Как принимали в казаки. Основное - перекреститься, остальные детали варьируют. Часто упоминается выпитая горилка.
Как писал о себе Богдан Хмельницкий : "...малый человек, но мне Бог дал, я являюсь единовладцем и самодержцем русским" .
Два менее известных факта:
1. Как принимали в наемники. Нужно было поставить подпись, выпить стакан пива или вина и пройти через ворота, составленные из копий. Всё.
2. Как писал о себе некий их военачальник: "Я, герцог Вернер, начальник великой роты, враг жалости, Бога и милосердия..."
К этим группам фактов мы вернемся в конце работы.
Мы уже отмечали очень своеобразное отношение казаков к юриспруденции. Одним из "своеобразий" является легковесное отношение к присяге.
Присяга на верность - один из опорных столпов феодальной эпохи, на ней основана вся иерархия отношений между монархом и держателем лена, между крупным феодалом и зависимым от него мелким феодалом, да и право на прибавочную стоимость труда своих крестьян феодал получает именно в результате этой присяги. Присяга крайне важна и на разрыв ее следует идти только в особых случаях. Разумеется, находились люди, которых обязательства тяготили и пытавшиеся уклониться от выполнения обещанного. Поэтому летописи полны назидательных примеров, как нарушение вассальной присяги приводило к малым и великим войнам, а когда нарушившего клятву постигала заслуженная кара, это специально подчеркивалось, что он был покаран небом именно за это (один Владимирко Галицкий чего стоит). Летописям вторила художественная литература. Рыцарские романы
клятвопреступление признавали только за недостойными, а главный герой такого себе позволить не мог. Баллады регулярно описывают, как герой, дав опрометчивую клятву, должен идти на смерть, но соблюсти ее (здесь характерна баллада о Германе Гладенсвене. Он вследствие опрометчивого обещания матери обещан чудовищу. Ни мать, ни он даже не рассматривают возможность не исполнить клятву. Он лишь просит отсрочки, чтобы повидать невесту и, повидав, возвращается на смерть).
Для благородного человека отказ от выполнения клятвы становится оправданным значительно позднее, чем времена феодализма, когда авторы ставят человека в положение, что выполнение этой клятвы противоречит другой. Вот как Сенкевич Кмицица , когда герой вынужден решать, что для него важнее- клятва Радзивиллу или Родине. Заметим для себя также как Кмициц ,выбрав второе, действует- едет на защиту религиозной святыни- Ченстоховского монастыря, Кроме того, он фактически отрекается от своего имени и снова называется им, только когда полностью оправдан. И здесь не только мимикрия - он смывает грех отступления от клятвы участием в святом деле и отречением от проклинаемого имени (кстати, весьма болезненная вещь для человека, которого с детства приучали гордиться своим родовым именем).
Таким образом, нарушение клятвы - равнозначно крушению внутреннего мира. От этого спасти может только ВЫСШАЯ СИЛА - для него БОГ и РОДИНА.
Следует также сказать, что 17 век стал переломным для осознания широкими массами того, что сепаратизм знати опасен для страны и всех. В Швеции этот сепаратизм в заметных размерах сохранился только в провинциях за Балтийским морем, в Дании знать, переставшая сопротивляться вторжению шведов, политически обанкротилас . История Франции 17 века написана прямо-таки в назидание вельможам-фрондерам, ибо как только они поднимали голову, то получали жестокий урок. В Московии серьезный сепаратизм аристократии полностью дискредитировал себя в Смутное время. Ракоци и Стюарты сохранились только вследствие переплетения их борьбы с национально-освободительной.
Их коллеги - Монмут и Валленштейн такого признания уже не получили. Речь Посполита осталась здесь позади общего потока истории. В ней шляхтич и магнат зорко глядели, не собирается ли король хоть чуть ограничить их свободу и не пора ли по этому поводу собираться на рокош. Вот из-за такого Владиславу пришлось тайно заниматься интригами, дабы поучаствовать в войне с Турцией ,проведя тайные переговоры с казаками, дабы те спровоцировали войну. Чтобы у магнатов и шляхты, получивших турецкий ультиматум, не было возможности уклониться. Какое унижение для " Первого среди равных" -заниматься мелкими интригами...Ян-Казимир даже в жутких условиях "Кровавого потопа" не смог убедить шляхту хоть чуть - чуть поступиться своеволием. Система прямо-таки формировала из королей лиц, ничего не могущих поделать. Она же показывала, что самое главное - не наличие "надстройки" в виде комплекса договоров, прав, взаимных обязательств ,а сила. Поэтому Вишневецкий, имеющий эту силу, мог не обращать внимание, что пишут в своих универсалах короли насчет прав казаков и православных. Король обойдется внешним почитанием. И в бессилии будет говорить жалобщикам на невыполнение его указов-"А разве у вас нет сабель?".Фактически этим он признавал, что для наведения порядка нужно нырнуть в еще больший хаос гражданской войны.
Эта философия - тоже часть "польского наследства",оставшегося в Гетманате. И Хмельницкий ,и Выговский ,и Мазепа, будучи шляхтичами по происхождению, сохранили это наследство в себе.
Хмельницкий, когда осознал, что своих сил не хватит, так рьяно занялся поисками протектора, что чуть не стал слугой двух господ Ну и Алексею Михайловичу, естественно, не стал рассказывать о полученном от султана кафтане. А вскоре после Переяслава снова нырнул в пучину интриг с другими монархами. А что означает писать иностранному монарху, что он специально не занимает городов, дабы его сюзерен-русский царь не мог претендовать на них потом по схеме-"кто чем владеет"? Прямая измена или привычка интриговать и лгать стала второй натурой и действует помимо воли?
В любом государстве того времени за это полагался эшафот(различия были только в работе палача).
Проведем некоторый подсчет- Владиславу Четвертому он присягал. Восстание при некоторой натяжке можно считать междоусобной войной, хотя при этом надо забыть про поражения и гибель коронных войск. Яну-Казимиру тоже, ибо с ним заключены договоры, в которых признана власть короля над украинскими землями. Далее были присяги Турции и Москве. Всего четыре присяги, и все нарушены.
Выговский. Присягал Владиславу. Вместе с Хмельницким признал власть Яна-Казимира. Далее присяга в Переяславе. Став гетманом, должен был принести присягу и как гетман. Далее Гадячский договор, признающий верховную власть Яна - Казимира. Взят в плен московскими войсками под Киевом и вновь присягнул Алексею Михайловичу. Отпущен, вновь взялся за свое. Под Конотопом присягнул крымскому хану. Будем считать, что после ухода в Польшу еще раз присягать не понадобилось. Итого шесть присяг, из них только присяга Владиславу соблюдалась.
Мазепа. Присягал польскому королю. Присягал Алексею Михайловичу, Федору Алексеевичу, Ивану и Петру Алексеевичам. Возможно, что и Софье Алексеевне. На закате жизни вступил в переговоры с польским королем. Присягнул Карлу.
Присяга обычно приносилась "перед лицом Бога", используя Писание, обстановку церкви, и .т. д .Присягавший публично сообщал, что клянется в том-то и призывал в свидетели бога и иных небожителей. Теперь предположим, что поклявшийся должен разорвать присягу по каким-то уважительным причинам. Он публично должен заявить, что обращается к богу с целью отрешить его от клятвы, по таким-то причинам (возможно и обратиться с просьбой к духовенству об отрешении от клятвы), Необходимо также уведомить сюзерена о том, что присяга разрывается по этим же причинам.
Что сделали указанные лица?
Хмельницкий-с формальной стороны поступок Чаплинского по отношению к нему и отказ ему в правосудии местными представителями кор. власти это основание для разрыва присяги королю. Поскольку он обратился к представителю кор. власти в старостве и не получил правосудия , будем считать ,что он публично обратился к сюзерену через посредство его представителя о разрыве. Публичное обращение к Богу и духовенству не зафиксировано. Хотя в воззваниях есть ссылки на божью волю.
В дальнейшем при возобновлении войны с Яном-Казимиром сюзерену предъявлялись претензии про нарушение обещанного и свои действия в ответ на это. К духовенству публично про отречение от присяги не обращался ,хотя мог публично воззвать к богу, рассказывая ,что война возобновляется.
Маневры со шведским королем протекают без всякого прикрытия- в письмах царю он жалуется на всякие нарушения, но не отказывается от присяги и не обращается к духовенству об отрешении от нее.
Выговский - нарушения присяги проводятся без обращения к сюзерену об отказе от него (а Гадяцкий договор вообще маскируется, как только можно),к посредству духовенства об отрешении от присяги не обращается..
Мазепа-переход на сторону казаков не описан с подробностями. Переход на шведскую сторону совершен тоже с маскировкой, хотя в итоге Петру послано сообщение об уходе из-под его власти. Но все было договорено еще при внешнем соблюдении прежней присяги .К духовенству обращения не было и быстро организованная церковная анафема стала неприятной неожиданностью. Это сильно испортило дело Мазепе, поскольку теперь Мазепа и те, кто ему поможет, приравнивались к Иуде. А любой христианин Иуду презирал.
Создается впечатление, что гетманы чем дальше, тем больше не отягощали себя соблюдением формальностей и не вмешивали небо в свои дела, чисто формально произнося нужные слова о боге. При этом они атеистами не были. В Речи Посполитой был только один атеист, гетманом не являвшийся, да и уже казненный к 1708 году. Еретиков и диссидентов было много, а атеистов больше не было. Или это тоже украинский философский принцип - не вмешивать бога в дела земные?
Но кроме "европейски образованных" и многомудрых гетманов были еще простые казаки, у иезуитов не учившиеся, но евангельские тексты читавшие и слышавшие, народные думы слышавшие и слагавшие. Им далеко не все равно было , кто они такие- христианские воины-защитники родины или наемники без бога и совести, которым можно поручить все, абы деньги вовремя платили.
И если послушно следовать извивам гетманской политики, то разница между ними и наемниками куда-то пропадает. И появляется подозрительное сходство между обоими категориями людей, рассказ о которых начался в начале этой статьи.
Простому человеку приходилось выбирать между двумя категориями людей, присяга которых отличалась только крестным знамением. Этот жест говорил о желании жить по общечеловеческим правилам, а не по внутрикорпоративным законам.
В итоге все казаки определились, с кем они - со своей страной или очередным "врагом жалости, Бога и милосердия" местного производства.
Следует добавить, что поголовное истребление наемных полков под Батогом, при свержении Выговского, в Батурине, очевидно, происходило не просто так.