Что-то странное произошло с петербургской
архитектурой.
Название города поменяли на старое,
казалось бы, и архитектура должна
вернуться к непревзойдённым классическим ансамблям, но нет,
общее впечатление от города( если выехать из его старой части) -
мрачное, тёмные, грязные, суровые тона,
серость,
или , например, "в английском стиле", дома из грязно-красного кирпича,
дома-крепости, тут понимаешь, что нас так просто на арапа не возьмёшь,
всё фундаментально, основательно, дорого -
но общее впечатление - серое небо, серая грязь...
понимаешь, почему люди в Петербурге так депрессивны и нервны.
Я зашёл в Академию Штиглица-Штирлица - то же мрачное впечатление,
тебя приветствуют безголовые античные статуи,
но русский народ не безразличен к красоте, здесь умеют делать красивые вещи-
в том же Мухинском училище мама купила красивейшую безделушку из Костромы -
тем болеее поражает современная "петербургская" архитектура.
Можно , конечно, найти красивые новые дома, не небоскрёбы, одинокими зубами торчащие в небо,
но это исключение, а не правило.
Старые петербургские доходные дома, дома 19 века тоже рождали протест
у современников.Достоевский критиковал владельцев этих доходных домов-
потому что доход, ради денег, ради капитала.Достоевский был глух
к их эстетической стороне, всякие "финтифлюшки", ангелочки, кариатиды, архитектурные и
излишества его просто смешили.Петербург Достоевского, Раскольников, Свидригайлов,
Сенная площадь - это мрачное, тяжёлое место.
И в самом деле, в старом Петербурге много такого, что приводит к депрессии.
Если "новая " архитектура стандартна, однообразна и сера, то и старые дома зачастую
выстроены по казённому, петровскому штандарту, как линии по номерам на Васильевском острове,
или это старые, убитые временем дома грязно-жёлтого цвета, с тесными дворами, подворотнями,
проходные дворы, плохая канализация, теснота, мало света. В сочетании с петербургской погодой -
серое , свинцовое небо, дождь, слякоть, мокрый снег, вечно промоченные ноги -
это приводит к преступлению и наказанию, если не к палате Љ6.
Город на болотах, рахитичные, чахоточные, менингитные дети и подростки...
Но в старом Петербурге есть и красивые места. Хотя далеко не все старые дома,
даже из "богатых", по-настоящему красивы.
Я прогулялся по бывшему Кировскому, ныне Каменноостровскому проспекту.
Там есть дома в стиле "модерн", начала 20 века. По-настоящему мне понравился
только один дом, самый первый, если считать от Каменного острова.
Остальные, хоть и выстроенные по индивидуальным проектам, со своеобразными "прибамбасами",
мне понравились меньше, например, дома на Австрийской площади.
Но это дело вкуса.
И по сравнению со всеми этими старыми домами новая "стекляшка",
выстроенная на том же Каменноостровском проспекте, немного в глубине,
просто смешит.Хотя это "современный" дом, выстроенный по новейшим законам дизайна,
и живут там люди далеко не бедные.
На Кронверкском(бывшем Максима Горького) проспекте я помнил одни дом с башней,
романтически, одиноко выступавшей на фоне крыш.
Теперь, я взглянул на эту башню с остановки трамвая,
и вид изуродовала другая башня, современная,
но выглядевшая , как каннибал-гомо сапиенс, истребивший и съевший
бедного отсталого неандертальца.
Это называется "новодел", его много и в Германии, там
всё строят в стиле Бисмарка, 70-х годов 19 века, нельзя
сказать, чтобы это меня впечатлило, но это последний писк берлинской
строительной моды.
Но здесь новодел хуже, чем в Германии, например, тут же,
с остановки трамвая, я увидел современные мансарды, сделанные из серого бетона.
Может, там жить и престижно, и удобно, и там родится новый Кандинский,
но с улицы смотреть на это неприятно, этот серый бетон совершенно не вяжется
со старым домом, в который он вделан.
Я в старших классах школы каждый день ездил на метро из Гражданки,
нового района, где в конце 70х открыли станцию "Академическая" недалеко
от нашего дома, в центр, до станции "Чернышевская", шесть станций метро
каждый день туда и обратно, в центр города и обратно,
на северо-восточную окраину.
Я шёл от станции "Чернышевская" по Петра Лаврова( теперь вернули
историческое название улицы или бульвара, ведь это был бульвар,
Фурштадтская, но мне привычнее и ближе на слуху старое название,
два года я ходил по Петра Лаврова - какой-то революционный деятель
или даже террорист - бомбил царя в его столовой, но хоть он был и террорист,
мне его название привычнее, чем какая-то официозная Фурштадтская)
мимо консульства США и по дороге разглядывал рекламные плакаты,
которые были там развешаны для смущения советских умов.
Петра Лаврова - бывший(и сохранившийся в советские времена - недаром
американцы там разместили своё консульство) аристократический район
города, старый город, дома, хоть и доходные, но с архитектурными
излишествами, ценные для русской культуры, под охраной государства.
Недалеко дом Мурузи, где жил Бродский, а напротив него - дом на Рылеева,
где я провёл первые три года своей жизни, рядом со Спасо-Преображенским собором.
Оба эти дома, хотя и принадлежат старому фонду, но ничего особенного в них нет.
Новые районы, дом на Науки, где я прожил всю свою сознательную жизнь,
там простор, лес, футбольные поля, хоккейные, волейбольные и баскетбольные
площадки,
хотя дом этот принадлежит советской,серой, стандартной и однообразной
архитектуре.
Мама говорила, что архитектора, проектировавшего нашу квартиру,
надо расстрелять - кухня, в который мы проводили львиную долю времени
в трёхкомнатной квартире, была чуть не три или четыре квадратных метра.
Но мы как-то жили, и были счастливы в советские времена,
70-е, годы брежневского застоя.
И сейчас, когда я приезжаю в Петербург,
я живу в крохотной однокомнатной квартире в блочном доме, коробке,
выстроенной в семидесятые.
Но я не жалею.
В этой квартире - наш холодильник-ветеран, он чуть не старше меня,
но работает как зверь.
И сама квартира - блаженная.Каждый жилец, входящий сюда, вносит свою лепту
в её переустройство.У нас жили дизайнеры - не настоящие дизайнеры, из
Ленинградской области, иногородние, и они перекрасили нашу мебель в разные цвета, как в ИКЕА.
(Холодильник - "Ока IIIМ", где-то 1976 года производства, изначально
белый - они покрасили, например, в чёрный цвет). Я пишу оды ванной комнате, лёжа
там, отмокая, в тёплой воде, в отличие от Израиля, где я принимаю холодный душ
в кабинке, где я с трудом умещаюсь стоя.
Я смотрю в окно и любуюсь северным августовским небом и роскошным закатом.
Деревья на нашей улице-бульваре, выросли, а на другой стороне улицы - огромные деревья.
Дом напротив - не в десяти метрах , как в Израиле, а где-то там, где я
на него не обращаю внимания, и я абсолютно один в этой квартире -
privacy, никому нет до меня дела, я не слышу спускаемую воду в унитазе соседей.
Я могу спокойно отоспаться там, невзирая на оживлённую магистраль под окнами,
этот шум мне безразличен. Жара не мешает мне спать, я отдыхаю от жары.
Мама здесь спит как убитая, у неё нет израильской бессоницы и перевёрнутого
режима спанья днём и бодрствования ночью. Она берёт вечером в руки книгу,
и скоро книга выпадает у неё из рук.Я не читаю, или немного читаю, не
смотрю телевизор, не слушаю радио, не читаю газет, не сижу за компьютером,
НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЮ.Россия - очень спокойная страна по сравнению с Израилем и Нью Йорком.
То есть, и в прокрустовом ложе советской архитектуры
живут люди.
А в старых районах - теснота, чахлые немногочисленные деревца,
грязь , загазованный от машин воздух, и шум от тех же машин.
Если бы мне сейчас надо было выбирать, в каком районе Петербурга поселиться,
я выбрал бы новый район - но не слишком новый, потому что
там разросшиеся деревья ещё не успели закрыть убожество современной
архитектуры.