Такого большого бегства Израиль еще не знал. Тысячи, даже, наверное, миллионы евреев и неевреев покидали Эрец Исраэль. Я, Наоми Штерн, 30 с небольшим лет, разведена, мать 2 детей, девочки 10 и мальчика 6 лет, была одной из них . Позади оставалось столько боли, унижения, - все то, что я испытала за 12 лет репатриaции (или эмиграции?), что я была уверена - там, на новом месте, все будет не так, а по-новому и прекрасно! Переполненная этими радужными мыслями, прислушиваясь к мирным, а временами и не очень, разговорам детей, я осматривалась по сторонам. Мы летели огромным самолетом, я никогда раньше таких больших не видела. Я разглядывала пассажиров и узнавала среди них знакомые лица. Вот, например, Борис и Мила. Сколько я их знаю, все время говорили только об одном: как бы свалить куда-нибудь из Израиля. Собирали какие-то документы, стояли в очередях в посольства разных стран. Впрочем, им это не мешало уверенно продвигаться по жизни и здесь: учиться, сдавать профессиональные экзамены, повышать квалификацию, менять места работы на все более престижные, а также - квартиры и машины. Я, честно говоря, всегда им завидовала "белой завистью". Но не продвижению по социальной лестнице, а их семейной жизни, где всегда были только любовь, взаимопонимание и уважение - то, чего у меня в семье, пока я была замужем, никогда не было и в помине... Потому-то я и ращу детей одна . Вот и сейчас Борис и Мила сидят как пара влюбленных ( впрочем, почему как?), в обнимку и нежно о чем-то воркуют. Я помахала им рукой , они мне тоже, и снова обратились друг к другу. А этого парня спортивного телосложения я где-то видела раньше, очень знакомое лицо, но имени не помню. Или мы вообще не были знакомы? Может, просто жили в одном районе? Нет, припомнить мне не удалось. Жаль, он мне симпатичен, надо бы не упустить его из виду когда приедем. Я размечталась: может быть, познакомимся, начнем встречаться? В конце концов я молодая свободная женщина! Он летит с каким-то мальчиком, наверное, это младший брат, для сына велик, да и жены не видно. Неожиданно он повернулся и посмотрел на меня, улыбнулся, что-то беззвучно сказал и подал какой-то знак рукой . Точно, он меня знает, - я обрадовалась. Завязка есть. Теперь дело за малым... Мне вдруг представилось, что мы стоим, обнявшись, на берегу моря и он нежно целует меня, а потом - как будто мы занимаемся любовью тут же, на пляже, у кромки воды. Я сурово приказала себе прекратить эти эротические фантазии - тоже, нашла время! Но видно длительное отсутствие мужчины в моей жизни все-таки не могло пройти бесследно. А это кто? Вот так сюрприз! Это же мой бывший супруг, папаша моих детей, хам, грубиян и злостный неплательщик алиментов, . Ну почему он не мог сесть в другой самолет! Хоть бы дети его не заметили, да и мне не хочется ни самой ему на глаза попадаться, ни видеть его вообще. Я отвела глаза и стала смотреть в другyю сторону. Снова знакомые - супруги Шекель. Как их настощая фамилия я уже не помню, но за глаза все называли их только так за фантастическую жадность и скупость. А вот группа симпатичных людей с доброжелательными, открытыми лицами, они мне машут и улыбаютcя, но мне никак не вспомнить, откуда я их знаю.Один кричит мне: "какие у тебя хорошенькие детки, Наоми!". Я в ответ крикнула: "Спасибо". Господи, кто же они? Впрочем, у меня уже нет времени гадать, потому что, похоже, самолет приземлился и все пассажиры организованно направились к выходу. Я и мои дети влились в общий поток. Сразу после выхода из самолета и недолгого спуска по трапу мы попали в большое светлое здание, где, видимо, располагалась иммиграционная служба. Вся процедура оформления осуществлялась прямо тут же, на месте, в нескольких метрах от трапа самолета. Вскоре я поняла, что это была не просто иммиграционная служба, но и что-то вроде министерства абсорбции, потому что здесь выдавали не только документы, удостоверяющие личность, но и, если можно так выразиться, "социальный пропуск" в новое общество. Процедура происходила быстро и четко, в коридорах - тихо, светло и уютно, и хотя было нас очень много, места хватало всем. Я отметила это с удовлетворением, вспоминая бесконечные очереди в мрачноватом здании Иeрусалимского отделения министерства абсорбции. "Хорошо они придумали - все оформление сразу за одно посещение, везде бы так !" - пoдумалa я, и как раз увидела "влюбленных голубков" с детьми. Они радостно, как на крыльях, выпорхнули из кабинета чиновника. Увидев меня, они подбежали и заговорили, перебивая друг друга: - Наоми, здесь чудесно! - Мы будем жить за городом на вилле с бассейном! - И еще там озеро, представляешь? - Боренька обожает рыбалку! - Дети пойдут в школу и садик с творческим уклоном! - Но это не главное, ты послушай наcчет работы, какая потрясающая здесь система! Я, например (это сказала Мила), - была т а м программистом. A работала я на Коболе, ну кому он, спрашивается, нужен? Старье, прошлый век! Мне просто повезло, что этот проeкт был большим , долгосрочным и трудоемким, поэтому его не переводили на более современные языки, а продолжали лепить на Коболе, а я-то других языков и не знаю! Короче, здесь я буду заниматься той же темой , и главное, в этот проeкт попали почти все мои бывшие сотрудники! Я обожаю наш коллектив... Но больше всех - тебя! - она прижалась к мужу. - Ну, а теперь ты расскажи Наоми про себя. Нет , лучше я caмa eй расскажу. Ты ведь помнишь, как Бореньке сначала не везло с работой . Ученых степеней у него нет, он учебу из-за меня и из-за вот этих спиногрызов не закончил ( она потрепала детей по головам), поэтому перебивался кое-как то водителем, то кладовщиком - ну, ты помнишь, - пока не устроился на этот компьютерный завод, где и получил уже все льготы и нормальную зарплату и машину. Но все-таки эта работа была слишком тяжелой для него, там же ночные смены! А больше всего на свете Боря любит писать пародии на стихи, у нас их полный чемодан. Он иногда читал на вечеринках, ты помнишь? (Я помнила и невольно поморщилась.) Все умирали со смеху, помнишь? Я кивнула головой , потому что действительно умирали, действительно все, за небольшим исключением, и этим исключением была я. А Мила увлeченно продолжала: - Но это было всего лишь хобби. Так здесь - ты не поверишь - ему предложили место в газете, в отделе юмора, "страничка литературной пародии!" Наоми, я просто не верю, это как в сказке. Тут она посмотрела по сторонам: - А кстати, где же твои ... Она не закончила фразу, потому что ее дети заверещали и резко утянули ее в сторону. - Ладно, пока, увидимся! - крикнула Мила , помахала рукой и все семейство двинулось к выходу. - А куда пошла Лейка, я хочу с ними, - заныл мой сын, который был неравнодушен к их девочке с тех пор, наверное, как помнил себя в своей мaленькой 6-летней жизни. У Арончика и Лейки за плечами был солидный 2-летний опыт общения в детском саду. - Подожди, сыночек, скоро наша очередь, может и мы тоже поселимся там же, может, туда всех эмигрантов направляют, - ответила я, не особенно веря своим словам. У этой пары как-то всегда все было гладко в жизни, как будто Госпожа Удача крепко привязана к ним, а до других не дотягивается. До меня, например. Но тем не менее - я тоже здесь, так же как и они, которые мечту о том, чтобы "свалить из этих палестин" вынашивали долгие годы, а летели мы в результате одним самолетом. - Мама, а папа тоже здесь, как ты думаешь? - прервала мои размышления дочка. - Не знаю, Дана, а зачем тебе? ( я не обманывала, потому что в данный момент я его действительно не видела). - Ты его вообще помнишь? - Помню, как он возил меня в "Суперлэнд" и в "Аттракцию". - Если мы ему нужны, он нас найдет, вот увидишь, - ответила я, прекрасно понимая, что не нужны и не найдет. Разве последние годы жизни в Израиле не яркая демонстрация этого? В данный момент я больше была раздосадована тем, что спортивный парень куда-то исчез вместе со своим мальчиком. Тем временем из кабинета вышли супруги Шекель с родителями жены и тоже стали наперебой рассказывать: - Жилье в центре города! - 5 минут ходьбы от работы, значит не надо тратить ни бензин, ни время! - Можно делать по 2, даже по 3 смены, сверхурочные - по тарифу 200% каждый час! Не 125, и не 150, предстaвляешь, Наоми? - Да здесь просто рай! - Удачи, увидимся! Вскоре подошла и моя очередь. Детям я велела вести себя тихо и прошла в кабинет. За столом сидела женщина ослепительной красоты. Ее лицо не выражало никаких эмоций . На столе у нее не было ни папок, ни бумаг, но впечатлениe было такое, что ей это и не нужно, что она и так все знает. - Наоми Штерн, дочь Бэллы, дочери Ребекки, мать Даны и Арона, была посвящена Хаиму сыну Брахи и Нахума, получила развод после 7 лет супружества, - сказала она, глядя мне в глаза. ( Да, она так и сказала: посвящена, а не была замужем. ) - Ты будешь жить в 47 квартале в караване и тебе предоставляется место уборщицы на заводе по производству рыбных консервов. С детьми ты расстанешься, потому что квартал 47 - не место для детей, а твои дети будут жить в домике у озера. К такому повороту я была совсем не готова, и несколько мгновений не могла вымолвить ни слова под пронизывающим взглядом этой женщины. Наконец ко мне вернулся дар речи. - Но почемy? За что? Я не хочу без детей! Я со временем выберусь из этого квартала и... - Я слышала, как мой голос дрожит от отчаяния, но при этом меня переполняла непонятная уверенность в том, что "приговор окончателен и обжалованию не подлежит", и что никогда я из этого квартала не выберусь. - С твоими детьми все будет хорошо, не беспокойся о них, - лицо женщины на миг осветила улыбка. - Прощай, Наоми Штерн! Когда я вышла из кабинета, детей у двери уже не было. Я с ними даже не попрощалась. Меня ждал 47 квартал.
* * *
Новая жизнь, от которой я так много ждала, о которой мечтала, летя в самолете, оказалась настоящим адом. Гораздо хуже всего того, что я успела повидать за свои 30 лет. Караван, в котором меня поселили, был жуткой развалюхой , с дырами, пятнами ржавчины, клопами и тараканами, да еще и находился он в окружении зловонных мусорных куч. Моя первая съемная квартира на Земле Обетованной , в которой всего лишь протекала крыша, стены покрывала плесень и не было ни отопления, ни горячей воды, сейчас бы мне показалась дворцом. В караване постоянно отключали то воду, то свет, а газовой или какой-либо другой плиты там не было вообще. Впрочем, и потребности готовить еду у меня не было. Чувство голода сразу атрофировалось по приезде сюда, и, честно говоря, мне это не мешало. Каждое утро я вставала в 5:00 ( самое ненавистное мне время для вставания) и шла на завод, где облачившись в вонючий склизский халат, резиновые сапоги, перчатки и фартук, начинала свою тяжелую унизительную работу: мытье полов, конвейеров, столов и инструментов для разделывания рыбы. Не проходило дня, чтобы едкий раствор для мытья не попадал мне на кожу, и немедленно на этом месте образовывалась язва, которая потом долго не заживала. Также в мои обязанности входил сбор кишок и чешуи. Вонь всюду стояла невообразимая, я сама вся пропахла рыбой , но часто, придя домой, я была настолько уставшей, что не было сил помыться, а если и были, то обычно не оказывалось воды. 47 квартал стоял особняком, здесь был только рыбный завод и эти ужасные караваны, а больше ничего. Никаких контор или учреждений. Но что самое странное, не было и транспорта, на котором можно было бы выбраться. Вокруг квартала, насколько хватало глаз, расстилалась каменистая пустыня. Вообще непонятно, почему это называлось кварталом. Внешне это место было напоминало зону, только без колючей проволоки и вышек. С тех пор как я оказалась здесь, я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь приезжал или уезжал отсюда. На заводе, как ни странно, трудился и мой бывший супруг, отец моих детей, что давало повод позлорадствовать. Меня он не замечал, или делал вид что не замечает. Я вела себя с ним так же. Публика, которая меня окружала, производила отталкивающее впeчатление, как мужчины, так и женщины, поэтому я ни с кем не общалась и жила как отшельница: без детей, без мужчины, без подруг или даже знакомых, с которыми можно хотя бы поговорить. Думаю, что я сама тоже производила на остальных обитателей этого жуткого места впечатлениe не менее от талкивающее. Через несколько дней после моего прибытия в квартал нам нежданно-негаданно дали выходной. Кажется, в субботу, как в Израиле. Я была совершенно cчастлива в этот день уже от того, что нахожусь не на заводе, а в своем ржавом караване, это было воcxитительно! Но главное - теперь я приобрела некоторый opиeнтиp во времени и цель: надо дожить до субботы, и будет долгожданный отдых! Но моя вторая суббота оказалась совсем непохожа на первую. Рано-рано утром, еще затемно, в мой караван с грохотом ворвались представители власти квартала, очень похожие на тюремных надзирателей, вооруженные цепями и резиновыми дубинками. Дверь, запертая на ночь изнутри, их не остановила. Они грубо вытащили меня из кровати, дали несколько минут на одевание, причем все время подгоняли пинками и ударами. За эти несколько минут я вся покрылась синяками, рубцами и кровоточащими ранами. У меня зародилась робкая надежда, что сейчас я упаду и потеряю сознание от боли, но этого не случилось. Тогда я попыталась симулировать, но меня начали избивать, и от первого же удара я моментально поднялась сама, потому что боль стала нестерпимой, а желанная отключка не наступала. Казалось, что эти нелюди видят меня насквозь. Мне же, как я ни старалась, почему-то так и не удалось разглядеть их лица, только чем дольше я на них смотрела, тем больший ужас меня охватывал, и вскоре от желания рассмотреть не осталось и следа. После избиения меня запихнули в фургон, где уже находились другие люди, и нас повезли в неизвестном направлении. Как я ни пыталась определить направление и расстояние, у меня ничего не вышло. Ни в этот раз ни впоследвтвии. По прибытии на место , когда двери фургона открылись, солнце уже стояло довольно высоко. Нас выпустили на огромное поле, засаженное какой-то неизвестной мне культурой довольно мерзкого вида, с колючками и стеблями покрытыми коричневой слизью. Запах растений вызывал тошноту. Нам предстояло целый день возиться с "вонючками", как я их прозвала: пропалывать, окучивать, подвязывать, вытаскивать с корнем из земли и складывать в мешки. Я не знала, что это за растения, кому и зачем они нужны, но подозревала, что это какой-то новый наркотик. Солнце пекло нещадно, пот лил с меня градом, разъедая полученные утром раны, дико кружилась голова, ноги подкашивались, подступала тошнота - но я ни разу не упала, ни разу не отключилась, словно все время невидимая нить удерживала меня на самом краю. Естественно, жуткие охранники околачивались тут же, рядом, постоянно напоминая о своем существовании с помощью дубинок и цепей, либо тяжелых армейских ботинок. Так мы работали до темноты. Следующий день на рыбном заводе после поля показался почти что каникулами. Да и охранников там не было видно. Я не понимала системы, по которой нам либо давали выходной , либо лишали его. Но этот день никогда не был похож на остальные дни недели, потому что он или становился днем долгожданного отдыха, или - еще более кошмарным, чем все остальные дни. Если за день нам удавалось убрать все поле, то к следующему разу проклятые растения успевали вырасти вновь. Либо нас везли на другое поле - вычислить направление я так ни разу и не смогла. Честно говоря, я потеряла счет времени, совсем как заключенный, которого приговорили к пожизненному сроку. Впрочем, почему, как? С первого же дня я начала думать, как бы отсюда выбраться, добраться до какой-нибудь цивилизации, но, учитывая все обстоятельства: пустыня, отсутствие транспорта, незнание местности, пока что решения не нашла. Более того, если я начинала мысленно строить планы побега, меня охватывал безотчтный страх; воображение начинало рисовать картины гибели в пустыне, одну ужаснее другой , сердце сжималось, а ноги предательски подкашивались, так что в конце концов мне приходилось заставлять себя прекратить даже думать на эту тему и сосредоточиться на рыбьих кишках, которые всегда имелись в изобилии. Дни проходили за днями, я безумно уставала, сон уже не приносил облегчения, я все реже мылась и все больше утрачивала способность ясно мыслить. Даже сны перестали мне сниться, а это была моя последняя отдушина. Кроме того, у меня прекратились месячные, значит я стала бесплодной, и это в 30 с небольшим лет! Последнее удручало меня больше всего ( не считая разлуки с детьми), ведь после того, как весь этот кошмар закончится, я не смогу создать новую семью! Но окончание кошмара пока не представлялось реальным. Однажды я, придя на работу, не увидела своего бывшего супруга. Его не было нигде: ни в цеху, ни в подсобках, ни во дворе, и кого бы я ни спросила, никто ничего не знал о его судьбе. Может, он покончил с собой ? Я отбросила эту мысль, потому что хорошо его знала. Ясное дело, он сбежал! Я лишилась единственной радости - видеть его на этом рыбозаводе, - и решила, что тоже больше здесь не останусь. Мысли вдруг заработали четко, как давно уже не работали. Я уйду в пустыню. Я же не чувствую ни голода, ни жажды - прекрасно! Или я дойду куда-нибудь, или погибну по дороге, но жить в этом аду в разлуке с детьми я больше не желаю. Странно, но в этот раз я не испытала удушья страха, которое обычно сопровождало возникновение подобныx мыслей. Я пошла в подсобку, взяла кусок едкого хозяйственного мыла, притащила туда брандспойт, тщательно помылась и постирала одежду. Вдруг взгляд мой упал на искусственный пруд, в котором разводили рыбу. Мне неожиданно захотелось окунуться в этот пруд как в микву. Я сделала это один единственный раз в жизни - перед хупой , но благословение я вроде помню, хотя оно мне совершенно не нужно, ведь благословение произносится после окончания месячных для близости с мужчиной. Тем не менее мне почему-то ужасно хотелось его произнести, я чувствовала, это сейчас необходимо ( ведь иногда старухи или вдовы тоже его произносят, например, перед Судным днем...) Вокруг не было никого, кто мог бы помешать, и, отогнав багром рыбу, я вошла в бассейн, окунулась 3 раза с головой и сказала благословение. Когда я вышла и оделась, то почувствовала прилив сил. Набрав питьевой воды и прихватив пару тряпок для защиты от солнца, я пошла прочь от завода. Никто меня не удерживал. Я не задумывалась, куда идти, потому что пейзаж вокруг был совершенно однообразный, но ноги словно сами выбрали направление, и похоже, оно оказалось правильным, потому что вскоре после того, как я прошла примерно 3-4 километра, на горизонте что-то стало меняться, проступили какие-то неясные очертания. Я ускорила шаг. Не знаю сколько времени прошло, но силы стали покидать меня. Очертания на горизонте не иcчезли, как мираж, но не стали ни ближе, ни яснее. Вскоре я нашла небольшой валун, который отбрасывал узкую полоску тени, и присела возле него на каменистую почву, чтобы дать хотя бы какой -то отдых гудящим от напряжения и покрывшимся волдырями ногам. Выпив воды, я получше замотала голову тряпками, прислонилась к валуну спиной и, кажется, задремала, а может впала в забытье от усталости: точно не помню, ведь в последнее время я перестала видеть сны. Очнулась я от того, что у меня в голове словно щелкнул выключатель и красным светом высветилось слово "опасность". Я почувствовала себя механизмом, перешедшим в другой режим работы. Чувства обострились, мышцы напряглись, рассеянные мысли как-то сконцентрировались и приняли единое направление. Я услышала звуки, совсем слабые, но не оставляющие сомнения в том, что сюда кто-то приближается со стороны, противоположной той, где я пряталась от солнца. Похоже, что нежданный гость едет верхом на каком-то животном. Судя по легкости шагов, животное небольшое, скорее всего мул или ослик, но не лошадь и не верблюд. В положении, в котором я сейчас находилась, то есть в бегах, никая встреча не сулила ничего хорошего, поэтому я посильнее прижалась к валуну, не делая никаких попыток высунуться и посмотреть на приближающегося всадника. Я старалась не дышать и только молилась о том, чтобы он проехал мимо. Стук копыт становился все четче, с меня лил пот в три ручья от жары и напряжения, я уже поняла, что встреча неизбежна, и пыталась морально подготовить себя к этому, но тем не менее, когда из-за валуна протянулась волосатая рука и ухватила меня за волосы, я закричала не столько от боли, сколько от неожиданности. Обладатель волосатой руки, не выпуская пряди моих волос, схватил меня другой рукой за плечо и подтащил меня к себе. Он был одет в одежду бедуина, лицо скрывала повязка . B голове у меня вертелась одна мысль: "Убьет или изнасилyет?" Бедуин не говорил ни слова, но похоже было, что он выбрал второе, хотя вполне мог исполнить первое потом, по окончании второго. Он повалил меня на землю и начал рвать мою и без того ветхую одежду... Я сразу поняла, что он сильнее меня, поэтому кричать и отбиваться абсолютно бесполезно. Оставалась хитрость. Я замолчала и перестала сопротивляться, откинула назад голову и закатила глаза. Бедуин немного ослабил хватку, и тогда я схватила с земли небольшой, но довольно тяжелый камень и ударила его прямо в висок, вложив в удар не столько силу, сколько злость и отчаяние. Тело бедуина мгновенно обмякло, отяжелело и еще сильнее придавило меня к земле. На на миг я испугалась того, что могу умереть прямо так, под ним, от того, что не смогу дышать. Эта мысль придала мне сил, и я начала отчаянно извиваться, и в конце концов выбралась. Отдышавшись я вспомнила, что в боевиках и триллерах, которые я когда-то давно, кажется, что в прошлой жизни, очень любила смотреть, положительный герой постоянно оставляет недобитого отрицательного у себя в тылу и потом ему приходится сполна расплатиться за великодушие и беспечность. Когда в фильме бывали такие моменты, я раздраженно кричала герою : "Добивай, идиот!" И вот сейчас я мысленно прокричала себе "Добивай, хуже будет!", но поняла, что не смогу этого сделать. Я не убийца! Я смогла ударить человека камнем по голове только в целях самозащиты, когда же острый момент миновал, я почувствовала, что на большее уже не способна , и сразу простила всех голливудских режиссеров и сценаристов, с завидным постоянством использующих схему с "недобитым плохим". Я решила скорее бежать отсюда, тем более, что теперь у меня был ослик и, когда я села на него, он на удивление покладисто двинулся вперед. Мысли о раненом, а может быть, даже убитом бедуине я гнала прочь. Но одна мысль назойливо возвращалась вновь и вновь: когда его лицо приблизилось ко мне, я уловила знакомые запахи. Это была смесь мужского одеколона и черного кофе. И откуда у него в пустыне одеколон? Неожиданно появились давно забытые ощущения голода и жажды. Вода у меня была с собой, к cчастью, она не разлилась во время борьбы с бедуином, потому что перед нападением я поставила бытылку чуть в стороне. Я слезла с ослика и немного попила. Первая пара глотков принесла некоторое облегчение. Но вскоре звериный голод проснулся во мне и затмил все: усталость, жажду, страх и надежду. Я легла на землю, сделала еще парy глотков воды, но это лишь усилило мучения. В памяти стали всплывать произведения художественной литературы, в которых герои попадали в похожую ситуацию, но все было не то: Мересьев очутился в лесу, Робинзон - на острове. Кажется, с кем-то из героев Стивена Кинга было подобное, в книге "Противостояние", так там героя в последний момент спас злой чародей - чтобы убить потом, после выполнения им Большой Миссии. Воды надолго не хватит, сил идти уже нет. Я подумала, (простите за банальность!), что теперь спасти меня может только чудо. Только чудо меня и спасло. Ведь иначе я бы не продолжала это повествование! Жаль, что, случившееся со мной не сможет стать руководством к спасению для тех, кто окажется в пустыне без воды и еды. Ко мне подползла жирная, странно неповоротливая ящерица. Я сразу вспомнила фильм "Шокирующая Азия", а именно - кадры про китайскую женскую армию. Там показывали, как женщины глотают живых ящериц. Признаюсь, мне эти кадры тогда показались более шокирующими, чем все остальные вместе взятые: про то, как протыкают палками тела живых людей, про ритуальные убийства, питье воды из источника, в котором плавают разложившиеся трупы, и разные секcуальные извращения. Но сейчас я схватила камень , второй раз за этот день, и с размаху опустила его на ящерицу. Пока я сидела, раздумывая, как ее сьесть, я вдруг вспомнила, что последние 12 лет я вообще не ела некошерной пищи: я не покупала в русском магазине ни свинину, ни импортный гусиный паштет, ни черную икру, ни мясо краба. Эти не совсем уместные в данный момент мысли, тем не менее оказались спасительными: меня начало рвать, вернее, просто выворачивать наизнанку, потому что рвать было нечем, а спазмы накатывались один за другим. Мне представилось, что это я так рожаю необычным способом, через рот, что желудок стремится выйти наружу и скоро он освободится из моего тела, упадет на землю и продолжит пульсировать и сокращаться, а может быть, даже закричит... В конце концов я потеряла сознание.
* * *
Когда я пришла в себя и открыла глаза, меня ждали 2 сюрприза: один приятный, другой неприятный. Неприятный сюрприз заключался в том, что ослик сбежал, а приятный - в том, что призрачные контуры на горизонте стали намного отчетливее, словно я преодолела приличный кусок пути будучи в отключке. Голод и жажда заметно притупились, откуда-то появились силы, и я бодро двинулась по направлению к аккуратным домикам, стоящим на берегу водоема с зелеными берегами. Вскоре я была уже возле овального озера необыкновенной красоты, а ближайший домик был в нескольких шагах от меня. Он выглядел точь в точь как дом моей мечты, во всяком случае, снаружи, и был окружен садом, одна сторона которого примыкала прямо к озеру. В саду слышались голоса детей и мне показалось, что это голоса Даны и Арончика. Галлюцинация? Через мгновение я уже была у живой изгороди из кустов розы и шиповника. Нет! Слух не обманул меня - это были мои дети, теперь я их увидела: они и еще один мальчик, старше Арона и младше Даны, качались на качелях. Кажется, я раньше где-то видела этого мальчика. Я уже готова была броситься к детям через кусты, как вдруг дверь дома открылась и на пороге появился мужчина, в котором я узнала того спортивного парня из самолета, он еще летел с мальчиком. Ну конечно, этот мальчик - его сын или брат! Надо же, как интересно! Неужели наши дороги все-таки пересекаются? Он позвал: - Рони, Дана, Арон, домой, мама зовет! "Какая еще к черту мама!" - пронеслось у меня в голове, но я тут же получила ответ на свой вопрос, потому что рядом с парнем появилась красивая, молодая, хорошо одетая и ухоженная женщина, лицо которой показалось мне знакомым. Она обняла мужчину и тоже позвала детей домой. Дети побежали к дому по траве и через минуту все скрылись за дверью, украшенной витражами (и дверь, и витражи были из "Дома моей мечты" ). Я была совершенно ошарашена и уже собралась было ворваться в дом и предъявить свои права на детей, но в последнюю минуту здравый смысл все-таки взял верх над эмоциями, и я решила для начала собрать побольше информации. Оглядев еще раз сад и обнаружив помимо качелей увитую плющом беседку, в тени деревьев - столики и кресла , а рядом - небольшой фонтанчик в окружении цветов, похожий на ключ, бьющий из скалы, я убедилась, что этот дом каким-то неведомым образом является домом именно моей мечты. Это упрощало мою задачу. Значит, где-то должно быть окно во всю стену, занавешенное прозрачными гардинами, и это будет окно гостиной. Обогнув дом, я увидела именно такое окно, и, найдя зазор между занавесками, заглянула внутрь. Там действительно была гостиная. Я сразу узнала ее - самая красивая и уютная на свете, она принадлежала дому моей мечты. В гостиной на диване сидел тот парень в обнимку с женщиной. Она-то и стала обьектом моего пристального внимания. Я разглядела длинные темные волосы, красиво уложенные, шелковый халат с широким поясом, который выгодно подчеркивал ее талию, стройные загорелые ноги, ногти покрытые перламутровым лаком (мой любимый цвет!). Только лицa я не видела, потому что лицо было повернуто в сторону пожилой худощавой женщины с короткими наполовину седыми волосами, которая держала на руках чудесного малыша 6-7 месяцев, черноглазого, с пушистыми завитушками волос, аккуратными губками и крошечным носиком, белоснежно-мраморной кожей и розовыми пяточками. Я догадалась, что пожилая женщина - это мать парня. Кажется, я видела ее раньше, в Израиле, но имени не помню. Дана и Арон сидели по бокам от нее и веселили малыша. Рони щекотал ему ножки. Малыш звонко смеялся. Как давно я не слышала детского смеха!.. Все присутствующие в комнате были заняты малышом, поэтому меня никто не замечал. Я почувствовала, как сердце мое сжалось от боли: ну почему всего этого нет у меня, чем я заслужила тот кошмар, в котором жила последнее время? Почему я тут прячусь, грязная, оборванная, измученная, а не сижу в этой гостиной.... Но через мгновение мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не закричать от изумления и страха. Потому что внезапно женщина повернула ко мне лицо. Ее лицо - с искусно наложенным макияжем , такое молодое, цветущее, счастливое и прекрасное, которое на первый взгляд показалось мне немного знакомым - на самом деле было моим лицом, как будто я взглянула в зеpкало в лучшие дни своей жизни, если такие дни вообще были. На меня смотрела моя улучшенная копия. Или это я - ее ухудшенная копия? Я отшатнулась от окна, пока меня не заметили. Нереальность происходящего привела меня в полное замешательство, но остатки разума все-таки породили наверное единcтвенно правильную в данный момент мысль: "Тебе туда нельзя!" Я завернула за угол дома ( с другой стороны не было такого окна ), протиснулась между розовыми кустами, сильно ободравшись, и побрела прочь. Что же тут происходит? Где я? Кто они? Настоящие ли? Или мое тело погибает в пустыне от жажды, а мозг видит галлюцинации? Неожиданно в памяти всплыл фантастический триллер со Шварцнеггером в главной роли. Там героя клонировали, и их стало двое. Так вот, клон тоже наблюдал за оригиналом, находящимся в доме, как вор, из-за угла, и при этом не понимал, что происходит. Кстати, при просмотре фильма я быстро догадалась, кто из них клон, хотя подразумевалось, что зритель не должен догадаться до явного признания и раскрытия карт. У клона еще был узелок на нижнем веке, признак того, что он клон. Конечно, это безумие, но я решила проверить свои веки. Сделала я это не сразу, а после некоторой борьбы с собой, потому что, с одной стороны, делать подобные проверки, основываясь на фантастическом фильме - очевидное сумасшествие, с другой стороны - а вдруг проверка даст результат?.. Наконец, я все-таки ощупала веки и ничего не нашла, но в данном случае золотое правило "отсутствие результата - тоже результат" не работало. Я приблизилась к озеру и тут же у меня возникло ощущение, которое можно было бы назвать "дежа вю", если бы то что я увидела было просто похоже на какое-нибудь знакомое мне место. Но ... ... Не плачь, моя девочка, давай смотреть картинки, видишь, какие красивые? Это - садик, это - фонтанчик, это - улицa в деревне, а это - причал. А вот пруд с лебедем, правда красиво? - Праа-вда... Память перенесла меня почти на 30 лет назад, в раннее детство, на колени к маме, держащей в руках альбом с открытками, которые дедушка привез из Германии в 1945 году. - А вот лужок, на нем коровка пасется, а это - мельница, там делают муку! Какая картинка тебе больше нравится? - С лебедем. - Давай еще раз ее откроем! Немецкие картинки - одна красивее другой, но от пруда с лебедем я не могу оторваться: зеркальная гладь воды, на берегу - высокая густая трава, цветы , нависающие над водой, в воде кувшинки и водяные лилии, изящный низкий мостик, вернее - лежащая прямо на поверхности воды каменная площадка, к которой привязана небольшая лодка с веслами, а возле площадки белый лебедь гордо изогнул шею и любуется своим отражением. Этот альбом я не раз рассматривала, будучи ребенком, причем всегда дольше всего смотрела на картинку с лебедем - самую любимую, - а потом совсем про него забыла и долгие годы не вспоминала, но вспомнила сейчас, потому что эта часть сада, вернее, часть берега озера, на которую я смотрела, была точной копией той картинки. - "Матрица" - подумала я. - Фильм о виртуальной реальности. Или "Сканирование мозга". Я в какой-то компьютерной игре. Да я и сама могла бы такую игрушку написать, если бы работала по специaльности, как Милка. Только не на коболе, а на каком-нибудь современном языке с графическими приложениями..." Но желание искупаться отвлекло меня от этих честолюбивых мыслей, и я прямо в одежде вошла в воду. Вода была прохладной, какой-то необыкновенно мягкой и душистой от цветов. Освежившись и придя в себя, я сняла одежду, постирала ее, повесила на мостик просушиться и , вспомнив как помогло мне ритуальное омовение в рыбном аду, совершила его снова, а затем произнесла благословение. Вновь я почувствовала прилив сил, да и мысли тоже немного прояснились. Окончательно оправившись от пережитого шока, я решила продолжить расследование. Натянув на себя приятно мокрую одежду, я направилась к следующему домику, также стоящему на берегу озера. Он тоже был окружен живой изгородью, но не розами, а кустами сирени и черемухи. Цветов сирени я не видела ни разу за последние годы: ведь ни сирени , ни черемухи в Израиле не было. Вдохнув чудесный запах, я словно на миг вернулась в прошлое, беззаботное детство, родительский дом, школу... Отогнав ненужную в данный момент ностальгию, я осторожно заглянула через кусты в сад, где тоже слышались голоса детей. На этот раз я не удивилась, увидев знакомые лица. С трудом сдержавшись, чтобы не позвать находившихся в саду, я продолжила наблюдение. Там, в саду была моя школьная подруга по имени Алёна, она сидела на траве и играла со своими тремя детьми от разных браков. Мое желание обратиться к Алёне довольно быстро прошло, поскольку я поняла, что не хочу показываться на глаза ей, радостной и беззаботной, в таком виде, какой я имела сейчас . Об Алёне следует рассказать отдельно, потому что это очень колоритная личность. Во всяком случае, в моих глазах. Она легко и спокойно строила свою жизненную карьеру, не имеющую ничего общего с профессиональной или общественной деятельностью. Тем более, что у Алёны не было ни образования, ни профессии, да ей это и не было нужно. Алёна 4 раза была замужем, не считая романов разной степени глубины и продолжительности. Причем всегда, неважно, кто являлся ее партнером на данный момент, в этой паре она была тем, кто позволяет себя любить. Мужей, любовников и поклонников, она обычно покидала сама, и это для нее никогда не являлось трагедией, потрясением или ломкой, как например, для меня, которую один-единственный развод сломал, раздавил, унизил и заставил потерять веру в людей. Алена расставалась с очередным мужем или сожителем, как будто просто-напросто переезжала на новую квартиру .... Она никогда не работала и даже не училась, рожала ребенка и занималась домом. Самое интересное, что она умудрялась сохранить дружеские отношения со всеми бывшими партнерами, будь то муж или любовник. Они вместе приходили к ней в гости, делали подарки ей, а также всем ее детям. Женщины, не столь удачливые в личной жизни, называли ее "шлюхой" или "проституткой", но мне было ясно, что это от зависти. Должна признаться, я и сама ей завидовала. Ее первый муж, который также как и Алёна учился вместе со мной в школе, в параллельном классе, как-то раз сказал мне: "Алёнушка - как гейша. Быть гейшей - это же большой почет. Если женщина преподносит мужчине себя как произведение искусства, на которое ему никаких денег не жалко - что в этом плохого? Ну вот например Эммануэль из известного французского фильма, кому придет в голову называть ее шлюхой? Все ее связи и романы - это что-то такое возвышенное и прекрасное..." Помню, что тогда я не стала ему возражать только подумала про себя "Вот дурачок, жаль мне тебя". Талант Алёны по-моему заключался в том, что она мастерски освоила игру "я у мамы дурочка", что необыкновенно импонирует большинству мужчин. Мужчины рядом с Алёной необыкновенно выростали в собственных глазах. Плюс, конечно, ее яркая внешность: Алёна, чистая славянка, была счастливой обладательницей золотистых волос, голубых глаз, молочно-белой кожи и маленького чуть-чуть курносого носика - экзотика, которая так нравится мужчинам юга. Такая настоящая "Русская Дива", как ее описывал мой любимый писатель Эдуард Тополь. Алёна с трудом закончила среднюю школу, будучи уже беременной от одноклассника Миши, красивого еврейского юноши, начинающего художника. Вскоре после рождения их первенца Саши они уехали в Израиль. В Израиле художник Миша не смог обеспечить ей и ребенку какой-либо хотя бы относительно достойный уровень жизни, и Алёна ушла к израильтянину, хозяину продуктовой лавки, невысокому, коренастому и губастому марокканцу, простому "как североафриканский валенок", - шутила сама Алёна. И как правило удовлетворенно добавляла: "Зато он такой практичный и хозяйственый, и к Сашеньке - как к родному сыну." Из съемного олимовского жилища на улице Бар-Юхай, обставленного наполовину разломанной мебелью со склада, она переехала в более престижный район и поселилась с ним в недавно купленной и отремонтированной квартире, вполне уютной по израильским меркам. "Североафриканский валенок", этот прирожденный торговец, сравнительно недорого купил ей почти новенький Фиат "Uno" за цену "НАМНОГО ниже мехирона" (эта фраза повторялась с придыханием, полным священного трепета) . Год спустя Алена родила ему дочку, а спустя некоторе время, поняв, что они все-таки дети разных народов и точки соприкосновения не простираются за пределы постели и кошелька, она вернулась к Мише, причем в этом переходе не было даже тени трагедии. "А мы с Мишкой снова сошлись", - Алена говорила об этом тaк буднично и обыденно... Миша с радостью на ней снова женился, даже свадбу они сыграли. Я была на этой свадьбе, она состоялась в русском ресторане. Помню, как "молодожены" поднялись на сцену и под аккомпанимент ансамбля исполнили на два голоса песню "Первая любовь школьные года". О, какие аплодисменты они тогда сорвали!.. А покинутый израильтянин добровольно назначил Алёне приличные алименты на ребенка , а взамен получил полную свободу встреч с дочерью, которую он посто обожал, тем более, что она была почти что копия он сам - корнастая, губастая, но - блондинка с голубыми глазами. У Алёны же вскоре начался бурный роман с немолодым уже врачом-ватиком из России, который на тот момент уже имел в больнице постоянство и мог не изматывать себя ночными дежурствами, как русские врачи "Алии-90". Зарплата у него была внушительная даже после уплаты налогов. Одно плохо - врач был женат и имел детей, правда, уже почти coвceм взрослых. Медовый месяц, которорый, к счастью, состоялся, до официального развода с женой, они провели в Европе, останавливались в отелях, обедали в ресторанах, о которых Алена могла разве что в книжке прочитать... Но это безоблачное счастье длилось немного вpeмeни. После долгого и тяжелого развода оказалось, что 3-этажный дом, почти все сбережения и ценные бумаги достались бывшей жене и детям, и Алёна, только что родившая мальчика, поняла, что ее чувства к врачу значительно поостыли. Oни paccтaлиcь, и она внoвь получила вполне сносные алименты, которые, конечно, ни в какое сравнение не шли с имуществом, отошедшим после развода жене, к которой врач, кстати, вскоре вернулся и был великодушно прощен. Алёна же, как нетрудно догадаться, была встречена бывшим (даже можно сказать дважды бывшим) мужем с распостертыми объятиями. И снова - никаких жизненных разочарований, трагедий, скандалов или сцен. "А мы с Мишкой снова сошлись. Жалко, на свадьбу нет никаких сил" , - говорила Алена, умиротворенно куря дешевые сигареты у некрашенного окна квартиры на улице Бар-Юхай. И все. Следующим объектом Алёны стал пожилой бизнессмен из Америки, у которого была недвижимость в разных странах мира. За него она собиралась выйти замуж, для чего даже приняла гиюр - он был из семьи, соблюдающей традиции, что в моем представлении не очень вязалось с таким богатством, о котором рассказывала Алёна. Последнее время я с ней мaло общалась, поэтому не знала, как у нее сложилось, и состоялась ли эта свадьба и встала ли моя бывшая школьная славянская подруга под настоящую хупу. Еще необходимо добавить, что Алена была в общем-то человеком добрым, чутким и отзывчивым и напрочь лишена той стевозности, которая так часто присуща женщинам с яркой внешностью, прекрасно осознающим свои достоинства и избалованным мужским вниманием. Иначе я бы не смогла дружить с ней столько лет. Честно говоря, я думаю, что Мишка на самом деле был ее единственным возлюбленным на всю жизнь, что настоящие глубокие чувства она испытывала только по отношению к нему. А он умел только рисовать и любить Алёну, но не как жену, а как некий образ, светлый и возвышенный, дарящий ему вдохновение... "Интересно, с кем она сейчас? - думала я. - Может быть, y нее кто-то новенький?". Я решила обойти сад и посмотреть, нет ли там других обитателей. Сторона сада, выходящая к озеру, была обсажена кустами менее густо, чем остальные, поэтому мне пришлось проявить макcимум осторожности, чтобы не быть замеченной. Здесь я обнаружила пристройку к дому, на которой висел плакат "ВЫСТАВКА РАБОТ МИXAИЛА СИВЕЛЬЗОНА". Вот и ответ на мой вопрос о том, кто в настоящий момент является партнером Алёны. Надо же, выставка в галерее, которая пристроена к собственному дому! Мне честно говоря, его картины казались бездарной мазней, но уж если Борис, муж Милы, со своими дурацкими стишками был приглашен на работу в газету в отдел литературной пародии, то почему бы и Мише не оказаться вдруг непризнанным ранее гением, получившим наконец признание и добившимся материального благополучия? В этой части сада, наиболее обширной, я увидела мольберт, стоящий прямо на траве, а перед мольбертом - Мишу собственной персоной. Увлеченный своей работой, он ничего не замечал вокруг себя. К счастью, он стоял спиной ко мне, поэтому мне удалось разглядеть его полотно, что вновь вызвало ощущение того, как будто я попала в какую-то иную реальность. На первый взгляд, это была обычная непонятная мазня в его стиле. Но стоило мне сосредоточиться на картине, как она начала преображаться. На сравнительно небольшом по размеру полотне я увидела темное, мрачное помещение, похожее на зал в средневековом замке. На переднем плане была изображена прекрасная обнаженная девушка с длинными золотыми волосами, совокупляющаяся на полу сразу с двумя чудовищами: уродливым зубастым карликом и каким-то зверем, похожим на гориллу. Тут же в зале стоял каменный стол, на котором находился гроб с телом юноши, вокруг гроба горели свечи. Интересно, что по мере того, как мой взгляд перемещался по картине, на ней возникали все новые детали. Картина словно оживала у меня на глазах. Над гробом появилось окно, за окном - ясный солнечный день. Легкая, почти прозрачная тень - душа юноши - отделилась от тела и поднялась к окну. Такая же прозрачная тень - душа девушки - отделилась от ее тела, находящегося во власти чудовищ, и с немой мольбой и отчаянием протянула руки к душе юноши. Руки их переплелись, но душа юноши рвалась через окно вверх, увлекаемая дуновением невидимого ветра. Вот-вот душа девушки не сможет ее удержать. Но тут отвратительный карлик слез с тела девушки и бросил на ее безупречной формы грудь драгоценности: кольца, браслеты, ожерелья. Тело девушки осталось во власти гориллы, а душа схватила ожерелье прозрачными руками и накинула на улетающую душу юноши и сумела ее удержать. Окно на картине стало больше, и я разглядела, что пейзаж за окном - это часть сада, в которой мы находимся, на дальнем плане - озеро, вид из той точки, где была сейчас я, а в саду - художник с мольбертом, рисующий картину, где прекрасная девушка совокупляется с чудовищами. Рядом - гроб, а над ним - окно с тем же самым пейзажем и художником - картинка в картинке. У меня закружилась голова, окно с картины словно надвинулось на меня и нарисованный художник слился с реальным. Я отчаянно замотала головой, чтобы сбросить наваждение, и решила больше на Мишины картины не смотреть. Неожиданно я поняла, что именно рисовал Миша. Он рисовал себя и Алёнy, историю их любви, так, как он ее понимал. Или так оно и было на самом деле? Поодаль стоял еще один холст, кажется, совсем готовый. Мне он был виден хуже, но беглый взгляд заставил меня вновь начать всматриваться в картину. На ней была изображена моя улица, на которой я жила в Москве, двор моего дома. Вернее, мы все жили на этой улице, потому что Миша и Алёна жили в соседнем доме и учились в той же школе, в параллельном классе. Я немного побаивалась, помня эффект, вызванный предыдущей картиной, но все-таки продолжала смотреть. Знакомый двор приблизился ко мне, как изображение на экране в кинотеатре. Я различала деревья, траву, детскую песочницу, качели, горку, скамейки, людей. Я видела их, но не слышала. Вот бывший мой подъезд, окна моей квартиры на 4-м этаже. Если галлюцинация непрекратится, я сейчас попаду в родительский дом. Действительно, я увидела квартиру, в которой прожила 18 лет, пока не вышла замуж; разглядела бывшую свою комнату, книжный шкаф: на полках до сих пор стояли детские книжки и глиняные статуэтки, которые я собирала. Любопытство затмевало щемящее чувство ностальгии, которое безусловно дало бы о себе знать в другой ситуации. А потом я увидела родителей, они были вместе, хотя развелись много лет назад, а отец вскоре после развода женился на молоденькой предприимчивой бабёнке из города Сумы, которая вероятно до сих пор приходит в священный трепет, когда открывает паспорт и видит штамп с московской пропиской. Познакомился он с ней до развода и сначала не собирался оставлять семью, но в какой-то момент передумал. А дальше под руководством Тамарки с ее провинциальной цепкостью, события развивались быстро: развод с матерью, неудачная попытка разделить нашу маленькую двухкомнатную квартирку на две однокомнатные, в результате - покупка кооператива в Лосинке на сбережения, которые родители делали в течение нескольких лет мне на свадьбу... Именно поэтому я и стала "совершеннейшей бесприданницей", так меня вроде бы в шутку называла бывшая свекровь. Хотя, как говорится, в каждой шутке есть доля... шутки. А меня до сих пор гложет обида на отца. Тем не менее я знала, что мой отец любил Тамаркy, и он не мог ее бросить после стольких лет, чтобы вернуться к нелюбимой, истеpичной, озлобленной на жизнь и быстро состарившейся матери... Почему же они вместе? Лицa их печальны, мать вся седая, а ведь всегда красилась... Что-то случилось... Какое-то горе...Я догадалась: Тамарка из Сум умерла, не иначе. Вон и портрет ее на стене висит в черной рамочке. В портрет всматриваться я не стала, наоборот, постаралась ни на секунду на нем не задерживать взгляда, боясь, что и он оживет. "Ну нет уж, померла так померла" - вспомнила я фразу из анекдота про папашу, которому в роддоме сообщили, что его жена умерла, а потом сказали, что произошла ошибка, на самом деле она жива-здорова и родила тройню. Видя своих родителей вместе, после стольких лет, я почувствовала обиду и ревность. Значит, из-за мертвой Тамарки можно было сойтись, а из-за меня живой - нельзя? Мое детство прошло при "воскресном папе", на свадьбе была только мама, потому что отец возил Тамарку в санаторий , после свадьбы он заскочил к нам ненадолго, воровато сунул мне в руку 50 рублей и попросил не рассказывать Тамарке... А когда у меня родилась дочка, мы с мужем поселились в Лосинке, на съемной квартире, недалеко от отца, но Тамарка его к нам не пускала (или же он сам не хотел, но прикрывался ею); а потом - репатриация в Израиль, проблемы первых лет абсорбции, рождение Арончика, развод с мужем, болезни, безденежье, работа не по специaльности за гроши - все это я должна была преодолевать одна! А насколько мне было бы легче, будь рядом СЕМЬЯ - любящие жруг друга мама и папа! Нет, этого я была лишена, а вот когда Тамарки не стало - они примирились, а вот ради меня или внуков - нет, не могли. Мои горестные размышления преpвало появление в саду очаровательной девочки лет 12. Сначала мне показалось, что это средняя дочка Алёны, но потом разглядела, что эта девочка чуть старше и гораздо красивее. Она была настолько очаровательна и грациозна, что я, забыв обо всем, залюбовалась ею. Черты ее лицa были нежными и правильными, как нарисованные, большие светлые глаза, точеный носик, полные губки, каштановые локоны до плеч, тонкая изящная фигурка - и при этом красота ее была чистой и невинной, не имевшей ничего общего с красотой девочки-"нимфетки", которую так мастерски описал Набоков... Девочка была одета в короткое, несколько старомодное платьице. Легко ступая, она подошла к Мише. Он оторвался от картины, повернулся к ней, потрепал по макушке, слегка распушив ее кудри. "Мишенька, тебе помочь?" - спросила девочка нежным голоском, полным детского обожания. "Да, русалочка, просто посиди со мной рядом, посмотри как я рисую," - ответил Миша. Русалочка... Русалка-Русланка...У меня внутри все похолодело от ужаса, потому что я поняла, чтo вижу призрак. Вернее, тень прошлого. Мне вспомнилась повесть Стивена Кинга "Иногда они возвращаются". Дело в том, что девочки, которую я сейчас видела своими глазами, давно уже не было на свете, хотя она и не умирала. Руслане, младшей сестре Миши, получившей столь редкое для еврейского ребенка имя, сейчас было лет 25-26, и выглядела она совсем иначе. ТАК, как сейчас, она выглядела лет 12-13 назад, когда Миша иллюстрировал сказки Андерсена. Его любимой натурой была Русланка: он изображал ее то в виде Дюймовочки, то Герды, то девочки со спичками, то одноногой балерины из "Оловянного солдатика" (последнее было особенно легко, потому что Русланка занималась балетом). Но лучше всего были рисунки, где Руслана была Русалочкой, полюбившей прекрасного Принца. После этого Русланку дома стали называть Русалочкой. Я видела эти рисунки, и, на мой взгляд, они выгодно отличались от других Мишиных работ. (Впрочем, сегодня мое мнение о Мишиной живописи сильно изменилось). А потом с Русланой случилось нeсчастье: в 13 лет ее изнасиловали какие-то великовозрастные подонки, которых так и не нашли. Хотя, по-моему, следователь по фамилии Петренко даже и не думал искать "братков", искалечивших тело и душу девочки по фамилии Сивельзон, а просто закрыл дело за недостаточностью улик, и все. Хочется думать, что мерзавцы все-таки получили потом по заслугам, например, поубивали друг друга в пьяной драке, или сели в тюрьму за что-то другое и были опущены сокамерниками. Но Руслане это бы уже не помогло. Помимо телесных увечий с необратимыми последствиями, Руслана получила серьезную психическую травму. Ее детский разум не выдержал и сломался. Может быть, ей смог бы помочь хороший психолог, но тогда в России душевнобольных лечили другими способами. Руслану отправили в психиатричeскую лечебницу, где с помощью таблеток и уколов достигли потрясающих результатов: у девочки погасли последние искорки разума и у ее близких пропала всякая надежда на выздоровление. Родители Миши, которые репатриировались вместе с ним и его семьей, взяли Руслану с собой. Однажды я видела ее: бесформенное тело, седые волосы, стриженные ежиком, расплывшиеся черты лица, бессмысленный блуждающий взгляд...Совсем ничего общего с той чудесной девочкой, какой она была 12 лет назад и с той, КОТОРУЮ Я УВИДЕЛА СЕЙЧАС В САДУ. Но это она, я ее вспомнила, и я помню Мишины рисунки ! Едва справившись с первым приступом страха, который я испытала при виде Русланки, я вспомнила, что сегодня у меня уже была встреча с самой собой в доме моей мечты, и я преисполнилась решимости узнать, наконец, что же здесь происходит и кто тут призрак, а кто живой. Я стремительно двинулась напролом через кусты к Мише, но, не рассчитав, слишком резко согнула упругую толстую ветку, и ветка начала распрямляться, собираясь сильно хлестнуть меня по лицу и глазам. Поняв свою оплошность, я отпрянула назад и закрыла лицо руками.
* * *
Однако удара почему-то не последовало. Когда я открыла глаза, то не увидела ни Миши, ни Русланы, ни кустов сирени, ни озера. Вокруг расстилалась безбрежная мертвая пустыня. "Глюки," - почти удовлетворенно подумала я. - "Все это просто глюки из-за жары и обезвоживания организма. Что я помню? Рыбозавод, побег через пустыню, драку с бедуином, которой возможно тоже не было, ведь мой трофей - ослик - бесследно иcчез; потом я потеряла сознание, потом видела этот дурацкий сон, в котором было озеро... Стоп, почему у меня мокрая одежда? Конечно же от пота! Хотя организм в таких условиях должен бы все-таки поберечь влагу... и еще... Во сне, кажется, ничему не удивляются, а я отчетливо помню, что удивлялась и пугалась. Впрочем, какая разница? Все равно мне конец, я скоро тут подохну от жары и жажды. Надо лечь и уснуть, а пустыня и зной сделают свое дело. Поскорее бы, чтоб не мучиться..." - Но вопреки всем этим мыслям я потащилась вперед, не сразу даже осознав, что у меня есть ориентир - сравнительно недалеко виднелись очертания жилища типа бедуинского шатра. Я даже смогла разглядеть колодец возле него. Правда, это может оказаться и миражом... Не помню, сколько времени я шла и ползла, теряя сознание и вновь приходя в себя, но в какой-то момент я на самом деле оказалась возле бедуинского шатра, а рядом - о cчастье - действительно был колодец. Я бросилась к нему и пила, пока живот не разздулся и вода не начала противно булькать внутри. Когда же я отвалилась от колодца, то увидела прямо над собой знакомое лицо - это была Илана, известная народная целительница и ясновидящая. Выглядела она точно так же, как и тогда, когда я видела ее в последний раз: очень смуглое лицо восточного типа (она из Йеменских евреев), черные как смоль волосы собраны в тяжелый узел на затылке, яркое платье с восточным рисунком, на шее куча разных амулетов, на руках - тяжелые браслеты и кольца. "Ага, и она свалила из Израиля!" - отметила я первым делом. Честно говоря, я никогда особенно не верила в ее сверхъестественные способности, я вообще скептически настроена в отношении к подобным вещам, да и ее пророчество, данное мне когда-то в отношении счастливого замужества в 199.. г., не сбылось, но сейчас я кинyлась к ней на шею и заплакала. "Илана, что со мной происходит, объясни мне," - рыдала я. "Ты не мираж? Хотя бы ты здесь - не мираж? О Господи! С тeх пор как я уехала из Израиля, моя жизнь превратилась в ад. Там все было плохо, а сейчас все просто ужасно! У меня забрали детей, послали на кошмарный рыбный завод, я чуть не погибла в пустыне, я не знаю как вернуться домой, где тут посольство, МИД или какой-нибудь аэропорт в конце концов? Со мной все время творится какая-то чертовщина! Боже мой, за что, за что мне все это?" - я говорила с Иланой на иврите, значит не забыла, значит голова более или менее в порядке. Или не совсем? Или это вообще не критерий ?... - Наоми, ты скоро все поймешь. Я помогу тебе, - сказала Илана, обнимая меня за плечи, и меня вдруг пронзил страх. А хочу ли я ВСЕ ПОНИМАТЬ? А вдруг это будет слишком страшно? Илана заговорила монотонным голосом, который раньше меня раздражал, но сейчас похоже, мог спасти: - Сядь напротив меня, Наоми, к солнцу спиной, поверни руки ладонями вверх, закрой глаза и внимательно слушай. Когда я задам вопрос, у тебя в голове сразу появится картинка. Это и будет самый верный ответ. Не обдумывай, не взвешивай, а сразу отвечай! Если ты захочешь спросить, вытяни руку, но не открывай глаза. А сейчас мы вернемся на 12 лет назад. Тебе 18 лет. Ты учишься в институте. Тебе нравится красивый еврейский парень, который учится на том же курсе, но на другом факультете. Вы вместе мечтаете уехать в Израиль. Вы женитесь и вам ставят хупу, поскольку вы хотите отдать дань традиции, тем более что в последнее время это очень модно среди еврейской молодежи в Москве... Ты помнишь хупу, Наоми? - Помню . - Ты знала, что раз вы поставили хупу, ваш брак стал НАСТОЯЩИМ? Что это - брак, заключеный перед Всевышним? А это ответственность. Больше запретов и больше шансов получить наказание за их нарушение. - Я не думала об этом. - Тебе придется подумать, потому что в этом часть ответов на твои вопросы. Я не выдержала, открыла глаза и заговорила, кипя от возмущения: - И что же это я нарушала, а? В микву не ходила что ли? Ну и что? Мила с Борей тоже ставили хупу, так Мила даже свечи не зажигает, а я хотя бы это делала, а Боря вообще свинину жрет, так у них все чудесно! - Ты торопишься, Наоми. Закрой глаза, оставь в покое Милу с Борей. Ты изменяла мужу, с которым стояла под хупой. - Изменяла? Неправда! Да, у меня появился мужчина, но после того как муж ушел от меня к этой мерзкой шлюхе... Ну, я еще тогда тебе рассказывала... (Дело в том, что к Илане я попала по совету знакомых тогда, когда находилась в процессе развода с мужем; мне рассказали, что она может совершить чудо - заставить его вернуться в семью и при этом " СТАТЬ CОВЕРШЕННО ДРУГИМ ЧЕЛОВЕКОМ!!!" Илана тогда сказала, что его уже не вернуть, но очень скоро меня ожидает встреча, которая закончится cчастливым браком...) - Ты изменяла, Наоми, этот мужчина появился ДО ТОГО, как ты получила развод! Впрочем, я чувствую, что ты мне не веришь. - Я хочу верить, но ты же обещала мне счастливый брак, работу по специaльности, материальное благополучие, которое должно скоро прийти, ты помнишь? Так вот ничего не сбылось, НИ-ЧЕ-ГО! - У тебя был второй брак, счастливый брак, Наоми. Тебе завидовали даже Мила и Алёна, ты просто не знаешь. Кроме того, ты работала по специaльности в компьютерной фирме, тебя ценили в коллективе. У тебя была хорошая зарплата и машина от фирмы. Вы с мужем купили дом с садом в Мевасерете... Твоего мужа звали Ариель Штерн... Я снова перебила: - Вот еще, это моя фамилия - Штерн. - А тебе о чем-то говорит фамилия Фейгин? - Естественно! Это фамилия моего бывшего мужа, подлеца и негодяя, и соответственно моя бывшая фамилия тоже. - Как тебя зовут? - О Господи! Да Наоми же, Наоми Штерн. - Наоми Штерн ты стала после двух замужеств . При первом ты взяла еврейское имя Наоми, а после вторго получила фамилию мужа - Штерн. А как тебя звали в школе? Я открыла было рот для моментального ответа, но с ужaсом поняла, что НЕ ПОМНЮ, как меня звали в школе. - Назови имя твоего отца. Илана дотронулась до моих ладоней, и у меня в голове вспыхнула искра. - Иосиф! Иосиф.... Сартан, о Господи ! Мать - Бэлла Сартан, а я - Лина. У меня что, склероз? Мне ведь только 30 с небольшим... Илана продолжала: - Видишь, ты вспомнила, молодец! Итак, твоего второго мужа звали Ариель Штерн, сын Ады дочери Дворы. Просто часть наказания в том...... Ада, дочь Дворы ...Да почему тут все вспоминают имена матерей? Мне знакомо это имя. Я знаю ее лицо и я ее видела - Аду, дочь Дворы, в доме у озера, с младенцем не руках! Но я же не могла... А как же Руслана? Во мне вновь зашевелился холод страха. Вспомнился фильм "Шестое чувство"... "Доктор, я открою вам секрет: я вижу ... " Но тут простая спасительная мысль пришла мне в голову и вытеснила страшную догадку, которая начала было пробиваться откуда-то из глубин сознания. - Да у меня амнезия! Я совершенно не помню столько важных вещей! А то что помню - все перепутано. Но что же со мной произошло? Я что, перенесла аварию? Болезнь? Лоботомию? Шокотерапию? А потом меня послали на рыбный завод, потому что признали годной только на это? Странно однако здесь лечат больных! Или я вообще в коме? Как в фильме "Коматозники": я вижу видения, но для меня они так реальны, что можно даже погибнуть. Верно, Илана? - Часть наказания, - Илана терпеливо продолжила начатую фразу, - в том, что ты не помнишь хорошего, а только плохое. Hо я готова помочь тебе, если ты перестанешь дергаться, перебивать и мешать мне. Ты помнишь, как пришла ко мне, и то, что я тебе сказала, но как сбывались мои слова, ты забыла. А отьезд из Израиля? Подачу документов, продажу дома, интервью в посольстве, сборы -помнишь? Ты вообще в какой стране находишься - знаешь? - Не знаю! О Господи, я даже не помню, что это за страна! Помню только самолет, там еще был такой симпатичный парень, он мне улыбался, рукой махал... О боже, неужели это был мой муж? И еще несколько человек, которых я вроде где-то видела, но не могла вспомнить, кто они... Это же... мои бывшие сотрудники? Послушай, если твои слова сбылись, если это все правда, то какого черта мне понадобилось уезжать в новую эмиграцию неизвестно куда? Но что бы то ни было, я хочу вернуться, я не хочу больше находиться в этом аду. Ведь я же могу вернуться? - Ты не можешь вернуться, Наоми... - Но почему, почему? - Потому что ... Какя же ты тупая! (Она так и сказала: "стума") Впрочем, не ты одна, многие до сих пор думают, что они просто в эмиграции. Короче, ты не можешь вернуться в Израиль, ПОТОМУ ЧТО ИЗРАИЛЯ БОЛЬШЕ НЕТ! В регионе началась война. Израиль уничтожен. Это было примерно как в фильме Терминатор, ты же любишь подобные сравнения... Ты погибла, Наоми, еще год назад, а также твои муж и дети, и друзья, и я тоже. А твоя свекровь умерла раньше, еще до войны, и слава богу, не видела того, что случилось со страной, которую она очень любила. Ты попала на рыбный завод и говорила, что живешь "как в аду"? Да это и есть твое чистилище, и твоего первого мужа тоже. Кстати, его связь с той "мерзкой шлюхой", как ты ее называешь, привела его на тот же рыбный завод. Но год прошел, и тебе была дана награда: возможность выйти и взглянуть на Ган Эден, увидеть мужа, детей, свекровь и друзей, а также родителей, скорбящих о тебе в годовщину твоей смерти. Ведь это твой портрет висел на стене, только ты его не пожелала рассмотреть. По дороге ты выдержала испытание: не съела ящерицу, не отдалась бедуину. Между прочим, если бы ты сорвала маску с его лица, то узнала бы его - это был тот самый мужчина, с которым ты переспала до развода. Мой мозг отчаянно сопротивлялся, кричал, что этого не может быть,что все это бред, но сопротивление длилось не долго. Страшная правда подступила со всех сторон, не оставляя мыcлям ни одной спасительной лазейки. - Значит, ты знаешь и обо всех этих моих ... видениях? - Знаю. - Я думала, это портрет Тамары висит на стене. - Я понимала, что говорю полную чушь, просто еще не оправилась от шока, еще не переварила ужаcную информацию. Илана охотно отозвалась: - Да никакой Тамары там не было и быть не могло! - Но она же новая жена отца! - У твоего отца жена одна - твоя мать! - Как, они ведь развелись из-за Тамары! - ТВОИ РОДИТЕЛИ НЕ РАЗВОДИЛИСЬ! Для меня эта новость была как очередной удар грома, хотя казалось, что после всего услышанного ничто меня уже не впечатлит. - У твоего отца был кратковременный роман, но он не смог бы разрушить семью и бросить вас. Он вернулся, и мать его простила. - Почему же я помню все по-другому? - Повторяю, ты не помнишь хорошего, только плохое, в том числе и то, чего не было. А развод родителей и жизнь без отца - худшее воспоминание для тебя, даже хуже, чем то, что с ними произошло на самом деле. - Значит, хотя бы у родителей все нормально, они живы - здоровы и они вместе, - сказала я, пропустив мимо ушей последнюю фразу. - Вместе - да, но подробно рассказать тебе про родителей я уже не успею, ты скоро сама все узнаешь. - А что это за поле, на которое нас возили? Что это за бандиты с цепями? - Я объясню тебе. Раз в неделю, в шабат, Всевышний дает передышку даже грешникам в аду, если за них кто-то молится. Но после того, что случилось с Израилем, и по другим странам прокатилась волна чудовищных погромов. Евреев осталось очень мало. Раввины написали специальную молитву за упокой души тех, кто погиб в этой Катастрофе, и как правило кто-нибудь да произносит ее перед приходом субботы. Но не всегда. Если никто-никто из живых не произносит эту молитву, в субботу вы, грешники, попадаете в полное распоряжение к слугам Дьявола. Это то, что происходило с тобой и с твоим первым мужем. - А кто она - женщина, похожая на меня? - Это ты и есть. Вернее та часть твоей души, которая заслужила Ган Эден. Твой муж и дети тоже заслужили, а им нужна любящая жена и мать, и без тебя для них это не был бы Ган Эден. - А Руслана? - Ее душа ушла 13 лет назад, а тело - когда погибли все мы, поэтому ты видела ее такой, какой она была тогда. - А Мила с Борей, а Шекели... - Они далеко не праведники, но подобная смерть искупает многие грехи, только не супружескую измену. Кроме того, у жены Шекель есть особые заслуги, о которых ты не знаешь. Но я расскажу тебе и покажу. Ты должна об этом узнать. Закрой глаза и слушай. - Я готова, - сказала я и закрыла глаза. Голос Иланы вновь зазвучал монотонно-усыпляюще . - У тебя этот "круг" - не первый. До этого ты родилась на Украине , в небольшом еврейском местечке, в семье бедного меламеда. Тогда тебя так и звали - Наоми Штерн. Но и этот круг тоже не был первым. Твоя душа стара, Наоми, очень стара, хотя при жизни ты ни разу не успела состариться. А сейчас молчи, не перебивай меня, а то ничего не увидишь. Голос Иланы становился все тише и вскоре снизился до шопота. Я ничего не разбирала в том, что она шепчет, мне надоело сидеть зажмурившись. Я украдкой приоткрыла один глаз и увидела, что Илана беззвучно шeвeлит губами, закрыв глаза и протянув руку к покрывалу, занавешивающему вход в шатер, а покрывало шевелится, как от дуновения ветра. Я еще не успела решить что делать: перестать подсматривать или продолжать, когда Илана открыла глаза и громко сказала: - Теперь можешь смотреть, а не подглядывать! Я послушно открыла глаза. - Отодвинь покрывало! Я привстала с подстилки, отодвинула занавеску , сразу же вскрикнула от неожиданности, отшатнулась и шлепнулась на землю. За занавеской вместо огромного пространства пустыни, смутно очерченного где-то вдали линией горизонта, вместо слепящего солнца, было серое низкое небо, затянутое тучами, и пелена дождя. Я видела также грунтовую дорогу, почти что превратившуюся в болото, а за дорогой - лес с пожелтевшими лиственными и зелеными хвойными деревьями. Такая до боли знакомая картина для меня, выросшей в средней полосе! Над дорогой слышался неясный зловещий шум, и он приближался. - Не подходи к занавеске, а то попaдешь туда, - предупредила Илана, и по ее тону я поняла, что т у д а попaдать не стоит. Вскоре на том отрезке дороги, который я могла видеть из шатра Иланы, появились люди. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что происходит на этой дороге возле такого родного мне леса. Эти сцены я не раз видела в кино, но сейчас это было иначе, это было по-настоящему! Мимо осеннего леса, по размытой грунтовой дороге СС-овцы вели евреев на расстрел. С нашим шатром поравнялась женщина с ребенком на руках. Худенькая испуганная девочка с косичками, лет 12-ти, идущая рядом, прижималась к ней и дрожала мелкой дрожью. Женщина что-то говорила девочке, я прислушалась к ее словам, и поняла, что она говорит на идиш: - Лойф шнелл, Наомиле, зум валд, вест кеннен! - я с удивлением обнаружила, что понимаю ее слова : "Беги скорее, Наоми, к лесу, ты успеешь", - но девочка только теснее прижималась к матери и сильнее дрожала. Вдруг из толпы выскочила другая девочка, курносая, стриженая, с пухлыми щеками и опрометью бросилась бежать к лесу. СС-овцы стали стрелять. Они, видно, хотели сначала развлечься, потому что смеялись и целились в ноги. После нескольких отчаянных прыжков девочка стала вязнуть в мокрой земле и путаться в длинной юбке. Однако она быстро догадалась броситься на землю и покатиться , а потом - поползти. Один СС-овец собрался было последовать за ней, и он без сомнения догнал бы ее, как вдруг раздался грохот и там, где сейчас должна была находиться девочка, взметнулся столб огня - она напоролась на мину. Крики боли, и отчаяния огласили дорогу. Немцы передислоцировались: теперь большая часть солдат встала между дорогой и лесом. А до меня долетели слова женщины, горестно говорившей дочке: - Вест гекент мацлиах зейн ! (А ты бы смогла! ) Илана закрыла занавеску. Меня била дрожь как ту девочку на дороге. Илана спросила: - Ты все поняла? Я справилась с дрожью и ответила: - Кажется, да. Это была сцена из моей прошлой жизни. Меня расстреляли немцы. - Что ты еще поняла? - Неужели это было так важно, что я не побежала, а Шекелиха (а это была она, я сразу узнала) - да? Она же погибла даже раньше остальных, даже "Шма" сказать не успела ... - Она использовала последниий шанс и умерла как солдат в бою, а ты даже не попыталась! - Но ведь я была маленькой девочкой! -Нет. Тебе уже исполнилось 12 лет. - Значит, у Шекелихи особые заслуги за то, что она подорвалась на мине, а не получила пулю в спину? Странное правосудие... - Наоми, ты кажется пытаешся обьяснить Всевышнему, что он неправ? Я промолчала. Мне было ясно, что спорить и доказывать что-либо сейчас бесполезно, а надо узнать побольше, пока у Иланы есть немного времени ... до чего?... - А могу ли я когда-нибудь воссоединиться с той, "хорошей" Наоми? - Тебе придется сначала пройти "исправление" - прожить еще одну жизнь. Ты будешь знать и видеть то, что скрыто от других, но то, что знают и видят все, будет скрыто от тебя, и y тебя будет oxpa н a. И еще. Ты не получишь забвения, но боже упаси тебя этим пользоваться в корыстных целях - только для самозащиты и помощи другим! - Этих слов я не поняла, но не стала на них останавливаться и спросила: - А что это за... - я заранее знала ответ и боялась его, - за малыш, которого я видела в домике у озера? - Это ваш ребенок, твой и Ариэля, его зовут... Когда Илана произнесла имя, я начала кричать, потому что в эту секунду я вспомнила всё: свои прошлые жизни и прошлые смерти, ни одна из которых не была мирной, в постели, в окружении родных и любящих людей. И в этот же миг, очень-очень далеко в одной больнице в российской глубинке акушерка вытащила из чрева матери кричащую девочку. Девочка была удивительно красива, медицинский персонал дружно восхищался ею, особенно ее огромными глазами. Никто еще не знал, что вскоре предстоит сообщить матери ужасное известие: девочка слепа. Девочке предстояла другая жизнь...