Невеньен медленно перелистывала толстые желтые страницы Книги Небес, стоявшей на деревянной подставке. Пергамент был настолько тяжелым, что ветер, бьющий в окно комнаты на вершине башни, был не в силах их поднять и вместо этого разбрасывал волосы королевы с вплетенными в них алыми лентами. Шен шуршала позади полотенцем, вытирая пролившуюся из чайника воду, и тихо напевала себе под нос народную песенку сасаа.
Начинался последний и самый лютый месяц зимы, но погода два минувших дня стояла необычно солнечная, почти что предвесенняя. На окно прыгнул надутый снегирь, задорно чирикнул, вызвав у Невеньен улыбку, и улетел стремительной тенью на поиски корма. Шен затихла, подвешивая чайник над огнем в камине, и замурлыкала вновь. Отвлекшись ненадолго от книги, Невеньен стала рассматривать восточную часть Эстала, которую было видно из окна. Не всем посетителям королевы нравилось, что она выбрала кабинет на самой вершине башни. Сюда было долго и сложно подниматься, но открывающийся отсюда вид стоил всех усилий.
Заснеженная столица в лучах солнца блистала, словно усыпанный алмазами Энэвьелад - Город Богов на Небесах, где каждый день отдыхают от нелегких трудов Каэдьир Сын Света и его жена Альенна. Эстал выглядел спокойным и радостным. Его присыпанная снегом веселая красная черепица ярко выделялась на фоне серых и коричневых стен домов, а на улицах, мешая прохожим, играли в снежки дети. В морозные дни пекари пользовались особым спросом на горячие, источающие пар пирожки, и Невеньен почти чувствовала запах мороженой рыбы, которую рыбаки выловили в прорубях и продавали на берегу Вельтейи.
Эта красивая, идиллическая картинка была категорически не похожа на королевство, которое досталось Невеньен после коронации. Тут, например, не было северян, которые наводняли Эстал, убегая от када-ра, и ломали мирную, четко установленную жизнь города, и без того держащуюся на честном слове. Притекали сюда и сасаа, для которых Невеньен обещала открыть школу. Столица, потрепанная долгой смутой, не могла обеспечить хорошую жизнь большому количеству приезжих, и северяне, не способные найти работу, все жестче и жестче огрызались на сасаа, которые требовали за свой труд меньше денег. На наполнявшихся нищими улицах понемногу зрело недовольство, которого опасался еще Гередьес.
Волновались не только бедные кварталы. Сердитые шепотки гуляли и в каменных трехэтажных домах, выстроенных вокруг замка богатыми эстальцами. Бухтели купцы, терпящие убытки из-за нарушившейся торговли с Севером, а знать перемалывала кости девице, у которой прав на трон ровно столько же, сколько и у них - нисколько. И одинаково громко аристократы вместе с простолюдинами жаловались на неизбежно ужесточившиеся налоги - Невеньен нужно было на что-то поднимать разоренное королевство и кормить собираемое войско магов.
Иногда она гадала: если бы все претенденты на кинамский трон знали, сколько с ним связано проблем, они рвались бы на него по-прежнему? Скажи ей кто-нибудь год назад, что она переживет после свадьбы с Акельеном, то Невеньен изо всех сил постаралась бы предстать перед лордом Тьером, тогда еще гостем Острых Пик, невообразимой дурочкой, чтобы он выбрал для мятежного наследника династии Идущих другую невесту.
Она перевела взгляд на знаменитую корону из майгин-таров, которая лежала рядом на бархатной подушке. Серебряный обруч скреплял четырнадцать - по семь с каждой стороны - ограненных кристаллов небесного цвета. Их размер симметрично удлинялся от затылка ко лбу, заставляя носящего корону человека казаться выше, чем он есть. По некоторым камням шла сеть трещин - их склеивали после того, как Эрьес Отступник решил уничтожить символ государевой власти, разбив его об пол в Королевском зале. Один из двух самых длинных майгин-таров был полностью заменен на новый еще первым из недолгих правителей времени десятилетней смуты. Там должен был находиться камень королей, который, по официальным сведениям, до сих пор считался ненайденным.
Тьер старательно исполнял свое обещание не вспоминать о том, что осколок короны у королевы практически на расстоянии вытянутой руки - нужно только вызвать Сони. Однако иногда у советника все же прорывались фразы, что часть проблем с законностью восшествия на престол новой королевы можно решить, продемонстрировав "привязанную" к себе корону. Невеньен всегда делала вид, что не слышит этого. Если бы она согласилась на убийство Сони, Гередьес был бы жив, а судьба мятежников - неизвестна. Поэтому она убеждала себя в том, что была права, не став жертвовать человеческой жизнью ради мнимой законности. Замененный камень корону никак не портил. Правда, лучше он ее тоже не делал.
Символ власти оказался Невеньен великоват, и теперь по утрам к королеве приходила специальная служанка сооружать громоздкие прически. Увы, уменьшить ширину обруча было нельзя - как и вес четырнадцати майгин-таров. После первого дня в роли кинамской королевы у Невеньен так разболелась шея, что каждый поворот головы сопровождался невольным стоном. Никакое приспособление спасти от этого не могло, и Невеньен снимала корону каждый раз, когда оставалась в одиночестве или наедине с самыми близкими людьми. Постепенно у нее зарождалось подозрение, что корону сделали неподъемной нарочно - чтобы правитель никогда не забывал о грузе ответственности, который на себе несет.
Вздохнув, Невеньен перевернула очередную страницу Книги Небес.
Яркие солнечные лучи отразились от золотой краски на иллюстрации и на мгновение вспыхнули в глазах пламенными звездами. Моргнув, Невеньен увидела на рисунке юношу, который в другом таком же фолианте, оставшемся в Серебряных Прудах, был похож на Акельена. В этом варианте Книги кудри у юноши были светлыми, а черты лица выдавали в нем коренного северянина, но название над изображением все так же сообщало: "Внутренняя сила".
Корону и армию Невеньен получила - вместе с Эсталом и всей Кинамой, однако мистическая внутренняя сила, которая должна отличать лидера и притягивать к нему людей, так и осталась для нее недостижимой. Она все еще побаивалась лордов, которые толпились к ней на прием, и все еще не знала, что ответить на их бесконечные и подчас безумные просьбы. Мысль о том, чтобы взять все в свои руки, а не руки Тьера, например, до сих пор приводила ее в легкий ужас, несмотря на то что сейчас Невеньен разбиралась в управлении куда лучше, чем даже три месяца назад. Она стала тверже, но настоящей силы в ней еще не было. Более того, иногда Невеньен казалось, что она куда уязвимее, чем раньше.
Если кто-то из ее свиты полагал, что после гибели Гередьеса все станет просто и понятно, а Кинама окажется практически в кармане у мятежников, то он сильно ошибался. Правление Тэрьина и выбор им Гередьеса в качества наследника понравились не всем - но при этом далеко не все были готовы к тому, что на троне вместо него окажется вдова бастарда свергнутой династии. Якобы бастарда, потому что его в происхождении многие сомневались.
Невеньен закрыла глаза, вспоминая торопливую коронацию на следующий день после входа войск в Эстал. Градоначальник тогда принял очень рискованное решение - открыть ворота мятежникам, - но его можно было понять. Их армия увеличивалась день ото дня, на их стороне был прославленный генерал Стьид, командующий войсками центральных земель, и, главное, было неизвестно, не станет ли хуже для города, если в сражении с ними победит Таннес. Генерал Севера обладал слишком плохой репутацией, и шпионы Тьера в Эстале всячески старались напомнить об этом горожанам, рассказывая о последствиях его кровавых побед, когда он приказывал вырезать целые поселения или повесить на деревьях всех пленных, изуродовав их тела. Поэтому градоначальник, поняв, что законной власти в стране снова нет, поспешил снять хотя бы одну угрозу для Эстала. Возможно, в этом сыграл роль визит к нему верных Тьеру людей, а возможно, он по зрелом размышлении и сам бы пришел к мысли впустить мятежников. Факт был в том, что уже через сутки после убийства Гередьеса по крепостной стене Эстала с арбалетами расхаживали солдаты Стьида, люди Невеньен расселились по казармам, а сама она, преклонив колени, принимала корону из подрагивающих рук хранителя дворцовых регалий и благословение на царствование от криво улыбающегося замкового жреца. Гостей на церемонии насчитывалось достаточно, но повода для облегчения в этом не было. Некоторые из предыдущих правителей устраивали чистки среди знати после пришествия к власти, и большинство лордов, опасаясь этой участи, сразу же заявили о лояльности к новой правительнице. Дескать, они устали от войны, и им все равно, у кого на лбу корона, лишь бы в Кинаме были покой и порядок. Вспоминая события тех сумасшедших дней, Невеньен только качала головой. Хорошо, если бы все аристократы действительно так думали.
И было бы просто прекрасно, если бы проблемы были только в головах аристократии. Не считая када-ра, правлению Невеньен оставалась вполне настоящая, живая угроза - Таннес, который не сложил оружие и не присягнул новой королеве. Осознав, что в центральных землях, где преобладают войска Стьида, победа обойдется непозволительно высокой ценой, Волк объявил Невеньен узурпатором и с отрядами оставшихся ему верными людей скрылся в лесах, по сообщениям разведчиков, направившись на Север, в горы. Туда ему и дорога, радостно подумала бы она, если бы не ворчание родовитых семейств о том, что Таннес не так уж неправ, и не то, что за десять лет у кинамцев уже вошло в привычку менять не нравящихся им королей. К нему присоединились уже по меньшей мере двое союзников, которые раньше рьяно поддерживали Тэрьина и Гередьеса. Они догадывались, что после воцарения Невеньен их ждет расправа - если не яд и не нож в спину, как случилось с некоторыми лордами во время праздника Ночи, то пожизненная тюрьма.
Спасти нахождение Невеньен на троне не могли ни Тьер, о котором все старые кинамские лорды вдруг вспомнили, что он замечательный и надежный человек, ни Стьид, который чрезвычайно приободрился таким легким возведением на престол дочери, но не забывал проводить тщательное инспектирование войск. Укрепить положение по-настоящему могла лишь борьба с када-ра, которая в случае победы поставит юную королеву в один ряд с великими правителями древности. А в случае проигрыша... Невеньен поджала губы. Слишком часто в последнее время ей приходилось думать о возможностях поражения.
- Чего у вас вид такой кислый? - хитро спросила Шен. - Не очень ждете своего учителя?
Невеньен, которая слишком глубоко погрузилась в тяжелые мысли, честно ответила:
- Жду с нетерпением.
Служанка захихикала.
- Шен! - строго произнесла Невеньен.
Ох уж эта сасаа, ей лишь бы смеяться! Она вбила себе в голову, будто Таймен, который обнаружил у королевы пробелы в знаниях по экономике и стал заниматься с ней в свободное время, как-то по-особенному на нее смотрит. Но ничего такого, о чем думала Шен, быть никак не могло. Невеньен правда так и не прониклась любовью к экономике, тонкости которой иногда было совершенно невозможно понять, но с нетерпением ждала занятий вовсе не потому, что чувствовала что-то к Таймену. У нее был Иньит, и к северянину она не испытывала влечения. Дело в том, что она обязана была разобраться в экономике. Это не та вещь, о которой правитель может не иметь представления, и если раньше Невеньен легкомысленно надеялась на советников и мужа, то теперь знала наверняка - чтобы избежать такого обмана, какой подстроил Вьит, разбираться нужно во всем самой.
К тому же Таймен был категорически не похож на влюбленного. Будь это так, он бы спешил на встречи изо всех сил, а он, наоборот, вечно опаздывал. Это вписывалось в его импульсивную натуру, но раздражало Невеньен, которая уважала в людях аккуратность в обращении со временем. Особенно тогда, когда у нее самой была груда дел - едва ли не больше, чем у казначея. Оставалось лишь удивляться, каким образом его порывистость соседствовала со стремлением к точности во всем, что касалось доходов и расходов. По мнению Невеньен, это были взаимоисключающие черты, однако в Таймене они каким-то поразительным образом уживались.
- Так скоро вся вода выкипит, - скептически заметила Шен, проверив уровень воды в булькающем чайнике.
- Значит, добавишь новой, - сказала Невеньен и, помолчав, добавила: - Шен, ты теперь королевская служанка. Не нужно беспокоить меня такими вещами, как выкипевший чайник.
Живое лицо сасаа окаменело.
- Простите, моя королева, - она быстро и неглубоко поклонилась. - Я забылась.
Если ты прислуживаешь девушке одного с тобой возраста, с которой вы вместе прошли через плен и грезили о побеге, то забыться было слишком легко, поэтому Невеньен и приходилось постоянно напоминать о своем высоком статусе. Причем в первую очередь себе. Шен на самом деле справлялась не так плохо для сасаа, никогда не работавшей на настоящих аристократов. Хотя ее манеры требовали серьезного вмешательства, она схватывала все с потрясающей скоростью. Сказать то же самое про себя Невеньен не могла.
В отличие от Шен, она не забывалась перед лордами и не принималась вести себя неподобающим образом. Проблема была в другом - влиятельные аристократы, видя перед собой всего лишь хрупкую юную девушку, думали, что у нее нет собственной воли, и пытались на нее надавить. Сопротивляться им было не так-то просто. Опытные политиканы, они загоняли ее в ловушки из слов, откуда не получалось найти выход, а если они были не столь искусны в красноречии, то прибегали к более грязным методам. Сколько раз за месяц Невеньен выслушала и прочитала обращений, подобных тем, что получила сегодня утром, было не счесть. Если вы-де не примете наши условия, писали купцы из города неподалеку от Могареда, настаивающие на исключительном праве беспошлинной торговли и знаках королевского доверия на своих караванах, то злаки с наших полей осенью не пойдут к вам столицу, и вообще в южных землях вас поддерживают немногие... Один раз Невеньен им уже отказала, но они прислали требования повторно, теперь снабдив их недвусмысленными угрозами. Что с этим делать, она не придумала и передала послание зарвавшихся торгашей Тьеру. Он с жесткой усмешкой сказал, что после определенного "внушения" купцы вспомнят о том, как следует обращаться к правителю. Когда похожую фразу произнес Иньит, попросивший перечислить ей имена наглецов, Невеньен даже испугалась. Не потому, что теперь торговцев вместо беспошлинной торговли, грабительской для обескровленного смутой королевства, и обогащения ждало нападение на караваны разбойников и визиты подозрительных личностей. А потому, что она с удовольствием назвала всех, кто подписался под документом, втайне надеясь, что хотя бы страх заставит подданных уважать ее решения...
Шен все-таки долила в чайник воды из кувшина, неодобрительно поглядывая на дверь, из-за которой до сих пор так и не показался Таймен. Невеньен поморщилась. Вот еще один человек, который, похоже, считает, что королеве нечем заняться, кроме как ждать его. Хотя как раз он и должен был понимать, насколько ей тяжело - она только и успевала посылать к нему секретарей с бумагами и просьбами оценить ту или иную идею.
Вал проблем в Серебряных Прудах после убийства Акельена оказался цветочками. Ягодки она пробовала сейчас, когда письма ей присылали не только союзники, а все лорды Кинамы, послы других стран, разнообразные чиновники и даже простолюдины. К счастью, большинство бумаг расходилось по ведомствам - к судьям, эльтинам, секретарям и прочим помощникам, однако Невеньен чуть не сходила с ума из-за того, что попадало к ней. На самом деле можно было значительно сократить поток писем и посетителей - не зря же королева держала советников, - однако Тьер намеренно не позволял ей уклониться от обязанностей. Он полагал, что чем больше трудностей она встретит сейчас, тем легче ей будет управляться с Кинамой позже. Невеньен не спорила, хотя временами ей хотелось выть от отчаяния и отсутствия малейшего просвета в череде дел.
Захлопнув Книгу Небес, она переместилась из-за деревянной подставки за стол. Откровения Глашатаев Небес должны были находиться в молитвенной комнате, но для экономии времени, чтобы не бегать по этажам огромного Эстальского замка, Невеньен перенесла фолиант в свой кабинет - ей все чаще хотелось искать успокоения в древних словах мудрости, а не у Иньита или советников. С людьми все было слишком сложно. Но, увы, и Книга Небес не была способна дать ответы на мучавшие ее вопросы.
Под руки Невеньен попался лист, исписанный ее собственным красивым ровным почерком, а не убористыми строчками Окарьета. У этого письма было множество предшественников, отправившихся в камин, да и чистовик вышел не с первого раза, потому что несколько раз предательские слезы все же капали на чернила. Невеньен просила у семей Жевьера и Эсти соединить их прах, словно они успели пожениться перед смертью. Телохранитель, скончавшийся в Остеварде от полученных в сражении с Анэмьитом ран, о гибели возлюбленной не узнал. Он так старался спасти Эсти, а она все равно погибла... Злость на Жевьера, который бросил в беде свою госпожу, давно прошла, и осталось лишь чувство вины. Невеньен подвела обоих слуг. Если бы не она, не ее желание свергнуть Гередьеса, то они бы поженились, и все у них было прекрасно. Теперь она должна была сделать для них хоть что-то.
Советники убеждали королеву посмертно покарать не выполнившего свой долг телохранителя, лишить его благородного имени и перевести в разряд простолюдинов, чтобы никто из гвардейцев больше не посмел отступить перед врагом. Тьер, узнав о прошении к семьям Жевьера и Эсти, сурово отчитал ученицу и запретил его отсылать - документ означал ее снисходительное отношение к поступку мага и фактически разрешал предательство короля. Может, слова главного советника и были правильными. Но чувство вины никуда не делось, и Невеньен металась, не зная, отправлять ей прошение или нет.
Это было лишь одно дело, которое заставляло ее сердце болеть. А таких были сотни.
Дверь кабинета открылась.
- К вам лорд Таймен, моя королева, - чинно объявил Окарьет.
Ну наконец-то!
- Пусть скорее заходит, - сказала Невеньен.
Через мгновение в проеме появился Таймен - взъерошенный, с покрасневшим от гнева лицом, наполовину распустившейся косицей в длинных волосах и пачкой бумаг в руках.
- Моя королева! - хмурый северянин поклонился, не переставая говорить. - Извините за опоздание. Вы действительно подписали лорду Иньиту распоряжение о снабжении его людей?
Теперь стало ясно, почему он задержался так надолго - опять ругался из-за казны. Таймен, в отличие от других придворных, которые старались угодить фавориту королевы, лорда-разбойника страстно невзлюбил. Виной были траты, которые Иньит, по мнению казначея, не всегда мог разумно обосновать (а Невеньен подозревала, что он просто ленился), и его буйные подчиненные, которые беспокоили крестьян. Часть разбойников перешла на службу королевы, соблазнившись предлагаемой амнистией и хорошей платой, но еще часть продолжала гулять по округе Эстала. За их действия Иньит тоже не всегда мог ответить, и это было гораздо хуже, потому что уже пришли новости о двух деревнях, которые пострадали из-за набегов разбойничьей вольницы. Поэтому Иньит и просил назначить им довольствие, как наемникам, а потом обязать сражаться против Таннеса. Вчерашним вечером, когда он доказывал ей необходимость этого шага, он был невероятно убедителен, и Невеньен с ним полностью согласилась. Но Таймен, видимо, нашел, где придраться к его доводам. И было бы странно, если бы не нашел. Другие советники за глаза нелестно именовали его занозой в заднице, многие считали, что он не слишком хорошо справляется с обязанностями, и тем не менее Невеньен была довольна своим выбором. Таймен бывал бесцеремонен, однако въедливость и внимание к мелочам полностью искупали все его недостатки. К тому же впервые кошель недавних мятежников начал толстеть, а не только худеть.
- Лорд Таймен, присаживайтесь, - Невеньен вздохнула, предвкушая очередную бурю эмоций от казначея. - Не хотите ли отведать чаю?
Смышленая Шен сразу же подхватила чайник с крючка в камине и наклонила носик над чашками, разливая по ним кипяток. Лицо северянина разгладилось. Невеньен потихоньку училась управлять людьми, и выяснить слабость Таймена не составило труда. Его сбивала с толку подчеркнутая вежливость, а еще он любил крепкий чай с капелькой вишневой наливки и никогда от него не отказывался. Если Невеньен требовалось отвлечь упрямого лорда от неудобных ей мыслей, она без всякого стеснения пользовалась этим способом - он действовал безотказно.
- Благодарю, моя королева, - несколько смущенно пробормотал Таймен, садясь напротив нее и осторожно беря тонкую фарфоровую чашку большими сильными руками, которые гораздо лучше подходили воину, чем казначею. В следующее мгновение его тон изменился. - Так вы правда подписали ему бумаги?
- Правда, - сухо ответила она. Как будто Иньит стал бы красть королевскую печать и ставить ее на документы без ведома Невеньен. - Что-то случилось?
Зря она спросила.
- Конечно! - Таймен так бухнул чашку обратно на блюдце, что из нее выплеснулась жидкость. - Наверное, он не показывал вам список того, что нужно предоставить разбойникам. Эти бандиты до сих пор не сделали для нас ничего особенного. Почему мы должны снабжать их, будто они элитные части регулярной армии?
Невеньен не стала напоминать о разбойниках, пытавшихся задержать Таннеса на подходе к Эсталу и погибших из-за этого. Причем они выполнили свою задачу - мятежники вошли в город раньше, чем к ним успел подобраться бывший генерал Севера.
- Лучше мы будем снабжать их, чем они под нашим именем будут грабить деревни, - сказала Невеньен. - Тем более мы можем позже их использовать в борьбе против Таннеса.
Ясные глаза Таймена уставились на нее.
- А вам не кажется, что у нас под боком образовывается маленькое войско, чья верность вам под большим сомнением, но мы его почему-то прикармливаем?
Невеньен взволнованно заерзала в кресле. На что это он намекает?
- Давайте решим этот вопрос позже, - предложила она.
И, пожалуй, стоит заняться этим вместе с Тьером. Подозрения Таймена - просто глупость, возникшая из-за неприязни к Иньиту, но будет лучше, если двух бешеных лордов разведет старый и умный советник, а не Невеньен...
Когда она представила, как все это будет проходить и чем может закончиться, у нее заболела голова. Что там Таннес, в собственном бы стане навести порядок и установить согласие. Повсюду Невеньен встречали сплошные склоки, склоки и еще раз склоки. Ссоры Таймена с Иньитом были не самыми тревожащими. Ламан, например, получивший звание генерала Севера и оставивший должность эльтина, постоянно скандалил с Пельтьесом, генералом Юга, который обладал необычайно высоким самомнением, а Мелорьес не поладил с лордом Аварьетом, новым эльтином центральных земель. Окружавшие Невеньен мужчины как будто не понимали, что отсутствие единства - это прямой путь к поражению и новой смуте, несмотря на то что они уже добились формальной власти над Кинамой. Только Тьер не уставал говорить о том, как им необходимо примирение друг с другом.
Таймен открыл рот - наверное, чтобы возразить, и Невеньен поспешила заговорить первой, пресекая поток его слов.
- Лорд Таймен, мы ведь собрались для другой цели, - напомнила она.
- Да. Конечно. Простите, моя королева.
Он тряхнул густыми волосами, силой заставляя себя отвлечься от снабжения разбойников.
- Сегодня я хотел подробнее рассказать вам об обмере земель. Вы знаете, в чем его смысл?
Она кивнула. Таймен, отставив пустую чашку и уже совершенно настроившись на рабочий лад, положил перед ней бумаги, которые до сих пор держал в руках. По желтоватым листам бежали столбики из чисел и имен.
- Я достал для вас сведения по прошлому обмеру. Сам я их еще изучить не успел, но я проводил обмер собственных и арендованных у меня земель, и могу уверить вас, что это очень действенная мера, которая выявляет огромное количество нечестных приращений земельных владений. В ваше правление обмер обязательно нужно будет провести. Итак...
Невеньен наклонилась, готовясь с интересом слушать. Ей уже было известно о том, какую пользу приносит обмер земли и, главное, как это пополняет королевскую мошну, а учитывая ее пострадавшее из-за долгой смуты состояние, следовало хвататься за любой способ это исправить. Особенно важно было внимательно выслушать Таймена, потому что он приобрел собственный опыт проведения обмера и мог рассказать о неизбежных сложностях.
Однако стоило Таймену начать, как дверь снова отворилась, и Окарьет объявил о приходе Лэмьета. Пожилой жрец дождался позволения войти, зашаркал ногами по каменным плитам и низко поклонился, подметя длинным черно-белым одеянием пол кабинета. Невеньен удивленно смотрела на наставника, не представляя, что ему могло понадобиться. Сам он никогда специально не искал встречи с ней, да и Невеньен была в молитвенной комнате нечастой гостьей - у нее просто не хватало времени на медитации и пространные беседы со жрецом.
- Прошу прощения, что прервал ваши занятия, моя королева, - произнес дребезжащим голосом Лэмьет. - Но у меня к вам дело государственной важности.
- Я слушаю вас, - кивнула Невеньен.
Жрец бросил красноречивый взгляд на Таймена, который молчаливо замер за столом, перебирая в руках реестры земель.
- Еще раз прошу прощения, моя королева. Это срочное дело, которое я бы предпочел обсуждать только с вами.
Невеньен нахмурилась. Что за секреты, да еще от казначея?
Она бы попросила Лэмьета потерпеть, но его посещение было исключительным событием, которое вряд ли бы произошло, не будь у него серьезной причины отвлекать королеву. К тому же Невеньен впервые видела, чтобы у морщинистого жреца было такое обеспокоенное лицо.
Она вздохнула. Занятие придется отложить.
- Лорд Таймен, надеюсь, мы сможем найти время для изучения обмера земель позже.
Северянин поднялся с сиденья, стараясь не подать вида, что разочарован из-за несостоявшегося занятия. Просвещение королевы в вопросах экономики он считал своим святым долгом, хотя и не видел ничего страшного в том, чтобы опаздывать на его исполнение.
- Королевские обязанности, я все понимаю. Знайте, что я всегда к вашим услугам.
Когда Таймен вышел, Невеньен гостеприимно указала Лэмьету на кресло.
- Прошу вас, наставник. Не желаете ли отведать чаю?
Старик растянул губы в блеклой улыбке и снова поклонился.
- Благодарю вас за предложение. Но будет лучше, если мы вместо чая отправимся в главный храм Небес и Бездны.
- Зачем? - недоуменно спросила Невеньен.
- Там находится, возможно, единственный способ остановить када-ра, - тихо ответил Лэмьет.
* * *
Под гулкими сводами храма Небес и Бездны раздавались шепотки людей. Из высоких стрельчатых окон наступала зимняя тьма, и на половине Небес, в полукруглом зале из белого камня, зажигались созвездия светильников, призванных ее отогнать. Их было огромное множество - в стараниях не допустить мрак в обитель светлых духов жрецы спускали на освещение суммы, сравнимые с теми, что тратил королевский замок. Однако это того стоило. Благодаря сверканию огоньков и блеску золотых статуй на алтарях в храме создавался особый умиротворяющий настрой, которого Невеньен так не хватало в последние месяцы, а лица прихожан, заходящих сделать подношение богам, сразу разглаживались, лишаясь налета повседневных забот.
Был обычный день, но у алтарей стояли очереди, как будто в праздник. В основном среди нарядов мелькали неяркие одежды северян, молившихся за оставшихся на Севере родных и избавлении от када-ра. Хотя боги на мольбы кинамцев не отвечали, прихожан в храмах не становилось меньше, и жрецы процветали благодаря многочисленным подношениям. Впрочем, те же самые люди, которые утром приносили к алтарю жертвы, вечером приходили домой или собирались на улицах и говорили о том, что молитвы и обильные жертвоприношения остаются без внимания высших сил. "Может быть, Небеса забыли о нас?" - спрашивали они. И печаль в человеческих сердцах росла вместе с обидой на богов.
Если молчат Небеса, значит, в чем-то виноваты их ставленники - правители, которые сидят сложа руки. Невеньен докладывали о том, что болтают на улицах, и эти доклады всегда выводили ее из себя. Тэрьин и Гередьес плюнули на беды северян, но ведь она-то сделала уже немало! Хотя королева была не обязана так поступать, в Аримин на поднятие города из пепла были отправлены значительные суммы, усилился контроль над торговцами, которые драли с беженцев цены втридорога, и еще многое, многое, многое. Тьер успокаивал ее, напоминая, что народ всегда обвиняет в своих горестях правителей, но Невеньен это не утешало.
Она тоже молилась Тельет о восстановлении порядка и справедливости. И тоже не получала ответа.
Статуя Тельет стояла на одном из маленьких алтарей в центре зала, и Невеньен могла бы подойти к ней, но не двигалась с места. Поправив платье, смявшееся из-за сидения на бархатном кресле, она оглянулась на прихожан. Почти все они косили любопытные взгляды на нее и ее свиту. Всем хотелось рассмотреть новую королеву, но уставиться на нее было бы неприлично, поэтому мимо отделенного от зала колоннами алькова, в котором она расположилась, под разными предлогами то и дело ходили посетители. И не только они - возле Невеньен пробежала маленькая фигурка в белой одежде служки Небесной половины храма. Мальчик возраста Тибьена, восторженно разглядывающий свою повелительницу, по-детски неуклюже, но старательно ей поклонился, чуть не выронив охапку свечей, и попросил сопровождающих ее гвардейцев отодвинуться. Они загораживали позолоченный подсвечник перед фреской с изображением Великой Четы - взявшихся за руки Каэдьира и Альенны с солнечными коронами на челах. По мере того как мальчик зажигал новые свечи, картина светлела, и на ней открывалось все больше деталей: лики других богов, склонившихся перед повелителями, затем када-ри и, в самом низу, простершиеся ниц люди. Подходящий сюжет для алькова, который предназначался для ожидания или молитв королевских особ.
Нервно шагающий между роскошными сиденьями Тьер не проявил к фреске ни малейшего интереса. Гораздо больше его занимал вопрос, куда пропал приведший их сюда Лэмьет. Жрец даже не намекнул, что за таинственный способ победить Детей Ночи нашли в храме Небес и Бездны, а Тьер желал разобраться во всем сейчас же. К тому же настоятель храма проявил удивительную невежливость по отношению к высокопоставленным гостям. Он не пригласил их к себе в покои, сразу отложив другие дела, словно что-то могло быть важнее, чем два первейших человека в королевстве. В храмах власть жрецов считалась лишь чуть менее могущественной, чем королевская, и Невеньен много слышала об их высокомерии, но это был уже перебор. Они с Тьером все еще находились здесь только из-за авторитета Лэмьета, который на всем пути сюда убеждал их в необходимости встретиться с настоятелем Рагодьетом.
- Лиг, - советник обернулся к рыжему слуге, моментально изогнувшемся в позе ожидания приказа. Шен пристально наблюдала за его движениями - она переняла от Тени немало полезного. - Сбегай в покои настоятеля храма, узнай, почему нас до сих пор держат здесь. Возмутительно, - проворчал Тьер, когда сасаа скрылся за рядом колонн. - У нас назначена встреча с арджасским послом, а мы бессмысленно торчим тут, рискуя опоздать и испортить отношения с соседним королевством.
Его опасения были понятны, и все же он переживал из-за этого слишком бурно. Арджасцы были первыми, с кем Невеньен установила дипломатические отношения, и их посла разве что медом не обмазывали. Одно опоздание он мог пережить, и это не стоило того беспокойства, которое выказывал советник. Невеньен с тревогой взглянула на него. В последнее время он был совсем не похож на того спокойного и рассудительного человека, который сватал ее за мятежника-бастарда. С тех пор как погиб Акельен, с Тьером начали происходить неуловимые изменения, которые, вместо того чтобы исчезнуть, после коронации Невеньен только усилились. Его движения приобрели резкость, глаза блестели неестественной для старика молодецкой удалью, а легкий запах бодрящей настойки витал вокруг него почти постоянно, хотя Невеньен ожидала, что после победы над Гередьесом аромат, наоборот, пропадет. Цель, лелеемая старым советником долгие годы, была достигнута - один из его воспитанников надел корону. Да, Тэрьин и Гередьес оставили в наследство множество проблем, да, разобраться в них было нелегко, работать приходилось круглыми сутками, и Тьер трудился чуть ли не больше всех остальных вместе взятых. Но ведь нельзя было доводить себя до такого состояния, чтобы жить на настойке! Залавьен в Серебряных Прудах, отмеряя дозу Невеньен, предупреждал, что в больших количествах лекарство вредно для здоровья и от него может прихватывать сердце. О возросшей раздражительности он не упоминал, но, скорее всего, она была следствием ненормально бьющей из советника энергии.
- Лорд Тьер, вы хорошо себя чувствуете? - обеспокоенно спросила Невеньен. От его мелькания перед глазами голова закружилась даже у нее, молодой девушки.
- Прекрасно, - он поджал губы, противореча собственному высказыванию. - Еще лучше я бы себя чувствовал, если бы нам сообщили, чего мы ждем. Если очередных пустопорожних бесед и призывов молиться богам, чтобы они избавили нас от Детей Ночи, то нам стоит уйти отсюда прямо сейчас.
И снова Невеньен была готова с ним полностью согласиться. О када-ра и необходимости прогнать их обратно в Бездну не говорил только ленивый, но никто и близко понятия не имел, как этого добиться. Заняв трон, Невеньен на следующий же день после этого разослала по всем городам Кинамы гонцов. Одни призывали в королевскую армию магов, пусть и самых слабых, которые будут сражаться с Детьми Ночи, а вторые приглашали в Эстал всех, у кого были идеи, как защитить жителей Севера от чудовищ. И люди шли - толпами, хотя большинство из них надеялось просто привлечь внимание к себе, а о Детях Ночи они и не думали. Кого Невеньен с Тьером только не выслушали за месяц: жрецов, которые якобы выискали в древних текстах намеки на способ вымолить у Альенны ниспослание новой Дочери Цветка; ученых, которые надеялись испробовать на чудовищах новые достижения алхимии, лишь бы только в пасть к ним лез кто-нибудь другой; лекарей, которые собирались возвращать к жизни жертв када-ра с помощью дыма и эссенции из лягушек, но все без исключения эксперименты проваливались; чиновников, которые с абсолютно серьезными лицами советовали пожертвовать целыми тысячами людей, чтобы заманить Пожирателей Душ в Каснар или Шинойен, а тамошние власти пусть делают, что хотят; и, наконец, просто шутов, которые несли откровеннейший бред вроде испуга порождений Тьмы звуком колотушек. Все эти предложения, если в них и присутствовало зерно разума, были по разным причинам неосуществимы. Кольин Гарент, ученый из университета Эстала, ответственный за поиски способа уничтожить чудовищ, взял несколько на заметку, но в Малом совете они горячей поддержки не встретили. Кто же будет сооружать вокруг крупного поселения деревянную стену, облитую специальной смесью, чтобы поджечь ее во время нападения када-ра? Насколько это их задержит и задержит ли вообще? И кто будет следить за тем, насколько эта защита действенна? Каждый вопрос тянул за собой все новые и новые вопросы...
Недостаток сведений был еще одной проблемой, с которой пришлось столкнуться совету. В легендах говорилось, что када-ра можно противостоять с помощью магии, но в Аримине, Бересине и прочих северных поселениях, атакованных порождениями Бездны, не выжил ни один маг, который мог бы рассказать о том, удалось ли ему уничтожить или хотя бы ранить их духом. Что если армия магов, которую потихоньку собирала Невеньен, на самом деле тоже не способна остановить Детей Ночи?
Поиски способа не прекращались, но спустя месяц она уже начинала думать, что его нет. А по ночам ей снилось, будто она идет в Каснар во главе колонны из иссушенных, похожих на мертвецов, но еще живых детей...
Когда из-за колон появился Тень в компании медлительного Лэмьета, Тьер нетерпеливо шагнул им навстречу.
- Господин, моя королева, простите за ожидание. Настоятель скоро будет готов вас принять, - объявил жрец.
- Лэмьет, - советник аккуратно взял жреца, еле достававшего ему до груди, за локоть и оглянулся назад. Мальчик-служка уже ушел, а звуки в алькове разносились не так хорошо, как в зале. - Может быть, вы все-таки объясните, что мы здесь делаем? У нас с королевой назначена встреча с арджасским послом, и мне не хотелось бы портить с ним отношения из-за очередных "открытий" в храмовых свитках.
Жрец спокойно выдержал его взгляд.
- Лорд Тьер, я понимаю ваше негодование, но даже если я вам обо всем расскажу, вы мне не поверите. Я знаю, как вы устали от той чепухи, которую вам предлагают под видом спасения от када-ра, поэтому предположил, что вы развернетесь и уйдете, не дослушав ни меня, ни тем более настоятеля Рагодьета. Он поддерживал короля Тэрьина и лорда Гередьеса, и он... - жрец на мгновение замялся, подбирая более мягкое выражение. - Он не одобряет новый переворот. То, что я благодаря старым связям вообще узнал о его планах, это подарок Небес. Еще большее чудо, что мне удалось уговорить его встретиться с вами. Умоляю вас, лорд Тьер, не позволяйте скептицизму и утомлению взять над вами верх, потерпите немного и выслушайте настоятеля до конца. Иначе это обернется крахом в деле сопротивления чудовищам, которые угрожают всей Кинаме и легко могут свести на нет весь ваш недавний успех.
Увещевание пожилого жреца, обращенное к ничуть не менее молодому главному советнику, звучало странно. Невеньен испугалась, что Тьер рассердится, но он вздохнул и отпустил руку Лэмьета.
- Вы, как всегда, правы, мой старый друг. Я погорячился. Мне стоило помнить, что вы никогда не бросали слов на ветер. Что бы я только делал без ваших вразумлений эти десять лет?..
Лэмьет смиренно склонил голову, никак не показывая, приятна ли ему лесть.
- Я всего лишь служу Небесам и истинной королеве Кинамы.
- Лэмьет, - на сей раз вперед выступила Невеньен, привлекая к себе внимание жреца. - Вы сказали, что он настроен против нас. Почему вы уверены, что он будет с нами полностью честен и что этот единственный способ победить када-ра не очередной обман?
Во всяком случае, большинство жрецов, которые приходили к учителю Кольину или королеве, пытались таким образом вымогать из казны деньги для себя или своих храмов. Почему бы Рагодьету не поступить так же?
- Моя королева, он мой бывший ученик, - ответил Лэмьет. - Я знаю его как заботящегося о своей пастве и уповаю на то, что ради благополучия кинамского народа он презрит свое личное отношение к вам.
Невеньен покачала головой и поправила съехавшую на бок корону, чтобы та держалась ровно. Пока отсутствие положенных знаков уважения королевскому достоинству было похоже на намеренное оскорбление, и она сомневалась, что что-то изменится. Дочери генерала Стьида и недавней мятежнице было все равно, что о ней думает настоятель храма Небес и Бездны, но как королева Кинамы Невеньен не могла игнорировать пренебрежение к себе, особенно от такой фигуры, как Рагодьет, - это было чревато потерей тех жалких ростков почтительности, которые она сумела взрастить в лордах. Что ей делать, если Рагодьет действительно обладает секретом борьбы с када-ра, но откажется сотрудничать, она не представляла.
Зашуршали по каменному полу жреческие робы, и в альков зашли двое служителей богов. Лицо первого, русоволосого, было блеклым и настолько невыразительным, что оно мгновенно забывалось, стоило отвернуться. Однако, судя по дорогой и тонкой ткани, использующейся для одеяния, он занимал более высокую должность, чем второй - молодой крепкий мужчина с яркой внешностью и почти сросшимися черными бровями.
- Да светит вам солнце, - поздоровался первый. Его голос был еле слышным, словно он боялся кого-то испугать. - Моя королева, лорд Тьер, жрец Лэмьет, настоятель просит извинить его за задержку. Он ждет вас в своих покоях. Пожалуйста, следуйте за мной.
Он повел их через зал, к центру круглого храма, разделенного посередине надвое. Там, в символическом пространстве между Небесами и Бездной, размещались кельи жрецов и покои настоятеля. Невеньен прошла в открытую перед ней дверь и оглядела просторную комнату для встречи гостей. Шик, с которым она была обставлена: ароматно пахнущие ствилловые панели на стенах, шелковые гобелены, пушистые ковры и золотые украшения, - превосходно соответствовал ее хозяину. Рагодьет был полным, пышущим здоровьем человеком с румяным лицом и гордой осанкой. Его толстые пальцы были унизаны перстнями, а из-под ворота выглядывала золотая цепь. От таких людей ожидаешь, что они будут самодовольно улыбаться и потирать руки, и настоятель действительно все это делал, хотя улыбка выглядела фальшивой, а брови норовили сойтись у переносицы. Руки он тоже потирал вряд ли от чрезвычайного довольства происходящим. Невеньен заметила эту черту еще при первом знакомстве с ним, на приеме в замке после коронации. В тот раз она подумала, что толстый жрец так выражает восторг обильными яствами, но сейчас нервозность Рагодьета резко бросалась в глаза. Он был похож на человека, которого довели до отчаяния, но он тщательно старается его скрыть.
- Рад принять вас в своей обители! - с преувеличенным воодушевлением объявил настоятель, когда все обменялись приветствиями и расселись за длинным дубовым столом. Телохранители, Шен и Лиг заняли места за спинами господ, а два жреца-сопровождающих такими же тенями замерли за Рагодьетом. - Не угостить ли вас вином? Мне как раз прислали в подарок несколько бутылок прекрасного сантийского...
- Это было бы очень великодушно, - вежливо прервал его Тьер, - но мы немного торопимся. Может быть, перейдем сразу к делу? Жрец Лэмьет сообщил, что вам якобы известен единственный верный способ побороть Детей Ночи.
Искусственная улыбка продолжала держаться на губах Рагодьета, но между бровями все-таки пролегла морщина - единственная на его гладком лоснящемся лице. Он оперся локтем на столешницу и потер одной ладонью другую.
- Единственный ли он, я не знаю, - настоятель картинно развел руками. - Возможно, достопочтенный учитель Кольин смог отыскать лучший способ, чем могу предложить я.
Невеньен внимательно следила за ним, не понимая, почему он уклоняется от прямого ответа. Набивает себе цену? Вполне вероятно - он походил на человека, который страдает грехом стяжательства. Но у Невеньен не было времени играть в эти игры. Када-ра слишком долго истязали Север, чтобы те немногие, кто мог их остановить, имели право притворяться дурачками и выгадывать себе наживу.
- Назовите стоимость, - громко произнесла она, приковывая к себе изумленный взгляд Рагодьета. - Скажите, что вы хотите за этот секрет. Жизни людей, который погибают на Севере, бесценны, и я готова отдать все за возможность спасти их от Пожирателей Душ.
Тьер вскинул бровь - ему не понравилось, с какой легкостью его подопечная разбрасывается наградами за отсутствующие достижения. Однако на настоятеля, как ей показалось, ее слова произвели впечатление. Тем не менее он молчал, пристально изучая сидящую напротив него девушку и как будто на что-то решаясь.
- Рагодьет, - мягко произнес Лэмьет. - Оставь сомнения. Все это не стоит того, чтобы жертвовать человеческими жизнями.
Бывшему наставнику Рагодьета удалось сломать лед - настоятель вздохнул, опять складывая ладони в "обмывающем" жесте.
- Моя королева, дело не в цене, - заговорил он совсем другим, серьезным тоном. - Что касается ее, то я прошу лишь о том, чтобы заслуга храма Небес и Бездны не была забыта или приписана кому-нибудь другому. И естественно, будет необходимо оплатить все расходы, - добавил он.
Невеньен кивнула.
- Если ваш способ подействует, то обязательно. Но я до сих пор не услышала, в чем он состоит.
Рагодьет несколько раз стукнул загнутыми птичьими ногтями по столешнице и поднялся со стула.
- Лучше вы увидите сами, чем я буду рассказывать. Паньерд, - обратился он к блеклому жрецу, - проводи нас во внутреннее святилище.
- Внутреннее святилище? - переспросила Невеньен.
- О, они есть во многих храмах, - пояснил Рагодьет, - но обычно о них известно даже не всем жрецам, я уже не говорю о прихожанах. Это нечто вроде сокровищницы, где хранятся подлинные святыни, а не то, что выставляется для простого народа.
- Но зачем это нужно?
Настоятель снисходительно улыбнулся ее непросвещенности.
- Моя королева, есть некоторые предметы, о которых позволено знать только жрецам, так как необразованная чернь воспримет их существование неправильно. Еще бывают кражи святынь, причем чаще этим грешат не простолюдины, а ушлые жрецы из захолустных обителей, которые надеются привлечь паломников, заполучив, например, меч короля Бэйледа Великого. А иногда, к сожалению, святыни пытаются уничтожить, - он развел руками. - Как это было с писаниями Глашатая воли Небес Ксайтена из Мираны, которые сожгли воины Шасета. Подозреваю, нечто такое случилось и с королевской державой, из-за чего када-ра и вырвались на свободу.
Невеньен предпочла промолчать.
Паньерд тем временем извлек из складок одеяния связку ключей и отодвинул один из гобеленов, за которым обнаружилась неприметная дверь. Она без единого скрипа отворилась, и два жреца вошли туда первыми, зажигая прикрепленные к стенам металлические лампы. Невеньен уже приготовилась шагнуть на первую ступеньку уходящей вниз лестницы, как Рагодьет поспешил склониться перед ней, давая понять, что у него есть какая-то просьба.
- Моя королева, будет лучше, если это увидите только вы с лордом Тьером, - он многозначительно посмотрел в сторону гвардейцев и слуг, которые сгрудились позади.
- Королеву нельзя лишать охраны, - отрезал Тьер.
- Вы не знаете, каков секрет, который я храню, - вкрадчиво произнес Рагодьет, не выпрямляясь и с мнимой покорностью глядя в пол. - Вы не боитесь опасных слухов, которые могут взбудоражить Эстал?
Невеньен посмотрела на темный лестничный пролет. Лэмьет упоминал о нелюбви к ней настоятеля. Вряд ли он собирался устроить покушение - как к нему в покои заходила королева, видел весь храм. Однако после Вьита и гибели Эсти она чуралась каждой тени, а в стане врага рисковать тем более не следовало.
- Гвардейцы Ваньет и Парди приносили присягу и умеют держать язык за зубами, - уверенно сказала она. - Пусть идут со мной.
Настоятель еле заметно пожал плечами.
- Как пожелаете, моя королева.
Лэмьет, отговорившись тем, что ему трудно ходить по лестницам, вместе со слугами остался в приемной комнате, а Невеньен, окруженная с двух сторон гвардейцами, начала медленно спускаться по выщербленным каменным ступенькам. Впереди грузно и медленно переваливался Рагодьет, которого было не обогнать из-за тесного прохода, но Невеньен радовалась, что не нужно торопиться. У нее появлялось время подумать и подготовиться к тому, что ее могло ждать внизу.
Почему Лэмьет и Рагодьет отказывались даже намекнуть на сущность загадочного способа и напускали столько тумана? Настоятель, похоже, считал, что знать об этом должны только избранные. Но что он прячет - огромный майгин-тар, который сделает обладателя самым могущественным на свете магом? Невеньен надеялась, что это так, потому что ни один из ныне живущих магов не дотягивал до творимых Маресом Черным Глазом чудес, даже используя такие крупные кристаллы, как Сердце Сокровищницы.
Откуда-то снизу доносился тихий гул. Низкие мужские голоса скорее гудели, чем пели, с протяжным ритмом, который задавался барабаном. Мелодия была странной, медленной, какой-то нечеловеческой. Она забиралась глубоко внутрь и заставляла сердце биться реже, а кожа от нее покрывалась мурашками. Она навевала сон, и Невеньен зевнула, прикрыв рот рукой. А когда Паньерд и Рагодьет впустили королеву во внутреннее святилище, она так и оставила ладонь у губ, забыв ее опустить.
Нижний зал, как и верхний, был выложен мрамором. Света было так много, что создавалось впечатление, будто белые плиты светятся сами, хотя они всего лишь отражали свет ярких светильников. На белокаменных пьедесталах по бокам помещения были установлены разные предметы, видимо, принадлежавшие вознесшимся на Небеса прославленным королям Кинамы. В центре возвышался алтарь, перед которым на подставке стоял древний фолиант в два локтя высотой. Его кожаный переплет был изъеден и покрыт плесенью, а некоторые страницы были испорчены временем и наполовину истлели. В изящных завитушках Невеньен узнала сложную древнекинамскую письменность. Книге было не меньше трехсот, а то и пятисот лет.
За алтарем был установлен большой резервуар с водой, на поверхности которой покоился гигантский, в человеческий рост, бутон цвета ясного зимнего неба. Плотные округлые лепестки со светлыми прожилками в венце из толстых зеленых чашелистиков слабо пульсировали в такт с песней жрецов. Вокруг маленького бассейна стояли восемь коленопреклоненных мужчин в черно-белых робах, которые с закрытыми глазами, будто в трансе, пели молитву на старом языке. Девятый мужчина с небольшим барабаном у ног отбивал им ритм. Никто из них не обратил на гостей никакого внимания.
Ваньет рухнул на колени и, упершись лбом в холодный пол, принялся с придыханием молиться. Парди, которому потребовалось гораздо больше времени сообразить, что перед ним, постоял с открытым ртом и тоже уткнулся лицом в каменные плиты. Тьер пораженно шагнул к цветку и протянул руку к гладким сочным лепесткам, но так и не решился к ним прикоснуться. Только Невеньен застыла на месте, не веря собственным глазам.
Неужели это могло быть Дитя Цветка - еще не рожденное, только растущее в бутоне, который вышел из чрева Богини-Матери?
- Святой Порядок...
Она выдохнула, прошептав молитву богам и отдельно Тельет. Просьбы все-таки были услышаны, и боги ниспослали на землю свое дитя! Однако вспыхнувшую радость - надежда есть! - быстро сменила злость. И это чувство пересилило священный трепет, который внушало божественное создание.
- Почему вы так долго молчали? - сердито спросила Невеньен у Рагодьета. - Прошел месяц с тех пор, как мы объявили о поисках способа уничтожить када-ра! Целый месяц, который был потрачен впустую! Вы вообще знаете, о чем говорят на улицах? Что боги покинули нас!
Настоятель раздраженно скривился.
- Конечно, я знаю, какую ахинею несет эта чернь, потому что они осмеливаются открывать свои грязные пасти прямо в храмах! - заметив, как расширились ее глаза после такой грубости, тем более непозволительной в присутствии существа с Небес, он сбавил тон. - Моя королева, вы упрекаете меня в том, о чем сами понятия не имеете. Как я мог довериться вам сразу после того, как вы взошли на престол? Ведь вы заполучили его через убийство! Пожалуйста, не отрицайте, - быстро произнес он, считая, что она обязательно оскорбится этим обвинением. - Можете делать вид, что не это не вы наняли убийцу, но любому ясно, что без вашего участия тогда не обошлось. А если вы пришли к власти таким кровавым способом, откуда мне было знать, не окажетесь ли вы новым Зандьером?
Человеком, который дольше всех продержался на троне благодаря запугиванию союзников и страшными расправами над врагами и получил прозвание Свирепый? Невеньен фыркнула.
- Вы усмехаетесь, - горько произнес Рагодьет. - Вам кажется, что о вас такого и близко подумать нельзя, но Зандьер тоже не всегда был таким зверем, каким стал, примерив на себя корону. О мятежниках рассказывали разное, и я вполне был готов поверить, что вы отберете у храма Дитя Цветка и присвоите его себе, заодно казнив всех тех, кому известна правда. Вы говорите - целый месяц, но этого даже мало, чтобы убедиться, что вы так не поступите. И что вы скажете, узнав о цене появления бутона? Лэмьет убеждал меня, что вы примете это, но откуда мне это было знать раньше? К тому же... К тому же...
Он прервался, захлебнувшись в потоке слов. Вместо него фразу закончил отошедший от цветка Тьер.
- К тому же вы не хотели посвящать в это кого-то другого, чтобы присвоить всю честь себе, так? - под скулами советника ходили желваки, и смотрел на настоятеля отнюдь не благоговейно. - Если бы люди думали, что появление када-ри исключительно ваша заслуга, то к вам бы полились деньги, слава, уважение - все, о чем только можно мечтать, а от нелюбимой вами королевы народ сразу бы отвернулся. Вы рассчитывали на это, но потом что-то пошло не по плану, и вы решили обратиться к нам. Я прав? - холодно поинтересовался он.
Рагодьет, наконец восстановивший дыхание, обреченно махнул рукой.
- Я догадывался, что вы так скажете. Но будь ваши слова правдой, я бы никогда не стал вас знать - мне это было бы невыгодно. Пожалуйста, выслушайте Паньерда, прежде чем делать выводы. Я назначил его хранителем бутона, и он знает о нем все.
Тьер смерил настоятеля хмурым взглядом, но все же повернулся к невзрачному русому жрецу.
- Откуда у вас Дитя Цветка?
- Мы вырастили его с помощью богов, - невозмутимо ответил он.
Его слабый голос почти заглушался мерным гудением певцов, и Невеньен сначала показалось, что она ослышалась. Вырастили?
- Пресветлая када-ри не спустилась с Небес? - шокированно спросила она.
- Строго говоря, мы еще не знаем, он это или она. Когда мы в последний раз раскрывали лепестки, черты када-ри еще не оформились, - все таким же ровным тоном уточнил Паньерд.
- Святотатство! - почти простонала Невеньен.
Как они могут так говорить о божественном создании?!
- Теперь вы понимаете, почему мы все это время прятали бутон от посторонних глаз? - хмыкнул Рагодьет. - Если бы люди знали всю правду, нас бы вывернули наизнанку за святотатство, хотя мы пытались спасти их от када-ра!
Тьер с измученным видом закрыл глаза ладонью и качал головой.
- Моя королева, прикажите гвардейцам подняться наверх и ждать нас вместе со жрецом Лэмьетом.
Парди, который уже поднялся с колен, оторвал взгляд от бутона и вопросительно посмотрел на госпожу. Ему явно не хотелось уходить от Цветка.
- Но лорд Тьер... - попыталась возразить Невеньен.
- Моя королева, - советник наклонился к ней, почти касаясь короны. В нос Невеньен ударил запах настойки. - Мне не хочется признавать это, но настоятель был прав, - тихо произнес Тьер. - Знания, которые касаются богов, опасны, и простым людям лучше оставаться от них вдалеке. Телохранителям не следует слышать всю правду о Цветке, а мы прекрасно без них обойдемся. Я не думаю, что с нами здесь что-то случится.
Поколебавшись, Невеньен кивнула. Перед пресветлым созданием Небес никто не осмелится проливать кровь.
- Расскажите все с самого начала, - потребовал у Паньерда советник, как только Ваньет и Парди покинули святилище. Уходя, они пятились и бормотали молитвы. - Что значит, что вы вырастили Цветок и что с ним? Дитя спит?
- Оно еще не созрело.
Жрец приблизился к цветку, обойдя коленопреклоненных мужчин, и с нежностью прикоснулся к лепестку. Прищурившись, Невеньен заметила, что его голубая поверхность покрыта маленькими прозрачными чешуйками, а вода, в которую погружался Цветок, из-за плавающей в ней взвеси тоже была голубого оттенка.
- Мы начали выращивать его сравнительно недавно, - сказал Паньерд. Он был вынужден говорить громче, чтобы за гулом его слышали и королева, и советник, но певцам это, похоже, не мешало. Они продолжали вести себя так, словно в помещении не было никого кроме них, и песня - единственное, что их занимало. - В нашей библиотеке хранились книги из храма Кольведа, в котором появилась Дочь Цветка, помогающая Маресу Черному Глазу. Если вам известно, тот храм и почти все его жрецы погибли в результате последнего нападения када-ра, когда они были повержены великим магом и его пресветлой помощницей. В неразберихе тех дней в книги никто не заглядывал, но кто-то, к счастью, счел их важными, и их перевезли сюда. Здесь они, однако, были поставлены на полки и надолго забыты. Вспомнили о них лишь несколько месяцев назад, после несчастья в Аримине.
Он снова любовно посмотрел на бутон, и Невеньен поразилась тому, как оживает при этом безразличное лицо жреца.
- Переведя текст, мы обнаружили в одной из книг, - он указал на фолиант перед резервуаром, - руководство по выращиванию божественного Цветка. Там же были приведены песнопения, которые оживят када-ри.
Невеньен с трудом сдержала порыв заткнуть уши - и не только из-за протяжной мелодии и низких мужских голосов, который наводили на нее оцепенение.
- Вы говорите так, словно рождение божественных существ - это нечто, подвластное каждому человеку! - возмутилась она.
- Ни в коем случае! - брови Паньерда взлетели вверх, словно его обидели слова королевы. - Это очень сложный процесс, в котором мы и сами до конца не разобрались!
Невеньен прикусила губу. Она имела в виду совсем другое.
- Вы хотите сказать, что када-ри не спускаются с Небес, а появляются на земле при помощи... руководства и песнопений? - мрачно уточнил Тьер.
- Нет, что вы, - жрец взволнованно сложил руки перед грудью. - Судя по всему, так появляются лишь Дети Цветка, а не все када-ри. И естественно, что все это происходит с позволения богов. Без их благословения превратить обычный цветочный бутон во чрево, из которого выйдет спаситель Кинамы, просто невозможно! Более того, вся наша находка и сопутствующая нам удача - не что иное, как божественное провидение!
- Обычный цветочный бутон? - Невеньен, не поверив, наконец осмелилась дотронуться до Цветка.
Он был гладким, словно полированный камень, но теплым, будто этот камень в летний день нагрело солнце. По светлым прожилкам, как по венам, струилась жидкость, собираясь в сгустки и ускоряясь после каждого удара в барабан, а потом снова замедляясь. Это было не растение, это было живое существо, и его появление без участия богов действительно было невозможным. Невеньен немного успокоилась - ее мир, в котором светлые духи стояли выше людей, пока еще не переворачивался, хотя жрец только что его чуть не разрушил.
- Мы взяли обычный росток розы - королевы цветов, - подтвердил Паньерд, - и поместили его в сосуд с крошкой майгин-таров.
Так вот что это была за голубая пыль в воде...
- Росток стал впитывать измельченные кристаллы. Чем больше корма мы ему давали, тем скорее он менялся. Все началось с отпавшего стебля, а затем изменились форма и цвет. Посмотрите, как сильно бутон отличается от красной розы, которую мы брали изначально.
Между ними действительно не было ничего общего. Другой цвет, другая форма лепестков, не говоря уже о размере цветка. Сейчас бутон скорее походил на лазурный лотос.
- Сколько же майгин-таров вы истратили, чтобы он увеличился до таких размеров? - спросил Тьер. - И главное, что меня интересует, - откуда вы взяли такое количество волшебных кристаллов?
- Нам их предоставил лорд Гередьес. Переведя книгу, мы обратились к королю Тэрьину, но из-за болезни он не смог заняться нами. Тогда нас направили к его наследнику, и он проявил к нашему открытию большой интерес. Лорд Гередьес принял решение скрыть Цветок от людских глаз, чтобы не ввести подданных в заблуждение и не разочаровывать их в случае нашей неудачи. Он снабжал нас всем необходимым, и если нас ждет успех, то это во многом его заслуга, - тихо заключил жрец.
Гередьес вовсе не наплевал на северян. Все это время он держал в секрете способ их спасти, опасаясь, что народ неправильно воспримет правду о возникновении када-ри. Наверное, он собирался позже с триумфом показать Дитя Цветка и помочь северянам, но не успел... У Невеньен заныло внутри. Гередьес вовсе не был равнодушным чудовищем, каким она его считала. Первозданный Хаос, что же она натворила, дав разрешение на его убийство?
- Вы не ответили, сколько было потрачено ресурсов на выращивание Цветка, - напомнил жрецу Тьер.
Паньерд замялся. Это была не самая удобная тема.
- Две обычных водяных бочки, но наполненные майгин-тарами.
Тьер крякнул.
- Да на это можно половину королевства купить!
- Чудеса стоят дорого, - заметил жрец.
Советник поморщился.
- И сколько вам еще нужно? Надеюсь, вы не опустошите всю нашу сокровищницу?
- Неужели вы будете обсуждать мелочные денежные вопросы перед лицом божественного существа? - с искренним возмущением спросил Паньерд.
- Возможно, только перед лицом божественного существа вам и удастся уговорить меня согласиться на разорение сокровищницы, - парировал он.
Хранитель Цветка нетерпеливо вздохнул.
- Лорд Тьер, как мы выяснили во время наших исследований, сокровищница с майгин-тарами создавалась специально для этого - чтобы при необходимости вырастить Дитя Цветка не нужно было скупать по заоблачной цене кристаллы по всей Кинаме. В случае катастрофы, которая произошла в Аримине, у короля уже были бы готовые запасы камней.
- Но мне всегда говорили, что майгин-тары хранятся в сокровищнице по другим причинам, - перебила Невеньен. - Чтобы отдельные маги не получали слишком большую силу и не могли выступить против законной власти; чтобы можно было вооружить ими армию магов при войне с другим государством; чтобы в крайнем случае продать часть камней и наполнить королевскую казну... Причин много, но об этой цели никто никогда не упоминал!
- О ней знали только члены королевской семьи, - Паньерд с грустью развел руками. - Когда Эрьес Отступник приказал перебить всех без исключения, то никого не осталось в живых, чтобы об этом рассказать. Мы нашли в своей библиотеке соответствующие упоминания только благодаря благоволению Небес.
Тьер исподлобья глянул на настоятеля.
- Значит, доступ к сокровищнице с майгин-тарами и есть та причина, из-за которой вы решили прийти к нам.
- Мы предлагаем вам великое чудо, которое укрепит новую власть и навсегда убедит ваших врагов в вашем могуществе. И вы не поступитесь за него несколькими майгин-тарами? - деланно удивился Рагодьет.
Плечи Паньерда поднялись и опустились на краткое мгновение - он снова вздохнул и в который раз быстро, украдкой погладил матовый лепесток бутона. Губы жреца искривились. Ему было неприятно, что перед светлым духом устраивают торг. Невеньен понимала хранителя - ее тоже коробила вопиющая приземленность всей беседы.
- Мы снабдим вас майгин-тарами, - произнесла она.
- Не торопитесь, моя королева, - предостерег Тьер. - Настоятель Рагодьет, о чем вы не договариваете? Если бы все дело было в "нескольких" майгин-тарах, то вы, с вашим состоянием и связями, решили бы эту проблему сами.
- Хорошо, - нехотя согласился настоятель. - Допустим, нам нужно больше, чем "несколько" кристаллов. Мы не знаем наверняка, сколько именно, но без них Цветок не может созреть и раскрыться.
- Таким количеством майгин-таров мы можем вооружить армию магов, равноценную по силе када-ри. В чем будет преимущество?
- Преимущество? - Рагодьет всплеснул руками. - Дух, которого вам ниспослали боги, и армия из обычных людей - вы что, не видите здесь преимущества?
Тьер что-то ответил ему, но Невеньен не вслушивалась. Она смотрела на Паньерда, во взгляде которого появлялось тем больше отчаяния, чем больше новых возражений находил главный советник. Жрец боялся того, что Тьер может отказать настоятелю, и Цветок без майгин-таров погибнет. "Пожалуйста", - попросил жрец королеву одними губами. В его глазах стояла мольба.
Он любил нерожденное дитя богов как своего собственного ребенка.
- Пожалуйста, перестаньте, - громко произнесла Невеньен, обращаясь к главному советнику и настоятелю. - Сейчас не время и не место торговаться. Настоятель Рагодьет, я уже обещала вам, что приму любую цену. Люди очень долго молились о чуде, и мы должны дать им его, чего бы нам это не стоило.
* * *
Две чашки взлетели со стола и со звоном стукнулись краями, будто кубки.
- За Дитя Цветка!
- За пресветлых када-ри!
Тьер и Невеньен усмехнулись друг другу и отпили чай, щедро сдобренный вишневой наливкой. Они сидели в королевских покоях, в гостиной комнате, и праздновали результаты визита в храм Небес и Бездны. Больше никого с ними не было, и даже слуги ждали снаружи, чтобы не услышать ничего лишнего. За решетчатым окном падал снег, в камине ярко пылал огонь, толстые ковры грели ноги, чай - тело, а воспоминание о голубом бутоне - душу, и настроение было прекрасным. Невеньен никак не могла стереть улыбку с лица. Ей ужасно хотелось с кем-нибудь поделиться счастьем, что она сегодня дотрагивалась до Цветка, из которого скоро появится на свет када-ри. Ей не портила настроение даже выволочка, полученная от Бьелен, причем справедливо. Все то время, пока Тьер и Невеньен заключали с Рагодьетом договор, сестре приходилось развлекать арджасского посла, который в обществе прекрасной дипломатки напрочь забыл о какой-то там королеве. Впрочем, судя по ее полушутливому тону и сверкающим глазам, Бьелен была не так зла, как пыталась показать, а некоторые из прозрачных намеков Аб-Камайена показались ей если не соблазнительными, то, по крайней мере, не такими уж отталкивающими.
Блестели глаза и у советника, причем на сей раз не из-за бодрящей настойки. Несмотря на долгие и занудные споры с Рагодьетом, который в действительности хотел намного больше, чем то, "чтобы заслуга храма Небес и Бездны не была забыта", Тьер был невероятно доволен их исходом.
Но если бы главный советник просто наслаждался, то это был бы не главный советник.
- Моя королева, - деловито произнес он, отставив чашку. - Надеюсь, вы не думаете расслабляться после сегодняшнего успеха? Если жрец Паньерд прав по поводу того, что с должным питанием Цветок скоро созреет, то нужно подстегнуть поиски сильных магов и сборы армии, а также исследования по способам защиты от када-ра.
Невеньен с тоской представила ежедневные собрания университетских учителей - в основном древних стариков с трясущимися руками, которые еле-еле стояли на ногах и с трудом озвучивали свои замечания, но были готовы подраться из-за двух разных слов в определении одного и того же предмета. Иньит всегда посмеивался над "ясными умами", которые погрязли в мелочах, и говорил, что нет ничего удивительного в увядании научных школ, наполненных немощными стариками.
- Зачем? - спросила она. - На нашей стороне ведь будет Дитя Цветка.
Тьер оглядел комнату. От старых владельцев здесь осталось несколько гобеленов, которые Невеньен решила не убирать из-за хорошего качества ткани и того, что они удачно вписывались в интерьер. На одном из них были изображены пресветлые када-ри с белыми ликами, передающие послания богов королю Бэйледу Великому. Могущество этих волшебных существ близилось к божественному: они могли в мгновение ока преодолевать огромные пространства, исцелять людей, прокладывать проходы в неприступных горах и еще много чего. Так утверждали легенды.
- Мы не знаем, правда ли все то, что жрецы рассказывают о светлых духах, - медленно произнес советник. - В саге о Маресе Черном Глазе сказано, что бутон спустился с Небес на глазах у множества людей и затем раскрылся, явив Дочь Цветка, но сегодня мы выяснили, что это ложь. Никто из ныне живущих не видел пресветлых када-ри. Нам не известно, что они умеют в действительности и согласится ли вообще Дитя Цветка настоятеля Рагодьета сражаться вместе с нами против Пожирателей Душ. К тому же оно всего одно, а Детей Ночи, если верить беженцам, тысячи. Оно может погибнуть в первом же бою с ними. Нам следует подготовиться к каждому из этих вариантов.
Он, безусловно, был прав. Но Невеньен понурилась, уставившись в чашку и болтая травинками на дне, которые просочились через ситечко. Снова это отношение к божественным созданиям, как будто они просто новые и не слишком надежные союзники вроде спесивого Лардамьела или лукавого Аварьета, который с легкостью отрекся от верности Гередьесу и переметнулся к недавним мятежникам.
- Кажется, вас задевает то, как я говорю о бутоне? - внимательно посмотрев на королеву, сказал Тьер.
Она поерзала, понимая, что ее слова будут звучать наивно.
- Да, - призналась Невеньен. - Вы говорите о нем, словно о статуэтке для игры в оттайрин. Но Дитя Цветка - это же высшее существо! Это ответ на молитвы кинамцев о ниспослании им спасителя!
В порыве она подалась вперед, однако реакция Тьера охладила ее пыл.
- Может быть, - хотя он кивнул, в его голосе не чувствовалось уверенности. - Мне понятна ваша горячность и ваше преклонение перед богами, но... - советник вздохнул. - Я прожил долгую жизнь, и в определенный момент мне стало ясно, что люди для богов, как вы и сказали, всего лишь фигурки на огромной доске, которая не ограничивается Кинамой. Вряд ли мы многое значим для Небес, и нельзя надеяться только на то, что Они не позволят своему ребенку, вышедшему из бутона, проиграть в сражении када-ра. Как это и было всегда, мы должны сражаться за себя сами. Дитя Цветка действительно только один из наших союзников, причем очень опасный, потому что мы не знаем, как он себя поведет. Вы можете посчитать это циничным, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы рассматривать его как...
- Ресурс, - тихо вставила Невеньен.
- Да, как ресурс для достижения наших целей, - согласился Тьер.
Чай с наливкой, который совсем недавно казался поразительно ароматным, полностью потерял вкус. Невеньен уныло глядела в чашку. Гередьес называл северян огородной морковкой, которую нужно проредить, а Тьер относится к высшим силам, как к ресурсу вроде того же огорода, с которого нужно получить как можно больше урожая.
Советник сделал небольшой глоток.
- Теперь вы выглядите расстроенной.
- Вы говорите почти как Гередьес, - нехотя сказала она.
Тьер склонил голову, подняв брови.
- Что бы я о нем ни думал, он был разумным человеком. Нет ничего удивительного в том, что наши мнения по некоторым вопросам могут сходиться.
- Но ведь получается, что убивать его было неправильно! - воскликнула Невеньен.
Неправильно было так жестоко относиться к людям, как Гередьес. Но она что, поступила лучше, согласившись на убийство человека, который на самом деле не наплевал на подданных?