Ратуша была самым высоким зданием в Кольведе, за исключением стоящего на холме замка, и самым красивым на главной городской площади. Она превосходила даже Кристальную школу с ее острыми шпилями и величественными арками. Оба здания северяне выкрасили в страстно любимую лазурь - именно поэтому площадь и назвали Синей.
Флаг, трепетавший рядом с Невеньен, тоже был синим, с примесью коричневого - летящий в небе орел пикировал на добычу. Выстроившаяся перед ратушей армия магов соотносилась с ним цветами: васильковые мундиры гвардии, древесные - магической стражи, к которой причислили всех добровольцев. Ярким пятном выделялись травяные суконные кафтаны каснарцев, которых прислал король Миегор, беспокоящийся за сохранность собственных границ в случае поражения Кинамы. И совсем пестрое зрелище представляла собой толпа кольведцев, собравшаяся поглазеть на уходящую из города армию магов.
Жрецы внизу завершали молитву, в которой просили для солдат благословения богов. День был ясным, торжественность обстановки не портил даже разгулявшийся ветер, который с бешеной скоростью гнал по небу облака и трепал волосы горожан. Особенно сильными его порывы казались на балконе второго этажа ратуши, где замерла королева со своими приближенными.
Слева от Невеньен находились Ламан, по случаю нарядившийся в алый парадный мундир, и белобородый Неттал, наместник Севера. Справа - Кален, Дитя Цветка, вокруг которого разливалось золотое сияние магии. За спиной Невеньен, чуть впереди телохранителей, стоял Таймен. Из-за узости балкона он не поместился рядом с остальными и все равно считал, что казначею там не место. Все они выглядели так, словно до глубины души прочувствовались драматичностью момента - армия уходила на защиту родных земель от чудовищ из Бездны, и из этого пути мог не вернуться ни один человек. Невеньен тоже должна была бы ощущать гордость или печаль, ведь она провожала на смерть своих подданных, людей, к которым успела привыкнуть и которые стали ей в чем-то близки... Но в сердце у нее кипели совсем иные эмоции.
Невеньен совершенно не тревожило то, что ей придется выступать перед таким столпотворением - это было для нее не впервой. К тому же верные тебе солдаты, твоя армия - это совсем не то, что настороженные столичные жители, половина которых вдобавок настроена против тебя, как было в Эстале. Не беспокоило ее и то, что она, хрупкая девушка, зажата между чистокровными северянами, мужчинами внушительного телосложения, одним из которых является Дитя Цветка. Ламана и Таймена за эти месяцы она узнала как облупленных, и ее, наверное, не смутило бы, даже если бы они взялись плясать вокруг нее голышом. Она прекрасно знала цену каждому из них. Старика Неттала она тоже успела увидеть с неприглядной стороны и не испытывала благоговения перед бывшим ставленником Тэрьина, которого не заменили лишь потому, что новый человек, не знакомый с ситуацией на Севере, окончательно все загубил бы. Другое дело - Кален. И раньше статный северянин с копной платиновых волос и ледяным взглядом невольно внушал Невеньен легкий страх и уважение, а сейчас от него веяло силой, какой не было ни у кого в Кинаме и вряд ли хоть у кого-нибудь во всех соседних королевствах. Но Невеньен думала вовсе не о нем. Она была очень зла, и винить в этом следовало проклятого хитреца Таймена. Это он все начал, а остальные лишь поддержали его, устроив так, что Невеньен уже не могла повернуть назад.
Таймен, а не кто-то иной подсунул ей тот приказ, по которому всем не-магам надлежало остаться в Кольведе и защищать его на случай непредвиденных обстоятельств. Документ был составлен очень грамотно и логично, так что Невеньен подписала его без всякой задней мысли. Единственное, о чем она не подумала, так это о том, что она тоже подпадает под его действие.
За всем этим наверняка стоял Тьер. Он уже прислал ей несколько требований образумиться и отойти подальше от Кольведа, чтобы не пасть бессмысленной жертвой Пожирателей Душ. Невеньен его, естественно, проигнорировала - она не за тем ехала на Север, в эту Бездну во плоти, чтобы удрать отсюда, трусливо поджав хвост, в самый последний момент. Она намеревалась сопровождать свою армию до конца, показывая подданным, что она их не бросит в тяжелый момент. И вот - все планы пошли насмарку из-за одной подписи... Конечно, Таймен, Ламан, Вьюрин и прочие, кто все это время уговаривал ее укрыться где-нибудь в безопасном месте, нашли бы другой способ "спасти" ее. На наглеца Ламана, который опрометчиво обронил, что спеленает королеву, как младенца, и увезет в Центральные земли, у нее управа бы нашлась, но от Таймена она такого не ожидала. И от этого было больнее всего.
Жреческие гимны стихли. Шаловливый ветер задрал черно-белую рясу одного из служителей богов, и по рядам зрителей прокатились смешки, однако все смолкли, когда перед ратушей зазвучал слегка надтреснутый голос Вьюрина, обращавшегося к солдатам с напутственной речью. Площадь была выстроена мудрыми северными архитекторами так, что голоса отражались от стен, усиливая каждое произнесенное слово и донося его до многочисленных зрителей, где бы они не стояли. Ламан, слушая главного королевского мага, чему-то задумчиво кивал, но Невеньен пропускала все мимо ушей. Она и без того знала всю его речь до последней буквы, так как сама вчера попросила на всякий случай предоставить ей текст.
Вьюрин вещал достаточно долго. К тому моменту, когда он закончил, кое-кто в толпе начал демонстративно позевывать, и тем не менее его проводили восторженными воплями и хлопками в ладоши. Когда шум улегся, Невеньен сделала крошечный шажок вперед. Пришла ее очередь прощаться с армией. Кален, уловив этот своеобразный сигнал, поклонился ей и подал руку, приглашая ступить на золотую лестницу из духа. Коснувшись прохладной кожи Сына Цветка, Невеньен почувствовала, как по ее спине пробежались мурашки. Если не считать внешности и ослепительного ореола, то Кален никак не изменился, оставшись все тем же суровым мужчиной. Но его белое, испещренное голубыми линиями лицо... Вглядываясь в него, Невеньен поневоле казалось, что она смотрит на древнее божество. И это божество, которое могло щелчком пальцев стереть всю Синюю площадь в пыль, склонялось перед ней.
Подавив волнение, Невеньен поднялась по импровизированным ступенькам. Теперь она возвышалась не только над армией, жрецами, чиновниками и аристократами, собравшимися внизу, но и над теми, кто стоял на балконе. Сын Цветка, опустившись на одно колено, позволил ей возвышаться даже над собой. Тысячи пар глаз устремились на королеву.
У нее вдруг пересохло во рту, и она судорожно облизнула губы. Выступая перед горожанами захваченного Эстала, она чувствовала себя так, словно могла распевать похабные песенки и это возымело бы то же воздействие, что ее спокойная, взвешенная речь. А этим людям ее слова были действительно важны.
- Дети Севера! - громко произнесла Невеньен. Как только она заговорила, злость и раздражение исчезли, уступив место странному возбуждению, которое передалось ей от зрителей на площади. - Дети Кинамы! Сегодня особый день в нашей истории. Сегодня вы отправляетесь на бой с чудовищами из самой Бездны, которых, как считалось, нельзя убить. Но некоторые среди вас доказали, что это возможно!
Ей пришлось ненадолго смолкнуть - гигантское пространство перед ней заполнилось поддерживающими выкриками. Достижение отряда Калена в Квенидире было гордостью для каждого кинамца, ведь среди магов, которые уничтожили када-ра, были представители всех народов, населявших страну.
- И вы докажете это снова! - продолжила Невеньен. - В прошлый раз это сделали всего несколько человек, но теперь вас две тысячи и Небеса послали вам в помощь свое дитя. С вами Сын Цветка, а значит, вы непобедимы. И вы спасете Кинаму!
Площадь взорвалась таким ревом, что Невеньен захотелось прижать к ушам ладони, чтобы не оглохнуть. И все же она расслышала донесшееся сзади бормотание.
Неразборчивый рев тем временем превратился в скандирование "За Кинаму! За Север!". Улыбающийся Кален встал с колена и помахал толпе, что она встретила с еще более бурным восторгом. Не выдержав, Невеньен тоже улыбнулась, хотя внутри у нее сердце обливалось кровью.
Святой Порядок, ведь многие - если не вообще все - из этих людей могут не вернуться. А среди них были не только королевские служащие, обязанные рисковать жизнью, но и простые люди, старики, женщины, дети. По меньшей мере десятку юных солдат на площади едва сравнялось шестнадцать лет - прочих, не подходивших под нижний предел найма в солдаты, офицеры разогнали по домам. Конечно, здесь были не все маги Кинамы, но все же большая их часть. Истинная белая кость королевства, ее главная опора и защита от притязаний других государств. Если все маги погибнут, Кинама перестанет существовать.
Вряд ли они этого не понимали, однако Невеньен впервые видела столько людей, которые были рады идти в бой. Как они верили в победу! Стоявшее под Эсталом войско было в несколько раз крупнее, и шансов на выживание у солдат тоже было больше - попадание стрелы или ранение клинком еще не означает смертельный исход. В предстоящей битве все будет наоборот - любое прикосновение када-ра вело к неминуемой гибели. И все же настроение у магов было заметно выше, чем в лагере под Эсталом. Может быть, потому что они точно знали, за что будут сражаться, и им было не жаль положить жизнь ради родных и друзей?
Задние ряды армии начали эффектно разворачиваться под резкие возгласы офицеров и маршировать в направлении городских ворот. Это было сделано исключительно ради толпы, которая с интересом наблюдала за тем, как слаженно армия схлынула с площади сине-коричневыми волнами. Выйдя за ворота, они все равно перегруппируются, сольются с обозами и пойдут совсем в ином порядке. Невеньен уже спустилась с лестницы из духа на балкон и заметила, как Ламан поморщился. Картина была не самой красивой - по-настоящему обученные солдаты, в начищенных доспехах, производили бы гораздо большее впечатление, чем дряхлые старики и подростки, на которых даже недавно пошитая форма висела мешком. Невеньен вдруг стало за них так обидно, что она сжала ладонь в кулак. Хаос, да какая разница, как они выглядят! Половина из них вообще не должна была тут оказаться, но они пришли, потому что считали себя единственной надеждой Кинамы!
- Моя королева, простите меня, - Кален галантно поклонился. - Я должен поторопиться догнать своих братьев, чтобы пойти во главе армии.
Братья... Теперь он всех магов называл своими братьями и сестрами. Невеньен кивнула.
- Конечно. Я помню, Вьюрин просил вас это сделать. Вы свободны. И... Кален, да улыбнутся вам боги.
Его глаза весело сверкнули.
- Они уже улыбнулись благодаря вам, - а затем, посерьезнев, добавил: - Я сделаю все, что смогу, и даже больше. Не сомневайтесь.
- Спасибо, Кален. С вами надежды всего кинамского народа.
Попрощавшись, Невеньен проследила за тем, как он стремительно уходит к лестнице на первый этаж. Сын Цветка мог бы спуститься к армии прямо с балкона - дальности его духа, который по прихоти богов был виден и не-магам, хватало на то, чтобы пролететь над площадью, как птица. Однако он старался быть с людьми, а не над ними. Это был мудрый шаг с его стороны, причем Невеньен и Мирран, выдавшие Калену целую уйму рекомендаций по поводу того, как должен вести себя пресветлый када-ри, не говорили ему так поступать. Все же выбрать в жертву лейтенанта было хорошей идеей.
Невеньен вздохнула. Она думала, что убивает его, а оказалось, что она подарила ему новую жизнь. Во всяком случае, и Шен, и лекарь из лечебницы, которые с трясущимися от благоговения руками осмотрели новоиспеченное дитя богов, утверждали, что по человеческим меркам он абсолютно здоров и старая рана ему больше не угрожает. Правда, они не сказали, как на него влияет то, что рана кристаллизовалась и покрылась каменной коркой... Но ведь Кален все-таки перестал быть в полном смысле слова человеком. Невеньен не была уверена, что в нем появилось что-то божественное, однако люди точно не способны светиться и состоять наполовину из камней, пусть и волшебных.
Следом за Каленом быстро ушли Ламан и Неттал, развернулся к выходу и Таймен. Невеньен не торопилась. Постукивая длинными ногтями по перилам балкона, она наблюдала за тем, как за Кристальной школой скрывается армия магов. Толпа на площади тоже не спешила расходиться.
- Моя королева, - позвал ее Таймен. - Идемте, у нас еще много дел.
При звуках его голоса злость на казначея вернулась сполна. Невеньен несколько раз ударила указательным пальцем по перилам, с такой силой, что чуть не сломала ноготь, и только затем заговорила. Впрочем, несмотря на специально выдержанную паузу, ответ все равно получился слишком резким.
- Если эти люди погибнут в схватке с када-ра, то у нас не будет уже никаких дел.
Таймен помолчал. Выражения его лица Невеньен не видела, но подозревала, что оно отнюдь не доброжелательное.
- Во-первых, вы сами сказали, что наша армия непобедима. Во-вторых, это не значит, что мы должны стоять здесь и ничего не делать, - на удивление мягко произнес лорд. - Или вы так говорите лишь потому, что сердитесь на меня?
Она порывисто обернулась.
- Я должна быть с моими подданными, лорд Таймен, - сухо сказала Невеньен. - А вы изо всех сил препятствуете этому.
- А вы сейчас разве не со своими подданными? Вот они, - он кивком указал на кольведцев возле ратуши. - Они не ваши подданные?
- Я не склонна играть в словесные баталии, - оборвала Невеньен. - Вы прекрасно поняли, что я имею в виду.
- Моя королева... - Таймен шагнул вперед, оказавшись наравне с ней. Подбирая слова, он поскоблил щетину на щеке. Хотя Невеньен ни разу не видела, чтобы казначей брал в руки оружие, он продолжал носить "когти" из черненого серебра вместо того, чтобы отрастить подобающие ему ногти. - Я все никак не могу понять. Вы очень юны для правительницы, и, хотя от вас многие ожидают совсем другого поведения, вы ночами не спите, стараясь на благо подданных. Это в высшей мере похвально, и за это вами безмерно восхищаюсь не только я. Но почему, заботясь об этих вот людях, - он обвел рукой кольведцев, которые подбадривали криками марширующих солдат, - вы так стремитесь умереть и лишить их сильного лидера? Им это точно не пойдет на пользу.
Невеньен изумленно посмотрела на него.
- Лорд Таймен, вы пытаетесь подольститься ко мне? Не верю своим ушам. Мы оба прекрасно знаем, что настоящий лидер остался в Эстале, он совсем не похож на женщину, его волосы седы, как у луня, и зовут его лорд Тьер.
- Вот именно. Он в Эстале, и я не заметил, чтобы он тут чем-нибудь управлял последние два месяца. И это не он дал Северу Дитя Цветка.
- Его ниспослали нам Небеса, - поправила Невеньен.
Таймен искоса бросил на нее взгляд.
- Моя королева, извините за наглость, но расскажите это кому-нибудь другому, кто поглупее, меньше посвящен в ваши дела и желательно гораздо более набожен... А то я в храмах не бывал с тех пор, как жрецы приняли у меня щедрые дары и поклялись, что када-ра обойдут мои земли стороной, а на следующий день в Индарне из ста трех человек в живых осталось всего двенадцать. Понятия не имею, какую магию вы призвали себе в помощь, но я могу сопоставить исчезновение половины запасов майгин-таров, которое заставило биться в истерике почтенного Вьюрина, подозрительную активность возле замковой часовни и изменения во внешности лейтенанта Калена. Никогда бы не подумал, что пресветлый када-ри будет распивать амрету и вино с друзьями, а потом горланить до полуночи песни за стеной моих покоев. Это было не далее как вчера, и я из-за них не выспался. В другой раз я бы, конечно, присоединился, вместо того чтобы пытаться заснуть, но они явно не были настроены принимать в свою тесную компанию кого-то еще.
Невеньен окостенела. Святой Порядок, хорошо, что казначей догадался понизить голос!
- Лорд Таймен... - предупреждающе начала она.
- Не волнуйтесь, я не дурак, чтобы трезвонить об этом на весь белый свет, - успокоил он и, усмехнувшись, добавил: - Хотя было бы забавно сейчас громко сообщить отсюда, с балкона, что ребенок богов предпочитает амрету. Готов поспорить, коренные кольведцы это оценят. В общем, не представляю, как вы добились этого, но то, что с нами Дитя Цветка, это ваше и только ваше достижение.
Достижение?! Если бы он знал хотя бы половину!
- Это был страшный риск, который грозил оставить мою армию без драгоценных кристаллов и обречь ее на неминуемое поражение! - процедила Невеньен.
- Но вы рискнули, и в глазах народа вы заручились поддержкой богов и могущественного союзника. Я видел, что творит Дитя Цветка на тренировочной площадке. Потеря кристаллов стоит раза в два или три дешевле. Говорите, вы не были твердо уверены в результате? Так вот я бы на вашем месте ни за что не стал рисковать. И, судя по всему, оставил бы нашу армию без такой весомой помощи, как Сын Цветка.
Ветер бросил ему в лицо прядь с тонкой косицей, и Таймен размашистым жестом убрал волосы обратно. В его серых глазах теплилось уважение. Невеньен, смутившись, отвернулась и положила руки на перила. Кто-то из зрителей, обратив внимание на то, что королева все еще не ушла, начал делать в ее честь хвалебные выкрики.
- Я просто поступила так, как поступил бы лорд Тьер.
- Это не умаляет ценности принятого вами решения, но если вы позволите себе так легко умереть, отправившись на битву када-ра, то уничтожите все, - возразил Таймен. - Конечно, вы нужны вашим солдатам, но им вы ничем помочь не сможете, а этим людям вы пригодитесь намного больше. Слышите, как они зовут вас?
К одиночке, прославлявшему Невеньен, присоединились другие, и теперь в разных концах Синей площади имя королевы повторяли уже несколько десятков человек.
- Не бросайте их, - тихо сказал Таймен. - Они ничего не знают про лорда Тьера, ваши сомнения и все прочее. Они уверены, что это вы приносите порядок в их земли и что это вы призвали живую легенду им на помощь. Ваше имя стало символом стабильности и перемен к лучшему, а без вас все снова разрушится. Вы нужны им.
- Я понимаю, - ответила Невеньен. - Лишь поэтому я все еще здесь.
В этом следовало признаться хотя бы самой себе. Она запросто могла проигнорировать собственный приказ - сделали же исключения в нем для некоторых не-магов, например Миррана. Но Невеньен и сама прекрасно осознавала, что на поле боя будет только мешаться. Те силы, которые будут потрачены на ее охрану, могли быть обращены против када-ра - убить нескольких чудовищ важнее, чем спасти одного человека, кем бы он ни был.
Зато здесь для нее все еще имелась работа. Одно лишь присутствие королевы дисциплинировало аристократов и горожан, которые давно разочаровались в действенности старой власти. Не будь поблизости Невеньен, регулярно навещавшей местных лордов и леди, они уже разбежались бы, прихватив чужой скарб заодно со своим. Беженцев и так было столько, что ситуация с ними грозила вылиться в новое восстание. Допустить хаос в окрестных землях Невеньен не имела права, а значит, ей следовало сидеть в Кольведе и приводить в чувство ошалевших чиновников. Или, в худшем случае, пытаться принести пользу хотя бы пересчетом и проверкой свеклы на складах...
Она вздохнула. Приехать в Кольвед было не такой уж плохой идеей, как ей пытался доказать Тьер, но отправиться вместе с амией магов к Орлиному Гнезду - однозначно глупая мысль. И злилась Невеньен вовсе не на Таймена, который составил разумный приказ, а на себя. Казначей просто еще раз, сам того не желая, продемонстрировал ей, какой дурой она была. Ведь Невеньен кинулась на Север, ничего не обдумав и даже отдаленно не представляя, что ее тут ждет и чем ей заниматься. Ей повезло, что рядом оказался Таймен с его здравым смыслом.
- Спасибо вам за ваши советы, - поблагодарила Невеньен. - Не знаю, что я бы без вас делала.
- Работали бы? - он усмехнулся.
Она улыбнулась в ответ.
- Наверное. Вы вроде бы сказали, что у нас еще есть дела? Думаю, стоит к ним поскорее приступить.
Когда они уходили с балкона, ее имя выкрикивала уже половина площади.
* * *
В горах было холоднее, чем в городе, где стоящие лабиринтом здания не позволяли ветрам разгуляться. Здесь же, в безлесой долине, в которой армия магов остановилась на ночевку, колючим вихрям ничто не мешало забираться в щели одежды и разметывать аккуратно разложенные вещи по земле.
Если бы они стояли одним лагерем, может быть, было бы лучше, но Вьюрин приказал двум тысячам солдат разделиться на четыре части, по пять сотен, и встать отдельными лагерями. До Орлиного Гнезда оставалось не меньше суток, однако командующий опасался того, что большое количество людей привлечет када-ра и заставит их покинуть логово раньше. Рассредоточение солдат, по его мнению, гарантировало, что Дети Ночи набросятся только на один из лагерей, и если в нем наступит хаос из-за внезапного нападения, как в Квенидире, то другие организованно придут ему на помощь.
Вероятно, с точки зрения тактики - или стратегии, Сони путался в этих понятиях, - так было правильнее, но удобства не добавляло. Их обоз с едой, запутавшись, подъехал не к тому лагерю, и пока кто-то там разобрался, куда ему на самом деле надо, время ужина давно прошло. Вокруг шатров сгустилась темнота, наступило время отбоя, а солдаты все еще сидели возле костров и, жалуясь друг другу на натертые мозоли и бестолковых снабженцев, доедали разваренную кашу.
Холод покусывал Сони за одну щеку, зато ко второй прижималась теплая Ниланэль. Он прикоснулся губами к ее шелковистым волосам и прислушался к мирному гудению лагеря. Кто-то у соседних костров тихо пел песню, кто-то проклинал горные дороги, из-за которых у него окончательно прохудились сапоги. Громко хлопала на ветру ткань палаток. Чуть-чуть подальше от центра, в котором расположились главные офицеры, было бы веселее, но выбора отряду не дали. Впрочем, возмущаться было грех. Формально ими все еще командовал Кален, Дитя Цветка, так что их не только не расформировали, потому что они не укладывались в стандартную пятерку, а снабдили кучей неписаных привилегий. На присутствие Ниланэль, например, которая относилась к другому подразделению войска и вообще не имела права тут находиться, все закрывали глаза.
Он поцеловал ее, наверное, в тысячный раз за день. Ниланэль улыбнулась ему и продолжила есть кашу. Небеса, как медленно она это делала, прожевывая кусочки со всей северной тщательностью! Сони со своей порцией разделался еще невесть сколько времени назад, а стражница одолела едва половину. Даже Сех, вяло ковырявшийся в еде, уже отставлял от себя пустую миску.
При взгляде на него у Сони не могло не сжаться сердце. Когда-то крепкий, коренастый мальчишка так исхудал, что гвардейская форма, некогда еле застегивающаяся на груди и трещавшая по швам на бицепсах, теперь висела на нем мешком. Виньес говорил, что в возрасте Сеха переосмысление мира всегда сопровождается необычным поведением (хотя за собой Сони ничего подобного не припоминал; кажется, никакое переосмысление с ним вообще не случалось), но морить себя голодом - быть самому себе врагом.
- Я все, - Ниланэль поставила миску на землю. - Думаю, мне пора идти.
- Подожди еще немного, - попросил Сони, притягивая подругу к себе. Свернутое одеяло, на котором они сидели, перекосилось, но проще было потерпеть, чем оторваться от Ниланэль, чтобы его поправить.
Она кинула быстрый взгляд на Калена, который недвижным изваянием возвышался возле офицерских палаток и, сложив на груди руки, беседовал с одним из помощников Вьюрина. Мужчина, несомненно, сильный ночной маг, рядом с северянином выглядел, как ребенок рядом с отцом, - его ореол терялся на фоне гигантской золотой ауры Дитяти Цветка.
- Он будет недоволен, - прошептала Ниланэль, хотя и ответила на объятия.
Стражница его побаивалась. Как, впрочем, и все остальные. Даже те, кто хорошо знал командира до его преображения, стали относиться к нему совсем иначе, словно он правда спустился с Небес. Сони не понимал, почему так происходит. Да, с ним случилось что-то странное, но ведь он все тот же проклятый упертый северянин, который перед отправкой к Орлиному Гнезду отобрал у них с Дьердом две бутылки вина, чтобы они не надирались до свинячьего визга, и еще посмеивался при этом! Настоящие дети богов с друзьями так не поступают. Они же за его здоровье пили, от радости, что он выжил!
- Я с ним все улажу, - уверенно произнес Сони.
- Дело не только в нем, - возразила Ниланэль.
- Правильно, - поддакнул Виньес. Он сидел рядом с Сехом и притворялся, будто в свете огня тысячный раз перечитывает письмо от жены, но в действительности украдкой поглядывал на Сони с Ниланэль. Завидовал. - Пора вам и о других подумать. Совсем не щадите чужие чувства...
Это было сказано шутливым тоном, и стражница улыбнулась. Сони мгновенно ощутил укол ревности, но против воли залюбовался улыбкой Ниланэль.
- Потерпишь, - обиженно буркнул он Виньесу.
Тот вздохнул, смиряясь.
- Ладно, сидите, пока есть возможность. Надеюсь, вы не забыли, что с завтрашнего утра любые перемещения между пятерками магов запрещены?
- Нет, - скривился Сони.
Видимо, напомнить об этом было его маленькой местью. Армия слишком близко подходила к Орлиному Гнезду, ждать нападения када-ра следовало в любой момент, и группы магов, натренированные для совместного сражения, не должны были разлучаться. Строго говоря, это не дозволялось с самого начала, однако во время длинного марша придерживаться порядка становилось почти невозможно, и к мелким нарушениям офицеры предпочитали не придираться. К счастью, пятерку Ниланэль распределили в ту же сотню, что и отряд Калена, так что они все равно будут недалеко друг от друга.
Сони погладил ладонь стражницы, лежавшую на его колене. У нее была огрубевшая кожа - в страже, как и в гвардии, магов заставляли ежедневно тренироваться с оружием, чтобы упражнять тело. Мундиры у стражников не отличались по полам, и Ниланэль носила обтягивающие коричневые штаны и куртку. Если бы не длинные волосы, со спины ее можно было бы спутать с мужчиной. Свою избранницу Сони видел не так - он всегда мечтал о юной женственной южанке с шикарным декольте, а не о бравой стражнице (учитывая его бывшую профессию, о таком вообще страшно было подумать), которая самолично поймала свыше трех десятков преступников и к тому же была на несколько лет его старше. Но Небеса имели на него другие планы, и Сони их выбор одобрил. Он и представить не мог, что они с Ниланэль настолько сблизятся всего за несколько дней. Внутри нее таилась целая бездна нежности и ласки, и каждый раз, вдыхая ее запах, Сони чувствовал, как у него начинает кружиться голова.
Сейчас она о чем-то глубоко задумалась, ее прозрачные голубые глаза уставились вдаль. Наверное, Ниланэль расстроили слова Виньеса.
- Тебе следовало бы уйти завтра вместе с другими не-магами, - сказала она. - Не понимаю, почему ты вообще отправился с армией и как лейтенант Кален тебе это позволил.
Сони натянуто улыбнулся. Про камень королей она не знала, точнее, ей было известно, что у него хранится некий майгин-тар, но неизвестно, какой именно. В тот момент, когда кристалл возвращался, Сони всегда находил способ уйти в другое место. Камень королей и был причиной, из-за которой ему разрешили сопровождать отряд, хотя он не был магом. Войску отчаянно требовались майгин-тары, и Невеньен решила использовать даже камень королей, невзирая на его ценность.
- Я должен быть здесь, - мягко ответил Сони.
В конце концов, он заварил эту кашу.
- И ты не боишься? - вдруг подал голос Сех. Он так редко вступал в беседы, что теперь все обернулись к нему. - У тебя же нет никакой возможности защититься от када-ра.
- Боюсь, - признался Сони. - И еще как. Но это мой долг.
- Я думаю, мы все боимся, кто-то больше, а кто-то, кто уже привык к этому страху, меньше, - добавил Виньес. - Только дураки или хвастуны говорят, что они не испытывают страха.
Горбоносый, в лучших традициях занудства вещая банальностями, явно пытался успокоить Сеха. Тот пропустил все мимо ушей.
- Долг перед кем? - спросил сасаа.
- Что значит - перед кем? - опешил Сони. - Перед кинамцами.
- И что ты такого им должен?
Сех внимательно смотрел на него. Похоже, ответ был для него очень важен, но Сони молчал. Не мог же он, в самом деле, выложить правду - что Дети Ночи появились на Севере из-за него и что он обязан исправить свою ошибку.
Хотя он мог сказать другую правду. Во всяком случае, за последние месяцы эта фраза стала для него истиной.
- Я гвардеец, а задача гвардии - помогать людям, защищать слабых и устанавливать в Кинаме порядок и справедливость, - повторил Сони то, что когда-то сказал ему Келси.
Сех вздохнул, уперся ладонью в подбородок и стал разглядывать пляшущие языки огня с таким видом, словно услышал какую-то несусветную глупость.
- Мальчик, - напряженно произнесла Ниланэль. Казалось, она специально так уничижительно к нему обратилась, хотя по правилам стражнице следовало называть его гвардейцем. - А ты считаешь, что никому ничего не должен?
Он поднял на нее взгляд. Сони заметил, что некогда горящие упрямством глаза Сеха опустели, избавившись почти от всех эмоций. Единственное, что в них отражалось, это равнодушие.
- Те, кому я действительно что-то должен, сгорели на погребальных кострах или их накрыла своей повязкой глупости богиня Тарга.
- Так думать недостойно гвардейца, - нахмурилась Ниланэль. - Что тогда ты тут вообще делаешь? Поджал бы хвост и сбежал из Кольведа, если тебе плевать на тысячи погибающих людей.
Сони предостерегающе стиснул ее запястье. Сейчас не время для ссор, пусть ему и самому хотелось хорошенько врезать мальчишке. Зря Кален из-за спешки отложил перевод Сеха, надо было сделать это до битвы с када-ра, а не после...
- Я не говорил, что мне на них плевать, я говорил, что я им ничего не должен, - поправил сасаа.
Виньес резким движением спрятал письмо во внутренний карман мундира.
- Похоже, ты забыл гвардейскую присягу: принося ее, ты поклялся служить Кинаме и кинамскому народу, а это долг и есть.
- Да, похоже на то.
Этот звучный, сильный голос не принадлежал ни одному из членов отряда. Сони ощутил, как от неожиданности вздрогнула Ниланэль, горбоносый же, наоборот, изобразил на лице раздраженную мину.
Только Миррана этим прекрасным вечером и не хватало.
Квенидирский настоятель отправился с армией в качестве войскового жреца, совершать молебны, принимать у солдат жертвы для богов и вести душеспасительные беседы. В общем-то, он и пытался этим заниматься, но всем, во всяком случае отряду, было ясно, что его главная задача - присматривать за Сыном Цветка. Мирран почти не отходил от него, ястребиным глазом следя за тем, что он делает и говорит, и иногда вмешиваясь. При такой слежке, само собой, перепадало и отряду, неприязнь к которому Мирран и не пытался скрывать. Оставалось лишь удивляться, как при такой честности и прямолинейности он выжил в клубке змей, который представляло собой жречество, и вдобавок стал настоятелем. Хотя, возможно, именно эти качества и подкупали в нем паству.
Мирран, подошедший со стороны палаток - поэтому его никто и не заметил, медленно приблизился к костру, щурясь на каждого, кто здесь сидел. Руки он держал сцепленными за спиной; его черно-белая суконная мантия трепетала на ветру.
- Убийцы, - обвинительным тоном произнес Мирран, глядя на Виньеса. - Воры и распутники, - это относилось, судя по всему, к Сони и Ниланэль, - и изменники родины, забывшие, кому они должны служить, - Сех, в отличие от помрачневших Виньеса и Сони, спокойно выдержал его взгляд. - Сын Цветка подобрал себе не самых достойных подчиненных.
Горбоносый фыркнул.
- Предлагаете обсудить его достойного надсмотрщика, из-за которого в Квенидире погибли сотни горожан?
- Предлагаю обсудить, какой пример вы показываете солдатам, - парировал жрец. - К вам приковано внимание всей армии. Сын Цветка потребовал не расформировывать вас и возглавить вашу четверку, показав тем самым, что вы ему ближе других собратьев. Вы должны быть образцом для подражания, а вы вместо этого осмеливаетесь делать заявления, которые легко счесть изменническими.
Сони стоило больших усилий не напомнить настоятелю, что некоторые его высказывания в квенидирском храме тоже очень смахивали на мятеж. Увы, спорить с Мирраном было себе дороже - уж слишком хорошо у него был подвешен язык, кроме того, офицерство армии магов заранее стояло на стороне человека, вместе с королевой объявившего о сошествии с Небес Дитяти Цветка. Так что любая попытка противостоять жрецу была обречена на провал.
Тем не менее Виньес хотел что-то ему ответить - он единственный не уставал вступать с ним в постоянные пикировки, зная, что аристократу вставлять палки в колеса не так легко, как безродным Сони или Сеху. Видимо, не захотев очутиться в центре обмена колкостей, Ниланэль встала.
- Куда ты? - встревоженно спросил Сони.
Она вздохнула, отвернувшись от Миррана. Стражница была невероятно законопослушной, но квенидирского настоятеля недолюбливала. Если бы он меньше упорствовал при выведении прихожан из города, ее погибший в давке отец мог быть до сих пор жив.
- Мне действительно пора к своей пятерке, - признала Ниланэль, с извинением глядя на Сони. - Я ночной маг, если что-то произойдет, они не обойдутся без меня.
- Зови, если что, - кивнул он.
На прощание он притянул ее к себе и нежно поцеловал - во-первых, потому что ему этого хотелось, а во-вторых, чтобы насолить жрецу, который за два дня успел надоесть своими наставлениями до колик. Тот, как всегда бывало в подобных случаях, неосознанно потянулся к старому браслету на запястье.
- Распутство - грех, за который боги отправляют умерших в Бездну, - сказал Мирран, как только Ниланэль отошла на достаточное расстояние. - Я мог бы повенчать вас, чтобы вы были готовы к испытанию, которое для нас скоро устроят боги.
Сони пожал плечом, наблюдая за тем, как подруга идет между шатрами.
- Это невозможно. У нее где-то на Севере муж, который не видел ничего плохого в том, чтобы избивать ее и обвинять в гибели сына, но который так и не дал ей развода. Все, что я смог для нее сделать, это оставить в Кольведе прошение, чтобы о ней позаботились, если я умру.
- И тебя не беспокоит грех, который на вас лежит? - осуждающе спросил жрец.
- Разделить чье-то одиночество - это не грех. А если и так, то мне все равно пропадать в Бездне, а Ниланэль боги должны пожалеть, если им ведомо хоть какое-то милосердие.
- Какая беспечность, - Мирран покачал головой. - Легкомыслие - грех, по-моему, намного более серьезный, чем другие, потому что именно из-за него случаются самые страшные трагедии. Я поговорю насчет тебя с Сыном Цветка. Посмотрим, что по этому поводу решит ребенок богов, на которых ты с такой легкостью полагаешься.
Виньес за его спиной тихо фыркнул. Все отлично знали, как поступит Кален - скажет брату несколько успокаивающих слов и притворится, будто ничего не было. Он принципиально отказывался браться за такие вопросы перед битвой с када-ра, понимая, что если никто не выживет, то исполнять его приказы потом будет некому, а портить отношения между членами группы, которая должна слаженно действовать во время боя, было попросту глупо. И чего Мирран добивался своей угрозой?..
Хотя может быть, он как раз понимал, что делает. Сони с дрожью вспомнил нравоучения, которыми Кален снабжал их с Дьердом перед отъездом из Эстала. Роман со стражницей Сони с командиром еще не обсуждал, пока тот лишь сопровождал их многозначительными взглядами, но молчал. Вероятно, потому что большую часть времени он отсутствовал, совещаясь с Вьюрином и тренируя магов. Не исключено, что, когда все закончится, Кален вышвырнет вора из гвардии, заставив заботиться о любовнице и ее семье. Сони был готов взять за них ответственность, и даже больше, однако перспектива вылета из гвардии его не радовала. Куда он пойдет с навечно привязанным к нему камнем королей и профессией карманника? Разве что в стражу, но от мысли служить среди "истуканов" Сони передергивало. С другой стороны, Виньеса же никто не выгнал из отряда, когда его угораздило вляпаться в устроенный Каламьин скандал.
Некстати возникшие размышления о будущем прервал Сех. Мальчишка поднялся с земли, небрежным жестом отряхнув штаны, и шагнул к жрецу.
- Настоятель Мирран, я могу с вами поговорить? Наедине.
- Сына Цветка, пресветлого када-ри, - поправил жрец.
- Лейтенанта Калена, - упрямо повторил Сех.
- Этот мужчины больше нет, юноша. Он пожертвовал собой, чтобы в его форме миру явилось дитя богов, поэтому называйте его соответственно божественной природе.
Мальчишка весь перекривился, как будто ему ужасно хотелось уйти отсюда, но что-то приклеило подошвы его ног к каменистой горной почве.
- Настоятель Мирран, все говорят о вас, как о предельно честном человеке. Но как вы можете так врать!..
Брови лысого жреца взлетели вверх.
- Тебе лучше объясниться, юноша, и прямо сейчас.
Из-за его спины, оттуда, где сидел Виньес, раздался тяжелый вздох и едва слышное бормотание, из которого удалось разобрать только фразу "не отряд, а балаган". Сони был с ним согласен. Если верить гвардейцам, такого разброда и шатания здесь не было с тех пор, как погиб Эйрен. И когда все поехало в Бездну - может, когда ранили Дьерда? Или когда Кален сдался под натиском Тьера и взял Сеха? А может быть, намного раньше, когда командира сломило предательство Тэби? Без сомнения, если бы не история с проклятым Черным Рыцарем, то он обращался бы с Сехом гораздо строже. Но теперь он как будто боялся того, что его жесткость способна привести к новой измене. В этом стремлении северянин переборщил - получилось прямо наоборот.
- В лейтенанте Калене нет ни капли божественного, - процедил сасаа. - Настоятель Мирран, вы ведь сами знаете, что он за человек, как он поступал... И вы верите, что на него могло пасть благословение Небес? Это какой-то обман!
Сони как будто обожгло. Когда-то, в Аримине, он тоже сказал Келси нечто похожее - что могаредской вши боги никогда не будут благоволить.
- Как можно отрицать величие дитя богини-матери Альенны, когда оно явлено во плоти? - изумился жрец, указывая на стоявшего неподалеку Калена. - Посмотри, юноша, и убедись, что ты видишь то же, что вижу я, - сына богов, который сияет и днем, и ночью и обладает отметками, свидетельствующими о его нечеловеческом происхождении. Если он когда-то и был лейтенантом гвардии Каленом Рондаллом, который запятнал себя неблаговидными деяниями, то Небеса даровали ему свое прощение и позволили ему искупить грехи, уничтожив када-ра. Это не обман, это милосердие богов!
Удивительно было слышать эту защитную речь от того, кто два месяца назад бросался обвинениями в убийствах и прямо-таки истекал желчью от ненависти. Виньес не спускал с настоятеля хмурого взгляда блестящих зеленых глаз, не веря в чудесное преображение заклятого врага Калена. Сам же Сони решил, что это вполне вероятно. Мирран был фанатиком, а они непредсказуемы и не руководствуются логикой.
Кален, кажется, что-то уловил из их разговора, потому что отвернулся от офицера и всмотрелся в пространство перед разбитыми отрядом палатками, махнув собеседнику рукой. Тот, благоговейно поклонившись, с готовностью куда-то побежал, хотя количество полосок на его мундире было больше, чем у Калена, - во всяком случае до тех пор, пока на мундире Калена вообще были полоски. После объявления его Сыном Цветка любые обозначения ранга с синей куртки командира убрали. Ребенок богов не мог вписываться в стандартную человеческую иерархию.
Когда он приблизился к костру, мягкое сияние заполнило площадку, утопив в себе ореол Сеха и тем более тоненькую струйку духа, которую испускал камень королей. Сасаа, державший сжатый кулак возле груди, опустил ладонь. Его лицо окаменело; высказаться мальчишке, пожаловаться на плохого командира так и не дали.
- Я не упоминал, что после пробуждения из Бутона у меня обострился слух? - ненавязчиво поинтересовался Кален. - Приятно знать, что тебя обсуждают у каждого лагерного костра, особенно у твоего собственного.
- Если тебе известны настроения среди твоих людей, - Мирран сверкнул холодными глазами на Сеха, - тогда я удивлен, почему ты игнорируешь подобное поведение.
- Хочешь сказать, что кому-то из моего отряда здесь не место? - голос Калена был ровным. - Может быть, и так. Но мы братья, а из дома сор не выносят, и, если нам завтра суждено умереть, я не позволю своей семье перед этим разделиться. Мы или выстоим вместе, или вместе погибнем.
Командир положил руку на плечо Сеху. Тот вздрогнул, лицо у него перекосилось, словно он хотел вырваться, но не решался. Кален оказывал ему поразительное доверие, и с этим следовало считаться.
- Делай как знаешь, - медленно произнес Мирран. - Но советую тебе проследить за тем, чтобы во время боя тебе никто не поставил подножку. Сын Цветка нужен Кинаме не только для битвы с када-ра.
- На что вы намекаете? - вспыхнул Сех. - Я не клятвопреступник! Не равняйте меня с...
- С кем? - сухо осведомился жрец.
Что бы ни собирался сказать сасаа, он это проглотил и ответил совсем другое.
- Даже если Небеса смешаются с Бездной, я не нарушу заветы, оставленные моему народу Прародителем Сатосом, - отчеканил Сех, не заметив, что вытянулся по стойке смирно.
- В твоей верности никто не сомневается, - успокоил его Кален, при этом, однако, хмуро оглядев брата и с нажимом добавив: - Я надеюсь.
Не желая продолжать очевидно бессмысленный разговор, Мирран поклонился и направился прочь. Подождав, пока он скроется за рядами разноцветных шатров, Виньес сказал Калену:
- Он тебя все еще ненавидит.
- Да. Но справляется с этим героически. Представь себе - человек, о чьей мучительной смерти ты мечтал двадцать лет, вдруг оказывается легендарным пресветлым када-ри и все вокруг перед ним пресмыкаются. Я бы на месте Миррана давно себя убил. Думаю, его от этого удерживает лишь то, что он искренне верит в мою божественность.
Командир пододвинул к костру одно из одеял и растянулся на нем, подложив под голову заплечный мешок и непринужденно закинув ногу на ногу.
- Кстати, - намекнул командир, - вроде у кого-то тут возникли проблемы с моим новым статусом?
Сасаа, слегка растерявшийся от того, что Кален слышал его обвинения в обмане, мялся возле огня и поглядывал на палатку. Своеобразное приглашение поговорить заставило его уставиться вниз, как застигнутого за пакостью ребенка, но мальчишка так и не раскрыл рот.
- Сех, лучше решить это сейчас, между нами, чем втягивать посторонних людей, - недовольно сказал Кален.
- Я не верю, что боги могли наградить этим даром тебя, - наконец выпалил он. - Это наверняка какая-то уловка, связанная с майгин-тарами. Ты не можешь быть пресветлым када-ри!
- А кто я, по-твоему? - спокойно спросил командир. - Мошенник?
Над костром зависла пауза. Виньес хитро усмехнулся, но Сони поймал себя на том, что, задай Кален этот вопрос ему, он бы не знал, как ответить. Командир определенно не был мошенником, но был ли он действительно сыном богов?
- Я не знаю, - признался Сех. - Знаю лишь то, что ты недостоин милости, которой, по словам настоятеля Миррана, тебя одарили Небеса.
- Я тоже думаю, что недостоин ее, - согласился Кален, вынудив мальчишку на него вытаращиться. - Никакой божественности, честно говоря, я в себе тоже не ощущаю, если не считать того, что я умирал, а теперь здоров, стал лучше видеть, слышать и так далее. Что я знаю наверняка, так это то, что я обязан уничтожить када-ра. И вы мне в этом поможете, потому что вы единственные, кто натренирован достаточно хорошо, чтобы понимать мои приказы с полуслова. На нас в бою будет ориентироваться вся армия. Мы не имеем права облажаться. Пока мы не победим Детей Ночи, забудьте обо всех своих сомнениях и вражде, потому что от вас будет зависеть жизнь двух тысяч магов и еще сотен тысяч кинамцев. Если мы выиграем, там уже разберемся, кто кому что должен и кто когда ошибался. Всем ясно?
- Конечно, - вставил Сони.
- Более чем, - бодро ответил Виньес.
- Угу, - промычал Сех.
По его лицу было видно, что ситуация ему не нравится, но, раз он отсюда до сих пор не ушел, значит, долг все-таки собирался выполнить.
- Хорошо, - Кален кивнул. - Сони, завтра утром покинешь лагерь и уйдешь вместе с последними не-магами.
- Что?! Мы договорились, что я буду с вами до конца! И как же камень? Он ведь вернется ко мне следующей ночью, и вы останетесь без него!
- Придется рискнуть, - командир сдвинул брови. Синие полосы на его лбу, похожие на прожилки в белом мраморе, немного искривились. - Мне некогда будет приглядывать за тобой, если меня осадят када-ра, и рядом со мной ты окажешься в еще большей опасности, чем вдалеке от меня. Я не хочу тебя настолько бестолково терять, к тому же я думаю, что битва начнется гораздо раньше завтрашней ночи. Если я прав, то кристалл успеет поучаствовать в сражении, а заодно ты будешь вне опасности.
Сони стиснул зубы.
- Кален, ты же знаешь, что...
- Не обсуждается, - отрезал он. По ауре прошла слабая рябь, отражая его досаду. - Я чувствую када-ра, и они тоже нас учуяли. Нападение может произойти когда угодно. Если ночью забьют тревогу, ищи белые знамена - их должно быть неплохо видно в темноте. По ним сориентируешься, где другие не-маги, чтобы вы не сбивались в кучу и в то же время не потеряли друг друга из вида, когда будете в спешке покидать лагерь.
- Но я их привлекаю. Ты же помнишь Квенидир. Не лучше ли использовать меня как приманку?
- Не волнуйся, ты больше не их главная цель.
- С чего бы?
Кален зловеще оскалился.
- За мной они тебя попросту не рассмотрят. Я почти неисчерпаемый источник для утоления их вечной жажды. Это пересилит их ненависть к тебе.
Сони хотел возразить, но заметил, как внимательно за ними наблюдает Сех. Мальчишка морщил низкий лоб, гадая, о чем таком странном говорят соратники. Продолжать эту тему не стоило, по крайней мере, не при нем.
- Ты исполнишь мой приказ, - непререкаемым тоном произнес Кален, ощутив его внутреннее сопротивление. - А сейчас идите в палатку и поспите. Нужно урвать несколько часов, пока это возможно.
- А ты? - спросил Виньес. - Ты у нас хоть теперь и полубог, но и тебе нужно отдыхать.
- Я посплю тут, - он поерзал на жесткой земле, явно испытывая неудобство, но не желая куда-то перемещаться. - После двух суток в Бутоне мне становится душно, если я не вижу небо.
В предыдущие дни командир вообще не спал. Ночью дежурил, а потом, в течение дня, немного дремал на привалах.
- Не перетрудись, - напутствовал его Виньес. - Ну а мы пойдем.
Горбоносый поднялся первым и протянул Сони руку. Прежде чем схватиться за нее, он тоскливо обернулся к рядам шатров, остроконечные вершины которых терялись вдалеке. Эту ночь было бы неплохо провести с Ниланэль, но ей после длительного перехода по кривым горным тропам тоже требовался отдых, и гораздо больше, чем мужчинам. Сони вздохнул и легко вскочил с одеяла, приняв помощь Виньеса. Его рукопожатие было крепким и надежным. Сони уже и не помнил, когда они в последний раз устраивали стычку, пускай и шуточную. Как же все стремительно изменилось в отряде...
Однако еще до того, как он успел огласить этот удивительный факт, Виньес юркнул в пустую палатку, и оттуда донесся его ехидный голос:
- Кто последний - тот спит с краю!
Сони расхохотался.
Все-таки есть что-то под Небесами, что никогда не изменится. Например, вредность некоторых проклятых лордиков.
* * *
Сони уже с полчаса ворочался без сна. В лагере было довольно шумно, однако в предыдущие ночи это спать не мешало, и поначалу Сони грешил на сопение Виньеса. Но после тычка маг перевернулся на бок и затих, а сон все никак не шел. Решив, что дело в какой-то внутренней необъяснимой тревоге и что избавиться от нее обычными методами не удастся, он поднялся, чтобы пройтись по лагерю.
В шатре было душно, несмотря на свободное пространство - он был рассчитан самое меньшее на пятерых обитателей, а спали здесь только трое. Виньес прижимался к своему вещевому мешку, наверное, представляя, что это его жена. Сех, который не стал спорить со старшим магом и беспрекословно улегся с краю, где поддувал ветер, свернулся в клубочек и походил на какого-то растрепанного рыжего зверька. Хорошо бы еще безобидного. Сони зевнул, натягивая куртку, а затем приоткрыл полог и выбрался наружу.
Судя по Великому Оку, которое тускло светило сквозь облака, было около трех часов пополуночи. Через два-три часа офицеры будут трубить подъем. Угораздило же проснуться в такое неудачное время - и ни туда, и ни сюда... Как быстренько нагулять сон за четверть часа, чтобы успеть выспаться? Разве что пробежаться, но тогда результат наверняка получится прямо противоположный.
Зябко поведя плечами, Сони подошел к кострищу, возле которого стопкой высились помытые Сехом миски. Дрова давно превратились в едва тлевшие угли и не прогоняли ночной холод. Кален дремал у самого края костра, у кольца из камней, подложив под голову согнутую руку.
Осторожно, боясь его разбудить, Сони шагнул в сторону "улицы", проложенной между шатрами. Бродящие по лагерю часовые, заметив движение, посветили на него факелом и, убедившись, что это свой, направились дальше. Невзирая на поздний час, ни один из двух человек в паре не был сонным. Дежурные очень ответственно относились к своему заданию, хотя, по мнению Сони, внутри лагеря стеречь было нечего. Обстановка в армии магов была совершенно иной, чем, например, в войске мятежников, которое штурмовало Гайдевард и Эстал, - теплой, дружелюбной. Среди магов не было обычной вульгарной и необразованной солдатни, которая, как правило, и порождала все проблемы, к тому же здесь собралось не так много тех, кого на службу призвали насильно, чтобы они ершились в пику офицерам. Костяк армии составляли добровольцы, а они соблюдали дисциплину по собственному желанию. Хотя, конечно, не обходилось и без эксцессов. На всякий случай за пределами лагеря водрузили позорные столбы; сегодня они пустовали, но вчера там всю ночь провисели двое солдат-подростков, умудрившихся купить в придорожной деревне пару кувшинов амреты и с непривычки надраться до свинячьего визга.
Если не считать этого и нескольких других мелких происшествий, неизбежных при большом числе людей, то обстановка в армии была на удивление мирной. Конечно, народ боялся када-ра, тихо роптал на офицеров-недоумков и разные неурядицы, но боевой дух у магов был очень высок. У них была хорошая, благородная цель, за которую не жалко погибнуть, и в них вселял веру Сын Цветка.
Сони еще раз оглянулся на Калена и обнаружил, что тот проснулся и сидит у костра.
- Надеюсь, ты не к Ниланэль собрался? - спросил командир.
- Нет. Она наверняка спит, не думаю, что стоит ее будить. Мне просто не спалось.
- Тогда садись, поболтаем.
Это был не приказ, а предложение скоротать время. Определив это по тону Калена, Сони выдохнул. Не хватало еще, чтобы он промывал ему мозги по поводу Ниланэль.
Сони устроился напротив командира. Угли отбрасывали на его бело-синее лицо красные отблески, добавляя в облик сына Небес нечто демоническое. Сони вдруг почувствовал себя неуютно. Вся армия смотрела на Калена, как на бога, а он намеревался с ним чесать языками на какую-нибудь глупую тему. Как странно.
Северянин, порывшись в мешке, выудил оттуда пропитавшийся жиром сверток. Внутри оказался твердый желтый сыр, от аромата которого у Сони потекли слюни. Он и не знал, что настолько голоден. Может, поэтому у него и не получалось заснуть?
- Будешь? Меня угостил староста деревни, которую мы миновали в обед. По правде сказать, они вручили целую корзину, но я уже все раздал.
- Спасибо, - Сони поймал брошенный ему кусок и с аппетитом вгрызся в него. - А ты разве не голоден? Когда ты вообще последний раз что-то ел?
- Днем, - он потер веки. Темнота скрывала отражавшееся в его чертах утомление, но не нужно было отлично знать Калена, чтобы понять, насколько он устал. - Не могу ни есть, ни спать. Эта проклятая сила майгин-таров поддерживает меня, но, по-моему, она же меня и истощает.
- Интересно, боги наказывают своих детей за богохульство? - задумался Сони.
Командир ухмыльнулся.
- Когда встречу хоть одного из них, передам тебе ответ.
- А ты... ну... не общался с ними? Не получал от них знаки, пока сидел в Бутоне?
В прошлый раз он оборвал эту тему, не позволив подчиненным даже начать ее. В этот раз Кален поморщился.
- Не хотелось бы разочаровывать всех тех, кто смотрит на меня, как на спустившегося прямо из Энэвьелада, но нет. Мне очень жаль, но я ничего не помню с того момента, как вошел во внутреннее святилище, до тех пор как Бутон раскрылся и я увидел перед собой королеву с Мирраном. Ничего, кроме ощущения, что мне нечем дышать, - угрюмо добавил он. - И там было темно, как в Бездне.
Да, не слишком божественно. Сони помолчал. У соседнего костра тоже раздавались голоса - наверное, и там люди не могли заснуть.
- Я рад, что ты вернулся, - тихо сказал он.
- Это ненадолго, - вдруг ответил Кален, заставив Сони с тревогой уставиться на него.
- О чем ты?
- Я на самом деле мертв. Посмотри на меня, я же наполовину из кристаллов. Эта сила... Она уничтожает меня. Мирран верит, что это благословение, но в действительности это наказание. Я должен все исправить.
Слова падали, как камни об землю - тяжело и глухо. Сони вдруг испугался, сам не понимая чего. Может быть, командир в Бутоне помешался? Или в него что-то вселилось. Кален не просто говорил жуткие вещи, особенно про то, что он мертв. Сони был готов поклясться, что сидящее сейчас рядом с ним существо вовсе не Кален. Интересно, почему он раньше не обращал внимания на то, что у Дитяти Цветка слегка светятся синим глаза? Почти как майгин-тары на перевале Катарка. Глаза Севера... Сони поежился от одного воспоминания о них.
- Что исправить, Кален? Ты всю жизнь пытался исправить то, что случилось с Элой и твоим ребенком, разве этого не хватит?
- Нет, не то, - командир закрыл лицо ладонью. - Это невозможно исправить, к тому же на службе короля я делал вещи и похуже. За них и кара. А исправить я должен другое, то, что сделали другие люди.
У Сони болезненно стукнуло сердце.
- То, что я выпустил Детей Ночи.
- Нет, не это.
Он вскинул изумленный взгляд на Калена. Странно, но слышать это было успокаивающе.
- Не представляю, откуда мне это известно, - сын Небес раздраженно дернул плечами, рассыпав по ним длинные светлые волосы. - Может быть, знание впиталось вместе с кристаллами или его поместили прямо мне в голову боги. Када-ра - такие же люди, как я. Измененные. С ними провели обряд, схожий с тем, что испытали на мне, и одновременно абсолютно противоположный. Наверное, это сделали жрецы Шасета. Только им могло такое прийти в голову. Моя задача - привести все в баланс. Уравновесить силы...
Он стиснул виски руками, словно испытывал мучительную боль. Сони, переборов охватившую его сверхъестественную жуть, прикоснулся к предплечью Калена.
- Ты в порядке?
Уже в следующее мгновение он расслабился и улыбнулся, хотя его улыбка выглядела искусственной.
- Извини. Эта мысль постоянно бьется в голове и не дает покоя. Она явно чужая, и из-за нее я сам не свой. Вот тебе и вся моя божественность.
Что ответить, Сони не знал, поэтому просто ободряюще похлопал его по спине. Пожалуй, если случится чудо и ему когда-нибудь предложат стать полубогом, то он с удовольствием откажется от этой радужной перспективы.
- Пожалуйста, не рассказывай никому, - попросил Кален. - Люди должны видеть во мне - и в вас, раз вы рядом со мной, - символ, обещание, что все закончится хорошо.
- Поэтому ты не перевел Сеха? - догадался Сони. - Чтобы создать иллюзию, будто в нашем отряде все благополучно?
Кален кивнул. Он выпрямился и снова стал собой, непоколебимым и уверенным в себе командиром. Таким Сони гораздо больше нравилось его видеть.
- Мальчик сейчас видит черное, как белое, и белое, как черное. С ним будет тяжело, но он все же не настолько глуп, чтобы сознательно создавать нам проблемы. Можно потерпеть его до того, как...
Он вдруг замолчал, уставившись на запад. Сони слегка занервничал. Что за выверты сегодня устраивает Кален...