Северов Максим Дмитриевич : другие произведения.

Второй эмиссар (Общий файл, 1 - 8 главы)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.39*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хочешь быть уникальным, сражайся за свою уникальность. Нерушимое правило жизни. "Белую ворону" норовит обидеть каждый, и ворона должна быть сильна, чтобы не дать обидчикам спуску. Сцепи зубы, сцепи покрепче, борись до конца. Или беги. Беги со всех ног, спасаясь от этой жестокой реальности. Быть может, тебе повезет, и ты прибежишь к кому-то очень могущественному. Быть может, он даст тебе все, о чем ты мечтал... Но не задаром же! Сможешь ли ты, вечный беглец, удержать мечту в руке? Не окажется ли новая реальность страшнее старой? ВНИМАНИЕ! Здесь собраны все главы без авторских комментариев. Дифференцированные главы с комментариями - ниже. Кто любит погружаться в роман, забыв о существовании автора - лучше читайте общий файл. Кому интересны авторские мысли по поводу событий и персонажей - Вам к отдельным главам.
  ВТОРОЙ ЭМИССАР. Северов М. Д.
  
  
  
  Пролог.
  
   Заброшенная стройка на окраине города. Никто не помнил, когда и зачем начали возводить бетонную махину, почему бросили, не достроив и второго этажа. Но у каждого, кто смотрел на эти серые стены, танцевали по телу мурашки. Даже собак здесь не выгуливали - на пустыре возле мрачного здания необъяснимо нервничали и хозяева, и питомцы. Пока строение в пределах видимости, все время кажется, что кто-то смотрит на тебя из темных провалов окон. Место, которое отпугивало людей самим своим видом: было в нем что-то странное, в этом долгострое непонятного назначения...
   Сейчас, в середине зимы, размытый метелью силуэт выглядел особо зловеще. Нелепая конструкция торчала из заснеженной земли уродливым бетонным нарывом. Черные окна таращились вокруг с каким-то голодным неистовством. Дело шло к вечеру, ранний зимний сумрак уже окутал город. Ветер все усиливался.
   Вот вдали между домами появилась фигура. Некто медленно приближался к пустырю. Он шел неровной походкой, будто не был до конца уверен, что идет куда надо. Остановился, словно в нерешительности, оглянулся назад. Серое здание затаилось, поджидая позднего гостя.
   Человек некоторое время мялся на границе пустыря, нервно озираясь вокруг. Наконец, что-то решив для себя, резко тряхнул головой и двинулся к долгострою.
   Это был юноша лет восемнадцати-двадцати. Он был высоким, стройным и выглядел как-то хрупко, будто готов был сломаться пополам под напором ветра. Несмотря на мороз и метель, на молодом человеке лишь легкое пальтишко, а голова непокрыта. Он часто и раздраженно мотал ею, стряхивая снег с темных волос и очков в тонкой оправе.
   Без всякого страха юноша приблизился вплотную к серой громаде и вновь замер. Любой местный житель, случись ему наблюдать за происходящим, невольно протер бы глаза, так удивительно было это зрелище. У мрачного здания никогда не видели людей, только слухи делили старую стройку между сатанистами и наркоманами. А молодой человек все стоял, вглядываясь в серые стены. Он уже давно не был здесь, но все так же, как в прошлый раз. Закрыв глаза, он прислушался к себе. Есть у этого места тайна. Тайна, которую, наверное, в целом мире знает он один. Невидимая, неслышимая, не имеющая запаха. Ее можно только почувствовать. И это чувство пришло, стоило закрыть глаза. Парень поднял голову, тоскливо глядя в темное небо, еле различимое за метелью. Нет... это не то небо. Он должен вырваться отсюда.
   Юноша подошел к входу, зиявшему черной скважиной. Последний раз печально посмотрел в небо и шагнул внутрь. Войдя, он достал мобильник, чтобы осветить путь. Голубое сияние упало на худое, изможденное лицо с мелкими, как-то по-птичьи заостренными чертами.
   Внутри - хоть глаз выколи, тусклый свет мобильника плохо освещал путь. Но тонкий юноша почти не спотыкался о хлам под ногами - он прекрасно помнил дорогу. Пройдя по гулким коридорам, он спустился в большое полуподвальное помещение. В центре валялся обломок старой трубы. Юноша пошел туда, взобрался на ржавую железяку и замер, обхватив себя руками. Он долго сидел в полутьме, похожий на взъерошенного воробья, не замечая, как синеют от холода губы, и все ждал чего-то.
   Наконец началось. Снова. Его накрыла мощная волна нездешних ощущений, образов, переживаний... Но как же они были здесь неуместны, как не вписывались в эту гнилую реальность! Конфликт между тем, что вокруг, и тем, что наполняло его, распирало изнутри, стал невыносим. Все сильнее приходило осознание - он должен вырваться отсюда.
   Протяжный, тоскливый крик взорвал тишину. Серые стены жадно проглотили его, не породив эха. Юноша рывком вскочил, расстегнул пальто и вытащил из внутреннего кармана полиэтиленовый пакет с какими-то таблетками. Разорвав его, он принялся яростно глотать белые капсулы. Одна за другой, давясь, целыми горстями, пока пакет не опустел. Тяжело дыша, обвел помещение безумными глазами, посмотрел вверх, но там был лишь грязный потолок. Вновь забравшись на обломок ржавой трубы, он так же обхватил себя руками и стал ждать, покачиваясь, как маятник, из стороны в сторону...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ЧАСТЬ I
  
  1. Черная полоса в серой жизни.
  
   Зеркало разбитое режет нервы мне,
   Стены монотонные шепчут бред во сне,
   Солнце тусклым шариком давит на глаза,
   В них сверкает молнией не моя гроза.
   Я устал от холода, я устал дрожать,
   И улыбку рваную на лице держать,
   Я не в силах биться против черных душ...
   Иногда пригрезится убежать мне в глушь.
   Но и там туманами пьяных голосов
   Чья-то злая воля шлет за мной послов.
   Даже там, за ветками, кто-то по пятам...
   Нет, себя на блюдечке я им не отдам!
   Убежал? Расслабился? Снова не туда,
   Вновь во снах и памяти правят холода.
   Пусть уже нет зеркала, но звенит вода,
   Камень в отражение пущен, как всегда.
   Гладь животворящая режет нервы мне,
   Мертвые деревья шепчут бред во сне....
   Дордыков С. О.
  
   Чуть меньше пяти лет спустя.
  
   С хрустом ломая неокрепший снежный наст, Василий несся вперед, жадно хватая ртом морозный воздух. Окна параллельных дороге пятиэтажек с укором смотрели на чудака, так бесцеремонно нарушавшего ночное спокойствие. А тот был совсем не рад бежать по улочке, полной ночной романтики - пустынной, темной и узенькой, со всего одним фонарем вдалеке. Парень не отказался бы сейчас очутиться на хорошо освещенном, заполненном людьми центральном проспекте. Здесь, на пустынных задворках, не от кого ждать помощи. Хотя и случись встретить прохожего - кто, по совести, кинется спасать незнакомого человека? Благородные рыцари, увы, живут только на страницах романов... Но в присутствии людей на него не осмелились бы наброситься всем скопом, как бывало уже не раз. А так, приходилось рассчитывать только на быстроту ног и обреченно прислушиваться, как нарастает пульсирующая боль в боку. Изнемогая от усталости, он не останавливался, подстегиваемый страхом. Вот уже позади слышны крики, значит, преследователи близко. Они же курят все до единого, а все равно бегают быстро, как лошади... Парень попытался ускорить бег, но выносливость и так работала за пределом возможностей.
   - Пупок! Стоять!
   - Сюда иди, ссыкло!
   - Пупок!
   Вася в бешенстве стиснул зубы. "Пупок". За два года можно бы и привыкнуть. Ровно столько он носит эту кличку. Но выработать иммунитет к обидному прозвищу не получается, с каждым новым "пупком" злость и обида донимают все сильнее.
   Пупкин. Фамилия, прямо скажем, нелепая. Отцу следовало бы сменить ее на что-нибудь грозное или хотя бы внушающее уважение. Но когда Василий поднимал эту тему, родитель начинал сердиться. Он с апломбом гремел о семейной истории и наследии предков, которыми надо гордиться. Гордиться фамилией, отравившей жизнь... Но ладно фамилия. Бывают и глупее, и страннее. Она страшна лишь в сочетании с именем. Как родители додумались назвать его Васей? Вася Пупкин - это же ходячий анекдот! Можно ли серьезно отнестись к человеку с такими позывными? И опять отец с горящими глазами нудил, что Василий - имя его деда, воевавшего в Великую Отечественную войну, дошедшего до Берлина, с победой вернувшегося домой и давшего жизнь потомкам, в число которых входит и Вася. В первой своей школе Пупкин еще не понимал, какое на нем висит проклятие. Там коллектив был дружным, ребята знали друг друга с первого класса, никто не цеплялся к чужим странностям. А вот когда он два года назад перевелся в шестнадцатую школу, при представлении новый класс зашелся от хохота. Ну, еще бы, с ними будет учиться Вася Пупкин! А дальше - под горку по накатанной.
   "Доброе начало полдела откачало" - гласит старинная поговорка. Очень быстро Вася понял, что у этой мудрой мысли есть и обратная сторона. Ему так и не удалось завоевать авторитет в классе. Парень решил не учинять скандалов и просто переждать волну насмешливых восторгов, а уж потом развернуться, показать, из какого он теста. Но ожидания обманули. Смеяться над именем-фамилией и в правду быстро надоело, однако вскоре его придумали называть пупком. Вот это-то задело Васю за живое. Он ярился, орал, пробовал выдумывать ответные клички... все без толку. Почему-то сопротивление лишь раззадоривало одноклассников. С ним вообще перестали считаться. Постепенно с простых насмешек главные гнобители - Волков и его шестерки - перешли к настоящей травле. Воровали учебники, мазали стул мелом, кидались на уроках бумажками. И, с недавних пор, Васю стали избивать. А переломить ситуацию он не мог.
   Парень просто не знал, что ему делать. Кидаться в драку? Вася очень живо представлял себе гневное лицо его классной руководительницы, говорящей все то, что говорят обычно учителя в таких случаях: "Мы не в каменном веке живем! Устроил тут разборки! Оскорбили тебя, ответь словом, разреши конфликт цивилизованно. А если не понимают, обращайся к учителю". И, конечно, рядом - скорбные лица одноклассников: "Да мы просто шутили! Откуда мы знали, что он так взбесится? Мы думали, ему тоже весело, не знали, что он обижается". Учителя...
   Преподаватели и ученики - все равно что инопланетяне, которые встречаются на нейтральном космическом пространстве. Они научились общаться, передавать знания, но понять друг друга все равно не могут. Этот традиционный ответ - "Не можешь разобраться сам, обратись к учителю", поражает своей глупостью. Неужели они думают, что до этого действия так сложно додуматься?
   Вася не раз рассматривал помощь взрослых как вариант избавления от напастей. В нем, несомненно, было много заманчивого, но решиться на такое Пупкин не мог. Родителям и педагогам не понять, что в школьной среде обратиться за помощью к взрослым - все равно, что использовать чит-коды в онлайн-игре.
   Стукачи возбуждают ненависть и презрение. Пока Вася - пусть и изгой, но часть класса. И даже может между актами травли общаться с ребятами, не участвующими в его унижениях. Конечно, если Волкова нет рядом. Но у него всегда остается шанс что-нибудь придумать и поднять авторитет. А стоит все рассказать учителям - и он уже не будет "своим", он совершит преступление против класса. Ведь достанется всем - и Волкову, и шестеркам, и тем, кто взирал на травлю равнодушно. Вася будет выкинут из среды сверстников. Останется в полном одиночестве, обреченный скитаться между миром взрослых и миром детей вплоть до окончания школы. Но даже не это было основной причиной.
   Главное, что не давало парню пожаловаться на мучителей - гордость. Сейчас Вася не мог достать обидчиков, но он чувствовал себя несломленным, в нем горел праведный гнев. Пупкин знал, что прав, и пусть он не мог думать о себе как о герое, зато мог как о мученике, слабом физически, но с несокрушимым духом. Это была гордость защитников крепости, державших безнадежную оборону, но не сдавшихся, не молящих о пощаде. Гордость - последнее, что еще держало его на плаву, не давало утонуть в отчаянии. И стать стукачом значило убить эту гордость, а с ней и последние крохи веры в себя. Это бы значило, что он сдался. Что Волков победил его. Сломал. Это было бы ясно всем, и в первую очередь самому Васе.
   Парень на ходу обернулся. Так и есть, все пятеро, и Волков летит первым. Пять ненавистных рож, раскрасневшихся от бега, пять тупых ухмылок. Волков ниже Васи, но крепко сбит, всегда хвастается, что с детства ходит на рукопашный бой. Отсюда его обычное излюбленное развлечение - отработка приемов на более слабых ребятах, и чаще всего, понятно, достается Васе. Пупкин не раз думал о том, чтобы дать сдачи, ведь тут-то он без вопросов прав, на него нападают, он защищается, однако все никак не мог найти возможности. Как тут затевать драку, когда вокруг всегда несколько подхалимов, ржущих как кони и рвущихся сами показать, какие приемы знают? Да и, в конце концов, рукопашный бой - штука опасная, пусть и владеет ею такой трус. Но кое-что унижало Васю похлеще побоев, а именно - отношение к Волкову учителей.
   Тот ведет себя на уроках развязано, частенько хамит и всячески играет на публику. Класс радостным гоготом встречает его "остроумие", те немногие, кто не любит Волкова, молчат, а учителя никогда не прибегают к жестким наказаниям. Напротив, они порой словно подлизываются к нему, говорят, что тот талантлив, имеет "хороший лидерский потенциал", и надо только поработать над культурой поведения. Идиотизм! Васина мама, возвращаясь с собраний, рассказывала, что поведение Волкова обсуждалось не раз. Но почти все учителя высказывались, что тот - мальчик в переходном подростковом периоде. К нему нужно проявить понимание, не подавлять и не травмировать психику. А тот факт, что Волков сам вовсю травмирует и подавляет, как-то упускали из виду. Хотя, такую лояльность легко объяснить. Отец Волкова - заместитель начальника районного отдела полиции. Разве можно прессовать сына такой шишки? Как бы чего не вышло.
   А сегодня после уроков класс ходил на спектакль. Регулярные хождения в театр - действо, возведенное учительницей по литературе в культ. Ни о какой добровольности и речи не шло, невольные культисты обязаны были приносить ежемесячные жертвы в размере нескольких сот рублей и потраченного вечера. На следующий после спектакля день таинство продолжалось - ученики должны были рассказывать, чему они научились за прошедший вечер, насколько возросли их морально-этические качества. И потом, конечно, писали сочинения. Учительница строго следила за исполнением всех связанных с театром ритуалов, словно вела отчетность по повышению духовности. Васю злость брала, когда на уроке после какого-нибудь драматичного представления он слушал, как Волков рассуждает о доброте и человечности. Интересно, он хоть понимает значение этих слов? После театра домой приходилось возвращаться поздно вечером, и пятеро ребят, зарядившись духовностью, добротой и человечностью, преследовали Васю с невиданным остервенением. Романтика ночной охоты придавала им сил. И сегодня события разыгрывались именно по такому сценарию.
   Размышляя о злоключениях, начавшихся после перевода в шестнадцатую школу, Вася всегда представлял себе снежок. Маленький, легкий, ничего не значащий снежок, который сбросили на заснеженный склон в горах. И вот уже снежный комочек несется вниз ревущей, неостановимой лавиной. Смешное имя, вроде бы, всего лишь снежок. Не бросай, и растает от твоего тепла. Но снежок уже брошен, и непонято теперь, как спастись от настигающего бедствия. Так что ему, Василию Аркадьевичу Пупкину, не оставалось ничего иного, кроме как вяло огрызаться и убегать. Убегать и ждать счастливого случая, который поможет восстановить справедливость и отомстить обидчикам. Чем он сейчас, собственно, и занимался.
   Задыхаясь, парень миновал одинокий фонарь, каким-то чудом переживший давно погасших собратьев. Дальше - поворот, и вдалеке уже видна родная двенадцатиэтажка. У ее подножия спасительно чернеет вход в Васин подъезд. Но до него еще надо пробежать вдоль заборчика, ограждающего здание детского садика, мимо стоящих через дорогу от него мусорных контейнеров, а там уже рукой подать, при удаче можно было бы и успеть. Однако в этот раз госпожа Фортуна не была к Пупкину благосклонна. Впрочем, как и всегда...
   Васю нагнали метров за пять до мусорки. Ему набегу словно аркан на шею накинули - чья-то рука схватила за капюшон и с силой рванула назад. Он извернулся, но потерял равновесие, и, закашлявшись, проехался коленом по асфальту, покрытому грязным снежным месивом. Тут же вскочив, рванулся в сторону садика, надеясь перевалиться через низенькую ограду и выиграть немного времени, но поздно - его окружили. Словно свора голодных псов, одноклассники со всех сторон вцепились в Васю и на некоторое время остановились, восстанавливая дыхание. Вася с бессильной ненавистью смотрел в раскрасневшиеся лица, на которых читалось радостное возбуждение.
   Наконец, когда большинство продышалось, парня принялись по очереди мутузить кулаками. Одобрительными возгласами встречались удары, которые Вася не успевал заблокировать, и которые заставляли его вскрикивать или сгибаться. Когда бить надоело, началась их любимая игра - орава выстроилась кольцом, и Пупкина стали толкать, как мяч перебрасывая один другому.
   - Тоха, держи пас!
   - Давай мне, я открыт!
   Сопротивляться было бесполезно. Этот жестокий аттракцион продолжался около минуты. Потом кто-то крикнул: "Мне такой говеный мяч не нужен", отпрыгнул от летящего в его сторону парня и подставил подножку. Пупкин проехался коленом по асфальту и почувствовал ладонями холодную, липкую осеннюю грязь. Тут же его настиг пинок, заставивший упасть на плечо, окончательно испачкав куртку.
   Он рванулся встать, но сразу двое навалились, не дали завершить маневр и оставили стоять на колене, неестественно вывернув другую ногу.
   Желание подняться из унизительной позы было невыносимо, тело била крупная дрожь. Но даже больше, чем встать, хотелось оказаться где-нибудь в другом месте и другим человеком, подальше от этого... Терпеть не было сил, кровь ударила в голову, разжигая гнев. Вася уже приготовился броситься на обидчиков, орудуя, как затравленный зверь, зубами, когда:
   - Да хорош, не валяйте больше, а то все шмотки изговняете! - послышался обеспокоенный голос. Этот выкрик, похоже, немного пробудил здравый смысл в охмелевших от азарта парнях. Они поняли, что не на шутку перегибают палку, и надо исправлять ситуацию. После секундного замешательства Антон, правая рука Волкова, схватил Пупкина за воротник, с усилием поднял на ноги. Встряхнув Васю, он заглянул ему в глаза, и, противно ощерившись, пошел в наезд:
   - Че пупок, курточку испачкал? Мамочке жаловаться побежишь?
  Остальные одобрительным гоготом встретили действия дружка, и начали, сюсюкая, на все лады имитировать обращение Пупкина к маме.
   Его опять растянули, держа за портфель и куртку. Волков встал напротив, и, пытаясь изобразить серьезность, сказал:
   - Ну, ты ж понимаешь, что все справедливо? Ты себя не по-пацански ведешь.
   - Нормально я себя веду... - Гнев и возмущение кипели в Васе, но их гасило другое, давящее стальным ошейником, чувство - страх. Страх, который огромным пауком оплетает все тело, высасывает остатки решимости.
   - Ни хрена не нормально! Че ты там на матише вякал? А? Кто те разрешал пол-урока трындеть? А!? Из-за того, что училка с тобой базарила, она нас на всю перемену оставила! А мы все кушать хотели, - продолжал издевательские обвинения Волков. - Хотели? - Обратился он к шестеркам. Те, в восторге, наперебой завопили:
   - Да!
   -Мы из-за тебя, говнюк, чуть с голоду не померли!
   - Специально училку отвлекал, крыса!?
   - Никого я не отвлекал! - Попытался возразить Вася, пораженный, что в такой ситуации его же и пытаются представить виноватым. Он и в правду сегодня отличился на алгебре, предложив оригинальное решение сложного упражнения, однако говорил совсем недолго. А после к доске вызвали Антона, который минут десять не мог решить простейшей задачи из новой темы! И кто тут виноват?
   Но, разумеется, Васю никто и не думал слушать.
   - Вот видишь, все справедливо. Накосячил - отвечай, мужик ты или нет?
  Волков закончил, удовлетворенный тем, как блеснул перед приятелями находчивостью. Подводя итог сегодняшней экзекуции, он сорвал с Васи шапку, скомкал и бросил за заборчик садика. Далее, наградив Пупкина парой прощальных подзатыльников и "дружеских" напутствий, пятеро довольных собой парней, гогоча, отправились восвояси.
   Василий остался один на опустевшей улице. Его душили слезы. Дыхание вырывалось прерывистое, он часто и сильно втягивал носом морозный воздух, сдобренный мусорной вонью. И все никак не мог усмирить соленую влагу, готовую хлынуть из глаз. Мысли занимало сознание той чудовищной несправедливости, с которой обошлась с ним жизнь. Ничего он не может противопоставить миру, который непонятно за что на него ополчился...
   Вася не мог сказать, сколько простоял посреди дороги, вдыхая смрад груд мусора, почти не приглушенный легким морозцем. Наконец, когда слезы неохотно отступили и дышать стало полегче, он понял, что трясется не только от пережитого, но и от холода. Вынырнув из мрачных дум, Вася поправил портфель, одернул грязную куртку и полез за шапкой. В темноте он еле нашел ее, и то лишь прикинув навскидку, куда она могла упасть. Наткнувшись на чудом не вытоптанный клочок чистого снега, он попытался хоть как-то очистить одежду. Приведя себя в порядок, Пупкин еще раз перевалился через ограду и поплелся домой.
  
   ***
  
   Васино жилище мало чем отличалось от тысяч таких же двенадцатиэтажных домов, построенных в конце семидесятых. Снаружи это был мрачный бетонный исполин, обложенный серой плиткой, с потемневшими от ржавчины и гнили балконами. У подножья контрастировала с общей серостью режущая глаз яркость магазинов. Но пестрые витрины освещали улицу только со стороны дороги, а часть дома, выходящая во дворы, по доброй городской традиции оставалась неосвещенной, грязной и убогой. На дорогах, пересекавших двор, ямы были столь глубоки, что заезжать с внешней стороны улицы и парковаться на детских площадках рисковали только самые отважные водители. Зато, как и в любом старом районе, вокруг домов было немало деревьев, поэтому летом Васин двор выглядел довольно-таки приятно. Конечно, когда заканчивалось буйство тополиного пуха, и переставало казаться, что выпала зимняя месячная норма снега.
   Квартира семьи Пупкиных располагалась на девятом этаже. Это была обычная двушка, обставленная скромно, без излишеств, однако со вкусом и некоторой элегантностью. Дверной звонок мелодично отозвался на прикосновение, чуть погодя лязгнул замок первой двери, затем второй, и, наконец, Вася вошел в квартиру - единственное место, где он чувствовал себя по-настоящему безопасно. Дверь открыла мать Васи - миловидная женщина, очень молодо выглядящая для своих сорока двух. Внутреннее убранство квартиры призвано было сообщить даже неискушенному глазу, что хозяева - интеллигентная семья. Неброские, приятного цвета обои, хорошо выбеленные потолки, пол, покрытый паркетом, красивая, в меру дорогая мебель. На стенах - картины и полки, тесно заставленные книгами. Весь облик квартиры говорил о разумности, умеренном достатке и добропорядочности.
   Мама, Лариса Александровна Пупкина - главный бухгалтер в торговом центре за пару кварталов от дома. С работой-то по большей части и связан всегда великолепный внешний вид Ларисы Александровны. Торговый центр большой, коллектив персонала тоже, и коллектив этот по большей части женский. Поэтому атмосфера там далеко не так доброжелательна, как может показаться случайному покупателю - за закрытыми дверями подсобных помещений нередки склоки, скандалы, а как-то раз даже дошло до настоящей драки - яростной, остервенелой, по-женски жестокой драки. Поэтому все работающие там дамы не могут позволить себе самого малюсенького упущения в одежде, прическе или макияже. Любой волосок, любая морщинка сразу же будут замечены бдительным оком женского коллектива, и уже к обеду станут предметом обсуждения всего торгового центра. Лариса Пупкина - волевая женщина со стальными нервами, такая атмосфера не пугает ее и не вгоняет в депрессию, но следить за собой обязывает. Вася любил маму, но гнева ее побаивался почти так же, как отцовского.
   - Привет, - Вася старался говорить максимально бесстрастно, чтобы не выдать голосом недавно пережитого.
   -Привет, - последовал сухой ответ. - Ты где так изгваздался? Я куртку неделю назад стирала, а ты уже в грязи вывалялся? - Мама сразу же, с порога, придирчиво оглядела сына. Разумеется, состояние куртки от нее не укрылось, и она пошла в наступление.
   - Ну, упал я, скользко сейчас, слякоть везде... - раздраженно сказал Вася. Он пребывал в отвратительном расположении духа, но все же успел придумать оправдание. Лариса Александровна тем временем гневно продолжала досмотр:
   - Упал? Где это так падают, что куртка в трех местах пачкается? Да еще и брюки в грязи. Не ври мне!
  Мама наседала с все возрастающим подозрением, и Вася понял, что нужна более элегантная ложь. Благо, когда дело касалось оправданий, Василий сам себя поражал гибкостью ума и скоростью мысли. И тут он мгновенно оценил ситуацию: придется закрывать большее зло меньшим.
   - Ну... мы с пацанами в снежки играли, а снег пока грязный... там и упал... - сказал Вася, всем видом показывая, что его недомолвка разоблачена.
   - Молодцы, нечего сказать! - в мамином голосе злость на сына боролась с удовлетворением своей наблюдательностью. - Это еще додуматься надо - играть в снежки, да еще когда снега-то толком не выпало! Вот вы, дурачье, грязью друг в друга и кидались! А матерям стирай-мучайся.
   Имевший немалый опыт подобных конфликтов, Вася решил ковать железо, пока горячо:
   - Ну, извини, я же ее случайно испачкал... снег выпал все-таки... мы с пацанами увлеклись немного... - скорбно мямлил Пупкин, глядя в сторону.
   - Извини-извини... если бы ты еще на ошибках учился! Ладно, раздевайся, пока не вспотел, и есть иди.
   Вася выдохнул, поздравив себя с ничтожным успехом, наскоро переоделся и отправился на кухню. Он старался как можно быстрее похлебать разогретый суп и отправиться в свою комнату, но это вечер еще не исчерпал запас сюрпризов. Как только суп, травяной чай, макароны с котлетой и неизменные витамины были отправлены рассасываться по организму, мама села напротив.
   - Сейчас отец проснется, и нам с тобой надо будет поговорить, - строго сказала Лариса Александровна.
   "Нам надо поговорить..." - эта фраза в любых модификациях бросала Васю в дрожь, от нее веяло недобрым духом скандала. Такие слова, как правило, означают одно - родители узнали о нем нечто настолько плохое, что обычными нравоучениями не отделаться. А отец, между тем, уже встал, его сонное, небритое лицо неумолимо двигалось по направлению к ванной. Сначала туда, а потом на кухню... поговорить.
   Отец Васи, Аркадий Аркадьевич Пупкин - высокий, крепкий мужчина с хрипловатым голосом, спокойным, уверенным взглядом карих, с прозеленью, глаз. Он - старший механик в автомастерской, где, хоть и имеет немалый авторитет, считается своим человеком. Всегда благодушно относится к незначительным нарушениям дисциплины со стороны подчиненных, да и сам не сторонник строгих правил. Под его началом работается легко и приятно. Аркадий Аркадьевич довольно ленив, поэтому мало интересуется всем, что выходит за круг его привычных интересов. Он с удивительным постоянством забывает, в каком Вася классе и как зовут классную руководительницу. Но все же, как бы спокоен и уравновешен не был отец, его терпение порой заканчивалось, и в такие минуты даже стрессоустойчивой маме становилось как-то неуютно...
   Разговор сразу не заладился. Отец хмуро посмотрел на Васю и мрачно изрек:
   - Привет двоечникам.
   Вася напрягся сильнее. "Двойка... за что у меня двойка?" Он мысленно пробежался по оценкам за всю четверть, но не смог вспомнить ни одной полученной двойки. Наконец Пупкин сообразил, что папа шутит. Нельзя, что ли, для юмора лицо попроще сделать?
   - Привет пап, я двоек не получал.
   - Это не из-за двоек, - повысила голос мать. - Все гораздо серьезнее. Ты прогуливаешь уроки. Оценку можно исправить, а вот пропуски ты никак не исправишь. Как и не снимешь с себя ярлык прогульщика.
   - Я всю неделю в школу ходил! - Вознегодовал донельзя удивленный Вася.
   - Не ври нам! Мне звонила твоя классная. Ты прогуливаешь физкультуру. Уже третий урок подряд, а четверть только началась.
   Вася подумал, что для мамы у четверти есть только два состояния: "только началась" и "скоро закончится", однако озвучивать эту крамольную мысль остерегся:
   - Мам, да ну ее, это же физ-ра.
   - Это урок! Ты, может, был болен? Если да, то пойдем в поликлинику, пусть справку выписывают.
   Физкультура... Почти час позора. Дело не в том, что он меньше всех подтянется и больше всех устанет. Но команда по волейболу, в которой будет Вася, наверняка проиграет, ведь целиться будут именно на его позицию. А как тут нормально играть, если на тебя чуть не хором орет своя команда под хохот соперников? А после урока стоять в зале, слушая лекции физрука о пользе спорта, о том, что без спорта вообще никак. Но придется терпеть, пока мужская раздевалка не опустеет. Все равно это лучше, чем выслушивать обвинения в проигрыше и новые "гениальные" теории о причинах Васиной спортивной несостоятельности. Далее - конечно же, последним прийти на следующий урок, и, если это черчение, получить замечание в дневник в виде бонуса. Но мама ничего этого не знала, да и хорошо, что не знала. Поэтому приходилось принимать жестокую логику: физкультура - это урок! И точка.
   - Аркаша! Повлияй на сына. Ты ведь отец, это все ты должен говорить, а не я, - мама, продолжая развивать наступление, совершила грамотный тактический маневр - прибегла к помощи тяжелой артиллерии. То есть к отцу, который, на ее взгляд, был для сына большим авторитетом.
   Авторитет, до этого сонно клевавший носом, устроившись на табуретке, с неохотой понял - настало его время.
   - А я что говорю: физкультура нужна, без тренировок сильным не станешь. А то, брат, размазней вырастешь. Настоящий мужик должен, когда надо, уметь и в морду дать. Вот будет у тебя девушка, кто ее защищать будет? Я? Я-то в твои годы на физ-ре всегда в первых рядах был! - Сурово промолвил Аркадий Аркадьевич и вновь удовлетворенно осел на табуретку, считая отцовский долг выполненным.
   Однако такой акт влияния маму явно не устраивал, и она снова повысила голос.
   - Он наш сын, мы несем за него ответственность! Кем он вырастет, Аркаша? Ну, кем он вырастет, если уже сейчас себя так ведет?
   "Да... И кем я вырасту без физкультуры?" Вася не понимал, как ерунда вроде физ-ры или музыки отразится на чем-то в его жизни, но его уныло-задумчивое выражение лица, похоже, только злило мать.
   - Ни до чего нет дела, все время в своих играх, о жизни вообще не думает.
   Отец понял, что последние слова служили призывом к возобновлению урока жизни для сына, и надо продолжать давление авторитетом. Сурово насупившись, он придвинулся к Васе:
   - Василий, ты уже в девятом классе, давно уже пора взяться за голову. Школа - это образование. А образование - это твое будущее. Ты должен думать о будущем, потому что именно от тебя зависит...
   - Пап, я в десятом.
   - Не перебивай - зловеще выговорил отец. В семейных неурядицах он тоже хорошо знал, когда ковать железо.- Школа - это твоя обязанность перед семьей и обществом, это как у меня работа. Я же не прогуливаю работу, я думаю о нашем будущем.
   - За работу платят.
   - А тебе за что платить будут, если ты учишься черт-те как? - вновь вступила мама. - Если привыкнешь балбесничать, то на приличное место никто не возьмет. Хочешь дворником работать?
   Вася понял, что отпираться бесполезно - головомойка просто так не кончится, и решил, что выгоднее снова разыгрывать раскаянье:
   - Хорошо, я буду ходить, - буркнул он.
   Но одной этой фразы было явно мало, и отец продолжил:
   - А если ты попадешь в армию... хотя, почему если? Там с такими разговор короткий.
   - Да-да, в армии его уму научат, если мозги не отобьют, - радостно подтвердила мать.
   Вася не был настроен всерьез обдумывать влияние вооруженных сил на уровень интеллекта, поэтому продолжил спектакль.
   - И на физкультуру тоже буду ходить.
   - Ну, ты все обещаешь, - скептически подняла бровь мама.
   - Нет, правда, буду, - как можно более искренне дожимал Вася. Родители, наконец, заключили, что на первое время сын получил достаточный моральный стимул, и отец объявил помилование:
   - Ладно, смотри у меня.
   - Зайду, проверю уроки на завтра, - добавила мама для острастки, справедливо сомневаясь в искренности сына.
   Вася, украдкой облегченно выдохнув, отправился к себе. Войдя в комнату, он окунулся в радостно-расслабленное состояние, следующее за напряженным моментом, разрешившимся благополучно. На время он отвлекся от сегодняшних лишений, настроение было поднято незначительной победой. Но ведь так редко встречались победы на его жизненном пути!
   Зная, что мама обязательно зайдет проверить, насколько старательно он грызет гранит науки, Пупкин сразу же засел за уроки. Сегодня ему, на удивление, хотелось выполнить задание на дом идеально. Хотелось даже больше, чем поиграть в компьютер. В последний год он сильно пристрастился к компьютерным играм - они помогали ему забыться, отдохнуть от перманентной депрессии. Но в свете лишений последних месяцев Вася все больше чувствовал себя выпавшим из жизни неудачником, от этого уже не спасали виртуальные сюжеты. Он ощущал потребность хоть как-то вернуть чувство собственного достоинства, доказать себе, что есть еще силы в запасе. Доказать хотя бы через учебу. Сев за стол, парень жадно схватил учебник по математике...
   Воюя с заданием, Вася вспомнил эту присказку, неотъемлемую часть народного творчества: "Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается". Рассчитывая качественно сделать домашку, он и подумать не мог, что на это уйдет больше трех часов. Запас Васиного трудолюбия уменьшался пропорционально приближению часовой стрелки к полуночи. Слабея, он из последних сил прочитал параграф по биологии и оптимистично решил, что основное запомнил.
   Отдав этот свой раздражающий долг сына и ученика, Вася позвал родителей, чтобы засвидетельствовать результат. Он удостоился сдержанной похвалы, но его попытка вознаградить себя за труды игрой в компьютер была жестоко пресечена. Аргумент родителей был не прошибаем - уже поздно, завтра на уроки идти. Вася был в принудительном порядке загнан в кровать, где, скрипя зубами от злости, ждал своего часа. Наконец, когда родители уснули, он неслышно выскользнул из постели, с кошачьей грацией подкрался к компьютеру... шумно споткнулся о портфель. Замер, прислушиваясь... фу-ух, не проснулись.
   Темный монитор озарило манящее сияние. Вот он щелкнул по значку на рабочем столе, вот заставку любимой игры сменило ее же меню, вот он выбрал нужное сохранение... Вася отчаянно, словно головой в омут, кинулся в виртуальный мир - мир, где он был счастлив, где сам управлял своею судьбой.
   Закованный в броню и искрящийся магией амбал повиновался каждому движению мыши, каждому нажатию клавиши. Вот очередная группа врагов, выкрикивающих фразы из серии "Отведай моего меча". Они встали на пути у Васиного воплощения, и зря. Зачарованный клинок не знал пощады. Вот какого-то убегающего труса он свалил мощным огненным взрывом. "С одного удара, - с радостным восхищением подумал Вася. - Ну еще бы, разрушение-то сотка". О том, что играет на самом низком уровне сложности, парень предпочитал не думать. Время за игрой течет как-то по-иному, поэтому Вася, ни разу не встав, просидел за компьютером несколько часов. Наконец, опомнившись и испугавшись, что кто-нибудь из родителей проснется и застанет его за ночными посиделками, Пупкин вышел из игры и выключил компьютер.
   Уставший, но удовлетворенный, Вася рухнул на кровать. Перед его закрытыми глазами все еще дивно полыхали разряды заклятий, бледным прямоугольником мерцал в темноте экран. Какой силы он уже там достиг, какой славы! Хоть бы кусочек всего этого в школу, хоть самое слабенькое заклятье... Вася специально удержал готовый объять его сон, чтобы на минуту вообразить, что было бы, имей он мистические силы. Пупкин представлял себя - сильного, решительного, ужасающего недавних мучителей магической мощью, ловящего испуганно-восхищенные взгляды девочек. Он мечтал так самозабвенно, что картины желаемого проплывали перед глазами, такие красочные, такие яркие. Казалось - протяни руку, и ты там, в своем и для себя придуманном раю. Но сладкие грезы постепенно отступали, реальность брала верх. Возвращалось привычное волнение перспективой грядущего школьного дня. И парень, горько вздохнув, уснул, крепко сжимая скомканное одеяло.
   Вася не помнил снов. Он знал, что почти каждую ночь видит их, но не мог вспомнить ни одного. Когда он просыпается, отголоски ночных видений лишь мгновение зыбко маячат в памяти, а уже через минуту парень не может припомнить ни одной детали. Только тело еще некоторое время не желает забывать, что заставлял его чувствовать неспокойный разум, и лишь поэтому Василий знал, что сны его посещали отнюдь не радостные. Ну, еще бы - холодный пот и судорожное дыхание - явно не признаки блаженства. Вася не помнил снов, но сегодня почему-то все было по-другому.
   Яркой чередой проносились образы, очевидно, навеянные игрой - ядовитый туман клубился над заколдованными болотами, причудливые твари прятались в тени странных деревьев, рыцари в сверкающих латах бились насмерть с могучими дикарями... Все это суматошное марево не несло никакого смысла и не имело сюжета, а, самое главное, там не было Васи. Он смотрел будто бы со стороны. Но вот парень почувствовал себя участником происходящего. Бессвязные картинки сменились вполне оформленным сном.
   Пупкин оказался в месте, похожем на какие-то странные руины - грязные серые стены, испещренные таинственными знаками, груды обломков на полу. Вася стоял посреди довольно большого помещения, по краям которого чернели многочисленные проходы в недра этого древнего лабиринта. Пребывание здесь не удивляло и не пугало, Вася знал - он должен найти нечто, сокрытое в глубинах мрачных развалин. И вот он уже несется по темным коридорам. Совершенно новые чувства переполняют его - нацеленность, решительность и твердая уверенность в успехе. Его будто зовет то, что он ищет. Из зияющих в полу и стенах проломов на Васю постоянно кидаются то ли тени, то ли призраки, но он, не останавливаясь, разит, разрывает в клочья - им не остановить его.
   Все ниже, ниже - и вот, с трудом прорвавшись сквозь плотный туман, охраняющий огромный арочный проход, Вася оказывается в подвальном зале, поражающим суровым величием. Прямо по центру стоит трон, грубо высеченный из цельного куска какого-то камня. Все пространство зала насыщает мрачная сила, она бурлит и кажется живой. Вот эта мистическая энергия замечает Васю, закручиваясь, конденсируется вокруг центра, и в следующее мгновение с трона поднимается высокая, жуткая тень - не чета той мелочи, которую Вася давил по пути. Но Пупкин не боится. Он чувствует, что цель где-то здесь, совсем рядом. Сражение было долгим и яростным - могучая тень билась хладнокровно и жестоко, постоянно меняя форму и исторгая клубы ядовитой тьмы. Но Вася не чувствовал ни усталости, ни боли, ни сомнений. Тень была сокрушена - черная фигура пала на колени, прозвучали нечленораздельные слова, и враг исчез, унеся с собой мрак, скрывающий дальнюю стену зала. Вася пошел туда и, подойдя ближе, увидел в стене маленькую, невзрачную дверь. Она была железной, неказистой, и более всего походила на выход из Васиного подъезда. Василий толкнул от себя железную ручку и вышел - туда, где дожидалась его цель.
   Выйдя, Пупкин внезапно понял, что шагнул... в пустоту! И тут же начал падать, так ему вначале показалось. Однако чуть погодя он увидел, куда летит - прямо вверх, презрев земные законы, прямо в огромное небо, будто в пропасть. Впереди клубились грозовые облака, озаренные молниями. Васе не было страшно, а когда он на бешеной скорости ворвался в тучи, его охватил восторг. Полет стал контролируемым, парень носился в грозе, испытывая триумф - вот оно, то самое, что манило его сюда, проводило через все преграды! Не тайны, клады или сокровища звали его. Его влекло чувство свободы, это дивное небо, такое могучее, всесильное. Здесь, посреди стихии, не имели значения ни статус, ни влияние, здесь не было власти общества - этой железной клетки, не дающей воли.
   Молнии засверкали с особым неистовством, и Вася почувствовал, что тучи скрывают от него чье-то присутствие. Некто настолько огромный, что не помещался в воображении, смотрел на Васю из недр бури. Пытаясь разглядеть невероятного наблюдателя, Вася увидел, как из туч вырисовываются очертания колоссального лица. Отблески молний сложились в дьявольский оскал, жестокую улыбку победителя. Невидимые глаза впились в Васю, тяжелый взгляд пронзил до нутра, увидел все и, кажется, остался доволен. Раскатисто прогремел то ли гром, то ли хохот, безумный вихрь закружил Васю, прорвал грозу и понес куда-то, смывая остатки видений. Парень начал понимать, что спит, но на грани пробуждения старался как можно дольше продержаться в этом удивительном мире. Однако уже просыпались его привычные чувства, и сон, подчиняясь им, вновь изменился.
   Вот нет уже вокруг прекрасного неба, Вася стоит в коридоре школы, а перед ним - Волков, идет прямо на него, на лице, как обычно, презрение, вот он замахивается, шипя какие-то оскорбления. Вася привычно испуганно отшатывается, но неожиданно будто наталкивается сзади на монолитную стену. И с радостным возбуждением вновь чувствует то самое присутствие, тот огромный, могучий дух. И вот на Волкова глядит уже не Вася, а кто-то иной. Смотрит прицельным взглядом, в котором нет ни капли страха. Это любопытный взгляд на забавную букашку, которую сейчас раздавят. Обрекающий взгляд. В следующее мгновение - молниеносный удар, от которого Волков пролетает несколько метров, вышибает, вопя, окно и в фонтане осколков скрывается внизу.
   Вася, ошарашенный, стоял посреди коридора, взирая на результат дел своих. Школа тускнела и расплывалась перед глазами. Медленно начали проступать белые пятна, наконец, они заволокли все видимое пространство. Пупкин понял, что, бешено, надрывно дыша, с открытыми глазами лежит на кровати и смотрит в потолок. Он проснулся, но сон был настолько ярким, реалистичным, что Вася долго не мог опомниться. Прошло пять минут, десять. Вася немного успокоился, дыхание пришло в норму, мысли прояснились. И, что удивительно, он помнил все. Помнил каждую деталь невероятного сновидения. Звук будильника вырвал из раздумий, пришло окончательное осознание, что все произошедшее - только сон, а впереди ждет новый день, который ничем не будет отличаться от сотен предыдущих.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  2. Шаг в пустоту.
  
   Носи в душе своей осколки
   Давно разбившихся надежд,
   Носи колючие иголки
   И лица предавших невежд.
   Увы, ударами по сердцу
   Ответят на твое тепло,
   Но не закрой для чувства дверцу,
   Пускай оно и подвело.
   Не погружайся в мертвый холод
   Сковавших мысли серых стен,
   Твой путь опасен, но дух молод,
   Не для него могильный тлен!
   Дордыков С. О.
  
   Приятно ли резкое пробуждение от яркого, насыщенного красками и эмоциями ночного видения? Нет. Не лучшее чувство. Это неприятно, даже если речь идет о "кошмаре". И, конечно, особо болезненно возвращаться из сновидения, с которым настоящее не выдерживает сравнений. Странное, двойственное состояние, когда критическое мышление еще в полудреме. Органы чувств отлично помнят ощущения, которыми их только что обманывал мозг, но вместе с тем активно воспринимают раздражители окружающего мира. В разуме идет борьба между пространствами сна и реальности. Это длится всего пару мгновений - чуть меньше, если сон был страшен, чуть больше, если сладок, и желания пробуждаться нет. У Васи послевкусие этого необычного состояния растянулось надолго.
   Он лежал на кровати, понимая, что все произошедшее ему приснилось. И тем не менее ощущение силы и уверенности еще некоторое время не покидало парня. Бесцельно вперив взгляд в потолок, Пупкин размышлял о том, что ничего безвыходного в его положении нет. Хватит вести жизнь, достойную разве что размазни и слабака. Чего тут сложного? Отбросить страх и неуверенность, дать Волкову отпор. Сделать это, когда тот будет один, а не в окружении шестерок. Волков не привык к сопротивлению, и, если не робеть, не тушеваться, отступит. Разумеется, потом этот гад вернется с компанией, чтобы отомстить. Но тогда стоит прямо назвать его трусом, сказать, что он прячется за спинами друзей. И когда спесь заставит "прирожденного лидера" полезть доказывать свою храбрость кулаками, нанести удар. Конечно, Вася не сможет так же художественно, как во сне, отправить Волкова в полет. Однако, если решительно, изо всех сил ударить, есть шанс ошеломить негодяя, особенно попав по лицу. Волков трус, наверняка его никогда не били по-настоящему, он испугается Васиной готовности драться до конца. И вновь отступит. А отступив два раза, он уже не будет доставлять проблем. Во-первых, поймет, что Пупкин опасен и может дать сдачи, а во-вторых, его позиции лидера пошатнутся, он больше не сможет прибегать к помощи подхалимов, чтобы не растерять остатки авторитета. А это все, что Васе нужно - чтобы его оставили в покое. Да, именно так и стоит поступить. Сегодня же.
   Пребывая в порыве решительности и продумывая план действий, Василий совершенно забыл о времени. А ведь после сигнала будильника прошло уже минут двадцать. Между тем проснулась мама, прислушалась, и по гробовой тишине, царившей в квартире, сразу сделала верные выводы. Одевшись, она прямиком направилась в Васину комнату.
   - Ты что, еще не встал? Двадцать минут восьмого! Поднимайся немедленно! - Настойчивый голос грубо прервал поток вдохновенных мыслей.
   - Ну, подожди две минуты, дай проснуться, - пробубнил Вася, имитируя сонный ступор. Ему не хотелось возвращаться к обыденной суете и разменивать героическое настроение на бытовые мелочи.
   - Никаких минут! Только вчера обещал быть прилежнее, а уже сегодня проспал, - безапелляционно вычитала мама. - Быстро в ванную!
   Издав полувздох-полустон, Вася рывком сдернул одеяло и, подгоняемый мамой, недовольно отправился в ванную комнату. Умывшись, Пупкин поднял взгляд на зеркало. На него уныло смотрело бледное, худое, обрамленное короткими черными волосами лицо. Под большими серо-зелеными глазами красовались темные тени - следы частых ночных бдений в обнимку с монитором. Настроение еще больше ухудшилось. Ни опасности, ни решимости в этом лице не читалось. Вася закономерно подумал - а удастся ли ему так просто напугать Волкова - крепкого, занимающегося спортом отморозка? С этими невеселыми мыслями он завершил утренний туалет и направился на кухню. Там мама решительно плюхнула ему целую тарелку овсяной каши.
   - Опять овсянка! - громко возмутился Вася. - Я же ее ненавижу! Он терпеть не мог этот вид каши, но в гастрономическом вопросе для мамы приоритетом было не Васино мнение, а перечень витаминов, которыми мог похвастать продукт.
   - Тебе бы только фаст-фудом питаться! И так постоянно болеешь, ешь здоровую пищу, - последовал фирменный ответ.
   - Вот именно, без хорошего питания мышца не вырастет, а каши для этого самое то, - весело вторил отец, подтянувшийся на запах и бодро приканчивающий свою порцию.
   Пупкин раздраженно ковырялся в овсянке, чувствуя, как злость вытесняет накопленный боевой дух. И что они привязались? Сколько можно контролировать каждый его шаг? Доев, наконец, ненавистную кашу, Вася наскоро побросал в портфель учебники, натянул форму и отправился в школу. Решительный настрой был сбит докучливым вниманием родителей. Толкая в кои-то веки закрытую подъездную дверь, он с грустью подумал, что не так уж она и похожа на ту, из сна, за которой ждала свобода...
   Выйдя на улицу, он замер от неожиданности - вокруг было белым-бело. Сегодня был первый день зимы, и, словно по заказу, за ночь весь город завалило белым крошевом. Снег выпадал уже пару раз до этого, но не в таких масштабах, быстро превращаясь в грязное месиво под ногами. А сейчас зима, по-видимому, решила обставить свое появление с апломбом. Температура держалась где-то в районе нуля, снег, мокрый и липкий, облепил не только горизонтальные, но и наклонные и даже вертикальные поверхности. Васе этот сюрприз еще больше испортил настроение. С приходом зимы у Волкова и компании наступает долгожданная свобода действий. Теперь можно не бояться испачкать Васю и тем выдать свои нападки. Следствие - повышенное внимание к Васиной персоне, или, вернее, к некоторым ее характеристикам, таким как чувство равновесия, общий баланс и вестибулярный аппарат. Поддернув портфель, Вася двинулся в путь.
   На дереве вблизи подъезда висела старая кормушка, сделанная из пустой пластиковой бутылки. Птицы там гостили редко. Кормушка-то была, но наблюдался острый дефицит добровольцев, готовых тратить на нее время и хлеб. А сейчас там угнездилась ворона. Крупная, или, скорее, огромная ворона. Взъерошенная, с большим острым клювом ворона. Она вела себя довольно необычно - медленно, как будто даже нехотя, ковырялась в хлебных крошках, не глядя по сторонам. Ни следа обычной вороньей суматошности и вороватости. "Во обнаглела" - подумал удивленный Вася - птица была от него на расстоянии руки.
   - Кыш! - Шугнул он пернатую нахалку. Та даже не обернулась.
   - Кыш-ш! - Крикнул Пупкин сильнее. Ворона проигнорировала.
   - Пошла отсюда! - Завопил пораженный Вася, размахивая руками. Наконец ворона оторвалась от своего занятия. Медленно повернувшись, она надменно посмотрела на парня черным глазом. Как на пустое место. Пупкин аж отшатнулся. Это было ненормально. Резко развернувшись, он продолжил путь, спеша оставить позади странную птицу. "Может, больная какая" - мысленно оправдал он позорное отступление.
   Ворона проводила парня долгим взглядом. Когда тот скрылся из виду, она расправила крылья, и тяжело взлетев, растворилась в низко нависшем небе.
   Пупкин шел, чувствуя злость и обиду. Даже какую-то птицу не смог напугать. Едва ли у Волкова нервы слабее, чем у этой вороны... Впрочем, Вася быстро забыл про необычную встречу - у него были заботы важнее. Настраиваясь, он шагал по изрытой колдобинами дороге.
   Вот он прошел мимо мусорки, миновал место вчерашнего позора, вот и одинокий фонарь, и аллея между старыми пятиэтажками... школа неумолимо приближалась, спустя минут пятнадцать хода парень уже быстро прошел маленький сосновый парк, а значит, до пункта назначения осталась примерно треть пути. Парк был оккупирован окрестными собачниками и в основном совмещал две функции - плацдарм для выгула зубастых питомцев и туалет для них же.
   Выбравшись из парка, Вася оказался на финишной прямой и снова замедлил шаг. Волнение все усиливалось, в горле нарастало неприятное ощущение кома, мешающего свободно дышать. Парень шагал, чувствуя, как потихоньку деревенеют ноги. В нем шла отчаянная борьба между мужеством и трусливым инстинктом, который кричал: опасно! Не лезь на рожон! Беги, пока не загнали в угол!
   Под ногами поскрипывало. Снег облепил деревья, дома, машины, сделал все вокруг похожим на новогоднюю сказку. Но Вася смотрел на эту красоту пустыми глазами, не чувствуя восхищения, а только частые, пульсирующие удары сердца.
   Одолевая последнюю часть пути, Пупкин прошел мимо плаката, на котором красовался рельефной мускулатурой огромный накачанный мужчина. Он сжимал в согнутой руке большую хромированную гантель. На парня нахлынули воспоминания.
   Это была реклама тренажерного зала, располагавшегося в близлежащем подвале. Так вышло, что два года назад открытие зала как раз совпало с началом травли. И как-то раз Вася, в расстроенных чувствах идя домой, наткнулся на этот самый рекламный щит. Не составило труда узнать, что в только что открывшемся зале действовали скидки и первое занятие можно было провести бесплатно. Васю осенило - вот оно, решение всех проблем! Как на крыльях прилетев домой, он прочитал в интернете советы по тренировкам, прочел о питании, режиме, и пришел в восторг. Ведь очевидно - Васю задирают лишь потому, что он слабее. Стоит подкачаться, и Волков уже не осмелится его тронуть. Тренировочные программы из интернета обещали, что культуризм, или бодибилдинг, при правильном подходе дает ощутимые результаты уже через месяц занятий. Дома он весь вечер с жаром выдавал вдохновенные монологи о том, что пора заняться спортом и поправить здоровье, и что взрослый парень должен быть сильным. И хотя мать отнеслась к идее таскания тяжелых железок весьма скептически, поддержка отца спасла положение. Васе пообещали, что оплатят абонемент, если первое, бесплатное, занятие пройдет хорошо и парню все понравится.
   Уже на следующий день, прихватив спортивную форму, Пупкин чуть не вприпрыжку бежал в тренажерный зал, уверенный, что жизнь налаживается. С благоговением вошел он в "качалку" - храм культуристов. И был ошарашен. Большое подвальное помещение, запах пота и металла, тусклые лампы под потолком. Зал сильно смахивал на крепостные застенки из фильмов про средневековье. И по всему периметру стояли ужасные орудия пыток. Приспособления для увеличения силы выглядели так внушительно, что сразу чувствовалось - они предназначены для людей покрепче Васи. Парень просто не знал, с какого бока подойти к большинству тренажеров. По залу ходили, разминаясь, или делали силовые подходы взрослые мужчины. У некоторых руки были определенно толще Васиного туловища. Василий совсем застеснялся и забился в дальний угол качалки, где нашел скамью для жима штанги от груди. Вес был всего тридцать килограммов, и парень решил, что справится. Он дрожащими руками осилил поднять штангу три раза, но на четвертый потерял баланс. Однако ронять гриф и привлекать всеобщее внимание грохотом ему совершенно не хотелось. Секунду промедлив, он обнаружил, что штанга выворачивает ему руку, грозя вывихнуть. К счастью, мигом подскочил здоровяк в черной борцовке, одной рукой поднял штангу и сердито громыхнул, что без страховки от груди не жмут. Так бесславно закончился Васин поход за силой. Придя домой с сильно болевшей рукой, он получил грандиозный скандал и запрет даже близко подходить к тренажерному залу. Теперь даже отец был солидарен с мамой, говоря, что сначала надо позаниматься в домашних условиях, набрать форму, а уж потом идти на железо.
   Неприятные воспоминания резанули как ножом, Вася вновь почувствовал жгучий стыд двухгодичной давности. Все навязчивее вставал вопрос - как с такими плохими физическими данными он одолеет Волкова? Может, и в правду лучше сначала позаниматься дома, потренировать удары?
   Нет, хватит трусить! Сегодня. Главное не сила, а правота... он справится...
  
   * * *
  
   Общеобразовательная школа номер шестнадцать располагалась недалеко от проезжей части и занимала обширную площадь между жилыми кварталами. С одной стороны она соседствовала со стройкой, на которой постепенно росли усилиями строителей кирпичные великаны, с другой - со старым, похожим на башню домом со всего одним подъездом. И, конечно, вокруг в изобилии были разбросаны пятиэтажные хрущевки. Спереди к школе примыкал огромный стадион; старый, но по-советски основательно построенный, он был предметом гордости не одного поколения физкультурников. Там было все, что нужно для физического развития: большое футбольное поле, площадки для баскетбола и волейбола, ровные беговые дорожки, турники, брусья. Пупкин не любил этот рай для спортсмена. Когда физрук выводил класс на стадион, он имел обыкновение нагружать школьников лично придуманными "комплексными программами на все группы мышц". От этих тренингов выли даже ребята, занимающиеся спортом, что уж говорить о Васе.
   Пребывая в состоянии легкого несостояния, он подошел к входу. На крыльце, почти под самой крышей, красовалась оставленная каким-то шутником надпись: "Оставь надежды, всяк сюда входящий!" Когда Вася узнал, откуда эта цитата и что значит, он долго поражался ее удивительной уместности. И думал, что наверняка эти золотые слова вырезал в штукатурке его отчаявшийся предшественник, так же сполна хлебнувший горя в роли изгоя. Парень толкнул тяжелую дверь и вошел внутрь. На него сразу же пахнула гамма неповторимых школьных ароматов. Это была смесь многих запахов: борща, варившегося в столовой, красившихся в спортзале скамеек, свежевымытых полов. И еще какой-то особенный, чисто школьный запах, который не с чем сравнить, никаких ассоциаций, кроме школы, он не вызывает. Аромат, который для кого-то, возможно, был сладок. Быть может, кто-то, распрощавшись со школой, будет вспоминать его с налетом светлой грусти. Но только не Василий Пупкин.
   Звонок уже прозвенел, времени было три минуты девятого. Возле раздевалки бдительный завуч, Светлана Сергеевна, требовала дневники у двоих восьмиклассников, которые, похоже, не только опоздали на урок, но и попались на отсутствии сменной обуви. "Не повезло" - хладнокровно подумал Пупкин. Ребятам влетит, но они отвлекли внимание завуча, чем сыграли Васе на руку. Светлане Сергеевне лучше не попадаться. Ученики, вне зависимости от возраста, боялись ее так, что не осмеливались даже придумать кличку. У Васи сменка была, но он предпочитал проходить, не переобуваясь, чтобы по окончании уроков не тратить время, необходимое, чтобы успешно ретироваться. И сейчас он, с замиранием сердца, тихой трусцой проскочил за спиной Светланы Сергеевны и нырнул в раздевалку. Старичок-охранник проводил его угрюмым взглядом, но смолчал. Этот дедок, как и завуч, был известной персоной в ученической среде. Школьники величали его не иначе, как Хмурый Петяй-Сторож. Он нередко антагонировал с нарушителями школьного спокойствия, но подобные конфликты никогда не имели последствий, поэтому пожилого охранника особо не боялись.
   Прыгая через две ступеньки, запыхавшийся Вася взлетел на четвертый этаж. Идя по коридору к классу математики, он испытывал довольно странное чувство. Чаще всего мы делаем привычные вещи на автомате, не задумываясь и не прилагая волевых усилий. Но когда в обычное течение событий врывается нечто, рушащее привычный порядок, мы словно по новой открываем так хорошо знакомые пути, как будто заново учимся ходить. Так было и с Васей. Предчувствие борьбы, больших потрясений горькой, но такой привычной и понятной жизни. Эти эмоции вторгались в хрупкое душевное равновесие, в комплекс привычных оправданий своего бездействия. Первородный страх перед неизвестным доминировал над всеми иными чувствами. Вася не шел, а заставлял себя идти. Левая нога, правая... какая же у него неуклюжая, нервная походка... никакой солидности и тем паче угрозы. Вот дверь класса, до нее еще шагов десять. Нельзя останавливаться... как же начинаешь ценить время, когда оно течет сквозь пальцы. Еще десять секунд безопасности... семь... пять... Удары сердца отсчитали последние шаги, и он вошел...
   Вошел и разом окунулся в многоголосый гомон. Учителя еще не было, весь класс разбился на группки по интересам, ребята увлеченно переговаривались между собой. На приход Пупкина почти никто не обратил внимания. Похоже, он по дороге так ушел в свои мысли, что не услышал даже какофонию оставленного без присмотра класса. Парень тут же нервно пробежал взглядом по партам и выхватил третью в среднем ряду - ту, на которой сидел Волков. Тот был на месте, как обычно, вальяжно развалившись на стуле, что-то втолковывал красному, сгибающемуся от хохота Антону. Вася замер - их взгляды на мгновенье пересеклись... но уже в следующую секунду Волков вновь повернулся к приятелю и заговорил еще интенсивнее. Пупкин выдохнул и направился к своему месту - предпоследней парте на ряду возле окна. Похоже, планируемое противостояние откладывалось - Волков то ли был не в том настроении, то ли чувствовал себя неуютно после вчерашней потасовки.
   Пройдя на свое место, Вася достал учебные принадлежности, и, стараясь не привлекать внимания, склонился над партой, механически листая дневник. Он понемногу отходил от волнения - спокойствие, царившее в классе, расслабляло. Делая вид, что поглощен дневником, парень следил за классом. Судя по всему, общая мирная атмосфера в коллективе была вызвана вчерашним спектаклем. Несмотря на то, что считалось хорошим тоном костерить учительницу по литературе с ее ежемесячными походами, театр все же действовал на ребят положительно. Необычная обстановка, загадочный темный зал и яркая сцена... а после - у кого-то парные прогулки под луной, а у кого-то - ночная охота... в общем, масса впечатлений, которые будут перевариваться половину сегодняшнего дня. Вот только что будет во второй половине?
   Сделав вид, что ищет что-то в портфеле, Вася исподтишка оглянулся назад. На последней парте сидел Ваня Миркулов. Это был белобрысый, прыщавый парнишка в нелепых очках с роговой оправой. Ваня страдал косоглазием, поэтому без очков сразу же терялся в пространстве. Несмотря на то, что оба его родителя были учителями, на уроках Миркулов звезд с неба не хватал. Он всегда был готов ко всем предметам. Чтобы им не было тщательно вызубрено какое-нибудь теоретическое задание - прецеденты отсутствовали. Но вот гибкостью ума он не страдал. Творческие, логические задания или просто вопросы, в которых нужно было немного подумать - ставили его в тупик. А еще Миркулов имел одну интересную особенность - он не умел расставлять ударения в словах. Совсем. Произносил правильно, а показать это на бумаге не мог. С чем это было связано, Вася не мог понять, как не силился. Все это, вкупе с нервозностью и вечно дрожащими при выступлениях руками делали из Вани идеальную жертву для нападок. Но было у него важное свойство, которое служило эгидой против агрессии со стороны Волкова. Его звали Иван Миркулов. Иван Миркулов, а не Вася Пупкин. И сам Ваня чувствовал, что от позиции жертвы его отделяет лишь эта тонкая грань. Может поэтому он не приставал к Васе, но только до тех пор, пока его не начинали подзуживать. А когда Волков мотивировал его фразами вроде: "Пропиши ему, докажи, что ты мужик!" - Миркулов с какой-то исступленной злостью кидался на Васю. И Пупкин презирал его за такую вероломную трусость. Но ненавидеть Ваню, как Волкова, не мог. Когда Миркулов нападал, неуклюже размахивая кулаками, Васе всегда чудились в его глазах испуг и тоскливая обреченность.
   Пупкин рассеянно чертил что-то на полях тетради, думая о Миркулове. Неужели Ивану от себя не тошно? Неужели не видит, что он у Волкова даже не слуга, а шут? Вдруг Вася заметил, что каракули, которые он рисовал на полях, сложились в слова. Парень непонимающе смотрел на корявые буквы. Это было странно, он, похоже, неосознанно написал что-то.
   "Выпусти меня отсюда" - гласила надпись. "И зачем я это?.." - успел удивиться Вася.
   Неожиданно громко хлопнула дверь, и многоголосый гомон как-то разом стих, будто выключенный. Вася поднял голову и обмер. Громко цокая каблуками, к учительскому столу решительно двигалась Светлана Сергеевна - завуч и по совместительству самая опасная персона общеобразовательной школы номер шестнадцать. "Неужели за мной? Заметила, что я не переобулся?" - мелькнула бредовая мысль. Но нет, завуч не знает ни его фамилии, ни класса... В гробовой тишине Светлана Сергеевна звучно бросила на стол классный журнал, разом обожгла ледяным взглядом и всех, и каждого в отдельности:
   - Что за балаган вы здесь устроили? - осведомилась она голосом холодным, как арктическая зима. - По-вашему, раз учителя нет в классе, можно себя вести, как стая обезьян? Вас даже на другом этаже слышно!
  Последняя фраза прозвучала так угрожающе, что весь класс инстинктивно уткнулся взглядами в парты. Завуч никогда не повышала голос, но ее спокойный, ледяной тон от этого делался только страшнее. Решив, очевидно, что должная воспитательная головомойка проведена, Светлана Сергеевна, выдержав паузу, продолжила уже не угрожающим, а деловым голосом:
   - Татьяна Васильевна на больничном, эту неделю я ее замещаю. Заодно посмотрю на вашу успеваемость, - на эти слова класс отозвался немым стоном. И угораздило же! Новая тема давалась большей части коллектива тяжело, и многие ребята мигом смекнули, что есть риск получить в журнал двойку-другую. А то и табель успеваемости до родителей дойдет - Светлана Сергеевна не знала пощады.
   Следующие десять минут прошли в повторном изложении новой темы. Похоже, заболевшая Татьяна Васильевна все же предприняла попытку спасти ребят от репрессий. Вот только объяснения Светланы Сергеевны, обычно преподающей в физико-математическом классе, были быстрыми и сложными. Далее она показательно решила задачу. Но большинство класса, пребывая в состоянии, граничащем с паникой, вновь не смогло уложить в голове полученные данные. И вот настала страшная минута, когда завуч, мимоходом отметив элементарность темы, решила, что пора вызывать к доске. По традиции, сначала она спросила желающих. Таковых, разумеется, не оказалось, и Светлана Сергеевна стала просматривать журнал. В воздухе, раскаленном от напряжения, будто нарастали отзвуки барабанной дроби, как вдруг...
   - Можно я? - Головы удивленных ребят повернулись к источнику звука - предпоследней парте на ряду у окна и тянувшейся оттуда руке. Эта рука, малость дрожащая, принадлежала никому иному, как Василию Пупкину. А Васю, боявшегося не меньше остальных, неожиданно будто инсайт пробил. Вот он - случай поднять свой градус влияния в классе! Теперь-то его зауважают, он же выручает весь коллектив! А значит, появятся сторонники в борьбе с Волковым, и не будет так страшно идти одному против всех.
   Даже Светлана Сергеевна выглядела удивленной:
   - Так... очень хорошо. Фамилия?
   - Пупкин... - Вася с удовольствием отметил, что над фамилией никто не прыснул, и вышел к доске. Обычно парень чувствовал себя на публике неуютно, ведь обязательно начинались издевки. Артобстрел бумажками, когда учитель отвернется, или просто смех над каждым движением - достаточно поводов нервничать. Но в сегодняшних условиях ситуация была совсем другой. Выйдя к доске, он почувствовал уверенность, как будто двадцать шесть пар глаз подпирали его сзади, не давая оступиться...
  
   ***
  
   К своему месту он не шел, а порхал радостной бабочкой. Утренние волнения были забыты - его переполняла эйфория. Это был звездный час Василия Пупкина. Парень не только правильно решил первую задачу, но и попросился попробовать вторую, более сложную. И с ней также справился блестяще. А Светлана Сергеевна, слегка ошарашенная такими результатами, похвалила его, поставила пять в журнал и даже посоветовала попробовать себя в олимпиаде по математике. Дальше - больше. После Васи все же настало время журнала, и к доске стали вызывать отстающих.
   Был вызван Миркулов и с треском провалился. Ему выпал оригинальный случай, в котором так просто не применишь вызубренные формулы.
   Далее последовал крах Оковиной, девочки, причислявшей себя к какой-то молодежной субкультуре с трудно запоминаемым названием. Ей как раз всего-то и нужно было припомнить формулу.
   Ну а потом вызвали Волкова, чье выступление стало наибольшим позором сегодняшнего урока. Ни проявить смекалку, ни вспомнить формулы он не смог. И истуканом простоял у доски до конца урока, отчаянно морща лоб и издавая неопределенные междометия. Но попытки извлечь из памяти то, чего там не было, разумеется, были безнадежны. Итогом урока была великолепная картина, когда рассерженная Светлана Сергеевна перед всем классом отчитывала Волкова и ставила ему в пример Пупкина. Успех был полным.
   После звонка Вася в отличном настроении отправился в буфет праздновать победу. На пороге класса он обернулся и посмотрел на завуча. Светлана Сергеевна что-то записывала в дневник Волкову, который с кислой миной стоял рядом. Парень неожиданно отметил, что завуч очень красива. И как он не замечал этого раньше? Еще нет и тридцати, она изящна, миловидна, с правильными чертами лица. Строгие классические брюки не скрывали стройности ног. А очки и деловой стиль в одежде только добавляли ей элегантности. Вася, слегка смущаясь, несколько секунд полюбовался завучем, прежде чем отправиться дальше. И почему все ученики так боятся Светлану Сергеевну? Ведь она все делает по справедливости. Умным - похвалы и пятерки, а лентяям и нахалам - двойки и записи в дневнике. А ведь они делают это ради нашего будущего - вспомнил Вася слова отца об учителях. Но любят всегда тех, кто дает больше поблажек, мягче спрашивает, не следит за дисциплиной. Захваченный волной этих вроде бы хорошо известных, но впервые осознанных откровений, парень дал себе зарок быть старательнее в учебе. Поев, он вновь поднялся на четвертый этаж - настало время русского языка.
   Вася решил, что и здесь постарается блеснуть, ведь он неплохо разбирался в проходимом материале. Постоянный страх оказаться у доски заставил его забыть, как это приятно - справиться с заданием, получить похвалу и быть поставленным в пример. А это чертовски прибавляет сил и настроения! Да и помимо прочего - лучший из возможных способов поднять свой статус. Все же в драке - пан или пропал. Или победишь, или нет, а шансы-то явно не в твою пользу... С учебой все иначе. На уроках тоже есть место удаче, но она там другого рода. Учебная удача складывается из знаний, гибкости ума и, главное, уверенности в собственных силах. Вася не раз замечал, что отличники, даже не подготовившись к занятию или имея дело с абсолютно новой темой, все равно справляются лучше троечников. Пожалуй, дело тут не в разнице способностей или тяге к знаниям. Иные троечники талантливее отличников, просто не мотивированы учиться. И все равно они уступают даже тогда, когда тема их живо интересует. А суть в том, что ребята с хорошей успеваемостью верят в свои навыки. И могут применять их без оглядки, смело выдвигать новые версии по любому вопросу, не боясь ошибиться. Это и есть их удача... или лучше назвать ее храбростью? Ореол глупца, который частенько плетут вокруг отстающих ребят - это клетка для таланта. "Я обязательно сломаю эту клетку" - твердо решил для себя Вася. На уроках ни Волков, ни кто-то еще не сможет помешать ему стать лучшим. С этими позитивными мыслями Вася вошел в кабинет русского языка.
   Учителя также еще не было, класс вновь разбился на группы по интересам. Но что-то здесь было не так... Почему это гомон приутих, когда Вася вошел в кабинет?
   - Приперся, ботан недоделанный? - Раздался сзади сдавленный голос. Вася рывком обернулся. На него свирепо смотрел Волков, а с ним трое шестерок. Сзади подошли еще двое. Пупкин разом оказался в кольце, со всех сторон на него давила враждебность. И Миркулов тоже был тут, стоял слева от Волкова, чуть позади. Васю сразу бросило в испарину - плохо, очень плохо... Речь, конечно, держал Волков:
   - Ты хоть понимаешь, урод, в какое дерьмо мы из-за тебя вляпались? Ты сечешь, как ты нас подставил?! - слова трудно давались Волкову из-за распирающего его гнева. - Выделывался перед этой стервой, а она потом думала, мы все должны быть такими зубрилами! Пятерочку получил, доволен, да? Ты весь класс подставил, говнюк! - Эта тирада сбивчивых обвинений завершилась толчком в грудь, который попытался провести Волков. Но Вася отбил руку и толкнул его назад, так что тот пошатнулся. В этот раз Пупкин не собирался просто стоять, его тоже начал душить гнев. Да сколько это будет продолжаться? Они же его пытаются обвинять в собственной тупости!
   - Отвали! - рявкнул Вася, не помня себя от злости. - Я наоборот вас спасал, когда к доске вышел! И время тянул! Я вам что, виноват, что вы не могли запомнить, как я решал? Я что ли виноват, что вы такие тупые?! - Проорал он срывающимся голосом. Такой реакции явно не ожидали, ребята выглядели растерянными, но они слишком отвыкли от сопротивления, чтобы остановиться:
   - Тупые? Ты че сказал, пупок? Ты на кого свысока смотришь? - Вступил Антон - растопырив руки, он выпучил глаза и поднял брови, что делало его похожим на удивленного бульдога.
   - Ну, гад, сам напросился... - опомнился Волков. - Ванек, эта гнида нас за говно держит, вломи ему! - обратился он к Миркулову, по-отечески хлопнув того по плечу и пихнув к Пупкину. Миркулов оказался с Васей один на один. А Вася, в котором страх боролся со злостью, посмотрел ему прямо в глаза. Тот не выдержал, опустил взгляд и неуверенно оглянулся на Волкова. Со всех сторон понеслось подбадривающее: "Давай, Ванек!", "Пропиши этой крысе!", "Бей пупка!" Тогда Иван проблеял ломающимся голосом, будто оправдываясь:
   - Мне два поставили... меня родители убьют... - и еще более неуклюже, чем всегда, Миркулов кинулся на Васю.
   "Ну почему он так себя ведет? Я же всегда к нему по-дружески относился...". Пупкин пятился, отбивая слабые удары, а между тем гнев все вытеснял и вытеснял страх. "Предатель" - мелькнуло злое. Кровь ударила в голову, и Вася поддался порыву. Он коротко и резко ударил Миркулова в бок, в плечо, и завершил серию ударом в живот. Получилась не ахти как сильно, но Ване хватило. Всхлипнув, он повернулся спиной, и, втягивая голову в плечи, пустился наутек. А у Васи в голове из череды злых обрывчатых мыслей всплыла одна, непонятно как там оказавшаяся: "Добей!" Неожиданно для себя парень сделал рывок вслед убегающему Миркулову и провел мощную подсечку. Ваня, как подкошенный, рухнул на пол и, очевидно, что-то себе отшиб, так как коротко взвыл и остался лежать, тихо поскуливая. Это был перебор. Миркулова, конечно, никто не жалел, но красная тряпка была брошена. На Васю набросились впятером. Ни о какой драке и речи не было, эти отморозки были даже по отдельности сильнее Пупкина. Его били и толкали со всех сторон, а он только суматошно защищался. Вместо гнева вновь накрыл страх. Он закрывался руками, уклонялся, наконец, упал на четвереньки, пытаясь, подобно улитке, закрыться портфелем. Подошел вставший Миркулов, и пнул его пониже спины так сильно, что у Васи от боли проступили слезы.
   Попинав немного, орава поставила парня на ноги, и тут Волков, с налета, ударил Васю прямо в солнечное сплетение. Это было больно, очень больно, он задыхался, а со всех сторон летели только оскорбления, да еще пробивалось откуда-то радостное верещание Оковиной. Вот же стерва...
   Наконец, толчками и пинками его стали гонять по всему классу. Одноклассники, как обычно, делали вид, что ничего не происходит. Васю толкнули в стайку девочек между рядами. Не удержав равновесия, он провалился вперед, и уткнулся носом прямо в грудь Лере Беляевой, почти завалив ее между партой и стулом. "Нет, почему именно в нее..." Лера, красная и рассерженная, отпихнула его от себя, и со словами: "Отстань, пупок!" - влепила парню звонкую, хлесткую пощечину. Вася остолбенел, прижав руку к щеке. Как? За что? Она же никогда его так не называла... его же толкнули, он не специально!
   Раздался дикий гогот - Волков, красный от счастья, ржал так громко и надрывно, что любая лошадь отдала бы дань мастерству. А Вася, как громом пораженный, все стоял и смотрел на Леру. Та, подобно Миркулову, как-то нервно отвела глаза и пошла в другой конец кабинета. К Васе опять стали подбираться. Вне себя от обиды и горя, парень прыгнул на стул, оттуда - на парту, пробежал по ряду, и, перелетев через чью-то голову, скрылся в дверном проеме, преследуемый то ли криками, то ли звериным воем.
   Он бежал, не чуя ног, плохо видя дорогу. Глаза застилала мутная пелена. По коридорам, лестницам, поскальзываясь, врезаясь в кого-то. Вдогонку летели злые ругательства школьников пополам с грозными окриками учителей, но Васе было не до них. Не в силах больше сдерживаться, он ввалился в туалет на первом этаже. Там курили двое из младших классов, парень открыл краны, и, делая вид, что умывается, дал волю слезам. Лера... за что она так с ним?
   В эту девочку Вася влюбился с самого первого дня перевода в шестнадцатую школу. У нее были пышные, волнистые темные волосы, красивые серые глаза, звонкий смех, грациозная походка. Но Васе она нравилась не только за красоту. Лера никогда не вела себя как дура в присутствии Волкова, не смеялась с другими девчонками над его клоунадой. И она никогда не называла Васю пупком. Все это крайне злило Волкова. Ему она тоже нравилась. Он из кожи вон лез, пытаясь обратить на себя внимание, но тщетно. И вдруг - такой успех. Лера... как ты могла? Конвульсивными движениями Пупкин плескал себе воду в лицо, проклиная Волкова за подлость, Леру за предательство, а судьбу за жестокость.
   Прозвенел звонок. Нужно было возвращаться в класс, но ноги не шли. Васе было невмоготу смотреть на ненавистные лица, не было сил снова взглянуть Лере в глаза. Благо привычка всегда носить портфель с собой избавила его от необходимости возвращаться за ним в кабинет. Забрав из раздевалки куртку, парень направился к выходу.
   - Куда? - Сварливо спросил Хмурый Петяй-Сторож, преграждая путь.
   - К черту, - мрачно отрезал Вася. Обойдя оторопевшего охранника, он вышел из школьного здания, чьи стены стали для него пыточными застенками.
  
   ***
  
   Колючий снег терзал открытое лицо. Ветер, пришедший с морозного севера, выжимал из глаз горькую влагу и тут же уносил куда-то. Небо над головой давило монотонной, тусклой серостью. Фигуры людей скользили мимо бледными призраками. Проходили насквозь, не замечая. Им было все равно.
   Вася долго и бесцельно бродил по холодному городу. На него наваливалось ощущение своей отчужденности от жизни. Как же так получилось? Ведь он не самый глупый, не самый слабый. Так почему его жизнь - одно сплошное страдание? За что ему все это? Должна же быть в мире справедливость, так где она? Ответов не было, и он продолжал ходить по заснеженным улицам, все больше замерзая и отчаянно шмыгая носом. Но как бы ни было ему холодно, левая щека продолжала пылать, словно опаленная, - мороз не мог остудить ее.
   Парень зашел в какой-то незнакомый ему район, где было уже не так много жилых домов, а все больше технических строений, составляющих инфраструктуру города. Судя по всему, занятый мрачными мыслями, он заблудился, ведь уже третий раз выходил на одно место, хотя шел в разных направлениях. Это был пустырь, в центре которого располагалось огромное недостроенное здание. Непонятно, какая судьба готовилась этому строению - может, гаражный комплекс, может, склад. В любом случае, эта судьба была поломана, бетонная махина так и осталась грустно глазеть на мир черными провалами окон на первом и единственном этаже.
   Васю как-то необъяснимо влекло к этому месту. Возможно, потому, что он чувствовал родство? Ведь со зданием судьба обошлась так же жестоко, как с Пупкиным. Оно тоже было нужно лишь для издевательств - чтобы расписывать стены бездарным граффити да использовать в качестве мусорки и общественного туалета. Васе очень хотелось зайти в него, побродить в темноте меж грязных, исписанных стен. Посочувствовать собрату по несчастью. Он долго смотрел в черноту оконных проемов, и, казалось, здание тоже смотрит на него сочувственно. Приглашает зайти, расслабиться, отдохнуть от бед и лишений. "Войди" - шепнуло какое-то новое чувство, и парень уже сделал шаг... Под ногой хрустнула ампула со шприцом. И здравый смысл рывком занял положенное место. Вася вспомнил, что подобные места используют как базы наркоманы, неформалы и прочая шальная молодежь. Развернувшись, он пошел прочь от опасного места.
   Определившись с направлением, Вася через некоторое время вышел к местам, откуда были видны знакомые ориентиры. К этому времени его уже несколько отпустил хоровод тоскливых мыслей, осталась только угрюмая подавленность. Было около полудня, и парень, изрядно продрогнув, решил, что пора возвращаться домой. Он шел по запорошенной улице и все размышлял, что же ему предпринять в сложившейся ситуации. А можно ли вообще что-то предпринять? Впереди из-за угла показалось несколько фигур, но Вася не обратил на них внимания, погруженный в размышления. А они меж тем стремительно приближались. Раздался знакомый гогот, и Вася вдруг увидел, что это они, его мучители. Волков и еще трое парней - идут, ускоряя шаг, навстречу, и светятся от радости. Но как они здесь очутились, ведь уроки еще идут! Прогуляли, должно быть...
   Вася развернулся и побежал. Резко, с места в карьер. Не тратя время на проклятия в адрес судьбы и своего плохого зрения. Сзади послышались возмущенные вопли, но что именно кричали, было не разобрать. Благодаря такому рывку Васе сразу удалось неплохо оторваться от преследователей, но он быстро стал уставать, сказывалась плохая физическая форма. Поэтому сбросить хвост, скрывшись во дворах между домами, не получалось. И вот он, хотя бежал совсем другой дорогой, вновь вылетел на пустырь, к уже знакомому печальному долгострою. Волков и компания топали метрах в пятидесяти позади, постепенно нагоняя. Времени на размышления не было, путь к спасению был только один. Преодолев пустырь, Вася вбежал в дверной проем без двери и углубился в полутемные помещения. Вскоре сзади стали доноситься крики, помноженные эхом - преследователи вошли следом. Только сейчас Вася осознал бедственность положения - если он не найдет в потемках другого выхода, его поймают - окна слишком высоко, не заберешься.
   Спотыкаясь впопыхах о кучи хлама, парень выбежал в довольно большое помещение. Оно было неплохо освещено дырами в потолке - грязные серые стены, исписанные похабными надписями, груды старого строительного мусора на полу. Здесь же было несколько проходов в другие части здания. Помещение казалось смутно знакомым... Хотя как оно может быть знакомым? Он же никогда тут не был. Вася устремился в один из проходов - нужно было уносить ноги. И замер, пораженный неожиданной догадкой.
   Да это же оно, место из его сна! Там это была точка отправления, с которой он начал путь по лабиринту. Правда, во сне все было размыто, поэтому надписи на стенах казались колдовскими символами, а мусор у стен - обломками камня. Вася остолбенел, не в силах поверить в происходящее. Это что же, у него был вещий сон? Разве такое бывает? Но тут эхо принесло крик, вернувший его к реальности:
   - Пупо-о-ок... по-ок... - голос Волкова трудно было не узнать. - Иди сюда-а... да-а... а-а...
   - Не дождешься... - прошипел Вася и рванул дальше.
   Некоторое время парень петлял по замусоренным залам. А крики раздавались уже с разных сторон - похоже, преследователи додумались разделиться. Наконец, через проход, похожий на арку, он выбежал в огромное полуподвальное помещение. И снова парня накрыло ощущение дежавю. Он видел это, точно видел... Только арку не окутывает плотный туман, как во сне. И в центре зала нет трона - там лишь валяется обломок ржавой трубы. И тут Васю озарило - быть может, он видел во сне путь к спасению? Может, сон и в правду был вещим, ведь столько говорят по телевизору про экстрасенсов и ясновидящих. Вдруг и с Васей произошло нечто подобное? Не колеблясь больше, он ринулся вперед - теперь Пупкин точно знал, куда идти.
   В дальнем конце зала находился невзрачный проход. Никакой двери не было и в помине, но теперь парень, совсем как во сне, был уверен - ему туда. Слегка пригнувшись, Вася ступил вперед. Войдя, он понял, что шагнул... в пустоту! И сейчас же начал падать. Строго следуя земным законам, он летел головой вниз, прямо к темному, грязному бетону дна. Свист в ушах, чей-то крик... ах да, его собственный... глухой удар. Мир будто завертелся вокруг него. Какое странное чувство... Вася увидел разбитую бутылку на грязном бетоне. И еще - какое-то ярко-алое пятно, которое все расползалось и расползалось. Мир начал стремительно тускнеть, и только алое пятно оставалось все таким же вызывающе ярким. "Угораздило же... теперь в больницу идти придется, мама меня убьет" - пронеслась мысль, непривычно ясная и спокойная. Последняя мысль Василия Пупкина, ученика десятого "В" класса общеобразовательной школы номер шестнадцать, чью серую жизнь смогла раскрасить только лужа собственной крови.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  3. Великан.
  
   Окружают опасные тени,
   Слуги увядшего прошлого,
   По ночам я боюсь привидений,
   И чего от них ждать хорошего?
  
   Избегаю назойливых взглядов,
   Прячу под веками скверну,
   Из самых отравленных ядов
   Совесть самый больной наверное...
  
   Пр.
   Это ты делал своими руками,
   Это ты думал своей головой,
   Это ты прятался за кустами,
   И бесстыдно покинул бой.
  
   Прохожу через прошлое молча,
   Раздвигаю ветки руками,
   Эх, была бы ты память короче,
   Не травила бы душу венками.
  
   Не летели бы острые стрелы
   Беспощадными тучами в сердце,
   Ох, чего ты душа захотела,
   Улизнуть в потайную дверцу.
  
   Убежать, следа не оставить,
   Понадеясь на добрую вечность,
   Дело сделано - не поправить,
   Слово молвлено - не излечишь...
   Обе-Рек "Призраки"
  
   Он стоит посреди довольно большого помещения. Серые стены испещряют таинственные знаки, на полу валяются кучи обломков. По краям зала чернеют многочисленные проходы, ведущие куда-то. Ему не важно, куда. Он точно знает, зачем здесь находится. Без колебаний выбирает верный, единственно верный путь. Привычные, но уже почти забытые чувства наполняют его. Это щемящая жажда проникнуть во все: тайны и секреты, причины и следствия, случайности и закономерности. Это злое веселье в томящем предвкушении неизведанного... до поры неизведанного. Он медленно скользит по темным коридорам. Все ниже, ниже... Из щелей в полу и стенах неслышно вырываются зыбкие отзвуки чьих-то страхов и слабостей. Но поняв, что это Он, призраки мечутся в ужасе, пытаясь укрыться, теряют очертания и пропадают. Вот Он подходит через огромный арочный проход, охраняемый плотным туманом. Туман вихрится, почтительно расступается перед ним. За аркой открывается колоссальный подвальный зал. Прямо по центру стоит трон, грубо высеченный из цельного куска какого-то камня. Он идет туда. Взойдя на пьедестал, садится. И видит перед собой... себя!
   Нет, нет... я же все время сидел здесь, на троне! Передо мной - другой. Кто-то, проделавший весь этот путь. Но Он выглядит совсем как я! Как же это? Так не бывает... почему я видел весть путь чужими глазами? Почему чувствовал все, что Он чувствовал?
   Васю захлестнуло ледяной жутью. Ужас мгновенно вырвал его из странного, бредового состояния полусна. Рывками возвращались чувства. Парень ощутил холод и саднящую боль в руках, намертво стиснувших каменные подлокотники. Затем - почувствовал на себе одежду, четко увидел стены зала, в котором находился. Потом - услышал что-то вроде тихой музыки, похожей на какой-то ритмичный бравурный марш. И, наконец, осознал себя. Понял, что находится здесь и сейчас, что смотрит вокруг своими глазами. И тут же взгляд Васи, трясущегося от страха, устремился к тому, кто стоял прямо перед ним. Да, это определенно был он... или, вернее, его двойник. Парень, как завороженный, не мог отвести взгляда от этого странного, противоестественного зрелища. Именно таким Пупкин видел себя в зеркале. Хотя нет, не совсем таким... этот некто, так на него похожий, выглядел выше и крепче, не было и намека на обычную Васину сутулость. Никаких теней под глазами, нет привычного испуга во взгляде. А самое главное - лицо. Его искажала кривая, злая улыбка, серо-зеленые глаза недобро мерцали. Страшный двойник сделал шаг вперед - он не шел, а будто бы скользил по земле. Музыка стихла. Вася в панике вжался в каменную спинку, безуспешно пытаясь отступить.
   - Как долго я ждал, и вот ты здесь, пришел на мой зов. Так мотылек летит на пламя, чтобы погибнуть в огне. И он прекрасен в своей обреченной отваге, - голос был ниже Васиного, более глубокий и звучный. Речь звучала странновато - слегка нараспев, и в предложениях делалось сразу несколько ударений. Вася против воли заслушался.
   - А посему не надо страха, - продолжал двойник, - ведь ты здесь не потому, что погиб, а потому, что стремился к гибели, - подбодрив парня таким образом, удивительный собеседник сделал паузу - похоже, ждал ответной реплики. Но его слова отчего-то не успокоили Васю. Голос пугал, парню слышалась в нем злая насмешка. Он еще сильнее вжался в холодный камень, таращась на двойника. Но тот смотрел ожидающе, и Вася, собрав всю волю в кулак, попытался сурово спросить: "Где я? Что со мной случилось, что тут вообще происходит?" Получилось малость неубедительно:
   - А-а-а... эм-м...
   Такой слабый ответ, видимо, все же укладывался в представления его жуткого близнеца о диалоге. Он не стал дальше мучить Васю, а продолжил сам:
   - Я вижу, тебя заботит твое нынешнее состояние. Ты жаждешь понять, где находишься. Мы сейчас вне пространства и времени, в темнице между реками Мира. Что это за место? - Васин близнец поднял голову, обводя взглядом зал. - Это ловушка, замыкающая бытие на самом себе, тюрьма для существования, где само понятие вечности рассыпается прахом!
  Последнее слово звучно отдалось под сводами троекратным эхом, и словно в ответ из темных ниш послышались надрывные крики. В следующее мгновение отовсюду начали появляться темные силуэты - вставали с пола, выплывали из стен, спускались с потолка. Они кружили над троном, постепенно сжимая кольцо. Парень в страхе вертелся на троне, глядя в лица, которых не было; десятки призраков, стеная, тянули к нему руки. Вася начал подвывать от ужаса.
   - Хватит! - с лютой злобой рявкнул двойник, и вмести с криком из него будто вырвалась взрывная волна - толпу призраков разметало в разные стороны, вой сменился всхлипами, и черные фигуры одна за другой растворились в темноте. - Хватит... - уже спокойнее повторил он. - Я не зря сказал тебе укротить страх - смотри, твоя бесконтрольная энергия уже воплощается, пытаясь вытеснить мою власть. Отныне ты связан с этим пространством не меньше, чем я, твои эмоции - одна из его основ, запомни.
   "Да что это за место? Кто ты такой?" - Попытался спросить Вася. Вышло опять не ахти:
   - А-а-ав... э-э-э...
   - Прежде чем я начну рассказ, ты должен отринуть страх, - настаивал двойник. - Страх - твой враг. Убей врага, пока он не ударил в спину. Это расслоение и так нестабильно, мы же не хотим его разрушить, правда? Очисти разум и подумай - если бы я хотел тебе навредить, ты бы уже давно был мертвецом. Вспомни, что с тобой произошло - ты пробил себе голову, ты должен был умереть. Но взгляни-ка, ты жив. Так ликуй, а не бойся! Я не просто спасаю твою жизнь, я дарю тебе силу изменить ее!
  Последние слова вновь отдались эхом, мистический близнец картинно всплеснул руками. Стены дрогнули, воздух завихрился, под сводом будто пронеслось что-то огромное. Но Вася теперь по-иному смотрел на эти эффекты. Он кое-как собрал в пучок разбегающиеся мысли. Невзирая на то, что парень не понял половины из сказанного, последние слова этого странного существа успокаивали своей логичностью. Пупкин вспомнил, что с ним произошло... он пытался сбежать, следуя вещему сну, но упал с большой высоты. И кровь... ее было очень много. Должно быть, и в правду чудо, что он спасся. Спасся? Вася нервно огляделся.
   - Чт... что это за место? - Наконец выдохнул парень. - Я что, умер и в ином мире?
   Ответом был веселый раскатистый хохот. Отсмеявшись, двойник промолвил, поблескивая глазами:
   - О радость, наконец-то ты взял себя в руки... и даже начал связно говорить. Правда, я слышу странные вещи. Что ты имеешь в виду, говоря "иной мир"? Под Миром понимают все, что есть. Все времена, пространства и измерения. Иного мира не существует, потому что все, что существует - это и есть Мир, единственный, - двойник замолчал, насмешливо наблюдая, как Вася тужится переварить услышанное. - Но это сейчас не важно... упростим, чтобы твой ум не вскипел, коснувшись жгучей истины. Ты в ином... пространственно-временном промежутке, здесь только твой дух и сознание.
   "Значит, я все-таки умер..." - наконец решился признаться себе Вася. И сам ужаснулся, что подумал об этом чуть ли не спокойно. Парень попытался прояснить ситуацию:
   - Раз я умер, то это рай или ад? - опасливо спросил он. Ответом был новый взрыв веселья со стороны его копии.
   - И вновь ты упорствуешь, пытаясь пустить новую действительность по старым сюжетам! - заметил двойник, закончив сотрясать зал смехом. - Ну что ж, допустим, покинув тело, ты должен попасть либо в рай, либо в ад. Первый - место для праведников, героев и пророков, бросивших горящие сердца на жертвенный алтарь вселюдского блага. Второй - для великих грешников, убийц и предателей, черными делами оставивших шрамы на самой истории. И куда же направить Василия Пупкина? Может, в рай? О да, его деяния достойны быть воспетыми в легендах! Он столько раз давал списывать на уроках. Он кормил дворовых кошек. Он когда-то, подумать только, пожертвовал попрошайке три рубля пятьдесят копеек! - Вася густо покраснел и опустил глаза. Перечисление его достижений вызвали укол совести - неужели он и в правду за шестнадцать с лишним лет жизни не сделал ничего более выдающегося? А близнец продолжал потешаться:
   - Да-а, достойно. Но все же для билета в рай маловато. Не брать же нашего героя туда за то, что он два года терпел издевательства в школе? Это, конечно, могло бы сойти за мученичество, если бы он терпел ради великой цели... а не потому, что боялся ответить. Боялся, находя своей жалкой трусости сотню оправданий, - жестокая правда, в которой парень никогда себе не признавался, резала, как ножом. Васе захотелось заткнуть уши.
   - Увы, слабоват Василий для рая. Значит, определить его в ад? Ведь наш юный грешник так порочен! Он играл в компьютер, пренебрегая запретами. Он столько раз проходил в школу без сменной обуви. Он когда-то, подумать только, разбил вазу из дорогого фарфора, - драматично уличил близнец. - Но вот беда, и здесь промах - не берут в ад за невыполненную домашку. И куда же девать Василия, если он ни туда, ни туда не подходит? Сам бы куда себя определил? - Неожиданно спросил двойник. Вопрос застал Васю врасплох. Раньше он всегда думал, что за свои мучения уж точно будет вознагражден после смерти. А сейчас оказывалось, что награды не будет, да и не очень-то он ее заслужил.
   - Ну-у... - опять не смог выдать ничего внятного парень. Но собеседника, похоже, не особо интересовали Васины ответы:
   - А это и не важно - даже я не смогу сказать, куда лежит путь после смерти, и есть ли вообще такой путь. Ведь я никогда не умирал. Да и ты живее любого покойника. Обычно для человека умерщвление тела означает смерть, но я призвал твой дух, не дал развоплотиться.
   - Спасибо... - растерянно ляпнул Вася. После таких потрясений было сложно собраться с мыслями. - Но кто ты... вы такой? Почему вы меня спасли? И почему выглядите как я?
   Странно было обращаться на "вы" к своему отражению, но "тыкать" Вася не решился.
   Двойник помедлил с ответом, внимательно оглядывая зал, будто искал что-то:
   - Чтобы ты смог это понять, придется сначала поведать много нового об устройстве Универсума, Вселенной, - наконец вымолвил он еще более низким голосом. - Что ж, слушай, и пусть взрыв бодрящей истины пробудит твой спящий разум.
   Пока двойник говорил, в зале стало темнее, на стенах, медленно проступая из тени, начали проявляться звезды. Стало казаться, будто площадка с троном и двое, так похожие друг на друга, находятся посреди открытого космоса.
   - То, что зовете Вселенной вы, на самом деле - лишь малая ее часть. Вы укладываете Универсум в рамки своего пространства и времени. Это неверно в корне, ведь существует множество пространственно-временных потоков. Какие-то параллельны, какие-то нет. Ваша реальность - лишь один из них. И больше того, есть потоки, в которых существуют не только привычные пространство и время, а куда больше измерений.
   Вокруг мерцали картины невероятных бурлений космических энергий. Очевидно, близнец думал, что этим наглядно объясняет Пупкину свои слова. Он заблуждался.
   - Параллельно с потоком вашей реальности, очень близко, проходит другой, весьма сходный по структуре. Я - изгнанник, бывший житель этого потока.
   "Так он - гость из параллельного мира" - наконец смог за что-то ухватиться Вася. Кто бы мог подумать, что параллельные вселенные - не выдумки псевдоученых. Но все равно ничего еще было не понятно.
   - А как же вы попали в наш мир... в нашу часть Мира? - Спросил парень.
   - Я никоим образом не попадал в вашу часть Мира, - спокойно ответил двойник. - Не заставляй меня повторяться, это место - промежуток между реальностями, нестабильное расслоение, которое я поддерживаю одной своей волей. А попал я сюда не специально.
   Глаза Васиной копии потемнели, в голосе явственно проступила злость.
   - Наше измерение, хоть и походит на ваше, все же имеет немало отличий. В нашем потоке, к примеру, гораздо проще манипулировать энергиями, вместо технического прогресса у нас развивалось то, что вы называете магией. Поэтому и вехи истории у нас иные. Но люди... - лицо близнеца перекосило. - Люди везде одинаковые.
   На протяжении тысячелетий магия, разумеется, была запретным искусством, которое передавалось из рук в руки в закрытых кланах, почти не просачиваясь наружу. Владеющие сладкой силой волшебства имели огромную власть, и дорожили ею, о-о, как они ею дорожили... Если вне этих кланов рождались дети, чей талант прорывался наружу - их тут же объявляли одержимыми демонами и умерщвляли! Убивали под знаменами разных богов, по-разному оправдывали свое вероломство. Суть оставалась неизменной - правили искушенные в секретах колдовства, и они ревниво хранили свои тайны.
   История наша разделяется на пять эпох, и такое разделение не случайно. Каждая эпоха берет за точку отсчета очередную великую Всемирную войну. Причиной каждого из этих пяти бедственных столкновений была магия. И начало последней, пятой эпохе, положил я! - закончил двойник громовым голосом.
   - Ты? - Вася в удивлении забыл про боязнь и вежливость. - Но это же значит, что ты развязал Всемирную войну!
   - Не торопись и слушай. В ходе войн магия получала все больше распространения. Чтобы побеждать в сражениях, ее адепты делились знаниями с обычными людьми, набирали в кланы талантливых простолюдинов. Родословная постепенно теряла свое значение, уступая место таланту. Тайные искусства утратили свое сакральное значение и просочились в массы. Простолюдины, которые вкушали магии, быстро хмелели от силы и власти. Опьяненные вседозволенностью, они натворили немало бед. Обычные люди жестоко страдали от этого. Среди простого народа то и дело вспыхивали движения за истребление магов. Росли королевства, в которых правили не маги, а обычные люди.
   Распространение магии не прошло бесследно, каждая новая эпоха - короче предыдущей. Первая длилась около четырех тысяч лет. Вторая - чуть больше двух. Третья - три с лишним столетия, а четвертая - так и вовсе не продержалась двух веков. В итоге, после четвертой Всемирной войны странами-победителями был подписан Конкордат Стального Предела. По этому соглашению страны обязывались вести открытый учет всех магов, превышающих определенный уровень силы, и контролировать их. Была создана специальная межгосударственная организация - Храм Карающих Богов. В это полурелигиозное объединение брали одаренных детей, и воспитывали их жестокими, ненавидящими волшебство убийцами. Их собственные магические силы объясняли божьим даром. Храм служил противовесом многочисленным, но разрозненным объединениям магов. Также эта организация имела право ликвидировать отступников. Отступниками считались обезумевшие, одержимые демонами или просто злые чародеи. Только вот кого назвать таковыми, решали сами каратели. Теперь уже маги оказались в угнетенном положении. Лучшие из них, не в силах стерпеть такое унижение, выступали против Храма и безжалостно вырезались карателями. Сильнейшие маги не могли договориться между собой, их сопротивление было разрозненно. К тому же народ, уставший от войн, стоял за Храм и выдавал отступников. Своим железным кулаком каратели установили мир.
   В таком хрупком равновесии прошло еще полтора века. Ужасы войны были забыты, в верхах Храма идейные фанатики сменились хитрыми интриганами. И вновь история замкнулась. Учиться магии где-нибудь, кроме государственных академий, было запрещено под угрозой смерти. Отбор студентов и их переход на очередную ступень курировал Совет магов. Формально Совет был выборным, но на деле выбирали только угодных Храму. Магия вновь стала доступна немногим, тысячи талантов варились в своем соку, зарывались в могилы...
   Иномирец остановился, переводя дух, глаза его потухли, он глубоко задумался, будто забыв о парне. Вася, затаив дыхание, ждал продолжения. История не могла не увлечь, да и Пупкин чувствовал - все это ему рассказывают не просто так, это важно. Наконец, словно опомнившись, двойник продолжил рассказ.
   - В это время я и родился. Мальчик с даром мага из бедной крестьянской семьи... Когда дар проявился, меня отдали Храму. К счастью, мои способности были слишком развиты для того, чтобы сделать из меня карателя, и я попал в академию. Удача и природная тяга к знаниям позволили мне пройти дальше первой ступени обучения.
   Проучившись в академии несколько лет, я не только стал сильным магом, но и нашел единомышленников. Талантливых людей, одержимых идеей изменить мир своим искусством. В тайне ото всех мы проводили исследования, ставили эксперименты, окунались в такие области магии, которые и не снились обычным чародеям. Но Совет узнал об этом...
   Двойник вновь сделал паузу, отрешенно глядя куда-то сквозь Васю.
   - Совет узнал об этом, и тут же выдал нас Храму. Старые пугливые бараны... Мы немедленно были объявлены отступниками. Это был разгром. Немногие выжившие разделились, на нас велась охота. Спастись, прорвавшись в неподвластные карателям земли, удалось мне одному. На долгие годы я ушел в тень, кочуя между орденами магов-отступников, погружаясь в самые опасные, самые запретные секреты колдовского искусства. Я ждал своего часа, теперь было несомненно, что великий смысл моей жизни - сокрушить Храм, дать угнетенным магам свободу...
   После долгих мытарств и испытаний я встал во главе могущественного ордена колдунов, силами которого подчинил несколько диких западных государств. Долго и тайно мы готовились к войне... И, наконец, пробил час воздаяния. В тайне проникнув в столицу Вазерийского королевства, я и мои сильнейшие сподвижники свершили переворот. Была захвачена вся верхушка страны. Я лично пришел в Совет, предстал перед семью старцами и явил свой дух, долгие годы скрытый маскирующими чарами. Явил, чтобы никогда не прятаться больше. Позже враги нарекли меня Великаном, ибо дух мой, пылающий гневом, был огромен и страшен. Так я объявил войну Храму и положил начало освобождению магов.
   Моя революция не ограничилась Вазерийским королевством. В нескольких сопредельных государствах волшебники, вдохновленные нашим примером, подняли восстания. Мы, конечно, немедля пришли им на помощь. Началась крупномасштабная война. Но я готовил ее долгие годы, а вот для Храма она стала сюрпризом... Мы побеждали. Орды западных народов, армии подчиненных королевств, маги, колдовские существа, нежить - все это штормовым валом обрушилось на наспех собранные войска карателей. Прочие королевства объединились против меня, и им оказало поддержку царство эльфов с соседнего материка. Война, что я развязал, охватила половину известных земель. Мощь нашего натиска была велика, мы продолжали упорно идти к победе, а потом... - лицо Великана вновь исказилось. - Потом все закончилось. По крайней мере, для меня.
   Я получил официальный вызов на дуэль. Один из вражеских командиров, рыцарь Жоффруа де Фурье, вызывал меня на поединок чести. Я знал де Фурье, знал, что он входит в элиту Храма и считается лучшим карателем. Знал также, что это ловушка и рыцарь придет не один. Но я обязан был принять вызов - слишком многое держалось на моей славе сильнейшего чародея. Придя с элитным отрядом в назначенное место, я понял, как просчитался. То, что врагам плевать на честь и мораль, было ясно сразу, но мы попали в засаду, а они привели с собой целое войско. Разыгралось сражение, и посреди этого кровавого ада я сошелся в схватке с четырьмя вражескими предводителями. Одним из них был неизвестный мне маг со способностями чуть ли не моим под стать. Я бы сокрушил его, но трое других не давали этого сделать, у них был отличный план на бой... Мне так и не удалось убить никого из них, но после долгого боя на ногах остались лишь я да вражеский маг. Мои силы были истощены, и он сумел умертвить мое тело. После долгих экспериментов с магией духа для меня потеря тела не значила смерть. Мой дух бы вернулся и за несколько месяцев восстановил физическую оболочку. Но противник предвидел это. Он применил какое-то странное, незнакомое мне заклинание. Так я очутился здесь. Он изгнал меня за грань нашего пространства и времени, в плен собственной силы - чтобы не развоплотиться, я пустил всю свою духовную энергию по кругу, сделав основой этого промежутка. Я не могу вырваться отсюда, это место держится на моей воле, направить ее на спасение равнозначно дестабилизации промежутка и смерти, - глухо закончил двойник.
   Он вновь прервал речь, давая парню уместить в голове услышанное.
   Васе на это потребовалось немало времени. Он был потрясен. Потрясен масштабом личности, стоявшей перед ним. Неожиданно встретив вживую какого-нибудь известного политика или актера, испытываешь смятение и ощущение легкой нереальности происходящего. Но как описать чувство, что возникнет при встречи с, допустим, Александром Македонским, или Наполеоном Бонапартом? Вася смотрел на человека, развязавшего Всемирную войну. На человека, по вине которого погибли тысячи людей, но... не мог его осуждать. Ведь это был человек, прошедший через чудовищные испытания, от которых сломался бы кто угодно. Долгие годы он был один против целого мира, но выстоял, пронес свои идеалы через огонь и воду. И воплотил их. Не мог Пупкин его осуждать.
   Он, Вася, считал неразрешимой проблемой конфликт со школьной шпаной. Для Великана даже проблемы в сотни раз страшнее не были неразрешимы. Парень с невольным восхищением смотрел в лицо с такими знакомыми, и в то же время такими чуждыми чертами. У него вырвалось тоскливое:
   - Почему же тогда у меня так жизнь сложилась? Мы похожи потому, что реальности связаны, да? Так почему у меня судьба такая дурацкая?
   - Судьба, судьба... - Великан впервые начал терять терпение. - В твоих, с позволения сказать, бедах, виновата не судьба, а собственная трусость и пассивность, - сурово промолвил чародей, ткнув в Пупкина обвиняющим пальцем. - Судьба - это щит, которым слабаки прикрывают свое малодушие. На каждого давят рамки условий. У каждого есть свои ограничения. Но на грозный Фатум можно списать лишь те условия, которые не оставляют тебе возможности выбора. Таких немного, и тебя они никак не коснулись.
   Вася почувствовал себя уязвленным. Это был явный перебор. Может он и вел себя чуть осторожнее, чем надо, но что вы хотите от обычного... в физическом плане обычного, парня, на которого нападает целая банда?
   - Ну, вам-то легко говорить, вы всегда были сильным, могли за себя постоять, - обиженно сказал он. - А для меня кидаться в драку - это дурь, я же наверняка проиграю.
   - Я не был сильным, я стал сильным, - раздраженно сказал Великан. - У тебя было все для развития, ты мог совершенствоваться и умственно, и физически. Да, ты проиграл бы в драке, но кто мешал тебе стать сильнее и победить? Кто, в конце концов, заставлял тебя играть по их правилам? По правилам своих угнетателей? На войне нет законов, ты должен был раздавить врагов любыми средствами. Заложить их, оклеветать, подставить - что угодно. Они подняли на тебя,- на тебя! - руку, они должны были быть готовы к последствиям. Или ты, быть может, жалел их? Или считал достойными своего благородства? Можешь лгать себе, но меня не обманешь. Ты боялся. Не тщись отрицать это, я знаю о тебе больше, чем ты сам, твоя память - моя.
   Сказать, что эти слова сделали Васе больно, значит ничего не сказать. Какие бы удары не наносила по нему жизнь, чувство собственной правоты всегда оставалось тем стержнем, что не давал разбиться хрупкому душевному равновесию. И вот сейчас этот стержень гнулся, грозя сломаться. Но и отрицать очевидное тоже было глупо. Бастионам Васиной психики было не под силу выдержать штурм.
   - Да, боялся! - сорвался парень. - Боялся! И что, убивать меня за это? Не такой я крутой, как вы, что мне теперь делать? Повеситься!? - Выкрикивал Вася, чуть не плача.
   - Интересная мысль, - прищурившись, холодно сказал Великан. Под его тяжелым взглядом Пупкин мигом прекратил истерику и смущенно заерзал на троне. - Но твое тело и так умерло, а духу не так-то просто преставиться. Послушай, - вкрадчиво сказал маг. Его серо-зеленые глаза начали наливаться мертвенным светом. В зале стало темно, трон под Васей исчез, он шлепнулся на пол. Оглядевшись, обнаружил, что двойника нет, а его со всех сторон окружает непроглядная тьма. Только доносился непонятно откуда шепот:
   - Страх сам по себе не порок, он естественен. Но страх должен обострять твои чувства, усиливать ток крови по телу. Он не должен сковывать твои лучшие порывы. Ты боишься людей. Для тебя они - звери, которые, вожделея, смотрят из тьмы, - и тут же в темноте, окружающей Васю, недобро замерцали десятки хищных глаз. У парня невольно сжалось сердце.
   - И ты прав, - шелестел голос, - общество похоже на стаю, людьми движут животные позывы. Доколе ты отличен, выделяешься из массы, инстинкты будут сгонять слабаков в стадо. Стадо, враждебное любому, кто стоит над серостью и типичностью.
   Горящие в темноте глаза стали приближаться, кольцо сжималось, Вася слышал дыхание зверей, скрытых во мраке. А в ушах все звучал голос чародея:
   - Ты боишься стаи, считаешь зверей грозными хищникам, - шептал Великан. - Но присмотрись, и ты увидишь их истинное лицо...
   Приближаясь, звери выступили из тьмы, и Вася увидел, что это... овцы! Его окружало стадо овец. С горящими глазами, удивительно суровыми мордами, но это были самые настоящие овцы. И тут же все стадо разом заблеяло, застучало копытами и начало подбираться. Парень вскочил, не зная, что делать.
   - Тебя все еще гложет страх, и немудрено. Ты увидел, кто твои враги, но сам от них отличаешься мало. А теперь слушай, слушай внимательно, сделай частью себя это знание. Чтобы победить толпу, недостаточно быть черной овцой. Ты должен стать волком, - жестко сказал чародей, и Вася почувствовал, как, вытесняя страх, его наполняет дикая, пьянящая ярость. Мышцы вздулись, наполняясь чудовищной мощью, тело будто стало стальным, кровь наполнилась яростным пламенем. Стиснутые, алчущие крови клыки могли разорвать что угодно. И кого угодно. Глядя сквозь красную пелену на беснующееся стадо, он длинно, неистово завыл. Овцы мгновенно затихли. После секундной заминки они, испуганно блея, пустились в беспорядочное бегство и быстро скрылись в темноте.
   Багровая завеса отступила, Вася обнаружил, что, хватая ртом воздух, на карачках стоит перед троном.
   - Ну и как тебе? Бодрящее чувство, не так ли, - ощутить себя бесстрашным? - Великан сидел, как большая птица, на высокой спинке трона.
   - Это... потрясающе... - выдохнул Вася. - Из... извините... - неловко добавил он - было стыдно за недавний нервный срыв.
   - Ты спрашивал, что тебе делать? - невозмутимо продолжил чародей. - Ответ прост - измениться. Стать сильнее, и, в первую очередь, духовно. Я помогу тебе в этом. Хотя, разумеется, все зависит от тебя.
   Помедлив немного, Великан добавил:
   - И знаешь, кое в чем Василию Пупкину все же нельзя отказать. Он не прогнулся, не попытался подстроиться под враждебную среду. У него не хватало мужества на борьбу, но все же он не сдался. Уже то, что ты не потерял себя, свою подлинную уникальность, делает тебя выше этого стада. Вспомни того червя, Миркулова. Жалкое зрелище, правда? На самом деле они все такие. Он даже не худший образец. Все еще сомневается... Остальные давно разменяли гордость и разум на слепые инстинкты. Они всю жизнь останутся лишь частью блеющего стада. Но ты не такой. И только за это я сейчас разговариваю с тобой, как с равным.
   Вася задумался. Происходящее было поразительно. Но он потихоньку адаптировался к новым условиям, вернулась ясность мысли. И ситуация начала выглядеть подозрительной - слишком уж сказочной она казалась. А парень давно усвоил, что жизнь - не сказка. С чего бы этому чародею помогать Васе? Он же, вроде как, в плену вне пространства и времени. Казалось бы, эта проблема будет посерьезнее бед шестнадцатилетнего школьника.
   - А почему вы хотите мне помочь? - осторожно спросил Пупкин. - Разве для вас вырваться отсюда - не главная цель? Или...
   Помедлив, Вася выдвинул самую логичную версию:
   - Или это как-то связано с тем, что мы похожи? Я как-то могу помочь вам выйти отсюда?
   Великан неожиданно улыбнулся по-новому - не насмешливо, а, пожалуй, почти тепло:
   - Похоже, мыслить ты все же умеешь, даже в экстремальных условиях. Это хорошо - еще один знак, что не безнадежен, что можешь распахнуть крылья... Должен сказать сразу - никакой связи между нами нет и быть не может. Я похож на тебя потому, что это место оформило твое подсознание. И я, ядро промежутка, воплощаю сейчас самое сильное твое стремление. Мой облик - твоя заветная мечта. Несчастной вдове я бы предстал покойным мужем, пятилетней малышке - феей с крылышками, а скряге - говорящим мешком с золотом. Такова особенность этого места, но сейчас не время вдаваться в тонкости.
   Голос мага стал жестким:
   - Буду предельно откровенен. Да, ты прав. Мне глубоко наплевать и на тебя, и на твои трудности. Как и на вашу реальность в целом. Я хочу вернуться в свою, вернуться и завершить начатое. Но, как ты понял, не могу этого сделать. Сам. Мне нужен посредник. Кто-то из моего измерения. Кто-то, кто приоткроет мембрану реальности и пустит мой дух обратно. Но я также не могу связаться ни с кем из своих сторонников. Больше того - здесь, вне времени, я не знаю даже, живы ли они; с момента моего заточения там мог пройти день, а могла тысяча лет. Поэтому посредником будешь ты.
   - Я? - заволновался Вася. - Значит, вы хотите отправить меня к себе? Но я... вы же не можете пользоваться своими силами и пустить меня туда!
   - Не совсем верно. Так вышло, что к вашему пространственно-временному потоку я оказался ближе, чем к своему. И со временем смог, высвободив ничтожную часть духовной энергии, начать мыслью шарить по границе вашей реальности. Я смог найти место, где она истончена, и мыслью же проник к вам. Конечно, я мог очень мало - только улавливать эмоциональный фон вокруг места с истонченной мембраной. Но мне повезло - я уловил то, что нужно. Чьи-то эмоции - слепое, но очень мощное желание вырваться из вашего потока. Это был сильный, но бесконтрольный заряд духовной энергии, я смог воспользоваться им, и, напитав своими чувствами, отправить назад.
   Так мы с человеком из вашего измерения наладили обратную связь. Я получал немного свободной энергии и знания о вашем пространстве, а он - видения, в которых воплощались мои чувства и некоторые навыки. Он оказался на диво талантлив, все схватывал на лету. Можно сказать, он стал моим первым учеником. Мы оба жаждали встречи, казались друг другу лучом надежды. Я смог объяснить, что мне нужно. Он приходил на место связи и проводил необходимые манипуляции. Истончал мембрану до нужного уровня. А потом...
   Великан замялся, словно не зная, как подступиться к продолжению рассказа.
   - А потом что-то пошло не так. Из последнего контакта я понял, что наше общение заметили его родные и сочли... ненормальным. Моего ученика долго держали в психиатрической клинике, где каждый день убеждали - меня нет. Говорили - не в меру богатое воображение играет с ним шутки. Выйдя из клиники, он сорвался. Решил ускорить встречу. Придя на нужное место, он свел счеты с жизнью... но поторопился, - горько сказал чародей. - Его дух отчаянно рвался ко мне, и я сделал все, чтобы помочь, но мембрана была еще недостаточно тонка. Он не смог пробиться и развоплотился. Умер в самом прямом смысле слова.
   Мне некогда было скорбеть по первому ученику. Своим рывком он создал нужный проход, и я, собрав энергию, высвободившуюся после его смерти, стал искать следующего кандидата... и нашел. Догадываешься, кого?
   - Меня... - потрясенно прошептал Вася.
   - Именно. Тут приходит конец моего долгого повествования. Надеюсь, оно тебя не утомило, - усмехнулся Великан. - Остались мелочи. Дать тебе дорожное напутствие и отправить в мое измерение. Чтобы протолкнуть туда твой чахлый дух, мне хватит собранных сил, готовься, - неожиданно заторопился чародей.
   - Подождите, подождите! - всполошился Вася. - Но я же почти ничего не знаю о том измерении, не умею ничего полезного! И как я вытащу вас с той стороны? Я же не владею магией!
   - Спокойно, - осадил его Великан, легко спрыгнув со спинки трона. - Тебе не нужно владеть магией, и никакие особые навыки не понадобятся. Всю нужную информацию: языки, порядки, заклинания, - я тебе дам. Правда, не гарантирую, что с момента моего заточения ничего не изменилось. Когда твой дух проникнет в ту реальность, он устремится на мою старую базу - там необходимое оборудование для ритуала возрождения тела. Все, что от тебя требуется - это воображение. Представь себя сильным, владеющим могучей магией. Представь себя мной. Это необходимо, чтобы материя организовалась в тело, не имеющее физических изъянов и способное пропускать большие потоки энергии. Пофантазируй немного, создай духовный каркас, остальное сделают мои заклинания. Ну, не мне учить тебя воображать, ты в этом деле поопытнее, - хитро усмехнулся двойник. Вася вновь залился краской, а чародей продолжил наставления:
   - По сути, ты получишь мою силу. Всю, кроме магии духа - увы, твой жалкий дух я никак не смогу усилить. Дальше действуй по обстановке. Главное, не лезь на рожон. Сначала узнай, что там сейчас происходит, сколько прошло времени, как изменился свет. А теперь внимание! Твоя основная цель - маг, который запер меня здесь. Ты должен найти его. Если он уже умер - то какие-нибудь его записи. Наверняка этот треклятый искусник перестраховался на случай моего возвращения. Главный смысл твоей миссии - разгадать тайну того, как он низверг меня в эту скучную преисподнюю! Без сего странного приема мое возвращение - это сложнейший ритуал, затраты чудовищного количества энергии, огромный риск.
   Мы будем связаны ментальным каналом, в случае опасности я смогу выдернуть твой дух из плоти и призвать сюда - только не провались на этапе сотворения тела. Но это почти невозможно, даже для тебя...
   Когда я вновь получу свои силы, награжу тебя так, как пожелаешь! Хочешь - верну в твою реальность, хочешь... в общем, что угодно.
   - Мы сможем общаться? - С надеждой спросил Вася.
   - Да, - отозвался Великан. - Через некоторое время мы станем выходить на контакт, я буду давать тебе советы и указания. Так что не волнуйся, риск для тебя минимален.
   Вася несколько раз глубоко вдохнул, собрал волю в кулак и сказал:
   - Хорошо, я согласен. Я... на самом деле хочу измениться. Хочу стать сильным. Я помогу вам спастись.
   Великан вновь улыбнулся почти что тепло:
   - Отлично. Что же, мой эмиссар, настала пора прощаться. Правда, ненадолго. Отправляйся в путь, мою память ты получишь на выходе. Отправляйся в путь, и... выпусти меня отсюда! - С этими словами чародей скользнул в дальний конец зала. Вася двинулся за ним и увидел маленькую, невзрачную дверь. Она была железной, неказистой и более всего напоминала выход из Васиного подъезда. Маг распахнул ее широким жестом. Подойдя, парень выглянул наружу. Свежий, бодрящий ветер ударил в лицо. Там, далеко-далеко, клубились грозовые облака. Великан обернулся к нему, и, заглушая шум ветра, обратился с последним напутствием:
   - А теперь ты должен сделать то, с чего начинается любая история. Ты должен сделать шаг. Это все, что нужно для великой силы изменения. Сделай шаг - и королевства падут... Просто. Сделай. Шаг.
   Но сказать было проще, чем сделать. Легко прыгнуть в пропасть во сне, а вот наяву...
   - А-а... - начал было Вася, оборачиваясь назад. Но Великан не дал ему смалодушничать. Могучий пинок буквально выкинул парня в пустоту, и он, раскинув руки, полетел в огромное небо, будто в пропасть...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Пролог.
  
   Горячее июньское солнце катилось к закату, небо на горизонте расцветало багровым заревом. Тускнеющий огненный диск нещадно опалял поля, равнины и всех, кому негде было укрыться от жары. Над юго-восточной окраиной Марвеонского королевства уже две недели царствовал душный зной. Травяной ковер по обе стороны дороги был отражением заката: растительность пожухла, цвет ее стремился к бордовому.
   Рамина слизнула струйку пота, стекавшую откуда-то из-под челки. Соленый вкус во рту только усилил жажду. Под мерный шаг коня во фляге, притороченной к седлу, маняще булькала вода; игриво дразнилась, приглашала сделать глоток. Но девушка не поддавалась на провокации. По такой жаре вода не утоляет жажду, а только стекает с тебя в три ручья. Особенно если едешь в доспехе, а гордость не позволяет разоблачиться. Рамина не могла позволить мокрой одежде демонстрировать все изгибы ее тела. Не то, чтобы ей было чего стесняться, скорее наоборот; она должна быть для подчиненных воином и командиром, а не объектом похотливых фантазий.
   Поднявшись в седле, Рамина, сдвинув брови, недовольно оглядела воинство, к которому вынуждена была причислять и себя. Отряд был довольно внушительным - чуть меньше двух сотен всадников и чуть больше трехсот пеших воинов. Почти что настоящее войско. Правда, на взгляд Рамины, численность была единственным достоинством этого почти что войска. У подавляющего большинства его представителей были довольно смутные представления о дисциплине, субординации и воинских обязанностях. Все: начиная с копейщика в рваных штанах и заканчивая породистым рыцарем, у которого соперничали в длине копье и список титулов, - все считали своим долгом усложнить девушке жизнь. Они не исполняли простейших уставных предписаний, огрызались на замечания и пытались оспаривать приказы. Говоря проще - это было сборище разношерстного сброда. Сброда, помощником командира которого пришлось стать Рамине. А ведь все так хорошо начиналось!
   Если уж говорить о самом начале этой истории, то стоит заглянуть в прошлое более чем на двадцать лет - когда Рамины еще и на свете не было. В то самое время, когда ее отец, в прошлом рыцарь, женился, осел в небольшой деревушке недалеко от столицы и начал проматывать накопленное в походах состояние. Несмотря на то, что накопил он изрядно и был в меру прижимист, последние деньги старый пропойца спустил через пять лет после рождения дочери. Вскоре отец скончался, перепив скверного деревенского самогона, на который обменял свой меч. Вдова осталась одна растить дочь и вести хозяйство. Непоседливая девочка большую часть времени, за неимением кукол, посвящала играм и дракам с окрестными мальчишками. От ровесниц она отличалась не только мальчишеским характером, но и невероятным запасом удачи. Самые злые псы не кидались на нее, падения с самых убийственных высот заканчивались парой синяков, самые сильные дожди не заставляли заболеть. Так продолжалось, пока Рамине не исполнилось одиннадцать.
   Тогда к матери пришел человек в сизом плаще. Они долго разговаривали, не глядя на девочку, но Рамина сразу почувствовала - речь идет о ней. А после мужчина подошел, и, пытливо глядя в глаза, сказал: "Здравствуй, Рамина. Скажи, ты хочешь себе красивые сизые крылья?"
   Так Рамина стала послушницей Братства Сизокрылых. Ордена доблестных героев, защищающих мир от самых жутких проявлений человеческой ненависти, зла и черной магии. Состоять в Братстве - огромная честь, но не каждый ее достоин. Сизокрылые сами отбирают кандидатов, воспитывают их с ранних лет и делают элитными бойцами. Прошло восемь долгих лет, прежде чем Рамина из простой послушницы стала полноправной сестрой Сизокрылых. И спустя какой-то месяц после посвящения ее вызвал к себе глава столичного филиала Братства. Он сообщил, что Рамине поручена важная миссия - она должна помочь экспедиции короля разобраться с необычной местностью на юго-востоке страны. Там происходят всяческие странности, пропадают люди и вообще творится какая-то чертовщина. Тогда Рамина была вне себя от радости - ей поручили такое важное, ответственное задание! Радость улетучилась, как только она поняла, с кем придется работать.
   - Держать строй! Не расползаться! - Звонко крикнула девушка немалой группе, отставшей от основной массы кавалерии. Ответом был недовольный гомон. Где-то треть лентяев сделала вид, что погоняет коней. Остальные попросту проигнорировали. Рамина скрипнула зубами в бессильной злости. Она ехала в арьергарде колонны всадников и должна была поддерживать построение. Но задача была не из простых: осатаневшие под пеклом вояки прикидывались, что не слышат приказов. Что же это, подъезжать к каждому, орать на ухо? Даже пешие воины, плетущиеся позади, постепенно нагоняли. Все ближе были их лица, все, как одно, злые и суровые. Хотя, когда это у пехоты были другие? Целый день топать под палящим солнцем, вдыхая пыль из-под копыт кавалерии - не позавидуешь.
   Рамина раздраженно ткнула каблуками в конские бока. Хитрый конь, совсем как солдаты, притворился, что не заметил.
   - И ты туда же? - Ахнула девушка и мстительно дернула уздечку. Конь, поняв, что не отвертеться, печально фыркнул и ускорил шаг, укоризненно кося на нее карим глазом.
   Она ехала по обочине к авангарду длинной неопрятной гусеницы, в которую растянулся экспедиционный корпус Его Величества. Кавалерия в основном состояла из рыцарей самых разных орденов и их оруженосцев. Рамина неодобрительно поглядывала на это пестрое сборище гербов, стягов и плюмажей. Изнывающие от зноя рыцари снимали с себя все больше доспехов, оставляя тела непристойно уязвимыми. Напади сейчас враг - не успеют же напялить свои железки...
   Один и вовсе снял с себя все доспехи; оставшись только в штанах, он привольно разлегся на вещевом обозе и закинул ногу на ногу, помахивая босой ступней. Это был красивый голубоглазый блондин с волнистыми волосами до плеч. В ровных белых зубах он держал травинку, которую лениво пожевывал. Поймав взгляд Рамины, улыбнулся и нахально подмигнул. Девушка гордо отвернулась. Знаем мы таких - при реальной угрозе первым делом виден симпатичный зад, который красавчики бегством спасают от перспективы быть надранным. Но делать такому кадру замечания себе дороже. Сразу же утонешь в потоке искрометного юмора и пошлых намеков разной степени откровенности. Языком такие работают куда лучше, чем копьем...
   Приближаясь к изголовью колонны, Рамина проехала мимо одной из немногих частей войска, выглядевшей боеспособно. Это был отряд наемных всадников голов в двадцать. Мрачные воины в темных латах стойко переносили атаки раскаленного зноя - никто не снял доспехов. Рамина обменялась доброжелательными кивками с их командиром - суровым мужиком со шрамом через все лицо. Наемники тоже еле сдерживали раздражение, посматривая на разомлевшее рыцарство. Проехав чуть вперед, она услышала сзади их приглушенные голоса:
   - Гляди, даже баба держится...
   - Ага, не то что эти... благородные...
   - Какая вам баба, это ж из Сизых!..
   - Да чтоб я сдох, если она в бою не стоит половины этих трутней...
   - Половины? Ха-ха... да половины этого мяса стоит и моя бабуля, Сизая на всех потянет...
   Рамина почувствовала, как спина сама собой выпрямляется, плечи расправляются, а жара уже не досаждает так сильно. Она еще поторопила коня, а позади все бубнили наемники:
   - Мой сынишка и то покрепче будет...
   - Тьфу... знай, что такое дело, набрал бы старух у себя в деревне - и платить меньше, и толку больше...
   Далее девушка проехала мимо тесной группки людей, ехавшей несколько обособленно от всех прочих. Это были посланцы Совета - маги, ровно одиннадцать штук. Или, если уж быть откровенной, личинки магов. Ученики последнего года обучения, еще не имевшие пристойной практики. Правда, их наставник, - тощий старик с влажными ладонями и бегающими глазками, уверял, что его подопечные - молодые таланты, настоящие самородки. Сейчас самородки ехали, сбившись в кучу, пряча лица под капюшонами и бренча колдовским скарбом. Они неумело обращались с лошадьми и нервно озирались, подозрительно косясь на рыцарей вокруг. Те отвечали не менее опасливыми взглядами - маги и рыцари были друг для друга в диковину. Среди учеников было четыре девушки, которые явно чувствовали себя неуютно и жались к товарищам. Ну, еще бы, они, не считая Рамины - единственные женщины на весь полу-тысячный отряд.
   Наконец она добралась до цели - авангарда колонны. Именно там ехал командир в окружении личной охраны. Вот эти люди явно были самыми опасными во всем отряде. Уже в возрасте, но не старые, - матерые, закаленные в боях ветераны. Только сам командир был настоящим стариком - седые, как лунь, волосы, морщинистое лицо. Но возраст не делал его менее опасным. Глаза смотрели непреклонно, боевой топор угрожающе покачивался в петле. Он был огромен - широкие плечи, могучие, перевитые жилами руки, кожа сплошь в шрамах. Широкая спина была удивительно ровной для старика под семьдесят.
   Баржон Огненный Волк, герой трех войн и живая легенда. Он, как и Рамина, не мог похвастать знатным происхождением. Но воинское умение, талант мага и неукротимая храбрость сделали Баржона одним из генералов Его Величества.
   - Сталь и слава, генерал! - Отсалютовала девушка командиру.
   - Сталь и слава, сестра, - бухнул Баржон тяжелым басом, приветливо глядя голубыми глазами - живыми, цепкими, совсем не старческими.
   - Лорд Баржон, мне нужен ваш совет, - напрямик сказала Рамина. - У нашего отряда дисциплина ни к черту. Солдаты всех рангов ведут себя безалаберно, не держат построения, игнорируют приказы. Надо восстанавливать порядок, а я не вполне понимаю, что мне делать. На слова не реагируют, жара их доконала. Но не рубить же головы за то, что они страдают от солнца! - Девушка сердито тряхнула копной коротких, но густых черных волос.
   Генерал понимающе кивнул. Крякнув, он козырьком приложил руку к лицу и посмотрел на алый диск, опускавшийся все ниже к горизонту.
   - Просто жди, сестра. Если начать муштру сейчас, потеряем больше, чем найдем. Пока их и правда расшевелит только пара срубленных голов... Не гоже начинать поход с кровопролитья, - пробасил он рассудительно. - Я тебя, дочка, понимаю - тоже ведь не привык к такому разгильдяйству... - генерал сбился с вежливого уставного обращения и стал говорить как дед, утешающий внучку. Но Рамина была не в обиде - даже для нее, члена Братства, было честью просто разговаривать с Огненным Волком.
   - До места недалеко, а как доберемся, мигом присмиреют, - продолжал седой командир. - Оно так же было, когда мы на Сараманских отступников ходили. Это, помнится, в пятьдесят первом было. Я тогда еще молодой совсем был, зеленый. Тоже все резвились, от приказов отшучивались - колдунов никто всерьез не воспринимал, думали, так, - прогулка. И дорезвились - первая же засада треть войска выкосила. А войско немалое было... После этого все как по струнке ходили.
   - А вы думаете, там мы столкнемся с чем-то настолько же опасным? - Осторожно спросила девушка.
   - Я, дочка, ничего не думаю, - неопределенно пожал плечами командир. - Доберемся, узнаем. Ничего ж толком не объяснили. Дали эту кучу балбесов, и крутись с ними, как знаешь... Дисциплина, она не только от жары зависит.
   - Мне тоже так кажется, - вздохнула Рамина. - Странно все это... - начала она и осеклась.
   - Не робей, дочка, говори, что тебя тревожит? - Благодушно спросил генерал.
   - Если честно, вся эта затея кажется мне странной, - Рамина решила поделиться с командиром мыслями, не дававшими ей покоя. - Никаких особых подробностей не рассказали. Говорят, что не знают. А как это - посылать экспедиционный корпус, не проведя хорошей разведки? И сам корпус... Раз послали такой большой отряд, значит, там опасно. Но если там опасно, почему об этом не объявили раз, и почему подобрали такой сомнительный состав два? Наш отряд... - девушка запнулась, не зная, как помягче выразить критику.
   - Говори, не бойся, - подбодрил Баржон.
   - Наш отряд как будто собран для показухи. Наемники, рыцари, маги... Но наемников слишком мало, рыцарей слишком много, и все они из разных орденов. Ни о какой сплоченности и речи быть не может. А о магах вообще молчу - не верю я, что от кучки учеников будет прок. Можно было послать отряд раз в десять меньше, но из профессионалов. И, тем не менее, командовать этим муравейником назначают вас - настоящего боевого генерала. Странно все это, - задумчиво повторила Рамина.
   - Глаз у тебя остер, - усмехнулся старик. - Баланс! Вот чего у нашего отряда нет. В войске, что в хорошем клинке - нет баланса, нет толку. Меч может быть острым, может быть тяжелым, но чтобы им нормально махнуть, попасть куда надо - без баланса не обойтись. Так что права ты - странно это все, очень странно. Ну, не вешай нос! Может, они там, наверху, решили клин клином вышибать. В странное место - странный отряд послали, - хохотнул Баржон и пустился в долгие воспоминания о войне с Сараманскими колдунами.
   Рамина завороженно слушала истории о могучих воинах и славных битвах прошлого. Но постепенно ее внимание уплыло, вновь возвращаясь к настоящему. Были кое-какие сомнения, которыми она не поделилась даже с генералом. Ее, Рамины, назначение в этом походе. Если дело не особо сложное, могли послать группу послушников, как поступил Совет. А если сложное, то почему ее отправили одну? Она же совсем недавно стала сестрой. Эти мысли тревожили, но девушка решила не давать им ходу, а отложить до момента прибытия, когда все станет на свои места.
  
   ***
  
   Вечерний сумрак окутал землю, принеся с собой долгожданную прохладу. После заката прошло около двух часов, когда над равниной заклубился туман. Он появился как-то скромно и ненавязчиво: ни дать ни взять - самый обыкновенный, ничем не примечательный туман. Но кажущаяся обыденность никого не обманула. Явление тумана над равниной, да еще после двухнедельной жары просто дышало вызывающей, кричащей неестественностью.
   Как и предсказывал Баржон, с первым холодком опасности уровень дисциплины отряда резко повысился. Таращась на странный туман, рыцари торопливо облачались, гремя доспехами. Рамина с удовольствием покрикивала на присмиревшее воинство, добиваясь приличного построения. Теперь никто не косил под дурачка, все слушались команд.
   А туман меж тем, словно поняв, что никого не обманет, перестал прикидываться обычным природным явлением. Он стал плотнее, вместо бледной белизны в нем начали проявляться совершенно непривычные цвета. Девушка пораженно вглядывалась в причудливую игру оттенков. Это были синевато-сиреневые тона, местами блеклые, местами насыщенные, будто кто-то неумело растворял в воде краски.
   Сиреневый туман - все, что было известно конкретного об области, куда они держали путь. Он как бы обозначал ее границы. Окрестный люд называл странную местность Урочищем и боялся даже близко подходить к туману. Нет тумана, нет странностей. Но если он есть... Вдруг Рамину пробила испарина. Она неожиданно осознала простую, в общем-то, истину. Цель их путешествия, и, соответственно, туман, лежали в полудневном переходе от села Верхние Лопухи, к которому вот-вот должен был подойти отряд. В селе планировалось переночевать, а до Урочища добраться завтра. Гикнув, девушка галопом пустила коня в начало колонны.
   Генерал был темнее тучи; поглаживая рукоять топора, он пристально смотрел на дорогу впереди. Десять его телохранителей, напряженные, как струны, старались держаться поближе к командиру; их руки также блуждали вблизи оружия.
   - Лорд Баржон, туман... - еще издали возбужденно крикнула Рамина.
   - Да, сестра, теперь все встало на места, - глухо отозвался генерал, когда она подъехала.
   - Урочище, оно расширяется! - Потрясенно констатировала девушка.
   - Ну, теперь хоть не надо гадать, зачем нас послали на самом деле. Паники не хотят, поэтому так секретничают. А разбираться-то с делом надо... Попробуй его прощупать, туман этот. Что ты чувствуешь?
   Рамина закрыла глаза, привычно остановила внутренний диалог и растворила восприятие в пространстве. Плеснув вокруг бесцветность, стала ждать, пока та напитается красками окружающего мира. И тут же бесцветность сменилась холодной сыростью и маревом сиреневатого оттенка. Оно сгущалось вокруг Рамины, окутывало ее. И, самое странное - кроме сиреневой мглы и сырости вокруг не было ничего. Девушка с усилием вырвалась из этих неприятных ощущений и вернулась в реальность.
   - Туман в эфирном плане такой же, и он глушит поиск, - сказала она без нужды.
   - Вот именно. А это значит, что ни почувствовать угрозу, ни послать весточку наружу не выйдет, - мрачно заключил генерал, - и маги нам не помогут.
   Рамина оглянулась на посланцев Совета. Молодые таланты выглядели довольно жалко. Они совсем сбились в кучу и, затравленно озираясь, хватались за амулеты. Девушка досадливо вздохнула.
   - Пока видимость позволяет полагаться на зрение. А весточка... все же наш отряд - грозная сила. Даже в случае серьезного нападения мы сможем отправить гонцов.
   - Отправляйся на позицию, сестра, - словно не услышал Баржон, - и объяви боевую готовность. Скоро мы войдем в село. У меня дурное предчувствие, а чутье меня редко подводит.
  
   ***
  
   Вскоре отряд въехал в молодой лесок, за которым располагались Верхние Лопухи. В лесу туман был еще гуще, появилось тяжелое, давящее ощущение чужого взгляда. Воины ехали, держа руки на оружии, некоторые так и вовсе с клинками наперевес. Маги начали суетливо творить защитные чары; воздух вокруг их тесной группки вихрился и потрескивал.
   Наконец выехали к селу. Оно было довольно большим - в сотню с лишним дворов, и, судя по всему, не бедствовало. Дома добротно поставлены, опрятны, с множеством хозяйственных пристроек. На улице ни души, что неудивительно - в такой поздний час, при таких пугающих вещах, двери лучше держать на замке. В окнах не было света, и только со всех сторон доносились обычные сельские звуки - лай, мычание, блеяние. Когда выехали на подобие площади в центре села, Баржон грузно спешился и начал раздавать приказы:
   - Разжечь костры по периметру! Выставить дозоры! Будите народ, пусть размещают на ночлег!
   Солдаты забегали, разводя кипучую деятельность. Стучали, высекая искры, огнива. Слышался громкий стук и зычное: "Именем короля!" Рыцари отдавали копья оруженосцам, с лязгом и грохотом спускались с коней, по-хозяйски осматривались. Многие пехотинцы, не дожидаясь местных, устало опускались в траву на обочине.
   Рамина спрыгнула с коня, поручив его какому-то солдату. Вдыхая полной грудью ночную свежесть, она с наслаждением потянулась, разминая затекшие конечности.
   - Должно быть, для столь прекрасной леди это утомительно - целый день скакать верхом, - раздался сзади певучий голос.
   Обернувшись, Рамина увидела того самого блондина, что днем прохлаждался на обозе. Сейчас он был в полном доспехе, только шлем держал в руке, позволяя ветру трепать длинные волосы:
   - Быть может, это поднимет вам настроение, - рыцарь, сияя улыбкой, протянул ей непонятно где найденный цветок.
   - Не так утомительно, как целый день валяться на телеге, сэр рыцарь, - презрительно сказала девушка, игнорируя цветок. - Так что не тратьте на заботу обо мне остаток истощенных сил. Уверена, здесь и без меня найдется прекрасная леди, готовая разделить с вами сеновал.
   Вспыхнув, рыцарь раскрыл было рот, но сказать ничего не успел - подбежал запыхавшийся наемник и гаркнул:
   - Сталь и слава, генерал! Они не открывают!
   - Как не открывают? - нахмурился Баржон. - Стучите громче, объясните жителям, кто мы. Может, они кого-то боятся.
   - Стучали, лорд Баржон, объясняли, только что королевский гимн не спели, - отрапортовал наемник. - Не открывают, хоть ты тресни.
   Поколебавшись, Баржон коротко рыкнул:
   - Ломайте двери!
   Глашатаи эхом подхватили приказ, и вскоре село наполнилось шумом, треском и угрожающей руганью. Впрочем, брань быстро сменилась удивленными возгласами. Слышалось обескураженное:
   - Никого!
   - Здесь тоже!
   - Тут даже дверь не заперта!
   Быстро выяснили, что большое село стояло совершенно пустым. В некоторых домах солдаты, прежде чем ломать двери, догадались подергать за ручки. Двери были открыты.
   - Внутри домов все нетронуто. Следов насилия нет. Скотина не кормлена от силы два дня. Выглядит так, будто они все испарились, - недоуменно докладывал вожак наемников, когда командирский состав собрался на совет.
   - Никаких следов магии мы не обнаружили, из чего следует, что феномен исчезновения носит немагический характер, - важно и витиевато вторил наемнику старший из посланцев Совета - тучный юноша в темно-зеленом балахоне, со слегка косящими глазами. - Но, стоит заметить, в этом аномальном тумане очень сложно работать, не исключено, что он стер все остаточные следы энергетических манипуляций...
   - Это, несомненно, связано с расширением Урочища, - ввернула Рамина. - Вопрос в том, как. Нет следов насилия, нет следов магии. Значит, жители ушли сами. Возможно, они что-то знали об Урочище, знали нечто, вынудившее их уйти в такой спешке. Но чего они боялись настолько, что не взяли пожитки, не заперли домов...
   - Плохо ты знаешь крестьян, сестра, - отозвался вожак наемников, задумчиво почесывая шрам. - Чтобы они ушли, не прихватив с собой все, что под силу унести, да еще без лошадей... Ну разве к ним в гости пожаловал Ледяной Король верхом на морже.
   - Хватит воду в ступе толочь, - оборвал Баржон дискуссию. - Что бы там ни было, за разговорами нам этого не узнать. Вот как мы поступим... - Генерал не успел договорить.
   Послышалась возня, и к костру, у которого собралось начальство, подошла группа солдат. Они толпились вокруг молодого лучника, который вел за руки двух детей лет пяти-шести.
   - Сталь и слава, генерал. Мы нашли их в одном из домов. Прятались в чулане. Они напуганы, ничего не говорят.
   Жестом отпустив солдат, Баржон поманил малышей к себе:
   - Идите ко мне, внучики, не бойтесь, - сказал он, вновь превращаясь из героя трех войн в заботливого деда. Дети, мальчик и девочка, подошли, доверчиво прижались к старику слегка дрожащими телами. Генерал гудел, успокаивающе поглаживая огромными ручищами маленькие головы:
   - Ну, будет, будет. Теперь все хорошо, все позади... Дед Баржон вас никому в обиду не даст. Давайте, расскажите, где ваши мама и папа?
   Девочка только отчаянно затрясла головой. Мальчик обнял ее, и, серьезно глядя большими глазами, сказал, слегка коверкая слова:
   - Мама ушла. И тетя Магда ушла... и дед Намир.
   - Ушли? Куда ушли? - мягко спросил Баржон, глядя в голубые, как у него, глаза мальчугана.
   - Не знаем... только папа очень грустил. Он сказал, мама ушла в гости. Но он очень грустил, и мы с Эмми догадались, что мама ушла не в гости. Мы не знаем, куда...
   - А папа? Что с папой?
   Теперь и мальчик не выдержал, его подбородок задрожал, глаза увлажнились. Он начал часто и прерывисто дышать, мужественно сдерживая слезы:
   - Папу... забрали... железные дядьки... - наконец выдавил он.
   Командиры недоуменно переглянулись.
   - Железные дядьки? - нахмурился Баржон. Он огляделся. Невдалеке, лязгая латами, прохаживался отвергнутый Раминой рыцарь - должно быть, дожидался окончания совета, чтобы продолжить попытки растопить сердце Сизокрылой. Генерал резко ткнул в него пальцем:
   - Такие дядьки?
   Мальчик посмотрел на рыцаря и неуверенно помотал головой:
   - Похожи, но не такие. Они... - парнишка понизил голос. - Они совсем железные, - признался он боязливым шепотом.
   - Они придут за нами! - вдруг взвизгнула девочка. - Они папу увели, и нас заберут! Дедушка, не отдавай нас!
   И дети, плача, прижались к могучей груди генерала.
   - Ну, будет, будет, - повторял Баржон, глядя поверх детских головок на потрясенные лица своих помощников. Когда малыши успокоились, он обратился к Рамине:
   - Поручаю их твоей заботе, сестра. Накорми, успокой. Завтра поутру, когда малость отойдут, может, расскажут побольше.
   - В наших запасах найдется успокоительное и снотворное, - глухо подал голос маг. - Думаю, в маленьких дозах они сейчас будут уместны.
   - Хорошо. Так, теперь... Удвоить дозоры, сменять каждые два часа. И пусть там будет кто-нибудь из ваших, - кивнул Баржон магу. - Завтра пойдем к центру этого Урочища, утром все должны быть бодрыми и готовыми к бою. Все. Выполнять!
   И все занялись порученными им делами. Рамина за руки повела неохотно отлипнувших от генерала детей в их дом. Вьющегося вокруг белокурого рыцаря поставила охранять вход, чем он и занялся, не скрывая разочарования. Она едва успела накормить ребятишек, когда тучный маг привел девушку из своей группы - целительницу с добрым улыбчивым лицом. Вмести они дали детям нужные лекарства, после Рамина надела на девочку свои серебряные крылья на цепочке - знак принадлежности к Братству, чем повергла малышку в восторг. Потом они с целительницей спели все несколько песен, которые помнили из далекого детства, в котором еще не было Братства Сизокрылых и Совета Магов. Вскоре успокоенные дети уснули, а чуть погодя и девушки, утомленные долгим переездом, забылись тревожным сном.
  
   ***
  
   Рамина спала неспокойно. Ей чудился сиреневый туман, который все время норовил растворить в себе, чудилось, что она связана, не может даже пошевелиться, когда в дом заходят странные железные люди, хотят забрать ее... А вот она уже несется одиннадцатилетней девчонкой к другому дому, родному. Вот она вбегает, видит мать, радостно кидается к ней... мать растворяется в сиреневом тумане. Из тумана выходит человек без лица. Он манит ее, обещает исполнить любое желание, но Рамина боится и знает - нельзя с ним идти... Туман бурлит, из него доносится крик: "Трево-о-ога!"
   Девушка рывком проснулась.
   - Трево-о-ога! - надрывались на улице. Мотнув головой, Рамина прогнала остатки сна, выхватила именной клинок Сизокрылых и рванула из дома.
   Выскочив в предрассветную свежесть, она обмерла - над селом волновалось настоящее сине-сиреневое море. Туман так сгустился, что видимость была от силы метров двадцать. Рыцарь с мечом наперевес браво исполнял свой долг.
   - Что случилось? - Спросила девушка.
   - Не знаю, но, судя по звукам, на нас напали, и здесь скоро будет жарко.
   С дальнего конца села раздавались крики и звон металла.
   - Найди коня, если станет опасно, увози детей! - крикнула Рамина, устремляясь к источнику звука. - Защити их любой ценой!
   - Непременно! Надеюсь, после прекрасная леди подарит мне за труды поцелуй... - затихало позади, а девушка летела вперед. Из домов и сараев выскакивали сонные солдаты, бежали в сторону звуков боя.
   Добравшись до центра села, все невольно остановились - лязг сражения затих.
   - Стройся! - крикнула Рамина. Солдаты сгрудились в плотную толпу, лучники заняли позиции позади, полезли на крыши домов. В напряженной тишине прошло около минуты, когда из стены тумана начали появляться силуэты. Темные фигуры медленно и неслышно приближались к воинам. Вот они стали различимы. Странное, пугающее зрелище. Рыцари, без каких либо опознавательных знаков, в одинаковых доспехах, с одинаковыми мечами в опущенных руках. С клинков капала кровь. На месте лиц у них были то ли глухие шлемы, то ли маски. Закованные в стальную броню, они, тем не менее, двигались неестественно легко и абсолютно бесшумно, словно призраки.
   - Железные дядьки... - пораженно прошептала Рамина. И, словно опомнившись, заорала во всю мощь легких:
   - В АТА-АКУ!
   Войско ответило нестройным ревом и ринулось вперед. Что было дальше, Рамина запомнила плохо - ее захватил дух толпы, разум помутнел, она сражалась, рубила, что-то выкрикивала... а потом навалилась тишина.
   Девушка обнаружила, что пятится, все время спотыкаясь. Еще раз споткнувшись, посмотрела под ноги. Повсюду валялись тела. Вся площадь была завалена трупами солдат. Ни одного врага среди убитых не было видно. Навстречу в гробовой тишине все так же медленно шли страшные рыцари. Рамина стиснула меч. Сражаться против этих монстров в одиночку было безнадежно. Все еще оглушенная случившимся, она развернулась и побежала. А позади все выходили из тумана десятки молчаливых фигур.
   "Кто это?" - бился в голове безответный вопрос. Воины, маги, демоны? Почему нападают? И неужели совсем ничего не было известно об этих обитателях Урочища? За восемь лет послушничества Рамина повидала всякого, но о таких существах никогда даже не слышала.
   Размышлять было некогда; впереди нарастал шум - на другом конце села тоже кипел бой. Очевидно, некоторые воины Рамины бежали еще до окончания сражения и теперь столкнулись со второй группой врагов. Слышался боевой клич, но его заглушали панические вопли. Добравшись до места, девушка увидела жуткую картину.
   Картину разгрома. Земля устлана изрубленными телами. Немногие выжившие пытались сражаться, иные просто в панике метались между пришедшими из тумана рыцарями. Тех на месте действия скопилось чуть ли не сотня. Вели они себя странно. Кто-то методично убивал выживших, в бою разом теряя медлительность и нанося вихрь молниеносных ударов. Кто-то бесцельно слонялся. Кто-то просто стоял, склонив голову набок.
   Рамина ринулась к дому, где оставила малышей и целительницу. У входа стоял конь, белокурый рыцарь отчаянно отбивался сразу от двух врагов, но силы были явно неравны, и к нему уже не спеша подходил третий. Дети и целительница прятались за спиной блондина, девушка-маг что-то лепетала, рисуя в воздухе узоры, но сбивалась, начинала сначала.
   Боясь не успеть, Рамина сделала торопливый рывок теневым шагом, мгновенно оказалась за спиной третьего врага и рубанула что было сил. Раздался дикий скрежет, железная голова слетела с плеч. Далее девушка бросилась на подмогу блондину. Вдвоем они с трудом одолели противников. Рамина схватила в охапку дрожащую целительницу, усадила на коня ее и детей:
   - Скачите! Не по дороге, там полно этих образин. Обойдите их пустырем, потом - во весь дух, расскажите в столице, что здесь случилось! - крикнула девушка и направила коня с тремя всадниками между домами. Когда они скрылись в тумане, позади послышалось:
   - Вы славно сражаетесь, моя леди. Должно быть, не даром... - голос резко оборвался. Когда Рамина обернулась, блондин уже рухнул на колени. Его голова подкатилась к девушке. С красивого лица так и не сошла безмятежная улыбка. Над телом стоял недавно поверженный белокурым рыцарем враг. Рана у него на боку дымилась, металл со скрежетом затягивал повреждение. Хватая ртом воздух, Рамина попятилась.
   - Они погибают только от смертельных ран! Не оставляйте недобитых!
   Оглянувшись, она с горечью поняла, как глупо прозвучали эти слова. Недобитым можно было назвать только экспедиционный корпус Его Величества. От войска не осталось почти ничего. Вдали туманные рыцари окружили группку магов. Те отчаянно отбивались, сверкали вспышки, гудел воздух, но жуткие рыцари наступали, разрубая заклятия своими странными мечами.
   Наемники, построившись клином, шли на прорыв, не жалея изысканных выражений. Они действовали довольно успешно, пока не скрылись из видимости у последнего дома. Там туман колыхнулся, словно за ним пряталось что-то огромное, раздался чвакающий звук и многоголосый вопль ужаса.
   Рамину охватило отчаяние. Она осталась одна в окружении рыцарей. Многие из них уже перестали слоняться и направлялись к ней. Девушка стиснула клинок, готовясь к последнему бою. Перед глазами почему-то встало лицо матери.
   Страшно не было, только очень тоскливо. Она оказалась такой бесполезной, ничего не смогла сделать, никого не спасла. Какой нелепый конец для ее первой, и, похоже, последней миссии. Тут Рамина вспомнила о детях и целительнице, на сердце чуть полегчало. Они должны были успеть. Значит, об этой резне узнают, пошлют сильное войско, боевых магов. А она... ей осталось отдать свой последний долг павшим.
   Вдруг раздался громогласный клич, ближайшую группу врагов смело волной ревущего пламени. Из тумана выметнулся всадник. Воин был огромен, в поднятой руке вздымался топор. Глаза пылали огнем, лицо было страшным. Воздев руки к небу, он что-то прокричал. Полыхнуло бледным светом, в воздухе запахло грозой, и завеса тумана начала медленно рассеиваться.
   Подъехав к Рамине, Баржон рявкнул:
   - Уходи, дочка! Лови лошадь, скачи что есть духу! Расскажи обо всем королю, я задержу их!
   - Нет! - страстно крикнула девушка. - Бегство - позор, Сизокрылые не боятся смерти!
   - Это приказ! - взревел командир. - Слышишь меня? Приказ! Ты должна выжить! Исполни мою последнюю волю. Расскажи королю, как погиб старик Баржон. Я остаюсь со своими солдатами.
   Генерал опять махнул топором и что-то выкрикнул. Угасшая было стена пламени, что он призвал, вспыхнула вновь, из нее стали подниматься фигуры пылающих воинов. Разгибаясь, духи огня вступали в схватку с рыцарями тумана.
   Рамина повернулась. Идти было тяжело, будто весь мир давил на плечи. Поймав лошадь, она села верхом и оглянулась. Генерал яростно сражался, жуткие рыцари падали под ударами старого героя.
   - Я никогда вас не забуду, Отче! - Крикнула Рамина, разворачивая скакуна.
   Баржон усмехнулся. Он знал, что обращение, как к духовному наставнику, считается у Сизокрылых верхом почета. Переводя дух, огляделся. Туман снова куполом накрыл село, надолго его развеять не удалось. Рыцари были не по зубам его духам огня: пылающие воины тухли один за другим. Что же это за твари такие? За те полвека, что Баржон идет по пути воина, он не сталкивался ни с чем подобным. Хотя, теперь это уже не важно... Расправив плечи, генерал обратился к молчаливым врагам:
   - Спасибо вам, молодчики, что погибну в бою! Негоже воину помирать на койке. Э-эх, скинуть бы годков двадцать, я бы вам показал, как в мое время сражались...
   Рыцари безмолвствовали. Они не торопились. Словно знали, что старый волк помолодеет, защищая волчат. Они ждали.
   Не рыцари были главным ужасом, что скрывал проклятый туман. Не из-за рыцарей Баржон прогнал юную Сизокрылую спасаться одну. Что-то надвигалось со стороны дальних домов, куда прорывались наемники. Оттуда шло настоящее облако, до того там сгустился туман. И в этом облаке пряталось нечто. Старый воин чувствовал за туманной завесой отвратительный сгусток чего-то темного. Ощущал его не магией, но инстинктом бойца, чутьем, выработавшимся за годы сражений. И сейчас чутье со страшной силой кричало - беги!
   Но за пятьдесят лет ни один враг не видел спины лорда Баржона. Не увидел и сейчас. Взмахнув топором, старик ринулся в бурлящий туман.
   Рамина скакала, глотая слезы. Позади мелькали отблески пламени, затихали рев и грохот последнего боя Огненного Волка. Сцепив зубы, девушка погоняла лошадь, думая о том, что обязательно выполнит наказ генерала. И она вернется, она отомстит...
   Вот и лес, вот уже виден просвет между деревьями, сейчас будет равнина...
   Неожиданно лошадь будто взбесилась. Заржав, она начала брыкаться, встала на дыбы и сбросила девушку. Рамина, как кошка, мягко приземлилась на все четыре, мгновенно оказалась на ногах. Но поздно - лошадь уже растворилась в тумане. Рамина бросилась к выходу из леса пешком. Замедлила шаг. Обреченно остановилась.
   Впереди медленно выступали из сиреневой завесы фигуры. Неторопливо и тихо, как тени, они двигались к ней. Оглядевшись, Рамина увидела, что со всех сторон происходит то же. Она была окружена.
   Выхода не было. Пока враги неторопливо приближались, девушка старалась припомнить самые счастливые моменты своей жизни. Умирать надо со спокойным сердцем. Конечно, вспомнилось посвящение, полные любви и гордости глаза ее духовного наставника. Отче Фалько... вы дали мне цель, дали смысл жизни. Что вы увидели там, в глазах одиннадцатилетней девчонки, зачем протянули ей руку?..
   "Марэз ильрэ да Гон! Воин чести - всегда победитель. Забвенью не подвластна его вечная доблесть. Честь - клинок твой и твое знамя. Ни одна рать не будет сильна настолько, чтобы сломить твою отвагу. Не бойся смерти - взгляни старухе в лицо. Ты увидишь, как Черная Мать преклоняет колени. Теперь встань, сестра, и распахни свои сизые крылья! Помни, воин чести - всегда победитель..."
   Да... я помню...
   Девушка поцеловала клинок и стала ждать неминуемого. Наконец рыцари приблизились и остановились. Рамина впервые хорошо их рассмотрела. У нее невольно вырвался вздох ужаса. Она увидела то, что вначале показалось ей шлемами. Это были совсем не шлемы...
   Ближайший рыцарь все так же неслышно шагнул вперед.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ЧАСТЬ II
  
  4.Монстр снаружи, человек внутри.
  
   Серая фигура в темноте бредет,
   Вместе с ней под руку дождь хромой идет,
   Палка монотонно месит грязь земли,
   И следы глубокие листья замели.
   Ветер пробегает в пологе ветвей,
   Мрачно завывает на посла людей.
   Этот лес не знал их много сотен лет,
   И давно тропинок и дорожек нет.
   В самом сердце чащи древний храм стоит,
   Но огонь свечи в нем больше не горит.
   Боги позабыты, новые пришли,
   Новых покровителей люди встарь нашли,
   И стоит заброшенным бывший дом жрецов,
   Сгнили свитки знаний старых мудрецов.
   Больше не играются огоньки в ветвях,
   Духи леса сгинули в брошенных краях,
   Одичали звери, замолчал ручей,
   К двери в мир волшебников не найти ключей.
   Но бредет фигура сквозь столбы стволов,
   Следуя велению странных ярких снов,
   И зажжется в храме тихий огонек,
   Чудеса вернутся, вера оживет.
   Дордыков С.О.
  
  
   Вася сидел на поросшем мхом камне и напряженно размышлял. Солнце приближалось к зениту, теплые лучи ласкали кожу голого по пояс парня, застывшего неподвижным истуканом. Он подобрал под себя ноги и в глубокой задумчивости склонил голову, умостив подбородок на кулаке. В этой позе было столько напряженной экспрессии, что, если бы не худоба, Пупкин сошел бы за статую какого-нибудь античного мыслителя. Рядом сушились на солнышке мокрые вещи. Стояли рядком сапоги и спортивные кеды. Вольготно растянулась на камне зимняя куртка с мехом и подстежкой, выглядевшая удивительно неуместно на фоне солнца и зелени вокруг. Поодаль сиротливо лежал портфель, вывернутый наизнанку. Чуть дальше - школьная форма и кипа учебников.
   Так прошло около часа. Солнце забиралось по небосклону все выше, но парень не замечал его упорного восхождения. Уже совсем сухой, он продолжал неподвижно сидеть, будто боялся пошевелиться. Наконец, очень медленно, оторвал руку от подбородка и посмотрел на ладонь. Сторонний наблюдатель не нашел бы в этой ладони ничего необычного, но Вася был иного мнения. Он неистово вглядывался в нее, словно силясь увидеть какие-то незримые знаки. Потом скрючил пальцы, выставил руку вперед и опять замер, закрыв глаза.
   - Ну же... давай... - взмолился он сдавленным голосом. Задержал дыхание, лицо побагровело, кисть начала мелко трястись.
   - Нет, это уже не смешно! - Выдохнул парень, обессиленно обмякнув. В сердцах хватив кулаком по камню, он попытался встать. Затекшее тело отомстило за час неподвижности судорогой, и парень поднялся только с третьей попытки. - Совсем не смешно... что за дурацкий розыгрыш... - бессвязно бормотал Вася, неуклюже прыгая по камням босыми ногами.
   Он направлялся к странному конусообразному строению, сложенному из потертых временем каменных блоков, поросших мхом и лишайником. Это сооружение отдаленно напоминало не то храм древних ацтеков, не то вавилонский зиккурат. У Васи не было желания проводить архитектурно-исторические параллели, он ведь точно знал, что это и для чего нужно.
   Поднявшись по каменным ступеням, парень вышел на обширную полутемную площадку. В центре располагался пьедестал. По его краям высились четыре величественные статуи. Это были человеческие фигуры, преклонившие колени и держащие правые руки открытыми ладонями вперед. В центре пьедестала, между статуями, было идеально круглое отверстие метров трех в диаметре, доверху заполненное водой.
   Вася подошел к скважине и заглянул в ее темное нутро. На него дохнуло прохладой. Он не увидел своего отражения; по ту сторону водной глади чудились какие-то тени, неясные образы, где-то на неопределимой глубине мерцал тусклый огонек. Разгорался, манил, овладевал вниманием. Чем больше Вася смотрел в таинственную глубину, тем ярче и насыщеннее она становилась, а окружающий мир блек и расплывался. Парень зажмурился и потряс головой, прогоняя наваждение.
   Отойдя от загадочного колодца, он принялся исследовать статуи. Колоссальные изваяния были удивительно искусно выполнены из какого-то темного металла, слегка позеленевшего от времени. Две скульптуры изображали могучих мужчин; будто под тяжким бременем склонили они головы, глаза широко открыты, лица суровы. Две другие - прекрасных женщин; их головы откинуты назад, глаза закрыты, лица искажены катарсическим восторгом. Эмоции были переданы так живо, что это немного пугало. Казалось, монументы вот-вот оживут. Но сейчас Васю интересовали не сами статуи, а их открытые ладони, направленные на колодец. На каждой был высечен знак.
   Парень попытался понять смысл этих символов, отыскать в памяти какие-нибудь подсказки, но ничего не вышло. Тогда он посмотрел на ближайший знак, не задумываясь, не заостряя внимания на деталях, а словно бегло читая текст. "Дух" - тут же без проблем прочел Вася на руке статуи-мужчины. Таким же методом он расшифровал и другие знаки. "Разум" - значилось на ладони второго мужского изваяния. На женских было высечено: "Материя" и "Фантазия".
   - Та-ак... язык я все же понимаю, - пробормотал парень, пытаясь взбодриться звуком собственного голоса. - Но как же остальное? Наверное, просто нужно сделать что-то особенное, о чем он забыл сказать...
   И вновь Вася пустился в череду действий, которые сторонний наблюдатель счел бы весьма странными. Он замер, выставив перед собой сжатые кулаки. Потом, подпрыгивая, начал яростно трясти головой. После попробовал воспроизвести позу статуй. Наконец, истошно заорал, потрясая воздетыми руками. Все было тщетно.
   Пупкин, словно жук в смоле, медленно вяз в липкой, тягучей панике. Выйдя из ритуального сооружения, он вновь бессильно опустился на замшелый валун. Как же так вышло?
   Что случилось после того, как чародей по прозвищу Великан сделал его своим эмиссаром, Вася помнил смутно, но довольно подробно.
   Он летел. Летел через небесные купола невероятной красоты. Потом он горел. Горел в адском огне, в кипящей расплавленной стали. Он тонул. Тонул в великих океанах, чувствуя на плечах чудовищную массу воды. И он был светом. Веселым, брызжущим, лучистым светом.
   А потом снова была вода - темная, бурлящая, горькая. Он барахтался в ней, рвался, но вода не отпускала. Тогда Вася понял, что от нее нужно чем-то отбиваться. И тут же почувствовал руки, затем ноги, потом все тело - и спасся. Расплескивая воду, он вывалился из этой самой скважины посреди четырех монументов.
   Первое время Вася занимался просушкой одежды и восхищенным разглядыванием пристанища Великана. Потом, насладившись первыми впечатлениями, нетерпеливо решил испытать новые силы. Конечно, все произошедшие события были невероятны, их сложно было уместить в голове. Но ведь он получил то, о чем всю жизнь мечтал - магические способности! Как тут не забыть волнения и немного не развлечься. Некоторое время Вася безуспешно пытался что-нибудь наколдовать, пока не понял, что не знает, как это делается. Тогда он стал рыться в воспоминаниях - ведь Великан обещал поделиться своей памятью. Но ничего нового Пупкин не помнил. Да и тело его осталось таким же, как прежде, не было обещанного устранения физических недостатков.
   И тут-то на Васю разом обрушился весь ужас положения, в котором он оказался. Один в чужом мире, без магии, без каких-либо навыков и инструментов. Единственной новой способностью оказалось умение читать на чужом языке.
   Ситуация, скажем прямо, складывалась весьма щекотливая. Пока Вася размышлял, сидя в неподвижности, он бегло прикинул перспективы и оценил риски. Общий вывод был прост - Пупкину конец. Даже если допустить, что он может не только читать, но и говорить на новом языке, это мало что меняет. Кроме краткого курса истории он ничего не знает о мире, в котором очутился. Но что же пошло не так?
   Великан не мог обмануть. Ведь Вася оказался в безвыходном положении - с жизнью на кону он бы согласился на любые условия. У чародея просто не было резона лгать. Значит, причины нужно искать здесь. Может, какой-то сбой в процессе возрождения тела? Скажем, ритуальная конструкция постарела, обветшала и больше не может нормально работать. Но тогда он, скорее всего, вообще остался бы без тела. Или же - происки врагов Великана, догадавшихся о плане последнего. Таинственный маг, которого Васе предстояло найти, либо пресловутые каратели. Однако в таком случае парня еще на выходе ждал бы гарантировано "горячий" прием.
   Ответов не было, и Вася все больше погружался в пучину ненавистного страха. Страх уже находил свои привычные воплощения - в груди образовалась неприятная сосущая пустота, тело опутала липкая паутина. Казалось, разом пропали все силы, затухло возрожденное Великаном желание идти вперед.
   Жаркое летнее солнце светило весело и беззаботно. Шумели деревья - базу чародея окружал красивый девственный лес. Из развесистых крон лился нестройный хор птичьих голосов. Воздух был напоен свежестью и волшебной гаммой лесных ароматов. Но для Васи каждое дуновение ветра, каждый птичий мотив таил угрозу. Это враждебный мир, и он, Пупкин, здесь чужой.
   Парень потерянно смотрел на зеленое буйство летних красок. Ему ведь все равно придется действовать, даже без магии. Он должен узнать о загадочном маге, вернуться домой, в конце концов, банально выжить! Больше не получится плыть по течению и ждать подарка судьбы.
   Была одна мысль, что внушала Васе одновременно и надежду, и опасения. Мысль, что он все-таки получил силы чародея, просто не умеет ими пользоваться. И что для их пробуждения нужны какие-то особые условия. Но если это так, выходит, сейчас он - маг без магии. А значит, каратели без проблем засекут его, и Васе придется объяснять Храму, кто он и откуда. Такая перспектива совсем не радовала парня - вероятность выжить после знакомства с заклятыми врагами Великана была крайне незначительна.
   С неохотой он понял, что размышления не приблизят к цели, пора действовать. Перво-наперво надо войти в контакт с аборигенами и как-то убедить их помочь. Вася решил, что логичнее всего будет прикинуться потерявшим память. Амнезия - идеальное объяснение странностей, которые найдут люди этого мира в поведении Пупкина. А что найдут, нет никаких сомнений. О местных обычаях и законах он не знает ничего, и наверняка будет невольно нарушать их на каждом шагу.
   Продумав план действий, Вася почувствовал себя чуть увереннее. Сборы не заняли много времени. Натянул форму, кеды (как все-таки хорошо, что он в тот день взял с собой сменку!), затолкал в портфель куртку и сапоги. Взял пару тетрадок для насущных нужд. Учебники на всякий случай припрятал в базе чародея - вдруг еще пригодятся.
   Теперь нужно было определиться с направлением. Лес со всех сторон выглядел одинаково. Куда же пойти?.. Тут Вася припомнил, что Великан упоминал дикие западные племена. Так, запад... Хотя они, те племена, в войне стояли за Васиного патрона, это ничуть не обнадеживало. Столкнуться с дикарями, пожалуй, худший из возможных сценариев.
   Оставалось надеяться, что он быстро найдет какое-нибудь селение и получит нужную помощь. Поддернув портфель, Вася глубоко вздохнул, унял дрожь в коленях и широким шагом направился на восток - поближе к цивилизации, подальше от диких племен.
  
  
   ***
  
   Неделю спустя
  
   - Вот гнусь! Опять мимо... - зло и шепеляво выругался поджарый парень с колючими глазами. Он с присвистом сплюнул на землю сквозь прореху в передних зубах. - Третий раз уже!
   - Не кипиши, Крын! - цыкнул на него грузный мужик, распластавшийся чуть поодаль, и погрозил кулачищем. - Да рожу замотай, не светись! Заметят нас, будет тебе гнусь.
   Поджарый заворчал, но, косясь на здоровенный кулак, подчинился. Попробуй тут не подчинись! Спрятав веснушчатое лицо за тряпьем, он продолжил приглушенно бубнить:
   - Ну бать, третий раз уже! Нам скоро жрать нечего будет...
   - Цыц, я сказал! Сам виноват.
   - Ну да, опять я крайний, - обиженно буркнул Крын себе под нос. Но отец услышал, зашипел и замахнулся так яростно, что чадо с испугу ткнулось носом в землю.
   - А кто, кто крайний? На кой ляд тебе эта утка сдалась? И без нее много набрали. Нет - позарился. Теперь ни утки, ни пол-утки, ни утиной лапки. Ох и выдеру тебя, как вернемся...
   Закончив угрожающую отповедь, отец с удивительным для его габаритов проворством прополз чуть вперед. Осторожно раздвинув ветки, он выглянул из кустов, в которых скрывался. Оглянувшись, махнул рукой Крыну и еще двоим, притаившимся в высокой траве:
   - Ходу!
   Все четверо резво поползли из кустов в сторону широкой дороги. Поспешно преодолев открытое пространство, они облегченно плюхнулись в глубокую придорожную канаву. Каждый был в темном рванье, измазанном грязью, лица скрывали тряпки, завязанные на манер масок. Все это служило отличной маскировкой - четверо, ползущие по дну канавы, были еле различимы на фоне земли и пожухлой травы.
   После канавы до опушки леса нужно было полсотни метров пробираться через невысокий бурьян. Сзади доносился лай - привели собак. Тут-то запас удачи беглецов и закончился:
   - Вон они! - Раздался крик.
   И сразу же - громоподобный рев Большого Грана:
   - ВОР-РЬЕ! Поймаю - наизнанку выверну! Куси! - Собаки, захлебываясь лаем, кинулись в погоню.
   Четверо горемычных налетчиков, не скрываясь более, вскочили и рванули к лесу. Бежали во весь дух, с молчаливым остервенением ломясь через бурьян. Свести знакомство с собаками не улыбалось никому - псы Грана, совсем как хозяин, были не просто большими, а Большими с большой же буквы.
   Когда вломились в лес, последний из четверых - самый тонкий и юркий, начал на бегу выкидывать из корзинки вяленую рыбу. Это была единственная добыча, которую удалось унести, и вмести с тем единственный шанс оторваться от псов. Все же собаки, несмотря на внушительные размеры, не были боевыми. Они не обучены идти по следу и пренебрегать всем, кроме охоты. Если их сегодня еще не кормили, есть шанс, что неопытные псы задержатся поесть или хотя бы понюхать.
   Дальше беглецы, не сговариваясь, поменяли курс и припустили напролом через чащу. Их преследовал злобный лай и громогласные угрозы Грана. Общая задумка была очевидна - нужно успеть добежать до ручья. Тогда собаки потеряют след, и можно будет спокойно уйти вверх по течению. Через пять минут сумасшедшего бега они скатились с невысокого берега в мелкий лесной ручей и, взрывая его брызгами, понеслись против течения. Чуть погодя неумолкающий лай раздался совсем близко - они чудом обогнали собак. Должно быть, те все же позарились на рыбу. Оставалось надеяться, что муть, поднятая бегом со дна, уляжется раньше, чем хозяева псов доберутся до берега.
   В этот раз все обошлось. Пробежав с полверсты по ручью, они выбрались на берег и сделали последний рывок по лесу. Через некоторое время крики и лай затихли вдали. Вот ветер донес последнее "Убью-у-у!.." Большого Грана, и все звуки, несущие беду, стихли. Остались только расслабляющие лесные мелодии - птичий перезвон, поскрипывание деревьев да шум ветра в ветвях.
   Восстанавливая дыхание, все четверо сорвали с лиц душные тряпки - теперь можно было не таиться. Тряпье открыло причину, по которой злополучные налетчики так старательно прятали головы - у всех были вызывающе яркие рыжие волосы. Одинаковая масть, веснушки и похожие черты лица выдавали близких родственников.
   Это лето было неудачным для Хряка и его отпрысков. До сего дня они уже дважды ходили в набеги на окрестных фермеров, и оба раза не то что возвращались без добычи - еле успевали уносить ноги. "Дурной какой-то фермер пошел, дикий" - жаловался обиженный Хряк, и на то были причины. Мужики, перебравшиеся подальше от деревень, дабы без помех вести единоличные хозяйства, ушли в глухую оборону. Возможно, виной тому были как раз-таки регулярные налеты рыжего семейства, но Хряк об этом не задумывался. Он имел факт - фермер стал бдительный, шугливый. И с этим фактом надо было что-то делать. И вот Хряк выработал новую, "лисью" стратегию - решил обносить только дальние хозяйства, до которых самое малое полдня ходу. Но и это не помогло - весть о воровской угрозе уже разошлась на всю округу. Фермеры перешли на военное положение - ставили, где попало, заборы, делали разнообразные ловушки, спускали псов даже днем. Итог - две обидные неудачи. Причем во второй раз меньшой, Крын, умудрился попасть в плохо замаскированный волчий капкан и заголосить благим матом.
   Сегодня Хряк шел на вылазку с твердым намереньем отыграться за все прошлые неудачи. Он выбрал целью самое крупное хозяйство верст на пятьдесят окрест. Ферма Грана была лакомым кусочком, но и охранялась отменно. Огромные псы, шестеро взрослых сыновей и, главное, сам Большой Гран - двухметровый великанище, который при таком росте ухитрялся еще и быть поперек себя шире. И сынки все как один пошли в отца - здоровенные, красномордые, с пудовыми кулаками. "Расплодился, паскуда... - злился Хряк, - хоть бы одну дочку народил - так нет, расстарался, будто нам назло..." Несколько раз глава рыжего семейства в одиночку ходил на границы владений Грана и проводил там целый день - следил за фермой, ритмом ее жизни, распорядком хозяев. Наконец он выбрал лучшее время - после обеда, когда Граново семейство с утра успевает хорошо потрудиться и подустать. Время, когда сытое брюхо тянет к земле, а солнце печет так жарко, что все помыслы стремятся к заслуженному отдыху. И когда любой пес, высунув розовый язык, торопится блаженно подремать в тени конуры.
   Поначалу проникновение проходило идеально. Каждый, оставаясь незамеченным, набрал по объемному мешку разного добра. Но потом все тот же Крын увидел, так его разэдак, утку. И ладно обычная утка, тогда бы дуралей еще сдержался. Но это было еще одно воплощение Гранового хозяйства - огромная, жирная, откормленная, - словом, Большая утка. Она вперевалочку направлялась, косолапя, к ближайшему корыту. Ну и Крын, глаза завидущие, тут же за ней. Хвать - и стоит, довольный. Но утка-то Гранова, а значит, не робкого десятка. Клюнула Крына в нос, крыльями замахала, закрякала, такой шум подняла, что всех птиц на дворе переполошила. А хозяева уже тут как тут, как будто только и ждали, когда пернатая сигнал подаст. Бегут, дубинками помахивают. Пришлось все побросать, и то насилу успели в кустах схорониться.
   И вот теперь Хряк, злой, как черт, не солоно хлебавши, топал по лесу, раздумывая над наказанием для дурня-меньшого. Порка - это, пожалуй, слишком просто...
   Юркий малый, так и не расставшийся с корзинкой, на проверку оказался девушкой. Из тряпичного плена вырвался водопад рыжих волос; лицо с широкими скулами, чуть курносый носик, дерзкие карие глаза. Ию можно было лишь постольку-поскольку причислять к семейству Хряка. Она приходилась ему племянницей.
   Общее настроение было подавленным. Фермеры и так были настороже, а теперь, после сегодняшнего фиаско, и вовсе начнут ночевать на своем добре. Только Крын, еще не знающий, что ждет его дома, не унывал. Бодро загребая ногами прелую листву, он стал бочком подбираться к Ие:
   - Ну, погорели, так погорели. И без харчей найдем, чем развлечься, - шепеляво сказал меньшой и попытался пощупать девушку пониже спины.
   Он поступил опрометчиво - кузина сделала резкий выпад, и Крын еле успел увернуться от маленького, но очень сердитого кулака. Избегнув большего зла, меньшее все же принял - пустая корзинка вписалась прямо в лицо, покарябав нос, клюнутый уткой.
   - Прошлого раза мало? - раздраженно поинтересовалась Ия слегка хрипловатым голосом. - Я тебе слишком много зубов оставила?
   Крын скривился, привычно сплюнув через дыру на месте верхнего зуба. Он дорого платил за свою любвеобильность. Все его попытки стать к Ие ближе, чем она того хотела, заканчивались увечьями разной степени тяжести. Но остановиться меньшой уже не мог - упрямство не позволяло ему признать поражение. К тому же, отец говорил, что женщины любят сильных, напористых. "Ничего, - думал Крын, - поломается-поломается, и сдастся, никуда не денется. Надо только почаще показывать, кто здесь мужик".
   - Ну, ты как маленькая, - сказал он, стараясь добавить в голос металла, но лишь еще сильнее зашепелявил. - Я тебе не мальчишка, у меня все серьезно!
   Ия отрывисто засмеялась:
   - Серьезно у него! Да от тебя вон даже утки нос воротят. Малыш, научись сначала птичек сватать, а уж потом на меня смотри.
   Младший сын Хряка в ярости заскрежетал зубами. Ия ударила по самому больному месту Крына - по самолюбию. Он ненавидел, когда его не воспринимали всерьез.
   - Ия дело говорит, - вступил старший сын, Ворок. Это был молчаливый, коренастый парняга лет двадцати с хвостиком. Он исподлобья глянул на брата:
   - Второй раз уже всю малину портишь. Дельным человеком сначала стань, а потом о девках думай, дармоед.
   На этот раз Крын не стал огрызаться. Он обиженно оттопырил губу и пошел быстрее, стараясь не замечать наглую улыбку Ии. Старшего брата он уважал, ибо не раз был им бит. Ворок выходит из себя редко, но если уж выходит - только и держи покрепче голову, чтобы не оторвал.
   Хряк в перепалку не вмешивался, только неодобрительно качал головой. Ох, что бы сказал покойный брат, увидев, какой нахальной выросла его единственная дочь...
   И Хряк, и его старший брат когда-то давно были наемниками. Работали они порознь, и, надо сказать, старший преуспел куда больше младшего. У него под началом был свой отряд, который охотно нанимали. Нанимали лорды для расправ над разбойниками, нанимали коменданты западных крепостей для участия в приграничных стычках. Хряк же собственного отряда не имел, востребован не был, и все больше перебивался с разбоев на мародерство в южных землях.
   Примерно в одно время братья, независимо друг от друга, решили покончить с опасным ремеслом и осесть - каждый по своим причинам.
   Старший привез из последнего западного похода невесту. Кажется, отбил ее у каких-то бандитов. Это была красавица с черными, как смоль, волосами и карими глазами, диковинными в этих краях. Наемник распустил отряд, поселился подальше от людных мест и стал жить с кареглазой женой, кормясь плодами своего хозяйства. Вскоре у них родилась дочь. Западная красавица назвала ее Ия - по имени какой-то богини.
   Младший же так набедокурил где-то на юге, что за его голову назначили награду. Поэтому он решил залечь на дно и по возможности остепениться. Из южного похода не привез ничего, кроме прозвища "Хряк", которое так ему полюбилось, что никак иначе он себя не называл. Найдя захудалую деревеньку, он взял в жены вдову бортника, которая вскоре родила ему двоих сыновей. Хряк назвал их Ворок и Крын, по именам своих кумиров - лихих разбойничьих вожаков.
   В деревне на Хряка косились. Работать он не любил, зато любил попивать бражку, побивать жену и в пьяном угаре хвастаться своими "подвигами". Но все же он прожил так больше десяти лет, пока однажды, на пьяную голову, не ударил жену сильнее, чем следовало. Бедная женщина погибла мгновенно. Протрезвев, разбойник понял, что натворил. Реакция односельчан была предсказуема, Хряк не стал ее дожидаться. Собрал пожитки, нагрузив ими сыновей, и был таков. Через общих знакомых он узнал, где обосновался брат и отправился туда, на ходу сочиняя историю о том, как докатился до такой жизни.
   Когда разбойник нашел в лесах жилище брата, его ждал сюрприз. В доме обнаружилась только черноволосая женщина и рыжая девочка лет семи: уже месяц, как брат сгинул в лесу. Хряк взгрустнул, но отчаиваться, конечно, не стал. Он справедливо рассудил, что теперь все имущество старшего брата, включая западную красавицу, законно переходит к нему. Так он с сыновьями и поселился в этих местах. Правда, планы Хряка насчет жены брата не оправдались. Кареглазка на него смотреть не хотела, да и не только на него. С каждым днем она становилась все молчаливее, отказывалась от еды, часами просиживала возле окошка. И все ждала, ждала... Через несколько месяцев она тихо умерла - истощенная, поседевшая, с выцветшими глазами. Даже черствую душу Хряка тронула такая смертельная верность. Он решил, что в память о брате и его преданной жене вырастит оставшуюся сиротой Ию образцовой невестой. А потом подберет ей лучшего мужа, которого только сможет найти.
   И вот сейчас, спустя еще десять лет, образцовая невеста широко шагала по лесу; при ноже, в мужской одежде, хищно глядя по сторонам карими глазами. Что уж тут, не умел Хряк воспитывать невест...
   До дома было идти несколько часов. Утомительно, конечно, но и риск разоблачения уменьшается. Никто в округе не знал о промыслах Хряка - для окрестного люда он был таким же фермером, пусть и не особо удачливым. Ему даже сочувствовали - изредка Хряк наведывался в гости к соседям, где костерил проклятых воров, которые, дескать, обносят его хозяйство.
   Проходили обширной долиной, заросшей высоким кустарником. Тут Хряк настороженно поднял руку и подал знак затаиться. Все беспрекословно попадали на землю. Хряк напряженно приглядывался к чему-то за кустами впереди, на его лице проступило обескураженное выражение. Чуть погодя сыновья и племянница заметили причину отцовского удивления.
   Среди кустов медленно передвигался, опираясь на палку, странный человек. Незнакомец выглядел крайне необычно. Он был очень грязен и, судя по всему, сильно изможден. Спутанные космы коротких волос неопределимого цвета, бледное, как смерть, лицо. За спиной висит небольшой сундук, раскрашенный в черные и ярко-красные цвета. Одет во рванье, в котором угадывалась бывшая когда-то дорогой одежда - тонкая, плотно прилегающая к телу. Обувь - совсем непонятная, даже и не скажешь, на что похожа.
   Хряк отупело вглядывался в это удивительное явление. А неизвестный остановился, озираясь по сторонам. Потом еще больше сгорбился под весом сундука и, сменив курс, поплелся дальше.
   Рыжее семейство с немым удивлением взирало на кусты, за которыми скрылся этот... непонятно кто. Потом, словно опомнившись, все заговорили разом:
   - Это что за принц такой, Мокрошу в пасть?.. - недоуменно крякнул Хряк.
   - Лесной дух, как пить дать!.. - благоговейно прошепелявил Крын.
   - Не к добру... - сурово пробасил Ворок.
   - Посмотреть бы, что в том сундучке... - мечтательно протянула Ия.
   Все четверо уставились друг на друга.
   - А сундучок-то, по правде, неплохо выглядит, - заметил, наконец, Хряк. Начались новые прения:
   - А если правда лесной дух?..
   - Дурень ты, зачем духу сундук?..
   - Не к добру-у...
   - Так, - оборвал Хряк гомон. - Просто пройти мимо - не по-нашему. Надо разобраться. Если заблудившийся дворянин или чудодей - мы просто фермеры, шли мимо. Поможем ему, потом наградит. А коль ничего, кроме сундучка, за душой не имеет - пусть пеняет на себя.
   План был принят единогласно. Плотоядно улыбаясь, рыжая четверка устремилась вслед непонятному незнакомцу.
  
   ***
  
   Уже неделю Вася шел по лесу. Семь невыносимых дней, наполненных голодом, нервными срывами и безуспешными попытками добыть себе еду. Семь мучительно длинных, бессонных ночей, в которых не было ничего, кроме панического страха перед темнотой и доносящимися из нее звуками.
   Вот тут-то Пупкин пожалел, что никогда не воспринимал всерьез слов своего учителя по ОБЖ. Тот любил повторять: "Вы не смейтесь, не смейтесь. Жизнь такая штука - никогда не знаешь, где завтра окажешься. Может, на ковровой дорожке, а может - ночью, в тайге, с коробком спичек". Теперь эти слова казались мрачным пророчеством. Только у Васи не было коробка спичек.
   Парень испытывал странное чувство двойственности. С одной стороны, очевидно - он случайно попал в этот переплет. Но, с другой, как сложно уместить в голове, что из семи миллиардов людей на планете так "повезло" именно ему. В голове навязчиво зудела мысль о нереальности происходящего. Но парень гнал ее, понимая, что это первый звоночек надвигающегося безумия.
   Он вспоминал свою прошлую жизнь. Ведь ничего необычного в ней не было. Ну, проблемы в школе. Так у многих ребят такие проблемы. Ну, хотелось иной судьбы, хотелось быть другим. Но тех, кто полностью доволен своей жизнью, поискать - не найдешь. Если посмотреть со стороны - ничем особенным, кроме имени и фамилии, Вася не выделялся. Однако приходилось мириться с фактом - именно на него, на Пупкина, обрушились все эти беды.
   Такие мысли недолго роились в голове. Тоскливо вздыхать на тему "За что мне все это" хорошо дома, спрятавшись в уюте и безопасности. А дикий, дремучий лес диктует совою волю и единственный закон - "выжить любой ценой". Как ты здесь оказался, за что тебе это - неважно. Ты должен выжить. И Вася выживал, как мог.
   На всем протяжении пути он шел бок о бок с четырьмя попутчиками, чьему обществу был совсем не рад.
   Первый - страх. Он донимал Васю постоянно - в каждом кусте виделись голодные огоньки глаз, каждая коряга казалась притаившимся хищником. От постоянного нервного напряжения парень чувствовал себя обессиленным даже больше, чем было на самом деле.
   Второй спутник - голод. Он встретился парню на второе утро пребывания в новом мире. Встретился довольно некрасиво - грубо разбудил сосущей болью и утробным урчанием в животе. С тех пор они с парнем были неразлучны. Голод повсюду преследовал Васю, хотя тот всеми силами пытался от него избавиться. Увы, Пупкин абсолютно не представлял, как добывать себе еду в лесу. Ладно еще тропический лес - можно было бы разжиться фруктами. Но эта чаща явно соответствовала земным лесам средних широт.
   Васю спасли грибы. Вообще они встречались довольно часто, но в основном были очень пестрой окраски. Парень не решался их трогать, закономерно считая ядовитыми. К счастью, на третий день он нашел целую россыпь белых грибов, выглядящих довольно прилично. Очень осторожно понюхал, попробовал на язык, и тут же, не сдержавшись, жадно съел около десятка. С тех пор голод следовал в некотором отдалении, терпеливо дожидаясь своего часа. Жажда, на удивление, почти не донимала Васю. Два раза он находил небольшие лесные родники, с наслаждением пил холодную, вкусную воду и набирал ею полный пакет из-под сменки. Пакет парень очень берег, понимая, что, если полиэтилен порвется, неминуемы жажда и обезвоживание.
   Третий попутчик - усталость. Усталость привели за собой страх и голод - от постоянного стресса и недостатка пищи Вася очень быстро утомлялся, а потом и переутомлялся. В итоге, на четвертый день он еле ковылял, опираясь на палку. В добавок, парень, не привыкший к подобным походам, сильно натер ноги.
   И, наконец, четвертый спутник - это одиночество. Никогда бы Вася не подумал, что затоскует по обществу. В последние годы он видел от людей только плохое. А одиночество было отрадой - парень любил закрываться в своей комнате, оставаясь наедине с книгами и играми, любил один гулять по безлюдным улицам. Но сейчас он остро почувствовал, как нуждается в общении. Ему очень хотелось поговорить с кем-нибудь, пожаловаться, поделиться тревогами и сомнениями. Хоть бы даже с Волковым, честное слово...
   Так, в противостоянии с этими нежелательными попутчиками, прошло семь дней и ночей. Как за все это время на него не напал ни один хищник? Вася сам недоумевал по этому поводу. И вот, на восьмой день злоключений, когда Пупкин уже давно и окончательно отчаялся и шел, движимый только желанием жить, он неожиданно обнаружил на дереве зарубку, явно оставленную человеком. Парень обрадовался ей, как давно потерянному, горячо любимому брату. Он долго стоял, обняв дерево и сквозь смех орошая его счастливыми слезами.
   Теперь главное было все сделать правильно. Оставив множество приметных ориентиров, Вася взялся за расширенный поиск. Несколько часов он, забыв об усталости, ходил вокруг дерева с зарубкой, постепенно увеличивая радиус маршрута. Наконец он вышел на берег неглубокого ручья. Людям нужна вода, значит, поселение где-то недалеко. Вновь принявшись за поиски, Пупкин довольно быстро увидел просвет между деревьями. Не помня себя, кинулся вперед, с хрустом и всхлипами вывалился на опушку ненавистного леса. Впереди раскинулось поросшее какой-то культурой поле, вдалеке виднелись строения. И... люди! Да, это точно были люди - несколько человек, сжимая что-то в руках, сновали по пустырю недалеко от построек. Лаяли собаки. Задыхаясь от счастья, Вася радостно заковылял вперед - наконец-то спасен! Как вдруг...
   - ВОР-РЬЕ! Поймаю - наизнанку выверну! Куси! - Крик, больше похожий на рев взбешенного медведя, заставил его резко остановиться.
   Остекленевшими глазами парень смотрел, как несколько здоровенных собак, заливисто лая, кинулись вперед. Вася будто оцепенел. Выход был один - брать ноги в руки, но как убежать от огромных псов, когда и так еле плетешься? Несколько секунд замешательства - и Пупкин облегченно понял, что собаки бегут не к нему. Их цель была левее того места, где стоял парень, туда же устремились люди. Недолго думая, Вася развернулся и с возможной поспешностью скрылся в лесу, забыв даже порадоваться, что все-таки понимает чужеземную речь.
   Очевидно, его приход совпал с какой-то сварой среди местных жителей. Сейчас идти туда опасно - могут принять за одну из сторон конфликта. Как бы ни хотелось скорее к цивилизации, придется подождать...
   Он делал широкий круг по лесу, теперь уже не боясь заблудиться. Вася планировал выйти из леса чуть дальше селения, найти хорошую дорогу и открыто прийти по ней, чтобы не приняли за вора, или кого там ловили местные. Сначала он хотел вернуться к ручью и привести себя в божеский вид, но потом передумал. Аборигены могут и не поверить, что Вася неделю выживал в лесу, если он будет слишком чистым.
   Проходил обширной долиной, заросшей высоким кустарником. Неожиданно его что-то насторожило. Как будто бы появилось мимолетное ощущение чужого взгляда. Вася остановился, озираясь по сторонам. Никого не было видно. Должно быть, психика, перегруженная кошмарной неделей, играла с ним злые шутки. Поддернув портфель, Вася продолжил путь, забирая чуть правее.
   Но далеко он уйти не успел. Болезненно обостренное восприятие вновь ощутило чей-то взгляд, а мгновением позже Вася услышал шорох и рывком обернулся.
   Из кустов с сочным хрустом выскочил здоровенный мужик. Ростом выше Васи, грузный, космы рыжих волос, клокастая борода, глаза навыкате. Рот растянут широчайшей улыбкой, обнажающей редкие желтые зубы. Он пошел на парня, улыбаясь все шире и разводя руки в стороны.
   Пупкин попятился, крепче сжимая палку. Мужик, должно быть, считал свою улыбку обезоруживающей. А вот Вася так не считал. Этот человек имел явно разбойничью внешность, к тому же парень отлично знал, что кроется за подобными улыбками. Примерно такое выражение имело лицо Волков перед самыми гнусными его задумками.
   Вася отступал от подозрительного типа, не зная, как себя вести. А тот все надвигался, сочась миролюбием:
   - Ровных дорог, добрый человек! Каким ветром в наших краях, куда путь держишь? - Весело спросил рыжий незнакомец, останавливаясь.
   Вася тоже остановился, раздумывая, стоит ли заводить разговор. Внешность и повадки незнакомца резко контрастировали с его показным дружелюбием. Поколебавшись, парень все же решил вступить в диалог. Но не успел он открыть рот, как треск кустов справа привлек его внимание. Среди ветвей пробирался длинный жилистый парень. Тоже рыжий, на лице неприятное выражение, в руке нож. Вася все понял. Одним движением развернувшись, он бешено понесся к лесу. Никогда еще Пупкин не бегал так быстро - его невероятно бодрило ощущение смерти, наступающей на пятки.
   - У-у, Крын, идиотина, опять все испортил! - взревел сзади грузный мужик. - Поймать!
   Вася обернулся, не сбавляя хода. Жилистый парень несся за ним длинными прыжками, чуть левее бежал невысокий кряжистый детина, тоже рыжий. Должно быть, прятался в подлеске с другой стороны. Впереди из кустов рыжей молнией выскочила девушка и бросилась наперерез, но она была еще далеко.
   До ближайших зарослей было рукой подать, Вася рвался к ним. Преследователи тоже понимали, что в лесу парень легко от них скроется.
   - Ловите! Ловите, дохлые! - надрывался где-то сзади мужик. - Уйдет - прямо тут вас закопаю, жабы косиногие!
   Рыжие хлопцы прибавили прыти и стали нагонять. Но Вася уже был возле леса. В голове сквозь ворох обрывчатых мыслей все же пробивался здравый смысл - надо увеличивать разрыв, иначе не скрыться даже в чаще. Решение пришло мгновенно. Парень сообразил, что так и не расстался с длинной палкой, на которую опирался при ходьбе. Развернувшись, он копьем метнул ее в рыжих врагов. Палка перевернулась в полете и упала под ноги преследователей, но, прежде чем прочно лечь на землю, один ее конец воткнулся точно в промежность жилистого, бежавшего первым и не успевшего затормозить. Тот, воя от боли и злости, рухнул под ноги коренастому и изверг поток грязной ругани. Должно быть, у бедняги сегодня был неудачный день.
   Вломившись в лес, Вася сбросил портфель на землю. Это было единственное его имущество, и вмести с тем единственный шанс оторваться. Все же, несмотря на явно недобрые намерения, преследователи не выглядели матерыми убийцами-профессионалами - слишком уж грубая получилась у них засада. Скорее, это обычные разбойники. Если они никогда не видели таких штук, как портфель, есть шанс, что неопытные бандиты остановятся обыскать или хотя бы осмотреть.
   Некоторое время Вася бежал по лесу, постоянно оглядываясь и прислушиваясь. Преследователей не было ни видно, ни слышно - должно быть, все же позарились на портфель.
   Вася в очередной раз поразился своему невезению - наткнуться первыми именно на разбойников! Из всех людей этого мира! Может, именно их ловили жители тех домов на опушке? Если так, то хозяева собак, скорее всего, порядочные люди. С ними проще будет найти общий язык. Как говорится, враг моего врага - мой друг.
   Закончить размышления Вася не успел. Он упал плашмя от резкой подсечки. Встать не получилось - на спину кто-то уселся, придавив к земле. Руку заломили за спину так жестко, что парень невольно застонал. Сверху в ответ засмеялись.
   - Набегался, шустрик? - Насмешливо спросил хрипловатый женский голос. Девушка гордо крикнула куда-то назад:
   - Я его поймала! Двигайте сюда!
   Поняв, что против него одна только девушка, Вася начал яростно вырываться, но не тут-то было. Разбойница прижала его к земле сильнее и так вывернула руку, что парень со стона сорвался на крик, от дикой боли кусая землю. Рыжая опять обидно засмеялась.
   - Больно, шустрик? - спросила девушка, по-хозяйски похлопав Васю по щеке. - Хорошо. Быстрее поймешь, что надо быть послушным.
   Затем она пошарила под одеждой и достала моток веревки. Заломив парню и вторую руку, туго связала запястья. Пока разбойница управлялась с этим, послышался треск веток и грубая ругань.
   "Я пропал" - обреченно подумал Вася.
   На место действия вывалился давешний грузный мужик. Он тяжело дышал, а в руке сжимал Васин портфель. Цепко оглядев маленькими глазками открывшуюся картину, расплылся в улыбке:
   - Молодцом, Ийка, вся в отца! Не то, что эти увальни, - мужик мотнул куда-то назад рыжей бородой.
   - Дядька Хряк, что в сундуке? - Нетерпеливо спросила Ия.
   Хряк, задумчиво почесав бороду, посмотрел на портфель.
   - Не успел глянуть. Да странный он, сундучок этот. Легкий, матерчатый. Если б не форма, сказал бы - мешок с тряпьем.
   Снова послышалась грубая брань, из-за деревьев показались Крын и Ворок. Младший брат шел в раскоряку, опираясь на старшего, и безбожно ругался. Увидев Васю, он издал полувопль-полувсхлип и заковылял к парню, размахивая ножом:
   - Я убью его! Убью! Будь он хоть трижды дворянин, я его порешу! - Вопил меньшой, держась свободной рукой за пораженное Васей место.
   - Убьешь? - Ия хищно сузила глаза. Одним движением поднявшись, она наступила на Васину голову, буквально вдавив парня в землю, и выхватила свой нож:
   - Ты где был, когда я его ловила? - агрессивно спросила девушка. - Где угодно, но никак не здесь! Убить его хочешь? Да он сам тебя только-только не кончил, причем дрянной палкой.
   Крын ничего не ответил, только страшно перекосил рожу и пошел на Ию, угрожая ножом.
   - А ну! - грянул Хряк. - Вы еще друг друга поубивайте! Ты, Крын, остолоп. От тебя даже утка отбилась, так какого рожна ты за этим пер, будто он тебя и клюнуть не сможет?
   Крын попытался ответить, но задохнулся от возмущения. Да, похоже, ему еще долго будут поминать эту треклятую утку...
   - Я его поймала, значит, он мой! - настаивала Ия. - Без меня никто не убьет. И сундук тоже мой.
   - Сундук-то с чего твой? - Удивился Ворок.
   - Он на этом шустрике висел, как раковина на улитке, - нашлась Ия, тыкая в Пупкина пальцем. - Раз улитка моя, значит, моя и раковина!
   Вася, чью голову все еще прижимал к земле сапог Ии, с немым удивлением вслушивался в этот диковинный спор. Похоже, его пленители не особо ладили между собой, хотя явно были родственниками. Вот бы они еще передрались, а он под шумок улизнул...
   Но до драки дело не дошло. Хряк быстро угомонил свой развоевавшийся выводок:
   - Утихли! Прежде чем делить, надо узнать сначала, что это вообще за красавец, - веско бухнул опытный разбойник. Молодежь мигом прекратила свару, четыре взгляда скрестились на Васе.
   - Подыми-ка его, дай лицом полюбоваться, - велел Хряк девушке.
   Ия наконец-то убрала ногу с Васиной головы, но взамен вцепилась в волосы и волоком поставила на колени. Пупкин уже не сопротивлялся, понимая, что это бесполезно.
   - Что ж ты, мил-человек, деру-то дал? - с издевательским добродушием спросил Хряк, разглядывая парня.
   Вася молчал. Да и что он мог сказать?
   - Ни словечка мне, значит, не ответил - взял и побежал. А нам откуда знать - может ты тать какой. И сына моего обидел. Негоже, брат, на добрых фермеров бросаться.
   Вася мрачно смотрел на разбойника. Пупкин был так измотан и разочарован, что уже почти не чувствовал страха, а только глухое раздражение. Ничего нового. Как всегда, злодеи оправдываются сами перед собой, пытаясь представить его виноватым. Все как обычно, будто и не переносился в другой мир. Хряк, меж тем, видя, что его спектакль не впечатлил, прекратил актерствовать. Нависнув над Васей, он вплотную придвинул к нему мясистое лицо. На парня пахнуло нечистым дыханием, вытаращенные глаза разбойника впились в Васины:
   - Ты чей будешь? - вкрадчиво спросил Хряк. - Чего по нашему лесу шастаешь? - Он хотел спросить что-то еще, но не успел. Ия дернула парня за волосы, ухватила цепкими пальцами за подбородок и резко развернула к себе:
   - В сундуке, в сундуке что? - азартно допытывалась разбойница, тоже поедая Пупкина взглядом. - Контрабанда?
   Вася впервые увидел в непосредственной близости лицо девушки - широкие скулы, зубки по-звериному оскалены. Зрачки в карих глазах жутковато пульсировали.
   - Ну?! - в один голос рявкнули Ия и Хряк, осаждая с двух сторон.
   Делать было нечего, пришлось отвечать. В конце концов - хуже, чем сейчас, уже не будет. От того, как эти лиходеи воспримут Васину историю, зависела его жизнь. Он начал говорить, стараясь не задумываться над тем, как это делает, чтобы не было проблем с местным произношением:
   - Я... не помню, - выдавил парень, поразившись, как трудно ему даются слова. Незнакомый язык тут был не при чем - из-за переутомления горло выдавало какое-то булькающее карканье. Увы, своим ответом Вася лишь усугубил ситуацию:
   - Не помнишь?! - Взревел Хряк.
   - Не помнишь?! - Взвизгнула Ия.
   Разбойница влепила парню две хлесткие пощечины, Хряк добавил увесистый подзатыльник.
   - Ты за кого нас держишь? За куропаток?! - бушевал отец рыжего семейства. - Не помнишь, значит, зачем через лес прешь? Не помнишь, что в сундуке, который на спине волочишь?
   - Это не сундук... - ляпнул Вася. Разбойники утихли, снова пожирая его глазами.
   - А что ж это, Мокрошу в пасть?
   - Это портфель...
   - Чего? - удивленно переглянулось Хряково семейство.
   - Ну, сумка такая, в ней удобно вещи хранить, чтобы не мялись. И нет там контрабанды. Только куртка и сапоги, - сказал Вася, пытаясь максимально доступно объяснить невежественным бандитам, что ничего запретного в его пожитках нет.
   - Партвель, куртка... ты на каком языке разговариваешь? - Недоуменно вступил в разговор Ворок.
   Вася быстро оценил ситуацию. "Значит, если слово не имеет аналога в их языке, оно звучит, как обычно. Надо не употреблять ничего, связанного с земным бытом и техникой" - подумал парень и решил сменить линию разговора. К счастью, сейчас он занимался тем, что у него лучше всего получалось - придумывал на ходу оправдания:
   - Я не вру. Неделю назад очнулся в лесу. При себе были только одежда и вот эта сумка. Ничего не помню, что было до этого. Ни кто я, ни как там оказался. Все это время я просто шел через лес, никого не трогал, надеялся найти людей. А когда вас встретил, испугался, что убьете, поэтому убежал.
   - Хм-м... - недоверчиво выпятил губу Хряк.
   - Врешь! - порывисто воскликнула Ия. - Не бывает такого - чтобы взять и прямо все забыть!
   - Ну, не пыли, Ийка, не пыли, - рассудительно сказал Ворок. - Отчего не бывает? Помню, года три назад Явик, из Репьевки который, с перепою неделю никого не узнавал. Как зовут его, забыл, жену не признавал, детей. А потом опять напился. Напился, значит, просох, и - хоп! Разом все вспомнил. Может и наш так же? До того накачался, что все позабыл.
   - А как он тогда посреди леса оказался?
   - Ну, так по пьяни! Куда только не залезешь. Сам иной раз дивишься - трезвым бы ни в жизни...
   - Как зовут тебя, помнишь? - спросил Хряк.
   - Помню - Вася, - ответил парень, напряженно прислушиваясь к обсуждению. Все висело на волоске. Как бы их убедить?..
   - Вася? - переспросил Ворок. - Чудное имя. Южное, что ли?
   - Ага! - обрадовалась Ия. - Имя-то помнишь! А говоришь - все забыл. Нет, точно брешет, - заключила она, обращаясь к остальным.
   - Ну так кончаем его! - Взвыл Крын, с ненавистью глядя на Васю. До этого меньшой благоразумно не участвовал в диалоге, не желая новых острот по поводу утки.
   - Тихо! Это тебе не утка, нельзя просто взять и зарезать, - отмахнулся Хряк, нахмурив брови. - Помню, был у меня в банде... э-э... в смысле, в отряде... в отряде у меня был такой же. Ничего не помнил, только имя! Ну, да всем плевать было - малый неприхотливый, и топором махал - залюбуешься. Год с нами ходил. А потом - тоже не на трезвую голову, кстати, сболтнул, что на самом деле ничего и не забывал. Просто он обрюхатил дочь одного лорда, а дочь была на выданье. Ну, лорд, понятно, за его голову награду назначил. Вот наш забывалец и дал стрекача, а про память просто придумал. Отчаянный парень был...
   - А почему "был"? Что с ним сталось, когда все узнали? - Заинтересовался Ворок.
   - Все честь по чести, - ухмыльнулся Хряк. - Повязали мы его и отдали тому лорду - уж больно награда была хороша. Но это что, вот какие потом по нему, по забывальцу нашему, поминки устроили! Вспомнить приятно.
   Вася слушал и ужасался. К кому он попал? Что же будет с ним, если этот бандюга даже товарища просто взял и отправил на смерть из-за денег? А Хряк поучительно продолжил, обращаясь к Ие и сыновьям:
   - Итак, что мы имеем? Две истории про таких вот забывчивых. И обе просто под нос суют нам решение. Уже поняли, что мы должны с ним сделать?
   - Убить! - Кровожадно прорычал Крын.
   - Напоить! - Хором воскликнули Ия и Ворок.
   - Правильно! - рявкнул Хряк, довольно тыча пальцем в старшего сына и племянницу. - Напоить! Напоить, как распоследнего Явика, из Репьевки который. Если наш красавец и в правду память пропил, значит, после опохмела все вспомнит. А если врет - выпивка язык развяжет, все как на духу выложит!
   - Грандиозно, бать! - Обрадовался Ворок.
   - Вот ты, дядька, хитрец, - одобрительно клацнула зубами Ия.
   - Так и сделаем, - решил Хряк, купаясь в лучах восхищения.
   - Ну да, еще выпивку на него переводить, - возмутился Крын. - У самих, что ли, много? Прирезать бы, да и все... - но на меньшого, к Васиной радости, никто не обратил внимания.
   - Осталось решить, что с сундуком... - начал было Хряк, но Ия, не дослушав, сделала резкий рывок и завладела трофеем.
   - И решать нечего! Мой, и точка, - отрубила девушка, опасно поблескивая глазами.
   - Ладно, ладно, - примирительно сказал Хряк. - Открывать пока в любом случае рано. Подождем, когда наш красавец сподобится вспомнить, что это за штуки там такие лежат. А то кто его знает, может, откроем - а там проклятье какое. Или вещички, на которых крови больше, чем дури в голове у Крына...
   На том и порешили. Пупкина вздернули на ноги, заботливо отряхнули от трухи и грязи. Руки у парня так и остались связаны. Недавняя погоня мобилизовала последние ресурсы организма, и теперь на него разом обрушилась чудовищная усталость. Васю с двух сторон держали за локти Ворок и Крын, а он еле ковылял, все сильнее наваливаясь на братьев. Впереди шагал Хряк, зорко оглядывая окрестности. Замыкала процессию Ия, бережно прижимавшая к груди портфель. Самый обыкновенный школьный портфель, который по странному стечению обстоятельств только что спас Васе жизнь.
  
   ***
  
   - Понимаешь, - ик!- каково мне? - говорил Крын заплетающимся языком. - Нет, - ик!- вот ты скажи - понимаешь?
   - Понимаю, - истово кивал Вася, пытаясь сфокусировать взгляд на собеседнике.
   - Я к ней со всей, - ик! - душой, а она... Тьфу-у! И чего им, девкам, надо? Цветы дарил? Дарил! Гулять ночью звал? Звал! Нет, вот ты скажи - звал?
   - Звал! - Соглашался Вася.
   - Вот! А она что? На цветы: "Что это за веник?" На прогулку: "Ночью, - ик! - спать надо, а не по лесу шататься". Батя говорит - женщины романтику любят. Что ж она тогда, - ик! - ерепенится? - Обиженно вопрошал меньшой.
   - Вот злюка! - Поражался Вася.
   - Не-не, ты не думай. Ийка - она хорошая. С характером, конечно, но хорошая, - похохатывал Ворок, по-свойски положив Пупкину руку на плечо. Его развезло меньше, чем Крына и Васю, он только стал в разы веселее и разговорчивее:
   - Просто Крын ее крепко доконал. Упертый, что твой баран. Советов не слушает. Говорил я ему - пообрывай корневища у цветов, не по-людски с землей дарить. Он: "И так сойдет". Говорил - хочешь гулять, пригласи заранее, не буди среди ночи. Он: "Много ты понимаешь". Вот и ходит, ха-ха, щербатый...
   Дело было в большом обветшалом срубе, вот уже десять лет служившим пристанищем для Хряка и его семейства. Когда-то это была добротная изба: с резными ставнями, аккуратным крыльцом, выбеленной печной трубой, свежей соломой на крыше. Теперь же жилище покойного брата Хряка представляло собой печальное зрелище. Ставни сикось-накось болтались в оконных проемах, крыльцо, подмытое дождями, осело и скособочилось. Печная труба наполовину обвалилась, на крыше вперемешку с гнилой соломой валялись трава, ветки и даже камни. Сруб стоял потемневший, неопрятный, мрачный. Внутри дела обстояли не лучше. Массивная, бывшая когда-то белой печь выглядела спящим чудовищем - темная, закопченная, с жутковато чернеющим зевом устья. Дымоход давно забился, а чистить его никто не умел, зимой печь страшно чадила, пропитывая хату горьким дымом и копотью. Воздух был спертым, сильно несло гнилью. Посреди хаты стоял обширный дубовый стол, за которым и собрались все четверо. Разбойники все же, вопреки Васиным опасениям, проявили некоторое понимание и не стали сразу поить парня алкоголем после недели его вынужденной грибной диеты. Его накормили окрошкой на квасу и краюхой черствого хлеба. После голодовки эти нехитрые лакомства на вкус показались самое малое маной небесной. Ну а после приступили к реализации плана Хряка.
   Вася и Крын сидели напротив. После третьей кружки невкусного, но очень крепкого пойла неприязнь была забыта, парни, путаясь в словах, вели задушевную беседу. Ворок умастился рядом с Васей, приобняв того за плечо: он постоянно смеялся и подливал всем хмельную жижу из большой глиняной бутыли. Хряк восседал во главе стола. Он пил больше всех, пьянел медленнее всех и травил байки о своей молодости, с каждой новой кружкой все меньше заботясь называть банды отрядами. Ии нигде не было видно - вскоре после начала операции по возвращению Васиной памяти она куда-то улизнула.
   Вообще сначала предполагалось напоить только Васю, но просто сидеть и смотреть, как он пьет, Хряк с сыновьями не смогли. Решили тоже принять по глоточку - негостеприимно как-то получается, чтобы гость пил один. После первого глоточка пошел второй, потом третий, и уже через полчаса Вася, имей хоть какую-нибудь устойчивость к алкоголю, был бы за столом самым трезвым. Но парень никогда в жизни не напивался, поэтому сдал уже после второй кружки. Мысли пошли вялые, он путал слова, но поговорить очень хотелось:
   - Говоришь, жизнь у тебя - хуже некуда, - доверительно втолковывал он то одному, то другому Крыну - в глазах двоилось. - А я вот даже больший неудачник, чем ты. Все родители виноваты. Ты рассуди - как при фамилии Пупкин они меня додумались Васей назвать? Говорят - в честь прадеда. Нет, прадед, конечно, молодец, никто не спорит. Всю войну прошел. Берлин брал. Но меня-то зачем так называть? Имя героя без этого забудут, что ли? Вот и мучайся теперь...
   Пьяные вдрызг разбойники даже не заметили, что достигли цели, ради которой все и затевалось - развязали Васе язык.
   - Беда-а... - сокрушенно качал головой Крын на фоне разудалой песни, которую затянули Хряк с Вороком.
   - И про девчонок ты прав, - грустно продолжил Вася. - Подлые они... Меня вон Лера пупком назвала. А за что? Меня же... это, как его... толкнули... - язык совсем перестал слушаться, и Вася снова присосался к кружке.
   Потом долго слушали песни Хряка. Песни были все, как одна, лихие и мотивирующие брать от жизни все, что сумеешь отнять. Потом Крын неожиданно заметил отсутствие Ии и сказал об этом Васе. Решили идти искать. Искали почему-то в погребе. Ию не нашли, зато нашли бочонок бражки. Потом снова как-то оказались в хате. Тут Вася вспомнил про девушку и сразу догадался, что ее призвал Великан, и она теперь в другом мире. Крын в ответ сказал, что с тоски повесится. Ворок возгласил, что за это стоит выпить.
   Крын уже вовсю храпел под столом, когда пришла Ия. Вася ей очень обрадовался. Попытался обнять, называя Лерой и говоря, что все прощает, только не надо больше звать его пупком. Ия почему-то не стала его бить, только очень странно посмотрела, взяла под руку и повела за печку. Там она уложила парня на скамью и закрыла ему глаза. Поднять веки Вася уже не смог.
   Хряк и Ворок держались дольше всех. Отец и сын сидели напротив, сверля друг друга налитыми кровью глазами. Дело шло на принцип - кто кого перепьет. Они провожали подозрительным взглядом каждую выпитую противником кружку. Отец все же оказался сильнее. Булькнув, Ворок осел и мягко сполз на пол.
   Хряк оглядел попойку гордым взглядом последнего воина, выжившего на поле брани. Подняв кружку, он молча провозгласил тост за самого себя, выпил и тоже рухнул под стол.
  
   ***
  
   Пробуждение было тяжким. Из сна, или, скорее, забытья, Васю грубо вырвали пульсирующие волны боли, бьющие по вискам и затылку. Это была сильная, навязчивая головная боль, будто кто-то методично долбил по темечку молотом. Потом он почувствовал чудовищную жажду и сухость во рту. Ощущение было, словно неделю провел не в лесу, а посреди раскаленных песков какой-нибудь пустыни. Жажда была так сильна, что парень нехотя разлепил глаза и попытался подняться, дабы найти воды. Подъем оказался нелегким делом. Во всем теле была болезненная слабость, колени дрожали, руки ходили ходуном. Открыв глаза, он тут же вновь поспешно зажмурился - тусклый свет из окон тараном ударил по глазным яблокам. Когда глаза чуть привыкли к свету, Вася огляделся вокруг. Он был все там же - валялся возле лавки за печью, на полу, покрытом старым сеном. Выбравшись на четвереньках из закутка, кое-как воздел себя на ноги. В хате, кроме него, был только Ворок - сидел за столом, придвинув к себе небольшой бочонок, и с сочным хрустом уписывал соленый огурец. Вася, издав свистящий стон, двинулся к нему. Ворок понимающе глянул на него красным глазом и молча отодвинулся, пуская к столу. Вася ухватил бочонок обеими руками и приник, жадно лакая рассол. Выпив, как ему показалось, никак не меньше половины бочонка, почувствовал себя чуть лучше.
   "Чтобы я еще хоть раз напился... да теперь даже ко рту не поднесу" - вяло зарекался парень, направляясь на улицу. Пошатываясь и борясь с тошнотой, он вышел во двор. Свежий воздух малость взбодрил, но в уши больно врезалось птичье пение. Назло ему, что ли, так разголосились?
   На крыльце неподвижно сидел Хряк, склонив голову и запустив толстые пальцы в рыжие патлы. Когда Вася шумно вывалился наружу, разбойник болезненно поморщился и злобно посмотрел на парня маленькими, налитыми кровью глазками. Этот взгляд вернул Васе ощущение реальности. Пупкин вспомнил, что предшествовало загулу. Интересно, он что-нибудь рассказал, пока был пьян? В памяти на месте, которое должна была занимать вчерашняя попойка, был только черный провал. Вот он подносит ко рту первую кружку... а дальше, - щелк! - и уже просыпается за печкой.
   - Ну как, я что-нибудь рассказал вчера? - спросил он у Хряка. - Что-то ничего не помню, что было.
   - А я, по-твоему, помню? - отмахнулся Хряк. - Не сообразил я сразу - надо было, чтобы хоть один кто трезвым остался. Но тоже, как это - один пьет, а остальные смотря. Не по-людски... Ийку бы для этого дела, да больно она пьянки не любит... уходит всегда.
   - И что теперь? - Осторожно спросил Вася.
   - Что-что... отпустить мы тебя, мил-человек, не можем, пока все не вспомнишь. Вдруг ты злодей какой был? К тому же, сколько вчера сожрал и выпил - ты ж нам теперь кругом должен. А платить как? Придется, брат, отрабатывать. У нас в хозяйстве дел - непочатый край.
   - А если я все вспомню?
   - Ну, коль вспомнишь, тогда и решим. А пока, сам посуди - куда тебе, беспамятному, идти? У нас юродивых не любят. Вот попадешься Большому Грану, а он знаешь зверюга какой? На одну ладонь поставит, да другой и прихлопнет...
   Вася задумался. В словах рыжего разбойника, как ни странно, усматривалась годная логика. Раньше парень стремился любой ценой попасть к людям потому, что у него не было иного выхода. А сейчас... сейчас уходить было бы слишком опрометчиво. Лучше пожить некоторое время у Хряка. Придется работать, но это не страшно. Работать за еду - все лучше, чем голодным блуждать по лесу. К тому же, он будет работать не только за пищу, но и за не менее ценный в его положении ресурс - информацию. А когда восстановит силы и разузнает все, что нужно, можно будет и сбежать.
   Разработав этот план, он дал Хряку свое согласие и пошел, все еще пошатываясь, прогуляться вокруг дома. За хатой нашлась бочка с дождевой водой. Обычно бы Вася не рискнул пить такую воду, но здесь, в лесу, под небом, не знающим отравленных выхлопов мегаполисов, можно было не опасаться за здоровье. Попив невероятно вкусной прохладной воды, он окунулся в бочку с головой. Фыркая и расплескивая воду, постарался отмыть недельный слой грязи.
   Когда возвращался, увидел Ию. Девушка шла со стороны леса, неся большую вязанку хвороста. Она выглядела раздраженной. Следом топал Крын, что-то говоря и оживленно жестикулируя. Ия возводила глаза к небу, отмахивалась. Когда они приблизились, взгляд девушки упал на Васю. Вскрикнув, она резко остановилась, выронив вязанку. На лице читалось потрясение. Сзади, с крыльца, присвистнули:
   - Вот те раз. Волосы то, совсем как у Ийкиной матери были, - непосредственно заметил Ворок. - Черные, что крыло у ворона...
  
  
   ***
  
   Лес, в котором злоключался Вася, занимал собой поистине огромное пространство. Вздумай кто-нибудь пересечь этот бескрайнее зеленое море, ему бы пришлось многие сотни верст идти от южной опушки до северной, где чувствовалось дыхание Великих Льдов, а деревья-исполины сменялись карликами, больше похожими на кусты. По сути, лес занимал собой всю северо-восточную оконечность материка. Он был могуч и прятал под сплетенными в единый покров кронами немало мрачных тайн.
   В масштабах огромной чащи это место было совсем близко от опушки. Правда, на деле все равно за десятки верст. Небольшая полянка, по центру которой стоял огромный, кряжистый дуб. Кроны исполина почти соприкасались с деревьями вокруг, поэтому на поляне царил прохладный зеленый полумрак. На местах, куда падали лучи солнца, росли красивые лесные цветы. Беззаботно чирикали птички. Деловито жужжал шмель.
   Но вдруг что-то изменилось в миролюбивой атмосфере, царящей на поляне. Это было мимолетное чувство грядущей беды, таким обычно напоен воздух перед самыми сильными грозами. Разом смолкли все птицы в округе. Шмель торопливо покинул цветок и поспешил убраться подальше. Неспокойно и как-то испуганно зашумели деревья. Природа замерла в тревожном ожидании неминуемой катастрофы.
   И вот он проснулся. Исполинский дуб дрогнул, потом еще и еще раз. Посыпались листья и ветки. Земля у корней вспучилась, выгнулась горбом, опала, и он выбрался на свет. Тут же, словно опомнившись, все живое побежало от него. Звери, птицы, насекомые - все спасались от того, чье пробуждение по масштабу угрозы было сравнимо с лесным пожаром.
   Он был стар, очень стар. Какие седые времена породили его, не помнил даже сам древний хозяин леса. Сон занимал большую часть его долгой жизни. Пробуждения были редкими. Либо ради пищи, чтобы потом вновь на долгие годы погрузиться в сон, медленно расходуя энергию, либо из-за чувства надвигающихся бедствий.
   Сейчас ужасный лик хозяина леса был обращен на юго-восток. Там, далеко-далеко, поднималось что-то великое, какая-то огромная, могучая сила. Он не понимал ее и боялся. Но это страшное нечто клубилось очень не близко. Если и доберется досюда, то нескоро. А вот совсем рядом чувствовалась иная угроза. Тоже на юге, только гораздо, гораздо ближе. Хотя тут было совсем непонятно. Ощущение такое, будто это тень кого-то невероятно опасного, более опасного даже, чем то зло далеко на юге. Но только тень. А того, кто ее отбрасывает, не существует.
   Как много странного свершилось, пока он спал. Стряхнув землю с могучего тела, хозяин леса тяжкими шагами отправился на юг.
  
   ***
  
   Последние Васины дни были тоскливыми. Уже неделю он жил у рыжего семейства. Каждый день его нагружали просто неподъемным объемом работы. Он копал и перекапывал огород, полол уже засаженные грядки, убирал навоз за скотиной, которую же и кормил. Рубил дрова, колол дрова. Таскал воду из ближайшего ручья. Поил скотину. Косил бурьян вокруг фермы. Чинил полу-обвалившийся забор. Точил и правил затупившиеся орудия труда. Белил печь. Чистил дымоход. Покрывал крышу соломой. Выкладывал заново печную трубу.
   Особый смак его труду добавляло то, что парень не умел делать почти ничего из вышеперечисленного. Но всем было все равно.
   С добычей информации тоже было не все гладко. Как оказалось, разбойники знали довольно мало из того, что было нужно Васе. В первые же несколько дней он узнал о множестве самых лихих грабежей, разбоев и налетов, совершенных за последние десятилетия. Хряк, на первых парах наблюдавший за трудом парня, травил одну байку за другой. Но все эти громкие имена ничего не говорили Пупкину. Единственное, что он узнал полезного из речей Хряка - это некоторые местные законы. К примеру, уличенный в краже обязан был заплатить вдвое от украденного, иначе ему выжигали на лбу клеймо. Преступника, несправедливо убившего человека, отдавали на расправу родственникам убитого. И еще с десяток нехитрых законов, которые Васю мало интересовали. О магах Хряк, как оказалось, не знал ничего кроме факта их существования.
   "Вот ведь деревенщины неотесанные..." - тихо злился парень.
   Отношения с рыжим семейством у Васи складывались противоречивые. С одной стороны - Хряк и Ворок относился к нему довольно сносно. Оба крайне не любили работать и были рады, что все спихнули на Васю.
   С другой стороны - Ия. После того, как Вася помыл голову, и девушка узнала, что у него черные волосы, она как с цепи сорвалась. Всякий раз, когда видела парня, ее лицо принимало агрессивное выражение. Что вызывало такую злость, Пупкин не мог понять. Возможно, Ия считала, что это нечестно с его стороны - иметь волосы, как у ее мамы. Что бы там ни было, а девушка стала настоящей проблемой. Ее неприязнь не ограничивалась злыми гримасами - она вредил Васе, как могла.
   Чинит Вася забор. Ия подходит и с размаху раз-другой пинает шаткую конструкцию. Забор падает. Парень, мягко говоря, недоумевает. Она: "Плохо работаешь, шустрик. Любой ветерок свалит". И уходит, довольная.
   Тащит Вася воду на коромысле. Подкрадывается сзади, ставит подножку. Парень, конечно, с маху носом в землю, ведра падают, вода разливается. Она: "Под ноги смотри, когда ходишь!"
   Перекапывает Вася огород. Казалось бы - уж как тут помешаешь. А нет. Приносит Ия стульчик, садится невдалеке, в тенечке. И начинает на парня покрикивать, как хозяйка на слугу. Чтобы, значит, лучше работал, глубже копал, мельче рыхлил. Уже через час такого надзора парень чуть не выл со злости. А Ие только того и надо.
   А самое неприятное - когда ей поручали нести Васе еду. Заходит с миской в сарай, и: "Плохо ты, шустрик, работал. Еду надо заслужить". И прямо тут, с наглой улыбкой, начинает уплетать честно заработанные Васей харчи. Уплетает, и все время смотрит на парня. Как будто ждет, когда он взбесится, пойдет орать и драться.
   Но Вася не орал и не дрался. Он понимал, что сейчас зависит от своих рыжих работодателей. Правда, как оказалось, очень непросто терпеть издевательства со стороны девчонки, которая не на много старше тебя самого. Ладно еще Волков - он крепкий парень, сильнее Васи. Но сносить травлю от Ии оказалось в разы унизительнее. После того, как Вася неделю выживал в лесу, он, конечно, не стал другим человеком. Но все же, столкнувшись с реальной угрозой для жизни, теперь более трезво смотрел на то, чего нужно бояться, а чего нет. Ию, пока у нее в руке не было ножа, парень не боялся, и его чувство собственного достоинства протестовало против такого обращения.
   Он попытался расспросить Ворока об Иеной маме, но ничего конкретного не узнал. Десять лет тому, Вороку самому тогда было десять, они с батей пришли в эти места. Ия жила в доме с матерью. Отец ее сгинул в лесу. Причем кузина в тот раз была с ним, с отцом. Как она рассказывала, папа тогда неожиданно страшным голосом приказал ей возвращаться домой. Ия вернулась. А вот отец нет. Вскоре после этого Иена мать с тоски умерла. Вот, собственно, и все.
   Также проблемой был Крын. Он не мог простить Васе того внимания, которое оказывала ему Ия. О том, что Пупкин совсем не рад этому вниманию, меньшой, конечно, не думал. С его стороны Васе доставались настоящие потоки ненависти. Но, к счастью, эти потоки хотя бы не мешали парню работать.
   А по вечерам, когда утихала жизнь фермы, и дел больше не было, Вася начинал грустить. Он вспоминал свой мир, отчий дом и привычный уклад жизни. Сильно скучал по родителям. И как он раньше не понимал, что имел все для счастья? Его ведь никто не пытался убить, не взваливал непосильных задач по освобождению из темниц между мирами. Тогда ему, в конце концов, не надо было отрабатывать еду! Каким он был дураком, что боялся Волкова и его прихвостней... Ну что же, прошлого не вернуть, нужно жить и бороться за возвращение.
   Так прошло около недели. Стоял великолепный день - теплый, но не жаркий, самое время работать. Дул свежий ветерок, и солнце пряталось за облаками. Вася бодро шагал с топором к лесу. Он собирался срубить там подходящее деревцо, чтобы подправить ворота - последнюю деталь забора, которую еще не починил. Настроение было приподнятым. За последнее время парень сильно повысил свои навыки, справляться с необходимой работой получалось все лучше. Казалось даже, что от постоянного труда у него подросли мышцы.
   Неожиданно будто серая дымка застлала свет: в глазах потемнело, появилось сильное ощущение безотчетной тревоги. Чувство, которое бывает перед сильной грозой: вроде бы все нормально, а в воздухе пахнет бедой. "Что за черт?" - подумал Вася, нервно озираясь. Но ничего опасного вокруг не наблюдалось. Парень тряхнул головой, прогоняя наваждение.
   Когда подходил к лесу, раздался топот, и из подлеска выскочил Крын. Он сжимал в руке нож и тяжело дышал - судя по всему, сделал крюк по лесу, чтобы явиться перед Васей неожиданно. Перегородив дорогу к дому, он выставил оружие перед собой и злобно посмотрел на Васю:
   - Допрыгался? - набычившись, спросил меньшой. - Долго я тебя терпел, но теперь все!
   - Что случилось-то? - Растерялся Вася, покрепче сжимая топор: сердце заходило ходуном, ничего хорошего ситуация явно не предвещала.
   - Спрашиваешь? - взревел Крын. - Ты у меня спрашиваешь? Сначала, паскуда, с моей Ийкой милуешься, а теперь спрашиваешь, что случилось? У-у-у, волчара проклятый!
   - С чего ты взял, что я с ней милуюсь? - Обескураженно спросил Вася.
   - Она рассказала. Думал, я не узнаю? Ага, как же... все, теперь ты мертвец. Понял? Мертвец!
   "Так. Значит, эта дурная девчонка решила повеселиться и стравить нас между собой" - сразу догадался Вася.
   - Постой... - начал он, но Крын уже сделал резкий выпад. Вася суматошно отпрыгнул, выставив перед собой топор. Так продолжалось некоторое время. Крын неумело атаковал, Вася неумело защищался. Они прыгали кругами, словно исполняя какой-то диковинный танец. Но спустя пару минут Пупкин сообразил, что сжимает не палку, а топорище.
   - Убью! - Заорал Вася срывающимся голосом и бешено замахал топором. Крын в испуге отпрянул. До него тоже, наконец, дошло, что у противника оружие посерьезнее.
   Так они и стояли лицом к лицу, оба не зная, что делать дальше, когда из-за дерева вышло чудовище. Без всяких прелюдий, без рева, без топота. Просто взяло и вышло.
   Вася в шоке уставился на тварь, которой впору разве что присниться в кошмаре. Существо отдаленно напоминало человека, ибо стояло на задних лапах, а морда его была гротескной, поросшей шерстью пародией на человеческое лицо. Монстр был огромен - метра три в вышину, не меньше, и это при том, что очень сильно горбился. Передние лапы, похожие на руки - длинные, могучие, когтистые, опускались чуть не до земли. Под шкурой, покрытой плотной черной шерстью, страшно бугрились мускулы.
   Огромные круглые глаза уставились на Васю. Клыкастая пасть оскалилась в подобии хищной улыбки. И самое странное - если бы Васю спросили, на кого похожа эта тварь, он бы в первую очередь назвал не человека, а дикобраза. Спину, голову, бока и плечи монстра покрывали длинные, толстые иглы, больше похожие на шипы.
   Все это Вася увидел и подумал буквально за одно мгновение. Глядя на чудовище, пока застывшее в неподвижности, он начал медленно отступать. Шок был так силен, что даже страшно не было, только мозг услужливо подсказывал, что такая тварь может быть очень, о-очень опасна...
   Крын, глядя на потрясенное лицо Васи, смотрящего куда-то ему за спину, только презрительно скривил губы. Старый трюк, нас таким не возьмешь... Но увидев, что Вася отступает, все же оглянулся.
   - Лесной дух... - в ужасе прошептал меньшой.
   В следующее мгновенье два парня наперегонки неслись к дому, боясь даже обернуться.
   Хозяин леса недоуменно смотрел на убегающих людей. Похоже, противники не хотели принимать бой... Из оскаленной пасти вырвался низкий, угрожающий рык. Что ж, если так, это не поединок, а охота. И вы моя дичь.
   Вася и Крын все еще плохо соображали, что произошло, но неслись изо всех сил. Когда почти добежали до дома, Вася рискнул оглянуться. Его взгляд застал огромную тушу в полете - чудовище сделало не менее чудовищный, чем оно само, прыжок и сократило половину расстояния до парней. Вася в ужасе заорал благим матом. Из дома выскочил Ворок.
   Послышалась ругань - Крын споткнулся. Тут же ругань сменилась воплем ужаса. Вася вновь оглянулся, завопил пуще прежнего и тоже упал. Монстр уже возвышался в нескольких шагах. Огромные лапы держали Крына, который орал, визжал, кусался и бил кулаками по страшной морде. Раздался сочный хряск, и вопль оборвался. Крын, перекушенный почти пополам, безжизненной куклой упал на землю.
   Вася на четвереньках полз прочь. Спасаться бегством от этой твари явно было безнадежно, но слепое желание жить призывало бороться до конца.
   Ворок смотрел на то, что осталось от его брата. Меньшой был дураком. Упертым дураком, который вечно все портил, ныл, раздражал, попадал в нелепые истории. Но он был его братом, и Ворок любил Крына. А еще Ворок не был трусом.
   Взревев, старший сын Хряка кинулся на монстра. По дороге он подхватил брошенный Васей топор. Чудище резко ударило лапой, но Ворок увернулся, подскочил вплотную и рубанул сплеча. Лезвие топора завязло в густой шерсти. Еще раз ударить он не успел. Когтистая лапа пала сверху, расплющив Ворока по земле.
   Разделавшись с братьями, хозяин леса, тяжело ступая, подошел к Васе. Парень, тихо поскуливая, смотрел в круглые глаза. Они были болотно-зеленого цвета, с широкими черными зрачками. Почти человеческие глаза, и это делало их только страшнее. Монстр сжал Васю в лапе. Тот уже не сопротивлялся, загипнотизированный огромными глазами. Затрещали ребра. Тут на крыльцо выбежал Хряк. Увидев произошедшее, он на мгновение замер. Затем молча повернулся и попытался скрыться в доме.
   Хозяин леса, отбросив полуживого Васю, сделал стремительный рывок, просунул лапу в закрывающуюся дверь и выволок Хряка наружу. Разбойник выхватил кинжал. Это был отличный, дорогой кинжал, некогда принадлежавший брату. Хряк мог бы продать его за хорошие деньги, но в память о покойном не делал этого. Славное оружие вонзилось в лапу монстра. Тот рыкнул и резко сдавил Хряка. Опять послышался жуткий хруст костей и разбойник, дернувшись, обмяк.
   Свистнуло, и теперь уже чудовище взревело не на шутку. Ия из глубины дома всадила ему стрелу прямо в глаз. Монстр опять просунул лапу в дверь, но девушку не достал. Тогда он начал в ярости крушить дом. Какая-то минута, и сруб превратился в кучу бревен и хлама. Но Ии нигде не было.
   Разломав дом, хозяин леса немного успокоился. Он уже и забыл, как больно умеют жалить люди... Оставив развалины, чудище приблизилось к Васе. Тот пытался отползти, но сломанные ребра не давали нормально дышать и двигаться. Парень наткнулся на кинжал Хряка и сжал его, готовясь сражаться за жизнь до последнего.
   Хозяин леса стоял над маленьким испуганным человеком. Да, теперь он ясно ощущал это. Отблеск прошлой мощи, тень былого величия... Все это исходило от скорчившегося перед ним врага, но никак не было с ним связано. Хозяин леса не понимал этого. Но одно он знал твердо - надо пожирать опасных врагов, чтобы их плоть питала его силой.
   Вася смотрел в огромную пасть, что неотвратимо надвигалась. Нет... неужели это и в правду происходит с ним? А потом - жуткий хруст и темнота.
  
   ***
   Он стоит посреди довольно большого полутемного помещения. Серые стены испещряют колдовские символы, на полу - кучи обломков. По краям помещения чернеют многочисленные проходы, ведущие в недра этого древнего лабиринта. Пребывание здесь удивляет только в первую минуту, потом приходит смутное припоминание. Он уже был здесь, и теперь вновь должен что-то найти... Чувствуя волнующее колебание, выбирает один из проходов. Из щелей в стенах и потолке вырываются темные силуэты, кидаются на него, пытаясь сбить с пути. Убегать от призраков сложно, но каким-то чудом справляется. Все ниже, ниже... Выхода нет, он носится темными коридорами, спасаясь от призраков. Но вот впереди открывается огромный арочный проход, охраняемый плотным туманом. Пройти не получается, мутная завеса будто бы смотрит на него с презрением и не пускает. Откуда-то из-за тумана раздается голос - приглушенно-искаженный, словно из закрытого аквариума:
   - После нашей первой встречи многое поменялось. Но кое-что осталось неизменным - ты вновь блуждаешь по закоулкам собственных страхов и предубеждений.
   Он прислушивается, а голос продолжает:
   - Подумать только, я показываю тебе путь к ядру твоих собственных желаний. Надеюсь, пробьет час, когда ты найдешь его сам, и сам сокрушишь своих призраков. А пока - входи.
   Туман вихрится и расступается. Он проходит под аркой и оказывается в зале, поражающем суровым величием. Прямо по центру стоит трон, грубо высеченный из цельного куска какого-то камня.
   Войдя, Вася вырвался из странного, бредового состояния полусна. Разом вспыхнула вся палитра чувств, парень понял, что жив, что он здесь и сейчас. И тут же его взгляд обратился к трону. На подлокотнике сидел, уронив голову в руку, худой парень в черных одеждах. Его двойник. Когда Вася приблизился, сквозь длинные пальцы на него пронзительно глянул серо-зеленый мерцающий глаз.
   Великан был явно не в духе - он мрачно, не мигая, смотрел на парня уничтожающим взглядом. Вася было оробел, но потом вспомнил, что ни в чем не виноват. Это ему нужно негодовать, никак не чародею! Больше двух недель он провел в чуждом мире, столько раз был на волосок от смерти и лишь чудом выжил... Выжил?
   Парень неожиданно вспомнил, что с ним произошло. Из леса абсолютно внезапно вышло чудовище и убило его новых знакомых. И его... его оно тоже убило. Да уж, поистине невероятный факт - он умер второй раз за последний месяц! Тысяча вопросов, жалоб и обвинений готова была сорваться с языка парня, когда Великан, наконец, нарушил молчание:
   - В свете последних событий назревает вопрос, - говорил чародей все так же слегка нараспев, и будто впечатывая каждое слово в Васино сознание. - Кем надо быть, чтобы не выполнить единственное элементарное действие, которое от тебя требовалось?
   - А-а... - онемел парень. Он никак не рассчитывал, что после всего пережитого его еще и будут в чем-то обвинять.
   - Твое удивление мне, прости за каламбур, не удивительно, - мрачно усмехнулся чародей. - Когда ты прибыл, я получил всю твою память. Что тут сказать? Ты протянул на диво долго для того состояния, в котором возродился.
   - Вы так говорите, как будто это моя вина - что я возродился в таком состоянии, - обиженно сказал Вася. Хотя он уже понимал - раз уж чародей так говорит, то вина, скорее всего, и в правду есть.
   - Твоя наблюдательность как всегда приятно удивляет, - возвел глаза к потолку Великан. - Я, безусловно, говорю так, будто это твоя вина. Хотя и я виновен не меньше. Кому как не мне было предвидеть, что твоя хилая память под шквалом новых впечатлений не сумеет удержать одной простой инструкции. На лицо печальный итог - ты забыл, что, прежде чем являться в мою реальность, должен был вообразить себя всесильным.
   Вася в шоке уставился на чародея. Так значит, вот в чем причина его мучений? А ведь и в правду, когда он испытывал потрясающее чувство перехода между мирами, напрочь забыл, что должен что-то там вообразить. Выходит, все-таки виноват он. Стыд-то какой... Но Великан не стал стыдить и читать нотации:
   - Но это уже не важно, будем исходить из нынешней ситуации, которую я тебе сейчас вкратце обрисую. Итак. Ты не создал в эфирном плане проекции нужного тебе тела, из-за чего моя Печать Естества возродила тебя на основе не твоего воображения, а заложенных в духе воспоминаний о теле. Поэтому ты восстал в моей реальности ровно таким, каким покинул свою, вплоть до одежды. И ты не смог принять почти ничего из моей памяти - для активации тех ментальных и энергетических структур, что я вложил в тебя, нужна была магия. Магии ты не получил, и структуры распались. Единственное, что ты усвоил - это язык. Но это потому, что все языки - как земные, так и наши, усваиваются по заложенной в нас с рождения схеме единого языка. Поэтому мы легко учим чужие наречия, поэтому младенцы быстро учатся говорить...
   Вася вспомнил свои мытарства на уроках английского и внутренне не согласился с Великаном, но спорить, конечно, не стал. Парень вслушивался в речь чародея, стараясь ничего не упустить. Тот явно лукавил, когда обещал изложить суть кратко:
   - Но моя Печать Естества не могла просто возродить тебя таким же, без изменений. Через нее проходят поистине колоссальные потоки энергии, и это, конечно, отразилось на твоем теле, - маг, таинственно мерцая глазами, продолжал упоенно рассказывать о малопонятных Васе вещах:
   - В естестве любого человека заложено два основополагающих мотива: "Беги" и "Борись". У разных людей их соотношение колеблется. У тебя явное отклонение в сторону "Беги". И именно туда Печать Естества, за неимением более внятных образов, устремила токи энергии. Так что ты получил весьма оригинальную способность. Когда твое естество будет брать тотальный контроль над телом, ты сможешь оперировать очень неплохими объемами энергии. Но естество берет полный контроль лишь в одном случае - когда тело доводят до предела и разум отключается.
   Вася непонимающе смотрел на Великана: тот одномоментно вывалил слишком много информации.
   - Не понял, что мне это дает?
   Чародей вздохнул:
   - Как я мог забыть. Твой разум, хоть и имеет неплохие задатки, все еще чист и девственен. Совсем как та твоя рыжая девица... Ладно, упростим до неприличия. Когда тебя будут убивать, или когда ты будешь терять сознание в бою, твое тело начнет кипеть энергией. Но эта энергия будет направлена на одну задачу - спасти тело. Ты будешь моментально восстанавливать любые раны, включая повреждения мозга и других жизненно важных органов.
   - Здорово! - Восхитился Вася.
   - Не так здорово, как ты думаешь. Есть у смерти одна особенность - дух всегда оставляет тело. Если тебя убьют, дух отлетит, а тело восстановится - ты просто развоплотишься, а тело останется бездушным не убиваемым чурбаном, - закончил чародей и глубокомысленно добавил:
   - По правде это - просто поразительный эффект. Магия - кладезь дивных чудес. Кто бы мог подумать, что я натолкнусь на одно из них, сидя в этой дыре.
   - И что же мне делать? - Растерянно спросил Вася. Он не понимал, к чему ведет чародей. А Великан поднялся с трона и подошел к парню. Пупкин опять поразился, как они похожи и одновременно отличны. Растянув рот в зловещей улыбке, чародей сказал:
   - Любой другой человек на твоем месте уже давно бы эмпирически познавал, что есть смерть. Но ты - мой эмиссар. Я тебе, разумеется, помогу. Магия духа, скажу не хвастая, мой конек, и даже в нынешнем состоянии я смогу прицепить к тебе кое-какое заклятие. Ты будешь возвращаться в тело после его умерщвление. Но - только один раз, после этого заклинание должно заряжаться трое суток. Здесь я очень слаб, это - мой предел. Запомнил? Не умирать больше одного раза за трое суток!
   - Запомнил, - покорно сказал Вася.
   - Теперь относительно твоей главной миссии. Становится очевидно, что теперь без моей непосредственной помощи тебе с ней не справиться. Выход тут один - ты должен познать тайны магии духа и сам усилить связывающий нас ментальный канал. Для этого поступи в Академию или найди аналог. Было бы идеально, поступи ты в Вазирийскую Национальную Академию, если она еще сохранилась. Там я учился и оставил тайник со многими полезными побрякушками, а главное, записи с данными по экспериментам...
   Следующие несколько минут Великан растолковывал Васе, как найти тайник и учил базовым упражнениям на увеличение магического потенциала. Убедившись, что парень все усвоил, чародей сказал:
   - По чести, на тебе эта история не так уж плохо сказалась. Ведь ты вынес из нее ценный урок. Понял, что не нужно бояться вещей, которые не угрожают твоей жизни. Будем считать - первый шаг сделан. Но это только начало. Тебе еще многому надо научиться. Научиться ставить жизнь на кон, действовать решительно. Научиться жить в полную силу, делать то, чего желаешь ты, а не диктуют страхи и комплексы... Но это впереди. А сейчас...
   Великан сделал пасс рукой, и в зале резко потемнело. Теперь Вася видел только силуэт чародея. И силуэт этот начал расти и менять форму. Пара секунд - и перед Васей стоит трехметровое чудище, которое его убило. Круглые глаза, когтистые лапы, покров из длинных игл.
   - Знакомься - таши, древний и опасный хищник, чье внимание ты имел несчастье привлечь, - сказал монстр голосом Великана. - Когда-то давно эти твари заселяли нашу планету. Примерно так же давно, как вашу - динозавры. Но потом начали вымирать. На сей день их осталось очень мало. Большую часть жизни спят, но порою пробуждаются, чтобы поесть. И ты - его главное блюдо на сегодня.
   - Стоп. Вы хотите сказать, что...
   - Да. Ты - внутри монстра. Подготовься морально к тому, что ждет тебя по возвращению в тело. К счастью, не все потеряно. У тебя в руке - кинжал, и кинжал необычный. Это лунное серебро - один из немногих материалов, что пропускает энергию. Интересно, как он оказался у разбойника. В момент твоего возрождения этот клинок наполнит магия. Сразу же режь! Снаружи таши для тебя практически неуязвим. А вот изнутри... - зловеще ухмыльнулся Великан, приняв прежний облик.
   Вася в ужасе смотрел на чародея. А тот, посмеиваясь, уже скользил в дальний конец зала. Вася обреченно последовал за ним. И вновь Великан распахнул дверь в неизвестность, и вновь, заглушая шум ветра, обратился к парню с напутствием:
   - Все, что мог, я тебе рассказал. Теперь дело за тобой. Не забудь потом забрать сердце таши - оно очень ценится. И укроти эту рыжую девочку - у нее неплохие задатки, она тебе пригодится.
   - Как же мне ее укротить? - Угрюмо спросил Вася.
   - Используй силу, - последовал простой ответ.
   - Силу? В смысле, моральную?..
   - Силу - в смысле силу, - раздраженно ответил Великан, уступая парню дорогу.
   Теперь, хоть и поколебавшись, Вася все же прыгнул сам. Дикий ветер подхватил парня, и он полетел. Полетел через небесные купола невероятной красоты...
  
   ***
  
   Ия пряталась в погребе, слушая, как беснуется наверху чудовище. Чудовище, убившее ее отца. Девушка никому никогда не рассказывала об этом. О том, что все же ослушалась папу в тот день. Решила подсмотреть, почему он так неожиданно прогнал ее домой. И стала свидетельницей страшного поединка, в котором пал ее отец. Все десять лет, прошедшие с того момента, девушка просыпалась ночами от кошмаров. Ей чудились огромные глаза болотного цвета. Она видела, как монстр стоит над трупом отца и смотрит на нее. А потом поднимает тело, разворачивается и уходит.
   И вот теперь тварь из кошмаров вернулась и снова убила всех близких ей людей... Ия сидела в погребе, испытывая одновременно страх и ярость. Она должна что-то с этим сделать...
   Неожиданно шум наверху стих. Просидев в погребе еще некоторое время, Ия решилась выглянуть. Очень осторожно она приподняла дубовую крышку. И первым, что увидела, было чудовище. Огромный монстр корчился на земле. Он ревел, выл и вспахивал землю когтями. Ия завороженно наблюдала за агонией своего врага. Что же произошло?..
   Монстр начал затихать, и тут у него окрасилась кровью шерсть пониже груди. Пятно все расширялось, и вот уже из брюха твари показалась рука, сжимающая кинжал. А после в разрезанную дыру вылез, весь в крови и внутренностях, шустрик со странным южным именем.
   Ия смотрела на эту картину, пребывая в глубоком шоке. А парень тем временем, тяжело дыша, огляделся и начал отряхиваться, забрызгивая все вокруг бордовой тягучей кровью.
   Девушка медленно пошла к нему на деревянных ногах. Приблизившись, заглянула в лицо. На лице не было ничего, кроме смертельной усталости и какого-то кровавого ошметка.
   - Ты как это сделал, шустрик? - Спросила Ия непослушным языком.
   Парень поднял на нее взгляд. Секунду смотрел непонимающе, а потом...
   - Я тебе не шустрик! - Рявкнул Вася и со всего маху заехал Ие по челюсти. Отправившись в глубокий нокаут, девушка не успела услышать, как Пупкин пробормотал, ни к кому особо не обращаясь:
   - Используй силу... надеюсь, я правильно тебя понял, Великан.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  5. На осколках Храма.
  
  Ночь. Темнота. И страх вдруг сковывает тело.
  И слышен дикий рык, и я смотрю несмело...
  И в отсветах луны грозит блестящий клык.
  
  О, как же, как же всё осточертело!
  Бояться, прятаться в пещерах и молчать.
  Мне снится зов изогнутого тела,
  Скрежет когтей и смертоносный яд.
  
  Змею нашёл на круче, среди скал.
  Мучимый жаждой, там я выпил яду,
  И яд её мне в сердце проникал,
  И жёг меня, как будто бы в награду.
  
  Хмельной, упал. Мне свет терзал глаза.
  И я кричал. И крик мой, как слеза,
  Скатился эхом по щеке ущелья.
  Там, где упал он, проросла лоза.
  
  Утихла ночь. Ни шороха, ни стука.
  Там я нашёл его и победил.
  Распалась тьмы и ужасов порука.
  С тех пор ночами люд бесстрашен был.
  Лео Массакр
  
   Город был небольшим, как и положено захолустной провинции. Ему нет еще и полувека, даже немного стыдно называть городом такого карапуза. Пятьдесят лет тому здесь можно было найти только реку, пустырь да пару чахнущих деревенек. И немудрено - глупо ожидать кипучей жизни или больших строительств на северной границе самой северной из девяти земель. Было здесь безлюдно, дико, а порой и опасно - граница лицом к лицу стоит со Старой Пущей, дремучим лесным царством, столь же загадочным, сколь и бескрайним. В этом лесу была древняя, первобытная сила, никем не постигнутая, никому не подчиняющаяся. Неизвестно, где берет эта чащоба начало и имеет ли конец. Кто-то говорил, что прошедший ее насквозь окажется в благословенной земле богов, кто-то - что в стране черных демонов. Еще ни один смельчак не прошел Пущу и не рассказал, как оно на самом деле, а на почве неведомого лучше всего растет да крепнет поросль слухов и легенд. Малочисленный люд, издавна живший по соседству со Старой Пущей, почитал ее сильнее, чем любого из Восьмерых Богов. Еще бы - Восемь далеко, высоко, богуют в небесных чертогах, а Пуща вот она - под боком, грознее любого небожителя. Чтобы просто приблизиться к великой чаще, местные проводили целые ритуалы по задабриванию лесных духов. Отдельные ритуалы, чтобы войти в лес, чтобы поохотиться, порыбачить, собрать ягоды, грибы, хворост. Особый комплекс откупных таинств, если надо нарубить деревьев. Неизвестно, было ли духам хоть какое-то дело до этих ритуалов, но людям так жилось спокойнее. Приятно думать, что ты с лесом заодно.
  Но пять с хвостом десятилетий назад, когда Посох Единства получил в свои крепкие натруженные руки мудрый Теритак, любимый народом работник на троне и реформатор, грянули перемены. Теритак не доверял магии и суевериям, его богами были твердые руки и ясная голова, их он почитал больше всего прочего и жрецов именно этих богов искал повсюду. Страна тогда была в бедственном положении - неурожаи казна покрывала неподъемными налогами, люди разорялись, голодали, бунты вспыхивали один за другим. Теритак, спасая страну, на год вообще снял с бедняков налоги, зато обложил повинностями дворянство. Народ начал выкарабкиваться из пропасти, в которую летел последнее десятилетие, но теперь редкая неделя обходилась всего одним покушением на короля - обычно их было больше. Дворянство не хотело терпеть, зрели и перезревали заговоры, заключались альянсы. Теритак вынужденно уступил, восстановил привилегии родовой знати и повысил налоги. Однако тут же провел новую неугодную элите реформу. После голодных лет десятки тысяч людей из черни влачились в долговом рабстве у дворян и купчего люда. Король бросил по стране клич - каждый, кто пойдет обживать пустынные северные земли, будет освобожден от всех долгов и повинностей. Так на границу Старой Пущи стали стягиваться поселенцы. Приезжали поодиночке, семьями и целыми родами. Земли здесь были плодородные, хоть и приходилось пядь за пядью отвоевывать их у лесов. Те, кто умел и любил трудиться, при поддержке короля быстро встали на ноги, бесполезный ранее север в краткие сроки стал мощным экономическим подспорьем страны. Туда все чаще ездили купцы, на местах торговли с северянами разрастались города.
  Этот городок - лишь послед тех больших перемен. Самый северный город всего королевства, и, возможно, всего континента. Конечно, если не считать северо-западных земель, владений того ледяного безумца, но никто не знает, есть ли там города... Когда король покровительствовал переселенцам, их волна катилась мощно, она ударила в Пущу и отвоевала много верст земли. Но так продолжалось, лишь пока был жив король. С его смертью волна захлебнулась, иссякла и откатилась, леса реваншировались и забрали обратно немало исконных владений. Этот город - последний оплот людей, которых забросили на фронт войны с природой и оставили без поддержки. Теритака, к слову, все же убили. На седьмой год правления неугодного монарха сумели отравить. Почти все реформы получили обратный ход. Но север остался. Его пытались обложить налогами, да только люд тут собрался отчаянный. Когда приходили королевские войска, селения пустели. Бежали в Пущу, прихватив пожитки, и ждали там в специально заготовленных землянках. В итоге на них просто махнули рукой.
  Она смотрела на город через витраж из дорогого разноцветного стекла - редкости в этих краях, да и не только в этих. В переливах оттенков город казался удивительным, сказочным. Окон, высоких и узких, в светлице было четыре. Витражи в них были многоцветными, но в каждом преобладал свой оттенок - зеленый, лиловый, оранжевый, фиолетовый. В лучах закатного солнца они загадочно мерцали, заливая круглую светлицу таинственным светом. Хорошо... она любит и тайны, и загадки. В каждой женщине их должно быть немало. Даже если женщина уже разменяла шестой десяток...
  Светлица была обширна, но тесно заставлена. По центру стояла массивная кровать с тяжелым бордовым балдахином. Стол и пара столиков, ширмы, серванты, комоды. Высокие, до потолка, стеллажи, забитые толстыми томами. Вся мебель искусно выполнена из редких пород дерева. На столиках всевозможные склянки, записи и приборы ее нелегкого ремесла. Она сидела в резном кресле черного дерева, больше похожем на трон, у северного окна, и предавалась воспоминаниям. Мысль ее неслась сквозь мутную завесу времени назад - туда, в годы больших трудов, потрясений и перемен их горемычной страны. Туда, где она была двадцатилетней, полной сил, страстей и стремлений девицей. Перед глазами вставало и гордое, мужественное лицо, густые брови, пристальный взгляд, упрямая складка у рта. Эх, мой глупый, глупый король... все-таки ты был неисправимым упрямцем, я ведь говорила, я всегда говорила...
  Учтивый стук вырвал ее из плена печальных воспоминаний.
  - Заходите, - сказала она и закашлялась.
  Тяжелая дверь бесшумно отворилась, в светлицу проскользнули три стройные фигуры в алых мантиях. Лица прятали глухие капюшоны.
  - Вы звали нас, светлая матушка, - почтительно констатировал мелодичный женский голос.
  Она грузно и внушительно повернулась к вошедшим. На голове у нее была массивная медная тиара, похожая на брачный венец. С тиары, наподобие вуали, опускалось множество медных цепочек, что закрывали лицо и ниспадали на грудь. Цепочки тихо позвякивали при каждом движении. На ней тоже была алая мантия, но куда богаче, расшитая узорами, заколотая золотой брошью с огромным рубином. Шумно прочистив горло, она ответила:
  - Быстро слетелись, мои вы шустрые. Да, звала. Заскучали, небось? Поди, последний год только нарядами и прическами занимались, да перед парнями форсили... Пора и серьезными делами заняться...
  Речь прервал новый приступ надрывного кашля. Он сотрясал ее старое тело, вытряхивал остатки сил и последние крохи надежды на выздоровление. Женщины в алом обеспокоенно переглянулись. Стоявшая посередине подалась вперед и быстро, скомкано заговорила:
  - Матушка, ваш недуг... я не верю... мы не верим, что нет никакого средства! Оно должно быть, должно! - женщина умоляюще сложила руки. - Нет ничего неизлечимого, я уверена - лекарство есть, только ждет, пока мы найдем его. Есть другие страны, есть Совет и его мастера-целители, есть, в конце концов, отступники-виталисты! Позвольте, позвольте нам начать поиски, мы соберем всех, мы...
  Повелительно поднятая ладонь заставила женщину затихнуть. Матушка убрала алый платок, которым прикрывала рот. Кровь на алом не так заметна, но темное пятно успели увидеть все. Женщины вновь беспокойно переглянулись. Откинувшись на спинку кресла, матушка несколько раз глубоко вдохнула, восстанавливая силы, и заговорила:
  - Довольно. Я понимаю вашу тревогу, девчоночки, и забота ваша мне приятна. Но рок не обманешь, от него не спрячешься. Я о болезни своей побольше вашего знаю. Будь я годков на тридцать моложе, можно было бы что-то сделать, но ни целители, ни виталисты не вернут мне юность. Пустое это.
  - Но... - приготовилась спорить средняя. Матушка вновь повелительно подняла ладонь:
  - На своем веку я много пожила и много нагрешила. Может быть, теперь провидение воздает по заслугам. Во мне нет ни печали, ни скорби. И хватит об этом. Я давно примирилась со своей долей. К тому же рано меня хороните - не знаю, сколько протяну: может день, может год, но - протяну.
  Средняя женщина понурилась, но даже под капюшоном матушка увидела, как упрямо сжались ее губы. Эх, Велита... я в твои года тоже думала, судьбу легко победить - стоит лишь поднапрячься...
  - И хватит уже мне голову забивать, - сварливо промолвила она. - Я вас собрала для другого. У нас под носом странные дела творятся. Эфир волнуется. Я чувствовала давление духовной энергии. Вчера на севере, точного места не скажу, где-то недалеко от опушки, пробудилось нечто. Пробудилось, или, быть может, родилось - не знаю. Но там, где раньше ничего не было, я почувствовала что-то неведомое, опасное и... голодное! Потом оно скрылось от моего внутреннего взора, но сегодня я почувствовала это... существо вновь. Оно приблизилось, приблизилось верст на пятьдесят, оно вышло из леса. Я почувствовала всплеск яростной и дикой силы. Оно гневалось. И там же я ощутила взрыв другой энергии - вроде как человеческой, но тоже какой-то странной, необузданной, что ли... И потом - тишина. Ни следа, ни отголоска.
  Женщины в алом снова тревожно переглянулись. Теперь заговорила крайняя слева:
  - Светлая матушка, вы думаете, это как-то связано с... с событиями на юге?
  - Я много чего думаю, да только ничего путного выдумать не могу, - недовольно ответила матушка. - Я говорила со своей сестрой с юга. У них дела все хуже и хуже, эта язва растет и набухает. Уже две наши южные девочки, причем не из слабеньких, пропали там, как ни бывало. В Марвеоне говорят, Гикторий III отправил целое войско, и с концами. Войско вошло в аномалию, но не вышло. Огромная толпа народу как будто растворилась! Говорят, там был отряд опытных магов, больше того, туда отправили Сизокрылых, а командовал какой-то тамошний герой! Но ни маги, ни герои не помогли - язва проглотила их всех и не подавилась.
  - Но матушка, - вновь подала голос Велита, - ведь там все начиналось точно так же! Всплески энергии, которую никто не мог прочесть, на пустынных землях. Неужели у нас появилась своя язва?
  - Не спешите. Такое маловероятно. Сестра с юга посмотрела образ, их язва появлялась по-другому, да и энергетическая вязь отличается. К тому же то, с чем столкнулись мы, старше. Лет десять тому я уже чувствовала нечто подобное, но тогда было слабее и дальше, тогда это существо не покидало леса и быстро исчезло или уснуло.
  На этот раз заговорила крайняя справа - тихим вкрадчивым голосом она осведомилась:
  - Но ведь наверняка мы знать не можем, не так ли?
  - Именно, - сурово подтвердила матушка. - Для этого я вас и собрала. Вы, девочки - лучшие из северного крыла нашей семьи. Одна из вас вскоре станет моей преемницей. Да что там, вы и сами знаете... Только вам могу это доверить. Я хочу понять, с чем мы имеем дело. Отправляйтесь на север. Я дам вам образы, на месте найдете искомое по остаточным следам. Надеюсь, что найдете. И, заклинаю, будьте осторожны! Могу я рассчитывать на вас?
  -Каждая Алая Вдова отдаст за вас жизнь, светлая матушка, - с достоинством ответила за всех Велита.
  - Пусть лучше каждая Алая Вдова сохранит за меня жизнь. И прежде, чем отправиться в путь, передайте всем, пусть узнает каждая! Передайте - все должны быть настороже, готовы встретить любую беду. А беда придет, мои старые кости чувствуют ее близость. Они никогда не врут. Идите, передайте всем, передайте, что так сказала я, Ведьма Севера!
  Женщины скрылись с тихим шелестом. Она вновь посмотрела в окно. Город по имени Кривой Корень жил, она чувствовала его спокойное, мирное дыхание. Этот мимолетный мир, долго ли он продлится?..
  
  ***
  
  Волны адреналина понемногу отпускали. Власть дикой силы, замещавшей сознание, сходила на нет. Вася поднял к глазам ладонь, заляпанную чужой кровью. Пальцы слегка тряслись, дрожь не унималась.
   Тогда, очнувшись в брюхе монстра, он почти не соображал, что происходит. Но в затуманенном разуме царила одна яркая, властная мысль: "Режь!" Возможно, Великан как-то закрепил ее магически, или же мозг в опасной ситуации вцепился в единственную возможность выжить. В любом случае, Вася не растерялся, а начал прорезать путь к спасению. Тут оно и началось - сражение, в котором он обязан победить. Битва с тугой плотью сожравшей его твари, с удушливыми судорогами, с безудержной паникой... а потом - свет, последний рывок и жадный, надрывный вдох. Свежий, прохладный и сладкий, невероятно сладкий воздух до распирания наполняет легкие...
   Выбравшись на свет, он первым делом захлебнулся кашлем. Потом подвела кружащаяся голова - парня понесло, он зашатался, как пьяный, и чуть не упал. Только после этого получилось как следует осмотреться. Позади дергалось в последней агонии чудовище, или таши, как назвал его чародей. Пронеслась бредовая и абсолютно неуместная мысль, что в своем мире его бы затаскали по судам "зеленые" - убил такого редкого зверя! Изба разрушена, бездыханные тела разбойников валяются неподалеку. У развалин он заметил рыжую разбойницу. Как там ее зовут... ох-х, как же мутит...
   Парню было очень худо, голова раскалывалась, мысли разлетались испуганными воробьями. Он с вялым интересом смотрел, как неуверенно, резкими, почти судорожными шагами подходит к нему девушка.
   - Ты как это сделал, шустрик? - Спросила Ия не своим голосом. Лицо бледное, голос дрожит. Растеряв задиристость, юная разбойница впервые напомнила самую обычную девушку, как их привык представлять Вася. Но парня неожиданно захлестнула ярость. Совсем как тогда, при первой встрече с чародеем, когда Вася разогнал призрачное блеющее стадо, - мгновенная вспышка слепого, неконтролируемого гнева. Эта вспышка словно снесла все преграды, мешавшие первобытной агрессии. Парень удивленным взглядом проводил кулак, что размашистым дугообразным движением вписался девушке в подбородок. Ия рухнула, как подкошенная.
   - Используй силу... надеюсь, я правильно тебя понял, Великан, - зло сказал он.
  Но после этого гнев отступил, поднялось недоумение. Что это с ним? Вася словно со стороны наблюдал за собой и ходом собственных мыслей. Моральные принципы, впитанные парнем с материнским молоком, запрещали бить девушек. Запоздало проснулся стыд. Проснулся, не понял, зачем его разбудили и снова уснул. Да уж, гостевание в брюхе трехметрового монстра выкидывает из головы все лишнее. А в деле выживания мораль, как ни грустно, попала под категорию "лишнее"... Вася еще не до конца пришел в себя, размышления шли странные - какие-то циничные и не по ситуации спокойные. А где-то там, на границе чувств и разума, довлела чуждая воля. Она нашептывала, что делать, и сопротивляться внушению не было ни резона, ни желания. Отвернувшись от девушки, Вася двинулся к мертвому таши. Он не испытывал страха или отвращения, только холодную нацеленность. Орудую кинжалом, парень, еще больше измазавшись бордовой липкой кровью, вырезал заветное сердце. Оно было объемным и тяжелым, удивительной для внутреннего органа расцветки - не однородным, а словно переливалось всеми оттенками радуги. Должно быть, именно в нем сосредоточилась дикая звериная магия таши.
   Когда закончил с сердцем, направляющая воля исчезла. Вася окончательно пришел в себя. И тут же остро пожалел об этом. На него разом обрушилась страшная усталость и потрясение. Парень старался не смотреть в сторону убитых разбойников, но глаза поворачивались туда против воли. Смерть... за последнее время он не раз сталкивался с ней нос к носу. Но всегда каким-то чудом удавалось разминуться. А вот им... не удалось. Он прожил с ними неделю. Что говорить, его первые знакомые явно были не лучшими представителями этого мира. Однако и не худшими тоже. Хряк с сыновьями были глупы, ограниченны, озлоблены. Но наверняка такими их сделала жизнь, они просто не знали, что можно по-другому! И, по чести, для своих огрубевших душ разбойники были весьма добры к Пупкину. И вот сейчас лежали, мертвые и изуродованные. К горлу подступил неприятный ком.
   Тут парень вспомнил об Ие. Досадуя, Вася поспешил к девушке. Какой черт дернул его ударить так сильно? Хотя парень догадывался, какой. Ия не шевелилась и не дышала. Чувствуя неприятную беспомощность, Вася бестолково хлопал ее по щекам и безрезультатно пытался растормошить. Нужна была первая помощь. Васины знания о том, как приводить людей в чувства, сводились к увиденным в фильмах приемам. Точнее, одному конкретному приему. Невольно краснея, парень приподнял голову девушки. У той на лице было удивленно-расслабленное выражение, рот слегка приоткрыт. Мелькнула неуместная мысль, что Ия довольно красива, когда лицо не искажают злобные гримасы. Набрав побольше воздуха, он накрыл ее рот своим, делая искусственное дыхание. Губы девушки оказались теплыми и удивительно мягкими для злой колючки, какой она представлялась Васе. Тут она застонала. Парень подпрыгнул, как ошпаренный, отскочил и для верности немного отполз на четвереньках. Девушка открыла глаза и тут же поймала взглядом Васю. Тот попытался принять непринужденный вид, что, стоя на карачках, далось непросто.
   - Ты как, нормально? - неуклюже спросил он.
   Ия не ответила. Ее взгляд перешел с Васи на монстра, потом на убитых родственников, да так там и остался. Лицо девушки застыло, обернувшись неподвижной маской.
   Вася плохо разбирался в женских эмоциях, но тут не нужны были глубокие знания психологии. Ия, конечно, здорово раздражала парня, но за эту неделю он в какой-то мере привязался к ней, как и к Хряку с сыновьями. Все же в целом мире они были его единственными знакомыми, и после голодного лесного одиночества даже такое общество было приятно... Сейчас Вася решил, что должен как-то подбодрить девушку, помочь справиться с горем. Он начал прокучивать в голове слова, которые уместно сказать в такой ситуации. Память услужливо предоставила широкий выбор реплик из драматичных голливудских фильмов. Парень открыл рот... и снова закрыл. Тошнотворно-приторный пафос этих фраз отбивал желание их произносить. Они звучат слишком по-киношному. Ия, конечно, не знакома с Голливудом, но можно ли ободрить человека такими пустыми выученными фразами? Нужно что-то душевное, искреннее, вот только что...
   Ничего не придумав, Вася решил действовать по-другому. По-настоящему лечит горе только время, а время надо чем-то заполнить. Если человеку плохо, нужно занять его делом, чтобы не было времени тосковать.
   - Ну, хватит туда смотреть, - сказал он, со стыдом чувствуя, что ломкий, дрожащий голос звучит совсем не мужественно. - С этим ничего не сделать, чудо еще, что мы живы...
   Ия оторвала взгляд от трупов и посмотрела на парня все таким же пустым взглядом. Вася смутился, но продолжил:
   - Некогда нюни распускать, надо действовать быстро. Мне нужен мой порт... э-э... сундук. Я знаю, ты его где-то спрятала, принеси, принеси прямо сейчас, он нам сильно поможет.
   Ия, к его радости, не стала уточнять, почему это нужно действовать быстро и чем портфель им поможет. Она просто поднялась и пошла к лесу. Парень проводил ее взглядом, потом тряхнул плечами и с нарочитой бодростью сказал в пустоту:
   - Ну, а грязная работа за мной.
   За следующие полчаса Вася не раз успел подумать, что взял на себя слишком много. И с чего это он решил повыпендриваться? Не для него роль сурового героя, выполняющего самую трудную работу... Похороны Хряка и сыновей оказались со всех сторон нелегким делом. Взяв в сарае лопату, он рыл могилы в сырой, пронизанной корнями земле. Получалось плохо и медленно, он иступлено бил лопатой в твердую почву, рубил корни, дробил камни. Мутный полог закрывал глаза, он понимал, что плачет, но лишь продолжал яростно крошить землю. Закончив, парень долго не мог решиться подойти к телам. Конечности отказывались слушаться. Наконец, с трудом заставляя себя двигаться, он провел исконный ритуал упокоения, засыпал могилы землей и положил сверху приметные камни. Слезы разом высохли, будто похоронил их вмести с погибшими. Потом долго пытался унять дрожь и успокоиться.
   - Соберись, - втолковывал себе парень. - Некогда раскисать. Все умирают, только кто-то позже, а кто-то раньше. Главное, ты жив. Соберись...
   Так он и сидел спиной к могилам, пытаясь овладеть собой, когда из леса показалась Ия.
   Девушка шла резким шагом. Подойдя, она внезапно швырнула портфель. Вася, вскинув руки, еле успел поймать. Осторожно выглянув из-за рюкзака, он посмотрел на Ию и понял, как глупо было волноваться за ее психическое состояние. Ни следа слабости, горя или растерянности. На лице вновь хищное, агрессивное выражение.
   - Ты уходишь? - то ли спросила, то ли заявила Ия.
   - Конечно... - с заминкой ответил он. - Чего я тут забыл, одни развалины остались...
   - Я с тобой, - оборвала его девушка. Вася воззрился с немым удивлением.
   - Я тоже ничего здесь не забыла, - резко сказала она, не глядя на парня. - А ты без меня за первым поворотом сгинешь. Я хочу узнать, кто ты и почему ничего не помнишь. Жалко будет, если помрешь раньше.
   - Но ты же здесь всю жизнь прожила, - неуверенно заметил Вася. Он не знал, нравится ли ему идея путешествовать с этой раздражающей особой. - Есть же у тебя в округе знакомые. Наверняка кто-нибудь приютит, поможет.
   - Нет, - отрезала Ия. - Не хочу всю жизнь прожить наседкой. Люди много интересного рассказывают. Говорят, на берегу северного океана правит король, которому больше трех веков. Говорят, на юге братство крылатых рыцарей ищет храбрецов, готовится к войне с нечистью. А еще говорят, где-то на западе прячутся чудодеи, что умеют воскрешать мертвых. Пора посмотреть, врут люди или нет.
  
   ***
  
   Из сбивчивых рассказов Ии трудно было составить цельную картину, но после долгих и настойчивых расспросов Васе это удалось.
   Страна, в которой он оказался, называется Лавалия. Большую часть Лавалии занимают дремучие леса, топкие болота, обрывистые косогоры. Почвы здесь богаты, но земледелием заниматься сложно. Дикая растительность, как и люди, высокого мнения о плодородии здешней земли. Сорная зелень растет куда быстрее хозяйственных культур, она бесстрашна, агрессивна, а главное - неистребима. Так что местное земледелие - непрекращающаяся война с природой.
   Лавалия - королевство единое, но поделенное на девять земель. Восьмью правят князья, не подчиняющиеся никому, кроме короля. Девятая земля - вотчина монарха. Интересно, что королевского рода, как такового, не существует - короля выбирают. Происходит это довольно оригинально. Раз в десять лет проходит Восьмиглавый Сбор. Это собрание всех княжеских родов, включая королевский. На Сборе текущий король торжественно отрекается от власти и кладет Посох Единства - символ божественной власти, на алтарь Восьми Богов. После этого восемь первых жрецов кидают жребий, оставляя решение на божий суд. Род, которому выпадает жребий, объявляется благословленным и на десять лет обличается королевской властью. Посох Единства дается не конкретному лицу, а всему роду, поэтому горе стране, если король, не имея наследников, умрет до окончания срока правления. Тогда неминуемы кровавые распри, в которых участвует уже не только королевский род, но и все иные князья - каждый желает протолкнуть своего ставленника.
   Нынешний король был древним стариком. Его род почти столетие ждал своего срока: девять раз жребий обходил их стороной. И, наконец, желанный час пробил. В народе говорили, что королю давно бы уже пора умереть, и он живет только на злорадном упрямстве. Хочет сполна вкусить власти, которой дожидался испокон веку, насладиться покорностью тех, перед кем всю жизнь гнул спину, да только этим еще и дышит. А страной в основном управляет старший сын, тоже уже давно тронутый сединой.
   О других странах Ия ничего не знала. Также она не имела представления о Храме, о войнах за освобождение магов, да и о самих магах могла поведать только деревенские небылицы. Вася злился, но поделать ничего не мог. Хорошо еще, хоть про свою страну что-то знает - Хряк не мог рассказать даже этого. Очевидно, Ия была куда любознательнее своих покойных родственников...
   Возможно, Вася и получил бы больше информации, имей возможность формулировать вопросы конкретно. Однако он, притворяясь потерявшим память, не мог просто взять и спросить: "Что ты знаешь о маге Великане, Всемирной войне и карателях?"
   - Маги... они ведь очень опасны, - юлил парень. - Если объединятся, смогут легко захватить страну, может, даже не одну. Должен же быть какой-то противовес, что-то, что их удерживает от захвата власти?
   - Зачем магам власть? - упорно не понимала намеков девушка. - Они себе сами что угодно наколдуют. А противовес - от стрелы в сердце кто угодно помрет, даже колдун, только наконечник надо серебряным сделать.
   Вася лишь морщился. Ничего, дойти бы до очага цивилизации, там вынюхает все, что нужно. Вот только дороги до ближайшего города Ия тоже не знала. Она могла только указать примерное направление. Вася мрачно размышлял, насколько же глухое средневековье царит в этом мире. О том, что происходит за околицей, люди знают только по слухам, вот дикость... Хотя, думал он, было бы у нас иначе, не будь телевизора и Интернета? Большинство, наверное, ради расширения кругозора и не почесалось бы...
   Они шли уже десять дней. Надежды добраться до города за день-другой разбились, растеклись по огромным пространствам Лавалии. Эти земли были, по Васиным меркам, очень слабо заселены. За все время пути им лишь дважды встречались селения. Первый раз - хутор из трех домов, и второй - небольшая деревня. Жители на удивление спокойно относились к странной паре путешественников. Чтобы удовлетворить их любопытство, хватало простенькой истории об умерших от болезни родителях и родственниках в городе. Тем более что Васю и Ию принимали за брата и сестру смешанных кровей: у нее были по-западному карие глаза, у него - черные волосы. Оба раза они без проблем находили ночлег и получали бесплатную(!) еду.
   Чтобы избежать лишних вопросов и подозрений, Вася принял ряд мер, связанных с маскировкой. Еще там, на развалинах хаты, он нашел полуразбитый сундук с ворохом одежды. Некоторые вещи (очевидно, принадлежавшие Крыну) оказались ему впору. Портфель он спрятал в объемный мешок из грубой ткани, туда же отправился кинжал лунного серебра и сердце таши, которое парень предусмотрительно обернул листьями лопуха. Вася очень боялся, что сердце, как и любая органика, начнет быстро портиться; каждый вечер он придирчиво оглядывал ценный трофей, ища признаки разложения. Однако сердце могучего монстра и не думало гнить, даром что погода стояла жаркая.
   Путешествие с Ией вызывало у него двоякие чувства. С одной стороны, с ней он чувствовал себя увереннее. Не было тоски, вызываемой одиночеством, да и вообще как-то спокойнее, когда рядом человек этого мира. Огромным плюсом было умение Ии охотиться и готовить дичь, пользоваться огнивом, находить воду и селения. А еще можно было исподтишка любоваться, как она потягивается или расчесывает грубым гребнем густые волосы.
   Но, с другой стороны, характер недавней разбойницы оставался большой проблемой. Вообще тот удар, за который теперь парню было стыдно, похоже, каким-то образом вправил девушке мозги. Или же она просто была впечатлена Васиным явлением из брюха чудовища. В любом случае, Ия больше не придумывала ему кличек и не вредила. Однако она постоянно пробовала Васино терпение на прочность. Нужную информацию парню приходилось выуживать из целого потока подколов, насмешек и грубостей. Ия страдала резкими перепадами настроения, с почти милого общения резко срывалась на откровенное хамство и всячески вгоняла Васю в ступор своей непредсказуемостью. Пару раз она до того доводила парня, что тот грозился уйти один. Эта угроза почему-то действовала. Но Вася знал, что девушка нужна ему гораздо больше, чем он ей и обещаниями покинуть ее не злоупотреблял.
   - Город! - Звонко воскликнула девушка, вырвав Васю из тяжелых дум.
   Приглядевшись, он увидел на горизонте какую-то темную полосу. Большего парень своими близорукими глазами увидеть не мог, но у Ии зрение было куда острее. Впереди раскинулся долгожданный город.
  
  ***
  
  Радость омрачали некоторые соображения, которые не давали парню покоя все десять дней путешествия.
   Каждый вечер, когда Ия засыпала, а засыпала она, по Васиным меркам, очень рано - часов в восемь-девять, он начинал колдовать. По крайней мере, так парень предпочитал называть свои занятия. Вася выполнял упражнения, которые показал ему Великан. Упражнений было довольно много, все они на первый взгляд казались незамысловатыми, но на деле требовали уймы усилий. В основном это были приемы, требовавшие колоссального напряжения образного мышления. К примеру: запомнив окружающий ландшафт, мысленно встать и побродить вокруг собственного тела; удержать в голове сразу несколько развивающихся, сюжетных образов; воспроизвести весь путь, пройденный за день, а затем сжать его в кулаке; попытаться представить бесконечно большое и бесконечно малое; полностью остановить внутренний диалог и смешать восприятие с окружающим пространством. Все это сопровождалось и некоторыми физическими тренировками - особыми позами, пассами, дыханием с меняющимся ритмом.
   Вася любил мечтать, да и воображение обделен не был, но обычно это получалось как-то само собой. А подчинять фантазию разуму, представлять строго определенные вещи по непонятной причине оказалось мучительно трудно. Тело невольно реагировало на усилия ума, и после нескольких часов таких тренировок парень изнемогал и буквально обливался потом. Тем не менее, каждый вечер он нетерпеливо ждал, когда спутница уснет, и с жадностью приступал к тренировкам. Трудности не пугали, ведь эти мытарства приближали его к двум заветным желаниям: стать магом и вернуться домой.
  Чародей говорил тогда: "Пока даже мне не ясно, насколько ты талантлив, как маг. У тебя, как у любого землянина, весьма посредственное энергетическое тело. Но духовная энергия - адаптивный субстрат. Под небом моего измерения, в постоянном резонансе с эфиром, твое тщедушное энерготело быстро раскачается до природного максимума. Где-то за полгода, полагаю. Конечно, если верно составить программу развития. Но за эту часть я ручаюсь, от тебя потребуется лишь одно - усердие.
  Безусловно, великим магом не стать без таланта, подлинные глубины магии - удел гениев. Однако запомни - в примитивном накоплении могущества гений обычно проигрывает упрямому, трудолюбивому бездарю. К примеру, главная боевая мощь магов - не искусники, умеющие ткать светлых духов из снов младенцев, а незамысловатые трудяги, что знают от силы заклинаний тридцать, половину из которых применяли раз в жизни, и то чтобы сдать экзамен в Совете. Зато они могут жахнуть чем-нибудь простым, но мощным, жахнуть раз пятьдесят подряд и оставить от орды врагов... ну разве что аппетитный аромат жареного мясца.
  - А разве нельзя совмещать? - спросил тогда Вася. - Ну, я умею в виду, быть трудолюбивым гением...
  - Разумеется, кто же тебе запретит? - усмехнулся чародей. - Но талант, как и любое богатство, достающееся задарма, несет величайшую опасность. Имя ей - праздность. Встречал ли ты отпрысков знатных семей? Многие из них подобны бабочкам: так же беззаботно порхают, прожигая жизнь. Вкушая прелести бытового рая, они забывают реалии мира, не учатся риску и борьбе.
  Ты удивишься, но талантливые маги - те же бабочки. Они с лету делают то, на что у никчем уходят годы тренировок. Их носят на руках, им завидуют, восхищаются удивительным талантом. А теперь ответь: зачем им вообще к чему-то стремиться? Зачем искать пределы, раздвигать границы, зачем бороться? Они уже выше большинства. Им нет соперников. Так одаренные теряют себя и отдаются праздности - мерзкому паразиту. Единожды прикормленный, он набухает, раздувается и высасывает их до дна. Конечно, потом они видят, как бесталанные трудяги карабкаются выше и выше, оставляют их далеко позади. Но паразит шепчет: "Закрой глаза, не смотри на букашек. Тебе лишь стоит захотеть, и за один шаг покроешь больше, чем они за всю жизнь". А самое страшное - паразит прав! Они действительно добились бы большего, если бы приложили свой максимум усилий. Но равнять потенциал и реальность - как строить дом не из дубовых бревен, а из кучки желудей. Война обнажает эту истину. Талантливый лентяй может выдумать много причин, почему проиграл поединок... только придумывать придется по дороге в Ад!.."
  Вот поэтому Вася и тренировался с остервенелым упорством. Но его все время точил червячок сомнения. Он опасался, что в городе найдется колдун или, еще хуже, каратель. Ия, конечно, ничего не знала о Храме, можно предположить, что на эти земли его власть вообще не распространяется. Но все же как-то боязно... А настоящий каратель или маг может заметить Васины тренировки, и тогда его судьба будет висеть на волоске... И все же он тренировался. Сейчас у его мытарств была определенная цель. Великан сразу же развеял Васины надежды на быстрое овладение силами стихий и тому подобное:
  "Конечно, после месяца занятий ты не приноровишься контролировать беснующихся духов или заклинать грозы. Главная для тебя задача - научиться собирать энергию. Когда начнешь осязать эфир, придет время создать куб. Куб - это единица оперативной магической энергии. Чем больше кубов ты можешь обработать, тем больше магии тебе подвластно. Конечно, можно колдовать и не обрабатывая кубы. Но эффективность такого чародейства будет, хм... Вот представь: твои заклинания - это семена. Творя заклятие, ты сажаешь семя. Чтобы оно взошло, нужна основа жизни - вода. И неподалеку как раз есть источник - эфир. Перед тобой стоит выбор - либо бегать к источнику и собирать воду горстями, либо построить ирригационную систему... есть еще вариант помочиться, но о совсем уж грустном не будем. Так вот, кубы - это ирригационная система, чтобы поить жизнью не одно семя, а целое поле. Полагаю, выбор очевиден. А теперь я расскажу тебе, как создать куб..."
  Куб создать у Васи пока не получалось, не получалось у него даже почувствовать эфир, но определенные успехи были. Упражнения со временем давались все лучше, иногда накатывали странные ощущения - к примеру, он чувствовал вкус цветов, вдыхая их аромат, а один раз увидел Иену злость - во время ссоры ему привиделось, что воздух вокруг спутницы потемнел, а глаза ее полыхнули пурпуром.
  
  ***
  
   Уже некоторое время шли по равнине. По обе стороны дороги волновались настоящие моря золотой ржи. Пахло землей и навозом. Их все чаще обгоняли, поскрипывая, большие телеги, запряженные лохматыми толстоногими лошадьми. На дороге теперь постоянно встречались перекрестки и ответвления, ведущие к многочисленным селам и деревням.
   Когда путники приблизились к главным воротам, солнце уже стремилось к полоске леса на горизонте. Подойдя, оба невольно замедлили шаг, испытывая волнующее чувство значимости момента. Вася, наконец, вплотную приблизился к возможности попасть домой, он готовился смело и решительно действовать, чтобы этой возможностью воспользоваться. Ия же впервые видела большой город, и он казался ей вратами в новую, полную удивительных вещей, жизнь.
   Ворота охраняли. Возле каждой створки стояло по двое плечистых стражников, побряцивающих кольчугами и тяжело опирающихся на копья. Сейчас они лениво переругивались с дюжим мужиком, сидящим на длинной подводе, забитой пузатыми бочками:
   - Ну и что, что я тебя знаю, Тишак? - долетел до Васи флегматично-насмешливый голос. - Вот именно что знаю, как облупленного. Знаю, что ты за бутыль хоть сараманцев в город пустишь.
   - Да ты язык свой вонючий знаешь куда засунь?.. - злился мужик. - Я против народа никогда не пойду. Да я за народ... знаешь что? Последнюю рубаху отдам, вот! Я сам - народ!
   - Вот что, народ, ты кончай трепаться, а показывай, давай, что в бочках.
   - Не дури! - свирепел Тишак. - А то не знаешь, что в моих бочках! Рыба там, ры-ба!
   - Это ты говоришь, что рыба, - посмеивался старший стражник - грузный седеющий мужик, у которого помимо копья имелся короткий меч. - А нам откуда знать? Может, тебе Алые Вдовы бутылку сунули, и теперь в каждой бочке по ведьме. Показывай, давай...
   - Ах ты!.. - задыхался мужик. - Да ты... да я... Да шел бы ты... к жене своей! Долговато на посту стоял, коль в бочках бабы мерещатся!
   Стражники откровенно захохотали. Старший побагровел.
   - Ладно, проезжай давай, - поспешно дал он добро, косясь на подчиненных. - Только смотри у меня! Поменьше пьяный по ночам шатайся. Я тебе про ведьм не просто так говорю. Слухи разные ходят...
   - Слухи у него, - раздраженно отмахнулся Тишак. - Ты кто, страж или бабка-сувошница? То-то же. Вот и разбирайся, откуда слухи идут, а не до народа домогайся.
   Народ победно тряхнул патлатой бородищей, тронул задремавшую было лошадь и скрылся за воротами, побулькивая пузатым грузом.
   Вася и Ия пошли следом, стараясь не привлекать внимания. Но они его, разумеется, привлекли.
   - Эй, добрые люди! - окликнул их старшина, любопытно подавшись вперед. - Что-то я вас в городе раньше не видел. По какому делу?
   Ия уже открыла было рот, собираясь сказать что-то резкое, но Вася нервно ткнул ее локтем и с размаху выложил главный козырь - историю о несчастных сиротах, ищущих дальнюю родню. На простодушных стражников небылица произвела сильное впечатление.
   - Проходите, ребятки, - покровительственно прогудел старшина. - И, покуда родных не найдете, чуть что - сразу ко мне. У нас в городе сирот в обиду не дадут.
   Они уже проходили между могучих дубовых створок, когда вслед запоздало донеслось торжественное:
   - Добро пожаловать в Кривой Корень!
   Когда вошли, сразу пахнуло выпечкой, лошадьми, помоями, выделанными кожами - множеством почти не знакомых Васе запахов. Строения стояли все такие же деревянные, но щедро украшенные орнаментом. Резные ставни, дверные ручки, искусно выполненные флюгеры. Вдалеке изумляли Ию величавым видом двухэтажные дома. Со всех сторон неслись голоса: размеренные и торопливые, визгливые и басовитые, мужские, женские, детские. Тысячеликое существо по имени Кривой Корень жило и повсюду - в облике, звуках, запахах, - повсюду чувствовалось его дыхание.
   - Хэй!
   Вася вздрогнул: сверху упала густая тень. Прислушиваясь к ощущениям, вызванным городом, он чуть не наткнулся на загородившую проход телегу. Телегу, полную пузатых дубовых бочек. С края подводы свешивался мужик, недавно ругавшийся со стражей. Из-под косматых волос и всклоченной разбойничьей бородищи хитро поблескивали глаза неопределимого цвета. Вася отступил, невольно оглянувшись на пост стражников - вид у мужика был угрожающий. Ия быстро сунула руку за пазуху, поближе к ножу.
   - Но-но! - хохотнул мужик. - Экие вы резкие. Вижу, вам поперек пути не становись.
   - А что тогда встал, раз видишь? - Вызывающе спросила Ия.
   - Ух ты какая - сразу в бой, - пуще прежнего развеселился мужик. - Где ж это таких боевых красавиц выкармливают? Я бы в те места наведался на денек-другой.
   Ия открыла рот, закрыла. Потом снова открыла и снова закрыла. Похоже, ее впервые назвали красавицей, и она совершенно не представляла, чем в перебранке крыть такой козырь, как комплимент. Мужик довольно скалился, наблюдая за ее реакцией. Вася, очнувшись, решил разрядить обстановку:
   - А вы кто? Вам от нас что-то нужно? - вежливо спросил парень.
   - Да нет, нет, Восемь вас спаси! Ничего мне не надо. И нечего "выкать", я тебе не... - мужик быстро огляделся. - Не дворянская морда, - добавил он, понизив голос и заговорщически подмигнув.
   - А-а.. - недоуменно начал Вася.
   - Меня Тишак кличут, - не дослушал мужик.- Услышал я, как наши кастрюлеголовые к вам прикопались, вот и остановился послушать. Кровопивцы... все б им к народу приставать, ни разу не было, чтоб дворянина остановили... В общем, послушал я вашу историю. И знаете, что? Старшой тот еще чурбан, но в одном прав. У нас сирот в обиду не дадут! Залезайте на телегу, ребятня, свезу вас к одному постоялому двору, там хозяин мой знакомец. Он вас на пару дней за так приютит, а потом, как родню найдете, рассчитаетесь.
   Вася с Ией переглянулись. Оба не верили в бескорыстную доброту.
   - А тебе какой с этого прок? - враждебно спросила девушка.
   - Прок? - удивился Тишак. - Да доброе дело сделать всегда приятно. И народ, знаете, друг за дружку горой стоять должен. Сегодня я вам помог, завтра - вы мне.
   После этих слов у ребят отлегло от сердца. Они, не сговариваясь, поняли, что странное поведение мужика объясняется дальновидной практичностью. Он хочет оказать мало затратную услугу, чтобы впоследствии, при удобном случае, потребовать в уплату долга гораздо больше. С невольным уважением поглядев на хитрого комбинатора, прячущегося за личиной деревенского простака, Вася и Ия полезли на телегу.
   Хитрый комбинатор непринужденно болтал, ничем не выдавая зловещие козни, которые, несомненно, лелеял. Как оказалось, хозяин гостиницы, в которую он вез ребят, был не просто его знакомым, а хорошим другом. И терять время, чтобы к нему заехать, не придется - Тишак и так ехал туда сбывать рыбу. Сам Тишак был потомственным рыбаком и в жизни руководствовался главным правилом - "хорошо поработал, хорошо отдохни". Насколько хорошо он работал, судить было трудно, а вот как отдыхал, стало понятно после пяти минут езды по главной улице Кривого Корня. Подвода с рыбой мгновенно стала центром внимания. Со всех сторон неслись крики. Брани и приветствий было примерно поровну. Приветствовали в основном удалые мужики со следами приверженности второй части главного правила Тишака - синяками, выбитыми зубами, заляпанной одеждой. Бранились же приличного вида барышни за сорок, на которых лежала печать острого неприятия всего, что было связано с Тишаком и его правилами.
   К гостинице приехали быстро. Это был двухэтажный дом, раскрашенный в пестрые, приметные тона и имеющий вывеску, больше похожую на рыцарский герб - крест-накрест нож и баранья нога над кроватью с горкой подушек.
  Пока Тишак и его пассажиры спускались с телеги, дверь гостиницы отворилась. Понять, кто выходит, удалось не сразу - первым в дверном проеме показалось пузо. Вася заворожено смотрел на огромное брюхо, которое выдвигалось, выдвигалось, становилось все больше, внушительнее. Казалось, ему не будет конца. Но вот вслед за величественным животом куда более скромно и непритязательно показался его обладатель. Это был дебелый мужик с красным лицом, обширной плешью, огромными ручищами и великолепными, лихо закрученными усами. Несмотря на седину, тронувшую усищи, и непропорционально большой живот, вид мужик имел молодцеватый. Растопытив руки, он исподлобья посмотрел на удалого рыбака глубоко посаженными глазами, еще больше покраснел и вдруг начал раздуваться, достигая просто ужасающих объемов:
  - ТИШАК! - гаркнул он так мощно, что, казалось, земля загудела под ногами. - Я кому говорил, рыбье ты рыло! Еще раз увижу, в твою же поганую бочку засолю, как последнюю щуку!
  - Ах ты гоголь залетный! - радостно завопил в ответ Тишак, с готовностью закатывая рукава. - Да в соленой щуке больше проку, чем в ином толстопузе!
  Взревев, он кинулся на толстяка, который, набычившись, ждал, сжав кулаки. Когда пальцы рыбака почти сомкнулись на вороте его рубахи, толстяк рванулся вперед и со всей силы пихнул Тишака пузом. Не ожидавший такого агрессор картинно рухнул навзничь, задрал ноги выше головы и чуть не перекувыркнулся.
  На этом побоище закончилось - Тишак остался лежать, лупя кулаками по земле и сотрясая пространство истошным хохотом. Толстяк вторил, согнувшись, совсем уж побагровев и звучно хлопая ладонями по животу. Потом он подал руку, помог Тишаку встать, и дачуны крепко обнялись, хлопая друг друга по спинам.
  - Тишак, блудный черт, я уж думал, тебя раки схарчили!
  - Э-э, гляди, меня схарчишь! Ты как такое пузо отрастил? Проглоти меня Мокрош! В прошлый раз оно было меньше самое малое раза в два.
  - Это не пузо, запомни, это - авторитет! Меня в городе в два раза зауважали, пока ты там раков воевал.
  - Ты авторитет-то втягивай, когда рубашку надеваешь, а то не сойдется...
  Вася с Ией, разинув рты, безмолвно наблюдали за удивительной сценой. Наконец Тишак вспомнил о них:
  - Да, ребятня, этот вот боров - Потыг, мой заклятый друг. Слушай, авторитет, сироты эта мелкотня, родню ищут, приюти их на время, потом сочтетесь.
  Потыг, прищурившись, цепко оглядел ребят взглядом, в котором сразу чувствовалась деловая хватка:
  - Приючу, приючу. Но боги с ней, с денюжкой, кто его знает, найдут родню или нет. А я дармоедов не люблю. Пусть поработают на мое хозяйство, тем и рассчитаемся. У меня как раз работник к мамке в деревню просится.
  Васе не понравился взгляд, которым мерил их Потыг. Казалось, его поросячие глазки смотрят, как на скотину, сразу прикидывают, сколько потянут, чем нагрузить, сколько потратить на корм, чтобы не продешевить. Да, отличие этого крепкого дельца от беззаботного Тишака улавливалось с первого взгляда. Но делать было нечего, Вася уныло смирился с мыслью, что в ближайшие дни вновь придется отрабатывать еду. В своем умозрительном плане действий он жирно подчеркнул первый пункт: "продать сердце таши". Нужно получить деньги, чтобы хоть какое-то время не зависеть от ушлых барыг.
  Внутри гостиницы было опрятно и прибрано, приятный запах оструганной древесиной мешался с целым букетом ароматов снеди, что готовилась на кухне. В обеденной комнате было человек семь-восемь. Вася ничего не смог бы о них сказать, Ия же сразу определила, что это местные - сапоги чистые, одеты не по-походному, судя по болтовне, явно все друг друга знают. Только три посетителя выделялись из общей массы. Это были суровые, мрачные мужчины в летах. Они были облачены в кожаные доспехи, при оружии, и сидели тесной группкой в дальнем углу. Несмотря на обилие спиртного, атмосфера царила довольно мирная. Или народ здесь не драчливый, или, что вернее, у Потыга не забалуешь.
  Появление Тишака вызвало ожидаемую реакцию - публика вновь разделилась примерно поровну. Одни радостно заорали, приветственно поднимая кружки и приглашая к столу, другие, напротив, насупились, подобрались и захрустели костяшками. Тишак улыбался и махал во все стороны, пуще всего тем, кто был ему не рад. На Васю и особенно на Ию поглядывали с интересом, но в разговор никто не вступил, видимо, покровительство столь весомых среди местных забулдыг фигур, как Тишак и Потыг, все же чего-то стоило.
  Постояльцев в гостинице в этот сезон было мало, поэтому Потыг, расщедрившись, не стал селить "сироток" в сарай, а выделил им комнату на втором этаже. Тишак после этого распрощался, пообещав заглянуть через пару дней, и они с хозяином отправились на улицу торговаться за рыбу. Торговались отчаянно - ор и оскорбления даже на втором этаже слышались так, будто деловые партнеры ругались прямо над ухом.
  И тут выяснилась интересная деталь. Непонятно, чем руководствовался Потыг, но комната имела одну-единственную кроватью, двуспальную. Похоже, хозяин выделил им спальню, или ложницу, как ее здесь называли, предназначенную для молодой пары. Вася занервничал. Неужели этот толстяк не сообразил, что они с Ией считаются братом и сестрой? Если подумать, при Потыге об этом никто не упоминал, но разве не должно быть очевидным, что они родственники? Или хозяин не считает зазорным для брата и сестры спать вмести...
  Ия ничем не выказала растерянности и сразу же, в чем была, плюхнулась на кровать, устланную какими-то мехами.
  - Хорошее ложе, мягкое, - непосредственно заметила она своим хрипловатым голосом. - И шкуры почти не воняют. У нас на ферме таких не было.
  - М-м... отлично, надоело на земле спать... - пробормотал Вася, стараясь скрыть смущение. Ия неожиданно вскинулась и зло посмотрела на парня, щуря глаза:
  - А ты-то чего губу раскатал? Это мое ложе, ты на полу будешь спать! Вон досточки какие: ровные, оструганные - как раз для тебя.
  Парень сначала потерялся от такой вопиющей наглости. Но очень быстро почувствовал, как внутри что-то закипает, горит, разрастается. Это был праведный гнев. Вася как раз собирался благородно предложить озвученный Ией вариант, но теперь бы скорее проглотил язык, чем признался в этом.
  - Раскомандовалась тут! - гневно огрызнулся парень. - Сама и спи на своих досточках, раз они тебе так нравятся!
  Ия отрывисто засмеялась:
  - Я сказала - ложе мое. Не нравится - иди в сарай, спи с курами в обнимку.
  - Еще чего! - возмутился Вася. - Буду спать, где захочу!
  - Нет, - отрезала Ия. Насмешливо глядя на парня, она напоказ растянулась на ложе и добавила, нагло улыбаясь:
  - Я свое никому не отдам. Попробуй отнять, если дури хватит. А нет - храпи у моих ног, тебе там самое место.
   Вася ошалело смотрел на рыжую спутницу. Он впал в ступор, не понимая, что предпринять - девушка вела себя слишком нагло. Наконец парень догадался - она, должно быть, провоцирует. Хочет посмотреть, можно ли теперь сесть ему на шею. После победы над таши Ия присмирела, но парень никак не изменил поведение, не стал более грозным или властным - считал, что уже сделал достаточно. Как оказалось, зря. "Похоже, одним поступком не поднять себе ранг" - уныло размышлял парень, переминаясь перед рыжей нахалкой. Даже в иерархии на двоих. Если Ия считает себя главной, так просто она эту позицию не сдаст, хоть каждый день спасай ей жизнь. Надо бы как-то показать, что главный здесь он, но как ее переспоришь? Выход был только один. "Неужели эта сила, о которой твердит Великан, - тоскливо думал парень, - именно та, которую я собираюсь применить? Грубая, физическая?"
  - Я тебе покажу, где мое место! - заорал он срывающимся голосом, пытаясь разозлиться, и кинулся в бой, намереваясь спихнуть девушку с ложа.
  Ия как будто ждала этого, а вернее всего действительно ждала. Одним движением вскочив, она прыгнула на парня с кровати, как с трамплина, и прямо в воздухе ударила ему ногой в лицо. Тут бы драка, наверное, и закончилась, но на счастье девушка задела головой низкий полок и промахнулась. Ее сапог просвистел мимо, поцарапав Васину щеку. Не ожидавший такой фортели, тот все же не растерялся, схватил потерявшую равновесие спутницу в охапку и повалил на пол. Но на этом побоище не завершилось. Несмотря на разницу в росте и весе, в этой самой грубой физической силе Ия превосходила парня. Сцепившись, они катались по полу, стараясь заломить друг другу руки. Сверху оказывался то один, то другая.
  А внизу, в обеденной комнате, Потыг как раз вернулся после рыбной торговли. Остановившись под комнатой, выделенной молодым сиротам, он посмотрел вверх. Доски потолка скрипели и прогибались, сыпалась стружка. Слышался визг, глухие стоны и крики. Потыг без осуждения покачал головой. Хозяин действительно не сообразил, что сироты - брат и сестра и считал их парой, поэтому все понял по-своему. Он усмехнулся, молодецки подкрутил ус и пустился в воспоминания о похождениях своих семнадцати лет.
  
  ***
  
  В то время как Ия пробовала на зуб Васино терпение, караул северных ворот, недавно впустивший Тишака и "сироток", встречал новых гостей. В этот раз ни старшина, ни подчиненные и не подумали останавливать приезжих или задавать вопросы. Все, что успели сделать стражники - это с несолидной поспешностью прыснуть от дубовых створок в разные стороны. В ворота, на полном скаку, роняя пену и дико вращая глазами, ворвались три черные, как ночь, кобылы. Наездницы были лошадям под стать - в темных робах, из-под которых пробивались алые одежды, в глухих капюшонах. Гордо выпрямленные, осанистые, они как будто излучали силу и грозную уверенность.
  На улицах люди загодя шарахались в стороны, прижимались к домам и оградам. Горожане, как один, опускали лица и отворачивались. Некоторые из пугливых даже снимали шапки и кланялись. Все знали или догадывались, кто такие эти всадницы и куда держат путь. Однако когда осела пыль от копыт, люди продолжили заниматься своими делами, не обмолвившись словом. И только самый внимательный наблюдатель заметил бы пару робких, пристыженных взглядов, которыми обменялись некоторые из горожан.
  А женщины меж тем уже достигли цели пути. На западной окраине города, почти у самого частокола, располагался огромный терем, едва ли не больше городской ратуши. Терем венчала невероятно высокая, в пять этажей, башня мореного дуба. Дома вокруг пустовали, местные жители обходили башню стороной. Никто не хотел попасться на глаза ее хозяйке, даром что саму хозяйку никогда не видели и ничего о ней не знали. Слухи, передаваемые шепотом, ходили разные - говорили, что там живет полоумная сестра короля, отправленная доживать подальше от столицы, или чародейка, занимавшаяся чем-то запретным вдали от Совета, или мать Ярона Злого, легендарного разбойничьего вожака. В одном слухи сходились - хозяйка была крайне влиятельна, а также прямо и непосредственно связана с колдовством. А именно - с местным ковеном ведьм, которые называли себя Алые Вдовы. Про ковен вроде бы никто ничего не знал, его не принято было обсуждать, чтобы не довести до беды. Но почему-то все были в курсе - это жестокая банда ведьм, для вступления в которую кандидатка должна убить мужа и принести ведьмам его сердце. Потому-то Вдовы и Алые, и поэтому каждая известная в городе вдова пользовалась большим почетом и уважением - просто так, на всякий случай, - а вдруг?.. С ведьмами же связывали несчастные случаи и смерти мужчин, которые, как потом выяснялось, били своих жен.
  Конечно, жители многого не знали, большинство слухов были нелепы и основывались только на бурной фантазии кумушек, пугавших Вдовами мужей. Горожане не знали настоящего масштаба этого, как они считали, маленького ковена, не знали, сколько Алых Вдов в их городе, не знали, что терем таинственной богачки под землей в два раза больше, чем на поверхности... да и хорошо, что не знали.
  Меж тем три женщины остановились у входа, чтобы обсудить предстоящий доклад светлой матушке.
  - Мы должны рассказать все, как есть, - говорила Улина своим обычным тихим вкрадчивым голосом, от которого большинство ее собеседников почему-то начинали чувствовать себя виноватыми, даже если никакой вины не было. - И про твои догадки об этом звере тоже, Велита. Если мы начнем лгать матушке и действовать у нее за спиной, это ударит и по нашему авторитету, и по авторитету Ведьмы Севера.
  - Ты не понимаешь! - горячилась Велита. - Если мы скажем, что будем охотиться за сердцем зверя, которое может забрал, а может не забрал непонятно кто, которое может исцелит, а может и не исцелит ее от болезни... вы понимаете, что она ответит? Матушка уже запретила нам искать лекарство, она считает, такого лекарства нет.
  - Так может, она права? - еще более вкрадчиво осведомилась Улина. - Ты не допускаешь мысли, что Ведьма Севера действительно знает, о чем говорит?
  - Но она сама сказала - этот зверь ей неведом! Она не знает, что это за тварь, никогда с такими не сталкивалась. Ты это чувствовала! Чудовище прожило тысячи, многие тысячи лет, даже наших способностей не хватило понять его точный возраст. Звериная сила, которая позволяла ему столько жить, мгновенно затягивать раны, скрывать свое присутствие, вся эта сила копилась в сердце, которое украли. И мы должны найти вора!
  - Насчет последнего я не уверена, - мягко сказала Арита, обычно молчаливая, а сейчас нервно-возбужденная, как и подруги. - Ты видела, отчего умерло существо. Его будто взорвало изнутри. Что это за заклятие, кто на такое способен? Мы не знаем. Понятно одно - если бы существо было живо, не факт, что мы бы справились. Мы все видели - оно отлично защищено от магии. А когда сердце было при нем и билось, было защищено еще лучше. Ты, Велита, горячишься. Целительные способности сердца еще не делают его нашим. Тот, кто забрал его - не вор, он убил существо и взял сердце как трофей.
  - Вот именно, - подхватила Улина. - Что, если забравший сердце не захочет его отдавать? Какими силами он владеет? Мы не знаем. И можем не справиться без поддержки матушки.
  Велита понурилась. Логика действительно была не на ее стороне, но она так ясно чувствовала свою правоту! И как они не видят?..
  - Хорошо, - решительно сказала она. - Скажем по-другому. По нашим землям разгуливает некто, убивший неведомую тварь и забравший ее сердце. Вдобавок, он мастерски скрывает свое присутствие. Это, как минимум, стоит внимания. Надеюсь, возражений нет?
  Улина лишь сощурилась и поджала губы, Арита неопределенно мотнула головой.
  - Возражений нет, - победно улыбнулась Велита. - Это сердце - редкий ингредиент, почти артефакт, к тому же добыт на нашей земле и без нашего согласия. Это тоже, определенно, стоит внимания. А мои домыслы о свойствах сердца - просто домыслы, о них даже не стоит говорить. Конечно, до тех пор, пока сердце не окажется у нас в руках.
  Ликуя, Велита ослепила подруг улыбкой. Те обменялись красноречивыми взглядами. Они уже привыкли: когда Велита чем-то загорается, остудить ее пыл не сможет и Ледяной Король.
  - Ну, что с тобой делать... - вздохнула Улина. - Так или иначе, сейчас мы должны обо все доложить матушке. Я только надеюсь, ты воздержишься от авантюр вроде погони за этим субъектом в одиночку. Сейчас мы нужны матушке, как никогда. Следы ведут в этот город и тут растворяются. Не теряйте бдительность - возможно, этот чародей или чародейка прямо сейчас наблюдает за нами.
  Арита нервно огляделась. Велита же лишь беззаботно рассмеялась:
  - Да ты совсем как матушка стала говорить. Тебе еще рано стареть! Полно тревожиться, перемены - это не только новые опасности, но и новые возможности. Идем, время не терпит.
  
  ***
  
  Драчуны в изнеможении валялись по разным углам комнаты. В принципе, можно было констатировать ничью. Васе сильно досталось - когда Ие удавалось высвободить хоть немного места для размаха, она колотила его чем придется и куда придется. И удары были, пожалуй, посильнее, чем у Волкова. Девушку неплохо закалили десять лет жизни бок о бок с Хряком, Крыном и Вороком. Сама же Ия просто выдохлась. Она потратила куда больше сил на попытки вырваться и нанести урон, а все, что делал Вася - старался удержать ее на полу и не дать размахнуться. Комната была тесной, поэтому подобная тактика имела успех.
  Поднявшись на четвереньки, девушка с завидным упрямством полезла к ложу. Вася с глухим стоном направился туда же. Забравшись с разных концов, они встретились посередине, вяло попихались и, ослабев, затихли.
  Проснулся Вася от щекотки в носу. Ему было очень хорошо, тепло и уютно, а желания просыпаться не было вовсе. Но проклятый зуд не давал покоя. Чихнув, парень открыл глаза и увидел какие-то красные заросли. Проморгавшись и повертев головой, он обмер. Заросли оказались копной рыжих волос, которые лежали у него на лице, лезли в нос и за шиворот. В окно светило восходящее солнце. Ия лежала рядом, тесно прижавшись к нему спиной. Его рука вольно лежала у девушки на талии. Вася замер, боясь пошевелиться. Он чувствовал ее тепло, чувствовал через одежду упругое сильное тело. Парня заливала сладкая истома, ее волосы источали неуловимый аромат, от которого все внутри замирало, будто подвешенное над бездной.
  Он прислушался. Дыхание спутницы было ровным. Вася, обливаясь хладным потом при мысли, что будет, если Ия сейчас проснется, осторожно пошевелился. Медленно убрал руку с ее талии, аккуратно отстранился и тихо сполз с ложа. Украдкой выдохнув, он ощутил смутную досаду. Его тело и звериная природа не хотели уходить, они хотели быть ближе, еще ближе.
  Он на цыпочках вышел из комнаты и спустился вниз. На кухне Потыг оглядел его исцарапанное лицо с брезгливым интересом.
  - Ох и видок у тебя! - хохотнул хозяин. - Ночка, видать, задорная была. Ну молодежь пошла - после ночи веселья уже хоть отпевай.
  Вася был слишком погружен в свои мысли, чтобы понять намек. Он только тускло усмехнулся и спросил, чем ему заняться по хозяйству. Потыг, как и предполагалось, нагрузил его достаточно, чтобы взвыть. Хмурая Ия спустилась минут через пять. Вася, стараясь не краснеть и поменьше смотреть на нее, гадал - спала или нет? Наверное, спала. Если бы проснулась - точно бы прирезала.
  Ие корыстный Потыг поручил разносить еду клиентам, чем она и занялась, скрипя зубами. Вася догадался - хозяин хочет привлечь новых посетителей; наверняка слух о кареглазой девушке быстро разойдется по городу, и многие захотят прийти поглазеть. Парень был доволен - хорошо некоторое время не видеть Ию, чтобы взять себя в руки и справиться со смущением. Правда, кое-что опытный хозяин не принял во внимание. Первая жертва появилась спустя уже четверть часа. Какой-то забулдыга в богатых одеждах, под грузом принятого считающий себя неотразимым, попытался посадить девушку на колени. И тут же завопил, тряся окровавленной рукой. С грохотом полетели стулья - мрачная компания в кожаных доспехах ринулась на защиту богача. Потыг мгновенно, словно долго к этому готовился, выскочил на шум и мощно гаркнул, пресекая потасовку. Поговорив о чем-то с богатым пьяницей, он только налил пострадавшему за счет заведения. В течение дня было еще несколько подобных эксцессов, но хозяин только довольно потирал руки. К вечеру, как и планировалось, в гостинице было не продохнуть. Ия в бешенстве скалила зубы и почти швыряла подносы с едой.
  Расправившись с работой, Вася для приличия спросил у Потыга, кого можно поспрашивать о родне.
  - Поспрашивай у бабок на лавках, - ответил хозяин. - Чего кривишься, я серьезно. Лучше них никто не скажет, что в городе деется. Сейчас вечереет, они как раз выползают. Да зайди еще к летописцу. Он чудной дед, но у него должен быть список всех городских родов.
  Вася еще, как бы между прочим, поинтересовался, где можно сбыть какие-нибудь ингредиенты для лекарств или зелий - у него-де осталось несколько целебных травок из леса. К сожалению, Потыг назвал только пару знахарок, от которых едва ли можно было ожидать приличной оплаты ценного сердца.
  Уныло распрощавшись, Вася отправился к летописцу. Пожилые люди обычно разговорчивы, а летописец даже такого окраинного городка должен знать историю.
  Покои летописца располагались в городской ратуше. Стража, когда парень назвал цель визита, посмотрела с брезгливой жалостью: такой молодой, а полез в умники. Васе показалось даже, что плечистые детины попятились, словно боясь заразиться.
  В ратуше было пустынно. Сейчас ничего важного не происходило, собраний не было, да и городской голова - грузный лысеющий купец, принимал в основном у себя на дому. Вася прошел по пыльным полутемным залам в левое крыло ратуши. Проход в покои летописца закрывала массивная дверь. На ней, совсем как на лавке какого-нибудь ремесленника, был прикреплен лист пергамента и гусиное перо с остатками чернил, символизирующих род занятия хозяина.
  Вася постучал. Ответом была тишина. Он постучал еще и еще - безрезультатно. Пнув в сердцах дверь, парень собрался уходить, но дверь от толчка распахнулась. Осторожно заглянув внутрь, он увидел лишь обширный стол, заваленный томами и свитками. На столе тускло коптил светильник. Остальное пространство комнаты окутывал густой непроницаемый мрак. Вася сглотнул. Выглядело мрачновато, а учитывая, что он еще и незваный гость... может, лучше зайти в другой раз, когда будет посветлее?
  Рассердившись на собственную трусость, парень решительно вошел в темную комнату и огляделся. Пахло пылью и ветхостью. Глаза постепенно привыкали к полумраку, светильник выхватывал из тьмы все больше предметов. Вот уже видны очертания больших шкафов, полок, стеллажей...
  Неожиданный звук привлек Васино внимание. Как будто легкий шорох и странное поскрипывание, которое тут же оборвалось. Парень замер, насторожившись. Пару минут он простоял, напряженно прислушиваясь и таращась в темноту. Видел он все лучше, но дальних стен все равно не мог разглядеть. Решив, наконец, что почудилось, он нагнулся над столом и протянул руку к одному из свитков. Тут же снова раздался шорох, на этот раз сильнее, как будто совсем рядом. Вася вскинулся, дико озираясь. Ничего не было видно. Чувствуя, как душа уходит в пятки, он начал медленно отступать к выходу.
  Неожиданно дверь с грохотом захлопнулась. Вася рывком обернулся, успел увидеть, как к нему метнулась тень:
  - АГА!
  Парень в панике отпрянул, споткнулся, ударился обо что-то головой и утонул в лавине повалившихся сверху свитков и книг. Барахтаясь, кое-как выбрался и уставился на напавшего. Над ним стоял тощий старичок необычной наружности и просто лучился улыбкой.
  Старичок был одет в темный длиннополый халат и странный высокий колпак, что делало его похожим на звездочета. Седые локоны спадали на плечи, а роскошная борода опускалась до пояса. Не переставая улыбаться, старичок всплеснул руками и запальчиво воскликнул:
  - Как радостно видеть, что хоть кто-то из молодого поколения тянется к знаниям!
  Вася тупо смотрел на позитивного старика, постепенно приходя в себя. Дедка, похоже, абсолютно не беспокоило, насколько необычно была обставлена их первая встреча. Наконец, собрав нервы в пучок, парень, все еще валяясь в пыльных бумагах, непринужденно спросил:
  - А вы здешний летописец, да?
  - АР-РХИВАРИУС! - возопил старичок. Крик у него был какой-то странный: начинался на низких рычащих нотах, а заканчивался неприятным визгом.
  - Э-э... чего? - перепугался Вася. Он все крепче убеждался в неадекватности пожилого летописца.
  - Архивариус, молодой человек! Так меня следует называть.
  Старик забавно шаркнул ножкой:
  - Ародей де Монморэ, историк, философ, путешественник. К вашим услугам.
  - Э-э... Вася... тоже иногда путешественник... - неуклюже представился парень.
  Старичок пропустил Васины слова мимо ушей.
  - Ха! Летописец! - горестно восклицал он. - Да знаете ли вы, молодой человек, что я объездил полмира? Здешним домоседам, никогда не бывавшим дальше соседней деревни, не понять! Я посетил пять королевств! А сколько приключений! На западе вашего покорного слугу пытались съесть людоеды племени Скай-Тагаро! На юге целый клан виталистов хотел похитить мой уникальный мозг для опытов! Летописец! Ха!
  - Я не хотел вас обидеть, мне так в городе сказали, - попытался оправдаться Вася.
  - В городе! Ха! - разразился новой тирадой старичок. - Этот городок - просто малыш! Карлик! Альвугар, Марвеон, Руклист - вот это города! Я давал лекции в десятках крупных городов. На мои чтения собирались толпы, толпы! В каждом из пяти королевств, где я побывал, меня ждут армии поклонников! Мое имя - легенда!
  - А что вы тогда здесь делаете, в этом городке-карлике? - задал Вася неудобный вопрос. Его начал раздражать поток хвалебных гимнов, которые пел себе чудаковатый дедок.
  Вопрос подействовал на старичка, как удар обуха. Вздрогнув всем телом, он осекся и словно захлебнулся словами, готовыми сорваться с языка. С полминуты он молчал, глядя себе под ноги, а потом тихо и как-то кротко промолвил:
  - Недруги...
  - Недруги? - переспросил парень.
  - Да, да... недруги, противники, неприятели, враги... как ни назови, смысл в одном. Какие разгромные статьи я писал! Как изобличал пороки, какую тончайшую сатиру обрушивал в своих очерках на власть имущих!..
  Старик опять запнулся и потупился.
  - Но, к сожалению, - тихо сказал он, - читать в пяти королевствах умели только те, кого я так страстно изобличал.
  Вася смотрел на понурого старичка. Ему вдруг стало нестерпимо жаль этого увядающего обличителя пороков, который когда-то не понял, что прочесть его разгромные труды смогут лишь те, кого он в них громил...
  - Господин архивариус, - вежливо обратился он к старику. - Я тут именно за тем, чтобы узнать историю. Я думаю, никто лучше вас не сможет рассказать мне...
  Старичок опять не дослушал. Его грусть мигом улетучилась, он вновь распахнул в улыбке редкозубый рот:
  - Замечательно! Вы пришли по адресу, молодой человек. О-о, я давно искал, кому передать мои обширные знания и несравненный жизненный опыт! Но в этом городке молодежь нелюбопытна и безалаберна, а выезжать за его пределы я опасаюсь... замечательно, замечательно!
  Старичок засуетился, бегая вокруг стола и роясь в свитках.
  - С чего же мы начнем, с чего начнем... А знаете, что - приходите завтра, с утра! Я мало сплю и за ночь выстрою нашу образовательную программу. Но сперва скажите, быть может, какие-то аспекты истории интересуют вас больше прочих? Я сторонник индивидуализма, считаю, что больше всего заниматься нужно тем, к чему лежит душа.
  Вася задумался. Пожалуй, лучшего случая и не представится.
  - Знаете, я что-то слышал про Храм Карающих Богов... каратели там всякие, войны с магами, - небрежно заметил он. - Вот мне и интересно, как сейчас дела у Храма, как вообще его история развивается.
  - Храм? - удивленно переспросил старичок. - Храм, Храм... ах да, конечно. Я сначала даже не понял, потому что вы сказали "сейчас". Нет никакого Храма-то. Уже почти век как нет. Но я вас не виню - чего еще можно ожидать от этой глуши...
  Вася стоял, как громом пораженный. Он кое-как распрощался со старичком, пообещал зайти завтра и поплелся в гостиницу. Всю дорогу его преследовало чувство ускользающей из-под негнущихся ног земли. Парня занимал один-единственный вопрос: сколько? Сколько, черт подери, времени прошло здесь с момента последней битвы Великана?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  6. Время ведьм.
  
  
  Ты - женщина, ты - книга между книг,
  Ты - свернутый, запечатленный свиток;
  В его строках и дум и слов избыток,
  В его листах безумен каждый миг.
  
  Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток!
  Он жжет огнем, едва в уста проник;
  Но пьющий пламя подавляет крик
  И славословит бешено средь пыток.
  
  Ты - женщина, и этим ты права.
  От века убрана короной звездной,
  Ты - в наших безднах образ божества!
  Мы для тебя влечем ярем железный,
  Тебе мы служим, тверди гор дробя,
  И молимся - от века - на тебя!
  Брюсов В.
  
  Ночь окутала город. Ветер пригнал с востока тяжелые тучи, они затянули небо над Кривым Корнем, скрыли Луну и звезды. На город упала непроглядная тьма. На почерневших, затаившихся улицах стояла могильная тишина. Та особая, звенящая тишина, когда стук сердца кажется барабанным боем, а шум крови в ушах - рокотом моря. Молчали собаки, затихли сверчки. Даже лягушки - эти извечные шаманы дождя, не приветствовали приход родной стихии. В самый глухой час ночи тишина стала давящей. Было так темно и неестественно тихо, что суеверный, первобытный страх заставлял все живое молчать и прятаться. Казалось, само пространство набрякло угрозой, собралось в единый убийственный клинок...
  И тогда небо над городом взорвалось. Ослепительная вспышка разом сожгла всю тьму в Кривом Корне, осветила каждый закоулок, каждую подворотню. Оглушительный раскат грома сорвал полог пугающей тишины, пронесся по околдованным улицам, сметая ночные кошмары. Чуть погодя с черного неба стали падать тяжелые холодные капли. С востока дохнуло свежестью. И разразилась гроза.
  Из щелей в ставнях старой халупы на окраине города пробивался слабый свет. Это был один из немногочисленных домов, в которых не спали той ночью. Внутри было сумрачно, тусклый свет выхватывал лишь силуэты собравшихся, скрывая детали внешности. Посреди комнаты стоял массивный дубовый стол, на котором чадила масляная лампа. По краям стола сидели на табуретах шесть женщин разных возрастов и комплекций. Все они были в алых мантиях, а в руках или на коленях держали простую повседневную одежду. Во главе стола, в кресле с высокой спинкой, восседала седьмая. Среди прочих ее выделяли гордая осанка и властные манеры. Сейчас она горящим взглядом рассматривала младших ведьм и нетерпеливо барабанила пальцами по столу. Собравшиеся ежились под этим взглядом, тушевались и отводили глаза.
  - Значит, вы считаете, никто подозрительный в город не входил? - нарушила, наконец, молчание Велита.
  Женщины переглянулись. Они чувствовали себя неуютно. В ковене была строгая иерархия, для обычных ведьм даже просто увидеть сестер из высших кругов было редкостью, не говоря уж о личном общении. А сейчас перед ними сидела одна из трех сильнейших учениц Ведьмы Севера, Велита Сердогорская, слывшая одновременно вспыльчивым нравом и любовью к силовым вариантам решения проблем. Немудрено, что под ее настойчивым, недоверчивым взглядом каждая младшая ведьма беспокойно ерзала на стуле. Огорчить Сердогорскую не хотелось никому - хотя бы из соображений личной безопасности. Наконец одна из присутствующих - сгорбленный силуэт выдавал в ней старуху, заговорила. Шамкающая речь только подтвердила почтенный возраст ведьмы:
  - Светлая сестра, - обстоятельно говорила старуха, - мы вызнали о тех, кто входил в город за последнюю неделю, как ты и велела. Почти все они - старожилы. Наведывались по делам в окрестные деревни. Бродячие витязи или колдуны не заходили. Из новых людей был купец - проехал через южные ворота и уже четыре дня торгует у нас меха. Еще день назад с севера приехал один рыбак-дебошир, но он приезжает напиться и покуролесить каждые пару недель. Да еще вошли двое сирот юного возраста, они пытаются найти родню и пока трудятся в гостинице у скряги Потыга.
  Велита нахмурилась. Рыбак-дебошир, купец и двое сирот. Может ли кто-то из них быть убийцей чудовища? Может ли им быть рыбак, житель какой-то окрестной деревни, буян и пропойца? Вряд ли. А сироты, ищущие родню? Едва ли. Легко допустить, что сиротство - просто выдумка, но допустить, что двое юнцов убили могучую тысячелетнюю тварь? Нет. Остается купец. Монстр был убит десять дней назад. Верхом от опушки до Кривого Корня можно добраться самое быстрое за три-четыре дня. Но если не торопиться, да еще и сделать крюк, чтобы войти с южной стороны...
  Велита стиснула кулаки. Младшие ведьмы в страхе отшатнулись, но девушке было не до них. Неужели она нашла его? Но след - почти неуловимый отголосок энергии, который они преследовали - он явно вел через северные ворота. Может ли след быть поддельным, ведь с севера входили только рыбак и сироты?
  - Права на ошибку у нас нет, - решительно сказала Велита, стараясь совладать с волнением. - Мы должны проверить всех. В первую очередь займемся купцом, потом - рыбаком и сиротами.
  Одна из ведьм, обладательница мощного, тучного силуэта, беспокойно заколыхалась:
  - Но светлая сестра, - промолвила она высоким грудным голосом, - мы, младшие ведьмы, толком не умеем сражаться. Как же нам быть, если выведем преступника на чистую воду? Все твердят что он - маг большого могущества...
  Массивная ведьма замолкла, оставив понятую всеми недосказанность. Повисла неловкая пауза, и только дождь продолжал непосредственно барабанить по крыше. Велита закусила губу. Не хотелось признавать, но толстуха наступила на пятки и ее сомнениям. Такой логичный, такой продуманный план становился неожиданно шатким и неустойчивым, когда подходил к заключительному этапу, на котором она ловила загадочного вора. Как ни крути, а в условиях полнейшего отсутствия информации об этом субъекте уповать можно только на удачу...
  - Спокойно, - властно сказала она. - Ваше дело - следить за подозреваемыми и доносить о каждом их шаге. Когда придет время, я и другие старшие сестры будем рядом. Как бы ни был силен этот маг, он один. Вмести мы сокрушим любого врага.
  Поняв, что рисковать не придется, младшие ведьмы заметно оживились, напряжение, повисшее в комнате, мгновенно исчезло. Велита только презрительно усмехнулась. Как же мало в ковене сестер, не боящихся бросить вызов судьбе! Часто, даже совсем юные ведьмы в душе - такие вот поросшие мхом толстухи, пустившие корни в устои, традиции и комфорт. Они боятся любых перемен, любого свежего дуновения...
  - На этом все, - подвела она итог собрания. - Следите, чтобы никто из наших птичек не улетел незамеченным. В ближайшее время мы придумаем, как разоблачить вора. И не дайте себя обнаружить - ни в коем случае не колдуйте! Если я не ошиблась в способностях этого субъекта, вас засекут при малейшем контакте с эфиром. Теперь идите. Идите, именем Ведьмы Севера!
  
  ***
  
  Вот уже четверть века Аголен занимался купеческим ремеслом. Еще десятилетним парнишкой он ходил за отцом по пятам, неотступно сопровождал его во всех деловых путешествиях. Отец был зажиточным, уверенным в себе и своих возможностях купцом. Высокий и тучный, королем обходил он принадлежавшие ему лавки, презрительно, как с челядью, общался с рабочими. Ему все кланялись, его все уважали, он был всемогущ. Этот чудный образ владел воображением парнишки.
  - Пап, а как стать таким как ты? - спрашивал у купца мальчишка.
  - Ты должен всему знать цену, сын, - отвечал отец. - И вещам, и людям, и времени.
  И сейчас, спустя почти три десятка лет, образ отца продолжал питать его амбиции. Аголен был купцом по натуре - обожал торговаться, пытался выгадать в каждой мелочи, радовался, как дитя, случись хоть бы и взять за бесценок пучок зелени у нищей старухи. На совершеннолетие отец помог ему открыть собственный торговый промысел, и какое-то время дела Аголена непрерывно шли в гору. И понятно - деятельный ум, деловая беспринципность и неуемная жажда наживы, соединяясь в одном человеке, просто обрекают его на успех.
  Но даже самый чистопородный купец бессилен перед непреодолимой силой обстоятельств. После двадцати с хвостом лет непрерывного роста дела Аголена окрасила черная полоса, да так мощно, что за последние пять лет перекрыла предыдущие двадцать. Сначала подвела паржа - более дешевый аналог стекла. Аголен очень крепко вкладывался в паржевые рощи на западе, не скупился и на пошлины, и на охрану, и на умельцев-садоводов. Паржа - это толстые низкорослые деревья, которые растут только на западе. При правильном уходе они два раза в год обильно истекают густой прозрачной смолой с уникальным свойством. Эта смола, как в жидком виде, так и после затвердевания, почти не липнет. Заливая ее в особые формы, ремесленники веками изготавливали украшения, пока кто-то не догадался сделать из паржевой смолы широкие тонкие пластины. Они получились почти прозрачными, с золотистым отливом. И, хотя свет паржа пропускает хуже стекла, она практичнее - почти не запыляется, менее хрупкая. Аголен почуял в этом дел золотую жилу. Хотя платили за паржу раза в четыре меньше, нежели за стекло, на нее набиралась тьма охотников, и доходы выходили баснословные.
   А потом мир будто сошел с ума. Сначала около десяти кланов Сараманских отступников каким-то образом смогли договориться и объединились - они захватили несколько приграничных крепостей, прорвали блокаду и погнали вазерийские войска вглубь страны. На беду, отступали вазерийцы как раз через паржевые рощи. Дабы ценный ресурс не достался врагу, они унесли с собой, сколько могли, а что не могли, уничтожили. И порубили столько деревьев, сколько успели. Рощи достались сараманцам. Аголен в отчаянии рвал волосы, но спустя полгода Вазерийское королевство разобралось с проблемами на западных рубежах, из-за которых не могло как следует заняться сараманцами. На север были брошены элитные войска. Отступники, которые к тому времени уже успели перессориться и вновь разбились на отдельные кланы, не смогли оказать достойного сопротивления. Но в поспешном бегстве они также погубили немало паржевых деревьев.
  Потом среди западных варварских народов начались движения, которые впоследствии назвали Великими Перебежками - северные племена неожиданно массово двинулись на юг. Непонятно, чем было вызвано это столпотворение, но поговаривали о Ледяном Короле, что будто вышел из спячки и начал порабощать все племена, до которых мог дотянуться. Как бы там ни было, а года три земля дрожала под топотом орд дикарей, рвавшихся на юг и на восток. Как обычно, больше всего досталось Вазерии на востоке и соседнему Бостабарскому княжеству на юге. В этот раз дикари не дошли до рощ паржи, их остановили раньше, однако ряд сражений проходил буквально в полудневном переходе. И пока дикарей не изгнали обратно на западные пустоши, рабочие напрочь отказывались трудиться в "горячей" точке.
   И вот в один не до конца прекрасный день Аголен обнаружил, что ему нечем платить за трудоемкое производство и доставку паржи. Еще некоторый доход ему приносили поставки целебного ила из озер в Марвеонском королевстве, но два года тому появилось проклятое Урочище, и поставки прекратились. Чтобы встать на ноги, Аголену нужно было много денег. Однако мир торговли жесток, ростовщики, у которых он пытался занять, требовали процент от будущих продаж паржи. На такое пойти Аголен не мог. Он решился на рисковое предприятие - отправиться на лихой, беззаконный север Лавалии, где, по слухам, разбогатеть можно было так же легко, как пасть от рук разбойников или диких лесных колдунов.
  И вот Аголен, снарядив на последние деньги экспедицию, отправился на север. Он надеялся накупить за бесценок пушнины, а потом продать ее втридорога в столице. Также он был не прочь отхватить здесь каких-нибудь диковинок, обыденных для местных, но могущих иметь цену в больших городах.
  Путь был долгим, но сполна оправдал ожидания. В нескольких окраинных городишках он накупил изрядно мехов, целебных трав и кореньев. Оправдали ожидания и опасности. Трижды на обоз нападали разбойники, в последний раз их было человек двадцать, двое из семи охранников было убито. Но Аголен не огорчался. Два наемника - малая цена за барыш, который он получит по возвращению. Подсчитывая в уме будущие прибыли, Аголен довольно потирал руки. В его маршруте остался всего один пункт - Кривой Корень, город, когда-то заложенный лично королем Теритаком. Бытовала легенда, будто король лично срубил первое дерево на пустыре, который теперь занимает город. А после, обращаясь с речью к переселенцам, вдруг споткнулся о корень только что срубленного дерева и ухнул прямо в грязь. В сердцах король приказал назвать будущий город Кривым Корнем. И сказал поселенцам: "Вам будет трудно первые годы, мой народ. Вас ждут тяготы и испытания. Но в самые тяжкие минуты вспоминайте имя вашего города. Оно напомнит вам, что жизнь коварна, и даже король может споткнуться и упасть в грязь. Неважно, сколько вы будете спотыкаться на пути к цели. Поднимайтесь и идите, идите упрямо, тогда любой путь покорится!"
  В Кривом Корне было всего две гостиницы, причем первая выглядела настолько убого, что еще издали вызывала отвращение. Аголен только брезгливо повел носом - казалось, сам вид жалкой халупы отдает запахом гнилых полов, порченой провизии и клопов. Да и название "Королевский закусон" не вызывало у купца доверия. Вторая гостиница никак не называлась, но сразу внушала уважение. У хозяина явно была деловая жила: дом чистый, опрятный, земля перед крыльцом крепко утоптана - знать, в посетителях недостатка нет. Хозяин оказался ровно таким, как его представлял Аголен - крепкий, толстый, усатый, в летах. Аголен поселился в лучшей комнате и заказал сытный ужин - образ богатства и щедрости всегда повышает доверие. Он не вчера стал купцом, поэтому, конечно, не полез торговать, как головой в омут. Вечер этого дня и весь следующий Аголен налаживал связи в городе. Он быстро нашел общий язык с Потыгом - так звали хозяина гостиницы, завербовал за дешевую выпивку несколько местных бездельников, пройдясь по городу, обаял с десяток старух и кумушек. Под разными предлогами всех новых "агентов" он просил об одном - рассказать о торговых точках, ценах, слухах, о самых богатых и влиятельных людях города.
  Набросив на Кривой Корень привычную "сеть" осведомителей, Аголен занялся торговлей. Дело шло споро: купцы в эту глухомань заезжали редко, слух мгновенно разошелся по городу. За два дня он взял по малой цене ворох великолепной пушнины. На редкости и диковины город, правда, был беден, но Аголен не унывал - он уже и так перевыполнил план на эту поездку. Только один эпизод омрачал приподнятое настроение.
  Это случилось вечером четвертого дня - упоенный успехом, купец праздновал победу лучшим вином, что нашлось в гостинице. Еду в этот раз разносила симпатичная рыжая девица. Выглядела она диковато - в мужской одежде, взъерошенная, копна непослушных волос вместо привычной на севере косы была забрана в хвост. Но купец уже немного перебрал, в его глазах все это делало девушку только милее. Он почему-то решил, что Потыг прислал ее специально - как подарок в знак уважения. Купец уверенно обнял ее за талию и усадил на колени, шепча на ухо чуть заплетающимся языком:
  - К-как же я люблю северяночек...
  Блеснуло, он успел увидеть оскаленные зубки и непонимающе уставился на глубокий порез, пересекавший кисть. Хлынула кровь, Аголен заорал, все еще плохо соображая. Наемники кинулись на выручку. Хозяин, правда, не дал им добраться до девчонки. Он объяснил Аголену, что эта девушка - сирота из лесной глухомани и он, Потыг, от чистого сердца помогает ей и ее брату освоиться в городе. И приставать к ней ни в коем случае не следует - там, в лесу, живя в обнимку с медведями, она одичала и чуть что хватается за нож. Аголен был разъярен, но до поры затаил обиду. Он еще не закончил здесь дела, и ссориться с уважаемым в городе человеком было не с руки. Но купец твердо решил завладеть рыжей строптивицей и увезти ее с собой. И не важно, каким способом: не клюнет на деньги - у него под рукой пятеро головоре... наемников. Он, Аголен, - человек дела и всегда добивается своего.
  На следующий день его разбудил робкий стук в дверь.
  - Кого там еще принесло? - раздраженно буркнул купец.
  Дверь отворилась, наемник втолкнул некрасивую, неряшливого вида женщину. Красный нос в синюю прожилку, огромные мешки под газами и стойкий запах перегара говорили, что женщина мучилась похмельем не хуже Аголена. Она уставилась на купца, тот ответил тем же. Некоторое время оба оценивающе изучали друг друга красными с перепою глазами. Первым нарушил молчание Аголен:
  - Ты кого мне притащил? - пронзительно крикнул он наемнику. - Как, по-твоему, похоже, что у нее есть меха?
  - Да я б не пустил, - начал оправдываться охранник. - Сам вижу, что ей продать нечего. Но ты, хозяин, сам наказал - если кто может рассказать про какую диковину, пускать немедля. Вот я и пустил.
  Женщина сжалась и начала теребить полу засаленной одежды - явно ждала приема помягче. Аголен вновь брезгливо оглядел незваную гостью. С трудом подавив желание немедленно выгнать оборванку, спросил:
  - Так ты, выходит, знаешь о какой-то редкой вещицы, которой тут можно разжиться?
  - Да, достойный муж, да, - сипло прокаркала женщина. - Я слышала, ты за такие вести приплачиваешь...
  Неряха замолкла, в глазах зажегся алчный огонек. Аголен со стоном кое-как принял сидячее положение, нащупал под подушкой кошель и выудил оттуда пару медяков. Встряхнул в ладони так, чтобы звякнули.
  - Учти, - недружелюбно сказал он, - плачу только тем, чьи вести имеют цену. А кто пытается на мне нажиться - вылетают в окно.
  Бабенка сжалась еще больше, но не отступила.
  - Не надо в окно, достойный муж, не надо. Я знаю цену своим вестям. Ты слышал что-нибудь о...
  Женщина понизила голос и просипела два каких-то трудноразличимых слова.
  - Алые воды? - громко и раздраженно переспросил Аголен. - Какие еще алые воды?
  Бабенку затрясло, она заозиралась, хотя в комнате никого, кроме них, не было, и прижала к губам корявый палец.
  - Цс-с-с... не так громко, достойный муж, не так громко... не воды, а Вдовы. Алые Вдовы. Но заклинаю - тише, в этом городе уши есть даже у нужников...
  - Ну и что это за Вдовы? - уже тише спросил купец. Нервозность женщины остудила его раздражение - она явно не актерствовала в своем страхе.
  - Это могущественный ковен ведьм, - просипела неряха. - Здесь, в Кривом Корне, их главная ложа. Но есть и другие, их много, они в разных городах, но в тени, всегда в тени, о них мало знают, а они знают обо всем...
  - Ты хочешь меня убедить, - проговорил Аголен, медленно закипая, - что в этом захолустье - база никому неизвестного, но могучего ковена ведьм? Ты за кого меня держишь?! - взревел он. - Доказательства!
  Женщина дико завращала глазами, затопталась на месте, начала тихо подвывать. Судя по всему, она переносила отчаянную внутреннюю борьбу. Наконец, что-то решив для себя, она вскинулась и резко распахнула полы рванины, в которую была одета. Под грязными тряпками оказалась отлично скроенная мантия алого цвета, дорогой материи, заколотая маленькой серебряной брошкой.
  - Когда-то давно... - с усилием выговорила женщина. - Много, много лет назад, я стала младшей ведьмой их ковена. Но они... просто вышвырнули меня! "Пьяница!" - говорили они. "Распутница!" - твердили они. А я... я просто сорвалась! Когда они приняли меня, я начала исправляться: меньше пила, почти не гуляла... и из-за одного раза все рухнуло. Даже мантию они не забрали. Побрезговали. "Она воняет!" - говорили они. "В чем она вымазана?" - насмехались они. С тех пор я такая. А с годами работать труднее, денег все меньше...
  Аголен лихорадочно соображал. История о масштабном ковене ведьм, про который он никогда не слышал, выглядела дико, но живое доказательство стояло перед глазами. И мантия, и брошь выглядели дорогими по местным меркам. Если эта пьяница, отчаянно нуждаясь в деньгах, не продала их, причина была веская. И какие могут быть причины, кроме страха? Страха настолько сильного, что многие годы заглушал даже неутолимую жажду спившейся, падшей женщины.
  - Так ты говоришь, - осторожно начал он, - в этом городе главная ложа этих... Алых Вдов? Но почему именно здесь, в этом захолустье, почему не в столице?
  Неудавшаяся колдунья помялась.
  - Младшим ведьмам не рассказывали много, достойный муж. Но слухи ходили. Говорили, здесь нет серьезных магов, поэтому можно, не таясь, проводит какие угодно обряды. Даже самые... темные. Но это не главное. И сами сестры дивились, почему именно здесь. И говорили, у Ведьмы Севера - самой страшной ведьмы, матери ковена, - этот город на особом счету. С ним связаны какие-то воспоминания ее молодости, потому она перебралась сюда доживать век. Это ее башня на окраине. Ну а ковен отправился за ней - как же иначе. Так говорили, достойный муж.
  Аголен надолго задумался, переваривая услышанное. Воцарилась тишина, прерываемая только нервозным сопением неряхи да шепотом устрашенного наемника, бормотавшего заговоры против темных сил. Наконец Аголен очнулся. Ведьмы ведьмами, а он - купец. И все имеет цену - вот главное, о чем должно помнить.
  - Но ты же не думаешь, - сказал он, - будто я заплачу за эти байки? Мне дела нет ни до ведьм, ни до ковенов. И сидит тут Ведьма Севера, или Юга, или Запада - мне все едино. Я купец, я ищу прибыль! Редкость, о которой ты говорила - эти безвкусные мантия и брошка?
  - Нет, нет! - переполошилась бывшая ведьма. - Я не могу их продать! Тогда все вскроется, обязательно вскроется, они все узнают и придут за мной... Нет, я хочу рассказать о другой редкости. Хоть меня и выставили, пара сестер жалеет меня, мы иногда разговариваем. Вчера одна была так взволнованна, что кое-что выболтала ... у нас в городе появилась диковина, за которой охотятся ведьмы. И она не то, что дорогая, - цены не имеет!
  Аголен оживился. Он мысленно погладил себя по голове - ради таких вестей стоило вытерпеть и вид, и россказни никчемной пьянчуги.
  - Так, это уже интересно, - довольно проговорил он. - Что за редкость, где найти, почему они ею до сих пор не завладели?
  - Как говорят, это сердце. Сердце волшебного зверя. Весь ковен сейчас стоит на ушах. Дней десять тому где-то на севере был убит зверь. Кем - неведомо. Но убийцу проследили до нашего города. Он прячется здесь. Говорят, это великий маг, потому что зверь был силен и опасен, а убили его странным манером.
  Аголен вновь погрузился в размышления. Дело явственно пахло жареным, но он любил рисковать. После полосы неудач у него наконец-то начался подъем, надо держаться на гребне волны, захватить как можно больше, пока удача улыбается во все тридцать два. Все очень просто. Назревает конфликт. Конфликт за редкий товар, между двумя могущественными сторонами. А кто обычно выигрывает от подобных столкновений? Правильно. Купцы.
  Аголен протянул руку, женщина с готовностью подставила ладони. Два медяка блеснули на свету и тут же скрылись в складках грязной одежды.
  - Приходи ко мне каждый вечер, - скомандовал купец. - Рассказывай все, что узнаешь. Если дело срочное - приходи немедля. Будешь получать столько же. Да смотри, хоть эти дни не напивайся! Если сердце действительно окажется таким дорогим, как ты мне тут напела, получишь золотой. Все, проваливай.
  Горе-ведьма радостно заковыляла прочь, забыв поклониться. Аголен вытер вспотевшие ладони. Похоже, он стал свидетелем невероятных событий. Кто бы мог подумать, - здесь, в глуши, скрывается таинственный маг, он прячет волшебное сердце, за которым охотится загадочный ковен...
  В этот день Аголен не торговал. Радостное возбуждение не давало покоя. В груди разрасталось какое-то теплое, идущее изнутри чувство - совсем как во время его первой торговой кампании. Азарт. За долгие годы расчетливого ведения дел он уже почти забыл, какого это - рискнуть ради крупного куша. Быть может, именно поэтому его преследовали неудачи? Слишком он заплыл рачительностью, слишком отяжелел на подъем, утратил деловую удаль. Все имеет цену, все, - в который раз вспомнились слова отца. И риск не исключение.
  На всякий случай он привел в готовность все имеющиеся средства магической защиты. Нужно быть готовым ко всему. Наемники наемниками, но против колдовства громилы бессильны. Еще в детстве нанятый отцом колдун обучил Аголена началам магических искусств. Настоящим магом купец, конечно, не был, но знал пару защитных заклинаний и умел пользоваться зачарованными вещами.
  День пролетел незаметно, опустились сумерки. Аголен с нетерпением ждал свою неряшливую доносчицу. Она почему-то запаздывала. "Неужели все же подалась в запой?" - тревожно гадал купец. Наконец раздался долгожданный стук в дверь.
  - Еще попозже бы явилась! - с наигранным недовольством крикнул купец. - Заходи живее.
  Дверь отворилась, на порог ступила женщина... только совсем не та, которую ждал Аголен. Незнакомка была в темном плаще, лицо прятал капюшон. Движения были плавными, фигура - стройной.
  - Здравствуй, торговый человек, - негромко сказала она вкрадчивым голосом. Аголен сразу напрягся. Этот голос вызывал неприятное чувство, будто разговариваешь с человеком, которому крепко задолжал.
  - Ты кто? - грубо спросил он вместо приветствия. Пошарил глазами за спиной незнакомки, но наемников не обнаружил. - Как охрана тебя пустила?
  - Твои люди меня не заметили. Быть незаметной - моя работа.
  - Хм... работа, говоришь? Так кто ты, и чего тебе нужно?
  Аголен сделал зарубку в памяти - надо будет понизить оплату наемникам. Распустились, черти. А незваная гостья прошла в комнату и по-хозяйски устроилась на лавке. Закинув ногу на ногу, она напрямик сказала:
  - Я знаю, ты за гроши покупаешь редкие вещи. У меня есть такая вещь на примете. Но мне нужна десятая часть ее настоящей цены.
  Купец подозрительно разглядывал незнакомку. В памяти тут же всплыли слова утренней неряхи об Алых Вдовах.
  - И что это за вещь? - недоверчиво протянул он. - Где она, как ты о ней узнала?
  - Это амулет, оставшийся с Великой войны, - ответила гостья. - Его хранит старик на окраине. В амулете скрыта огромная сила, но старик того не ведает. Для него эта вещь - просто память об отце. Старик беден, он продаст его, я ручаюсь.
  - А откуда это ведаешь ты? - подозрения Аголена нарастали. - Ты что, колдунья?
  - Знахарка. Когда-то я училась на целителя, но... судьба распорядилась иначе. Теперь я странствую. Зарабатываю когда врачеванием, когда... вот так.
  Женщина вдруг встала.
  - Но если тебе не интересно, я немедля уйду. Я слышала, ты деловой человек, но слухи не всегда правдивы. Чувствую, ты только ищешь повод, чтобы отказаться.
  - Погоди, погоди, - примирительно сказал Аголен. Он вдруг как наяву почувствовал в руке приятную тяжесть амулета времен Великой войны. И в самом деле, есть ли причины для подозрений? Зачем он сдался Алым Вдовам? Он же просто купец, не несет никакой угрозы. Даже если предположит самое страшное - они прижали ту неряху и теперь знают, что ему известно про сердце... и что? О сердце и так знает полгорода, такую ведьмы подняли суматоху.
  - Ладно, - решился Аголен. - Прогуляемся до твоего старика.
  Помедлив, купец все же решил как-то обозначить свою настороженность. Не придумав ничего оригинального, ограничился невнятной угрозой:
  - Только смотри у меня!
  Знахарка молча направилась к выходу, купец последовал за ней. Внизу двое наемников из ночного караула недоуменно вытаращились на женщину. Аголен жестом приказал им идти следом.
  - Напомните потом, чтобы я снизил вам плату, - спокойно сказал он охранникам. - Я, похоже, дороговато оценил вашу надежность.
  Громилы засопели, но спорить не стали - оплошность была налицо. Процессия двигалась по стремительно темнеющим улицам. Аголен сразу же поймал взглядом мрачную башню на окраине, но они, к счастью, шли совсем в другую сторону. Подозрения купца вскоре совсем улеглись. Он вдохнул полной грудью - аромат ночной свежести был изумителен.
  Уже подходили к городской стене, когда купец увидел ее. Неряха сидела на крылечке ветхого домишки в обнимку с пьянчужкой себе под стать. Она сжимала в руке большую деревянную кружку и явно была пьяна. Аголен задохнулся от возмущения. Он не хотел афишировать свое знакомство с этой пустоголовой бабой, поэтому промолчал, но наградил ее самым красноречивым взглядом, на который был способен. Осведомительница скользнула по нему равнодушными мутными глазами. Так же бессмысленно оглядела охранников, и тут ее взгляд остановился на знахарке. Челюсть неряхи отвисла, она выронила кружку. В ужасе вытаращив глаза, попыталась отступить и свалилась с крыльца.
  Аголен все понял.
  - К бою! - рявкнул он во всю мощь легких.
  Наемники, напротив, не поняли ничего, но выхватили топоры и кинулись к купцу, прикрывая телами от возможной опасности.
  "Может, и не стоит снижать им..."
  Додумать Аголен не успел. На месте знахарки взорвался бешеный вихрь. Он поднял, казалось, всю пыль и грязь на улице и мощной волной бросил купца и охрану наземь. Аголен вскочил, вытряхивая землю из глаз и кляня себя за беспечность. Он тут же вывел все два куба, которые мог поддерживать, и сотворил защитные чары. Потом одной рукой выхватил Зеркальный Отворот - амулет, рассеивающий враждебную магию, а другой - Кристалл Бенадола, - одноразовое вместилище, которое выпускало на врага орду слабых, но агрессивных эфирных духов. И только после этого огляделся.
  Ситуация выглядела паршиво. Они были окружены. Из теней возникали фигуры в алых мантиях. Ведьмы появлялись на крышах домов, выходили из подворотен. Эфир гудел от выбросов духовной энергии - ведьм было штук пятнадцать, и каждая творила чары. Кубов обрабатывалось столько, что Аголен не взялся бы их сосчитать. В атаку, правда, никто не шел - женщины только ткали вокруг паутину заклятий, замуровывали Аголена и охрану в кокон враждебной магии. Купец старался не поддаться панике - раз их до сих пор не атаковали, значит, будут переговоры.
  Он не ошибся. Лжезнахарка стояла напротив, метров за семь, бок о бок с еще двумя ведьмами. От этого трио веяло такой мощью, что защита Аголена начала трещать от одного только давления духовной энергии. Речь держала не знахарка, а ведьма справа от нее. Выступив вперед, она гневно крикнула:
  - Хватит ломать комедию! Мы все знаем, ты ничего не изменишь, притворяясь магом-недоучкой!
  Аголен колебался. Посмотрел на зачарованные вещи в руках, оглянулся на оробевших наемников. Приходилось признать правоту ведьмы: как ни хорохорься, а маг из него никакой. Каждая из этих колдуний раздавит его щелчком пальцев. Он бросил амулеты и жестом приказал охранникам сложить оружие. Те нехотя подчинились. Магическую броню, правда, оставил. Он чувствовал, как внимательно ведьмы изучают ее через эфир, будто пытаясь разглядеть что-то необычное.
  Глубоко вдохнув, купец развел руки в стороны в жесте мирных намерений.
  - Чем вызвал такую немилость, почтенные? - громко спросил он. - Я приезжий купец, гощу у вас всего ничего и просто не успел перейти кому-то дорогу!
  Аромат угрозы не рассеялся, напротив, стал более терпким. Его слова никого не убедили.
  - Ты знаешь, что нам нужно, - отчеканила лжезнахарка. - Хватит играть в невинность!
  Мысли зажужжали испуганными мухами. Так. Ведьмы охотятся за волшебным сердцем и таинственным магом, и вдруг, ни с того ни с сего, атакуют мирного купца. Как это связано? Очевидно! Алые Вдовы думают, что чародей продал купцу сердце! Все имеет цену, и зачем бы магу забирать сердце, как ни для того, чтобы продать. Аголен уже открыл было рот, дабы развеять заблуждение ведьм... и снова закрыл. Очевидно - ему не поверят. Если бы дело решалось так просто, ему бы не устроили засаду. И где гарантия, что после эти ненормальные его не убьют? Нужно потянуть время.
  - Да, я знаю, что вам нужно, - сказал он спокойным бархатным голосом. - Сердце волшебного зверя, так?
  Три главные ведьмы переглянулись.
  - Допустим, я могу вам с этим помочь, - продолжил купец. - Мы легко решим все миром. Мне это сердце вообще ни к чему, я, почтенные, только рад буду от него избавиться. И вообще не понимаю, к чему вся эта враждебность.
  - Ты на нашей земле! - опять зло выкрикнула правая ведьма. - И сердце наше по праву.
  Но чуткое ухо Аголена уловило в ее голосе нотку неуверенности. Он счел это добрым знаком и продолжил умиротворяющую речь:
  - А я разве спорю? Так бы сразу и сказали. Меня же не предупредил никто - сразу засада, сразу заклятия, да разве так дела делаются? А как вы, почтенные, поняли, что оно у меня, коль не тайна?
  Ведьмы опять переглянулись.
  - Все просто, - сказала правая. - Больше некому. Кроме тебя в город никто не входил, если не считать пьяницу-рыбака и двоих безобидных сирот.
  - Безобидных? - хмыкнул Аголен. Он не понял логики ведьмы, но старался не подать виду. Пытаясь поддержать разговор, показал забинтованную руку. - Вот какие они безобидные. Потыг говорит - с самого Леса пришли. Чуть что - сразу за нож. Но я все ума не дам - как вы поняли, что оно здесь, у меня, а не за тридевять земель?
  - Мы отследили тебя до этого города, - раздраженно сказала ведьма. - Отдаю должное, ты неплохо скрывался, и, похоже, заметил нас, раз подделал остаточный след и вошел с южных ворот. Ты просчитался в одном. Убив монстра десять дней назад, дал отследить себя. Оставалось только сопоставить время и человека. Так мы тебя нашли.
  До Аголена наконец дошел весь масштаб заблуждения ведьм. Он почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Так они считают его тем таинственным магом! Стоп, такой расклад никуда не годится. Сколько не тяни время, если он у них - единственный подозреваемый...
  - Погодите, погодите, - начал купец. - Тут какая-то ошибка - я никого не убивал, и вообще я не маг. Я купец, просто купец. Это сердце попало ко мне случайно. Даже не так - у меня и вовсе его нет, я только знаю, где его найти...
  Он совершил ошибку. Ведьмы и так были на взводе, и купец, резко пойдя на попятную, переступил черту. Ведьма справа от знахарки будто взорвалась:
  - Довольно паясничать! Такие, как ты, понимают только язык силы. Маскировка не поможет, я заставлю тебя явить свою суть. Вы, маги, всегда смотрели на нас свысока. Но сейчас ты поймешь - время ведьм настало!
  Она вскинула руку и выкрикнула заклятье. Купец в ужасе почувствовал, как выводится около полусотни кубов - готовилось что-то мощное. Он не ошибся - полыхнуло пламенем, загудело, и над улицей закружили десятки огненных птиц. Аголен в отчаянии подхватил талисманы. Когда-то давно учитель колдовства о таком рассказывал: комбинация стихийной магии и магии духа - мощный путь атакующей магии, доступный немногим.
  - Давай, маг, покажи свою силу... - процедила ведьма и атаковала.
  Стая огненных духов спикировала на купца и охрану. Прогремела серия взрывов, и все стихло. Ведьмы, затаив дыхание, ждали, когда уляжется дым и пыль. Наконец черные клубы рассеялись.
  Посреди улицы лежало три обугленных тела.
  Женщины стояли, как громом пораженные. Это совсем не то, что должно было случиться... Велита подбежала к Аголену. Тому досталось меньше, чем наемникам - Зеркальный Отворот смягчил удар. Но все равно он уже испускал дух.
  - Почему? - в шоке воскликнула Велита. - Почему ты не защитился?
  Но купец ее уже не слышал. Глаза из-под сгоревших ресниц смотрели сквозь ведьму, губы шевелились. До Велиты донеслись хрипы:
  - А имеет ли... цену... жизнь?..
  
  ***
  
  Спустя некоторое количество времени.
  
  Тишак был очень доволен. Наконец-то ему удалось растопить сердце одной холодной, как зима, но столь же очаровательной вдовушки. Рыбак уже второй год с завидным трудолюбием подбивал к женщине клинья. Конечно, она давно уже не девочка, но с годами не утратила миловидности и обаяния. А если еще и принять кружечку-другую перед встречей... и вовсе превращалась в богиню, сошедшую с небесных чертогов. Побулькивая объемной глиняной бутылью, зажатой подмышкой, Тишак бодро вышагивал по ночным задворкам, дирижируя свободной рукой поющим на душе пташкам.
  - Эй, красавец, куда торопишься? - раздался вдруг сладкий голосок.
  Обернувшись, Тишак увидел молодую женщину, что, улыбаясь, смотрела с крыльца какого-то домишки. У рыбака невольно отвисла челюсть. Молодуха была настоящей красавицей. Пышные распущенные волосы опускались значительно ниже спины, большие голубые глаза сияли из-под соболиных бровей, как звезды. Она была в длинном, до пят, свободном платье, нимало не скрывавшем великолепных изгибов тела.
  Опомнившись от первого шока, Тишак расплылся самой, как он считал, обворожительной улыбкой. Вожделенная вдовушка и два года упорных трудов как-то разом исчезли из головы, будто смытые ведром ледяной воды. Расправляя плечи и выгибая колесом могучую грудь, рыбак танцующей походкой направился к крыльцу. Он гоголем подошел к прекрасной незнакомке, с достоинством поклонился и сказал:
  - Никуда, чаровница лесная, никуда не тороплюсь! Народ, знаешь, никогда никуда не торопится. На нас же все держится! Проживем мы без дворян? Еще как! А дворяне без нас? То-то же. Мы, как это... Са-мо-дос-та-точ-ны, во!
  - Какой ты умный... - томно прикрыла глаза красавица. - Мне никогда еще таких умных вещей не рассказывали.
  Грудь сама собой выгнулась сильнее, мышцы заиграли. Казалось, даже рост, и без того немалый, увеличился самое малое на сажень. Чувствуя, что вот-вот закукарекает, рыбак довольно проговорил:
  - Да что ты, что ты, чудо небесное, это не я умный, это народ умный! Мудрость народная - она веками копилась. И деды, и деды дедов, и деды дедов дедов... в общем, веками, вот! Приметы-то народные не с потолка берутся. Я вот, например, когда рыбачу, всегда первую рыбку отпускаю, чтобы она, значит, подруг привела. Приметы, они это... они да...
  Под взглядом чудесных очей, в которых, казалось, пряталось само небо, мысли совсем смешались и запутались. Но красавица только шире улыбнулась, обнажая ровные и белые, как жемчужины, зубы:
  - Как ты интересно рассказываешь... я хочу послушать еще!
  Неожиданно она легко, как перышко, вспорхнула и отворила дверь дома.
  - Отец в отъезде по делам, - пропела она, хлопая ресницами. - А мне так скучно... Будешь гостем? Я хочу еще послушать про народ.
  И девушка, неслышно ступая точеными ножками, скрылась в темном дверном проеме. Тишак, не веря счастью, поспешил за ней.
  - Это пожалуйста! Я про народ хоть с утренней зорьки до вечерней могу. Народ, он... да.
  Тишак со стыдом чувствовал, что обычно так хорошо подвешенный язык еле ворочается, а за каждым словом приходится лезть в карман. Но как тут не опешить, проглоти Мокрош? Надо бы навостриться, а то как бы по тугодумию не упустить такой подарок богов.
  - А как зовут тебя, красавица? - спросил рыбак, стараясь сделать сиплый пропитый голос поровнее. Он в нерешительности топтался на пороге. До рассвета оставалось еще несколько часов, но ночь была светлой, а в сенях дома было видно не дальше собственного носа.
  - Велита, - донесся из глубины дома певучий голосок. - Проходи, добрый Тишак. Да закрой дверь на засов, не желаю, чтобы нам мешали.
  Тишак вошел в полутемные сени, затворил дверь и грюкнул засовом, найденным на ощупь. Стало совсем темно, рыбак почувствовал себя ослепшим.
  - Да здесь темень, ровно в городской темнице! - крикнул он. - Куда идти-то, красавица Велита?
  - Иди на мой голос, - прошелестело где-то впереди. - Да смотри не споткнись.
  Некоторое время Тишак впотьмах брел куда-то вперед. Возникло странное ощущение, будто он прошел уже куда больше длины обычного городского дома. "Что за диво, - думал Тишак, - я что это, уже успел перебрать? Неужто старею, раньше пара кружек как с гуся вода..." Почему-то пахнуло сыростью, как в подвале. В воздухе стоял какой-то странный затхлый запах. "Видать, девка-то не больно хозяйственная, не прибирается, - с сожалением подумал Тишак. - Хотя, оно ей надо? И без того найдется, за что ее любить, ей-ей". Вдруг он остановился, удивленный неожиданной мыслью.
  - А откуда ты, красавица, - опять крикнул он в темноту, - имя мое знаешь? Клянусь Восьмью, повстречай тебя раньше, запомнил бы!
  Несколько томительно долгих секунд стояла тишина, а потом голос девушки раздался совсем близко, прямо над ухом:
  - Да тебя, удалец, весь город знает, - шепнула она, обдав горячим дыханием. - И до меня слушок дошел. Больно интересно было, какой ты из себя. И вот ты здесь, и даже лучше, чем я воображала.
  Ее теплые ладошки легли сзади на плечи, легонько подтолкнули в нужном направлении. Тишак подчинился, чувствуя, как сердце сладко замирает. Девушка повела его вперед, и опять Тишаку казалось, что они идут слишком долго. Может, в темноте всегда так?.. Наконец они остановились, красавица мягко усадила его на какой-то стул.
  - Подожди, я скоро зажгу лучины, - тихо сказала она.
  Тишак заозирался, пытаясь разглядеть хоть что-то, но тщетно. Из темноты стали доноситься какие-то шорохи.
  - Мне действительно нравятся твои истории, друг мой, - промолвила Велита, и Тишак вдруг отметил, что ее мягкий, мелодичный голос начал меняться - в нем проявились какие-то стальные, властные ноты. - Но мне не интересно слушать о народе, о нем я знаю достаточно. Я хочу послушать... о магии!
  Тишак от неожиданности громко икнул.
  - О магии? - опешил рыбак. Он напрягся, пытаясь выудить из памяти небылицы, что в детстве рассказывала ему на ночь бабка. - Да я, душа моя, по чудодеям не очень, я все больше про народ... хотя знаешь, есть у меня в деревне старуха, она вот явная колдунья, все говорят! И живет на отшибе, и кошка черная при ней. Глаз у нее дурной. Однажды вот весь день просидел - не клюет, хоть ты тресни! А потом вспомнил - я с бабкой с этой поутру поздоровался. Сглазила, как пить дать - сглазила!
  - Это не то, что я хочу услышать, - оборвала его девушка.
  Тишак поперхнулся словами. Голос изменился до неузнаваемости. Стал надменным и резким, в нем слышался плохо скрываемый гнев. Как будто ее там, в темноте, подменили.
  - Я хочу услышать о другой магии. Хочу узнать, каким заклятием можно взорвать изнутри огромного монстра!
  Тишак и раньше чувствовал неладное, а сейчас, внезапным наитием, ясно понял - время делать ноги. Очарование девицы, придавившее было здравый смысл, отступило, пришло осознание: что-то здесь не так. В этой истории с самого начала что-то было не так. Чуйка, которой он всегда доверял, вопила об опасности. Тишак начал сползать со стула, пытаясь не выдать голосом намерения улизнуть:
  - Таких заклятий я, душа моя, не знаю. Да и не к чему они народу, мы и без заклятий кого хочешь шапками закидаем. Тут такое дело... засиделся я. Я же к другу шел, помочь рыбку засолить... Как из головы выскочило - ума не дам...
  - Сидеть, - прозвучал ледяной приказ, и ноги у рыбака отнялись. Послышалось какое-то непонятное слово, и вокруг вспыхнули десятки огней. Тишак вскрикнул и, ослепленный, откинулся на спинку стула, прикрывая глаза руками. Бутыль с глухим стуком упала на пол. Тишак в панике опустил голову, нашел ее взглядом - фу-ух, не разбилась... и вдруг увидел, что стул наглухо прикручен к полу, а с подлокотников свисают тяжелые блестящие цепи. И тут же цепи будто взбесились - с диким звоном взлетели, закрутились и намертво привязали рыбака к массивному стулу.
  Тишак задергался, но цепи не давали пошевелиться. Глаза быстро привыкли к свету, позволяя оглядеться. Он находился в круглом помещении, со стен свешивались алые гобелены с какими-то символами. Прямо в воздухе парило множество свечей. В комнате помимо него было человек десять. Все они стояли спинами к свету, и Тишак видел только темные силуэты. Силуэты явно были женскими, на каждой была мантия цвета свежей крови. Позы женщин были напряженными, руки как-то странно вздернуты, будто они готовились драться. Велита стояла впереди. Она также надела мантию поверх платья, лицо теперь прятал капюшон.
  - Ты все нам расскажешь, Тишак, - произнесла она замогильным голосом. - Все!
  Несчастный рыбак сидел, тужась переварить, что же это вокруг творится. Он беззвучно шлепал губами и смотрел бессмысленным взглядом. Наконец, спустя какое-то время, до него дошло.
  - А... а-а... - начал он. Велита подалась ближе, навострив уши. - А... а-а-а... А-алые Вдовы-ы-ы! - тоскливо завыл Тишак.
   - А, так ты о нас знаешь, - обрадовалась Велита. - Тогда можно обойтись без прелюдий.
  Она выпрямилась, направила на рыбака указующий перст и грозно провозгласила:
  - Отдавай сердце!
  Тишак вдруг неистово задергался и заголосил благим матом:
  - Не-е-ет, не надо, не надо сердце! Врут, все врут! Никогда баб не бил! Мокрошем клянусь! Это вам Корусья наплела? То-то я думаю, чего это она два года ломалась, а тут вдруг приветила... со свету меня, значит, сжить захотела! А я-то ее любил, люби-и-ил!
  От рева рыбака стены ходили ходуном. Ведьмы недоуменно переглядывались.
  - Не надо, не надо сердце! - продолжал вопить Тишак. - Поймете же потом, что врала паскуда, да поздно будет!
  - Замолчи! - нервно взвизгнула Велита и махнула рукой. Рыбак разом замолк, будто выключенный. - О чем ты вообще?
  Тишак замычал, пытаясь ответить, но тщетно. Тем временем Улина тихо скользнула к подруге и шепнула на ухо:
  - О нас такие слухи в округе ходят. Говорят, мы мужикам сердца вырезаем. Думаю, этот прохвост и в правду ни при чем.
  - Похоже, твоя правда, - так же тихо вздохнула Велита. - Но все же осталась последняя проверка: на случай, если он просто искусно актерствует. Мы пойдем на блеф.
  Велита шагнула к рыбаку. Ее мантия завихрилась, словно в порывах ветра, глаза загорелись колдовским огнем. Волосы распушились и поднялись, между прядями забегали искорки.
  - Отпираться бессмысленно! - воскликнула ведьма. - Мы знаем все! Это ты убил монстра там, на опушке, это ты украл его сердце! Говори, где оно, или взамен сердца зверя мы заберем твое!
  Тишак только беспомощно лупал глазами, готовясь пропадать. Перед внутренним взором пронеслась вся нехитрая жизнь. Но самой яркой мыслью, с которой он готовился отойти в мир иной, была мысль о вопиющей нелогичности происходящего. Она же сама заткнула его колдовством, как же, Мокрошу в пасть, ему отвечать на вопросы?!
  А Велита, войдя в образ, совершенно упустила из виду подобную мелочь:
  - Молчишь? Ну так пеняй на себя!
  Она властно взмахнула рукой. Воздух затрещал, по комнате прошла горячая волна. Вокруг воздетой руки заплясали огоньки, Велита сделала движение, будто выдергивала меч из ножен, и резко выхватила прямо из воздуха шипящую огненную плеть. В помещении мгновенно стало очень жарко, но Тишака, напротив, почему-то зазнобило.
  - Ты выбрал свою участь сам! - объявила девушка приговор и резко ударила.
  Струя пламени, как гадюка, кинулась Тишаку в лицо, и лишь в последний миг сменила курс. Раздался страшный треск, полыхнуло, и на стене за спиной рыбака осталась огромная обугленная дыра. Тишак, правда, этого уже не услышал - от жара и шока он потерял сознание. Велита подошла, запустила руку в грязные патлы и подняла его голову. На лице обмякшего рыбака было полнейшее умиротворение, невзирая на обожженное ухо.
  - Все-таки мимо, - досадливо вздохнула девушка.
  Закрыв глаза, она соткала маленького духа забвения. Наклонившись, вдула его через обгоревшее ухо Тишаку в голову. Уже собираясь уходить, она посмотрела на потрепанного рыбака с чем-то вроде запоздалого сожаления.
  - Оставьте его под каким-нибудь забором, - приказала Велита ведьмам. - Да не забудьте бутыль. Утром очнется, решит, что позабыл все из-за пьянства. Ничего, ему не впервой.
  - Остались только сироты, - мрачно сказала Улина.
  - Неужели двое детей могли это сделать? - покачала головой Арита. - Даже если так, мы должны быть помягче, чтобы трагедия с купцом не повторилась.
  Велите послышался в ее голосе упрек. Она упрямо тряхнула головой.
  - Я полностью беру на себя ответственность за его смерть! Когда все закончится, я приму от матушки любое наказание. Но сейчас некогда вздыхать и раскаиваться. Купец, в конце концов, сделал все, чтобы погибнуть. Как он узнал, что мы ищем, и, главное, зачем солгал, будто сердце у него? И так все ниточки вели к нему, а после такого и вовсе не оставалось сомнений.
  - Тебя никто не винит, - сказала Улина. - Ответственность лежит на всех нас. Ты, конечно, как всегда поторопилась, но эта история все равно закончилась бы чем-то в таком духе, слишком много переплелось совпадений...
  - Но кое-что мы от него все же узнали, - вдруг невесело усмехнулась Велита. - Как это я вспомнила только сейчас? Купец перед смертью сказал, что сироты совсем не безобидны, и что пришли от самого Леса. Они вошли с северных ворот, значит, пришли именно с северной опушки. Там мы нашли чудовище. И разломанный дом, кстати. Не после битвы ли с чудовищем эти дети стали сиротами? Даже если монстра убили не они, сердце может быть у них.
  - Тогда давайте поспешим, - промолвила Арита. Ее зябко передернуло. - Знаете, я хочу, чтобы эта история поскорее закончилась...
  - Согласна, - хмуро сказала Велита. - Давайте сделаем все, чтобы она закончилась хорошо.
  Хотя Велита Сердогорская, несмотря на свои двадцать три, и считалась самой одаренной ведьмой северного крыла Алых Вдов, были у нее и недостатки. Судачили, что ей частенько не хватает осмотрительности, и что она, даже для ведьмы, чересчур скора на расправу. Говорили, именно поэтому Ведьма Севера не назначает любимицу преемницей и разрывается между ней и еще двумя кандидатками. Была в этих слухах доля истины. Подавляя память рыбака, Велита забыла, что слабые духи забвения малоэффективны против людей с измененным состоянием сознания. Против очарованных, заколдованных, против людей в состоянии транса и... пьяных. Разумеется, именно к последней категории лиц с измененным сознанием относился Тишак.
  
  ***
  
  Спустя еще какое-то количество времени.
  
  Старшина потянулся, разминая затекшие конечности. Хруст раздался мощный, как от падения столетнего дуба. На востоке из-за кромки городской стены выглянуло солнце. Пожилой вояка довольно улыбнулся краешку небесного диска цвета расплавленного золота. Наконец-то эта ночь закончилась. Еще под конец прошлого дня на пост прибежала местная пьяница. Она с вытаращенными глазами тараторила, что какого-то достойного мужа убивают Алые Вдовы и умоляла поспешить. Старшина, проклиная долг службы, заставляющий верить даже таким элементам, прихватил двоих стражников и трусцой побежал за женщиной. Он готовился как следует всыпать пропойце, если все это ей привиделось с пьяна глазу. Какого же было его удивление, когда на восточной окраине обнаружилось три обгорелых трупа. В одном из тел старшина опознал купца Аголена, уже несколько дней торговавшего в Кривом Корне. У пьяницы ничего узнать не удалось - как только нашлись тела, она юркнула в какую-то подворотню и улизнула. Опрос люда из окрестных домов тоже мало что дал. Все, как один, твердили, что ничего не слышали и не видели. Лишь из самого отважного - молодого кузнеца, удалось что-то вытянуть. Он рассказал, что вроде бы краем глаза видел людей, слегка похожих на ведьм, которые делали что-то наподобие магии в отношении лиц, отдаленно напоминавших купца и охрану. Но, по словам кузнеца, он не придал этому факту значения и отправился спать.
  Старшина зло сплюнул под ноги. Да, с этим дело придется повозиться. Чертовы Алые Вдовы... недаром, видно, слухи про них ходят. Теперь придется вскрывать опечатанный сейф с защитными амулетами, писать рапорты в Верхний Кородар - центр Северной земли...
  Но это вечером. За ночь он сделал все, что мог, и куда больше, чем требовали уставы. Сейчас, наконец, его ждет заслуженный отдых...
  - КАРАУ-У-УЛ!
  Старшина подпрыгнул, дико озираясь. В утреннем тумане показался силуэт.
  - Караул! - снова раздался крик.
  Вот фигура вылетела из тумана на свет божий. К старшине на всех парусах несся Тишак. Лохматый, грязный, с вытаращенными глазами Тишак. Подмышкой он держал объемную глиняную бутыль. "Только этой ходячей проблемы не хватало" - тоскливо подумал старшина. И нашел же время для очередной дури!
  - Старшой, родимый! - еще издали завыл рыбак. - Выруча-а-ай!
  - Ну что, что ты в этот раз натворил? - крикнул старшина. - Коль мужики опять собрались тебя бить, чтоб по чужим женам не лазил, заруби уже на носу - я на их стороне!
  - Нет, нет, другое... дай отдышаться...
  - Что другое, буян ты рыборожий? Не я ль тебе наказывал по ночам не шататься? Алые Вдовы вон купца с охраной кончили, плюгавый рыбак им на один зуб! Что, хочешь ведьмам попасться?
  - Да!..
  - Что да? - опешил старшина. - Да ты совсем от выпивки окосел, пропойца! Ну, погоди, расскажу вот Корусье, как ты к ведьмам рвешься, то-то она обрадуется...
  - Нет, "да" не что хочу... что хочу - нет. Да, что попался. Меня ведьмы прижали. Крепко прижали, родимый, как жив остался - ума не дам. Не иначе народный дух уберег...
  Старшине, все помыслы которого стремились к лавке с теплыми шкурами, очень не хотелось верить рыбаку. Его взгляд уткнулся в бутыль. Вояка ухватился за нее, как утопающий за веревку.
  - А это что? А ну-ка дыхни! А может, и не было ведьм никаких, может, тебе это в какой-нибудь канаве приснилось?
  Тишак вместо ответа ткнул пальцем в ухо. Только теперь старшина заметил, что на месте уха у рыбака обгоревший ошметок, а вся правая сторона лица покрыта волдырями и копотью. Оглядев Тишака внимательнее, он увидел раны на запястьях, будто у рыбака долгое время были связаны руки.
  - Сожри тебя Мокрош... - выдохнул вояка. - И как тебя, шельма, заносит в такие истории?
  Похоже, не видать ему отдыха. Но делать нечего - два нападения за одну ночь. Город в опасности, надо объявлять военное положение.
  - Пошли со мной, - скомандовал он. - У меня каждый человек на счету, да и лучше тебя на виду держать, а то опять во что-нибудь вляпаешься.
  - Э, нет, - отрезал Тишак. - Я тут подумал - вы, кастрюлеголовые, уже сколько лет ведьм прищучить не можете. Дохлый вы народец. Весь Кривой Корень знает, что ведьмы шалят, но все только зады греют, хоть бы почесался кто! Знаешь, что? Этому городишке нужен герой! Ты как хочешь, а я пойду по деревням, народ поднимать. Хватит, натерпелись. Мы, народ, долго закидываем, да быстро подсекаем! Бывай!
  И Тишак умчался прочь. Старшина остался один на пустой улице. Громко, будто насмехаясь, прокаркал ворон. Вояка снова сплюнул, попал на сапог, выругался. И чего этот дуболом, спрашивается, прибежал, если все равно отказался от помощи? Э-э, да что с него взять... сказано - деревня.
  
  ***
  
  Небо раскинулось над головой огромным темным саваном. Он парит на невидимых крыльях, а вокруг мерцают звезды. Но не звезды интересуют его. Он смотрит вниз. Земля отсюда такая маленькая, деталей не различишь... Он падает. Свободное падение так приятно - вокруг ничего, только свежесть и скорость. Ветер бьет в лицо, его можно оседлать и прокатиться по поднебесью. Вот он уже достаточно низко, чтобы оглядеться. Повсюду, повсюду он видит знаки близкой беды.
  На севере поднимается чья-то бледная, холодная воля. Он смотрит прямо сквозь эту морозную завесу и видит шпили огромной и белой, будто сделанной из снега, твердыни. Там, внутри - тот, чью ледяную волю он чувствует, но взглянуть ближе страшно. Он смотрит на запад.
  Там по пустынным землям идут толпы дикарей, приграничные крепости дрожат под их натиском. С гор спускаются злые и дикие колдуны, он чувствует жар их ненависти... и смотрит на восток.
  Там виден город - черный, как грех. Над городом вихрь. Приглядевшись, он видит, что это сплетенные в бешеном танце чувства тех, кого зовет черный город - гордыня, удаль, надежда, алчность и неуемная страсть... к городу тянутся щупальца сиреневой дымки. Следуя за ними, он глядит на юг.
  Там лежит огромное сиреневое облако. Сквозь него невозможно ничего разглядеть, но кто-то из сердца облака зовет, манит, обещает исполнить любое желание. Его так тянет отправиться на зов, но чей-то строгий голос говорит, что это ловушка и идти туда нельзя. Тогда он смотрит вниз.
  Прямо под ним - огромное зеленое море. Недалеко от его берега - конусообразное строение, в недрах которого спит бескрайняя, невообразимая мощь. "Печать Естества" - всплывает знакомое название. Но что это за слова, откуда он знает их? Неважно. Он смотрит дальше. На берегу зеленого моря точка. Приглядевшись, он видит город. Падает ниже. Здесь все четче, гораздо четче. Он опускается совсем низко и видит дом. Влетает через окно в комнату. На кровати спит рыжая девушка. Улыбается. Он заглядывает в ее сон и видит двух людей. Высокого, могучего мужчину, такого же рыжего, как она. Мужчина кружит девушку на руках, подбрасывает в самое небо. А рядом женщина - красивая, с черными, как смоль, волосами, она улыбается и лучится теплым светом. Но вот над ними нависает огромная, косматая тень, сон комкается, девушка стонет и ворочается. Рядом с ней сидит в странной позе бледный черноволосый парень. Одна рука на солнечном сплетении, другая у виска, спина выгнута, голова откинута. Полуоткрытые глаза бессмысленно смотрят в пространство, изо рта капает слюна.
  Секундочку. Кого-то этот парень напоминает... Черт подери, да это же я! Сплю, получается. И раз я это понял, значит, сейчас проснусь... стоп, стоп, нельзя просыпаться! Нужно посмотреть еще!
  Он взлетает над домом и оглядывается вокруг. По городу рассеяны огни чьих-то сомнений, страстей и намерений. Почему-то эти огоньки алого цвета. Они сплетаются в кольцо, сжимаются, норовят изловить его. Он ускользает и летит над городом. Вот ратуша, он залетает в покои летописца. Старичок что-то пишет, согнувшись над столом. В его глазах видится что-то странное, неразличимое. Он вглядывается пристальнее, но тщетно, а старичок вдруг смотрит прямо на него и усмехается.
  Чувствуя непонятную тревогу, он взлетает над ратушей. Его влечет западная окраина города. Там терем, венчаемый могучей башней. Он влетает в самое высокое окно и видит старую женщину. Она неподвижно сидит в кресле, в богатой алой мантии, в вуали из блестящих медных цепочек. Он всматривается в вуаль, пытаясь разглядеть, что за ней. Женщина вдруг поворачивает голову в его сторону.
  - Я знаю, ты здесь, - раздается невыносимо громкий голос. - Почему крадешься, как тать? Покажись!
  Он чувствует - женщина в медной вуали вот-вот увидит его, в ужасе кидается прочь, но ее воля вдруг тяжким пологом накрывает башню, сжимает, не дает двигаться, вот она уже смотрит прямо на него...
  - КАРАУ-У-УЛ!
  Вася дернулся и свалился с кровати. Он потянул шею и больно ударился головой.
  - Караул! - снова раздалось на улице.
  Голос показался знакомым. Возникло стойкое чувство - кто бы это ни кричал, он разбудил Васю как раз вовремя. Все тело ныло, в глаза будто насыпали песка. Вася обессилено прислонился к кровати и утер рукавом слюну.
  - Так вот значит ты какой, эфир... - пробормотал он.
  Это был необычный сон, очевидно. Вчера, вернувшись от летописца, он застал Ию мирно посапывающей на кровати. Васю это весьма обрадовало - сражаться за ложе два дня кряду не улыбалось. Вечером предыдущего дня, утомленный потасовкой, он заснул и не выполнил упражнений Великана, а ведь чародей называл регулярность главным залогом быстрого развития. Парень решил наверстать упущенное. Этим вечером он тренировался дольше, чем обычно. Упорство сильно подпитывалось сознанием, что занимается делом, приносящим реальные практические результаты. Под властью увлеченности он продолжал тренировки до глубокой ночи. И тело, и разум уже были на пределе, но он не сдавался, появилось какое-то странное наслаждение от преодоления собственной слабости, выхода за предел возможностей. Вася сам не заметил, как образы, которые он мучительно проецировал в голове, вдруг начали жить своей жизнью, развиваться самостоятельно. Окружающий мир плавно и ненавязчиво перетек в состояние между сном и явью. И в этом состоянии Вася, как одержимый, продолжал тренировки. В какой-то момент ему открылось нечто новое, он почувствовал легкость, будто одновременно убрали с горба тяжелый мешок и сорвали повязку с глаз. Он словно бы оказался в потоке энергии и воспарил над городом...
  Должно быть, это и был эфир. Чародей тогда почти ничего о нем не поведал - сказал, объяснить не получится, надо почувствовать на себе. И добавил, что первый выход в эфир - самый незабываемый, для каждого уникальный. По его словам, когда это случится, парень сразу все поймет.
  Вася чувствовал себя утомленным и разбитым, но очень счастливым. Наконец-то получилось! Интересно, все эти видения - просто плод воображения, или имеют связь с реальностью? Он видел так много страшных вещей и почти ничего хорошего... кроме сна Ии.
  Парень тяжело поднялся и посмотрел на девушку. Та хмурилась во сне, у губ пролегла горькая складка. Похоже, все-таки есть причины для ее злого и дерзкого характера. Счастливая жизнь с такими замечательными родителями... и все рухнуло в одночасье. Семилетней малявкой остаться сиротой, на воспитании недавнего бандита - не позавидуешь...
  Ия вдруг открыла глаза.
  - Ты чего таращишься? - хрипло спросила она.
  Все очарование мигом испарилось.
  - Да думаю, как тебя половчее придушить, - огрызнулся Вася и полез под ложе.
  Он нашарил походный мешок и заглянул внутрь. Все было на месте. Парень развернул листья лопуха. Сердце таши было все таким же - яркое, влажное, многоцветное. Он, как очарованный, положил на него ладонь... и тут же в страхе отдернул. Показалось, будто сердце пульсирует, послышался отзвук грозного рева... что прогремел или очень далеко, или очень давно.
  "Интересно, - подумал парень, - почему оно так ценится, как его можно использовать?" Он достал кинжал из лунного серебра. Рифленая рукоять удобно легла в ладонь, хоть и явно предназначалась для кисти побольше Васиной. И вдруг, на грани мыслей и чувств показалось, будто кинжал тихо звенит, а в лезвии таится отблеск приятного зеленоватого оттенка. Он спрятал кинжал под одеждой, взял мешок и, пятясь, вылез из-под ложа.
  В самом начале путешествия парень хотел отдать этот кинжал Ие, ведь оружие принадлежало ее дяде Хряку и явно немало стоило. Но девушка тогда отрицательно покачала головой.
  - Я хочу, чтобы он был у тебя, - просто сказала она, и больше спутники к этой теме не возвращались.
  Настроение у Васи было приподнятое. В своем мире он бы решил, что сходит с ума, но здесь все эти странности явно были хорошим знаком. Он наконец-то начал осязать эфир. Все-таки открыть в себе новые способности, особенно когда эти способности - плод усердной работы, чертовски приятно. Осталось только создать куб, и тогда парень станет пусть и никудышным, но все же магом...
  Его, конечно, шокировало известие о столетнем отсутствии Храма Карающих Богов в этом мире. Но потом, пораскинув мозгами, парень заключил - это только на пользу. Теперь не нужно бояться карателей, рыщущих повсюду в поисках скрывающихся магов. Это безусловный плюс. Великан, конечно, едва ли обрадуется, - ведь если все удастся, он вернется не в свое время, а в будущее, минимум на сто лет вперед. А там кто его знает - может, развал Храма и не связан с восстанием чародея. Если после изгнания Великана Храм победил в войне, он мог просуществовать сколь угодно долго... Но хватит гадать, сегодня он все узнает у архивариуса.
  Вася отправился к Потыгу и договорился сделать работу на сегодня во второй половине дня. Пора было идти в ратушу. Мешок с сердцем таши он прихватил с собой. Ему не представлялось чем-то страшным показать сердце летописцу. Едва ли старичок с манией преследования, рвущийся научить Васю истории, предпримет что-то враждебное.
  Еще только подходя к выходу, парень услышал на улице какой-то шум. Снаружи он увидел марширующий взвод солдат голов в двадцать. Вася по старой привычке испуганно вспомнил о карателях - он же почувствовал эфир, он теперь начинающий маг - вдруг засекли? Но тут же страх сменился спокойной расслабленностью - от Храма его отделяло целое столетие. Во главе взвода шагал знакомый старшина, командовавший охраной северных ворот. Заметив Васю, он помахал рукой и направился к нему.
  - Здорово, малец! - гаркнул он. - Ты бы нынче не высовывался. В городе облава, ведьм ловить будем!
  - Ведьм? - удивился Вася.
  Он считал, что в этом городишке нет никого, практикующего магию. Или здесь, быть может, происходит то же, что в средневековой Европе его мира? Обвиняют во всех бедах ни в чем не повинных, не имеющих отношения к колдовству женщин, и сжигают на костре?
  - А они что... прямо колдуют? - глупо спросил он.
  - Ха! А то! Шабаш местный, Алые Вдовы зовутся. Про них и раньше слухи ходили, да доказать ничего нельзя было - осторожные, змеи. А сейчас как рехнулись - за одну ночь два нападения, три трупа и куча живых свидетелей.
  - А почему они это делают? Если они раньше всегда прятались, должна быть причина, чтобы так рисковать.
  Старшина посмотрел с уважением.
  - Котелок у тебя варит, малец. Да, причина должна быть, вот токмо мы ее не знаем. Но причины причинами, а город защищать надо. Смотри!
  Вояка похлопал себя по груди. Поверх кольчуги у него был надет необычный амулет. На простенькой веревочке болталось деревянное кольцо, внутри которого, казалось, зависла капля воды - она дрожала, переливалась, постоянно меняла форму.
  - Зеркальный Отворот! - похвастал старшина. - И всем солдатам такие же раздал. Нам теперь никакое колдовство не страшно. И стрелы заговоренные достали, и копья кой-каким зельицем смазали. Но главное не это. Главное вот!
  Старшина поднял левую руку. Он держал за дугообразную ручку предмет, по виду напоминавший масляный фонарь. Это был небольшой стеклянный сосуд в железной оправе. Света он не давал, напротив - внутри клубились какие-то странные тени, возникали неясные образы. Васе вдруг показалось, что эти тени чувствуют его, пытаются вырваться из сосуда и засосать.
  - Это редкость, причем большая! Я уверен, второй такой во всем городе не найти. От деда досталась. Такими штуками еще столетие назад, когда колдовство под запором держали, прячущихся чудодеев отлавливали.
  Вася нервно сглотнул. Вот и первое наследие Храма, с которым он столкнулся.
  - А как эта вещь ловит колдунов? - осторожно спросил он.
  - Да все просто. Эта серая штука, что у нее внутри, она вроде как живая, и вечно голодная. А жрет магию! Если в ком магия есть, ее перед ним откроешь, и она загорается, как фитиль. Да давай я на тебе покажу, как это делается, ха-ха... смотри - берешь вот так...
  - Не надо! - всполошился Вася. - Не надо на мне показывать, я, если честно, побаиваюсь колдовства.
  - Да она безвредная, ничего с тобой не станется... хотя ладно, малец, заболтался я. Но надо ж было тебе все растолковать - ты человек новый, не знаешь ничего. Не шатайся по улицам, особенно ночью. Сестру береги. Ну, бывай.
  Старшина махнул рукой, и взвод отправился дальше. Вася подождал, пока они скроются из виду и помчался в ратушу. Параллели со средневековой Европой не давали ему покоя. Если вся эта история перерастет в беспорядки, начнется охота на ведьм. И первыми на костер, конечно, пойдут самые подозрительные. А кто может быть подозрительнее чудаковатого летописца, читающего умные книги?
  
  ***
  
  Ие вновь приходилось заниматься нелюбимым делом. Как же раздражало обслуживать этих уродливых, напыщенных, самодовольных пьяниц! Она ненавидела пьянство еще со времен Хряка. Дядька регулярно напивался сам, а когда сыновья подросли, приучил к этому и их. Ия не любила попойки не из-за удалых песен до глубокой ночи, потраченных впустую денег или запаха перегара. Она никому бы в этом не призналась, но ее пугало, как люди меняются под воздействием алкоголя. Казалось, лица, такие знакомые, вдруг искажаются, становятся странными и чужими. Родственники начинали вести себя не так, как всегда, у них менялся характер, они говорили по-другому. Так же было с матерью после гибели отца. Снаружи это была она, но внутри... как будто ее подменили, как будто она умерла уже тогда, вмести с отцом, а тело просто не спохватилось сразу, не заметило пропажи души и по привычке жило еще какое-то время...
  - Эй, малышка, ты чего такая смурная? - грубый, развязный голос не дал додумать. - Иди сюда, я тебя, - ик! - развлеку...
  Очередной забулдыга - жирный, лысеющий, противный, - решил испытать судьбу. Он схватил ее за руку и дернул к себе. Ия не упиралась, напротив - придав себе еще большее ускорение, с маху ударила коленом в гнусную, ухмыляющуюся рожу. Толстяк захрипел, забулькал и шумно завалился навзничь вмести с табуреткой.
  Присутствующие мужики отреагировали мгновенно. Они мощно, в унисон захохотали, как если бы разом заржал целый табун жеребцов. В адрес неудачника посыпались шуточки и едкие замечания. На Ию смотрели довольно, глаза масляно поблескивали, как у сытых, откормленных котов. Причем довольнее всех выглядели те, кто сам недавно побывал на месте толстяка. Посыпались подбадривающие реплики:
  - Молодцом, девка!
  - Так его, бей своих, чтоб чужие боялись!
  - Эх, где мои семнадцать, я б ее и так и эдак...
  Ия заскрипела зубами. Как же они раздражают, эти самодовольные боровы. Проклятый Потыг поставил условие - никакого оружия, и бить, только если ее тронут. Этот город и в правду удивителен, но нравы здесь чудные. Что за несусветица, почему нельзя ударить того, кто тебе не нравится? Хорошо хоть этот поганый купец не появляется. Ие не нравились его взгляды после того случая, когда он получил по заслугам. Явно что-то задумал.
  Раздражает, все это дико раздражает... надо будет сегодня опять выпустить пар на "братишке". Он ее тоже раздражает... по многим причинам. Хотя бы потому, что раздражение смешивается каким-то другим чувством, которое она не понимает... и это раздражает особенно сильно.
  Солнце уже приближалось к зениту, когда входная дверь отворилась, вошла незнакомая женщина. Все присутствующие, включая Ию, в удивлении воззрились на неожиданную посетительницу. В гостиницу Потыга слабый пол захаживал крайне редко, в основном со скандалом и целью выудить не в меру загулявшего муженька. Женщина выглядела благообразно, на вид ей было в районе тридцати. Увидев Ию, она всплеснула руками и воскликнула:
  - Девочка моя, наконец-то я тебя нашла!
  Она кинулась к девушке и попыталась обнять. Ия грубо отстранила ее на расстояние вытянутой руки.
  - Ты кто? - недружелюбно спросила она. - Чего тебе?
  - Я - твоя тетя, душа моя! Много лет назад сестра ушла с мужем к Старой Пуще, мы редко общались, я знала только, что у нее двое детишек. А последнее письмо осталось без ответа. И вот вчера я услышала, что в Кривой Корень пришли две сиротки, от самого леса пришли. О, бедная, бедная моя сестренка... а ты так на нее похожа - просто вылитая!
  Ия в шоке смотрела на женщину. Что же это получается - вранье обернулось правдой, и она, сама того не ведая, действительно нашла здесь родню?..
  Еще чего! Ия точно помнила - мать была не из этих мест. В детстве, в том полузабытом, подернутом призрачной дымкой времени, мама много рассказывала о своей родине. Это была далекая западная страна, где все совсем не так, как здесь. Она рассказывала, что родилась дочерью вождя одного могучего племени. Отец ее был настоящим деспотом. Когда дочери исполнилось восемнадцать, он решил выдать ее за вождя соседнего, не менее могучего, племени, чтобы установить мир. Но мать не желала выходить за соседа-вождя - жестокого, вздорного старика, и попыталась отстоять свободу с оружием в руках. Но злой отец был непреклонен - ее обезоружили, схватили и связанной отправили гадкому жениху. А по дороге на конвой напал отряд под началом будущего отца Ии, он перебил людей вождя, а мать освободил. Она полюбила своего спасителя, полюбила сразу и навсегда. И его чувства были так же сильны. Сильны настолько, что он распустил отряд, уехал в эту глушь, где прошлое не смогло бы достать ни его, ни ее...
  В общем, не могло быть у матери здесь родни. Да и новоявленная тетя была русой и сероглазой. У мамы были карие глаза и черные волосы, отец же был рыж и зеленоглаз. И какие еще двое детишек, она была у родителей одна. Явно какая-то ошибка...
  Вот только стоит ли говорить об этом? Если уж притворяться сиротой, то до конца. Может, удастся задарма чем-нибудь разжиться у этой "тетушки".
  - Тетка, говоришь? - хмуро спросила Ия. - Ну привет.
  "Тетушка" на секунду замялась, но потом опять защебетала, как ни в чем не бывало:
  - Пойдем в мой дом, кровинушка. И брата, обязательно позови брата! Нам о стольком надо поговорить. Мы с семьей хоть откормим вас - вон ты худенькая какая!
  - Пойдем, раз тебе невтерпеж, - согласилась Ия. - Только без брата. Он, как всегда, больно шустрый - припустил куда-то с утра.
  Девушку весьма обрадовала возможность уклониться от разноса харчей местной пьяни. А там кто его знает - может, удастся поселиться у этой полоумной, с чего-то решившей, будто они родня. Тогда можно будет совсем распрощаться со сквалыгой Потыгом.
  - Без брата?.. - "тетушка" почему-то заколебалась, на лбу собрались морщинки, будто она в уме что-то быстро прикидывала. - Что же делать... хорошо, мы пошлем за ним позже.
  Они покинули гостиницу и пошли по странно пустым улицам. "Интересно, - удивлялась девушка, - куда это все попрятались?" "Тетушка" беззаботно болтала что-то о платьях, которые она ей сошьет и прическах, которые сделает, Ия старалась не слушать эту чепуху. Знаем мы такую дурь. Дядька Хряк как-то приволок ей добытое где-то платье. Где взял, не сказал - значит или украл, или отобрал. Она из любопытства примерила. Ни встать, ни сесть, ни даже шагнуть нормально. Как будто его специально сшили, чтобы можно было только семенить да кланяться. Ох и потешались тогда Крын с Вороком... а она даже не смогла им заехать - бесконечные рюшечки и тесемочки не дали нормально размахнуться.
  Вдруг послышался многоголосый гомон. Сначала слабый, потом сильнее, сильнее... В дальнем конце улицы показался человек, затем еще, еще один... и вот на них уже в облаке пыли идет толпа голов в полтораста. Над кодлой вздымались вилы, косы, самодельные копья.
  Ия с "тетушкой", не сговариваясь, прижались к ближайшему забору - оставаться на пути такой оравы не улыбалось. Но толпа, увы, не обделила женщину и девушку вниманием. Их мгновенно взяли в кольцо, в лица отовсюду смотрели ржавые острия самодельного оружия. Мощно дохнуло потом и перегаром.
  - Смотри, рыжая! - раздался крик.
  - Ага, и одета, как мужик.
  - Да ты на глазищи, на глазищи посмотри! Это что за цвет такой?
  Прения были недолгими, решение было принято единогласно и тут же озвучено:
  - Ведьма!
  - Ве-е-едьма!
  - Утопить ведьму!
  Кольцо стало сжиматься, угрожающий галдеж нарастал. "Тетушка" вдруг закрыла девушку собой и вскинула руки, как в молитве. Ие почудилось, будто за спиной женщины распахнулись два прозрачных, но могучих крыла.
  - А НУ! - раздался зычный возглас.
  Толпа затихла, головы стали поворачиваться к источнику звука. Через нестройные ряды ехал на косматом тяжеловозе человек угрожающего вида. Он был облачен в странный доспех - из множества деревянных брусков, наползавших друг на друга наподобие рыбьей чешуи. Шлем, очень похожий на ведро с прорезями для глаз, держал в руке. Правое его ухо было в плачевном состоянии, добрую половину лица покрывал свежий ожог. Ия с трудом признала рыбака, подвозившего их до гостиницы.
  Свесившись с мерина, Тишак удивленно посмотрел на Ию. Та уже поигрывала сразу двумя длинными ножами и явно не собиралась прятаться за спиной женщины.
  - Проглоти меня пескарь, да это же моя сиротка!
  Новоявленный воевода развернулся к мужикам.
  - Вы что, - грозно прикрикнул он, - сироту от ведьмы отличить не можете?
  Те ответили невнятным пристыженным гомоном:
  - Да мы что? Да мы ничего...
  - Рыжая же...
  - Зенки вон какие...
  - Так, - разошелся Тишак, - без меня не своевольничать! Мы за правду стоим, народ пострадать не должен! Я этих ведьм в лицо помню, дайте только добраться - мигом узнаю.
  - А как до них доберешься? - послышался резонный выкрик. - Они, поди, все попрятались, нам что, в каждый дом ломиться? Так и за неделю не управимся, а у меня в деревне хозяйство стоит.
  Тишак снисходительно посмотрел на смутьяна.
  - Эх ты, деревня! Думаешь, ведьмы по домам прячутся? Как бы не так!
  Рыбак выпрямился, выхватил из петли топор и размашисто ткнул им в башню на западной окраине.
  - Мозгами раскиньте! Лет десять тому, как эту башню построили, так чертовщина всякая и началась! И про ведьм заговорили. Ясное дело - там-то они и засели. Спалим ее к чертям, ведьмы и переведутся!
  Толпа ответила угрожающим рвом, про Ию мигом забыли. Тишак махнул топором и тронул коня, мужики пошли за ним, галдя и потрясая оружием. "Тетушка" долго смотрела им вслед.
  - И как он меня не узнал... - тихо пробормотала она.
  - Чего? - подозрительно спросила острая на слух Ия.
  - Ничего, доченька, ничего. Видишь - не лучшее время мы выбрали для знакомства. Сейчас нам обеим надо позаботиться о близких людях. Я пойду домой, а ты найди брата - укройтесь в гостинице, там вас не тронут. А завтра мы обязательно...
  Ее прервал мощный импульс силы, накрывший улицу. Ия, пусть и не так ясно, тоже почувствовала эту странную энергию. Обе посмотрели в сторону городской ратуши. Оттуда по всему городу расходились волны свирепой, дикой, звериной мощи. Со всех сторон поднялся шум: разом завыли, казалось, все собаки в городе, всполошились птицы, замычала, заблеяла скотина.
  - Это же оно! Сердце! - "тетушка" в шоке заговорила сама с собой, забыв про девушку. - Кто-то разбудил его магию. Что же делать... нет, оставлю его Улине с Велитой. Я должна защитить матушку!
  - Ни слова не поняла, - раздраженно сказала Ия, поворачиваясь к собеседнице. - О чем ты все время бормо...
  Девушка замерла с открытым ртом. Место, откуда только что доносился голос, пустовало, "тетушки" нигде не было.
  
  ***
  
  Вася с кислой миной смотрел на летописца. Тот сиял улыбкой.
  - Отчего вы хмуритесь, молодой человек? - бодро осведомился старичок. - Знание - это сладкий, запретный плод. Чтобы его добыть, нужно потрудиться, хе-хе. Давайте, давайте! Я уверен - к полудню вы управитесь, и мы начнем урок.
  Мысленно чертыхнувшись, парень тоскливо оглядел покои летописца. Они были обширны и очень захламлены. Даже при свете дня в помещении царил полумрак. Вася уже привык отрабатывать еду и ночлег, но отрабатывать урок истории? Этот мир сошел с ума! И почему Великан так рвется сюда вернуться?
  Однако архивариус напрочь отказался начинать обучение в, как он выразился, "неряшливой обстановке". От Васиных предупреждений о готовящейся охоте на ведьм старичок попросту отмахнулся, сказав, что для ведьмы у него слишком длинная борода. Делать было нечего, парень тяжело вздохнул и принялся наводить в покоях марафет.
  Он действительно управился примерно к полудню. Наконец-то можно было приступить к тому, чего Вася так долго добивался - получению информации для возложенной на него миссии. Но сначала все же стоило порасспрашивать о местных делах. Все-таки у его миссии был один пикантный момент - чтобы приступить к возвращению Великана, нужно еще ухитриться до этого момента дожить...
  - Господин архивариус...
  - Можете называть меня "господин де Монморэ", молодой человек, - милостиво разрешил летописец.
  - Господин де Монморэ, насчет этой охоты на ведьм... стражник сказал, они называются Алые Вдовы. Можете рассказать, кто такие эти ведьмы и почему вдруг стали нападать на людей?
  - Алые Вдовы? - переполошился летописец. - В этом городишке есть Алые Вдовы?
  - Э-э... - опешил Вася. - Да, а вы разве не знали? Об этом, вроде, весь город говорит.
  - Видите ли, - погрустнел летописец, - эти пугливые горожане не особо радуют меня вниманием. А сам я предпочитаю пореже покидать покои. Я ведь уже упоминал - в пяти королевствах и одном княжестве найдется немало желающих заплатить за мою голову.
  Но да, Алые Вдовы! Если здесь в самом деле одна из их лож, это поистине удивительно! Ха! Как это они меня проглядели? Если бы они только знали, кто сидит здесь, прикидываясь провинциальным архивариусом! Наверняка бы они попробовали или завербовать, или устранить меня, бороду даю на отсечение!
  Парень начал терять терпение. Он уже уяснил - если летописец начинает самовосхваление, он может заниматься этим сколь угодно долго.
  - Это все замечательно, - сказал парень, - но кто они, эти Вдовы? Почему вы так удивились, услышав о них?
  - Да, да, Вдовы. Знаете ли вы, молодой человек, о восстании Черной Башни? Ах, что это я, конечно же нет... хорошо, начнем наш урок с него, тем более эта тема связана с историей так заинтересовавшего вас Храма Карающих Богов. Так называемый ковен Алых Вдов был основан более столетия назад, после окончания основного периода восстания Черной Башни. Заметьте - то, о чем я рассказываю, вы не найдете в трудах других историков, все эти данные немыслимо засекречены... это, кстати, одна из причин, по которым я отправился в изгнание... кхм... о чем это я? Да, Алые Вдовы. Восстание Черной Башни - один из этапов Пятой Всемирной войны. И этап, пожалуй, самый героический, трагический, эпический... много эпитетов можно подобрать. Собственно, это восстание и стало главной причиной развала Храма...
  После падения Черной Башни маршалов восставших больше ничего не объединяло, их армии разделились. Но и Альянс распался - союзные королевства тоже больше ничего не объединяло, хе-хе. Одним из пяти маршалов была женщина - колдунья невероятной силы, одна из величайших волшебниц в истории. Сама она называла себя ведьмой, чем вызывала немало удивления - ведьмами принято считать самых слабых, диких колдуний-самоучек. У нее была своя философия, даже учение, пожалуй. Хараль-Харин, так звали колдунью, считала виновниками всех мировых войн и беспорядков мужскую природу в общем и мужчин в частности. Она поставила перед своей армией (в которую, к слову, набирала только женщин) цель - свергнуть патриархальный строй и установить матриархат - власть женщин. Эта цель, пожалуй, даже более амбициозная, чем цель восстания Черной Башни - уничтожить Храм и установить тиранию магии. Хараль-Харин и сама понимала бессмысленность открытого противостояния со всем мужским миром, а посему решила действовать тайно. Ее армия быстро рассеялась по всему континенту и ушла в тень. Так появился ковен. Алые Вдовы - это название, придуманное Хараль-Харин как символ намерения женщин кровью смыть позор тысячелетнего подчинения мужчинам. В ковене была жесткая централизация, он - настоящее тайное общество. Сама Хараль-Харин носила титул Великой Ведьмы. Четырех лучших учениц она разослала по разным частям континента, там каждая организовала собственную ложу. Их титулы, соответственно, звучали как: Ведьма Севера, Юга, Востока и Запада. С тех пор следы ковена теряются. Ведьмы ушли глубоко в тень, ничего не известно ни о судьбе Хараль-Харин, ни о судьбе ее учениц. Но знаете, я всегда был уверен, что они никуда не исчезли, а просто затаились и ждут - ждут возможности преподнести нам, мужчинам, сюрприз, хе-хе... и, как видите, не ошибся! Ха! Кто бы мог подумать!
  Вася задумчиво потер нос. Вот значит, как. Выходит, след сегодняшних беспорядков в Кривом Корне берет начало столетие назад...
  - А что за Черная Башня, о которой вы говорили? - спросил он. - Кто ее построил, кто в ней жил, почему они восстали?
  Старичок опять заулыбался.
  - Ох, молодой человек, вы так серьезно слушаете, я все время забываю о вашей необразованности. Черная Башня - это не предмет архитектуры. Это человек. Был. Знаете, много видных персонажей борется за звание самого ужасного мага в истории. Но я бы поставил на это почетное место его. Черная Башня - это прозвище. На самом деле его звали Иг Фугаран. И это, опять-таки, строжайше засекречено. В западных регионах его именовали Великаном, но я предпочитаю этот псевдоним... он мне, понимаете ли, больше нравится.
  Вася поперхнулся слюной. Закашлялся. Старичок заботливо похлопал по спине.
  - О, понимаю, к этой личности нельзя остаться равнодушным. О его жестокости ходили легенды. Хотя большая часть из них наверняка вымысел. Допустим, истории о том, как Черная Башня пил кровь младенцев. Это же, простите, кросс-культурный код! Такой дурной привычкой народное мифотворчество награждало почти всех завоевателей. Но мы были бы последними глупцами, допустив, что власть и захватнические планы автоматически награждают людей такими экзотическими гастрономическими пристрастиями...
  И, тем не менее, некоторые "подвиги" Черной Башни - неопровержимый факт. Чего стоит только веселая шутка, которую он провернул с одним городом. Это было еще в самом начале войны. Из этого города на него вышло огромное войско. Но он устроил засаду и победил без особых проблем. А потом собрал все трупы воинов, на которых раны и повреждения доспехов были не сильно видны - и поднял их при помощи некромантии, превратив в нежить. Его люди привели зомби в божеский вид, почистили доспехи, вручили знамена - и отправили обратно в город. Счастливые горожане открыли ворота, встречали "победителей" цветами и песнями. И какого же было их удивление, когда... ну, вы поняли, хе-хе...
  Еще пара фактов - дороги, по которым должны были подходить противники, он имел обыкновение украшать кольями с насаженными головами карателей, из послов, которых направлял к нему Альянс, насколько я знаю, не выжил ни один. Казнил направо и налево, уважал похищения, брал заложников с целью шантажа. Некрасиво обошелся с Нэрри Холодной Улыбкой - легендарной карательницей, тогда командовавшей крепостью, которую взял Черная Башня. Впоследствии не раз хвалился сим деянием, утверждая, что в лице Нэрри сделал... кхм... это со всем Храмом.
  - То есть как, - обескуражено спросил Вася. - То есть Великан был злодеем?
  - Ну что вы, что вы, молодой человек! Разве историк может давать хоть какую-то оценку? Мы должны стоять по ту сторону добра и зла. С точки зрения сегодняшней морали поступки Черной Башни, безусловно, ужасны. Однако мы должны исходить из исторического контекста. Был ли выбор у этого человека? Храм, уж поверьте, зверствовал ничуть не меньше. В этом смысле невозможно сказать, что было лучше - террор Черной Башни или террор Альянса. В войне, к сожалению, благородство, мягкость и миролюбие всегда проигрывают. Возможно, родись Иг Фугаран в наше время, он стал бы образцом чести и гуманизма. Поймите - нельзя всю вину возлагать на человека. Черную Башню возвела эпоха. Эпоха Храма и угнетения магов. Конечно, восстание с целью установить тиранию магии - тоже перегиб... только уже в другую сторону.
  Вася пытался совладать с мыслями. Образ Великана - благородного революционера, борющегося за права магов, трещал по швам. Видя его сомнения, старичок продолжил:
  - Поймите, молодой человек, порой невозможно разделить мир на белое и черное. Можно ли назвать злодеем мужа, который, защищая жену, убил грабителя? Нет. Но и убийство - факт. Жестокость мужа - не садизм, а ответ на угрозу любимой. И очень, очень трудно порой оценить, насколько оправданы те или иные действия исторических личностей. Соразмерно ли зло, которое они учиняли злу, против которого боролись. Это сложно, молодой человек, я не жду немедленного понимания...
  У Васи голова шла кругом. Он решил отложить размышления над этими противоречивыми вещами на потом. Сейчас нужно было вытянуть как можно больше полезной информации, раз уж судьба свела с таким всезнающим дедом.
  - Господин де Монморэ, вы говорили о падении Черной Башни. Как это случилось? Вы сказали, он был сильным магом. Какой была его магия, чем именно он был силен?
  - О, Иг Фугаран был гением, несомненно! Если говорить о его силе... знаете, я бы назвал лучшей его стороной, как мага, то, что у него не было слабых мест. Чародеи, даже самые могущественные, часто отдают все силы и рвение какому-то одному направлению колдовского искусства. Они достигают в выбранном пути больших высот, но в остальных слабоваты. Черная Башня в этом замечен не был. В отличие от многих однобоких коллег он был всесторонне развитой машиной убийства. Хотя, как я понимаю, вы не это хотите услышать: вам, молодежи, подавай внешние эффекты... что ж, вот они. Вы, наверное, знаете, что магическая энергия определяется количеством кубов, которые может обработать чародей. Так вот Черной Башне принадлежит абсолютный рекорд в данном показателе. Во время эпической осады Серого Вала - крепости, которой, к слову, и командовала блистательная Нэрри, Иг Фугаран в пределах часа обработал более двенадцати тысяч кубов - удивительный, эпохальный показатель! Не менее удивительно, кстати, что остались в живых маги, которые этот показатель засвидетельствовали... Предыдущий рекорд относится еще ко Второй Эпохе, когда император Омари Да-Гас в битве с Еретическим Легионом обработал в районе девяти тысяч кубов. Это ему, правда, не помогло - его взяли в плен и четвертовали... кхм, о чем бишь я? Да, Черной Башне мы, несомненно, обязаны магией духа в современном ее виде. Об этом, правда, не принято говорить - сами понимаете, персонаж, мягко скажем, противоречивый... Да, он единственный в истории чародей, который мог контролировать больше одного беснующегося духа. Словом, символы его могущества можно перечислять долго.
  А как он погиб - это целая история, но я буду краток. Однажды Храм вызвал его на поединок. Черная Башня был горд, поэтому согласился. Разумеется, обе стороны и не собирались соблюдать договор: и каратели, и маги привели на "поединок" по целому войску. Для убийства Фугарана собрали особую группу из четырех величайших воинов. Из этого квартета выделялся Безымянный Маг - почти мифический персонаж. Дело в том, что никто ничего о нем не знает - ни кто он, ни как присоединился к карателям, ни почему сражался против Черной Башни. По словам очевидцев, битва была титаническая. И Ига Фугарана победили. Но пал и Безымянный Маг - чтобы одолеть противника, он применил какое-то страшное заклятие, стоившее ему жизни. Также от полученных ран скончался Жоффруа де Фурье - блестящий каратель и сильнейший мечник своего времени. Великие дела тогда творились, молодой человек! Сейчас народ пожиже, пожиже.
  Старичок хитро глянул на потрясенное лицо Васи.
  - Я смотрю, вы пресытились моими историями. Давайте на сегодня закончим урок. Дома все хорошенько обдумайте и приходите завтра. Интерес к магии мне вполне понятен, я думаю, вы не захотите ограничиться одной только ее историей...
  Вася слушал, словно в трансе. Вот это новости! Маг, которого он искал, оказывается, умер столетие назад... придется находить другие зацепки. Тут до него дошел смысл последних слов старичка.
  - Не ограничиться историей? - удивленно спросил он. - Что вы имеете в виду?
  - Практика, молодой человек, практика! - старичок улыбался, глаза его сияли.
  - Практика магии? - опешил Вася. - А с чего вы взяли, что я...
  Летописец заливисто захохотал, тряся бородой.
  - Молодой человек, я хоть и стар, но из ума не выжил. Я почувствовал вас сегодня ночью. Это был ваш первый выход в эфир, не так ли? Впечатляет, очень впечатляет. Кто вас научил?
  Вася, решительно не понимая, что происходит, по инерции все же придумал оправдание:
  - Э-э... у меня дед был колдуном, он мне показал пару упражнений...
  - Восхитительно! - обрадовался архивариус. - Вы делаете большие успехи, молодой человек, думаю, вам не помешает наставник. Ах, вы хотите спросить, причем здесь я? Видите ли, я немного слукавил при нашей первой встрече. История и философия - не единственные мои увлечения. Когда-то давно я практиковал магию. Я почувствовал в вас слабенькие эфирные вибрации и решил выждать, посмотреть, что вы из себя представляете. И вы вполне оправдали ожидания - я согласен оказать вам честь и стать вашим учителем. Но не торопитесь с ответом - идите домой, хорошенько все обдумайте, поспите.
  От словесной вакханалии летописца голова шла кругом. Вася попытался успокоиться и подумать. Вроде бы старичок безобиден, рассказал так много полезного. Если он не врет, а врать ему, пожалуй, незачем - это отличный шанс научиться магии.
  - Мне не надо долго думать, я согласен! - выпалил парень.
  Помедлив, он решил пойти до конца в добыче информации:
  - Господин де Монморэ, а вы много знаете о таши?
  - Таши? - удивился маг на пенсии. - Таши, таши... о, припоминаю! Это звери, которые имеют первый ранг в реестре враждебных порождений магии. Я натыкался на их описание в архиве Руклиста. Вообще существ, удостоившихся первого ранга, по пальцам перечесть. Хотя таши, строго говоря, не порождения, у них своя магия - древняя, дикая. Самые могущественные заклинатели умели подчинять их волю и заставляли служить себе... но это было еще в Дохрамовый период, потом заклинателей объявили чернокнижниками и подвергли гонениям. Сегодня их несравненное, пусть и порой немного, м-м... своеобразное искусство почти утеряно. А почему вы спрашиваете?
  Вася вместо ответа подхватил мешок, вытащил сердце таши и сдернул листья лопуха.
  Старичок в изумлении уставился на диковину.
  - Поразительно! Я даже не берусь описать свои ощущения, похоже, здесь нужен тактильный контакт...
  Летописец приблизился и положил ладони на сердце.
  Васю тряхнуло, как от удара током. Подобно первому контакту с эфиром, сквозь тело прошел мощный столб энергии. Взгляд помутнел, мир вокруг зашатался. Как наяву встали огромные круглые глаза болотного цвета, раздался дикий рев. Он понял, что ревет сам. Помутнение медленно отступило, парень посмотрел на руки - вены были вздуты, кожа горела, как в огне.
  Помотав головой, Вася взглянул на сердце. Оно мерцало и пульсировало. Казалось, будто во все стороны от него расходятся мощные волны энергии. Старичок взял его из Васиных рук.
  - Невероятно... - прошептал он. - Какая мощь! Как оно вам досталось? Судя по всему, носитель сердца был очень древней и могучей особью... лишь единицы среди боевых магов могут сражаться с таши в одиночку!
  - Да, как бы вам сказать, - замялся Вася. - Это долгая история...
  Старичок вдруг предостерегающе поднял палец.
  - Кажется, я понял, почему Алые Вдовы зашевелились. Я пока не вижу всех причинно-следственных связей, но это, несомненно, связано с сердцем таши, молодой человек.
  - Как? - опешил Вася. - С чего вы взяли?
  - Все очень просто, друг мой. Не успели мы активировать сердце, а гости уже на пороге.
  Раздался взрыв. Дверь слетела с петель, в покои ворвались клубы дыма. Из дыма стали выскакивать женщины в алых мантиях. Они сразу бросались врассыпную и занимали позиции за стеллажами, переворачивали столы. Только две ведьмы стояли в полный рост, не прячась. Их взгляды были прикованы к пожилому летописцу и сердцу, которое он держал в руке.
  - Так ты все это время был здесь, под боком! - зло крикнула Велита. - Как ты ухитрялся так долго водить нас за нос?
  - Маскировка, девушка, - это моя специальность, - довольно ответил старичок. - Вся ратуша окружена барьером, который не позволяет меня обнаружить абсолютно никаким способом! Это мое личное изобретение. Правда, вне барьера и я не могу никого обнаружить - за безопасность приходится платить, хе-хе...
  - Довольно слов, - прошипела Улина. - Отдавай сердце!
  - Простите, милые, но этого я никак не могу. Во-первых, сердце таши мне не принадлежит. А во-вторых - если бы оно мне и принадлежало... Ха! Я бы тем более его не отдал!
  Все ведьмы атаковали одновременно. Васю отшвырнуло к стене ударной волной. Он сразу же нашарил под одеждой кинжал и сжал в руке, готовясь защищаться. Панику заглушала теплая мысль, что так просто он не умрет - у него есть жизнь в запасе. Валяясь на полу и прикрывая лицо руками, он посмотрел на летописца. На того обрушивался целый шквал - огонь, молнии, ледяные вихри, на него бросались какие-то мутные фигуры наподобие призраков, его пытались связать незримые путы. Старичок стоял посреди этой бури, как скала. Он слегка покачивался из стороны в сторону и плавно двигал руками. Вася видел, что его окружает некий прозрачный поток - он переливался, двигался и поглощал или отражал все враждебные заклятия. Наконец агрессия ведьм стала иссякать.
  - Вы не смотрите, девушки, что у меня борода по колено - я еще ого-го! - весело крикнул Ародей де Монморэ и сам пошел в атаку.
  Поток защитной энергии он теперь поддерживал одной рукой, а вторую направил на ведьм. Из нее словно вырвался ручеек звездной пыли - серебристая, мерцающая дорожка изогнулась дугой и накрыла женщин.
  Послышались крики. На каждую ведьму заклятие подействовало по-разному. Велита отбивалась от нескольких огненных птиц, на Улину накинулись ее же связывающие чары. У ведьм попроще и проблемы были попроще - у них просто взорвались готовящиеся заклятия, обдав кого огнем, кого молниями.
  - ДОВОЛЬНО! - раздался громовой голос.
  Все присутствующие замерли, даже архивариус прекратил смеяться. На плечи каждого будто навалился горный хребет - давление духовной энергии было невероятным. И ведьмы, и Вася, и летописец посмотрели на вход в покои. Там стояла, опираясь на резную клюку, старая женщина в богатой алой мантии и вуали из медных цепочек. Даже Вася, только-только начавший осязать эфир, чувствовал, как колдунья лучится могуществом.
  - Вы зашли слишком далеко! - сказала она непонятно кому. - Я не позволю чинить беспредел на своей земле.
  - Дайте-ка угадаю, - улыбнулся архивариус. - Ведьма Севера! Как забавно, не находите? Мы столько лет жили бок о бок, не подозревая о существовании друг друга...
  Летописец огляделся.
  - Похоже, я в меньшинстве... и вообще в невыгодном положении.
  Он поднял с пола сердце таши, повертел в руке, любуясь. Затем вдруг повернулся и швырнул его Васе. Тот каким-то чудом поймал.
  - Возвращаю вам предмет, молодой человек. Наше знакомство было недолгим, но плодотворным.
  После этого мир вокруг Васи неожиданно посерел, все стало двигаться медленнее. И только лучистый глаз старичка засиял, как звезда.
  - Если вы здесь выживите, молодой человек, - раздался в голове парня голос летописца, - спустя год, в это же время, приходите на Мост Скорби, что в Руклисте. Я не потерял желания обучать вас.
  Обернувшись к Алым Вдовам, старичок шаркнул ножкой.
  - Простите, дамы, но мне пора. Приятно было с вами повальсировать.
  Он щелкнул пальцами, все почувствовали мощный выброс энергии. В дальнем конце покоев доски пола затрещали, фонтаном полетели в разные стороны. Из открывшегося проема стремительно выползла колоссальная змея. Свернувшись, она сделала мгновенный рывок, проглотила летописца, вышибла окно с частью стены и исчезла.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  7. Время ведьм II.
  
  "Голубая стрела" без сигнальных огней
  Разбивает стекло, исчезает в окне,
  Твой игрушечный поезд летит под откос,
  Только это уже почему-то всерьёз.
  
  Оловянный солдатик на фланге стола,
  Ты почти окружён, плохи ваши дела.
  Перевяжет сестра рассечённую бровь,
  Только это уже настоящая кровь.
  
  Пр.
  Он уходит один, и не слышно шагов,
  Он не смотрит назад, он не видит врагов.
  Он уходит туда, где зови не зови -
  По колено травы и по пояс любви.
  
  Это те же картинки прочитанных книг,
  Первозданная сила исходит от них,
  Только в книгах от ран не осталось следа,
  Там за Красной горой есть живая вода.
  
  На пылающий лоб ляжет мамин платок,
  А в руках y нее апельсиновый сок,
  Можно в синее небо с мольбою смотреть,
  Только это уже настоящая смерть.
  
  А по правую руку огни "Казино",
  А по левую руку сгоревшая рожь,
  Если прямо пойдешь, то что ищешь найдешь,
  Только это уже настоящая ложь.
  
  И выходит старик из воды, из огня,
  И выводит из лесу гнедого коня:
  - Если хочешь - скачи, сколько можешь - держись!
  Только это и есть настоящая жизнь.
   Белая Гвардия "Голубая стрела"
  
  Шок. Пожалуй, лучшее слово, которым можно было описать общий настрой присутствующих. Все, как завороженные, смотрели на дыру в стене - единственное свидетельство реальности произошедшего минуту назад. Сторонний наблюдатель счел бы эту картину довольно странной: хаос из разбросанный столов, досок и книг... и полтора десятка человек безмолвно и пристально рассматривают свежепроделанную дыру в стене. Столб света, бьющий из пролома, разрывал царивший в покоях полумрак.
  Вася первым пришел в себя. Последние недели научили парня спокойно воспринимать неожиданные повороты судьбы. За это время с ним произошло столько невероятного, что представление, устроенное здесь архивариусом, казалось довольно рядовым событием. У ведьм, судя по всему, жизнь была менее насыщенная: они все смотрели и смотрели на дыру, не в силах оторваться. Где-то на улице громко и насмешливо прокаркал ворон.
  Вася, пользуясь общим смятением, спрятал кинжал под одежду и резво пополз в сторону, стараясь не шуметь. Теплилась надежда, что ведьмы будут предаваться созерцанию еще минуту-другую.
  Однако женщины уже сполна насладились зрелищем. Вот колдунья, недавно пытавшаяся достать летописца огненными птицами, оторвала взгляд от дыры, вот она уже шарит глазами по покоям...
  - Стоять! - звонко крикнула ведьма и выбросила руку в сторону парня. Вася почувствовал, как сверху навалилась тяжесть, будто чем-то придавили, и все тело опутали невидимые веревки. Хотя, не совсем невидимые - он немного то ли видел, то ли чувствовал их: кольца спрессованной энергии, сжимавшие руки, ноги и грудную клетку. Он распластался на полу, придавив собой сердце таши. Сдавило так сильно, что дыхание давалось с трудом, парень начал тяжело хрипеть при каждом вдохе.
  - Осторожно, Велита, не убей его! - воскликнула другая ведьма. - Взгляни - он же еще совсем мальчишка!
  - Мальчишка?! - взвилась Велита. - Мальчишка? О да, он просто мальчишка, а этот бородатый монстр, от которого отскакивали все наши атаки - всего лишь милый старичок!..
  Старуха в медной вуали звучно стукнула клюкой по полу. Ведьмы разом смолкли, будто выключенные.
  - Довольно, - сказала Ведьма Севера. Говорила она вроде бы тихо, но голос гулко отдавался в головах присутствующих. - Вы зашли слишком далеко, девочки. Вы погнались за призраком лекарства от моей болезни, но он обманул вас. Нас, женщин, всегда обуревают страсти, и это наша слабость. Я в первый черед тебе говорю, Велита. Мужчины испокон веку пользуются этим изъяном, пора бы вам уяснить.
  - Матушка, это был не призрак! - горячо заговорила Велита. - Сердце здесь, вы же чувствовали его мощь!
  Она подскочила к Васе, с усилием пихнула его ногой и перевернула на спину. Сердце таши осталось лежать на полу - вызывающе яркое, брызжущее звериной силой. Велита попыталась поднять его. Но как только дотронулась до сердца, ее будто свело судорогой - изогнувшись всем телом, она отскочила и тяжело задышала, как после долгого бега. В глазах бился страх.
  - Что случилось? - беспокойно спросила Улина.
  - Оно... оно живое! - дрожащим голосом ответила Велита. - Я не знаю, как это объяснить, но... такое чувство, будто эта тварь - прямо здесь, и вот-вот вцепится мне в душу...
  - Чую - в нем сокрыта древняя природная магия, - промолвила Ведьма Севера. - Похоже, это был энергетический центр существа. Ничто не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда - таков закон Вселенной. Магия, что копилась в сердце тысячелетиями, все еще здесь, ее связует с этим миром лишь отпечаток голодного духа зверя...
  Ведьма Севера не договорила - ее согнуло, зазвенели цепочки медной вуали. Тяжело опершись о клюку, она зашлась безудержным кашлем. Пол густо оросился каплями крови. Сразу несколько ведьм бросились к ней, поддержали за руки, не дав упасть.
  - Матушка! - в панике крикнула Велита. - Мы должны немедленно использовать сердце, мы исцелим вас!
  - Велита, - хрипло сказала Ведьма Севера, утерев губы платком. - Мы не сможем его использовать. Нам не дано овладеть этой силой, ибо не дано приручить дух существа, что скрепляет энергию сердца и наш мир. Пусть и не дух, а лишь призрак духа, он так же дик, необуздан и горд, каким был хозяин. Он дастся в руки лишь тому, кого признает.
  - А кого, кого он признает, матушка? - в нетерпении воскликнула Велита.
  - Сколькому же тебе еще предстоит научиться, девочка моя... Ты, как всегда, торопишься, воюешь... нет бы остановиться, посмотреть в суть вещей. В духе этого существа - все разгадки! Он подчинится тому, кто победит его в поединке. Испокон веку этот зверь пожирал лишь тех, кого считал равными по могуществу - такого его дикое благородство.
  Велита побледнела. На молодую ведьму разом обрушился весь ужас положения. Она вновь подбежала к Васе. Схватив начавшего уже синеть от удушья парня за грудки, она принялась его трясти, выкрикивая:
  - Куда отправился этот старик? Куда?! Ты должен знать, вы с ним заодно!
  Неожиданно ведьма осеклась и замерла, положив руку Васе на туловище. Потом вдруг принялась яростно рвать на парне одежду, оголяя ему грудь. "Что это она хочет сделать?" - вяло подумал Вася. Мир вокруг него потихоньку тускнел, мысли ворочались тяжко, как гири. Он все сильнее хрипел. А влажная, дрожащая ладонь Велиты скользнула ему под одежду, пошарила, и в следующее мгновение на свету блеснул кинжал из лунного серебра.
  - Та самая энергия... - прошептала Велита. - Этой энергией убили чудовище!
  Улина мгновенно оказалась рядом и тоже изучила кинжал через эфир.
  - В самом деле, она и есть! Остатки именно этой силы мы обнаружили на теле монстра.
  Вася забулькал, отчаянно пытаясь дышать, почему-то стала дергаться нога. Голоса отдалились, зазвучали как-то гулко, искаженно. Он попытался что-нибудь сказать, но получилось только чуть громче булькнуть.
  - Дайте-ка взгляну, - сказала Ведьма Севера и тоже посмотрела на кинжал через эфир. - Ваша правда! Отголосок слабенький, но это крупица той мощи, что я чувствовала там, на опушке, когда существо было повержено.
  - Да он весь синий! - вскрикнул кто-то из ведьм.
  Колдуньи, наконец, обратили внимание, что Пупкин испускает дух. Велита поспешно махнула рукой, и связующие чары распались. Вася вдохнул так мощно, что грудная клетка, казалось, вот-вот разорвется. Воздух не казался таким сладким с того момента, как вырвался из брюха таши.
  Велита присела рядом и заглянула парню в глаза.
  - Теперь я чувствую, - тихо сказала ведьма. - Эта энергия принадлежит тебе. Раньше я не могла тебя отследить, эфирные вибрации слишком слабые. Но теперь... это... это ты его убил?
  В последних словах уже не было ни злости, ни напора, ни подозрения - только неприкрытая растерянность.
  Вася смешался, глядя в прекрасные глаза колдуньи. Он отчаянно соображал, но думать сильно мешал исходивший от Велиты аромат и то, как близко было ее лицо. Что же делать? Если во всем признаться, от него уже точно не отстанут. Но если начать врать - может стать только хуже. Или его просто убьют, как пособника Ародея, или станут пытать. Едва ли с ходу получится придумать историю, в которую ведьмы поверят; парень не видел правдоподобной легенды, которой можно было бы оправдать все произошедшее. Похоже, придется рассказать все, как есть. Естественно, придерживаясь линии потери памяти.
  Взгляды всех ведьм скрестились на нем. Глядели, затаив дыхание, даже Ведьма Севера смотрела, не отрываясь - Вася чувствовал ее взгляд из-под медной вуали. Поколебавшись, парень опустил глаза и коротко кивнул.
  Колдуньи отозвались единым судорожным вздохом. Глаза Велиты расширились, она вцепилась парню в руку, больно впившись ногтями, будто боялась, что иначе он убежит, исчезнет, будет проглочен огромной змеей.
  - Но... как? - смешалась ведьма. - То есть, я хочу сказать... ведь ты еще юноша! И эфирные колебания такие слабые, и энерготело неразвито...
  - Понимаете... - начал парень. - Знаю, в это сложно поверить, но я ничего не помню! Где-то месяц назад я очнулся в лесу. Что было до этого - не помню. Ничего не помню, кроме имени - Вася. Там, в лесу, меня нашла Ия - девушка, с которой я сюда пришел, и ее семья. Я жил с ними какое-то время, а потом на нас напал таши. Он убил всех кроме Ии и меня. Как я убил его... я сам бы хотел это знать, честно! Понимаете, на этом месте у меня опять провал памяти. Таши съел меня, это помню хорошо. А потом я очнулся - весь в крови, с этим кинжалом в руке, рядом с мертвым таши.
  Ведьмы обменивались недоуменным и взглядами, послышались перешептывания. Что ж, если ему не поверят, это будет вполне ожидаемо - Вася и сам бы отнесся к подобной истории скептически.
  - Таши? - отрывисто спросила Улина. - Что это, имя монстра? Откуда ты его знаешь? Он что, как странствующий витязь, представился, прежде чем напасть?
  Вопрос, должно быть, задавался с расчетом припереть Васю к стенке. Но никто не мог остановить маэстро оправданий, когда он испытывал прилив вдохновения.
  - Нет, - без запинки ответил парень, - не представился. И это не имя, а название вида. Мне буквально пять минут назад рассказал об этом господин де Монморэ, когда я показал ему сердце.
  Ведьмы продолжали перешептываться и переглядываться, но Вася, как ни странно, не чувствовал особого недоверия. Похоже, здесь, в мире магии, такие небылицы не считались чем-то из ряда вон выходящим. Или же после перформанса архивариуса колдуньи уже готовы были поверить во что угодно.
  - Де Монморэ? - переспросила Ведьма Севера. - Ты сказал "де Монморэ", мальчик? Помню, лет двадцать тому это имя не сходило с уст магов Совета. Это, пожалуй, одно из самых громких дел колдунов-ренегатов последнего полувека. Бостабарский отступник, что много лет колесил по континенту, давал лекции по истории и философии. Но это была просто личина - на самом деле он практиковал некромантию, витализм, варлочество, заклинательство... да проще назвать пути запретного, по которым его ноги не ступали. В городах после этих визитов оставались агрессивные порождения магии, эфирные чревоточины, аномалии, иногда даже трупы... Немало времени прошло, прежде чем его разоблачили. Потом боевые маги Совета и Сизокрылые чуть не в полном составе носились по пяти королевствам, пытаясь его отловить, но впустую. Сбежал, змей, спрятался. И, выходит, здесь - какого?
  Вася слушал и не верил ушам. Вот это да! Везет ему, однако, на учителей-отступников. Но кто бы мог подумать, что этот благообразный дедок окажется беглым преступником. Если чародейка в вуали не ошиблась, стоит трижды подумать, прежде чем идти к нему в ученики.
  - Да-а... - продолжила старая колдунья. - Если это действительно де Монморэ... как там его звали-то, дай Восемь памяти...
  - Ародей, - подсказал парень.
  - Точно, точно, Ародей, - обрадовалась Ведьма Севера, подтвердив худшие Васины опасения. - Он хоть и не был убийцей иль маньяком, но отступник - всегда отступник. Недаром ему нулевой ранг присвоили - в реестре порождений магии это на одном уровне с драконами, беснующимися духами и Вольдунскими гидрами! Да, если это взаправду де Монморэ, воистину благо, что он убрался. Так сразу и не скажешь, получилось бы его превозмочь, с моим-то здоровьем... И как это ты, мальчик, с ним спутался? Не лучшая компания, верно говорю.
  Вася заерзал. Ногти Велиты все глубже вонзались в кожу, мешая думать.
  - Да я его второй раз в жизни видел. И только сегодня узнал, что он маг. Понимаете, этой ночью был мой первый выход в эфир, и господин де Монморэ это заметил. Он сказал, что ему здесь скучно, и что от нечего делать он хочет обучить меня магии. Я показал ему сердце таши... ну, остальное вы знаете.
  - Вот что, мальчик, - промолвила Ведьма Севера. - Пусти-ка меня к себе в сознание. И я пойму, что ты не врешь - все же, как ни посмотри, а история чудная, и тебе польза. Если твою память кто-то блокировал, я сорву блоки, и ты все вспомнишь.
  - Х-хорошо... - с заминкой кивнул Вася. А что ему оставалось? Ведьмы только-только начали ему верить, сейчас отказаться - все равно, что расписаться во лжи. Оставалось только надеяться, что Великан предвидел такой вариант развития событий и что-нибудь сделал с Васиной памятью. Хотя, что он мог сделать там, в междумирье, с минимумом своих возможностей? Можно ли надеяться, что минимум самого ужасного, по словам летописца, чародея в истории окажется сильнее максимума Ведьмы Севера?
  Пожилая колдунья подошла, тяжело опираясь на клюку и звеня медными цепочками. Вася нервно сглотнул.
  - Посмотри на меня, мальчик, - сказала она. - А ты, Велита, отпусти его, твоя энергия будет создавать резонанс...
  Молодая ведьма, наконец, выпустила Васину руку, и парень посмотрел в то место, где за вуалью должны были находиться глаза Ведьмы Севера. И неожиданно увидел их - как будто спала темная завеса, отделявшая лицо колдуньи от внешнего мира. Сквозь вуаль на Васю смотрели два пронзительно-голубых глаза. В них было столько мудрости и печали, что у парня невольно сжалось сердце. Глаза росли, увеличивались, а мир вокруг, напротив, плыл и сжимался. И вот он уже тонет в этой невиданной голубизне, будто вновь прыгнул в небо из навеянных Великаном снов... Только это небо не грозовое, оно чистое и ясное, в нем - исконный покой... стало тепло и приятно, неожиданно проснулось давно утерянное воспоминание - парень почувствовал себя счастливым малышом, засыпающим на руках у матери...
  И тут неожиданно, как весенний гром, стали появляться картины из его памяти. Они мелькали, сменяли друг друга, но Вася понял, что это немое кино - история последнего месяца его жизни, месяца, проведенного под небом этого мира. Вот он стоит и плачет, обняв дерево с зарубкой, там, вблизи опушки Старой Пущи... вот он бежит от разбойников... вот полные горя и гнева глаза Ворока, вот последний его взмах топором... другие глаза - круглые, болотного цвета, огромные клыки, темнота... отрывки их с Ией путешествия... и, наконец, последние события.
  Трансовое состояние разом закончилось. Васю немного болтало, но он не шатался, ибо уже сидел на полу. По лицу стекали крупные холодные капли пота. Несколько секунд держалось странное восприятие реальности - как при высокой температуре - собственные голова и руки ощущались какими-то неправдоподобно большими, а окружающий мир, напротив, был маловат. Но теплая ладонь Велиты легла ему на лоб, от нее прошел какой-то импульс, и странные ощущения почти мгновенно пропали.
  - Твоя правда, мальчик, - задумчиво сказала Ведьма Севера. - В твоей памяти лишь то, о чем ты рассказал. Но и блоков я не чувствую. Как будто ты в самом деле родился там - в лесу... причем на ходу. Первое воспоминание, которое я нашла - это как ты идешь сквозь чащу.
  "Похоже, Великан все-таки сумел что-то сделать" - облегченно подумал парень. Ведьма Севера не увидела не только Васин мир и чародея, но и Печать Естества также оказалась ей недоступна.
  - Единственное... - начал старая колдунья, и Вася сразу напрягся. - Единственное, что настораживает - твое состояние после смерти существа. У тебя появилось сразу три новых, непонятно откуда взявшихся ориентира. Первый - вырезать сердце чудовища. Ты, беспамятный, никак не мог знать, что оно ценится. Второй - упражнения для укрепления энерготела. Неоткуда тебе, мальчик, было им научиться - у зверя-то в брюхе. И третий - самый странный - Вазерийская Национальная академия. Туда ты держишь путь, а почему, зачем - тебе же самому неведомо.
  - Неведомо, - сокрушенно согласился Вася. - Я об этом, по правде, постеснялся сказать - думал, за сумасшедшего примете. Так ведь не бывает - чтобы новые мысли появлялись из ниоткуда.
  Парень мысленно выдохнул - похоже, все обошлось.
  - Не бывает, мальчик, не бывает, - вздохнула Ведьма Севера. - Хорошо, что ты это понимаешь. Эти мысли, чьи бы они ни были - знак того, что под тайной, окутавшей твое прошлое, что-то прячется. Прячется нечто неведомое и могущественное, потому как создать такой изощренный блок, который я не то, что сломать - почувствовать не могу... не знаю, кто на такое способен. Да и узнавать не рвусь - чай не девочка, в приключения пускаться. Но вот что я скажу - для тебя разгадка лежит в Вазерии. Недаром же тебя туда так тянет. Быть может, Совет магов опять устроил какой-нибудь безумный эксперимент, из-за которого тебя забросило сюда, лишив памяти... кто знает. Мы можем заключить соглашение. После сегодняшних событий я поняла - мне еще рано отходить в мир иной. Не на кого пока взвалить свое бремя. Я нужна моим девочкам.
  Ведьмы радостно зашумели, из глаз Велиты и вовсе брызнули слезы. Она смотрела на матушку с обожанием.
  - Мы поможем тебе добраться до Вазерии, - продолжала Ведьма Севера. - А ты в уплату отдашь нам сердце и подсобишь в ритуале изготовления лекарства. Без тебя здесь не обойтись - ничью боле руку дух существа не признает. Ну что, мальчик, согласен?
  - Согласен! - облегченно выпалил Вася. - Я с удовольствием вам помогу.
  Парень не верил счастью - как же удачно все складывалось! Ведьмы снова радостно зашумели, Велита вдруг порывисто обняла парня и прижалась мокрыми от слез губами к его щеке. "Женщины..." - обалдело подумал Вася. Не она ли минуту назад едва-едва его не убила?..
  - Хорошо, - промолвила старая колдунья. Парень чувствовал за вуалью ее улыбку. - Мы не задержим тебя надолго - за день-два все приготовления будут завершены, и тогда...
  Она не договорила - все почувствовали колебания эфира. На западной окраине города, где располагалась башня, пошли всполохи энергии - там массово творилась магия. Доходили также вибрации, характерные для эмоций большой толпы - краски затаенного личного страха, спрятанного в броню коллективной ярости.
  - На башню напали! - без нужны вскрикнул кто-то из ведьм.
  - Похоже, девочки, ваши самочинные буйства не пропали втуне, - с тяжелым вздохом промолвила Ведьма Севера. - Народ решил дать выход извечному страху перед колдовством... что ж, зверствовать мы не будем, но и закрыть на это глаза не можем. Боюсь, скоро народ станет бояться колдовства сильнее, чем когда-либо... вперед, на улицу! Оттуда пойдем к башне теневым шагом. Велита, Улина, помогите мальчику - он не сможет пройти тенью сам.
  Ведьмы гурьбой повалили на улицу через пролом, оставленный чудовищной змеей. Светлую матушку поддерживали под руки две женщины. Улина и Велита шли по бокам Васи, вцепившись тому в локти; парень прижимал к груди сердце таши.
  На улице слышались какие-то крики, когда глаза привыкли к свету, Вася увидел толпу солдат голов в пятьдесят - они явно только-только прибыли, из переулков все еще продолжали выбегать новые воины. Похоже, здесь собирались все вооруженные силы Кривого Корня. Как они нашли, куда бежать, сомнений не вызывало - вдоль по улице, прочь от ратуши, тянулась широкая волнообразная борозда - след уносившего Ародея пресмыкающегося. Из рядов солдат выбежал знакомый старшина. В правой руке он сжимал обнаженный меч, в левой - поисковик магии, наследие Храма. Сейчас устройство в самом деле напоминало фонарь - клубящиеся внутри тени горели так ярко, что на них больно было смотреть.
  - Именем Лавалии! - зычно крикнул старшина. - Сдавайтесь, ведьмы! Вы окружены! Отпустите мальчишку и сложите магию!
  Вася, невзирая на то, что ситуация складывалась совсем не шуточная, с трудом подавил приступ нервного смеха. "Сложите магию"... Да уж, старшина явно привык иметь дело с самыми обычными, немагическими преступниками...
  - Нам нет нужды сражаться с вами! - крикнула Велита. - Мы не угроза городу, дайте нам пройти!
  - Переговоров не будет! - взревел старшина. - Держите руки на виду и ложитесь на землю, и, клянусь, вам сохранят жизнь!
  - У меня другая идея, - зло крикнула Велита. - Бросайте свои побрякушке и уносите ноги, и, клянусь, мы не будем превращать вас в жаб!
  - Ха! И не превратите! - отозвался старшина. Он похлопал по амулету на груди. - Видали? Зеркальный Отворот! Не хотите сдаваться - Восемь вам судьи. Но вам с нами не сладить, чертовки!
  Он обернулся, оглядывая собравшееся воинство. Видимо, остался доволен увиденным, со свистом взмахнул мечом и гаркнул:
  - Именем Лавалии - В АТА-АКУ! И не заденьте мальца!
  Толпа солдат ответила нестройным кличем королевских дружин и кинулась вперед. Ведьмы тут же начали плести защитные чары. Велита, закусив губу, творила заклятие призыва огненных духов, но после истощающего боя с Ародеем получалось медленнее, чем обычно. В солдат посыпались атакующие заклинания, воины бранились, прикрывались щитами, но не останавливались - Зеркальные Отвороты блокировали слабые заклинания и ослабляли средние. Засвистели заговоренные стрелы. Магические щиты некоторых ведьм не выдержали, послышались отчаянные вскрики. Две женщины упали.
  Солдаты уже достигли тесной группки ведьм, когда несколько колдуний закончили плести сильные чары. Почти одновременно в атакующих ударил мощный вихрь, волна багрового пламени и паутина связующих чар. Первые ряды смело, но их место тут же заняли свежие десятки ревущих воинов. Вот они достигли ведьм, вот смазанные "кой-каким зельицем" копья ударили в магические щиты... еще одна женщина взвизгнула и упала, зажимая сквозную рану в боку.
  - НЕ ПОЗВОЛЮ! - Ведьма Севера крикнула так мощно, что оставалось только диву даться. Резная клюка резко ударила в землю.
  Земля отозвалась стоном, по площади поползли трещины. Раздался утробный, идущий откуда-то снизу гул, и начались подземные толчки. Затрещала, зашаталась огромная ратуша, с крыши посыпались обломки. Волна устрашенных солдат откатилась, часть попадала с ног. Но это было только начало.
  По всей площади утоптанная поверхность стала вспучиваться, образовывая холмики, будто из-под земли лезли на свет огромные кроты. Почва холмиков поползла, зашевелилась, и вот уже земля и глина сложились в мощные кряжистые фигуры. На месте глаз у них были провалы, в глубине которых мерцали желтые огни, рты - косые темные зевы. Духи земли с нечеловеческими стонами и кряхтением разгибались и, не мудрствуя лукаво, принимались охаживать солдат огромными, словно валуны, и такими же тяжелыми кулачищами. Послышались проклятия. Зеркальные Отвороты не спасали от прямого физического воздействия, заговоренное оружие тоже не имело особого эффекта против оживших глиняных груд.
  Ведьма Севера не стала развивать успех.
  - Уходим! - коротко сказала она.
  Ведьмы не заставили себя долго упрашивать. Подхватив раненых, они с легкими хлопками и шипением стали исчезать. Велита и Улина вновь с двух сторон подхватили Васю под локти.
  - Приготовься, - напряженно сказала Улина. - Теневой шаг - это состояние полупогружения в эфир, пройти им без подготовки будет трудно, даже с нашей помощью.
  - Э-э, а к чему именно я должен пригото...
  Закончить Вася не успел. Появилось чувство невесомости, уши резко заложило, мир словно подернулся мутной пеленой. Плохо различимая ратуша, фигуры солдат, духи земли - все стремительно поползло в сторону. В голове гудело, в конечностях нарастало покалывание. Парень суматошно перебирал ногами - преследовало чувство, будто его волокут, как мешок, и он вот-вот упадет. Странное состояние закончилось так же быстро, как началось - все вокруг вновь наполнилось красками, уши разложило, ноги почувствовали твердую почву. Вася успел увидеть, что они мгновенно оказались метров за пятьдесят от того места, где стояли.
  Ведьмы не дали ему расслабиться - они тут же вновь "полупогрузились" в эфир, и путешествие теневым шагом продолжилось. Перемещались "прыжками" по пятьдесят метров, парень сбился со счета, сколько раз они "прыгнули". Вокруг периодически мелькали алые силуэты - другие ведьмы не сильно вырвались вперед.
  Они добрались до башни за пару минут. Открывшаяся картина напоминала покинутое поле брани. Над теремом курился дымок, в нескольких местах чернели следы поджогов, некоторые окна были разбиты. Но ведьмы явно выиграли сражение: башня стояла все такая же мрачная и непоколебимая, а подходы к ней густо усеивали тела и разбросанное в беспорядке оружие. Подкрепление не понадобилось: Вася и ведьмы прибыли как раз вовремя, чтобы засвидетельствовать финальные аккорды сражения - паническое бегство толпы атакующих.
  - Стойте! Стойте, рачье трусливое! - вопил вожак - единственный из всего воинства конный, в странном доспехе и шлеме, напоминающем ведро. - Вернитесь! Мы их прижали, надо только навалиться разом!
  Но предводителя, в котором Вася так и не опознал Тишака, никто не слушал. И немудрено - несмотря на полные доблести крики он возглавлял бегство, вырвавшись на своем тяжеловозе далеко вперед.
  Так бесславно закончилась облава на ведьм, заняв почетное место в пантеоне преданий Кривого Корня. С годами эта история обрастала новыми подробностями, численность "народного ополчения", как и численность ведьм, увеличивалась. В итоге россказни и пересуды вылились в сказание об эпической битве за Кривой Корень, в ходе которой стражники отдесну с народными героями отстояли город от ведьминских захватнических амбиций.
  
  ***
  
  Вася лежал на широком, удобном ложе в светлой просторной комнате и предавался размышлениям. Заняться чем-то иным все равно не представлялось возможным.
  Как только ведьмы оказали первую помощь раненым и всласть наговорились, пересказывая друг другу истории трех сражений, в которых им довелось поучаствовать, они занялись Васей. Сердце таши парню пришлось положить на большое серебряное блюдо, его со всеми предосторожностями унесли куда-то вглубь терема две колдуньи. После Васю отвели в эту самую комнату и заперли. Что ж, вполне понятно - хоть он и согласился помочь, особых поводов для доверия у ведьм не было. Окна в комнате отсутствовали, зато горело ровным спокойным светом около десятка свечей. Приятно пахло оструганной древесиной и чем-то, напоминающим ароматические масла.
  Поводов для размышлений у парня было предостаточно, большинство из них были даны летописцем... или отступником - непонятно, как его теперь называть. Васю поначалу шокировали известия о зверствах Великана в период войны. Выходило, что он, Пупкин, - эмиссар отнюдь не доброго чародея, и, помогая Великану вырваться из заточения, возможно, обрекает этот мир на страшные бедствия. Но сейчас, спокойно обдумав и взвесив открывшиеся факты, парень успокоился.
  Во-первых, нет никаких гарантий, что все эти россказни - правда. Иг Фугаран проиграл - его тело убили, дух изгнали из этого мира, его маршалы разделились, занявшись каждый своими делами. Васе хорошо было известно - историю пишет победитель. И победитель никогда не допустит, чтобы образ побежденного врага был хоть сколько-нибудь положителен. Скорее всего, большинство этих историй - ложь, а что не выдумка, то сильно приукрашено.
  Во-вторых, не стоит упускать из виду зверства Храма, о которых вскользь упомянул Ародей. Если припомнить, Великан говорил - из всех его друзей спастись от карателей удалось ему одному. У чародея явно было предостаточно поводов для жестокости, и едва ли можно было бы ожидать от него доброты и миролюбия в войне, которую он развязал из гнева и мести.
  Ну и, наконец, в-третьих - так или иначе, а выбора у Васи не было. Даже окажись чародей воплощением зла, даже возьмись парень помешать его возрождению... что бы он смог сделать? Великан просто найдет в Васином мире другого, уже третьего по счету, кандидата, и вновь пошлет его в свою реальность. И воспрепятствовать этому парень никак не сможет - единственный шанс - разрушить Печать Естества, но дороги до нее Вася не помнил, да и едва ли удастся так легко ее найти. Если бы она не была защищена магически, за прошедшее столетие ее бы наверняка отыскали.
  Все эти соображения полностью успокоили Васину совесть, и он повеселел. Отдельного внимания стоил и, собственно, сам летописец. Ародей де Монморэ - историк, философ, путешественник и... отступник нулевого ранга. С чего это такой могущественный маг вознамерился обучать парня чародейству? Нет ли здесь подвоха? Возможно, Ародею просто интересно, как Вася смог убить таши, или же он, в отличие от Ведьмы Севера, сумел почувствовать ментальный канал, что связывает парня с Великаном... Но, конечно, нельзя исключать и того, что ему действительно под старость лет захотелось взять ученика. Ладно, над этим можно подумать и после, благо до встречи в Руклисте еще целый год. Руклист... интересно, что это за город? Надо будет расспросить о нем, не вызывая подозрений.
  Ну и ведьмы, конечно. Вроде бы он сумел их расположить. Конечно, они так обходительны лишь ввиду Васиной незаменимости - кроме него сердце никого не послушается. Но и злодейками они не выглядят - парень почти не сомневался, что ведьмы выполнят условия соглашения и отправят его в Вазерийское королевство.
  Вася долго размышлял над озвученными и многими другими вещами, растянувшись на ложе. Он с удивлением и немалым удовольствием отметил, что не испытывает страха, думая о будущем. Все-таки последние события его закалили: он получил опыт вещей, которых действительно стоит бояться, и посему неизвестность и неопределенность уже не пугали. Времени прошло изрядно - никак не меньше нескольких часов. Его никто не беспокоил, если не считать двух женщин, что молчаливо и почтительно внесли поднос с едой и тут же удалились. Кормежка была отменная - ему принесли целую жареную курицу с обильным овощным гарниром и кувшин какого-то терпкого кисло-сладкого напитка.
  Насладившись яствами, Вася заскучал - делать было решительно нечего. Не придумав ничего лучше, вновь взялся за упражнения Великана. Эфир он уже осязал, теперь нужно создать куб и хоть что-нибудь уже наколдовать.
  На следующее утро его разбудил лязг засова. Дверь открылась, на порог ступила Ия. Вася вытаращил глаза, не зная, что сказать - он никак не ожидал ее здесь увидеть. Спутница хмуро оглядела комнату, взгляд остановился на остатках вчерашнего Васиного пиршества. Карие глаза хищно сузились.
  - Я-то думала, - возмущенно сказала девушка, - его тут пытают. А он, смотри-ка, живот набивает! И мне ничего не оставил!
  - Ты что тут делаешь? - удивился Вася, пропуская упреки мимо ушей.
  - Да тетка заманила. Нечего глаза таращить, назвалась она так. А как сюда пришли, она ну по ушам ездить - мол, ведьмы они, а ты - чудодей, и сам себе память волшбой отшиб. Но я им сразу сказала - пока к тебе не отведут, и слушать не стану. Так что они - правду говорят, или брешут, что твой Потыг?
  Девушка пересекла комнату и села на ложе рядом с Васей. Она внимательно смотрела на парня и выглядела удивительно серьезной - не хмурой, не злой - именно серьезной.
  - Да как сказать... - замялся Вася. - Скорее всего - правда. Я, конечно, так ничего и не вспомнил, но они нашли у меня в памяти Вазерийскую академию при Совете магов - скорее всего, оттуда я здесь и очутился.
  - А откуда ты знаешь, что они не брешут? - осведомилась спутница.
  - Ну-у... наверняка я знать, конечно, не могу. Но им незачем врать, да и вспомни - там, в лесу, я был в необычной одежде, со странным сундуком. И непонятно, как вообще оказался посреди дебрей. Иначе как магией не объяснить.
  Ия задумчиво потеребила "конский хвост" длинных рыжих волос.
  - Значит, теперь ты уйдешь?
  Она задала вопрос спокойно, но Васе почудилось, будто голос спутницы дрогнул. Он вдруг вспомнил: Ия - круглая сирота. Сначала умерли родители, а теперь и дядя с двоюродными братьями. Он, Вася, - единственный человек, с которым девушку что-то связывает, единственный в целом мире. Как же они в этом смысле похожи...
  - А что мне еще делать, - начал он, словно оправдываясь. - Я же должен вернуть память, понять, кто я вообще такой... а там - все разгадки.
  - Верно говоришь, - неожиданно согласилась Ия. - Тебе нужно ехать. Может статься - у тебя там дом, семья. И не трудись объяснять, сама знаю: мне там делать нечего - не чудодейка я. Да и как все вспомнишь, я тебе стану ни к чему. А может, и сейчас ни к чему - не сахарная я, сама знаю. Для тебя взаправду лучше вспомнить, что с тобой было раньше, а что случилось здесь, с нами - забыть...
  А Вася, напротив, вдруг очень ярко вспомнил все события, связанные с Ией. Их первая встреча в лесу... то, как досаждала она ему у Хряка... их путешествие - она всегда давала ему больше еды, чем брала себе... гостиницу, ее тепло, неуловимый аромат волос...
  - А вот черта с два! - неожиданно для себя яростно выкрикнул парень. - Не забуду! Хватит мне тут командовать, что забывать, а что вспоминать. Без сопатых разберемся! Без тебя я бы давно пропал, не собираюсь я это забывать. Так что не прощаемся - как только разберусь с памятью - сразу за тобой. Ты от меня не отвертишься!
  На секунду воцарилась тишина. Но только на секунду.
  - Ты!.. - зло крикнула Ия. - Ты...
  Она схватила парня за грудки, повалила на ложе и мгновенно оказалась верхом. Придавив ему руки коленями, девушка яростно замахнулась.
  - Ты!!
  Вася зажмурился, втягивая голову в плечи - защититься было невозможно. Ой, и зачем он так разошелся... однако удара не последовало.
  - Ты!.. Ты... обещаешь? - неожиданно горько закончила Ия, и ткнулась лбом парню в лицо, чуть не сломав ему нос.
  Вася почувствовал, как на глазах закипают слезы - виной тому, конечно, был ушибленный нос.
  - Обещаю... - тихо выдохнул он.
  
  
  
  
  
  
  
  
  8. Весельчак, или в гостях у криминала.
  
  
  В лепестках огня и страсти,
  Среди всполохов и стонов -
  Чувство пьяной жгучей власти,
  И ее простых законов.
  Кто не прав, тот прав не будет,
  Бей, иначе будешь бит,
  Каждый вождь, и каждый судит,
  Будет волен, иль убит.
  Пламя духа порождает
  Устремления меча,
  Тело радостно карает,
  Рубит головы с плеча.
  Милость на волнах даруя,
  И в сторонники вербуя,
  Власть: прожорлива, пьяна -
  Жаждет крови и вина,
  Пляшет на костях несчастных,
  Сожранных огнем вражды,
  И творит в порывах страстных
  Самочинные суды.
  Дордыков С. О.
  
  
  
  Лавалия. Страна с полутора тысячелетней историей. Душа лавальца широка, как необозримые просторы его страны. В ней найдется место всему: и величайшему подвигу, и страшнейшему злодеянию; и вечно сражаются за души лавальцев Восемь светлых богов и Мокрош, проклятый бог, хозяин Тысячи подземелий. Мокрош собирает все лихо, сколько ни есть его на свете, и заполняет, заполняет свои подземелья; убийцами, предателями, душегубами... И говорят мудрые волхвы: за века, прошедшее с Раскола Небес, Мокрош заполнил девятьсот девяносто девять подземелий, и, как только он заполнит тысячное, грядет война. То будет Роковой Исход: земля треснет, и Тысяча подземелий опустеет, ибо все зло, эпохами копившееся в них, двинется на поверхность, ведомое проклятым богом. Но разверзнутся и небеса, и под предводительством Восьмерых богов выйдет на бой рать героев из небесных чертогов. И будет их ровно в тысячу раз меньше, чем лиходейских полчищ Мокроша, ибо жизнь такова, что на одного героя всегда приходится тысяча злодеев. Это будет величайшая битва, когда-либо сотрясавшая свет, после нее мир либо погибнет, либо переродится, но прежним уже не будет...
  "Далек ли тот час?" - мрачно гадал Борх Варага, первый жрец Пыланы, богини справедливого возмездия. Он находился в огромной молельной зале, сложенной из толстых бревен мореного дуба. Зала была пуста, никаких предметов роскоши, если не считать нескольких гобеленов с изображениями величайших подвигов земных сынов богини возмездия. Узкие столбы света били из окон-бойниц под потолком и прорезали прохладный полумрак помещения.
  Волхвы-прорицатели, как обычно, темнят. С одной стороны, говорят - время Рокового Исхода почти пришло. А с другой, на вопросы о конкретных сроках отвечают туманно - мол, у богов время не такое, как у смертных: Исход может случиться как завтра, так и через пару столетий.
  Борх нахмурился. Он был практиком и не любил пустые словесные ерзанья. И в этом был един с большинством жрецов Пыланы. Так уж повелось исстари - из восьми высших жреческих домов лишь культ Пыланы имел дела не только с божественными, но и с земными делами. Прочие первые жрецы заняты божьими откровениями, а вернее, трактовкой этих откровений в свою пользу. Им нет заботы о делах народа. Эти зажравшиеся лежебоки все готовы спустить на богов. Кого-то убили? Боги накажут убийцу. Не сейчас, понятно - после смерти. Оклеветали, неправедно осудили? Ложись в могилу, боги рассудят! Стал жертвой черной магии? Раз боги не защитили, знать так тебе и надо! Проходимцы...
  Но не такова богиня справедливого возмездия, не таковы ее жрецы. И не таков он, Борх, первый жрец. Дом Пыланы - не просто скопище разодетых в цветные тряпки духовников, что ходят важные, как индюки, и сквозь пальцы смотрят на мирские проблемы. Это дом жрецов-воинов. Их доблестная богиня созывает под свое знамя тех храбрецов, что готовы посвятить жизнь сражениям. Но сражениям не за славу или деньги, а ради справедливого возмездия. Жрецы Пыланы не получают наград, их не чествуют, как героев. В их ряды вступают ради другого: вступают те, кому не мила жизнь и кто хочет закончить ее достойно, вступают ради искупления грехов, или, наконец, из благородного чувства долга перед людьми и богами. Таких храбрецов находится немного, да и не все они переживают суровый обряд принятия в жреческий дом - Пылана строга к земным сынам. Но хоть их и мало, каждый жрец-воин стоит в бою десятка обычных солдат.
  Борх стоял, преклонив колено, перед четырехметровым мраморным изваянием богини. Скульптура была выполнена в виде прекрасной женщины, вздымающей над головой тяжелую булаву. Над этой статуей потрудились лучшие умельцы востока, и вышла она в баснословную цену. Но их дом мог себе позволить расточительность: в конце концов, золото, что получают богоизбранные витязи, омыто их кровью.
  Суровой натуре первого жреца не были присущи колебания, однако сейчас на его мужественном лице лежала печать сомнения. Борх вглядывался в благородный лик богини возмездия, словно ожидая, что мраморные уста разомкнутся и неземной голос ответит - верно ли поступает первый жрец? Но статуя все так же решительно и грозно смотрела вперед, предоставляя Борху самому решать, насколько его план угоден божественной воле.
  Хотя решение уже было принято, первого жреца одолевали мрачные мысли. Конечно, ради искоренения зла и ереси дозволено использовать любые средства, но...
  "Но должно ли бросать против Мокроша его же слуг?" - в который раз задался вопросом Борх. И в который раз ответил: "Должно. Я чувствую перемены. Если приложить ухо к земле, можно услышать, как она стонет. Роковой Исход приближается. Жрецов Пыланы мало, я не могу рисковать ими всуе".
  Вот его чуткое ухо уловило звук шагов далеко позади. Борх поднялся из молитвенной позы, сложил руки за спиной и застыл в ожидании. Он вслушивался в приближающиеся шаги. Шестеро! Почему шестеро? Они что, не привели его?
  Массивные дубовые двери отворились, Борх обернулся к вошедшим и замер. Их было семеро.
  С оружием наголо ступали шесть тяжеловооруженных латников; в кольчугах, пластинчатой броне, лица прятали стальные личины. Они плотным кольцом окружали седьмого.
  - Мы привели наемника! - трубным басом проревел старший из стражей, отдавая дань формальностям.
  Комментарий, конечно, был совершенно лишний, поскольку Борх уже вцепился глазами в того, чьи шаги не услышал ранее.
  В окружении стражей неслышно, как рысь, двигался молодой гигант. Это был человек во многих смыслах выдающийся. Борх с удивлением понял, что они с детиной бровь в бровь. Хотя первый жрец был стар, годы не согнули его, он, как и в молодости, на полголовы возвышался даже над рослыми воинами. А сейчас смотрел на человека не просто одного с собой роста, но еще и шире в плечах! Борх чувствовал, как против воли разрастается неприязнь к этой громадине. Он с естественной мужской ревностью оглядывал могучую фигуру наемника, мерил глазами длину рук, щупал мышцы. С холодком Борх понял, что даже в лучшие годы по габаритам не дотягивал до того, кого собирался нанять.
  Но размеры явно не были единственным и даже главным достоинством гостя. В молодости Борх прошел через десятки, а может и сотни сражений, за годы непрерывных боев у него, как и у любого ветерана, выработался инстинкт бойца - способность мгновенно, единым всеохватывающим наитием понять, насколько опасен противник. И сейчас волосы на затылке первого жреца встали дыбом. От наемника исходило такое давление, будто в молельную залу маршем вошло целое войско. Стражи тоже это чувствовали: костяшки их пальцев, сжимавших топоры и копья, побелели, глаза неотрывно следили за сопровождаемым. Понятно, почему они шли с оружием наголо, хотя это противоречило законам гостеприимства и могло быть расценено как трусость.
  А наемника как будто и вовсе не волновало царившее вокруг напряжение. Его вытаращенные серые глаза поглядывали на стражей с веселым любопытством, за которым умело пряталось презрение. Голова, что как влитая сидела на бочкообразном туловище, была непокрыта, на ней неопрятно лохматилась копна волос соломенного цвета. Вызывающе зеленел небольшой березовый листок, застрявший в спутанных прядях. Борх заскрежетал зубами - паяц явно вставил его специально, в насмешку! Из доспехов на наемнике были лишь кольчужная рубаха да простой кожаный нагрудник. На массивном поясе с одной стороны висел длинный меч, с другой - причудливый боевой топор. Первый жрец разглядывал гостя с все возрастающей неприязнью. Больше всего раздражало то, что наемник все время улыбался, будто оправдывая нелепое прозвище. Улыбка была жуткая: толстые губы обнажали частокол крупных белых зубов, заставивших вспомнить могильные плиты на кладбище.
  Борх с трудом подавил желание немедленно отменить соглашение и прогнать наглеца.
  - Так это ты, - начал он, чувствуя, что голос звучит тоньше обычного, - охотник за головами по прозвищу... кхм... Весельчак?..
  - Точно так, твое святейшество, - бодро подтвердил наемник. Борх ожидал услышать утробный бас, однако Весельчак, на удивление, говорил чистым голосом с металлическим отливом, чеканя слова. Его круглые глаза вытаращились за спину жреца - на статую Пыланы:
  - А богиня-то у вас на зависть - ах как хороша. Жалко, каменная - что в глыбе проку? Ты, святейшество, шепни своей богине - пусть является к пастве во плоти, я тогда первым в жрецы подамся!
  - Не богохульствуй! - прорычал Борх. - Как смеешь ты, стоя в храме великой Пыланы, потешаться над нашими святынями?
  - Потешаться? - оскорбился Весельчак. - А ничуть! Пусть же ваша богиня поразит меня на месте, коль я дерзнул уронить ее честь хоть единым словом!
  Выждав несколько мгновений, он картинно повертел головой, словно в поисках разящей божественной длани, пожал могучими плечами.
  - Жив! - весело заключил охотник за головами и еще шире осклабился. - Живе-ехонек. Знать, не соврал, отец, не соврал.
  Глядя на перекосившееся лицо первого жреца, готового, казалось, взорваться от бешенства, наемник, похоже, решил, что не стоит доводить нанимателя до крайности.
  - Ты не думай, святейшество, что я вас тут на смех поднимаю, - серьезно сказал он, сузив улыбку на пару зубов. - Я с рождения парень веселый - нанимай меня таким, какой есть. А что до Пыланы - она богиня войны, а значит - и моя богиня тоже, и почитаю я ее сильнее, чем иной жрец!
  Весельчак торжественно осенил себя священным знаком Пыланы - провел ребром ладони наискось от сердца к печени и бухнул кулачищем в грудь.
  - Ледяны мои очи, в огне моя кровь. Да не дрогнет рука, ибо...
  - ...ибо жизнь - лишь миг, зависший на острие клинка, - благочестиво закончил Борх. Этой тайной молитвы не было в катехизисах их жреческого дома, узнать ее можно было только напрямую от жреца-воина. И только если он сочтет тебя достаточно доблестным для такого почетного откровения.
  - Пылана - не богиня войны, она богиня справедливого возмездия, - немного смягчившись, проворчал первый жрец. - Хотя вам, душегубам, все едино. Ладно, хоть ты и врешь - не бывает набожных наемников - но врешь красиво. Готов ли ты послужить Пылане, став клинком, искореняющим скверну?
  - За тем и здесь. Люблю искоренять скверну... за скромную плату.
  Борх скривился.
  - Да, да, твоя алчность будет утолена. Отсыпим золота и сейчас, и после. Слушай, что от тебя требуется. В северной вольнице началась смута. На этих землях давно царило беззаконие, но сейчас оно зашло слишком далеко! Появился разбойничий вожак, Ярон Злой, он объединил под рукой столько преступников, что это уже не шайка, а армия! Они, по слухам, построили огромную крепость в лесах, они контролируют дороги, грабят села и караваны. Ты должен убить Ярона и принести на алтарь Пыланы его голову.
  - И только? - хмыкнул Весельчак. - Ты так всполошился из-за очередного разбойничьего царька, что строит козни чуть не на другом конце страны? - он демонстративно поводил носом. - Кажется, я чую подвох.
  Борх насупился.
  - Да, все не так просто. Ярон Злой - не обычный разбойник. В своей лесной крепости он создал культ Мокроша! Бандиты и раньше, случалось, поклонялись проклятому богу, - понимали, что путь в небесные чертоги им закрыт, но тайно, из-под полы. А теперь это превращается в настоящую религию! Они проводят обряды, приносят жертвы. Это сейчас-то, когда волхвы пророчат Роковой Исход! Последние годы мир вокруг Лавалии будто спятил - тревожные вести приходят и с юга, и с севера, и с запада, и с востока. А теперь беда пришла и в наш дом. Последней каплей стала весть о ковене ведьм, что пытался захватить в тех краях целый город. Я не считаю это простым совпадением - лагерь Ярона стал рассадником не только преступности, но и черной магии. Они уже пробуют силы на севере, если их не остановить, лихо расползется на всю Лавалию! Мы должны вырвать эту заразу с корнем.
  - О-о! - обрадовался наемник. - Так это будет не жалкая орава разбойников, а армия оголтелых еретиков пополам с ведьмами! Я в деле.
  - Отправляйся на север, - сухо распорядился первый жрец. - Ты получишь золото и охранные грамоты, местные власти поддержат, как смогут. Во что бы то ни стало уничтожь этот культ. И, конечно, вся Лавалия должна знать - дело было совершено во славу Пыланы и с ее благословения.
  Наемник, пряча ухмылку, повторно осенился знаком богини возмездия и удалился, сопровождаемый стражами.
  Борх проводил его долгим, тяжелым взглядом. Весельчак... О нем было известно немного. Вроде как сирота одной из войн прошлого, чуть не с пеленок воспитывавшийся солдатами какой-то приграничной крепости. Неведомо, как он встал на скользкую дорожку охотника за головами. Но как бы ни встал, а дорожка пришлась ему по вкусу. Официальный послужной список безупречен - более сотни громких имен. Он убивал опаснейших отступников, убийц, разбойничьих вожаков, взбунтовавшихся военачальников, вождей диких племен. Ни одной осечки, ни одного проваленного задания.
  Но у его репутации, огромной и сияющей, словно Луна, была и обратная сторона. Ходили слухи, что Весельчак охотится за головами не только преступников. С его именем связывали немало необъяснимых смертей людей весьма высокого положения. Доказательств никто не предоставлял, но дыма без огня не бывает. Так и выходило, что человек этот, если взглянуть правде в глаза, был наемным убийцей. То есть, по совести, целью для жрецов Пыланы. Но сейчас выбирать не приходилось. По крайней мере, его навыки не вызывали сомнений. Посеем смуту в стане Мокроша - пусть его слуги воюют друг с другом.
  Успокоив себя таким образом, Борх Варага, первый жрец богини справедливого возмездия, вновь преклонил колено и вернулся к молитве.
  По широкой резной лестнице Весельчак спускался из обители богини на грешную землю. Его снабдили охранными грамотами и отсыпали в задаток золота достаточно, чтобы прокутить несколько лет. Наемник тихо посмеивался, вспоминая разговор с первым жрецом. Если бы старый пень знал, как охотник за головами выучил их тайную молитву! Но мертвые не отличаются особой болтливостью, и три жреца Пыланы, убитые Весельчаком в одной заварушке, никогда уже не расскажут, как было дело. Крепкие были ребята, да. Но они лишь воины, выдрессированные, пусть и неплохо, махать железками в нужных направлениях. Как им победить художника, который создает шедевр каждый раз, когда макает стальную кисть в алое? Как устоять против демона, для которого убийство - искусство, а бой - способ почувствовать биение жизни?
  Весельчак шел по улице Велиборы, столицы Лавальского королевства, и улыбался. За эту улыбку его и прозвали Весельчаком. Он не был против. Почему бы не улыбнуться, если жизнь доставляет удовольствие? Вокруг столько слабых людей, им не понять какого это - делать только то, что желаешь, и наслаждаться тем, что делаешь. Слабаков полно, все они дрожат в страхе перед огромным враждебным миром. У них не хватает мужества признать, что мир - это бездна, в нем нет ничего постоянного. Ничего, кроме тебя, ты - единственная точка опоры и именно ты решаешь: падать в эту бездну или же парить, возносясь над ней. Но слабаки слишком напуганы, чтобы это понять. Не находя вне себя точек опоры, они выдумывают их, лишь бы спастись от жуткого чувства падения, уцепиться за что-нибудь, спрятаться от ответственности за собственную жизнь. Они придумывают богов, мораль, долг, смысл, они сбиваются в стада и испуганно блеют свои жалкие молитвы.
  Он другой. Он стоит над никчемными правилами стада ничтожеств. Он знает, что единственная цель в жизни - достигнуть ее вершины, пика, довести ее до предела, до недосягаемого совершенства. Он изопьет чашу жизни до дна.
  Весельчак шел посреди улицы, заполненной людьми. Шел, не расправляя плечи, не выгибая грудь, не зыркая вызывающим взглядом. Просто шел. Но перед ним расступались все до единого. Где-то там, под десятью слоями из одежд, жиров и напыщенности, дряблой кожи, притворства и холодной крови, где-то там сидело старательно припрятанное естество. Оно чувствовало, кто перед ним, и дрожало. Оно не позволяло хозяевам скрыть трусливой сути даже под сотней масок и одежек.
  Вот юный щеголь - молодой, уверенный в себе, явно отпрыск богатого рода, он не привык кого-то бояться. Надменно и презрительно смотрит он поверх голов... и тут его взгляд наталкивается на вытаращенные серые глаза наемника. Лишь краткое мгновение борьбы, пока щеголь еще помнит, что за ним - сила и богатство целого рода, братья-воеводы и отец - советник короля, а потом... Потом пробуждается естество. Вот уже забыты богатства и родовитость, спина горбится, глаза смотрят в землю, движения становятся нервными и дергаными, щеголь резко уходит в сторону. Молодой волк, что посмел заступить дорогу вожаку стаи, но, разумеется, струхнул от одного только взгляда. Хотя какой там волк - пудель, не знает даже команды "куси", зато отменно ходит на задних лапках. Рядом со щеголем - молодая фигуристая девица с румяным, пышущим здоровой красотой лицом. Еще мгновение тому она смотрела только на щеголя, помнила о чувствах к нему, о его достоинствах, о том, что выйдет замуж и утрет нос подружкам. Сейчас она чуть приотстала, потупленные глазки то и дело стреляют в сторону наемника. Волчица, что чует и желает сильнейшего самца, дабы ее волчата были столь же могучи.
  Порой, чтобы сорвать покрывало лжи, достаточно одного взгляда. Порой - не достаточно. Однако каждый человек - зверь, и, как бы ни старался он это скрыть, правду легко вытащить наружу.
  Весельчак подошел к месту, где оставил боевого коня. Огромный жеребец вороной масти был все там же - объедал уже третье по счету фруктовое деревце возле какого-то богатого дома. Его окружала, держась на почтительном расстоянии, небольшая толпа народа. Это были слуги и стражники дома, под окнами которого трапезничал жеребец, и случайные зеваки. Они шумно возмущались, обещая коню всяческие кары за наглость. Подойти, однако, никто не решался. Жеребец не обращал на зевак внимания, однако, как только кто-нибудь пытался приблизиться, вороной так косил на наглеца огненным глазом, что отбивал всякое желание пытать судьбу.
  Перед Весельчаком, разумеется, расступились. Он неторопливо подошел к коню, потрепал по холке. Повисло тягостное молчание, прерываемое только хрустом фруктов и веток, перемалываемых могучими челюстями жеребца. Народу собралось прилично, надо было бы как-то осадить хозяина наглой животины... вот только для этого кто-то должен был первым открыть рот. Желающих не находилось. Весельчак, меж тем, невозмутимо запрыгнул в седло. Протянув руку, он сорвал один из немногих уцелевших фруктов. Пожевал, скривился, выплюнул.
  - Если моего коня с этой кислятины пронесет, - громко заявил он, тыча пальцем в безмолвную толпу. - Вы купите мне такого же.
  Развернув вороного в сторону северных ворот, Весельчак ускакал, оставив почтенных граждан с челюстями, отвисшими, казалось, до самого глубокого подземелья Мокроша.
  
  
  ***
  
  В то самое время, когда охотник за головами галопом покидал столицу, за многие сотни верст к северо-востоку от Велиборы навстречу ему ехал другой всадник. За исключением того, что оба они были мужчинами, этот персонаж являл почти полную противоположность Весельчака. Он был молод, щупл и сутул, очень бледен и имел иссиня-черные волосы. На лице и не пахло улыбкой - его, скорее, искажала гримаса страдания. Всадник обливался холодным потом. Все дело было в лошади. Проклятая четвероногая бестия упорно не желала идти так, как следовало. Следовало ей идти прямо по дороге, на юго-запад. Однако подлая кобыла все время норовила свернуть на обочину - пощипать травки, или взбрыкнуть, чтобы избавиться от лишнего, с ее точки зрения, груза, а то и вовсе начинала пятиться, припадая на круп.
  Всадник, которого, к слову, звали Василий Аркадьевич Пупкин, уже не раз задумывал бросить строптивую кобылу и пойти пешком. Но объемная поклажа и более чем солидное расстояние, которое предстояло преодолеть, каждый раз заставляли передумать.
  Прошло четыре дня с тех пор, как он покинул Кривой Корень. Путешествовать в одиночку оказалось ой как несладко. Вася столкнулся с проблемой, не коснувшейся его во время совместного похода с Ией. А именно - с неумением организовывать собственный быт в этом мире. Как уже было сказано, лошадью он управлял крайне неумело, и порой непонятно было, кто кем управляет - даром что кобылку подобрали смирную. Теперь парень тратил уйму времени на поиск колодцев или водоемов - лошадь нужно было поить, а пила она ведрами. Стоянки превращались в настоящие испытания - не чувствуя твердой руки, смирная на первый взгляд кобыла вела себя довольно нахально. Она не желала стоять спокойно, рыла копытами землю, мотала головой, а порой даже пыталась куснуть парня. Стреножить, разнуздать, и тем более взнуздать ее было большой проблемой. Попытки задобрить кобылу не принесли Пупкину успеха - лошадь благосклонно принимала сочные листья и хлебный мякиш, однако послушнее почему-то не становилась.
  Потом приходил черед костра. За неимением спичек или зажигалки разжигать его приходилось огнивом. Битый час Вася сидел, скрючившись над кучей хвороста, и яростно лупил друг о друга два белых камешка, высекая искры. Искры то не высекались, то высекались, но слишком слабые, то летели мимо пучков бересты и сухой травы.
  В такие минуты Вася горько сожалел об Ие, оставленной в Кривом Корне. Он привык к ней, можно даже сказать, проникся симпатией. Чем ближе он ее узнавал, тем яснее становилось - его рыжая подруга просто пряталась за дерзким характером и дурными манерами, как за щитом. Этот щит оборонял ее психику от бесконечных атак незавидной судьбы. И прикрывал сквозные раны, которые оставались в душе после каждой новой потери.
  "Но я все сделал правильно" - твердо говорил себе Вася. Здесь Ия хоть и сирота, но своя сирота, она знает местные порядки, она - человек этой культуры. А тащить девушку в другую страну, где чуждым ей будет все вокруг... "И где меня не будет рядом" - напомнил себе парень. Ведь если он сумеет поступить в Академию, едва ли сможет часто видеться с друзьями. Очень маловероятно, что начинающим, плохо контролирующим свои силы, магам, разрешают идти куда вздумается и когда вздумается. Здесь у Ии будет куда лучшая жизнь, пусть и без него. Особенно в свете недавних событий...
  Парень невольно вспомнил последние дни, проведенные в городе.
  Кривой Корень стоял на ушах. Еще бы - столько событий! Убитый купец, магическая битва в ратуше, огромная змея, пересекшая весь город, сражение стражников с Алыми Вдовами, небольшое землетрясение и, наконец, - неудавшаяся осада колдовской башни. И все это за один день! Тем для пересудов было более чем достаточно. Спустя некоторое время после того, как подземные толчки, грохот, крики и топот улеглись, горожане осмелились выйти из домов. Всех волновал главный вопрос - за кем остался Кривой Корень? Паникеры утверждали, что ополчение разбито, ведьмы победили и нужно как можно скорее убираться из города. Старшина стражников, вынужденный отвечать на бесчисленные расспросы, пресекал эти слухи. Нет, это было не ополчение, а кодла пьяниц во главе с пригоревшим рыбаком, их поражение не в счет. Что в счет, спрашиваете? Да хотя бы блистательная победа у стен ратуши. Нет, стражники не бежали от глиняных истуканов. Откуда такое взяли? Это было планомерное отступление на заранее заданные позиции; что б вы понимали в тактике, лопухи гражданские!
  Старшина был полон оптимизма. Он забаррикадировал улицы, ведущие к башне ведьм, установил постоянные дозоры, отправил гонца в Верхний Кородар за подкреплением. Все это время башня стояла, как неживая, и пожилой вояка был уверен в победе над Алыми Вдовами.
  Тишака после провалившейся осады не видели в городе и окрестностях. Прошел слух - рыбак, опасаясь ведьминской мести, собрал нехитрые пожитки, вскочил на мерина и тиканул в неизвестном направлении.
  Пьяницу, сообщившую о нападении Алых Вдов на Аголена, нашли. Вначале у нее просто хотели узнать подробности, но то, как она дергалась и божилась, что ничего не знает, побудило солдат обыскать ее лачугу. Была найдена алая мантия. Мантия отправилась в сундук с вещдоками, пьяница - в темницу, ожидать решения своей судьбы.
  А Ия осталась с ведьмами. Арита, которую девушка упорно называла "теткой", не захотела ее отпускать. По мнению ведьмы, у Ии были хорошие колдовские способности, которые она не развивала. Арита предложила девушке вступить в ковен. Ия вспомнила гостиницу Потыга и согласилась. Васю это обрадовало - приятно знать, что спутница хорошо устроилась.
  Самого Пупкина долго в башне не продержали. Уже на следующий день он стал центральным лицом ритуала по изготовлению лекарства для Ведьмы Севера. Центральным - не потому, что делал больше остальных. Просто он стоял в центре круга ведьм и держал сердце таши, пока колдуньи плели нужные чары и читали длинные словесные формулы заклинаний. После этого парня, как и обещали, отпустили и дали объемный мешочек золота. Только тогда Пупкин вздохнул спокойно - все-таки полной уверенности в надежности ведьм не было. И небезосновательно, как оказалось.
  - Считай себя счастливчиком: в другое время живым бы от нас не ушел, - с милой улыбкой сообщила Велита, когда тайным ходом провожала парня из башни. - Но из-за всех этих... м-м... недоразумений ты теперь, увы, не знаешь ничего такого, в курсе чего не был бы весь город. Нам придется искать новое укрытие. Так что живи... пока мы добрые.
  Хлопнув ресницами и послав парню воздушный поцелуй, колдунья, чья доброта, по ее мнению, не знала границ, растворилась во мраке тайного хода.
  Не без помощи Потыга парень разжился припасами, хорошей одеждой, картой и лошадью, и теперь ехал в сторону Вазерии. Или, вернее, пытался ехать.
  Вася и кобыла двигались по пустынной, поросшей подорожником дороге, петлявшей между холмов. Багровое солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, облака на западе словно напитались кровью и золотом. Аромат душистых трав был настолько мощный, что его, казалось, легко зачерпнуть горстью, умыться им. В траве пряталось множество сверчков: они громко стрекотали и старались перекричать друг друга.
  День затухал величественно, и Вася вслушивался, всматривался, вдыхал полной грудь, не желая упустить ни одного небесного оттенка, ни единого перелива луговой мелодии, ни самого слабого цветочного аромата. Даже лошадь была впечатлена красотой природы: уже некоторое время она двигалась удивительно спокойно. Копыта чеканно цокали по плохо утоптанной дороге, хвост мерно помахивал, отгоняя слепней.
  Смеркалось. Вот впереди показался молодой лесок, и захватившее парня очарование уступило место беспокойным мыслям. Поерзав в седле, он аккуратно, стараясь не упасть и не разозлить лошадь, достал карту. Внимательно изучив маршрут, Вася пришел к неутешительным выводам. Если верить карте, он давно уже должен был добраться до села, располагавшегося в излучине небольшой речушки. Но ни села, ни речки вокруг не наблюдалось, был только лес. А на карте, в свою очередь, в окрестностях села не наблюдалось никакого леса. Парень тоскливо заключил, что сбился с пути. Или прозевал где-то поворот, или, наоборот, свернул раньше положенного.
  Поразмыслив, Вася решил, что сильно заблудиться не мог. Он по-прежнему двигался в верном направлении - на юго-запад, да и на этом отрезке пути не было никаких поворотов - дорого была всего одна. Интересно, а когда была сделана эта карта? Выглядит не особо новой. Вася попытался навскидку сопоставить возраст карты и леса. Да, лес молодой, он мог вырасти и после того, как составили карту. А значит, село и речка, должно быть, за ним.
  В наступающих сумерках он подъехал к опушке и приостановил недовольно всхрапнувшую лошадь. Дохнуло прохладой. Лес был лиственный, и пространство под густыми кронами уже затопила плотная темнота. Неожиданно резануло дурным предчувствием. Здесь, у опушки, почему-то не стрекотали сверчки, не пели птицы. Стояла гнетущая, завораживающая тишина. Вася тряхнул головой, прогоняя тревогу. Хватит, набоялись. У него с собой кинжал и топор, к тому же он конный - авось, лесное зверье не осмелится напасть.
  Парень тронул лошадь и углубился в лес. Очень быстро деревья сомкнулись над головой плотным пологом, Васю окутала темнота. Лес затаился в ожидании чего-то, и парень напряженно всматривался в дорогу впереди.
  И тут эфир ожил. Сквозь него Вася явственно почувствовал тяжелый взгляд, буравящий злобно и пристально. Посмотрев вокруг эфирным зрением, Пупкин увидел множество пульсирующих огней - они, как Вася уже научился определять, обозначали присутствие живых существ. Огни были агрессивных бордовых тонов - это были люди, люди с недобрыми намерениями. Парня словно окатило ледяной волной. Это же делать?
  Он не успел ничего предпринять. Затрещал подлесок, и лошадь стремительно окружило с десяток темных фигур.
  - Стой смирно, сопляк, - раздался сиплый голос.
  Времени размышлять не было, Вася понял - либо давать деру, либо пропадать. Он что есть силы ударил каблуками в конские бока и отчаянно рванул уздечку. Лошадь проявила себя великолепно. Заржав, она рванула вперед, смяла двух ближайших агрессоров и стрелой полетела вперед по дороге.
  Правда, прежде чем начать прорыв, кобыла взбрыкнула задом и сбросила Васю на землю. "Предательница" - успел подумать Пупкин, делая в воздухе замысловатый кульбит. Он так ударился о землю, что в глазах потемнело.
  Раздался грубый гогот пополам с бранью. Васю пинком перевернули на спину, он увидел нависающие бородатые лица. Крепко пахнуло потом.
  - Драпануть удумал, крысеныш? - злобно спросила одна из бородатых рож.
  Васю еще раз пнули, он взвыл от боли: показалось, что хрустнуло ребро.
  - Что вам надо? - жалко вскрикнул он. - Я ничего не сделал!
  Ответом был новый взрыв хриплого хохота.
  - Ты не эта... ты нам рот не разевай, а то зубов убудет, - сказал один из разбойников и ощерил редкие зубы, в восторге от собственного остроумия.
  Вася похолодел. Эти люди даже не тратят время на надуманные оправдания. Значит, перед ним - опытные, матерые преступники.
  Ему тем временем умело накинули петлю на руки и туго, до боли, стянули запястья. Потом парня грубо обшарили, достали кинжал из лунного серебра, кошель с золотом. Ловко стянули сапоги. Вася дернулся, вне себя от обиды, но тут же получил новый пинок. Все, что он так долго, с таким трудом и страданиями добывал, было отобрано за секунды!
  Вася смог разглядеть напавших. Это были крепкие, рослые мужики - лохматые, бородатые, лица раскрашены чем-то зеленым. Они были в темно-зеленой маскировочной одежде и кожаной броне с прилепленными листьями и ветками. Обнаженное оружие было вымазано грязью и не давало блеска.
  - Щенок-то при деньгах, - заметил один из разбойников.
  - И кинжальчик хорош, - восхищенно причмокнул другой. - Чай кого благородного словили?
  - Да гляди. Пустят благородные своего щенка по лесам шариться, ага. Спер где-нить, наверное.
  - Это золото Алых Вдов! - воскликнул Вася в последней отчаянной надежде. - Это они мне все дали. Вы что, хотите проблем с ними?
  - Тебе сказано было не пищать, - прорычал бородач, поигрывающий коротким тесаком. Он наступил парню на горло грязным сапожищем и с силой придавил. Вася захрипел, задыхаясь.
  - Ну, будет! - осадил коллегу другой душегуб. - Кончишь его без Нака, Нак кончит тебя.
  Бородач заворчал, но ногу убрал.
  - Что за вдовы еще такие, о которых щенок тявкал? - обратился он к коллеге.
  - А Мокрош их знает. Если хотят золотишко назад, пусть приезжают отрабатывать. Люблю вдовочек, хы-хы...
  Послышался шорох листвы, и разбойники замолкли. Васю снова обжег тот пристальный, неприятный взгляд, который он почувствовал ранее. Из подлеска вышел человек в плотном темном плаще. На голове у него был высокий острый капюшон, напоминающий колпак, нижняя часть лица была замотана материей. Из узкой щели между капюшоном и полумаской недобро поблескивали глаза.
  Человек, заложив руки за спину, неторопливо подошел к Васе и наклонился, разглядывая парня.
  - И это все? - спросил он удивительно слащавым голосом, манерно растягивая слова. - Больше никого не было?
  Разбойники переглянулись. Один из них сложил ладони рупором и два раза громко ухнул филином.
  Вскоре со стороны опушки трижды прокуковала кукушка.
  - Никого, Нак - заключил бородач с тесаком.
  Нак тихо выругался.
  - Эй ты, мальчишка, - надменно бросил он Пупкину. - Что ты тут делаешь? И что знаешь о купце Аголене? Он должен был проехать этой дорогой уже три дня назад.
  - Я... я не знаю, - залепетал Вася, пытаясь сообразить, о чем рассказать, а о чем соврать. - Я просто ехал в...
  - Довольно, - брезгливо оборвал его Нак и обратился к разбойникам. - Купца нет уже три дня, ждать дальше бессмысленно. Возвращаемся в крепость - какой-то улов у нас есть, - он покосился на Васин кошель.
  После этого он медленно занес ногу и резко наступил Пупкину на грудь. Парень со всхлипом дернулся.
  - А ты уясни для себя, мальчишка, - проговорил Нак, смакуя каждое слово. - Ты в моих руках. Еще полчаса назад у тебя была жизнь, свобода, золото... теперь все это мое. Я могу убить тебя, когда пожелаю. Отныне ты в моей полной власти, ты - моя собственность, мой раб. Будешь делать все, что я прикажу. Понял меня? Отвечай!
  Вася молчал. Все его существо заполняла черная, жгучая, клокочущая ненависть. Поганый ублюдок! Кто дал ему право делать все это?
  Нак, не получив ответа, достал узкий черный клинок. Приставив его к горлу парня, он раздельно произнес:
  - Ты - меня - понял? - и чуть надавил. Вася почувствовал острую боль, по шее потекла горячая струйка.
  - Понял... - выдохнул он, чувствуя, как от обиды закипают слезы.
  - А теперь встань на колени! - приказал Нак, явственно наслаждаясь происходящим.
  Вася хватал ртом воздух, словно задыхаясь. Его гордость рычала в неистовстве. Но черный клинок покачивался перед лицом, и делать было нечего. Пупкин готов был поклясться, что за матерчатой маской сейчас прячется самая мерзкая улыбка, какую только можно представить. Чувствуя, как пылают лицо и уши, Вася медленно встал на колени.
  Но Наку и этого было мало.
  - Теперь говори: "Я - слуга господина Рименале, я исполню любую его прихоть!" - приказал негодяй омерзительно слащавым голосом.
  Вася чувствовал, что готов взорваться. Никогда еще его так не унижали. Мертвым голосом он сказал, что от него требовал Рименале, а про себя поклялся любой ценой уничтожить подлеца.
  Тем временем привели Васину лошадь, и Нак, наконец, отвлекся от унижения пленника.
  - В крепость! - распорядился он. - Отвезем это чучело Ярону. Может, удастся стрясти за него выкуп, а нет - будет хорошей жертвой Мокрошу!
  Вася похолодел. Рименале, заметив его страх, противно хихикнул.
  - И даже не думай удрать, от меня невозможно спрятаться!
  Он сделал пасс рукой, вокруг кисти появилось темное дымное кольцо. Вася увидел, как от Нака к нему тянется призрачная черная цепь и почувствовал такое же энергетическое кольцо вокруг шеи.
  - Я маг, и мне нет равных в колдовстве! - заявил Рименале. - Теперь я найду тебя и на другом конце света.
  После этого принесли деревянную колодку, очевидно, предназначавшуюся покойному купцу Аголену. Колодку надели парню на шею, закрепили на ней веревку. Рименале забрался в седло Васиной кобылы и привязал к седельному крюку другой конец веревки.
  Разбойники повели пленника к опушке. Васе пришлось идти босиком; на потеху бандитам он ступал неуклюже, царапая ноги. А потом они добрались до разбойничьих коней, и Вася с ужасом понял, что его ждет.
  Кони пошли трусцой, и парню со связанными руками пришлось бежать следом, в кровь сбивая босые ступни. Он бежал во всю прыть, понимая, что если отстанет или тем паче упадет, гибель неминуема.
  Ноги отчаянно болели, колодка немилосердно саднила шею, он задыхался от усталости. А впереди маячили спины разбойников во главе с Наком Рименале. Он восседал на Васиной кобыле и время от времени оглядывался полюбоваться мучениями пленника.
  Ночь только начиналась, но обещала стать поистине незабываемой.
  
  ***
  
  Когда отряд наемников Волчья Сыть останавливался где-нибудь дольше, чем на одну ночь, их полевой лагерь превращался в небольшую крепость. Командир отряда, седеющий наемник-ветеран по имени Дрог Колун, знал толк в боевой тактике. Его молодость прошла в восточном королевстве Илиран, на побережье Бездонного океана. Два-три раза за век к берегам Илирана имели обыкновение приплывать армады Еретиков. Это был варварский народ войны. Еретиками их называли потому, что они исповедовали Культ Зверя - дикую для цивилизованных илиранцев религию, объявляющую ярость, ненависть и боль святыми чувствам. Армии Еретиков, или Еретические Легионы, были подобны стихийным бедствиям. Неожиданно появляясь на побережье, они подобно цунами сшибали целые города и рвались вглубь континента. Каждый раз Еретиков одолевали, обеспечивая несколько десятилетий покоя. Еретики проигрывали не потому, что плохо воевали - отнюдь. В тактике, построениях, боевом маневрировании они не знали равных. Но стратегами они были никакими, и не в последнюю очередь из-за заветов своей религии. Они не закреплялись на завоеванной территории, брали пленных только ради казней, не шли на переговоры. Уничтожая очередной город, они просто бросали пепелище и шли к следующему, и так до тех пор, пока в живых оставался хотя бы один Еретик.
  Дрог вырос в портовом городе на побережье Бездонного океана. Тридцать лет назад, шестнадцатилетним парнишкой, мечтающим о воинской славе, он стал свидетелем нашествия Еретиков. У большинства илиранцев последователи Культа Зверя вызывали только страх и ненависть. Но Дрог, грезивший о боях и победах, испытывал лишь восхищенный трепет, глядя на могучие полчища, что будто воплощали мощь и воинское искусство. Его тогда в числе многих эвакуировали из города. А потом эвакуировали из города, в который эвакуировали... и так четыре раза, пока маршрут эвакуации не ушел в сторону от маршрута Еретиков.
  Когда мечты Дрога воплотились, и он стал во главе собственного отряда, Еретики были для него примером - он подражал их воинскому укладу и тактике. Поэтому сейчас вокруг стоянки Волчьей Сыти были вырыты траншеи, вбиты острые колья и установлено множество искусно замаскированных ловушек. Отряд насчитывал три сотни умелых, закаленных в боях и походах бойцов. Все облачены в отличные кольчуги, кожаные и металлические латы, превосходно вооружены. Каждый наемник носил символическую волчью шкуру наподобие плаща. Это устрашало врагов и помогало отличать своих во время боя. Большинство были илиранцами, но присутствовала также широкая прослойка лавальцев да пара десятков человек из прочих королевств.
  Недавно закончилась очередная денежная междоусобица, когда один из лавальских князей щедро платил Волчьей Сыти за помощь в стычках с соседом. Потягивая брагу, Дрог Колун задумчиво склонился над картой, лежащей на столе в его походном шатре. Предстояло решить, куда теперь вести солдат удачи.
  Неожиданно полы шатра распахнулись, влетел запыхавшийся десятник.
  - Проблемы, кэп.
  - Проблемы? И сколько их? - насторожился Дрог.
  - Один...
  - Один? Когда это один человек был проблемой для Волчьей Сыти?
  - Он... кэп, он здоровенный! Проехал через все ловушки так, как будто сам их ставил! В него выпустили стрелу...
  - И что?
  - Поймал на лету. Сейчас ребята его окружили. Говорит, тебя увидеть хочет.
  Дрог мрачно хмыкнул. Похоже, можно забыть о поисках работы. Он знал только одного здоровяка, способного ловить стрелы на лету. И его появление могло значить только одно - на горизонте дело столь же опасное, сколь и выгодное. Выйдя из шатра, они с десятником прошли к входу в лагерь, где группа наемников окружала огромного вороного коня и не менее огромного всадника. Увидев Дрога, всадник расплылся жуткой улыбкой.
  - Привет тебе, Дрог Колун! Ты у нас, помнится, любитель еретиков? Есть дело как раз для тебя.
  Дрог исподлобья глянул на громилу.
  - И тебе привет, Весельчак-душегуб. Не скажу, что рад тебя видеть. Прошлое твое "дело как раз для меня" стоило мне двух третей отряда.
  - Зато остальные озолотились, - не спустил Весельчак, продолжая скалиться. - Ну, так как, столкуемся, или мои дела слишком опасны для Волчьей Сыти?
  Дрог вместо ответа снял с пояса боевой рог и протрубил сигнал. Лагерь вскипел - наемники выскакивали из палаток, тушили костры, седлали коней.
  - Расскажешь все по пути. И запомни - для Волчьей Сыти нет слишком опасных дел.
  - Узнаю старину Колуна! - рассмеялся Весельчак. - За десять дней мы доберемся до места, и сможешь расколоть столько еретических черепушек, сколько пожелаешь. Ходу!
  Через несколько минут отряд во главе с Дрогом и Весельчаком, подобно стае хищных зверей, взявших след, стрелой полетел на север.
  
  ***
  
  Поток ледяной воды вырвал Васю из черного забытья. Фыркая и отплевываясь, он с горем пополам принял сидячее положение. Все тело было словно ватное. Посмотрев на ноги, парень обмер: они были черными и распухшими, в струпьях засохшей крови. Вокруг было шумно: грубые голоса, смех, переругивания. Вася огляделся.
  Похоже, пока парень то ли спал, то ли был без сознания, они добрались до разбойничьей крепости. Он сидел на утрамбованной земле, покрытой редким слоем соломы, посреди довольно большой площадки. Открытое место со всех сторон окружал внушительный частокол из толстых не ошкуренных бревен. Наверху стены были сооружены помосты, по которым прохаживались люди с луками. Через равные промежутки вдоль частокола поднимались мощные приземистые башни, тоже деревянные. Между башнями теснились хозяйственные пристройки. Прямо напротив Васи была кузница. Стен она не имела - видимо, во избежание перегрева, от дождей защищал лишь навес из металлических листов. Под навесом был выложен большой каменный горнил, рядом - тяжелая приземистая наковальня. Кузнец - здоровенный, голый по пояс закопченный мужик, держал щипцами оранжевую заготовку и легонько ударял по ней молоточком, что в могучих руках выглядел игрушкой. А худосочный подмастерье надсадно хекал, вздымал над головой огромный молот и с диким лязгом обрушивал на раскаленный металл.
  Просвистевший в опасной близости плевок отвлек парня от созерцания.
  Над ним стоял, ощерившись, знакомый бородач с тесаком. Разбойник держал объемное деревянное ведро, из которого, очевидно, и окатил парня. Сейчас он скривился, явно недовольный промахом, но второй раз плевать не стал. Неподалеку Вася заметил конюшню, где расседлывали лошадей подельники бородача. Только сейчас парень смог бегло пересчитать их. Три десятка! Все крепкие, матерые, отлично вооружены. Да уж, купца Аголена ожидала отменно горячая встреча. Это было даже странно - три десятка головорезов на одного купца и пятерых наемников... многовато будет. Может, они не знали, сколько с Аголеном охраны?.. И еще Нак - колдун. Нак... проклятый Нак. Все же, злорадно подумал Вася, как бы Рименале ни хвастался, а маг он так себе. Он так и не почувствовал в Пупкине эфирных вибраций. А значит, он и в подметки не годится и де Монморе, и Ведьме Севера, и даже Велите. И все же, думал Вася, - ну и глупо он попался! Ему бы чуть раньше изучить местность через эфир... как досадно - наконец-то получил колдовскую способность, которая могла вытащить его из этой передряги, но не сумел воспользоваться!
  - Отоспался, щенок? - спросил бородач, оборвав размышления. - Три дня дрых, как косолапый в берлоге. Теперь три дня батрачить будешь!
  - Три дня? - ужаснулся Вася.
  Да нет, быть не может. Сейчас утро, а поймали его вчера вечером... он попытался припомнить последние события ночи. Вот он уже не в силах поспевать за лошадьми, ноги заплетаются, он падает, его волочит по росистой траве за колодку на шее. Мир мутнеет, сознание ускользает... и тут он останавливается. Над ним нависает Рименале, вытягивает руку, и Вася то ли проваливается в черный сон, то ли теряет сознание... Нет, все же это был сон. Если бы он потерял сознание, магия Печати Естества пробудилась бы, и раны бы исцелились. Выходит, под колдовством Рименале он проспал три дня, и они наверняка успели уйти очень далеко.
  - Тебе кто разрешал тявкать? - окрысился бородач и потянул из-за пояса тесак. - Ну, крысеныш! Страху нет. Я тебе язык отрежу, чтоб не трепался!
  Вася сжался, пытаясь отползти. Он уже не сомневался - бородачу хватит жестокости привести угрозу в исполнение.
  - Не сейчас, дубина! - раздался знакомый слащавый голос. - Если ты отрежешь ему язык, чем он, по-твоему, будет рассказывать Ярону, с кого стрясти выкуп?
  Рименале неслышно подошел сзади и сейчас разглядывал Васю своим неприятным режущим взглядом. Парень решил было, что негодяй снова будет над ним издеваться, но в этот раз у Нака были дела поважнее.
  - Тащите его в терем! - приказал он разбойникам. - Сам он идти не сможет.
  Двое громил подхватили Васю под локти и потащили между длинных рядов бараков. Странное онемение прошло, ступни отзывались резкой болью при малейшей попытке на них наступить. Парень волочил ноги, тихо подвывая.
  Шли долго. Крепость была велика, они дважды проходили через мощные, обитые железом ворота - частокол делил крепость тремя огромными кольцами, одно внутри другого. В пределах первого кольца располагались бараки и хозяйственные пристройки, эта зона напоминала разворошенный муравейник - сотни людей сновали повсюду, почти все - вооруженные, крепко сбитые. Вонь стояла страшная - за чистотой явно следили не особо ревностно. За вторыми воротами располагались склады и оружейные - здесь людей было поменьше, и они напоминали скорее профессиональных солдат, нежели разбойников. Все чаще встречались воины в кольчугах и металлических латах. Васино внимание привлек герб на щитах - кряжистая черная фигура угрожающе вздымала вверх четыре руки.
  За третьими воротами, похоже, была вотчина Ярона. Здесь располагался огромный терем - грубо, но добротно сработанный из толстых бревен, он напоминал оборонительное сооружение. Окон было мало, они скорее напоминали бойницы. Терем производил мрачное, гнетущее впечатление, и главным образом из-за одной детали. Прямо перед входом стояла колоссальная статуя - метров семь-восемь в вышину, темная, будто выполненная из дорожного шлака. Это была та самая фигура, которую парень видел на щитах солдат - кряжистый великан вздымал ввысь четыре руки, словно угрожая самим небесам. Статуя была вделана в бревенчатые стены, и создавалось впечатление, будто колосс выходит из терема.
  Нак, заметив Васино потрясение, самодовольно хмыкнул.
  - Нравится? Еще бы. Это моя работа. Моя несравненная магия трансмутации позволила сваять этот шедевр из обычной земли и глины. Мокрош - наш бог и покровитель. Тот, кому мы принесем тебя в жертву, если окажешься недостаточно полезен.
  Нак вновь противно хихикнул. Вася скрипнул зубами. Он чувствовал - Рименале начинает занимать в его сердце место, на котором раньше прочно сидел Волков.
  Они прошли между ног жуткой статуи и вошли в терем. Внутри было полно стражников, эти уже не просто напоминали солдат, а скорее походили на элитный отряд. Все, как один, - громилы в латах или кольчугах, с квадратными челюстями, бычьими шеями.
  Вася ожидал, что они пойдут наверх, в светлицы, однако его повели вниз. Узкими коридорами и винтовыми лестницами они спустились на глубину нескольких этажей. Раздался приглушенный многоголосый гомон, они подошли к резным створкам. Эти двери охраняли настоящие чудовища - высоченные, закованные в броню, словно рыцари, в рогатых шлемах.
  Двери распахнулись, и они вошли в длинную полутемную залу, дальний конец которой терялся в дыму. Залу освещали жаровни, устроенные прямо в полу, вымощенном булыжником. Гарью, как ни странно, пахло не очень сильно - вытяжка была отменная. В дальний конец залы уходили длинные ряды столов, за которыми пировали разбойники. Они были при оружии, пестро одеты, увешаны драгоценностями. Похоже, это были не простые разбойники, а главари бандитских шаек.
  Заметив Нака, ближайшие головорезы приветственно взревели, вздымая кружки и расплескивая выпивку. Нак устремился вперед, не обращая внимания на крики. Прислушавшись, Вася понял, что Нака величали жрецом Мокроша. Значит, именно он приносит человеческие жертвы этому страшному божеству... Они дошли до дальнего конца залы, сопровождаемые волной громогласных здравниц.
  Там стоял приземистый трон, на котором в окружении охраны сидел, пожалуй, самый страшный человек, которого Васе приходилось видеть. Ярон не был высоким, однако был просто неимоверно широк. В плечах косая сажень, голова - как чугунный котел. Одет он был в черные шелка, из-под которых поблескивала дорогая кольчуга, подпоясан красным кушаком. С плеч спадала выделанная медвежья шкура мехом наружу. Руки неподвижно лежали на подлокотниках, и это были самые большие руки, которые Васе приходилось видеть. Заросшие волосами, темные, они казались вырезанными из дерева. Ладони - как лопаты, запястья - шире Васиного бедра. Толстые пальцы не шевелились и казались мертвыми, довершая сходство с деревом. Тронутая сединой бородища вольно лежала на объемном брюхе.
  Но напугали Васю не руки, а лицо. На нем было выражение такое зверское, что морда таши вспоминалась с симпатией. Вопреки здравому смыслу парень попытался развернуться и убежать, подчиняясь инстинкту самосохранения. Убежать ему, конечно, не дали, а пихнули к трону и ударили под колени, заставив мешком упасть на вымощенный камнем пол.
  Робко подняв лицо, парень встретился глазами с Яроном и поспешно уронил голову. Разбойничий король буравил его взглядом настолько свирепым, что выносить его было решительно невозможно. Теперь Вася увидел воочию, почему разбойника прозвали Яроном Злым. Будь ты хоть трижды героем, а с такой рожей добряком не прослыть.
  - Кого ты мне притащил, Нак? - прорычал Ярон утробным басом. - Где купец?
  - Мы просидели в засаде три дня, мой вождь, - почтительно ответил Рименале. - Но купца не дождались. Я разослал по окрестным селам лазутчиков, но они вернулись ни с чем - никто в округе даже не слышал о купце Аголене.
  Вася, чуткий к таким вещам, неожиданно понял, что Нак вовсе не боится Ярона, а только притворяется почтительным. Интересно, почему? А Рименале тем временем продолжал:
  - Похоже, - слащаво протянул он, - твой информатор... ошибся?
  Ярон угрожающе зарычал, неподвижные кисти ожили и с хрустом сжались в кулачищи.
  - Я пришлю тебе его голову! - проревел он. - Сможешь взять для твоего чароплетства.
  Нак церемонно поклонился.
  - Но я вернулся не с пустыми руками, - заметил он.
  Рименале вцепился лежавшему плашмя Васе в волосы и заставил встать на колени.
  - Давай, мальчишка, покажись вождю. Мы поймали этого щенка, а у него было с собой пятьдесят золотых.
  - Пятьдесят? - недоверчиво бухнул Ярон.
  - Да, вождь. Только представь, сколько можно стрясти с его родни, если они отправляют своего щенка на прогулку с пятьюдесятью золотыми в кармане!
  В налитых кровью глазах Ярона зажегся алчный огонек. Он перевел взгляд на Васю, заставив того съежиться.
  - Кто? Как звать? - вопросил вождь разбойников.
  - В-вася... - ответил парень, с трудом заставив язык подчиниться.
  - Южанин, что ли? Родовое имя!
  Вася уже знал, что родовым именем здесь называют фамилию. Но представляться Пупкины было бы, по меньшей мере, нелепо. К счастью, пока парня тащили по крепости и терему, он успел составить план действий. План этот, ни шатко ни валко, но все же давал надежду на спасение.
  - Де Монморе, - собравшись с духом, твердо ответил парень. - Меня зовут Василий де Монморе, господин.
  - Де Монмро... Мормо... де Моморме, говоришь? - слово явно оказалось для разбойничьего вождя сложновато. - Эй, Нак! Откуда такие Моромре берутся?
  - Эм... - замялся Рименале, задумчиво поиграв бровями. - Откуда-то с запада, вождь. Или из Вазерии, или из Бостабара.
  Парень мысленно выдохнул. На его счастье, разбойникам имя де Монморе ничего не говорило.
  - Язык сломишь, - недовольно бухнул Ярон. - Я буду звать тебя Мор. У Нака вон тоже имечко было. Как там тебя звали, Нак?
  - Накустус, вождь, - ядовито ответил Рименале.
  Вася еле удержался, чтобы не прыснуть. Вот уж действительно имечко! Может, поэтому Нак такой злой? Натерпелся в детстве из-за имени, и теперь мстит всему миру? Васю передернуло от мысли, что у них с Наком может быть что-то общее.
  - Во! - обрадовался вождь. - Куст я срубил, ус сбрил, остался Нак. Сразу человек вышел!
  Ярон утробно захохотал, довольный шуткой. Охрана подобострастно поддержала. Вася поймал яростный взгляд Нака. Он что, считает Васю повинным в своем унижении? Или это просто привычка вымещать на ком-то зло?
  - Так, Мор, - посерьезнел Ярон. - У полонян отсюда две дороги. Или домой, за выкуп, или в пасть великому Мокрошу. У нас здесь вольница, и я даю тебе выбор.
  - Выкуп, конечно выкуп, - быстро проговорил Вася.
  - Тогда слушай сюда. Я отпущу тебя, если твоя родня отсыплет золота с твой вес и монету сверху. Куда отправить послов?
  Вася помедлил, как бы в раздумьях, и повел спланированный рассказ:
  - Есть два места, где за меня могут заплатить. Первое - это северный город Кривой Корень. На окраине города стоит терем с башней, там живет моя бабка по материнской линии. Это она дала мне золото и снарядила в путь. Но у бабки характер - не сахар, она может и отказаться. Или не найти достаточно золота.
  - Найдет, никуда не денется. Или получит твою голову в подарок, - хохотнул Ярон.
  Вася нервно сглотнул, но продолжил:
  - Со вторым местом сложнее, но там за меня заплатят наверняка, может даже больше, чем вы требуете. Понимаете, недавно мне пришло письмо от деда по отцовской линии. Деда зовут Ародей де Монморе. Наша семья давно потеряла с ним связь, мы ничего о нем не знали. И тут он пишет, что ослабел здоровьем, и хочет перед смертью со мной увидеться. И написал, что завещает мне все свое состояние, а это несколько моих весов золота!
  - Вот это мне нравится! - возбужденно взрыкнул Ярон. - И где живет твой дед?
  - Вот тут и начинаются проблемы, господин. Дед написал, что встретится со мной через год, на Мосту Скорби, что в Руклисте. На письме не было обратного адреса, а гонец ничего нам не сказал. Так что единственный способ встретиться с дедом - прийти на Мост Скорби в нужный день.
  Ярон насупился.
  - Эй, Нак! Где этот Руклист?
  - Это столица Вазерийского королевства, вождь, - саркастически ответил Рименале.
  - Хм-м... - крепко задумался Ярон. - Год - это слишком долго. За это время на твою шкуру процент накапает. Так что с деда возьмем два твоих веса золотом. Эй, Нак! Отправь послов к Моровой бабке. А ты, Мор, садись к столу, отъедайся.
  - Ты что, - поперхнулся Нак, - будешь его кормить со своего стола?
  - А то! Ты, Нак, вроде умник, а два и два не сложишь. Чем тяжелее он будет, тем больше золота дадут!
  Даже за матерчатой полумаской было заметно, как Нак скривился, но возразить было нечего.
  Васю, чье сердце билось, как испуганный воробей, отвели к одному из столов и усадили между двумя пьяными атаманами. Двое разбойников из конвоя стояли сзади, по бокам, и буравили его злобными взглядами. Парень вдруг почувствовал, что зверски голоден. Он схватил истекающую жиром баранью ногу, вонзил зубы в горячее мясо и зажмурился от удовольствия. Сидящий справа атаман налил в чару вина и сунул Пупкину, пробормотав что-то нечленораздельное.
  - Во славу Мокроша! - взревел вдруг Ярон и вскинул большой, украшенный серебром рог с вином.
  Зала будто взорвалась: разбойники вскакивали, опрокидывая скамьи, вскидывали кубки и иступлено вопили. Вася поспешно присоединился - нужно втираться в доверие. Первую чару терпкого кислого вина он выпил, по телу скоро разлилось блаженное тепло, боль в ногах поутихла. Атаман тут же налил еще. Но парень, помня, чем закончился для него последний прием алкоголя, только притворялся, что пьет, а сам незаметно выливал вино то в миску с соусом, то в котелок с картошкой, а при удобном случае и в кубок атамана слева.
  Конечно, Вася ни на секунду не поверил, что Ярон отпустил бы его за выкуп. Зачем отпускать кого-то за один вес золота, или даже за два, когда можно получить три? Да и после отпускать не за чем - проще убить и замести следы. Парень надеялся на другое. Когда послы придут к Ведьме Севера, она, скорее всего, и слушать их не станет, не то, что платить. И все же призрачная надежда на помощь ведьм оставалась. Они могли вытащить его в благодарность, или Ия могла уговорить их помочь. Но даже если Алые Вдовы не помогут - не страшно. Больше всего Вася надеялся на Ародея. Когда в означенный день на Мост Скорби придет не Вася, а послы с требованием выкупа, есть шанс, что де Монморе решит выручить будущего ученика. И тогда посмотрим, как справится маг-недоучка Рименале с отступником нулевого ранга...
  Успокоившись, парень отвлекся от невеселых мыслей и сосредоточился на сочном жареном поросенке с печеным яблоком в пасти.
  
  ***
  
  Десять дней спустя.
  В Верхний Кородар Весельчак прибыл только с сотней наемников Волчьей Сыти. Он прибег к помощи Дрога не ради боевой силы, а чтобы иметь под рукой надежных, проверенных людей, которые не делают ошибок сами и не прощают ошибок врагу. Весельчак отлично знал, что в мирное время крупные криминальные структуры не могут существовать без потворства власть имущих. Кому-то из верхушки Северной земли выгодны Ярон Злой и культ Мокроша, и этот кто-то всеми силами будет пытаться помешать ликвидации. Он еще не знает, что вскоре его мздоимная голова окажется на пике рядом с головой Ярона.
  Оставшиеся две сотни наемников Весельчак небольшими группами разослал по городам и селам обширной зоны, на которой орудовали люди Ярона. Наемники скрывались под личинами паломников, бродяг, переселенцев. Их задачей было по возможности избегать стычек с разбойниками, втираться в доверие к местным и добывать информацию. Некоторые отчаянные головы обещались при удобном случае внедриться в банды. Охотник за головами не сомневался, что уже через пару дней будет знать хотя бы примерное расположение разбойничьей крепости. Он назначил тайный пункт связи в одном безлюдном лесу, а сам отправился в Верхний Кородар. Ради большей свободы действий и мобильности лично он к князю на прием не пошел. Ко двору явился Дрог Колун, предъявил все охранные и уполномочивающие грамоты и представился Весельчаком. Личность удостоверять не пришлось - ему поверили сразу. Каменное лицо Дрога никогда не знало улыбки, весь его вид говорил об исключительной суровости и тотальном отсутствии чувства юмора. По законам солдатских кличек Весельчаком могли прозвать либо действительно веселого человека, либо такого, как Дрог.
  Собрали совет во главе с князем. Дрог держал долгую речь, начинающуюся с обещаний уничтожить культ Мокроша самое долгое за неделю и заканчивающуюся требованиями собрать дружину и заплатить наемникам Волчьей Сыти (Весельчак, разумеется, не собирался оплачивать их труд из своего кармана). Юный князь слушал невнимательно, уделяя основное внимание бюсту симпатичной служанки, разносившей присутствующим напитки. Зато десяток советников - все, как один, старые, толстые, с бегающими глазками и лоснящимися залысинами, разом закудахтали, как наседки, и начали засыпать Дрога оправданиями. С их слов выходило, что княжеская власть борется с Яроном, не щадя живота, и только черная магия, скудная казна, внешние враги и непреодолимые обстоятельства до сих пор мешали ей уничтожить культ Мокроша. Дрог и советники расстались, довольные друг другом. Советники поверили, что Дрог - конченый простак, и обвести его вокруг пальца будет легко, а командир наемников убедился, что рыльце у верхушки Северной земли в пушку. Юный князь, так и не произнесший ни слова, рассеяно помахал рукой, не отвлекаясь от перемигивания со служанкой.
  За Дрогом немедленно установили слежку, но и за домом каждого из десяти советников теперь круглосуточно наблюдали переодетые наемники. Они должны были выслеживать людей, одетых по-походному или хоть как-то напоминающих гонцов.
  Весельчак тем временем оделся попроще, нашел самую злачную таверну города и крепко загулял. Он быстро влился в компанию кутил и пропойц и просидел в таверне до ночи. С восходом луны охотник за головами дождался своего часа. В таверну вошли три темных личности, уединились с хозяином и быстро покинули заведение, позвякивая потяжелевшим кошелем. Вскоре темных личностей подстерегли в не менее темном переулке. Весельчак получил материал для допроса. Допрашивать он умел и любил, и быстро получил выход на местного заправилу.
  Спустя уже четверть часа Весельчак и несколько наемников были у дома заправилы. Пленные бандиты с кинжалами у шей послушно назвали пароль, двери открылись, и охотник за головами ворвался внутрь. Нужно отдать должное охране - тревогу подняли мгновенно. Правда, это было единственное, что успели сделать бандиты. Весельчак вихрем пролетел по дому, оставив за собой несколько трупов, и с налету вышиб бронированную дверь кабинета. Все висело на волоске - он поймал заправилу за шиворот, когда тот уже успел выпрыгнуть из окна и летел к земле.
  - Теперь вы меня отпустите? - с надеждой спросил заправила через пятнадцать минут, после того, как выложил все, что знал о Яроне и его крепости.
  - Нет. Но мы отпустим тебе грехи, - сообщил Весельчак и по рукоять всадил заправиле кинжал в макушку.
  Тем временем из дома одного советника действительно показался гонец. Меткий бросок камня - и оглушенный гонец доставлен Весельчаку. Этого даже не пришлось принуждать к сотрудничеству - одной улыбки охотника за головами хватило, чтобы гонец, давясь словами, с потрохами сдал своего господина и поведал, что отправлен предупредить Ярона о надвигающейся облаве.
  Весельчак тихо посмеивался. Все шло, как по маслу. Бандиты и подкупленные сановники этого города абсолютно уверены в своей силе и безнаказанности и даже представить не могут, что кто-то будет использовать такие же грязные методы, как они. Да, за эту ночь в городе прибавилось покойников, и если выжидать и бездействовать, его закулисная игра быстро раскроется. Но он не будет выжидать. Стремительный, внезапный удар с самое сердце - единственный шанс отрубить сразу все головы разбойной гидры.
  Однако судя по тому, что рассказали гонец и заправила о крепости Ярона, одной дружины для штурма не хватит. Нужно было собрать ополчение достаточно большое, чтобы оно смогло отвлечь разбойников, пока настоящие воины будут делать дело.
  Оставив городские дела Дрогу, он под утро поскакал в самое крупное село окрест, поднимать народ на войну с разбойниками. Конечно, весть о сборе ополчения очень быстро достигнет ушей Ярона, но он не воспримет всерьез толпу крестьян. Весельчак торопился - покидая город, он рисковал пропустить какую-нибудь пакость со стороны советников. Но, к сожалению, ни Дрог, ни кто из наемников не обладали достаточной харизмой, чтобы вдохновить чернь на борьбу.
  И тут подвернулся случай, позволивший охотнику за головами серьезно сэкономить время.
  
  ***
  
  Тишак был зол, как черт. Его, рыбака с дыркой в кармане, ограбили! Это было вопиюще несправедливо - народ не должен грабить друг друга, грабить надо дворян! Но пятеро душегубов, ловко сдернувших его с мерина в лесу на самых подступах к селу Пеструшкина Хворь, остались глухи к увещеваниям. У него забрали коня, всю провизию и скудные рыбачьи накопления.
  - Стойте, братцы, стойте! - вопил Тишак. - Мы же все из народа вышли, одна кровушка в жилах течет! Да разве можно так? Дворяне с нас три шкуры тянут, они виноваты, а вы что? Такого же мужика грабите!
  - Эх, красиво говоришь, правильно, - проникся один из разбойников. - Ладно, так и быть... сапоги забирать не будем.
  И сердобольные бандиты ушли с его добром.
  Рыбак проклинал все, что только можно, и в первую очередь ведьм, вынудивших его пуститься в бега.
  Пешим войдя в Пеструшкину Хворь, разъяренный Тишак, уже имевший опыт успешного возбуждения народного гнева, сразу взялся за дело. Сначала в местной таверне он зажигательными речами и проклятиями в адрес разбойников добился бесплатного сытного обеда. Потом побратался с местными гуляками и заслужил их полную поддержку. Потом выступил перед прихожанами местного храма Восьми. Кончилось тем, что на площади перед домом старосты собралось чуть не все население села, и Тишак, забравшись на бочку, блистал красноречием.
  - Доколе? Доколе?! - надрывался рыбак. - Доколе будем терпеть иго разбойное? Своих, своих же грабят! Им-де голодно, а нам что - сытно?
  - Да-а-а!
  - Обнаглели!
  - Управы на них нет!
  - Есть! - грянул Тиша. - Есть на них управа! Они храбрые, пока впятером на одного! А как народ поднимется, так они и разбегутся. Айда, мужики, айда! Берите все оружие, что есть, седлайте лошадей. Расправимся с ними, и будем жить без боязни!
  Толпа ответила возбужденным ревом. Но тут противный, пронзительный голос местной сплетницы перекрыл гвал:
  - Вот именно, что разбегутся! Где их искать? Разбойников полно, всех не переловишь. Пустое дело!
  Народ затих и вопросительно посмотрел на Тишака. Тот замялся, соображаю, что сказать. Об этом он не подумал...
  - Я знаю, где их искать! - раздался вдруг сзади рыбака металлический голос.
  Тишак обернулся, отпрянул и свалился на землю. На бочке, прямо у него за спиной как-то оказался огромный детина в кольчуге и кожаной броне, лохматый, сероглазый, с жуткой улыбкой.
  - Я - жрец Пыланы, богини возмездия! - заявил громила, легко перекрывая шум на площади. - Я здесь, чтобы уничтожить Ярона Злого и богопротивный культ Мокроша! Прямо сейчас в Верхнем Кородаре собирается дружина - мы пойдем штурмовать крепость Ярона. Но нам нужна помощь народа - ваша помощь!
  Весельчак навел на Тишака указующий перст.
  - Этот человек - зеница народной воли, я вижу печать Пыланы в его храбром сердце. Именем богини нарекаю его божьим избранником. Он возглавит священный поход против Ярона. Вы поможете княжьей дружине и навсегда избавитесь от разбойников. Так повелели боги!
  Уставший от постоянного страха перед грабежами народ поверил Весельчаку безоговорочно. Ошалевшего Тишака подняли на руки; к нему тянулись, пытались дотронуться, чтобы и самим озариться частичкой божественной благодати. Когда буря народного восхищения немного утихла, охотник за головами выдернул рыбака из восторженных рук и дал ему все необходимые указания. Были установлены короткие сроки созыва ополчения, дана точка сбора. Вскоре во все стороны из Пеструшкиной Хвори поскакали гонцы, а Весельчак вернулся в город. Все приготовления были закончены, можно было выдвигаться на позиции и ждать.
  
  ***
  
  Спустя четыре дня.
  И вновь он странник, не обремененный ни плотью, ни страстями. Он - голая мысль, обличенная магией, он быстрее молнии, резче солнца, острее клинка. Мир вокруг наполнен тысячей невероятных оттенков - таких не увидишь в жизни, ни опишешь словами. Он легко скользит вокруг собственного тела и видит себя со стороны в мельчайших деталях. Со всех сторон - глухие бревенчатые стены, их не пробить никаким тараном. Но нет в этом мире силы, способной остановить неудержимую мысль. Он легко воспаряет над теремом и видит могучую крепость с высоты птичьего полета. По периметру снуют тысячи многоцветных огней. Преобладают багровые тона агрессии. В некоторых местах он видит сложные переплетения энергетических потоков - крепость защищена магией.
  Он снова опускается в терем, скользит по коридорам, заглядывает в лица стражей. Опускается в подземные залы. Вот Ярон сидит, как огромный паук, на своем троне. Вот пируют разбойничьи атаманы, в их глазах нет мыслей, только неуемная, разрушительная жажда...
  Здесь все обыденно и неинтересно. Он скользит туда, куда его тянет больше всего. В самое низкое подземелье крепости, в единственный ее зал, целиком выложенный из камня. Там под барельефом, изображающим жуткого гиганта, вздымающего вверх четыре руки, стоит уродливый черный алтарь. Алтарь пропитан болезненными цветами страха и страдания. Сейчас на алтаре лежит тело - цвета жизни в нем блекнут и растворяются: дух уже оставил плоть. Над телом склонился человек в плотном плаще с остроконечным капюшоном и матерчатой полумаске. В нем чувствуется что-то странное, нездешнее. В цветах его духа прячется нечто темное, жуткое; какая-то могучая, звериная страсть, подавляющее вожделение. Что же это? Как бы разобраться... он вглядывается пристальнее.
  Человек вдруг замирает, оборачивается и начинает озираться по сторонам.
  - Мой господин? Это вы? - раздается вдруг в голове слащавый голос с отзвуком какого-то неприятного писка. - Вы вышли на связь раньше срока. Но где вы? Я вас не вижу.
  Человек начинает шарить вокруг черными бусинками глаз, но пока не может его увидеть.
  Вася резко выдернул себя из трансового состояния. Размяв затекшие конечности, он вытер рукавом подбородок. Похоже, опять пустил слюну... неужели все маги слюноточат, когда путешествуют по эфиру?
  Уже две недели Вася безрадостно куковал в плену у разбойников. Его заключение отличалось контрастностью. С одной стороны - парня держали в тесной, темной камере, пропахшей гнилью и плесенью, одели в потертое рубище, так и не дали обуви. Но, с другой, - кормили его по-королевски. Трижды в день тюремщик приносил ему объемный поднос, до отказа забитый снедью. В основном это было жареное и тушеное мясо, рыба, пироги, грибы, яйца и прочие тяжелые продукты. Тюремщику - жилистому, плюгавому разбойнику со связкой ключей и ржавым топором, приказали строго следить, чтобы парень съедал все без остатка. Васин желудок никогда не отличался особой вместимостью, и кажущийся рог изобилия мог бы стать для него непростым испытанием. Но, к счастью, Пупкин заприметил в глазах стражника голодный блеск, говоривший о гораздо более скудном рационе разбойника. Долгие уговоры не понадобились - тюремщик с удовольствием уничтожал улики, свидетельствующие о преступном недоедании парня.
  Сытная еда способствует хорошему настроению, и тюремщик начал разговаривать с парнем, единственным своим собеседником. В основном он сокрушался о тяжкой разбойничьей доле, травил байки и хвастался удачными грабежами, в которых ему довелось поучаствовать. Но порой проскальзывала и полезная информация. К примеру, Пупкин узнал, что Ярон не всегда был разбойничьим королем, а стал им сразу после прихода Рименале и основания культа. Тогда была построена крепость, тогда под руку Ярона стали стекаться лиходеи со всей Лавалии.
  Если не считать разговоров с тюремщиком, делать в камере было решительно нечего, и парень каждый день занимался магическими тренировками и путешествиями в эфире до изнеможения. Бездействие злило его. Только-только он получил спасительную соломинку, по которой можно было выкарабкаться в свой мир, как на тебе - опять в плену. Злость и нетерпение он выплескивал в тренировки - все равно больше их выплескивать было некуда. Парень еще не создал куб, но чувствовал, что ему это под силу - по отдельности он идеально выполнял все необходимые манипуляции. Он прекрасно концентрировал форму, отлично чувствовал энергетический субстрат, сопоставлял токи собственной энергии и колебания окружающего эфира. Куб, по словам Великана, будет выведен, когда парень создаст форму с колебаниями ниже, чем в окружающем эфире, тогда энергетический субстрат заполнит ее. После этого энергией можно свободно распоряжаться, "заливая" ее в заклятия. Вася готов был сделать это, но пока не решался. Он каждый день путешествовал по эфиру, не раз наблюдал за Рименале, оставаясь незамеченным. Однако куб - совсем другое дело, куб - это энергия, которую Рименале наверняка почувствует.
  Сейчас парень пребывал в нервном возбуждении. Похоже, он заигрался. Еще чуть-чуть, и Нак смог бы его увидеть. К счастью, Вася уяснил, что по эфиру путешествует не он сам, а что-то вроде мысленной проекции, которая просто распадается, стоит вывести себя из транса. Интересно, к кому это Нак обращался, называя господином? Неужели он действительно общался с Мокрошем? Да нет, быть не может.
  К полудню в темницу пришли три плечистых латника. Самый крупный ткнул в Васю пальцем.
  - На выход!
  - А что случилось? - опасливо спросил парень.
  - Твои мученья закончились, - со странной интонацией ответил латник.
  - Закончились? - Вася не верил ушам. - То есть за меня заплатили выкуп?
  Вместо ответа стражники переглянулись и вдруг разом заржали, как три довольных коня на водопое.
  Парня повели по темным, будто могилы, коридорам терема. На вопросы конвоиры больше не реагировали, а только подталкивали в спину древками топоров. Вот они добрались до подземной пиршественной залы. Ярон сидел мрачный и страшный, как грозовая туча. Сквозь эфир Вася почувствовал слепой гнев и черную злобу. Рядом стоял Рименале и несколько запыленных разбойников.
  - А вот и наш герой, - насмешливо протянул Нак. Его глаза торжествующе поблескивали. У Васи душа ушла в пятки - бандиты явно узнали нечто, что им знать не полагалось. Оставалось только понять, что именно. За разгадкой не пришлось далеко ходить.
  - Давайте, расскажите еще раз, как прошло ваше посольство в Кривой Корень, - елейным голоском обратился Нак к бандитам.
  - Ну, дык это... - собрался с мыслями самый красноречивый. - Приехали мы, значит. Во-от... Нашли башню на краю города. Да, нашли, значит... во-от... а башня-то пустая! Сносить ее собираются. Во-о-от...
  - Хватит телиться, говори давай, что тебе рассказали в городе! - нетерпеливо перебил Нак.
  - Да, это... сказали, значит, что в башне ведьмы сидели. А недельки три тому их оттудова выкурили. Во-от... Буча, говорят, на весь город была, ратушу разрушили, народу померло - не счесть.
  Нак обернулся к Васе.
  - Ну, мальчишка, - ласково протянул он. - Есть, что сказать?
  Вася с трудом сглотнул.
  - Э-э... я ничего об этом не знаю, я раньше уехал из города. Но такое возможно - мою бабку там давно считали колдуньей, потому что живет на окраине и никогда на люди не показывается...
  - Хватит! - рявкнул Нак. - Хватит держать нас за тупые трухлявые пни!
  Он резко повернулся к Ярону.
  - Видишь, вождь? Я с самого начала знал - с ним что-то не так. Я умею чувствовать ложь, и говорю тебе - он врет. Сам подумай - если подсчитать время - он должен был выехать из Кривого Корня как раз три недели назад, во время беспорядков. Очевидно - он просто воспользовался суматохой, наворовал и сбежал, а теперь елозит нам по ушам, отправляя то к несуществующей бабке, то к такому же несуществующему деду аж в Руклист!
  - Нет! - в отчаянье крикнул Вася. - Я правда не знал, что башню бросили!
  - И опять ты врешь, - с удовольствием сказал Нак. - Я маг, меня не обманешь.
  Вася заскрежетал зубами. Казалось, жгучая, непримиримая ненависть к этому прячущему лицо негодяю достигла предела. Лжец! Не умеет он чувствовать обман, иначе раскусил бы парня еще две недели назад. Да и Вася действительно не знал, что ведьмы покинули башню, здесь он не слукавил. Но спорить, разумеется, было бесполезно.
  - Обману-ул! - заревел, как раненный медведь, Ярон. - Обманул, падлюка! Ну, так просто я тебя на тот свет не отправлю. Ты у меня помучаешься, помучаешься, я тебя...
  Ярон задохнулся, не находя слов от распирающей его ярости.
  - Эй, Нак! - выдавил наконец вождь. - Приготовь все к ритуалу. Сегодня ночью принесем его в жертву Мокрошу. Я лично ему голову раздавлю.
  В подтверждение слов разбойничий король схватил со стола серебряный кубок и смял в ладони, как сырую глину.
  Васю, оглушенного случившимся, поволокли обратно в камеру. Парень пребывал в нервном ступоре, ноги не шли. Это что же получается - его убьют? И нет никакой надежды? Магическое воскрешение не поможет - если он затянет раны, его тут же убьют вторично. Но погодите, должен же быть выход...
  Его с хохотом бросили в камеру, лязгнул засов, и парень остался лежать на сыром, пахнущем гнилью полу наедине с ужасающими перспективами. Он суматошно искал выход из сложившейся ситуации, но не находил.
  Вася не мог сказать, сколько пролежал бревном, погруженный в панические мысли. Вероятно, довольно долго. Вырвал его из этого состояния надтреснутый голос тюремщика.
  - Что, порешить тебя собрались?
  Парню почудилась в голосе разбойника нотка сочувствия.
  - Да-а, оно жалко. Хороший ты малый. Ну да ты не боись - я, когда тебя это самое... кончат, выпью чарку за твою душу, и Восьми помолюсь. Может, уберегут, не отдадут Мокрошу.
  Вася лежал, не реагируя. Вот же дубина, больно нужны мне, живому мертвецу, твои молитвы... И вдруг парня озарило. Путь к спасению есть!
  - Ладно, - решительно сказал он, стараясь совладать с волнением. - Помирать, так помирать. Зато я погулял перед смертью, погулял. Увидел жизнь, настоящую жизнь, почувствовал ее вкус.
  - Правда твоя, - одобрительно прокаркал тюремщик. - Эх, я в твои годы тоже отчаянной головой был...
  - Да ладно? - усомнился парень. - Ты не обижайся, но по тебе, того... не скажешь.
  - Чаво? - с готовностью проглотил наживку разбойник. - Не скажешь? Да все потому, что в этой дыре сижу, света белого не видя, вот и сдал. А годков десять тому я в любой драке первый был!
  - Но это в прошлом, - жестко заметил Вася. - Теперь ты будешь торчать в этой коморке, пока не сгниешь от старости. Ты здесь никому не нужен - с чего бы иначе тебя посадили в такое дрянное место? А я никогда не постарею, меня убьют, но жизнь моя завершится достойно. И знаешь, что? Я все же щелкну Ярона по носу! Он прав - я действительно своровал все свое золото. Но одного он не знает - большую часть я закопал в одном укромном месте, и то золотишко ему никогда не достанется! Эта мысль согреет меня перед смертью.
  Тюремщик страшно разволновался. Нарисованные Васей перспективы попали по больному месту - стареющий разбойник и сам не раз прикидывал, что с ним сделают, когда он больше не сможет поднимать топор.
  - А где золотишко-то закопал? - заискивающе спросил он. - Тебе на том свете все одно не пригодится, а тут добрым людям поможет.
  - Это ты про себя, что ли? - фыркнул Вася. - Тоже мне, добрый человек. Ты такой же разбойник, как и Ярон. Я уверен - ты в жизни не сделал доброго дела.
  - Кто не сделал? - возмутился тюремщик. - Я-то не сделал? Вот уж дудки. Я в молодости добро направо и налево...
  - Но в чем-то ты прав, - не дослушал Вася. - Мертвому мне золото действительно ни к чему. Жизнь мне дороже денег. И если бы кто-то помог бы мне спастись, я бы отдал ему все золото, что припрятал.
  Тюремщик в ужасе икнул.
  - Да ты соображаешь, что говоришь? Отсюда не сбежишь, тут везде охрана, и Ярон нас везде найдет и сцапает!
  - Выбирай, - отрезал Вася, - один раз рискнуть и потом жить в богатстве, или медленно умирать в этой поганой темнице. Ты первый, кому я об этом говорю, но я спер всю городскую казну! Там три сотни золотых. Этого хватит и тебе, и твоим детям, и даже внукам.
  - Детям... - мечтательно протянул тюремщик. - Знаешь, я это... всегда хотел жену, детей... домик уютный... эх, была не была! Даже если нас поймают - я хоть напоследок дыхну свежего воздуха, вспомню былую удаль. По рукам! Да, меня зовут Фрок.
  - Отлично, Фрок! - воскликнул Вася, трепеща от счастья. - Осталось только придумать, как нам выбраться и не привлечь внимания.
  Фрок выпустил Васю из камеры, тот с трудом подавил желание немедленно дать деру. Сейчас его поймают и просто вернут на место... План был нехитрым - Фрок одел Васю в свою запасную одежду, замотал голову вылинявшим красным платком, дал лук со стрелами и два ржавых кинжала. Из парня получился тщедушный молодой головорез.
  - А может и выгорит дельце-то, - оптимистично сипел тюремщик. - Знаешь, о чем в крепости судачат? На нас идет ополчение! Устал народ Ярона терпеть. Собрали кодлу - тысяч десять, идут крепость брать. Взять-то они ее не возьмут - тут, за стенами, больше двух тысяч ребят, что не чета балбесам с вилами. Но суматоху поднимут. А нам только того и надо. Дождемся заката - тогда из терема все атаманы и прочий пришлый люд уходит, вотремся в толпу и тиканем.
  
  ***
  
  Чем ближе подступал вечер, тем сильнее Вася нервничал. Предприятие висело на волоске - Нак мог появиться в любую минуту. Главной проблемой на пути к побегу было заклинание, которое Нак прицепил к Васе еще при первой их встрече. Черное энергетическое кольцо по-прежнему висело у парня на шее. Но теперь он был уверен, что сможет сорвать его, как только выведет куб. Парень досконально изучил это кольцо через эфир и видел, как разорвать заклятие.
  И вот час пробил.
  - Пора, - сосредоточенно сказал Фрок.
  В тот же миг Вася вывел куб. Это было удивительное, потрясающее чувство. Казалось, будто он внезапно обрел продолжение во внешнем мире, будто сделал глоток из океана спокойного, теплого света, будто держит в горсти все мироздание. Невероятное чувство мгновенно закончилось, осталось уверенное ощущение энергии, которой можно свободно распоряжаться. Вася, не теряя времени, выпустил всю собранную энергию в слабое место чар Нака. Это не было заклинанием - просто удар свободного эфирного потока, но слабым чарам Рименале хватило. Черное кольцо завибрировало, задергалось, словно в конвульсиях, и лопнуло.
  И тут же Вася почувствовал неприятный, пристальный взгляд, который зашарил где-то в эфире в попытке отыскать беглеца.
  "Врешь, не найдешь" - зло подумал парень, и они с Фроком поспешно двинулись к выходу.
  К счастью, они успели как раз вовремя - разбойники могучим потоком вытекали из терема.
  Выйдя, наконец, из ненавистных дубовых стен, Вася полной грудью вдохнул аромат свободы. Но насладиться моментом не получилось - вокруг явно что-то было не так. Эхо приносило многоголосый шум, грохот. Вдали трубили рога. Блестело алое зарево, не имевшее никакого отношения к закату. Разбойники с проклятиями бежали в сторону шума, обнажая оружие.
  - Что встали, бегом ко вторым воротам! - рявкнул Васе и Фроку какой-то громила в меховой телогрейке. - Они пробили первую стену, у них тараны и лестницы!
  - Ого! - весело каркнул Фрок, обращаясь к парню. - Не думал, что от деревенских увальней толку-то будет. Но добро - чем больше шуму они наделают, тем тише нам будет бежать. Гляди в оба - нужна лазейка, чтобы задать стрекача.
  Но пока лазейки не наблюдалось, а меж тем людской поток вынес их ко второй стене. Здесь Вася почувствовал себя более чем неуютно. Стоял страшный шум - ревели сотни, тысячи глоток. Повсюду мелькали перекошенные, безумные лица, блестело оружие. Из-за частокола, как стаи саранчи, залпами летели сотни стрел, они с леденящим свистом проносились над головой. Разбойнику справа от Васи стрела попала прямо в глотку - он захлебнулся воинственным кличем и рухнул на землю, конвульсивно дергаясь.
  Обзор загораживал частокол, однако дыхание толп, беснующихся по ту сторону, угадывалось безошибочно. Из-за толстых бревен доносился мощный, тысячеголосый рокот, словно на стену накатывали океанские волны.
  Васю с Фроком разделила река из людей, парень в панике бежал куда-то, шарахался от взмыленных бандитов, каким-то чудом уворачивался от стрел... и вдруг непонятным образом оказался на вершине стены. Робко выглянув за парапет из заостренных кольев, он обомлел. Внизу развернулась настоящая орда. Все обозримое пространство - улицы, крыши бараков, пристройки - все было усеяно людьми. Тысячи мужиков с осатаневшими лицами пускали в сторону стены стрелы, тащили длинные лестницы, мощные бревна-тараны, или же просто подбирались, спрятавшись за широкими деревянными щитами. Вдалеке, заняв господствующую высоту у первых ворот, стоял отряд тяжело вооруженных конников. Они окружали предводителя - это был огромный воин в сияющих чешуйчатых латах. Ветер вольно трепал лохматые волосы, половину лица занимал уродливый ожог, делавший военачальника еще грознее. Вася удивленно вглядывался в командира, напрягая близорукие глаза. Тот казался смутно знакомым...
  Просвистевшая мимо стрела вырвала у парня клок волос. Панически вскрикнув, тот кубарем скатился со стены. Тем временем вслед за обычными стрелами из-за частокола полетели горящие, то тут, то там стали заниматься пожары.
  - ДРУЖИ-ИНА! - перекрыла гвал чья-то луженая глотка. - Дружина атакует справа! С ними чудодеи! Все на правую стену!
  Словно в подтверждение, парень ощутил, как где-то далеко справа эфир заволновался - там выводилось несчетное множество кубов. Внимательнее вглядевшись в энергетический рисунок, парень понял, что там собралось около десятка магов, и они готовят что-то совместное и крайне мощное.
  Долго гадать, что же готовят маги, не пришлось - раздался оглушительный взрыв, полыхнуло багряным, и вся крепость зашаталась от чудовищной ударной волны. Большинство разбойников попадали с ног. Вася тоже упал, оглушенный. Кое-как поднялся, в ушах звенело. На мгновение вокруг повисла странная тишина, словно сама природа была поражена случившимся. Но через миг с неба с адским грохотом стали падать горящие бревна, комья земли, обломки оружия. И, словно опомнившись, из-за частокола раздался восторженный, ликующий рев.
  - Прорвали! Прорвали вторую стену! - панически завизжал кто-то. - Что теперь будет?
  - Ничего хорошего, - рассудительно пробасил другой голос. - Надо хорониться за третьей стеной, иначе не жить.
  Приняв эти слова, как руководство к действию, Вася со всех ног помчался к третьим воротам. Он успел забежать за окованные створки прежде, чем они захлопнулись. Тут его резко дернули за руку и потащили в сторону.
  - Живой? Слава Восьми! - крикнул Фрок, таща парня подальше от толпы. - Не, братец, не сбежишь-то отсюда так запросто. Шкуру бы сохранить...
  Фрок осекся и удивленно посмотрел на клинок, высунувшийся у него из груди. Захрипев, бывший тюремщик осел на землю. За его спиной обнаружился мрачный воин в кольчуге, с волчьей шкурой, спадавшей с широких плеч. Тут же со стены спрыгнул, перекатившись через плечо, еще один воин в волчьей шкуре. Потом еще, еще и еще... по всему периметру стены появлялись такие мрачные воины, кто-то начинал пускать стрелы, кто-то прыгал во двор и устраивал бойню.
  Вася в панике выхватил кинжалы. Воин, убивший Фрока, стремительно рубанул мечом. Парень поймал клинок в перекрестье кинжалов. Страшный лязг, резкая боль в кистях, и Вася оказался на земле с пустыми руками. Мгновенно перекувыркнулся назад через голову, услышал свист и лишился еще клока волос.
  - Волчья Сы-ыть! - обреченно заорал кто-то из разбойников. - Что они тут делают?
  Вася не знал, что такое Волчья Сыть, и не горел желанием выяснять. Путь к спасению был один. На всех парусах парень влетел в закрывающиеся двери терема. Раздался грохот запираемых засовов, шум боя сразу отдалился и стал приглушенным.
  - К бойницам! - взревел один из стражей терема.
  - К бойницам! - вдохновенно подхватил Вася и устремился вглубь терема в поисках укрытия.
  "Тайный ход, здесь должен быть тайный ход" - думал парень, петляя по темным, забитым людьми коридорам. И почему ему не приходило в голову поискать его раньше, через эфир? Сейчас это было невозможно - в состоянии такой паники он не сумеет войти в транс.
  А где-то позади раздался оглушительный треск, Вася снова почувствовал колебания эфира - двери взломали.
  Стремглав бросившись прочь, парень наткнулся на фигуру в плотном темном плаще.
  - Ага! - визгливо крикнул Рименале. В его голосе читались страх пополам с яростью. - Сбежал! Ты сразу мне не понравился. Это ты их привел? Отвечай!
  Вся Васина ненависть, вся обида и весь праведный гнев вылились в один сокрушающий удар. Разбив себе две костяшки и отбросив Рименале к противоположной стене, парень кинулся наутек.
  - Ах ты тварь! - заверещал Нак.
  Васю будто опутали незримые веревки.
  - Ты ответишь мне, ты ответишь мне за все! - проскрежетал Рименале, схватил Пупкина за шиворот и потащил вниз по коридорам и лестницам. Где-то глухо пели рога, доносились мерные удары тарана. Они спустились в то самое выложенное камнем капище, где приносились жертвы Мокрошу. Нак постучал особым образом, дверь отворилась и их с Васей втащили внутрь.
  В просторном капище народу было немного - только Ярон и десяток его охранников.
  - Тайный ход завален! - бешено взревел Ярон вместо приветствия. - Нас здесь замуровали!
  - Я так и знал, - прошипел Рименале. - Но, к счастью, у меня появился запасной план. Этот мальчишка - начинающий маг, он смог разрушить мое заклятье. Если принести его в жертву, я проведу темный ритуал, свяжусь с господином, и он что-нибудь придумает...
  - С каким господином? - нахмурился Ярон. - С Мокрошем? Да пустое это - на богов надейся, а топором маши...
  - Катись к черту со своим Мокрошем, дубина! - завопил Нак. - Всем тихо, не мешайте мне проводить ритуал!
  Он поволок упирающегося Васю к алтарю, бросил на черный, покрытый засохшей кровью металл и достал кривой бордовый кинжал. Занеся ритуальное оружие, он забормотал заклинание.
  Вдруг раздался мощный гул, с потолка посыпалась щебенка, стены заходили ходуном, и тяжелая гранитная дверь раскололась на множество кусков. В облаке каменной пыли и крошева появилась огромная фигура. Стражники Ярона разом швырнули в фигуру топоры и кинжалы, Нак, отвлекшись от чар, выпустил ветвистую черную молнию. Но вновь прибывший присел, закрывшись огромным, как дверь, щитом и без труда отразил все атаки. Затем он вытянул руку и невнятно крикнул что-то. Из облака пыли выметнулся десяток искрящихся электрических змей. Они с металлическим шипением бросились на присутствующих. Раздались взрывы и многоголосый вопль ужаса.
  Кашляя, Вася протер глаза - чары Нака спали. Из живых в капище были только Вася, Нак и Ярон. Ярон дул на дымящийся амулет, Нак поддерживал магический шит. Васю же спасла случайность - Рименале вцепился в него мертвой хваткой и непроизвольно защитил своим энергетическим щитом.
  - О, так наши еретички все же на что-то способны, - раздался из пустоты голос с металлическим отливом. - А я уж, было, совсем заскучал.
  - Где ты? - рявкнул Ярон, бешено вращая глазами. - Покажись!
  Разбойничий король стоял в боевой стойке, поигрывая двумя огромными булавами, и напоминал вставшего на дыбы медведя-великана.
  - Это боевой маг, он скрывает себя заклятием, - напряженно сказал Нак. - Эй ты, слышишь меня? Я сейчас найду тебя, от меня не спрячешься!
  - Я пришел сюда не прятаться, - обрекающе сказал голос.
  - Ярон, сзади! - взвизгнул Нак.
  Ярон не успел обернуться. Застыв на мгновение, он тяжело и шумно, как столетний дуб, рухнул на колени остался так стоять, подобно глиняному изваянию. А голова его висела, где и прежде. Там воздух задрожал, и из пустоты медленно проступил силуэт огромного воина, державшего голову Ярона в руке.
  Воин окончательно стал видимым. Это был гигант двух метров росту, с непокрытой головой, неопрятной копной волос соломенного цвета. Он таращил на Нака большие серые глаза и жутко улыбался.
  Взвыв, Нак распахнул полы плаща, из-под одежды с гулким жужжанием вырвался рой каких-то черных насекомых и ринулся к боевому магу. Тот сделал пасс рукой, полыхнуло, и на половину капища раскинул крылья огромный огненный орел. Взмах пылающих крыльев сжег рой без остатка.
  Нак призвал несколько черных шаровых молний, но воин отразил их мерцающим магическим щитом.
  Тогда Рименале завертелся на месте, окружив себя клубами черного дыма. В дыму стали появляться лица, силуэты, черный вихрь разросся в воронку, из которой с воем вырвалась орда мутных темных призраков и бросилась на врага. Но вокруг того появилось несколько таких же мутных лиц с непомерно широкими ртами. Они распахнули призрачные зевы и со свистом втянули всех враждебных духов.
  Выругавшись, Нак сунул руку в рот, словно вызывая рвоту, и исторг из нутра небольшую темную тучу. Туча разрасталась, занимая собой все капище, в ней блистали молнии, слышался гром.
  - Хватит, наигрались, - сказал боевой маг. В одной руке он держал длинный меч, а другой потянул из-за пояса причудливый боевой топор - этот топор имел изогнутое листовидное лезвие и шип для колющих ударов, а на обухе у него был угрожающего вида крюк.
  - Арах! - крикнул воин.
  Вася почувствовал настоящий взрыв энергии. Боевой маг одним длинным, смазанным движением ворвался в тучу, добрался до Нака и нанес вихрь сокрушающих ударов. Рокотнуло, туча забурлила и исчезла.
  Вася выбрался из-за алтаря, испытывая невероятное облегчение. Его спаситель победил. Израненный Нак извивался на полу и противно, тонко визжал.
  - Не ожидал, что ты выживешь, - обратился к нему воин. - Ты же не человек, так? Я чувствую в тебе нечто, чуждое людской природе.
  Нак застыл, глядя на воина с безудержной ненавистью. Вася подошел к нему, преодолевая омерзение, сдернул полумаску. И в ужасе отшатнулся. Под материей пряталось не человеческое лицо, это была уродливая, покрытая шерстью морда, напоминающая крысиную. Рименале вновь противно завизжал и оскалил зубы... вернее, клыки.
  - Думаете, победили? - прохрипел он. - Смерть настигнет вас всех! Мой господин, Человек Без Лица, отомстит за меня!
  - А мне что-то не страшно, - небрежно заметил боевой маг. - Кто он такой, чтобы я его боялся? Очередной отступник, проводящий эксперименты над учениками?
  - Ты узнаешь его, - в агонии взвыл Рименале. - Узнаешь! Когда Урочище покроет весь мир, все вы узнаете, кто такой Человек Без Лица, и я буду отомщен! Он велик! Он сделал меня магом! Вы думаете, я один такой? Не-ет - нас, его, детей, много, мы всех вас... всех...
  Нак захрипел, задергался и затих, глядя на Васю остекленевшими глазами. Парня передернуло, он торопливо отвернулся.
  - Хм-м... - задумчиво протянул воин. - Выходит, в россказнях, что ходят об этом Урочище, есть доля истины. Наведаться туда, что ли...
  Он вдруг резко повернулся и вытаращился на Васю.
  - Ну что, остался только ты, и дело можно считать закрытым, - с леденящей душу улыбкой сообщил громила.
  - Э-э... - опешил Вася. - Секундочку, вы не так поняли. Я не с ними! Меня хотели принести в жертву! Я вообще не разбойник.
  - Конечно, конечно, - согласно покивал воин. - А я - Виналина, принцесса королевства Илиран.
  Вася увидел только резкое размытое движение, а затем почувствовал странную двойственность. Опустив взгляд, он осознал причину - его туловище было разрублено от плеча до пояса.
  Мир померк и исчез.
  Свет... тьма... снова свет... и опять тьма... миллионы огней посреди безлунной ночи... яростный рык, изгиб змеи, кошачий глаз, бросок богомола... картинки мелькали, сменяя друг друга. Накатывал то жар, то холод, то отчаяние, то восторг.
  Пелена бреда спала, словно кто-то сдернул с глаз мокрую тряпку.
  Первое, что увидел Вася, были круглые, вытаращенные глаза серого цвета, что уставились, не мигая, с расстояния где-то в пару сантиметров. Вскрикнув, парень отшатнулся.
  - Как ты это сделал? - тихо спросил Весельчак. - Как ты затянул эту рану? Таких заклинаний нет на свете.
  Вася в шоке смотрел на наемника, силясь переварить, что сейчас произошло. А точнее, чего не произошло. Он не встретился с Великаном, как в прошлый раз, а сразу вернулся в этот мир. Что же теперь делать? Кто даст ему советы, кто вдохновит на борьбу, кто, черт подери, высмеет за провалы?
  - Я хочу понять, как ты это сделал, - раздельно произнес Весельчак. - Мне нужно это заклинание.
  Вася в ступоре смотрел на охотника за головами, не слыша его. Он в безвыходной ситуации, и некому спасти, некому подсказать решение...
  - Не хочешь говорить? - холодно поинтересовался Весельчак. - Ничего, я все выясню опытным путем.
  Вася попытался что-нибудь сказать, но язык не слушался.
  Охотник за головами медленно занес меч для очередного удара...
  
  
Оценка: 6.39*17  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"