Аннотация: На чувствах восхотений тени, Как будто мороки судьбы. И разбираться в сем нет времени. Хоть бы...
/ознакомительный отрывок/
На чувствах восхотений тени,
Как будто мороки судьбы.
И разбираться в сем нет времени.
Хоть бы...
МИХАЙЛО КОРЯГИН
(роман в стихах)
< Имена персонажей вымышлены, любые совпадения случайны >
Совесть знает свое дело, имея предчувствие кажущегося решения, но тут же обращаясь к невысказанному. Наибольшая вероятность совершения ошибки, вот что такое - совесть.
(размышление)
Non fingendum aut excogitandum, sed inveniendum, quid natura faciat aut ferat.
'Надо не выдумывать, не измышлять, а искать, что творит и приносит природа' (лат.).
Ceterum censeo Carthaginem delendam esse.
'Кроме того, я думаю, что Карфаген необходимо разрушить' (лат.).
ВСТУПЛЕНИЕ
В преддверии истошной сути
Как скоро тяжесть на умах,
Как часто знание на мути,
И обличает его страх
Войти в предчувствия бесславных,
Там в сердце понабился жмых,
Там непомерна ноша дум:
По сути ж - совестливый глум.
Начало всех начал во стати.
И суета сует душевна. Кстати:
Речам бессвязным, в корчах мыслей.
И сердце движется как сыч.
Во тьме, примаргивая ночь.
И лунный свет глазасто выпей.
Ты будешь слушать неба шум.
Там облака темнеют злей.
И вроде бы еще печальней.
И средь степи пустеет чум.
Расстроенное в чувствах всё,
И ждать восторгов ли еще?
Когда столь тяжек правды ум.
***
На чувствах корчится забвение,
Мир, отложивший суть и тлен,
Душою взяв надежд терпение,
Свой смысл провожает в плен.
Где ясны очи под балконами,
Шутя, играючи любя...
И тут же страстными поклонами
Сердечно честь девицы бдя?
Где преждевременные шалости,
Что так милы в угоду старости,
Размеренно почтеньем святы,
В которых помыслы прокля́ты,
Что злы, тщеславны, и шальны.
Канат двух крайностей: тяни,
В самом себе, уж жизнь неволит!
Без чувства всякого вины,
В очах предчувствия тони,
Своих ли, - зеркало кривит
Лицо укрытое тенями...
И забываясь нежно снами
Суть в каждом каверзная спит.
И в то же время мы другие:
Любовью детской озорные,
К простым вещам, в простых утехах.
И благообразны в успехах.
Г Л А В А П Е Р В А Я
Be, not seem to be.
Stephen R. Covey.
I
На тайнах суетных у нас
Короста дней, судьбы тревоги.
И время гонит в путь подчас,
В пустые крепищем дороги.
Там нет для шага руки друга,
Опоры в реваншизме нет,
Ибо идешь, стопа упруга:
В кручину кажущихся лет.
Еще так молод, песня манит,
И в сердце легкая печаль,
На радостях в уме дурманит.
На взоре устремлений даль.
И сталь тревожащая вежды, -
На лунном свете отблеск что ль
Умелой ковки: рывок, стремление;
Суконный взор, моргая дважды,
На твердь ума кладет все зрение:
В нем дерзновенное терпение
К усилью сути, сдвигу тела,
В покое что дыханьем пело,
Но вот пора уж в мир, в судьбу.
И на унынье власть - табу.
И вот - идешь; взирая вехи.
И прочие души успехи.
Хотя, вписалось тут "утехи",
Но муза плавно отвела
Перо, готовое уж к знаку...
Участьем истины вскорпела;
Но все вот это лишь бы к проку.
Однако, правда, где утехи?
То истинно борений вехи,
А, значит, выйди от руки,
Поэзии мечта страстна́я,
В игривых позах Госпожа,
На литерах творенье зная,
На кончике пера-ножа
В листах мудрено вырезая,
Да будто кровью, пеплом сыпя...
Сдувая верою стиха...
И вот уж след небесный - пья
Душой смущенною века.
Понятно тут. Утеха быль лишь.
Всё время делу. Как стоишь...
II
Крутились дни в манеже белкой,
Еще немного, чудеса! -
И в колесо забьется стрелкой
Как часовой, и небеса
Промолвят свыше смутным слогом,
Возможно то прокатит гром:
"Уйди с дороги лет, будь богом!"...
Пардон, то был иной, пожалуй, сон.
В обличье каверзном и строгом,
Что пел прочувственно и в стон
О шебутном весельи дерзком,
В котором счастие как плеть,
Стегает суетно и веско,
Чтоб было самомненье впредь.
Чему же нам у снов учиться?
Степенной похоти чудесной?
Взрастая бытностью, жениться,
Да стать супруге интересной
Опорой чаяний ее, прекрасно веря,
Что жизнь намерена быть честной.
Не обращаясь лаской в зверя.
А вот в другом, кричали дети.
Махали издали: идем.
И он глядел потуги эти.
Проснулся, выспавшись, аж днем.
Особым было воскресенье.
Он не работал. В отдых впал.
Предпринимательское рвенье
Свое - на ход уж рельсовый отдал.
Дела сложились, в гору шли,
Сам бизнес как пернатых стайка
Что из-под ног: хоть в небо пли
На взоре их движеньем прытким.
И бытность, страстная хозяйка
Влечет ко дню еще попытки
Стремлением совсем великим.
И дум стенания - не пытки.
Так у него: сошлись дороги,
И встали в очередь одну.
Уж магистраль? Души тревоги
В асфальт залил. Печаль ко дну
Ушла совсем терзаний. А было ли?
Печали след так зыбок, что ли,
Он помнил чувства лишь весну.
Всегда на сердце новь и жито,
И будто полем посевным... идет.
В лице большое счастье скрыто.
И где-то, значит, томно ждет.
III
Прошли чудесно стараний годы
Во некотором их числе.
Он забурел, макушкой своды
Как ощущает будто, где
Сошлась земля с неясным небом,
Но он готов идти вперед,
Там манит не пожатым хлебом
Укрытый синью горизонт.
Там небоскребы ввысь стремятся
То небо невзначай попрать.
Великосветски ли смеяться,
Иль место лучше выбирать
Среди высот и их навесов,
От солнца что прикрыли умно.
Тут много разных интересов.
Вернее там. На сердце шумно.
Мир сходится в мирах своих.
Вчера ты только мытарь трудный,
Сегодня уж стремлений псих,
А завтра бал тобою шумный
На самой верхотуре света.
И нет в предчувствиях секрета:
Сам так идешь, мечтой безумный.
IV
Так что же, Михаил Корягин,
По батюшке Петрович важно...
Ты человека воли сын,
И в жизнь идешь многоэтажно?
Отец в него вложил немало -
Усилий отчих, свя́тых словом.
Но тем гордиться не пристало,
Живет он - правильно трудом,
Сам достигая верных поприщ,
В которых завершает должное.
Умея быть; но взор-то нищ!
Ища во всем судьбонадежное.
И пробовал везде, по юности.
Терзался чаяньем богатства.
Потом ушло. Значенье осности
Предстало сутью постоянства.
Любил шумы компаний дружных,
Да под гитару рифмы звон.
Природу, шашлыки, и скушных,
Иль плакательных дам, пардон.
В себе так чуял перемену,
Возможность помощь оказать.
Дать руку крепко, и в плену
Сердечных помыслов мечтать.
Как друг надежен, своенравен,
Но то лишь в плюс ему, скорее.
Ведь ибо где строптив, там славен,
Учась для блага быть скромнее.
Все воспитание: как лист
Документальной формы бланка.
В задумке пьян, решеньем чист.
И есть ли в нем еще изнанка?
V
На буйстве красок есть опальность,
На дне дарующем - обертка.
Взять цельно вот уж гениальность.
Шурупу же нужна отвертка.
Намерение входит резво
Резьбой в древесное круже́вье.
И глаз возьмет по метке трезво.
Рука надавит, вкрутит: верь ей.
Учился жить по стройкам маясь:
Вдовец отец его, столь ранний.
Сынку и года нет, терзаясь
Жене берет от сбережений
На тайную болезнь - целение.
Но где судьбы взять сбереженье?
И есть, помимо ль, еще хотение...
Несносный рок, судьбы пряжение,
Надежды сколотый вершок.
В лице шальное напряжение.
А в сердце яда корешок.
И горечь тяжкого старания
И уберечь, и оградить...
Но взор ее - речь затухания,
Безмолвный миг тут часом пить.
И у постели, расставание.
Жизнь внятною была, благой.
И лишь устами исполнение,
Что холодеют. И "постой" -
Несется из глубин отравленных,
И бесконечен этот миг.
На пальцах дрожью сил нечаянных
Последний, кажущийся крик.
И вот ушла, оставив падая
На тишине затменья пух.
То мысли веры - что уж чуждая;
И возрыданий немочь вслух.
Любовь и слово, мера вещая,
Дается лишь на миг тот, в жизнь.
И что не сказано - прощая.
И не дано что... взором вынь
Из погубления надменного,
Которым облекла судьба.
И пламень стона постепенного,
И вид нескромного гроба́.
И части всех времен годами
Посклеются, и станут памятью.
И станем мы как прежде сами.
Дородной незабвенной мякотью.
Душой, стенающей по призракам,
Моментами, которых несть...
И приданы благим дарам.
И ждем от будущего весть.
Но тень души ушедшей сполохом
Зарницы тайной вдаль влечет.
То показалось, долгим сроком
Вдовец свой жезл дум несет.
VI
Итак, возрос от года прочь,
Во всю младенческую мочь,
Забыв и соску и гуление,
Справляя сам уж дни рождения,
Под зорким оком папы Пети,
У коего с лихвой терпение,
И за отца, да и за мать, - "смотли!", -
Ребенка на ноги поднять,
Дать плод участия разумного,
Чтоб взял, слюнявя, обглазел,
Да и давай его ронять.
Да с шагом в мир, желаньем скромного,
Имея склад отцовских дел,
Нача́л добро ему вверять.
Сын рос, имея верный плод
Мужского воспитанья ценного.
И сам готов посеять - вброд:
Как будто риса драгоценного,
Траву-полынь пока что; часа -
В котором расцветет трава,
Сумбурно ожидая босиком.
И средь небесного аж гласа,
Громами вещими, глава
Его пойдет седьминным кругом,
От полноты всего житья.
Отец останется лишь другом,
И "трын-трава" гроза бессилья.
Он сеял время - всем собой;
Стремясь к добру, и к часу веры,
В которой он уж чуть иной,
Касаясь взором неба сферы.
А там и прихоть и хвала,
И тайные желанья плоти,
А также в сердце честь цвела,
Ростком нечаянным от жути,
Когда глядел на мир хмельной,
Растреснутый в себе пороком.
На тени слов, на тон дурной,
Имея прыть быть там пророком,
Где совершается бесстыдство,
Гадливость слов, изъяна свойство.
Такие все мы в детстве: крохи
Души своей сбираем в жмень,
Готовые грозить, но вздохи
С годами повергают в лень,
И уж не помнишь как стремился
Радетелем прослыть благим.
Но каждый тем в себе развился,
И справедливость вместе с ним.
А что утеряно, то свято.
Но не вернуть? Как знать сие.
Лишь в сердце чувство мира взято.
И прытко, и навеселе.
Всерьез, как будто, и распущенно:
Лишь частью, ибо жизнь же, гм.
Во взгляде чувство неба спущено.
И позади прозрений дым.
VII
Ученье взял начальной школы;
Потуги его в этом голы,
Как не сказать о том шутя...
Приспешных истин, что дитя
Играющее меж игрушек,
Разборных легких безделушек,
Старался прытко обуять
Умом незрелым, сути мать,
Его подруга-жизнь внимала
Секретным чаяньям, порывам.
И нежно в играх назидала,
Как будто то он был лишь сам.
Невинный образами смысла,
Самозабвенно ждущий дня,
Когда потуги коромысло
Отяжелеет в ведрах, для
Полива "трын-травы" высокой,
Что порослью своей глубокой
В крепящихся корнях как вызов:
И дню, и смыслу, слов нарыв
Имея чувственно на сердце,
Пытливый к поприщам людским,
Готов идти ко взрослой дверце:
Уверенным в себе, лихим.
И вот закончилась вся школа,
И для сурьезного "прикола"
На стенке внешней написал:
"Я вашу жизнь, мол, так видал".
VIII
Знакомство дале с институтом,
Но в зове дня сиюминутном
Оставил мысль о академиях.
Зажмурив взор шагнул в призыв,
И в необузданных прозрениях
Своих - стал к чести суетно учтив.
На службе срочной был в делах.
Продвинулся в погонах быстро.
И было небо светом пестро.
И жизнь надежно во мечтах.
От милой письма приходили,
Потом уже о них забыли,
Наверно, почта их теряет.
Иль что еще: он сам не знает.
Писал, ответа нет. Забвенье.
И лишь сержантское терпение
Его порой увещевает...
Что горы обещаний нежных?
Когда теряешь нить надежды,
Когда смыкаешь страстно вежды,
И собираешь в кучу дух.
Отбой-подъем, и строевая.
Потом еще нужда какая
Армейской бытности безликой.
По чести взять, порой великой
Он время то считал, хмельное.
На сердце пламя озорное.
В него хоть тыкай грязной вилкой.
Слизнув "дурацкое" спагетти.
Он сам себе не свой, но "светик",
Как ты могла, хоть волком вой.
Перетоптался с этой вестью.
Домой вернулся, верный счастью,
А в целом необуздан чувством.
"Прости же, Миш", - с такой напастью
Стоять как можно на своем?
Махнул рукой. Живите, будьте...
В грехах, в продажной суете.
Он был неправ, то понял позже.
Но в зеркале избытность в роже,
Поутру, после "варьете"
С самим собой, с бутылкой виски.
И смеха краденые брызги:
У самого себя - во простоте
Души невольной часом блажи.
Обматерил многоэтажно.
По сердцу рвущие ножи...
И стало вмиг иное важно.
Остановился, понял часом,
Что жить потребно силы гласом,
Идти вперед, не зная дна,
Хоть вброд, а хоть в стакане пьяном.
Сквозь дно пестреет - суть видна.
Обхохотался, умер сном.
Проснулся, как рожденный снова.
Легка без мыслей голова.
И образ той, ждала что, тает.
Недождалась. И пес ведь знает,
К чему еще тут все слова...
Г Л А В А В Т О Р А Я
Будьте уверены - ваши комплименты собеседник не забудет.