Аннотация: Рассказ вошедший в 1-ю книгу "Трагисатира 1991-2000 гг.", рассказывает он лишь о некоторых категориях практического цинизма, воли к власти, и борьбы за существование простых людей.
Заканчивалась рабочая неделя. Лена Леви: в синем халате и зелёном блузоне, выглядывающем изнутри, небольшого роста женщина, чуть полно-ватая, но в норме, белолицая брюнетка с карими глазами, руками художницы - была в приподнятом настроении оттого, что неделя пролетела незаметно, оставив привычную вымотанность и мудрое спокойствие.
Уже десять лет Лена работает в этом огромном издательстве, выпу-скающем журналы и газеты. На потоке она ретуширует картинки и фото-графии, отпечатанные на больших стальных вальцах, которые должны без изъян выглядеть в журналах и газетах. Она знает, что их пролистают и выбросят, сразу же или чуть погодя, после чего они будут переработаны у них в издательстве, только в другом цеху, и чистыми свитками снова придут к ним.
После отпечатки машинным сканером лазерного принципа наступает её работа, и Лена старательно тонюсенькими кисточками макает в баночки с краской 'для офсета', которые стоят рядышком на столике и, подглядывая на увеличенные картинки на мониторе компьютера, аккуратно подправляет пункты, которые плохо или вообще не отпечатались на вальцевых картинках.
Десятиметровый станок ещё дышит теплом от предыдущей полудневки. Краска сохнет быстро, и после пробного отпечатка на бумаге и щепетильной проверки с лупой Лена довольна и шустрой походкой несёт идеальную распечатку Роберту, начальнику офсетно-лазерного печатного цеха. Она знает, что Роберт уже поджидает её, так как несколько раз, искося бросив взгляд, замечала, как он неоднократно с пристальной маятой смотрел через окошко в бюро на её лицо с красными ланитами, и когда на нём появлялась улыбка - это означало, что всё готово.
Роберт выглядит крепким мужчиной среднего роста, в сером халате, изнутри которого выглядывает белая рубашка с чуть залапанным ворот-ничком, тёмный блондин в несколько затемнённых очках для зрения и от 'давления', с цепкими руками. Он приветливо встречает 'Ленчу' прямо у двери, молча берёт пробную распечатку, смотрит на неё, как орёл с высоты на мышь, потом с тугой улыбкой смотрит на Лену, говорит ей 'умница (!)', и идёт с ней к печатному станку.
Там уже ждёт мастер по печати онкель Олаф, кучерявая голова с мор-щинистым лицом которого выглядывает из-под горки, где заряжается рулон бумаги; он уже разогрел агрегат и проверил все настройки, и только ждёт последних распоряжений шефа. Роберт отдаёт дяде Олафу распечатку и предупредительным тоном говорит: 'Вот картинки после ретушеровки. Да-да, я знаю, что ты их уже зафиксировал. Всё-таки, смотри не сожги. Вычтут из зарплаты. После каждой сотни проверяй. Если что, я у себя в бюро'. Олаф молча махнул головой, проверил набранную программу на мониторе, глянул ещё раз на вальцы и нажал 'пуск'. Агрегат мягко забормотал и стал ровно затягивать в щели вальцев бумагу. Как только из пасти механизма показалась четверть распечатки с текстом и картинками, Роберт облегчённо вздохнул: 'Всё окей', повернулся к Лене, которая несколько пряталась за его спиной, чтобы дядя Олаф не видел её, и поняв, что она без его указаний подготовит остальные вальцы к следующей печати, возможно, что и успеет что-то сделать к следующей смене, повернулся и с немного меланхоличным лицом пошёл к себе в бюро проверять присланные файлы из редакторского отдела. Он бывает слегка счастливый только тогда, когда кто-нибудь закажет у них в издательстве книгу стихов или прозы, или каталог художественных работ. Тайком он покажет 'Ленче' и дядьке Олафу, а те оценят и будут ещё аккуратнее подготавливать отпечатку этих файлов.
Этот круг вращался до конца смены Елены. Она уже собрала все причин-далы, помыла кисточки, 'вылизала' рабочее место и пошла в раздевалку, махнув рукой на прощание дядке Олафу. Он автоматически махнул ей в ответ и продолжал отрешённо смотреть на мерно бормочущий агрегат. Местами он что-то сам бормотал и смеялся, на его немного опухшем лице появлялись красные пятна, как будто в предчувствии оживляющего пивного угара, который он снова в себя впустит на выходных. И после похмелья с наполненной серой щемящей тоской настанет рабочий понедельник - трезвая встреча с Робом Штампом и Леночкой Леви. Из-за того, что цех разделён на десяток отсеков с пластикглазовыми большими окнами с коллегами двадцатилетней давности 'за жизнь' не поговоришь. Только несколько минут на обеденном перерыве.
Лена искупалась в душе, прихорошилась, оделась, будто на выгул, выходя из цеха у проходной, отштамповала пластиккартой отработанные часы и пошла на стоянку, где стояла её авто. Сев внутрь на сиденьи с 'массажной накидкой' и закурив сигарету, Лена немного расслабилась. Через пару минут позвонила по мобильнику подружке Джени, и договорившись на выходные встретиться в квартальной кнайпе, где должна состояться дискотека 'кому за тридцать', стартовала своё 'VW-Кабрио' и быстро выехала на главное шоссе. По дороге она задумалась и через минуту спонтанно стала читать только что 'пришедшее' стихотворение:
Доехав до своего микрорайона 'WIK', Лена досочинила полностью стихо-творение и, поднимаясь на лифте до своей квартиры, повторяла его, чтобы смочь повторить другу Рольфу по телефону. Он ещё тот - педантичный скептик и выдумщик 'соски-горлышка' для пивных бутылок - у него книжек и пластинок в двух комнатушках, как на складе. Внахаляву его не завладеть Лене, даже при всех её значительных свойствах - не привередливая, самостоятельная, современная и работящая.