Кто-то любит утро, кто-то - ночь. У кого-то душа может сгореть, как фитиль, а у другого она ровная, пропитанная несгораемым составом. Иногда даже кажется, что первое - лучше. Человек красив и искрометен. Он способен служить лучом в темноте. Но так ли это, мы не знаем.
Таня пятнадцать минут стояла в пробке на одном месте. Наверное, если бы собрать все застывшие в онемении машины и скомкать, перемесить и поставить в печь, получился бы автомобильный хлеб, и им бы пообедала матушка-природа.
Где-то за горами собирался дождь - была видна борода атмосферного бога. И никому до этого не было дела.
Потом, пробка вдруг рассосалась - будто дырку проделали, и все машины туда вытекли. Таня тронулась, потом даже проскочила участок по встречке, взяла вправо. Впереди маячили менты. Обернувшись, она сделала знак рукой, и ее впустили в поток. Заметили ли менты? Возможно, но они были уже отоварены жертвами, и им было не до нее. Ей было все равно, но игра была другой, и нужно было вести себя согласно ее правилам.
Не то, чтобы важен сам процесс.
Когда голова вскипает от мыслей и эмоций, человек не всегда замечет то, что происходит.
Вырвавшись из толчеи, Таня сделал крюк по тихим улицам, определяя, есть ли хвост. Затем, развернувшись, проскочила мимо рынка, к "RedShift", тихому в этот участок суток кафе. Там, за стойкой, ей был встречен Семёныч, мужчина пятидесяти лет с важными усами.
-Ну привет, - сказал он по отечески.
Таня кивнула, но ничего не ответила. Он налил ей минеральной воды. Она пила маленькими глотками, уставившись в телевизор. Она не замечала его. Семеныч был точно дух - хранитель бутылок. Возможно, его видел только он сам - такой некий субъект самосозерцания. Ну и бутылки, разумеется, видели - существа, состоящие из стекла и жидкого внутреннего мира. Это было особое состояние. Иное в обыкновенном. Точно кот в крабе.
-Вот твой кулёчек, - сказал Семёныч, вздыхая - так обычно говорят люди, которые на показ показывают что-то необозримое - то ли опыт, то ли осталось, а может - и недоверие.
Таня молча влезла в пакет.
-Пистолет только такой, - сказал Семёныч.
-Другого не было? - спросила Таня.
-Да он, если разобраться, тебе и не нужен. Не спорь. Раз дали, то дали. Вот тут целая масса родных наших, насекомых. Но злоупотребляй. А это тебе помадка. Красная кнопка. Если видишь, что не справляешься, жми. Твоя задача, смотреть, помалкивать и сообщать. Больше ничего. Инструкции повторять не буду
-И никакого геройства, - сказала Таня, глядя в телевизор.
Она молча переправила содержимое кулёчка в сумочку, развернулась и вышла на улицу.
-Вот именно сейчас все бросить, - подумала она, - если бы бросалось. Человек, например, летит с самолета без парашюта и думает - вот сейчас бы прекратить падение и очутиться, например, в Рио-де-Жанейро. Так хочется. Говорят же, чем сильнее тем веришь, тем вернее результат. И вот ты летишь и веришь. И очень хочешь. Ну, раз хочешь, значит, надо остановить землю и сойти, и пусть она себе крутится сама по себе. Это казалось. Это был сон. Сон закончился, оказалось, что это Пшеничный спал на лице, и все мысли шли от него. Кошачьи сны доступны для человека. Если бы кот еще умел разговаривать, цены бы ему не было. И Саша не ушел. Нет, смысла в нет, в Саше. Таких, как он, много. Один из тысячи, один из миллиона. Человек же должен хоть что-то уметь. Ну, хотя бы, уметь быть теплым. Вот у кота это есть. Но что делать с этим чувством собственности, как бы вылить на него воды, чтобы пошел дым? Нет, не на кота. Пшеничный хороший. А теперь он один в пустой квартире, и тетя Света, да, тетя Света..... Нет, ну зло должно закончиться рано или поздно. Нельзя целыми днями представлять себе, как ему там хорошо с ней, с той, худой. Наверное, и душа у нее такая же худая, усохшая. Почему мужчины обращают внимание именно на таких? Нет, нет, это нормально. Это бы так и было. С ним не по пути. Мама сразу сказала, как на нас вместе посмотрела, что это временно. Надо как-то это остановить. Сейчас работа начнется, и все встанет на свои места.
Она выехала на объездную и нажала на гашетку, и тотчас ее остановили.
-Привет, - сказала Таня инспектору, когда тот подошел, - уж погонять нельзя.
Тот в ответ усмехнулся.
-Я знаю, - усмехнулась она, - катание стоит денег. Я тебя видела, - она вынула губную помаду - красную, точно советский флаг, и принялась красить губы.
Ни одна жилка на лице молодого сотрудника не дрогнула.
-Мы с тобой виделись? Где?
-Значит, увидимся.
-Где?
-Где хочешь.
-Да?
Сотрудник был молодой, бледный, уставший от постоянной чесотки в правой руке. Впрочем, способы, как брать так, чтобы никто не знал, придумывал не он. У него был план - столько сдать начальнику. И он его еще не выполнил.
-Нарушили, - сказал он.
-Ну что вы, - вздохнула Таня, - я просто задумалась. А ты ничего.
Милиционер ухмыльнулся.
-Слушай, пара сотен, и поехала, а? А то спешу сейчас. А вечером в клубе стрельнёмся.
....Таня была собой недовольна - обычно, она предугадывала ментов. Впрочем - забыто. Надо ехать дальше, те же 160, по всем встречкам. Ей позвонил Никита Сергеевич, гуру. Ей казалось, она должна знать каждое колебание его психики. Впрочем, это и не обязательно. Это лишь в качестве тренинга, когда нужно делать через не могу. Не можешь, вгрызаешься. Зубы лопаются. Грызешь без зубов. Если отпадет голова, то нужно продолжать без головы. Потом, допустим, ее заменят.
Позвонил Саша.
Таня притормозила, пристроившись в хвост колонне. Впрочем, и верно - дальше вновь стояли вновь друзья людей и мерили 90 км/ч. Переключилась на третью.
-Да.
-Как ты? - спросил Саша.
-Я - ничего.
-И я.
-Хорошо.
В сердце заколотилось - оно напоминало карбюратор, в который сверху налили очистителя.
-Я думаю.... Знаешь, у меня не все гладко. Мне кажется....
-Ты говори, говори.
-А ты где?
-Еду.
-Понятно.
-Что ты хотел, Сашь?
-Я все думал, думал, боялся сказать. Вроде столько времени были рядом, и чего-то.... В-общем, мы расстались. Я ее не люблю.
-Понятно.
-Может, встретимся.
-Может.
Таня пропустила стоп-сигнал идущего впереди "Камаза" и едва не заехала под прицеп.
-Да? А когда?
-Я сейчас не знаю. Я на работе. Я дома не буду в ближайшие дни.
-Ладно. Ладно. Когда мне позвонить?
-Дня три точно не звони. А потом, я выеду в город, я. Я наберу тебя.
-Ладно.
Сзади начали сигналить. Из машины, что шла на обгон, пялился небритый нерусский субъект. Таня приставила ладонь к уху. Тот что-то прокричал, но все равно ничего не было слышно. Не дожидаясь расширения полосы, она надавила на газ. Четвертая. Встречная. Пятая. А теперь можно и обогнать нерусского. Она помахала ему рукой, представляя, как он жмет на педаль своего "автомата", пытаясь догнать механику. Что у него там? Кореец какой-то? Наивный выходец с Кавказа.
-Это самое худшее, - сказала Таня, - так сгорать от ненависти и тут же раскиснуть, в один момент. Так хочется куда-нибудь прийти, в магазин какой-нибудь, и чтобы продавец тебя обманул, и обматерить его, - она сжала кулаки, - и все. И поплыла. Расплылась. Каждый час заглядывала в социальную сеть - с кем он там трещит, пока в голове не начало шуметь, и это не превратилось в манию. Таких людей надо убивать в себе сразу. Нет, это не лечится. Это - собственная слабость. Люди из-за этого и начинают сначала дымиться, а потом - гореть. Все хорошо. Все, кроме этого.
......База была между гор. С одной стороны горы эти расходились - видимо, их в древности промыло водой, или же выросли они, точно верблюжьи горбы, по соседству. С другой - горы более плотные, волосатые от леса. Красноватая от глины дорога вьется, вьется, и так - до самого моря, через тернии и тропы.
Открыли шлагбаум.
-Лицо наивной дуры, - сказала Таня, - пять, четыре, три.... Нет никаких Сашь, нет мамы, нет Пшеничного, нет Сергея Ивановича, который замучил подмигивать - будто что-то может быть, нет ежедневной маниакальной зависимости от желания сделать карьеру, всех победить, пройти по головам, сломать каблуками черепа два, один. Поехали.
Когда-то здесь была турбаза. Теперь это место заняли участники секты "Возрождение". Организация с безобидным названием, с ясными небесными глазами и проданными в счет, разумеется, возрождения квартирами и домами, с обязательным шизонутым лидером - Никитой Сергеевичем, человеком с особенно русским лицом, иванистой прической, пропитанным идеей о свете и какими-то невидимыми паразитами, которые при первом же общении с человеком вдруг лезут ему в душу и принуждают, заставляют. Так, впрочем, устроены почти все гуру. Ведь большей частью, знания простому человеку не нужны. Хватает и того, что он ест, спит, сношается, испражняется. Нет войны, нет геноцида. Да, ну и если жить в России, то тут всегда масса своих штучек - типа не копи деньги, а то отберут, не планируй на много лет вперед, все равно ничего не получится.
Часть сектантов работало над постройкой деревянный жилищ. Были и другие виды работ, среди которых такие, как кухонные, ремонт техники - в общине было два белорусских трактора, уазик, "шассик" - красный смеющийся трактор, на котором возили отходы и кормили свиней и, собственно, сам уход за скотом. Кое что завозилось извне, но этого было немного.
И, наконец, лаборатория.
Таня, в отличие от многих других, относилась ко всему скептически. Первое - это шум, больная голова, паразитизм. Потом - деньги. Если что-то и можно делать в лаборатории, то не иначе, как наркотики.
Никто не видел, как их увозят и привозят?
Ну вот она, пожалуйста, привезла ингредиенты. Факт? Только для чего им такие вещества и все эти электронные полуфабрикаты? Тут есть специалисты по программированию контроллеров?
-Здравствуй, Машенька, - сказал Никита Сергеевич.
Она улыбнулась - пошире, подурней - как сама выражалась.
-Быстро не ездила?
-Нет, Никита Сергеевич.
Она была уверена - он бы приставал. К ней такой - и не пристать. Любой гуру в такой роли - это хозяин клана паразитов, и у него должно быть всего много, в том числе, и самок. Но он не приставал. Должно быть, мальчики. То есть, и не должно быть, а так и есть. Педофил. Что, в общем, не ново, не ново.
-Меня милиция останавливала, - сказала Таня.
-Да?
-Ну я.....
-Ничего....
Она обнялись. Их лица были так рядом, что она испугалась - полезет целоваться. Но нет - мальчики все ж. Поцеловал в лоб.
-Я задумалась...
-На такой машине не чувствуешь скорости. Ты смотри не спидометр, дочка. Ну, иди на кухню. Светлана тебя покормит.
Там, на кухне, сначала ей встретился Василий, выживший из ума толстяк с мяльным лицом. Светлана, дородная, тоже немного блаженная, налила тарелку постного борща.
-Ваня там, - сказал Василий.
Таня кивнула.
-Он очень добрый.
Она усмехнулась. Ее ничего не раздражало. Каждое действие, каждый шаг был лишь кирпичиком того здания, что должно появиться в итоге. Но и это здание - это лишь небольшое строение, может быть - остекленная остановка, на которой можно ждать автобус, который везет в будущее.
-Ваня сказал, что ты приехала, - произнес Василий.
-Да. Я приехала, - ответила она.
-Он еще раньше сказал.
-Да? Да.
Она отвечала ласково, нежно.
-Ваня сказал, что он тебя ждет.
-Конечно, ждёт.
-Ваня еще сказал, что он умеет летать.
Таня кивнула - даже как-то не естественно.
-Машь, а можно будет с тобой фильм сегодня посмотреть?
Таня покосилась на Светлану.
-Да ладно, - ответила та, - чего уж там.
Таня ни думала, ни сомневалась. В душе же вдруг потеплело - прорвало. Она вдруг поняла, что уже две недели не спит, и некий скрытый бес пытается открыть в ней третий глаз, чтобы заглянуть. Хотя, что там заглядывать - ведь всем понятно, что они там делают. Ведь не двадцать лет, чтобы так сходить с ума.
Да и любовь?
Вот не было ни грамма, и постоянная подспудная мысль летела следом, точно муха: рано или поздно они расстанутся, и она найдет....
Ей всегда представлялся принц.
Ну, все как и положено - и добрый, и сильный, и очень много денег. Впрочем, при мысли о деньгах что-то кололо. Должно быть, подсознание - важный всезнающий учитель, говорило - не мучайся, с деньгами - не дано.
Так она и подумала: раз есть шанс покататься на "Ягуаре" (пока назад не забрали), то надо покататься. Красный, светящийся, леденцовый. Под цвет накрашенных губ. Под цвет красных туфель и красной, вызывающей, юбки.
А теперь.....
А теперь - чувство собственности ее отпустило, и она была готова бежать к Саше, точно Таня за мячиком - это из песни которая.
-Как дела? - спросила она у Ивана.
Они стояли за деревьями. Весь лагерь отсюда отлично просматривался. Вся жизнь - или псевдожизнь - как на ладони. За исключением, разумеется, лаборатории.
-Дела? Отлично, слушай, - ответил Иван.
Он был из разряда вечно молодых - глаза горели, точно из них вот-вот должен был ударить луч. Ивану было лет тридцать пять где-то, и он вот что сказал:
-Я знаешь, я тут просто брожу. Я тут проездом. А ты мне нравишься.
-Как нравлюсь? - удивилась Таня.
-Просто. Берешь и нравишься.
Он говорил это и в прошлый раз, но она не обратила внимание. Теперь же, находясь в более расслабленном состоянии, она вдруг это ощутила.
И мысль же была!
Еще когда она общалась с Никитой Сергеичем. Гуру - это некий способ воздействовать на человека. Тут не пахнет никакими знаниями. Просто, у простого человека нет желания лезть другим в душу. Да и нехорошо это. А здесь - активная такая, паразитская, что ли, позиция. Хочу другого. Хочу чужого ума. Слушайте меня. Ешьте отбросы моего воображения. Суть же в том, что если обычный человек и хочет чужого, то он идет воровать. Ну, например, можно хотеть чужого мужа. Тоже вариант. Но разум не украсть. Нужно обладать неким магнитизмом.
И здесь.....
Она поймала себя на мысли, что очередное слово Ивана отразилось в ней, точно пущенный по замысловатой траектории снаряд.
-Ну, ты случайно, - сказала она, - ты и в прошлый раз сказал. Потом ты случайно с нами побежал. Потом пошел работать в лабораторию. Тоже случайно.
-Да. А что?
Вот такой взгляд - когда глаза постоянно смеются - кого-то бесят, но многих и притягивают. Никогда не поймешь, что у человека на уме.
-Нет. Ничего. Хитрый ты какой-то.
-Да.
-Хитрый?
-Очень хитрый.
-А чего хитришь-то?
-А ты тоже хитришь.
-А чего я хитрю?
-А я знаю. А что с того, - Иван ухмыльнулся и закурил. Их взгляды сошлись. В голове у Тани пошатнулось. Она могла поклясться, что что-то видела.
Но - что-то - это понятно, что не считается.
Нужны слова.
Холод, или - наоборот - жар. И - разум - километры, ленты, может, космические трассы.
-Я, кстати, пойду "шассик" делать, - сказал Иван, - ему никак ума не дадут. Там Гриша есть, он целыми днями учит торжественные речи.
-Это молитвы, - сказала Таня.
-Конечно.
-А ты знаешь молитвы?
-Все.
-Все, все?
-Я не шучу. Я - демон. Все демоны знают все молитвы всем богам.
-Понятно, - вздохнула Таня.
-Не веришь? Знаешь, я смотрю на тебя и думаю - правда ли ты мне нравишься или это мне только кажется. Ладно. Пойду я трактор чинить. Давай вечером встретимся.
-Когда? - спросила она первое, что пришло в голову.
-Вечером. А, ты боишься, что вечером выходить нельзя? У тебя же отдельная комната.
-Откуда ты знаешь?
-Я мимо проходил. Видел.
-И что?
-Вылезешь в окно. А я тебя буду ждать.
-А если увидят? Собаки бегают.
-Собаки боятся демонов. Я им скажу.
-Гм. Ты смешной.
-Да. Просто Петросян.
Таня пошла к толстой Свете, помогать чистить картошку, и несколько раз к ним приходил Сидор (хотя, очевидно, никакой он был не Сидор), чтобы осиять их крестом Никиты - то есть, своим собственным, учительским крестом. И ей наконец пришло в голову, что это как-то странно, совершенно странно - на счет отдельной комнаты.
-А что в миру делала, Машь? - спросила Света.
-У меня муж богатый.
-А не будет искать?
-Не знаю. Никита сказал, что не будет.
-Почему ты не называешь его Учителем?
-Не знаю. Ты же тоже не называешь.
-У нас особые отношения.
-Ага.
-Он был моим мужем.
-Да....
Таня, конечно же, сделала вид, что это ей неинтересно. Однако, как же пропустить такую деталь. Конечно же, наводящие вопросы. А с другой стороны - уровень насыщенности магнитного поля, на которое указал Семеныч, говорит о наличие направленных микрофонов и прослушивающей аппаратуры. Вот сейчас и позадавай вопросы. Нет, в комнате она, безусловно, проверит.
Черт, комната.....
Да, впрочем, какие можно искать чудеса?
Человек не способен придумать что-то противоестественное. Наркотики, разумеется. Для оружия лаборатория слишком маленькая. Да и смысл - проще купить, чем мучиться и делать его самостоятельно. Взрывчатка? Вот тут.... Вот тут....
-А чего разошлись? - спросила она как бы невзначай.
-Так надо.
-А.
-Так бог велел.
-А теперь у него есть жена? - спросила Таня.
-Тс-с-с.
-Ага.
-И не одна.
-Я не видела.
-Тебе не показывали.
-А-а-а.
-Ты смотри! Смотри!
Света покачала пальцем.
Так вот, подумала Таня. Все просто и обыденно. Но надо бы подраскатать эту тему. Не то все будет сделано за нее. Ваня, Ваня. В принципе, чтобы совратить меня, не нужен никакой Ваня. Да и, потом, он же всем, кому ни попадя, говорит, что он - демон. И у него это с рук сходит. А между тем, попробуй ты употреби такие слова, как демон и бес.... Тут только о боге говорить надо. Об их боге. Вернее, о его боге. А Ваня, вот..... Какая в нем роль? Никакой, верно. Тракторы умеет чинить. Впрочем, если предположить, что он, хоть и выживший из ума, но специалист, то тут многое встанет на свои места.
Оружие?
Нет, все случаи, когда оружие изготавливалось подпольно, было самими спецслужбами и сгенерировано. Для эксперимента, для балансирования, для демпфирования самопроизвольных тенденций.....
Хорошо.
За ужином она вновь перебирала в голове все за и против Саши, но ничего не придумывалось. Это ж хорошо, когда мозг сам принимает решения. Не нужно мучить себя ни сомнениями, ни чем-то еще.
Автоматика мышления.
Да, если бы так.
А потом, после молчаливой трапезы, она молилась - вместе со всеми, и пространство наполнялось мыслями иного, чуждого бога.
Потом - она ждала, что же будет.
Вечер. От дум нужно избавляться. Поискать жучки. Так. Нет жучков. Тогда, в чем же смысл. И что это за фон.
Таня вынула из сумочку губную помаду, открутила крышку, и там обнаружились две кнопки - красная и зеленая. Она нажала зеленую. Короткий импульс. Не засечь. Если и засечь, то нужно еще понять, что это было - случайно попавший в приемник всплеск или сигнал о том, что все в порядке.
Луна всходила - половинистая, красноватая.
Выпустили собак. Их лай слышался то где-то на окраинах лагеря, то ближе, то - возле самых стен домика вдруг послышалось деловитое сопение.
-Надо спать, - сказала сама себе Таня, - полежать, вновь помучить себя мыслями. Хотя, что тут думать? Он же ясно сказал. И, видимо, и в Интернет нечего заглядывать. Ведь это ясно. Он ждет ее.
Может быть....
Да, люди порой идут не теми путями, когда пытаются быть близкими.
Таня выключила свет, и тогда послышался стук в окно. Она выглянула. Что она ожидала? Может быть, это мог стучаться бестелесный дух?
-Я пришел, - сказал Иван, - вылазь.
Что это было? Кусочек вечного детства, когда хочется играть каждую минуту, наваждение или принуждение?
Таня была уверена в последнем.
Она прекрасно понимала, что ничего не может сделать - ей говорят, она исполняет.
-Ты наверное, забыла, - сказал Иван,.
Его глаза блестели, точно волчьи.
-Нет, - ответила.
Она вдруг ощутила, что отвечает не она.
В ее сознание проникли....
Бежать - к красной кнопке, нажать, ждать....
-Странный ты, - сказала Таня.
-Почему.
-Разве нет?
-Нет. Обычный.
-Трактор свой починил?
-Почему - мой.
-Ну....
-Ну хорошо, мой. Починил. Там мелочи были. Но все разбирать пришлось.
-Классно.
-Да нет, здесь ничего классного. Вот ты - классная.
-Чем же?
-Не знаю.
Он взял ее за талию, и Таня вдруг ощутила новую порцию яда. Перед ней был хищник, который сначала делал укус, и от этого укуса пьянела голова, и вдруг становилось как-то необычайно хорошо.
-Ты думаешь, я какой-то ненормальный? - Иван хитро улыбнулся.
-Нет. Не думаю.
-Думаешь.
Он провел пальцем по ушку.
Хочется сопротивляться. Но, если бы хоть часть разума была способна сопротивляться внезапной, пришедшей извне, страсти. Тогда бы можно было прыгнуть в окно. Кнопка, пистолет, в конце концов. На горе - там кто-то дежурит. Пять минут - они будут здесь. Уж пять-то минут она должна продержаться.
-Я не могу, - сказала она.
-Можешь.
-Хорошо, ты - ненормальный.
-Просто я - демон.
Где-то совсем рядом послышалось отчетливое сопение собак. Они были огромны. Даже как будто и не собаки, а какие-то иные звери. Зашуршала трава. Донесся звук разгребаемой земли.
-Они меня слушают, - сказал Иван.
-И как же?
-Я им сказал. Они считают, что я - старший.
-Может, ты их кормишь?
-Нет. Это не обязательно.
Таня ощутила горячие и сильные руки у себя под блузкой.
-Ты....
-Тебе понравится?
-Я....
-Я для этого и пришел. Ты мне сразу понравилась. Я решил заняться с тобой любовью. Сопротивляться бесполезно. Тебе будет хорошо. Я не могу сделать плохо. Не думай.
Таня поняла, что ее победили, и она ничего не может сделать - она хочет, и от этого весь окружающий мир исчезает, и существует ли он - тот, что перед ней.
Может быть, демон.
Их губы слились, и она полностью потеряла себя. Было лишь жгучее, наверное, сильнее боли - наслаждение, крик - куда-то туда, в запределье.
На следующий день все было как-то странно: никто не обратил на нее внимания, когда она не появилась ни на молитве, ни на завтраке, ни на последующей, послетрапезной, молитве.
-Что делаешь? - спросила Светлана, увидев ее, когда Таня стояла, опершись о дерево.