Мысли собирались и разбегались опять. То они решали водить хоровод, то пели "ой цветет калина в поле у ручья", то вообще занимались какой-то неведомой чухней.
Чухня была сильная, и особо заниматься собой не позволяла, потому как ква. Но мысли не унывали, начинали дергать чухню за хвостик, теребили ее за усы, бродили по лапкам. Чухня страшно ругалась и начинала злиться. Злая же чухня была совершенно не ква, и потому мысли ею занимались особо активно.
Активные мысли до того доставали чухню, что она садилась на задние лапки и начинала жалобно выть. Вой раздавался так далеко, что будил все вокруг, отчего недовольное все начинало ругаться и просило чухню угомониться. Чухня же показывала лапками на мысли и продолжала жалобно скулить.
Все не могло спать при таком шуме, а потому наступало на мысли. Впрочем, мыслям было пофиг - они были до того мелкие, что все просто не могло никак на них повлиять.
Все терялось, и из растерянного все выбиралась шиза. Шиза могла принимать любые размеры, за что ее очень боялись мысли. Когда шиза начинала бушевать, мысли разбегались по норкам и сидели тихо-тихо, испуганно глядя на бушующую шизу.
Неведомая чухня, напротив, очень любила поболтать с шизой, а какие они отплясывали танцы, когда шиза бушевала! Такие танцы, что все просто ходило ходуном и больше не думало о сне.
Тогда оно принималось активно ворочать собой вокруг, выдувая облака мыслей изо всех щелей. Мысли стонали, жаловались, клялись, что больше никогда - ни за что и вообще, ни-ни, но кто их слушал?
И тогда чухня становилась совершенно, полностью ква.
Шизе было не интересно общаться с чухней, когда она ква. Она пыталась позабавиться с мыслями - те не обращали на нее никакого внимания. Все же не слушало шизу абсолютно - свое мнение превыше меня! - говорило все и принималось дальше скакать.
Шизе становилось скучно и она забиралась во все, чтобы там спокойно свернуться клубочком.
Постепенно и все успокаивалось, вспоминало, что оно любит поспать, подремать... Когда же все совсем укладывалось, мысли облегченно вздыхали и вылезали на божий свет: наконец-то можно было снова заниматься неведомой чухней.