Шабанова Мария Валерьевна : другие произведения.

Одной дорогой. Глава 1. Последняя капля

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оруженосец, браконьерка и инженер. Они не хотели быть героями, они не хотели приключений, но рок решил иначе, а потому их ждет путь. Три разных судьбы, сведенные вместе одной дорогой.

Выражаю особую благодарность Литвину Евгению Игоревичу, моему другу и соратнику, за помощь в создании мира, техническую консультацию и вдохновление на подвиги.




Смех да слезы, а чем еще жить?

К. Кинчев



  
  

ГЛАВА 1

ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ

  
   Крупная косуля золотистым пятном промчалась по лесной поляне, распугав нежившихся на солнце ящериц. Уже через миг вслед за ней промчалось десятка два всадников, разорвавших покой и тишину леса азартными криками, топотом копыт и звуками охотничьих рожков.
  - Обходи ее справа! - крикнул своему оруженосцу алтургер1 Кеселар, один из двух всадников, вырвавшихся вперед.
   Ударив лошадей пятками и пригнувшись к гриве, всадники стремительно приближались к добыче, едва успевая уворачиваться от веток, хлеставших их по шлемам. Остальные охотники рассредоточились, намереваясь окружить косулю, которая была смертельно напугана и мчала, куда глаза глядят.
  - Сейчас! - скомандовал рыцарь, когда животное заметило, что кольцо охотников вокруг нее сжимается и бежать больше некуда.
   Оруженосец, высокий всадник в дублете2 и шлеме-саладе3 соскочил с лошади и решительно приблизился к косуле, которая, как и любое животное, загнанное в угол, приготовилась обороняться.
   Схватка длилась недолго: косуля, попытавшись боднуть своего противника, лишь разбила несколько кольчужных колечек дублета, запуталась в них рожками. Почувствовав, что человек схватил ее за рога, она взбрыкнула задними ногами, рванулась в сторону, поднялась на дыбы, пару раз ударив охотника копытом в грудь. Но все было бесполезно.
  - Крепче держи, Сигвальд! - командовал первый.
   Косуля отчаянно металась, пытаясь вырваться из сильных рук оруженосца, но тот, улучив удобный момент, перехватил рога поудобнее и, оказавшись у нее за спиной, зажал бока косули коленями, навалился на нее всем весом, практически обездвижив ее.
  - Бейте, хозяин! - прорычал он, задрав косуле голову.
   Но вместо того, чтобы сойти с лошади, Кеселар пропустил впереди себя другого рыцаря, который, тяжело спрыгнув на землю, неспешно подошел к Сигвальду, державшему все еще сопротивляющееся животное. С важностью достав из ножен длинный кинжал, он точным ударом вогнал его прямо в сердце косуле. Когда животное перестало биться и обмякло, рыцарь нетерпеливым жестом приказал оруженосцу отойти.
  - Славная добыча, Бериар! - сказал еще один рыцарь, приподнимая безжизненную голову косули. - Наконец-то мой братишка научился охотиться!
  - Тебе все шутки, Энвимар, - буркнул Бериар. - Пошутишь за ужином, когда будешь ее есть.
   В бурных радостях остальных охотников, поздравлявших Бериара, Сигвальд участия не принимал.
  - Почему? - спросил он, рывком сняв шлем. - Почему вы не закололи ее сами? Это была ваша добыча!
   Худое лицо Кеселара с клиновидной бородкой выражало крайнюю степень усталости, в свои сорок семь он выглядел гораздо старше. Бастард местного хивгарда4 Самуара ре Рикасбери, родного отца Бериара и Энвимара, лишь ухмыльнулся, глядя на своего оруженосца.
  - Он хозяин, мы у него в гостях, вежливость требовала пропустить. К тому же он мой брат, - спокойно разъяснил рыцарь Сигвальду, который с присущим ему упрямством продолжал недовольно сопеть.
   Весна в провинции Рикасбери, что лежит на юго-западе Норрайя, уже полностью вступила в свои права - древний лес покрылся густой листвой, стволы деревьев обвились вновь ожившим плющом, а прошлогодние листья проросли новой травой.
   В этот теплый лазурный полдень ближайшие соседи и родственники демгарда5 Бериара ре Канетмак, собрались у него в замке на несколько недель для совместных увеселений в честь приближающегося праздника Кестианда, духа очага. Во главе процессии ехал сам демгард, облаченный в доспех с родовыми гербами, рядом с ним был его старший брат Энвимар ре Алсидрирай, за ними следовала шумная толпа других рыцарей, обсуждающих только что минувшую охоту. Шествие замыкали рыцарские оруженосцы и дамы, которые в большинстве своем шли пешком, собирая лесные фиалки.
   Одна из дам, ехавшая на гнедой кобыле, была примечательнее остальных - медно-рыжие волнистые волосы, аккуратно уложенные на затылке, в полуденном солнце горели, как пламя, молочно-белая кожа резко контрастировала с темно-зеленым богатым платьем, изящество тонких рук как бы оттенялось нежным браслетом из фиалок, грациозная осанка не могла не приковывать к себе взгляды.
   Сигвальд не был исключением - держа свою лошадь под уздцы, он все чаще поглядывал вслед прекрасной медноволосой даме. "Ребячество, - думал он, недовольный сам на себя, - глупость и ребячество", и тем не менее ни на шаг не удалялся от нее.
   Несколько минут спустя Сигвальд заметил, как с ее руки соскользнул цветочный браслет и упал в траву, и как огорченно вздохнула дама. Прежде чем он успел подумать, его рука схватила браслет, а ноги направились прямо к ней, и уже через несколько секунд он стоял перед очаровательной женщиной.
  - Госпожа, вы обронили браслет, - сказал он, смотря ей прямо в глаза.
  - Благодарю, - ответила она, принимая цветы из большой и грубой ладони оруженосца, который все еще смотрел на нее и не уходил с дороги.
   Неловкую заминку случайно увидел обернувшийся в тот момент алтургер Кеселар. Он спешно покинул своих собеседников и подъехал к даме, оттесняя оруженосца лошадью.
  - Милая Янора, прошу простить моего оруженосца за недостойное поведение, он будет сегодня же за это наказан.
  - Ну что ты, Кеселар, зачем же портить такой прекрасный день какими-то наказаниями, - отвечала она, смеясь. - Тем более, что он не сделал ничего предосудительного - он всего лишь подал мне оброненный браслет.
  - Ну, коли так, Янора, если тебя не оскорбил этот неотесанный мужлан, и если ты не держишь обиды ни на меня, ни на него, то и я не стану гневаться.
   Как раз в это время к ним подъехали другие женщины и увлекли Янору веселой и звонкой болтовней, а алтургер Кеселар принялся тихо отчитывать своего оруженосца:
  - Сигвальд! Что ж ты, козья морда, делаешь? Сколько раз можно тебе объяснять, что неприлично вот так пялиться на благородную даму!
  - Простите меня, господин, - покорно отвечал Сигвальд, потупив ясные светло-серые глаза.
   Сейчас он понимал, насколько нелепо тогда выглядел в своем стареньком дублете, с прямыми, почти белыми волосами, просто зачесанными назад, с небритым и ужасно серьезным лицом. Перед этой женщиной он выглядел как что-то инородное, что-то из другого, грубого мира. По сути, так оно и было - он простолюдин и чужестранец с далеких северных земель, с безвестного местечка Ралааха. Она - Янора ре Йокирамер, дочь беретрайского хивгарда, вдова демгарда Фалара, брата и друга Кеселара.
  - И чтобы ты больше к ней не приближался на расстояние полета стрелы, - прервал невеселые размышления Сигвальда алтургер Кеселар и поспешил вернуться к другим рыцарям; оруженосец последовал за ним.
   В это время между мужчинами начался разговор, к которому прислушивались и дамы. Речь шла о возможно предстоящей войне, которая в последнее время была одной из самых животрепещущих тем. Кочевые жители степи с незапамятных времен чуть ли не каждый год нападали на Итантард, предавая огню и мечу все, что встречали на пути. Заретард, их необъятная степь, лежит на западной части континента, отделяемая от Итантарда только Западным горным хребтом Беретрайя, который, будучи единственным государством, граничащим с Заретардом, всегда принимал удар на себя.
  - Я слышал, что Владыка Степи Мар Занн Аши стягивает все свои войска к границе. Хорошо же ему, не надо оставлять гарнизон в своих поселениях, ведь за ними никто не угонится в степи. Да и гнаться не станет, - хмыкнул один из рыцарей.
  - Беретрайцам не справиться, - мрачно заметил Бериар. - Отец прислал мне письмо. В нем он сообщает, что в столицу прибыли беретрайские послы, чтобы просить помощи Норрайя. Больше им помочь некому - в Артретарде алгард6 уже стар и немощен, к тому же у него нет наследника, так что его хивгарды только и ждут момента, чтобы перегрызть друг другу глотки за трон. В Саметтарде не лучше - это же надо было додуматься посадить на престол двадцатилетнего сопляка! Он только девкам под подол лазать горазд, куда ему воевать! Хамрибери мог бы помочь, не будь он так мал и нищ. А Ригонтарду вообще, кажется, плевать на то, что происходит на границе.
  - Ну, зачем же этим славным купцам воевать, когда у нас есть такие бравые воины, как ты, брат! - усмехнулся Энвимар.
   Когда Кеселар и Сигвальд приблизились, попавшийся на старую удочку своего старшего брата, демгард Бериар как раз рассказывал о каком-то из своих военных подвигов, скорее всего, о том, где он расправлялся с десятком врагов почти что голыми руками. Все присутствующие знали о склонности демгарда к украшательству рассказов, но большинство из них были ниже его по титулу, потому не обращали внимания на некоторые неточности в рассказах. Однако демгард Энвимар ре Алсидрирай еще с детских лет находил особое удовольствие в том, чтобы распалить самомнение брата, а потом подтрунивать над ним:
  - Да что ты говоришь, брат? Сам? Десять воинов? С одним кинжалом? В жизни тебе не поверю!
   Крупное и без того красное лицо Бериара побагровело, ноздри мясистого носа раздулись, когда он увидел, что женщины также посмотрели на него с легким недоверием и издевкой. Он не мог спокойно снести такой укол шпилькой в присутствии дам и низших по званию, ему казалось, что даже малейшее воображаемое пятнышко на его репутации способно испортить ее раз и навсегда.
  - Что же, брат, если ты мне не веришь, можем хоть сейчас сойтись в схватке!
  - Не горячись, Бериар, нам не хватало только смертоубийства! Подумай только, что скажет твоя жена, узнав, что ты убил ее шурина, - со смехом отвечал старший демгард. - Кстати, почему ее нет сегодня с нами?
  - Она себя неважно чувствует и пожелала остаться в постели.
   Было видно, что Бериар все еще вне себя от злости, которой надо было дать выход. Потому он возобновил разговор о битве:
  - Под стенами моего замка развернулась большая ярмарка с ристалищами. Думаю, мы можем устроить турнир, в котором смогут принять участие все желающие, от демгарда до последнего оруженосца.
   Толпа одобрительно загудела и ускоренно двинулась по направлению к замку демгарда Бериара. За это время была единодушно избрана иманта7, которой полагалось наградить победителя какой-нибудь безделицей. Ею оказалась Янора.
   По прибытию на ярмарку дамы заняли свои места вокруг ристалища, мужчины пошли готовиться к бою. Бросив жребий, рыцари определились со своими противниками; оруженосцы сражались друг с другом.
   Несмотря на кажущуюся неуклюжесть Бериара, на деле он оказался хорош - в бою он походил на разъярившегося вепря и побеждал всех противников почти честно, лишь некоторые вассалы, которые были ловчее его, порой поддавались и предоставляли хорошие возможности для удара демгарду, ибо знали, что в гневе он страшен, и никому не хотелось навлекать этот гнев без причины. Со стороны же все выглядело вполне натурально, тем более для женщин, которые не особо разбирались в ратном деле.
  - Кеселар, не желаете ли сразиться с Бериаром? - спросил алтургера молодой рыцарь, только что проигравший поединок.
  - Я слишком стар для подобных забав, - сказал он, внимательно наблюдая за следующей схваткой.
  - Но это не мешает вам командовать отрядами хивгарда на каждой войне и сражаться наравне с солдатами, - хмыкнул парень.
  - Война - это не турнир. Для войны нельзя быть слишком старым. Доживешь до моих лет - поймешь, - ухмыльнулся Кеселар, заметив недоверчивый взгляд юного рыцаря.
   В то же время на другом ристалище, облепленном торговцами, крестьянами и мещанами, а так же их женами, сестрами и дочерьми, проходили схватки оруженосцев. Они несколько отличались от боя господ - юные и пылкие в бою забывали все на свете и не щадили себя. Все оруженосцы бросались в бой как львы, рубили с плеча, много двигались по ристалищу, пытаясь выбрать лучшую позицию для сокрушительного удара.
   Слишком молодые мальчики быстро покинули ристалище, вытесненные своими старшими соратниками, в основном простолюдинами, которые, как правило, оставались оруженосцами на всю жизнь. Среди всех отличался Сигвальд - его движения были выверены и точны, внимательный взгляд следил за противниками сквозь прорези салада, выбирая наилучший момент для атаки или защиты, и порой казалось, что соперники сами подставляют себя для удара.
   Когда на господском ристалище больше не осталось противников для демгарда Бериара, порядком уставшие рыцари потребовали у иманты награды для победителя. Бериар, сняв шлем, подошел к трибуне, однако Янора сказала:
  - Господа, теперь мы знаем, кто сильнейший из собравшихся здесь рыцарей, однако я так и не узнала, кто бы стал победителем среди всех мужчин.
  - Янора, помилуйте! - воскликнул Кеселар. - Неужели вы говорите о соревновании между демгардом и оруженосцем?
  - А отчего бы и нет? - засмеялся Энвимар. - Думаю, мой брат не откажет даме в таком пустяке, как еще одна маленькая победа?
  - Желание дамы - закон.
  - Приведите победителя! Победителя! Лучшего среди оруженосцев! - загалдела толпа.
   Через минуту на ристалище вышел Сигвальд. В ожидании сигнала к бою он смотрел на демгарда в упор, так же, как и на любого противника. "Он и вправду похож на вепря. Но неужели он так плох, что его оруженосец посоветовал мне поддаться ему? Что за бред! Если драться, так до победы".
   Призывный звук рога раздался над ристалищем, вспугнув стайку птиц с большого куста шиповника.
   Противники медленно кружили по ристалищу, мечи слабо подрагивали в их руках. Сигвальд внимательно следил за малейшими движениями демгарда, потому с легкостью отразил его неожиданный выпад, блокировав гардой клинок Бериара. Отведя удар за спину, оруженосец попытался атаковать демгарда сбоку, но тот успел закрыться. Мечи скрежетнули друг о друга, и Сигвальд едва успел отскочить от блеснувшего молнией клинка, который, описав быстрый и резкий полукруг, норовил попасть ему по колену. Увлекаемый своим мечом, демгард немного подался вперед, чем и воспользовался Сигвальд, чтобы с силой толкнуть его плечом.
   Противники разошлись, снова принявшись выискивать слабые места друг друга. Теперь первым в атаку пошел Сигвальд - он провел обманный прием, в последний момент резко изменив движение лезвия, но Бериар с силой ударил кончиком своего клинка у самой гарды меча оруженосца, стремясь выбить его из рук, но рука Сигвальда была крепка и лишить оружия его не удалось. Круто развернувшись, оруженосец наклонился, чтобы ударить демгарда в ноги, но тот оказался более прытким, чем предполагал Сигвальд - внезапно отскочив, он в следующий миг крепко ударил наклонившегося противника в голову тяжелым сапогом.
   Сильно покачнувшись, Сигвальд сделал несколько неуверенных шагов назад. Разноцветные круги плясали в его глазах, сознание мутилось, однако за тот короткий миг, пока Бериар готовился к решающему удару, в мозгу Сигвальда пронеслась стайка бессвязных мыслей: "Поддаться... поддаться... даже не пришлось... лучший момент... не уронив чести... зеленые рукава... зеленые рукава и фиалковый браслет... Да какого же черта!"
   Бериар считал, что победа у него в кармане, потому решил закончить поединок эффектно - сильно замахнувшись, он снова рубанул по мечу Сигвальда у самой гарды, чтобы довести неудавшийся удар до конца, но не рассчитал силы и в попытке не потерять равновесие на секунду выпустил Сигвальда из поля зрения. Оруженосец вспомнил прием, которому его в юном возрасте научил отец - зайдя за спину демгарда, Сигвальд ударил его ногой по обратной стороне колена, тем самым заставив его рухнуть в песок. В следующий миг он запрокинул голову Бериара назад и приставил свой меч к его горлу.
   Над ристалищем нависла тишина. Ее нарушил Энвиммар:
  - Без сомнения, Бериар, ты великий воин, и ты сегодня это доказал при всех. Однако иногда опыт и мощь отступают перед молодостью и ловкостью. Как тебя зовут, оруженосец?
  - Сигвальд... из Ралааха.
  - Кто твой сюзерен?
  - Кеселар, алтургер ре хивгард.
  - Есть ли у тебя титул, Сигвальд?
  - Нет.
  - Так ты простолюдин? Что же, случается и такое! Но правила турнира непоколебимы. Кто бы ни был победитель - подойди к иманте, опустись на колено и прими оказываемую тебе честь!
   Сигвальд огляделся, но солнце так слепило глаза и танцующих пятен было так много, что он практически ничего не видел и не знал, в какую сторону идти. Увидев его замешательство, дамы засмеялись, думая, что он стесняется.
  - Ну что же ты, славный оруженосец, не бойся, подойди, - сказала иманта.
   Сигвальд медленно, пошатываясь и загребая носками песок, пошел на звук. Янора уже спустилась с трибун. Дойдя до нее, он снял шлем, тяжело опустился на колено и, как положено, левую руку положил на эфес меча, правую прижал к сердцу и склонил голову.
  - Сигвальд из Ралааха, сегодня ты оказался сильнейшим среди мужчин и достойным принять от меня знак почтения и восхищения твоей доблестью, - произнесла она и вручила оруженосцу свой браслет из фиалок, тот самый, что он отдал ей всего пару часов назад. Приняв награду, Сигвальд хотел уже было поцеловать руку Яноры, однако вовремя вспомнил, что это не принято, потому он сделал то единственное, что ему было позволено - коснулся губами края ее платья.
   Далее демгард со своими гостями двинулись в его замок, чтобы отобедать и отдохнуть после столь активного времяпрепровождения. Сигвальд, бросив поводья, ехал в самом хвосте процессии, когда к нему приблизился его господин.
  - Как ты, мой мальчик? - сердечно спросил он оруженосца.
  - Я в порядке, - отвечал Сигвальд. "Ха, мальчик... мальчик, как и десять лет назад", - подумал он, потирая заросшую жесткой щетиной щеку.
  - Ты храбро дрался сегодня. Только, чувствую, демгард Бериар затаил на тебя злобу за твою победу.
  - Но я дрался честно! Ему не за что сердиться на меня.
  - Иногда, Сигвальд, для злобы и ненависти нужно гораздо меньше поводов, чем ты успел дать ему сегодня. И ты знаешь это не хуже меня.
   Сигвальд не отвечал.
   Когда въехали во двор замка, он испросил разрешения не присутствовать на обеде, потому что голова у него все еще была не в порядке, на еду даже смотреть не хотелось, и единственное, чего он сейчас желал - это посидеть под сенью дерева, в тишине и спокойствии, наедине со своими мыслями.
   "Дурак, круглый дурак, - думал он. - Что я хотел доказать? Кому? Блеснуть перед дамой? Блеснул, конечно, ничего не скажешь. Только она забудет меня уже на утро, я ведь не хивгард, не демгард, даже не рыцарь. Двадцатишестилетний оруженосец. Забавный пес. Чертополох у дороги. И все равно улыбаюсь, как блаженный. Точно дурак".
   Через некоторое время Сигвальд увидел, что к нему приближается Бериар, сопровождаемый тремя своими солдатами. Оруженосец поднялся, как того требует этикет, и тут же, без слов, на него набросились двое солдат. Он сначала попытался сопротивляться, но один из них шепнул ему, что лучше для него не дергаться попусту, что жизнь его висит на волоске, и что демгард в ярости. Впрочем, последнее было видно и без комментариев - Бериар метался из стороны в сторону, глаза налились кровью, на лбу пульсировала вена, ноздри гневно раздувались.
   Сигвальда тем временем приволокли на конюшню, стянули наручи, дублет и рубаху, привязали к коновязи с недвусмысленным намерением, между тем сам он еще не до конца понимал, за что ему такая честь. Здесь, вдалеке от нескромных ушей, демгард дал волю своему гневу:
  - Кем ты возомнил себя, червь? Кто ты, чтобы осмелиться перечить мне! Рыцарю! Демгарду! Ты грязь, грязь и прах, и ничего больше. А ну-ка, что это у тебя такое? - Бериар вырвал фиалки, которые Сигвальд все еще сжимал в руке. Они уже слабо походили на то, что ему вручала Янора, однако вид этой вещицы ввел демгарда в еще большее бешенство - он бросил остатки цветов прямо перед Сигвальдом, и втоптал их в грязь.
   Все это время оруженосец получал ритмичные и весьма болезненные удары плетью по спине, однако только смотрел на демгарда исподлобья своим ледяным взглядом, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Тот, видимо, хотел сказать еще что-то, но клокочущая в нем ненависть не дала подобрать слова, потому он просто резко развернулся и зашагал прочь.
   Только теперь Сигвальд опустил голову, уставившись на растоптанные цветы. "К чему сила и доблесть, когда у тебя нет знатных родителей? Все равно всю жизнь будешь служить и будешь бит, как безродный пёс".
  
   Оди Сизер - инженер по образованию, изобретатель по призванию и романтик по натуре - лежал в полудреме на мягкой постели в замке демгарда Бериара ре Канетмак, сладко потягиваясь и морщась от солнца, бившего из окна ему в глаза даже сквозь закрытые веки. Когда мысли Оди стали собираться в стайки и выстраиваться в логические цепочки, он недовольно поёжился, ибо первая мысль, которая пришла ему в голову, была о том, какую ошибку он допустил при расчете парового котла, заказанного ему демгардом несколько месяцев назад. Эта мысль преследовала Оди уже несколько дней, и самое неприятное в ней было то, что котел был уже собран и установлен, и испытания шли полным ходом, а для устранения этой ошибки потребовалось бы его снова разобрать и заменить парочку весьма дорогостоящих деталей. Он бы так и сделал, будь ошибка посерьезнее, но из-за такой мелочи, которая, быть может, никогда и не выявится, рисковать ему не хотелось. И, тем не менее, совесть мучила его, потому он снова недовольно поёжился и перевернулся на бок.
  - Оди, - тихонько нараспев произнесла его имя Хельмира, жена демгарда, лежавшая тут же в одной ночной сорочке, спадавшей с ее пухленького плечика.
   Ей было уже за тридцать, однако она была чертовски хороша: ее румяные щечки покрывал едва-едва заметный светлый пушок, как на молодом персике, который придавал ее коже особую матовость, чувственные губы не поблекли с возрастом, а большие широко открытые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, выглядели по-детски наивными.
   Инженер улыбнулся очаровательной улыбкой и, не открывая глаз, протянул руку к Хельмире. Внезапно он услышал хорошо знакомый ему сухой щелчок, и улыбка моментально сползла с его лица. Предчувствия его не обманули - первое, что он увидел, открыв глаза, было направленное прямо ему в лоб дуло "оригинального и единственного в своем роде самопала, спроектированного и изготовленного собственноручно Оди Сизером", как он любил его называть. Его зрачки расширились, на спине и висках выступил холодный пот, когда он увидел сердитое лицо возлюбленной, маячившее за пистолетом и не предвещавшее ничего хорошего.
  - Милая, - осторожно начал он с заметной дрожью в голосе. - Отдай мне эту штуку, хорошо?
  - Еще чего! Если я отдам эту штуку, то не смогу вышибить тебе мозги, - спокойно ответила она, держа любовника на прицеле. Оди проклинал тот день и час, когда она попросила его показать, как работает его изобретение. Но еще больше он проклинал себя за то, что согласился.
  - А зачем тебе вдруг понадобилось прострелить голову твоему котику? - он старался говорить как можно более мягким и спокойным голосом, однако получалось плохо, поскольку его зубы уже начали отбивать мелкую дробь и говорить вообще было довольно сложно, а уж тем более спокойно.
  - А чтобы ты, кобель, не смел приставать к моей камеристке8, пока встречаешься со мной!
   Оди горестно прикрыл глаза - он знал, что виноват, и знал, что не сможет доказать обратное, хотя бы потому, что Хельмира не станет ни секунды слушать его оправданий. Так он и лежал на кровати в золотом луче света, в котором в медленном танце кружились пылинки и неслышно оседали на гобеленах. Он уже почти физически чувствовал, как пуля пробивает ему голову, и каждый миг тянулся для него нескончаемо долго. Оди не хотелось умирать в это утро. Впрочем, ему никогда не хотелось умирать.
  - Пошел вон, - властно приказала Хельмира, но самопала так и не опустила.
   Пару секунд инженер пребывал в нерешительности, но надежда на спасение придала ему сил, и он стал поспешно собирать разбросанную по всей комнате одежду и столь же спешно натягивать ее на себя. Высокий, худой и нескладный, с растрепанными волосами и скачущий по комнате, он показался Хельмире невероятно забавным, и она звонко рассмеялась, откинув со лба черный вьющийся локон. А вот Оди было совсем не до смеха - как на зло, у него то нога не попадала в штанину, то рука в рукав рубашки. С завязыванием шнурков на легком кожаном жилете тоже возникли сложности - покалеченная еще в юности левая рука совершенно перестала его слушаться.
   После нескольких неудачных попыток он плюнул на все завязки на свете и стоял перед уже бывшей возлюбленной босиком на холодном каменном полу, держа обувь в руках. Он делал это по привычке - жена демгарда строго настрого запрещала передвигаться по ее покоям обутым, ибо, несмотря на малый вес инженера, поступь у него была тяжелая, как у рыцаря в полном доспехе. Она же, зная суровый нрав своего мужа, до смерти боялась разоблачения, и сегодня позволила устроить столь громкую сцену только потому что твердо знала, что Бериар со всеми гостями на охоте, а слуги заняты куда более важными делами, чем подслушивание и подглядывание.
  - Видеть тебя больше не желаю! - крикнула Хельмира, внезапно перестав смеяться.
  - Но котел... - несмело начал Оди.
  - Иди к чертовой матери со своим котлом! - она в бешенстве швырнула самострелом в инженера - тот резко метнулся в сторону и чуть было не снес резной столик, уставленный туалетными принадлежностями Хельмиры.
   К счастью, от удара об пол оружие не выстрелило самопроизвольно, потому Оди быстро схватил его и сунул за пояс. Это был один из тех моментов, когда он в очередной раз осознавал, что постоянное ношение с собой пистолета угрожает его жизни больше, чем прогулка в лесу ночью без него.
  - Если я тебя еще раз увижу в этом доме...
   Оди не стал дослушивать, что же произойдет, если она еще раз увидит его в доме. Он прекрасно знал это и без лишних напоминаний - ему так часто приходилось слышать эти слова, что он уже наизусть знал полный список женских кар. Потому он просто тихонько вышмыгнул сквозь маленькую потайную дверь, по иронии завешенную гобеленом, изображавшим верность - одну из важнейших женских добродетелей.
   Хоть опасность уже почти миновала, он все еще бежал по лестнице босиком, перепрыгивая через две ступеньки, врезаясь в дверные откосы и задевая углы. Словом, вид у Оди был такой, как будто за ним по пятам гонится по меньшей мере демон Фосгард со своей адской свитой. Добравшись до своей комнаты, он с шумом захлопнул дверь и запер ее на все засовы, да еще и подпер стулом.
   Когда он немного отдышался и успокоил сердечный ритм, по его лицу пробежала нервная улыбка.
  - Оди Сизер, - произнес он, обращаясь к самому себе. - Тебе уже тридцать лет, а ты все еще ведешь себя как мальчишка после первого неудачного свидания! Но черт возьми, еще ни одна женщина не пыталась меня убить из моего же оружия! Правду говорил мой досточтимый родитель - изобретения не доведут меня до добра.
   Оди в своей жизни совершал много ошибок, причем совершал их со знанием дела и с особым наслаждением, и не единожды повторял каждую из них, кроме главной - перечить женщине, разозлившейся на него. Поэтому приказ Хельмиры незамедлительно покинуть замок он воспринял абсолютно серьезно и первым делом уселся за стол и начал составлять письмо демгарду, пытаясь придумать весомую причину покинуть его на некоторое время. Мыслей на этот счет не было никаких, Оди снова начал нервничать, зная, что солнце подбирается к зениту и что демгард может вернуться с минуты на минуту, и тогда ему придется объясняться с ним лично. Он вовремя и с облегчением вспомнил, что Бериар не ахти какой грамотей, поэтому быстро написал ему длинное, почти бессвязное письмо, нашпигованное длинными непонятными словами, самым неразборчивым почерком, на который был способен. Единственными удобочитаемыми фразами он сделал "Ваша милость", "прошу разрешения немедленно покинуть вас на некоторое время", "для улучшения", "вашего парового котла", "Оди Сизер", которые он равномерно распределил по листу. Удовлетворенно посмотрев на дело рук своих, он взялся за сборы и приведение себя в порядок.
   Уже через несколько минут Оди спустился в холл - в скромном, но элегантном сером сюртуке, с деревянным тубусом за спиной, гладко выбритый и причесанный. Он имел вид настолько спокойного и важного человека, что никому бы не пришло в голову, что еще пол часа назад он спасался бегством от обиженной любовницы. С видом отрешенным и слегка высокомерным, он отдал письмо главному лакею, приказав передать его лично в руки демгарду, и, гордо расправив слегка сутулую спину, вышел из замка.
   Оди ехал по лесной дороге в направлении, по его расчетам, противоположном направлению демгардской охоты. Кроны деревьев густой вуалью закрывали ослепительно синее небо, в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь листья, кружила мошкара, над протекавшим тут же широким и весьма глубоким ручьем летали стрекозы, и была такая тишь да благодать, что Оди даже не думал особо о том, куда он едет, а просто наблюдал окружающий мир.
   Утреннюю идиллию разрушила длинная пестрая змея, спокойно переползавшая дорогу, по которой ехал инженер. Оди едва удержался в седле, когда его старая кляча, громко заржав, встала на дыбы, а затем рванула в чащу. Лошадь неслась, не разбирая дороги, и поминутно старалась сбросить седока, но Оди вцепился в нее, как клещ, с твердым и героическим намерением продержаться до конца скачек. Однако судьба распорядилась иначе - какая-то ветка больно хлестнула инженера по рукам, чем на долю секунды ослабила его хватку. Этого оказалось достаточно, чтобы лошадь почувствовала чуть большую свободу от поводьев и взбрыкнула. Второй раз за это утро Оди подводила его левая рука - будучи не в состоянии ей удержаться, он перелетел через голову лошади, пропахал носом длинную борозду в прошлогодних листьях, поросших молодняком. Когда он поднялся на ноги, то увидел лишь стремительно удаляющийся рыжий круп свой лошади.
  - Стой! - в отчаянии завопил Оди. - Стой, дура! Ну вот, ускакала. Истеричка.
   Оглядевшись вокруг, он понял, насколько не задался этот день - он стоял посреди леса, один, без еды и воды, почти все его вещи умчались в неизвестном направлении вместе с лошадью. Немного посокрушавшись над своей судьбой, он принял решение вернуться на дорогу, ориентируясь по следам и сломанным веткам, которые оставила его лошадь.
   Первые полчаса Оди шел с легким сердцем, в надежде, что вот-вот увидит просвет между деревьями, однако лес все не кончался, деревья становились толще, молодняк гуще, торчащие из земли корни все чаще попадались под ноги, и никакого намека ни на дорогу, ни на ручей не было даже в помине. Только теперь Оди осознал, насколько все плохо и насколько паршивый из него вышел следопыт.
  - Да етить твой кривошип! Почему сегодня все хотят меня убить?! - в отчаянии вопрошал он небо, сползая спиной по толстому дереву.
   Так он и сидел, оперевшись о ствол, пока не заметил, что по его колену ползет большой черный блестящий жук. И вот тогда-то инженера прорвало, и он рассказал несчастному жуку обо всем, что наболело: что все женщины истерички, опасные для общества; что лошадям нельзя доверять ни в коем случае, потому что они бросят тебя в самый неподходящий момент; что паровой котел было чертовски сложно спроектировать, а демгард заплатил просто ничтожную сумму; что демгард вообще сволочь и паразит, потому что постоянно орал на единственного инженера в радиусе сотен паллангов9; что жуки, по сути, никудышные слушатели, потому что совершенно не могут утешить несчастного человека.
   Оди с досадой отшвырнул бедного ничего не понявшего жука прочь и просидел под деревом еще некоторое время, пока какой-то слишком шустрый муравей не заполз ему за шиворот и тем самым заставил инженера снова вскочить на ноги и принять новое волевое решение - идти прямо, никуда не сворачивая. Так как логическим путем он не мог выбрать направление, то решил прибегнуть к к своему любимому научно-исследовательскому методу под названием "пальцем в небо" и, обернувшись несколько раз вокруг своей оси, побрел куда-то, жалея о том, что за всю свою жизнь так и не научился ориентироваться на местности, постоянно попадая из-за этого в глупые ситуации.
   Был уже глубокий вечер, и Оди шел из последних сил, снова и снова проклиная женщин, лошадей и жуков. Откровенно говоря, выглядел он жалко - грязный, в порванном в нескольких местах сюртуке, замерзший (вечера были не такими уж теплыми), со взъерошенными волосами, в которых запутались сухие листья; худощавое телосложение и тоскливый взгляд голодных глаз придавали ему вид мученика.
   Оди уже почти потерял надежду дойти хоть куда-нибудь, но раздававшееся то тут, то там завывание волков давало ему силы и вдохновляло идти дальше. Впрочем, это не мешало ему серьезно думать о том, что лучше - быть съеденным дикими зверями или пустить себе пулю в лоб и уж потом быть съеденным.
   Когда безнадежность и отчаяние начали подбираться к своей критической точке, Оди заметил вдалеке блеснувший огонь, который на поверку оказался фонарем на крыльце захудалой таверны, стоящей на отшибе небольшого хутора.
  
   Через три дня после злосчастного турнира наступила ночь Пылающего Очага, праздник, прославляющий духа Кестианда - покровителя тех, у кого есть дом или семья. По старой итантардской традиции в эту ночь было принято принимать как почетных гостей всех, кто постучится в дверь, будь то рыцарь или солдат, сам алгард или какой-то нищий.
   В замке демгарда Бериара Канетмакского традиции чтили, и весь день прислуга носилась по замку с приготовлениями под чутким руководством Хельмиры, которая раздавала указания под командованием своего супруга. Сам Бериар был весьма рад, когда ближе к вечеру внезапно пошел сильный дождь, отпугнувший всех незваных гостей, потому он с еще большей радостью отдал торжественный приказ не запирать ворота на случай чьего-либо прихода.
   Меньше всего поводов для веселья было у стражи, которая даже в такую погоду должна была дежурить на стенах и у открытых ворот. Правда, пользы от такого дежурства было мало, потому что все лучники прятались от дождя, прижимаясь к стенам, располагавшимся с подветренной стороны, а двое стражников у ворот сидели в сторожке и пили дешевую медовуху, выменянную у кухарки на красный платок, который они загодя и на всякий случай приобрели на ярмарке сравнительно честным путем. Они справедливо решили, что никому не придет в голову шататься по такой погоде под стенами замка, потому лишь изредка поглядывали в сторону леса.
  - Эй, куда ты там уставился? Наливай или отдавай бутылку, - один из стражников постучал своему товарищу по шапелю10, однако тот все продолжал смотреть наружу.
  - Посмотри сюда, Скаг, - ответил он. - Мне кажется, там кто-то есть.
   Скаг послушно посмотрел на лес, дорогу, канаву у дороги, но никого не увидел.
  - Тень наверное, всего делов-то. Тебе еще с войны везде враги мерещатся. Так ты наливаешь?
  - Ладно, - сказал первый, и солдаты вернулись к своему основному занятию.
   Между тем тень поползла вдоль крепостной стены, стараясь не попадать в поле видимости, открывавшееся из сторожки, проползла через узкую щель между землей и створкой ворот, завернула за угол. Оказавшись во дворе, она поднялась и, все так же прижимаясь к стенам, чтобы не быть замеченной лучниками, стала медленно, но уверенно продвигаться к демгардским конюшням.
   Эта тень носила имя Асель и была вполне осязаемой девушкой лет двадцати пяти, небольшого роста и на первый взгляд хрупкого сложения. Узкие, практически черные глаза, брови вразлет, резко очерченные скулы выдавали в ней гордую степнячку, неведомо каким ветром заброшенную на Итантард в столь неспокойное время.
   Конюшня вплотную примыкала к стене замка, в которой на уровне земли было вырублено, судя по всему, недавно, окошко, из которого доносилось шипение, пыхтение, бульканье и чье-то пение. Сначала Асель подумала, что это кухня, и все ее надежды чуть не пошли прахом, ибо пробраться мимо него незаметно было почти невозможно. Она снова легла на землю и попыталась заглянуть в окошко - там оказалась совсем не кухня.
   В комнате с очень высоким потолком она увидела огромную черную машину с топкой, в которую вусмерть пьяный кочегар лопатой забрасывал уголь. Возле его ног терлась такая же черная, как и он сам, кошка. Забросив последнюю порцию угля, кочегар отставил лопату, и, вытерев пот с покрытого копотью лица, обратился к кошке:
  - Ну что, подруга, закончился у нас с тобой сидр? Закончился, мать его. Пойдем-ка на кухню к старушке Нэнэ, она же не откажет старому другу? - кошка мяукнула. - Это что-ли? - кочегар мотнул головой в сторону пыхтящей машины. - Да, дам-ка я ему угля побольше, чтоб горел подольше, - решил кочегар и забросил в топку еще с десяток лопат угля, после чего удовлетворенно икнул и побрел прочь из комнаты на поиски сидра.
   Асель была по душе такая погода - крупные капли дождя, гулко барабанящие по всем поверхностям, и завывающий ветер были ее лучшими друзьями и подельниками, ибо создавали идеальные условия для конокрадства, распугивая случайных свидетелей и скрадывая ее шаги.
   Степнячка прошла вдоль конюшен, пытаясь выискать какую-нибудь лазейку, но не нашла ничего кроме груды бочек и другого хлама, сваленного возле одной из стен. Видя, что через стены не пробраться, Асель полезла вверх по шаткой конструкции, которая чуть было не рухнула под ее весом. Забираться наверх было неудобно - мокрые ноги скользили по этому мусору, ржавые гвозди, торчащие из досок, то и дело грозили вонзится в ее ладони.
   Оказавшись на крыше, степнячка поняла, что ее труды не пропадут даром. Демгард, обладавший немалым состоянием, был довольно прижимист в хозяйственных делах, и многие проблемы предпочитал решать "малой кровью". Именно поэтому большая прореха в крыше была просто прикрыта старой дверью, крепившейся к выступающим деталям кровли двумя полуистлевшими от попеременного действия сырости и солнца бечевками. Асель усмехнулась, поражаясь человеческой жадности, граничащей с глупостью, и, голыми руками разорвав гнилые веревки, сдвинула дверь ровно настолько, чтобы пролезть в образовавшуюся дыру.
   В просторном помещении стоял такой шум от бьющего по тонким стенам и крыше дождя, что Асель могла свободно передвигаться по балкам перекрытия, не опасаясь, что занятый своими делами конюх ее услышит. Она кралась осторожно, как кот, что лепится к карнизу, подбираясь к незадачливым жирным голубям.
   Приблизившись к конюху на минимальное расстояние, она достала из-за пазухи прихваченное еще со двора поленце, и свесившись с балки, с размаху саданула его по затылку. Охнув, он обернулся и тут же получил контрольный удар по темечку, после чего, охнув еще раз, тяжело завалился на пол.
   Асель спрыгнула рядом и проверила, жив ли ни в чем неповинный конюх, затем она проверила его карманы и, ничего там не найдя, оттащила бесчувственное тело с прохода. Она стояла посреди конюшни вся в грязи, вымокшая до нитки. Вода стекала с некогда зеленой повязки на голове, с торчавших из-под нее кончиков угольно-черных коротко остриженных волос, даже с ресниц. Она была довольна собой, ибо самая сложная часть дела была сделана гладко, теперь осталась только самая приятная часть - выбор лошади, и самая опасная - побег.
   Оглянувшись снова, Асель пошла по рядам стойл, внимательно осматривая каждую лошадь, с намерением выбрать ту, что можно подороже продать.
  
   Тем временем в замке все гости пировали в главном зале, который был украшен в честь праздника кленовыми ветками, для создания соответствующей атмосферы весь пол был устлан толстым слоем свежескошенной травы, помещение было ярко освещено десятками факелов. Женщины были одеты в свои лучшие платья, их руки и шеи были украшены изысканными ожерельями и кольцами, драгоценные камни в которых искрились от колышущегося света факелов и полыхающего камина. Мужчины также были при полном параде - начищенные доспехи сияли как первый снег на солнце, шлемы покоились на столе, щиты стояли позади, прислоненные к стенам. Стол ломился от зажаренных поросят, фазанов, зайцев, рыбы всех видов и других блюд, мастерски приготовленных поваром; вина лились рекой, да такой бурной, что слуги не успевали приносить новые бутыли.
   Сигвальд сидел в самом конце стола, опустив голову и бездумно разглядывая лежащий на его тарелке надкушенный пирожок. Вид у оруженосца был такой, что от одного взгляда на него можно было от тоски удавиться, да это и не странно - воспоминания о недавних приключениях с демгардом были еще свежи и в мозгу, и на спине. Так что не удивительно, что он чувствовал себя лишним на этом празднике жизни, и единственным его развлечением было пить вино покрепче.
   Через пару часов после начала застолья он почувствовал, что преуспел в своем занятии - веки отяжелели, по телу разлилось приятное тепло, в голове стоял туман, зрение подводило, давая нечеткое изображение, однако слух обострился так, что Сигвальд без труда слышал, о чем говорила знать во главе стола.
   А разговор они вели преинтереснейший - подвыпивший демгард Энвимар снова подтрунивал над своим братом, ставя под сомнения его боевые заслуги. Видимо, Энвимар был из той категории людей, которые остаются детьми навсегда и никогда не упускают возможности поиздеваться над братьями так, как они это делали и сорок лет назад. А Бериар, напрочь лишенный чувства юмора, все так же велся на провокации брата.
   Каплей, которая переполнила чашу терпения демгарда ре Канетмак, было упоминание о давешнем турнире и его позорном проигрыше простому оруженосцу. Такой поворот разговора насторожил Кеселара и он стал внимательнее наблюдать и за демгардом, и за Сигвальдом. Однако тот все так же сидел, скрестив руки на столе и опустив голову, и, казалось, был полностью погружен в созерцание своей тарелки. Энвимар, видя, что еще немного, и его брат устроит грандиозный скандал, мастерски отвлек его от этого разговора, переключившись на более общие, но не менее опасные темы.
  - Как не может девка из таверны стать женой алгарда, так и солдат не может стать рыцарем, - с глубокомысленным видом изрекал Бериар. - О времена! Если бы предки видели, что нынче безродных порою возводят в рыцарское звание! Разве раньше могло быть, чтобы кто-то без роду и племени был хотя бы приближенным к рыцарю! Нет-нет, не было такого...
  - Да брось, брат, - примирительно сказал Энвимар. - Неужели есть разница, кем были предки, если воин смел, честен и славно владеет мечом?
  - Повторяю тебе: не быть шлюхе женой алгарда и не быть подзаборному псу алгардской гончей! Ох, простите, дамы, за мою речь, но лучше сказать было нельзя. А ты, Энвимар, еще расскажи мне про этих... с Велетхлау. Дикое племя! Дай такому в руки нож и покажи монету, и он пойдет резать все, что попадется под руку. Как наемники, солдатня, расходное мясо они еще ничего, но какие из них воины (в истинном значении этого слова), если нет никаких понятий ни о чести, ни о принципах, ни о других добродетелях, присталых рыцарю. А еще я слышал, что их женщины за блестящую монетку отдадутся кому угодно...
  - Заткнись!
   Голос Сигвальда прозвучал настолько громко и резко, что перекрыл собой все остальные звуки. Все разом посмотрели на него: оруженосец стоял, сжав дрожащие от ярости руки в кулаки, по виду он напоминал загнанного в угол зверя, оскалившего клыки и готового броситься на первого, кто осмелится подойти.
  - Не тебе судить о чести, трус! В тебе от рыцаря остались только железяки да имя! Скотина, она хоть и высокородная, а все ж скотина. Жирный откормленный боров, и ничего больше.
   Как только затихли его слова, множимые эхом каменных стен, в зале повисла тишина - демгард, казалось, еще не осознал, что только что произошло, но уже начал багроветь от негодования и ненависти, Кеселар сидел с абсолютно потерянным видом, разведя руки и не зная, как реагировать на случившееся, все остальные были не в меньшем изумлении.
   Замешательство длилось всего несколько мгновений, но за это время хмель полностью покинул буйную голову оруженосца и он первым осознал, ЧТО натворил. Не дожидаясь реакции публики, Сигвальд схватил шлем со стола и, толкнув плечом прикрытую дверь, выскочил в коридор. Он слышал, как через мгновение в зале заголосили женщины, как вскочили мужчины и, выхватив мечи, кинулись вдогонку.
   Он несся по коридорам, опрокидывая попадающиеся на пути вещи, сбивая с ног слуг или толкая их в сторону преследовавшей его толпы. Ему казалось, что сердце бьется в бешеном ритме не только в груди, но во всем теле сразу и что его удары заглушают даже шум погони; дышать было тяжело, воздуха не хватало. Но Сигвальд знал, что если он остановится хоть на миг, то голова его полетит с плеч и дышать станет еще более затруднительно, потому он бежал так быстро, как не бегал никогда в жизни, больше всего боясь запутаться в коридорах и попасть не на улицу, а прямо в лапы преследователям.
   Но, к счастью, замок барона построили не мудрствуя лукаво, так что заблудиться в нем было довольно сложно, и Сигвальд, протаранив собой еще пару дверей, наконец-то попал во двор. Холодный дождь окатил его как из ведра, немного остудив голову и прояснив сознание - быстро оглянувшись, он понял, что знатное рыцарство осталось где-то позади и что он вырвал у смерти еще по крайней мере полминуты жизни.
   Оруженосец подозревал, что эти тридцать секунд станут последними, если он срочно не придумает способа спастись. Он уже был в отчаянии, когда судьба решила поиграть с ним еще, как кошка с мышонком - в направлении открытых ворот двигалась оседланная лошадь без седока. Размышлять о том, что она здесь делает не было времени - Сигвальд несколькими широкими шагами покрыл расстояние, отделявшее его от единственного шанса на спасение и запрыгнул в седло, не касаясь стремени, как когда-то его научил Кеселар.
   Оказавшись в седле, он привычным движением одел шлем и уже хотел было тронуться, когда почувствовал, что поводья лошади кто-то держит. Сигвальд похолодел от страха - неужели он будет пойман за миг до спасения? Бросив быстрый взгляд вниз, он увидел то, чего ожидал меньше всего.
   Рука Асель запуталась в поводьях и теперь она пыталась ее отцепить, в святой уверенности, что ее еще не заметили и она сможет скрыться, перерезав кожаные ремни. Но, как на зло, нож выскользнул из мокрых грязных пальцев и утонул в глубокой луже. В спешке она дергала рукой, пытаясь высвободить ее, но только сильнее запутала. В отчаянии подняв глаза вверх, Асель встретилась взглядом с глазами Сигвальда, а вернее с черной прорезью его шлема, с которого бурным потоком стекала дождевая вода.
   Наступила неловкая пауза. Степнячка не знала, что делать, и в мозгу не было ни одной мысли на этот счет, а вертелись только картины пробития груди дубовым колом - традиционной норрайской казни за конокрадство. Оруженосец тоже не мог сообразить, что происходит, и насколько может быть для него опасным это маленькое, грязное, как черт, существо неопределенного пола.
   Асель уже почти взяла себя в руки и, видя, что сбежать не выйдет, готовилась пасть на колени и просить пощады, когда во двор высыпали рыцари и оруженосцы и учинили такой шум и тревогу, что из своих укрытий разом высунулись и лучники, и в дым пьяные алебардщики. Пока все пытались сообразить, что происходит, Сигвальд схватил Асель за шкирку и, прижав ее к себе, ударил лошадь пятками с такой силой, что она пронеслась мимо Скага и его товарища быстрее, чем они успели поднять свои алебарды. Тем временем оруженосцы бросились к конюшням, стараясь как можно быстрее оседлать лошадей, чтобы пуститься в погоню.
   Завершающий аккорд этого вечера сыграл паровой котел, не очень удачно спроектированный инженером - он не был рассчитан на то давление, что задал ему кочегар, потому фыркнул, булькнул и оглушительно взорвался, выбросив на улицу через маленькое окошко несколько осколков и поток перегретого пара. Непривычные к таким представлениям лошади взбесились, и не было никакой возможности их успокоить. Это дало возможность беглецам скрыться в лесу, по счастливой случайности не поймав ни одной стрелы, которыми их осыпали со стен лучники.
   Демгард Бериар был в таком бешенстве, что у него носом пошла кровь, спасая от удара и скоропостижной смерти. Однако, вместо того, чтобы успокоиться и прилечь, он стоял на пороге замка и разражался такими проклятиями, что казалось, будто от потока ненависти небо рухнет на землю. Когда ему надоедало слать проклятия, он раздавал приказы всем вокруг, и большинство из них было направлено на отрывание конечностей и других частей тела беглецам. Когда заканчивались приказы, он вопрошал стоящего рядом бледного Кеселара, какого черта тут происходит, а потом снова проклинал все на свете.
  
   Лошадь под Сигвальдом уже начала храпеть, но он этого не замечал и все подгонял ее, хоть она и так уже неслась с максимально возможной для лошади скоростью. Он все так же прижимал Асель к груди, и у нее появились мысли, не пытается ли он просто сломать ей ребра, тем более, что для этого были все условия - его хватка с каждой минутой становилась все крепче.
   Асель, видя что дело из рук вон плохо, решила спасать себя и лошадь от верной гибели в руках этого безумца: когда ей наконец-то удалось высвободить руку, она с силой ударила Сигвальда в челюсть, сбив с него шлем, который он в спешке не успел застегнуть. От неожиданности он ослабил хватку, и Асель, неловко соскользнув, упала на землю, чудом не попав под копыта лошади.
   Сигвальд остановился, вглядываясь в лесную тьму - дождь поутих и лишь слабо шуршал по листьям, погоня осталась далеко позади, лес стоял недвижимый и безмолвный. Бывший уже оруженосец слез с лошади и, ведя ее под уздцы, вернулся к тому месту, где с него слетел шлем. Там его уже ждала Асель:
  - Идиот! Из-за тебя меня чуть не убили! Какого черта тебе понадобилась именно эта лошадь?
   Она была просто вне себя, и не найдя больше слов для образного описания ситуации и оторопевшего Сигвальда, просто с силой пнула его в колено, да так удачно и с такой силой, что бедный парень чуть не взвыл от боли, на секунду бросив поводья. Этой секунды было достаточно, чтобы Асель успела вскочить в седло и ускакать в неизвестном направлении, бросив своего недавнего спутника на лесной дороге.
   Он все еще не мог отдышаться и сердце в его груди стучало с силой кузнечного молота, но сознание стало проясняться и Сигвальд с ужасом понял всю безвыходность ситуации. Внезапно нахлынувшая на него смертельная усталость валила его с ног, но он знал, что сейчас не время для привала, и что минутный отдых грозит превратиться в вечный покой, ибо, скорее всего, люди демгарда уже прочесывают лес и скоро заглянут в каждую нору, чтобы найти беглеца.
   Сигвальд брел в чаще леса, тяжело опираясь на длинную палку и заглядывая под каждый куст в надежде найти себе убежище. Скоро путь ему преградило огромное дерево, вывороченное с корнями ветром, бушевавшим несколько часов назад. Корневище представляло собой не ахти какое укрытие, но идти дальше он уже не мог, потому, отшвырнув свой посох подальше, Сигвальд забрался в канаву, оставленную деревом и стал ожидать развития событий.
   Впрочем, они не заставили себя долго ждать - через несколько минут он услышал топот, лошадиное ржание и человеческие голоса, которые стремительно приближались. Сигвальд принялся горячо и искренне молиться всем духам, чтобы они не дали его найти, и на секунду ему даже показалось, что корни дерева сплелись между собой и опустились к земле, но он списал это на больное воображение, отчаянно хватавшееся за жизнь.
   Скоро пришли люди, которые в самом деле заглядывали под каждый куст, но ни один из них не заметил притаившегося Сигвальда, который старался не дышать и боялся, что преследователи услышат слишком громкое биение его сердца. Но скоро они потеряли интерес к этому участку леса и двинулись дальше, а несчастный беглец остался лежать там, провалившись в глубокое забытье.
  

   Алтургер - безземельный рыцарь, состоящий на службе у своего сюзерена. вернуться
   Дублет - здесь: вид доспеха, стеганка с нашитой поверх кольчугой, длиной примерно до колен, с длинными рукавами. вернуться
   Салад - закрытый шлем с горизонтальной прорезью для глаз, с забралом, доходящим до линии рта или подбородка, а также с назатыльником и продольным ребром жесткости. вернуться
   Хивгард - правитель провинции, имеющий в собственности столицу провинции с пригородами. вернуться
   Демгард - дворянин, имеющий в собственности замок или небольшой город с прилежащими селами. вернуться
   Алгард - правитель государства, высшая ступень власти.вернуться
   Иманта - аналог: "королева турнира".вернуться
   Камеристка - комнатная служанка при госпоже. вернуться
   Палланг - мера длины, принятая на Итантарде. вернутьсяприблизительно равная двум километрам.
   Шапель - открытый шлем в виде металлического колпака с полями.вернуться
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"