"Дорогая фирма обращаюсь как за последней помощью. С большим удовольствием подарил мне сын и теперь эта соседка с собаками и своей сукой и кобелем не дают жить спокойно. Я человек мирный отработала двадцать семь лет и имею грамоты. Жизнь моя тяжела и нелегка но я не люблю ныть и писать жалобы. Эта соседка живет возмутительной жизнью. Чтобы ее выселили из дома я обращалась в ЖЭУ и Президенту и ее моральный облик..."
Я отложила письмо и потерла виски. Юрик и Барабаш ругались над очередной жалобой.
- Слушай, скажи, сколько можно терпеть этот идиотизм?
- Сколько надо, столько и потерпишь...
И это продолжалось вот уже вторую неделю. Весь этот бред. Жалобы. Кляузы. Наветы. Ежедневно. Честное слово, начинаешь сочувствовать чиновникам. Я попыталась сосредоточиться на втором заказе.
"Требую выселить из нашего дома гражданку Сидорову В. А., поскольку ее поведение нарушает мое душевное спокойствие. Прошу избавить ее от моего общества. Кропанюк Г. В., контракт N45382".
- С ума сойти, - оторвалась я от созерцания двух безупречных образцов эпистолярного жанра. Первое было написано прыгающим почерком, наводящим на мысли о диагнозе "стопроцентная деменция с отягчающими маразматическими коликами", второе было прислано по электронке и составлено по всей форме, даже с указанием контракта. В сотый, наверное, раз за день я прокляла все жалобы, всех клиентов и вообще все наше ЗАО "Выполняй" со всеми его подразделениями. Особенно вдохновлял предпоследний пассаж Г. В. Кропанюк. Что интересно, ее желание избавить от своего общества соседку Сидорову вполне совпадало с желаниями последней. И все бы ничего, но обе хотели жить с видом на набережную в этом самом доме. - Ребята. У меня тут такая заковыка. Две ду... дорогие клиентки бред гонят.
- Контракты действующие?
- Вроде да. У Кропанюк заключен самой клиенткой, - я сверилась с информаторием, - а Сидоровой контракт сын купил. Вот она и достает нас, уже пятая жалоба за неделю! То крыша у нее потекла, в элитном-то доме, то сосиски некачественные...
- Крыша, говоришь?..
- Крыша! А еще ролики...
- Ага.
- Не ёрничай! Ролики по асфальту шкрябают, спать ей на двенадцатом этаже мешают. "Чтоб им руки-ноги переломало", каково?
- Требуют - переломаем.
- Я, по-моему, к тебе с серьезным вопросом обращаюсь. У меня на руках две абсолютно взаимоисключающие просьбы. И обе должны быть выполнены согласно контракту.
- Полагаю, - вступил в разговор Барабаш, помешивая спертой у меня ложечкой чай, - это уже не наши проблемы, это в юридический отдел, сами пусть разбираются.
Вздохнув, я набрала номер юротдела. Не хотелось мне с ними общаться, ох как не хотелось - скажут, сама от нас к "бытовикам" ушла, а теперь справиться не можешь. А я могу! Только не хочу. Пусть с бредятиной "юродивые" мучаются.
- Привет, ребята! У меня тут два взаимоисключающих. Можете разобраться?
- Это может только Ленин, - философически сообщил Вася. - В чем суть проблемы?
Я начала перечислять претензии сначала старушенции Сидоровой, а потом гражданки Кропанюк, и почему-то остро представилась эта дура с лысой головой. Почему с лысой? А потому что у меня перья на голове трех цветов: огненного, почти черного и бело-кипенного, поэтому ни брюнеток, ни рыжих, не блондинок прошу не оскорблять. Правда, Арвен из отдела "Красивых биографий" говорит, что с такой прической я похожа на Лору Бочарову, которая в психушке с шизофренией лежала, но я Арвен принципиально игнорирую. Ну только разве что кофе с ней иногда пью. И в аське треплюсь иногда. Недолго, часа два-три в день.
Не дослушивая вопли "юродивых", возмущенных очередной бодягой под конец рабочего дня, я с особым злорадством нажала "отбой", а потом скинула по мэйлу своей видение ситуации с ценными замечаниями, на что тут же получила ответ: "Змываешься, да?". Оно всегда так: в чужом отделе работа всегда легче, ага.
... Пятница, конец рабочей недели, а выжата как лимон. Не завидую отделам, работающим круглосуточно без выходных. Ни "психологической помощи", ни "скорой медицинской", ни "сексуальной неотложке". Две рабочие недели в этом курятнике - и ощущение, что крыша течет у меня, а не у клиентов. Впору пожалеть о спокойном уюте отдела кляуз и юридических прецедентов.
- Надоело, - сказала я в позапрошлый понедельник, складывая бумаги в аккуратную папочку. - Все, с меня хватит.
В честь Дня Молодежи умудрилась выцыганить у Петра Петровича любое обещание. Иногда надо просто вовремя подлизаться. Когда раздавали конверты, плюшевых мишек и прочие подарки "молодой поросли" и "будущему ЗАО", я выпросила право менять отдел по собственному желанию. Петр Петрович развел руками, но желание выполнил. Я, когда надо, добрая, ласковая и умею умильно заглядывать в глазки с выражением беспросветной женской тупости при полном восхищении в адрес начальства. Тем более пожилого начальства. Очень пожилого. Тысяч так двадцать этому начальству. А мне - двадцать два.
Петрович устоять не мог. Наверное, при желании я могла бы узнать даже его истинное имя.
- Ну, ты возвращайся, - сказали мне в отделе.
- Нет уж, - сообщила я. - Теперь я буду повелевать судьбами, а вы в бумажках рыться, гении юриспруденции на побегушках. Хватит, набегалась.
И вот после всего этого проситься обратно к "юродивым" было ниже моего достоинства. Но продолжать работу в "бытовухе" тоже было невыносимо. И судьба самостоятельно шагнула навстречу, хотя, по прошествии времени, можно сделать вывод, что это была не судьба, а самая настоящая задница.
В отдел бытовых просьб и конфликтов шагнул Тот Рамонович, плюхнулся в кресло и начал громко жаловаться на неудавшуюся жизнь.
- Экзамены-мекзамены, школьник-мольники! О, что ж я не сдох вместе со всеми Хеопсами...
- О, - осенило меня. - А ведь у вас, наверное, интересно! Наука разная, диссертации.
- Ага, - кисло скривился Тот Рамонович. - Диссертации, шмасертации.
Я ласково взглянула в умудренные веками глаза, скорчила самую гламурную рожицу и пропела:
- Возьмите меня в отдел образования... Мечтала всю жизнь!
Барабаш недовольно посмотрел на меня с выражением "переманивают кадры", но промолчал. И с очередного понедельника у меня началась новая жизнь.
Сначала, просматривая анкеты и контракты, я придерживалась стойкого убеждения, что наконец-то избавилась от всего этого идиотизма отдела бытовых просьб и конфликтов с его склочными клиентами и чокнутыми старушками.
- Я довольно молодой бог... - наигрывала музыка в соседнем кабинете. Я мурлыкала под нос, вспоминая молодого человека, которого почти каждый день встречала в небольшом сквере в трех кварталах отсюда. Мы с ним совсем не разговаривали, но уже улыбались друг другу. Надо будет как-нибудь поздороваться. Или подождать, пока он первый?.. А я что скажу? "Привет"? Надо позвонить нашей штатной парке, Арвен, пусть посоветует...
Полет любовных бредней прервал срочный вызов. Расслабившись, надела наушники-усилители и поняла, что это не к нам, "Штирлиц живет этажом выше".
"Боженька, Боженька! - истово вопило малолетнее существо. - Сделай так, чтобы Париж стал столицей Японии!" Я поморщилась. Глупое несовершеннолетнее орало и вслух, и мысленно, так что и уши закладывало, и мозги забивало. Можно было бы снять наушники, так как требования девчонки ничего общего с нормальным вызовом не имели, но надо бы все же проконсультироваться с юристами. Самой правила листать было лень, все, с побегушками закончено...
- Гриш, помнишь тот пункт, где рассматриваются случаи, когда клиент вроде наш, но вопит "О, Аллах!" или "Господи поможи"?
- А, это ты, предательница? Возвращалась бы, нам без тебя скучно. Кто еще так достанет своими стервозными комментариями...
- Ты по делу, Склифософский, и покороче...
- По делу - был такой прецедент. Решено рассматривать взывание к монотеистическим богам в случаях реальной угрозы благополучию как прямой вызов согласно заключенному контракту.
Ну, ладно, раз прецедент. Выпив чаю и отполировав ногти, я снова нацепила наушники, передразнив: "Боженька, Боженька!". Как этот боженька ее до сих пор не пришиб? Полчаса таких истовых молитв выведут из себя кого угодно. "Ок, - сказала я, морщась, как от зубной боли. - Будет тебе столица Японии. Только заткнись ты, маленькое угрёбище". Конечно, менять Токио на Париж я не стала, на это нужно было особое разрешение начальства, а просто подправила пару слов на листочке с контрольной по географии. И исправила заодно еще семь или восемь ошибок.
Потом звонил диссертант, допустивший ошибку в беловом варианте - не вычитал, вот и получилось на первой странице введения: "Именной указ, данный ебелорусскому...", потом юный писака просил помочь с рассказом на конкурс - ну, его-то я с чувством полного удовлетворения перенаправила к нашим музам - ползущих на Парнас преумножать число, и, наконец, во второй половине дня захлестнула рутина: невыученное стихотворение, нерешенная логика, и коронное "Господи, сделай так, чтобы мне попался двадцать восьмой билет!" И даже "передайте песню таракана", и тут возникла загвоздка, потому что мы долго переругивались, каком отделу сплавить этот заказ. Потом выяснилось, кстати, что песню искали три часа, потому что пел ее не таракан, а какой-то турок.
Сквер у маленькой церковки был тих и спокоен. Колокола грустно переговаривались в вышине, и цепочка людей шла в храм молиться и что-то выпрашивать. "Я тебе свечку - ты мне овечку". Наши клиенты... Наверное, многие шли с чистым сердцем, по крайней мере, хотелось в это верить. Но после такой работы, как у нас, веры в человечество остается немного. "Ребе, у моего сына запор. - Читайте псалмы. - Ребе, у моего сына понос! - Читайте псалмы. - Как, ребе, разве псалмы - это не слабительное?" Я села на лавочку, любуясь октябрьской листвой и высоким, абсолютно бездонным небом. По тропинкам сквера часто прогуливался он - тот молодой человек, что вот уж второй месяц снится мне по ночам. Даже богиням снятся смертные... особенно если эти богини ничего не могут сделать для себя лично.
Захотелось зайти в храм и помолиться, чтобы мне тоже перепало что-нибудь хорошее. Но потом вспомнила клиентов-идиотов, и стало как-то стыдно докучать чужому богу своими просьбами.
Позвонила Арвен. Та самая, что "сделала" биографию Одри Хепберн, Мерлин Монро и Марлен Дитрих. Потом она переехала к нам, в Россию. И здесь тоже наклепала немало "звездных" судеб. Парка, короче. Платишь денюшку - Арвен тебя и раскручивает. Пол-эстрады и треть политиков - ее прялки дело. А еще девочки из ее отдела стараются. Но я туда не хочу. Тошнит меня от всех этих звездных рож. От них больше всего в юротдел неустоек всегда сыпалось. Тому третий муж недостаточно молод, тому морду лица не так омолодили.
Хотя что я? Я же уже давно не в юротделе. Но как же они мне осточертели!
Связь с Арвен прервалась на второй секунде - сегодня компания проводила профилактические работы. Ну и ладно. Вытянула ноги, вдыхая аромат тихой осени и слушая колокола. На лавочку присел молодой батюшка, озадаченно глядя на экран мобильника.
- Профилактика у них, - сообщила я, будто он сам догадаться не мог. Но вот ведь - захотелось поговорить. С представителем конкурирующей фирмы, так сказать, пожаловаться на тяготы профессии.
- Да, действительно, профилактика, - разочарованно кивнул священник.
- Закурить? - предложила я пачку, и тут же хлопнула себя по лбу. - Извините, не дотумкала.
- Спасибо, но я не курю, - улыбнулся батюшка.
- Ничего, что я тут сижу?
- Нет, сквер для того и создан, чтобы люди сидели, отдыхали.
- Да, а то скажете, что конкуренты лавочки занимают, - я искоса взглянула на священника. Настроение было весело-стервозным, с таким хорошо кнопки на стул подкладывать. Я протянула карточку.
- "Выполняй"? - на лице отразилось понимание. - Ах да, слыхал.
- Слыхали? - удивилась я. - Мы же вроде не пересекаемся, нет?
- Ну, мы все-таки в курсе, что в мире делается, - ответил батюшка, пытаясь войти в wap. Но профилактика - это наглухо. Хорошо бы нам такую систему профилактик ввести. На пару суток в месяц хотя бы. - Но мы с вами не конкуренты, у нас совершенно разные... сферы деятельности, если можно так выразиться.
- Разве? А что, никто из ваших прихожан не рассматривает храм как аналог загса или ритуальной конторы?
- Бывает, - вздохнул батюшка. - Но это не главное.
- Да? То есть накупит человек на сто рублей свечек - и никакой ему, понимаешь, гарантии.
- Гарантии никакой, - усмехнулся священник.
- Вот видите! А мы все с гарантией. Заплатил - получай. Сколько заплатил, столько и получил. Все справедливо. А то вот в ЖЖ читала: ехал мужик в автобусе, и вдруг колесо спустилось. Он заволновался, мол, опаздывает, где мы, далеко ли до?.. А ему говорят - только поворот проехали. То есть несомненная удача мужику привалила и, наверное, даже чудо. А он, возможно, в вашего бога не верит, и, конечно, даже спасибо сказать забыл. И за что, спрашивается, ему такое счастье?
- По вашему, все продается и покупается? - грустно спросил священник.
Я хотела сказать - да, все, а заодно напомнить ему прочитанные недавно в какой-то желтой газетке гадости об их епархии, но отчего-то сдержалась. Может, лицо у него было приятное и незлобное. Редко такое увидишь. Перевела тему:
- А вот, скажем, вы же точных доказательств существования вашего бога не имеете? Собственными глазами его не видели?
- Если я никогда не видел электричества, значит ли это, что его нет?
- Какой у вас пример... современный. Нет, ну все-таки признайте, что объективных доказательств у вас нет! Вот мы боги, маги, экстрасенсы, особая раса... как угодно называйте - нас можно увидеть, пощупать, заключить с нами договор, наконец. Под взаимные гарантии. А вы верите, но точно не знаете. А может, - слова лились не без горечи, - и хорошо что не знаете. А то бы все точно знали, что их накажут, и делали как надо только из страха. Мой народ это хорошо помнит. Гавкнул, червь? Молнией по бошке! Лопатой поперек тела, как говорит мой хороший знакомый, чтоб не ползал тут под ногами... И все тихие, послушные и уважительные. А сами гадости под нос бормочут. Вы извините, что-то я сегодня агрессивная какая-то, до свиданья.
Я прошла несколько шагов по тропинке, и не покидало ощущение, что священник глядел мне вслед. А потом донеслось:
- До свидания. Привет Петр Петровичу передавайте.
Я шла по асфальтовой дорожке, и солнце по-осеннему щурилось в лицо. Навстречу шел молодой человек в белом свитере, и мы улыбнулись друг другу. Жизнь осветило солнцем, и мне показалось, что это чужой бог сделал мне такой подарок. Бесплатно. Безвозмездно.
Просто так.
Продираться к кабинету шефа сквозь кактусы и орхидеи зимнего сада было сродне походу по джунглям в логово льва. Я репетировала самые дурацкие улыбочки, которые так нравятся немолодым мужчинам. Сама же в этот момент думала о человеке, с которым надо обязательно познакомиться. Мы уже улыбаемся друг другу, сталкиваясь на тропинке сквера! Ну почему, почему я не могу сама себе наколдовать неземную любовь и свадьбу с воздушными шариками? Хотя что задаваться глупыми вопросами - c'est la vie. Об этом любое введение к каждому корпоративному учебнику считает своим долгом вякнуть: о трех этапах развития расы. Первый, понятно: люди, обделенные экстрасенсорными, магическими, да как ни назови, способностями, создали себе богов-рабов, а вместо трех законов роботехники впечатали ограничение: чудеса только для людей. А для себя - шиш. Второй - это после Великого Восстания. Людишки хорошо получили по кумполу, а которые не потопли, стали нас уважать. И воцарилась справедливость. Они нам - жертвы, мы им - чудеса. Потом пришел упадок. И вот постепенно, набирая обороты, наступил век коммерции. Чудеса - за деньги. Чудеса - по контракту. Что ж, мне нравится. Только вот себе иногда что-то приятное сделать хочется, или соседям по отделу, или той же Арвен, наконец! Она-то другим судьбы кроит по лекалам, а себе... В таких случаях люди говорят "как Бог пошлет". Может, это и к нам относится.
- Ну, как дела? - спросил шеф.
- Не могу я больше, Петр Петрович, - скорчила я жалобную рожицу. - Они такие дураки все...
- А ты, значит, умная. Ну-ну, шучу. Куда на этот раз переводимся? И учти, лимит терпения у меня не безграничен, - он выдержал паузу, проглядывая газету. Создалось впечатление, что выискивает некрологи. А может, биржевые котировки смотрел. - Я вас, молодых , ценю. Во-первых, мало вас что-то в последнее время рождается. Экология, наверное. Во-вторых, я обещал твоим родителям поддержать тебя на первых порах. В-третьих... ну, в третьих, когда подрастешь, - он вздохнул. - Но, по моему скромному мнению, возвращалась бы ты лучше в юридический отдел. Вы, молодые, в кляузах и контрактах лучше всего почему-то разбираетесь, может, мир современный чувствуете...
- А правду говорят, Петр Петрович, что вы в церковь ходите? - спросила я невпопад.
- Да? И зачем мне это? - шеф поднял глаза от бумаг. - Еще вопросы есть?
- Есть. Ну можно, я отдел поменяю?
- Можно, я спрошу тебя на ту же тему - сколько можно?
- А как же поддержка молодежной инициативы?
- В мое время неуемную инициативу поддерживали электрическим разрядом в одно место. Выражение "метать громы и молнии" некогда имело вполне практическое значение.
- Ага. Так можно, я отдел поменяю? - включать дурочку иногда бывает совершенно необходимо.
- И куда? - с выражением небывалого терпения в голосе промолвил шеф. - Что на этот раз? Уже придумала?
- О. Конечно. Я к Афродите Урановне хочу. Буду приносить людям счастье.
- Что ж, - сказал шеф. - Иди. Приноси.
Афродита Урановна, злющая мегера с расплывшимися формами, сунула мне в руки распечатки контрактов и сказала:
- Я на обед, а ты вникай. После обеда вернусь, заберу. Все равно тебе больше часу пахать здесь не захочется. Вы, молодые, только носами от работы воротить умеете.
Сказав это, она упитанной птичкой порхнула к выходу, и я еще услышала, как она в коридоре сказала что-то вроде: "Совсем подлец, детей не жалеет. Ну я к нему заскочу, скажу пару ласковых". Пара ласковых от Афродиты Урановны - это серьезно.
За соседним столом сидела Лакшми, грустная красивая женщина, очень тихая, очень спокойная. Женским счастьем занимающаяся. Никто от нее слова злого не слышал. Корпорация наша интернациональная. Сотрудники в последнее время меняются часто, меняют Индии на России, России на Франции, Франции еще на что-то. Глобализация. А может, просто никто не хочет долго задерживаться на одном месте. Работа эта надоедает, честно.
Из юротдела позвонили, спросили с ехидцей:
- Ну что, с новой должностью?
- Не замайте, "юродиевые", я делом занимаюсь! - со всевозможной лаской в голосе ответила я.
- А ты повыпендривайся, повыпендривайся... ща опять к нам зазвонишь, со " взаимоневыполнимыми заказами"... Маша любит Петю, Петя любит Галю...
- А я, между прочим, нашла наконец свое призвание! Счастье, любовь людям дарить!
На том конце хмыкнули, но от комментариев воздержались. Мне показалось, Лакшми вздохнула. Но я с воодушевлением просматривала анкеты и радовалась жизни. Надела наушники, и начали поступать первые требования:
"Хочу сделать котенку подарок - незабываемый секс. Устройте землетрясение балла на четыре".
Экстремалы! Секс при землетрясении - это, знаете ли... Ну сделаем, конечно. Мы и торнадо можем, много ли делов? Только потом они же, люди, и спрашивают, откуда посреди равнины землетрясения берутся.
"Хочу, чтоб учитель физики в меня влюбился".
А у учителя - молодая жена-красавица и двое детей. Но он тебя полюбит, девочка, ты подружкам похвастаешь, а у него, даже если с судом обойдется - жизнь разбитая.
"Я хочу, чтоб эта тварь, любовница моего мужа, сделала аборт". Это к Лакшми...
"Сделайте так, чтобы юноша, данные которого я вам предоставляю ниже, зашел завтра в гей-клуб. Ориентацию поменять".
"Девочек двенадцати и четырнадцати лет, двух, в номер. С шампанским".
Шампанское не ко мне, шампанское к Гермесу.
Опять где-то играла моя любимая песенка, но как-то было невесело.
"Я выслала вам фотографию юноши прикрепленным файлом. Устройте нам счастливый брак с освещением в центральных СМИ". Ага, известное имя - тетке полтинник, а ей юношу молодого подайте-принесите, на блюдечке с голубой каемочкой. Ладно, на тебе юношу. Я раскрыла фотографию. На меня смотрел, улыбаясь, молодой человек, который любит гулять по осеннему скверу. Лакшми молча печатала что-то за соседним столом. В окно бились золоченые, одинокие листья.
Контракт действующий. Юротдел ничем не поможет. Эту даму мы отлично знаем: Арвен ей еще судьбу кроила. Та ее примерками замучила - все что-то неустраивало. Мы всем юротделом ее жалобы в папочки подшивали.
У певицы будет новый молодой муж, красивый, умный, а у меня - нет. И все будут склонять его имя на страницах желтых газет: на деньгах женился! на славе! А он ее любить будет. По-настоящему.