель назад две, видимо, сестренки в довольно поношенных одеждах так смотрели на мое мороженное, что не выдержал и купил им по порции. Старшая сначала мудро отнекивалась, а потом, заставив младшую сказать 'Спасибо', благоразумно поспешила уйти с добычей, пока я расплачивался.
  Ревность несколько озадачилась пояснением.
   - Так это дети что ли были? - поспешила уточнить Уля.
   - Я ж говорю - девчушки. Старшей, наверно, и десяти нет.
   - Да, я б наверно тоже не выдержала, если б такие мне в рот смотрели, - виновато произнесла женщина, и тут же перешла в 'атаку', - и ты прав, это не благотворительность.
   - У меня на счету ничего серьезней нет, - покаялся супруг, - все больше на собственных проблемах сосредотачивался.
   - Поня-атно, - протянула Уля, - все разговоры.
   - Нет, - не согласился Саша, - не просто разговоры, а повод подумать. Причем серьезный. У нас вон человечек скоро появиться, а его воспитывать нужно будет не только словами, но и своими поступками. Мы же хотим, чтоб он вырос добрым и отзывчивым, а значит нужно демонстрировать личный пример.
   - Какая-то корыстная бескорыстность получается.
   - А какая разница, если все останутся в выигрыше?
  'Действительно, - подумала Уля, - какая разница'. А вслух пообещала:
   - Я подумаю.
  ***
  'Подумаю' вылилось для Ули в три бессонные ночи. На четвертую решение не пришло, но организм потребовал отдыха, и сознание просто отключилось. А по утру вопросы доступности качественной медицины резко ушли на второй план, так как слегка 'подросший' животик поставил крест на вытащенной из шкафа блузке. В принципе, ее еще можно было застегнуть, но края топорщились, подчеркивая натянутость в районе пуговиц. Уля сама не поняла, расстроилась она или обрадовалась. Слишком сильной оказалась ее нелюбовь к собственному телу, чтоб испытать радость от визуального проявления лишних килограммов. С другой стороны и радость за ребеночка присутствовала. Так и не разобравшись в своих чувствах, она решила одеть, что-нибудь посвободнее и без пуговиц, а потом еще долго крутилась перед зеркалом, пытаясь понять, выпирает живот или нет.
  Повторный 'приступ' разглядывания себя с Улей случился уже перед самым выходом в коридоре. Становясь перед зеркалом то одним боком, то другим, она никак не могла однозначно определиться, заметны ли изменения.
  - Ты отлично выглядишь,- донесся со стороны кухни голос супруга,- можешь даже не сомневаться в этом.
  Уля неодобрительно посмотрела на Сашу, который, облокотившись плечом на дверной косяк, светился задорно-хитрой улыбкой.
  - Зеркало говорит другое,- пробурчало она.
  - Так не верь ему,- тут же отреагировал муж.
  - Кому не верь? Зеркалу?
  - Конечно ему! Зачем тебе такое лживое стекло, если у тебя есть такие правдивые мои глаза?
  Уля фыркнула, позволяя веселости растопить тонкий лед озабоченности. Однако удержаться от комментария не смогла:
  - И меня не должны заботить мнения других?
  - Лягушонок,- Саша отлепился от косяка и пошел к ней, - зачем тебе мнения других? Ведь ты живешь со мной, а не с ними?
  Тепло слов прокатилось по женскому телу и, казалось, вызвал отклик в каждой его клеточке.
  -Аргумент, - признала Уля чуть дрогнувшим голосом. Однако в глазах подошедшего к ней супруга переливалось искорками только шутливая веселость. А хотелось чего-то иного. Скрывая разочарование, она снова посмотрела на свое отражение:
  - И все-таки килограммчик, другой мне слегка подмигивает из зеркала.
  - Растет дочка,- с какой-то умиротворенной радостью произнес мужчина.
  - Дочка?- переспросила удивлено Уля, одновременно оборачиваясь к нему,- почему дочка?
  - Не знаю,- Саша пожал плечами,- мне видится дочка.
  - И ты не расстроен?
  - Почему я должен быть расстроен?- искренне удивился супруг.
  - Ну-у, не знаю, - смутилась она,- мужчины, вроде как, сыновей хотят. Продолжатели рода...
  - Какого рода, лягушонок? - усмехнулся Саша.
  - Твоего... - Уля почувствовала, что краснеет,- ну как, чтоб фамилия не угасла...
  - По мне, так главное - чтоб мой хромосомный набор не угас,- засмеялся супруг,- а уж кто его дальше понесет, девочка или мальчик, не важно. Можно даже сказать, предпочтительнее, чтоб девочка.
  - Почему?
  - Есть мнение, что девочки придуманы природой для закрепления в потомках удачных комбинаций, а на мальчиках она ставит эксперименты. Так что ты можешь на себя смотреть, как на признание того, что в твоих родителях было нечто настолько ценное, что его понадобилось сохранить и передать потомкам.
  - Да ну тебя!- отмахнулась Уля, но не удержалась от взгляда на свое отражение.
  - Что значит 'Да ну'?- зайдя за спину жене, Саша появился в зеркале,- неужели тебе неприятно думать, что природа признала ценность комбинации твой папа плюс мама?- мужские руки обхватили женское тело,- неужели тебе не хочется думать, что и в нашей комбинации есть нечто ценное, что достойно увековечивания?- ладони по-собственечески легли на Улин живот. Да еще слегка его погладили.
  Женская душа млела и пела. А разум подсказывал: 'Подожди... не вспугни-растяни...'
  - Если начать так думать, то мальчиков вообще никто не захочет,- прошептала Уля.
  - А как же продолжение рода? Неугасание фамилии?- с манерной озабоченностью произнес супруг, но не выдержал и широко улыбнулся. Уля почувствовала, что ее сейчас выпустят из объятий и невольно воскликнула:
  -Подожди!
  Сашино отражение вопросительно посмотрело ей в лицо. Нужно было что-то сказать...
  - Но ведь значительно большая часть мужчин мечтает именно о сыновьях. Ведь так?
  - Я с такой статистикой не знаком.
  - А думаешь?..
  - В зависимости от региона, культуры, традиций, образованности.
  - Ушел от ответа...
  - Почти,- признал супруг, - просто не готов обобщать по странам и континентам. Но если ограничится нашим регионом, то не думаю, что их большинство, хотя заметное количество.
  -А из-за чего?
  -Частично из-за шовинизма...
  -Да?
  -Да. Ведь довольно много мужчин относится к женщинам довольно потребительски. Поэтому их корежит от мысли, что они сейчас будут растить ее , вкладываться морально-материально, а кто-то будет ее 'употреблять'. ОбЫдно, понЫмаешь?
  Уля невольно вспомнила Гену и произнесла:
  - ПонЫмаешь.
  -Но , как мне кажется, дело в негибкости мышления,- продолжил Саша.
  - Это как?
  - Они все примеривают ситуацию на себя, рассчитывая, что их ребенок будет смотреть на жизнь так же, как и они, иметь те же интересы и те же устремления. Но вот 'те же' и 'девочка' у них не сочетаются. Девочкам нужно что-то другое, которое им не известно. Так что пусть лучше будет мальчик, так гораздо проще и...
  На кухне зазвенел телефон.
  - Извини,- Саша шевельнулся, высвобождая руки. Уля только сейчас сообразила, что стоит, накрыв ладонями пальцы мужа. Их очень не хотелось отпускать, скорей наоборот сильней прижать, но...
  - Труба зовет,- произнес супруг, отстраняясь, и поспешил на кухню.
  Вздохнув, Уля посмотрела на свой живот и прошептала:
  - Спасибо, малышка...
  ***
  Врач Василий Дмитриевич Морозов имел ярко выраженную кавказкою внешность, при этом говорил по-русски с какой-то размеренной ровностью, слегка растягивая гласные, что придавало его речи легкий прибалтийский акцент. Такое 'видео-аудио' сочетание порой производило деструктивный эффект при знакомстве, из-за чего многие заостряясь на мысли 'Как такое может быть?', просто не слышали, что именно говорил им собеседник. Уля тоже оказалась из впечатлительных. Только ее мысли имели несколько другой уклон, заставив гадать, на кого будет похож ее ребенок. Почему-то нафантазировалось, что в Сашиной родословной могли оставить след какие-нибудь негры и что это вдруг проявится в ребенке. Безусловно, она будет его любить и лелеять, но ей уже распереживалось за то, как ему тяжело будет в жизни. Самое странное, что сама по себе, Уля понимала бредовость своих мыслей, но не переживать не могла. В конце концов, остатки рациональности, сдались, обреченно констатировав: 'Это все беременность'. И от осознания, что у нее есть за кого переживать, на душе стало томно-сладко, хотя сами переживания никуда не делись. Придя в итоге в состояния странного внутреннего равновесия, Уля попыталась сконцентрироваться на разговоре. Тем более Василий Дмитриевич, расспросив Сашу о причинах визита, стал рассказывать, как именно работает их родильное отделение.
  И первые же описания встряхнули будущую маму, сбросив дурман глупых переживаний. Уж как-то невероятно прозвучала фраза, что приезжать надо, только когда начнутся схватки. А разве не надо предварительно ложиться в роддом? В ответ же прозвучал шокирующий вопрос: 'А зачем?' Уля хотела возмутиться, но улыбка Василия Дмитриевича оказалась такой доброй мягкой, что она растерялась.
  - В интернете очень много популистов и профанов, - заметил врач, откидываясь на спинку кресла,- первые, в желании преподнести попроще, нередко теряют главное. Вторые готовы выдумать главное. А еще есть люди, которые считают, что у всех будет так же, как у них. Или что их деды лучше знали.
  - Забывая, как много они не знали,- поддержал Саша.
  - Вот именно,- подтвердил Василий Дмитриевич, после чего продолжил рассказ-пояснение, а Уле оставалось только недоумевать, почему она решила, что не входит в абсолютное большинство женщин, у которых все проходит нормально. Ведь это положительный настрой, который так нужен и ей и ребенку. А если все в порядке, то зачем мучить себя, живя в больнице? Страх, что не успеешь вовремя? Так процесс родов не минутный, особенно для рожающих впервые. Часы пройдут до рождения с момента первых схваток. Вполне хватит на спокойную поездку до больницы. И после родов, если нормально, домой можешь отправляться хоть на следующий день. Ну, максимум три дня... Даже если кесарево сечение будут делать...
  В этом месте Уля вздрогнула и схватилась за Сашину руку в качестве поддержки. Василий Дмитриевич опять вздохнул по поводу интернета и косности традиций, а спустя десять минут оба его слушателя согласились, что ни в названии, ни в процедуре нет ничего страшного, и если есть малейшее отклонение от нормального хода событий, то лучше сделать небольшой надрез, чем рисковать.
   - Но ведь так можно роды совсем заменить!- удивилась Уля,- зачем мучиться, если можно сделать небольшой надрез под наркозом и вынуть ребенка.
  - Да,- кивнул головой доктор,- на Западе, довольно много женщин так и поступает. Когда подходит срок, они назначают день и 'рожают'. В принципе, мы можем так же поступить...
  - Думаю, мы предпочли бы более традиционный путь,- сказал Саша, предварительно взглянув на супругу.
  - Так и запишем,- Василий Дмитриевич сделал отметку в лежащих перед ним бумагах.
  - Но вы с этим не согласны? - поспешила уточнить Уля.
  - Когда-то, до работы в данной клинике, я был целиком и полностью с вами согласен.
  - А сейчас?
  - А сейчас, можно сказать, без разницы. Кто-то носит очки, кто-то контактные линзы, кто-то делает лейсик - коррекцию зрения. Это скорей уровень эмоционального комфорта. Так же как и обезболивание при родах. Впрочем, обезболивание я буду настоятельно рекомендовать, так как женщины часто переоценивают свои возможности потерпеть...
  
Оценка: 3.79*16  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"