Полковник Ник Томпсон уютно устроился в большом старинном кресле из натуральной кожи, с резными ножками из красного дерева в виде морских серпентов и такими же подлокотниками, на концах которых, гордо изогнув спины, примостились два морских конька. Глядя на плац и находящиеся за ним ангары бронепехов, полковник нутром чувствовал трескучий тридцатиградусный русский мороз, царящий сейчас снаружи. В своем кабинете, с теплоизоляцией и тройными стеклопакетами, Томпсон наслаждался теплом и уютом. Сегодня был его сороковой день рождения.
Скрипнула кожаная спинка кресла, скрипнула загадочно и как-то жалостно, словно оплакивая ушедшую в небытие русскую цивилизацию. Он любил это старое кресло. Когда-то в нем сидел русский князь, или может граф, потом оно перешло к красным комиссарам, а его последним владельцем был какой-нибудь "новорусский" магнат. Теперь в нем сидит полковник американской армии, командующий базой North-2, гарант стабильности и порядка на всем северо-западе бывшей России...
Вставать с уютного кресла было лень, и полковник позвал адъютанта.
--
Джонс!
Молодой парнишка со знаками различия второго лейтенанта вошел в кабинет.
--
Слушаю, сэр.
--
Даю разрешение говорить свободно, взять из бара две стопки, бутылку виски и отметить сороковой день рождения своего командира.
--
Поздравляю, полковник.
Адъютант засиял от радости и быстро исполнил приказ. Далеко не каждый офицер армии США снисходил до общества нижестоящих, но Томпсон был другим, и все бойцы на базе считали его за это своим. Именно они подарили полковнику это великолепное кресло, найденное в развалинах старинного особняка.
--
Знаете, Джонс, я ведь спец по России, один из лучших...
--
Я видел, как вы читали какого-то Lva Tolstogo, на русском. - Офицеры выпили. Джонса пердернуло и он жадно вдохнул воздух, в то же время его командир даже бровью не повел. - И пьете вы, как русский!
--
Спасибо. На самом деле я перечитал все сочинения Толстого еще в Вест- Поинте. Сейчас просто освежаю память. Наливайте лейтенант.
Стопки вновь наполнились первоклассным шотландским виски.
--
О чем пишет этот Tolstoy?
--
О загадочной русской душе, лейтенант. О том, что русских можно разбить в сражении, но нельзя выиграть у них войну.
--
Простите, сэр, но мне кажется, Tolstoy ошибался. Мы выиграли войну.
--
Вот поэтому я и перечитываю Льва Николаевича. Где он ошибся? И где ошибся я?
--
Вы? - Удивился Джонс.
--
Я. Мне всегда казалось, что русские имеют некий невидимый стержень, который нельзя сломать. И всю свою жизнь я искал способ переломить этот стержень. Изучая их, понимая их и становясь одним из них. Когда началась война, я ожидал от русских неприятных сюрпризов. Какой-нибудь неимоверно мощной техники. Или новой, оригинальной и смертельной стратегии. Вроде той, когда они заманили Наполеона в глубь своей страны, уничтожив при этом все, что могло хоть в чем-то помочь французам пережить русскую зиму. Я был готов взять мозговым штурмом любую русскую хитрость... Но, это не понадобилось. Мы разбили их быстро и почти без потерь.
Полковник взял свой виски, и, ни сказав не слова, залпом влил в себя. Адъютант расправился со своей порцией тремя глотками. Наступило неловкое молчание. Томпсон не хотел говорить, а Джонс не знал, что сказать.
--
Почему русские проиграли, лейтенант? - Неожиданно спросил Томпсон.
--
Ну... Думаю, мы оказались лучше вооружены и подготовлены.
--
Спасибо за компанию. Можете идти, лейтенант.
--
Есть, сэр! Спасибо вам, сэр!
И адъютант покинул полковника, который задумчиво вглядывался в заснеженный пейзаж за окном.
Лопасти транспортного вертолета "Чинук" вздымали мелкую поземку со взлетно-посадочной полосы базы North-2. Оскар Бергер, глава компании ЭйчЭмПи Фармасьютикалс, быстрым шагом покинул борт. Кивнув в знак приветствия встречающему офицеру, Бергер поспешил сесть в машину. Мороз, в особенности такой сильный, он переносил тяжело.
--
Прибыл мистер Бергер, сэр. - Доложил адъютант.
--
Свяжись с капитаном Стерлингом, пусть готовит людей и технику.
--
Все как обычно?
--
Да, выполняйте.
--
Есть, сэр!
Бергеру было пятьдесят два года, он был толстым, болезненным и эгоистичным. Маленькие поросячьи глазки смотрели хитро и похотливо, выискивая во всем выгоду и наслаждения. На его фоне полковник Томпсон, обладавший средним телосложением и посредственным здоровьем, смотрелся просто атлетом.
--
Хай, Ник! Счастливого дня рождения!
--
Спасибо! - Они пожали руки. - Виски?
--
С удовольствием!
Бергер буквально рухнул на диван для гостей, мгновенно заполнил его своим телом и расплылся в довольной улыбке. Согретый теплом кабинета снаружи, он выпил виски и согрелся изнутри. Хозяин, присев на край рабочего стола, молча смотрел на гостя.
--
Сорок лет. Хорошая дата! По такому поводу я подобрал для тебя весьма пикантный биоматериал. Все красивы, но каждая по-своему, и все разного возраста. Их уже доставили в нашу лабораторию. Все, как ты любишь. Наслаждайся!
--
Что ж, я тоже приготовил развлечение, тоже как ты любишь. Охота на русского медведя.
--
Что-нибудь особенное? - Бергер хитро прищурил правый глаз.
--
Партизанский отряд. Восемнадцать человек. Пришли с северо-востока три недели назад. Пытались взорвать железнодорожный мост через Волхов, но были отбиты охраной. И заметь, что интересно, ушли в полном составе, никого не потеряв.
--
Превосходно! Я как раз захватил с собой новую игрушку.
--
Опять эти пройдохи из ДАРПА всучили тебе "перспективный образец". Оскар, чем плох штатный М-903?
--
Я в него не влезаю. - Недовольно хрюкнул Бергер.
--
Ладно, начнем охоту на людей?
--
Жду с нетерпением!
Они знали друг друга не первый год. Предприимчивый еврей, торгующий человеческим материалом, пресытившийся всеми видами извращений. И гордый англосакс, профессиональный военный в роли жандарма, в богом забытой стране. Их с трудом можно было назвать друзьями, скорее партнерами. Ведь у каждого из них было то, что нужно другому.
В своем экзоскафе Томпсон чувствовал себя моложе. Отметки на экране тактической карты будоражили воображение. Вот и сейчас, словно не на охоту за жалким отрядом партизан летит полковник, а на битву с огромной и величественной Россией, мировой державой.
"Минута до точки высадки." - Сообщил пилот вертушки. Томпсон увеличил изображение, вглядываясь в обозначенную красной окружностью область, занятую противником. Там у партизан был замаскированный лагерь, они использовали всеми забытые бункера, которые построили под Сестрорецком еще до второй мировой войны. Согласно плану полковника, взвод капитана Стерлинга должен был высадиться в километре севернее, развернуться в атакующий порядок "обратный клин" и ударить фронтально, с одновременным охватом по флангам. Томпсон знал, нет у партизан такой силы, которая была бы способна остановить взвод экзоскафов, а значит, русским придется отступать. Отступать туда, куда нужно ему, полковнику Томпсону, отступать на юг.
"Мы на месте, сэр," - доложил пилот. "Стерлинг, приступайте к высадке." "Есть, сэр." Открылся люк, экзоскафы один за другим ныряли в снежную пелену. Стальные, хищные корпуса современных рыцарей крестоносцев. Сегодня они разукрасят это чистое белое полотно красными тонами. Люк закрылся. Томпсон и Бергер остались вдвоем. Мельком взглянув на своего попутчика, полковник испытал смешанные чувства. Заплывшая жиром, похотливая рожа стареющего еврея никак не вписывалась в образ бойца отряда рыцарей. Бергер поймал этот взгляд. "Ник, дружище, дай я один расправлюсь с ними!" В глазах Бергера горел азарт зверя. "О'кей." Полковник согласился легко. Его больше не прельщала возможность расправы над мелким партизанским отрядом. Эта богом забытая страна не способна породить противника, достойного Ника Томпсона. Ему стало скучно.
Высадив Бергера южнее базы партизан, Томпсон остался в вертолете, который поспешно удалялся от зоны грядущего боя. Взвод Стерлинга вступил в соприкосновение с противником минутой позже. Два беспилотных разведчика, кружащих над полем боя, давали полковнику живую картинку. Русские спешно поставили дымовую завесу и начали отход на юг. Это был организованный отход, не бегство. Томпсон отдал должное их мужеству. Вид экзоскафов, от которых отскакивают автоматные пули, не раз обращал в бегство регулярные части русских.
Партизаны передвигались по снегу на лыжах, что позволило им быстро выйти из боя и оторваться от преследования. В их действиях была видна чья-то руководящая мысль, предусмотревшая такой ход событий. У полковника вновь проснулось чувство интереса. Как русские поступят, когда попадут в засаду?
Бергер, едва заметив отступающих партизан, открыл огонь из 23-мм автоматической пушки. "Дилетант." - С досадой подумал Томпсон. - "Нет, чтоб поближе подпустить!" От выстрелов Бергера погибли двое, остальные быстро нашли укрытие. Тогда, как и следовало ожидать, Бергер сам пошел на них, ведя настильный огонь. На секунду в голове Томпсона возник образ Льва Толстого, почему-то он улыбался.
Маскировались партизаны отлично, но их позиции были прекрасно видны на экране тепловизора. Один из русских пустил управляемую противотанковую ракету, Томпсон видел ее след, подсвеченный трассером. Выстрел был точным, но ракета взорвалась на подлете к цели, пораженная системой активной защиты. В ответ Бергер дал длинную очередь, перепахав небольшой холм вместе с укрывшимся за ним русским. Наслаждаясь своей непобедимостью, он не обратил никакого внимания на внезапный шквал автоматного огня. Русские пули застучали по лицевой бронепластине, экзоскаф содрогался под их ударами, но не более того. Бергер поймал в прицел очередную цель, и еще одна русская жизнь оборвалась.
Максимально увеличив картинку, Томпсон разглядывал позиции партизан. Вот еще одного настигла смерть. А вот они все почему-то встали в полный рост и устремились дальше, на юг. Полковник ждал их быстрого уничтожения, но сукины дети беспрепятственно двигались дальше. Мгновенно мозг Томпсона заработал на полную мощность. Взгляд на тактическую карту: так и есть, отметка экзоскафа Бергера исчезла с экрана. Взгляд на позицию Бергера, крупный план: экзоскаф лежит в сугробе с аккуратным отверстием в бронестекле, которое изнутри равномерно залито кровью. Теперь полковник пробежал видоискателем по всем партизанам. "Вот оно что!" - Он увеличил изображение. На плече одного из партизан висело противотанковое ружье, грубая русская колотушка времен сороковых годов прошлого века. "Я вступаю в бой. Высади меня в полутора километрах южнее их нынешней позиции." - Приказал он пилоту. "Вас понял."
Это был его бой. Полковник специально не стал связываться со Стерлингом. Впервые на пути Ника Томпсона столь ясно встал тот загадочный русский образ, к встрече с которым он готовился всю свою жизнь. М-903 нырнул в сугроб, провалившись по пояс. "Чинук", заложив крутой вираж, ушел на юго-восток.
Томпсон осмотрелся. Он стоял на поляне, вокруг был редкий смешанный лес, а метрах в сорока к северу пролегал глубокий овраг. Сверившись с информацией беспилотных разведчиков, он прикинул наиболее вероятный путь партизан. Они шли прямо на него. Но Томпсону был нужен всего один, тот, что убил Бергера.
Оставляя в снегу глубокий след, экзоскаф направлялся к оврагу. Искусственные мышцы, работая на пределе, натужно гудели. Вот и овраг. Полковник спустился на самое дно и стал ждать. Оперируя данными беспилотников, он точно рассчитал позицию, встретив того самого русского лицом к лицу. Партизан спешил, выскочив на край оврага, он даже не остановился. Томпсон утопил гашетку, но очередь автопушки ушла в пустоту. Русский успел скатиться вниз. Поняв, что подняться из оврага американец ему не даст, он быстро, но спокойно снял с плеча ПТР.
Томпсон, развернулся к противнику. Их взгляды встретились. Холодная решимость американца и горячая решимость русского. Грянул выстрел. Правая рука М-903 беспомощно повисла с перебитым суставом. Дернув затвор, русский попытался перезарядить оружие, но Томпсон схватил ПТР за ствол левой рукой, дернул на себя, отнял и выбросил в снег. Партизан достал двадцати зарядный автоматический пистолет и высадил весь магазин в бронестекло экзоскафа. Томпсон наотмашь ударил его по руке, выбив и пистолет. Теперь беспомощно повисла рука русского, по-видимому, сломанная. На склонах оврага собрались остальные партизаны, они не решались открывать огонь, боясь задеть своего. Схватив русского за голову, Томпсон поднял его, готовый сжать пальцы и раздавить ему череп. И тут он услышал голос русского. Полковник прекрасно знал их язык, партизан кричал своим товарищам: " Уходите! Уходите, я приказываю!"
"Он их командир." - Понял полковник. Партизаны мгновенно исчезли из поля зрения стоящего на дне оврага Томпсона. "В свой последний миг этот русский думал не о себе, а о своих солдатах." Американец чувствовал на себе тяжелый, полный ненависти и силы взгляд русского. "Он готов умереть, и если я убью его, он победит." Сломив противника физически, Томпсон должен был сломить его и духовно, вот почему он решил не убивать этого отчаянного русского. Отпустив его голову, он перехватил командира партизан за пояс, взял под мышку и понес вдоль оврага.
Найдя пологий склон, Томпсон поднялся наверх. С севера приближался взвод Стерлинга. Вызвав транспортный вертолет, полковник объявил о завершении операции.
Полковник Ник Томпсон сидел в своем любимом кресле и, глядя на покрытый снежной шапкой ангар бронепехов, потягивал отличный шотландский виски. Время от времени он потирал повязку на правой руке. Царапина, ничего серьезного. Он не дал русскому времени прицелиться, но, черт возьми, тот все же успел выстрелить. Еще немного, и гроб с телом полковника уже летел бы в родную Пенсильванию. Эта мысль тяготила Томпсона.
Пытаясь избавиться от дурных мыслей, полковник решил развлечься. Покойный Оскар Бергер приготовил ему подарок, вот отличный шанс спустить пар. Томпсон решительно встал с кресла. Лаборатория располагалась в переоборудованном подвале разрушенного дома, в нескольких десятках метров от забора базы North-2. Такое расположение обеспечивало лаборатории надежную охрану, и вместе с тем официально не бросало тень на армию США. Томпсон отвечал за помещение, Бергер за доставку материала и утилизацию трупов. Смерть главы компании ЭйчЭмПи Фармасьютикалс была некстати, отлаженный конвейер развлечений не мог существовать без его участия. Хотя, полковник был почти уверен в этом, новый глава компании, кем бы он ни был, охотно пойдет на контакт. Слишком сладостны женские стоны в стенах лаборатории.
Улыбка полковника, уже одетого в теплую шубу и шапку, вышла настолько недоброй, что адъютант, помогавший командиру одеваться, поморщился. Томпсона внезапно посетила гениальная мысль. Русский! Да, черт возьми, русский! Эта сволочь сидит в камере для пленных и думает что сильнее духом его, полковника Ника Томпсона! Что ж, совместим приятное с полезным. Пусть он увидит, что нет никакой загадочной русской души, есть только набор органов, каждый из которых имеет свою цену. Пусть посмотрит в глаза правде, и пусть признает свое ничтожество.
--
Джонс!
--
Да, сэр.
--
Сообщите службе охраны, пусть упакуют пленного русского, я решил взять его на прогулку.
--
Сколько вам понадобится солдат?
--
Нисколько. Я скрутил его однажды, скручу еще раз, если понадобиться. И потом, что может человек в упаковке?
Двое солдат охраны вывели русского. Он ожидал увидеть расстрельную команду, но увидел только полковника Томпсона.
--
Свободны. - Полковник махнул рукой солдатам, те козырнули и ушли в караульное помещение. - А ты пойдешь со мной.
--
Куда? - Тихим голосом без каких-нибудь интонаций спросил пленник.
--
На экскурсию, тут недалеко.
Русский был в двойных наручниках и кандалах, перемещаться он мог только мелкими шажками. Томпсон не торопил его, он был крайне доволен своим превосходством. Он свободен, респектабелен и силен. А этот русский взят в плен, ограничен в свободе движения и всеми презираем. Но, самое главное различие проявится впереди, в стенах лаборатории. Там дух полковника окончательно одержит победу.
--
Ты военный? - Неожиданно засомневался Томпсон.
--
Нет.
--
Мне показалось иначе.
--
Я сам по себе.
--
Это верно, среди ваших вояк я не встречал достойных противников. Кстати, как твоя рука, я не сломал ее?
--
Кость цела.
--
Это хорошо, сегодня тебе понадобятся обе руки.
Лаборатория встретила их резким запахом медикаментов и едва различимым привкусом крови. Скинув теплую одежду на вешалку, Томпсон пригласил пленника войти внутрь. Тот мелкими шажками прошел вперед. В раздевалке кроме входной была только одна дверь. Томпсон повернул ключ, дверь открылась. Внутри было темно.
--
Проходи, смелее. - И он подтолкнул русского вперед.
Войдя за ним, полковник закрыл дверь. Стало абсолютно темно. Нащупав на стене выключатель, Томпсон не спешил включать свет. Тянулись секунды в темноте.
--
Я не боюсь темноты. - Нарушил молчание русский.
--
Тогда я включу свет.
Щелкнул выключатель, и комната утонула в ярком свете многочисленных ламп, отражаемом со стен, пола и даже потолка, покрытых белой кафельной плиткой. Контраст был разителен, но не он поверг русского в шок. Слева у стены висело обнаженное женское тело. Руки и ноги у нее отсутствовали почти полностью, из обрубков торчали кости, за которые женщину и подвесили на цепи между полом и потолком. Она была мертва. Большие, широко раскрытые глаза, светились чувством скорби. На теле женщины были многочисленные следы пыток, больше всего их было в интимных местах.
--
Это осталось с прошлого раза... - Русский дернулся в своих оковах. Американец покачал головой. - Даже не думай.
--
Почему ты делаешь это?
--
Потому что могу. Это право сильного. - Он презрительно посмотрел на женщину, как на использованный презерватив. - Но пойдем, мы пришли не ради нее.
Томпсон быстрым шагом прошел в следующую комнату, русский поплелся за ним. Там было подобие тюремной камеры с простыми койками, раковиной и унитазом. В камере находились четверо. Симпатичная светловолосая девчонка лет десяти, хрупкая рыжеволосая девица не старше двадцати, гордая темноволосая девушка постарше и зрелая женщина с пышными формами, короткой стрижкой и ярким макияжем. Они смотрели на вошедших с чувством нескрываемого страха.
--
Это ваши женщины, русские. - Томпсон улыбнулся. - В моей власти сделать с ними что угодно.
--
Мне жаль тебя. - Горящий взгляд русского обжег полковника.
--
А их?
--
В нашей с тобой дуэли они только средство воздействия, разве не так?
Американец подошел к женщинам, схватил рыжеволосую и прижал к решетке.
--
Молодая, хрупкая, женственная. Я могу освежевать ее как свинью, и она будет также визжать. Могу аккуратно вскрыть брюшную полость и вынуть внутренности не повредив их, она будет жить с кишками наружу. А могу накачать транквилизаторами, я буду отрезать ей конечности, а она будет смеяться. Как тебе такая идея? - Он сильно дернул девушку на себя, она ударилась о решетку и вскрикнула .
--
Я не смогу помешать тебе, полковник, но и ты не получишь того, зачем привел меня сюда.
Томпсон отпустил девушку и подошел к пленнику.
--
А тебе известно зачем? - Их взгляды встретились. Не мигая, они боролись на духовном уровне. Томпсон держался долго, но под конец отвел взгляд.
--
Мне неизвестны мотивы, но известна цель. Ты хочешь сломить мой дух... Это невозможно.
--
Ты прав, русский, чертовски прав! Я изучал вас, я уважал вас, я видел в вас достойного противника. Да я всю жизнь отдал, чтобы быть готовым сразиться с вами, разбившими Наполеона и Гитлера! Я ждал тяжелого поединка с русским богатырем, а он развалился в прах от первого прикосновения! Где был твой дух, когда Россия пала к нашим ногам?
--
У любой медали две стороны. Я не виноват, что другую сторону русских ты увидел только сейчас.
--
Скажи, русский, ведь ты не военный, но ты воюешь. Почему?
--
Потому что кроме меня некому.
--
Я готовился воевать с такими как ты. И раз я встретил одного, значит, я буду сражаться с одним.
--
Наручники сними.
--
Что мне всегда нравилось в вас, так это ваша наглость! - Томпсон ухмыльнулся. - Я не боксер, я солдат. И между нами будет бой, а не примитивная драка.
--
А если я не стану драться?
Томпсон нагло улыбался.
--
Ты-то, да не станешь? Да за одно то, что я творю в этом подвале, ты мне зубами горло перегрызешь!
--
Перегрызу. - Согласился русский.
Предложение Томпсона состояло в следующем. На базе North-2 хранилось несколько образцов трофейного русского оружия, в том числе танк Т-80У "Барс", в отличном состоянии. Его использовали на учениях для имитации вероятного противника. В бою один на один этот танк мог противостоять американскому бронепеху М-17 "Гризли". На восьмидесятом даже имелась система активной защиты, даже в рабочем состоянии.
--
Я никогда не водил танк. - Сказал пленник.
--
Это русский танк, простой и легкий в управлении.
--
Один я не смогу управлять танком, нужен экипаж.
--
Кроме тебя и этих русских баб, других пленных у меня нет. Так что выбирай из них.
--
Тогда я возьму вот эту черненькую... - Русский указал на ту, что гордо держала голову.
--
Хороший вкус. - Согласился американец.
--
Вот эту малышку...
--
Русский, зачем тебе ребенок?!
--
Они все одинаково ничего не знают о танках, а дети быстро схватывают суть. И потом, смерть в танке, в бою, лучше чем... все это. - Он обвел взглядом стены лаборатории.
--
Ну, как знаешь.
--
И вот эту...
--
Нет, хитрый русский, только двоих. В ваших танках экипаж три человека. Твой выбор остается в силе?
--
Да.
--
Горделивая красавица и невинный ребенок. Ты забрал лучшее, русский. И теперь их судьбы связаны с твоей, помни об этом, чтобы не наделать глупостей.
--
Ты дашь нам время на подготовку?
--
Дам, до утра. У вас будет танк, топливо, учебные боеприпасы и полигон, границы которого я бы вам очень не советовал покидать. Утром вас дозаправят и выдадут боекомплект. Тогда и сразимся!
Полковник Томпсон объявил личному составу базы о завтрашнем поединке. В тот же вечер образовался тотализатор. Ставить на русского было бы глупо, поэтому ставки делались на длительность поединка, на расход боеприпасов, на количество попаданий и промахов. Командир базы не возражал. Любое развлечение будет кстати в этой испускающей дух стране. Распорядившись насчет подготовки русского к поединку, Томпсон вернулся в лабораторию.
Оставшиеся две пленницы не ожидали его скорого возвращения. Когда же он вошел, они поняли, что это конец. Выстрелив в женщин дротиками со слабым снотворным, он довел их до полусонного состояния. Затем по очереди вывел из камеры и раздел. Ту, что постарше, растянул цепями у стены. А молодую закрепил на операционном столе.
Раздевшись, полковник замешкался, не зная, с которой начать. Наконец, пышные формы и яркий макияж взяли верх. Томпсон нацепил на член стальную насадку, изнутри проложенную силиконом, а снаружи острую как лезвие. На руки он надел кожаные перчатки, обшитые чем-то, похожим на наждачную бумагу. "Вначале будет немного больно." - Вкрадчиво прошептал он, и набросился на женщину. Истошный крик жертвы, звон цепей. Томпсон пронзает ее тело везде, куда может дотянуться. Из живота женщины хлещет кровь и лезут внутренности, вперемешку с экскрементами. Руки в перчатках жадно щупают ягодицы и груди жертвы, начисто сдирая кожу.
Молодая пленница с ужасом смотрит на сцену насилия. Жертва недолго стонет и замолкает. Только тело, уже мертвое, еще дергается в конвульсиях. Сорвав острую насадку, Томпсон кончает в лицо мертвой женщине. "Ну вот, а теперь совсем не больно." Сняв перчатки, он поворачивается к молодой пленнице. Весь в крови и экскрементах. "Что, страшно?" Та смотрит не моргая. "Это было не страшно, дорогуша. А сейчас будет страшно."
У девушки нет сил даже на крик, она в шоке. Томпсон садится на стол, между раздвинутых ног жертвы. Нагнувшись, он раздвигает волосы на ее вагине. "А ты аппетитная!" Зубы полковника вонзаются в нежную плоть полового органа, и рвут, рвут ее на куски. Девушка захлебывается криком. Рывок вперед, и он уже вгрызается в девичью, еще не до конца сформировавшуюся грудь. Ярость зверя длится недолго, Томпсон кончает и теряет всякий интерес к жертве.
Встав со стола, полковник идет к груде своих вещей, находит в ней кобуру с личным оружием, достает старый, восьми зарядный "кольт". Выстрелом в голову он прерывает мучения жертвы. Убрав оружие в кобуру, полковник отправляется в душ.
В свете десятка мощных прожекторов, посреди заснеженного полигона, три человеческих фигурки были едва заметны на фоне силуэта основного боевого танка Т-80. Вокруг полигона, стараясь держаться подальше от освещенного пространства, стояли четыре дозорных бронепеха.
--
Как зовут тебя, спаситель? - Темноволосая девушка, наконец, решилась заговорить.
--
Игорь. - Ответил партизан.
--
Я Наташа, а это, - она кивнула в сторону девочки, - Катюха.
--
Дядя Игорь, спасибо, что спас нас!
Катюха прижалась к нему, может в порыве благодарности, а может, ища защиты. Игорю стало стыдно. Его благодарили за то, чего он еще не сделал. Ему только предстояло спасти эти две чужие, но вместе с тем родные жизни.
--
Умеешь водить машину? - Спросил он Наташу.
--
Умею.
--
Будешь водителем.
--
Да... Но у нас была простая "волга".
--
Это не сложнее, поверь мне. Руль, "газ" и тормоз. - Девушка согласно кивнула. - Теперь ты, Катюха.
--
Да. - Девочка подняла голову, внимательно слушая. В ее огромных голубых глазах можно было утонуть.
--
Красивые у тебя глаза, Катюха, а как со зрением, все в порядке?
--
Папа говорит, я в темноте вижу, как дикая кошка!
--
Раз так, дикая кошка, займешь место командира. Там хорошие приборы наблюдения. Будешь следить за полем боя и обо всем сообщать мне.
--
У дикой кошки мышь не проскочит! - Девчонка сверкнула глазами, довольная, что оказалась полезной. Игорь улыбнулся.
--
Ну, барышни, тогда мы сварим кашу! Полезайте внутрь.
Хорошо выспавшийся, полный сил и довольный собой, полковник Томпсон шел в сопровождении адъютанта к ангару бронепехов.
--
Этот русский обкатывал танк всю ночь! Сжег много топлива и израсходовал все учебные боеприпасы!
--
И как он вам, Джонс?
--
Достаточно подготовлен, чтобы быть опасным, сэр.
--
То, что надо! Мне не нужна легкая победа.
Они вошли внутрь ангара. Кто-то крикнул: "Смирно!" Техники построились. Их командир, мастер-сержант с пышными усами, отрапортовал полковнику:
--
Второй техвзвод проводит подготовку единицы М-17, сэр!
--
Вольно.
--
Вольно! Продолжать работу! - Гаркнул сержант техникам, и вопросительно уставился на командира базы.
--
Я бы хотел, сержант, чтобы вы немного изменили конфигурацию. Замените модуль с автопушкой на пару SSATM-2.
--
Это займет двадцать минут, сэр.
--
Я не тороплюсь. Свободны, сержант.
Пышноусый глава механиков что-то громко кричал подчиненным, но Томпсон не слушал его. Он любовался своим бронепехом, раскрашенным в цвета американского флага. У полковника не было сомнений относительно того, кто победит в сегодняшнем поединке. Тем не менее, не склонный к излишнему риску, он решил взять две сверхзвуковые противотанковые ракеты с тандемной кумулятивной боевой частью. Это грозное оружие легко выдавало скорость в три маха, что было не по зубам старой системе активной защиты "Арена", что стояла на русском танке. А тандемная боевая часть должна была пробить динамическую защиту. Это был козырь в игре с русским, и Томпсон был рад, что он у него есть.
Наташа и Катюха оказались вполне приличными танкистами. Игорь, видя, как девчонки стараются, просто не мог, права не имел подвести их. Быстро освоив лазерный дальномер, он стал тренироваться в стрельбе с ходу. Из 28 учебных снарядов, только первые четыре не попали в цель. Под утро, все вместе, они чистили ствол 125-мм гладкоствольной танковой пушки. За этим делом их и застал командир базы North-2. Он прибыл на своем бронепехе, в сопровождении солдат и офицеров на двух машинах.
--
Эй, русский! Я готов начать, а ты?
--
Мне нужно топливо и боеприпасы.
--
Какие, сколько?
--
Бронебойные, кумулятивные и осколочно-фугасные. Всех поровну.
--
У нас есть ракеты 9М119 для твоей пушки, это хорошее оружие.
--
Я сделал свой выбор.
--
Тогда заправляйся, и следуй за мной.
Из машин сопровождения выгрузили канистры с дизельным топливом, но заправлять танк предоставили русским. Игорь подавал канистры, а девчонки заливали топливо в бак.
--
Мы справимся с этим? - Наташа кивнула на бронепех.
Игорь уже успел оценить машину врага. Своим выводом он поделился с девушкой.
--
Все вполне реально, вот только те две ракеты на правом плече... Слишком большие. Это мне не нравится.
--
Тебе хорошо. Мне эта хреновина вся не нравится!
--
Мне тоже. - Катюха робко покосилась на бронированного титана.
--
Тогда мы взорвем его к черту!
Для поединка был выбран участок пять на пять километров, к северо-западу от базы. Местность была неоднородной. Открытые пространства, кустарник, городские развалины.
--
Я начну отсюда. - Сообщил Томпсон. - Ты начнешь с позиции, что в трех километрах на север. Там тебя ждут твои снаряды. Десять минут на дорогу, и еще десять на загрузку боекомплекта. Всего двадцать. Сигнал к началу - красная ракета. Да, и не вздумай удрать без боя! Мы следим за тобой.
--
Это все?
--
Как тебя зовут, русский?
--
А это важно?
--
Мы похороним тебя достойно, как солдата.
--
А кто сказал, что я погибну? Прощай, полковник.
Русский исчез в люке Т-80. Танк рыкнул двигателем, дернулся изо всех 1250 лошадиных сил, и попер на север, рассекая снежную целину. "И вышел он, чтобы победить, но не победил." - Тихо прошептал Игорь. - "Сегодня ты проиграешь, американец".
Красная сигнальная ракета взвилась в небо. Бронепех М-17, оставив позади машины сопровождения, пошел по следу русского танка. Томпсон отключил связь с беспилотными разведчиками, положившись только на свои навыки. Следы гусениц вели на поросший кустарником холм. М-17 осторожно поднялся по склону и осмотрел местность. Отсюда была видна начальная позиция русского. Оптика показывала крупным планом пустые ящики от снарядов и следы гусениц. Следы вели на запад, в район городских развалин. "Неплохо, русский." Томпсон сверился с картой. Найдя неподалеку маленький ручеек, он повел бронепех по его замерзшему руслу, которое проходило через городские развалины. Чтобы скрыть силуэт громадного бронепеха, идти пришлось согнувшись.
Автомат заряжания дослал в ствол осколочно-фугасный снаряд. 47 тонн русской брони притаились в засаде, используя остатки стены жилого дома. У вражеского бронепеха есть система активной защиты, значит, стрелять нужно не в него. Игорь выбрал как цель кусок стены разрушенной хрущевки, стоящий на берегу ручья. В том, что враг пойдет по руслу, он не сомневался.
--
Есть движение! - Взвизгнула Катюха. - Слева.
--
Дай наводку!
Девчушка, как учили, нажала кнопку "целеуказание".
--
Вижу. Наталья, будь готова.
--
Поняла.
М-17 продолжал движение. Время тянулось невыносимо долго. Сто метров до стены. Пятьдесят. Десять. Нет права на ошибку. Палец утопил гашетку. Всем заложило уши. Никто не мог слышать, как автомат заряжания досылал второй снаряд. Стена дома лениво качнулась, и рухнула вниз.
Томпсон заставил бронепех кувырнуться, как матерого спецназовца. Хитрый русский был близок к победе. По корпусу М-17 застучали куски бетона и арматуры. Танку нужно не меньше шести секунд на перезарядку. Бронепех встал во весь рост, выискивая цель.
--
Он живой! - Раздался в шлемофоне испуганный голос Катюхи. - Он ищет нас.
--
Готова к маневру, командир. - Доложила Наталья.
--
Сразу после выстрела.
Полковник нашел позицию русского, поставив дым, он попытался укрыться за стеной относительно целой пятиэтажки. Рядом грохнуло. Система активной защиты М-17 поразила снаряд.
Т-80 рванулся с места задом, круша серый железобетон. Дымовые минометы системы "Штора" дали залп. Противники, справедливо опасаясь друг друга, предпочли временно разойтись. Как точку отхода, Игорь выбрал сохранившийся одноэтажный универсам. Танк вломился внутрь, проломил несколько внутренних перегородок между служебными помещениями и затаился в торговом зале.
Тем временем Томпсон заставлял бронепех карабкаться по стене жилого дома, у которого уцелел только первый и частично второй этаж. Забравшись наверх, он осторожно, чтобы не проломить перекрытия, двигался по второму этажу. Дойдя до края, он посмотрел вниз. На снегу четко отпечатался танковый след, ведущий к дыре в стене одноэтажного магазина. Томпсон понял, что русский внутри, но на всякий случай осмотрел снег вокруг магазина на предмет других следов. Их не было. Выбрав устойчивую позицию, он открыл огонь из плечевой противотанковой пушки по крыше магазина.
Грохот взрыва и рушащихся перекрытий, раздавшийся в служебных помещениях, означал, что враг вышел на их след.
--
Наталья, сейчас ты проломишь стену, прямо по курсу, я выстрелю, и ты сразу жми обратно.
--
Поняла.
--
Начали.
Танк развернул башню назад, газанул и проломил стену. Как раз в этот момент М-17 повторно выстрелил по крыше. Снаряд разорвался ближе, но все еще в служебных помещениях. У Игоря было время на прицеливание. Он послал снаряд в основание второго этажа, прямо под ноги М-17. Наталья, как было приказано, дала задний ход.
Пол ушел из-под ног бронепеха, он потерял равновесие и рухнул вниз. Томпсон, успев среагировать, приземлил машину на ноги. М-17 практически не пострадал, он был рассчитан на десантирование с малых высот. Игра становилась все интереснее. До магазина, где прятался русский, было всего несколько метров. До проема, откуда тот стрелял, десяток. Заняв позицию за углом магазина, Томпсон приготовил SSATM-2, свой главный козырь.
Игорь понял, время осколочно-фугасных прошло. Автомат заряжания дослал в ствол кумулятивный.
--
Я, кажется, задел гада. Он должен был свалиться. Наталья, веди танк обратно в подсобные помещения. Доберешься до внешней стены, ориентируйся на угол. Чем ближе, тем лучше. Ломай стену и все как в прошлый раз.
--
Поняла.
Т-80 рыкнул и осторожно пополз к позиции М-17. Томпсон ждал, не забывая поглядывать на другой угол здания, русский вполне мог пойти в обход. Внезапно, прямо перед ним, дрогнула стена. Бронепех отпрянул и на его место тут же выполз Т-80, подмяв под себя рухнувшую секцию стены. Между противниками было чуть больше метра. С такой дистанции навести SSATM-2 было невозможно. Да и плечевая 105-мм противотанковая пушка имела трехметровую мертвую зону.
Чтобы не повредить ствол пушки, Т-80 таранил стену с повернутой назад башней, повернуть ее вперед мешали стены.
--
Наталья, дави его!
--
Давлю!
Восьмидесятка врезалась в М-17, силясь опрокинуть его. Танк толкал бронепех, который, стараясь удержать равновесие, как человек размахивал манипуляторами. Протащив М-17 до ближайшей стены, танк припечатал его. Игорь не мог навести пушку на врага, она была слишком длинная.
--
Сдай назад! - Приказал он Наталье.
Танк откатился назад. Две пушки начали наведение. 125-мм русская и 105-мм американская. Никакая активная защита не спасет от выстрела в упор. М-17 получил попадание в нижнюю часть корпуса, кумулятивная струя вскрыла броню и повредила привод правой ноги. Бронепех рухнул в снег. Т-80 получил удар в маску пушки, бронебойный снаряд, ударив сверху сбоку, зацепил ствол и чиркнул по башне. Сорвав несколько контейнеров динамической защиты, снаряд рикошетировал в пустоту. Ствол пушки восьмидесятки представлял жалкое зрелище. Во всяком случае, стрелять из нее дальше было невозможно.
Экипажи, пережив секундный шок, пришли в себя. М-17 попытался прицелиться из положения лежа, Т-80 газанул и скрылся за углом.