У каждой истории есть свое начало. У каждой истории есть свой конец. История, закончившаяся в Лисьей дубраве, брала свое начало на Исенмарских островах.
- Эй, Хельгерд!
Он стоял на каменистом уступе и, не отрываясь, глядел на тонкую струйку дыма, что росла из Березовой рощи.
- Хельгерд! - к нему обратились вновь и с большей настойчивостью, - Надо принимать решение.
- В Березовой роще запрещено разводить огонь.
- Материковые твари... Что с них взять, ничего святого.
Хельгерд и его люди верили в Богов, но учение их понимали по-своему.
В пещере, сокрытой от посторонних глаз, холодных ветров и снега зимовала банда Хельгерда. Вот уже три зимы Рогатая гора становилась для них домом. Они были далеко не лучшими сынами Исенмара. Каждый из них был изгнан из родного поселения. На каждом из них была кровь. Моди убил собственного брата, Хакон бежал с поля боя, чем повлек гибель братьев по оружию. Тормод напился и задушил жену. За что был изгнан Хельгерд не знал никто, но молва приписывала ему разное. Говорят, Хельгерд утопил жреца и бежал с Совиной кручи. Ходит слух, что он обокрал ярла Сизого утеса.
Любой житель Гриммштайна принял бы членов ганзы за родных братьев, ибо характерные для всех исенмарцев черты действительно придавали им известное сходство. Обветренная кожа, густые русые бороды и небесно-синие глаза.
Позади Хельгерда в котле варилась баранина, добытая у семьи бондов. Тормод лежал, накрывшись шкурой, и смотрел на проплывающие облака. - Не думаю, что материковые... - заключил он, - Кто из них рискнет путешествовать по Исенмару зимой?
- Бонды. - предположил Моди, - Кто-то согнал их с насиженного места.
- Бонды не могли развести костер в Роще. - предположил Хакон, помешивая варево в котелке, - Одно скажу наверняка. Мне не нравится, что у подножья горы ошиваются люди. Ночью костер может выдать нас, а ярл Вегард обид прощать не умеет.
И ярл Вегард действительно не умел прощать, а особенно бандитов. Хельгерд и его свора обокрали бондов, находящихся под протекцией ярла и тот, выслушав жалобы своих подопечных, решил судьбу странников.
- Завтра засветло, - решил наконец Хельгерд, - мы пойдем в Березовую рощу и разберемся с ними. Ночуем в дальней пещере.
На том и порешили. Хельгерд еще трижды возвращался на уступ. Незваные гости не думали оставлять Березовой рощи.
Синюшное зимнее утро и обжигающий кожу холод встретили путников своими объятиями. Под их ногами хрустел ещё не тронутый снег. Вчетвером они окружили лагерь незнакомцев. Каждый ждал, когда вожак даст сигнал, но тот не спешил вступать в бой. Между берез мелькали тени и каждому казалось, что он слышит дивную песнь. Хельгерд надвинул на лоб бобровую шапку и пополз ближе к лагерю. Снег не хрустел под ним, наст не проваливался. О Березовой роще говорили, как о доме Богов Исенмара, но этим утром Богов здесь не было.
Он спрятался за вязанками дров. За вырубку деревьев в этом священном месте полагается жестокая расправа. На поляне разбойник увидел жреца с острова Горячих камней да берсерка с того же острова. В центре лагеря стояли распряженные сани на которые был водружен здоровенный ящик, испещренный рунами и более древними письменами. Берсерк и жрец о чем-то спорили.
- Мы не можем дальше идти. - ревел берсерк, сотрясая сплетенной в косы бородой. - Она не даст себя сжечь
- Ты не понимаешь! - старик ударил берсерка клюкой, - Дубина! Ты не помимаешь!
Говорили, что на берсерков лучше не глядеть лишний раз, ибо нрав у них дурной, а характер как правило скверный и это при их-то нечеловеческой силе. Сейчас воин стоял виновато опустив голову. - Ночью крышка ящика открывалась. Я слышал это сквозь сон и не мог проснуться.
- Оглядись вокруг, дурной! Лишь крепкий сон и спас наши жизни.
Хельгерд громко свистнул и, отряхнувшись от снега, вышел из укрытия. Его люди поступили также. - Вам должно быть известно, - начал он, вращая в руках топор. - Это святое место.
- Как будто тебе есть до этого дело. - старик встал сзади берсерка, а тот в свою очередь потянулся к оружию, - Уходи. Забирай своих людей и уходи. Тебе не надо вмешиваться в это.
- Что ты городишь, старый? - спросил Моди, - Мы чтим Богов.
- Ты оскорбил нашу веру. - Хакон скалился, - За это мы хотим компенсацию. Все, что у вас есть и кое-что сверху.
Старый жрец что-что быстро нашептывал своему бойцу и судя по тому, как угасал взгляд берсерка то была магия, о которой многие слышали, а видели воочию лишь единицы. Слюна вытекла из приоткрытого рта и, захрипев, берсерк ринулся на Тормода.
Начался бой.
Человек, который задушил собственную жену умер сразу, не успев уйти от удара. Зачарованный шепотом старца, боец был огромен, но двигался на удивление ловко и проворно. Топор в его руках пел, рассекая морозный воздух.
Над Березовой рощей кровоточил зимний рассвет.
К моменту, когда сражение иссякло, а голова с густой бородой, заплетенной в косы, была насажена на березовый кол, вдали от покрытого татуировками тела, Хельгерд едва стоял на ногах. Хакон лежал на подтопленном кровью снегу с проломленной обухом головой и как рыба хватал ртом воздух. Вожак наклонился над умирающим и произнес, - Ты сражался честно. Врата бражного зала Великого Отца открыты пред тобой. Иди же и встреть своих предков. Ты смыл с себя позор.
- Что ты сделал?! - пожилой жрец глядел на них полными ненависти глазами, - Как по-твоему мы довезем наш груз до Немых хлябей?! А?! Ты что ли будешь сопровождать меня?
- Зачем тебе в Немые хляби, старец? - голос Хельгерда не выражал ничего. Руки тряслись, и он кое как сумел заткнуть за пояс топор. - Ты рубишь березы в Роще, а путь держишь в Хляби.
- И меня сопровождают берсерки.- взвыл дед, - Да, дурак, ты все правильно понимаешь! Да лучше бы я горного тролля на пути встретил или колдуна! Будьте вы прокляты, разбойники! Вы и Ваши предки! Весь Ваш род обливается слезами, глядя на то, как ты мешаешь воплотить замысел Великого Отца.
Жители Исенмара верили, что кроме Богов доблестных и великих существуют иные, коварные и подлые твари, цель которых развратить и обесчестить праведного человека, посрамить его род. Темные боги по преданиям были бессмертны и изгнать их можно было лишь одним способом - заколотив в липовый гроб, да сжечь на березе, срубленной в священной роще. Ритуал следовало проводить в отдаленном от людских жилищ месте, дабы дух твари, покинув тело, не мог найти новое и спустя время обратился бы в ледяной ветер, бродящий над хлябями Седого моря.
- Что в ящике? - Моди был суеверен и предания своего народа знал лучше прочих, - Что там и где остальные провожатые?
- Нас было десять человек. Мы пришли сюда за дровами и уповая на то, что в священном месте мы в безопасности, решили коротать ночь здесь. В ящике то, что не хочет покидать мир людей и каждую ночь призывает на помощь чудовищ. То, что явилось сюда ночью забрало жизни восьмерых лучших бойцов. Вот за них предкам не стыдно, а вы бандиты и воры!
Хельгерд больше не мог терпеть оскорбления и не смотря на строжайшее вето, наложенное на убийство жрецов, он несколько раз сильно ударил старика. Кровь запятнала руны и письмена на древнем языке, начертанные на ящике. Моди прислушался, а потом, скинув труп старика с саней на снег, приложил ухо к ящику. - Хельгерд, - прошептал он, - Если бы они заточили в ящик чудовище, оно бы, наверное, брыкалось и рвалось наружу.
- Вот именно. - гаркнул главарь банды, сократившейся до двух человек, - Клянусь Богами, в ящике сокровища, а на берегах Немых хлябей деда и его берсерка, ждет ладья.
- А если дед и правда жрец?
- Жрец бы не стал рубить дрова в Березовой роще. Это полная чушь, а я не безмозглый осел, чтобы в это верить. Если бы их было десять человек, мы бы и увидели десятерых. Да и как бы они смогли пленить темного бога?
- Тоже верно. - согласился Моди, - Я предлагаю сжечь наших парней вон на тех дровах. Костер будет что надо.
- Может быть и дым от этих деревьев очистит души наших друзей.
- А с врагами как быть?
- Голова берсерка прекрасно смотрится и здесь, -ответил Хельгард, указывая на кол, - а что до старика, мне не хочется возиться с телом лжеца. Пусть кормит зверье.
Хельгерд залез на сани и схватил крышку ящика. - Ну посмотрим, что там у нас. - она не поддалась.
- Ты измотан битвой. - покачал головой Моди, - Давай я.
Попытки обоих разбойников оказались тщетны. Они не могли вскрыть ящик и даже повредить его. Топоры отскакивали, не оставляя даже следов удара. - Колдовство! - рычал Хельгерд.
- Дед и был колдун! В ящике сокровища троллей!
Холодное зимнее солнце, нависшее над Березовой рощей, равнодушно наблюдало за тем, как жадность обуяла бандитов. Вороны, сидевшие на ветвях, не сводили глаз с убитых, лежащих на снегу, людей о которых позабыли товарищи. Покойники осуждающе взирали на тех, кто окончательно потерял человечность. Возня вокруг ящика продолжалась, но результатов она не приносила. Ящик сталкивали с саней, слыша заманчивый звон метала внутри него, и это лишь распаляло сердца бандитов.
Крышка отворилась, стоило только последним лучам закатного солнца оторочить линию горизонта алыми нитями. Не помня себя от усталости, Хельгерд рванул к ящику и замер. - Боги...- произнес он, - Боги! - Предводитель шайки видел слиток золота размером с хорошего барана.
Моди замер. - Вот это да. - прошептал он. - Боги сжалились над нами, вознаградили за труды и невзгоды. - разбойник не сводил глаз с драгоценных камней, коими до отказа был забит липовый ящик, расписанный рунами и древними письменами.
Никто из них не видел правды. На дне ящика лежала женщина невиданной красоты и улыбалась, обнажая жемчужно-белые клыки. - Но здесь добра хватит на одного. - прошептала она.
- Здесь не хватит на двоих. - вторил ей Хельгерд и тон его был исполнен мрачной решимости, - Тебе, Моди, искать здесь нечего.
- Пусть сокровища достанутся сильнейшему из нас, - подсказывала разбойникам рыжеволосая тварь, - Пусть поединок решит, кто из нас достоин обладать сокровищем.
Моди достал из-за пояса топор, а с земли подобрал щит берсерка. - Пускай Боги рассудят нас.
Бой мог длиться долго. Хельгерд был крепче и сильнее своего товарища. Оба они были одинаково вымотаны, но тем не менее, удача улыбнулась именно Моди. Везением в сложившейся ситуации была смерть. Хрипя, испуская кровавые струи, разбойник упал на снег и более не препятствовал своему вожаку. Хельгерд же отбросил топор и, пошатываясь пошел к липовому ящику, из которого на него глядела пара ненасытных золотых глаз. - Охотник за сокровищами. - произнесла девушка, красивее которых Хельгерду видеть не доводилось, - Иди же ко мне. Иди за наградой.
На ней были золотые кольца и обручи, пальцы украшали перстни, в которых даже безлунной ночью можно было различить блеск изумрудов.
- Кто ты? - спросил разбойник, - Откуда ты здесь взялась?
- Я охотилась. - она одарила его прекрасной улыбкой, - Мы все охотились.
- Не понимаю.
- А тебе и не нужно. Ты оказался лучшим охотником и потому я предлагаю тебе самостоятельно выбрать награду за труды. Ты можешь забрать мои украшения, - продолжала девушка, видя интерес в глазах охотника.- Этого тебе хватит на долгую и лишенную бедности жизнь, а можешь получить куда больше, чем способен себе представить.
- Что же?
- Вечность в моей компании. Силу и удаль. Твое тело слабо и немощно, я подарю тебе новое. Ты согласен?
- А взамен?
- Ты отдашь мне свое сердце, но поверь, его роль переоценена.
- Я согласен. - сказал он не раздумывая, утонув в её бездонных золотых глазах, - Я Хельгерд.
- Меня зовут Амелией. Я одна из дочерей Рогатого Пса. Тебе это о чем-то говорит?
- Нет.
- Так даже лучше. - она ловко выпрыгнула из ящика и обняла его, - Обещаю, ты не пожалеешь. Надо только чуть-чуть потерпеть.
Спустя век, когда вор проник в дом Амелии, Хельгерд понял - к ним явилась смерть и он был рад этой встрече. Когда под покровом ночи вор вскрыл сокровищницу, Хельгерд был обязан охранять добро хозяйки. Такова цена силы, такова плата за долгую, казавшуюся бесконечной жизнь. Дар, ставший проклятием. Счастье, ставшее бременем. Совесть, похороненная вместе с телами друзей.
Превращенный в чудовище, он шел забрать жизнь вора, надеясь на обратный исход. Вор был хитер и ловок. Вора звали Крысой, но о у него есть своя история.