Лайме Серхио : другие произведения.

Бурачино и все, все, почти все...

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ну, вот, в принципе и все. Возможно будет стихотворный эпилог. P.S. Детям до 18 лет, все-таки не рекомендуется.

  
  
   Жил в солнечной Италии, в городке на берегу Средиземного моря, соснодеревщик Джузеппе, по прозвищу 'Черный пес'. И был у него друг, тоже спец по дереву - Карло, по прозвищу 'Шарманщик'. Попалось однажды Джузеппе на глаза довольно-таки странное полено.
  - Странное полено! - сказал сам себе Джузеппе, потирая ушибленный глаз - прям нутром чую, что странное.
  И действительно, интересное полено попалось. Оно прямо-таки источало некую странность, аура его была совершенно нечитаемой. Джузеппе, на всякий случай поводил над поленом своим старым проверенным маятником, и, успокоившись, взял в руки топор.
  - Какое хорошее полено! - фальшиво бодрым голосом сказал он, - сделаю-ка я из него ножку для стола.
  - Да у тебя-то и стола нормального нет! - пропищал кто-то в ответ.
  - Ну, не все сразу, - парировал Джузеппе, - сначала одну ножку, потом вторую...
  И тут до него дошло!
  Старый столяр огляделся вокруг, заглянул под верстак, выглянул на улицу. Никого не было.
  - Вообще-то, действительно, - согласился он, - лучше вырежу из него фигурку морской бабы, и продам за хорошую цену.
  - Сам ты морская баба! - возмущенно пропищал все тот же голос, - попробуй только, старый пень!
  - Аааа! - испуганно завопил Джузеппе, - говорил мне Карло не увлекаться крепкими напитками, так нет же - не слушал!
  На производимый им шум, из старых настенных часов выглянула белочка, увидела полено, и, укоризненно покачав головой, нырнула обратно.
  - Вот что, - сказал Джузеппе, - подарю-ка я его моему лучшему другу, шарманщику.
  Что он и сделал, в очередной раз доказав, что крепче женской дружбы может быть только мужская.
  Карло жил неподалеку от своего лучшего друга Джузеппе. Жил скромно, по средствам, и вел крайне анорексичный образ жизни. Жил он в маленькой уютной каморке, на стенах которой были развешаны свидетельства его бурной молодости. Черная косуха, бейсбольная бита, самодельный меч-катана, коллекция кастетов, черно-белое фото, где он с Джузеппе позировал в окружении явно морских баб, да и много чего еще...
  Был Карло мастер стругать детей, и получив в подарок полено, решил состругать из полена. Тем более, других вариантов не предвиделось, а постругать очень хотелось. Стругал Карло долго и упорно, но там, где должен был быть аккуратный детский носик, оказался длинный сучок.
  - Ну и сучок, - сказал Карло.
  - Сам ты сучок! - тут же отозвалось недоделанное полено
   - Поговори мне, - ласково ответил Карло, и ударил обухом.
  - Ой! - заорало полу-полено, - послал бог папашу! Шуток не понимает.
  - А ты пошути, пошути ещё - добродушно отозвался почти-папа Карло, - у тебя там снизу ещё сучок торчит, не срубить ли?
  - Ладно, замяли - проворчал почти-Буратино, в то время, как Карло сосредоточенно работал стамеской, - ой, ну ты чо обалдел - разве так выглядит накачанный пресс? А где рельеф мускулатуры, где бицепсы?! Не лепи из меня Пьеро!
  - Не учи папу детей делать, - отозвался, ну наконец-то-папа Карло, - готово!
   - Блин, я как будто рубанком деланный, - пожаловался уже-Буратино. - Лаком крыть будешь?
  - Не заработал ты ещё на лак! - обиделся папа Карло, - хватит с тебя и наждачки.
  - А нос! Нос-то! - заорал Буратино, - чо длинный такой? Ты специально, да?!
  - Ну, должна же от тебя быть хоть какая-то польза? - начал оправдываться папа Карло, - а в доме ни одной вешалки...
  - Хм, - мрачно промолвил Буратино, - ну ладно, а пожрать хоть есть чего?
  - Как ты относишься к блюдам с добавлением лука? - после некоторых раздумий поинтересовался папа Карло.
  - Откуда ж я знаю? - Буратино пожал плечами, - в принципе, лук - полезная штука.
  - Вот и отлично! - обрадовался папа Карло, и протянул Буратино здоровенную луковицу.
  - Что это?! - недоуменно спросил тот.
  - Это твой завтрак, сынок! - отеческим тоном просветил папа Карло. - Полезная штука, блюдо из цельно выращенного лука. Никакой термической обработки. Куча витаминов и всяких полезных веществ. Все доктора и профессора рекомендуют в качестве здоровой пищи.
  С этого момента Буратино начал испытывать просто патологическую неприязнь ко всяким докторам...
  - Я отлучусь, пока ты лук ешь? - утвердительно спросил папа Карло, - и не забудь почистить зубы...
  Едва за папой Карло захлопнулась дверь, как Буратино вскочил на ноги, и принялся обследовать каморку. Он был уверен, что колбасу и сыр Карло спрятал в тайнике. Однако, в каморке было не так много мест, где можно было бы что-нибудь спрятать. Разве что...
  Буратино увидел очаг, в котором весело плескался огонь. Над огнем висел котелок, в котором явно что-то варилось. Буквально через секунду, мы поймем, что воображение у Буратино было прокачано довольно-таки однобоко. Он радостно подбежал к очагу, попытался заглянуть в котелок, в результате чего едва не обломав нос о каменную кладку за ширмой, и познал первое матерное слово. И котелок, и огонь, и очаг были то ли нарисованы, то ли вытканы на старом выцветшем холсте.
  Из угла раздался шорох, и чей-то скрипучий голос произнес: 'Эх, Буратино, тех, кто матерятся, получив в нос, вместо того чтобы ответить ударом кувалды - ждут впереди большие неприятности'.
  - Кто здесь?! - заорал от неожиданности Буратино, отскочив назад и судорожно пытаясь нащупать рукоять несуществующей сабли. Из темноты показалась жуткая безглазая черная морда, с двойными выдвигающимися челюстями и глянцево-гладкой макушкой.
  - Это я, премудрый сверчок, - ответил премудрый сверчок. - И не вздумай кидаться в меня ни кувалдами, ни молотками, ни киянками...
  - Что ещё за занудный сморчок? - подозрительно спросил Буратино, понемногу успокаиваясь, и убирая пальцы с по-прежнему не существующей сабельной рукояти.
  - Фильтруй выражения, мелкий, - назидательно ответил премудрый сверчок, - а то никогда не вырастешь полноценным деревом. Ой, Чучун...
  Раздался топот чьих-то лап, грохот, душераздирающие вопли, и сверчок куда-то пропал.
  - Сам ты Чучундра, - проворчала крыса Шушара, неторопливо выходя на середину каморки. - А это что ещё за огрызок древесины. Совсем Карло сдурел, весь город на центральном отоплении, а он дрова собирает.
  - На себя посмотри, начинка уличных пирожков! - обиделся Буратино, - я может и деревянный, но не чурбан какой.
  - А ты борзый! - рыкнула Шушара и, ухватив Буратино зубами, потащила его в нору. Буратино активно сопротивлялся, орал, и звал папу Карло, но все без толку.
  Внезапно распахнулась дверь, и в каморку ворвался папа Карло. Вмиг оценив ситуацию, он сорвал со стены катану, и едва не оттяпал Буратино голову. Шушара сочла разумным отступить, и бросив Буратино, исчезла в темноте.
  - Папаня... - плачущим басом протянул Буратино.
  - Что - плохо без папки-то? - ехидно сказал папа Карло.
  - Учиться тебе ещё и учиться - продолжал он вразумлять своего деревянного сынишку, попутно затирая на нем следы Шушариных зубов, - в школу пойдешь.
  - Чо, прям так, в натуре? - плаксиво вопросил Буратино.
  Карло почесал рашпилем затылок.
  - Тут ты прав, Тино, - признал он, наконец, - надо тебя одеть. А то срам один...
  Папа Карло достал рулон туалетной бумаги, и какое-то время пристально его изучал.
  - Нет, - решил он, - мы ещё не настолько богаты, чтобы одеваться в туалетную бумагу.
  Он достал старые картонки из-под обуви, и за какой-нибудь час вырезал для Буратино и куртку, и штаны. Из старого чулка смастерил ему колпачок, пришив к самому кончику ватный тампон, для красоты. Все это время, Буратино мучительно соображал, как ему откосить от школы.
  - Азбука! - заорал он, наконец, осененный, - как я без азбуки в школу пойду?!
  - Не ссы...традай, сынок, - сказал папа Карло, - я что-нибудь придумаю.
  С этими словами, старый буратинодел схватил свою старую косуху и вышел из дома.
  Вернулся он не скоро, и без пива.
   - Джузеппе очень не хотел покупать куртку, - хмыкнул он многозначительно, и показал свою кисть с ободранными костяшками пальцев. - Зато - оппа!
  С этими словами, папа Карло достал из-за спины вторую руку, которую до этого старательно не показывал. В руке была зажата заветная азбука, с довольно странными картинками на обложке.
  - Ко-му с-ут-ра - старательно прочитал он, - вот видишь, азбука для тех, кто учится с самого утра. И картинки цветные. Буратино внимательно изучил обложку, потом хмыкнул и ничего не сказал.
  Потом что-то сообразил, схватил остатки лука и выдавил себе в глаза немного сока.
  - Папка, - сказал он плачущим голосом, - ты дрался, чтобы купить мне азбуку! Я когда вырасту, тоже куплю тебе азбуку. Точно такую же!
  С этими словами, Буратино сунул книжку себе под мышку, и отправился в школу.
  По пути в школу, Буратино так увлекся изучением азбуки, что не обращал внимания на постоянно попадающиеся по дороге леденцы, сладкие пирожки и симпатичных девчонок. Внезапно его слух привлек громкий звон медных тарелок, барабанный бой и натужное гудение труб.
  - Что там за тусняк? - подумал Буратино, глядя на собравшуюся толпу, - пойду, погляжу.
  Подойдя ближе, он увидел цветастый балаган, потный оркестр и ларек с толстой теткой внутри. Балаган хлопал на ветру, оркестр играл, а тетка продавала билеты. На вывеске балагана было написано большими буквами: 'КУКАЛЬНЫЙ ТИАТР! ТОЛЬКА СИВОДНЯ! МЕГАШОУ! ОБНОЖОНКА!'.
  Прыщавые подростки штурмовали сначала ларек с билетами, а потом вход в балаган. Буратино смутился. Денег у него не было.
  - Эй, ты! - дернул он одного мальчишку за рукав, - сколько билет стоит?
  Мальчишка оглядел его с ног до головы, и цвикнул сквозь зубы слюной.
  - Четыре сольдо. А чо, проблемы?
  Буратино долго не раздумывал. Наверное, включился природный ум.
  - Гляди, что есть - он приоткрыл азбуку, и показал мальчишке. Тот подавился слюной.
  - И всего червонец...
  Мальчишка героически превозмог себя.
  - Шутишь? - сказал он надменно, - четыре сольдо и леденец.
  С этими словами он вытащил изо рта палочку с обсосанным леденцом и протянул Буратино.
  - Эмм..., будем играть на понижение, - сказал Буратино, - просто четыре сольдо.
  Так Буратино сделал первый шаг на пути к богатству.
  Буратино сидел в первом ряду, жевал чей-то попкорн и восторженно пялился на опущенный занавес. Ещё бы, это было первое в его жизни кукольное представление. Да и фигурки, намалеванные на занавесе, чем-то смутно напоминали картинки из только что проданной азбуки.
  Откуда-то сбоку выбежал человек в полосатом трико и изо всех сил ударил молотком по подвешенному куску рельсы.
  Дзенннь! Дзенннь! Дзенннь!
  Занавес поднялся, и на сцену выскочил длинный тощий человечек, одетый в белое тряпье с помпонами, и обсыпанный то ли мукой, то ли пудрой.
  - Бонжур, - сказал он грустно, - же не манж па сис жур...
  - Мажорно, - подумал Буратино, пытаясь перевести услышанное на нормальный язык.
  - Ми кьямо - Пьеро, - продолжал ныть белый человечек, - нон соно стато ио а спинджерэ ла торрэ ди Пизза, э кадута да сола [Меня зовут Пьеро. Я не толкал Пизанскую башню, она упала сама]
  - Ке каццо, фильо ди путана?! [какого черта, филе морской бабы] - заорал сидящий рядом с Буратино краснощекий торговец апельсинами, - рассказывай по-человечески, ёпт!
  Зрители принялись свистеть, топать ногами и улюлюкать. Пьеро поспешно убрал с головы апельсиновую кожуру и поклонился.
  - Ну хорошо, - сказал он твердо, - ки нон лавора, нон фа л`аморэ [кто не работает, тот не способен и с Мальвиной]. Пьеса называется 'Тридцать три несчастья или девочка с большими..., то есть с глупыми..., с голубыми...'
  Спасать положение выскочил другой человечек, весь красный и в зеленую клеточку.
  - Арлекин к вашим услугам, уважаемые дамы и господа!
  Арлекин встал в боксерскую стойку, попрыгал и дважды съездил Пьеро по ушам.
  - Чего ты киснешь? - крикнул он, перемещаясь вокруг Пьеро по часовой стрелке.
  - Моя невеста сбежала, - ответил Пьеро, уворачиваясь от хука слева.
  - Так у тебя ещё и невеста есть?! - удивился Арлекин, - и как зовут? Блондинка или брюнетка? Сколько лет, где живет, чем занимается?
  Пока Пьеро собирался с мыслями, чтобы ответить, Арлекин выхватил нунчаки и вытянул Пьеро ниже поясницы.
  - Видали?! - весело крикнул он, поворачиваясь к зрителям, - щас я из него...
  И тут он увидел Буратино.
  - Это ж Буратино! - заорал Арлекин, тыча в того пальцем. - Все сюда!
  Из-за кулис выскочило множество пестро одетых кукол, которые схватили Буратино и вытащили его на сцену.
  - Буратино! Буратино! - закричали они, окружили его и принялись щипать, пинать, и даже кусать.
  Буратино испуганно таращил глаза, но поскольку был деревянным, особо не пострадал.
  - Стойте, стойте! - вдруг закричала девочка с красными волосами, - того хмыря звали Тарантино, а не Буратино!
  Куклы пристыжено отпустили ошарашенного Буратино и с виноватыми лицами принялись извиняться.
  - Ну, вы, блин даете! - с хрипотцой сказал он, - знать бы, какая сволочь...
  Тогда куклы взялись за руки, и стали водить вокруг валяющегося Буратино хоровод, дружно распевая: 'Нам не страшен Карабас, Карабас-Барабас, рядом нет его сейчас, нет сейчас, нет сейчас!'
  Внезапно в глубине сцены появилась огромная косматая тень, которая страшно зарычала, и взмахнула черной плеткой-семихвосткой.
  - Кто испортил мое представление?! - заорал доктор Карабас, выбегая на сцену в корсете и черных кожаных трусах.
  Куклы шарахнулись от него во все стороны. Арлекин и Пьеро заломили Буратино руки и подвели к доктору.
   - Тащите его ко мне! - распорядился Карабас, - остальным - продолжать представление!
  Публика освистала.
  
  После безнадежно испорченного представления, доктор Карабас ужинал в злобном одиночестве. На ужин была говядина с овощами, хотя в глубине души доктор просто млел от спагетти с сыром. Но положение обязывало есть жареную говядину, и он её ел. Плакал в душе, но ел. И от этого становился все злобнее снаружи.
  Съев говядину, он принялся ковыряться пальцами в зубах, но в озлобленном говядиной мозгу внезапно появилась достойная мысль.
  - А ну, подать сюда это говорящее полено! - закричал он вдруг, и щелкнул плеткой. Арлекин и Пьеро мигом умчались в кладовую. Через некоторое время они втащили на кухню отчаянно брыкающегося Буратино, который наконец-то придумал, о чем ему подумать, да не получилось. Доктор Карабас вытащил здоровенный тесак и, ухмыляясь, показал его Буратино.
  - Я знаю, что я с тобой сейчас сделаю! - злорадно сообщил он. - Изведу на зубочистки. Ха-ха-ха!
  - Хе-хе-хе! - робко поддержал Арлекин.
  - Хи-хи... - ехидно начал было Пьеро, но внезапно передумал.
  - Ха! - презрительно сказал Буратино, - ты ни в жизнь столько мяса не слопаешь, чтобы всего меня на зубочистки извести! Это так же глупо, как растапливать мной очаг...
  - Очаг, гм...очаг... - задумчиво пробормотал Карабас.
  Внезапно Буратино ощутил, как что-то острое впилось ему в...верхнюю часть ноги. Он протянул руку и вытащил...гвоздь.
  - Тссс...! - зашипел голос за спиной, - молчи и слушай. Сунь ему под нос вот этот порошок, Карабас от него сразу добреет.
  - Какой ещё порошок? - недовольно прошептал Буратино, - это же гвоздь!
  - Вот, - просипел голос, и в ладонь Буратино что-то насыпали, - на самом деле, это - пудра, но Карабас думает, что нет.
  - Хм, ладно, - согласился Буратино, - это ты, премудрый сверчок?
  - Оскорбляешь?! - уязвленно прошипел голос, - ну ладно...
  И тут Буратино сообразил, что это не мог быть премудрый сверчок, потому что премудрый сверчок не мог тут находиться по некоторым объективным причинам.
  В этот момент, Арлекин и Пьеро с силой толкнули Буратино к Карабасу. Буратино кубарем покатился по полу и уткнулся носом в тапочек.
  - Ай! - заорал Карабас, в тапочке была его нога.
  - Скузи, сеньор [простите, сеньор], - прогундел Буратино, пытаясь оторваться от тапка, - пердон и все такое.
  - Уй! - ответил доктор, - от бисово отродье, щоб тоби на том свити черти в одно мисто втыкали!
  - Доктор, вы в порядке? - робко вопросил Арлекин, одной рукой прикрывая голову, а другой подтягивая Пьеро.
  - Так он ещё и доктор?! - процедил Буратино, с трудом вырывая нос из тапка, - семь заноз ему под ноготь!
  Карабас был вне себя от ярости, но увидев поднесенную к самому кончику носа пудру, вернулся обратно.
  - Так говоришь, Буратино? - сказал он, втянув изрядную порцию порошка, - откуда будешь, амиго?
  - От папы Карло, - ответил Буратино и был приятно поражен переменами, произошедшими в лице доктора. Оно искривилось, окаменело, сморщилось, снова искривилось, потом добавило уксуса, сахара и немного специй.
  - Как?! - воскликнул Карабас, - тебя прислал сам дон Карло? Что ж ты молчал?!
  - Гм, - сказал Буратино, - мать моя была не донья, и отец мой был не дон...
  - Как? - снова удивился доктор, - разве твой отец не Карло, по прозвищу 'Тихий дон'?
  - Нет, - ответил Буратино, - мой отец - мастер стругать, и единственное, что он в жизни сделал стоящего - это выстругал меня в своей каморке.
  Карабас покрылся пятнами, как жираф.
  - Карло из каморки! - хрипло каркнул он, наконец. - Что ж ты молчал?! Ты любишь говядину?
  С этими словами он подвинул к Буратино свой ужин. Буратино ещё не знал говядины, но уже любил.
  Доктор вытащил из кармана халата кошель, и вытряхнул на ладонь несколько золотых монет.
  - Вот, возьми, - сказал он, усердно натирая кулаком край глаза. - Твоя история меня так растрогала, что я решил оказать вам с отцом материальную помощь.
  Буратино взял монеты, и с удивлением обнаружил, что у здоровенного Карабаса очень маленькая ладонь.
  - Всего пять монет, - подсчитал он вслух, и посмотрел на Карабаса.
  - Хороший мальчик, - умиленно прослезился Карабас, - умеет считать до пяти.
  - Я и больше могу насчитать, было бы что - многозначительно откликнулся Буратино.
  - Буратино, - назидательно сказал доктор Карабас, - хорошие мальчики берут пять золотых, и говорят "спасибо, благодетель", а плохими мальчиками топят камины.
  - Хорошо, - ответил Буратино, - пять золотых и бутылку древесного лака.
  Доктор Карабас величественно поднялся, закинув на плечо край пледа, в который кутался, и обнажив кривые волосатые ноги.
  - Я думаю, торг здесь не уместен, - важно сказал он, поспешно убирая кошелек. Буратино поморщился.
  - Хорошо, хорошо, - раздраженно бросил Карабас, - пять золотых и бутылку олифы.
  - И месячный абонемент, - торопливо добавил Буратино.
  - В шахматный клуб, - отрезал доктор.
  - Эээ..., по рукам! - сказал Буратино, поняв, что достигнут максимум.
  - А теперь беги домой, - нетерпеливо промолвил Карабас, - и скажи Карло, чтобы даже и не вздумал...
  Он внезапно осекся и подозрительно взглянул на Буратино.
  - Чтобы даже и не вздумал что? - напомнил Буратино.
  - Тино, не нервируй меня, - зло сказал Карабас, - мои нервы - мое богатство. И, кстати, у тебя не осталось ещё немного этой чудесной пудры?
  Но Буратино уже и след простыл. Доктор Карабас тяжело вздохнул и опустился в кресло.
  - Бура-буратино, где моя Мальвина? - замурлыкал он, - чтобы открыть дверь в каморке Карло - нужен ключ. С двенадцатью бородками. Но это болотное корыто Тортилла, ни за что мне его не отдаст. Надо искать варианты...
  За дверью что-то с грохотом упало.
  - Кто там?! - гаркнул Карабас, хватаясь за плеть.
  - Это я, Пьеро! - раздался дрожащий голос.
  - А! Ты подслушивал?! - разъярился Карабас, вскакивая на ноги.
  - Нет, я только подглядывал! - попытался оправдаться Пьеро, но увидев плетку, зайцем улепетнул прочь.
  - Держи его! - заорал доктор, но споткнулся о ножку кресла и с удесятеренным грохотом растянулся на полу.
  Тем временем, Буратино довольный и счастливый направлялся домой. Надо было уточнить у папы Карло, где он брал такую замечательную азбуку, и почем. Буратино так был погружен в собственные деревянные мысли, что не заметил, как пристально за ним следят две пары зеленых глаз. Глаза были не сами по себе. Их обладатели наружность имели самую примечательную.
  Это были кот и лиса. Кот был худой, облезлый и носил на носу черные очки фирмы 'Рейбен', разумеется, не оригинал. Кроме этого, кот держал в лапах легкую тросточку, поскольку косил под слепого. Звали кота - Базилио, но после третьей рюмки валерьянки, он имел обыкновение таинственным шёпотом сообщать со-рюмнику, что на самом-то деле, его зовут Бегемот. Разумеется, никто не верил, и в долг не наливал.
  Его подельница, лиса - также полнотой не отличалась. Зато одевалась в меха, и старательно косила под натуралку. Звали лису - Алисой, но в отличие от кота, она наотрез отказывалась признавать какое-либо родство с любыми Алисами, нам известными. Даже Алиса Донникова, из Дневного Дозора её не прельщала. А при упоминании Селезнёвой, могла и в глаз засветить.
  Промышляли эти двое самыми разными способами, не брезгуя мелочевкой. Иногда, исключительно из любви к искусству, бесплатно грабили одиноких прохожих. Лиса гадала по линиям на крокодиловых кошельках, а кот попрошайничал, утверждая, что в свое время преследовал Суворова в Альпах, и командовал слонами Ганнибала.
  Их заинтересованность Буратино была вовсе не случайной. Они пасли кукольный театр с самого приезда Карабаса в город. И когда Буратино вышел, сжимая в руках нечто приятное, кот и лиса только молча переглянулись. И решили брать.
  Базилио ловко подсунул под башмак Буратино свою трость, а когда тот полетел носом вперед, его ловко поймала Алиса.
  - Ой, а кто это тут спотыкается, ой, а чьи это ноги заплетаются? - заворковала она, вытирая Буратино лицо платком. Базилио разочарованно присвистнул. Карманов у Буратино не было, а шарить где-то ещё кот посчитал ниже своего достоинства.
  Весь фокус был в том, чтобы Буратино сам отдал им деньги. Лиса предпочитала импровизировать, кот придерживался отработанных схем.
  Лиса разочарованно спрятала платок. К сожалению, на дерево хлороформ не подействовал.
  Кот решил проявить инициативу.
  - Подайте бедному слепому коту, потерявшему драгоценное зрение во время доблестной защиты нашей родины Италии...
  Чувствительный пинок со стороны Алисы, дал ему понять, что способ в корне не верен.
  - Куда так спешит уважаемый синьор Буратино?! - мяукнул он заискивающе, и получил второй пинок. Прокол был более чем очевиден, и лиса снова взяла дело в свои руки.
  - Может быть, мы сможем чем-то помочь? - задушевно проворковала она.
  Буратино задумчиво взглянул на них.
  - И чем же вы можете мне помочь? - спросил он недоверчиво.
  Эта ключевая фраза автоматически включила в лисе генератор идей. Алиса немедленно затараторила о вложениях, инвестициях, депозитах, 1000%-ных годовых, нежно поглаживая крепко стиснутый кулак Буратино. Сквозь пальцы явно просвечивало золото. Алиса же считала, что золото ей к лицу. Базилио придерживался противоположного мнения, отдавая предпочтение себе. Но благоразумно помалкивал, во избежание появления новых царапин на морде.
  Буратино был ошарашен обилием новых слов. Легкий дымок, пробивающийся из-под колпака, выдавал явную работу мысли. Лиса и кот переглянулись, и Базилио сбегал за минералкой. Пшшш...! Бумажные кудри Буратино немедленно обвисли.
  - Надо отвести его подальше, - буркнул кот, - в поле...
  - Зачем в поле? - спросил Буратино, медленно приходя в себя.
  - Ты что - не смотришь телевизор? - ужаснулась лиса Алиса. - Поле Чудес!
  Буратино почувствовал себя полным чурбаном. Но, ни про какое поле чудес он не слышал. И почувствовал себя полным отстоем. Соли в сахар добавлял кот, презрительно щурившийся на смущенного Буратино, и украдкой потиравший лапой то место, в которое его пнула Алиса.
  - Видишь ли, Буратино, - сказал, наконец, кот, - это только для посвященных, но я чувствую к тебе особое расположение, и открою одну тайну...
  И получил поощрительный пинок от лисы, означавший в вольном переводе, что-то вроде "Браво, киса, браво!"
  - Что за тайна? - спросил заинтересовавшийся Буратино. Лиса послала коту многозначительный взгляд. Рыба заинтересовалась червячком. Они схватили Буратино под локти и поспешно увели в сторону.
  - Ты знаешь, откуда появляются мультимиллионеры и мультимиллиардеры? - таинственным шепотом вопросила лиса Алиса.
  - Из мультиков? - не выдержал Базилио, очевидно из-за невнятных ассоциаций временно выпавший из реальности.
  - Да оттуда же, - начал Буратино, озадаченный всей этой таинственностью, но Лиса уже почуяла, что муха в полете не свернет, и принялась плести свою лисью паутину.
  - Они приходили туда нищими и голодными... - зловеще проскрежетала она, - а уходили оттуда с мешками золота...; они приходили с сотнями медяков, а уходили с сотнями фунтов стерлингов; они приходили печальными и депрессивными, а уходили хохочущими от эйфории...
  - Они приходили с банкой червей, а уходили с мешком рыбы, - поспешил добавить кот, и поспешно подставил под лисий пинок другое, еще не тронутое место.
  - Они приходили никому не известными, а уходили с кучей прихлебателей, то есть фанатов! - продолжала Алиса, глядя как у Буратино, без всякого лака заблестели глаза.
  - Они приходили с несколькими монетами, а потом каморки их пап были просто забиты всякими азбуками, - в порыве творческого ясновидения вдруг мяукнул Базилио, - с картинками и годовой подпиской на обновления.
  - Короче! - закричал Бурантино, - сорок чертей и одна зеленая муха, можно покороче?!
  - Ты понимаешь, что если проболтаешься, то нам придется тебя распилить? - трагическим голосом сказала лиса Алиса.
  - Согласен!
  - А потом сжечь, а золой удобрить огуречные грядки...
  - Да говорите же!
  - И у тебя не будет шанса на реинкарнацию...
  - Согласен, я все равно не знаю, что это такое!
  - Решено! - торжественно объявила Алиса, - лед тронулся, оркестр играет туш, провожающие машут платками... Просьба всех зайцев покинуть 'Титаник'!
  Буратино ошарашено захлопал глазами. Поток информации, выливаемый лисой, был для него слишком велик. Буратино не знал, что такое транс, но чувствовал.
  - Это место - Поле Чудес, - просветила лиса Алиса, - приходишь туда в определенный день, в полночь, закапываешь монеты, поливаешь крокодильими слезами, и ждешь.
  - На худой конец, пойдет и минералка, - проконсультировал кот, и побулькал полупустой бутылкой.
  - А что за монеты? - подозрительно спросил Буратино, ещё не до конца утративший бдительность.
  - Ut sementem feceris, ita metes - сказала лиса Алиса, - что означает - не жалей цемента в раствор. Что посадишь, то и соберешь.
  - Ut salutas, ita salutaberis - важно сказал кот Базилио, - как запустишь, так и е... бабахнет. Это латынь. Я - ученый кот.
  - Ой! - спохватился Буратино, - мне же в школу надо!
  - Буратино! - страдальчески воскликнула лиса, - побойся китайского бога! Посмотри, что со мной школа сделала - я теперь сыплю изречениями на латыни, и не всегда могу вовремя остановиться.
  - А я, а я, - заныл кот, - ты только посмотри на меня!
  - Ну, посмотрел, - сказал Буратино, - и ничего.
  - Вот именно - ничего! - мявкнул кот, - а сколько всего могло бы быть!
  - Вот разбогатеешь, купишь себе школу и будешь ходить как все, - утешила лиса Алиса.
  - Театр..., - вдруг мечтательно произнес Буратино, - я куплю себе большой театр. И там будут показывать только самые лучшие представления.
  - Ну и лох, - подумала лиса.
  - Зачем театр? - подумал Базилио, - лучше цирк...
  - Романтик, - подумала пролетавшая мимо птичка, и кокетливо капнула Буратино на плечо.
  - А по ночам, - подумал Буратино, - там будут показывать совершенно другие представления, и за совершенно другие деньги.
  - А он не дурак, - подумал о себе Буратино.
  - Итак! - решительно и заманчиво сказала лиса Алиса, - ты с нами, товарищ?
  - Но у меня всего пять золотых, - свалял дурака Буратино, - а сколько стоит театр?
  - Пять золотых! - победно вскричала лиса Алиса.
  - Пять золотых? - умильно мяукнул Базилио, потирая лапой редкие усы.
  - Пять золотых? - подумал проезжавший мимо налоговый инспектор, - наверное послышалось...
  - Пиастры! Пиастры! - спросонья заорал попугай в зоопарке.
  - Тише, товарищи! - одернула всех лиса Алиса, - враг не дремлет.
  - Да, - поддержал её кот, - враги повсюду.
  - А не враг ли ты себе, Буратино? - участливо спросила лиса, заботливо пытаясь нащупать у того пульс. Пульса не было.
  - Буратино, ты сам себе враг! - испорченным попугаем объявил Базилио.
  - Ты сам себе враг, Буратино! - огласила приговор лиса, - рассказать тебе притчу о талантах и рабах?
  - Я сам себе враг, - ошалело подтвердил Буратино, - пять золотых, под тыщу процентов годовых..., форс-мажор...
  - Так мы идем?! - нетерпеливо спросила Алиса, - сроки поджимают, завтра все фьючерсные сделки объявят недействительными!
  - Идем! - решился Буратино.
  - Так что там с этими талантами было? - сжирафил кот, и получил от лисы очередной пинок, на этот раз за тугодумство.
  Проходя в пятый раз через одну и ту же рощу, лиса всякий раз прищуривала левый глаз и ехидно восклицала: 'Вот он - продукт однотипной массовой застройки, издержки урбанизации, результат утилитаризма, превращающий массы в обезличенное быдло!'. Кот, привычный к лисьим умственным экзерсисам, только потряхивал обгрызенным ухом, но Буратино, впитывал в себя новые слова как губка Боб.
  К вечеру Алиса проголодалась, и вывела усталых спутников к знакомой харчевне, с большой неоновой надписью 'Три пескаря'. Хозяин выскочил навстречу гостям, цепким глазом оценил хоть и потасканный, но абсолютно натуральный мех. Равнодушно скользнул по ширпотребу Буратино, и низко поклонился лисе и коту.
  - Что желают господа? - учтиво спросил он, - столик, кабинка? Весь ассортимент морских деликатесов, так же в наличии акульи плавники из натуральной сои, мясо соевых крабов, и фирменное блюдо - филе мексиканского тушкана, в кляре.
  - Нам бы столик на троих, - деловито сказала лиса, - желательно с запасным выходом, и бесплатными салфетками.
  - Что желаете из еды? - хозяин намотал салфетку на руку. Так, на всякий случай.
  - Нам бы перекусить хоть и корочкой хлеба, - поскромничала Алиса.
  - Да, хоть бы коркой хлеба угостили! - грубо подтвердил Базилио.
  - Эй, хозяин! - важно сказал ничего не понявший Буратино, - дай-ка нам икорочки с хлебом!
  - Он шутит! - поспешно заворковала лиса, - конечно, он шутит, наш миленький и платежеспособный Буратино! Икра - пища бедняков, какая вульгарность! Он любит повторять, что вышел из народа, это так трогательно. Разумеется, мы отдадим должное всем вашим знаменитым блюдам...
  - Да, - мрачно поддержал кот, - ты - сноб, Буратино. Не ожидал от тебя...
  Буратино был не из краснодеревной породы, но все равно смутился, и принялся отколупывать щепки от своего длинного носа.
  Харчевник заливисто расхохотался, и велел поварятам подавать к столу заливную рыбу.
  Лиса ткнула вилкой в филе. С видом знатока прожевала кусочек и поспешно выплюнула.
  - Мексиканский тушкан?! - воскликнула она, - вы ошибаетесь, милейший! Это же шанхайский барс! Я узнаю его по этому зеленоватому оттенку...
  Харчевник вытаращил глаза, и поспешно велел подать Буратино тарелку с солеными сухариками.
  - Лук... - мрачно сказал Буратино, - у вас есть лук?
  Харчевник, до глубины души пораженный столь необычными гостями, принялся подавать на стол все, что было в харчевне.
  Первым делом подали большую фаянсовую тарелку, на которой пляшущими буквами было написано: 'Прожорлив желудком, - не дружишь с рассудком'. Тарелка была накрыта ослепительно белой накрахмаленной салфеткой, и все это великолепие венчали три подгорелые корочки хлеба, старательно обгрызенные поварятами.
  Лиса завистливо обнюхала заказ Буратино.
  - Умеешь выбирать, - сказала она сожалеющим голосом, - а еще говоришь: человек каморки, человек каморки...
  Базилио привалился с другой стороны. Тщательно обнюхал корки, лизнул, брезгливо дернул головой.
  - Лиса права, - признал он, - как причудливо обтесывается колода. Что значит древесина! Мы-то все по-простому - мясо, рыба, вино. А это - тут тремя классами образования не отделаешься. Тут порода нужна.
  Харчевник цвел как кактус и пах пирожками. Почуяв состоятельных клиентов, он шуршал как мышь в кладовке, периодически раздавая поварятам подзатыльники. Поварята тоже шуршали, бегая туда и сюда с тарелками, вилками, кувшинами и прочим. Кот наворачивал так, что брызги летели во все стороны. Мигом разделавшись с огромной жареной миногой, он набросился на баранью ногу, брезгливо откидывая виноградные листья и улиток, служившие в качестве гарнира. Лиса вдумчиво ела фрикасе из кролика, не забывая время от времени заглядывать в тарелку к Буратино. Буратино, уподобившись любопытному дрозду, поглядывал на хлебные корки то одним глазом, то другим. И явно собирался медитировать на них.
  - Буратино, - мяукнул набитым ртом Базилио, - почему ты так мало ешь? В твоем возрасте надо употреблять как можно больше корочек.
  Лиса чуть не поперхнулась большим куском моцареллы.
  - Что ты понимаешь в деликатесах, Базилио?! - возмутилась она, - наш, не побоюсь этого слова, монсеньор Буратино, ест совершенно правильно.
  - Ну, ты еще поучи меня, - обиделся кот, - ты даже не знаешь, что рыбу по-сицилийски нужно есть сырой и обязательно с ножа.
  - Ну-ну, - сказал Буратино, мрачным голосом, - вы еще подеритесь, горячие финские итальянцы.
  'Кажется, он начал что-то подозревать!' - подумала Алиса, и, добавив в голос натурального мёда, нежнейше позвала:
  - Буратино...
  - Хрум-хрум, - ответил сеньор Буратино, - каветфя ковофки флефка певефуфены.
  - Что он сказал? - не понял Базилио, упоенно обгрызавший свиные ребрышки по-китайски.
  - Он говорит, что эти итальянские корочки просто великолепны! - не задумываясь перевела Алиса, - это латынь. Наш мультимиллионер доктор Буратино, еще и очень образован.
  - Вя не фо гововю! - обиделся Буратино, но сухарь упорно не желал раскалываться, и речь нашего героя по-прежнему отдавала латынью. Лиса многозначительно ущипнула его за бок, и чуть не сломала коготь. Тогда она пнула Буратино под столом, и, отделавшись легким ушибом лапы, сказала:
  - После такого легкого, но изысканного ужина, нам бы хотелось прилечь. Хозяин, разбудишь нас в полночь.
  И с этими словами Алиса забралась на высокую резную кровать, устеленную восхитительно засаленным покрывалом. Кот по привычке залез на деревянные нары, пристроенные к стене. На нарах было затейливо выжжено 'La russe polatti'. Буратино прикорнул на поленнице. Перед тем, как уснуть, он услышал, как харчевник тихо спрашивает у Базилио: 'А что, он, правда, настолько богат?'. 'Еще как! - торжественно отвечал кот, - щедра наша родина Италия, и закрома ее полны. Скоро он сможет купить миллион горелых корок и построить себе из них трон'. И Буратино уснул, счастливый.
  
  ПЕРВЫЙ СОН БУРАТИНО.
  
  Ему снилась огромная плантация тех самых денежных деревьев, хозяином которой он стал. Вместо старого колпака он носил пробковый шлем, а под мышкой держал инкрустированный золотом и бриллиантами стек. Доктор Карабас в одних черных кожаных трусах, бегал по плантации со своей плеткой-семихвосткой, и гонял кукол, которые собирали созревшие монеты в большие джутовые мешки, и таскали их в денежное хранилище. Дочерна загоревшие на солнцепеке куклы уныло закидывали монеты в мешки и мрачными голосами напевали:
  
  Наш белый хозяин проснулся не в духе,
  Вот так картина, вот так картина!
  Нажрался вчера и всю ночь давил массу.
  Вот так картина, вот так картина!
  И стеком с утра залепил прямо в ухо
  Вот так картина, вот так картина!
  Проклятому белому псу Карабасу
  Вот так картина, вот так картина!
  
  А если б с утра не был зол как скотина
  Вот так картина, вот так картина!
  А если бы квас он любил, а не водку
  Вот так картина, вот так картина!
  Проснулся бы добрым сеньор Буратино
  Вот так картина, вот так картина!
  И злой Карабас не стегал бы нас плеткой.
  Вот так картина, вот так картина!
  
  Презлющий Карабас подскочил к Буратино и, огрев его плеткой, заорал прямо в лицо:
  - Вот так картина, сеньор Буратино!
  Буратино испугался и проснулся.
  Раздраженный харчевник бил его по голове деревянной колотушкой, и повторял: 'Вот так картина, сеньор Буратино!'.
  Буратино отмахнулся от колотушки и удивленно спросил:
  - В чем дело-то?
  - Ах, вы еще спрашиваете?! - вознегодовал харчевник, - ваши друзья пропали! Ушли, и прихватили с собой целого поросенка вместе с вертелом, на котором он пекся! И не заплатили! И оставили вам записку!
  - Где записка? - помрачнев, спросил Буратино.
  - Вот она! - торжествующе объявил харчевник и трагическим жестом протянул Буратино замусоленный кусочек бумаги.
  - Эммм... - сказал Буратино, вспоминая, что до школы так и не добрался.
  - Нет, дружок, - зловеще сказал харчевник, - это не буква 'м', это вообще просто каракули какие-то!
  - Причем тут овцы? - не понял Буратино.
  - Какие овцы? - крикнул харчевник, вооружаясь шампуром, - это на кого намек? Я не овца, хотя и позволил вашим друзьям сбежать не заплатив. Но вы-то, голубчик, все еще здесь!
  - Сколько я должен? - сообразил наконец Буратино.
  Харчевник просиял.
  - Я знал, что такие важные синьоры ни за что не обманут бедного честного труженика! Не всю совесть еще проели, мерзавцы. Итак, давайте сочтемся.
  Буратино уперся.
  - Нет, сначала объясните мне, что написано в записке.
  - Экий вы упрямец, батенька! - лукаво сощурился харчевник, - ну да ладно. Тут написано, эмм... хм... подателю сего...заплатить три... нет, пять золотых за съеденное...
  - А мне кажется, что тут нарисованы кот и лиса, бегущие в лес, - усомнился Буратино, - правда лиса больше на собаку похожа, а кот на барсука.
  - А что вы думаете об этих странных палочках? - поинтересовался харчевник, - мне кажется они напоминают цифру семь...
  - Кхм, - прокашлялся Буратино, увидев крайне схематичное и неточное изображение самого себя.
  - Ну, так что насчет оплаты?
  - Вы состоите в профсоюзе? - на Буратино нашло вдохновение, и он понял, что ни за что не отдаст этому зажравшемуся буржую ни одного сольдо.
  Харчевник от удивления вытаращил глаза и разинул рот.
  - Итак, значит - не состоите, - угрожающе продолжил Буратино и, заложив руки за спину, стал прохаживаться взад и вперед.
  Выстроившиеся в шеренгу повара, испуганно следили за ним глазами.
  - У вас нет печати на дверях, и взносы вы никогда не платили? - это был скорее не вопрос, а обвиняющее утверждение.
  - Какие взносы, сеньор Буратино? - взмолился харчевник, приложив свои толстые жирные руки к тому месту, где предполагал у себя сердце. - Я честный труженик...
  - Кровопийца! - внезапно гаркнул Буратино, резко останавливаясь напротив хозяина харчевни, и тыкнув указательным пальцем тому в грудь. - Эксплуататор! Угнетатель народных масс! Паразит на теле общества!
  - Помилуйте, сеньор, - у харчевника затряслись как минимум три подбородка из пяти, - я конечно люблю кровяную колбасу, но...
  - Молчать! - заорал Буратино, - ты совершил три страшных преступления: ты не следишь за фигурой, ты носишь обтягивающий передник, и форма твоего колпака не соответствует строению твоего черепа!
  По всей видимости, общение с лисой принесло свои результаты.
  - Но я..., - проблеял морально раздавленный харчевник.
  Буратино прищурил глазки, и, подобравшись вплотную к толстяку, вкрадчиво добавил:
  - А также неуплаченные взносы за двадцать пять лет. Ты знаешь, что с тобой сделают профсоюзные боссы?
  - А кто такие эти профсоюзные...?
  - Хм, да лучше тебе не знать, дружище, - загадочно ответил Буратино, - поверь мне, друг мой, не осталось живых свидетелей...
  У харчевника подкосились ноги.
  - О, сеньор, пощадите! У меня трое маленьких детей...
  - А об их детях ты не подумал? - трагически вопросил Буратино, указывая пальцем в потолок.
  Харчевника осенило.
  - Сколько?!
  Буратино некоторое время изучал свою пятерню, потом молча показал ее харчевнику.
  - Пять монет? - возмутился тот.
  - Пять монет за двадцать пять лет, - возразил Буратино, - поверь мне, хозяин, другим такие тарифы и не снились...
  Измученно сопя, харчевник отсчитал пять золотых монет, и вручил их Буратино. Буратино прошелся по харчевне, нарочито громко зафиксировав отсутствие огнетушителей и плана эвакуации. Харчевник только вздыхал и клялся все исправить.
  - Ну, что ж, - подвел итоги Буратино, - в целом картина ясна. Думаю, в моем отчете не будет ничего личного. Я за объективность и натуральные съемки.
  Уже на выходе, харчевник, низко кланяясь, вручил ему объемистый сверток.
  - Взятка?! - строго спросил Буратино, изо всех сил пытаясь нахмурить деревянный лоб.
  - Что вы, сеньор! - сладко пропел харчевник, - у нас сегодня акция.
  Буратино уже хотел вернуться и выяснить, что за подозрительная акция проходит сегодня в 'Трех пескарях', но измученная совесть стукнула его кулаком под ложечку и прошипела что-то насчет жадных граждан, которых погубило как раз ее отсутствие.
  - До чего грамотный хозяин, - подумал Буратино, трусцой направляясь к указанной роще. Сверток был весьма увесист. Заработанные честным трудом сольдо приятно позвякивали в кармане.
  Вдруг, откуда ни возьмись, а именно из ближайших кустов, выскочили два типа, кривоногие и хромые. Лица их были обмотаны тряпками, а хвосты подвязаны веревками. Один из них наставил на Буратино пистолет, а второй гнусаво промяучил:
  - Братан, есть телефон? Позвонить надо!
  - Павиан тебе братан, - пробормотал испуганный Буратино, и, швырнув в грабителей сверток, бросился бежать.
  - Держи его! - с пафосом заорал один из грабителей, испуская самое натуральное меццо-сопрано. Второй грабитель принялся разрывать сверток, и с ходу получил пинок от напарницы. Профессионально выдержал не менее профессиональный пендель, и продолжил вскрывать добычу.
  - Идиото! Quanto mi fai penare [ты мое наказание]! - первый грабитель бросился за Буратино.
  - Фьяско грандиозо! [Полная задница!] - завыл второй, обнаружив в свертке целые залежи сухарей, - три корки хлеба, три корки хлеба!
  И горестно раздирая на себе тряпки, побежал вслед за товарищем.
  Больше получаса Буратино бегал по ежевичным зарослям, пока не понял, что деньги не пахнут. Поэтому он поспешно засунул монеты себе в рот, и сдался.
  Грабители тут же принялись его обыскивать, но напрасно. Монет нигде не было.
  - Где деньги!
  - Отвечай, паршивец!
  - Или тебе твоя деревянная жизнь не дорога?!
  Буратино молча помотал головой. Нет, не дорога.
  Но на его несчастье, монеты отозвались некоторым позвякиваньем. Оно и понятно, в деревянном-то рту. Грабители возликовали.
  - Они у него во рту! - ликующе возопил второй. И тут же получил пинок от первого. За бессмысленное подтверждение очевидного.
  Они схватили Буратино и начали бить головой о землю. Монеты звенели, но вываливаться не собирались. Тогда грабители повалили Буратино на землю, и принялись разжимать ему зубы. Буратино стоически терпел, но в конце концов не выдержал. Лягнув обоих вымогателей, Буратино вскочил и пустился наутек.
  - Держи его!
  - Хватай!
  - Лови!
  Устав от колючих ежевичных зарослей, Буратино в отчаянии бросился в ближайшее озеро и кролем поплыл к противоположному берегу. Его преследователи тоже сунулись было, но тут же с фырканьем выскочили на берег.
  - Окружай! - завопил второй.
  - Не уйдет! - согласился первый.
  Переплыв озеро, Буратино снова пустился бежать. Внезапно, сквозь кусты орешника он увидел дом. Дом - это было мягко сказано. Круглая дверь в холме и такие же круглые оконца с обеих сторон. Буратино изо всех сил бросился к двери и вежливо постучался. В дверце открылось маленькое смотровое окошечко, в котором показалась весьма заспанная девочка. Зевая с закрытыми глазами, она недовольно сказала:
  - Ну, кто там еще? Вы из какой квартиры? А почему к нам стучите, стучите к себе...
  - За мной гонятся разбойники! - крикнул Буратино, слыша вдалеке до боли знакомые свист и завывания.
  - Мальчик, не кушайте мне мозг, его и так мало, - сказала девочка, по-прежнему не открывая глаз. - Какие могут быть разбойники в два часа ночи? Идите, пошалите в другом месте.
  Окошко захлопнулось, и Буратино понял, что песенка его спета.
  Он бросился на землю и притворился мертвым.
  - Ага! - заорал второй грабитель, - попался!
  - Тащи его! - заорал первый, и радостно отвесил напарнику хорошего пинка.
  Долго рассказывать, как пытали Буратино. Как только не измывались проклятые вымогатели над бедным. Заставляли его разгадывать сканворды, читали ему наизусть стихи Маяковского; вспомнив одну старую басню, слезно просили Буратино спеть, уверяя, что у него чудный голос. Буратино был непоколебим. Даже спетая в два голоса 'Merry Christmas' его не тронула, хотя плакали даже комары.
  Тогда таинственные злодеи, подвесили Буратино кверху ногами на дубовую ветку, и злобно удалились подкрепиться, обещая принести и прочитать ему какой-то 'Сильмариллион'. Буратино не знал, что это такое, но звучало зловеще.
  Оставшись один, Буратино решил повисеть вниз головой. Благо это уже было сделано. До утра оставались считанные часы, и Буратино решил провести их с пользой. Пользы почему-то не оказалось. Буратино в двадцатый раз пересчитал монеты и снова спрятал их за щеки. Прогундел в нос песенку про дубов-колдунов. Помечтал о том, что он сделает с теми двумя гопниками. Время шло, а прогресса не наблюдалось. Так Буратино встретил рассвет.
  Девочка, что жила в том домике вовсе не была злой девочкой. Целый час она разглядывала болтавшегося на суку Буратино в подхорную трубу, и заливалась горькими слезами.
  - Что же делать, что же делать? - повторяла она, аккуратно утирая свои красивые большие глаза кружевным платочком. Несмотря на то, что девочка была очень порядочной, она жила с пуделем. Пуделя звали Артемоном. Он постоянно ходил в папильотках, носил серебряные часы на передней лапе, а кончик хвоста перевязывал красным бантом. Кроме того, каждое утро выливал на себя полфлакона туалетной воды 'Desire' и брил подмышки. Но, в общем-то, был смышленым песиком.
  - Что же делать?! - в очередной раз плаксиво вопросила Мальвина (а это была именно она).
  Артемон почесал лапой ухо.
  - Может быть, снимем его? - подумал он вслух. Мальвина восторженно всплеснула ручками:
  - Ах, какие замечательные мысли иногда приходят в мою голову! А еще говорят - фарфоровая, пустая. Артемон, немедленно сними бедняжку Буратино!
  Пудель немедленно сделал лапой 'под козырек' и ринулся прессовать ближайший муравейник. Вскоре, четыреста угрюмых муравьев поползли на дуб, чтобы перегрызть веревку, на которой висел Буратино. Еще две сотни заложников, уныло следили за их действиями из стеклянной банки, куда их упрятал сообразительный пудель. Через час веревка была перегрызена. Буратино от всей души навернулся с высоты, макушкой об землю.
  - Может быть, следовало подложить тюфячок? - догадался Артемон.
  - Ууу... - простонал Буратино, - моя голова... зачем вы перегрызли веревку?
  - Артемон, Артемон! - тут же закричала сконфуженная Мальвина, - повесь бедняжку Буратино обратно!
  - Эй, эй...! - замычал Буратино, бестолково размахивая руками, - не надо!
  - Зачем обратно? - не понял Артемон, но послушно побежал за другой веревкой.
  Между тем, Мальвина внезапно пришла в хорошее расположение духа, и крепко ухватив Буратино за нос, поволокла его к домику, попутно рассказывая о себе. Буратино еще не пришел в себя, и поэтому беспрепятственно слушал болтовню этой фарфоровой куклы.
  Убежав от Карабаса, Мальвина с удивлением обнаружила, что еда и новые платья не появляются из сундука, потому что и сундука-то поблизости никакого нет. Более того, необходимость передвигаться собственными ногами привела бедняжку в такое отчаяние, что Мальвина плакала с утра до вечера, деликатно промокая уголки своих больших глазурных глаз кончиком хвоста. Ах, ну да! Пудель Артемон, бывший соучастником побега, сидел рядом и весело лаял на бабочек. Атрофировавшийся охотничий инстинкт ничего ему не подсказывал, и он терпеливо ждал, когда же новая хозяйка даст ему погрызть косточку. Именно кончиком его хвоста Мальвина и проделывала вышеупомянутую косметическую операцию.
  В силу неглубокого ума и легкости характера, долго Мальвина горевать, конечно же, не могла. Внезапные и шокирующие в своей гениальности решения, время от времени приходили в эту милую фарфоровую головку так же целенаправленно, как тараканы к отравленной приманке. Внезапно Мальвина решила, что кто-то должен все это ей предоставить. И разумеется без каких-либо оговорок. Первыми жертвами стали бабочки, которых обязали пудрить Мальвине щеки и носик. То, что после этого бабочки не могли летать, Мальвину совершенно не волновало. Жуки таскали для девочки ягоды и, несмотря на многочисленные протесты - жирных аппетитных гусениц. Крота поставили ответственным за постройку жилища и огород, на котором он должен был посадить овощи, и по особому пожеланию Мальвины - кокосовую пальму. Лягушки взбивали для неё масло, сорока таскала свежие булки с ближайшего базара (помимо ювелирных украшений из золота, которые так нравились Мальвине). Ястреб-перепелятник приносил ей перепелов, ястреб-тетеревятник - тетеревов, коршун-ягнятник таскал ягнят - одним словом, стол у Мальвины был хоть и не богат, но изыскан. Артемон научился делать из гусениц зубную пасту, и аккуратно чистил зубы по утрам и вечерам, вместо щетки используя кисточку своего хвоста. Его хозяйка чистить зубы наотрез отказывалась, опасаясь, что попортит зубную эмаль. Вместо этого жевала корни лакрицы и имбиря, отчего изо рта у нее пахло если не волшебно, то, по крайней мере, кулинарно.
  Новые платья воровать пришлось бедняге Артемону, поскольку вкусы Мальвины знал только пудель.
  Итак...
  - Что же делать? Что же делать? - растерянно повторяла девочка с голубыми волосами, глядя на валявшегося в траве Буратино, - может быть, сварить кофе? Моя мама...
  - Давайте позовем трех лучших экстрасенсов недели?! - тут же брызнул идеей Артемон. Мальвина странно посмотрела на него, и пудель вспомнил, что вообще-то он должен только лаять.
  Немного помедлив, Мальвина согласно кивнула головой, и Артемон стрелой помчался в ближайший лес. И вскоре приволок троих специалистов по древесным заболеваниям: древесную жабу, делавшую для Мальвины косметические маски, мастера сучкопритворства - богомола, и дуплодизайнера - сову.
  Сова приложила ухо...или что там у нее было - к груди Буратино. Покачала головой. Богомол, позиционирующий себя народным целителем, во избежание порочащих честь и достоинство слухов, деликатно потыкал в Буратино прутиком. Жаба так долго и чувственно мяла Буратино влажной лапой, что Артемон забеспокоился, а Буратино, в почти бессознательном состоянии пустил побег.
  В этот момент в ближайших зарослях что-то зашуршало, дисгармонично брякнул рояль, и на поляну вывалился абсолютно никакой Пьеро. В одной руке он сжимал горлышко полупустой бутылки, а в другой у него ничего не было.
  - Не нужна мне Мальв... малина! - хрипло гнусавил Пьеро, одной рукой сжимая пиво, а другой утирая слезы жалости к самому себе, - не страшна мне ваги...ангина... И вообще не боюсь ничего...
  Мальвина слушала жалостные завывания Пьеро, одной рукой поправляя свои голубые волосы, а другой - утирая голубые слезинки, катящиеся из больших голубых глаз... ногти тоже были выкрашены в этот небесный цвет...
  Пудель Артемон решил, что это комическая песенка, и запрыгал-завертелся юлой, стоя на пружинистых задних лапах...
  А пауки в темном-претемном чулане сжимались в комочки, и думали, что это очередная магнитная буря.
  Однако песня Пьеро подействовала на Буратино лучше, чем порция касторки. Наш герой приоткрыл один глаз, и увидел столик из розового дерева. Столик был полон разнообразной еды и очень заманчивых кувшинчиков. Кроме того, пахло кофе.
  - Мда, - мрачно сказала жаба, - пациент скорее пьян, чем трезв.
  - Вы правы, коллега, - поддакнула сова, - абсолютно типичный делириум тременс...
  - Что? - жаба выпучила глаза.
  - Белая горячка.
  - И, правда, он весь какой-то белый...
  - Вообще-то, это грим.
  - Грим? - проскрипел народный лекарь богомол, - это что - один из тех самых Гриммов? Теперь понятно, откуда они черпали вдохновение для своих ужасных сказок. А что с этим?
  Богомол ткнул лапкой в сторону Буратино.
  - Симулянт! - презрительно бросила жаба, - не представляет никакого научного интереса.
  - И чем его лечить?
  - Мне кажется, - раздумчиво сказала сова, - стоит начать с алкидной олифы...
  - Ничего-ничего, - бодро сказал богомол, потирая лапки, - алкоголики, тунеядцы и симулянты - это наш профиль. Всех вылечим!
  - Шарлатан... - буркнула жаба и ускакала прочь.
   - Дилетант, - угукнула сова, и упорхнула. Богомол на всякий случай притворился веточкой, но никто и не собирался его бить. Кроме Буратино.
  Но Буратино в это время искал, где Мальвина прячет коньяк. Потому что не могла же она каждый день пить кофе без коньяка...
  Пьеро догнусавил свою песенку, и отбросив пустую бутылку, пополз в кусты. Артемон, решил, что это новая забава, и запрыгнул ему на спину.
  - Какой ужас, какой ужас! - воскликнула Мальвина, и трогательно прижала ладошки к щекам. - Артемон, немедленно слезь с бедняжки Пьеро! Он же не суч...не собачка!
  - И, правда, какой ужас, - печально сказал Буратино, вертя в руках бутылку из-под шампанского, в которой булькало подсолнечное масло.
  - Ах, гадкий мальчик! - закричала вдруг Мальвина, сложив вместе свои прелестные белые пальчики, - зачем вы пьете мое масло?! А я-то хотела научить вас арифметике! Дать вкусить яблоко познания с древа истины! Испить из кувшина мудрости информационный нектар!
  - Ненавижу яблоки! - неизвестно отчего взвизгнул Буратино, швыряя бутылку наземь. - И с нектаром вообще не знаком!
  - С кем? - спросил пудель, с глубоким сожалением слезая с Пьеро.
  - С нектаром, - пояснила Мальвина. - Он должен был встретиться с нектаром и передать ему пакет с яблоками. Но нектар - не пришел. Возможно, увидел 'хвост'.
  Пудель поспешно спрятал хвост. Буратино поискал глазами минералку. Не нашел, и аккуратно полил себе голову из кофейника.
  - Мой кофе! - закричала Мальвина, и горько зарыдала. Растерянный Буратино допил остатки кофе прямо из носика. Пудель принялся лаять, не зная, что предпринять. Но, вскоре Мальвина перестала рыдать и с самым суровым видом встала перед Буратино.
  - Артемон! - твердо сказала она, - повесь этого гадкого Буратино обратно.
  - Но-но! - попытался возразить Буратино, но пудель, с видом заправского вышибалы, уже ухватил его за шиворот.
  - Аааа! - заорал Буратино, и старое темное чувство привычно вошло в него - я - больное, иссохшее полено! Я с рождения не лакированный, и у меня два года не было кофе!
  - Гм, - озадаченно сказала Мальвина, - надо же. Запри-ка его лучше в темном чулане, с ядовитыми пауками.
  И наш замечательный Буратино был жестоко и безжалостно брошен в темный чулан, населенный отвратительными жирными пауками. Пауки, правда, придерживались противоположного мнения. Они сочли, что отвратительного и гадкого Буратино забросили в такой прекрасный, темный и сухой чулан, к таким замечательным созданиям, как они. Кроме того, по вдохновенному решению Мальвины, они должны были день и ночь читать узникам чулана нравоучительные стишки собственного сочинения. Поэтому бедные пауки просто не знали, кого больше ненавидеть.
  - Деревяшкам неученым, - зловеще начал один из них, - место лишь в чулане черном...
  - Там их плетками помучат, - проскрежетал второй, довольно опрометчиво спускаясь по нити к самому носу Буратино, - и тогда они кричат...
  Буратино принял боксерскую стойку, и отработал на наглом пауке двойку. Потом еще раз. Потом рискнул на серию по корпусу.
  - Надоели! - покрикивал он между ударами, совершенно не думая про дыхание, - Получай, получай! Надоели! Получай, получай!
  Побитый паук улетел куда-то в угол, ругаясь самыми последними паучьими ругательствами. Буратино воспрянул духом. Замелькали деревянные кулаки. Пауки полетели в разные стороны, несмотря на абсолютное отсутствие крыльев.
  - Вместо мозга только пробка, запирают их в коробки, - осмелился последний, оставшийся непобитым паук, - я бы этого придурка...своим детям не купил...
  - Получай! - заорал разозлившийся Буратино, - получай, получай! Сам - дебил!
  Бедный паучишко повис без сознания на собственных сетях. Буратино честно отсчитал десять секунд, после чего радостно запрыгал, колотя себя кулаками в грудь.
  Внезапно распахнулось маленькое окошко в двери чулана, и появилось заплаканное, но все же хорошенькое лицо Мальвины.
  - Буратино, - просительно сказала она, - ты бы хоть сделал вид, что раскаиваешься. А я бы сделала вид, что тебя простила.
  - Ну, вот еще! - строптиво сказал Буратино, - шо за дешевый развод? Неужели я таки похож на мост, шо мене нужно обязательно разводить?
  - Мальчик! - разозлилась Мальвина, - если Вы будете строить из себя Байкало-Амурскую магистраль, то Вам придется сидеть в этом чулане, пока не построите!
  - А чего сразу на Вы? - обиделся Буратино, но Мальвина с грохотом захлопнула окошко и ушла. Но, поскольку была очень доброй девочкой, то ушла в слезах. И когда она вместе с пуделем легла в свою атласную постельку, они долго еще всхлипывали. Очевидно над судьбой бедного деревянного мальчугана.
  Тем временем, Буратино решил, что хорошего помаленьку, а сон - лучшее лекарство от безделья. Он заставил испуганных пауков напрясть ему побольше паутины, и устроил, из натканного, импровизированный гамак. И тут откуда-то раздался сиплый шепот:
  - Бурачино...
  Откуда-то из-под потолка высунулась мышиная морда с поросячьим рылом и клыками.
  - Летающая свинья? - подумал Буратино.
  - Летучая мышь! - догадался внутренний голос.
  - Меня пошлали чвои дружья, чвои дружья! - сообщила странная морда, - пойдем шо мной, пойдем шо мной, пока эча фарфоровая лахудра не зашчавила печь ей колыбельную.
  - Какие еще друзья? - недоверчиво спросил Буратино.
  - Коч и лиша, коч и лиша, коч и лиша! - скороговоркой забубнила летучая мышь, а это, конечно же, была она. - Швабода, брач! Швабода!
  - Да как же мы выберемся? - удивился Буратино.
  - Дошок хвачило чолько на две шчены и дверь, две шчены и дверь - ответила мышь. Буратино обернулся кругом, считая количество стен в уме, разделил на четыре, задумался о дробях...
  - Чы идешь? - прошипела летучая мышь? - у меня рабоча повременная, повременная.
  Четвертой стены действительно не было.
  Буратино весело выбежал из чулана, а мышь вилась над ним как бабочка, с макового поля.
  Долго они бежали-летели или нет, я не знаю, а Буратино, в силу его деревянности, вообще было безразлично. Единственное, чего боялся храбрый Буратино, это грозы.
  Внезапно он споткнулся о сухую ветку и кубарем скатился в овраг, под злорадный хохот летучей мыши, которая очень любила смеяться над всеми, кто попадал в неприятные ситуации. Буратино уже хотел запустить в нее чем-нибудь тяжелым, но тут его с двух сторон ухватили мягкие лапы.
  - Ба! - заорал ему в ухо кто-то, до боли знакомым мявом, - какие люди!
  - Да, прям как петух с насеста, - мрачно сказал второй знакомый голос, - живехонек. Что ему, деревянному сделается.
  Буратино посмотрел направо, посмотрел налево. Это действительно были его старые знакомые - лиса и кот.
  - Нет худа без диеты, - сказала Алиса, - зато ты попал туда, куда целился. Страна непуганных идиотов..., ой, то есть - Страна Дураков.
  Лиса показала лапой, на другую сторону оврага. Буратино высунул голову и увидел.
  Что же увидел наш харизматичный герой?
  Замусоренный пустырь, полный туго набитых пластиковых мешков?
  Чахлые деревца, полуразвалившиеся домики и колокольни без колоколов?
  Тощих коз пасущихся на лысых лужайках?
  Нет. Это была великолепная общегородская свалка - настоящая золотая жила для людей, умеющих взять то, что лежит под носом. Чутье и обоняние, это все же две большие разницы. Человек с хорошим чутьем, и не очень хорошим обонянием, мог сколотить здесь целое состояние. Лиса не так уж и лгала, о том, о чем лгала.
  - Именно здесь они берут сюжеты для азбуки! - восторженно воскликнула она, похлопывая Буратино по плечу. - Это же целая индустрия веселых развлечений! Голливуд нервно курит 'Приму' в уголке! Разумеется, только для тех, кто в состоянии заплатить. Ты ведь уже вытащил свои деньги изо рта?
  Буратино хотел было спросить, откуда Лиса знает, где он прятал деньги, но жажда личного обогащения перекрыла ему доступ кислорода к голове. Он мигом выскочил из оврага, и во весь дух помчался к заветной цели. Лиса и кот, ругаясь последними словами, поковыляли следом.
  Догнали они его не скоро. Буратино сидел, задумавшись, посреди городской свалки, на замызганном фаянсовом горшке.
  - О, мама миа! Как ты быстро бегаешь! - сказала Алиса, обмахиваясь хвостом.
  - Да, прям без пистолета и не догнать! - подтвердил Базилио, дыша как запаленная лошадь.
  Буратино поднял на них свои чистые наивные глаза и сказал с надрывом:
  - А вдруг оно не вырастет?
  Слезы умиления выступили на глазах Алисы. Грех было такого не обобрать.
  - О, майн либер киндер! - с чувством сказала лиса, - обязательно вырастет. Это же идеальное место. Оптимальный состав почвы, абсолютно половозрелые сольдо, чудо-минералка и выверенные столетиями заклинания...
  - Да уж, ты тот еще сюрприз, - проворчал Базилио, роясь в сумке.
  И вдруг задушенным голосом просипел:
  - Алиса, минералки нет...
  Лиса отвесила коту глубоко прочувствованный пинок, и сказала:
  - Ну, вообще-то любая жидкость подойдет...
  - Даже кошачья кровь? - спросил Буратино, враждебно глядя на кота, испортившего ему светлое будущее.
  Базилио поспешно спрятался за лису. Алиса с интересом посмотрела на Буратино.
  'А что-то в нем все-таки есть...' - подумала она, но вслух сказала:
  - Не будем использовать столь радикальные способы для полива денежного дерева. Есть более легкие пути, особенно для того, кто выдул полбутылки минеральной воды, по пути сюда.
  - Мяу...! - нечленораздельно пискнул кот.
  - А может, сначала посмотрим город? - нерешительно протянул Буратино. Несмотря на длинный нос и пережитые приключения, все же он был всего лишь маленьким итальянским поленом.
  - Буратино! - раздраженно сказала лиса, - мы в цейтноте. Время не ждет. Закапывай уже свои монеты, и пошли в пиццерию. Базилио вот-вот помрет с голоду.
  Получив очередной пинок, кот тут же заныл:
  - Я хочу есть, я хочу есть...
  - Ты умеешь лечить голодный обморок? - строго спросила лиса, - вот и я не умею.
  'Сколько ж пертурбаций ради пяти жалких сольдо..., - подумал Базилио, - разве не проще было бы ударить его палкой по голове?'
  'Дурень, - мысленно огрызнулась Алиса, - что ему, деревянному сделается? Что он сознание потеряет - глубоко не факт'. И лиса привычно отвесила Базилио хорошего пинка. К счастью для кота, только мысленно. Вслух же сказала другое.
  - Базилио сбегает за новой бутылкой минералки. Здесь ее продают втридорога, из-за посевной, но чего не сделаешь ради друга. А мы пока поищем подходящее место для посева.
  Так они и поступили.
  
  ВТОРОЙ СОН БУРАТИНО.
  
  Ночная мгла окутала живописные холмы городской помойки. Одна лишь луна освещала маленькую деревянную фигурку, копошившуюся на небольшом свободном месте. Фигурка бормотала что-то про папу Карло, театр и богатый урожай озимых. Еще две остроухие фигуры, таинственно прятались за соседними кучами мусора.
  Разумеется, Буратино не был полным простофилей, и перед тем, как закопать монеты, попросил своих друзей свалить куда подальше, во избежание всяких эксцессов. Кот пытался возмяукнуть, но Алиса отвесила коту пинок, и за шкирку потащила его прочь.
  - Буратино! - сказала она напоследок, - не забудь про волшебные слова. Иначе, все твои труды пойдут насмарку. Не активированная версия имеет много функциональных ограничений.
  - Стойте! - возмутился Буратино, - вы ничего мне не говорили про слова!
  - Ну так сейчас и говорю! - обиделась лиса. - ом-ринджайя-чамунде-дхубхирама-рамбха-тарувара-чади-джади-джайя-йаха-декхата-амука-ке-саба-рога-парайя-ом-шлим-хум-пхата-сваха-амуки-раджодоша-нашайя!
  - Как?! - переспросил ошарашенный Буратино, - чади-жади хухибрама птаха-сваха...
  - Эмм..., правда, сложновато, - призналась Алиса, - тогда просто: кекс, секс, брекекекс...
  Буратино облегченно вздохнул. На память он не жаловался, но первое заклинание было чересчур длинным.
  Лиса лягнула покорно висящего у нее в лапах кота, и потащила его за ближайшую кучу мусора.
  Оставшись один, Буратино вздохнул, и принялся копать ямку. Немного подумав, он выкопал еще и вторую. Опустив в каждую по пять сольдо, он выкопал вокруг еще десяток ложных ямок. Настоящую полил минералкой, на остальные просто помочился, уселся на дырявое пластмассовое ведро, валявшееся рядом и стал ждать.
  Лиса, прятавшаяся за мусорной кучей, с досадой пнула кота. Базилио заскулил по-собачьи.
  - Он не уйдет, - мрачно сказала Алиса.
  - Он не уйдет, - покорно согласился кот.
  - И что же нам делать? - спросила лиса.
  - И что же нам делать? - на автомате спопугаил Базилио. - Уй!
  На этот раз лиса пнула его немного выше.
  - Кто здесь?! - грозным дрожащим голосом спросил Буратино.
  - Это просто сумерки, - сладко проворковала лиса, - и сверчки...
  - А, сумерки... - успокоился Буратино, - знавал я одного сверчка...
  - Буратино! - проскрежетал кот, потирая лапой одно место.
  - Что, сумерки? - отозвался Буратино.
  - Когда приходят сумерки, все нормальные дети спят... - зловеще провыл Базилио, - чтобы не пришел бабайка.
  - А кто такой бабайка? - заинтересовался Буратино.
  - Он такой черный и усатый, - объяснил кот, - орет страшным басом, хватает деревянных мальчишек и топит их в старом пруду.
  - А что еще он делает? Высасывает мозговые кости, шинкует печень, давит из глазных яблок сок? - с наслаждением спросил Буратино.
  - Уэ... - сказал кот, выплевывая комок собственной шерсти.
  - Нет, - задумчиво сказал Буратино, - я все-таки спать не буду. Подожду вашего бабайку. До чертиков интересно...
  - Алиса! - отчаянным шепотом воззвал кот, - ты не знаешь, чем можно оглушить дерево?!
  - Если не можешь пройти прямо, просто обойди, - буркнула лиса. - Жди меня здесь, и глаз с него не спускай.
  Алиса осторожно попятилась назад, а затем, во весь дух помчалась по направлению в город. Зачем? Мы скоро узнаем...
  Луна поднялась высоко-высоко, а Буратино все сидел, в той же самой позе, и не шевелился. Он думал. А точнее - мечтал. Во сне.
  Буратино снилось, что он директор кукольной фабрики. Одет он был в черный фрак, и носил длинную бороду, покруче, чем у Карабаса. Какой-то длинный и тощий человек, похожий на пиявку, беспрестанно крутился у него под рукой, заискивающе заглядывал в глаза и громогласно объявлял: "Дорогу сеньору Буратино!". Веселые, но почему то чумазые работники, жизнерадостно подхватывали с конвейерной ленты туловища, руки, ноги, головы и ловко собирали кукол в единое целое. Буратино важно поглаживал рукой бороду и самодовольно покачивал головой. На голове у него по-прежнему красовался полосатый колпак, что в сочетании с бородой смотрелось довольно нелепо. Но на стенах фабрики повсюду были развешаны его портреты, в колпаке и с бородой. Неподалеку, с плеткой в руке, расхаживал Карабас, по-прежнему в кожаных трусах, в бороде и таком же, как у Буратино колпаке. Умильно поглядывая на Буратино, он щелкал плеткой и свирепо орал на работников. Работники начинали собирать кукол в два раза быстрее, но на туловище Мальвины прикручивали голову Пьеро, а к туловищу Пьеро присобачивали хвост, украшенный красным бантом. Буратино возмущался и кричал: 'Эй, вы чего творите? Так нельзя!'. Работники дружно аплодировали и начинали безобразничать с удвоенным пылом.
  - В яму захотели?! - пригрозил Буратино.
  - В какую яму? - подобострастно уточнил 'пиявка', - тут столько ямок. В какую именно? Да, в какую именно яму ты закопал нашу прелесть...? Мы хотим это знать. Да, хотим...
  Буратино хотел оттолкнуть приставучего пиявицу, но запнулся об какой-то ящик и упал. К нему немедленно подскочил злющий Карабас, и, огрев плеткой, заорал: 'Поднимайся, наглый бездельник! Где ты живешь, и где твои деньги?!'
  Затем Карабас внезапно превратился в Мальвину, которая накручивала свои голубые локоны на указательный пальчик, выписывала оголенным плечиком восьмерки и томно мурлыкала: 'Зачем тебе театр? Потрать их на меня...'
  Буратино проснулся в холодной смоле, но явь оказалась не менее странной, чем сон.
  Прямо над ним возвышались три мускулистые псины, смрадно дышавшие на него полуоткрытыми пастями и капавшие слюной. У них были черно-белые ошейники, острые клыки и куцые хвосты. И еще кое-что, выдававшее в них кобелей. Буратино растерянно захлопал глазами, и все равно ничего не понял.
  А все было просто, как и обещали. Лиса побежала в город, и очень скоро нашла некую контору, со странной вывеской 'Polizay'. Нимало не смущаясь, из всех сил затеребила дверной колокольчик. Через некоторое время, дверь приоткрылась, и на пороге появился маленький низенький терьер, в пенсне и в желто-малиновом шарфике, с буквой 'С', на шее. Он близоруко оглядел Алису, и прищурился.
  - Тэк-с, что тут у нас? Нарушение общественного спокойствия посреди ночи, ррраз! - начал он, хорошо поставленным голосом, - ложный вызов и несанкционированное использование сигнального колокольчика - два...
  - Господин мужественный полицай! - с надрывом сказала лиса, - я пришла, чтобы предупредить! Ужасная опасность нависла над всеми богатенькими и, не побоюсь этого слова, почтенненькими жителями этого славного города. Прямо скажем, некий полярный пушной хищный зверь топчет поля и нивы, подходя все ближе и ближе к ничего не подозревающим богатеям. Прямо-таки - полный амбец.
  - Оскорбление должностного лица при исполнении, - неумолимо гнул свою линию терьер, - не пол-лицай, не полезай, и никаких предложений полизать. Штраф за все вышеперечисленные преступления...
  - Господин бдительнейший полицай! - перебила его Алиса, - я, от лица группы сознательных граждан нашего замечательного города, прошу Вас принять все надлежащие меры, и задержать вора и негодяя, рецидивиста по кличке Буратино, покуда информация о преступном бездействии полиции не просочилась в прессу.
  - Что ж вы сразу не сказали?! - благожелательно воскликнул терьер, и поправил лапой пенсне. Затем он подбежал к торчащей из стены дудочке и подул в нее. Раздался отрывистый свист, и на зов терьера прибежали три здоровенных бульдога.
  - Задержать. Арестовать. Принять меры. - приказал терьер.
  - Гав-гав, терьер-министр! - хором ответили бульдоги, и побежали за лисой.
  Вот так оно все и было.
  Ни слова не гавкнув, бульдоги схватили бедного Буратино за шиворот, и потащили к ближайшему водоему.
  - Что я сделал? - закричал Буратино, понимая, что за отсутствием собственных когтей, рвать их у бульдогов не получится, - зачитайте мне мои права, б...
  Так Буратино угадал на Поле Чудес первую букву из пяти. К сожалению, приз за это не полагался. Однако, старший из бульдогов остановился, и достал откуда-то замусоленную бумажку. И прочитал ее вслух.
  - Ты со-вер-шил три страш-ных пре-ступ-ле-ни-я, не-го-дяй. Ты - де-ре-вя-нный, длин-но-но-сый и тво-е им-я за-ка-нчи-ва-ет-ся на бук-ву 'о'.
  - Что-то знакомое, - находясь в полной прострации, успел подумать Буратино, прежде чем его выбросили в пруд, - буль...
  Плюх!
  Обрадованные произошедшим, кот и лиса принялись было играть в ладошки, и танцевать джигу. Но бульдоги, разочарованные столь скорым и непродуктивным исходом дела, ухватили сознательных и бдительных за шиворот, и принялись трясти. К сожалению, ничего полезного не вытрясли, и, отвесив обоим по увесистой оплеухе, отправились назад, в участок.
  Снова обрадованные лиса и кот, немедленно кинулись на заветный пустырь, где их ожидали завещанные Буратином денежки.
  - Заройте ваши денежки... - мурлыкала Алиса, разрывая еще влажную ямку, - фу, что за странный запах?!
  Ямка была пуста. Базилио, рывший сразу двумя лапами по-соседству, тоже резко отпрыгнул назад, и принялся усердно вытирать лапы о б/у-шные, но все же замечательные бумажные салфетки 'Зева', хорошо впитывающие влагу и не оставляющие разводов на стеклах. Салфетки 'Зева' - для всей вашей семьи.
  Перерыв не меньше десяти квадратных метров пустыря, они все же обнаружили ямку с закопанными монетами. Радость от находки, омрачал все тот же странный въедливый запах, которым пропитались передние лапы наших великих комбинаторов.
  Лиса торжественно встряхнула в лапе всеми пятью сольдами, и хитро покосилась на кота. Базилио терпеливо ждал дележки.
  - Итак, - начала лиса, - мы имеем пять сольдо, которые при любом, даже самом оптимистичном раскладе не поделятся поровну. Так?
  - Так, - согласился кот, вылизывая заднюю лапу.
  - Значит, имеем пять равных долей, и надо вычислить, сколько сольдо приходится на одну долю, - Алиса многозначительно подняла указательный палец, - так?
  - Так, - снова согласился кот, принявшийся вылизывать хвост и близлежащие к нему области.
  - А потом, поскольку нас двое, надо умножить на два, - перед лисьей логикой пасовала даже пифагорова геометрия, - получается - два. Вот твоя доля, Базилио.
  Лиса протянула коту два сольдо.
  Базилио, собиравшийся вылизать все остальное, тупо и мучительно смотрел на деньги.
  - Так... - протянул он голосом, в котором то и дело пробивались истеричные нотки.
  - Я рада, что ты во всем со мной согласен! - с душевным теплом подытожила Алиса.
  - А почему у тебя больше монет осталось? - подозрительно спросил кот.
  - Потому что пять на два не делится, - терпеливо пояснила лиса, - у меня - три монеты, а у тебя - две. На одну монету больше. Значит, два сольдо у тебя уже есть, а недостающую монету ты мне теперь должен. И лучше, если отдашь долг сразу. А то сам знаешь - набегут проценты...
  - А..., - согласился кот, и послушно протянул лисе сольдо.
  Тем временем, Буратино дрейфовал по пруду, со скоростью плывущего полена. Тихий плеск воды и мерное кваканье лягушек привело его в сантиментальное настроение. Он разглядывал голубое небо, белые облака, зеленую тину, и умиротворенно думал: 'Дольче фар ниенте...белиссимо!'
  Его миротворческие мысли прервал душераздирающий крик 'Обманула?!' и последовавшие вслед за криком разноголосые дикие вопли.
  - Обманула... - пробормотал Буратино, - интересное имя. Судя по всему - женское. Интересно, кого это так зовут?
  Его деревянная голова с глухим стуком ударилась обо что-то твердое. Затем над его лицом нависла странная зеленая морда, с черной повязкой на лице. В прорезях повязки сверкали маленькие набрякшие глазки.
  - Ну и как долго ты собираешься пользоваться чужим имуществом? - осведомилась рожа.
  - К-каким еще имуществом? - удивился Буратино.
  - Ты только не включай мне тут Буратино, - наехала морда, - тупые долго не живут. Пруд мой, и я его держу. Плати, или проваливай!
  - Ой, Вы знаете, как меня зовут?! - обрадовался Буратино.
  - Конечно, знаю, - сказала черепашка Тортилла, а это была именно она, - я училась у самого Сплинтера. Кто-то боялся Рафаэля, кто-то - Микеланджело. А меня боялся сам Сплинтер. Боялся, и гордился мной. Хо-хо-хо...
  Старая черепашка восседала на маленьком плотике, сделанном из связок тростника, и курила маленькую глиняную трубку. Сизый дым, колечками вился над ее головой, и незаметно растворялся в воздухе. Буратино испытал искренний восторг. Однако самостоятельно вылезти из воды не смог. Двадцать здоровенных лягушек приподняли его из воды, и Буратино забрался на плотик к черепахе.
  - Ну, давай, колись, малой. Кому дорогу перешел, и почему ноги не в тазике с цементом? - благодушно спросила Тортилла, попыхивая трубкой.
  - Ну, началось все с того, - начал Буратино, - что я соблазнил дочку дона Корнишона. Дело было в Палермо...
  - Не годится! - отрезала черепаха.
  - Ну, тогда я стал обладателем маленькой, но очень страшной тайны...
  - Хм, ты узнал, откуда берутся дети? - осведомилась Тортилла, - у тебя осталась всего одна попытка, прежде чем ты станешь украшением в моем аквариуме.
  И тогда Буратино заплакал, и рассказал ей все. Черепаха вдумчиво слушала, и мудро покачивала головой.
  - Ах ты, безмозглый мальчишка с куриными мозгами! - наконец, ласково сказала Тортила, - овца ты недоделанная, лох, терпила... Тебя развели как соду в уксусе. Можешь попрощаться со своими денежками. И никаких тебе азбук, и никаких тебе театров.
  - Как это? - возмутился Буратино, - почему это?
  - Твои денежки сейчас пропивают и проедают эти прохвосты - кот и лиса.
  - Но они же мои друзья! - наивно воскликнул Буратино, - фильтруй примеси, когда воду цедишь. Следи за дедукцией, за инсинуации ответишь!
  - Охохо! - рассмеялась Тортилла, - как запел. Давно ли плавал тут, облепленный пиявками? Следи за мыслью: что мы имеем в конечном результате? Денег нет, ты плаваешь в пруду. Где твои 'друзья', и кто навел барбосов?
  Буратино подавленно замолчал и принялся работать мозгом. Через некоторое время, в его голове забрезжило что-то, похожее на мысль.
  - Меня кинули! - крикнул Буратино. Черепаха довольно пыхнула трубкой, и повернулась в профиль.
  - И в прямом, и в переносном смысле, мой друг. И в прямом, и в переносном. Все причины ведут к следствиям.
  Буратино понурил голову.
  - И что же мне теперь делать? - спросил он глухо, - как я покажусь на глаза папе Карло? Без азбуки, без денег, без театра... Может быть сходить еще раз к тому бородатому хмырю? Пусть еще денег даст.
  Черепаха только головой покачала от такой наивности.
  - Ты в минусе, Буратино. Ты - проблема с отрицательной рентабельностью. Какой человек в здравом уме снова вложит в тебя средства?
  - Заграница нам поможет! - невесть с чего, ляпнул Буратино, - кредиты, субсидии, гранты...
  Тортилла задумалась. Этот мальчишка чем-то ей нравился. И она помнила, как однажды нунчаками разнесла вдребезги любимую кружку учителя Сплинтера. 'Если у тебя есть возможность дать кому-то второй шанс - используй эту возможность, - сказал мудрый Сплинтер. (В оригинале эта фраза звучала так: 'Еще раз так сделаешь, зеленое убожество, и черепаховый суп станет твоим последним перевоплощением!')
  - Так и быть, я открою тебе тайну, - сказала она, - тайну золотого ключика. Но после этого мне придется тебя убрать... То есть, я хочу сказать, что никому нельзя об этом рассказывать... Тут постоянно трется один тип - типичный браконьер. Постоянно ходит с сачком и банкой. Все подслушивает, да вынюхивает. Притворяется, что ловит пиявок на продажу. Прямо какой-то пиявкофильный маньяк. И погоняло у него такое дурацкое - Дуремарио...
  - А что за ключик? На сколько сольдо потянет? - заинтересовался Буратино.
  - Не все, глупелло, меряется в сольдо, - снисходительно усмехнулась черепаха, - есть и другие ценности в нашей жизни. Алмазы, ценные бумаги, недвижимость. В данном случае, речь идет о некоей недвижимости. К сожалению, точно не знаю о какой именно. Но ключ у меня. Осталось найти замок.
  - А вдруг это ключ от театра?! - обрадованно завопил Буратино, - давай его скорей!
  Тортилла поглядела в его глупые, но жадные глаза, и поняла, что это итальянское полено только жизнь чему-нибудь научит. Собственных шишек он не нарастит, потому что уже не дерево, но пара падений, и в его голове наверняка появятся трещинки. Извилинки, то есть. Жизнью Тортилла не была, поэтому только пожала своими черепаховыми плечами и послала полсотни улиток на дно пруда, за ключом.
  Прошло каких-то пятнадцать часов, а ключ все еще поднимали со дна.
  - Не являлось Тарантино, ни во сне, и ни в бреду, - мурлыкала черепаха, посасывая мундштук, и пуская дым колечками, - что живет одна Тортилла, в замечательном пруду...
  Буратино развлекался тем, что давил пиявок.
  Внезапно на поверхности воды что-то засияло под лучами солнца.
  - Ключ! - заорал Буратино и выхватил из воды ключ. Ключ был замечательный. Он был желтый и блестящий, с цифрой '750' на боку. Он был украшен стразами и выдохшимися улитками. И еще к нему крепился замечательный пластиковый ярлычок, с витиевато выполненной надписью 'каптерка'.
  - Но вот еще что, Буратино, - начала черепаха. Буратино как зачарованный пялился на ключ, пытаясь определить его ценность.
  - С этим ключом связан один весьма бородатый человек, - продолжала Тортилла, - очень неприятный тип. Начнем с того, что он пытался отжать у меня район, но в итоге - получил битой по черепу и уронил этот ключик в пруд. Потом приходил мириться, присылал посредников, предлагал в обмен поделиться информацией... Буратино, ты меня слушаешь?
  Разумеется, Буратино ее не слушал. Он жадно ощупывал точеные бородки ключа, и корыстно блестел глазенками. Наконец, он сунул его в карман своей курточки и стал размышлять о том, как бы попросить черепаху добросить его до берега.
  - Ну, так вот, - бубнила Тортилла, - человек этот говорил про какую-то дверь, которую надо открыть этим ключом. И будет всем щасте. А ему - деньги.
  - Тортилла, будь человеком! - взмолился Буратино, - отвези до берега.
  Черепаха отозвалась не сразу, пристально вглядываясь в камыши, среди которых мелькал бурый от водорослей сачок. Потом дала команду лягушкам, и те, усердно работая задними лапками, отбуксировали черепаший плот к берегу.
  - Держись подальше от лисы и кота, - сказала на прощанье черепаха, - иначе...
  Но Буратино уже спрыгнул на берег, и помчался искать ближайшую ювелирную лавку. Мудрая Тортилла только покачала головой. Какие бы не ожидались от золотого ключика неприятности, это в любом случае были уже неприятности Буратино.
  А Буратино несся со всех ног, не разбирая дороги. Ключ наверняка стоил дороже пяти потерянных сольдо. Там, в темной пыльной каморке, его ждал бедный папа Карло. Ждал, и надеялся...
  Внезапно мимо него галопом проскакал странный всадник на лихом слоне. Ой, то есть на зайце. Просто заяц был здоровенный, как слон. Фигура всадника показалась Буратино смутно знакомой. Но вспомнить Буратино не дали. Откуда-то издалека появился нарастающий грохот, и вскоре над головой Буратино пронеслись два вертолета, с пауками на бортах. В целях экономии краски, пауки были настоящими. Управляли вертолетами немецкие овчарки, которые, как известно - самые умные из всех представителей собачьей нации. Они зорко смотрели перед собой, и постоянно переговаривались в рацию. Буратино поспешно упал за ближайшую кочку и притворился мусором.
  Когда вертолеты улетели, Буратино поднялся и понял, что не знает, где искать ювелирную лавку, или на худой конец - ломбард. И вообще, понятия не имеет, куда ему идти дальше. А поскольку ничего умного так в голову и не пришло, то Буратино поплелся вслед за вертолетами.
  Не успел он пройти и двухсот шагов, как услышал болезненный стон, и справа от него поднялась странная, грязно-белая нескладная фигура.
  - Пьеро?! - Буратино не поверил своим глазам, - откуда ты здесь? Ты же был у Мальвины!
  - Я прятался от пуделя, - мрачно сообщил Пьеро, вылезая из придорожной канавы. - Проклятый пес окончательно сбрендил.
  - А как ты здесь оказался? Это ведь ты на зайце скакал?
  - Я заблудился..., - все так же мрачно ответил Пьеро, уныло разглядывая грязь на манжетах, - блуждал по зарослям, и наткнулся на Карабаса.
  Буратино аж подпрыгнул.
  - Карабас?! Здесь?! Откуда?!
  - А я знаю? - огрызнулся Пьеро. - Сидел себе на каком-то бревне, а перед ним какой-то дрыщ в сиреневом фартуке кривлялся. Все про какую-то черепаху рассказывал.
  - Тортилла! - задумчиво воскликнул Буратино, и понял, что над панцер-бабушкой нависла серьезная опасность.
  - Потом Карабас увидел меня, и чуть бороду свою не сжевал от злости. Он вызвал вертолеты и мотоциклеты с пулеметами. К счастью, мотоциклетов не нашли, а вот вертолеты гнались за мной несколько наших итальянских миль. К счастью, мне попался дикий заяц. Я вскочил на него, укротил, обуздал, и ускакал прочь.
  Пьеро высморкнулся в длинный рукав своего платья.
  - Я ведь тот еще наездник, - добавил он горделиво, - мне зайца промеж ног не клади.
  - Тут становится небезопасно, - сообщил Буратино, - нам надо вернуться к Мальвине.
  - Если б я знал как..., - уныло прогундел Пьеро.
  - Мы найдем ее по запаху, - успокоил его Буратино. - Эта фарфоровая очень любит кофе. Кстати, а куда ты подевал зайца?
  - Дикое животное сбросило меня в овраг, и помчалось дальше, навстречу собственной гибели! - трагически воскликнул Пьеро, и, достав из широкого рукава блокнот и карандаш, принялся что-то записывать.
  - Что ты записываешь? - спросил заинтересовавшийся Буратино.
  - Так, наброски к будущей пьесе, - Пьеро скромно потупил глаза.
  Буратино заглянул на оборотную сторону блокнота. И внезапно выхватил его из рук Пьеро.
  - Эй, стой, погоди! - завопил испуганный Пьеро, - отдай! Ты чего?! Отдай, а то драться буду!
  Но Буратино, не обращая внимания на жалкие наскоки комедианта, пытался разобрать Пьериные каракули. Под несколькими коряво написанными словами, тот изобразил толстого человека с длиннющей бородой, дистрофика с сачком, знакомого вида ключ и дверь с восклицательным знаком.
  - Что это? - лаконично спросил Буратино, и для ускорения мыслительного процесса Пьеро, схватил его за шиворот.
  - Пытался зарисовать возникшие в ходе подслушивания образы, - пропищал укротитель диких зайцев.
  - Откуда ты знаешь про ключ? - строго спросил Буратино.
  - Я знаю, только то, что им надо открыть какую-то дверь, за каким-то очагом, в убогой каморке, - прокряхтел Пьеро, пытаясь освободиться от деревянного захвата Буратино, - наверное, это метафорически выражаясь.
  Дзинь! Дзинь-дзинь!
  - Ну, допустим, я знаю один нарисованный очаг в одной убогой каморке, - сказал сам себе Буратино. - Ну и что же из этого следует?
  - Следует отпустить меня, и срочно отвести к Мальвине. У нее такие сдобные булочки... - влез со своими проблемами Пьеро, - а я проголодался. Эта езда на зайцах дико утомляет...
  Буратино разжал пальцы.
  Всего через пару часов блужданий по местности, они наткнулись-таки на знакомую полянку. На полянке был накрыт столик, за которым сидела девочка с голубыми волосами и пила кофе. Артемон гонялся за бабочками. Мальвина ужасно обрадовалась гостям.
  - Я так и знала, что вы вернетесь за новыми порциями знаний! - воскликнула она, хлопая в ладошки, - ученье - свет...
  - А неученье - цвет... - пробормотал Буратино. Пьеро жадно пожирал Мальвину глазами, смакуя каждый кусочек, и не вынимал руки из карманов.
  Подскочил Артемон, пробежался по прибывшим одежной щеткой, проверил состояние носов и ногтей на предмет загрязненности. Обрызгал апельсиновым ароматом Буратино, Пьеро достался ландышевый дезодорант. Затем пудель пристроил обоим на грудь по слюнявчику, и весело отлаял хозяйке о выполненном.
  - Садитесь за стол, мальчики! - пригласила Мальвина, - сейчас будем пить кофе со сливками.
  - А пожрать чё-нибудь есть? - нарочито грубо спросил Буратино, - а то я с рождения не кормленный.
  - Ах, Буратино, какой Вы грубый! - картинно воскликнула Мальвина, явно рисуясь перед Пьеро. - Надо немедленно заняться Вашим воспитанием.
  - Еще чего! - огрызнулся Буратино, - чем грубее дерево, тем оно прочней. Я вот Пьеро для чего к вам привел? Вот его и воспитывайте!
  Пьеро решил, что настал его выход. Он встал в трагическую позу подстреленного журавля и пропищал:
  - Мальвина! Я пересек горы и реки, прошел через поля и леса, чтобы найти одну девочку с голубыми волосами, и рассказать ей стихами о своей любви!
  - Фи, мальчик! - сказала Мальвина, - меня вовсе не интересует, что вы там любите. Наверняка что-то гадкое и пошлое.
  - О, как верно сказано! - согласился Пьеро, - так Вы позволите?
  И не дожидаясь ответа, принялся декламировать.
  
  'И модные джинсы забыты давно,
  И с мальвы цветы облетели.
  Я каждое утро взираю в окно,
  Вставая с измятой постели.
  Упругой резиной колышется грудь,
  Печальная, в общем, картина.
  Мечтаю хоть раз, но узнать как-нибудь,
  Какая в постели Мальвина...'
  
  - Ой, - озадаченно сказала Мальвина, - мальчик, Вы шутите?
  Фарфор на мгновение из белого стал розовым. Все-таки, девочка с голубыми волосами была приличной девочкой.
  - Нет, я не шучу! - душераздирающе всхлипнул Пьеро. - Разве можно шутить такими вещами?!
  - Ой, ну я Вас совсем не знаю..., - томно промолвила Мальвина, словно невзначай задев воздыхателя грудью.
  Грим, покрывавший лицо Пьеро из мучного стал малиновым. Бедняга едва не упал в обморок, а пальцы скрючились как у Кисы Воробьянинова, когда тот вожделел о тещиных сокровищах.
  Буратино, между тем, жадно пил кофе, и закусывал яблоками. Артемон, стоял рядом, на задних лапах, и вежливо подливал из кофейника. Пудель ревниво поглядывал на трущихся друг о друга Мальвину и Пьеро, но, поскольку был весьма воспитанным и культурным, то о внезапных укусах за ягодицу и речи не шло.
  - Мальвина сбежала на волю, в леса. И рвал Карабас на себе волоса... - вдохновенно ваял Пьеро, - и даже мой недруг, паяц Арлекин - кричал, что не может ложиться один!
  - Ах! - Мальвина изящно всплеснула ручками, - и Арлекин...
  - Но духом не пал благородный Пьеро, нашел скакуна, и, запрыгнув в седло, помчался, как Бэтмен, Мальвину искать...
  - Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать, - напившийся кофе Буратино, настолько воспрял духом, что даже уловил рифму.
  Пьеро оскорбленно оторопел, и начал нудеть что-то про ямбы, амфибрахи и метафоры. Мальвине пришлось приложить усилия, чтобы вернуть поклонника в прежнее русло. Она терлась о Пьеро с таким усердием, что в воздухе явственно запахло горелым. Благодарный Артемон плеснул в чашку Буратино что-то из маленькой металлической фляжки, и достал из-под хвоста жаренную куропатку.
  - Шашлычок... - мечтательно протянул Буратино, - да под коньячок...
  - Ой, ну что вы меня хватаете, мальчик! - взвизгнула Мальвина, кокетливо уворачиваясь от жадных ручонок Пьеро.
  - У Вас это, как его... платье замаралось, - пояснил возбужденный кукломаньяк, - пытаюсь очистить...
  - Но тут же нет платья! - возмущенно удивилась кукла, обнаружив загребущие конечности театрального поэта у себя под..., под этим самым..., как его...
  Пьеро поспешно убрал руки, и с самым смиренным видом отошел в сторонку. Мальвина чисто на рефлексах придвинулась к нему сама, подставляя..., это самое..., как его... под напудренные влажные пальцы.
  - Мальчик, немедленно перестаньте. Ведите себя прилично! - строго сказала она, стреляя глазками поочередно - то в Буратино, то в Артемона. Пудель скрипел зубами, но терпел. Буратино скрипел зубчиками вилки по тарелке, мысленно жалея, что порции такие маленькие.
  - Ну, так на чем мы там остановились-то? - наконец сказал заскучавший Буратино. Кофе был выпит, тарелки вылизаны, пудель, несмотря на частые подмигивания деревянного авантюриста, делал вид, что во фляжке была вода.
  - Да, и правда - на чём? - заинтересовалась Мальвина. Однообразие Пьеро ей наскучило, и шлепнув его по рукам, она подсела к Буратино. Артемон поспешно принес еще один кофейник, благо после одного из удачных рейдов на оптовый склад, с кофейниками проблем не было.
  - Мне нужно найти доктора..., - сказал Буратино.
  - Доктора? Зачем тебе доктора? Буратино, ты болен? Может быть, позвать жабу? Или, вот у меня есть знакомый песец! - затараторила Мальвина, с жалостью глядя на Буратино. Тот поморщился и махнул рукой.
  - Нет, я имею Карабаса в виду.
  - Я имею Карабаса, потому что Карабас носит яркий макияж, и похож на... - завелся Пьеро.
  Буратино кинул в него булочкой. И попал.
  - Доктор Карабас владеет некой тайной, до которой мне есть дело, - пояснил он, - в общих чертах, мне все ясно, но надо уточнить кое-какие детали.
  - Боюсь, боюсь! - захныкала Мальвина. Артемон заботливо дал обнять себя за шею.
  - Спокойно. Все под контролем. Я быстро сбегаю, узнаю то, что мне нужно знать и вернусь. А когда расскажу - вы все просто упадете, - хихикнул Буратино. - А вы пока займитесь чистописанием.
  - И Артемона с собой возьми, - предложил Пьеро.
  Пудель негодующе залаял, прекрасно понимая, зачем тому понадобилось его отсутствие. Буратино с завистью смотрел на этих двух первобытных самцов, пытавшихся завоевать и удержать ту фарфоровую самку. Сам никогда ничего подобного не испытывал ни к кому.
  - Эх, - думал он, - счастливые люди. Все - чисто на животных инстинктах, ни капли интеллекта не примешано. Абсолютно натуральный продукт.
  Его мысли прервал внезапно образовавшийся шум. На дорожке, ведущей к дому Мальвины, показалась толпа орущих лягушек. Лягушки тащили на себе давешнего мальвининого специалиста - косметолога-жабу. Та судорожно подергивала лапами, закатывала глаза и страдальчески вздыхала.
  Лягушки остановились прямо напротив столика, и начали наперебой выкрикивать что-то громкое и непонятное.
  - Да тише вы! - вынужден был прикрикнуть Буратино. Артемон на всякий случай, прикрыл собой Мальвину, а Пьеро слямзил со стола булочку. Лягушки дисциплинированно замолчали, и выпихнули вперед жабу. Мальвина что-то растерянно пискнула, но на нее никто не обратил внимание.
  Жаба проскрипела: 'Только что, Карабас расколол Тортиллу, и узнал, где находится золотой ключик...'
   Мальвина испуганно ахнула, хотя ничего не поняла, и сделала вид, что упала в обморок. Пьеро не растерялся и плеснул на нее из кофейника. Артемон ухватил Пьеро за шиворот, и принялся трепать. Буратино тоже не пал духом, и принялся доставать из Мальвининой сумочки деньги и золотые украшения.
  Артемон наконец отпустил Пьеро, и принялся приводить Мальвину в порядок. Пьеро сунул в рот булочку, которую, несмотря ни на что, так и не уронил. И застенчиво утянул со стола еще одну. Буратино, покончив с сумочкой, мужественно сказал:
  - Раз такое дело, то оно не терпит отлагательств. Я пойду, перехвачу Карабаса. Мне надо узнать, что именно он узнал. А вам надо рвать когти.
  - Вы хотите сказать, надо сделать маникюр? - робко спросила Мальвина.
  - Мы хотим сказать, что поздно делать маникюр, - передразнил Буратино, - мы хотим сказать, что надо делать ноги.
  На миленьком лобике Мальвины отразилась глубокая работа мысли.
  - В смысле, депиляцию и педикюр? - неуверенно уточнила она.
  Буратино поднапряг извилины.
  - Вам нужно аккуратно собрать свои личные вещи, сложить их в чемоданы, и уехать как можно дальше от места вашего проживания, добрая девочка, - сказал он, наконец, - иначе, агрессивно настроенный по отношению к куклам владелец кукольного театра, вступивший в преступный сговор с дилером поддельных медицинских пиявок, схватит вас, отдерет плеткой и отправит в место первоначальной прописки.
  Глаза Мальвины наполнились слезами.
  - Артемон, Артемон! - закричала она, оборачиваясь к пуделю, - Буратино дразнится! Сделай из него табуретку!
  Артемон сделал вид, что помогает Пьеро встать на четвереньки. Пьеро рьяно сопротивлялся.
  - Я во что бы то ни стало хочу...! - начал Буратино.
  - Ах, - простонала Мальвина, - боюсь, боюсь!
  - Узнать тайну золотого ключика, - закончил Буратино, - а с вами побудет Пьеро.
  - Я буду...Мальвину, как лев! - прорычал Пьеро, отпихивая возбудившегося пуделя, - вы меня ещё не знаете...
  - Боюсь, боюсь, - простонала Мальвина и снова профессионально упала в обморок.
  - Молодчина Пьеро, давно бы так!
  Буратино торжествующе показал Мальвине нос, отчего она запунцовела, и произвела сильный клубничный аромат прямо из обморока, и побежал, куда глаза глядят. Глаза глядели прямо, с легким уклоном вправо.
  Долго ли, коротко ли, а ноги вывели Буратино прямиком к известной харчевне. Второй раз изображать профсоюзного инспектора деревяшечка не рискнул. Поэтому, он просто шмыгнул как мышь, в самый темный угол. В углу стоял огромный кувшин, на котором бородатые греки лупили друг друга почем зря здоровенными мечами. Недолго думая, Буратино залез в него и затаился. За столом, на котором еще недавно изысканно лежали три корочки хлеба, сидели два не самых гуманных человека. Один из них мучил кукол, а второй заставлял пьявок сосать кровь. Само собой, что первым был достопочтенный синьор Карабас, а вторым как-то на днях упомянутый Дуремарио. Это был высокий тощий человечек, рыженький, с перманентно наглыми, и одновременно испуганными глазенками. Любой, посмотревший на Дуремарио испытывал некую двойственность. Эта двойственность заключалась в том, что, при чрезмерно долгом взирании на лицо Дуремарио, постепенно проявлялось и нарастало в геометрической прогрессии дикое желание ударить Дуремарио - то ли кулаком в нос, то ли ногой по противоположной части тощего тела. И никакой ясности и определенности в данном вопросе. Вот, например, при взгляде на Карабаса, все было ясно с самого начала, и руки сами начинали искать гранатомет.
  Дуремарио носил длинный засаленный сюртук, черный с бурыми разводами приставшей тины. Несмотря на высокий рост, ходил этот профессиональный ловец пиявок ходил сгорбившись, и держа руки перед собой. Словно в любой момент, Дуремарио был готов прыгнуть на особенно жирную аппетитную пиявку и одновременно дать стрекача. Пиявок он любил, поскольку они приносили ему неплохие деньги. Но, разумеется, денег ему никогда не хватало. Дуремарио страстно мечтал поймать большую черепаху (например, Тортиллу!) и продать ее в зоопарк.
  И вот, эти два изверга сейчас забавлялись тем, что мучили харчевника.
  - Где моя кабанятина?! - орал басом Карабас.
  - Где мои трюфели?! - дискантом вторил Дуремарио.
  Негодяи спелись сразу, практически с момента знакомства, но я бы не стал сравнивать их с двумя половинками одного целого. Это скорее было родство коробка и спичек, ножа и ржавчины, хлеба и колбасы.
  С бедняги харчевника в три ручья лился пот, но памятуя про невыплаченные профсоюзные взносы, он даже не смел ничего возразить. Последнего кабана убил его прапрапрадедушка, по имени Гераклио. Но, харчевник подозревал в глубине души, что это и есть те самые ужасные профсоюзные боссы, и стойко не поддавался на провокации. Он подал огромную гору спагетти, усыпанную натертым сыром, и политую острым соусом. Потом он подал здоровенное блюдо с жареными перепелками, при виде которых Дуремарио заурчал как Базилио. Карабас, смягченный лицезрением спагетти, оставил в покое плетку и принялся орудовать вилкой. Харчевник ковал, пока горячо. И подал жареную баранину с чесноком.
  - Эй, хозяин! - подленько позвал Дуремарио, размахивая бараньей костью, - а что у тебя в том кувшине, который ты от нас бессовестно прячешь. Бьюсь об заклад, там вино.
  - Нет, что вы, синьор! - харчевник замахал руками, как птица, - кувшин пустой, им давно не пользовались.
  - Так давай его сюда, мы будем эээ... бросать в него кости! - глубокомысленно приказал Карабас. И отобрал у Дуремарио баранину.
  Буратино сидел в кувшине тихо, как дохлая мышь. И вдруг на него упала баранья лопатка. Потом посыпался целый град костей, косточек и костяшек. Карабас метал кости, Дуремарио улюлюкал и разражался аплодисментами. Харчевник раболепно подбирал не попавшие в кувшин кости и с поклоном подавал Карабасу.
  'Жил-был старый Бурраттоне, - для успокоения нервов начал сочинять Буратино, - и было у него три сына: Буратуччо, Бурателло и Чебураччио...'
  Обглоданная баранья нога больно стукнула его по макушке. Терпение Буратино закончилось.
  - Ууууу! - завыл он, - ууууу....
  Дуремарио еще меленько хихикал, но Карабас уже давился от ужаса бородой.
  - Кто... кто это? - просипел он.
  - Открой тайну, несчастный! - завыл Буратино, - или не сойдешь с этого места! Открой тайну!!! Иначе не видать тебе семь лет счастья! Не увидишь затылок, не укусишь локоть...!
  - Хо...ро...шо - пролепетал перепуганный Карабас, - я скажу. В детстве я любил надевать женские туфли и платье...
  - Не эту тайну! Не эту тайну! - завыл раздосадованный Буратино, - тайну черепахи Тортиллы!
  - А-а-а, скажу-скажу! - взмолился трясущийся Карабас, - настоящее имя Тортиллы...
  - Про дверь! Про дверь! - Буратино уже еле сдерживался.
  - У-у-у у старого Кармо в карловке, - просипел на последнем издыхании Карабас, - за портретом Барака Обамы...
  И с опозданием заткнул себе рот куском баранины. Но было поздно. Буратино торжествовал.
  Между тем, Дуремарио отчего-то мрачнел и наливался неким подозрением. Внезапно он пригнулся к уху Карабаса, и начал ему что-то шептать.
  И тут раздался гром, закачались от ветра занавески, и на пороге появились две зловещие фигуры. Зловещесть их состояла в том, что фигуры были побитые, потрепанные и поцарапанные. Под глазами у обоих виднелись свежие фингалы. Тот что повыше и порыжее, опирался на костыль, и тщетно пытался запудрить синяк под глазом. Тот, что пониже - упорно и настойчиво заправлял поломанную дужку очков себе за ухо. Дужка не поддавалась.
  - Подайте бедным и несчастным путникам что-нибудь на пропитание... - фальшиво жалобным голосом проскрипела лиса Алиса. А это была именно она.
  - Да, подайте что-нибудь пожрать, пжалста...! - скромно добавил Базилио, который в результате обсуждения справедливого раздела добычи, получил контузию очков.
  - Пошли вон, бродяги! - рявкнул Карабас, обгрызая очередную кость.
  - Да, пошли вон! - подтявкнул Дуремарио, - мы не ставим бесплатных пиявок.
  - А если мы знаем, кого вы ищете, и где его найти? - вкрадчиво поинтересовалась лиса.
  - Да, если мы знаем, где это scopata di registro [гребаное полено]?! - вызывающе намекнул кот.
  - Говори! - гаркнул заинтересованный Карабас.
  Лиса достала из наплечной сумки здоровущий пистолет с надписью 'Глок' на стволе, и почтительно сказала:
  - Синьор подарит нам все свои наличные деньги, в обмен на эксклюзивную информацию о Буратино, включая видеозаписи и интимные фото.
  - К черту интимные фото! - разозлился Карабас, - просто скажите, где он?! Плачу наличными!
  С этими словами, Карабас сорвал с пояса туго набитый кошель и потряс им в воздухе. Лиса Алиса прислушалась. Кошель был полон, а пистолет был игрушечным. Поэтому она бочком подошла к кувшину и ткнула в него пальцем.
  - Здесь.
  - Хреновый из тебя экстрасенс! - захохотал Карабас, - там кости, а мы ищем дерево!
  - И вообще, есть ли у них лицензия? - со злобой буркнул Дуремарио, сам собиравшийся проверить кувшин на наличие в нем Буратино.
  - Синьор! - укоризненным хором воскликнули хвостатые мошенники.
  - Ну хорошо, проверим, - прорычал Карабас. - Но если обманули, то я сделаю из ваших шкур домашние тапочки. Эй, харчевник!
  Харчевник рысью принес молоток. Достопочтенный кукловод выхватил его из жирных трясущихся рук, и метнул. С ужасающим грохотом кувшин разлетелся на куски. Внезапно разоблаченный Буратино, поднял валявшийся в глиняных осколках молоток, и с боевым кличем апачей метнул его обратно. Усиленно вращаясь, молоток угодил Карабасу в лоб. К сожалению или к счастью - рукояткой. Доктор закатил глаза и потерял сознание. Дуремарио наседкой запрыгал вокруг него. Кот и лиса скромно отошли в уголок. Буратино метнулся к дверям и выскочил наружу. Он с ходу запрыгнул на первого попавшегося петуха и послал его в галоп. Петух пытался возмущенно завопить, но вырванное из хвоста перо, послужило хорошим доказательством, что этого делать не стоит. Поэтому петух во весь дух припустил куда глаза глядят. Что было на руку Буратино.
  Через две итальянских мили, когда петух стал походить на недокормленного цыпленка, а его жалкий гребень на сдохшую улитку, Буратино сжалился над бедным животным, и отпустил восвояси. Сам же направился к своим друзьям.
  Придя на знакомую полянку, Буратино не обнаружил там ни Пьеро, ни Мальвины, ни Артемона. Повсюду был ужасающий разгром. Обломки стола, стульев и кофейника, валялись вперемешку с разбросанными Мальвиниными тряпками. Буратино в отчаянии упал ничком и уткнулся носом в кружевное белье, проделав в шелке приличных размеров дыру.
  Долго ли, коротко ли лежал так опечаленный Буратино, а что-то надо было делать. Выдернув нос из земли, Буратино со вздохом побрел было искать покинувших его друзей, но запутался в валявшемся тряпье и со всего размаха снова клюнул землю носом.
  - Уй! - раздался из-под земли приглушенный вопль, - скотина!
  - Кто здесь?! - испуганно воскликнул Буратино.
  - И я не Скотино, я - Буратино, - робко добавил он, на всякий случай. - Вы с кем-то перепутали меня, синьор.
  - А кто только что воткнул мне палку прямо пониже спины? - поинтересовался все тот же приглушенный голос.
  В том месте, куда угодил нос нашего героя, вздыбилась земля, зашевелилась как живая, и брызнула комками. В появившемся отверстии показался странного вида зверь, с длиннющими когтями, и густым черным мехом. Глаза его были прикрыты, словно их слепил солнечный свет.
  - Ты, наверное, интересуешься - кто я? - самодовольно поинтересовался он.
  - Вообще-то - нет, - буркнул Буратино, счищая с носа налипшую землю.
  - Я - крот... - таинственный полушёпотом доверился подземник.
  - Чей крот? - равнодушно уточнил Буратино, - и что роешь? А главное - где?
  - Везде! - гордо ответствовал крот, - я бываю везде, и все прекрасно слышу.
  Деревяшечку осенило.
  - Уважаемый синьор крот, а не слыхали ли вы недавно, что произошло на этой поляне? - голос Буратино был полон самыми жирными дождевыми червями и гусеницами.
  - Безусловно! - согласился крот, - устроили какую-то оргию прямо над моей головой. - О, времена! О нравы!
  - А что конкретно вы слышали, любезнейший синьор крот?
  - Шум, топот, крики, стоны, - крот поморщился, - мня-мня... Пьеро, сзади! Еще, еще! Послушайте, я приличный крот...
  - Умоляю, Вас, продолжать Ваше увлекательнейшее повествование! - деревянным тоном произнес Буратино.
  - Потом я слышал, как кто-то пролаял: 'Чучело, обсыпанное мукой', какие-то скрипы, треск, вопли, стоны...
  - Был кто-то еще? - блеснул интуицией Буратино.
  - Безусловно, - подтвердил крот, - похоже, на эту разнузданную вечеринку были приглашены гости.
  - И кто это были? - Буратино прищурил глаз и придал своему лицу самое добродушное и интеллигентное выражение. Рука сама по себе прижалась к груди и сжалась в кулачок.
  - Судя по тому, что они лаяли, - это были собаки, - глубокомысленно сказал крот, - да, определенно собаки. Но с ними был некто, очень рыжий, судя по интонации голоса.
  - Алиса?! - вскрикнул Буратино.
  - Что-то похожее, - засомневался крот, - но не совсем то. Они называли его синьор Лис, а вовсе не Алиса.
  Новоявленный Шерлок Холмс разочарованно вздохнул.
  - И куда же они пошли? - спросил он, уже безо всякой надежды.
  - Прямиком к этой клоаке цивилизации, - обрадовал его крот, - в город. Правда, не самым коротким путем, так что если желаете, можете легко догнать ваших разнузданных друзей.
  По правде говоря, кроту просто-напросто надоел дотошный деревянчик, и он изо всех сил вежливо старался спровадить того подальше от своей норы.
  Буратино все стало ясно. Очевидно, по наводке лисы Алисы или самого Карабаса, на его друзей напала полицейская опергруппа. Напала, повязала и увезла в городскую тюрьму. Но шанс спасти друзей все еще присутствовал, поэтому, тщательно выспросив у крота короткий путь, Буратино со всех ног помчался на перехват.
  Неподалеку от черепахиного пруда, он заметил коляску, окрашенную в черные и белые полосы. На козлах восседала сушеного вида синьора Крыса. Козлы терпели, но изредка мекали, на что Крыса отвечала шипением и щелканьем хлыста. В коляске тюками были сложены Пьеро, Мальвина и Артемон. Пьеро, очевидно, был без сознания, поскольку даже не пытался полапать Мальвину. Артемон был изрядно перебинтован и помазан зеленкой. Мальвина, зажатая между двумя особями мужского пола, единственная из всех сохраняла присутствие духа. И даже пыталась поправить челку, дуя на нее своим хорошеньким ротиком. Кроме них, в коляске находился толстый, холеный, и до чрезвычайности рыжий субъект, в очках с золотой оправой и темно-синем костюме-тройке. Рядом с коляской бежали два полицейский бульдога, мускулистые, накачанные и сосредоточенные.
  Они вмиг углядели на краю высокого обрыва Буратино, молча и слаженно ринулись к нему. Буратино оценив ситуацию, самолетиком прыгнул вниз. Пока бульдоги карабкались по крутому склону, он спикировал прямо на голову рыжему типу в тройке. Крыса завизжала, рыжий тип завопил и вывалился из коляски, прикрывая голову обеими лапами.
  - Молчать! - страшным голосом крикнул Буратино. - Пасть порву! Моргалы выколю! Кричалку поломаю!
  Синьора Крыса через силу заткнулась, только скупая мутная слеза скатилась с кончика длинного острого носа.
  - Не всхлипывать! - заорал Буратино, видя, что она пытается всхлипнуть. Крыса попыталась вздохнуть.
  - Не вздыхать!
  Рыжий тип в синем костюме, оказавшийся синьором губернатором Лисом, мелко дрожал и пытался упасть в обморок.
  - И не падать в обморок, - уже миролюбивее сказал Буратино, развязывая пленников. Артемон, несмотря на раны, оказался в состоянии двигаться самостоятельно, костюм Пьеро был изрядно потрепан. Кое-где оторвались помпоны, а на длиннющем колпаке виднелись прорехи. И только девочка с голубыми волосами выглядела как всегда прилично.
  Буратино освободил кукол, и Мальвина, ни слова не говоря, обхватила его за шею и облизала нос.
  - Я здорово д..ался, - грубо, но невнятно сказал Пьеро, наверное мешала опухшая щека, - прямо как это самое, как его...? И кабы мне не дали...
  - Да, - подтвердила Мальвина, - он..., прям как это самое... как лев...
  С этими словами она перестала лизать Буратино, и принялась лизать Пьеро.
  - Пора сваливать, - сказал Буратино, вытирая нос кружевным платочком, который он только что слямзил у Мальвины, - эти барбосы сейчас вернутся.
  Он взвалил Артемона на плечо Пьеро и пнул губернатора Лиса. Тот взвыл, и кубарем покатился к пруду. Синьора Крыса в ужасе вытащила из-под себя подушку, и прикрыла ею голову. От неожиданности, подушка запахла.
  - А как же мои вещи?! - с возмущением воскликнула Мальвина, - я не могу все это оставить! Я даже тех собачек заставила погрузить все на эту колясочку!
  - Все у тебя будет, - протрещал сквозь зубы Буратино, - и даже больше. А сейчас - бежим!
  -Ах! - только и успела сказать Мальвина.
  Полицейские бульдоги, сумели добраться до вершины обрыва, и сверху наблюдали, как длинноносый деревянный мальчуган схватил их пленницу, и потащил в неизвестном направлении на юг. Обсыпанное мукой существо, с пуделем на плече, поковыляло следом. Вся проблема была в том, что бульдоги боялись спускаться с высоты, и им пришлось искать более пологий спуск. Само собой, что к тому времени, как они прибежали к опустевшей коляске, беглецов и след простыл. Поэтому, они аккуратно вытащили синьора губернатора из камышей, и робко выслушали его ругань.
  Наши герои пробежали через три косогора и четыре буерака, когда Пьеро взмолился об отдыхе. Оправдывался он тем, что Артемон наел себе жирную...морду, и нести его тяжело. Несмотря на возмущенное тявканье пуделя, решили сделать привал. Мальвина достала откуда-то пудреницу, и принялась приводить в порядок свое потрепанное личико. Пьеро скинул Артемона наземь, достал блокнот, карандаш, и принялся что-то писать, ежеминутно вздыхая. Буратино осмотрел пуделя, и решил, что из того выйдет хороший актер. Размотал бинты и аккуратно сложил их к себе в карман. Раздосадованному Артемону ничего другого не оставалось, как прыгать и лаять. Мальвина по спецсвязи вызвала знакомых стрижей. Те прилетели, получили не очень внятные указания, покивали головками и умчались в небо.
  Внезапно, на вершине ближайшей горушки показалась приличная уйма народу. Злорадно топал ногами и потрясал кулаками Карабас; рядом, сушеной таранью подскакивал Дуремарио. Лиса Алиса торжествующе показывала лапой в сторону Буратино и что-то кричала. Кот Базилио, при помощи своей тросточки, изображал гранатометчика. Морда его была изрисована зелеными полосками, а на макушке красовалась украденная в харчевне фарфоровая миска. Он тщательно целился в перепуганных кукол, потом надувал щеки и делал 'буф!'. Да еще давешняя пара бульдогов так и рвалась в атаку.
  - Что же делать, что же делать? - завела прежнюю песенку Мальвина, и начала деликатно обливаться слезами. Пьеро, глядя на хныкающий предмет своего обожания, скис. Пудель, предчувствуя, что все свалят на него, усиленно изображал тяжелораненого, что после умопомрачительных прыжков, которые он только что выделывал, смотрелось не очень логично.
  Карабас косолапо и злобно наступал на испуганных кукол.
  - Боюсь, боюсь! - закричала Мальвина, - за себя боюсь! Он такой брутальный, просто мачо какой-то!
  - Ни с места! - приказал Буратино, - Мальвина смейся, Пьеро читай рэп, Артемон - делай вид, что собака.
  Мальвина вытерла слезы и начала смеяться. Это ей был легко, поскольку это было второе из ее обычных состояний. Пьеро вдохновился волшебным Буратининым пенделем, и сейчас же завыл неприятным гнусавым голосом:
  
  - Лиса-Алиса,
  Хотела меня кинуть,
  Соблазнить и бросить,
  Душу из меня вынуть.
  Но я не поддался,
  И над ней постебался,
  С моими друзьями
  Навсегда остался.
  
  Буратино чуть не стошнило. Мальвина истерически хохотала. Алиса обиделась и затаила злобу.
  
  - Базилио - fuck it
  Кровью будешь какать,
  Когда мы соберемся -
  С тобой разберемся... -
  
  продолжал творить Пьеро.
  На этот раз Мальвина открыла для себя третье состояние, помимо слез и смеха. Базилио выстрелил из трости, целясь стихоплету прямо в лоб. И к сожалению - не попал.
  Остапа, тьфу, Пьеро понесло...
  
  - Дуремар, ты - урка,
  Место тебе в дурке.
  Пускай назначит док
  Тебе электрошок.
  А когда ты выйдешь-
  Никого не обидишь.
  Наши пацаны
  Подождут до весны...
  
  Теперь блевали даже мухи..., Дуремарио обиженно захлопал глазами. А Пьеро перешел к главному блюду.
  
  Жил-был на свете синьор Карабаски
  Жрал все подряд: сухари и колбаски,
  Жрал мацареллу и пил амароне,
  Но больше всего обожал макароны.
  Жрал он спагетти - и с сыром, и с пастой,
  Хоть бы ты лопнул, обжора несчастный,
  Мерзкий больной куклофил и урод,
  Чтоб тебе мухи нагадили в рот!
  
  - А-а-а-а! - взревел синьор Карабас вне себя от гнева, - а-а-а-а!
  Почему-то больше он ничего путного сказать не смог. Наверное, забыл все, кроме первой буквы алфавита.
  Итак...
  - Аааа! - страшно заревел синьор Карабас, потрясая зажатой в кулаке плеткой. Дуремарио, видя, что шеф в ах...каком нервном расстройстве, поспешил на помощь.
  - Да как ты смеешь сочинять такие дурные стишки! - запищал он, брызгая слюнями и потрясая сачком, от которого за версту несло всякими неприличными словами. В сачке послушно плюхались дохлые пиявки. - Вот мы тебя поймаем! Сами не знаем, что с тобой тогда сделаем!
  - А-а-а! - яростно подтвердил доктор кукольных наук, по-прежнему испытывая недостаток в буквах.
  - Слышал?! - Дуремарио многозначительно подергал бровками, - вот это самое с тобой и сделаем.
  Пьеро не внял.
  
  - Жирный козел, бородатая тварь,
  В детстве скурил дорогущий букварь!
  Эксплуататор, тиран, фарисей,
  Сольдо стригущий с наивных детей!
  Чтоб ты однажды на солнце протух,
  Старый облезлый вонючий петух!
  Куклы, давайте толпой соберемся
  И с Карабасом навек разберемся!
  
  Последние слова Пьеро, почему-то Карабаса успокоили. Доктор вспомнил-таки алфавит, и даже скривил губы в зловещей ухмылочке. Он отвесил оплеуху прыгающему рядом Дуремарио.
  - Что ты стоишь, болван?! Спускай кобелей!
  Дуремарио, все это время державший сворку, покаянно хлопнул себя по лбу.
  - Тысячу извинений, синьор! Тысячу извинений под девять процентов годовых!
  И скомандовал бульдогам:
  - Фас!
  Глухо рыча и взрывая лапами землю, тяжеловесные и озлобленные псы рванулись к куклам.
  Артемон понял, что деваться некуда, и притворился собакой.
  Когда бульдоги приблизились на расстояние броска, пудель кучерявым облаком бросился им под лапы. Не ожидавшие такого приема бульдоги, кубарем покатились по земле. Не успели они отряхнуться, как Артемон тяпнул одного из бульдогов за ухо, второго за куцый хвост, и победно запрыгал на задних лапах, жизнерадостно и заливисто лая.
  - Больной? - подумал один из бульдогов.
  - Бешеный... - подумал другой, - еще покусает. Вообще-то, уже покусал.
  Они дружно бросились на бешеного пуделя, но Артемон ловко проскочил между бульдогами, и бросился наутек. Разозленные псы бросились в погоню. Добежав до большого камня, пудель стал бегать вокруг него, и само собой бульдоги тоже. Намотав кругов десять, Артемон решил, что с него хватит, и запрыгнул на камень, с удовольствием наблюдая, как увлекшиеся бульдоги нарезают круг за кругом.
  Благоразумно оставшиеся вдалеке Карабас, Дуремарио, кот и лиса, могли только ругаться и досадовать на простодушных псов.
  - Бегите, глупцы! - трагически просипел Буратино, оборачиваясь к Пьеро с Мальвиной. В кои-то веки Пьеро на минуту овладел здравый смысл, и он немедленно ухватил куклу в охапку, невзирая на Мальвинины вопли о том, что она обязательно должна увидеть, что эти грубые животные сделают с ее милым песиком.
  Буратино проследил взглядом за тем, как один унылый комок тряпья тащит на себе другой брыкающийся комок тряпья, и стал неторопливо разминать свои задеревеневшие мышцы. В Артемоне, между тем, наконец-то проснулись его дикие предки, и пудель, усевшись на хвост, принялся завывать. Выл он старательно, но поскольку слуха не имел, то фальшивил безмерно. И без того раздраженные бессмысленным шумом местные обитатели, решили что всякому терпению найдется дурное пение. Сразу два старых ужа, подзуживаемые нахальными полевками, бросились к пуделю, желая тяпнуть его за украшенный метросексуальной кисточкой хвост. К счастью они промахнулись. Оба бульдога, вконец выдохшись, раззявили свои пасти, и, тяжело дыша, вывалили свои длиннющие языки. Вот в них-то и влетели на полном разбеге два чешуйчатых старпёра. Бедные псы стали задыхаться, они попадали на спины и принялись бешено кататься и мотать головами, в надежде вытряхнуть из себя холодных и скользких змеюк. Но все было напрасно. Ужи перли напролом, очевидно решив, что если есть вход, то должен быть и выход. Про свет в конце туннеля они, разумеется, и слыхом не слыхивали, а просто лелеяли надежду все же добраться до паршивого пуделя и вцепиться тому в хвост. Полузадохшиеся полис-доги из последних сил побежали к 'Карабасу и Ко', надеясь, что те им помогут, но Карабас решил, что псы просто взбесились. Бульдоги на бегу отчаянно мотали головами, а ужиные хвосты, болтавшиеся в раззявленных собачьих пастях, были приняты за вывалившиеся языки. Дуремарио немедленно выдвинул идею 'бежать', лиса злорадствовала, а коту совсем не улыбалось близкое знакомство с полицейскими бульдогами. Скорее - кривилось и корчило рожи. Поэтому вся эта дурная компания поспешно отступила как можно дальше.
  Обманувшиеся в своих ожиданиях бульдоги помчались к Тортиллиному пруду, решив утопить в нем гнусных ужей, тем более, что старая черепаха, после доверительного общения с синьором Карабасом, давно уже кормила рыб. С берега, потому что с вывернутыми ластами сильно не поплаваешь. Бедняги не знали, что ужи - те еще водоплавающие, но оставим несчастных хвостатых и четвероногих в покое. Кто желает узнать, что с ними приключилось - пусть наведет справки в тамошнем полицейском управлении.
  Нас же интересует Буратино, который нахально сдернул с камня возгордившегося победой пуделя. За хвост.
  - Ну, ты, Пуделино, - внушительно сказал он, - ты сильно-то нос не задирай.
  Артемон негодующе возлаял, и едва не употребил вслух некоторые человеческие слова, обычно произносимые в сильном душевном расстройстве. Но он вовремя вспомнил, что собаки не разговаривают, и, будучи благовоспитанным, хоть и кукольным животным, благоразумно ограничился гавканьем. В душе сильно сожалея, что нельзя укусить деревяшку без ущерба для себя, какой бы гнусной та не была. Буратино засмеялся, глядя на пуделиные ужимки.
  - Пойдем, поищем наших обормотов, - сказал он Артемону, - пока Карабас не вернулся.
  В то время как Артемон ликвидировал бульдогов, Мальвина сидела в камышах, на маленькой теплой кочке, которую изображал Пьеро.
  Пьеро пытался утешить Мальвину стихами: 'Мы сидим на кочке, а вокруг цветочки...'
  - Вы мне надоели, мальчик! - наконец не выдержала Мальвина, - во-первых, это я сижу на кочке, и на кочке вашей сидеть совершенно неудобно...
  И сильно топнула ножкой.
  - Ууу...вообще-то это почка.. - робко поправил Пьеро, потирая ушибленное место.
  - У Вас на редкость твердая почка, - съехидничала Мальвина, - прямо-таки каменная.
  Пьеро зарделся, благо под пудрой ничего не было заметно.
  - А вот еще, - решился он, наконец, - сидели мы пятыми точками на тверди земной среди жижи, но сердце крошилось кусочками, ведь ты не желала стать ближе...
  Издалека разносились крики, вопли и визг. Очевидно, это Буратино и Артемон дорого продавали свои жизни на аукционе. Внезапно вопли затихли, и Мальвина в отчаянии закрыла лицо руками.
  - Артемон и Буратино погибли...!
  - Геройски погибли в неравном бою - пацан деревянный и пудель..., - мрачно пробормотал неоцененный Пьеро.
  Мальвина вскочила с Пьеро и принялась ходить вдоль него, взад и вперед, на автомате поглядывая в зеркальце, прикрепленное к запястью. Недовольный поэт перестал изображать кочку, и принял нормальную кукольную позу.
  Внезапно зашуршали камыши, послышались чьи-то шаги. Несомненно, это Карабас с Дуремарио шли, чтобы грубо схватить и изощренно засунуть в свои глубокие карманы несчастных беглецов. Мальвина уже собиралась упасть в обморок, а Пьеро на Мальвину, как показались Буратино, верхом на Артемоне, исполненном оскорбленного достоинства.
  - Тоже, захотели со мной тягаться! - самодовольно сказал Буратино, не обращая внимания на щенячью радость Мальвины и Пьеро, прыгавших вокруг него. - Что мне кот, что лиса, что мне черные глаза? Что мне бульдоги и сам Карабас - тьфу и растереть! Метелка, полезай на шерстяного, а ты мучной - беги рядом. Пора сваливать, пока время есть.
  Напрасно Артемон протягивал свои поцарапанные лапы, закатывал глаза и притворялся дохлым, - его оседлали, и посадили на него Мальвину. Буратино геройски пошел вперед, куда глаза глядят. Прямо в ближайшие камыши.
  Наконец, они вышли на берег какого-то озерца, и устроили привал. Не успели они усесться, как Мальвина свистнула молодецким посвистом, хлопнула в ладоши, и мрачным голосом сказала:
  - Бабочки, гусеницы, жуки, жабы...
  Буратино обиделся.
  - Козлы, бараны, крысы, идиоты..., - добавил он, вызывающе глядя на нее.
  - Не думайте, Буратино, - твердым голосом сказала Мальвина, - что если вы победили бульдогов и спасли нас от Карабаса, то это избавляет вас от необходимости использовать средства контрацепции. Поэтому сейчас мы будем мыться и чистить зубы.
  - Мыться?! - Пьеро воспрял духом, - надо бы раздеться и одежду постирать заодно.
  - Вы абсолютно правы, мальчик, - согласилась Мальвина, - а потом продолжим заниматься математикой и чистописанием.
  Между тем, вышеупомянутые бабочки, гусеницы, жуки и жабы - все слетелись, приползли и прискакали на зов Мальвины. Такая уж у нее была природная харизма. Гусениц тотчас же подавили на зубную пасту и крем, бабочки подошли вместо пудренниц, жуки занялись маникюром и педикюром, а жабы сошли за подружек. Прилетел даже веселый удод с хохолком, и, подмигнув, спросил:
  - Кого тут?
  - Меня, - сказала Мальвина, - я потрёпана, то есть растрёпана. Да блин, причешите и завейте!
  Пока удод занимался завивкой волос, Буратино пинками отправил Пьеро за водой. Но поскольку единственный котелок, имевшийся у Пьеро, тот носил на плечах, то и воды соответственно не принес ни капли.
  - Блин, жрать-то как охота! - глубокомысленно сказал Буратино, отвешивая Пьеро хорошего пенделя, исключительно в воспитательных целях.
  - Во-первых, не жрать, а есть, - тут же встряла Мальвина, - во-вторых, на обед сегодня - салат из одуванчиков, а в третьих...
  - А в третьих, то же, что и во-первых, - уныло подытожил Буратино, - жрать нечего.
  От возмущения, Мальвина захлопала своими длинными голубыми ресницами, и не нашлась, чем ответить. Буратино скрутил кулечком лист лопуха и принес воды.
  - Отлично! - обрадовалась девчонка, - займемся чистописанием!
  - Так не на чем же?! - яростно возразил Буратино, - и нечем. Водой что ли писать?
  Мальвина щелкнула пальцами. Жабы немедля притащили чернильного жука, Артемон раздавил двух гусениц, а пробегавший мимо бобер, по блату брякнул бунт бересты.
  - Пишите! - приказала Мальвина. Буратино покорно взял перо, позаимствованное у погрустневшего удода, и обмакнул кончик в самодельные чернила.
  - А ро-за у-па-ла... - начала диктовать старательная училка.
  Буратино скривился.
  - А ничего поинтереснее не нашлось? Например: 'у кума Лиля вялила муку', или 'у скал плакса ласкал плаксу'?
  Ответом был возмущенный взгляд и негодующие кулачки.
  - У нас тут приличное заведение! - воскликнула Мальвина, - откуда Вы только набрались таких пошлых словечек?!
  - Ха! - сказал Буратино, - еще неизвестно, что у некоторых прячется за невинными голубыми глазками, и сахарным личиком.
  - И под кружевным платьицем..., - плотоядно вздохнул Пьеро.
  Мальвина кокетливо стрельнула глазками в Буратино, а от Пьеро демонстративно отвернулась, задрав носик. То ли преданный воздыхатель ей действительно надоел, то ли кукла придерживалась политики кнута и пряника в отношении своих поклонников. Но насквозь пропитанного прагматизмом Буратино было не так легко пробить, а романтик Пьеро похоже только тащился от сурового с ним обращения.
  Внезапно Дартаньян, ой, то есть - Артемон, вздыбил кудри и грозно залаял. Шурша камышами, на авансцену вывалилась вся шайка Карабаса.
  - Ёж тебе в тапок! - кротко и обреченно сказала Мальвина, - только макияж нормальный сделала...
  - Заяц, ты меня слышишь? - эпически воззвал Пьеро, прикидывая пути к отступлению и паническому бегству. Лезть в драку ему больше не хотелось.
  - Ну, слава богу! - вздохнул Буратино, - чистописание накрылось медным тазом. Сейчас, судя по всему, начнется грязноваляние.
  - Ррр..., - только и сказал пудель, тоскливо оглядывая свои перебинтованные лапы.
  - Рррр..., - добавил он, немного погодя. Очевидно, он имел в виду то, что он все-таки собака-играка, а не собака-покусака, панталонодрака и карабасозадержака.
  - Хы-хы-хы! - глумливо проикал Дуремарио, на всякий случай испуганно втягивая голову в плечи. Лиса Алиса, грозно толкала перед собой Базилио. Кот, изо всех сил зажмурившись, отчаянно сучил передними лапами. И только Карабас стоял, никуда не торопясь, и грозно поводил очами. Направо-налево, направо-налево, вверх-вниз, вверх-вниз, а также круговые движения по часовой стрелке и против. Когда его зрачки, наконец, встретились на переносице, доктор издал свое фирменное громкое: 'А!'
  - Ааааа! - заорал он, - аааа!!! Попались, голубчики! Сейчас я вам покажу, что делал ёкарный бабай у кузькиной матери!
  Мальвина попыталась упасть в обморок, но Пьеро ее опередил, и повис на лапах у пуделя. Буратино понял, что драться ему придется одному. Не то, чтобы он испугался (порода не та!), но на всякий случай позвал слабым дрожащим голосом:
  - Папа Карло! Папа Карло!
  И тут из камышей, под громкие фортепианные аккорды, вывалился злобно насупленный папа Карло. В руках у него была большая киянка, которую он тут же уронил на ногу Дуремарио. Дуремарио взвыл, и запрыгал на второй ноге, поскольку первая немедленно заболела. Искусно прыгая вокруг Карабаса, он постепенно сместился в сторону от основных событий и упрыгал в камыши. Где и затаился как кролик. Между тем, папа Карло отвесил хорошую затрещину коту, дал тумака лисе, и сделал из носа Карабаса сливу. Злополучная шайка, до этого спаянная общими злодейскими планами, немедленно распалась на отдельных индивидуумов, никоим образом, к нападению на кукол не причастных. Базилио начал рвать когти, Алиса дала стрекача, но Карабас не собирался сдаваться просто так.
  - Это мои куклы! - взвыл он возмущенно, - не имеешь прррава!
  - Эх ты, - сурово сказал ему на это папа Карло, - доктор какельных наук..., профессор...
  Затем он нагнулся, и начал подбирать радостных кукол. Подбирать, и класть себе за пазуху. Наклав всех, наклал и Артемона. Буратино увернулся от суровой, но ласковой родительской руки, и запрыгал вокруг папаши, мотая туда-сюда головой, и напевая:
  - Неужели, неужели? Ламца-дрица, трям-цаца! Карабаса мы уели, Буратино - молодца!
  Синьор Карабас, поняв, что ничего от Карло не добьется, отступил, мрачнее тучи. Но, когда папа Карло понес визжавших от радости кукол домой, кукольный директор упрямо двинулся за ним следом. Возможно, он просто боялся заблудиться. Дуремарио, следивший за ними из камышей, на глаза показаться не рискнул, благоразумно решив отсидеться в стороне. Лиса с котом, пошли на берег озера, прикладывать мокрый компресс на ушибленные места. Так, что Карабас остался в гордом одиночестве. Но сдаваться он не собирался. И чем ближе они подходили к городу, тем увереннее он становился.
  - Эй, Карло! - начал он покрикивать, время от времени, - так не отдашь мне кукол? Дам сто золотых!
  - Даже за миллион не отдам! - твердо отвечал Карло, отчего у кукол просто таяло в груди.
  - Хорошо подумал? - глумливо спрашивал Карабас, - и что ты будешь с ними делать? Играть в своей нищей каморке?
  - Друзья моего Тино - мои друзья, - афористично отвечал папа Карло, - заткни свое мочало, наконец!
  Карабас поспешно подхватывал длиннющую бороду, но не унимался.
  - Не думаешь о своем будущем, Карло, - хихикал он, - вот погоди, доберемся до цивилизации, я покажу тебе, где у зебры полоски кончаются.
  Карло мужественно плевал, пытаясь попасть Карабасу на ботинки, и упрямо шел дальше.
  Когда они вошли в город, доктор Карабас отлепился от папы Карло и побежал искать ближайший полицейский участок.
  Стояла настоящая итальянская жара. И начальник участка, сидел в плетеном кресле, за летним столиком, в одной распашонке, попивая холодное кьянти. Возле столика, навытяжку стоял полицейский журавль, и время от времени закидывал начальнику в стакан кубики льда.
  - Аааа! Ааааа! - доктор Карабас особо не оригинальничал, - Стража! Караул! Патруль!
  Начальник участка лениво приоткрыл один глаз. Не увидел ничего примечательного, и опять закрыл. Холодное кьянти было просто бесподобно.
  Поорав некоторое время, синьор Карабас кое о чем догадался. Он пошарился у себя в штанах, и извлек из них некий мешочек, довольно-таки увесистый на вид. Вытряхнул пяток монет, и выложил их на стол, перед начальником. Красиво так выложил.
  - У нас тут не олимпийские игры! - бесстрастно заметил начальник, даже не глядя на монеты. Карабас скривился, но добавил.
  - И не суд присяжных...
  Снова звякнуло.
  - И моя фамилия не Оушен! - сурово поделился информацией начальник. Карабас махнул рукой и бросил заветный мешочек на стол.
  - Ну, так что у Вас случилось, уважаемый гражданин? - добрым и участливым голосом спросил начальник.
  - О, я обиженный, обманутый, ограбленный, освистанный, отвергнутый, отстраненный и обездоленный! - горестно завопил доктор, воздев к небу свои толстые волосатые ручищи.
  - И кто тебя, говоришь, обездолил? - заинтересованно поинтересовался начальник.
  - Этот ужасный Карло! - пожалился Карабас, - мошенник, вор, бандит и бомбила. Опасность грозит всем самым уважаемым и влиятельным гражданам нашего славного города. И вам, многоуважаемый начальник полицейского участка тоже. Не могу даже представить, что с вами сделают вышеупомянутые граждане за преступное бездействие.
  - А я что, - засмущался начальник, - я не бездействовал. Я сразу на кнопку нажал. Вон, журавль - свидетель!
  И, правда, словно по сигналу невидимой кнопки, из дверей управления выскочили четверо барбосов, и просто слопали глазами начальство.
  - Ступайте за этим почтенным оболту..., олигархом, и делайте все, что он скажет! - величественно распорядился начальник, и даже не поленился махнуть рукой.
  - За мной! - заорал взбодрившийся Карабас, и со всех ног припустил к каморке папы Карло
  Тем временем, папа Карло добрел до своего убогого жилища и выгрузил из-за пазухи помятых кукол. Они зашли в каморку. Мальвина тут же плюхнулась на единственную лежанку, и запричитала:
  - Туфли, мои туфли! И платья! И косметика! Как я могу лежать в таком ужасном виде?
  - Я пойду читать на улице, и мне дадут кучу денег - утешил Пьеро, - я куплю тебе много туфлёв...
  - Не туфлёв, а туфлей! - зачем-то поправил Буратино, усаживаясь на колченогую табуретку.
  - Пожалуй, люди действительно будут тебе платить за то, чтобы ты ничего не читал при них, - согласилась Мальвина, деликатно промокая уголки глаз кончиком платочка.
  - Ничего, детишки, как-нибудь проживем, - утешил папа Карло. - Вы любите лук...?
  Буратино только хотел сказать, что папаша сел на любимого конька, но в этот самый момент, гадкая табуретка явно злонамеренно подвернула себе одну из ножек, и Буратино со всей дури треснулся головой о стену. Благо, голова у него была не фарфоровая. Падая, он подумал, что никакого коня у папы Карло не было, и нет..., и потерял сознание. А может, погрузился в очередной сон?
  
  ЧЕТВЕРТЫЙ СОН БУРАТИНО.
  
  Буратино снилось, что он треснулся не об стену, а о здоровенный амбарный замок, висящий прямо за гобеленом с изображенным на нем очагом. Разрисованная тряпка упала Буратино на голову, но когда он сорвал ее, то обнаружил, что не так проста была каморка папы Карло. Мальвина забыв про безвозвратно утерянный гардероб, в изумлении вытаращила свои голубые стекляшки, отчего стала похожа на куклу; Пьеро споткнулся на рифме к слову 'кекс', а Артемон перестал воровать сухари из стратегических запасов папы Карло. Сам Карло только крякнул, точно утка, и принялся чесать затылок любимым рашпилем.
  За упавшим гобеленом, находилась симпатичная такая, железная дверь, с толстым засовом, на который и был навешан агрессивно настроенный по отношению к Буратино замок.
  - Ха! - подумал Буратино, потирая ушибленное место. - Ха!
  Папа Карло протянул руку и подергал замок.
  - Так просто не сорвешь, - заметил он, - это ж надо - столько лет живу, а за картинку не заглядывал.
  - Надо же открыть эту дверь! - осенился Пьеро. - Сырые равиоли! Мне что-то подсказывает, что там нас ждут великие богатства!
  - И открытия, да! - подтвердил Артемон, хрумкая папыкарлиным сухариком.
  - А точно - не темные туннели, черные сталкеры и крысы-мутанты? - трусливо заопасался Буратино.
  А Мальвина, проявив чисто женские бесстрашие и логику, уверенно подошла к двери и принялась искать звонок. Не найдя искомого, девочка с голубыми волосами нисколько не смутилась, а требовательно постучала кулачком по двери.
  - На ней же замок висит..., - заикнулся было Буратино, но был сражен уничижительным девичьим взглядом.
  - Раз замок висит, значит, кто-то дверь закрыл, а сам внутри сидит, - снисходительно пояснила Мальвина, и постучала еще раз.
  - Так он же снаружи висит! - возразил Буратино.
  - Ну, правильно! - раздраженно сказала Мальвина, - как бы он изнутри-то снаружи замок повесил?
  Буратино слегка заклинило от неумолимой железной логики, которую проявлял этот, казалось бы фарфоровый, ум, но потом все же нашел чем ответить.
  - Там, наверное, темно и пауки... - сказал он, гадко ухмыляясь.
  - Пауки...? - Мальвина немного подумала и отошла от двери.
  - Ну, так как нам его взломать? - осведомился Артемон, шаря лапой в мешке с сухарями.
  - Придется пожертвовать одним пуделем, - огрызнулся Буратно, - и сделать из него таран.
  Артемон поперхнулся сухарем, и начал усиленно кашлять.
  - Артемон? - настойчиво сказала Мальвина.
  Пудель изобразил удушье.
  - Зачем сразу ломать? - Буратино достал из кармана до боли знакомый нам ключ и вставил его в замочную скважину, - надеюсь, помимо ключа, пароль вводить не нужно?
  Кряк! Скрип-скрип! Кряк! Скрип! Кряк!
  Ключ с трудом, но провернулся в давно не смазанном замке. И, о чудо! Замок поддался, и повис на собственной дужке. Буратино, торжествуя, вынул его из петель, и отбросил в сторону.
  - Ну, готовы к приключениям? - спросил он, подмигивая друзьям.
  - Веди, Сусанио, - вздохнул Пьеро, благоразумно пропуская вперед Мальвину.
  За железной дверью оказался небольшой туннель. Как только наши герои вошли в него, на стенах вспыхнули энергосберегающие лампы, и туннель осветился мертвенно бледным светом. На всякий случай, папа Карло захлопнул за собой дверь. В замке послышалось подозрительное лязганье. 'Автоматический замок? - подумал папа Карло, - да ну, не может быть'.
  В тусклом освещении, Буратино бесстрашно шел впереди, с удивлением замечая странные отверстия в стенах и полу, словно бы прожженные кислотой. Где-то вдалеке монотонно попискивал детектор движения. Шагов через сто туннель раздвоился. У входа в правый туннель виднелась какая-то надпись, нанесенная странным зеленым светящимся веществом.
  'Здесь была Рипли, - прочитал Буратино, - и я пошла направо. Не ходите за мной'.
  Краем глаза он уловил некое движение. Какое-то существо, похожее на здоровенного сверчка пробежало по потолку и скрылось в вентиляционном люке. Буратино осторожно заглянул в туннель. Там было темно, лишь вдалеке, неясный мятущийся свет освещал скопище странных предметов, отдаленно похожих на яйца.
  - А нехило развился премудрый сверчок, - подумал Буратино. Но вспомнив, что был в прошлый раз не слишком вежлив, решил излишне не любопытствовать, и уверенно двинулся влево. Тем более, что Мальвина начала нетерпеливо тыкать ему пальчиком под ребра, демонстрируя ультрасовременный маникюр, а Пьеро длинно и влажно сопел в шею.
  Левый туннель выглядел повеселее правого. Помимо картинок с изображением кучерявого мужика, убегавшего от другого, с головой быка, - было изображено множество сценок из итальянского народного творчества.
  - Хи-хи-хи! - раздалось вдруг сзади, - смотрите! Это же 'Артемон кусает Пьеро за...'
  Буратино обернулся.
  - Мне показалось, или ты что-то сказал?
  - Тяв, тяв! - поспешно отозвался Артемон, - тяв-тяв, тяв-тяв, тяв-тяв!
  - Значит, показалось, - сделал вывод Буратино, незаметно показывая пуделю кулак.
  Пьеро обиженно засопел, и пробормотал что-то вроде 'низкопробная бульварная мазня'.
  - Ой! А вот я! - захлопала в ладошки Мальвина, - 'Мальвина танцует с розами', а вот еще 'Мальвина читает монолог Джульеты на балконе', 'Мальвина верхом на лошади'...
  - Вообще-то это пудель, - хмыкнул Буратино.
  - Сам ты пудель! - обиделась девочка, - и ничего в театральных постановках не понимаешь...
  А папа Карло молча шел сзади, и, глядя на ругающихся детишек, с умилением вспоминал собственное детство. В его детстве, куклы разговаривали исключительно голосом папы Карло.
  
  * * *
  Карабас Барабас смотрел на прибежище папы Карло и сосредоточенно жевал бороду.
  - Ломайте! - скомандовал он, наконец. Барбосы дружно ударили в дверь и провалились вовнутрь.
  - Не заперта! - доложил один из них, через некоторое время, потирая ушибленный бок.
  Доктор в ярости забежал в каморку. Глянул бешеными глазами вокруг. Узрел таинственную дверь.
  - Ломайте! - скомандовал он снова.
  Барбосы переглянулись между собой, и, покачав головами, принялись искать гвоздодер, ломик или на худой конец - ключи.
  - Тысячу мозговых костей и будка с джакузи! - заорал Карабас. Барбосы дружно бросились на дверь. Раздались шлепки, визги и стоны. К сожалению, дверь была заперта, и барбосы лишь порасшибались о ее стальную плиту.
  - Ну, не может она быть заперта! - затупил доктор, впрочем, не без определенной логики. - Вон же замок валяется! Стало быть, эти негодяи уже там! Стало быть, они удерживают ее изнутри! Именем мадагаскарского короля - бейте сильнее!
  Логика у достопочтенного Карабаса была какой-то мальвиньей. Барбосы послушно набросились на дверь. Они толкали ее, били, царапали, обзывали и даже пытались укусить. Дверь не поддавалась. Время шло. Барбосы бросались на дверь все с большей неохотой. Карабас сидел за столом, подперев кулаками щеки, и пытался насвистывать последний рэп Пьеро, мрачнея все сильнее и сильнее. Он явно скатывался в депрессию и, когда, наконец, барбосы заявили, что им срочно нужно сбегать за подмогой, только мотнул головой. Обрадованные барбосы тут же покинули каморку, с явным намерением никогда туда больше не возвращаться. А Карабас остался караулить заветную дверь, которую так долго искал. И неизвестный гобелен Жиля Гобелена 'Очаг в каморке', стоимостью в миллион сольдо, валялся у него под ногами, как самая обычная тряпка.
  
  Сначала Буратино подумал, что сходит с ума. Но потом сообразил, что для того чтобы сойти с ума, надо сначала на него взобраться. Однако шум и голоса в его ушах продолжали звучать все сильнее и сильнее. Потом он услышал бурные аплодисменты, переходящие в овации, а голоса начали скандировать какие-то смутно знакомые имена. Буратино робко оглянулся на друзей. Похоже, они слышали тоже самое, что и он. Стены туннеля источали странные флюиды, волны неизвестно чего, накатывали все с новой и новой силой. Наконец туннель закончился, и наши герои попали в какую-то здоровенную комнату, битком набитую всяким театральным реквизитом. Здесь были столы, шкафы и стулья всевозможных фасонов и эпох. Здесь были развешаны всевозможные костюмы и парики. Вдоль стен были развешаны зеркала, а на туалетных столиках громоздились горы банок с белилами, румянами, пудрой и кремом. Обувные полки не вмещали всей обуви, и часть ее валялась на полу: грубые рабочие башмаки, элегантные кожаные туфли, изящные лодочки на шпильках, золотые босоножки, украшенные стразами и много чего еще.
  Мальвина тихо ахнула, и молитвенно сложила ручки. Это явно был рай...
  В комнате царил полумрак. Одна стена была завешена громадным белым холстом. Буратино ликующе обернулся:
  - Братцы! Да это ж театр! Чтоб у Пьеро чирей выскочил, если это не театр!
  Длинннь....
  Это Пьеро нашел в куче барахла мандолину. Он тут же начал бренчать на ней, пытаясь сочинить что-либо, подходящее случаю....
  К счастью, у него ничего не вышло. Мальвина акулой нырнула в море одежды, косметики и парфюма. Верный Артемон начал таскать за ней ворох платьев, выбранных Мальвиной, изредка чихая, когда добрая хозяйка подносила к его носу склянку с очередными духами. Папа Карло заинтересовался мебелью. Ну а Буратино заглянул за холст.
  За холстом была большая деревянная сцена, вся заставленная разнообразными декорациями. На толстых тросах висели колбасообразные облака, на холсте были пришиты ядовито-желтые звезды. Картонные деревья образовывали целые рощи, а на их ветвях висели красные пластмассовые яблоки. Сразу под сценой находилась небольшая оркестровая яма, а потом начинался зрительский зал - огромный зал, со всеми положенными прибамбасами: многочисленными рядами стульев, лесенкой сбегавших от дальних рядов прямо к сцене; балконами и самой настоящей галеркой. Едва Буратино вступил на сцену, как стены зала озарились яркими электрическими фонарями, потолок засверкал разноцветными софитами, а огни рампы устремились на Буратино как лососи на нерест.
  Буратино застыл в изумлении. Ничего подобного он никогда еще не видел, и даже в самых дерзких мечтах ничего такого не мог себе и представить. Это был самый настоящий театр!
  Жмурясь в лучах яркого света, Буратино испытал просто неописуемые восторг и ощущение собственной звездности. И поэтому не сразу заметил...
  У картонного куста малины, на высоком деревянном стуле сидела кукла. Она была высокой, и даже сидя - на целую голову выше деревянчика. Из хорошего, качественно обработанного дерева. Длинная, и с виду нескладная. Хотя, при таком качестве изготовления, нескладность - понятие относительное. В наличии имелись большие, скромно потупленные глазки, элегантный длинный нос и чувственный большой рот. А также длинные мелированные волосы, серым водопадом стекавшие по ее плечам.
  Кукла кокетливо стрельнула в Буратино глазками, и нежным голоском представилась:
  - Пи-ноккия.
  Сердце Буратино замерло в груди, волнительно сжалось, и с грохотом упало в башмаки...

  ТРЕТИЙ СОН БУРАТИНО.
  
  
  
  Широкая сцена, освещенная рампами, и украшенная картонными декорациями: кусты, деревья, облака, слева - месяц, справа - солнце. Украшенные блестками пауки тоже принимают участие. Играет веселая музыка. На сцену выбегают папа Карло, Бурачино, Мальвина, Артемон и Пьеро. Пьеро цепляется балахоном за ближайший куст. Тот с грохотом падает. Пьеро, махнув широким рукавом, поспешно присоединяется к товарищам. Куклы приплясывают на месте, Кажется, сейчас будут петь...
  Карло, подслеповато щурясь, пытается разглядеть в полутьме сидящих зрителей.
  'Пой...!' -шипит Бурачино, тыча ему в бок кулаком. Папа Карло охает, и трет ушибленное место. Не знаю, кто играет, но в дело вступают басы. Папа Карло наконец-то открывает рот...
  
  
  Папа Карло:
  
  
  Наметан глаз, верна рука! (потрясает рукой)
  Я выстругал себе сынка... (пытается потрепать Бурачино по макушке)
  И этот плут не так-то прост -
  Не стал тянуть кота за хвост.
  Он в этот квест собрал весь лут,
  Скажите, как его зовут?!
  
  1 паук: Бу!
  2 паук: Ра!
  Летучая мышь высовываясь из за месяца): Чи!
  3 паук: Но!
  
  Все хором: Бу-ра-чи-но!!!
  
  Бурачино, приплясывает вокруг папы Карло, размахивая золотым ключиком.
  
  Артемон:
  
  На голове его - колпак,
  Но парень вовсе не дурак.
  Он улыбается хитро,
  Отбив Мальвину у Пьеро,
  И точно знает - пудель крут.
  Скажите, как его зовут?!
  
  Пьеро (возмущенно):
  
  Ээээ...!
  
  1 паук: Бу!
  2 паук: Ра!
  Летучая мышь высовываясь из за месяца): Чи!
  3 паук: Но!
  
  Все хором: Бу-ра-чи-но!!!
  
  Мальвина:
  
  Каких ни принимала мер -
  Ни воспитанья, ни манер...
  Но этот мальчик так везуч,
  И золотой имеет ключ.
  Такого все девчонки ждут.
  Скажите, как его зовут?!
  
  1 паук: Бу!
  2 паук: Ра!
  Летучая мышь высовываясь из за месяца): Чи!
  3 паук: Но!
  
  Все хором: Бу-ра-чи-но!!!
  
  Мальвина звонко чмокает Бурачино в щеку.
  
  Пьеро:
  
  Раздули из него слона,
  А сам не стоит ни хрена!
  Я тоже мог бы быть как он,
  Но я не лезу на рожон.
  Он просто деревянный плут,
  Скажите, как его зовут?!
  
  1 паук: Бу!
  2 паук: Ра!
  Летучая мышь высовываясь из за месяца): Чи!
  3 паук: Но!
  
  Все хором: Бу-ра-чи-но!!!
  
  Куклы водят вокруг Бурачино хоровод, по очереди пинают его, и затем прыгают, держась за ушибленные ноги.
  
  Бурачино:
  
  Повержен злобный Карабас!
  И куклы все его у нас!
  Я спер заначку у лисы,
  Кота подергал за усы,
  И Дуремара пьявки жрут,
  Все знают, что меня зовут:
  
  1 паук: Бу!
  2 паук: Ра!
  Летучая мышь высовываясь из за месяца): Чи!
  3 паук: Но!
  
  Все берутся за руки, и, кланяясь, отходят назад. Сверху медленно опускается занавес.
  
  Конец.


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"