Возомнив себя Сталкером, в команде из 6-ти человек, лэнскапрал посетил давно известное в Москве место под названием Ховринская больница. Больница известна тем, что в ней пропадали люди и там обитают сатанисты. А еще тем, что ее не достроили по совершенно непонятным причинам, хотя уже начали проводить коммуникации и даже класть кирпичную кладку. И вдруг - все бросили. В общем, тринадцать этажей темноты, сырости и холода...Минус второй этаж, самое глубокое место. И самое темное. И воздух там, признаться, нехороший... Это место мне не понравилось. Там мы услышали мужской голос из темноты и фразу: "Вон они".
Эти выдержки из репортажа о посещении печально известной Амбреллы, выложенные еще в 2007 году на одном из многочисленных сайтов пользователем Ride Fire, напомнили мне вполне реальное событие из собственной жизни, случившееся, кстати, в том же году. После этого посетила-таки Ховринскую больницу, днем, правда, и не заходила далеко, но такого адреналинового драйва там не получила. К сожалению, в реально работающей больнице не было с собой камеры - не до того. Поэтому ограничусь фотографией похожего подвала Ховринской больницы, сделанной автором репортажа: они почти не отличаются друг от друга.
Двадцать третье февраля чуть не закончилось для меня и сына Ваньки трагически. Забрались с друзьями в глушь лесную попраздновать: и вот тебе пожалуйста - острый аппендицит. Ближайшая больница - где-то на кудыкиной горе, дороги никакие, машина не заводится. Скорая приехала часа через полтора: при таких дорогах это геройский поступок наших врачей - ехать в ночь почти по снежной целине в полночь бог знает куда. Приехать-то приехали, а выехать не получается: колеса буксуют. Как там мужики с водителем решали эту проблему - не знаю. Я с фельдшером пыталась хоть как-то облегчить боль сыну: словами, уговорами, потому как колоть обезболивающее до операции нельзя. Зато старая фельдшерица "успокоила" - уже не аппендицит, а настоящий перитонит, глядишь, и до больнички не дотянем, ежели так буксовать будем. В голове моей вместо мозгов была уже эмоциональная каша, грозящая долговременным ступором, спасала только навязчивая мысль: нельзя показать Ване, что я боюсь. Вот и не показывала, шутила, анекдоты и сказки бормотала, чушь какую-то, так что эта же фельдшерица крутила пальцем у виска. В общем, до больницы мы добрались только к четырем утра. Еще полчаса пришлось ожидать окончания экстренной операции - хирург на всю больницу один, операция серьезная, часа на полтора. Но, видимо, Господь смилостивился, врач закончил раньше и, только пару раз дотронувшись до ванькиного многострадального живота, категорично заявил:
-В операционную!
Медсестра быстренько выяснила необходимые подробности о перенесенных заболеваниях, наличии аллергии и тому подобном, сунула подписать согласие на операцию, и весь персонал исчез в сияющей белизной операционной, захлопнув стеклянную дверь перед моим носом и предупредив, что раньше, чем через час они не закончат. Тут меня начало понемногу колотить. Мобильники друзей были вне зоны доступа, мать волновать не хотелось. Торчать час перед закрытой дверью было невмоготу, к тому же здорово захотелось курить. Побродив по безлюдным коридорам операционного блока, наткнулась, наконец, на живую душу - санитарка спокойно спала в невероятной позе, сидя на самом краю кушетки, - как только не упала еще. Осторожно тронув ее за плечо, я спросила, где можно покурить.
-Нулевой этаж, на лифте, жми кнопку с черепом, - не открывая глаз пробормотала та и захрапела дальше.
Почему кнопка нулевого этажа с черепом, я выяснять не стала, спит человек все-таки. К тому же некогда было раздумывать - выкурить пару сигарет - и обратно, под дверями операционной дежурить, вдруг чего? Лифт, тихо урча и стукаясь обо что-то между этажами, спустился вниз и гостеприимно распахнул двери на нулевой этаж.
Я очень люблю DOOM, часами могу бродить по марсианским коридорам, круша монстров руками несчастного морпеха, которого угораздило оказаться в одиночестве на адской станции, но вот в его шкуре себя еще ни разу не представляла. Теперь вот подвернулся случай. Коридоры нулевого этажа, столь же пустынные, как и в начале игры, хитро подмигивали неоновыми, косо висящими лампами, а кое-где хранили жутковатое молчание, потому что перегоревшие лампы там не гудели, а тень вызывала неприятные ассоциации. Монстров, правда, не наблюдалось, как и другой какой живности. Зато, в отличие от чистенькой, пока ее кровью и мозгами монстров не забрызгали, марсианской станции, прямо перед лифтом подмигивала отраженным неоновым светом неизвестно откуда взявшаяся лужа. Пол был не бетонный, а почему-то земляной, или просто настолько грязный, что казался почвой. Еле удерживаясь на высоченных каблуках, по стеночке обошла лужу и отправилась искать подходящее место для курения. Такое нашлось не сразу - то тени слишком много - страшно, то каблуки в полу увязают, то провода какие-то ненадежные змеились по стенам и провисали с потолка, а в одном месте и вовсе дождь шел прямо из какой-то трубы. Роль морпеха из любимой игры в реале уже не очень нравилась, хоть монстров и не было, зато дверей было достаточно, все закрытые и без каких-либо опознавательных знаков. Наконец нашла банку с окурками, которой пользовался, наверно, персонал больницы, когда на улице курить было холодно. Пальцы не желали слушаться: колотило уже не только от пережитого страха за жизнь ребенка, но и от холода - в подвале хоть и не было окон, но сквозняком тянуло откуда-то очень сильно. Пара сломанных сигарет полетела в банку, третью удалось прикурить. Сделав две затяжки, я собралась расслабиться хоть немного, обхватив себя руками.
-А кто-й то тута у нас естя?! У ти лапопулька.
Подпрыгнув на месте, я чуть не стукнулась о низкий потолок и боковым зрением заметила неясную фигуру, топающую, покачиваясь, в мою сторону. Повернувшись, чтобы рассмотреть сотрудника больницы с такой странной лексикой, я сначала застыла, а потом медленно сползла прямо на грязный пол по стене. От ближайшей двери, которая, я точно помнила, только что была плотно закрыта, ко мне двигалось
ОНО.
Это создание еще находилось в темном промежутке между дергающимися полосами света, рук, ног и лица видно не было, различить, где голова, а где туловище, тоже не получалось - просто темная качающаяся масса, упорно двигающаяся на меня. Уж не знаю, как сознание не потеряла, память подсказывала, что неплохо бы молитву, но язык сам предательски выдал такое, что приснится только лингвисту-филологу в страшном сне. Нечисть на пару секунд остановилась, словно задумалась, а потом продолжила путь в мою сторону. Здравый смысл подсказал закричать, но одного взгляда на стены было достаточно, чтобы понять - никто не услышит, хоть оборись. И с собой, как назло, только пачка сигарет и зажигалка - ну очень полезное оружие. Собственная вытянутая рука с зажатой сигаретой напомнила бедного морпеха в начале игры. Но он хотя бы мог сразу найти и взять пистолет или бензопилу, у меня же такой возможности не было, равно как и мужского самообладания. Женского самообладания не было тоже. Не было вообще ничего, кроме отупения и ужаса, причем ужас от отупения уже плохо воспринимался в качестве ужаса, как будто смотрела фильм с собой в главной роли, но не знала, чем все кончится. Абсурд какой-то!
А ОНО топало ко мне и бормотало:
-Не психнутая. Нетути у нас психнутых. Не положено. Это в Семеновке психнутых ложуть. Не больная. Не в халатике. Здоровая значится. Ты хто?
Какая ему разница: больная я или здоровая?Жрать что ли будет?
Это уже бред. Все бред. Я медленно начала отползать в сторону, к сожалению, противоположную от лифта, потому что ОНО было между мной и спасительным выходом. В руке судорожно зажала зажигалку: не убью, так хоть подпалю что-нибудь.
Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое...
Язык упорно не слушался голоса разума и выдавал:
* * *, * * * * , * * * * * *,...
И где только такое слышала. Но только на местную нечисть мои ненормативные лингвистические упражнения производили прямо противоположное действие:
-Гы, хамло глямурное, никак муженек - сантехник, ась? Иде таких словов-то набралася, зайка? И че ты мне горелку тянешь? Не дымлю я на голодное брюхо. Ща вот похаваю...
кого?!
...тогда подымлю. Глянь- ка, что тебе щас как дам...
ОНО выползло на свет. Голова оказалась там, где ей и положено быть, только лица все равно было не видно под то ли шапкой, то ли давно немытой шевелюрой. Зато был виден зуб, торчащий изо рта, какой-то очень длинный и блестящий. Мне сразу показалось, что моя шея уж очень голая, несмотря на свитер с высоким воротником, и вообще стало совсем неуютно и зябко, как в холодильнике бройлерам. Матюгаться я перестала, и молитвы из головы повылетели, вообще все вылетело. Отползать было некуда - сзади оказалась железная решетка, перегораживающая коридор. ОНО остановилось почти надо мной и сунуло руку
у него и руки есть!
туда, откуда Маяковский доставал паспорт, и долго ковырялось, усиленно шмыгая невидимым носом.
ноги тоже есть!
Рука наконец появилась снова, и ОНО плюхнулось рядом. Возле моего носа, в грязной, но все же человеческой ладони неожиданно ярким красным цветом блестела крошечная карамелька в обертке...
Отдышалась я только на пятом этаже, до которого долетела в прямом смысле по запасной лестнице - и как только ее обнаружила, не помню. Лифт почему-то ждать не захотела. Так и просидела около прозрачных дверей операционной оставшиеся полчаса прямо на полу, пытаясь унять нервную дрожь и лязгая зубами на весь оперблок.
Утром вчерашняя санитарка, придя мыть полы в палате, весело поинтересовалась:
-Ну, как, нашла курилку-то?
Я кивнула, поблагодарила, а потом все же решилась спросить, почему череп на кнопке нулевого этажа нарисован.
-Так ведь электричество там, щиты распределительные. И электрик-старик там же живет. Его дети лет пять назад из дому выселили, а мастер он хоть куда: дунет-плюнет - и все работает. Пьет, правда, но это ему мастером быть не мешает - что трезвый, что пьяный - свое дело знает. Вот и пустил главврач временно в подвале жить. Кстати, он это тебе, наверно, утром карамелек передал? Других-то мамзелей курящих вчера не было.