Аннотация: про нечеловеческую медицину и супер-Васю Грелка-2010
В кадр, переворачиваясь, влетает дверь. Плашмя грохается на стол, заставленный пробирками, микроскопами и прочей эффектно бьющейся дрянью - БЛЯМС! - всё разлетается к чертовой матери, весело и разноцветно забрызгивая халаты придурков, расставленных, как мебель, по лаборатории.
Ближайший придурок оборачивается и открывает рот. "Но Холмс, откуда это к нам прилетела железная дверь?" - как бы читаем мы в его красивых круглых глазах.
Как бы отвечая на этот, в принципе, справедливый вопрос, в дверном проеме стоит мускулистый чувак, в маечке и с кувалдой. На маечке написано "ЭТО Я РАЗБУДИЛ КТУЛХУ!", ниже, мелкими буквами: "и всё, что я получил - вот эту сраную майку?.." - а вокруг дымится развороченный гипсокартон.
Кстати, о гипсокартоне. Чем, вообще, лаборатории в странах победившего банананизма отличаются от нормальных? Ну, в основном, двумя вещами.
Во-первых, там жарко (потому что кондиционеры дороги, и туземцам пока еще неизвестны; из благ цивилизации в эту пердь пока проникли только мясорубка, калашников и гипсокартон).
А второе - это, конечно, русские гастарбайтеры, которых нанимают по интернету из города Таганрог за пятнадцать центов, чтобы они тут мыли пробирки и больше ничего не трогали, пока какой-нибудь сумасшедший профессор из Дании ставит на местных косоглазых мартышках свои бесчеловечные опыты.
Так вот, студента нашего зовут Вова Шапкин. Вон он, еще стоит, разинув рот; сжимая в кривых и добрых руках очередную немытую пробирку, со следами занятий нечеловеческой медициной... но скоро уже, наверное, спрячется под стол, потому что хоть он и придурок, конечно, прости господи, - но все же, будем надеяться, не идиот.
С нехорошим чавканьем - кхрюп, кхлип, - кувалда расквашивает головы ближайшим научным сотрудникам, и вдруг - БЗДЫНННЬ! - с оглушительным звоном отлетает от желтой сухой лысины профессора фон Шварцштумпфеля.
"Так ему, херу фашистскому", - мстительно щурится Вова, и тут же округляет глаза по новой: профессор, отлетев от могучего удара, врезается в стену, но не сползает по ней, размазанный всмятку, а только влипает, как оловянный солдатик в глину, погрязнув сантиметров этак на десять в капитальной бетонной стене.
- АГА! - радостно восклицает крепыш в маечке. "Эврика", типа, "я нашел". Поплевав на руки, он так размахивается кувалдой, что Вова инстинктивно втягивает голову в плечи... и тут врывается доблестная косоглазая охрана.
От грохота калашей, гари, свиста, бетонной крошки - Вова почти что глохнет и слепнет. На столах разлетаются какие-то уцелевшие еще стеклянные клизмы. Пули, чавкая, вышибают из стенных панелей последние смешные претензии на евроремонт... и эти же пули явно, с тонким повизгиванием, отскакивают от груди и плеч крепыша с кувалдой.
Маечка - та наоборот, рвется мелкими клочьями (о достижениях по линии ктулху теперь, наверное, можно совсем забыть), - а крепыш, нагнувшись и широко расставляя ноги, будто против сильного ветра, делает пару шагов навстречу поливающим его из калашей тонтон-макутам.
Мелькает кувалда. Кхрип, кхлюп. Приклады бумкают по линолеуму, и становится очень тихо.
Вокруг, на полу, что-то покашливает, хрипит, и негромко булькает. Крепыш стоит вполоборота, блестя мышцой из-под разодранной маечки, и волком глядит на профессора - который за это время как-то вывернулся из стены, и теперь держит перед собой подозрительный черный прибор, с нехорошего вида кнопкой.
- Это есть тридцать пять килотонн, - гауляйтерским тоном говорит фон Шварцштумпфель. - Хватит и вам, и вашим друз"ям наверху!
"А уж нам-то как хватит..." - тоскливо думает Вова, и без того уж лежащий под столом в положении "вспышка слева".
Рядом, нос к носу с Вовой, лежит и обиженно дымится автомат Калашникова, ненужный уже своему косоглазому владельцу.
"Эх, говорил военрук... учи, сынок, матчасть..." - стучит зубами Вова, протягивая к оружию добрые загребущие руки...
* * *
- Молодец, парень! - заколотив профессора по плечи в бетонный пол, качок повернулся к Вове и легко вздернул его на ноги. - Раз, и в яблочко! Этот, с Итаки, как его, против тебя - говно!
Вова и сам не знал, как это он с первого выстрела попал прямо в опасный профессорский прибор; но на всякий случай стоял по стойке смирно и глупо улыбался.
- Ладно, хвалю. Свободен.
Мужик похлопал Вову по плечу и вытащил из кармана спортивного вида трусов солидный моток скотча. Взяв иммобилизованного Шварцштумпфеля за ухо (чтобы прекратил кусаться), мужик принялся бодро обматывать его скотчем, по ходу дела постепенно вытягивая профессора из бетона.
- Кхм... - осторожно прочистил горло Вова. - А он так не задохнется?
Из-под сплошного слоя скотча виднелось, собственно, только ухо профессора, за которое мужик его держал.
Обернувшись, мужик нехорошо посмотрел на Вову. Шапкин закашлялся и изо всех сил сделал вид, что его тут нет.
Выдержав паузу, мужик сказал:
- Это вряд ли.
Скотча хватило профессору по щиколотки. Получившуюся мумию чувак взвалил на плечо, наподобие бревна. В свободную руку взял кувалду, небрежно помахав ей, сказал: "пока", и утопал наверх.
Вова сел на стол и задумался.
Где-то наверху со скрипом открылась дверь. ТАРАРАХ! - стены качнулись - грохот, рев, канонада - и дверь наверху захлопнулась.
Довольно скоро в проеме опять появился чувак с кувалдой; только на этот раз с мумией на плече, и слегка закопченый.
Вова вздохнул и встал.
- Так, парень, - деловито сказал качок. - Где тут у вас запасной выход?
* * *
Ручку из кувалды пришлось вытащить, и профессора подвесить к ней, на манер пойманной лани (иначе по джунглям далеко не уйдешь). Свободной рукой качок, как мачете, рубил ветки (иначе, опять же, по джунглям далеко не уйдешь).
Вова тоже так попробовал; теперь левую руку приходилось баюкать и прятать.
На вопрос "куда мы идем", крепыш уверенно отвечал "туда". На вопрос, кто он, сказал "можешь звать меня дядя Вася". На прочие вопросы - сказал прочие вопросы больше не задавать.
В первый день прошли километров пятнадцать.
Вечером, когда развели костер, Вова все-таки отважился еще на один вопрос.
- Много будешь знать - состаришься! - и дядя Вася принялся ржать, видимо, чрезвычайно довольный шуткой.
- Ладно, тебе по секрету могу сказать... - крепыш наклонился к самому вовиному уху и громко прошептал: "Это секрет!"
Дядя Вася, вообще, оказался шутник.
* * *
При переходе Хананьского перевала на Вову напал тигр.
К счастью, дядя Вася вовремя заметил тигра и кинул в него профессором. Потом, подскочив, добавил пяткой в нос, и, ухватив деморализованного хищника поперек туловища, оторвал ему яйца.
Когда тигр закончил орать и умер, они сняли профессора с палки, насадили на нее тигра, и развели костер.
Барбекю удалось на славу.
- Здорово вы его, пяткой, - сказал Вова, сыто откинувшись на спину.
- А то, - самодовольно ухмыльнулся дядя Вася. - И еще говорят, мол, пятка у меня слабая!.. Брехня!
- Брехня, - согласился Вова, выковыривая из зуба шашлык. - Вы, дядя Вася, прямо герой.
Дядя Вася опять почему-то заржал. - А ты, гляжу, Вова, не такой дурак... Гомера, небось, читал?
- Мм... до половины, - дипломатично ответил Вова.
- Ну, значит, читал. Там, помню, где-то в начале...
Вова честно наморщил лоб.
- Давно это было, - сказал он еще дипломатичнее.
- Давно... - загрустил дядя Вася. - Эх, мало нас осталось!..
Вова зачем-то посмотрел по сторонам, и подтвердил: - Мало.
- Семья-то большая // Да два человека // Всего мужиков-то... - продекламировал дядя Вася. - Пушкина тоже знаешь?
- Хм. По-моему, это Лермонтов.
- Сам ты Лермонтов! - рассвирепел дядя Вася. - Я Пушкина знаешь каким помню? Вот таким! - дядя Вася показал, каким. - Думаешь, про каменного гостя - это он откуда высосал? Читал про каменного гостя, да?
- Ну... - смутился Вова. - Что-то такое... было.
- Вот! - поднял палец дядя Вася. - То-то же. А то ишь... Лермонтов... Ничо, - дядя Вася зевнул, укладываясь поудобнее. - До монастыря дойдем, я тебе еще скрижали покажу. Там про меня есть... некоторые.
Вскоре дядя Вася захрапел, а Вова еще с полчаса ворочался и думал. Вид дядивасиной кувалды, а также обернутой скотчем мумии профессора - определенно наводили Вову на мысль, что надо бы делать отсюда ноги, и поскорее.
Но поглядев в другую сторону, на обугленную и частично обглоданную тушку тигра (длиной заметно больше профессора), Вова погнал прочь эту несвоевременную мысль.
"Нет, дядя Вася, конечно, мужик со странностями... Но с ним, все-таки, как-то спокойнее", - подумал Вова, засыпая.
* * *
Издали монастырь смотрелся довольно солидно: стены, башенки, горный пейзаж. Но вместо молотка на воротах обнаружился только обрывок веревки. "Два дня не провисит, сопрут... вот народ!" - прошипел дядя Вася и злобно пнул дверь ногой. Дверь ничего, выдержала.
Подумав, Вова поднял голову и заливисто свистнул в два пальца.
Через некоторое время на балконе ближайшей башенки появился крепкий седой старичок, и, поглядев на них из-под руки, пошел спускаться по длинной спиральной лесенке.
- Его мне как называть? - печально спросил Вова.
Дядя Вася, подмигнув, шепнул: "Дедушка Мойша".
- Сестренок где потерял? - сурово спросил старичок, открывая калитку.
- Да там, это, - махнул рукой дядя Вася. - Охрана набежала, потом обновленцы откуда-то, танки еще какие-то с вертолетами... Ничего, разберутся, не маленькие. Я вон, как доктора этого запаковал, не стал задерживаться. Сразу пешком, напрямик-то.
- Ладно, - нахмурился старик. - Сейчас отнесем... А этого куда теперь? - и брезгливо ткнул пальцем в Вову.
Вова как-то неожиданно загрустил.
- Ну... э... с нами пускай, - смутился дядя Вася. - Чо, он помогал...
- Помогал!.. Помогутик, блин! - рассердился старик. - Сколько можно, Пелеич? Как маленький, ну ей-богу. Всё людьки-друзяшки на уме. Жрут, гадят, шуму от них...
- Чего шуму-то, - обиженно забубнил дядя Вася. - От тебя, что ли, мало шуму? Людьки, между прочим, хорошие. И не скучно с ними. Спасешь его, например - он тебе радуется... Что, лучше как эти все? - он неопределенно махнул рукой в сторону монастыря.
Мойша закашлялся.
- Ладно, - сказал он мстительно. - Тогда сам пускай тащит! - и бодро зашагал вперед.
Поднимались они неожиданно долго. Гора, поначалу только невинно курившаяся дымком, вдруг начала проявлять характер. И когда метрах в двухстах справа вдруг выплеснулся нехилый фонтан лавы, Вова струхнул уже не на шутку.
- Вот, - злорадно ткнул пальцем дедушка. - Что я говорил? Чуть чего, сразу... утютю, какие мы нежные!
- Ну, Вова... - ласково, как малолетнего, начал уговаривать его дядя Вася. - Ну понимаешь, такое дело... Он же как мы, хоть и гад-обновленец, конечно... - Пелид выразительно встряхнул плечом, на котором нес палку с профессором. - Но в остальном-то совсем как мы: его, кроме ядерной бомбы, мало ведь чем возьмешь. Нужна нам тут ядерная война? Нет, я так думаю, не нужна. А кроме ядерной бомбы, только вулкан и годится. И то еще следить полчаса, чтобы не вылез, зараза...
Наши-то, греки-римляне, думаешь, почему у вулканов селились? Любовь к острым ощущениям, что ли? Последний, хех, день Помпеи... Да просто чтоб не ходить далеко, если кого вдруг... В общем, Вова, без вулкана-то нам никак. Давай, не боись, друзяшкин! Недалеко осталось.
У самого жерла было, скажем так, жарко. Жар, треск и грохот стоял такой, что никто ничего не заметил, пока они не подбежали совсем уже близко: человек десять, в замызганных желтых трико. Чем-то похожие на цирковых жонглеров, они размахивали над головой черными большими шарами на длинной цепи.
Заметив их, дядя Вася отрывисто крикнул, и сейчас же бросил палку с профессором. Потом они с дедом переглянулись... и, разбежавшись, синхронно прыгнули рыбкой в вулкан.
Преследователи, подбежав, обступили Вову с профессором - и, побросав свои тяжелые, судя по виду, орудия, некоторое время упыханно переводили дух. Двое "жонглеров" подошли к жерлу и внимательно глядели вниз.
Наконец один, судя по всему, старший, указал на профессорскую мумию, и остальные принялись ее распаковывать. Старшой же повернулся к Вове, и покровительственно похлопал его по плечу.
- Ты, - говорит, - я смотрю, невинно заблудшая овца, чисто по недомыслию связавшаяся с этими ретроградцами. Они никогда не протянут руку помощи таким, как ты! Но ничего, парень, мы-то тебя спасем. Сейчас доктор Шварцштумпфель немного отдышится, и поможет нам тебя улучшить! Раз уж ты, парень, все равно всё уже знаешь - будешь теперь добровольцем! Разумеется, не всё так просто, и возможности наши пока еще несовершенны... Но для начала, думаю, можем пришить тебе жабры и третий глаз!.. - тут обновленец зачем-то пощупал Вове живот. - Ну и, конечно, поправим печень, чтоб алкоголь не действовал на твой молодой организм...
- А что это у вас за шары такие черные? - сомнамбулически спросил вдруг Вова.
- Шары? А, праща Давида! - обрадовался обновленец. - Эх, юноша, мало, мало вы изучали Святое писание. Как же, Авель и Каин, вбивший его в землю по самые плечи... Давид, сбивший с ног Голиафа, и его верные друзяшки, тут же заколотившие супостата в сухую филистимлянскую почву...
Вова шел как в тумане, с двух сторон ненавязчиво поддерживаемый под белые ручки, а обновленец продолжал чего-то вещать. Что продолжительность жизни у Вовы, несомненно, скоро повысится, а потом он, конечно же, сможет ДЫШАТЬ ПОД ВОДОЙ, перестанет болеть свинкой и полипептитом, а через третий глаз иногда сможет ВИДЕТЬ ВСЮ ИСТИНУ, так же, буквально, как и мы все...
Почему-то сейчас же, без всякого третьего глаза, Вова довольно красочно представил себе себя: с жабрами и синим селедочным хвостом. Мысленно пририсовал на заднем плане купающегося красного Ктулху, а сверху - нарядную надпись: "УРА, МНЕ ПРИШИЛИ ЖАБРЫ И ТРЕТИЙ ГЛАЗ!.."
На этой радостной ноте сверху обрушилась сеть.
* * *
- А-а-а-а-а! - орал Вова. - Выпустите меня!..
Вокруг творилась ужасная свалка, сеть, руки, ноги, головы... что происходит и где сейчас верх, было не очень понятно.
- Что, попались, черти? - донесся чей-то знакомый радостный голос.
- Дядя Вася! - закричал в ответ Вова. - Ура! Выпусти меня отсюда! Ты не погиб!..
- Не-е... - отозвался дядя Вася, очень довольным тоном. - У нас там есть... запасной выход. Кожа теперь, правда, облезать будет, зараза... Знаешь какой кипяток!
- Э, стоп, - сказал дядя Вася. - Там же этот... мы с ним друзяшки.
- Ты чем думаешь, эллин, блин, косорукий? Хочешь из-за одной людяшки десять этих уродов случайно выпустить?!
- Да, - озадаченно сказал Вася. - Как-то я не подумал.
- Нового заведешь, - отрезал Мойша. - Ну-ка, раз-два...
Сеть резко дернулась. От боли, обиды и безысходности у Вовы аж навернулись слезы.
- Взяли! Раз! Взяли! Два! - продолжал надрываться старикан.
Вова, впрочем, заметил, что их садок не очень-то двигается с места.
- Уф... - выдохнул дядя Вася. - Не, я тебе все-таки не Геракл. Чуть-чуть не хватает.
Мойша сел на камень, чтобы отдышаться.
- Ладно, - наконец, согласился дед. - Давай сюда своего людька. Вон он, вроде бы с краю лежит.
- А-а-а-а! - привычно заорал Вова. - Руки сломаете, я ж не железный!..
- Я тебе челюсть еще сломаю, не железный ты мой, - пообещал вредный старикашка. - Ну-ка тяни давай, с нами.
- Не могу, - объявил Вова, показывая руку. - Сломали-таки, козлы! - и он, наконец, заплакал.
Мойша и Вася озадаченно уставились на синяк.
- Шину надо наложить! - плаксиво сказал Вова. - Кто тут у вас медик-то?
Крепыши синхронно пожали плечами.
- Слушай, парень, ну ты головой-то подумай. Какие шины?.. - удивился дядя Вася. - Ты, может, знаешь, чем мазать кожу после вулкана? Не знаешь? Потому что никогда не нырял в вулкан, да? А я вот никогда не накладывал себе шину. Зачем это мне, ну? Сам подумай.
- Короче, - нахмурился Мойша. - Вставай давай, неженка, и тяни другой рукой!
- Не могу, - сразу нашелся Вова. - На второй запястье вывихнуто!
- Ах ты подонок! - брызгая слюной, завизжал старикан. - На кой мы тебя вообще выковыривали! Сейчас я тебе шею вывихну, умник, блджад!
- Ладно, ладно... - примирительно протянул руки дядя Вася. - Сходите лучше вон, в монастырь, может кто помочь соберется. Гиппократ там, помню, где-то недалеко валялся... Он клятву давал!
А заодно, глядишь, и скрижалей захватите. Хоть придавим этих, чтобы не расползлись...
* * *
Дальний край подвала терялся во тьме, но уже по видимой его части было понятно: их там тысячи. Тысячи и тысячи фигур, тысячи будд - лежащих, сидящих и даже стоящих, бессмысленно подпирая стены или столбы; с пустыми опухшими лицами и закрытыми щелями глаз. В основном фигуры помалкивали, но кое-кто сотрясал подвал богатырским храпом.
После тщетных попыток пробудить хоть одного из будд (пинки, тычки и швыряние кусками скрижалей не действовали примерно никак), старик попробовал обратиться к аудитории с громкой прочувствованной речью.
Планета, оказывается, находилась опасносте! Враг запустил свои щупальца, и уже буквально вот-вот. Всего каких-то десять минут ходьбы, и еще десять тысяч лет великого счастья...
Наконец, одна из недалеко лежащих фигур с отчетливо слышимым скрежетом разлепила веки.
Разлепив, с аналогичным скрежетом, и уста, фигура произнесла рокочущим басом: "МОИСЕЙ! ДА НЕ ПОШЕЛ БЫ ТЫ В ЖОПУ! СКОЛЬКО ВЕКОВ ТЫ, СКОТИНА, ГОНЯЛ НАС! ЧЕРЕЗ ЭТО МОРЕ! ПО ЭТОЙ ПУСТЫНЕ! ХВАТИТ, НАБЕГАЛИСЬ".
Другая фигура, пошевелившись, добавила: "и незачем так орать". После чего веки захлопнулись, и больше уж будды не произнесли ни одного звука, а только как бы храпели негромко.
Моисей слабо крикнул: "сволочи!", сел на кучу скрижалей и вдруг заплакал, размазывая слезы крепким старческим кулаком.
"Гады бездушные!" - рыдал Моисей. - "Ахиллесы хреновы!.. Непокобелимые!.. Тетери бессмертные!.. Ни эллина, блин, тебе, ни иудея!.. Гниды казематные!.. Ни черта не хотят!.."
- Дедушка, - жалобно позвал Вова. - А может, я это... пойду?
- Ты чего, парень, - поднял голову Моисей. Неожиданно быстро успокоившись, он утер кулаком сопли и показал его же (кулак) Вове.
- Ты ж теперь все наши Тайны Веков знаешь! Сиди здесь. И чтоб никуда. Если что, у нас третий глаз, слышал? Мы тебя где хочешь найдем. Вот смотри...
Моисей зажмурился и напружинил губы.
- Вижу тебя... в лаборатории! Ты моешь пробирки! С чем-то зеленым.
Приподняв одну из скрижалей ("и-и-и... ап!"), Моисей с грохотом поволок ее к выходу.
Когда он скрылся из виду, Вова сидел и раздумывал еще минут пять.
Потом встал, подкрался к двери, тихонечко выглянул наружу... и с чрезвычайной резвостью бросился наутек.
* * *
Чем там кончилось дело у Моисея, Ахиллеса и их пуленепробиваемых приятелей - автору, честно говоря, неизвестно.
А насчет Вовы Шапкина - пожалуйста, тут никаких секретов.
Вова удрал в Москву и сделался там бомбилой. Спит, правда, прямо в машине, как Штирлиц - часа по три максимум. Зато попробуй его поймай! Ну, например, увидишь ты его в Бибирево. Пока добежишь - Вова уже на Пресне. Ты на Пресню, да? - а он уже вообще в Бирюлёво!..
Да и заработки, как бы, не по пятнадцать центов.
Вова, как в первый день заработал, сразу зашел на радостях в одну палатку на Митинском, и заказал себе маечку.
Слева чтобы был нарисован Мужик с кувалдой; а справа - веселая Черепашка.
И сверху написано, крупно так: "Я УБЕЖАЛ ОТ АХИЛЛЕСА!"