Тера : другие произведения.

Паутина прошлого

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.61*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Зачем она вернулась в этот город? Зачем ворошит прошлое, о котором многие хотели бы забыть? Она рискует и знает, что смерть идет за ней попятам. Но оно того стоит. Потому что больше нет сил. Потому что она как никто другой нуждается в искуплении...
    Profile Visitor Map - Click to view visits
    Create your own visitor map
    ukraine women for marriage homepage counter счетчик сайта
    Часть текста удалена!

I

Я иду дорогой паука

В некое такое никуда

Это удивительнейший путь

В новое туда куда-нибудь

Агата Кристи "Дорога паука"

   Старенький автобус остановился, и меня слегка качнуло вперед. Ухватившись одной рукой за поручень, другой поправила спутанные после сна волосы. Был поздний вечер, многие пассажиры уже спали. Я преодолела две ступени и шагнула на землю, вытащила из багажного отделения чемодан и проводила долгим взглядом отъезжающий автобус. Остановка выглядела пустой, нужный мне автобус должен был прийти только через два часа и я, вздохнув, побрела через дорогу к небольшой забегаловке, пристроившейся между заправкой и лесополосой. Промозглый ветер заставил меня застегнуть плащ и пожалеть, что не оделась потеплее.
   В кафе стоял запах сигаретного дыма и чего-то горелого, но здесь было тепло, и не раздумывая долго, я заказала булочку с кофе, и дотащив чемодан до ближайшего свободного столика устало присела. Как только я доела свой нехитрый ужин, ко мне снова вернулся интерес к окружающему миру, и особенно, к месту, куда меня занесла судьба. Кафе было небольшое, но даже в такое время почти все столики оказались заняты. Видимо, не одной мне приходилось дожидаться нужного автобуса. Мой сосед, медленно потягивал кофе. Молодая пара безуспешно пыталась успокоить капризничающего малыша, который в свою очередь легко перекрикивал работающий телевизор. Разместившаяся у самого выхода компания молодых парней что-то бурно обсуждала.
   Порывшись в сумке, я достала открытку, повертела ее в руках: лес, деревья, между толстыми ветвями одного из них паук сплел свою паутину. На обратной стороне лишь дата - 20 июня 1993 и три слова на латыни: "mors omnia solvit" - смерть решает все проблемы, - прошептала я. Пятнадцать лет назад... день, точнее, ночь, изменившая мою жизнь. Навсегда поселившийся в душе страх, спящий до поры, и теперь взявшийся за меня с новой силой. И эти слова...
   Спрятав открытку подальше, я склонила голову на руку, поставила локоть на чистый край стола и закрыла глаза. Странно, но весь этот невообразимый шум мне совершенно не мешал - дико хотелось спать и только опасение пропустить нужный автобус заставило меня бороться со сном. В очередной раз, открыв глаза, я наткнулась на бесстрастный взгляд своего соседа и моргнула, пытаясь понять, чем вызван интерес к моей персоне. Но тот уже успел отвернуться, и вскоре, подхватив спортивную сумку, вышел из кафе.
   Я бросила взгляд на часы - оставалось еще около получаса, но мне почему-то расхотелось оставаться здесь, и, схватив чемодан, я двинулась к двери, заметив, что пропустила уход шумной компании.
   На улице накрапывал мелкий дождь, мрачные тучи скрыли небо, и где-то отдаленно раздавались раскаты грома. Порыв ветра разметал успевшие сильно отрасти волосы, и на миг я остановилась, прислушиваясь к его протяжному завыванию. Близость леса, пусть и небольшого, ночь и мрачная обстановка рождали в душе беспокойство, заложенное в человеке еще со времен первобытных предков. Никогда не знаешь, что скрывается там, за тенью деревьев, шелестящих не успевшими опасть листьями, словно нашептывающими тебе какую-то тайну.
   Однако, в этот раз, похоже, никакой тайны не было. Напротив - все в пределах статьи 122, хотя, тут же поправила я себя, с легким удивлением глядя на то, как мой недавний сосед лихо отбивается от нападающих на него пятерых парней - скорее всего, здесь обойдется малой кровью. И, похоже, не его. Но тут один из нападавших налетел на него сзади, и ударил чем-то по затылку. Мужчина упал на землю и парни принялись избивать его ногами. Я поморщилась, пытаясь решить, что делать. Любой из вариантов, пришедших мне в голову в тот момент был не самый лучший. Видимо поэтому, я выбрала наихудший из них. Достав из сумки пистолет, я бросила чемодан и направилась к дерущимся, мысленно называя себя дурой. Они не сразу меня заметили, и мне пришлось крикнуть:
   - Хватит! Оставьте его!
   Повернувшиеся на мой голос парни на несколько секунд замерли, пытаясь сквозь завесу дождя рассмотреть, кто посмел их прервать. Наконец, сообразив, кто перед ними, они расслабились и заговорили одновременно. Их слова сводились к тому, что мне совершенно нечего здесь делать, и если не поспешу убраться, они с удовольствием познакомятся со мной поближе предварительно оставив на мне следы тяжких телесных повреждений.
   Устав их слушать, я направила пистолет на того, кто стоял ближе ко мне, и когда его взгляд наткнулся на дуло, передёрнула затвор. Иногда просто удивительно - насколько сухой щелчок способен быстро и безболезненно отрезвить и привести в чувство. Видимо желание разобраться с жертвой уступало инстинкту самосохранения, и, бросив в мою сторону несколько нелицеприятных замечаний, парни поспешили скрыться. Облегченно переведя дыхание, я спрятала оружие, и поспешила проверить пострадавшего. К счастью, он был жив, и даже в сознании. Я помогла ему подняться и дойти до ближайшей скамейки, по пути прихватив свой основательно испачкавшийся чемодан.
   - Как вы? Вам нужен врач? - капли дождя стекали по избитому лицу мужчины вместе с кровью и я поймала себя на мысли, что он пострадал меньше, чем я опасалась. Свет неярких фонарей, украшавших фасад кафе, почти не достигал нас, теряясь в сплетениях ветвей, но я все-таки умудрилась рассмотреть его - высокий, темный шатен с короткой стрижкой, смуглое лицо, карие глаза, на правой щеке почти под самым глазом небольшой тонкий шрам. В прорехе рваной рубашки я заметила татуировку в виде рогатого черепа с перепончатыми крыльями.
   Черт! Как неудачно все получилось. Не нужно было этого делать - спасать постороннего человека, размахивать пистолетом. Как глупо! Меня мог видеть кто-то еще. Да что я в самом деле? Меня с оружием видели шесть человек! И если эта гоп-компания вряд ли поспешит настучать на меня в милицию, то спасенный мною мужик не так прост, как может показаться. Помимо прочих проблем, мне совершенно не улыбалось оказаться один на один со штопорилом*.
   - Не надо врача, - сказал он низким голосом, и тихо добавил, - спасибо.
   - Не за что, - ответила я поднимаясь.
   - Откуда у вас пистолет? - его вопрос заставил меня остановиться и снова повернуться к нему.
   - Я же не спрашиваю, откуда у вас татуировка, - парировала я, хватая чемодан и направляясь к подъехавшему автобусу, больше не обращая внимания на пострадавшего.
   Заняв место, я прислонилась лбом к холодному стеклу, и устало прикрыла глаза. Что заставило меня вмешаться и помочь этому человеку? Наверное, я бы не смогла пройти мимо даже зная о том, кто он такой. В тот момент грани между прошлым и настоящим для меня стерлись и я видела совсем другого человека, стоны, шум борьбы. Это было так давно! Зачем мне снова бередить эти раны? И неужели мне действительно нужно возвращаться туда, где все началось?
   Дождь хлестал по стеклу, но в салоне было тепло и, сняв плащ, я положила его на соседнее сидение, искренне надеясь, что он успеет к утру просохнуть. Достав из косметички зеркало, подправила потекшую тушь и уставилась на свое лицо. Цветные линзы придали моим глазам насыщенный синий цвет, недавно осветленные брови и волосы делали меня похожей на ту, которой я была когда-то... пятнадцать лет назад. Внезапно в карманном зеркальце возникло отражение знакомого лица. Обладатель его довольно спокойно сидел в соседнем ряду за моей спиной. Черт! Ну почему мне так не везет? Неужели он едет туда же, куда и я? Хотя, что меня, в конце концов, удивляет? Все может быть. И вполне возможно, что для беспокойства нет причины.
   Я посмотрела в зеркальце еще раз и перехватила взгляд, брошенный на меня. Он не скрывается, но и не пытается заговорить. Чувствует, что мне это будет неприятно? Возможно. В любом случае, здесь десяток людей и вряд ли он решиться на что-то. К тому же, похоже я уделяю ему неоправданно много внимания, несмотря на то, что у меня и без этого типа полно проблем. Интересно, они уже там? Или я буду первой? А вдруг они не приедут и я буду в городе совершенно одна? Но разве меня именно это пугает? Там прошло мое детство, и кто знает, не сложись обстоятельства определенным образом, я могла бы застрять в этом городке навсегда, даже не подозревая, что есть другая жизнь, другие места. Была бы я счастлива, если бы осталась? Не знаю, наверное, нет.
   Я даже не заметила, как уснула, а когда проснулась, было уже утро. От прошедшей накануне грозы не осталось и следа, небо очистилось от туч, солнце сияло мягким светом. Дорога проходила среди хвойных, лиственных и смешанных лесов. Яркие солнечные лучи, мелькавшие сквозь деревья, слепили глаза, и я отвернулась, глядя в салон. Пассажиров было немного, и мой недавний знакомый все еще был среди них. Поймав мой взгляд, он кивнул, заставив тут же отвернуться.
   Осталось совсем немного, и я буду на месте. Каким мне покажется город, знакомый с детства? Что я вообще помню о нем? Разрозненные воспоминания всплыли в душе - детские фантазии, изрядно перемешанные со страхом. В мыслях возник неясный образ чего-то старого, несущего угрозу, и в то же время близкого и родного. Когда-то я была здесь счастлива, как может быть счастлив ребенок, но именно тут закончилось мое детство, развеялись иллюзии и на смену им пришел противный липкий страх, окутавший меня подобно паутине, не отпускавший долгие годы. Зачем я решилась на это? Неужели надеюсь что-то изменить? Способна ли я что-то изменить?
   Лес закончился внезапно, и уже через мгновение мы въезжали в город, встретивший нас заброшенными складами пригорода и маленькими провинциальными домиками. Миновав Соборную площадь, и Спасо-Преображенскую церковь, автобус остановился. Что же, не знаю как город, а автовокзал остался таким, каким я его помнила. Недалеко от стоянки образовался стихийный рынок, чуть дальше находился почтамт.
   Набросив на руку все еще влажный плащ, я шагнула на землю и вдохнула воздух. Здесь, рядом с автовокзалом свежим его было назвать трудно, но это был воздух моего детства, и внезапно на глаза навернулись слезы. Что-то в последнее время я стала чересчур сентиментальной. Так нельзя. У багажного отделения столпилось несколько человек, и я решила немного подождать. Оглядываться в поисках встречающих было бесполезно. Вряд ли кто-то меня ждал.
   Сбоку замаячила чья-то фигура, и я отодвинулась, чтобы не мешать, но тут же снова наткнулась на своего знакомого.
   - Разрешите вам помочь, - это было даже не предложение, хотя сказано довольно вежливым тоном. Слегка отстранив, он вытащил из багажного отделения мой чемодан и легко поставил передо мной.
   - Всего хорошего, - бросил он мне напоследок и скрылся в толпе.
   - Спасибо, - запоздало буркнула я, и медленно пошла по тротуару.
   - Марина? - я обернулась и увидела пожилую женщину, недоверчиво смотрящую на меня. Тетя Клава! Я тут же ее узнала, несмотря на глубокие морщины, избороздившие когда-то молодое и красивое лицо, копну снежных волос и грустную улыбку, придававшею ей какой-то скорбный вид. Она начала седеть еще тогда, пятнадцать лет назад.
   - Да, это я, - непрошеные слезы набежали на глаза, и бросив чемодан, я устремилась к женщине и крепко ее обняла. Мы вместе стояли посреди остановки и плакали, будто прокладывая слезами тонкий мостик между прошлым, которое хотели, но не могли забыть, и настоящим.
   - Ты вернулась, - она слегка отстранилась, рассматривая мое лицо, и я замерла, будто ожидая ее приговора, - ты так похожа на свою мать!
   - Как ты, тетя Клава? - постаралась я перевести разговор на другую тему, боясь расстроить женщину еще сильнее.
   - Теперь - хорошо, - помолчав с минуту, она вдруг сказала, - они тоже здесь. Приехали позавчера.
   - Они? - мое сердце замерло, дыхание перехватило. От страха, или...
   - И Пашка, и Никита...
   - А..,- я нерешительно замолчала.
   - И Миша тоже. Все здесь. Все возвращается на круги своя, - тихо добавила она, и на какое-то мгновение мне показалось, что она знает, или догадывается, - хорошо, что дала телеграмму, сообщила, когда приедешь. Мне ее передали новые жильцы. Я несколько лет назад переехала, и ты могла меня не сразу найти.
   - Я рада быть здесь, - внезапно совершенно искренне сказала я.
   - Знаю, - улыбнулась Клава.
   - Марина!?! - и снова этот нерешительный тон. Меня окрикнули, и я, высвободившись из тетиных рук, повернулась на голос. Они были здесь, те, кого я, казалось, знала всю мою жизнь. Но теперь знакомые мальчуганы превратились в трех взрослых мужчин. Они стояли недалеко от нас, пристально изучая мое лицо. Как сильно я изменилась за эти годы? Узнают ли они меня? По крайней мере, я их узнала сразу. Вон тот, невысокого роста, с всклокоченными волосами морковного цвета и веснушками на лице - Никита. А этот - чуть выше среднего роста, худощавый, но жилистый - Пашка, гроза местных яблонь и соседских подсолнухов. А тот, что стоит немного в сторонке не сводя с меня глубоко посаженных светло-голубых глаз - Миша. Еще в детстве он ударился в рост и теперь был значительно выше обоих своих друзей. Темные волосы гладко зачесаны назад, на бледном лице резко выделяются узкие черные брови и тонкий с чуть заметной горбинкой нос. Он был одет в черную кожаную куртку, которую расстегнул, будто ему жарко.
   Оглядев меня с ног до головы он улыбнулся, и подошел. Двое ребят остались в стороне, словно не желая нам мешать. Миша слегка коснулся губами моей щеки, а потом, будто не желая больше сдерживать эмоций, поцеловал в губы:
   - Я ждал, что когда-нибудь, мы снова встретимся, - тихо шепнул он.
   - Я тоже, - дыхание перехватило, в горле стоял комок, - я тоже этого ждала.
  
  
  
  

II

   1992 год...
  
   Утро выдалось пасмурным и дождливым, однако к полудню тучи разошлись, и засияло яркое солнце. День Города обещал быть теплым и радостным, и большая часть горожан стеклась на главную площадь в поисках развлечений. Их в городе было не так много, однако некоторым хватало и этого. Несколько скамеек рядом с импровизированной сценой были заполнены пожилыми пенсионерами, наслаждающимися музыкой местного оркестра творческой молодежи. "Молодежь" состояла из дамы сильно бальзаковского возраста с растрепанной гулькой на голове, самозабвенно играющей на расстроенном пианино Вивальди, и пары ее "добровольных" помощников, которым не удалось избежать почетного участия в концерте. Сейчас они жалобно смотрели со сцены, отчаянно пытаясь попасть в такт и не вызвать неодобрительного взгляда своей учительницы. Где-то в отдалении старенький магнитофон старался переорать звуки скрипок и пианино, и периодически ему это удавалось.
   В нескольких метрах от сцены шумливая ватага малышни играла в футбол, не обращая никакого внимания на "концертные страдания". На две команды игроков не набралось, поэтому играли по-простому - в одни ворота: вратарь, трое в нападении, трое в обороне. Игра шла темпераментная, поэтому в общую какофонию звуков вливались дополнительные децибелы.
   Один из игроков отличался от остальных своим азартом. Глядя на хрупкую фигурку нападающего, сложно было заподозрить в нем девчонку, настолько лихо и умело она пасовала товарищам мяч. Однако когда защищающий ворота крепыш выскочил на поле и бесцеремонно отпихнул её в сторону в момент броска, высокий подросток лет пятнадцати, до сих пор спокойно стоящий на краю площадки и не вмешивающийся в игру, тут же направился к футболистам. Но он опоздал - рассерженная девчушка с искаженным от ярости лицом набросилась на обидчика, и повалила его на землю. В итоге пареньку пришлось разнимать уже не двоих, а всю кучу малу, состоящую из гневно вопящих детей. Довольно быстро отыскав среди малышни темноволосую смутьянку, он вытащил девчонку за шиворот, и, не обращая внимания на её отчаянные вопли, понес к фонтану. Там не очень вежливо поставив на ноги, он достал из кармана чистый носовой платок, и, смочив его в воде принялся приводить в порядок чумазое лицо ребенка
   - Опять мелочь бунтует? - сзади раздался насмешливый голос, и юноша, вздохнув, обернулся к подошедшей компании. Самым ярким из них был Никита, по прозвищу Рыжик, самым высоким - Мишка, а самым злым - Павел, - и на фига ты ее с собой притащил?
   - Не с кем было оставить, - пояснил подросток, тщательно вытирая сестре ладони, - батя на смене, а эта в прошлый раз умудрилась поджечь коврик в прихожей и залить соседей. Причем одновременно.
   - Да, непруха. И что думаешь с ней делать? - Никита неодобрительно наблюдал за проявлением братской заботы, в душе благодаря судьбу и родителей, что они ему не преподнесли такой вот подарок.
   - Сначала думал - утопить, да видно придется взять с собой.
   - Ты чего, Леха, сдурел? На хрена нам такое счастье? - возмутился Павел, вызвав на лице юноши гримасу неодобрения.
   - Ты это, осторожнее со словами. А то она в прошлый раз такое бате сказала, что он два дня потом со мной не разговаривал. За тобой, между прочим, повторяла.
   - Так что мне теперь, заткнуться? - возмутился Пашка, и вообще, отвел бы ее к тетке и не парился.
   - К тетке нельзя. У нее своих двое, а когда я привожу к ней Таньку ее муж начинает орать.
   - Это который? - уточнил Мишка.
   - Третий. Или четвертый. Не помню точно.
   - Ладно, с нами, так с нами, - Мишка присел рядом с девочкой и посмотрел в ее огромные зеленые глаза, - только заруби себе на носу, малек - будешь путаться под ногами, забудем в лесу. Надолго.
   - Заметано, - бойко ответила девчушка, и, отбросив ставший черным платок, выжидательно посмотрела на брата.
   - Только сначала нужно заехать в одно место, кое-кого забрать, - было похоже, что Алексей смутился.
   - Кого ты еще хочешь притащить? - возмутился Павел.
   - Увидишь, - на мгновение по губам Лехи пробежала улыбка, и ребята невольно отметили, насколько они с сестрой отличаются друг от друга. Порывистый и вздорный чертенок ничем не напоминала своего степенного старшего брата. Вот только глаза - у обоих были красивыми и выразительными, редкого зеленого цвета с золотистыми искорками у самого зрачка.
   Дорога на мопедах заняла не больше пяти минут, и вскоре ребята тормозили у двухэтажного многоквартирного дома. Посигналив, Алексей терпеливо подождал, пока из подъезда выпорхнет симпатичная блондинка. Подбежав к парню, она коротко чмокнула того в щеку, и выжидательно уставилась на компанию ребят.
   - Знакомьтесь. Это Марина, - с улыбкой представил Алексей девушку друзьям.
  
  
   2008 год...
  
   - Сейчас мы подвезем тетю Клаву, а потом я отвезу тебя к нам, - Миша на миг отвернулся от дороги и улыбнулся мне.
   - К вам? - удивленно переспросила я.
   - Я снял небольшой дом, со всеми удобствами. Надо же нам с ребятами было где-то разместиться. Гостиницы здесь сама знаешь какие. А так - полная свобода.
   - Я остановлюсь у тети Клавы, - мои слова стерли довольное выражение с лица Михаила, и вызвали улыбку у ребят, - мы давно не виделись. Хочу побыть с ней какое-то время. К тому же, не хотелось бы лишать вас личной жизни.
   Михаил было запротестовал, но я оказалась непреклонной, и он, наконец, от меня отстал. Минут через десять мы были у дома тетки, и, попрощавшись с ребятами до вечера, поднялись в небольшую квартирку на третьем этаже. Сам дом стоял на отшибе, окна выходили на редкий лесок, обрывающийся прямо у трассы.
   - Хочешь есть? - заботливо поинтересовалась тетка.
   - Мне бы в душ, - я потерла слипающиеся от усталости глаза, - и вздремнуть часок-другой. Не хотелось бы проспать.
   Душ вернул мне ощущение чистоты, но усталость так и не прогнал. Натянув старую футболку и закутавшись в теплый плед, я с удовольствием прикрыла глаза.
   Проснулась я уже вечером, однако солнце ещё не успело уйти за горизонт. Последние лучи окрасили стены в пурпурно-оранжевые тона. Спросонья от изобилия красных оттенков мне показалось, что в комнате бродят багровые тени. Протерев глаза, я с облегчением поняла, что все это было лишь причудливой игрой полутеней. Я бодро встала и потянулась, почувствовала легкий озноб и прикрыла балконную дверь. Взглянув на часы, поняла, что опаздываю. Сборы заняли несколько минут, и, обняв на прощание тетю Клаву, я сбежала вниз по ступенькам. На миг поймала ее печальный взгляд, но в тот момент у меня не было ни времени, ни желания разбираться, что он означает. Вряд ли она могла знать слишком много, а догадки всегда остаются лишь догадками.
   Машина Михаила ждала меня у подъезда. Как только он меня увидел тут же вышел и открыл дверь, помогая сесть на переднее сидение. Ребят, как ни странно не было. Впрочем, я могла догадаться, что Миша захочет поговорить со мной наедине, прежде чем к нам присоединятся остальные.
   - Знаешь, а ты изменилась, - как только автомобиль тронулся, мужчина обернулся ко мне.
   - Постарела?
   - Похорошела, - усмехнулся он, - хотя, ты всегда была красивой.
   - Комплименты? От тебя? - искренне удивившись, я воззрилась на него, - и чего нам дальше ждать - цунами, наводнения?
   - Я просто рад тебя видеть, - он достал сигарету, - не возражаешь?
   - Да ради Бога, - я наблюдала за ним, пытаясь разглядеть хоть какие-то чувства. Безрезультатно. Лицо спокойно, движение уверены - наш железобетонный Михаил. Надолго ли тебе хватит выдержки? А всем нам? И почему ты так избегаешь говорить о том, что интересует нас обоих?
   - Ты тоже ее получил, так ведь? - без обиняков спросила я.
   - Что получил?
   - Открытку, - процедила я сквозь зубы, - как и Никита, как Пашка, - иначе бы никого из нас здесь не было.
   - Ты придаешь какой-то глупой открытке чересчур большое значение, - беззаботно ответил Михаил.
   - Не только я и не только открытке. Сама по себе она ничего не значит. А вот слова... Ты же их помнишь, не можешь не помнить!
   - Латынь не мой конек.
   - Но ты, как и я знаешь перевод. И мы оба прекрасно помним, от кого слышали эти слова. Послушай, Миша! Не делай вид, что тебе это безразлично. Зачем ты приехал?
   - Мне стало интересно - кто посмел шутить такими вещами, - остановив машину у снятого им дома, мужчина повернулся ко мне.
   - А если это не шутка? Если кто-то действительно что-то знает, или догадывается?
   - Чтобы знать такие вещи, нужно быть одним из нас, - возразил Михаил.
   - Одним из нас? - насмешливо переспросила я, - ты все еще разделяешь людей на мы и они?
   - Я все помню, и ничего не забыл, - его рука метнулась к моей щеке, - надеюсь, ты тоже помнишь.
   - Миша, не сейчас, - я отвернулась, глядя в светящиеся окна дома.
   - Мы потеряли пятнадцать лет, - неожиданно зло возразил он, - тебе не кажется, что нам пора кое-что наверстать?
   - Может быть, мы ничего не теряли? Ты и я... может быть нам было не суждено быть вместе? Особенно, после всего, что произошло? Каждый из нас пытался выжить в то сложное время, и не все наши поступки были правильными. Мы переступили черту...
   - У нас не было другого выхода.
   - Я тоже часто это себе повторяла. Так часто, что почти поверила. Это облегчило мне жизнь на некоторое время, даже позволило спокойно спать по ночам. А ты? Как спал ты?
   - Ты можешь в любой момент узнать об этом, - его губы расплылись в улыбке, - более того, составить мне компанию.
   - Перестань, - я покачала головой, - нас ждут ребята.
   - Вряд ли они рассчитывают увидеть нас в ближайшие несколько часов.
   - В таком случае, мы их разочаруем, - я толкнула дверцу и вышла на свежий воздух, которого мне внезапно стало не хватать. Не думала, что время, проведенное наедине с Михаилом, поднимет в моей душе такую бурю чувств. А еще воспоминания... Когда-то мне казалось, что я смогу пройти через это, что я готова ко всему. Оказалось - нет.
  
   1992 год...
  
   - Почему твоя сестра не купается? - Марина с интересом наблюдала, за тем, как Татьяна с выражением сосредоточенности на лице закапывала Никиту в песок. Тот в свою очередь устремил мученический взгляд на Алексея, но, увидев, что ребята едва сдерживают смех, притворно закатил глаза и со стоном откинул голову, увенчанную девчоночьей панамкой в розовый цветочек.
   - С детства боится воды, - пояснил Алексей.
   - С детства? Сколько же ей теперь?
   - Восемь, - с гордостью ответил Алексей, - она рано повзрослела, хоть иногда и позволяет себе дурачиться.
   - Я вижу, - Марина улыбнулась, - слушай, а она его не закопает?
   - Ничего, отроем, - засмеялся Алексей, и потащил улыбающуюся девушку в воду, не замечая, что стал объектом пристального внимания со стороны Михаила и Пашки.
   - Думаешь, он ей действительно нравится? - небрежно поинтересовался Павел у друга, но проследив за его странным взглядом, мгновенно умолк.
   Ближе к вечеру, когда все устали от воды, песка и начинающих атаковать комаров, ребята собрались и разъехались по домам. Многие годы спустя, вспоминая этот день, каждый из них каким-то внутренним чувством понимал - именно там, на берегу реки закончилось их беззаботное детство.
  
  
   2008 год...
  
   Бросив взгляд на огромный двухэтажный коттедж, выросший подобно своим собратьям в этом городе за последние десять лет, я слегка обернулась к Михаилу:
   - Значит, ты все-таки добился, чего хотел? - тихо спросила я.
   - Не всего, - он подошел ко мне поближе, и обнял за плечи, - это было нелегко. В тот раз ничего не вышло, но я не сдался. Мы оба когда-то этого хотели, разве нет? Сбежать из этого дрянного городка, разбогатеть, ни в чем не нуждаться...
   - Мы не всегда получаем то, чего действительно желаем, - я высвободилась из его рук и поднялась на несколько ступеней вверх, тут же услышав, как открывается дверь. Передо мной предстало удивленное лицо Никиты:
   - Вы рано! - он улыбнулся, - мы вас не ждали.
   - Что, значит, теперь не пригласишь? - шутливо спросила я, тут же нахмурившись. Все-таки, как бы мы не притворялись, это не было встречей старых друзей. Скорее, банды, сообщников, единомышленников. Но не друзей. Дружба закончилась тогда, когда кто-то из нас впервые озвучил свое желание, подспудно живущее в каждом из нас - вырваться из этой рутины, уехать навсегда. У кого-то это, возможно и получилось. Мне же так и не удалось до конца избавиться от ощущения, что я до сих пор принадлежу этому городу. Словно меня держит здесь незаконченное дело, и я вынуждена возвращаться сюда снова и снова, подобно призраку, навеки разлученному со своим телом, но привязанному к месту, в котором он жил. Может быть я и есть призрак из прошлого, так и не нашедший смысл ни в своей жизни, ни в смерти?
   Когда мы вошли в дом, нас ожидал накрытый стол, а в центре - большое блюдо с невероятным количеством мелкой жареной рыбы, которую мы в юности называли "Мечта Матроскина".
   - Не может быть! - от неожиданности и восторга я снова почувствовала себя ребенком, - и когда только успели?
   - Это Пашка, - коротко пояснил Миша.
   - Не знал, чем себя занять, - попытался тот оправдаться, - вот и наловил.
   - Спасибо! Ты даже не представляешь, как мне этого не хватало. Даже не знаю, чего больше, - я оглядела их, улыбнулась и мы сели за стол. На несколько минут воцарилось неловкое молчание, когда кто-то не может подобрать нужных слов, а кто-то старается избежать чересчур заинтересованных взглядов. Последнее, разумеется, было обо мне. Да, я прекрасно понимала, что не была похожа на ту девочку, которую они знали в юности, и все же, мне хотелось почувствовать себя среди них своей. Как прежде. Хотя, поправила я себя, как прежде не будет уже никогда.
   Я полезла в сумку и, порывшись, вытащила изрядно помятую открытку. Положив ее перед собой на стол, я выжидательно посмотрела на остальных. Первым отреагировал Никита. Покраснев еще больше, он достал из кармана куртки сложенную вчетверо мягкую картонку и, разгладив, положил рядом с моей. Они были идентичны. Поколебавшись, Павел кинул свою туда же, и только Миша, хмуро посмотрев на нас, отвернулся, всем своим видом демонстрируя нежелание принимать во всем этом какое-либо участие.
   - Кто-нибудь понимает что происходит? - начал первым Никита.
   - Это чья-то идиотская шутка, - терпеливо повторил Миша.
   - Если это шутка, нужно найти шутника и позаботиться о том, чтобы ему расхотелось так шутить, - бросил Пашка.
   - А если не шутка? - повторила я свое предположение, высказанное еще Мише в автомобиле, - если кто-то действительно знает о том, что произошло в ту ночь? Смерть решает все проблемы. Кто мог написать такое всем нам? Кто мог знать, что эта фраза что-то для нас значит?
   - Возможно, за нами кто-то следил? - предположил Никита.
   - И терпеливо ждал целых пятнадцать лет, чтобы об этом сообщить? - хмыкнула я.
   - Мы знаем одно, - неожиданно заявил Михаил, - кто бы ни был этот тип, он был уверен, что, получив эти открытки, мы примчимся сюда сломя голову и попытаемся во всем разобраться.
   - Думаешь, кто-то специально решил собрать нас здесь? - недоверчиво спросил Пашка.
   - Я просто уверен в этом.
   - Но зачем? - голос Никиты дрогнул, и мы все посмотрели на него. Он всегда был самым мягким и нерешительным из нас, - послушайте! Прошло столько лет! У меня жена, двое детей. Мне не нужны все эти проблемы!
   - Они не нужны никому из нас, - отрезал Павел, - думаешь, кто-нибудь вернулся бы сюда, не получи он эту дурацкую открытку? У каждого своя жизнь, свои проблемы. Нам не хватало застрять в этом гребаном городишке и ломать себе голову из-за чепухи.
   - Хватит! - не выдержала я, и к моему удивлению, они действительно замолчали, - возможно, вы правы, и это чья-то шутка. Но если это не так? А если кто-то действительно знает о том, что произошло пятнадцать лет назад? Это было шумное дело, а мы всегда были на виду. Возможно, я повторяю, возможно, кто-то сложил два и два, и получил в его понимании верный ответ.
   - И теперь, думает, что мы единственные, кому известно все, - испуганно произнес Никита.
   - 20 июня исчез Алешка, - я резко встала, с каким-то сожалением отметив, как вздрогнул Никита, - исчез без следа. Его искала милиция, солдаты, все, кто хотел и мог в этом помочь. Если бы он был жив, они бы его нашли. Зачем кому-то ворошить прошлое и заставлять сюда вернуться? Я думаю, каждый из нас хотя бы на миг допустил дикую мысль, что он жив.
   - Но разве мы бы вернулись, если бы имели хоть малейшее сомнение в том, что он мертв? - после слов Михаила в комнате воцарилась тишина, прерываемая тиканьем настенных часов.
   Внезапно раздался хлопок, и что-то врезалось в стену позади меня. Не успев толком ничего сообразить, я оказалась внизу, придавленная Мишей к полу, свет погас, и нас со всех сторон окружила темнота.

III

  
  
   Напряженную тишину прервали отдаленные раскаты грома, и на миг комнату осветила молния. Я слегка шевельнулась, заставив Михаила еще сильнее придавить меня к полу. Где-то рядом слышалось прерывистое дыхание ребят. Слава Богу, все живы! Но кто в нас стрелял? Сейчас, пока нас скрывает темнота, стрелок вряд ли повторит попытку. Видимо, решив воспользоваться этим неожиданным преимуществом, Пашка осторожно подполз к окну. Мои глаза уже полностью привыкли к темноте, и я могла следить за его передвижениями, и даже различать силуэты деревьев за окном. Коротко шепнув мне: "Лежи и не двигайся!", Миша решил присоединится к приятелю. Никита остался рядом со мной, не желая рисковать схлопотать шальную пулю. Хотя, пока ничего не свидетельствовало о том, что стоило ожидать повторного выстрела.
   Едва уловимым движением Пашка вынул из-за пояса пистолет. Значит, не одна я не считала открытку чьей-то глупой шуткой. Пашка всегда был осторожен и расчетлив. Сейчас он опустил штору, и я услышала сзади облегченный выдох Никиты. Что же, теперь нас от стрелка отделяло не только двойное стекло, но и метры темного шелка. Ветер все еще продолжал задувать в отверстие, сделанное пулей, создавая впечатление, будто кто-то невидимый стремиться попасть в комнату.
   - Нам нужно вызвать милицию, - в тишине мой голос прозвучал неожиданно громко, и я удостоилась неодобрительного взгляда со стороны Пашки.
   - Не стоит пугаться, его уже и след простыл, - попытался меня успокоить Михаил, и я поняла, что, по-видимому, реагирую на все случившееся не так, как надо. Больше всего на свете мне хотелось понять - как далеко от дома находился стрелок, почему выстрелил именно тогда, а не несколькими минутами раньше или позже. Но, понимая, что любопытство способно сгубить не только четвероногих, я воздержалась от высказываний мыслей вслух, справедливо полагая, что рано или поздно смогу найти ответы на все свои вопросы.
   Между тем, ребята продолжили проявлять активность и тягу к познаниям, и, несмотря на взволнованный шепот Никиты, они разделились, и каждый двинулся в своем направлении, по пути зашторивая окна. Не знаю, как наш стрелок, но меня бы чрезвычайно озаботила такая ненормальная активность в доме предполагаемых жертв. Что же, похоже, ребята правы, и снова стрелять в нас никто не собирается.
   - Поднимайтесь на второй этаж, - раздался шепот слева, и поколебавшись пару секунд, я подползла к побледневшему Никите.
   - Но что если мы выйдем из укрытия, и нас убьют, - запротестовал он.
   - Но ребята ведь живы! - тихо возразила я
   - А вдруг, стреляли не в них?
   - Хочешь сказать, что цель ты?
   - Нет, что ты, - испугался Рыжик, - просто этот вечер должен был закончиться совсем не так.
   - Знаю, - я слегка улыбнулась, - мы не виделись столько лет, и теперь вынуждены ползать по дому, каждую секунду ожидая выстрела.
   - И все-таки я рад, что мы встретились, - Никита неожиданно улыбнулся, и на какое-то мгновение передо мной снова предстал искренний, немного взволнованный подросток, которым я помнила его все эти годы.
   - Я тоже рада, как бы глупо это не звучало в данных обстоятельствах.
   Я моментально оценила преимущества комнаты на втором этаже. Одно то, что в ней было всего два небольших забранных решетками окна делало ее неплохим убежищем. Вскоре Миша присоединился к нам, а Пашка остался внизу, наблюдать за улицей. Заняв уже привычные места на полу, мы начали военный совет. Впрочем, военным его было можно назвать с большой натяжкой, а совет, по крайней мере, мой, сводился к одному - вызвать, наконец, милицию. Но Михаил не поддержал моего жгучего желания исполнить свой гражданский долг, а Никита, похоже, был готов принять любое решение своего товарища. Что же, мне не впервой было выступать против твердолобости некоторых индивидов.
   - Неужели вы не понимаете - шутки закончились. Нас только что пытались убить! - привела я самый веский довод.
   - Но не убили же, - логично возразил Миша, - неужели ты не понимаешь - кто-то пытается нас напугать. Обращаться к ментам сейчас было бы глупо и опасно. Еще не известно, о чем они захотят нас спросить.
   - В нас стреляли. И нет никакой гарантии, что это не повторится.
   - Марина! Мы сможем тебя защитить, - с убежденность, достойной лучшего применения, пообещал Миша, - и сами выясним, кто это сделал. Я тут кое-куда позвонил. Завтра все изменится.
   - И каким же образом, можно тебя спросить? Как ты будешь искать человека, которого никогда не видел, цели которого не знаешь?
   - Его целью являемся мы, а значит рано или поздно он снова придет к нам. Причем сам. И тогда мы сможем хорошенько его расспросить.
   - Ты в своем уме? Ты спросишь его лишь при условии, что он сам позволит тебе это сделать. Если успеешь, конечно.
   - Почему бы и нет? К тому же, судя по его прошлому выстрелу - он мазила.
   - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - буркнула я, поднимаясь с пола.
   - Эй, ты куда?
   - Домой, к тете Клаве. Она, наверное, уже меня заждалась, - удивленная вопросом ответила я.
   - Ты ненормальная? Там, во дворе, гуляет убийца. А ты собираешься возвращаться к тетке?
   - А чего мне бояться? - наигранно изумилась я, - вы же всегда сможете меня защитить. К тому же, его и след простыл. Короче говоря, я устала, день был тяжелый и я страшно хочу спать.
   - Я приготовил тебе комнату здесь, так что никуда на ночь глядя ты не пойдешь, - возразил Миша, и Никита горячо его поддержал. Ну вот, вечно они так - против меня. А это значит, что на время мне придется забыть свои планы и остаться здесь. Разумеется, ехать к тетке ночью было бы довольно глупо, но уж очень сильно этот выстрел выбил меня из колеи. Здесь было что-то неправильное, нелогичное. Хотя, разве можно считать логичным покушение на нас? Я не сразу заметила, как мелко у меня дрожат руки, а на лбу выступил пот. Похоже, я вышла из шока и стала приходить в себя. По крайней мере, пока не будет ясно, что опасность больше не грозит, или, что более вероятно, не наступит рассвет, мне стоило задержаться в этом гостеприимном доме. А при свете солнца все проблемы покажутся не такими уж и неразрешимыми.
   Отведенная мне комната была достаточно просторной и уютной. Не включая свет, я задвинула штору, предварительно на миг, выглянув в окно. Темные тучи затянули небо, накрапывал мелкий дождик, однако признаков грозы больше не наблюдалось. Вот и хорошо, - решила я про себя. Меня не слишком привлекала идея лежать, прислушиваясь к каждому удару грома, пытаясь отгадать, не выстрел ли это. И вообще, что меня вообще может во всем этом удивить? Я вернулась в свой родной город, получив открытку, присланную кем-то неизвестным, кто прекрасно знал всех нас, возможно, даже следил за нами. Не знаю, что означал сегодняшний выстрел - предупреждение, напоминание, угрозу, или действительно покушение, что раз мы здесь, то придется смириться с тем, что игра ведется не по нашим правилам.
   Утро наступило как-то не заметно для меня. Просто закрыв глаза в полной темноте, и пытаясь понять, что ожидает меня дальше, и снова их открыв, поняла, что уже рассвет. А это значит, что ночь прошла относительно спокойно, и мы все еще живы. Хотя, не видя ребят, я не могла поручиться за всех, но вряд ли кому-то пришло бы в голову вломиться в дом среди ночи и оставить в живых одну меня.
   С такими оптимистичными мыслями я зашла в ванную и посмотрела на себя. Да уж, я и не надеялась сегодня заснуть. Поэтому даже не позаботилась о том, чтобы вынуть линзы. Впрочем, все было не так уж и плохо, и быстро приведя себя в порядок, я спустилась вниз, с облегчением прислушиваясь к голосам своих проснувшихся товарищей.
   - С добрым утром, Маринка - первым поприветствовал меня Никита, салютуя чашкой с дымящимся чаем.
   - Привет, - невпопад ответила я, внимательно оглядывая вчерашнюю комнату. Здесь ничего не изменилось, разве что стена напротив окна приобрела небольшое отверстие. К ней я и поспешила, надеясь увидеть пулю, из которой вчера могли убить кого-то из нас. Но меня ожидало разочарование - ее не было на месте, впрочем, как и следа, который я надеялась изучить. Видимо, кто-то из наших решил уничтожить все свидетельства бурно проведенной нами ночи, и не держать ответ перед хозяевами дома, которые обязательно должны были поинтересоваться - а чем это вы ребятки тут занимались?
   Я подошла к окну, и невольно отшатнулась: прямо передо мной двое незнакомых мужчин осматривали двор. Безразлично скользнув по мне взглядом, они вернулись к работе. Почему-то их особое внимание привлекло дерево, стоящее в нескольких метрах от дома. Трое других крупных и подтянутых с озабоченным видом обходили территорию.
   - Кто это? - поинтересовалась я у Никиты.
   - Какие-то эксперты. Приехали еще ночью. Их Миша позвал. Сказал, что они помогут разобраться.
   Неплохо, для нас, по крайней мере. Если этот вопрос удасться решить без милиции, Миша наберет в моих глазах несколько дополнительных очков. А что я вообще знаю о нем? Обо всех тех, кого называю старыми друзьями? Практически ничего.
   Стараясь не замечать людей на улице, я занялась осмотром стекла. Пулевая пробоина имела вид воронки, расширяющейся к выходному отверстию. От нее шли мелкие трещинки различной длины. Размеры отверстий в стекле обычно больше калибра пули. Дыра диаметром миллиметров девять... Стекло уцелело, значит, скорее всего, выстрел был произведен с дальнего расстояния. Я снова перевела взгляд на дерево и что-то заинтересованно выискивающих около него "специалистов". Что же, похоже, мои предположения верны. Теперь осталось выяснить - нас действительно хотели убить, или просто напугать. А если убить - то кого конкретно?
   Был вечер, накрапывал дождь... Он стоял возле дерева. Хотя нет, скорее всего, опустился на колено, и использовал дерево как прикрытие или упор. Значит, времени у него было мало, прицелиться толком, скорее всего не мог. Или мог? Черт! Что мы делали в момент выстрела? Разговаривали? Ну да, что еще? Я стояла рядом с Мишкой, Никита чуть сзади, Пашка так и не встал из-за стола. Значит, кто-то из нас троих? Пуля просвистела совсем рядом и угодила в стену.
   Я снова направилась к стене и постаралась занять то же место, что и вчера. Кажется так, хотя, нет, в тот момент я стояла лицом к окну, облокотившись на спинку стула. Мой взгляд нашел отверстие в стекле, я перевела глаза на стену - слишком низко. Стреляй он в Мишку, попал бы тому в грудную клетку чуть ниже правой ключицы. Непрофессионально, как по мне. Значит, целились в меня? Что за бред? Кому это надо?
   Нужно подумать еще раз: мы стоим, разговариваем, я что-то говорю Мишке, он мне отвечает. И я резко поворачиваюсь к нему... Черт, вполне возможно. Но это значит, что целились мне в голову? Чтобы наверняка?
   - Доброе утро! - крикнул мне Мишка с улицы, и, вздрогнув, я вернулась в реальность. Что же, утро действительно оказалось добрым, по крайней мере, для меня.
   Отказавшись от завтрака, я решила ненадолго вернуться к тете Клаве. Мишка снова пытался меня остановить, но на этот раз я наотрез отказалась задерживаться в его доме. Мне нужно было тихое место, чтобы все обдумать наедине. Тихое, и надежное.
  
   Сегодня меня подвозил Пашка. Мы оба хранили напряженное молчание, но что-то мне подсказывало - он опасался, что я начну задавать слишком много вопросов. Поэтому мужчина не сводил взгляд с дороги, всем своим видом демонстрируя нежелание общаться.
   Подвезя меня к дому, он коротко попрощался и, подождав, пока я зайду в подъезд, поспешил покинуть двор. Что же, это вполне меня устраивало. Оказавшись в доме тети, я терпеливо ответила на ее многочисленные вопросы, не вдаваясь в подробности. Вынув из чемодана все самое необходимое, и спрятав пистолет в карман куртки, я пошла в душ - мне нужно было обдумать ситуацию и решить что делать. Оставаться у тетки было опасно и для меня и для нее. Значит, надо быстренько найти что-нибудь другое. Ха! В маленьком городке, где каждый на виду и все друг друга знают. Но ведь и у стрелка, похоже, та же проблема. Когда бы он ни приехал - наверняка успел где-то засветиться. А это значит, что рано или поздно я на него выйду. Или он на меня, если я задержусь здесь до вечера, такой сценарий вполне возможен.
   Торопливо переодевшись, я побросала нужные вещи в пакет, сделала один звонок, и, задержавшись взглядом на чемодане, остановилась. А если он придет за мной сюда? И встретит тетю Клаву... Нет, этого нельзя допустить. Какие бы счеты он со мной не сводил, приплетать сюда невиновного человека было бы подло. Схватив чемодан, я попрощалась с теткой, стараясь не обращать внимания, насколько ее обидел мой спешный уход. Ничего, пусть обижается, лишь бы осталась жива и здорова.
   Гостиница находилась не далеко от автовокзала. Зарегистрировавшись там, я поднялась в номер на втором этаже. Сразу же бросившись к балкону, увидела рядом пожарную лестницу. Что же, максимально удобно. И в данный момент этим удобством воспользуюсь я. Спокойно дожидаться вечера было для меня подобно пытке, и как только солнце стало садиться за горизонт, я тут же взяла сумочку и пакет с вещами, и легко спустившись по пожарной лестнице, оказалась на улице.
   Пару часов пропетляв по переулкам и убедившись, что за мной нет слежки, я отправилась к платной стоянке. Три громадных собаки "дворянских" кровей весело лая выбежали мне на встречу. За ними появился пожилой мужчина, военной выправки от которого слегка несло перегаром:
   - Вы дядя Коля? - уточнила я, - я Марина, вас должны были предупредить на счет меня.
   Мужчина кивнул, улыбнулся и предложил зайти в крохотную сторожку. Вручив ему талон и пару зеленых бумажек, взамен я получила ключи, и, выйдя на стоянку, тут же зацепилась взглядом за предмет сделки. Мотоцикл BMW K1200GT, 152 лошадиные силы, 6-ти скоростная коробка передач, четырехцилиндровый двигатель. Ну о чем еще может мечтать девушка?
   Одним из доводов в пользу именно этого средства передвижения была его мобильность. Хоть город и не был заполонен автомобилями, да и в час пик пробок вроде бы не наблюдалось, мотоцикл вряд не стал бы привлекать столько внимания. К тому же, на лесных дорогах ему не было цены. А именно туда я намеревалась отправиться в ближайшее время.
   Когда я добралась до леса, была уже ночь и взошла луна. Кое-где на темнеющем небе проступали звезды. Остановив мотоцикл и сняв шлем, я прислушалась. Лес встретил меня таинственной тишиной и прохладой, впрочем, вскоре я смогла уловить глухой и тоскливый шум деревьев, отдаленные птичьи голоса. Отказавшись от фонарика, решила положиться на интуицию и память. Постаравшись отрешиться от всего, я двинулась дальше, надеясь, что иду в правильном направлении, вдыхая знакомый запах смолы и свежести. И не ошиблась. Прошло столько лет, а я все еще помнила эту дорогу, которая и дорогой-то не была. Я шла все дальше, узнавая места, знакомые с детства. Казалось, что я бы нашла это место в любое время, даже через сотни лет.
   Несколько минут спустя мне удалось выйти к небольшой поляне с пожухлой травой, со всех сторон обступаемой деревьями. Я помнила, что метров через десять начинался глубокий овраг. В центре поляны лежал гранитный валун высотой метра полтора. Когда-то здесь я проводила большую часть своего времени - играла, читала, или просто смотрела вдаль, не боясь никого и ничего. В детстве я наделяла поляну и этот камень особыми, таинственными свойствами, мне казалось, что это место сможет защитить меня от всех ужасов реального мира. Как же я была не права! Подойдя ближе, я забралась на валун, обхватила колени руками и с тоской произнесла:
   - Ну, здравствуй, Алешка. Наконец-то я вернулась, как и обещала.
  

IV

  
  
   1993 год...
  
   Марина пристально разглядывала в зеркале собственное отражение. Ее лицо выражало раздражение и неприкрытое отчаяние: это платье ей совершенно не шло! Более того - оно было несовременным и выглядело дешево. Но что могла себе позволить дочь человека, перебивающегося случайными заработками, тратившего почти все заработанное на спиртное? Мама же... В свое время сделав неверный выбор, она теперь за него расплачивалась. Марина вспомнила вчерашний скандал, который устроил отец из-за неудавшегося, по его мнению, обеда, слезы, стоящие в глазах матери, ее измученное лицо, раннюю седину... Женщина способна многого добиться в этом мире, вот только не каждой суждено чувствовать себя любимой, счастливой, окруженной заботой. Иногда брак для нее становится ловушкой, из которой нет выхода. Исчезает любовь, уважение, надежда. Остается только неприязнь и глубокая обида на судьбу. Марина уже давно поняла, что мужчина способен разрушить жизнь женщины одним своим присутствием в ней. Когда-то давно, она спросила свою маму - почему она продолжает жить с отцом, на что мать, искренне удивившись, ответила:
   - Это же твой папа! - а, помолчав, добавила, - да и пропадет он без меня.
   После этого девушка больше никогда не говорила с матерью о ее жизни, не задавала вопросов, но дала себе слово - как только сможет, немедленно уедет отсюда.
   Марина повертела на пальце тоненькое золотое колечко, доставшееся еще от бабушки. Это был долгожданный праздник - ее выпускной вечер. Столько лет она старалась получить заветный аттестат, чтобы, наконец, иметь возможность уехать из этого захолустья и начать все сначала. На миг в ее мыслях возник образ Алешки: такой добрый и романтичный, дарит полевые цветы. Ей будет его не хватать... А если они уедут вместе? Он уже давно намекает, что не хотел бы с ней расставаться. Но это пока они не вышли из букетно-поцелуечного периода. А что будет дальше? Думая о будущем, Марина боялась только одного - повторить судьбу своей матери.
   За стеной соседи устроили очередные разборки, их ребенок, оставленный без внимания безуспешно старался переорать их и грохот проезжающего мимо трамвая.
   - Как же я ненавижу этот городишко! - шумно выдохнула Марина, - черт!
   Зло сорвав с себя ненавистное платье, Марина натянула джинсы и футболку, и выбежала из дома. Был полдень, майское солнце нещадно палило с безоблачного неба, припекая макушку, превращая город в одну большую духовку. От нагретого асфальта исходил жар. Девушка мечтала сейчас оказаться где угодно, только не здесь, на этом раскаленном тротуаре, но домой возвращаться не хотелось.
   - Привет, Марина, - голос, раздавшийся сзади, заставил ее обернуться.
   - Привет, Миша, - девушка мягко улыбнулась. Больше года назад Алешка познакомил ее с тремя своими друзьями. С тех пор им нечасто удавалось побыть наедине, но девушка об этом ничуть не жалела. С ребятами было весело. Наблюдая за ними, она часто ловила себя на мысли, что именно вчетвером они образуют отличную команду. Отдельно, каждому из них чего-то недоставало: Алешке - практичности Михаила, Никите - жесткости Павла. При этом они были лучшими друзьями, знакомыми с раннего детства. И каждый стремился уехать отсюда, прекрасно понимая - в этом городе им ничего не светит.
   - Ты одна? А где Алешка? - они сошли с тротуара, скрывшись от солнца под ветвями многолетнего клена.
   - Обещал зайти вечером. А тебе он зачем?
   - Разговор есть. Важный, - на миг Михаил нахмурился.
   - Встретимся вечером на нашем месте. Там и поговорите, - беззаботно сказала девушка.
   - Тогда до вечера, - отходя, бросил Миша, и на миг, задержавшись в тени, тихо произнес, - ты отлично выглядишь!
   Марина лишь растеряно улыбнулась, возвращаясь к своим проблемам, а сводились они к двум основным: что одеть на выпускной, и куда податься после него.
  
   2008 год...
  
   Слабый лучик света, пробившись сквозь листву, заставил меня зажмуриться сильнее. Размяв затекшие, от неудобного положения, мышцы, я привстала с валуна и огляделась. Костер давно потух, и при свете дня поляна выглядела иначе: не было той завораживающей таинственности и загадочности. Просто лес, деревья, голубое небо над головой, зеленая трава под ногами. Все такое знакомо и родное. Сейчас не хотелось думать о том, насколько мне этого не хватало в той, другой жизни.
   Я расстегнула куртку и пошла к своему мотоциклу - пришла пора возвращаться в город. Как бы там ни было, но я уже здесь, а, прячась ото всех мне так и не удасться выяснить то, ради чего сюда приехала.
   За эти годы город сильно изменился, приближаясь вплотную к хаотично застроенным окраинам. В районе в котором мы когда-то жили, появились многоэтажки, старые дома пошли под снос. Но дом, который я искала стоял по-прежнему: ветхий, с разбитым крыльцом, он выглядел неуместно рядом со своими новыми собратьями. Жильцов давно выселили. Оглядевшись по сторонам, я взобралась на разрушенное крыльцо и вошла в знакомый подъезд: два этажа, запертая дверь, скорее, по привычке, чем по необходимости. Открыть ее не составило труда ни мне, ни тем, кто был здесь намного раньше. Не знаю, что забрали с собой прошлые жильцы, но сейчас в квартире не было даже обоев. Кое-где выдранный паркет и обгоревшая стена свидетельствовали о том, что кто-то коротал здесь холодные ночи. Зачем я пришла в этот дом? Что хотела найти? След, который приведет меня... К кому? К чему? Ответ в моем прошлом, но вряд ли эти стены смогли его сохранить.
   Оставив мотоцикл на стоянке, и спонсировав дяде Коле новую бутылку, я вернулась в гостиницу, где меня уже ждали.
   - С ума сошла? Где ты была? - сердитый окрик Миши заставил меня остановиться около лестнице, поджидая, пока он подойдет. Мужчина был один и весьма раздражен. Но что именно явилось причинно его раздражения - мое ночное исчезновение, или что-то другое, я сказать не могла.
   - Какая разница? - удивилась я, - ведь сейчас я здесь. Живая и здоровая.
   Я начала подниматься по ступенькам, гадая, настолько ли он зол, чтобы сдержать себя и продолжить разговор. Но к тому времени, когда мы вошли в номер, Миша немного успокоился. Он задержал меня в коридоре, взяв за плечо:
   - Я волновался. Мы все волновались за тебя. Ты исчезла, тетя Клава не знала, куда. По городу бродит убийца, и мы не знаем, где ты, что с тобой!
   - Я в порядке, как видишь, - я рассеянно высвободилась из рук Миши, и присела на кровать. Мышцы все еще ныли - сказывалась ночь, проведенная в лесу. Странно, но именно там, среди деревьев, под открытым небом мне было так спокойно и легко, как не было уже долгое время. Сама не поняла, как уснула, а теперь расплачиваюсь за это. - Мне нужно было побыть одной.
   - Ты рисковала, - Миша вздохнул, и присел рядом со мной, - неужели тебе одной лучше, чем с нами? Чем со мной?
   - Мы ошибались, Миша, - я посмотрела на него, - нельзя вернуться сюда, словно ничего не произошло! Нельзя пытаться жить, словно ничего не изменилось, и нам по-прежнему шестнадцать лет.
   - Марина... - мужчина привлек меня к себе, а я, наконец, дала волю слезам, - не плачь. Я не хочу, чтобы ты плакала. Того, что было уже не исправить. Их не вернуть. Но если кто-то знает или догадывается о том, что произошло, у нас у всех могут быть проблемы.
   - Ты этого боишься? Думаешь, тот, кто стрелял хочет устроить нам проблемы? Позволь с тобой не согласиться - когда стреляют, обычно хотят убить, а не озадачить.
   - Не язви, я понимаю, что ты напугана. Мы все напуганы. Просто чудо, что вчера никого не убили.
   Значит, Мишины "эксперты" не смогли просечь кому предназначалась пуля? Или он не хочет меня пугать? Хотя, после того, как я заставила их побегать по городу, первым, что он должен был сделать, это как следует меня припугнуть.
   - Я так понимаю, что вопрос о милиции даже поднимать не стоит? - поинтересовалась я.
   - Правильно понимаешь, - согласился Михаил, - каждому из нас есть что терять. А такое пятно в биографии поставит крест на наших жизнях. У Никиты семья. Пашка только недавно встал на ноги. У меня свой бизнес, сама понимаешь, как тяжело мне все это досталось. Формально я чист перед законом, но если кому-то придет в голову копнуть поглубже... Найдется немало тех, кто захочет нас похоронить, во всех смыслах.
   - Иногда за ошибки прошлого приходится расплачиваться всей жизнью, - заметила я.
   - Но я еще не готов платить по счетам. Впрочем, как и никто из нас, - Миша встал и заходил по комнате. Было видно, насколько он взволнован, - тебе следует переехать ко мне. Это намного безопаснее. Там я смогу тебя охранять.
   - Спасибо за заботу, Миша, но я останусь здесь. Если твои люди не нашли ничего подозрительного, давай думать, что это просто очередная глупя угроза, как те открытки, что привели нас сюда. С нами играют, ты должен это признать, и пока мы не узнаем кто, и для чего ему это надо, мы не сможем уехать отсюда и зажить спокойно.
   - Возможно, ты права. Но меня не оставляет опасение...
   - Чего ты боишься?
   - Мы здесь для того, чтобы умереть.
   - Странно слышать эти слова именно от тебя, - я почувствовала, как похолодели руки, а по спине пробежала ледяная волна страха, словно его слова были созвучны с моими мыслями.
   - Ничего странного, - он усмехнулся, - значит, хочешь остаться здесь?
   Я кивнула, и Миша подошел ближе, снова привлекая меня к себе:
   - Хорошо, только никуда не выходи одна, зашторь окна и будь начеку. Если увидишь что-то подозрительное - звони мне или Павлу, мы тут же за тобой приедем.
   - Как скажешь, босс, - я шутливо отдала честь, и нарвалась на короткий поцелуй.
   - Знаешь, если бы не все это, я был бы рад, что снова оказался здесь, рядом с тобой. Жаль, что тогда у нас было слишком мало времени. Извини, - увидев мое помрачневшее лицо, он тут же меня отпустил, и вышел из комнаты.
   - Слишком мало времени...- тихо прошептала я.
  
   1993 год...
  
   Первым это место нашел Никита, который иногда любил побыть в одиночестве, но вскоре охотно поделился ним с друзьями. Ребята собирались на пустынном берегу почти каждый вечер: жгли костер, пили пиво, баловались сигаретами. И хотя теперь, повзрослев, им для этого не нужно было скрываться от взрослых, тяга к месту сохранилась. Марина приходила сюда довольно часто, иногда ребята оставляли их наедине с Алешей, предусмотрительно удаляясь, чтобы не мешать парочке побыть вдвоем.
   - Ты один? - заметив приближающегося к ним юношу, спросил Миша.
   - У Марины какие-то проблемы в семье. Она не захотела со мной об этом говорить. Только передала, что ты меня ждешь.
   - Есть дело. Возможно, это изменит всю нашу жизнь.
   - Мишка, ты меня беспокоишь, - рассмеялся Алеша.
   - Не трусь, прорвемся, - Миша помолчал, внимательно осмотрев всех присутствующих друзей, - но то, что я вам сейчас скажу, должно остаться только между нами.
   - Не томи, - буркнул Пашка.
   - Мы же не хотим оставаться здесь до самой старости, ну, или пока не сдохнем от денатурата, как мужская часть населения этого дивного городка.
   - Ты забыл еще об одной части населения этого городка, которой давно светит небо в клеточку.
   - Этих мы в расчет не берем. Надеюсь, нам все-таки удасться избежать их незавидной доли.
   - Что ты задумал? - враз посерьезнев, спросил Алешка.
   - Я знаю, где можно достать деньги.
  
   2008 год...
  
   Ложиться спать было уж поздно, выходить мне не хотелось, поэтому я решила остаться в номере и привести себя в порядок. Ночь в лесу, безусловно, приблизила меня к природе и обогатила карму, но если я прямо сейчас не приму горячую ванну, нашему стрелку придется ограничиться только тремя пулями и контрольным визитом на мою могилку.
   Скидывая с себя одежду, я вошла в ванную, и резко остановилась, уставившись на зеркало, к которому была прикреплена уже знакомая мне открытка. Через пару минут, едва отойдя от шока, я медленно отцепила открытку, каждую секунду ожидая нападения сзади. Но ничего не происходило, и, наконец, выдохнув, я, перевернув картинку, тихо вскрикнула. К уже знакомой фразе кто-то красными чернилами приписал слова: "Каждый умирает в одиночку".
   Он был здесь! Невероятно! Я же ничего не почувствовала, когда зашла. Но что я должна была почувствовать? Когда он был здесь? Скорее всего, он приходил ночью, пока меня не было. Боже! Означает ли это, что он хотел меня убить, а, не найдя, оставил напоминание о своем визите? Но к чему? Разве теперь я не предупреждена, что этот ненормальный охотится на меня? Но я была предупреждена еще вчера ночью, и что это изменило? Мне удалось избежать нашей встречи, но это еще не значит, что у меня получится это повторить.
   Подавив глупое желание бежать из номера, куда глаза глядят, я бросилась в комнату. Не помню, как ноги донесли меня до прикроватной тумбочки, на которой я оставила телефон. Набирая номер, оставленный Мишей, заметила, как сильно у меня дрожат пальцы.
   - Марина? - в трубке раздался взволнованный голос Пашки, - ты в порядке?
   - Да, - нерешительно ответила я, - я в гостинице. Ты не мог бы за мной приехать?
   - Уже еду, - бросил Пашка, и в трубке раздались гудки.
   Я стояла, уставившись в ковер, боясь сделать лишнее движение. Почему я ему не рассказала? А что бы это изменило? К чему заранее пугать человека? Скоро он будет здесь и заберет меня отсюда. Куда угодно, только подальше...
   Спохватившись, что неплохо бы собрать вещи, я невольно порадовалась, что у меня хватило ума вчера не разбирать чемодан. Подбежав и схватив его, я, словно озаренная внезапным подозрением, бросила на пол и расстегнула. Все вещи оказались на месте, что, в принципе, меня не удивило - он был убийцей, а не вором, хотя, ни в чем нельзя быть уверенной до конца. Мне пришлось приложить усилия, чтобы вновь закрыть чемодан, старательно отгоняя мысль, что он был здесь, рылся в моих вещах... Нет, не думать об этом. Сейчас приедет Пашка, заберет меня отсюда, и все будет хорошо... Ну, то есть, как и было до этого момента - терпимо.
   Громкий звонок мобильника заставил меня вздрогнуть. Пашка уже на месте, значит и мне нужно поторопиться. Схватив сумочку и чемодан, я выскочила из номера, едва не забыв его запереть. Выругавшись, вернулась и дважды повернула ключ. Спустилась в холл, и, изобразив на лице полное спокойствие, вышла из гостиницы.
   Машину Пашки я заметила сразу - серебристый Мерседес с тонированными стеклами. Подойдя ближе, обнаружила, что он предусмотрительно открыл для меня багажник. Что же, чрезвычайно заботливо с его стороны. Засунув туда чемодан, открыла дверцу и села на переднее сидение, демонстративно не оборачиваясь к другу, который даже не пожелал выйти, чтобы мне помочь.
   - Извини, что сорвала тебя, но я сильно испугалась, - видя, что мы все еще не едем, сказала я.
   Ответом мне было молчание, и удивленно обернувшись к нему, я в ужасе застыла: Пашка сидел, не двигаясь, его глаза были закрыты, голова слегка наклонена назад. Поборов желание дико заорать и вбежать из машины, я поднесла руку, коснувшись его шеи. Он не мертв! Не может быть, чтобы он был мертв. Легкое прикосновение заставило его голову склониться набок, и удариться о стекло.
   Бежать! - наконец-то осенила меня здравая мысль, и я дернула ручку двери, но она не подалась. Внезапно, меня привлек шум, и широко раскрыв глаза от страха, я стала медленно оборачиваться, уже представляя, что там увижу. Но мне не дали этого сделать. Кто-то сзади схватил меня за шею, придавив голову к сидению и прижав к лицу платок с резким запахом хлороформа. Несколько секунд я отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться из рук нападавшего, при этом, стараясь не вдыхать запах, заползающий в ноздри и горло, понимая, что все бесполезно...
  

V

   1993 год....
  
   Марина не очень любила детей. Точнее - совсем не любила. Ее часто раздражала их непоседливость и излишняя навязчивость. Когда ее родственница устроилась работать нянечкой в детский сад, и Марине несколько раз пришлось к ней заходить, она не могла дождаться той минуты, когда покинет это шумное место. Но девушка не могла позволить себе отказать Алешке, тем более что он не часто ее о чем-то просил. Точнее, вообще никогда. Но сегодня он встретил ее в школе и попросил присмотреть за сестрой. Их отец ушел на дежурство, Алешка, который в последнее время ходил с мрачным и задумчивым видом, не мог остаться с ней. Марина согласилась, в душе надеясь, что это действительно будет не долго. Она не очень хорошо знала Татьяну. Они виделись всего пару раз - на пляже, и когда девушка заходила к Алешке в гости. Она знала, что ребята жили с отцом. Их мать уехала из города много лет назад, встретила другого мужчину и сейчас неплохо живет с ним в столице. Когда Марина поинтересовалась у Алешки - хотелось бы ему жить с ней, он лишь нахмурился, и попросил больше никогда не затрагивать этой темы.
   День выдался пасмурным, но Марине, после бесконечных уроков хотелось побыть на свежем воздухе, и ее предложение прогуляться было встречено Таней с энтузиазмом. Вопреки опасениям, Татьяна вела себя спокойно, даже робко. Она не пыталась с ней заговорить, иногда лишь оглядываясь по сторонам, словно пыталась высмотреть кого-то среди немногочисленных прохожих. Видимо, наконец, ей это удалось, и что-то буркнув Марине, она резво затрусила к парку. Вздохнув, девушка пошла следом, отчаянно стараясь не потерять темноволосую головку их виду. Она очень удивилась, когда Татьяна остановилась возле худенького мальчугана в инвалидной коляске. На вид тому было лет двенадцать, но, присмотревшись, девушка поняла, что он гораздо старше. Возможно, по возрасту, он был ближе к ней, чем к Татьяне. Увидев девочку, парень радостно улыбнулся. Эта встреча преобразила и малышку. Весело щебеча какие-то глупости, она присела на скамейку, всем своим видом излучая жизнерадостность. Понаблюдав какое-то время за ребятами, Марина, поздоровавшись, присела рядом, понимая, то их беседа может затянуться. Паренек ответил на приветствие, на мгновение, одарив девушку добрым взглядом своих невероятных темно-карих глаз. На мгновение сердце Марины сжалось, и она отвернулась, не желая демонстрировать окружающим своих чувств. Несомненно, парень был обаятельным и милым. Если бы не инвалидное кресло, подумала Марина, уже сейчас за ним бы тянулась череда разбитых сердец. Но из-за злобной насмешки судьбы он сейчас сидит в парке, совершенно один, вдалеке от мальчишеских забав, довольствуясь компанией девятилетнего ребенка. Хотя, - вынуждена была признать Марина, эта компания паренька вполне устраивала.
   - Это Андрей, - запоздало спохватилась Татьяна, - а это - Марина.
   Девушка снова улыбнулась пареньку, невольно поразившись его выдержки. Мало кто мог бы в течение почти получаса выдерживать неприхотливый треп ребенка, при этом искренне улыбаться и охотно отвечать на сотню нелепых вопросов.
   Вскоре с неба начал накрапывать редкий дождик. И виновато попрощавшись с девушками, Андрей отправился домой.
   - Давно ты с ним дружишь? - поинтересовалась Марина.
   - Пару лет, - Таня подставила ладошку, ловя капли дождя, - они с Алешкой ходили в одну секцию. Недавно он попал в аварию. С ним интересно! Он столько всего знает - и про древнее оружие, и про звезды и про пауков...
   - Пауков? - со смешком переспросила девушка.
   - Ну да! - восторженно начала Таня, - ты знала, что Черная вдова убивает самца сразу же после спаривания, а потом съедает его?
   - Теперь буду знать, - девушка невольно подивилась разносторонним интересам Татьяны.
   - Врачи обещали, что он поправится, - не переставая болтать, девчушка ускорила шаг, спасаясь от начавшего учащаться дождя.
   - Это хорошо, - искренне ответила Марина, и они поспешили домой.
  
   2008 год...
  
   Я с трудом разомкнула глаза и постаралась сфокусировать разбегающийся взгляд на комнате... скорее, подвале. Темном, сыром и... Холодно! Как же здесь холодно! В подвале пахло плесенью, голая тусклая лампочка под низким потолком освещала только ближнюю стену и ржавые трубы, сваленные под ней.
   Все тело онемело от неудобного положения, руки, сведенные назад, стали чужими, ног я не чувствовала вообще. Голова раскалывалась от боли, во рту стоял неприятный привкус. Моя щека упиралась во влажный каменный пол, и с трудом приподняв голову, я попыталась оглядеться, но тут же с тихим стоном опустила ее на пол. Даже тусклый свет причинял неимоверную боль, а запах сырости вызывал тошноту.
   Полежав так несколько минут, стала постепенно приходить в себя - видимо, в этом мне помог холод и страх. Одновременно вернулось чувство беспокойства... только я не могла вспомнить - что же меня мучает... как я здесь оказалась? Сначала была гостиница, та странная фраза на открытке, звонок Пашке, его машина, а дальше... ничего не помню. Но Пашка! Он же был там, со мной, без сознания. Кто-то проник в машину, и вырубил нас обоих хлороформом. Но как? Как ему удалось сделать это незаметно для Пашки? Неужели тот ни о чем не догадывался? И где он сейчас?
   Вздохнув, я сделала попытку перевернуться, но тело совсем меня не слушалось. Бессильно выругавшись, я пыталась снова и снова, стараясь размять затекшие мышцы. Постепенно чувствительность вернулась, а с нею и боль, тут же безжалостно пронзившая мое тело. Но сейчас я этому только порадовалась. Значит, скоро я смогу передвигаться, хотя, то, что я сейчас пыталась сделать, не совсем могло считаться передвижением. Скорее - рывками, ползаньем. Так, ползком на левом боку, я осторожно продвинулась вперед, к сваленным у стены трубам, в надежде найти хоть что-нибудь острое. Расстояние в три метра я преодолела минут за пять, сквозь зубы, проклиная и этот подвал, и того психа, благодаря которому здесь оказалась. Добравшись к цели, с удивлением отметила, что мне уже совсем не холодно, скорее наоборот.
   Очень трудно шарить вслепую связанными сзади руками, однако, если я все же рассчитывала рано или поздно отсюда выбраться, приходилось использовать для этого любые возможности. Казалось, прошли часы, а я все еще не могла нащупать ничего, что бы могло мне помочь. Трубы были ржавыми, осколки битых камней и грязи под ними не могли бы перерезать веревку. Я была готова взвыть от отчаяния, когда, наконец, мои руки наткнулись на что-то острое в самом низу. Чтобы было удобнее я легла спиной на трубы, изо всех сил стараясь не думать о том, что со мной произойдет, стоит им сдвинуться с места. А еще очень не хотелось думать о том, что каждую секунду сюда может войти тот, кто усыпил, привез меня сюда, связал, и оставил в этом чертовом подвале.
   Словно услышав мои мысли, деревянная дверь со скрипом отворилась, пропустив высокую... да нет, просто огромную фигуру неизвестного. Хотя, учитывая мое положение - лежа на полу, мое воображение могло сыграть со мной злую шутку. Неизвестный был в лыжной маске, одет во все черное. В общем, стандартный наряд бандита, не хватает лишь оружия, хотя зачем оно ему? Я же связана, да и вряд ли я сейчас способна на какие-то подвиги. Встретившись с ним взглядом, я почему-то поняла, что он улыбается. Так доволен собой? Получил, что хотел? А, собственно говоря - что он хотел?
   - Удобно? - голос был хриплым и грубым, словно говоривший много курил. Слышала ли я его когда-нибудь в прошлом? Нет, не думаю. Такой голос запомнить легко. Я постаралась представить, как он может выглядеть - за сорок, если мне не изменяет зрение, глаза темные, скорее, карие, хотя сложно определить - здесь слишком темно, а его лицо скрыто.
   - Что с Пашкой?
   - Это все, что тебя интересует? - интонация изменилась, проскользнуло удивление.
   - Нет. Еще - почему я здесь, - решила я не затягивать с выяснением того, что меня интересовало.
   - Ты здесь потому, что я решил познакомится с тобой поближе. В прошлый раз нам не дали этого сделать.
   - Это вы стреляли в меня?
   - Зачем бы я стал стрелять в такую привлекательную барышню, - незнакомец рассмеялся. Этот смех мог бы напугать любого, я уже не говорю о себе. К тому же окружающий антураж и веревки вполне располагали к тому, что я была готова потерять над собой контроль и биться в истерике.
   - Не знаю, вам виднее, - пришлось принять его правила игры, надеясь лишь на то, что все-таки рано или поздно он пожелает что-то прояснить.
   - Ты действительно так считаешь? - он внимательно вглядывался в мое лицо, словно стараясь там что-то отыскать. Интересно - что? Страх? Ненависть? Отчаяние? Я готова была изобразить любое чувство, если бы это помогло мне вырваться отсюда. Но, прежде всего - выяснить для чего он все это затеял. Я была уверена: тот, кто в меня стрелял и этот тип одно и то же лицо. Хотя, возможно, что интуиция на этот раз меня подвела, и теперь за нами охотятся двое сумасшедших, вместо одного.
   - Да, я так считаю, - тихо ответила я, смело посмотрев ему в глаза.
   - Я поражаюсь твоей выдержке, - неожиданно заявил он.
   Дядя ошибается, - подумала я. Возможно, я еще просто не достаточно пришла в себя, чтобы начать кричать, плакать и умолять отпустить меня. Представив на миг эту картину, я подумала - а не этого ли он от меня ждет?
   - Мне нравятся люди, готовые лицом к лицу встретить смерть. Жаль, что твой друг не из таких, - продолжал тип.
   - Что вы сделали с Пашкой? - я напряглась, ожидая ответа.
   - Ничего страшного. Пока. Но все еще впереди. Очень скоро я заставлю его пережить несколько очень неприятных минут. Или не пережить. Это будет зависеть от одного непредсказуемого фактора.
   - Какого?
   - Скоро узнаешь, - он снова засмеялся и поднялся на ноги, - ну а теперь, я оставляю тебя одну. Вынужден извиниться за отсутствие удобств. Впрочем, вряд ли у тебя будет время в полной мере это ощутить, - я не прощаюсь!
   Он вышел, оставив меня ломать голову над его последними словами. Означают ли они, что я скоро умру? Или мне нужно бояться чего-то другого, что в своем больном воображении смог придумать этот ненормальный? Он так и не сказал, зачем привез нас сюда. Возможно, не скажет уже никогда. Хотя, опыт подсказывает, что такие типы стремятся выжать из жертвы максимум страха и отчаяния, постепенно нагнетая обстановку. Но может быть, у него на наш счет другие планы? Внутри похолодело от мысли, что, возможно, он уже отвел мне какую-то роль в своей игре. И все, что я собираюсь сделать, будет ему на руку.
   - Надо отсюда выбираться. Любой ценой! - сдирая кожу с запястий, я пыталась перетереть веревки на руках. Дело продвигалось медленно, мои руки то и дело скользили по острому металлу, и вскоре я почувствовала, как по запястьям бежит что-то теплое. Несколько минут страшного напряжения принесли долгожданную свободу, и я едва не вскрикнула от счастья, наконец, вытащив руки из-за спины. Избавиться от веревок на ногах было не трудно, и вскоре я стояла посреди подвала, пытаясь найти что-нибудь, что поможет мне выбраться отсюда. Прежде всего - дверь. Если она закрыта на засов, это значительно усложнит мою задачу. К счастью дверь запиралась на ключ, а замок был не слишком сложным. Вероятно, тот тип больше полагался на веревку, чем на затвор.
   Разумеется, первым делом я порылась в карманах, и, обнаружив их пустыми, пожалела о пропаже мобильника. Он бы значительно облегчил мне жизнь. Выйдя из подвала, я растерялась - куда теперь? Что делать? Бежать отсюда со всех ног, в надежде, что рано или поздно наткнусь на выход, или попытаться найти Пашку? Раздумывала я не долго, и, вздохнув, пошла по темному коридору, удивляясь про себя - что же это за место такое? Теперь я уже не думала, что находилась в подвале. Скорее, это напоминало старый бункер. С каждым шагом мною овладевал страх - а если за следующим поворотом я столкнусь с этим сумасшедшим? Или с кем-то еще, не менее чокнутым? Но видимо удача сегодня была на мое стороне, если в данной ситуации вообще было уместно говорить о ней. По дороге я не встретила ни души, но, когда я проходила мимо одной из комнат, до меня донесся слабый стон. Остановившись, я прислушалась, в тайне надеясь, что больше мне не придется никого искать. Стон повторился, других голосов оттуда не доносилось и я, наконец, решилась. Покопавшись с замком минут десять и отбросив сослужившую мне хорошую службу, сломавшуюся железку, я вошла в комнату.
   Пашку я увидела сразу, и едва сдержалась, чтобы не заплакать. Его били - жестоко и бесчеловечно, превратив еще недавно красивое лицо в один сплошной кровоподтек. Раны на теле все еще кровоточили, несколько пальцев на правой руке были неестественно вывернуты. Он лежал на полу, не видя меня, и тихо стонал. Подойдя ближе, я с ужасом поняла, что на нем одет ошейник. Короткая цепь крепилась за кольцо, вмурованное в стену.
   - Пашенька, - я проглотила слезы, боясь прикоснуться к нему, - очнись. Это я.
   Его плечи напряглись, по телу пробежала судорога. Похоже, он меня слышал, но до конца не осознавал, кто рядом с ним.
   - Очнись, Пашка! Нам нужно бежать отсюда! Ну же, я не могу это сделать одна!
   Мужчина простонал, и с трудом оторвал голову от пола. Мутный взгляд говорил о том, что он вряд ли находится в полном сознании.
   Тем временем я шарила взглядом по комнате, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что помогло бы мне снять с него этот чертов ошейник. Уже на грани отчаяния я заметила какой-то тонкий предмет, валяющийся у дальней стены. Быстренько схватив его, тут же отметила, что он может подойти. Но как мне открыть этот замок, не потревожив Пашку?
   Я подошла ближе, и попыталась слегка его приподнять. От боли закусив губу, он изо всех сил старался мне помочь. Усадив его и прислонив спиной к стене, я приступила к работе. Минут через пятнадцать надежда окончательно меня покинула. Замки на дверях были старыми, а ошейник совсем новый, словно купленный именно для этого случая. Значит, от мысли его снять придется отказаться.
   Пашкины губы внезапно шевельнулись. И он что-то тихо произнес. Чтобы расслышать, я нагнулась почти к самому его лицу:
   - Уходи, - едва слышно шепнул он, - брось меня.
   - Размечтался, - буркнула я, отчаянно пытаясь сообразить - что же делать.
   - Он вернется, и ты станешь следующей. Уходи, прошу тебя, - его голос стал громче, словно тревога за меня придала ему силы.
   - Даже не думай об этом, - грубовато сказала я, не сводя взгляда с металлического кольца. А что если не удасться? Есть только один способ проверить.
   Я схватила металлический прут, лежавший рядом с Пашкой, только теперь осознав, что он весь измазан кровью. Кровью Пашки... Сглотнув, я ухватила его двумя руками, и изо всех сиз ударила им в стену. Прут скользнул по кирпичу, чуть не выпав из скользкой от крови руки.
   - Не мучай себя! Просто уходи, - снова раздался его голос, - беги за помощью.
   Как же! И он, и я прекрасно понимали, что когда придет помощь, если придет вообще, он вполне может быть уже мертв. От мысли что вскоре я могу лишиться друга, я с остервенением принялась бить по стене, вызывая дикий грохот и сноп искр. Я не боялась привлечь шумом этого психа. Напротив - я его ждала. Пусть только попробует явиться сюда. Я тут же раскрою ему череп. В тот момент я абсолютно не думала о том, что наша встреча может закончиться как-то иначе, не в мою пользу. Слишком много злости было во мне. Злости, бессильной ярости и желания спасти друга. Я не поверила глазам, когда в кирпиче появилась первая трещина, и уже через полчаса я смогла пробить небольшую дыру вокруг кольца. Теперь нужно только расшатать, и у нас, наконец, появится шанс отсюда выбраться.
   Наверное, мне все-таки везло в тот день, а может быть кто-то там, наверху, хранил меня для еще худшей доли. С трудом приподняв Пашу, я заставила его опереться на меня и, схватив в руку все тот же прут, вышла из комнаты. Теперь я почти не прислушивалась к звукам, справедливо полагая, что чему быть, того не миновать. Лишь старалась идти ровно и не позволить Пашке упасть. Раненый с трудом волоча ноги, отталкивался рукой от стен, чтобы облегчить мне нелегкую задачу.
   Казалось, что я брожу по этим коридорам несколько часов, на самом деле прошло не больше десяти минут, когда я, наконец, почувствовала свежий воздух и морозный ветер. Значит, мы почти выбрались. Ключевое слово - почти.
   Я задыхалась и валилась с ног от усталости, но на отдых времени не было. Что бы там ни задумал этот тип, он не может быть здесь круглосуточно. Он же где-то живет, с кем-то общается. У него может быть вполне обычная жизнь за пределами этого места. И возможно, что сегодня он уже сюда не вернется, и не обнаружит наш побег.
   Свобода встретила нас, ветром, мрачным небом, затянутыми тучами, и снегом. Но мое счастье нельзя было передать словами. Пытаясь увести Пашку как можно дальше отсюда, я почти тащила его на себе. Казалось, что мое хриплое дыхание способен услышать кто угодно за десятки километров отсюда. Не останавливаясь, мы двигались вперед, пока я, наконец, не свалилась от бессилия, успев прислонить Пашку к дереву. Едва стоя на ногах, тот съехал по стволу, и опустился вслед за мной на промерзшую, покрытую снегом землю.
   - Дальше иди одна, - он прикрыл глаза, зачерпнул ладонью снег и растер его по лицу, - я выберусь сам.
   - Что же ты за джентльмен, Пашка, - с кривой улыбкой вдавила я, - хочешь бросить девушку в лесу, совсем одну.
   - Одна ты доберешься быстрее. А меня он здесь уже не найдет.
   - Конечно. Не найдет, - я проследила взглядом дорожку в снегу, что мы проделали бредя по лесу, - еще немного, и можно будет передохнуть! Слышишь?
   Повернувшись к нему, я поняла, что он снова потерял сознание. Черт! Только не сейчас.
   Набросив свою куртку на его голые плечи, я с ужасом подумала о предстоящем пути. У меня не хватит сил дотащить его до дороги. К тому же, вполне вероятно, что он не доживет. Я думала, взвешивала, пытаясь убедить себя, переломать, но все мысли сводились к одному - я не смогу просто оставить его здесь. Значит, другого выхода у меня нет.
   Почти плача от бессилия и злости, я взвалила Пашку на себя и медленно двинулась вперед, стараясь не думать о том, что будет, если я сейчас упаду. Кровь, продолжая сочиться из порезанных запястий, смешиваясь с кровью Пашки, капала на свежий снег. Этот след нельзя спутать ни с чем. Возможно, что наше исчезновение уже обнаружено, и этот сумасшедший скоро нас догонит. А если мы заблудились, и вместо того, чтобы идти к дороге, сейчас двигаемся вглубь леса, облегчая преследователю работу? Этот путь был самым долгим в моей жизни. Казалось, что время растянулось, стараясь отдалить нас от вожделенной цели. Наконец, в деревьях появился просвет.
   - Спасены! Слышишь, Пашка! Мы это сделали! - зашептала я на ухо другу. Он лишь слабо что-то промычал, но попытался собрать остатки силы, чтобы помочь мне быстрее выбраться из леса.
   Был поздний вечер, почти ночь, а значит встретить на дороге автомобиль, тем более заставить водителя остановиться было затруднительно. Оставив Пашку возле дерева, постаравшись укутать его свое курткой, я направилась к дороге. Никогда еще расстояние не казалось мне таким непреодолимым. Издалека заслышав шум двигателя, остаток пути проделала почти ползком, и выпрямилась, только выбравшись на дорогу, преграждая автомобилю путь. Меня ослепил яркий свет фар, раздался визг тормозов, автомобиль занесло, и он остановился в нескольких сантиметрах от меня. Из салона показался довольно рассерженный мужчина, без стеснения сообщивший, что он обо мне думает.
   - Пожалуйста, помогите, - с трудом разлепив сведенные судорогой губы, сказала я.
   Он замер на полуслове, и подошел ближе, удивленно всматриваясь в мое лицо:
   - Что с тобой? - видя, что я дрожу, он набросил на меня свою куртку.
   - Там, в лесу, - я стала оседать на дорогу, но мужчина, не растерявшись, тут же подхватил меня на руки и отнес в салон, - пожалуйста, помогите ему. Он умирает.
   Я почувствовала, что плачу. Понимала, что, скорее всего, сейчас потеряю сознание, и если мне не удасться убедить незнакомца помочь, буду чувствовать себя убийцей Пашки.
   Я слышала, как мужчина прикрыл дверь. На несколько минут воцарилась тишина, и я поняла, что совершенно одна в автомобиле. Сознание возвращалось ко мне урывками, и вскоре я уже не могла отличить, где реальность, а где галлюцинация, порожденная больным воображением. В салоне стало холодно и я почувствовала, что больше не одна - на заднее сидение был водворен человек. Пашка! Слава богу! Затем водитель опустился рядом со мной, и автомобиль сорвался с места.
   - Как ты? - голос мужчины звучал глухо, словно издалека. Я с трудом приоткрыла глаза и в первый раз толком взглянула на него.
   - Это вы? - с удивлением узнав своего попутчика. Последний раз мы виделись на автобусной остановке, где он помог мне с чемоданом.
   - Я, - ответил он, и добавил, - твоему другу надо в больницу. Что с вами произошло?
   - Мы...- я задумалась всерьез, вспоминая слова Мишки о том, что ни в коем случае в это дело нельзя вмешивать милицию. А если придется? Как я смогу объяснить то, что произошло? - Мы заблудились.
   - Я вижу, - кивнул мужчина, - а своего друга ты обычно выгуливаешь на поводке, так? У него на шее ошейник и толстая цепь. А еще на нем нет живого места, а у тебя порезы на руках и следы от веревок. Не хотел бы я так заблудиться.
   - Мне нужно позвонить, - выдавила я.
   - Не стесняйся, - он бросил на мои колени мобильник, и я задумалась, вспоминая Мишкин номер

VI

   - Миша, встретимся у больницы, - тут же выпалила я, как только услышала голос друга.
   - Где ты? Что произошло? - взволнованный крик Мишки заставил меня поморщиться. Внезапно нахлынуло безразличие и желание закрыть глаза и отрешиться от всего, что происходит вокруг. Вот только это было затруднительно, имея рядом раненого Пашку и попутчика, с бесстрастным видом следящего за дорогой.
   - Паша серьезно ранен, нужен врач, - я поняла, что в любой момент могу потерять сознание, этот разговор меня утомлял.
   - Ты в порядке?
   - В полном, - собрав остатки силы воли, я бодро с ним попрощалась, и вернула телефон хозяину, - Спасибо.
   - Всегда рад помочь, - я почувствовала, как его взгляд скользнул по моему лицу, опустился на испачканный в крови свитер и остановился на руках, - тяжело пришлось?
   - Я в порядке, - в который раз повторила я, скорее для себя самой и прикрыла глаза. Видимо поняв мое состояние, мужчина больше не пытался со мной заговорить. Лишь иногда я чувствовала на себе его взгляд, но упорно держала глаза закрытыми, словно это ограждало меня от всего остального мира.
   Приехав сюда я даже подумать не могла, с чем мне придется столкнуться: в меня стреляли, Пашку едва не забили до смерти. И что-то подсказывало - это лишь начало. Во всем, что с нами происходило, было что-то нереальное и противоестественное, словно мы играем в какой-то странной постановке, истинного сюжета которой не знает никто. Мои мысли внезапно вернулись к похитителю, - я была уверена, что это не последняя наша встреча, и совсем скоро все мои вопросы найдут ответы. Вот только я не была уверена, что готова к этому. Моя рука привычно потянулась вверх в поисках маленького золотого крестика на тонкой цепочке - подарка матери на восемнадцатилетние. Привычка, с которой я все время боролась, выдававшая мое нервное состояние с головой, однако она неизменно побеждала, а сейчас мне просто необходимо было успокоиться. Крестика не было! Неужели я потеряла его там, в лесу? Или того хуже...
   К больнице мы с Мишкой подъехали практически одновременно, едва не столкнувшись на подъездной аллее. Именно так гордо именовалась узкая дорога, ведущая к приемному покою, на которой уже стояла старенькая "скорая" образца времен застоя.
   Ребята выбежали из машины одновременно. Дернув переднюю дверь, Миша практически вытащил меня из машины, не обращая внимание на слабые попытки сопротивления.
   - Пашка там, на заднем сидении. Он ранен, - выпалила я, уткнувшись в Мишино плечо. Краем глаза я увидела, как обеспокоенный Никита пытается привести Пашу в чувство.
   - Ты бы поосторожнее с девушкой, - совсем рядом раздался насмешливый голос, - не ровен час - покалечишь.
   - А это еще кто? - Миша настороженно уставился на моего попутчика.
   - Мне так неудобно! - похоже, мне действительно стало полегче, раз я задумалась о приличиях, и, повернувшись к спасителю, виновато улыбнулась, - вы нам помогли, а я даже имени вашего не знаю.
   - Дмитрий, - коротко представился мужчина, полностью игнорирую Мишу.
   - Спасибо вам, Дмитрий. Если бы не вы, мы с Пашкой могли умереть на той дороге, - я отстранилась от друга, и подошла ближе к спасителю, протянув тому руку. Мужчина слегка замешкался, но аккуратно ее пожал.
   - Обращайся, если что, - усмехнулся он.
   - Как он? - Миша присоединился к Никите, и они вдвоем вытащили Пашку из автомобиля. Я едва не вскрикнула он ужаса, только сейчас, при свете единственного фонаря, толком рассмотрев его избитое лицо и израненное тело.
   - Черт! У нас проблемы, - восклицание Никиты дало мне понять, что парни все-таки рассмотрели его шею, и теперь, так же как и я не понимают, что же нам делать.
   - Ему нужна помощь, - напомнила я, подходя к ним ближе.
   - Тебе тоже, - вмешался Дмитрий, - кстати, по-моему, мы привлекли внимания персонала. А я уж было подумал, что здесь все вымерли.
   И действительно - дверь отворилась, и на крыльцо вышел невысокий тощий охранник. Окинув нашу группу внимательным взглядом, он поинтересовался - какого хрена мы среди ночи здесь собрались.
   - Извините, пожалуйста, - я решила быть вежливой до конца, - у нас раненный. Ему срочно нужен врач.
   Поколебавшись, больше для вида, охранник вернулся в помещение, закрыв за собой дверь. Мы лишь недоуменно переглянулись, но через несколько минут дверь снова открылась, и тот же человек пригласил нас войти.
   Я обернулась к Дмитрию, понимая, что пора прощаться. Подойдя к нему ближе, я тихо сказала:
   - Еще раз спасибо за помощь. И, пожалуйста, не говорите никому, что вы видели.
   - Можешь быть спокойна, - ответил он, и добавил, - думаю, с тобой не произошло бы ничего подобного, будь у тебя твой пистолет.
   - Вы правы. В следующий раз я это учту.
   Ребята уже вносили стонущего Пашку внутрь, когда автомобиль нашего спасителя покинул стоянку больницы. Вздохнув, я последовала за ними, мучимая вопросом - как нам выпутаться из этой передряги?
   Сонный дежурный врач-хирург - невысокий полноватый мужчина, слегка за сорок по имени Константин Михайлович - несколько минут недовольно разглядывал нашу группу, но все же повел в манипуляционную. Его отношение слегка изменилось, когда в руках Миши зашуршали зеленые купюры. Уже вполне бодро тот приступил к осмотру, тут же изменившись в лице, увидев на шее пациента ошейник.
   - Не придавайте значения, - посоветовал Миша, присоединяя к уже принятым еще пару бумажек, - жизнь - штука сложная.
   - Я тоже так думаю, - согласился эскулап, вернувшись к осмотру, который занял больше получаса.
   - Пока могу сказать только одно, - подытожил он, - жить будет, бегать не скоро - у вашего друга множественные гематомы, сотрясение мозга, повреждены несколько суставов на ноге, сломано пару ребер, и три пальца на правой руке. Для более детального заключения нужен рентген, но это уже утром. Сейчас мы положим больного в палату, и дадим ему обезболивающее. Он терял сознание?
   - Да, несколько раз, - ответила я.
   - Плохо, - покачал врач головой, - я позову медсестру. Она присмотрит за ним до утра.
   - Но это могу сделать я. Тем более, лучше, чтобы его видело как можно меньше персонала, - возразила я.
   - Я бы не возражал. Но судя по вашему виду, вам тоже необходим осмотр, и чем раньше, тем лучше. К тому же я не смогу здесь обойтись без помощи медсестры.
   - Я в порядке, - в который раз повторила я.
   - Отлично, - согласился доктор, - вот это я сейчас и проверю, как только закончу с вашим другом. А вы марш в коридор.
   Подождав пока ребята выйдут, он позвал медсестру, и они занялись Пашкой. Не знаю, сколько это заняло времени, видимо достаточно, чтобы я успела вырубиться, а открыв глаза поняла, что пришла моя очередь. Константин Михайлович приступил к осмотру, посветив фонариком в глаза, исследовав ребра, тихо вздохнул, когда добрался до запястий.
   - Надо бы наложить швы. К тому же у вас несколько ссадин, в которые наверняка попала инфекция.
   - Не нужно, доктор, - поспешила я подавить его энтузиазм в зародыше, - на мне все быстро заживает. Думаю, достаточно повязки.
   - Позвольте с вами не согласиться, - он отошел, и я услышала звяканье инструментов. Побледнев, не сводила с него взгляда, и совсем упала духом, когда почувствовала укол.
   - Это против столбняка. Вашему другу я вколол то же самое, - успокаивающе сказал врач и лихо приступил к операции, - будет немного неприятно.
   Все, что происходило дальше, воспринималось мною будто сквозь дымку сна. Очистив место вокруг ран от крови, он обработал края спиртом с йодом, и обезболил. В какой-то момент мне надоело следить за этим, и я отвернулась к Пашке, над которым все еще колдовала медсестра - невысокая шатенка с приятным лицом и добрыми глазами, кажется, Юля.
   - Вы уверены, что не нужно вмешивать милицию, - внезапно спросил врач, и я поняла, что он действительно обеспокоен всем происходящим.
   - Нет. Мы сами со все разберемся. Вот только наш друг... Было бы намного проще, если бы нам удалось снять с него этот ошейник.
   - Думаю, проблем с этим не будет, - доктор все еще колебался, но постепенно из его глаз исчезало настороженное выражение. В конце концов мы не производили впечатление преступников, скорее жертв. Ну а если жертвы сами отказываются от помощи правоохранительных органов - что же тут поделаешь, - с утра поговорю с Василием Петровичем из мастерских. Он решит вашу проблему.
   - Спасибо, - улыбнулась я.
   - Ну вот и все, - сказал он закончив бинтовать запястья, - а теперь спать. На сегодня достаточно приключений.
   До выделенной мне палаты я добралась с помощью Мишки. Никита последовал за медсестрой, которая устраивала Пашу в палате рядом с моей. Я даже не заметила, как уснула. Видимо это произошло как только моя голова коснулась подушки на не очень удобной больничной койке. Ребята, так и не пожелав уехать, домой разместились в коридоре, охраняя нас с Пашкой. Возможно, именно это позволило мне немного расслабиться, хотя я была не далека от того состояния, когда попросту наплевать на все, что могло со мной произойти. Организм требовал отдыха, и наконец-то усталость взяла свое.
  

***

  
   Ночь... какая красивая лунная ночь. Как я раньше могла не замечать этой красоты: когда дневная жизнь замирает, уступив место ожившим теням, шорохам и звукам ночи. И я снова здесь, словно ожидаю чего-то. Под ногой с глухим треском переломилась сухая ветка, и я поняла, что привлекла Его внимание. Почти забытый страх снова овладел моей душей, и я была готова закричать. Но почему-то не смогла выдавить из себя ни звука. Я знала - он здесь! Следит за мной, ждет подходящего момента, чтобы напасть, и утащить за собой туда, в темную чащу, где нет спасения, где только смерть и вечный, бесконечный ужас. Сорвавшись, я побежала вперед, понимая, что не смогу оторваться. Он был рядом, скоро он догонит меня, и тогда уже ничто не сможет спасти. Внезапно, земля ушла из под ног, и, потеряв опору, я полетела куда-то вниз.

***

  
   Как только я открыла глаза, на меня навалились воспоминание о кошмаре. Сон, но такой реальный! Словно я действительно была в том лесу и бежала от неведомой опасности. Я понимала, что после всего пережитого, мое сознание могло сыграть со мной злую шутку, и все же чувствовала - к вчерашнему происшествию это не имеет никакого отношения. Было что-то еще, странное и пугающе, от чего в жилах стыла кровь. Что-то важное в моем прошлом... не помню... так сложно уловить... Но эти чувства, эмоции невозможно просто придумать. Я все это пережила когда-то.
   Я откинула голову на подушку, подняв глаза к потолку, и внезапно похолодела: прямо над моим лицом, переливаясь в лучах солнца, покачивался золотой крестик, так хорошо мне знакомый, который я еще вчера ночью считала утерянным безвозвратно! Мгновенно вскочив, я поднесла руку и сняла его с металлической рамы больничной койки. Не могу в это поверить! Он был здесь, в моей палате, ночью, пока я спала. Я же ничего не слышала, не почувствовала!
   Внезапно похолодев, я бросилась прочь из палаты, но, добежав до двери, постаралась взять себя в руки - к чему поднимать ненужную панику и беспокоить медицинский персонал? Они и так настороже после вчерашнего. Чуть приоткрыв дверь, я выглянула из палаты. Утро было ранним, но больничная жизнь в самом разгаре. Никита посапывал, умудрившись довольно удобно пристроиться на колченогом стуле. Мишка не спеша прогуливался по коридору, совсем рядом с палатой Паши. Не верю, что он мог проскользнуть мимо них! Значит, он проник в палату как-то по-другому. Вернувшись внутрь, пока меня не заметили, я осмотрелась. И тут же мой взгляд наткнулся на дверь между палатами. Черт! Как же я вчера ее не заметила? Хотя, вчера мне было о чем беспокоиться помимо этого, да и не в том я была состоянии, чтобы осматривать больничную палату. Не просчитала, не учла, а ведь это могло стоить мне жизни.
   Я разжала руку, снова взглянув на крестик - не понимаю, чего он добивается? Преследует, стреляет, похищает, запугивает? Почему я? Что я сделала ему плохого? Лично я? У меня было такое чувство, что его ненависть к ребятам носит несколько иной характер. Вот только могла поклясться, что никогда до вчерашнего вечера не видела этого человека. Тогда откуда он меня знает? Что ему он меня нужно?
   - Уже встала? - в приоткрытую дверь просунулась голова Никиты. Увидев меня, он расплылся в улыбке и позвал Мишку. Через несколько секунд они оба были в моей палате, скромно пристроившись на соседней койке.
   - Как ты? - Миша изучал мое лицо со следами ночных приключений: раны на лбу и порезы на ладонях саднили, я уже не говорю про художественную вышивку, коей меня подверг вчера ночью наш эскулап. Болело все тело, каждая мышца ныла при любом движении - видимо сказывался мой вояж с Пашкой на закорках.
   - Роскошно, - улыбнулась я, раздумывая, а стоит ли все рассказать ребятам, и, решившись, продолжила, - он был здесь.
   - Кто он? Ты имеешь в виду... - встрепенулся Никита.
   - Именно его я имею в виду. Вернул потерянную в его апартаментах вещицу. Очень любезно с его стороны.
   - Ты издеваешься? - внезапно взвился Миша, оказываясь совсем близко от меня, - он был здесь, в этой палате, а у тебя хватает глупости иронизировать над этим?
   - А ты бы хотел, чтобы я в ужасе забилась под койку и объявила эту палату зоной боевых действий? Ну извини, - увидев, как он побледнел, во мне проснулось раскаяние, - мне просто страшно.
   - Прости. Прости меня, пожалуйста! - Миша подался ко мне ближе и приобнял, стараясь не причинить боли, - я не хотел срываться. Просто все, что происходит выводит меня из себя! Этот подонок был здесь, рядом с тобой, а я ничем не мог тебе помочь. Твою мать! Но как же он сюда попал?
   Я указала ребятам на дверь, и увидела, как бледнеют их лица:
   - Тогда, - вмешался Никита, - почему он тебя не убил?
   - Спасибо за заботу, друг, - снова сыронизировала я, - но, похоже, он хочет убить меня морально. А лишь затем поглумиться над тем, что останется от обезумевшей от ужаса жертвы.
   - Ты так спокойно об этом говоришь, - упрекнул меня Рыжик, хотя в его голосе проскользнули виноватые нотки, - но что если бы в твоей палате не было второй двери?
   - Думаю, он бы придумал что-то другое. Более вызывающее, но менее предпочтительное для вас. Ребята, - вздохнула я, - осмелюсь предположить, что мы попали. Как там Пашка?
   - Недавно проснулся, - машинально ответил Миша, - и сейчас наслаждается заботой и вниманием нашей знакомой медсестры.
   - Это хорошо, - кивнула я, - пока что мы эту заботу ему предоставить не в состоянии. Думаю, не смотря ни на что это самое безопасное место для него. Особенно, если кто-нибудь из твоих ребят будет здесь дежурить круглосуточно.
   - Считаешь, что он сюда больше не вернется? - поинтересовался Рыжик.
   - Зачем? Он уже доказал, что в любой момент может достать нас где угодно. Теперь нам следует ждать от него следующего хода.
   - Ты так хорошо успела его изучить? Кстати, ты ведь все еще не рассказала, что там произошло, и где это, там?
   - Сама бы хотела это выяснить и найти то место. Возможно, оно бы многое могла нам рассказать. К сожалению, в тот момент у меня не было на это времени, да и сил.
   - И что теперь? - спросил встревоженный Никита.
   - У меня есть два варианте развития событий, - начала я, - первый: мы собираем вещи и со всех ног валим отсюда. Возвращаемся к привычной жизни, и стараемся забыть все, что здесь произошло. Снова. Но меня не оставляет мысль, что это будет сделать не так просто, в смысле, вернуться к прежней жизни. Похоже, этот тип взялся за нас всерьез, и переловить нас в одиночку ему будет гораздо проще. К тому же, мне совершенно не хотелось бы вмешивать в это наших близких.
   - Ты не говорила, что у тебя кто-то есть, - перебил меня Миша.
   - Мы вообще не говорили о тех, кого мы оставили, вернувшись сюда. Там, в другой жизни мы другие. И только здесь можем быть самими собой, не притворяясь перед теми, кто рядом с нами.
   - А второй? - вкрадчиво спросил Никита.
   - Остаться здесь и ждать его следующего шага. Узнать - кто он такой и что ему от нас нужно. А потом остановить.
   - Ты сказала остановить? - переспросил Никита, - это значит - убить?
   - Остановить - значит остановить, - с неожиданной даже для себя самой злостью бросила я, - сделать все, чтобы он никогда больше не смог нам навредить, навсегда вычеркнуть из нашей жизни и двигаться дальше, никогда больше не оглядываясь на прошлое.
   - Я согласен, - после минутного молчания произнес Миша, - мы не можем позволить этому преследовать нас всю нашу жизнь.
   Мы оба посмотрели на Никиту, который со страдальческим, бледным лицом взирал на нас:
   - Похоже, что у нас просто нет другого выхода, - и нервно скривив губы, добавил фразу, от которой у меня похолодела кровь и замерла душа, - к тому же, нам не привыкать.

VII

  
   1993 год...
  
   Алеша резко остановил мопед, взметнув вверх гравий и сухую пыль. Поздним вечером дорога была пустынна, солнце давно скрылось за макушками деревьев. Скоро станет совсем темно, и ее трудно будет отыскать. Чертыхнувшись сквозь зубы, парень вошел в лес. Где теперь ее искать? Он объездил весь город. Эта девчонка совсем отбилась от рук, а все отец, который с детства ей потакал! Как же - младшая дочь, его маленькая девочка! Умная не по годам, смелая, вот только своенравная и упрямая. Она обладала способностью выводить из себя спокойного и уравновешенного Алексей. Все его спокойствие разлеталось в пух и прах, стоило ей только посмотреть на него этим своим невинным взглядом огромных синих глаз. Поскольку телесных наказаний отец не одобрял, да и у парня рука никогда бы не поднялась на эту малолетнюю ведьму, а все его доводы разбивались о ее невозмутимую улыбку, Алексей махнул рукой, впредь борясь лишь с последствиями ее деяний. Благо, их пока можно было покрыть несложным косметическим ремонтом или толстым слоем зеленки. На этот раз Танька получит сполна, - удовлетворенно улыбнулся Алексей, вспомнив, как батя, прежде чем отправиться на поиски ненаглядной дочурки, приготовил для нее роскошный ремень.
   Но вскоре его лицо приобрело хмурое выражение - в конце концов, девочку можно понять. Расти без матери, видеть ее лишь на старых фотографиях, и тут на тебе - "милая доченька, люблю, скучаю, жду, когда ты приедешь". Откуда она взялась, через столько лет? И почему решила, что имеет право вмешиваться в их семью? Алеша понимал, как трудно отцу было прочесть ее письмо, тем более, показать его детям. Но он нашел в себе мужество, за что парень был ему благодарен. В конце концов, ребенку важно знать, что оба родителя думают о нем. С другой стороны - Таня еще ребенок, и при всей своей природной смекалки, она многого не понимает. Что, если она никогда не сможет простить свою мать? А если простит, более того - решится бросить отца и брата и переехать к ней и ее новому мужу? Алешка сразу почувствовал - то, что мать практически не уделила ему в письме никакого внимания, не очень-то его задело. В нем были живы воспоминания их совместной жизни втроем - отец, мама и он, еще совсем ребенок. Эти ежедневные скандалы, взаимные обвинения, демонстративные обиды. Даже рождение Таньки ничего не изменило - напротив. Все стало гораздо хуже и когда, наконец, мать сбежала, бросив двоих детей, одному из которых едва исполнилось семь, а другой было лишь несколько месяцев от роду, жизнь со временем стала налаживаться. И хотя отцу было тяжело с двумя детьми, Алешка не помнил, чтобы он когда-нибудь в чем-то их упрекнул, или выразил недовольство. Он их любил, и они платили ему тем же.
   Но после письма все изменилось. До сих пор Таня практически не задавала вопросов о маме, и они с отцом старались обходить эту тему стороной. Но сегодня, им пришлось поговорить с ней начистоту. И как бы это ни было для него тяжело, Татьяне было в сто раз тяжелее. Никогда еще Алешка не видел свою сестру настолько испуганной. Она по-прежнему не показывала своих слез, но стоило их отцу с ней заговорить - столько в ее взгляде, было боли, страха и печали! Как будто хрупкий, неприступный мирок, которым она себя окружила, внезапно рассыпался на мелкие осколки, впустив в ее жизнь холодную жестокую реальность.
   - Все будет хорошо, слышишь? - отец смотрел на расстроенную Таню, искренне веря в свои слова, - мы никому тебя не отдадим.
   Больше всего отца пугал суд - он не верил, что его, работающего простым сторожем и живущего с детьми на крошечную зарплату, предпочтут обеспеченной матери, способной дать ребенку новую жизнь, красивые игрушки, хорошее образование.
  
   - Она не имеет право так с нами поступать! - твердил отец, сжимая в руках смятое письмо. Но и он, и Алешка понимали - Валентина сможет забрать у них девочку. Возможно, именно это чувствовала и Таня. Чувствовала, и опасалась. Иначе как объяснить ее внезапное исчезновение из дома? Раньше она никогда не позволяла себе подобного.
   Алешка видел, как переживает отец, как постепенно им овладевало отчаяние. Он был готов на все, чтобы сохранить их маленькую семью. И теперь предложение Мишки не казалось таким уж безумным.
   Парень шел по сумрачному лесу, пытаясь угадать - куда же могла сбежать эта малолетняя чертовка? Неужели не понимает, как они с отцом за нее волнуются?
   - Ну Танька! Попадешься ты мне под горячую руку, - зло пробурчал Алешка, еще толком не представляя, что же он с ней сделает, но в глубине души точно зная - его сестрице все снова сойдет с рук.
  
   2008 год...
  
   В палату к Пашке я заходила с неким трепетом и опасением, что ему стало хуже. К счастью, опасения не оправдались, и он встретил меня слабой улыбкой на сине-бордовом от синяков лице. Но в палате Пашка был не один - ночная медсестра, увидев меня, нахмурилась, и попросила выйти, чтобы не мешать готовить пациента на рентген. По взгляду, которым она меня окинула и усиленной заботе, отдаваемой Пашке, я поняла, что наш друг не будет страдать от недостатка внимания. Наклонившись над раненым и коротко чмокнув его в щечку, я бросила "Пока, братишка!", и, провожаемая уже вполне миролюбивым взглядом медсестры, вышла из палаты.
   - И что теперь? - первым огорошил меня вопросом Никита. В принципе, было бы неплохо, если бы кто-нибудь ответил на этот вопрос и мне. Что дальше? Куда идти? Что делать? Впрочем, одним из вариантов было - найти безопасное место. Весьма затруднительно в городе, где каждый друг друга хорошо знает, и любой приезжий не остается незамеченным. Хотя, на данный момент, единственная мысль, которая была способна пробиться в мою голову, кроме панической "бежать отсюда к чертовой матери", была: принять ванну, переодеться и почувствовать себя полноценным человеком. Что же, с этого и начну.
   - Твое предложение все еще в силе? - устало поинтересовалась я у Миши.
   - Какое именно? - улыбнулся он.
   - Ты приютишь меня в своем доме?
   - Спрашиваешь! - искренне воскликнул он, слегка сжав за плечи, - я позвал сюда своих парней. Не хочу рисковать.
   Это звучало словно оправданием, хотя в данный момент я полностью разделяла его опасения. Открытка, приведшая нас в город, была, возможно, чьей-то невинной шалостью, чего никак нельзя было сказать о действиях нашего преследователя.
  
   Дом встретил нас небывалым оживлением - два уже знакомых мне "эксперта" и один тип бандитского вида, представленный мне как Олег, начальник Мишкиной охраны, успели здесь основательно подготовиться к обороне. По крайней мере именно такое у меня создалось впечатление, стоило осмотреть первый этаж.
   - Поднимайся наверх, - предложил Миша, - там уже все готово. Мышь не проскочит.
   На первый взгляд в комнате ничего не изменилось, хотя, присмотревшись поближе, я могла заметить сигнализацию и видеокамеру.
   - Дверь запирается изнутри, - сказал Миша, - ключ только у тебя. В общем - отдыхай.
   Легко сказать! Я проследила, как за Мишкой закрылась дверь, и заперла ее на ключ. Все-таки, последнее событие оставили в моей психике неизгладимый отпечаток.
   Потянувшись, чтобы снять свитер, вспомнила про камеру, и тут же остановилась. Черт! Ненавижу, когда за мной наблюдают. Запершись в ванной, сбросила испачканную, кое-где порванную одежду, и с облегченным вздохом встала под душ. Обжигающие струи воды заставили мое тело задрожать и напрячься. На несколько минут я постаралась выбросить из головы все мысли и просто дышать, слушая звук падающей воды. Просто стоять, ощущая, как капли бегут по телу, оставляя влажную дорожку. Ни о чем ни думать, ничего не чувствовать...
   Набросив белоснежный махровый халат, я протерла зеркало от пара и посмотрела на свое отражение. Мои глаза... иногда мне казалось, что мама с трудом выдерживала мой взгляд, стараясь тут же отвернуться. Порой я сомневалась - а есть ли между нами родство? С детства мне казалось, что я не такая как все, другая, хуже, намного хуже. И кажется, сейчас мне повстречался человек, который думал так же.
   - Ты сможешь. У тебя получится! - шепнула я себе.
   Вот только на этот раз мне придется бороться не только с собой, но и с тем, кого я не знаю, но кто хорошо знает меня.
  
   1993 год...
  
   Марина долго и разочарованно рассматривала туфли, только что взятые из ремонта. Что же, пока придется потерпеть, ничего не поделаешь. Завернув их в пакет, она посчитала оставшиеся деньги, и поняла, что, пожалуй, на сок с пирожным ей уже не хватит. Не жизнь, а полное дерьмо! Она вспомнила вчерашний скандал, когда мать обнаружила, что отец вынес из дома несколько банок с солениями. Что же, это только начало: в прошлый раз, когда у него был запой, они лишились телевизора и магнитофона, на который Марине пришлось откладывать деньги несколько месяцев. Сволочь! Как же она ненавидела своего отца за пьянство, мать - за слабость, этот город, жизнь, в которой никогда ничего не менялось, а только становилось хуже. Беспросветность - вот что она могла сказать о ней.
   Внезапно, ее взгляд наткнулся за знакомую темноволосую головку. Подойдя ближе, Марина с удивлением увидела на скамейке у самого выхода из парка сидящую в полном одиночестве Таню. Даже с расстояния было заметно, что девочка чем-то расстроена, но прилагает усилия, чтобы не заплакать. Ее худенькие плечики были напряжены, она словно отгораживалась от остального мира
   - Привет, - сказала Марина, садясь рядом с девочкой, - что ты делаешь здесь одна? Где Алеша?
   - Я уже взрослая, и мне не нужен присмотр, - с какой-то странной злостью выдавила Таня.
   - Уже поздно, наверное, твои сейчас переживают.
   Девочка молчала, и Марина поняла, что, похоже, у Алешки в семье назревает проблема. Она слышала о письме, и могла только посочувствовать своему другу, который искренне любил сестру и переживал за нее.
   - Пойдем со мной. Я кое-что тебе покажу, - она поднялась, и предложила девочке руку, - не бойся, я не кусаюсь.
   - Я ничего не боюсь, - дерзко возразила Таня, и последовала за девушкой.
   По мере их продвижения, девочка поняла, что они отошли далеко от парка и сейчас подходят к небольшому дому, находящемуся в нескольких кварталах от их собственного.
   - Куда ты меня привела?
   - К себе домой, - кротко сказала Марина, - думаю, тебе нужно кое-что увидеть.
   Девочка лишь пожала плечами и снова замолчала. Марина грустно улыбнулась - было забавно наблюдать, как она изо всех сил пытается скрыть свой внезапный интерес.
   - Мы пришли, - они остановились возле толстого дерева, полностью скрывающего девушек.
   - И что? - с вызовом спросила Таня.
   - Смотри и слушай, - Марина кивнула на ближайшие окна, где горел тусклый свет, откуда доносились громкие голоса ее родителей. Опять скандал. Когда же они, наконец, поймут, что так жить невыносимо! Неужели им совсем наплевать на то, что их дочь каждый вечер возвращаясь домой, думает лишь об одном - уйти, исчезнуть, испариться. Сбежать как можно дальше. Уехать, чтобы никогда больше не видеть и не слышать этих голосов, криков, прорывающихся сквозь детский сон, привычных настолько, что с годами перестаешь их замечать. Но глубоко в душе переживаешь, и ненавидишь их, себя и все вокруг.
   - Я привела тебя сюда, чтобы показать - в этой жизни есть кое-что похуже непонимания. Они ненавидят друг друга. А я ненавижу их.
   Они отошли от дома, но, не дойдя до тротуара, остановились, чтобы снова взглянуть на освещенные окна Мариной квартиры, откуда по-прежнему доносились рассерженные голоса и грохот посуды. Внезапно, все смолкло, свет погас, и через несколько секунд из дома выскочил взъерошенный и очень злой невысокий, но плотный мужчина. Он был небрежно одет, слегка пошатывался, и, проигнорировав девушек, свернул за угол.
   - Пошел заправляться, - презрительно скривив губы, произнесла Марина.
   - Но почему ты не уйдешь? - удивилась Таня.
   - Мне некуда идти, - призналась Марина.
   - Ты могла бы жить у нас, - наивно предложила девочка.
   - Спасибо, - ответила девушка, - но сейчас рано об этом говорить. Надеюсь, ты не в обиде, что я привела тебя сюда.
   - Нет, - девочка заколебалась, - я знаю, что ты нравишься Алешке. А сейчас мне пора.
   - Ты куда? - спросила девушка, подходя ближе.
   - Домой, - твердо ответила Татьяна.
   Она знала, что там ее ждет нагоняй. Папа, наверное, будет сердиться из-за исчезновения, да и Лешка тоже. Когда она сбежала из дому, то не совсем отдавала отчет - куда и зачем. Побродив по лесу, снова вернулась в город - ей необходимо было подумать о том, что она узнала. Это письмо... Как же оно не кстати. Когда-то Таня мечтала о том, то мама вернется, найдет их, и они будут жить все вместе, как одна большая счастливая семья. Повзрослев немного, поняла: этому не бывать никогда. Мама ушла. Она бросила отца, Алешку и ее. Они ей были не нужны. И теперь слишком поздно! Нельзя вмешиваться в чью-то жизнь, только потому, что тебе так хочется. И в этот момент, девочка осознала - что бы ни произошло, она сделает все, чтобы никогда больше не расстраивать отца и брата. Они семья, и кто бы ни захотел их разлучить - ему или ей не поздоровится!
   Когда рассерженный Алешка вернулся домой, Таня уже была там. Они сидела вместе с отцом, со счастливым видом перебирая старые семейные фотографии. Так и не пригодившийся ремень валялся на полу. Усмехнувшись, парень аккуратно его свернул и положил в шкаф до "лучших времен".

***

  
   - Думаешь, он согласиться? - Пашка недоверчиво скривив губы, выслушал Мишу, - по мне, так было глупо рассказывать ему все. Ты не хуже меня знаешь, какой Леха моралист.
   Ребята сидели на своем излюбленном месте, на берегу реки. Солнце давно село, дул противный холодный ветер, поэтому им пришлось разжечь костер.
   - Моралистам тоже надо что-то жрать, - возразил Миша, и оглянулся на Никиту, - а ты что думаешь? Или опять взыграло очко?
   От такого предположения парень побледнел и сжал кулаки.
   - Даже не пытайся, - остановил его Миша, - ты же знаешь, как я могу ударить. Не хотелось бы отправлять тебя в больницу. Ты нам нужен.
   - А ты не боишься? - с вызовом спросил Никита.
   - Чего?
   - Что нас поймают? Ты хочешь в тюрьму?
   - На счет тюрьмы расспроси Пашкиного батю. Он уже третий срок мотает. И для этого гадюшника, это еще не предел. У нас появился шанс, и было бы глупо им не воспользоваться.
   В этот момент рядом хрустнула ветка, и все трое обернулись:
   - Привет, Леха. Где пропадал? - поинтересовался Миша.
   - Сестру искал, - коротко ответил парень, изучая каждого из друзей внимательным взглядом.
   - Нашел? - уточнил Никита.
   - Можно и так сказать, - не стал вдаваться в подробности Алешка. И через минуту добавил, - я согласен.
   - Ты уверен? - Пашка с удивлением воззрился на друга.
   - Да, - резко ответил Алеша, и, кивнув на прощание ребятам, скрылся в лесу. На поляне воцарилось напряженное молчание.

VIII

  
  
   У меня была проблема! И в данный момент я имела в виду не того психа, что выкрал нас с Пашкой, и не того, кто стрелял в меня пару дней назад, хотя, я подозревала, что это мог быть один и тот же человек. Нет! От нее не зависела моя жизнь, впрочем, как и судьба всего мира, но именно сейчас, стоя перед зеркалом в банном халате, я задумалась о том, что мне совершенно нечего одеть. То есть, нечего, кроме этого самого халата, а наш похититель не пожелал быть столь любезным и вернуть мне украденный чемодан.
   Постаравшись вспомнить, что же там было, я облегченно вздохнула - никаких записей, адресов и телефонов. Только одежда, пара старых выцветших фотографий, на которых меня очень трудно узнать и косметика. Ну, без этого я бы могла обойтись, а без джинсов и свитера - вряд ли.
   Решение возникло внезапно, и я на миг улыбнулась - все-таки хорошо, когда есть друзья, а у этих друзей один со мной размер. Для мужчины Никита был немного щупловатым и тонким, что вполне меня устраивало. Выйдя из комнаты, я прошлась босиком по коридору и замерла у двери. Судя по доносившемуся голосу, хозяин разговаривал по телефону. До меня долетели обрывки фраз, и я нахмурилась. Что же, милые бранятся - только тешатся. Да и не мое это дело. А вот зайти надо. И дождавшись, когда мужчина закончит разговор, я постучалась в дверь.
   - Да, - немного нервно крикнул мой друг, и я вошла в комнату, очень напоминавшую мою. Тот же размер, тона, и система безопасности.
   - Мне неловко просить, но все же придется, - я улыбнулась, глядя на своего друга, - ты не мог бы мне занять кое-что из своей одежды? Разумеется, на время.
   - Черт! Как же мне это не пришло в голову раньше! Все твои вещи пропали! - Никита покраснел, отчего стал похож на подростка, которым я его помнила, - бери, все, что подойдет.
   - Мне не нужно все, - я снова нервно улыбнулась. Все-таки неловко выступать просителем, особенно в таком деликатном вопросе, - только брюки и какую-нибудь рубашку. Мне бы только доехать до ближайшего магазина.
   - О чем речь! Сейчас мы что-нибудь тебе подберем, - с этими словами он открыл дверцу шкафа и принялся там что-то искать.
   Мой взгляд невольно задержался на стоящей на прикроватном столике фотографии моего друга. Иногда фотография может многое сказать о человеке, на этой же была изображена счастливая семья: Никита, женщина, слегка за тридцать и двое очаровательных малышей лет семи-восьми. Никогда мне не доводилось видеть своего друга в роли отца и мужа, напротив, для меня он всегда оставался рыжеволосым парнем, которого интересовало - что может получиться из той кучи железа, которым его снабжали сердобольные соседи и друзья.
   - У тебя славная семья, - кивнула я на фотографию, принимая из рук Никиты одежду.
   - Спасибо. Они - моя жизнь, - и помолчав, добавил, - если обо всем узнают, я могу их потерять.
   - Никто ничего не узнает, - не слишком убедительно пообещала я, - по крайней мере, мы постараемся сделать все для этого.
   На несколько минут в комнате воцарилась молчание, которое первым решился нарушить Никита:
   - Послушай... я не понимаю, при чем здесь ты? Если этот тип что-то о нас знает, то почему именно ты?
   - Он едва не убил Пашку, - напомнила я.
   - Но выкрал вас обоих.
   - Думаю, прежде всего нам нужно найти ответ не почему, а кто? Хотя, мне кажется, что взаимосвязано.
   - Какой-нибудь псих? - предположил Рыжик.
   - Слишком все сложно для обыкновенного психа. Психопат - возможно, но не псих. Он умен и хитер. И у него есть цель.
   - Ты считаешь, что он имеет какое-то отношение к тем открыткам, которые мы получили?
   - Я думаю, все гораздо хуже. Он имеет отношение к нашему прошлому, которое мы пытались все эти годы выбросить из головы.
   - Но ведь прошло столько лет! Эту историю давно забыли.
   - Только не он. Пятнадцать лет большой срок, но меня не оставляет в покое мысль, что наш приезд спровоцировал эти события.
   - Ты не узнала его? Что он тебе говорил?
   - Я уверена, что никогда не видела этого человека. Но кое-что во всем этом показалось мне странным.
   - Кроме того, что он тебя выкрал? - Никита пристально посмотрел на меня, - знаешь, мне уже не в первый раз кажется, что ты довольно странно реагируешь на все, что с тобой происходит. Когда нужно бежать назад, ты бежишь вперед. Когда надо бояться, ты нападаешь. Складывается впечатление, что тебе просто все равно, что с тобой будет.
   - У тебя неверное впечатление, - отвернувшись, ответила я, - и мне не все равно, правда!
   Едва вернувшись в свою комнату, я быстренько переоделась, и к счастью, как я и предполагала, одежда Никиты пришлась мне впору. Через несколько минут, постучав и тут же открыв дверь, в комнату вошел Миша.
   - Уже встала? Рановато. Помниться, ты была совой.
   - Обстоятельства меняют привычки, - фыркнула я.
   - Далеко собралась?
   - Мне нужно навестить тетю, ты же знаешь, как она за меня переживает.
   - Знаю, но ехать одной довольно опасно. Пока мы не выясним, кто этот подонок, напавший на вас с Пашкой, и что ему нужно, ты не можешь быть в безопасности.
   - Никто из нас не может быть в безопасности, - возразила я, - но и в четырех стенах сидеть не могу.
   - Марина... - Мишка подошел ко мне поближе, и слегка приобнял, - я знаю, что тебе пришлось пережить, и чувствую себя виноватым, раз не смог помешать тому психу... Я испугался за тебя! Тогда, пятнадцать лет назад я допустил ошибку. Но теперь все иначе. Мы взрослые люди...
   - О чем ты, Миша? - я осталась на месте, не пытаясь уйти из его объятий, но на миг почувствовала себя участницей какой-то повторяющейся бесконечно сцены.
   - Мы можем быть вместе, - тихо шепнул Миша.
   Не могу сказать, что его слова меня удивили, напротив, чего-то подобного я ожидала с того момента как мы встретились. Вот только, не время и не место...
   - Ты могла бы подумать об этом? - настаивал мужчина.
   - Я обещаю подумать, - выдавила я, пытаясь не показать, что мне внезапно перестало хватать воздуха. Я высвободилась из рук Миши, и вышла из комнаты, оставив его одного.
   Поездка к тете Клаве была лишь первым пунктом моей программы на сегодня. Миша, при всем его беспокойстве за нашу безопасность не мог мне отказать, поэтому, как только я смогла выехать из его дома, сразу же направилась к ней домой. Разумеется, об одиночных передвижениях речи больше не шло, и теперь меня сопровождал невысокий крепыш, хмурого вида по имени Борис. К слову, не только сопровождал, но и возил по городу, что вполне меня устраивало. Никогда особо не могла думать и вести машину одновременно. Другое дело было с мотоциклом, когда я полностью отдавшись скорости, могла прокручивать в голове самые немыслимые варианты и ситуации. На лицо была адреналиновая зависимость, но в ближайшее время, с этим, похоже, у меня проблем не предвиделось.
   Откинувшись на спинку сидения, я расслабилась, и позволила мыслям плавно двигаться в нужном направлении. Итак, существует человек, который в меня стрелял. Точно ли в меня? Даже не сомневаюсь в этом. Не знаю, что ему помешало, да и пока что это не главное. Второе: существует некто, столь сильно нас ненавидящий, что пошел на похищение двоих людей средь бела дня. Один ли этот человек? Пока не знаю, но могу лишь догадываться. Третье - открытки, приведшие нас сюда. Исчезновение Алешки, фраза на открытке, которую он любил повторять, чтобы завлечь нас сюда спустя пятнадцать лет. Возможно ли, что все это звенья одной цепи? Вполне, иначе существует риск, что, мы имеем дело с тремя ненормальными, вместо одного. А это уже перебор. Какова вероятность, что в небольшом городке одновременно соберутся трое неадекватных личностей, жаждущих с нами разделаться? Вот только мне не понятно, какое отношение ко всему этому имеет исчезновение Алешки? Но связь есть, я готова была в этом поклясться.
   А еще меня мучила мысль, скорее, даже подозрение. Слишком легко я вырвалась из лап того психа. Хотя, прокручивая в голове события тех часов, только ненормальному пришло бы в голову, что это было легко. Особенно для Пашки. К тому же, мы оба сейчас могли покоиться замерзшие в лесу, и никто бы нас там не нашел. Мне просто повезло, что удалось выбраться из леса, да еще встретить того, кто не отказался помочь. Кстати, о Диме... Как-то слишком удачно он появился, чтобы нас спасти. И что делал поздним вечером на дороге? Означает ли это, что теперь в любом человеке, кто придет мне на помощь, я стану видеть скрытую угрозу? Паранойя и здравый смысл никогда не шли бок о бок, а мне не хотелось бы видеть в каждом встречном врага.
   Только сейчас я заметила, что мы стоим, и уже довольно давно, а водитель выжидательно смотрит на меня в зеркало заднего вида.
   - Спасибо. Вам не нужно меня ждать, - бросила я выходя.
   Мы договорились с Мишкой, что этот день я проведу с тетей, и когда соберусь возвращаться, позвоню. Что же, в моем распоряжении был целый день.
   Тетя Клава была дома. Обрадовавшись моему приезду, она потащила меня на кухню, пить чай. Несколько минут мы просто сидели молча, пока, наконец, она не выдержала:
   - Зачем ты сюда приехала? - она обеспокоено смотрела на меня, - когда ребята сказали, что ты пропала, я места себе не находила, все думала, где ты, что с тобой.
   - Я в порядке, - интересно, когда мне надоест это повторять? - Скоро все будет хорошо
   - Не будет, - внезапно довольно категорично возразила она, - думаешь, я ни о чем не догадываюсь? У меня есть глаза, да и на слух я пока что не жалуюсь. Алешка тебя любил, и что бы не произошло, никогда не желал зла. Уезжай! Здесь тебе не место.
   - Не могу! Ты же знаешь, зачем я здесь! Ты не могла не догадаться.
   - Знаю. Но если никто так и не узнал правду за пятнадцать лет, почему ты решила, что ты выяснишь что-то сейчас?
   - Потому что не могу так больше! - я встала, и подошла к окну. Яркое полуденное солнце стояло высоко в небе, освещая маленькую кухню. Когда-то я довольно много времени проводила здесь, делая уроки, или просто прибегая навестить тетю, - это не дает мне спокойно жить. Ты можешь меня осуждать, даже ненавидеть, но я не остановлюсь. Я должна выяснить все.
   - Бедная моя девочка! Я за тебя боюсь, - тетя подошла ко мне, и мы обнялись, на некоторое время, замерев у окна, под этими ослепительными, яркими лучами, которые уже начинали меня раздражать.
   - Не бойся. Я справлюсь, - уверенно заявила я, - но мне понадобиться твоя помощь.
   - Что я могу для тебя сделать?
  

***

  
   Третий этаж меня не смущал, к тому же, рядом с окном находилась пожарная лестница, которую практически невозможно было рассмотреть со стороны дороги из-за скрывавших ее деревьев. За домом тетки могли следить, как охрана Мишки, так и некий тип, общения с которым в ближайшее время стоило избегать. К счастью, мне все-таки удалось переодеться - уезжая от тети, я ухитрилась забыть кое-что из своих вещей, и теперь могла не смущать окружающий мир своим непрезентабельным видом.
   Мотоцикл был там же, где я его и оставляла, так что, выехав со стоянки, я словно глотнула свободы. Никогда не думала, что после стольких лет мне буде здесь так тесно и неуютно. Вернуться ненадолго в прошлое, вспомнить детство иногда приятно - не спорю, но вместе с приятными воспоминаниями наваливается то, что ты хотел бы поскорее забыть. Приезжая сюда, я не думала, что все будет настолько сложно, что рядом с нами появится некто, настолько меня ненавидящий. Что он знает? О чем догадывается? Возможно, ему известно гораздо больше, чем мне, значит, он должен был хотя бы присутствовать при событиях пятнадцатилетней давности. Но я могла поклясться, что в момент нашего "рандеву", видела его в первый раз, хотя не могу того же утверждать о нем.
   Знакомая поляна встретила меня тишиной и покоем. Едва слышный шелест одиноких листьев ничуть мне не мешал. Странно, еще вчера было холодно, выпал первый снег, мы с Пашкой едва не замерзли, а сегодня снова потеплело. Устроившись на камне, я вынула из кармана блокнот и ручку. Мне всегда было удобнее разбираться в собственных мыслях, перенося их на бумагу. Двигая ручкой по странице, я словно открывала дверь в прошлое, делая его более понятным. Все, что я могла вспомнить, и то, что мне удалось извлечь из разговоров ребят. Их эмоции, настроения, чувства. Сейчас я словно бы переживала заново нашу первую, после стольких лет встречу. Что я о них знаю? И что мне еще предстоит узнать?
   Вересов, Михаил Евгеньевич, родился, учился, отдал долг Родине, а затем на несколько лет словно исчез с экранов радаров. Появился в Англии, и несколько лет там жил и работал. В двадцать пять женился. Но брак просуществовал два года. С тех пор ни с кем долгих отношений не заводил, хотя женщин не сторонился. Похоже, был искренне рад меня видеть. А почему бы и нет? Я одна из них, значит, тоже замешана в том деле. К тому же, он вполне мог рассчитывать на продолжение отношений.
   Пашка, то есть, Ковалев Павел Петрович. Покинул город самым первым из нас, даже не дождался выхода своего отца на свободу. Несколько лет сидел в тюрьме за драку в пьяном виде, в ходе которой пострадал человек. Он умер, а Пашку признали виновным и дали три года. После выхода ничем определенным не занимался, перебиваясь случайными заработками.
   Никита... Рыжков, Никита Сергеевич. В отличие от нас, ему пришлось задержаться в городе подольше - ухаживал за больной матерью, но вскоре та умерла, и, продав за гроши оставшуюся после нее квартиру, он уехал в поисках лучшей жизни. Светлые мозги и усердный труд помогли ему получить работу в одной крупной фирме, где его, в конце концов, оценили как хорошего специалиста. Восемь лет назад женился, и кажется, вполне счастлив.
   Что же, каждый из них, в конце концов, смог осуществить свое заветное желание - уехать из города и начать новую жизнь. Вот только какой ценой?
   И тут на первый план выходил наш преследователь. Без сомнения, он знал многое из того, что как мы думали, нам удалось скрывать все эти годы. Кто он? Этот вопрос постоянно мучил меня, не давая собрать то и дело расползавшуюся мозаику. Это было не логично, все его поступки и слова наводили на определенные подозрения, но этого не могло быть! Просто не могло. Оттуда не возвращаются.
   Но мне необходимо было знать то, что знает он, кем бы он ни был, что бы ни замышлял против нас, против меня. Чем бы ни закончилась наша следующая встреча, я просто обязана понять, какое отношение он имеет к тому, что произошло пятнадцать лет назад.
   Мои друзья отчаянно хотели, чтобы прошлое оставалось в прошлом. Но оно всегда возвращается, нанося удар тогда, когда этого меньше всего ожидаешь. Еще совсем недавно я сомневалась в своем решении приехать сюда. Но, похоронив прошлое в глубинах памяти, я закрыла себе дорогу в будущее. Я бы никогда не смогла спокойно жить, дышать, продолжая и дальше скрываться за стеной, которую построила между собой и миром. Я знаю, что совершаю ошибку, и, возможно, еще не раз об этом пожалею, возможно, это будет стоить мне жизни, но я должна узнать, кто из моих друзей виновен в смерти Алешки. Узнать, и наказать...
  
  

IX

   Воздух в пригороде пах дождем и дымом горелых листьев. Одноэтажные домики были разбросаны по всей местности, начинаясь совсем близко от главной дороги и заканчиваясь рядом с лесом. Я оставила мотоцикл недалеко от нужного дома и постучала. Солнце нещадно слепило глаза, и ничто не напоминало о недавних заморозках. Не дождавшись ответа, я повторила попытку, и, наконец, услышала за высоким забором шаркающие шаги. Звякнул замок и передо мной появилась низенькая полная женщина, с внимательными темными глазами и роскошной гривой русых волос.
   - Здравствуйте! - я улыбнулась, надеясь, что передо мной не сразу захлопнут дверь, - я ищу Морозенко Илью Леонидовича.
   - Это мой муж, заходите - женщина отступила, пропуская меня во двор.
   Дворик был небольшим, но аккуратным. Я могла представить, как же здесь было красиво весной и летом, но унылый октябрь стер буйство красок, оголив деревья и землю. Недалеко от дома стояла собачья будка, рядом с которой побитый годами и жизнью пес задумчиво наблюдал за особо наглым воробьем, то и дело норовящим искупаться в его миске. Скосив на меня глаза, пес тяжело вздохнул, и видимо, решив, все же исполнить свой собачий долг басовито гавкнул.
   - Фу, Джек. Свои, - отмахнулась от защитника хозяйка, и открыла передо мной двери в дом, - проходите. Меня зовут Мария Антоновна.
   - Очень приятно, - на автомате ответила я, - а меня Марина.
   Дом показался мне светлым и уютным: две комнаты, кухня и огромная веранда, где и пребывал хозяин, полноватый мужчина, лет шестидесяти, почти лысый с широкими кустистыми бровями.
   - Илюша, это к тебе, - сказала Мария Антоновна.
   - Я никого не ждал, - хозяин отложил газету и удивленно уставился на меня.
   - Здравствуйте, - снова улыбнулась я, - мне нужно с вами поговорить. Это касается дела, которое вы расследовали пятнадцать лет назад. Вы помните? Когда пропал подросток?
   Хозяин нахмурился, опустил взгляд на покрытые морщинами руки, но, быстро овладев собой, с живостью обратился к жене:
   - Муся, сделай-ка нам чайку! А вы присаживайтесь. Чего же стоять...
   Я присела напротив, уже радуясь тому, что меня оставили в доме, не предложив убраться. Знаю, было довольно глупо являться к бывшему милиционеру в надежде что-то узнать, но это был мой единственный шанс, и я решила его использовать.
   Женщина скрылась на кухне, а хозяин стал рассматривать меня с удвоенным интересом:
   - Ну и чем вызван ваш интерес к столь давнему делу?
   - Я была знакома с парнем, и его исчезновение до сих пор меня тревожит,- решила я отделаться полуправдой, - я приехала, чтобы выяснить - что с ним произошло.
   - Допустим, что все именно так, как ты говоришь, - неожиданно усмехнулся Илья Леонидович, переходя на "ты", - ты же не из этого города, верно? Приехала сюда совсем недавно, уехала, судя по всему давно. Неужели до сих пор надеешься найти своего приятеля?
   - Я хочу узнать правду. Думала, что вы меня поймете.
   - Понимаю... Однако, ты еще очень молода, чтобы понимать - не всегда нам удается найти правду.
   Ошибаетесь, капитан Морозенко. Как раз я прекрасно знаю, что правда никогда не лежит на поверхности. Обычно она бывает погребена в ворохе случайных, бесполезных прописных истин, которыми так просто отгораживаться от всего, что не подается нашему пониманию.
   - Вы же расследовали это дело, значит, хоть что-то вам удалось узнать? - настаивала я.
   - Парень, а точнее, Никитин, Алексей Владимирович, признан пропавшим без вести.
   - Вы помните его имя, фамилию. До сих пор! Но не можете мне рассказать ничего, кроме того, что я и так знаю?
   Я залезла в сумочку и вытащила оттуда несколько стодолларовых купюр, но наткнувшись на хмурый взгляд хозяина так и не решилась их ему протянуть.
   - Спрячь, - мрачно сказал он, - не нужны мне твои бумажки. Никогда не брал, да и поздно теперь начинать.
   - Тогда помогите просто так! Поймите, для меня это очень важно.
   Нас отвлекла появившаяся с подносом Мария Антоновна, которая, похоже, вознамерилась не только напоить меня чаем, но и основательно покормить. Несколько минут мы проговорили о пустяках, я поблагодарила ее за удивительнейшие пироги с вишней. И когда она тактично удалилась, снова обратила свое внимание на хозяина.
   Он колебался, это было видно невооруженным взглядом, и от того, какое сейчас он примет решение, зависело слишком много. Когда он заговорил, я замерла, боясь услышать отказ.
   - К нам пришел его отец, помню, я тогда дежурил, пришлось его успокаивать. Не чужие ведь люди - когда-то школу вместе ходили. Это уж потом разошлись наши дороги. Парень не ночевал дома - обычное дело для подростка, но его отец утверждал, что раньше такого никогда не случалось. Так все говорят, - вздохнул Илья Леонидович, - я посоветовал ему поспрашивать друзей и знакомых сына, но заявление принял. Не до того нам тогда было. Четыре ограбления в городе! И это только за последнюю неделю. Три трупа - инкассатор, местный богатей и сторож. К счастью, убийцу одного из них потом поймали. А тут искать пацана, который мог просто сбежать из дома.
   - Значит, вы даже не пытались искать?
   - Как же! Обычная процедура. Опросили всех кто мог что-то знать о парне - его друзей, родственников, бывших учителей. Вызвали на подмогу отряд солдат, чтобы обшарить лес, даже водолазов подключали, - ничего. Словно он сквозь землю провалился... Извини...
   - Разве такое бывает?
   - Ох, девонька. И не такое еще бывает. И признали его, значит, пропавшим без вести. Вот и все, что я могу тебе рассказать.
   - Вы говорили об ограблениях, которые произошли в городе в это время. Все ли они раскрыты?
   - Тебе зачем? - удивился хозяин.
   - Для статистики, - отшутилась я, - хочу понять, часто ли милиция находит преступников.
   - Два дела так и отдали в архив - висяки. Убийцу инкассатора застрелили при попытки к бегству, с богатеем было все проще - там сынуля решил папашу обчистить, а чтобы он не возражал - отправил его на тот свет. А сторожа порешил кореш по пьяни.
   - Да, урожайным выдалось лето.
   - И не говори, девочка. Мы с ног сбились - не знали, за что хвататься первым. Но парня того искали, в этом можешь не сомневаться.
   - Не сомневаюсь, - я встала, понимая, что ничего больше узнать не получится. И не потому, что хозяин что-то пытается скрыть, просто он, похоже, ничего не знал, да и не хотел знать. Дело об исчезнувшем пареньке осталось далеко в прошлом, но раз он до сих пор помнит его имя, возможно, сожаление о нераскрытом деле иногда нарушает его пенсионную идиллию, - До свидания. И спасибо за угощения.
   - Всего хорошего, - попрощался хозяин и снова уткнулся в газету.
   Мария Антоновна проводила меня до калитки, и, попрощавшись, я вышла на улицу. Наш с бывшим капитаном разговор занял не больше часа. И, в сущности, не открыл мне ничего нового, но, теперь, по крайней мере, я знала, что нужно искать. Четыре ограбления, два из которых раскрыто по горячим следам, трое убитых, убийцы найдены. Значит, меня должно интересовать два дела, сданные в архив. А вот это уже проблема. Когда капитан отказался от денег, я порадовалась его принципиальности, теперь же могу только сожалеть об этом - куда проще было бы бывшему сотруднику поинтересоваться висяками, чем мне теперь искать новый источник информации, втираться к нему в доверие и ко всему прочему, просить копаться для меня в архиве. На это, по крайней мере потребуется разрешение начальства, я уже не говорю о том, что рискую засветиться и привлечь к своей персоне излишнее внимание.
   - Привет, Марина, - мои размышления были прерваны самым грубым образом, и когда я, наконец, подняла глаза на говорившего, обнаружила его пристроившимся на моем мотоцикле. Его автомобиль стоял неподалеку.
   - Здравствуй Дима. Что ты здесь делаешь?
   - Да вот, случайно увидел, как ты заходишь в дом, решил дождаться. Я живу здесь неподалеку, - видимо, чтобы раз и навсегда развеять подозрение в слежке за мной, поспешил заявить мой спаситель.
   - Какое совпадение, - насмешливо протянула я.
   - Не веришь? - казалось, он искренне огорчен, - могу пригласить в гости прямо сейчас.
   - Как-нибудь в другой раз, - сказала я, забирая из его рук свой шлем.
   - Я знал - ты экстрималка, но не думал, что до такой степени, - поднявшись с сидения, он навис надо мной, и внезапно мне показалось, что я стала ниже ростом. Что это - особый вид клаустрофобии? Или теперь любой высокий плечистый мужчина будет рождать в моей душе панику и желание поскорее удрать? - мы могли бы где-нибудь посидеть, вдвоем. Только ты и я - без хулиганов, бандитов и твоих друзей.
   Я хмыкнула и уставилась на него. Как-то все быстро происходит. А разве не так это обычно бывает? Двое людей встретились, заинтересовались друг другом, теперь хотят поближе познакомится? Вот только не в данной ситуации, когда в каждом встречном я выискиваю что-то, что хотя бы отдаленно поможет мне узнать моего преследователя, или пропавшего без вести друга. Знаю, глупо в этом признаваться даже самой себе, но я до сих пор верила, что однажды в спешащем куда-то по делу прохожем я увижу знакомые черты Алешки, окрикну его, он меня узнает, и снова все будет так, как раньше, словно и не было этих лет.
   Я не сразу заметила, как все это время Дима пристально наблюдал за мной, словно стараясь прочесть на моем лице все, что я успела надумать за пару минут моего молчания. Он подошел ближе, и мне захотелось оказаться как можно дальше от него, но я переборола эту минутную слабость, смело посмотрев ему в глаза.
   - Не бойся, я совершенно безвреден для тебя, - неожиданно вполне серьезно заявил он.
   - Я и не боюсь, - не вполне искренне ответила я.
   - Не правда, - он усмехнулся, - там, на остановке. Ты видела наколку и знаешь, что она означает.
   - В блатном мире ее делают те, кто совершил вооруженное ограбление, - не отводя глаз, спокойно произнесла я.
   - Это в прошлом, - уверенно ответил Дима, но если это для тебя проблема, я не стану больше надоедать.
   С этими словами он развернулся и направился к своей машине. Выждав несколько секунд, все же я его окрикнула.
   - Куда пойдем?
   Он улыбнулся, и словно стал совершенно другим человеком - с его лица исчезла угрюмость. Искренняя улыбка придала ему какой-то мальчишеский вид, и я поразилась этой перемене.
   - Куда хочешь.
   - Я плохо знаю город - давно здесь не была, поэтому полностью полагаюсь на тебя, - окончательно решилась я.
   Все же, мне пришлось заехать к нему в гости, и убедиться, что он действительно живет здесь неподалеку - нужно было где-то оставить мой мотоцикл, а на улице этого делать не хотелось. Оглядев крохотный двор, я отказалась от вежливого приглашения зайти в дом, и мы отправились в город уже на его машине.
   Теперь, помимо мыслей о том, кто может мне помочь достать архивные дела пятнадцатилетней давности, я думала еще и о том, какой черт толкнул меня согласиться с ним поехать. Нет, все было вполне прилично, и довольно разумно, с моей стороны. В конце концов, я не смогу долго скрывать от ребят свои исчезновения и игры в детектива. Мои походы наведут их на кое-какие мысли и могут вызвать подозрения, а сейчас я была к этому не готова. Куда проще было дать понять, что у меня появился ухажер, и раз уж ребята его знают, не думаю, что кто-то станет возражать, что с ним я в безопасности. Конечно, с моей стороны было не совсем честно так поступать, но жизнь диктует свои правила, а моя не слишком перегруженная излишней моралью совесть вполне могла бы закрыть глаза на такое.
   - Ты чем-то расстроена? - вскользь поинтересовался Дима, и я задумалась о том, в какое русло лучше повернуть наш разговор. Разумеется, я не собиралась раскрывать перед ним душу, тем более, рассказывать о причинах, приведших меня сюда. Лучше если этот вечер пройдет в теплой дружеской обстановке, с ничего не значащими словами и фальшивыми улыбками.
   - С чего ты взял? - удивилась я, - все отлично! Жизнь прекрасна, а главное - у меня отпуск, и ближайшие недели я могу не задумываться о том, что надо что-то делать, куда-то идти. В общем - жить в свое удовольствие.
   Внимательно посмотрев на него, я увидела несколько синяков и пару ссадин на виске.
   - Все еще болит?
   - Уже нет. На мне все заживает быстро, но с твоей стороны было довольно рискованно бросаться спасать незнакомого человека. Ты могла пострадать.
   - Проявление заботы? - я искренне удивилась. Но потом, вспомнив о том, что не следует заострять внимание на некоторых вещах, добавила, - не стоит. У меня же все получилось, и теперь те отморозки несколько раз подумают, прежде чем всем скопом кидаться на человека.
   - И все же ты рисковала, - настойчиво повторил он, - и пистолет мало бы помог, если бы они были действительно опасны.
   - Значит, нам обоим повезло, подвела я итог, и замолчала, - мне не нравился этот разговор, а особенно мысль, что он видел меня с оружием. Это могло все испортить.
   - Но тебе и твоему другу совсем недавно повезло гораздо меньше, - не переставал Дима, - я не спрашиваю, что произошло, понимаю, что мы не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы ты могла мне доверять, однако то, что с тобой тогда произошло... Я видел раны на теле твоего друга. Его жестоко избивали, и довольно долго. А твои руки...
   - Я не хочу об этом говорить, - перебила я мужчину, - послушай. Если ты будешь и дальше продолжать в том же духе, я попрошу отвезти меня к моему мотоциклу и мы расстанемся как в море корабли.
   - Я не стану больше затрагивать эту тему, - уж слишком легко сдался Дмитрий, - но хочу, чтобы ты знала - можешь на меня рассчитывать.
   - И все это лишь потому, что я пару раз провела под чьим-то носом пистолетом. Надеюсь, ты не считаешь, что чем-то мне обязан?
   - А разве плохо быть обязанным жизнью такой женщине как ты? - с улыбкой спросил он.
   - Не знаю, не пробовала, - резко ответила я.
   Автомобиль остановился у небольшого ресторанчика. Дмитрий, как истинный джентльмен помог мне выйти, и проводил внутрь. Помещение было освещено чуть приглушенным светом матовых светильников, играла тихая музыка, и я невольно поймала себя на мысли, что мне здесь нравится. Правда, я еще не пробовала местных блюд, но как говорила одна моя знакомая, особо охочая до мужского пола - ты же не жрать сюда пришла.
   И действительно, еда сейчас мало меня занимала, и, отдав всю инициативу в ее выборе моему кавалеру, я невольно задумалась о причудах судьбы, столько раз упорно сталкивающих нас друг с другом. Что это - случайность, или же все-таки я слишком наивна и глупа. Но в таком случае мне совершенно нечего больше здесь делать - в этом ресторане, в этом городе, потому что иначе моя жизнь окажется под угрозой. Хотя это стало уже довольно привычным ощущением. Пожалуй, мне его даже будет слегка не хватать, если я выберусь отсюда живой и вернусь домой. Дом... Сейчас сама мысль о нем казалась несбыточной и абсурдной.
   - Когда ты о чем-то думаешь, то хмуришься, и у тебя над переносицей появляется морщинка, - заметил Дима, и я неожиданно поняла, что все это время, он не сводил с меня взгляда, - ты становишься похожей на училку. Красивую молодую училку.
   - Старею, наверное, - улыбнулась я и оживилась, - признавайся, у тебя в детстве была невинная фантазия о твоей учительнице?
   - Признаюсь, - покаянно опустил голову кавалер, - но она было не такая уж невинная.
   - Проехали, - поспешила я сменить тему, все же признаваясь себе, что испытываю какое-то странное, почти забытое чувство. Сижу в ресторане с мужчиной, которому, похоже, даже нравлюсь. Как же давно это было. Но ведь все зависит только от меня, разве нет? Вот только не здесь, не сейчас, и не при обстоятельствах, когда в каждом встречном я вижу лишь угрозу, или средство, для достижения цели.
   Время за пустяковыми разговорами пролетело незаметно. Украдкой бросив взгляд на часы, я поняла, что мне пора. Расплатившись с официантом, Дима помог мне встать (видимо, решил быть галантным до самого конца) и мы снова сели в машину. До его дома было не более четверти часа, и я решила не тратить это время впустую:
   - Могу я задать тебе вопрос?
   - Пожалуйста, - с готовностью отозвался он.
   - Тогда на дороге, когда я бросилась тебе под машину... надеюсь, я не сильно испортила твои планы. Ты куда-то торопился.
   Дима покосился на меня, по его губам проскользнула улыбка:
   - Ничего срочного. Ехал к другу. Друг у меня лесник, давно приглашал к себе, вот я и собрался на ночь глядя. А тут такая встреча.
   - Сейчас мне даже страшно подумать, что было бы с нами, если бы не ты, - искренне сказала я, и мы оба замолчали, каждый думая о чем-то своем.
   Дмитрий видимо решил не повторяться, поэтому, зайти в дом не предложил, чему я в глубине души обрадовалась - не хотелось бы портить такой мирный вечер. Коротко простившись, я поехала к тете Клаве, опасаясь, что о моем исчезновении могли уже узнать. Но к счастью, все обошлось, и я незаметно проскользнула в квартиру буквально за несколько секунд до появления в ней Михаила. Черт, если так пойдет и дальше, мне это станет даже нравиться... какой-то извращенной частью сознания.
  
  

X

Оценка: 7.61*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"