Ничто и никогда в этом мире не появляется ниоткуда и не уходит в никуда. Даже голоса в голове. Если в вашей голове появился голос, то обязательно спросите, откуда он, зачем пришел и как скоро уйдет. И ни когда не слушайте его советов. Не отвечайте на его вопросы. И тем более не рассказывайте кому-либо о нем. Даже самой лучшей подруге или другу. Маме, Папе, бабушке, дедушке, тете, дяде, брату невестки со стороны папы, ну а тем более со стороны мамы. Что бы с вами не случилось того, что произошло с Никой.
Ника четырнадцатилетняя девочка, очень похожая на кенгуру. "Как это можно быть похожим на кенгуру?" - спросите вы. Вы скажете: "Мы знаем людей злых как волки, трусливых как зайцы и хитрых как лисы, но еще ни когда не встречали похожих на кенгуру". Но вы будите, не правы, потому что, конечно же, вы встречали людей похожих на кенгуру. Я могу убедить вас, что большинство ваших друзей похожи на кенгуру. К тому же возможно, что вы сами являетесь человеком-кенгуру. И тут вы попросите меня объяснится. Что я с удовольствием сделаю.
"Кенгуру" - очень веселый и жизнерадостный человек. У него большие, раскрытые миру глаза и курносый нос. Волосы всегда неаккуратно рассыпаны по голове, одежда делится на "любимую" и на "ту, что нельзя выбросить, потому что родители не разрешают". Он любит шоколад и чай каркаде. У него всегда полно ответов на вопрос: "Че делать будем?". Но самое интересное, что люди - кенгуру ни когда не знают, о том, кто они на самом деле. Если вы спросите этого человека "Извините, это не вы человек - кенгуру?", он улыбнется, и ответит, что он вовсе не кенгуру, и даже сомневается человек ли он? Но пообещает, что если вдруг, увидит человека - кенгуру, то обязательно скажет вам об этом.
Кстати, нельзя не сказать, что голоса чаще всего выбирают головы именно этих людей.
Чем именно головы "кенгуру", отличаются от голов обычных людей - ни кто не знает. Естественно кроме самих голосов.
А началось все во сне. И это был не триллер, в котором вам дают задание спасти мир, и не комедия где по вашей комнате летают кастрюли с гречневой кашей, и даже не мелодрама, в которой по закону жанра вы просыпаетесь в самый интересный момент. Это была скорее историческая художественная постановка:
"В огромный, украшенный мраморными колонами зал вошел мужчина лет шестидесяти, не высокого роста. Его болезненная худоба не скрывала остатков красоты, по-видимому, так щедро наградившей его в юности. Загар ровным слоем покрывал тело, казалось, что такого загара быть не может, что кто-то окунул старика в коричневую краску и, высушив, пустил на землю. Одеждой ему служила белая простыня, украшенная маленькой золотой брошью. На лице блестели капельки пота, отражая в себе все великолепие и красоту зала. В центре помещения за огромным обеденным столом сидел император.
- Здравствуй Нерва! - сказал он. - Я хочу с тобой поговорить...
- Здравствуй цезарь. Это прекрасно. Мы давно не общались. Дела империи отнимают все твое свободное время. - Ответил мужчина и, подойдя к столу, сел рядом с императором.
- Послушай Нерва, мне доложили, что уже четыре дня ты ни чего не ешь. Это правда?
- Да, Тиберий, это правда. Последнее время я потерял аппетит.
Император нахмурился. Несколько минут он молчал, вглядываясь в лицо Нервы.
- У тебя появиться аппетит, если я отменю все законы, ограничивающие процент на ссуды, и назначу определенную цифру, которую ты сочтешь достаточно низкой?
- Дело не в этом, - ответил Нерва, - я просто не хочу есть.
- Я написал сенату. Мне рассказали, что два или три человека зарабатывают себе на жизнь доносами на правонарушителей. Мне никогда и в голову не приходило, что, награждая за верность государству, я побуждаю людей подстрекать своих друзей на преступления, а потом выдавать их, но, по-видимому, так происходило не раз. Я приказал сенату казнить любого, кто добывает деньги таким позорным способом, если это будет доказано. Может быть, ты теперь поешь?
- Благодарю тебя цезарь, ты принял достойное решение, но аппетит совершенно покинул меня.
- Ты умрешь, если не станешь есть, Нерва. Что я тогда буду делать? Ты знаешь, как я ценю твою дружбу и советы. Пожалуйста, пожалуйста, поешь, Нерва, я тебя умоляю. Если ты умрешь, весь мир будет думать, что это дело моих рук, и уж во всяком случае, что ты уморил себя голодом из ненависти ко мне. О, не умирай, Нерва! Ты - мой единственный настоящий друг!
Нерва сказал:
- Просить меня есть бесполезно, цезарь. Мой желудок не принимает пищу. И конечно, никто не станет возводить на тебя такую напраслину. Все знают, какой ты мудрый правитель и добрый человек, а меня, я уверен, ни у кого нет оснований считать неблагодарным, не так ли? Если я должен умереть, я умру, вот и все. Смерть - наш общий удел, а мне к тому же послужит утешением мысль, что я не пережил тебя..."
... Ника не за что бы не придала этому сну ни малейшего значения, если бы неделю спустя не услышала голос Нервы в глубинах своего сознания.
Надо будет отметить еще и всю неудобность обстоятельств: голос начал свой укоряющий монолог в то время когда Ника сидела на уроке алгебры.
- Да! Ну и бардак же здесь! Честное слово! Ладно хоть светло... И чего здесь только нет? Ой. Обо что это я тут споткнулся? Да это же, признаться стыдно, свежая, новенькая мысль, еще не распакованная, валяется, как какой-то мусор. Мысль-то, наверное, умная...
- голос был приятным, но не лишенный нот возмущения и хрипаты. Музыканты называют такие голоса тенорами. Хотя данная терминология ни куда не годится. Ну, возьмем например басы: произошедшие от итальянского слова basso, что в переводе на русский означает "низкий". А если человек ростом в два метра вдруг заявит что он "низкий"? Все же сочтут его за жадину! Мол, вон как вымахал, а ему все мало! А человек-то очень даже хороший, и ни жадина вовсе, просто от рождения разговаривает на приземистых нотах. Или, например, фальцет, появившийся тоже из Италии, от слова falso - ложный. Вот и представьте: певца в консерватории просят спеть "ложно". И он естественно поет, но, исполняя просьбу, делает это мимо нот. Такого, конечно же, погонят в три шее. Зачем нужен певец, который поет мимо нот? Такого только на MTV возьмут.
Ника оглянулась по сторонам. "Наверное, послышалось..." - мелькнуло в ее голове. Девочка повернула голову назад. Там, как и всегда, сидели лучшие друзья: прямоугольный отличник Илья Дубров (он же "Ильич", он же "колдун", он же "эй Дубров") и квадратный двоечник Леша Тришин (он же "повелитель Алексей", он же "Государь всея Руси", он же "доктор зло"). Эти два объекта заслуживают большего описания и внимания, и мы обязательно вернемся к ним в следующем рассказе.
- Че сидите? - шепотом спросила Ника.
- Не мешай, - пробасил Дубров, не отрывая глаз от учебника. Тришин, тоже не моргая, смотрел в учебник, но в отличие от друга, он не читал, а размышлял, о давно волнующей его проблеме: почему при равном времени проведения урока - алгебра длится в десять раз дольше, чем ИЗО, физ-ра и музыка вместе взятые.
- Вы не чего не слышали? - все так же тихо поинтересовалась Ника.
- Лишь звук уходящего в пустоту времени, потраченного на разговор с тобой.
- Понятно... - Ника отвернулась.
"Они не могут слышать меня" - спокойно сказал голос но, не смотря на это, девочка вздрогнула. "И не пугайся, ты не сошла с ума, твой разум светел как день".
-" Где вы? Кто вы?" - подумала Ника.
- "Боги! Я же забыл представиться. Я Кокцей Нерва. Человек. Да и вы спрашиваете: где я? Там где обитают и укрываются от ненужных мнений мысли человека. Твои мысли."
- "Значит вы у меня в голове"?
- "Именно так!" - обрадовался голос, по-видимому, ожидавший другой реакции.
- "А что вы там делаете"?
- "Распаковываюсь. Обживаюсь. Тут что главное? Главное что бы не путать где, чьи мысли находятся. А то я смотрю у тебя тут полный кавардак. Ты не против, если я выделю для себя какую-нибудь антресоль, например, ту, в левом углу, что бы убрать свои вещи..."
- "Пожалуйста, мне не жалко".
Урок подходил к концу. Учитель домурлыкал тему, и отпустил учеников. Все покинули класс. Покинула класс и Ника.
- "Простите, что вновь вас беспокою, но не могли бы вы сказать, какой сейчас за окнами год?"
- "Две тысячи девятый год" - в ответ подумала Ника.
- "Две тысячи девятый? Не чего не сходится. Они сказали что отправляют меня вперед на тысяча девятьсот пятьдесят лет, а выходит что лишь на тысяча двести пятнадцать. Хм... они ведь не могли ошибиться. Так, какую точку отсчета вы используете? Две тысячи девятый год от основания Рима Ромулом, или две тысячи девятый после первой Олимпиады?"
- От рождества Христова - отозвалась девочка. Голос не чего не ответил.
Следующий урок был историей. Учительница истории была женщиной суровой. Это выражалось во всем: в прическе, одежде, манере говорить и двигаться. Туго стянутые в пучок волосы, безукоризненно отглаженная юбка и блузка, идеально прямая осанка как бы говорили: "Смотрите, какая я строгая!".
Ника зашла в кабинет.
- "Ох! Кто это?!" - воскликнул Нерва.
- "Мария Леонидовна, учитель истории, но мы ее называем просто - "терминатор"
- "Клянусь всеми богами! Более прекрасной женщины я не встречал! Не знаю, кто этот бог в вашей культуре - терминатор, но я бы назвал ее - Афродитой - богиней любви..."
Ника залилась добрым смехом.
- Вероника, ты чего ржешь? - спросил Дубров, нахмурив брови.
- Он... он обозвал ее Афродитой.... - все так же давясь смехом, ответила девочка.
- Кого ее? - в недоумении спросил Илья, оглядывая класс, и насчитывая, примерно, пять девочек, которых можно было так назвать.
- Е... ее...
- Я понял, что не его. - Сухо обрезал Дубров.
- Ее... - немного унявшись, сказала девочка, кивая в сторону Марии Леонидовны. Илья прыснул.
- И чего в этом смешного?
- Не чего. - Спокойно ответила Вероника.
- А кто ее назвал Афродитой? - поинтересовался мальчик.
- Он.
- О! Он, то есть мужчина. Это хорошо... а кто именно?
- Кокций Нерва. Не чего особенного. Он просто поселился у меня в голове, и сейчас распаковывается. Я отдала ему антресоль в левом углу. Мне не жалко. Я все равно ей не пользовалась. И вообще, антресоль в правом углу мне всегда нравилась больше. Она не такая большая, как в левом, но зато куда удобнее. Там полочек больше - понимаешь? - В ответ Дубров еще раз прыснул, и не чего не сказав, прошел к своему месту.
Прозвенел звонок. Мария Леонидовна встала из-за стола, и начала говорить.
- Здравствуйте. Садитесь. - И ученики послушно сели за парты.
- "Какая Женщина!" - воскликнул Нерва. - "Какой у нее божественный голос..."
- "Да ладно вам... вы еще не видели, с какой улыбкой на лице она выставляет двойки ученикам..." - возразила Ника, но безуспешно. Сердце Нервы было уже покорено.
- "Я уверен, ее улыбка самая чарующая на всех землях и водах мира"
- Сегодня мы начнем беседу о сложном пути к величию и процветанию Англии.
Все сделали вид, будто им интересно. Нина Черняк заплетала косички, ее соседка рисовала карикатуры на одноклассников, Тришин мечтал о перемене, Васильева Настя считала клеточки в тетради и лишь один Дубров мужественно, как полагается настоящим рыцарям, слушал учительницу. Ника же вырвала из тетради лист и написала на нем:
"Прикинь, у меня в голове поселился голос". После чего повернулась к Тришину и сказала:
- Передай Камилле.
Тришин послушно передал письмо Камилле. Через минуту пришел ответ.
"Ухты! И чего он говорит?"
"Говорит что терминатор - Афродита"
"Ха-ха-ха-ха. А как он к тебе попал?"
"Не знаю"
"Так спроси..."
- "Простите, пожалуйста, Кокций Нерва, а как вы ко мне попали?" - голос не ответил.
- "Ау! Кокций Нерва... "
- "Записочки, значит, пишем?" - возмутился Нерва. - "Урок учи! Хотя, что пользы от науки тому, у кого нет ума? На что зеркало тому, кто лишен глаз?"
В ответ Ника промолчала, и не стала отвечать на записку. Только где-то глубоко под пяткой засела обида.
Урок истории шел долго. Мария Леонидовна закончила говорить и принялась спрашивать домашнее задание. Это была одна из тайн покрытая черной занавеской: Мария Леонидовна всегда почему-то спрашивала домашнее задание в конце урока. Вы, наверное, спросите: "Зачем?". Но этого ни кто не знает.
- Итак, дома вы должны были ответить на четыре вопроса. На первый вопрос ответит нам... - Учительница задумчиво посмотрела в журнал.
- Я, я, я, я, я... я готов... - тяня руку и выпрыгивая из кроссовок скулил Дубров. Тришин замер словно вкопанный, шепча себе под нос с бешеной скоростью: "я маленький и незаметный, я маленький и не заметный...". Кто-то судорожно пытался найти в учебнике ответ на вопрос, кто-то старался спрятаться под партой. Вова Обманщиков уже изображал безнадежно больного... но все это совершенно не волновало учительницу. Она все так же задумчиво просматривала журнал и, наконец, выбрала жертву:
- Квадратная Вероника, к доске, пожалуйста. - Класс вздохнул с облегчением.
"А-а-а... ну почему я не подготовилась?" - пронеслось в голове девочки. "Не волнуйся. Я тебе подскажу" - успокоил ее Нерва.
Ника вышла к доске.
- Сначала огласи классу вопрос. - Строго сказала Учительница. Ника начала:
- Вопрос: Английские колонии в Америке. Рассказать о конфликте колоний с метрополией. И о "Бостонском чаепитие".
- Отлично. Теперь отвечай. - Разрешила Мария Леонидовна.
- Э-э-э... - продолжила Ника.
- "Так, так, так... рассказать о конфликте колоний с метрополией... это моя любимая тема..." - зашептал Нерва, словно боясь, что Мария Леонидовна услышит его подсказку. - "Дело было так: в девятом году вспыхнуло освободительное восстание племен, находившихся между Рейном и Эльбой. И божественный Август отправил три легиона во главе с полководцем Квинтилием Варом. Эх! Талантливый был полководец надо сказать..." - Нерва захохотал. - "Три легиона самых лучших римских солдат потерпели поражение. И от кого? От варваров, которые спят на земле и боятся огня. Не дюжий талант нужно иметь, что бы проиграть им. Видела бы ты божественного Августа, когда ему донесли о поражении... Он то..." - и голос вновь залился смехом. - "Он-то уже праздновал победу. Нет, ты представь себе! В самый разгар веселья вваливается бедный раб Флавий и говорит, что легионы потерпели поражение, орлы утеряны и восстания продолжается. Август. Божественный Август. Он долго потом ходил и повторял "Вар, верни мне мои легионы!"
- Вероника, ты готова? - спросила Мария Леонидовна.
- А? Да... готова. - И девочка вкратце рассказала все, что поведал ей Нерва.
- Прекрасно. Очень интересные факты из истории древнего Рима. Но нас больше интересует "Бостонское чаепитие". И так, повторю свой вопрос еще раз: Вероника, ты готова к уроку?
- Нет... - честно сказала Ника и села на место. Учительница поставила Нике двойку, как-то странно улыбнулась и вызвала Дуброва, который тут же, слово в слово повторил слова из учебника. При этом он как-то умудрился, ответить и на остальные вопросы из домашнего задания.
А за минуту до конца урока с каким-то надрывом раздался голос Нервы: "Прости"
- "Да ничего. У меня этих двоек как книг у библиотекаря. Так что эта двойка ничего решила".
Тут прозвенел звонок, и дети покинули класс. Все отправились в столовую кушать пирожки. В столовой всегда было много народу, несмотря на то, что кто-то упорно пускал слухи, будто пирожки в ней сделаны из непослушных учеников и двоечников.
- Можно с повидлом? - Перекрикивая гул, спросил какой-то пятиклассник.
- С повидлом нет. - Отчеканила буфетчица. И вот еще одна тайна, покрытая черной занавеской. Алевтина Маркеловна - буфетчица - совершенно не напрягаясь, могла перекричать гул самолета, футбольного стадиона и крики детей в столовой. (По-видимому, этому обучают в специальных буфетчицких школах).
- Тогда с творогом, дайте, пожалуйста.
- С творогом кончились.
- А с чем остались?
- Остались с редькой.
- Давайте с редькой... - обреченно согласился пятиклассник.
Ника всегда брала с собой бутерброды. Сверху хлеба она клала ломтик сыра, колбасы, помидора и огурца. Посыпала все солью и была счастлива.
Смотря как Ника поедает бутерброд, несчастный пятиклассник, которому только что всучили пирожок с редькой, поперхнулся. И захлебываясь слюной, пересел за другой столик.
- Ника, - откуда не возьмись, появился Дубров и сел рядом, - с тобой все в порядке.
- Все.
- А, по-моему, не все.
- А голоса в голове считаются? - как-то слишком беззаботно поинтересовалась Ника.
- Считаются. - Дубров нахмурился.
- Тогда не все.
- Ты ведь не шутишь?
- Нет. Не шучу.
- Ладно. Допустим, я тебе верю... - ответил Илья.
Но разговор прервал звонок на урок. К сожалению, школьные перемены такие же маленькие, как шоколадные конфеты.
Вероника и Дубров пошли на физику. Учитель физики был веселым человеком. Его седые, кудрявые волосы торчали в разные стороны, словно он каждое утро совал два пальца в розетку. (Кстати именно поэтому его и прозвали "двести двадцать вольт"). Его шутки были всегда смешные и добрые. Если, например, кто-нибудь забывал указать единицу измерения, он говорил так: "Ну и в чем ты это измеряешь? В бананах или грушах?". Или если вас угораздит сказать ему "спасибо", ты в ответ вы обязательно услышите "поджаристо".
Все ввалились в класс. Физик как всегда сказал умную фразу.
- Если надо помочь науке, то следует вскрывать трудности и даже искать те, которые тайно мешают ей. Например, не опаздывать на урок физики.
Из этого дети поняли только то, что на уроки других предметов опаздывать можно. Занятие началось. Физик рассказывал о законах Архимеда. И Нерве это не нравилось.
- "И где это видано? Это воля богов. Если Нептун захочет, тело, конечно же, утонет. А если нет, то тело будет вечно бороздить моря. Или может, опять же если захочет Нептун, его прибьет к берегу" - ворчал голос.
Слушая тему урока и комментарии Нервы, Ника стала засыпать. И опять полетели кастрюли с гречневой кашей, которые хотели захватить мир. И опять Ника должна была спасать его.
Урок кончился. Всех отпустили по домам. Ника тоже пошла домой. Мама опять худела, поэтому холодильник был пуст. Но у папы под матрасом были сухари, и он поделился ими с Никой.
На завтра нужно было подготовить историю России и биологию. На биологию идти было страшно. Учительница любила говорить о том, что все люди произошли от обезьяны и ни чего удивительного, что Грязнулькин Вова грызет ногти, ведь в прошлом он был обезьяной. Ника боялась даже представить, какое возмущение это вызовет у Нервы.
Надо отметить, что после уроки физики, голос не подавал ни каких признаков жизни. Сначала Нике это показалось странным. Но потом, решив, что слышать голоса в голове, это куда более странно, чем не слышать, девочка успокоилась.
А утром она проснулась уже совсем другой. Новой. Преображенной. Если бы кто-то увидел ее, ни за что бы не узнал. А если бы она сказала, что она - Ника Квадратная - ученица седьмого "г" класса, сто четырнадцатой школы, ты ее бы сочли сумасшедшей или большой шутницей.
Ах! Как она потом жалела, что не взглянула в зеркало перед уходом в школу! Но это уже не важно.
Войдя в кабинет, Ника села за свою парту. До начало урока оставалось десять минут. Одноклассники как-то странно переглянулись.
- Здравствуйте - сказал Дубров, - вы наш новый ученик?
Ника обернулась.
- Нет. Я ваш старый ученик.
- А-а-а. Понимаю. Но это место, к сожалению занято. Здесь сидит Квадратная Ника.
- А-а-а. А я, по-твоему, кто? - В тон ответила она.
- Вы не представились. По этому я не знаю кто вы. Я же Илья Дубров. А это мой друг... - Илья показал на спящего рядом Тришина. - Алексей Тришин.
- Дубров ты че?
Брови Дуброва вопросительно изогнулись. Он был явно удивлен. Вообще брови Дуброва это отдельная история. Брови Дуброва жили своей жизнью. Они хмурились, когда им что-то не нравилось, они изгибались, когда были удивлены, и это совершенно не означало, что Илья переживает те же эмоции.
- С тобой все в порядке? - с сарказмом спросила девочка.
И тут она поймала свое отражение в маленьком зеркальце местной красавицы Царициной Лены.
Из зеркальца на Нику смотрело старое, морщинистое, худое мужское лицо. Загар ровным слоем покрывал кожу. Ясные голубые глаза, словно отшлифованные бриллианты, сверкали на лице старика. Седые волосы густо покрывали голову.
Ника вышла из класса.
"В туалете есть зеркало. Большое зеркало..." - мелькнуло в голове девочке, и она ринулась в уборную. Бежать было труднее, чем обычно. Дыхание быстро сбивалось. Ноги болели. Бок закололо. Ника резко толкнула дверь. Подошла к зеркалу. И...
И вновь на Нику смотрел старик. Вместо привычной одежды на нем красовалась белая простыня.
- "Это тога" - прохрипел Нерва.
- "Нерва!!! Что со мной случилось?"
- "Пойми меня правильно, дитя. Жену или возлюбленную лучше узнаешь за час, проведенный в обществе кого-то третьего, чем за двадцать часов, проведенных вдвоем. Вчера я понял, что нашел ее. Моя прекрасная Афродита с самым прекрасным именем: Мария Леонидовна. Прости меня, дитя. Эта метаморфоза моих рук дело. Если бы я ее не осуществил, то не имел бы ни единого шанса, покорить сердце моей возлюбленной"
"Ч-что? То есть, я это т-ты?" - спросила Ника, задыхаясь от удивления.
"Да. Пока ты контролируешь движения тела. Но это скоро пройдет. Скоро телом буду командовать я. Ты останешься лишь голосом в моем сознании." - Нерва говорил так, будто это само собой разумеющиеся. Будто рассказ его был про двоечника, который получил двойку, или о черепахе, которая ползет очень медленно.
- "Нет, нет. Я не хочу..." - плакала девочка. - "Я хочу снова стать, тем, кем я была. Я хочу снова быть Никой Квадратной."
В дверь постучали.
- Простите - послышался голос Дуброва. - Но это женский туалет.
- Ду-убро-ов! - протянула Ника. - Это все он...
И выйдя из уборной, девочка поведала Илье все, что с ней приключилось. Илья долго не верил, тогда Ника стала рассказывать, все то, что могла знать только она:
- Помнишь в третьем классе мы сидели за одной партой, и я у тебя списывала ответы примеров. Помнишь в пятом классе, я высыпала на тебя мусорное ведро, А в шестом совершенно случайно сломала об тебя линейку? А помнишь как я била тебя учебником по голове, а потом ты заехал мне стулом по ноге, и я не ходила три недели на физ-ру?
Илья задумчиво почесал затылок. И произнес:
- Да. Дело трудное. Но поправимое.
Ника перестала плакать и вытерла слезы.
- Если он, смог превратить тебя в себя, то сможешь попытаться сделать, то же самое. Чисто теоретически...
Послышалось шарканье. Квадратная и Дубров замолчали. Из-за угла появился физик с указкой в руках.
- Здравствуйте Александр Маркович. - Выпалил Дубров.
-Здравствуйте... - Физик с любопытством посмотрел на Нику. - Это твой дедушка, Илья?
- Нет. Понимаете дело в том...
И Дубров рассказал все то, что только что ему рассказала Ника. Александр Маркович слушал внимательно. Во время рассказа его лицо меняло выражения: от нездорового интереса до неподдельного удивления, и от задумчивого смятения до искреннего негодования.
- Печально, печально... - прошептал он. - Пойдемте лучше в мой кабинет. У меня как раз сейчас нет уроков. А то если вас кто-то увидит, могут возникнуть вопросы по поводу... - и, не закончив фразу, Александр Маркович направился в кабинет. Дети пошли сзади.
- "Хмарник вам не поможет" - сухо сказал Нерва.
- Сам ты Хмарник! - рассердилась девочка.
- Прости, что ты сказала? - спросил физик, не поворачивая головы в сторону учеников.
- Он обозвал вас. Александр Маркович, он обозвал вас хмарником.
- О-о-о.. Хмарник это не ругательство. - Мягко сказал учитель. - Хмарник, это человек магией защищающий поселения от непогоды. Хмарником можно быть от рождения, а можно, заложив свою душу колдуну, или отыскав волшебный посох.
- А вы хмарник? - спросил Дубров.
- Да. - Ответил учитель.
- Но, но... вы же учитель физики! Вы же всегда нас учили, что природные явления объясняются физическими законами! - Возразил Дубров. В ответ физик махнул указкой и за окном, в середине сентября, пошел снег. Огромные белые хлопья падали на землю так сильно, что уже приблизительно через десять минут весь город был белым. Снег был везде. На крышах домов и деревьях, на людях и животных, на автомобилях и трамваях. И все были счастливы. Дети выбегали на улицу и ловили снежинки ртом. Взрослые лепили снеговиков и играли в снежки.
Дубров разочаровался в жизни.
В кабинете Александр Маркович налил гостям чаю и угостил овсяным печеньем.
- Для начала, Ника тебе нужно переодеться. Туника, конечно, прекрасная одежда, но совершенно не греет. А за окном практически зима... -
Ника кивнула. И Александр Маркович принес из лаборантской мужской серый костюм.
- Немного великоват. - Сказала девочка, переодевшись.
- "Брюки?! Одежда Варваров!" - фыркнул Нерва. Ника не ответила.
- Не чего страшного, - улыбнулся физик. - Эта лишь временная одежда.
- "Слава богам!" - Не унимался голос.
- Итак, - продолжал учитель, - вернуть тебе прежний вид, смогут лишь вакиньяны. Духи огня, грома и молнии. Они путешествуют по свету. Узнать их легко, потому что, куда бы они не направились, везде их сопровождают грозы и бури. Но сделать вы это должны за сорок восемь часов.
Дубров молчал.
- Всего лишь сорок восемь часов. Где же найти этих духов?
- Найти их можно в Тонфелском лесу. Я помогу вам попасть в этот лес, но боюсь я не смогу быть вам полезен в дальнейшем. Поскольку духи эти, были недавно здесь, и я прогнал их. Как хмарник с самого рождения, я оберегаю город от бурь. Если к духам обращусь я, то они не за что не выполнят просьбы.
- Я пойду с тобой. - Сказал Дубров. Будучи в душе настоящим рыцарем, он всегда сначала вызывался помочь, и только потом думал "Ему то это зачем?".
- Спасибо тебе Илья! - Обрадовалась Ника.
И все трое отправились в путь. Тонфелский лес находился недалеко от финского залива, и добираться пришлось на метро.
"Что же обо мне думаю эти люди?" - волновалась Квадратная, озираясь по сторонам метрополитена. Ей казалось, что все смотрят на нее, и думают о том какое у нее не красивое морщинистое лицо, о седых волосах и об оставшихся семи зубах.
"Что же думает обо мне этот мудрый старец" - думали люди проходившие мимо. В вагоне Нике и Александру Марковичу уступили место. А вот Илье пришлось стоять. Когда освобождалось место и Илье удавалось сесть, то тут же неподалеку оказывалась какая-нибудь бабушка, и Дубров послушно освобождал сидение.
На Василеостровской все вышли. Теперь путь лежал прямиком к финскому заливу.
- Лес находится над заливом. - По пути к заливу говорил Александр Маркович.
- Как это над заливом? - изумился Дубров. Он все больше и больше убеждался в том, что в ближайшее время удивляться придется часто. Хотя и свято верил в то, что если вас долгое время преследуют удивительные вещи, то они перестают вас удивлять, а самые посредственные события начинают казаться чудесами.
- Очень просто. Дело в том, что туман, который так часто случается над заливом - есть отражение леса, который скрыт от жителей города. В лесу этому так же изумляются, узнав о том, что финский залив находится под лесом. И часто видят его, в виде тумана. - Пояснил физик.
Когда путники дошли до залива, Ника спросила:
- А как мы туда попадем?
- Попасть туда легко. А вот вернуться обратно труднее. - И Александр Маркович указал на небольшую горку камней. Высотою горка была примерно тридцать сантиметров. - Это вход в лес.
Ника поморщила нос. Дубров нахмурил брови. Будь Квадратная в своем истинном обличии тринадцатилетней девочки, она бы не смогла пролезть в столь маленькую пещеру. А в обличии старого мужчины и подавно.
- Но как мы сможем туда забраться? Мы туда просто не протиснемся. - Поинтересовалась Ника. На что тут же получила ответ.
Александр Маркович взмахнул своей указкой, и дети стали уменьшатся. Вместе с одеждой и обовью, они становились меньше. Когда процесс завершился, Ника обнаружила что голова ее едва достает, кален учителя. Дубров был еще меньше. Он лишь в прыжке мог дотянуться до колен учителя.
- Теперь вы сможете попасть в лес. Пойти с вами, к сожалению, я не смогу. Мне очень жаль. Я буду ждать вас здесь. И как только вы появитесь, я верну вам ваш настоящий рост. Ах... да чуть не забыл. - И физик вынул из брюк маленькие наручные часы.
- Вот держите. Что б вы всегда знали, сколько у вас осталось времени.
- Спасибо вам, Александр Маркович - Сказала девочка и, взяв часы, одела их на руку.
- О! У нас осталось всего тридцать девять часов.- Воскликнула Квадратная. - После чего, схватив, Дуброва за руку как непослушного ребенка, отправились в пещеру. Перед глазами все поплыло...
- Стойте, - опомнилась Квадратная, - а как нам вернутся назад?! - Но было уже поздно. Лишь слабое эхо отозвалось на вопрос. "Сердце подскажет...".