Аннотация: Вечером, с лыжами на плече и тяжеленным рюкзаком за плечами, я шла по улицам города к вокзалу. Шел дождь. Сегодня 3 ноября, еще на деревьях листья, а я с лыжами и все прохожие на меня оглядываются. Вот и перрон, а вон и наши. Уже все здесь. Проверяем экипировку, билеты.
Внучка.
Надвигались Октябрьские праздники. Отгулов насобиралось уже 3 дня. К праздникам каждый советский человек, если предоставляется возможность, зарабатывает отгулы, но, естественно, используются они в различных целях: некоторые их используют, для того чтобы поехать в деревню, навестить родственников, кому-то нужно пойти в поход, кому-то отоспаться, кому-то поехать на пленер и так далее, сколько людей, столько нужд. Не уверена, что в капиталистических странах есть какие-то авралы или переработки, где можно заработать отгулы. Там все совсем по-другому. Ну а у нас, так как есть. И очень здорово! Потому что уже несколько дней я живу мыслями о предстоящем походе. Я рассеяна больше чем обычно, даже начальник сделал замечание и очень удивился, когда я не отреагировала на него вообще.
Отношение с начальником Львом Семеновичем сложились у нас очень терпимые, как отца с дочкой, когда надо прочитать нотацию, а когда и похвалить, ну а как дочки реагируют на замечание отца, всем понятно, и поэтому он очень удивился, когда я промолчала. Так продолжалось несколько радостных и возбужденных дней. Лев Семенович не выдержал и спросил: -
-Татьяна, ты замуж что-ли собралась?
Ну, тут удивилась я:
-С чего вы взяли, Лев Семеныч?
Он подозрительно прищурил глаз:
-А что с тобой происходит, ты чего такая заполошная?
Меня пробрал смех, я вообще очень смешливая:
-Ну, Лев Семенович, убиться и не жить, честное слово!
Лев Семенович немного успокоился, теперь он уверен, что кадр его не собирается ни замуж не в декрет, не нужно искать замену. Может быть, он думал о другом, я не знаю.
Во время обеда встретились с Гошей. Он лет на 10 старше меня, женат, имеет дочку 5 лет, все вместе ходят в походы. Когда мы с ним встречаемся, я вижу как ему приятно, все написано у него на узком бородатом лице. Он дал мне список продуктов, какие я должна купить, посоветовал, что с собой взять ещё, кроме обычных вещей для походов. Обсудили, как пошить бахилы, а также дни, на которые надо написать заявление на отгулы.
- Лев Семенович, а вы знаете, сколько у меня накопилось отгулов?- Спросила я начальника.
-Ну, начинается! А работать, кто будет?
-Вот вы всегда так: как работать так я должна, а как ...
-Ты нашла каталог?
-Нет.
-Ну, так какие отгулы?
-А, по-моему, им уже не нужен каталог.
-Нужен, ещё как нужен! Пока не найдешь, никаких отгулов!
Этот несчастный каталог куда-то пропал, а я так опозорилась перед зарубежными представителями, хоть провались сквозь землю. Был бы он маленький, так ведь такой большой, что пол стола занимает, и куда он деться мог, уже всем отделом всё перерыли. У меня настроение на нуле. Тут ещё Шишкина Люба пристала, видите ли, ей срочно нужна папка с замерами по филиалу, пришлось залезть в стол почти целиком, иначе никак эту чёртову папку не достать, а тут ещё выдвижной ящик не закрывается, пришлось его совсем вытащить, чтобы не мешал... о боже... каталог. Стоит бедный вертикально, прижатый выдвижными ящиками. Сначала я обрадовалась, потом мне стало жутко стыдно, потом я подумала, это, с каким лицом я вылезу из-под стола?! Но вылезать все равно надо, а то я застыла в очень невыгодной позе. Посмотрела в сторону начальника, у нас столы рядом, а он на меня смотрит и что-то у меня спрашивает, просто кошмар.
-Ты чего такая красная? - спросил Лев Семенович.
-Я каталог нашла, - шепотом ответила я.
-У себя в столе? - начал краснеть Лев Семенович.
-Ага. - Ответила я, ожидая скандала.
Но скандала не было. Лев Семенович молча взял каталог и быстро вышел из кабинета.
-Ну, ты даешь! - это уже Шишкина возмущается.
-Ой, слушай, мне и так плохо, хоть ты помолчи, лучше забери свою папку пока я её не потеряла.
Тяжелый камень упал с моих хрупких плеч. Некоторое время я еще сидела молча в прострации. Но тут зашел в кабинет старший инженер Яша и вылил на меня саркастические помои, но, видно пожалев меня, присел у моего стола на свободный стул и начал мне показывать очередную порцию мотыля в спичечной коробке, которую он купил для рыбалки. У него тоже накопилось куча отгулов, и он едет на рыбалку. Люба вышла из кабинета, она не выносит эту "копошащуюся мразь".
Что-то я устала. Мне нужно переменить обстановку. Остался один день работы, а потом мы едем на поезде на Урал, а потом на лыжах по маршруту, правда, самому легкому, по единичке, но все равно это здорово! Гоша идет со своей женой Машей. Ещё идет с нами наша кассирша Катя, она чуть старше меня и двое ребят с завода, которые с нами часто ходили в легкие походы выходного дня по Жигулевским горам, это два брата. Саше, как и мене 22 года, а брату его, Валере, в районе 30 и они оба не женаты. Оба брата мировые ребята. Миша, моего возраста, высокий, стройный, если бы он не был маменькиным сынком, девки вешались бы на него гроздьями. Но он слушает маму и знакомится с теми, кто, по маминым понятиям, достоин его. Я вообще удивилась, что его с нами отпустили на Урал. Руководителем нашим является Гоша.
Вечером, с лыжами на плече и тяжеленным рюкзаком за плечами, я шла по улицам города к вокзалу. Шел дождь. Сегодня 3 ноября, еще на деревьях листья, а я с лыжами и все прохожие на меня оглядываются. Вот и перрон, а вон и наши. Уже все здесь. Проверяем экипировку, билеты.
У меня боковое место. Ужас просто, какой тяжелый рюкзак. Валера легко его укладывает на третью полку. Я удивляюсь его силе, а ведь он маленького роста, почти с меня, вернее у него ноги коротковаты. Его рюкзак я не смогла оторвать от пола. Что я делаю? Куда меня несёт?
Примерно в том же составе мы заблудились прошлым летом в лесу Жигулевского заповедника. Всего группа было человек 20 и, дойдя до привала и пообедав, чтобы не сидеть без дела, мы, человек 7, решили сходить поискать грибов. Зайдя в лес и пройдя метров 50, не обнаружив и признаков грибов, решили повернуть обратно и ходили 5 часов по этим просекам, на которые порезан весь сильно заросший лес, нумерация которых была очень не понятно одинаковая. Плутая там, мы слышали рев бульдозера, звуки самолетов, ну вроде как недалеко цивилизация, а выйти никак не могли. Ну, уж когда выбрались - повалились в траву обессиленные.
Наши же ребята нас отругали, потому что за нас волновались, а Миша сказал:
- Не ругайтесь, мы же там блудили!
У нас не было сил смеяться вместе со всеми!
Утро. Заснеженная маленькая станция. Удивительно все это, находимся на одной широте, а климат совсем другой. Надели лыжи и прямо от станции направились по маршруту. С непривычки через 2 часа выбилась из сил. Вспомнились слова мамы: "Куда тебя несёт? Что тебе дома не сидится? Может там парень какой, за кем ты идешь? Какие черти тебя из дома выгоняют"? Парня у меня тут никакого нет, а что меня толкало эту тяжесть тащить, сама не пойму. Привал? О, какой кайф! Отдышавшись, осматриваюсь. Оказывается, идем по проселочной дороге, занесенной снегом, а кругом такая красота из хвойного леса, которой я еще не видела! Величественные ели держат небо и от этой тяжести ветви прогнулись до самой земли, а снег на них переливается и искрится множеством бриллиантиков. С небольшими привалами мы дошли до деревни под ругательным названием Тюлюк. Мой изможденный вид, видимо, подсказал, что ночевать нужно здесь.
Местное население привычное к туристам, нас приветливо встретило, ребятишки обступили, шум и гам. Тут подошёл председатель колхоза, и Гоша с ним договорился с ночлегом. Направили нас к бабушке одинокой. Бабушка оказалась не очень приветливая, но уступила просьбе председателя, с условием, что мы отработаем. Ну что ж, пришлось работать. Девчата драили самовар, ребята с дровами разбирались, а я мыла пол. Было впечатление, что его, то есть пол, не мыли никогда. Когда совсем стемнело, работы закончились, бабушка наша повеселела, помогла нам поставить самовар, оказывается это сложная наука, кругом физика, пока не поняли устройство самовара, он у нас не загорался. Ну, бабушка совсем подобрела, когда мы ее за стол позвали, даже самогонки принесла. Ребята выпили по рюмочке. Ужин был отменный: тушенка с бабушкиной картошкой, с солеными огурчиками. Долго не засиживаемся. Завтра рано вставать. Все с непривычки устали и вскоре улеглись спать, мы втроем на топчане, ребята на полу, а бабушка на печке. Удивительно, но я сразу уснула. Удивительно потому, что на новом месте, где бы это не было, первую ночь я не сплю.
Утро выдалось солнечным и морозным. Позавтракав, мы обсудили дальнейший маршрут. Председатель колхоза предупредил, что снег рано лег и по лесу ходит медведь, который еще на зимовку не залёг. Посоветовал не углубляться в лес. Поблагодарив бабушку, отправились в путь.
Часа два шли на лыжах по просеке, потом просека уперлась в каменную речку. Как будто волна накатила, а потом отступила, а на берегу остались камушки. Только никакого берега не было, и волн тоже, а камушки были размером с колесо от Камаза, а под ними слышно журчание воды. Эта речка на первый взгляд казалась непроходимой, но вскоре мы увидели тропинку. Кто ж тут ходит? Лесники? Охотники? Речка постепенно забирала вверх и вскоре мы выбились из сил. Между камней шли дольше, чем по просеке.
Время обеда. Останавливаться здесь надолго не имело никакого смысла, и мы решили перекусить насухо. Сухари белые, репчатый лук, кусок сала. Какой кошмар! Сало с сухарями. Сало я вообще никогда не ела, тем более так много, и тем более с белыми сухарями. У меня, конечно, было большое сомнение, что я это смогу съесть. С содроганием откусила кусочек сала и сразу сухарь. Надо же, как вкусно! Все съела. Просто с ума можно сойти! Сколько новых ощущений! На десерт 2 кусочка сахара.
Фотоаппарат Катя не выпускает из рук, ну а я у неё как художник консультант. На меня надевает Саша рюкзак, так как самостоятельно мне это тяжело сделать, впрочем как и всем, помогают друг другу, и в путь. Не перестаю удивляться себе. Надо же какая я сильная! Я выносливая! Мне это нравиться! Плечи уже не болят! Что-то не очень я в это верю, как-то не убедительно. А уж плечи как болят! Вот бы закрыть глаза, а когда открою - я дома. Надо учиться телепортации. А пока имеем то, что имеем. Натёртые лямками плечи, небольшая дрожь в ногах от усталости, а ещё столько идти!
Когда кончилась речка, мы не заметили, потому что камни постепенно мельчали, и их становилось всё меньше и меньше. Лес немного отступил, а впереди небольшой пологий спуск, почти через всё открытое от леса пространство. Глаза побаливали от яркого снега, который переливался всеми цветами радуги сквозь опущенные ресницы. Ну, теперь полегче, лыжи сами себе едут, какая прелесть! Когда у лыж кончилась батарейка, мы уткнулись в заросли кустарника и услышали шум воды. Через быструю речку, перекинуто громадное бревно, это все что осталось от моста. Очень интересно и как это тут переходить с рюкзаком и лыжами? Как удивительно сильно я хочу домой! И не надо меня так долго уговаривать, я не смогу всё равно перейти по этому скользкому бревну! Гоша не выдержал:
-Татьяна, я удивлен! Ты такая смелая, отважная, можно сказать! Что с тобой случилось?
-Меня заклинило! Я боюсь! Тут очень высоко!
-Валера, сможешь ей помочь?
-С удовольствием,- ответил Валера,- если конечно она позволит, а то эта девушка очень независимая.
-Издеваешься? Да? На, забирай этот чёртов рюкзак, и лыжи, тоже забирай. Я больше никуда не пойду! Тут и умру.
Валерка отнес мои вещи на ту сторону, он уже проделал это несколько раз, помогая девчонкам.
-Даю тебе 3 минуты на подготовку, а потом беру тебя на руки и перенесу.
-Ты, Валера, вообще обалдел. Если я тебе позволила перенести свой рюкзак, то это не означает, что я тебе отдам себя! - ответила я возмущенно.
-Жаль, я бы не отказался.
Трюк сработал и я пошла по бревну, правда посередине мне так стало страшно, что я заорала. Ну, конечно все смеялись.
После этой речки, я стала замечать, что Саша мне чаще cтал уделять знаки внимания, дурацкие, конечно, как то: "Устала"? Хотелось послать, потому что козе понятно, что устала. Вечерело, а мы ещё до стоянки не дошли. Неужели в палатках будем спать? Ужас! О, какая прелесть, кажется, показался домик, избушка. Чем ближе мы к ней подходили, тем больше понимали, что это не домик, а одна развалина, и даже без одной стены. Похоже, одинаково, где ночевать в палатке или в этом домике. Привал. Уф!
Вот так, мы ещё и дежурные, а главная задача дежурного приготовить ужин. Вот теперь я поняла, как мне повезло с напарником Валеркой. Это же золото! Он мне доверил только мешать кашу. Я ее мешала на совесть. Не было ни одного комочка. Наверное, вкусно, но есть не хочется, от усталости, наверное.
-Валера, ты не мама, чтобы в меня впихивать еду, - возмущаюсь я на Валеркины уговоры покушать, - ну хорошо, хорошо, я все понимаю, сейчас поем.
Валерка проконтролировал, чтобы я всё съела, так весь ужин мы с ним играли в словесный теннис. За этим занятием я не заметила, как Валера разлил по кружкам чай, только обратила внимание, когда все засмеялись, глядя на Мишину чайную фарфоровую пару. За это время, что мы в дороге, столько раз бросали рюкзаки и вообще не очень церемонились с ними, и садились на них и так далее, а у него чайная пара целая, ни одного скола, ни одной трещинки. Дома пока посуду моешь, особенно когда некогда, сколько чашек побьешь, сколько тарелок, о сколах уж вообще не говорю, а у него в таких условиях фарфор целехонький. Чудеса! Он сначала не понял, что над ним смеются, потом удивился, что мы смеемся, потому что он уже этим сервизом пользовался в этом походе. Тут удивились мы! Оказывается у бабушки в деревне он из него пил чай из самовара, а мы подумали, что бабушка к нему была расположена и дала ему чайную чашку и блюдце.
Ночевать, конечно, было прохладно. Но если бы каждый спал в своем спальнике, то все бы замерзли, но бывалые люди сделали по-другому. Все спали хором, тесно прижавшись, друг к другу, подстелив под себя часть курток и спальников, а другой частью укрываясь. С одного краю был Гоша, а с другого Валерка. Я спала между братьями. Кажется, Валерка был горячее. Мне его было жаль, думаю, ему было гораздо холоднее. Восхитительно спать зимой в лесу. Даже не помню, как заснула.
Утро выдалось мрачное. Это даже хорошо, потому что глазам нужен отдых. Все в прекрасном настроении. Умываемся снегом. Валерка умывается снегом аж по пояс. Видно как пар валит от него. Потрясающе! За завтраком Гоша информирует о маршруте, и о том, что на нашем маршруте, но в обратном направлении, идет группа в 25 человек и руководителем у них Володя. Очень сильный, выносливый парень, которому все время жарко и он по маршруту ходит в красной или синей майке. Мы с ними должны будем встретиться на лыжне.
Действительно мы с ними встретились на лыжне и действительно очень странно он смотрелся на белом снегу в синей майке. Группа была большая и растянулась далеко по лыжне, и скорость их была значительно больше, они просто гнали. Не знаю, зачем это было им нужно, может быть просто этот Вова по-другому не мог, а люди еле поспевали за ним.
Наша группа лучше всех. Наши люди лучше всех. Меня распирает от гордости за нашего лидера. А ведь у нас не было ни одного конфликта за это время, никто не оспаривал маршрут, а Гоша иногда советовался с нами, ну вернее с ребятами, что я то могла посоветовать, я ж новичок. Причем очень уставший новичок, особенно к вечеру.
По курсу деревня, а рядом кукушка ходит. Кукушка это такой маленький паровозик, работающий на угле и который ходит по узкоколейке. Просто каменный век какой-то!
Сегодня переход в 25 километров был тяжеловат. Где-то к полудню мы проходили большие стога сена и у одного из них мы плюхнулись в эту сухую траву, с потрясающим запахом, напоминающим детство и ночевки на сеновале. Вспомнился сеновал у дедушки в деревне, который находился под крышей, рядом с коровником. Мы забирались на сено повыше. Там было прохладно и вкусно. Иногда с собой брали по куску черного хлеба и долго с сестрой лежали там и разговаривали, вернее она мне много чего рассказывала. Часто находили там сушеные ягодки земляники.
Деревня, к которой мы дошли часам к четырем, была небольшой, окруженной лесом. Все дома были деревянные рубленные. Я раньше не знала разницы рубленные, нерубленные. Рубленные это когда берется круглое бревно, и на равных промежутках от краев делаются зарубки, для того чтобы бревна плотно и надежно крепились между собой. Такие избы обычно без гвоздей делают.
Директор совхоза поселил нас в одной из комнат клуба, в которой была печка-галандка, такая металлическая круглая печь, отапливаемая дровами. Правда это печь отапливала весь клуб, поэтому было довольно прохладно. Устроились. За водой пошли на речку. Колодцев нет в деревне. Речка очень быстрая и не замерзает зимой. Ужин сегодня у нас праздничный, потому что сегодня 7 ноября. Мы друг друга поздравили, а Гоша достал бутылку сухого вина, которую нам подарили при прощании наши ребята из института, которые не смогли пойти с нами в поход. Ужин подходил к концу, когда на улице зашумели люди. Мы вышли посмотреть, что же там случилось. Наверное, отмечают праздник, и кто-нибудь чего-нибудь не поделил. Люди бежали в одном направлении с ведрами. Пожар! В 100 метрах от клуба из-под крыши дома валил дым. К дому бежали не столько жители деревни, сколько туристы, такие, как и мы. Оказывается тут несколько групп: одна из Петропавловска, который в Казахстане, одна из Москвы, из Воронежа и еще откуда-то.
Меня оставили за истопника, а остальные убежали тушить пожар. Как томительно ожидание. Без конца выхожу из клуба посмотреть, но уже ничего не видно, стало совсем темно. Ну, вот, наконец, наши вернулись и наперебой начали рассказывать, как они заливали дом, в котором спал дед пьяный. Они были все мокрые. Открыли дверцу печки, развесили вещи кто где. Хоть бы до утра высохли. Я почти всю ночь топила эту чертову печку и переворачивала вещи, чтобы они поскорей высохли.
К утру меня сморил сон. Натопила я очень хорошо, можно сказать даже жарко. Вещи все высохли. За завтраком обсуждали вчерашний пожар. Дед вот только был не доволен, что залили весь дом, ругался на улице на чём свет стоит.
Следующий переход оказался труднее предыдущих, так как лыжи пришлось тащить на себе. Снега было мало вдоль дороги до следующего населенного пункта, где у нас должна состояться стоянка на сутки. Правда, нам повезло: нас подобрал самосвал. Это было очень кстати, так как сил у меня было гораздо меньше обычного из-за бессонной ночи и дополнительного груза на плечах. Ребята покидали рюкзаки и лыжи в кузов и сами туда забрались, ну а мы, дамы, в кабину втиснулись. Водитель оказался разговорчивым и мы быстро, как мне показалось, доехали до деревни со смешным названием Иримель. Правда по дороге я чуть не скинула ребят, так как нечаянно нажала на рычаг, который поднимал кузов, ну что только не сделаешь в тесноте.
Деревенька Иримель маленькая и располагалась она вдоль шумной и быстрой речки на склоне горы, а исток речки, похоже, находился где-то вверху, в горах под тем же названием. Познакомились с директором совхоза, поселил он нас, как нам уже стало привычно, в клубе. Клуб, это не что иное, как большая рубленая изба, только большего размера, чем дома у жителей. Внутри был зал со сценой и лавками, небольшой закуток - библиотека и еще помещение, ну вроде холла, с печкой с конфорками, где можно готовить обед, и громадным столом, столешница которого сделана из одной доски толщиной 5-7 см, шириной где-то метр и длинной метра 2. В этом клубе было тепло, очень тепло и вообще тепло. После обеда мы отдыхаем, общаемся с жителями деревни, купили молока, творога, меда. Наблюдаем за жизнью деревни, женщины поласкают белье в речке, стоя на коленях, руки по локоть красные и тут же подходит еще одна и набирает в ведро воды для питья домой. Очень быстрый поток воды, в ней ничего не задерживается.
Здесь снега побольше. Там где сгребают, чтобы проехать или пройти, то сугробы уже по пояс.
Вечером у нас пир, давно такого вкусного не ели. Ночлег вообще райский, очень тепло, даже свитера поснимали все. Красота! Много ли человеку надо? Это понимаешь вот в таких походах. Саша меня достал своими дебильными знаками внимания. Как же его отшить, чтобы не очень ему обидно было, ведь человек -то он хороший, отзывчивый, добрый. Ребята потихоньку подтрунивали над ним, я не обращала внимания, но, кажется, пришла пора поставить все точки над "и".
Прогуливаясь по деревне, я, улучив момент, когда никого рядом не было, решила с ним поговорить:
-Саш, ты замечаешь, вообще, что ребята посмеиваются над тобой?
-А что с дураков взять?
-Считаешь, что беспочвенно?
-Что ты хочешь этим сказать?
-Что напрасно ты, как бы это выразиться, ухаживаешь за мной. Ты ведь ухаживаешь? Да? Или мы все тут ошибаемся?
-Ну, да. А что в этом плохого?
-А ты вообще знаешь, что у меня парень есть и что он в Армии?
-Знаю,- сказал Саша и у него стало муторно на душе, это было видно невооруженным взглядом, - Но я же лучше!
-Саш, может ты и лучше, наверняка лучше, но я-то люблю его, а не тебя. И что нам делать?
-Танюша, ты не беспокойся, над тобой они не будут насмехаться и настаивать на взаимность я не буду, но я буду ждать. Он придет из Армии, а там посмотрим.
Этот разговор внёс, конечно, ясность в отношениях, но не сильно изменил их, так что мне не очень полегчало. Я так подумала, что парень вроде не дурак, что должен понять и принять это. Оставалось только надеяться на благоразумие. Всё это меня очень напрягает, только поэтому я решилась на этот разговор. А какие глаза были у Сашки во время этого разговора! Полные мольбы, любви, может еще чего. Хуже нет, когда что-то подобное происходит в походах. Деваться некуда, в городе бы распрощались и долго, долго ещё не виделись, а тут приходиться терпеть. Как испытание какое-то на мою голову!
Утро выдалось солнечное, искристое. Позавтракав и взяв с собой сухой паек и лыжи, мы отправились на покорение вершины горы Иримель, самой южной и самой низкой в Уральской гряде.
Углубившись в лес, поняли, что восхождение будет трудным, так как снег рыхлый и наши лыжи проваливаются полностью в снег, кроме того, нужно идти небольшими зигзагами, серпантином, потому что деревня находилась уже на склоне, а там дальше, практически, начиналась гора. Осложняли путь огромные валуны, сосны неохватные и ели с лапами до земли, засыпанные снегом, так, что и не видно где там конец тех лап. Голубое небо, белый снег, зелень хвои и черные с оранжевым вкраплением стволы сосен. Потрясающе красиво! Ребята меняются местами, прокладывать лыжню невероятно трудно. Поднимаясь всё выше, мы периодически останавливаемся, то на дятла посмотреть, то на какую-то удивительную сосну, то на валун, то на шапку снега на пне. Замечаем, что природа постепенно меняется. Сосны мельчают. Становится ветрено. Гоша предлагает перекусить. Оказывается уже полдень.
Дальнейшее восхождение сопряжено с дополнительными трудностями в виде сильного ветра. Солнце куда-то делось, небо затянуто черными тучами, и ветер рвет с нас одежды. Осталось совсем чуть-чуть до вершины. Перед остроконечной вершиной небольшое плато, на котором редко растут ели, но они уже не такие как внизу. Они высотой как наш Миша и больше похожи на пирожное "Безе", как будто оно вылеплено кем-то из взбитых белков с сахаром. Каждый из нас счел своим долгом попробовать на вкус. Свежий вкус с хвойным ароматом!
На самый пик мы не полезли, Гоша не хотел рисковать и все с ним согласились, из-за порывистого очень сильного, просто штормового ветра. Тем более по единички подъём не запланирован. Спуск вниз представлял из себя каскад фонтанов из снега. Я никогда в жизни столько не падала, как там. Поднимаясь вверх, мы не задумывались, как будем спускаться и поднимались так, как удобно было, а теперь та лыжня не везде нам подходила. Съехав, практически, на пятой точке с Иримеля, а по-другому эту гору не назовешь, мы не сломали ни одной лыжи и это было достижением. Штаны и бахилы представляли собой ледяную коросту и сгибались только в дрожащих коленях. Это правильно, что спускаться гораздо тяжелее.
Поход подходил к концу, нам оставался один переход. И этот переход прошёл спокойно, уверенно, с хорошим настроением. Весь маршрут нам светило солнышко. По всему маршруту нам встречались приветливые люди. Итак мы дошли до последнего ночлега - лесная заимка, состоящая из одного дома и пристроенных к нему сараев, хлева, сеновала. Рядом журчал ручей. Мы попросились на ночлег. Хозяева: сухой и шустрый старичок, и бабушка, которая редко слезает с печи, по причине болезни какой-то. Ребята взялись за дрова и по хозяйству, а мы за приготовление обеда и уборку. Маша готовила еду в печке, Катя мыла полы и убирала по дому, а на меня скинули починку нашей одежды, ну и заодно кое-что стариковское зашила. После обеда старик ко мне пристал:
-Дочка, оставайся, с нами. Пусть они идут себе, а ты с нами оставайся. Я лесник. У меня много беличьих шкурок, справим тебе шубку, шапочку. Бабке моей будешь подмогой.
Поначалу все надсмехались над этим и строили моё будущее, как это будет выглядеть. Я была очень удивлена: почему он меня выбрал? На мне написано, что я городская девочка, что сельское хозяйство я не осилю, что физический труд вообще меня очень напрягает, по причине моей чрезмерной изящности, так можно сказать. Дед с каждым часом все настойчивее меня уговаривал. Обещал познакомить меня со своим сыном и замуж выдать за него. Мне уже было не до смеха. Сашка даже заволновался. Вдруг останусь! Ребята теперь у меня спрашивали: "Ты что, действительно останешься"? Старики у себя на печке долго шептались ночью, наверное, про меня.
Расставание было тяжелым. Бабушка плакала. Дед едва сдерживал слезы. Мне было их очень жаль. Им там очень тяжело живется, а дети разъехались, кто, куда и приезжают только проведать. Ребята их уговорили подождать, потому что я должна съездить домой, там мама ждёт, а если она отпустит, то я приеду к ним. Я их потом ругала за то, что дали старикам надежду, напрасную надежду. Теперь они будут ждать. А Миша сказал, что у них теперь есть стимул к жизни.
Вот на такой грустной ноте кончился наш поход. А с другой стороны скоро буду дома, залезу в ванную и буду долго там лежать, и наслаждаться теплом, пеной, запахом шампуни. Всю дорогу домой в поезде, а потом и в институте мои дорогие охламоны обращались ко мне не иначе как "внучка".
Со временем стали забываться физическая усталость и яркими пятнами этого похода остались: бревно через речку, стог сена, елочка-пирожное на вершине горы и сгорбленные старики у калитки, а вокруг заснеженный лес.