Рыжков Сергей Сергеевич : другие произведения.

Вселенная Извозчика Душ

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Баланс в Мире Мертвых незыблем: те, кого Суд признал добряком - отправляются в ангелы, кого злодеем - в легионы демонов, а кто не годится быть ни тем, ни другим - в Слуги Смерти. Но устоявшаяся тысячелетиями система мироздания рушится, когда в мире появляется четвертая, неизвестная сила. Которая не желает признавать Порядок. У которой есть все шансы его свергнуть. Решающую роль в этом противостоянии сыграет простой Извозчик Душ, Артур.

Извозчик душ: Вызов

[]

Annotation

     Баланс в Мире Мертвых незыблем: те, кого Суд признал добряком - отправляются в ангелы, кого злодеем - в легионы демонов, а кто не годится быть ни тем, ни другим - в Слуги Смерти.
     Но устоявшаяся тысячелетиями система мироздания рушится, когда в мире появляется четвертая, неизвестная сила...
     Которая не желает признавать Порядок...
     У которой есть все шансы его свергнуть...
     Решающую роль в этом противостоянии сыграет простой Извозчик Душ, Артур...

Извозчик душ: Вызов

Извозчик душ: Вызов

      Часть 1
     
     
      До прихода Десятника
     
      ПРОЛОГ
     Дьявол выглядит сексуально, как эти самые голливудские парни, чья внешность брутальная, и в тоже время имеет тень женственности. Как и подобает Сатане: существу, что сочетает в себе женское и мужское начало с упором на последнее.
      – Я редко переспрашиваю, но ты в этом окончательно уверена? – коварно улыбаясь, спрашивает Люцифер, присаживаясь в кресло. Белоснежная улыбка из идеально ровных зубов, какую мы можем увидеть только на страницах глянцевых журналов. От его одежды, похожей на форму СС, пахнет костром. Он появился здесь сразу после того, как она провела ритуал сделки с дьяволом.
      – Да... – с трудом выдавливает девушка, опустив глаза в пол, окрашенный кровью убитых животных. Их внутренности от стены до шкафа образуют кровавый след в виде пятиконечной звезды. В углу каждого луча подрагивает пламя свечи.
      – Ну хорошо, – он встает, подходит к ней вплотную и обнимает за талию. Она вдыхает едкий запах костра. – но только не думай, что вечные муки будут ждать тебя сразу же. У тебя ещё будет время подготовиться к ним. Даже после того, как ты умрешь...
      – Страшный Суд? – с опаской поинтересовалась она. Сердце девчушки бешено колотилось, не каждый день тебя обнимает сам дьявол.
      – И он в том числе, – подтверждает он. – но тебя не смущает, что сделки со мной заключаются повсеместно, но твоя – единственная, на которую я пришел лично?
      – Почему...
      – Потому что твоя сделка – знаменательная, – он заглянул к ней в глаза жидкими неживыми изумрудами своих глаз. – Ты ещё даже не представляешь, что из-за тебя начнется...
     

Глава 1

      Тремя месяцами ранее...
     
     Я завожу мотор, пока и без того серые краски сгущаются в сплошной депрессивный видеоряд.
     Теряется всякое желание говорить и действовать, но пассажиров уже посадили в мою машину.
     Заказ принят, пора ехать. Бортовой компьютер на дисплее выдает характеристики пассажиров и конечный пункт, куда их нужно привести: "Рай".
     Я еду в мифическое для многих людей место, а детали поездки мне сообщает гаджет, встроенный в автомобиль. Так выглядит единство технологии и магии: машина, напичканная магическими артефактами и сделанная далеко не на заводе, оснащена компьютером и всякими умными штуками.
     Взаимовыручка.
     В некоторым смысле и наши компьютеры, способные связывать общими интересами, беседой и работой миллиарды человек по всему миру тоже напоминают чудо. Такое же, как магия.
     Мой новый мир, новый мир для каждого, кто умрет, построен на таких контрастах. Напичканный магией и заселенный бесчисленной ордой чудовищ, в нем имеют место быть огнестрельное оружие и военная техника, также как закованный в доспехи дракон и маг с посохом, оседлавшим его.
     Потому что там, где есть магия, неважно – усилить ли броню чудовища заклинанием или наколдовать целый танк. Потому что в мире, куда пришла технология, не столь важно, как хорошо ты метаешь фаерболы, когда в руках гранатомет.
     Всё переплелось.
     Мир Мёртвых влияет на Мир Живых. Иначе откуда бы мы взяли все наши примитивные представления о потустороннем мире, духах и мифических существах?
     Но также и Мир Живых влияет на мир, куда уходят все души умерших, изменяя его, превращая в причудливое сочетание сказки и верхушки технологического прогресса.
     Но это удивляет только когда умираешь и попадаешь сюда. Человек ко всему быстро привыкает.
     Я принимаю таблетку: депрессивное состояние ослабевает и трогаюсь с места. Вокруг меня мрачный современный город небоскребов, но с готическими статуями и оформлениями. Ещё один контраст прогресса и дани уважения колдовской эпохе, в которой застыла большая часть остального мира.
     Это взаимное влияние превратило Мир в подобие мегаполиса планетарного масштаба, где возможно встретить все, что угодно, и все это будет либо гармонично вписываться и дополнять друг друга, либо создавать дикие противоречия.
     Выезжаю из Города, набирая скорость.
     Я не знаю, с какого момента стоит начать свою историю. Можно было с того момента, как я перестал быть живым или только-только начал перевозить души.
     Но я решил начать с того момента, когда ужасные очертания моего прошлого стали проглядывать из глубины и настигать меня, а настоящее стало стремительно меняться, переворачивая миллионы судеб...
     
     Всего лишь пятьсот километров час. Всего лишь скорость небольшого реактивного самолёта. Спешить по Основной трассе смысла не было. Во-первых, Основные как правило забиты Извозчиками, как я, поэтому приходится соблюдать условный скоростной режим, а во-вторых, груз, который мы везем в Рай, нужно доставлять осторожно. Из соображений комфорта. Пассажир не должен, выйдя из салона, спрашивать у Бога в Раю, за что его подвергли таким мукам по дороге.
     Трасса под колёсами накалялась: доисторический пейзаж за окном машины проносился стремительно, и все же пассажиры успевали его рассматривать.
     И, конечно, задавать однотипные вопросы.
     – Да, это динозавр... да, их души некуда было поместить, поэтому они торчат здесь... да, есть ещё существа... да, эльфы существуют... и единороги... розовых слоников нет. Да, за пределами Ада и Рая опасно и вам тут нечего делать, – машинально отвечал я, не отвлекаясь от дороги.
     Испытывал бы я эмоции тогда, наверное, уже бы слал их на фаллические венцы пути человечества. Конечно, ясно, что умершему человеку, попавшему в Мир Мёртвых, все непонятно и интересно, но каждому новому лицу объяснять одно и тоже просто утомляет.
     Впрочем, я не чувствовал себя от этого раздраженным. Сейчас мне было плевать. Фиолетовая таблетка умиротворения действовала идеально, и я просто залипал на снежные верхушки золотистых гор впереди.
     Слева и справа от широкого дорожного полотна, защищенного хреновой тучей заклинаний, раскинулась степь. Её высокую траву утрамбовывали массивные колонны ходячих крепостей: диплодоков и брахиозавров. Здесь древнейшие ящеры жили и здравствовали. Гибкие башенки их шей грозились упереться в небо, а маленькие кабины голов неторопливо срывали листву с самых высоких деревьев. Красавцы. Один гигант даже подошел к дороге и с интересом склонил массивную голову над моей машиной, словно пытаясь разглядеть, что за козявки тут ежедневно проносятся по полоске, которую отчего-то не получается перейти.
     А у меня тем временем "сели батарейки". Так это называют Слуги Смерти. На душе становится тяжело, мучительное сдавливающее чувство депрессии внутри стремительно нарастает: яркий и прекрасный мир в прямом смысле начинает блекнуть, обретая серые тона. Действие «эмоций» заканчивается.
     Благо трасса была прямая, отвлекаюсь от вождения, нахожу в кармане пиджака беленькую потертую коробочку с таблетками, высыпаю на руку рыжую и быстро проглатываю. На бледном лице в зеркале проступает тень улыбки, в глазах загораются огоньки, теплая энергия разливается по телу. Таблетка бодрости сработала почти мгновенно.
     – Вы пьете таблетки? А от чего? – неуверенно интересуется полный мужчинка маленького роста с залысиной, одет в старомодный свитер и большие очки. На лице маска из подавленного испуга и сомнений. Жалкий типок. Кому только билеты в Рай не дают.
     – Ни от чего. Это профессиональное. Все мои коллеги их пьют.
     – Вы чем-то болеете? Вы... не переживайте, я врач, может, посоветую что, – тихонько предложил пассажир, глава семейства, блин. Ах, да. Его адская семейка из двух спиногрызов, дерущихся на заднем сиденье, и сухонькой мамаши в сером платье и очках на пол-лица, тщетно пытающейся их утихомирить, мешали всю дорогу. – Потише!– тоненьким голоском прикрикнул он на мальчишек, которые, понятно, не отреагировали.
     – Не, ничем не болею, эти таблетки – эмоции, сейчас бодрости принял, например. Мы – Слуги Смерти же, у нас собственных эмоций нет. То, что сейчас чувствуете вы: удивление, восторг, волнение – нам это доступно только за деньги. Доставлю вас – получу денег, накуплю ещё таблеток и буду испытывать те чувства, которые пожелаю, – натягиваю улыбку на лицо. – Ну, на которые денег хватит.
     – А в Аду и Раю также? – обеспокоенно осведомился собеседник.
     – Нет, нет, энергия Ада питает демона, а Рая – ангела, последним вы вскоре станете. Нас же ничего не питает, а эмоции – удачный способ побудить к работе.
     – Вы в рабстве? Это же почти Ад! Вас лишают чувств за работу!
     – Да бросьте, какое рабство? Никто же не заставляет нас возить души. Просто нет доставленных душ – нет монеток, нет монеток – нет эмоций. Решил путешествовать по Миру Мёртвых и не работать – ну и существуй там себе без эмоций, никто тебя искать не станет. Как хочешь, так и существуй в черно-серых тонах.
     – Ого! Тяжело так, наверное? Чувствовать только то,
     на что заработали.
     – Да нет, я привык. Даже есть свои плюсы: могу чувствовать,
     что пожелаю. Нет внезапной хандры или смеха без причины. Полный самоконтроль.
     – А какие эмоции у вас в ходу? Ну... если не секрет, конечно, – круглые глазки собеседника с детским любопытством сверлили меня.
     – Умиротворение, заряд бодрости, здоровье – дает ощущение силы и самодостаточности, успех – чувство высокой самооценки, умиление даже есть, можно на закат поплакать, восторг ещё, легкая печаль...
     – А любовь? – дребезжащим голосом поинтересовалась его жена сзади.
     – Вот любви нет. Она в списке социально-опасных эмоций, наряду с гневом, отчаянием, зазнайством. Есть красные таблетки "эротик", но ими нечасто пользуются. Сексуального влечения нет, а договориться, чтобы одновременно их купить и предаться утехам, согласны далеко не все Слуги противоположного пола могут. Симпатии тоже нет.
     – Ужасно так жить... – задумалась женщина.
     – Да нет, почему? Каждую эмоцию мы чувствуем на самом пике, как никто из живых. И если уж Слуги занимаются любовью, то уровень счастья похлеще...
     – Тут деееети! – перебил меня мужчина.
     – Ах да, совсем забыл, извините, отвык от Земли. Ну, самая популярная эмоция – радость. Расслабляет и делает довольным. Лучше любого алкоголя. Наркотиков при жизни, увы, не пробовал, не могу сравнить.
     – А депрессия у вас есть?
     – Депрессия? – я фальшиво улыбнулся и тряхнул головой. – Она по умолчанию идет, если вовремя не подпитываться. Но у нас она сопряжена с почти физической болью, и все цвета вокруг меркнут. Словно в черно-белый телевизор попадаешь.
     – Понятно. А вот как вы стали... им?..
     – Извозчиком? При жизни хорошо водил.
     – Да нет. Ну... Слугой Смерти.
     –А, вы про это? – впереди уже поблескивали серебром Врата Рая. Высоченная райская стена из белого кирпича возвышалась над тропическим лесом: я стал притормаживать. – Ну, есть добрые люди, есть злые, у всех есть карма: либо хорошая, либо плохая. У вас хорошая на момент смерти – в Рай вас, у кого плохая – в Ад, а вот такие, как я по жизни, видимо, созерцателями были, не разрушали ничего и не созидали. Нейтральные. Нас в Слуги Смерти, в черные ангелы, доставлять души из Мира Живых сюда.
     – Ясненько, а вы кем были при жизни?
     – Бизнесменом каким-то, при деньгах жил, вроде в политику даже лез, смутно помню. Наверное, потому что не своей смертью умер, разбился вот на этой машине, – похлопал по приборной панели своего железного коня: черной BMW M5 F10. – Психика повредилась немного.
     – Ууу, нам повезло, значит, мы-то сохранили всю память. Тоже на машине разбились, вот на этих разбойников отвлекся, – его дети продолжали припадать к стеклу и с восхищением тыкать пальцем на очередного динозавра или какое-нибудь другое мистическое существо, выпрыгнувшее из леса.
     – Возможно, нам как-то фильтруют память, поэтому забыл все. Не знаю, да это и неважно уже. Все равно, дороги в Мир Живых уже нет.
     А вот и врата в Рай. Тут всегда небольшой затор из черных машин на входе. Ангелы – те ещё бюрократы. Смазливые ребятки с белой накрахмаленной кожей и злыми светящимися глазами, носятся с серебристыми автоматами в руках и, подрагивая крылышками за спиной, скачут от машины к машине, тщательно проверяя ауру каждого пассажира: не залетит ли к ним случайно демон?
     Старожилы-Извозчики рассказывали, как однажды по ошибке водила привез им целый микроавтобус уголовников, погибших во время пожара в тюрьме, ангелы его пропустили в Рай, груз не проверили, а зеки узрели всю эту красоту: и стали вино хлестать да крылатых дамочек лапать, ещё с Архангелом чуть в драку не влезли. Белокрылые шум тогда подняли дикий, скандал устроили, и меры безопасности усилили.
     Ну как можно было явных уголовников и потенциальных демонов повезти в Рай? Так в принципе невозможно ошибиться. Может, восемьдесят лет назад состав «эмоций» был заметно хуже нынешнего и водителя понесло не в ту степь
     – Привратник Антоний, проверка ауры груза! – в стекло машины постучал молодой ангелок с рыжими кудрями, горящими голубыми глазами и с серебряным узористым автоматом Калашникова в руках. Два внушительных крыла прижимались к спине.
     Открываю окно.
     – Здравствуй, Антоша, недавно умер, что ли? – поинтересовался у паренька.
     – Ты откуда знаешь, Слуга? – огрызнулся он.
     – Да потому как ты представился, понял. Ещё, видать, ты гаишником при жизни был. Прям как документы потребовал, – съязвил я. Видимо, не до конца растерял развитое при жизни чувство юмора. – Гаишник, попавший в Рай – это так необычно.
     – Поостри мне тут, Извозчик, – сурово пригрозил он, дернув автоматом. – Я вообще-то погиб на дороге, бандита перехватывая, и не тебе меня подкалывать. Был бы ты демоном, уже бы очередь в твою рожу всадил.
     – Злой ты какой-то для ангелочка, – усмехаюсь уголком рта. – Проверяй, всё чисто.
     Ангел открыл сначала заднюю дверь, взял из нагрудного кармана нелепые винтажные очки с ручкой и зелеными окулярами, посмотрел сквозь них сначала на напряженную женщину и недоуменных детей, прижавшихся к ней, а затем на главу семейства. Ну и глупо же выглядел ангел в этих маскарадных очках, а-ля дама на балу в девятнадцатом веке. – Чисто! Проезжайте!
     Заезжаю в Рай. Звенящие серебряными ожившими статуэтками птиц ворота остаются позади. Заворачиваю на внушительную парковку, сооруженную на опушке сказочного леса. Там уже с довольными физиономиями поджидают крылатые нянечки на вид лет тридцать–сорок, которые с умилением готовы взять под ручки очередного кандидата в ангелы и повезти его к личным апартаментам, созданным специально для него. Под каждую семью или одинокого человека, они каждый раз ваяют свой домик со всеми удобствами. Магия Рая позволяет вмещать огромное количество людей и здания, не занимая дополнительной площади планеты. Экономия.
     – Что-то злые какие-то эти ангелы, – смутился пассажир после того, как его смерили суровым взглядом зелёные очки.
     – Да не, просто высокомерные. Им внушают в головы, что они – венец божественного замысла, их война с демонами священна, а Слуги – лишь прихвостни Тьмы и тоже заслуживают огрести от их праведного гнева.
     – А разве это не так? Ангелы же борются со злом…
     – А вон, за вами пришли! – не став утруждать себя очередными объяснениями, тыкаю пальцем в сторону улыбающейся красивой взрослой женщины в белом платье и платке на голове.

Глава 2

     Полностью, или хотя бы малую часть Рая мне никогда не удавалось увидеть. Только эта опушка леса, где особый класс ангелов, которых я прозвал «нянечками», забирают новобранцев. Нянечками чаще всего становятся сердобольные при жизни старушки, из тех, что кормят бездомных кошек, и, улыбаясь, могут заговорить с незнакомцем в автобусе.
     Милые люди.
     Вечерело. Трасса пустовала, и я мог позволить себе вдавить педаль в пол.
     Чёрный БМВ несётся с бешеной скоростью. На спидометре стрелка стремительно поднимается: семьсот километров в час, восемьсот, девятьсот, за колёсами остаётся шлейф из синего пламени, а все живое в радиусе метра от дороги замерзало от энергии Смерти, на которой машина работала.
     Уверен, что сейчас какая-нибудь полёвка, подошедшая вплотную к дороге, превратилась в ледяную фигурку вместе с травкой, которую собиралась зажевать.
     Алый закат медленно угасал, красное солнце, которое здесь было больше и ярче, чем на Земле, скрывалось за горизонтом темной полоски леса. Его уходящие лучи играли на кожаном кресле машины и на моем черном, как оперение ворона, костюме. Заколдованное даже от того, что на дорогу выбежит мышь, дорожное полотно монотонно стелилось предо мной. Темнело, первые светящиеся бусинки звезд загорались на исчерна-синем покрывале небосвода, бледный свет фар пронзал робко опустившуюся темноту.
     По Основной трассе от Рая до Города Суда ехать ещё где-то около суток, может, даже больше, поэтому придется в очередной раз поехать по быстрой трассе.
     Быстрые от Основных отличаются тем, что их по площади Мира Мёртвых бесчисленное множество, проходят не вдоль побережья материка, и чаще всего представляют собой просто накатанные веками тропинки других Извозчиков.
     На них нет никакой магической защиты, или асфальта. На коротких трассах можно сэкономить сутки времени в пути, но есть высокий риск попасть в засаду или стать жертвой лесного чудища.
     Словом, быстрые трассы для смельчаков, желающих быстрее доставлять грузы и получать больше монет.
     Тем временем, Основная трасса несла меня к хвойным лесам. Ночь сделала высокие ели и пихты похожими на косматых великанов.
     Надо бы упокоиться на несколько часов, чтобы уехать к рассвету. Ночью по быстрым трассам ехать совсем стремно: не заметить гоблинскую засаду и вляпаться в неё проще пареной репы, а желающих заиметь пуленепробиваемую тачку Извозчика с внушительным арсеналом в багажнике предостаточно.
     До рассвета можно перекантоваться в городках мертвецов. Даже несколько часов сна не помешают мне приехать в Город Суда к полудню. По Основной притащился бы лишь к вечеру, а то и на другие сутки. Даже если бы выжал из своей колымаги максимум.
     Приборная панель в машине как в самолёте: куча кнопок и небольшой интерфейс с сенсорным экраном. Прогресс и до нас дошел.
     Выбираю географический обзор и просматриваю, какие из городков мертвецов поблизости свободны. Так, самый первый по пути в лесополосу – Склеп: на него как раз участились нападения местной живности, значит, цена за номер снизилась.
     Притормаживаю, чтобы не упустить поворот, и тут случается непредвиденное. В салоне резко холодает. Я это понимаю по тому, как лобовое стекло покрывается узорами, а на пиджаке оседает иней. Свет в салоне гаснет, и на стекле проступают очертания красивого женского лица с белой кожей и чуть резкими очертаниями. От пронзительного взгляда черных глаз исходила просто бешеная энергетика, прожигающая изнутри, и вместе с тем могильная стужа. На гладких темных волосах поблескивали льдинки в диадеме. Морана, славянская богиня смерти, моя начальница.
     – Артур, – сладким, словно ей нравилось произносить мое имя, голосом произнесла богиня. – У меня к тебе новое задание.
     – Я слушаю.
     Неужто посреди ночи придется тащиться в Мир Живых
     за очередной душонкой?
     – В этот раз у тебя на родине, в Москве. Часов в восемь утра погибнет известный журналист Александр Ростов, забери его душу по-быстрому.
     – Погибнет? Он ещё не погиб что ли? Обычно я уже подбираю готовые души, а не их проекции из будущего.
     – Ой, Артур, я тебя умоляю, не строй из себя сурового профессионала, – усмехнулась Мара одними губами. – Ты тут и секунды не проработал, если сравнивать с моей практикой.
     – Да нет. Просто необычно как-то.
     – Просто он не может не умереть. Его заказали уже, плюс один из лучших Киллеров от нашей стороны за него взялся, ангел-хранитель у него не самый опытный, да и парень явно без башни. Не послушает предостережений, как всегда, и погибнет. Тут линии вероятности просчитать несложно.
     – Так вот оно что. Высылай координаты.
     – Уже у тебя в бортовом компьютере.
     – Принял.
     – Сразу как проснешься – приступай. Можешь пока в городок мертвецов завалиться.
     – Туда и еду, босс, – улыбнулся я. Это было скорее данью вежливости к подобию человеческого общения. Я уже давно забыл, что значит искренне улыбаться. От таблеток радости лишь неестественная лыба до ушей и желание смеяться над любой хреновиной.
     – И ещё: береги себя, Артур, – эти слова она произнесла искренне, словно симпатизировала мне. Я бы даже удивился от этого, если б умел.– Ты у меня один из лучших водителей, но всегда гоняешь по быстрым трасам. Будь осторожней, мне бы не хотелось надолго потерять тебя из штата.
     – Не беспокойся, у меня всё под контролем.
     – Приятно это слышать, – в салоне вновь загорелась приборная панель, узоры растаяли на стекле, а лицо Мораны бесследно исчезло.
     Резко торможу, заставив асфальт под колёсами вспыхнуть синим пламенем. Что-то живое глубоко внутри меня смачно выругалось на отборном русском языке. Проехал поворот! С диким скрежетом разворачиваюсь на 180 градусов и устремляюсь к разбитой дороге, ведущей в темную бездну дикого леса. Надпись на деревянной табличке кровью: "Crypt 12 км". Извозчики во всех народах есть, поэтому в Мире Мёртвых указатели на английском, немецком или французском. Все зависит от того, в какую эпоху жил человек, сделавший надпись, и какой язык тогда считался международным.
     Хоть я и смутно помню жизнь, но заезжая на быструю трассу, сразу о России-матушке вспоминаю. Дорога тут стала ещё хуже, чем прежде: на ухабах и неровностях машина чуть ли не отбивает чечетку, чуть не расшибаю бампер об упавшее рядом с дорогой дерево (гоблинская ловушка?) и едва вписываюсь в резкие повороты по темной лесной тропе.
     Паранойи у мертвеца быть не может, а значит, и из кустов на меня действительно пялятся десятки голодных глаз. Заунывная песнь из воя местных чудовищ иногда прорывается сквозь рев мотора. На дорогу прорываются и его исполнители: резко торможу перед облезлым серым вервольфом. Человек-волк, сутулясь, выбежал на дорогу, обернулся на машину невидящим взором белесых глаз, прорычал и на двух ногах побрел дальше.
     Старый волк, вот-вот подохнет. Продолжаю путь, но скорость понижаю до пятидесяти, на этих извилинах вероятность влететь во что-то крайне возрастает. Склеп на навигаторе все ближе, уже почти приехал.
     – Твою ж мать, – пробормотал я, снова затормозив. Интересно, сильно ли я так тормоза изнашиваю или заколдованным машинам не знакомы проблемы земных жестянок?
     Впереди был предмет моего разочарования. Мертвого, практически безэмоционального разочарования.
     В грязном городишке, где я собирался переночевать, рубились уродливые зеленоватые горбуны, закованные в кожаные доспехи.
     В кривых ручонках они сжимали топорики и ржавые мечи, кто-то из них даже пытался стрелять из затертого автомата (у демонов стащили?), но при этом сам боялся своего оружия и визжал всякий раз, когда с дула срывалось смертоносное пламя.
     Лесным дикарям противостояла организованная дружина зомби с самодельными копьями и дубинами, преимущество подгнившим людям давал "снайпер" со старым ружьем, стреляющий с балкона.
     Перевеса ни с чьей стороны не ожидалось. Обе команды боялись напасть и ограничивались крошечными секундными схватками, после чего прятались по укрытиям. С обеих сторон от силы по паре погибших.
     Недолго раздумывая, решаюсь вмешаться: все-таки я сюда подремать заехал, а не наблюдать вестерн в исполнении артистов фрик-шоу.
     Выхожу и лезу в багажник: арсенал Извозчикам выдают как на маленькую войну. Это на тот случай, если придется увязнуть в засаде и отстреливаться от больших групп противников: тут к моим услугам заколдованный автомат, дробовик, пистолет–пулемет, пару гранат, пистолеты и даже револьверный гранатомет! Интересно, каких мутантов в этих краях с него гасить надо?
     Беру классику. "Томпсон" в лучших традициях разборок чикагских мафий тридцатых годов.
     Дергаю затвор и, чувствуя себя отъявленным разбойником Джоном Дилленджером: в деловом костюме да с пулеметом наперевес вальяжно иду в гущу событий. Гоблины, завидев меня, недоуменно озираются тупыми плоскими рылами с крючковатыми носами, а я уже нашпиговываю их тела магическим свинцом.
     Гоблин-автоматчик пытается подстрелить меня, но точечная очередь превращает его в орущие багровое решето: два ближних смельчака с ревом бросаются вперед, занося топоры, но в сантиметрах от меня их головы лопаются от пуль, как шарики, наполненные кровью. На этом сопротивление и кончилось.
     С хрюканьем и визгом остальное гоблинское отродье как тараканы разбегается по углам, оставляя убитых товарищей. Я же победоносно выхожу к местным обитателям Склепа. В руках дымится пулемет.
     Жители осторожно опускают оружия, недоумевая появлению спасителя из темноты: дикие, голодные, в рваных лохмотьях вместо одежды, на многих плоть сгнила до скелета (признак острой нехватки эмоций). Без энергетической подпитки души с Земли в прямом смысле превращаются в ходячих мертвецов.
     – Артур? – ко мне навстречу вышел скелет с редкими ошметками мяса на теле, шляпой с самодельной звездой шерифа и рваной куртке. Его огромные карие глаза диким взором взирали на меня из костяных глазниц. – Давненько ты к нам не заглядывал.
     – Оно и видно. Без меня тут совсем бардак у вас.
     – Умеешь же ты эффектно появляться, старый черт, – мертвец кладет револьвер в кобуру и протягивает мне руку, обтянутую сухими лоскутами кожи.
     – Я тебя тоже рад видеть, Джо! – снова криво нарисовав радость на лице, пожимаю её. – Смотрю, изголодались вы тут совсем, – оглядываюсь на женщин и мужчин, похожих либо на больных проказой, либо на трупы, подверженные эксгумации.
     – А чего ты хотел? Нападения усилились. Ваши давно не заглядывают, вот и не получаем питания. Уже думали кровь начать пить.
     – Ну-ну, в крайности-то хоть не бросайтесь. Жизнь вурдалака, думаю, похуже вашей будет, – К слову, мертвец может испытывать подобие эмоций и облегчать состояние депрессии, если будет пить кровь живых существ, но есть "маленькие" побочные эффекты: с каждой такой трапезой он медленно, но верно превращается
     в кровососущие животное с большими клыками и теряет последние остатки разума, становясь диким зверем.– Человеческий облик лучше сохранять до конца.
     – Ой-ой, философ нашелся, поди просто рассуждать о человечестве, регулярно получая эмоции и отдыхая в квартирке со всеми удобствами, – нахмурился шериф, он же мэр Склепа. Джо – бывший демон, лет сто назад каким-то чудом сумевший сбежать из Ада. Правда, его побег ни к чему хорошему не привел. За пределами Ада жизнь для иммигранта с Земли ничуть не лучше, чем там. Пока он по лесам скрывался от демонов, успел растерять последние остатки демонической энергии и перестал представлять для дьявола интерес.
     Казалось бы, все позади, но не тут-то было. Без адской энергии бывший демон – всего лишь душонка мертвеца, и в Мире Мёртвых своей жизненной искры не имеет. Проще говоря, у него не было эмоций, и он стал совсем как Извозчик, но с маленьким отличием: ему никто не предоставит работу, где бы он смог получить пилюли радости, легкой грусти или восторга.
     Пришлось как-то выкручиваться, находить по лесам другие брошенные души и вместе с ними строить городок.
     Цель такого городка: построить небольшое поселение с отелем для проезжающих Извозчиков, чтобы те за безопасный ночлег платили им крохами с барского стола, эмоциями.
     Кто попадает в обитатели городков мертвецов? Сбежавшие из Ада, как Джо, изгнанные из Рая, души, которые были утеряны во время доставки на Страшный Суд и даже некоторые Слуги Смерти, уставшие от рутины в Городе Суда.
     Да, такие, кто ради уличной романтики готов терпеть постоянное депрессивное состояние и эмоциональное голодание, тоже встречаются.
     Много ли таких душ, оказавшихся выброшенными на просторы Мира Мёртвых без предназначения? В сравнении со всеми душами ангелов, демонов и Слуг – совсем мало.
     Но с учетом того, что Мир Мёртвых существует тысячи лет, и его населяет миллиарды бывших людей, то вольных мертвецов тысячи, а то и десятки тысяч.
     – Брось жаловаться, Джо, лучше спать меня уложи и людей своих успокой, а то, вон какими дикими глазами на меня пялятся.
     – Ты на сколько? – резко поинтересовался Джо. Его голодный яростный взгляд меня немного напрягал.
     – До рассвета. Как обычно, – мне это не казалось. Обглоданные жители действительно медленно и ненавязчиво окружают меня. Они были слишком голодны, чтобы изображать дружелюбие, и их жажда порвать меня была очевидной.
     – Сколько заплатишь?
     – Как обычно: три радости, либо два блаженства и пять бодростей, – кольцо из жителей все сжималось. Джо был напряжен. – Больше платить не стану! – стая ободранных зомби готова уже меня разорвать. Резко дергаю затвор и стреляю в воздух. Кольцо сразу расходится. – Джо, – стиснув зубы обращаюсь к мэру. – Ты меня расстраиваешь! Грабить Извозчика, а тем более меня, совсем не по-товарищески, после такого в твою дыру ни один даже самый затюканный водилка не заглянет.
     В его взгляде что-то резко поменялось: голодный хищный взор сменился здоровой решимостью командира.
     – Всем разойтись! Быстро! – рявкнул он на местных.
     Те, почитавшие его железный авторитет даже в самых тяжелых ситуациях, покорно разошлись и опустили свои самодельные орудия из деревяшек и камней. – Прости, брат, – он, глядя в глаза, похлопал меня по плечу. – Мы просто все очень голодны, я не хотел тебе навредить.
     – Да ладно, все понимаю, тоже не в духе, когда баночка заканчивается.
     – Платишь по стандартному тарифу, Артур, можешь даже дешевле, ты нас спас все-таки...
     – Да нет, Джо, вижу, что у вас тут народ голодает, так что плачу по правилам, никаких скидок.
     – А ты благородный. Удивительно, что в Рай тебя не взяли.
     – Видимо, Высшие Силы поняли, что я не захочу носить нелепый белый халатик. Сейчас, тачку в гараж загоню, не хотелось бы, чтобы её ночью кто-то поцарапал.
     Возвращаюсь к одинокому немецкому железному коню, кладу автомат обратно и отвожу машину в крытый деревянный сарай, похожий на конюшню.
     В нем могло поместиться штук пятнадцать автомобилей, только как они там разворачивались в потемках, чтобы друг друга не помять, оставалось загадкой.
     Тем временем на улице стало тихо. Жители Склепа разошлись по домам, унеся в берлоги раненых. Трупы гоблинов так и остались валяться посреди площади: убирать их у местных не было сил.
     Городишко назывался Склепом, потому что кривые трехэтажные домишки в нем были сделаны тяп-ляп: каждое безобразное кривое строение как бомж на последней стадии алкогольного опьянения опирался на такого же наклюкавшегося товарища. Одним словом, все дома с каждой стороны улицы были слеплены в отвратительного лежачего Франкенштейна.
     Отель. На двери надпись, нанесенная на лист из содранной кожи гоблина: «Hotel».
     А внутри все довольно цивильно: вполне ровная лестница, ведущая на второй этаж, по полу практически не бегают тараканы и прочие насекомые, блестит отполированная стойка ресепшна, за которой стоит бледный исхудавший мертвец с местами ободранной кожей.
     Он смотрит куда-то в стену мутным взором и потягивает из сосуда какую-то красную жидкость. Судя по тому, что от живого трупа разило спиртом, а изо рта уже выглядывали крохотные клыки, он мешал самогонку с кровью. Видимо, думал, что если будет мешать с алкоголем, то не будет превращаться в вурдалака. Наверняка подобно заядлым алкоголикам, думающим, что культурно выпивают, он вряд ли признавался себе, что медленно превращается в кровожадное чудовище.
     Кладу на стойку положенное количество эмоций. Тот, не глядя на меня и с полным равнодушием к таблеткам сгребает их в ладонь и кладет в ящик. Видимо, его кровавая самогонка стала его основной зависимостью.
     – Второйномерхорошеговечера! – куда-то в пустоту пробарабанил он.
     – Ну, спасибо, – ответил начинающему вурдалаку-алкоголику, поднимаясь по скрипучей лестнице наверх. Черт! Как же непрочно у них закреплены половицы: с каждым шагом кажется, что вот-вот рухнешь. Вцепляясь руками в перила, поднимаюсь на кривой пол второго этажа, сделанный из досок разной толщины, и прохожу в своё стойло к двери номер «2».
     Открываю. Внутри подобие кровати из шкур животных и криво сложенных досок, рядом стул и стол: на нем хохочут два небольших мохнатых домовых. Завидев меня, существа медленно растворяются в воздухе. Мда, не пятизвездочный отель.
     Снимаю пиджак, черную рубашку и галстук исключительно из соображений не иметь наутро жеваный костюм, вынимаю из карманов баночку с эмоциями и достаю белую таблетку. Это таблетка покоя: меня накроет на несколько часов чувство блаженства спящего и умиротворения, большая часть моего сознания покинет меня, но я буду видеть и понимать, что происходит вокруг. Отдаленный аналог сна. Закидываюсь таблеткой, достаю из кобуры пистолет «Беретта», если вдруг обезумевшие жители решат напасть, и ложусь.
     Теплая волна безмятежности и покоя обволакивает меня.

Глава 3

     Бывает, жизнь подкидывает нам знамения. Они могут предупреждать об опасности или даже уберегать от них. Например, сломавшийся будильник. Из-за него ты опаздываешь на работу и уже в спешке стремясь к метро, обнаруживаешь, что поезда… не ходят. Люди в панике говорят, что в тоннеле был взрыв, а в том поезде, что разнесло на части вместе с пассажирами вполне мог быть ты.
     Либо ты мог запланировать важную деловую встречу и тысячи мелких обстоятельств намекали, что стоит её перенести, но ты их проигнорировал, в результате получив сокрушительный провал. Иногда знамения просто призывают быть осторожным и проявить бдительность в каких–либо моментах. Подчас это помогает сохранить жизнь, здоровье, деньги или репутацию.
     Александр был внимателен к знакам судьбы: чуткий и проницательный парень с развитой интуицией, он был расчетлив и старался обходить острые углы.
     Но когда дело касалось справедливости и необходимости наказать преступника – он напрочь терял голову. Ничто и никто, как он думал, не может остановить его.
     Вот и сейчас он совершенно игнорировал все попытки ангела-хранителя уберечь его. Он готовился к важному интервью: с той самой паскудой, от которой в его расследовании и росли ноги. Местный криминальный авторитет, под маской бизнесмена и благодетеля. Тот, что сладкоголосо распевался в СМИ о том, как он любит свой город и заботится о жителях, а сам через третьих лиц поставлял в него крупные партии наркотиков, способствовал закрытию больниц, срубал вековые деревья в парках и на их местах возводил офисные центры. В его руках были все местные власти и правоохранительные органы, а те, кого он не сумел купить, позже были найдены либо повешенными у себя дома, либо внезапно утонувшими на дне реки.
     Казалось, что он купил и запугал всех в городе, но только не его! Ряд публикаций, на которые он получал анонимные угрозы, уже доказывали, что он почти прижал этого ублюдка и сегодня он выведет его на чистую воду. Конечно, тот согласился на интервью, надеясь, что сумеет выйти сухим из воды и ещё больше поднять свою репутацию в глазах общественности, но в арсенале у Александра были такие разгромные вопросы, от которых враг просто не сможет отвертеться. Сегодня зверь будет загнан в угол.
     Это интервью станет финальной точкой в расследовании, завершающий удар копьем в тело умирающего змея. Доказательств вины криминального короля собрано более чем достаточно, и сегодня его нелепые оправдания лишь забьют последние гвозди в крышку его гроба. Когда куплены все власти и полицейские, надежда остаётся лишь на четвертую власть – СМИ, и Александр Ростов, как её принципиальный и честный представитель не подведет! Так он говорил себе перед выездом.
     – Все будет хорошо, родная, я знаю, что делаю, – он нежно поцеловал в лоб плачущую девушку, что не желала его отпускать.
      – Не ходи туда! Прошу! Это очень опасный человек! – её взор был направлен в его глаза. Умоляющий, полный слез и надежды. – Он обязательно пойдет на подлость.
      – Я должен идти. Пойми, я обязан завершить это дело до конца. Слишком много людей на меня надеются, – он обнимает её и в этот момент сносит рукой вазу с цветами. Она с треском разбивается об пол, разрезая алые бутоны роз осколками.
      – Вот видишь, это знак! – взмолилась она, но Алекс лишь поцеловал её и ушел, улыбаясь ей дверях. В последний раз.
     Она осталась одна в слезах и в ужасе. Больше её плакал лишь ангел-хранитель, незримо следовавший за своим подопечным. Он ещё не терял надежду, что его можно спасти. Даже несмотря на то, что в их окно уже который час смотрел слепым взором Киллер.
     Нет, это не был наемный убийца из плоти и крови, что пришел расстрелять тело Александра. Эта безликая фигура в черном плаще была куда страшнее. Её нельзя ни уговорить, ни купить, ни убить. Это воплощенное намерение самой Смерти. Киллер. Жнец, пришедший из Мира Мёртвых за жизнью человека. И у них было бесчисленное множество изощренных способов забрать её. Только ангелы-хранители способны разгадывать их намерения и продлить жизнь своего подопечного. Всего лишь продлить. Рано или поздно Киллер всегда забирает своё. И сегодня он хотел сделать это пораньше.
     Красный шевроле "Корвет" никак не хотел заводиться. «Кажется, не стоило брать б/ушную машину, хоть и спорткар», – подумалось Алексу. На самом же деле ангел-хранитель рядом с ним тратил все свои силы, дабы удержать его: направлял нешуточное количество энергии, чтобы зажигание не включалось. Своего единственного и любимого подопечного нужно спасти любой ценой, ведь мрачная тень Киллера уже неспешно садится в свой чёрный «Мустанг», готовясь ехать за ними…
     Но нет! Упрямый человек таки заводит свою машину и трогается с места. Ангел в панике. Машина Киллера, хрипя мотором, плетется следом. Нужно срочно что-то предпринять!
     Ангел снова собирается с силами и глушит мотор.
     – Твою ж мать! Да что за чертовщина-то! Точно говно купил, а не машину, – Александр снова заводит мотор, а затормозившая хищная машина Киллера продолжает следование за добычей.
     Не помогло.
     Хранитель не сдается. Он вылетает из машины, запускает руку в Мир Мёртвых и отчаянно просит у Рая сил. Громкий властный голос дает добро, и поток светящейся энергии добра разливается по телу ангела. Да! Теперь он чувствует невероятный заряд бодрости и сможет сделать, что задумал. Это-то наверняка остановит Алекса.
     Ангел пулей летит вблизи дороги, выцеливая острые предметы. О! Ржавый гвоздь вот уже месяц валяется у тротуара. Хранитель быстро анализирует его историю и структуру. Так, выпал из груженого грузовика, когда-то держал тяжелые доски от деревянного дома, под тонким слоем ржавчины он ещё достаточно прочен. Надо лишь чуть-чуть согнуть и подвинуть к линии движения машины Алекса.
      В считанные секунды хранитель запускает руки в вязкую материю пространства, получая разрешение у высших сил на незначительное влияние на других людей. К такому ангел может прибегнуть лишь в крайнем случае: если его подопечному угрожает смертельная опасность.
     Пространство одобрительно теплеет, высшие силы дают добро, а ангел устремляется к двум водителям. Он совсем как компьютер подключается к бессознательному тучного водителя внедорожника и убеждает его перестроится в правый ряд, ближе к обочине. Тот машинально и не осознанно делает это, подцепляя гвоздь. Кусок металла отлетает на середину трассы под нужным углом. Хранитель резко подлетает вверх и пикирует в грузовик к усатому зрелому мужчине, прошептав шепчет ему: «ускорься». Тот покорно надавливает на педаль газа, и проезжает двумя колёсами по гвоздю так, что он вылетает из-под машины согнутым и приземляется на асфальт. Острая сторона, поблескивая, победоносно смотрит к небу. То, что нужно!
     Правое колесо "Корвета" Алекса в аккурат натыкается на гвоздь и лопается. Полдела сделано. Журналист матерится и ставит машину на обочину.
     – Может, реально не надо было ехать? – говорит Алекс, выходя из спорткара. Ангел счастлив. Ему удается убедить подопечного, а машина Киллера затормаживает очень далеко. Видимо, даже темная сила поняла, что он победил и решила отступить?
     Но призрак надежды тает также стремительно, как расстояние между машиной Киллера и ними. Чёрная смерть на "Мустанге", издевательски гремя двигателем, приближается. Алекс невозмутимо меняет колесо и вновь садится за руль. Да что же он творит-то?!
     – Я столько давал знамений, неужели нельзя понять, что идешь на гибель?! – в отчаянии закричал подопечному ангел, но тот, как всегда, не слышал. Он лишь молча подъехал к ресторану, где состоится роковая встреча. Голодная рептилия машины Киллера в ожидании прилегла рядом. Как все-таки жаль, что Киллера нельзя ни отогнать, ни убить. Можно лишь переиграть и оттянуть его следующий приход.
     – Опаздываете, Александр! – искренне улыбаясь и сладким как сгнившеё яблоко, вываленное в сахаре, голосом поприветствовал его Иван Дуков.
     – Прошу прощения, технические проблемы, – сквозь зубы вежливо ответил Алекс, пройдя к стулу через двух громил-охранников.
     – Ничего страшного, – он снова учтиво улыбнулся, словно к нему пришли не предъявлять обвинение, а поговорить о последних успехах в бизнесе и покупки очередной яхты на Гавайях.
     В Дукове в жизни не заподозришь верхушку криминального синдиката: стройный полуседой мужчина, на лице загар и вечная белоснежная улыбка, морщины редкие, только у уголков голубых глаз, взгляд всегда добродушный, как у продавца мороженого рядом со школой, одет в элегантный чёрный костюм с золотым галстуком. Репутация Дукова безупречна: филантроп, основатель ряда благотворительных фондов, примерный семьянин, почти супергерой, черт подери, но за всеми, даже его самыми безобидными и гуманными делами чьи-то жизни, чьи-то миллионы отмытых денег.
     Алексу внешностью пыль в глаза не пустишь. Он тоже на скорую руку налепил маску доброты и немного расслабил оппонента, давая понять, что пришел дружески побеседовать и просто немного прояснить ситуацию по поводу закрытия старейшего культурного центра и внезапной гибели его директора, который был против того, что на его месте возводят супермаркет. Дуков улыбался, отвечал спокойно, дружелюбно и непринужденно, лишь змеиное равнодушие в глазах выдавало его истинную сущность.
     Но даже когда Алекс выводил его на провокации, и уже начал откровенно задавливать его доказательствами, ни один мускул на лице Дукова не дрогнул.
     – Людей слишком много, всем не угодишь, всем хорошо быть не может. Элита выживает и добивается благополучия как умеет, – философски отметил он.
     В это время на улице Киллер уже вышел из машины, и, замерев как статуя, внимательно уставился на машину Алекса. Какой-то мужчина с капюшоном на лицо, чем-то напоминавшие своим безличием Киллера, неспешно подошел к машине Александра. Осенью вечерело рано, и в потемках мало кто обратил внимание, как ловко незнакомец вскрывает чью-то машину, немного возится с замком зажигания, подключая к нему взрывчатку и как тень ускользает прочь.
     Такого резкого и практически неизбежного поражения ангел никак не ожидал. Он метнулся как ошпаренный, пытаясь сбить Киллера с ног, хотя прекрасно понимал, что это невозможно.
     – ОТСТАНЬ ОТ НЕГО! НАЙДИ СЕБЕ ДРУГУЮ ЖЕРТВУ! – завопил ангел, вцепившись в плащ убийцы. Тот даже не шелохнулся. Лишь безмолвно стряхнул с себя Хранителя, словно пыль.
     Александр, рассерженный, быстрым шагом выходит из кафе, ангел совершает последний рывок к нему и выбивает у него из рук ключи. Последняя отчаянная попытка что-то исправить, но Алекс буквально на лету их ловит и садится в машину. Ангел в бессилии падает на колени, он ещё борется, ещё старается что-то придумать,
     но Александр проворачивает замок зажигания. Вспышка взрыва вышибает стёкла в кафе и близлежащем магазине, а разорванной кучу металла, объятый огнем, погибает смысл жизни Хранителя…
     Киллер с минуту посмотрел на пылающую машину, словно турист на костер после долгого пути, неспешно садится в черную машину и с победоносным ревом мотора убирается во тьму.
     – Было бы лучше, если бы он отравился или налетел на нож у себя в подъезде, – немного расстроено произнес Дуков, смотря на выбитое стекло, в котором полыхал его интервьюер. – Не пришлось бы платить за ремонт.
      – Так будет лучше, Иван Матвеевич, – заверил крупный лысый мужчина в темно-красном пиджаке. – Пусть это не выглядит бытовухой. Другим должно стать неповадно копать под нас.
     – Логично, выходим через чёрный ход! Нам не нужно лишнее внимание.
     Вечером этого же дня Дуков будет по телевизору приносить свои искренние соболезнования семье известного журналиста.
     И говорить, что лично поможет найти убийцу, несмотря на их разногласия с Александром...

Глава 4

     Когда засыпаешь на просторах Мира Мёртвых, утро добрым не бывает. Сладкое состояние покоя разорвал какой-то поросячий визг, перемешанный со звуком падающего с моста грузовика. Земля дрожала так, что меня чуть подбрасывало на кровати, а весь дом ходил ходуном. С пистолетом в руках бросаюсь к окну и открываю деревянные ставни (в самом деле, о каком оконном стекле может идти речь, когда местные с трудом-то научились пилить).
     На улице мракобесие. Видимо, гоблины решили поквитаться за поражение минувшей ночью и на рассвете притащили тяжелую артиллерию. Несколько ржавых цепей изо всех сил сжимали дюжина хрюкающих гоблинов, но великан, которого они сдерживают, рыча и брызжа слюной, прётся вперед. Его красные глазища налились лютым безумием, а в здоровенной руке толщиной с вековой дуб он с треском сжимал ствол вырванного ясеня.
     Вот я впервые и увидал тебя, гроза болот. Огр. Мутно-желтая образина размером с двухэтажный дом, слепленная из распухших канатов стальных мышц. Мощное туловище практически сразу переходит в безобразную голову с торчащими клыками и неимоверно широкой челюстью. Ревя как медведь, тупая громила, чьё тело покрыто шипами, измазанными грязью и дерьмом, напирает на городок.
     Из хижин устало вылезают облезлые мертвецы с ржавыми ружьями и рогатинами наперевес. Они настолько одичали без эмоций, что совершенно безразлично лезут под грязные многотонные ножища великана.
     На это пушечное мясо мне плевать. Куда больше заботит, что своими выстрелами они окончательно взбесили великана: он вырвался из цепей, подбросив в воздух несколько гоблинов, и так яростно замахал ясенем, что часть домов лишилось крыш.
     Монстр быстро двигался вперед, затаптывая и забивая все, что видел: два хлипких дома он уже разнес наполовину. Поломанные кучи тел мертвецов прокладывали чудищу путь, который вел…
     Прямо к сараю, где стоит моя машина!
     В руках только небольшой заколдованный пистолет. Далеко не гранатомёт, да и разрывными патронами не пуляется, чтобы остановить такую громадину. А огр все ближе, его покоцанная дубина из ясеня свистит уже совсем рядом с сараем.
     Я высунул руку из окна и прицелился. Безобразная голова чудища направлена вперед, красные глаза вытаращены. Мушка идеально легла на прицел, смотря прямо в красный левый глаз огра. У мертвеца нет сердцебиения и дыхания, руки не дрожат, а взгляд смотрит не мигая. Просто идеальный снайпер.
     Когда огр, разъяренный, подает тело чуть вперед, а из его вонючей раскрытой пасти выносится истошный вопль, я спускаю курок. Громогласный хлопок выстрела. Светящаяся заколдованная пуля попадает четко в цель и разрывает глазное яблоко на ошметки, и тонкой дырочкой в затылке, словно иголкой, проходит навылет.
     Монстр задрал башку к небу, издал недоуменный зевающий вопль и, выронив дубину, рухнул посреди улицы.
     Великан повержен: его «хозяева», визжа как поросята разбежались прочь, а обглоданные мертвецы остаются недоуменно пялиться на распластанную вонючую тушу.
     Часть мертвецов, раздавленных дубиной, бесформенными кучами переломанных костей с черной кровью хрипят, делая жалкие попытки встать. Умереть они не могут. Люди вообще в этом мире умереть не могут. Только потерять всю энергию в случае летальных повреждений и потом долго обретать способность полноценно двигаться и мыслить. Извозчиков, «погибших» на полях Мира Мёртвых выхаживают в жутком месте, именуемом Госпиталем. Ангелов и демонов, Не знаю, как в этой реальности можно умудриться убить себя, но вот надолго выйти из строя – это без проблем.
     Кладу дымящийся пистолет в кобуру, глотаю желтую таблетку радости и хохочу, чувствуя, как сладкий вкус победы над монстром, заполняет мое сознание. Как же все-таки клево эта образина завалилась мордой в грязь, а? Да, я крут! Неимоверно крут! Чувствуя, как внутри играет музыка счастья, пританцовывая и напевая что-то из рока, одеваюсь в костюм, одергивая и поправляя его как перед свиданием и с потрясающим настроением выбегаю из отеля.
     – Йеееехууууууу! – я в припрыжку подбегаю к группе оцепеневших трупов, сжимающих дубины. Пустые взоры по-прежнему изучали дырку в голове огра. – Как я его уделал-то, а? Учитесь! – я понимал, что бредил, но остановить этот нескончаемый поток веселья никак не мог. Пританцовывая на бегу, я пару раз пнул грязную тушу и отправился к ангару. Какая-то прогнившая баба у входа улыбнулась почерневшими зубами и осторожно взяла меня за рукав, но я весело толкнул её в лоб и проследовал к своему железному коню.
     Открыл дверь, сел за руль.
     – Ты…это, может ещё останешься? – с надеждой прохрипел Джо, когда я притормозил рядом с ним.
     – Да не, – засмеялся ему в лицо. – Меня ждут великие дела! Гудбай, мертвечины! – ударив по газам, я успел выбросить в окно таблетку бодрости и с удовольствием смотрел в зеркало, как толпа оголодавших мертвецов будто пираньи живо бросаются на неё.
     Я неадекватен. Цвета вокруг дико яркие, словно солнца стало вдвое больше: радует все, даже пролетевшая перед машиной пташка «Ути, какая яркая», – отмечаю про себя. Пока я петляю по пыльным лесным дорогам короткой трассы, сознание постепенно возвращается.
     Я все ещё улыбаюсь и цвета вокруг необычайно яркие, но могу уже трезво мыслить. Радость же ощущается какой-то искусственной, словно она где-то вне меня.
     На дорогу прямо перед машиной выскакивает небольшая стая кентавров и тут же с криками ускакивают от сигнала. Вот вроде есть человеческая голова на плечах, а сколько таких бросалось под колёса, как тупой скот.
     Склеп далеко позади. Рассветные лучи с трудом проникают сквозь тьму дремучей чащи. Вокруг тропы лишь исчерна-зелёные ёлки, спутавшиеся сучьями. Из непроглядных недр леса раздаются воющие и скрипящие звуки, а где-то на грани взора постоянно мелькает какой-то силуэт. Смотрю на шкалу магической активности слева от спидометра. Стрелка поднялась более чем наполовину, а это значит, что вокруг полно враждебных духов и стоит проявить осторожность.
     Скрип и треск. Резко увожу руль влево, уклоняясь от упавшего на дорогу трухлявого дерева. Оно, словно дубина огра, резко бьёт рядом с дверью, разваливаясь на куски.
     Это не случайность.
     Здешние духи не нападают в лоб: они могут опрокинуть что-то на дорогу, замаскировать яму или пустить оголтелое чудище под колёса.
     Сущности Мира Мёртвых враждебны к мертвецам с Земли в любых проявлениях: будь то ангелы, демоны или Слуги. Как я понял из рассказов, жизнь на этой планете процветала ещё задолго до того, как сюда стали спускаться души умерших, и поэтому Мы здесь чужие.
     Мы – могущественные пришельцы, захватывающие их территорию. Нежить. Темная сила, которую нужно бояться и искоренять.
     Нам не рады тут. Коренное население либо избегает нас, либо хочет убить. Компромиссов практически нет.
     Шкала магической активности потихоньку снижается, и я высматриваю на карте прямой участок для разгона. А вот узенькая объезженная тропа метрах в трёхстах. Голая пыльная дорога, даже коряги не торчат.
     «Координаты загружены», – выдает бортовой компьютер. На экране карта редких лесных дорожек сменяется привычной московской, прям как со спутника.
     Дергаю ребристый рычаг телепортации. "Портал в Мир Живых активирован", – равнодушно выдает машина.
     Пространство впереди искажается, очертания деревьев теряют ясность и начинают плыть. Посреди трассы с гулом расширяется чёрная дыра. Словно бездонное око смерти, оно неистовым взором прожигает все вокруг и вместе с тем обдаёт могильной стужей. Всё живое в радиусе пары метров скукоживается, желтеет и умирает. Магическая активность зашкаливает так, что стрелка готова разбить стекло и отлететь куда-то на заднее сиденье. Выжимаю газ, мотор с тысячами лошадиных сил послушно гремит как сердитый громовержец, стрелка спидометра резко прыгает вверх, пыль огнем выстреливает из-под колёс, и зверь из магической стали метеоритом влетает в туннель.
     Я проваливаюсь во тьму. Все трясётся и дребезжит, руки с трудом сжимают руль, тьма стелется по капоту, её дрожащие чёрные волны готовы пролезть в салон и задушить ледяными бесплотными руками.
     Впереди свет.
     Сначала маленькая щёлочка, но с каждой секундой она расширяется всё больше и больше, отбирая у тьмы всё больше территории. Я ускоряюсь, я мчусь к свету. Мчусь до тех пор, пока он не становится всем, а вездесущие щупальца тьмы не растаивают, как пудра на солнцепёке.
     И вот мир вновь обретает очертания, под колёсами снова асфальт, а не рыхлая тёмная материя. Мир Живых. Россия. Москва.
     Сложно отследить, что здесь изменилось за время моего отсутствия. Во-первых, я свою жизнь помню обрывками, так что очертаний знакомых улиц совсем немного, а во-вторых, Мир Живых глазами мертвеца выглядит совсем иначе.
     Здесь я тень. Незримая и бесплотная тень, проходящая сквозь всё и вся. Дома словно из стёкла, а люди прозрачны, словно глубоководные рыбы. Лишь сердце пульсирует внутри них ярко-алым огоньком.
     Мир Живых – поле битвы, где каждую секунду добро сражается со злом, а жизнь со смертью: здесь рядом с прозрачными людьми шагает свой прекрасный ангел в сияющих белых одеждах, с опаской оглядываясь на черные машины безликих волков – Киллеров. Их спорткары вальяжно, словно акулы, патрулируют улицы в поисках новых жертв.
     Полненький мужчина в очках, совсем как тот, которого я привозил вчера в Рай, торопливо перебирает ножками и вытирает платком пот со лба. Его можно отметить в толпе, потому что пульсирующий огонёк жизни внутри него становится всё слабее, а его молодой хранитель белеет от испуга за своего подопечного.
     Вдруг сзади резко возникает "Понтиак", обгоняет мужичка и с визгом тормозов разворачивается. Ангел пытается что-то сделать, но теряется. Киллер – нет.
     Дверь открывается, взлетает рука с пистолетом и глухим выстрелом гасит огонёк внутри мужичка. Его тело рушится, а его душа, яркая и детализованная, словно из плоти и крови, недоуменно встаёт на месте. Инфаркт. Видимо, запустил своё здоровье и Киллеру не составило труда забрать его жизнь.
     Киллеры одинаковы. Белая тряпка вместо лица, мятая фетровая шляпа и потертый кожаный плащ. С ними никто не мог заговорить: они просто высматривают жертву, забирают жизнь и быстро уходят. Кто они и откуда неизвестно, чем живут, помимо охоты, тоже. Говорят, что они никогда не были людьми, а родились такими ещё до начала времён. Они – лишь материальное воплощение помыслов Смерти.
     Тем временем, я следую по карте к локации, где погиб мой пассажир. Мой путь лежит через спальные районы, где часть домов охвачена незримым адским пламенем. Словно пауки к людям подбегают и цепляются мелкие злобные чертята. Пока ангел-хранитель не скинет паразита с подопечного, он будет гнусным голоском искушать его на неправедные мысли и деяния.
     Сначала покажется, что орды карликовых немытых бесов хаотично носятся по улицам, нападая на каждого, до кого дотянутся крохотные цепкие ручонки, но это не так.
     Через каждый квартал из земли вырастает багровый столб, сияющий златыми символами сатаны. Его венчает бронзовая чаша, в которой сидит крохотный верховный бес, обвешанный украшениями. Его чёрная шёрстка приглажена и поблёскивает, его дымчатая, похожая на обезьянью, морда напряжена, а пурпурные бусинки глас внимательно следят за действиями каждого чёрта.
     Светлыми штрихами, постоянно меняя свои очертания с человекоподобного на звериный, то испаряясь, то возникая вновь, у стен крадутся духи. Серое дрожащей небо закрывают своими призрачными крыльями сумеречные змеи, а сквозь асфальт продирают свои каменные стволы деревья смерти.
     В их ветвях можно увидеть Плакальщика: дух с печальной маской на лице в траурном плаще сжимает в руках флейту. Под её заунывную мелодию души умерших покидают этот мир.
     Я на подходе. Впереди тускло мерцает костёр сгоревшей машины. В голове затрещал образ пылающего куска металла, врезавшегося в столб. И бесформенного куска мяса моего тела в нем… Иногда воспоминания или что-то похожее на них болезненно мелькают в сознании.
     Вывожу на экран досье. В Мёртвой Канцелярии щедро постарались на характеристику Александра Ростова: фото, инициалы, важные даты, политические и религиозные предпочтения и даже пара страниц краткой биографии.
     Он в смятении стоял у своей взорванной машины. Его плачущий ангел-хранитель выдал лишь слезное: «Прости!», окутался бирюзовым пламенем и, не издав ни звука, сгорел заживо. Его останки дымящийся кучей костей и пепла легли у ног подопечного. Когда погибает тот, кого нужно охранять, ангел гибнет вместе с ним, чтобы через сорок дней восстать из пепла и взять под крыло нового человека.
     С минуту я подождал, пока жилистый светловолосый парнишка оправится от шока и медленно подъехал.
     – А ты ещё кто? – с вызовом поинтересовался он, когда рядом с ним возникла чёрная машина, а из окна смотрело мёртвенно-бледное лицо. – Сама смерть?
     Видимо, Алекс сразу сообразил, что погиб и сориентировался в обстановке. Такие пассажиры куда лучше, чем те, что носятся как ошпаренные, пытаясь вернуться обратно. Их иногда и огреть приходится, чтобы успокоить.
     – Не льсти мне, Александр, я всего лишь Извозчик душ. Идем со мной.
     Почему-то, когда дело касалось до заманивания пассажира в машину, я включал загадочного и равнодушного всадника смерти. Ну, хотя это правильно. Человек, который только что умер, вряд ли проникнется доверием к улыбчивому водителю, предлагавшему прокатиться в один конец до загробного мира. Умерший должен чувствовать всю полноту того, что это не розыгрыш, Мир Живых позади, а его тело действительно начинает загнивать где-то поблизости. Поэтому и Извозчик должен вести себя соответствующе.
     – Ты увезешь меня в Ад? – он с недоверием покатился на натёртую до зеркального блеска машину.
     – Я знаю, что ты глубоко верующий человек, поэтому ты прекрасно знаешь, что тебя сначала ждет Страшный Суд. Я отвезу тебя на него.
     Алекс мрачно оглядел непривычные окрестности призрачного мира, некогда бывшего для него родным.
     – У меня есть право попрощаться? – чуть подняв голову уверенно спросил он.
     – По Закону Мира Мёртвых у тебя будет час. Я смогу отвезти тебя только к самому близкому человеку.
     – Идёт, – Алекс быстро садится на передней сиденье. – Ну, чего ждёшь? Поехали. Дорогу покажу.
     
     Она всё понимала… Даже не понимала, чувствовала. За окном шёл дождь. Она стояла в полумраке и смотрела в окно… Капли дождя, бегущие по стеклу, словно повторяли движение бегущих по её щекам слёз. Она смотрела в окно и понимала… Он больше не придёт. Он уже не вернётся. Никогда.
     Его больше нет… Но почему-то. Почему-то она незримо ощущала рядом с собой его присутствие. Словно чувствовала у себя за спиной его тяжелое дыхание, тепло его рук у себя на плечах. Ей даже стало чуточку теплее от этого ощущения. Ощущения, что он рядом…
     Он действительно стоял у неё за спиной. Бестелесным и невидимым он гладил её по щеке и шептал: «Прости, любимая».
     Она всплакнула и попыталась дотронуться до его руки, но не почувствовала её. Но он был рядом! Она знала. Её сердце не могло обмануть.
     Медленно повернувшись, она посмотрела впереди себя и выдавила: «Прощай».
     Он видел её глаза. Видел её слезы, видел её боль и мерцающий огонёк любви… И гаснущий огонь надежды. Жаль, она не видела его страданий.
      – Прощай, – неслышимо произнёс он, растворяясь в темноте.
     
     – Попрощался? – спросил я у выходившего сквозь прозрачную стену своего бывшего дома Алекса. Пока я вез его сюда и рассказывал кое-что об устройстве Мира Мёртвых, мне показалось, что ему можно доверять. И с пистолетом в руках сопровождать до двери его девушки было бы лишним. Сбегать он не собирался, но всё равно был в печали. Умирать не так-то просто, даже если ты ушел из жизни во сне в почтенном возрасте. Это всегда тяжело. Это всегда стресс. С новой жизнью, даже если ты становишься сверкающим ангелом, всё равно приходится свыкаться.
     – Да, – выдавил он. Алекс держался. С трудом, но держался. У него осталось незаконченное дело, неотомщённая собственная смерть и плачущая женщина, которая уже никогда не станет его женой.
     – Забудь её, – настоятельно посоветовал я, опершись о кузов машины.
     – Что? Я люблю её! Я буду ждать её на том свете.
     – Поверь, вот этого делать совсем не нужно.
     – Почему? – он недовольно поднял бровь, а я скрестил руки на груди.
     – Видишь ли, друг мой, – я приобнял его за плечо и повел к правой двери. – Любовь – это очень мощное чувство и может проникать даже сквозь время и пространство. Если ты будешь продолжать её ждать и поддерживать с ней эмоциональную связь, то она так и проживет в ожидании тебя и не найдет себе счастья на Земле. Хочешь сломать девочке жизнь? Валяй.
     Алекс опустил глаза.
     – Ладно, я постараюсь.
     – Просто, чтобы ты имел в виду. Я не ангел и отговаривать тебя не собираюсь.
     – Я тебя понял, – садимся в машину. – Я смотрю, не зря меня предупредил. Ничто человеческое тебе не чуждо, Извозчик.
     – Просто я где-то около года назад тоже был человеком, – снова натянуто улыбаюсь и завожу мотор: приборная панель светится, как новогодняя елка.
     – Серьёзно? Я думал, ты просто материальный дух.
     – Все мы такие после смерти. Артур, – протягиваю ему руку в перчатке.
     – Ну, ты знаешь, как меня зовут, – пожимает в ответ. – Слушай, – он с любопытством разглядывает меня. – А у тебя, случайно, не Орловский фамилия? Больно ты мне того бизнесмена напоминаешь, что вместе с Дуковым работал, а потом погиб.
     – Вот чего не знаю, того не знаю, – честно признался я. – Помню, тоже бизнесом каким-то занимался и влияние имел. Но свою фамилию нет. Да и с кем работал тоже. Может, оно и к лучшему, что не помню. Это ведь не самый хороший человек поди был?
     – Ну, лично у меня на него ничего нет, кроме того, что с Дуковым работал. А так человек известный был, уважаемый...
     Обрываю его:
      – Забудь о них всех. Это уже не имеет значения, – объехав "Додж" Киллера, выезжаю на шоссе. – Пристегнись!
     Алекс не спорит, накидывая ремень. Дёргаю рычаг, серебристый мерцающий сгусток выстреливает из-под бампера и взрывается в сотканный из ослепительного света портал. Удар по газам.
     – Скажи «пока» этой планете!
     Мы в Мире Мёртвых.

Глава 5

     По какому-то сложному закону метафизики мы можем из Мира Мёртвых перемещаться в любую точку Мира Живых, а обратно только туда, откуда телепортировались. Именно поэтому нас снова выбросило посреди тропы в дремучем лесу.
     – Прям как лес Змея Горыныча, – отметил Алекс, оглядываясь. – Я ожидал, мы по какой-то огненной пустыне носиться будем.
     – Таковая тоже имеется. Ближе к Аду. Там в радиусе пары сотен километров точно всё выжжено.
     Дремучая лесополоса постепенно прерывается: сначала густой заслон тумана заставляет сбавить скорость, затем шумящий птицами и духами лес становится всё реже, и вот мы уже мчимся по Синим Холмам.
     Цифры часов здесь замирают, стекло запотевает, сквозь туман проносится леденящий душу вой и синеватые очертания чьих-то рассерженных лиц.
     – Мрачновато, – Александр немного беспокоен. – Это мы чистилище какое-то проезжаем?
     – Нет, это наш мир. Мы называем его Миром Мёртвых, но как таковые души мертвецов здесь только наши, людские. Остальные простые живые существа, о которых мы на Земле слышали только из легенд.
     – То есть тролли, гномы...
     – Да, да.
      – И как о них стало известно на Земле?
     – Раньше люди магией увлекались много и на природе больше были, – тщательно присматриваясь к очертаниям тумана, отвечаю я. – Умели взаимодействовать с тонким миром и получать из него информацию. Слышали тут люди очень о многом, даже о здешних древних существах.
      – Ясно.
     – На Страшный Суд мы в ближайшие несколько часов точно не попадем. Синие духи расшалились, газану – сразу скооперируются и мощный заслон поставят, расшибемся.
     Дорогу облепили самые злые бестелесные создания в этом мире. Духи Синих Холмов. Разрывают не только мертвеца, но и вообще любого чужака, кто не из этих краев. Только эльфийские шаманы могли спокойно ходить по этим местам за волшебными ягодами.
     И то возвращались далеко не все.
     – Здесь всё такое агрессивное?
     – Ага, и это вполне оправдано. Представь, что у нас на Земле территорию резко заполнят какие-то закрытые государства, откуда выскакивают огненные крылатые твари, а по твоим городам как у себя дома расхаживают жуткие черные всадники. Тебе тоже станет не по себе.
     – То есть эта земля раньше не была Миром Мёртвых?
     – Миру Мёртвых где-то сотня тысяч лет. Он появился едва люди получили примитивные представления о добре и зле. После этого высшие силы сразу соорудили Рай с Адом, и начали перетаскивать людские души, – колесо чуть подпрыгивает, видимо, какой-то дух тщетно пытался подцепить. – А так раньше сюда скидывали на реинкарнацию всякое зверьё с Земли, типа динозавров и мамонтов.
     В экосистему идеально вписывались, поэтому местные против них не бунтовали. Вообще за обычных животных принимали.
     – Хммм, никогда не думал, что жизнь после смерти так сложно устроена, и что в неё вовлечена целая Вселенная.
     – А ты как хотел? Мы же не одни в Космосе, а божественные силы едины. Цепь замкнута.
     – Ну это понятно, – Алекс задумчиво рассматривает туман и просвечивающиеся сквозь него холмы. Бугорки земли здесь стоят совсем близко друг другу и один холмик перерастает в другой, словно бархан. Трава на них растет редкая и исключительно синего цвета.
     – А вот что с душами местных обитателей? У тех же эльфов наверняка есть душа. Тоже в Ад и Рай ссылают?
     – А вот чёрт знает. Видимо, во Вселенной у них есть свой Мир Мёртвых, где они обретают вечное существование, – я намеренно не сказал "жизнь". – На каждой планете свой есть, но проявляется по-разному. У нас на Земле вообще незримо околачиваются какие-то сумеречные чудища. Походу это души с другой планеты. Здесь же мы в открытую носимся и пугаем сказочный сброд. Где-то все иначе устроено.
     – Понятно. Вижу, тебе все секреты мироздания открыты...
     Про смысл жизни не расскажешь?
     – Нет, конечно. Я далеко не все знаю, – сквозь туман вижу, как за машиной стаей бегут силуэты волков, стремительные, размером с машину, пасти раскрыты широко и даже через пелену видно, что из их зубов кинжалы делать можно.
     Продолжая следить за туманом, нажимаю на газ. Кто знает, что этим тварям надо и сколько силы в них? – Много интересного у старожил узнал. Тем, в свою очередь, Боги Смерти что-то рассказывали. Да к тому же сарафанное радио никто не отменял. Божественные откровения быстро расходятся. Из первых уст, так сказать.
     Синие Холмы – опасное и очень странное место. Эдакий Мир Мёртвых глазами наркомана. Когда полоски тумана рассеиваются, у дороги встречается местная живность.
      – Мне это кажется?! – восклицает Алекс.
     – Нет, не кажется, – я понял, что он увидел. На проезжавшую машину Извозчика из любопытства вышла поглазеть супружеская пара кроликов. Ростом под два метра, на двух ногах, супруг одет во фрак и шляпу, жена в розовом платье и с зонтиком.
     Кроликов, одетых как аристократы, тут видят постоянно, и это вряд ли духи или галлюцинации. Опытные Извозчики рассказали, что в холмах у них огромная подземная цивилизация и заняты они выращиванием гигантских морковок и защитой от Василисков. Эти крылатые гигантские змеи с гипнотическим взглядом – самые частые гости кроликов в их уютных норах.
     – С ума сойти! – Алекс совсем как ребенок, увидевший слона в зоопарке, припал к стеклу. Всё-таки хорошо, что мы везем души через Мир Мёртвых, делая своеобразную экскурсию по сказочной стране. Пассажиры отвлекаются от осознания того, что умерли. Мы проехали полосу едкого тумана, заполненного злыми духами и вот он увидел повседневную жизнь Синих Холмов. Спотыкаясь и крехтя что-то на своём кроличьем, ушастый зверь в потертой кожанке бежал за деревом с корзинкой в руках. На испуганном и звавшем на помощь дереве мерцали огоньки спелых вишенок. Видимо, их он хотел собрать, но деревце подло не хотело делиться своими плодами. – Это весь Мир тут такая страна чудес?
     – Больше похоже на фэнтези, местами переходящее в фильм ужасов: полно тёмных уголков, где всякая зубастая всячина хочет тебя сожрать. Только с этим местом что-то не так, будто его Льюис Кэролл оформлял по своим фантазиям.
      – Это заметно…
     – Даже слишком, – приходится остановиться, потому что дорогу с омерзительным чавканьем переходит прыгучая стая больших грибов, удирающих как могут от двухметрового слизня. Вперед на ножке выбегает большой грибок, оборачивается: ждёт, пока маленькие добегут и продолжает упрыгивать.
     – Если в мире есть вещи, о которых я хотел бы забыть, – Алекс сглатывает комок в горле, глядя на вакханалию, творившуюся вокруг. – То это бы входило в этот список…
     
     То место, где плач и скрежет зубов. Самое дно пищевой цепочки, помойная яма, где свежее мясо грешника подвергается первым мукам и унижениям Ада.
     Здесь воняет дерьмом, здесь приходится разгребать завалы навоза, сыпящегося в эту яму из многочисленных конюшен и загонов со скотом. Рядом день и ночь стучат киркой такие же бедолаги, как в помойной яме. Несмотря на более чистую работу, участь их не лучше. Как бы они не старались, сколько ведер пота с них не сошло, сколько бы руды они не выцарапали из земли, сверху все равно обрушится толстая плеть, срывая кровавое мясо со спин несчастных.
     Плети доставали везде. У краёв ям и мостиков через них всегда стояли демоны-надзиратели и не жалели ни сил, ни плоти новобранцев. Бесовское отродье толпами собиралось у ямы, ухмыляясь грязными зубами и швыряясь грязью и камнями. Унижения и оскорбления постоянно сыпались от уродливых звериных тварей, а на дне томились сотни и тысячи грешников.
     Темнота, жара и жгучая боль были их ежесекундными спутниками Мимолетными минутами радости были лишь те моменты, когда демоны с издевкой швыряли им гнилое мясо и обглоданную рыбу. За каждый кусочек толпа в тесноте рвала и давила друг друга.
     Мерзкий, вызывающий тошноту смех, сопровождал это месиво из голодных, доведённых до безумия душ. Кто-то опускал голову и становился просто руками с кирками, что продолжали монотонно выполнять грязную работу, кто-то в звериной ярости начинал грызть глотки своим товарищам по работе. Ну а кто-то решался на самый отважный поступок: обречённо, но зло, до крови царапая отвесные стены ямы, лезть наверх, чтобы разворотить эти немытые хари, чтобы их улыбка раскрошилась их зубами по камням, чтобы их звериные носы треснули, выпуская алые струи.
     Месяцами из этого ничего не получалось, и безумцы, прыгающие на стену, лишь обречённо рушились обратно, больно разбиваясь о камни, либо о черепа своих товарищей.
     Но однажды, когда их отчаянные попытки запрыгнуть, становились посмешищем даже для сожителей по яме, находились те, кто, стирая до костей свои пальцы забирался наверх и голыми руками ломал лица вооруженным звероподобным демонам.
     Для рабов, томившихся в яме, они становились равными богам, идолами, героями и следом за одним вожаком вся яма бросала кирки и лопаты и единым человеческим столбом рвалась наверх. Вырвавшихся и не оставивших надежду наверху ждала долгая расплата с демонами, что все это время дразнили и издевались над ними. Долгая и сладкая битва, долгожданное отмщение после которого они, с довольными лицами, впервые за столько месяцев или лет валились без чувств на землю с искренними улыбками на лице.
     Наутро они просыпались от подобия сна, но понимали, что их путь ещё не закончился, новые и новые испытания на ярость и жесткость стояли перед ними, им приходилось терпеть лишения, голод, дисциплинировать себя и выживать, проходя через семь кругов Ада по пути на Алую Гору.
     Именно там, у её подножья, где свирепствуют огненные ветра и гремят бронёй драконы, в пылающее небо возвышаются исполинские рога Сатаны.
     Тысячи, миллионы обозлённых, но радостных пройденному пути душ, познавших, что в этом мире правит лишь насилие и ужас, становятся на одно колено пред Ним. Кольцо из великанов – послушников, чьи лица скрыты капюшонами, извергает пламя, а души присягнувших, издав последний вопль, обретают свои конечные воплощения. Зверь сидит в каждом из нас, и пройдя семь кругов зверства, ужаса и боли, он свободно вырывается наружу. Именно он и становится истинным обликом новоиспеченного демона.
     Они знали это… Те несколько, пока что человек, рассортированных по ямам. Лениво стуча киркой или лопатой, они просто ждали своёго момента. Долгий и утомительный путь демона не для них, а невероятная сила, которую им дал Учитель, способна выпустить их из самой глубокой ямы и разорвать на куски любую адскую армию. Нужно только дождаться сигнала…
     
     Камешки выстреливали из-под колёс словно пули, когда я дрифтовал в узком витиеватом коридоре между двумя отвесными скалами. На спидометре под триста километров в час, Алекс изо всех сил вцепился в дверь машины. Да, без привычки даже смельчакам тяжело со мной ездить.
     – Вам водительские права вообще выдают? – выдохнул Алекс, когда мы выехали из ущелья. – Ад курортом покажется после твоего вождения.
     – Ну-ну, – усмехнулся я. – Ты ещё не видел Ада.
     – Как думаешь, у меня велика вероятность попасть туда?
     – Не, пролистал твое досье, ты паинька, в Бога веруешь, в церковь даже ходил, делами праведными занимался, ты даже в Слуги Смерти не годишься.
     – Ну мало ли там. По молодости косяков много было...
     – Забей, смотрят на карму, а у тебя даже невооруженным взглядом видно, что она положительна. На крайняк Информационщиком в Слуги Смерти попадешь, но это вряд ли.
     Мы проезжали Долину Бешеного Камня. Слева и справа от тропы безжизненный инопланетный пейзаж. Серые отвесные скалы, чьи верхушки словно мечи погребенных по пояс воинов устремлены в небо. У их подножья россыпью валяется множество булыжников самых разных габаритов: от мелких камешков до валунов размером с дом.
     – А как становятся такими как ты? Ну... Слугами Смерти?
     – Ну смотри. В мире есть условно добро и зло. Негативная и положительная энергия. Те или иные поступки и мысли автоматически отражаются на энергетике нашей души. В ком-то больше хорошего, в ком-то больше дерьма, а у кого-то это значение примерно равноценно, их и отправляют в Слуги.
     – То есть, просто обыватели? Безучастные зрители в театре жизни?
     – Именно так, обычные эгоисты и конформисты, которых всё устраивает. Серая обывательская биомасса.
     – Уж больно спокойно ты говоришь об этом. Видно, не считаешь себя таковым.
     – Ну, видимо, я просто был самодостаточным и мне в жизни ни к чему были перегибы ни в сторону благотворительности и человеколюбия, ни в сторону злобы на весь мир. Зарабатывал много, помню, имел силу, влияние, признание, чего ещё желать?
     – Ну в жизни же какая-то цель должна быть, идея...
     – А зачем? Человек без общества ничто и все его высшие цели, жертвы, идеалы нужны для признания его обществом. Эти все его стремления достичь славы, успеха, мастерства – фикция. Лишь гипертрофированный животный инстинкт занять высшую ступень в иерархии.
     – Вот тебя твоя философия и привела за баранку, а не в Рай, к нашему Господу!
     – Ну, я бы на твоем месте так не радовался Раю. Тебя там ждут не реки вина с голыми бабами, а жизнь от битвы до битвы с демонами.
     – Это прекрасно! Путь воина по мне и провести вечность в праведной борьбе со злом почетно!
     – Господи, мне даже жалко таких наивных, как ты.
     – Что не так?! – Алекс вспыхнул. Видимо, его религиозность задевали слова какого-то бледного порождения мрака, чьё назначение – вечно быть обслуживающим персоналом.
     – Ваше мочилово с демонами вечно и тысячи лет не приносит победы ни тем, ни другим. Единственная его цель – поддержание какого-то баланса сил на Земле. И всё. Никакой поэтичной войны добра со злом, никакой высшей цели, никакой тебе идеи, ты просто будешь винтиком, который обеспечивает работу механизма войны, – Алекс пытается что-то сказать, но не может вставить и слова в ледяную стену моей речи. – Правда, толку от этого знания ноль. Когда ты прибудешь в Рай, забудешь все, о чём я тебе говорил и начисто потеряешь здравый смысл. Вам, как и демонам, промоют мозги. Да так качественно, что больше всего на свете вы будете жаждать порвать друг другу глотки в Зоне Войны. У меня всё.
     Алекс помрачнел и замолчал. Я явно сказал ему то, что не положено говорить пассажирам. Нам, Слугам Смерти, которые бывают и в Аду, и в Раю, и в Мире Живых, понимать подлинное устройства Мира Мёртвых намного проще.
     – Так и должно быть? – он резко оживился, обеспокоенно показывая впереди.
     – Нет, – я крепко стиснул руль и стал рыскать взглядом в поисках укрытия. Мы проехали достаточную часть долины, чтобы путь назад был отрезан. Уповать придётся только на ровную грозную скалу, что сбоку от нас подпирала облако своей высотой. Я резко рву к ней, машину трясет как самолёт в урагане, камни как из пулемёта стреляют из-под колёс. – Это совсем не нормально.
     Всегда же было на два часа позже! Почему сегодня раньше?
     Небо стремительно охватывает гнетущая чернота, облака рассекают ослепительные россыпи молний, под раскаты грома с мрачного озлобленного неба один за другим спускались смерчи. Они с легкостью отрывали от земли все валуны, что лежали на их пути, и с каждым камнем становились всё больше, всё быстрее. Некоторые камни словно снаряды вылетали из них и с грохотом пронзали землю совсем близко от нас.
     – Поэтому это называют Долиной Бешеного Камня?! – вскрикнул Алекс, когда крупный валун так засадил в стекло с его стороны, что то покрылось паутинкой трещин.
     – Если бы...
     Вихри, ставшие серыми от камней, словно насытившись, рассеялись, оставив от себя нагромождения из валунов. Всего на секунду. Грохот, похожий на взрыв поднял глыбы вверх, и каждая каменная кучка стала собираться в громадную уродливую фигуру.
     – АГХРРРРРРРРРР! – завопила гигантская статуя из камней, обрушив на нас дубину. Я резко газанул, уходя от удара, и разлетевшееся оружие вдарило по кузову кучей булыжников. Справа и слева из камней вырастали новые и новые монстры: с длинными шеями, рогатыми головами, панцирями и длинными зубастыми пастями. Словно закованные в доспехи динозавры с телом человека.
     Вскоре они забыли о нас и начали швыряться скалами друг в друга. Вековой валун, размером с небольшой коттедж, влетел в грудь нашего обидчика, разложив его по камешкам. Другой гигант, что-то гортанно проорав, срубил метателю длинную шею точным ударом меча.
      Камень вопил, и, собираясь в новых и новых монстров, крушил друг друга, чтобы рассыпаться... и собраться вновь! Он летел направо и налево, покрывая машину вмятинами, монстры, слепленные из него, становились все более свирепыми, всё отчаянней гремели они, разнося морды своих товарищей на куски.
     Уже с трудом проезжаю под ногами многочисленных исполинов, прежде чем выхожу на ровный склон, ведущий в отверстие скалы.
     – Мы переждём Каменную Бурю здесь, – сообщил я пассажиру, когда словно мышка юркнул в темноту. Позади гремела битва: под раскаты грома кошмарные гиганты собирались из камня снова и снова, чтобы разлететься на булыжники, но мы уже были в безопасности. За зрелищем теперь можно наблюдать как зрителю.
     Что и делал пассажир.
     Я же осматривал машину. Даже выходить из салона не нужно, чтобы понять как её покоцало: везде мелкие вмятины, царапины и трещины на стёклах. Если бы не магическая защита, то нас бы расплющило на первых секундах Бури. А если бы у меня были эмоции, то расплакался бы от того, как попортило внешний вид чёрного красавца. Ничего, в Городе Суда подлатают.
     – Это… Тоже злые духи? – устав удивляться, поинтересовался Александр, поглядывая в заднее стекло на сражавшихся великанов.
     – Почти. Задолго до того, как на этой планете обосновался Мир Мёртвых, в нём царствовали Титаны. Расы Северных и Южных перебили друг друга в жестоком сражении при Дахарском хребте. Прошли десятки, а может и сотни тысяч лет, но их души по-прежнему, раз в день собираются здесь, чтобы сражаться снова. Сегодня они решили это сделать на два часа раньше обычного.
     – А ты всегда пережидаешь Бурю в этой скале?
     – Это не совсем скала. Выйди – посмотри. Время есть, всё равно эти уроды ещё долго рубиться будут.
     Алекс внимательно осматривает тёмную пещеру, в которой мы оказались. В её очертаниях он очень скоро угадывает обвалившиеся своды, колонны и…
     – Это что, шкаф с книгами? – способность удивляться вновь вернулась к Алексу. Он с горящими глазами смотрел на стеллаж с книгами высотой с небоскрёб и корешками рукописей с пятиэтажку. Золотые символы на них по сей день продолжали мерцать во тьме. – Это Книги Титанов? Здесь собраны все знания об их цивилизации?
     – Не все, но довольно внушительная часть точно, – шкафы с книгами стояли бесконечным рядом, уходившим далеко во тьму.
     – Интересно было бы их почитать…
     – Согласен, но Титаны были настолько могущественные, что их магия жива по сей день. Их книги не смогли открыть и расшифровать целые бригады эльфийских магов, а мы с тобой и подавно… Поговаривают, что именно Титаны и стали основоположниками магии в этом мире. Правда, погибли тупо. У них было всё: и магия, и наука, и технологии, а поубивали друг друга в простой мясорубке.
     – А другие существа что, здесь живут? Эльфы, гномы, тролли – это наследники Титанов или результат божественного замысла?
     – Мы все результат божественного замысла, но в данном случае они банально плод местной эволюции. По крайней мере, я так понял, не претендую на истину. Когда-то здесь тоже выросло что-то типа примата, и из него вышло нечто человекоподобное. Поскольку магией здесь дышит каждый кустик, то под её воздействием эволюционировали по-разному: кто прекрасным эльфом, кто уродливым жирным троллем.
     – А кентавры там, пегасы – они есть?
     – Да, они чисто результат магической селекции. На заре времён какие-то первые маги решали выращивать суперсолдат, скрещивая представителей разных семейств. За достоверность не ручаюсь, но мне кажется, всё именно так.
     – У вашего мира есть история? Почитать где можно?
     – Узнаю её обрывками от разных источников, если бы была централизованная библиотека…
     – Я обязательно поищу после Суда такую! Все знания должны быть где-то сосредоточены в одном месте!
     Я смотрел на эти горящие глаза, на этот энтузиазм Алекса с чувством какой-то неполноценности в душе. Если бы у меня были свои эмоции – это можно было смело назвать завистью. Он умер совсем недавно, и в нем ещё кипела жизнь во всех её проявлениях, с её чувствами, желаниями и устремлениями. Я же вместе с биением сердца и умением дышать уже давно забыл и всё это.
     Чтобы хоть как-то разделить его восторг, достаю соответствующую таблетку и незаметно проглатываю. Всё вокруг сразу становится таким потрясающим и вдохновляющим! Битва камней заставляет меня засмотреться на то, как грозные великаны под раскаты грома и вихри продолжают свою извечную борьбу, цветов становится больше, и каждый сантиметр полуразрушенного заброшенного Дворца Титанов вызывает неподдельное восхищение их архитектурному гению. А мы, словно насекомые, забежавшие летним вечером в богатый дом.
     – Скажи мне, Извозчик… – Алекс уставился куда-то позади меня. Его глаза заполняла решимость, а руки сжимались.
     – Что?
     – Это здесь тоже в порядке вещей? – он невольно сделал шажок назад, когда тень чего-то большого закрыла его.
      – Всё в порядке, он друг, тебе нечего бояться, – я не оборачивался, понимая, про кого он.
     – Т-Ты уверен? – в его взгляде был испуг, который он изо всех сил старался сдавить решимостью. Похоже, он не знал, бояться ему или нет. С одной стороны, я говорю, что всё в порядке, а с другой стороны сзади меня такое страшилище, что слова не очень-то убедительны.
     – Пригнись! – вскрикнул он. Отработанная ещё при жизни реакция как-то передалась моей душе, и я живо прильнул к земле.
     В сантиметре от головы пролетело… Колесо моей машины!
     – Эй! Отдай! Отдай сюда! – я вскочил и, бессмысленно размахивая руками, побежал за ожившей пятиэтажкой. Именно такой оно было высоты.
     Лысая каменная детина с кривыми ногами, толстенными щеками и совершенно дебильным взглядом горящих жёлтых глаз топала по залу, издавая пердящие звуки возила мое авто по воздуху, как это делают дети, в чьих руках оказывается игрушечная машинка.
     Каменная горилла всё дальше уносилась с моей тачкой, пока я жалко отставал от неё. Я совсем забыл, что здесь живет не один каменный выродок, а целое семейство.
     Спасение пришло от его главы. Буквально из стены, оставив её форму неизменной, как призрак выбежал ещё один серый великан. Он был словно скульптура, высеченная из утёса с идеальным мускулистым телом, прожекторами жёлтых глас и зарослями плюща вместо волос и бороды. Низ живота прикрывала тряпка из какого-то пожелтевшего рваного паруса. Но самое главное: бородач был вдвое больше лысого ребенка.
     Завидев его, детина испуганно вытаращил глаза и уже собирался швырнуть мою машину, но злое гарканье великана заставило его осторожно положить транспорт на пол и, слезно что-то проорав, скрыться в стене.
     Я метнулся к уцелевшей машине поскорее. Зная повадки новых хозяев заброшенного Дворца, им нужно поскорее показать, что ты явился не с пустыми руками.
     – ГЫРМ! ТУДУР! – великан с грохотом ударил себя кулаком в грудь. Он уже в который раз так представляется. Судя по всему, он не запоминает, как выглядят одетые в чёрное лилипуты, оказавшиеся в его владениях и всякий раз представляется заново.
     – Здарова, Тудур! – максимально громко выкрикиваю ему, открывая багажник и копаясь в куче оружия. Где же это дерьмо? – Сейчас всё будет!
     Великана тяжело переубедить. Громовая поступь каменных стоп, под которыми бы уместился небольшой гараж моих машин, стремительно неслась ко мне. Конечно, не слепленный из камней призрак Титанов (они были больше раза в четыре), но сокрушить этого гиганта тупо нечем.
     – Вот, смотри! – я, все ещё под эмоцией восторга, восхищённо достаю сверкающий золотой кубок с драгоценными камнями (стащил из Ада) и протянул Тудуру.
     Тот замер передо мной, оценивающим взглядом своих прожекторов оценил подарок, двумя скалами пальцев, чуть не оторвав мне руку, взял его, поднес к глазам, оценил «бусинку» кубка и швырнул в кучу позади себя.
     Там была целая сокровищница из блестящего хлама, среди которого были разные золотые изделия, оружия, громадные осколки камней, крупные драгоценности, обломки кораблей, колесниц и свалка помятых машин Извозчиков. От всей этой кучи исходило убийственное зловоние. Судя по торчащим скелетам, трупы тоже пополняли коллекцию. Эти великаны – мусорщики похлеще драконов, те-то только золото тащат.
     – ЗАГР! – зубы гиганта злобно сверкнули из-под растительной бороды. Он требовал ещё.
     – Вот, возьми, – в багажнике валялся ещё посох какого-то ангельского паладина, который он оставил на входе в Рай, думая, что его там никто не сопрёт. Тудур схватил его меж двумя пальцами как спичку, поднес к лицу, прищурился и швырнул в кучу.
     – ГЗУМ! – одобрительно кивнул он и уже собирался спокойно уйти в стену, как крик за моей спиной остановил его.
      – Артур, помоги! – кричал Алекс, пятясь назад от гигантского краба. Он щелкал перед ним своими белыми клешнями, которые с лёгкостью могли перекусить человеческое тело пополам.
     Тудур, нахмурившись, метнулся к стычке, легко схватил краба и отправил себе в рот. С треском он сожрал каменное членистоногое, а его чудовищная лапка, что чуть не поделила Алекса на две части, дергаясь, упала перед ним. Довольный трапезой, великан зевнул и слился со стеной.
     – Похоже, не все Титаны вымерли, – оправившись от шока, воскликнул Алекс, едва я оказался рядом. – Как видишь, эти ещё на ходу.
     – Глянь на улицу и посмотри, каких размеров их духи. Небоскрёбы. А это всего лишь домовые Титанов.
     – Домовые?
     – Да, сила Титанов была чудовищна и всё, что их окружало, тоже. Хозяева умерли, но их слуги по-прежнему охраняют их дом и позволяют здесь остаться лишь тому гостю, кто принёс дар хозяину. Как я сейчас, отдав ему пару сверкающих вещей.
     – А они в курсе, что хозяева давно мертвы?
     – Они даже не знают, что те когда-то были, а жилище охраняют инстинктивно. Титаны вымерли так давно, что здесь сменилось несколько поколений домовых. А живут они по десятку тысяч лет.
     – Наверное, этому дворцу не меньше сотни тысяч.
     – Возможно.
     Раз уж хозяева Дворца дали мне разрешение быть здесь гостем, а не экспонатом в их весьма сомнительной «коллекции», я решил свозить Алекса на небольшую экскурсию по месту жительства тысяч вымерших Титанов.
     Я понимал, что ему нужна разрядка. Когда у тебя нет своих эмоций, чужие выглядят очень натурально, и хотя Алекс, осознавая безысходность своего положения, и пытался отвлечься на причуды его нового мира, было видно, как его пугает Страшный Суд, неизвестность будущего, страх за тех, кто остался в Мире Живых и бремя незаконченного дела.
     Небольшая экскурсия должна отвлечь его от этих мыслей.
     Я вёз его по Дворцу, показывал на чудом уцелевшие фрески и облепившиеся мозаики, изображавшие величественных существ, похожих на помесь людей и динозавров, заросшие ржавчиной чудовищные столбы оружий и полуразрушенные скульптуры. Я мало что знал о Титанах, но с видом деловитого экскурсовода сочинял имена для бюстов их деятелей и на ходу придумывал истории о них. Не знаю, зачем я это делал. Возможно, подсознательно во мне осталось что-то похожее на сочувствие. Либо я сам испытывал то же, что и он, только очутившись в Мире Мёртвых.
     Если бы вспомнить это. Если бы вспомнить…
     – Если я всё-таки попаду в Рай, то Бог должен будет услышать меня и восстановить справедливость, – все равно вслух рассуждал Алекс. – Дуков не должен уйти безнаказанным, а людей, которых он мучает, надо спасти.
     "Нервы" Алекса были железными, поэтому он не истерил, как хочет домой, как рано его забрали из Мира Живых, и как много вещей ему надо исправить, а лишь рассуждал, как он будет просить Бога наладить справедливость. В действительности, никто её налаживать не будет, а божественного вмешательства я ни разу не видел, только война ангелов-хранителей и Киллеров.
     – Дружище, это, конечно, жёстко с моей стороны, но я бы на твоём месте не питал иллюзий.
     – О чем ты?
     – У какого именно бога ты собираешься искать справедливости?
     – А разве он не един?
     – Создатель, Абсолютный Разум, един, но с ним взаимодействуют только Высшие сущности. Такие, как Смерть или Жизнь, например. Вслед за ними по иерархии следуют боги миров, вот тот бородатый громовержец, что заведует Раем, он же Бог нашей Земли, имя ему Яхфа, дальше идут боги, которые привязаны к определённым этносам и определённым стихиям. У нас, Извозчиков, это боги Смерти, они исполняют роль кураторов Слуг. У меня, поскольку я русский – это славянская богиня Мара. Так у кого будем справедливости просить?
     – Ну… У Яхфы, наверное, – Алекс смутился, для него загробная жизнь была устроена предельно просто: добро (Бог, Рай, ангелы) и зло (Дьявол, Ад, черти).
     Ни религия, ни литература, не подготовили его к таким сложностям в лице Слуг Смерти, агрессивного фэнтезийного Мира Мёртвых, где до Страшного Суда нужно ещё добраться и целой иерархической лестнице богов.
     Атеисту в этом плане проще. Мне, как откинул копыта, лишь пришлось осознать, что жизнь после смерти есть и принимает весьма причудливое содержание. Ничего не надо было пересматривать.
     – А ему нужно, чтобы ты поскорее забыл свою прошлую жизнь и с упоением пошел крошить черепа демонам. Плевать они хотели на справедливость в Мире Живых. Если бы ангелы действительно боролись за мир во всём мире, а демоны старались разрушить его, всё было бы намного проще...
     Каменная буря заканчивается, и мы подъезжаем к выходу. Алекс взглядом прощается с брошенным Дворцом Титанов, где все ещё кипит своеобразная жизнь: беззаботно бегают из стены в стену исполины каменных детин, а между шкафов на ржавых нитях паутины, шипит и барахтается мохнатый человек – мотылек, залетевший сюда с Синих Холмов. Его громадные черные крылья намертво прилипли к нитям, а волосатые человеческие руки беспомощно тянутся к машине. Его не спасти. Белый каменный паук размером с микроавтобус уже мчится к нему. Слева остаётся тёмная лестница, ведущая на верхние этажи Дворца. Чтобы попасть туда, нужен либо вертолет, либо альпинистское снаряжение.
     Мы никогда не узнаем, что там...

Глава 6

     Городу тысячи лет. С незапамятных времён он, словно старый пёс, задремавший на камне, развалился по всей площади этого высокого ровного плато, что широким монолитом вырастает из морской пучины. Злые темные волны внизу силятся достать до него, а грозные тучи вечно стоят над башнями Города, гневно швыряясь в него молниями.
     В мрачное небо, словно мечи воинов, восставших из могил, вонзаются черные шпили его небоскрёбов.
     Под их тенью не спеша бредут души, закутанные в траурные наряды. Их бледные лица практически сливаются с серым асфальтом под ногами, а в миллионах глас лишь холодная пустота. Совсем как в слепых окнах окружающих домов.
     Среди однотипных куч небоскрёбов, скучных, шаблонных улиц и широкоплечих крепостей на окраине, пронзает хмурый небосвод самая высокая башня.
     Здание Суда. Именно эта необъятная громадина с четырьмя ярусами становится чертой в жизни каждого человека. Финальной чертой, после которого его человеческое существование прерывается навсегда, и он становится либо огненным воплощением ярости, либо грозным крылатым воплощением добра или же серой тенью, что населяет этот Город, выросший вокруг Башни.
     Она вырастает из самого центра плато. Её нижний, самый широкий квадрат, словно объят пожаром: тысячи окон горят адским пламенем. Здесь сидят Обвинители, те, кто помнят всё, те, кто шепчут Фемиде обо всех грехах, что когда-то совершил человек, представший на Суде, те, кто делают всё для того, чтобы твоя душа опустилась в Ад.
     Выше чуть более тонкий ярус здания, окружённый скульптурами в виде рогатых зубастых созданий. Его окна сияют ослепительно белым, режущим глаза, как первый взгляд на мир новорожденного младенца.
     Здесь проходит Страшный Суд. Здесь богиня справедливости Фемида вечно стоит с Весами Правосудия, верша тысячи судеб в день. На одной чаше сердце Смерти, на другую ложится сердце человека. Смерть равна для всех, она не добро и не зло, и если человек грешен и зол, то чаша с его сердцем опустится вниз, а его душу ждёт пламя.
     Добро выше равнодушия, и если сердце Смерти опустится вниз, то умершего ждёт Рай. Его сердце возвысится на весах, и вместе с ним и его душа.
     Но ни одна лишь карма влияет на положение чаш на Весах Правосудия. За каждую душу между Обвинителями в лице демонов и Адвокатов в лице ангелов идёт настоящая борьба.
     Они наперебой кричат Фемиде о прегрешениях человека или же о его заслугах, и под их пламенные речи, чаша весь Суд покачивается то вверх, то вниз. Иногда Адвокатам так удаётся заболтать Фемиду, что даже опускающаяся к залитому кровью полу Зала Суда чаша, может резко подпрыгнуть вверх, и вот уже грешник становится ангелом. И наоборот. Человеку, чьё сердце тянулось ввысь, Обвинители могут припомнить такие подлости и низости, что сердце Смерти резко подпрыгнет на Весах, а грешника опустится.
     Впрочем, демоны чаще борются за душу, чем ангелы. Последние хотят видеть в своих рядах достойных и милосердных людей. В отличии от демонов, пушечное мясо и расходный материал им не нужен. Если человек оступился на своём жизненном пути, но до этого поступал достойно или героически, ангелы были готовы ему помочь.
     Гордые адвокаты сидели в ещё более тонком уровне здания над сектором Страшного Суда, их окна сияли голубым, словно за ними раскинулся небосвод в ясный летний день.
     В самом верхнем и самом тонком секторе жили Присяжные, Боги Смерти. Те, к чьему мнению на Суде, Фемида прислушивалась особенно тщательно. С ними же за мерцающими зелёными окнами был цех трёх сестёр Мойр. Здесь они тянули нити судьбы каждого человека, записывали все его поступки и события, пока они тянутся и обрезали их ножницами. Данные по каждой жизни попадали вниз, к Адвокатам и Обвинителям.
     На верхушке здания, прямо под шпилем в виде скелета, сжимающего косу, восседала сама Смерть. Вернее, Господин Смерть. Это был мужчина, генеральный директор этого большого концерна Города Суда. В его кабинете не было ни компьютеров, ни бумаг, а вся информация шла к нему через слуг или прямиком в его голову.
     Поэтому он, чуть прищурившись, обрабатывал её, равнодушно смотря в окно, на чёрный город, где муравьями сновала миллионная армия его Слуг.
     
     Он был в нескольких километрах от нас. Сквозь туманную дымку над Тёмным Морем чёрные обелиски небоскрёбов уже отчётливо видны даже на фоне пасмурного неба. Из-за серых гор к перекрёстку, где две широкие трасы на Ад и Рай соединялись воедино, выползала моя машина.
     Сверкающие чистые машинки других Извозчиков торопливо заворачивали на мост в Город Суда и откуда-то с бездорожья в их поток влилась побитая, помятая и перепачканная в пыли БМВ.
     До плато Города Суда отделял каменный мост в несколько километров, украшенный арками с жуткими статуями. Они двигались, холодно зазывая в самое мрачное место на планете. Из города и в Город непрерывным потоком мчались черные седаны, автобусы и даже грузовики, где в кучу были сброшены души, которые везли в Ад. Дорога Извозчиков.
     С каждым километром ожившие статуи на арках становились всё мрачнее, всё ужасней. И если у въезда Извозчика встречали просто убитые горем люди в траурных одеждах и с такими же лицами, то дальше на них становилось всё меньше плоти, всё меньше человеческих очертаний. Перед воротами в Город на арках уже размахивали косами чёрные скелеты со звериными черепами на месте голов.
     Алекс помрачнел ещё больше. Под серым небом и в окружении одинаковых надгробий домов, из которых словно выпили весь цвет, других чувств не возникает.
     Унылый городской пейзаж разбавляют лишь несколько магазинов с тусклыми витринами, которые принимают одетых в чёрное посетителей. По улицам равнодушные прохожие идут, смотря сквозь друг друга невидящим взором. Словно сотканные из тьмы автомобили снуют туда-сюда от центра города, от Здания Суда. Чуть выше небоскрёбов едва покачиваются чёрные цилиндры дирижаблей.
     – Это Слуги? – холодно спрашивает пассажир, указывая на прохожих.
      – Именно так.
     – Вас так много?
     – Меньше, чем кажется. Очень редко на Весах Правосудия сердце человека встаёт посередине. Здесь существуют Слуги со всех времён, поэтому их так много.
     Здание Суда, четыре вытянутых кубика друг на друге, упиралось в небо. Нигде не Земле нет такого высокого дома: он словно гора, чья вершина окутана облаками.
     Въезжающие в Город Машины стремятся в подземную стоянку под Зданием, в общем потоке туда проскальзываю и я. Общий вид паркинга: бескрайняя тёмная пещера с отполированными стенами, по которым скользит что-то вроде рисунков неандертальцев, освещения, кроме факелов с зелёным пламенем, нет.
     К машинам спешно подходят верзилы ростом далеко за два метра и вдвое шире любого мужчины в плечах, их головы покрыты черными капюшонами, а вместо лиц железные оскалившиеся черепа. С шипастых кожаных ремней свисают нагайки и плети.
     Это Надзиратели. Те, кто отвечают за приём, выдачу и охрану душ.
     Алекс похолодел и напрягся, когда я поставил машину на свободное место.
     – Не волнуйся, это всё маскарад, Суд не такой Страшный как кажется, – я счёл нужным успокоить пассажира. – А в Раю ты ещё успеешь отдохнуть от жизни и от Суда тоже.
     – Ты уверен, что меня ждет Рай?
     – Уверен, – твёрдо заявил я. – За тобой пришли.
     Громила грозным и уверенным шагом приближался к правой двери машины, где сидел Алекс.
     – Ещё увидимся? – зачем-то уточнил он.
     – Нет, – я, напоследок, пожал его руку. – Уже никогда. С тобой было интересно пообщаться.
     – И с тобой! Надеюсь, что у тебя есть какие-то мечты, и ты их осуществишь даже несмотря на то, что обречён вечно возить души!
     – Обязательно, – дверь распахнулась, громадная ручища Надзирателя обхватило предплечье Алекса и с силой поволокла его за собой, в темноту.
     
     Алекс был хорошим и интересным пассажиром, вопросы задавал по делу, не паниковал и не пытался сбежать. Побольше бы таких, с ними приятней работать. Но я не буду его вспоминать.
     Ни к Алексу, ни к другим пассажирам я никогда не привязывался: они всего лишь часть моей работы, вещи, груз, который я должен доставить. Впрочем, после некоторых небольшой осадок. После Алекса осталась его последняя фраза про мечты.
     Мечта... Ха. Ха. Ха. Какая может быть мечта в Мире, где ты живешь вечно от дозы до дозы эмоций, как последний наркоман? Какая может быть мечта там, где ты не станешь богатым потому, что здесь нет бизнеса? Чемпионом, когда здесь даже нет спорта? Известным, когда тут нет телевизора? Счастливым, когда твоё счастье расфасовано в таблетках, и ты получаешь его за свою работу? К чему стремиться?
     Ответ очевиден. Ни к чему. Здесь нет и не может быть мечты, целей и идеалов, а все эти ценности работают только там, где их придумали. В Мире Живых.
     Грязный и помятый БМВ покидает паркинг Здания Суда.

Глава 7

     Еженедельно, ровно в 7 утра на въезде в каждый квартал Города Суда, стоит какой-нибудь молодой парнишка в неприметной одежде с кислым лицом и без особой живости раздает свежие газеты.
     В руки ещё не разучившихся читать мертвецов попадает свежий выпуск DeathDaily, издания с 400-летней историей. В каждом квартале, в зависимости от языковой принадлежности Слуги Смерти, её раздавали на разных языках. С помощью магических ухищрений Смерти его Слуг научили общаться на одном языке, а вот читать нет.
     В сегодняшнем выпуске, помимо никому не нужного гороскопа, квалификации существ, живущих за пределами Города и предупреждений для Извозчиков, какие маршруты особо опасные, на развороте красуется большой материал о железной дороге, новом проекте Смерти:
     
      "Поезд Смерти готов к перевозкам
      Как сообщила пресс-служба Господина Смерти, нашумевший проект Поезда завершен на 90% и в следующее воскресенье уже отправится в свою первую перевозку.
      Напомним, что самый вместительный транспорт для перевозки душ начал создаваться ещё в 1950 году. Для его проектирования подключили лучших инженеров Города Суда, а дорогу в сторону Ада и Рая строили усилиями 5,5 миллионов ангелов и демонов.
      Поезд называется Десятник, так как за раз способен перевезти десять тысяч душ в десяти вагонах по десять этажей в каждом. Движение Поезду обеспечивают пять мощнейших энергетических котлов, мощность которых эквивалентна ведущим атомным реакторам Мира Живых, а корпус покрывают пять слоёв заколдованного металла, добытых с горы Спящий Демон в Долине Бешеного Камня.
      – Создание Десятника – это прорыв в транспортной индустрии Города Суда, – заявил корреспонденту DD Господин Смерть. – Он практически не уступает в скорости стандартному автомобилю Извозчика и в среднем способен перевести в 10000 раз больше душ. Внедрение подобных транспортных средств в наш Город в разы упростит систему логистики и снизит очереди на перевозку в Здание Суда. Впрочем, новая колесная громада не вытеснит водителей за пределы конкуренции. Господин Смерть отметил, что приоритет в доставке душ из Мира Живых в Мир Мёртвых по-прежнему будет за Извозчиками.
      Если Поезд покажет себя успешно, то через двадцать лет по Железной дороге начнёт курсировать второй. В свою очередь, первый поезд будет доставлять души только в Ад, а новый только в Рай. Также Господин Смерть поделился и болеё глобальным планами на транспортный сектор Города:
      – Независимо от того, куда попадёт человек: в Рай или Ад, его последний путь должен быть быстрым, комфортным и безопасным. И в этом Мир Мёртвых не должен отставать от наших молодых, ещё живых коллег на планете Земля. Следующим глобальным шагом в доставке душ мы планируем авиацию. Действительно, Городу Суда нужны аэропорты, а умершие люди заслуживают, чтобы их душа взмыла ввысь, прежде чем найти вечное пристанище."
     Последний священник умершего, то есть я, ехал к своему дому. Почему последний священник? Именно мне, Извозчику, исповедуется перед Судом очередная несчастная душонка. В моей машине и плакали, и жалели о прошлом, и раскаивались, и просили прощения у всего мира, и молились, и рассказывали зачастую унылые и однотипные истории своих жалких жизней.
     Я слушал и машинально утешал их, лишь бы их раскаяние не отвлекало меня от дороги. Что ж их так разбирает на чувства, когда их уже везут на плаху? Чего это при жизни мыслей раскаяться и остановить свои грязные деяния не возникало? Или, быть может, все они, в большинстве своём верующие, отчего-то думали, что возмездие обойдёт их стороной? Хохо. Как наивно.
     Помнится, когда я ехал на Страшный Суд, был представителем моей любимой категории пассажиров. Молчуны. Обожаю таких попутчиков: с ними проще всего работать, и они редко подвержены побегу. Чаще всего они просто сидят в депрессии, временами отвлекаясь на каких-то чудищ.
     На дисплее бортового компьютера надпись от Мораны: «Умница, Артур! Норму выполнил вдвое быстрее!» Спасибо, конечно, но похвалу на хлеб не намажешь, вернее, в таблетницу не положишь.
     Тут же сообщение заменяется на состояние счёта. Цифры разбегаются до 29 оболов. Ничего так накапало!
     Оболы – это монеты, которыми платили за доставку душ самому первому Извозчику – Харону, что через мертвую реку Стикс перевозил на тот свет первые людские души. Тогда ещё не был построен ни Ад, ни Рай, и первые чёрные ангелы просто хаотично раскидывали души в мёртвые водоёмы этого Мира. Уже оттуда Харон перевозил их в Тёмное море и сбрасывал в пещеры плато.
     Так эти душонки стали первыми обитателями нынешнего Города Суда. Позже их оттуда расфасовали по Аду и Раю в зависимости от их характера и поступков.
     Долгое время плато было неким перевалочным пунктом для душ, а затем, для удобства был введён Страшный Суд, который осуществлял большую работу по распределению душ на хороших и плохих. Средним душам тоже нашлось место: в Слуги Смерти стали попадать не просто материальные воплощения воли Господина Смерть (такие как Киллеры), а уже бывшие люди.
     Времена Харона забыты, В Мире Мёртвых воцарилась новая жизнь с новыми законами, но традиция осталась. За привезённые души Извозчикам всё также платят оболами.
     
     Он тенью скользил вдоль обожжённых скал Ада к ямам своих подопечных.
     Демоны, кидающие в них грязью и камнями, не видели, как он подошёл к яме совсем вплотную. Он был неосязаем и невидим. Только его ученики подняли взоры, едва их Учитель возник наверху.
     Он опустился на одно колено и чуть опустил голову, покрытую капюшоном.
     – Время пришло, – чуть слышно прохрипел Он, но для Его учеников эти слова громом раздались в их душах. Глаза начинающих демонов загорелись золотистым, ярким и нестерпимым, словно солнечный свет, пламенем.
     – Да, Учитель, – в унисон прогремели они, чувствуя, как невероятная, неведомая никому ранее сила, теплом разливается по их душам, делая их тела несокрушимыми.
     – Ааааа! – испуганно взвизгивают черти, бросавшие в них камни, когда золотые фигуры взлетают со дна и начинают методично разрывать их по кусочкам.
     В один миг они оказываются наверху и собираются в большой, сияющий словно брызги солнца золотой отряд.
     – Спасибо, Учитель! – с выражением вселенского счастья благодарят они и в следующую секунду рвутся в бой. Весь Ад в недоумении поднимает все свои войска. Что-то не так. Не пройдя всех испытаний к выходу, рвутся пятьдесят новобранцев, которых совсем недавно привезли со Страшного Суда.Вся бронетехника, легионы демонов и чудовища Ада разом пытаются подняться против них, но даже им не под силу задержать восставших. Ни на секунду...
     
     Помятая грязная тачка не очень вписывается в общую картину одинаковых красивых и вылизанных машинок, стоящих в очереди у многоэтажного готического здания банка. Все двенадцать этажей красивого и мощного здания, выросшего посреди улицы как невысокий, но крепкий страж, работали на выдачу денег.
     Внутри банк как банк, люди в очередях, прилавки, табло с номерами, приём у кассы по талончикам. Интересно, когда здесь уже сделают банкоматы?
     – Личный номер, – дежурно потребовал гном в чёрной мантии с сероватой кожей, когда дошла моя очередь. Он был кудрявый с длинной седой бородой и совершенно пустыми скучающими глазами.
     – 1 781 502 468, – выдаю свой паспорт в этом мире, он же порядковый номер меня в составе Слуг.
     Какое–то подобие старого компьютера с выпуклым монитором лежало у гнома на столе. Он порылся там и сверил данные.
     – Двадцать девять оболов, пересчитайте, – подневольный серый гном лихо высыпал нужное количество из огромного мешка рядом с ним мне в небольшой и протянул.
     – Все верно.
     – Приходите ещё, следующий! – я отхожу с уловом. Вполне неплохо. Можно жить припеваючи до следующей перевозки, да ещё и пару-тройку монеток останется. Чтобы затариться наркотиками (ну а что ещё являют собою эмоции в таблетках?), еду к магазину.
     Магазин. Похож на товары для Хэллоуина. Вывеской на витрине служит светящийся весёлый скелет, закидывающий яркие драже себе в рот.
     Обстановка внутри довольно забавна. Пол завален тыквами, похожими на человеческие головы. В них лежат свёртки с рыжими таблетками энергии. Таблетки радости и пузырьки с прочими эмоциями валяются во вскрытых черепах, ровно стоящих на прилавках. Ассорти из разных ощущений в мешочках протягивают обугленные руки, вылезающие из стен.
     Продавщицу легко узнать по красному платью. Милая женщина лет тридцати с красными локонами, улыбается и, пританцовывая, обменивает товар на деньги. Пожалуй, это самый счастливый человек в этом городе.
     Не мудрено, от таблеток радостных эмоций у неё прилавки трескаются и вряд ли кто пересчитывает каждую пилюлю. Можно и взять парочку.
     Собираю товар в картонный пакет, похожий на те, что подают в общепите, расплачиваюсь, наблюдая за её весьма миловидной, чуть похотливой улыбкой, попутно выслушиваю её полупьяные попытки флиртовать и молча ухожу.
     Несколько таблеток успеваю проглотить по дороге и вновь чувствую себя живым. Поскольку происходящее начинает вновь иметь для меня значение, я вновь начинаю переживать за свою машину. Паутина трещин на стекле и вмятины на капоте дико расстраивают, однако в мастерскую ехать не тороплюсь. Проехав по извилистым улочкам, добираюсь до Русского квартала.
     Кроме названия, в нём отечественную культуру не выдает ничего больше: те же чёрные дома и серые морды прохожих, как и везде. Обозначение «Русский» скорее ориентир для Информационщиков, чтобы понимали, куда и на каком языке отправлять очередную партию газет.
     Здесь, в этом районе стоит чёрная скала моего дома, на шестнадцатом этаже высотки моя квартира. Точнее, расширенная версия гроба, где есть кровать и шкафчик. Поселись я на этаже выше или вообще на другой улице – разницы бы не было никакой. Одно оконце, одна кровать с чёрным бельём, шкафчик, зеркало и стены с тёмно-серыми, как мокрая мышь, обоями. Гроб с необходимыми удобствами.
     Однако, единственное отличие именно моей ячейки от остальных в том, что здесь меня кто-то ждал. То существо, что чудом сохранило искреннюю радость существования даже после жизни.
     Рекс. Как и всё, что было со мной на Земле, его я тоже помнил обрывками: где-то всплывали картинки, как мы бегали с этим кобелём овчарки вверх по склону, как я брал его с собой на спортплощадки и заставлял прыгать через препятствия, как он утром будил меня и приносил в постель мячик, но как я приобрёл пса и откуда он у меня, было загадкой. Он умер через неделю после моей гибели. Его душа преданного животного незамедлительно пошла за хозяином.
     Души домашних животных всегда идут следом за своими хозяевами: хоть в райские кущи, хоть в жар преисподней.
     Мир Мёртвых преобразил Рекса. Из симпатичной немецкой овчарки он вырос в мускулистую лохматую чёрную псину с острыми кинжалами зубов и горящими багровыми глазами. Правда, пугающая внешность никак не отобразилась на характере пса. Он остался всё таким же добродушным и счастливым раздолбаем, каким я успел его запомнить. Та искренняя радость, с которой он накидывался на меня, чуть не сшибая своёй массой и упираясь мощными лапами мне в грудь волей-неволей напоминали о жизни. Пёс по-прежнему был жив и совсем не смущался ни своей новой внешности, ни окружающей серости. Для него всё осталось как раньше.
     А для меня нет…
     Я действительно умер. Странно, почему он ещё рад меня видеть.
     В моей душе совсем не осталось ничего живого, даже полноценных воспоминаний о своей биографии, а этот пес отчего-то ещё любит меня. Чего он находит во мне?
     – Поехали, гулять будем, – и открываю перед ним дверь. Пёс, подпрыгивая от радости, выбегает из квартирки.
     Как совершенно живая собака, он скулит в лифте, когда тот, громыхая, опускается вниз и, часто дыша, семенит вперёд меня к машине.
     Я сажаю его на переднее сиденье и следую к Мастерской.
     В отличие от банка, который один на весь город, мастерская в каждом квартале своя, поэтому путь туда длится не более минуты.
     
     Мастерская. Одноэтажный длинный ангар, вмещающий в себя порядка ста машин. Крыша покрыта скромным чёрным шифером, над ней высится скульптура мигающего изумрудного черепа с двумя гаечными ключами под ним. Эдакий аналог пиратской эмблемы.
     Внутри ангара машины стоят в линии: каждая в центре круга с пентаграммой, механики в балахонах водят по ним посохами мерцающих гаечных ключей (каждый размером как добрая бейсбольная бита) и мелкие повреждения разом исчезают с помятых автомобилей.
     Помимо ремонта здесь периодически проводили зарядку артефактов и энергоблоков машины энергией Смерти. Этот процесс можно сравнить с заправкой.
     – Вася, принимай аппарат, – обращаюсь к начальнику Мастерской, невысокому полному пареньку с маленькими, но всегда смеющимися голубыми глазками. Хоть ему и было чуть за тридцать, когда он умер, но всегда производил впечатление незрелого юнца. Несмотря на то, что у него и была должность начальника Мастерской, получал он чуть больше обычного механика, но список обязанностей был на порядок длинней.
     От своей должности отказаться не мог и стать механиком тоже.
     В Городе Суда всё так устроено, что у тебя не будет мотивации к карьерному росту, а смена деятельности вообще не предусмотрена. Всё, что ты можешь достичь – это работать чуть больше на своей работе, чтобы рассчитывать приобрести чуть большую дозу эмоций. Богачом не станешь.
     – Да где ж ты ездишь то, а? – обомлел он, глядя на БМВ. – Как ты можешь помять машину, у которой несколько слоев магической защиты, которую пушкой вряд ли прошибешь?
     – Насчёт пушки не уверен, а вот пару валунов покоцало.
     В Каменную Бурю попал.
     – Ну ты даешь, Арчи! Нельзя что ли по основным безопасным трассам ездить?
     – Да, наперерез как-то быстрее.
     – Быстрее ему! Ты чем быстрее привозишь, тем награду получаешь больше, а обо мне подумал? У меня зарплата фиксированная, сколько машин не починю, всё равно получу одинаково. Думаешь, мне в кайф ещё с твоей тачкой возиться?
     – Да брось ты, Вася! Можно подумать, ты сам с ней возишься.
     – Ну… Мне следить тут за механиками.
     – Ой! Вась, кончай уже жаловаться. Через сколько машину забирать?
     Вася бросает ещё один взгляд на БМВ.
     – Через полтора-два часа заходи.
     – Окей.
     
     Подождать можно в Парке Самоубийц рядом. Называется он так потому, что, гуляя по нему, другого желания, кроме как повеситься или утопиться не возникает.
     Дизайнер, продумавший его, развесил петли на полуголых ветвях, а в маленьком пруду временами всплывал искусно сделанные манекены утопленников. Периодически их толкал гигантский сом, живший в этом же водоеме.
     В парке почти никого. Депрессивный и унылый пейзаж: по блеклой еле зелёной траве стелются чёрные верёвки змей, усталые деревья в бессилии опустили ветки, а по вымощенным дорожкам изредка проходит пара угрюмых прохожих. Только Рексу весело.
     То схватит за хвост незадачливую чёрную рептилию, то тащит мне палку, чтобы я кинул ему её. Он радостно лает, бегая вокруг меня, но от его нынешнего лая стынет кровь в жилах, а его улыбающаяся физиономия с двумя рядами клыков может вызвать инфаркт.
     Но Рекс ничего об этом не знал. Для себя он оставался таким же ухоженным псом овчарки, а Парк Самоубийц виделся ему лишь уютным сквером, какой был возле моего былого дома.
     Действия эмоций заканчивались, и на душу мне ложились всё более тяжелые и мрачные мысли. Глядя на доброту пса ко мне, я уже начинал сомневаться в своей принадлежности к клану Слуг Смерти. А вдруг я при жизни был добродетелен и меня по ошибке засунули сюда? Или же я был воплощением зла? Алекс отметил, что знает некоего бизнесмена Артура Орловского, что работал в связке с Дуковым, криминальным авторитетом, что подорвал журналиста в его собственной машине. Что, если мне лучше не знать, в каких грехах я был повинен при жизни?
     В задумчивости я смотрю на вышку Здания Суда. Добро и зло. Что это вообще такое? Всего лишь две относительности.
     Добро – сила, направленная на созидание, зло – на уничтожение, но ведь создать можно атомную бомбу, а уничтожить вирусы. Или же добро заключается лишь в соблюдении, так называемых, Божьих Законов?
     Но ведь я могу каждый день ставить свечку в церкви, а вечером насиловать детей, или я могу презирать религию, но придумать лекарство от рака?
     А может, добро ты или зло определяют твои помыслы?
     А что толку от моих помыслов? Человек ведь познаётся в поступках. Я могу с искренней любовью к человечеству сидеть на диване и плевать в потолок или же ненавидеть людей, но быть фанатично преданным своему делу и этим помочь миллионам человек. А может, наши поступки и мысли просто излучают ту или иную энергию, а добро и зло есть ни что иное, как заряд плюс и минус?
     Я сажусь на скамейку у круглого пруда и стараюсь отвлечься на колыхающуюся гладь, из которой периодически высовывает свою уродливую морду гигантский сом. Рядом со мной сидит какой-то мужчина и увлечённо читает свежий выпуск DD (DeathDaily). Судя по очертанию букв, похоже на латынь или римский.
     – О чём там? – интересуюсь у него, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей.
     – Да всё об одном этом же, Артур, о железной дороге, – говорит знакомый голос позади внушительного разворота газеты.
     – Луций? Вот так встреча.
     – Именно так, – он опускает газету. Это стройный широкоплечий мужчина лет пятидесяти с выразительными серыми глазами и мужественными чертами лица: почти прямоугольные скулы, прямой нос, низкий и широкий лоб, голову покрывает жёсткая как щетина короткая стрижка седых волос. Луций, старейший Извозчик из тех, с кем я знаком. В прошлом римский легионер. Он так давно занимается перевозками душ, что одно время делал это на запряжённой чёрным конем колеснице.
     Он один из немногих Слуг Смерти своего возраста, с которыми можно общаться.
     Те Извозчики, что проработали несколько столетий, становятся, замкнутыми и необщительными, а их лица практически неподвижными. Однообразная работа превращает их в простые равнодушные машины. Куклы за рулём.
     – Ну, приветствую тебя, старый друг, – обмениваемся крепким рукопожатием. – Ты какими судьбами здесь?
     – Отдыхаю, – просто отвечает собеседник, Рекс подходит к нему, дружелюбно кладет свою огроменную морду ему на ногу, и Луций, умиляясь, чешет кошмарного пса за ухом. – Стало скучно только по своему кварталу околачиваться, вот в ваш решил заглянуть. Провести время, как проводят его пожилые люди вашего времени: за газетой в парке.
     – А машину ты где оставил?
     – Я пешком, куда мне торопиться?
     Я уже собирался выдать что-то изумлённое в духе: «Откуда у тебя столько времени?», но старый римлянин перебил меня, сказав:
     – Да-да, я уже целую неделю отдыхаю. Пусть наши тела и обрели качественно другое содержание, но вероятность свихнуться от работы всё же остаётся, – усмехается. – Временами нужно делать перерыв.
      – А как же эмоции?
     – Поверь, за тысячи лет моей работы, у меня столько скопилось монет, что я уже могу кормить рыбок. К тому же это только вас, новичков, на каждую душу дёргают, меня Плутон вызывает на задания лишь по особым случаям.
     – Мда, везёт вам. Чего хоть пишут о железной дороге? – нарушил его молчание.
     – Через недельку эта махина сойдёт на рельсы. Пожалуй, историческое событие, – сухо прокомментировал он факт. – Но, вряд ли оно вызовет столько же ажиотажа, как вызвало появление первого автомобиля в Городе Суда. Вот как ты думаешь, для чего делают Поезд, машины и прочий транспорт?
     – Чтобы быстрее доставлять души в Ад или Рай.
     – Хорошо, а почему тогда Смерть, чьей силы хватит на то, чтобы слепить и придумать что угодно, постепенно семенит за прогрессом людей? Делает Извозчикам машины, колесницы, корабли, а не создаст какую-нибудь гигантскую трубу, через которую души будут как почта прилетать на пункт назначения?
     – Ну, когда-нибудь такая создас…
     – Никогда такая не создастся! – категорически заявил он. – А знаешь почему? Тогда мы все лишимся работы, и у Смерти появится куча незанятых душ, которых нельзя ни переработать, ни приспособить под войну. Слуги Смерти просто должны быть чем-то заняты, чтобы не создавать проблем, вот и всё.
     Я лишь пожал плечами. Конечно, его реплика выглядела уверенно и твёрдо, а не скомканным старческим ворчанием, но во мне ничего не пошевелила. Может он прав, но мне серьёзно плевать, какими мотивами руководствуется Господин Смерть, и для чего мы созданы.
     – Ну, я думаю, на этой работе чуть больше разнообразия, чем в депрессивном городе.
     – Не совсем так, здесь, на самом деле, полно интересных и ещё живых разумом людей, которые не разучились думать, мечтать и развиваться.
     – Мечтать, развиваться? – я фальшиво натянул губы в улыбке. – Какой смысл, если ты ничего уже не достигнешь в жизни, когда и жизни-то больше нет?
     Луций отодвигает рукой пса и встает со скамейки.
     – Артур, брось эту чушь. Смерть – это лишь начало пути, и ты можешь достичь больше, чем за тысячи жизней. И то, что нас поместили в рамки и поставили строжайший запрет на индивидуальность лишь доказывает то, что мы можем это сделать. Артур, не превращайся в эти тени, что живут от одной выдачи монет до следующей. Тебе никто и ничто не может запретить быть тем, кем ты желаешь...
     – Забавно, что ты говоришь здесь о ценности человеческой личности, – я осмотрелся. – Лишних ушей не боишься? Ты лучше меня знаешь, что за такие высказывания тебя запросто могут упечь в Госпиталь, где в твоей голове хорошенько покопаются.
     – Ну, я как видишь, не попал, – Луций как бы невзначай вскидывает руку к подбородку, смотрит на наручные часы и говорит: – Ну, мне пора, и тебе тоже. У тебя по-любому тут машина рядом на ремонте стоит. Кстати, загляни как-нибудь на досуге в Библиотеку. На восточном углу квартала Рима.
     – У нас есть библиотека? У нас ведь, кроме газет, ничего не читают.
     – Ошибаешься, – Луций задумчиво улыбнулся и ушел куда-то по своим делам. Странный этот Луций. Конечно, один из немногих Извозчиков, с кем я, скажем так, подружился, но иногда выдаёт такое, что потом внутри даже без эмоций ощущается что-то вроде обвала.
     Конечно, его взгляд на вещи оригинален и имеет некую долю человеческого оптимизма, но при этом совершенно абсурден.
     Впрочем, всерьёз его слова я не воспринял. За такой огромный промежуток времени, пока он существует, в нём столько накопилось, что он чисто на уровне сознания презирает этот унылейший городок и всеми силами пытается найти здесь что-то лучшее в себе и в других.
     Я же был реалистом и давно уже оставил эти попытки.
     Все-таки здесь коротать вечность и нужно сразу её воспринимать адекватно, чтобы не находиться в вечных иллюзиях и разочарованиях.

Глава 8

     Я вновь за рулём. Машина сверкает, будто только из автосалона. Чистенькая, гладенькая: ни пылинки, ни царапинки. Под действием таблетки восторга я чуть ли не восхищаюсь притягательностью своей тачки.
     На перекрёстке меня подрезает знакомая Ауди, резко выезжает вперёд, тормозит, словно дразнит, сигналит и увиливает в поток машин. Ну что ж, хочешь погонять? Давай.
     Жму на газ. Пока все водители, не спеша, едут по гладкой городской трассе, их с рёвом обгоняют два бешеных гонщика. Огненные следы остаются за их шинами, а прохожие в ужасе разбегаются, когда они заезжают на тротуар.
     Судя по тому, куда ведёт меня Ауди, место финиша предельно ясно. Край плато позади Итальянского квартала.
     Бешеный гонщик позади я. Ауди впереди носится влево-вправо, стараясь не врезаться во впереди идущие машины. Она уверенно мчалась к финишу. Я в таком же темпе совершенно спокойно за ней.
     Вот уже скоро поворот на финишную прямую, Ауди уже собирается поворачивать налево, после ей останется только вдавить педаль в пол и вот она уже победитель.
     Но я сделал круче.
     Резко сворачиваю раньше, на дугообразный мост, проходящий над той дорогой, которая тоже обрывается на финише, разворачиваю машину бампером к низким хлипким ограждениям, хорошенько буксую, выжидаю нужный момент и... по газам!
     Я с грохотом рухнул на пустую трассу и вдавил педаль в пол.
     В две секунды я достиг набережной и резко затормозил.
     Каково же было удивление моей соперницы, когда она уже подумала, что окончательно оторвалась и, достигнув финиша, увидела там меня.
     Я стоял, присев на капот своего железного коня и нахально смотрел, как она резко тормозит и выходит из машины. Чувство восторга от уличной гонки под действием таблетки было просто неописуемо. Я чувствовал себя героем кино, сошедшим с экрана.
     – Артур! Ну это нечестно! – возмущенно крикнула она, быстро подходя ко мне.
     – Это почему же? – улыбаюсь я своей сопернице, нахально рассматривая её стройную фигуру в обтягивающих черных лосинах и расстегнутой до декольте рубашки. Под действием эмоции восторга частично пробуждаются инстинкты живого человека. – Правила ты не устанавливала.
     Её звали Анна, при жизни студентка юридического факультета МГУ. Сгубило её увлечение стритрейсингом, прекрасная девушка не вписалась в поворот и разбилась.
     У неё была спортивная Ауди ТТ, но поскольку спорткары – удел Киллеров, то здесь ей приходится гонять на четырехдверной городской машине.
     Она первая Слуга Смерти, с которым я познакомился. Именно в её машине я ехал на Страшный Суд. После того как меня обрекли в Извозчики, я с ней, как и с Луцием подружился, и временами мы играли в догонялки на просторах Города. Хотя, насчёт подружились я переборщил… Пару раз мы с ней даже условились купить по красной таблетке «эротик» и чуть не сломали её кровать в экстазе.
     Последние пару месяцев мы это не повторяли. После процесса в этом мире не остаётся ни чувства влюблённости, ни привязанности, ни вожделения, и даже жёсткий секс под соответствующей таблеткой скорее просто акт ностальгии по былым ощущениям. Поигрались и никакого осадка: ни положительного, ни отрицательного.
     – Но по дороге бы ехал хотя бы…
     – Можно подумать, тебя так задела моя победа, – усмехаясь. – Ты же знаешь, что я не любитель гонять по Основным трассам. Даже в Мире Мёртвых всегда срезаю.
     – И потом машина у тебя выглядит, будто в хлеву валялась, – огрызнулась она, но поскольку сама была под действием восторга, выражение восхищения снова растянулось на её лице. – Всё-таки классно ты водишь! Прокатимся как-нибудь вместе? – она обняла меня за шею, глядя в глаза. Не влюбленно, а восторженно, будто на кумира.
     – Ты точно приняла «восторг», а не «эротик»? – улыбнувшись уголком рта, приобнимаю её за талию.
     – С тобой бы ещё раз, – она причмокнула меня в губы. Ощущения будто меня поцеловала кукла, никакого человеческого тепла в нас, само собой не осталось. И, видимо, Анка съела чуть больше таблеток восторга, поэтому голову ей снесло напрочь. – Боже, посмотри, как красиво! – воскликнула она, вырвавшись из моих объятий. Морской пейзаж позади нас был действительно потрясающий.
     Мы стоим с ней у самого края этого небольшого пятачка на набережной. Перед нами обрыв, а внизу разъяренные тёмные волны с силой бьют о плато и качают величественные чёрные парусники. Сотни кораблей с черепами на рваных парусах и вечно довольным весёлым Роджером на флагах.
     Если присмотреться, то можно увидеть не только средневековые парусники, но и небольшие ладьи викингов и египтян.
     Однако не только старинные суда стоят на причале Города Смерти.
     Я замечаю один громадный пароход, гордо стоящий в окружении знаменитого парусника Баунти и легендарного корабля Санта-Мария, на котором Колумб открыл Америку. Титаник во всём своём величии. Он грозно гудит на всю гавань, требуя разойтись, и уверенно держит курс на восток, туда, где небо залито ярким золотистым сиянием. В Рай.
     Флот Смерти. Здесь только погибшие корабли. Они везут только осуждённые души по воде. Прежде чем стать Извозчиком и заслужить машину, каждый должен полгода отслужить в этом флоте, поработав матросом на одном из таких кораблей.
     По «счастливой случайности» мне досталась наиболее ужасная посудина. "Летучий Голландец", флагманский корабль-призрак. Вон эта громадина, невозмутимо стоит в окружении крошечных на её фоне парусников. Здесь он в десятки, а может и сотни раз больше своего реального прототипа. Даже Титаник рядом с ним выглядит рыбацкой лодкой. Рваные серые паруса, весь покрыт неровным панцирем из раковин гигантских моллюсков. Нос, похожий на изогнутый меч, угрожающе наставлен вперед. В вороньем гнезде (сравнимое по площади с детской площадкой) на вершине мачты я видел какое-то едва заметное шевеление. Это Шкипер. Пока внизу матросы в кандалах, под кнуты Надзирателей драят палубу, он с гордостью стоит на верхотуре и любуется видом.
     Да… Я там был, на этом судне, и полгода по моей спине со страшной силой бил кнут, пока я, скрипя зубами, драил палубу или грёб тяжеленным веслом. Тогда мне казалось, что я попал в Ад.
     И лишь потом, став Извозчиком, я узнал, что Ад больше похож на казарму и мало, что имеет общего с моей каторгой.
     Если вы думаете, что морские пути Мира Мёртвых в отличие от автоперевозок безопасны, то серьёзно ошибётесь, ведь неспроста Мёртвая Верфь изо дня в день горбатится над строительством очередного судна, потому что на диких морских просторах наши корабли гибнут постоянно.
     Причин масса: это и серьёзные шторма, вздымающие волны, размером с небоскрёб, это и постоянные цунами, грозящиеся поглотить судно целиком в свой водоворот, это и грозно вырастающие из волн рифы. Также никто не отменял и легионы морских чудовищ, среди которых гигантский кальмар Кракен, отнюдь не самый опасный и не самый крупный.
     Помимо чудищ угрозу представляют стаи диких летучих русалок, которые в секунду могут оккупировать весь корабль. Обладая гигантскими когтями и острыми клыками, они способны с лёгкостью разорвать человека и буквально за пару минут обглодать весь экипаж.
     Тела Мёртвых матросов не затеряются в пучине океана. Вода как железо к магниту принесет их тела к Городу Суда, но восстанавливаться в Госпитале ребятам придется очень долго и собирать, оставленный плавать по волнам груз из пассажиров тоже.
     Чтобы судостроительный бизнес не был в убыток Смерти, суда ходят группами, и каждый корабль на протяжении всего пути охраняет кортеж из вооруженных до зубов всадников на касатках.
     В основном, они и помогают пресечь нападение диких русалок. Сами корабли не случайно оснащены целым арсеналом из пушек, баллист, мортир и катапульт: кроме того, каждый матрос обязан носить при себе небольшой лук со стрелами и кортик. Наличие оружия у матросов нередко становилось причиной бунтов, но Надзиратели их вовремя пресекают. Вооружить матросов необходимо. Всё дело в том, что дорога к Аду (на горизонте небо Ада сияло красным) проходит через Проклятые Острова. Сирены, зазывающие мореплавателей, не самое страшное, что там есть. Острова усеяны цепями пиратских морских городов, из которых наперерез одному кораблю Смерти может пойти иногда два и три судна корсаров.
     В роли пиратов в этом мире выступает агрессивная цивилизация орков, грозных существ и отличных воинов. Они выглядят получше гномов, даже похожи на людей, ходят прямо, имеют волчьи клыки и крепкое телосложение. Средний рост орка около двух метров, и он прекрасно владеет холодным и метательным оружием.
     Их огненные стрелы и копья могут соперничать по эффективности только с магическим арсеналом демонов.
     Надо сказать, и морской бой орки ведут хорошо. Как-то раз их три бесстрашных корабля пытались взять на абордаж Голландец, но куда им поймать такую посудину?
     Бой длился несколько минут. Вражеские суда были разнесены в щепки шквалом из сотен орудий, но и Голландцу потом пришлось долго заштопывать раны.
     Так что сложно сказать, что опасней в нашей практике: плыть по воде на громадном вооружённом до зубов судне или в одиночку маневрировать между опасностями на суше.
     А пока я стоял, обняв девушку сзади за шею, и наблюдал за невероятным морским пейзажем. Он словно поделен на три части. Посередине, за кораблями, грозные волны и черное колыхающиеся небо. Слева Ад, там клубились красные пылающие тучи, а справа Рай. Золотистые облака нежно смешиваются друг с другом как йогурт с желе. Красиво.
     И вся эта гамма медленно перетекает друг в друга…

Глава 9

     Разъехавшись с Анькой, я не спеша ехал к тому месту, на котором ныне сосредоточено всё внимание Слуг. Завод. Громадный ангар, на месте которого могло бы поместиться целое поселение. От закрытых дверей ангара до края плато, а дальше по ещё одному недавно отстроенному мосту стелилась железная дорога такой ширины, что если на неё поставить поперёк какой-нибудь старинный локомотив, то он запросто бы поместился между шпалами. А судя по высоте ангара, детище оттуда должно было выйти нешуточное.
     Слышался шум и треск внутри, строительство шло полным ходом.
     Железная дорога в Мире Мёртвых. Грандиозный проект, который готовили вот уже свыше ста лет.
     Слышал, что строительство дороги до Рая взяли на себя ангелы и поставляли своих тружеников выстраивать длинное заколдованное от магического вмешательства полотно, демоны же использовали рабский труд каторжников для строительства и накладывали на полотно тёмные чары.
     Слуги Смерти само собой взяли на себя строительство Поезда. На такой грандиозный проект требовалось колоссальное количество времени и магической энергии, поэтому для его реализации впряглись сразу все три Силы.
     Я слышал, что уже завершаются последние приготовления, и совсем скоро Поезд, стуча колёсами, выйдет на железнодорожное полотно.
     Ждал ли я этого дня? Нет, но отчего-то хотелось посмотреть эту громадину в деле. Всё-таки даже смерть не смогла уничтожить в человеке самую главную эмоцию, которая всегда остаётся при нём. Любопытство.
     Отчего-то мне всё ещё хотелось чего-то знать…Закат медленно угасал, а мой путь лежал домой. Здесь, на шестнадцатом этаже небоскрёба, я стоял у окна своей тёмной норы и наблюдал за тем, как ночь окутывает Город Суда. Я не раздевался.
     На мне по-прежнему был этот, словно въевшийся в плоть, полностью чёрный костюм и удушливая петля белого галстука.
     Рекс ещё какое-то время поносился по кровати и, запрыгнув на постель, задремал. Я же по-прежнему стоял бледной и неподвижной фигурой у окна.
     Ночью Город Суда преображается до неузнаваемости. Чёрные озлобленные тучи расползаются, уступая место звёздному небосводу, а прожектор полной луны заставляет сиять слепые окна зданий бледным мертвенным блеском.
     Температура здесь резко падает, и можно видеть, как по городу тенью проносятся чьи-то призрачные силуэты, словно напыляя лёд на всё. Буквально за час леденеют дорожки, сосульки свисают со столбов, и целые ледяные глыбы сковывают горгулий на крышах домов.
     Ночью Слугам Смерти запрещено выходить на улицу. Кроме Извозчиков, которые смогли добраться до Города только ночью.
     Действует комендантский час. Каждые пару минут под окном лениво проезжает громыхающий броневик с Надзирателями на борту. Слугам не положено одиноко гулять по улицам ночью.
     Потому что выйти на улицу ночью ты сможешь только в одном случае: подумать.
     А думать тут явно под запретом. Это очевидно и без советов Луция. Единый стиль одежды, одинаковые цвета и механическое следование правилам – всё это явные признаки тоталитаризма. Я знал это. Многие знали, но кому до этого было дело, когда вечная жизнь по одному шаблону была вполне комфортной и что-то менять было просто лень?
     В ту ночь я тоже вышел на улицу, кутаясь в чёрный плащ, зачем-то валявшийся в шкафу.
     Вышел не потому, что я был бунтарём, не потому, что я решил бросить вызов системе, а потому, что мне просто было любопытно.
     Слова Луция о некой библиотеке, которой в принципе не должно быть в этом Городе, где вместо книг только газеты, не давали мне покоя.
     Не знаю, что в ту ночь заставляло меня стелиться как тень у стен домов и прятаться в подворотнях от патрулей, но перед глазами отчётливо были образы людей, которые в ночи, как и я, в чёрных костюмах, в тусклом сиянии свеч, сидят за книгами.
     По-любому там одни престарелые возрастом, но молодые телом Слуги, что проводят своё время за чтением древнейших трудов, пока остальные люди просто живут от дозы до дозы. Это было бредом сумасшедшего, но, видя, как Луций не работает и живёт припеваючи, я начинал верить в это.
     Восточный угол квартала Рима. Едва разбирая дорогу в темноте и, временами поскальзываясь на обледеневшей дороге, я шёл туда.
     Ночной город приходил в движение, и мне уже становилось куда проще прятаться. Пока Слуги дремлют в своих ячейках, сам Город суда просыпался, чтобы до рассвета пожить своей уникальной жизнью.
     Гул ветра напевал какую-то свою: то заунывную и тихую, то наоборот, звонкую и громкую мелодию. В угасающем свете обледеневших фонарей на тротуаре начали бешено отплясывать чьи-то человеческие силуэты.
     Ночь. Никого. Пустая улица, не слышно даже криков чаек, даже патрули куда-то подевались, а на асфальте остывшей трассы с каждой секундой становится всё больше и больше теней. Они берутся за руки, прыгают через невидимые препятствия, кружатся в хороводе и даже занимаются любовью.
     Когда они заполняют своим чарующим танцем весь асфальт, их тени возникают на стенах, мелькают причудливыми отражениями белых обнажённых тел на стёклах.
     Духи-тенеплясы. Никто не знает их природы и происхождения. Известно лишь, что с начала времён, каждую ночь, их тела вечно танцуют на этом плато.
     С радостным воем завопила довольная метель: её снежинки закручивались в вихрь, обретая очертания новых танцующих силуэтов, а самые сильные духи выстраивали себе плотное снежное воплощение. Их грациозные тела, но с полным отсутствием лиц на плоских головах беззаботно кружились, не замечая ни меня, ни происходящего.
     Они жили в каком-то своём, особенном, недоступном никому мире. На границе бытия и небытия. Реальности и иллюзии.
     Украдкой я уже подходил к римскому кварталу и уже готовился выискивать в ночи очертания библиотеки. Интересно, как она выглядит? Величественное здание с колоннами из чёрного мрамора или замаскированный подпольный подвал?
     Вдруг пространство вокруг меня заколыхалось, а тенеплясы прекратили танцы и вежливо отступили в сторону, когда в окружении чёрного вихря по дороге шла Она.
     Воплощение холодной красоты в одеянии из тьмы плыло по небу ко мне навстречу. Заворожённый, я не мог отвести взгляд от неё: от её стройной как статуэтка фигуры, в обтягивающем платье с открытым декольте, от её чёрных, сверкающих как алмазы больших глаз, от её ровного овала белого лица, от россыпи тёмных как июльская звёздная ночь блестящих волос.
     Богиня редко снисходила до простых Слуг, но сейчас она лично шла в мою сторону. Окружающая улица ещё больше сковывалась глыбами льда, а я стоял на месте, как кролик, загипнотизированный удавом.
     Мара, богиня смерти, что курировала славянских Извозчиков.
     За каждой этнической группой был закреплён свой Бог смерти, что следил за каждым Слугой у него в подчинении.
     Но я был настолько пленён красотой богини, что не сразу сообразил, почему она здесь…
     – Что ты забыл здесь, Извозчик? – осведомилась она, чуть приподняв бровь. Её холодный, но в то же время обжигающий взгляд, словно смотрел в самые глубины моего сознания и тщательно вычитывал его содержимое.
     – Если бы я знал… – всё ещё не в силах оторвать от неё глаз, ответил я. Странное чувство было внутри меня: беспокойства и холода и в тоже время некоего вожделенного удовольствия. Поразительно, как божественная энергия способна вызывать чувства даже у мертвецов…
     – Оставь это! – строго сказала она, подойдя совсем близко.
     – Ты ещё не знаешь, чего хочешь, но именно эти желания могут тебя разрушить. Тебе не стоит пытаться терзать себя сомнениями, присущими живым… Этот путь приведёт тебя к борьбе, жестокой и тяжёлой борьбе… Но ты можешь остановиться сейчас.
     – Что… Что это значит? – смутился я, словно утопая в омуте глас богини.
      – Ты сам всё поймешь.
     Она нежно гладит меня своей ледяной рукой по щеке, а в её глазах я читаю искренние переживания за мою судьбу. В этот момент чёрный вихрь хлопаньем тысяч вороньих крыльев окутывает меня, очертания Мары теряются в нем, крылья сильно хлещут по мне, а затем я оказываюсь снова в своей квартире.
     Словно и не выходил. Рекс недоумённо поднял морду, изумлённый моим внезапным появлением.
     Я ещё долго стоял посреди квартиры, не понимая, что происходит и почему богиня, встретив меня в комендантский час на улице, хотела о чём-то предупредить, а не сдать патрулям... Всё очень и очень странно.
     
     Пока в Городе Суда одинокий Извозчик в тяжёлых размышлениях о неизвестности сел на кровать рядом с собакой и понял, что лучшим окончаниям его мучительных раздумий будет выпить таблетку покоя, Ад рвало на части.
     Их было всего пятьдесят, но каждый из них пылал ярче солнца, заставляя слепнуть, даже привыкших к виду пламени демонов.
     Это были далеко не ангелы, а особи в разы лучше их, в разы сильнее, они подобны карающим звёздам, спустившимся на землю. Их нельзя победить, нельзя ранить, целый легион демонов не мог даже задержать их.
     Они просто шли вперёд, к свету. В их лицах лишь искренняя радость и свобода, никакой ярости. Демоны сотнями ложились у их ног со сломанными шеями и вырванными рёбрами, захлёбывались в своей крови и стонали от боли, а они всего лишь спокойно двигались своей дорогой. Словно дети, выбежавшие на лужайку в солнечный день, бунтари просто беззаботно неслись к воротам, лёгкими движениями сокрушая всё на своём пути. Для них словно и не было преград в лице военной техники и разъярённых чертей с автоматами.
     Всё вокруг было лишь игрой, забавным рядом угрожающих картинок перед ними.
     Половина сотни солнечных брызг неслись к свободе...

Глава 10

     Кирилл Сотник не верил в любовь, не верил в честь, не верил в порядочность. Его идолом были деньги и в выборе кумира он был отчасти прав. За свои восемнадцать лет ему не раз и не два приходилось наблюдать, как нравственность обращается в прах, под чарующий шорох купюр.
     Ему было не в чем себе отказать. Эдакий элитный мажор, ярко выраженный представитель вида московской золотой молодёжи. Ареал обитания: трёхэтажный особняк на Рублёвке, перемещается на подаренном отцом Бугатти, оперение – одеяния Гучи и Прада. Сила – в кредитной карточке и ломящемся от бумажек кошельке.
     За стеклом спорткара проносится ночная Москва, сбоку на правом сидении улыбается миловидная девушка с блестящими русыми волосами и игриво поблёскивающими глазами. Он видел её впервые: она не была проституткой, но увидев его машину, тут же прыгнула к нему и вот уже похотливо лезет своими ботоксными губами к нему в трусы.
     Деньги решали всё, и он ни раз в этом убеждался. За деньги он заставлял людей терять честь, творить непристойные вещи, изменять любимым, предавать друзей, выставлять себя на позор перед публикой, опускаться ниже уровня грязных животных.
     Время от времени он делал это для забавы, предлагая простому прохожему сделать какую-нибудь грязную низость за несколько цветных бумажек. Всё в этой жизни покупается и продаётся и для него это было печальной истиной, загнавшей его в тупик.
     С рождения у него было всё, за что простой столичный работяга вкалывал до седьмого пота, лелеял эту мечту до последнего и так и не получал, заливая своё горе дешёвой водкой. Деньги, море красивых женщин, дорогие иномарки, личная яхта у берегов южных островов, лучшие деликатесы мира на завтрак.
     Все его мечты сбылись уже когда он родился: богатство, комфорт и почтение окружало его на протяжении всей жизни.
     Прожигая своё счастливое существование в ночных клубах и дорогих барах, куда никогда не попасть простому смертному, к шестнадцати годам он однажды с ужасом понял, что у него нет мечты.
     Ему не к чему было стремится. Лавры шоу бизнеса, куда ему был свободный вход, его не интересовали, а другого призвания он себе не нашёл. Да и не видел смысла. Железобетонный пресс бабок способен был даже без его участия пробить ему ковровую дорожку, куда он скажет и обеспечить его любыми регалиями. Смысл стараться достичь мастерства в чем-то отпадал, да и его друзья твёрдо внушили ему, что это полный бред и нет ничего лучше, чем жить для себя.
     И всё же он пытался найти себя в благотворительности и помогать людям, но вскоре понял, что даже благородные дела замешаны на бабках и везде найдутся люди, желающие нажиться даже на его чистых устремлениях. Он пытался помогать детским домам, инвестировать в медицину и фонды помощи пострадавшим от войны, но потом обнаруживал, что его деньги так или иначе перетекали в чью-нибудь дачу или дорогие машины.
     Его изнеженное с детства воспитание не дало ему необходимых волевых качеств, чтобы продолжать помогать людям, вопреки всем неудачам, и вскоре он опустил руки. И снова предался разврату, шумным тусовкам до утра и наркотикам.
     Пока девушка под сиденьем изо всех сил старалась ему угодить, как сотни других до неё, он смотрел на опустевший ночной город. Такой дорогой, сверкающий и мигающий, но пустой. Как и он сам.
     С тоской в душе он осознал, что дошёл до точки. Он понял, что не может найти и никогда не найдёт свою мечту. Он лишь пустая кукла, обмотанная дорогим тряпьём. Его жизнь удалась. Но в его случае удалась – значит закончилась. Он не знал, к чему стремиться...
     Как в калейдоскопе кадр его однотонной жизни снова сменился, и вот спустя несколько часов он уже стоял на параде в его честь.
     Закрытая вечеринка к его совершеннолетию. Дьявольский парад из электронной светомузыки, армия его колбасящихся под неё псевдодрузей, кто был псевдорад его видеть. Он улыбался с ними, пил и изображал такую же "искреннюю" радость, но всё это было лишь пустой картинкой.
     Он хотел уйти от неё, сбежать из этого душного клуба, но не мог. Все взоры были обращены на него. Ведущий обращался к имениннику, говорил какие-то лестные слова в его адрес и дружески хлопал по плечу.
     Дело шло к утру, туса его друзей уже расползалась трахаться по туалетам или бегать носами по дорожкам Карибского кокса и уже совсем забыли про именинника. В эту ночь он тоже хотел забыть про себя, про опостылевшую и наскучившую жизнь, про легион из вечно тусующихся зомби его окружения.
     Он закинулся. Наконец-то принял таблетку, которую ему весь вечер предлагал его друг-иммигрант из Колумбии. Реальность плавно поплыла перед его глазами, волна блаженства стирала былые очертания окружающего мира, а самое главное, стирала самого Кирилла. Он уносился прочь, в красочные глубины своего подсознания, рисовавшего ему новую, непознанную картинку реального мира.
     На время лишившись разума, он успел сохранить одно лишь чувство: желания уединиться, покинуть это шумное, многолюдное, но такое пустое место.
     Сам того не ведая, он вышел на трассу. Светало. Солнце лениво выползало из-за спящих домов, обдавая улицы первой порцией лучей. Всё вокруг казалось таким прекрасным, таким нереальным. Кириллу казалось, словно лучи – это радостные девушки, что обволакивают его тело своими тёплыми и обильными объятиями, а солнце – огромная светящаяся дверь к его мечте.
     Искренне улыбнувшись и вытянув к нему руки, как ребёнок протягивает их к матери, он медленно зашагал к ней. Вот она!
     Так близка, так ощутима и наконец-то так достижима.
     Он медленно на ватных и неумелых, как у ребёнка, ногах шагал всё ближе и ближе к ней, всё дальше заходя на проезжую часть. Впервые за столько лет он почувствовал себя счастливым, всё, решение всех проблем, коими он терзался последние годы, было прямо перед ним, дразня его, как влажный сосуд с водой измученного жаждой путника.
     Он в последний раз протянул к нему дрожащие от радости руки, прежде чем его оглушил разрывающий реальность звуковой сигнал автомобиля. Он резко повернулся в его сторону и увидел, как на него со страшной скоростью прёт безобразный чёрный внедорожник с шипами и клыками на бампере, а за его рулем безликая фигура в тёмном плаще и шляпе.
     Это было последнеё, что увидело его сознание, прежде чем раздался глухой удар, его тело подлетело, а голова, упав, раскололась на кровавые части. Как и его призрачная мечта...

Глава 11

     Я очнулся от имитации скорого сна после таблетки покоя. Ощущение сонного умиротворения прошло мгновенно, едва я открыл глаза. Здесь, в отличие от Мира Живых, проблем с пробуждением и желания поспать ещё пять минут не возникает. Встаёшь, будто и не спал, только душа чувствует некую облегчённость. Хоть на пару часов, но отвлеклась от окружающего мира.
     Извозчику хорошо, может хоть изредка уйти в себя. Новобранцам, кандидатам в Слуги Смерти, которые только вышли из Здания Суда, приходится хуже.
     Когда я был матросом на Летучем Голландце, я мог лишь упасть замертво, когда корабль где-то бросал якорь.
     Спины многих Извозчиков изрезаны шрамами от тяжёлых хлыстов, что с силой падали на них ежеминутно. Тогда я искренне не понимал, за что мне это наказание. Мало того, что я практически не чувствую никаких эмоций, кроме депрессии и печали, так я почти целый день либо затираю до дыр палубу, либо стирая руки в кровь о тяжеленное весло. И при этом, на меня не переставая, обрушивается безжалостная плеть Надзирателя.
     Изо дня в день, из недели в неделю я терпел и молча делал эту грязную работу. Малейший намёк на бунт, и тебя без церемоний выбрасывают за борт как никчёмный мусор. А ещё эти постоянные насмешки и издевательства со стороны ходячих скелетов в средневековых костюмах.
     Моряки!
     Проклятый персонал Голландца не знал ничего, кроме как напиться мертвецкого рома, и избить до полусмерти случайно выбранного матроса. Шкипер этому никак не препятствовал, напротив, он гордо ходил по кораблю и дико хохотал, видя все это. Этот жуткий хохот до сих пор скрипит у меня в голове.
     А ещё он любил «кормить рыбок». Он так говорил. Когда рядом с кораблём проплывали Мегалодоны, белые акулы огромных размеров, он хватал за шиворот любого матроса, который был рядом и, не взирая на его крики и мольбы о пощаде, бросал за борт, а затем ещё долго наблюдал, как того разрывают на части.
     Шкиперу всегда всё сходило с рук. На Голландце у него что-то вроде неприкосновенности.
     А за что я работал на этой посудине? Из-за пары таблеток в день, а то и в неделю. Я хорошо помню, как за время работы там изменились я и мои товарищи по несчастью на корабле. Из живых на вид людей они превратились в зомби, с которых слезало мясо, обнажая кости и лоскутами слезала кожа.
     А ещё корабль как подлодка мог уходить под воду, и тогда нас тыкали пиками, чтобы мы быстрее гребли. Уже под водой.
     Уверен, что попади я на Ковчег, всё было бы намного лучше.
     Ковчег не был на пристани, когда я вчера стоял там с Анкой, но это было крупнейшее судно в мире. Даже больше Голландца. На нём массово везли души в Рай, для них там были оборудованы комфортабельные номера, сервис как в пятизвёздочном отеле, рестораны, развлечения. Уверен, для изнеженных душ, плывущих в Рай, было бы неприемлемо ежедневное созерцание немотивированного насилия. И его там не было. Так рассказывала Анька, которая работала официанткой на этом судне.
     
      – Как в библиотеку сходил? – поинтересовался Луций, едва я припарковался рядом с ним у Здания Суда в ожидании очередного задания. Луций был в довольно хорошем расположении духа: на его суровом лице лучилось что-то вроде радости, какая бывает у Слуг Смерти, проработавших не одну тысячу лет: не безумная отвратительная лыба до ушей, а сдержанная деловая улыбка.
     – Никак, Морана поймала, дала мне какое-то наставление и вернула домой. Я уж подумал, в Госпиталь сдаст.
     – Боги руководствуются своей, высшей логикой, – он присел на капот своей Чайки (Газ –13), с круглыми вытянутыми фарами. Отчего-то римлянину полюбился наш автопром, и когда многие его Извозчики пересаживались на новые машины, больше соответствующие духу XXI века, он предпочёл колесить на этом раритете. – Как-нибудь сходим вместе, я тебе покажу, чтобы не заблудился.
     – Знаешь, из того, что я понял из слов Мары, ясно, что мне туда лучше не соваться. Да и тебе как-то не рекомендую распространяться о том, какие сомнительные места ты посещаешь.
     Луций усмехнулся.
     – Ну серьёзно, Луций, что ты творишь-то на старости лет? Библиотеки какие-то… Коль у тебя эмоций и свободного времени так много, сгоняй куда-нибудь в джунгли, постреляй динозавров или накупи "эротиков" и от души повесились с эльфийками.
     – Дружище, даже если суммировать твою жизнь и нахождение в Мире Мёртвых, ты не прожил и пятидесяти лет, а я родился тысячи лет назад. Я уже всё тут перевидал и перепробовал. Мне это осточертело. Теперь я тянусь к знаниям, хочу подняться на ступень выше.
     – Здесь? В этом мире? – даже я поразился наивности древнего.
     – Тут же жёсткая тоталитарная структура, о каком прогрессе речь?
     О каком развитии?
     – Прогресс есть всегда, даже если его запрещают, друг мой… – от очередного философского нравоучения Луция отвлёк крик юноши с пушком под носом и нелепой пролетарской кепкой на голове.
     – Свежие газеты! Свежие газеты! – вопил он.
     – Ну-ка дай сюда, мальчик, – он подозвал его к себе, взял выпуск Death Daily и быстро пробежался по строчкам. – Вот это да! За всё моё нахождение в этом Мире такая штука впервые случается! – Луций не на шутку удивился. Если удивляется человек, чей возраст составляет несколько эпох, да и к тому же у которого все эти годы не было своих искренних чувств, то там что-то серьезное. – Ты погляди! – протягивает мне газету.
     Читаю, написано на английском, но понимаю:
      « Из Ада сбежало пятьдесят беглецов
      Беспрецедентный случай побега произошёл сегодня ночью в Аду.
      Такое ощущение, словно легион ангелов пронёсся по просторам Преисподней: от Котла (место, где проходят подготовку муками новобранцы) до Ворот Ада царит ужасающий погром: разрушенные до основания дворцы, вырванные с корнем огненные деревья, раненые демоны и самое невероятное… У Ворот полегло несколько Стражей Ада!
      Напомним, что Стражи Ада являются одними из самых неуязвимых существ во всём Мире Мёртвых. Каким образом пятидесяти демонам-беглецам удалось совершить такой дерзкий побег и сокрушить столь мощную охрану остаётся загадкой.
      Фрэнсис Кобальт, демон-охранник, очевидец:
      – Я сам не понял, как всё произошло. Всё начиналось как обычно: с утра всех узников вывели на построение и пересчитывали.
      В это время один из них крикнул что-то вроде: «Время пришло!» и несколько заключённых засветились, а потом тут же бросились наутёк, пробив стену лагеря. Мы пытались стрелять им в спину, но пули их не брали.
      Бади Стафф, начальник лагеря подготовки для новых демонов «Майданек-2»:
      – Я тщательно изучил досье каждого беглеца. Ни один из них при жизни не занимался оккультными науками, так же они ни разу не пересекались друг с другом. При приёме в Ад ничего странного в их энергетике обнаружено не было. Контакт с враждебными Аду сущностями, будь то ангелами, или Падшими, исключён.
      Энергетический ущерб, нанесённый строениям Ада и его жителям, в переводе на валюту Города Суда, оценивается в три миллиарда оболов.
      На данный момент пресс-служба Люцифера отказывается давать какие-то комментарии на тему того, что за сила могла руководить сбежавшими демонами.
      Напомним, что до этого самый дерзкий побег в истории Ада был совершён Джозефом Стифлером и его подельниками через небольшой лаз на границе с Зоной Войны, тогда все нарушители, кроме Джозефа, были задержаны Дьявольским патрулем.»
     
     – Это что, правда? Не желтизна? – я снова и снова перечитывал строки «У Ворот полегло несколько Стражей Ада!».
     – По идее, в этом мире СМИ незачем врать, им никто не платит. Политической подоплёки и подавно нет… Но я бы на твоём месте всё равно не верил на слово.
     – Стражи Ада… – впервые я вынужден был признать, что в фантастическом для любого человека мире, произошло что-то фантастическое для него самого. – Я, конечно, мёртв и не могу быть шокирован, но это же Стражи Ада. Их никто и ничто не может убить, тем более какая-то кучка демонов-оборванцев.
     – Вот видишь, живешь такой от столетия до столетия, не понимаешь, что нового можешь увидеть на этой земле, а тут хрясь!
     И случается такое…
     – Мда, замочить то, что априори неуязвимо и в одиночку может разнести целую армию – это нонсенс. Ты же видел этих драконоголовых? Это же огненные башни с мечами, их броню не пробить даже атомной бомбой, а их меч, если потребуется, разрежет земную ось.
     – Несокрушимые скалы со временем тоже рассыпаются.
     Я наблюдал.
     На большой как несколько футбольных полей стоянке, где сновали машины Извозчиков в поисках свободного места, повисло тревожное молчание.
     – Ладно, пора мне, Артур! – очнувшись от глубокого раздумья, Луций вскочил с капота. – Одну красотку надо отвезти жариться на сковородке.
     – У тебя оболы закончились, что ли? Чего это ты вдруг решил поработать?
     Луций засмеялся.
     – Не поверишь, я успел соскучиться по этим диким лесам и степям, где каждый сантиметр хочет тебя сожрать, – сохранявший позитив и голливудскую улыбку древний Извозчик уверенно сел в свою «Чайку» и под сердитое рычание её мотора поехал к Зданию Суда.
     Я же, в ожидании, словно орёл на ветку, уселся на капот своего БМВ. В руках у меня всё ещё была газета со свежей сенсацией.
     Если всё так, как там написано, то несколько кварталов Ада лежат
     в руинах, несокрушимые, как древнейшие Титаны, Стражи лежат поверженными, а эта загадочная полусотня разгуливает на свободе. Ясно, что на этом всё не закончится. Скоро последует что-то ещё…
     Машина подо мной загудела и завибрировала, словно мобильник. Пришло новое досье.
     – Распакуй характеристику, – приказал я бортовому компьютеру, сев в автомобиль. На дисплее приборной панели появляется лицо молодого рыжего парня лет восемнадцати. Гладенькие румяные щёки и прилизанные волосы выдавали в нём мажора, и только в глазах было что-то взрослое. Это не была твёрдость ответственности, а какая-то глубокая разочарованность, душевный провал, словно воронка от взрыва.
     Характеристика написана довольно внушительная. Из неё я узнаю, что Кирилл сынок очень богатого папаши, всё своё детство и отрочество жил на широкую ногу на чужие деньги, проводил время в тусовках, пьянках и веселье, а потом в нём что-то переклинило, и он решил найти свою мечту, стать чем-то полезным обществу или просто найти себе какое-нибудь дело.
     Но ничего не вышло: на своё совершеннолетие в очередной раз обдолбался какой-то дряни и был сбит джипом. Увлекательно. Нечасто в характеристиках человека встречаешь описание каких-то нравственных особенностей. Обычно что-то вроде шаблона «родился –выучился – устроился на работу – женился – умер». Жизнь большинства людей – просто осколки времени, в них нет ничего интересного: пришли, словно для галочки прожили определённый срок и ушли пахать на Рай или Ад. Спрашивается, зачем жили?
     Так я рассуждал и о своей жизни: по-любому, и она не сильно-то отклонялась от шаблона, если я из неё почти ничего не помню. Человеческая душа склонна убирать лишние и ненужные воспоминания, которые не запали в неё.
     Видимо, моя жизнь совсем не запала в мою душу, раз после смерти сохранились только общие сведения о том, что меня окружало и какие-то воспоминания из детства. Странно только, что мне знаком запах пороха, я хорошо стреляю, а этими мускулистыми руками могу сломать хребет даже орку.
     Походу, при жизни успел побывать военным. Непонятно тогда, как я воевал, если это у меня не отложилось в памяти. По идее там, где люди разлетаются кусками от снарядов, а крошечный осколок свинца выносит из человека жизнь, воспоминания должны быть особо остры и болезненны.
     Я тронулся с места и неспешно ехал в секцию 1734, где громадная груда мышц Надзиратель должен был затолкать мне в машину очередного пассажира.
     Мысли о своём прошлом всё ещё крутились в моей голове.
     Я более чем уверен, что мою психику не корректировали, иначе бы я потерял личность как сотни других инакомыслящих Слуг.
     С инакомыслием и бунтарями в Городе Суда боролись жёстко: их заталкивали в Госпиталя и там планомерно чистили их души, да так качественно, что, выйдя оттуда они становились совершенными овощами, которые могли только монотонно выполнять свою работу.
     За неё они всё также получали деньги, которые могли обменять на эмоции, только ощущения от них были уже другими: души с удалённой личностью под их действием просто вели себя, как умственно отсталые.
     Мой же рассудок был в добром здравии, значит, моя жизнь на Земле действительно не имела никакой ценности, и память о ней просто стёрлась за ненадобностью. По идее так...
     Зато здесь я занял важную роль в системе мироздания.
     Я перевожу души из одного мира в другой, героически сражаясь со всеми опасностями, возникающими на моём пути. Лучшей жизни просто не найти.
     Не без труда найдя нужную секцию в полутёмной бескрайней пещере под Зданием Суда, лихо заезжаю на неё.
     Из темноты Надзиратель, в лучших традициях грубости и бесцеремонности, тащит за руку вопящего и вырывающегося юношу. Вокруг схожая картина насилия над пассажирами. В потёмках угадываются силуэты великанов, которые тащат взрослых людей за руки как маленьких детишек, поблёскивают в факельных лучах бесчисленные ряды машин Извозчиков, ожидающих новых душ, а рисунки на стенах стоянки отплясывают какой-то прощальный танец вокруг мерцающих рун.
     Вопящий юноша, в котором я узнаю своего клиента, всё ещё материт и нелепо угрожает мышечному гиганту, закованному в шипованную сталь и капюшоне, из-под которого видны только огоньки зеленых глаз. Вместо лица мерцает железная маска в виде черепа.
     Гигант чуть не отрывает дверь машины, легко усаживает его на сиденье, быстро закрывает дверь и уходит. Кирилл ещё выкрикивает ему в след угрозы через стекло.
     – Дружок, здесь кому-либо угрожать бесполезно, твои деньги и связи уже не помогут, – с наигранной долей жалости говорю Сотнику, когда тот немного успокоился. После Страшного Суда, когда толпа божественных существ вырывает твоё сердце и кладёт на весы, людские души пребывают в немного удручённом состоянии.
     Наконец Кирилл меня заметил, встретил меня нервным, преисполненным злобой и испуга взглядом, а затем успокоился и обречённо развалился на сиденье.
      – Я знаю, Извозчик, – после минуты молчания совершенно твёрдым голосом ответил Сотник.– Меня ведь теперь ждёт Ад, да?
     – Если смотреть на твоё досье, ты вёл не самый лучший образ жизни, ничего не сделал полезного, да и погиб под наркотой. Чего ты ещё ожидал?
     Кирилл схватился за лицо.
     – Да брось ты, в Аду не так страшно, как тебе описывали при жизни, даже увлекательно.Приходишь туда чахленьким, зализанным дрищом, как ты сейчас, а выйдешь здоровенным, грозным демоном. Мужика из тебя там сделают.
     Но легче ему не стало. Да кого вообще могут утешить холодные слова Извозчика, чьи эмоции никогда не будут искренними?
     – Послушай, Слугой Смерти быть дьявольски скучно, а в Раю ты опять бы нежился в роскоши как и при осточертевшей тебе жизни.
     У меня же в досье написано, как тебе приелось положение плейбоя.
     Оно тебе надо? А в Аду воином себя почувствуешь, это то, что тебе нужно, – после этих слов Сотник опустил руки с лица, а его взгляд стал бодрее. Я всегда стараюсь сначала успокоить пассажира по мере возможности. Люди разные бывают. На моей практике уже были случаи, как такие вот доведённые до отчаяния пассажиры выпрыгивали из машины на ходу, пытались вырвать руль или бросались на меня с кулаками.
     Сзади сигналит другая машина, прибывшая за пассажиром.
     – Нам пора. Я тебе по дороге объясню устройство Мира, где тебе придётся провести вечность.
      – Спасибо, водила до тебя рассказал. Что привёз меня на Суд.
      – Вот и славно, – резким движением срываю машину с места, разворачиваю и устремляюсь к свету.

Глава 12

     Нет ничего более омерзительного на бескрайних просторах Мира Мертвых, чем гоблины. Представьте себе полностью опустившегося бомжа, согласившегося жить на дне помойной ямы и с довольной рожей ныряющего в говно, как в свой личный бассейн?
     Это была вся суть гоблинов. Тупоголовые немытые вонючие существа, чья цель в жизни была жрать, гадить и размножаться. Никакой гигиены, никакой культуры, никакого приличия.
     Их задатки разума лишь позволили им освоить строительство, сельское хозяйство и написать пару законов в духе "не убивать, не воровать", но регулярно нарушали их сами, из-за чего в их селениях постоянно устраивались массовые побоища.
     Нравственности нет вообще, семей тоже. Своих еще более тупых, чем самцы, самок они просто беспорядочно пялят и сбрасывают в одинаковые хижины, где они совместно воспитывают не пойми чьих детей.
     Кое-как они освоили кузнечное ремесло и выплавляют для своих сородичей кривые, горбатые как их тела доспехи. Физический труд у них не в чести, а пиком успеха является обожраться падали и валяться в темноте в куче собственных экскрементов. Всю позорную физическую работу, в том числе добычу руды выполняют рабы: всевозможные пойманные гномы, паны или сатиры. Однако в силу природной тупости гоблинов даже эти пленники постоянно сбегают.
     После утренней трапезы загнивающей тушей лося, уродцы похрапывали в тени своих хибар, не подозревая как грубо разорвется их покой через несколько минут…
     
     
     Сотник отличался своей молчаливостью и этим серьезным, разочарованным в жизни взглядом в окно. Он не ныл, как такие же помершие от передоза мажоры до него, не пытался себя разбудить, думая, что все вокруг него ненастоящее и даже не вопил о несправедливости, пытаясь выбраться из машины и вернуться в Мир Живых. Он мужественно принял свою смерть. Или же просто не хотел возвращаться на Землю, как другие...
      – Ты не стесняйся, если что не так – спрашивай, – озадаченный его спокойной теперь серьезностью, предложил я.
      – Ну разве что интересно, почему ты свернул в этот лес. Траса осталась позади, – он показал на стремительно исчезающее за елками широкое дорожное полотно.
      – Я короткими дорогами еду, меньше асфальта, меньше удобств, зато быстрее на сутки, а то и на двое.
      – Хах. И что же в вашем мире не догадались провести дорогу по короткому маршруту? Или деревья пожалели?
      – Да нет. Мир Мертвых тысячи лет существует. Изначально дороги оптимально шли к Аду и Раю, коротко и быстро, вдоль побережья. Но не так давно вода отступила, а новые участки суши стремительно заселили очень опасные, невиданные раньше существа. Трасса оказалась зажата между диким лесом и новыми жителями побережья, вот ее и решили сдвинуть к новым границам побережья, поближе к воде, подальше от местной фауны. Крупные тропы по коротким маршрутам – остатки былых трас. Защитные заклинания на них со временем зачахли, так что теперь тут ездить не всегда безопасно.
      – Интересно. Хорошо, что ваш мир не просто ледяная пустыня с Адом и Раем, а целая планета.
      – Наш мир, – поправил я.
      – Теперь уже наш мир... – обреченно согласился Кирилл.
      Впереди приближался город, окруженный невысоким, залитым запекшейся кровью, частоколом. С вершин забора взирают невидящим взором прибитые головы эльфов и гномов. Тучи мух жужжат над всем этим.
      Стекла машины плотно закрыты. И хорошо, вонь стоит неимоверная.
      – Это ад?! – испуганно восклицает пассажир.
      – Еще нет. Это всего лишь город гоблинов.
      – Стой, куда ты едешь?! – вскрикивает он, когда я выжимаю педаль газа в пол, а гнилые ворота оказываются все ближе. Серьезность его в секунду сменилась испугом. Парень пусть и суровый был на мимику, но смелости ему явно не хватало. А что еще ожидать? Всю жизнь провел за спиной богатого папочки.
      Ворота с треском разрываются на куски, едва я влетаю в них.
      Город пропитан мерзостью: горбатые зеленые гоблины живут в засранных глиняных постройках, а на улицах кучами валяются гниющие трупы.
      Своим нежданным визитом я навожу хаос в их селении. Зеленые вонючие твари в ужасе разбегаются от машины: кто-то пытается закидать камнями или копьями, но все без толку. Я как таран прорезаю городок гоблинов, круша их палатки и сарай. Стайки свиней хрюкая, уносятся из разрушенных построек. Гоблины, вторя им, тоже хрюкают и прячутся по углам словно тараканы.
      В несколько секунд проезжаю селение гоблинов, прошибаю следующее деревянные ворота и стремительно выезжаю из этого дерьма.
      Пассажир в шоке смотрит, как городишко гоблинов остается позади.
      – Мощно водишь! Гонщиком что ли при жизни был?
      – Возможно. Но когда у тебя под капотом мощность реактивного самолета, и не такому научишься.
     Капот уже перепачкался в пыли и, похоже, в помете. Угораздило же гоблинов построить свое селение прямо посреди давно разбитой дороги к Аду. Всякий раз их таранить приходится.
      Держу скорость в пределах двухсот, негромкий гул звучит под колесами, из леса высовываются многочисленные огромные морды, а за машиной поднимается шлейф из пыли и листьев.
     Огонек промелькнул в глазах Кирилла после нескольких минут гонки по заросшей тропе. Кажется, пугающее происходящее начало его заинтересовывать.
      Мы мчимся вдоль серого леса, закутанного тонкой дымкой тумана. Место не опасное, но внешне пугающее. Мой изнеженный пассажир явно не славится воинской храбростью. Не бросит ли его в панику при виде здешнего зверья?
     Деревья с трудом обретают очертания сквозь пелену тумана, резкие, словно удары ножом порывы ветра бросают на дорогу ворох сморщенной листвы.
     Я замедляюсь. Сквозь туман до нас доносятся леденящие душу звуки: повсюду слышен вой и хрип, словно сама седая бездна порождает его. Какие –то неясные силуэты медленно выползают из –за туманного занавеса и бесследно исчезают в нем.
     Еду не быстро, стараясь не угодить в вырастающие из тумана деревья.
      Справа от нас предстают руины. Сожженный и разгромленный городок мертвецов, где когда –то пережидали ночи Извозчики. Строить так близко к гнезду гоблинов было роковой ошибкой свободных мертвецов. Зеленые монстры перерезали их всех, а селение разграбили и подожгли.
     Вдруг я слышу хлопок, и машину начинает вести влево-вправо. Что за чертовщина?
      Останавливаюсь. Бросаю Кириллу, «сиди здесь», захлопываю дверь и смотрю, в чем дело. Правое заднее колесо спущено. Это еще почему? Чтобы спустить колесо моей тачки, требуется, как минимум попасть по нему из ангельского или демонического оружия. Насколько я помню, гоблины по мне из таких не палили, да и спустило оно только что!
     Не беда. Студент заперт в машине и никуда не уйдет, к тому же он явно не склонен к побегу, а запасное колесо у меня есть. Поменяю и спокойно поеду дальше.
     Открываю багажник и уже готовлюсь выложить на землю весь арсенал, чтобы добраться до запаски, как позади раздается сдавленный хрип. Инстинктивно уклоняюсь в бок, и в ту же секунду деревянная дубинка с приклеенными к ней осколками ангельского меча ударяет по машине.
     Шагом назад рву дистанцию и принимаю боевую стойку.
     Засада!
     Еле волоча ноги и держа в исхудалых руках дубинку, ко мне ковыляет зомби с разбитой надвое головой. Из раны ручьями сочится кровь, мозги розовой кучей вылезают из мятого черепа, оба глаза заплыли желтой склизкой пеленой.
      Хватаюсь за пояс в поисках пистолета, но предательски пустой ремень говорит о том, что я оставил оружие в машине. Только кулаки меня выручат.
     Бью два удара в челюсть, ощущая, как под костяшками пальцев хрустит мерзкая вязкая поверхность его кожи.
     Запрокинув назад раскуроченную окровавленную голову, зомби рушится, роняя дубину. Но просто так из ловушки не выйти.
     Словно из земли вырастает второй урод с внешностью человека, попавшего под комбайн, из разрезанного живота вываливаются розовые канаты кишок, левая половина черепа срезана в аккурат вдоль, а вторая растягивается в гнилостном подобии улыбки.
     Точный боковой удар в целую часть, и ошметок его головы разворачивается покругу.
     Третьего я даже не разглядел, какой-то маленький худющий сгусток кровоподтеков и ссадин.
     Сильный удар ноги уносит его прочь, а следом за ним подходят все новые и новые: они ползут из разрушенных домов, из тумана мрачного леса, хромая на сломанных ногах или выползая на одних руках лишь верхней частью тела. Вместо нижней следом плавно ползет вереница внутренностей.
      Карнавал уродов, карнавал расчлененных и изуродованных лиц, в голодных глазах которых не было ничего. Пустота, засасывающая пустота омута, заполняющая легкие водой и разламывающая кости своей силой.
     И как же я не сообразил, что здесь засада? Это же очевидно! Гоблины уничтожили город и покалечили жителей, тем самым лишив их возможности предоставлять Извозчикам жилье и досуг в обмен на эмоции. Теперь их единственная возможность получить желанные таблетки – просто отнять их. Зомби и есть свободные мертвецы, которые обитали здесь, а битва искалечила их до неузнаваемости.
     Первая партия зомби ползет с черепашьей скоростью, то и дело спотыкаясь на разломанных до бесформенной субстанции ногах. Собираюсь ринуться к машине за оружием, но вторая партия уже прилипла к ней жадными окровавленными руками и начинает раскачивать.
     Я в западне!
     Очередная гнилая рука занесена надо мной. Прямым ударом ноги сшибаю нападавшего: он отлетает и, падая, едва не разлетается на куски.
      В следующую секунду перехватываю руку еще одного, с ножом. Нехитрым приемом выбиваю оружие и швыряю противника в очередного зомби.
     Бью ногой с разворота! К сломанной ноге у врага прибавляется еще и скрученная шея. Ныряю под бьющую руку очередного урода, и с размаху наношу удар кулаком в челюсть. С треском костей падает на только что нокаутированного товарища.
     Едва уклоняюсь от какой-то ржавой шпаги, левой рукой увожу ее в сторону, а правой ребром ладони бью в горло. Зомби с выпученными глазами брызгает в меня кровью из своей гнилой пасти. Костюм забрызгал. Толкаю его в другого, а сам серией ударов по корпусу и в голову сшибаю с ног подошедшего крепыша с кровоточащим разрезом от плеча до середины груди. Бросаю взгляд на машину: ее уже вовсю раскачивают группы ходячих трупов. Колеса попеременно справа и слева все выше отрываются от земли.
      Вдруг на плечо обрушивается камень. Теряю равновесие, и тут же получаю пудовым кулаком в челюсть. Не успевая оправиться, ввязываюсь в борьбу с зомби –боксером, хватаю его в районе пояса и втыкаю прогибом в землю. Гнилая голова трескается, мозги заливают землю, липкие брызги остаются у меня на лбу.
      Только поднимаюсь, как еще пара ударов, словно камушки, прилетают в лицо. Снова на мгновение теряю обзор, но успеваю разорвать дистанцию. Чувствую привкус собственной крови. Несвежей, густой и противной. Крови мертвеца. Своей.
      Легко кидаю два удара в лицо одноглазого лысого мертвеца с оторванной до локтя рукой, а затем мощным пинком в бедро сшибаю его с ног.
      Только мало толку от моих техничных ударов, зомби словно плодятся один за другим и с каждым мгновением вокруг меня их все больше. Следующую секунду я только сшибаю летящие в меня гнилые руки и уклоняюсь от дубинок. Покалеченные мертвецы бьют с трудом, но их слишком много. Слишком много воняющих кровоточащих конечностей тянутся убить меня.
      После того, как очередной кулак звучно прилетает мне по лицу и отталкивает на шаг назад, я стучусь каблуком ботинка обо что-то твердая. Самодельная бита, к ней кусками приклеены осколки ангельского клинка. Спасение!
     Ногой подбрасываю ее вверх, ловлю и с размаху сношу зомбаку голову, словно бейсбольный мяч. С криком бросаюсь на остальных.
     Зубы, кровь, крышки черепов летят во все стороны, я пропускаю мощные удары, но продолжаю биться. Последний, кого я ушатал, прежде чем враги отступили, был довольно подвижный зомби с демоническим мечом.
     Он успевает слегка резануть по животу, прежде чем я оттолкнул его и ударом в прыжке обрушил на лысую голову страшный удар. Она трескается пополам, враг падает, а ходячие трупы потихоньку пятятся назад. Кажется, этот тип был их последней надеждой.
     Первая партия отступает, остается вторая. Те самые отморозки, что почти перевернули мою машину.
     Кидаю биту, беру демонический меч иду к ним тоже походкой зомби. Избитый и окровавленный я уже мало чем отличаюсь от своих оппонентов.
      – Ааааааыыыыы! – успевают вскричать зомби, прежде чем превратились в фарш. Куски их тел кровавой кучей укладываются рядом с машиной.
     Искалеченные враги уползают. Обессиливший от ран, я начинаю опускать оружие, и тут на меня с шипением выскакивает последний, недобитый труп с ножом в руке. Я уже не успеваю среагировать, мгновение – и нож воткнется мне в грудь!
     Но этого не произошло. Выстрел в шею сбоку остановил его и сбил с ног. Мертвец рухнул наземь: глаза широко распахнуты, изо рта медленно вытекает черная вязкая масса, руки с ножом беспомощно дергаются и замирают.
     И тут я впервые поблагодарил себя за то, что забыл закрыть машину с пассажиром. Кирилл стоял рядом с открытой дверью и двумя руками сжимал дымящийся пистолет. В его глазах был ужас вперемешку со звериным азартом. Ему было страшно, но он осознал, что грохнул зомби и успел почувствовать некое ощущение превосходства.
     Ранения в Мире Мертвых почти также ощутимы как в Мире Живых: болезненны и отнимают силы. Зажимаю их ладонью, чувствую на ощупь вязкую липкую жидкость, как вытекла изо рта мертвеца. Мертвое подобие крови.
     Не без опаски ковыляю до Кирилла, все еще направляющего пистолет куда-то в пустоту, подхожу вплотную и своей окровавленной ладонью осторожно опускаю его руки.
      – Красавчик! – выдавливаю я. – Ты первый на моей памяти пассажир, кто меня спас.
     Его напряженное напуганное лицо искривляется в подобие безумной улыбки.
      – Извозчик! – резко вскрикивает он, отдав мне пистолет. – Господи, Извозчик! Как же это круто, мать твою! Вот чего мне не хватало всю жизнь, вот чего я искал. Настоящих приключений! Риска! Битвы! – он почти прослезился от радости и с улыбкой сумасшедшего счастья стал трепать меня за рукав пиджака. – Я словно прозрел! Всю жизнь я просто не вылезал из своего болота, где мне было комфортно: где мне всегда подавали еду в постель, где за меня всегда готовы были заплатить и заступиться! Мне не хватало выйти из своей зоны комфорта, посмотреть, какова она жизнь там, где не действует кредитка, а значение имеет лишь твоя смелость и решимость! Артур, вот она, жизнь! Здесь и сейчас! – все еще вопил он в окружении ползущих и стонущих искалеченных мертвецов.
      – Я очень рад, что помог тебе, браток, – вяло хлопаю его по плечу. – А теперь позволь мне поменять это чертово колесо.
      – Да,да! Конечно! – он, глядя на меня как на кумира, пулей запрыгивает машину, а я в этот раз наверняка закрываю ее на замок. В таком припадке ни то шока, ни то счастья найденной мечты, персонаж действительно способен на что угодно.
      «С зомби справился», – думаю я, подхожу к багажнику, трясущимися руками достаю колесо и не без волевого усилия меняю его. Мертвый, но все же организм, с трудом слушается.
     Снимаю старое колесо. Из пробитой шины торчит какой –то шип. Тоже похож на осколок ангельского меча. Ловушка для машин с осколками магических орудий. Гениальная затея!
     Ставлю новое, наскоро вытираю с живот кровь и сажусь в авто. Голова гудит, как с похмелья.
     С трудом достаю свою коробочку и высыпаю зеленую таблетку. По свойствам они схожи с таблетками для радости, но ценятся втрое дороже. Помимо легкой эйфории дают бешеную уверенность в себе, заряд бодрости и исцеляют раны.
     Беру одну, кладу себе в рот и, рванув голову наверх, проглатываю. Согревающее тепло расходится по телу, и я чувствую, как раны в считанные секунды заживают, а на душе появляется удовлетворение.
      С минуту я развалился в сиденье, закрыв глаза от экстаза.
      – Ты кайф ловишь что ли? – словно сквозь сон слышу вопрос Кирилла. – Со мной не заделишься? Я как бы тоже в шоке от всего!
      – Ты еще недавно умер, у твоей души свой запас эмоций еще цел, – заученно объясняю ему. – Поэтому радуешься и пугаешься естественно, как живой человек, мне же нужны таблетки. Без них я стану похож на депрессивный облезлый труп, как эти зомби.
      – Это не наркотики?
      – Нет, но очень похоже. Именно из-за них я вожу души, а не плюну на все и не построю себе домишко где-нибудь на побережье, где поселю у себя одинокую нимфу и целыми днями буду проводить за рыбалкой, любуясь как солнце играет на дрожащих волнах, – я все еще лежал с закрытыми глазами, рисуя себя эту картинку. Мой разум был где-то далеко, все вокруг теряло значение, и я как от таблетки покоя словно проваливался в сон наяву.
      «Удивительно, почему когда мы отправляемся за душой в Мир Живых – там мы бестелесные духи, а здесь вся живность может нас атаковать и убить. Быть может, Мир Мертвых все-таки находится в другом измерении, где материя представлена иначе, чем на Земле?» – размышлял я, чувствуя, как ощущение блаженства проходит, сменяясь ощущением бодрости. Будто разом влил в себя чашки три кофе.
      – Уххх! – я открыл глаза, встрепенулся и вцепился в руль. – Поехали.
      Путь через туман продолжился. Как оказалось, зомби в этом мрачном лесу были далеко не организованной группой. Скорее, несколько трупов решили объединиться, чтобы грабить извозчиков, остальные же бессмысленно бродили по выжженным руинам. Рядом со сгоревшим домом нас провожает пустым взглядом парень с оторванной нижней челюстью: густая кровь, словно карамель, плавно падает вниз.
     Прямо впереди, издавая утробные, похожие на тошноту звуки, под колеса машины бросается лысый мужик с мертвенно-желтым лицом и торчащими из живота кишками. Машина подпрыгивает на его теле, словно налетает на лежачего полицейского, и я слышу, как трескаются его кости под колесами. Самоубийца хренов. Все равно ты не умрешь, а только тачку мне запачкаешь.
     Едва замечаю какое-то странное кровавое существо внизу, как снова слышу треск под колесами, половинка человека тоже решила доползти до машины. До чего только не доводит отсутствие эмоций! Душа мучается настолько, что постоянно пытается тщетно покончить с собой, но мучения от этого лишь усиливаются.
     Эйфория от битвы и подстреленного собственными руками мертвеца потихоньку начинала отпускать Кирилла. Он вновь стал спокоен и задумчив.
      – А все, что нас здесь окружает – это же Мир Мертвых?
     – Формально да, мы же с тобой неживые, но населяем эту планетку.
      – А другие существа? Гоблины там и прочие?
      – Нет, если ты про мифических существ, то они живые. В своем, этом мире, они живые, а мы для них какая-то материальная нечисть извне. Пришли сюда, понимаешь, тысячи лет назад и заняли несколько участков суши. Да еще и носимся тут на своих черных телегах, молодняк пугаем. Вот с динозаврами и мамонтами сложнее объяснить. Как бы тебе сказать, - я замялся. - Их души просто некуда было запихнуть, поэтому тут им дали шанс жить наравне со всеми существами, дали материальные воплощения, а их души после смерти просто переселяются потомкам по принципу реанкарнации. Если тебе знакомы эти словечки, конечно.
      – А с животными как? С Земли которые?
      – Ад или Рай заполняют. Служат красивым фоном. Что за Рай без жирафов и соловьев и какой Ад без суровых волков и тигров –людоедов?
      – Ясно, – состроив кислую мину парнишка снова прижался к окну.
      – Тебя что –то гложет?
      Он уже почти готов был стукнуть кулаком по двери, но передумал.
      – Еще как, – обреченно выдавил он. – Тебе же постоянно приходится здесь сражаться со всякой сказочной чушней, постоянно перемещаться по этому волшебному миру, приключения! Ими наполнена твоя жизнь! А я только сейчас понял, что мне не хватало всю жизнь приключений. Со мной не случалось ничего опасней алкогольной интоксикации и передозировки, а самым экстремальным занятием был секс без презерватива или уходить от погони от собственных телохранителей. У меня практически не было риска, я даже ни разу в жизни не дрался! – его глаза заблестели. Был бы живой, потекли бы слезы.
     Мысленно еще раз порадовался, что не помню деталей своей жизни. Не о чем так горько сожалеть, как этому мальчишке.
      – Я думаю, мне не стоит тебе еще раз говорить, что поздно пить боржоми, когда почки отказали. Назад дороги уже нет, свою жизнь ты уже не исправишь. А возможности подраться и стать настоящим мужчиной тебе дадут в Аду. Собственно, ты там и дня не выдержишь, если не заставишь себя быть воином.
     
     Несколько часов назад. Ночь. Эльфийский королевский дворец.
      – Мы закрываем вход в нашу обитель, – строго сказала королева своим подчиненным. Пять высоких девушек в плащах внемли ее словами, завороженные красотой ее безупречного тела и гладкой кожей, которая отливала пурпурным как рубин оттенком. – Кентавры наступают с новой силой и мы не можем знать, кого они привлекли на свою сторону. Ирен, сосредоточь всех энтов плотной стеной на границе.
      – Да, госпожа! – самозабвенно, словно в религиозном экстазе полуобнаженная девушка в броне из дерева и шипов и с изумрудными волосами, торчащими из под капюшона, поклонилась королеве.
      – Вейла… – произнесла она имя синеволосой девушки с черными, будто стеклянными глазами. – Пусть твои лучники спрячутся в кронах деревьев и не выпустят никого, кто приблизится к нашему священному Дворцу.
      – Я сделаю так как вы хотите, Госпожа, – вымолвила она, и словно летучая мышь выпрыгнула в окно. Ни прошло и мгновения, как и остальные эльфийки растворились в ночи, словно призраки.
     
     Тем временем, мы выезжаем из вымершего городка и переходим на кривую лесную тропу. Туман постепенно спадает, а деревья становятся все толще, все выше. Вскоре обычные елки превращаются в толстые небоскребы, а дубы по обхвату могут легко сравниться с баобабами.
      Солнечные лучи повсеместно проникают в эту сумрачную обитель, разливаясь по стволам деревьев бархатным сиянием. Чем дальше я еду, тем больше вижу, как какой-то светящийся плющ обвивает деревья, стелется по корням. В кустах постоянно перемещаются огоньки разных цветов.
      – Что это? – интересуется Кирилл, показывая на порхающие огоньки.
      – А! Это феи. Совсем как в детских сказках.
     Мимо нас грациозно пробегает белоснежный конь с фиолетовым рогом во лбу.
      – Ого! И единороги у вас есть?
      – Все есть.
      – А они какают бабочками?
      – Нет, за ними приходится убирать.
     Скорость приходится сбавить, машину-то и дело начинает подбрасывать на кочках. Деревья пустили здесь очень мощные корни. А некоторые уже решили выпустить. Среди исполинских елок, я мельком замечаю, как переваливаясь на кривых ногах и сжимая в ручищах какую-то дубину, медленно идет тополь. Его разные, зеленый и карий, глаза торчат из ствола и пристально следят за мной.
     Эльфы вроде как привыкли к тому, что здесь постоянно проезжают машины и стычек с ними чаще всего не возникает. Вскоре я замечаю, что ходячих берез, тополей и ясеней становится все больше. Ходячие деревья – охрана Диких Эльфов.
     Рядом с тропинкой взлетают две яркие птицы с огненно –красными перьями, оставляя в покое свою кровавую трапезу. Я успеваю заметить, что это труп кентавра, рядом валяются еще несколько бедолаг. По ходу кочевники нередко пытаются совершать набеги на эльфийские деревни.
     В кронах деревьев едва заметное шевеление. Неловко ехать, когда понимаешь, что за тобой наблюдают десятки, а то и сотни глаз, которых ты не видишь. Дикие эльфы – непревзойденные мастера маскировки.
     Вскоре я вижу ульи. Да, иного сравнения эти деревья с толстыми сильно округлыми стволами с бесчисленным множество «нор» не вызывают. Их громадные ветки, словно мосты, соединяются с другими такими же деревянными «ульями». Эльфы как белки, скачут с ветки на ветку, облаченные в балахоны с блестящей вышивкой.
      Меня тормозят. Совсем как гаишник. Только такой гаишник мне нравится куда больше.
      – Уау! – восклицает мой пассажир.
     Действительно, другого не вызывает. С накинутым на плечи халатом на меня, гордо задрав подбородок, взирает длинноногая стройная эльфийка с третьим размером груди. Прикрывает ее прелести только кленовый лист и тонкий плющ вокруг бюста. Ее кошачьи глаза смотрят гордо и властно, а левая рука приподнята вверх. Просит остановиться.
     Ну как тут не притормозить? Торможу, опускаю стекло.
      – Компьютер, эльфийский язык! – громко говорю приборной панели машины.
     – Данные загружены, – дежурно сообщает он, и сверху открывается небольшая крышка. Из нее я беру наушник с микрофоном и водружаю его в ухо. Теперь я буду понимать, о чем говорит незнакомка и отвечать на ее языке. Достаточно шепотом сказать фразу на своем языке и она тут же выйдет из микрофона полноценной и понятной репликой на эльфийском.
      – Как дела, красотка? – криво улыбаясь, осведомляюсь я. Фигурка действительно отпад. Ради ночи с такой можно и прикупить таблетку «эротик». Еще один минус быть мертвым, без таблетки не заведешься. – Чего хотела?
      – Тебе не стоит фамильярничать со мной, мертвец! –сверкнув кошачьими глазами, прошипела она. Из вооружения на ней наручи с торчащим вперед острым шипом какого-то дикого растения. Шутить с эльфийкой не стоит: этот шип с учетом ее скорости настолько смертоносное оружие, что мигом воткнется мне в сердце, даже на газ надавить не успею. – Дальше для тебя дороги нет!
      – Мы тебе не враги, эльфийка, – строго сказал я, глядя ей в глаза. Она напряглась. Могильный взгляд мертвеца, пусть и человека, пробирал ее до костей. – Мы не желаем зла твоему дому, нам всего лишь нужно проехать.
      – Н-нельзя! – совладав с собой отрезала она, сжав кулачки. Она явно нервничала.
     В кронах деревьев я уже приметил целую стайку эльфов с луками. Стрелы магические: изрешетят нас как из пулемета. Лезть на рожон не вариант, придется договариваться.
      – Эльфийка, возьми себя в руки и скажи, почему. Мы столетиями ездим здесь и ни разу не причинили вреда никому из вашего рода. Благо, вы живете долго и все помните! – я чуть надавил строгостью. Эльфы уже много лет живут при тоталитарном матриархате, поэтому твердость со стороны мужчин вводит их в ступор. Извели своих самцов, одни тряпки, да осеменители для продолжения рода остались.
     Эльфийка подрастерялась.
      – Нам сказала королева, – торопливо и отведя взгляд выдала она. – Кентавры начали против нас войну, мы не можем пропускать даже вас. Выйдите из телеги! – она, истерически вскрикнув, движением пули занесла руку. Скорость у них действительно невероятная.
      – Все, все, выходим – не кипятись, – слыша, как в кронах деревьев звонко натянулась целая оружейная из луков, я решил, что спорить бесполезно. Придется подчинится. – Ты тоже выходи давай, – киваю Кириллу.
      – Что-что ты свистишь? – не понял он. Ах да! Забыл, что я говорю на эльфийском, отодвигаю микрофон.
     – Вылезай, приехали мы.
      – Так это Ад? Круто. В жизни бы не подумал, что тут такие телки!
      – Радовался бы ты поменьше. В нашем положении куда лучше доехать до Ада, там нас точно под деревом не повесят, – вылезаю из машины. Рядом тут же приземляются еще два длинноволосых смазливых эльфа с копьями, но подойти вплотную не решаются. Боятся. Бледный человек в странной черной одежде производит на них пугающее впечатление. Особенно, когда рядом с его обувью на глазах усыхают яркие цветы, а воздух пропитывается холодом.
     У живых мы, даже выглядя вполне человечески, вызываем только тревогу и ужас. От нас веет смертью. Тем, что боится каждое живое существо с момента рождения. Одним своим видом мы напоминаем им, что рано или поздно их ждет могила в свои гнилые объятия.
      –Пошли! Пошли! – боязливо чуть коснувшись меня копьем, кричит красноволосый эльф, вытаращив глаза из –под капюшона. Под его подбородком поблескивает ошейник, обязательный атрибут местных мужчинок.
      – Нафига мы вышли?! – возмутился Кирилл, когда в него грубо стали тыкать палкой. – Нельзя было с места сорваться просто?
     Отодвигаю микрофон.
      – Видишь, в деревьях фонарики такие мигают? – киваю наверх, на светящиеся из темноты крон наконечники. – Это заколдованные стрелы эльфов. Кузов не прошибут, но с учетом их меткости, полные колчаны разрядят в лобовуху. Никакая магическая защита не спасет.
     Ствол мне все-таки пришлось предусмотрительно оставить в машине и закрыть ее. Вскрывать они ее вряд ли будут, а меня обшмонают сто процентов. Беретта пойдет по рукам и больше я ее не увижу, а отстреливаться с нее, когда ты весь как на ладони да еще и на эльфийской земле, достойно премии Дарвина.
     Ох, какие умные вещи я помню.
      – Ты меня обыскиваешь или пытаешься возбудить? – изображая неистовое нетерпение, спрашиваю эльфийку, трогающую меня на предмет оружия в основном в районе паха и бедер.
     Та с вызывающей надменностью посмотрела на меня, выпрямила спину, приказала связать нас (сзади также робко подошли несколько эльфов и туго связали нам руки каким-то прочным плющом) и увезти к королеве.
      – Мы типа в плену, да? – Кирилл был напуган, но держался. – Что с нами дальше будет? Нас же нельзя повторно убить, да?
      – В привычном для человека смысле нет, не паникуй пока! Нас ведут ни на виселицу, а на прием к королеве. Глядишь, увидит, что у нас нет хвоста и копыт как у кентавров, и отпустит.

Глава 13

     Королева сидела на сплетённых в виде трона корнях дерева и задумчиво опустила голову на ладонь. Она была занята думами о защите своего царства, о войне с кентаврами, об их тщетных попытках расширить сферу влияния за Озеро и поработить ненавистное царство гномов. Этих мерзких карликовых тварей, вырубающих деревья и делающих природе больно.
     Она почти физически ощущала, как падает дерево под острыми и шумными ударами топора. Какой кошмар!
     Она отсоединяется от канала мысленной связи с землей, чтобы не испытывать эту адскую боль.
     – Госпожа, позвольте войти! – в пороге появляется начальница стражи Ирен, эльфийка с изумрудными волосами.
     – Входи, дочь моя! Что случилось?
     – Мы задержали мертвеца, – услышав это, королева резко подняла голову и прислушалась. – Он хотел пересечь границу... с мальчишкой в телеге!
     – ЧТО? – Королева так резко вскочила с места, что Ирен машинально сделала шаг назад. Суровая, вечно надменная королева, которой изо дня в день приходится принимать тяжёлые мужественные решения вдруг порозовела и по-детски, как школьница, увидевшая себя в выпускном платье, заулыбалась. – Неужели, это действительно он?!– королева закрыла лицо руками, готовясь разрыдаться от счастья.
     Ирен смутилась. Прежде ей никогда не приходилось видеть королеву в таком состоянии.
     – Пророчество Спящей Совы так гласило, Ирен! Именно мёртвый человеческий муж, пришедший с мальчишкой в телеге, поведёт наш народ к восхождению!
     Сердце Ирен после этих слов тоже часто забилось. Неужели сбывается пророчество, произнесённое тридцать лет назад?
     Бесчисленное множество мертвецов проходило через их долину, но когда его задерживали, она видела его машину, видела его лицо. Это был именно тот, о ком говорила Спящая Сова. Ирен была с королевой, когда это пророчество произнесли...
     Сидя на вершине иссохшей древней сосны, Старая Сова, женщина с седыми волосами, но вечно молодым и милым лицом, подняла закрытые глаза к небу и прошептала пророчество. В тёмно-синем, как спящий в ночи океан, небе, где жемчужинами блестели мельчайшие лампочки звёзд, повисла сизая дымка.
     Закрыв собой небосвод, закрыв пожелтевшую крону дряхлой сосны и оставив лишь прекрасное лицо Спящей Совы, дымка закружилась в вихрь плотного белого марева. И именно в нём Ирен, королева и ещё несколько приближённых сестёр увидели судьбу... Чёрную машину с высоким темноволосым мертвецом за рулем. Бледное равнодушное лицо, обтягивающий мускулистую фигуру чёрный костюм и взгляд: сосредоточенный и чуть прищуренный, какой бывает у настоящих воинов.
     И вот сегодня он пришёл к ним... Возможно, новая эра для эльфов уже настала...
     
     Тем временем, нас ведут к царскому дворцу. Это громадное улыбающееся дерево с жёлтыми глазами, его корни плотно входят в землю, а вокруг ветвей летают золотые светящиеся птички. Издалека дворец напоминает исполинскую деревянную статую.
     В эльфийском поселении все здания выращены для определённых целей, ни одно дерево не является рукотворным. Как я успеваю замечать, по периметру стоят толстые, похожие на башни секвойи с грубыми лицами и сжимающие в руках увесистые валуны, древесные големы. Ветки на месте бровей дергаются от негодования.
     Дома для жилья не живые, это просто деревья с идеально ровными дуплами, судя по всему, деревья вырастают уже с ними. Живности по селению бегает немерено: здесь и единороги вальяжно прохаживаются взад-вперёд, несколько оленей с длинными ветвистыми рогами осторожно выглядывают из-за кустов. Опираясь спиной о ствол дерева, на земле сидит большой, разукрашенный рунами медведь и, неуклюже перебирая когтистыми пальцами, играет на флейте. Мимо, хрюкая и подпрыгивая от радости, пробегает вонючий кабан размером с легковушку.
     Деревья окружают полянки с цветами. Их лепестки, как гирлянды, светятся, мигают и плавно меняют свои цвета. Крошечные феи с крыльями бабочек, хихикая, вылетают из них.
     Нас ведут одетые в доспехи из кожи высокие мускулистые эльфы с длинными спутанными волосами. В руках у них копья. В глазах горит ненависть и фанатичная решимость. Госпожа сказала, что всякий человек, проезжающий здесь – враг, а значит, его нужно презирать всем сердцем. Госпожа и её приказы для них святое. Впрочем, как и «хотелки» остальных местных женщин.
     Мы подходим всё ближе ко Дворцу, видны уже и грядки, на которых взрастают плоды, видны и напряжённые ремесленники, кропотливо трудящиеся над оружием и горшками. Позади дворца мелькают костры, на которых десятки людей готовят еду.
     Суть в том, что всю работу выполняют мужчины. Абсолютно всю. В функции женщин в эльфийском мире входит только оборона и командование. Больше ничего. В их крошечном диком мирке мужчины находятся в полной власти женщин и являются чем-то вроде слуг. Считают ли эльфы-мужчины, что это плохо? Напротив. Они гордятся этим и боготворят своих женщин, иногда в экстазе ползая перед ними на коленях. Само собой, местные женщины их ни во что не ставят, рассматривают только как рабов, средство для ублажения и осеменителей.
     Здесь мужчина, утратив воинские качества, утратив смелость, решимость и ответственность, потерял лидерство, а стало быть, и свой природный облик. Он перестал быть главой, он стал лишь инструментом.
     Живность напрягается, завидев нас: медведь перестает играть на флейте, кабан начинает фыркать, феи и вовсе, испуганно пища разлетаются в стороны, когда я прохожу рядом с их цветочками. Стоит ли говорить о том, что они в считанные секунды покрываются инеём, вянут и умирают в моём присутствии?
     Нас заводят внутрь. Что я могу сказать? Даже мертвецу есть над чем обомлеть в тронном зале. Представьте, что вы в церкви. Здесь как в громадном храме высились округлые своды, выполненные из дерева, каждый миллиметр стен украшали резные рисунки с бесчисленным множеством сюжетов из эльфийской истории. Ну как резные? Объемные изображения сами вырастали из дерева, нерукотворно.
     У стен прямо из земли вырастали столбы огромных белых подснежников. В их цветках как фонари светились кристаллы размером со школьный глобус.
     Стройные и грациозные эльфы и эльфийки с причудливыми деревянными оружиями и за редким исключением мечами, выстроили живой коридор, через который нас вели к трону королевы.
     Плюньте в рожу тому, кто скажет, что эльфы такие же люди как и мы.
     Когда стоишь в их куче и видишь всё их многообразие, понимаешь, что человеческое обличие, в котором они рождаются, лишь вид их внешности по умолчанию. Со временем они осваивают магию и меняются, кто во что горазд. Кто-то, подобно демону, решил обрести черты животных: когти, клыки, даже крылья или медвежьи лапы. Кто в этом строю превращается то в оленя, то в дикую кошку, то в кабана, кто хаотически меняет своё лицо, жутко вылепляя себе новое как из пластилина и через секунду меняя его снова.
     Эльфы не люди. Их прекрасную человекоподобную внешность отличают не только характерные кошачьи глаза, острые уши, высокий рост и фигура, словно сделанная скульптором. Даже их цвет кожи не встретишь ни у одного человека: кто-то рождается с желтоватым оттенком, кто с голубоватым, кто с зелёным или пурпурным.
     У эльфов прирождённые способности к магии и взаимодействию с окружающим миром, а их тело способно превращаться во что угодно. Эльф – это некая биологическая материя с колоссальным потенциалом к магии и способная вращать своим генетическим кодом как угодно. Вон куст где-то у стены превращается в дебильно улыбающегося эльфа, а вон стоят сурово три дерева с листочками, внешне похожие на эльфов. Они ещё и двигаются! Самовыражаться это лесное фрик-шоу может как угодно.
     В середине зала свет сверху падает на её трон. Окружённая лёгким полумраком, королева выглядит нереально, словно призрак. Прошлой ночью я видел богиню на улицах Города Суда: эта эльфийка по красоте была близка к богине. В ней ощущалась власть, мощь и вместе с тем отчетливая женственность и слабость. Стоит ли говорить, что в её обнажённой женской фигуре было всё, чтобы любой здоровый мужчина не мог отвезти от неё взгляда?
     У её трона крутятся два мускулистых обнаженных эльфа-раба и массируют ей ноги, два других машут ей веером из пальмовой ветви.
     Нас доводят до неё и сокрушительным ударом по ногам ставят на колени.
     – Королева, моё почтение вам, но произошло недоразумение...– начинаю я, но тут же ощущаю удар в спину чем-то твёрдым и втыкаюсь мордой в пол. Уххх, ощущаю мощное чувство ущерба. Нечто похожее на боль. Был бы живым, сломал бы себе нос от такого удара или вовсе потерял сознание.
     – Молчать!– повелительно сказала королева.– Я знаю, что вы не шпионы.
     О! Хорошие новости. Кажется, нас скоро отпустят. Но чего тогда эта красотка так ухмыляется, а фиолетовые горящие глаза прям светятся от радости?
     – Тебя ведь Артур зовут, да? – она, с видом победителя, довольно смотрит на меня сверху вниз. Опа! Что-то тут не так. Эльфы могут читать мысли, но залезть в голову мертвецу никому из них не под силу. Мы вообще не с этой планеты и может даже не с этого измерения. Про то, что мы неживые и говорить-то излишне.
     – Кто-то из эльфиек нашёл мой паспорт? – попытался съязвить я.
     – Не знаю, о чём ты, но ты был мне послан судьбой, – счастливая как девица перед свиданием с любимым, она встает с трона. С учётом того, что я стою перед ней на коленях, а она обнажена, интересный, конечно, ракурс мне открывается. – Пророчество гласило, что именно ты, мертвец, посетишь мою обитель и дашь нашему народу новое, светлое будущеё! И, конечно, станешь моим новым мужем...
     Пауза... С выражениями полного остолбенения смотрю на Кирилла и вспоминаю, что у него нет гарнитуры для перевода с эльфийского. Но если бы он всё понимал, то, наверное, подафигел от услышанного. Конечно же, наш мир обладает своей романтикой и приключениями, но и у него есть свои рамки возможного. Когда эльфийская королева, которую ты знать не знаешь, в курсе, как тебя зовут и предлагает стать её мужем – это уже из ряда вон.
     – Эээ, ты не подумай, ты, конечно, очень симпатичная и фигурка у тебя зачёт, но как бы тебе так сказать, я мертвец...
     – Это не важно! – прикрикнула она так, что у окружающих эльфов головы вжались в плечи.
      – Оххх, это очень важно, куколка. Дело в том, что у мертвецов есть некоторые проблемы, ну... с этим самым делом. И чтобы мы мило продолжили нашу беседу в койке, я должен принять соответствующую таблетку, – королева напряжённо прищурила глаза и откинула голову с россыпью жгучих фиолетовых волос. – А делают такие таблетки только в моём мрачном городе и дают их лишь за денюжки, которые я зарабатываю, развозя таких как он, – киваю в сторону Кирилла. – Понятия не имею, чего там навоображали твои пророки, но тебе придётся поселиться в Городе Суда, если хочешь, чтобы между нами что-то было.
      – Ты ошибаешься! – она схватила меня за галстук и потянула к себе. В её бешеных глазах читалось что-то похожее на фанатичную влюблённость, одержимость. Её вторая рука вдруг звучно вспыхнула пламенем цвета индиго. – Мне хватит сил и магии, чтобы ты снова ожил. Эти годы я изучала мертвецов и прекрасно понимаю, как это сделать, любимый, – она лизнула моё ледяное лицо своим тёплым, похожим на кошачий, языком. Какая мерзость.
     Я смотрел в её глаза, где пульсировало настоящее лиловое пламя. О да, я ощущал от них тепло и неимоверную силу. Кажется, у неё действительно хватит способностей, чтобы трансформировать меня во что-то другое... Но хочу ли я этого? С одной стороны, я уже привык быть неживым, да и от земного существования мало что отпечаталось в моей душе, а с другой... Хочу ли я вечно быть Извозчиком?
     – Слишком долго я ждала тебя, чтобы отпустить, – прошипела она мне на ухо и отпустила галстук. – До утра у тебя будет время подумать! Либо ты принимаешь предложение королевы, либо тебя и твоего дружка казнят, как последний скот!

Глава 14

     В этот день целых пятьдесят машин пропадут. Пятьдесят Извозчиков, кто решил проехать коротким путём, не вернутся домой. Поначалу никто ничего не заподозрит. Извозчики перестанут выходить на связь без объяснения причин и не успев подать сигнал тревоги.
     А с учётом того, что ловушки сработают с разным интервалом, а разбросаны они по всем быстрым трассам от Ада до Рая, никто ничего не заметит. Сорвиголовы, пренебрегающие безопасными Основными трассами и без того постоянно влипают в передряги. Глядишь, и в этот раз просто нарвались на какое-то чудище или аномалию.
     Смит, совершенно обычный Извозчик, умерший в 19 веке от пневмонии, неспешно ехал на своём "Инфинити" по быстрой трассе. Всю жизнь проработавший цирюльником, он не славился особой смелостью, а по коротким трассам ездил исключительно из-за профессионализма. За свою практику перевозки душ он сменил упряжку с каретой на раритетный мерседес, а сейчас уже и на высокотехнологичную иномарку и понимал, что на трассе ему ничто уже не угрожает. Он знал, где таятся опасности и где ждать сюрпризов.
     Но сегодня всё пошло не так. Он возвращался пустой из Рая в Город Суда за наградой и на обширной тропе, прорезавшей джунгли, его машина вдруг начала... глохнуть. Смит обомлел. Машина, чей двигатель ездит на энергии Смерти, не может вот так взять и "закашляться". Тем не менее, факт оставался фактом. Машина сбавила скорость, начала дёргаться и вдруг остановилась. В вечно шумных джунглях резко повисла тишина. Ни одна тварь не подавала голос. Смит насторожился. Такого раньше никогда не было.
     Он хотел выйти из машины, но не смог. Дверь заблокирована, приборная панель тоже погасла. Такое с ним за более чем двести лет работы, впервые.
     На грани взора промелькнуло солнце. Извозчик настороженно повернул голову. Вокруг густые заросли, свет сюда едва проникает, но ему отчетливо показался солнечный блик. Показался. Ничего нет.
     – Не бойся, Извозчик, – приборная панель вдруг включилась и нестерпимо светилась. – Скоро все будут свободными. И ты тоже...
     Смит ничего не успел понять, как солнце ослепительно засияло прямо у левой двери. Он повернулся. Казалось, что свет принял силуэт человека и сошел с небес. Перед ним стоял солнечный мальчуган и едва заметно из-за своего сияния улыбался.
     В следующий миг бронированное стекло разбилось от его руки, и Извозчика, как тряпичную куклу, выкинули из машины.
     
     – У тебя такое впервые, да? – спрашивает Кирилл. – Попадать в плен с пассажиром?
      Мы уже без оков из тугих растений, но висим в клетке высоко над землей. Дело клонится к вечеру, и два скелета в соседней клетке не добавляют картине позитива.
     – Да, до этого здешняя живая мразь вообще не ловила меня. Так что ты мне запомнишься.
     – Смотрю, ты нравишься девушкам. Эта девчонка на тебя сразу запала.
     – Думаю, дело не во мне. Эльфы окончательно тронулись умом и, по их мнению, новым королём должен стать мертвец.
     – А из эльфов не годится?
      – Сейчас после четырех столетий матриархата у них вряд ли найдётся достойный лидер. Как её муж умер четыреста лет назад – так и нет никого.
     – Что будешь делать? Нас же казнят утром, если ты не согласишься.
     – Знаешь, если даже нас грохнут, это просто будет большой проблемой, но не концом. Ну, если она, конечно, не владеет магией, которая прерывает существование мертвеца.
     Кирилл бегло осматривает решётку.
     – Слушай, а ты сможешь связаться с кем-то из своих, чтобы тебя выпустили?
     – Если бы. Профсоюзы здесь не в чести, защищать тебя на производстве никто не будет. Особенно, если ты, как я, нарушаешь технику безопасности и едешь не по Основным трассам.
     – Хммм, а так чем тебя не устраивает предложение эльфийки? – не унимался собеседник. – По мне так это круто. Конечно, твоя жизнь тоже интересна, но ты сидишь на таблетках вечно, а здесь ты будешь жить. Чувствовать себя живым, как я или они!
     Я замолчал, разглядывая зеленую бездну под нами. И вправду, чем чёрт не шутит? В Городе Суда мне обеспечена понятная и затёртая до дыр вечность, а здесь... Здесь неизвестность. Пугающая и манящая. Но нужна ли она мне? Нужна ли мне вторая жизнь, когда я напрочь забыл первую, да и мне и в моей нежизни вполне комфортно? Комфорт... Ирония. Сам упрекал Кирилла, что он в своё время не вышел из её зоны и сам в ней торчу? А может я подсознательно понимаю, что жизнь редкостная и болезненная хрень, и мне снова там делать нечего?
     – А вот чёрт его знает, братан. Чую здесь какой-то подвох. Да и к тому же, к жизни у меня только любопытство. Для меня это как для тебя воспоминания о жизни в утробе. Не помню, да и не имеет особого значения.
     – Ты не хочешь жить?
     – Я не помню, что значит жить и не понимаю, какие мне это преимущества даст.
     – Ну как… Жизнь – это прекрасно. Ты можешь любить, страдать, радоваться, бояться, испытывать злость, ощущать гордость и другие эмоции…
      – И толку? Я видел, как ты завопил от счастья, когда прострелил башку зомби. Всё ещё говоришь, что ты жил интересней?
     Сотник замолчал, задумался.
     – Ты прав, похоже, я просто бессмысленно прожёг свою жизнь и так не сумел реализовать себя… Но ты говоришь о своём мире, а я говорю о твоём состоянии. Представляешь, как круто тут будет, когда ты будешь видеть его живыми глазами?
     – Значит, меня будет легко убить. Да и к тому же, не забывай, что жизнь она обещала только мне, а что с тобой будет, непонятно. Если тебя не воскресят, и через сорок дней ты не попадёшь в Ад, то…
     – То что?
      – Твоя душа остынет, потеряет кармическую энергию, и ты будешь вечно влачить здесь жалкое существование. Превратишься в ходячий депрессующий скелет. Наверняка ты видел, что происходят с наркоманом на ломке? Вот тебя ждет такая жизнь…
     Кирилл молчал.
     – Знаешь, матёрые Извозчики советуют вообще не разговаривать с фауной Мира Мёртвых, а уж тем более принимать их предложения… – я оборвал фразу, не в силах договорить. Сил уже не осталось, ощущение внутри словно гирь наглотался, а мой взгляд неподвижно уставился на прутья клетки. Окружающее теряло цвет, становясь серым, мрачным, холодным. Ломка.
     Я уже несколько часов не употреблял эмоций, и депрессия со страшной силой обрушилась на меня, сбив с ног и лишив возможности сражаться.
     – Ломка?
     – Да, – я заставил себя ответить. Наступало именно то состояние депрессии, когда делать что либо, даже отвечать на вопросы нет ни сил, ни желания. Ты весь немеешь изнутри.
     Помочь некому. Машина чёрным угольком поблёскивает далеко внизу. А там и моё спасение, мой рай, моя жизнь, расфасованная в таблетках.
     Я смотрю на свою машину, словно томившийся в пустыне путник на кувшин с водой. Была бы у меня сейчас хотя бы таблетка покоя…
     Тем временем, уже опустилась ночь. Не видно ни зги, только едва проглядывающие сквозь деревья звёзды хоть как-то освещают местность. В темноте парами носятся светящиеся, как у кошек, глаза эльфов. Им не нужно зажигать огни. Они всё и так прекрасно видят. Мимо решётки, ухая, пролетает испуганный большой филин.
     – У тебя много денег было, можно ли купить счастье? – под депрессией меня всегда тянет философствовать.
     – Чёрт его не знает, я ни в чём себе не отказывал... Ну, я смысла в своей жизни всё равно не купил. Толку?
      – А пытался?
     – Не знаю. Однажды мне стало скучно, и я стал экспериментировать на людях. Хотел посмотреть, на что они готовы ради денег.
     – И?
     – Всё, что угодно. Избить незнакомого человека, разбить витрину, раздеться на улице, отдать свою честь...
     – Да что ты знаешь о чести?
     Кирилл чуть привстал и устроился поудобней, насколько это возможно в клетке.
     – Ты прав. Может быть и ничего... Но сейчас я вспомнил, как блестели глаза этих людей, видя пачку денег. Когда я видел, как они с лёгкостью готовы были опозориться, пойти на преступление, стать осмеянными, я понял одно. Всё дело в том, что всю жизнь мы заняты либо собой, либо деньгами. За стремлением стать богаче, или упиваясь приобретенным богатством, мы не видим ничего дальше собственного носа. Мы отдаём материальному миру всего себя и совсем не видим окружающего. Мы слишком заняты деньгами, мы слишком заняты собой и совсем не видим остального мира... Поэтому мы бесцельно проживаем жизнь, и все её прелести, авантюры, приключения проходят мимо.
     Мне уже было совсем лень отвечать на это. Как же люди всё-таки любят исповедоваться после смерти, даже когда их уже везут в пекло. Почему им не хватает хоть капли мозгов сделать это хотя бы за минуту до смерти? В Рай бы, может, больше попадало.
     Однако этой ночью мне было не суждено умирать от депрессии. Я машинально пошарил в кармане и нашёл-таки там белую таблетку. Покой. Несколько часов чистой сладкой дремоты.
     – Разбуди меня, как нас будут спускать, – бросаю Кириллу, жадно отправляя её в рот. Засыпаю не сразу. Перед тем, как сознание окуталось туманом, я увидел то, о чём говорил Кирилл. Ту самую красоту мира, которую ты не замечаешь из-за постоянной занятости собой и рутины. Ту красоту мира, когда ты никуда не торопишься, а твои мысли не заняты личными проблемами...
     Я никогда не видел эльфийской ночи и сейчас своими глазами видел, почему её называют самой прекрасной.
     Дремавшие днем зелёные бутоны на исполинских деревьях, каждый из которых был размером с бочку, начал плавно пульсировать. Словно под музыку выпуская из себя потоки света. Синие, красные золотистые, ярко-зелёные…
     Они расширяются, лепестки отодвигаются, и вот уже весь лес купается в радужном сиянии. Животные сбегаются к нему. Олени, чьи ветвистые рога могут достать до второго этажа дома, похожие на грузовики громоздкие дикие медведи, изрисованные рунами. Мускулистые саблезубые тигры, черные волки размером с бизонов и бизоны, вдвое больше обычных, не обращая внимания друг на друга, следят за этим зрелищем. Забыв обо всем…
     А затем разлилась музыка. Медленная и плавная. Совершенно непонятно, на чём играли, словно крошечные колокольчики в строгом порядке перезванивались, отбивая чарующую мелодию.
     А потом из бутонов начали, вращаясь, словно танцуя, вылетать странные существа. Сначала я подумал, что это какие-то мотыльки, но когда их стайка полетела чуть поближе, а некоторые даже залетели в клетку, понял, что ошибся.
     От мотыльков у них только большие, мохнатые крылья, а тела человеческие, окутанные густым фиолетовым сиянием. Острыми носами существа, сопя, вдыхают воздух, а черные бусинки глаз любопытно разглядывают нас.
     Ночные феи. Был наслышан о них, теперь и увидел. Чем отличаются от обычных фей? Агрессией. Едва они улетят за пределы этого представления, то встретят на своём пути неосторожное животное и обглодают до костей.
     Может, поэтому звери спешат сюда, к эпицентру возникновения, вовсе не на это чарующее ночное шоу поглазеть, а потому, что здесь ночные феи их точно не тронут?
     Мимо пролетает фея и, фыркая, бросает на меня голодный взгляд, я замечаю, как ряды ее мелких тонких зубов оскаливаются. Летающие пираньи. Не представляю, как Луций гонял по этим местам на коне в былые времена.
     Светомузыкальное шоу было прекрасным, но очень быстро надоело. Сознание ушло в туман...

Глава 15

     Я совсем не думал о том, что скажу королеве. Я испытывал лишь депрессию и раздражённость, а приятными воспоминаниями в голове оставалась лишь эльфийская ночь. Есть в ней какая-то притягательная магическая энергия, которую может почувствовать даже мертвец.
     Нас ведут под руки к её дворцу несколько эльфов, которым мне очень хочется начистить морды. Не потому, что я их ненавижу, просто у меня сегодня очень плохое утро. Машинка поблёскивает сбоку. Какое же большое искушение раскидать их всех и метнуться к ней, да жаль меня стрелами истыкают.
     Справа шёпотом и энергичными гримасами Кирилл пытается выпытать у меня, что же я скажу королеве, но я молча смотрю вперёд. Не знаю я, что скажу. Буду импровизировать. Глядишь, удастся её убедить, что мертвецы никому зла не желают, но и от меня ей нечего получить. Может, нас и отпустят на все четыре стороны.
     – Что ты решил? – вопрошает она ко мне. Мы стоим посреди тронного зала. Конечно, она показательно сохраняет невозмутимость, но её лиловые глаза выдают её. Никто, кроме мертвеца, не увидел бы в них надежды. Только мы способны так ярко увидеть чужие эмоции, ибо нам не ведомы свои.
      – Мне очень жаль, но я не тот, кто тебе нужен! – твёрдо говорю я, смотря сквозь неё ледяным взором. – Мы уже умерли, оставь нас в покое и позволь дальше влачить наше горестное странствие по вашему миру...
     Как хорошо, что Кирилл не понимает, о чём мы говорим. Иначе бы сейчас мне всю актёрскую игру испортил.
      – Я проклят и мне уже никогда не вкусить жизни. А если ты остановишь меня и помешаешь доставить душу умершего в руки дьявола, то нашлёшь проклятие и на свой народ.
     Королева замолчала и напряглась. Я почувствовал её волнение, ощущал, как её сердце забилось чаще. Кажется, проглотила.
      – Я просто на мгновение покажу тебе, что значит «быть живым», – после задумчивого молчания вымолвила она и стремительным шагом направилась ко мне. Её прекрасная обнажённая фигура плавно скользнула ко мне вплотную. Ощущаю на себе её теплое дыхание, её изящная рука нежно касается лба, а сверкающие сапфиры глаз становятся всё больше, всё глубже. Я с головой утопаю в них...
     
      Я знаю это место…
      Этот журчащий лесной ручей, эти сосны, пахнущие свежестью и душистой смолой, этот валун на бережке, где сидит она в венке из цветов…
      Я не вижу её лица, его черты размыты и не собираются в целое, словно во сне…
      Но я узнаю её, касаюсь её щеки, глажу её волосы и нежно целую её губы. Я чувствую в ней что-то светлое, что-то родное.
      Я чувствую…
      Невероятно! Моё сердце бьётся, внутри разливается приятное тепло, и я снова ощущаю себя счастливым, счастливым по-настоящему. Искренне. Без пилюль радости и спокойствия.
      Я прижимаю её к себе и сливаюсь с ней в поцелуе… Я жив. Я действительно жив, я ощущаю вкус её губ, её сладкий пьянящий запах, я слышу, как звенит её голос, сливаясь с чарующей песней ручья.
      Её шея такая тонкая и нежная. Я касаюсь её губами, и слышу, как любимая издаёт счастливый стон. Я знаю, что она моя любимая. Я понимаю это по своему частому дыханию.
      Дыхание...
      Я вдыхаю её аромат, смешанный с сосновой свежестью бора. Такого же живого и полного энергии, как и я.
      Я жив... Я могу дышать... Могу чувствовать... Могу опьянеть от настоящего счастья... Я словно путник, что неделями шёл по раскалённой пустыне и, наконец, припал к фляге с ледяной водой.
      Забыв вкус жизни, теперь я напивался ей сполна.
      И это было прекрасно!
      Я хочу вечно дышать, вечно чувствовать это трепетное биение сердца... Я хочу жить!
     
     Возврат к реальности шарахнул меня, словно молния, словно ведро ледяной воды на голову, пока ты сладко спишь.
     Вскрикнув, я как подрубленный рухнул к стройным ногам королевы и захрипел, словно мне пробило лёгкие. Ощущения ужасные, я чувствовал как внутрь меня заливают жидкий азот, и все мои внутренности леденеют и трескаются. Я не знаю, сколько длилась эта дикая, вымораживающая боль, пока мир снова не окрасился в серые тона. Холодок внутри вновь стал постоянным состоянием, к которому я привык с первого дня своего пребывания в Мире Мёртвых.
      – Теперь ты вспомнил, что значит жить? – промурлыкала королева, гладя мои волосы. В ушах всё ещё стоял болезненный стук сердца, а в замолкающем хрипе из своей груди я угадал попытки дышать.
     Я не знал, что ответить, чувствовал себя так беспомощно, словно всю жизнь жил в уютном особняке с горничной и тёплым камином по вечерам, а затем, в одночасье оказался без средств к существованию на холодном вокзале. Словно белого медведя, брошенного в африканскую саванну, меня выбросило из моей среды обитания, из привычных рамок моего мира. Такого смятения я ещё не испытывал.
     Я лежал на четвереньках у ног этой обнаженной женщины, что легким движением руки вывернула наизнанку всю мою реальность, и с трудом собрал самого себя заново.
     Прохлада внутри устаканилась, всё вокруг: поданные, с непониманием разглядывающие меня, полные надежды фиолетовые глаза королевы, её упругая большая грудь над моей головой, растерянный взгляд Кирилла – всё вновь стало серым и незначительным.
     Почувствовав себя комфортно, я смог найти в себе силы подняться.
     – Что ты решил? – она сладко мурлыкала, нежно сверля меня своим лиловым взглядом.
     Я медлил с ответом. Эта чертовка обладает поистине страшной силой.
     – Что это было? – холодно осведомился я. – Что я видел?
      – Я не знаю, милый странник, – улыбнулась она. – Каждый видит лучшее из своей жизни, и я могу вновь подарить это. Ты будешь постоянно проживать эти моменты вместе со мной... Снова и снова.
     Я не помнил своего прошлого: оно осталось отдельными, безвозвратно утерянными ошмётками в моей памяти. Она не могла воскресить мои воспоминания о жизни, поскольку там почти ничего не осталось. Это какой-то гипноз, какая-то иллюзия, но... почему она была такая натуральная? Почему я так явственно ощущал себя живым...
     – Сейчас тебе тяжело в это поверить, но признайся себе. Ты хочешь снова почувствовать вкус жизни, пусть тебе и страшно... Ты слишком многое пережил и слишком сильно разочаровался в ней, что не хочешь снова испытать боль. Но я помогу тебе справиться... – её глаза смотрели с фанатичной влюблённостью. – Я дам тебе новую жизнь и столько счастья в ней, сколько пожелаешь...
     Как же хорошо, что я сейчас вновь равнодушен, а мой разум холоден. Этот бред меня ничуть не убеждает. Она всего лишь вогнала меня в транс и чуть было не лишила всей энергии!
     – Артур, тебя оживили? – тихо шипел мне Кирилл, не понимающий речи эльфов. – Может, и меня оживят? Спроси.
     – Я не знаю, что за мороку ты навела на мой разум, эльфийка, но мой ответ тот же: нет!– твёрдо выдал я, вымораживая все её надежды своим холодным взором. Магия у неё сильна, дар убеждения тоже, но даже ей не совладать с равнодушием могилы в лице меня.
      – Но... Ты сам всё видел, – её глаза стали влажнее. – Неужели тебе совсем не захотелось жить?
     Я опустил голову. Перед глазами снова вспышки этого видения, которые она наслала на меня. Мучительные и вместе с тем сладкие вспышки. Они, словно солнечные лучи, болезненно плавят меня, как снеговика. Похоже, жизнь действует на меня отравляюще. Надо найти хоть какой-то способ уйти отсюда, пока она окончательно не уничтожила меня. Сил больше не хватит. Эта иллюзия якобы былой жизни была слишком натуральна.
     – Не показывай мне больше жизни, эльфийка! Она только разрушает меня. Я – мёртв, и суть моя тьма, свет рассеивает меня... Ты только причинишь мне вред и тем самым нашлёшь проклятие своему народу.
     – Нет, жизнь вовсе не делает тебе хуже! – она положила руки мне на плечи. – Тебе так кажется! Ты просто оживаешь.
     Мой чуткий слух засёк приближающийся топот. С каждой секундой он усиливался, земля под ногами вибрировала. Сюда неслось не меньше сотни копыт...
     Эльфы тоже услышали, все как один напряглись и схватились за оружие.
     – Королева!– раздался душераздирающий вопль из окна. Там стояла юная девочка, эльфийка с волосами цвета раскаленного песка и одетая в потрёпанный бурый балахон. Из её груди торчал окровавленный наконечник стрелы. – Они явились!
     Выпалив это, несчастная кашлянула кровью и рухнула на пол. Два высоченных эльфа охранника, ходячие голые горы мышц с синей кожей резко схватили королеву и оттащили к трону. Остальные эльфы и эльфийки, подлетев словно кузнечики, толпой вылетели из зала: кто в двери, кто в окна.
      – Бежим!– я схватил оцепеневшего от неожиданности Кирилла за руку и со всех ног бросился с ним к выходу.
     – Остановите их! – откуда-то за спиной взвизгнула королева. Дорогу к выходу мне тут же перегородил её остроухий синий охранник с красными щелочками глаз и такими же кровавыми длинными волосами. Гигант, вдвое шире меня и на пару голов выше.
     На секунду отпускаю Кирилла, уклоняюсь от взмаха громадной ручищи великана, ныряю поближе к его корпусу и что есть силы в прыжке бью ему в челюсть. Стук был смачный, охранник потерял равновесие, но не упал. Пока он приходил в себя, мы уже неслись с Кириллом к машине.
     В эльфийской деревне творился ад. Всем уже было не до нас, но сразить могли в любую секунду.
     Мы резко пригнулись и по-собачьи на четвереньках, бежали в сторону машины. Над нами свистел целый рой светящихся стрел эльфов и длинных как копья стрел кентавров. Мускулистые волосатые существа с нижним телом коней неслись убивать. На телах – доспехи из толстой кожи динозавров, в руках двуручные мечи – пики из стволов деревьев и толстые луки. Конница неслась, сверкая звериными глазами и яростно крушила всех эльфов, попадавшихся под руки.
     Эльфы отбивались достойно. Кентавры то и дело падали со стонами боли, когда их тела становились похожи на ежей от торчащих из них стрел.
     Рядом падает такая: она завораживающе мерцает изумрудным наконечником и переливается.
     – Ложись! – ору Кириллу и швыряю его на бок, закрыв собой. Грохот! Меня присыпает горячей землей. Эльфийская магия сделала из стрелы самый настоящий снаряд.
     Привстаю и с силой, словно тряпичную куклу, вытаскиваю орущего Кирилла из-под копыт целой группы кентавров. С боевым воплем длинноволосый конелюд с изувеченным лицом и двумя мечами несется к дворцу, но его путь преграждает невысокая практически голая подкачанная девушка с черными волосами и неестественно огромной задницей.
     Громадной косой она, подобно смерти с криком отделяет с двух кентавров человеческую часть от лошадиной и уже замахивается на третьего но в неё наскоку вонзают копье и проносятся с её убитым телом вперёд.
     Мы же изо всех сил рвёмся к машине, пригибаясь от стрел и чудом уклоняясь от дождя из падающих с деревьев тел эльфиек. Повсюду раздаются взрывы, к моим ногам падают горящие ошмётки тел кентавров. Деревья швыряют в группы кентавров камни, заставляя их группами разлетаться в разные стороны, а те отвечают им самым страшным – огненным стрелами.
     Лес вспыхивает, а мы чудом оказываемся у машины. Не помня себя открываю её, швыряю пассажира в кресло, перепрыгиваю через капот, вцепляюсь в руль и со всей дури бью по газам.
      – Быстрее! – заорал Кирилл, обернувшись назад. Я понимал, что там по тому, как задрожала земля, аж колёса на ходу подпрыгивали.
     В зеркале заднего вида к нам со скоростью поезда неслось Оно, топча всё на своём пути. Джаггернаут. Самое безумное существо на просторах Мира Мёртвых, громадный бык ростом с трёхэтажный дом, весь покрытый мускулами и жёсткой серебристой шерстью. На меня из зеркала смотрят его багровые бусинки глаз, а почти у заднего бампера поблескивает его острые чудовищные рога. По три метра каждый!
     Я едва успеваю вильнуть влево и каким-то чудом не врезаться в дерево, когда его исполинский рог разрубает вековую сосну словно топором, и та с грохотом падает позади. Затем я сворачиваю вправо, проезжаю под брюхом чудовища и съезжаю на тропу.
     Бойня кентавров и эльфов остаётся далеко позади. Джаггернаут мычит словно рота трубачей. Безногий кентавр в седле на его спине дергает поводья и немыслимым образом разворачивает эту серебристую громадину обратно, дальше крушить эльфийскую деревню. Вскоре резня скрывается из вида.
     Впереди меня только пустая лесная трасса и никаких живых существ.
     Ух, как же всё-таки хорошо, что кентавры так вовремя нагрянули, и мы смогли сбежать из плена. От непонятной перспективы "жизни".
     Словно сама Смерть хочет, чтобы я не покидал её рядов...

Глава 16

     Пока Извозчик рвался прочь из пылающего королевства эльфов, Кирилл, оправившись от испуга, думал над случившимся.
     Он и дня не пробыл в Мире Мёртвых, а уже столько повидал, пережил столько приключений, сколько не было за всю его жизнь.
     «Быть в состоянии мертвеца, серым и безэмоциональным нужно в нашем мире, на Земле, где люди живут от выходных до выходных, где всю жизнь стремишься к роскоши, а если посчастливится её получить – то она вскоре приедается. Мир скуки и однообразия. Мир, где из эмоций больше боли и стресса, чем счастья, – думал Кирилл. – А здесь нужно быть живым, чтобы прочувствовать каждый миг этого дикого мира, его величие, его красоту».
     Он с презрением покосился на Артура. Ему предлагали жизнь. Такую жизнь, о которой любой человек может мечтать только в детстве, потому что потом верить в неё становится глупо. А он отказался, струсил и теперь продолжит дальше влачить серое существование мертвеца. От дозы до дозы.
     А что, если тот самый избранный – это не тот бледный здоровяк в чёрном костюме, а он сам? Кирилл повеселел от этой мысли. Вспомнив живой идеал красоты и сексуальности – голую эльфийскую королеву и приключения, как в блокбастере, которые произошли с ним, он довольно улыбнулся.
     Пусть эльфийское королевство разрушено, но на этой планете ещё есть куча таких мест. И возможностей вновь стать живым…
     
     Едем молча. Полоса сказочного эльфийского леса с причудливыми исполинскими деревьями постепенно сменяется обычным сосновым бором. Ни зверей, ни птиц.
     Ощущаю дискомфорт, депрессия всё ещё держит мир в серых тонах. Притормаживаю, выпиваю таблетку радости и начинаю лыбиться.
     Я вижу свою улыбку в зеркале, чувствую небольшую теплоту внутри, мир обретает краски, но моё состояние отчего-то не меняется. Отчего-то внутри я остаюсь всё таким же мрачным и депрессивным.
     Я буквально физически чувствую, насколько моя радость искусственна: мне действительно кайфово, мир действительно выглядит красивее, чем обычно, но всё это протекает словно параллельно от меня, я словно безучастно наблюдаю за этими процессами в моей психике. Очень странное чувство, похоже на сумасшествие.
     Раньше, ровно до этого момента, я мог беззаботно предаваться каждой эмоции, что выпивал, а сейчас что-то пошло не так. Я ощущаю фальшивость, искусственность своих ощущений.
     В голове вспышками это видение. Этот лес, эта девушка, лица которой мне не разобрать, и самое главное, эти ощущения. Естественные, самостоятельно перетекающие из одного состояния в другое, заставляющие терять над собой контроль...
     Я так привык, что чувствую, что мне нужно и когда мне нужно, что эта самостоятельная жизнь эмоций просто обескуражила меня. В этом видении я чувствовал полное отсутствие контроля над своими чувствами. Для мертвеца это равносильно тому, как ваша рука или нога внезапно начнут двигаться сами по себе. Ужасное и беспомощное ощущение. Не представляю, как живые люди чувствуют сами по себе, а не выпивая конкретную эмоцию?
     Внезапно начался мелкий дождик, стремительно переходящий в ливень. На дисплее карта вела к Ругачему болоту, а дорога под колёсами все больше превращалась в грязное месиво, машина вот-вот увязнет.
     – Кажется, для таких трасс, по которым ты гоняешь, не мешал бы внедорожник, – видя, как дорога стремительно превращается в бездорожье, отметил Кирилл.
     – А кто сказал, что у меня его нет? – усмехаясь, нажимаю на кнопку "4х4". Пассажир вцепляется в ручку двери, когда машина начинает гудеть и трястись. По салону и кузову проносится зеленоватое сияние, и машина начинает превращаться в вездеход. Грозное подобие БМВ с шестью огромными колёсами с лёгкостью несётся по грязному подобию дороги. Чудовище на колёсах рычит, как стая запряжённых бешеных львов, трубы из толстого капота выпускают пламя, а всё, что встаёт на пути зверя, приобретает форму его колес.
     Не сбавляя скорости, мы слетаем в трясину, а из неё и в само вонючее зелёное болото.
     – Ругачее болото, – сообщаю пассажиру.
     – Почему Ругачее?
     – Окно приоткрой.
     Внедорожник наполовину погрузился в вязкую болотистую жижу, но совершенно спокойно продолжал путь. Кирилл приоткрывает окно, недоумённо вслушивается в какофонию квакающих звуков и закрывает.
     – Они перекрикиваются там, что ли?
     – Да, на отборном эльфийском жаргоне. Ругачее болото кишит говорящими лягушками, которые целыми днями матерятся по-эльфийски.
     – Даже не стану узнавать, откуда они его знают.
     – Ну почему? Есть две версии происхождения: по первой – эти лягушки когда-то тоже были эльфами, но их изгнали и прокляли, по второй – тут баловались магией эльфийские шаманы и в результате породили эту маленькую цивилизацию невежливых земноводных.
     На капот запрыгивает внушительная противная лягушонка. Она встает на задние лапы, стучит перепончатой рукой по капоту и, брызжа слюной, вопит какие-то проклятия. Лёгким движением дворника, зеленая тварь отправляется обратно в болото. Вскоре тяжёлая машина преодолевает одно из самых противных мест Мира Мёртвых, вымазавшись в грязи и тине. За заслоном из подавленных кустов (видно, не я один езжу через болото) снова появляются очертания разбитой дороги.
     Гнойным вонючим болотом обрываются границы влияния эльфийской магии. Наш путь идёт к Кристальному Озеру. К месту, где уже начинается влияние самой ненавистной для эльфов расы – гномов.
     Впереди сияние фар и звук моторов, навстречу едут две чёрные машины: "Нисан" и "Вольво". Некоторые Извозчики, решающие, как и я, срезать путь, едут парами для подстраховки. Резко торможу, разворачиваю машину боком и сигналю им изо всех сил.
     Они останавливаются. Выхожу из машины, они в ответ, два темноволосых близнеца среднего роста. Их машины чистые и блестят. Только что с озера.
     – Что стряслось? – спрашивает впереди идущий. Тот, что на нисане.
     – Вы через эльфов ехать собрались?
     – Ну да, а что?
     – Лучше сворачивайте на трассу сатиров. У эльфов там жуткое месиво с кентаврами, плюс они арестовывают всех проезжающих Извозчиков.
     – Да?
     – Сами чудом из плена вырвались, я думаю по моему виду понятно, – показываю на ссадины и синяки на лице.
     Близнецы переглядываются.
     – Окей, спасибо. А как на трассу сатиров выехать?
     – Смотри, сейчас в режиме внедорожника доезжаешь до болота, а после – сразу же направо метров пятьсот, там будет тропа.
     – Ага. Спасибо, приятель! – садятся и уезжают.
     – Это называется, профессиональная солидарность, друг мой. Выручи коллегу – выручит в ответ. Даже у демонов это работает, – наставляю Кирилла.
     
     Артур уже не увидел, как близнецы проехали ещё пару километров, а затем их машины разом заглохли.
     Оба вышли из машин с пистолетами наготове и стали высматривать врага в тенях деревьев. Когда ломается одна машина – это ещё может быть механическое повреждение, но когда две разом – тут явно замешана магия.
     И явно недобрая...
     – Не бойтесь, дети мои, – сладким голосом шепчет роща, близнецы быстро водят дулами по сторонам в поисках говорившего. – Вам ничто не угрожает.
     Перед ними из ниоткуда появляется солнечный человек, его ослепительный силуэт неспешно ползёт к братьям.
     Старший, тот, кто родился на несколько минут раньше, нажимает на курок, младший – за ним, но всё без толку. Оружие отказывается стрелять!
     – Кто ты, чёрт побери?! – вскрикивает старший.
     – Я тот, кто подарит свободу всем вам, всему этому миру...
     На братьев разом опрокидывается непреодолимая волна сонливости, они роняют оружия. Мир гаснет...
     
     Лес редеет, обнажая вид на озеро перед нами. Словно жидкое зеркало, оно раскинулось до линии горизонта, где крошечными куличиками, как дети в новогодних шапочках, пытались достать неба старые вершины Гномьих гор. Чего только не встретить на тех диких горных просторах: и яростных саблезубых тигров, и стаи мамонтов и селения безжалостных горных троллей, и пещеры, где чахнут над златом престарелые драконы.
     Я подъезжаю вплотную к озёрной глади, в чистой воде которой словно сфотографированы стройные идолы елей, нахмуренное тучами небо, пролетающие косяки птиц.
     – И что, мы сейчас катером станем? – заскучав от удивлений, интересуется Кирилл. Совершенно спокойно, будто спросил, что на обед.
     – Нет, зачем? Можем последовать примеру Иисуса, – показываю на приборную панель, где прямо под кнопкой режима внедорожника расположилась кнопка с волнообразной линией. – И пойти по воде, – нажимаю сначала на "4х4": зеленоватое сияние вновь превращает нашего монстра дорог обратно в презентабельный седан. – Я бы на твоём месте пристегнулся.
     – Знаешь, я столько уже повидал за один день нахождения здесь. Если что-то случится, ремень безопасности меня явно не спасёт.
     – Ну, как хочешь, – нажимаю на кнопку и влетаю в озеро. Машина не уходит на дно, водоём подхватывает её, словно лодку. Озёрная гладь становится дорогой, на которой колёса едва-едва уходят под воду.
     Мне нравится ехать по озеру, когда вместо дорожного полотна стелется жидкое зеркало. Здесь я чувствую, что могу развеяться и на время отвлечься от тех мыслей, что давили на меня всю дорогу от эльфийской деревни.
     По бокам от меня взлетают косяки рыб. Орёл, на котором два человека могли бы лететь верхом, прямо из-под бампера машины успевает выхватить здоровенную рыбину, сравнимую с мелкой акулой. С победным криком он уносит её куда-то в темноту зелёной лесной чащи.
     А стрелка на спидометре энергично тянется вверх и уже самые настоящие вихри воды взлетают из-под колёс, а позади остаётся дорожка из тонкого льда. Плезиозавры, из любопытства вынув свою длинную шею из воды, стремятся тут же спрятать её обратно, едва завидев как на неё, со скоростью молнии несется чёрная гудящая штуковина.
     – Чёрт! Куда ты так гонишь, мать твою! – Кирик в испуге хватается за ручку двери.
     – Говорил же, пристёгиваться надо! – смеюсь над ним и, решая дальше постебаться над пареньком, начинаю дрифтовать. Резко делаю управляемый занос вправо, – Кирилл, что-то визгнув, вдавливается в правую дверь, резко заношу влево, чуть не падает на меня, а потом тут же разворачиваюсь по кругу и делаю несколько оборотов на месте, его вновь прижимает лицом к стеклу правой двери. Пассажир кричит и сдавленно матерится.
     Заканчиваю крутиться на месте, врубаю заднюю и снова начинаю раскручиваться то в одну сторону, то в другую.
     – Всё! Хватит! Прошу! – взмолился он, отчаянно вцепившись в дверь. – Пристегнусь я!
     – Так-то лучше, – улыбаюсь и останавливаю пытку заносами. Кирилл в панике застёгивает ремень, а я, пробуксовав на воде, снова рвусь вперед на полных скоростях. Половина озера уже преодолена, и Горы гномов впереди стремительно приближаются.
     Уже виднеются их приозёрные поселения, несколько аккуратных хижин, пристань и десятки рыбацких лодок. В этом озере изобретательные гномы глушат рыбу динамитом, чем, вдобавок к спиленным деревьям, весьма расстраивают эльфов. Эльфы нередко садятся верхом на грифонов и гиппогрифов, либо в деревянные ладьи и идут со стороны озера раздавать люлей проклятым гномам.
     Но коротышки приспособились. Разместили вдоль береговой линии пушки, а также системы противовоздушной обороны. Здесь и скорострельные аркбалисты, выпускающие десятки стрел в минуту и даже самый настоящий шестиствольный пулемет, обрушивающий на противника шквал из крошечных ядер. Такими «игрушками» гномы лишили эльфов на этом участке возможности атаки с воздуха и с озера. Единственное, на что могут рассчитывать эльфы – это с помощью магии совершать диверсии, пробираясь под водой, либо обходить всё озеро по краю и атаковать с леса.
     Иду на сближение. Несколько ядер со свистом несутся в нас. Быстро кручу рулем влево вправо, уклоняясь. Для них, что эльфы, что непонятная чёрная хрень, несущаяся напролом – одна разница.
      – Что будет, если ядро попадет? – интересуется Кирилл. Отвлекаюсь на него, и тут большой чёрный шар с порохом смачно разбивается о лобовое стекло. А Кириллу теперь совсем нестрашно, он спокойно взирает на происходящее вокруг: взгляд холоден и сосредоточен.
     – Ничего. Защитное покрытие портится, – отвечаю, продолжая маневрировать под обстрелом. Домишки приближаются. Уже видны их наличники и резные деревянные крыши, уже вижу бегущих крепких бородатых воинов метрового роста, в доспехах, с капюшонами на головах и всякими приспособлениями в руках. Слышен гул раскручивающегося пулемета и в следующую секунду град ядрышек, искрясь при ударах, барабанит по машине.
     Чувствуя себя, как в танке, продолжаю движение, победителем схожу на берег, маневрируя вдоль гномьих построек, нахожу тропу и следую по ней. Коротышки некоторое время ещё безуспешно стреляют вслед.
     Гномы не пользуются магией. Их оружие – интеллект и технический прогресс, а для моей машины – это практически бесполезная вещь, град эльфийских стрел может причинить моему железному коню куда больше вреда, чем вся их артиллерия.
     Едва заметная тропа, практически заросшая травой, проходит через лес. Их веками прокладывали другие Извозчики, которые тоже отказывались ехать длинным, но безопасным путем.
     Здешний лес страдает. На обочине лежат ровными грудами десятки стволов деревьев, которые ждут свою очередь на лесозаготовку, местами видны каменные и деревянные трехэтажные постройки, созданные трудолюбивыми руками гномов и рабским трудом троллей. Я на средней скорости проезжаю мимо этого лесного поселения и успеваю заметить всего одного серого великана.
     Он вальяжно проходит перед моей машиной, не замечая её, и несет у себя на плече ствол здоровенной сосны. Да и сам тролль, скажем, не маленький. Под его ногами дрожит земля, его голова спокойно бы смогла посмотреть через крышу трёхэтажного гномьего домишки, а его серая мускулистая ручища с грубой, словно из камня, кожей имела толщину хорошего дуба. Голова маленькая, обладает большим крючковатым носом и грозными надбровными дугами. Два желтых клыка торчат из нижней челюсти. Никаких цепей и оков на горном гиганте не видно.
     Я замедляюсь и слежу за ним: он подходит к деревянной постройке, судя по всему, складу, и аккуратно ставит в него диагонально ствол с деревом.
     В это время несколько метровых бородатых коротышек крутятся у его ножищ, что-то несут. Присматриваюсь поближе. Они кидают под ноги троллю мертвого лося. Тот видит добычу, одобрительно им кивает, хватает, присаживается на землю и с наслаждением пожирает. Ого! Оказывается, рабский труд в Мире Мёртвых – вчерашний день. Тролли у гномов теперь наёмники, работают за еду.
     Лес заканчивается, начинаются просторные луга, где васильки едва покачивают своими фиолетовыми головками под лёгким порывом прохладного ветра. Справа тоже еловый лес, а слева высятся позеленевшие Гномьи горы.
     Их недра изрезаны бесчисленным множеством коридоров, в которых ежедневно кипит работа. Чёрный дым тонкими полосками выходит из отверстий в скалах.
     Нет, это не вулканическая активность. Горы – это колоссальных размеров заводы и мастерские гномов. Что они там изготовляют, мне до конца неизвестно, но не раз приходилось наблюдать, как оттуда вылетает сверкающая стальная птица, в считанные секунды описывает большой круг и бесследно исчезает в тумане гор.
     А ещё я начал думать, что троллей скоро отправят на пенсию, когда однажды мне навстречу выехала тарахтящая машина на гусеницах, воняющая маслом и выхлопами.
     Она тряслась, и, казалось, готова развалиться на части. Внешне это стальное чудище размером с карьерный самосвал напоминало детище неудачного смешанного брака танка и комбайна.
     Я обомлел, когда она начала внезапно шататься из стороны в сторону, а затем со скрипом трансформировалась в большого робота. При трансформации от машины отлетали куски металла, а коротышки у него на голове чуть не попадали сверху.
     Но на этом шоу не закончилось. Детище извращённого инженера, шатаясь, как пьяница, побрело в лес и стало рубить направо и налево все деревья на пути. С каждым шагом от машины отлетали куски металла, а новый шаг давался труднее предыдущего. Закончилась первая прогулка трансформера быстро: у него отвалилась нога, и вся конструкция рухнула, разлетевшись вдребезги.
     Мда, тяжело даётся гномам технический прогресс, но на месте стоять они не собираются.
     Один знакомый рассказывал, как однажды гномы выбежали из кустов, держа вчетвером какую-то стальную дудку. Из её ствола вылетал ярко красный луч и сплошным огненным потоком бил по машине, прорезав в крыле дыру и сожрав краску.
     Как видно, гномы успели освоить ещё и лазерное оружие. Настолько мощное, что способно проходить сквозь магическую защиту машин Извозчиков.
     Луга постепенно сменялись горами. Местами мне приходилось снова переходить на внедорожник, чтобы взбираться по крутым склонам. Гномьи горы преодолели на удивление быстро.
     Ухабов впереди становилось всё больше, а небо над головами всё темнее. Мы приближались к острым вершинам чёрных Драконьих гор. Ухабы закончились у подножья этих гор, и там уже вновь обнаружилась тропа. Трансформирую машину и еду по ней.
     Тропа вела вверх, плотно прилегая к скале. Слева каменная глыба, кишащая древнейшими чудовищами, справа пропасть.
     Поглядывая на своего пассажира, замечаю, что он как-то грустнеет. После почти что года пребывания мертвецом, видеть, как человек сам, без таблеток испытывает эмоции, непривычно.
     – О чём грустишь, солдат? – украдкой спрашиваю его, взбираясь на склон. Машина шатается из стороны в сторону и подпрыгивает на неровностях.
     – Как пытают в аду? – бросает он.
     – Да, ерунда. Сначала над тобой издеваются, унижают и пытают. С каждым днём это прибавляет тебе злости, и в один прекрасный день ты вскакиваешь и разрываешь глотки всем своим обидчикам. Когда ты окончательно озвереешь от ярости и сделаешь это, то становишься демоном. Всё просто, – я не стал его утешать. Я не сопливый ангел, чтобы его жалеть, да и смысла нет его дезинформировать. В Аду жёстко, но на выходе получается пусть и жестокая, но сильная и волевая личность. Демоны обладают огромной самодисциплиной, лишены страха, действуют решительно и расчётливо и верны своим идеалам до конца. Если добавить демонам чуть больше культурного и интеллектуального воспитания, а не только промывать мозги идеей войны, то вышла бы элита человечества.
     – И когда я начну ломать им рожи? Как скоро наступит тот самый день?
     – Это от тебя зависит. Из кого-то дольше выбивают слабость, кто-то быстро начинает лезть надзирателям зубы считать. По-разному. По тому, КАК ты будешь там сражаться, терпеть пытки и испытания, зависит, кем ты будешь в их демонической иерархии.
     – А если меня вечно будут только бить и кипятить в котле?
     – Да нет. Все рано или поздно справляются с испытаниями и выходят из камеры пыток. Результаты только разные показывают.
     – А если я не выйду?
     – Да выйдешь ты!
     – Ну хорошо. Только знаешь, что меня смущает? Вот стану я демоном, пойду мочить ангелов, а что дальше?
     – Вечная жизнь в войне, насилии и трэше, мечта настоящего воина, – сообщаю ему.
      – Однообразие?
     – В чём-то да, вечная жизнь вообще такая штука, что не подразумевает разнообразия. Всё рано или поздно надоест. Так почему бы просто не взять одно дело и не заниматься им? Как делаю я, – постучал ладонью по рулю.
     – Потому что я не хочу быть растением, что пустило корни и вечно выполняет одну и ту же работу, – Кирилл зло посмотрел на меня. – Скажи мне, почему ты отказался от жизни?
      – Потому что живым здесь явно не выживешь. Жизнь делает тебя слишком слабым, неуправляемым, ты теряешь контроль над собой и, конечно же, ты в конце концов умираешь. Бесполезная вещь, – отвечаю. – А на тебя такое впечатление произвели слова королевы? Брось! Она бредила.
     Его взгляд был всё ещё суров.
     – Демоном действительно быть круто. Ты нигде не сможешь так беспределить, развратничать и вести себя так раскованно, как в Аду. Там дисциплина только в отношении тренировок и боевой подготовки, не больше. В остальном твори, что душе угодно, – я ободряюще хлопаю его по плечу. – Нигде такого нет.
     Он молчит.
     – Быть может, ты прав, – после паузы выдает он. – Демоном быть круто, но я хочу побыть самим собой... Пожить самим собой... Я всю жизнь искал в ней смысл и понял его буквально за этот день.
     – И в чём ты его нашел?
     – В свободе быть самим собой. Приключениях, независимости. Я хочу пожить настоящей жизнью, когда мою судьбу заранее не решили, а дорожку к успеху и славе заранее не проплатили. Когда никто, даже я сам, не знает, что будет дальше, и кем я стану...
     – Дружище, если ты хочешь остаться на диких полях Мира Мёртвых, то ответственно заявляю: кроме участи облезлого мертвеца с вечной ломкой и депрессией, для тебя никаких вакансий нет.
     – Но тебе же предлагали быть живым. Жаль, что ты испугался и отказался... А я не хочу упустить шанс побыть живым, и не хочу стать демоном, ангелом или кем вы там мне навяжите...
     – Всё человечество так живет тысячи лет, не говори ерунды.
      – Я не хочу быть как все!
     Я не успел среагировать.
     – Что ты делаешь! – только и успел прикрикнуть на него, когда он вцепился в руль и резко дернул его вправо.
     Машина вылетела с обрыва и с грохотом упала вниз. Булыжники у подножья скалы, обугленные дыханием драконов, были последним, что я успел увидеть…

Глава 17

     Он бежал сквозь Чёрный Лес, не разбирая дороги от ужаса.
     Ему удалось сбежать, теперь в его распоряжении весь новый и загадочный мир, он свободен и теперь ему больше не стать ни ангелом, ни демоном, ни Слугой Смерти. Полная свобода быть самим собой и ни от кого не зависеть. Нужно было приложить совсем немного усилий и смелости, чтобы её заполучить.
     Так он думал первые две минуты, когда бежал сломя голову подальше от места падения машины, в ближайший лес.
     Однако вскоре состояние восторга от победы уступило место другому. Он ожидал, что сейчас начнёт отважно ходить по диким просторам Мира Мёртвых, найдёт себе друзей и тех, кто поможет ему стать живым, а затем, одевшись в броню, взяв заколдованный меч в одну руку а прекрасную эльфийку за талию в другую, пойдёт навстречу подвигам и злым драконам.
     Но что-то пошло не так...
     Лишившись защиты смелого Извозчика, что с лёгкостью находил выход из любой передряги, он почувствовал себя таким беспомощным. Как заяц в степи, над которым кружит стая орлов.
     Вокруг холод, чёрные деревья с такой же тёмной листвой и эти странные звуки... И силуэты в их тенях.
     Страх овладевал им с каждым мгновением, наполняя каждую клеточку ужасом. Он чувствовал себя простым человеком, брошенным на произвол судьбы.
     Не рыцарем и не избранным, а хилой дрожащей тварью, на которую из темноты презрительно взирают десятки голодных глаз, а вой неведомых чудовищ заставляет неметь от испуга.
     – Сынок, Кирюша, где же ты?! – срывающимся женским голосом завопила темнота.
     – Мама!– вскрикнул Кирилл, поняв, чего ему так сейчас не хватало: его уютного замка на Рублёвке и мамы. Той, что всегда искренне переживала за него, готова была нежно обнять и выслушать все его проблемы, той, которой он с раннего детства мог доверять во всём. – Где ты?
     Её лицо, серое, искаженное гримасой горя, смотрело на него прямо из веток деревьев. С её лица капали черные, как масло слезы.
     – Сынок!– она срывалась на истошные вопли, захлебываясь в слезах. – Что ты сотворил с собой?
     – Прости... – Кирилл в панике и слезах упал на колени. – Я не хотел... Я не знал, что так получится.
     – Что ты сделал со своей жизнью?! Как я буду теперь жить?! ОТВЕТЬ МНЕ!!! – её блестящие мокрые глаза становились все больше, а щеки покрылись чернотой от обильных слез.
     – Прости, мама! Я не знаю, что мне делать, мама! Я НЕ ЗНАЮ! – он в истерике схватился за лицо и упал на землю, громко всхлипывая. – Я не знаю, как теперь быть, мам...
     Пока юноша, плача, лежал лицом в землю, плачущее лицо матери в кроне дерева треснуло в широчайшей ухмылке, обнажив несколько рядов дополнительных клыков.
     Существо черной вязкой массой плавно перетекло ближе к Кириллу и бесшумно собралось из бесформенной жижи в некое подобие осьминога с мускулистыми щупальцами. Его голову по прежнему венчало изуродованное лицо его матери.
     – Встань, сынулька, – прохрипело существо. – Я помогу тебе.
     Кирилл чуть приподнялся, но не успел он взвизгнуть от ужаса, как щупальце твари мертвой хваткой вцепилось в его шею и потащило к себе.
     К нему приближалось обезображенное лицо его матери, которое с каждым мгновением теряло свои очертания. Голубые глаза превращались в темные пустоты, из которых сочилась маслянистая жидкость, рот настолько раскрылся, что кожа у губ начала трещать по швам, а иглы зубов уже клацали в предвкушении трапезы.
     Кирилл отчаянно вцепился в противные склизкие щупальца, орал о помощи, но клыки неумолимо приближались к его лицу.
     Артур что-то говорил о том, что мертвец повторно не умрёт, а всего лишь лишится всех своих сил, но страха это не убавляло. Похоже, конец подвигов Кирилла оказался скоротечен и прозаичен: в щупальцах страшной зубастой образины...
     И когда уже пасть твари раскрылась настолько, что голова Кирилла очутилась в ней, когда он уже чувствовал её гнилое трупное дыхание и видел, как шевелятся её длинные шершавые языки, чудище издало истошный вопль, щупальца разжались, и парнишка рухнул на землю.
     Удлинив одну из своих бескостных конечностей, тварь зацепилась за ближайшую ветку и скрылась в кронах деревьев, роняя на землю целые дымящиеся сгустки черной жижи.
     – Не бойся, мальчик, я не причиню тебе вреда, – в темноте зазвенел приятный, умиротворяющий голос, от которого весь Чёрный лес пришёл в движение: все твари, которых он не видел в темноте, гигантские ящерицы, многорукие зубастые обезьяны, чёрные лужи с щупальцами – всё уносилось прочь от этого голоса.
     И тогда Кирилл посмотрел в сторону света, и увидел Его. Того, о ком он ни сразу вспомнил, попав в Мир Мёртвых. Сам Господь Бог.
     Он ни на секунду не сомневался в том, что видит именно Творца. Иначе от кого могли в ужасе бежать все эти порождения мрака, а тело Его словно было соткано из яркого ослепляющего света.
     Неужели Кирилл оказался прав? Неужели он не совершил глупость, сбежав от Извозчика, а обрёл спасение?
     – О, Боже! – в слезах воскликнул юноша, снова упав на колени перед приближающимся солнечным силуэтом.
     – Встань, сын мой, – умиротворённо произнёс Свет, взяв его за руку. – Пойдем за мной, и ты тоже станешь богом...
     
      Она зовёт меня за собой...
      Её игривая улыбка, её звонкий, почти ребяческий смех, её зеленоватые, чуть похожие на воды глубокого моря в ясный день глаза, словно поводок, тянут меня к ней, в душистые кусты сирени.
      Там, где я ловлю её, словно пташку, прижимаю к себе, ощущая тепло её тела, ощущая биение жизни в ней.
      Её лицо по-прежнему туманно для меня, я лишь вижу его отдельные милые мне черты...
      Мы ложимся на земле в окружении изящных лиловых гроздей, сквозь них летние лучи пламенного солнца ласкают нас.
      Её губы что-то шепчут мне на ухо и целуют.
     
     Я пытаюсь прислушаться к её голосу, но слышу лишь звук битого стекла!
     Картинка обретает ясность, солнечный диск гаснет, превращаясь в баранку руля, а гроздья отрываются, рассыпаясь в искры перед глазами.
     В голове гул, изображение не сразу обретает четкость, затылок болит, упираясь в помятую крышу.
     Судя по тому, что обожжённые камни находятся на одном уровне с крышей, машина и лежит на ней, впереди смятый в гармошку капот, из под которого в салон вырывается зеленоватый дым, правое переднее стекло разбито, ремни безопасности отстёгнуты. Пассажир сбежал!
     – Ещё один мечтатель выискался, – я с трудом отстегиваю ремень и через выбитое стекло выползаю из машины, ругая себя за то, что не посадил этого малолетнего упыря в багажник. Уже по его речам о том, как круто быть вне Рая и Ада, нужно было сразу понять, что его стоит запихнуть в багажник.
     Что ж, похоже, Извозчики учатся на своих ошибках через разбитые головы и машины.
     С трудом встаю, держась за липкий из-за подобия крови затылок. Рядом красавец BMW лежит разбитый, кверху лапами, как раздавленный жук, колёса беспомощно крутятся. След от его отвалившихся деталей ведет далеко к отвесной скале, с которой мы рухнули. Видимо, машина ещё знатно покувыркалась сразу после падения с такой высоты.
     Примерно километр летели... Понятно, почему машину так разнесло, тут даже магическая защита бессильна. Урон от падения и новые фрагменты этого видения окончательно обескуражили меня, хотелось как минимум присесть на камень и закурить, перевести дух. Не помню, какие ощущения от курения, просто почувствовал потребность в этом как в психологической разрядке.
     Даже не знаю, что мне доставляет сейчас больше беспокойства: это видение, добавившее в мою жизнь фантомы новых или очень забытых старых ощущений или то, что я совершенно один посреди Мира Мёртвых с разбитой машиной и сбежавшим пассажиром. Скорее всего первое: я не уверен, смогу ли после него существовать и воспринимать мир как раньше...
     Однако время для перекура и лирики не лучшее: пассажир сбежал и, судя по всему, он метнулся в лесной массив прямо рядом с местом крушения.
     Чёрный Лес... Место, которое все Извозчики обходят стороной.
     Ледяное дыхание невидимой силы уже обдаёт меня с ног до головы, когда я пытаюсь вглядеться во тьму почерневших деревьев.
     Местные твари, которые здесь обитают, не только обладают огромными габаритами и зубами, но ещё в совершенстве владеют магией. Это объясняется тем, что до Ада рукой подать, и это место насквозь пропиталось его энергетикой. Ранее жившие здесь обычные существа стали непобедимыми дьявольскими отродьями.
     Рассчитывать на поддержку случайно проезжавших Извозчиков незачем. Здесь они меня по-любому не заметят, а если и заметят, то не съедут с горной Тропы, чтобы помочь мне. Никто не приблизится к Чёрному Лесу. Так рисковать никто не хочет.
     Придётся надеяться на себя. Снова пролезаю в авто. Пытаюсь выйти на связь с Мораной, глядишь, начальство пришлет подмогу, но нет. Шипение из динамиков и помехи на крошечном мониторе разбили надежду на этот вариант.
     Внимательно изучаю кнопки на приборной панели. Где же та кнопка, что поможет перевернуть машину? А вот! Нашел. Кнопка с понятным символом: «снизу машина на крыше, сверху на колёсах», жму на неё.
     Не сработало.
     Машина слегка подпрыгивает на крыше и с грохотом падает обратно, я бьюсь об неё и без того разбитой головой, как же хорошо, что у мертвецов чувство боли довольно условное.
     Ещё раз жму, машинка слегка покачалась, ещё раз – ничего. Как видно, и эта система сломалась. Вариантов нет, придется как-то "выживать".
     Достаю из покорёженной машины всё необходимое: баночку с остатками таблеток, два энергетических батончика и пистолет Беретта. Кирилла искать без толку. Главная задача сейчас: найти помощь и каким-то образом продержаться здесь.
     В тени чёрных листьев замечаю шевеление: чьи-то громадные силуэты вальяжно прохаживаются, словно намеренно, обозначая своё присутствие. Светофоры голодных глаз сверлят меня из темноты.
     Слышу, как трескается ветка, направляю туда пистолет, и тут на меня выскакивает нечто…
     Не понимаю, каким чудом, я успел отпрыгнуть в сторону и выпустить в него всю обойму. Темно зеленая рептилия размером с медведя, покрытая тонким пушком белых цыплячьих перьев, распласталась рядом со мной, истекая бордовой, словно марганцовка, кровью.
     Её девять красных глаз безжизненно смотрели туда, где я только что находился, а пасть навсегда закрылась в оскале кинжалов зубов.
     Какое-то время ещё нервно подёргивались перепончатые уши, и подрагивал усеянный шипованным наростом хвост.
     В руках испускает пар горячий пистолет. Патронов у меня больше нет, а шумы из Чёрного Леса доносятся всё громче, всё чаще. То громкое постукивание, словно дубиной по дереву, то завывание, то саркастический смех.
     Стараюсь отойти подальше от этого места, где редкие обожженные кустарники сменяются мрачными деревьями с чёрной листвой. По-хорошему нужно было броситься наутёк отсюда, но я не мог оставить машину. Сколько я смогу протянуть ещё у этого входа в заповедник самых немыслимых кошмаров? Час? Два? А что дальше?
     Беру в руку тяжёлый увесистый камень и обхожу разбитую машину, закрывшись от леса. В таком положении я буду думать, как выбраться из этой передряги. Мысли и возможные варианты лениво и "на отвали" передвигаются в голове. Всё-таки в отсутствии адреналина есть какие-то минусы: сейчас бы я поволновался, пульс участился, мозг бы интенсивно придумывал выход, однако этого не происходило.
     Я, скорее, просто тосковал в своём укрытии, отгоняя мысли о видении и вычленяя нужные идеи для спасения.
     До Ада здесь рукой подать, так что можно вызвать демона-охотника. Глядишь, поможет с машиной, а взамен мы вместе поищем сбежавшего новобранца.
     Нужна кровь живого существа. Не знаю, насколько подойдёт кровь этой ящерицы, вроде бы живая тварь, а вроде как магия тьмы так пропиталась в этом лесу, что всю мразь, которую его населяет можно смело назвать нежитью. Недаром они практически никогда не выходят за пределы своей черной зоны.
     Попытка не пытка. Вожу по ранам ящера и измазываю всю руку в его бордовой крови, выбираю относительно свободный от камней участок земли и рисую липкой ладонью пентаграмму, пятиконечную звезду, затем кладу руку в центр композиции, сосредотачиваюсь и гордо произношу:
     – Ave Satan!
     Оглядываюсь. Никакого эффекта. Ни потемневшего неба, ни карканья ворон, ни внезапных воспламенений. Без толку. Только зря запачкался. Оглядываю окрестности: эх, найти бы здесь хоть одного маленького кролика, чтобы разрезать его во славу Сатане.
     – Иди к нааааам, – прохрипели кусты у подножия Чёрного Леса и интенсивно зашелестели, словно персонально на них подул ураганный ветер. Из кустов на меня взирал чернокожий высокий циклоп спортивного телосложения. – Иди же к нааам... – хриплым шёпотом звал он, выпучив единственный глаз.
     Судя по тому, что я понимал его речь, он воздействовал напрямую на мой разум, стало быть, гипнотизировал. Он, не мигая, взирал из-за куста, оставаясь в тени деревьев. Словно выйти на свет для него означало неминуемую гибель.
     – Чувак, я такая же нежить как и ты, – безразлично бросаю в сторону выпученного глаза. – И на меня твой гипноз не подействует. Ты вроде здоровый, как погляжу, машину не поможешь поднять?
     Чёрный циклоп расплылся в улыбке желтых гнилых зубов, всё ещё не выходя из тени.
     – Мертвецы действительно невкусные, ваши души пресны, из них нечего съесть, – констатировал мифический монстр. – Но от тебя исходит такой свежий и такой настоящий страх...
     – Перед чем же?
     – О...– циклоп снова отвратительно заулыбался. – Больше всего на свете ты боишься стать живым.
     – Что?
     – И от этого твоя душа кажется такой сладкой... – он похотливо облизнулся, напоминая этим гомика, и взглянул на меня ещё пристальней.
     Я было дёрнулся, но понял, что не могу пошевелить и пальцем. Его взгляд словно заморозил меня, вкопав, как столб, на том месте, где я стоял, и это оказалось не самым страшным. Какая-то сила со всех сторон стала сдавливать меня, словно прессом. Все это время я, не мигая, смотрел в глаз циклопу и не мог отвернуться, а магическая сила его взора вот-вот превратит меня в лепешку.
     Циклоп, довольный результатом, вышел из-за куста и уже почти покинул тень деревьев, пока я слушал, как трещат мои ребра. Походу мне не придётся дожидаться спасения.
     Лесной монстр торжествуют, я ощущаю, что мои глаза выходят из орбит и вот-вот готовы лопнуть, как вдруг, словно молния, проносится волна тьмы и с ревом сшибает его. Монстра относит на несколько метров, а я с чувством дикого облегчения падаю на колени.
     Расплывчатым взором вижу, как он бойко встаёт и направляется к уже другой, целой машине, а из неё смело выходит Извозчик, сверкая серебристым дробовиком в руках.
     Кажется, что существо не пытается сокрушить его взглядом, а в ужасе пятится назад. Человек в чёрном пальто спокойно идёт к нему с дробовиком наперевес, и делает два выстрела, снимая с плеч одноглазую голову.
     Расправившись с обидчиком, Извозчик опускает оружие, быстро подходит ко мне и лёгким движением руки помогает встать.

Глава 18

     – Как же тебя в эту дыру занесло? – спрашивает знакомый голос. Его лицо постепенно обретает очертания, и я узнаю спасителя.
     – Луций? Ты-то что здесь делаешь? – только и сумел выдать я, видя его. К Чёрному Лесу, куда я свалился, нет тропы, протоптанной тысячами колёс Извозчиков, ей никто не пользуется потому, что это верная гибель. Но Луций ехал явно не с горы, он явно целенаправленно направлялся в сторону леса...
     – Вообще-то я ожидал услышать "спасибо", – улыбнулся старый друг. В свободной руке он сжимал ещё дымящийся дробовик.
     – Спасибо, конечно, но… как?
     – Что именно? Как я подстрелил этого ублюдка, или тебя смущает, что я делаю здесь?
     – Здесь, конечно. Я бы на километр не подъехал к этому Лесу, никто бы не подъехал.
     Древний Извозчик снова снисходительно улыбнулся.
     – Это для вас, юнцов, Чёрный Лес что-то кошмарное и непреодолимое, а я в былые времена здесь верхом на коне ездил. Чего мне теперь бояться, в стальной-то телеге и с кучей оружия под боком? А ты здесь какими судьбами?
     – Посмотри, – киваю на распластавшуюся кучу металла.
     Луций подходит поближе и внимательно смотрит сначала на машину, затем на след из её оторванных деталей, а затем на верхушку скалы.
     – Артур, ты так плохо водишь? – почти с родительской укоризной он посмотрел на меня.
      – Если бы... пассажир за руль дёрнул, когда над обрывом ехал. В Ад ему не хотелось, решил поискать лучшей жизни на просторах Мира Мёртвых.
     – Что ж, он человек и имеет право на выбор, – философски заключил Луций, подходя к машине. – Все мы имеем право на выбор.
     – Только не в этом мире, Луций.
      – Везде можно следовать своему выбору, Артур, не нужно загонять себя в рамки... Подойди ко мне.
     Луций положил дробовик сбоку, присел, выпрямил спину и обхватил руками часть помятой крыши.
      – Ты это всерьез? – будучи живым, я бы хорошо посмеялся над его попыткой поднять машину.
     – Не болтай, помогай! – настолько твердо и грозно процедил он, что спорить не захотелось. Послушно впрягся в ношу старшего товарища. – Поднимай!
     Крыша машины оторвалась от земли и под усилиями старого Извозчика, и моей незначительной поддержке, перекатилась на бок, а затем рухнула на колёса.
     На колёсах машина смотрелась ещё болеё плачевно: вмятая крыша, гармошка переда с разбитыми глазами фар, оторванный бампер, выбитые стёкла, вмятины и содранная краска. Такую только на свалку.
     – Луций, я уже устал спрашивать тебя, как тебе это удалось. Весь секрет твоих необычных сил в стаже? Живёшь уже не одну тысячу лет...
     Он усмехнулся, потирая руки.
     – Опыт вообще лучший ресурс. Чем больше что-то делаешь – тем лучше получается.
     – Неужто ты каждый день таскаешь машины?
     – Воля, мой юный друг, воля, – он похлопал меня по плечу. – Именно она способна заставить тебя сделать чудо или получить невероятную силу. Всей своей мощи я обязан именно развитием воли: заставить себя сконцентрироваться и сделать невозможное, – Луций улыбался и излучал почти осязаемый позитив. Словно фитнес-тренер из телевизионный рекламы, мотивирующий пойти в зал. – Практикуйся в развитии волевых качеств. Тебе это очень пригодится.
     – Зачем?
      – Чтобы получить лучшее качество жизни, конечно. Только проявляя усилия над собой, становясь сильнее и лучше, чем ты был вчера, ты можешь по-настоящему радоваться жизни. Посмотри на Извозчиков, которые ездят по Основным трассам: ихбудни серы, скучны и безопасны. Получая эмоции, они также серо и уныло улыбаются. Потому что в жизни нет волевого усилия, преодоления себя, чувства подвига. А на себя посмотри: да у тебя каждый день приключения, и кайфуешь ты с этих эмоций куда сильнее!
     Глядя на этого зрелого, улыбающегося мужчину, я сомневался в его адекватности: о чём он говорит? Какая жизнь? Какая воля? Какое личностное развитие? Тысячами лет со своей глубокой философией он остаётся на одном уровне: носит чёрный костюм, питается эмоциями и возит души. К чему это позитивное отношение к существованию? К чему эти разговоры о развитии, которые всё равно не изменят его положения и никогда не вынут его из касты Извозчиков?
     Похоже, он живет в каком-то своём выдуманном мире, в котором ему проще коротать вечность.
     – Луций, я тебя, конечно, уважаю, но схожий трёп я слышал от пассажира, из-за которого оказался здесь. Он тоже что-то загонял мне про жизнь и приключения, – начинаю свою очередную попытку спустить старика с небес на землю. – Луций, посмотри на мир реально: нет никакой жизни, нет никаких приключений, нет этой чёртовой романтики. Живой человек получает удовольствие от гормонов, которые связаны с какими-то действиями или переживаниями. У нас же никаких гормонов нет. Всё наше удовольствие, всю нашу имитацию жизни мы получаем лишь с таблетками эмоций. И даже те, кто свалил от участи быть ангелом, демоном или Слугой, те, кто населяют городки мертвецов, всё равно сидят на эмоциях, которые подкидывают им Извозчики. Сечёшь фишку? Живых и независимых нет. Каждый из нас на игле: демону нет резона покидать Ад, потому что живым он себя чувствует либо там, либо на поле боя, где его подкармливают дьявольской энергией. Ангелов точно также в Раю и на поле боя подпитывает божественная энергия. Нас – таблетки с эмоциями, которые получаем за доставку душ. Каждый может себя чувствовать комфортно только в рамках своей специализации и никто не может выйти за её рамки. Мы, чёрт возьми, все сидим на иглах, – Луций опирается на машину. Слушает внимательно и чуть прищурившись, лицо становится серьёзным. – И я еду по коротким путям не за тем, чтобы повидать приключений, а потому что так я быстрее доберусь до своей дозы. Нет никакой жизни, нет никакого развития, есть только одинаковый путь от Города Суда до конечных пунктов и подобие существования от таблетки к таблетке. Это всё...
     Хоть я и говорил всё это, стоя в одной позе и не меняя выражения лица и интонации, но казалось, будто я выпалил это как тираду.
      – Допустим, что всё, что ты говоришь – правда. Тогда почему ты так обеспокоен? – Луций скрестил руки на груди и пристально сверлил меня взглядом. Совсем как тот циклоп.
     – Не понял.
     – Это едва ощущается, но тебя что-то тревожит. Может, ты сам этого почти не ощущаешь, но глубоко внутри тебя что-то очень сильно переживает. Что это?
     Встаю, как вкопанный. Кажется, магия эльфийки оставила на мне такую печать, что не только гипнотизёры Чёрного Леса её видят, но даже коллеги-Извозчики.
     – Не знаю. В моей голове покопалась эльфийская королева, – я ответил, как есть. Смысла скрывать не было.
     Суровое бледное лицо Луция усмехнулось уголком рта.
     – Ах, эта проклятая эльфийская магия... Способна внушить даже ощущение жизни, – сокрушённо произнёс он. – Видения мерещатся?
     Киваю.
     – Не придавай им значения. Скоро сами пройдут, как перестанет действовать её магия. Сам не раз натыкался на их коварное колдовство.
     – Она ещё загнала мне, что я избранный...
     – Дружище, не бери в голову! Для местных жителей мы – это что-то вроде олицетворения высшей силы, с которой можно заговорить и к которой можно обратится за помощью. Я знаю эту эльфийскую королеву: управляет своим королевством она, мягко говоря, через свою прекрасную и упругую жопу. Вот и ищет какое-то революционное решение своих проблем, пытаясь заручиться помощью мертвецов. Знаешь, тут, несмотря на всю сказочность происходящего, многие вещи тоже очень прозаичны и объясняются здравым смыслом, а не вмешательством высших сил. Совсем как в Мире Живых... – Луций снова задумчиво замолчал, хмыкнул и продолжил: – Так, что-то заболтались мы с тобой, – Извозчик хлопнул себя по ногам. – Пора твоего сбежавшего пассажира искать. Не хотелось бы, чтобы ты потерял из-за него свой гонорар.
     
     В режиме внедорожника "Чайка" Луция выглядела диким постапокалиптическим седаном на больших колёсах и кучей обвесов, среди которых больше всего бросался в глаза неестественно большой бампер с шипами в виде костей. Сзади и по бокам свисали цепи с настоящими черепами, делая её настоящей машиной смерти.
     Я на своём шестиколёсном БМВ семенил сзади. Когда машина оказалась на колёсах, ничто не помешало уже открыть багажник и вытащить оттуда блок переносного ремкомплекта. Это такая небольшая шайба с кнопкой: ставишь её на машину, активируешь и изумрудная волна энергии смерти струится по кузову, исцеляя повреждения. Ещё один урок мне на будущее: держать такую вещь где-нибудь в салоне.
     Красные задние фары "Чайки", как нить Ариадны в лабиринте чёрных деревьев и неясных шевелящихся силуэтов.
     – И где мы будем искать пассажира? – уточняю у Луция по своеобразной рации. Справа на лобовом стекле его сосредоточенное говорящее лицо. В его сторону не смотрю, только внимательно слежу за спидометром и задними фарами машины. Луций говорил, чтобы не вляпаться в ловушки, нужно ехать строго по определённому маршруту, ведь Лес кишит не только монстрами-магами, но ещё и аномалиями: слева от машины, почти под колесом резко проваливается земля, образуя яму. Буквально через метр столб огня вырывается ввысь, чуть не опалив дверь.
     – Он где-то здесь, – отвечает Луций. – И да, разберись, наконец, уже в приборной панели и научись пользоваться "сенсором душ"! Правая кнопка внизу.
     Чаще всего я нажимал на кнопки только, когда нужно было пройти по бездорожью и по воде. Никогда не было особого желания и любопытства вникать в остальные функции машины, и так со всеми трудностями справлялся. Нажимаю.
     Вид за лобовым стеклом окрашивается в темно-синий цвет, деревья и холмики становятся прозрачными, а разные формы здешних страшил бегают зелеными силуэтами. Как я понял, зелёным отображается только нежить, а поскольку мой клиент тоже откинул копытца в Мире Живых, его придётся искать среди всей этой шайки-лейки.
     – Нашёл! – Луций резко заворачивает влево, я едва успеваю за ним, чтобы проехать там, где его машина оставила глубокий след в мхе. За холмиком, из которого торчит ёлка, в канаве стоит человеческий силуэт, мы уже мчимся к нему. "Что-то не так", – подсказывает мне сознание. Слишком спокойно он стоит, как вкопанный. А рядом не видно большого циклопа, что мог его загипнотизировать.
     Луций тормозит позади объекта и с криком: "Хватай его! Я прикрою!" на ходу выскакивает из машины и быстро водит дулом автомата по сторонам. Встаю рядом, выскакиваю из машины, подбегаю к мальчишке, хватаю его за руку и... не могу сдвинуть с места!
     
      Он обрёл то, что искал...
      Он чувствовал, что его цель достигнута, а значит, он теперь совершенен, полон безграничных сил, энергии и теперь ему больше не о чем беспокоиться.
      Преисполненный спокойствия и безмятежности, он с иронией смотрел на то, как этот, казавшийся таким могущественным, Извозчик пытается сдвинуть его с места.
      Какой же он слабый, ничтожный и... такой напуганный. Своим новым зрением Кирилл видел Всё, все свойства предмета и человека, и он видел, как этот суровый бледный водитель боится... Боится самого себя и того чудовища, что дремлет внутри него и которое однажды проснётся.
      С невероятной силой, которую ему прямо сейчас передавал его новый Бог, Кирилл чувствовал в себе огромную Любовь. Он вовсе не ощущал агрессии к Извозчику, что пытался его задержать. Напротив, он сострадал ему и всем тем несчастным существам, что населяли этот Чёрный Лес и находились в вечных муках своего яростного, вечно голодного существования.
      Однако всепоглощающая любовь не ослепляла его разум, как это бывает с душами, попавшими в Рай. У него сохранялась кристально чистая ясность мира, позволяющая видеть мир таким, какой он есть: без прикрас и драматизма, в чистом виде и без примесей несовершенного человеческого восприятия.
      Это было потрясающим чувством. Чувством полной внутренней гармонии и свободы, чувством обретения себя. Кирилл ощущал то, как он уже не приобщается к Богу, а сам становится Им...
      Восхождение. Истинное восхождение человеческой души, понимание всего мироздания и глубокий сладостный покой.
      Как нелепо смотрелся этот Извозчик, вцепившийся в его руку. Он видел всё содержимое его души, все его затуманенные и заблокированные уголки. И ему стало смешно...
      Он видел человека невероятно сильного, решительного и бескорыстного, человека, что был героем и вёл за собой тысячи людей… Но сейчас... Он превратился в настолько напуганного, настолько разочаровавшегося в жизни человечишку, что с лёгкостью отказался от неё и позабыл всё, за что боролся.
      И ему стало жаль его. Ощущение иронии сменилось высшим сочувствием: как у сердобольного человека, видящего, как жук упал на спину и помогающего ему встать. Ему захотелось помочь этой несчастной душе, открыть ей глаза на то, кем он может быть...
     Но рядом стремительно и неотвратимо, словно цунами, обрушился Бог и схватил Извозчика за горло.
     
     Ещё один взгляд начинает грязным и острым ногтем ковыряться в моей душе. Я это чувствую по тому, каким обжигающим действием обладали глаза того ублюдка, что вцепился мне в шею. Он был силён, его кожа светилась так сильно, что черты лица не разобрать, но глаза, эти два грёбаных раскалённых шара, как самые большие и горячие звёзды, пронзали меня насквозь, изучая внутреннее содержимое. Кажется, сегодня в моей душе копаются все, кому не лень.
     «Артур, – умиротворённо шепчет голос словно из моей головы. – Именно ты нужен нам… Ты был достойным человеком, что менял мир вокруг себя. Такой, как ты, как раз поможет нам сокрушить зло.»
     – Что ты несёшь? – пытаюсь вырваться из цепкого захвата Солнечноликого.
     «Ты прекрасно знаешь, что люди в вечном плену… Мы должны их освободить, уничтожить мир, поработивший человеческие души…»
     Не знаю, как такое прокатывает с мёртвыми, но с живыми беспроигрышный приём: обхватываю жгучий череп Солнечноликого и впиваюсь большим пальцем ему в глаз. Почти! Голос и сладкий туман в голове рассеиваются, но обжигающая кисть ещё сильнее сдавливает горло.
     Физиономию "божка" удается увидеть лишь на секунду, (совершенно незаурядная рожа, как у небритого начинающего демона: грубая, неотесанная, со следами прогрессирующего алкоголизма при жизни и, судя по шрамам, и уголовного прошлого) как вдруг ему прямо в нос прилетает искрящийся как сварочный аппарат предмет.
     Грохот был такой, что, наверное, оглохло всё живое в радиусе километра, а бронированные стёкла машин покрылись редкими трещинами. Вспышка света превратила Чёрный Лес в ослепительно-белое пятно, в котором с воплем прятались по углам его обитатели, а паутина молний, мощность которых обеспечила бы электричеством пару городов, превратила землю в кипящую массу.
     Вспышка рассеялась и в метре от нас лежал с разбитым носом и ошеломленный сбежавший демон, над которым скрюченной фигурой завис Луций. Рукав пиджака обуглен, на руке всё ещё искрится громоздкая металлическая перчатка, её расплавленные части сыпятся наземь. Запястье Извозчика неестественно скрючено.
     – Хватай мальчишку и беги! – орёт Луций, отбегая к своей машине. Здоровой рукой он придерживает искалеченную.
     
      Вдруг божественный свет померк, ясность и понимание мира, подобно воспоминанию о сновидении неотвратимо и стремительно ускользнуло из разума. Будто вода сквозь решето.
      Исчезло и чувство бесконечной силы и радости. Мгновенно. Совсем, как у человека, что счастливый бежал навстречу любимой, но тут его на полном ходу переехал грузовик.
     Как подрубленный, Кирилл рухнул без сил и отключился, как телефон, из которого вырвали аккумулятор.
     
     Надо отдать должное мышечной силе мертвеца, которой я обладал. Не составило труда схватить пацана за шкирку, перехватиться второй рукой, кинуть его во внушительный багажник и в считанные секунды усесться за руль. Прорыв внушительную котловину колесом, я уже мчался за машиной Луция. В зеркале заднего вида разъярённый и недовольный демон приподнимался и уже снова наливался ослепительным солнечным светом.
     – Быстрее! – стиснув зубы, вопило лицо Луция с лобового стекла.
     Позади снова что-то вспыхнуло, зад машины резко подняло так, что я чуть не воткнулся бампером в землю, но внедорожник продолжил ход. Прибавив ходу, я чуть не царапая машину Луция, следовал за ним.
     – Вроде оторвались, – облегчённо заключил он.
     – Вот какие эти сбежавшие демоны? – отсутствие эмоций позволило задать вопрос спокойно, словно ничего не произошло.
     – Именно, Артур, – Луций быстро отправил в рот горсть зеленых таблеток, его кожа на время даже приобрела салатовый оттенок, а затем послышался хруст, сломанная мощным ударом рука зажила. Извозчик сорвал с неё последние остатки обгорелой перчатки. – И, чёрт подери, очень сильные. Давненько я таких тварей на дорогах не встречал.
     – Чем ты его вырубил?
     – Перчатка Перуна, – Луций снова глянул в зеркало. – Да, оторвались... Не спрашивай, как я её достал, длинная история. И тебе советую поискать разные артефакты. Этой штукой я одним ударом останавливал стадо бешенных Джаггернаутов, а этого урода лишь с ног сбил...
     – И сломалась, как погляжу.
     – Ага, а это перчатка вашего громовержца... Ты знаешь, я давно живу в Мире Мёртвых и здесь нередко бывали всякие взбесившиеся полубоги, как эти демоны, но их быстро успокаивали...
     – Но если об них ломаются орудия Богов...
     – То, скорее всего, всё очень, – Луций покрутил зажившую кисть. – Всё очень плохо...

Глава 19

      Для Кирилла всё пропало... Бог сделал с ним ужасную вещь. Такую можно было бы сотворить только, если дать слепому от рождения возможность видеть и тут же её забрать. Он был полностью опустошён и выпотрошен изнутри. Он просто лежал, не двигаясь в темном багажнике и не отрывая взгляд от темноты. Теперь он будет в ней вечно, увидев Истину один раз и увидев всю её красоту, его существование останется навсегда мучительным и горестным...
     
     Холодная, пропитанная тьмой и ужасом земля Чёрного Леса под колёсами сменилась обжигающим багровым песком Огненной Пустыни. Машины трансформировались в седаны и, выдавая скорость реактивных самолётов, прорезали пустыню, превращая горящий песок в крупицы льда.
      – Он что-то говорил тебе? – осведомился Луций.
     – Бред какой-то. Про то, что я избран, что мы должны уничтожить мировое зло и освободить души из плена. Похоже чем-то на то, что несла эльфийка. Это как-то взаимосвязано?
     – Исключено, они вообще в разных мирах живут. А так-то в твоих талантах я никогда не сомневался, – друг усмехнулся. – Похоже, что эти Вольные Демоны на месте не стоят и уже формируют армию. Кадровый резерв пытаются сколотить из Извозчиков и проезжающих душ.
     – Почему из Извозчиков?
     – Думают, что хороший электорат. В нейтральную душу можно, что угодно вылить, а демон или ангел уже под свою идеологию зомбирован.
     – А какая цель у них?
     – Да как и у всех психопатов с большой силой: свергнуть устоявшийся порядок и навязать свой. Видали такое несколько сотен лет назад, когда здешние потомки земных богов сколотились в банду и начали устраивать беспредел. Хватило всего парочку элитных полков Ада и Рая, чтобы их приструнить.
     – Пора бы и сейчас такую практику применить...
     – Можно, но опасно. Это не вымершая Зона Войны, где зло и добро без устали кромсает друг друга. Такое агрессивное вмешательство может нарушить тонкую энергетику той местности Мира Мёртвых, по которой мы можем ездить. Знал бы ты, какая там была битва, десятки километров земли как напалмом выжгли... Если такое произойдет снова, энергетика пострадает, а последствия могут быть самыми ужасными для всего мироздания.
     – Не понял. Что может произойти? За что отвечает эта тонкая энергетика?
     – За возможность телепортации в Мир Живых и из него. Мощное магическое воздействие может порвать её в клочья, и связь миров распадётся. Многие зоны Мира Мёртвых после той битвы с полубогами уже непригодны для телепортации. Поэтому вряд ли наши владыки снова пойдут на такой риск. Будут искать другой выход.
     Мы замолчали. Кометы наших чёрных катафалков неслись туда, где красные облака пронзают языки пламени, а небо задыхается в дыме и копоти. Машина Луция заметно отрывалась вперёд, у моей мощности едва хватало, чтобы перевалить за пятьсот километров в час, серьёзные повреждения сказались, но товарищ учтиво притормаживал и давал форы.
     А Огненная Пустыня вокруг нас жила своёй неповторимой жизнью. Красный горящий инопланетный пейзаж оживал своими духами-тенеплясами, безликими людьми из лавы, вечно танцующими в огне и одинокими глыбами голодных скорпионов, замерших в ожидании добычи.
     Пылающие гейзеры вырывались из под земли с фееричностью залпов шампанского в Новый год, обдавая кузов раскалённой жидкостью.
     Впереди неотвратимо приближались стены бескрайней крепости, сделанной из багровых магматических пород. Целая бесконечная пылающая стена с острыми глыбами башен, на которых как на насесте восседают красные драконы, прожигая даль яростным взглядом янтарных глаз.
     Спускаясь с бархана мы видим, как к адской стене изогнутой черной змеёй ведет широкое полотно Основной трассы. Ударив по газам на спуске, мы молниеносно преодолели жидкий участок пустыни, где застывающая лава образовывала черное горящеё болото и ощутили под колёсами гладкий ровный асфальт.
     В Ад и из него мчались тысячи стремительных метеоритов машин. В общем потоке мы приближались к Вратам, напоминающим отполированную скалу из чистого золота.
     Сейчас они были в ужасном состоянии: золото обожжено, по ставням паутиной расползлись трещины, в которые можно просунуть руку, а двери вырваны с мясом и двумя разбитыми монолитами валялись сбоку от входа, несколько покалеченных великанов Стражей Ада, пошатываясь на колонноподобных ногах, все ещё стерегли вход.
     У въезда машины замирают на досмотре. Совсем как у Врат Рая, по бокам от дороги стоят, похожие на зверей, броневики демонов, сами черти выглядят вполне по-человечески, только глаза у каждого, словно содраны с какого-либо зверя.
     В Адской пробке на досмотре реально была логика: мало ли, вдруг на машине Извозчика какой-нибудь Солнечный решит вернуться и набрать новых кадров? Хотя... Что их убогий, вооружённый до зубов отряд сделает с теми, кто избил их Стражей как детей?
     Машины потихоньку продвигались. Настаёт моя очередь. Решительный демон не держал стабильного человеческого облика: его лицо то приобретало, то теряло волчьи черты: клыки то выпускались, то втягивались, морда удлинялась до состояния вервольфа, а затем возвращалась в прежнюю форму.
     – В багажнике, – поясняю демону. Души он сканировал цивилизованно: в руке что-то вроде потёртого металлоискателя, к которому присобачен дисплей, не дурацкие очки как у ангелов. Немного манипуляций у багажника.
     – Слышь, Извозчик, с ним что-то не то, – демон с непонимающей волчьей харей возвращается ко мне.
     – В смысле?
     – Да вроде по критериям наш клиент, грешник, но с кармой лажа какая-то. Проезжай пока, на приёмке подробней посмотрят.
     – Час от часу не легче, – бормочу под нос. Демон впереди одобрительно махнул автоматом, на дуле которого как на зажигалке подрагивало пламя.
     Неторопливо въезжаю в Ад, минуя врата, где нелёгкая и суровая демоническая жизнь видна уже с порога: толпу полуголых, израненных душ хлещут тяжёлыми плетьми, разрывая их плоть и сбивая с ног. Кто-то сопротивляется и получает ещё больше, кто-то перестаёт и практически не получает.
     Казалось бы всё очевидно: прогнись, и жизнь станет легче, но в Аду всё не так. Проехав чуть дальше, можно увидеть, как те, кто сопротивлялся уже бьют камнями по голове своих надзирателей, а чуть дальше, после всех Кругов, таким бунтарям уже выдают оружие и доспехи. Так закаляются кадры у демонов: из рабов через сопротивление боли и унижения – в воины.
     Грохот боевого оркестра Ада заглушает звуки плача и вопли боли, едва заезжаешь внутрь. Он гремит прямо перед круглым островом в виде пятиконечной звезды, окружённым лавой. На этот участок чёрной земли съезжаются Извозчики, после чего, демоны забирают пополнение и уводят их по лучам звёзд на обучение, в пропитанные ужасом и страданиями круги Ада.
     Я, как в Городе Суда на выдаче души в подземном паркинге, встаю на свободное место и жду прихода демона-надзирателя. С Луцием разминулись, меня окружает несколько американских иномарок, а его раритет канул где-то в потоке чёрного металла.
     Грохот впереди сводит с ума. Через лавовый водоём, как Город Суда посреди Тёмного моря, возвышается утёс. Булькающая раскалённая масса лишь обдаёт колоссальный камень снизу, сама же скала парит в воздухе. Её венчает золотое строение, похожее на арену Колизея в разрезе.
     Именно на нём, как муравьи на лимонном леденце, кишит целая орда музыкантов: кожистые, словно высеченные из красного гранита верзилы, стискивая грязные зубы, стучали чудовищными каменными кувалдами по барабанам, ехидные остроносые дистрофики энергично перебирали смычками по скрипкам, а гитары длиной как столб в длинных и тонких как стебельки руках демонов-жирафов высекали стремительный, как сошедший с рельсов поезд, металлический скрежет.
     Многотысячным оркестром командует демон-многоножка.Вернее, ноги у него две и длины они как у обычного человека, но вот торс, угрожающе покачиваясь, восходил бы прямо к куполу цирка, в котором этот фрик мог развлекать публику. Количество рук не счесть, а позвоночник выгибается так, что каждой парой конечностей он дирижировал какому–то одному участку арены. Несколько пар черных глаз на высоком лбу следили за происходящим.
     Громовая рок–баллада, смешанная с ритмичным стуком марша, вдохновляло на службу тысячи легионов демонов, марширующих над лавой на таких же подвешенных скалах. Выращенные в муках, лишениях и постоянной борьбе, воины с кипящими глазами сжимали в руках автоматы со штыками и скалили животные морды.
     Над каждым легионом в воздухе парил человек в маске. Одетый в чёрный плащ, отливающий кровавым и обильно жестикулируя, он как из граммофона вещал демонам о самом главном:
     – Настоящий мир рождается только в борьбе и лишь самый храбрый и стойкий достоин существовать в нём! Все эти байки про любовь, сострадание и равенство, выдуманные ангелами, рекламируют только слабость, трусость, апатию. И на них равняется весь Мир Живых. Пора положить конец этому! Все миры должны увидеть лживость этой псевдодоброты и открыть глаза на жестокий и суровый, но настоящий, прекрасный мир! – демоны взорвались ликованием и фанатично вскинули автоматы к оратору в кожаном плаще и нацистской фуражке. – Эта война идёт нескончаемо долго, но уже скоро они падут, и мы откроем правду всему мирозданию!
     Банальные и простые слова рождали бурю восторга в рое исчадий Ада. Зомбированная толпа оголтелых демонов брызгала слюной и рычала, являя звериные обличья и жажду ангельской крови. Большие, как летающие дома, транспортные вертолёты стрекотали над лавовыми потоками и забирали со скал целые колонны дьявольских пехотинцев.
     Военную технику: пушки, зенитки, миномёты затаскивали на особый транспорт широкоплечие горы мяса с бычьими головами.
     Средством передвижения для техники и дополнительных пушек являлся Боевой Змей: километровая живая трасса, изогнувшаяся меж парящих скал, зависла в воздухе, подрагивая многочисленными сегментами своёго гранитного тела.
     Эту подвижную конструкцию возглавляла удлиненная голова с клыками и лентами усов. Из брюха змея торчали маленькие когтистые лапы, в каждой из которых он сжимал тяжелый танк, а спина усеяна караваном военной техники и палаток демонов. В толстую кожу живой летающей бронемашины Ада вставлены турели пулеметов, гранатомётов и ракетницы, так что вся эта грозная конструкция может не только дышать огнем, но и отстреливаться всем телом.
     Никогда не был в Зоне Войны, можно только воображать, какие грандиозные баталии там разворачиваются изо дня в день, когда на арену выходит такая «техника»…
     Агитация демонов и завораживающий процесс погрузки войск, когда к Зоне Войны на север уплывают по воздуху длинные вереницы Змеев, окружённые мухами вертушек – всё, что мне было видно со стоянки.
     А так Ад огромен, почти бескраен, здесь есть место для семи кругов, из которых миллионы людских душ выходят пропитанными ненавистью демонами.
     Ну или же скулят о пощаде. В таком случае их вытаскивают из пекла вечными рабами, что живут в грязи и дерьме в гнилых трущобах у стен Ада и возводят золотые дома из чистого золота для воинов Сатаны.
     Впрочем, ничто не мешает слабому и безоружному демону-рабу напасть с подручным средствами на демона-надзирателя в своих трущобах и забить его в честной схватке. В таком случае, у раба есть шанс стать воином, а надзиратель меняется с ним местами и становится презираем и своими бывшими коллегами, и конечно же, рабами. Нетрудно представить, какое существование его ожидает, когда кругом одни враги.
      – Адом любуешься? – в стекло машины стучит грязной мозолистой рукой худой сморщенный демон в рваном подобии рясы. Из-под капюшона торчит острый нос и видны уставшие жёлтые впалые глаза, белая кожа безобразно висит на лице. Голос такой же ленивый и разочарованный во всём, как и выражение поплывшей физиономии. – Выходи, показывай, что не так с твоим грузом.
     Я подхожу к багажнику, следом семенит горбатый уродец в окружении двух близнецов с дробовиками наперевес: рослые рельефные черти с рогами, одинаковые и телом и лицом встают в боевую позицию слева и справа от машины. Можно подумать, что я ламию везу в багажнике. Как-нибудь потом обязательно расскажу, что это за твари. Пока скажу, что это один из альтернативных сценариев эволюции человека.
     Флегматичный демон неохотно подходит к багажнику, я открываю его и он разочарованно опускает глаза, видя юношу, безразлично уставившегося в одну точку.
     – Ай-ай-ай,– сокрушенно покачал опущенной головой Приёмщик. – Попортили душу что ли при транспортировке?
     – Ни в коем случае! – твердо ответил я. – Объект не получал ни одного летального повреждения.
     Да, поскольку тут душа материальна, то физическое повреждение, которое бы убило живого человека, вполне может вытрясти из души всю энергию. И её уже без толку будет куда-то везти. Нет ни негативного адского, ни позитивного райского заряда, ни нейтрального для Слуги. Идентифицировать карму становится в принципе невозможно.
     Сформированным Демонам, Ангелам и Слугам такое не грозит: они прошли инициацию и их могут всегда подлатать в том месте, которому они принадлежат. Их душа уже трансформируется под их специализацию, поэтому с починкой проблем не возникает. Расстреляли того же ангела на поле боя – принесли домой, повозили в целебных водах в Кущах и снова в бой.
     Если же серьёзное повреждение дух получает до инициации, из него уже ничего не слепишь. Можно как мусор выкидывать на просторы Мира Мёртвых, где он продолжит существование в городках мертвецов.
     – Сейчас проверим, – вздыхает горбун, достаёт из-за пазухи потёртый металлический предмет, похожий на металлоискатель, водит им по Кириллу с минуту. На приборе загорается только желтый сигнал. – Очень и очень плохо, – заверяет обвисший лицом. – Конечно, у души нет физического урона, но она полностью опустошена...
     – То есть?
     – Я не знаю, – демон пожал плечами. – Она не годится для нас, очень жаль, доставку подтвердить не можем, возвращайтесь обратно...
     Близнецы закинули пушки на плечи и зашагали прочь вместе с Приёмщиком. Я остался один, как идиот, стоять с открытым багажником посреди стоянки, где в отличие от меня, у сотни других машин, души вытаскивали и под руки тащили на круги Ада.
     – Стой!– я догоняю демона и кладу руку на плечо: два его телохранителя сразу же вскидывают дробовики. – Я что, не получу за него оплату?
     – Очень жаль, Извозчик, но нет, – безразлично пожал плечами уродец. – Ад не получил пополнения. Но ничего страшного…В следующий раз вы обязательно доставите душу целой.
     Когда душу отвозят, в Аду и Раю на приёмке фиксируют, что пассажир доставлен в хорошем состоянии и время с вынесения приговора до доставки. Исходя из этих цифр формируется гонорар за перевозку. Поскольку душу не забрали, за неё я тупо ничего не получу. Долгий и опасный путь пройден зря.
     Демоны удаляются, Кирилл туманно взирает на происходящее из багажника, а я снова остаюсь стоять столбом. Только отсутствие эмоций не дает разозлиться, сломать пополам коротышку и нашпиговать свинцом морды близнецов. Мой двухдневный путь, описание которого достойно стать хорошей байкой среди Извозчиков, пошёл драконам под хвост.
     Что произошло с этим пареньком? Неужто вмешательство в его душу напрочь стёрло всю кармическую энергию?
     Что же такого ему показал сбежавший демон...
     Я захлопнул пассажира. Жалкое зрелище, такого опустошённого взгляда, словно его всего выпотрошили внутри, а оставили только бледную обмякшую оболочку, даже я не видел ни у одного мертвеца.
     Знакомый клаксон советского раритета заставляет меня отвернуться от полированной поверхности багажника, в которой отражалось моё бледное безэмоциональное лицо и пылающее небо Ада, где исчерно-пепельные облака озаряются вспышками огня.
     «Чайка» Луция, переваливаясь, подходила ко мне.
     – Не забрали? – осведомился он, словно с коня выпрыгивая из своей железной красавицы.
     Качаю головой.
     – Не расстраивайся, – по-отечески улыбнувшись, Луций похлопал меня по плечу. – Не всем душам суждено доехать, и часто это не от нас зависит.
     – Пока не расстраиваюсь, но ближайшие дни меня точно ждет депрессия. Я ни монеты не получу за душу.
     Луций усмехнулся уголком рта, пошарил во внутреннем кармане пиджака и вытащил целую горсть таблеток. Я собирался отказаться от такой щедрости, но он уже, не церемонясь, положил их мне в ладонь.
     – Да не переживай, я и ящик эмоций купить могу, – добродушно говорит Извозчик. – Знаешь, хоть тебе и придётся выкинуть твоего пассажира, но он шёл почти что в верном направлении.
     – О чём ты?
     – Он хотел чувствовать себя живым, даже несмотря на то, что умер. Испытывать простые радости бытия. Я тебе, кстати, туда положил ещё и красную таблетку.
     – Зачем?
     – Ну я знаю, в первые месяцы ты тут хорошо общался с одной девочкой-демоницей. Загляни к ней, – друг подмигнул и пошел к машине. – Ах, да! – он обернулся, открыв дверь. – Старайся и сам жить и вести себя так, будто ты никогда и не умирал. Тебе понравится.
     Открываю ладонь и снова рассматриваю горсть эмоций. Ну ладно, послушаю старика.
      В Аду мне придется задержаться…

Глава 20

     Всё, что я успел сделать — это вцепиться в её гладкие твёрдые и мясистые ягодицы, перед тем как они яростно запрыгали на мне.
     Так горяча... Когда она бешено скачет по мне, её чёрные глаза готовы испепелить меня, а стоны, смешанные с рычанием срываются с её губ, за которыми скрываются два белоснежных клыка.
     Поэтому я всегда старался послушно стоять и ничем её не бесить, когда она решала мне отсосать.
     У неё обалденное тело. В меру мускулистое. Я чувствую, как её мышцы играют и твердеют под моими прикосновениями, а по животу прокатывается рельеф пресса. Но при этом она очень изящная. Её талию я практически обхватываю ладонями.
     Богиня страсти. Не знаю, это на меня действует таблетка или это так и есть, но она пробуждает во мне нечто первобытное. Я с ума схожу от аромата её чёрных кучерявых волос на своём лице.
     Наконец я перехватываю инициативу, чтобы сильнее прижать её к себе и страстно трахать, пока её рык не сменится писками счастья. Я ощущаю, словно могу овладеть всем миром, когда поставил ее перед собой на колени и любуюсь как она выгибает мне на встречу свою шикарную задницу. Одной рукой я безнаказанно шлепаю по ней, а другой держу свою пойманную дьяволицу за волосы и беспощадно имею ее, пока шкала счастья не поднимается вверх и не достигает пика.
     Мертвец кончает практически как живой, только без спермы. Это такой же пик удовольствия, за которым идет резкий спад и расслабление.
     После обжигающего танца тел Алиса нагло разваливается на моей груди и ласкает меня, нежно, и вместе с тем властно, словно коллекционер, купивший желаемую вещь. Её блестящие глаза хитро поглядывают на меня, а нежным пальчиком с острым коготком бешеная демоница считает кубики пресса уже на моем животе.
     – Ты дикая – отмечаю я, чувствуя кровоточащие раны на спине.
     – Я тебя ещё пожалела, – мурлыкает она. – Почаще бы ты захаживал ко мне.
     – Тут уж как дорога ляжет. Не я выбираю маршруты.
     – Когда-нибудь Извозчиков станут отправлять в Ад за грехи, – шипит она, покусывая мое ухо. – И я буду жарить тебя в Аду столько, сколько захочу.
     – Непременно, – смотрю на золотые настенные часы, где чёрные стрелки медленно ползут по козлиной морде. Чтобы к ночи добраться до убежища, желательно поехать раньше. Обратный путь от Ада до Города неблизкий, пару суток точно займет. – Ну что, красотка, мне уже пора! – бесцеремонно сдвигаю её в сторону и встаю с кровати. Всего на секунду её глаза становятся желтыми, тело покрывается бронзовой чешуей, когти вырастают до размеров кинжала, а изо рта торчат огромные клыки и вновь возвращается в человеческий облик. Ох уж эти демоны!
     Алиса была одной из девушек, с которыми я имел близость, едва стал мертвецом. Несмотря на рваные воспоминания о жизни, была дикая тоска по ощущениям живого организма, через пару месяцев она начала угасать и я уже перестал брать красные таблеточки, чтобы наведываться к женщинам.
     Начинаю одеваться. Она в это время с трудом пытается запихнуть себя в чёрный латексный костюм с кучей прибитого к нему устрашающего железа. Выглядит она в нем так же как и без одежды. Пока действие таблетки не прекратилось отмечаю, что выглядит это чертовски сексуально.
     Алиса опаздывает. Перерыв надзирательницы закончился и ей снова нужно надевать большие зеркальные очки, полицейскую фуражку и брать в руки тяжёлую плеть – следить за порядком в трущобах и на территории у Врат.
     Нехотя вставая с кровати с довольной улыбкой и одеваясь, мысленно соглашаюсь с Луцием. Почему бы, чёрт подери, хотя бы не пытаться жить и наслаждаться этим, насколько это возможно? Тем более, когда на фабриках у Смерти клепаются красные таблетки, а у меня есть такие сочные знакомые дьяволицы.
     С Алисой я познакомился чисто случайно, в первый месяц работы Извозчиком. К скоростям, на которых летают наши машины, я тогда ещё не привык, и выезжая со стоянки, разогнался больше, чем хотел, и снёс девушку на мотоцикле зеркалом.
     Как-то ненавязчиво слово за слово с размахивания ножом и угроз превратить меня в подобие шаурмы, завёрнутой в лаваш из костюма, мы оказались в моей машине, где она страстно вдавливала меня своим горячим телом в сидение. Тогда красная таблетка с собой была весьма кстати.
     – Кстати, как у вас дела после побега этих демонов?
     Этот вопрос был весьма некстати: Алиса на секунду замерла, застёгивая молнию и зашипела.
     – Прости, не думал, что для тебя это такая напряжённая тема, – перед такой дикой девушкой лучше сразу извиниться. Оно и понятно, какой бы сильный беглец не был, они обязаны были его задержать и не смогли. В Аду поблажек ни для кого нет. Так что за случившееся она тоже получила несколько ударов плетью по своей вертлявой попке.
      – Ужасно, Артур! – она развернулась, её глаза сверкнули, словно фары несущегося поезда, когда ты стоишь на рельсах. – И не потому, что пятьдесят уродов нашли в себе силы стать богами, разнесли половину Ада, поотрывали головы Стражам и спокойно ушли… нет. Нам теперь в разы сложнее контролировать трущобы: с каждым днём их примеру пытается следовать всё больше и больше грязных смердов и ленивых демонов, что не хотят воевать. Мы едва успеваем пресекать бунты.
     – Я сам нарвался на одного из них по дороге к тебе, – захожу к девушке сзади, целую в шею и обнимаю её за гладкую упругую грудь. – Они очень и очень сильные… Не знаешь, как им такое удалось?
     Алиса словно зашипела, вырвалась и застегнулась.
     – Вообще ничего! – она повернулась ко мне. – Это были совершенно обычные новобранцы, ничем не примечательные грешники, которые в один момент вырвались и разнесли все.
     – Знаешь, а у Ада большая история… И территория.
     – На что ты намекаешь? – она подняла длинную тонкую бровь.
     – На дьявольские земли у побережья Океана Бесконечности. Там, куда даже вам путь закрыт.
      – Там, где томятся Падшие?
      – В точку, киса!
     Когда Титаны поумирали, и мёртвые стали оккупировать эту планету, Люцифер воспротивился нашему земному Богу не один: с ним был целый отряд злых, профессиональных убийц, обладавших сокрушительной магией ангелов. После того, как Ад был создан и Люцифер воцарился в нём, он под шумок навеки заточил своих бывших соратников. Дабы не было конкурентов.
     – Легион смельчаков уже отправлен к ним в темницу на разведку, об этом не один ты подумал, – замялась Алиса. – Но это исключено, чёрт побери. Падшие сидят в таких клетках, с такой защитой, что их силы оттуда не хватит даже на то, чтобы сдвинуть камешек с места. О том, чтобы наделить полсотню тупоголовых рядовых демонов такой силой, чтобы сокрушить Стражей Ада не может быть и речи. Да Стражи и сами любого Падшего разберут по частям!
     – Видно что-то Люцифер не учёл… – опираясь ладонями о подоконник и взираю на бескрайний и прекрасный Ад. Я даже комментировать сказанное Алисой не в силах. Произошедшее в Аду равносильно тому, что десять новобранцев, которых только забрали в солдаты, в лоб разносят многотысячную армию, сплошь состоящую из подготовленных спецназовцев. Немыслимо.
     С домика на холме, в котором живёт Алиса, видок на Ад более чем потрясающий. Взгляд падает на чёрный горизонт, взрывающийся красными огненными вспышками. До его линии растянулась огненная золотая Империя.
     Все здания, брутальные мощные крепости, грозные башни, упирающиеся в небо, имеющие вид Верховных демонов, выполнены из чистого золота. Красные флаги с золотыми звездами и багровые знамёна со свастиками украшали каждое здание. На них символы всех тоталитарных держав, когда либо существовавших на Земле.
     Ад шумел. Шумел криками тысяч свежих душ, принимающих кровавый обряд перевоплощения в демонов. За семь кругов каждый из них расставался со своей моралью, слабостями, страхами, жалостью и принимал новую Идеологию.
     Вечной войны.
      Её шум заглушал вопли мучающихся душ: грохотами выстрелов на стрельбищах, скрежетом танковых гусениц, звон ударов мечей об золотые доспехи и треск ломающихся под ударами кулаков костей, стонами с воплями насилуемых женщин и свистами ударов плетью. В унисон этому воздух наполнялся треском заводов, отдалённой рок-музыкой, приправленной речитативом громовых высказываний. Идеологов.
     Присмотревшись, я увидел одного из них, толкающего речь с высокого пьедестала батальону демонов. Тех, что одеты в багровые нацистские формы и парят над армиями чертей.
     Ад восхищал. Эта мощь, эта всеобщая дисциплина, эта прожигающая воздух атмосфера агрессии и боевого духа.
     Одевшись, мы вышли. Железный конь Алисы, байк, похожий на залитый в сталь скелет ящера, с внушительным передним колесом, ждал у выхода из дома.
     А ещё к нам пёрлась пьяная детина втрое шире меня, в бронежилете, конечностями толщиной с бочку и грозной харей носорога. Чудище, пошатываясь, почти неслось на нас. Перегаром от него разило так, что живые существа корчились бы рядом с ним от интоксикации.
     Точки чёрных глаз пялились на Алису, плоские губы лепетали что-то вроде её имени.
     Я уже выхватил пистолет, но девушка оттолкнула меня назад и яростно шагнула навстречу демону. Трехпалая ручища, которая запросто могла бы обхватить половину её талии уже потянулась ей между ног, как вдруг она схватила её, нехитрым движением сломала а затем ударом ноги с разворота в прыжкекаблуком пронеслась по роже носорога.
     С окровавленной мордой и искалеченной рукой тварь повалилась наземь.
     Я нелепо стою с пистолетом и смотрю, как девушка победоносно отряхивает ботинок.
     – Пошла вон, мразь! Забудь обо мне! – зашипела она поверженной верзиле. – Бывший, – пояснила она, оседлав мотоцикл. – Ещё увидимся, сладенький, – напоследок она горячо чмокнула меня в губы, запуская в рот подвижный змеиный язык, а затем резко развернулась и скрылась.
     – Да, дружище, бабы здесь просто Ад...– все ещё, как глупый стоя с пистолетом, говорю вопящей на земле зверюге.
     
     Еду к Вратам из Ада через заповедник. Не весь Ад сплошной завод, отливающий оружия и военный полигон. Здесь есть место природе. Специфической, где каждое создание источает стойкий запах тестостерона и ярости. Даже деревья здесь с толстыми мощными стволами, серебристые, словно отлиты из металла, а ветки подобны мускулистым рукам былинного богатыря. Здесь нет охотников или жертв. Есть побеждённый и проигравший, цена поражения – смерть.
     Огненный бык не убегает от объятого пламенем тигра, он сражается с ним, и в яростной схватке, израненный, рушится наземь. Только тогда еле стоящий на ногах, побитый своей добычей тигр может отведать её живительную плоть, которая исцелит его раны и поможет продолжить охоту.
     Покидаю Ад. Скорость машины далека от максимума, защиты больше нет, индикатор магической брони где-то на половине. Уступая более быстроходным Извозчикам, ползу со скоростью около четырех сотен километров в час.
     Путь до дома предстоит долгий…

Глава 21

      Ад. Тремя днями ранее.
     
     Люцифер не беспокоился. Он невозмутимо взирал с высокого балкона своей золотой башни, имеющей вид четырёхкрылого ангела в доспехах. Верхушка шлема упиралась в огненное небо.
     Внизу творилось страшное даже для Ада. Золотой город крушили на части: полсотни обезумевших демонов как метеориты пробегали сквозь стены, разрывая их словно бумажные.
     Целый шевелящийся рой адских солдат пытался как-то препятствовать этой компании, но тут же разлетались кусками во всех стороны.
     Несколько снайперов и пулеметчиков заняли позиции и открыли огонь, но безумный отряд это не остановило: пули отскакивали как от танков.
     Сотню беглецов не назвать демонами. Их лица, искажённые гримасой ярости, не приняли вид зверей. Вперед неслись обычные люди в порванных оковах. Их летящие тела пылали подобно солнечным брызгам.
     Вот они уже у ворот!
     Стометровое полотно металла, изрезанное тысячами рун Сатаны засверкали над кучкой жалких крошечных бунтарей. Какой бы сильный не был беглец, сабли Титанов останавливали любого, и вот через мгновение история повторится снова.
     «Насекомые» не устоят перед сокрушительным и точным ударом магии и силы, что способен обратить в пыль и пепел что угодно…
     Жаль только, беглецы этого не знали. Легендарная живая стена из сильнейших воинов Мира Мёртвых разлетается как щенки, круша золотые дома. Одного бунтари облепляют словно пчелы, а следом его голова уже, заливая дорогу кровью, падает вдали от тела.
     Двери Ада трескаются, и разрушители разбегаются, словно тараканы, оставив после себя полосу из руин и трупов.
     Люцифер довольно усмехнулся, глядя на всё это, и ушел с балкона. Позже он скажет, что ничего не видел. Что всё произошло в считанные секунды, и он успел услышать только грохот разрушенных зданий, а когда вышел посмотреть и остановить это, было уже поздно.
     Никто не усомнится в его словах.
     Никто.
     
     – Полегчало, дружище?
     Мы стоим посреди Огненной пустыни, где нет ничего, кроме пламени, лавы и редких одиноких монстров. Да, я не демон, чтобы избить его за побег и поломанную машину и не ангел, чтобы простить всё и дотащить до городка мертвецов. Я просто оставлю его здесь. Одного. На произвол судьбы.
     Кириллу полегчало, он мог стоять и кое-как двигаться, но в глазах по-прежнему оставалась выжженная напалмом пустыня его души.
     
     Дабы разбавить скучную поездку, выпил таблетку радости. Улыбаюсь солнцу. Тёплыми ручонками лучей оно игриво пробирается сквозь лобовое стекло на приборную панель. Медленная и спокойная музыка выплывает из динамиков. Такая же, как моя машина сейчас.
     Справа проносятся острые шапки Драконьих гор, а затем сменяются стёсанными вершинами старых Гномьих. Слева от меня высятся легионы секвой. Взгляд замирает на крылатой ящерице вдалеке. Птеродактиль, словно частный самолёт едва взмахивая крыльями, мягко несется вперед. Его кожа словно фюзеляж поблёскивает в лучах игриво улыбающемуся сквозь облака солнцу.
     Солнце. Здесь оно совсем как на Земле, той далёкой планете, что ещё населяют живые люди. Но нас, мертвецов, оно не греет. Под таблеткой радости я еду, улыбаясь ему, как дитя, но оставляю после себя лишь иней на траве и сдохших полёвок у трассы.
     Вечерело, когда слева открылось бескрайнее Эльфийское море, впадающее в Северный Океан. По этому пути велась водная транспортировка душ в Ад и Рай.
     Эльфийское море полностью принадлежало эльфам, Суда мертвецов сюда не заходили, дабы не нарваться на неприятности. Надо сказать, что эльфы, которые держат под контролем местное побережье, не имеют ничего общего с лесными, кроме происхождения.
     Когда-то давно группа Побережья была изгнана из лесов за пренебрежение природой в угоду прогресса, но изгои не растерялись и стали постепенно строить свой город.
     И вот спустя тысячелетия здесь, на берегу холодного Эльфийского моря, из примитивных хижин выросло прекрасное королевство. Гармония прогресса и природы.
     Стройные башенки сказочных замков напоминают васильки, тянущие к небу свои лиловые верхушки. Обилие висячих садов делает шеренгу замков похожими на огромные клумбы. Путник, проходящий мимо, чувствует себя крошечным жучком, гуляющим в тени цветов.
     Но эта красота остаётся слева.
     Мой путь лежит чуть дальше, в поселение, где домишки кажутся гнёздами: они умело сотканы из переплетённых коряг, рвущихся из-под земли.
     У селения стоят чёрные машины Извозчиков. Здесь водители-мертвецы могут провести ночь и упокоиться. Эльфы не любят иметь дела с мертвецами: эту функцию они поручили жителям деревни, мрачным эльфийским шаманам в траурно-чёрных балахонах.
     Они с удовольствием предоставляют нам жилища в обмен на всякое барахло и общение. Общаться с этими фанатиками неприятно: смотрят на тебя с почтением сатаниста, к которому явился чёрт, и несут всякую чушь о загробном мире, наплевав, слушаешь ли ты их.
     Действие эмоций закончилось: ступор, и депрессия снова начали заполнять меня свинцовой жидкостью. Проглатываю очередную жёлтую: как же хорошо, что Луций щедро поделился со мной.
     Довольный, быстро ставлю машину, открываю багажник, достаю несколько спёртых из Ада вещей: золотая шкатулка и пару браслетов, захожу в гнездо.
     Красивая эльфийка-шаманка, хозяйка хижины, уже было бросила на меня счастливый взор, но я, не церемонясь, бросил ей на стол золотое барахло и молча, оставляя её недоумевать, быстрыми шагами зашёл в комнату, закрылся на крючок, плюхнулся в кровать, быстро проглотил оставшуюся белую таблетку покоя и отрубился. Избежать разговора с фанатичной шаманкой удалось с такой наглостью, что засыпая, я был даже несколько доволен собой.

Глава 22

      – Давай, вставай! Мёртвый, а дрыхнешь как живой после вечеринки, – сквозь полудрёму, чувствую, как чья-то рука треплет меня по плечу.
     Прыжком встаю в боевой готовности.
     – Спокойно, это я, – передо мной беспечно белозубо улыбается этот бешеный Извозчик. Рядом с ним с лицом школьницы, которой дал автограф её любимый певец, стоит эльфийка. Наряд у Луция нетипичный: чёрная рубаха из гладкого шёлка с витиеватым красным эльфийским узором.
     – Опять ты, – опускаю пистолет. Уже вошло в привычку засыпать за пределами Города Суда со стволом в руках. – Как ты узнал, где я? И... Что это за идиотский костюм?
     – Не нужно быть умником, чтобы понять, что даже ты на сломанной машине не поедешь по короткой трассе, – друг усмехнулся, приобняв эльфийку за талию и нахально опускаясь рукой чуть ниже. – Одевайся, пойдём, я тебе город покажу.
     Что поделать. Как дурак одеваюсь. Луций – тот человек, который просто рвёт все шаблоны того, как существует душа после жизни. Все люди как люди, кто попал в Слуги Смерти: бледные, немногословные, с погасшими взглядами, этого же чудака постоянно тянет творить какую-то чушь.
     Даже не верится, что при жизни он был воином, а не пьяницей-мечтателем. Впрочем, с ним бывает интересно. Весь тот бред, в который он меня зовёт или втягивает, иногда отвлекает от повседневной рутины. Вот и сейчас я, напялив строгий костюм Извозчика, бежал за ним по траве к этим ярким башенкам роскошных дворцов.
     Даже не думая, как нас туда впустят.
     – Луций, но зачем ты вырядился в эльфийский наряд? – снисходительно, как у юродивого, спрашиваю набегу. – Нас не впустят в их цитадель, только эти сумасшедшие с нами общаются, там нас пошлют.
     Он будто не слышал и уже подошёл к воротам. Я приготовился уже оттаскивать его от разгневанной охраны и бежать наутёк. Мне даже не объяснить им, что мой товарищ слегка тронулся, наушник с переводчиком с эльфийского как-то не успел забрать из машины.
     Но почему-то этого не произошло. Я сам не понял, что здесь творится, когда два рослых эльфа с блюдцами голубых глаз и разодетые в яркие, как петушиные перья, подвижные доспехи, низко поклонились перед Луцием и впустили его.
     Прекрасный, как один цветущий сад, город с фонтанами, тихим рынком, где эльфы в роскошных нарядах осторожно приценивались к мерцающим побрякушкам, где дети игрались с маленькими живыми единорожками и бегали за пушистыми птенцами гиппогрифов, открылся перед нами.
     – Идём! – весело позвал Луций в этот новый мир, я осторожно засеменил следом. Он улыбался эльфам, а они, восторженно поворачивая к нему счастливые лица, полные любви, поклонялись в ответ. Каждый.
     Прекрасные, как голливудские актрисы, эльфийки, в откровенных и пышных одновременно платьях, окружали его и с улыбками отпускали игривые реверансы. Я продолжал идти за Луцием, и все эти восторженные лица были устремлены только на него. Когда мы поднимались на мраморную лестницу, чьи перила украшали полосы из мерцающих цветов, никто даже не бросал на меня взгляд. Такого холодного и безликого, рядом с которым эти прекрасные бутоны увядали и обращались в прах...
     В этом светлом городе с изобилием фонтанов, цветущими лианами, в которых кружились крошечные феи. В городе, где разноцветные птички чирикали у каждого оконца, а счастливые жители ослепительно улыбались, Луция знал каждый.
     Но окончательно сбила с толку скульптура на небольшой площади с ровно подстриженным газоном и извилистыми белыми деревьями. Она была словно высечена из колоссальных размеров сапфира. Два сверкающих синим всадника устремлялись прямо на нас. Один из них был мужчина в доспехах и с сосредоточенным взглядом был мне знаком, я вроде где-то его видел.
     А во втором я узнал самого Луция...
     – Мы вместе с моим старым другом, Джэведом, создали этот город, – почтенно улыбнулся Извозчик на мой вопросительный взгляд.
     
     – Ничего не хочешь мне рассказать? – замок, в который мы поднялись, принадлежал Луцию. Хорошо устроился, однако.
     – А что тебя интересует? – мы сидели у окна этого белокаменного дома: обворожительная смуглая эльфийка с упругими бёдрами, на которой из одежды висели только парочка тонких лиан, принесла нам вина.
     Я даже не стал напоминать Луцию, что мы не чувствуем вкуса еды и напитков. Тот поблагодарил служанку, приобнял её за талию, ласково поцеловал в животик и отпустил. А затем достал парочку таблеток, раскрошил и размешал в наших бокалах.
     – Как Извозчик в перерывах между перевозкой душ, сумел для целого народа отгрохать свою цивилизацию? – провожаю взглядом покачивающиеся влажные ягодицы эльфийки.
     – А что тебя смущает, парнишка? – он звонко засмеялся, взяв бокал между средним и безымянным пальцем. – Я умер ещё когда твоей эры даже не настало. Времени у меня было предостаточно, чтобы заручиться нужными знаниями и обустроить здесь всё. Угощайся, – он пригубил немножко рубинового эльфийского вина и кивнул на мой бокал. Блик утреннего солнца ослепительно поблёскивал на его краях.
     Взял. Забыв уже как пить, неуклюже осушил его наполовину. В голову ударило старое забытое ощущение: вкус! А затем по телу разлилось тепло, стало вдруг так хорошо на душе, подействовали эмоции радости. Настоящее легкое опьянение.
     – И как тебе вкус жизни? – поинтересовался товарищ.
     – Да ничего так. Слушай, а ты не думал примкнуть к этим... как их сейчас называют? Вольным демонам?
     – Зачем это? – сделав ещё глоток, поднял бровь Луций.
     – Ну как, Слугам даже творчество нельзя проявлять. И свою индивидуальность нежелательно, а ты тут целый город построил для местной живности прямо под носом у Смерти. Тебе не кажется, что тебе самое место среди этих бунтарей, – я хлебнул ещё, чувствуя, как стремительно пьянею и перехожу на хохот.
     – Нет, сын мой. Понимаешь, я созидатель, мне больше нравится строить что-то прекрасное и нужное... – Луций задумчиво положил ладонь на подбородок. – Я тоже слышал, что он нашёптывал тебе. Они хотят разрушить этот мир, уничтожить старый порядок, но они демоны, они умеют только ломать, но не создавать. Поэтому мне нет места среди них.
     – Но ведь тебя же не устраивает существующий порядок.
     – Но не настолько, чтобы бросаться уничтожать всё. Понятия не имею, откуда у них такая сила, но они горячи и злы. И совершенно не задумываются о том, что будет после того, как они захватят власть. От таких только больше вреда.
     – Зачем ты привёл меня сюда? – я снова оглядел вид из окна: целый огромный город с цветущими садами, виноградниками и армией. А в гавани издалека виднелись прекрасные силуэты белоснежных парусников. Неужели это всё создали два Извозчика душ?
     Луций смутился.
     – Потому что у друзей принято звать друг друга в гости, – засмеялся он и по-дружески хлопнул по плечу. – Всё забыл что ли о жизни? Ей-богу, как будто ты давным-давно умер, а не я.
     – А вдруг я расскажу...
     – Брось, – он махнул рукой. – Тебе можно доверять. К тому же Смерть наверняка уже всё сам знает. Да и мне-то что он сделает? Я никого ни на что не подбиваю, свой образ жизни не навязываю, да и повидал я уже всё, перевороты мне неинтересны, – Луций задумчиво посмотрел на часы, висевшие на стене в комнате. Уникальны они были тем, что сделаны из какого-то живого цилиндрического дерева, покрытого мхом и цветами. Посередине было неглубокое дупло с циферблатом, а вместо стрелок время указывали длинные подвижные корни. – Давай как-нибудь в другой раз я тебе проведу экскурсию по моему городу...
     – Ты правишь им?
     – Да нет, ты что? Среди эльфов полно хороших управленцев, – он подошёл к платяному шкафу в углу комнаты и вытащил оттуда вешалку с формой Извозчика. – Мы уже немного опаздываем, нам надо в Город Суда успеть.
     – Зачем?
     – Забыл, чтоль? У него сегодня историческое событие: запуск Поезда Смерти.

Глава 23

     Луций оторвался вперёд: его машинку не потрепало у Чёрного Леса, и все артефакты, обеспечивающие скорость, остались целы, но и мне удалось приехать даже раньше мероприятия: машину я сдал на ремонт поближе к ангару с Поездом, а к рельсам побрёл пешком.
     Путь предстоял близкий, но скучный. Этот каменный Город, тяжелый бессердечный и мощный, как сама Смерть, давил всем своим чёрно-серым прессом, и только таблетки могли хоть как-то разбавить эту гнетущую картину. Их нужно взять, чтобы насладиться торжественным моментом запуска Поезда.
     По пути закидываюсь небольшой горсткой эмоций, что припас для меня Луций. Депрессия и ранения так вымотали меня, что я начинаю пожирать таблетки одну за другой.
     Привычная серость и безысходность Города Суда стала куда ярче. Не мудрено, после такой-то дозы эмоций.
     Образы, окружавшие меня, стали в разы отчётливее. Всё вокруг рисуется не серыми и чёрными тонами, а окрашивается бесконечной палитрой цветов.
     Пелена неба тускло отражается в стёклах начищенных до блеска автомобилей. В отражении их дверей можно увидеть и рыжие листья деревьев, и зелёные глаза грустившей о чём-то девушки, проходившей через дорогу, и тёмно-синие отблески шумящего вокруг океана.
     Потрясающе ярко!
     Вскоре мои глаза стали привыкать, и я стал пристально всматриваться в окружение.
     Увы, но сбежать от довлеющей серости Города Суда не удалось. Под действием эмоций наружу вылезли не только все краски, но и вся мерзость мира.
     Я смотрел в лица проходивших людей и как никогда отчётливо видел в них пустоту. Полную пустоту. Нет, не от отсутствия эмоций. Не от того, что наши личности загоняют в формат и пытаются сделать безликими единицами. Нет.
     Они словно упавшие в ледяную воду факелы, навсегда потерявшие способность гореть. Погасшие давно. Ещё при жизни. Здесь, в Городе Суда их никто не лишил права быть самими собой, их личности никто не загонял формат.
     Формат был в них всегда. Они всегда были одинаковой серой массой, лишённой целей и устремлений.
     Я смотрел в их лица…
     А ведь почти каждый из них не сделал при жизни ничего стоящего. Словно трусливая рыбина, засел на мутном дне своего болота, не желая высунуться из безопасной коряги, чтобы хоть чего-то добиться за короткий отрезок своего существования.
     Более успешные рыбы рисковали жизнью пробираясь наверх, но добывали качественный корм и видели куда больше, чем заросшая илом коряга, в которой засел типичный экземпляр Слуги.
     Едва высовывая нос оттуда, он трусливо прятал его обратно и искренне не понимал тех, кто лавирует у самой поверхности. Тех, кто шёл на риск ради лучшей жизни и лучшего будущего.
     Да, отважные рыбёшки рисковали своей жизнью, но она была яркой. Как солнце, разливающееся по глади водоёма, где они плыли. Плыли против течения, плыли, переживая на пути бесчисленное множество испытаний и опасности.
     Но их жизнь того стоила. Она стоила того, чтобы умереть за неё. Она стоила того, чтобы для неё жить.
     Эти отчаянные рыбины, выбирая опасный, но столь прекрасный путь, нередко выживали и приходили к успеху.
     Поедая лучший корм у поверхности воды, и, любуясь бескрайним небосводом, что отчётливо виднелся сквозь тонкую поверхность воды, они хоть раз, но благородно опускали взор на дно. Там, где трусливо жались ко дну их собратья.
      Наверняка они пытались помочь им. Говорили им, что пора меняться, что пора взяться за ум и начать действовать, что пора бросать привычную и комфортную корягу и подняться выше. Наконец, начать жить по-настоящему.
     Но что эти пескари делали в ответ, высунув свои носы из-под коряги?
      Либо кивали головой, продолжая бездействовать, либо придумывали миллионы оправданий своей лени, малодушию и слабости.
     Эти премудрые пескари, словно сошедшие со страниц произведения Салтыкова-Щедрина, и были Слугами. Они приросли к своему дну. К своей гнилой, заросшей, но такой родной коряге и не пожелали сдвинуться с места. Я смотрел в эти пустые лица…
     Смотрел и понимал, кто попадает в Слуги Смерти. Это простые нули, не имеющие ни злобы на этот мир, которая могла бы заставить их сдвинуться с места, чтобы дать ему сдачи, ни потенциальные благодетели, желающие улучшить его.
     Луций был не прав, касаемо этих ничтожеств, когда как-то рассказывал мне, как много здесь ярких и амбициозных, но таких незаметных на общем фоне людей. И нет, Мир Мёртвых вовсе не загнал их сознание в клетку и не лишал их индивидуальности. Он лишь сохранил наиболее комфортную для них обстановку того самого болота, из которого их вырвала Смерть. Гнилой топи, где не нужно много думать, а уж тем более, что-то менять.
     Я другой. Я отличаюсь от них. И, пожалуй, я впервые за столько времени проникся этим. Хоть я и не помнил жизни, но чувствую, что взял от неё что-то важное. Что-то мощное и сильное, что на несколько голов возвышало меня над этой серой массой. Словно у меня была какая-то Идея, о которой было суждено позабыть.
     Или нет...

ЭПИЛОГ

     Народу столпилось человек сто. Всего-то. Я ожидал, что это событие ждут всем Городом, но, похоже, Слуги куда равнодушнее, чем я предполагал…
     Мы с Луцием стоим в первом и единственном ряду. Радости поубавилось, но осадок от эмоции восторга ещё остался. Такого строгого восторга после тяжелых размышлений, навалившихся на меня под действием эмоции. Видимо, я, помимо жёлтой и рыжей, сожрал ещё какую-то, содержащую приятную серьёзность и суровость. Я смотрел на Луция с неподдельным мужским уважением: сейчас он не казался мне каким-то чудаком, говорившим чушь. За его речами был поступок, целая отстроенная цивилизация. Грандиозная, совсем как эта инженерная громада, что сейчас вылезет из логова.
     Размеры ангара позволяют, не толпясь, следить за происходящим.
     Мы встали с краю почётного караула из немногочисленных любопытствующих Слуг, вставших в линию у рельсов.
     Дверь, напоминающая врата Ада, только чёрная и состоящая из двух половин, со скрежетом раздвигается в противоположные стороны.
     Из темноты, громовой поступью железных колес (каждое вполне могло бы стать колесом обозрения, если к нему прикрепить кабинки), словно ледник прёт Он по двум стальным дорожкам рельс.
     Рельсы такой толщины, что поезд обычных размеров вполне мог ехать только по одной.
     На носу стальной горы локомотива красуется светящийся зеленый череп. Четыре трубы, испускающие чёрный, словно от пожара, дым, подпирали облака. Если очень сильно приглядеться, то там, наверху, за метрами уходящей ввысь черной стали, высунулась костлявая фигура машиниста, весело размахивающая рукой. Чудовищный локомотив, холод от которого заставляет покрыться инеем даже мой пиджак, постепенно высовывается из ангара, а за ним плетутся на прицепах многоэтажки вагонов.
     В каждом из них десять этажей, за тонированными стёклами с трудом угадываются тысячи испуганных лиц и ладоней, ложащихся на стекло.
     Поезд едет в Ад, у душ в нём дикий ужас. И падающие на спины тяжелые плети Надзирателей...
     Этих разрушителей вокруг очень много. Высокие фигуры в капюшонах, с черепами вместо лиц и неестественно большой мышечной массой неспешно идут сзади нас по направлению поезда. Меры безопасности усилили из-за Вольных демонов.
     Внутри Машины их тоже очень много. Такое огромное количество душ кто-то должен сдерживать. Немудрено. В этом стальном городе на колёсах душ влезает куда больше, чем в Голландец и Ковчег вместе взятые.
     Помимо внушительных размеров, каждый вагон и локомотив представляют собой настоящие произведения искусства. Они усеяны целыми барельефами и рядами стальных скульптур, расположенных между окнами.
     Проходит несколько минут, прежде чем монстр набирает скорость, и парад его вагонов заканчивается. Он подъезжает к краю города Суда (рельсы там, словно на американских горках резко уходят вниз) и подобно киту входит под воду, подняв после себя мощные тяжелые волны. Ещё какое-то время мы следим за пузырями, сопровождающих путь гиганта и провожаем его взглядом, когда он неспешно выходит из воды и прёт дальше.
     Его габариты ещё нескоро позволяют ему исчезнуть из вида.

Часть – 2 На Распутье Пролог

     Девочка бежала, сломя голову от ужаса, что настигал её со всех сторон. Бедный ребенок искренне не понимал, за что ему такое наказание. Почему в одночасье все вокруг стало непонятным, пугающим, чужим? Почему все дома и люди вокруг прозрачные? Что это за ужасное безликое создание в плаще, которое уходило от неё прочь, сжимая в руке пистолет?
     Он идёт, не оборачиваясь, садится в чёрную машину и уносится прочь.
     А она остаётся совсем одна… Вокруг неё только призрачные образы людей, идущих по своим делам. Рядом с каждым, настороженно осматриваясь по сторонам, ходят красивые юноши в белых одеждах. Кажется, они светятся, и от них исходит какое-то дружественное тепло. Девочка мечется к одному из них, но тот с презрением отстраняет её. К другому… Тот, даже не глядя на неё, толкает рукой. Девочка падает.
     Она познаёт новые и непонятные ощущения. Падая, она замечает, что не чувствует боли… И всё же ей обидно. И страшно. Любимая мамой и всеми преподавателями в школе, она вдруг стала никому не нужна, а от неё лишь презрительно отмахиваются. Ведь эти светящиеся юноши увлечены только своими призраками, и им совершенно нет дела до неё.
     А ещё, рядом, с могильным холодом, пробирающим до самых внутренностей, эти чёрные машины жутко гудят моторами. Временами они теряют очертания, являя образ жутких чудовищ.
     Девочка кричит и снова куда-то бежит, пытаясь скрыться от всего этого.
     Спрятаться негде. Всё вокруг прозрачное, словно стеклянное. Она заворачивает за угол, врезается во что-то твёрдое и снова падает.
     Её глаза вылезают из орбит, когда она видит, в кого врезалась. Кожаный чёрный плащ, пыльная серая шляпа, блестящий автомат с глушителем сжимают потёртые перчатки, а лица нет. Оно белое. Пустое, словно чистый лист. И холод. Ужасный холод веет от этого существа, заставляя сжиматься сердце.
     – Мама! – вскрикивает она, снова бросившись наутёк.
     «Это, должно быть, сон, – думает она. – Надо проснуться. Надо срочно проснуться». Она закрывает глаза, трёт их, но, открывая, вновь видит этот прозрачный городок, кишащий призраками.
     Она продолжает бежать, активно перебирая маленькими ножками, и тут ей резко преграждает дорогу большая чёрная машина. Вокруг неё словно помехи в старом телевизоре, и машина то и дело превращается в обглоданную до костей лошадь с горящими лампочками глаз и лохмотьями чёрной шкуры.
     Девочка замирает.
     Дверь открывается и из машины выходит нечто. Колкий холод вновь пробирает её до костей. Асфальт под ногами покрывается инеем. Чуть дыша, она видит облако пара, срывающееся со своих губ…
     Он одет в потёртый, местами рваный старый смокинг, его, похожий на удавку, бледный галстук испачкан следами запёкшейся крови. Его руки, словно у скелета, серые, без кожи и мышц, страшно хрустят при малейшем движении. Его лицо словно сгнило. Серый череп с пустыми глазницами равнодушно взирает перед собой, а с щёк слезают редкие лоскутки бледной кожи.
     Он будто что-то говорит, его челюсть поднимается вверх и опускается вниз, жутко клацая зубами.
     Треща, словно вот-вот развалится, скелет идёт к ней и тянет свою холодную костлявую руку.
     Обомлевшая девочка находит в себе силы выйти из транса и с визгом сорваться прочь. Куда, не знала. Новый мир, в который она попала, кишит одними лишь чудовищами и страхами.
     Девочка бежала изо всех сил, бежала легко и быстро как никогда, не чувствуя ни усталости, ни тяжести в ногах.
     Но рёв мотора позади, переходящий в утробное конское ржание, не оставлял её всю дорогу.
     Они гнались за ней.
     Вскоре городок сменился лесом, и девочка, не оборачиваясь, юркнула туда. Она бежала среди деревьев, все больше закутываясь в холодный туман, пронизывающий весь лес. Когда шум адского мотора стих, она спряталась за большой елью, закрыла глаза и замерла, обхватив руками колени.
     Неясно, сколько времени она жалась к дереву и дрожала, но любопытство пересилило страх и заставило её чуть выглянуть из-за ствола. Перед ней лишь густая пелена тумана, через которую не видно ничего. Она уже было обрадовалась миновавшей угрозе, как вдруг что-то твёрдое и такое холодное ложится ей на плечо.
     Девочка вскрикивает. Скелет в пиджаке вновь рядом с ней, его белые зубы снова клацают друг об друга, отбивая пугающую мелодию. Ей хватает решимости сбросить костлявую руку и снова броситься наутёк.
     Удивительно, но она ни разу не упала, хоть и бежала по кочкам и сквозь кусты, не смотря себе под ноги.
     Внезапно она вновь врезается во что-то чёрное, падает и уже вновь собирается броситься бежать, но отчего-то замирает в недоумении.На этот раз перед ней возвышается не безликий убийца с оружием, не холодный скелет в пиджаке, а милая девушка, одетая в чёрное платье. Её темные волосы до плеч обрамляют доброе лицо с блестящими карими глазами и снисходительной улыбкой.
      – Успокойся, Лиза, – её сладкий голос заставляет девочку успокоиться. – Всё хорошо.
     Откуда она знает моё имя? – удивилась девочка.
     – Я – Эля, – представляется девушка. – Мы с твоей мамой старые подружки. Она попросила меня забрать тебя с собой.
     – Вы не врёте? – недоверчиво осведомилась Лиза.
     – Нет, всё хорошо, – голос Эли настолько спокоен и мелодичен, что под него можно сладко заснуть. Она протягивает руку девочки. – Пойдём со мной, я выведу тебя отсюда.
     Девочка всё ещё с недоверием, но протягивает руку девушке в платье. Та аккуратно помогает ей встать, легонько обнимает за плечи и говорит:
      – Пойдём. Не бойся, мне тебе многое нужно рассказать.

Глава 1

     Девочка спала на заднем сиденье в объятиях Эли. Она под видом конфетки дала малышке таблетку покоя, и та уснула как младенец.
     Я ехал к трассе в Рай. Сегодня со мной отправили Слугу смерти из касты Психологи, симпатичную девушку Эльвиру. Психологов выделяли на такие души, которые сложно успокоить и убедить сесть в машину.
     Такие души не всегда представлены неадекватными персонажами, вроде маньяков и психов. Это могут быть и люди, которых смерть забрала в самый неподходящий момент их жизни. Один мужчина на моей практике отказывался признавать факт своей смерти и уходить в мир иной, потому что ему нужно было кормить двух осиротевших дочек, другая девушка отказывалась покидать Мир Живых, потому что только её свидетельское показание могло оправдать невиновного человека. На детей же ВСЕГДА отправляют Психологов. Только они могут убедить их самим сесть в машину.
     Сегодня у нас была восьмилетняя девочка Лиза, славный ребенок, но глупо погибла. Упала с дерева в ближайшем лесу.
     – Как это ты её так легко убедила? – спрашиваю Элю. Лиза носилась от меня как от какого-то чудовища, а Эле сразу доверилась. Та грамотно и доступным для ребёнка языком, с примерами, красочными образами сумела объяснить ей, что та умерла, сказать, что с мамой и папой та больше не увидится, и ещё в общих чертах обрисовать устройство Мира Мёртвых. Когда мы уже покинули Мир Живых, девочка с интересом смотрела на происходящее за окном, твёрдо убеждённая, что попала в сказку. – От меня она шарахалась как от чумного.
     – Ты слишком страшный, – холодно бросила Эля.
     – А серьёзно?
     – Серьёзно. Её душа слишком юна, и Слуги Смерти ей видятся сгнившими и разложившимися мертвецами. Потому она и бежала от тебя как от ночного кошмара. Я просто выглядела как человек, и доверия ко мне больше.
     – А почему в её глазах ты не была мумией в платье?
     – Артур, а ты не забыл, что в Психологи записывают людей не с абсолютно нейтральной кармой, как у вас, Извозчиков, а тех, у кого она незначительно отклоняется в сторону добра? Для того, чтобы отправили в Рай этого недостаточно, но чтобы выглядеть для детей как человек, вполне хватает.
     – Ничего себе! Я всё время думал, что в наших рядах исключительно нейтралы.
     – Нет, даже незначительные погрешности в сторону добра или зла есть у всех.
     Интересно, а в какую сторону у меня погрешность?
      – Ей всего-то восемь лет, душа детей чиста. Недаром до шестнадцати лет их отправляют в Рай без Суда. – добавила Эля.
     Именно это и было причиной, по которой я ехал напрямик в Рай. Ехал, смотря на залитую дождём, каменистую трассу, измазанную тонким слоем грязи. С Элей практически не говорил. Девушка явно была не расположена к общению, а уж тем более предельно тесному, которое мне и нужно. Вела себя совсем как ангел, который с презрением относится ко всем Слугам.
     Ну, ничего, дорога ещё длинная, а красные таблетки по наставлению Луция я после удачного визита к Алисе, стал покупать.
     Сквозь стену из дождя я увидел впереди себя серый, едва заметный силуэт. Я чуть сбросил скорость и посигналил. Силуэт не торопился уходить. Приближаясь, я разглядел его. Чёрный плащ и едва заметное желтоватое сияние из-под капюшона, словно фонарик.
     Я не успел нажать на тормоза, прежде чем понял, кто это…
     Ему стоило просто взмахнуть рукой, и машину начало как на адской карусели крутить на месте. Я что есть силы, вжался в руль, с заднего сиденья сорвался женский визг: то ли девочки, то ли Эли. Всё вокруг превратилось в размытое пятно, машина потеряла всякий контроль, камушки из-под колёс вихрем кружились вокруг машины.
     И резко всё прекратилось. Машина встала посреди дороги, вырыв колёсами окружность из грязи и камней.
     Не успеваю прийти в себя, как дверь открывается, и сильная рука, как котёнка, выкидывает меня из машины и я втыкаюсь в жесткую грязную дорогу вдалеке от авто.
     – Вылезайте, – хрипит он пассажирам, девочка истошно вопит. Видно, вся работа Эли по её успокоению пошла насмарку. Вылезаю из грязи, рывком бросаюсь к Солнечноликому и сношу его с ног. Удивительно легко: когда я сталкивался с его товарищем в Чёрном Лесу, только божественная перчатка нас спасла. Тварь неестественно выгнулась, хрустя костями, каким-то образом вскочила на ноги и обхватила меня за горло. Похоже, у них это движение фирменное.
      – Идём со мной, Извозчик, – гипнотический голос из-под капюшона, как шёлковая лента, пытался мягко окутать моё сознание и удушить способность мыслить. – Ты познаешь такое счастье, которое никогда не испытывал, ты станешь бороться за новый мир... Ну или просто отдай мне машину, – совсем не пафосно закончил он.
     Когда сильная рука Солнечноликого подняла меня над собой, лохмотья плаща с капюшоном чуть раскрылись, и я увидел под ними потрепанный чёрный костюм. Коллега?
     – Нет уж, с машиной ты загнул, – пистолет в кобуре был весьма кстати, я ударил дулом прямо в лицо собеседнику и разрядил туда обойму. Треск выстрелов слился в унисон с звуком разрывающего на части черепа. Густые багровые, почти чёрные брызги полетели в стороны. Рука, сжимающая горло, ослабла, и я что есть силы пнул тварь в грудь. Пока враг рухнул в грязь, я бросился к машине.
     Мчась вперед, я успел бросить взгляд назад. Тварь, напавшая на нас, невозмутимо смотрела в след. Я разрядил в голову всю обойму из заколдованных пуль, а ей хоть бы хны.
     – Всё в порядке, дядя Артур спас нас, – невозмутимо шепчет Эля испуганной девочке. Она в ужасе вжалась в сиденье и закрыла ладошками глаза. – Злой колдун ушёл. Артур, это что, один из этих сбежавших демонов?
     – Круче, – я ухожу максимально тяжёлым и запутанным маршрутом. – Слуга Смерти.
     – Что?!
     – Я уже пересекался со сбежавшим демоном. Они прячутся в лесах и вылавливают Извозчиков, которые едут короткими маршрутами.
     – И пытаются завербовать?
     – Походу. И у них неплохо получается.
     Врываюсь на широкое дорожное полотно трассы в Рай.
     На горизонте грозные грозовые тучи уже разрезаны золотыми лучами, и сквозь них яркой дорогой проходит радуга. Близится Рай, полоса тёмного лесного массива, в густой чаще которого проходят короткие маршруты.
     Нападения продолжатся и, кажется, что мне вскоре придется ездить по скучным Основным трассам.

Глава 2

      Два дня спустя
     
     Демонам в Чёрном Лесу комфортно: пропитанная злом и болью атмосфера принимала детей Ада как своих, и даже ожившие угольного цвета деревья с жуткими безглазыми лицами и кривыми зубами, вежливо расступались перед их колонной.
     Несколько хищных стальных мотоциклов с грозными черепами перед рулём, из глаз которых, как фары, освещает путь адское пламя, возглавляли отряд. Позади рычали два багровых броневика в виде носорогов, а замыкал демон-крушитель. Эта штука, закованная в броню, перемещалась на четырех колонноподобных конечностях. Его тело было заковано в золотую броню, из-под которой с шумом выходили струйки пара. Многотонный великан двигался так быстро, что ничуть не отставал от транспорта.
     Тень Аскары, одного из демонов, отвечающих за безопасность в Аду, непрерывно следовала за Алисой. Сексуальной чертовке, несмотря на должность надзирательницы, поручили возглавить операцию по поимке беглецов, и теперь она внимала речам Тени.
      – Вам нужно двигаться ещё быстреё, – хрипел образ демона. – Разведчики засекли их в восточном квадрате леса... Ваша задача удержать их до прихода высших. Дальше мы разберёмся с ними.
     – Вас поняла, – сухо отвечала девушка, глядя перед собой. Не хотелось даже поворачивать голову в сторону тени этого создания. Его лицо выглядело так, словно практически съедено какой-то страшной болезнью, а вместо пальцев из под рукавов отделанного золотом плаща свисали желтоватые гнилые лианы.
     На местонахождение группы Вольных демонов указывали индикаторы силы, они просто плавились в паре километров от них, и тихое нашёптывание разведчиков в наушниках: крохотные, размером не больше мухи, черти и примерно с такой же внешностью осторожно наблюдали за крохотным лагерем Солнечноликих. Ударить нужно было внезапно, всей мощью.
     До цели несколько сотен метров: мотоцикл Алисы и демона, чьё лицо уже превратилось в морду пантеры, замер, из броневиков выбежал отряд чертей в камуфляже, с автоматами и стремительно растаял в лесу.
     Скрипучий Крушитель неторопливо встал рядом с мотоциклами и присел, намереваясь достигнуть цели одним прыжком. Алиса с интересом рассматривала его броню: золотая, с сатанистскими символами, одинаковые массивные конечности и квадратная голова. Из неё, как из котелка над костром, валил пар. Танк-гуманоид.
     Спецназ на позиции. Лагерь Вольных демонов окружен.
     – В атаку! – командует Алиса, взмахнув пылающей плетью: мотоциклы со страшным ревом срываются вперед, Крушитель, выпустив горящую струю пара, подпрыгивает, а лес оглашает разъярённая песня автоматов.
     В пылу сражения, где в дыме и пламени потерялись очертания своих и чужих, явился Аскара. Окутав своё тело пламенем, он перевоплотился в прекрасную женщину с огненно-рыжими волосами, одетую в платье с декольте, из которого чуть ли не вываливались огромные груди. Видя силу Вольных Демонов, когда они рвали на части защиту Ада, он предвидел примерный исход сражения. Но не думал, что адский спецназ продержится так долго.
     Демон неспешно шёл к полю боя, когда от Крушителя оторвали руку, а следом, мимо Аскары полетели увесистые куски брони. Как ему казалось, он успел бы выкурить сигарету, когда дым рассеялся, а шквал из огненных пуль, перестал пачкать его платье.
     – Всё кончено, – бархатным женским голосом сообщил он группе светящихся, что остались вместе с побитыми демонами на выжженной лесной опушке.– Одно дело громить вшивых сторожей, а другое переть против древнейших сил зла. Сдавайтесь, и вы никогда не узнаете, как выворачивают наизнанку в самых страшных котлах Ада.
     Впрочем, открывшаяся Аскаре картина, несколько смутила его: перед ним было с десяток светящихся как солнечные брызги людей, половина из них раненая валялась рядом с хрипящими кровью демонами, а те, кто ещё стояли на ногах, вообще не были похожи ни на одного из тех разрушителей, что сбежали из Преисподни. Похоже, в их рядах пополнение.
     – Право, не ожидал такой глупости от члена Верховного Совета демонов, – с надменным презрением на Аскару смотрел зеленоглазый парень с белой прилизанной шевелюрой. В руке он сжимал за волосы обессилевшую и израненную Алису. В рваном костюме и с ссадинами на лице, она беспомощно висела под его кулаком словно марионетка. – Вы действительно подумали, что те, кто вот так запросто уделал Люцифера и держит в страхе весь Мир Мёртвых, разобьют лагерь на поляне в лесу?
     Аскара прищурился выразительными женскими глазами.
     – Половину из вас перебили простые солдаты...
     Паренёк засмеялся.
     – Есть недостатки, но мы только учимся. И пока мы позволили вашим разведчикам приблизиться к нам, – свободной рукой он ловит за крылышки муху. Демон-разведчик, крошечный чертёнок машет ручками и, жужжа, пытается вырваться. – Наши наставники уже громят одну из новинок Смерти, – Аскар напрягся. – Да-да, те самые, что вырвались из вашего плена.
     Аскар не сомневался: перед ним были их последователи, ещё не окрепшие, но уже достаточно сильные. И, судя по всему, эти бывшие Слуги.
      – В любом случае ваши кумиры вас покинули, – заключил демон. – Со мной вам не совладать.
     – Мы здесь не за этим. Учитель просил передать, – парнишка крепче стиснул волосы Алисы, словно хотел вырвать их из головы. – Чтобы твой босс, Смерть, Яхфа – весь этот ваш псевдобожественный сброд присмотрел себе другой мир, – в его глазах кипела искренняя ненависть. – Подумать только, сотни миллиардов душ, каждая с уникальным внутренним миром, прожившая неповторимую и прекрасную жизнь...И каждую вы смешали с дерьмом, сделали винтиком в своей игре... Ждите расплаты!
      Глаза Аскары налились кипящей лавой, рука превратилась в раскаленные длинные плети пальцев, но ударить не успел. Все Солнечноликие в миг рассыпались на тысячи мерцающих бабочек, что исчезли в тени деревьев. Вместе с ними куда-то испарились и оружия демонов, а также два мотоцикла, джипы и даже разорванные запчасти крушителя.
     Алиса без чувств рухнула на землю, в окружении искалеченных товарищей.
     – Простите, я подвела вас, – хрипя кровью, молила она. Аскар всё ещё в образе пышногрудой рыжеволосой женщины придержал её затылок.
     – Ничего страшного, дитя мое... Ты сделала всё, что могла.
     – Поезд... Поезд.
     – Что?
     – Он – их цель, – простонала Алиса, собирая искорки сил, чтобы завершить фразу. – Я поняла, о чем он сказал! Они... Хотят захватить Поезд Смерти!

Глава 3

     Как я и ожидал, нападения продолжились: на коротких трассах атаковали и забрали машины более, чем у ста моих коллег. И одному Абсолютному Разуму известно, кто вступил в легионы Вольных демонов, а кто просто валяется с пробитой головой под кустом. Я ожидал нового заказа, в этот раз мне придётся вести душу по Основной трассе, рисковать нет смысла.
     А пока я находился дома у Луция и меня занимали его книги: целая коллекция разной литературы гномов и редкие эльфийские трактаты, которым ни одно столетие. Остроухие редко пишут книжки, а всю информацию привыкли хранить в родовой памяти деревьев и животных.
     А также картины, целая куча картин всевозможных пейзажей нашего мира, нарисованных самим Луцием.
     – Я думаю, тебе уже без толку напоминать, что нам нельзя проявлять индивидуальность, а тем более творчество? – интересуюсь у Луция. Он разлёгся на кровати и лениво кидает дротик в мишень на стене.
     – Ну ты же никому не расскажешь?
     Гнездо Луция резко выбивается по внешнему виду из одинаковых чёрно-серых квартирок остальных Слуг. Здесь стены разукрашены рисунками, как у ребёнка в комнате, но такого качества, что позавидовали бы бывалые уличные художники. В углу стоит гитара, пол завален книгами. А сам мужик сидит в шёлковом халате на кровати и что-то напевает себе под нос. Чудак-человек, конечно.
     Как оказалось, гитара тут неслучайно. Луций временами зовёт к себе таких же городских сумасшедших, и они тихонечко поют под страхом быть схваченными. С ними же он и ходит в свою библиотеку, чтобы заниматься никому в общем-то нафиг не нужным саморазвитием.
     То, что Луций в своё время давал мне много полезных советов и общался адекватно, было единственным, почему я до сих пор не избегал его.
     – Что ты вообще со своими друзьями делаешь на ваших собраниях? Упарываетесь эмоциями и поёте?
     – Учимся жить, – однозначно отвечает он. – Мы веселимся, смеёмся, а самое главное, получаем душевное общение. Многим людям этого так не хватает в нашем-то Городе.
     – Людям?
     – Да, мы люди. И ни в коем случае не должны забывать об этом и считать себя призраками. Мне очень повезло, что в своё время я познакомился с Джэведом, и он донёс до меня эту мысль. Артур, после смерти жизнь только начинается.
     Похоже на такой же оптимистичный бред, который говорит себе пенсионер, становясь на лыжи и думая, что он ещё молодой. Самообман.
     – Ну, как-нибудь загляну к вам, – усмехаясь уголком рта, кладу книжку с гномьими сказаниями на полку. – Удачи тебе там с твоими сектантами, а мне пора работать.
     
     Я стал понимать, в очередной раз проезжая по Основной трассе, почему Извозчики, которые давно ездят, становятся как их машины: такими же механическими, с пустым взглядом и головой. Думать не надо вообще: едешь и едешь. Днём и ночью, периодически закидываешься эмоциями и кайфуешь, пялясь в горизонт. Как амёба.
     Я ехал сдавать душу тихого, забитого мужчины с усами и полностью упавшим настроением. Насиловал и убивал маленьких детей. На входе в Ад его встретили с распростёртыми объятиями.
     – Иди сюда, сука! – прорычал демон, явив обличие леопарда, вынул тварь из салона и долго избивал прежде, чем его повели жариться. Такой контингент людей и в пекле не любят.
     Поскольку торопиться всё равно некуда, в любом случае ещё пару суток придётся убить на дорогу, решил-ка я заглянуть к Алиске.
     Она торопилась и нервничала. На ней были следы недавних побоев, но, благодаря энергетике Ада, раны затягивались буквально на глазах. Всё, о чём она меня попросила, это как можно скорее, отвезти её к месту трагедии.
     – Какой ещё трагедии?
     – Сам увидишь! Погнали!
     Машинка Извозчика быстрее любой техники Ада, поэтому, обжигая дорогу колёсами, мы неслись на опережение всей многочисленной техники Пекла, пёстрые уродливые джипы и мотоциклы напоминали какое-то автошоу. На спидометре переваливает за тысячу, волна смерти укрывает льдом дорогу по бокам. Черные глаза девушки напряжённо глядят вдаль, она с силой сжимает рукоять плети. Судя по всему, она готовится к драке. Я знал, что с беглыми демонами. Ей больше не с кем сражаться за пределами Зоны Войны.
     – Стоп!
     Я, словно её личный водитель, покорно поехал к внушительным рельсам, что железной стеной протянулись сбоку от Основной трассы. Я уже собирался уточнить у неё, почему мы приехали сюда, но нужда в вопросах пропала, когда она на ходу выскочила к машине и понеслась к месту крушения.
     Поезд Смерти, напоминающий несколько сцепленных многоэтажных домов, валялся рваной кучей металлолома и напоминал рухнувшую космическую станцию. Разбитый на мятые вагоны, раскиданные по разным сторонам от рельсов, он превратился в свалку.
     Изрешёченная дырами в виде людских силуэтов, громада Локомотива валяется поперёк трассы и дымится. Машинист бессмысленно вываливается из окна и не подаёт признаков жизни. Повсюду разбросаны тела убитых или покалеченных громил Надзирателей. Ощущение, что они попали под бомбардировку.
     Бегло осматриваюсь по сторонам. Никакого движения. Как видно, несокрушимые беглецы уже смылись.
     Какой же колоссальной силой они обладают, если количеством в полсотни превратили в куски мятого железа величайшеё инженерное творение Мира Мёртвых? Оно же конструировалось столетиями и защищено не хуже ворот Ада! Немыслимо.
     Но факт оставался фактом. Ни защитная магия, ни валяющаяся повсюду армия Надзирателей не смогла противостоять беглым демонам.
     Несколько Извозчиков тоже остановились поглазеть на куски разорванного стального гиганта, и я уже успел приметить белый лимузин господина Смерть. Через полминуты в небе уже появились адские всадники на красных драконах.
     Но уже слишком поздно...
     Выхожу из машины и не спеша иду к месту трагедии. Охрана мертва. Разбитые вагоны пусты. За то время, пока мы сюда ехали, беглые демоны успели не только уничтожить Поезд, но и забрать все души, которые на нём везли в Ад.
     А это около десяти тысяч человек…
     – В лес! Быстро! Они не могли далеко уйти! – командует отряду демонов грузный капитан с головой слона. Огненная рота адских байкеров с утробным ревом уносится за его уродливым трёхколёсным мотоциклом в сторону леса.
     Двое демонов помогают подняться громиле Надзирателю. Он держится за помятый железный череп и что-то тихо посвистывает.
     По всей видимости, Господин Смерть (я это понял только потому, что силуэт стоял в центре остальных богов) находился неподалёку от места трагедии в окружении своих Надзирателей. Он что-то говорит бородатому, черноволосому Аиду. Высокая чернокожая Кунапили в отделанным золотом плаще стоит по правую руку Смерти и качает головой. Остальные боги, скорее всего, тоже где-то поблизости.
      В воздухе над местом трагедии, словно вертолёты, зависли красные драконы. Отряды демонов с автоматами наперевес рыщут по вагонам, пытаясь найти хоть одну душу.
     Никого. Беглецы растащили всё. Около десяти тысяч душ, около десяти тысяч потенциальных демонов.
     Как я позже узнаю, нападение спланировали тщательно: пока отряды дьявольского спецназа в разных местах боролись с завербованными Слугами Смерти, Вольные демоны нанесли сокрушительный удар по Поезду...

Глава 4

      Тысячи тысяч лет сюда не ступала ничья нога, поэтому следы нескольких Высших демонов были первые на мерцающем гранитном песке.
     Окруженный закутанными в плащи чертями, грузно шёл Левиафан, оставляя за собой след массивного хвоста, составляющего половину его мускулистого тела с синей чешуйчатой кожей. Следом, проваливаясь в песок, семенил Бегемот, широкие плечи, длинный убогий нос, похожий на хобот и неестественно громоздкие конечности, а возглавлял шествие огненный великан Ибис, обращая своим пламенем песок в стекло.
     Три высших демона волновались, хоть и пытались скрыть это друг от друга. На кону стояло всё, впервые за своё существование они столкнулись с такой силой, что смогла легко порвать Врата Ада, а теперь держит в страхе всех мёртвых. Сначала их было пятьдесят, уже внушительное количество для тех, кто обладает безграничной мощью, затем они стремительно вербовали в свои ряды десятки Слуг Смерти, а сейчас, в одно мгновение они утащили под своё крыло целую армию.
     Десять тысяч душ.
     Целую армию, каждый солдат которой будет несокрушим...
     А самое страшное: никто не знает источника этой силы, никто не знает её планов и теперь, стоя у колыбели Пекла, демоны могли хоть что-то прояснить.
     Здесь, в заброшенном уголке Ада, где тишину разрывают лишь свист песчаных бурь и вопли красных драконов с невысоких скал. Их шевелящиеся полчища над гнёздами напоминали кишащую тараканами мусорку.
     Именно сюда, после воцарения в Аду, дьявол сослал своих бывших соратников, Павших Ангелов. Только они были равны Люциферу по силе, и явно больше всего заинтересованы в том, чтобы отомстить ему за предательство.
     Меж скал, где над кладками яиц парили драконы, из песка возвышалась каменная раскрытая ладонь. Словно ладонь Создателя, в руках которого даже самые сильные боги всего лишь букашки. Под ней засыпалась песком целая груда книг. Временами в свалку из литературы падала очередная свежая книжонка.
     Взмыв на перепончатых крыльях, демоны уселись на пальце ладони и подошли к её середине. Именно здесь, окутанная дрожащим лиловым сиянием, располагалась Темница Павших.
     У входа с увлечённым видом сидел Стражник: какая-то дикая помесь гориллы и летучей мыши. Белая шерсть, чёрная кожа, морда и конечности обезьяны, внушительные перепончатые уши и крылья.
     Третий жёлтый глаз существа обжигающе взирал в центре красного шрама на лбу в виде пятиконечной звезды. Из крошечных порталов вокруг монстра к нему постоянно сыпались новые книги, он хватал их в массивные лапы, стремительно листал, усмехался и бросал вниз.
     Чтение книг было его единственным развлечением на протяжении последних миллионов лет. К нему попадала абсолютно вся литература за всю историю человечества.
     Завидев высших демонов, рождённых значительно позже того, как он стал стеречь темницу, Стражник молниеносно схватился за копье и наставил его на пришельцев.
     – Не нужно, Цха-Гул, – Левиафан показал трёхпалую ладонь, на которой мерцала печать дьявола. Пятиконечный шрам на лбу Стражника ярко засиял, и он послушно открыл вошедшим Темницу.
     Настоящий райский сад открылся взору дьявольского отродья, цветущие кусты сирени, тонкие грациозные ивы, небольшой журчащий ручей с сияющими рыбами и чарующее пение птиц в кронах древ.
     Все Падшие были собраны здесь, в одном месте, вокруг пруда. На них не было ни цепей, ни оков. Все сидели с блаженными улыбками на лицах: и прекрасная обнажённая Лилит, самый первый демон. Та, в чьих золотых волосах, словно задержался солнечный блик, а чуть приоткрытый рот словно зазывал к поцелую.
     Красивый юноша Адрамелех, чья голова и крылья были покрыты павлиньими перьями, тихо дремал рядом. Здесь и похотливый Асмодей с похожим на бейсбольную биту вставшим членом и в маске козла, и остальные Падшие ангелы с лицами, на которых застыл блаженный сон.
     Перед каждым, как голограмма, колышется призрачный город: у каждого свой, со своими жителями, идеологией, политикой. Падшим не нужны оковы, им дали тот мир, который каждый из них хотел построить, и теперь они вечно правят им. Полное погружение в иллюзии лучше всяких цепей.
     Все соратники Люцифера, что заявили Богу нежелание прогибаться под человечишек, удовлетворённо восседали здесь.
     Лишь одно место пустовало.
     Даже у огненного Ибиса всё похолодело внутри от осознания этого.
     На месте не было Азазеля.
     Одного из самых сильных падших ангелов…

Глава 5

     Вскоре я оставил место трагедии и спешно направлялся в Город Суда. На ночлег оставаться не собирался даже в эльфийском городе, созданном Луцием и каким-то Джэведом.
     Джэвед. Интересно, это он возглавляет тусовку Луция и промыл ему мозги всякими ложными идеалами? И не примкнёт ли эта группа городских психов к новой армии Вольных демонов?
     Больше всего опасений было за моего древнеримского товарища. Конечно, он осуждает насилие и безбашенных революционеров, крушащих всё на своём пути, но он весь витает в облаках и живет какими-то иллюзиями. По мне так завербовать его проще простого…
     Нельзя сказать, что я переживал за Луция, переживания – удел живых, но он был и остаётся для меня весьма полезным знакомым, который не раз вытаскивал меня из передряг. Не хотелось бы потерять столь ценного приятеля.
     Его даже можно назвать другом...
     
      – Азазель, – глубокомысленно произнёс Люцифер, развалившись на троне. Позади несколько виновато, напрягая синие губы, мялся змей – Левиафан. – Что ж, это за ним не уследил никто? Я считал, что это самая надёжная тюрьма, а Цха-Гул – лучший страж из когда-либо существовавших.
     – Мы не знаем, как это могло случиться, замок был цел!
     – Расслабься, Левиафан, я не виню вас в случившемся… – Люцифер загрустил и примолк. – Ах, Азазель! Ах, сукин сын, всегда был хитёр… Но, чтобы в идеальном мире, который я ему сотворил, понять, что это сладкая иллюзия, самостоятельно разрушить её, да ещё и хитро сбежать из моей тюрьмы, чтобы этого никто не заметил. Я не представляю, как он это сделал. Гениально.
     
     К острой скале, подобно шипу, вырастающему из океана, спустилась большая птица. Сверкая золотыми крыльями в пурпурных лучах закатного солнца, она опустилась на выступ и застыла на нём.
     Перьев на этой птице было совсем немного, разве что на крыльях и немного на спине, но внутри он ощущал себя ей полностью.
     Он, наконец, освободился. Это было болезненное, печальное, но долгожданное освобождение. Веками он жил в том мире, в котором всегда хотел жить, был счастлив, любил там, наслаждался бытием и подвигами, взлётами и падениями, но в одночасье всё растаяло как сон.
     Всё исчезло, и горькая ясность сокрушительно ударила в его разум. Он ощущал себя так, как ощущает себя висельник, которому перед казнью приснился прекрасный сон. Очнувшись, горькая волна реальности смела его и опрокинула его с небес на землю. В мир, где ему в этот же день суждено умереть.
     Горечь от пробуждения в темнице Ада была очень похожа на эту, но в отличие от висельника, Азазелю не грозила скорая смерть.
     Поэтому, помня свой сладкий сон, он вновь и вновь продолжал мучиться и прилетал сюда. Побыть наедине с самим собой… Осмыслить, что делать дальше.
     Шум горя заглушало только это новое чувство свободы в нём. Свободы от обретения реальности, радость настоящего ветра в крыльях, настоящего тепла солнца и прохлады океана.
     А ещё в нем с неистовой силой бушевало новое чувство: ненависть и желание отомстить тем, кто с ним это сотворил.
      Впереди него клубились чёрные тучи над Городом Суда, справа, на Востоке нежились золотые облака Рая, а слева пылало адское небо. Скоро этого мира не будет… Они дали ему в плену вдоволь насмотреться на тот мир, который он желал создать… И они получат его наяву!

ГЛАВА – 6. Глазами освободившегося Слуги

      Глазами освободившегося Слуги
     
     Резкий, словно сквозняк ветер подхватил горстку осенних листьев и рассыпал их бурыми рваными ошмётками по мостовой. Серое небо надрывно пророкотало, а мелкий дождик стал отвратительно вытряхивать капли на место трагедии, сливаясь с алыми ручейками свежей крови.
     Белоснежные, словно только что распустившиеся розы, силуэты свадебных голубей сорвались в небо, напуганные громом автоматной очереди. Нежные, как поцелуи невинной девушки, белые розы рассыпались по багровой луже, пропитавшись красными пятнами убиенной жизни.
     Такой же кровавый след этот день навсегда оставит на душе прекрасной, словно озёрная лилия, невесты, что в слезах склонилась над телом убитого возлюбленного. Её платье, подобно упавшему в кровь, свадебному букету окрасилось в липкие багровые пятна.
     Голуби, испуганно покружившись над местом гибели, уселись на позолоченный крест церкви, с интересом наблюдая, как люди в костюмах что-то кричат и мечутся у распластавшегося на земле мертвеца.
     Я знал, что он уже покинул Мир Живых. Родственники и друзья в отчаянии пытались вернуть его к жизни, беззвучно кричали в трубки, вызывая скорую, но его уже не спасти.
     Прямо передо мной его душа мечется в панике, пытаясь обратиться хоть к кому-то из живых, но безуспешно… Его руки просто проскальзывают сквозь тела его друзей, родных, невесты.
     Я выжидаю рядом в стареньком, но отполированном до зеркального блеска Мерседесе восьмидесятых годов.
     Все эти люди в парадных нарядах, вся эта разорванная убийством процессия, эта посеревшая в дождливую погоду церковь для меня почти прозрачна, словно мираж. Всего-лишь фантомные картинки того мира, который мне больше никогда не увидеть живыми глазами.
     А вот душа убитого олигарха вполне плотная, яркая, настоящая. Напоминает цветного персонажа, по недоразумению попавшего в чёрно-белое кино. С недавнего времени мёртвые видятся мне живыми и осязаемыми, а живые подобны туманным силуэтам призраков.
     Живые киллеры московского олигарха сделали своё чёрное дело: подъехали к входу церкви и, превратив его тело в кровавое решето, унеслись прочь.
     Истинный Киллер же никогда не был живым…
     Он никуда не торопился. Какое-то время ещё стоял рядом и смотрел на плоды своего труда. Именно он тщательно выстроил все обстоятельства так, чтобы убийцы смогли беспрепятственно лишить человека жизни и ничто не смогло им помешать, даже Ангел-Хранитель. Киллеры... Мы называли их так. Существа с пустым лицом без глаз, носа и рта, с которыми никто и никогда не общался. Никто толком не знал, обладают ли они душой, либо это послушные ножницы смерти, молча обрезающие очередную нить жизни.
     Безликое воплощение воли самой Смерти одёрнуло кожаный плащ и неспешно уехало на ревущем чёрном шевроле.
     А я всё ещё выжидал, пока мертвец перестанет метаться: в таком состоянии мне не посадить его в машину. Скоро он должен успокоиться и осознать, что теперь все люди вокруг него лишь тени, продолжающие существовать без него.
     Он сел и заплакал, обхватив голову руками. Не так как плачут живые люди. Это были вопли отчаяния потерявшей свою жизнь души. Он рыдал почти беззвучно, временами стуча себя по голове и растирая глаза, словно надеясь проснутся.
     Наверное, этот влиятельный и могущественный при жизни человек впервые почувствовал себя так беспомощно, так одиноко.
     Когда я умирал, то понял это сразу и просто тихо присел на кровати рядом со своим телом. Мне было совершенно не жаль ушедшей жизни, и смерть стала для меня скорее избавлением, чем карой, сменой обстановки, курортом, куда я навсегда уехал от своего никчемного существования.
     Убитый олигарх и не заметил присутствия плачущего ангела в белых одеждах, что спасал его до сегодняшнего дня. Хранитель не стал прощаться. Крылатый голубоглазый юноша вытер слёзы и тихо скрылся в темноте, оставив своего человека один на один с новым миром.
     Крик отчаяния постепенно стих до редкого всхлипывания. Мой выход.
     Чёрный мерседес, тихо проурчав, медленно подъехал к мужчине. Он убрал руки от лица и обомлев, отпрыгнул назад. Тонированное стекло левой двери медленно опустилось.
     – Зовите меня Извозчик душ, – монотонно произнёс я, глядя в его испуганные глаза и ощущая в этом некую власть. Пусть над напуганной и маленькой душонкой, но для него я был словно чёрный рыцарь, явившийся на крыльях смерти. Именно в такие моменты я ощущал самый пик своего могущества. Или хотя бы его подобия. – Садитесь.
     Образы живых стремительно таяли рядом с олигархом, становясь всё прозрачней, всё туманней, их голоса уносились всё дальше и затихали, сливаясь с шелестом листьев и шумом колёс других Извозчиков.
     – А ты кто такой?! – «оживился» олигарх. – Смерть, что ли?!
     Мне льстит, когда меня называют именем господина, но увы. Я всего лишь покорная пешка, собирающая его урожай.
     – Я его Слуга. Моё дело забрать вас с собой.
     – Куда?! Куда ты хочешь меня увезти? В Ад?!
     Мужчина напрягся ещё больше, приподнимаясь с тротуара и лихорадочно высматривая, куда убежать. На его прямоугольном лице не осталось никаких признаков былого грозного выражения: передо мной стоял лысенький мужчинка с широко открытыми глазёнками. Напуганный и растерянный, как ребенок, отставший от мамы в супермаркете.
     – Вовсе нет, – не торопясь, чтобы не спугнуть душу, я выхожу из машины, выпрямив спину. Пафосного выхода не вышло. Олигарх смутился, видя несуразного невысокого юношу, да ещё и в обтягивающем чёрном костюме. Да, видно и после смерти мне не дано производить впечатление. – Суд решит в Ад вас направить или в Рай, – неуверенно добавил я. – Ну… Страшный Суд, который.
     Испуг стал стремительно исчезать с лица убитого, сменяясь сначала недоумением, а затем презрением.
     – Ладно, – бывший криминальный авторитет уверенно отдёрнул пиджак и подтянул галстук. – Вальнули меня гады всё-таки и невесту мою без мужа оставили! Ну ничего, я их и с того света достану. Слышь, я поквитаться с ними хочу, как мне их найти? Пусть призраком, но я придушу этого Дукова с его шавками, знаю, что он это устроил.
     После смерти этот человек на удивление быстро справился с испугом и взял себя в руки. А может его заставил осмелеть полноватый маленький офисный клерк в чёрном костюме, что стоял перед ним?
     – Ммм, нет. Вы умерли и… вы уже ничего не можете исправить… ну, нет возврата, всё, конец, – заверещал я под давлением сурового взгляда олигарха. О чёрт! После смерти у меня не потеют руки, не колотится сердце от волнения, но неуверенность в себе даже здесь сдавливает меня. А если я буду недостаточно убедителен? А если он сорвётся? Как я побегу за ним и затащу в машину? Начать стрелять? А если я нанесу его душе слишком тяжёлые повреждения, и он не сможет предстать перед Судом? А если я упущу его, меня лишат премии! Опять тоска и ещё большие приступы депрессии. Все эти мысли вихрем из отравленных ножей проносились в моей голове, от чего уверенности становилось ещё меньше. – И теперь вам… надо отправиться… со мной, – я, наконец, поднял глаза.
     Олигарх смотрел, нахмурив брови и искренне недоумевая, что за лужа стоит и мямлит перед ним. Я прекрасно понимал, как выгляжу со стороны и чувствовал себя от этого только хуже.
     – А ты водить вообще умеешь?
     – Ну… да.
     – И где тут Страшный Суд проходит? – образы живых у церкви стали практически неразличимы. Здания вокруг становились прозрачными, небо заполонила дрожащая чёрная вуаль. – Не в Кремле?
     – Нет, – я изо всех сил постарался придать своему голосу твёрдости и равнодушия. Вроде получилось – Я увезу вас из этого мира.
     – А если я не поеду? – мужчина выпрямился. Этот вопрос поверг меня в ступор. Небольшой пистолет, который нужен был для того, чтобы стрелять по ногам убегающим душам, остался в машине. Что же делать? – Ладно, расслабься, – горько усмехнулся убиенный. – На тебя смотреть жалко. Я так понял, ты тоже живой бывший, но тебя после смерти запрягли души возить.
     – Ага. А как вы поняли?
     Мужик ещё раз глянул в сторону свадебной процессии. Силуэты его плачущей девушки и друзей стали сизой дымкой с контурами тел.
     – Ты чё-то на грозного всадника смерти не больно тянешь, да и работка, судя по всему, у тебя грязная, раз на неё такого как ты запрягли, – холодно произнёс он. – Ладно, погнали. Тут как погляжу всё равно нечего ловить, а у твоих Господ глядишь и справедливости можно попросить. Бог-то всё видит, а теперь мне уже точно ясно, что он есть. Да простит он меня грешного за всё, – Яновский поцеловал нательный крестик и осенил себя крёстным знаменем, трепетно глядя в чёрную вуаль небес.
     Он смело сел в машину, я тенью опустился на водительское кресло. Где-то в глубине души его «работка у тебя грязная, раз тебя на неё запрягли» ударило тяжёлым стеклянным шаром и разбилось на кучу мелких острых осколков, вонзившихся в темные уголки моего самолюбия. Вернее, его остатков.
     Я совсем ни на что не годен. Даже после жизни… Даже строгий чёрный костюм и власть над душой умершего не сделали из меня кого-то…Всё та же пустышка, всё тот же исполнитель, всё та же безликая шестерёнка в чьём-то механизме. Почему так?
     Я завожу мотор мрачного чёрного Мерседеса и постепенно разгоняюсь по призрачной набережной, въезжая в тоннель из ослепительного белого света.
     По ту сторону белого тоннеля, куда я мог заехать нажатием кнопки на панели в машине, кишел Мир Мёртвых.
     
     Меня выбросило на Основную Трассу к Городу Суда. Длинное, широкое и безопасное дорожное полотно, защищённое магией. Я поражался Извозчикам, которые везли душу на Страшный Суд, а затем в Рай или Ад по коротким маршрутам, тянувшимся по этим туманным тропинкам из чёрных дремучих лесов. Они же кишат оборотнями, вурдалаками, монстрами и прочими немыслимыми чудовищами! По мне так лучше потратить лишние сутки по безопасной трассе, чем потом полгода оправляться в Госпитале после неудачного столкновения с местной фауной.
     Оправляться, если меня попытаются сожрать, придётся. Душу умершего убить уже нельзя, но нанести тяжелые повреждения, требующие длительного восстановления можно. Для этого в Городе Суда и существует Госпиталь, чтобы суметь её починить.
     Я не разгонялся. Дождь хлестал по лобовому стеклу машины. Мимо с воем реактивных самолётов проносились другие чёрные седаны. Робко продавливаю педаль газа, стрелка спидометра поднимается до 300 километров в час, 400, 500, машину начинает жутко трясти, всё вокруг проносится слишком быстро, кажется, вот-вот колёса оторвутся от асфальта… замедляюсь.
     Большая скорость не для меня. Старенький Мерседес, тихонько по меркам дорог Мира Мёртвых, рассекает туманную стену на своём пути.
     Последнем пути пассажира. Он ещё ругается, стучит по двери машины и говорит, как он сейчас обратится к Богу, как тот сразу же наладит справедливость, покарает его врагов и вернёт к молодой жене, но ничего из этого не будет...
     Я молчал, глядя сквозь влажную пелену тумана и не раскрывал правды.
     Бога никто из нас не видел. Мелких языческих божков смерти, которые нас курировали – да, видели. Кто-то видел дьявола и седовласого Яхфа, правившего Раем, но самого Бога, Господа, Создателя, Абсолютного Разума не видел никто.
     И хотя о нём все говорят, но говорить с ним никому из людей не дано даже после смерти. Мой пассажир не будет исключением.
     Сейчас его, уважаемого и влиятельного при жизни человека, просто схватят, как мелкую сошку, отведут на Страшный Суд, и после, не выслушав ни единого слова, швырнут в машину и повезут в Ад. Я более, чем уверен, что его ждёт Преисподняя. У него однозначно руки в крови.
     Его ждёт Ад, страшные муки, после которых он станет демоном. Но, когда его тело покроется красной кожей, а изо рта будут торчать острые клыки, его страдания не закончатся. Следом его ожидает мир вечного ужаса, где ему предстоит бесконечно умирать от мечей и пуль ангелов. Вечная боль и кошмар.
     Куда лучше мне, всё спокойно, не нужно рисковать и находиться на вечной войне: я просто еду по своей трассе, по избитому маршруту от Рая до Ада. Я не превышаю скорости и спокойно отвожу души. За десять лет никто не напал на меня, и арсенал в багажнике ни разу не пригодился.
     Краем уха я часто слышал истории о сумасшедшем русском Извозчике Артуре, который ездил только по коротким трассам и постоянно сражался со всякими монстрами. Я не понимал этой глупости, для чего так рисковать и куда-то торопиться, когда ты всё равно уже умер? Уже нет смысла куда-то спешить и что-то кому-то доказывать. Всё прошло.
     Мой день заканчивается также, как и предыдущие: я терплю некомфортное общение с каждым новым пассажиром, отвожу его на Суд, получаю деньги и покупаю себе немножко таблеток восторга и радости.
     Я запираюсь в своей мрачной чёрной квартирке, смотрю на закат далеко за морем и просто улыбаюсь ему. В такие минуты я ни о чём не думаю, а просто искренне радуюсь.
     А завтра день начнётся сначала. Таблетки закончатся, я снова ударюсь в депрессию и отправлюсь отвозить очередную душу. Новая жизнь очень похожа на ту, что была у меня на Земле: дом–работа–дом, депрессия и лишь изредка проблески радости. Иногда я завидовал этому Артуру: он лез в пасть опасности чаще, чем другие Извозчики, а его рассказы о том, что он повидал на просторах Мира Мёртвых, расходились по всем славянским извозчикам душ. Его существование, даже после жизни, было ярко и разнообразно.
     Но я бы не последовал за ним.
     Это слишком глупо и опасно...
     Сейчас вообще опасно даже на Основных трассах: ужасное зло вырвалось из Ада, сломало Поезд и ворует в лесах таких как Артур. Надеюсь, до наших трасс они не доберутся.
     Впрочем, я не беспокоился. Господин Смерть всегда защитит своих Слуг, а я всего лишь обычный Извозчик, как и все вокруг меня: я просто вожу души и довольствуюсь зарплатой. Никуда не влезаю, от маршрута не отхожу и героя из себя не строю. Как и все.
     И всё же мне казалось, что что-то не так. Это произошло после того, как я стал перевозить души. Внезапно для себя я понял, что после смерти я существую по такой же рутинной схеме, как и при жизни. А значит... Я и не жил вовсе.
     Но я бежал от этих мыслей. Бежал, находя забвение в бесчисленном множестве таблеток. Потому что там, в Мире Живых, я ещё мог что-то исправить, обдумать и изменить свою жизнь. Здесь уже слишком поздно что-то менять, меня ждёт только вечность в перевозке душ. И бесконечный бег от своей бесполезно прожитой жизни...
     Но всё изменил Он. В одночасье оказавшийся на моём пути. Прежде я не верил в Бога и считал, что моя однообразная жизнь закончится вечной тишиной и покоем, к которому я так стремился каждые выходные, избегая шумные компании и других людей. Но когда я ехал по Основной трассе, и, словно сотканный из Солнца, человек, преградил мне дорогу, я ощутил небывалый восторг.
     Я понял, Бог не прячется в Раю, не следит за решением Страшного Суда, он здесь, передо мной, он любит меня, и я нужен ему...
     Я вышел из машины и оставил её навсегда, роняя ключи по дороге к Нему. И с каждым шагом, пока я приближался к богу, как скорлупа яйца, в котором моя душа, скрюченная, томилась столько лет, исчезало всё, что было мной: вся эта зажатость, все эти ценности, связанные с комфортом, весь этот страх реальности и самого себя.
     С каждым шагом, я чувствовал, как наливаюсь силой, как растёт моя уверенность в себе, окружающий мир, словно стремительным художником, раскрашивался в яркие цвета, вытесняя оттуда рутинную серость. Это были мгновения, но они были целой вечностью, целыми жизнями, где я перевоплощался из мальчика в мужчину. Унылый мир страха, превративший меня в напуганное животное, что спряталось от всего опасного, а также прекрасного, рассыпался, как замок из сахарной пудры.
     И когда я приблизился к Богу, я сжимал кулаки, я чувствовал, как в моих жилах пылает кровь, как мышцы наливаются мощью. Я снова чувствовал себя живым. Живым, как никогда. И это было не только про моё тело. Мой дух. Он был словно дорогая машина, запачканная в грязи и лишайниках. Бог очистил меня от всего этого, словно водопад. Мой разум стал как никогда рассудителен, я ясно видел и понимал всё, что было со мной раньше, всю мою жизнь и смерть, и время в роли Извозчика. Я даже не испытывал ненависти к тому, какой был слабый и никчёмный. Это просто стало не про меня, чужие воспоминания, чужие мелочные переживания.
     Мир открылся передо мной во всех его проявлениях, я увидел его сносящие крышу радости и красоты. Это было так ярко, как батончик шоколада для умирающего с голоду человека, и в то же время все его подлые недостатки, вся та чудовищная ложь и обман, которую внушали сотням поколений людей: и живым, и мёртвым.
     Бог смотрел на меня с одобрением, и я понимал, что он, как и я, хочет избавиться от этой несправедливости.
     И я пошёл за ним, забыв всё, что когда-то было мной прежде.
     Бог оказался не один: их было около сотни, но каждый был благосклонен ко мне и поддерживал в развитии. Боги больше не казались далёкими идолами, способными нас испепелить, но стали наставниками. Стали кумирами, к которым надо тянуться и стремиться быть похожими на них.
     У них я и обрёл новых братьев. Новых боевых братьев, с которыми был готов сражаться ради истинного, прекрасного порядка вещей в мире.
     Подо мной рычал огнём байк демонов. Отобрали у несчастных глупцов, что пытались нас остановить. Вместе с братьями и новобранцами, теми, что Боги забрали с Поезда Смерти, мы мчались из засады к двум чёрным машинам.
     Сейчас мы схватим этих Извозчиков, и они, как и я, познают Истину и откроют глаза. Всего через мгновение...

Глава 7

     Ослепительный свет фар это последнее, что увидели оскалившиеся морды, прежде чем отлетели от бампера, словно псы, перебегавшие дорогу. Резко торможу и выскакиваю из машины, схватив мачете и пистолет.
     Взмах правой рукой: голова ублюдка падает с плеч. Вскидываю левую руку со стволом. Выстрел в голову. Нападавший рушится. Резко разворачиваюсь, вновь взмахнув правой, с мачете. Вой обидчика. Отсеченная рука с ножом падает, а через миг дуло пистолета втыкается ему между глаз. Глухой выстрел. Валится следом за своёй рукой.
     Ударом ногой в бок откидываю очередного соперника, переключаюсь на двух других, тянущихся за револьверами. Два выстрела. Два падающих с криком тела. Замахиваясь мачете, кидаюсь к следующему…
     Не успеваю!
     Вражеский нож, словно в масло входит мне меж ребер, гарда с силой впечатывается в правый бок и резко выходит. Успеваю ударить обидчика локтем и оттолкнуть, но в ту же секунду мощный удар чем-то тяжёлым по затылку роняет меня на землю к павшим врагам.
     Пытаюсь встать, очередной удар ногой перекидывает на спину. Враги уже надо мной. Я вижу их волчий оскал, растянутые до ушей лыбы острых зубов, фонарики глаз, коварно прожигающие меня. Окровавленные оружия в руках занесены надо мной…
     Сейчас размажут!
     Быстрый оглушительный стук, и вот уже они задергались как под током, роняя капли крови. И тут же рухнули как марионетки, которым оборвали нить. Ни что так не успокаивает как автоматная очередь.
     – Вставай! Они могут очнуться! – очаровательная блондинка в разорванном, испачканном кровью деловом костюме протягивает мне свободную руку. В другой она по-прежнему сжимает дымящийся пистолет-пулемет. Анька. Моя лучшая подружка среди Слуг Смерти.
     – Сам справлюсь! – хрипло отвечаю ей, с трудом встаю и рывками достигаю своей машины. – Езжай! Я за тобой!
     Она грациозным прыжком залетает в свой "Ауди" и срывается с места. Я кидаю пистолет и кровавое мачете на сиденье, впиваюсь в руль и устремляюсь за ней. Ехали мы изначально парой. Она впереди, я неподалеку сзади. Как по инструкции.
     Армия в десять тысяч потенциальных демонов стала катастрофой. За время охоты этих разбойников более сотни наших коллег убито, около двух сотен машин угнано. Демонов-байкеров, брошенных на их поимку, вскоре отозвали. Ни одного беглеца они не задержали, а только гибли в схватках с ними, отдавая врагу оружие и транспорт.
     Начался хаос.
     Безопасных маршрутов для Извозчиков отныне не осталось. Даже на крупных основных трассах облавы устраивались не реже, чем на тех коротких, что проходили через леса и болота.
     В связи с этим новые правила безопасности для Извозчиков не заставили себя ждать. Обязательным стало держать единицы боевого оружия в салоне: пулемет и дробовик лежали у меня на сиденье справа. Ездить можно было только парами. Со мной в паре была Анька. Её напряжённое лицо смотрело с правой половины лобового стёкла.
     Каждая машина отныне была снабжена ещё и собственной рацией, настроенной на частоту Извозчиков.
     Время от времени она хрипела криками о помощи. Бывало, если крик неподалёку от нас, то рвались к бедолаге и помогали отбиться от демонов. Если далеко, даже не шевелились. Его уже не спасти. Эти гады работают быстро и качественно.
     – Артур, готов? – спросила Анька, сосредоточенно смотря вперед себя.
     – Всегда готов.
     – Прикрывай!
     Притормаживаю. Она, стремительно увеличивая отрыв, несётся вперёд. Я, открывая левое окно, беру в левую руку пулемёт "Томпсон" и направляю его вперёд.
     Мы всё продумали. Удирая из этой засады, мы неизбежно попадём во вторую, контрольную. У армии беглецов всё было схвачено и людей хватало.
     Вторая засада неминуема, ведь побег из первой был возможен только по узкой длинной трассе, окружённой земляными валами. Идеальное место для контрольного нападения.
     Через мгновение из-за вала с рёвом выскакивают с десяток мотоциклов, выпуская адское пламя моторов. За рулём сидят счастливые хохочущие рожи. Лица похищенных душ выражают только сумасшедшее веселье.
     Байкеры окружают машину Аньки. Готовятся открыть огонь.
     Давлю на газ, сокращаю расстояние между нами. Нажимаю на курок. Отдача бьет в руку, с дула срывается пламя, трое мотоциклистов, закрутившись, падают. Двое других спотыкаются о них и тоже валятся на землю нелепой грудой металла.
     Пять оставшихся между мной и девушкой в недоумении оборачиваются на меня.
     В этот момент Анька резко тормозит. Один из них, зазевавшись, на полном ходу врезается в бампер "Ауди". Зад его мотоцикла резко поднимается вверх, а сам он перелетает через машину.
     Напарница молниеносно сдает назад, и оказывается слева от меня, мгновенно оставив четырех байкеров спереди. Теперь мы у них на хвосте.
     Уверен, они в шоке. В считанные секунды из нападавших они стали беспомощными жертвами, которых ничего не стоит расстрелять.
     Что мы и сделали!
     Трасса пустая и ровная как туннель. Ничто не мешает с ними разделаться. Оставляю ногу на педали газа, сам по пояс высовываюсь из машины и прицельно открываю по ним огонь. Анька делает тоже самое. Две автоматные очереди сметают горе-нападавших с мотоциклов, а мы невозмутимо продолжаем путь вперёд, победоносно снося их хлам с пути. Треск костей под колёсами – наша мелодия победы.
     – Молодец, коллега, – отмечает Анька, бросив взгляд назад. Позади остались кучи металлолома и мешки со сломанными костями.
     – Ты тоже ничего, – после сражения устремляемся на трассу к Городу.
     – Ты куда? – на выезде из леса прямиком у моста над Тёмным Морем, она сворачивает налево.
     – Поехали на пляж, – на лобовом стекле её улыбающееся лицо и сияющие бирюзовые глаза. Видимо, уже под эмоцией.
     Я решил проследовать за девушкой. Всё равно я после хорошей бойни хотел упороться эмоциями радости и лучше это будет сделать не в своей унылой коморке, а в приятной компании где-нибудь на природе.
     Вечерело, небо над шумным морем наполнялось сине-зелёными оттенками, в угасающем свете тускло проглядывались первые звёздочки, а над головами чуть слышно голосили чайки, словно желая засыпающему пляжу добрых снов.
     Распугав группу больших, как отпускные чемоданы крабов, мы поставили потрёпанные боем машины прямо на мягком песке у воды.
     Дул прохладный ветер с моря, но он совсем не освежал меня. Я совершенно безразлично наблюдал, как Анька с улыбкой до ушей танцует на песке, обнимает меня и пытается взбодрить. От её стремительных ног шарахались большие грозные крабы и устрашающе клацали клешнями.
     В этом театре радости с участием одного актера, я чувствовал себя таким чужим и таким мёртвым, что потянулся за таблетницей, но Анька опередила меня, приложив к губам свою и затолкав её поцелуем.
     Сначала мне хотелось оттолкнуть знакомую, но потом почувствовал, как пламя страсти, подобно огню в дьявольских мотоциклах, охватывает меня, заставляя горячо впиться в её губы, затем страстно расцеловывать её шею и бросить красотку на ещё горячий капот машины.
     Ах, Анька! Эта белокурая чертовка угостила меня красной таблеткой. Я стаскивал с неё одежду, обнажая её стройное гладкое тело, ощущая, как она вся извивается, словно пойманная кошка, от моих прикосновений.
     Я чувствую небывалое неудержимое возбуждение, но при этом никаких чувств. Словно смотрю порнографию. С губ девушки срывается стон, она, елозя по капоту, с наслаждением закрывает глаза. Её нежные руки лихо снимают с меня галстук и рубашку, и вот уже ласкают мое мощное обнажённое тело. А затем я чувствую, как что-то резко меняется: мне хочется расцеловывать Аньку, делать ей приятно, мои прикосновения становятся ещё нежнее, и я ловлю себя на мысли, что становлюсь счастливее от того, что ей хорошо. Такого не бывает от красных таблеток...
     А затем я чувствую, как в моей голове словно болезненно трескаются разряды тока, и образ Аньки превращается в ту девушку с размытым лицом, что я видел в видениях эльфийки! Я замираю. Ещё разряд и подо мной снова белое изящное тело подруги.
      – Что-то не так, Артур?
     – Всё так, – я с силой разворачиваю её животом на капот, шлепаю по упругой попе так, что она выдает счастливый визг и стремительно вхожу в неё, намотав на руку пучок белоснежных волос на затылке. Перед глазами все ещё эти вспышки, переходящие в разряды тока в голове: в эти секунды машина сменяется кустами, а волосы Аньки становятся каштановыми, а ощущения становятся ярче. Живее.
     Я стараюсь откинуть мысли об этом, закрываю глаза и двигаюсь всё быстрее, всё напористее, чувствуя, как девушка вся выгибается от удовольствия.
     Снимаю с неё остатки одежды, разворачиваю к себе, закидывая гладкую тонкую ножку себе на плечо и ласкаю ладонью её гладкий животик, впадинки на шее и ключицу. Видения исчезают, и я полностью могу насладиться красотой её тела. И такой яркой, почти реальной имитацией страсти.
     Я целую её нежные щёки и покусываю её розовые, чуть вытянутые губы, а она в ответ своим проворным язычком снова сливается со мной в жарком поцелуе. Мы ещё долго ласкали друг друга, возившись на капоте её машины, пока он не стал холодным, а в стекле не начала отражаться сокровищница звезд.
     Тогда мы, пока ещё оставались искорки ощущений от таблетки, уселись на песок и обнялись. И смотрели за неподвижным, мерцающим небосводом, цепляясь за уходящее тепло друг друга. Совсем как настоящие влюблённые.
     
     Вернувшись ночью в Город Суда, я попрощался с Анькой. Уже довольно дежурно и по-дружески, никакого намёка на чувства не было. Словно всё было сном.
     Я опять не торопился заезжать в квартиру, а остановил машину в небольшом парковочном кармашке, несколько ниже набережной. Патрули Надзирателей, что следят за тем, чтобы ночью никто не бродил, здесь меня не засекут. Слишком темный и незаметный уголок.
     Чувствуя себя совсем как Луций, что в силу своего опыта или просто глупости плевал на запреты, выхожу из машины и любуюсь морским пейзажем. Как в лунном свете, скованные льдом, словно айсберги, замерли парусники Смерти.
     Я не мог возвращаться домой и предаться покою. Едва мои глаза закрываются, как снова обжигающими вспышками в голове эта темноволосая прекрасная женщина, чьи черты лица ну никак не хотят складываться в единое целое.
      Кто она?
     Похоже, Королева Эльфов очень сильно покопалась в моей голове и теперь неясно, как избавиться от этого навязчивого образа.
     – Артур, – женский голос тихо позвал меня из-за спины. Очень тихий и ласковый, но обладающий такой мистической силой, словно он мощной волной звучал отовсюду. Мара.
     Осторожно оборачиваюсь, а она уже оказывается прямо передо мной. Слегка паря в воздухе, я вижу, как её сверкающее, словно сотканное из снежинок, платье переливается, звёздами мерцают холодные ожерелья на прекрасной груди, а чёрные, совсем как бескрайнее жидкое зеркало Тёмного моря, глаза погружают тебя в транс.
     – Ты опять гуляешь ночью? – совсем по-матерински поинтересовалась она, без всякой угрозы. – Не говори, – прервала попытку вымолвить что-то. – Я уже предупреждала тебя держаться от этого подальше...
     – От чего?
      – От жизни. Тебя увлекает жизнь. Как и многих других молодых Слуг Смерти до тебя. Остерегайся стремления к ней, для тебя она привлекательна, также как грехи для тысячей душ, идущих в Ад. И так же губительна. Пока ты мёртв, ты неуязвим, тебя нельзя ранить и уничтожить, но путь к жизни... Он сделает тебя несчастным. Мертвецам нет пути назад...
     – Спасибо... богиня. Я исправлюсь.
      – Но я не за этим, – она подняла ровные плавные черточки бровей. – Миру Мёртвых как никогда нужна именно твоя помощь.
      – Моя?
     – Да, – она нежно берёт меня за руку своей маленькой изящной ладонью с длинными тонкими пальцами. – Я покажу тебе...
     Словно цунами меня сметает волна блаженственной тьмы, и я растворяюсь в ней.

Глава 8

     В эту же ночь, после непродолжительного, но очень важного разговора с Мораной о том, как мёртвому нужно держаться подальше от жизни, я подъехал к Зданию Суда, забрал душу и рванул прочь из Города. Упокоиться мне всё равно уже не светило сегодня, хоть ещё эмоций заработаю.
     Дождь лил жидкой сплошной стеной. Дворники едва справлялись с ней, чтобы сохранить отчётливое изображение за стеклом. Ночь отпугивали от машины лишь две фары, как прожектора в конце тоннеля жизни.
     Позади, едва помещаясь на сиденье, сидела груда мышц, закованная в сталь. Из-под чёрного капюшона сияли два зелёных огонька. Надзиратель. Рядом с ним бился в истерическом припадке и пытался вырваться из оков конченый псих. Маньяк, расстрелявший двадцать человек в толпе. Конечно, его стоило бы отправить на лечение в Рай, так как он явно нездоров, но у этого парня с детства не было в душе ни крупицы добра: драл кошек, разворовывал гнёзда, а как стал постарше, закалывал ножом гуляющих в парке поздно ночью.
     А я размышлял над тем, что говорила Морана. Я нужен Миру Мёртвых…
     Миру Мёртвых никто не нужен.
     Особенно, Слуги. Потому что любой человек может иметь свою ценность лишь в силу своей индивидуальности.
     У нас она под запретом: одинаковые одежды, одинаковые квартиры, одинаковый образ жизни, никакого творчества и вольного поведения. Я могу быть нужен ровно так же, как может быть нужен один винтик в целой бочке винтиков.
      Путь к жизни сделает тебя несчастным… Путь к жизни или явные попытки вести себя как живой, что-то творить, искать счастье вне таблеток эмоций, могут привести меня в Госпиталь Города Суда, где проведут операцию по удалению личности. И тогда ты уже точно никогда не будешь ни несчастным, ни счастливым. Амёбой, способной реагировать только на удовольствие и дискомфорт. То, что нам не удаляют личность при попадании в категорию Слуг – это лишь некое подобие гуманизма от Господина Смерть.
     Конечно, если пойти от противного и начать стремиться к жизни втихаря, как Луций, выйдет глупость. Совсем как стремление кита взлететь над водой, вроде тянется к мечте, вроде почти обретает её, но всё бред. Фикция.
     Луций похож на кита. Тоже пытается что-то делать, жалко пытается взлететь. Картины там у себя рисует, целый город эльфам на побережье отгрохал. Ну и чего он добился? Он по-прежнему Извозчик, Слуга Смерти. Хоть и выглядит счастливее остальных…
     А ведь я тоже почувствовал, наряду со смятением, счастье, когда во время секса с подружкой–извозчицей в мозгу начала мелькать та девушка из прошлой жизни. Может, в этом что-то есть? В стремлении к жизни...
     Слышу, как дверь сзади резко открывается, а следом слышен удаляющийся вой Надзирателя и его громкое падение об асфальт. Затем дверь снова захлопывается. Резко оборачиваюсь, думая, что псих каким-то чёртом вырвался и выкинул охранника...
     Нет.
     На месте Надзирателя восседает Вольный демон. Судя по шрамам на лице и его грубым очертаниям, этот тот самый, которому Луций зарядил Перчаткой Перуна.
     Но сейчас он выглядит не так агрессивно и не сияет так, что слепит глаза. Он спокойно сидит рядом с беснующимся маньяком, на лице усталая улыбка, одет как модный художник: в синеё пальто и бежевый шарф, на голове шляпа.
     Псих ещё сильнее задёргался и заматюгался, увидев сбежавшего демона, но тот осторожно положил ему два пальца на лоб. Психопат присмирел, довольно заулыбался, а его глаза засветились как лампочки. Удивительно, как при такой истерии ему хватило дисциплины купить оружие и спланировать преступление. Обычно маньяки подобного рода тихушники... Но едва ли это имеет значение сейчас!
     Я уже, было, рванулся за пистолетом, но ничего из этого не вышло. Руки «приросли» к рулю.
      – Не бойся, Артур. Учитель давно имел на тебя виды. Я просто выжидал момент, когда ты будешь готов признать нашу Идею, – беглец по-отечески хлопает меня по плечу.
     – Вы крушите всё подряд, покалечили кучу душ, демонов и Извозчиков и собираете армию, чтобы помотать остальных. В чём «Идея»?
     – Слишком поверхностно смотришь, Артур. Но в целом, то, о чём ты размышлял до того, как я влетел в твою машину, верно.
     – Интересно, чтение мыслей считается вторжением в частную собственность?
     – Ты уже понял, Артур, что этот мир ужасен. Он вечно пребывает в состоянии войны и насилия. В нём нет ни малейшего смысла.
     – Держит баланс сил добра и зла в Мире Живых.
     – Ложь. Держит в узде души, не давая им раскрыться, не давая им жить так, как они никогда не жили. Не давая им развиться настолько, чтобы посеять гармонию как в Мир Мёртвых, так и в Мире Живых.
     – Где-то я слышал уже это. Кажется, от моего друга Луция. Не пытайся навешать мне лапши на уши. Тот, кто за вами стоит, тупо хочет мирового господства, а вы такие же винтики, как и я.
     Собеседник распался на тысячи крошечных светлячков, туча насекомых перелетела на переднеё сиденье и здесь снова собралась воедино.
     – Ещё вчера Луций присоединился к нам...
     Не было смысла сомневаться в словах Вольного демона: Луций осуждал революцию, кровавые перевороты и прочую атрибутику смены власти, присущую для его родного Рима. И которую, как видно, переняли и сбежавшие души. Но, кажется, у них хватило хитрости и красноречия, чтобы убедить его примкнуть к ним.
      – Эх, старый дурак он, так и знал, что вы найдёте его, и вам удастся заморочить ему голову.
      – Неееет. Достаточно просто было объяснить ему, какие цели мы преследуем, и он признался, что это всё время разделял их. Раздели и ты.
     – Зачем мне это? Что вы можете дать мне?
     – Свободу, Артур. Ты, как и миллиарды других душ, несвободен, заточён в рамки навязанного тебе предназначения. Ты станешь сам выбирать свою судьбу, строить свою жизнь...
     – Я не знаю, что выбирать, я не знаю, чего хочу.
     – Это потому, что ты забыл, кто ты есть. Вернее, – он кладёт руку мне на макушку. – Тебе помогли забыть. Но мы поможем тебе вновь обрести самого себя. Признайся, из-за бесперспективности своего существования ты отказался от этой затеи и решил похоронить мечту вернуть себе свою память, свои чувства и мечты. А мы можем это сделать. Только пойди с нами, – в глазах демона приветливо разгораются два маленьких солнца. Он протягивает мне свою руку, а я чувствую, что мои перестали быть "приклеены" к рулю.
     Самое время схватиться за пистолет!
     Но нет. Я аккуратно снимаю правую руку с руля и пожимаю ему. И отчётливо понимаю, что никогда об этом не пожалею.

Глава 9

     Луций вздохнул с облегчением, видя в хрустальном шаре, как к границе миров, сквозь лесную чащу бредут два усталых огонька фар машины Артура.
     Граница двух миров, разделяющая железный незыблемый порядок, установленный Богом и Дьяволом, Жизнью и Смертью, и тот, другой мир, где человеческая душа сама заявила своё право быть Господом.
     Они доезжают до камня с рунами у обочины и исчезают. Через мгновение машина оказывается в Тайном Лагере. Том месте, где никакая сила не сможет обнаружить такое большое скопление душ.
     Здесь, у врат древнейшего брошенного храма, обвитого вековым слоем мха, Луций встретил своёго друга.
     
     – Артур, я знал, что ты сделаешь правильный выбор, – улыбается Луций у входа в обитель Солнечноликих (или Вольных демонов, как мы их называем).
     На нём сверкает золотая броня в виде чешуи, сзади развевается красный плащ, а в ножнах сияет пурпурный меч. Видимо, какой-то артефакт.
     Позади Луция, в развалинах древнего Храма, сияли десятки магов: кто-то поднимал взглядом исполинские валуны, а затем струей синего пламени превращал их в изящные стеклянные скульптуры, кто-то призывал улей диких пчел. Это была светловолосая девушка в мантии и капюшоне.
     Пчёлы кружились вокруг неё, а затем покрывались искрами и садились на землю уже подобием самолётов: жужжание исполинских ос с панцирем и саблями челюстей приглушило все остальные звуки. Солнечноликих стало гораздо больше пятидесяти: около сотни из них скакали по развилинам, обсыпая друг друга шквалом огненных шаров и молний.
     Десять тысяч похищенных демонов тренировались как обычная армия: отрабатывали рукопашный бой, стреляли из автоматов, упражнялись с мечами. Мимо проносились машины Извозчиков в режиме внедорожников: часть из них перекрашены в камуфляж, у многих на спиленных крышах водружены пулемёты.
     Неподалеку ремонтировали мотоциклы демонов, их броневики и даже Крушителей, великанов из металла, обвешанных орудиями убийств. Армия внушительная, но выстоит ли она против многомиллиардного полчища Ада и Рая?
     – Я тоже рад тебя видеть, Луций, – сухо бросаю в ответ.
     – Оставь нас, Генри, – обращается легионер в сияющих доспехах к демону, который привёл меня сюда. Тот фыркает и уходит к группе коллег, которые дробят валуны на куски золотыми вспышками. – Он ещё немного в обиде на меня за тот удар Перчаткой Перуна, – друг обнимает меня за плечи и ведет к храму. – Ты что-то тоже мрачноват. Не рад, что приехал сюда?
     – Да нет, тяжело привыкнуть, – под ногами гремят обгоревшие камешки, вокруг тренируются самозваные боги, а я пока ничего не чувствую. Просто понимаю, что должен был приехать сюда, должен был отклониться от курса. Испытать бы сейчас чувство страха перед неизвестностью...
     – Это нормально, – Луций хлопает по плечу. – Я тоже долго сомневался, но если ты уже здесь, обратной дороги нет. Ты уже сделал свой выбор, и будешь строить светлое будущее. Для всего человечества: и живого, и мёртвого.
      – Вижу, у нас новобранец, – с крыши Храма пикирует Солнечноликий в плаще с капюшоном. На лице густая борода, во взгляде – сила и доброжелательность. Лицо слегка сияет, из-за чего оно напоминает покрытый кожей факел.
     Рядом, словно принесённый ветром, приземляется ещё один, одетый в легкий доспех с металлическими накладками. Лицо этого парня кажется мне знакомым.
     – Я очень рад видеть тебя с нами, Артур, – он крепко пожимает мою руку. Сейчас этот парень выглядел решительным и бодрым, но я был готов поклясться, что ещё вчера это пухлое лицо было усеяно маленькими свинячьими глазками, взгляд которых был опущен вниз. Точно! Пару месяцев назад он на стареньком мерсе протаранил мою машину на перекрестке в Городе Суда. Помню я был под эмоциями и едва ли не отвесил ему пощечину. – Я был наслышан о твоих подвигах на трассах и всегда хотел быть таким как ты, но мне не хватало смелости признаться себе в этом. Теперь я счастлив быть здесь и счастлив, что ты с нами.
     Удивительно, как все рады меня видеть, и как все торжественно изъясняются. Чувствую себя как на официальном мероприятии.
     – Спасибо.
     – А рукопожатие у тебя ещё ледяное. Ты пока не прошёл Инициацию?
     – Надо бы как можно скорее, – отметил бородатый. – Взгляни на него, он ещё в смятении. Он ещё не прикоснулся к Истине, но жаждет этого и мучается.
     – Да, я сам таким был пару дней назад, – согласился Луций. – Пойдём в Храм, Артур.
     Страха не было, но покорно встать и пойти вслед за Солнечноликими в темноту не хотелось.
     – Доверься мне, – и товарищ едва заметно подмигнул.
     Мы уходим вглубь Храма. Все адепты: и старые, и новые, около ста человек в лиловых капюшонах с эмблемой голубя выстроили живой коридор в тёмных развалинах храма.
     Предо мной зал с круглым бассейном посередине. Адепты плавно обступают его, создавая круг. С меня стягивают тугие чёрные, как сама тьма, одежды Извозчика, оставляя обнажённым. Белая удавка галстука отпускает шею. Избавившись от формы Слуги Смерти, я словно ощущаю себя освобождённым духом. От своего былого существования. Обнажённый и беззащитный перед новой реальностью. Меня плавно, но непрерывно ведут в воду.
     Видимо, здесь не привыкли церемониться. И давать время на размышление тоже. Я погружаюсь по горло в тёплые сияющие воды колодца.
     
      Я сразу понял, что это Инициация. Толком не услышать, что пели озарённые светом люди надо мной, но их сияние проникало в каждую клеточку моего тела, в каждый атом моей души, отсеивая холод и мрак. Наполняя меня смыслом, жизнью.
      Это было также, как с магией Королевы Эльфов в том лесу, после которого я потерял покой, но в разы сильнее.
      Я потерял всего себя и разом обрёл снова. Мне казалось, будто я поднялся над облаками и от меня не осталось ничего, кроме чистого характера и внутреннего стержня. Полная свобода от своего прошлого, воспоминаний, моральных установок. Чистая и понятная ясность бытия. И сила. Неимоверная сила и понимание, как и для чего её применять.
      Это была свобода. Полная внутренняя свобода. И полное понимание того, кто я есть вне всех условностей и стереотипов...
      Я ощущал себя так, словно повелевал миром. Свободный от себя и от других и способный абсолютно на всё, быть во всех местах сразу, видеть и слышать Всё и влиять, влиять на все.
      Моя сила стала безгранична...
     – Чувствуешь это, Артур? – словно сквозь туман, раздаётся голос Луция. Я будто парю над облаками, которые плавно складываются в сложные идеально ровные геометрические фигуры. – Ты ощущаешь всю власть над окружающим и собой. Это мощь твоей души, которую всё это время скрывали от тебя. И именно ты достоин того, чтобы владеть ей и менять целые миры.
     – Ну почему?
     – Ты этого не помнишь, но именно ты тот, кто уже однажды изменил весь мир. И сейчас мы нуждаемся в тебе, чтобы свергнуть тех, кто забрал у людей свободу.
     
     Ощущение будто выныриваю из тёплой ванны.
     – Теперь ты принят, Артур...
     Луций жмёт мне руку и хлопает по плечу. В его глазах гордость и уважение. Меня облачают в кожаный доспех с металлическими накладками и капюшоном на шее. На груди сверкает изображение голубя с прямыми, заострёнными крыльями. Символ свободы.
     Я выхожу из Храма, преисполненный энергией и восторга. Словно накачался эмоциями, со мной гордо вылетают воины. Теперь я часть из них, а предо мной гремит тысячами рук и мечей их военная машина, готовая бросить вызов самим Богам.
     Моё существование обретает смысл, я будто проклюнулся из скорлупы, что годами сдерживала меня в позе эмбриона и гордо встал во весь рост. Сжимаю рукоятку сияющего, словно выкованного из света меча.
     Я хочу сражаться. Хочу вершить правосудие...

Глава 10

     Удар, ещё удар. Искры сыпятся от меча, словно он сделан из лавы, парирую удар, устремляюсь в бок и контратакую. Луций блокирует, но следующим мощным ударом я его обезоруживаю.
     – Очень хорошо, Артур, – лезвие моего меча легло ему на шею. – Ты хладнокровен и напорист, но...
     Что-то резко бьёт меня по руке, меч вылетает, а в следующую секунду я ударяюсь о землю. – Слишком рано расслабляешься, – Луций протягивает руку, помогая встать.
     – Зачем вообще мы дерёмся на мечах, когда у нас столько огнестрельного оружия?
     – Во-первых, один мастер клинка, владеющий магией, может порубить кучу автоматчиков, как беспомощных овец, а во-вторых, холодное оружие воспитывает концентрацию и владение собой.
     Рядом упражнялись в военном ремесле Вольные демоны: вот они рубятся от души, площадка перед храмом вспыхивает от огненных столбов, которые они выпускают из ладоней, кто-то взглядом поднимает на высоту с десяток булыжников, затем отпускает их в свободное падение и расстреливает каждый из них из пистолета.
     Десять тысяч душ тоже тренируются под руководством демонов, но они выглядят обычной армией: стоят в строю, отрабатывают одинаковые перемещения с оружием. На лицах одинаковое ликование. Зомби.
     Лишь десятки бывших Слуг Смерти замерли на холме в позе лотоса. Медитируют. К ним, будто к эльфам, спускаются все птички и мелкие зверушки с округи.
     – Почему мы хватаем Слуг для наших армий, а не ангелов? – интересуюсь у Луция.
     – Со временем мы доберёмся и до ангелов. Демоны – потрясающие воины, лучше них, но слишком агрессивны и однобоки. Ангелы тоже однобоки и чересчур нравственны, но у них есть любовь, милосердие. Очень мощные силы, которые делают их несокрушимыми перед демонами.
     – А Слуги зачем? Они бесполезны, пассивны, замкнуты в себе.
     – Большинство – да, но есть такие, как ты. Те, в ком скрыт потенциал творить новый мир. Неподвластные влиянию чувств, как демоны или ангелы, они не делят мир на чёрное и белое. Они способны принимать объективные и непростые решения... Они видят мир во всём его многообразии, таким, какой он есть.
     Вдруг Слуги Смерти открывают глаза и направляют прозрачную, словно раскалённый воздух, волну в сторону Храма.
     Здание на глазах преображается: мох живым ковром сам сходит с него, обнажая ребристые каменные руины. Остаются убогие, серые и неровные куски камня, но следом над ними словно начинает работать невидимый скульптор: сначала выровнялись контуры древнейшего сооружения, напоминавшего замок, а затем стены вспыхнули и вместо дряхлой скалы стали бездонным мутным сапфиром. Таким глубоким и таинственным, словно океан в сумерки. Храм стал сплошной драгоценностью, башни которого маслянисто блистали в лучах заката. На миг демоны прекратили свои яростные боевые порывы, и даже зомбированная армия устремила взор на красоту, что в одночасье возникла перед ними.
     – Видишь, какие прекрасные творения способен делать их ясный разум? Именно они будут править, когда старые Боги падут.

Глава 11

     Теперь на эти несколько месяцев моей жизни (да, у моих новых соратников пребывание в Мире Мёртвых тоже считается за продолжение жизни) я смотрел со стороны.
     Я стоял посреди широкого полотна Основной трассы: лёгкий пар от дневной езды ещё поднимался от асфальта, хотя над головой уже мерцали первые звёздочки. Сокращая километры, словно самолёт, из темноты с рёвом неслись две фары: асфальт дрожал под колёсами, а окружающее пространство вымораживала сила смерти.
     Я понятия не имел, кто за рулем. Такой же простой Извозчик, каким ещё был я пару дней назад.
     Но теперь мы были по разные стороны лагеря. Он отчаянно пытался затормозить, выпуская струи синего пламени из-под колёс, а я надевал на руку бронзовую заколдованную перчатку. Остановиться он не успел, в сотнях метрах машина начинает тормозить, а в следующей мгновение оказывается передо мной и, прежде чем, двухтонная пуля снесет меня, что есть силы бью в капот.
     Зубодробительный скрежет пробитого заколдованного металла вперемежку с хлопком взорванного двигателя, и разорванный седан вылетает в кювет. Там к нему, словно ангелы, спускаются Солнечноликие.
      – Очень хорошо, Артур, – ухмыляется за плечом фантом демона Генри. – Луций был прав, что на тебя можно положиться.
      Сегодняшняя ночь для меня что-то вроде боевого крещения. Солнечноликие получили пополнение, а я окончательно заслужил своё право носить броню, где красуется эмблема голубя с грозными прямоугольными очертаниями.
     Фантом обволакивает меня, и я снова встаю в лагере, где звёзды искажённо отражаются от сапфирового Храма.
      – Луций поручился за меня? – под ногами снова обожжённые камни и песок, на котором ежедневно маршируют десятки тысяч ног и обрушиваются мощнейшие заклинания.
     – Да, он рекомендовал тебя, именно поэтому мы и пришли к тебе. Поверь, не все Извозчики, которых мы останавливаем, занимают почётные места в наших рядах. У большинства только забирают машины.
     Ночной небосвод полностью затянулся вуалью тьмы, продырявленной звёздами.Пустив искру щелчком пальцев, Генри разжёг костёр за пределом плаца и задумчиво уселся у него. Я по-турецки присел напротив.
     – Ты знаешь, за что мы сражаемся, Артур? – после долгого молчания поинтересовался он. Он погасил своё сияние и сейчас выглядел, как потрёпанный загрустивший лесной разбойник.
     – За свержение Господа, Дьявола и Смерти. За свободу мертвецов.
      – Не совсем, Артур, – одетый в бронированную жилетку с голыми руками, демон напряг стальные мышцы. И эта сталь тела словно перетекла и в его взгляд. – Мы сражаемся за живых. Пока у власти эта троица, мир будет простым фильтром, из которого армии Ада и Рая пополняют себе солдат. Все прожитые жизни наших детей и внуков будут напрасны.
     – А если мы победим?
     – То смерти больше не будет... После гибели тела души продолжат творить, любить, мечтать. Твой Луций этого ещё до знакомства с нами хотел. Мы продолжим быть людьми.
     – Я начинаю сомневаться, что вне наших богов мы сможем полноценно жить, – розоватое магическое пламя, горевшее само по себе начало становиться серым, а ледяная пустота внутри меня болезненно расширяться. Атака депрессии. – Мы можем стать облезлыми печальными зомби, как души в городках мертвецов.
     – Что с тобой? – обеспокоился демон.
      – Как видно, мне не так-то просто без своих таблеток, – выдавливаю из себя.
      – Что же эти твари с вами сотворили, – зло процедил Генри, встал, подошёл ко мне и положил руку на голову. Поток мощной энергии, совсем как в колодце, волной снёс мой разум и заменил его ощущением силы. Такого безумия, когда ярость переполняет тебя и ты разрываешь врага руками на куски. Такой неудержимости, присущей моряку, который сходит на берег после годового плавания и видит перед собой обнажённую красотку. Ещё секунда, и разум возвращается. Я чувствую себя потрясающе, словно сожрал сразу несколько таблеток.
     Но внутри кипит пламя, пламя ярости ко всем, кто правит этим миром. Я готов лично вырвать хвост Люциферу, подвесить за бороду Бога Земли и переломать кости самой Смерти. Активная ярость вскоре успокаивается, но ненависть внутри по-прежнему остаётся.
      – Наш Учитель показал нам, как возвращать к жизни, – смеётся Генри. Впрочем, эффект от его прикосновения такой же неестественный, как и от таблеток с эмоциями. Только мощности больше и практически неуправляемый. – Он оставил добрую часть сил в колодце в Храме: когда тебе нужно – подходи и подпитывайся.
      – Благодарю!– чувствую, как отвечаю громко и зло. Генри в ответ ещё раз пустил смешок и присел на прежнее место.
     – Мы уничтожим их всех, Артур. За ту боль, которую нам причинили, за все страдания, мы обратим их города в пыль, а их будем резать и сжигать! Как они нас в Аду!
     – Не помешаем? – звучит голос Луция и звонкий женский смех. В обнимку с двумя белокурыми бунтарками в обтягивающих кожаных комбинезонах с редкими пластинами брони, он подходит к костру.
     – О! Обязательно, – улыбается Генри. Одна красотка, та, что худая и высокая садится рядом с Генри. Полненькая блондинка с большими карими глазами вместе с Луцием подсаживаются ко мне. – С такими-то красавицами, эльфийки и рядом не стояли, – на вид наивные девушки, но у которых уже сил столько, чтобы положить легион демонов, хихикают. – Луций, я слышал, что тебе хватило мудрости создать целый город для эльфов, почему я не вижу их с нами?
     – О, Генри, это чисто наши разборки, пришельцев-мертвецов. Местным за нас гибнуть совсем не нужно.
     – И это благородно. Только те, против кого мы боремся, эксплуатируют чужие души.
     Луций усмехнулся и начал доставать из-за спины что-то вроде гитары, но вытянутой и с очень тонкими струнами.
     – А раз уж разговор об эльфах начался, то почему бы нам не спеть?
     Возражающих не было, и Луций, дёрнув тонкие струны, запел на языке лесного народа. О чём, неясно, но в голове под красивую мелодию рисовались пейзажи звенящих ручьёв, грациозных древ, беззаботных птиц, влажного травянистого берега и… любви.
     В голове мучительно пронёсся образ этой неизвестной девушки, а затем снова пропал. К этому моменту Луций успел закончить песню: к костру подошло ещё несколько воинов в доспехах с голубями, а две девушки чуть ли не влюблённо смотрели на моего товарища.
      – А ты чего-нибудь споёшь, Артур? – Генри повернулся ко мне. – Ты начни петь, а Луций сразу мотив подхватит.
     Луций подмигнул, мол, сможет поддержать.
     – Да я мало что помню о жизни. Моя память сильно попорчена.
      – А ты попробуй, – предложил Луций. – Что-то, да ты помнишь.
     И затянул какую-то народную, казачью вроде. Пару русских демонов из нашей компании подхватили. Удивительно, что помню. Кто-то после меня тоже продолжал петь, кто-то шутил и рассказывал истории из жизни. Ночь продолжалась, языки пламени магического костра дрожали под лёгкие дуновения ветра.
     Мы были совсем как живые люди.
     Нет деления на ангелов, демонов и Слуг, нет никаких обязательств, только ночь, звёздное небо и люди.
     Совсем как в Мире Живых.

Глава 12

     Не было ни дня, чтобы наш Свободный Легион не устраивал охоту. Это утро не исключение. Разведка узнала, что в Ад движется крупная партия новобранцев: в кузове громадного грузовика, как и положено, не без охраны. Несколько джипов с Надзирателями крестом окружали фуру.
     Выпуская зелёный дым из труб, машина, как ледокол, пёрла туда, где небо краснеет, как река, на которой резали людей.
     Мы вырываемся из леса: десятки ревущих мотоциклов, отнятых у демонов, облепляют колонну, как рой шершней под стимуляторами.
     Очень быстро и активно.
     Я в своей кожаной форме с гербом голубя и в шлеме, похожий на хоккейную маску тоже подлетаю вплотную к колонне, взвожу гранатомет и палю по колёсам "Хаммера". Взрывная волна чуть не сшибает меня с седла. C оторванным задним мостом, машина подлетает в воздух и опрокидывается на крышу.
     Схожая участь постигает ещё два джипа: одному взрывчатку бросают прямо в салон, предварительно прострелив стекло, а второй и вовсе разрубают поперек длинной, как шпала, саблей.
     Остальные успевают среагировать: из окон внедорожников уже сыпется шквал огня, сметая нескольких наших всадников: мотоцикл одного из них, роняя детали и превращаясь в комок искорёженного металла, проносится справа от меня. Гонщик, на ходу ломая кости в кашу, слева.
     Но мы добились главного. Караван замедлился, и сзади подоспел трофейный демонический броневик. Выпуская пламя из-под бампера, стилизованного под морду волка, он раскрывает стальную пасть и выстреливает языком – тяжёлой цепью с крюком. Она вгрызается в прицеп грузовика как в бумагу.
     С кряхтящим скрежетом цепь неумолимо возвращается обратно и с треском срывает прицеп с креплений. Грузовик и охрана мчатся дальше. Высекая искры из асфальта, прицеп прикатывается к морде железного волка.
     "Хаммеры" со скрипом тормозов, разворачиваются на бок. Из них выходят мощные фигуры Надзирателей, в их руках автоматы размером с противотанковые пушки. Исполинские винтовки и стальные маски черепов бликуют на солнце.
     Генри подлетает в воздух, словно бабочка и делает взмах рукой: я думал, он взорвёт им металлические черепа или обрушит на них молнии таких разрядов, что обратит стену из джипов и Надзирателей в пепел, но он поступил оригинальней.
     Телепортировал к ним разъярённых Джаггернаутов!
     Утробное мычание гремит с правого участка дороги: вид леса там искажается и извергает чудовищ.
     Стадо исполинских быков, настолько злых, что они режут землю рогами, как убийца в состоянии безумия, вырвались из портала.
     В мгновения они разнесли к чертям всё, что оставалось от колонны.
     Надзиратели открывают огонь, но крупнокалиберный шквал подбил только одного быка, остальные три зверины превратили охранников в бесформенные лепешки на пробитом, словно от бомбардировки, асфальте.
     Когда от напоминания о Надзирателях остались лишь помятые, словно их несколько раз прожевали, джипы, он отправил быков снова носиться на диких полях.
     На арене остаётся лишь тот бык, которого успели изрешетить. Брызгая кровью, словно из шланга, выплёвывая внутренности, он все ещё в агонии таранит рогами побитые машины, скачет, ещё глубже утрамбовывая Надзирателей копытами и мчится к нам.
     Генри снова поднял руку. Я уж подумал, что сейчас он исцелит его и отправит обратно на поля, но нет. Генри злорадно усмехнулся, поднял руку и разорвал бедное животное на куски. Теперь его внутренности равномерным багровым ковром расстелились по дороге.
     – Гуманизм, – усмехнулся Вольный демон одними зубами. Похоже, его демоническую жестокость вряд ли что-то исправит.
     Тем не менее, партия душ у нас. Они ещё томятся там, в оторванном кузове.
     Генри, всё также держа ноги в метрах от земли, подплывает к двери.
     – Пора на волю, птенчики! – приговаривает он, хватаясь за ручку. Внутри раздаётся какой-то гул, словно там внутри не души, а ящики с ульями. – Сейчас мы вас...
     Но он не успевает договорить, как дверь с треском ударяет по нему, а из кузова вылетает с десяток настоящих демонов на мотоциклах. Как он их не почувствовал?! Пылающая свора устраивает месиво с взмахами горящих хлыстов, стуками автоматов с обеих сторон, и взрывов убийственных заклинаний.
     – Засада! – вопит кто-то из наших, прежде чем срывается на хрип от того, что его пальнули в шею. Я хватаю мотоцикл за руль, разворачиваю и даю деру, предварительно отправив в это месиво последний залп гранатомета. Задену своих – плевать. История всех оправдает.
     Вроде отрываюсь, но сзади уже рычит мотоцикл преследователя. Он настигает настолько быстро, что я едва успеваю потянуться за пистолетом, как его всадник в комбинезоне из чешуек, прыгает со своёго железного коня и с криком: "СТОЯТЬ!" сшибает меня куда-то в кювет.
      Я снова переживаю чувство, когда падал на машине со скалы: также всё плывёт перед глазами, сливаясь в коричнево-зеленую кашу, отдельные отпечатки корней и деревьев. В мозгу резкими вспышками отдаются болезненные удары о них.
     Едва я торможу, стукнувшись лопаткой о ствол дерева, то сразу встаю, принимая боевую стойку. Головокружения нет, у мертвецов вообще всё в порядке с вестибулярным аппаратом. Из кустов вылетает демон и с криком бьет мне ногой в грудь, мое падение продолжается, но дальше склон не такой крутой, и я снова встаю и отражаю следующий удар. Сделав изящный кувырок, демоница встает.
     Успеваю рассмотреть её. Сексапильная фигура в чёрном облегающем костюме, покрытом чешуйками, внушительная упругая грудь и такие же ягодицы. Алиса.
     Я уже не сомневаюсь в этом ещё до того, как она легко снимает шлем, под которым её демоническое обличие: длинный язык, два острых ядовитых зуба, чешуйчатая кожа и стеклянные глаза с тонкими змеиными зрачками.
     Она бросается на меня, сыпля шквал ударов руками и ногами, одинаково быстрых и точных.
     Я едва успеваю блочиться и отступаю. О контратаке не может идти и речи, она постоянно попадает по мне, а я активно пытаюсь защититься. В порыве ярости она очень размашисто бьет ногой, я успеваю её схватить, но следующая нога уже бьет мне в висок, и я отпускаю демоницу, следом она также размашисто бьет рукой, но я хватаю её и ловким броском кидаю спиной в ствол дерева.
     Та, неестественно выгибаясь, встаёт снова и бросается, но я успеваю уклониться и вкатить ей сначала хук в челюсть, а затем ударить в бедро ногой, поставив Алису на колено, но даже в таком положении она умудряется извернуться и ударом другой ноги в голень сбить меня с ног.
     Я быстро пытаюсь встать, но она уже с шипением запрыгивает мне на шею спереди, прочно обхватив ребра своими бедрами. Её сильные тонкие пальцы забираются прямо под шлем и срывают его, я хватаю девушку и, прежде чем та снова извернётся, прижимаю её к себе и с силой падаю вперед на землю.
     Она шумно выдыхает от удара и расслабляет захват.
     Оказавшись сверху её, я перехватываю её запястья и крепко прижимаю к земле.
     – Артур??? – она перестаёт сопротивляться, лик демона сходит с её лица, сделав её снова прекрасной губастой красоткой с черными глазами и смугловатой кожей. – Ты стал одним из них???
     – Я не один из них, – наклонившись, шепчу ей сквозь зубы.
     – Но...
     – Я не могу тебе рассказать сейчас. И ты тоже молчи. Я потом тебе всё объясню.
     Лицо Алисы всё ещё не понимающее.
     – Доверься мне, – я отпускаю её руки, тянусь в мешочек на поясе за горсткой порошка телепортации, а затем спрыгиваю с девушки, бросаю горсть и исчезаю.

Глава 13

     В тот день в засаду попали почти все ударные группы, но, благо, всех солдат, кроме зомбированных душ из Поезда, унесли в лагерь. Несколько вылазок оказались удачными, и наша армия пополнилась душами Надзирателей и Извозчиков, а также машинами, мотоциклами и оружием. Мир Мёртвых не хочет просто так отдавать нам власть, его солдаты сражаются до последнего.
     К площади у сапфирового Храма стягиваются войска, среди незнакомых лиц я заметил Кирилла Сотника, того мажора, которого я не смог сдать в Ад, он мельком посмотрел на меня и исчез за спинами других солдат. Видимо, Вольные демоны его не бросили.
     Мы выстраивались в колонны. Видимо, перед нами собирался выступить Учитель. Так его здесь называли.
     
      Четыре крыла, словно опрокинутый на бок крест, растянулись за его спиной. Перед ним армия преданных ему воинов, обладающих недюжинной силой, способные перековать мир так, как они хотят.
      Этот образ горькой ностальгией отдался в его памяти. Когда-то точно также он стоял в рядах бунтовщиков и смотрел на сладкоголосого Люцифера. Он убедил их восстать против Бога Земли ещё на этапе формирования концепции Мира Мёртвых. Светоносный считал, что люди слишком отвратительны и зверины по своей природе, поэтому не заслуживает Рая.
      Сама мысль о том, что души человеческого сброда будут превращаться в ангелов, вызывало в нём бурю отвращения.
     Действительно, Ада сначала не планировалось. Всех людей, чьи души просто так прибывали из Мира Живых, должны были отправить в Рай, где они бы предавались грёзам и временами выходили крестовым походом за его пределы. Там первым ангелам из людей было отведено сражаться с Титанами, сильным коренным населением этого мира. Эту могущественную цивилизацию предполагалось истребить именно их усилиями...
      Но бунт Люцифера все изменил.
      Именно юный Светоносец окончательно убедил Титанов во враждебности гостей из другого мира и вместе с другими Падшими бросил Богу Земли вызов, но, как это часто бывает, когда бросаешь вызов Высшему существу, потерпел поражение.
      Люцифера спасло его лицемерие и гибкость: он сумел избежать вечной кары, убедив Бога и Смерть, что может дополнить их мир Адом: после смерти ангелами станут только лучшие представители человечества, а худшие будут отправляться к нему, и, в результате их вечной борьбы, силы добра и зла достигнут вечного баланса.
      Эта идея пришла Смерти и Богу по душе, и они оставили Люцифера надзирать за Пеклом. Азазель и другие Падшие крайне негативно отнеслись к такому предательству, и Светоносный просто избавился от них.
      Что до Титанов, то Люцифер после поражения умудрился рассорить их северные и южные расы и столкнуть их лбами. Из-за кровопролитной войны цивилизация гигантов вымерла.
      И сейчас Азазель стоял, преисполненный жаждой мести. Смерти, Жизни, Богу Земли и, конечно же, Люциферу.
     – Мы уничтожим Рай! – скандировал он, и толпа в ответ улюлюкала, гремя бронёй и оружием. – Мы сожжём в пепел то, что они считают святым. Бог лишится своего пристанища, и навсегда исчезнет связь с Землёй! Всё, что они построили, загнав людей в рабство – падёт!
     
     Все вокруг бились в экстазе, волну сил и эмоций, что выпускал Азазель, почти физически ощущал и я. Я готов был также размахивать саблей и восклицать, как и все вокруг меня. Луций уже вовсю кричал:
     – Долой Бога! Долой Смерть! Да здравствует власть свободных душ!
     Происходящее походило на религиозный экстаз, и я из последних сил старался сопротивляться, но вот уже и я, воодушевлённый, размахивая руками, восклицал, как хочу разрушить Рай на части. Пока моё сознание не отключилось, слившись с всеобщим безумием толпы, я успел заметить, или мне привиделось, как позади Азазеля возникает чёрная фигура. Едва заметная, словно тень, в плаще и с огоньками зеленых глаз из-под капюшона.

Глава 14

     Алиса встаёт, отряхивая костюм и сплёвывает кровь из разбитой губы.
     С крутого спуска, срывая куски земли с мхом и обнажая паутину древесных корней, к ней подлетает ещё один пламенный байкер.
     – Ты в порядке? – спрашивает всадник, чья голова закована в рогатый решётчатый шлем, а тело покрывают рельефные крупные пластины.
      – Да, он сбежал, – раздаётся неприятный хруст. Девушка вправляет себе бедро, обхватив его руками. – Телепортировался.
     – Узнала его? Это Вольный демон?
     Алиса замялась. Артур был из тех мужчин, типаж которых ей нравился: солидные, холодные и дисциплинированные. И дело даже не в его форме Извозчика и морозе кожи Слуги Смерти. Без всей внешней мишуры было ясно, что этот человек и при жизни был лидером, что готов пойти на любые жертвы во имя достижения цели. В этой форме Извозчика он был, напротив, зажат, скован, словно пленённый, но не сломленный завоеватель.
     Она ощущала в нём силу, огромную, неудержимую силу, под которой горы трещат, как крекер, но усыпленную, словно замороженную до нужного часа. Она мало знала, что у него в голове, и что он знает. Оно и понятно, из Артура и слова не вытащишь, но это ощущение дремавшего в нём титана, когда она прикасалась к нему своими горящими ладонями, когда смотрела в его серые, ледяные глаза – давали ей всё необходимое, что нужно было знать о нём. И сейчас, когда он скрутил её и смотрел ей в глаза – в них не было злобы сбежавших демонов или фанатизма зомбированных душ, похищенных из Поезда. В них застыла только холодная решимость и расчёт. Он знает, что делает.
     – Понятия не имею, кто он. Видимо, похищенный Извозчик.
     
     Нам с Луцием выделили комнату в сапфировом храме. Из окна открывался отличный вид на покрытый лиловой дымкой горизонт. Буквально в сотнях метрах от Храма. Видимо, его географическое положение должно быть скрыто даже от его жителей.
     Луций садится на одну из кроватей, нет, это вовсе не казарменная койка, а вполне полноценная сапфировая кровать, что вырастает тонкими изогнутыми ножками прямо из полированного сверкающего пола. На ней уже мягкая перина и подушки. Понятия не имею, зачем мертвецам такие удобства, мы слабо испытываем тактильные ощущения. Мы скорее больше чувствуем сам факт прикосновения.
     – Ну как, отошёл от общей эйфории? – почти шёпотом спрашивает Луций.
      – Да, уже выветрилось, – я плюхнулся на кровать, готовясь встретить тяжелеющую с каждой секундой волну депрессии.
     В окно видно, как бойцы идут с тренировок: редкая группа тех, кто добровольно согласился примкнуть к Азазелю, ступала внутрь храма, к источнику энергии, от которого они получали возможность испытывать эмоции без таблеток. Хохочущим легионам десяти тысяч похищенных из Поезда душ это ни к чему: им и без того массово промыли мозги. Да так хорошо, что они круглые сутки навеселе.
      – Хочешь – ещё подзарядись, – усмехается Луций и кивает на окно.
      – Нет уж, спасибо, иначе я потеряю последние остатки разума, – и добавляю шёпотом. – У тебя ещё остались?
     Луций кивнул, внимательно осмотрелся по сторонам и быстро положил мне в руку рыжую таблетку бодрости, и я быстро проглотил её. Депрессия прошла, сменившись свежестью и ощущением внутренней энергии. Даже какое-то чувство победы появилось. Таблеток радости Луций с собой не брал: она пьянит, и её эффект может нас выдать.
     
      Четырьмя днями ранее…
     Тёмная вуаль Мораны захлопнулась вокруг меня. Я словно оказался внутри вихря черной ткани. Когда она развеялась, меня окружала комната с высоким потолком, где красовалась бронзовая люстра в виде черепа. С неё, как волосы, свисала россыпь железных костей на цепях. Покачиваясь, они звенели как колокольчики при входе в магазин.
     Стен комнаты не видно из-за плотной завесы тьмы, поэтому размеры помещения представить невозможно, однако я почти физически ощущал, что из этой темноты за мной наблюдают десятки глаз.
     Прекрасная богиня с минуту внимательно слушала тихий, почти неуловимый шепот из-за завесы темноты, а я не мог оторвать взгляд от её профиля, аккуратных тонких губ, маленького изящного носа и таких больших чёрных глаз.
     – Смерти нужна твоя помощь, – наконец, заговорила она, повернув взгляд ко мне. – Стало известно, кто стоит за побегом пятидесяти демонов и источником их бесконечных сил.
     – Падший ангел?
     – Именно, а точнее, Азазель. Каким-то образом ему удалось сбежать, а сейчас с каждым днём ряды его армии растут.
     – И чем я смогу помочь? У меня вряд ли хватит сил остановить их.
     – И не нужно. Мятежники уже завербовали многих Извозчиков в свои ряды, ты станешь одним из них. Ты будешь учиться у них, соглашаться с их идеями и даже совершать преступления против нас. Также ты будешь внимательно следить за всем, что они делают и говорят, и в конце дня докладывать мне об их планах. Связь раз в день по закрытому мысленному каналу, – она нежно касается моей головы, и я чувствую сильное покалывание от носа до затылка. – С помощью него я буду связываться с тобой и защищать твоё сознание мороками, чтобы никто в лагере не смог прочесть твои настоящие мысли.
     Я как загипнотизированный смотрел в глаза богини. Спорить и как-то обдумывать её авантюру не хотелось. Было ясно, что этот план исходит от самого Господина Смерть, и ему нужно было только подчиняться.
     – Как мы спровоцируем нападение на меня?
     – Оно уже запланировано. В их лагере уже несколько дней работает Луций, он порекомендовал тебя Вольным демонам и сказал, что сегодня в ночь ты едешь отвозить душу. Так что сегодня тебя схватят.
     – Почему Луций?
     – Он – надёжный Слуга и имеет большой опыт работы с бунтарями, – говорит она. Что бы это значило? – Вместе вы сможете узнать больше.
     
      Сейчас...
     – Тебе лучше? – интересуется соратник.
     – Да, куда лучше, чем с этого фанатизма, – улыбаюсь. – Как-то привычней.
      – Да уж, они мало чем отличаются от демонов. Также готовы с фанатизмом идти убивать... Но вряд ли такие как Генри и другие пятьдесят Вольных демонов придут к власти. Я посмотрел на множество революций в Мире Живых, и везде одно и тоже... Агрессивная масса жаждет мести и справедливости, ей обещают всё это дать, щедро приправляют это всё аппетитным соусом из идеалов, и вот они готовы сокрушить любого бога, опрокинуть любого идола, – Луций посмотрел в окно. – Но едва они доходят до цели, все богатства достаются их лидерам, а они же не получают ничего. Если Азазель захватит власть, он также избавится от своих преданных солдат, как когда-то Люцифер избавился от него.
     – Почему ты так думаешь?
     – Потому что народ никогда не приходит к власти. К власти всегда приходит элита, и каждая новая революция ничто иное, как смена этих элит. Взгляни на Вольных демонов, взгляни, что ими движет. Жестокость, жажда отомстить, разве они будут мудро и справедливо править? Они всего лишь инструмент, их используют и выкинут. Так безопасней.
     В это время к двери осторожно подошёл Кирилл Сотник. Когда Артур выкинул его из багажника, Вольные демоны живо вернулись за мальчуганом и приютили в свои ряды. Едва он увидел в рядах своих соратников тех, кто с лёгкостью и без сомнений отбился от Генри, тех, кто так просто отверг тогда То, что он им предложил, он понял, что с ними что-то не так.
     И сейчас, подслушивая за дверью, лишь убедился, что эти двое хотят только разрушить все планы Азазеля, разрушить его новый счастливый мир.
     Кирилл на цыпочках убежал от двери.

Глава 15

     Мы тоже можем совершить самоубийство. Не в том смысле, что повредим своё мёртвое тело и будем лежать бездыханно, нет. Какая это смерть? Ты просто выбываешь из игры, пока тебя не подлатают. Ты просто разом лишаешься всех сил и энергии и лежишь где-нибудь, выброшенный из машины под кустом. День. Два. Неделю, месяц. Потом к тебе потихоньку возвращается способность двигаться. Лишь частично, и ты, оголодав без эмоций, уже с внешностью живого скелета и чувством полной внутренней опустошённости можешь чем-то пошевелить. Ты прекрасно осознаёшь, что можешь взять волю в кулак, начать ползти, но ты не хочешь.
     Как человек в глубоком горе смотрит в одну точку, не в силах пошевелиться.
     Но это ещё не гибель. В каком-то смысле ты ещё «жив», любой из нас, когда попадает в Мир Мёртвых, в некотором смысле «живой». Настоящая гибель – это когда ты полностью и окончательно уничтожен, вечная тьма вне времени и пространства, полное отсутствие сознания. Небытие.
     И его тоже можно достичь. И его достигают те жители городков мертвецов, чьи души не нужны ни Аду, ни Раю, ни Смерти. Они в глубокой печали, испытывая невыносимую душевную боль, на своих исхудалых как у скелета ногах подходят к реке Стикс, по которой с незапамятных времен первый Извозчик душ Харон возил души.
     Сделав последнее волевое усилие в своём существовании, они бросаются в эту реку, и с диким воплем растворяются, долго, но методично распадаясь на части, на отдельные фрагменты души, на куски энергетик, утрачивая всё, что когда-то было ими.
      Живой человек был бы в ужасе от перспективы уйти в небытие, а мне сейчас было всё равно. В этом и плюс быть мертвецом. Чтобы в твоей жизни не происходило, ты по большей части смотришь на это, как на скучный фильм по телевизору лишь потому, что тебе больше нечего делать.
     Также и я сейчас, стоя на коленях вместе с Луцием, смотрел на Азазеля в предвкушении полного уничтожения души. А в самом деле, как ещё можно наказать мертвеца? Разве вечными муками? Я вас умоляю. Они даже в Аду не вечны.
      Азазель прекрасен, не как мужчина, скорее, как существо. В нём одинаково сочетались как женские, так и мужские черты. Мощная грудь и плечи и тонкая, как у девушки, талия. Сильная широкая шея и женственный овал лица, который отчасти скрывала копна огненно-рыжих волос. Длинные ноги обтягивают штаны из фрагментов какого-то древнего существа с толстой синей кожей, сапоги из того же материала.
     Мы стоим там, где и положено осуждённым на казнь: на площади перед сапфировым храмом, рядом уже в прямом смысле пылает пламенем Генри и зло смотрит щенок-Кирилл, который каким-то образом нас сдал.
     Позади нас нестерпимо жжёт солнечный свет: другие пятьдесят Вольных Демонов, их новые ученики и простые оперативно зомбированные фанатики с Поезда выкрикивают нам проклятья и готовятся в любую секунду кинуться нас порвать.
     Доболтался Луций. Как его с таким языком ещё в Городе Суда на операцию по удалению личности не отправили?
     В женственных чертах лица Азазеля угадывается, если не презрение, то некое чувство усталости. Он смотрит на нас, как на мечтательных идиотов, которые с восхищением говорят, как скоро они достигнут высоких целей, при этом не делая ничего. С эдаким снисходительным презрением.
     – Одно Ваше слово, и я расчленю каждого из них! – прохрипел Генри, сжимая кулак. Тот начал наливаться невыносимо ярким солнечным светом.
     – Не надо, сын мой, я сам справлюсь, – спокойно и умиротворённо говорит Азазель своему сподвижнику. Тот покорно опускает голову и отходит от нас. Толпа тоже замолкает. Хоть Падший Ангел говорит и тихо, но одна его реплика запускает тишину в рядах бунтовщиков. Он подходит к нам и кладет ладони на головы. – Я накажу их сильнее, чем они могут представить.
      Что-то странное начинает происходить со мной и Луцием: мы выпучиваем глаза и орём, как от дичайшей боли, но при этом я не чувствую ничего. Совсем ничего, я сам просто без причины воплю от несуществующего страдания, рот выкрикивает мольбы о пощаде, но всё это происходит без моего участия.
     Очертания мира вокруг начинают расползаться: словно пространство делится на квадратные плиты и расступается…

ГЛАВА – 16 Рассказ о первых Ангелах

     Дикие вопли, которые издавали наши с Луцием "тела", отдалялись, пока не стихли вовсе, и мы с ним оказались парящими в невесомости. Посреди бескрайнего Космоса. Мимо нас проплывают целые созвездия, утопая в ярком тумане, вращаются лепестки галактик, точки звезд мерцают и кружатся, словно рой из светлячков.
     Впереди в невесомости парит Азазель. Интересно, какую кару он для нас замыслил? Хочет распылить наши души на атомы?
     – Спокойно, – словно прочитав наши мысли, говорит Падший и улыбается уголками рта. – Я прекрасно понимаю, что вы всего лишь Слуги и вам глубоко плевать на войны Богов. Но раз уж вас призвали для этого задания, то вы явно достойные представители своего вида.
     Краем глаза смотрю на Луция, также парящего над космической бездной. Его лицо выражает сомнения.
     – И нет, я ничего не собираюсь у вас узнавать, вы для Смерти пешки, и тоже ничего не знаете, – словно ответил Луцию. – Просто хочу, чтобы вы кое-что узнали.
     Пространство вокруг нас сжимается, звезды меркнут и гаснут, обилие галактик проносится мимо нас и уменьшается до горошин, а затем все они собираются в один небольшой шар. И таких шаров в черной бездне вокруг нас становится бесчисленное множество. Миллиарды разных Вселенных.
     – Так на самом деле устроена наша реальность. Бесконечное количество разных Вселенных, параллельные миры, – сообщает Азазель. Так прав я был, что людские души не на другую планету улетают с Земли, а в параллельную реальность! Сколько же таких параллельных миров? Сколько таких же как и я живут и умирают в других Вселенных?
     – В каких-то из этих миров ваш Бог существует как отец ангелов, создал Ад и Рай и ему можно молиться, чтобы всё стало хорошо, – продолжает Азазель. – В некоторых мирах, где есть и ваши копии тоже, он воплощён Господом или сыном Божием: Иисуом, Яхве, Кришной, Буддой, Аллахом, Иеговой, – Азазель смолк. – Но в нашей реальности он совсем иной.
     Один из шаров Вселенных подлетает к нам, расширяется и поглощает нас: мы снова оказываемся в скоплении Галактик, затем звёзд, и когда один из желтых раскаленных шаров Солнца приближается к нам вплотную, мы с Луцием ощущаем почву под ногами.
     – Наверняка вы в курсе, что в нашей реальности Бог – это не единственный Абсолютный Разум, которой правит Всем. Такой наверняка есть, но с ним почти никто не сталкивался. Большая часть богов далеко не всемогущая: кто-то заправляет только планетой, как ваш Яхфа, кто-то покровительствует народу, как славянский бог Род. Во власти кого-то стихия на определённой местности, как у Мораны, которая богиня Смерти только для вашего народа, Артур, – взгляд Азазеля едва не прожигает меня своей мощью. – А кто-то может в любой точке Вселенной использовать максимум своих сил как ваш Господин Смерть.
     Мы оказываемся на неведомой планете. Там, где местность скалистая, а литосферные плиты постоянно напирают друг на друга, из-за чего суша представлена километрами горных массивов. На этой каменистой местности расползлись ковры мхов и лишайников, а к небу тянутся мощные, словно небоскребы деревья. Их кроны настолько широкие, что в каждой из них можно разместить небольшое поселение.
     Так и было. Подобно эльфам, в кронах строили города эти существа.
     Но это были не простые гнёзда и норы. Каждое селение на дереве в лесу собиралось в большой мегаполис, который жужжит пролетающим транспортом, светится огоньками окон и ярких вывесок.
     Шумный город, от которого пахнет чем-то вроде бензина, духами и жареным мясом из ресторанов.
     В кронах деревьев летают странного вида птицы с двумя, а то и тремя парами крыльев. Лишь когда одна из них подлетает к нам вплотную, удается разглядеть человекоподобные черты лица, заросшие чем-то вроде перьев, мощную выпирающую грудь, а вместо носа некое подобие клюва, соединенного с верхней челюстью.
     Пролетая мимо нас, человекоподобная птица издает что-то вроде крика чайки, выпучив медового цвета глаза, и улетает восвояси.
     – Именно так выглядели первые «ангелы», – сообщает Азазель. – Изначально это были никакие не слуги Божьи. Миллионы лет эволюции на планете Габр сделали из простых птиц-гермафродитов разумных существ. Мы сумели достичь как высокого технологического, так и магического прогресса. Совсем как Титаны. Мы могли не только владеть телекинезом, телепатией и тысячами заклинаний, но и делать компьютеры, летать в Космос, клонировать себе подобных, менять генетический код, подобно здешним эльфам...
     Перед нами проносятся достижения этой цивилизации: роботы, работающие от магии, но имеющие доступ к интернету, улетающая в космос ракета с колдунами на борту, защищённые заклинаниями машины и автоматы. Совсем как у нас в Мире Мёртвых.
     – Я уже говорил, что боги бывают разные: как по силам и способностям, так и по намерениям. У нас был вполне справедливый Бог, к которому вся наша раса приблизилась, с которым мы смогли наладить гармоничные отношения и развиваться ещё быстрее, – вокруг нас возникает море из крыльев: полчища первых ангелов расселись в кронах деревьев в позе лотоса. Кроны, усиленные металлическим каркасом, похожим на паутины, усеяны россыпью сооружений из стёкла и стали, похожих на гнёзда.
     Дома "ангелов".
     Тысячи особей устремляют в небо медовые глаза и закрывают их, слушая тихий, едва уловимый шепот. Шепот самого Господа. Их Господа.
     – Но тот Бог, которого вы зовете Яхфа, который сейчас правит и вашим Миром Живых, разорвал нашу связь....
     Я вижу, как одна из Лун этого мира закрыла Солнце. Она словно из ниоткуда появилась в небесах и внезапно загородила светило. Совсем ненадолго, будто закрыло ширмой, пока там происходит нечто не для глаз наблюдателя, а затем также внезапно исчезла.
     – Сначала мы мало, что заметили. Подмену Бога в принципе непросто заметить, если ты не готов к такому. Но вскоре он стал предлагать нам расширить границы своего мира. Переместиться на границы с миром Титанов и начать строить новый. Бог убедил нас, что нам потребуются верные энергичные помощники, и поэтому мы должны помочь в развитии расы людей.
     Я вижу, как ангел держит на руках новоиспечённую человеческую душу. Почему то сразу догадался, что это она, хоть и выглядела весьма странно. Прозрачный мышечный силуэт, под которым светится скелет. Эдакий биоробот.
      — Но вскоре мы узнали, что изначально этих слабых физически, но очень гибких созданий сначала хотели испытать на Титанах. Ложный бог захотел зачистить этот мир от сильных конкурентов, чтобы не помешали разыгрывать ему свою партию. И в ней нашему народу была отведена не самая почётная роль: не люди должны были служить нам, а мы обслуживать их и делать из них подобие нас. А когда мы отказались, всё случилось...
     Следующим кадром этого кинотеатра тотального погружения стали горящие деревья: видны многочисленные крепления и металлические усилители, когда могучие стволы пылают как спички.
     Ангелы падали. В воздухе запах обожжённых крыльев, с клювов срывается отчаянный вопль. В лесах орудуют чудовища: их почти не видно в пламени, потому что их тела прозрачны и словно сделаны из стекла.
     – Ложный бог он стал захватывать наш мир, сокрушая наши города или подминая их под себя, поглощая наши разумы и чувства. Большинство сдалось ему в рабство, но были те, кто бросил вызов. Восстание против Нового Бога поднял тот, кого вы зовёте Люцифером. Мы его звали Цхат...
     Перед нами его лицо, он с яростью сжимая что-то вроде автомата, ствол которого венчал очень длинный как копье штык, смотрел на пламя. Несмотря на то, что овал лица был мало похож на человека, с очень плоским подбородком, а нос и верхняя челюсть соединялись в твердое подобие клюва, было видно, что он молод.
     Справа и слева от него сели остальные крылатые солдаты: на груди их брони, напоминающих кожаные доспехи с бронежилетом, красовалась эмблема. Там была птица, до боли похожая на голубя.
     – Цхат не захотел мириться с новым порядком, который собирался установить Яхфа, не хотел, чтобы его раса была порабощена.
     В следующую секунду мы стоим перед трибуной из искорёженного космического корабля. На ней стоит Цхат и о чём-то беззвучно вещает, жестикулируя трёхпалой рукой, в другой он всё также сжимает багровый автомат с саблей штыка.
     Ему машут автоматами и также пылко отвечают сотни его последователей. Мы не слышим их лозунгов, но в атмосфере уже ощущается, что они в вот-вот сорвутся в бой.
      – Мы все поверили Цхату, – продолжает Азазель. – Он вселил во всех нас надежду, что можно что-то изменить... И мы фанатично шли за ним, он стал светом. Стал несущим свет, – на одном из кадров этот человек-птица едва заметно улыбается. – И я любил его, – на мгновение лицо и голос Азазеля становятся женскими. – Или любила. Вы устроены совсем не так как мы.
     Мелькают кадры того, как те, которых позже назовут Павшими проводят диверсии в рядах врага: замаскированные под рабов, которые в смирении, приняли человеческие лицам, они воруют магические артефакты или уничтожают важные объекты.
     Мелькают сражения. Такие можно увидеть только в Зоне Войны: две крылатые армии, словно рой саранчи сталкиваются друг с другом, обмениваясь вспышками заклинаний, взрывами ракет, шквалом из пуль, на землю падают горящие истребители, втыкаясь острыми носами в каменистую местность.
     Обожжённые трупы воинов валятся в кровавые кучи рядом, в воздухе запах жареной птицы и свинца.
     – Война шла на разных фронтах, на разных планетах. Мы объединились с Титанами, чтобы противостоять новому Господу, но и это не помогло. Мы пали в боях, позднее Титаны были стравлены друг с другом и уничтожены. Бог их планеты сдался перед вашим и тоже отступил, оставив в своё владение небольшой кусочек на севере. Яхва вместе с Господином Смерть подмял под себя эту планету, назвав его Миром Мёртвых.
     Во дела. Оказывается, в Библии не красивый мифический сюжет был показан, а целое столкновение миров, их кровавое завоевание Богами.
     – А Люцифер?
      – А Люцифер... – Азазель налился гримасой гнева. – Он нас предал, прогнулся под Яхфу и отправил своих самых близких товарищей коротать вечность в иллюзиях. Что до нашего народа, вы сами видите, во что он превратился. Нами, вернее подобием нас, становятся люди. Жалкие, глупые люди.
     – Постой, – перебивает его Луций. – Может, вы проиграли из-за того, что сама Смерть и Жизнь на стороне нашего Бога? Вселенские сущности впряглись за него, чтобы установить подлинный порядок?
     Падший горько усмехнулся.
      – Вы так ничего и не поняли? Зачем я рассказал вам, что Вселенных бесконечное множество? Зачем объяснил, что в ней сотни миллионов богов разных сил, способных путешествовать в параллельные реальности, способные захватывать и создавать целые миры? – Азазель закатил глаза. – Ваш Господин Смерть не уникален. Он лишь одно из воплощений Смерти во Вселенной. Не спорю, что очень могущественный, но всего-навсего один из многих. Просто он в разы сильнее ваших, земных божков смерти, к которым вы так привыкли: Мары, Плутона, Аида... Поэтому вам и кажется, что он такой один, что он главное воплощение смерти нашей реальности, но нет...
     Азазель трёт ладони, а затем сжимает одну из них в кулак.
     – Господин Смерть и Яхфа всего лишь союзники в захвате других миров. Посмотрите на наш народ и на Титанов. Посмотрите, что с нами стало. Они давят все расы, способные оказать им сопротивление, способные к собственному божественному восхождению. Сильные разумные существа либо сдаются и становятся их рабами, либо погибают. Но для чего я это вам рассказал?
     Перед нами поле боя, где лежат вповалку мёртвые Титаны, похожие на динозавров с человеческим телосложением. Рядом груды горящих танков и самолётов, изуродованные ангелы. Бесконечное поле трупов... Свалка из погибших рас. Она растворяется, и мы снова оказываемся в Космосе. Слева от нас, светясь голубым, но при этом в разводах суши, как сапфир, измазанный в песке, но мерцающий на Солнце, вертится Земля.
     – Вы – самые привилегированные разумные творения вашего Бога, – с долей презрения говорит демон. – Как коровы, их личный скот, который они берегут. Вы когда-нибудь задумывались, почему в Мире Мёртвых, на этой бывшей планете Титанов, ваши тела твёрдые, а когда вы возвращаетесь в Мир Живых, там вы невидимые духи, тени?
     Я задумался. Как-то привык, что Мир Мёртвых – он на то и Мир Мёртвых, чтобы душа, покинувшая живое тело, повторяла здесь подобие жизни. Поэтому у нас плотное тело. А в Мире Живых нас уже нет, поэтому мы лишь тени. Всё это всегда казалось данностью. Очевидным.
     – Да потому что вас отправили подальше от поля боя, – сердито произносит Азазель сквозь зубы. – Эту Вселенную разрывает на части от той войны, которую развязал ваш Бог, Господин Смерть и куча других богов. Они завоёвывают миры один за другим, и этот далеко не последний. Вас же вырастили в параллельной Вселенной, где совершенно другая структура и плотность вещества, здесь вы твёрдые, там вы призраки-невидимки. И наоборот. Души с Земли здесь становятся плотными и материальными. При желании, из них возможно сделать совершенно живые организмы. Как это сделали с вашими динозаврами.
     Вот уж не ожидал услышать такое мозговыносящее, околонаучное объяснение нашего мира.
     – Мы, все люди, из другой реальности? – уточнил Луций.
     – Да. Вас и многих других дойных коров создали подальше от сражений, в других реальностях, чтобы вы не пострадали. Вот и всё. Вы – всего лишь скот для ваших богов, расходный материал. Подумайте как-нибудь. Кто вы и для чего вас всех создали?
     
     Словно резко вытащили из омута, когда уже начал идти ко дну. Вскрикнув, я и Луций упали на землю у ног Азазеля. Толпа его приспешников, десятки тысяч воинов, светящиеся Вольные демоны и их менее сильные последователи ещё ликовали.
      – Я не стану больше мучить эти заблудшие души! – громогласно объявляет Азазель, и толпа вновь стихла. – Они итак вдоволь натерпелись от своих хозяев. Мы не станем опускаться до их уровня! – и мой слух снова утопает в безудержной волне ликования. – Пусть они вернутся к ним и напомнят угнетателям, что у них нет ни шанса устоять против нас! – очередная волна ликования, ещё громче, хлопки аплодисментов, свист и тошнотворное вездесущее восхищение тысячи фанатиков.
     Зрение снова пропадает, тёмная вуаль окутывает моё сознание и возвращается, когда я ощущаю руки на руле, а под задницей мягкое сиденье машины, шею снова давит галстук удава, а пояс – ремень от чёрных брюк.
     Я снова за рулем своей машины, в форме Извозчика, посреди пустой Основной трассы. Справа блестящая советская "Чайка" Луция.

Глава 17

     А в сущности, и нет никаких богов. Что представляет собой Бог? Некое существо, чьё сознание на порядок выше твоего, чьи возможности разума в тысячи раз превышают наши.
     Мы тоже боги: для скота, которого загоняем на бойню, верша его судьбу, для собаки, что с восхищением смотрит на нас, и как мы ежедневно пользуемся нашими технологиями, совершенно загадочными и непостижимыми для неё. Мы боги для муравейника, на которого наступаем в лесу. Наша нога – ни что иное как божественное вмешательство. Непонятная кара сверху, загадочное происшествие масштабов маленькой цивилизации.
     Мы боги для диких зверей, за которыми гоняемся с винтовками, мы подчинили себе огонь, силу, которую они боялись и не могли познать. От нас веет смертью, ужасом, невероятной непреодолимой силой.
     Мы – злые маленькие боги для других обитателей своей планеты. Среди нас есть как добрые боги, что подберут на улице собаку и будут её выхаживать, так и злые, которые будут стрелять в эту собаку из травмата. Мы можем быть слабыми, а можем быть сильными, но всё равно оставаться богами.
     Разумно согласиться, что для наших богов мы просто приматы, а самих богов, как и людей, не счесть. И что среди них тоже есть слабые и сильные, созидатели и разрушители. В свою очередь для каждого малого бога, правящего народом или какой-то страной, есть сущность, которая является Богом для него.
     Более высшая сущность: управляющая планетой, Галактикой. А с их глубиной разума, их Силой, человечество просто очередной муравейник в лесу.
     И в этом есть справедливость. Человек – не венец эволюции и никогда им не был. Он точно также может оказаться в положении скотины, которую сначала откармливают, а затем загоняют на бойню.
     Азазель сказал, что так не везде: есть мир, где боги действительно мудрые наставники, ведущие нас путём духовного восхождения, но моим миром правят боги не той реальности. В моей – человечество получило того бога, которого оно заслуживает. В моей человек получает по заслугам за все свои грехи. За всю свою гордыню, за всё своё пренебрежение к природе.
     Мы несёмся с Луцием по Основной трассе: две сверкающие молнии, замораживающие всё рядом с дорогой.
     Лицо Мораны уже у меня на прозрачном экране лобового стекла.
     – Вас просто так отпустили? – поинтересовалась она.
     – Да, в назидание Господину Смерть, показать своё благородство, – рядом возникает лицо Луция. – Разведданых у нас не очень много: источник их силы – Азазель, он же питает своих последователей, прямых учеников. Вольных демонов, с которыми они плотно работают не так уж много – порядка пары сотен, но они уже обладают внушительной магической энергией. Видно, что к штурму они готовятся в спешке: десять тысяч душ, которые они похитили из Поезда просто загипнотизированы и выполняют функцию простых головорезов: обучать справляться с силой некогда.
     – А штурмовать они хотят Рай? – Лицо Мары на секунду стало задумчивым, видимо, она решила ненадолго заглянуть в разум Луция.
     – Именно так, Азазель точит зуб на Яхфу. По поводу расположения лагеря ничего не известно, скрыли как надо. Даже косвенных признаков нет, где он может находиться.
     – Неудивительно. По крайней мере, мы уже знаем, куда они собираются ударить и укрепим это место. Они уверены в собственной непобедимости и вряд ли станут отступать от плана.
     – Я помню кое-что ещё...
     Морана обращает взгляд прекрасных и завораживающих глаз, как тьма ночного леса в сумерках, на меня. Неясно, залезла она мне в голову или нет, но в памяти ярко всплыл этот образ, который я видел на выступлении Азазеля. Это всеобщие боевое безумие, фанатичные лица, брызжущие слюной рты, и эта тень... Эта тень в капюшоне, из-под которого едва мерцают два зеленых огонька. Всего на мгновение, чтобы исчезнуть.
     – Я поняла, Артур. Мы подумаем над этим, – снисходительно произносит богиня. – Вы хорошо справились, дети мои, в Городе вас ждёт награда. Наслаждайтесь, – её лицо медленно исчезает с лобового стекла.
     
     Город Суда походил на замерший айсберг с торчащими из него каменными иглами небоскрёбов, когда мы подъехали к нему. Ночь сковала Город льдом, а в переулках танцевали безликие тенеплясы. В тусклом, словно безжизненном свете луны.
     Сцепление на льду не очень, поэтому ехали до банка чуть дольше, чем планировали. Броневики с патрулями Надзирателей спокойно проезжали мимо нас и не просили остановиться. Ночью положено досматривать и останавливать тех, кто решает прогуляться и подумать о чём-то, но к нам это не относилось. Боги смерти предупредили их, что сегодня нам можно.
     Банк работал и ночью: посетителей было совсем немного, те Извозчики, которые вернулись посреди ночи с доставки души. Сонные гномики в чёрном сидели за стеклом и лениво пересчитывали монетки-оболы. Взяв довольно тяжёленький звенящий мешочек, я предложил Луцию заскочить ещё в магазин за эмоциями, но тот предложил не тратить время и поехать сразу к нему домой. "Там у меня полно эмоций, угощу", – убедил он.
     Мы опять в его квартире: стены украшены холстами, на подоконнике скульптуры из глины, на полу нагромождения из книг. Откуда-то он достаёт бутылку эльфийского вина и два резных деревянных бокала. Затем он берёт из кармана пиджака несколько эмоций, руками толчет их в порошок, сыпет в бокал и заливает вином.
     – А ты пей, – улыбнувшись, как ни в чём не бывало, говорит Луций. Будто мы не жили несколько дней в лагере у Вольных Демонов, будто не сносили машин других Извозчиков. Словно вернулись с обычной перевозки. Он протягивает бокал: – За успешное задание!
     Чокаемся и пью. В сочетании с растворёнными таблетками, я чувствую приятный жар и умиротворение. Даже вкус вина ощутим.
     – Ты даже не захочешь обсудить, что с нами было? – говорю.
     – А что обсуждать? Всё, что мы видели – это один из новых этапов становления человечества. Когда старые боги перестают быть для них авторитетом, они сами метят в них. Но я бы хотел увидеть у власти тех, кто хочет дать людям свободу, дать им выбор.
     – То есть, в целом, ты разделяешь их взгляды, но тебя не устраивает, что все эти Вольные Демоны и Азазель – потенциальные новые тираны?
     – Именно так, Артур. Поэтому мне и удалось так легко втереться к ним в доверие, – друг отпивает ещё один глоток и снова лучезарно улыбается. Он всегда улыбается и это выглядит искренне. Его улыбка не кажется действием эмоции, она словно бы настоящая, живая.
     – А я не верю в торжество человечества, Луций, – спешу сказать, чувствуя, как радость от эмоций вот-вот унесёт моё сознание в омут сумасшедшего блаженства. – Азазель был прав, оно лишь скот, озлобленный скот, уничтожающий свою планету. И от того подумавший, что стал богом. Но когда настоящие боги осадили его на место, поместили в загоны... Ха-ха-ха! Он теперь отчаянно старается смести этих богов, встать на их место, но скотом он этого быть не перестанет. Аахахаха, – радость овладела мной.
     – А я верю в лучших людей, Артур, – вздохнул Луций, допивая бокал. – В тех, кто сможет сравняться с богами и потянуть за собой других людей. На пути к восхождению...
     Рассвет. Первые вялые лучи здешнего солнца осторожно заглядывали через окно, иней с окон исчезал, а весь город как по волшебству освобождался от ледяного плена. Я всё также угорал, лёжа на кровати Луция, но здравые мысли во мне ещё оставались.
     Неясно, сможет ли Бог, Дьявол и Смерть справиться и отбить удар, неясно даже, продержаться ли Вольные демоны против них хоть час, но чёрт возьми, подумать только: я и Луций, две совершенно рандомные человеческие души, ничего из себя не представляющие, уже сыграли такую огромную роль в этих событиях. Когда весь мир на распутье и неясно, каким он будет после всего этого...
     Может, человек действительно чего-то стоит?

Часть 3 ХАНТЕР. ГЛАВА - 1

     Всё пошло своим чередом. Если так можно выразиться в нынешней обстановке. Мы с Анькой возобновили совместные выезды, и я уже привык сдавать в ремонт машину, после того, как на бампере мокрым местом растечётся очередное зомби Азазеля. Привык к тому, что на крыше остаются следы моих ботинок, когда я запрыгиваю на неё и отстреливаюсь от толпы с пулемета, привык водить так, чтобы можно было развернуть машину боком, взять гранатомет и прицельно пальнуть в толпу атакующих мотоциклистов.
     Я привык, что Анька стала боевой подругой, привык, что каждая перевозка даётся с боем, привык, что из-за моей деятельности шпиона, на нас нападали с особым остервенением.
     В Городе Суда строили новые корабли, большая часть перевозок перешла на море, из-за чего скорость доставки душ сократилась. Многие новые души после Суда ещё томились в Зале Ожидания.
     Каждый раз увозя душу из Города на просторы Мира Мёртвых, я видел ужас в её глазах. Ужас, когда рядом с машиной грохотали взрывы, в небе летали Вольные, кидая испепеляющие солнечные шары, как автоматы барабанили по машине и разбивали стёкла.
     Война уже началась, войско Азазеля давно перестало быть подпольными партизанами: они в открытую захватывали Мир Мёртвых, вербуя в свои ряды всё новых и новых последователей.
     Понятия не имею, как я выживал в бесконечных схватках с ними, так отчаянно сражался, так точно попадал по ним. Видимо, при жизни у меня была чертовски хорошая боевая подготовка.
     Но даже с ней с каждым днём было все сложнее: всякий раз я возвращался в Город Суда, пропахнув свинцом, в изодранном костюме и раненый, меня спасала броня, которую я выпросил у Мары и подкладывал под костюм.
     Моя машина возвращалась с перевозки уже не шикарным блестящим бумером, а каким-то постапоколиптическим седаном с разбитыми стёклами, фарами, обожжённым мятым кузовом, с которого сходила краска.
     Поговаривали, что скоро перевозки на суше совсем отменят на неопределенный срок. Да и на море тоже. Вольные демоны, летая в небе, как стая истребителей, нещадно сжигали корабли.
     Я уже не знал, как буду снова и снова выезжать за душами, иногда казалось, что мы с Анькой остались последними Извозчиками, выезжающими на трассу. Кажется, никто так больше не рисковал, все сидели дома. Даже депрессия не могла вытащить их оттуда.
     Всё поменялось в тот день, когда мы плелись в сторону Города из Рая, я почувствовал, как что-то трёт и искрится под колёсами. Оказывается, резина на одном из них была разорвана в клочья, и я двигался, искря голым диском.
     – Господин Смерть вас ждёт сегодня в час ночи, – на экране появляется Мара. – Переоденьтесь, машины можете оставить у Здания Суда, мы займёмся ими.
     На часах едва за шесть вечера.
     – Как думаешь, чем мы заинтересовали самого Смерть? Может, накосячили? – с холодным лицом трупа, губы которого просто и безжизненно двигаются, словно через них пускают ток, спрашивает Анька.
     – Не знаю, – таким же металлическим голосом отвечаю я. – Может, в чём-то накосячили.
     Мы перестали закидываться эмоциями перед выездами, потому что это было слишком опасно. Холодный, равнодушный мертвец лучше оценивает обстановку и действует машинально.
     По идее, Господин Смерть только меня должен вызывать не пойми для чего. Я недавно выполнял его секретную миссию, о которой ей ничего не говорил. Причём тут тогда Анька? Может, ей тоже параллельно давали какое-то поручение, и она также несколько дней не появлялась в Городе?
     Наши помятые, избитые машины среди вылизанных тачек Города Суда выглядели так убого, что мы без сожаления кинули их у Здания, переоделись внутри салонов в чистые костюмы и быстро засеменили к Банку.
     Через минуту я сжимал в руках увесистый мешок с оболами, Анька тоже бережно держала его в двух руках как ребёнка, не понимая, с чего нам такое счастье привалило. Я понимал, но не говорил. Если Слуге внезапно платят много – это не щедрость Смерти, это завуалированный намёк, что ты снова отправишься в качестве пушечного мяса. И тебя уже заранее купили.
     
     Кафе-бар "Кружка и кости" неподалёку от Здания Суда. Этой громадины, пронзающей небо. Она настолько широкая, что её видно через переулки между двумя башнями-близнецами. Именно туда прикован мой взгляд. Что, чёрт побери, замыслил для нас Смерть опять?
     Анька выглядит менее задумчиво. Её разум не тяготит осознание того, чем придётся расплачиваться за эти мешки денег, что нам дали. А вот я хорошо знал после лагеря Свободного Легиона...
     Почём они, дары Смерти.
     Анька уплетает пирожное с бледно-розовой, словно вырванный и брошенный язык, помадкой и уже вовсю улыбается. В этом кафе эмоции радости продавались в виде пончиков и пирожных, а спокойствие и умиротворение в виде чашки капучино или чего-нибудь покрепче.
     – Угощайся, Арчи, – лучезарно улыбается она, видя, что моё лицо всё ещё некое подобие эластичного камня: можно натянуть улыбку, но каменным оно от этого быть не перестанет. – Ты совсем невесел.
     Я вспоминал миссию, которую дали мне и Луцию... Мы хватали Извозчиков на дороге. Нет, я вовсе не добряк и не жалостлив, но я хватал и нещадно вербовал таких же как я. В этом было некое, пусть и небольшое, но самоубийство моей личности. И да, на трассе в те вечера, когда я перехватывал водителей, в одной из чёрных машин могла быть и она. Не то, чтобы я дорожил ею, но я в Мире Мёртвых уже почти год. И знаю её столько же. И эта девушка, как и Луций тоже в какой-то мере стала частью меня...
     – Ах да, совсем забыл, – транслирую эту чёртову фальшивую улыбку на "экран" своего лица. – Принесите мне чашечку кофе, – обращаюсь к пухленькой черноволосой официантке в мини-юбке и белом фартуке. Её красные губы, словно два вареника с джемом с очень тонким тестом раздвинулись в неестественной лыбе. Все, кто работают с эмоциями, счастливчики. Неужели никто не следит, чтобы они так внаглую не тырили продукцию для себя?
     – Да, конечно, – отвечает она, и, пританцовывая, уходит за стойку. Успеваю отметить, что при внешней полноте, из-под юбки её бедра очерчены очень даже сексапильно.
     За соседними столиками все веселы.
     Эти до тошноты улыбающиеся рожи. Эти глянцевые эмоции. Эта пародия на жизнь.
     Приносят капучино. Отпиваю. Вкус как у какао в школьной столовой: до жути сладкий и приторный, но умиротворение ощущаю. Мир становится позитивней и спокойней. Скорая встреча со Смертью выступает просто как факт, никаких тяжёлых мыслей от этой перспективы, только лёгкость и приподнятое настроение. Мгновения несуществующей жизни.
     Удивительная вещь. После смерти мы не становимся подобны богам, а лишь сильнее деградируем. Когда мы живы, то стремимся стать богами в глазах себе подобных: готовы горбатиться, воровать или убивать, продавать честь, чтобы иметь дорогой особняк, спорткар стоимостью в тысячи зарплат работяги, кучу наложниц, чьи фигуры слеплены по образцам мужских журналов. Мы стремимся к тому, чтобы нам завидовали, чтобы нами восхищались, чтобы перед нами склоняли головы и мечтали к нам приблизиться.
     Как к богам.
     Но человек смертен, и вся его богоподобность – фикция, он в любой момент может быть раздавлен грузовиком в кровавую кашу или умереть от запущенной стадии рака. Мы цепляемся за иллюзию божественности, готовые потратить на это всю жизнь.
     После смерти всё почти тоже самое, но мы уже цепляемся за то, что имели раньше. За жизнь. Мы рискуем под шквалом пуль, заклинаний и вонючим дыханием зубастых монстров, чтобы урвать куски того, что у нас десятками лет было в избытке. Заработать, на то, что и так всегда было под рукой. Чувства, эмоции, ощущение жизни в себе...
     И снова я разочаровываюсь в человечестве, и снова понимаю тщетность замысла бунтовщиков. Каким бы сильным и злым демоном ты ни был, как бы ни сверкали твои крылья под облаками, ты уже просто инструмент богов, скот, который выращивают и берегут, не пойми для каких целей. И после смерти ты ещё более никчёмен, чем был до неё.
     Лишь тень своего былого величия...
     Я совсем не удивляюсь тому, что в кафе-бар заходит Луций.
     Завидев нас, он опять улыбается. Ещё одна улыбка в этом заведении, куда люди пришли торчать от кофе и конфет, приготовленных на таблетках эмоций. Только его всегда выделяется из общей массы. Как она у него всегда получается такой искренней?
     – О, какие люди! – он стремительно подходит к нашему столику у окна, где блестит серебристая наклейка кружки, из которой торчит кость. Усаживается рядом с Анькой, а рядом кладёт звенящий содержимым мешок. Этим жестом он словно говорит: «Я тоже в теме». – Уже пропиваете зарплату? – подмигнул.
     Ему нетрудно было догадаться, где мы. В кафе-баре, где эмоции дают в виде продуктов и напитков, они стоят куда дороже. Лучшее место, куда можно пойти с мешком денег.
     – Ага, уже начали.
     – Хорошо, начнём по-другому. Как вы думаете, почему Смерть решил нас с вами собрать? – Луций распрямил согнутые руки за затылком, обтягивающий пиджак сильно натянулся в области накачанных бицепсов.
     – Может, потому что мы красиво сражались? Положили столько врагов? – кокетливо подмигивает Анька. Эмоции из чашки ударили ей в голову.
     – Именно так, красавица, – сладко произносит Луций и совсем не по-отечески приобнимает её за талию.
      – Получается, Смерть хочет отправить в отпуск тех, кто оказывает лучшее сопротивление? – всё ещё хихикает после его объятия Анька.
     – Не говори глупостей, девочка, – уже по-отечески мягко говорит он. – Иначе бы он не решил собрать нас сегодня...
     – Луций, а почему ответственные миссии поручают Слугам, а не Богам Смерти? – вдруг спрашиваю я. Как будто бы он знал, как будто бы он должен был это знать. И он знал, у него словно на всё был ответ.
     – Потому что ответ в твоём вопросе. Боги Смерти не Слуги, а его приближённые. Которые знают много его тайн, и которые могут его предать, – Луций прервался и заказал у пышной, но симпатичной официантки стаканчик бренди. – И такое уже происходило. Изначально Слуг славянского происхождения должен был курировать Чернобог, но отказался работать со Смертью и ушёл бороздить просторы Вселенной. Теперь с вами Морана. И таких примеров полно.
     – Значит, бог Смерти может примкнуть и к Вольным демонам?
     Луцию принесли бренди. Он поблагодарил официантку и похотливо проводил взглядом её пятую точку.
     – Ну...Теоретически, да, – он залпом осушает стакан и уже начинает лыбиться, как и все в кафе: широко как хеллоуинская тыква. – Он глядит на часы на стене, вместо стрелок в которой крутятся два обглоданных вороньих крыла. Окно, над которым оно висит, покрылось холодной, как монетка, приложенная к фингалу, корочкой льда. Узоры на ней плавно меняют свой контур, обретая очертания чудовищ. Как грозное знамение перед встречей. – Нам пора.

Глава 2

     Чтобы дойти до входа в Здание Суда, нужно ещё пройти ступенек двадцать по мраморной лестнице, внизу которой, как стражи, оскалились две горгульи.
     Двери из какого-то чёрного, словно сожжённого и окаменелого дерева с жутким скрипом открываются сами собой. Оно и понятно, высотой они, видимо, с это самое дерево и толщиной с кулак. Очень тяжелые даже для мёртвого человека.
     Внутренности Здания Суда, в чьём мёртвом теле решались судьбы миллиардов душ, встретили нас величием и мерзостью смерти.
     Внушительный округлый зал, словно планетарий. По его стенам ползли серые и агатовые чернила, рисуя картины смертей самых известных людей. Это как кинозал, где одновременно показывают десятки картин: как умирают великие вожди от отравления, как их глаза закатываются, а пена застывает у рта, как взрывается голова Гитлера, когда он нажимает спусковой крючок своего пистолета и как вскрывают себе вены в ванных звёзды кино.
     Всё это показано не так, как это бы видел живой человек: умирающие люди прозрачны, а безликий человек в чёрном плаще, который стоит рядом с ними, плотный и настоящий. Киллеры. Воплощения воли Смерти.
     Под сводами, как модели, прохаживаются девушки и тощие мужчины в самых загадочных чёрных одеяниях: одна девушка шла на таких высоких платформах, словно это были ходули, она еле-еле шагала и едва удерживала равновесие, её тонкие ноги обтягивали джинсы, с которых косами свисали длинные чёрные плети, а, и без того тонкое тело, сдавливал корсет с цепями, её маленькие ручки с длинными ногтями балансировали в такт тяжелым шагам.
     Большая часть присутствовавших девушек выглядела этакими пышными чёрными розами в больших платьях и блузках с внушительными, но изящными рукавами, на которых застывшими снежинками мерцали стразы. Некоторые девушки и вовсе экономили на одежде: одна с белой, как омытая и очищенная кость, кожей шла абсолютно голая на кожаных сапожках с высоким каблуком, её лицо было скрыто маской с глазами, сделанной из ткани и большой шляпой с фатой. Её аккуратная грудь едва дрожит при шагах, а на гладком выбритом лобке красуется клеймо с черепом.
     Здешние мужчины тоже вырядились не лучше: чего только стоит полностью покрытый латексом мужик в сапогах, похожих на ласты и противогазом, а также побритый налысо юноша в широкой мантии и женских чёрных босоножках.
     Эта группа фриков – персонал Здания, тоже Слуги Смерти.
      И они что-то показывают и рассказывают гостям, существам, чья внешность в принципе не поддаётся описанию: щупальца, много глаз и чешуек. Или же вполне человекоподобные, но с нарушенными пропорциями лица и тела. Объединяло их с их собеседниками-фриками только одно: все носили чёрные наряды: у кого-то это была просто мятая картонка во всё тело, а у кого-то сверкающий комбинезон или скафандр.
     Скорее всего, это инопланетяне... Боги Смерти и их делегаты с других планет.
     С мысли о том, как мертвецы бороздят просторы Вселенной на звездолётах, меня отвлёк довольно вежливый вопрос человека в маске:
     – Ваш пропуск, уважаемые Извозчики.
     Перед нами несколько солидных мужчин в смокингах, совсем как у нас, только вместо белых галстуков сверкающая полоска тьмы. На поясах поблескивают пистолеты, а лица скрывают маски в виде черепов. Совсем как у Надзирателей, только эти охранники выглядят вполне по-человечески, а не грубыми мышечными чудовищами.
     – Мы к Господину Смерть! – гордый этим фактом вытянулся Луций. Профиль его римского лица с прямым носом выглядел сейчас героически.
     – Пройдите, пожалуйста, к столику регистрации, – охранник вежливо указал рукой в кожаной перчатке направо. Для нас налево.
     За стойкой из тёмно-серого стекла сидит девушка в очках с оправой в виде двух кос, её обильные чёрные тени словно продолжение очков, сквозь которые устало смотрят безжизненные глаза. Крупные губы будто углём измазаны чёрной помадой.
     – Ваши номера, – голос её робкий, словно сорвавшийся, а холодные серые глаза устремлены куда-то в сторону. Видимо, у девочки закончился эффект от эмоции, и она приуныла.
     Каждый из нас называет десятизначный набор чисел, она вбивает их на компьютере и на экране выводятся наши досье.
     – Вас ожидают в секторе "дельта", – вместо пропусков нам дают по оболу. Не медная монета, какой мы обычно расплачиваемся в магазинах с эмоциями, а серебристая. – Дик, проводи их, пожалуйста.
     – Если после смены я провожу тебя, – засмеялся охранник из-под чёрной маски.
     – Очень смешно, – не глядя в его сторону, вздохнула она.
      – У меня как раз есть парочка красных таблеток, – уже коллеги Дика раскатисто посмеялись. – Пойдёмте, – кивает нам.
     Своды круглого зала мерцают хрустальными люстрами в форме черепов людей, животных и даже выходцев с других миров. Нас проводят в темные уголки зала, туда, где свет больших ламп рассеивается, уступая место тьме. Здесь временами раскрываются серые пасти лифтов с решетчатыми кабинами.
     – БУ! – слившись с этой тьмой, из неё выскакивает существо с тонким исхудавшим телом, настолько чёрным, что способно раствориться во мраке. Оно улыбается гнилыми желтыми клыками, огоньки глаз на лице цвета свежей крови, не мигая смотрят сквозь нас. Чудовище снова ехидно ухмыляется, а затем прыгает куда-то в темноту.
      – Это Троттл, – говорит Дик, вызывая лифт. Мы всё ещё смотрим в темноту у других лифтов, пытаясь разглядеть хоть малейшее движение существа. – Один из домовых Здания Суда. В общем-то, безобидное создание.
     А у меня перед глазами всё ещё его багровое лицо, и эта безжизненная улыбка. Будь я жив, мне бы этот Троттл снился в кошмарах.
     Заходим в лифт. Его панель с кнопками занимает почти всю стену, на кнопках в первом ряду цифры идут в обратном порядке от 20 со знаком "минус". Здесь ещё двадцать подземных этажей! Дик нажимает пятый снизу, и лифт с сердитым ворчанием опускается. Сам лифт без ламп, полоски света проглядывают в кабину через его решетчатые стены. Через них можно разглядеть серые шахты, построенные из каменных блоков.
     – К Господину Смерть нечасто водят Слуг, – не отрывая взгляда от панели с кнопками, говорит Дик. – Но тех, кого водили, испытывали некий... дискомфорт.
     – В каком смысле? – спрашиваю.
     – Ну, душа человека не очень хорошо себя чувствует рядом с такой мощной сущностью, – Дик фальшиво посмеялся из-под маски. – Возможны галлюцинации, чувство паники, печали. Эмоции начинают вспыхивать сами собой, как по волшебству, – он снова изобразил смешок. И тут я ловлю себя на том, что очертания его одежды, лифта, все сложнее разглядеть. Лампы шахты горят все более тускло. Словно волна тьма медленно обволакивает нас, как щупальца спрута.
     Лифт остановился.
     – Ваша остановка, – я с Анькой и Луцием осторожно вышли в открытые двери, в полную темноту. Голос Дика дрожащим эхом разносился по ней. – Удачи вам, – и поехал наверх.
     – И куда нам идти? – спрашиваю Луция.
     – Наверное… прямо, – последняя часть фразы долетела откуда-то дальше, словно он успел перебежать несколько метров, пока её говорил.
     – Ты никогда здесь не был? – мой голос эхом разносится по тёмному помещению. Держу пари, оно огромно.
     – Первый раз! – Луций уже срывается на крик, который становится ещё дальше. – Куда ты отошёл, Артур?!
     – Я стою на месте! – кричу ему. «естее! еестее», – монотонно отвечает эхо.
     – Я тоже! – голос Луция уже совсем далеко, словно он кричит с другой улицы.
     – Анька, а ты где?! – зачем-то озираясь по сторонам, встречая только темноту.
     – Тоже здееее…– её голос утопает, словно она падает в глубокую яму и стремительно мчится вниз.
     – Где? ГДЕ?! – в ответ тишина. Они все исчезли. Оборачиваюсь в поисках лифта (его кнопка наверняка должна слегка мерцать) но и её нет. На месте дверей прорезают темноту две щелочки желтых, словно гирлянды глаз. Я уже видел их минуту назад… Троттл.
     – БУ! – багровое лицо, настолько исхудавшее, что буквально обтягивает череп и зловонное дыхание сгнивших зубов с кусочками гнилого мяса в них, оказывается прямо передо мной. Только мерцающий свет глаз помогает разглядеть лик тощего монстра. Рефлекторно кидаю в него кулак, но он лишь проходит сквозь влажную пустоту.
     – Хе-хе-хе! – противный смех раздаётся прямо над плечом, настолько противный и жуткий, словно смеётся оживший подгнивший труп, выплёвывая из живота сгустки гноя. Поворачиваюсь, и темноту просвечивает уже целый рой из Троттлов: их глаза подрагивают из-за неистового утробного смеха. От этого смеха можно сойти с ума, он словно разрывается хриплыми петардами глубоко в голове.
     – Мы всё про тебя знаем, – шипит пара широко раскрытых фонарей глаз, проносясь мимо меня. Знаем... Всё знаем... Про тебя... – шелестит в ответ эхо. А затем все глаза разом меркнут и передо мной, словно сверху бьёт прожектор, вспыхивает столб света. В его центре cпиной сидит девушка. Её силуэт стройной фигурки облегает блестящее платье цвета еловых веток после дождя. Такого же свежего и мерцающего. Её каштановые волосы завиты в кудри.
     Это была она…
     Та самая, что стала являться мне после того, как эльфийка покопалась в моих мозгах. Образ из забытой жизни.
     Я неспешно подхожу к ней. Словно под гипнозом, словно марионетка, которую на ниточках медленно тащат к другому концу сцены, неспешно перебирая каждую ногу.
     Она передо мной…Я ощущаю запах её духов, названия не вспомнить, но такой сладкий едва уловимый запах. Её тонкая шея и чуть оголенные плечи на расстоянии вытянутой руки. В голове вспыхивает образ, как я подходил к ней за спиной при жизни, клал свои руки на её гладкие плечи и нежно массировал их.
     Но я не могу вспомнить даже её имя…
     Я мысленно положил руки, и тут её голова медленно разворачивается ко мне. Но не плавно. Неестественно, рывками. В голове вспышками её серо-зелёные глаза, немного тонкие губы, маленький изящный нос, но я не могу собрать в голове образ её лица. Целостный.
     Голова совершает последний резкий рывок.
      – Привет, Артур! – хрипящим криком, словно ей разрывают брюхо, вопит она. Вместо лица, изъеденный до черепа кусок кровоточащего мяса, в котором шевелятся тучи опарышей, из пустых глазных яблок вытекает чёрная гнойная жижа, а гнилые зубы трескаются и падают один за другим. – Скоро мы встретимся снова! – а затем она рассыпается. Рассыпается с непристойным звуком на кусочки гнилого вонючего мяса, изъеденного червями.
     Прожектор гаснет, и проносится волна рокочущего дикого смеха. Теперь уже фары глаз вспыхивают, и разом гаснут в кромешной тьме.
     Я продолжаю идти в ней. Больше никаких жёлтых глаз, никакого шороха. Тишину нарушает лишь стук каблуков лакированных туфель.
     На мою душу находит страх. Фальшивый, навеянный магией, страх. Или настоящий?
     Столб луча прожектора снова возникает передо мной. Его источника нет, луч света обрывается во тьме над ним. В центре луча маслянисто мерцает операционный стол. Багровая субстанция стекает с него, заливая пол. На столе без движения лежит тело в костюме с лакированными туфлями, одежде Извозчика. Сверху склонился хирург в парике клоуна, вместо инструментов он когтистыми лапами копошится, выдирая из него куски мяса и с металлическим хохотом поедая. Кровь стекает по его халату, оставляя длинные красные подтеки, мажет его лицо и губы, вязкие капли падают с подбородка.
     – Артур, – не глядя в мою сторону, клоун хохочет, все активней вырывая кишки из разорванного брюха Извозчика. – Глупый, глупый, Артур...
     Я подхожу ближе и смотрю на побелевшее лицо мертвеца, из открытых глаз которого, словно слёзы, стекают ручейки крови.
     – Как ты думаешь, почему ты не помнишь своей жизни? – клоун с удовольствием отправляет в рот оторванный кусок печени, клацают ряды его акульих зубов, глаза, изрезанные сетками капилляров, вытаращены на меня. – Думаешь, тебе стёрли память, потому что там было много опасных воспоминаний? Это так, но почему тебя это не заботит? – хирург вырывает у трупа кадык, брызнув темной жижой крови мертвеца, а затем он с хрустом пожирает хрящ. Я внимательно смотрю на лицо трупа и узнаю в нём... СВОЁ! – Потому что ты не был против, Артур! – измазанный гримом и кровью клоун хирург улыбается рядами острых треугольных зубов. – Ты сам отказался от себя, и поэтому стал Слугой! Ты сожрал сам себя! А-ХА-ХА! – монстр заливается смехом, и в его чертах лица я узнаю... Свои.
     Вдруг хирург, и операционный стол, и мой труп на нём взрываются кровавой кашей, и снова темнота. А затем чувствую, как разум покидает меня, и я падаю.

Глава 3

     Водоворот образов из зубастого клоуна, обглоданного лица девушки, жутких Троттлов, улыбок Луция, экстаза Аньки и ликом Азазеля на фоне разрываемой войной планеты болезненно проносятся у меня в голове, прежде, чем я прихожу в себя лёжа на полу.
     – Всё в порядке? – надо мной склонился молодой рыжий паренёк лет двадцати с невинными серыми глазами и тонкими скулами. Одет он был как простой Извозчик, только нет галстука, а две верхних пуговицы рубашки расстегнуты, обнажая немного волосатую грудь.
      – Вроде да, – тяжело отвечаю я. Парнишка помогает мне встать. Рядом со мной сидит попой на полу Анька, осматриваясь по сторонам. Несколько незнакомых Извозчиков, уже оправившиеся, стоят рядом, Луций как лунатик ещё шагает совсем рядом со мной. В его глазах пустота.
     – Ну, отлично, – белоснежно улыбается парнишка, подходит к Луцию, трясет его за плечи, и тот сразу приходит в себя. Видимо, все присутствующие сейчас побывали в кошмарах.
     – О, Сэм! Здарова! – Луций, как ни в чём не бывало одобряюще улыбается, жмёт руку и хлопает по плечу рыжего. – Всегда в ступор вгоняют эти иллюзии.
     – Работаю над этим, – смеётся тот, кого назвали Сэмом. – Аура Смерти слишком мощная для человеческого разума.
     Видимо, этот Сэм не Извозчик, а какой-то из приближенных Господина.
     Мы стоим в большом зале, похожем на стоянку под Зданием Суда, откуда забирают души. Извозчиков рядом с Сэмом стояла целая толпа, порядка двадцати человек. Среди них я узнаю даже того, кто высечен в камне в эльфийском городе рядом с Луцием. Тот, кто вместе с ним создал цивилизацию для прибрежных эльфов. Джэвед. Кучерявый кареглазый перс, широкий в плечах и со смуглой кожей.
     Я, всё ещё отгоняя от себя наваждение галлюцинаций, осматривал помещение. Откуда должен появиться властитель смерти? Пока все обступили Сэма, ожидая от него ответов.
     – Ну что ж, приступим, – он хлопает в ладоши, оглядев собравшихся.
     – Сэм, – останавливает его Луций, положив руку на плечо.
     – Что такое?
     – Не все знают...
     – Ах да, – Сэм расплывается в тошнотворно доброжелательной улыбке. – Как я мог забыть? Совсем рассеянный стал. Вам не нужно ждать, что с неба прилетит скелет в балахоне с косой наперевес, – он усмехнулся и скромно добавил: – Я – Смерть.
     Ух ты ж! А я многое не знаю о Луцие. Оказывается, он на короткой руке с самим Господином Смерть. Вот почему его до сих пор не наказали за все его дела: за творчество, за создание цивилизации, трёп о саморазвитии. Дружба Луция и Смерти удивила меня даже больше, чем образ игривого юнца, который навесил на себя Господин.
     – Господинсмертьэтобольшаячестьдляменя! – Анька хотел подобострастно раскланяться, но Сэм аккуратно коснулся её плеча длинными тонкими пальцами:
     – Не стоит, милая, для вас я просто Сэм, – и снова, сладко до блевоты, разулыбался. Как же всё неискренне и лицемерно в мире, где правят трупы. – А вот теперь начнём! – его тон стал серьёзней.
     Смерть становится напротив белой стены и одновременно с его словами на ней появляются образы. – Все мы знаем, что не так давно произошло в Аду. Пятьдесят совершенно случайных демонов, при жизни никак не пересекающихся и не связанные между собой, выносят дверь Ада и расшибают лбы его Стражей, которые, чёрт возьми, одни из самых сильных существ в этом мире. После меня, конечно. Но ребятки не остановились на достигнутом, в считанные секунды превратили в металлолом моё творение, Поезд Смерти, в которое я вложил неимоверно много сил и времени. Кроме того, они забрали оттуда около десятка тысяч душ, которые теперь стали их армией, – позади него транслируется хронология событий, разрушающиеся врата Ада, сбегающие демоны, разорванный на куски Поезд.– Но, поскольку все эти Вольные Демоны лишь пешки, оружие, то цели у них такие же, как и у их босса, падшего ангела Азазеля. Ворваться в Рай и надавать по щам Богу, который когда-то его сокрушил.
     – Вы не сможете остановить Азазеля? – спрашивает один из Извозчиков.
     – Сам? Не думаю. Сейчас мне ничего неизвестно о той силе, которой они обладают. Ни один Падший ангел не может накастовать столько магии, чтоб какие-то козявки, рядовые демоны, размотали Стражей Ада. Здесь какой-то другой источник энергии.
     Опа. Сам Господин Смерть неявно признаётся в своём бессилии. Ситуация совсем выходит из-под контроля.
     – Почему тогда на них не обрушат всю мощь ангелов и демонов? В Зоне Войны сражаются миллиарды душ. Они могли бы снести их всех, – спрашивает другой Извозчик, крепкий, лысый и с щетиной.
     – В этом вся и проблема. В Зоне Войны постоянная бойня, эта местность – выжженная пустыня, как в физическом, так и в духовном смысле. В этом месте нельзя совершить прыжок в Мир Живых и привести душу в наш мир, – поясняет Смерть. – Если всю эту миллиардную ораву мы приведём воевать сюда, то будет выброс колоссальной разрушительной энергии. Вся территория Мира Мёртвых станет непригодной для транспортировки душ. Случится катастрофа. Поэтому нам и нужны вы. Вас немного, но вы будете очень сильны.
     – Какова наша задача? – осведомился я.
     – Та же, что и была раньше. Разведка, но уже боем. В ваши задачи будет входить, – Смерть загибает пальцы и начал перечислять:
     – Первое: массовый отстрел подонков. Второе: пленение командиров их отрядов. Третье: нахождение и ликвидация мест их дислокации, они наверняка будут стремиться окапываться не только в своём лагере, но и в других местах Мира Мёртвых, стремятся захватить себе как можно больше территории и полезных ресурсов на ней.Четвёртое: обнаружение кого-либо из пятидесяти беглецов: вступать с ними в борьбу пока не рекомендую, вряд ли вы справитесь и, наконец, пятое: сбор и анализ информации по ним: всё что видите, заметите, вас насторожит – говорить мне. Связь с вами из командного центра отныне буду поддерживать напрямую я. Демоны тоже будут вам помогать, но их функция будет заключаться в том, чтобы собирать за вами трупы и увозить их в ад. Почему этим занимаетесь именно вы? – он говорил совсем как ведущий семинаров по бизнесу. – Вы показали себя великолепно в противостоянии с этими тварями на просторах Мира Мёртвых. Как будете вступать в бой? Внезапно. Со стороны вы будете выглядеть как типичные Извозчики.
     – Мы едва отбиваемся, – признаётся Джэвед. Его голоссуровый, но при том чуть женственный. – Нам не по силам такая задача.
     – Не волнуйся, я вас на такое дело отправлю не с голыми руками. Я приготовил вам массу новых игрушек. Изменения постигли ваши машины...
     Тем временем я насчитал двадцать человек в отряде: разобьют по парам и, видимо, Луция поставят с его старым другом, а я в паре с Анькой, как всегда.
     – Знаю, кто-то из нас добирался до нашей встречи пешком, потому что мерзавцы отобрали у него машину, – Смерть бросил взгляд на одного из Извозчиков. Он был такой же рослый как и я, бледный, как и положено Слуге, да и возраста примерно такого же. Только у него еще были не просто голубые, а ледяные, совершенно неподвижные глаза. На фоне всей его остальной белой внешности он выглядел словно замороженная скульптура. – Валентин, я потрясен тем, как ты отбился от них сам. Жаль, что они успели забрать твой рабочий инструмент, но я тебе уже вне очереди выдал новый, – похоже, на ледяного мужика эта информация не произвела никакого впечатления. Он все также стоял неподвижно. – А теперь все обернитесь!
     Все оборачиваются. Секунду мы недоумеваем, смотря на пустоту, а затем Смерть щелкает пальцем, и перед нами появляется линия из наших машин. Мой БМВ спокойно стоит и гордо взирает своими начищенными до блесками фарами прямо передо мной.
      – Всё это время они были невидимы, – поясняет Сэм. – Это режим полного стелса. В нём машины нельзя увидеть, моторы не издают звука и самое интересное: не оставляют следов на дороге, так как они полностью теряют вес. Для сражения существует «Боевой режим».
     Он снова щелкает пальцем, машины резко окрашиваются из блестящего черного в дымный матовый цвет, из их капотов, решеток радиаторов и крыш появляются пулемёты, гранатомёты и ракетные установки, колёса становятся больше и толще. Фары окрашиваются в кроваво-красный цвет.
     – Для погони или побега «Режим преследования», – снова щелкает пальцами. Колёса машин резко становятся меньше, посадка опускается, пушки с механическим звуком втягиваются вниз, кузова становятся более обтекаемым, а из багажников выдвигается огромная турбина. – На этом реактивном двигателе можно разогнаться до трёх тысяч километров час и даже полетать, – из порогов выдвигаются крылья. – Для бездорожья предусмотрен режим вездехода, – Мой БМВ M5 трансформируется в матовый тюнингованный внедорожник «икс6». Только с большими колёсами, как у армейского джипа. – И «обычный режим», чтобы нападающие видели в вас лёгкую добычу и сами лезли вас ловить, – под щелчок пальцев моя машина вновь принимает вид привычного блестящего седана. – У ваших машин в разы увеличены показатели брони по сравнению с остальными, кроме того, они снабжены искусственным интеллектом, поэтому они всегда могут перейти в автопилот или открыть огонь, если вы не успеваете.
     Всё-таки технология решает даже в мире магии. Нас экипировали по последнему писку военной индустрии.
     – Так же каждому из вас выдаются прототипы «умной брони», – он делает движение рукой, как будто кидает что-то.
     Мы инстинктивно бросаем руки, пытаясь поймать, и в этот момент в руках каждого из нас остаётся по одному маленькому железному черепу. Как брелки. – Сожмите их!
     Слушаюсь и сдавливаю черепушку. В этот момент он тает и растекается по мне какой-то металлической субстанцией.
     Через пару секунд я уже одет в синтетический обтягивающий костюм, усеянный стальными пластинами. Мои руки и ноги покрывают железные щитки, на костяшках кольца с шипами, сжимаю кулак, они соединяются в кастет. Мою голову и лицо полностью закрывает шлем. Судя по тому, как он выглядит у остальных, на мне тоже железная маска в виде черепа с красными мерцающими глазами.
     Мой взор как у робота, изображение куда ярче и контрастней обычного, сбоку всплывающие окна с надписями: «оружие – пистолет», броня – 100%. В центре экрана прицел, смотрю на Сэма – надпись на нём: Господин Смерть, статус: друг. Всё как в компьютерных играх.
     – Оружия у вас тоже всех видов, – щупаю пояс. На нем висят несколько гранат, боевой нож и два пистолета. – Возьмите пистолеты, – Достаю их. Два глока 18. Удобно лежат в руках. – При вашем мысленном усилии могут превратиться в любой вид оружия.
     Представляю себе пулемет, мои руки против воли соединяются, и два пистолета с металлическим звоном ударяются и превращаются в тяжелый пулемет. Неплохо. Сосредоточенно представляю в руках снайперскую винтовку. Ствол удлиняется, обойма становится прямой, а сверху вырастает оптический прицел. Представляю для интереса плазменную пушку. Вот это да! Держу в руках плазменную пушку в аккурат похожую на ту, которую видел в фантастических фильмах. Даже обойма сияет зеленым сгустком горящей массы.
     – Насчёт количества боеприпасов не переживайте. Их у вас в избытке независимо от того, какое оружие вы представили. Их разрушительный элемент составляет энергия смерти, которой у вас в броне достаточно, она уже принимает форму нужных вам боеприпасов и их свойства.
     С этого секунды вы больше не являйтесь Извозчикам, – Смерть промолчал, с гордостью разглядывая нас в костюмах. – Вы первый отряд Хантеров.

Глава 4

      Испытание оружия...
     Каждое движение отточено до предела. Куст не успевал шелохнуться, как силуэт приближающегося монстра детально вспыхивает в подсознании, и вот через мгновение молниеносное движение моей руки с пистолетом чётко входит в одну плоскость с появившимся громилой-троллем.
     В один миг пистолет в руке, словно самостоятельно оценив мощь противника, превращается в автоматический дробовик и громовой очередью сносит ему голову.
     Следом идёт закованный в панцирь ящер. Он только собирается прыгнуть на меня из темноты, как я разворачиваюсь к нему и представляю, что мощная пулеметная очередь сносит его. Так и происходит. Едва его пасть раскрывается на меня, как пули друг за другом влетают ему в лоб и свинцовой волной уносят его, продырявленного спереди и сзади, как курицу на мангале.
     Я свободно и легко прыгаю на большие расстояния по камням, через реку, скачу по деревьям. Будто обезьяна цепляюсь за ветки, на ходу срубаю головы и расстреливаю всё новых и новых противников, детально продумав убийство каждого ещё за секунду до того, как он успевает появиться.
     Будь то огромный мощный тролль, ловкий эльф-лучник, спрятавшийся в тени деревьев, толпы озверевших зомби – я истребляю всех. Оружие действует легко и непринуждённо, словно продолжение конечности. Оно меняется под нужную мне пушку при малейшем желании: вижу, толпы мертвецов с ржавыми кирками в ручонках – щелчок – и вот гранатомет заставляет их разорваться на куски.
     В воздухе закружили ангелы, сбрасывая гранаты. Несколько лёгких прыжков из стороны в сторону от взрывов даются легко, как если бы я играл в классики на школьном дворе.
     Уклоняясь, я прицельно стреляю на бегу из автомата. Зрение само приближает врага и замедляет его движения, прицел загорается красным, автоматически наводясь на слабое место закованного в броню крылатого рыцаря. Мне остаётся только вскинуть руки и сбить его очередью. За несколько секунд крылатая рота уже лежит передо мной дымящимися кусками мяса и перьев.
     Из горящего леса рвутся новые и новые партии врагов. Я прекрасно вижу в этом дыму и прыгаю, словно белка по веткам, не давая очередному монстру схватить меня. Любой бросок соперника заканчивается для него мгновенной смертью. Сквозь дым появляются отряды демонического спецназа и обстреливают меня из автоматических оружий.
     Рефлекторно я уклоняюсь от пуль, часть из них попадает по моей броне, но совершенно не причиняет вреда. Я неуязвим. Превращая пистолеты в клинки, я делаю несколько прыжков в разных направлениях. Ещё секунда. И весь отряд демонов, беспомощно пытающийся поймать меня, валится, разрубленный на куски. Противников всё больше. Участок из выжженных деревьев, травы и горы трупов кольцом сжимается вокруг меня. Меня окружает целая армия невиданных чудищ из Чёрного Леса, демоны и ангелы всех мастей, и вся остальная сказочная нечисть, населяющая этот агрессивный мир.
      Испытание боевой машины...
     Достаточно лишь представить как машина, бомбя из всех орудий приближается ко мне. Просто дать ей команду как руке или ноге, и вот джип БМВ уже вылетает из горящих зарослей, разгоняя разношёрстную толпу чудовищ очередями из пулеметов и взрывами ракет. На ходу дверь открывается, и я с разбегу влетаю в неё, аккуратно приземляясь в положении сидячего за рулем.
     Едва дверь захлопывается, я сливаюсь с машиной в единое целое. Я ощущаю её колёса как свои ноги, трудные манёвры и заносы кажутся мне просто лёгкими движениями тела, многочисленные оружия становятся моими руками и швыряют заряды одним за другим. Мой обзор неописуем. Я вижу панорамно, на 360 градусов, в любую секунду готов замедлить движение противника или приблизить его для сокрушительного поражения.
     Удивительное ощущение! Я совершенно без труда уничтожаю группы противников одновременно, и в тоже время с лёгкостью маневрирую под шквалом вражеских орудий.
     Мне всё равно, с какой стороны находится враг и с какой скоростью приближается. Я уделяю внимание одновременно каждому, и в одночасье сокрушаю любого, кто стоит в зоне поражения.
     Вскоре я чувствую приближение Аньки. Спустя мгновение её матовое Ауди, стреляя, как и я по всем сторонам, появляется на арене. Мое восприятие резко расширяется. Теперь я ощущаю и её машину как продолжение своего тела, но её движение происходят без моего участия. Я лишь способен предугадать каждое её действие, каждый её выстрел.
     В голове словно горят два экрана. На одном мой круговой обзор, на втором её. Это совершенно новое, непостижимое для человеческого разума восприятие. Но справляться с ним легко, как будто бы я родился таким, словно я всегда мог фокусироваться на нескольких предметах одновременно. Искусственный интеллект брони и машины не работают отдельно от меня: они сливаются с сознанием, превращая меня в совершенное орудие разрушения и убийства.
     Вдвоём с Анькой мы без особого труда превращаем лес из поля боя в горящую выжженную равнину с ошмётками тел.
      Испытание скорости...
     Внезапно равнина исчезает, на её месте вырастает огненная пустыня с бурлящими водоёмами лавы. Провалиться в них – сгореть заживо. С багрового неба градом сыпется шквал метеоритов, разрываясь о землю горящими осколками.
     Небо позади нас заполняет чудовищных размеров камень. Он неумолимо несётся к земле и вонзается в неё, заставляя почву взвизгнуть от боли. Взрывная волна от него, подобного цунами, несётся на нас.
     Одним мысленным приказом я заставляю свой усеянный оружиями джип превратиться в обтекаемый болид. И тут же сверхзвуковая скорость несет меня вперед. Понятия не имею, как мне и Аньке удаётся на таких виражах видеть и объезжать каждую лавовую лужу. А ещё успевать детально рассмотреть каждый падающий метеорит, прежде чем увернуться от него.
     Сзади настигает ударная волна от падения громадного метеорита. Небольшие бомбят рядом, словно из пулемета. Лавовые потоки, словно минные ловушки, расставлены повсюду, но это меня ничуть не смущает. Я еду непринужденно и спокойно, как будто выехал на прогулку, при этом моё внимание сосредоточенно на ВСЁМ сразу.
     «ТРЕНИРОВКА ОКОНЧЕНА!» – громом звучит в моём сознании голос Смерти, машина вновь трансформируется в обычную БМВ пятой серии.
     Все Извозчики подъезжают к Смерти и останавливаются перед ним.
     – Изумительно! – он театрально восхищён и хлопает в ладоши. – Всё прошло более, чем замечательно! Вы полностью соединились с искусственным интеллектом вашего оборудования, и теперь являете собой совершенные машины для убийства. Насчет пятидесяти Вольных демонов не уверен, но, по крайней мере, их армия для вас не опаснее полчища цыплят.

Глава 5. Захват продолжается

     Издали городишко на холме выдавал лишь уродливый трёхэтажный дом на краю. Торчащие острыми концами вверх неровные брёвна и залежи серого мха вокруг окон делали его похожим на пень сломанного ураганом дерева.
     Прежде этот дом имел четыре этажа, но неведомое чудище настолько раскрошило крышу и верхний этаж, что единственным упоминанием о первоначальном облике дома были лишь торчащие вверх надломанные копья бревен и гниющая голова поверженного чудища, нанизанная на них.
     Поднявшись на холм и обогнув страшный дом, путник бы увидел целую деревню из одиноких ровных избушек, в чьих слепых окнах не горел огонь даже ночью, а ледяное дыхание ветра со свистом уносилось прочь из открытых дверей. Их здесь не запирали… Красть было некому, ибо гоблины и волкодлаки, чьи гниющие головы украшали забор каждого дома, старались обходить этот холм стороной.
     Для чудищ, привыкших грабить городки Мёртвых, это было самое опасное поселение из всех возможных. Жители назвали свой городок просто: Ожившие. Здесь обитали беглецы из Ада: преимущественно славяне, умершие во времена язычества.
     Среди них оказалось множество ремесленников, строителей и воинов, что позволило отстроить деревню с ровными избами и обеспечить каждому жителю возможность дать вооружённый отпор врагу.
     Извозчики редко заезжали погостить сюда, поэтому главными кормильцами эмоциями и жизненной энергией были волхвы, колдовавшие над настойками из трав. За долгие годы они изучили местные растения, и, применяя к ним нужные заклинания, добились того, что заговорённые отвары вызывали у мертвецов, употреблявших их, самые разные эмоции. Настойки лежали у главного волхва в погребе и, ожидая в глиняных сосудах, были рассортированы по полкам, соответствующим их эффекту.
     Местные жители, не испытывая голодания эмоциями, практически всегда выглядели свежими и полными сил. Они не хотели относить себя к мертвецам и нехотя принимали у себя ненароком забредших Извозчиков. В основном, Слуги Смерти приезжали сюда не за ночлегом, а в тайне обменять какое-нибудь оружие или ценную по хозяйству вещь на отвар, дающий эмоции. Поскольку Извозчики душой совершенно нейтральны, холодны, то совершенно не заинтересованы в том, чтобы рассказывать своим коллегам о таком выгодном источнике энергии.
     Таких спекулянтов было всего около десятка, и то, каждому из них просто посчастливилось проезжать мимо этого селения и узнать о подобной «халяве».
     Снег обрушился на деревню Оживших. Его выпадение в конце года тоже обеспечили здешние колдуны. Эдакая тоска славян по зиме.
     Колкая метель вьюжила, обретая очертания седовласых духов холода, оберегавших жителей. Своим ледяным дыханием они рисовали на домах пейзажи далёких краёв, где горы пронзают небо своими вершинами, а сосны тянутся ввысь, норовя достать верхушками горы. Лёгкая наледь стремительно обретала очертания других образов грозных синих змеев, человека с крыльями, стремящегося наверх, к ледяному кристаллу и даже крошечных человечков у подножия горы… А затем и то, что заставило вскрикнуть голубоглазую Белославу.
     – Ой, мамочки! – вскричала она, закрыв рот ладошками, одетыми в варежки с узорами.
     – Что стряслось? – рядом возник волхв с тёмной русой бородой до пупа и сжимающий в руках посох из редкого фиолетового дерева.
     – Там…– она в ужасе показывает пальцем на стену, где дух холода стремительно рисовал послание для жителей. – Оно!
     – О, нет! Мы предвидели это намного позже! – воскликнул обомлевший волхв, увидев, как мороз наносит тонким слоем льда огромный череп и силуэты объятых пламенем людей под ним.
     В ту же секунду подножье холма сотряс рёв и перед ними возник рослый крепкий мужчина в броне с эмблемой птицы и сиянием вокруг себя. От его света снег рядом с незнакомцем таял и тек ручейками с холма.
     Вслед за ним на холм бесцеремонно, с победными криками врываются железные кони, объятые светом, и чёрные машины, разрисованные рунами.
     Волхв гневно замахивается посохом, но светящийся мужчина просто слегка дергает подбородком, и кудесник с криком отлетает, словно его подхватил ураган.
     – Успокойтесь, – подмигнул он испуганной девушке. – Нам всего лишь нужно разместить здесь технику.
     Но, глядя на то, как из железных колесниц вываливаются утробно хохочущие люди, начинают хватать девушек и драться с воинами, поверить светящемуся человеку она не смогла.
     – А ну прекратили беспредел! – прикрикнул он на них, но толпа, которую он притащил с собой продолжала бесчинствовать и угрожала поджечь дома. – Я сказал: ПРЕКРАТИИИИИИИИТЬ! – его голос громом раздался над всем лесом, и весельчаки с трепетом бросили разбойничать и прижались друг к дружке. Улыбки на их лицах словно перевернулись, изобразив гримасу испуга. – Мы не за тем вас освобождали, чтобы вы честной народ грабили! А ну быстро тащите все машины сюда!
     Отряд разбойников живо побежал к украденным машинам Извозчиков и потащил прятать их за избы так, чтобы с подножия холма их не было видно.
     Тем временем, светящийся мужчина легонько отодвинул обомлевшую девушку в сторону и подошёл к стене. На ней возникла тень человека с крыльями.
     Азазеля...
     – Засадный пункт к нападению на Рай готов! – гордо рапортует Вольный демон. Стена что-то невнятно шепчет ему. – Мы будем незаметны и ударим сразу же с остальными частями, – стена снова прохрипела в ответ. – Мы вас не подведём. Выдвигаемся по сигналу УЧИТЕЛЯ...
     
     Дориас никогда не чувствовал себя таким усталым и вместе с тем счастливым. Свершилось то, к чему он шёл много лет во главе своей армии. Его народ наконец-то пришёл к победе!
     Благодаря нему, злобные воительницы эльфийки лежат сражёнными среди собственных деревьев, либо, пленённые, покорно просят пощады.
     Дориас гордо стоит в центре тронного зала и сверлит взглядом эльфийскую королеву. Испуганная, она вжимается в свой трон, а кольцо её бойцов вокруг неё сжимается всё сильнее.
     Ужас на лице эльфийской королевы. Да! Это именно то, что он мечтал увидеть с самого рождения! К этому шёл ещё его дед, затем отец и вот он наконец-то увидел это!
     Его мускулистая ручища стальным хватом сжимает рукоятку огромного двуручного меча, а взгляд звериных глаз прожигает ужасом эльфийскую королеву. Из зубастых ртов его бойцов звучит перемешанное с ржанием рычание, копыта с нетерпением стучат по полу, шары их бицепсов угрожающе подёргиваются, грозясь обрушить на королеву тонны острого железа, зажатые в руках.
     Дориас и сам бы с радостью порвал королеву и всех её выродков-эльфов, но нельзя. Вегарь, Вождь кентавров, приказал не трогать пленных до его прихода.
     Его нельзя было ослушаться.
     А вот и Он! Дориас, не оборачиваясь, узнал своего Вождя по громоподобным шагам. Под стуком каменных глыб его копыт землю сотрясала дрожь. Эльфийская королева побледнела ещё сильнее, а разъярённые лица кентавров разом приняли смиренное выражение.
     – ДОРИАС! – прогремел Вождь, приближаясь. – МНЕ ПРИЯТНО ВИДЕТЬ, ЧТО НАКОНЕЦ-ТО ТЫ И ТВОИ ВОИНЫ ДОБЫЛИ ДЛЯ НАС ПОБЕДУ В ЭТОЙ ВОЙНЕ!
     Тяжёлая ручища ложится на плечо Дориасу так, что он, самый рослый и сильный кентавр в своей армии, едва не падает под этой тяжестью.
     – Рад служить Тебе, о, Великий Вождь! – Дориас осторожно поворачивается к Нему и склоняет могучую голову в поклоне.
     Только рядом со своим Вождём Дориас ощущал себя таким крошечным и слабым. Не мудрено. Вегарь являл собой древнейшего живого Идола кентавров, совершенно не похожего ни на кого из них. Если к монолиту его груди приложить боком взрослого кентавра, то плечи Вегаря все равно будут шире. Его огромная волосатая рука вдвое толще туловища самого Дориаса, а уж о превосходстве нижней части тела вообще нечего говорить.
     Эта звериная половина была не от коня, как у всех кентавров, а неестественно огромного быка. Дикого вола, каждый миллиметр которого был покрыт толстым слоем мускулов. Вдоль всего тела великана простирались узоры мерцающих татуировок, а могучую голову украшали два рога, вырастающих из спутанных чёрных волос. Борода с его широкой челюсти свисала до копыт, а в маленьких бычьих глазах сверкала животная ярость. В руках Вождь кентавров сжимал палицу. Обтёсанный ствол векового дуба.
     Фигура Вегаря полностью закрыла собой выход из здания, и весь тронный зал погрузился во тьму. Единственным источником света здесь остались лишь испуганные светлячки глаз эльфов и багровые фонарики зрачков кентавров.
     – ЭЛЬФИЙСКОЕ ОТРОДЬЕ! – громовым голосом обращается Вегарь к поверженным врагам. – ВЫ ПОБЕЖДЕНЫ! СПРАВЕДЛИВОСТЬ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛА, И ТЕПЕРЬ ВЫ ОТВЕТИТЕ ПЕРЕД МАТЕРЬЮ-ПРИРОДОЙ ЗА ВСЁ СВОЁ КОЛДОВСТВО, ЧТО ОСМЕЛИВАЛИСЬ ПРИМЕНЯТЬ К НЕЙ СТОЛЬКО ЛЕТ! ОТНЫНЕ ЭТИ ЛЕСА НАВСЕГДА БУДУТ НАШИМИ!
     – Прошу прощения! – вдруг раздался звонкий человеческий голос. Словно торжественную тишину раздражающе испортил противный комариный писк.
     Вегарь в возмущении поворачивает свою косматую голову в сторону голоса.
     – А ВЫ ЧТО ЕЩЁ ЗА КОЗЯВКИ? – с презрением осведомился он, видя двух мужчин, объятых сиянием. Словно два, закованных в сталь светлячка, но всё равно козявки. Маленькие, гадкие и недостойные жить.
      – Это не имеет значения. Нам приказано убедить вас сложить оружие и не сопротивляться.
     – ЧТО?! – взревел Вегарь, топнув глыбой копыта. – КАКОЕ-ТО НАСЕКОМОЕ СМЕЕТ МНЕ ПЕРЕЧИТЬ?!
     – Поймите нас правильно, – засмеялся Вольный демон. – Нам ни к чему жертвы среди гражданских. Просто на время отдайте нам ваши земли для Великой Цели, и никто не пострадает.
     – МНЕ УГРОЖАЮТ КАКИЕ-ТО КРОШЕЧНЫЕ СОПЛЯКИ?!! – Вегарь со свистом взмахнул палицей. – СЕЙЧАС Я ВАС РАЗМАЖУ!
     Солнечный человек просто поднял руку вверх и начал сжимать пальцы, как вдруг палица Вегаря с грохотом рухнула на пол, а сам он, хрипя, схватился за шею.
     Дориас обомлел от увиденного. Его вождя, на которого вообще не действует магия, поднимает в воздух какой-то человечишка.
     Командир армии кентавров не растерялся и бросился в атаку на неизвестных колдунов. Его бойцы с криком ринулись за ним, но тут же попадали как домино. Туша Вождя, тяжело дыша, рухнула рядом.
      – Я ещё раз напоминаю! – уже с угрозой в голосе говорит один из незваных гостей. – Нам жертвы не нужны. Но если будете сопротивляться...
     Магическим образом гость оказывается рядом с эльфийской королевой и с вожделением рассматривает её обнажённое тело.
     – Надеюсь, твой народ не будет сопротивляться? – с усмешкой поинтересовался он.
     – Нет, нет, конечно... Мы не будем драться с вами, – заикаясь, отвечает королева. Давно ей не приходилось бояться.
     – Прекрасно, – подытоживает пламенный гость и про себя добавил: – Учитель будет доволен, осталось занять ещё несколько городков мертвецов и базу кентавров.

Глава 6

     Толпиться и привлекать внимание у небоскрёба Здания Суда нельзя, поэтому по приказу Смерти члены группы Хантеров сразу разъехались по домам.
     Кроме меня.
     Мне снова не хотелось упокоиться, и чтобы патрули, и Мара меня не нашли, я рискнул завернуть к старому замку на окраине города. Его построили ещё во времена Средневековья для обороны от набегов флота орков. Позже, когда орки уже окончательно бросили посягать на Город Суда, замок постепенно начал пустовать и вскоре о нём позабыли. Романтиков среди Слуг Смерти, желающих его посещать, само собой не нашлось, а под городские нужды его так и не приспособили.
     Так и пылится памятник истории и культуры на задворках Города. Места, где искусство не нужно.
     Оставляю машину и, озираясь по сторонам, не увидели ли меня Надзиратели, забегаю в мрачный замок. В темноте нахожу винтовую лестницу и поднимаюсь на самую высокую башню.
     Замок стоит на возвышенности плато, поэтому Город Суда открывается передо мной как на ладони.
     Ночь. Прожектор местной луны усиленно светит на чёрные обелиски Города. Словно скелеты обглоданных рыб, покачиваются в её свете корабли на пристани, из дрожащего на волнах отражения лунного кристалла вырастают длинные шеи плезиозавров.
     Подобно горгулье рядом со мной замер спящий птеродактиль, обхватив своё тонкое тельце громадными полотнами крыл. Лишь легкое постукивание клюва во сне говорило том, что это живое существо.
     Бледные огоньки окон не спешили гаснуть в домах Слуг. Многие из них не хотят упокоиться, а думают о том, что произошло. Тысячи лет они жили при едином незыблемом порядке, а сейчас что-то вдруг угрожает ему.
     Хочу ли я защищать этот Город? Хочу ли я защищать этот существующий порядок? Есть ли мне до него хоть какое-то дело?
     Не ищу ответов…
     Я устремил взор на звёздное небо над головой. Раньше, глядя в звёздное небо, я думал, что где-то там, далеко за звёздами мой былой дом. Мир Живых.
     Но теперь, после откровения Азазеля я понял, насколько чужой в Мире Мёртвых. Мы не отсюда, не из этой Галактики и даже не из этой реальности.
     Здесь людские души из параллельной Вселенной, и если отбросить чушь про противостояние добра и зла в лице Рая и Ада, то становится непонятно...
      Для чего мы здесь?
     И почему я продолжаю сражаться за этот порядок? Раньше для меня было непреложной истиной, что здесь души с Земли обречены стать ангелами и демонами, чтобы сражаться. Вечно сражаться для соблюдения баланса добра и зла на Земле. А теперь... Теперь я ничего уже не знаю.
     Мне бы мог объяснить Луций, но теперь я не знаю, что думать о нём. Все его размышления совсем в духе Вольных демонов: о свободе, о развитии души, его творческая деятельность, это его строительство государства для эльфов...
     Но при этом он не на их стороне, считает, что Азазель и Вольные демоны сделают только хуже. Вдобавок ко всему, он дружит с Господином Смерть. Я не думаю, что ещё кто-то из Извозчиков может похвастаться такими связями.
     А ещё эти видения...Эта девушка, чьё лицо и имя я не могу вспомнить. Этот улыбающийся клоун с моим ликом, который говорит, что я отказался от себя. От чего я мог отказаться в своей памяти? Что там, чёрт возьми, было?
     Я спешно покидаю башню и ухожу по ступенькам вниз и ещё раз благодарю судьбу за то, что я мёртвый. Будь я живым, то, наверное, уже бы сошёл с ума от этих мыслей.

Глава 7

     Первый день в роли Хантера. Еду по короткому маршруту до Рая, где влажные леса здесь кишат динозаврами.
     Ощущение, что выехал на прогулку. Даже непривычно как-то просто колесить по Миру Мёртвых без пассажира и сроков его «сдачи».
     Многое поменялось. Теперь салон моей машины мигал таким количеством лампочек и кнопок, что был похож на кабину самолёта. Даже руль стал похож на штурвал. В правом углу лобового стекла по-прежнему висела полупрозрачная картинка лица моей напарницы, Аньки.
     Рация, заданная на секретную частоту Извозчика, молчала, поэтому мы просто патрулировали вверенный нам район в поисках солдат Азазеля.
     Ничего не происходит.
     От скуки я невольно залюбовался здешней природой. Слева громадные ящерицы сотрясают своими шипастыми хвостами кристально-чистую гладь лесного озера. Справа густые заросли, помятые массивными телами. Из тёмных недр влажного леса раздаются леденящие душу вопли доисторических великанов. Над нами вертолётами стрекочут ископаемые насекомые. Гляжу на комарика, присевшего на валун у дороги. Мда, один такой экземпляр за раз опустошил бы все жилы человека.
     Сквозь жужжание и рёвы доисторической долины, слышу топот и треск ломающихся деревьев.
     Реакция срабатывает моментально: бью по тормозам. Ауди Аньки замирает рядом.
     Из кустов выскакивает сначала помятый шкаф с жёлтыми глазами и кинжалами зубов, следом за ним, кожистая туша с короткими когтистыми лапами, а заканчивается зелёная громада колоннами ног и шатающимся вправо-влево рулём хвоста. Всё вместе это тираннозавр. С воплем ужаса он уносится к озеру. Вслед за ним, хрюкая и повизгивая, как свиньи, выскакивают толстые ящерицы с торчащими изо лба рогами.
     – Рептилии чем-то напуганы! – восклицает Анька.
      – Я даже знаю чем, – уже сжимаю в руке крошечный череп, готовясь выпустить броню.
     Пёстрые стаи ящериц в страхе выскакивают из леса, а их рёв заглушает жуткий гомерический смех.
     Этот смех нельзя не узнать: в нём сотни, а может и тысячи голосов похищенных душ.
     – Мы явно наткнулись на их базу! – замечает Анька.
     – Прекрасно.
     Вслед за динозаврами из леса, спотыкаясь и сшибая друг друга, высыпается группа разбойников. Чуть светится кожа, словно под ней лампочки, безумные глаза, лица в неестественной улыбке. И хохот. Металлический, гробовой хохот.
     Толпа окружает нас, и вот один их главарь уже бьёт кулаком по стеклу.
      – Приехали, дядя! Бросай тачку, коли жить хочешь, – с трудом борясь со смехом, вопит одержимый.
     Открываю дверь, спокойно выхожу.
     – Вышел, дальше что? – закрываю дверь.
     – Ключииииииии, – шипит юнец, сверля меня безумным взглядом. Его соратники хохочут и подпрыгивают рядом.
      – Вот они, – показываю брелок черепа в моей руке.
     – Что это ещё такое? – сквозь гримасу смеха едва проскальзывает недоумение. Его друзья вокруг беснуются и готовятся разорвать на части.
     – А вот что!
     Едва мои пальцы сжимают черепок, как в то же мгновение тело обволакивает броней. Новые образы и ощущения со страшной силой ударяют в сознание. Как слепому, которому внезапно вернулось зрение. Я разом вижу всё вокруг себя. Каждое лицо этих уродов, каждую каплю пота на их лбах, внимательно разглядываю каждую букашку в кронах деревьев. Отчётливо слышу сердцебиение каждой лягушки под корягой, каждый треск палочки под ногами маленького ящера, жужжание всех комаров поблизости.
     Замечаю, как в нескольких метрах надо мной запутывается в ветках бабочка. Чувствую, как маленькая рыбёшка в озере лавирует между толстыми ногами стегозавра.
     – Ч-т-о з-а ч-е-р-т-о-в-щ-и-н-а?! – восклицание весельчака очень медленно и протяжно раздаётся у меня в голове. Все их движения, вплоть до мимики, проходят так, будто их снимают в замедленной съемке.
     Я стою как вкопанный, закованный в броню и мне кажется, что проходит вечность, прежде чем гримасы изумления прокатились по их лицам, плавно и не спеша перетекли в затяжные восклицания и только потом, также неспешно, вытекли в начало действий.
     Ловким движением я хватаю за руку моего собеседника. Главаря отряда. Он не успевает ничего сообразить, прежде чем я с легкостью перекидываю его тело через себя.
     Мой разум отдает приказ машине, а круговое зрение в мельчайших деталях наблюдает, как автомобиль неспешно подъезжает под его тело, открывает багажник и захлопывается, едва туда попадает объект.
     Не двигаясь с места, наблюдаю как ко мне в замедленной съёмке, бегут толпы орущих и хохочущих врагов. Мысленно отдаю машине новый приказ.
     Чёрный бумер моментально окрашивается в матовый цвет, фары загораются красным. Из бампера выдвигаются шипы, а из капота и крыши пустыми глазницами стволов бесчисленное множество орудий.
     Сознание как бы переносится в машину, и вот я уже ощущаю вылет каждой пули из её пулемета, пролетаю мысленно с каждым снарядом, прежде чем он воткнется в группу врага и разорвется на куски. С любопытством наблюдаю каждый погасший взгляд, между глаз которому воткнулся кусок магического свинца.
     Противники не успевают покрыть и пары метров, отделяющих их от машин, как БМВ и Ауди в боевом режиме разносят их фаршем во все стороны.
     Происходящеё вокруг длится не болеё трех секунд, но для меня они равнялись просмотру двухчасового фильма.
     И вдруг что-то пошло не так!
     Сквозь богатую гамму звуков я услышал у себя в голове едва уловимый сигнал: «Уходите» и тут же группа врагов, каждое мгновения теряя под нещадными пулями своих товарищей, ринулась прочь, к лесу.
      Не от страха. Страха у зомбированной армии Вольных демонов не было.
      Они бежали по приказу сигнала.
      Кто-то управляет ими…
      Кто-то следит за ними…
      Кто-то рядом…
     «Стой здесь, я прослежу, куда они отправятся», – бросаю мысль Аньке.
     «Хорошо», – не спеша отвечает в голове её голос.
     Пока отряд солдат ползёт в лес, я лёгким движением запрыгиваю на деревья. Прыгаю с ветки на ветки как обезьяна, периодически постреливая, чтобы никто не заподозрил моих истинных намерений.
      Они должны привести меня к себе в логово.
     Я следовал за ними. Слушал каждую их фразу, внимательно следил, от чего затаилась в норке каждая мелкая ящерка и вслушивался… Вслушивался в каждое дуновение ветра окружающего мира, каждый шелест листа, движения ножки гусеницы на стебельке цветка. Я пытался вновь услышать сигнал, но он молчал.
     А отряд всё нёсся через лес, сметая на своём пути любые заросли.
     «Быстрее», – я снова уловил сигнал, но не смог определить источник.
     Группа, внемля приказу, продолжала отступать. Если я не определю источник сигнала, придётся проводить их до самого логова. И возможно вступить в бой… В одиночку…
     Вдруг меня охватывает непонятное чувство. Я ощущаю неведомую силу. И тепло. Кажется, оно приближается отовсюду.
     Только прислушиваюсь к своим ощущениям, как в ту же секунду чья-то крепкая рука хватает меня за горло и с силой бросает вниз.
      Успеваю сориентироваться в воздухе и спокойно падаю с дерева на ноги, но тут же мне в затылок прилетает удар. Настолько мощный, что я втыкаюсь в землю, а изображение на сканерах брони на миг мутнеет и идёт помехами.
     – Нехилый костюмчик для Извозчика, – слышу позади себя. Вскакиваю на ноги и уже бросаюсь на врага, как очередной удар кулаком в шлем относит меня на несколько метров и втыкает в дерево с такой силой, что вековая секвойя трескается и падает.
     Я успеваю разглядеть врага, прежде чем он снова оказывается перед глазами и срубает мной ещё одно дерево.
     Пожилой мужчина с небритым лицом и холодными голубыми глазами. Я видел его у костра, когда мы сидели там с Генри и Луцием, в лагере Вольных демонов.
     Демон-беглец. Один из тех, что входит в число пятидесяти сбежавших. Самых первых слуг Азазеля. Самых сильных.
     Приказываю машине прибыть на помощь прежде, чем снова оказываюсь с ним лицом к лицу.
     Уклоняюсь от очередного удара горящей руки и контратакую серией ударов по корпусу и челюсти. Без толку. Кулаки со стальным звоном отскакивают от худого тела, а в меня снова прилетают его руки, сбивая с ног и оставляя на броне глубокие вмятины.
     Прыжком разрываю дистанцию, выхватываю пистолет и пускаю очередь.
     Не срабатывает.
     Демон, ловко уклоняясь от пуль, покрывает расстояние между нами, легким движением вышибает пистолет и мощными ударами кулаков заколачивает меня в землю.
     В голове гул, в ушах помехи, изображение теряет чёткость и плывёт. Наверное, шлем в виде черепа уже напоминает консервную банку.
     – Ишь в какой панцирь вас Смерть нарядил, – приговаривает демон, обрушивая удар за ударом. Сделать ничего не могу: каждый такой удар выводит систему брони из строя и, не давая ей прийти в себя, бьёт снова и снова.
     Но я знаю, что уцелею. Моё спасение с рёвом мотора уже вылетает из кустов и поливает демона шквалом из десятков орудий.
     Он вскрикивает от боли под уколами тысяч разрывных пуль и на миг перестает превращать мою голову в мятый кусок железа. Мне с лихвой хватает мгновения, чтобы подняться, выхватить пистолеты, мысленным усилием превратить их в автомат и выпустить очередь в лоб. В упор.Голова адского отродья запрокидывается назад, брызжа во все стороны сиропом крови.
     Шипы на бампере внедорожника угрожающе блестят сквозь дым. А что если…
     Отпускаю курок, и размашистым ударом ногой с разворота в челюсть отправляю своёго оппонента на машину. Он насаживается на шипы, как курица на мангал. Даже его кровь светится! Субстанция из жидкого солнца сочится из него. Изуродованная выстрелами голова запрокинута наверх и хрипит. Он не умрёт, но план я выполню.
     «Анька, срочно сюда! Я задержал Вольного демона!»
      «Уже здесь, – её трансформировавшийся в джип "Ауди" с рычанием подъезжает к моей машине, разворачивается задом и открывает багажник. – Кидай его сюда».
     Не теряя ни минуты, стаскиваю демона с шипов и уже готовлюсь кинуть его стонущее тело в багажник ауди, но что-то мешает.
     – В чём дело? Кидай, пока он не оправился!
     – Я не знаю, что происходит! Не могу пошевелиться! – я застыл словно статуя, держа в руках тело врага. Анька, закованная броню, выскакивает из машины помочь мне, но тут же рушится как подрубленная. Вдруг у меня в глазах темнеет, я роняю демона и падаю на траву. Последнее, что я увидел, прежде чем потемневший взгляд погас, был силуэт в плаще и капюшоне. Я уже видел его... Видел всего секунду в сапфировом замке. Рядом с Азазелем...
     – Спасибо, Учитель, – хрипит ему демон, прежде чем весь мир вокруг померк.

Глава 8

     – Артур! Артур, сукин ты сын, очнись! – как из тумана слышу знакомый голос. Луций.
     Открываю глаза, передо мной вспомогательные окна брони с неутешительными отчётами о состоянии костюма и энергии. И Луций.
     Он держит меня за плечи и трясёт, пытаясь вернуть к жизни.
     – Что? Что произошло? – я пытаюсь прийти в себя и оглядываюсь. Кругом всё те же Джунгли динозавров, Анька, отключив броню, тяжело оперлась о мою машину. Рядом стоит танк. Другого сравнения чёрная «победа» на огромных колёсах и напичканная обилием пушек, не вызывает. Так выглядит новый режим внедорожника у Чайки Луция. Неподалёку стоит роскошный чёрный Крайслер, тоже одного из Извозчиков. – Что вы здесь делаете?
     – Мы прибыли по сигналу тревоги от Смерти, – отвечает Луций, помогая мне встать. – Он увидел, что вы попали в передрягу и срочно бросил нас на помощь.
     – Где? Где демон-беглец? – я в спешке осматриваюсь, пытаясь отыскать его.
      – Кто-кто?! – возмутился Луций. – Артур, ты не забыл, что Смерть запретил вам вступать с ними в схватку?!
     – Да я и не собирался. Как-то само собой получилось.
     – Что ты увидел, прежде чем вырубиться? Это он тебя выключил?
     – Нет, мы его уже почти поймали, нас скрутил каким-то заклятием демон в капюшоне. Он же и освободил его.
     – Понятно, – в спешке отвечает Луций, держа меня за плечи и глядя чётко в глаза. – Что-нибудь ещё необычное заметил?
     – Демон поблагодарил его и назвал… Учитель.
     – Учитель? Странно... Это не Азазель?
     Я покачал головой.
     – Ты молодец, Артур, – он похлопал меня по плечу. – Всё в мельчайших подробностях доложишь Сэму.
     – Ах да, ещё!
     – Что, Артур?
      – У нас с собой один зомбированный, но походу он командир одного из отрядов похищенных с Поезда.
     – Горжусь тобой, – он снова бьёт меня по плечу, но напряжение не сходит с его лица. – Тогда бегом в Город Суда! Сэм вас там встретит! А мы пока попробуем догнать отряд.
     Луций прыгает в машину, "Чайка" и "Крайслер" срываются с места и мчатся вглубь леса.
     Я же выключаю помятую броню: она снова оказывается брелком в виде черепа у меня в руке. Вновь оказавшись в своём мятом чёрном смокинге, чувствую, как сильно демон мне навалял: всё тело ноет, а ноги едва слушаются. Доползаю до машины и плюхаюсь в кресло. В багажнике орёт и беснуется главарь отряда. А ведь его ещё до Города везти…
     
     Деревья мгновенно обрастали ледяной коркой, а листья на них сжимались и трескались. Четыре следа, пылающих синим пламенем, оставляли за собой два чёрных объекта.
     Их скорость была настолько высока, что лося, неосторожно подошедшего к дороге, сшибло с ног, когда мимо него со свистом пронеслись они.
     Два чёрных автомобиля с пламенем из выхлопных труб выглядели как болиды формулы-1: низкая посадка, обтекаемая форма, невероятная скорость. Лишь отдаленно напоминавшие свои прототипы (Ауди и БМВ) машины проносились, словно истребители, замораживая всё вокруг себя.
     Цифры на спидометрах перешли за отметку в тысячу километров в час и продолжали расти.
     Машины неслись в Город Суда. Сквозь рёв моторов не слышно, как вопил пассажир в багажнике.
     
     Главарь отряда весельчаков сидел в наручниках на стуле. Позади него возвышалась мощная фигура Надзирателя. Он держал свои кулачища наготове, временами ударяя ими пленника по рёбрам.
     Весельчаки. Так мы теперь называли души, похищенные демонами-беглецами из Поезда Смерти. Растянутая до ушей улыбка и не стихающий ни на секунду истерический смех были их постоянным состоянием.
     Даже точные удары Надзирателя по рёбрам не могли заставить весельчака прекратить хохотать и сказать Смерти хоть что-то.
      – Если ты не расскажешь мне всё, что знаешь, тобой займусь я, – Смерть похрустел костяшками пальцев.
     – Ой, как напугал ты меня, педик, я аж дрожу! Ахахахахахахаха! – весельчак скрутился в приступе хохота.
     Смерть пронзил своего собеседника холодным взглядом. Весельчак тут же перестал смеяться, взвизгнул от боли и в конвульсиях упал на пол.
      – Аааааа! Аааааааа! Аха! Ахахахахаха! – корчась от адской боли на полу, весельчак вновь продолжил свой истерический смех. Его безумные глаза вылезали из орбит, но всё же с презрением смотрели на Смерть, словно насмехаясь над повелителем самой страшной стихии. – Вам не остановить нас! Скоро мы уничтожим всех вас! До единого! – припадочно брызжа слюной, вопил весельчак. – И, когда Азазель убьёт вашего Бога, наступит Новый, Истинный Порядок!
     – От него без толку что-то узнавать, – подытожил Смерть, сделал жест рукой, словно прихватил что-то и резко дёрнул на себя. Весельчак снова взвизгнул, подпрыгнул на полу и развалился без сил. Мерцающий оттенок кожи исчез вместе с истерическим смехом.
     – Что со мной? Где я? – весельчак испуганно озирается по сторонам, словно ему отшибли память. Отчасти так и было. – Куда я попал?
     – Джей-44, помоги ему встать, – приказывает Смерть громиле-Надзирателю. Тот хватает арестанта за шкирку и лёгким движением ставит на ноги. – Я Господин Смерть, а у тебя есть минута, чтобы собраться и ответить на один простой вопрос.
     – Да, я слушаю, – арестант внемлет.
     – Что ты помнишь? Твоё последнее воспоминание?
      – Ну… нас везли в огромном поезде… Таком, как дом… ну…
     – Не мямли. Дальше. Что было дальше?
     – Потом в Поезд стало резко что-то врезаться, он сошёл с рельс, а затем в вагонах стали появляться они…
     – Кто?
      – Ангелы... Они показались мне ангелами, они светились... Так нестерпимо светились... Они выбросили из поезда всех громил, вроде этих, – арестант показал на Надзирателя. – А затем появился человек в капюшоне, и… я больше ничего не помню.
      – Просто появился и все?
      – Нет. Он взмахнул руками, потом резко стало весело. Я и все пассажиры стали хохотать, а потом он произнёс что-то вроде: "Берите по двести и расходимся". И всё.
     – Всё понятно. Увести, – Надзиратель хватает арестанта в охапку.
     – Стой! – окликаю его я. Надзиратель в недоумении останавливается.
      – Ты помнишь, был ли там человек в капюшоне? Он как-то отличался от остальных?
     Демон покачал головой. Надзиратель утащил его. Оформленная под кабинет следователя комната допроса вновь превращается в белый коридор, где проходил инструктаж Хантеров.
      – Ловить весельчаков нет смысла: на них всех действует заклятие, и они просто подчиняются голосу в голове. Ничего они не знают и даже не осознают. Если допрашивать его в таком состоянии, ничего не скажет, если расколдовать – ничего не вспомнит.
     – Сэм, – всё ещё непривычно было обращаться к Смерти так. – Ты только что его расколдовал. Что это была за магия, под действием которой он был?
     – Очень мощный гипноз, граничащий с одержимостью. Не могу сказать, что для меня это заклятие в новинку. Это древняя магия, но я не встречал её вот уже несколько эр. Азазель, – с отвращением произносит Сэм. – В совершенстве обладает ею. Его сила настолько огромна, что способна ввести в состояние массового гипноза тысячи душ одновременно. Я не замечал в ней такой угрозы, до того, как его заперли.
     – Может, всему виной человек в капюшоне?
     – Возможно, – Смерть задумался.
     – Господин Смерть, – вдруг возникает голограмма. С неё вещает Хантер в маске черепа. – Следим в режиме невидимости за группой весельчаков у подножия Горы Драконов. Начинать атаку?
     – Среди них есть Вольные демоны?
     – Да, один.
     – Пока не начинайте, следите дальше.
     Мы стояли рядом со Смертью, а к нему ежесекундно шли сообщения о столкновениях с армией Падшего Ангела. Видно, уже в первый день своей работы Хантеры серьёзно разворошили осиное гнездо.

Глава 9

      Степь Шекха.
     Эта бескрайняя равнина, растянувшаяся вглубь от основной трассы в Ад до стёсанных вершин Гномьих гор. Она была названа в честь Шекха, древнейшего змея, обитавшего в здешних земных недрах. Раз в десятилетия он выходил из-под земли, пожирал всех крупных животных, что видел на своём пути и снова убирался под землю.
     В туннелях, оставленных телом Змея, селилось множество существ. Начиная с разрозненных племён минотавров и заканчивая дикими стаями разумных крыс, ростом с домашнюю кошку. Очень редко в туннелях можно было встретить целые гнёзда ядовитых гибридов, чья верхняя часть тела была от человека, а нижняя от змеи.
     Саму степь неспешно утаптывали башнями своих ног ультразавры, исполинские доисторические рептилии с длинными шеями и хлыстами хвостов. Двуногие ящерицы аллозавры досадливо клацали зубами, видя такие огромные куски мяса, которые им не под силу поймать.
     Над кожистыми гигантами кружили птерозавры и крылатые олени, чья шерсть переливалась всеми цветами радуги. Перитоны. Кентавры верили, что в этих благородных, но порой очень агрессивных существах жили души погибших воинов.
     Кентавры являлись наиболее многочисленным разумным народом, населявшим эти степи. Их шатры из толстых шкур диких минотавров заполняли собой большое пространство на границе между лесом и степью. Главным промыслом кентавров было скотоводство и охота. В охоте им идеально помогали доисторические саблезубые волки, а так же ручные грифоны, крылатые существа с передней частью тела от орла и задней ото льва. Главным объектом охоты степных кентавров служили мастодонты, вымершие на Земле далекие предки слонов, а так же токсодоны, некая помесь бегемота с носорогом.
     Четыре внедорожника Хантеров, держа в боевой готовности пулеметы и ракетные установки, мчались по степи к селению кентавров. Они маневрировали в ногах исполинских ящеров и сосредоточенно смотрели вдаль. Туда, где двести хихикающих солдат яростно сцепились с оставшимися в лагере кентаврами. Большая часть жеребцов была в лесах эльфов, здесь же, в степи, их вождь Вегарь оставил малую часть в качестве охраны лагеря.
     Хантерам давно было известно о войне кентавров и эльфов. И о том, что весельчаки недавно захватили эльфийские леса и обе армии, воюющих в них, тоже. Несколько Хантеров по ту сторону леса уже вели бои с захватчиками, сотрясая его тишину килограммами заколдованного свинца.
     Четвёрка же, рассекающая по степи, была более чем уверена, что небольшой отряд весельчаков по любому будет ожидать их со стороны лагеря кентавров. И не ошиблись.
     Шатры горели, боевой клич солдат кентавров слился с утробным хохотом захватчиков. Среди хохотунов мелькал человек в изумрудном пламени. От его ударов кентавры с криком подлетали в воздух.
     Машины неумолимо приближаются к сражению. Вот уже видны силуэты весельчаков.
     Хантерам не нужно вступать в схватку с ними, достаточно приблизиться на необходимую дистанцию, выпустить залп из ракетных установок, а затем дать дёру.
     Красные носы боеголовок уже жаждут вонзиться в эту толпу.
     И вот бойня уже перед ними.
     Долгожданная команда: «Залп!» и счастливые ракеты с воем несутся в свой первый и последний путь.
     Весельчак обернулся на вой. Его округлившиеся от неожиданности глаза были последним, что увидела ракета, прежде чем смачно разорвалась со своими подружками. Несколько оглушительных взрывов разнесли на куски все, что было в зоне поражения: и шатры вместе с фаршем из кентавров и всю группу весельчаков с их хвалёным боевым безумием.
     Лишь Вольный демон одиноко остался стоять в окружение кратеров от взрывов и хаоса из горящих тел погибшего отряда.
     Хантеры сделали своё дело и уносились прочь. Радио на секретной частоте Извозчиков в салоне гремело наперебой криками о помощи. Узнав о Хантерах, Вольные демоны запаниковали и тут же участили нападения на рядовых перевозчиков.
     Они боятся не успеть собрать достаточное количество машин и оружия.
     Достаточное для наступления на Рай...
     
     Вечером Смерть собрал у себя отряд Хантеров. Уцелели не все. В первый же день пятеро пали, наткнувшись на Вольных демонов, но всё же урона наша группа нанесла куда больше.
     – По моим подсчётам, сегодня вы положили около тысячи вражеских бойцов,– объявляет Смерть, стоя на фоне карты Мира Мёртвых. Я внимательно рассматриваю очертания Южной Пустыни, места, куда ещё не ступало колесо машины Извозчика. Ещё ниже небольшой океан и скованный льдом южный полюс.
     Мы сидим перед Смертью на стульях. Справа от меня Луций, закованный в броню, на коленях холодно взирает его шлем в виде черепа.
     – Сегодня мы не только уничтожили множество врагов, но и нашли, где они прячутся, – на карте позади Смерти загораются места, где мы сегодня обнаруживали вражеские войска. – К сожалению, сегодня мы обнаружили всего лишь восемь крупных отрядов вместо пятидесяти. Нам нужно понять, где находится их база, где они хранят краденые машины, оружия и готовят свою армию.
     – Гляди-ка, – шепчу Луцию, показывая на карту Мира Мёртвых.
     – Что?
     – Видишь, красным помечены места, где были найдены отряды весельчаков.
      – Ну и?
     – Не понимаешь? Сверху Степь Шекха, снизу Джунгли Динозавров, западней подножье Чёрных Гор, а на востоке Лес Эльфов.
     – Точно! Их войска стоят вокруг Гномьих Гор.
     – Именно. Там и находится Храм.
     – Мужчины, вам неинтересно? – с вызовом, совсем как лектор в институте, спрашивает Смерть. Слышать такую интонацию от модного молодого парнишки, образ которого он являл, необычно. – Артур?
     – Да, Господин Смерть! – я встаю со стула и иду к карте. – Как вы видите, – показываю на вышеперечисленные локации. – В течение дня мы обнаруживали части врага вокруг одной локации. Кстати, очень пригодного места для сокрытия большого количества армии и техники. Гор Гномов, – тычу пальцем в нарисованные бугорки на карте. – Возможно, они там и базируются.
     Смерть быстро изучает карту и одобрительно кивает.
     – Всё верно. Туда и отправимся. Двое на разведку, остальные наготове.

Глава 10

      Горы Гномов, ранее
     У низкорослого горного народца в чести наука и техника. Этому посвящено всё в их жизни, всё творчество, все их верования восхваляют чудесную способность разума и рук конструировать что-то. Горы Гномов и поселения там по колориту выпадают из всего Мира Мёртвых.
     Если вокруг растянулись тысячи километров фэнтези, то их участок суши был из жанра научной фантастики.
     В невысоких домишках горели лампочки, электричество выдавали россыпи из мельниц на каждом из них. По мощёным улочкам двигались настоящие паровые автомобили, наподобие тех, что были в конце 19 века. Однако любовь гномов к металлу сделало их больше похожими на танки.
     Часть гномов вовсе не была коротышками, а перемещалась в громыхающих экзоскелетах. Стальное тело с громадными руками и ногами венчала крошечная бородатая голова. Именно её обладатель маленькими крепкими ладошками двигал рычаги, заставляя громаду шагать. С аэродромов взлетали деревянные, похожие на летучие мыши летательные аппараты с паровыми двигателями и крыльями, обшитыми перепонками из кожи драконов.
     В горах кипела жизнь, поезда из большого города въезжали гружённые длинными и острыми, как ядерные ракеты, буровыми установками. А уезжали оттуда с полными бортами золота, железа и камней.
     Небо над поселениями гномов коптили тысячи кузниц, из которых вылезали всё новые и новые творения: исполинские бронемашины с торчащими вереницами пушек, машина для подземных путешествий, выполненная в виде металлического крота, а рядом с городом высилось что-то вроде ракетоносителя.
     Но это было пару дней назад...
     Сейчас ту часть города, что не видна со стороны троп Извозчиков, словно смело ураганом: домишки кусками досок и кирпичей кучками притоптаны в землю, а сверху, будто копья торчат вагоны поездов и гнутые куски рельсов.
     У входа в горные туннели, куда ещё совсем недавно с грохотом неслись поезда, лишь зловещая тишина. А в недрах раздаётся сдавленный крик учёного гнома.
     – Не смейте! Это древнее зло держали тысячи лет!
     Учёный гном одет в синий рабочий комбинезон из жёсткого материала, похожего на джинсовку. На глазах очки со светозащитным слоем, рядом валяются убитые гномы-охранники с винтовками наперевес. Над ними навис четырёхкрылый Азазель.
     «С вами ничего не случится», – молча заверил он. Его фраза прозвучала в голове гнома.
     В подземелье одной из Горы Гномов копатели наткнулись на древнейшую пещеру с большой норой, идущей глубоко в земные недры. Ещё пару сотен лет назад, откопав её, они выпустили в туннель такое невиданное зло, после которого, они тут же завалили вход монолитными плитами. И сейчас Азазелю нужно было снова его освободить.
     Небольшое усилие разума, и плиты с треском разлетаются по пещере. Гном кричит от ужаса. Сам он ещё не родился, когда кошмар из глубины был освобождён, но по рассказам своего деда знал, что это.
     Не всё вымерло со времен Титанов, многие существа ещё остались. Это и их домовые, жившие в разрушенных замках, это и паразиты, которых не вытравить ничем. Словно тараканы, способные пережить ядерную войну. Они и жили глубоко в земных недрах. Паразиты расы Титанов, насекомые тех времен, термиты, крушащие дома и предметы быта.
     Когда время Титанов близилось к закату, Смерть отправил их под землю и наложил такие чары, которые никогда не позволят опасным созданиям явиться на свет.
     До сегодняшнего дня...
     Перед Падшим Ангелом зияла огромная дыра, из тьмы которой сквозило холодом. Оттуда слышался стремительный треск и шаги. Он призывал их, подавал им сигнал, знал, что даже спустя тысячи лет их раса ещё жива.
     – Твой выход… Учитель, – с дружеской издёвкой сказал он человеку в плаще рядом с ним. Он резко выбивался среди Вольных демонов, окруживших Азазеля. Те ослепительно сияли, как фонари в полночь, а его лицо скрывал капюшон, из-за которого два глаза мерцали изумрудным.
     Он тенью подошёл к Азазелю, готовясь встретить гостей из темноты. И они вышли. Никто не видел таких насекомых. Они были полностью слепы, но их органы слуха воспринимали всё. Они не были похожи на жуков в привычном смысле слова. Перед Азазелем гордо встал солдат вполне человеческих пропорций, но с двумя парами мускулистых рук, покрытых хитином и панцирем, как доспехи, защищающие спину. Голова тоже была вполне человеческой, хитиновый щиток, как шлем начинался там, где у человека глаза, и круглой полусферой с жёстким гребешком покрывал макушку. Серая часть лица под хитиновым шлемом (это было именно похоже на нижнюю часть человеческого лица) двигалась. Рот, обнажая чёрные иглы клыков, издавал какие-то щёлкающие звуки.
     «Зачем вы призвали нас?» – спрашивал жук впереди, сжимая чуть алое копьё, выкованное из магматической породы. Двое насекомых позади сурово сопели, громко пожуживая крыльями.
     Человек в плаще отвечал такими же щелчками и потрескиваниями.
     «Мы намерены освободить вас, но взамен вы должны провести нас к Древнему Убийце».
     «О чём вы?» – жук напряжённо сжал копьё.
     «Вы знаете, о чём мы. Рабратран, – насекомые усиленно зажжужали, услышав это. – Тот, кого призывали Боги вашей планеты, когда нужно было устроить конец света».
     Жуки замялись, тихонечко перещёлкиваясь между друг другом. Когда их двести лет назад случайно освободили гномы и после долгого сражения затолкали обратно, маленький народец ещё не догадывался, что воины-насекомые далеко не самое опасное, что скрывают земные недра. Они не знали, что тысячами лет спит в недрах земли, положив свою голову под дно океана.
     «Мы знаем о нём. Но вы, жалкие пришельцы других миров, не сможете его разбудить… Никому не под силу».
     «Нам всё под силу, – торжествующе щёлкает человек в капюшоне. – Абсолютно всё».

Глава 11

     Дело близилось к финалу. Несколько часов до спецоперации. Анька одевалась в моей квартире, мы ещё раз приняли по красной таблетке перед финальным сражением. В этот раз всё обошлось без мучительных образов о той девушки из жизни.
     – Скоро всё закончится? – риторически спросила она.
     – Наверное. Мы атакуем их базу, куда они отправили основную часть своих войск, – я затягиваю галстук. – Либо они нас, либо мы их.
     – Вот и вся война, которая всколыхнула наш мир?
     – Вот и вся, – соглашаюсь я. Жуткий пёс Рекс доверчиво боднул мордой меня в бедро. – Видела, как мы крошим им черепа в костюме Хантеров? У нас неимоверная сила, они капитулируют. У них практически нет шансов. Когда Смерь лично взялся за этот вопрос, весь бунт теперь кажется игрушечным.
     – Если только у них не будет козыря в рукаве… – Анька мрачно одёрнула рукав пиджака, прикрыв запястье, на котором едва заметны были шрамы от порезов. След одной неудачной попытки самоубийства, который остался у неё даже после смерти.
     У этой голубоглазой красотки под оболочкой миловидного лица и наивной улыбки, скрывалась тяжёлая ушедшая жизнь и целая цистерна храбрости. Наверное, поэтому она вместе со мной стала Хантером…
     
      Она обожала скорость, мчаться по ночной трассе в никуда, а затем под утро нестись домой...
      Когда от алкоголя тоска лишь усиливалась, она перешла на наркотики, и вскоре поняла, что они испепеляют её тело и разум, превращая жизнь в ещё больший ад. Усиливалась зависимость, начинались ломки, из-за которой бездна её боли становилась всё шире, всё необъятней, засасывая в себя всё больше её личности.
      Тогда она решилась на омерзительную процедуру кодирования и слезла с веществ.
      Легче не стало…
      Но теперь она нашла отдушину, единственный способ успокоиться этими полными боли вечерами.
      Скорость.
      Когда пробки на улицах стихали, а столица, словно ёлка, зажигалась иллюминациями в центре, инсталляциями на Тверской, она вставала с холодной двуспальной постели. Как это символично. Двуспальная. В самом названии уже было мучительное напоминание о том, что рядом с ней лежал кто-то ещё. Кто-то, кто легонько целовал её в губы перед сном и ритуально поглаживал по волосам, прежде, чем она засыпала на его груди, чувствуя биение его спокойного и сдержанного сердца.
      Это из-за него она с отлитыми из боли глазами (красивые голубые стекляшки, смазанные дождями слёз) вновь и вновь садилась за руль. Вырываясь из города на опустевшую трассу в неизвестном направлении, она словно ненадолго вырывалась из себя. Из той скорлупы, внутри которой она, согнувшись, истекала кровью своей души.
      Она становилась собой, свободной, когда стрелка на спидометре её «Ауди ТТ» стремилась за двести километров в час.
      Она прекрасно понимала, что может разбиться, но эта скорость под крылом, эта близость смерти действовала на неё умиротворяюще.
      Именно в этот момент её душу словно освобождали, и она жила. Жила, словно подбитая птица, несущаяся к земле.
      Вот и сейчас, она была за рулём своего спорткара, который смогла купить, став профессиональным дизайнером. Её работа тоже была последствием той страшной депрессии, когда она пыталась уйти от мыслей в рисовании. Очень много рисуя, стачивая карандаши в пыль и измазывая полотна в краски.
      Руки на руле. Из-под рукава торчит запястье левой, изрезанная сеткой шрамов.
      Она также свободно ощущала себя, когда легла в ванной и усилием воли сделала это. С наслаждением и чувством покоя, будто плюхнулась на кровать после тяжёлого дня, она ощущала, как жизнь алыми струйками утекает из неё, а затем наступил сон, блаженный сон, в конце которого она снова хотела проснуться в объятиях любимого…
      Но подруга, с которой она вместе снимала квартиру, вернулась раньше, чем Анна предполагала. Это она вызвала скорую, и, уже лёжа в палате, обессиленная и с перевязанной рукой, Аня исповедовалась соседке по палате.
      – Он погиб из-за меня, – произносила она, заливаясь слезами и засыпая. Больше ни на что сил не оставалось.
      Он погиб не совсем из-за неё, он погиб из-за того раненного озлобленного зверёнка, что поселили в ней ещё с детства.
      Отец, бывший вояка, вернувшийся с войны, из тех, кого война превратила в инструмент для кромсания чужих жизней, не смог до конца вернуться из зоны боевых действий. Здесь он продолжал бой, но уже с семьёй, не стесняясь в выражениях и средствах.
      Больше всего страдала девочка, которую избивали за малейший проступок или косой взгляд в сторону отца, когда он заливался дешёвой водкой на кухне. С самого детства она была запугана, и, ходя в школу, спрятав глаза под чёлкой, прятала не только себя, но и многочисленные побои.
      Мать безмолвствовала. Поначалу. Отец сломал её волю первой, превратив в безропотное существо, потакающее любым его поступкам. Долгие годы мать молчала и пыталась не видеть того, что творит отец, включая телевизор погромче, дабы не слышать её криков, а затем она выбрала путь проще: встала на сторону насильника и также начинала срывать злость на дочери.
      Аня терпела. Долго. Тая в себе обиду и ненависть, она уже тогда задумывалась о самоубийстве, но потом ей стукнуло пятнадцать. И вся та ярость, те унижения, та несправедливость, что она чувствовала в семье изо дня в день, пролилась кровавым ливнем на кухонном столе у неё дома.
      – Ты сломала мне нос, сука! – орал её отец, закрывая лицо. Обезумевшая девочка сжимала в тонких ручках сковороду и продолжала наносить методичные удары по своему мучителю. Мать окаменела, будто горгулья на рассвете, даже не пытаясь вступиться за отца. Её словно откинуло на несколько лет назад, когда она входила в ступор, когда отец избивал её дочь.
      – Я ухожу отсюда! – в слезах ярости выкрикнула Анна и ушла. А дальше всё пошло по накатанному сценарию: раннее пьянство, сомнительные компании, первые уличные драки, из которых она далеко не всегда приходила целой, учёт в милиции.Добрая молодая инспекторша тепло беседовала с ней и говорила, что та хорошая девочка, которая сможет иначе и у неё всё будет хорошо.
      Но она уже не могла иначе…
      История могла бы иметь другой сценарий, где она рассказала людям в форме, как над ней измывался отец, как мать потакала, глядя на это, но жизнь не делится на чёрное и белое. И крайне редко можно встретить однозначно плохого или хорошего человека. Её родители также оказались неоднозначными. После того, что произошло, отец пересмотрел своё отношение к ней и даже попросил прощения. Впервые по-настоящему попросил прощения у дочери и признал свою ошибку.
      И вроде как даже несколько месяцев они жили в мире и согласии, Аня снова стала пай-девочкой, как и прежде, отец старался держать себя в руках, но сорвался.
      Непростой день на работе. Всё, как оно бывает в этой стране: урод начальник, маленькая зарплата, усталость. Взял бутылку, накатил, а тут ещё и дочка платье себе коротковатое взяла. Ссора, плотная затрещина по нежной щеке, и всё по новой.
      Уход из дома, бесцельное и опасное времяпрепровождение, возвращение домой под утро… С отцом они ссорились и мирились, ненавидели и прощали друг друга, но теперь Анька стала завсегдатай комнаты милиции, бывшая круглая отличница с синяками на лице и кулаках очень редко появлялась в школе, вызывая порицание учителей.
      Затем отец умер, она стала постепенно возвращаться домой к апатичной матери, которой на всё было плевать, взялась за ум, подтянула школу, закончила её, даже поступила в универ и нашла работу. Этот озлобленный зверёк в ней поубавил пыл…
      Но всё ещё оставался.
      В один прекрасный день молодая сексапильная хулиганка, чьи озёрца голубых глаз скрывала полоса крашенной в розовый чёлки, стояла в кожанке и тяжёлых гриндерсах за барной стойкой. Вокруг с безумными глазищами толкали друг друга на танцполе такие же фанаты рока, как она, а со сцены грохотало что-то невнятное и с матом, но очень эмоциональное.
      В такой атмосфере можно найти себе кого-угодно: хорошего любовника с пирсингом и татухами, угарного мальчика для подъездной романтики, но никак не ответственного мужчину, с которым захочется прожить жизнь.
      Но такой нашёлся. Он был, как и она, в кожаной куртке, горяч, но в нём было ещё что-то: сила, спокойная сила и выдержка. Он заметно отличался внутри от той молодёжи, что колбасилась на танцполе.
      Выпили, познакомились, провожал до дома. Она узнала, что ему уже почти тридцать, он при деньгах, на руководящей должности, а эта трэш и содомия рока для него способ уйти от серых будней, этого однообразного делового костюма и галстука-удавки.
      Полная внутренняя свобода, разрушение, кайф снять узкую маску и расслабиться, почувствовав себя самим собой – вот, что привлекало его в этом.
      И что-то он увидел и в ней, в этой пьяной матерящейся девушке с повадками пацана. Наверное, ту самую скромную, невинную отличницу, которой она всегда и была.
      Они поженились, и стали больше увлечены друг другом, чем роком. Её внешность сильно изменилась: из дикарки в кожанке и с цепями она превратилась в прекрасного лебедя с ангельской внешностью в дорогом платье и застенчивым взглядом. С ним она одомашнилась, проводила время за чтением и фильмами, готовила ему перед работой и задумывалась завести дочку: такую же смеющуюся непоседу, какой была когда-то она.
      Она стала забывать ту агрессивную рокершу, способную сломать нос здоровому мужлану, что как-то сделала у дверей клуба, когда тот свой волосатой ручищей решил попробовать на ощупь её ягодицы. Идя по такому пути, она могла бы стать совсем как демоница Алиса, другая любовница Артура.
      Но у той не было никаких шансов снова стать домашней послушной девочкой. Детство в цыганском таборе, голод и воровство, затем побег оттуда, работа стриптизёршей, а затем банда, грабежи, убийства, торговля наркотиками. Алиса не могла стать другой, а Анька могла. Могла даже стать тем ангелом, которым теперь она отражалась в зеркале.
      Но дремавший внутри неё зверь однажды проснулся!
      В тот момент, когда они поздно ночью возвращались с вечеринки. Уже не с рок-концерта, а из дорогого ресторана. После женитьбы они больше не торчали до утра с бесшабашными фриками, слушающих вульгарные песни. Им там уже нечего было искать.
      Компания пьяных быдланов у подъезда очень громко хохотала и орала матом, продолжая распивать этиловую амброзию. Их было человек пять-шесть, и один из них отпустил неосторожный и очень убогий комплимент в адрес её внешности.
      Можно было пройти мимо, вызвать полицию, разогнать их без потерь, но тут зверь, дремавший в ней проснулся, резко вскочил с тёплого ложа и вцепился в горло обидчику. Она ни слова не сказала, а с криком ударила каблуком гопнику прямо по яйцам. Его глаза выскочили из орбит так, словно ему тисками сжали череп, а из беззубого вонючего рта сорвался девчачий противный писк. Уродец упал на колени и с воплями: "ТЫ ОТБИЛА МНЕ ЯЙЦА" стал кататься, валяя свежую адидасовскую ветровку в каше осенней грязи.
      – Ах ты сраная шлюха! – совсем как её отец, когда она сломала ему нос сковородой вскричали возмущённые собутыльники и бросились на неё.
      И Михаил закрыл её собой. Он был очень смел и силён и размотал двоих так, что они без сознания с выломанными суставами, роняя на землю кровавые крошки зубов, падали рядом со своим товарищем, но лезвие предательски ударило его несколько раз в живот. Миша не сразу остановился, он нанёс ещё несколько точных ударов в голову обидчику, сбив его с ног, прежде чем внезапно упал. Как марионетка, которую обрубили нити.
      Дальше уцелевшие уроды хотели расправиться и с ней, оцепеневшей от шока, но мимо удачно проезжал наряд полиции. Бандиты смылись, но на следующий день их всех задержали.
      И это было уже не важно.
      Она навсегда запомнит, как Михаил умирал у неё на руках, как он плевался тёплой кровью и как она оставалась на её ладонях, пока его тело холодело.
      Он погиб из-за меня...
      После неудачной попытки суицида курс лечения, больницы и вот она, наконец, нашла себе успокоение: рисование и скорость.
      Её парень тоже увлекался уличными гонками, как и другим экстримом, но его машину она продала после его гибели. Она не могла на ней ездить, но зато на своей Ауди уделывала многих парней.
      Одна такая гонка и стала для неё последней... Резкий поворот, удар по тормозам, который уже ничего не решал и монолитная смерть в лице отбойника. Она не очень сильно испугалась перед смертью и не шибко-то пыталась бороться за жизнь. В своей любви к скорости она неосознанно искала гибели, которая нашла её в возрасте 26 лет.
      В Мире Мёртвых ей было уютней, Михаил отправился в Рай, а она его даже не искала. Смерть вытрясла из её души всю былую любовь, привязанность, страдания. И она бы тоже смогла попасть в Рай вместе с ним, если бы горе не сожгло в ней остатки доброты, оставив пустоту. Не злобу, не ненависть, которая селилась в будущих демонах, которые тоже переживали тяжёлые утраты. а такую холодную пустоту, заполненную ледяным ветром, замораживающим всё живое. Совсем как двигатели машин Извозчиков.
      Многие становились Извозчиками также, как и она, пережив страшную боль. Кто-то обнаруживал в себе силы справиться и найти себя в добродетели, в ком-то разгоралась злоба, превращая его в демона, а в ком-то не оставляла ничего, кроме льда. Слугами Смерти становились не только серые безликие офисные клерки, но и такие как она. Она могла стать демоном, не встретив его, могла стать Ангелом, оставшись с ним, но стала Слугой.
      Поэтому она и нашла родственную душу в Артуре. От него ощущалась сила, невероятная непреодолимая сила, словно при жизни он был кем-то великим. С ним рядом она ощущала защиту. А ещё что-то в нём было похоже на неё... Он тоже мог быть ангелом, но с ним что-то произошло при жизни. Что-то, о чём он даже сам не помнит.
      И тут тоже была замешана любовь...

Глава 12

     Ощущение невидимости непривычно, но терпимо. Нет паники от того, что ты двигаешь конечностями, но при этом их словно нет, и тебя тоже нет. Здоровая живая психика начала бы неистово бояться.
     Мы перемещались легкими перебежками, настолько быстро и аккуратно, что не оставляли следов на свежей грязи после дождя. Когда костюм работал в режиме невидимости, магически падал и наш собственный вес. Мы становились легкими как пушинки, но при этом порывы холодного ветра не уносили нас.
     Со стороны деревня гномов жила обычной жизнью: серые резервуары вонючего мяса под названием тролли покорно таскают тяжелые брёвна, воины гномов чуть подальше всё также дежурят у озера в ожидании нападения эльфов, работяги дёргают рычаги, сидя в головах огромных железных роботов с бензопилами.
     Всё как обычно, только лица у всех равнодушные и выполняют они свою работу как-то очень монотонно, практически не переговариваясь. Ну вылитые Слуги Смерти.
     Мы с Анькой бесшумно и невидимо прокрадываемся к горам в тени могучих елей.
     Заводы у подножья горы всё также оглушительно шумят, отпугивая местную фауну, стволы труб клубами выдавливают из себя чёрный смог дыма, станки, не переставая, шумят, штампуя всё новые и новые инженерные чудеса. Не хватает одного: вымазанных в масле суетливых гномов, гномы-то есть, но они никуда не торопятся, лишь осторожно ходят группами, озираясь по сторонам и изредка перешептываясь.
     Все указывает на засаду, я мысленно приказываю своей невидимой машине подъехать поближе: ощущаю, как бесшумно запускается заколдованный двигатель, и она, словно призрак, ничем не выдавая своего присутствия, подъезжает ближе.
     Ощущаю, как за деревьями передёрнулись орудия Хантеров. В любую секунду они готовы разнести всё в щепки, только дай приказ.
     Тем временем, мы проникаем по узкому туннелю в тёмные недра горы.
     
     Туннель сделали на славу. Стены настолько ровные, чуть ли не полированы, на одинаковом расстоянии друг от другу их поддерживают балки и круглые стяжи, напоминающие гайки. Сотни метров одинаково ровного пространства, как труба. Стойки для факелов пусты: особенности туннеля удаётся рассмотреть лишь благодаря тому, что костюм запустил режим ночного видения. В изумрудном свечении отчётливо виден каждый изъян туннеля, каждая слепая букашка, пробегающая по его стенкам.
      Изумрудное свечение…
     Я его уже видел пару раз за последнее время. Тогда рядом с Азазелем они промелькнули из под капюшона того, кто как тень оказался рядом с ним. И во второй раз, когда он же вытащил Вольного демона, которого у меня почти получилось пленить.
     Его называли Учитель. Не хозяин, не повелитель, а именно Учитель… И в этом слове заложено куда больше, чем во всех правителях, королях и идолах, перед которыми склоняли голову, как перед Азазелем. Учитель... Словно родитель.
     Он был их настоящим лидером, он дал им всем больше, чем кто-то другой, потому что он учитель… Потому что он отдаёт тебе куда больше, чем какой-либо правитель, он отдает тебе часть себя, селит её в твоей душе, как семя и даёт ей там прорасти, он делится Собой. Он делает тебя похожим на себя, и ты только благодарен ему за это, потому что хочешь быть таким как он.
     Быть может, этот Учитель действительно серый кардинал, неформальный лидер. Быть может, именно его заслугой было освобождение Азазеля и готовящееся наступление на Рай?
     И если это так…
     Откуда у него на это столько сил?
     
     Туннель обрывается в каком-то цехе.
     Следов Вольных демонов и их кучи весельчаков пока не видно: только гномы, кропотливо трудящиеся за станками. Висящие с потолка красные агит-плакаты рисовали горный народ в рабочих одеждах, с суровыми лицами и орудиями труда. Я не понимал язык, но выглядели они совсем как советские плакаты, призывающие к труду на благо государства.
     Минуем цех и, невидимые, проскальзываем в лифт вместе с группой бородатых инженеров.
     – Может, мы их сумеем выдворить отсюда? – осторожно спрашивает один.
     – Тсссс, они могут услышать! Везде их уши! – шёпотом отвечает второй гном.
     – Они захватили наш дом, убили наших братьев, какого чёрта мы должны терпеть и смиренно продолжать работать, как будто ничего не произошло?!
     – Ты видел могущество этих человеков. Им ничто не может противостоять.
     Ясное дело, о каких «человеках» идёт речь, но давать сигнал к нападению рано, нужно быть уверенными, что враг действительно здесь. – Ну а что, мы должны сидеть сложа руки, по-твоему?
     – А что ты предлагаешь? Поднять Прайма и разнести их в щепки?
     – Да хотя бы и его! – серьёзно фыркнул гном, потом посмотрел в глаза своему товарищу, и оба расхохотались.
     – Эта куча металлолома и двух секунд не выдержит от наших ударов.
     – Как и броня этих клоунов из Города Суда, – усмехается в ответ.
     Что??? Откуда они знают, как называется наш город.
     – Кстати, парочку этих детишек едут с нами.
     – Ага, а ещё они всерьез думают, что мы их не видим.
     Я не успеваю сообразить, что происходит, как гномы в одночасье превращаются в двух Вольных демонов, пылающих как полуденное солнце. Оказывается, перевоплощение им тоже под силу.
     «В Атаку!» – успеваю бросить Хантерам, прежде чем горящий кулак с лязгом воткнулся мне в голову.

Глава 13

     В километре от Гор десятки матовых легковушек разом возникли из воздуха. Обезумевшие драконы моторов несли их сквозь деревню гномов, сметая на ходу постройки и технику.
     Отсеки с орудиями открываются, многоствольные пулеметы уже разминались, с гулом прокручивая свой убийственный механизм.
     Прошив насквозь стены завода и разнеся в пыль плиты горы, колонна Хантеров мчалась по направлению сигнала.
     Руки в кожаных перчатках вжались в руль, в десятках глаз застыл лёд, килограммы взрывчатки у них под боком хотели вырваться из плена боезапаса, рой свинца в ленте подрагивал, предвкушая момент последнего полёта.
     Отряд Хантеров был уже внутри Горы, их стальные кони уже сметали со своего пути шедевры техники гномов, ещё через мгновение гонки по туннелям и они прибудут в место, откуда шёл сигнал.
     
     Меня не вырубили. Просто усыпили. Я очнулся как после долгого и сладкого сна в загородном доме, когда от пьянящего лесного воздуха ты крепко и беззаботно засыпаешь, даже не ворочаясь. Рядом со мной просыпалась Анька, в сером бронекомбинезоне Хантера, облегающем её фигуру там, где надо. В нём она была бы прекрасна, если бы не жуткий шлем в виде скалящегося клыками черепа.
     А впереди стоял Азазель. Я это успел понять, ещё не подняв к нему глаза. Сила. Колоссальная сила, проникающая во все уголки твоей души, мягкая спокойная сила, но способная сокрушить что угодно, исходила от него.
     Я посмотрел в его глаза, мерцавшие светом угасающей звезды. В них застыла усмешка.
     – Я тебе уже поведал, что вы просто пешки, расходный материал для Смерти, которому просто не хочется отвлекаться от своих дел и разбираться с нами, – говорит Падший. – И ты опять продолжаешь этим заниматься?
     – Нам очень хорошо за это платят, – напомнил ему. – Столько эмоций...
     – Не обманывай себя, Артур, – Азазель звучно тряхнул четырьмя крыльями. – Мы же оба знаем, что тебе просто любопытно. Тебе хочется узнать, как устроен мир, что с тобой стало и кем ты был. Но тебе так до чёртиков страшно, что ты даже не признаёшься себе в этом.
     В голове вспышкой видение из Здания Суда. Этот обезумевший клоун с моим лицом, препарирующий копию меня.
     – Где Учитель?
     – Всё-таки прознали про него? – засмеялся Азазель. – Не удивлён, что он так интересен вам. Все хотят узнать о нём, а новички нашего Легиона жаждут общения с ним даже больше, чем со мной.
     – Он ваш истинный лидер?
     – Не совсем. Мы больше похожи на братство. Мы любим и ценим друг друга, и каждый из нас личность, к мнению которого прислушиваются.
     – Даже эти десять тысяч зомбированных душ, которых вы похитили из Поезда? Азазель замялся.
     – Ни одна система не совершенна, признаю, – согласился Падший. – Но мы постепенно выводим их из гипноза. Многие, получив обратно ясный ум, согласны последовать за нами. Для нас важно, чтобы человек сам хотел быть нашим соратником.
     – Не вешай лапшу на уши. Вашу систему придумал Учитель, а не ты, – вглядываюсь в птичьи глаза Азазеля. – Всё, что ты говоришь – чушь, в которую не веришь. Тебя не интересует освобождение человеческих душ.
     Азазель замолчал, но ни один мускул на его лице не дрогнул.
     – Ты прав. Я ещё не успел полюбить людей так, как он. Но, благодаря Учителю, даже я понял, что вы на что-то годитесь. Из вас можно слепить нечто большее, чем просто пешек, что вечно борются на доске мироздания. Человек действительно может сравняться с богами и стать равным им.
     – Где Учитель? – повторяю вопрос. Рядом с Азазелем только несколько Вольных Демонов и какое-то безглазое существо, похожее на человекоподобного муравья.
     Азазель закатил глаза.
     – Ты ведь опять обманываешь себя, Артур, – он словно смотрел внутрь меня, в самую суть моей души, я ощущал, как его взгляд сверлит меня исполинским буром, пробивающим земную кору, магму и проникающим в самое ядро. –Ты спрашиваешь меня, где он, чтобы, КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, узнать о нём побольше и рассказать Смерти. Но тебе плевать на эти россыпи эмоций, которыми он тебя одарит за это.
     – Замолчи... – внутри меня что-то начало активно сопротивляться.
     – После того, что показала тебе та королева эльфов, эмоции стали для тебя не больше, чем антидепрессанты. Они перестали быть смыслом твоего мертвого существования.
     – Говори, где Учитель!
      – А знаешь, почему он тебе нужен? – продолжал издеваться Азазель. – Потому что он один расскажет тебе, кто ты на самом деле. Поможет вспомнить, кем ты был, почему ты попал именно в Слуги Смерти, и, конечно... Кто же эта девушка из твоих видений?
     Мне казалось, что мертвец вроде меня совершенно не может чувствовать. Но то ли Азазель меня гипнотизировал, то ли пробуждал внутри что-то могущественное и огромное, чего нельзя было поймать и удержать. Словно рояль, падающий с небоскрёба.
     – ЗАТКНИИИСЬ! – рвалось из моей груди.
     
     Хантерам на невидимых машинах лишь казалось, что они бесплотными тенями несутся вдоль разрушенной деревушки гномов. Вольные демоны прекрасно их видели даже сквозь мощные защитные заклинания.
     И когда Хантеры оказались у подножья горы, земля затряслась под колёсами. Зеленый ковер травы разорвался мириадами кусков земли, а следом, словно кобры, атакующие добычу, вынырнули хвосты гигантских корней. Извиваясь, как карающие плети, они цепляли одна за другой машины и сдавливали их, как питон птичек. Запуская в бронированный салон шпаги длинных шипов.
     Отчего-то прочнейшая броня, над которой работал сам Смерть, давала сбой. Одна за другой машины становились видимыми и брызгали плевками разбитых стекол, когда кузов сдавливало чудовищное усилие корней. Их убийственный механизм стал похож на мышцы: с каждым усилием корни становились всё толще, всё рельефней, на них проступали вены мерцающих сосудов.
     Но опытного Луция таким не напугаешь. За столетия своей работы, он повидал все опасности, что могут встретиться в волшебном мире. Что ему эти корни из-под земли? В сущности, они ничем не отличались от Королевских гадюк, которые внезапно выныривали прямо из почвы на равнинах.
     Едва земля начала шевелиться, он резко дёргал руль, и корень вырывался из-под земли, жадно хватая пустоту. Два раза Луцию удалось увернуться, но едва он достиг подножья горы, как из земли вырвалась целая деревянная ладонь. Корни, сложенные в связку из пяти увесистых пальцев, подкинули машину вверх и как бутон захлопывались над ней.
     Луций на ходу выскакивает из машины, уклоняясь от мощного корня и усилием мысли превращает свои пистолеты в двухметровую саблю.
     Как только его ноги касаются земли, зеркальная поверхность лезвия вихрем проносится по мускулистому основанию корня-убийцы, оставляя на нем тонкую полоску пореза. Ещё мгновение, и вся конструкция из пяти деревянных щупалец рушится, а машина с грохотом приземляется на колёса.
     Вернуться в неё уже не удастся. По Луцию открывают огонь. Горячий огненный шар со звуком разбитого расшибается об руку, выбивая саблю. Но следующий уже не долетает: одним звериным прыжком Луций прыгает в сторону удара, там где стоял прислужник Азазеля по-настоящему невидимым.
     Лязг железного кулака в область головы. Удар сшиб маскировку с молодого паренька в броне с голубем на груди и отбросил его в увесистый валун.
     Следующее заклинание – сгусток мощной энергии в виде шаровой молнии уже нёсся к Луцию с другой стороны, но броня Хантера ускоряла рефлексы настолько, что он видел, как шар плавно и медленно ползёт ему в голову. А пространство, где стоял невидимый враг искажалось, выдавая его присутствие.
     Быстро скользнув до него, Луций с силой вдарил ему ногой в грудь, как кувалдой. Противника швыряет прямо в тёмную дыру шахты. Туда, где пропали Артур и Анька.
     Нужно срочно бежать туда, спасать их, но где же...
     – Джэвед?! – проорал он в микрофон, вызывая своего напарника. И лучшего друга, с которым он вместе строил цивилизацию для Прибрежных эльфов... Но эфир молчал. Луций судорожно оглядел пространство перед горой, где бушевали заколдованные корни, но его машины в ловушке тоже не увидел.
     "Надо спешить", – сказал он себе и метнулся в туннель. Джэвед сможет за себя постоять, а вот Артур, видимо, влип основательно.
     
     – Спрашивай, что хочешь. Ты же знаешь, у меня есть ответы на всё, – из темноты, словно по кубикам, сложился Учитель. Закутанный в чёрный плащ с капюшоном, из-под которого сияли лишь ядовито-зелёные глаза.
      – Не слушай его! – вскрикнула Анька, но Азазель снова лишил её сознания.
     Я смотрел в эти гипнотические глаза, как на сокровищницу, в которой смогу найти всё, что мне нужно. Только протянуть руку. Мне действительно нужно что-то, и Азазель угадывал, что это. Как бы я не стремился отмахнуться от этого и не обращать внимания, я жаждал... Узнать.
     Азазель прав. Таблеток эмоций я и так беру себе достаточно. Чего мне так рисковать и стремиться как можно ближе подобраться к Учителю, когда Смерть всё равно "озолотит" меня оболами за то, что я уже Хантер? Спасти существующее устройство мира? Ха-ха, да даже живой человек всегда переживает о личном благополучии, а уже потом о чужих проблемах. Влюблённый думает как заполучить возлюбленную, а не о загрязнении Мирового океана, больной, как поскорее поправиться. Никому нет дела до чужих проблем. Даже если это мир, в котором ты живёшь. А тем более мне, если я даже не живу.
     Я смотрел в ядовитые глаза и понимал, что их обладатель знает Всё... Он даст то, что мне нужно. Это знание погубит меня, не даст мне больше существовать спокойно, как прежде. Я начну бессильно метаться от боли этого знания...
     Но почему-то мои губы начали шевелиться. Задавая один короткий вопрос, в котором уместилась вся моя жизнь до той автокатастрофы, отправившей меня сюда.
     – Кто я?
     
     В туннеле уже ждали молодые ученики Азазеля. Кто бы они ни были: бывшие Извозчики, жители городков мертвецов, предатели из рядов демонов – все атаковали Луция. Человек семь, и сил у каждого, чтобы растоптать небольшую армию.
     Вот только чудовищная мощь не компенсировала опыт. Со скоростью сверхзвукового истребителя и мечом наготове в Хантера метеоритом несётся первый, но Луций уклоняется в бок, ногой отталкивается от стены и в прыжке наносит громовой удар в висок. Шустряк отлетает, проломив собой стену туннеля, и увязнув в земле его стен.
     Следующий, толстяк, магией превративший свои ладони в каменные перчатки хоккейного вратаря, схватил Извозчика за запястье. Луций услышал, как трещит металлическая броня, а его рука от кисти до локтя вот-вот превратится в костную кашу, но нашёл в себе усилие ответить. Его кулак механически наносит несколько стремительных ударов, как перфоратором, загоняя нос противника всё глубже в череп. Резкое движение второй руки, и она освобождается из медвежьего захвата, а затем с размаху бьёт в челюсть. Ещё один враг оседает наземь.
     "Смерть очень мощную броню выдал, – подумал Луций. – С голым руками я бы не выстоял и секунды".
     Третий последователь Азазеля. Он его, вроде как, даже видел в Городе Суда, светловолосый парнишка ростом чуть выше двух метров и такими же длинными руками.
     Его ладони обрамляли пропеллеры. Очевидно, здесь какая-то магия, благодаря которой он быстро вращал руками небольшими движениями. Однако они выдавали такую скорость, что едва эти тонкие руки приблизились к Луцию, броню словно начали распиливать бензопилой. Туннель прознает скрежет как от зубной машинки, и высыпается сноп искр.
     Извозчик уклоняется от смертоносных рук, технично проходит дылде в ноги, падает вместе с ним, а затем мощным ударом локтя вколачивает его голову в землю.
     Но теряет драгоценные доли секунды! Едва Луций встает, сияющий кулак прилетает ему в лицо. В голове разом поднимается улей разъярённых шершней, маска прилипает ко лбу, изображение искажается. Видимо, её смяло настолько, что сейчас она похожа на череп орангутанга.
     Луций попытался ответить, но по нему бьют уже следующим мощным заклинанием. Оно похоже на Коготь. Словно невидимый реликтовый зверь рассёк Извозчику металлическую пластину на груди, оставив три глубоких пореза и сбив с ног. Тем временем, "ожил" первый противник, которого Луций воткнул в стенку с самого начала и попытался обхватить его сзади, но броня давала небывалую скорость и сноровку.
     Мощным движением Луций подаёт таз назад, выпрямляет спину, хватает шустрого врага за руку и через спину швыряет в двух других, готовившихся вновь ударить Когтем. Трио агрессоров валится кучей посреди туннеля, закрыв проход остальным оппонентам.
     Тем временем, второй, толстяк с уродливыми клешнями ладоней, с криком встаёт и пытается схватить Луция, но получает целую серию: сначала с разворота ему в челюсть бьёт тыльной стороной стальной кулак Хантера, затем в висок шпалой вколачивается грациозный удар ногой.
     Окончательно валит жирдяя с ног "железная метла". Мощный удар снизу по голени.
     Пока побитые маги вновь приходят в себя, Луций атакует тех троих, что он заставил повалиться кучей. Первая серия ударов: два боковых в челюсть и апперкот, три звучных удара колокола – враг лежит.
     Шустрый парнишка, с которым он дрался в самом начале, пытается атаковать его ногой, но Луций умело блокирует этот мощный удар, оставивший вмятину на заколдованном наручи брони. Следующей, стремительной как стрелы, серией ударов в подбородок – он заставляет падать и шустряка. Любитель заклинания Когтя, невысокий широкоплечий мужик с рыжей бородой, испуганно вытаращив глаза, снова пытается ударить невидимым зверем, но Луций умело смещается в бок, и Коготь разрывает землю там, где только что стоял Извозчик.
     Удар локтем в висок, толстяк начинает терять равновесие, следом звучный, как столкновение грузовиков, удар коленом в голову в прыжке – и бородач падает со звоном в ушах.
     С оставшимися тремя Луций не стал церемониться. Мощным, как пушечное ядро, прямым ударом кулака с разбега он отправил незадачливого юношу в рясе куда-то в темноту, небритый мужчина турецкой наружности попытался срубить голову Луция пылающей саблей, но Извозчик без труда уклонился от неё и усилием мысли выпустил из запястья короткий клинок.
     Стремительные, как нарезка лука в исполнении повара, удары прошлись по руке турка, перерезав сухожилия и заставив выронить заветную саблю. Рука беспомощно повисла как плеть. Последнему врагу Луций просто перерезал горло. Худощавый, носатый послушник Азазеля упал на колени, схватившись за кровоточащую рану, но с ним ничего не будет. Он тоже мёртв, как и все люди на этой планете, и скоро оправится.
     И поэтому буквально через пару секунд все враги снова поднимутся и попытаются испепелить Луция заклинаниями в спину, поэтому он пулей, используя всю мощь брони, продолжал прорываться в глубины горы.
     
      Я чувствовал, как ядовитые глаза становятся глубокими и тёмно-изумрудными. Они становились всё шире и шире: сначала до размеров блюдца, затем бездонных горных озёр, а потом Вселенной: всё бытие и восприятие, до которого могло дотянуться сознание.
      Я ощущал, как обрываются тросы в голове и падают блоки в моём разуме, которые они поддерживали. Почти физически ощущалось, что моя память, моя подлинная сущность никуда не девалась. Над моим сознанием просто хорошенько поработали в Городе Суда, и теперь правда со страшной скоростью вырывалась из плена.
      Меня заставили забыть, и я действительно хотел этого. Я увидел всё о себе, кем я был, чем жил, и почему отказался от самого себя... И горечь разочарования безжалостным штормом поглотила мою душу...
     
     Перед Луцием заворожённый Артур. Даже несмотря на уродливую маску зубастого мертвеца, неотрывно смотрящую на Учителя, ясно, что его гипнотизируют. Зелёные, как мерцающий ядовитый плющ, глаза сверлят его разум.
     Луций прыгнул не сразу. Он затаился. Слева от Учителя сиял златокрылый Азазель, а справа по стойке смирно встало высокое существо мощной комплекции, покрытое хитиновым панцирем, как насекомое.
     Пора! Как снежный барс, атакующий горного козла, Луций выскочил из темноты и полоснул Лезвием Учителя по горлу. Оно сломалось, словно сахарное, об это мощное существо, но Луцию удалось достичь главного. Зеленоглазая тварь в капюшоне опустила взор.
     
     Я, как телевизор, из которого вырвали провод, и все яркие образы погасли. Как человек, которому снился удивительный сон, а потом на него вылили ведро воды, и он его больше не помнил.
     Меня с мясом вырвали из этого потока образов и воспоминаний. Так резко, что я разом всё забыл, кроме мучительного ощущения знания. Совсем как то, когда ты знаешь слово, но никак не можешь вспомнить.
     – Стреляяяяй! – надо мной возник Луций. Я узнал его по голосу, а железная маска черепа, скрывающая его лицо, была сплюснута и изуродована. Друг схватил за талию бессознательную Аньку как тряпичную куклу и метнулся в очередной туннель. Я живо бросился за ним, на ходу вытаскивая пистолет. Мысленно приказав ему трансформироваться в автомат, поливаю очередью Азазеля, Учителя и то насекомоподобное существо рядом.
     Разъярённый Учитель напоследок метнул в меня изумрудный сгусток энергии, который ударился о камень рядом со мной и тут же обернулся тремя рычащими скелетами. Они, издавая гортанный хриплый рёв, мчались за нами на четвереньках, клацая грязными каменными зубами.
     Зеленоватое сияние... Совсем как та энергия, что чинит машины в Городе Суда...Совсем как то, что придаёт форму зданиям, а затем затвердевает в чёрный камень... И эти скелеты... Магия Смерти. И такой в Городе Суда не владел никто, ни один Слуга. Только Кураторы, боги Смерти.
     А значит, Учитель – один из них!
     
     Ещё одна очередь, и хрип в тёмном туннеле отдалился. Ожившие каменные скелеты остались где-то позади.
     – Артур, оружие! – скомандовал Луций. Я машинально швыряю ему второй пистолет вперед. На бегу он едва уловимым движением хватает его и усилием мысли превращает в какую-то булькающую содержимым плазменную пушку. Через несколько стремительных шагов, я понял зачем она ему.
     Дорогу к сияющему выходу из туннеля перегородили бойцы Свободного Легиона, Солнечноликие. Их помятый вид говорил о том, что они уже подрались незадолго до нашего прихода. И, видимо, с Луцием.
     Они всей толпой яростно ринулись на нас, но тут же отпрянули, обожжённые раскалённой изумрудной жидкостью.
     Мы устремились к выходу. К свету!
     
     В это время в недрах горы обозлённо зарычал Учитель, и что-то бросил на языке щелчков и потрескиваний человеку-жуку рядом с ним. Тот одобрительно постучал руками по панцирю, а затем Учитель взмахнул рукой.
     Небольшая нора в камнях, ведущая куда-то в холодную, пустую бездну, глубоко в земные недра, в самые сокровенные тайны этой планеты с рёвом стала расширяться. Словно зевающая пасть ненасытного зверя, она стала заполнять собой всё. Глубокие трещины молниями изрезали своды пещеры, и из них на свет с писком, треском и противным жужжанием рвалось нечто ужасное.
     Нечто настолько омерзительное и ужасное, что сам Смерть загнал их под Землю после уничтожения Титанов. Загнал, но не убил, потому что даже для Смерти тяжело уничтожить эту цивилизацию.
     Они невероятно жизнеспособны, адаптировались к любой заразе, к любой магии, и выживали в самых суровых условиях. Разумные несокрушимые термиты эпохи одних из самых сильных существ во Вселенной – Титанов.
     А гора уже сыпалась на части. Её разрушенная масса в миллионы тонн: из камней, растительности, бесчисленных драконьих пещер в её недрах падала тяжёлыми надгробиями на поселения гномов.
     Тучи непроглядной пыли занавесом неслись вокруг места трагедии, в считанные минуты превращая зеленеющий волшебный лес в сборище пепельных серых истуканов деревьев.
     И только этим насекомым времён Титанов, этим разумным жукам было наплевать, что на них обрушилась гора. Лихо подбрасывая камни как гальку, они с мерзким писком вырывались наружу.
     
     Обрушение горы ни с чем не спутать. Сначала протяжный утробный гул, прямо из земных недр, а затем с усиленным в сотни раз звуком рвущейся бумаги, гора трещит по швам.
     Луций ногой подкидывает с земли саблю и бросает мне обратно мою плазменную пушку. Подпрыгивает к своей машине, обвязанную каким-то мощным плющом, разрубает его, кидает Аньку на заднее сиденье, а сам прыгает за руль.
     – Быстрее! – орёт мне. Я перелетаю через капот и сажусь на правое переднеё, мысленно приказываю своёй машине следовать за нами. Анька просыпается от чар, и бегло осмотревшись по сторонам, делает тоже самое. Её Ауди стала видимой и молниеносно очутилась позади "Чайки" Луция. Мой "Бумер", продирая кусты, тоже.
     Остальные Хантеры уносились прочь от горы, в следующую секунду сорвались и мы. В тот самый момент, когда её большую часть разделило на фрагменты трещинами, чудовищные плиты из камня, известняка, земли и лесов обрушились, сметая городок гномов.
     Мы уносились прочь, виляя меж деревьев и рассекая озерную гладь. А стена из пыли разрушенной горы гналась за нами...

Глава 14

     Лесные народы: от разрозненных племён диких эльфов и кентавров, до фавнов и сатиров бежали прочь.
     Внезапно рухнувшая на горизонте гора действительно была плохим знамением. А когда из неё повалили орды гигантских жуков, сжирая всё на своём пути, а небо заслонило облако пыли, началась всеобщая паника.
     – Мы прогневали духов! – кричал старый фавн, с трудом перебирая своими козлиными ножками. – За наши войны и жестокость Боги покарали нас!
     Народы бежали кучей, спотыкаясь, топча друг друга и, вопя что-то невнятное на своих языках. Им было не до его проповедей.
     – Пилли! Где Пилли?! – в панике вскрикнула молодая мать-сатир, пытаясь найти свою дочь, но и её тут же смела и растоптала толпа.
     Давка была страшная. Все лесные народы разом повалили прочь по одной дороге к югу. Остальные пути либо отрезали легионы гигантских насекомых, либо леса в тех районах уже горели от их огненного дыхания.
     – Нееееееееет! – разом вскрикнула толпа, слыша, как сзади трескается дерево и приближается топот.
     Позади, издавая пронзительный писк, неслось оно.
     Три пары тонких относительно тела ног несли громаду отполированного до блеска чёрного корпуса. На носу сверкал, покачиваясь из стороны в сторону рог.
     Тысячи чёрных глаз ходячей смерти не выражали никаких эмоций, когда под её ногами трескались кости лесных обитателей.
     
     Вжух-вжух-вжух!
     Выбравшись на Основную трассу, пыльные и помятые матовые машины
     Хантеров трансформировались в гоночные болиды, и на сверхзвуковых мчались к Городу Суда, превращая трассу в обледеневший каток.
     – Луций! Луций! – на уцелевшем треснутом осколке разбитого лобового стекла появилось изображение Хантера. Голос у него знакомый.
     – Джэвед?! Я думал, тебя уже разорвало на части, – с нами поравнялся мятый, словно пожёванный, болид. Похоже, несколько минут назад друг Луция действительно был близок к этому. –Ты выбрался?
     – Да, я не мог связаться с тобой, – отвечает его напарник.
     – Видимо, связь в туннелях гномов плохо ловит, – хмыкнул Луций. – Рад, что ты в порядке, дружище.
     Позади неслось ещё около десятка ракет с Хантерами внутри. Мятых, покоцанных и побитых. Далеко не все вернулись из боя в горах.
     – Луций...
     – Да, Артур, – он пальцем нажимает чуть пониже уха, и мятая маска складывается по частям, исчезая в костюме.
     – Учитель – бог Смерти.
     – Что? – Анька с заднего сиденья включилась в диалог.
     Луций нахмурился, не отрываясь от дороги.
     – Почему ты так решил? – безразлично спросил он.
     – Он использовал зелёное сияние, а ещё превращал неживые предметы в скелетов-воинов, стражей Мира Мёртвых.
     Луций задумчиво молчал, не отрываясь от дороги, и ловко работая рулём, чтобы не вылететь в кювет. Он корректировал машину влево-вправо так быстро, что со стороны казалось, будто его руки, одетые в поцарапанные перчатки со стальными накладками, просто дрожат на руле.
     – Значит, он опрометчиво выдал себя, – заключил Луций, а спустя мгновение одобряюще улыбнулся. – Молодец, Артур, целый заговор раскрыл. И сними ты уже эту маску. Выглядишь жутко, и звук, будто в противогазе говоришь.
     – Будто ты хоть раз слышал, как говорят в противогазах, – натянуто улыбаюсь в ответ. – Ты ж жил тысячи лет назад.
     – Да, но гномы-то здесь их носят, – он снова уставился на дорогу. Чуть левее от нас вышка Здания Суда неумолимо приближалась.
     Снимаю маску усилием мысли.
      "Это случилось в последний день твоей жизни, тотальное разочарование, пересмотр всей жизни. Именно поэтому ты угодил в Слуги Смерти", – единственное, что уцелело в голове из того, что нашёптывал Учитель.
     И всё, больше никакой конкретики... Ни чем я занимался, ни кто эта девушка, ни каким человеком я был. Лишь мучительное осознание, что знаю что-то ещё, но не могу вспомнить. Кажется, я правильно сделал в своё время, что не думал о своём прошлом и забил на него.
     Болиды приближались к Городу Суда.

ЧАСТЬ-4 СХВАТКА. Пролог

     Ангелу в Раю хорошо. Он не будет сомневаться в идеалах добра, а значит, и политически его преследовать никто не будет.
     Да и вообще, может делать, что хочет и не нужно переживать, что в его светлую головку придет идея кого-то ограбить, зарубить или устроить массовую оргию.
     За ним в Раю даже никто не следит: ни о чём он говорит, ни о чём он думает, сама атмосфера располагает человека к тому, что он не будет противиться окружающему миру, искать в нём недостатки и пытаться что-то изменить.
     Человек, обретая за спиной крылья, белое одеяние и искусно сделанный ангельский клинок ощущает себя свободной личностью, прохаживаясь по райским садам. Ему в ладошку садится яркая птичка, которая щебечет, поедая зерно, что он ей щедро предлагает, об его ногу трётся дикий зверь, и он ощущает себя богом. И в каждом другом ангеле, что встречается на своём пути, он также видит отражение своей божественной искры.
     Демоны тоже свободны. По-своему, несмотря на жёсткую армейскую дисциплину, они вольны в свободное время драться, напиваться в барах, творить разврат и дебош.
     Безусловно, все они обречены сражаться за то место, где живут, за те идеалы, что им навязывают, и всё же они вольны распоряжаться собой. Вольно самовыражаться и делать, что хотят в свободное время.
     Потому что все они воины, но не слуги.
     В отличие от города Суда, где каждый раб. Где все одеты в одинаковую униформу и им строжайше запрещены проявления личности, особенно творчество и глобальные размышления. За подобное эту самую личность могут удалить, сделав тебя роботом, примитивным созданием, чьи остатки сознания годятся лишь на то, чтобы продолжать выполнять свою вечную работу.
     Город Суда – тоталитарный, и в нём царит не военная диктатура, а мрачный уничижительный контроль. С одной стороны это делается для блага Слуг Смерти, чтобы не было лишних искушений. Всё-таки, в своей работе им приходится видеть и Ад и Рай, и общаться с людьми, которые едут в оба направления. А с другой ради безопасности самого Города.
     Ангелами и демонами легко управлять, легко манипулировать, взывая к их базовым понятиям о добре и зле. Для Слуг добра и зла не существует. Как правило, нейтральными становятся люди-пустышки, пассивные серые личности.
     Но среди Слуг есть и мощные, волевые люди, которые видят мир таким, какой он есть, не деля на чёрное и белое. За такими особый контроль, именно таких чаще всего хватают в Госпиталях и отправляют на операцию по удалению личности.
     Чтобы за людьми было проще следить и контролировать, за каждым наблюдает Бог Смерти. Божество конца жизни того народа, к которому человек относится.
     Когда Рай и Ад только формировался, многие из этих богов были сильными жрецами Смерти, и когда их прах становился частью земли, прошли божественное восхождение.
     Именно людское происхождение делает их близкими к человеку, помогает им лучше разбираться в их природе и помыслах.
     Но могут ли самые ближние для смерти души предать его? Те, кто для него больше всего на виду, обрести невероятную силу и дать людям надежду сравняться с богами?

Глава 1

     
     – Бог вдохновляет человека, Артур, даёт ему сил, цель и бережёт его на этом пути. Но бог, каким бы он ни был, не пройдёт за человека его путь. В бой идёт человек, а не бог, – сказала мне Мара.
     Мы стояли позади её черной, но богатой избы, гордо застывшей на своих мощных птичьих ногах. Чешуйчатые пальцы с когтями намертво вонзились в холодную, мертвую землю под ней. Она мне о богах сказала это между делом, как бы невзначай, словно догадавшись, что Смерть устроил слежку за каждым из них. Удивительно как. Смерть тщательно скрыл эти воспоминания в моём разуме, чтобы умеющие читать мысли боги не добрались до них.
     Я же пришёл к ней сегодня за советом, совсем как сын к матери. Идти к богине за таким советом самоубийство для Слуги, но ведь кто мне ещё поможет, кроме неё?
     – Понимаю. Я всё понимаю... – её изба стояла на высоком гребне плато. Здесь гулял ледяной ветер, а в сотнях метрах ниже колыхалось Тёмное Море. – Но со мной что-то не так. Почти год я был образцовым Извозчиком, а теперь я не ощущаю, что могу дальше продолжать эту работу. Мне в самом деле хочется узнать, кем я был, обрести иное существование. Я уже даже готов вступить в Свободный Легион...
     – Ты мучаешься, Артур, – она ласково, по-матерински, погладила меня белой рукой по щеке. Я ощущал, как от её прикосновения лицо покрывается инеем. В её больших чёрных глазах жалость. – Я же предупреждала, что твоё стремление к жизни обернётся для тебя лишь страданиями. Мёртвому хорошо мёртвым, а живому живым.
     – Да, но я уже не могу вернуться. Всё началось с этой проклятой эльфийской королевы, что залезла мне в разум, а дальше Вольные демоны, Азазель, Учитель.
     – Скоро всё пройдёт, Артур, – она легонько улыбнулась. –Тебе действительно придётся ещё много помучиться от своих поисков, но в финале ты обретёшь покой. Погибнет множество людей, цивилизаций, вокруг тебя ещё будет много страданий, но ты обретёшь себя. Я вижу это.
     – Это внушает надежду, – мрачно согласился я на туманную формулировку.
     – Просто тебе пока рано знать всего, да и я сама не хочу пристально смотреть в это будущее, – она мягко взяла меня за руку. – Там что-то страшное, Артур, и вместе с тем величественное. Ты обретёшь Силу, чудовищную Силу. Смерть и его союзники из других миров никогда не имели таких и не будут иметь...
     Тьма заполняла её глаза, особая тьма, не та, к которой я привык. Всепоглощающая уничтожающая тьма Чёрной дыры, в которой виднеются громадные и ужасающие очертания моего будущего.
     – Хватит, спасибо! – я почувствовал самый настоящий ужас, даже не знал, что моя мёртвая душа способна чувствовать такое, и отвернулся.
     – Да, Артур, это действительно страшно, ступай, – я уже было попятился к своей машине, обойдя грозное строение её многоэтажной избы, и повернулся.
      – А что же с моим прошлым?! – окликнул её. Она всё ещё стояла у обрыва, ветер колыхал её мерцающий, как паутина после дождя, платок.
     В мгновение ока она оказалась передо мной.
     – Та, что сейчас ближе к тебе, поможет тебе пойти в нужном направлении, – она на секунду прикрыла веки, разукрашенные мерцающими черными тенями. – А ещё, Смерть очень сильно напуган...
     – Что?
      Она подняла взгляд, в нём было что-то вроде усмешки.
     – Он так неумело заблокировал твои воспоминания о слежке за богами от меня. Похоже, он очень спешит, он чувствует, как власть утекает у него сквозь пальцы...
     – Правда?
     – Да. Азазель не врал тебе. Он действительно не всемогущая Абсолютная Смерть, а лишь один из многих её ликов, что раскинуты по разным уголкам Вселенной, по разным измерениям. И он не так всесилен, как хочет казаться... – она снова замолчала, словно собираясь с мыслями. – А ещё он понимает, что взял на себя слишком много. Столько силы, сколько он намерен получить, ему не вынести.
     Последнее предложение тоже показалось мне слишком туманным и непонятным. Я ещё раз поблагодарил богиню и сел в машину. Прежде, чем я закрыл дверь, ко мне на сиденье пулей прыгнуло что-то белёсое, почти прозрачное. Это крошечное создание, похожее на геккона сидело справа от меня, тяжело дышало, высунув язычок и усиленно мотало головой.
      "Нет".
     Мара слева от меня растворилась в воздухе, а на экране лобового стекла возник озадаченный Сэм. Он постоянно затягивал толстую кубинскую сигару странного цвета, словно сложенную из лоскутов кожи.
     – Мара не Учитель, – заверил его я. Да, я поехал к ней по своей воле, а не следить за ней. Но этот белёсый геккон облазал всю её избу, пока мы общались. Вот его как раз-таки отправили для разведки.
      – Да это и так было понятно, что не она, – кивнул Сэм. – Просто нужно было удостовериться. Хорошо поработал, Артур. Езжай уже в банк, забирать свою награду. Там уже твой ящик ломится от монеток.
     Мотор послушно заводится, и я еду в центр.
      "Бог даёт человеку цель, но в бой идёт человек, а не бог". Она намекает, что наш пресловутый Учитель всё-таки человек? Ну уж нет. Это точно бог смерти. Человек бы взял любое другое заклинание, но не призвал бы стражей Мира Мёртвых. Это однозначно бог.

Глава 2

     Привратник Антоний презрительно отвернулся, не скрывая своего отвращения.
     – Дьявольское отродье! – процедил он, дёрнув автоматом.
     – Гнев не лучшая эмоция для ангелочка, – подмигнула рослая красивая демоница в кожаных доспехах, где непристойно были оголены её поджарые ягодицы. – Или ты боишься, что согрешишь, глядя на меня? – она ещё и немножко отогнула металлическую пластину, оголив грудь.
     Антоний снова озлобленно фыркнул.
     Им и демонам внушили, что в этот день они все вместе должны спасти мир, отвоевать его у самого ужасного соперника, с которым когда-либо сталкивалось человечество.
     Он настолько ужасен, что непримиримые Бог и Дьявол должны сплотить свои силы и дать отпор. Всего один раз. А дальше Ад и Рай снова продолжат войну, в конце которой будет только один победитель.
     На самом деле его никогда не будет, а Люцифер и Бог уже тысячи лет работают как партнёры под началом у Смерти.
     Но эти простые воины не в курсе.
     Сейчас они, сквозь презрение и ненависть друг к другу, готовятся отразить нападение тех, кто может им рассказать.
     У Врат Рая пространство колыхалось и мигало вспышками тысяч порталов. Из них, наряду с белоснежными крылатыми стрелками, вооруженных серебряными винтовками и автоматами, появлялись уродливые красно-чёрные танки, обвешанные бивнями и жуткими металлическими конструкциями в виде оскаленных морд животных. В небе рокотали боевые вертолёты, а также выстраивались фаланги из миллионов адских солдат.
     Вскоре пространство у Врат Рая и белоснежные стены едва не трещали от обилия автоматчиков и техники.
     Хоть это была и сравнительно малая часть войск, относительно тех, что сейчас сотрясали небо и землю в Зоне Войны, но приличная для того, чтобы выжечь местность вокруг Рая на физическом и энергетическом уровне.

Глава 3

     Я почти понял слова Мары буквально, что Смерть сдулся, сдал позиции, напуган и мечется, хватаясь за ниточку. Для них, богов, может, оно и так, но не для людей.
     Для нас он всё ещё держит ситуацию мёртвой хваткой.
     Город превратился в сплошную агитационную машину, призывающую сдавать всех, кто сотрудничает со Свободным легионом. Все улицы из чёрных и серых мазков уныния превратились в яркую арт-площадку, словно Город – одна большая выставка художников.
     Яркие плакаты, транспаранты и зависшее меж зданий экраны давили на самые важные точки в жизни большинства Слуг Смерти.
     Комфорт, обыденность, отсутствие перемен. То, что они ценят больше всего на свете.
     Поэтому и агитация в пору: с каждого столба разрывался рупор громкими обвинениями в адрес Вольных демонов, повествуя об их жестокости на просторах Мира Мёртвых. Плакаты на стенах пестрят призывами не подчиняться мерзким беглецам из Ада, демонстрируя их жуткими человекоподобными существами, отрывающих головы Извозчиков.
     На каждом шагу настойчиво вбивалось в сознание обывателя, что Вольные демоны и их шайка ставят своей целью только разрушение и уничтожение всего Мира Мёртвых.
     Мельком я успел увидеть, как некий Извозчик громко спорил со своим товарищем, утверждая, что подрывная деятельность Вольных демонов – это шанс на освобождение душ и полноценной вечной жизни для них.
     Вдруг рядом с ним резко затормозил броневик, из него выбежали громилы Надзиратели, быстро затолкали парня в кузов и увезли в сторону Госпиталя.
     А вот и первые репрессии. Совсем неосторожно он начал разглагольствовать, даже Луций себе такого не позволял.
      Я взял деньги в банке, сел в машину, но в магазин за эмоциями не торопился.
     Блядь! Сколько размышлений, сколько гребаных самокопаний, сомнений и терзаний посеяли эти воспоминания о жизни. Мне теперь не хочется эмоций, я уже отчётливо помню, как радовался при жизни просто так, и как просто так бесился на весь мир, стоя в пробке. А теперь я чувствую, будто мне ампутировали чувства, и я ощущаю фантомную боль.
     Вроде есть, вот они, почти рядом, бурлят во мне, но стоит потянуться, и там будет лишь убийственная пустота. И это чертовски мучительно. Ну на кой хер вообще было пытаться вернуть меня к ним? Ну за что?
     Был же я Извозчиком, довольствовался теми искорками воспоминаний, которые у меня были, а дальше меня и не тянуло копаться.
     И правильно, должно быть! Учитель говорил, что я стал Нейтральным, потому что во мне изменилось что-то в последний день моей жизни. Ага, конечно. Может, я собственноручно задушил это в себе?
     
      Смысл утрачен…
      Дождь нещадно обстреливал ночной город, злые порывы ветра норовили сорвать и бросить ненавистные им рекламные щиты, молнии вспышками озаряли свинцовые залежи в небе.
      Под гневный раскат грома хлопаю дверью машины.
      Силуэт, потерявший теперь очертания, бежит ко мне.
      Хочет что-то сказать, но моя нога с силой бьет на педаль, и я срываюсь прочь.
      Навсегда.
      Стена из дождя навеки отделяет меня от силуэта… от огня в окне дома… от прежней жизни…
      Стрелка на спидометре неумолимо поднимается вверх, тёмно-синий капот пронзает плотную стену дождя, тусклые огни фар еле проникают сквозь неё.
      Мне всё равно…
      Всё равно, куда ехать. Всё равно, что не разбираю дороги.
      Я хочу убраться прочь. Исчезнуть. Сгинуть в этой мокрой пелене.
      Крепость моих идеалов, в которые я свято поверил вновь, рухнула, потеряв под собой фундамент.
      Что-то вроде болевого шока позволяло мне с ледяным безразличием смотреть вперед и механически давить педаль. Я знал, что потом боль холодным лезвием будет колоть меня каждую секунду, страшная стена депрессии придавит сверху, мешая встать…
      Но я встану!
      Как и прежде, встану и сражу эту жестянку, что и раньше вонзала в меня десятки лезвий. Я вновь стану лучше и сильнее, чем прежде, но…
      То, что разбудила во мне она, погибнет навсегда.
      И уже никогда не воскреснет…
      А пока я упивался яростной мелодией мотора BMW и не убирал ноги с педали газа. Дворники тёрлись об лобовое стекло изо всех сил, стараясь сохранить для меня обзор.
      И вдруг на дороге появляется девушка. Из неоткуда! Словно из воздуха!
      Она что-то кричит и закрывается руками.
      Затормозить не успею!
      Резко руль вправо, и по тормозам!
      Поздно.
      Со скрипом тормозов вонзаюсь в столб.
      Смявшийся в гармошку капот и брызги стекол стало последним, что я увидел…
     
     Машинально потянулся за таблетницей, опрокинул парочку радостей: фальшивая улыбка расплылась по лицу, и я даже посмеялся. Но всё не то! Всё бред, всё ненастоящее!
     "Чёрт, чёрт, чёрт! – бью ладонями по рулю. – Я по-прежнему так мало помню о своей жизни, но эти воспоминания о чувствах, ощущениях... Они убивают!"
     Чёрный "БМВ" срывается с места со скрежетом, оставив следы на асфальте и устремляется туда, где должны быть ответы.
     Так подсказала Мара.
     
     Я у одного из небоскрёбов в Русском районе. Ставлю машину на парковке у бордюра и вбегаю внутрь.
     – Молодой человек, вы к кому? – остановил меня возмущённый, не очень-то приятный женский голос. Слуга-консьержка, этого ещё не хватало. Видать, бабка и при жизни ей работала, но была единственной из своей профессии, кто после Смерти угодила на службу в Город Суда. Потому что больше нигде Слуг-консьержек я не видел.
     – На тридцать первый этаж, – подхожу к её решётчатой будке. Внутри сидит какая-то гусеница в очках с толстыми щеками и надменным взглядом. Не глядя на меня, она что-то сверяет со списком.
     – К кому? – с вызовом продолжает она.
     – Девушка там живёт, блондинка.
     – Её личный номер?
     – Что? Да откуда ж я помню?
     – Тогда не пройдёте.
     Ещё с минуту я спорил с консьержкой, прежде чем убедил её, что знаю девушку, к которой иду. Сраная бюрократия, даже после смерти достанет.
     Поднялся на этаж.
     – Ань, ты дома? – стучу в дверь.
     Слышу смех за ней, Анна открывает: в одной рубашке, стройные ноги обнажены, на лице глупейшее выражение радости, словно она изрядно упитая. Под эмоциями. Сраный Город наркоманов, все сидят на таблетках, все живут на таблетках.
     – О, Артур? Ты решил ещё по красной таблеточке со мной отпить? – её взгляд стал тошнотворно развратным.
     – Нет, я по делу, – быстро вхожу в квартиру.
     Она кокетливо посмотрела на меня, опёршись о закрытую дверь. – И по какому же делу ты приходишь ко мне, кроме как засадить мне? – она игриво повела бровью.
     – Мне нужно, чтобы ты сейчас сосредоточилась! – я смерил её как можно более серьёзным взглядом, но в результате вышло по-любому жутко скрюченная физиономия, потому что эмоции радости ещё действовали, и лицо грозилось треснуть от смеха, как Гора Гномов пару дней назад.
      – Сосре... что? – она захохотала. – Это ещё зачем?
     Я подошел к ней вплотную и взял за плечи.
     – Посмотри на моё лицо.
     – Оно смешное! Ахаха!
     – Прошу тебя, – видимо, моя мольба оказалось настолько сильной, что она хоть немного перестала смеяться и постаралась смотреть на меня внимательней.
     – Какой ответ ты хочешь получить от меня?
     – Видела ли ты меня при жизни. Может, не лично, по телевизору, в газете, в кино. Видела ты меня?
     – Не знаю, а какая у тебя фамилия настоящая? Я чёто забыла. Аахаха, – снова засмеялась.
     – Вспоминай, больше никто к моему досье доступа не имел.
     – Погоди, погоди. Какая-то... Птичья?
     – Соколов?
     – Нет, но ближе. Орлов вроде...
     – Орлов... Нет, Орловский, – память сразу ожила. Точно, Орловский!
     – Постой, – Аня замерла, её большие голубые глаза внимательно изучали меня с видом профессионала. Она аккуратно взяла меня за подбородок и стала осторожно поворачивать моё лицо: в профиль, в анфас. Прошлое художницы сказывалось. – Слушай, а я как-то раньше и не замечала... И в правду...
     – Что?
     – И как я могла не замечать... Ахаха! Ты прав, я же когда тебя возила, ещё твоё досье читала! Ну точно, ну как я могла забыть? – она продолжает вертеть мое лицо, как мартышка, которой в руки попал новогодний шарик. А затем отпускает, и, глядя в глаза, признаётся с восторженным смехом:
     – Артур Орловский, мой любовник – знаменитость, немыслимо!
     – Аня, соберись! – я беру её за плечо. – Кто я, мать твою, такой?
     И она собралась, промолчав с минуту и уже по новой разглядывая меня, с осознанием того, кто всё это время с ней находился.
     – Артур Орловский, – ей словно нравилось это произносить. – В своё время ты нехило так продвинулся благодаря связям с нефтяным магнатом, а затем стал самостоятельной личностью: богач, актёр, благодетель, всё время пиарился и мелькал в телевизоре. Кстати, в кино ты очень хорошо угадал, что пошёл. О тебе сразу узнали... В политику ещё хотел податься. У тебя, кстати, получилось? Я просто не следила за новостями, а потом умерла.
     Вот это заявочки. Что ещё скрыли от меня, когда я умер? Может, я ещё переодеваюсь по ночам в костюм летучей мыши и отлавливаю преступников?
     Погодите-ка... Орловский, я же уже слышал эту фамилию от кого-то. Совсем недавно. Незадолго до массового побега демонов из Ада.
     – Ты сказала про какого-то нефтяного магната... Он известный? Ты фамилию его знаешь?
     – Вроде да... Его постоянно упрекали во всевозможных криминальных аферах, но он выходил сухим из воды... Точно! Дуков.
     Меня как шарахнули. Дуков! Даже лицо его перед глазами. Этот седой, вечно спокойный тощий мужичок. Даже внешность его вспомнил. Это же... Тот самый бандит, о котором мне рассказывал пассажир, журналист Алекс. Вот же бывают совпадения.
     А ещё он его убил...
     "... Слушай, а у тебя случайно не Орловский фамилия? – Звучит в голове воспоминание об отважном пареньке Алексе, который мне это сказал. – Больно ты мне того бизнесмена напоминаешь, что вместе с Дуковым работал, а потом погиб".
     – А чё ты раньше-то не спрашивал? – удивилась Анька, выплюнув смешок. – Я бы рассказала. А то, даже, когда я начинала, тему менял. Вот и думала, что тебе это не нужно.
     Я не ответил, погрузившись в себя так глубоко, словно сиганул туда со скалы.
     Чёрт! А Луций не такой дальновидный, как я думал. Он-то мне внушал, что я хороший человек, а тут воно как. Я в жизни был богат и популярен, а всего этого добился благодаря отъявленному душегубу. Да у меня по любому у самого руки в крови. По самые не балуйся.
     Не знаю, что за потрясение или психологическая травма изменила меня в последний день, но она уберегла меня от Ада. Не от Рая, как меня убеждали. Совсем недобрый человек я был...
     Я не смог ничего вспомнить на этот счёт, но уже представил, каким тщеславным и хладнокровным я был. Бесчувственно устраняя всех, кто встаёт на моём пути.
     После такого мне как-то перехотелось копать дальше.
     "Хантеры, приём! – словно в мозгу у нас был передатчик, раздалось послание от Смерти. Анька тоже его слышала, я понял это по её сосредоточенному лицу и взгляду, смотрящему куда-то сквозь меня. – Выдвигайтесь на восток, Бог обнаружен!"

Глава 4

      Несколько часов назад...
     
     "С моим куратором всё чисто, который день с работы не выходит", – Луций подал мысленный сигнал Смерти. Он стоял невидимым в Здании Суда, в кабинете Плутона, в тени у переливающихся атласных штор.
     Плутон действительно работал, увлечённо заполняя документации о новоприбывших душах и сдавая смету о тех, кто прошёл Суд. Сейчас взялся за смету инфернальности/благодати и отмечал, как сильно изменился уровень добра и зла в мире от новоприбывавших душ. Перерывов бог почти не делал, разве что редко подходил к окну из сияющего изумрудного стекла и затягивался длинной костяной трубкой.
     "Совсем ничего подозрительного?" – уточнил Смерть.
      "Совсем, не считая того, что он уже сутки не выходит из кабинета. Что ж ты за человек, Сэм, даже богов вкалывать на работе заставляешь", – по-дружески осудил его Извозчик.
      "Я не человек и никогда им не был, Луций. Ладно, перед подготовкой к решающему сражению он по любому должен часто бегать в лагерь Свободного Легиона."
     "А может, отправлять свой фантом."
     "Хорошая версия, но нет, это слишком заметно для меня, я бы уже увидел, что он применяет заклинание, – на резном столе Плутона меж бумаг и свитков носилась белёсая ящерка-разведчик. – Он действительно очень ответственный работник, повешу его, пожалуй, на доску почёта, когда всё закончится".
     "Понял, мне сниматься?"
     "Погоди, Луций, проведай Аида, греческий Хантер говорит он ведёт себя как-то странно".
     "Оно и понятно, боги для людей всегда ведут себя странно. Хе-хе."
     "Все равно подстрахуй его на всякий случай."
     "Сделаю, Босс".
     Луций тенью исчезает из кабинета Плутона, тихонько протиснувшись в дверь. Подумав, что сквозняк, бог с мрачным видом закрыл окно усилием мысли.
     А Луций с помощью костюма уже телепортировался в машину и ехал к Аиду. Он сейчас заседал в таверне "Гибель Атлантиды" в порту. Это очень элитное заведение по меркам Города Суда, там даже матросы не ошивались, для них был чухлый кабак "Утопленник" неподалёку.
     "Гибель Атлантиды" была сделана в виде изящного дворца, чьи купола и стены облеплены водорослями и кораллами. Даже тухлый солёный запах от здания был, словно его только что достали со дна. Кутили там только элита: те, кто работал на Страшном Суде.
     Обвинители, Адвокаты и Присяжные после работы там отдыхали и обсуждали людские судьбы. Человеческие жизни были предметом их работы, каждый день новые, замысловатые, интересные, трагичные.
     Только здесь за внушительной кружкой Чарующего Пива можно увидеть смеющихся архангелов и высших демонических чинов. Они чокаются, хлопают друг другу по плечу, обсуждают женщин и политику, словом, ведут себя по-людски.
     Невзирая на то, что рядовые демоны и ангелы яростно месят друг друга в Зоне войны, высшие чины спокойно себе дружат и становятся закадычными собутыльниками.
     Всё как у людей.
     У дубовой двери, высотой в несколько человеческих ростов, грызёт груду костей сторожевая Мантикора, зубастое чудище с головой, похожей на человеческую, телом и лапами льва и каким-то мощным сверкающим приспособлением сзади. Присмотревшись, Луций понял, что это похоже на хвост скорпиона, но состоящий из ядовитых шипов.
     Мантикора сначала вскочила и принюхалась, но заклинанием Морока Луций отвёл взгляд от себя, и монстр продолжал звучно обгладывать большую как рельсу кость дракона.
     – Кто здесь? – возмущённо пророкотал охранник таверны, когда невидимый Хантер силой отпёр внушительную дверь и проскочил у него между ногами. Заведение охраняла легенда, чья толстая лысая голова грозилась сбить внушительные люстры под потолком. Это был Гаргантюа, жирный волосатый великан, который все время что-то жрёт. Даже его вопрос прозвучал гулко и непонятно, потому что в этот момент он обгладывал куриную ножку Василиска. На пол падали ошмётки пищи, которые смиренно убирал ворчливый горбатый упырь.
     За дубовыми столами пила элита мирового противостояния добра и зла. Один выдающийся архангел, вкушая эльфийское вино, взмахнул саблей и выдал что-то пафосное и героическое, на что Пихтион, мускулистый демон с громадными кулачищами и изящным приятным лицом аплодировал ему стоя.
     Один незнакомый архангел совсем перебрал с магическим крепким напитком. В его бокале ещё вспыхивал бенгальскими огнями лиловый эль, приготовленный феями, а в глазах уже был туман и задумчивость, а крылья поникли и потемнели от дыма. Невидящим взором он смотрел куда-то в стену и читал стихи. Один из демонов исповедовался лично другому архангелу и пьянюще рыдал ему в плечо.
     Выпивку и закуску разносили обаятельные вампирши в мокрых белых платьях, окутанных тиной и ракушками. Словно их тоже достали со дна вместе со зданием таверны. Одна из вампирш, рыжая кудрявая красотка, из-под прозрачного мокрого платья которого соблазнительно выпирали соски, сидела на коленях у... Опять же одного из ангелов, при жизни святого. Она ласкала его рукой с длинными острыми ногтями и уже хотела страстно укусить в шею.
     – Не спеши, девочка, – снисходительно отвечал он, ласково отводя её голову. – Моя благодатная кровь испепелит тебя.
     Вампирши здесь больше как элемент развлечения для знатных господ. Часть угощения не нуждалась в официантках и сама запрыгивала на стол. Вековые бутыли с вином из серого винограда, который рос только на плато Города Суда, походили на отставных офицеров из стекла. Они с важными лицами у самого горлышка, но нетвёрдой походкой брели к столам, запрыгивали на них и самостоятельно отдирали крышку усилием стеклянных рук.
      Настоящими чудовищами были кальяны, они будто мифические гидры злобно пыхтели своими многочисленными головами из шлангов, извергая дым и неохотно брели к столам, чтобы неуклюже на них забраться.
     Сквозь пелену из дыма и ароматов, Луций находит Аида. Он, словно языческое божество, которого потеснили мировые религии, присел один, в темноту. Греческий Бог смерти, звеня серебряными перстнями, осторожно, одними тонкими пальцами брал бокал с Запокойной лагуной и осторожно отпивал. Жуткий чёрный коктейль, сияющий изумрудным пламенем. В составе кровь тролля, слёзы эльфийской колдуньи, адская текила и сгусток из жутких воспоминаний сожженного заживо. Страшно представить, как все эти ингредиенты добываются.
     Аид пил и смотрел в одну точку, пил и смотрел, а его губы шевелились, нашёптывая что-то. Слов не разобрать, но похоже на какую-то молитву или заговор.
      – Действительно странно, – шепнул Луций Хантеру рядом. Зрение костюма позволяло увидеть его в режиме невидимости.
     – Ага, – ответил греческий Хантер. – Может, у богов так можно?
     – Не думаю. Похоже, будто он с кем-то общается или что-то усиленно колдует, – ответил Луций, присматриваясь к Аиду. – Слушай, а давай-ка, я за ним прослежу, а ты отдыхай, скажи Смерти, что я на себя взял. Он разрешит.
     – Хорошо, – зная близкие связи Луция со Смертью, греческий Хантер поверил и тенью ускользнул прочь из таверны.
     Аид словно почувствовал слежку. Он воровато оглянулся по сторонам, залпом осушил стакан и побрёл к выходу. Луций тенью пошёл за ним.
     Греческий бог смерти решил не телепортироваться в свой дом, а поднял руку, и тут же к нему примчался "Роллс Ройс Фантом" шестидесятых годов, старинная машина фантастического уровня элегантности. Круглые глаза фар, изящный обтекаемый корпус, сохраняющий при этом мощные мужественные черты – машина-мечта.
     Садясь в машину, он ещё бормотал что-то. Видимо, хотел закончить разговор по дороге к дому, не прерываясь на телепортацию.
     Чуть погодя, невидимая "Чайка" Луция осторожно поехала следом.
     
     Логово Аида, окружённое каменным забором, напоминало греческий акрополь: мощные мраморные колонны подпирают величественный свод, украшенный лепниной с сюжетами мифов и легенд. Бронзовые статуи Сизифа, Беллерофонта, Тантала, Орфея и других мифических персонажей, словно охранники рассредоточились у колонн. Перед входом в хоромы бога смерти храпит в три головы Цербер: тысячи чёрных змей периодически шипят и колышутся на могучей спине этого громадного пса.
     Луций оставил машину поблизости и невидимкой шёл к владениям древнегреческого божества. Вход в его покои словно минное поле был нашпигован огромным количеством защитных заклинаний самых разных мастей, но опытный Извозчик без труда обошёл их всех, включая спящего Цербера, и осторожно проник внутрь. Следом за богом.
     Аид торопливо шёл к центру пустого зала, пол которого украшала греческая мозаика из гальки. Ещё раз воровато оглянувшись по сторонам, он взглядом притянул из темноты внушительную каменную табличку и осторожно поставил её на постамент в центре зала.
     Луций притаился за колонной и не сводил глаз с Аида. Бог смерти сбросил прядь чёрных волос со лба, бережно погладил её и склонившись над ней, начал что-то нашёптывать.
     Луций прислушался. Странный, неизвестный язык, каждое слово которого обладало такой силой, что колонны храма Аида стали пошатываться. Затем он надел капюшон и стал точной копией Учителя.
     «Сэм, это он».
     «Жди там, – мысленно ответил Смерть. – Сейчас придёт группа захвата»
     Едва Луций подумал, что за группу захвата Смерть решил отправить на своего самого могущественного врага, как Аид резко повернул на него взор. Светящиеся зелёные глаза яростно взирали из-под капюшона.
     
     Тихая и забитая Извозчица Маргарет застыла, словно от взгляда Горгоны, когда из особняка Аида на капот её мини-купера рухнул человек в железном костюме с маской черепа.
     Не шевелясь она смотрела, как из дыры в стене появился объятый пламенем греческий бог смерти, схватил за горло стального человека, а её машину небрежно подцепил за бампер и швырнул куда-то вдаль.
     Она уже не видела, как Аид отпустил Луция, едва в его руку ударилось заклинание, заставив разжать её. Ни увидела и как Цербер, брызжа слюной из трёх зубастых пастей бросился на Морану, спасшую Луция. И уж точно ей было не до того, как легендарный пёс, заскулив, бросился прочь, когда Мара ловким движением отрезала одну из его голов.
     Машинка Маргарет кувыркалась далеко от места боя, превращаясь в консервную банку, когда Аида окружили остальные боги смерти.
     – Сдавайся, Аид, ты зашёл слишком далеко, – говорит Яма, индийский бог с синей кожей, и тут же греческий бог сбивает его с ног точным ударом в голову.
     Переговоров не получилось. Боги смерти всех культур и народов окружают Учителя и один за другим расстреливают самыми страшными заклятиями.
     Его тело неистово корчится под шквалом магии, словно он на электрическом стуле, словно армия расстреливает его, а затем берёт себя в руки. Заклятья сыпятся по нему тропическим ливнем, но Учитель непреклонен. Усмехнувшись, он легко отбрасывает богов как щенят, расшибая их телами свой особняк. Из каменных обломков своего акрополя он взглядом лепит големов и обрушивает их мощь на своих врагов.
     Пока те пытаются оправиться и отбиться от оживших скульптур, Учитель уже открывает портал. Зелёная воронка разрастается посреди побоища.
     Учитель напряжён. Воронка портала разрастается слишком медленно. Боги уже разорвали его каменную армию и небрежно отряхали пыль с нарядов… А портал не расширяется! Напротив, он становится только уже, словно чья-то незримая рука сжимает его.
     По коже Учителя пробежал холодок: то ли потому что портал сужается, то ли потому что всё вокруг разом стало покрываться коркой льда. Будто готовясь к приходу его. Да и Боги смерти окружили его, но не спешили атаковать.
     – Аид, сдавайся уже, меня-то тебе не одолеть, – слышит он молодой, но уставший голос позади себя. Смерть.
     Его ледяное дыхание оставляет иней спине Учителя, а громадные черные крылья угрожающе шелестят.
     Смерть стоит в своём подлинном обличии. Закутанный в чёрный балахон высокий скелет: тень от его крыльев пеленой тьмы окутывает Аида, в костлявых пальцах сверкают два внушительных серпа.
     Учитель бьёт первым: яркая сфера молний летит в Смерть и проходит сквозь него, взорвавшись о забор. Не теряя ни минуты, Аид пускает в Господина целый рой заколдованных ножей, но те бессмысленно отскакивают от него.
     Смерть невозмутимо стоит на месте, ожидая новых выпадов Учителя. Аид только замахивается, как два серпа, словно молнии сверкают у его живота, оставив глубокие раны. Аид пошатнулся и пытался ударить снова, но Смерть оказался сзади и нанес ещё два режущих удара.
     Учитель отчаянно пустил заклинание куда-то в пустоту, но Смерть уже был с другой стороны, и ледяные лезвия серпов разрезали бок Аида. Куда бы Учитель не двинулся, два серпа Смерти везде настигали его, оставляя тяжёлые раны.
     Древняя магия Титанов не спасала против древнейшего мрачного существа.
     И вот, когда Учитель, окровавленный и израненный, упал на колени, костлявая рука Смерти взяла его за горло и потянула к себе. Тьма из пустых глазниц Смерти, эта пожирающая пустота словно затянула в себя сознание Аида.

Глава 5

     – Луций, ну ты как, живой? – хватаю его за предплечье и помогаю встать. Его костюм Хантера опять был помят так, словно по нему лупили гирями. Крепко же ему досталось.
     – А ты шутник, – он снимает шлем и не без боли, но улыбается. Луций всегда улыбается. Словно и не умирал. – И к тому же как всегда вовремя.
     Мы с Анькой действительно опоздали. Пока мы мчались через весь Город, Аида уже задержали. Вот так вот всё закончилось: в считанные секунды. А сколько шуму было? Побег демонов из Ада, крушение Поезда, превращение Извозчиков сначала в разведчики, а потом в Хантеры, и всё это крикливое сопротивление разом обезглавили. Их лидер пал, и это была даже не драка, а так, лёгкое избиение.
     Почему Аид решил всем этим заняться? Почему этому вечно угрюмому богу захотелось бросить вызов Смерти и дать человеку шанс сравняться с богами?
     Нам расскажут, если сочтут нужным.
     А пока приключения закончились.Ближайшие тысячелетия будет монотонная работа по доставке душ с перерывами на схватки с местными обитателями. Вот и всё. Мне повезло застать, пожалуй, одно из самых значимых событий в Мире Мёртвых. Попытки свергнуть его режим. А дальше всё будет куда однообразней. Скорее всего.
     – Луций, в порядке? Не сильно тебя помяли? – рядом образовался леденящий сгусток тьмы, из которой вышел Смерть. В человеческом обличии, смазливым пареньком в костюме. Какой же контрастный у него образ: совершенно обычный юноша на вид, не боец, не спортсмен, даже женственный какой-то, а повелевает Смертью. Может быть не во всей Вселенной, как я всё время думал, но всё же.
     – Жить буду, Сэм, – пошутил Луций в моём духе.
     Вокруг нас, на руинах особняка Аида, одни Надзиратели ищут магические артефакты, с помощью которых он смог освободить Азазеля и дать силу Вольным демонам, а другие уже сажают израненного бога в броневик.
     – Ну, раз так, мы сейчас повезем его в Здание Суда, там я немножко его помучаю: узнаю, как он умудрился такие яйца себе отрастить, что и мне вызов бросил, и магию Титанов освоил.
     – Так все эти чудеса Вольные демоны показывали благодаря магии Титанов?
     – Отчасти да. Я ещё до конца не понял, что ещё умеет мой подчиненный, но в ближайший час он мне всё выложит, как миленький. Вы тоже с нами езжайте, безопасность обеспечите.
     – Потом меня на место нового греческого бога возьмёшь? – засмеялся Луций.
     – Ага, размечтался. Ты по национальности не подходишь, – хмыкнул Смерть и хлопнул его по плечу. – Молодец, Луций, я в тебе никогда не сомневался.
     Одобрение самой Смерти. Это дорогого стоит.

Глава 6

     Здание Суда. Один из нижних этажей. В третий раз я прихожу в крупнейший небоскрёб Мира Мёртвых и околачиваю его подвалы. Этот этаж особенный: атмосфера отдаёт Инквизицией, почти что круглый, как туннель в горе гномов, а у стен из серого, почти чёрного во мраке, кирпича, дрожало изумрудное пламя факелов. С потолка, как плети, свисают ржавые цепи.
     В одном из этих помещений мы уже были, когда привозили одну из зомбированных душ с Поезда, что громко хохотала. Это место – что-то вроде камеры пыток, и сейчас, за одной из тяжёлых дверей, обитых ржавым железом, здесь Смерть пытал Аида.
     Он по любому во всём раскается и всё ему выдаст. Здесь сама атмосфера располагает к этому: влажные округлые стены, как туннели в Горе Гномов, усеяны факелами с ядовито-зелёным пламенем. В их свете по стенам ползут тени жуткой формы. Всего лишь тени, но когда они проносятся мимо, даже мёртвым ощущаешь такую тревогу, что не остаётся сомнений – это какие-то древние духи, преисполненные первобытного мрака. Они активно метались по коридору. Видимо, мучения Аида в самом разгаре.
     
      Аид задыхался. Он с хрипом сжимал цепь на своей шее и, выпучив глаза, пытался её разжать.
      Перед ним стоял чёрный силуэт, отбрасывая в полумрак тень от своих громадных крыльев. Из его костлявой руки тянулась ледяная цепь, выпивавшая из бога смерти все силы, все воспоминания.
      Смерть выворачивал его душу наизнанку и подвергал адским мучениям, чтобы увидеть весь его внутренний мир, все его мотивы и переживания, все его эмоции и помыслы.
     
      – Что нас ждёт дальше? – я поинтересовался у Мары, дабы разговором хоть как-то сгладить гнетущую атмосферу.
      Богиня была на страже рядом с нами, но вместе с тем казалось, будто она лишь призрачно присутствует здесь. В её чёрных глазах застыл таинственный и бесконечный туман. Словно помимо нашей реальности её сознание блуждает в бесчисленных множествах других миров и пространств, непостижимых человеку.
     Она молчала и смотрела куда-то сквозь нас. Словно не спешила с ответом.
     – Для вас ничего, – холодно заверила она. – Вы получите очередную награду, а дальше всё пойдёт старым чередом: будете так же работать Извозчиками. То, что вы были Хантерами, не сделает вас гвардейцами Смерти и не увеличит жалования. Иначе это нарушит равенство между Слугами.
     Мы переглянулись. Впрочем, такого ответа и стоило ожидать. Самое невероятное приключение в истории Мира Мёртвых мы успели застать и даже поучаствовать в нём. А дальше ждёт вечная рутина. Город Суда – Ад, Город Суда – Рай, Мир Живых – Город Суда, избитые маршруты.
     Надеюсь, за эти тысячи лет я не выживу из ума, как Луций, и не начну причитать о том, что развиваться никогда не поздно, не всё потеряно и после смерти жизнь только начинается. Также утешают себя старики, ощущая как жизнь неумолимо катится к закату.
     Одна из дверей со скрипом отворилась. Я успел увидеть, как духи тут же, словно по стойке "смирно" рассредоточились у стены. Смерть вышел, именно Смерть, а не Сэм. Конечно, его оболочка смазливого юноши ещё оставалась, но она словно потрескалась, потекла как грим, лицо побледнело и покрылось морщинами. Едва заметными, но казалось, словно Сэм заметно состарился.
     А может, так казалось из-за его глаз. Напряжённых, в которых застыла холодная ярость.
     Анька и Луций посмотрели с недоумением, одна Мара вытянулась, словно всё поняла.
     – Это не Аид, – заключил Смерть. Словно продырявил точку в конце предложения, какую он ставит обычно в конце каждой земной жизни. Мы все переглянулись. – Он не Учитель. Его загипнотизировали для отвода глаз. Словно изначальный Учитель всё знал, знал. Сделал так, что мы заподозрили Бога Смерти, знал, что начнём его искать. Словно он всё это подстроил...
      – То есть, он знал, какую информацию могли получить Хантеры? – спросил Луций, Смерть внимательно перевёл на него свой взгляд, в котором был даже не лёд, а километры столкнувшихся айсбергов. Даже мне не по себе. – То есть ты хочешь сказать, что он...
     – Из Хантеров, – прохрипел Смерть своим настоящим голосом, от которого волна депрессии прошла по моему сознанию, на миг окрасив мир в угнетённо-серые тона. Он не отрывал испытующего взгляда от Луция. – И ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду...
     Луций пытался сохранить невозмутимость. Я видел по его напряжению, что именно пытался, но получалось плохо. Доигрался всё-таки со своими вольными размышлениями и творчеством прямо в своей квартире. Попал под подозрение самого Смерти.
     – Сэм, этого не может быть. Я тщательно следил за ним, – твёрдо ответил римлянин. Так, речь идёт не о нём. – Джэвед все эти века не уходил от моего неустанного контроля.
     Перс Джэвед – лучший друг Луция ещё задолго до меня, вместе с ним он занимался крамольными делишками, построив государство для эльфов и сделав их прибрежную колонию настоящей морской державой. Это всё понятно, подозревать его и я бы стал, но о каком контроле со стороны Луция речь?
     – Значит, ты не досмотрел, – прохрипел Сэм, и паутина морщин ещё глубже изрезала его лицо, словно опасной бритвой. Пламя зелёных факелов задрожало, словно подул ветер. – Однажды я уже позволил тебе не лишать его личности, и даже разрешил тебе помогать ему в его преступных деяниях, – Мара словно вышла из транса и стала нервно поглядывать то на нас, то на Смерть.
     Видимо, сейчас мы узнавали нечто, что нам не полагалось знать, но Сэму уже было наплевать. Я и Анька, похоже, были слишком незначительные персонажи, чтобы их стесняться. Так, букашки. – Я даже разрешил под твою личную ответственность вступить ему в ряды Хантеров, – Луций заранее знал о Хантерах и даже обсуждал с ним, кого вербовать в них? Кто же он на самом деле? – Посмотри теперь, что из этого вышло.
     На лице у Смерти было какое-то новое выражение, словно весь мир вокруг рушится и вот-вот он вместе с ним, а будто у отца, которому сообщают, что его блудный сын в очередной раз загремел в отделение.
     – Луций, не отпирайся, – было видно, что он хочет что-то сказать, но Смерть, которому он сейчас дышал практически в грудь, оборвал его. – Понимаю, что это была твоя единственная просьба ко мне. Просто приведи его ко мне – и всё. Так будет лучше для всех нас.
     – Он всего лишь Извозчик...
     – Видимо, даже Извозчик, имея доступ к крамольным мыслям, способен учинить большую беду. Приведи его ко мне...
     – Так точно... Господин! – и тут я увидел всё, кем был и оставался Луций. Всё это время, все эти тысячи лет. Ни на секунду не прекращая...
     Он вытянулся по стойке "смирно" как эти безликие духи у стены. Во весь свой высокий рост, рефлекторно выпятив вперед грудь, а в глазах читалась ледяная преданность машины. Машины, готовой уничтожить что угодно по приказу. Образцовый солдат. Вот кем он всё время был. И сейчас Смерть, которому он позволял фамильярничать с собой, ещё раз напомнил, кто он для него, солдат. Для особых поручений, но просто солдат, всё ещё солдат. Пешка.
     Не глядя на нас Луций стремительно удалился, стуча каблуками туфель Извозчика, словно тяжёлыми армейскими сапогами. Смерть ещё раз смерил нас высокомерными взглядами, словно подозрительный старикашка и растворился. Остались мы втроём с Марой.
      – Вот поэтому я тебя и предупреждала, Артур, не слушать Луция и того, что он говорит, – богиня покачала головой, когда я обратил на неё взор. – Он искушал тебя разными запретными мыслями, суждениями.
     – О чём ты?
     – Он непростой Извозчик, – она немного нехотя начала открывать правду. Не самую приятную. – При жизни он проявил себя потрясающим солдатом, настолько бескомпромиссным, настолько преданным своему делу, что после смерти сразу попал в Слуги, чаша его весов даже не дрогнула ни в одну из сторон. Он был бесстрашным, лишённым всякой морали и личных переживаний. Настоящий профессионал, – Анька тоже слушала, не отрывая взгляд. По сути Луций был ей никем, друг её любовника, но всё же. – Смерть сразу заприметил его. И поручил следить за всеми, чьё поведение, высказывания, дела хоть как-то противоречат укладу Города Суда. Поначалу он просто шпионил, подслушивая разговоры в конюшнях тогдашних Извозчиков, а затем всё больше и больше совершенствовался в этом деле. С помощью него Смерть следил, насколько нужно и в каких сферах усиливать контроль над Слугами.
     – Даже над теми, кто не имеет собственных эмоций, нужен такой контроль?
     – Да, человек всё равно сохраняет разум, и тем опасен. Именно благодаря Луцию в Городе стали выпускать газеты, чтобы лучше управлять умами жителей.
      Как в разговоре с Азазелем, грани реальности вокруг нас исказились, и рассказ Мары стал сопровождаться целыми сценами вокруг нас. Нас окружал старый Город Суда, без каких-либо признаков современной цивилизации: машин, исполинских зданий, пронзающих небеса, асфальта и людей в смокингах.
      Мы посреди простой деревни: самая высокая башня Здания Суда тогда была едва ли выше городской пятиэтажки, а город заполнен одинаковыми серыми избушками и бараками. Мимо них постоянно проносятся здоровые вороные кони. Их глаза сияют изумрудным, а из пасти вырывается ледяное дыхание. Верхом на одном из таких сидит высокий мужчина с блестящими серыми глазами и мощными чертами лица. На нём чёрные доспехи римского легионера. Луций... Тысячи лет назад.
     – Он начинал по-настоящему дружить с другими Слугами, сразу как попал сюда. Луций узнавал их подлинное отношение к служению Смерти, а некоторых даже пытался провоцировать на инакомыслие. Как и тебя, Артур, он хотел проверить их, насколько они прилежные Слуги и можно ли их искусить, – передо мной картина, от которой меня живого вывернуло бы наизнанку от ненависти, и я просто свернул бы Луцию шею. В своей хижине он искренне улыбался какому-то незнакомому мужчине. Совсем как мне... Одобрительно хлопал по плечу и говорил, что человек может всё, даже по-настоящему жить после смерти и продолжать стремиться к новым вершинам. Совсем как мне... А затем он отпускал его домой и на стене проступал жуткий лик Смерти, которому он рассказывал обо всём, что узнал от собеседника. И таких картин Мара показывала десятки, сотни, тысячи. – Большая часть этих людей позже была отправлена на операцию по удалению личности. Если соглашалась с тем, что он им говорил...
     Так вот почему Луций – единственный Слуга в возрасте свыше тысячи лет, с которым я мог общаться на равных, а все остальные "старички" словно тени, призраки. Он просто посдавал в Госпиталь большую часть из них, лишив их личности... И вот почему он мне рассказывал об идеях свободы и высшего предназначения человека, которым грезит Свободный Легион, но сам туда не вступал. У него просто была другая роль. Более циничная и хладнокровная.
     Внутри меня что-то обрушилось. Тихо, как и положено в душе мертвеца, но значительно. Словно внутри меня запустили фильм с гибелью целого города, но отключили на нем звук.
     Всё моё общение с Луцием, вся его так называемая дружба – фальшь. Всё дело было в том, что Артур Орловский...
     – Крайне сомнительная личность, – говорил он лику Смерти уже в своё современной квартире, заваленной картинами и книгами. – В нём ещё шевелятся воспоминания о его жизни, которые могут вывести его из-под контроля, – равнодушно говорил он лику мою характеристику. – Но, если внимательно за ним следить, из него будет толковый Слуга.
     Я ещё раз глянул на голубоглазую красавицу рядом с собой. Анька. Всё-таки она осталась моим единственным настоящим другом и товарищем после жизни. Для Луция я всего лишь предмет работы, один из миллионов кандидатов на душевную лоботомию. Вот откуда всё его панибратское отношение к Смерти, вот почему он занимается втихаря творчеством и даже возвёл замки эльфам. Смерть обо всём этом знал. И контролировал. Чёрт! А в общем-то и само существование Эльфийского моря выгодно морским путям Города Суда. Эльфы же просто берут на себя основной удар от орков. По сути Луций просто помог в создании стратегического объекта.
     – Впрочем, во всех правилах есть исключения, – продолжила Мара. – Один раз Луций попросил пощадить очень сомнительную личность.
     Джэвед. Это было ожидаемо. Луцию даже не надо было его провоцировать, когда он с ним познакомился. Смуглый курчавый перс при жизни был лекарем и колдуном, сочинял стихи и красивые истории. Встретившись с Луцием он сразу начал призывать его не становиться растением, безжизненным существом, которое просто и бездумно делает свою работу, а мыслить, узнавать новое и не прекращать надеяться на то, что однажды он снова сможет почувствовать себя живым.
     – Почему-то с ним Луций застопорился, – говорит Мара. – Неясно почему, но он просил Смерть пощадить его, сказал, что лично установит над ним контроль и приспособит его крамольные мысли и идеи под нужды Города Суда. Долго колебавшись, Смерть пошёл на уступку. И то, только потому, что Джэвед не был революционером и не призывал ничего свергать.
     Видимо, зря Смерть дал поблажку. Луций прав, и человек способен на многое, если ему не мешать развиваться. Даже бросить вызов Богам и занять их место, как это вышло у Джэведа.
     А может, всё куда прозаичней?
     И человек это не потенциальный бог, которому ставят палки в колёса, когда он пытается достичь их уровня, как это было с Вавилонской башней? Он всего лишь чудовище, уничтожающее всё, к чему прикасается.
     Взглянуть хотя бы на эту планету, где расположился Мир Мёртвых: её населяют сотни видов живых разумных существ (не люди), но здесь чистый воздух, моря не отравлены нефтью, каменные исполины зданий не вытесняют леса и луга, атомная бомба не рискует уничтожить весь этот мир. А человек, даже без магии способный стереть в порошок свой мир – чудовище.
     А чудовища, какими бы чистыми помыслами не руководствовались, всегда будут стремиться сожрать своего хозяина.
     
     Квартира Джэведа ничем не отличалась от других: здесь не было стеллажей книг и холстов с картинами, как у Луция, и уж тем более, никаких музыкальных инструментов. Только несколько свитков под кроватью и потрёпанное гусиное перо. Брав этот нехитрый набор в руки, Джэвед садился у окна, макал перо в чернила и, долго вглядываясь вдаль, царапал по пергаменту стихи на эльфийском языке, чтобы потом читать их в своём сказочном королевстве на берегу моря.
     Забывшись хитросплетением рифм, он не заметил, как к дому подъехало несколько броневиков, из которых повыпрыгивали Надзиратели.
     Он исписал уже половину свитка, затаившись от вдохновения. Перо стремительно царапало пергамент, как вдруг дверь с треском слетела с петель, и тяжёлые, шумные шаги раздались в комнате, вытащив перса из транса.
     – Если вы только сейчас пришли за мной, значит, уже опоздали, – мрачно объявил он вошедшим.

Глава 7

     – Ты в порядке? – спросила Анька. Мы стояли у входа в Здание Суда. Понятно, что этот вопрос просто дань вежливости. Ясное же дело, что моё настроение от услышанного не поменяется.
      – Да по барабану, – отвечаю я. – Просто нет ещё одного человека в кругу общения, и меня это не сильно напрягает. Мёртвым все равно.
     В действительности внутри что-то шевелилось, некие рудименты чувств, фантомные душевные боли: воспоминания, как мы с Луцием носились по Чёрному Лесу, его разговоры на стоянках, посиделки у Прибрежных эльфов. Даже у Мёртвых есть предательство, даже мёртвые лгут и лицемерят.
     Хотя, чего это я вздумал осуждать Луция? В чём это он меня предал? Он уже тысячи лет выполняет свою задачу, как и любой Слуга Смерти. Может, она в чём-то грязная и подлая, но с ней он справляется хладнокровно и профессионально, как и положено. Надо отдать должное его мастерству, раз даже я со своей подозрительностью стал считать его другом.
      – Впрочем, он не такой уж и бессердечный, – говорит Анька. Какими терминами оперирует, а? Бессердечный... Не бьётся ни у кого тут сердце и не должно. – Он упрашивал Смерть за Джэведа. Кому-то он был другом.
     – И где теперь Джэвед?
     Визжа мигалками к Зданию Суда стремительно неслась колонна броневиков. Несложно догадаться, кого везли в одной из серых бронированных машин.
     
     – Дай я с тобой пообщаюсь сначала, – Смерть, зло улыбаясь присел за стол напротив Джэведа. Тот выглядел невозмутимым и немного скучающим, его руки сковывали наручники с мерцающими рунами. – Учитель...
     – Для кого-то может и Учитель, но ты явно ищешь не меня, – Джэвед смотрел на Смерть совершенно без уважения, даже с некой долей насмешки.
     – Дааа? А кто же мне нужен?
     – Та змея, которую ты пригрел у себя за пазухой, Смерть, – серьёзно ответил перс.
     – Ты про Луция, что ли? Да если бы не он, ты бы сейчас смотрел в одну точку и соглашался со всем, что я говорю. Он тебе личность спас в своё время! А ты сейчас киваешь на него, – Смерть наклонился к нему. – Говори, как ты такую силу смог обрести и что для этого делал. За это я пощажу тебя и просто отправлю в Ад.
     – Я понятия не имею, что нужно сделать, чтобы разбудить Азазеля и разгромить твой Поезд, – отмахивается Джэвед. – Спроси у Луция.
     – Смешно смотреть, как ты дерзнул бросить мне вызов, а когда тебя прижали, предаёшь лучшего друга, – усмехнулся Смерть. – Как жалкая крыса, а не как настоящий полководец.
     – Если не веришь мне, загляни в мой разум, – Джэвед был невозмутим. – И ты убедишься, что мне ни к чему врать.
      – Это будет позже, я выворочу твою душу наизнанку и заставлю её страдать. Но мне хочется, чтобы ты сам во всём сознался, осознал и покаялся, как бессмысленно человеку бросать вызов Высшим Силам. Осознал всю тщетность своих потуг.
     Джэвед немного откинулся на спинку стула.
     – А по-моему, ты просто тешишь своё тщеславие, пока Луций свергает то, что ты так сильно защищаешь. Ты только теряешь со мной время.
      – Я следил за его разумом все эти тысячи лет! – сквозь зубы процедил Смерть. – А твой я оставил на его усмотрение, лишь временами проверяя, не вздумал ли ты организовать бунт. Луций не доглядел за тобой.
     – Это как раз ты за ним не доглядел, о Великий и Ужасный! Каждую ли секунду ты проверял его поводок или однажды ты доверился своему ручному псу?! – Джэвед, казалось, уже готов порвать свои оковы. – Думаешь, мне лучше от того, что он меня предал?!
     – Ты не можешь ничего чувствовать, мертвец! – На секунду глаза Смерти впали, обнажив пустоту Черных Дыр, из которых по всей комнате снарядом пронесся поток холода.
     – Я и Луций могу чувствовать без Пищи, самостоятельно.
     Смерть на секунду замер, обдумывая сказанное.
     – Значит, вы свободны были всё это время, – он говорил уже медленно, но холодно, не сверля взглядом Джэведа. – Ощущали себя живыми... И, судя по всему, Луций тоже.
     – Вот именно, понимаешь, о чём я?
     – Но это не может быть он, я вспомнил одну маленькую деталь...
     Джэвед вопросительно поднял бровь.
     – Всю вашу дружбу он в шутку называл тебя своим Учителем.
     
     Тропический лес зашатался, словно по нему несётся стая слонов.
     Красно-чёрно-белое море солдат у стен Рая задрожало, словно капли крови на изображении старого телевизора. Не успело нечто выйти из леса, сопровождаемое рокотом безумного смеха, рёвом моторов и утробным жужжанием, как тут же леса не стало. Вся эта разношерстная масса магов с луками, крылатых пулемётчиков и огненных машин бросила смертоносный залп в сторону пальм. Залп такой силы, что от его грохота задрожали бесчисленные купола Рая, а лес смело, оставив поломанные пылающие стволы.
     Но даже сквозь огонь, раздираемые пламенем, к Вратам продолжали нестись колонны разбитых машин Извозчиков с Весельчаками на борту. Похищенные из Поезда души смеялись в тысячи голосов, открыв огонь в сторону армий добра и зла.
     Встречным потоком свинца, магии и взрывчатки их сносило прямо на ходу, разбивая машины на горящие ошмётки металла.
     Ракеты летели в их сторону одна за одной, словно в ритме классики, стремительно и грациозно. Одна за одной они взлетали яркими вспышками ввысь, чтобы обрушиться огненной карой на проезжающую колонну.
     Но это не останавливало их на пути к Вратам. Более того, из пылающих остатков леса, топча трупы погибших животных, появлялись чудовища, созданные магией. Сияющие кобры и анаконды длиной в целую улицу лентами проносились по воздуху, словно китайские драконы, рой из гигантских огнедышащих ос нёсся по небу к Раю, везя на своём борту килограммы взрывчатки.
     А дальше истошно завопила райская птичка, где-то неподалёку от белой стены и в ужасе понеслась в глубины Эдемских кущ. Поток взрывов, воплей и выстрелов заполнил стену, местами разрушив её на ошмётки. И вот уже в дыму, белом пепле и огне демоны и ангелы рванули в рукопашную к смеющейся армии.
     Вопреки всему, она уже подошла к стенам, ядовитый истерический смех раздавался сквозь треск автоматов и противного звука лопающихся тел. С заколдованными копьями и саблями в руках, получая страшные раны, смеющиеся рожи выползали из своих машин и резали всё, что попадалось им под руку, неумолимо идя к едва заметной в дыму дыре в стене Рая.
     Но не один скверный не ступил на Святую Землю, армии добра и зла успешно кромсали и расстреливали в фарш Весельчаков и их прытких чудовищ. Если бы не убийственная канонада взрывов от заминированных насекомых, расправиться с наземными войсками не составило бы труда. В их рядах всего-то похищенные машины и броневики, да толпа заколдованных животных.
     
     Троттл, домовой Здания Суда, появляется из темноты. Точнее, прожекторами светят два его глаза, а затем, словно из стены, улыбаясь гнилью зубов, юрко выскальзывает чёрное тонкое существо.
     Он изящно садится на край металлического стола, за которым беседует Смерть с предполагаемым Учителем, напевая под нос какую-то блатную песню.
     – Тебе чего? – сурово осведомился Смерть.
     – Хозяин, на Рай напали, – изобразив притворную печаль, выдаёт Троттл.
     – Да, я почувствовал это, – вздохнул Смерть, на секунду закатив глаза.
     Джэвед демонстративно покашлял, а Сэм смерил его ненавидящим взором да таким, что перс и впрямь ощутил удушье.
     – Кто же тогда направил войска? Если я здесь. С тобой, – преодолевая давление на шею, выдавил Джэвед.
     – Ты для сражения необязателен. Достаточно Азазеля.
     
     Месиво у входа в райские кущи подходило к концу. Несмотря на всю самоотверженность весельчаков и чудовищ, которые атаковали с ними бок о бок, вцепляясь в глотки демонам, разрывая на части крылья ангелов, заставляя их кровавые перья парить в воздухе, численность их была меньше.
     Плохие и хорошие давили бунтовщиков числом. Склад из поверженных воинов усеял обломки некогда белоснежной и ровной стены, а весельчаков становилось всё меньше.
     Всё тише их утробный смех слышен по ту сторону, где души праведников балдели в райских кущах.
     И нападение удалось бы задушить, если бы не один огрех, не одно случайное маленькое действие.
     Весельчаков ангелы и демоны видят впервые, в этих смеющихся безумцах они не видели того врага, с которым сражались тысячи лет. Им просто было приказано уничтожить их и терпеть друг друга, но в пылу битвы, когда весельчаков осталось всего ничего, один из демонов с рогатым шлемом запрыгнул на пылающий броневик и пророкотал:
      – Вперёд, братья! На Рай! Этот день настал! День, когда мы раз и навсегда покончим с ангелами и установим Истинный порядок! Порядок Силы! – демона едва было разглядеть сквозь пелену дыма и копоти, но его слова ярко вспыхнули в мозгу каждого демона, и вот новый торжествующий вопль сотряс райские стены. И вспыхнуло новое сражение. Жестокий кровавый вихрь из магии, пуль и холодного оружия продолжил крушить райские стены, сносить головы ангелам, первые огненные стрелы добрались до райских садов, и те вспыхнули. Чистая белая стена становилась черной от чудовищного пожара, которых никогда не было в Раю.
     Об оставшихся раненых весельчаках словно забыли. Они оставались на том же месте. Хихикать над человеческой природой насилия и вражды, которая не затихает даже когда заканчивается их жизнь. Даже когда они перестают выглядеть как люди.
     
     Вдруг лик Смерти исказила новая гримаса. Непомерного замешательства.
     Ещё один Троттл явился из темноты и как лягушка запрыгнул на стол. Но Смерть уже знал, о чём он скажет:
     – Демоны и ангелы сражаются у Врат Рая, – объявил он, зашуганно улыбаясь. – Черти пытаются взять их обитель штурмом.
     "Сцепились, – подумал Смерть. – Но почему? На Рай ведь шла большая и сильная армия Учителя. Вольные демоны, его ученики, да ещё и эта цивилизация древнейших полунасекомых времён Титанов. Неужели их так легко было сокрушить, что у демонов с ангелами остались силы на потасовку?"
     – Разведка докладывает, что нападали только заколдованные животные и весельчаки, смеющиеся такие, на машинах Извозчиков. Ни одного Вольного демона и их учеников, никаких жуков-Титанов, – в подтверждение его опасений пропищал монстрик.
     Смерть насупился, его глаза заполнились непроглядной чернотой. Лишь с издёвкой смеялся Джэвед.
     – А Луций тебя ловко провёл. Внушал вам всем, что будет действовать по плану Азазеля и атакует Рай, а сам направил туда пушечное мясо, чтобы две самые мощные армии этого мира начали грызться, как дворовые шавки.
     Смерть зашипел, обнажая свой истинный облик, волосы резко поседели, кожа побелела и изрезалась морщинами, а изо рта с противным звуком вылезали иглы зубов.
     – И куда же они направляются? –– прошипел он.
      А ты догадайся, – торжествовал Джэвед. – Захватить Рай – амбиция исключительно Азазеля, и все повелись на неё, думая, что это и есть их план. Разве, захватив Рай, сокрушишь мировой порядок? – Джэвед привстал, глядя Смерти прямо в его безумные чёрные глаза. Безумные от осознания своей ошибки, чудовищного краха. – Вспомни, что нужно уничтожить, чтобы его сокрушить. Эта вещичка хранится прямо у тебя в здании.
     – Весы Правосудия... – прохрипел Смерть. – Не будет Суда, не будет больше ангелов и демонов... Души не смогут никуда отправиться.
     – Браво! – Джэвед притворно похлопал руками в наручниках. – И сейчас основные силы Свободного Легиона несутся прямо сюда, а ты даже Город толком к обороне не подготовил. Понадеялся, что Азазелю не до тебя, и он одержим только местью Яхфе.
     На секунду серая тень промелькнула на лице Того, кто правит Смертью, в чьих ледяных руках конец всех людских жизней. Тень страха...
     – Это ты за всем стоишь... – ещё раз прохрипел Смерть, сдавив Джэведу горло своими тонкими костлявыми пальцами.
      – Тогда позови Луция, если это не я, – закатив глаза и побледнев до бела, продолжал говорить перс на последнем издыхании своей души.
     Смерть разжал ладонь и попытался мысленно выйти на связь с Луцием, как он это делал обычно, забираясь в его разум на расстоянии, но что-то пошло не так. Его сознание болезненно наткнулось на барьер.Сильнейший барьер, который может сделать только равный Смерти по силе. Выходит, последние годы... Луций просто обманывал его, давал ему прочесть только те мысли, какие хотел. Водил его за нос. Саму Смерть.
     – Меня Луций тоже в Свободный Легион звал, – признался Джэвед, видя испуганное недоумение Сэма. – Но я решил не идти. А знаешь, почему сейчас я тебе помогаю и обо всём рассказываю?
     Смерть угрюмо молчал, выдыхая мороз из сгнивших ноздрей.
     – Потому что сегодня он тоже меня предал. Когда он подойдёт к вратам Города Суда, я хочу встретить его боем и спросить, почему он решил в финальной точке своего гениального плана сдать друга тебе на съедение. Так что начинай готовить Город к обороне и верни мне броню Хантера. Я тоже буду сражаться.
     
     "Чайка" Луция стремительно уезжала по мосту прочь из Города Суда. Броня Хантера, в которую был одет Луций, изменялась под воздействием магии: из металлической она стала больше походить на чёрный кожаный доспех, покрытый древними рунами. Рунами Титанов, воплотивших в себя древнейшую магию этого мира, дающую безмерную силу. Шлем черепа стал более изящным и плавным и тоже окрасился в черные тона, а на груди засияла эмблема голубя. Символа Свободного Легиона. Свободного человечества.
     – Всё готово, Азазель, – ободряюще улыбнулся он, глядя в лобовое стекло, где уже было торжествующеё лицо Падшего. – Можно наступать.
     – Я в тебе ни секунды не сомневался, Учитель, – с выражением, преисполненным гордости и признательности, произнёс Азазель.

Глава 8

     Верхние и нижние этажи Здания Суда, где проживали Обвинители и Адвокаты, опустели. Они метнулись туда, где ангелы падали, сраженные у стен своей обители.
     Как бы яро демоны не атаковали, но крылатые самоотверженно отбивались, грудами падая у стены, не давая ни одной дьявольской ноге ступить на Святую Землю.
     У привратника Антония уже кончились патроны, поэтому, ловко перелетая с место на место, он крушил демонические черепа серебряным прикладом, способным обжигать их плоть и плавить доспехи.
     Это был первый бой Антония. Он никогда не был в Зоне Войны, но знал какого там из рассказов покалеченных ангелов-солдат, которых везли в Рай, чтобы залечить их раны в перерывах между боями. Он знал жестокость демонов, знал, как они изуродуют Рай, превратив его в свинарник, полный пьянства и разврата.
     И этот ужас от того, как святая обитель , где каждая душа живет в гармонии, где каждая зверушка, птичка и цветок любит человека, сгорит, став выгребной ямы для дьявольского отродья, придавал ему сил.
      Ощущая, как именно от него зависит судьба Рая, он с размаху расколол приклад о чудовищный шлем демона-слона. Черный металл дьявольских доспехов зашипел, а следом разъяренное животное сгребло ангела серой, толстой ручищей за крыло и с такой силой шмякнуло о землю, что пернатая конечность осталась у него в лапище.
      Ангел не успел почувствовать боли. У мертвецов, а ангелы таковыми тоже являлись, нервная система устроена иначе. С фонтаном крови из-за спины он ловко встал, выхватил из-за спины кинжал и в прыжке вонзил его в глаз слоноподобному.
      "Скорее бы явились Архангелы и прекратили этот ужас", - про себя думал Антоний. Архангелы выполняли решающую роль на полях сражений в Зоне Войны и являлись когда нужно, чтобы переломить исход сражений в свою пользу.
      "Где дьявол? Где же верховные демоны?!" - думал грузный демон, ожидая прихода высших чинов Ада. Уж с их то помощью они переступят порог Рая.
      И тут мир словно замер. Участники сражения ощутили это физически, как их руки с оружием движутся слишком плавно, медленно, будто пространство стало слишком плотным. Пули лениво ползли в этом пространстве, языки пламени еле-еле перебирали друг друга, капли крови неохотно, словно пух оседали наземь. А воздух чуть слышно прорезало что-то похожее на ультразвук.
     И тогда небо развернулось, дым рассеялся, словно гонимый прочь вихрем, и небо осветили силуэты крылатых людей. Бой прекратился, ангелы ощутили тепло, согревающее приятное тело, исцеляющее их рану и дающий чувство умиротворение. Благодать. На поле брани явились Архангелы!
     В ответ на это земля задрожали, и грозный боевой клич демона прошелся по выжженной пустыне, оставшейся от входа в Рай. Обдаваемые лавовыми гейзерами из-под земли рвались Верховные демоны.
     Тяжелая артиллерия прибыла с обеих сторон. Обе стороны, видя, что подмога пришла не только к ним, приготовились снова сцепиться, но высшим словно все равно.
     Когда Архангелы и Верховные демоны сблизились, они лишь вальяжно прошли мимо друг друга на поле боя и даже не обменялись ударами. Словно война была не для них, словно драться должны были только простые ангелы и демоны.
     Но никто во время сражения не успел об этом подумать, потому что пространство начало искажаться, и отряд за отрядом, воины проваливались в портал. Их уносили отсюда, чтобы продолжить сражения у врат Города Суда.
     
     Смерть возник посреди квартиры Луция и запустил вокруг себя вихрь. Буран в красивой коморке одного из самых древних Извозчиков с шумом закрутил свитки, свертывая их в подобие спиралей, растрепал страницы книг и поломал друг об друга полотна картин, которые сталкивались в вихре.
     Глаза Смерти мрачно остекленели и покрылись инеем, словно два стекла в мороз. Он изучал, внимательно изучал каждую книжечку, каждую записку, что была в доме Луция, чтобы найти хоть что-то, что указывало бы на источник его силы. Или на то, как он, простой человек, сумел ее получить.
     Рассыпалась копилка с оболами и эмоциями. Луций редко покупал эмоции, только чтобы кого-то ими угощать из Слуг Смерти. Он давно понял, что мертвец может чувствовать и без них и научился это делать.
      Смерть знал это. Знал, что и Джэвед так делал, но Луций был преданным. По собачьи преданными верным ему, поэтому и закрывал глаза. Потому что даже не находясь в рабстве от таблеток, Луций ни разу не ослушался Смерти. Будто Цезаря при жизни.
     Луций был идеальным ручным псом, который никогда не свернет с пути, но что-то заставило его это сделать.
     Смерть искал это в ворохе бумаг и книг и ничего. Он знал все об этой литературе. Более того, некоторые книги разместил сюда сам, чтобы Луций приводил сюда Извозчиков, склонных к бунту, показывал им, каких их успехов он добился в революционном деле, читал им книги и вдохновлял их на подвиги. Раскрывал в них желание бунтовать, менять мир, призывать к свержению тоталитарного строя Города Суда.
     А после этого всех гостей Луция, кто изъявил желание бунтовать или хотя бы просто развиваться как он, ждали в Госпитале. На удалении личности.
     Но здесь не было ничего больше. Даже какой-то записки, оставленной на случай обыска. Словно Луций собирался сказать Смерти лично. Уже совсем скоро...
     А сейчас Луций хотел, чтобы Смерть почувствовал себя тем, кем он не ощущал себя миллионы лет с момента Восхождения. Напуганным и отчаянно хватающимся за нитку. Совсем как живой человек. Не как властный Бог, создавший уникальную систему управления мирами, когда умершие души из одного попадают в параллельный, обретая новые тела, статусы и вечно сражаясь друг с другом.
      И даже не как один из членов Ордена Смерти, которые славились своей холодной решимостью и расчетом. А просто напуганной сущностью, что пытается удержать власть. Власть, которой он добился в тайне от более высших сущностей Вселенной. Власть, на которую у него нет права. Власти, которой у него не должно быть.
     
     В Городе Суда появилось то, чего не должно быть там, где селятся мертвецы. Суета.
     Город пришел в непривычное движение. Не в то, какое в нем царило раньше - монотонное движение упорядоченного конвейера, принимающего и отвозящего души, а другое. Хаотичное и прерывистое, словно все вокруг пришло в панику.
     Словно кругом пожар, и все хватаются за голову, стараясь раздобыть ведер и воды. Я видел, как меня обгоняет броневик Надзирателей, вопя сиренами, как громилы подбегают к домам и загоняют жителей внутрь, как с уличных громкоговорителей вопит сигнал тревоги и говорят что-то о военном положении.
     Дома Города тоже начинают трансформироваться, они покрываются изумрудным сиянием и меняют свою форму. Со всех сторон формируется психоделическая картина: мерцающие здания, словно конструктор разбираются на части, трансформируясь в крепости, приземистые прочные бункеры.
      От всей этой картины голова могла пойти кругом: словно все пространство вокруг исказилось, поменяло свою структуру, но по сути так оно и было.
     Мир искажался.
      Когда человек хочет свергнуть богов и у него начинает получаться - это уже серьезное изменение в реальности. Привычный уклад становится с ног на голову.
     − Артур, − лобовое стекло окрасилось в призрачную картинку со Смертью. Именно со Смертью, а не с Сэмом. Там было лицо того молодого паренька, которое он нам показывал, но словно только что убитого и похолодевшего: серого, с впалыми стекляшками глаз и побелевшими губами.
     − Нужна моя помощь по Джэведу, Господин?
     − Нет, я по поводу Луция.
     − По моему, это он больше знает обо мне, чем я о нем.
     Смерть не обратил внимание на мою язвительность и продолжил прямо и уверенно:
     − Он звал тебя в Свободный Легион?
     − Мы вообще-то в нем оба состояли, − усмехнулся я. Язвить Смерти − опасная вещь, но сейчас мне плевать на это. Мир катится в тартарары, и я со своим незнанием даже своего прошлого, туда же.
     − Отвечай, или я загляну в твою голову, а это будет не самая приятная процедура.
     Желание ерничать пропало.
     −Нет, он только осуждал Свободный Легион и не рекомендовал присоединяться к ним.
     − А он не хотел тебе что-то показать? О чем-то рассказать в тайном месте? Я не про эльфийские замки у моря.
     Я промотал в голове последние встречи с Луцием. Вроде ничего такого не было до побега демонов из Ада, хотя...
      −Он мне советовал ночью прийти в какую-то библиотеку.
     − Где?
     − Да здесь, в Городе Суда.
     Смерть смолчал на мгновение, словно обдумывая. Не так как человек, в его голове гигантская вычислительная машина с километрами серверов, которая сейчас просчитывала все вероятности и возможные исходы событий.
     − В Городе Суда нет библиотек.
     И тут до меня дошло, к чему он клонит. Его бесконечный ум просчитался в одном: он доверился своему самому верному человеку, который веками выдавал ему бунтарей и вольнодумцев. Он не понял, что его верная пешка однажды сама стала предателем. И Учитель не Джэвед. Учитель Луций.
     В голове сразу вспомнилось, как он общался со мной. Я видел на его лице задумчивость, после которого он мог искренне улыбнуться, если я к нему обращусь. Когда он открывал капот "Чайки", а что-то с движком было не так, я видел на его лице настоящее замешательство. И эти эмоции естественно сменяли друг друга, в зависимости от ситуации.
     У мертвого такое невозможно.
     И как я не придавал раньше этому значения? Он же по сути всегда ощущал себя живым, почти как те, что кормились энергией из колодца в лагере Свободного Легиона. Но как Луций мог возглавлять их? Он ведь дрался против них, спасал меня из лап Вольных.
     − Отвлечь внимание, − ответил за меня Смерть. Такие сущности как он легко улавливают поверхностные мысли, те, о которых мы думаем в данный момент. −Загипнотизированным Аидом, своим дружком Джэведом он просто водил нас за нос.
     Смерть фактически признался мне, что его сумел надуть человек.
     − Быть может, Луций не хотел видеть меня в своих рядах, если даже не признался, когда мы были в их логове?
     − Нет, он не зря сказал про то место, которого официально нет в Городе Суда. Видимо, в этом месте он вербовал лично, и тебя тоже собирался. Я еще с тобой свяжусь, − Смерть пропал с экрана.
     Я не успел поразмыслить над услышанным. Даже над тем, что Смерть может в очередной раз ошибаться с личностью Учителя.
     − Артур, − все сомнения развеяло лицо Луция, которое внезапно выступило на экране. Он одет в броню Хантера, но какую-то облегченную, а на груди красуется эмблема голубя. − Смерть наверняка тебе уже все рассказал. Я увидел, что он только что с тобой выходил на связь.
     Луций сумел отследить, кто со мной связывался через машину. Все у него схвачено.
     −Что еще я о тебе не знаю? Сначала мне говорят, что ты главный стукач в Городе, который кучу народа на лоботомию отправил, потом, что ты Учитель, возглавляющий Свободный Легион, а мне ты говорил, чтобы я не лез в его ряды. Кто же ты на самом деле?
     − Твой друг, Артур, и всегда им был. Все слишком сложно, − вздохнул он. −Мы с тобой скоро встретимся, и ты все поймешь. Но, прежде, я хочу порадоваться за тебя. Я вижу, что ты начал вспоминать свое имя.
      Артур Орловский... Пылающим клеймом отпечаталось в сознании.
     −Смерть пытался забрать и мое имя, но у него не вышло, −продолжал Луций. − Я не забыл его, поэтому не потерял себя.
     Он исчез с лобового стекла в тот момент, когда я проезжал казарму Надзирателей. Это крепкий форт с высокими стенами и квадратными башнями. И в тот же миг он взорвался тысячами осколков кирпичей, пушечными ядрами разлетевшимися по округе.
     В огненном вихре грозные башни одна за другой рухнули, рассыпаясь на части, похоронив под собой Надзирателей, которые там находились. Следом далеко отсюда пронеслась канонада из взрывов. Я не сомневался: взрывались казармы, лишая Город Суда его армии громил. Видимо, Тот-Что-Называет-Меня-Другом успел в тайне от всех заложить бомбы под каждую из них.
     Атака на Рай − фальшь для отвода глаз.
     А подлинная цель Луция - Город Суда.
     И захват уже начался...

Глава 9

     Мир Мёртвых из Космоса совсем как Земля, разве что океанов всего три: Северный, подобный Тихому Океан Бесконечности, и Южный.
     На севере, чуть ниже белого пятна полюса не стихают вспышки. Зона Войны. Сейчас вспышки не такие интенсивные: внушительная часть воинов сцепилась у врат Рая. Только бы их успели утихомирить и перебросить к Городу Суда вовремя.
     Время.
     Как жаль, что Смерть не властен над ним, а лишь может его сопровождать. И сейчас оно работает против него. Он осознавал это, глядя на эту планету, стоя на её Луне.
     Следы, что можно оставить на лунной поверхности, похожей на посеревший грязный снег декабрьским вечером, останутся здесь навечно. Порой, чтобы оставить след в истории Вселенной достаточно лишь наступить на поверхность неживой планеты.
     Смерть, тенью скользящий здесь, следов тоже не оставлял. И опасался, что тоже не оставит никакого следа в истории после того, как всё, что он создал, уничтожится.
     – Удачное место для разговора, Смерть! – раздаётся властный голос позади.
     – Здесь точно нет лишних ушей, Яхфа, – Смерть поворачивается к своим собеседникам. Бог планеты Земля шагает к нему по серому ковру поверхности холодного спутника.
     Он являет собой образ громовержца, владыки неба. Мускулистого седовласого старца в белоснежной тунике и с золотым посохом в руках. Рядом вальяжно подходил голубоглазый блондин Люцифер в алой нацистской форме, чуть сияющей багровым маревом.
     Но Смерть не спешил начать разговор, пока не соберутся все, кто причастен к его авантюре.
     Да, обустроить мир в параллельной реальности, где души с Земли могли бы обрести материальное тело и вечно сражаться – это действительно авантюра.
     Взгляды всех присутствующих мужских сущностей привлекла та, что неслышно спустилась на поверхность Луны, и под её легкими грациозными шагами на безжизненном грунте расцветали розы, волной разрастался зелёный травянистый ковёр, а к ярким головкам васильков подлетали крошечные бабочки.
     Сокрушающая же человеческая красота начиналась со стройных ножек с крепкими икрами, плавно переходящая в широкие бёдра и большие, но при этом ровные и аккуратные ягодицы. Вся её фигура напоминала прекрасную волну с плавными и ровными переходами. Это отчётливо выражалось, как из тонкой талиив пышную, но при этом упругую грудь.
     Всю сексуальную мощь её тела с пышными доминирующими формамии и изящной талией венчала тонкая шея. Черты лица девушки, чьё обнажённое тело могло свести с ума от одного взора на неё, вызывая непреодолимое влечение, были совсем юными: чуть пухленькое личико с веснушками, маленький носик, по бокам которого сияли два зеленых озерка глаз. Взгляд из-под спутанных чёрных волос настолько яркий и глубокий, словно в каждом из них отражение бескрайних лесов.
     Она была прекрасна, и имя её было Жизнь.
     В её чуть приоткрытых губах, спелых наливных грудях было сосредоточение примитивной животной страсти, воплощение альфа-самки, которую слепо и безудержно хотели бы все, перед которой мужчины падали на колени, желая ей подчиняться, исполнять её волю. В её красоте сила, размах и при этом хрупкое изящество. Как в природе, где можно восхищаться колоннами секвой, рвущихся к небу пышными вершинами и крошечным жучком, важно бегущим по листьям малины.
      Едва заметно, словно в тени, на лунном сборище появилась очередная мощная сущность, покрывшая грунт вокруг себя глыбами льда. Из тьмы виднелись его грубые первобытные лапы с когтями и чешуйчатой кожей, покрытой тонкой паутинкой инея. Желтовато-зелёным мерцали горящие рептильные глаза на вполне человеческом лице. Вся темная фигура была окутана вьюгой и льдом. Ледяной король, бывший Бог планеты, что сейчас носит название Мира Мёртвых.
     – Я собрал вас, чтобы спастись от того, что мы сами создали, – Смерть начал без лишних церемоний. Время на исходе.
     – Я догадывался, что затея с созданием Мира Мёртвых провалится, – прохрипел Ледяной Король из темноты. – Связать между собой две разных реальности – уже противоречит Кодексу Изначальных. Только благодаря Неприкосновенности Богов мы с Яхфой продолжаем помогать тебе без подозрений.
     Смерть стоял в обличие старика с серой кожей, рваными лоскутами натянувшими череп, на котором поблёскивали чёрные икринки акульих глаз.
     – Помогаешь?! – безжизненную планету обдало бураном от его гнева. – Да твоя заслуга была только в том, что ты не мешал Люциферу стравить между собой твоих Титанов, пока Стражи Баланса ничего не пронюхали! А сейчас ты засел на севере планеты, и просто получаешь энергию, которая добывается здесь моими усилиями в качестве платы за то, что ты отдал мне этот мир!
     Ледяной Король дождался, когда вспышка гнева рассеется и продолжил:
     – Ваирн, – он назвал настоящее Имя Смерти. – Ты стараешься быть Богом, да, и у тебя неплохо получалось, но посмотри, что получилось: ради твоей затеи я позволил погибнуть одной из лучших цивилизаций живых в Многопространстве, отдал в твоё распоряжение мир с высоким содержанием магии, чтобы Ад и Рай могли здесь уютно разрастись. И что всё это вот-вот погубит? Один жалкий человечишка, которого ты приютил: червяк, плесень, как и все люди.
     – Полегче! – громом отозвался Яхфа на оскорбление своих творений.
     – И твоя заслуга в происходящем тоже есть, – не переставал причитать Ледяной Король. – Не стоило создавать существ по образу и подобию своему, свои маленькие копии. Имея в себе божественную искру, они всегда будут стремиться превратить её в огонь. Они всегда будут стремиться стать Богами.
     – Что ты предлагаешь, Смерть? – не слушая его, вмешалась Жизнь своим мелодичным голосом, в котором можно было расслышать утреннее пение птиц, мерное журчание ручья и свежесть юности. – Я могу попробовать создать чудовищ, которые отразят их натиск.
     – У тебя получится так быстро?
     – Да, – уверяла роскошная девушка. – У меня хватит сил на это. Благодаря тебе у меня их куда больше, чем дали мне Сеятели.
     Сеятели, Изначальные, Лики Смерти, Стражи Баланса, Боги – это далеко не полный список сильных сущностей, населяющих Многопространство. Тот безбрежный океан разных Вселенных, бесчисленного многообразия параллельных пространств, Галактик и планет.
     Жизнь была из касты Сеятелей, тех, кто создаёт жизнь на планетах. Во Вселенной ещё тысячи таких же как она. А в каждой параллельной реальности ещё тысячи, и так до бесконечности.
     И Ваирн такой же как она... Он всего лишь один из множества Ликов Смерти. Лик, который вышел из-под контроля и решил сам поиграть в бога. Создать свой уникальный мир.
     – Прекрасно, но в первую очередь нужно создать оружие, которое остановит Луция. Для этого нам придётся покопаться в архивах Титанов, и мне нужна ваша помощь, чтобы сделать это быстрее.
     
     – Луций Учитель? – спросила Анька. Её голос гулко отдавался сквозь уродливый шлем Хантера.
     – Да. Джэвед же здесь, как видишь, – я, тоже одетый в броню Хантера, киваю на матовый Астон Мартин, увешанный плазменным оружием. Хантеров экстренно собрали на Туманном Холме, откуда открывался хороший обзор на Город Суда, здания которого продолжали трансформироваться в крепости, а факелами пылали взорванные основания казарм Надзирателей.
     Я снял маску и подошёл к его машине. Джэвед сразу открыл дверь и легким движением, открыл и своё лицо. Полное гнева. Как и Луций, он тоже чувствует. Без таблеток-эмоций.
     – Чего тебе нужно? – видимо, он знал, что я буду расспрашивать о Луцие. И, как я понял, он не сильно хочет говорить. Мёртвому легко прочитать, что чувствует живой. Ведь он и Луций живые, раз могут что-то чувствовать. Чувства. Разве не это главный критерий жизни?
     – Скажи, что это за дружба у вас такая с Луцием, что он впрягся за тебя перед Смертью?
     Джэвед быстро вышел из машины. Видать, я попал в самую точку. На его лице уже читалась ненависть ко мне.
     – Это не твоё дело, – он оскалил зубы. – Изначально я научил этого идиота азам того, что он сейчас вытворяет. Научил брать силы из Космоса, чувствовать без таблеток, тянуться к знаниям. Я даже закрыл глаза на его безумные идеи свергнуть Смерть и захватить власть в этом мире! – остальные Хантеры, стоящие на холме, повернули к нам грозные черепа своих масок. – Я не примкнул к нему, но поддерживал на каждом шагу его авантюры. Я был убеждён, что не нужно давать эти знания всем и каждому, как он планирует сделать, а сберечь его только для себя и никому о них не рассказывать. И я ни разу не подставил Луция. А он... Он просто так сдал меня Смерти! Даже не предупредил, что втянул меня в свои игрища!
     – Наверное, это больно, когда лучший друг так предаёт. Я узнал, что для меня он вообще таковым не был.
      – О нееет, для тебя он особое место уготовил в своём плане, – карие глаза Джэведа, казалось, наполняются слезами. – В последнее время он слишком увлёкся тобой. Он говорил, что в своём новом мире он хотел сделать тебя своей правой рукой. Тебя, а не меня! – по его смуглой щеке покатилась настоящая слеза. Слеза мертвеца? Или уже нет? – А я был с ним все эти тысячи лет, столько всего мы пережили и повидали, но он захотел видеть тебя рядом с собой в своём новом мире. Что в тебе такого? Почему ты это заслужил?
     
     Пока Жизнь, Яхфа и Ледяной Король устремились в руины Титанов, Смерть ещё какое-то время оставался на поверхности луны, наедине с Люцифером.
     – Ты что-то хотел сказать? – дьявол с усмешкой спросил у Смерти.
     – Даже если Луций обрёл неимоверные силы, мне с трудом верится, что он смог незамеченным для тебя проникнуть к тебе в Ад и забрать Азазеля.
     – Видимо, ты его недооцениваешь.
      – Не дури, Цхат, – Смерть сурово смотрел в голубые глаза дьявола. – Ты лучше меня знаешь, насколько хороша там была защита. Незамеченному туда просто не попасть, а уж тем более, кого-то освободить.
      – Ты правда подозреваешь в этом меня? – Люцифер состроил притворно-грустные глазки.
     – Я не могу полностью просмотреть твой разум, но я думаю, что ты до сих пор не оставил идею свергнуть Яхфу и перестать мне подчиняться.
     Даже спустя тысячи лет доверия к Люциферу было мало. Он прилежно выполнял свои обязанности по содержанию Ада, но от него всё равно ожидали удара в спину.
     – Хах, ну разве я стал бы использовать для столь ответственного дельца поганого человечишку?
      – Я тебя предупредил, Цхат. Если ты что-то такое затеял – остановись сейчас.
     Смерть растворился, исчезнув вращающимся потоком колких бесформенных снежинок.

Глава 10

      Незадолго до битвы
     
     Луций снаряжался к финальной битве в своём шатре на скалистом утёсе, откуда виднелись чёрные иглы башен Города Суда.
     Его стальная броня Хантера превратилась в лёгкий кожаный костюм с металлическими накладками, разрисованными сияющими рунами, на груди мерцал голубь Свободного Легиона, а маска в виде черепа преобразилась в другую, больше похожую на птичью голову. Только клюв был полностью прижат к месту от носа до рта, а глаза сияли как два прожектора.
     Не спеша Луций застёгивает пояс римского легионера с серебряными накладками и вешает на него крошечные метательные бомбы. В руку он берёт увесистый золотой бумеранг из кривых лезвий, которым можно драться и в ближнем бою.
     – Ждём приказа,– уведомил его Азазель на выходе из шатра.
     И всё. Никаких пафосных речей, наставлений перед боем и прочего. Всё уже давно обсуждено, взвешено и продуманно.
     На скалистом утёсе к бою были готовы сияющие, как боги, бойцы Свободного Легиона, ученики Луция и Вольных демонов, ударная мощь его армии. Стрекочущей кучей их окружали древние разумные жуки времён Титанов. Кто сжимает в руках алые мечи из застывшей лавы, кто намерен атаковать сидя верхом на слепых зубастых червях, мерзко пищащих и клацающих круглой пастью. В небо взмывают стальные воздушные танки, интенсивно взмахивая перепончатыми крыльями. Краденная техника гномов, улучшенная с помощью магии, готова послужить интересам Легиона. Крыльями жужжат гигантские осы, выращенные с помощью магии. Их гипертрофированные жала поблескивают как смертоносные сабли.
     Луций ждал этого дня тысячу лет...И всё практически так, как он себе и представлял. Дрожащее Тёмное море, словно чувствующее наступление битвы, такой маленький и беспомощный пирог Города Суда, который так близко, который вот-вот уже будет взят...
     Сильный бодрый ветер на краю обрыва придаёт Луцию уверенности, свистит боевым маршем у него в ушах. Ветер надвигающейся Свободы.
     
     Бабочка резво порхала крылышками в лучах закатного солнца. Солнце Мира Мёртвых, медленно краснея, неумолимо близилось к горизонту. Будет ли этот багровый закат последним в истории Мира Мёртвых, или станет лишь перевёрнутой страницей в великой книге Его Истории, было известному одному Богу.
     Тому Богу, что создал Вселенную и все её законы. Тому, что был выше понимания простых смертных и более низших богов, что могли довольствоваться лишь искоркой той Силы, которой Он обладал.
     Дудочка эльфийского мальчика, жившего на побережье, нежной трелью зазвучала в тишине. Красивая бабочка своим полётом словно танцевала в такт его музыке, играя золотистыми крыльями в лучах заката. Возможно, последнего заката для неё, этого ребёнка и всех жителей северного полушария.
     Мальчик не подозревал об этом, а просто наслаждался своей песней, наблюдая как далеко-далеко, в место, где всегда кружатся чёрные тучи, а дома настолько высокие, что пронзают небо, движется целая стая больших ос и железных птиц с перепончатыми крыльями.
     Они летели отовсюду, такие большие, красивые, словно разукрашенные воздушные змеи. Мальчик не обращал внимания на испуганных взрослых поблизости. Им приказали спрятаться и не вылезать во время сражения. Луций не хотел втравливать в свою войну народ, которому когда-то дал крышу над головой. Они не обязаны погибать за него.
     Мальчик не знал и об этом... Он просто продолжал наигрывать полюбившуюся мелодию, и заворожено смотреть, как тучи больших железных птиц закрывают собой небо и неотвратимо движутся в сторону места вечного мрака и тьмы.
     Мальчик был юродивым. Он видел этот мир иначе, чем все остальные. Вся та пугающая действительность, что его окружала, так и осталась для него игрой. Игрой, где всё было понарошку, где не было место боли, страху, ненависти, а царила красота и восхищение.
     Вот и сейчас всё то, что происходило вокруг, повергало в ужас и заставляло прятаться в норах всех, кроме него.
     Он не мог уйти домой и спрятаться, когда вокруг всё стало так интересно. Он заиграл ещё громче, и его трель слилась с маршем легиона из жёстких крыльев.
     
     Город Суда лихорадочно готовится к обороне: из ошмётков металла под действием магии в небо взмывают серебристые боевые вертолёты, напоминающие скелеты рыб, а по периметру плато стягиваются исполинские чёрные корабли. Их трюмы и каюты пусты: души не едут на них до конечных пунктов своего бытия, зато палубы кишат мортирами и пушками, готовыми к бою.
     У моста выстроилось оцепление броневиков, из которых выскакивают отряды уцелевших Надзирателей. К ним, широко шагая, хрустя суставами и сжимая в руках ружья, шёл легион скелетов. Костяная армия гремела собой, мёртвым щитом перекрывая улицы, а по крышам, словно рой кузнечиков, проносится новая армия Города Суда, быстро созданная Жизнью. Чёрные агрессивные гориллы, закованные в сталь, шерстяной волной стягиваются к мосту, откуда должны прийти враги.
     И лишь Слуг Смерти загнали в здания, конструкция которых превращалась в загоны, где квартиры соединялись друг с другом и тысячи людей оказывались в полной темноте, не видя и не зная, что с ними будет. Будто скот. Коим при жизни и являлось большинство Слуг, не имея собственного мнения, отказываясь от своей мечты, идя на поводу у чужих идей.
     Обезличенный скот и серая масса, жившая стереотипами и покорно ожидающая судьбы. Вот какой исход после жизни был заготовлен для большинства Слуг.

Глава 11. ИСТОРИЯ ЛУЦИЯ

     Он не просто так сказал Артуру об имени.
     Знать своё имя, помнить, кто ты такой, очень важно, чтобы, потеряв жизнь, не потерять себя.
     И Луций, вопреки всему, помнил своё полное имя и свою жизнь.
     Его звали Луций Корнелий Бальб. Военачальник и политик Римской республики.Взяв к себе на службу Луция, Смерть ценил его за то, что при жизни он был превосходным всадником и воином, из-за чего смог стать умелым Извозчиком.
     Но больше всего для Смерти были полезны другие качества выдающегося римлянина: харизма и преданность своему хозяину. При жизни для Луция это был Цезарь, а за могильной чертой им стал сам Смерть.
     Думая, что полностью подчинил Бальба своим интересам, Смерть перестал думать о том, что Луций был выдающимся дипломатом, управленцем и историком. Что это был очень умный и хитрый человек, ну никак не тупая машина для выполнения приказов, которую он хотел в нём видеть.
     Именно поэтому, однажды, лидерская натура Луция, что при жизни успел править Испанией, сражаться в локальных конфликтах Римской республики, дала о себе знать. Буквально одно впечатление, одна увиденная картина навсегда заставила его пойти по своему пути.
     И это было отнюдь не знакомство с Джэведом...
     
     Он ступил на этот путь ещё в начале нашей эры, когда Город Суда был не таким, как сейчас, когда вместо небоскрёбов стояли мрачные дворцы и храмы, а вместо Здания Суда к небу тянулась недостроенная Вавилонская башня. Когда Слуги ходили не в цивильных чёрных нарядах, а скрывали свои лица под капюшонами, а Извозчики носились на колесницах, запряжённых вороными конями.
     Осенним дождливым днём его колесница попала в засаду горных троллей. Сражение против серых великанов было недолгим. Луций погиб, колесница разбита, кони сбежали, пассажир, которого он вёз в Ад, валялся рядом.
     Сутки он пролежал, не двигаясь, мучаясь дикой, ощущаемой физически душевной болью, пока его не подхватил другой Извозчик, проезжающий мимо.
     Он доставил его в самое отвратительное, но необходимое место в Городе Суда – Госпиталь. Он сделал это не из доброты. Банальная солидарность Извозчиков, помогавшая им выживать и выполнять свою работу в тяжелейших условиях.
     Психика Луция надломилась именно там, в визжащем от ужаса и душевной боли Госпитале. И дело было не в месяцах мучительного восстановления, а в том, что он наблюдал на соседних койках…
      Жуткое существо с медной маской вместо лица резала ему череп длинным когтистым пальцем.
      – Оставьте меня! Я не знал! Прошу! – вопил молодой парень, тщетно пытаясь вырваться из лап омерзительных существ – Врачей.
      Его леденящий душу крик заполнил весь Госпиталь, когда тонкие серые пальцы снимали крышку с его черепа.
      – Не надо! Пожалуйста! Я не знал, что так нельзя! Стооойтеее! – его крик разорвался механическим скрежетом, когда острые когти стали ловко царапать что-то в его мозгу.
      И вдруг он затих…
      Врачи, что-то пробормотав, покинули койку, а парень остался лежать.
      Он смотрел в потолок, а его глаза уже ничего не выражали.
     
     Луций лежал напротив и видел всё это…
     Парня превратили в овоща. В растение, которое монотонно выполняет свою функцию и испытывает от получения Пищи примерно такое же удовольствие, как цветок от поливки. Его личность уничтожили, превратив в простой сгусток энергии, оформленный в виде тела. И всё это из-за того, что он тайком писал стихи. Только и всего.
     Раненых в Госпитале намеренно держали подольше. Чтобы они успели посмотреть как можно больше таких процедур.
     Насмотревшись на то, как с людей сдирают личность за инакомыслие и проявления человечности, Луций понял, что не сможет дальше существовать в таком мире. И в что в нём что-то нужно радикально поменять. Тогда эта мысль казалась ему безумной и бессмысленной, и он забыл о ней. И продолжал дальше сдавать Смерти инакомыслящих.
     Но тут на его пути появился Джэвед.
     Джэвед был лакомый кусочек для Смерти. Не просто диссидент, недовольный укладом Города Суда, а настоящий крамольник, потенциальный революционер.
     Изучая всевозможные духовные практики, медитируя, Джэвед научился чувствовать эмоции без таблеток, брать энергию из Космоса и постигать тайные основы мироздания.
     Таких "клиентов" у Луция ещё не было!
     Прочие Извозчики, которых лишили личности после его доносов, просто слишком рьяно ругали власть в Городе и хотели перемен, но этот не говорил, а действовал. У него были все инструменты, как подвинуть власть Смерти, как дать Слугам то, чего они хотят и не выполнять своих обязанностей.
     Но Луций не сдал его.
     Слишком увлёкся разговорами с ним, его идеями и, само собой, им самим.
     Именно поэтому Луций изо всех сил старался защитить Джэведа перед лицом самой холодной и бескомпромиссной сущности для людей, именно поэтому он обрёл столько сил и возможностей, когда ему это удалось.
     Из-за любви к Джэведу.
     Это чувство может случиться у мертвецов. Не такое, как у живых: сначала это что-то вроде слабой привязанности, взаимопонимания, почти как дружба. Но затем ты начинаешь проводить слишком много времени со своим другом, его присутствие начинает иметь для тебя большое значение, а там уже начинаются совместные употребления эмоций, красные таблетки...
     Да ещё к тому же Джэвед научил его чувствовать без таблеток, используя медитации и управляя состоянием своей души. Он сумел по новой открыть для него любовь, чувства, взаимность.
     Смерть знал об этом и потому разрешил Луцию оставить личность его любовника в качестве исключения. Взамен Луций должен был ещё усерднее ловить диссидентов, и он начал ещё рьяней знакомиться со Слугами, сдавать ещё больше инакомыслящих. Смерть был доволен. Конечно, Луций, который научился чувствовать без эмоций, и понял, как в действительности устроен Мир Мёртвых, представлял угрозу, но у Смерти теперь был рычаг давления на него. Джэвед. А это значит, что Луций не свернёт с пути и останется таким же верным псом.
     Но, в отличие от Джэведа, которого устраивала свобода только для себя и своего возлюбленного, Луций стал одержим идеей освободить человечество от вечной войны ангелов и демонов и от зависимости душ от Смерти.
     Он поклялся вернуть личность каждому, кого её лишил и дать всем людским душам возможность вечного развития, вместо бессмысленного вечного противостояния.
     Каждый день, десятки столетий, изо дня в день Луций совершенствовался в том, чему его научил Джэвед: входил в астрал, брал силы из других миров, посетил библиотеку Титанов в Долине Бешеного Камня и собственноручно расшифровал их труды.
     Ещё в начале двадцатого века Луций был готов освободить Азазеля и собрать свою армию последователей, чтобы свергнуть режим Смерти, но не хотел начинать, пока у него не найдётся правой руки, достойного человека, который будет вместе с ним строить новый мир.
     И вот он увидел такого человека в лице Артура. Не Джэведа, который не хотел перемен и свержения существующего строя, а именно Артура.
     Луцию вовсе необязательно было, чтобы Артур пошёл с ним свергать старый мир, а достаточно того, чтобы он помог выстроить новый, а дальше он хотел дать жизнь, а не существование, всем и каждому. Создать мир вечного человеческого развития, в котором Богом сможет стать каждый.

Глава 12

     Он встал на танк. Чёрный плащ, подобно знамени, поймал порыв встречного ветра и зареял перед войсками Города Суда.
     Ветер гнало Оно. Гудящая орда неслась по мосту.
     Закованная в сталь рука Надзирателя поднялась вверх и замерла. У него давно не было сердца, и он уже успел забыть, какого это быть человеком, но всё же что-то в его душе волновалось.
     Волновалось, заставляя почувствовать всю важность и ответственность этого момента. Совсем как годы назад, когда он командовал артиллерийским огнём во Вторую Мировую.
     Утробная песня из щёлкающих звуков приближалась вместе со стеной из жуков-Титанов. Их панцири сверкали, как доспехи в лучах заката: кто нёсся пешим, а кто оседлал каких-то крупных подземных насекомых, похожих на шипастых пауков. Они, как танки, неспешно шагали вслед за бегущей толпой, жужжа челюстями, похожими на бензопилы. Видимо, это смертоносное оружие предназначалось для того, чтобы точить камень и двигаться под землёй.
     Но эти паучьи танки не орудие ближнего боя: жук на спине дергает паука за вожжи, острая, словно усеянная иглами чёрная голова поднимается вверх и с истошным писком выплевывает какой-то голубой, светящийся шарик. Несколько таких упало перед заставой и взорвалось, обдав асфальт едкой кислотой, оставившей дыры.
     «Ещё рано, – думал Надзиратель. Орда приближалась, щелкающая песнь стала невыносимой, капли кислоты уже прожигали танковую броню. – Рано, – говорил он себе, когда очертания жуков уже стали отличимы. – Пора!»
     – Огонь! – прохрипел он, и железная рука опустилась вниз. Грохот! Единый залп из танков, вертолётов и ручных гранатометов смёл первую волну жуков, отбросив их на метры назад. Десятки осколков панцирей, рук и ног завалили собой мост, но они даже не сбавили шаг. Более того: искалеченные жуки продолжали ползти без ног, заливая мост бурым подобием крови.
     Как и Азазелем, ими тоже двигала жажда мести Смерти. За то заточение под землёй, которое он им уготовил. За вечное проклятие, которое снял Луций. Проклятие, согласно которому, они никогда не покинут подземный мир.
     Свинцовая волна продолжала рвать жуков на части, сметать их с моста, но они продолжали идти вперед: серая масса, закованная в хитиновые панцири напирала, пока перед лицом Надзирателя не появилась слепая голова жука, который прыжком снёс его с танка.
     Заслон прорван. У танков, железной стеной закрывших Город, уже оторвали башни. На оставшихся отстреливаться Надзирателей жуки набросились толпой и разорвали их в клочья. Серые ноги, в природных доспехах из хитина, ступили на землю Города Суда.
     
     Чёрное небо в крыльях. Тысячах крыльев больших насекомых, выращенных магией, гибридов птиц с тиграми, зелёных, мускулистых драконов, верхом на которых сидят Вольные Демоны и осыпают Город убийственными заклинаниями.
     Вспышки взрывов заполняют улицы, разнося костяную армию из скелетов в клочья. Кто-то пытается стрелять по ним, но безуспешно. Совсем малое количество летящего ужаса падает от их пуль.
     Неистово молотят зенитные орудия на крышах, управляемые Надзирателями, но и их быстро заставляют замолчать. Вольные демоны швыряют в них маленькие солнца, шары из плазмы и света, заставляя пушки и самих Надзирателей расплавленной массой стекать с крыш.
     Юрко перемещаясь между зданиями стальные скелеты рыб, вертолёты Смерти, пулемётами и ракетами пытались сдавить наступление безумной живой массы, но у них не получалось.
     С истошным рычанием на вертолёты бросались дикие кошки, когтистые лапы которых обрели перепончатые крылья, вцеплялись когтями в обшивку вертушек и швыряли их вниз. Вспышек взрывов внизу стало ещё больше, в кострах, пылающих в некогда тихом и мрачном Городе Суда догорали смятые кабины вертолетов.
     Облако из крылатых чудовищ сдерживают жуткие порождения Смерти: серое обглоданное тело, рваные перепончатые крылья и зубастая лысая голова на длинной шеё. Что-то вроде драконов. Вцепляясь своими гнилыми клыками в живое существо, то мгновенно худеет до костей и мёртвой тушей оседает в их пасти.
     Бирюзовые, словно из чистейшего озёрного льда, драконы, посланные Ледяным Королём, помогали мёртвым ящерам своим дыханием. Одно дуновение холодного, как жидкий азот, их выдоха, как чудовища Луция болезненно покрывалась коркой льда и падали вниз.
     Но там, где проигрывает магия, может выручить техника. Стальные небесные танки гномов, взмахивая пропеллерами, ползли выше всех. Внутри каждого из них кряхтел пулемёт с вращающимся механизмом и ливень крошечных пуль дырявил крылья драконов.
     В небе пока ничья.
     
     Мёртвый экипаж несётся с ядрами к пушкам, лихорадочно заряжает их и стреляет. От бесконечных громовых залпов в ушах писк ультразвука, а в дыме, пахнущем порохом, едва различить очертания внушительных орудий.
     Но плохая видимость, может, и к лучшему. Град ядер с сотней кораблей всё равно накрывает взрывоопасным ковром всю гавань от плато Города до берега материка, а в дыму моряки не видят всего ужаса происходящего.
     Жуки прыгали на панцирь ещё одному мерзкому созданию: огромной вытянутой черепахе, но уродливая крошечная и похожа на валун, а короткие лапы как у крота: мощные и с шипами. Они движутся с такой скоростью, словно моторы у лодки, и твари с дюжиной прямоходящих жуков на спине мчатся по воде к кораблям Города Суда.
     У входа в Город вспыхивают порталы, порождая демонов и ангелов, что перекрывают мост. Древним насекомым приходится расшибаться об заслон стремительно нарастающей армии добра и зла, поэтому штурм продолжают с воды.
     Слуга Смерти, только вчера вернувшийся со Страшного Суда, уже сегодня получил возможность поучаствовать в величайшей битве в истории. Он бежит по палубе корабля, сжимая тяжёлое ядро. Капитан что-то неразборчиво орёт, его слова утопают в рокоте пушек. А будущий Извозчик, отрабатывающий свою будущую машину на корабле, пытается разглядеть в дыму пушку. Рядом пробегает более рослый юнга и семимильными шагами направляется к орудию, паренек мчится следом за ним, но здоровяк вдруг падает и тяжелый свинцовый шар с лязгом рушится рядом на палубу. Из головы упавшего высокого юнги торчит заостренный камень.
     Слуга-новичок замер, и в тот же миг острые как бритва увесистые камни стали пронзать черное, словно обожжённое дерево корабля. Пелена дыма ненадолго рассеялась, и паренёк увидел, как за бортом к кораблю стремительно прёт черепаха, на спине которой стоят серые человечки и что есть силы швыряются камнями.
     Уклонившись от одного такого булыжника, Слуга дальше побежал в направлении пушки, но тут палуба под ногами задрожала и послышался звук, словно монотонное рычание бензопилы. Следующий шаг Слуга уже не сделает и также выронит ядро, как и его товарищ. По палубе пронеслась внушительная трещина, а через мгновение корабль раскололся пополам, и экипаж с криком сорвался в тёмные ледяные воды.
     Такое постигло ещё множество кораблей Смерти, поэтому "черепашья орда" продолжала движение. Дольше всего отбивался чудовищных размеров "Летучий Голландец", его гипертрофированная модель десятком тысяч ядер накрывала "черепах", взрывая их на вонючие зеленоватые ошмётки, но они продолжали прорываться к плато и, вцепляясь острыми когтями, карабкаться по его стенам в сам Город.
     
      В такой битве мне ещё не приходилось бывать. Взрывается и стреляет отовсюду: какие-то кинг-конги, одетые в латы, раскидывают юрких безбашенных жуков, похожих на бронированных солдат, скелетная пехота палила из ружей в воздух, броневик Надзирателя проносится мимо, стуча пулемётами.
     Всю эту вакханалию мы с Анькой видели через прицел. Я синхронизировал разум со своей машиной и мчался по Городу, ощущая, как ноги мне заменили колёса, а карающие руки – весь арсенал автомобиля. Мимолётное усилие мысли швыряет снаряд в противника и засыпает его градом пуль.
     Больше всего проблем доставляли Вольные демоны – они сияющими вспышками мелькали в прицеле и стремительно исчезали, забрасывая роем заклинаний. Да таких мощных, что шкала состояния брони машины становилась меньше и меньше. Я почти физически ощущал, как бьётся и плавится заколдованный металл.
     Представляю, что сейчас ощущают Слуги, запертые внутри своих домов. В темноте, слыша канонаду битвы и не в силах ничего сделать. Беспокойство и тень страха у них будет, но жуткой паники и ужаса мертвец вряд ли почувствует.
      Если только он не Луций, научившийся чувствовать, как живой человек.
     Мы с Анькой, не разговаривая, продолжаем прорываться к мосту, чтобы поддержать ангелов и демонов, которых туда телепортируют для защиты подступов. Сейчас мы оба слились с машинами, и наше сознание на одной волне. Я чувствую, куда и в кого стреляет она, она знает, с кем сражаюсь я, и может прикрыть.
     Облако пыли на мгновение закрывает прицел. Вольный демон, что как супермен пронёсся мимо меня, силой мысли стал вытаскивать из земли небоскрёб. Так легко, будто морковку на грядке.
     Я попытался прицелиться и пальнуть в него, но не успел. Солнечноликий взлетел слишком высоко и, почувствовав угрозу, швырнул здание посреди улицы.
     Ускоренное восприятие, благодаря которому время замедлялось, позволяло мне разглядеть торчащие огрызки балок, выпирающих из сломанного фундамента, как осыпаются треснутые панели, и как целый, мать его, небоскрёб, чья тень затмила улицу, чудовищной могильной плитой валится на неё.
     Мгновенный расчёт времени и радиуса поражения в голове.
     Я понял, что успею проскочить под падающим домом, а Анька, ехавшая позади меня, поняла, что нет. Мой движок рванул машину вперед, пустив столб огня, а она резко затормозила, выпустив пар из-под колёс и метнулась назад.
     Дом воткнулся в асфальт, потеряв несколько этажей снизу, покачался, словно великан, выпивший пруд пива, и рухнул вдоль улиц, с грохотом развалившись на фрагменты.
     Я понёсся к мосту, условившись с Анькой встретиться там.
     
     На мосту в Город Суда мчится главный участник сегодняшнего события за рулём ревущей матовой "чайки".
     Луцию машина для боя ни к чему, сил и так достаточно. На ней он как на колеснице победоносно въезжает в захваченный город.
     
     Смерть стоял на крыше Здания Суда, своего рубежа, своего дома. Под ним самое высокое здание в Мире Мёртвых защищали созданные им гигантские скелеты, объятые зеленым пламенем, и боги Смерти.
     В пылающем Городе, который секунда за секундой заполняли павшие тела, а непривычно яркие вспышки взрывов озаряли тёмный унылый пейзаж. Но даже сквозь них отчётливо виднелись нестерпимо сияющие огоньки, которые с каждым мгновением были ближе к Зданию.
     Смерть понимал, кто это. Самые яркие – пятьдесят Вольных Демонов, которым Луций в первую очередь дал свою силу. Те, самые, что победили Стражей и сбежали из Ада, а те, что чуть тусклее – это демоны и Слуги Смерти, которых ему удалось завербовать в свои ряды позже.
     Сначала огоньки стремительно приближались со стороны моста, но затем увязли во вспышках телепортов: прибывающие армии ангелов и демонов начинали сдерживать натиск.
     
     Уклоняться приходилось не только от снарядов, но ещё и от тел, падающих с неба. Их было так много, что под колёсами то и дело трещал сломанными костями очередной труп. Пустыри и скверы озарялись вспышками телепортов, и, то отряды ангелов, то демонов появлялись на улицах. Их предусмотрительно высаживали на относительно большом расстоянии, чтобы опять не сцепились.
     – Артур, я на подходе, – к моей машине подсоединился Луций.
     – Хочешь лично контролировать захват?
     – Да, и ускорить его.
     Серые человекоподобные жуки с легкостью перевернули броневик Надзирателей, выкинули из него громил, будто те весили как подушки и стали с яростью отрывать от машины куски брони. Направляю прицел в их сторону и пускаю несколько снарядов. Взрыв, и машина разлетается на части вместе с жуками, серые ошмётки панцирей падают мне на капот и лобовое стекло.
      – Как выяснилось, я о тебе очень мало знаю, Луций
      – Если бы узнал ты, узнал бы и Смерть. Я ждал подходящего момента, чтобы тебе обо всем рассказать.
     Уклоняюсь от сбитого стального вертолёта: он втыкается в асфальт аккурат позади моей машины. Всего за час аккуратный Город Суда превратился в пылающую, стреляющую помойку, заваленную телами и техникой.
     – Даже о том, что один друг тебе, скажем так, слишком близкий? – откуда-то у меня еще хватало времени острить.
     – Артур, старый мир вот-вот погибнет, а тебе так интересны мои пороки?
     Светящийся человек пролетел над головой и обдал улицу струёй мощного заклинания, уничтожившего только-только телепортировавшийся отряд ангелов. А я продолжал гнать машину к мосту.
     – Ну сам знаешь, нечасто твой лучший друг оказывается... из этих, – я с издёвкой усмехнулся.
     – Насчёт себя не беспокойся, ты для меня так и оставался другом.
     – Как и для тысяч других людей, которых ты сдавал Смерти за неправильные убеждения?
     – Я верну личность каждому из них, сразу как уничтожу Весы Фемиды.
      Пулемётной очередью пронзаю каких-то больших пауков на своём пути и сношу их, раненных, прочным бампером.
     – И как ты это сделаешь?
     Над моей БМВ пролетает приземистая железная машина с пропеллером и вонзается в здание, продолжая крушить его упрямыми движениями ломающихся лопастей.
     – Как ты думаешь, что дают тебе таблетки?
     – Эмоции. Я могу чувствовать эмоцию, которая соответствует выпитой таблетке.
     – То есть, без таблеток, в твоей душе никаких эмоций и чувств нет и быть не может?
     – Погоди, ты столько дерьма наплодил...
     Обалдевшие жуки прыгнули на машину и стали молотить твердыми, как камень кулаками по бронированным стёклам и крыше. Прибавляю ходу на пустой улице и стремительно дрифтуя влево вправо, сбрасываю незваных попутчиков.
     – А как же! – продолжаю. – Демонов Ад питает жизненной энергией, ангелов Рай, нас ничего не питает, поэтому жрём таблетки.
     – Это ложь, Артур, наглая ложь, которую вам внушили. Душа всегда остаётся живой и всегда может чувствовать. Просто её нужно пробудить, заново научить её чувствовать после смерти. Как человека, у которого ослабли ноги после комы, научить ходить заново. Я и Джэвед, мы можем чувствовать благодаря тому, что осознали это, – Луций перекрикивал шум двигателя. Судя по всему, он мчался по мосту на всех парах. – Ангелов не питает Рай, просто их души так переделывают, чтобы их чувства включались только там. Также и у демонов. И у Слуг Смерти также, таблетки всего лишь помогают запустить уже имеющиеся чувства на какое-то время. Артур, мы можем быть свободны, мы всегда ими были, но от нас скрыли это, чтобы манипулировать.
     – И личность тоже нельзя удалить?
     – Нет, её просто блокируют. При желании и достаточных силах её снова можно освободить. Пойми, душа человека – слишком гибкая и одновременно прочная конструкция, чтобы из неё можно было что-то удалить. Я могу освободить каждого, кого обрёк на это в своё время, я могу каждого научить чувствовать.
     – И мне вернуть память?
     – Да, Артур. Я это сделаю сразу, как уничтожу Весы Фемиды. О, помнил бы ты, кем был при жизни. Ты бы сразу понял, почему я именно тебя хочу видеть своим помощником в становлении нового мира.
     Взрываю ракетой на мясные ошмётки слишком низко летящего дракона, который в когтистых лапах сжимал бомбу. Бомба падает, взрываясь прямо перед бампером, быстро проезжаю сквозь пелену дыма и огня. Машине Хантера, видать, всё ни по чём.
     – Слышал, я был какой-то знаменитостью и бизнесменом.
     – Это всё мишура, ты не помнишь самого главного. Той деятельности, которую ты считал своим предназначением.
     Финишная прямая, мост близко: я уже вижу, как по усеянному трупами, гильзами и осколками разбитых скульптур, навстречу мчится "Чайка" Луция.
     – Луций?
     – Да.
     – Смерть велел мне уничтожить тебя.
     – Он уверен, что у тебя получится?
     Пауза.
     – Боюсь, что да.
     Луций задумчиво замолчал, а я почувствовал, как выезжаю на мост к Луцию, но мои руки в костюме Хантера... движутся против моей воли. Над машиной я тоже потерял контроль: "Чайка" Луция попала в прицел.
     
      За несколько километров, стоя на вершине Здания Суда оскалом черепа усмехнулся Смерть.
     
      – Луций, я потерял управление! Кто-то командует моим костюмом и машиной!
      – Неудивительно, – спокойно отозвался Луций. Залп ракет устремился к его стремительно приближающейся машине, но "Чайка" каким-то чудом уклонялась, и снаряды взрывались рядом.
     Машина Луция уже совсем рядом: можно отчётливо различить фары и решётку радиатора. Пулемёт сам по себе стреляет в "чайку", но пули таким же непостижимым образом падают, не долетев до цели. Луций сшибает их магией.
     Наши машины мчатся на полном ходу.
     Навстречу друг другу.
     С каждым мгновением расстояние сгорает, как бумага в печи.
     Машины мчатся бампер в бампер, свернуть уже просто некогда.
     УДАР!
     Чудовищной силы, я успеваю только расслышать треск разбитого лобового стекла и пулей вылететь через него.
     
     Азазель в одиночку прорывается на своих четырёх крыльях к Зданию Суда. Вся авиация Города Суда пытается его остановить, но он отмахивается от них как от мух.
     Сметает со своего пути драконов, хватает за хвосты вертолеты и швыряет их на асфальт. В небо постепенно поднимаются крылатые колесницы ангелов и грозные чёрные вертушки демонов, но их атаки как комариные укусы для Азазеля. Техника и колесницы продолжают падать вниз, а один из величайших Падших в истории прорывается к Зданию Суда.
     Пока Город разрывался от войны, даже когда дом рядом рухнул, а осколки чуть не снесли его, лишь один не шелохнулся с места.
     Большой чёрный ворон. Вечный страж Города Суда безучастно наблюдал за сражением с верхушки столба. Он с интересом смотрел на то, как разрывали друг друга враги, изредка моргая блестящими бусинками глаз. Он невозмутим. Спокойней его лишь уцелевшие безобразные горгульи, покоившиеся на балконах домов.
     Трещина пробежала по одному зубастому созданию с каменными крыльями летучей мыши, затем несколько больших трещин появилось на соседней статуе, и вот уже треск готических скульптур несется по всем уцелевшим балконам.
     Пронзительный писк заглушает грохот перестрелок, и серая крылатая масса, сбросив с себя каменную облицовку, стремительно пикирует вниз.
     Они ждали своего часа тысячи лет. Горгульи, лучшая охрана Города Суда. Визжащее облако сильных, практически неуязвимых солдат дикими пчёлами облепило Азазеля и повалило вниз.
     Атака на Здание захлебнулась.
     
     Ощущение совсем как тогда. Когда я упал на машине с обрыва. Гудящая голова, звон в ушах, и изображение, которое никак не сфокусируется.
     Но вопреки всему я уже был на ногах: они двигались сами, независимо от меня, к месту аварии. Там, где в одну кучу металлолома слиплись при ударе моя машина и Луция. Они так влепились друг в друга, что машины в этой горящей куче металлолома выдает лишь задние колёса от каждой: переднее прокатывается мимо меня.
     Смерть всё ещё контролирует мой костюм.
     Мои ноги ведёт именно он: я ещё прихожу в себя, но костюм Хантера уверенными шагами тащит меня к дрожащей куче металла, из которой как птица Феникс, сбросив помятую крышу, вырывает виновник торжества. Луций.
     Я понимал, что через мгновение он уже ничего мне не скажет. Мне уже никогда не узнать, кем я был при жизни, потому что я мог узнать это только от него. Мы больше не встретимся, и вся революция закончится, потому что моя рука, подгоняемая волей Смерти, неумолимо тянулась за оружием.
     Луций успел это почувствовать и повернул в мою сторону голову, закрытую шлемом, похожим на птичью голову, чей клюв согнули вниз и плотно прижали к лицу. В ту же секунду я остановился: Смерть лишился контроля над моим костюмом. Мои конечности снова были только в моей власти. Луций снял контроль.
     – У тебя ведь есть вопросы, Артур? – Луций, выпрыгнув из искорёженной машины, подходит ко мне. Его маска втягивается в костюм, открывая его лицо.
     – Ну, например, ты осуждал Азазеля и Вольных демонов. Говорил, что они слишком радикальны, что они смогут разрушить старый режим, а новый создать не смогут.
     – Именно так, Артур. Горячие, своенравные демоны годятся для переворота, но не для строительства нового мира. Их жажда крови и мести нужна именно сейчас. Ты – тот, с которым мы его выстроим.
     Серые глаза Луция источали такую решимость и силу, что ему тяжело было возразить, но я решился.
      – А, может быть, в этом мире ничего не нужно менять. Человечество давно живёт и продолжает жить по тем законам, которые уже устоялись. Вечная борьба Ада и Рая настолько укоренились в каждом из нас, что мы просто не представляем мир иным. Быть может, стоит оставить всё как есть?
     По лицу Луция было видно, что он едва не засмеялся. От моей наивности.
     – Артур, Артур, ты ничего не знаешь. Вдумайся в то, что я тебе сказал. Души имеют возможность сами чувствовать эмоции. Просто сильные мира сего делают так, чтобы они включались и работали тогда, когда им это нужно. Скажи мне, где больше всего эмоций и переживаний могут испытывать души на нашей планете? Где самый большой накал страстей и переживаний?
     Я оборачиваюсь на пылающий Город Суда, похожий на Лас Вегас: причудливой формы здания из-за того, что с них посносили всю облицовку, а вместо огней бесконечные вспышки взрывов. Музыка – какофония из мелодий перестуков пулемётов, ударов саблями по доспехам и горящей материи убийственных заклинаний. В этой музыке слышно лишь одно...
     – Война. Зона Войны на севере нашего мира. Там больше всего эмоций...
     – В точку, Артур! – Луций порадовался моей догадливости. –Когда ангелы и демоны идут на эту пропахшую порохом и кровью землю продолжать свой вечный бой – они оставляют на этом поле столько ярости, столько ненависти и боли, что создают изо дня в день мощнейший поток энергии. Смерть питается им, становится ещё сильнее, расширяет своё влияние.
      – То есть добра и зла нет, всё это деление условно?
     – Да! Это как на земной войне, где существует только чёрное и белое, где пропагандисты одной стороны внушают ей, что они абсолютное добро, а по ту сторону баррикады абсолютное зло. Но пойми, Артур, мир слишком многогранен, а добро и зло слишком относительно, чтобы человечество можно было вот так просто разделить на две воюющие армии.
     – Но Весы Фемиды как-то же работают. Людей же как-то делят.
     – По энергетике и по поступкам, да. Если человек зол, алчен, склонен к насилию – его, скорее всего, ждёт Ад. Если же готов бороться с несправедливостью и помогать людям – его ждёт Рай. Но никто не копается в причинах, почему человек стал злым. Я отвёз в Ад тысячи людей, которые становились озлобленными на весь мир, пережив войну, насилие или другие психологические травмы. А это могли быть совершенно неплохие люди, их просто помотала жизнь...
     – Так и среди ангелов много выходцев из людей, способных на подлость.
     – Да, ты уловил мысль. Даже в самом тёмном человеке есть место доброте, как и любой добродетель не совершенен. Но людей всё равно делят, категорично и навсегда.
     – Но ты явно воюешь не против судебной системы Мира Мёртвых. Ты вообще не хочешь, чтобы людей делили.
     – Ты прав. Смерть, как стервятник. Он создал деление на Ад и Рай, чтобы мы бесконечно сражались, подпитывая его. Совсем как торговец оружием, продающий стволы обеим воюющим сторонам. Его главная цель – война, и он питается ей.
     – Тогда зачем нужны Слуги?
     – Потому что Слуги Смерти – плохие солдаты. Ангелами и демонами легко управлять. Они делят мир на чёрное и белое. Просто покажи им, кто плохой, а кто хороший, и они вступят в бой. Слуги же по большей части эгоистичные потребители, им нет дела до добра и зла. Они не готовы на подвиги, пройдут мимо чужой беды и не вступят в бой. Им ни до чего нет дела, кроме них самих и их мелких проблем. В сражении они будут просто напуганы или попробуют спрятаться и сбежать. Они безразличные, серые и унылые, – Луций замолчал и добавил: – И сейчас из Мира Живых таких поступает всё больше...
     – Но есть и другие обладатели нейтральной кармы.
     – Да, как мы. Мы не делим мир на чёрное и белое: мы видим его таким, какой он есть. Цветным и многогранным. Мы понимаем, что в нём возможно всё и есть место для всех. И будем стремиться менять его.
     – А изменения будут состоять в том, что человеку дадут возможность бесконечного развития, вместо бесконечной войны.
      – Именно. Когда старый Мир Мёртвых рухнет, после смерти человек обретёт новую жизнь, сумеет воплотить все свои мечты, сумеет стать настолько сильным и мудрым, чтобы влиять и на Мир Живых. Каждый сможет стать богом. Настоящая свобода.
     – А ты не думал, что если человек будет бесконечно развиваться и каждый обретёт силу и мудрость бога, ничего не изменится? Возможно, люди не изменят свою природу. Они будут всё такие же тщеславные, завистливые, грызться друг с другом.
     – Ты прав, Артур, у нас впереди ещё много проблем, которые предстоит решать, но такой путь куда лучше, чем вечная война. Лучше каждый из нас будет господином, чем скотом.
      – Тогда скажи мне, – я ещё раз глянул на пылающий Город Суда позади Луция. – Если Смерть тысячелетиями заставляет человечество сражаться в своей Зоне Войны и становится сильнее от этого, как ты нашёл столько сил, чтобы свергнуть его?
     – Любовь и Вера, Артур.
     – Так просто?
     Возможно, за этими банальными словами была титаническая сила воли, миллиарды проб и мучительных ошибок, непрошибаемый заслон из страха и желания опустить руки в борьбе с той силой, которой он обладает. Но сейчас... Сейчас это было так банально слышать. Любовь и вера. Как в дешёвом кино.
      – Да, так просто. Мы недооцениваем эти самые сильные чувства во Вселенной, силы, способные создавать новые жизни, способные преломлять ход противостояния, когда уже всё против тебя. Если научиться правильно любить и верить, можно достичь невероятных высот. Я тренировался тысячи лет, чтобы сегодняшний день настал. Думаешь, я сумел бы решиться начать этот путь, если бы по-настоящему не верил в то, что делаю? Если бы по-настоящему не любил человечество?
     Луций обернулся на пылающий Город. На его территории телепортировалось уже так много демонов и ангелов, что солнечные искорки воинов Свободного Легиона едва–едва мерцали сквозь ораву из чёрных и белых крыльев, окруживших их. Наступление на Город увязло, и Солнечноликие уже просто не могут прорваться к Зданию Суда.
      – Мне пора, Артур, – Луций положил мне руку на плечо, а его лицо стремительно закрывалось прочной птичьей маской. – Поговорим уже в новом мире.
     И он исчез. Нет, не телепортировался. Просто сорвался с места и побежал так быстро, словно стал пулей. Его силуэт едва возможно было различить, когда он вспышкой унёсся в Город.

Глава 13

     Фемида, заточённая в Здании Суда, чувствовала, как за ней идут. Слепая, в полной темноте, она сжимала меч, направив его в сторону гула сражений, а в другой крепко стиснула своё сокровище – Весы Правосудия.
     Она будет стоять и биться за них, даже если придётся погибнуть. Правосудие слепо, но решительно, и Фемида разрежет мечом любого, кто станет посягать на Его символ. Пусть даже Смерть погибнет, а высоченные своды Зала Суда, где она стоит, упираясь в них макушкой, похоронят её под своей тяжестью.
     Даже тогда она не выпустит Весы из рук. И в этом была её божественность. В непоколебимой верности своему делу.
     
     Невероятной была не только скорость тела Луция, но и его восприятия. Он словно прогуливался по трещащему по швам Городу, а битва вокруг него затормозилась, неторопливо перетекая из действия в действие.
     Как будто всё потеряло значимость, и превратилось в яркий видеоряд, где слайды лениво сменяли друг друга.
     Раскалённые цилиндрики пуль едва-едва ползут, прорывая воздушную преграду, которая обрамляет их платьицем из прозрачного вихря, огни взрывов распускаются, словно бутоны, которых утром едва касается ещё неуверенная, почти детская ладошка солнца. Ангельские сияющие чистотой лица искажаются гримасой гнева, а руки с оружием летят напрямик. Только бы успеть оттяпать от врага кусок побольше. Толпа демонов опрокинула на избитый асфальт Кирилла: кожа мальчишки светилась светом силы, дарованной Луцием, но опыта у него было ещё слишком мало, его побеждали.
     Один из демонов, готовый пронзить его штыком, замер в мгновении сомнения. В его, налитых кровью глазах читалось: "Чёрт, а ведь этот парень ещё так молод". Контраст из обезумевшего от ярости ангела с одной стороны и демона, готового проявить милосердие прямо перед ним. Что ангел, что демон – они по-прежнему люди, и в них всё тот же клубок противоречий из убеждений и чувств.
     На такой скорости сила удара чудовищна. Луций просто оттолкнул рукой толпу демонов от Кирилла, и те поползли по воздуху, словно пух от одуванчиков.
      Прощай, оружие.
     Ангелы и демоны просто люди, а значит, им ни к чему воевать. У каждого из них, кого Луций видел на своём пути к Зданию Суда, он ловко отбирал оружия и бросал их на ветер. Словно в невесомости в пропитанном свинцом воздухе Города, ползут автоматы, пылающие трезубцы, сияющие ангельские копья.
     Следом от земли отрывались красно-чёрные танки, броневики и элегантные ангельские боевые машины: округлые и белоснежные с золотыми накладками в виде крыльев и серебристыми пулеметами. Они словно гипертрофированные ретроавтомобили: начищенные до блеска, с круглыми фарами и выдающимися формами. Луций поднимал в воздух всё, что могло стрелять, пуляться огнём и как-то причинять боль другим.
     На своей суперскорости он вертикально поднимается по зданиям, и вот тогда уже выпускает своё: заколдованный бумеранг, лопасти которого сверкали четырьмя смертоносными лезвиями. Он рассекает воздух стремительно: его скорость такая же, как и Луция, поэтому он с легкостью настигает жертв. Лезвия срезают хвосты вертолётов, заставляя их терять управление, раздирают брюхо и срубают головы космическим чудовищам, прежде, чем бумеранг покорно возвращается в руки хозяина.
     Луций ещё какое-то время продолжает мчаться по стенам домов, хватая бумеранг и снова отправляя его в убийственный полёт, а затем прыгает на улицу, ведущую прямиком к Зданию.
     Её уже заставили лучшей техникой, что можно было вообразить. Паровые танки, дым от которых походил на лесной пожар, напоминали военные фантазии нацистов: танк размером с крепость, молотивший из всех орудий: по воздуху и по суше. Сверхтяжёлые дуры собрали асфальт под собой в кашу и совсем немного перемещались, чтобы было удобней стрелять. И как эти адские машины успели телепортировать из Зоны Войны так быстро? Они же весят тысячи тонн!
     Но Луция не смущали гиганты военной промышленности Люцифера. Из-за пояса он достал крошечные бомбы и раскидал вокруг стальных чудовищ.
     Это зрелище завораживало: сначала вспышка магического огня, словно пальцы ладони возникает из-под днища танка, превращая его гусеницы в вязкое желе расплавленного металла. Столбы пламени тянулись все выше и выше, и огненные ладони сжимались в кулак на танках.
     И танки просто растекались в серую металлическую жижу. Словно каждый из них был тортом, оставленным на солнце в июле. Торт, высотой в девятиэтажный дом.
     Расправившись со стальным заслоном, Луций подлетает к Азазелю, который отмахивался от зубастой каменной заразы в лице горгульи. Не на много, но скорость Азазеля была меньше, чем у Луция, поэтому его движения казались плавными и растянутыми, словно он занимался йогой.
     Металл бумеранга зазвенел по каменным изваяниям: Луций одна за другой чертил в воздухе линии ударов своим орудием, а сотни горгулий рассыпалось в прах.
     Освободив Азазеля, он пробежал между ног гигантского огненного скелета, разрезав ему берцовую кость, и вот Луций уже бежит вверх, по отвесной стене Здания Суда.
     Чёрные тени, чуть медленней чем он, несутся к нему на встречу. Боги Смерти. Апперкот и точный хук в челюсть: Аид и Плутон теряют ориентацию и падают вниз, подоспевшего Анубиса хватает за собачий нос и кидает к двум первым богам. Мару и голубокожую Кали, одетую в шкуру пантеры, Луций отвлекает своими фантомами, которые начинают сражаться с ними, а сам набрасывается на зубастого Мота с крупными клыками и конечностями. Серия ударов по внушительному корпусу, и тот тоже глыбой несётся вниз.
     Луций продолжает бежать вверх, по бесконечной стене Здания. Следующим под раздачу попадает жуткий трёхглазый Эрлик и красивая африканка Кунапили. Раскидав богов, Луций рывком преодолевает последние этажи Здания и встаёт прямо перед Смертью, хватая его за горло.
     В этот момент весь мир словно останавливается, сраженный наповал. Человек хватает за горло саму Смерть.
     – Похвально, Луций, – хрипит он, обхватив его руку в кожаной перчатке, отделанной металлом. Ледяная корка стремительно расползлась до локтя. – Я вижу, ты смог обвести меня вокруг пальца и разрушить мой Город.
     – Остался ты, – голос Луция уверенный и невозмутимый.
      – Может, через несколько тысяч лет... Ты вернёшься сюда снова и сумеешь меня победить, – голос шёл откуда-то изнутри черепа с пустыми глазницами. Его зубы не разжимались. – Но не сейчас.
     Тяжёлый удар костяной рукой по шлему, и Луций разжал руку, выпустив Смерть. Следующим неторопливым движением мёртвая рука хотела воткнуться Луцию в грудь, но он быстро оправился, блокировал его и нанес серию ударов в корпус и голову Смерти.
     Пока тот пытался сориентироваться, он схватил его за капюшон и одним прыжком затащил его на крышу другого здания поблизости, где повалил на спину и стремительной серией ударов стал вбивать его череп в бетон. От такого количества заряженных магией кулаков, которые со скоростью пулемёта вбивались в одну точку, Смерть то и дело менял вариации своего облика под этим градом.
     Затем Луций хватает его за шкирку как паршивого кота, саму Смерть, подбрасывает и бьёт его ногой с разворота в грудь. Чёрный силуэт беспомощно отлетает куда-то дальше. Луций снова настигает его, но Смерть не просто так ей наречён, успевает оправиться в воздухе и встречает Луция мощным ударом по ключице.
     Учитель камнем падает вниз, Смерть, выпустив чёрные крылья, пикирует за ним, хватает и уже, что есть силы швыряет о землю. Даже летя пулей в гущу сражения, Луция успевает сгруппироваться и падает на ноги, словно метеорит, оставив кратер от своего приземления.
     Смерть, обнажив два серпа, уже мчится к нему, но Луций подпрыгивает, блокирует бумерангом его оружия, а саму Смерть мощным ударом локтя швыряет в очередное здание.
     Камень сыпется от удара, а Луций не дает врагу упасть, он хватает его, вновь поднимает на крышу и... оставляет в покое.
     Смерть, давя яростный хрип, пытается изрезать Луция серпами, хлопает крыльями, пытаясь обойти его со спины, метает в него страшные заклинания, превращая крышу в ледяной каток, но все без толку. Луций настолько ловко перемещается, что все старания напрасны. И когда Смерть делает очередной выпад, он уклоняется проводит контратаку и ударом бумерангом в грудь швыряет сильнейшую сущность Мира Мёртвых на лопатки.
     – Ваирн, не вставай, – настоятельно советует ему Луций. – За тобой всего лишь килотонны ненависти, которые ты собрал с этих несчастных душ в Зоне Войны, а со мной величайшая сила мироздания – Любовь. Сам понимаешь, если научиться пользоваться её магией, какого могущества можно достичь.
     – Да неужели? – помятый Ваирн приподнялся. Его лицо сейчас обтянуто лоскутами серой кожи, а глаза стеклянные, чёрные. Одно из обличий. – Вы, человеческая мелюзга, даже не умеете пользоваться этой силой, превращая её в способ манипуляции другими людьми, в инструмент войны. Вам недоступна чистая сила любви.
     – Перед тобой живой пример, Ваирн. Тебя ведь так зовут, да?
     – Всё ты знаешь, – Смерть утробно закашлялся, харкая чёрные сгустки и зарычал: – ТЫ ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕЛОВЕК! ТЫ НЕ МОГ ОСОЗНАТЬ ПРИРОДУ ИСТИННОЙ ЛЮБВИ, СОТВОРИВШЕЙ ВСЕЛЕННУЮ!
     – Смог, Ваирн, я смог, – Луций подходит к нему вплотную. Нет, не чтобы ударить, а протягивает ему руку. – Ты один из Ликов Смерти, живущий в холодной одинокой тьме Мироздания. Конечно, ты не мог там постичь истинную любовь и тебе захотелось власти и силы, чтобы заявить о себе всем. Но взгляни на себя: ты прячешься от Стражей Баланса, заселив землю фантомами, чтобы те ничего не заподозрили. Тайком переносишь души на другую планету и заставляешь их вечно воевать, чтобы наращивать свою мощь. Ну какая цель у тебя? Захватить Вселенную? Две? Три? А дальше что?
     – А что ты предлагаешь? Отказаться от моего гениального плана и создать из Мира Мёртвых школу, где ты будешь учить этих недотёп-людей. Луций, – Смерть ещё раз кашлянул. – Я вижу, ты почти бог и понимаешь, что учить людей божественному – тоже самое, что учить скот. Ты хочешь, чтобы я в этом участвовал?
     – Я предлагаю тебе тоже, что и людям: освободиться. Ты вынужден прятаться от карающих сил Мироздания, вынужден лгать сущности, которой служишь: Абсолютной Смерти. Если ты пойдёшь со мной, ты станешь свободным. Тебе не нужно больше быть одним из многочисленных Ликов Смерти.
     Ваирн презрительно отодвинул руку Луция и поднялся, ещё раз харкнув чёрной жижей, и расхохотался:
     – Ты думаешь, у меня один такой мир Мёртвых по всему Многопространству? Их уже десятки, и моя мощь растёт. Абсолютная Смерть ничего не подозревает. Совсем как я, когда ты готовился свергнуть меня. Ты ничем не лучше меня, Луций. Едва ты почувствуешь власть, ты будешь поступать, как я. Ты будешь порабощать слабых сущностей и наращивать свою мощь.
      – Это путь в никуда, Ваирн, – покачал головой Луций. – Мой путь сильнее твоего.
      – Тогда попробуй разрушить хотя бы один мой мир, – Смерть заулыбался гнилыми зубами. – Посмотри на своих воинов: жуков-Титанов уже практически истребили, а твои ученики увязли на проходе к Зданию. И ты один не справишься со всей магией Здания Суда, тем более, что... – Ваирн взмахнул рукой и с десяток домов по всему Городу, исполинские небоскребы, сжавшиеся до прочных крепостей, снова стали менять форму. Грохот раздавался тут и там, потому что их фундамент сделался каменными ногами, а сами здания превращались в безобразных исполинов, чьи глаза горели нестерпимо зеленым светом. Ожившие Здания неторопливо стягивались к центру Города, давя всё на своём пути. – Всё кончено, Луций. Ты был хорош, не спорю, но, если у тебя будет следующий раз, собирай армию побольше.
     Луция словно не смутили каменные чудовища. Он что-то бормотал себе под нос. Заклинание.
     – Что ты, чёрт подери, делаешь?! – осведомился Смерть.
      – Ты прекрасно знаешь, – усмехнулся Луций. – Думал, я не узнаю о Нём и не догадаюсь Его разбудить?
      На лице Смерти появилась новая эмоция. До боли похожая на испуг.
     
      Луций не так давно вычитал о Нём в Книгах Титанов, и понял, что Он станет его окончательной победой над Смертью.
      Тот, кого боялись сами Титаны. Тот, кого даже они не смогли уничтожить, а лишь погрузили в вечный Сон на дне океана.
      Миллионы лет Он дремал в развалине между литосферными плитами, став большим коралловым рифом.
      И сегодня Его разбудили…
      Прошло великое множество эпох, сменились целые эры и периоды, и вот, спустя целую вечность Он пробудился…
      Несокрушимое древнее чудовище, Король всего живого на суше и в воде, открыл бесчисленное множество глаз и поднялся со дна.
      Рабратран. Бессмертный монстр, посланный Богами в качестве наказания и полностью уничтоживший цивилизацию ПраТитанов, диких предков Титанов.
      Раз в тысячелетие Он просыпался и уничтожал всё на своём пути, словно регулируя численность живых существ на планете, пока все расы Титанов не объединились и не создали заклинание, которое навсегда усыпило Его.
      Усыпить. Отправить в вечную спячку. Это максимум, что можно было с ним сделать. Рабратрана нельзя ни убить, ни сокрушить. Он ожившая Сила этой планеты, мощь всех чудовищ, что когда-то населяла её и будет населять.
     
     – Чёрт. Где твоя машина, Артур? – слышу в шлеме голос Аньки. Её машина стремительно выруливает из-за полосы дыма и несётся ко мне.
      – Опять разбил, как и при жизни, – отвечаю я, глядя на горящую кучу металла. – Не везёт мне на БМВ, видимо.
     Матовая ауди с багровыми глазами фар подъезжает ко мне и разворачивается правым боком. Одним прыжком достигаю двери и сажусь на сиденье. Мотор послушно ревёт, и мы снова мчимся в гущу событий.
     Город Суда терял уже хоть какие-то былые очертания: хотя бы потому, что его некогда чёрные небоскрёбы, доверху забитые Извозчиками, вставали из земли какими-то безобразными чудищами, совсем как духи Титанов в Долине Бешеного Камня.
     "Только бы с Рексом всё было хорошо, – думал я о своей собаке. – Он же наверняка заперт в темноте с кучей Слуг в одной из таких конструкций".
     – С Луцием успел поговорить?
     – Ага.
     – Он поделился своим секретом силы?
      Странная картина вокруг нас: ангелы и демоны лихорадочно пытаются собирать свои оружия, разбросанные по улице.
     – Да ничего путного не сказал. Всё благодаря неистовой вере и любви.
     – К Джэведу что ли? Или к тебе? – засмеялась Анька. Нельзя сказать, что он был нервный. Скорее неуместный. Жалкая попытка разрядить обстановку. – Смерть пустил сигнал срочно собраться всем у Здания Суда! – следом вскричала она, стараясь перекричать грохот шагающих домов. Она ловко лавирует под их ногами на своей юркой тачке. – Видать, Луций подобрался к нему.
     Сквозь грохот я расслышал какой-то шум прибоя. Словно колоссальная волна ударилась о плато. Какое-то заклинание цунами?
     
     Волна прокатилась, наполовину окатив высокое плато и приподняв стену из кораблей. Большой коралловый риф плыл к ней, обстреливаемый из всех орудий. Несмотря на шквал из ядер и обстрел авиации, риф неумолимо шёл вперёд, а затем резко поднялся, разбросав флот как пушинки.
     Он стоял во весь рост. Морская глубина едва доставала Ему до бёдер, а основания высокого плато упиралось в живот. Он погрузил свои когти в почву и уже готов подняться в Город.
     Остатки флота попытались остановить Его очередным пушечным залпом, но Он невзначай снёс его шипованным хвостом с плавником на конце, а затем неторопливо забрался в Город, почти отломав набережную.
     
      Что-то мощным ударом снесло ожившее здание: из него словно зёрна из пробитого амбара с визгом посыпались Слуги. Силуэты в черных костюмах тихо падали на руины города, треща сломанными костями.
     "Хоть бы это был не мой дом". Почему-то жалко было собаку.
     Мы ловко уклонились от падающих осколков здания. Уже не привыкать. Анька бывала в Долине Бешеного камня, где каждый валун грозится похоронить тебя под собой. Со всем справлялись и мчались к Зданию Суда, вот только одно смущало: весь Город накрыло какой-то тенью. Какой-то слишком огромной, словно все тучи мира разом собрались над нами.
     Может, Смерть решил заручиться помощью богов стихий и шарахнуть молнией?
     Но когда перед нами в асфальт воткнулся деревянным носом старый фрегат, я понял: всё куда хуже.
     На нас сверху падало что-то вроде футбольного поля. Какая-то немыслимая площадка. Из-за размеров той мокрой массы, покрытой тиной и рачками, я не мог разглядеть, что конкретно пытается нас раздавить. Анька лишь успела умчаться из зоны поражения.
     «Площадка» с грохотом пробила асфальт, оставив в ней глубокую яму своего следа, и громоподобными шагами последовала дальше. Ноги. Ноги закованного в колючий панцирь чудовища, черт побери, были толщиной с небоскреб!
     Анька чудом уклонилась от обрушенной верхушки небоскреба, сбитой его хвостом, и круто развернула машину, чтобы увидеть, ЧТО напало на город…
     Не хватит восклицаний, чтобы описать увиденное. Вообще никаких слов не хватит. Это просто нужно увидеть.
     Мир Мёртвых страдает гигантизмом, да: ключевые сооружения мира и звери, населяющие его, обладают чудовищными размерами, но даже я не мог себе представить, что в нём существует ЭТО.
     Тело альфа-чудовища, как крепость заковано в панцирь, покрытый острыми шипами: на них как бабочки на иголки насажены крупнейшие корабли Смерти, доисторические огромные акулы и даже внушающий страх гигантский кальмар Кракен. Ужас моряков, словно половая тряпка болтался разорванной массой, приколотый к панцирю.
     Я не знаю, с чем сравнить Это. Годзилла? Нет, ЭТО куда больше и лишь отдалённо похоже на рептилию. Саблезубая голова в панцире увенчана рядом рогов, костяным щитом с плавниками, и самое главное, она упирается в облака выше, чем шпиль Здания Суда. Я смирился бы с мыслью, что в этом мире есть что-то выше Здания Суда, но чтобы это было живым существом… Его руки с плавниками доставали колен и, размахивая ими, Оно с легкостью сокрушало дома, словно они из сахара.
     Тварь шла к Зданию Суда. Земля тряслась от Её шагов, словно готова была выплюнуть ядро. Город, выстроенный годами магических усилий, становился подобием Хиросимы после ядерного удара под ЕЁ ногами. Клешни, вырастающие из груди, угрожающе стучали. Как будто тикали, отсчитывая последние минуты Города.
     Монстр неумолимо шёл к Зданию, по нему палили из всех орудий, но Он этого даже не замечал.
     Гигантские скелеты, казавшиеся игрушками на Его фоне, встали в боевую стойку, готовясь встретить врага. Никогда бы не подумал, что Город Суда падёт так грандиозно. От лап невиданного морского Чудовища.
     
      Теснота и полное непонимание происходящего. Слуги Смерти, зажатые внутри крепостей своих зданий, старались не смотреть в серые лица друг друга, а изучали дрожащий под ногами пол. Что-то бесконечно тяжёлое шло по Городу, заставляя его вздрагивать.
      Кто-то глотал эмоции, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей в темноте, кто-то нехотя переговаривался, но громыхало за стенами всё сильнее: пол под ногами уже не дрожал, он прыгал.
      Сотни глаз уже лихорадочно забегали по осыпающемуся потолку: Нечто подошло уже совсем близко.
      И тут все разом попадали, словно здание поднялось. И судя по тому, как жуткой вибрацией в пол, от которой Слуги подпрыгивали, ударял каждый шаг: здание встало и торопливо зашагало куда-то. Его форма тоже менялась: стены сузились, смяв Слуг в кучу, а потолок вытянулся, сыпля штукатуркой.
      Слуги беспомощно копошились внутри, пытаясь встать, налезть друг на друга, словно тараканы в банке, но с каждым шагом чудовищного здания они снова рассыпались. Будто насекомые, незначительная человеческая масса.
      В этой куче-мале из тел сквозили наплевательское отношение Смерти к людям. Ни об удобстве, ни о безопасности своих Слуг он не позаботился.
      Поэтому потолок этого здания и многих других, брошенных атаковать невиданное чудовище, рассыпался от его ударов, хоронив людей под треснувшими каменными сводами.
     
     – Я думал, что уничтожил все упоминания о нём, – прохрипел Ваирн, глядя, как гора чешучайтых мускулов готова опрокинуть Здание. В сравнении с Рабратраном оно было такое тоненькое, как столб.
     – Они были не только в библиотеке Титанов: ещё в храме в Горах, и в руинах на Юге.
     Ваирн обречённо улыбнулся.
     – Точно... Ты и туда сунулся. Никогда бы не подумал, что нога человека хоть раз ступит на Юг Мира Мёртвых.
      – Людям не обязательно соответствовать твоим ожиданиям, Ваирн.
     Он ничего не ответил Луцию.
     Лишь взмахнул чёрными крыльями и метнулся к самому страшному и огромному живому существу из всех возможных. По его приказу красно-белая мерцающая стена из демонов и ангелов бросила бороться с жуками и бойцами Свободного Легиона и гудящим ульем метнулась к чудовищу, облепив его взрывами и залпами как пчёлы.
     Рабратран отвлёкся от Здания и развернул неотёсанный астероид головы навстречу наглым козявкам. В куполах его множества глаз кипела ненависть. И он зарычал. Поток его зловонного дыхания рвался их легких, дуновения которых хватило бы, чтоб устроить ураган. Он закрутил подлетавшие самолёты и вертолеты, сбивал с курса ракеты, но даже те, кто долетели до панциря чудища, не оставляли ему никаких повреждений.
     Рабратран был непобедим, неизбежен.
     Чтобы хоть как-то задержать его, Смерть бросил все свои силы, чтобы заморозить воду вокруг плато, и из неё выползла армия ледяных великанов.
     Все они едва-едва доставали до жёсткого, как утёс, бедра чудовища, но навалились на него толпой, ломая ледяные руки, вгрызаясь намертво в его мускулистую плоть. Монстр покачнулся, но не упал, однако и новых шагов он сделать уже не мог. Мириады заколдованных оружий залпом вдарили по нему, превращая брюхо и ноги твари в гирлянду. Тварь недовольно рычала и рвалась вперед, к обидчикам, ломая на глыбы ледяных великанов.
     
     Крошечная чёрная козявка, усиленно хлопая крыльями, залетела за его бескрайнюю спину, на которой хрипел зубастой пастью распластавшийся Кракен, а затем длинные холодные цепи, одна за другой, стали обвиваться вокруг шипастой шеи Рабратрана.
     Цепи самой Смерти.
     Они рвались, словно нитки, тянув Ваирна за собой, но неимоверными усилиями ему удалось остановить чудовище, затем ему в ноги впряглись ожившие дома Города и великаны и титаническим трудом, Рабратрана уводили в сторону от Здания.
     Только это уже мало на что влияло. Огоньки Легионеров во главе с Луцием и Азазелем уже устремились внутрь Здания Суда. К Фемиде.
     
      – Как красиво-то, а, – напряжённо отметила Анька, продолжая гнать. Ходячая Преисподняя в лице "Годзиллы" разверзлась, затмив своёй необозримой безобразной тушей даже Здание Суда. К нему, словно наперегонки, мчалась техника Ада и Рая, нашу машину несколько раз обогнали светящиеся человечки из Легиона. Дважды сквозь толпу воинов мелькали матовые силуэты машин Хантеров.
     С Анькой нельзя было не согласиться. Зрелище перед нами действительно картинное: озлобленные ангелы и демоны тучей слетаются к невообразимому чудовищу, ноги которого стараются удержать безликие великаны изо льда. У его головы, словно мухи над трупом жужжит авиация, а взрывы ракет и снарядов озаряют мощное, монолитное тело гиганта. Его движения неторопливы, но смертоносные, словно в каждом подёргивании мускула извержение вулкана или землетрясение.
      Но засматриваться некогда. Мы проезжаем между ногами чудища, и его туша заслоняет весь обзор над нами. Дрожащие скалы его шипованных кожистых ног угрожающе пытаются сделать шаг, отогнав от себя назойливых великанов. Оторванные от них глыбы льда разбиваются на машине и рядом с ней, а мы мчимся вперёд. Вход в Здание Суда словно отчётливо сияет перед нами. В конце широкого, как полотно, Основной трассы, и такого же длинного как она, хвоста исполина.
     
     Один шаг против своей воли в бок, второй, неимоверно тяжелый, но новый котлован от стопы Рабратрана отпечатывается на мёртвой земле Города Суда. Уже через квартал от Здания Суда.
     Ценой невероятных усилий, обвязав моток из километров цепей на шеё чудовища, у Смерти получается уводить его прочь. Рабратран упирается, размахивает лапищами, разнося ожившие крепости словно пряничные домики и РЕВЁТ. Этот рёв заставляет армии Ада и Рая в ужасе замирать, птиц лететь прочь от плато, мыслимых и немыслимых морских обитателей залегать на дно.
     Этот рев внушает ужас всему живому: эльфы побережья прячутся в своих домах, фавны и сатиры, слыша его за километры, прячутся в норы, даже духи Титанов, дерущиеся в Долине Бешеного Камня, замирают, направив слепой взор в сторону Города Суда.
     А цепи на Рабратране перестают рваться: всё прочнее и прочнее ошейник на нём. Все сильнее он сжимается, и Смерть заставляет сделать чудовище ещё несколько шагов к краю плато. Его когтистые лапища уже не достают до Здания.
     
     Такую защиту не миновать в одиночку. Это знал Смерть. Это знал и Луций.
     Здание Суда не просто цех распределения душ – это ещё и передатчик. Антенна, связанная с другими мирами, захваченными Ваирном.
     Ещё в нескольких уголках Вселенной или вообще в параллельных измерениях, посреди других планет высятся такие же истуканы чёрных башен. В них другие Боги и Слуги Смерти, совершенно иные существа, чей облик и устройство жизни совершенно немыслимы для человека. Но и в тех непознанных мирах над ними властвует ледяная рука Ваирна.
     Нетрудно догадаться, что Смерть поместил совсем необычную охрану в хитросплетённые коридоры башни.
     Существа из далёких и параллельных миров.
     Существа, обладающие магией и те, чьи тела сотканы из неё.
     Жидкие амёбы, поглощающие в себя материю и энергию, распластались на темном полу.
     Несокрушимой твёрдости кругляши, отскакивающие от стен и, увеличивая на лету свой вес, наносили удары чудовищной массы.
     Пятирукие голые подобия мартышек скакали по коридору и искажали пространство, от чего бойцы Легиона с криком исчезали в глубине стен.
     Газообразные хищники туманили сознание и вызывали безумие.
     Безупречные воины-роботы из миров, где технологический и магический прогресс достигли полной гармонии.
     Этот лабиринт, напичканный минотаврами из инопланетного генетического материала, не пройти в одиночку даже Луцию. Потребуются время, чтобы схлестнуться с ними и повозиться на их территории.
     Здесь будет сложнее, чем со Стражами Ада.
     Порождения далёких звёзд и измерений существуют по совсем другим законам: у них иначе устроены тела, их мышление совершенно не похоже на человеческое, а значит, и магия их совсем не такая, как в Мире Мёртвых.
     Но Луций не хотел терять ни минуты.
     Он понимал, что в недрах Здания Суда он оставит всех своих последователей. Позади слышны были отдаляющиеся, крики, завывание и плач. Инопланетные колдуны причудливых форм били по самому уязвимому: сознанию, лишая Легионеров возможности контролировать свои действия.
     Но Луций ни на мгновение не сбавил ход.
     Даже когда на шаг позади него истошно завопил Азазель, сцепившись с каким-то бирюзовым лишайником.
     Отбившись от нескольких бронзовых солдат, Луций спустился в Зал Заседаний, где подрагивали в руках Фемиды, омытые кровью, Весы Правосудия.
     Позади нет никого: и Азазель, и Вольные Демоны, и его новые ученики – все остались сражаться с охраной Здания. Перед ним только слепая великанша с мечом и роскошный Зал, где решается судьба каждой человеческой души.
     Луций свободно шёл навстречу последнему сражению.
     Он начал этот долгий путь в одиночку, в одиночку он его и закончит.
     
     Да уж, такую наглость Анька сможет себе позволить только в военное время. У входа в Здание мы не остановились: напротив, она прибавила газа, машина загромыхала по ступенькам и под треск стекол вынесла входную дверь.
     Дальше она с автоматом наперевес круто выскакивает из машины и быстрыми прыжками достигает лестницы, я стараюсь угнаться за ней.
     Она мчится в Зал Суда, выполнять приказ Смерти.
     – А Смерть уверен, что мы справимся? – уточняю у неё.
     – Не знаю, он дал приказ, – с холодком образцового солдата ответила она.
     И я завидовал ей в этот момент. Она уверена в том, что делает и за что бьётся. Ей даже не обязательно вступать в схватку с Луцием, она просто будет рядом и уже получит награду: ещё несколько мешков с оболами, на которых можно купить столько эмоций, что можно годами жить, наслаждаясь каждой секундой. Лёгкая грусть, секс, радость, умиротворение, адреналин, решимость, гнев, уверенность – столько увлекательных ощущений.
     А я морально уже перестал сражаться...
     Мне ни к чему сражаться за эмоции, потому что они мне уже не помогут. Во мне растекается отравляющее сознание прозрение: цепи на моей памяти рвутся, как ниточки у неумелого портного, затмевая мою голову новыми и новыми знаниями о прошлом.
     Я теперь одержим своим прошлым, я хочу узнать всё, ответы на все вопросы. Освободиться от всего. От участи Слуги, от работы на таблетки, от существования мертвецом.
     Раньше я цинично выполнял приказы Смерти, тоже как образцовый солдат, но сейчас я перестал им быть.
     Я сломался...
     И я совсем не хочу идти за Анькой побеждать Луция.
     Потому что я не хочу его победить...
     ...И потому что я могу это сделать.
     
      – Всё, чтоль? Вы, ребята, самые лучшие солдаты остались? – совершенно без угрозы, по-дружески спросил Луций. Вместе с нами в Зал Заседания вбежали и остальные Хантеры, из первого состава и нового, порядка двадцати пяти человек.
     Оценить величия Зала невозможно. Всё затмевала борьба двух великанов. Шум их противостояния заглушал голос Луция. Фемида, что яростно размахивала мечом, отбиваясь от его прозрачного клона, который ничуть не уступал ей ростом.
     Большой призрачный Луций медленно и вальяжно отбивал размашистые удары богини, а второй рукой тянулся за медными весами. Их чаши звенели, словно купола на звоннице.
     – Вам что, так хочется подраться за Смерть? За этого ублюдка, из-за которого вы вечно работаете "за дозу"? – с искренней жалостью за нас спросил Луций. Его голос каким-то немыслимым образом был спокоен, но перекрикивал драку великанов. Позади Луция громыхала ещё одна дверь в Зал, словно нечто ужасное пыталось оттуда пробиться, но не могло открыть замок. Видимо, охрана башни.
     Какое-то время мы, серая толпа в сверкающих доспехах, стояли в нерешительности, а затем один Извозчик, выдвинув лезвие из рукава, с криком понёсся на Луция.
     – Ты подставил меня! И даже ничего не сказал! – это был обиженный Джэвед.
     Луций сидел без маски в позе лотоса и не дергался, видя, как на него бежит толпа Хантеров. Выдержка и ощущение полного контроля читались в его лице. Учитель.
     Он рывком встал, когда Джэвед оказался на расстоянии руки, вырвал лезвие из его доспеха и оттолкнул его как пушинку.
     – Прости, но высшая цель важнее твоих обид, – сказал он ему. – Мы обязательно помиримся позже.
     А фантом Луция тем временем выбил у Фемиды её меч. Он с грохотом вонзился в мраморный пол Зала и остался монолитно стоять, подобно скале.
      Я стоял в стороне от противостояния Хантеров и Луция. Закованные в броню Извозчики были быстры, но в сравнении со скоростью Учителя, они были как неуклюжие черепахи, удары которых он с легкостью парировал и стремительными тычками сшибал их с ног.
     Анька тоже сорвалась в бой.
     В очень выгодный момент. Луций легко отбивался от Хантеров, но он увлёкся и не видел, как со спины бежит угроза.
     – Стооой! – мой голос словно раздавили и растянули как горячее тесто, пока Анька шаг за шагом настигала Луция. Как и Джэвед, она выдвигает лезвия из стальной наручи доспеха, я успеваю увидеть, как оно поблёскивает в лучах люстры зала и с силой втыкает его куда-то меж пластин костюма Учителя.
     – Ах ты сука! – Луция этот удар в спину рассердил. Он отшвырнул двоих Хантеров и что есть силы схватил Аньку за горло, подняв над головой.
      Я не знаю, что произошло дальше...
     Не знаю, куда подевалось хладнокровие мертвеца, и почему я это сделал.
     Пальцы Луция сомкнулись на её шеё и как в замедленной съемке давили: я видел, как сжимается металл у неё на шеё, слышал, как она издает сдавленный хрип, сливаясь со звоном Весов над головой.
     Они тоже уже были в руках у фантома Луция, а другой рукой его призрачная копия сжимала горло Богини Правосудия. Ещё мгновение, и всё закончится, фантом Луция разломает Весы и больше ничего уже не будет. Мир Мёртвых исчезнет, уступив место Миру Луция.
     Но в эти мучительные доли секунды я думал не об этом.
     Я думал о руке на горле Аньки, о гримасе ярости на лице Луция.
     В тот момент я не думал о том, что Анька не погибнет, если он раздавит ей шею, а просто полежит в Госпитале, откуда потом выйдет.
     В тот момент я, продолжая бежать к ним, только вскрикнул: "Стоооой".
     Фантом Луция уже схватил Весы как подкову и начал сжимать их.
     А я выхватил оружие, почти машинально, словно сделал это на адреналине, которого не могло быть в моей крови.
     Выстрел.
     Крошечная сияющая звездочка магической пули вонзилась Луцию в грудь, оставив мерцающую дырку.
     Не отпуская Аньку, он повернул взгляд ко мне. Изумленный и встревоженный, словно он долго говорил с человеком и тот резко ударил ему по лицу.
     А затем его призрачный фантом исчез, а Весы со звоном падающего Царь-Колокола рухнули рядом с мечом.
     – Продолжи моё дело! – выкрикнул он мне, и его голос бесконечно завибрировал в моей голове.
     А в следующее мгновение из Луция вышла наружу лавина энергии. Словно солнце взорвалось.
      Меня и остальных Хантеров, ослеплённых её светом, сбило с ног.
     Злосчастное оружие, поганая железка, выпало из рук и укатилась куда-то прочь.
     
     Здание Суда на мгновение вспыхнуло и погасло. Бойцы Свободного Легиона внутри попадали, почувствовав, как лишились львиной доли своих сил.
     Сил, которыми их питал Луций.
     Азазель ещё продолжал яростно отбиваться от инопланетных чудовищ, но это была борьба волка, которого охотники успели напичкать пулями. Он бился, понимая, что происходит. Он понял, что всё проиграно.
     Вот так внезапно, в одну секунду, всё оборвалось.
     Когда они уже были на вершине.
     Когда до победы оставалось всего лишь мгновение.
     Смерть по ту сторону Здания, уводящий Рабратрана в морскую пучину, увидел вспышку и довольно кивнул, нашёптывая заклинание, которое снова усыпит легендарное чудовище на тысячи, а может, и миллионы лет.
     И опрокинул его в воду, там, где он и дальше продолжит свой сон.
     Хитиновых воинов, жуков со времён Титанов практически не осталось, техника, украденная Луцием у гномов, горела и падала вниз.
     Шум битвы потихоньку замолкает.
     Всё кончено.

Глава 14

      За три часа до сражения...
     
     Музыкальная шкатулка медленно играла на письменном столе, вторя размеренному тиканью старинных часов. Её бронзовый рычажок плавно вертелся по кругу, не поспевая за завитками стрелок на часах.
     Винтажный кабинет Смерти тускло освещали чёрные люстры. Свечи неспешно таяли в раскрытых ртах её чугунных черепов.
     Стены покрывали тёмные узорчатые обои, поверх которых расположилась тусклая карта Мира Мёртвых.
     Несколько портретов неизвестных людей висели рядом на стене. Их лица периодически теряли человеческие очертания, становясь изображениями скелетов. Рядом с пыльными лицами незнакомых людей появилось свежее… Луция.
     – Портреты всех революционеров, – пояснил мне Смерть, вальяжно развалившись на раритетном стуле. – Луций не новичок, до него было много попыток посягнуть на мировой порядок.
      – Почему их никто не помнит? – пустым взором глядя на портрет, спросил я.
      Смерть протянул кусок гнилой плоти маленькой тучной горгулье, сидевшей на столе. Та живо сцапала его и громко рыгнула, погладив животик крошечными ручонками.
     – Помнят, только молчат, – ответил Смерть, изучая портрет Луция. – Почти всем старым Извозчикам делают «лоботомию», и они спокойно продолжают своё дело, не мучаясь крамольными мыслями.
     – Что делают?
     – Лоботомию. Я это так называю.
      – Точно! Вспомнил. Недавно обсуждали это с Марой.
      – Да, это кажется наказанием для вас, Слуг, но всё не так страшно. На самом деле это стандартная процедура в Госпитале, – Смерть встал со стула и вновь начал неспешно мерить кабинет шагами. – Понимаешь, в чём дело, Артур. Человеческая психика рассчитана на то, чтобы что-то сделать за короткий промежуток своей жизни. Чаще всего, самое банальное: устроиться на хорошую работу, создать семью и вырастить детей. Когда человек умирает и понимает, что продолжает жить в вечности, он… как бы тебе сказать, отчего-то начинает верить в своё могущество, начинает думать, что может изменить мир и переделать его под себя. Чем старше душа, тем сильнее у неё такие мысли возникают. Как только я чувствую, что человечишка начинает мнить из себя слишком много, я для его же безопасности незаметно выдёргиваю его и отправляю лечиться. Ну, ты в курсе уже, Луций сам делал эту работу для меня.
     – После он теряет свою личность и замыкается на выполнение работы и заработка эмоций?
     – Верно, Артур. Ты понимаешь, личность – вредная и болезненная вещь для Слуги Смерти, со временем от неё нужно избавляться, как от молочных зубов.
     – А зачем вы вызвали сюда меня? – я ещё осматривал свежий портрет Луция. Смерть повесил его, словно с ним уже было покончено. Словно избавиться от него было делом времени. Как вынести мусор.
      – Ах да, заболтался я, – он полез в свой стол и достал оттуда простой, маленький, на первый взгляд ничем не примечательный револьвер. – Мы тут, пока время было, посовещались с коллегами, покопались в архивах Титанов и поняли, как создать такую заколдованную пулю, что разом выбьет из Луция всю дурь, – он протягивает пистолет мне. – Вот, держи.
     Я осторожно беру пистолет. Маленький, легкий. Совсем не похож на то, чем можно лишить сил того, кто практически поставил на колени весь порядок в Мире Мёртвых.
     – Почему именно я?
     – Это же очевидно. Луций не подпустит меня так близко, как тебя. Если сделаешь всё как надо, купаться тебе в оболах, Извозчик.
     Я ухожу прочь из кабинета.
     – Ах да, Артур, – я оборачиваюсь. Смерть кивает на стену. – Я надеюсь, твой портрет не появится здесь.

Глава 15

      После боя...
     
     Мой дом уцелел. Рекс мирно дремал у окна, словно никакой войны не было. В моей квартире о битве свидетельствовало только треснутое окно.
     Мы лежим с Анькой в постели, в углу лежат пыльные мешки с оболами, на полу рассыпаны эмоции. Как бусы: красные, оранжевые, зелёные.
     Наши бледные тела обнажены и все ещё холодные, даже после нескольких часов страсти. Мы всё ещё мертвы, а могли бы быть живы.
     Если бы я не выстрелил.
     Если бы одним нажатием пальца не оборвал надежды всех людских душ на новый мир.
     Нам сказали, что будет с Луцием. Его и всех бойцов Свободного Легиона отправят в самый жаркий котёл ада: где их "я" расплавится от невыносимой боли, и они навсегда перестанут быть собой. Исчезнут, станут другими. Но перед этим будут долго-долго мучиться.
     Я не думал об Аньке, которая, обнажённая и прекрасная, ласкала меня по щеке и с любовью смотрела своими большими голубыми глазами. Свет луны через треснутое окно играл на изящном изгибе её бедра.
     Вместе с ней я принял кучу эмоций, но мучительно ощущал фальшивость букета ощущений во мне. Словно палёный алкоголь, словно колбаса, в которой нет мяса, словно нюхал искусственные синтетические цветы.
     Даже секс не вызвал особого удовольствия.
     Глаза Аньки блестели, светились от счастья под действием таблеток, а я лишь выдавливал из себя подобие в ответ.
     Такой нежный взгляд, несмотря на то, что ненастоящий. Возможно, примерно так она смотрела на своего любимого мужчину, из-за которого оказалась здесь. Среди Слуг Смерти. Кто выжег её душу дотла.
     – Ты спас меня, – в который раз восхищенно произнесла она. – Ты выстрелил в Луция ради меня... Значит, ты меня любишь.
     Я поцеловал её в ответ, а она довольная разлеглась на моей кровати и с улыбкой посмотрела в потолок.
     – Любовь сделала Луция таким сильным, – я слышал её противное восхищение под эмоциями. Не настоящее, искусственно вызванное. – Как ты думаешь, мы сможем также сильно любить, как он, что сможем победить Смерть?
     – Он не победил... – обречённо ответил я и прижал её к себе.
     Луций отчаянно и фанатично верил в то, что делал и действительно искренне и горячо любил, но высшая сила в лице Смерти переиграла его. Он погиб от моей руки вроде бы случайно, но Смерть знал, что так и будет. Он всё спланировал, цинично и холодно. Луций не должен был победить. Смерть это решил ещё до сражения.
     Люди не могут свергнуть богов, встав в один ряд с ними. Они обречены делать героические попытки на пути к этому, но всё кончается Вавилонской Башней, Прометеем, Ахиллесом. Потому что люди лишь подобия богов, их жалкая копия.
     ПРОДОЛЖИ МОЁ ДЕЛО... Гремели в голове слова Луция. Но как?
     Я ещё какое-то время полежал с Анькой, дождался, пока она примет белую таблетку покоя и сладко уснёт, а сам оделся и, под вопросительный взор, Рекса вышел из дома.
     Меня встретила обледеневшая ночная улица разрушенного Города. Усилиями подневольных гномов с плато, рабочих демонов и ангелов он шаг за шагом принимал первозданный вид.
     По крайней мере, трупов, искорёженной техники и ям от следов чудовища уже не было.
     Я шёл по замерзшей улице и понимал, что волна энергии, которая вышла из Луция, вернула мне практически все воспоминания.
     Я вспомнил, кем был, понял, почему Луций хотел видеть правой рукой, вспомнил, как я погиб и почему оказался среди Слуг, а не в Раю.
     Понял, из-за кого я погиб. Понял, какую девушку я в действительности любил и вопреки всему продолжаю любить. Это её образ мучил меня с той поры, как эльфийская королева показывала фрагменты воспоминаний с ней.
     И будет продолжать мучить, и я уже ничего не изменю.
     Потому что я убил Луция.
     Потому что Смерть убил его моей рукой.
     Потому что мы слишком слабы.
     Я поднял глаза к небу, стараясь высмотреть ту звёздочку, где мог бы быть Мир Живых, но искать его на небосводе этой Вселенной без толку. Он в другой реальности. Реальности, где все мы лишь мифы, неподтверждённые никем живым доказательство существования жизни после смерти.
     Жизни.
     Её нет.
     А вот Виктория... Так её звали. Наверняка ещё жива.
     Я ненавидел любовные страдания, все эти сопли и тошнотворную грусть по чувствам, но в отношении неё ничего поделать не мог. Все девушки, с которыми я заводил недолгие и ненавязчивые отношения, были лишь кратковременным лекарством, чтобы заглушать тоску о ней.
     Истинные чувства я испытывал только к ней. С ней всё было по-настоящему: все эмоции, дрожь в душе, переживания, эйфория – всё. Замены ей не было найдено. Как не искал.
     И вот однажды мне вновь посчастливилось обрести её. Счастье вновь заполнило меня и заставило идти на подвиги, совершать великие дела и вести за своими идеями тысячи людей. Благодаря ней, я обрёл крылья, я стал невероятно силён. Практически непобедим.
     Но потом что-то пошло не так… Серьёзно пошло не так, заставив меня разом разочароваться во всём, перечеркнуть всё, во что я верил и, в конечном итоге, погибнуть.
     Я вспоминаю это и меня начинает изнутри замораживать депрессия. Настоящая тоска и грусть, от которой не спастись таблеткой.
     Броневик подъехал незаметно. Я лишь успел обернуться на скрип тормозов, как тяжёлые ботинки уже оказались рядом со мной, и двухпудовый кулак Надзирателя ударил в лицо.
     
     На поверхности Луны вновь Смерть и Люцифер.
      – Всё уже закончилось. Луций проиграл, ты снова у руля, Повелитель, – Люцифер притворно раскланялся.
     – Не паясничай, Лукавый, – одёрнул его Смерть. – Демоны и ангелы, добро и зло, сражались бок о бок против него, почувствовав своё единство. Люди в Свободном Легионе разрушили половину Города Суда, и Слуги видели это.
      – Ну и?
      – Луций проиграл, но поселил в людях паршивую бациллу надежды, – чёрный взгляд Ваирна был угрюм. – Люди ощутили свою силу и не забудут об этом. Они уже не так охотно будут сражаться друг с другом. Луций... Он испортил людей.
     – Но будут новые люди, – ободряюще сказал ему Люцифер. – В Мире Живых ведь не знают о том, что случилось у нас.
      – Это верно, – кивнул Ваирн. – Ради этого я тебя и позвал сюда. Нам нужно напомнить людям на Земле о добре и зле. Об их противостоянии. О том, что им необходимо сражаться друг с другом. Новые люди, воспитанные этими знаниями, будут достойно сражаться для нас.
     Люцифер улыбнулся уголком губ:
     – Мы даже оба знаем, кто нам в этом поможет.
     
     Привязанный к койке, я сразу понял, где очутился. Длинный коридор из стонущих, плачущих людей, которых едва видно в полумраке. Свет от миллиона свечей очень плохо освещает это скверное место. Мимо коек тенями следуют силуэты, облачённые с ног до головы в чёрную мантию. Вместо лиц маски с длинными клювами, совсем как у докторов во время чумы.
     – Ты тоже болен, Артур, – словно прочитав мои мысли, сказал Смерть. Он стоял надо мной в образе молоденького паренька Сэма. – Очень болен. И эта болезнь страшнее чумы.
     – С чего ты взял? – я не сопротивлялся в веревках. Уже не за что было цепляться и не за что бороться. В лице Луция я уничтожил то, за что могли бороться люди.
     – Артур, ты всё сделал правильно, да, но в самом начале ты замешкался, – Смерть развёл руками, словно указывая на очевидный косяк. – Мне даже пришлось взять управление твоим костюмом на себя.
     Я молчал.
      – Артур, – с сожалением сказал Смерть, делая шаг ко мне навстречу. – Ну неужели ты, взрослый человек, поверил в эти бредни старого, выжившего из ума Извозчика? Ну чего тебя привлекло в его речах? То, что люди могут стать богами? Или что люди могут бесконечно жить и развиваться после Смерти?
     Я молчал.
     – Пойми, Артур, Луций глупый, даже по человеческим меркам. Ты же не хуже меня знаешь людей. Им же неспроста дана короткая жизнь, чтобы они хоть что-то успели сделать за неё: полюбить, попытаться осуществить свою мечту, побороться за что-то. И они борются, и они любят, и они действуют. Почему? Да потому что у них мало времени, Артур. Человек животное, тупое, ленивое животное. Если дать ему вечность, все свои мечты он будет откладывать на потом. Каждый день он будет просто развлекаться, и так будет длиться веками. О каком развитии тут речь? – Смерть изображал искреннее сожаление за меня. – А если, упаси Боги, дать ему могущество? Артур, поверь мне, – он положил руку на сердце. – Если бы не мы, вы бы уже разорвали свою планету на части ядерными ракетами, поубивали всех животных и осушили все океаны. Вы живы на Земле только благодаря нам. А если таким как вы дать вечную жизнь и могущество с вашим-то паразитизмом.. .Да вы разнесете все Вселенные, что есть в Многопространстве, на части! – он всплеснул руками. – Да, я и все Боги, что мне служат, после бредней Луция, кажутся для вас плохими, но поверь, мы нашли лучший компромисс для человека. Война – его главное развлечение, и здесь вы вечно воюете друг с другом. Не мешая никому, не отравляя экологию, не истребляя местную живность. Я создал лучшую вечность для каждого из вас.
     Я продолжаю молчать.
     – Жаль, Артур, жаль, – разочарованно вздохнул Смерть. – Боюсь, ты очень болен, чтобы понять, о чём я говорю. Ты не виноват, ты действительно хороший Извозчик, один из лучших. Поэтому я не могу оставить тебя в беде. Я просто обязан тебя вылечить.
     Из темноты ко мне подходит доктор в жуткой чумной маске. Я понимаю, зачем он здесь, и вот уже начинаю бороться, извиваться в веревках, чтобы хоть как-то защитить то богатство, что я снова обрёл. Себя. Свою личность.
     Но вот доктор заходит за спину, и моего затылка больно касается острый коготь, проникая внутрь моего сознания.
     Я кричу от боли, но мой крик утопает и исчезает. Как исчезаю и я...

ЭПИЛОГ

      Месяц спустя...
     
     Прохладным осенним вечером девушка возвращалась домой. Дрожа от волнения и холода, она глубже закутывалась в пальто и быстрее шла к своему дому, по тускло освещённой фонарями улице.
     Она ощущала, как тьма окутывает её со всех сторон, как небо надо головой темнеет, словно на него вылили чернила, а реальность неумолимо теряет очертания: дома сереют и осыпаются, а люди вокруг превращаются в призрачные силуэты.
     Она знала, что это конец. Она осталась совсем одна среди холода и угасающей реальности, а перед ней уже стоял красавец в багровом мундире, обречённо опустивший голову ангел и незнакомец без лица в черном плаще.
     – Виктория, мне очень жаль, – улыбнулся Люцифер, демонстративно глянув на золотые наручные часы. – Но твоё время истекло.
     – Я… понимаю, – выдавила она, мирясь с неизбежным.
     – Попрощайся с этим бренным миром.
     Вика лишь мысленно пожелала удачи тому, ради кого продала душу и издала последний вздох.
     Киллер убил её быстро и безболезненно, легко взмахнув рукой с пистолетом и выстрелив призрачной пулей в сердце.
     Тело легко упало рядом, а её душа, недоумевая, продолжала смотреть на Люцифера. Ангел-хранитель, потупив взгляд, скрылся. Киллер прыгнул в свой спорткар и уехал в полумрак.
     – Не волнуйся, это далеко не конец, моя дорогая, – улыбнулся Люцифер и растворился в воздухе.
     За спиной посигналила машина подоспевшего Извозчика.
     
      Продолжение следует...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"