В тот день Танюша со Стасом работали на станции, а я с близнецами занимался установкой предпоследней секции каркаса защитного купола. Работали мы, перемещаясь по надувным понтонам в сотне метров от базы, поэтому заметили возвращение Малышева первыми. С болот он вернулся как обычно уставший и раздражённый.
К слову сказать, почему с болот? Да потому что Четвертая Тау Кита - одно сплошное болото - кипящее на экваторе, замёрзшее на полюсах и вполне пригодное для жизни в умеренных широтах. Здесь нет ни гор, ни океанов. Поверхность планеты на удивление ровная, и вся она покрыта слизью. Мы назвали эту слизь болотом, потому что жить среди безбрежной слизи было бы совсем уж невыносимо. А болото - оно и в системе Тау Кита - болото. Не слишком глубокое, но и не мелкое - вброд не пойдёшь. Более того, при посадке один из модулей сгинул в топких недрах. Отыскать его не удалось, потому что вязкая жижа заглушала любые частоты.
Малышев вывалился из катера на платформу и зашёлся в кашле.
- Антон, мы все этим дышим... Привыкнуть невозможно - только смириться. Ты же знаешь, опасности для здоровья нет, - Танюша порой с умным видом говорила очевидные вещи.
- Знаю. Макс, принимай груз, - Малышев кивнул на катер и, продолжая кашлять, направился внутрь станции.
Мы с Вэем выволокли пакеты, набитые водорослями, и потащили их в пищевой блок. Для колонистов с Земли о лучшем и мечтать не приходилось. Из сотен изученных планет до нашей экспедиции только две могли претендовать на дальнейшее освоение и то ценой огромных затрат на терраформирование. А тут почти пикник - гравитация незначительно больше земной, на поверхности плавают съедобные, как оказалось, водоросли. Местная фауна хоть и неприятная на вид, но вполне мирная. Даже солнце очень напоминало земное. На нас не обрушивались катаклизмы, атмосфера, хоть и перенасыщенная аммиаком, вполне годилась для дыхания. Почти идеальная орбита и минимальный наклон оси вращения планеты обеспечивали чудесные в своём постоянстве климатические условия.
Присоединившись к остальной команде, собравшейся в тамбуре при столовой, мы застали Антона, снимающего комбинезон под аккомпанемент собственного ворчания.
- ... Ненавижу их! Вылезут на лопухи, морды в твою сторону повернут...
- Где ты там у них морды увидел?
- Уставятся на тебя, - не обращая внимания на комментарий, продолжал Антон.
- Чем? У них и глаз нет! - снова вмешался Стас.
- Ну и что, что нет! Я же чувствую, что они на меня смотрят, - на этот раз отозвался Малышев. Он наконец-то стащил с себя верхнюю одежду и теперь мыл руки, - ...собираю траву, манипуляторами её - раз, раз... Эти - колышутся... И вонь от них даже в кабине... И если присмотреться, внутри что-то бьётся эдак. - Антон закончил с водными процедурами и на несколько секунд замолчал, вытирая руки, а потом, словно вспомнив, добавил. - Бьётся, как пульс, но реже. Так, о чём я? Ах, да... Черпаю, значит, черпаю, и тут один здоровый такой - метров пять...
- Вот любишь ты приврать, Тоха! Ага - пять метров! Я больше трёх не видел ни разу! - встрял Стас.
- Твоё дело - верить или нет, Кузнецов. Говорю - здоровый подище! Помню, подумалось ещё: и как только на листьях удерживается - не тонет. Я на него посмотрел и ахнул. И, такой - успокаиваю себя: тихо, тихо... сто раз проверяли - не агрессивные они и даже рта у них нет. А другой голос (поразумнее который) говорит: бросай эту траву, Антон, и делай ноги! Я его не слушаю, черпаю - раз, раз... Набил три мешка, и тут этот гигант ко мне двинулся... Длинный такой и блестит влажно так. Потом он в болото почти целиком ушёл, только голова торчит...
- Не голова это, - перебил Стас, - по результатам сканирования у подий не обнаружено чётко выраженных частей тела, они...
- Знаю, знаю, Кузнецов! Зачем же тогда вы, биологи, назвали их подиями, как улиток? Придумали бы что-нибудь новенькое!
- Да неважно это, мальчики! - нетерпеливо воскликнула Танюша, - дальше-то что было?
- В общем, ко мне он плывёт, волну поднял, даже катер закачало. Ну, я, недолго думая, развернулся и домой.
Все переглянулись. Вэй и Ксу едва заметно пожали плечами, видимо, разочаровавшись в окончании истории. Стас хмыкнул и пошёл за едой. Танюша просто улыбнулась.
Я тогда тоже не придал большого значения этому случаю. Подий мы обнаружили на третий день нашего пребывания здесь. Они были далеко не единственными обитателями планеты, но, пожалуй, самыми заметными. В первую очередь благодаря своим размерам. Всё, что удавалось отловить Стасу с Танюшей, было едва ли крупнее ладони и напоминало медуз или полипов с той разницей, что эти существа были ещё более неопределёнными по форме. Вообще, животный мир Четвертой Тау Кита отличался от земного отсутствием у его представителей кожного покрова. Биохимики утверждали, что эволюция здесь пошла по другому пути, не стремясь ограждать организмы от окружающей среды. Танюша предположила, что местные животные могут то растворяться в адгезиве, как они со Стасом окрестили субстанцию болота, то вновь собираться в единое целое.
Подии, столь нелюбимые Антоном, являлись великанами среди своих аморфных собратьев. Кроме того, скоро мы заметили, что они тоже проявляют к нам интерес. Высовываясь на заре, они выползали на мясистые огромные голубые листья, напоминающие земные кувшинки, вываливали свои бесформенные лоснящиеся тела, подставляя их малиновым, размытым в рассветных испарениях лучам, прорезавшим изумрудные облака.
Соседство с местными нас не сильно беспокоило, несмотря на то, что их число с каждым днём увеличивалось. Подии появлялись лишь с утра, исчезая сразу, как только рассеивался туман. Биохимики вели за ними наблюдения, просыпаясь раньше всех. Общая эта увлечённость Стаса и Танюши местной фауной ещё сильнее раздражала и без того всем недовольного Антона, видевшего в подиях исключительно мерзких тварей, задумавших что-то недоброе.
- Неужели вы не замечаете, что они берут нас в кольцо? - тоном человека, знающего о всемирном заговоре, интересовался он, - эти ваши подии окружают нас!
- У тебя, Малышев, паранойя, - улыбался Стас, - скорее всего при высадке мы распугали тех, что обитали на этом месте. А теперь они просто решили вернуться.
- Решили! Месяц не решались, а теперь вдруг решили... Сколько их было сегодня?
- Уже двадцать восемь, - сообщала Танюша так, словно в этом была её личная заслуга.
- И это только те, что вылезают из болота! Мы и представить себе не можем, сколько их там, - Малышев тыкал пальцем вниз и кривился, - скользят... может быть, прямо под нами.
- И чего ты так взъелся на них? - никак не понимала Танюша, - они же совершенно безобидные. А скоро, когда ребята закроют купол, нам и вовсе будет всё равно - восемь их там или сто двадцать восемь. Разве тебе не интересно - что они? Какие они?
- Гадость какая! Брр, - с отвращением передёргивал плечами Малышев.
Как я уже говорил, один наш модуль потонул. Вместе с ним среди других очень полезных вещей были похоронены сотни квадратных метров сверхпрочного полиэтэна. Именно им планировалось закрывать защитный купол. К счастью, отлично усвоенное поколениями экспедиторов правило о яйцах, разложенных по разным корзинам, сохранило часть запасов. Поэтому мы решили покрыть купол плёнкой местного производства, усилив сохранившимися остатками лишь участки, особо подверженные нагрузкам.
По окончании установки каркаса нам потребовалось сырье для переработки. Вэй и Ксу соорудили своеобразный перегонный аппарат, с помощью которого, как они утверждали, при определённых условиях и везении удастся получить пластик ничуть не уступающий по качеству старому доброму полиэтэну, привезённому с Земли.
Сырьё плавало в огромных количествах прямо на поверхности болота. Биохимики давно уже научились делать из водорослей пищу и воду. Теперь настал черёд инженеров. Близнецы оставались на базе вначале для того, чтобы наладить свой заводик, а потом, чтобы перерабатывать привезённые нами десятки кубометров дурно пахнущих водорослей. Все остальные члены команды трижды в день выдвигались за добычей.
В то утро было холоднее обычного, из-за чего туман стоял особенно густой. Заросший бородой Антон, насвистывая смутно знакомый мотив, вёл катер. Танюша сидела рядом с задремавшим Стасом. Я без интереса глазел в помутневшие от грязи окна кабины. Снаружи почти ничего не было видно из-за бледно-салатового тумана. День стоял пасмурный, и солнце никак не могло пробиться сквозь плотную завесу ядовито-зелёных облаков, в которых отражались бесконечные топкие пространства Четвертой Тау Кита.
За последние дни мы собрали все водоросли возле станции, и теперь с каждым разом приходилось забираться всё глубже в чащу, напоминающую мангровые деревья. Наконец Антон заглушил двигатель. Во внезапно установившейся тишине были слышны тяжёлые всплески и шорох полупрозрачных, похожих на тонкие полоски кальки, листьев кустарников.
Все засобирались, я поднялся тоже. В горле уже першило, и перспектива оказаться в холодном вонючем тумане для того, чтобы ковыряться в склизкой массе, ничуть не радовала. Однако идея с пластиком собственного производства во многом была моей придумкой, поэтому я только сжал покрепче зубы, надел респиратор, защитные очки, резиновые перчатки, взял вилы и вышел наружу. Удивительно, но инструмент, с незапамятных времён использовавшийся нашими предками, оказался самым подходящим орудием. Мы пробовали смоделировать несколько более продвинутых приспособлений, но оказалось, что производство подобной техники на три-дэ-принтере займёт больше времени, чем сбор водорослей с помощью обычных вил. Как выяснилось, прогресс не всегда идёт по наиболее эффективному пути.
В общем, вооружившись примитивными четырёхзубцами, мы принялись загребать траву и бросать её в большие, прикреплённые к обоим бортам сита. Когда с водорослей сходила вязкая жижа, они помещались прямо на палубу, так что под конец загрузки мы ходили, буквально утопая в них.
Работа разогрела и прогнала тревожные мысли. Я уже не так сильно переживал из-за утонувшего модуля, пусть и наступившее вдруг похолодание заставляло крепко задуматься о том, в чём ещё мы могли ошибаться, и многое ли из почившего в болоте понадобится нам в самом скором времени.
Выловив всю траву вокруг, мы заполнили катер почти под завязку.
- Эй! Антон! - позвал я, спустив респиратор, - дай немного в сторону. Доберём и домой.
Промычав что-то в ответ, Малышев нырнул в кабину. Я огляделся: ребята находились с противоположного борта так, что кабина загораживала их. Туман немного рассеялся, а может быть, это мы разогнали его. Серые причудливо изогнутые стволы отбрасывали неясные тени на гладкую, казавшуюся упругой поверхность. Установилось удивительное безветрие, и только мерный булькающий звук нарушал вязкую тишину. Я обошёл кабину, для того чтобы убедиться в том, что Стас с Танюшей тоже отдыхают. Они сидели прямо на кучах водорослей и выглядели дурными пародиями на Нептуна в стилистике дизельпанка. Увесистые капли падали из сита, разгоняя медленные круги по зеленоватой глади болота.
- Устали? - спросил я.
- Есть немного, - ответ Танюши завяз в респираторе, и ей тоже пришлось спустить его, - долго что-то... - первой почувствовала неладное она.
И тут я понял, что двигатель всё ещё молчит. В этот же момент хлопнула дверь кабины, потом что-то щёлкнуло и бухнуло, словно кто-то со всего размаха врезал по пустой бочке, после чего первобытную тишину болот Четвертой Тау Кита нарушил отборный русский мат. Так ругаться умеют только наши водители... ну, или экспедиторы космических миссий.
- Господи, да что там у него стряслось? - ужаснулась Танюша.
Я быстро обогнул кабину и наткнулся на Малышева. Он ковырялся во внутренностях катера, продолжая выражать своё крайне негативное отношение к производителю данного средства передвижения и ко всем его ближайшим родственникам, приходящим, как правило, на ум в подобные минуты.
- Эй, эй... Полегче, - оценил я ситуацию, - что стряслось?
- Да что б его! - Респиратор Антон стащил давно, видимо, тот мешал ему выражаться от всей души. - Не заводится! Думал, сломался. Починим...
- Но?.. - беспокоилась подоспевшая Танюша.
- Лучше бы сломался! И кто придумал на жидком топливе катера делать?! А? - Малышев оглядел слушателей и, передразнивая какого-то ботана, гнусавя, произнёс. - Жидкое топливо гораздо проще с точки зрения воспроизводства его в условиях полной изоляции, - после чего, превратившись обратно в злющего водилу, лишённого горючего, заскрежетал, - изоляции... Я б тебе показал сейчас изоляцию, сукин ты сын! У-теч-ка! Нет! Ну, вы только представьте - бак накрылся! Бак! А я вас завёз хрен знает куда...
- Погоди выть, Тоха, - перебил его Стас, - должны же быть аварийные солнечные батареи. Как раз на такой случай.
- Да, конечно, должны быть, Кузнецов! Я ж не дебил, Стасик. Дебилов в космос не берут! Ты голову задери наверх. Где там солнце? Мы с таким солнцем будем неделю заряжаться. А у нас ни еды, ни, что самое противное, питья...
- Давайте не будем паниковать, - оборвал я его причитания. С горючим - это точно?
- Точнее некуда, кэп. Сам посмотри.
Заглянув в недра катера, я увидел большой - литров на тридцать - бак. Под ним явственно темнела обширная лужа.
- Всё что ли утекло? - на всякий случай спросил я.
- Полный ноль!
- Ладно. Мы... свяжемся с базой. Близнецы нас найдут и... - я хотел сказать "и отбуксируют" но тут вспомнил, что второй наш катер в данный момент был частично разобран на детали для завода по производству полимерной плёнки.
- И-и?.. - издевательски протянул Антон.
- Ну, хорошо... Допустим, второго катера сейчас, - я сделал ударение на "сейчас", - нет. Но! Вэй у нас гений. Он соберёт из того, что есть, какой-нибудь болотоход и вывезет нас.
- Видишь, Антон, - облегчённо выдохнула Танюша, - и совсем незачем было так ругаться.
Мы, конечно же, сразу связались с базой. Вэй и Ксу выслушали нас с восточным бесстрастием и попросили дать им час на продумывание стратегии нашего спасения. Согласившись с этим мудрым решением - не пороть горячку - мы занялись солнечными батареями. Вытащили их, подключили к аккумулятору и, протерев, разместили на крыше кабины. До следующего сеанса связи с близнецами оставалось минут двадцать.
Чтобы убить время, Стас с Танюшей принялись обсуждать пути возможного отхода. Очень скоро они пришли к выводу, что выбраться вплавь не выйдет, потому что слизь моментально засасывала всё, что в неё попадало. Мы и раньше знали об этой замечательной способности адгезива, но ребята, то ли для того, чтобы чем-то заняться, то ли, чтобы удостовериться в этом окончательно, провели эксперимент. Они привязали вилы и, морща гладь, попробовали протащить их. Вилы не скользили, а прилипали и, спустя некоторое время, их начинала заглатывать густая слизь.
- Как это наш катер ещё не затянуло туда? - спросил Стас у Малышева, подошедшего посмотреть на его состязание за орудие труда с болотом.
- У этой посудины водоизмещение меньше стандартного в три раза. Специальная разработка для экзопланет с большей, чем земная, гравитацией.
- Поня-ятненько, - ответил Стас, наконец-то отрывая вилы от поверхности, - как считаешь, из этой дряни... - Он провёл рукой по черенку, собирая с него жижу... - можно в походных условиях сотворить дистиллированную воду?
Антон брезгливо смотрел на то, как Стас стряхивает с перчатки неприятного вида полужидкую массу:
- Это я должен тебя спрашивать, Кузнецов. Ты у нас спец по всякой дряни.
- И горжусь этим, Тоха! Мы - биохимики - народ дотошный. Первым делом я провёл химанализ этой "водички". Если бы ты потрудился прочитать мои отчёты, то знал, что эта... гм... субстанция очень отдалённо напоминает воду... То есть это раствор, но в нём столько всего понамешано, что его уже и раствором сложно назвать.
- Тогда что же это? - не удержался я от вопроса.
Стас посмотрел на меня так, что мне сразу стало стыдно за то, что я тоже далеко не в полном объёме знакомлюсь с его отчётами.
- Это, - с расстановкой начал он, - жидкий полимер на основе водного раствора. И... а, долго объяснять! Выпаривать из него воду мы пробовали, но, честное слово, проще жевать водоросли.
- Видите, - подключилась к обсуждению Танюша, - от жажды и голода не умрём.
- Сырыми? Фу-у... - Малышев скорчил кислую мину. - Они так воняют, что меня выворачивает при одной только мысли...
- Можно зажать нос и есть, - предложил Стас.
- Ага... и глаза ещё не забудь закрыть, чтобы не видеть эти сопли... А так как добровольно я их в рот не положу ни при каких условиях, то меня ещё придётся связать в придачу.
- Представляю! - развеселилась Танюша.
Эта беседа немного взбодрила нас. Мы ещё о чём-то болтали и смеялись, когда по вдруг изменившемуся лицу Антона, я понял, что он уже никого не слушает. Проследив за его взглядом, я обнаружил то, что привлекло его внимание. Метрах в десяти от нашего катера между стволами древо-кустов, едва различимый в тумане, из болота выглядывал туземец. Размеры животного оставались загадкой, потому что над поверхностью виднелся лишь маленький бугорок в лиловых разводах.
- Эй, - позвал я всё ещё увлечённо что-то обсуждающих ребят, - видите вон там?
- Где? - всматривался Стас туда, куда я ему указывал.
- Вижу! Вижу! - обрадовалась Таня, - Да вон же! Так близко!
- Ух ты! - теперь и он различил странный медленно меняющийся рисунок на "макушке" подии, - какой красавец...
- Перестань, Кузнецов, - осадил его Антон, - чего уж тут красивого? Амёбина размером с бегемота.
- Сам ты амёба, - огрызнулся Стас, - подии крайне высокоорганизованные животные. Просто мы очень мало о них знаем.
- И подольше бы...
- Чего?
- Не знать их...
- Смотрите, вон ещё одна, - Танюша указала чуть левее.
Интересно, что мы - я, Стас и Антон - говорили о подиях в мужском роде, тогда как Танюша присваивала им женские окончания.
- А они... э... делятся на мальчиков и девочек? - неуклюже по-детски спросил я.
- Чёрт их знает, - пожал плечами Стас, - согласно директиве "Б", мы не имеем права без крайней необходимости изымать из естественной среды формы жизни, могущие оказаться разумными. Поэтому мы пока их только издали рассматриваем и сканируем.
- И судя по тому, что нам удалось выяснить, подии бесполые, - добавила Танюша, - чисто внешне они... во всяком случае, для нас, кажутся и одинаковыми и разными одновременно.
- И это, конечно, совсем не потому, что больше всего ваши подии походят на бесформенный меняющийся студень, - съязвил Малышев, - одинаковый и разный одновременно!
- Ты такой... злой! - неожиданно строго заметила Танюша, - ты не любишь их просто за то, что они другие... Это ксенофобия, Малышев, - тоном, которым произносят диагноз, добавила она. - Мы для них, знаешь ли, тоже очень может быть, выглядим как последние уроды!
- Вот я расстроился теперь... Ох, - Антон принялся кривляться, - я не во вкусе подий... Как дальше жить?! - вдруг закашлявшись, он выдохнул, - и, слава богу, что не во вкусе!
- Ты ужасный!
- Я честный. От них воняет! - Он снова зашёлся в приступе. - Вы что, не чувствуете?
Мы не чувствовали. То есть чувствовали, но вонь была обыкновенная, ничуть не сильнее, чем всегда. К счастью, в перепалку вмешался сигнал связи.
Выслушав близнецов, я поднял руку, требуя внимания команды, готовой начать бурное обсуждение. Забыл пояснить. Вообще-то порядки у нас очень демократичные. В рабочем режиме руководства нет. Каждый делает своё дело по установленному графику. А вот когда происходит чрезвычайная ситуация...
- Слушаем сюда! - начал я, - на мой взгляд, наступила ЧС. Кто считает так же?
Биохимики тут же подняли руки, Малышев нехотя присоединился к ним.
- Ваши голоса? - спросил я у дистанционно присутствующих членов команды.
- Мы согласны, - ответил Вэй.
- Решено единогласно - я принимаю командование. Но сначала давайте по очереди - ваши предложения.
- Мы уже всё сказали. - Голос Ксу оставался совершенно спокойным. - Двое суток уйдёт на разборку завода и на установку и восстановление двигателя на катере. Это если мы очень-очень поторопимся, и если после наших... модернизаций то, что было двигателем, заработает.
- Я уверен, что мы всё сделаем, - добавил Вэй.
- Понятно. Стас?
- Не знаю... А стоит ли затеваться? Сколько времени понадобится для зарядки солнечных батарей?
- Пока что они не спешат заряжаться, - заметил Малышев.
Мы все вместе зашли в кабину. Индикатор показывал чуть меньше процента.
- На этом далеко не уедешь, - проворчал Антон.
- Что, если станет солнечно? - с надеждой спросила Танюша.
- А если не станет?
- Но ведь может и стать!
- А если нет?
- Но ведь тут шансы пятьдесят на пятьдесят...
- Нужно подождать, - прервал я их пререкания, - мы проверим, как будет протекать зарядка...
- Правильно! Давайте здесь сдохнем!
- Малышев! - прикрикнул я, - отставить пессимизм! Разбирать завод считаю нецелесообразным. По крайней мере, сейчас.
- А после нам уже будет всё равно, - гнул своё Антон, - ты, Макс, каждый божий день сюда не мотался, не возился в скользком дерьме! У меня эти болота вот уже где! - ударил он ребром ладони под подбородком.
- Попробуем уплыть своим ходом, - словно не слыша его, продолжал я, - демонтаж завода в лучшем случае затормозит изготовление плёнки на четыре, а то и пять дней. В худшем - мы останемся без завода, а значит и без защитного купола. Что, если через несколько дней наступят морозы? Или вдруг начнутся кислотные дожди?
- У нас есть жилой модуль, - заметил Стас.
- Да! - поддержала его Танюша, - давайте доберёмся до дома, а потом будем решать другие проблемы.
- Решение принято и не обсуждается, - отрезал я.
- Упёртый пень... - в усы буркнул Малышев, но я сделал вид, что не расслышал.
Ребята разбрелись по кабине. Видя их недовольство, я решил всё же пояснить:
- Вам прекрасно известно, случись что-то внеплановое - например, изменение погодных условий или состава воздуха - в жилом модуле мы не протянем и недели. Купол приоритетней. Даже ценой наших жизней. Потому что в этом случае останутся Ксу и Вэй.
- Я за купол, - неожиданно согласился Антон, - перетопчемся здесь день-другой. Думаю, что рано или поздно аккумулятор подзарядится. Прикинул сейчас - при тридцати трёх процентах катер сможет сдвинуться с места, если, конечно, его не засосёт за это время глубже... И мы всего лишь километрах в пяти от станции. Так что, кэп...
Вернулась Танюша с двумя бутылями воды в руках:
- Почти два литра. И по пищпакету на каждого. Думаю, как говорит, Антоша, перетопчемся.
Стас упал в одно из кресел и широко зевнул:
- Наконец-то высплюсь.
Отдав ряд распоряжений оставшимся на базе, я отключил связь. Так как встали мы засветло, да и намахались вилами, никто не возражал против сна. Я, на правах командира, первым остался на часах.
Ребята сделали по глотку воды и, кое-как разместившись в креслах, уснули. Время текло удивительно медленно. Я поглядывал то в окно, то на индикатор... В местный полдень впервые подумалось о еде, но я тут же прогнал эти мысли и, чтобы как-то отвлечься, вышел из кабины. За бортом всё было по-прежнему, только туман сгустился ещё сильнее. Подии исчезли. Возможно, ушли, или их скрыла пожелтевшая завеса тумана.
Меня всё сильнее клонило в сон, поэтому я вернулся в кабину и растолкал Антона. Устроившись на его нагретом месте, я моментально вырубился и проснулся, как мне показалось, почти в тот же момент от приглушённого стенами голоса Малышева.
- Ух, ты какой... большой и важный... - говорил он нежно и с тем налётом идиотизма, который проявляется у взрослых при разговоре с детьми или домашними питомцами.
Заинтригованный, я, стараясь не шуметь, вышел из кабины и, обогнув её, увидел Малышева, сидящего на куче водорослей. Он облокотился на перила. Совсем близко от него, возвышаясь над поверхностью болота странной колыхающейся колонной, стоял огромный подище. Абориген, как и рассказывал Антон, пульсировал, и по поверхности его тела расходились меняющие цвет волны. В остальном существо казалось совершенно прозрачным.
Поражённый, смотрел я на то, как Малышев воркует с ним.
- Давай, иди сюда! - Подий, будто поняв, приблизился, заметно уменьшаясь в росте, но увеличиваясь по ширине. - Во-от так... Молодец... - Антон потянулся к нему, приговаривая, - странно тебе, наверное, что это в твоём болоте за Чуды-Юды такие? Да? Свалились на твою голову.
По телу подия разлилась лазурь, затем она преобразилась в насыщенный синий, расцвела фиолетовым и исчезла. Я не сразу сообразил, что произошло, ведь животное стало почти невидимым. Вдруг кисть протянутой руки Малышева исчезла.
- Что за?.. - начал я, подходя ближе, чтобы рассмотреть.
- Ма-акс, - чуть слышно позвал Антон, - тсс...
До этого я стоял сзади, теперь же мог видеть изменившееся, широко улыбающееся незнакомое мне лицо: Малышев был счастлив как ребёнок!
- Он трогает меня! Только представь! Трогает! - восхищённо шептал он.
Приглядевшись, я наконец-то понял, что подий, казавшийся прозрачным, на самом деле просто мимикрировал, и рука Антона была скрыта в складках его инопланетного тела. Я стоял, затаив дыхание, а Малышев с какой-то ненормальной радостью продолжал:
- И вовсе он не воняет! Понимаешь? Совершенно... И такой приятный на ощупь... Ты потрогай! Такой... такой... Ты не поймёшь... Это надо почувствовать... Ты не бойся, Макс... Он хороший, добрый...
- Ты совсем спятил? - наконец-то смог выдавить я.
И только собирался оттащить Антона от поручня, как прозвучал громкий, похожий на выстрел, хлопок. Утратив прозрачность, подий отпрянул.
- Эй! - услышали мы голос Стаса, - Эй, где вы... все?.. - на тон ниже закончил он, выходя из-за кабины и в удивлении останавливаясь. Ещё бы! Он застал погружающегося в болото подия на расстоянии вытянутой руки от нас!
- Кузнецов! - вполголоса набросился на него Антон, - чего разорался?! И когда научишься не хлопать дверью, изверг? Ты спугнул его!
- Откуда я знал?
- Оттуда, чудовище! Мы вообще-то не у себя дома, дверьми он хлопает! Это ты в Солнечной системе хлопай! - уже не сдерживал себя Антон.
- Да не знал я, - оправдывался Стас.
- Понаедут... и хлопают всякие!
Весь остаток дня Антон дулся на Стаса. Танюша, возможно в качестве компенсации, проявляла к Малышеву повышенный интерес, и в который раз просила его поделиться впечатлениями от контакта с местной формой жизни. Мы много говорили о подиях и о возможной их разумности. Каждые пять часов выходили на связь с базой, но похвастаться нам было особо нечем - зарядка аккумулятора солнечных батарей продвигалась крайне медленно.
Вечером стало заметно холодать. Выспавшись за день, я долго не мог уснуть, а задремав, спал беспокойно, постоянно просыпаясь от путаных видений и всё возрастающего холода. Так сидел я, зажмурившись, словно под веками были собраны запасы остатков тепла. Наконец, открыв глаза, увидел облачко пара, выдыхаемое мной. Переведя взгляд, я наткнулся на протекторы подошв. Это Кузнецов закинул ноги на приборную панель.
- Доброе утро, - прошептал я, выпрямляясь в кресле, - как у нас дела?
- Всё хорошо, командир, - ответил почему-то округлившийся Стас. Я присмотрелся и понял, что это Танюша, прикрытая спальником, свернулась у него на коленях. - Чайку бы... да? И кашки...
Мне пришлось встать, чтобы заглянуть за ботинки на индикатор зарядки.
- Четырнадцать, - проигнорировал я желание биохимика поговорить о горячей и здоровой пище.
- День нам ещё тут точно торчать.
- Это в лучшем случае, а то и два...
- Может быть вы все заткнётесь со своими прогнозами, - из своего угла зло проворчал Малышев.
- Да пошёл ты, Кузнецов, - огрызнулся Антон. Похоже, он только сейчас увидел Танюшу, жмущуюся к Стасу, - развели тут...
В следующую минуту он был снаружи. Я бесцельно прошёлся по кабине, прикидывая, с чего начать этот день. И решив двигаться от простого к сложному, спустился в клозет, а когда поднялся обратно, в кабине никого не было. Не на шутку перепугавшись, я выбрался наружу - в морозный предрассветный сумрак.
Ребят заметил сразу. Они стояли у борта, указывая на что-то, чего я не видел за их тёмными силуэтами, и переговаривались оживлённым шёпотом:
- Вот! Да вот же!
- Тоха, ты бредишь...
- Глаза раскрой, Стас!
- Мальчики, я ничего не вижу...
- Что там у вас? - спросил я, подходя к ним.
- А... Максим! - Как будто даже обрадовался Малышев. - Он помахал мне!
- Помахал? Кто? - не понял я.
- Да вот же! Снова! Ты тоже не видишь? - переживал Антон.
Всмотревшись туда, куда он указывал, я и вправду уловил какое-то движение.
- Танюша, приглуши-ка свет, - распорядился я.
Когда стало темно, появилось ощущение того, что сам туман испускает едва заметное свечение, и в этой пелене было чётко видно фосфорически мерцающую человеческую пятерню.
- Это ещё что такое?! - спросила вернувшаяся Танюша.
- Видите? - Антон помахал в ответ.
В желудке у меня собрался неприятный холодный ком. Светящаяся рука вынырнула из тумана, увеличиваясь и становясь ярче. Она медленно перемещалась справа налево.
- Это... это меняющаяся окраска... - возбуждённо бормотал Стас, - как у осьминогов...
- Но почему рука? Объясните мне, почему?! - не понятно кого спрашивала Танюша.
Я сам был настолько поражён, что совершенно растерялся. Теперь в тёмном густом мареве угадывалось и само животное, по телу которого пробегали узоры. Они были намного бледнее зеленоватого свечения рисунка перемещающейся ладони. Мы все, увлечённые этим бессловесным диалогом Малышева с аборигеном, совсем не обращали внимания на происходящее вокруг. Поэтому очень перепугались, когда что-то сильно ударило в корму. Танюша взвизгнула. Толчок повторился. Мы схватились за поручни. Катер заметно накренился. Заковыристо выругавшись, цепляясь за то, что попадалось под руку, чтобы не соскользнуть, утопая по пояс в водорослях, Малышев двинулся за кабину на заднюю часть судна. Стас пытался успокоить причитающую Танюшу.
- Тихо всем! Ни звука! - прошипел я и пошёл за Антоном.
Выбравшись на корму, я нос к носу столкнулся со здоровенным подием. На Малышева я не смотрел... Было не до него. В тот момент местный показался мне огромным. Он слился с катером, но не это поражало больше всего. Я подумал, что вижу какой-то сюрреалистический сон.
- Ущипните меня, - услышал я дрогнувший голос Стаса позади. Похоже, не мне одному захотелось проснуться.
- Ма-акс? - протянул Малышев, - ты видел?
Я видел. И теперь стало понятно, что видел это не только я.
- Да... Он...
- Подмигнул?
- Точно.
Знаю, у подий нет органов зрения в нашем понимании, но на теле этого появилось на удивление реалистичное изображение двух человеческих глаз и, могу поклясться, один из них на мгновение прикрылся. Катер снова тряхнуло. С двух других сторон выросли махины ещё пары подий. Таких гигантов я ни разу не видел, а, быть может, они просто никогда раньше не приближались настолько близко. Мне очень хотелось спрятаться, но ноги словно приросли к палубе.
Вновь прибывшие аборигены мягко соприкоснулись с корпусом.
- Я пошёл, - Малышев сделал шаг вперёд.
- Спятил? - вцепился я в его предплечье, - назад!
Антон поднял руку:
- Привет, - обратился он к местным, словно те могли его понять, - мы бы уплыли, но не можем, - я почувствовал, как он пожал плечами, - застряли...
Тот подий, что недавно подмигивал нам, вдруг погрузился в болото, а вслед за ним и другие. Не успели мы облегчённо выдохнуть, как они появились снова, но уже чуть поодаль. Вся троица собралась перед нами, отчего создавалось впечатление, что они хотят нам что-то продемонстрировать. Тот, что был посередине, стал совсем невидимым, и лишь по мерцанию узора, собирающемуся в какой-то сложный рисунок, можно было догадаться, что он всё ещё здесь. На телах двух других обозначились ладони. И обе - правые. Мозаика из светящихся точек сложилась в карикатурное безносое и безбровое лицо: слишком большие широко распахнутые глаза, удивлённо открытый рот. Всё это продолжалось несколько секунд, а потом рассыпалось и исчезло.
Я слышал, как кровь стучит в висках. Перед глазами продолжали прыгать, постепенно затухая, зелёные светлячки, как под закрытыми веками, после того как посмотришь на яркий свет. Все мы замерли, прислушиваясь. Что-то едва ощутимо менялось. То ли подул ветерок, то ли зарождающийся рассвет разгонял липкую хмарь. Стало заметно светлее, и сквозь занавесь тумана проступили причудливые ломаные силуэты стволов и ветвей.
Нас снова качнуло. Раз. Другой.
- Чувствуете?.. - шёпотом спросил Антон, - снизу?
Раздался гул и скрежет. Судно всё сильнее заваливалось на правый борт. Мы беспомощно переглядывались, не зная, что предпринять.
Но тут катер выровнялся и плавно, кормой вперёд, сдвинулся с места.
- Они что?! Толкают нас? - предположил Малышев.
- Похоже... - ответил я, наконец-то разжимая занемевшие пальцы и отпуская его руку.
- Похоже, - улыбнулся он, - Чудам-Юдам не придётся давиться сырыми водорослями.