Сладкая плоть
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
СЛАДКАЯ ПЛОТЬ.
Глава первая
Я работаю в сексе по телефону. Заработок не ахти, но и работа - не бей лежачего. Это я раньше так считала. Сидишь себе возле телефона, в трубку томно дышишь, глупости разные говоришь, типа, ах, какой ты сильный, ах, какой у тебя большой, ах, ты меня порвешь... Уж не знаю, чем там на другом конца линии мужики занимаются, может, онанизмом, может, кошек гоняют, но они мне тоже: какого цвета у тебя волосики на п...е, сколько сантиметров клитор, какого размера груди...То ли сексуально озабоченные, то ли больные. Скорее всего, и то, и другое. Вот моего мужа секс по телефону не возбуждает. "Зачем мне по телефону, если у меня жена есть", - говорит он и лезет мне под юбку. Причем делает это в совершенно разных, неподходящих для этого, местах: дома, на улице, в кафе, даже на кладбище... Ничего святого. Нет, я не могу сказать, чтобы мне это не нравилось. Наоборот, очень даже нравится. Он лезет, а проходящие мужики глаза выпучивают, как лягушки. А мне весело. Недавно мы в кино были, Миша мне юбку задрал, под трусики залез, и шерудит там. Я на кресле развалилась, балдею, вдруг бросаю взгляд налево, а там парень, член свой вытащил, на меня смотрит, и с такой силой дрочит, будто хочет его оторвать. Я не выдержала, смеяться начала. Парень обиделся и ушел.
Нет, я не какая-нибудь вертихвостка. Я вполне серьезная дама. Мне неделю назад 43 исполнилось. Дата не круглая, но народу много собралось. Школьные друзья, институтские, коллеги по моей бывшей работе...Я ж в медицинском училась, правда, не доучилась, замуж выскочила. Вы бы на моем месте тоже выскочили. Он, правда, не сильно красивый, не очень высокий, да еще и актер. Короче, на мечту "дурочки с переулочка" не тянет. Но я в него сразу влюбилась, как только в театре увидела. За кулисы к нему бегала. Он меня там, за кулисами, и трахнул в первый раз. Мимо люди ходят, актеры всякие, а он меня трахает на каких-то декорациях. Как будто, так и должно быть. Это я потом поняла, что блядство у них в театре в порядке вещей. Поэтому ходят, подглядывают, но делают вид, что ничего не замечают. А мне, если честно, тоже не до них было. Я хоть и была студенткой медицинского, но оставалась девочкой. Подруги надо мной подсмеивались. И когда он начал толкать в меня свой "толстый и красно-синий", я по-настоящему испугалась, что он меня порвет. Хотела предложить ему минет, но не успела. Он, когда почувствовал, что у него не лезет, стал меня облизывать языком. Ох, бабы, какое блаженство! У меня, конечно, был опыт лесбийской любви. Мы с подругой по общежитию иногда ласкали друг друга. Но то ли она не знала, как это делается, то ли отлынивала, но такого удовольствия, как с Мишей, я никогда не получала. Я через две минуты кончила. И он вошел в меня, как нож в растаявшее масло. Ох, я и взвыла! А тут подваливает какой-то пьяненький мужичонка, и давай меня за грудь лапать. И говорит: "Мишка, не будь сукой, поделись с другом". А Миша на мне лежит и отвечает: "Вали отсюда, мы с ней поженимся". Я от этих слов еще пару раз, кажется, кончила. И пока он не передумал, потащила его в ЗАГС. Честно говоря, ни разу потом не пожалела. Нет, были, конечно, какие-то романчики, какие-то ночки, но все такое блеклое, бледное, ни в какое сравнение с моим Мишей не идут. Вот мы уже больше двадцати лет женаты, а я все еще его хочу. Самое странное, что он тоже меня хочет. Иногда по два раза в день. Я ему говорю: "Найди себе молоденькую, я разрешаю", а он ни в какую. Не хочу, и все. Ты, мол, самая лучшая, самая страстная, самая вкусная... Я ему не верю, но все равно приятно. Я на кухне, возле плиты стою, а он мне попку облизывает, да еще и причмокивает. И готовить мешает, и рассердиться на него - грешно. Я как-то с подругой Машкой поделилась, а она мне в ответ: "Мне бы такого мужика хотя бы на одну ночь". И этак хитро на меня смотрит. Смотри, смотри, думаю, хрен тебе, а не моего мужа. Был у нас однажды секс на троих, не с Машкой, нет, с другой подругой, Лоркой, так я Мишку потом чуть не убила. Трахаться - трахайся, но меру знай. И облизывать можно только меня. Поначалу все хорошо было, мы его вдвоем ублажали, а потом он между ног у Лорки пристроился, и фиг его оттуда вытащишь! Лорка уже орет благим матом, под ней все мокрое, уже кончать нечем, а он, знай, наяривает. Конечно, я обиделась. Я, что, должна целовать его после того, как он оттуда вылез?! А он еще и смеется! Довольный, как Карлсон. А он и есть Карлсон, только пропеллера не хватает. Хотя, в принципе, он не виноват. Я сама предложила ему подругу трахнуть. Выпила, вот мне и захотелось проверить, правду ли говорят, что втроем - это классно. Теперь я точно знаю, что ничего хорошего в этом нет. Мишка потом говорил, что мы неправильно сделали. Надо было не подругу приглашать, а друга. Тогда бы не он получал удовольствие, а я. Они бы перли меня во все возможные и невозможные дыры, а я бы только стонала от счастья. Не знаю, как там насчет всевозможных дыр, но то, что после мишкиного члена моя попка выдержала бы и водонапорную трубу, это точно. И удовольствие получила бы наверняка.
После того, как мы с Мишкой познакомились, я быстро забеременела. Из института пришлось уйти, но я не сильно жалела. Очень радовалась, когда Славик родился. Он был такой маленький, толстенький, пухленький, ручками во все стороны размахивал...Молока у меня много было, так то, что Славик не доест, Мишка отсасывал. И причмокивал так же, как ребенок. Смешные они у меня. Оба! А потом я устроилась медсестрой в кожвендиспансер. Уж там этих пенисов насмотрелась всяких - разных. И кривых, и изогнутых, и таких маленьких, что и не разглядеть, и таких длинных, что только удивляешься, как это он ходить не мешает? Наверное, мешает, потому что даже в трусы не влезает. Мне однажды захотелось попробовать, а каково это, трахаться с таким длинным членом. Сразу могу сказать, ничего хорошего. Давит куда-то в матку, из горла норовит вылезти, никакого удовольствия, и грустно, и больно, и смешно. Нет, лучше, чем у моего Мишки, большого и толстого, ни у кого нет. Недаром говорят: "Все ушло в корень".
Так и работала все годы медсестрой. И зарабатывала неплохо. Наш КВД в центре Москвы, все великие у нас лечились. Богема - народ непритязательный, выпили от души, трахнулись с кем бог послал, и к нам. Деньги в руку суют, в глаза просительно заглядывают, только бы никто не узнал, только бы тайно вылечиться. А чего там тайно? И так все знают, что каждый второй переболел триппером, каждый третий - сифилисом. Да и вообще, что такое триппер? В наше время, это уже и не болезнь вовсе, так, маленькая неприятность. Головную боль вылечить труднее. Может, и Мишка болел, кто его знает. Только у меня он никогда не лечился.
А в 95-м нас закрыли. Почему, непонятно. Говорили, что это помещение кому-то продали. И осталась я без работы. Честно говоря, работу можно было бы найти без проблем, тем более, с моей специальностью. Люди всегда будут болеть "венерой", точно так же как у них будут всегда болеть зубы. Но мне захотелось отдохнуть, посидеть дома с мужем и сыном. Однако дома я уже через неделю начала с ума сходить. Мишка где-то мотается целые дни, подработку ищет, то в театре, то на киностудии...Сыну своему, Славику, 22-летнему оболтусу, я уже не нужна, его тоже дома не бывает. А когда кто-нибудь из них дома, я на них свое плохое настроение вымещаю. А что? Имею полное право: для кого я, в конце концов, все эти котлеты делаю?! Кинула я сковородку в стенку, села на диван и задумалась. Не-ет, надо что-то делать. А то, не дай бог, из-за моих выкрутасов самые родные люди от меня сбегут. Это же у меня плохое настроение, с какой стати они должны его терпеть? Даже Мишка стал на меня косо поглядывать, боится лишний раз обнять.
А на свой день рождения разговорилась я с Лоркой, с той самой Лоркой, с которой мы моего мужа обслуживали. Поплакалась ей в жилетку. Она и посоветовала мне устроиться в "секс по телефону".
--
Я там уже два месяца работаю, - сказала она. - Ничего сложного нету. Держишь мужика на линии, чем дольше, тем лучше. Зарплата зависит от того, как долго ты будешь с ним общаться. Попасть к нам очень сложно, но я поговорю с хозяином.
--
А чем я должна расплачиваться с этим самым хозяином?
--
Не боись, подруга, - она скептически оглядела меня, - там и без тебя молодых целок хоть жопой жри.
--
Не такая уж я и старая, - обиделась я. - На себя посмотри, кобыла!
Короче, через несколько дней я уже сидела в отдельной кабинке, и томно дыша в трубку, удерживала на линии очередного клиента. Что-то у него там не получалось, он все никак не мог кончить. Я его даже пожалела.
--
Ты попробуй левой рукой, - предложила я ему.
--
Я и так левша, - устало отозвался он. - Тебя как зовут?
--
Эсмеральда, - они постоянно спрашивают, как меня зовут. И я все время представляюсь разными экзотическими именами. Я их специально выписала из книжек.
--
А по настоящему?
--
Катарина.
Он наконец-то утробно завыл и положил трубку. Я посмотрела на часы. Что ж, неплохо, сорок минут. Не знаю, сколько этот мужик заплатит за разговор, но свои тридцать процентов я уже заработала. Теперь можно и перекусить. Я достала из сумки бутерброды и термос с чаем. Кофе я не пью, берегу цвет лица. Оглянулась на девчонок. Нас здесь девять человек. Работаем ночь через ночь, с восьми вечера до восьми утра. Меня устраивает такой график. Хозяин наш, Боря, нормальный мужик. Спать с ним не предлагал, потными руками не лапал, слюнявыми губами целоваться не лез... Шучу. Руки у него не потные, губы не слюнявые. Здоровый парень, наверное, бывший борец. Широкая волосатая грудь, так и хочется зарыться в эти волосы, рубашки на плечах лопаются, пахнет от него таким острым мужским ароматом, от которого бабы сразу теряют голову, не одеколоном, нет, а тем редким запахом, которым пахнут настоящие мужики...Единственное, что его немного портит, это длинный еврейский нос. Но на нос можно не обращать внимания, зато глаза замечаешь сразу. В них, как говорится, отразилась вечная вселенская скорбь. Я, может, и не прочь была бы переспать с ним, но он не предлагал. Когда мы с Лоркой пришли к нему, он посмотрел на меня, протянул листок с текстом и попросил прочитать. Я с выражением прочитала тот бред, который был там напечатан.
--
Вы нам подходите, - сказал он и уткнулся в какие-то бумаги.
Я почувствовала себя уязвленной. Он даже не заинтересовался мной, как женщиной.
--
Вот что, Борис Борисович, я не знаю, кто писал этот текст, но то, что ни один мужчина не кончит, когда это услышит, это точно.
--
Почему? - он поднял на меня глаза.
--
Ну, сами посудите, - я снова взяла листочек, - "я беру губами твою крайнюю плоть, и засасываю ее в горло". Бредятина! Нормальный мужик после таких слов больше никогда не позвонит.
--
А нам нормальные и не звонят, - засмеялся Боря. Смех у него был открытый, от души.
--
Почему бы не сказать проще, - я вздохнула и грудным голосом произнесла, - "Я беру в рот головку и языком мягко - мягко вожу вокруг нее. Потом сильнее, еще сильнее, и ты чувствуешь, как приливает кровь, твой член становится твердым, но я не отпускаю его, он мой. Я нежно сжимаю твои яички, раздвигаю ягодицы, и ввожу в твою дырочку пальчик..."
--
Хорошо, - остановил меня Боря, - а то я сейчас почувствую, как приливает кровь. Меня устраивает. Приходите завтра. Вы кем раньше работали?
--
Медсестрой в КВД на Горького.
--
То-то мне ваше лицо знакомо, - снова засмеялся Боря и его длинный нос запрыгал над губой.
Я шла по проспекту Мира, и на душе у меня было светло. Боря, наверное, не только внешне привлекателен. Он, очевидно, и в постели хорош. Недаром в семнадцатом - восемнадцатом веках женщины определяли величину мужского члена по длине носа.
Я сказала Мише, что устроилась на работу. Он посмеялся, но ничего против не имел. Просил только, чтоб я поздно не ходила. Сейчас в Москве столько убийств, изнасилований, ограблений, что хоть из дома не выходи. Но в семь часов вечера, когда я иду на работу, еще не темно, да и народу на улице полно. Первые дни мне нравилось заигрывать с клиентами по телефону. Потом надоело. Они почти все больные на голову, нормальные звонят очень редко, да и то, если ошибаются номером. Но с одним мне нравиться беседовать. Он отличается от других клиентов. Умный, эрудированный, смешливый, задорный... Сказал, что зовут его Витя, что работает в каком-то закрытом учреждении, что поговорить ему не с кем, неженат, друзей нет, женщин боится... Странно, такой обаятельный молодой человек! Интересно, какой он на самом деле? Может, косой, горбатый и кривоногий, поэтому и с женщинами только по телефону общается? А может он гомик и стесняется этого? Хотелось бы мне на него посмотреть, но нам категорически запрещено встречаться с клиентами. Мы должны быть для них этаким гласом с небес. Но под утро так устаешь от всех этих наигранных охов, вздохов, ахов, что уже никем себя не ощущаешь.
Раздался звонок. Я взяла трубку.
--
Алло, здравствуй мой хороший, - грудным голосом проворковала я.
--
Добрый вечер, Людочка, - ответила трубка.
--
Ой, Витя, это вы, - обрадовалась я, - как ваши дела?
--
Спасибо, помаленьку. Людочка, мне очень интересно с вами разговаривать, вы необычная женщина. Мы обсуждали с вами самые разные проблемы, вы, как психолог, который лечит души. А скажите, как вы относитесь к сексу с трупами?
--
С кем? - мне показалось, что я ослышалась.
--
С трупами, Людочка, с трупами. Я понимаю, что вам, как женщине, трудно представить себе, что вы трахаетесь с мертвяком...
--
Бр-р-р, - передернула я плечами, - даже представлять не хочу.
--
А вы попробуйте, - я почувствовала, как Виктор улыбается, - представьте себе, что вы мужчина, перед вами лежит труп только что умершей молодой женщины. Она еще теплая, в ее жилах кровь еще не остыла, и ее тело еще не окоченело... Она лежит перед вами такая голенькая, такая податливая, такая мягкая и желанная... Душа еще не покинула ее тело. Но ответить вам она уже не может. И вы наклоняетесь над ней, раздвигаете ей ноги, целуете ее половые губы, и ваш язык все глубже и глубже погружается в нее... Вы чувствуете ее вкус, он немного солоноватый, немного горьковатый... Пахнет степной полынью... Вы знаете, как пахнет полынь? Волосы на ее лобке щекочут вам нос, но это приятно. Руками вы сжимаете ее груди, у вас поднимается член, он становится такой твердый, что не помещается в брюках... Вы входите медленно и нежно в ее податливое влагалище, входите так, как никогда не входили, когда она была жива. Но в том-то и дело, что, когда она была живая, вы никогда и не входили в нее. Потому что вы не были знакомы... Вы ее только что сами задушили. Своими руками. Вы чувствовали, как трепыхается ее тело, как теплая моча течет между ее ног, видели, как она сама падает вам под ноги, на колени, вы поддерживаете ее за подмышки, вы не даете ей упасть, вы несете ее на кровать...
--
Все, хватит, Витя, - я уже не выдержала. Он с таким смаком рассказывал все эти ужасные вещи, что меня чуть не стошнило. - Вы серьезно?
--
Нет, шучу, - с каким-то противным смешком ответил Виктор.
--
На вас это так непохоже. Вы казались мне таким возвышенным, утонченным...
--
Я же сказал, что пошутил, - грубо оборвал меня Виктор. - Хотя, смотря с какой стороны посмотреть. Ладно, до свиданья.
Настроение было испорчено. Часы показывали только двадцать минут второго, до конца работы еще далеко. В ушах все еще звучал голос этого больного, перед глазами стояла сцена, которую он только что описал, и я, как ни пыталась, не могла выбросить из головы весь этот бред. Я чувствовала, как на меня наваливается безотчетный страх, как будто Виктор проделывал все эти гнусные штуки со мной, а не с какой-то придуманной, виртуальной девицей.
В комнату вошел Борис Борисович.
--
Ну, что, девочки, как дела?
--
Отлично, Боренька! - отозвалась Лорка.
--
Борис Борисыч, сделать вам кофе? - это Маринка, молоденькая профурсетка. Она уже давно под Борю шары подкатывает. А он делает вид, что не замечает. Удивляюсь я ему, в таком цветнике работает, а ведет себя, как девственник. Хотя, черт его знает, может, он тоже извращенец. Или гомик. Вот, блин! Всего неделю работаю, а мне все мужики уже идиотами кажутся. Хорошо, что у меня муж не такой, а то я бы и его возненавидела.
--
Нет, спасибо. Я лучше коньячок выпью, - устало сказал Боря. - Людочка, что это вы такая бледная? Плохо себя чувствуете?
Наконец-то и на меня внимание обратил.
--
Все нормально, Борис Борисыч. Голова просто болит.
--
Может вам домой пойти? Я вас подвезу.
--
Спасибо, Боря. Мне тут два квартала пройти.
--
Ну, как хотите. Я тогда все-таки выпью. Намаялся я сегодня.
--
А меня угостите? - кокетливо спросила Маринка.
--
Нет, не угощу. Что вы тогда нашим клиентам говорить будете?
--
Буду говорить, что у него такой большой член, как гора Арарат, в рот не помещается, вот у меня язык и заплетается, - засмеялась Маринка. Основными ее клиентами были армяне и грузины.
Девчонки укоризненно посмотрели на нее. Боря, хоть и был хозяином этой телефонно-сексуальной конторы, но вольностей, по отношению к себе, не позволял. Он даже матом никогда не ругался. По крайней мере, при нас.
Я начала собираться. Вообще-то, лучше было бы остаться до утра, но, после разговора с Виктором, я больше ни с кем не хотела общаться. Ни с абонентами, ни с подругами. Да и кто на меня, старую, позарится на улице. Одета неброско, лицо не накрашено, джинсы такие узкие, что без посторонней помощи и не снимешь. Даже если и захотят изнасиловать, ничего не получится.
Ночная Москва - красивая. Хоть и два часа ночи, а народу, как днем. Как будто с утра никому на работу не надо. Я шла по Тверской, не торопясь, помахивала сумкой, поглядывала по сторонам, улыбалась проституткам... Черт меня занес на Тверскую, что ли? Мой дом совсем в другой стороне. Но домой идти не хотелось. Я так давно не гуляла по ночному городу. Можно в кафе зайти, водочки хлобыстнуть. А что?! Девочка я уже большая, скоро, наверное, бабушкой стану, кто мне может запретить выпить? Настроение улучшилось, про дурака Виктора я уже перестала думать... Люди кругом веселые, кого бояться? Вот того старичка, который на скамеечке сидит и на женские ножки облизывается? А может предложить ему пятьдесят долларов, пусть себе проституточку снимет? И ему хорошо, и мне приятно: доброе дело сотворила. Он на меня молиться будет. Или не будет?
Кафе, в которое я зашла, было наполовину пустое. Я заказала сто грамм водки с ликером "Амаретто", выпила залпом и взяла еще столько же. Бармен посмотрел на меня, как на полуумную, но ничего не сказал. И правильно сделал. А то бы я ему так ответила, навек бы запомнил. Интересно, за кого он меня принимает? За местную шлюху? А может за иностранку, которая решила оторваться? Конечно, за иностранку, откуда у местных шлюх бабки...Хотя, с другой стороны, именно у шлюх и есть баксы. Какая дура за "деревянные" сейчас трахается? Только я, да и то не за деньги, а из чистого любопытства и энтузиазма. Эх, хорошо водочка пошла! И бармен уже не кажется таким злым. Это он просто устал на работе, и никто его не пожалеет! Надо бы сказать ему что-нибудь доброе, но не хочется. Подумает еще, что напрашиваюсь. Я села за столик, стала смотреть в окно и тянуть свой коктейль через соломинку. Но уже скоро, очень скоро, почувствовала себя неуютно. Как будто за мной кто-то пристально наблюдал. Я оглянулась, но ничего подозрительного не заметила. Все были заняты своими разговорами, бармен обслуживал очередного покупателя, две проститутки переговаривались между собой, ждали, когда туалет освободится. Я снова уставилась в свой бокал. Да нет, все нормально. Просто нервы ни к черту. А тут еще Виктор со своими фантазиями... Хотя, в принципе, он ничего особенного не рассказал. Я когда училась в институте, мы ходили в анатомичку, так что трупами меня не удивишь. На нашем курсе учился парень, как же его звали(?), кажется, Вова... точно, Вова, его потом посадили... Он работал сторожем в морге, поймали на месте преступления, когда он очередной труп трахал. Фу, какая гадость. Мы все тогда удивлялись, как это можно? Но как потом оказалось, он такой не единственный. Некоторые специально для этого идут работать в морг. А с виду и не скажешь, что этот Вова был извращенцем. Высокий, красивый, плечистый, девчонки на него заглядывались... Признаюсь, я тоже не была исключением. Мы с ним даже два раза в кино ходили. Обходительный был парень, скромный...Даже за руку меня никогда не брал, не говоря уж о том, чтобы приставать. И вдруг какие-то трупы, обвинения, суд... Мы не могли поверить в это. Но оказывается, на свете есть вещи и покруче. Трупу что, ему уже ничего не сделается, это не живой человек, которого насилуют, да еще при этом и горло перерезают, как Чикатило... Вот ведь подонок! Мои мысли переключились на другое. Интересно, а женщины получают удовольствие, когда их насилуют? Некоторые говорят, что получают. Мне Машка рассказывала, что ее двое кавказцев изнасиловали. Правда, я сомневаюсь, что они ее насиловали. Машка сама под кого угодно ляжет, поломается, конечно, для видимости, но потом точно ляжет. Даже к гадалке не ходи! У меня, например, никогда не возникало такого желания. Даже когда мы с Мишкой играемся, и он делает вид, что хочет взять меня силой, и то у меня желание пропадает. Но, во-первых, это Мишка, ему я все могу позволить, а во-вторых, он никогда не сделает мне больно. Он всегда ласковый и нежный. Но, если честно, это иногда надоедает. Я где-то читала, что некоторые бабы просто мечтают, чтоб их изнасиловали. Правда, только мечтают. Когда доходит до дела, они так орут, что мертвых выноси. Там еще написано, что когда они со своими мужьями или любовниками трахаются, то представляют, будто их насилует целая толпа мужиков. Но это так фантазиями и заканчивается. Я когда порнуху смотрю, тоже представляю нечто подобное, и даже могу кончить, если немного помочь себе пальчиком. Это не значит, что я люблю заниматься онанизмом, у Мишки со мной это лучше получается, он любую лесбиянку за пояс заткнет. Но, так, иногда, для разнообразия можно и помастурбировать. Мы с ним изредка позволяем себе расслабиться. Он смотрит, как я сама себе делаю, его это возбуждает, а я смотрю, как он дрочит. Меня это тоже здорово заводит.
--
Извините, можно я с вами присяду? - прервал мои мысли чей-то голос. Я подняла голову, и поняла, что порядочно опьянела. Перед глазами все плыло, я никак не могла сконцентрировать взгляд. - Можно?
--
Д-да, с-сад-дитесь, - наконец сказала я.
Мужик сел напротив, поставил перед собой бокал и посмотрел на меня. Мне не понравилось, как он посмотрел.
--
Что вы уставились? Пьяную бабу не видели?
--
Почему не видел? Видел. Даже жил с одной такой. Но я не думаю, что вы пьяница. Мне кажется, вам просто одиноко.
--
И в-вы х-хотите скрасить м-мое одиночество? - я сделала еще один большой глоток.
--
Хочу, - сказал мужчина. - Но главное, чтоб этого хотели вы.
--
Не, я не хочу. У м-меня есть м-муж. И он н-не объелся груш. Он хороший.
--
А может вам только кажется, что он хороший? Вы же ушли от него на улицу, и пьете здесь в одиночестве.
--
Н-нет, в-вы не правы. Я не от н-него ушла, я с работы с-сбежала. Я уже д-давно не гуляла по н-ночной Москве. Вот, отрываюсь.
Я наконец сосредоточилась и внимательно посмотрела на соседа. В принципе, вполне симпатичный, только глаза какие-то узкие. Не японские, нет, просто смотрит прищурившись, будто у него зрение плохое. Лицо вытянутое, на подбородке ямочка, нос небольшой, аккуратный, правда, волосы какого-то странного цвета, с красноватым оттенком, будто крашенные... Короче, неприятный тип, мне не понравился. Его можно было бы назвать красавцем, но я таким мужикам не верю. А может зря я так, может он нормальный. Увидел одинокую женщину и подсел. Все в порядке вещей.
--
Я не понял, вы, что, одна из этих? - он кивнул на окно, где прогуливались девицы.
--
Разве я на них похожа? - засмеялась я.
--
Нет. Поэтому я и удивился. Вы больше похожи на учительницу. Или на...врача. Наверное, вы все-таки врач. Я угадал?
--
Угу. Врач. Точнее, медсестра. Была. А сейчас я психолог. Помогаю мужчинам вылечиться от импотенции, - я икнула, - а еще разговариваю с идиотами о том, как надо трахать трупы...
--
Я знал, что вам должно это нравиться, - улыбнулся мужчина, и в его лице мне почудилось что-то очень - очень знакомое.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Я еще раз повнимательнее пригляделась к соседу. Да нет, показалось. Я его первый раз вижу. Но все равно неприятный тип. Надо бы от него подальше. Я встала, покачнулась, и, чтоб не упасть, ухватилась за край столика. Мужчина хотел поддержать меня, но я оттолкнула его руку и прошипела:
--
Т-ты! Т-трахальщик хренов! Тебе нравиться с трупами? А вот фиг тебе, я еще живая!
--
Тихо, тихо. Никто вам ничего не сделает.
--
Господа! Товарищи! - заорала я на все кафе, - Что же вы смотрите?! Он меня хочет убить и изнасиловать!
Народ задвигался, ко мне повернулся, смотрят так, будто пришли в театр Сатиры на Хазанова, и ждут, когда я тут перед ними танцевать буду. Бармен из-за своей стойки выбираться начал, да еще так угрожающе, словно тоже хотел поучаствовать.
--
Господа, не беспокойтесь, - спокойно сказал мужчина, - просто дама немного перебрала.
--
Перебрала, пусть домой катится, - бросил бармен, - а то расплодилось тут шалав всяких...
--
К-как эт-то "катится"! - возмутилась я. - Я с-своб...одная женщина...этого...своб...одного востока... Нет. Своб...од...Москвы...И ващще, вы все пидоры, - я обвела всех пальцем и плюхнулась на стул.
--
Не волнуйтесь, я провожу ее, - снова сказал мужчина.
--
Н-не-а, я с тобой не пойду.
--
Вы меня боитесь?
--
Никого я н-не б-боюсь. Н-но с т-тобой не п-пойду.
--
Все, мне надоело, - сказал бармен и начал выталкивать меня из кафе.
Я начала сопротивляться, даже за руку его укусила, но он так двинул меня локтем, что у меня перехватило дыхание, и безропотно вышла. На улице меня догнал мой сосед.
- Вот гад, прямо в грудь ударил. Теперь синяк будет, - пожаловалась я.
--
Куда вы пойдете в таком виде? Давайте я вас провожу. Меня, между прочим, зовут Кирилл.
--
Угу. Только я хочу еще выпить.
--
Вам больше нельзя.
--
Н-нет. Эт-то м-мое п-пос...леднее желание...пер-ред ...этой...как ее...смертью.
Это были мои последние слова. Дальше я уже ничего не помню. Очнулась в какой-то постели, голая, ничего не могу понять... Кто-то посудой гремит, вода где-то льется...Я открыла глаза и тут же закрыла. Потом открыла снова. На меня с потолка смотрела какая-то баба, укрытая одеялом. Рожа у нее...врагу не пожелаешь! Наконец до меня дошло - это же я в зеркале! Но у нас никогда не было зеркала на потолке. Когда же Мишка успел его повесить? Может, хотел сюрприз мне сделать? У-у, черт, голова, как цистерна, гулкая и пустая. Правда, не болит, и то хорошо. У меня, вообще, редко болит голова с похмелья. Но где же я нахожусь? Я попыталась встать, но оказалось, что мои руки привязаны к спинке кровати. Что за херня?! Я подергала руками. Блин, очередные мишкины шуточки. Дождется он у меня, что я его до смерти затрахаю. Раздались шаркающие шаги, я закрыла глаза, и сделала вид, что еще сплю.
--
Ну, как, незнакомка, вы уже проснулись? - голос был знакомый, кажется, вчера я его уже слышала. - Тогда давайте пить кофе.
Передо мной стоял мой давешний сосед по кафе. Я даже вспомнила, как его зовут - Кирилл. И держал в руках поднос с кофейником, двумя чашечками и печеньем. При виде печенья меня начало поташнивать. А вместо кофе, честно говоря, я бы выпила воды.
--
Вы зачем меня связали? И почему я здесь?
--
Извините, - сказал Кирилл, - но вы вчера хотели меня убить.
--
Я?!
--
Вы. Это, во-первых. А во-вторых, вы все время порывались упасть, в итоге все-таки свалились в фонтан. И никак не хотели говорить, где вы живете. Не мог же я бросить вас на улице. Хотя, если честно, у меня было такое желание. Пришлось привести вас сюда.
--
И, что... Вы меня... это... поимели?
--
Нет. Просто одежда была мокрая и грязная. Я ее уже постирал.
Надо же, какой мужчина! Мало того, что не позарился на меня, так еще и шмотки мои постирал. Кирилл развязал мне руки, поставил передо мной поднос.
--
А вода есть? Пить хочу.
--
Есть. Только что из холодильника, - он протянул мне запотевший стакан.
Вода была такая холодная, что заломило зубы. Но именно этого мне сейчас и не хватало. Я наслаждалась каждым глотком. Потом попросила еще. Есть совершенно не хотелось.
--
Сколько время? - спросила я, вылезая из постели и потягиваясь. Кирилла я не стеснялась, тело было у меня вполне в норме. Не молоденькая газель, конечно, но и не обвислая кляча.
--
Два часа, - сказал Кирилл.
--
Как два часа?! - взвыла я. - О, боже! Что я дома скажу?
--
Ну, придумаете что-нибудь. Кстати, я до сих пор не знаю, как вас зовут?
--
Люда. Людмила.
--
Вы вчера насчет трупов серьезно, или как?
--
Или как.
Я вспомнила разговор с идиотом Виктором. И этот Кирилл что-то тоже говорил по этому поводу. И вообще, откуда он взялся? Помогает, белье стирает... Нет, что-то здесь не так. Ему наверняка что-то от меня надо. Во мне опять начала просыпаться подозрительность. И на меня он смотрит как-то совершенно безразлично... Непонятный тип.
--
Я бы мог тебя подвезти, - сказал Кирилл, - но моя развалюха в ремонте.
--
Ничего, сама дойду. А мы, что, перешли на "ты"?
--
Давно. Еще ночью.
Кирилл принес мне одежду, она уже высохла, и даже была выглажена. Я вышла на улицу. Настроение, прямо скажем, не улучшилось. Теперь надо перед мужем оправдываться. Он, наверное, уже звонил на работу, искал меня. Вот дура, надралась, как последний бомж! Что я теперь Мишке скажу? Что ночевала у мужика? Надо позвонить Лорке или Машке, пусть подтвердят, что я была у кого-нибудь из них. Я зашла в телефонную будку, набрала номер.
--
Ой, Людочка, ты куда пропала? Мы тебя обыскались! - сразу заверещала Лорка. - Тут твой Миша звонил, всех на уши поставил. Что случилось?
Так, значит, на Лорку надежды уже нет. И на Машку, по-видимому, тоже. Скорее всего, он и ей звонил. Надо искать другое объяснение. Я вышла из будки и поплелась по улице, ломая голову, чтобы еще такого придумать в оправдание. Остановилась возле витрины магазина, оттуда на меня бездумно смотрел женский манекен в шикарном вечернем платье. Я вздохнула. У меня тоже такие платья есть, но я их уже давно никуда не одевала. А куда в них ходить? В ресторан? В театр? На презентации? Так меня никуда не приглашают. Раньше приглашали, когда Мишка в фаворе был, а сейчас - нет. С Мишкой мы тоже никуда не ходим. В театре он теперь играет от случая к случаю, в кино, в основном, - эпизодические роли, так что ресторан мы не потянем. Может, надо было в какой-нибудь коммерческий медицинский центр устроиться, но так надоело чужие пенисы рассматривать... Что я, девочка, что ли... Я еще раз посмотрела на платье, и тут заметила, как в витрине отразилось мужское лицо. Мне даже показалось, что я его уже видела раньше, по-моему, не далее, как вчера. Я оглянулась. Недалеко от меня стоял мужчина и делал вид, что читает газету. Может быть, действительно читал. Но мужчина мне точно был знаком, хотя я и не помнила откуда. Я быстро пошла вперед, завернула за угол, немного подождала и выглянула. Мужчины нигде не было. Как сквозь землю провалился. Ну, и замечательно. Я снова стала думать, что соврать мужу. А может, не нужно врать, рассказать как было дело, и все. Мишка умный, все поймет. А если не поймет? Начнутся подозрения, ревность, разлады... Господи, какая я дура! Надо позвонить Маринке, этой лахудре, которая под Борю клинья подбивает. У меня где-то был ее телефон. Я порылась в сумке, нашла бумажку с ее номером, поискала глазами телефонную будку... Но поблизости ничего подобного не было. Тогда я зашла в ближайший магазинчик и попросила позвонить. Продавщица вытащила на прилавок аппарат, я набрала номер. Маринка подошла сразу.
--
Мариночка, лапушка, здравствуй, это Люда, - радостно заорала я в трубку.
--
Какая Люда? - недовольно спросила лахудра.
--
Ну, Маринка, ты даешь! Это я, Люда, мы с тобой вместе работаем.
--
Где работаем?
--
Как где? В сексе по телефону, - я посмотрела в окно. Там снова крутился тот самый мужик.
--
А-а! Так это ты, Людочка! А я никак не могу понять, кто это. Ты чего звонишь? Что-нибудь случилось?
--
Мариночка, мне нужна твоя помощь. Можно я к тебе заеду? - я чувствовала, как начинаю заводиться. Что этому мужику от меня надо?
--
Вообще-то, я занята сейчас.
--
Мариночка, дорогая, очень-очень надо
--
Ладно, если что-то важное, приезжай. Знаешь, куда ехать? Капельский
переулок, дом пять, квартира четыре.
--
Я знаю, где Капельский. Это недалеко от моего дома. Я сейчас приеду.
У Маринки я была через пятнадцать минут. Пока ловила такси, все время оглядывалась, не появится ли где тот мужик. Но его не было.
Маринка открыла дверь, одетая в прозрачный пеньюар, через который просвечивало голое тело. Ни лифчика, ни трусиков на ней не было. Я же говорю, лахудра.
--
Ты всех гостей так встречаешь?
--
А что? Разве я плохо выгляжу? - она засмеялась и завертелась передо мной. Полы легкого пеньюара взлетели, открывая точеные ножки и стриженый лобок. - Ладно, что у тебя случилось?
Я рассказала Маринке о вчерашнем приключении, о Кирилле, о мужике, который следил за мной сегодня, о Викторе с его трупами...
--
Ой, Людка, - развеселилась она, - да мне такую лапшу каждую ночь на уши вешают. Не принимай близко к сердцу. По телефону все, что угодно наплести можно. Хоть про мертвецов, хоть про вампиров... Мне тут один рассказывал, что любит пить кровь и кончает при виде крови. Болван! А еще один, о том, как ему нравиться вставлять во влагалище бутылку из-под шампанского... Представляешь, я должна была говорить, как я балдею от всего этого. А если на самом деле такое попробовать, это ж охренеть, терпеть такие мучения и таких мужиков.
--
А если он действительно хочет меня убить и трахнуть? - спросила я, несколько успокоившись.
--
Не бери в голову, бери в рот, - отмахнулась Маринка. - Так что я должна сказать твоему мужу?
--
Что мы с тобой всю ночь просидели и пропьянствовали. Он тебя не знает, так что должен поверить.
--
Подожди, я ж всю ночь на работе проторчала. А если проверит?
--
Нет, не проверит. Мишка просто не будет этого делать, не тот человек. Давай, звони.
Маринка набрала номер. Долго слушала гудки. Потом набрала еще раз. На этот раз трубку сняли.
--
Добрый день. Это Михаил Юрьевич? Будьте добры, позовите его, - она повернулась ко мне и прошептала, - Какой-то молодой парень...
--
Это мой сын, Славик, - так же шепотом сказала я.
--
Михаил Юрьевич? - в трубку спросила Маринка. - Здравствуйте! Меня зовут Марина. Я подруга Людочки, мы работаем вместе. Да, да... Она у меня. Мы тут вчера выпили, заговорились, и она осталась у меня ночевать. Нет, конечно же, могли позвонить, но вот так получилось... Вы уж не обессудьте... Ага, сейчас даю, - Маринка протянула мне трубку.
--
Мишенька, ты не обижайся, я нечаянно...
--
Милка, ну, ты даешь! Мы ж переволновались все. Вон, даже Славик приехал! Я всю Москву обзвонил, даже морги. Нельзя же так! - укоризненно выговаривал мне муж.
--
Прости меня, прости, родной. Больше не повторится, - каялась я. Вдвойне каялась, и за то, что не пришла домой, и за свое дешевое вранье.
--
Ну, ладно. Жива, и хорошо. Это главное. Как ты себя чувствуешь? Головка бо-бо?
--
Да нет, дорогой. Так, чуть-чуть. Я скоро дома буду.
Я положила трубку, посмотрела на подругу.
--
Врать нехорошо, правда? - сказала я.
--
Не переживай. Ложь во спасение иногда необходима.
--
Ты всегда так легко ко всему относишься? А у меня на душе кошки скребут.
--
А чего из мухи слона делать? Если ко всему серьезно относиться, никаких нервов не хватит. Повеситься проще. Слушай, а твой Славик симпатичный? У него приятный голос. Чем он занимается? Познакомь меня с ним.
--
Славик в милиции работает, - как же, буду я знакомить тебя со своим сыном. Делать мне больше нечего. - Он - лейтенант. Следователь.
--
Жалко. Терпеть не могу ментов. У меня от них одни неприятности, -Маринка встала, насыпала кофе в кофемолку. - Будешь? Или ликер?
--
Лучше кофе с ликером, - сказала я.
Мы сидели в маленькой кухне, за небольшим столом. Кухня чистенькая, белая, вся заставлена разными электроприборами, которые предназначены скрашивать тяжелый женский труд. На холодильнике - телевизор. Маринка нажала кнопку, по экрану поползли титры.
--
Сейчас криминальные новости будут, - сказала она. - Посмотрим?
--
Тебе нравятся ужастики?
--
Вдруг кого-нибудь из знакомых увижу. Я знаю кое-кого...
--
Ты кем раньше работала?
--
Честно? Проституткой по вызову. Мои фотки даже в интернете были, - гордо, как мне показалось, ответила Маринка. Ну, что я говорила, шалава, она и есть - шалава.
--
А чего ушла? Денег, небось, куры не клевали?
--
Куры, может быть, и не клевали. Зато другие заклевали, - Маринка заварила кофе, налила в чашку, добавила ликер, и поставила передо мной. - Наехали на меня подонки какие-то. Предложение сделали. Мол, они меня защищать будут, а я им половину заработанного отдавать. Надо было соглашаться. А то, знаешь, какие сволочи бывают! Когда по телефону звонит, вроде бы нормальный мужик, а домой ко мне приезжает, зверь зверем. Думает, что я за его деньги должна червяком изворачиваться. Порнухи насмотрится, и давай меня мурыжить. Надо было соглашаться. Но я тогда совсем дурочка была. Только что от матери сбежала, из Торжка. В шестнадцать лет, блин, море по колено. Самостоятельной хотела быть. Там, в этом Торжке, скука смертная. Я здесь, в Москве, с бабами познакомилась. Они мне и посоветовали через интернет давать объявления. Сначала квартирку снимала, потом эту выкупила. Хозяева, евреи, в Израиль уезжали, ну и продали недорого. И почему я не еврейка? Жила бы сейчас, как белый человек. А потом эти козлы наехали. Я отказалась. Ты бы видела, что они со мной делали! Мне, правда, не привыкать, всякое бывало, но лучше бы согласилась. Весь задний проход, суки, порвали, наизнанку вывернули... Пришлось в больнице полежать. Ничего, зашили. А эти козлы предупредили, чтоб я в Москве больше не появлялась, живьем закопают. Я хотела на них заявление в милицию накатать, но медсестричка меня отговорила. Зачем, говорит, тебе лишние неприятности. У них все менты куплены. Вот. Из больницы вышла, пошла к Боре работать. Мы с ним когда-то тоже через интернет познакомились. Он мне понравился. Руки не распускает, глупостями не занимается... Я даже замуж за него надеялась выйти. Думала, увезет меня на свою родину предков, или в Америку... Идиотка, правда? - Маринка грустно улыбнулась. - А так хотелось, чтоб по-человечески, да видно, рожей не вышла...
--
"Сегодня в четырнадцать часов тридцать минут в своей квартире был убит заместитель прокурора Сокольнического района Рыбин Кирилл Иванович", - сказала дикторша.
Мы повернулись к телевизору. Во весь экран показывали фотографию того самого мужика, у которого я была ночью. Правда, по телевизору он был мало на себя похож, в синей форме, с погонами, со звездами... Я открыла рот от удивления.
--
Маринка, я ж его знаю. Это он!
--
Кто?
--
Ну, тот, который меня ночью к себе привел.
--
Вот это да! А когда ты от него ушла?
--
В два часа дня, может, чуть позже. Я же почти сразу тебе позвонила.
--
Получается, что ты последняя, кто его видел?
--
Ой, мамочки, что ж теперь делать? Меня ж наверняка кто-нибудь видел. А еще он говорил, что из фонтана меня вытаскивал. Я туда пьяная свалилась. А потом мою одежду выстирал и погладил. Точно кто-нибудь видел, как я в фонтан нырнула. Вот это влипла! - я закрыла лицо руками.
--
Не бери в голову, - попыталась успокоить меня Маринка, - мало ли кто ночью в фонтане плавает... Ночью все овцы серы. И потом, у тебя же сын - следователь, он будет держать тебя в курсе...
--
В каком курсе?! Ты же сама только что моему мужу сказала, что мы вместе ночью были.
--
Тем более. Значит, у тебя алиби.
--
А у тебя? Ты же на работе была, тебя же там видели.
--
Да не переживай ты так. Сейчас столько убийств, одним меньше, одним больше... К тому же, этого прокурора убили днем, а не ночью. В то время, когда его убили, ты уже у меня была.
--
Верно, - я почувствовала, что мне полегчало. - Молодец, подруга, - я выпила кофе с ликером, - Подожди, а как же тот мужик, который следил за мной сегодня?
--
Никто за тобой не следил, - отрезала Маринка. - Кому ты, нафиг, нужна? Мало ли людей по улице ходит...
--
Но я точно видела, что он за мной следил!
В телевизоре уже показывали место убийства. Я узнала дом, подъезд, из которого вышла, двор... Только тогда он был пустой, а сейчас там вовсю шуровала милиция. Стоп! А ведь двор тогда не был пустой. Там стояла машина! Большая, черная. Джип. Я не разбираюсь в марках машин, но джип от "жигулей" отличить могу. Я бы не обратила на него внимания, если бы не мужик, который пристально рассматривал меня через лобовое стекло. Вот почему мне его лицо показалось знакомым. Это тот самый, который следил за мной. На сердце снова стало тревожно. Но я не считала нужным говорить об этом Маринке. Слишком легко она относится к проблемам. Да и зачем ее нагружать своими неприятностями...
--
Людочка, может тебя проводить? - вдруг сказала она. - Чтоб тебе страшно не было. Да и твой муж больше поверит, если мы придем вместе.
--
Нет, не стоит. Спасибо, - ответила я, но потом подумала, что это было бы совсем неплохо. - Ладно, проводи, если не трудно.
--
Подожди, я сейчас оденусь.
Маринка выпорхнула из кухни. Я глотнула ликер прямо из горла, поперхнулась...В это время из комнаты раздался мужской сонный голос:
--
Эй, ты куда? Давай еще разок.
--
Потом, милый, позже, - ответила Маринка. - Мне по делам надо. Я быстро. А ты готовься.
--
Не задерживайся, мне тоже скоро уходить.
--
Если что, ключ оставишь в почтовом ящике. Но я успею. Только подругу провожу, и обратно.
Маринка вылетела из комнаты, покрутилась перед зеркалом, накрашиваясь, и повернулась ко мне.
--
Ну что, идем?
--
Да, - мы вышли из квартиры, и я шепотом спросила, - Кто там у тебя?
--
Да так, приятель один. Захаживает раз в неделю.
--
Он ничего не слышал?
--
Нет. Ему это и не нужно. Обычный инженеришка. Ни удовольствия, ни денег.
--
Зачем же ты с ним?
--
Сама не знаю. Жалко, наверное.
Мы вышли на улицу. Я огляделась, но ничего подозрительного не заметила. Ни джипа, ни мужика... Солнце светит, народ, как ни в чем не бывало, прогуливается, детишки в песочнице играют, пенсионеры "козла" заколачивают... Все как всегда. Где-то стреляют, убивают, а здесь все тихо. Мы вышли на проспект Мира и быстрым шагом пошли ко мне домой. По дороге я все время оглядывалась, пока Маринка не дернула меня за руку.
Дверь открыл Миша. Глаза у него были красные, переволновался, бедняга.
--
Привет! А вот и мы, - кокетливо произнесла Маринка и протянула руку. - Это я вам звонила. А потом решила Люду проводить.
Из комнаты высунулся Славик, махнул мне рукой и снова скрылся. Мишка обнял меня за плечи, взъерошил волосы, и потащил меня за собой. Я не люблю, когда мне ломают прическу, и всегда ругаюсь с ним из-за этого, но сейчас промолчала. Он усадил меня в кресло, сел рядом, Маринка устроилась напротив.
--
Ну, лягушки - путешественницы, рассказывайте, что праздновали? - Мишка обнял меня за плечи, притянул к себе.
--
Ничего мы не праздновали Михаил Юрьевич, - с ходу затараторила Маринка. - Зашли ко мне, выпили, ну и засиделись.
--
Знаю я, как засиделись, - засмеялся Мишка. - Милке много не надо. Рюмку выпьет, и сразу ко мне в ширинку лезет. А если меня нет, то к первому попавшемуся. С кем пили-то, подруги?
--
Ну, ты уж совсем, шлюху из меня делаешь, - я надула губки. Вообще-то, я впервые за целые сутки почувствовала себя хорошо. Наконец-то я дома, и любимый муж рядом, и не надо ничего больше. Ни затраханных мертвецов, ни убитых прокуроров, ни приключений на задницу...
--
Есть хотите? Я сейчас приготовлю что-нибудь. А то мы со Славкой еще не завтракали, а уже ужинать скоро, - Миша попытался встать, но я удержала его за рукав.
--
Посиди со мной. Я соскучилась.
--
Ладно. А вы, значит, с моей женой вместе работаете? - обратился он к Маринке. - Лапшу мужикам вешаете?
--
Почему лапшу? - Маринка с ногами устроилась на диване. - Что они хотят, то и говорим. Это лучше, чем раздвигать ноги.
--
Ну, что ж, вам виднее.
Раздался телефонный звонок.
--
Мама, это тебя! - позвал меня Славик.
Я вышла в коридор, взяла трубку.
--
Алло! Я слушаю.
В трубке что-то потрескивало, был слышен рев машин, голоса людей... Наконец, чей-то хриплый голос сказал:
--
Слышь, корова... Ты последняя, кто видел Рыбу. Вернешь по-хорошему то, что он тебе отдал, будешь жить. Заартачишься, пеняй на себя. Даже сынок - следак не поможет. Ты меня поняла?
--
Н-нет, - голос у меня предательски задрожал. - Вы кто? И что я должна отдавать?
--
Не хочешь?! Даю сутки на размышление. Завтра перезвоню.
Я стояла перед телефоном, и ничего не могла понять. Какая рыба, какие вещи, кто и что мне передавал, когда... Из оцепенения меня вывел мишкин голос.
--
Мила, кто там?