- Мам, я описался, - маленький мальчик стоял у порога спальни, и его влажные от слез глаза вопрошающе поглядывали в сторону родителей - отругают или нет? Маленький мальчик... и вся жизнь впереди...
Спустя шестьдесят лет, он же (уже не мальчик), проснулся как всегда - ровно в девять...
Итак, он встал и распахнул окно. Какой же душный, противный воздух! Непривычно большое, кипящее солнце уже поднялось над Лондоном - лупоглазое зарево! Густой, непрерывный смог валил откуда-то из пригорода...
'Конец света, блин...' - подумал Борис Абрамович и закрыл оконные створки.
На душе - муть. И сердце покалывало. 'Черт, ведь, не болело никогда...' Вдруг захотелось бросить все и уехать куда подальше. Но нельзя - дела, дела...
Это все недавний сон - ну, никак не шел он из головы! В этом сне его убили, и убили то как подло! Что это было, может, знак?!
Борис Абрамович вновь уставился в оконный проем, и ему, над сероватой гарью почудилось, как над британской столицей зазолотились огромные православные купола - перекреститься что ли, так, на всякий случай...
Другие, совсем другие купола могли бы украшать его воровское тело. Но все это - миновало... К черту, не было, не было ничего!
Теперь он - добропорядочный бизнесмен и меценат, которого сам народ избирал в депутаты, сам Президент назначал в Совет Безопасности - и точка на этом! Вот и все внешние атрибуты налицо: одежда строго от кутюр, часы заграничные (самолучшие), стилисты расстарались! И признаться - расстарались отменно, хотя... даже у этих любимцев новорусского бомонда никак не получалось стереть с физиономии Бориса Абрамовича нечто неуловимо-демоническое. Сейчас - оно было особенно заметно.
- Может и знак... Предчувствие какое-то... нехорошее... Не подводило оно меня никогда, ох, не подводило... Что-то будет...
В 9.30. длинноногая девица (кажется Марианна... или Жанна) внесла на подносе бокал со свежевыжатым яблочным соком. Она обитала у 'Борюсеньки' уже восемь дней, и знала некоторые его привычки. Приехала из Чудова и искренне презирала своих подруг, прозябавших в новгородской глуши, хотела стать то ли певицей, то ли актрисой, короче, вполне приличная шлюшка...
- Заенька, твой сок.
Престарелый 'заенька' взял бокал, сделал глоток, но вкус напитка... вдруг показался ему неестественно горьким...
Да, ему приходится быть осторожным! Ведь, столько людей вокруг желают его смерти! Не дождутся, суки, он всех, всех их похоронит вперед себя!
- А ну-ка, поди сюда, - он поманил девушку и протянул ей бокал. - Глотни-ка, витамины - они полезные...
Васильковая наивность, в ней нет испуга, ее глаза ясны, не потревожены ничем, и, если честно, в них вообще НЕТ НИЧЕГО - ни эмоций, ни... чего... Странно, как он не замечал этот полнейший вакуум - заводная кукла! А, впрочем, какое ему дело, не для душевных бесед он приобрел это юное тело!
Девушка спокойно отхлебнула сока, и Борис Абрамович успокоился, хотя то, нехорошее предчувствие осталось: 'Пора избавляться от этой бабы, что-то прижилась она у меня...'
В 10.00. Борис Абрамович был выбрит, умыт, одет. Сейчас он войдет в свой кабинет, где его уже поджидает один из помощников - правила заведены и работают, как часы...
Помощник, прозванный за идеально лысую голову Шариком, сидел за письменным столом и что-то старательно выводил на мятом клочке бумаге. При появлении хозяина он быстро вскочил.
- Шарик, позволь узнать, что ты там калякаешь постоянно? Уж не донос ли прокурору? Покажи, может, и я от себя пару строчек чиркну.
Тот покраснел, словно его застали за чем-то постыдным: - Сроду не писал я доносов, стихи это.
- Чего-чего?! - расхохотался Борис Абрамович, отбирая у Шарика исписанный от края и до края листок. - Как я и думал - три ошибки в слове, рифмы 'блядь'-'давать'. Не Пушкин, конечно, не Пушкин. Только один вопрос, ответь мне, чудо бритое, кто же сейчас стихи-то читает?!
- А я и не читаю, - Шарик с достоинством провел ладонью по лысине. - Я пишу...
Борис Абрамович окинул его взглядом, с головы до ног, будто увидев впервой: - Ну, так это другое дело! Ты пиши, пиши, умнее будешь!
Конечно, НАЧАЛЬСТВУ оно всегда виднее, и если хочется ЕМУ посмеяться над тобой, то ты прикинься дурачком, от тебя не убудет, а ИМ - приятно...
Что Шарик и делал весьма мастерски, согласившись покорно: - Известное дело, сам же знаешь, институтов не заканчивал...
11.00. Особая комната, похожая на грот, цвет граната, искусственный водоем, светильники. Борис Абрамович с почтением внимал человеку, весь вид которого говорил о принадлежности к церкви - толстый, с густым волосяным нимбом вокруг розовой плеши, и с бородой чуть не до пупа...
- Только церковь, сын мой, знает ответы, только она. Кто, кроме нее, сможет вернуть этот заблудший мир на путь истинный? - голос служителя гудел, как труба. - Мир, где кара Божья вершится на наших глазах!
У батюшки правая половина лица длиннее левой, он неказист, но в глазах его - героическая мощь эпического божества.
- Борис Абрамович, позвольте задать вопрос, вы счастливы? - святой отец блеснул своей ученой лысиной и добавил. - Просто: да или нет.
Тот пожал плечами: - Я сказал бы так - счастлив, но хотелось бы большего.
- А что значит счастье для вас? Это яркие окна большого дома, в котором вдоволь вкусной еды, много красивой одежды, где в гараже стоит роскошный 'Мерседес'? Это - ваши окна, сын мой, ваш 'Мерседес'! Вам хочется большего - два дома и два 'Мерседеса', а лучше три?! Но задумайтесь на минуту, разве ТАКОЕ СЧАСТЬЕ - ДЛЯ ВСЕХ?! Разве не скрыто оно от тех, кого вы называете 'народом'?! Скрыто вашими заборами, вашей охраной и законом, придуманным для вас! А что вы оставили им?! - священный перст указал на окно, туда, где в бесконечности копошились люди-букашки, скрипели подошвами, умирали одни - рождались другие, 'порядок заведен и работает, как часы...'
- И ЧТО сделают они, когда поймут - ТАКОЕ СЧАСТЬЕ для них невозможно?!
- Напьются, - махнул рукой Борис Абрамович. - Раньше напивались и сейчас так будет!
- Сперва напьются, - поправил его батюшка и многозначительно прищурил глаз. - А потом? Материальный мир диктует свои законы. Когда-то вы прошлись по головам других, и вот - поднялись. А сейчас уже кто-то другой идет по вашим стопам и приближается к вам. Поверьте, революция еще не стерлась в памяти народной...
- Вот только не надо пугать, папаша, - Борис Абрамович вскочил и нервно прошелся по комнате. - Я - столько сделал, сам президент мне ордена вручал, сам патриарх меня благословлял, я бедным помогаю, на мои деньги дом детский содержится под Костромой!
- Бросьте, бросьте, - замельтешил руками святой отец, словно говоря: 'Чур меня, чур...'
- Вы не знаете людей и потому не можете знать их нужды, оттого дела ваши благие - тщетны! Только Церковь знает природу человека, его код! Все суетно и бессмысленно в нашем мире, кроме одного - ВЕРЫ! Дорогой вы мой, людям не нужны ваши подачки! Им нужны храмы! В которых - они поверят в лучшую жизнь... хотя бы ТАМ! - батюшка поднял ладони к небу, и Борису Абрамовичу вдруг подумалось, что хорошо бы вложить в эту простертую длань пачку хрустящих купюрок, чтобы отстал... Но тут зазвонил телефон.
- Прошу прощения, - хозяин дома огляделся по сторонам и крикнул куда-то за спину: - Шарик!
И вмиг - помощник стоял перед ним, словно сотворившись из воздуха, одетый теперь в стильную лакейскую униформу.
- Шарик, куда ты подевал мой телефон?
Тот прислушался, повертел головой и улыбнулся, отчего-то смущаясь: - Да вон батюшка на него очком присели.
Святой отец как-то нервно вздрогнул, вскочил и действительно извлек из-под себя трубку мобильника, причем лицо его стало плаксивым, как у разобиженного ребенка: - Борис Абрамович, что это позволяет себе ваш человек! Я - слуга Божий, за дела ваши грешные молюсь, а он при мне - 'очко'! Зело обидно это и оскорбительно!
- Ну, не волнуйтесь же так, - Борис Абрамович усадил батюшку на место. - Сейчас разберусь...
- Милейший, - прошипел он, обращаясь уже к Шарику. - Ты что это, падла, позволяешь себе?! Это кто тебе, отец святой или хер моржовый?! Это что, жопа на солнце блестит, или лысина батюшки за дела наши скорбные лоб разъебавш-го?! Пшел вон отсюда, паскудник!
- Нет в людях культуры, нет, - Борис Абрамович озабоченно покачал головой.
- Ну, что тебе еще? - обернулся он к застывшему на месте Шарику.
- Вы напомнить просили - в двенадцать встреча у вас назначена...
Борис Абрамович вздохнул: - Вот так, батюшка, все дела, дела. Материальный мир диктует свои законы, а о душе-то и подумать некогда...
Напоследок святой отец сделал свой розовый лик печальным и серьезным: - А вы подумайте, подумайте - и о душе и о словах моих. Мы оба нуждаемся друг в друге, помогайте Церкви, да простятся вам тогда все ваши грехи...
Борис Абрамович пожал протянутую для целования руку: - И вы не забудьте о просьбе моей насчет места на Новодевичьем, жизнь суетна, смерть неизбежна, а умереть-то хочется по-людски...
Уже в окне он увидел, как возле его дома святой отец столкнулся с человеком, подъехавшим в роскошном авто, благословил его и сел в свою, не менее роскошную машину...
А в салоне, сокрытом от мирской суеты черным стеклом, батюшка молитвенно сложил руки и прошептал: - Боже, что за люди, прости, Господи, их грешных...
Борис же Абрамович выпил стопку коньяку и подмигнул Шарику: - Учись, сын мой, как в уши дудеть надо.
Тот снял со своей ноги лакированную туфлю и потер затекшую пятку: - За деньги, - и поп в алтаре пляшет.
- Шарик! - Борис Абрамович удивленно приподнял брови: - Как, ты не любишь попов?!
- Кто любит попа, кто попадью, а кто и дочь попову! Ишь ты, 'очко' ему не пондравилось...
12.00. Хозяин вдруг внимательно оглядел Шарика: - А где твой галстук, оборвыш?
- Какой такой галстук? - помощник испуганно провел рукой по шее, словно пряча ее.
Борис Абрамович медленно приблизился к нему и прошипел в самое ухо: - Такой-такой галстук, лишенец, который я купил тебе для торжественных случаев, он где? К нам человек из Кремля пожаловал, ты перед ним опозорить меня хочешь?
- Абрамыч, только без рук, - Шарик отступил на шаг. - Сейчас найду этот чертов галстук...
Он стал суетливо шарить по всем карманам - в брюках, в куртке, и оттуда, словно из кладовой старьевщика, являлись на свет: кастет, пачка презервативов, финский нож, пластинка жевательной резинки...
- Шарик, не шути со мной...
- Шеф, одну минуту, он где-то здесь...
Пришлось обшарить внутренние карманы...
- Да, вот же он! - тут рука Шарика указала на статую Венеры, стоявшую в дальнем углу кабинета и стыдливо прикрывающую свою грудь. На ее розово-мраморной шее висел он, похожий на мятый носовой платок, заветный галстук!
- А ну-ка, поди сюда, - сквозь зубы выдавил 'Абрамыч'.
Из шелковой галстучной ленты он сотворил петельку на шее помощника: - А теперь слушай меня внимательно, будешь стоять здесь смирно, как солдат у Мавзолея. Скажу - сделаешь, спрошу - ответишь, шевельнешься без спросу - прибью!
Одним ловким движением Борис Абрамович затянул петлю, и вытянувшееся лицо Шарика вдруг напомнило ему то, ненавистное прошлое - Россия, 'лихие' 90-е и бритые 'братки', один в один похожие на этого по-собачьи преданного ему человека с подходящей погремухой 'Шарик'. Такого типа никаким гримом не переделаешь, никакой одеждой не перекрасишь...
- Боже, что за люди меня окружают...
12.10. Посланец Кремля: гладко выбритый, холеный, отутюженный, в ловко подогнанном костюме - казался вылепленным из одного цельного куска... ну, скажем, глины. Он с явным презрением смотрел на мир, садился всегда без приглашения и знал множество других способов показать свое превосходство.
- Я тут у вас с батюшкой столкнулся, - его взгляд из-под золотой оправы очков был насмешлив. - Грехи покоя не дают?
- Что ж, все мы грешны, - Борис Абрамович вроде как оправдывался. - Ему о бедных заботу угодно проявлять, вот и ходит, клянчит. 'Взгляните в глаза тех, кто страдает, в них - Бог...' - процитировал он.
- Вздор! - лицо высокого гостя скривилось. - Эти твари, о которых так настойчиво печется святой отец, удивительно живучи. Пороть их надо, вот и все!
Он скользнул холодным взглядом по застывшему у двери Шарику: - Занятный у вас лакей, Борис Абрамович. Он похож на одного английского лорда, с которым мы общались в позапрошлом году - подлец, мерзавец и конченная мразь!
- Этот такой же... Сигары, кофе, что-нибудь покрепче?
Гость поморщился: - Вы думаете, я приехал пить кофе?
О, нет, Борис Абрамович так не думал!
- САМ очень доволен вами, - чиновник произносил слова ровно, будто нотариус, читающий завещание. - Ваше покаянное письмо получено. Теперь вы можете рассчитывать на ответный жест.
Борис Абрамович сдержанно улыбнулся: - Ну, что же мы, не патриоты, что ли! Не себе служу - России!
Высокий гость удивленно вскинул взгляд, откровенно говоривший: - 'Да брось, мы же все про тебя знаем'. Но невозмутимо продолжил: - В таком случае, у нас есть еще одна просьба...
Борис Абрамович сделал почтительное лицо, в сердцах посылая надоедливого визитера к чертовой бабушке...
- Тут олимпиада на носу, а некие темные личности, вы знаете о ком речь, пытаются мутить воду в Москве. Но, ведь, все уже давно поделено, у нас нет вакантных мест для крикунов с Болотной...
Борис Абрамович задумчиво почесал плешивый затылок: - Ну, так накажите их по закону. У вас же столько власти - полиция, суды, наконец.
Гость покачал головой: - А стоит ли? Ведь, беззаконным закон не писан, не правда?
- И что же нужно от меня?
- Эти люди должны уйти, - тихо, одними губами прошептал чиновник. - Уйти... совсем. Я уж и панихидку по ним заказал... у вашего батюшки.
Борис Абрамович ухмыльнулся двусмысленно: 'Эх, встретить бы тебя, милок, лет десять назад, я б тебя кукарекать заставил!' Но вслух произнес только: - Не проблема, сделаем...
- И еще, - гость стал суров, как прокурор на допросе - ваши люди зря подали заявку на строительство трубопровода, пусть отзовут ее и дело с концом!
Так, так, - Борис Абрамович приподнял брови. - А мне что оставите - мемуары и тихую старость? Чего кривишься, милый? Вот так же, как ты сейчас, сидел передо мной тот, кого ты величаешь 'САМ' и клянчил денег на выборы! Унижался! Мы с Ромой подкинули ему по 25 миллионов, а что взамен? Ты передай, я ведь и огрызнуться могу...
- Вы хорошенько подумайте, - гость встал и вежливо поклонился. - Провожать не надо.
И уже возле выхода: - Смотри, Боря, не надорвись!
И напоследок: - Да, занятный у вас лакей, занятный...
Борис Абрамович дождавшись его ухода, нервно выдернул из пачки сигарету, затянулся: - Вот она, беда твоя, Россия, беда - жидовские хари!
Потом обернулся к Шарику: - Что застыл, словно вторая статуя, мне и одной хватает.
А тот не отвечал, только крутил выпученными глазами...
-Ах, да, - Борис Абрамович приблизился к помощнику и ловким движением ослабил шелковый галстучный узелок.
Шарик вдохнул с резким свистом и как-то уж очень неуклюже прислонился к стене.
- Ну, что ты падаешь, как девочка! Перетянул я маленько петельку, бывает...
А в просторном, ионизированном салоне 'BMW', его недавний гость отвечал кому-то в усыпанную стразами трубку: - Да, я поговорил... Не думаю... Пора бы кончать с ним...
13.00. Борис Абрамович вместе с Шариком пили чай. Впрочем, пил только 'Абрамыч', а Шарик лишь услужливо подливал ароматную жижу в белую фарфоровую чашечку.
- Бедная, бедная страна, где попы и министры так похожи на меня - старого матерого беса...
Ему почему-то вдруг вспомнилась его последняя встреча с САМИМ. Тот вошел в кабинет с папкой. Он демонстративно начал в деловой манере, как если бы выступал на официальном мероприятии: - ОРТ - важнейший телеканал. Он слишком важен, чтобы оставаться вне государственного влияния. Мы приняли решение.
Затем он внезапно остановился, выдержал паузу и сказал: - Борис, скажи, я не понимаю. Почему ты это делаешь? Почему ты нападаешь на меня? Я чем-то тебя обидел?
- Володя, ты совершаешь ошибку...
- Подожди, - прервал его САМ. - Почему ты это сделал? Ты же вроде как мой друг. Ты же меня уговорил на эту должность. А теперь ты бьешь меня ножом в спину. Что я такого сделал, чтобы заслужить это?
- Ты забыл наш разговор после выборов, Володя. Я сказал тебе, что никогда не присягал тебе лично. Ты обещал идти путем Ельцина. А ты разрушаешь Россию.
- Ну, ты же несерьезно про Россию, - прервал Путин. - Думаю, вот и конец... Прощай, Борис.
- Прощай, Володя...
Именно здесь, в комнате-оранжерее Борис Абрамович мог расслабиться, поразмышлять о житье-бытье, пофилософствовать...
В мягком, глубоком кресле ему было удобно, прекрасный вид простирался перед ним...
- Вот подскажи мне, Шарик, что ты видишь там, за окном?
Шарик пожал плечами, шеф временами просто-напросто удивлял его: - Лондон вижу, не видеть бы его вовек...
- Чушь! Ты не можешь видеть из этого окна весь Лондон, он слишком большой!
Шарик еще раз глянул сквозь натертое до блеска стекло: - Ну, башню вижу, купола...
- Еще!
- Еще - магазины, дома...
- Вот! А позволь спросить тебя, а кто живет в этих домах?
Шарик покосился на шефа, что за вопросы! - Люди живут!
- Нет, мой любезный друг, ответ не верный, - Борис Абрамович перекинул ногу на ногу. - Вон там - министр коммунального хозяйства России-матушки проживает, в ЖКХ - жопа полная, а квартирка у него - очень даже ничего, миллионов на пять потянет! Подо мной - глава пресс-службы 'Газпрома', представь, толком ничего не делает, только ля-ля-ля целыми днями, а на два этажа в элитном доме наговорил! Еще ниже - футболист живет, ну, которого депутатом хотели сделать. Не знаю, что он в Думе творить будет, если и по мячу-то попасть толком не может, не знаю! Сколько министров, депутатов, губернаторов квартирует здесь, Госсовет собирать не надо - так, позвонил, прогуляться пригласил возле дома! Про Кремль и говорить не буду, не стоит упоминать всуе, но все они тоже здесь, когда не на Рублевке, Мавзолея только не хватает! Так что, за моим окном - не Лондон! ЭТО - Царьград, Пантеон, Олимп, место, где обитают боги! Работа которых - дергать за ниточки, управляя людьми, но, никогда не соприкасаться с ними, никогда! Нельзя людям и божествам соприкасаться! Нельзя знать марионеткам, что их кукловоды такие же, как они - так же пьют, жрут, срут, ругаются матом, изменяют женам, и притом - ничуть не умнее других! Иначе - весь ПОРЯДОК рухнет, и некому будет управлять людьми! А людям, как овцам - пастух нужен! Прав, прав был поп - ничего не выйдет у нас без его крестов и песнопений, без веры в Пантеоны и Олимпы! Оттого и денег я ему даю, и подпевать ему буду за свои же деньги, и тебя прибью, если хоть еще раз нахамишь ему!
Борис Абрамович взял из вазы яблоко и раздавил его в своей руке. Его ужасное внутреннее напряжение прорывалось страшной и беспощадной гримасой.
- Все, все они были у меня в руках! Я сказал: 'Дайте мне один телеканал, и я вам за полгода из обезьяны сделаю Президента России" - и сделал!
Но каким же глупцом я оказался! Я был опьянен! Опьянен собственной властью, могуществом, мне казалось, что у этого серого полковника, которого я решил возвести на трон, нет никого, кроме меня!
Я, мои телеканалы пиарили этого никому не известного 'правоприемника' 24 часа в сутки! Я, я придумал его образ, кто еще бы смог наполнить этого низкорослого, серого человечка энергией, силой до такой степени, что все, все поверили в этот обман!
А без меня - у них не получилось! Разве смогли они сделать из тщедушного Димы такого же героя?! Кто есть этот Димочка? Абсолютно - никто, ноль!
Я, я один знаю всю правду про того, кого народная молва сегодня называет 'национальный лидер', я один знаю, какой он на самом деле! И пусть на Западе его также считают Лидером, да, именно так, с большой буквы! Но это оттого, что на Западе вовсе нет лидеров! Я наблюдаю их много лет, и разочарован их безволием, их глупостью! Они не видят того, что у них под носом, они абсолютно не понимают, как устроен современный мир!
Кто говорит, что народ голосует за него?! В мире вообще, а в России тем более, мнение народа не имеет никакого значения! Имеет значение лишь мнение так называемых элит. Это те, кто принимают решения, которые выполняют премьер-министр и президент.
Борис Абрамович достал из пачки очередную сигарету: - Вот так, мой глупый Шарик! Вызывай машину, пора и мне немного подергать за ниточки...
14.00. Лимузин у 'Абрамыча' был просторный, он не любил тесноты. Напротив него разместилась его верная тень - Шарик. За рулем - сухопарый мужичок по прозвищу Клещ. Клещ владел всеми видами холодного оружия так, будто родился с ножом или кастетом в руках. Другой охраны у олигарха не было, были еще, правда, несколько ребят из 'Моссада', но эти - так, для официального представительства. Все эти эскорты с накачанными парнями - баловство одно! Бывали случаи, когда Клещ вдвоем с Шариком легко расправлялись с целой бригадой, а, если нужно, то и сам Абрамыч мог вспомнить, куда мягше всего втыкается перо...
14.10. Ничего особенного - попали в пробку. Она растянулась километра на три и гудела одним остервенелым ревом.
Борис Абрамович высунулся из окна: - Ну, что, бараны, сигналите?! К кому взываете, вас же никто не слышит...
14.40. Сплошная автомобильная река двигалась время от времени, но тут же - будто натыкалась на стену. Одинокий полисмен очумело махал своим жезлом, словно он мог разогнать эту сплошную тучу машин...
Борис Абрамович устало закрыл глаза - очередная перемена настроения. И сон вчерашний все не шел из головы. Не веря в случайности, 'Абрамыч' знал только одно - все подчинено каким-то причинам. И у его сна - есть причина, сны не вторгаются в сознание просто так. Его убивали во сне, но он не будет дрожать от страха, он - предупрежден. Еще бы вспомнить лицо убийцы...
- Шарик, а может плюнуть на все и уехать?
Тот как-то вяло покачал головой: - Как?! Кругом - машины, не развернуться.
- Нет, ты не понял, - Абрамыч наклонился к нему. - Совсем уехать, бросить все дела, Лондон этот сраный, глаза б мои его не видели!
- Может, оно и верно говоришь, - Шарик покосился на шефа, который в последнее время начал откровенно чудить. - Да только - куда?
- Какая разница - в джунгли, в тайгу, хоть на Кудыкину Гору!
- И что там делать будешь?!
Борис Абрамович дернул ворот рубашки, словно тот душил его: - Жить, Шарик, жить!
- А сейчас что?
Борис Абрамович улыбнулся как-то странно: - Сейчас? Сейчас - мы застрял в этой долбанной пробке, и думаем, что живем...
15.00. Автомобильная пробка рассосалась так же неожиданно, как и возникла. Кто управлял ею?
Какой внутренний голос заставил переменить планы? Интуиция или каприз? Борис Абрамович бросил в воздух только одну фразу: - Все, дела отменяются, сегодня гулять будем, кутить и пьянствовать, я так хочу!
И сразу же все завертелось в другую сторону, но все равно вокруг него - именно 'Абрамыч' был неизменным центром этой маленькой вселенной.
15.30. - Шарик, глянь, вон тот черный джип пасет нас от самого дома. - Клещ внимательно смотрел в зеркало заднего вида. - Кто такие?
Борис Абрамович оглянулся вместе со всеми. Непростая машина - тонированная, тюнинговая, он видел такие... в гараже ФСБ. Что этим-то надо от него?!
- А черт с ними! Мы не овцы, чтобы нас пасти, мы сами выбираем дорогу - пусть следуют за нами, с эскортом прокатимся...
!6.00. - Зайди, прохожий, здесь отлично кормят, - человек-помидор, человек-реклама, жалкая пародия на человека, зазывает гостей. О, Боже, во что превратились люди!
Но посетителей все равно мало. Большой зал ресторана 'Скетч' почти пуст. Лишь в одной кабинке кучерявый гражданин лет сорока (владелец двух мясных лавок в Одинцово) изображал из себя солидного бизнесмена перед двумя смазливыми провинциальными дурочками. На столе - ликер, вино и водка, которую гражданин незаметно подливает дамам в ликер...
Почтенный управитель ресторана вошел именно в эту кабинку и наклонился к уху владельца мясной империи. Что уж он там нашептал подвыпившему гражданину - неизвестно, но только тот отчего-то взвизгнул: - Вы за кого меня принимаете?! - фу ты, какой грозный. - Я деньги плачу!
Но управитель невозмутим, он повидал в своей жизни столько! - Что ж, так и передать господину Б., что вы не желаете покинуть кабинку?
Тут что-то случилось с гражданином, он словно поперхнулся и побледнел: - Как ты сказал?! Это... тот самый?!
Хозяин ресторана кивнул едва заметно, но утвердительно и повторил вопрос: - Так вы уйдете или нет?
- О чем разговор, дорогой?! - гражданин вскочил, будто пустившись в пляс. - Надо, так надо! А они сердиться не будут?
Через пять минут. Очищенная до блеска кабинка, облагороженная тонкими духами, приняла дорогих гостей.
Вместо официанта - сам управитель: - Что прикажете подать. Есть прекрасный лангустин, томленный под соусом 'Тартар'...
Борис Абрамович сделал доброе лицо: - Нет, уважаемый, не надо. Ты нам водочки хорошей расстарайся, икорочки, грибочков, а своего лангустина мяснику отнеси... за мой счет.
!6.30. Первая рюмка выпита. И вторая...
Клещ вытер салфеткой жирный рот: - Вот как все у тебя ловко получается, Абрамыч. Сказал - сделали. Нахмурился - обосрались...
- Магия власти, мой друг! - Борис Абрамович весело опрокинул содержимое рюмки в себя. - Ты, конечно, не помнишь, да и Шарик, поди тоже, но был такой законник - Моисей погоняло. Дрыщ - в чем только душа держалась! А соберет братву на сходку, глянет вот так ('Абрамыч' насупил брови), и здоровенные мужики под себя мочились - сам видел! Ну, а лиши ты этого Моисея магии власти, и что останется - старый пень, который пернет и рассыплется! И так везде! Вот, бывало, паришься с прокурором в баньке, пузо у него - как перина, нажрался водки и тупит, даже телке толком воткнуть не может, но (Борис Абрамович поднял указательный палец) - прокурор, и ты к нему со всей уважухой, хотя он твоих трусов засранных не стоит! Вот так...
!7.00. Выпита первая бутылка. И вторая...
- А теперь слушай меня сюда, - 'Абрамыч' наклонился к Шарику. - Дело есть... серьезное. Человечек верный нужен...
- И где взять такого? - Шарик икнул и запил минералкой. - Ты же сам рассчитал всех. Не твои ли слова: 'Хватит пушками махать, деньги любят тишину'?
- А ты за слова не цепляйся, цеплялка еще не выросла! Сказал 'найди' - найдешь! Скажу: 'Говно сожри' - сожрешь!
17.30. - Ну ладно, - Абрамыч глотал водку, как воду - а если Слоеный?
- Отпадает, - Шарик пил не меньше, тоже до водки охочий. - Он в 'Единую Россию' пошел, сейчас депутат какой-то от Беднодемьянска...
18.00. Борис Абрамович вытер руки о скатерть: - А может Пипка?
Шарик рыгнул, интеллигентно прикрывая рот: - Завязал он, ему жена тройню принесла, живет у тещи в Тамбове...
- Погоди, да у него вроде уже была тройня?
- Нет, то двойня была.
- Вишь ты как, - Борис Абрамович макнул хлебом в соус. - Одну палку бросит и вот уж целый лес растет! А у тебя-то самого есть дети?
- На кой они мне?
- И то верно, дети тоже не дураки, чтоб от такого папаши рождаться...
19.00. Шарик обнимается со всеми - с управителем, с официантами и даже с поваренком. Ко всем у него один вопрос: - Скажи-ка мне, мил человек, а ты пингвином был?
И в продолжение: - Будешь, когда в холодильник засуну...
20.00. Веселие в самом разгаре - будто в последний раз, будто пир обреченных...
Но что-то всегда разрубает бытие на 'до' и 'после', как разобрать потом, где началось одно, а где закончилось другое...
Звонок - обычно этот вестник играет роль судьбоносного тесака...
Мобильник зажужжал пчелой и нечего подкладывать к нему глаз или ухо - не подглядеть, не подслушать, информация находит только нужного ей.
- Борис Абрамович, - неизвестный голос прогнусавил в трубку. - Вас хотят убить, остерегайтесь близкого к вам человека...
Все! Веселию конец!
Вмиг протрезвевший Абрамыч покрутил головой: - Хватит... Домой... К черту...
21.30. Клещ, тоже пришедший в себя от наружного и внутреннего приема ледяной воды, завел мотор. Он - автопилот, компас Божий, который и с выключенным сознанием доставит, куда нужно...
Шарик - просто Шарик...
Борис Абрамович - раскаленные провода головного мозга. Тут и в Бога поверишь, и к черту телеграмму пошлешь. Когда НЕЧТО коснется тебя - предчувствие неотвратимого и оттого еще более страшного...
'Вспомнить бы сон до конца! Кто, кто убивает его?! Лица не видно, только рука! Мужская?! А, может, и женская! Кто из близких, кто?! Вот, ты не веришь в предательство, а я на себе испытал! Каждый может предать! А жить - так хочется! Любого замочил бы за жизнь свою! У кого спросить?! У Бога?! Но как?!'
Он всю дорогу тупо смотрел в потолок и шевелил губами, будто читая молитву...
22.00. Дома! Дома и стены помогают! Завтра же уедет он в Гондурас! Или в Питермарицбург! Или к черту на рога, но лишь бы уехать! Не ладное, не ладное твориться вокруг! Доживу до утра, а там - на-кося!
Борис Абрамович ходил по комнате с такой скоростью, будто некто точно гнался за ним...
- Луна, луна, - он задержался возле окна, кроваво-желтый, неровный круг возник перед ним - ясный, как откровение. - 'И то, что было - луна, его оказалась голая лысина'!
Все! Он вспомнил!
- Шарик, а что ты делаешь здесь? Я же отпустил тебя...
Тот не ответил, только подошел ближе, сейчас он совсем не прятал глаз, и в его открытом взгляде читалась... правда: - Ну, вот ты и понял. Это хорошо, не нужно долгих объяснений.
- Шарик, за что?! - удивление внутри Бориса Абрамовича сменилось обидой - такой острой!
- Где ТАМ? - 'Абрамыч' будто в изнеможении опустился в кресло. - На небе?
- Воля твоя, можешь пошутить перед смертью, - взгляд Шарика стал каким-то резким, черствым что ли. - Но только кому ты нужен на небе?! Тебя приговорили ТАМ, куда ты так долго стремился. Только не приняли тебя! Не надо, говорят, нам вора в белых перчатках! В своем криминальном дерьме - был нужен, но ТАМ - ни-ни, не надобен! А ты от многих людей своих открестился ради этой швали! Конечно, от нас же не пахло дорогим одеколоном, и лакеев у нас нет! Так что - приговорили тебя, Абрамыч, а ты один, и сделать уже ничего не сможешь!
Борис Абрамович лихорадочно перебирал в голове варианты - должен быть выход, выход всегда есть: - Но почему именно ты?!
- А кто это сделает лучше меня - тихо, аккуратно, без боли, как родному? Ты же не хочешь мучиться? - в его голосе нет злобы, он ровный, монотонный. - Я даже денег за работу не взял. Не смог бы я тебя, за деньги...
- А я - много денег дам! - мысли копошились в мозгу, как муравьи в кипящем муравейнике. - Столько, что на всю жизнь хватит!
Шарик устало покачал головой: - Брось! Ты же сам знаешь, приговоренным ТАМ - уже ничто не поможет, ни деньги, ни расстояния...
Он медленно, но неотвратимо направился к 'Абрамычу' - ангел смерти...
А тот, перед лицом неизбежного конца, все давил и давил спрятанную под столом тревожную кнопку - глупо! Никто не придет к нему, и звук тревожного сигнала - окажется лишь его предсмертным криком...
Хотелось напоследок взглянуть в глаза палачу, но в них - лишь черные провалы, дорога в иной мир, билет выписан, поезд входит строго по расписанию...
Позвонок хрустнул, и сердце вздрогнуло в последний раз, и свернутая на бок голова успела увидеть, как желтая луна стала кроваво-красной и скрылась за облаком...
Но мозг его еще жил несколько мгновений: 'Вот и я...'
Ох, человек, каждую минуту тебе бы чувствовать, как недолог твой век, как медленно к тебе подбирается смерть, как она неотвратима. Может, и успел бы тогда хоть что-то...
И снова - маленький мальчик... И жизнь впереди... Все могло б случиться по-иному... Но случилось именно так, и другим уже не будет... Как быстро все происходит в жизни... Круг замкнулся и превратился в водоворот...
Шарик уложил тело Бориса Абрамовича на кровать, поправил его, валившуюся все время на бок, голову. Дело сделано. Как он и обещал - тихо, без боли, без шума...
Спустя положенное время, олигарха хоронили. Все, как положено по статусу - роскошные венки, люди в дорогих костюмах. Лишь московский бомонд (все эти Шафутинские-Кобзоны - вечные спутники братвы хоть на похоронах, хоть на свадьбах) отсутствовали, и люди из правительства - само собой!
Сколько правильных, добрых и хороших слов! Покойник глядел из гроба, как святой с иконы... Аминь!