Рок Сергей : другие произведения.

Chaos Theory-8. Червь в Акимее

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
  1.
  
  
  
  Любителя старой техники на новый аппарат не пересадить. Попробуйте. Но если цель немного другая, то порою надо и посторониться - пропустить самого себя дальше. Вот идешь ты, а следом - снова ты. Что делать? А вот идешь ты - и навстречу идёт ты. А кто знает, как управлять этим потоком? Так и Свитецкий. Все в старом мотоцикле было хорошо. Был он полезен. Погрузишь всю аппаратуру в кенгурятник, подашь питание и едешь. А если напруга падает, то включается реле, и аккумулятор, а от него - вибропреобразователь. Таким образом все и работает. Все совершенно хорошо. А когда стоит мотоцикл, когда работает на холостом ходу, то и вибрирует он. Правильно - конь. Ни с чем другим и не сравнишь. Именно он. Конь. Нельзя сказать, чтобы техника несла в себе следы живого, ибо человек её сам отождествляет с сам собой, и потому, не сразу он, Свитецкий, мог привыкнуть к тому, что новый его малокубический мотоцикл работает почти молча. Коробка передач - автомат. Никакой вибрации. Ну, конечно, пришлось повозиться с запиткой блока с аппаратурой. Надо было еще и кенгурятник новый приварить, но то дело наживное. Есть руки, есть сварка - кто ж помешает это сделать? И вот, в первый свой выход стоял он в полях, и ветер нёс слова тайных духов - именно такие живут на степных речках. Надо постараться же отъехать подальше от шоссе - чтобы периодическое шипение автомобилей не разрывало необходимую для чистоты эксперимента тишину. Мотор он даже и не глушил. Разве услышит кто-то? Разве что-то зависит от того, что он думает, что чувствует? Хотя, порой, человек рассчитывает именно на это.
  -Ну, давай, - проговорил он.
  Да, но кто бы дал? Что именно дал бы? Аппарат играл с темнотой своими лампочками. По небу пролетал очередной самолёт, и это уж точно был самолёт. Индикатор ничего не показывал. У Свитецкого была тут целая таблица, а была это таблица-почта Емельяна Борового, где указывались все виды неопознанных летательных объектов самолетной формы. И все это было отобрано с ходом лет. Никто ведь и не задумывается ни о чем. Летит себе самолет. Пусть себе и летит. Машет крыльями. Серебристое крыло. Упорный и злой мотор. Но пусть бы и добрый. Но однажды люди заметили, что далеко не все самолеты, что вот берут и проходят над вами есть самолеты - и, прежде всего, удивление вызвали объекты без тела - то есть, звук есть, но ничего над вами не пролетает. Вам скажут - ну это просто смотреть надо лучше, так как дело-то банальное, но стоило именно Емельяну Боровому делом этим заняться, как тотчас нашел он странность, вернее даже - дыру в реальности. А попросту вооружился он простым биноклем со светофильтром, чтобы гасить излишества неба в виде света. А тут тебе бац - и на двадцать самолетов приходится один звук без самолета. Он стал считать - так постоянно и было. И никто и не поверит, и не проверит. Кому придет в голову проверять это странное дело? Да это попахивает некий вывихом мозговых ячеек, а никакими не исследованиями. Но стоило только взяться. Боровой работал сначала один, но уже вскоре была целая группа. Уфологи - люди с воображением. Они кругом додумывают то, чего быть не может, но хочется увидеть. Таким образом, и на этом фронте было Боровому непросто. Надо было гасить эти ненужные волны. Тем не менее, работа двигалась. Он записывал звук пролетающих объектов и изучал его. Оказалось, что писать надо исключительно на бобины. Все другие носители не подходят в том плане, что не желают включать в себя особую вибрацию.
  Так вот, и была она, эта вибрация, вычленена, построен прибор, который бы создавал такие же колебания, и на основе его - индикатор пролета. И это был лишь первый индикатор такой. Был еще он не совершенный, но уже многое позволял делать. Во всяком случае, самолет от не-самолета можно было теперь вполне себе отличить. Дело ж такое - оно если развивается, то и есть дело это, то рано или поздно возникает гипотеза, потом - обоснование, а потом - и труды. А значит, совершенствуются приборы. Улучшаются методы. Появляется школа. Вот здесь и остановимся.
  Свитецкий ни в какую школу уфологов не входил. Кроме того, не то, чтобы чистое НЛО он искал. Мы же знаем, что он является двоюродным братом Марса Брайнера, и многие вещи здесь совсем не случайны. Незадолго до этого вышел между ними спор.
  - Я считаю, что одно втекает в другое, - сказал Свитецкий.
  -Да не гони пургу, - ответил Марс, - нет ничего, кроме разума. Именно они и производит флуктуации, которые могут показаться нам пересечениями.
  - А как же быть с Красным Мотоциклом?
  -Я примерно понимаю. Но не могу это выразить.
  -Недавно я видел большой корабль.
  -Ну ты его точно видел, или ты так считаешь? Если он шел высоко, как ты определил, что это корабль, а не самолёт?
  - Я его видел низко у земли. Я же тебе говорил, что это не впервые.
  - Хорошо. Допустим, корабль. Они прилетели из космоса. Но при чем тут Река-Наизнанку?
  - Я думаю, что они не прилетели из космоса. Существуют параллельные миры.
  -Я тоже думаю, что существуют.
  -Так вот, хотя и Река-Наизнанку эфемерна, в нее есть вход с той стороны - оттуда, куда летят аппараты. Оттуда можно зайти. При этом, все будет материально.
  -Это слишком сложно. А как же разница во времени?
  -Она нивелируется.
  -Ну да. Если ты туда попадешь, Свитецкий, окольным путем, я тебя уже никогда не увижу. Потому что ты будешь там навсегда. Полностью. Физически. Но это же не так? Так что подумай сам.
  -Но Красный Мотоцикл!
  -Да я с тобой не то, что не спорю. Но тут что-то другое!
  
  Так вот, Свитецкий никогда не был в Реке-Наизнанку. Его туда попросту не приглашали и не пускали. Покидая свой город С., он выходил из автобуса, не доезжая черты города Ф. и там шел к реке. Много раз он бродил там, надеясь, наконец, ощутить иной ветер. Но этого не происходило. Река оставалась рекой. Упорный катер, тянущий за собой баржу с песком, сигналил ему. Свитецкий махал рукой. Так было много раз. Ничего не менялось.
  Понимая всю плачевность этой истории, он занялся уфологией. Эх, мало же ему перепадало от жизни, как много упускал он в виду того, что жизнь не уплатила первичный взнос. Платить должен был он. Но разве так можно?
  В городе С. никогда не играли в "Догони-меня-кирпич". Здесь вообще ни во что не играли. У него не было шансов.
  Так вот, в очередную ночь он поймал очень много объектов. Да, эта ловля касалась журнальных записей. Никакого физического контакта тут не было. Все материалы он отправлял потом в ассоциацию "Даль", где выходил журнал, и в котором его периодически упоминали.
  И вот - новая ночь. Такая же, как и старая ночь. Все одинаково. Если бы шел дождь, он бы, может быть, доехал до пустой сторожки в лесу и расположился там. Но к десяти-одиннадцати вечера нужно было быть дома. Он ссылался на дискотеки. Но родители быстро раскусили его увлечение. Но что же теперь? Марсу можно всё, а ему нельзя ничего? Нет, проиграть он не имел никакого права. Ему даже пришлось завести подружку, чтобы якобы ездить к ней в гости каждый вечер. Конечно, периодически он так и делал. Но страсть не пересилить. Они выезжали вместе в поле и смотрели на звезды. Иногда были большие ошибки. Он так и говорил: большие ошибки. Например, вечером была очень большая Венера. Решил, что это - висевший в небе объект. Занес данные в журнал. Но следующим вечером тот же объект вновь пускал мохнатые лучи с неба. Облом.
  Или вот случай. Нет, конечно, другой случай. Хороший случай. По небу летел вроде бы самый обычный самолет о двух пропеллерах. Свитецкий же от дома далеко и не ушел. Был черный октябрьский вечер, воздух дышал свежестью и ясностью, звезды напоминали виноград верхнего мира. Свитецкий стоял на пустыре, когда этот пролет совершался. Мигали маяки самолета. Но тут, ни с того ни с чего, возникло бледное свечение, и вместо самолета был виден ни мало, ни много, настоящий светящийся треугольник. Момент был торжественен, ни много, ни мало. Здесь можно было и поразмышлять - что это? Некие пришельцы специально подстраиваются под самолеты, чтобы производить ночные перегоны? Да, как еще это объяснить? Секретная техника? Тоже возможно, но - слишком просто, слишком повседневно. Нет, конечно, ничего повседневного тут не было и близко. Ладно. НЛО изготавливают на заводах. Он снова спорил с Марсом.
  - Это у вас одни непонятные. У вас такой город. С. Ну ты сам пойми, если город называется С., то что ж еще? Только так. А было бы у вас как у нас, ты бы даже и не спрашивал бы. Это все разные лиги. А ты не подумай, что я тебя принижаю. Просто надо правильно подстраиваться. Если ты видишь, что мне не надо подстраиваться, а тебе - надо, ну что же теперь делать? Свитецкий, ты должен многое. Понимаешь, ты все время должен. Не я. А ты.
  - Ты даже не выслушал про мой случай.
  - Ладно. Ладно.
  Все это не было оскорбительно. Нет, напротив. Слишком много вызовов стояло перед ним. Вызовы крутились, напоминая строки запросов. Все это требовало борьбы, прорыва, и никто ему не мог помочь.
  Именно здесь он являлся настоящим прорубателем окна во все виды реальностей.
  И вот, новая ночь. Конечно, он бы хотел проработать вплоть до утра, но это было непозволительной роскошью. Приходилось вести дежурство в собственной передвижной лаборатории максимум до 11, и иногда он задерживался.
  Двигатель работает, тепло дарится воздуху. Лето раннее, без прикрас. Это весной все было хорошо и ново. Теперь сила привычки отфильтровала все ощущения - и все было просто - лето и лето. Даже местные поэты не могли сказать ничего путного. Первая злая мошка выходила из подлесков, она еще ничего не знала о человеке, хотя знание вроде бы было заложено изначально. Но некий процесс обучения, вернее, самонастройки, здесь присутствовал. Кусания место имели, но не такие уж и частые. Вибропреобразователь отвечал сам за себя. Нужный аппаратуре ток протекал через провода, радуя микросхемы.
  -Эх, - сказал Свитецкий.
  Все это было крайне хорошо теперь, ночью, в полном согласии с самим собой.
  
  Был и новый самолёт. Индикатор, конечно, немного наврал - но Свитецкий, может быть немного наврал себе, вернее - это были всплески надежды. Пропеллеры, казалось, захлебывались. Но это лишь казалось. Взбудоражив окрестности, машина ушла дальше, мигая своими фонарями.
  Теперь - сканер радиочастот. Вот тут уж дело сложное, потому что как и в случае с первым электронным устройством, для приобретения его понадобились большие усилия. Сам Свитецкий кое-что умел, но обычных знаний тут не хватало. Схема схемой. А еще - и ферро магнитная антенна с мотором. Наконец, двенадцативольтовое питание. Желательно - низкий ампераж. А следовательно - применение микроконтроллеров в качестве начинки. Так вот, один блок делал радиолюбитель Вощев, а другой пришлось заказывать у самого Емельяна Борового, а тот заказывал кому-то еще, и в итоге, надо было хорошенько подсобрать денег. Иначе - никак. И вот теперь, сканер прохаживался по радиочастотам, пропуская уже включенные в память станции. Он искал появление чего-то постороннего. Свитецкий тут хорошо знал, что сигналы бывают, и что вообще в мире есть большие глобальные частоты, на которых постоянно передают нечто странное, и с этим ничего не сделаешь. Хоть разгонись, хоть бейся головой о стенку. Он есть. И, чтобы чувствовать себя спокойней, ты можешь дать всему этому самые простые объяснения. Но люди-то знают, что полуправда - это обвертка. Еще хуже - не та одежда.
  Он щелкнул тумблером. Светодиодный индикатор, небольшое жидкокристаллическое табло с подсветкой. Популярные станции пропускаются. Уже изведанные шумы также едут мимо. Вот - нечто новое. Но что это? Самолет? Скорее всего.
  - Седьмой, запрашиваю посадку.
  - Заходите на восемь на полосу двенадцать.
  Свитецкий открыл термос с чаем. Пар облагородил ночной воздух. Хорошая кружка. Мечта. Еще одна станция. Два радиолюбителя переговариваются в эфире. Они, должно быть, думают, что им все можно, и что никто об этом не узнает.
  - Как у тебя?
  - Как у всех. Слышишь или нет?
  - Ага.
  - Нога.
  -Чо?
  -Нога, говорю.
  -А.
  -Ну ты чо там?
  -Я смотрю.
  -Ты слушай, не смотри, Вить.
  -Чо ты. Смотреть надо. Лампа вспыхивает.
  -А.
  -Бэ.
  -Да чо ты.
  -Ну я и говорю. Я ж в наушниках сижу.
  - В плеере.
  -Ага.
  -Нога.
  -Сам ты нога. Бага надо говорить.
  -Ну ладно. А ты?
  -Ну обычно. Не спишь?
  -Сам ты спишь. Сейчас пойдет.
  -Да? Ты думаешь?
  -Ну да. Думаю. А чо?
  -Да не.
  -Ну да.
  Ничего не было понятно из этого разговора, но Свитецкий остановил сканер на этой волне, чтобы узнать хоть что-то большее. А чем говорили любители? Да уж и молчали они после всех этих коротких реплик. Свитецкий разложил маленький стульчик и продолжал пить чай.
  -Вить.
  -Да.
  - Масса шесть.
  -Шестая. Я же тебе говорю.
  -Ну и что ты думаешь?
  -Смотри в окно.
  -Да.
  -Да?
  -Оба. Идет.
  -Да? Фотоаппарат с собой?
  -Да. Снимаю. Идет на юг. Строго по линии. О, как горят окна. Слышь. Желтые окна. Какой корабль!
  -Да? Срочно радируй.
  -Я не....
  Свитецкий словно бы очнулся. Словно бы внезапный электрический импульс его разбудил. А там, в эфире, продолжали говорить.
  - Ну...
  - Стой. Я не могу.
  -Он большой.
  -Очень. О.
  -Чего?
  -Желтые окна!
  -Желтые?
  -Очень желтые. Страшно желтые окна.
  На этом, казалось, все и закончилось. Свитецкий ощущал себя мотором, очень хорошим мотором, но - подключенным к пустому баку. Теперь начиналась именно пустая вечность. Ночь для ничего. Внутри него мысли так и говорили - уже все, уже не будет ничего, пора... Пора для ничего. Можно сделать записи. Даже, конечно, нужно. День, год, час. Что это были за ребята? Почему они ушли из эфира? Наушники не совсем в порядке. Правый трещит немного. Но ничего. Не музыку же слушать. Можно и потерпеть. Сигналы, сигналы, сигналы. Каждый взбудораженный ход волны можно принять за послание из не отсюда. Так хочется перейти пороги, открыть двери, видеть огромную неизвестность и в ней раствориться. Но есть регламент .Скоро надо будет собираться домой. Но что же? Плохой вечер? Разве не продуктивный? Один человек - это как все люди в своем биологическом стаде. Хочешь большего - терпи корчи эволюции. Хотя бы, своей собственной.
  Тогда он его увидел. Он шел очень молча. Очень спокойно. Плавно, тонко, страшно. Со всеми своими желтыми окнами. Его огромный корпус едва не касался земли - нечто, что достигало в высоту размеров пятиэтажного дома. И вот представим себе - такой дом полетел. Конечно, ему надо сгладить края, заострить нос, а на корму установить палубу - но дом останется домом. И так и он и шел - играя всей своей мощью, издеваясь над законами физики. Он мог бы запросто пройтись по центральной улице большого города, и люди, не веря своим глазами, решили бы, что это - некий сеанс. Почему и нет? Кто знает, какие бывают сеансы? Не было звука. Не было ветра. Он шел, словно огромное приведение.
  Свитецкий открыл рот и молчал. Тишина. Желтые окна. Корабль притормозил, и он увидел девушку с книжкой - да, свет был слишком уж желтым, словно имелась некая задача озадачить зрителя, и в каюте ощущалось спокойствие. Свет шел от витых канделябров. Свечи горели чем-то иным, нежели свет простого электричества. Большая зеленая книга, с аурой некий древних знаний и чужой космической пыли. Она подняла глаза и улыбнулась.
  - Привет, - сказал Свитецкий.
  Она не могла ни слышать его, ни видеть. Корабль двинулся дальше - ибо момент притормаживания занял доли секунд. И были другие окна - и он видел коридоры, видел этажи, видел людей в одеждах прошлых веков, и все это казалось ему одной большой фазой. Но мы же знаем, что такое фаза? Фаза, это фаза. И не надо ничего пояснять. Фаза закончится, а жизнь будет продолжаться. Но только как жить дальше? Если ты не доверился сам себе, когда все было так уж очевидно, то, может быть, стоит расписаться в собственной беспомощности. Но что делать? Кричать? Эх, были бы соратники. Но он сам выбрал такой путь. Быть волком.
  Корабль же так и уходил, так... Он вдруг бросил все и побежал. Как будто разум покинул его. Здравый смысл испарился. Эмоции перешли в режим форсажа. Надо было догонять. И он догнал, уцепился за поручень, вскарабкался на палубу и перевел дыхание. Корабль продолжал ползти, словно бы насмехаясь над окружающим миром. Километров 10 в час, не больше. Интересно, если бы на его пути встретилась преграда? Горка. Высокое дерево? Дом. Но выяснить это было невозможно - ибо впереди и правда была горка - некий покатый холм, по верху которого шла железная дорога, и корабль продолжал идти, лишь немного приподнявшись.
  Свитецкий прошел по палубе, достигнув двери с круглым окном - виднелся коридор, освещенный тусклыми плафонами. Тут была одна мысль - была бы у него с собой портативная рация. Выйти бы в эфир и всем раскричать: я здесь!
  Но мечты всегда сильнее жизни. Корабль вдруг ускорился - он практически рванул с места, и здесь Свитецкий и икнуть не успел - земля оказалась где-то внизу, хотя и не очень далеко, и скорость увеличилась в разы. Плавность хода сохранялась. Но он подумал, что, возможно, стоять на палубе небезопасно.
  Дверь, коридор. Поворот. Неожиданно - большой зал, словно бы столовая - и там обедают обычные люди, слышен звон посуды, за стойкой виден человек в одежде повара. Он приподнимает глаза, видит Свитецкого и продолжает заниматься своим делом. Конечно, мозг не хочет ничего анализировать. Хоть бы тут провалиться. Жить нельзя. Воздух непригоден для дыхания.
  Но он взял себя в руки. Прошел через столовую, достиг длинного коридора, одна из стен которого оказалась стеклянной. Здесь он мог смотреть сверху вниз на землю - большую и темную, съеденную ночными красками, пропитанную временным небытием. Фонари проносились, сменяясь другими. Куда они летели? Казалось, что земля была другой, и все имена стёрлись, и здесь были иные улицы, и также - иные языки. И, может быть, это и было самым лучшим - никогда не соприкасаться напрямую, но быть где-то рядом, наслаждаясь видениями. Дома, люди, сны.
  Он вынул блокнот и записал дату. Большего он не мог. Корабль двигался замедленной пулей. Свитецкий проследовал дальше. Тут было слишком много ходов, слишком много лестниц. Даже зная план внутреннего расположения, тут наверняка было несложно затеряться.
  Люди, которых он встречал, напоминали моряков, хотя тут имелся и ряд отличий, который касался знаков, нашивок и головных уборов. Да, но у него не было времени засматриваться. Первоначальное удивление сменилось оцепенением и страхом.
  Что дальше?
  Он подумал про своего брата, Марса Брайнера, которому, может быть, все было ни по чем. Он бы не испугался. Но что страшнее всего? Смерть? Все слишком реально. А Марс-то всегда знал, что путешествия лишены этого компонента. У него-то все иначе. А человек, наверное, боится смерти. И, если подумать, нельзя не бояться - иначе как же жить тогда? Вот насекомые, у них вроде бы нет страха. Во всяком случае, если муха кружит вокруг человека, то не боится. Все равно ведь получит. А получит она один раз и навсегда. Можно же и здесь, в этом полете, оказаться в подобной ситуации. Никто не гарантирует, что ты сунул нос свой не туда.
  Он вышел на палубу - вернее, это был коридор над бездной, и с одной стороны в стене были круглые иллюминаторы, содержащие густой желтый свет, и внутри имела место какая-та жизнь. Два окна отводилось под бар. Еще в одном виднелись книжная полка, на стуле сидел строгий человек и читал. А другая сторона - стекло, и внизу - все та же ночь, и как будто на горизонте светится синим светом море. Но это блеф. Еще далеко. Все зависит от скорости корабля.
  Свитецкий потерялся. Он не знал, что такое мысли. Он очутился вдруг в той комнате, где читали, и это была целая библиотека - она уходился вглубь и, наверное, шла поперек всего корабля.
  - А я знаю, - сказал строгий дядька поверх очков, - ты сюда запрыгнул.
  Свитецкий икнул.
  -Выпей лимонаду. Вот, смотри, сифон.
  И правда, тут был столик, сифон и стаканы. Свитецкий налил себе - очень вкусный был лимонад. И правда, ему стало легче.
  - Ты не думай, что ты как кошка, - сказал дядька, - кошка всю жизнь жила лишь в квартире, а, выскочив на улицу, сошла с ума и потерялась. Человек сильнее. А если все вдруг меняется, то он и еще сильнее. Это еще обычнее. Иногда к нам запрыгивают странные люди, а что с ними потом случается - это потом зависит от них.
  - А что делать? - спросил Свитецкий.
  - Смотря куда ты летишь.
  Он задумался.
  -Хочешь лететь?
  -Хочу.
  -Ну тогда и лети.
  Свитецкий пожал плечами.
  -Конечно, если тебя поймает капитан, он может заставить тебя мыть полы. Но я тебя не сдам. Запомни сразу - здесь есть несколько библиотек. И везде есть диваны. Спи на диванах. Питайся в столовой. И если будут спрашивать, говори, что ты студент - и никаких гвоздей. Приходи, читай, читай, сколько влезет. А если ночью будет холодно спать, попроси у библиотекаря покрывало. А вместо душа есть бассейн, на одном из этажей. Главное - это заморозить время внутри себя самого. Тогда окажется, что окружающих тебя людей не существует. Они есть, их нет. Нужны они - размораживай. А хочешь до бесконечности читать - замораживай.
  -А чем замораживать?
  -Головой.
  -Ага.
  -Ты и есть студент. Тебе этому надо научиться. Если не знаешь, как замораживать, садишь у корпуса и чувствуй холод. Корпус холоден на внешней обшивке. В каютах есть теплоизоляция, там он нормальный. Холод - это кристаллики времени. Ты быстро научишься. Очень скоро ты поймешь, что ты владеешь временем, и что на корабле ты можешь находиться вечно. И если ты сам захочешь, то ты соскочишь при каком-нибудь очередной снижении, а время ты выберешь. Любое. Конечно, ты не можешь оказаться в любом веке. Ты начинал свой путь с молекулы. В каком веке ты был молекулой? Лично я не знаю. Это лучше ты сам выясни. А потом ты был вирусом. А потом - одноклеточной водорослью. И так - на повышение. Наверное, последняя стадия - это кот или собака. Но это тоже было давно. Но как увидишь ты эту собаку, можешь быть, на снижении, будет тебе очень грустно. Ностальгия. Хотя - что там жизнь собаки? Все остальное сам поймешь. Понял, студент?
  -Понял, - ответил Свитецкий.
  -Но ты ничего не понял. А ты студент?
  -Студент.
  -Ну вот. Половина всего. Остальное сам поймешь.
  -Хорошо, - сказал Свитецкий.
  Нет, легче не стало. Он прошатался по коридорам, встречая людей в корабельной форме, и никто им до поры до времени не интересовался. Сколько прошло времени? Час? Два? Нет, наверное, больше. Корабль вдруг вышел в день, и картина увиденного Свитецкого поразила - внизу простирался бесконечный океан.
  Он пришел в столовую, и там все было очень вкусно. Вообще, он сидел за отдельным столиком, где лежала бесхозная книга. Он ее вроде бы читал - хотя сам он и не понимал - читает он или нет. Книга словно ждала его. Среди листков имелась записка. Все верно. В этом что-то было. Время имело власть над обстоятельствами. Человек являлся лишь деталью большой машины.
  
  "Привет, студент. Теперь ты. Читай. Помни меня. А когда я тут был? Ты знаешь? Я, может быть, был тут позже тебя. Я тебе только дам совет - никогда не теряйся. Все растворяются. И я растворился. Я может быть, тут растворился. Почувствуй меня. Я есть воздух."
  
  Свитецкому ничего не оставалось, как забрать эту книгу себе. Корабль продолжал идти над синей бесконечностью, с отражением яркого и наглого солнца. Начиналось все? Заканчивалось? Он и сам не знал. И никто не знал. Был обед. Был ужин. Была ночь. Он спал, накрывшись пледом в библиотеке, а корабль немного пошатывало. Конечно, надо было узнать большее - название, страна, порт приписки, способ перемещения, цель полета. Но для этого нужно было еще взять в себя в руки, поменять способ взгляда на вещи, стать аналитиком. Уже потом бы вернулся бы к нему боевой дух. Начались бы вопросы.
  Чем доказать, что он был на корабле?
  Вернется ли он?
  Нужен фотоаппарат. Нужно фотографировать увиденное. Записей недостаточно. Нужно... Какие-то вещи... Книга - это не то. Есть же тут что-то такое, чего нет и не может быть на земле.
  Он вдруг спросил себя - а не прошел ли уже миллион лет? Нет. Вряд ли. Какой там миллион. Несколько часов. Но с другой стороны.... Что, если они приземлятся вне времени - кому он тогда нужен. Но мысль вдруг поддалась, как будто внутри головы зажегся свет, и он понял, что ничего не боится.
  Он был универсальный организм.
  А ты сможешь так, Марс?
  Да, но докажи ж ты тут чего? Скажешь ты ему - а был ли ты в таких переплетах. А он ответит - да конечно. Сто раз. Лучше помалкивать. Надо сначала узнать, кто круче.
  И снова, коридор. Круглые окна. И там, за окном - она. Свитецкий остановился, ловя на себе желтый свет, она подняла голову и улыбнулась. Он опустил ручку, дверь открылась, и так он очутился внутри.
  - Я студент, - произнес он.
  - Да? Здорово, - ответила она.
  - Я пока еще тут не освоился.
  -Хочешь чтобы я тебе помогла?
  -Не знаю.
  -Стесняешься?
  -Да нет.
  -Ну ладно.
  - Я подумал, а вдруг ты знаешь Марса Брайнера?
  -Марса? Это планета?
  -Имя.
  -Так зовут человека?
  -Да.
  -Клёво.
  
  Потом, он снова приходил в библиотеку, книги словно бы примагничивали его к себе. Но что такое потом? Казалось, корабль шел через эпоху. Гигантское существо взяло прозрачную линейку. 30 сантиметров, и эта система измерения касалась лично его при том, что вселенная принадлежала ее жителям. Оно мерило, мерило и отмерило, оно забыло эту линейку, она осталась лежать - хотя и незаметная, но вполне очевидная. И теперь вдоль этой линейки летают корабли, и это - может быть даже и не корабли, а твои собственные мысли. Ты сел на мысль.
  Мысль летит.
  Странно?
  Твоя мысль?
  Но есть связь. Она твоя, и она не твоя - но это часть погружения тебя в мировой космос. Ты и черный глаз неба. Разве это не братство.
  Её звали Надей.
  - И давно ты летишь? - спросил Свитецкий.
  - Ну мне купили билет, я лечу к тёте.
  - Долго лететь?
  - Месяц.
  -Так долго?
  -Месяц туда, месяц там, месяц назад.
  - По-моему, мы уже двести лет летим.
  - Это корабль такой. Ты, может быть, летишь 200 лет. А я могу лететь день, два, неделю. Для каждого тут свой полет.
  - Ты уверена?
  -Уверена. Я встречала тут призрак древнего капитана. Он раньше управлял кораблем. Он давно ушел на пенсию. А призрак тут живет.
  -Как же его увидеть?
  -В библиотеке.
  -Я его видел! А откуда ты все это знаешь?
  -Никто не знает. Может быть, ты прав. Мы летим двести лет. Никто не знает. Может быть, мы будем лететь вечно. Ты сам должен решить, сколько мы тут летим.
  - Может быть, это потому, что я без билета?
  - Нет. Но ты же со мной.
  - Если ты призрак, и все тут призраки, то и я вместе с тобой стану призраком.
  - Не грузись, - сказала Надя.
  Наступила долгая ночь, ночь без конца. Ночь вселенной. Всё внутреннее пространство корабля превратилось в большой сон, и в его теле летели лица, летели годы, летела бесконечность, и в ней - каюты, и - ошеломленный всем этим странным состоянием Свитецкий. И она была рядом с ним, и он думал:
  - Это где-то в промежутке. Реальности нет. Я просто попал туда. Нет, я туда не допопал. Я застрял. Это провал. Провал во всем.
  Но были иллюзии, и была Надя, и он понял, что вскоре забудет своё имя. Но во сне он был на уроке, и здесь преподавали Теорию Хаоса, и лектора звали Лесничий 40. Надо все же сказать, что такое имя где-то фигурировало - возможно, об этом говорил Марс Брайнер, но разве так много говорили они об этом. Свитецкий не мог похвастать знаниями о Реке-Наизнанку, однако, он бы с удовольствием теперь заглянул в глаза брата, чтобы спросить: а что же ты теперь скажешь, Марс? Хочешь сказать, что ты все уже видел, хочешь сказать, что ты все уже видел? Да, но корабль продолжал свой ход, внизу проносились леса, озера, поля, какой-то огромный город с башней наподобие Эйфелевой, при чем - остановка тут не планировалась.
  Свитецкий стоял на палубе и смотрел вниз, и Надя стояла рядом, положив голову ему на плечо, и прекрасные огни двигались медленно, сонно. В какой-то момент что-то приблизилось, и это была лодка, которая шла прямо по воздуху, и оказалось, что это торговцы.
  - У меня нет денег, - заметил Свитецкий.
  - Пойди и попроси у капитана. Ты же мыл полы, он должен тебе хотя бы это. Если хочешь, не ходи, я сама тебе куплю.
  - Но какие тут деньги?
  Она пожала плечами.
  Следующая лекция Лесничего 40 несла в себе какие-то знакомые черты, и, хотя эти черты напоминали размазанную акварель, Свитецкий понимал, что теперь он здесь, и он - часть того мира, который так упорно не хотел принимать его к себе.
  
  - Газово-молекулярная теория появилась в Эпоху А., но и это лишь версия, потому как формирование ее происходило ранее. Теория звучит так: Человек - это Молекула.
  Однако, это еще не значит, что именно вы есть Молекула, и не всякий человек есть Молекула, тогда мы должны узнать - где же Молекула? Однако, не зная, что и кто есть Молекула, мы должны понимать, что молекулы составляют газ вселенной, однако, мы должны повторить структуру мира.
  Итак, есть Хаос.
  Мир есть плот в его водах.
  Плотов таких много, однако, с точки зрения наших размеров мы невероятно далеки друг от друга.
  Существуют и макросущества, и для них расстояния не столь существенны. Мы по сравнению с ними - микробы.
  Первым было Первое Пальто. Это был первый мир вне Хаоса. Когда Первое Пальто зацвело, жители его переселились во Второе Пальто.
  Доподлинно неизвестно, когда появилась земля, однако, точно известно, что эпоху Нецветения и Предцветения Пятого Пальто имело место ранняя Река-Наизнанку, но был также и Синий Космос, в котором, как мы знаем, расположено ПОСК (Почтовое Отделение Синего Космоса).
  Итак, Шестое Пальто отцвело, и это было последнее отцветшее Пальто, и мир теперь таков, каков он есть, но каково Седьмое Пальто, и существует ли Восьмое Пальто. Однако, если Восьмое Пальто все же и существует, то Девятого уж точно нет, и это правда.
  Теория Хаоса отчасти имеет те же корни, однако, она описывает общие принципы, но также и сам Хаос, но кто там был? Думаете, я был в Хаосе? Даже ментальное прохождение границ с целью осмотра этого вечного реликтового мира крайне сложно даже профессионалов.
  Ночью Свитецкий вдруг понял, что он способен не то, чтобы мечтать, а управлять мыслью так, что она сама формирует странные картины в его голове - он не прикладывал никаких усилий, образы росли сами собой - он видел лица, города и страны, и далеко не везде жили люди. Проснувшись, он обнаружил записку от Нади:
  
  Я приехала.
  Пока.
  Не грусти. Попробуй стать капитаном.
  Целую.
  Надя.
  
  
  
  2.
  
  
  Бывает же такой день, что жить нельзя. Что, что кто его знает, что. Как будто за облаками черт зевнул. И все зевают. И лучше, нет, нет ничего лучшего. Совсем ничего. Если ты спишь, то так бы и спал, словно предмет, положенный в ящик. Ну, например, красный флаг.
  Артол Манукян, секретарь парткома, так и зевал с утра. Вся группировка - а это - толпа большая - передвигалась по бездорожью на грузовиках. Шли медленно. Должно быть, ехали бы на лошадях, и то бы быстрее было. Но зато что это были за машины? Был такой автомобиль, и никто не знает где, как М-25, и тут он присутствовал. Как и Т-26, страшный, как черт. И, наконец, Oshkosh PLS 10×10. А что это такое? Да лучше бы и не знать. Касаемо топлива, то где его взять, когда, казалось бы, весь мир не существует. Но красное знамя звало. И все люди Красного Магнита, и семьи их, и даже домашние животные, загнанные в кузова, и запасы консерв, и запасы воды, все было подвержено одному - зову странного. Здесь же, на привале, в краю, где ветра остановились, а шум Великой Реки уже доносился из странной дали, хотя и оставались до неё десятки километров, уже присутствовал повсеместно. Он был в душах. Его нельзя было вычеркнуть.
  Летел самолет. Очень высоко летел. Пропеллер заставлял высоту воздуха трепетать - нехорошо, нервно. Виктор Иванян, руководитель проекта, учитель алхимиков, гений с местом, места, без места, вселенной, и прочего, уж потирал руки, ожидая, что именно сегодня-то все и сбудется. Грузовики стояли, отдыхая. Женщины готовили пищу. Кто-то выгуливал коров.
  -Высоко летит, - сказал Виктор.
  -Чейный, а? - осведомился Артол.
  -Хто его знает, - ответил Виктор.
  -Заметят?
  -Высоко идет.
  -Разведка?
  -Откуда? НЛО, я думаю.
  -Почему?
  -Вай. Не знаю. Все говорят. Где взять такой самолёт?
  -В Акимее есть самолёты.
  -Да. Я видел. Они не поднимаются выше трех тысяч метров. Почти аэропланы. Этот совсем высоко идет. Нет. Пассажирский.
  -Что ж за пассажиры?
  -Мертвый. Мертвый пассажиры, наверное. Я слышал. Летит самолет, а там - мертвый пассажиры. Много пассажира. Одни вроде живые, другие вроде мертвый. А толку нет. Он провалился во времени. А он где-то не у нас провалился. Мы там не были, откуда он вылетел. Народ засел, думают, летим. На пикник, может, летели. Винца попить. На таком самолете летел Соник, если не врет, конечно - но он скромный, Соник, если он врал, то он хитрее самых сильных. Самолет во, в ширину - 9 кресел, а в длину еще больше, сколько там пассажира может быть? В самолете в Акимее пассажира - штук десять, а если большой баллон, то там и двадцать пассажира бывает, а тут, говорит, пятьсот, может, тыща - и все они высохли, а самолет летит. А если врет, то не узнаем, а высоко же идет. А лучше винца. Расслабиться.
  -Да, винца.
  -Не шучу я, не. Не. Не шучу. Вылетел самолет и провалился. И теперь вечно вот так летит. Тарахтит. Нет, я понимаю, может, кто-то и нашел старый, древний, аппарат. Восстановил его. Я слышал легенду про древний пропеллерный самолет богов. Мир был, существовал еще до нас, а также - до Поедания Земли. Но мир богов живет отдельно, и там, там все равно, что происходит. А головная контора Красного Магнита была еще в мире богов. Еще и не у нас. И вот, однажды, древние боги сели на пропеллерный самолет и прилетели в наш мир, и стало только хуже. Оказалось, что без них тут вообще было нормально.
  -Нэ, - сказал подошедший секретарь ЦК Петик Самойлов.
  -Почему? - осведомился Артол.
  -Я говорю, нэ.
  -Почему ж нэ? - спросил Виктор.
  -Тигран Джон в своей книге "Визиты богов" уточнил, что никакого визита пропеллерного самолета не было. Из мира богов. Вы поймите, вот тот, что там сейчас летит, он тоже откуда-то вылетел, и он явно чужой. Но он не летит из мира богов. А мы могли бы решить, что это так. Но это не так. И тогда, когда летел и упал неизвестный самолет, кто-то подумал, что все это перелет оттуда. Но нет.
  Рокот поршневого двигателя уходил к востоку. Солнце опадало, как лист в свою погоду. Нужно было устраиваться на ночлег. Рядовые шли в караул. Разведчики - в разведку. В лаборатории же надвигалась ночная смена, и здесь Виктор Иванян был, как и прежде, человек высший, человек-столп, живой учитель. Нет, конечно, нельзя было сказать, чтобы он так уж учительствовал. Скорее, он делал, а остальные повторяли.
  Горел огонь. Был он и внутри, в сердцах, и каждое сердце в отдельности было пропитано энергией красных магнитов, мифических камней, разбросанных по всей вселенной, обозначающих коммунистический идеал, разнообразный, странный, возможный и невозможный. Это, если разобраться, было платформой идеологии. Но люди не летали в космос. Нельзя было проверить, есть ли какие-нибудь красные магниты на луне, на марсе. Об этом лишь говорили. Да и тот же Тигран Джон писал:
  
  "Марс красный именно из-за большого коммунистического наличия. Наличие же это не обязательно - кровь трудящихся. Это - магнитное вещество. Энергия эта формируется там и передается во вне, в другие мира, и мы слышим её. Но вот про солнце я не знаю. Нет, конечно же, солнце само по себе - большой коммунизм. Без сомнения. Но вот луна - про это мы не знаем".
  
  Не смотря на всякие разные записи и теории, тут можно было сказать, что само тело магнита не было получено и на земле. Во всяком случае, на практике никто не держал его в руках. А уж что касается домыслов и россказней, то этого хватало. Это всегда так. Если предмет абстрактен, то никто и не докажет ни первого, ни второго, ни крайнего, ни переднего. Одни лишь слова. Одна лишь вода.
  Красное знамя, вместе с тем, не было таким уж магнитом. Но это - вещи идеологические. О них уж много писали знатоки и проповедники, и нечего сюда и возвращаться.
  И вот - ночь. Звезды - как нервные искры. Виктор дернул на себя рубильник. Энергия поступила в приборы. Приборы ожили. Джордж, человек-калькулятор, делал вычисления с помощью логарифмической линейки, счетов, записей на листке. Имелся и старый механический калькулятор, но он барахлил. Имел место и таинственный древний прибор, который заводился, когда к нему подключали 12 вольт. Светился экран. Иногда приходили какие-то сигналы. Никто не знал, что с этим делать.
  Виктор давно шел своим путем. Он не опирался на знания, полученные опытами и мысленными усилиями других. Это был чистый эмпирический метод. Он знал, что делать.
  В ночи молчала степь - и молчание это было частью большой песни, где сливались голоса сверчков и глухих черных птиц. Жужжание пчел опускалось к земной кромке. Да, там, где-то в высотах, был мир коммунизма.
  
  И вот - подача питания. 127 вольт. Усиление напряжения через селеновые столбы. 200. 300. 400. 450.
  -Вот здесь была трещина, - сказал Джордж, - я в прошлый раз руку поднес. К корпусу. Пришибло.
  -Надо было заизолировать, - ответил Виктор.
  -Не, - проговорил Джордж, - это ж надо много слоев изоляции. Если бы было кругло, я бы замотал изолентой. А так я не могу. Я решил просто руку не подносить. Я спросил Орлика, он тока не боится. Начинает шарахать, когда 4 киловольта.
  -Это мало. Но ток маленький, - проговорил Виктор.
  -Но это если не заземлиться.
  -Правильно. Калоши.
  -У меня с дыркой калоши.
  -Откуда ты знаешь?
  -Дождь был. Шмякало.
  -Тогда не подходи, - заключил Виктор, - будем давать искру. А кто тогда будет в глазок смотреть?
  -Ты.
  -Тогда ты ручку крути. А давай Орлика позовём. Пусть в глазок и смотрит.
  Вся эта идея была погружена в мысль о синтезе материи, которой вроде бы сейчас нет, но она должна появиться. О таком могло только мечтаться. Но Виктор Иванян был верен себе и слову, которое выросло в нем давно, само по себе, оно создавало уверенность в будущности. Были и прошлые годы, и борьба, и красный флаг, и идея мирового коммунизма, длинные бесконечные походы на автомашинах. Ход автопоездов. Пыль и грязь дорог.
  Но теперь, когда Акимея была близка, теперь. Теперь, когда мог появиться Он, когда.... Не нужно было слов. Гасли огни походной кухни. Дети были уложены спать. Бодрые бойцы неслышно двигались по периметру лагеря. Можно было подумать, кому-то пришло бы в голову атаковать Красный Магнит в темноте. Эх.
  В ночи звезды - словно что угодно. Это мы думаем, что они есть такие же солнца. Но кто докажет? Нет никакой гарантии. Кто-то летал? Никто не летал. Кто-то лично щупал эти звезды? Нет. Так что же сказал вам, кто вам эту тарелку с истинами немеркнущими поставил на стол познания?
  А?
  Самуэль Конев писал:
  
  "Мы ничего гарантировать не можем, а на деле, по сути, все гарантии есть лишь попытка кого-то сократить рабочее время, потому что и не происходил человек от обезьяны. Во всяком, было две-три кости, из чего Мартур сделал вывод, что человек вышел из логова природы, и тогда было еще время подумать. Но потом уже было поздно, так как все стали эту теорию поддерживать. А сейчас уже поздно. Обезьянолюбы пролезли повсеместно. С самого детства знает человек о своем происхождении. Между тем, не проверишь, не щупав - это есть лозунг основной, и никак ты от него не отойдешь, и никому ты его не отдашь - щупай! Это вот как глубину моря измеряет человек. Как? Скажет вам какой-нибудь Мартур - километр. И все и будут думать, что километр. Но надо мерить! Не мерив не проймешь, а уж если дисциплины результативные, то есть, например, это касаемо какого-нибудь урожая - то тут ты не проймешь, и на весну будешь ходит ь с голым задом, как та самая обезьяна. Да хотя и обезьяны не везде живут, это если что, и половина людей, из тех, кого я лично знаю, никогда обезьян в глаза не видели, и даже фотографии не видели. Искусство самой фотографии было утрачено в веках. Говорят, что Поедания Земли затронуло все сферы, и до Поедания другой она была, Земля. Земля. И была помимо большой буквы, буквы особо большая. Сверхбольшая буква. Земля. Не можешь ты так сказать ныне. Земля. Я говорю это, чтобы сказать о ценности фотографии наших дней, а значит, раз мало фотографий, то и мало людей видело обезьян - разве что вы были в Борио. Там они и живут. Я лично проводил визуальные опыты с ними, и я специально не говорю - с братьями нашими меньшими, потому что нет никакой гарантии, что они вообще нам братья. С точки зрения именно братания, то домашняя собака, домашняя кошка есть существо человеку более братское, нежели обезьяна. И вы понимаете, сколь одномолекулярна здесь сила домысла, сила, которая постоянно ведет нас не в том направлении"
  
  А утром Виктор Иванян разговаривал с Анжиком Стивенсоном, мастером знамен.
  -Я верю, - сказал Анжик.
  -Ты мне помогаешь, - ответил Виктор, - твоя вера делает меня светлей.
  -Светлей?
  -Хочешь сказать, красней? Пожалуйста.
  -Но между краснотой и светом большая разница.
  -Да. Но внутри самой красноты есть нижний и высший края.
  -Но ты же придерживаешься чего-то одного? - спросил Анжик.
  -Нет. Я вообще. Свет сердца.
  -Ты считаешь, что именно твое сердце вмещает свет?
  -Да. Но как бы я работал, Анжик? Зачем так сложно. Что-то помогает мне работать.
  -Упорство.
  -Красная сила.
  -Коммунизм.
  -Нет. Я же тебе говорил, что красная материя была раньше, а коммунизм состоит не только из одной этой вещи.
  -Вещь.
  -Нет. Говори, как хочешь.
  -Ладно, пусть вещь.
  -Нет, не ладно, - проговорил Виктор, - иногда уже не хочется жить. Я так устал. Такой долгий путь, знаешь.
  -Знаю.
  -Нет, ты можешь и не знать.
  -Могу не знать.
  -Бывают тупиковые ночи. Такие, как вчера. Хочется сбросить самого себя в трубу генератора и исчезнуть.
  -Но не нужно.
  -Не нужно, - согласился Виктор, - но Акимея уже совсем рядом. И скоро встанет выбор. Ты же понимаешь, если мы пойдем. А мы пойдем. А значит, завертится. И пойдем мы как лысые люди, без новой идеи. Лишь то, что было, и то, что могло быть. Но.
  -Почему лысые?
  -Без волос ума.
  -Ты имел неких конкретных Лысых?
  -Нет. Но хотя.... Если вспомнить Северо-Лысых, но след их простыл, я думаю, нет никого на свободе, кто был, тут умер, кто не умер, попал в рабство. Нет, это просто знак.
  -Знак?
  -Пойми. Хорошо занимаются в хорошей тишине. Плохо занимаются в плохой тишине. Но когда нет тишины вообще, не занимаются вообще. Я потеряю навыки. Когда я потом подойду.
  -Верь.
  -Да. Но.
  -Никаких но.
  -Знаешь, ты прав, Анжик, - сказал Виктор Иванян, - никаких но.
  -Скажи себе, это будет сегодня.
  -Нет, сегодня я не могу. Мне надо поспать. Мне нехорошо.
  -Тогда завтра. Пей чай. Пей квас.
  -Кваса сейчас нет.
  -Разве. Я был недавно в столовой. Квас есть.
  -Тогда выпьем. Но когда же мы поедем?
  -Мавлик сказал, что минимум три дня, максимум - месяц. Ехать почти некуда. Пора работать в разведке.
  -Вот именно, - проговорил Виктор, - чем дольше будет работать эта разведка, тем лучше мне.
  -Ты думаешь?
  -Нет, Анжик. Не понимаю тебя.
  -Не?
  -Так точно есть квас?
  -Да.
  -А какой? Белый или черный?
  -И белый и черный.
  -Тогда пойду.
  -Иди.
  -Нет. Правда.
  
  Шли облака. Большие, важные, очень странные в своей покатой густоте, так как были они похожи на Белые Стены. Края их - совсем уж приют белизны нездешней, хотя, по идее, туда, к краям, могла бы сойтись и более влиятельная в небе синева. Но что бы все это значило? А ничего. Облака - завсегда корабли. Никто им не может помешать, когда идут они, чтобы подчеркнуть свою мощь относительно существ поверхности, но, впрочем, и птиц - ибо не долетают они, рукокрылые твари, до самых краев небесного флота. Так сделано кем-то, кто мир этот планировал.
  -А, долго тут будем стоять, - проговорил Артол Манукян.
  -А? - осведомился Виктор Иванян.
  -Квас, а?
  -Попьем, наверное, и акимейского кваса.
  -У них вино там. Молоко козье. Много там всего. Попьем.
  Облака сгущались - в это время года дожди могли быть, словно хозяева, и если уж начинали они хозяйствовать, то землю никому не отдавали, и надо было сдаваться и жить по этим правилам - это как раз могло быть не по душе человеку путешествующему. Но про это надо говорить по факту. Налетят дожди - жди распутицы, и тут уж никакие мощные автомобили не помогут. Бензин? Есть бензин. Есть соляра. Но все это не беспредельно.
  Дыхание Великой Реки распространялось на степь - ее влиятельное тело в этот сезон было желтым и глинистым, с жилами коряг у берегов. Но в тех местах, где она превращалась в море, никто не мог обвинить природу в излишнем артистизме. Акимея, крупнейшее государство всего мира, того, что остался после Поедания Земли, посылало свои корабли вниз по течению, и так шла торговля.
  -Снова самолёт, - сказал Артол Манукян.
  -В бинокль бы, - сказал Виктор Иванян.
  -Их не берет бинокль.
  -Да. Не берет.
  Этот шел совсем высоко. Никто не знал, куда они летят, откуда, почему так высоко. Где все эти аэропорты, откуда они взлетают. На всей земле не было никаких аэропортов. Давно не было.
  Впрочем, это не верно. Акимея располагала целой дивизией автожиров и самолетов-полудирижаблей, а касаемо пассажирского транспорта, то сообщение по воздуху имело место между Акимеей и Суратами, городом-колонией в трехстах километрах к северу. Там, в Суратах, водились крокодилы, и там их и ловили и делали сумки и сапоги. Хорошее ж это место было, Сураты.
  
  И вот, еще один сеанс работы с генератором. Ток. Гигантские очереди из молекул. Представь себе любую очередь. За молоком. За сыром. Хоть за красным флагом. Все это ни проекции, ни ручейки.
  Полдень зевает.
  Травы передают свою дрожь людям.
  Главный повар, Ваня Морбид, готовит лучшие блюда. Здесь есть и другие повара, но опытный мастер делает все спокойно и сегментарно. Один человек - но так много всего. Набор продуктов невелик, но нужно уважать свои руки и чужие желудки. В степи растет множество трав, и некоторые из них можно использовать в качестве приправ.
  - Зайцы жрут березки, - сказал Мавлик.
  - Где ты видел березки? - осведомился Ваня Морбид.
  - Да.
  - И не взял?
  - Нет. А что с ними делать?
  - Посох. Если увидишь еще раз березки, Мавлик, скажи мне. Покажу тебе. Вот такой вот делаешь и по земле бьешь, и дождь идет.
  - Прям так и дождь идёт?
  - Идет. Если правильно сделаешь.
  - А чо есть будем?
  - Молоко, Мавлик.
  - Соевое.
  - Соя - здоровье. А где корову взять? Командир говорит, если возьмём Акимею, будет и молоко от коровы. А думаешь - корень здоровья корова? Корова - не корень здоровья. Потому что она не ест корень, а ест травы. А ты видел живую корову, Мавлик?
  - На картинке.
  - На картинке разве живая?
  - Живая была. На лугу стояла.
  - На лугу на картинке?
  - Да. На картинке был луг. А на лугу - корова.
  - Тогда это не та корова. А должна быть без картинки. Вот просто так стоять на лугу, и пастись, а молоко тогда будет.
  - А ты видел корень здоровья корову?
  - Нет. Но когда мы стояли много лет назад в Мивске, перед штурмом Кораллового, на складе было много сухого молока, и это было молоко от коровы. Оно другое. И это было молоко из камня. В древности были коровы, и молоко собирали и перерабатывали в порошок, а потом оно сделалось камнем. Я спросил - можно ли пить молочный камень? А на складе работал Мироник. Хороший приятель. Говорили, что его убили потом уже, при налете на Северные Маркары. Он мне просто развел это молоко и протягивает - пей. Нормальное молочко. Но если ты привык к соевому, то лучше соевое.
  - Но оно тоже из порошка.
  - Это ничего страшного. Это даже лучше. Поход бесконечный.
  - А харчо будет сегодня?
  - Не. Фасоль. Фасоли сильно много. Надо варить, да? А то прорастет. Оно бы, конечно, неплохо бы поехать к реке и забросить, да?
  - Забросить?
  - Кого?
  - Нэвод.
  - Нэвод?
  -Да. Да говорят, ни рыбы нет, ни раки.
  -Раки?
  -Да. Любишь раки?
  -Люблю раки. Но не водятся там раки?
  -Посмотрим. Возьмём Акимею, будем есть раки.
  -Раки. А как ты думаешь, Ваня, куда самолёт летел?
  - Это же не самолет, - ответил Морбид, - это приведение. У меня был один пацан. Ну пацан не очень молодой. Сейчас ему лет 60. Он живёт в Таге, и у него три жены, и они - куроводы. Там очень много кур, рай. Еды столько, что теряешься. А зовут его Курцик. Я бы там остался. В Таге. И Курцик мне рассказывал, что у него была подружка, которой на самом деле нет. Понимаешь? Она есть, но ее нет. Потому что она тоже приведение. Она как раз летит на этом самолете. Ну не именно на том, который пролетел, но на одном из таких. А это значит, что когда Курцик еще не родился, самолет уже летел. А он летел еще и тогда, когда отэц и мать Курцик не родились. А теперь они уже умерли, а он стал старым, а самолет летит.
  Он был маленький. И вышел на летное поле. Там никто не летает, а летное поле есть. И тут садится самолет. И стоит. Ну стоит и стоит себе. Большой, пассажирский. И пусть стоит, да? Он его обошел, а потом из него кто-то вышел - люди какие-то. Некоторые из них пошли в Таг. Потом они вернулись с покупками. И он познакомился с маленькой дэвочка, которая летела на самолете. Звали ее Марына. Они познакомились, и самолет улетел. А потом поехал Курцик в Часовск, на осле. Без тележки ехал. До дяди ехали. Ехал он просто так, чтобы покушать там винограда. Виноград там вот такой вот. С пол пальца. Так и называется - палец. Щас он измельчал. Мелкий стал. На вино еще нормальный, а на еду уже не. Кислый. И он едет, а ехать долго. Час. Не. Два. И вот смотрит, на дорогу снова тот же самолет сел. А летает он без звука. И садится, и вот - вышел оттуда пилот и спрашивает:
  - По чем осёл?
  - Да ни по чем, - отвечает Курцик, - мой это осёл.
  - А ты продай осёл, - говорит.
  - Да как же я его продам? На чем я к дяде поеду?
  - А давай мы тебя прокатим. А ты продай осёл.
  Видит он - дело дрянь. Пришлось садиться с ослом с этим в самолет и лететь. И взлетели они, и вот, летят в тумане. И тут девушка появляется. Говорит - помнишь меня?
  -Нэ, - отвечает, - не помню.
  - Я Марына.
  Тут он весь так и прослезился. Потому что если это было в детство, дэтство это всё. Самое лучшее время. И вот, они летят, а она говорит, что летят они уже вечно. И что нет конца и края. И что она уже привыкла так летать. А что на самом деле случилось с самолетом, она не знает. Может, он разбился, а может, еще что-то, но никто уже этого не помнит. А вот, летят они, летят, и Курцик понимает, что летят они уже тысячи лет, и что нет этому конца и края, и все тут. Но одно дело понять, а другое - разорвать порочный круг. Это как будто невозможно. И говорит он:
  - Марына, а как долго будем мы лететь?
  - А это только первый круг. А сейчас тебе денег дадут за осла, все по-честному, и довезем до места. И вообще, я тебя люблю, Курцик.
  А самолет пропеллерный. Бывают не пропеллерные, а, например, с турбиной. Люди такие не строят, но по небу иногда пролетают, и никто не знает, что они, кто они, кто летит, куда летит. Ну, и прилетели они в итоге в Часовск, и капитан дал Курцику денег за осла, и Марына ему говорит:
  - Я всегда тебя любила, Курцик.
  А парень же был испуган. Его выпустили, когда самолет стоял на дороге между виноградниками, как он там сел, да? Нормальный бы и не сел. Да и никакой бы ни сел, даже какой-нибудь триплан. Но это же самолёт-призрак. Пришел Курцик к дяде. Без осла. Говорит - пойдем, мол, на рынке - куплю я себе двух ослов и тележку. Удивился дядя, а что делать? А на рынке все только и говорят, что видели самолёт без звука - странный такой, большой. Словом, загрузил Курцик тележку виноградом и поехал назад, и с тех пор возил много винограду, и были у него поэтому деньги. Да и просто так были деньги. Наверное, много ему дал капитан за осла. Вот тебе и подарок судьбы.
  А потом, прошло много лет, и ехал Курцик на рынок, в одно место, которое сейчас называется Кургузент, а тогда не известно, как звалось. Он ехал уже на другой тележке - ту продал, купил две, ослы были, конечно, другие. И вообще, он занимался ослами. Ехал он с товарищем, которое звали Грегор. Значит, едут они, едут, и вот, ни с того, ни с чем, прямо перед ними садится на дорогу черный самолёт. Такой черный, лакированный. И понял Курцик, что дело - труба. И правда - выходят оттуда человеки. Такие, очень плохие человеки, черные, по четыре глаза, очень узкие - и они их всех забрали, вместе с ослами. И вот, летят они, и черные человеки подходят к Курцику и Грегору, и среди них один, который представился Ларсиком.
  - Скоро земля погибнет, - говорит Ларсик, - вся погибнет. Из-за ослов. Если бы люди не держали ослов, то все бы было в порядке, а так как держат - то человечество погибнет. Но ослы останутся. Они будут ходить по пустой земле, как напоминание.
  А Грегор кричит:
  - Не бывать этому!
  Тогда Ларсик говорит:
  - Тогда превращу я тебя в осла.
  - Стой, - говорит вдруг Курцик, - давай подождём. Очень скоро вам всем, черным людям придет конец. Надо лишь только подождать. И вот, если вы подождете, то очень скоро так и будет.
  Ларсик удивился и стал курить зеленые сигареты. И дым был зеленый. А Курцик почему-то знал, хотя и не знал. Хотя как это - и знал, и не знал. Одновременно. Бывает же так. Словом, параллельно самолёт появился, и это - тот самый самолет. Черные люди заметно засуетились. Ларсик и говорит:
  - Слышь, Курцик, давай договоримся. Я дам тебе денег, а ты назовёшь в честь меня осла.
  - А чего это ты так? - удивляется Курцик.
  - Ты или соглашайся или не соглашайся. Мое дело маленькое.
  - Ну ладно, давай деньги свои.
  Только тут подрезал тот самолет этот, и лопнул черный, а люди черные полетели вниз, и Курцик с Грегором тоже. Очнулся он - лежит он на поле. Рядом пасутся ослы его. И всё. Да, а было ли все это? Он спрашивает:
  - Слышь, Грегор, было чо?
  - Было, - отвечает тот.
  Вроде бы и всё, но - смотрит он, сердечко. Такое сердечко, кулончик. Открывает он его, а там, внутри - портретик Марыны. Стала она еще лучше, еще краше.
  - Видел ли он ее еще раз? - спросил Мавлик.
  - Нет. Больше он ее не видел.
  - А портрет ты видел?
  - Да. Красивая.
  
  На степь опустилась ночь, и звезды словно бы разговаривали - это был большой и серьезный хор, очень большой и одушевленный оркестр - хотя и не было слышно голосов звезд, но очень не трудно было представить каждую звезду, например, в роли трубача. А то, что вроде бы это - дырка в небе или некий источник - это лишь внешне так кажется. Но их там много. Звезды открытые, звезды скрытые, может быть - черные дыры. И все это - огромные вечные музыканты. Но мы знаем, что и звезды не вечны, и мы никогда не сможем вырасти до тех размеров, чтобы иметь возможность видеть.
  Видеть.
  Если никто и не управляет оркестрами, то есть договоренность.
  Звезды висят и поют.
   - Слышишь, - сказал Морбид.
  - Нет, - ответил Мавлик.
  - Прислушайся.
  - Да?
  - Летит.
  - Слушай, это от дизеля может звук?
  - Не. Не.
  Но и сложно было определить, что же это? Невероятный самолёт? Легко же было поверить тут рассказу, да и почему было бы и не верить. Вдруг это был он? Но куда он летел?
  В ночи работали дизеля. Стояли часовые. В лаборатории продолжались тайные опыты. Группировка "Красный магнит" появилась, наверное, тысячу или две тысячи лет назад, и никто уже не знал - где ее начало, а где конец, и вообще - зачем это все, для чего, кто прав, кто виноват. Так, наверное, и земля крутится - вы же не знаете, чего это она крутится. Но есть процесс. А вдруг там внутри кто-то сидит и крутит ручку? А вы думали, что это - законы.
  И вся Великая Река являлась, возможно, лишь отображением в мозгу Мегамашины, и лишь те, кто пришел извне, могли знать. Но могли и не знать. Потеря памяти. Усталость от однообразия. Вековая вуаль. Нет, это теоретически. Дольше всех жил, наверное, Слава Космос, но он был в норме - мы все хорошо это знаем.
  И дальше сгустились чернила ночи, зато звездам тут было где развернуться. Они и правили всем. Дизеля продолжали свою работу. Сколько нужно было горючего, чтобы работать вот так, в течение всего похода?
  Впереди была Акимея.
  Может быть, кто-то не помнит, но "Красный магнит" всегда жил набегами. Так что тут все было прозрачно, но, в данный момент, вековая тьма поглотали идеи. Да и что такое идеи? Всего лишь - некий отрезок волны.
  Ранние адепты ходили пешком. Века назад они научились использовать телеги. Позже, когда были открыты залежи реликтовых велосипедов, магнитовцы пересели на них. Какое ж было время? Они описано в различных хрониках, хотя часто говорят, что вымысел все это.
  
  Историк Джон Пижон писал:
  
  "Это время так и проименовали - Велосипедное время. Иное звучание - Велосипедный век. Это при том, что острой необходимости в велосипеде быть не может, ибо велосипеду нужна дорожка. Нынешние крестьяне очень любят деревянные и чугунную велосипеды за их крепость. При этом, чаще всего такие велосипеды используются для того, чтобы возить мешки на рамке. Это очень удобно, если нужно возить строго по одному мешку. Велосипедист ведет велосипед рядом с собой, и это - некое простейшее транспортное средство. Сложные конструктивные решения применяются обычно для продвинутых моделей - и ездят на таких велосипедах представители творческой интеллигенции.
  Велосипедный век стартовал давно и закончился давно. Говорить про даты мы не будем. Огромные месторождения велосипедов были обнаружены в разных местах Земли. Чаще всего, это были хорошо упакованные машины. Впрочем, местами эти велосипеды просто шли навалом, и именно благодаря плотности внутренние слои оставались доступными для добычи. Велосипедов было так много, что ими можно было обеспечить все человечество. Ряд ученых высказало мнение, что велосипедов в древних месторождениях было больше, чем людей на той планете, хотя точную численность никто и не вычислял.
  Мы можем спросить себя - где же все эти велосипеды? Куда они делать? Но точно известно, что еще до акта Поедания Земли в мире почти не сохранилось велосипедов, добытых в древних разрезах".
  
  
  
  3.
  
  
  
  Ехали на тракторе. Никакой другой техники не было, да и вокруг была грязь - словно бы варенье для погоды, да и потом - немало же имеется любителей дождей и всяких прочих дел сопутствующих. Уж тут - пир. Можно сказать, пир поэтический. Даже если вы никаких стихов и не пишете, это ничего. Поэтика шире. Она - на каждой орбите частицы вокруг ядра молекулы. Стоит лишь представить.
  Трактор был синий, большой, упорный. Ехали из местечка под названием Бутылковск. Там трактора эти давали в рассрочку, "на покататься". Все остальные участники экспедиции расположились в кузове. Навеса не было, прикрывались брезентом. Собственно говоря, не такая уж и большая то была группа, но имелось в ней и пара собак - для разнообразия. Но тут надо понимать - это если вы собак любите. А если нет, то зачем вам, спрашивается, собаки? Друзья. Но если вы друг их, потому как есть же некий межвидовой магнит у живых существ - очень тут дело, надо полагать, сложное. К кому-то они, животные, тянутся, к кому-то - нет. Есть тут определенный энергосостав. И не зря бывают такие люди, как собачатники, а бывают такие - как кошатники. А, ну и птичники. Попугаеведы всякие. Воронолюбы. Канарейкоприживатели. Тут уж и говорить нельзя про вещи простые, типа аквариума. А террариум? Во. Пауки. Пожалуйста.
  За рулем сидел Дыдд. Трактора знал он хорошо, учился в СПТУ, на водителя уборочной машины. Виктор Ленин, Горизонт и Перов сидели в кузове. Тут же были Бобик и Эльбрус. Оба очень большие, но - добрые, зубастые, языкатые. Тут же были припасы и аппаратура. Виктор Ленин был вооружен кассетным магнитофоном, и использоваться он должен был для записей параллельных шумов. Такая тут была миссия. Но - миссия отдельная, специальная. Только он один был в курсе всего. Были тут и некоторые запасы пищи, но, главным образом, крупы. Все остальное требовалось ловить на месте - рыбу, птиц, зайцев, кроликов, кого-нибудь еще.
  
  Но обратимся к легенде:
  
  "Х-20, созданный компанией "Шевелись", можно было назвать в некоторой степени вершиной высокого червестроения. Само червестроение, конечно, теперь невозможно в плане поиска и находки - ибо все технологии ушли вместе с Землей, и наивно полагать, что нынешняя Акимея - это так себе Акимея. Нет, конечно, Акимея сохранилась. Но многое было утеряно. Люди ныне даже не могут толком понять, сколько лет прошло с того момента, как война между Заррчем и Кентом и порожденные ей чудовищные взрывы нарушили структуру пространства, вследствие чего вышедшие из дыры звери прошли по всей Реке-Наизнанку темным клином. До Акимеи звери не дошли. Мы точно не знаем, ибо это было не менее ста двадцати лет назад, тем не менее, временная структура на пути вниз по Великий Реке была совсем не та. Это доказано. Например, здесь - те самые сто двадцать лет, а где-нибудь ниже порта Свежак - лет пять, а дальше - пять тысяч. Время шло кусками, сливаясь, соединяясь, спаиваясь. Все это лишь заставка к тому, что X-20, машина-червь, была построена уже после войны и представляла из себя настоящую копию реактивного червя. Некогда существа эти жили по всей протяженности Реки - от Поворота Периметра до выброса реки с края земли в космос, в районе Ботанга. Но когда это было? Прошли тысячи лет. Люди использовали их в своих целях, и по сей день встречаются механизмы, сделанные с использованием реактивных мышц природного, червевого, происхождения.
  Создание X-20 было, по сути, вершиной технической мысли.
  Но что потом? Разве опустели умы? Нет, имеется предположение, что сама мысль, сам сорт её, стал уменьшаться - и люди стали стремительно терять свою силу. И вскоре все было кончено.
  Но поговорим о том черве, что затонул вниз за Свежаком. Если там прошло всего пять лет, то машина эта может и по сей день находиться в исправном состоянии. Что стало с экипажем, мы не знаем. Дотянула ли она до берега? Лежит ли она в глубине?"
  
  -Лежит у берега, - сказал Виктор Ленин во время перекуса.
  Сварили чай. Было сало с хлебом, редис, огурцы. Собакам давали сухую смесь.
  -Как смесь закончится, придется им на хлеб переходить, - заметил Дыдд.
  -Рыба будет, - ответил Перов.
  -Да. Говорят, сомы там будут.
  -Да, - согласился Горизонт, - там простые сомы больше человека. А Засасывающий Сом еще больше.
  -Надо встретиться с ним, - проговорил Дыдд, - давно мечтал о поединке с рыбой. Даже не знаю. Может, я умереть хочу.
  -Достаточно один раз бросить динамит, - сказал Виктор Ленин, - в течение часа ни один сом не подойдет.
  -Не. На текучке звук долго не держится. Минут через десять оклемаются, чтобы хватануть человечинки.
  Потом, ехали снова. Ехали не спеша, но уверенно - трактор позволял. К вечеру воздух заполнялся мошкарой, и, чтобы избавиться от неё, жгли камыш. Ужин состоял из полевого супа, чая и галет. Высокое небо было наполнено своими, собственными, верхними мошками - великими, вечными, созерцающими. Не было в мире вещей более перманентно зовущих. Но не было и ракеты. Если лететь - то в мечтах. Учиться медитации, походам в другие измерения посредством воплощения мечты внутри структурной метафизической одежды.
  -Камыш курить можно, - сказал Дыдд.
  -Ты пробовал? - осведомился Перов.
  -Да. Нет. Не помню.
  -А ты сейчас попробуй.
  -А может и пробовал.
  -Будешь пробовать?
  -Нет. Не хочу.
  В степи пели жуки ночи. До Реки было еще довольно далеко, но её дух прорывался туманом снов, и, едва закрыв глаза, каждый из участников этой экспедиции попадал в мир смешанных образов - должно быть, через эфир лились картины и чертежи, ранние заготовки в лабораториях создателей мира. Должно быть, отголоски этих чертежей имели место в каждом индивиде, вне зависимости от его ума, сердца. Но лишь выйдя в эти просторы, человек начинал понимать себя. Вроде бы, и жил ты раньше, или казалось тебе так, но, оказывается, все вокруг было заключено в стены, внутри и снаружи, и потому не было ни одного кубического сантиметра настоящего кислорода. Да называйте это как хотите - хоть азот, хоть воздух ментала - в толпе общества некуда деться.
  И вот ты лежишь и дышишь.
  И вроде бы и не подножие, и не вершина, где-то в пути.... Где-то в пути....
  Дыдд закрыл глаза и смотрел, и не знал, что он видит, и тогда появился Тытт.
  -Ты, - сказал он.
  -Ты, - ответил Тытт.
  -А я так и думал, - проговорил Дыдд, - я уже и забыл, что ты был. Но ты же не мог умереть. Ты всего лишь моя копия.
  -И ты, - ответил Тытт.
  -Почему я?
  -Я так думал.
  -Нет, я не копия.
  -Как скажешь.
  Летели перед глазами полустертые контуры запредельных городов, съеденных печалью времени. Это все равно, что знать то, что знать бесполезно - знаешь один ты, да и то, и сам ты не уверен в правоте своей. Был ли ты? Или нет? Или пространство играет словами, но - на своем собственном языке. И еще один язык - змеиный, но эта змея - река, протянулась, шипя. Голова змеи - почти в нигде, там, где горы упираются в Начало, и конец языка свешивается над обрывом, который символизирует окончание всего. Там земли уже нет. Гигантская водяная толща вылетает из-за края и уносится в пространство. И мы не можем тут ничего сказать - будет ли там, внизу, встреча, не будет встречи. Как хотите. Все равно, что гадать, заранее зная, что ответа не будет.
  Он и не нужен.
  -Ты жил сам по себе? - ответил Дыдд.
  -Почему? - ответил Тытт.
  -Ну как почему? Ты - это я.
  -Уже нет.
  -Тогда жаль. Значит, жил.
  -Я думал, что ты - брат, - ответил Тытт, - но раз ты - еще одно я, значит просто. Ты - я. Я - ты.
  -Запутаться можно.
  -Тогда я придумал. Ты - это Яты. А я - это Тыя. Я всем рассказывал об этом.
  -И люди соглашались?
  -Конечно.
  -Но где это было? Где такое может быть?
  -А. Всего не расскажешь.
  Тогда Дыдду стало ясно, что он разговаривает сам с собой, и потому он заснул, ибо что еще делать по ходу таких бесед, странных, скормленных неизвестным силам. А ночь была все гуще, и, наконец, высота её обозначилась. Звезды напоминали цветы укропа, уже вызревшие, с семенами - правда, не высохшими. Меж ними летали красные жуки - переносчики разума. Был слышен далекий и таинственный голос, звук этого процесса. Не было в мире картины более прекрасной.
  Можно было представить разнообразные формы существования. Радости, горести, и все это - лишь маленькая пыль, все это нечто, меньше пылинки, при том, что и сама земля - нечто совершенно микроскопическое в огромном космосе.
  Созвездия медленно смещались с востока на запад. Легкий ветер покачивал травы. Бобик и Эльбрус почесывались. Это было самое главное на данный час. Конечно, они бы с радостью полаяли, будь бы где-то неподалеку населенный пункт с собаками - но таковые не намечались. Впрочем, если судить по километражу, то до Акимеи, включая водный путь через Реку, было не более ста километров.
  Акимея!
  Какая она была теперь?
  Но, отметим, что на пути своем ребята не встречали следов былых стихий. Нет, конечно, они шли наверх, на Восток, где следы Поедания Земли были не так уж заметны. Но целью их был Червь.
  Утром, когда путь был продолжен, Дыдд говорил:
  -Видел его.
  -Кто он? - спросил Горизонт. - Червь?
  -Нет. Где бы я его увидел.
  -Тогда кого?
  -Мой двойник. Я забыл о нем.
  -Был бы у меня двойник, - проговорил Виктор Ленин.
  Все это было еще за чаем. Пили в кузове. Перов вел трактор и употреблял свой чай за рулем. Медленная езда не способствовала бодрости. К тому же, по небу шла хмурь, да и где-то на границе видимости мигали молнии. Там скрывались горы Периметр - ныне закрытые плотной субстанцией из всех видов преград - от атмосферы до дымов далеких племен. Мы могли бы предположить, что изогнутость земли должна была спрятать горы за поворотом - но не забывайте - земля плоская. Это - факт неоспоримый.
  Солнце вышло и смотрело на мир, и мы, конечно же, немного подзабыли, что солнце в Реке-Наизнанку - это не газовый шар, это лицо, которое смотрит на нас, и от его настроения многое, что зависит. Нет, конечно, мы не можем возложить всю ответственность на солнце. Да, но кто будет светить? Нельзя же жить в темноте?
  Солнце.
  Мы забыли тот момент, когда Земля была другой, и когда по Великой Реке плыли громадные пароходы Великой Дуги, и Марс Брайнер бросил в глаза Солнцу табак Сергея Луна.
  Но ныне такая дислокация вещей была практически невозможна. Кто знал, что у Солнца есть глаза? Да и кто писал это имя с большой буквы?
  Дизель себе и тарахтел. А уж спустя много часов на горизонте стало синеть. Но было это не так уж далеко, как могло показаться. Великая Река собирала мировую синеву в себя. И уже дули прохладные ветры, генераторы прохлады, и береговые насекомые наполняли эти струи, и пели они, и языки насекомых повсеместно колебали эфир. Высокие птицы снижались, чтобы прочувствоваться всей этой синевой. Они пили субстанцию из смеси ветра и мыслей трав полевых, образуя повсеместную птичью трель. Но где-то вдали было еще темно, и, может быть, Поедание Земли двигалось, шло к краю, чтобы сбросить прежнюю в пропасть. Но, надо думать, и само Поедание, что, по сути являлось гигантским звериным клином, должно было в эту пропасть броситься, чтобы исчезнуть там навсегда.
  -Уже скоро, - сказал Дыдд.
  -А ты тут был? - спросил Горизонт.
  -Нет. Прямо тут - нет. Но я примерно представляю себе русло. А ты?
  -Тут - нет.
  -А вообще?
  -Я жил в Центральном Китае.
  -Черт. Я про такой даже и не слышал.
  -Далеко.
  -Нет, правда. Это за Периметром?
  -На другой стороне.
  -Как на другой?
  -На другой стороне Земли.
  -Но Земля же плоская?
  -Ну и что? Зато двухсторонняя. Не знал, что ли?
  -Не.
  Так и ехали. А когда река была рядом, то уж нужно было спускаться - берега тут были, что горы.
  Тут уж была видна высокая кайма горизонта. Словно бы там варили обеды из облаков - самое плотное, что могло тут быть, находилось внизу, а потому, люди не знали истинности облаков. Но что тут говорить - вы и на земле, и - не на земле. Доказать обратное легко, но ведь вы уже попали сюда, значит - был проделан некий путь, сопряженный с некоторыми трудностями.
  И здесь можно поговорить о воротах. Что такое ворота? Как вы думаете? Определенного рода пропускной путь. Там, на пропуске, конечно, никого нет. Но, впрочем, в году по версии времени S, а именно, в году S36, известный соратник Гуся Папермана, Иванович-Резинов, в миру - Петя Штукерт, отправился в Реку-Наизнанку. До того он имел разговор с самим Гусем:
  -Слышь, чо ты? - спросил Гусь.
  -Ну, пойду, гляну, говорят, там делать нечего, - отвечал Петя, - Дудаков с отрядом туда выехал, сказал, что проехать нельзя. Какой-то КПП, и роботы стоят.
  -Дебил ты, - ответил Гусь.
  -Сам ты дебил.
  -Да чо ты, в натуре, - сказал Гусь, - я ж любя.
  -А чо споришь? Я ж говорю - я хочу проверить, правда это или нет.
  -Ну и иди, в натуре.
  -Да ты смеешься!
  -Не смеюсь, слышь, - сказал Гусь, - просто щас как-то не по теме, именно щас, идти. Пойми, я тематику ем. Понял? Есть, слышь, тематика или нет тематики. Щас нет.
  -Как ты ешь?
  -Рублю.
  -Как рубишь?
  -Чувствую, слышь, в натуре, сердцем. Вот тут, - он положил руку себе на грудь, - есть какие-то заманы. Ты знаешь, что такое заманы, слышь?
  -Конечно. Когда заманивает. Раз заманило, значит - заман.
  -Во. В заман ты и попадешь. Ты не ежись. Я ж говорю - щас туда идти не надо, будут заманы, слышь.
  -А ты ходил?
  -Не, а зачем, в натуре, ходить, если я чувствую. Я тебе говорю. А ты, слышь, в курсе, что может засосать?
  -Как засосать?
  -А вот так.
  Гусь издал чмокающий звук.
  -Вот так. Засос, слышь. Засосёт, а ты, слышь, думал халява на века. Даже если убьют, то ты вернешься. А если засос, слышь, Резинов, то хана тебе. Ты знаешь, что засосало Шуберта?
  -Кого?
  -Дурак, слышь. У нас был общий друг. Композитор. Шуберт. И его нет.
  -Ты чо, Гусь.
  -Дурак, в натуре.
  -Гонишь, Гусь!
  -Я б щас тебе рубанул, слышь. Но я тебе говорю. Если засосало, то тебя нет. Исчезает, в натуре, информация, что ты был.
  -Черт, - вдруг спохватился Штукерт, - черт, а мне три дня назад снился сон. Черт, Гусь. Правда. Что был у меня друг. Шуберт.
  -А. Штукерт. Ты начинаешь шарить. Слышь, а ты сходи. И вот так. Засосет тебя. А я буду знать, что тебя засосало.
  -А почему никто не знает про Шуберта, а ты знаешь?
  -Я особый, слышь. Мне Машина выдала что-то. Я даже чувствую. Билет. Слышь. Я пойду, я пройду, даже если там заманы. Но ты сходи, слышь. А я посмотрю.
  -Да схожу, не ссы, - возмутился совсем уж Штукерт.
  И вот, вышел он один. Надо тут сказать, что одинокий пеший выход считался делом некоего рыцарского позыва. При этом, шел путник налегке. Вот, допустим, двигался бы он на велосипеде. Добрался до промзоны "Кислово" города Ф., свернул к реке и погрузился в зеленый туман начальной инициации. И последовало бы, может быть, и наказание - вынырнул бы он совсем голый, как бы это все из-за велосипеда. А идешь так - вроде как и не нужно пространству тебя наказывать. И каким ты был, таким и остался. Нет, конечно, мы знаем множество примеров. Так, некий Б.Югов приехал на поезде, прямиком Ур. В те еще годы, кстати говоря. Экспериментальная железная дорога имела целью своей, собственно, погонять по себе, по телу своему двуполозному, паровозы. И вот, ни с того, ни с чего, на дороге появился маневровый дизельный локомотив с парой вагонов. Б.Югов утверждал, что прибыл непосредственно из города Ф. Сам Слава Космос, Вячеслаав, проводил проверку и опровергнуть сей факт не смог. Но уже потом, спустя века, вернувшись домой, он узнал, что в одном из ЖД парков действительно пропал маневровый локомотив с двумя пустыми вагонами.
  Но вернемся к Ивановичу-Резинову. Вышел Штукерт, как и полагается, налегке, по пути прыгнул в реку и поплыл. Здесь он внутренне настраивался - так как одно дело, когда плывет человек, а другое - когда его колебания совпадают с неким секретным контуром. Тут мы толком и не знаем ничего. Рекой-Наизнанку управляет Прозрачная Машина. Но что управляет ей?
  Словом, доплыл Штукерт до некоего берега, и правда, был там кордон, а люди все были с утиными головами. Тут он, конечно, сразу же сообразил, что попал в так называемый заман. Заман же - не засада. Но вы, скорее всего, об этом, и не знаете. Одно из Правил довольно красноречиво говорит о сути замана.
  
  Засада не обязательно связано с конкретикой. Это некий процесс. Но заман - это все больше вопрос буераков, ям, всяких дурных переулков, куда заманивает человека нелегкая судьба, или просто - нелегкая. Заманиться вроде бы можно самостоятельно, и это будет так называемый автозаман. И совсем, совсем не факт, что вы сумеете выбраться. Но отличие от засады ощутимо. Все же - это связь обстоятельства с глупостью. Впрочем, если вы заблудились в лесу, то это не заман. Считается, что это - другое. Заманов не может быть в лесах, особенно - в густых. Лес - волосы пространственные. А вот средь улиц каких-нибудь - полным полно заманов.
  
  Тут, конечно, Ивановичу-Резинову все было понятно без слов. Попал он. Провели его в какой-то кабинет и начали опрос. Сидел же так начальник, также с утиной головой, но одетый строго, по-командирски, при звании каком-то. Говорил хотя и крякающе, но все равно по-русски.
  -Фамилия, - спросил он.
  -Иванович-Резинов.
  -Две, что ли, фамилии?
  -Нет, одна.
  -А как?
  -Через черточку.
  -Хорошо.
  Стал он писать. Рука у него была при четырех пальцах. Скрипел пером. Макал в чернильницу.
  -Год рождения?
  -Не знаю, - признался Штукерт, - у вас один год, у нас другой.
  -Тогда - ноль.
  -Почему ноль?
  -Ноль. Нет года - ноль. Тогда - на подметания.
  -Как так?
  -У кого нет года, того отправляем подметать.
  То и весь разговор был. Вывели его и отправили вместе с кораблем по реке, вниз, до какого-то городка, где он и подметал. Уж тут он вспомнил про Гуся. Прозорлив он был, Паперман.
  Последующий год Штукерт провел в подметании. А именно - был он дворником. Повсюду ж жили люди с утиными головами. Никто его не ругал. Никто не принижал. Но особо и не хвалили. Кормили помидорами, огурцами и хлебом. Истощал он на этой пище. Нормальных людей он не встречал. Тут ему было совсем ясно, что попал он в заман конкретнейший, иными словами, по версии Папермана, его засосало.
  Однако, на второй год он оттуда выбрался. Мёл он как-то улицы и услышал в небе странный шум. Вскоре над домами появилась воздушная машина, с пропеллером, крыльями и баллоном для подъемного газа. Летели на нем какие-то ребята. Штукерт помахал рукой. Аппарат снизился. Так наш герой оттуда и улетел. Прибыл он в город под названием Эмир, где его убили спустя месяц. По возвращению домой имел он разговор с Гусем Паперманом.
  -Так и знал, - заметил Гусь сразу же.
  -Откуда ты знаешь?
  -Я, слышь, все знаю.
  -Может, ты скажешь, где я был?
  -А откуда? Слышь, как я узнаю?
  -Почему тогда знаешь?
  -Я, слышь, все знаю.
  Такая вот история. Но то, как можно предположить, было время, когда никаких ворот не существовало, но, очевидно, шло их формирование.
  
  По прибытию же все шло методично, правильно. Трактор поставили в сторонке. Рядом тележку, а на ней закрепили пулемет. Другая огневая точка была установлена в ямке. Не то, чтобы была мысль о войне и прочем, но просторы ныне особой цивилизованностью не отличались. Но, если разобраться, тут никто ничего не знал. Надо ли стрелять. Не надо ли. Но какая разница? Совсем недавно земля была съедена. И этого уже было достаточно, чтобы всегда быть начеку.
  Парень по имени Горизонт в наших предыдущих повествованиях почти не присутствовал, или же не находился там и вовсе - лично я ничего такого не помню, а потому, стоит сказать о нем несколько слов. Парень это был светлый, но - не на шутку дерзкий. Очень хорошо делал он разнообразные крючки для восхождений - а уж восхождения эти могли носить самый разный характер. И на деревья он лазил. И на здания. На скалы - само собой. Можно было предположить, что он тестировал деяниями своими и странные склоны гор Периметр, которые, в чистом виде своем, были стеклообразны, но со временем все же поросли лесами. Стекло ж, хотя и не совсем стекло, но все ж - вещество первичного созидания, временами выступало на поверхность. Но в самом деле, мало где теперь увидеть это вещество. Время есть время. Века. Десятки, может, сотни веков. Микроорганизмы организуют на склонах Периметра свои колонии. На них наносится песок. Сверху возводят свои странные тела грибы. Так и идет время. Что-то меняется основательно, но есть вещи, в целом, такие важные и долгие, как, например - посуда. Особенно -качественная посуда.
  Если ж что-то еще сказать про Горизонта, то дома у него был кот, который, по мнению хозяина, был качественным котом. И он, порой, спрашивал у него:
  -Качественный ты или нет?
  А кот прыгал ему на спину, тем самым доказывая, что - качественный. Все остальное - мелочи жизни. Отец его работал токарем. Мать - поваром. Сам он учился в СПТУ на никого. Ибо все СПТУ в ту пору такие и были - вроде бы ты его посещаешь, а зачем - и сам не знаешь. А значит, тут как бы общий ряд мыслей. СПТУ. Больше ничего. Горизонт также утверждал, что лучше всего драться, сидя на корточках. И он говорил постоянно:
  -Никогда не деритесь с сидящим человеком.
  Надо сказать, что по выпуску их СПТУ в свидетельстве так и должны были ему написать:
  
  Отучился на никого.
  
  Когда огневые точки были установлены и проверены, было время обеда. Перов сварил суп и кашу. Отдельно для собак кашу остуживали в плоской алюминиевой тарелке. Таким образом, обед тут имел место классический - суп, каша, чай. Но мы прекрасно знаем, что сваренный на воздухе, на реке, да еще и на основе родниковой воды, вкуснее обычной пищи ровно в пару-тройку раз. С одной стороны, сила огня. Проникая в воду сквозь металлическую скорлупу, огонь трансформируется в пузырьки. Да, именно размер пузырьков, именно он, играет роль смягчителя, а также - созидателя чувства правды. Ибо настоящий обед правдив. Но помимо этого, и дым - ваятель чувства свободы в пище, радости потребления среди равнин, и, если хотите, лесов, гор. Все это есть части чего-то большого и серьезного. Мало кто задумывался об этом. Рыба живет для человека. Лови ее и ешь. Да и птицы дикие. Это если б существовали б в природе, например, ядовитые утки. Поймал ты такую, укусил и ушел к подножию земному. Но нет. Все это - эпичность ненужная.
  Мы также можем задаться вопросом о Дыдде. Кто он, Дыдд? То есть, какой именно? Помните, когда-то давно произошло разделение. Один Дыдд ушел в Страну Дураков, а другой остался. Но тут я ничего не знаю. Что это за Дыдд? Тот или другой? Мы помним, что один был парень твердый, в плане помыслов, практически - бревно, и всякие идеи положительное отскакивали, словно бы мячики от твердой поверхности. А другой Дыдд был умный - он вкусил знания от таинственной Кошки Унтерлугауэрр, которая появилась, точно призрак, над костями графа Кольцо. Так вот, нельзя тут точно сказать - что это был умный Дыдд. Нет, может быть, и не он. Просто годы прошли. Река-Наизнанку переточила его, словно река - берега. Нет, я не знаю. А уж кто-то другой - и подавно.
  Собаки, пообедав, лаяли на пустоту. Великая Река шла. Небо поворачивало сферу к вечеру. Так происходило день ото дня. Здесь же был день первый.
  -Если все будет хорошо, то червь будет примерно в двадцати метрах от берега, - сказал Дыдд.
  -Это слишком просто, - ответил Виктор Ленин.
  -Я понимаю.
  -Нет, я за.
  -Я понимаю.
  -Будем ли дежурить ночью? - спросил Перов.
  -Нет, тут никого нет, - ответил Ленин, - совсем никого. На сотни километров - ни одного человека. Одни насекомые. Даже птиц почти нет.
  -Но рыба? - спросил Горизонт.
  -Надо проверить.
  -Если рыбы не будет, то мы ограничены по времени.
  -Пару месяцев - без проблем. А больше и не нужно. Я думаю, на большее у нас не будет сил.
  -У нас впереди вечность, пацаны, - проговорил Дыдд, - настоящая чистая вечность. Ничто не ограничивает нас во времени. Мы можем превратиться в каменных истуканов. Но это ерунда. Не найдем - поедем смотреть на Акимею.
  -Но она на другой стороне, - проговорил Виктор Ленин.
  -Плот.
  -Ты считаешь, эту реку можно переплыть на плоте?
  -Один день. Если хорошо грести. Ширина здесь - совсем ерунда. Километров двадцать.
  -Не, меньше, - возразил Перов.
  -Ладно. Меньше. Тем более.
  -А что будем делать в Акимее?
  -Продадимся в рабство. Поработаем.
  - Дурак?
  - Нет. Я серьезно. Труд облагораживает.
  
  И тут как тут был новый вечер. Но разве может такое надоесть? Кластеры звезд выходят и говорят людям - учитесь говорить с нами, учитесь жужжать, и все будет хорошо. По дороге в вечность надо вовремя поменять форму. Всего лишь немного вещества звезд, немного вещества.
  Прибой колыхал мелкие камни. В заводях, где стрелы камыша стояли строго, большой группой острых и высоких друзей, квакали лягушки.
  Среди разнообразных приборов, что были привезены в эти земли, был и радиоприемник с запиткой от щелочных аккумуляторов. Зарядное же устройство подключалось к генератору трактора. Перов предполагал, что в Реке-Наизнанку могут существовать настоящие радиостанции. В некотором смысле, тут был резон - будь в Акимее какая-нибудь широковещательная точка, она была бы наверняка принята. Впрочем, приемник позволят гораздо большее. Но антенна не была установлена. Ферритовая, предназначенная для длинных волн, позволяла аппарату умеренно шипеть. Тем не менее, совсем уж среди ночи, Перов перехватил непонятный разговор - посреди треска и завывания вдруг раздались странные булькающие звуки, периодически переходящие в голоса. Утром он сказал всем об этом.
  -Где-то шла передача, - заключил Дыдд.
  -Но где?
  -Ну, кто ж тебе скажет. Я не знаю. И никто не знает.
  В течение дня, в перерывах перед настройкой основной аппаратуры, куда входили разнообразные портативные радиолокаторы, Перов натянул антенну. Надо сказать, что на нескольких волнах что-то пробивалось, при чем - совершенно потустороннее, земное, нормальное. Словно бы контур мира резонировал с Рекой-Наизнанку, отдавая ей часть энергии.
  -А что? - заключил Виктор Ленин.
  -Может, идет разрушение? - спросил Перов.
  -Как? Почему ты так решил?
  -Но раньше сюда ничего не пробивалось. Я тебе точно говорю.
  -Район такой. Река что-то отражает. Да и потом, чего ты решил, что это - нормальное радио? Это только кажется.
  -Наш мир относительно этого может быть и в космосе, - сказал Дыдд.
  -Но сигналы не дойдут из космоса.
  -Преспокойно. Эфир чист.
  Да, эфир чистым не был. Во второй половине дня Акимейская радиостанция была найдена на короткой волне. Передача шла устойчиво и ровно, диктор вещал на типичном для всей Реки-Наизнанку русском языке, и были это новости экономики.
  
  
  * * *
  
  А потом, уже день на пятый, странного было, хоть отбавляй. Все это было в один день. И как тут не вспомнить всякие истины, ну например - день год кормит. Или день - как вся жизнь. Или - о, что в часе этом? А дело в том, что с червем все было хорошо. И место правильное, да и вообще - много всего остального, совсем много. И погода что надо. И рыба большая, добрая. Ловится легко. Не кусается. На людей не нападает. Это не хохма - ибо вообще в Реке водились совсем не лучшие по делу пользы экземпляры. Например, огромные сомы. Но нет, все это оставалось на уровне факультативных предположений.
  Дыдд покуривал. А курил он сушеный укроп. Совсем не табак. Дым пряный, белесый. Сидел он в тележке трактора, то есть, находился он на позиции стрелка. Конечно, стрелять было не по кому, но совсем не воспрещалось отработать (хотя бы на уровне рефлекса) какие-нибудь действия по отражению возможной атаки. Так вот, атака эта происходила в мечтах его. Он представил себе летящий самолёт, направил в ту сторону пулемет и изобразил стрельбу.
  Червь был пойман локаторами. Горизонт и Перов совершили погружения с помощью легкого оборудования - небольших кислородных баллонов и масок, трубок и прочих вещей. Червь был ощупан. Лежал он на глубине не более пяти метров, и, судя по всему, подцепив его к трактору, можно было попытаться вытянуть с помощью усилий дизельного сердца машины. Но здесь все было не так уж просто. Находился червь несколько боком к берегу, а потому - надо было правильно цепляться.
  -Там и трупы могут быть, - заметил Перов.
  -Могут, - ответил Виктор Ленин.
  -Да?
  -Но вряд ли они сохранились.
  -Конечно.
  -Раки съели, - сказал Дыдд.
  -Почему раки?
  -Там много раков.
  -Не было, - сказал Перов.
  -Ну ты не шарил по дну.
  -Нет. Это не наша река. Тут может и не быть раков вообще. Зря ты так.
  -Да. Да я так. Нет, в заводи точно будет. А тут может и не быть. Но идея же. Я бы попробовал поймать. Сварить.
  -Это да.
  В тот день червя пробовали сдернуть. Трактор натянул трос, но поначалу, дело виделось мертвым. Однако, после нескольких рывков червь все же сдвинулся.
  -Обедать надо, - сказал Горизонт.
  Он как раз дежурным был по кухне. Собак кормил. А Дыдд в тот момент и влез на тележку. Он и увидел объект. Шел от края неба, с востока, и шлейф был что шарф. Самый что ни есть шарф - и не обязательно шерстяной. Может быть, и футбольный. И Дыдду сразу же стало ясно, что дело тут совсем не нормальное, и что это совсем не самолет - хотя поначалу и нельзя было сказать про это точно. Но что-то такое пробиралось в душу, и там щекотало, и пугало, и еще что-то другое, и Дыдд сразу подумал - что-то чужеродное, не наше - а потому сразу же нехорошо, едва начинаешь это видеть.
  -Борща сварил, - сказал Горизонт.
  -Вон, - ответил Дыдд.
  -А?
  -Смотри. Фигня какая-та летит. Да нет. Сюда смотри.
  Горизонт застыл. Перов отыскал в рюкзаке своем бинокль и принялся ловить летящее тело с помощью оптических усилителей. Тут было ясно вот что - тело было шарообразное, но с двух сторон имелось что-то вроде ножек - но словно бы ножки были раньше, а потом они оторвались. Можно было представить себе какой-нибудь плод, какого-нибудь гигантского дерева, который вдруг дернулся, стартовал и полетел по небу, и вот за ним - странный шлейф, и идет он перпендикулярно реке.
  -НЛО, - заметил Перов.
  -Да, - сказал Дыдд.
  -Горит, - предположил Горизонт.
  -Может быть.
  -Упадет, - сказал Виктор Ленин.
  Он тут был прав, Ленин. Объект не вынес сам себя. Рухнул за ближайшей горой, и даже был виден дым. Что касается гор - то это вовсе и не горы были, а - огромные берега Великой Реки, но в целом, при всех своих покатостях и обрывах, с точки зрения путешественника, это были все же горы - ибо если есть крутые подъемы за сотню метров и такие же спуски - что это, как не горы. Все это сказано лишь для того, чтобы подчеркнуть все интересности ландшафта. Горы Периметр были здесь далеко. Да, в своем движении на запад, Река приближалась к ним и далее оттирала их от остальной земли своим мокрым телом. Таким образом, почти повсеместно были горы. Да, если говорить про исток. Да. Но зачем говорить? Разве кто-то знает, откуда она берется, Река?
  Ребята проследовали к месту падения. Перову пришлось остаться, чтобы сторожить лагерь - ибо нельзя было оставлять без присмотра оборудование и огневые точки. И вот, по приходу на место, а идти пришлось не менее часа, оказалось, что место падения покрыто странным туманом. Конечно, отчасти это был дым, во всяком случае, с первого взгляда это выглядело именно так. Но при внимательном ознакомлении становилось ясно, что и не дым это. Почти не дым. Нечто, упав внутри оврага, разлетелось на части. Повсюду валялись белые волокна, напоминающие не то высохшую пену, не то поролон.
  -Ощущение, - сказал Дыдд, - очень старое. Забытое. Как сон.
  -Что ты говоришь? - осведомился Горизонт.
  -Протуберация.
  -Какая еще протуберация.
  -Если честно, я не совсем и сам понимаю, что это такое. Раньше знал. Сейчас забыл. Это что-то. Происходит протуберация.
  -Протуберанец?
  -Нет. Протуберация.
  Он осторожно поднял один из кусок волокна. Понюхал. Положил на место.
  -Протуберация - нарушение. Нет, не нарушение. Как сказать? Оно есть, и его нет. Есть как бы волна, которая, проходя, делает тоньше время и пространство. В самый момент прохождения волны, если знать, как есть пользоваться, ты можешь покинуть этот мир и перейти в следующий.
  -В следующий?
  -Да. Они как в стопке.
  -Кто?
  -Кто, кто. Пространства. Ну, вот, листочки. Книжка. Постранично все. Но со страницы на страницу фиг перейдешь. А когда протуберация, надо, знаешь, присобачиться так. И тут вот запах. Ее, протуберации. Хотя, может, мне это кажется.
  Ребята прошли к месту вхождения объекта в землю, и здесь, уже в тумане, была видна воронка. Было также замечено, что туман замедляет время.
  -Идти надо, - проговорил Виктор Ленин, - ничего тут нет.
  -Возьмем волокна с собой, - предложил Горизонт.
  -Нет. Не надо. Мало ли, что будет от них.
  В тот день уже и не было ничего другого. Было решено доставать червя с утра, с тем условием, впрочем, что не произойдет ничего экстраординарного, а тут уж что угодно могло быть. Хотя, если так, серьезно к этому подойти, то вероятность любого события ложилась в диапазоне от одного процента до двух. Даже и сом гигантский не приплывал. И все тут было в ведомстве судьбы. Бывает так, что ищет человек что-то, ищет и никогда не найдет. Вообще никогда. Судьба не разрешает. Она ему не дала билет на концерт свершений. И не будет ничего. Учитесь вылезать из кожи. Учитесь кусать себя за локти. Это проще, чем найти предмет X.
  Да, но все здесь было с первого раза. И, очевидно, все происходящее нравилось самой Реке. Близился вечер. Туман на месте падения не расходился, зато поднимался к верху, и в лучах опадающего солнца был виден белый столб.
  -Фигня же, - проговорил Дыдд.
  Но больше ничего тут не было. Первые приступы мглы забрали это видения внутрь себя. Горел костер. Кипел чай. Бобик и Эльбрус громко чесались. В этой вечерней атмосфере было что-то по-настоящему первобытное - должно быть, ничего такого уже не существовало на настоящей земле, и если и было оно когда-то, то ушло, закопало само себя между страниц истории.
  -Раньше было лучше, - говорил Дыдд, - сейчас все равно не так. Эх, поехать бы, посмотреть, как теперь там? Говорили, что там вообще ничего нет. Почти полностью подъедено все. Наверное, там и гады могут сохраниться.
  -Можем на черве поехать, - предложил Горизонт.
  -Нет, я думаю, даже если и доедем. Это слишком далеко. Нет, я бы не решился в раскарячку плыть или ехать месяц. Это только на пароходе. А в Кенте кто-нибудь жил?
  -Я - нет, - проговорил Перов, - я жил в Солнцеве. Кого ни спрошу, никто не знает, где находится Солнцев. Ну или находился. Никто не знал. А я участвовал в эксперименте по усыплению. Меня усыпили. Я спал, может, тысячу лет. А проснулся, вокруг уже никого не было. И давно уже никого не было. Ну, и я понял, что пока я спал, жизнь на земле закончилась. Да. И жутко хотелось есть. Пошел искать еду. Нет еды. Решил поймать дичь. Нет дичи. Ну, думаю, конец мне. И иду, вышел я из Солнцева, иду по дороге. Потом нашел велосипед. И еду. И встречает меня зверь. Видимо, один из тех, кто съел землю. Лукавый. Много глаз. Руки, ноги, колеса. Гадость полнейшая. И говорит - что, мол, есть хочешь? Я говорю - жутко есть хочу. А он обрадовался - ешь, ешь меня. Ну, как бы я его ел. И еду я на велосипеде. И от голода морда горит. А он следом бежит и кричит - ешь, ешь меня. Я разозлился. Решил просто его убить, чтобы не мешал. Как раз я нашел какой-то танк по пути. Влез внутрь, нашел там оружие. Винтовка, патроны, штык. И этот прыгает вокруг меня - съешь, съешь меня. Я его давай колоть штыком. И правда, бью его, и ощущение, что сейчас начну жрать. Думаю - ну нет. Ладно бы, убил, например, кабана. А это что же? А изнутри вытекает нефть. И чувствую, сейчас брошусь на нефть. Но не бросился. Пересилил себя. И, наконец, нашел я склады. Там работали холодильники. А источник энергии, кстати, был от червемотков. Я потом уже установил, что как я проснулся, прошло уже двадцать лет, как не было вокруг ни души. Да и все звери ушли. А червемотки еще гоняли генератор, и склады работали. Остановился я там. Стал есть тушёнку. Была там и вода. Обычная вода, в виде льда. А из речки я брать опасался. Там я и поселился. Тогда пришел второй зверь. Говорит - зовут меня У. Сам он большой, похож на ящера. И говорит - а дай пожрать? Я решил его убить. А он решил меня убить. А потом он, знаете, вдруг очнулся - говорит, о, да ты - Перов, летчик. Ты сюда прилетел на том самом самолете, сотни лет назад. Нельзя, мол, теня убивать. И стал он мне всякие истории рассказывать. Столько понарассказывал. До сих пор помню. Хотите, расскажу.
  -Давай, - сказал Дыдд.
  -Поедание Земли есть повторение. Просто так ничего не происходит. Даже если живет человек, это значит, что где-то живет эталонный человек. Эталонное событие. Ну если есть я, еще не значит, что есть эталонное я.
  Ночь в Реке-Наизнанку - это вещество. Может быть, и в обычном мире ночь - вещество? Еще говорят - одежда. Но тогда, что ж одевают? Кого именно? Землю? Край? Район? Может быть, и так, но все это справедливо для вещей, глазу привычных - да и потом, смотря кто привык? Бесконечность больше конечности. С этим не поспоришь. А если кто-то считает наоборот, то он и пусть считает - ему в этом ничем не помочь. Ведь известен случай одного человека, который купался в луже неподалеку от моря. Приехал он на море, но лужу увидел раньше. Забрался в нее и стал плескаться, восклицая: вот это да! Это море! Когда же ему сказали - смотри, это не море никакое, а вон оно - море, он принялся возмущаться.
  Все это лишь восприятие.
  Бесконечность ночной дали, где горят древние звезды, смешалась с духов Великой реки, и все это и было веществом. Наконец, периодически из воды высовывали свои губы рыбы и что-то шептали. И слышалось:
  - Шпс!
  - Шпс!
  Бобик пару раз вскакивал и лаял, но потом Дыдд его успокоил. Пробовал и Эльбрус лаять, и его пришлось поругать. А звуки все раздавались.
  - Шпс!
  - Шпс!
  - Это сом? - спросил Виктор сквозь сон.
  - Какой еще сом? - осведомился Дыдд.
  - Всасывающий?
  - Не. У того звук свистящий. Он просто так не шлепает.
  - А..... А кто это шлепает?
  - А много кто шлепает. Жерех, наверное.
  Созвездия, как мы знаем, в Реке-Наизнанку совсем другие, и, потом, не все звезды - звезды. А еще можно спросить - ведь неподалеку - Синий Космос, и там висит очень большое сооружение - Почтовое отделение Синего Космоса. Наверняка же оно светится и, быть может, его можно увидеть земли (хотя бы при использовании телескопа). Все это верно. Но видно Почтовое отделение лишь в редкие моменты, когда происходит опрозрачивание. А дело это место имеет в случаях, когда мимо земли пролетают Лица О. Пролетая, они поют: О-о-о-о-о-о. Пение их связано с теми, что они поедают пространство взглядом. Происходит вещественное и полевое разряжение. На короткое время могут возникать настоящие прогалины, то бишь, некоторые пустые места, через которые видны миры, которые расположены как бы несколько в стороне, то есть, не совсем в одном пространственно-временном континууме. Таким образом, и можно увидеть места, которые с одной стороны - не здесь, но с другой - имеют некий общий доступ (хотя бы для глаз).
  
  4.
  
  
  Вычищение речного ила - дело такое, что может занять уйму времени. Когда трактор выволок-таки машины из речной субстанции, то все тут было наглядно. Как и говорили - длина червя - метров десять. Высота небольшая. Получается и правда - змея, червь, тонкий змеистый транспорт. Все остальное надо было рассматривать на ходу. Пассажирские отсеки оставались сухими, и никаких скелетов там найдено не было. Если не было людей, то как же он сюда попал? И вообще - сколько лежал? Нет, последний вопрос был не так уж важен. Мягкие баки, расположенные внутри гибкого корпуса, заполнены водой - все как и положено. Именно таким образом обеспечивается погружение. Ровным счетом так же, как у подводных лодок. Но часть воды все же просочилась в центральную кабину, где и было полным полно ила. Сама кабина - это два пилотских кресла возле приборной доски - всяческих индикаторов и кнопок было тут видимо-невидимо. Были тут приборы стрелочные, светодиодные, ручки, большой руль.
  -Червемотки, - сказал Дыдд.
  -Где ты видишь их? - осведомился Горизонт.
  -Вот, смотри. Я еще в справочнике хорошо ознакомился. Зарядка - червемотки. Видишь, треть запаса. Можно поехать.
  -Как же ты поедешь?
  -Посмотрим.
  -А зажигание?
  -Он полностью механический. Нет, электрооборудование есть, но оно не обязательно. Привод - механика. Зарядить можно от внешнего привода. От трактора.
  -Ну да. Я это знаю.
  -Вот.
  Дыдд заглянул в технический журнал.
  -Заглушку вправо. Она и так вправо. Жмем педаль. Нифига.
  -Нифига, - сказал Перов, заглядывая в люк.
  -Нет. Смотри. Прокачка.
  Дыдд потянул на себя ручку, и внутри корпуса что-то затархтело. Звук этот был мерный, со скрипом, циклический. Словно бы вращались какие-то шестерни.
  -Это, наверное, прокачка? - предположил Перов.
  -Наверное.
  -Это ж столько лет он под водой, и в нем что-то работает.
  -Почистить придется.
  Следом за кабиной располагался отсек побольше - такой же низкий, с наличием верхнего люка, который был тотчас же открыт, чтобы обеспечить освещение. Это позволяло не сажать батареи фонарей. Аппаратура здесь стояла в два ряда - невысокие металлические шкафы с ручками и стрелками. Но самое главное, здесь имел место шлюзовой отсек - что-то вроде торпедного аппарата, уходящего под днище. Его размеры и форма говорили о том, что назначением его было - аварийный выход из машины в подводном положении.
  -Аквалангов нет, - проговорил Виктор Ленин.
  -Там в следующем что-то, - ответил Горизонт.
  -Но я думаю, при небольшом погружении выбраться можно и так.
  Да, в последнем отсеке имело место множество вещей непонятных, и, более того - очень непонятных. Однако, с оружейной башенкой удалось разобраться без особенных умственных трудов. Ручка вверх - башенка поднимается. Ручка вниз - опускается. Привод от червемотков здесь работал без каких-либо предварительных настроек. Из башни выдвигался портативный пулемет - также с помощью ручки. Имел место перископ и джойстик поворотов, подъема ствола вверх.
  -И патронов немного, - сказал Перов, - интересно, а наши сюда подойдут.
  -Не. Калибр не тот, - ответил Виктор Ленин, - не подойдут.
  В этот момент Дыдд нажал на педаль, и червь дернулся с места и пополз по песчаному берегу.
  -Едем, - крикнул он, - нужно предохранители проверить.
  -Вставь проволоку, - посоветовал Перов.
  -У нас там запасные есть. Надо приладить. Контакты почистить.
  
  Отсеки чистили, убирали воду и грязь. Нанос имел место небольшой, однако, за первый день сделано было мало. После окончания работы Перов и Горизонт сходили к месту падения загадочного объекта. Овраг был по-прежнему затянут туманом. На самом месте падения образовалась воронка, из которой сочилась вода. Больше ничего выяснить не удалось. Дыдд же нашел в одном из металлических шкафов червя какие-то журналы, и из чтения некоторых их страниц не было ничего ясно. Хотя и написано было по-русски. Хотя нет. Кое-что все же можно было понять.
  
  Д-13-124 Прокачка
  Д-13-0125 Погружение на глубину 17 метров
  Горизонтальная скорость - 10 км/ч
  Запуск гидролокатора
  Д-13-00125 Прогон ускорителя. Горизонтальная скорость - 30 км/ч на глубине 10 метров.
  Максимальная проверочная глубина - 30 метров
  
  -Ускоритель, - заметил Перов.
  -Надо завтра поискать, - проговорил Дыдд.
  
  День угасал, и, казалось, все пойдет по привычному расписанию. Ужин варился. Собаки крутили хвостами в ожидании. Солнце уже нырнуло за горизонт, предполагая упасть в синеву запредельного вселенского океана. Тогда в небе был замечен еще один объект. Шел он примерно по тому же маршруту, что и предыдущей, а потому, видение можно было воспринять как обман зрения или повтор, с той лишь разницей, что теперь был закат.
  -Опять, - сказал Перов.
  И правда - что тут было добавить. Тем более, что за объектом тянулся шлейф, а судя по траектории, он собирался грохнуться в том же месте.
  -Возможно, снаряд, - сказал Дыдд, - где-то проводят управляемые стрельбы. Допустим, учебный снаряд. И нам повезло. Нет, сейчас посмотрим, повезло нам или нет. Если рванет, то мало не покажется.
  -Смотря какая мощность, - проговорил Горизонт.
  -Обычный - не страшен.
  -Ты думаешь - ядерный?
  -Ну я не слышал про ядерные. Световые. Но это давно было. Навряд ли в наше время есть материалы, из которых их можно сделать, эти световые бомбы. Там использовалась скорлупа Птицы Гочс, которая при правильном воздействии производила выброс энергии. Ну там и еще что-то было, уже не помню. Я видел чертежи. Мне еще Марс показывал. На счет оврага.... Не знаю. Я думаю, овраг сгладит. Но нет. Вы что. Я же так.
  Оставалось досмотреть представление. Но теперь все происходило точно так же. Объект спикировал и рухнул в том же овраге, испуская новые полосы тумана.
  -Надо пойти разобраться, - проговорил Виктор Ленин, - если там кто-то прилетел, то лучше сразу выяснить.
  -Кто будет дежурить? - осведомился Дыдд.
  -Ты, наверное. Пора и тебе.
  -Эх, ладно. Нет, а давайте все пойдем. Вокруг все равно никого нет. Эх, нет. Дисциплина. Червь, оружие, припасы. Остаюсь.
  Но нельзя сказать, что ребята совсем уж строго чтили дисциплину. Скорее, тут играла сила привычки. Вообще, любой человек, который привык ходить хотя бы в походы, рано или поздно чему-то учится. Появляется минимальный рационализм, который сводит всевозможные усилия к минимуму. Но и не нужно забывать про годы, а может быть - и века в Реке-Наизнанку. Время здесь имело совсем другой вес. Мог ли представить себе такое обыкновенный человек? С другой стороны, никто так и не доказал реальность происходящего. Вопрос этот поднимался тысячи раз.
  Вечерело. И тут можно было ожидать что угодно, только не это. Конечно, это казалось более, чем невозможным - ибо на склоне, по приближению к оврагу, где странный аппарат упал, были встречены Марс Брайнер, во-первых. Во-вторых, Вячеслав Космос, в прошлом - Вячеслаав, а он же - Лежан Павыф, в-третьих - Арам Воробьянян. Но, наконец, были и тут двое парней, очень друг на друга похожих. Видимо, братья. Звали их Сёма и Андрон.
  -А я так и думал, - проговорил Марс, - всегда заранее чувствую, что случиться что-то. Ха.
  Вот такая имело место встреча. А уж за ужином, который пришлось расширить еще на пять порций, Марс все и рассказал.
  -Я сразу скажу, там все не так, даже не спрашивайте, где это. Мы туда попали через Разветвитель. Это такое дело, когда-то давно Саша Маслов давал нам свои записки, где указывались маршруты, и там остались, как бы, нехоженные тропы. Разветвитель - название соответствует предназначению. Действительно, там все разветвлялось. Ох, парни, это быстро не рассказать. Хорошо, что у вас еда есть. У нас там, в шаре, почти и места не было. Мы гнались за Теневым. Он влез в шар с экипажем. Но это, это не люди, как вам объяснить. Он их убил. Но он и сам разбился при падении, он не такой уж крепкий, но и дело не в этом. Изоляционное поле, которое выползает - ну, туман этот, он опасен для некоторых видов существ. Как раз Теневой его не переносит. Да, я забыл. И человек. Смотря откуда этот человек. Если такие, как мы, то нам все равно. А если другие люди. Но и все равно, нам хотя бы удалось затормозить. А то бы и сами разбились. Но дело сделано наполовину. Сам Теневой, скорее всего, погиб, во всяком случае, следов его не видно. Мы, в общем, и не думали, что его можно поймать. Но хотелось попробовать.
  -Теневой, - проговорил Горизонт.
  -Да вы не поймете, это долго объяснять, - сказал Слава Космос, - не поймете, потому что место другое. Там вообще нет Реки. Это во-первых. Потом, там население смешанное. И люди там, и собакоголовы, и контакты. Контакт - это такое существо. Потом, там, там много чего. А вот техника, ну вы видели. Мы на ней летели. А прошли мы долгим путем, а вход во все эти буераки был через Разветвитель. А места там богатые. Никакой войны там не было. Ну, то есть, раньше была, а недавно не было ничего. И там проводятся полеты в очень удаленные миры. Там мы работали в составе исследовательской группы.
  -Крутые ж пацаны, - заметил Виктор Ленин.
  Вечером было много чаю, много рассказов. Собаки крутили хвостами и просили хлеб. Андрон рассказал про то, что в некоторых местах хлеб делают из камня.
  - Я сам работал на радио, на кулинарной передаче. Вы же знаете, как это бывает. Работал я двадцать лет, было мне уже лет пятьдесят пять. Я как раз один раз встретил Марса, а он не старел. И он мне говорит - завидую тебе, Андрон. Мол, мне заподло все время молодым быть. Да хотя бы женщины, а? Я задумался. Оно-то так, да не так. Нет, я про хлеб. Мне рассказал один старый товаровед, что - что такое камни? Кто друг у друга спрашивал, ну камни и камни? Сколько в мире камней? А сколько хочешь. Карьер копают какой-нибудь. Песок. Гравий. В одной куче гравия камней видимо-невидимо. Все камни гладкие. Считается, что их всех обточил океан. Но где взять столько океана? Не может такого быть. Но я никогда и не думал. Я снова пришел на передачу, которую вел очень долго, много лет, было это на обратной стороне земли. Мы же знаем, что земля плоская. Но это потому, что у нее нет боков. А обратная сторона есть, и там - своя жизнь. А чтобы узнать, что делается тут, нужна либо лестница веревочная, длиной в тысячу километров, либо скважина - чтобы с одной стороны на другую просверлить. Таким образом, если нормальный мир - это круглая планета, вокруг которого вращается луна, то здесь - это некий бутерброд. Есть одна половинка - это Река-Наизнанку. Есть обратный мир, он у разных народов различно зовётся. Там, где я жил, он был и Большая Плоскость, и Рука, и Земля, и даже Луна, как ни странно. А толщина земли неизвестна. По краям, как мы знаем, пропасть, а уже потом - разнообразные составляющие, включая Синий космос. Значит, значит о хлебе. У нас на радио работал водитель, звали его Цаплин. Обычный мужик. По нашим временам, наверное, это было триста лет назад. Но как сейчас помню. Цаплин мне говорит:
  - Хочешь, расскажу тебе, как готовить хлеб из камня.
  Я удивился.
  - Это потому, что все камни сделаны их хлеба.
  Я еще больше удивился.
  - Да, да. Чтобы приготовить рецепт, нужно только восстановить хлеб назад.
  - Почему же он из хлеба? - спросил я.
  - Ну очень просто. Это и есть хлеб. Просто он древний, а потому застыл.
  - Как же так?
  - Очень просто. Мы где живем?
  - На Земле.
  - Но что такое земля. Земля по сути?
  - Плоскость.
  - А что вокруг нас?
  - Хаос. Нет, космос.
  - Верно. Всем известно, что Хаос большой, а космос маленький.
  - Но при чем тут хлеб?
  - На заре мироздания нашего, а именно - земли, а не других планет, и уж конечно, не Хаоса, пролетала тут мимо большая хлебовозка. Говоря общим языком, это был космический корабль. На нем летели коты. Разумные коты в природе не встречаются, поэтому, проверить это утверждение нельзя. Но знающие люди знают. А простые люди конечно не знают. Так вот, хлебовозка летела мимо, на землю она и не летела. Корабль этот сделал маневр, и его хорошенько тряхонуло, открылся кузов и все буханки полетели вниз. Тогда ты спросишь - мол, чего ж так много камней? Неужели так много было хлеба? Очень много. Ведь это был кошачий хлеб. А он - самый разный по размерам. И большой, и маленький. Так и высыпался весь кошачий хлеб на землю. Пока летел он, то покрылся тонкой коркой, что позволило ему принять гладкую форму. Конечно, прошли века и эры, да и не все камни - хлеб. В море камни - это действительно камни, так как и правда - куски скалы обточила вода. Да и речная галька чаще всего - камень. Но как же это узнать? А вот как.
  Тут он мне все и показал. А объяснялось все это очень просто. Нужно было правильное молоко. Коты же любят молоко - или просто его пьют, или усы смачивают. А хлеб кошачий, он такой же кошачий, как и все коты.
  Принес он с собой много молока. Смачивает одним - никакого эффекта. Другим - тоже. Потом и третьим. Но это для показа все было, для примерки. Потом показывает - вот, мол, молоко от млечного пути. Ночью ставишь тазик, но не дай бог хоть лучик попадет в него - все пропало. Самый темный момент вычисляется по формуле, и длится он минут десять - это когда молоко оседает. Надо его собрать с поверхности воды, а потом отфильтровать и добавить в обычное молоко. Пока молоко не добавлено, нельзя, чтобы был свет, иначе все напрасно. А уж как молоко закреплено...
  Тут он смазал камень, и тот стал менять цвет.
  - Ткни его, - говорит Цаплин.
  Пробую, и правда - мягче стал.
  - Только, - говорит, - он старый, сразу же есть нельзя. Нужно подождать, потом смочить и немного в духовку.
  Тут мы набрали камней и так и сделали. Хлеба у нас было видимо-невидимо. Были булки обычные, были и булочки с изюмом. Наконец, одну разрезаю, а он - ржаной. А Цаплин говорит - у котов столько видов хлеба, что даже на вычислительной машине не вычислить. Так много видов! У нас тогда там были деревянные компьютеры. Никогда наверное не видели. Даже видеоадаптер был деревянный. Большой, как стол. Весь состоит из ячеек. Один байт - вроде как одна деревянная струна. И внутри много, много струн. И регулируется это за счет прохода соков.
  - У нас такого не было, - сказал Слава Космос, - я то немного шарю в этом. Да у меня дома есть компьютер.
  - Так оно и было.
  - А ты умный, Андрон, - заметил Горизонт, - небось, учишься.
  - Я тут больше прожил, чем там.
  - Ну это все мы так.
  - У меня был друг, - вмешался Сёма, - который был там. Ну вы поняли. Или не поняли?
  - Чо понять-то? - осведомился Дыдд.
  - Ну, он местный. Из Реки-Наизнанку. Он бывал в городе Ф.
  - Брехня, - хором ответили Перов и Виктор Ленин.
  - Да это всё равно, что кто-то живёт внутри моего воображения, - горячо проговорил Виктор, - как он оттуда выберется?
  - Ну это немного устаревшее мнение, - сказал Марс, - хотя я бы сам не поверил. Нет, я не знаю. Вернее, не знаю, можно или нет - вот так пройти. Но на счет того, что нет материального пути, я не согласен. Есть.
  - Ну Марс все знает, - сказал Слава Космос философски, - а как давно видели Сашу Маслова?
  - Давно не видели, - проговорил Арам Воробьянян.
  - Я видел его фото в журнале, - сообщил Перов, - может, и не он. Но разве спутаешь. Журнал "Молодежь Урала".
  - Саша Маслов был на Урале?
  - Ну, был он или нет? Он был в журнале.
  - Это может быть и не он.
  - Да точно он. Я тебе говорю.
  - Может, это обычный парень. А Саша под него косил.
  - Там было написано, что это - Саша Маслов.
  - А чем он был замечателен? - спросил Дыдд.
  - А, какой-то активист. Какая-та госпрограмма. Банально. Я не вдавался.
  - Надо внимательно почитать. Так он точно там, на Урале?
  - На Урале?
  - Ну, - Слава Космос подбросил дрова в костер, - на земле есть транспорт. Пусть бы он и призрак супер машины. Кто мешает ему разведать этот мир? Мы ведь никогда не задумывались над тем, насколько Саша в свободен в своем выборе маршрута. Если бы он отправился куда-нибудь в хаос, никто бы не удивился. А вот ездить по нормальной земле, почему бы и нет? Тут могли быть сомнения, как далеко распространяются его сверхспособности. Одно дело, оперировать в округе. Когда мы учились в школе, он не на шутку отжигал. А что теперь? Мне казалось, что его разум связан с кем-то из нас. Как в головах стало меньше дурняка, он стал серьезнее.
  - Но это версия, - сказал Марс.
  - Конечно. Да, но мог он просто взять и поехать на Урал.
  - Саша стареет.
  - Пока живет на земле, то стареет.
  - Я видел его вполне взрослым. Но видел там. Там и я был старым.
  - Когда ты был старым? - спросил Горизонт.
  - Был. Не веришь?
  - Не знаю. Ты всегда был таким. Ты же главный.
  - Да ну тебя.
  - Есть основные люди, - сказал Слава Космос, - мне тоже говорят, что я такой. Я не об инициации компьютера. Я о том, каковы мы в Реке-Наизнанку. Марс всегда отбрасывал отражения, и, наверное, и сейчас отбрасывал.
  - Сейчас нет таких ученых, - сказал Марс, - никто не изучит флуктуации.
  - Саша вряд ли кому-то интересен, - сказал Дыдд.
  - Может быть, - ответил Марс, - хотя он был другом.
  - Другом?
  - Ну, это было давно. Очень давно. Это было интересное место. Мы ездили охотиться на странных существ, и там было довольно опасно. У него была жена.
  - Если увидел века, рано или поздно смиришься, - сказал Виктор Ленин.
  - Когда-то будет конец, - проговорил Арам Воробьянян.
  - У всего есть конец.
  - Мир как компьютер.
  - Не иначе.
  - И компьютер выходит из строя. И мир выйдет из строя.
  - Ну мы этого и не увидим.
  - Тогда будем с вами червем заниматься, - сказал Марс, - правда, вы можете возразить, что у вас мало еды. На всех не хватит. Но вы же знаете, я хорошо разбираюсь в делах. Если хотите, съездим в Акимею, привезем продуктов. У меня есть деньги. Что-что, а бабки я с собой прихватил. Правда, это купоны. Но они сейчас везде в ходу. Да я и в курсе, что там в Акимее. Поменял купоны и всё. Да и на купоны можно покупать. Карту знаете? Там даже и вокруг много посёлков. Можно если что затариться.
  - Да ты за еду не бойся, - сказал Слава Космос, - рыбы много. Соль есть. Чай есть. А хлеб можно из хлебного корня делать. Да и как с червем разберемся, посмотрим. Еда - что для нас еда? Еда не важно. Кстати, ночью я видел, что-то светилось.
  - Где светилось? - спросил Марс.
  - В небе. А может, мне показалось.
  - Может быть, это вернулся Сергей Лун? Я давно думал, почему он не возвращается? В те времена, когда люди еще тут не жили, или еще - были более ранние люди, до нас, Сергея Луна можно было с легкостью встретить в лесу. А какая была у него шляпа! Ну а про табак не все знают. Да его и курить было нельзя, потому что солнце чихало. Само солнце чихало, а уж что там человек? Хотя я и не курильщик. Я, конечно, курил как и все. И сейчас я не против что-нибудь потянуть, когда разговор по душам. Но табак Сергея Луна я бы потянул. Я думаю, раз он рассказывал о том, что жил еще в древние времена, то сейчас он может находиться где-угодно. Мы не летали в Синий Космос. Что там?
  - Все описано в трактатах, - сказал Слава Космос.
  - Я знаю. Все описано. Но так ли это все? Кто может все это доказать? А чтобы понять, лететь надо прямо отсюда. Вот Теневой. Мы так и не определили его структуру. Мы знаем о множественности миров и о том, что ближайшие миры напрочь завязаны на сознании мега компьютеров. Но когда обнаружились смежные миры, стало ясно, что машина не создавала их. Нет, во всяком случае, так выглядело. Внутренний космос очень велик. Доказать, что это - не деяние компьютера, мы не можем. Теневой - это даже какая-та иная математика. Я знал о нем давно, и я как-то проехал в аппаратную и там попытался найти его снаружи. У меня там есть хороший приятель, Джонсон. Он нашел алгоритмику Теневого и предложил такой вариант. Да, что-то можно отследить. Но с другой стороны, он показал мне номер. Мол, существует внутренний номер объекта. У Теневого нет внутреннего номера.
  - Вы так далеко продвинулись? - удивился Перов.
  - Нет, не подумайте, что я только этим и занимаюсь, - ответил Марс, - но мне интересно. Мне кажется, я способен понять больше, чем другие. Поэтому, базовая версия остается такой - ВППР сделал лишь подключение, но внутри его подключения в эту реальность образовался пузырь, который является его собственной реальностью, именно поэтому мы имеем над ним определенную власть. У этого пузыря есть центр, это - Река-Наизнанку, есть собственный космос - это Синий Космос, и даже первичное вещество - это Хаос. Все это и обуславливает переходы. Вроде бы ты перешел сюда физически, но смерти нет, потому что что-то скопировано из тебя самого. Ну и плюс, это и проекция, и не проекция. Как понять, что они и так, и так. Но, я думаю, наличие проекции защищает от смерти, если ты проедешь дальше. Теневой вышел оттуда, где нас не должно быть. Но мы можем там быть. И, я думаю, если в один день мы бы построили корабль, мы бы могли выйти за пределы Синего космоса.
  - Это невозможно, тут другие принципы, - сказал Слава Космос, - в Синем Космосе летает Почтовое Отделение Синего Космоса, и мы там были. Ты же знаешь.
  - Да. Достаточно сесть на Перевозящего кота.
  - Надо найти, где он садится.
  - Немного не здесь, но все возможно.
  - Можно долететь и на паруснике, - сказал Андрон, - у нас садишься на парусный корабль, он поднимается и вылетает в космос. Там летишь по разным маршрутам, в том числе и по планетам. И планет в Солнечной Системе - 28 штук. А если прибыть в такие порты, как Боровики или Машрумовск, или же вообще добраться до самой крайней точки Солнечной Системы, электронной планеты Сом, то оттуда идут маршруты еще дальше. Поэтому, мне кажется, это наш космос. Если все это создали Мега Машины, то и дальше - какие-то звезды. И все это, по моим ощущениям, в общей стезе. Все одно. Но то, что есть какие-то не наши места, я замечал. Там и космос совсем другой. И даже звезды другие. Все совершенно не как у нас. Так, что Марс прав.
  - А я жил на Марсе, - заявил Сёма.
  - О, - удивился Слава Космос.
  - Я слышал, что на Марсе кто-то жил, - заметил Дыдд.
  Тут Семе пришлось все и рассказывать.
  
   - А долго жили, - рассказывал Сёма, - то есть, не долго, а очень долго. Ну, может, тыщу лет я жил. Как так, спросите? А там живешь пятьдесят лет, умираешь и заново живешь. При этом, это не смерть, а обновление. Совсем все как не у нас. Если на Марсе не жил, то и не узнаешь. Ну, скажем, убьешь ты кого-нибудь - это смерть. А если тебя убьют, то это возвращение. А на Марсе как ты ни умрешь, ты возвращаешься сначала в корни. Можно сказать, к корням, но вернее - в корни. Потому что вся жизнь - как дерево. Но дерево не одно. Наверное, проще назвать это травой. Ну, как об это сказать на пальцах. Вся твоя жизнь - внутри этой системы. И это самое главное. Жил, отжил, очнулся - а ты обновился, и ты все понимаешь. Ты лежишь в корнях. Корни эти растут на границе мира, а дальше находится Хаос.
  - Тоже Хаос, - сказал Дыдд.
  - Ну, у нас Хаос присутствует в теориях. Даже если сесть на ракету и полететь, то вряд ли найдешь в Хаос. Хотя утверждается, что край вселенной - это как раз край, а дальше - Хаос. Видимо, физически достигнуть этой широты сложно. А в системе, где всё есть верхний, средний и нижний мир, все сразу сделано так, что в начале ты растешь в корнях, а часть корней этих питается от Хаоса. Они уходят внутрь Хаоса, и часть живых существ может туда переходить. Если ты человек, то ты туда не ходишь. Только избранные могут зайти и выйти. Но другое дело, что имели место Звери Хаоса. Это - вторая форма жизни на Марсе. Звери среди людей невидимы, но в нижнем мире, когда ты обновляешься, ты можешь их постоянно видеть. Они выходят из Хаоса и уходят обратно, а когда идут наверх, по корням, то постепенно становятся невидимыми.
  - Они в жизни участвуют? - спросил Слава Космос.
  - Да. Они принимают облик людей. Но люди, конечно, до точности всего не знают. В мире людей они являются царями.
  - Звери - цари?
  - Да.
  - А чо ты сам не был царем? - спросил Виктор Ленин.
  - Не знаю. Не приходилось.
  - Надо было попробовать.
  - А я власть не люблю.
  - Значит, никакой демократии, - заключил Слава Космос.
  - Нет. Это не политическое устройство. У людей же все строится вокруг богатства. Кто богатство держит, тот и царь. Это значит, что и слуги у него, и всякая там иерархия. Грубо говоря, кто первый схватил и вокруг себя кучку собрал - царь. А потом - его сын царь, и все такое. А на Марсе царь - это если Хаос тебя, как зверя, считает ключевой фигурой. А зависит это от того, есть ли в тебе самом точка входа в Хаос. Если есть, то ты царь. Даже если ты и не служишь таковым, то ты все равно по званию - царь. А уж когда ты приходишь в мир людей, то сразу же занимаешь такую должность. А за просто так разобраться в этом очень сложно, если никто не объяснит. Там, на Марсе, очень много всего интересного.
  Однажды я лежал в корнях. Я видел звезды. Звезды оттуда не видны, корни находятся и в глубине планеты, и, с другой стороны, как бы немного в другом измерении. То есть, если начать копать лопатой сверху вниз, то ты ничего никогда не откопаешь. Так вот, когда лежишь вроде бы на глубине, звезды видны еще лучше, чем если бы ты просто в небо смотрел. А небо там красное, потому что мир растет из Хаоса, а сам Хаос - красноватый. А говорят, что на Марсе много железа. Это уже совсем другая история - с железом.
  И лежал я в корнях, и думаю. Внезапно думаю - сколько веков я тут живу? Очень давно живу. Но почему-то только теперь вспомнилось, что жизнь в городе Ф. постоянна, и что время там почти не двигается. Живу я века, а это тебя заключили внутри иллюзорности бытия. Я стал думать - не может же быть, чтобы вся иллюзия зависела от тебя. Жил я долго и был очень умным, хотя, мне предстояло жить заново, но это не на земле ж. Да, но на земле все живут вроде как в первый раз. Я имею в виду, такого опыта, чтобы пережить смерть и все запомнить, нет. А здесь я был в начале, до жизни. Я поднялся и пошел. И шел я по нижнему миру и вышел на самую границу между жизнью, вернее, не жизнью, вот этим уровнем и Хаосом. И все там было заполнено корнями, и все будущие люди напоминали клубни. И я шел и видел, как же много клубней, а также было ясно, что среди всей этих образований есть и те, что совсем не люди. Но, значит, они там рождались, но наверх не попадали. Может, они жили в обратную сторону?
  Словом, я нашел дорогу и шел. По дороге мне попадались звери Хаоса. Они спрашивали у меня - куда же я иду. А я отвечал, что я не знаю, куда идти. Я только ищу что-то, но я не знаю, что же я ищу. Он сказал мне - это обычное дело, когда человек ищет. Мол, кто ищет, тот, конечно же, рано или поздно найдет, так как в этом суть жизни и заключается - что ты ищешь и находишь. Будешь искать - найдешь хоть пустоту. А пустота - очень серьезное значение. И он мне рассказал о том, какая разница между пустотой и нулём. Я озарился.
  - Иди. Иди сам. Найди сам, - пожелал мне Зверь.
  И шел я по дороге, и мне встретился царь, что шел сверху вниз.
  - Постой, - проговорил я, - ты вернулся в звери.
  - Я иду, чтобы лечь в спячку, - сказал мне зверь, - а потом я вернусь.
  - Сколько же ты будешь спать? - спросил я.
  - Десять тысяч лет. Меньше - это не сон. А кто ты такой?
  - Имени у меня нет, - ответил я, - но сейчас я вспомнил, что меня зовут Сёма, и что только два года назад я окончил школу, и что было много всего - но я нахожусь там, и время там не движется, а здесь могут пройти все эпохи, вплоть до конца света, а все равно - это будет частью большой иллюзии.
  - Если это правда, значит, ты - бог, - предположил Зверь.
  - Нет. Никто до конца не разобрался, кто виноват. Наверное, компьютер.
  - Машина. Порою я думал, что мир напоминает сложную машину. Это так и есть. Но если это правда, тебе нужно что-то передать нам.
  - Но я не знаю, что мне передать, - ответил я.
  - Передай то, что ты знаешь. Сделать это не сложно. Будешь идти по дороге, а потом поверни направо. Там ты увидишь огромное существо. Это - Гипокраб. Просто подойди к нему и расскажи о себе. Гипокраб будет хранить все знания в себе, и, возможно, все это сделает наш мир лучше.
  - Но этот мир и так хорош, - заметил я.
  - Значит, бывают места гораздо хуже.
  Мы расстались, и вскоре я дошел до того места, где сидел Гипокраб. Это был и правда краб, очень большой. Это существо появилось в Хаосе так давно, что, наверное, тогда еще не было самой планеты. Когда он спал, то вокруг сжалось вещество, и так, он оказался вросшим в планету. Но это его не печалило, так как он мог запросто уплывать задним ходом в Хаос, а потом вплывать назад. Краб был очень большой.
  - Привет, - сказал я.
  Краб что-то пробурчал в ответ.
  - Я пришел рассказать тебе о себе. Меня зовут Сёма. Я живу в городе Ф. В тот момент, когда здесь проходит век, у нас даже и дня не пробегает. Для меня вопрос - каким я буду, как вернусь, и что останется в голове? Говорят, что ничего не остается. Кажется, что просто сон приснился. И если бы я был такой один, то я бы даже не поверил, что это был сон, но это - очень распространенное явление. Несколько лет назад в нашем городе стали проводить программу по суперкомпьютерам. Машины очень большие, их расположили в горах, ехать надо 50 километров. Но это не обычные машины. В качестве энергетической системы используется плазменная сущность, пойманная в космосе. Но операционная система столь сложна, что ее почти невозможно описать словами. Взяли группу ребят и скопировали что-то у них из головы для того, чтобы создать ядро. При этом, все было нормально, и все остается нормально. Зато жизнь вокруг изменилась, и, первым делом, появился Саша Маслов. Он вроде бы вышел из недр машины, и там, как он утверждал, "места полным полно". Он нашел себе друга - это был Сергей Крабов. Сергей был вроде бы первый, кто попал в другой мир. Но потом были различные сведения, что некоторые путешественники сознания терялись в каких-то потусторонних дебрях, и все это был один и тот же мир. При этом, были и ограничения по возрасту. Видимо, что-то связано с мозгом. Младше определенного возраста, а также и старше неких лет туда уже не пройти. Но физически, конечно, попасть туда нельзя. Некоторые говорят, что можно. Словом, рано или поздно началась массовая болезнь, появилась Река-Наизнанку, некое пространство, очень странное, со своей жизнью. Туда пошел и я. Чтобы попасть, нужно было искать ворота где-то на реке. Порою, надо было выехать в лес. Говорили даже, что на окраине Бумагино можно дойти до мусорки и оказаться в Реке-Наизнанку. Но я не проверял. Но зимой, например, операция с рекой не подойдет. А летом можно просто плыть в определенном месте и искать выброшенные оттуда предметы - например, из того мира приплыла коряга. Тогда ты за нее цепляешься и все. И вскоре мир вокруг тебя меняется. Река вдруг становится очень широкой, а справа от тебя начинают подниматься горы Периметр. Так что я прожил там первую жизнь, пока не попал под катки. Да, в одном месте вдруг ожила дорожная техника и начала закатывать людей, так меня и закатали. А уже потом я встретил служителей "Церкви без комплиментов". По правде говоря, это что-то вроде хиппи. "Церковь без комплиментов" существовала в Реке-Наизнанку, но так же была и в городе Ф. Так вот, оказалось, что вроде бы есть методы попадать туда просто через сон. В общем, вступил я в эту Церковь. Хотел научиться. Оказалось, было очень много пересечений. Были люди, которые хотели установить связь сюда и туда. Но как это сделать? Течение времени разное. Как быть? Оказывается, если что-то такое делать, то и время не страшно, и сообщение туда и обратно доходят оперативно, и тогда ты словно бы сам управляешь своим временем. Таким образом, была организация ОБХС, потом - ОБХС-2, они отправлялись в Реку, чтобы уничтожать все проявления Гуся Папермана. А так как Гусь завсегда отбрасывал кучу отражений, то работы хватало.
  Наконец, меня привели на специальный обряд, который проводился в ГМХ - Газово-Молекулярном Храме. Идею придумал вроде бы Саша Маслов. Он утверждал, что каждый человек - Молекула, но есть главная Молекула. Он как будто смеялся над людьми, а на самом деле слова Саши казались абсурдными, но несли самый реальный смысл. Надо было лишь прислушаться, чтобы понять - это очень глубокая правда. Он относится к каждому человеку как к персонажу. И потому его постоянно озаряет дурная радость.
  Так или иначе, это и все. После этого очутился на Марсе. Сначала я не мог понять, что же это за место. Я подумал, что в Реке-Наизнанку могут быть такие странные места, совсем не похожие на привычную нам жизнь. В-остальном, мне подходило. Все говорили на том же языке. Люди были как люди, хотя были и другие расы - полосатые и синие люди. Но я считал, что так и надо. Но однажды я открыл книжку и узнал, кто оказывается, наша планета - не третья от солнца, а четвертая. Это открытие повергло меня в шок. Я закричал - я живу на Марсе! Я бегал и кричал. Я хотел кому-то рассказать об этом, но разве кто-то удивлялся? Тогда я стал интересоваться астрономией, из которой я узнал, что земля - это необитаемая планета, покрытая пустынями. Вот так открытие.
  - Значит, земля обитаема, - сказал мне Гипокраб, - я так и думал. К земле можно подобраться со стороны Хаоса и посмотреть на все ее измерения. Какие-то могут оказаться необитаемыми. Но до нее далеко. Если я хорошо оттолкнусь, то, может быть, за двести лет доплыву до нее. Но у меня много дел здесь. Но по другим рукавам Хаоса можно уйти очень далеко. Это хорошо, Сёма, что ты мне все это рассказал.
  Я был рад. Тогда Гипокраб предложил мне прокатиться на его спине. Я сел, и мы поехали. Да, наверное, мы сразу и не поехали. Мы как бы поплыли. Там, вокруг, были другие законы физики, но самое главное, что я все это прекрасно понимал. Вот сейчас не пойму. Ни грамма не пойму, что это было. А тогда - хорошо понимал. Смотрю и понимаю. И когда идут узоры понимаю, и когда знаки. Я примерно знаю про знаки. В каждом человеке есть знак. Вернее, даже не так. Не в человеке. В душе есть знак. А вокруг знака - оболочка знака. Но может быть и пространство внутри знака. Вернее, оно у всех есть, туда добраться нельзя. И Гипокраб мне говорит:
  - Смотри, может быть под знаком очень много места. Это все равно, что вот лежит камень, и - небольшой камень, а под ним - вселенная больших размеров, чем ты сам. Это и есть пространство под знаком. А откуда мне знать, большое оно или нет.
  Тогда я решил рассказать Гипокрабу подробнее. И вот, мы летим сначала по трубе, и вся она исписана знаками. И то он мне рассказывает историю, то я ему. Он говорит:
  - Это - корни. Это не сам хаос. Но ты и так был в корнях, а это - корни ниже.
  - А далеко они идут?
  - Везде идут.
  - А есть ли места, где их нет?
  - Сколько хочешь.
  Летели мы дальше. Потом он еще говорит:
  - Вот представь, что ты - песчинка. А вот - куча. А одна песчинка - это не ты. Это все галактики вместе взятые. Так что представь себе размеры.
  - Значит, что-то и за пределом есть?
  -Сколько хочешь.
  - А ты знаешь?
  - Знаю, насколько могу. И не знаю, насколько не могу.
  И вылетели мы в Хаос. Как это сказать? Это вот если ты живешь в куче песка, живешь одной песчинкой, а куча большая - то все равно, многие вещи сходные, даже если и ты видишь в первый раз. Вот он двор. Он большой, а что куча? Даже одного процента не занимает. Вот и весь двор - это Хаос. Только он очень большой, и он очень веселый. Многие люди думают, что Хаос - это разрушение. Но, правда, это те, кто никогда не были в Реке-Наизнанку.
  Так вот, мы летим. И я только головой верчу во все стороны и удивляюсь - чего тут только не было. Я же хорошо знаю легенды про Польта. Сначала было Первое Пальто, а потом оно зацвело. Казалось бы, это было давно, примерно два миллиарда лет назад. А некоторые говорят, что и все шесть. А когда я увидел все это я понял, что это - один эпизод из миллионов. Хаос густо населен. В нем живут большие Знаки. Один знак - это всё. Это даже больше, чем вся видимая вселенная. И вот, летишь ты, и вокруг - знаки, знаки, знаки... А потом.... Я увидел некие юные Польта, но какие они были? Да, я видел все виды Польт на картинах художников. В реальном мире, в городе Ф. их изображали как угодно. Самые главные идеи - это Шестое Пальто, давшее жизнь современному миру, а также - Седьмое, которое еще не цвело. Это значит, что Седьмое Пальто висит вне Хаоса, и когда оно зацветет, жители Пальто могут переселиться на Землю, так как жить там уже будет нельзя. И, я помню, был спор о том, существует ли Восьмое Пальто. А тут - хоть миллион Польт, хоть миллиард, и вообще - самые разные.
  Гипокраб приземлился на край гигантской шляпы.
  - У тебя есть тут знакомые? - спросил я.
  -Тут - все знакомые, - ответил он.
  - Но если я хочу встретить тут друга.
  - Здесь нет врагов. В Хаосе - все друзья.
  - Но мир часто бывает полон врагов, - сказал я.
  - Мир - да. Хаос - это постоянное состояние всего, а миры - это отростки вовне. Если хочешь, в космос. Хаос - не космос.
  Словом, мы шли по краю шляпы и пришли в нечто, что можно было бы назвать кафе. Я остановился и не мог произнести ни слова. Такого я никогда не видел. Хотя на Марсе жизнь совсем уж отличалась от земной, и я привык, но это было сверх всего. Тогда я подумал, что и теперь я не вижу самое основное, потому что словно бы все я понимал. И мы шли по шляпе. И вот - кафе. Все это были существа-знаки. И Гипокраб сказал мне:
  - Когда знак перезревает, ему тут же нечего делать, и он может покинуть Хаос и найти себе землю.
  - И с каждым так?
  - Нет конечно. Там, в жизни, в мире, в космосе, все по большей части родилось уже со своей природой. Существ, которые по своей сути, вышли из Хаоса, очень мало. Ну, это вот, допустим, ты придумал себе игру. И твой друг, и ты, и сосед - решили в игре участвовать. А внутри этой игры - уже свои жители. Но они - они сами по себе, а вот ваша комната, где вы собрались, чтобы играть, и есть Хаос.
  - Вот черт, - сказал я, - все так и есть.
  - Ты об этом знаешь?
  - Значит, наш настоящий мир есть Хаос по сравнению с Рекой-Наизнанку.
  - Не совсем. Насколько ты сумел это себе рассказать. Нет, в Хаосе нет правил и порядка. Это - набор всего, и организация этого всего не требуется. Все и так есть.
  Мы сели в кафе и ели говорящую еду. Она росла, вырастала и приглашала себя в рот.
  - Странно, - сказал я, - в обычной жизни я бы не смог такое есть.
  - Ешь меня, я - Желто-Хлеб.
  - А не будешь ты говорить у меня в животе?
  - Как не буду? Буду конечно.
  - Тогда не буду есть.
  - Так нельзя. Собрался есть - ешь.
  - Не хочу.
  - Не хочет, пусть не ест, - сказал Гипокраб, - пусть другого ест.
  - А что по вину? - спросил я.
  - Воздух - вино, разве не так?
  - А просто вино?
  - Сколько угодно.
  Он потянул своей клешней какой-то шланг. Шланги шли откуда-то из ниоткуда, и тут было все вино, какое только могло быть. Так, что пообедали мы славно. Главное, что удалось найти не говорящую еду. А Гипокраб ел все, что говорило очень громко. Мол, потом так забавно в животе урчит, разговаривает, поёт. Он сказал, что как поешь - так можно сто лет слушать звуки.
  А когда мы возвращались, то попали в космос и летели по маршруту, и нам постоянно попадались перевозящие коты. Из этого следовало, что мы были очень далеко, так как все коты всегда идут далеко мимо Марса. Но через Хаос всегда можно сократить маршрут. Если бы люди знали, как это делать, то проблема расстояний вообще бы отсутствовала.
  Так что скажу, что Хаос - хорошо. Это лучше, чем космос. Гипокраб летел очень весело, и когда мы встречали очередного перевозящего кота, то я махал им рукой. Ну вы хорошо знаете, что коты бывают самые разные. Если кот очень большой, то к его спине цепляют сразу кучу салонов. Хотелось бы мне именно на таком полететь. Настоящий летающий город. Обычный же как - автобус и автобус. Летишь себе, ни о чем дурном не думаешь. Если автобус маленький, то даже разноса еды нет. Бери с собой. А даже если дальний перелёт, все равно - никаких удобств. Жди следующей остановки. Ну, может, туалет только есть, больше ничего. Ну, ладно, везде есть тамбур для курящих. А то как же - надо лететь, допустим, целый день, а то и два. Летишь, летишь, потом сил нет, на полу расстилаешь спальный мешок и спишь. А вокруг - все космос, да космос. А в самом большой коте - там из салона в салон переходишь через прозрачную гофротрубу, а на голове у кота - кабина, там сидит капитан кота, руль у него огромный. Хотя кот и сам понимает, куда лететь, а все равно капитан там чего-то подруливает. Я, правда, всегда задумывался - чего там рулит капитан? Летим мы, значит, и шел очень большой кот. Может быть, это - межзвездный кот? Ну, конечно, не город, но вот себе на хвост он цеплял ремень, а на ремне - вагоны, и летят люди, вагоны большие, в окнах свет, и видно - что вагоны купейные, и есть вагоны-рестораны. Я тогда подумал, а что, если ремень отцепится. Так и полетят все летать в нигде. Но это мне вечно мысли дурные в голову приходят. Они мне постоянно приходят, мысли такие, что сделаешь. Так мы и летели. Гипокраб много знает. Я столько не знаю. А когда я стал рассказывать, Гипокраб посчитал, что я знаю больше него, такое ж дело. Как я могу знать больше него? А никак. Но я рассказываю, а он говорит:
  - Ну ты и мудрец.
  А я спрашиваю:
  - Да какой же я мудрец? Обычный я пацан.
  - А что такое пацан?
  - Пацан - это много.
  - Видишь. Одно слово, а много.
  - Пацан - это состояние души.
  - Тогда и я - пацан, - решил Гипокраб.
  - Конечно, - говорю, - конечно, ты - пацан. Пацаны - это ощущение. Если летят два пацана, то это как бы хорошо. Можно сказать - вот мы с тобой - пацаны.
  - Как хорошо, - заключил Гипокраб, - мы с тобой - пацаны.
  - А на другие звезды можно полететь? - спросил я.
  - Запросто так - долго, сам же видишь. Летишь, летишь, все никак прилететь не можешь. Надо через корни спустится ниже, и там будет Масса. Конечно, можно просто выйти в Хаос, но там сложно сориентироваться, где в мире какое место, так можно выбраться как бы в иную плоскость. Ну, считай, в другую вселенную. А если тебе нужна звезда, допустим, соседняя, то как ты туда попадать собрался? Надо прицелиться. С точки зрения Хаоса - это сущий пустяк, в Хаосе ты сам, может быть, по размерам больше чем звезда, и что же? И ничего. Так и вот - спускаешься в массу, и надо плыть вслепую - масса густая. Это - жидкое вещество, которое вытекло откуда-то из труб, а трубы передавали какое-то производное Хаоса. И ниже надо нащупать почву. А потом наощупь найти люк. Найдешь люк, открываешь, и вот - ты над трассой. По трассе всякие штуки ездят, и они как раз едут между звездами, и все сплошь типы серьезные там едут и сплошь не наши - таких никогда не встречал в обычных местах. А для них же все нормально, и они мне и удивились, говорят - послушай, на кого ты похож? Это когда я стал в этом тоннеле на обочине. Тротуар маленький, но есть ограждение, чтобы тебя не сбили. Думаю, поголосую. Остановился шар. Оттуда высунулся нос.
  - Куда едешь? - спросил Нос.
  - Не знаю, - ответил я.
  - Не знаешь, жди следующего века.
  И потом еще и другие останавливались и вопросы задавали - что и как, почему так, а почему эдак. Почему я такой? Я сказал, что я - Гипокраб, но это мало кого удивило, и некоторые даже спросили - не робот ли я? Я все же выяснил кое-что. Идешь по этому тротуару и смотришь - переход в сторону. Идешь туда, там и колонны всякие, и лица на стенах - и даже видна тенденция - что все лица чаще всего трехглазые. Я всякое знаю, и даже есть у меня приятель, по другую сторону Хаоса, у него 49 глаз, и говорят если 48 - то так себе, а 49 - значит, очень добрый малый. А вот три глаза - дело редкое. Да я даже и не задумывался. И вот, дальше идут пути железнодорожные, и ходят поезда, и поезда как раз такие, на которые если сядешь, то и приедешь куда надо. Да, но где вокзал? Вокзал я не нашел, но мне встретились черви, они и объяснили, что вокзал таки есть, или - надо б остановить что-нибудь на автодороге и до вокзала доехать - пешком идти не есть хорошо, там может быть очень и очень далеко. Очень далеко. Но я же Гипокраб! Я могу и сам перемещаться, используя различные силы. А, потому, я вышел на трассу и сам на ней полетел, и мне это понравилось, и летел я сравнительно быстро, и спустя километров сто меня тормознули - это были ежи. Они попросились мне не спину. Я спросил - откуда они, они ответили, что это не мое дело, потому что они мне заплатят. Я сказал, что деньги мне не нужны, потому что я не знаю, где их тратить, но ежи настаивали на своем - пришлось брать деньги. Но лететь пришлось очень долго. Вышли они все в том же тоннеле. На остановке. Просто остановка, ничего лишнего. Когда я добрался до станции, то устал ужасно. Станция была пустынна - вообще никого, в окне кассы наблюдался какой-то странный субъект, и он сказал, что билетов много, сколько угодно, билеты есть на миллион лет вперед. Так я взял билет до станции Аш. Где была эта станция? Потом я узнал, что приехали мы на планету, которая вращается вокруг Сириуса, и условия там не ахти, поэтому, если ты человек, то тебе дают специальный костюм. Но я - Гипокраб. Но жил я там недолго - всем было параллельно, что я туда прилетел. Да, все кругом здоровались и улыбались, но это не имело никакого значения, потому что мы никак не пересекались. Настоящее параллельное место. Я отправился назад, но разочарован не был, так как я начал свое путешествие спонтанно. Я думаю, что и на Земле можно проделать что-то подобное - надо лишь найти вход в этот транспортный тоннель. Конечно, физически сделать этого нельзя - твое тело должно слиться с телом мысли, а потом, ты должен подогнать свою радиочастоту под широту тоннеля. Словом, каждому - своё.
  Ночь сгустилась, и звезды словно бы говорили с землей. Сёма продолжал свой рассказ:
  - Конечно, мы вернулись на Марс. Потом, я выбрался из корней, и вдохновение мое еще долго не проходило. Я стал читать еще больше, но в обычной литературе не было такой глубины, и вообще - мне было понятно, что почти все выдумано, а если это и считается научной теорией, то все равно, основано либо на выдумке, либо на неких следствиях, и первоосновы там нет никакой и быть не может. Это все равно, что строить некую теорию на основе того, что круги на воде расходятся по круге, не учитывая того, что сначала на берегу кто-то стоял, что он взял камень и бросил в воду. Если вы скажете, что там стоял некий пацан - вас на смех возьмут. Вы что. Теория кругов, парадокс возникновения радиальных явлений на основе случайности. А вы говорите - да что вы чешите, парень кинул камень? Какой парень? Какой камень? Вы о чем? Никаких парней не бывает. Не может быть ни берега, ни реки - есть реальность и парадокс радиального расхождения вокруг, и есть наш местный Эйнштейн, который доказал, что.... Словом, какая разница, что он доказал? Он сказал, все поняли, что этогениально, с тех пор никто с ним не спорит. Он - столп. А все-то надо было разуть глаза - это - река или озеро, а там - берег, и пацанчик решил кинуть в воду камень. А тут - теория относительности, парадоксы и прочая фигня. Ну, вы меня поняли. Но я что еще хочу сказать. На Фобос ходил лифт. Платный. Я сел на лифт этот и поднялся наверх, и там, оказывается, было много студий. Ну студий везде много, если ими интересоваться. Если не интересоваться, то другое дело. Ну, многие ж, например, ходят в кино и не задумываются. Для них - кино и кино. Ни режиссера ни прочего. Ага. Оказалось, много лет назад на этой студии работал великий режиссер Саша Маслов. Он еще был автором известного фильма "Малина и Калина", и я его даже смотрел, хотя ничего не помню - черно-белый фильм. Я о Саше много и не знал, но был в курсе, что вообще при запуске Мега Машин был выброс, и был Саша. Во, думаю. Такие дела. Большой мир. Наверное, это явление нормальное, что и в электроне может быть вселенная очень большая, может даже, без размера. Я мечтал стать другим. Гипокраб - он, например, мог многое. Не то, что я. Хотя, сам он считал наоборот. Но я ничего такого не считаю.
  Горел костер. Бобик и Эльбрус громко чесались. Известно, собака чешется, потому что в этой чесьбе есть ее язык. И зевает она, чтобы поздороваться с человеком. Если ж собака среди ночи громко чешется, то и не значит, что блоха у нее. Хотя, конечно, может быть и блоха. И такое бывает.
  
  
  5.
  
  
  
  
  Марс пробирался кустами. Не то, чтобы не было другого пути - он лишь пытался сделать короткий обход, когда темнеющая земля представила ему заросли терновника. Здесь был выбор - пойти в обход или идти напрямую, и он выбрал именно такой маршрут - и терновник приветствовал его спокойно - нельзя было сказать, чтобы кусты имели цель его задерживать - но они были весьма красноречивы. Если бы перевести их слова на язык людей, то выглядело бы это примерно так - ты сам пошел этой дорогой, о, человек. Хотя, знатоки Реки хорошо знают, что в обоих мирах берега ее покрыты зарослями синей ягоды, и вот, все эти производители кисло-сладкой вкусности совершенно не проходимы. Тонкие и вязкие лианы сразу же цепляются за путника, заставляя его повернуть назад.
  Так вот, вы можете спросить, почему Марс шел один? Но нет, не нужно этого спрашивать. Одинокий путник есть игла в пространстве и времени. Брайнер не раз шел именно так, пытаясь повторить синглы Саши Маслова, который проделывал свой путь сквозь все виды завихрений. Если не было времени, Саша шел по спиралям начального Хаоса. И это ведь был момент зарождения мысли и хода, движения, когда вместе с Сашей путешествовал Сергей Крабов. Сколько прошло лет? Сколько минуло веков?
  Нет, никто не считал.
  Марс иногда возвращался в свой сон, и там было самое начало, хотя и имелось начало до начал - если так можно выразиться. Никто ни доказал, ни опроверг справедливость теории Большого взрыва. Видение повторялось с некоторой периодичностью. Он был агентом. Специальный аппарат, превращая мысль и ткань в капельку, производил прокол в теле вселенной, отправляя его на другую планету, где ему предстояло служить. Его самая последняя служба. Даже если вот ты - живой человек, и вот - скрипит дверь смерти, приглашая, все это ерунда. Она, конечно, отскрипит, отыграет, но ты вернешься и будешь дышать, и будешь чесать свою голову, пытаясь найти ответы на вопросы. Периодически в голове вдруг всплывают странные вещи, и они не относятся к реальной жизни. Они, скорее всего, есть часть жизни нереальной, которой нет в действительности. Её можно лишь придумать себе и жить по ее правилам, выставив стены, заборы, границы участка - все это есть пределы игры. Но нет ничего на самом деле. Сложно все это объяснить другому человеку. Как скажешь - приходите в мое государство ума, мысли, выдумок - кто пойдет? Эта проблема сложна.
  И вот, он шел мимо больших заборов, по направлению одного из цехов. Здесь он встретил человека, имя которого теперь уже нельзя было восстановить. Имена есть одна из таблиц в общей таблице ссылок. Нет таблицы, нет имен. Если кто-то сумел сохранить в голове столь странные вещи, то это совершенно удивительно, это очень странно. Такой человек вправе сказать себе самому - я и себе-то не могу поверить. Что уж говорить про то, чтобы знание это передать другим. Да и знание ли это? Нет ничего конкретного, точного. Нет вообще ничего. Любой скажет: вы бредите. Так и есть.
  - В доказательство мы нашли одну из форм, - сказал Т., - вы можете верить нам или нет, но это действительно так. Понимаете, вокруг нас так много вещей. Почему форма? Потому что именно форма. Можно, конечно, предположить, что есть и другие формы. Но возможно ли это?
  -Почему нет?
  -Потому что мы считали.
  -Хотите сказать, что вы пересчитали массу всей вселенной?
  -Ну конечно же.
  -Ладно Думаете, я вам верю?
  -Ну, это вопрос утонченный. Практик, просчитавший такую вещь, также может не верить себе. Но результат совершенно не зависит от его мнения. Если вы видите стекло, вы говорите, что это стекло. Оно прозрачно. Но вы можете не верить в то, что это стекло. При этом, не изменится совсем ничего. Вы выведете формулу стекла. И вы в это не верите. Потому что подчеркнуть очевидное не так уж сложно. Нужно лишь иметь способ воздействия на себя, прежде всего - сделать так, чтобы страхи и сомнения не проникали в результаты. Именно в результаты. Остальное - можете мыслить как угодно. В любую сторону.
  -Да, но тем не менее.
  -Но вы еще не видели форму.
  -Но чем бы она ни была. Вы полагаете, что находясь в одной точки пространства, будучи человеческой моделью, вы способны просчитать это?
  -Это тот же разговор о стекле. Помните - глаза боятся, руки делают.
  -Я согласен.
  -Тогда давайте смотреть.
  
  Форму прятали на заводе. Это было нечто веретенообразное, длиной метров в тридцать, определенно - кокон. Когда Т. снял покрывало, смотреть нужно было с возвышения, а именно - с одной из металлических ферм.
  -Таких форм я еще не видел, - признался Марс.
  -Но вы тут же согласились, что это - форма.
  -Да. Но что еще сказать. Форма. Откуда она взялась?
  -Мы ее привлекли?
  -Привлекли? То есть, выкопали? Или она упала из космоса?
  -Она вышла. Форма была в камне. Она была частью камня, но некоторое время назад начался путь отторжения - и, в целом, мы и характеризуем это как путь, именно так. На некотором этапе камень и форма едины, и это - очень продолжительное время. Человечество существует очень малый срок. Мы, допустим, нарисуем шкалу. Наша цивилизация - одна риска. Длина - половина миллиметра. Сама шкала - метр длину. А вот форма росла через камень... Как вы думаете, сколько?
  -Сантиметр, например.
  -Ну нет.
  -Мало. Ну если человечество - риска, то сантиметр - очень солидно.
  -Ну нет, не сантиметр.
  -Десять.
  -Ну хорошо. Вся линейка. И - до линейки. Как вам это нравится?
  -До линейки. До сотворения мира.
  -Ну если взять за основу идею о том, что мир именно сотворен.
  -Ну хорошо. Вы же этого не знаете?
  -Зачем? Мы просчитали массу вселенной. Мы определили наличие формы в горных породах. Думаете, она случайно стремится наружу? Она проспала бытие! Появившись до, она не вышла свет в течении всего периода, и вот теперь - самый край. Это все равно, что проспать жизнь. Но это дает нам многое. Мы можем определить алгоритм созидания и понять, что создатель тут не при чем, что он совершенно отстранен от нас, он невозможен - мы можем даже сказать, что его нет. Непознаваемо то, что нельзя представить. Нет, мы бы могли воспитать себя, чтобы представить.
  -Вы сказали - снова край. Что вы имеете в виду?
  -Вы еще не готовы.
  -Все это крайне странно. Но можно ли потрогать ее, форму?
  -Конечно.
  
  Она была холодная и каменная, и, с первого взгляда, казалась безжизненной. И верно - может ли жить камень? И если она, эта штука, некогда являлась существом, то как это теперь определить?
  -Что вы будете с ней делать? - спросил он.
  -Вычислять?
  -Хорошо. И что же вы хотите?
  -Узнать, как она выжила?
  -Да?
  -Она попала нам не из промежутка вселенских жизней. Самое главное как раз это. Главное - это предыдущая вселенная. Мы можем определить структуру.
  -Её структуру?
  -Да нет же. Структуру предыдущей вселенной. Нам важна сама физика, более того, нам нужны конкретные вещи. Выжив, форма даст жизнь другим. Мы анализируем ее вещество, хотя и это не главное - ибо в человеке уже отражается далекий алгоритм. Это даст нам возможность также выжить.
  -Но разве вы собираетесь умирать? Или вы имеете в виду нечто большее?
  -А что, если сейчас уже - край шкалы. И счет идет на дни?
  -Буквально на дни?
  -Ну пусть, несколько лет. Как вам это нравится.
  
  Холодный камень подал импульс. Марс вдруг понял, что все это ему совершенно открыто - как будто он перенесся в неведомую эпоху, мир, который не существует, который нельзя потрогать только формулами.
  -Тогда будешь идти, смотри по сторонам, - сказал ему голос.
  -Да?
  -Завтра.
  
  И вот, это завтра уже наступило. Покинув терновник, он отыскал глухую тропу, и наличие тропы говорило о том, что здесь кто-то периодически ходит. Движение. Кто-то или что-то. Что касается животных, то - вряд ли. Не было тут ни диких стад, да и вообще, в Реке-Наизнанку того периода с большим зверем было довольно лимитно - сказывалось так называемое Поедание Земли, опустошившее большую часть мира. Но кто теперь об этом понял? Акимея прошла свой независимый путь, который насчитывал теперь, может быть, целый век, и нынешние поколения ничего не знали о Поедании. Но кто жил на этих берегах?
  Целью Марса был лагерь группировки "Красный Магнит", где определенно намечалось что-то нехорошее. Уж он-то чуял это. Да и потом, хотя Правила были давно забыты, их актуальность до сих пор не была потеряна. А можно было подумать, что смена полюсов, закрытие принципов, переписывание модели могла к чему-то привести.
  Да.
  Отчасти.
  Марс хорошо помнил ребят, которые служили в тайных организациях ОБХС-1, ОБХС-2. Может быть, были и другие ОБХС-ы, но не важно. Так же можно спорить о множественности Пальто.
  Один из них, Гриша Сегмент, сказал ему:
  -Правила выключились, приятель. Совсем их уже нет, что бы ты ни делал. Это как выключили прибор. Не идет масса. Соблюдай их или не соблюдай, все одно - нет их.
  -Но есть приверженцы, - возразил Марс.
  -Да их полно. Не полно, конечно. Мало. Но их и раньше было мало. Поэтому, если сопоставить в процентах, то раньше Правила чтили человек сто, а сейчас - человек шесть, семь. Словно орден какой-то, и я понимаю, что это - тяга к тайному. Чтители Правил. Они могут даже попытаться их возродить. Но я думаю, появятся другие величины. Они уже и открылись. Просто их еще не открыли. Когда это случится, многое станет ясно.
  
  И теперь, проходя ночною тропой, он прочел наизусть:
  
  "Одна из видов засад именно такая - не явная, но особенно сильна длинная засада. Именно такова она. Засада, которая повсеместно. Например, вы пошли в поход, и на вас никто не нападал. Засада ли это? Конечно, нет. Да, но у вас собой и хлеб, и чай. И самое главное - консервы. А вы забыли нож. О, это засада. И ваш товарищ спрашивает:
  -Что, засада, да?
  -Засс-ада, - отвечаете вы.
  И это верно."
  
  Луны не было. Наверное, вопрос о луне был странен навсегда - говоря языком поэтическим, ибо спутник земли есть шар. Но земля - шар ли? Плоская, с краем мира и запредельным огнем, с наличием слоев, словно палуб, со своими абстракциями. Путник по дороге к краю должен был выйти за пределы мира обитаемого, идти пыльными дорогами, встречая перверсионные формы жизни и собственные отражения. Марс тут задумался: ведь и не приходилось ему там бывать. Вопрос же скользкий, словно масло. А вот Саша Маслов там сто процентов был. Стоял он на краю мира и смотрел на облака. Он брал удочку и бросал вниз, в облака и говорил - ловись рыбка, большая и малая. Конечно, он вытаскивал птиц, которые ругались, пытаясь выклевать ему глаза. И тогда Саша говорил:
  -Ну как же я сниму вас с крючка, птицы, если вы клюетесь?
  Птицы успокаивались.
  Летающих рыб он жарил. Наверное, рыбы эти жили прямо в облаках, словно в малых локальных морях.
  Наконец, был день, и он поймал на крючок бородатого дедушку.
  -Ну ты козёл! - прокричала добыча.
  Саша крутил катушку спиннинга, поднимая дедушку.
  -А кто вы? - осведомился Саша.
  -А ты не знаешь?
  -Откуда ж мне знать.
  -Ну ты даешь, отрок.
  -Я не отрок, дедушка. Я - великий и ужасный.
  -Ну что ужасный, это и так видно. Ну да хрен с тобой, внучек.
  Дедушка отряхнулся, разбежался и прыгнул в облако.
  
  Но, может быть, все это являлось домыслами? Был ли Саша на краю света?
  Марс Брайнер продолжал свой путь, и вот уже, вдали стали видны отсветы, а значит, следовало сходить с дороги, продвигаясь степью с наивысшей осторожностью: тут могли быть часовые. Старое Правило о часовых, а именно, Правило ДЖ-К-56 гласило:
  
  "Часовые всегда спят. Если спящий часовой вас засёк, значит, вы спали глубже."
  
  Марс прислушался. Музыка шла издалека, сглаживаясь расстоянием и деталями местности. Там же полыхало пламя, отсветы его бросались вверх, к редким облакам, которые вышли, чтобы отобрать у звезд территорию. Итак, направление было обозначено, и Марс шел, огибая часовых. Первый. Второй. Наконец, целая группа возле одиноко стоящего автомобиля. Здесь Брайнер сделал маневр, подобрался и подслушал разговор.
  -А точно молоко давали?
  -Давали.
  -Да не бреши, не было молока.
  -Было, я тебе говорю.
  -Коров нет. Последних съели.
  -Ну, сухое же было.
  -А ты сухим жевал?
  -Дурак, что ли. Пил, конечно?
  -А почему я не пил?
  -Кто ж виноват.
  -И все выпили?
  -Ну ты даешь, Авис.
  -Я не вру, Андраник. Вон стоит бак.
  -Да? А чо вы молчите?
  Подле машины Марс наблюдал бойцов разного возраста, с оружием, которое, впрочем, лежало поодаль, в куче - это можно было увидеть в отсветах электрической лампы. Но тут дело было вот в чем - вход в крытый кузов находился вне поля зрения группы. Таким образом, Брайнеру удалось заглянуть внутрь - оказалось, и там горел свет, хотя - очень тусклый. И всюду была развешана военная форма на вешалках, с уже нашитыми знаками отличия. Брайнеру не составило труда определить принадлежность этих людей по этой форме. Хотя символика Красного Магнита и менялась на протяжении веков, завися так же от пространства и скорости течения времени, но основной ментальный посыл оставался неизменным.
  Глупо не воспользоваться ситуацией. Пока бойцы наслаждались питием молока, Марс выбрал себе один комплект формы, а также осмотрел некоторые ящики. Оказалось, многие из них были заполнены брикетами с надписью "Кисель". Пару брикетов Марс также прихватил с собой. На большее же у него не хватило времени. Впрочем, он прихватил с собой и фуражку, по виду, генеральскую. Скрывшись во тьме, Марс сориентировался по расположению сгустков ночи на фоне неба и холмов, натянул на себя форму Красного Магнита и двинулся дальше.
  Следующего часового он проспал, но тот отдал ему честь.
  Музыка же была близка - играли горны, бил барабан, пел хор. Его глазам предстала большая ложбина, в центре которой горел очень большой костер. Толпа располагалась вокруг - тут было огромное число молодежи, одетые по вечерне-военной форме - то есть, штаны, майка и тапочки. Среди девушек можно было наблюдать черноволосых красавиц. Военные более старшего возраста расположились отдельной группой. Расстояние между людьми и костром составило метров двадцать, и в одном из мест этой свободной зоны стоял замысловатый прибор с трубой, возле которого суетились какие-то люди в белых халатах.
  Хотя Марс и был хорошо был знаком с Красным Магнитом, но когда это было? Сколько прошло лет? Нет, ну год назад он встретил представителей этой коммунистической организации в реальном мире, в Бумагино. Но разве то секрет был? Лишь в необъятных просторах степей Реки-Наизнанку могла затеряться такая армия искателей чистого коммунистического зерна. Марс прекрасно понимал, что все эти тупиковые, казалось бы, подвижки, могут иметь под собой вполне реальную почву - ибо в одной из флуктуационных прослоек пространства, инкарнированным с помощью Мега Машин, вполне мог образоваться коммунизм. Да и потом, об этом говорили - якобы из мира коммунизма иногда вылетали удивительные корабли и шли по небу, а то - и целые летающие города, со своими небоскребами и невероятными садами.
  Хорошо, конечно, путешествовать. Вот он теперь - здесь, по воле той же идеи. Когда человек узнает, что его жизнь может быть раскрашена совершенно невозможными красками, он должен бросить все и идти.
  Теми же характеристиками отличаются и путешествующие существа.
  Например, Борзень.
  
  Энциклопедия Кума и Свата гласит:
  
  "Борзень - путешествующий объект по форме напоминающий собаку. В сущности, от собаки он не отличается ничем, однако, разговорные способности и существенный дар в области запоминания пропутешественных мест, относят его к разряду отдельному, из чего следует, что Борзень - именно объект, единственный в своем роде. В некотором роде он имеет отношение к астероидам, которые летят в космосе по одному, а также - кометам. Что касается Змеи-Путешествующего-Шланга, то в виду узкой дислокации последнего, налицо серьезные различия в принципах производства путешествования.
  Хорошо известен так называемый Сурковский диалог, который задокументировал сам Сергей Крабов, ибо сам он и поговорил с Борзенем. Сам Сергей утверждает, что у него с собой был кассетный диктофон с хорошей чувствительностью, и речь впоследствии была задокументирована поэтом и свободным журналистом Вовчиком Амл. Итак, встретив Борзеня, Сергей спросил:
  -Слышишь, ты говоришь?
  -Ну, - ответила собака.
  -Это круто. А то я один уже давно иду, с кем поговорить?
  -Ну и хорошо. Давай тогда поговорим.
  -Слышишь, а далеко до Сурковского?
  -Почему? Мы уже в Сурковском.
  -Да ты прикалываешь!
  -Вокруг тебя - Сурковский, - сказал пёс.
  -А где ж дома?
  -А зачем тебе дома?
  -Ну ладно.
  Они шли и молчали. Тогда Сергей спросил:
  -А ты кто, по натуре?
  -Ты не знаешь? Ты же видишь.
  -Собака.
  -Дело не в этом. Я - Борзень.
  -Борзень....
  -Можешь сказать об этом друзьям.
  -Могу, - проговорил Сергей придушенно.
  -Вообще, смотря кому будешь рассказывать. Можешь кентам рассказать, а можешь - друзьям. Кто у тебя есть?
  -Ну...
  -И те, и другие, я понял. Ты знаешь, этим и определяется счастья. Если у тебя есть друзья, то может оказаться, что они - плохие друзья. Кенты, если разобраться, это веселее, но они - не друзья. Но если есть и те, и эти, это счастье.
  -Даже не знаю. Нет наверное есть и те, и эти.
  -Тогда - о чем грустить?
  -Да. Но я шел в Сурковский. Что делать?
  -Ничего. Остановится. Ты уже в Сурковском.
  -Вот черт. Но вокруг никого нет.
  -Да. Но я же не виноват, верно?
  - Логично. Тогда что делать, слышишь?
  -Ты даже не сказал, как тебя зовут, о, молодой человек?
  -Серый.
  -Серый. Почти волк.
  -Нет. Ну это погоняло. Сергей. Сергей Крабов.
  -Ну тогда ты пришел, Серый."
  
  Это все истории былые, ныне - книжные. А в тот момент Марс пробрался к толпе, очень аккуратно - но в темноте, разбавленной костром и редкими электрическими фонарями, никто не обращал на него внимания. Взор собравшихся был устремлен к огню. Подобравшись поближе, Марс ощутил силу действа - как будто что-то странное, но - мощное, исходя из ядра пламени, пробиралось прямо в мозг. И, конечно, это могло быть иллюзией, и он знал силу массового психоза. Тем более, все люди вокруг него были озарены идеями, по меньшей мере, дурными. Да, он хорошо помнил тот день, когда впервые услышал о Красном Магните - вечером был серьезный махач в ДК Железнодорожников, и, ни с того ни с чего, в процедуре этой были замеченные ребята кавказской национальности со странными знаками. Сам Брайнер в ту пору еще никуда не ввязывался. Да и нельзя сказать, чтобы он ввязывался и потом - так как новые далекие горизонты были серьезнее и мощнее. Однако, он хорошо запомнил, что лидера Красного Магнита в ту пору звали Оником - а уж потом в Реке-Наизнанку Оники эти размножились - по принципу отражения первичных личностей от соленоидов системы.
  Это не потеряло свою актуальность и сейчас, однако, встретить самого себя напрямую, лично, а не через чьи-то рассказы, ему так ни разу и не удалось. А действо меж тем продолжалось. К жуткому оркестру, который исполнял нервные гимны посредством труб, присоединились исполнители народных инструментов. До этого же они трубили в горны, и от этого можно было сойти с ума. Вообще, все это было достойно того, чтобы быть снятым на видеокамеру, ну или хотя бы - сфотографированным, но как и прежде, единственным способом было запоминание. Нет, конечно, если бы кто-то изобрел подобный вид аппаратуры, это было бы хорошо. Но все это невозможно взять с собой. Ходил слух, что, если делать зарисовки на собственном теле, то это прокатит - но, во-первых, не прокатывало, во вторых, много ли можно на себе нарисовать. И все очень часто спрашивали у Марса - как же он путешествовал на Красном Мотоцикле? Но уже и сам забыл.
  Так вот, сначала к оркестру добавились всяческая перкуссия, а также - что-то вроде зурны, но вот бас использовался электрический, это было удивительно. Оказалось, что на склонах ложбины установлены колонки.
  А хор пел:
  -А-а-а-а-а-а-а.
  -О-о-о-о-о-о-о.
  Не было тут ничего конкретного. Не было слов, и всё тут. Прибор же, который находился на поле, рядом с костром, напоминал прежде всего станок с пультом, и у пульта этого трудились два человека. Они щелкали всякими там тумблерами. Еще один стоял рядом, держа в руках какой-то провод. Поодаль - воин с большим автоматом неизвестной конструкции, и еще один такой же - с другой стороны. Сюда же вдруг подошел довольно полный человек среднего возраста с мегафоном и стал кричать, но ничего не было слышно. И вот, толпа в одном месте расступилась, и еще два "доктора" приблизились к костру в ведрами и вылили туда что-то.
  Бензин?
  Может быть.
  Музыка вдруг смолкла, и стали слышны слова оратора, что кричал в микрофон. Но, конечно, произносилось это на некоем языке, что тут можно было разобрать? Марс никогда не был лингвистом.
  -Приди! - прокричал человек.
  -Ага, - подумал Марс, - уже конкретнее. Приди - значит, они думают, что кто-то придёт.
  Народ вокруг него находился в состоянии некоего будущего прихода - сейчас шло нагнетание, путь к кульминации, наивысшей точки, и нервная энергия усиливалась, складывалась в один мощный поток. Некоторые поднимали руки и махали ими. Здесь, на этом участке толпы, всё были сплошь сверстниками Марса. Он даже подумал - это если они пойдут в наступление, вся эта дурацкая толпа, то ему придется сесть за станковый пулемет и косить?
  Но интересно, а если у них есть танки? Оружие - автоматические. Грузовики - мощные и большие. Это же не шутка.
  А динамики меж тем ожили, и горнисты разошлись, к басисту добавился гитарист в совершенно красных брюках (в белой рубашке) и заиграл нечто ритмичное, послушался барабан, и тут певец запел, совершенно ясно:
  
  Над Шушенским полночь - сибирская зимняя полночь.
  У лампы крестьянской сидит за столом человек.
  Родная Россия зовёт его сердце на помощь.
  Он слышит Россию сквозь ветер и снег.
  
  Родная Россия
  Зовёт его сердце на помощь.
  Он слышит Россию сквозь ветер и снег.
  
  Раскинули кедры лохматые цепкие лапы.
  Двуглавая птица нависла над родиной всей.
  При свете неярком простой керосиновой лампы
  Он видит Россию в разливе огней.
  
  Сидит он и пишет, бегут торопливые строки.
  Бегут эти строки, как вешней порою ручьи.
  Он видит Россию, он знает: исполнятся сроки.
  Народного счастья куёт он ключи.
  
  Он видит Россию, он знает: исполнятся сроки.
  Народного счастья куёт он ключи.
  
  Марсу, конечно, в тот момент пожелалось побежать, прибыть в лагерь и все рассказать. Да, но это было еще не все. Человек с ведром вдруг вернулся и вновь вылил что-то в костер, и так вышло - о ужас - из костра в тот момент кто-то выходил. Жидкость вспыхнула, и фигура, оказавшись на самом краю костра, сделала шаг вперед и была доступна для всеобщего просмотра. Марс сначала не поверил своим глазам - вполне возможно, это было частью представления. Однако, человек продолжал гореть и не сгорал. Он пошел вперед, навстречу станку, ученые расступились, и здесь он был еще ближе - совершенно адский контур, состоящий, казалось бы, из сплошного пламени.
  Музыканты в этот момент не играли. Толпа перешептывалась, и когда огненный человек стал кашлять огнем, по толпе пронеслась волна возгласов. Он провел ладонью по голове, смахивая искры, и пламя начало гаснуть, сменяясь дымом. Человек подошел к пульту, нашел там стакан, видимо, с водой, выпил и очень громко зашипел. После чего он вдруг поднял руку и громко, хотя и заикаясь, сообщил:
  -Я пришел! Я пришел!
  Народ ахнул.
  -Кто ты? - спросили из толпы.
  -Славик. Слава. КПСС я. Слава КПСС.
  Народ стоял в оцепенении. Огненный парень остывал, и все больше из него шло дыма, все меньше огня, хотя внутри глаз продолжалось некое адское действо, и наверное, если б в них смотреть, в глаза эти, там бы много чего можно было увидеть. Ад - очень среднее слово. Просто никто не показывал ничего более страшного. Славику принесли воды. Сделала же эта женщина в камуфляжной форме - видимо, Славик напоминал ей сына. Народ тут, по всему, напрягся, боясь, что огненный парень может рассыпаться - ибо тут налицо бы был перепад температур. Но ничего. Парень выпил ковшик, выдохнул большую струю дыма и сказал очень добрым голос:
  -Спасибо! Спасибо, родная!
  Видимо, это был новый поворотный момент. Вновь заиграла музыка. Ученые открыли бутылку шампанского, и, обнимая и поздравляя друг друга, стали наливать. Из толпы вышел диктор с микрофоном - он напоминал позитивного патриотического артиста, тут же он прочел речь:
  
  И гордостью душа охвачена,
  И торжествует жизнь вокруг,
  И молодость не зря потрачена
  И человек мне брат и друг.
  
  Земля для счастья станет тесною
  И станут люди все дружить
  И станет жизнь прекрасной песнею
  И мы в то время будем жить!
  
  Славик же, КПСС, уже почти полностью остыв, взял микрофон из рук чтеца и сказал скромно, заикаясь:
  -Славик, Славик я. КПСС.
  Тут Марсу стало ясно, что взгляды их сошлись - КПСС напрягся, но был не в силах реагировать, видя чужака.
  -Дурак, - сказал Брайнер про себя, - а еще и Слава. Ну ладно, как остынешь, увидимся. Если доживешь. Уж поверь мне, братец, ты - вряд ли стабильная форма. На долго тебя не хватит. Завтра у тебя будет все хорошо, а послезавтра начнешь распадаться. Будешь мучиться, будут выпадать волосы, начнут молнии из ушей бить. Пока.
  Слава КПСС покачнулся. Наверное, он хотел закричать:
  -Шпион! Шпион!
  Нет, он и правда был не в силах сделать это. Будучи рожденным в огне, он еще не совсем понимал происходящее. Да, он просто стоял и остывал, а народ вокруг уже практически конвульсировал, ибо это было финалом во многих отношениях. Ученые Красного Магнита долго работали над тем, чтобы его получить. И надо подумать - знали ли они о финальном результате? Кого они хотели видеть? Безусловно, это был метод получения символа, и, скорее всего - символа живого. Может быть, Виктор Иванян думал, что из огня выйдет самый настоящий Володя Ульянов? Да, но не стоит забывать, что никто мог и не знать о том, что такое имя есть в природе - Володя Ульянов. Вселенная есть отражение другой вселенной. Как все это работает? Механизм слишком глобален по размерам. Муравей не может изучить человека. Конечно, если он построит супер механизмы, а человек из уважения в природе не будет эти сооружения ломать, то в том случае и будет получен кусочек правды.
  От Славы КПСС шел дым, пар, может быть - какие-нибудь кислотные пары, и сквозь кожу проступали сполохи. Тут же его окружили, хотели накрыть покрывалом, но покрывало загорелось. Накрыли мокрой простыней, но и та задымилась. Наконец, кто-то нашелся и принес красный флаг, и вот, в красной одежде, Слава стоял и понемногу светился. Люди вокруг дергались, будто бы танцуя. Это был какой-то дьявольский шаманизм. Казалось, танцующие были готовы довести себя до максимального опустошения, выжечь внутри себя все жизненные силы, превратившись в переработанный материал. Возможно, они бы все ушли в огонь, и это бы не просто сгоранием, а именно перемещение во вселенную плазмы. Но не было команды, и никто не шел в огонь, и Брайнер понимал, что ему необходимо возвращаться.
  Марс скрылся во тьме, но там его едва не остановили часовые.
  -Стой! Кто идет?
  -Честь отдай, осел, - ответил Марс.
  Он шел дальше, и больше уже ничего не происходило. Шум невероятного действа в стане Красного Магнита умолкал по мере его удаления. Фрагменты синих ночных облаков разошлись, давая звездам возможность править в пределах своей безграничности.
  В лагере, после того, как он рассказал обо всем, происходили определенные споры. Горячий чай кипел на костре. Собаки крутились, требуя подачки. Работала радиостанция - была наконец-то поймана какая-та далекая волна, вовсе не Акимейская, и сквозь жуткие шумы был слышен диктор:
  
  В тот день все велосипеды остановились, и никто не знал, с чем это связано.... Дмитрий вышел на взгорье, ожидая, что велосипеды все же будут, но они не шли.... Дороги были пусты.... Словно бы не было в мире ни одного велосипеда.... Остыла ли велосипедная ткань?
  
  
  
  6.
  
  
  
  Слава Космос и Марс Брайнер отправились в Акимею, чтобы присмотреться. Здесь было множество сложностей, и главная из них - переправка на противоположный берег, для чего был сооружен моторный понтон-плот. Само собой разумеется, что вопрос о моторе был решен еще заранее, Дыддом - так как ни для кого не секрет, что река широка. Впрочем, она далеко не везде так широка, в этом районе достичь другого берега при минимальной скорости перемещения можно менее, чем за час. Конечно, будь в наличии нормальная моторная лодка, сделать это можно было гораздо быстрее.
  Всю дорогу беседовали о происшедшем. Слава Космос пересматривал свою память, обследуя ее на предмет всяческий столкновений с Красным Магнитом. Конечно, самым главным событием было нападение за Зарчч в крайне допотопную эпоху.
  - Я думаю, об этом никто не помнит, и после этого Магнит исчезал и появлялся. Это как бы принцип отражений. Главное, что Магнит существует в городе Ф.
  -А где же твои отражения?
  -А твои?
  -Да я поначалу слышал, что их много. Постоянно на это натыкался. Разные Марсы были, Морсы, Мурс Борнер, помню. Я снова сам не видел, но слышал. А еще, я был в Акимее, где не было ничего такого, все было как у нас, только на пятьдесят лет назад - я вот сейчас вспомнил и пытаюсь понять, было это со мной или не было.
  -Ты уже сам не помнишь?
  -Да. Начинаю забывать. Мы один раз говорили с Барханом, и он вот что заявляет - мол, не за горами конец. Конец всему. Он планирует это на следующий год. Ну ты же знаешь, что рано или поздно тебя перестает пропускать. А связано это с возрастными предпочтениями Машины, но Машина сама об этом не знает - а не нет и суда нет, Слава. Никто не знает. Казалось бы, пойди и спроси у отца, но мы словно на разных полюсах - он не удивляется тому, что существует совместное поле. Типа ты бредишь вместе с кем-то еще. Прошли века. А никто из ученых так и не понял, каких это размеров достигло. Значит, понятно, что наступает момент, и все, все для тебя закрыто. Если бы сделали перестановки в Машине, то еще бы ладно. Но никто же не делает. Но речь не об этом. Бархан вообще считает, что все закроется.
  - И сколько времени?
  -Лет сто.
  -Сто лет. Не так уж много. Ты помнишь что-нибудь в течение ста лет.
  -Нет. Я время не считал. Да и у нас другие понятия были. Год, помню был, один в тысячу дней. А потом, помню, был девиз ЧХ, каждый день был годом.
  -Ну это детали. А вообще?
  -Понятия не имею.
  -Ты, значит, предлагаешь мне готовиться?
  -Или остаться здесь. Бархан считает, что тут ничего не изменится. Просто исчезнет доступ, и Река-Наизнанку начнет существовать полностью изолированно.
  -Предлагаешь зарезервировать себе место заранее?
  -Остаться здесь? Не останешься. Ты вдруг поймешь, что все это был сон.
  -Но сто лет, не так уж мало. А как он узнал, что именно сто?
  -Примерно.
  -Но все равно?
  -Ну я думаю, может, двести.
  -Ну Бархан... Чем он занят?
  -Нет, Слав, я знаю, он самый идейный тип. Он много раз был и царём, и лидером террористов, и президентом в самых разных местах, и он был всем, что только можно придумать - но не важно. Ты просто думаешь, что он ищет приключения. Но сведения точные. Не смотря ни на что. Я тебе говорю.
  -Ты мне говоришь. Ладно.
  
  Солнце вышло из-за леса, добавив реке синевы, изменив форму и яркость ряби, оттенив прибрежные леса и сделав из птиц пятна на фоне свечения. Марс подравнял движение плота веслом. Противоположный берег был уже не так далек, и там в реку вдавалась протока, где все по краям поросло разнообразными сортами камыша.
  -А ты же застал Долину Сияний? - спросил Слава.
  -Да. Но смотря что ты имеешь в виду. Обычно, говоря Долина Сияний, имеют в виду Долину Выбросов. А это - разные вещи.
  - Я знаю. Долина Сияний существовала недолго.
  -Я застал. Я и был первый. Она от меня и появилась. А я плохо помню, Слав. Сколько лет прошло? Века. Даже не знаю, сколько веков.
  -Но ты ж не торчал тут все эти века?
  -Но все равно не помню. Нет, я помню, я даже менял форму. Я начал в одно время взрослеть, и прошло много лет, прикинь. А уже потом, когда начался мировой дождь, я все шел и шел, пока не пришел. Это такая штука - ну, я не знаю, что это. Ну ты же знаешь, бывают места прямого доступа. Но может быть, и не это. Образовалась такая штука, очень умная, которая была способна менять реальность. А раз реальность наверху, то она должна иметь доступ. Ну я не ученый. Вот ты зря критикуешь Бархана. Он как раз ученый.
  -Ну какой он ученый, Марс? Ты забываешь, что я был ученым, и что я был Лежан Павыф. Ты сам подумай, каким образом действуют теории? Теория Хаоса же не просто приставка. Если проводить все правильно, возникают действия. Но до конца не понятно, что именно.
  -А что ты скажешь Газово-Молекулярной Теории?
  -Ну, да. Было дело. До нашей эры. А она точно работает?
  -Ну должна. Она появилась до появления?
  -Да?
  -Ее создал Саша Маслов. В честь меня. Ну ты понимаешь, его и раньше нельзя было понять, а потом он как-то очеловечился и стал другим, но все равно, его не понять.
  -Но я не уверен, что оно работало?
  -Ну там в центре всего - я.
  -Я в смысле ты, или Я.
  -Нет, чистяком - Я. Эта религия-теория создана непосредственно в честь меня. У Саши не бывает нормальных целей. Он, наверное, просто хотел надо мной посмеяться. При его возможностях, можно сделать и так.
  -Ну ты так и не понял, кто он такой?
  -Нет, конечно. А ты?
  -А я откуда.
  -Ты же Слава, Вячеслаав, Лежан Павыф.
  -Да ну тебя. Как ты думаешь, может с кем-нибудь познакомимся в Акимее?
  -Ты про девушек? Ну мы одеты не очень. Смотря что там в цене. И смотря какие деньги в ходу. У тебя есть Акимейские деньги?
  -Есть чек. Мне его передал Полуглазов. Сказал, что он действует.
  -А что ж ты сразу не сказал?
  -Да кто ж на такое надеется. Поэтому не говорю. Ну есть три процента, что он и работает. Ну надо посмотреть, там вообще как - паспортная система, или как в древнем мире - фиг чего, или как у нас - и так, и сяк. А то может там полицейский режим. Нет, я не слышал ничего такого. Но если есть чеки, значит, какая-та банковская система, а значит, фиг чего за просто так.
  
  Солнце висело ярко, и нельзя было разобрать, были ли у него очки. Нет, конечно, раньше были. Черное стекло завсегда решало этот вопрос. Не было очков - и так оно смотрело, хотя и щурилось, а теперь, быть может, оно превратилось в звезду, вокруг которой крутились планеты и всякая пыль, и никому не было дела на прошлое. Но все это были вещи очень сомнительные - ибо тогда надо было признавать, что и земля покруглела. А чего это ей вдруг покруглеть? Хотя нет, некоторая круглость все ж и была неоспорима - ну если представлять ее в виде тарелки. Потому как плоская форма, в целом, доказывалась множество раз.
  Птицы проносились над рекой, исследуя глазами самодельное судно. Они искали рыбу, которую можно бы было схватить за взгляд. Это был очень удобный способ охоты. За просто так же рыбу не достать. Нужно нырять. Далеко не всех пернатых природа наградила таким качеством. И уж если быть точным, никто и не знал ничего подобного - это, может, какие натуралисты знали, но где их взять? Ближе всего тут - Акимея, город-государство, вон тамошних натуралистов и надо было спрашивать. Но надо еще, чтобы они там были. Академия какая-нибудь. Школы. Университеты. А что известно? Это надо было еще увидеть. Так вот, о ловле рыбы. Взгляд есть нить. Она, нить эта, распространяется внутри одной плоскости, ну - воздух, вода. Огонь. Но тем не менее, часть нити может выйти и наверх, из воды, в чужую среду. Дело это вроде как больше для ума, чем для материи. Значит, и ловит птица посредством ума. Но все же - клювом. Хвать, за нить, за взгляд, вроде как - за глаза. И тащит рыбу. Но все это - быстро. Обычный зевака и не поймет ничего. А птица, отправляя рыбу в желудок себе, как бы еще и говорит назидательно:
  -А не фиг же смотреть?
  Рыба ж еще живая, в желудке трепещется.
  Если так подумать - то река широка, и если птицы какие и имеют другие намерения, то это все верховые, маршрутные. Низко они не опускаются. А если б вспомнить теперь времена, когда Птица Гочс инспектировала простор? Но никто даже не разобрался, куда она исчезла? Сожрали ли ее звери, вышедшие из недр вследствие войны, или же она ушла, улетела в другие миры?
  А что теперь? Натуралистов нет. Нет и зоологов. Может быть, конечно, в рядах Красного Магнита и имелись таковые. Но об этом и был разговор:
  - Они, конечно, тех не помнит, - сказал Слава Космос, - там был Оник Епископосян. Хорошо запомнил. И в городе Ф. тоже был Оник Епископосян. Я имею в виду, что это был их лидер. Я решил у него спросить - мол, ты это был или нет?
  -Ну и спросил?
  -Я его вычислял. Мне просто стало интересно. Так вот, я его встречаю, он говорит - а, Вячеслаав! А сам он такой. Как тебе сказать. Брови - во, сошлись, горный пацан. И видно, что он из середины. Ну ни двоечник, ни отличник, середина. Я говорю: Оник? Откуда меня знаешь? Он говорит:
  - Хочешь, все скажу.
  -Скажи, - говорю, - но ты в Красном Магните состоишь?
  -Здесь - нет, - говорит, - а там я не был.
  - Ну, и как же так? - удивляюсь.
  Вот тут начинается самое странное. Он там был другим путём. Оказывается, Бархан еще тот тип. Он сам задавался такой задачей. Он встретил Оника Епископосяна, который был стариком, и это было в Вольвоксе. Он был на его похоронах. Ну тут история умалчивает, чего это он там был, на похоронах на этих. Это могло быть больше тысячи лет назад, а то и две - Вольвокс был очень давно. И вот, перед смертью этот Оник вдруг говорит - вижу, что есть еще один я. Вижу. Там он. Там.
  Бархан понял это интуитивно и легко. Он вернулся в город Ф., нашел Оника и стал его расспрашивать. Тот сказал - мол, кажись да, а кажись и нет. А как тут определить, кажись или нет? Ну, вот, Бархан взял его на ВППР-86. Там же есть вся аппаратура. Мы все это двести раз проходили, все вдоль и поперек исходили и пришли к выводу, что аппаратура не нужна, достаточно правильно настроить свой разум. Ты меня понял.
  -Не понял, - сказал Марс.
  -Не понял. Он прошел инициацию, Оник Епископосян. И он чем-то от нас отличается.
  -Погоди. Ну, он был там, и чего-то там увидел.
  -Да нет же. Ну то есть, да. Он там был, и он погрузился в процессор, и процессор его в себе оставил - чего он в принципе не делает. А зачем ему был нужен какой-то там Оник? Ну Машина могла и ошибиться. Была погода такая. Может, давно не проводилась чистка реестра. Словом, она его приняла. Он мне это и сказал. И с этого момента у Оника появилась такая способность - он был и там, и здесь. Чего нет у нас. Может быть, если бы провести все заново. Но он, получается, улучшенный.
  -Так это когда ж было? В какие века?
  -Ты суди по нормальному времени. В начале лета.
  -Нет, ну если ты про инициацию, то она была фиг знает когда.
  -Правильно. Но еще в апреле лично я был в Машинном зале. Я тоже подключился, и ничего такого не было. Все было как обычно.
  -Может, он просто ей понравился?
  -Кто, Оник?
  -Да. Ну, так вышло. Но она же не ответит. У нее нет такого, чтобы она могла с человеком общаться от своего лица. У нее нет как бы точки разума. Общение идет только через верхние уровни абстракции. Ну вот, и я спрашиваю, мол, а там, в Землях, это тоже ты? Он говорит, вроде бы такова его история:
  -А он почти отвязался. То есть, я сам от себя отвязался. Сначала я жил в лесу и питался улитками, и одно время было так вкусно, что я понял, что посвящу свою жизнь такому - жить в лесу и есть улиток, а потом... Я немного повзрослел. Улитки надоели. Я увидел в лесу деревню и там - белье на веревке. Я одежду-то эту стянул, так как моя почти полностью износилась и пошел в город. Ну, я и не знал, что есть какой-то город. Просто иду. По пути ко мне стали присоединяться всякие голодранцы. Следом идут, а я их даже и не прошу об этом. И собралась большая толпа. И мы пришли в город, который назывался Казан. Почти что Казань, но - Казан. Ну там было как все в то время. Дома - деревянные, никакого сервиса, но не было ничего такого опасного. Я имею в виду, в плен не забирали. Там вот я и нашел одно странное место. Оно называлось Ленинская Комната. Там был хранитель этой комнаты. Что-то вроде храма. Он был дряхлый, и как только я туда вошел, он в меня вцепился и кричит - ты - мой преемник. Тут он и умер. А и правда, в меня вселилась такая какая-та штука - я стал видеть фигуру огромного красного коня, который шел рядом с землей, за краем земли, очень большой, очень. Иногда он край земли кусал и чего-то откусывал. Но он не ел, нет. Он просто от нечего делать покусывал. От дела этого у меня стала крыша ехать. Я сам от себя отключился. Но я же думал, что все продолжится с того же момента, когда я вернусь. А оказалось, что не так. Оказывается, пока я пошел пообедал, прошел год. Это меня шокировало. Некоторое время я не понимал, что происходит. Я был хранителем этой красной комнаты, я проводил обряды, и на них приходили всякие люди. Обряд представлял из себя изгнание тела из духа, чтобы этот дух подвергнуть октябрению, а потом вернуть назад. Октябрение - это изменение структуры, подключению к Мировому Октябрю, с мучениями. Тут я повернуть назад уж никак не мог. Но Красного Магнита еще никакого не было. Уже много позже ко мне пришел человек по имени Чарли Манукян, который сказал, что я должен помочь деньгами на идею молодой организации. Он долго рассказывал мне - и мы поняли, что друг друга понимаем. Так мы объединились. И я пошел спать. Я имею в виду, я вернулся назад, был вечер, я пошел спать. А утром пошел в школу. Ага. Ну я потом понял, что одних суток достаточно, чтобы уже было поздно. Когда мы вернулись, все было не так, очень сильно не так. Мы шли большим караваном. Это была группировка "Красный Магнит". Ну я и в курсе был, что "Магнит" был, но я к нему отношения не имею. Ага, а тут я был еще тот босс. Но я сначала находился как бы в тумане, и я делал все как робот. Мы пришли в горы и стали лить железо. Там у нас была печь. Не знаю, как она правильно называется. Доменная, что ли. Ну, и стали ковать. И стали делать ножи. Мы день и ночь делали ножи и точили их на оселках, мы пели песни, а также высекали фигуры героев в скалах. Мы много говорили о коммунизме. Все считали меня святым, потому что я почти не старел. Нет, я конечно стал старше. Не то, что здесь. Но все равно. И мы собирались покорить весь мир, чтобы исправить всех людей через октябрение. Но вскоре стало ясно, что одних ножиков недостаточно. Мы напали на государство под названием Грибовское, а там у них было огнестрельное оружие. Нет, мы сначала захватили пограничный кордон и всех там пооктябрили. Но потом была жестокая расплата. Не многие из нас вернулись. Потрепанные, мы вернулись в горы. В нашем стане царило уныние. Тогда я сказал: мы пойдем другим путем!
  Да, но я вернулся туда на следующий день. И тут оказалось, что моё Я решило от меня отказаться. Я вдруг словно бы раздвоился. Он сказал: я - Оник Епископосян, я - свободен. Иди от меня, дух неведомого буржуина. Тут я понял весь ужас. Он провел сам над собой обряд октябрения и изгнал меня из меня. Это и все. Я оказался тут и почесал голову.
  -Ты классно рассказываешь, - сказал Марс, - как будто это ты и был. А ты был писателем?
  -В смысле?
  -Ну как в смысле? Прошли века. Ты кем только не был.
  -А ты?
  -Да ну тебя. Чего ты вопросом на вопрос отвечаешь.
  -Не помню. Я не помню все, Марс. Отдельные вещи полностью стерлись.
  -А он больше туда не попадал, Оник?
  -Попадал. Но в "Красный Магнит" он больше нигде и никогда не вступал, и вообще, он всегда брал себе псевдоним Оник Джон.
  -Джон. И всё? А Бархан? Ты у него не спрашивал?
  -Да зачем. Ты думаешь, я так уж сильно этим всем интересовался? Ну совсем немного. Разве самый важный случай? Ну меня и сейчас Магнит не так уж интересует. То есть, лишь бы они не мешали. Остальное полная ерунда. По-моему, там веками ничего не меняется. Они ищут странные миры через алхимию, но фиг чего найти. Хотя найти можно, если захотеть. Но с другой стороны, это тебе или мне можно, потому что мы это знаем - а для них, может быть, двери закрыты. Но какая разница? А?
  -Да по любому.
  
  Прибыв на другой берег, они попили чаю из термоса. Двинулись вдоль берега, шли рощами, лугами, вышли к полям. Здесь стало видно, что поля эти обрабатываются. Крестьяне повсеместно используют паровые трактора - очень большие, вида чугунного, основательного. Слава Космос осведомился у группы работников, как добраться до Акимеи, и тут же ему и разъяснили:
  - Это вам надо до Акимейки сначала. А потом до Подакимейки. А уже потом Рух. А после Руха все есть Акимея, там даже если и поле, то считается, что в черте города. А дома там кругом.
  - А очень далеко, или так себе?
  -Пешком далеко. На коне - не так далеко.
  - А так идти?
  -Нет. Там дорога. А дальше - посевная дорога. А есть еще железная дорога, но Ту-Ту сегодня не ходит.
  -Ту-Ту?
  -Да. У нас ходит Ту-Ту.
  -А откуда он идет?
  -А вы сами откуда, что ничего не знаете?
  -Скитаемся мы.
  -Бедные дети. Вон Петро будет ехать щас с редиской, прямо в Акимею. Вы к нему подойдите. Ему-то что. Рядом с редиской сядете и все тут.
  
  Так все и вышло. А что за трактор был у Петро, так не описать никогда за так. Ну конечно, работал он на пару, и котел располагался впереди, а уж за ним - кузов для угля. Тут же надо было стоять и рулить. Можно было и не стоять - имелся стульчик. Много всяких ручек. Лопата. Берешь уголь и подбрасываешь. А что касается перевозки грузов, то тут все укладывалось в прицеп. Сюда же Марс и Слава Космос и забрались.
  -А вы что ж, никогда тут не были? - спросил Петро, мужик лет уж пятидесяти.
  -Да нет, дядь, - ответил Марс, - откуда. Мы пешком идем через всю землю.
  -Через всю?
  -А то.
  -Брешешь. Как можно через всю землю идти?
  -Ну обычно, - проговорил Слава непринужденно, - ну просто идешь, и все.
  -Ну а начали идтить откудова?
  -Да далеко.
  -Ну названье то есть у места?
  -Да и нет названия. Обязательно, что ли, название?
  -Ф, - сказал Марс.
  -Ф. Что за слово? Из одной буквы. Где ж такое?
  -Дальше всех мест.
  -Ну да хрен с вами, ребята. Поехали. Если есть хотите, то у меня только редиска. Воз целый.
  -А у нас с собой есть еда.
  -А где ж вы взяли ее?
  -Ну как, - Марс почесал голову, - людей встретили. Тоже странников. Они нас накормили и дали с собой.
  -Ну тогда уж и точно хрен с вами. Поехали.
  Так и поехали.
  
  Всё было совсем неплохо. Ухоженные поля, затем - сплошной лес, потом - снова поля. Редиска же у Петро была что надо. Это, если подумать, и не редиска была, а редисище. Как такое можно было вырастить? Тут стояла известная тема о реальности пространства. Спорить можно было хоть да заклинивания мозга. Если пространство нереально, то нет проблем. Но нет, есть все же - оно слишком похоже на обычный мир, с некоторым набором элементов в дополнительном прайс-листе. Но этому вроде бы есть объяснение. Вроде бы мир есть смешение разума со скрытыми возможностями Машины. Нет, это еще никогда не объясняло ровным счетом ничего. Марс прекрасно помнил свою историю с Красным Мотоциклом. Здесь он ничего не комментировал.
  Проехали лес. Скорость не превышала семи-восьми километров в час. Но это было вдвое быстрее пешего перехода, при этом, и топать было не надо. Петро остановил трактор, стал прочищать колосники.
  -Помочь может? - спросил Слава Космос.
  - А зачем? Я так и езжу.
  - А не ломаетесь?
  - Бывает. Тут у меня все есть. Раз латал до ночи котел. Надо латать еще уметь. Иначе никогда не залатаешь. Но надо сразу зырить, а то можно и застрять. Ночью стоял. Ночью собаки находят. Окружают. Если учуют, что есть хлеб, не отстанут. Будут до последнего стоять, или полезут. Любят хлеб.
  -А волков нет?
  -Нет. Но в зоопарке есть.
  -А в Акимее есть зоопарк?
  -А то.
  -А велосипеды есть? - спросил Марс.
  -Ты имеешь в виду, дитятко, что можно ехать на велосипеде. Можно. Ездил я. Змея раз колесо прокусила, больше не езжу.
  После чистки ждали, когда пар в котле снова дойдет до кондиции. Разумеется, и свежая вода доливалась. Делалось это через переходной бак, и тут Марс со Славой крестьянину помогли, конечно. Пришлось сбегать до какой-то речки, что шла вдоль полей. Вода заливалась через сито. Потом бак завинчивался. Давление уравновешивалось. Уровень воды добавлялся. После чего нужно было ждать.
  Наконец, путь был продолжен. Трактор все так же медленно катил по грунтовой дороге. Тем не менее, через несколько часов была достигнута трасса, по которой таких же паровых телег ходило видимо-невидимо, и все они, порой, отличались одна от другой.
  - Крутое место, - сказал Марс, - я был в Акимее, правда, где люди собирались лететь в космос. Вернее сказать, они уже что-то запускали. Какую-то Лайку точно запустили. На счет человека, не помню. Хоть убей, не помню, запускали ли человека.
  -Как же такое может быть?
  -Девиации.
  -Вариации?
  -Нет. Вариации - это по теме. Девиации, это стрелка такая. Мне еще отец показывал. Говорит, вот одно дело, все программы загружены, а другое - чистая аналоговая девиация, именно - уровень. Я точно не знаю, что это. И правда, стоит там прибор, аналоговый, со стрелкой. И он мне говорит - вот этот уровень может создавать качественный скачок многомерных структур. Я спрашиваю - что именно? Параллельные миры? Да. Ну я делаю вид, что якобы я всего этого не знаю и спрашиваю - возможно ли, чтобы Машина создавала реальность по-настоящему, и если да, именно вот эта штука влияет? Он говорит - ну про реальность он не может гарантировать. Ну он всегда считает, что наша связь с Машиной порождает грезы. И ничего кроме грез. Пойди ты ему докажи, что это правда. Но вот девиация - это и есть.
  -Значит, мог быть и Зарчч другой?
  -Мне кажется, что нет. Я это бы почувствовал. Я когда узнал про Акимею, сразу понял, что ее может быть много. Еще и потому, что там была Долина Сияний. Как бы ключевое место. Там, может быть, узел. Да, именно узел. Если правильно настроить свой мозг, то, наверное, и сейчас можно это дело проверить.
  
  Прибыли после обеда. Денег за свой перевоз Петро не брал, да и, видимо, это было делом обычным. Марс и Слава, конечно же, собирались первым же делом обналичить чек. Тут надо было рисковать. Сначала - банк. Слава стал спрашивать у местных жителей. Нет, конечно же, тут стоило бы поговорить о самой Акимее, но тот район, в котором друзья оказались, ничего особенного из себя не представлял. Прежде всего, здания были однотипными, преимущественно - деревянными, и лишь иногда - кирпичными. Кругом вилось очень много проводов, через всяческие столбы. Ходил какой-то трамвай - широкий, шатающийся, не всегда полный. Паровые агрегаты проползали по отдельным улицам, а по остальным народ ходил пешком. Касаемо моды, все кругом носили клетчатое. Словно бы какие-то шпики из кино. И брюки клетчатые. И пиджаки клетчатые. Рубашки - нет, без клетки. У женщин было немного поразнообразней. В какой-то мере эту моду можно было сопоставить с модой периода начала 20-го века, сюда также вполне прилагались и паровые приборы и трамваи.
  Касаемо банка.... Идти пришлось немало. Там уж, внутри здания, Марс аккуратно осведомился - мол, действителен ли этот чек. Еще бы. Получен он был невесть где. Хотя и не привыкать было Марсу Брайнеру.
  - Ну это вам надо на Шестое, а потом - на Десятое, - ответили ему.
  -А что это - Шестое и Десятое?
  -Не знаешь, что ли? А зачем спрашиваешь?
  Марс понял, что дело совсем не в шляпе, лысое. Решил события не форсировать. Двигались они дальше, в поисках Шестого и Десятого. Встретили трехэтажную трамвайную линию, и выглядело все это жутко, трудно, массивно - даже как-то по адски. На самый верх надо было забираться по ступеням, и аппарат там бегал полегче, не такой, как внизу. И люди в возрасте, по всей видимости, туда, наверх, даже и не забирались никогда.
  И вновь, и вновь они спрашивали:
  -Скажите, а где Шестое и Десятое?
  -А там, - отвечали.
  Оказалось, что улицы образуют квадраты, которые и нумеруются, а переулки внутри этих жилых зон носят название через точку. Так и нашли Шестое. Там и был банк - очень большой, с колоннами, с несколькими пушками у входа, это помимо мужиков в форме и при оружии. Все это уж слишком настораживало. Марсу вдруг подумалось - а если замочат? Тут же? Вся операция пропадет. Он вернется, а тут пройдет полгода, и ребята уже решат вопрос с червем, и все уже будет далеко позади, и даже этот чертов "Красный Магнит" всей колонной укатит куда-нибудь за горизонт.
  Но тут надо было рисковать.
  По чеку его спустили в банк. Все это выглядело интересно, забавно, даже как-то свежо - Марс пытался вспомнить, когда он в последний раз был в каком-нибудь подобном месте. Вроде бы был. А вроде бы не был. Нет, у кого же спросить? У себя? Отражение в зеркале? Звонок в реальный мир Алексею Бархану.
  Он остановился у стойки. Народ в большом зале толпился. Кто-то сидел, кто-то стоял. Клерк за стойкой рылся в бумагах.
  -Так, - сказал он.
  Дядька взрослый, немного даже потный. Хотя и не сказать, чтобы очень жарко уж было.
  Поглядывая на Марса то и дело, он усиленно копался в документах. Марс же строил в голове различные сюжеты теоретического будущего.
  Арест.
  Нет, дело наихудшее. Даже расстрел лучше. Но кому какое дело? Он нашел этот листок. И, о да, клерк вдруг улыбнулся и спросил:
  -Марс Брайнер?
  -Да, - ответ был очень скромен.
  Он тут вынул его фотографию - большой собственно портрет, да еще и в клетчатом костюме, и в шляпе - очень важный тип, некий Марс Брайнер Акимеи. В остальном - все то же самое.
  -Рад вашему визиту, - сказал Клерк, - вы хотите выписку?
  -А выписка это....
  -Состояние счета.
  -Хорошо. Что еще желаете? Будете снимать?
  -Ну....
  - Камеру будете смотреть?
  -Да, - Марс вздохнул, - проводите?
  -Сейчас, или выписку?
  -Ну... Давайте сейчас, а потом выписку.
  -Большую сумму желаете снять?
  -Нет. Давайте...
  Тут была проблема, ибо Марс еще до конца не сообразил, какую сумму считать большой. Да и вообще, название местной валюты было спрошено на улице. Робль. Газета стоила 5 пфенингов. Итого, логично было рассуждать, что вполне достойная сумма - роблей сто, но если его так встречают, разве можно снимать всего-то сотку? Как не попасться?
  -Я бы сначала посмотрел камеру, - проговорил он.
  - Хорошо. Вас проводят.
  Это был неожиданный поворот. Марс, наверное, и не был готов ни к чему такому. Но надо было продолжать, и ему было не привыкать. Он, собственно, и в обычном банке-то никогда не был, а тут - что-то огромное, особая песня, может даже - опера. Явился сотрудник, который проводил его в подвал, где была открыта специальная комната. Марс тогда подумал про ключи, но обошлось. А здесь его взору явилось несколько шкафов, которые он осмотрел. Так вот, в одном была одежда. В другом - коробки. В третьем - записка.
  
  Привет!
  
  Я, если честно, понятия не имею, как это будет выглядеть, когда ты придешь. А вдруг не придешь? И тогда все напрасно. Но я надеюсь, что все мои усилия будут результативными. А дело в том, что банк этот будет стоять сколько хочешь - пока стоит земля. А значит, если ты это не прочтешь, то значит, и земля уже не стоит. Ну, может, перевернулась она, все стало вверх ногами, и посыпалось.
  А, не знаю.
  Ну а если ты читаешь, значит - читаешь. А остальное уже не нужно. Мне тут много не надо. Откроешь средний шкаф, средняя коробка. Там лежат документы и ключи. Улица сто семьдесят. Это недалеко отсюда. Выходишь из банка и идешь прямо, покидаешь квадрат, идешь направо до упора, это и улица сто семьдесят. Номер дома твой - девяносто. Квартира твоя - весь седьмой этаж. Дом этот дорогой. Там сидит дежурный. Ты можешь взять одежду из шкафа и переодеться прямо здесь.
  Когда придешь домой, посмотри на цветы. Если они засохли, то прошло много времени. А не засохли, значит - мало. Это и все.
  
  С уважением, Марс Брайнер.
  
  
  7.
  
  
  
  Марс, наверное, ко всему привык. Но дело такое - жизнь от жизни отличается так сильно, словно бы ты и правда каждый раз умирал, каждый раз возрождался, а само реальное бытие являлось вроде бы складской какой-то штукой - по типу стоит экспонат и пылится, потом его взяли на работы, и он там и отработал, а потом вернулся. А правда, уж слишком скромна настоящая жизнь. Даже если учиться так хорошо, что можно будет переплюнуть отца, концептуализировать феномен Реки-Наизнанку и сделать что-то.... Что опровергнет причастность машин. Правда, здесь было к чему прицепиться - история Дыдда вставляло в колесо логики довольно серьезную палку.
  Он открыл дверь ключом, и так они очутились внутри - в квартире, где пыли было больше, чем воздуха.
  -Наверно, можно уборщицу пригласить, - предположил Слава Космос.
  -Да. Солидный дом. Солидные люди. Наверное, все это оплачивается.
  -Ты имеешь в виду квартплату?
  -Ну наверное, тут все серьезно.
  -Надо поесть, наверное.
  -Можно пойти в ресторан.
  -Ну ты-то одет хорошо. А я в песке и глине. Давай мне одежду купим. Спросим уборщицу.
  -А у вас дома тоже уборщица?
  -Нет. Откуда. Ну я ж вижу же. Я же знаю, что есть счет за электричество, за мусор, за воду, просто за что-то еще счета выписывают. Если бы никакой счет не платился сто лет, это бы к чему-нибудь привело. Может, тут свои правила? Но вообще все похоже на нашу жизнь.
  -Ну да. Ты ж был царем когда-то.
  -Не царем, а президентом.
  -Ну в древности цари были такие же. Вернее, президенты.
  -Ну не скажи. У древних народов президентство связано с тем, что они выбирают и правда того, кто сошел со звезд. Тем более, все вокруг были смертные. А я не старел даже. Потом, у нас все было в меру. Торговля не превалировала над здравым смыслом. Кругом стояли Храмы Хаоса, жрецы были очень уважаемы, и сами являлись очень достойными людьми. Они даже не пытались выяснить, почему я могу жить вечно. Они просто констатировали факт, что могут быть люди, пришедшие из мира, который совершенно за краем этой вселенной. Я имею в виду всю землю, прилегающий космос с летающими в нем Пальто, Синий Космос, границу Хаоса и сам Хаос. В ту пору силой заклинания можно было видеть. Люди собирались не для того, чтобы славить вельмож, а чтобы действительно коллективно наблюдать космос. Это было лучшее время из всех времен, Марс. Потому что земля есть точка в космосе. Космос - важнее всего.
  -Ну у тебя и фамилия - Космос.
  - Это не специально. Еще у деда была фамилия - Космос. И даже у прадеда. Мы все - Космосы. Хотя никто не был в космосе, и даже когда люди стали летать, и когда были построены нормальные корабли и автоматические станции, и когда поймали плазмоид и сделали Мега Машины, мы все оставались обычными приземленными людьми. Вообще, у нас все были моряки. Но отец почти не плавал. А я даже и не собираюсь.
  -А у нас где плавать?
  -Здесь.
  - Я вообще слышал, что где-то за Периметром есть море. Но может и нет его. Откуда ему там быть?
  - Хочешь послать меня в море?
  -Ладно. Я тоже есть хочу. Давай посмотрим одежду тут. Должен же быть у Марса Брайнера гардероб.
  
  Что касается цветов, то засохли цветы. Превратились в сухие скелеты окон. Никто за ними не следил. Но это не относилось к кактусам и алоэ. Видимо, этим растениям для жизни не требовалось ничего - кактусы множились, нарастали друг на друга, цвели и радовались. Все остальное - оно было хорошим. Мебель в стиле модерн, ковры, портреты предков. О да, тут были все Брайнеры. Слава Космос очень сильно был удивлен тем, что Марс всей этой историей с предками не очень заинтересовался. Он сам взглянул - да, лица были все похожие, но отнюдь не его родители.
  Юпитер Брайнер.
  -Слышь! - крикнул он.
  -Одежду нашел, - крикнул Марс издалека, - смотри, гардероб. Иди сюда! Слава!
  -О, давай. Так тебе не интересно?
  - Мне все интересно, - продолжал доноситься его голос, - я ко всему привык и ко всему готов. Но не можем же мы взять и начать заниматься изучением жизни Марса Брайнера?
  - Сколько тебе лет?
  - Я тоже думал над этим. Если есть реальный возраст, то это все объясняет. А если нет? Все это не идёт в зачет. Ничего интересного, а? Сколько мне есть в реальном мире, столько и есть. А? Никто не запишет мне это в книжку. Джинсов тут много. Что надеть?
  - Да что хочешь.
  Слава Космос прошел на кухню и открыл кран - начало струи содержало много ржавчины, но вскоре вода приобрела привычную прозрачность, и Слава даже попробовал ее на вкус - вода как вода. А что же тут было прочего? Шкафы. Посуда. Пыль. Крышка холодильника (сам прибор выключен, при чем, скорее всего, это - типовой бензиновый холодильник прошлых веков с включением с обратной стороны здания, то есть, с улицы).
  - А что, если ты тут был, но забыл? - крикнул Слава.
  - Может. Но вряд ли.
  - Ты помнишь все?
  - Нет. Все не помню. А чо?
  Слава не ответил, но стали читать имена предков Марса Брайнера.
  
  Алевтина Сатурновна Брайнер
  Сатурн-Галоген Штырков
  Алёша Сатурн-Галогенович Японских
  Марс Венедиктович Обрезов
  Мария Брайнер-Левых
  Антон Антонович Брайнер
  
  - Много тут людей! - воскликнул Слава.
  А Марс уже был готов - он подобрал себе джинсы и полосатую рубашку, умылся и, таким образом, был готов для дальнейших приключений. Так они вскоре и вышли. Дом же, в котором квартира эта располагалась, был очень уж хорош. Путь в квартал шел через дугообразный мосток, под которым пробегала узка и тонкая речка, с каменными берегами и всяческой галькой. Дома же все были высокие, очень массивные - это чувство создавалось за счет стилистики под век эдак 18-й, с некими, конечно, местными отклонениями, в которых некогда было разбираться. Тут была серьезная, каменная мостовая и тротуар, к которому в нескольких местах были припаркованы большие, очень витые - в плане разных орнаментов, паровые автомобили. Они больше напоминали кареты с извозчиками - так как последние и правда тут имели место - в чистенькой спецодежде. Иначе как ее было назвать? Нужно было тут вникать во все местное. Пока что не было никаких идей. А вот на первом этаже было много чего, включая дежурного, который, в принципе, именовался Сидячим. И вот, Сидячий этот представился:
  -Конь Семёнович. Петренко.
  Марсу стало грустно, а Славе Космосу наоборот - как так, чтобы человека звали Конём. Но кто бы тут разобрался в тонкостях всех видах реальности? Может быть, и имя Слава где-нибудь вызвало б неподдельные приступы. Марс же тут разобрался, что к чему:
  -Вот скажите, - сказал он, - мы из Пятидесятой квартиры.
  -Да, Марс Юпитерович, - сказал Конь Семёнович, - чего пожелаете?
  -Видите ли, меня давно не было.
  -Да, вас не было, говорят сто два года.
  -Ого, - удивился Марс, - а где же я был?
  -Я точно не знаю. Говорили, что вас забрали инопланетяне. Но вы же путешественник. Но все равно, знаете ли, сто два года - это не шуточки. Если люди узнают, тут жди толпы. О вас, кстати, до сих пор не забыли. Я в газетке недавно читал - Тайна Марса Брайнера. Да я и раньше читал про тайну. А в детстве, когда я учился в школе, тоже читал. А уроках по Тайному мы изучали все ваши путешествия.
  Марс поднял брови, не зная, что сказать.
  -Знаете, многие хотели нарушить закон и открыть вашу квартиру и там покопаться. Но нельзя. А я и сам говорил - не дозволено.
  -А теперь бы нам там пыль убрать, - сказал Марс, - я же уже не помню, что надо делать, к кому обращаться. А еще, если захочется кушать, нужно, чтобы кто-то нам это организовал. Чтобы девушка пришла и на кухне поработала. А у кого теперь спрашивать?
  -А вы по адресу, Марс Юпитерович, по адресу. Это все у нас тут и решается. Я бы, конечно, например, ответил вам на вопросы - что стало с теми-то жильцами, да с теми-то, но люди столько не живут - но у нас есть архив. Все записи как хранились, так и хранятся. Поэтому, если вам будет нужно, то это все можно просмотреть. Например, кто за сто лет приходил и вас спрашивал. Конечно, сколько я тут сижу, никто не приходил. Потому что поколения уже все поменялись, и не один раз. Но если, например, про журналистов - то приходили, конечно, чтобы постоять возле двери квартиры. Еще бывает ежегодная акция молодежи, она так и называется - ЕКМ, "Учимся медитировать". Она давно уже проходит. Лет пятьдесят. Молодежь, собственно, учится медитировать, чтобы узнать, живы вы или нет. Поэтому, вы не расстраивайтесь, или не радуйтесь - уж не знаю, что вам ближе. Не забыли вас до сих пор. Даже еще больше помнят, чем раньше.
  - И правда, - сказал Марс, - не знаю, радоваться мне или плакать. Кстати - это - Слава. Слава Космос.
  -Космос, - проговорил Конь Семёнович Петренко многозначительно.
  - Он принадлежит к расе существ, которые создали этот мир. Но теперь скажите пожалуйста, как бы нам попасть в ресторан?
  -В ресторан? Это запросто. Там на улице стоит Колька, на машинке. Вы ему скажите, он и отвезет. А если его нет, то - Митька. Да я и сам выйду и спрошу. А все же, сказали бы вы мне, где же вы столько времени были?
  - Шары гоняли, - сказал Марс, - летающие. В них летает много зла.
  Тут нельзя было сказать о том, что это не было правдой. Выйдя на улицу, погрузились они в автомобиль. Дело же это выглядело так - салон расположен сзади, рассчитан на четырех человек, внутри - стены, обшитые дорогой тканью, шкафчик-бар, цветы в горшках, пепельницы, и даже журналы и газеты. Потом - ничем не занятая платформа с перилами, на раме автомобиля, а в самом начале - все устройство, а именно - котел, кабина с водителем, руль. Еще и оказалось, что печи для разогрева котла нет - работает форсунка на соляре. Лишний пар подается под низ. Итого, вся конструкция получается не меньше солидного по размерам грузовика.
  Тронулись и покатили не спеша, ибо, должно быть, быстро эта конструкция и не ездила. Но ни с того ни с чего, Митька свернул в какие-то ворота, пошел спуск, и так они оказались в тоннеле, где таких жутких конструкций было полным полно, и шли они довольно серьезно - уж совсем не как черепахи, или вон как паровой автомобиль крестьянина.
  -Смотри, - сказал Слава.
  Оказалось, тут был проигрыватель виниловых дисков. Выдвигался он из стола.
  -Железная игла, - проговорил Марс, - раритет.
  Поставили пластинку некоего композитора Юрия Растениева. Играли трубы. Треск от самой пластинки стоял неимоверный.
  -Не, - сказал Марс.
  -Почему не? А если бы ты был ученый? Тебя спросили по прибытию на родную планету - каких местных композиторов вы открыли.
  -Да ну тебя.
  - Тебе не приходило в голову, что однажды, когда тут пройдет тысяча лет, ты будешь выбирать себе место работы - то почему бы тебе не написать какой-нибудь труд о видах реальности?
  - Пять тысячь лет?
  - Не знаю. Может, десять.
  - Что-то заставляет меня думать, что все это не продлиться до бесконечности.
  
  Приехали в ресторан, вернее, в ресторацию, которая именовалась "Блаженство". Прежде всего, автомобиль покинул тоннель и оказался в местах красивых - вокруг были массивные барочные дома, люди ходили в дорогих нарядах, повсюду шныряли велосипедисты. Расплатился Марс тремя роблями и наугад выдал чаевые - еще робль. Митька был очень рад и сообщил, что готов ждать. Марс предложил ему заехать через часа два.
  - Помню, помню и рестораны, - сказал Слава Космос, - особенно - в Вокинтосе, у нас тогда ничего таково не было - просто приходишь в трактир, тебе дают бобы и курицы. И весь твой обед. Было молоко, но не коровье. Помнишь такое молоко?
  -Не помню.
  -Ну и зря. Корень этот еще выращивать начинали на Палубе. А потом он везде разошелся. Молоко как молоко. Знаешь же, бывает соевое молоко?
  -Знаю.
  -Ну оно примерно такое. Но вкуснее. А так, чтобы кефира припить - да где уж там. А в Кенте в то время все было иначе. Вино лилось рекой. Дрались на каждом углу. Я там был. Мне дали питейную карту Акцепта. Вот где был хаос так хаос. Хотя я и не любитель, ты же знаешь. Я люблю просто чтобы вкусно было, и вино я люблю из-за вкуса, а не просто так. Если бы все напитки были вкусные. Но а так я не понимаю пьянство. Вот когда пиво жрут просто так, чтобы накачаться. Я пробовал эти сорта - это нельзя назвать культурными словами. Это же касается и водки. Другое дело - коньяк, но это зависит от сорта. За просто так мне это не надо. Поэтому, главный напиток, это - вино.
  -Эстетично, - сказал Марс.
  -А ты?
  -Слушай, а вдруг ты - это не ты.
  -А кто я?
  -Ну, проекция. Бывают же очень точные проекции. Ты можешь и сам не знать об этом.
  -А как докажешь?
  -Не знаю.
  -Мы же состыковались в А-плотном. А заранее состыковались дома.
  -Ну вдруг ты не поехал.
  -А.... Я не поехал, и вместо меня пришла Я-проекция.
  -Ну я теоретически. На практике я такого не встречал.
  -Хотел бы я тоже такое встретить. А самого себя уж точно нельзя увидеть. Ну вот только так.
  - Ну сейчас мы к этому приблизились.
  -А я подумал, что это все же ты был.
  -Я бы помнил.
  -Ну, а вдруг это вид амнезии, тем более, ты мог погибнуть. Посчитай дни. Сто лет, сколько это?
  -Несколько дней в нормальном мире? Я правда как раз несколько дней назад болел немного, горло болело, я лежал, спал.
  -Во сне?
  -Да я знаю, что этого не может быть. Это же ты говоришь. А я не знаю сам по себе. Если бы ты не сказал, я бы даже не стал об этом думать. Ну, предположим, Оник Епископосян проникал в Земли с помощью воображения и сновидения. Но со мной такого не было. Тем более, тут была целая династия. Юпитер Брайнер - отец. Сатурн Брайнер - дед. Ерунда все это.
  -Ну это как ты сам решишь.
  -Да нет. При чем тут это. Это как раз не важно, что я решу.
  
  Принесли вино и блюда из грибов и мяса. Хлеб был почему-то зеленый, будто его красили. Марс вздохнул, пожал плечами, но надо было есть. В меню оказался борщ, и Слава заказал себе еще и борща. Хотелось наесться и отправиться домой и там хорошенько поспать - дело в том, что в ходе путешествий им это давно уже не удавалось. И перед глазами стояла жуткая ночь в Почучуе, где усталость оказалась сильнее организма, а потому, спать пришлось на покатых камнях, и утром казалось, что все бока и спина превратились в бутылочную пробку.
  Да, пройдено было довольно много. И конечно, в планы не входила никакая Акимея, а также - Червь, Красный Магнит и все остальное - но теперь уже некуда было деваться, и потом - и жизнь, и смерть были всего лишь игрой, при чем, не самой плохой. Умные люди, конечно, знают, что бывает еще и третье. А вы спросите - гм, жизнь и смерть? А что ж еще? Правильно, рождение. Нет. Конечно. Третье. Но это - всего лишь первый порог. А еще - трансформация. Марс тут рассказал часть своей истории:
  - Как только появилась Машина, я стал видеть такие вещи - словно я еще где-то жил, и что я не всегда был человеком, и вот это дело как будто проникает и сюда. Но на счет внешнего воздействия, в Реку-Наизнанку упал древний механизм. Но ведь Река уже была? Черт-те что. Как установить связь. Но вот и слушай. Меня послали, в моих видениях, изучать людей-крокодилов. Это перпендикулярный мир. Попасть туда нельзя ни при каких условиях. В параллельный мир таки можно, достаточно настроить машину-генератор. А перпендикулярный - это вообще полностью исключенная вещь - поэтому делают искривление луча. По лучу пускают растворенного в луче человека. Когда он попадает в место трансформации, то он не имеет тело. Тут ему надо поработать самостоятельно, поискать, куда бы приткнуться. Желательно, чтобы тут жили разумные формы жизни. Так вот, я туда отправился. Там эволюция шла так, что люди произошли от ящеров. Но они были на двух ногах, хвоста у них не было, но - с чешуёй. Словом, я стал таким ящеро-человеком и жил там. Только и всего. А жил очень долго. Я играл на музыкальных инструментах. Там была своя музыка. Но так как у меня была миссия, я, конечно, все изучал. Передавать материалы на базу возможности не было. Надо было просто все запоминать. А в момент смерти луч бы отправил меня назад. Это и вся система. Но запомнить все нельзя. Да, но мозг все равно все запоминает. Значит, надо, чтобы все данные, которые попали в мозг, копировались на звездочку. Это такое устройство. Оно не зависит от тела, от того, во что ты превратился. И вся система.
  Ну так как я сейчас не помню, а также не могу сказать, правда это или вымысел мозга, то больше тут и не рассказать. А, хотя там мы ходили строем. Идут жуткие зубастые люди. С винтовками. Шагают в ногу, колонна по 22. Можешь себе представить? А собирались воевать с другими людьми, тоже - ящероподобными, но они чем-то отличались. Наверное, другой вид был. Правда, что-то с ними не так было.
  А погиб я на рыбалке. На меня напал крокодил. При этом, можно предположить, кто крокодил вроде бы родственник ящерочеловека, но это все лирика. Очень хорошо помню, как меня раскусило надвое. Было и страшно, и как-то особенно унизительно - будто бы это унижение проникает во все твои клетки, и тебе от этого уже не отделаться. Потом луч вынес меня назад. Я просто проснулся, лежа в специальном кресле. Мне дали напиток. После этого сказали, что данные будут снимать дней через пять. Это и всё.
  -А вдруг это правда? - спросил Слава Космос.
  -Вдруг.
  -Да. А как доказать?
  -Если бы была такая аппаратура, которая бы фиксировала эти звездочки, можно было бы поискать - а вдруг она осталась внутри.
  -А ты узнай у отца - может, что-то такое уже придумали?
  - Нет. Хотя и брали образцы биоэнергии, но нет модуляции. А это - виртуальный блок. Ну и дело не в этом. Он уже наслушался от меня разных историй. Он уже не реагирует.
  -Ну да. А вдруг всё серьезно?
  -И ничего нельзя сделать. Я смирился. Вон, смотри.
  -Чего.
  -Девочки.
  Правда, по соседству расположились три особы, разодетые довольно откровенно.
  - Проститутки, наверное, - предположил Слава Космос.
  -Наверное, - согласился Марс.
  Он задумался и некоторое время словно бы был не здесь. Как много было вещей, которые неплохо бы было открыть - но они сопротивлялись, а по большей части, вообще отказывались сотрудничать. Это касалось его взаимоотношений с самим собой. Не то, чтобы тут намечалась плохая погода. Просто он ничего не форсировал. А если бы взялся, то оказалось бы, что вопросов слишком уж много, и все они лежат по своим сейфам, и нет ключей. Хорошо не думать. Нет, правда, очень уж хорошо.
  Все теперь изменилось. Может быть, на земле есть такие же государства, как Акимея. Только никто про них не слышал. Да и эта ли Акимея? Нет, ну он бы никогда не усомнился. Все прочее было теорией. Иногда приходило чувство несерьезности, он бы с радостью решил, что все это сон. Но мир был слишком реален. Сон имел большое количество свойств. Это нельзя было отрицать.
  Он вспомнил световую бомбу. Кто мог это остановить? Теперь уже слишком поздно. После драки кулаками не машут. И драка эта была сотни, если не десятки сотен, лет назад.
  Но ведь правда, что-то было до этого. Он видел это много раз. Вся совокупная мощь Машины не могла дать ответ на этот вопрос. Воображение? Хорошее дело. Художественный метод.
  Вся вселенная могла быть создана таким путем. Он задумался:
  Был агент. Он изучал другую планеты. Это был самый край, словно бы грань лезвия. Потом наступило форматирование. Но агент выжил, летая в капсуле. Выйдя из нее, он изменил свою структуру, превратившись в более многофункциональное существо - власть ему давала старая программная оболочка, которая в прежней вселенной являлась обычным словом. Здесь же все было иначе - мир был моложе на многие миллиарды лет, и, сказав "дождь", можно было добиться падения осадков с неба.
  Так он сказал:
  -Хочу, чтобы вернулось подобие старого мира.
  Координаты сдвинулись. Лопнули звезды. Зародились новые. Из свежих протопланетных облаков налились, словно яблоки, планеты. Он снял копию со своей памяти. Все было слишком давно, и это было хуже, чем пыль. Все казалось невозвратимым. Но выше всех пределом сидит Мега Существо, и оно делает резервные копии всех пространств, прежде, чем их форматировать. Зачем-то же оно это делает? Все слишком уж похоже на автомат.
  
  Deus est machina.
  
  Вспомнил он и свою службу на Прозрачной Машине.
  -Черт, - хотелось воскликнуть.
  Верно. Он забыл. Может, показалось? Иллюзия желаемого? Нет, нельзя отрицать очевидные вещи.
  Слава Космос меж тем сделал девушкам несколько знаков руками, глазами, парой слов, и так произошло знакомство.
  Может быть, все мы летим, подумал он. Люди просто ячейки. В ком-то из нас вся эта пыль - один раз по ней хорошенько стукнула - вроде бы как по паласу, который повесили на проволоку. Сейчас уже не вешают, а пылесосят. А раньше была такие круглые пластмассовые штуки, для ударов по коврам - это более наглядно. Так вот, когда такой пыли скопится очень много, возникает выброс - тогда в пору вспомнить о силе Хаоса.
  Разве что-то изменилось?
  Мировой дождь, возможно, так и бежит куда-то, словно велосипед. Но это и известно - существуют велосипеды без человека. Даже если это явление не было предано взору существ разумных, даже если странный ум никогда не схватил этот образ за язык - но если ты точно знаешь, что это существует, значит - так тому и быть. А если бы на этот велосипед сел человек. Да, но он не сел, наверное. Покинув вселенную, мировой дождь идет во вне. Ему хорошо. Это самое хорошее. Сверхъестественная хорошесть.
  -Привет.
  -Привет.
  -Как дела?
  -А как у вас?
  -Нет, сначала вы скажите, как у вас?
  -А как вас зовут?
  -А как вас зовут?
  -Так дела не будет, - проговорил Слава, - кто-то должен сказать сначала.
  -Ладно, - проговорил Марс, - меня зовут Марс. Вы может быть слышали?
  -Марс? - спросила девушка.
  -Марс Брайнер.
  -Почему тебя так зовут?
  -Потому что это так и есть. Я недавно вернулся. А вы не знали?
  -Да.
  -Ой, точно. Он похож. Мы еще в школе учили. А почему ты молодой? Ты его праправнук?
  -Нет. Это я и есть.
  -Не может быть.
  -Поедем ко мне, - сказал Марс, - идет? Там уж вы перестанете сомневаться. Ведь там я живу. Вы, наверное, были на экскурсии возле моей квартиры?
  -В детстве нам показывали дом.
  -Тогда едем?
  -А что мы там будет делать?
  -Пить вино.
  Девушки переглянулись.
  -Только вы должны признаться. Сознаться.
  -Именно сознаться, - сказал Слава.
  -А что именно?
  -Как вас зовут. И не пугайтесь. Он не кусается.
  - Алга. Хлоа. Романия.
  -Ну и имена, - проговорил Слава.
  -А что тут такого? - удивилась Романия.
  -Ничего. Вот меня зовут Слава Космос. Но я правда не знаю, это обычно или нет?
  -Нет конечно. Космос. Круто. Супер имя.
  -Ну давайте поедем. А по дороге надо купить вина.
  -У меня там есть вино, - заметил Марс, - но оно стояло 100 лет. Наверное, его уже нельзя пить.
  -Можно, - сказала Хлоа, - одна бутылка будет стоить миллион.
  -Ты думаешь?
  -Я тебе точно говорю. Вину сто лет, да еще и вино Марса Брайнера. Можешь продать одну бутылку и отдыхать всю оставшуюся жизнь.
  - А еще, - сказала Алга, - ты можешь объявить конкурс на лучшую жену. Если у тебя ее нет.
  - Пока не хочу, - ответил он, - ну что, едем?
  - А еще.... Я меня появились идеи. Но ты не думай. Подумаем потом.
  - Почему потом?
  - А так положено. Чем потомистее, тем лучше.
  
  Так они и выдвинулись. По пути, двигаясь на паровой карете и слушая скрипучие пластинки, опробовали винцо из ресторана. Заехали в музыкальный магазин, чтобы купить новый патефон и свежие пластинки.
  -В ваше время другое слушали, - сказала Романия.
  -Да. Хэви метал, насколько я знаю, был. Нет, это я о своем. Тут его точно нет. Не обращай внимания. Ты все равно ничего не поймешь.
  -Я все понимаю. А кто из нас тебе больше нравится?
  - Это не серьезно. Лучше обратите внимания на Славу. Он важнее, чем я.
  -Но мы не слышали о нем.
  -А если бы я вернулся старым?
  -Но ты же не вернулся старым!
  Паромобиль выскочил из туннеля где-то в центре города - суета здесь царила, поднимаясь до широты переизбытка. Машины парковались длинными рядами, а, так как сами размеры их были довольно большими, то и парковочные площади здесь были обширными. То тут, то там сновали мужички-лакеи - ибо бедные на таком транспорте не ездили. Были тут и самые обычные услуги - например, помыть стекло. А все больше - подтащить шланг от парогенератора и добавить машине сил. Было ж все очень чистенько, очень хорошо. Вокруг - высокие дома с готическими фронтонами, при чем, закрывая все части света, они образовывали своеобразный каменный тоннель, где все подсвечивалось фонарями вечера. Большие и малые ресторации. Салоны. Серьезные магазины. Среди них был и музыкальный.
  -А ты можешь не покупать ничего, - сказала Романия, - я могу петь.
  -А на чем играть? - спросил Марс.
  -У тебя нет фортепиано?
  -Не помню.
  -Стояло в углу, - сказал Слава.
  -Да? Нет, оно могло высохнуть. Да я и не люблю. А что у вас слушают?
  - Сейчас популярен Тягучий Мопс, но молодежь слушает Макарон Данс. А раньше была опера. Но ее можно купить. Наверняка ты любишь оперу.
  -Нет, не люблю, - сказал Марс, - ну хотя ладно, люблю. Но все равно.
  -Ритмичнее?
  -Ладно. Давайте вы выбирайте.
  Слава был уже отчасти и не рад, что так все вышло. Он просто хотел весело провести время, отвлечься от долгих аскетических будней путешествия. Но дело не в этом. Он не привык к утонченности. Тут, в общем, и негде-то было привыкать. Даже когда он был президентом, не было там ничего такого - ибо в ходу были высоту общения теоретического. Еще бы. Любой думающий человек в эпоху под девизом А. должен был и быть таковым. Теория Хаоса владела практикой в постройке Храмов Хаоса, и не требовался особый стиль - ибо и так все было научно. А кто теперь знает, что такое Хаос?
  Это - всё.
  Большое вещество.
  Все обитаемые или прочие вселенные имеют вид и представление. С одной стороны, это - потоки шаров, яблок, которые идут потоками, и в водах - а именно воду составляют молекулы мирозданий (одна вселенная - молекула воды) - иногда плывут лодки корабли. Страшно представить себе отстраненность этих лодочников. Но с другой - это пачки, алгоритмы, карты. В целом, окрестности земли давно были изучены. Космос чистый, черный. Космос-не-отделенный, наполовину смешанный с хаотическим веществом - там и плывет самое новое, свежее, Восьмое Пальто. Но где-то там, в самой крайней тесноте, в дальней точке абстракции - самое раннее Пальто.
  Первое.
  Когда оно зацвело, жители его сели на летающие тыквы и улетели во Второе Пальто. Но когда это было? Наверное, там снова безопасно, и кругом - Плоды Пальто.
  Древний поэт Шкуро еще в какие же времена писал:
  
  Тыквы росли и за так.
  И нового нам не надо.
  Может быть, выполз рак
  И из тыкв сделал ограды.
  
  Это он так думал. С течением веком мировоззрение людей упростилось. Связь с Хаосом потерялась. Никто не знал, что такое Синий Космос. Никто не летал на Почтовое Отделение Синего Космоса. Был ли тут смысл? Или же - долгий затяжной декаданс? Еще тот же Шкуро, тысячу, должно быть, лет назад, написал:
  
  Хорошо в самом начале.
  А позже уже нет слов,
  Чтобы найти Пальто в покрывале,
  Что есть - крышка основ.
  
  Если ты считаешь, что Польта - это ошибка,
  А надо говорить - Пальто,
  Значит ты - стрелочник зыбкий,
  И в сущности ты - никто.
  
  Здесь надо было вспомнить про Вовчика Амла, который, может быть, и внес в Реку-Наизнанку поэзию, словно вирус. Но ответы на такие вопросы знает только Прозрачная Машина.
  И вот, они были в магазине. Алга, Хлоа и Романия крутились вокруг Марса Брайнера, а Славе Космосу ничего не досталось. Он даже подумал, что неплохо бы уже завтра отправиться назад - ибо зачем вообще искушаться всем этим играм пространства? Ведь могло случиться и так, что имела бы встреча с неким мифическим Вячеславом Космосом. Впрочем, все шло по течению. Продавцы показывали свои аппараты.
  - А они на чем? - спросил Слава.
  -На чем именно? - осведомился менеджер в клетчатой шляпе.
  - Я имею в виду, усилитель. Ламповый?
  -Да. Вы имеете в виду, пентоды или тетроды?
  -Да.
  -Есть триодные. Есть очень простые, с диодным мостом.
  -А полупроводники?
  -О таком не слышали. Есть просто - проводники.
  -А триоды?
  -А вот они.
  -Нам надо, чтобы и радио, и пластинки.
  -Вот. Модель "Орёл".
  - А сколько ватт?
  -Усилитель?
  -Ну да. Есть такое, чтобы качало?
  -Как это - качало?
  -Чтобы мощность была.
  -Тогда надо отдельный усилитель.
  -А колонки есть?
  -Есть на сто ватт.
  -Вот. Надо нам на сто ватт.
  -Тогда вам нужен большой выпрямитель.
  -И выпрямитель давайте. Давайте все.
  Марс Брайнер тем временем приблизился к полкам с пластинками. Такого многообразия он не видел и в реальном мире - все пластинки же по местным меркам были очень дорогие и делились на несколько классов по качеству, размеру, объему, и тут уж не было никакого резона мелочиться. Да, но хватало ли налички? Он посчитал деньги. Хватало в обрез. Чтобы закупить вино, нужно было ехать домой и там брать деньги в сейфе. Но - гулять так гулять. И вновь его посетило чувство древней, доисторической, Акимеи, которая словно бы и не существовала в природе. Могло быть еще множество других Акимей. И, конечно, следовало вовремя взяться за голову и ехать обратно, в лагерь, и, видимо, уже на следующий день. Заказать извозчика. Взять с собой местной еды. Но - не откладывать. Так можно было и потеряться, смешав в своей голове все виды реальностей.
  А тут уж предлагались исполнители....
  - Вот этот интересный, - сказал Марс.
  - Гусь Романов.
  -Имя красивое. Знал одного Гуся. Гусь Паперман. Никогда не слышали?
  -Паперман? Жили у нас по соседству Паперманы. Но вроде бы не было там Гуся никакого. Был Александр Тракторович, но это давно было, мы жили в Осово, сейчас оттуда народ уехал в город, почти никто там не живет. Нет, кто-то там живёт, говорят, что малые посёлки будут возрождать, и что там будет много новых ферм.
  - Гусь Паперман - другой человек, - сказал Марс, - и это даже хорошо, что вы его не знаете. Хотя, в древности Акимея могла знать его. Гуся. Правда, я и не помню, был ли он тут в древности. Может, и не был. Хотя, он же был государственным деятелем. Мог и быть.
  - Ах, вы же историк.
  - А я не помню.
  - Конечно. Недавно была серия радиопрограмм "Тайна Марса Брайнера". Там так и сказали. Вообще, рассказывали о тайне записки "Приду по циклу", и один ученый сказал, что все тут по уму. По уму, это значит, что уму. Цикл - это вроде сейчас живешь, а круг прошел - и вот ты снова тут. Но вы же лучше об этом знаете?
  Девушки также разбрелись по магазину в поисках музыки, и тут они набрали целые горы различных дисков, например, большой популярность пользовался сборник "Минеральная музыка". Продавец поставил один из минеральных дисков на диск проигрывателя, и оказалось, что в данном стиле присутствует много пианино и какой-то глухой трубы - однако, все же, это не напоминало привычный джаз. При этом, вокалисты добавляли к звуковому ряду воспроизведение очень простых текстов - и, видимо, все это было как раз очень хорошо. Оказалось, что минеральной музыки вообще очень много, но слушают ее не массово, а популярный стиль вообще никак не называется, хотя, его вряд ли можно сравнивать с поп-музыкой, скорее, это нечто, что пели в 20-е, 30-е годы, правда, с некоторым отличием.
  - Ага, - задумчиво проговорил Марс, - очень интересные исполнители, как-то на наш лад навевает. А?
  - Покажи, - попросил Вячеслав.
  - Смотри.
  - Гм. Ну и что тут такого. Пётр Маслов. Или ты думаешь, что это Саша?
  -Да я просто так.
  Пластинки, конечно, пластинкам были рознь, потому что различались они по размерам своим уж крайне широко, и самые большие были по диаметру настоящие колеса - и тут бы вдуматься - какой же тогда для них нужен был проигрыватель. Зато вещь, как вещь. Впрочем, выяснилось тут также, что запись все же производилась и на магнитную ленту, и здесь же, в магазине, имел место и отдел по магнитной записи - катушки были огромными, монстрообразными, казалось, что некая секретная сила специально изобрела их, чтобы удивлять умы - да, если бы только жители Акимеи знали другую реальность. Марс, впрочем, прекрасно помнил древние годы под различными девизами, и даже годы под девизом С, где техника ценилась необыкновенно, а телевизоры по своим размерам напоминали холодильники.
  - Интересно, - подумал он, - есть у них тут телевизоры?
  Были в эпоху С. и аппараты звуковооспроизведения, не менее удивительное, чем эти.
  - А смотри, - Слава показал Марсу диск, - Сестры Брайнер.
  - Родственники?
  - Не знаю.
  - А может.
  Сестрам было лет за сорок, темноволосые тети с большими губами. Решив купить этот диск, Марс был удивлен наличием и другие работы данного ансамбля, а потому, попросил, чтобы ему завернули "и то, и это".
  - Все шестнадцать дисков?
  - Да. Давайте.
  Позже выяснилось, что сестры Брайнер не особо-то и пели - почти все треки были наполнены тематическими стуками всяческих ударников, игре на губе и редкими вкраплениями чего-то струнного - вместо же пения присутствовали какие-то тематические рассказы.
  Он думал:
  Стопка тарелок, стопка. Белые круглые фарфоровые тела. На данный момент, нам удалось обнаружить некие другие части стопок, и как тут не подумать о реальности Плоской земли - хотя земля и правда плоская, но ведь реальная планета все же круглая? Кто тут прав? Получается, что любая реальность может быть виртуальной всецело и полностью, и страшно подумать, что там, вовне, есть еще и верхние контуры, и мы по сравнению с ними - лишь элементы вселенной в электроне, больше ничего. Но что, если кому-то дано все это понимать? Закончить бы поскорее все дела и отправиться в дальнейший путь - но можно ли удержаться, когда ты нашел свой дом, хотя это и никакой не твой дом.
  Пока он думал, девушки - Алга, Хлоа, Романия - обступили его со всех сторон.
  - Они едут с нами домой, - сказал Слава Космос.
  - А..., - Марс оторвался от своих мыслей, - да. Послушайте, послушайте. Ладно. Но нам нужны еда и вино.
  - Я все организую.
  - Ладно. Понимаешь, Слава, меня захватили мыслительные волны, и я не могу сейчас от них отделаться, но никто никому не мешает. Девушки, поехали. Приедем и будем слушать музыку. Вы слышали хард-рок.
  - Мы слушали хард-туб, - ответила Романия.
  - Это хорошо. Двигаемся.
  
  Мыслительный процесс оказался чем-то вроде автономного модуля или мотора-паразита, который, однажды вцепившись в организм, не собирался отпускать свою жертву, однако, не все паразиты вредны, и, продолжая перекачку мысли через трубопроводы ума, Марс вспоминал их посещение лаборатории в Тунце, портовом городе, что носил свое название совершенно по делу - здесь ловили рыбу.
  Надо думать, они со Славой не особо-то и знали, что же там, за пределами Тунца, каков мир - похож ли он на перманентную вселенную людей, или же - все та же Река-Наизнанку присутствует там в своих законах, да и не было у них особенного времени. Привлекли же их исследование в Лаборатории Смысла - и странно было. Казалось, что подобные эксперименты надо засекретить, так нет - любой человек мог прийти в Лабораторию Смысла, сконфигурировать свой собственный прибор с целью заглянуть за пределы. Ничего легко в том не было, и мало, кому удавалось в узкую дыру, что куда-то вела, просунуть хотя бы объектив - но и нельзя сказать, чтобы и не было никаких результатов. В специальном зале располагалась целая стена с фотографиями, фотоальбомы и даже засушенные существа - те, которых удалось выловить за пределом.
  Собственно, фотографии как фотографии, существа как существа, но как искать то, что ты не совсем способен понять, то, чему ты еще не дал определение.
  - Берите в аренду машинный зал, - сказал директор, Виктор Ильич, - у нас пять залов, сейчас три свободы. Можете взять зал с кофе - его вам будут приносить. С кофе всегда брать лучше, потому что даже если у вас с собой будет термос, то кофе все равно скоро закончится, а бегать за новым не всегда удобно, когда вы ждете результата. Но мы приносим еще и обеды. А если хотите, и свежее пиво - мы делаем его специально для тех исследователей, что привыкли работать в таком стиле. А еще, если нет пленки - есть пленка, хотя часть пленки у нас идет бесплатно, в том числе и особо тонкая, для выдвижного фотоаппарата на удочке.
  - Все, все прикольно, - согласился Слава Космос.
  Первый день опытов ничего не дал - аппаратуру настроили вроде бы верно, однако, в смотровой глазок была видна лишь соседняя улица. Слава продолжал крутить ручки и перещелкивать тумблеры, меняя настройки, а Марс сидел за бумагой и ламповым микрокалькулятором. В конце концов, мозг его закипел, от кофе в глазах пошли круги, он вышел прогуляться на улицу, зашел с обратной стороны, чтобы его увидел Слава - но тут оказалось, что Слава его не увидел. Повторили эксперимент. Снова пустота. Тогда Марс сел за окуляр, Слава перешел через дорогу, однако, никакого Славы он так и не увидел.
  - Вот черт, - проборматал Слава по возвращению, - сколько часов мы так сидим, не понимая, что аппаратура правильно настроена. Мы видишь ту же улицу, но это не та же улица. Это - параллельный мир.
  - Было бы хорошо, чтобы там что-нибудь, да происходило. Нельзя же столько сидеть. Получается, что мы получили уникальный результат с первой попытки - ведь мало, кому это удается, однако в этом результате нет ничего удивительного.
  - Давай попробуем туда попасть.
  - Вникнуть в суть мысленно?
  - Точно!
  Известно, что степень материальности мысли вычисляется по различным формулам, и это зависит от той теории, к которой данная формула относится. Наличие ОТХ - Общей Теории Хаоса ничем не подтверждено, но вот, например, Газово-Молекулярная Теория давно расширилась, и, пройдя атакой по реальностям, вышла на поверхность - в городе Ф. ГМТ носила, впрочем, некий неформальный или даже хиппи-стайл характер, что было верно - иначе ее и нельзя было применить. Другие дело, когда люди, идя в клаб, говорили друг другу:
  - Молекула, ты идешь в клаб?
  - Да, Молекула.
  - Молекула, ты газ или жидкость?
  - Я - половинка от электрона, Молекула.
  Здесь было много силы, много сути, ибо, оторвавшись от главное идеи - противопоставлять себя миру, внешняя ГМТ стала сама по себе носителем потусторонней генетики мысли. Любой вид науки интереснее, чем простое противопоставление.
  - Давай, - сказал Марс.
  Они сидели и молчали, они гнули мысль, и все закончилось тем, что, открыв дверь, они вышли на ту самую улицу - о, это было странное дело. В том мире кроме той улицы вообще ничего не было, кроме куска той улицы, а все остальное терялось в тумане.
  - Страшновато, - сделал вывод Слава, - может, ну его нафиг?
  - Что-то мне тоже страшновато, - ответил Марс, - а как нам назад переключиться.
  - Черт, я даже не думал.
  Целый час был потрачен на то, чтобы перекрутить ручку воображаемого аппарата смены пространства в обратное положение, и, надо сказать, ребята сделали это вовремя - ибо уже через полчаса из тумана начали доноситься странные звуки.
  
  Мысль сопровождала Марса все утро в так называемой свой квартире, когда все еще спали, было слышно пощелкивание иглы проигрывателя, который продолжал гонять пластинку вхолостую - автопилота у того проигрывателя не было. Марс отправился исследовать библиотеку - а библиотек в огромной квартире было три штуки - две большие и одна очень большая.
  - Хорошо, - сказал он.
  Хотел бы он встретиться с другим Марсом.
  Тут было книг множество, оказалось, Марс Брайнер был большим писателем, помимо, конечно же, его великого экспериментализма. Множество этих книг было тут же, на полках, и прочитать их не было никакой возможности - все это должно было быть предметом гордости, однако, сила привычки оказалась сильнее - Марс уже давно ни чему не удивлялся.
  - Воспоминание о кораблях Сергея Крабова, - прочитал он.
  В дверь позвонили, некий дежурный лакей по имени Флавий доставил большую корзину с разнообразными яствами, включая также и вино. Сюда прилагались свежие газеты и толстые сигары. Девушки уж были тут как тут.
  - Марс Брайнер вернулся? - прочитала Алга.
  - Это в газете пишут? - спросил Марс.
  -Ага, - Алга глотнула пива.
  - Все может быть представлено двояко, - прокомментировал Слава Космос, - подумай сам. Если нашу квартиру обложит толпа, мы не сможем отсюда смотаться. Думай сам? Мы можем заниматься чем угодно, но нельзя забывать про ребят.
  - Несколько днем потерпят? - спросил Марс.
  - Потерпят.
  Романия открыла вино и принесла бокалы. Марс продолжил чтение книги Марса Брайнера:
  - Эу, один из величайших кораблей Сергея Крабова, названный в честь бога ветра Эу, о котором много говорили в древности. Да, конечно, весь список кораблей Сергея Крабова огромен, хотя и не совсем, и вот он.
  
  1. Эу
  2.БАМ
  3.Мальборо
  4.Лира-4
  5.Высший Кент.
  6. Ростов
  
  - Интересно, почему Ростов? - спросил Слава Космос. - Ты знаешь?
  - Я должен говорить - он или я?
  - Я тоже не понимаю. Ты все помнишь? Кто писал книгу?
  - Да дело не в этом. Про БАМ я помню, но все было наоборот, еще задолго до Эу был дирижабль "БАМ", название было дано в честь, понятное дело, сигарет. Если сравнивать это с реальной землей, то это были времена, как например, древне-шумерские, а Сергей выступал в роли спустившегося в мир бога.
  - А ты?
  - Я говорю про него. Про Серого. Я же хорошо помню этот БАМ - там даже не применялся специальный газ, его в ту пору попросту не открыли. Нет, хотя было селение одно, там все говорили задом наперед. Если подумать, то со временами шумеров сравнивать это нельзя, так как там все же была логика - а тут - какая еще логика? Обычное слово. Селение называлось Ыназас. То есть, сазаны. Сазаном там и правда много было - а если б мы тогда были ученые, то сразу задали вопросы. Хотя я и пытался задавать тогда вопросы взрослым, да они как будто заколдованы. Как будто не понимают, о чем речь. Это когда сейчас появились умные люди, которые не связывают одно с другим, я бы из отослал в те времена. В Ыназасе как раз древний человек преспокойно добывал левитирующий газ, у них была скважина. Они надували им все, что хотели - уже тогда строили высокие строения - сделают летающий дом на веревке, а потом - целые улица. А для баллонов использовали большие тонкостенные тыквы. Наподобие ламинарии, вернее, лагенарии. Это то, что в народе у бабушек и у дедушек называлось кубышкой. В старину в них даже хранили вино и масло, а также наливали молоко из под коровы. А там были очень большие кубышки - и я даже не помню, чтобы их использовали в Зарчче. Но все речь о БАМе. Пока Сергей придумывал, как бы стабилизировать движки для баллона для горячего воздуха, народец там преспокойно поднимался в воздух. А веревку сделают большую, и на кубышке уходят далеко наверх. Все это было в Сазанах. Вернее, в Ыназасе. Местный народ знал много хитрых вещей - как поднимешься во владения бога ветров Эу, так там можно рыбу ловить. Эу, он как океан, целый слой в атмосфере, а так, на глаз, ничего там такого не видно. Не смотря на то, что у них было полным полно и своей рыбы, они поднимались, и все такое. Длина БАМа была большая довольно, но с Эу даже не сравнишь. Словом, это был дирижабль, и там имелась важная штука - экипаж и пассажиры курили, и дым от сигарет собирался и по патрубках уходил куда-надо, то есть, в сам баллон. А здесь пишут, что БАМ был после Эу, это бред.
  - Так это ты же пишешь, - сказала Хлоа.
  - Я пишу. Верно. Но я могу забыть что-то за сто лет.
  - Конечно. Но ты не изменился.
  - Он стал моложе, - проговорила Алга.
  - А вот корабль "Мальборо", опять неверно. Сергей участвовал в конкурсе на корабле свободного формата, "Мальборо", на его корпусе была нарисована пачка сигарет, и все спрашивали - что же это за невиданные сигареты, а Сергей говорил, что эти сигареты - миф. Но один важный человек заметил, что лично слышал речь Гуся Папермана, и тот также говорил о сигаретах Мальборо, а также он держал в руках пачку именно таких сигарет, что было видно на фотографии. Лира-4. Пишут, вернее, я пишу:
  
  Гигантский лайнер, предназначенный для транспортировки воздушных барж, снабженный самыми прекрасными салонами и даже ресторанами - "Лира-4" представлял собой величайшее произведение технического искусства, был способен подниматься на высоту до 30 тысяч метров.
  
  Да, но суть воздушного корабля именно в том, что газ ему нужен только для подъема, а потом, тебя несет бог ветра. Это не самолёт. Самолёту, тому ничего не надо, он полагается только на свои двигатели. Корабль слишком тяжел, ну и я не техник, чтобы знать. Но откуда взяться Лире-4?
  - Амнезия? - осведомилась Романия.
  - У него бывает временами, - проговорил Слава Космос, - потому что его возраст весьма велик.
  - "Высший Кент", - прочитал Марс, - Кент означает товарищ, приятель, друг, кореш, именно на принципах братства и держалось государство Кент, и именно эти идеи пропагандировал Гусь Паперман, когда поднял всех на свою войну - якобы мир полон разных людей, но нужно вести войну, чтобы все люди стали друзьями. То есть, еще вернее - Кентами. В свое время имела место и некая идея всеобщего кентизма, но все это было раньше. А корабль этот представлен как поздний. Но я ведь не сопровождал Серого по жизни.
  - Серый или его Тень, - важно заметил Слава, прикурив сигару.
  - Ты куришь?
  - Не знаю.
  - То есть, ты не уверен в себе.
  - Ни грамма. Как и ты.
  - Хорошо. "Ростов". Что скажешь?
  - Я слышал про "Ростов". Не помню, где, но помню, что точно был "Ростов", и что это был военный корабль, и всё. Больше ничего не знаю.
  - Смотри как. Пишут, вернее, я пишу - пока Сергей был в Атланте, командиром корабля являлся капитан Свитецкий.
  - Да ладно, - удивленно сказал Слава.
  - Странные у вас разговоры, - заметила Романия.
  - Это самые легкие из разговоров, - ответил Марс, и, глянув в окно, обнаружил совсем нехороший ажиотаж, и было понятно, что это касается непосредственно их - впрочем, все напоминало некий кинофильм. Тут он подумал - в некие времена до условного потопа, то есть, до поедания земли, никогда бы такого не было... Да, но ведь отдельные пространства были слишком реальны - и в его памяти даже вдруг что-то всплыло - он был совсем другим по возрасту, и жил обычным человеком и старел, и где же все это? Но это была та же самая Акимея, вернее - совсем другая, даже более современная, и что с этим можно сделать? Конечно, желающий во всем этом покопаться просто сломает себе мозг, если будет действовать в одиночку. Но применение команды упрощает вопрос - однако, кто работал командой?
  На улице, возле дома, из большого парового аппарата вышли господа с фотоаппаратами. При них была и моднейшая дама, одетая в стиле "на дворе 1910 год, Нью-Йорк", а вот и другой клокочащий транспорт, и на нем четко написано:
  
  "СНСВ - Средние новости с вами"
  
  Вино продолжало разливаться по бокалам. Слава Космос меж тем обнаружил довольно интересный труд под названием
  
  Марс Брайнер. Радиосигналы из вечности
  
  Тут же он прочитал произвольный отрывок:
  
  Радиосигналы не прогрессируют на произвольной волне, и никто пока не открыл никаких законов, каким образом радиосообщение, посланное хотя бы и сто лет назад, могло бы добраться до нас. Если вы учились в школе, да даже если и не учились, то прекрасно знаете, что радиосигнал не может бродить - это что-то вроде броска камня. Подумайте - вы бросили камень, а он не то, чтобы полетел и упал, а стал летать и зачем-то бродить. И вот, бродил, бродил камень, где-то носило его много лет, и вот - он прилетал снова, и вы можете его лицезреть. С сигналом все происходит в точности так, и вы никогда не примите передачу из прошлого, если она послана с земли. Другое дело - если сигнал поймали инопланетяне и швырнули назад - именно к этой версии я и склоняюсь, ибо когда Алик Самойлов, радиолюбитель с Запада Акимеи, поймал сигнал с дирижабля "Эфир-1", эта машина еще не была построена. Здесь я противоречу сам себе, потому что инопланетяне в этом случае должны манипулировать временем, и подумать, зачем им эта передача? Диспетчер летного поля "Бок" беседовал с капитаном корабля Генри, но в реальности, этого не было - все это может показаться полным абсурдом, но когда Генри Курок служил капитаном данной воздушной машины, а было это всего лишь пять лет назад, данный диспетчер уже вышел на пенсию. Конечно, я его опросил, но ничего странного не заметил. В тот день я уже собирался уезжать, когда Мироныч остановил меня окриком. Я обернулся. Я думаю, его жена заставила его сделать этого - ведь он наверняка рассказывал ей эту дурную историю, которая вообще не имеет никакого отношения к сигналам. И вот что он рассказал:
  - Я шел домой пешком, а чтобы сократить путь, я выходил к железнодорожным путям - паровозы в тот момент не ходили, так как шла забастовка, и вообще, хотели принять закон, запрещающий паровозы как транспорт, порочащий принципы паровой тяги - поэтому идти было хорошо, и настроение было что надо. Внезапно я увидел якорь и веревку. Якорь спустился с неба на веревке и зацепился за рельсу. Подняв голову, я увидел большой воздушный корабль - веревка шла оттуда - таким образом аппарат мог оставаться на одном месте. Что касается этого прибора, то да, довольно большая штука была - наверное, размером с дирижабль типа, ну что-то вроде Георга, хотя я в них не разбираюсь - но тут было много разницы - Георг не имеет большой гондолы, а у этого внизу была целая палуба, а значит, его подъемная способность была во много раз больше - даже сейчас нет таких аппаратов. И я даже как-то подумал, что нет, это какой-то обман - аппарат вроде бы дирижабль, но на деле это надувательство. Так он и покачивался на якоре - и это тоже выглядело немного издевательски, потому что он большой, а тут - какая-та только веревка, и всё. Впрочем, рельс, конечно, дело серьезное, но почему не цепь? Тут наверху появился самый настоящий капитан и отдал мне честь. Я ему помахал рукой. Капитан был при бороде, лет пятидесяти, должно быть. Он мне крикнул:
  - Дорогой друг! Не могли бы вы отцепить якорь?
  - Могу, конечно, - ответил я.
  Стал я его отцеплять, да уж попробуй, отцепи. Однако ж, получилось у меня это. Тут же якорь стал подниматься, а капитан мне кричит с неба:
  - Благодарствую! Запомните! Меня зовут Капитан Свитецкий. Однажды мы еще встретимся, и я вам выдам медаль.
  Слава Космос оторвался от чтения.
  - Ну ты же сам знаешь, - проговорил Марс, - есть девиации, отклонения, закон отражений, который никто не знает, а также опасность для мозга, если ты хоть капельку сумеешь в это вдуматься. Ты думаешь, мне никогда не было пятидесяти лет? Дело не в этом. Свитецкий тут не был, потому что он из города С. Но раз о нем уже написано задним числом, то, пока мы собирались с мыслью, он уже где-то побывал, и вот, реальность его вобрала.
  - А кто из нас больше тебе нравится? - спросила Романия.
  - А кто из нас?
  - А я первая спросила.
  - А я знаю много всего такого, что ты не знаешь. Слава - настоящий Космос. А я - всего лишь Марс в космосе.
  - А я? - спросила Алга.
  - И ты.
  - А почему ты спрашивал? - спросил Слава у Хлои.
  - Она скромная, - сказала Романия.
  - Вообще не скромная.
  
  Очень скоро же получилась штука простая - Марсу пришлось рассказывать журналистам о себе. Славе внимания почти не перепало - вот что значила современная Акимея, где никто не знал настоящих хранителей древности, ну и более того - живых свидетелей и инициаторов. Существовала ли тут Газово-молекулярная Теория? Скорее всего, нет. Да, но разве мы много говорили об этом? Кто-то может подумать, что Правила имеют сходство - нет, Правила - это короткие директивы для сталкеров, которые учатся перемещаться от реальности в реальности, начиная от мира, который принято считать настоящим, и заканчивая необъятными просторами Реки-Наизнанку. И, наконец, космос обычный, Синий Космос, Хаос, и все остальное.
  Действо происходило уже на улице. Среди журналистов были следующие люд
  
  
  Моня
  Всеволод Мотня
  Юлия Прокуророва
  Вашингтон Юрий
  Анна Центрова (почти что Центр)
  MD
  
  Вопросов и ответов было много, вокруг собралась толпа. Слава Космос поначалу вызывал интерес, потом - не вызывал, однако, им все же заинтересовалась Юлия Прокуророва. Девушки были посланы в квартиру за вином, вина уже почти не было, однако, на помощь подоспел Конь Семёнович Петренко. Вина, впрочем, оказалось многовато, и Марс уже строил планы, как выбраться из толпы.
  Один из отрывков интервью выглядел так.
  
  Вопрос
  Получается, что временем можно управлять, и у вас на этот счет какие-то соображения?
  
  Ответ:
  Ну и не соображения, я знаю. Надо двигаться по краю. Надо начать с того, что есть люди, которые научились ходить вдоль линий. Давайте их назовём силовыми линиями. Представим провода, ими соединены дома, а люди не умеют покидать эти дома. Но кто-то умеет, и это - именно те, кто идет вдоль силовых линий. При чем, это не физическое перемещение, а смешанное - механизм находится, прежде всего, в голове такого субъекта, а уж физические координаты - это очень жесткая привязка. Это не значит, что если вы сумеете представить себе все эти нужные вещи в голове, что-то поменяется. Может, и есть такие индивиды, однако - техника тут сложная.
  
  Вопрос:
  Вы выработали эту технику в ходе путешествий?
  
  Ответ:
  Эта техника существует давно, однако, отрицать не буду, именно в ходе этой операции многое было отработано. Хотя.... Какое-то время назад я посещал Школу Движняков. Это очень серьезная штука. Я, правда, думаю, что и без посещения Школы Движняков я бы отработал эту технику, но готовые решения всегда полезны.
  
  Вопрос:
  Насколько можно вас понять, вам покорись время и пространство.
  
  Ответ:
  О, все относительно. Очень относительно.
  
  Вопрос:
  Но ведь простой человек ни за что не совершит такое путешествие длиной в сто лет?
  
  Ответ:
  Да. Увы, относительность - штука именно такая, и все же, очень хорошо, что во всей этой истории есть точки пересечения. Ну, это вот был один такой человек, Сергей Крабов - вернее, он и сейчас существует. Когда он был на Луне, пересечение было минимальным.
  
  Вопрос:
  А вы были на Луне?
  
  Ответ:
  Давно.
  
  Вопрос:
  Наверное, вы были везде?
  
  Ответ:
  А чем больше видишь, тем больше понимаешь, что ничего не знаешь. Совсем ничего. И все больше приходишь к выводу, что, скорее всего, одно вложено в другое - то есть, и внутри атомов есть вселенные. Хотел бы я на все это посмотреть. Хотя, вру. Я видел. Расскажу вкратце - некогда, в одном прекрасном месте, которое и сейчас существует, и, видимо, и дальше будет так же существовать, произошло необычайное явление - имел место налёт Злых Месяцев - то есть, необычайных месяцеообразных объектов, вооруженных ножами. Месяцев было необыкновенно много. Они то висели, то летали, то дрались друг с другом. Изучать их прибыли великие исследователи - Братья По. Но главное, ночью, когда я заснул, возле моего окна завис гигантский месяц по имени Кац. Я сел на него, и мы полетели. Мы были в Хаосе. Я видел весь мир со стороны, и это было прекрасно. Мы шли по потоку, в котором нам встретился грустный месяц, плывущий в лодке - он напоминал мне артиста. Потом состоял из скоплений шаров, но каждый шар был даже и не планетой, но лишь сферой, внутри которого располагалась вселенная, и таким вселенным не было числа.
  
  
  Марс и Слава стояли на набережной - одна из внутренних рек Акимеи называлась Шло - река, варьировавшая от пределов широких до размеров некоего канала, затянутого в камень. Можно ли было расшифровывать это как то, что шло, или как что-то другое - это было неизвестно. Так вот, Шло в этом месте была достаточно широка, а потому, вода проходила участками, обнажая каменные косы, а катера ходили лишь по узкой очищенной протоке - зато было их довольно много - большинство из них являлось небольшими частными паровыми лодками. По обе стороны располагались массивные дома высотностью от трех до пяти этажей, и все это был стандартный стиль 19-го века. На этой стороне имелась площадь, оккупированная голубями, тут же - несколько рядов скамеек, а также - обязательные фонтаны, выключенные.
  В Акимее почему-то было постоянно пасмурно. Слава предположил, что здесь имеет место что-то Лондонское. По Шло шла паровая лодка, на которой стояли стенды с сушеной рыба - рыба эта покачивалась в такт движению. Человек на корме был одет в какой-то праздничный клетчатый костюм.
  Хлоа продолжала носить с собой бутыль вина. В руках у Романии имелась корзинка с бокалами. Алга заведовала пакетом с легкой закуской и табаком. Солнце лишь иногда проглядывало сквозь густые облака. Потом был гул, который нарастал очень долго, и было непонятно, откуда он идёт - словно бы это был глобальный мировой рокот. Впрочем, очень скоро из облаков показались медленные туши современных акимейских воздушных машин - как и в древние времена, они строились на основе баллона, в который закачивался левитирующий газ - что говорило о том, что и в нынешние времена это вещество было доступно для добычи. Для вертикального маневра использовался насос, меняющий давление в передней или задней части, все остальное обеспечивали двигатели и хвост. Пилоты сидели в гондоле. Надо сказать, что аэромобиль - не самолет, и лихо маневрировать он не способен, а для посадки необходимо причаливание, либо медленная смена давления. Здесь же можно было наблюдать четыре боевых аппарата, довольно грозных на вид - не менее четырех пулеметов торчало во все стороны, а на специальных подвесках находились настоящие бомбы. У каждого на боку имелся номер, а на хвосте - звезда с кругом внутри, а внутри круга - лицо.
  - Кто это? - спросил Марс.
  Девушки вопросительно посмотрели на него.
  - Ну, вон, какой-то тип нарисован.
  - Это не тип. Это Юэн Рогаткин, - сказала Алга.
  - Какой еще Юэн Рогаткин?
  - А ты не знаешь?
  - Откуда он знает, - сказала Романия, - его не было тут сто лет.
  - Юэн Рогаткин - магнат, владелец воздушных заводов. Он сдает свои машины в армию в аренду.
  - Жук, значит, - заметил Марс.
  - Почему жук?
  - А как его еще назвать?
  - Странное название. Жук. Почему не улитка?
  
  
  Легенда гласит:
  
  В старину жил гигантский человек Суров. Возможно, это было еще до появления Первого Пальто, но посчитать тут ничего нельзя, потому что узнать, что же было до Первого Пальто, совсем нельзя. Каков был Суров? Мы знаем лишь то, что летал он на шарах, в которых был газ. Здесь можно представить себе условия, в которых летал Суров - ведь не было ни земли, ни луны, был лишь Хаос, а может быть - и что-то другое, потому что уже и Польта не совсем в Хаосе находились, это была смесь. Известно и не совсем, что Суров периодически терял свои шары, и получилось что так, что земля не есть Пальто, но все же планета, которая сформирована по законам астрономии - а значит, некогда частицы пыли стали собираться в кучу и собрались абсолютно кучно, туда же попадали и всяческие предметы, в том числе и баллоны Сурова. Сделанные из плотного материала, обладая огромной прочностью, баллоны эти не лопались. Уже когда земля представляла из себя большую космическую плоскость, газ этот стал мал по малу вытекать, подбираясь к поверхности, образуя таким образом скважины - чем и пользовались люди издревле.
  
  Аппараты медленно уходили вдаль, а рокот продолжался - и стекла вокруг дрожали.
  - Хорошо, но не очень, - проговорил Марс.
  Было решено пойти и купить каких-нибудь серьезных вкусностей на лотке, где наблюдался ароматный дым - жарилось мясо, что-то вроде шашлыка. Там же наблюдалась и небольшая очередь. Марс встал в эту очередь и тут же раздал несколько автографов. Намечающийся ажиотаж надо было чем-то упредить, но тут оказалось, что все напрасно, потому что главное было впереди - орудовавший дровами и шампурами человек был ни кем иным, как Сашей Масловым. Марс подумал сначала - нет, не может быть, но и эта мысль приходила, как всегда, ни к чему - Саша всегда был Сашей, а не кем-то еще.
  - Какое будешь брать, Марсятко? - осведомился он.
  - А какие у тебя животные?
  - А, ты даже и не знаешь. Слышал о тебе. Или то не ты?
  - Я думал, ты все знаешь. Хотя, откуда мне это знать - знаешь ли ты все или не знаешь? Я даже не думал - хотя тебе ж и верить нельзя. Да когда я тебя в последний раз видел?
  - Я может и видел, но был ли то ты? - ответил Саша Маслов. - Смотри. Основных мяс тут несколько штук, но как всегда - без барана никуда. Всегда есть баран, не бойся называть барана бараном, он навсегда баран. А красная свинья - это такая шкура у нее красноватая. А остальное - такая же свинья. Но советую пробовать ящериц.
  - В Акимее разводят ящериц?
  - А то. В природе они не водятся. Вообще нет никаких аналогов. Но тайну этого животного я бы раскрыл, если бы ты был настоящим натуралистом. Можешь подумать, что я - не натуралист. А я всегда был таковым, если хочешь знать - особенно здорово, если миры столь сильно не похожи друг на друга, и если вообще это - разные планеты. А? Что думаешь?
  Марс пожал плечами.
  - И девочки ничего. Хочешь сказать, вас двое, а их трое?
  - Так вышло само по себе.
  - С нами еще нет Гулии, - сказала Романия, - она - самая веселая.
  - Очередь стоит, - сказал Саша, - сейчас я позову Орла Александровича, а то он отдыхает. Он, правда, ходил за новым вином. Как видишь, вина у нас вдоволь - и я его уже и не пью. Потому что было сказано: не пей вина. И не пью вина. А ты, смотрю, пристрастился. Орёл Александрович.
  Появился вдруг паренек юный, вроде бы даже школьник, и так его и звали - Орлом Александровичем, он и встал на лоток и тут же принялся выдавать порции праздным людям - а те тут же направлялись в различные места. Где были столики, а где - скамейки, а где - просто каменное ограждение фонтана. В распоряжении Саши блюд было ни много, ни мало - но для Марса все это были новинки - так даже и нечто, что можно было бы принять за шашлык, шашлыком было лишь отчасти. С другой стороны, на вертелах поджаривались глаза больших рыб, и люди их брали охотнее всего. Орёл Александрович работал с огромным энтузиазмом - быстро, решительно, все его движения были во многом спортивными - его можно было сравнить, может быть даже, с каким-нибудь бойцом, который еще не устал - например, боксер-виртуоз в ранних раундах. А что Саша? Меняли ли он? Старел? Но что можно было определить в Реке-Наизнанку?
  Тут же, при уличном кафе, был свой стол и даже свой напиток в кувшине - то ли вино, а то ли сок какой-то.
  - Знаешь, - сказал Саша Маслов, - я учился в Гонево Групп. О, я вижу, ты даже не отреагировал. Ты даже не знаешь, что это такое.
  Марс посмотрел на Сашу с удивлением.
  - Так знаешь или не знаешь?
  - Не слышал.
  - Сам Марс Брайнер не в курсе столь очевидной вещи. А с чем бы сравнить. Ну вот попроще - ну я не могу сказать, мол, послушай, есть человек, у нас на районе, он не то, что не ел хлеб. Он никогда не слышал о том, что он существует. Но хлеб - это проще. А с чем еще сравнивать? Ладно, ты мне бы сказал - знаешь, Саша, а ведь я учился в школе, а я бы округлил глаза - какая еще такая школа? Откуда ей взяться в природе вещей? Наливайте напиток. Это - дац. Кровь рыбы.
  - Люблю дац, - заметила Хлоа, - он проясняет мысли.
  - А ты, Славян, все так же велик? - спросил Саша.
  - У нас другие задачи, - ответил Слава.
  - Забыл ли ты, как выглядит реальность?
  - Начал забывать. Время не считаю.
  - Это старость.
  Саша Маслов достал трубку и принялся ее раскуривать.
  - Вспомните право ДЖ-3. Если ты не замечаешь, что время есть, но оно утекает не спрашивая, и тебе нечего вспомнить, значит - ты стал старым, и тебе пора на полку вещей мира. А? Хотя, может, звучит и не так. Я мог и переврать. Думаешь, я сочинял правила. А никогда. Не может человек сочинять правила, так как делает это машина. Сама машина. Правила - это код, а то, что выглядит вроде бы советом для людей, это лишь что-то вроде транслитерации. Реальность не поймешь.
  - А можно хвостов? - спросила Хлоа.
  - Бери что хочешь. Да, но я слышал, Марсятко. Твое возвращение. Которое и не твое - и только я об этом знаю, а больше никто,- он развел руками, - хочешь - оставайся и поживи. Я не советую. Но видишь, я живу. Три девушки, можешь жениться на всех троих. В Акимее это возможно.
  - Нужно специальное разрешение, - заметила Романия, - просто так, если не оформлять, то никому дела нет, но это не очень правильно. А что? Я согласна.
  - И я согласна, - сказала Хлоа.
  - И я, - произнесла Алга.
  - А Славе ничего, - хихикнул Саша, - но мы с тобой зато деятели науки и искусства, а это важнее. А что, попадем мы в места, где Славе кричат - Слава! А? А я, признаюсь, даже подзастрял. Это потому, что я сильно много видел, и надо как-то вот так. Как то вот. Это потому что... Послушай, Марсятко. А ты, Вячеслаав? Ты в курсе, где находится Гонево Групп?
  - Нет, - Слава пожал плечами.
  - Это такая организация. Вообще, это университет. Вот смотри - вы ищете зерно, ищете смысл, а Марс, я знаю, он такой вроде ищет, а вроде понты колотит? Ну с кем сравнить? А я всегда сравниваю. Индиана Джонс, понял? Но все равно, то ведь персонаж, а тут - человек. Ты можешь прийти в Гонево Групп и взять лист, что-то вроде маршрутного листа, и там будет указано место, куда ты можешь поехать, а куда можешь и не поехать. Не обязательно делать что-то прочее - ты просто нанимаешься для ничего - цели никакой нет. Правда, это с виду. Если ты станешь первым человеком, который попал в это место, а потом сумел вернуться, то в этом и будет большая практическая польза. Что-то вроде открытия, например, нового континента. Но континуум бесконечен, поэтому, куда б ты ни шел, всегда найдешь что-то новое.
  - Значит, и ты нанимался? - спросил Слава Космос.
  - А, не так давно, - не тысяча лет, если ты про это, - я скажу тебе важную вещь - в Гонево Групп часто приезжают Братья По.
  - Я подозревал, - сказал Марс.
  - Да, но ты же не знаешь, что это такое?
  - Они могут быть и тут и там. Это важно.
  - А, ты про это. А я сам про них мало чего знаю. По, и По. Сказал бы мне, я бы рассказал тебе побольше. Нет, не спрашивай, я почти ничего не знаю, но могу узнать.
  - Значит, торгуешь мясом, - проговори Слава.
  - Жареным, заметь. Торговец жареным мясом в Акимее считается очень серьезным человеком, даже если он жарит мясо самостоятельно, или хотя бы - с помощником. Или вы стали старыми, пацанчики, и уже оцениваете людей по социальному статусу? Так тут вы и ошиблись - как раз у меня статус человека, который и тут, и там. Я не то, чтобы Колесо...
  - Ты - Колесо, - сказала Романия.
  - Да нет. Я - не Колесо.
  - Настоящее Колесо.
  - Колесо, - сказала Хлоа.
  - Ну вот. Приехали. Записали меня в Колесо. В Колесах я не был, девушки. Колесо еще должен перстень носить, а также хранить деньги в кувшине, а также появляться на Стоке. Вроде сток экченджя. Ну вы поняли. Можно , например, сказать, что я - Тур. Тур, это такое животное, хотя оно тут и не водится. Но это звание в народе.
  - Колесо. Колесо, - сказала Алга.
  - Конечно, можешь считать, что я Колесо, это не так. Или ты не знаешь Туров? Кто Туров не знает, тот ничего не знает. А как все вместе выйдете за муж за Марса Брайнера, будете голову кверху держать.
  - Да, да! - Романия захлопала в ладоши.
  Слава Космос как будто насупился, хотя, и так было понятно, что ничего подобного и быть не может, так как в Акимею они прибыли всего лишь в целях общей разведки - что есть даже и не разведка, а нечто ближе к отдыху и развлечению. Тут вроде бы и была достигнута цель. Обо всем прочем можно было не думать и никуда не спешить. Облачность в Акимее завсегда была плотной, особенной, и вообще - кто-нибудь видел карту Земли? Да, да, Плоской Земли. Это все хорошо знали, а особенные люди и были у края, и кидали вниз камни, да и сам Марс был. Нет, ему, конечно, казалось, что наступила какая-эта энергетическая или информационная старость, и он в этой системе координат был уже ни кем иным, как демоном - без всяких уже ныне отличий от Саши Маслова. Да ведь и Слава таким был. А на девушках можно было жениться, забросить жизнь и ни о чем не жалеть. Тогда он подумал об экспедиции. Они его не простят? Да разве цель достигнута или не достигнута? С целями как-то совершенно тут не определено - они ловили Теневого, они его не поймали, но загнали, а теперь, чтобы понять, что с ним случилось, нужно возвращаться назад, на тот берег и выдвигаться в поход, рыться в обломках аппарата. А что делать с Красным Магнитом? Зачем все это войско остановилось на прибрежных территориях, и что будет от того, что в ходе идиотского эксперимента был получен Слава КПСС.
  - Мы тут вряд ли долго будем, - сказал Марс, - там у нас под боком Красный Магнит.
  - О, - проговорил Саша Маслов, - красный магнит - кровью облит. Помню. А где это у вас?
  - В лагере. На той стороне.
  - О, ребята не хорошие. А много там вас?
  - А почти все наши.
  - Вот была бы встреча. Но я уж не тот, Марсятко, и торговлю жареным мясом оставить я не хочу. Этому можно научиться, ты мне поверь - когда ты приходишь домой, а у тебя - два этажа квартиры, а ящериц ты держишь на сетчатом балконе, а чистить надо постоянно, но сам не чистишь - я могу позволить себе вызвать чистильщика. Они поднимаются на кране и работают щетками, а ведь ящерица может и укусить. А красную свинью я сразу покупаю. А что до семейного положения, то я немного пожегся. Понял? Ты тоже попробуй, если хочешь. Я веду переговоры по поводу возможных браков, и у меня несколько направлений. С другой стороны, - он почесал голову, - как давно я ездил в далекий поход? Я уже и забыл. Но вот тут и противоречие - мне ведь не кажется, что я живу не так - я все лучше и лучше приспосабливаюсь к жизни. Ты знаешь, сколько лет моей дочери? Она собирается замуж. Я должен приготовить все по высшему разряду. Она едва не купилась на дабл-кряк - это когда две девушки выходят за муж за одного, я бы никогда такого не допустил.
  - Но ты ведь не стареешь, - сказал Слава Космос.
  - В Реке-Наизнанку старость не выражена так откровенно.
  - Ну ты сделал открытие. В Древности так и было, но теперь старость и смерть от старости - дело обычное. Я даже боюсь спрашивать, что у тебя написано в паспорте?
  - Есть абсолютный паспорт.
  - Небось, в регистратуре Прозрачной Машины?
  - Ну, да. Что-то вроде этого. Ты был там?
  - Проездом.
  - Ладно. Если я тебя напряг своей банальщиной, то я тебе могу сказать и много умного - дар предвидения, если хочешь. Я просто знаю вещи. Кроме того, я считаю, временем надо наслаждаться - ты живешь один день и любишь все эти краски - потому что нет никаких проблем - порталы я могу открывать по собственному желанию. Но теперь я понял, что, хотя вокруг и много всего прикольного, очень много унифицировано. А раньше лучше было. Но я уже тогда полюбил быт - в Кенте я как-то занимал министерский пост, и было это еще тогда - я был нормальный министр, по хлебу. Там же сами помните, было министерство Курения, например. Министерство Тяжелого Рока. Это что-то вроде золотого века, который то ли был, то ли не был.
  - Сейчас и не вспомнить, - проговорил Марс.
  - А как там Бархан?
  - О, про него мало что знаю. Он, наверное, сейчас не живет.
  - Ага. Учится?
  - Да.
  - А ты?
  - Да. Учусь.
  - А Анна Центр?
  - Знаешь, правда, наверное, прошло чистых сто лет, как я ее видел. Тоже не знаю.
  - А Воробьяняны?
  - Хорошо.
  - А как твой брат?
  - Свитецкий?
  - Ну да.
  - Не знаю, где он. Я думал, он дома, но прочитал в книге про некоего капитана Свитецкого, так, что все может быть.
  - А как Перов?
  - Нормально.
  - Ладно. Про Гуся хоть знаешь что-нибудь?
  - Про Гуся надо знать, кто он тут, а не кто он там? Гусь по жизни был самым бурым. Понимаешь, что значит, самый бурый? Это человек, который буреет. Я имею в виду его жизнь там. Но говорят, годы меняют даже обезьяну. Но не уверен.
  - Гусь есть Гусь. Хочешь сказать, нет в мире более массивного зла?
  - А ты?
  - Я? - Саша усмехнулся. - Я, ну я есть я - меня лучше ассоциировать с УФО, да и то, сейчас зачем об этом говорить. А Серый таки?
  - Серый катался на мотоцикле, когда я видел в последний раз, и он встречался.
  - О, дело полезное. Мне кажется, он стареет.
  - Я тоже так думаю.
  - Если хотите, покажу вам пару мест, таких, каких сейчас мало - но Акимея сейчас выросла, и в ней все есть. Правда, вся эта мания есть глаза рыб - это какой-то большой облом. Но рыба серьезная. Если хотите лично познакомиться, то это надо съездить на озера, там она хватает людей за ноги, щипается, словом. Если у вас сохранилась ностальгия по хорошим движениям, давайте стрельнемся завтра. Если вы в курсе, что наличие Газово-Молекулярного Храма в наши дни почти невозможно, то я покажу вас таковой. Но к нему относятся, ну, по типу как к Блаватской. И никому невдомек, что реальность серьезна. В музей Марса Брайнера можете, впрочем, сами съездить - я думаю, это очень поучительно для молодежи, особенно для девушек - особенно если они собрались замуж. Правда, Славику не достанется. А?
  - Мы его познакомим, - сказала Хлоа.
  Слава хмыкнул.
  - Но город большой, и много всего веселого, если вам надо именно это. А остановились вы где?
  - В моей квартире, - ответил Марс.
  -О, это лучше всего. Есть одно место, где что-то напоминает наши былые времена. Там звучит хороший хардец, при чем, совсем не лощеный и классический, а именно хаотический панк - что-то вроде того, если вы хоть что-то помните. У меня есть все кассеты. Да. Но не здесь. С точки зрения пространства и времени это далеко, и там сидит мой дабл, он находится в полусне. Когда я хочу послушать что-то такое, то это только во сне - он там ставит кассету, а ложусь спать и слушаю уже во сне - так вот там у меня все есть, на кассетах и катушках. Дисков нет. Это надо было везти с собой, а я переписывал все это, сидя в Кенте. Но кассеты завозили гуманоиды, так как в Кенте не было кассет. Ладно. В общем, место это называется Хард Храм. А что до остального, тут же знаете, есть несколько градаций. Первое - у тебя нет ума, ты рад вину. Второе - у тебя много ума, ты рад уму, а вино - по привычке. И есть третье - ты вообще - пассажир-молекула. Кто его знает, чему ты рад. Но еде рад. Потому что еде и кот рад.
  - Странный ты, - заключила Хлоа, - но смешной. Настоящий Колесо.
  - Да нет, не Колесо я. Я ж говорю.
  
  
  
  * * *
  
  Много всего очень хорошо происходило следующим днем, и Марс, привыкший, казалось бы, ко всему, был удивлен в немалой степени - потому как началось все с посещения самого настоящего Реликтового Телевизора. Конечно, друзья об этом слышали, а потом сразу и не поверили - да откуда в Акимее взяться ему - ведь это, по сути, первичная вещь, которая родилась вместе с Хаосом. Ну и разве определить тут всю этимологию - где, когда, почему лампы? Это в нормальном мире все телевидение приводится уже к цифровым стандартам, а в Акимее, например, телевидения вообще нет. Есть радио, есть газеты. Есть, конечно, музыкальные пластинки и какая-та примитивная, но очень широкая, магнитная лента. Получается, если бы кто-то хотел придумать большой фейк, то как бы он его придумал?
  Телевизор же был как телевизор. Размером с холодильник, с небольшим экраном впереди, всяческими ручками, подключенный к сети 220 вольт. Внутри красноватым светом горели лампы, черно-белое изображение показывало лишь полосы.
  - Ученые пытались разобраться, - сказала тетечка-экскурсовод, - но в виду того, что разобрать устройство не получается, точной схемы нет. Сама идея телеприемника не нова, и в некоторых ведомствах существует данный вид трансляции. Мне хорошо известно, что в ближайшем будущем трансляция будет вестись на всю Акимею - ученые трудятся над тем, чтобы передавать картинку хорошего качества, в том числе, и в прямом эфире. Как скажется это на прогрессе? Считается, что данный аппарат принадлежит прото-цивилизации, которая была до нас, и, с одной стороны, является простым телеприемником, но с другой - имеет свойства вычислительной машины и способен общаться с людьми - прошлое общение имело место год назад. Кстати, с вами, - она указала на Сашу Маслова.
  - Ну, почему-то оно выбрало меня, - согласился Саша, - а я всего лишь предприниматель, но эта штука решила, что я для чего-то избран. А что, он у вас все время включен?
  - Нет. Мы выключаем его на ночь. Но и ночью он может работать, если какой-нибудь ученый пишет работу, пытаясь понять, какие же сигналы эта штука способна принимать. Когда со станции была передана модуляция, телевизор показал ее. Расстояние до передатчика оказалась не менее десяти километров, однако, сигнал экспериментально телевидения был четок - при этом, сначала шли полосы, но потом, неожиданно, телевизор подстроился сам. Эта функция удивительна. Но если снять крышку, то можно получить удар током.
  - Реликтовый телевизор, - сказала Слава, - но этот большой, потому что были сведения и о малых, да я и сам видел - наподобие черно-белого телевизора "Рассвет", тоже с ручкой, только ламп там видимо-невидимо, и лучше там внутри не лазить.
  - Где же вы это видели? - спросила экскурсовод.
  - В далеких странах.
  - Вы путешествовали вместе с Марсом Брайнером?
  - Да.
  - И вместе видели другие телевизоры?
  - Да. Я бы сказал, что самое главное - что телевизор может быть в земле. Или в воде. Если его высушить, он преспокойно работает. А если включить его после того, как его вытащили из воды, то он не перегорает, хотя и искрит. Но есть версия, что это все же вторичные модели, а что касается настоящего Реликтового телевизора, то нельзя точно знать - тот это или не тот. Но прежде чем он был найден, вернее, речь идет о другом образце, была легенда - поэтому, находка совпала с теорией.
  - Какие у вас интересные знания. Вы бы могли дополнить наши.
  - Он дополнит, - сказал Марс, - я собираюсь написать книгу, там и будет все это описано - там будут и те сведения, которые собрал Слава.
  - А я сразу знал, - сказал Саша Маслов, - это еще тот вещало. Он может и не принимать ничего. Сам может вещать. Электронный рот.
  - Сам ты рот, - вдруг донеслось из телевизора.
  - Во, видели, - прокомментировал Саша.
  Экскурсоводша подпрыгнула на месте. Тут был и прочий народ, который пришел также поглазеть и на живого Марса Брайнера, а также и журналисты, которые только и делали, что щелкали затворами фотоаппаратов. Романия, Алга и Хлоа находились рядом также.
  - Могу сказать истину, - донеслось из телевизора, - правда была записана в писаниях Алексаняна Речного. Найдите в библиотеке эти хроники и читайте - в ней - в точности правда. А сказано: прибудет червь, и будет червь мотыляться в водах, и много будет страха, а потом придут новые носители ночи.
  - Брешет или нет? - Саша Маслов словно бы обратился к зрителям.
  Его тотчас сфотографировали. Тут уж были микрофоны и записывающие устройства, которые в силу размеров катали на колёсиках. Впору было вспомнить о магнитофонах времен Зарчча - те также были весьма внушительны и тяжелы, однако, свои функции выполняли вполне сносно. Но где были все эти ленты? Их также поглотила мировая ночь?
  Телевизор же на вопрос Саши Маслова продолжил:
  - Алексанян предупредил четко - червь был и раньше, червь будет и теперь. Бойтесь, люди.
  - Это, наверное, правда, - проговорил Слава.
  - Вчера было сообщение о черве, - сказал один из журналистов.
  - Да я сам видел, - добавил второй, - хотел сфотографировать, но он уплыл. Там же до сих пор переполох. Неужели никто не слышал? Ничего нового нам прибор не сказал.
  - Но я сказал! - возмущенно ответил телевизор. - Вы же вообще сомневаетесь в том, что я могу сказать. Я говорю только истины.
  Тут уж совсем было шумно, и представители СМИ превалировали, задавали вопросы, и на какое-то время вроде даже Марс Брайнер был забыт - впрочем, очень скоро его оттёрли в сторону представители газеты "Современность и Штаны" и стали опрашивать. Меж тем Реликтовый телевизор вещал:
  - И будет червь, и будет луна. И будет луна, и будет тишина, и много тишины будет после червя, но снова будет луна.
  - Хоть бы сказал, что за червь, - проговорил Саша.
  - Кстати, ты был прав, - вставил свое веское слово Слава Космос, - прав, что он брешет. Потому что хотя червь и есть, он не таков, чтобы потом была тишина и все такое. Но червь есть, и это правда.
  - Да я сам писал заметку в газету, - проговорил журналист, - буквально вчера в гавани Постовое видели в воде огромную тушу, которая мало того, что перемещалась в воде, еще и мигала ярким светом - были видны два жутких глаза. Переполох был жуткий. Но уже спустя два часа тело наблюдалось на рейде центрального порта, и здесь также видели два светящихся глаза, а также хвост - что-то очень большое, видимо, гигантский морской змей. Но мнения разошлись, и все благодаря старинной легенде о плавающем черве, которая, в принципе, может иметь какие-то основания. Но останки древних червей хорошо изучены - и они не столь огромны по размерам.
  - Точно, червь, - сказал Слава, - да, но почему уже сейчас?
  Конечно, никто не мог понять, зачем он говорил это, да и нечего тут было уточнять - Слава все же находился в статусе, все слова его записывались, и, надо было полагать, кто-нибудь уже начинал писать книгу-бестселлер - "Слава Космос. Кто он?" Да, если книга такая и не писалась сию секунду, то нельзя было сказать о том, что будущее не наметило сие действие на протяжении своего энергетического тела. Слава, конечно, понимал о чем речь, однако - это говорило о том, что, едва они начали свое изучение Акимеи, как команда машины без их ведома провела тестирования аппарата и произвела вылазку - ничего другого тут и нельзя было зскать.
  Слава прислушался к своим чувствам, используя правило "Плюс или Минус".
  
  Плюс или Минус?
  
  Он закрыл глаза. Да, не было отчетливо перекоса ни в ту, ни в другую сторону, а значит, волноваться было ровным счетом ни о чем. Ни плюса, ни минуса.
  Диалог с Реликтовым телевизором меж тем продолжался.
  - Скажи, - проговорил Марс, - что же ты вещал раньше?
  - Раньше. Я не вещал, - отвечал телевизор.
  - Но что же ты делал?
  - Я?
  Пауза.
  - Он не знает, - сказал Слава Космос.
  - Я знаю. Я сообщал.
  - Но можешь ли ты сказать, что ты сообщал?
  - Если была трансляция, я сообщал транс ляцию. Вообще, у меня был отец.
  - Ого.
  - Да. Отец-телевизор. Он был очень давно, и теперь от него осталось лишь только эхо.
  - Но можно ли его найти?
  - Вряд ли. Все было не так, как сейчас, но и сам я не знаю, как было. Возможно, что у отца тоже был отец, но если подумать - вам придет в голову, что должна была быть и телемастерская, но это все домыслы. Возможно, мне понадобится ремонт, может быть, он нужен уже сейчас , но сам я не могу это опредилить, но тем более вы. Настоящий телевизор - всегда черный, что значит "черно-белый", и черные телевизоры всегда будут главными. Я точно знаю, что на изобретение цветного телевизора у вас наверняка не хватит ума, но меня это мало озадачивает. Не можете, ваши проблемы.
  Тут журналистов стало еще больше. Кругом щелкали фотоаппараты, мигали вспышки, стоял галдеж, так, что совсем было непонятно, что где происходит. Конечно, опрашивать Реликтовый телевизор можно было до бесконечности, и дело это действительно было занимательным, однако, журналисты наседали. Пока Телевизор рассказывал о былых радиодетелях, Слава успел дать пару интервью, и они были даже интереснее, чем телевизорские рассказы. Таким образом, Космос постепенно набирал медийный вес. Про Марса тут и говорить нечего было - люди с микрофонами и фотокамерами просто лезли по головам.
  - Но все же, - сказал Марс, - телевизор, что ты знаешь о тех временах?
  - Знаю много. Но знаю и немного.
  - Но ты помнишь, например, остров Оосень.
  - Хорошо знаю волков. Подзорных волков. Знаю Знойного.
  - Но разве ты там был?
  - Зачем мне там быть. Они есть. Вся земля их. Земля толста. А что на корке? Людишки ищут, ищите, людишки, а земля толстая, и она - земля волков.
  
  Следующий день начинался с чтения одной из ранних газет, которая называлась "Движения". Затем, приехал Конь Семенович Петренко на своем паровом агрегате, и выехали все - перво-наперво надо было посетить Муей Номер 1, где имела место экспозиция, посвященная Марсу Брайнеру. Романия, Алга и Хлоа постоянно что-то выясняли между собой, и, оказалось, они действительно всей компанией собрались замуж за Марса Брайнера, и две из них уже написали письма родителям, а Хлоа не писала, так как считала, что сама может решать за себя. Музей, впрочем, был не просто музей, но, с другой стороны, все хорошие музеи - не просто музеи.
  К полудню к Музею прибыл Саша Маслов, Конь Семенович Петренко заехал на паровую заправку, перезарядил свой автомобиль, и теперь они двигались улицами Акимеи - большими, малыми, средними, узкими, широкими, и местами тут были даже пробки.
  - Совсем хорошо, - прокомментировал Марс, - даже не помню, где было лучше. Нет, конечно, на той стороне могли быть даже и звездолеты, но я не уверен, что это - тут. Я помню, что-то подобное было только в Кенте. В Заррче все росло вверх, потому что размеры острова были ограничены.
  - Не разделяю твой оптимизм, - проговорил Саша Маслов.
  - Тебе не нравится Акимея?
  - А я об этом не думаю. Я просто живу и кручусь. Не вижу тут никакого волшебства. Ну да конечно, вчера ты видел Реликтовый Телевизор. Ничего, сейчас прибудем в Хард-Храм, тебе еще веселее будет. По мне, все очень одинаково.
  - Я же говорю, что он - Колесо, - прокомментировала Романия.
  - Колесо, - согласилась Алга.
  - Да нет же, - отвечал Саша Маслов, - Колесо - это человек, который с ильно закручен, хотя ч тоже закручен.
  - Колесо, - Романия надулась и смотрела в окно.
  - Между прочим, моя потенциальная невеста, Саша - это великий и ужасный, - отвечал Марс Брайнер, - и, скорее всего, он выше меня в чем только хочешь, и он был в гораздо больших местах. Потому что все эти места уже открыты для него. И в космосе он был.
  - В-основном, в Синем.
  Паровое такси Коня Семеновича Петренко шло уверенно, мягко, хотя, судя по спидометру, маскимальная скорость не превышала 50 км/ч. Было понятно, что когда-нибудь, быть может, жители Акимеи будут ездить на бензине - однако, для этого нужна нефть. Но вроде бы и была нефть, ведь не все машины ездили на дровах или паровой заправке - действительно, имел место и мазут, да и на авиационной технике применялся двигатель внутреннего сгорания. Однако, как мы знаем, эволюция - совсем необязательный компонент в генах Прозрачной Машины, которая управляет местным мирозданием, и Марс хорошо помнил свою работу в том месте. Он мог лишь сказать - было это или не было. Классический вопрос.
  По прибытию в Хард Храм Слава Космос краем уха услышал новость и проговорил:
  - Люди шептались о подводном чудовище.
  - Есть такая легенда, - подтвердила Алга.
  - Да нет. Говорят, плавает в реке, мигает глазами. Видели в порту.
  - Черт, - произнес Марс, - если это они, а то кто же? Да хотя мало ли?
  Что значили его слова? А что угодно? Вопреки названию, в Хард Храме было не так уж много хардового - а было это что-то вроде Дома Культуры, с коридорами и кабинетами, и кругом кто-то занимался, и все это была сплошь местная музыка. Да уж и никакой это был не хард, хотя присутствовало много стука и большое количество экспериментальных инструментов, например, электрическая труба, которая, искажая звук, добавляла немного грязи в стиле дисторшена. Но в целом, если б представить себе, что где-нибудь в Древнем Мире был хард-рок, то он был бы именно таким, языческим, трудным, полным кочевых мотивов.
  Пришли в один из залов, слушали черт знает что. Имелись ламповые усилители. После двадцати минут прослушивания казалось, что наступает экстатический звуковой транс. Собравшиеся вокруг ансамбля зрители в этом трансе уже и находились.
  - Коммунизм, - заключил Марс Брайнер в коридоре.
  Вскоре был обнаружен буфет, и, узнав что помещении находится Марс Брайнер, быфло велено подать бесплатный обед с вином. Девушки продолжили обсуждать свою дальнейшую судьбу. Прибывавший в буфет народ выстроился в очередь за автографом.
  - Ну и все, - проговорил Марс, - теперь мы отсюда живыми не выберемся. Ладно. Давайтеп, давайте вина. Что еще делать? Эй, народ. Берите автографы у моих друзей. Это - Вячеслав Космос, известный в прошлом как Вячеслаав и Лежан Павыф, но самым большим человеком здесь.....
  Он хотел сказать - Саша Маслов, да только никто не знал ни о каком Маслове, а уж девушками вообще никто не и интерисовался, хотя те и пытались поднять себе статус, заверяя, что они - невесты. Какие еще невесты? Нет, их просто не слушаю.
  - Вина, - проговорил Марс Брайнер и тут увидел подле себя Дыдды.
  - Гы-гы, - сказал тот.
  В этом "гы-гы" имелся смысл большой, ибо вскоре оказалось, что наметившийся на прибрежных улицах переполох стал проникать под своды Хард-Храма, и здесь уже говорили о появившемся чудовище.
  - Как ты нас нашел? - спросил Марс.
  - Я экстрасенс, - ответил Дыдд, - сначала мы прошвырнулась по берегу и даже прокатались по улицам, и тут я понял, что вы поблизости. Надо ехать. Ребята считают, что вам пора возрвращаться.
  - Надо, - согласился Слава.
  Славу можно было понять - лучи славы его почти не трогали, а вот Марсу надо было себя перебарывать - так уж все хорошо складывалось. Саша Маслов, узнав Дыдды, стал выяснять, каково ему было в Стране Дураков.
  - Так это когда было! - воскликнул Дыдд.
  - Для меня все было недавно, - ответил Саша Маслов, - да что ты вообще знаешь?
  - А ты?
  - Я. Да ничего я не знаю.
  - И я ничего не знаю.
  Напрасно было думать, что Марс мог прельститься столь дешевой штукой, как быстрой, практически мнгновенной, популярностью. Делать было нечего - команда есть команда, при том, что на той стороне находился лагерь Красного Магнита, а уж от магнитовцев можно было ожидать любой неприятности.
  - Я дам распоряжения, - проговорил Марс, - и тогда пойдем.
  Тут же он и расписал все на листке бумаги - Конь Семенович Петренко должен был отправиться по указанному адресу и дать распоряжение дежурным (возможно, управляющему). Романия, Алга и Хлоа должны были также проехать, на Коне Семеновиче, а там, на месте, оставить свои координаты (адрес, телефон).
  И было написано:
  - Если я не вернусь через год, Алга должна возглавить Фонд, Хлоа - Студию имени Марса Брайнера, а Романия начать выпуск почтовых марок. Оставалось дать финансовые распоряжения, но, так как Марс не знал, как это делать, то написал записку в произвольной форме.
  - А я? - спросил Саша Маслов.
  Брайнер пожал плечами.
  С этим они отбыли.
  
  
  8.
  
  
  Река шелестела своим жидком телом, и духи всех слоев, двигаясь чаще всего вниз по течению, несли с собой рассказы о старых, а, может быть, совершенно старых, поколениях местных рыб, и у всякой рыбы была какая-та роль - вся рыба в Великой Реке были словно бы офисные работники. Были тут места. Были столы. Стулья. Нет, над было сказать наоборот - была тут жизнь общественная со всеми своими уровнями, но имела место и канцелярия.
  Кто был король рыб?
  А кто секретарь?
  А кто - полицейский?
  А ведь все это не было преувеличением. Эх, если бы кто-то додумался написать какой-нибудь труд на эту тем у.
  Марс рассказал о старом сне:
  - Когда давно уже не снится, я начинаю все это забывать, хотя все это имеет большое значение, вернее - имело, а теперь - сон может не появляться очень много времени, и я даже подумал - сто лет.... Сто лет... Нет, это не я путешествовал сто лет. Никаких вопросов, но... Очень хочу сам прокатиться на Черве. Вы нас обманули.
  - Никто не обманул, - ответил Дыдд.
  - Я сон рассказываю. Из сна в сон я видел мир, то ли планета, то ли параллельный или перпендикулярный мир, где техника была живая. По сути, тут присутствовали корпус, двигатель, источник питания, но компьютер был уже такого высокого уровня, что он по структуре даже где-то обгонял человека. Я, собственно, видел и массу таких машин, а также разные принципы работы, поэтому я к этим снам привык, они являются частью меня. Положим, наш бы червь был такой машиной. У него бы была душа. Когда человек умирает, его душа проходит цикл обновления - во всяком случае, там. Что происходит тут, я не знаю, может быть - то же самое. Людям же, там, я имею в виду, удалось создать душу для машины, но делалось это крайне замысловато. Сюжет подразумевает, что именно эти люди в каком-то веке посетили Солнечную систему и приняли участие в зарождении жизни - я видел и такие серии и думаю, это вполне может быть правдой. Словом, я жил в кварталах, в многоэтажных кварталах и был молод, моложе чем сейчас. Может быть, ходил в школу, я о чем-то мечтал постоянно - я только помню, что мечты внутри меня так и струились, и я выходил и шел - был длиннейший тротуар, по обе стороны - многоэтажки, но и внутри, над тротуаром, то и дело попадались какие-то арки, и периодически поодаль стояли старые корабли, на которые и стоит обратить внимания. Дело в том, что души некоторым кораблям давали некоторые люди, которые считали, что жили слишком долго, чтобы жить снова - например, после прохождения цикла. Видимо, люди там владели всей этой технологией - потому что сложно себе представить - ты отдал душу на некие опыты или в промышленность, и душу твою взяли и интегрировали в корабль. Все это технология, которая там являлась вполне обычным делом, хотя и постоянно удивляющим. Я шел по аллее, и я мечтал - тут была какая-та штука, которая не позволяла мне заниматься тем, чем бы я хотел заниматься. Например, происхождение и желание родителей. Хотя в одной из серий всех этих сновидений выяснилось, что отец, собственно, является еще одной частью этой интеграции - а именно, существует обратная интеграция, не человек в машину, а машина в человека, и, таким образом, можно получить некое специальное существо - хотя с виду человек как человек, и, наверное, отличить его нельзя. Но я много раз это видел, что отца все время с нами не было, и считалось, что он там-то и там-то, потом считалось, что он с нами не живет по собственному разумению и всё такое. Порою и были подробности.
  Да, я иду по аллее, и поодаль стоит старая машина. Не все машины, видимо, предназначены для пилотируемых полётов - вполне возможно, она летает сама по себе, а внутри никакого экипажа, и потом - зачем ей экипаж? Она же думает сама? Правильно. Это был очень старый, списанный, аппарат, и такие кругом ставили по городу в качестве декораций - ну точно так же ставят самолёты и вертолёты в парках. Никакой разницы. Корабль по размерам с пассажирский лайнер, а по форме напоминает некий треугольник, хотя многие имеют и довольно витиеватые черты, стоят на странных ножках, на них установлены таблички - срок жизни таких кораблей довольно большой, и тому, к которому я подошел, было, может быть, лет триста. Старый аппарат, ныне устаревший по многим признакам. Я приложил к нему ухо и стал слушать. Умер ли он? Нет, у машин есть какая-та своя валхалла, при чем, она более проста - потому что разум машины вдруг зашевелился, словно бы он закрылся в кокон на период вечного сна, то есть, до конца мира и что-то мне ответил. Так мы нашли общий язык. Оказалось, что у прочих людей нет способностей к общению со списанными и, казалось бы, навсегда умершими машинами. Дело в том, что когда ты с ней говоришь, она все равно не просыпается, ты словно бы попадаешь в сон - получается, что все остальные могут и не знать, что внутри данной машины все еще теплится разум. После я ходил и к другим аппаратам.
  - Это могло бы инсталлироваться и сюда, - заметил Слава Космос.
  - Я немного знаю программирование, - заметил Сёма.
  - А я вообще не знаю, - сказал Андрон.
  Арам Воробьянян кормил собак. Решено было произвести высадку в сторону разбившегося аппарата, Марс полагал, что Теневой мог восстановиться, и этот вопрос стоило прояснить. Правда, сначала он полагал, что Теневого больше нет, однако, теперь он был иного мнения. Он ощущал некие волны.
  - А что это за мулька? - осведомился Горизонт.
  - Зло. Большое зло.
  - Но опасно ли оно для нас?
  - Я не могу сказать, точно уж оно опасно для всех нас, но я почти уверен, что Теневой способен отправить любого из нас в город Ф., к маме или папе, ну или может быть, кто-то тут решил стать старым и жениться. А то я слышал, Крабов постарел. Не так как все. Но с Теневым все так - если твоя мысленная сила велика, он может на тебя даже не кинуться, а вести себя как хитрая гадостная собачка - то есть, даже начать пресмыкаться и служить -хотя это Теневой. Зло, наверное, выращенное или выросшее само в атомных лабораториях, которые уже не здесь. Мы хотели пробраться как можно дальше за пределы Реки, но не все просто.
  - Там уже не наши миры, - сказал Арам.
  - Но мы имеем над ними власть или нет? - спросил Горизонт.
  - Такое ощущение, что имеем - мне кажется, опасности не было, то есть, в случае смерти все было бы то же самое.
  - Значит, Машина?
  - Скорее всего. Едем?
  - Погнали.
  
  Марс наконец-то сел за пульт управления: червь хорошо брал с места. По песку - так не хуже, чем змея - хотя - змея большая и великая. Это если змею увеличить в размерах. Но хотя это, конечно, и не змея, а именно - червь. Тут уж все хотели покататься, кто еще не сидел за пультом, а Марс со Славой тут были самыми новыми. Хотя дело это относительное, ибо машина была довольно большой по размерам. Садишься за рычаги. Правый рычаг, левый, автокрен - это вроде бы тело червя само выбирает траекторию проползания. На суше. В воде все это вроде бы и не так важно. Режим газа. Большая часть - это именно положения ручки, так как в основе движителя - червевитковый процессор, а также - некий реактор. Вот тут никто ничего не знал. В двигателе особо и не копались. Крышку открывали - там много чего имелось. Хорошо известно, что червемотки - это нечто накрученной резинки. Только сама резина такими качествами не обладает - брались мышцы реактивных червей, которые некогда обитали на берегах Великой Реки. Намоточный механизм чрезвычайно сложен, и, разобрав его, ты уже никогда не соберешь. Зарядка должна производиться через привод намотки. Туда подключают кабель, внутри которого крутится мягкий вал. Чтобы намотать одну большую машину, нужно несколько дней. В данном же случае, все было еще сложнее - имелось два внутренних намоточных движка, которые должны были включаться автоматически, по мере размотки, чтобы наматывать размотанную часть. При этом, один движок - некий вакуумный. Так говорилось в документации. Второй - водородный. Оба - надежно спрятаны в чехлах. Описаны методы обслуживания - это продувка радиаторов, замена катушек, откачка воды из кожухов, заливка спирта, проверка уровней.
  - Спирт, - сказал Горизонт.
  -А ты не алкоголик? - спросил Дыдд.
  -Сам ты алкоголик.
  -Но давай проверим. Правда ли спирт?
  -Давай.
  Горизонт прополз внутри, по сервисному ходу, открутил большую крышку, потянул ручку, и там обнаружились две горловины. Открутил одну из них. Вставил трубочку. Потянул на себя. Спирт.
  -Значит, все в норме, - удовлетворился Дыдд.
  - А пулеметы пробовали? - спросил Марс в интерком.
  - Пару очередей, - сказал Перов, - патронов не так уж много, чтобы их тратить впустую, а тут у нас под боком Красный Магнит. Всё может быть.
  - Повод проверить, хорошая ли у червя броня.
  - Я слышал, броня что надо, - сказал Арам, - еще легенды ходили. Но лучше не проверять. Против крупного калибра машина может и не устоять.
  Так вот, касаемо реактора, то можно было добраться до внешней крышки, размерами не более, чем метр на метр, в очень маленьком заднем отсеке, рядом с капсулой стрелка. При подъеме был виден пульт с кнопками и несколькими цифровыми индикаторами, на которых что-то отображалось. Но вот что? Сложно было представить, чтобы в былые эпохи могло быть создано такое чудо техники.
  -Я да, ничего не слышал о реакторах, - сказал Марс, - но про червя слышал и в прошлое время. Это была уже послевоенная эпоха. Я технику хорошо помню. Я сам воевал на сухопутном крейсере. На ранних моделях стояли паровые движки. И он шел, как паровоз, только без рельсов, с очень маленькой скоростью. Зато - с ракетами. Потом были уже дизеля. Ну скорость не намного больше. Про червемотки я слышал, но технология уже тогда считалась забытой.
  Горизонт сел на место водителя. Чтобы ориентироваться в пространстве, надо было надеть перископный шлем, на который подавалось электропитание - мягкий патрубок с зеркалами шел как раз к системе обзора, и так он мог видеть все, куда был перископ направлен. Ручка "готовность". Передача "1". Тронуться можно с помощью педали или просто потянуть рукоятку. Червь идёт плавно, без толчков. Но стоит сразу же дать ему повышенную, он рвется с места, ни на что не обращая внимания.
  -Аккуратнее! - крикнул Перов.
  Горизонт выбрался наружу.
  -Дай мне!
  -Да. Давай.
  Так по очереди все и пробовали погонять по песчаной косе. Виктор Ленин, тестируя машину, въехал в реку, дал газу и на большой скорости пошел перпендикулярно берегу. Развернулся. Против течения Червь шел без проблем. Слава Космос смотрел на эту картину с напряжением - мало ли что могло случиться.
  Вопрос о происхождении Червя оставался открытым, хотя, конечно, кое-какие сведения имелись еще и в самом начале. Иначе бы его и не начали искать. Да, ну и был паспорт изделия. Там все было четко.
  
  Предприятие "Марат".
  Год изготовления - 38677
  Сборочная линия Љ 7
  Ответственный за сборку - Козлов А.
  Корпусная бригада Љ 16
  Штамп ОТК
  
  Это была уже на последнем листе, где имелись росписи о сдаче в эксплуатацию и какие-то печати.
  - В свое время я был оратор и литератор, - сказал Дыдд, - ох, сколько ж я всего перечитал! А когда вернулся - и куда деть все мои знания? Мне говорят, читай Толстого. Ну, сижу и читаю. Скукота эта "Война и мир". А фантастики я еще много читал. Была самая крутая - Борская фантастика. У меня полный шкаф был. Вот, правда, не помню, было что-то про червя или нет. Может и не было. Не помню.
  - Обычно все придумывают фантасты, а уже потом оно появляется, - заметил Перов.
  -Ну не всегда. Это когда как.
  Вечер приближал занавес, а за занавесом, как известно, звезды растут - поле большое и бесконечное, и для путешественников духа это - мечта самая большая, соприкоснуться однажды с величием. Но где взять средства? Историй, впрочем, было много. Вот, например, в свое время Арам Воробьянян был свидетелем того, как одна из многочисленных компаний Алексея Бархана построила ракеты - был призыв лететь в космос. Ракета та взорвалась на старте. Погиб ли кто, никто теперь не знает.
  А где теперь Бархан? А где остальные? Впрочем, большой оптимизм вызывал тот факт, что Саша Маслов преспокойно живет в Акимее, живет, говоря простыми словами, по-людски, почему-то обнадеживал.
  - А Гусь, где он? - спросил Дыдд.
  - Да дома, наверное, - ответил Марс.
  - Хотел ему по голове дать.
  - Ну ему все хотят дать.
  - Неужели он такой здоровый?
  - Ну, после всего, что было, уже нельзя мерить такими категориями. Он в чем-то избранный.
  - Я думаю, встречу его.
  - Все проходит, - заметил Марс, - мировым злом был Саша Маслов, а теперь все выглядит не так, хотя - он же был на ранних порах озарен тем, что раз меня зовут Марс, то и все люди должны на меня походить - то есть, он считал, что будучи экспериментатором, должен практиковаться на мне. Сейчас даже скучно - кто такой Саша? Я понимаю, что он просто отдыхает от вечности. Но ведь и вечность заканчивается.
  Марс потянул рычаг на себя, и червь плавно подался вперед. Для передвижения в темноте использовались синие фары, при чем, при просмотре местности в перископ, она действительна была словно бы освещена синим светом, снаружи же света почти, что никакого не было. Вот такие фары. Марс бросил машину в реку и здесь набрал очень большую скорость, хотя и шли против течения. Он прикидывал расстояние на глаз, хотя, главным его помощником являлось подсознание. Пять километров по реке, а потом - бросок на косогор, если червь его вытянет. Итого, оставалось проверить, что там делает Теневой - на месте ли, испарился или подался куда-то по степи, что, с одной стороны, не сулило ни чем хорошим, но с другой, вряд ли могло привести к большим фатальным последствиям - вряд ли Теневой, если он восстановился, смог бы хорошо адаптироваться к диким условиях. Добраться до города и попытаться паразитировать на людях - однако, его бы наверняка подавило коллективное биополе. Всё это Марс хорошо учитывал, а потому, шел на черве спокойно, и спидометр показывал скорость 35 км/ч, что было вполне достойно для движения против течения. При этом не требовалось погружения.
  - Выпей чаю, - посоветовал Слава, - чем крепче мысль, тем лучше встреча с Теневым.
  - Если он там. Ведь он погиб. Или ты думаешь иначе?
  - Я чувствую, что он там.
  - Значит, он не элиминировался. Ладно.
  - Скорее всего. Он там и будет сидеть и сторожить пустоту.
  - Думаешь, у нас может быть встреча?
  - С тобой - нет. Посмотрим. Если что, его придется гасить.
  - Придется.
  - Чем гасить Теневого? - спросил Горизонт.
  - Ментальное поле, - ответил Марс, - твоя собственная мысль. Все начинается с этого. Мы все пришли извне, возможно, Теневой не справится ни с кем из нас. Но если на то пошло, есть мысль коллективная. Тут ему вообще нечего ловить. Но если ты ослабнешь, Теневой может подойти поближе, чтобы проверить тебя - возможно, он захочет, чтобы ты с ним чем-то поделился.
  - Ты умирал? - спросил Дыдд.
  - Да. Но умирают только дураки.
  - Тогда ладно.
  Марс повернул машину, червь выполз на берег, и тут надо было сбросить скорость, идти не спеша, внимательно всматриваясь в перископ. Для работы с данным устройством существовал шлем с очками, снабжёнными резиновой защитой - он шлема к перископу шел зеркальный патрубок. Вместе с тем, при перемещении по суше можно было попросту снять забрало с узкого лобового стекла - но перископ казался удобнее.
  Позли медленно вверх, пока Марс наконец не нашел след от падения аппарата - была ли это их машина или аппарат с Теневым. Спешка не требовалась.
  - Чем по нему стрелять, если что? - спросил Виктор Ленин.
  - Я ж говорю, - ответил Марс, - стрельба бесполезно. Только мысль. Слушай себя. Теневой может генерировать радость - поэтому не верь себе, если вдруг почувствуешь какой-то прилив или даже экстаз.
  - Может, хочешь спирта отлить из бака генератора?
  - Гм.
  Еще один подъем по песчаному спуску, спуск в овраг, больше напоминающий карьер, еще один подъем - здесь Марс остановил машину, так как что-то увидел - движение, огни, странная суета, прибывающая, будто прилив. Он выключил синюю подсветку, так как она могла демаскировать червя, а также сбавил обороты и вообще, поставил "режим минимального биения", при котором крутился лишь центральный маховик.
  - Высунусь, - сказал Слава Космос, поднялся по лесенке и высунулся в люк.
  Ночь была хорошая, густой мрак шел по углублениям словно особенная нефть. Нефти же у ночи сколько хочешь, особенно, если вокруг вас расположена природа первозданная, с налетом древних теней и знаками первичных пространств. Степные травы шелестят, генерируя песни. Образованные жуки сочиняют поэмы. Сверчки - также дежурные рабочие ночи особого рода. Прибрежные птицы издают редкие, но отчетливые и методичные звуковые посылы. Да, вы можете сказать - ведь нет уже той жизни, что была раньше - однако, важно и то, что районы Акимеи не были затронуты Поеданием Земли.
  Но где теперь Птица Гочс?
  Слава посмотрел вниз из люка и произнес:
  - Да, там какие-то люди собрались у края, и, видимо, они нашли это место.
  - Что будет? - осведомился Виктор Ленин.
  
  
  
  
  
  * * *
  
  
  Артол Манукян очень любил дизели. Но что же такого может быть в моторах, чтобы чувствовать их на уровне, может быть, душ людских или чего-то похлеще? И если дизель настойчив, даже если его голос затянут в чехол, чтобы не оглушать людей - разве что-то изменится? Еще при самом зачатии ночи прибывшие разведчики доложили, что обнаружили место падения объекта, и что Ваштак с Вахтангом не вернулись, будучи затянутыми вглубь.
  - Что за глубь? - спросил Артол.
  - Глубь. Страшная глубь, - был ответ.
  - Да. Разве не об этом говорилось в предании?
  Но предание есть слова, а слова есть человек, и чаще всего, все это работает на авторитете предсказывающего и личном убеждении. Но если все давно поставлено на поток, и даже вычислительная машина не знает ничего наперед, и требуется подтверждение трех независимых специалистов.... Но и Виктор Иванян не мог знать в точности, и потому, он к КУНГу на шасси автомобиля М-135, постучал, и ему ответили согласием.
  - Время пришло, - сказала предсказательница Нана.
  - Как давно ты это определила? - спросил Артол.
  - Я чувствую. Этого достаточно. Должно быть первое чувство, именно первое, а второе может запустить змею смут, очень кручёную змею. Если ты будешь думать вослед этой змее, то скоро забудешь о том, что первая мысль дороже второй, как и первое слово дороже второго, так же как и первое лицо важнее второго - и если ты увидел человек, и он чем-то тебе не понравился, то значит, это так и есть. Потом может быть очень много пыли. Смахни пыль. Будет то, что сказано.
  - Но как ты себе это видишь, Нана?
  - А кто там стоит снаружи?
  - Это Иванян.
  - Пусть заходит.
  - Я постою пешком, - подал голос Виктор.
  - Стой, стой тогда. Я же знаю, ты будешь спрашивать у всех, а Шушан наверняка спутает рамс и скажет как всегда что-то противоположное. А тебе же надо именно три, три "да". Но ты их можешь нигде не взять.
  - Хотя бы скажи, как это ты видишь?
  - Есть две двери. Одна - черная, из оттуда вышел Черный, он напоминает тень, он и сам есть тень, но самом деле он просто тяжелее мира, поэтому все предметы и сами по себе затекают внутрь него, а если он будет еще и делать это сознательно, то получается, что Черный забирает и не отпускает, а выбраться оттуда нельзя - потому что внутри него бесконечность, из которой почти невозможно выбраться. Я думаю, что нужен очень яркий свет, чтобы осветить черноту и перебить ее - но там, внутри, густой мешок, а разве можно выйти из мешка назад. Вторая дверь - красная, из нее уже вышел он - Слава КПСС, и потому - есть две двери, и одну мы можем проследить, а о второй было доложено. Красное перебьет черное. Эта встреча предопределена. Нет ничего другого, что может случиться - подобные видения не редки, но события как раз редки - или ты хочешь ждать сто лет, пока не подойдет другой такой момент.
  - Ждать не будем, - сказал он.
  - Ты говорил со всеми?
  - Они ждут. Но я все равно схожу к Шушан.
  - Сходи. Она скажет тебе обратное.
  - Пусть. Я все равно схожу.
  Грузовики с КУНГами образовывали целую улицу поселка - одну из окраинных, далее же находились посты и стоянки бронемашин, в центре же преимуществовали временные жилища из прессованной древесины и брезента, или же попросту - большие палатки. Хотя, построенный совсем недавно Храм Партии был изготовлен вполне основательно - из кирпича, к нему были подведены электричество и коммуникации. Улица из самых тяжелых дизельных автомобилей "Oshkosh" выходила к северной базе, где и находились лаборатории. Здесь Артола Манукяна встречали товарищи по партии, члены комитета. Здесь был и генеральный секретарь, Элбак Машин.
  - Все верно, - сказал Артол Манукян.
  - Нужно выезжать сегодня?
  - Есть концепция о первой мысли.
  - Ты посетил всех трех гадалок?
  - Я не был у Шушан. Сейчас схожу к ней.
  - Твое мнение, что будем делать, если она не даст подтверждение.
  - Беру ответственность на себя.
  - Тогда надо составить протокол.
  - Да.
  - Созовём пленум ЦК?
  - Да. Давайте созывать.
  Дизели на бронемашинах спрятаны под панцирь железа, однако, рычат даже лучше, чем их братья на грузовиках - однако, считается, что эти моторы гораздо лучше, потому как изготовлены по армейским технологиям. С другой стороны, здесь хватает минусов, если дизель этот не многотопливный - в случае отсутствия солярки машина будет стоять на месте. Другое дело, карбюраторные бронеавтомобили, использующие технический спирт. Очень хороший автомобиль - БТР-40 с двигателем ГАЗ-40, мощность двигателя - почти 80 л.с. - и здесь есть всё, но вопрос топлива завсегда стоят на первом месте. Да и сколько же всего их было, вопросов, связанных с функциональной готовностью группировки "Красный Магнит", огромной кочующей организации. Допустим, спирт можно было получить в спиртогенераторе, но это требовало плотной работы с грибными плантациями, кои необходимо разворачивать при каждой длительной стоянке. Положим, грибы могут питаться землей, однако, им постоянно необходимо вода, а еще - данный вид грибов довольно активен и даже опасен, и человек, рабочий, не должен ходить внутри закрытой оранжереи один - если он прилипнет к шляпке-лепестку, и гриб начнет его закручивать, то так можно и не выбраться. Спиртовой же гриб, название которому - Торник - может запросто переварить и человека. Тут даже если по двое ходить, необходим опыт. На стоянке в степях Новья Красный Магнит стоял почти три года, и там в качестве работников использовались пленные - много их попало в грибы и было съедено. Много времени прошло, и не было больше пленных, потому что если кто не убежал, все вступили в ряды Красного Магнита - кто в партию, кто - в комсомол. А сколько детей родилось на стоянке в Новьё? Сколько молодых семей справило октябрьские свадьбы? Об этом лучше всего знали реестры и те партийные работники, что ими заведовали. Так или иначе, ряды Красного Магнита постоянно росли, и ныне, помимо огромной кочующей толпы, имели место и магнитовские посёлки, каждый с населением в несколько тысяч человек, места довольно технологичные, с кучей оружия, знамён, бюстов Ленина и портретов вождей. Самым большим был, непосредственно, Магнит - туда часто отправляли детей младшего возраста, и они воспитывались в коммунах. В Магните располагалась также и самая большая чуть ли на всю землю лаборатория под названием Партийная Лаборатория, где проводились разнообразные эксперименты. Тем не менее, группировка жила своей собственной жизнью, и никто не собирался оседать в одном месте на длительный срок. И тут же надо помнить - Слава КПСС был получен именно здесь, и, скорее всего, здесь сработала именно непосредственная близость реки, Великой Реки.
  Впрочем, помимо Магнита, Магнитска, Ленино и небольшого хутора Куба (с наличием, правда, продвинутой детской коммуны и нескольких пулеметных башен), имел место и Синий Магнит - но очень далеко, за морем, в существовании которого многие сомневались, а потому, у моря не было имени. Тут ведь какое дело - считалось, что от данного места, при движении на Север, до края земли - по одной версии - ровным счетом 1200 километров, а по другой - 2500, при чем, справа, к Западу, оказываются окраинные хребты Периметр, а слева - бесконечные леса. Прямо же по курсу - степь да степь кругом. Откуда там взяться морю? Могла ли реальность вдруг поменять очертания? На счет этого существует много догадок, и речь ныне не об этом.
  После пленума Артол Манукян направился прямо к Шушан - а была это очень худая, словно рыба для пива, девушка о сорока годах - очень извилистая на язык, очень сложная для понимания.
  - Здравствуй, Шушан, - сказал ей Артол, - знаешь же, что нужно мне знать всё - что твои чувства говорят. Знаешь ты, что наша жизнь осияна, и что смысл ее ярок - всё есть тернии, и все есть партия, и ныне с нами самый настоящий человек-символ, человек-флаг, и он будет нас вести к новым свершениям.
  - Тебе нужно много силы, но в твоих суждениях нет простоты, - отвечала Шушан, - точно ли ты рассчитал свои действия, изучили ли вы прибрежные районы Акимеи?
  - Почему ты спрашиваешь именно об этом?
  - Я должна мыслить структурно, чтобы все сопоставить.
  - Мы еще не все изучили, но в Акимее несколько портов, а также - отдаленные нефтебазы, например, одна из них находится в двадцати километрах от города, и там нет никакой охраны. Но у нас есть выбор между вариантами - либо мы просто захватывают эту нефтебазу, а может быть, и все остальные, а также делаем налёт на склады, либо идет сложным путем - именно, начинаем агитационную работу с целью пропаганды идей коммунизма в Акимее. Но если пойти двумя путями? Ты же знаешь, как хорошо все знать заранее.
  - А Слава КПСС? Он видит пути?
  - Мне показалось, ты узнала от него больше, чем я.
  - Нет. Он выглядит взрослым, но его ум еще юн - он состоит из большой идеи, но как человек он еще не до конца сформирован. Ты хочешь, чтобы ответ дала я? Да, нужны ответы. Но ведь ты хотел узнать большее.
  - Нана говорила о черной двери.
  - Не знаю точно. Что-то упало с неба, но эти данные дал ты. Я пытаюсь вдумываться, но это очень опасно. Возможно, явления не связаны. Я считаю, что этот вопрос надо оставить.
  - Но эта штука стоит у нас на пути.
  - Разве нельзя двинуться другим маршрутом?
  - В нескольких километрах от того места находится лагерь - точно неизвестно, что это за люди. Возможно, обычные искатели. Их видел Иван.
  - Они вооружены?
  - Сейчас не вооружен только дурак.
  - Ты просил моего мнения - я считаю, этих людей надо арестовать и допросить. Сведения всегда полезны. Шпион мог приходить от них, хотя, мне кажется, это какие-то проходимцы, или еще вернее - разбойники. Нужно начинать с ареста, а черная дверь, вернее - объект, он вам не нужен.
  - Значит, я не получаю согласия? - спросил Артол.
  - Я думаю, если ты собираешься поступать по своему усмотрению, тебе никто не помешает. Ты можешь сказать, что согласие получено. Я тебя не сдам. Это единственное, что я могу сделать.
  Дизели клокотали под прочной обшивкой двух дизельных бронемашин. БТР-40, заправленные биологически-активным спиртом, а вернее, техническим спиртом, полученным в грибных установках, гудели будто бы толстые жуки. Пулеметы укомплектовались лентами. Проверены прожектора.
  Расчет.
  Первый, второй.
  Десятый, двадцатый.
  Слава КПСС шел со свитой - его провожали на вылазку видные партийные деятели. На нем была белая рубашка, черные брюки и буденовка с большой звездой. В ночной мгле лицо его немного подсвечивалась изнутри - это всякий раз доказывало его необыкновеннейшую метафизику. Тут же, на площадке, где стояли автомобили и участники похода, была проведена линейка, куда были приглашены также и комсомольцы. Пионеры по причине позднего времени допущены не были. После прочтения пламенных речей все хором спели песню:
  
  Наш Съезд-это факел бессмертных идей.
  Наш Съезд-это радость советских людей,
  Это праздник всемирной весны.
  Партия-сердце страны!
  
  Припев: Солнце свободы над миром встает величаво.
  Ленина славят народы на всех языках.
  Партия Ленина- гордость Советской державы,
  Жить Коммунизму-в веках!
  
  Наш Съезд-это красный немеркнущий флаг.
  Наш Съезд-это наш путеводный маяк,
  Это ленинской мудрости взлет.
  Партия-мира оплот!
  
  Наш Съезд-это братья по классу в строю.
  Наш Съезд-это подвиг в труде, как в бою,
  Это к новым свершениям старт. Партия--наш авангард!
  
  Сергей Крабов в свое время сказал:
  - Я думаю, в Реке-Наизнанку каждой твари по паре, очень важно занести туда какую-то идею. Но блин получается, что человек в обыденной жизни может быть просто себе пацанчиком, а попадает туда, и от него начинает что-то расти. Помню, в какие еще года был Красный Магнит - вообще, был, да он и есть, Артол Манукян, они еще в детстве играли в ментовку. Ну то есть, насмотрятся фильмов и бегают по улице и стреляют с пальца. Не с пальца, конечно. Но ничего интересного, бегать и изображать выстрелы с помощью криков - тщ, тджь и так далее. Так они и организовали Красный Магнит. А есть, конечно, куча других легенд. Все остальное потом взяло и отразилось. А теперь подумайте - кто-то создал Землю, какой-нибудь теневой компьютер, и в нем лишь отразились общие идеи. Но я думаю, это все просто так. Но про Красный Магнит я точно говорю.
  
  Слава КПСС вышел на середину плаца, который был сделан специально для операции и говорил очень слабо, голосом дрожащим, еще не окрепшим, но его немного подсвеченное лицо внушало гигантский оптимизм. Комсомолка Лариса Абрамян поднесла к его губам микрофон:
  - Давайте пойдем, - сказал Слава, - давайте.
  Аплодисменты.
  - Партия - наш рулевой.
   Аплодисменты.
  - Коммунисты всегда побеждают. Вперед.
  Итак, караван двинулся. Вы можете спросить, почему же ночью? Почему не днем? Никто этого не знает. В составе бригады было шесть броневиков БТР-40, две гусеничных штуковины, сделанные по неизвестному проекту, зато - с вооружением в одну двадцати миллиметровую пушку и зенитный пулемет, а также два тентованных трака с пехотой. Слава КПСС находился с центральном БТР, тут же были Артол Манукян и Виктор Иванян. В тентованном грузовике солдаты пели песни хором.
  
  Отец отметил двадцать лет
  Перед атакой штыковою.
  Пробитый пулей партбилет
  Нашли потом на поле боя.
  А рядом письма для меня:
  -Мой сын, мое продолжи дело,
  Иди на линию огня,
  Иди на линию огня,
  Будь там, где Партия велела!
  
  Место падения аппарата с Теневым было уже хорошо обозначено - находилось оно в песчаном овраге недалеко от берега реки, и подобраться к нему можно было почти вплотную. Но чем ближе была цель, тем яственнее ощущалось волнение в сердцах. Еще ближе - и большинство фар было выключено, работало лишь несколько фонарей, по которым можно было ориентироваться.
  - Чу-в-в-ствую, - сказал Слава.
  Дрожь его вдруг начала усиливаться, и Артол воспринял это как добрый знак. Виктор Иванян открутил термосы, и тут были зелья. Первое предназначалось для Славы, и состав его не знал и сам Артол, да и главный алхимик Красного Магнита, Виктор Иванян, ни за что не взялся бы его пробовать. Во втором был так называемый Сложный Чай, напиток также опасный, ибо бодрил столь сильно, что человек мог не спать после него пару дней. Хуже того, тут могли случиться и рецидивы - так, например, некоторые вообще теряли сон, и неправильная дозировка Сложного Чая могла привести и к смертельному исходу. Но все это не было опасно, когда за дело брался Виктор Иванян, так как он знал и Простой Чай - зелье обратное.
  - Возьмите, Борисик, - он протянул кружку водителю.
  - Спасибо.
  - Не забывайте потом разблокироваться.
  - Нет, нет. Не забуду.
  Ночь - это событие. Наверное, в космосе ночью нет, и существа, выросшие вне планет, относятся ко всему иначе - но все же, самая важная ночь есть ночь ночей. Марс Брайнер, тот самый, которого не было в Акимее уже сто лет, писал в одной из своих строки замечательные. Да, Артол Манукян читал ее, она называется - "Записки при походе на Север, 28%", том 3.
  
  "Я стоял на краю земли в том месте, где далеко вглубь вдается Ножевой каньон - название это связано с тем, что сам овраг напоминает будто бы разрез ножом. Оврага почти никакого нет - видно при свете дня, что некогда он был, а потом осыпался, но есть разрез без дна, поэтому, собственно, это вырез, а не каньон, но, так как у него есть противоположный берег, получается, что все же это каньон, при чем, очень большой, просто без дна, потому что вместо дна - бесконечность. Если идти по его правой стороне, но это будет тянуться много километров, и в одном месте есть заброшенный мост, при чем, мост железнодорожный. Сам мост не разобрали, но дороги по обе стороны уже нет, видимо, ее кто-то разобрал - ведь люди и тут живут. Везде есть жизнь, даже возле края земли. Говорили о собакоголовых. Но о них везде говорят. Говорят еще с тех пор, когда.... Не помню, с каких. В книгах повсеместно есть упоминания о них, вроде как отправишься ты в путешествие, чем ближе ты подойдешь к краю земли, тем больше шансов встретить собакоголовых...
  Рядом со мной стоял Алексей Бархан...
  Звезды за краем земли очень важные, как будто немного наглеющие, а иногда можно увидеть какие-то красноватые огоньки - должно быть, это кто-то летает там - то ли лодка, то ли автобус, но далеко. Под парусом там тоже ходят, внизу - небо, вверху - небо, но суть такая, что над землей эта лодка не летает - она способна принимать летательные характеристики именно за краем земли - хотя под тобой нет никакой воды.
  - Что они там делают? - спросил я.
  - Рыбу удят, - ответил Бархан.
  - Ты сам видел, есть ли там рыба?
  - Я сам не удил. Но я видел однажды, как отправлялись рыбаки - при чем, им нужно было плыть куда-то далеко, миль за двадцать, а леска была очень длинная - чуть ли не километровая - рыба ходит очень далеко, визуально ее не увидишь..."
  
  Колонна автомобилей остановилась. Вперед выдвинулись вооруженные разведчики. Пулеметчики на бронеавтомобилях были готовы к немедленному бою. Тяжелая дверь открылась, Слава КПСС вышел наружу и трепетно констатировал:
  - Х-хорошо. Х-хорошая тьма.
  Он словно бы говорил о каком-то продукте.
  - Слава, вы готовы? - спросил Артол.
  -Д..да. Я готов.
  Жирная и густая тьма делала полусвечение его лица очевидным. Спускались вместе - кругом фонари, бойцы, автоматы - и лишь Слава без оружия, так как оно тут и не требовалось - речь шла о разбившимся в песчаном овраге объекте. Первых двух бойцов потеряли как-то незаметно, а спохватились, когда еще один воин Красного Магнита стал спрашивать:
  - Адам. Адам, ты где? Адам. Эй, где Адам. А где Гог?
  Командир подразделения, Георгий, тут же дал команду остановиться и стать в полукруг для оборону - что и было сделано. Второй шеренгой шли бойцы с фонарями, далее наготове находились пулеметчики и бросальщики гранат. В комплекте тут же был и ручной огнемет, который обслуживало три человека. Тогда один из первого круга бойцов вдруг встал и почему-то пошел вперед без команды, и тогда стала видна тень - сначала полупрозрачная, словно кисея, хотя и темная, а потом и нечто было просвечено лучом фонаря - внутри сущности размещалась структура, словно бы росли синие и темно-красные виноградины, и на мнгновение оттуда, изнутри, даже взлянуло на людей какое-то страшное лицо, вовсе не человеческое.
  Лица могут быть и у зверей.
  Слава КПСС тут же выдвинулся вперед, очень решительно, прошел последний ряд бойцов и уже стоял на песке в карьере. Он оглянулся - лицо его даже при свете фонарей было красным, флаговым - и тут нечто рванулось на него, и на секунду они смешались, но тут же сущность отлетела. Слава КПСС был готов - но боевая его стойка была прямолинейна и величава. Он вдруг что-то сделал - потому что в сторону сущности ударил словно бы луч, а будто и знамя, которое явилось невесть откуда - штука эта сущность ошпарило, оно откатилось и на некоторое время исчезло во тьме. Слава стоял величественно. Он поднял руку и сделал жест - он словно бы указывал направление пути. Но Теневой вдруг показался со спины. Воины Красного Магнита вскрикнули. Рядом с Артолом Манукяном показался огнеметчик с патрубком, но секретарь его остановил, показав палец.
  - Но может зажечь? - спросил солдат.
  - Зажигай.
  Теневой услышал эти слова и обернулся - это было нечто продолговатое, полупрозначное - но тут же явились лица, и было их много, и не было ни одно человеческого - было все, что угодно, включая и некие подобие человека то с одним большим глазом, а то с тремя и пятью или более - и главное - все казалось словно бы специальным для того, чтобы разум сразу же разочаровался бы в бытие и отказался существовать.
  Марс Брайнер правильно описывал это существо. Главная опасность - это большой спектр излучения, который деморазилует соперника, и, в целом, меняет его энергобаланс. Что будет, если вам неожиданно дать наркотик, который тут же поменяет ваше отношение к реальности? Однако, наркотик - это все же химия, а химия на уровне энергетики - вещь еще более опасное. Еще страшнее - высасывающее излучение. Теневой внутри больше, чем снаружи. Он может забрать очень многих, может быть, целые армии или даже народы. Кто его знает, возможно, в прошлом все было именно так. Сколько стран поглотил Теневой?
  Был бросок со спины, но Слава успел увернуться и ухватил тень руками, и так стоял некоторое время, борясь, пока, наконец, не откинул существо. Оно, впрочем, тут же бросилось назад, и в руках у Славы КПСС блестнуло что-то большое и желтое, вернее - желто-золотое, свет этот был ярок и, очевидно, ментален - так тут же вызвал в душах бойцов эйфорию. Предметов было два, и оба они горели огнем нездешним - серп и молот. Слава вдруг сделал выпад, и серп, вонзясь в тело Теневого, создало сноп огня, тень зашаталась и отступила. Слава сделал несколько шагов и нанес удар молотом, и Теневой вдруг вспыхнул, и здесь его можно было наблюдать в некоем огненом состоянии, и было непонятно - горит ли он, или же просто вокруг него пламя, которое делает его максимально видимым. Меж тем, и тут было непонятно, что он из себя представляет - тут был некий овальный контейнер, словно бы пленка, внутри которого что-то сидело - но с какой бы стороны на него не смотрели, нельзя было сказать - то ли это некий гуманоид, а то и целая толпа, а может - чистый рептилоид, а может - просто подергивающаяся тень, все формы которой лишь обманчивы, а на деле это лишь эффект.
  Теневой отступал, Слава колотил его молотком, и молот этот - символ коммунизма - всякий раз проходя сквозь существо, порождал новый огонь. Серп работал горизонтально, и разрывы были очевидными. Бойцы возликовали. Казалось, вот оно, торжество идеи светлой над тем, что и понять нельзя. Но более внимательный человек бы тут заметил, что возгораясь, Теневой не теряет своего внутреннего содержания - и жизнь там, внутри, словно бы идем своим чередом - периодически выскакивают наружу какие-то морды, глаза, прочие вещи нехорошие, совсем не нашего мира. Бойцы же привстали даже и стояли цепью - сила борьбы, искры правды проникали в их сердцах, и откуда-то взялась песня. Наверное, первую строку сказал сам Слава КПСС, после чего и полилось хоровое пение.
  
  Будет людям счастье,
  Счастье на века,-
   У Советской власти Сила велика!
  
  Сегодня мы не на параде,
  Мы к Коммунизму на пути.
  В коммунистической бригаде
  С нами Ленин впереди!
  
  Бойцы как-то даже непроизвольно подались вперед, видимо, общая, большая, братская энергия создала некое общее биополе, и все двигались словно бы в одном такте, готовые помочь своему мифическому духовному лидеру. Именно это и испортило многое - потому что перевес Славы в битве оказался вещью неожиданно фейковый - Теневой вдруг потемнел, в центре его создалась воронка, и она потянула Славу внутрь, очень быстро - часть его тела вместе с головой, руками и ногами были внутри, наружу торчали лишь ноги. При чем, свечение серпа и молота исчезло столь же стремительно, как и появилось. Бойцы были на пути к центру, когда Слава как-то развернулся, стал выбираться из воронки, и тогда повернулся к воинам Красного Магнита - и это было страшно - лицо Славы КПСС было выражением чистого ужаса.
  Пение стихло.
  - Я, я, - проговорил Слава.
  Следующие его слова были произнесены уже внутри:
  - Не умир-р-раю....Н-н-нет....
  Одновременно с этим, Теневой вобрал себя первую шеренгу бойцов, а вторая успела рвануться назад. Началась паника. Автомобили заводились в спешке. Один сдал назад, другой начал разворот, что оказалось идей неудачной - ему не хватило места, он сошел передними колесами в карьер, и тут Теневой схватил его своей воронкой и просветлел. Слава КПСС был виден внутри - сначала в той же системе координат. Но тут же он словно бы начал удаляться - на деле же он куда-то удалялся, вернее - менялся множитель координат. В его руках были все те же серп и молот, и они горели, но Слава, оставаясь на месте, уменьшался на фоне общей перспективы. Как казалось, внутри теневого очень много места - может быть, целый мир, созданный для всякого плохого дела.
  Теневой рванул бронеавтомобиль за капот и поглотил часть его. Что было с бойцами, рассмотреть было нельзя, так как в мире была ночь, а фары не могли дать полного освещения. Забрал ли Теневой ту машину, сказать в сию же секунду сказать, потому как большая часть воинов Красного Магнита уже неслась в обратном направлении.
  Было ли им так страшно? Должно быть, Теневой генерировал какую-то специальную энергию, которая, проникая в подкорку, усиливало чувство большого ужаса. Возможно, никто из магнитовцев и не знал прежде, что такое настоящий, чистый, не загрязненный посторонними вещами, страх.....
  Все это наблюдал экипаж червя, остановившегося на другой стороне оврага.
  - Чувствую, как он на меня смотрит, - сказал Виктор Ленин.
  - Не бери в голову, - ответил Марс, - подумай о нем плохо. Поругай его. Он боится таких мыслей.
  - А что будет с теми людьми? - спросил Дыдд.
  - Не думай лучше.
  - Да, но смотри-ка, этот странный парень с ним не справился.
  - Это Слава КПСС. Они получили его искусственно. Это страшная смерть.
  - Поедем, - проговорил Вячеслав Космос, - сейчас Теневой раздухарится и может даже попытаться напасть на нас. Я не против, но у меня нет настроения входить в такую схватку. Он все равно отсюда никуда не уйдет. Раз он попал в этот овраг, в овраге он и будет теперь жить. Это его свойство. Когда ему нечем питаться, он ест сам себя. Это вроде как медведь сосет лапу зимой. Но в лапы ему лучше не соваться.
  - Может быть, стоит его устранить? - спросил Горизонт.
  - Может. Но он тут, в принципе, никому не мешает. Через овраг человек может проходить один раз в сто лет. Поехали.
  
  
  9.
  
  
  
  
  
  Про Реку порой говорили, что она идет вне земли, а, попадая на землю, начинает свой путь, который никогда не заканчивается - и далее, вне земли, река идет точно так же, и квалифицированный путешественник смог бы добраться по реке, например, до другой планеты. Конечно, планета та должны быть такой же, как земля - но уж очень много тут вопросов, и просто так все это не провести через воображение. Если же увидеть все это своими глазами, то, наверное, будет проще.
  Может быть, река бесконечна? Она идет через все миры, снабженные сходной атмосферой, и надо лишь захотеть.
  - На Черве проплыть большее расстояние нереально, - рассуждал Слава Космос, - хотя, если сократить экипаж до пары человек - но тогда надо надеяться на то, что не подведет автоматика. Два три человека вряд ли произведут нормальный ремонт. Да хотя и при такой толпе - кто-то знает, что с ним делать в случае поломки? Мне кажется, я и знаю, и не знаю, вот так. Надо не забывать.
  - Что не забывать? - спросил Горизонт.
  - Не забывать мечтать.
  В виду угрозы со стороны Красного Магнита, было решено перенести базу.
  - Или правее, или левее, - сказал Марс.
  - Что ты имеешь правее? - спросил Перов.
  - Он имеет в виду, или дальше от Теневого, или ближе, или вообще - рядышком с Теневым, - пояснил за Марса Андрон, - Теневой остается опасен, но он дальше своего оврага не уйдет. Выход оврага порос лесом. Поставим там трактор, прицеп и все грузы. Лагерь можно закрыть заклинаниями.
  - Веселая перспектива.
  - Смесь заклинаний и правил если и не убьет его, то введет в ступор. Нет, можно и так, и так.
  - Но сон вблизи Теневого никакой, - проговорил Марс, - когда спишь, как будто у тебя через уши протаскивают полиэтилен. Ты его все время слышишь, и ночью он активнее - он, конечно, испугается подходить к нам близко, но мы его постоянно будем слышать. Давайте отъедем километров на десять и замаскируемся. Я не боюсь Теневого, но это все равно, что носить в кармане радиоактивные элементы.
  Впрочем, это не имело отношения к окончательному решению - загрузиться в Червь и плыть в Акимею. Машина запросто вмещала в себя всех участников экспедиции.
  - Так, - проговорил Слава, читая один из журналов, - все же надо знать назначение реактора. У нас есть внешняя намотка. Насколько я понимаю, во времена построения червя имели место червезаправки. Ты подъезжаешь к ней и подставляешь бок, потом нужен ключ 78, открываем крышку, вставляем шланг червезаправки, он крутит и наматывает витки. Полной намотки хватает на 1500 километров хода. У нас была половина, и мы потратили часть, итого, в нашем распоряжении дополнительные источники питания для намотки. Не пойму, реактор доматывает мотки или нет?
  Наверху находилась лишь верхняя часть машины. Сторонний зритель ни за что бы не определил, что же это - змея, ящер, может быть - гигантский реликтовый крокодил. И ведь не случайно в Акимее машину тут же приняли за мифическое существо - сделана машина была именно так, что, если спрятать всяческие торчащие наверху приборы, включая, например, пулеметы, то это было самое настоящее чудовище. Все перископы были надежно замаскированы, то же казалось и фар, которые убирались в чехлы - это касалось и фар обычных, но также и синего цвета, который позволял подсвечивать пространство ночью без возможности быть замеченным.
  Бобик все время хотел есть.
  - Ешь хлеб, - сказал ему Дыдд
  Хлеб он есть не хотел.
  - Не хочешь есть, не ешь ничего.
  - Дай ему воды, - посоветовал Горизонт, - пусть ест воду.
  Червь шел хорошо, но по реке до Акимее было довольно далеко, и здесь на помощь водителю приходило великое множество приборов, среди которых был курсограф - навигатор, хотя и механический. Удивительно, но чтобы добраться до Акимеи, нужно было набрать на колёсиках слово "Акимея", нажать рычаг ввода и перевести рычаг автопилота в верхнее положение. Червь в этом случае шел сам, не нужно было постоянно держать руль и прочие рычаги - при этом, скорость так же настраивалась на шкале, и машина уверенно ее держала. Наконец, здесь имелись два локатора под названием "верхний" и "нижний" , сделанные на основе осциллографических трубок. Оба показывали пустоту.
  Известна древняя сказка, основанная на видении червя "И создал бог страшилище"... Но какой именно бог? В Реке-Наизнанку с этим всегда сложности, так как никакого единого божества попросту нет.
  Червь шел спокойно и гордо, а на локаторах пустота была всегда, да и никто на них не смотрел, так как попадись если и корабль какой, то был бы он в единственном числе, и его можно было бы обойти стороной. Нижний локатор, видимо, сканировал что-то под водой, и что там было искать? Гигантскую рыбу? Быть может, в пору технического торжества создателей червя имелись и какие прочие аппараты, но история умалчивает.
  Корабли появились на подходе к Акимее, и чем ближе, тем больше их становилось - все больше рыболовецкие лодки, катера покрупнее и даже некие речные сейнеры, и все они хорошо фиксировалась на осциллографической трубке локатора. Несколько раз Червь самостоятельно поменял курс, обходя препятствие, однако, в конце концов, автопилот пришлось отключить, потому как нужно было направляться к берегу, в район тихого рыболовецкого порта, в стороне от которого имелись пустые, незадействованные, пирсы, где и можно было причалить.
  Река. Великая Река. В свое время даже Гусь Паперман рассказывал. Рассказ выглядел так:
  - Я, слышь, сплавал. Я хотел с кентами поплыть, кенты не поплыли. Сам поплыл. Думаю, в море выплыву, там посмотрю, что и куда. Может, остров будет - выйду, пошарюсь там. Ну если люди есть. А раз же Гуляш же на острове высох! Так там и лежит скелет.
  - А Гуляш, это пёс? - спросили у него.
  - Да сам ты пёс! Вовчик. Вовчик, Гуляш. Он же уплыл, а меру знать надо. У него с собой все было - мешок яблок, две канистры воды и сухари. Он думал, экономно если есть по три сухаря и по яблоку, то голодно. Да, но жив. Но он видать все съел, когда на острове оказался, а больше ничего там не было. А чуваки нашли его скелет через несколько лет, и поняли, что это Гуляш. Думали, что и все. Нет, потом с Лёшей Месяцем пошли мы в библиотеку, ну в подпольную, Библиотека имени Фонаренко, там, где все книги, которые либо оттуда, либо кто-то уже тут их написал. Короче, понял. Хранилище знаний, короче. Я сам не читаю, даже одной книги не прочитал за жизнь, но потом понял, что я, короче, писатель. В курсе, слышь, что я писатель? Я говорю - я видел все, а никто не видел. Я написал, короче, "Необыкновенное пребывание в Шельмово-Белово".
  - Брешешь, - сказали ему.
  - Зуб даю.
  - А тогда и "Приготовление собак в условиях Иппонии" ты написал?
  - Я. Я ж говорю, я писатель. Хотя и не читаю. Но сам себя я же читаю, значит, читатель. Да я зашел, в библиотеку, а там Гуляш. Он читал книгу "Что такое Борзень". Подхожу, о, это ты. А ты жив, что ли? Он хотел мне про меж глаз треснуть - ты что, мол, Гусь, а ты сам-то жив, раз здесь. Я говорю - да верно, раз здесь, то значит, тоже сдох. Я тогда как уплыл по реке, и плыл так же, как Гуляш, и стал я думать - если попаду в такой же попадос, то я и быстрее высохну. Еды у меня больше было, качество! Но зато оно ж вкусно, а значит, и съешь быстрее. Но я не подумал, надо было брать шоколад и воду. Пару ложек съел и все, готово. Да короче. Ну в море не выплыл я, а лодка большая была - на такой можно было десять человек сажать. Но навеса не было. И дождь раз пошел, я замучился черпать. В общем, смотрю, река вроде бы вокруг меня уже бесконечная, и всё. Потом я уж думал, что море, но река стала сужаться, но берега не было, просто видно, что там что-то есть. А потом - засада. Река стала узкой, и шла она по небу, и я по ней плыл. Плыву день. Плыву второй. Припасы у меня всё пучком - упакованы так, что и дождь шел, фиг чего. И спички упакованы. А огонь я разводил на сухом горючем, на подставке. И чай делал в кружке, воду экономил. Сделаю кружку чая, сахар кусковой. Попью - нечтяк. Сухари я тоже брал. Ну, а чо брать - сухари, чай, сахар, соль, консервы. Пучком. Лодка длинная - воды наклал много канистр. И бензин был. Подумал - если враг будет наступать, буду его обливать бензином и поджигать, пусть горит. Потом уже так далеко я заплыл, и река была такой узкой, что можно было глядеть, что вокруг. Плыла лодка вообще в нигде. Но вода не убегала, а значит, меня тоже не сбросило бы в никуда. Берега нет, вообще ничего нет. Просто - сизь вокруг, и всё. Потом - зелень. Наконец, полегчало - река шла в стенах, а стены - ну и черт с ними, но все равно, хоть с ума не сходишь, как плывешь. На стенах кругом все написано. А! Ну это как у древних египтян. У них тоже на стенах написано, так и я плыл. День плыву, два. В-общем, я не понял, сколько я плыл - но неделю точно. Посчитал воду - вроде бы есть еще вода. Бензин на месте. Сухого спирта было уже мало, но как раз можно было начинать подогревать чаёк на бензине. И консервы были. Я голодать не люблю. И выплыли мы в зал, очень большой, наверху - купол, и он расцвечивается. Такой туманец, тоже со светом, и на куполе горят знаки, а по центру вроде бы главный свет, и он падает вниз. Я взял весло, подгреб к свету, поднял голову, и тут я понял, что поймал клина. Сильного клина. И я понял, что увидел судьбу. Судьба, обычная судьба. Нет, не обычная, но я понял, что ничего круче в жизни не видел, но рассказать не могу. У меня не хватает ума, чтобы рассказать. Я застыл там и понял, что вообще никогда не сдвинусь с места и буду вечно там стоять, и вот, свет усилился, и я понял, что меня может утащить наверх, и всё. Но куда потом потечет река? И вот, я меньжевался - туда или сюда? И вот, не увиделось, что если поплыть туда, то это будет уже другая сторона, и там всё другое - и там если ты по типу хочешь быть человеком, то ты уже не сможешь быть, и там у всех головы от собак. Я подумал, что мало ли - а вдруг засада слишком большая, а потому я поплыл на ответвление, и плыл по коридорам с уверенностью. Очень уверенно плыл, хотя никто не подсказывал, я просто понял, что плыву правильно. А бывало, что надо было поворачивать, а фиг повернешь, и я мучился, но мучился спокойно. А знаки светились то тут, то там, и темно нигде не было. А выплыл я в полях, и снова плыл - это была узенькая речушка, и потом она перешла в реку посерьезнее, пока, наконец, я не увидел корабль, и это был корабль Кента, он назывался "Паркинсон". Я, конечно, подумал, что я все равно не в том мире, но потом все равно стало ясно, что это - река Тушкан, узкая, но очень глубокая, и что я вернулся. Но самое интересное, что я попал немного назад, на год назад. Тогда я подумал - я ведь не смогу встретить себя самого, потому что меня в тот год не было в Кенте, а значит, все хорошо.
  
  Да, надо заметить - этот рассказ вообще передавался по радио, которое существовало всего полгода - а называлось оно "Пацанское радио", и потом оно было переименовано в радио "Для нормальных", но то уже не то было.
  
  Арам Воробьянян смотрел в перископ. Перископ был и у Марса в распоряжении, но это был световой привод, подключение очков через светопроводящий кабель ко второй трубе. По правде говоря, делать было особо нечего. Слава Космос имел большую и вместительную память, а потому, он привел общую формулировку почти полностью - что такое Борзень.
  - Да, это смотря кто как описывает, - сказал он, - но вообще, оно как песня. Борзень - путешествующее существо собакообразного вида, черные глаза как у жука, два белых пятна, одно - сигнальное. Встречая путешественника, Борзень может начать разговор, и ты можешь их игнорировать, а можешь - и нет, и то, и другое - твой личный выбор. Но вреда не будет, хотя Борзень и не всегда говорит правду. С Борзенем не понятно, конечно, он один или его много - обычно говорят в единственном числе, и, получается, что он действительно один, а то, что встретить его можно где угодно, еще ни о чем не говорит. Но я думаю, этот вопрос надо рассматривать по версии " и да, и нет", то есть, и так, и эдак.
  Червь прошел мимо группы кораблей, миновал лодки рыбаков, всяческие яхты и вскоре был недалеко от берега. Но как это случилось? Разве кто-то знал об этом заранее? Марс Брайнер приподнял корпус над поверхностью, и в тот момент в очках перископа еще ничего не было видно, но уже спустя считанные минуты на набережной стал собираться народ. Вообще, здесь имелся какой-то заброшенный причал, а рядом - склады вперемешку с густыми кустами, довольно далеко до центра Акимеи. Народ сбегался как сумасшедший. Тут же были флаги, тут же - банеры, и, наведя резкость при увеличении, Марс мог видеть странные рисунки - на всех них было изображено червеобразное существо различных модификаций - и ужасное, и прекрасное, и нечто человекообразное - художники тут проявили фантазию. Уже минут через десять людей было много, и была тут, в-основном, молодежь, при чем, молодежь хиппующаю. Человек не сведущий был бы в замешательстве, пытаясь понять социальную ткань общества местного мира - однако, могли ли быть тут такие? Наверное, меньше всего знали Сёма и Андрон, но они были знатоками в других вопросах.
  Вскоре кругом горели костры, и люди танцевали вокруг них. Многие вошли в воду - возможно, они собирались поплыть навстречу червю.
  - Они курят, - заметил Виктор Ленин.
  - Смотря что, - отвечал Дыдд.
  - Но явно не просто так.
  - Явно.
  - Экстаз - явление религиозного характера, - сказал Слава Космос, - и химические вещества тут не обязательны. Вы же видели, в каком состоянии находились магнитовцы? Разве им что-то надо. Это энергия. Энергия может быть особая, но обычно она простая. Но человек сам способен породить эту энергию.
  - Ну тут явно химия, - сказал Дыдд, - главное, чтобы они не поплыли к нам.
  - Дадим задний ход, - сказал Марс.
  Костров было все больше, и - танцев больше, появлялись люди, ряженные в костюмы червя. Что касается мессии, то как же было без него - появился и он, и тут же были принесены большие колонки и микрофон и началось выступление. Марс попытался понять, как работает микрофон для получения внешних звуков, но у него ничего не вышло - на панели управления было слишком много кнопок.
  - Это культ, - сказал он, - людям нужно было чудо, и вот, они его получили. Это... Не знаю. Можем смотреть дальше.
  - Дайте мне тогда посмотреть, - попросил Горизонт, - а то так и не увижу.
  - И мне дайте посмотреть, - сказал Перов.
  И вот, весь экипаж по очереди протисковался на место водителя, чтобы посозерцать береговую вакханалию. Мессия продолжал выступать, размахивая рукой, народ также махал руками, костры горели, дымились некие культовые предметы, а флаги и плакаты повествовали о необыкновенных чувствах собравшихся.
  - Может, посигналим им? - спросил Марс.
  - Давай, - ответили ребята.
  Он еще раз попытался настроить внешний микрофон, и вновь у него ничего не получилось, и было непонятно - работает ли вообще это устройство или нет. Наконец, он щелкнул ручкой и моргнул фарами, которые в тот момент были скрыты под водой на небольшой глубине. Народ сразу не среагировал - к Марсу подсел Слава Космос.
  - Вот яркость, видишь.
  - Откуда ты знаешь?
  - Да, там яркость и изменение цвета, - подтвердил Горизонт, там в одной фаре несколько ламп в куче, а все вместе дают общий эффект, но надо яркость 10 поставить. Наверное, специально сделали, чтобы не светить, а людей пугать. А ты, наверное, створки не открыл. Правый тумблер с глазом - створки открываются, закрываются по щелчку. Давай.
  Тут они с фарами разобрались, хотя у Червя в комплекте было много и других фонарей, которые должны были выдвигаться - но на данный момент никто не разобрался с контрольными панелями. Наконец, и был эффект. Народ на берегу вдруг замер, а потом началось массовое братание.
  - Вот какое же было событие, когда я вернулся, - заметил Марс, - сто лет меня не было, хотя это и был не я, но какое это имеет значение? Конечно, журналисты на это отреагировали, а также были какие-то фанаты - но то был эпизодический ажиотаж.
  - Видимо, в Акимеи любят сенсации, - сказал Слава Космос.
  А на берегу был еще то действо - народ все прибывал, прибывал, появились плакаты самого разного содержания - чаще всего на них было нарисовано странное нечто, и, видимо, это и был червь. Местами же нарисованный червь был смешон - с человеческим лицом, улыбкой - это был определенно рекламный персонаж. Были и страшные рисунки, но, в целом, здесь не было оттенков зла - и верно, предмет культа или же возможного культа должен был нести некую смысловую нагрузку.
  Появилась сцена. Колонки. Тут же началось выступление, однако - была и вторая сцена, и там тоже выступали, и в толпе даже был заметен банер
  
  В РАЙ С ЧЕРВЕМ
  
  Арам Воробьянян заметил:
  - Если бы на нашей машине имелось оружие апокалипсиса, это могло бы быть правдой. А что будет делать?
  Никто не знал, что делать, а потому, наблюдение за праздником продолжалось. Часть фанатов уже достигло машины в воде - они плескались вокруг и щупали ребристое тело, и пока это ни к чему не приводило, и наблюдать за этим можно было сколько угодно - без специальных приспособлений человек вряд ли смог бы нанести машине какой-либо ущерб. Оставалось только гадать, что бы произошло, если бы Марс Брайнер решился выбраться из люка и поприветствовать толпу - видимо, из разряда популярных людей он бы перешел в живое божество.
  В это время один незадействованный прибор - небольшой блок с набором ручек, верньером, ламповым табло и еще одним табло, квадратным, вдруг ожил сам собой. Сначала загорелась лампочка - видимо, индикатор, затем тусклым желтым цветом озарилось ламповое табло - здесь было всего восемь разрядом, и вот, значения на этом табло стали меняться.
  - Может, закоротило что-то? - предположил Дыдд.
  Конечно, никто не мог ответить на этот вопрос, и тут оставалось лишь гадать - но вот, бледно-зеленым светом осветилось и квадратное табло, которое, судя по всему, работало на основе осциллографической трубки. Да, глядя на все эти приборы, трудно было поверить, что все это было сделано в древнее время - это было, пожалуй, чересчур технологично и для времени современного, хотя всякой разной ламповой аппаратуры в нынешней Акимее было пруд пруди.
  И тут послышались голоса - словно бы два человека переговаривались, на бледном экране их слова дублировались.
  
  5.6. - Крот, приём
  
  5.6. - Крота больше нет
  
  5.6. - Идет волна. Идет волна
  
  5.6. - Готов к волне
  
  5.7. - Вспышка справа. Долго не протянем
  
  5.8. - Я в Синем
  
  5.8. - Иди через Синий
  
  5.9. - Понял, иду через Синий
  
  6.0. - Будешь жив, вспомни меня
  
  6.1. - Жив не буду
  
  6.1. - Понял, живым не жду
  
  6.2. - Это конец. Детонатор
  
  6.3. - Прощай
  
  На том всё это электронное действо прекратилось, и думать можно было что угодно - но все внутри Червя все же сошлись во мнении, что где-то что-то все таки закоротило, и включилась некая запись, потому как вряд ли это могло быть приемом радиосигнала. Прибор тот, впрочем, больше не оживал, и спустя некоторое время о нем забыли.
  Червь же вскоре дал задний ход и плавно ушел в реку - но для большинства почитателей чуда все это уже не имело никакого значения. Счастье тут било через край.
  
  
  
  10.
  
  
  
  
  А начнем мы новую главу со следующего: прогуливаясь оврагами, берегом, кустами с кислыми синими плодами, Виктор Ленин нарвался на патруль группировки "Красный Магнит" и был приведен в расположение лагеря. Едва Виктор Ленин понял, где находится, так тут же все и решилось. Сначала его отвели к автомобилю, на котором было написано "Штаб", и там его встретили двое военных, довольно немолодых, при них была секретарша, которая вообще непонятно что там делала. Виктор улыбнулся ей, и, как показалось, и она улыбнулась в ответ. Девушка была хорошая, но надменная - словно бы была королева.
  За столом сидел человек вроде генерала - немного усталый, немного медленный, второй был моложе, но с усами, а третий - молодой человек неизвестного звания в военной форме установленного образца.
  - Фамилия! - был вопрос.
  - Ленин.
  - Ленин?
  - Да. Я Ленин.
  - Ваши инициалы.
  - В.И.
  - Правда, - удивился генерал.
  - Можно я скажу, - нашлась тут секретарша, - все знают, что этой ночью у Шушан был сон, и она рассказала об этом Азетуи, но та почти никому не говорила, и мало, кто об этом знает. Ей постоянно снятся такие сны, подтверждение можно найти в тетради снов, и эта запись существует. Она сказала так - видела Ленина. Пришел Ленин. Пришел, все, все были рады.
  Мы же хорошо знаем, как устроена жизнь в Красном Магните, вернее, только пытаемся это узнать - это воинствующая группировка, небольшая армия, ведущая кочующий образ жизни, при этом, нельзя сказать, чтобы тут имелась некая обыденная цель. Нет, все в Красном Магните было приведено к цели большой и великой, и этот концепт всем известен - это коммунизм. Но коммунизм был оставался в своей собственной сфере - нельзя было тут ни подтвердить, ни опровергнуть суть поисков, ведь коммунизм здесь был материальным. Имелся мир коммунизма, особая вселенная. После получение Славы КПСС путем создание особенных волн, уже никто ни в чем не сомневался, однако, Слава был потерян, его вобрал в себя Теневой, и теперь в рядах ученых Магнита царило уныние. Большое значение в жизни людей имели экстрасенсы, и ни одно серьезное действо не происходило без их потому. Именно по этой причине, не было никакого смысла сомневаться в том, что в Красный Магнит пришел самый настоящий Ленин. Разве кто-то знает, кто он? Да, никто не знает. Но вот теперь все встало на свои места, и уже очень скоро Виктор находился в самых комфортнейших условиях.
  Перед ним был стол, и он обедал. Та же самая секретарша, звали которую Лусине, помогала ему в ходе трапезы - по большей части, она стояла поодаль, готовая к просьбам и командам.
  - Вкусно, - улыбнулся Виктор, - у вас все так едят?
  - У нас есть главный повар, его зовут Ваня Морбид. Вместе с ним работают другие повара. Каждый может пообедать в общественной столовой. Но можно этого не делать - однако, приготовление пищи отвлекает от поставленной задачи. Удобнее есть в столовой.
  - Очень хорошо, Лусине, - сказал Виктор.
  Планов у него особенных не было, да он и не собирался тут же возвращаться в лагерь, тем более, что сделать это в сию же секунду не представлялось возможным. Виктор никогда не был таким уж большим мечтателем, однако, разве можно жить без увлечений? Правда, был у него старший брат, Виталик, и тот действительно ни чем не увлекался, и его не-увлечение значилось в карте его личности как основной мотив - Виталик еще учась в школе понял, что у него есть руки, а потому делал всякие вещи. Скажите, что это не воображение? А что же это еще? Просто данный вид воображение переобут в другие сапоги, и мышление здесь исключительно практическое, зато сколько может быть пользы? Мечтатель - это неплохо, все это знают, что все эти мечты надо еще довести до ума, а практик может делать простые, элементарные вещи. Виталик начинал с велосипедов и делал все сам. На роликах не катался. Когда пришло время мопедов, он раскрыл в себе талант недюженный, хотя это касалось устройств простых - потому что аппараты о двух скоростях имели при себе коробку передач, и это было сложнее, но разве это печалило Виталика? Теперь уж Виталий Ленин о прошлых достижениях и не вспоминал, да, и хуже всего было вот что - Виталий недавно женился. Они даже поругались:
  - Ты ж говорил, что никогда не женишься, - сказал ему Витя.
  - И чего? - спросил Виталий.
  - Ну, чего. Зачем оно тебе надо?
  - Завидно, что ли?
  - Вообще не завидно. Ты ж вообще жениться не хотел.
  - Теперь хочу. Скажи, что завидуешь?
  - Не завидую. Просто мы - совсем разные люди, - сказал Витя.
  - Ну и что. Я же ближе к земле, а ты в облаках витаешь.
  - Да не витаю я. Учусь я.
  - Видишь, ты учишься, и это заставляет родителей еще больше работать, а я зарабатываю сам.
  - Ну да, и ты зарабатываешь, и Света. Вы друг другу подходите.
  - Потому что я самостоятельный. Кстати, и скажу тебе одну вещь.
  - Какую вещь?
  - Помнишь, я говорил, что не верю тебе, что все это фигня. Знаешь, я тебе наврал - я верю.
  - С чего бы ты это поверил? - спросил Витя.
  - Да ни с чего. Я там был.
  - Когда ты успел?
  - Я просто тебе не говорил.
  - Да я и не заметил.
  - Ты же сам знаешь, что оно как бы и не заметно. Ты то ли был там, то ли не был - никто не увидит. Может пройти секунда, и ты уже был там год. Ты же сам знаешь.
  - Да ты врешь. Я просто тебе рассказывал.
  - Слушай, да ну тебя. Я же говорю, что был. Не хочешь, не верь. Поеду работать. Буду деньги на свадьбу собирать. Прикинь, соберу все сам, ничего у родителей не попрошу, а? Чо, завидно?
  - Да ну тебя.
  Теперь стояла ночь, но в лагере была своя ночь, электрическая, и Виктор Ленин ощущал себя главным существом на планете, структура и форма которой до сих пор оставались неизвестными. Все же - много говорилось об этом, но была ли земля плоской? Сам он этого не видел, но теперь голова его была полна видений, он словно бы стал проводником странного электричества, и потому, два вида энергии соединились. В Красном Магните использовались многочисленные генераторы¸ но очень часто для экономии ГСМ использовались дрова, что также имело положительный эффект - лишь бы позволяли технологии. Чем плох, если разобраться, газо-генераторный двигатель? Большой машине будет трудно, но если с помощью генераторного газа гонять турбину и получать ток, то и вреда в том никакого. Другое дело, что тут требуются дрова, а какие в степи дрова? Много, много тут вопросов было, и потому, в Красном Магните умели экономить, используя во многих случаях и обыкновенные свечи, хотя все чаще в ходу были свечные фонари, которые светили и в ветреную погоду. Однако, что касается командиров, то тут ни о какой экономии и речи быть не могло, а уж командиров тут было много, а также имелась и ленинская комната, куда Виктора обещали привести. При этом, в Красном Магните точно не знали, как звали Ленина - были известны лишь инициалы, поэтому, появления Виктора оказалось по-настоящему эпохальным.
  Имел место обед почти, что королевский - Виктор находился за столом, и больше тут никого не было, кроме обсуживающих девушек, и было вино, но так как Виктор не увлекался, то и выпил полбокала, не больше. Ему вспомнился момент, когда Арам Воробьянян слил дома вино из подвала - ах, что за вино было? Есть такой сорт винограда, который так и называется - армянский, а виноград этот мелкий, ягоды меньше гороха и вообще, есть нельзя, потому что сок напоминает темную кислую кровь. Ззато вино - густое, основательное, требующее, правда, большое количество сахара. Вина ж было так много, что слив нескольких литров остался незаметным. Запомнил Виктор лишь то, как его шатало.
  После обеда он ничего не делал. К нему на беседу попросился профессор Гурий Арканович Шашикян, дядя в возрасте, и вот, эта беседа и состоялась.
  - Скажите, Ленин, правильно ли мы двигаемся? - спросил Гурий Арканович.
  - Если честно, не совсем, но какие шансы? - ответил Ленин.
  - Я так и думал, что вы ответите, но наша цель - коммунизм.
  - Если вы хотите установить коммунизм, вам нужна армия в десять тысяч раз большие, и, плюс к этому, нужный момент, потому что за просто так вы ничего никому не навяжите.
  - Но где взять такие моменты?
  - Вы же не зря стоите возле Акимеи?
  - Мы бы взяли Акимею штурмом, но этот город огромен, и вряд ли у нас есть шансы.
  - Тогда чего вы хотите?
  - Наши разведчики выдвинулись. Они ищут пути подхода к нефтебазе. Их агенты тоже не спят, у нас был некий агент.
  - Да. Вижу правду. Он был.
  - Невероятно.
  - Его имя - Морз Байкер, это спец агент Акимеи. Им все известно, но они также не решаются на вас нападать. Но наша цель - все равно коммунизм, а значит, нефтебаза.
  - Мы можем взять штурмом и несколько нефтебаз, но очень важно, чтобы горючее не загорелось, а было перекачено в баки.
  - Значит, ваша цель - нефть.
  - Да. Наша цель - нефть.
  - Ну, нефть, дело хорошее, - сказал Виктор, - но есть и другие способы получать энергию. Вы используете воздушный транспорт?
  - Раньше у нас был самолет, но он упал.
  - Кто-то погиб?
  - Нет. Это были Хачатур и Симоник, они украли груз свеклы и решили с ним улететь, но почему-то самолет завалился набок и упал через километр после взлета. Хачатур сбежал, а Симоника поймали.
  - Расстрел? - спросил Виктор.
  - Нет. Его отправили в исправительный лагерь "Строитель". Это было пятнадцать лет назад, думаю, мы о нем уже ничего не узнаем.
  - А можно где-то взять самолёт? - спросил Виктор.
  - Если только захватить базу в Акимее, но, по нашим данным, состав военного округа больше нашего в два раза, потом, авиация. Да если хотите знать, если они подгонят вот сюда дирижабли и начнут бросать бомбы, куда мы денемся в чистом поле?
  - Вам нужны зенитки.
  - Нет. Зенитки нужны, когда есть самолеты. Главное - это ленинский дух, и я вижу, вы - настоящий Учитель, вы все знаете.
  - Я не могу все знать, потому что сначала мне надо познакомиться с обстановкой.
  
  Следующим днем было множество посещений, и началось все с Красномагнитской библиотеки - исполнена же она была путем соединения большого количества крытых кузовов тяжелых автомобилей - таким образом, посетитель шел по узким коридорам, выбирал себе книгу и потом возвращался к стойке абонемента. Литература в Красном Магните имела значение большое - только подумать, библиотека имела несколько коридоров и поворотов, читальный зал, а также Ленинскую комнату. Тут и остановились сначала. Рядом с Виктором был целый ряд партийных деятелей.
  - Лэнин, - сказал секретарь Сгог Карапетян.
  Виктор едва ли не подпрыгнул - среди знамен, среди невероятных наконечников, среди фотографий и странных гравюр был бюст - и, ну могло ли так быть, это был почти, что его образ. А, может быть, он в точности? Но как определить?
  - Слава Ленину! - сказали партийные лидеры хором.
  - Слава Ильичу!
  Тут же появились пионеры и спели песню:
  
  Ветви оделись листвою весенней,
  И птицы запели, и травы взошли...
  Весною весь мир отмечает рожденье
  Великого сына великой земли.
  
  Припев:
  Ленин - это весны цветенье.
  Ленин - это победы клич,
  Славься в веках, Ленин,
  Наш дорогой Ильич!
  
  Судьбы народов, мечты поколений
  Провидел он взором орлиным своим.
  Бессмертный, как жизнь, вечно жить будет Ленин
  В делах мудрой Партии, созданной им.
  
  Припев.
  
  К дружбе и миру народы звал Ленин.
  Мы ленинским светлым заветам верны.
  И нас вдохновляет в победном движенье
  Могучая Партия нашей страны.
  
  Пели хорошо, Виктор тут подумал:
  - Конечно, мы не ученые, но ведь и правда говорят, что есть вневременной университет, который изучает все эти явления. Даже Братья По говорили о том же - что, мол, преподают они на кафедре в Австралии, но существует и некое место в другом измерении, а именно, заведение Goveno Grupp. Интересно, кто это так назвал? Кто-то говорил, что был там, но кто? Как-то легкомысленно я живу, даже не запоминаю столь важные вещи. Да кто запоминает? Кто там был? До сих пор остается тысяча мест, где никто никогда не был, и вряд ли когда-то будет - но ведь тут все ответы на вопросы. Братья По ездят туда регулярно, значит, и это место существует против нашей воли, а значит, вроде бы надо ехать туда, и там все встанет на свой места. Правда, сильно уж все это волнует того же Марса? Вообще, он слышал что-нибудь про это?
  
  После посещения Ленинской комнаты Виктору показывали все замечательные коридоры библиотеки, а уже в читальном зале он мог остаться на некоторое время при своих мыслях - впрочем, сопровождающие оставались тут же, и вроде бы нельзя было никак расслабиться. Виктор, впрочем, не был напряжен и воспринимал все как само собой разумеющеюся. Безусловно, надо было искать пути к отходу и бежать - разве можно было подводить своих товарищей? Принесли тут много томов, и партийный работник по имен Тут пояснял:
  - Вот это - заветы Олимпия Мовсесяна, а это - та самая книга "Мой путь", а эта стопка - материалы съездов.
  Принесли вина. К вину были какие-то баранки - видимо, ценились тут баранки.
  - Поэт Степан Степанян. Наше все.
  Виктор открыл томик и прочитал.
  
  В ночи горела головня,
  И голова тут накалялась,
  Потома лопалась она,
  И искра партии вращалась.
  
  Великий Ленин понимал,
  И все другие понимали,
  В вершинах мысли догорал
  Остаток праведной морали,
  
  Когда разрушатся вокзал,
  Не будет больше ничего,
  И лопнет старый кинозал,
  Не будет больше никого.
  
  Дзержинский будет вместо рельс,
  И вся земля идет вразнос,
  И это праведный замес
  Весенних радостных мимоз.
  
  Виктор особенно не удивлялся, хотя иные миры волновали его вовсю, и он был готов отправиться в далекое путешествие хоть отсюда.
  
  О том он и думал ночью, пытаясь заснуть в своем роскошном номере. В лагере Красного магнита имелись и временные здания, обитать внутри которых было гораздо комфортнее, и здесь жили члены ЦК. Впрочем, здание, в котором теперь находился Виктор, вовсе не предназначалось для жилья, однако, его интерьер был вскорости модернизирован, приготовлен для принятия важного гостя. Ночью вокруг здания совершалась некая месса, и, привыкнув к этому, Виктор ни о чем не волновался. Выглянув из апартаментов, он встретил охранника с винтовкой.
  - Все хорошо? - спросил он.
  Солдат вытянулся по струнке.
  - Занимайтесь, занимайтесь, - улыбнулся Виктор.
  Да, вот что там с ребятами? Возможно, они уж и не ищут его, полагая, что вскоре встретят его в городе Ф. Да, такова смерть, иначе и не скажешь - смерти нет, но она есть, и так можно повторять как мантру. Как устроен мир?
  Виктор включил свет и подумал - вот, включил я свет, а там, внизу, все решили, что это знак. Разум бесконечен и странен. Где находится Gonevo Grupp? Но тут случилось странное - Виктор вышел в коридор, прошел в залу, где лежала рекомендованная литература, и здесь, к своему удивлению, обнаружил книгу Gonevo Grupp, и здесь имели место короткие и странные тексты, часть из которых были абсолютно понятными - например, рассказы о Польтах или Хаотический календарь, но были и те, которые совершенно невозможно было понять.
  
  
  Выращивание Марса.
  
  Брюкач был замечателен там, что первым вырастил своей голове Марс.
  Ему, правда, сначала никто не поверил. И окружающие люди были не на шутки взволнованы поведением Брюкача.
   В первый день после взращивания Марса Брюкач решил, что он - самолет.
   Он бежал по улице, расставив руки, и говорил: "бз-з-з-ь-ь-ь-ь-ь-ь-ь-ь-ь-ь-ь-ь".
   Все, правда, решили, что он - клоун-гастролер, а потому, никто не крутил пальцем у виска, а воспринимал это, как должное.
   На второй день, Брюкач пришел в офис - и там сидело много менеджеров и бухгалтеров, так как фирма та занималась пошивом одежды и воскликнул:
   -У меня в голове - МАРС!
   Люди обступили его со всех сторон.
  -Что с тобой, Брюкач? - спросили у него.
  -Ха-ха! - отвечал Брюкач.
  -Объясни же!
  -Брюкач, что с тобой!
  -Выключите свет! - воскликнул Брюкач.
  -Хорошо, - согласились работники.
   Когда был выключен свет, Брюкач открыл рот, и оказалось, что во рту у него светится.
  -Оё-ё-ёй, - стали говорить работники.
   Они по очереди стали заглядывать в рот Брюкачу, и тогда им представал Марс, святящийся посреди космоса.
  -Поняли? - осведомился Брюкач, наконец.
  -Да. Но как ты этого добился?
  -Смотрите!
   Включили свет. Брюкач запрыгнул на стол, вынул из кармана клетчатых брюк блокнот и стал торжественно читать:
  
  
  
   ВЫРАСТИТЕ МАРС В СВОЕЙ ГОЛОВЕ!
  Первое: сорвите 100 грамм Цветов Ж.
  Второе: купите в магазине амулетов логотип Седьмого Пальто.
  Третье: заварите собранные Цветы Ж в небольшой, вычищенной внутри, тыкве.
  Четвертое: пейте напиток горячим, прислоняя к правому ухе логотип Седьмого Пальто вне зависимости от того, какого он вида.
   Пятое: на улицу выскочите очень быстро, с радостью. Ищите на небе Марс. Смотрите на него. Старайтесь слиться с ним взглядом.
  Шестое: когда Марс начнет приближаться и звать вас, не бойтесь, все будет пучком. Марс будет рядом с вашим лицом, и он отложит прямо вам в голову Марсёныша. Но не бойтесь - Марсёныш не вырастит - от таким и будет.
  Седьмое: это и все!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  -Видите! - воскликнул Брюкач.
  Началась суета. Работники фабричного офиса носились между столами, не зная, что же им конкретно делать.
   -Пойдемте! - сказал Брюкач. - Я покажу вам, где сорвать Цветы Ж!
  Он бежал впереди, и все люди бежали следом, вытянув вперед руки, будто в надежде схватить невидимый бублик. И вот, они прибежали в парк, и Брюкач указал всем странное дерево.
   -Видите эти цветочки? Это и есть - Цветы Ж! Они растут всегда, но люди видят их лишь тогда, когда в них верят.
   -Ура! - обрадовались люди.
  Дело теперь было за логотипом Седьмого Пальто. Чтобы не отправлять дело в долгий ящик, Брюкач пригласил всех работников к себе домой. Там он отсканировал логотип и отправил его на печать. Таким образом, все было готово. Тем более, той ночью на небе был виден Марс.
   Утром все работники фирмы светились от счастья. Были слышны такие разговоры:
  -А у тебя Марс какой - красный или желтый?
  -А у меня - синий Марс.
  -Синего не бывает.
  -А давай я тебе покажу.
  -А ну.... Точно!
  
  После этого случая Брюкач открыл контору под названием "Твой Марс", действия которой были направлено по глобальному омарсенению населения. Однако, удалось ли ему задуманное, мы не знаем, так как данные для данного спича взяты по состоянию на 6 октября 2008 года. Судя же по мировым тенденциям, у Брюкача не очень-то получается, ибо что-то не видно, чтобы люди в мире стали жить радостнее и позитивнее.
  
  - Во, - сказал Виктор.
  Эту книгу он взял с собой.
  
  Казалось бы, здесь не было никаких предпосылок для чего-то бурного, но уже в первой половине следующего дня Виктора пригласили в лабораторию, и он сказал себе - что ж, лаборатория, так лаборатория. Бежать нельзя, но томик странной книги "Gonevo Grupp" с собой, и было бы хорошо убежать вместе с ним. Но такого сделать? Прошли годы и века, но ничего нового не придумана - мы находимся со всеми этими людьми на одних правах.
  - Мы почти готовы, товарищ Ленин, - сказал Виктор Иванян, - мы экспериментировали уже долгое время, и вы могли видеть отчеты по проекту, где описан Слава КПСС.
  - Да, это похвально, - сказал Виктор.
  - К сожалению, мы не можем сказать, положительны или отрицательны результаты.
  - Вы думаете, что положительны?
  - Конечно. Ведь теперь мы узнали много нового. Вы лично видели существо?
  - Да. Я видел. Это был настоящий ад.
  - Это Теневой, жуткая гадость, которая, поглощая все живое, создает внутри себя адскую бесконечность. Но я не был внутри, чтобы сказать вам, насколько там далеко и насколько там плохо. Могу предположить, что очень плохо, но будем надеяться, что Вячеслав просто растворился - пустота не так страшна.
  - Но теперь мы хотим получить образцы материи.
  - Да. Что вы хотите от меня.
  - Взять немного крови.
  - Надеюсь, немного.
  - Совсем немного. У нас готова эссенция, и мы собирались проводить эксперимент так, но вы же готовы нам помочь, товарищ Ленин?
  - Да, конечно. Но что будет в итоге.
  - Материя ВЛКСМ.
  - О. Это серьезно. Вы хотите приступить прямо сейчас? А все те люди?
  - Они стоят кругом, чтобы приветствовать вас?
  - Гм. Хорошо. Послушайте, но я бы отвел их в сторону. Пусть они построятся на плацу и поют песни обо мне.
  - Вы думаете, могут быть эксцессы?
  - О, конечно. Безопасность превыше всего.
  Комсомолка Лариса Абрамян принесла чай. Тут же была лаборантка по имени Джулия, которая и взяла у Виктора кровь из пальца. По всему было видно, что все участники эксперимента волнуются. Виктор улыбнулся, открыл книгу Gonevo Grupp и полистал ее:
  
  
  
  Стихи Птицы Гочс
  
  
  
  "...о том, что Птица Гочс пишет стихи, стало известно в начале прошлого века. Трудности перевода были связаны с тем, что Птица пишет исключительно двоичным кодом, по восемь бит.
   В 1927 году Птица была в гостях у Хармса, после чего он написал поэму Елизавета Бам. В ОБЭРИУ Птица имела долгие прения с Бор. Левиным и Игорем Бахтеевым касаемо лирической окраски материала и экспериментальных путей в видении конкретного слова.
   На съезде китайских филателистов в 1936 году Птица Гочс выступила с обращением к коллекционерам спичечных этикеток:
  
  
   Эй, рука, шорох скрещенных бумаги и углерода услышь!
   Товарищей хор в суперэго мечтает развить сновидение марок!
  
   Данное двустишие характерно для восточного периода творчества. Используя клюв, Птица выдалбливала двоичный код на стенах домов, на телеграфных столбах, корпусах машин и автобусов. Подлинным открытием, послужившим толчком для нового этапа переводов стихов Птицы, стало обнаружение так называемой Сочинской граффити в 1992-м году. Элтон Иван, нынешний редактор Кунсткамеры, проанализировав таинственные знаки на древней скорлупе окаменевшего яйца Птицы, пришел к выводу, что поэтесса знает ассемблер. В течении нескольких лет Иван произвел перевод почти всех известных кодов, после чего периодизация получила следующий вид:
  
   -- Стихи, выдолбленные в третичном периоде.
   -- Стихи на панцирях трилобитов.
   -- Стихи, написанные в 1812 году.
   -- Стихи в соавторстве с группой ОБЭРИУ.
   -- Посвящения Маяковскому.
   -- Восточный период.
   -- Стихи 80-х годов 20-го века.
  
   В 2001-м году финские студенты обнаружили на стене общежития подозрительные выбоины. Прибывший на место инцидента комендант вызвал полицию. Были сделаны фотографии. Спустя два года Элтон Иван нашел эти снимки в интернете. Перевод показал, что Птица Гочс продолжает заниматься сочинительством и где-то во всемирной паутине у нее имеется сайт, у которого в тэг включена блокировка от поисковиков. Также стало известно, что Птица Гочс часто бывает на Луне, где выступает с посвящениями реголиту и зайцу Еу Ту, который, сидя под коричневым деревом, толчет в ступе элексир бессмертия. Перевод стихов последнего периода был включен в общий текст акции "DVL-6".
   Стихи характеризуются ярким антифразеологическим настроем, употреблением генерации случайных чисел, частым отсутствием существительных, совершенно хаотическими художественными методами.
   (см. Элтон Иван. "Аксюморон в клюве")
  
   Последние сведения о творчестве Птицы Гочс связаны с выступлением Птицы в качестве барабанщика в ансамбле "Жидкий Буратино". По данным источника, перформанс имел место 38 апреля этого года. Никто из ученых понятия не имеет, как в 38-е апреля попасть, соответственно, никто из них на этом концерте не присутствовал.
  
  - Вы слышали о Птице Гочс? - спросил он.
  - Эти сведения были в нескольких книгах. Я встречал человека, который утверждал, что этот вопрос много важнее, чем может показаться, но сам я ничего об этом не знаю. Но если вы говорите, что это так, я готов уделить этому более серьезное внимание.
  - О, конечно, - сказал Виктор.
  Тут стояли приборы, множество стендов со стрелочными индикаторами, тумблера, лампочки, шнуры, и, наконец, был и некий центральный стенд, и он напоминал печь.
  - Ассистент - напряжение, - сказал Виктор Иванян.
  - Есть.
  - Ток.
  - 12 ампер.
  - Поднимай.
  - А что будет в итоге? - спросил Виктор Ленин.
  - В точности мы не можем этого знать, товарищ Ленин, - сказал Виктор, - и никто не знает заранее - будет ли это личность? Но ведь вы к нам пришли, насколько я понимаю, из другого пространства, и это определенного результат нашего первого эксперимента - возможно, вы не все помните?
  - А помню, и я это знаю, но мне не задавали нужных вопросов?
  - До сей поры мы просто боялись их задавать, как говорится, чтобы не сглазить. Мы можем задавать их лишь с вашего согласия, уважаемый Ильич. Я думаю, что теперь мы не должны грустить по поводу столь неожиданному уходу Славы КПСС, потому что уже теперь понятно, что он был лишь предвестником. Главный - это вы.
  - Но почему именно материя ВЛКСМ?
  - Родоначальником технологического ряда является Маркс Золотенко, ученый из города Сураты. В годы его деятельности ему удавалось получать вполне осознанные концепты, такие, как например, Бауман и Бабушкин - хотя тут были сложности, потому что Бауман появился сразу же с маузером и начал стрельбу, а Бабушкин убежал, и с тех пор его не видели. Однако, было очевидным, что это - правильный путь. Большинство вещей не проверены практикой, но, как мы видим, технология работает - другое дело, как мы будем ей управлять. Возможно, разгадка близка.
  Пришел профессор Гурий Арканович Шашикян - он выполнял роль почетного гостя. Ассистент открутил вентиль и выдвинул задвижку с набором ячеек, куда и были установлены капсулы с биоматериалами, в одном из которых были образцы крови Виктора Ленина. Все это выглядело вполне занятно, хотя Виктору показалось, что он чувствует себя слишком уж расслаблено, словно бы не понимает всю суть момента. Люди, что были вокруг него, расслабленность его видели и понимали правильно - ведь он Ленин, он знает все, и о чем тут было говорить?
  Набор образцов был отправлен в глубины прибора, и работники лаборатории принялись щелкать кнопками, приводя все устройство в рабочее состояние. В книге "Gonevo Grupp" Виктор прочитал:
  
  
   Братья По
  
  Есть люди, которые много знают о Братьях По. Но кто они? Где их взять? Как за них подержаться?
  Знание - палочка.
  Даже если вы не знаете - протяните руку.
  А если не знаете, то узнаете. Всегда может найтись человек, который расскажет вам, в чем суть. Хотя, конечно же, существуют очень трудные, очень массивные, будто наковальня, предметы. Попробуй, пойми их. Их растолковать-то не просто - уж не говоря про что-то другое.
   Точно не известно, сколько Братьев По.
   В книге С.Го "Братья По" говорится, что их - пятеро. Эта книга - целый сериал, но ныне она засекречена.
   Ее ищут, но не могут найти.
   Найдут ли?
   Официально сообщается о двух Братьях По.
   Это Иероним По и Иоганн По.
  Существует Институт По. В нем исследуется практически все. Тем не менее, это - не GonevoGrupp. Братья По ведут свои исследования независимо от кого бы то ни было.
   Как уже говорилось, Братья По внесли большой вклад в дело изучения злых месяцев. Но и помимо месяцев, они много чем занимались.
   Например, однажды ночью Братья По увидели, как по улицам Киева идет Заворохиллос.
  Самый настоящий Заворохиллос.
  -Это он, - сказал Иоганн По, - это - крайне редкое явление. Нужно его сфотографировать.
  Иероним По бежал рядом с Заворохиллосом с фотоаппаратом, снабженным вспышкой, а Иоганн По надул воздушные шары и сопровождал Заворохиллоса с воздуха.
   В одном из трудов Братьев По вот что об этом говорится:
  
  "Заворохиллос способен напугать человека. Поэтому, желательно сесть в уголок и закрыть глаза. Ведь известно, что самый лучший способ избавиться от кошмара - это накрыться одеялом. Заворохиллос всегда особенного роста. Он может быть очень низким, с метр. Но тогда он очень широкий, непропорциональный. Но чаще всего он крайне большой. Туфли у него массивные, джентльменские, с каблучищем. Шарф в полоску. На шарфе даже что-то написано. Может, он болеет за "Динамо"? Тогда - какое именно Динамо. Киевское? Но Заворохиллос также наблюдали и в Тбилиси. Тбилисское? Может, ереванский Арарат? Ведь и в Ереване наблюдали Заворохиллоса - он был там просто шест. Просто башня! А может, шарфик вообще с чем-то еще связан?
   Впрочем, это важно. Шарфик есть всегда.
   В остальных случаях Заворохиллос бывает самый разный, и одежда у него разная.
  Однажды мы видели Заворохиллоса с сумкой. Он спешил на вокзал. Это было Минске. Минский Заворохиллос также был и высок, хотя он был и не шест. Он проследовал на вокзал, и там сел в неожиданно появившийся гигантский поезд. Это была бы находка, если бы смогли этот поезд догнать. Но это сложно. Мы сели в свой По-мобиль и мчались по ночному Минску, не соблюдая сигналы светофоров. Но это нам не помогло. Поезд - не машина. Ему не нужно поворачивать.
   Куда ехал Минский Заворохиллос?
   Никто этого не знает.
   Есть мнение, что Заворохиллос имеет отношение к Гипербуратино - явлению редкому, но яркому. Гипербуратино, как правило, устраивает поход на Москву, но дойти до Москвы ему почему-то не удается.
   Но мы не видим тут никакой связи".
  
  Братья По регулярно бывают на Луне. Они, как правило, прилетают туда на Перевозящем коте. Хотя, есть и другие средства. Но они об этом не говорят.
  
   Существует книга Братьев По "Трактат о Луне". А также - труд несколько иного характера - "Жители Луны". Его иногда путают с другой, более тонкой, книгой, но это - разные книги. "Жители Луны" - книга о 1500 страниц. Без иллюстраций. Если вам нужны картинки, то вам следует искать CD-диск - приложение к книге.
  Никто доподлинно не знает, кто такие Братья По. Неизвестно также, люди они или кто-то еще? Судите сами - нос Иоганна По - 10 сантиметров в длину, а у Иеронима По - 12 сантиметров. Их причисляли и к инопланетянам, и к потомкам Сирано Де Бержерака, но это мало что проясняло.
   Братья По всегда были там, где происходило что-то странное. Они приезжали на своем По-мобиле и, останавливаясь в самом неожиданном месте, выходили и расхаживали взад-вперед в своих черных плащах и высоченных черных цилиндрах. Таких цилиндров не носили даже в цирке, вот что.
   Тут же стекался народ. Начинался ажиотаж. Все, кому не лень, пытались выпросить что-нибудь у Братьев По. Какую-нибудь вещь. Какую-нибудь истину. Будущее. Прошлое. Отчего исчезли динозавры. Есть ли жизнь на Марсе. Есть ли жизнь на Венере. Есть ли жизнь на Меркурии. Есть ли жизнь на Солнце. Кто такие гипербореи. Где - Атлантида? Будет ли конец света?
   Они лишь кивали. Им словно все было понятно. Может быть, они и мысли читали. Кто знает? Но они лишь кивали, да и только. И никто ничего не получал. Разве что детям они конфеты раздавали из мешка, на котором были нарисованы звезды. Потом, в самый разгар столпотворения, они вдруг садились на свой По-мобиль и преспокойно уезжали.
   Правда, иногда были По-пресс-конференции. Но они не проходили ни в стиле шоу, ни вообще - в каком бы то ни было стиле. И вообще - об этом ничего сказать нельзя. Если туда попадал журналист, который стремился раскрыть тайну Братьев По, то у него начинала кружиться голова, и он ничего не мог поделать.
   О Братьях По известно, что они заведуют институтом По. Это - раз. Два - это то, что никто за пределами Института По не может понять, в чем же суть исследований, и для чего вообще сей НИИ.
   В-третьих - ничего, кроме вопросов. Время идет, все меняется, а Братья По не возвращаются на круги своя. У них -свой путь. Никому его не понять. У них - свои круги своя. Больше никто по этим кругам не ходит.
   Есть много аксиом.
   Люди живут, Братья По - едут.
   Люди едут, Братья По - Братья По.
   Эволюция - своим чередом, Братья По - своим.
   Земля и Братья По - параллельны.
   Однажды По-мобиль был замечен на Луне. И ничего, да, что на Луне нет атмосферы. Он так себе и ехал, форточки были открыты. Иоганн По курил, был виден легкий дымок. Иерноним По, он, кажется, не курит. Но об этом точно не известно. Не известно. Не известно.
   Можно изучить вселенную. Вселенную По не изучить никогда.
   Никто еще не сумел описать то, чем занимается институт По.
  Говорят, По-мобиль всегда ездит медленно. Километров 100 - его максимум, не больше. Зато минуту назад он был здесь, а там глядишь - он уже на другом континенте.
  
  
  
  
  Еще раз о третьем пальто
  
  
   Предполагают, что в Третьем Пальто уже были дома.
   Лесничий 40:
   "Ошибочно считать, что в Третьем Пальто росли большие тыквы, которые существа, заселявшие город, использовали в качестве жилища. На самом деле, вся земля в те годы и была Третьим Пальто, и напоминало оно блюдце. Размеры этой плоской земли были ограничены. Не составляло никакого труда добраться до края. Впрочем, не исключено, что край был защищен стенами или какой-нибудь еще загородкой. Например, забором, железной сеткой, стеклянной стеной и т.д. Детально проштудировав расстояния между строчками в древних манускриптах, я выяснил, что все описание написаны на двух языках.
  А) архейский язык.
  Б) инкремент твердого знака, варьирующийся за счет межстрочных интервалов.
  
   Все тайные сведение были переданы вторым путем. Отсюда я узнал, что в одном месте в загородке, что окольцовывала Третье Пальто, была дырка, и местные жители ходили туда, чтобы отламывать кусочки каймы. Со временем это перешло в правило. Если бы Третье Пальто однажды на зацвело, то обитатели его точно бы подпилили сук, на котором сидели. Так, край состоял из кирпичей, и все жилища тоже строили из кирпичей. В качестве раствора использовалась мука, а также крупа из фасоли и гороха.
   Очевидно, что отцветшее Третье Пальто до сих пор болтается в пространстве, точно покинутый космический корабль. Ему суждено плавать там бесконечно. Вряд ли время сумеет поколебать этот величественный памятник вселенской эволюции.
   Если бы мы умели летать, этого было бы еще и мало, чтобы добраться до Третьего Пальто. Дело в том, что для Хаоса не характерны дефиниции. Тут нужно что-то еще. Возможно, когда-нибудь людям удастся раскрыть тайну вселенной, и тогда все изменится".
   Ссылка на книгу Лесничего 40 имеется у Братьев По.
  "По крайней мере, известно более 4000 переизданий. Возможно, вы уже знаете, что все закончилось на этапе смены категорий, когда вдруг ниоткуда выплыла Газово-Молекулярная Теория, идея чуждая, высосанная из пальца".
   Известно, что Братьям По удавалось пробраться по реке времени назад, и они бывали в Третьем Пальто. Однако, это не факт, так как это ни коим образом не отражено в трудах великих экспериментаторов современности.
   См. Леонард По "Размышления о собственной лени".
  Иоганн По " На рыбалке".
  
  
  Из истории Четвертого Пальто
  
   Отдельные эпизоды существования предыдущего оказывают влияние и на нынешнее время. Четвертое Пальто отстоит от нас гораздо менее далеко, чем предыдущие Польта, но все же, не стоит забывать, что и здесь понятия времени выступает весьма абстрактно. Какая, собственно, разница между первым и вторым миллиардом лет Архейской Эры, когда вся жизнь зародилась лишь в последний, да и то - неархейский миллиард лет? Время здесь переливается из океана в океан, из тьмы во тьму, и больше ничего нет. Трудно представить, чтобы и от Четвертого Пальто что-то сохранилось. Какие-нибудь свидетельства, предметы, вещи. Все знания, которыми обладают живые умы теперь, скорее - очень и очень стилизованная трансформация. Если главные стены мира и содержат рассказы, то и это - трансформация, ибо когда было Четвертое Пальто, оно и было миром.
   Земли не существовало.
   Пальто было Землей.
   Земля было Пальто.
   Космос еще был красноват, так как материя еще не затвердела, и местами переходила в Хаос. Там, в красноватых сполохах, играли протозвезды и вовсе иные светила. Может быть, в те времена существовали объекты, которые теперь и невозможно представить. Период Четвертого Пальто был гораздо длиннее всего, что было после того, как появилось Седьмое Пальто. Ибо Шестое Пальто тогда уже отцвело, и мир уже сформировался, и надобность в Польтах отпала. Ведь кому теперь дело, будет цвети Седьмое Пальто или нет?
   Известняк уже отложился.
   Атмосфера сформировалась.
   Даже если бы и отсутствовали разумные формы жизни.....
   Впрочем, речь - лишь о Четвертом Пальто. Прочее нам необязательно.
  
  Виктор уж составил один короткий план, потом другой, потом третий - надо было полагать, что степь - штука широкая, а значит, бежать можно куда-угодно. Он подумал о том, что в Акимее, конечно, жизнь необыкновенно цивильна, и там можно провести достаточно много времени, но надо было понимать цель. Просто жить - это слишком просто. Лучшая вещь в мире - это поход любого типа, начиная от какой-нибудь минимальной прогулки, заканчивая длинной экспедицией. Река-Наизнанку слишком огромна. Но если представить высадку на доисторическую землю, то и ее просто так не обойти пешком - при том, что там навряд ли будут какие-то особенные транспортные средства. Уж автобусов там точно нет, а потому, стоит ли называть Реку-Наизнанку такой уж огромной?
  Он подумал так: если бы остаться здесь, в Красном Магните и существовать дальше в виде Ленина, если направить все эти толпы в нужном направлении и так двигаться - это было бы более, чем интересно и перспективно. Наверняка, Братья По поехали бы вместе с Красным Магнитом, выпади им такая удача.
  Меж тем на пультах загорались и гасли лампы, стрелки покачивались, кроме того, имел тут место индикатор для прослушивания - некая труба, к которой приложил ухо ассистент.
  - Ну что? - спросил Виктор Иванян.
  - Слышно. Нет.
  - Слышно или нет.
  - Слышно. Нет.
  - Пиши, что слышишь.
  - Голоса. Много голоса. Наверное, собрание.
  - Пиши
  -Так скажу. Галдят, кричат - это партсъезд. Ха. Точно, партсъезд. Ха. Точно. Хотите послушать?
  - Слушай, слушай, Поцык.
  Виктор усмехнулся, услышав такое имя - но тут лампочки стали гореть, видимо, как-то совсем необыкновенно, потому как все собравшиеся в лаборатории пришли в несколько волнительное состояние. Виктор продолжал сидеть как сидел, да и в руках его была раскрытая книга. Он вообще не волновался, хотя происходящее, видимо, должно было тому сопутствовать.
  - Так, - сказал Виктор Иванян.
  - Идут! Идут! - воскликнул Поцык.
  Говорил он как-то ясно и энергетично, да так, что Виктор даже увидел, как "они идут" - это были строи, но строи чего? Он понимал, что это они, и что их много, но были то люди, например, военные, либо же какие-нибудь существа, а может быть, и жидкость или говорящие газы. Он напрягся - уж как-то явно все это транслировалось в его голове.
  Виктор Иванян подался вперед, чтобы покрутить вентиль - устройство с капсулой подалось назад, но тут же из открывшийся щели что-то вырвалось, и оно напоминало волокна тумана - и вот уже это было наподобие некой реки из волокон прямо в воздухе. Волокна вылетали из ниоткуда, образуя поток, волокна шли сквозь людей и исчезали за пределами помещения.
  - Что делать? - воскликнул человек за пультом.
  Ответа не было - из тумана вдруг что-то вылетело и попав ему в лоб, пробило кожу, и, наверное, череп. Лицо вояки-экспериментатора залила кровь. Виктор выпучил глаза - комсомольский значок! Но это был необыкновенных размеров значище с изображением Ульянова-Ленина - вояка задергался и упал вперед - крови тут же было полным полно. Тут же им потока вылетел еще один значок и глубоко врезался в стену.
  - Фаза! - закричал Виктор Иванян.
  Почти что в то же мгновение поток словно бы раскрылся - на Виктора взглянуло нечто, и было непонятно - в видимом ли диапазоне это происходит либо же на уровне иного восприятия - и лицо было нехорошее, словно бы жаждущее еды - но, увидев Виктора, оно тут же отвернулось и смотрела уже в сторону. Тут же из тумана вылетело знамя и пробило насквозь охранника при автомате - знамя же было на сто процентов комсомольским, и вскоре Виктор прочитать:
  
  
   Жердевский Комсомол
  
  
  Дальнейшее было трудноопределимо - во-первых, все участники эксперимента в ужасе выскочили из КУНГа, во-вторых, когда сам Виктор выбрался наружу, вокруг стоял довольно плотный туман, слышались выстрелы и крики. Виктор же сразу сообразил - источник происшествия, очевидно, представляет из себя некий портал, а потому, чтобы закрыть его, необходим взрыв - во всяком случае, он бы поступил именно так - портал скорее всего поддерживается в устойчивом состоянии за счет некоего устройства, питаемого от источника электричества. Все это говорило в пользу следующего: надо было или совсем уходить, или хотя бы отходить.
  Тут из тумана вышел человек совсем странный - это был вроде бы комиссар, но вроде бы и некий недо-человек - во всякому случае, улыбка его была оскалом, и это был рот акулы. Невероятно! И тут Виктор сообразил, что, скорее всего, Иванян и соратники пробили дыру в мир неких рептилоидов, при чем, те на сто процентов были комсомольцами.
  Взгляды Виктора и рептилоида сошлись. Ах, что это были за глаза! Никогда и нигде больше не видел он таких глаз - ведь наверняка рептилоид не был млекопитающим. С другой стороны, одет он был как чистый работник культфронта, да и из кармана торчала некая корочка - словно бы партбилет.
  - Слава партии! - воскликнул Виктор.
  Существо словно бы прислушалось. Виктор показал на себя рукой и произнес:
  - Ленин!
  - Авалс Ленин! - проскрипело существо.
  Рядом раздался взрыв. Потом другой. Виктор рванулся вперед, в туман и бежал уверенно, осознанно, и никто ему не мешал - он выбежал на улицу, образованную кузовами, потом на другую - здесь были палатки и шатры, но далее приостановился. Что делать дальше? Глядя вниз, он видел облако желтого тумана и слышал выстрелы. Лагерь наверняка имеет оцепление, и выйти из него просто так не получится - хотя можно было действовать наобум или попытаться отдать приказ. Виктор зашел в пространство между двумя грузовиками. Боевая суета усиливалась. Люди высыпали на улицу, не понимая, что же им делать. В жилых кварталах было много женщин и детей, которых Виктор не мог видеть в достаточной степени раньше - зато теперь это помогало составить правильное впечатление об устройства Красного Магнита. Все это казалось несколько чрезмерным - путешествовать всей племенем, бандой, табором, или точнее - организацией. Сам бы себе Виктор сказал - кому какое дело, да? Как хотим, так и ездим. Если сейчас наступит смерть, то даже при самых лучших прогнозах он попадет сюда спустя много лет. Конечно, говорят и про различные системы связи - оттуда сюда, говорят-то говорят, а где они?
  Виктор продолжал осматриваться, и тогда оно словно бы вынырнуло перед ним из ниоткуда - но как оно это сделало? Виктор присмотрелся. При всех признаках ящерицы , все же, это была прекрасная леди в военной одежде, а оружием ее служил огромный комсомольский значок. С лицевой стороны имелась ручка - таким образом значок, значище играл роль щита - игла с обратной стороны, видимо, играла роль оружия.
  - Идём, Ленин, - сказала она.
  Виктор посмотрел в ее глаза и вздрогнул - она была человеком-ящерицей, но он влюбился в одну секунду.
  Она взяла его заруку, и, следуя за ней, он словно шел в разрыве пространства - волокна тумана двигались по обе стороны. Они приблизились к строю палаток и тут же прошли сквозь них, что было более, чем удивительно. Далее следовал плац, потом - склад продуктов, далее - патруль на джипе "Виллис", потом - два ряда бронетехники и воины рядом с ними, потом - большое пространство из бочек, и еще наряды - хорошо же Марс Брайнер в прошлый раз отсюда выбрался. Не такое уж это простое занятие.
  Они прошли сквозь бочки и здесь уже был самый край лагеря, и тут также имелись наряды. Миновав и их, они остановились. Девушка-ящер повернулась к Виктору и улыбнулась - это была улыбка настоящей акулы.
  - Теперь иди, Ленин, - сказала она.
  - Кто ты? - спросил Виктор.
  Было непонятно - мила ли ее улыбка, или же это было просто подобием. Как ее звали? Этого Виктор никогда не узнал. По возвращению в лагерь он не имел никаких сведений, но спустя день был сделан радиоперехват, из чего явствовало, что бой в тот час имел место нешуточный - магнитовцы насчитали двадцать человек убитыми, при этом, было найдено два мертвых рептилоида. Наконец, Виктор мог услышать и голос самого Иваняна:
  - Куда делся Ленин, мы не знаем, я думаю, они забрали его с собой. Это очередная неудача. Понимаете, мы топчемся на месте, товарищ Арам. Да, все теории работают, да, у нас есть практические результаты, но всякий раз нам кто-то или что-то мешает. Я не могу утверждать, что мы помешали сами себе, но разве мы что-то знаем об этом? Мы даже не совсем понимаем, что делает генератор и куда была пробита дыра. Мне кажется, нашим воинам нужен бой - тогда мы оживем. Мы должны пойти в атаку.
  - У меня есть идея, - сказал Марс Брайнер, - давайте установим контакт с Магнитом. Воспользуемся тем, что Виктор признан в Магните большой величиной. Мне кажется, это решит массу вопросов - так нам не придется думать о набеге или патруле. Объявим себя открытой коммунистической организацией. Сделаем официальный визит? Как вы думаете?
  А было так: мало ли, кто что думал - все понимали, что мнение Марса Брайнера всегда имеет разумное зерно.
  
  
  11.
  
  
  
  
  
  Контакт был установлен вскоре. Вернувшись в Магнит, Виктор Ленин объявил, что хочет представить членом речной партии, а именно, бойцов открытой организации Сантьяго - и все это может пойти на пользу самому Красному Магниту. А мы бы спросили - для чего все это было надо, и, оказалось, Марс Брайнер уже тогда носил в голове всю гамму сложных планов. Он и сказал:
  - Думаете, мы так уж забросили Теневого? Но я точно знал, что просто так мы его не поймаем - мы пойдем его ловить, а он будет прятаться от нас. Единственный метод - это пойти и лечь спать, но он хитрый - если он заподозрит неладное, то подумает - если этой внешний человек, а именно, человек, пришедший из внешнего мира, лег тут спать, а кровати никакой нет, значит, он задумал что-то нехорошее. Конечно, он может и соблазниться, но вряд ли. Он понимает, что в случае поглощения будет обратный эффект - внешнее поглощает внутреннее - и так мы его гнали, гнали, но пока что мы взяли перекур. Я размышляю обо всем как бы наперед. Разве тут у нас плохо? Тут у нас хорошо. Но я хочу вас предупредить - это вы приехали сюда за Червем, а мы ловили Теневого. А теперь жизнь у нас слишком уж хорошая, что я аж забыл, что мы тут делаем. Правда, виноват, может быть, я сам, но Витя - великий Ленин, и надо это признавать. Итак, мы этим воспользуемся - давайте установим коммунистические отношения с магнитовцами, и они помогут нам поймать Теневого. Если хотите, я поймаю его сам, но нам нужна живая приманка. Ни на кого из нас он не клюнет.
  - Мне кажется, я думаю так же, - сказал Слава Космос.
  - Наши собаки устали сидеть на рыбе, - сказал Перов, - надо хорошо их накормить.
  - Вообще, вообще, - проговорил Марс обобщающе.
  
  Ночь ему снилась земля до потопа. Если и существовали в ту эпоху параллельные миры, то это были совсем другие миры, и их можно было представить в виде альбомов, которых уже давно нет, и нет никаких шансов, чтобы они вернулись к жизни.
  Он вышел на проспект, и город был огромен, и он знал, что однажды город сгорит.
  - Почему же был всемирный потоп? - спросил он сам себя.
  Дорога устремлялась вниз на эстакаде - с высоты город выглядело важно, даже несколько с вызовом - он говорил всякому чужаку, что готов свести всю его гордость к нулю. Молчи чужак и смотри, как велик этот город, и пусть теперь его нет - но разве существует абсолютное время? Время - это то, что сейчас, и вот - эта маленькая зарубка на гигантской линейке, на бесконечной прямой, это и есть текущий момент, и пусть кто-то скажет, что он там, а не здесь. Нет, прямая есть и в будущем - пусть жители некоего конкретного времени не тешат себя иллюзиями. Абсолютное время - это нечто со стороны, и, наверное, надо быть жителем этого времени, чтобы оценить другие графики и прочую геометрию.
  С точки зрения Реки-Наизнанку мы живем в абсолютном времени, и это надо признать. Но мы не знаем других миров, и Виктор прав, когда говорит и Братьях По - ведь они перемещаются повсюду, и, возможно, их мир находится уровнем выше.
  Марс встал на обочину и смотрел на проезжающие автомобили - серьезные то были автомобили, и, видимо, принцип их движения был в том, что они запитывались прямо от шоссе. Куда ехали все эти люди? Если этот сон - некая запись имевших в далеком прошлом событий, значит, все эти лица - не просто смесь графических идей. Поднять руку, поехать - но разве они будут знать больше, чем знает он? Мегамашина что-то разбудила, но что именно, даже теперь было непонятно.
  Он так и сделал, поднял руку и долго ждал, пока перед ним не притормозила обтекаемая футуристическая штуковина. Марс опустил голову и увидел самого себя.
  - Куда едешь? - спросил Марс 2.
  - Туда.
  - Поехали.
  Внутри было прохладно - насколько сон был способен передать прохладу. Играла мягкая, хотя и весьма басовитая, транс-музыка.
  - Что это за модель? - спросил Марс.
  - "Мерседес", водород. Нравится? - ответил Марс 2.
  - Да. А ты ездишь на электричестве?
  - Нет. Эту машину купил отец, она стояла в гараже, пока я не подрос. У нее минимальный ресурс 50 лет, зачем покупать электро? Имеется система забора воды из пространства, и так запас хода увеличивается. Водород сейчас дороже, если заправил бак, и часть водорода пришло из атмосферы, одной заправки хватает на шестьсот километров. Меня устраивает, что это водород, а не электро - потому что это вечно, а электро - это слишком просто.
  - А от шоссе ты не подпитываешься?
  - Зачем. Если горючее на исходе, я могу поставить на автомат - ко мне подлетит дрон-заправщик и заправит. Это классика, брат.
  - Как тебя зовут?
  - Марс. Марс 2
  - Так и зовут - Марс 2?
  - Ну я ж говорю.
  - А я Марс. Просто Марс. Послушай, расскажи что-нибудь. Я ничего не знаю об этом месте. Ты должен знать все.
  - Я всего не знаю. Ты же знаешь? Я не могу знать больше тебя. Если это не всплыло в твоей памяти, то и я не знаю.
  - Так у меня нет такой памяти, - сказал Марс.
  - Как же нет? А откуда это взялось? Нет, брат, все у тебя есть, а то как бы мы разговаривали? Рассказать я много не могу, но мы можем много поездить и даже приехать ко мне домой.
  - Какие тогда между нами отношения?
  - Наверное, я - это ты, а ты - это я, больше нет никаких идей.
  Машины взмыла на гигантскую эстакаду, однако, она не могла достичь неба - в то же время большие многоэтажные гиганты не имели ничего против близких отношений с облаками. Был ли там километр? Может быть, и был. Но кто может ручаться за праведность снов? Марс 2 двигать руль едва ли ни одним пальцем.
  - Автопилот также - предмет масс культуры, - сказал он, - ты же любишь ламповый звук? То же самое и ручное управление. Но оно полуручное. Мечтаю прокатиться на любой старой машине, где руль надо было именно крутить. Посмотри - видишь ту стену из домов? Это район "Желтое" - там скучно. Мы раньше там жили, но теперь я переехал в родительский дом в пригороде, и уже два года, как езжу на водороде.
  - А когда будет потом? - спросил Марс.
  - Я не знаю. Я думаю, ты знаешь. Если ты говоришь, то потом будет потом какой-то? Хорошо. Нет, поехали съездим домой. Я покажу тебе дом.
  - Поехали.
  Они сделали круг по эстакаде и влились в большой поток на большой магистрали. Марсу почему-то представилась какая-та великая война, которая в будущем снесет все это великолепие - однако, и это не могло стать причиной потопа. Они приехали домой, и он думал - ведь мой это дом? И машину эту я знаю, именно водородную, я ее уже видел когда-то во сне. Может, и не видел.
  Они вышли в гараже, и Марс подумал - нет, все это тень какого-то сочинительства, мечтания, какая-та проекция - разве можно сказать, что Река-Наизнанку не имеет к нему отношения.
  Он вдруг проснулся. Ранее утро еще держало на своем куполе тревожные звезды. Гигантская толщь реки казалась одушевленным потоком. Какое-то существо выползло из воды и обнюхивало корпус Червя.
  - Дракон! - подумал Марс.
  Их глаза встретились, и существо, смутившись, удалилось в воду.
  
  Итак, имело место заседание, где Виктор Ленин, именуемый Владимиром Ульяновым-Лениным, представил коммунистическую группировку Сантьяго - при этом, Марс не стал говорить, что его зовут Марсом - скорее всего, его имя было хорошо известно и в нынешней версии Магнита.
  - Маркс Борхс, - сказал он.
  Члены магнитовской делегации с пониманием кивнули.
  - Лежан Павыф, - сказал Слава Космос.
  - Горизонт Иванов.
  - Перов, Дмитрий.
  - Арам Воробьянян. Секретарь.
  - Семён Титов.
  - Андрон Титов.
  Далее Виктор выступил со следующей речью:
  - Наши товарищи давно скитаются по степи с целью найти существо, которое не так давно забрала от нас Славу КПСС. Товарищи немало знают о нем, они также знают, как с ним справиться. Дело в том, что Слава, будучи пойманным во внутреннюю полость, может быть еще живым, и там он страдает, и эти страдания могут быть ужасными. Но мы не можем бросить нашего соратника в такой беде. Мы должны выручить Славу КПСС. Но нашим товарищам требуется некоторое содействие - тем более, что у вас имеется соответствующий опыт. Совместными усилиями мы выловим чудовище и освободим Славу.
  Прошло все как нельзя лучше, хотя, заседание длилось довольно долго, и, в конце его, ребята погрузились в кузов трактора, подъехали к плацу и созерцали большое действо - на трибуну вышел Артол Манукян и читал длинную речь, после чего все замерли - на трибуне был Виктор Ленин.
  - Вот повезло дураку, - сказал Андрон.
  - Бывает и хуже, - ответил Марс, - в честь меня существовала основная религия и философия Реки-Наизнанку, и теперь я уже не знаю, кто прав, кто виноват. Человек - виновник практически всего. Но смотря какой, да?
  - Мне говорил это Лапсик Хвойнов, - сказал Сёма на ухо Марсу, - ты же знаешь про Пилота Ларса?
  - Да. Мы его искали.
  - Так и не нашли?
  - Мы видели такие миры, что и не уведишь никогда.
  - Тогда давай отправимся в экспедицию.
  - Давай.
  Виктор Ленин совсем разгорелся - хорошая у него теперь речь получалась.
  
  Следующим вечером делегаты от Красного Магнита были приглашены в лагерь - при этом, Червь был спрятан подальше от глаз. Ничего особенного в лагере не было, однако, Виктор Иваняна это и не волновало - это был, прежде всего, не визит вежливости, а начало работы - с Виктором был ряд бойцов, с которой предстояло выдвинуться к оврагу с Теневым. Была тут и важная гадалка Шушан, с которой о чем-то долго говорил Вячеслав Космос. Уж скоро была ночь - горели огни, в нужных местах стояли часовые, Андрон и Перов дежурили на черве - аппарат был выведен в реку и там поставлен на якорь. Нечего им там было делать, так что они говорили о том, кто слушает.
  - В городе С. лучше группы, - сказал Перов, - даже сравнивать нельзя.
  - А я не знаю ни одной.
  - Могу дать тебе переписать кассеты.
  - А что у тебя есть.
  - "Поиск", "Кожаная мысль", "Мановар-Атилла", "Привет, козлы". Еще есть "Безгрешный крик".
  - А поп-музыка есть?
  - Есть. Но у нас нет нормальных поп-исполнителей. Они все из Москвы. Зачем они нужны?
  - Значит, нет?
  - Есть. Да я ж не слушаю. Ну популярен Лёша Пушкин, Амаяк Краснов.
  - Краснов. Он не из Красного Магнита?
  - Не знаю.
  - Но у нас же свой Красный Магнит там есть?
  - Да его уже нет. Одно воспоминание. Ну что там было с Магнитов - все концентрировалось на том, что их не устраивала основная лига в "Догони-меня-кирпич", они отрицали чемпионов, они устроили свою лигу, но потом стало ясно, что так дело не пойдет - в закрытой лиге нет никакой конкуренции. Пришлось открыть лигу, но долго она не существовала. Нет, в один сезон, это как раз был ноябрь, там была хорошая подборка, и даже Степан Скот участвовал, но он не выиграл - нагрянула инспекция, кто-то раскололся, так что особых движений с Красным Магнитом в реальном мире никогда не было.
  - А их идеи.
  - Ну немного было. Я точно не знаю. У Гуся Папермана тоже два месяца была партия, он пытался превратиться в человека. Все это фигня
  
  Надо тут задуматься - а какие в Реке-Наизнанку созвездия. Разве кто-то говорил об этом? Я говорил, или кто-то другой, а может быть, мое собственное альтер-эго пробралось в этот особенный мир, и вот, пришла ночь, и этот парень задрал голову и сказал:
  - О! Ведь хочется кричать! Ведь звезды высыпают на небо, словно глаза древних ящеров, пещерных медведей, ранних людей, вечных демонов. Сколько глаз! Закричать! Звезды таковы, что ты словно ошпаренный, и в твоей голове оживают миры, которых ты никогда не видел - но откуда приходят все эти странные картины? Найти бы такого мастера ума, который бы дал ответа на все вопросы. Но истинных мастеров нет, а потом, надо просто принять свет звезд в себя, пытаясь растворить их в себе - тогда получится совокупное вещество, и, возможно, когда-нибудь твои глаза будут смотреть с неба на людей.
  
  Тигран Джон в своей книге "Визиты богов" писал:
  
  Может оказаться, что боги уже давно здесь, они живут среди нас, но не жалеют этого показывать. В свое время в народе ходила легенда о Марсе Бобрике - никто эту легенду и не записывал, люди просто говорили - Марс Бобрик, Марс Бобрик. Теперь я думаю, что события эти имели место лет пятьдесят назад в Курном - это ведь и не город был никакой, а просто огромная стоянка караванов - вследствие чего тут были и трактиры, и постоялые дворы, и рынок, и чего только не было - оно, Курное, вроде бы и могло стать как город - но всё там было временное, никто не думал, что так будет надолго - что в итоге и случилось. Марс Бобрик, фокусник, выступал в одном из местных балаганов - потому что кругом тут были места для развлечения. Это теперь на месте Курного вообще ничего нет - караваны там больше не останавливаются, а жители разъехались кто куда - хотя если покопаться, можно там найти что хотите - хоть утварь, хоть оружие. Марс Бобрик вынимал вещи словно бы из ниоткуда и показывал их людям - а такие там были вещи, что зашатаешся. Я лично спросил у дедушки Егора, и он мне говорит: ну, берет и показывает фонарик, фонарик на батарейках - это ж какая редкость, а этот маленький, на ладони умещается, а светит - аж слепит, никогда такого света не видел. Словно вот берут большой фонарь, уменьшают, а свет не уменьшается - но и какой белый луч! Точно говорю, что никогда больше таких фонарей не видел.
  Специально для этого я изучал фонари, при чем, лучшие из них делают в Акимее, так как там полным полно всяких фабрик - ну что же, возьмем очень хороший аккумуляторный фонарь для рыбалки - очень большое стекло, две лампочки, которые могут работать по одной или вместе - когда вместе, то это не очень не экономный режим. Главное, надо правильно зарядить щелочной аккумулятор, и можно отлично рыбачить или идти на охоту. Итак, я всячески пытаюсь сопоставить фонарь марки "Фнр-19 У" с рассказом дедушки Егора - но правда, очень хочется что-то притянуть за уши, но ничего не получается. Это всего лишь рассказ про фонарь. Теперь, упоминаются же и другие предметы - например, какой-то музыкальный прибор, и он тоже помещался в ладони, и музыка играла не то, чтобы громко, но все могли слушать, и Марс Бобрик показывал людям эту штуку - надо сказать, что в Курном с чудесами всегда нормально было, поэтому, все понимали - раз фокусник, то вот тебе и чудо. Интересно, что о том, чтобы эти предметы он кому-то продавал, и речи не было. А может и продал - но кто теперь узнает? Но ведь это не все. Например, странные шариковые ручки со встроенными часами - есть очень точный рассказ про такие часы - часы эти с цифровым табло, на них мерно мигает палочка, а время показывается очень точно, при этом, часы эти не надо подводить.
  Сначала же люди не знали, что это часы, но один такой предмет и сейчас хранится в музее-камере Братьев Грищенко, и я сам его видел. Ручку надо раскрутить, и внутри будет совсем небольшой механизм с маленькой батарейкой, которая давно вышла из строя - однако, для демонстрации к часам подключают аккумулятор и смотрят, как они работают. Да, они и сейчас работают - очень надежная конструкция. Радиоламп в приборе нет - используется маленькая схема, которую современная промышленность производить неспособна.
  Здесь нам надо встретить теорию о некоей цивилизации, что существовала до нас, и мы точно знаем, что это так - нет никаких сомнений, что она была - но вот что было тогда? Поговаривают, что так называемая Долина Выбросов имела место, и оттуда сами по себе вылетали всякие предметы, самой разной конструкции и различного назначения. Должно быть, назначения не всех предметов было понятным, так как навряд ли Долина Выбросов была предназначена для людей.
  
  Ночь - кусок космоса. Может быть, находиться в космосе даже утомительно, потому что там нет фаз, и все хорошо в меру. Однако, визуальный космос не так откровенен - простые глаза лишь начало, а сложные глаза - продолжение, но максимума никогда не достичь. Впрочем, если великий и могучий Хаос доступен на широтах Реки-Наизнанку, то так тому и быть - на деле, путь свой человек может начать в любой точке пространства, а еще, начальным пунктом для таких походов может быть сон.
  
  
  Акция начиналась вечером, когда солнце лишь собиралось коснуться земли. Червь стоял на якоре неподалеку - лишь самый край его темной спины выглядывал из воды, и вряд ли кто-то обращал на это внимание. Андрон и Перов все так же находились внутри.
  - Ужинать пора, - сказал Андрон.
  - А так можно перекусить.
  - Может, что-нибудь сделаем?
  - А что сделаем? Хочешь на печке сделать.
  - Да я просто.
  - Ну давай.
  Имелся тут блок для приготовления пищи - электрическая плита, встроенный электрочайник, шкаф и даже холодильник. Впрочем, что тут можно было готовить? Консервы, галеты и чай - это был типичный сухпай в экспедиции.
  - Сделаю кашу, - сказал Андрон.
  - Да? Ну давай. А чистой воды много?
  - А сколько хочешь.
  - Только не кури.
  - Да я ж балуюсь.
  В старину ж говорили, жил на Реке-Наизнанку курительный жук. То еще время было. Кажется, что нет ограничений у времени, может оно бежать куда-то на любой скорости, время это сматываются словно червемотки машины, и вот уже прошли века и эры, а как же все хорошо было в начале? Правда, ведь и города Фидера тогда не было, а может быть, все это имело в тот еще момент, когда делом случая из подземелий были выпущены подзорные волки. А где те волки? Где остров Оосень? Так вот, древние народы вроде бы (точно это или нет - никто не знает) собирали курительных жуков, сушили, и это был самый натуральный табак. Очень качественный табак. Теперь же Андрон попросил Виктора Ленина, чтобы тот надыбал сигарет в Красном Магните - хоть и небольшым курильщиком был Андрон, но уж привычка все равно брала свое.
  Тут он поставил кастрюльку с водой, крупу промыл - при этом все использованная вода шла через фильтр и отстаивалась в специальной капсуле где-то внутри аппарата. По-прежнему устройство машины не было изучено.
  - С консервой сделаем, ага?
  - А томат-паста есть?
  - Есть.
  - Давай тогда и с луком.
  - О, так это лук чистить.
  - Ну я б помог, но мне надо следить за обстановкой.
  - А давай ты на перескопе лук почистишь.
  - Ну ладно. Давай. Да, надо нормально поесть, а то неизвестно, сколько тут торчать будем.
  Если кого-то интересует вопрос связи, то и расскажу: ребята использовали простенькие УКВ-станции с небольшим радиусом работы - это хватало на километра три, не больше, при этом, аккумуляторы надо было заряжать довольно часто. Несколько портативных станций было на черве, но их диапазоны не совпадали со станциями путешественников. Словом, тут и нечего было добавить. Так вот, рация работала, питание шло от выпрямителя.
  Андрон таки закурил. Дым уходил в открытый люк.
  - А ты не курил? - спросил он.
  - Курил.
  - Бросил, да?
  - Да. Да я сильно не курил.
  - Да и я не курю.
  Солнце зашло за землю наполовину. К берегу двигалась колонна легких бронеавтомобилей, разбавленная двумя грузовиками и большой лабораторной машины. Все действия производились согласно совместно разработанному плану. Слава Космос и Виктор Ленин находились именно в лабораторной машине, тут же был Виктор Иванян и технические работники. Да, ряды специалистов заметно поредели после неудачного эксперимента по попытке получить материю ВЛКСМ. Новичков требовалось обучать, однако, никто не волновался - все магнитовцы были большими энтузиастами.
  Ехали не быстро. Марс Брайнер в тот момент инструктировал бойцов. Дыдд и Горизонт ехали в одной из бронемашин. Арам Воробьянян и Сёма остались в лагере Красного Магнита - там они знакомились с общими коммунистическими принципами. В рамках этого ознакомления им читали лекцию, и все это было очень интересно. Сёма хорошо помнил просьбу брата, а потому спросил очень просто:
  - Слышь, а есть курить?
  - Есть, есть, - ответил идеолог партии Мовсесян.
  А было так: и Мовсесян, и жена его, и дети его - все были идеологи. Дети состояли в пионерии, так и вообще - Гарик являлся председателем пионерской организации.
  - Скоро будет поход на нефтебазу, - сказал Артур Мовсесян.
  - Какая еще нефтебаза? - спросил Сёма.
  - Вы же знаете, наша техника потребляет много горючего. Мы рассматривали Акимею как место для подвига. На деле, горючее идет на втором месте, и мы можем сделать большой марш-бросок в сторону Урарту.
  - Урарту? А где это?
  - Это довольно далеко. Вы не знаете?
  - Нет, не знаем.
  - Урарту - большое государство. Удивительно, что вы не знаете.
  - Как же вы возьмете их штурмом?
  - Мы возьмем нефтебазу "Южное". Но, возможно, партия даст приказ брать нефтебазу в Акимее.
  - Но она за рекой.
  - Мы связались с нашими товарищами в Ненецком Канзасе. Скоро у нас будут катера. Но почему вы не знаете про Урарту?
  - Мы с другой планеты, - сказал Арам Воробьянян, - только не говорите никому, потому что мы не согласовали это между собой - говорить или нет. Когда хранишь это в тайне, то всем лучше. Не подумайте, мы многое знаем уже изучили почти все.
  - Удивительно.
  - Скажите, - произнесла Снежанна Мовсесян, - а правда, что Шестое Пальто уже отцвело?
  - Шестое Пальто находится в Раннем Хаосе, - проговорил Арам, - есть космос, а есть Хаос, и это не одно и то же. Космос - это такое же пространство, как и наше, Хаос - это величие, это весь мир. Космос - лишь зерно в Хаосе, и зерен таких много. Но, если покинуть наше зерно, сначала будут ранние слои - они отчасти относятся к нашему зерну, можно сказать - это наши окрестности. И вот, не так далеко от нас находится Шестое Пальто, но ученые пока точно не выяснили, совсем ли оно отцвело или еще будет цвести. Я читал книгу, где написано, что в Шестом Пальто осталась база, и там жили существа. Но однажды одни ребята сели на ракету и полетели искать Шестое Пальто. Они отыскали его - им сразу же бросился в глаза большой купол. Итак, они приземлились, надели скафандры и подошли к базе. Оказалось, что двери в шлюзы не заперты - просто нажимаешь кнопки. Они попали внутрь, но никого на базе не было - но база работала как бы автоматически. Тогда они принялись все изучать, и оказалось, что хозяевами базы были существа с планеты Рау - это были высокие худые существа. Ребята подумали - где может находиться Рау? Возможно, это - всего лишь другая сторона земли. Но все же, оказалось, нет - не земля Рау, потому что были найдены координаты, и, в конце концов, Савелий Карпов сумел включить линию связи, и на экране появилось странное узкое лицо.
  - Кто вы, ребята? - спросило лицо.
  - Мы прилетели с земли.
  - А где земля?
  - Недалеко.
  - А что вы хотите, ребята?
  - Мы прилетели исследовать Шестое Пальто и увидели вашу базу.
  - Вам нравится там?
  - Да.
  - Если нравится, то можете воспользоваться нашим пищевым складом. Только понравится ли вам наша еда, не знаю.
  - А у нас своя есть.
  - Хорошо. Только не нажимайте там ничего, хорошо? Будет еще лучше, если вы нам расскажете о себе.
  - А как рассказать?
  - Можете сейчас рассказать.
  Кое-что, конечно, они о себе рассказали, на том и весь контакт был. Часть базы они обследовали, и много там было непонятного, нового. Ребята были там целую неделю, а потом улетели. Такой был визит.
  - Удивительно, - сказал Мовсесян старший, - я прямо сейчас представил себе - что все мы, воины Красного Магнита, сели на космические корабли и полетели к звездам. Мы бы обязательно нашли коммунистический мир.
  
  Операция начиналась. Воины выстроились, и Виктор Ленин скомандовал:
  - Равняйсь! Смирно! С вами говорит Великий Ленин! Бойцы. Мы идем ловить зловредное существо, и нам нужны добровольцы. Я думаю, нам нужно двадцать человек. Пойдут я, Лежан Павыф и Маркс Борхс. Сантьяго с вами, бойцы! Добровольцы, выйти из строя!
  Марс настраивался внутренне. В прошлый раз Теневому удалось его обмануть, и теперь он должен был закрыт ментально - вряд ли у Теневого было желания с ним встречаться, а потому, он не должен был его идентифицировать. Хуже всего, что бойцы должны были использоваться в качестве приманки.
  - Держи, - Слава дал Марсу шлем из фольги.
  - Думаешь, это экранирует голову.
  - Я тебе говорю. Все простое гениально.
  - А?
  - Что а? А, все гениальное просто, извини. Будем ловить руками.
  - Ну нет. Руками его не ловят. Его ловят на подсознание, и затирать его надо собственным воображением.
  - Если затрешь, то он вообще сдохнет.
  - Пусть сдохнет. Смерть - не так уж плохо.
  И вот, добровольцы были готовы. Виктор Ленин придумал пафосную штуку - он сказал, что оружие ему не нужно, но неплохо было бы обзавестись клинком, а также ему нужна красноармейская форма и буденовка. Таковые были найдены в музее. Итак, Виктор был одет как красноармеец и при нем была шашка. Славе это дело так понравилось, что он выпросил у магнитовцев кожаную куртку командира и маузер. Марс, Маркс Борхс, ничего не просил - он был как и прежде в своей походной одежде, а качестве оружие у него было дежурное охотничье ружье. Впрочем, магнитовцы все же озадачили его своим пистолетом-пулеметом неизвестной системы.
  Все было готово.
  - За Родину! - скомандовал Виктор Ленин.
  Шли медленно. Бойцы держали оружие наготове. Спустились по склону, приблизилась к оврагу, Марс дал знак рукой, Виктор улыбнулся. Из под буденовки торчали ленты фольги - Ленин понимал, что Теневой очень чувствителен, а потому - нельзя давать ему шансов.
  Вот и начало оврага. Выходя к реке, он расширялся, превращаясь в настоящего прибрежного монстра. Марс поднял руки над головой, чтобы подать сигнал, что все в порядке - это должны были увидеть ребята на Черве. Все хорошо. Он сосредоточился, пытаясь ощутить следы Теневого - его нельзя было искать напрямую, но цепляться за вторичные колебаний, которые не так-то просто было обнаружить. Он вдруг понял - оно сидит, оно напоминает темного человека, и это вовсе не человек - в тот момент оно повернулось, и это был монстр высотой в пять метров, сидящий на склоне - но так ли верны ощущения? Ведь он - не человек, и ему ни к чему иметь руки, ноги, голову - но теперь почему-то он выглядел как человек. Ему это нравилось? Если бы в тот момент он проявился и стал явным в видимом диапазоне, то, должно быть, подумали, что это великан или йети, но не видно его было, Теневого.
  Марс вспомнил тот день, когда они садились на рейс в Сорокопудах. Сорокопуды - совсем не здесь, и это не Река-Наизнанку, но попали они именно сюда. Теневой, используя тело человека, также сел на самолет, они летели в Гривну, пока Теневой не почуял неладное. Марс уж понимал, что терять нечего, тогда он подсел к нему и улыбнулся. Тут же он попросил у стюардессы по рюмке коньяку.
  - Понимаешь, - сказал он, - все кончилось. Видишь, я держу, ты будешь сидеть в этой тюрьме. Ты хоть знаешь, как звали человека? Бедный чувак. Ты вообще понимаешь язык?
  Теневой повернулся. Он был бледен. Он не знал, как отвечать. В этот момент начались неполадки, и двигатели заглохли, и это был полный кошмар, и мысли Марса были полны философских оттенков - дело не в том, что сейчас он проиграет - дело в том, что после смерти все потеряет смысл, и годы трудов и ловли Теневого закончатся тем, что он будет забыт. Он даже не вспомнит про него, и, возможно, следующим шагом станет участие в большом чемпионшипе в игре "Догони-Меня-Кирпич". Если кто-то спросит у него - помнишь, мол, Теневого - он даже пожмет плечами? Откуда? Откуда мне его знать? Это было там? Нет, там было много всего, и я уже ничего не помню.
  В салоне царил хаос. Народ кричал. Никто не хотел умирать. Подошел Слава Космос, похлопал Теневого по плечу и сказал:
  - Это не конец, разве ты не чувствуешь. Сейчас пилот сядет на трассу. Все нормально, козёл. Теперь тебе не уйти.
  Пилот и правда сел на трассу, хотя самолет и потерял хвост. Однако, топливо не воспламенилось. Марс Брайнер, Вячеслав Космос, Арам Воробьянян, Сёма и Андрон Гавриковы выбрались из повреждённого лайнера. Теневой был виден вдалеке, в поле - он уходил. Они окружили его в деревне, однако, оказалось, что существо отпустило тело - мужчина был в полуобморочном состоянии и рассказывал про видение кошмарных просторов.
  - Все будет хорошо, - сказал Слава Космос, - сейчас мы найдем хозяев фермы, они за вами присмотрят.
  В тот момент Теневой был потерян, и потребовалось два месяца, чтобы настичь его в полуавтоматическом городе C-Department, но были и проблемы - местные ученые уже заключили его в лабораторию и пытались изучить. Марс подделал документы и устроился в лабораторию охранником. Когда Теневому удалось вырваться, все было под контролем - зловредное существо методично пожирало сотрудников, пока не столкнулось с Марсом. Брайнер сразу же схватил Теневого ментально, и, казалось, что тот не вырвется - но требовалась помощь. Приехавшая по сигналу тревоги полиция все испортила - Теневой проскользнул по коридорам к выходу, пронесся по тоннелям, пока не обнаружил склад неопознанных летательных аппаратов, собранных в ходе изучения оных. Именно отсюда состоялся его последний вылет.
  
  Итак, бойцы двигались навстречу своей гибели, но расчет был верным - нужно было, чтобы Теневой начал их заглатывать, чтобы также проникнуть внутрь. С самого начала у него должен был подняться аппетит, и в этом случае он бы не заметил опасность.
  - Бойцы! - воскликнул Виктор Ленин, и в этот момент началось.
  Впереди словно бы выросла стена, наполненная блестящими вставками - и цвета тут были слишком яркие, слишком веселые, и в этом блеске было ада больше, чем в каком-нибудь самом настоящем аду. Первые три бойца стояли в ряд, и вот, они занялись этими адскими огнями, они были покрыты этим мульти-свечением с ног до головы, и дальше их потащило внутрь. Виктор вдруг сорвался с места - он успел. Теперь он был внутри, поражаясь необыкновенно нехорошему горизонту - правда, все тут было другим, не было никакого оврага. На унылой равнине, поросшей жесткой травой, имелись следы оранжевых лишайников. Редкие деревья стояли высохшими. В ста метрах был виден поржавевший от времени автомобиль.
  Виктор повернулся к бойцам, но бойцов не было? Куда они делись? Однако, он понимал, что видит голову Теневого - если это могло быть головой. Нет, визуально он не мог видеть ничего, кроме равнины, однако, мир мысли был полон - он конвульсировал. Марс Брайнер вышел словно бы из ниоткуда
  - Давай, - сказал он.
  - Давай, - ответил Ленин.
  Они ухватили Теневого за самую его душу, да тут еще подоспел и Вячеслав Космос, и у Теневого не было шансов. Враг теперь находился внутри его и рвал на части. Вскоре реальность стала дрожать, в ней появились прорехи - это были настоящие дыры в другой мир, и в том мире пространство погружалось в теплый вечер и были видны вооруженные солдаты Красного Магнита.
  - Хорошо, - сказал Вячеслав Космос.
  Теневой был еще жив, он продолжал вибрировать в предсмертной агонии, когда были обнаружены кости Славы КПСС. Бесспорно, это был он. Однако, итоговым открытием была штука странная - когда сущность Теневого лопнула, оттуда выбежал маленький позитивный пёсик. Марс вдруг понял - некогда этот пёсик попал с секретную лабораторию и в ходе опытов превратился в Теневого. Теперь он был свободен. Понимая, что магнитовцы не простят пёсику все его деяния, Брайнер сказал:
  - О, это ты, Шавчик. Смотри, Великий Ленин, наш Шавчик нашелся.
  - Точно, - ответил Виктор наугад.
  Кости Славы КПСС были погружены в кузов автомобиля. Акция была совершена при минимальных потерях.
  Сюда можно добавить следующее - при обследовании местности был найден скелет, державший в руках знамя. При этом, знамя было в порядке - не было и следов тления, из чего можно было сделать вывод, что данный человек попал внутрь Теневого некоторое время назад - однако, он был не из магнитовцев, так как знамя не удалось идентифицировать. Впрочем, что тут гадать - этот был флаг комсомольской организации Иппонии.
  - Слышал про Иппонию, - сказал Виктор Ленин.
  - Я тоже слышал, - заметил Марс Брайнер, - но не факт, что это - та же самая Иппония.
  
  
  
  12.
  
  
  И снова ночь. И снова день. Но потом - опять ночь, и это - всего лишь вскрытие карт, но что есть козыри? Что мы знаем про солнце? Еще древние народы говорили о том, что солнце курит, и что у него есть светозащитные очки, и смена времен года происходит лишь потому, что солнце то надевает, то снимает эти очки. Впрочем, и все это знают, мощных сезонных изменений в известной части Реки-Наизнанку практически нет. Времена года определены в Календаре Хаоса, и тут можно гадать. Например, в одном из источников о месяце Остывание Земли говорится следующее:
  
  В это время года есть направление к абсолютному нулю. Значения ниже абсолютного нуля также существуют, но их невозможно засечь. Да, земля никогда не остынет так сильно - но вся мощь приходящего холода связана именно с этим, ни с чем другим. Обратная тяга, с другой стороны всего сущего, может говорить о наличие там черной дыры - именно она, высасывая тепло, заставляет землю остывать. Обратная тяга может быть столь сильной, что земля охладиться, температура опустится ниже нуля и даже замерзнет вода.
  Но в обыденности ничего такого не происходит, но все же, существуют и посевные сезоны, когда температура воздуха достаточно прохладна, и это позволяет крестьянам взращивать ростки. Но вы, конечно, спросите тут же - ведь были века, когда все росло на деревьях само по себе, и не нужно было ничего растить. Да, но ведь и в наши дни много всего такого, но мы отошли от темы - да, я понимаю, тема авто-ростков колбасных, или саморазвивающихся копченостей продолжает волновать ум, но говорить об этом уже почти ни к чему, потому что ничего такого нет в природе.
  Месяц Гагатовая Ночь, что начинается сразу после остывания земли, подразумевает Ночь абсолютную, ночь вечную и необыкновенный мороз - и здесь вопрос - а не пришло ли это все из Шестого Пальто, где раньше жили люди? Мы также живем в Гагатовый ночи, но ничем особенным это время не замечательно, и есть у нас все те же части суток.
  
  В реальности, на Гагатовую ночи назначены часть ноября, весь декабрь и почти весь январь - с точки зрения нормального мира тут и правда зима. Не то, что в Реке-Наизнанку. Но определить же, что есть что, почти невозможно - для этого люди должны научиться расшифровывать реальность. Мы можем вспомнить, что некогда Марсу Брайнеру удавалось пробираться в аппаратную Прозрачной Машины, и он даже работал там лаборантом. Механизм, управляющий всем миров столь необыкновенен, как и столь не познан.
  
  В тот день червь медленно вошел в реку - в лагере решили никого не оставлять, так как каждый хотел посмотреть, чем же закончится набег Красного Магнита на нефтебазу. Бобик и Эльбрус спали, свившись в один клубок. Шавчик не спал - он постоянно чего-то просил, и не было в нем и следа былого величия. Но разве могло такое случиться, чтобы Теневой деградировал в хорошего и доброго пёсика. Конечно, тут были вопросы, однако, ни Марс Брайнер, ни Слава Космос не считали, что тут была ошибка.
  - Здесь где-то есть проекция, - сказал Слава, - только и всего. У тебя был в детстве Шавчик?
  - Нет.
  - И у меня не было. Так кто сказал, что он - Шавчик?
  - Точно.
  На Черве были гости - это была пара оппозиционеров, молодые люди, которые утверждали, что они - жених и невеста - Виктор Маркасян и Наташа с фамилией из одной буквы, а именно - Э. Наташа Э. Виктор так сказал:
  - Ее семья из 8. Знаете, где 8? Я думаю, что не знаете. Уже все знают, что вы прилетели.
  - Я ж говорил, чтобы не рассказывали всем, чтобы не было шума, - сказал Арам Воробьянян, - да и ладно. А чего вам не нравится в Красном Магните?
  - Мы против коммунизма.
  - Ладно. Значит, в 8 все фамилии на одну букву?
  - Не только на букву, но и на цифру, - сказала Наташа, - по папе мы - Э, а по маме - 22.
  - Офигеть же не встать, - сказал Дыдд, - я думал, хуже меня по этой теме нет никого. 22! Сразу видно, ребята вы особые. А как вообще люди попадают в Красный Магнит?
  - По агитации, - сказал Виктор, - я в Магните родился. Однажды, в детстве, я подслушал разговор отца с приятелями - они были за ширмой, они говорили, что коммунизм - это большой вред и тупик. Этот разговор я хорошо запомнил. Я много думал, и теперь понял, что это так.
  - Вам надо поселиться в Акимее, - проговорил Марс, - это большой мирный город, это самый большой город на всей нынешней земле, Акимея - страна порядка и бизнеса. Хочу вам сказать, что, возможно, я вскоре покину вас - ведь в Акимее у меня есть квартира, в которой я не был, как говорят, сто лет. Кроме того, я понял, что могу жениться. В Акимее разрешено, чтобы у человека было три жены.
  - Зачем тебе три жены? - спросил Слава Космос.
  - Из жалости. Все три готовы выйти за меня замуж.
  - Жалость? Не понимаю тебя.
  - Ты хочешь, чтобы я с тобой поделился? Нет, они сами должны выбирать. Если честно, мне все равно, кто это будет - я хочу побыть в шкуре героя. Когда я был героем в последний раз? Вспомни времена своего величия , Вячеслаав!
  - А, ты про это. Мне кажется, я так сильно изменился, что теперь и нечего говорить об этом. Я ничего не помню.
  - Сделай политическую карьеру.
  - Лучше ты. Ты вполне сможешь стать президентом Акимее. Три жены, по два ребенка от каждой, и так армия Марсов увеличится. Как ты думаешь, у них останется генетика внешнего мира? А что, если они зададут тебе вопрос: отец, мы понимаешь, что есть что-то другое, но ты почему-то не говоришь это нам? Что там, извне? Почему так может быть, чтобы существовал мир, наполненный своими законами, но оказалось, что это просто что-то, - он развел руками, - что-то, понимаешь. Даже слов нет, чтобы выразить все это. Как сказать? Воображение человека тоже порождает какие-то миры, но никто и никогда в них не проникал, а если проникал, то не рассказал. Тема такая. Что думаешь?
  - Совсем ничего.
  За пультом управления был Перов, а роль штурмана выполнял Горизонт - он смотрел в перископ. Шли без всплытия, так как совсем неподалеку маячил военный корабль Акимеи. Речные корабли - конечно, не морские суда, но в виду наличия вооружения могут быть вполне опасными.
  В последнее время удалось разобраться с локаторами, и теперь под водой фиксировались какие-то крупные объекты - видимо, те самые мифические сомы. Точные же размеры определить тут было невозможно. Может быть, в глубинах имела место какая-та неизвестная жизнь, может быть даже, разумная.
  - У нас есть две торпеды, - сказал Перов.
  - Отличная идея, - крикнул кто-то.
  Черве-мотки уверенно вели механическое тело вперед, к берегам Акимеи. Арам Воробьянян сидел возле приемника, который работал как вручную, так и автоматически - устройство позволяло прослушивать эфир в различных диапазонах.
  - Мне кажется, Красный Магнит - большое зло, - сказал Виктор Маркасян, - и пока я не знаю, что нам делать. Но я совсем не знаю нормальной жизни. Я видел, как живут гражданские люди в обычных местах, там совсем не так как у нас. У них постоянные жилища, и они не перемещаются в поисках новой земли. Однажды мне сказали, что это наоборот хорошо, все время куда-то двигаться, но это они просто не пробовали, что это такое. В конце концов, если ты посадил дерево, ты можешь смотреть за тем, как оно растет. И вот, оно становится большим и могучим - ты продолжаешь за ним смотреть, и вот, оно дает плоды. А у нас часто говорят, что хорошее дерево - это виноград, да разве кто-то выращивает виноград. Правда, когда мы стоим где-то долговременно, то ответственные люди разводят всякую скотину, но с ней трудно справляться. А что, если нам дадут приказ не жениться? И такое может быть.
  - Говорят, что у вас продвинутые пищевые технологии, - сказал Горизонт.
  - Да, у нас используются пищевые грибы - самый лучший - это солнечный гриб. Он питается водой и солнцем. Этот гриб производит густую сладость, и ей кормят молочный и пенный гриб. Кашу делают из пенного гриба. Пена застывает, если ее перемолоть, она как крупа. Думаете, этим можно питаться на постоянку?
  - А мы затаривались консервами в Бутылковске, - пояснил Горизонт, - набрали полный трактор. Если честно, теперь непонятно, как нам быть дальше - если двинуться вниз по реке на поиск древних городов, то трактор останется стоять. Хороший. Настоящий МТЗ. Едет не быстро, зато доедешь куда хочешь.
  - Бутылковск, кстати, тоже в стороне, - заметил Виктор Ленин, - я имею в виду, в стороне по вектору. Если тебя, Виктор, интересует вопрос параллельных миров, то вот тебе яркий пример - да хотя он и не совсем параллельный. Наверное, небольшое отклонение в сторону. Но если просто идти по прямой, никогда ты в Бутылковск не попадешь, потому что, получается, он не здесь - хотя и нельзя сказать, что там.
  - И там ничего особенного, - произнес Горизонт, - кругом поля, кругом какие-то фермеры. Я спросил у одного - дядя, что такое Синий Космос? Он покрутил пальцем у виска.
  - Помню, заночевал я на Почтовом Отделении Синего Космоса, - сказал Марс, - оно, вроде бы, почта - но помимо того, что это почта, это порт - потому что адресация скапливается там отовсюду, и там нет никакого электронного формата. Да ну и понятно это, если бабушка высылает тебе яблоки с Юпитера на Землю, но просто так ты их не пошлешь - никаких электронных путей. Только натурально. Но ты не думай, что у нас есть сообщения с Юпитером - все, что научились строить люди - это продвинутые автоматы, и никакой жизни на Юпитере нет. Может и есть. Откуда мы знаем. Значит, если ты на Почтовом отделении остановился, то можешь пойти в зал ожидания отдохнуть. Но, оказалось, там есть всякие коридоры. Пошел я по одному такому коридору, шел, шел и думаю - что-то я долго иду. Не может быть, чтобы Почтовое отделение таким большим было - а потом я выглянул в окно и понял, что иду в пустоте, иду по какой-то трубе, которая идет в даль. Но я пришел - там опять же, были фасовочные цеха, почтовые, но была и столовая. Так что я пообедал, а потом нашел какие-то номера - номера маленькие, на одного человека. Забираешься и спишь. У меня же четкого графика не было, поэтому я и не спешил никуда. Спал я, спал, а потом вернулся, и вскоре подошел очередной Перевозящий кот, на который я сел и успешно отправился по маршруту.
  
  Прошли военный корабль. Не смотря на движение против течения, Червь двигался уверенно, особенно - после всплытия. Наверху, впрочем, находилась лишь горбатая спина и выдвинутая вверх аппаратная рубка, совсем незаметная почти, что с любой дистанции. Потом, вряд ли кто-то в Акимее подозревал, что в мире могут существовать подводные лодки, тем более, речные. Опасность была минимальная.
  Большой колесный пароход прошел по правую сторону, и в качестве названия у него значилось:
  
  БУБЛИГ
  
  Куда шел "Бублиг"? Какие еще города имелись в окрестностях? Да разве были карты? А вот и нет, были, были на Черве, в одном из шкафов, и вот тут оказалась штука такая - было две одинаковые карты текущего места, и было непонятно - то ли они из разных времен, то ли из разных измерений.
  - Еще б карта Земли была, - сказал Слава.
  - Таких карт не может быть по контексту, - сказал Марс Брайнер, - потому что надо выходить в линейную область. Но мы начинали ловить Теневого именно в таком месте. Если считать каждый слой параллельным миром, то таких карт может быть много, но пацаны, полностью параллельный мир - это совсем параллельно. Это так параллельно, что хуже не придумаешь.
  Так вот, судя по карте, "Бублиг" мог идти в Баркл, Карсон или Большую Щуку - но по карте было непонятно, относились ли эти города к Акимее или нет. А уж совсем далеко был целый район населенных пунктов, которые окружали город Средняя Дудка - возможно, это было отдельное государство. Но все это касалось левого берега, на правом же вообще ничего не было отмечено - хотя, например, магнитовцы говорили о множестве селений и прочих мест.
  - Я думаю, что это хорошо, что все не меняется динамически, - сказал Марс, - я пытался поговорить об этом с отцом, но все похоже на заговор. Никто не хочет ничего понимать. Нет, это слишком. Мы организуем новую школу, вернее, новую науку - все, о чем мы говорим, они считают какой-то виртуальной реальностью, и я думаю, всех этих ученых мужей надо списывать в утиль. Кто пойдет со мной? Один я не справлюсь, но вместе мы будем сила.
  - А где Анна Центр? - спросил Арам Воробьянян.
  - Разве она не общается с твоей сестрой.
  - Я думал, у вас были какие-то отношения.
  - Были, но всплыли. Ты хочешь сказать, она где-то здесь?
  - Ну да. Если она здесь, то как мы узнаем.
  - Ты идешь в мою организацию.
  - В нашу.
  - А я не пойду, - сказал Горизонт, - я просто вам не подхожу. У меня нет ума. Меня на сезон возьмут в клуб "Динамо-Трубопровод", поиграю. Правда, если б вы меня взяли, какой бы толк от меня был?
  - Потому что ты инициирован, - сказал Слава Космос, - нельзя разбрасываться инициированными людьми. Тебе все равно придется пойти. Будешь работать, например. Гм. Кем же ты будешь работать? Ну, оператором. Формулы и мы считать не умеем. Придется учиться. Я, правда, проходил практику на ВППР и даже знаю, как программировать блоки, но это визуальные блоки, а люди там пишут код - да и это не все.
  - Мы так и не нашли пилота Ларса, - сказал Арам Воробьянян.
  - Вижу, - сказал Перов.
  Червь поворачивал к берегу, там, где среди зелени прибрежных районов, находилась далекая нефтебаза. Но это было не все - теперь поверхность реки была заполнена моторными лодками и катерами, и каждое из плавсредств несло красный флаг.
  - Наши, - сказал Виктор Маркасян.
  - Ага, идут в атаку. Посмотрим.
  Червь ушел в воду, оставив наверху лишь перископ. А сколько ж было лодок! Это был самый настоящий пиратский набег, хотя, собственно еще ничего не происходило, и, должно быть, на берегу никто не был к этому готов. Перов включил перископную антенну, и вот, были запеленгованы радиопереговоры.
  
  "Шестой, шестой!.
  "Чисто".
  "Шестой, кто по птицам?"
  "Да рано еще".
  "Шестой, с берега уже могли засечь".
  "Десятый, за родину!"
  "Красный магнит - кровью облит!"
  "За Родину"
  
  - Вот придурки, - засмеялся Перов.
  Причал был все ближе, магнитовцы готовились к высадке.
  - Где-то должна быть баржа, - сказал Виктор Маркасян, - я слышал, ее должны были пригнать соратники. Там большая бочка.
  В этот момент что-то взметнулось, дернулось, что-то разорвалось в стороне - сразу же было непонятно, что это такое. Да и второй взрыв не был столь очевидным, тем более, что внутри аппарата не было ничего слышно, потому как акустический датчик на перископе требовал ремонта. Перископ сделал оборот вокруг своей оси, и тут ничего не прояснилось. Однако, в поле зрения попала тень - что-то проскочило сверху, возможно, самолет.
  - Дело пахнет керосином, ребята, - сказал Перов, - я бы отошел немного в сторону, чтобы было лучше видно. Так мы можем попасть под обстрел. Давайте погружаться.
  Пришлось отойти, быть может, на километр, и это заняло не так уж много времени - зато здесь Червь поднял над водой свою спину - машина находилась у самого берега, и здесь, на берегу, не было ничего, кроме леса. Возможно, что-то было за лесом, но определить это было нельзя, зато была хорошо видна картина боя - армия Красного Магнита была атакована с воздуха - это были типичные штурмовики-аэромобили - крайне медлительные, толстые, способные зависать в одном месте как вертолеты. При этом, одна машина уже была объята пламенем, что не удивительно - при наличии зенитного пулемета такие аппараты становились легкой мишенью. Тем не менее, много дыма и огня было и на воде, и вот, были замечены некие обломки, проплывающие мимо червя. Магнитовцам было все ни по чем, и бой плавно переходил на берег.
  - Сейчас подожгут нефтебазу, - сказал Марс.
  - Им же надо загрузиться, - возразил Виктор, - военные вряд ли подойдут за несколько минут.
  - Вояки могут нескоро подоспеть, - согласился Слава Космос, - а что мы будем делать?
  - Я бы отошел подальше, там будет деревня, - сказал Марс, - потому что если тут будет бойня, то попробуй докажи, что мы не из Магнита.
  
  Червь стоял у берега, в зарослях камыша, которые заняли всю заводь. Должно быть, где-то поблизости могли быть рыбаки, но до сих пор таковых не наблюдалось. Впрочем, они могли быть где-угодно. Ветер заставлял стебли растений качаться в такт, и это движение создавало большой совокупный фон. Были слышны лягушки. Местами из воды высовывались рты больших рыб, и эти губы что-то шептали, но было ли что-то слышно. Уж наверняка, рыбы думали, но никто не обладал столь сильным ментальным даром, чтобы слышать их мысли. Но, вот, например, речная акула Юрий Зуб - разве то неправда была? Свидетельств о том много, но, между прочим, Юрий Зуб никогда не ел людей, зато прогрызал лодки - и вот тут много ж разных мнений, зачем он это делал. Одна версия - Юрий просто чешет зубы. О камень не почешешь, а корягу не всегда можно найти, другая версия - что он любит полакомиться древесиной - и та, та вроде бы верная. Да и много было рассказов, особенно - в Акимее, что плыли себе рыбаки, тут подобрался к ним Юрий Зуб и лодку изгрыз, и вот - оказались рыбаки в воде и думали, что им конец, так нет - Юрий лодку всю изгрыз и уплыл, а на рыбаков он вообще никакого внимания не обратил.
  Были случаи, что видели, как Юрий подле берега грыз ствол дерева, что стояло в воде после разлива. Еще был случай - хотя может и врут - что вроде бы парочка Юриев ела хлеб с рук. Кто ж знает, правда это или нет?
  - Наверное, надо пойти на Среднюю Дудку,- проговорил Дыдд, - но сначала вернуться к трактору и забрать все топливо и генератор. Если мы не вернемся назад, то пусть трактор лежит законсервированный. Потом найдем его, может, через сто лет.
  - Надо доплыть до Зарчча, - сказал Виктор Ленин, - если экономить топливо и червемотки, то, может быть, мы туда доберемся. Наверное, это тысяча километров. Хотя, если бы туда ходили корабли, можно бы было прицепиться незаметно и идти себе. Но это я так.
  - Потом расскажете, добрались или нет, - сказал Слава Космос.
  А что там было в бою, какая обстановка? Кто ж теперь знает. Все новости теперь надо было узнавать из других источников - например, газет. Марс Брайнер планировал встретить Сашу Маслова и все разузнать у него. Какие планы у Славы Космоса? Он просто хотел познакомиться с Акимеей поближе. Наташа Э. и Виктор Маркасян собирались объединиться в семью, и Марс пообещал им, что первое время они могут пожить в его огромной квартирой. А что, если бы вернулся настоящий Марс? А может, и не было того, другого, просто сам Марс о том забыл? Все могло быть. Такова Река-Наизнанку.
  - Если по пути будет какая-та полиция, то начинаем с того, что я - Марс Брайнер, и про меня писали во всех газетах, приглашали на радио, и я - вообще, практически, медийный персонаж, - сказал Марс, - потом, это - Слава Космос, у него уже взяли интервью, и о нем много знают. Потому, вы говорите, что вы - наши друзья из Суратов, скажите - прибыли из Суратов, вы - пара молодых ученых, мы занимаемся изучением времени и пространства. Также скажите, что в Акимее вы лично знакомы с торговцем с лотка Александром Масловым, который торгует на площади им. Петренко. Больше ничего не надо объяснять. Если спросят вас про Красный Магнит, скажите, что вообще не знаете, что это такое.
  - Давай заберем Шавчика, - предложил Слава Космос, - у ребят и так две собаки. С тремя будет еще сложнее.
  - Берите, берите, - согласился Великий Ленин.
  Так и двинулись в путь, и вскоре они были на сельскохозяйственной трассе, где их подобрал фермер на тракторе-прицепе.
  Червь сполз с берега и дал задний ход. Рядом что-то взметнулось - что-то очень больше. Юрий Зуб? Ведь он вполне мог попытаться поточить зубы об машину. Выбравшись из камышей, аппарат пошел вверх по реке как бы наискось - надо было достичь лагеря, чтобы подготовиться к дальнейшему походу.
  А что было дальше? Откуда же нам это знать? Здесь нужно обращаться к дневниковым записям участников похода, если, правда, кто-то вообще брался за перо.
  Да, думаете это всё? Как бы не так. Ехали, ехали себе ребята, и тут смотрит - кто-то на трассе голосует, подъехали ближе, а это - Свитецкий.
  - Японский бог! Это ты! - воскликнул Марс Брайнер.
  - Марсик, - Свитецкий чуть не расплакался, - как так?
  - Так я у тебя должен спросить, как так?
  И вот, едут они дальше, а Свитецкий рассказывает:
  - Знаешь, что такое годы, Марсик? Сколько я летал? Да года полтора. Как я в тот день сел на тот корабль, так больше и не был дома. Я тебе не совсем верил. А где мы только не были, и что только я не повидал, но все бы было хорошо, но девушка, которая была со мной, однажды без предупреждения высадилась в порту - была ночь, и я даже и не знал, что она ушла. Она ушла, понимаешь! Ни с того, ни с чего команда решила провести выборы и назначить меня капитаном. Тогда я решил бежать.
  - Чего ж ты не стал капитаном? - спросил Слава Космос. - Дурак, что ли? Я бы стал.
  - Домой хотелось.
  - До дома еще далеко, поверь мне. Ладно, едем. Впереди у нас много всего интересного.
  
  
  Из Хаотического календаря:
  
  Месяц "Уход Саши Маслова в иные миры". Наверняка, в ранних календарях такого месяца и быть не могло, хотя, во внешнем варианте, а именно - в том календаре, что распространен в городе Ф., этот месяц присутствует - Сашу Маслова тут хорошо знают, да и что говорить - хорошо знают и Сергея Крабова, а уж он, ближайший в прошлом Сашин друг, знал больше всех. Теперь же нам надо понять, что это был за уход. Уходил ли куда-то Саша? Да, в городе Ф. так и считают - что Саша ушел в иные миры, растворился там и больше уже никогда оттуда не вернется. Но, как мы знаем, никуда он не ушел.
  
  Мы бы с вами могли предположить, что Саша Маслов давно превратился в бытового человека, но как бы не так - это, я должен заметить, был всего лишь эффект перманентного дрейфа. Не может же человек, или вообще не человек, жить постоянно на одной волне. А вдруг вы хотите побыть кем-то еще? Впрочем, это - уже другая история.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"