|
|
||
Подвальный
лямур, или Вопрос без ответа
В
студенческие времена я подрабатывал
дворником. И вот как-то компания бомжей
облюбовала для жилья теплый подвал на моем
участке. Конечно, следовало бы их тут же и
выгнать, но я нарушил строгие правила. Во-первых,
мне было жаль бездомных, а во-вторых, - что
греха таить, - они помогали мне в случаях
приступа лени, снегопада или какого другого
стихийного бедствия. Расплачивался я чем
придется, но прежде всего - водкой.
Благословенным напитком, которого больше
всего на свете жаждет поутру душа
алкоголика.
Однажды,
в особенно "черное" снегопадное утро, в
надежде на обильную благодарность
помощники отобрали у меня лопату и оставили
в вонючем (но удивительно теплом) подвале
наедине с дамой.
-
Ну что, мальчик, порезвимся? - томно
прохрипела "девочка", усаживаясь ко
мне на колени. Ее всклокоченная шевелюра
пахла подгнившей рыбой, а левый глаз заплыл
и никак не хотел открываться.
-
Но... нет... У меня вообще-то жена... - в
растерянности соврал я.
-
Х... с ней, - резонно заметила жрица любви,
дохнула на меня перегаром и дернула головой;
глаз приоткрылся; теперь справа (в профиль)
она походила на русскую бабу, а слева - на
китаянку. - У участкового тоже жена. И ничего...
Подробности
опускаю. Кое-как мне удалось смыться. Но до
сих пор терзаюсь вопросом: наши участковые
неразборчивы в средствах, или нюхательный
аппарат у милиции устроен иначе, чем у
других людей?
Скверная
драматургия
Весна.
Первое теплое солнышко. Тихий сквер, куда
еле доносится уличный шум. Присаживаюсь
отдохнуть и жмурюсь на свет, как ленивый кот
на подоконнике. На соседней лавочке двое
забулдыг расстелили газетку. Откупоривают
чекушку водки. Одному на вид - за пятьдесят.
Другому - за тридцать.
П
е р в ы й
(тот, который постарше). А я вам говорю,
Саша: во всем должна быть эстетика! Почему,
объясните мне, почему русский может есть
селедку с газеты, а грузин - никогда? (Саша
пожимает плечами.) А потому, Саша, что
грузин - он кто? Он дитя гор. Красавец. Джигит!
Вывод?.. (Саша пожимает
плечами.) Во всем должна быть эстетика.
Где стаканы? (Саша
глупо улыбается и в третий раз пожимает
плечами.) Эх, Саша! Никогда вы меня не
поймете!.. Я щас вернусь. Ждите. (Грозно
помахивая указательным пальцем.) И чтоб
ни-ни! (Поднимается, подходит ко мне.) Какое,
юноша, столетье на дворе?
Я.
...
П
е р в ы й.
В смысле - который час?
Я.
Без пятнадцати два.
П
е р в ы й.
Слышали, Саша? Без десяти два я вернусь со
стаканами. Все. Я ушел.
Появляется
третий.
Т
р е т и й
(обращаясь к первому). Вань, дай
закурить?!
В
а н я.
Сережа, мне некогда! Спросите у Саши. (Философично.)
Если даст, то даст... Если нет, то нет...
Медленной
степенной походкой Ваня удаляется прочь.
Нищета
перевода
В
университетском буфете, как всегда,
многолюдно. Пристраиваемся в очередь.
Неподалеку
за столиком сидят практиканты-американцы.
Рядом с ними - филолог Танечка. Бормочет что-то
невнятное, бледнеет и краснеет
одновременно.
-
One minute, please! - выпаливает Танечка и бежит к нам.
-
Привет! Ты чего? Америкосы достали?
-
О-о-о!.. - воет изнуренная девушка. - Слушайте,
помогите! Ребятки, объясните им! Я не могу! Я
им говорю: идиома, парадокс. А они мне: "Переведи!".
Ну как я им ЭТО переведу?! Не могу я, не могу...
-
Что перевести-то?
-
Да вон, на стене. Какая свинья написала?!
Знала б - убила б, честное слово! Может, вы им,
а?.. Как мужики - мужикам... Я вам пива
поставлю...
Заинтригованные
вступлением, подходим к столику
иностранцев. Читаем. На стене - жирными
буквами - надпись:
А
на х... попу гармошка,
Если
есть колокола?!
Слово
и дело
-
Папа, папа, что такое "обалдеть"? -
спросила четырехлетняя девочка Катя.
-
Ну... вообще-то... - замялся папа. - Помнишь "Сказку
о попе и работнике его Балде"? Так вот, о
глупом человеке говорят, что он - балда. А
если человек сделал глупость, значит он -
обалдел. Или еще, когда происходит что-нибудь
странное, неожиданное, человек смотрит и не
понимает, в чем дело: рот раскроет, глаза
выпучит - обалдеет. Поняла?
-
Угу...
Вечером
Катя тихо и мирно, без обычных скандалов,
надевает пижаму, укладывается в постель и
засыпает. Родители счастливы. На цыпочках
они выходят из детской, плотно прикрыв за
собою дверь.
Минут
через двадцать - грохот. Вбежавших в Катину
комнату маму и папу поражает столбняк.
Картина: новый японский грузовичок
валяется на полу; дочка в чем мать родила,
скрестивши ножки, стоит, опираясь на спинку
кроватки.
Пауза...
Наконец вполне удовлетворенная Катя
изрекает насмешливо:
-
Обалдели!
Чтобтысдох
Универовскую
анатомичку наконец-то закрывают на ремонт.
Зимой. Трупы любовно кутают в брезент и на
тележке возят в анатомичку мединститута (благо,
недалеко). Возят по довольно крутому спуску,
который после морозов всегда превращается
в ледовую горку.
И естественно, Мишане
не удается удержать равновесие. Он падает,
толкая ногами тележку. Тележка несется вниз
- на одну из главных улиц полустоличного
города. Эффектно подскакивает на бордюре,
сбрасывает мертвого мужика и ударяется в
стену.
На заднице сидящий
Мишаня орет во всю глотку. То ли к ректору
обращаясь, то ли к себе, то ли к трупу: "Ё...
твою мать! Чтоб ты сдох!!".
А
дальше... Прохожие, конечно, шарахаются по
сторонам. Но больше всего их вроде бы
поражает не труп, с тележки свалившийся
посреди города, а то, как два парня,
чертыхаясь и матерясь, этот труп обратно на
тележку укладывают и брезентом прикрывают.
На виду у всего честного народа!
Кто-то,
не стерпев зрелища, все-таки вызывает
ментов. Но они приезжают поздно, долго чего-то
ищут и только потом догадываются заглянуть
в мединститут. Понятное дело, там им все
объясняют - в вежливых выражениях, - труп
демонстрируют, как вещдок какой-нибудь. В
общем, спустя некоторое время все
расходятся по неотложным делам.
И
только про труп несчастного мужика и про
Мишаню тоже теперь говорят одинаково: "Ну
тот, который Чтобтысдох...".
|
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"