Аннотация: Поверить услышанному и вернуться в темноту, или сослаться на плохой слух, усталость и уйти? Несколько минут, которые решают жизнь...
Последний вызов обслужен. Карточки написаны и сданы диспетчеру. Лекарства списаны и выведен остаток. Везде расставлены мои подписи. Вещи собраны. Смена сдана. С плеч, наконец-то, снят груз ответственности за чужие жизни. Рабочая одежда снята и убрана в шкаф. Я готова идти домой.
За пределами подстанции темно. Небо иссине-черное, усыпано бриллиантами далеких, любопытных звезд, которые неустанно следят за нашими жизнями. Кто-то считает, что это души умерших, что следят за нами и помогают в трудную минуту, направляют своим светом. А, как по мне, это просто бездушные скопления газа. К тому же наука давно развенчала этот миф о душах. В прочем, я буду не против, даже если это чьи-то души.
Морозный воздух обжигает кожу, легкие, но вдыхая его, чувствуешь себя чуточку свободнее, спокойнее, увереннее.
"Удачи вам!" - желаю я мысленно заступившей смене и медленно бреду до дома.
Идти не далеко: всего то перейти двор, дорогу и вот я уже в родном дворе. Однако путь лежит поверх бомбоубежища. На нем растут клены и тополя, а потому свет звезд теряется в их кронах, лишая меня хоть какого-то обзора. Иногда идти тут страшно. Все время ощущаешь спиной чей-то взгляд. Преследует чувство, будто тебя сейчас ударят по голове, и поминай, как звали. А бывает, что темнота мягко принимает в себя, так же безболезненно выпуская из себя вглубь двора.
В который раз, проходя по этому бомбоубежищу, понимаю, что люди все-таки свиньи, ибо устраивать свалку посередине двора, прямо между деревьев, там, где идет тропка - это натуральное свинство. Иной раз диву даешься, цепляясь взглядом на предметы, вышедшие из обихода людей и обретших новое пристанище здесь. Чего только тут не увидишь: и тряпки разной использованности, и пакетики с банками, и строительный мусор, а иной раз и стекла, разбросанные прямиком на тропинке. В темноте так сложно их разглядеть!
Сегодняшняя смена, отчего-то, оказалась труднее обычных, а потому в одно ухо я воткнула наушник, который ублажал мой слух песней Skillet - Not Gonna Die. А вторым я следила за происходящим вокруг.
Темнота меж деревьев впустила меня беспрепятственно. Мне не мерещились тени или взгляды за спиной, а оттого я начала подпевать исполнителю, медленно семеня, спускаясь с горки, чтобы не поскользнуться, не упасть и не оказаться сидящей в куче мусора, предположительно, с осколком бутылки в самом интересном месте.
Двор встретил фарами заводящейся машины и тихим, но недовольным урчанием двигателя. На грани слышимости, на какие-то доли секунды, я расслышала глухой писк.
Сейчас, размышляя, я думаю, что заставило меня тогда остановиться... Ведь в одном ухе у меня играла музыка, а второе слышит чуть хуже и потому, я могла просто не обратить внимание на это звук! Но я остановилась! Замерла и вынула наушник из уха.
За спиной тут же раздалось непонятное копошение, и повторился писк.
"Мышь?" - первая мысль, что пришла на ум, - "да какая к черту мышь в такой мороз?" - тут же отвергла я объяснение, - "может, кто в мусоре просто роется?" - бросила я камень в огород бомжей.
Пока думала, копошение затихло, а урчание мотора усилилось. Машина уехала, оставив меня один на один с пищащей неизвестностью. Окна пятиэтажек, казалось, тоже заинтересованно следят за мной. Появилось ощущение, что видимость улучшилась: то ли мои глаза к темноте привыкли, то ли и впрямь оконный свет пробился и в эту темень.
- Кто тут? - шепотом спросила я, делая два небольших шажка в темноту.
В ответ тишина, только ветер толкнул в спину, мол: "Чего стоишь? Иди, давай!". Ну, я взяла и пошла.
Темнота странным образом расступилась, позволяя разглядеть свалку и стволы ближайших деревьев. Куча темных, почти черных тряпок, прикрытых картоном, отчего-то больше всего привлекала внимание.
Я огляделась, быстро сунула наушники в карман, а из кармана вытянула телефон. Фонарика в его оснащение не входило, но света экрана могло хватить, чтобы хоть немного пролить свет на ситуацию.
Экран послушно вспыхнул белым светом от нехитрых манипуляций с нажатием клавишей. Я провела телефоном над этой грудой тряпок, высвечивая источник шума. Картон пришлось отопнуть ногой в сторону, чтобы не мешал.
Как только картон отлетел в сторону, писк раздался снова, теперь более настойчивый и скорее похожий на плач.... детский плачь.
В груди толкнулся страх, а на голове волосы зашевелились.
"Твою ж мать! Ребёнок!" - только и подумала я, сгребая окровавленные тряпки, вместе с младенцем.
Телефон был спешно сунут в карман. Вызывать скорую не имело смысла, так как отсюда быстрее будет добежать своим ходом, чем ждать, пока коллеги доберутся сюда.
"Потерпи, хороший, сейчас я!" - думала я, перебирая ногами, оскальзываясь на снегу и прижимая малыша к груди.
Подстанция встретила обычным вечерним хаосом пересменки, но стоило мне только крикнуть волшебное: "На помощь!", и люди в голубых, а чаще зелёных, хирургических костюмах забросили свои занятия и кинулись на помощь.
Малыш оказался малышкой, весом 3200 и ростом 53 см. У неё не была перерезана пуповина и плацента лежала рядом с малышкой, в пелёнках. Ребёнку очень повезло, что я не прошла рядом, а остановилась и все-таки рискнула вернуться в темноту деревьев. У малышки не было переохлаждения или обморожений. Горе-мамашка, спасибо ей за это, завернула ребёнка достаточно хорошо, чтобы она смогла дождаться меня.
Принявшие смену, коллеги отвезли меня с ребёнком в роддом, где малютку осмотрели квалифицированные врачи, а я рассказала все сотрудникам полиции.
Сейчас Алисе уже 4 месяца, я забрала её себе и готовлю документы для подачи в суд на усыновление. Это чудесный ребёнок, улыбчивый и абсолютно здоровый. Я ни на миг не пожалела, что тогда вернулась в темноту...