Иван Петрович Мунк охладел. Он заметил это, когда с утра шёл на работу. На улице было морозно, но пар изо рта Ивана Петровича не шёл. Это немного удивило его, но он продолжил свой путь, лишь слегка встревоженный. Что, однако, заставило его чуть более рассеянно читать бесплатную газету, раздаваемую у метро. По этой причине он не успел прочитать гороскоп и против обыкновения не оставил газету на выходе со станции, а запихнул к себе в сумку. "Ещё макулатуры", - проворчал Иван Петрович недовольно.
Придя на работу, Мунк первым делом увидел стол, заваленный бумагами. Лёгкое чувство отвращения и страха перед дедлайном заставили его отправиться сразу же в курилку. Однако на полдороги Иван Петрович вспомнил, что уже месяц как не курит, и пошёл зачем-то в туалет. Там, умывшись, он взглянул на себя в зеркало. "Годы берут своё", - с печалью подумал он. Не то чтобы годы действительно своё брали, однако в этот раз Мунк не увидел обычной разницы между тем, что его отражение представляло собой дома, когда он только что встал с кровати, и теперешним отражением на работе.
Весь оставшийся день прошёл в разгребании скопившихся дел. Ведь Иван Петрович был таким человеком, у которого дела только и делают, что скапливаются. Этот факт создавал иллюзию тяжкого труда. А трудиться Мунк определённо не любил.
В шесть вечера, так и не добравшись до написания требуемого начальством отчёта, он наконец-то откатился на своём кресле от стола. Просидев минуту пялясь в стену, он встал и отправился домой.
В метро он вспомнил, что не ходил сегодня на обед и, как ни странно, всё ещё был не голоден. "Не заболел ли я?" - подумал Мунк и прислонил ладонь ко лбу. Лоб был явно не горячее руки. Он попробовал прощупать пульс на запястье, но не смог. Прислонил руку к шее и тоже -- ничего. Положил руку на сердце, и опять ноль. "Что же это за ерунда!" - прошептал Иван Петрович. У него закружилась голова, и начало тошнить. Вагон, в котором он ехал, вдруг начал раскачиваться всё сильнее и уходить у него из под ног. Он уже почти упал в обморок, но перестал понимать, где верх а где низ, чтобы упасть в нужном направлении. Мунк хотел выйти из вагона, но потом подумал, что это глупо, что ведь это ещё не его станция.
Но можно ли дотерпеть? Ведь отсутствие пульса - дело серьёзное! Но может ему показалось? Может, просто он устал? Мунк хотел получше разместить руку на груди. Ведь не может же быть, чтобы биения сердца не было? Но он стеснялся столь странного поведения в общественном месте. И самочувствие-то было вроде нормальным. Может быть, не самым лучшим, но нормальным. "Главное, чтобы не стошнило на людей вокруг" - думал он, продолжая как будто незаметно менять положение и силу прижатия руки на груди. Но вот наконец его станция.
Он сделал шаг, и толпа понесла его к выходу. Уже на улице, напрягая последние душевные силы, он наконец-то смог вырваться из людского потока и, прислонившись к стене дома, снова стал прощупывать сердце. Всё более и более отчаянно шарили его руки под свитером, когда он вдруг весь задрожал и начал сползать вниз. Мунк хотел позвать на помощь, но не смог выдавить из себя ни крика, ни даже шёпота и молча повалился на бок.
В сознание он пришёл уже в морге.
- Сейчас кофе попьём, а потом я поищу у него документы. - слышались удаляющиеся голоса.
- Я в прошлый раз родственникам звонил, теперь твоя очередь.
Как только голоса замолкли, Мунк резко сел и огляделся. Со всех сторон на него смотрели кафель, холодный металл и белые простыни. В воздухе царили едкие запахи и лёгкая прохлада, которая как будто бы успокаивала разгоряченный мозг Ивана Петровича. Встав на ноги, Мунк принялся ходить взад и вперёд. Спасаясь от того, чтобы снова не потерять сознание, он шагал всё быстрее и быстрее. В какой-то момент он принялся бормотать:
- Но я же жив?
Два шага влево.
- Или всё-таки мёртв?
Два шага вправо.
- Нужно спросить у врача. Врач должен знать. Или не должен? А как же семья? Как же работа? Господи, что же делать?
После этих слов он остановился, глядя на горящий зелёным светом запасной выход. Зеленый, как известно, цвет жизни. Мунк взглянул на часы. Судя по всему, с момента его выхода из метро прошёл всего лишь час. Значит потеряно совсем немного времени, и его жизнь ещё не успела вырваться из-под контроля. Она всё ещё как будто бы была в своём старом русле. Он ещё минуту пометался, но кто же в наше время доверяет отечественной медицине. Резко рванув дверь, Мунк вырвался на свежий воздух и побежал.
Он бежал по чуть присыпанному снегом грязному и тёмному больничному парку, а по лицу его всё время били ветки деревьев. Лихо перемахнув через забор с колючей проволокой, он оказался снова на залитом оранжевым светом проспекте. После чего немного поправил пальто и зашагал по тротуару, периодически воровато оглядываясь по сторонам.
Он добрался домой довольно поздно. Дети уже спали. На пороге его встретила жена и кот:
- Что так поздно? И почему на звонки не отвечаешь? - сразу же начала разговор его супруга.
- В офисе телефон забыл. А потом там именины у одного коллеги были -- пришлось задержаться. - сказал Иван Петрович, глядя на принюхивающегося кота.
- Ну я же тут волнуюсь.
Жена смотрела на Мунка печальным ожидающим взглядом. И такой чистой и правдивой печали, пожалуй, было нельзя сыскать нигде. Однако сегодня больше этой печали Мунка заботило, не догадается ли его жена, что на самом деле что-то не так? Что вся её обычная печаль намного лучше того, что скрывается за его враньём? Не сможет ли она вдруг понять, что он мёртв? Дойдя в своих размышлениях до этого слова, Иван Петрович вдруг понял, что стоит выглядеть как-то поживее и глупо заулыбался. Однако это было настолько некстати, что чуть не разрушило всю его легенду. Жена уже было начала что-то подозревать, но тут улыбка снова сошла с лица Мунка, и он принялся бормотать какие-то извинения. "Обычно" - думал про себя Иван Петрович - "я должен вести себя как обычно".
-Ужин на столе. А я спать пошла, - услышал Мунк и с облегчением выдохнул.
Пройдя на кухню, он сел за стол и включил телевизор. "Утро вечера мудренее" - подумал он и стал насильно запихивать в себя картошку. Потом он подозвал кота и скормил ему котлету. Котлета была вкусной, и Ивану Петровичу даже стало обидно, что у него вместе с пульсом пропал и аппетит. Но, глядя, с какой радостью поедает котлету кот, он немного оттаял.
Запив картошку чаем, он наконец отправился умываться и в кровать, где полночи провёл, боясь коснуться жены. Так как понял, что он слишком холодный для живого человека, и жена может догадаться.
В итоге за всю ночь Мунк смог отдохнуть лишь в ту минуту, когда он пошёл выпить воды на кухню и, встав у окна, с большим наслаждением наблюдал за миганием светофора. Жёлтый... Жёлтый... Жёлтый... Из-за тумана казалось, что вместе со светом от светофора исходят какие-то испарения. Мунк любил красоту безлюдного города и мог бы ещё долго стоять так. Если бы у него билось сердце, оно бы даже могло синхронизоваться со светофором. И всё же была пора возвращаться обратно спать, чтобы не вызвать подозрений. Как настоящий шпион, Иван Петрович должен был продолжать свою игру во всех мелочах, и даже под одеялом.
Вот он уже забрался в постель, продолжая впихивать свою вновь широкую жизнь в узкое горлышко обыденности, а жёлтый цвет всё также продолжал мигать на переходе.
Глава 2.
С утра Мунк проснулся на удивление бодрым. Не было мучительной рези в глазах, закостенелости членов и медлительности мыслей. "Быть может, в смерти есть свои плюсы?" - подумал он и тут же осёкся. Иван Петрович еле добрёл до ванной, где, увидев себя в зеркале, чуть ли не закричал. В зеркале отражался настоящий труп.
- Что же делать? Что же делать? - повторял Мунк пересохшими холодными губами.
Наконец, порывшись трясущимися руками на полочках за зеркалом, он достал тональный крем жены и густо покрыл им лицо и руки. Немного успокоившись, ещё не до конца проснувшийся мертвец пошёл на кухню пить кофе. Горячий напиток согрел его, и, впав перед телевизором в некое подобие транса, Иван Петрович не заметил, как пролетело время, и на работу ему пришлось добираться бегом.
Ввалившись в свой кабинет, Мунк упал на кресло и некоторое время приходил в себя после той пробежки, что он устроил себе от метро. Потом он включил компьютер и набрал в поисковой строке: "Что делать, если я умер?". Затем стёр вопросительный знак и нажал "энтер".
Интернет таит в себе ответы на любые вопросы. Однако не стоит забывать, что Интернет также содержит в себе любые возможные ответы, таким образом представляя расширенный вариант нашей вселенной, где линия, соединяющая импульс познания и коллапс истины, размывается и иногда вовсе исчезает.
В итоге запрос привёл к тому, что в течении двух часов после этого Мунк был погружен в океан коллективного бессознательного, в котором он хотел уловить хоть какой-то смысл. Но в основном всё это были инструкции на будущее, которые не представляли для уже мёртвого человека никакого интереса.
Несколько раз он хватался руками за голову и начинал судорожно раскачиваться, но это не помогало. Ему хотелось провалиться сквозь землю, но он не мог. "Есть ли вообще в Интернете что-то полезное?" -проговорил он, схватив карандаш, а затем, снова бросив его на стол, добавил: "для меня".
Вдруг в дверь к нему постучали, и в кабинет заглянул его сосед по офису. Мунк быстро вытер слёзы и, напрягаясь из последних сил, сделал вид, что работает.
- Шеф ждёт тебя на собрании, - быстро проговорил коллега и снова скрылся за дверьми.
На какое-то время придя в себя, Иван Петрович заново размазал по щекам тональный крем и, взяв со стола толстую папку, направился в зал совещаний. Он быстрым шагом прошёл коридор и даже перешёл в конце на бег. При этом пробежав ровно столько шагов, сколько полагалось для того, чтобы продемонстрировать свою поспешность, но не потерять при этом самоуважения. Никто этого, разумеется, не видел кроме самого Мунка. Но общее информационное поле - дело серьёзное.
Иван Петрович торопился, но, уже взявшись за ручку двери он вспомнил, что так и не подготовил нужный отчёт. Эта мысль заставила его тело на секунду окоченеть, в то время, как мозг судорожно стал придумывать оправдания. Но ничего на ум не шло. И он всё стоял перед дверью, нервно поправляя галстук. Как будто это могло помочь избавиться от болезненного удушья. На его лбу выступил пот. "Холодный" - подумал Мунк, - "а каким ему ещё быть?"
Возможно, он так и простоял бы всё собрание за дверью, или, сославшись на болезнь, ушёл бы домой, однако позади него раздались шаги, и, чтобы не выглядеть глупо, он резко открыл дверь, будто бы только что к ней подошёл.
Взгляды людей, сидящих за большим прямоугольным столом, сразу устремились на него. Стараясь выглядеть как обычно спокойным, он поздоровался и прошёл на своё привычное место.
- Где отчёт, Иван Петрович? - пронзил его голос начальства.
Мунк весь напрягся и съежился. Он знал, что уже, конечно, затянул с отчётом, но ведь не по своей же вине. И если бы не вся эта канитель с утра, то он бы легко успел его закончить. В цейтноте он был намного более продуктивный, чем про него все думали.
Но этого не случилось, и вот теперь придётся испытать на себе весь этот позор и пренебрежение. И вдруг что-то щёлкнуло в его мозгу: "А не всё ли равно, где отчёт? Я вообще уже мёртв! Как я скажу об этом семье? Что мне дальше делать? Вот вопросы, а отчёт - чёрт с ним, с отчётом"
- Что же вы молчите, Иван Петрович? - вновь вернул его к реальности стальной голос.
И так же, как вчера Мунк не смог позвать на помощь, так же, как не смог дождаться в морге врача, так же, как не смог рассказать жене, что с ним что-то не то, так и теперь он вдруг хрипло принялся мямлить какие-то извинения.
После чего шеф при всех стал его сурово выговаривать. И это, казалось, продолжалось целую бесконечность, во время которой от стыда и глупости всего этого положения Мунка начало подташнивать, а перед глазами поплыли разноцветные круги. "Только бы не стало тошнить прямо тут и сейчас" - думал он, теряя нить происходящего.
- Мне придётся лишить вас премии, - подытожил вдруг начальник.
И Иван Петрович иссяк, даже остатки гордости больше не могли сдержать его:
- Да лишайте меня всего, чего хотите, - закричал он дрожащим голосом. И продолжил уже тихо, уронив голову и закрыв лицо руками. - Я вообще вчера уже умер...
Воцарилось секундное молчание, которое вдруг было прервано язвительным голосом начальника:
- Да что вы говорите, Иван Петрович! И что с того? Мы тут уже все давно мертвы!
Я вот уже десять лет как, и мне не мешает это исполнять мой рабочий долг!
Мунк поднял своё заплаканное лицо. Его глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит, а его рот был открыт от изумления.
- Ладно, - сказал начальник сочувственно, - Мы же не звери. Я всё понимаю, у вас сложный период в жизни. Идите лучше успокойтесь, не будем мы лишать вас премии. Не будем.
Начальник сделал небольшой жест рукой, и один из сидящих рядом помог Мунку встать, и вместе они вышли, провожаемые сочувственными взглядами коллег по несчастью. Которые, впрочем, быстро вернулись к обсуждению текущей стоимости различных вложений ещё до того, как дверь зала закрылась за спиной Ивана Петровича.
Ведь несмотря на то, что люди - это довольно ценный ресурс, вложения компании в Мунка были не столь велики.
Глава 3.
--
Коля, ну как же так?
- А вот так, Ваня.
Николай поставил перед Мунком чашку чая.
- Так и что же мне теперь, идти в гроб ложиться? - Иван Петрович взглянул на своего коллегу умоляюще.
- Да не, с этим можешь подождать.
- Но как же? Раньше вот, все приличные люди умирали и теперь лежат в могилах. А мы что?
- Ну а мы, значит, не столь приличные. Да ты не переживай так. Я вот уже три года как умер, и ничего, - голос Николая был донельзя тёплым.
- Но что же всё это значит? Как это всё объяснить?
- Ну, тут я не специалист. Впрочем... - Николай поднял вверх указательный палец и принялся шарить вокруг в поисках ручки и бумажки. Выведя пару строчек в подвернувшейся тетрадке, он криво оторвал кусок листа и вручил его Мунку. - Вот, у меня есть знакомый врач. Он тебе поможет.
- Но как? Я же уже мёртв. Он что, оживит меня?
- Ну оживить - не оживит. А поможет. Ладно, мне работать пора, - и, похлопав Ивана Петровича, Николай уже хотел идти, когда его остановил тихий, переходящий в шёпот голос:
- Постой... Но ведь это же, в конце концов, всему противоречит. И науке, и религии, и здравому смыслу. И никто, как будто, про это ничего не знает? Как же жить с этим? А как же умирать? - Мунк вдруг от возбуждения начал захлёбываться слюной. - А как же дети? А что я жене скажу? - чуть ли не выкрикнул он. - Это какое-то сумасшествие! Как с этим вообще можно жить?
- А это, брат, каждый сам для себя решает. Я тебе тут не помощник, - вздохнул Николай и тут же вышел.
И Иван Петрович остался один. Он сидел неподвижно, и тишина вокруг с каждой минутой становилась всё гуще, превращая окружающий мир в подобие сновидения. "Что это? Если не кошмар?" - думал Мунк - "Ведь не может же так быть, чтобы человек сидел в своём офисе и пил чай, но был при этом мёртв".
Почему-то ему больше всего казалось странным, что мертвец может пить чай. "С другой стороны, чай - хоть и не амброзия, а тоже не плохо" - немного взбодрившись, Иван Петрович сделал глоток горячего напитка: "Многие, пожалуй, и мечтать не могут, чтобы после смерти вот так сидеть и чай пить. И всё же не может быть. Не может же быть, чтобы я пил чай, ощущал его вкус, чувствовал прилипшую к зубу чаинку, и в то же время был мёртв?"
Глава 4.
Кабинет врача был самым обычным. Его форма, расположение окна, кушетки, стола и стульев было настолько безликим, что напоминали скорее какую-то выдумку, чем реальность. И доктор, сидевший перед Иваном Петровичем, был самый обыкновенный. Закончив заполнять бумаги, он поднял глаза и спросил:
- Так, с чем пришли, уважаемый?
- Я даже не знаю, как сказать. Видите ли, я мёртв, - выдохнул Мунк.
- Что же. Это мне знакомо. Раздевайтесь, мне нужно вас осмотреть.
После осмотра доктор снова сел за стол и стал что-то писать. Это продолжалось примерно минуту. Он как будто бы совсем забыл о своём пациенте и всё выводил лихозакрученные закорючки. В какой-то момент он даже принялся мурлыкать себе в усы какое-то странное подобие романса, в то время как Иван Петрович, сидевший вначале смирно, как ещё мама научила его вести себя в кабинете врача, постепенно начал елозить на стуле, а затем даже кашлянул.
- Доктор, так что же со мной? - наконец, не выдержав, проблеял он.
Медик оторвался от бумаг и потёр нос.
- Ну, это вопрос сложный, - проговорил он, глядя Мунку в глаза, а затем, продолжая писать, добавил. - И медицина, к сожалению, однозначного ответа на него дать не может.
Сердце Мунка будто бы снова остановилось. "Боже мой..." - подумал он. - "Я же уже мёртв, за что же такие мучения!" и заикающимся голосом снова обратил на себя внимание доктора:
- И что же мне делать?
В этот раз доктор окончательно оторвался от записей и, взглянув на Мунка, замахал руками:
- Да вы успокойтесь. Успокойтесь, голубчик. Эта болезнь не такая страшная как кажется. Она даже называется Синдром Незаметной Смерти. СНС короче. Это довольно распространённая и, хоть и неприятная, но не опасная болезнь.
- Как же так? Ведь я же мёртв!
- Ну так и что с того? Это вы только по жизненным показателям мертвы. А так-то вы живы. Эта болезнь никак на вашем функционировании не скажется.
- Как же это так?
- А этого я объяснить вам не могу. Только эта болезнь проявляется во всяких мелких симптомах. А всё основное не затрагивает. Сможете так же на работу ходить, детей заводить, спать, есть. Всё как обычно. Хотя вот с едой многие замечают пропадание аппетита. Но, впрочем, если вы есть не будете, это на вас тоже никак не скажется. Так что вот вам брошюрка, - после этих слов врач достал из-под стола зелёноватый листок А4. - И мы с вами, так как не можем устранить причину болезни, будем лечить её последствия.
Иван Петрович было совсем опешил от такого подхода, но всё же вспомнил о мучавшем его вопросе:
- Доктор, а что, я и умру когда-нибудь? Ну в смысле, прямо совсем? - прошептал
Мунк, перегнувшим через стол.
- Конечно умрёте! - махнул рукой врач и заулыбался. - Живые мертвецы - они тоже со временем умирают от различных заболеваний.
Мунк тоже заулыбался. Ещё никогда он не был так счастлив услышать, что когда-нибудь умрёт. "Господи" - подумал он - "ну хоть похоронят, как человека". У него отлегло от сердца, и перед глазами уже поплыли картинки с похорон. "Всё ж привычнее..." - резюмировал он про себя - "как все, так и я."
Врач, всё это время смотревший на Ивана Петровича с улыбкой, наконец, прервал его полёт фантазий:
- Итак. Первое, что вам нужно знать, это то, что вы теперь очень подвержены влиянию всяких микробов и паразитов. Поэтому вам теперь нужно каждый день проходить кварцевание и принимать антисептик.
- А коньяк в качестве антисептика подойдёт? - неожиданно оживился Мунк.
- Коньяк, к сожалению, слабоват, но можете им запивать антисептик, пожалуй, это лишь усилит действие.
Мунк кивнул.
- Хорошо. Затем я бы вам советовал перманентный макияж. А то вы уже и так синий, а скоро можете и коричневыми пятнами пойти.
- Доктор, - снова прервал врача Иван Петрович. - А жене, как вы думаете, мне стоит об этом говорить?
- Это дело ваше личное, - недовольно проговорил врач и затем продолжил, подняв вверх палец. -- Но! Если вы хотите, чтобы она не заметила, то вам нужно себя подогревать грелками, или в ванной, ну или не прикасаться к ней.
После этого врач дал Ивану Петровичу ещё пару рекомендаций и попросил зайти через месяц.
Глава 5.
Следующие несколько недель Мунк был чрезвычайно занят, учась скрывать от всех, и в первую очередь от своих детей и жены, то, что он уже мёртв. И сложности тут крылись повсюду.
Одних только тональных кремов было перепробовано штук двадцать. К тому же было куплено достаточно антисептических средств, довершением к которым стала кварцевая лампа для кабинета. Впрочем, всё это было лишь самой основой шпионской игры в жизнь.
Гораздо сложнее было поддерживать нормальную температуру кожи при касании своих домочадцев. Да и полное отсутствие аппетита тоже иногда ставило Ивана Петровича в неловкое положение.
Бывало, он засиживался перед полной тарелкой, поглощённый телевизором или просто собственными мыслями, после чего приходилось оправдываться перед женой и убеждать её, что всё хорошо, а её кулинарные способности не вызывают никаких сомнений.
Самое главное, несмотря на то, что все эти мелочи можно было легко прятать за разными житейскими делами, Мунк был теперь всегда немного в нервозном состоянии, что и вызывало большинство подозрительных взглядов его жены.
Ох уж эти взгляды! Ох уж эти вздохи, которые каждый раз были ответом на его: "Да всё в порядке". Звук этих вздохов стал для Мунка подобен скрипу металла по стеклу. И дрожь пробегала по его телу.
При этом Мунк не мог понять, что именно толкает его на столь скрытную жизнь. Ладно от детей, но от жены, казалось бы, у него никогда не было секретов. Разве что он иногда пользовался её дезодорантом. Иногда не рассказывал ей о неприятностях на работе. Ну и подобные мелочи. Пожалуй, самый большой его секрет заключался в том, что он иногда покупал журнал PlayBoy. Но ведь должны же у него быть хоть какие-то слабости.
В конце концов, в один из вечеров, когда дети уже отправились спать, жена Ивана Петровича, оставшись с ним на кухне одна, тихо закрыла дверь.
- Ваня, я так больше не могу, рассказывай. Что не так? Что-то произошло, я же вижу!
Насупив брови, Мунк встал и налил себе чаю. И затем снова молча сел за стол. Жена продолжила свой монолог, в то время как мозг Ивана Петровича медленно отключался. Даже тот слабый голосок, который постоянно шептал ему "расскажи", почему-то замолк. Глухой железный занавес опустился перед мысленным взором Мунка. И все те доводы, что приводила его жена, были бессильны. Сам по себе тот факт, что она пыталась его убедить рассказать ей, почему-то наоборот отталкивал его от признания.
Но вот доводы иссякли, и жена от досады ладонью толкнула голову Мунка в висок. И все психологические заслоны сразу пали. Как много значит в нашем мире грубое физическое воздействие. Мунк был до того сильно раздражён этим толчком, что в первую секунду даже встал и был готов заорать на жену, но затем снова упал на стул и, обхватив голову руками, тихо прошептал:
- Я мёртв...
Его жена села рядом и некоторое время смотрела на него, настолько сочувственно и с таким состраданием, что Мунк снова ощутил себя как в первый день свой смерти, в том самом морге.
Вот почему он всё это время приходил домой с улыбкой на лице. Вот почему он ничего не хотел ей говорить. Удушливое молчание всё заполняло кухню. Мунк уже хотел встать, чтобы куда-нибудь выйти, но вдруг жена заулыбалась:
- Я так и знала. Слава богу, это ничего серьёзного.
- Как это ничего серьёзного? - спросил в ответ опешивший Мунк.
- А вот так вот, - пожала плечами его жена. - Ты если бы поменьше времени тратил на внутренние самокопания, то заметил бы уже давно, что мир не только вокруг тебя вертится.
Иван Петрович было хотел обидеться, но всё же решил дослушать.
- А ты думал, что мир такой простой да складный. Да ладно умер. Сосед-то наш, Петрович, помнишь его?
- Петрович, что-то его давно не видно.
- А знаешь почему?
- Почему?
- Да потому, что он в крокодила превратился! И не выходит теперь, стесняется. Всё-то вы мужики с комплексами. Всё-то вам кажется, что все только и делают, что думают о вас и сплетничают.
- Но Маша... - начал было Мунк.
- Да не Машкай мне тут, - вдруг сурово оборвала его супруга, - если бы ты побольше времени на семью уделял, то знал бы, что дочь твоя уже неделю как тоже мертва.
- А что же ты мне не сказала?
- Да думала, мало ли у тебя на работе завал, не хотела отвлекать.
Мунк молчал. Жена махнула на него рукой и вышла из кухни. Теплота разлилась на телу Ивана Петровича, и лёгкая блаженная улыбка расползлась по его лицу.
- Может быть, теперь отношения с дочерью налажу, - проговорил он и отпил горячего чаю.
Глава 7.
- Чего пришёл? - донеслось из гроба, когда Мунк вошёл в комнату.
Уже полгода прошло с того момента, как он умер, а значит, и со смерти дочери прошло немногим меньше. Всё это время он тщетно пытался наладить с ребёнком контакт, но ничего не выходило. Последний месяц он уже было совсем прекратил свои попытки, но в конце концов жена настояла на том, чтобы он серьёзно поговорил со своим ребёнком.
Дочь совсем отбилась от рук. Мало того, что в этом году она и так плохо успевала в школе и постоянно шлялась где-то по ночам, так теперь она вообще перестала выходить из комнаты. На сэкономленные на школьных завтраках деньги купила себе гроб и лежала в нём, не вставая, уже четвёртый день. Ситуация требовала вмешательство отца, который к тому же и сам был живой мертвец.
- Поговорить хочу, - сказал Иван Петрович, присаживаясь на край гроба.
- О чём? - как можно более дерзко спросила дочь, глядя в потолок.
- Меня беспокоит твоё состояние. Зачем ты тут развела этот балаган?
- Как зачем, я же мертва.
Мунк посидел немного молча, подбирая слова.
- Ну да... Так и я мёртв, и ничего, мне это не мешает.
Дочь в ответ закатила глаза.
- Может всё-таки вылезешь из гроба? В школу пойдёшь?
- Ну пааап, ну какая школа? Это же смерть! Всё -- конец!
- Это ты, дочка, преувеличиваешь. И не с таким люди живут, и ничего. Я-то вот живу.
Дочь вдруг села в гробу:
- Так вот я и не понимаю, зачем ты на работу ходишь? Лёг бы уже тоже в гроб, а то только людей зря смущаешь!
- Да кто эти люди? - рассмеялся Иван Петрович. - Иди и найди мне таких людей, которые бы менее странные были, чем мы с тобой. Да и потом, если я в гроб лягу, то кто же вас обеспечивать будет?
Дочь снова легла в гроб и отвернулась к стенке:
- А меня не надо обеспечивать. Я вот в гробу лежу и всё. Разве что похороните меня, и дело с концом. А то нашёл ради чего в гроб не ложиться.
Этот разговор с самого начало смертельно надоел Ивану Петровичу. Раздосадованный, он было хотел наговорить дочери всё, что думает по этому поводу, но не стал. Ещё немного посидев, он взглянул на наручные часы. Уже было пора идти на йогу. На этом занятии мастер обещал его научить с помощью силы воли заставлять снова биться сердце. Худая замена естественному биению, как полагал Мунк, но всё же что-то.
Пожелав дочери хорошего дня, он вышел из комнаты.
- Всё это юношеский максимализм, - резюмировал он перед женой, которая вытирала руки, стоя в дверном проёме кухни.
- Пройдёт. У всех проходит -- и у неё пройдёт, - продолжал он, натягивая пальто.
И, поцеловав жену, он направился на вечерние занятия йоги. В лифте он повстречал большого крокодила в пальто. Рядом с крокодилом стоял чемодан на колёсиках.
- Оооо, Генадий Петрович. Давно не виделись, -- дружелюбно заулыбался Мунк.
Крокодил в ответ вроде бы тоже заулыбался и притронулся лапой к кепке на своей голове в знак приветствия.
- Путешествовать направляетесь? - спросил Мунк, указывая на чемодан.
- Да, - клацнул крокодил. - Жена вот купила путёвку на Валаам, в монастырь. Глядишь, может за молитвой и физическим трудом у меня кожа станет помягче.
- Как бы она вас потом на сумочку не пустила, - пошутил Иван Петрович, и они со смехом вышли из лифта.
|