Старуха озадаченно пожевала губами. Она привыкла к причудам Хозяйки, но это уже было слишком...
- Ты собираешься вытащить это сюда?
- Ага. Вот этого одного. Смотри, у него симпатичная мордочка, и глаза живые...
Хозяйка влезла в воду по колено и неумело размахивала сачком, подняв маленькую бурю. Зеленые склизкие водоросли на платье - там, где успела достать вода. Тихий плеск.
- Мне скучно. Столько лет... Мне очень скучно. Я устала быть одна. К тому же, он сможет нам помогать... В последнее время пеликаны обнаглели.
*****
"И мы взяли вина, и так клево пошло..." - подвывал Макс, призывно поглядывая на девчонку, сидевшую на кухонном столе. "В этом пьяном дыму..." Как она затесалась в их компанию, он не помнил, но это было неважно. Народ вцепился в какие-то мировые проблемы, все пытались перекричать друг друга, языки заплетались в громоздких и страшно умных фразах.
- Я ззащититься хочу, - Макс хватал девушку за коленку, пытаясь сохранить равновесие. - Нне то что ты там думаешь... типа - переспать и все такое... Я ззащититься хочу. Видишь - толпа какая? Видишь? Все умные, блин, ффи-ло-софы. Они тожже боятся. И я ббоюсь. Потому что один... А тты меня поцелуй - я уже не один буду...
Девчонка покачивалась и обессилено хохотала.
- Сейчас мы тттихо-т-т-ихо удерем в комнату, и все будет хо-ро-шо, - с трудом выговорил Макс, сдергивая ее на пол и стараясь не упасть.
Слишком громко. Магнитофон орет, народ на кухне орет. В ушах шумит, а комната вращается с отвратительным шорохом.
Макс, пошатываясь, добрел до кровати, сбив по дороге полупустую бутылку. Резко запахло пивом, перебивая ароматы застоявшегося табачного дыма и несвежих носков. Он рухнул на серые мятые простыни. Девчонка потерялась где-то по дороге из кухни в комнату, может, еще придет... "Ну давай, раздевайся скорей", - донесся сквозь крики дегенеративный бас. "Подожду минут пять, не придет - и хрен с ней", - подумал Макс, закуривая.
Волнами накатывал тяжелый пьяный сон. Макс тяжело вскидывал голову, как лошадь, одолеваемая слепнями, но бороться с забытьем становилось все труднее. Перед слипающимися веками то и дело возникала какая-то девица в перепачканном белом платье, она явно чего-то от него хотела. "Кажется, это вообще какая-то другая. Уйди, я спать хочу", - пробормотал он. Воткнул окурок в переполненную пепельницу и отрубился. Почему-то от пепельницы запахло морем.
*****
"Это я тебя сюда вытащила", - сказала Хозяйка. Так и представилась, "я - хозяйка", говорит. "Хозяйка чего?" -"Всего", - скромно ответила она, обводя рукой пруды. Ну-ну... Она вцепилась в него взглядом, и иронизировать расхотелось. В глазах Хозяйки плескалась муть бесконечных прудов. "Круто, Хозяйка, нефиговая работенка", - буркнул он. "Обыкновенная", - ответила девушка, наконец отвернувшись.
Макс довольно потянулся. Непонятно, как это она его вытащила. Но совершенно ясно, зачем... Ну и ладно, она симпатичная, хотя платье могла бы и постирать... и вообще мыться почаще. "Хозяйка", тоже мне...
- Я буду тебя Люсей звать.
- Почему?
- Да так...
Он прижался щекой к влажной подушке и одним глазом следил, как она лениво натягивает платье. Интересно, у нее вообще другая одежда есть? Или только этот замызганный балахон?
Странное место. Странный дом с кучей комнаток и комнатушек, большей частью нежилых. Странные пруды, кишащие мелкой рыбой, которую почему-то нельзя ловить. Двор, засыпанный мелкой галькой. Единственный человек, кроме Люськи, - всем недовольная старуха, что-то вроде служанки. Маленькая, скрюченная, с пергаментной кожей. Снует повсюду, как уродливая заводная игрушка, и вечно - метелка из шоколадно-серых перьев в руке. Зачем? почему? Всегда с метелкой, на месте не сидит, а весь дом в пыли и паутине - то, что он успел увидеть....
Большинство комнат были заперты. Другие забиты самыми неожиданными вещами - сачками, любовными романами, будильниками... Зачем Хозяйке столько будильников? Кого будить? Рыбу? Несколько комнат, заставленных корзинами с галькой. И еще одна, пустая, со здоровенным чучелом пеликана на стене.
*****
Наконец-то она снизошла до объяснений. Нормально. Значит, рыбы - это люди, а Хозяйка, видите ли, их охраняет. От пеликанов. Чтоб, значит, всех не скушали. Хотя ей это скучно, не хочется и вообще лень... Она уставилась в потолок, о чем-то мечтая.
- Плохо охраняешь, - усмехнулся Макс, - сколько мы уже в постели валяемся?
- А они прилетают, только когда прилив. Скоро уже, - отчужденно сказала Хозяйка. Потом слегка оживилась: - Ты мне поможешь.
- И что надо будет делать?
- Отгонять.
Она сунула ему в руки невесть откуда взявшуюся здоровенную рогатку.
Пеликаны летели сомкнутым строем, заранее разинув клювы. От них несло душной тухлятиной. Макс успел рассмотреть грязные кудрявые перья, какие-то оранжевые бородавки на мешках под клювом. С трудом подавив тошноту, он нагнулся за первым камнем.
Шум крыльев оглушал, воздух стал пыльным и липким. Все время хотелось вытереть лицо, но на это не хватало времени. Подобрать камень, вложить в рогатку, выстрелить. Подобрать, вложить, выстрелить... Увернуться от перепончатой грязной лапы, выстрелить... Пока наконец последний не удрал, тяжело припадая на подбитое крыло и болтая пустым мешком под клювом.
Люся стерла с лица налипшие перья.
- Знаешь... а я тебя люблю. Я теперь не одна.
Макс ошарашено заглянул ей в лицо, но в ее глазах отражалась только вода.
- Я тебя тоже люблю, - на всякий случай ответил он. - Не одна... И я не один.
"Уже любовь, офигеть. А что, может быть, и так..." - думал он, возвращаясь в дом.
Позади старуха посыпала двор галькой, сгорбившись и недовольно бормоча что-то под нос.
*****
- Знаешь, надоело мне все это.
- Говорила уже.
- И буду говорить. Каждый день одно и тоже, столько времени... Я даже не могу отсюда уйти. Нельзя пропустить прилив... Должна охранять. А смысл? Бросить бы все... Иногда кажется, что давно уже что-то не так, слишком уж бессмысленно они живут... Скучные существа. В твоем мире они такие же?
- Да немного похоже... - усмехнулся Макс. И правда, никакой разницы. Здесь они хоть молчат.... - Не удивительно, что тебе они кажутся скучными. Но все-таки люди немного поинтереснее этой рыбешки.
- Но ведь это одно и то же, - пожала она плечами.
Спорить было лень.
- Хорошо, рыбы - это люди. Параллельный мир и все такое... Не, Люсь, я тебе верю, верю...Ладно, не параллельный, другая какая-то заморочка. А, кстати, что с рыбами... хорошо, людьми, которых пеликаны все-таки унесли? Умирают?
- Да. Но по-другому. Пеликаны хватают тех, кто плавает сверху, поближе к свету. А вместо света попадают в мешок под клювом...
- Ага. А которые просто умирают - те как?
- Обыкновенно... Что ты, снулой рыбы не видел? Служанка вытаскивает, чтоб вода не портилась.
*****
Прилив. Потом - неторопливая еда, неспешные прогулки между прудами, равнодушная болтовня, медлительная любовь, крепкий сон. Прилив. И снова - нога за ногу бродить, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Иногда она останавливалась, уставившись на него, как будто пыталась увидеть что-то, чего нет и быть не может, без всякой надежды. Ее глаза казались мутнее обычного, а привычный запах рыбы становился острее. Он не выдерживал таких пауз и за руку уводил ее в спальню. Хозяйка шла покорно, не говоря не слова, но Максу казалось, что они идут в разные стороны.
Время просыпалось, разбуженное пеликаньими крыльями, вставало на дыбы, капризничало и бежало, чтобы потом снова бродить в полудреме по мокрой траве. Шло, никому не нужное и никем незамеченное, пока однажды не споткнулось о бортик пруда.
- Я так и знала. Я давно знала, что с ними что-то не так.
Вся рыба плавала вверх брюхом.
Макс потрясенно смотрел на бледные животы, мелькавшие в мутноватой воде.
- Они что, все умерли?! - "Что случилось? Катастрофа? Ядерная война? Что, что там случилось?" Он не хотел и не собирался возвращаться, но сейчас ему стало страшно и больно за оставленный мир.
- Они давно умерли. Сейчас просто стало видно.
Макс присел на корточки, пристально вглядываясь в воду.
- Смотри, они же шевелятся!
- Да? - Хозяйка с сомнением поболтала ногой в воде. Рыбы шарахнулись в стороны. - Ну, шевелятся... Это ничего не значит.
- И некоторые нормально плавают, - Макс кивнул на несколько рыбешек, снующих у самой поверхности.
- Теперь нет смысла отгонять пеликанов. - Она устало присела на берегу, болтая ногами в воде. - Да и раньше не было... Какая разница - умереть от страха в мешке или просто так. Все равно они уже передохли. Разом больше, разом меньше...
- Но они же не дохлые! Посмотри... бодренько так плавают...
- Бодренько кусают друг друга, бодренько рвутся к поверхности... поближе к пеликанам, - насмешливо продолжила она. - Сдохли они, понимаешь? Все! А кто еще живой - так это ненадолго... и их слишком мало. Не стоит возиться.
- Жалко ведь...
- Ну что за чепуху ты несешь...
- Я все-таки один из них, - Макс испуганно всмотрелся в ее холодное лицо.
- Никто не заставляет тебя возвращаться, любимый... Тебе же лучше здесь. А они все умерли давно, они мертвые - мертвые глаза, мертвые мозги, мертвые руки. Днем они работают, а ночами бьются в кошмарах, выдавая их за оргазм. Иногда им кажется, что они живые - и тогда они быстренько убивают себя - работой, выпивкой, чем придется. А иногда им кажется, что рядом кто-то живой - тогда они пытаются убить его... Плавают вроде стаей, а каждый - отдельно... Кого тут жалеть?
Так хорошо, так уютно, и не надо думать... Это там - все подряд важно, а здесь - всего-навсего рыбы, бессмысленные губастые морды, бессмысленное существование... Зачем волноваться? Теплый соленый ветер издалека - чуть тревожный, приятно-бередящий... Соглашайся, Макс, соглашайся - пусть девчонка несет свою философскую пургу, зачем тебе спорить? Тебе не надоело каждый день размахивать рогаткой?
- Главное, что мы любим друг друга, правда? Нам теперь не о чем жалеть...
- Угу, - ответил он, зарываясь лицом в ее колени. Пахло цветами и немного рыбой.
*****
- Люся... Люсь! Прилив проспим!
- Ну и что? - она завозилась, обнимая его, устраиваясь поудобнее.
- Люсь, просыпайся давай. Надо.
- Не надо уже. Ты что, не понял? Спи...
- Люська... - он зевнул, - проспим ведь пеликанов...
Теплые нежные руки... обхватывают, не пускают, никуда не хочется. Уткнуться в плечо и заснуть.
Макс подскочил, как от удара, ошалело огляделся. По солнцу видно - до прилива еще часа три... можно поспать. Можно поспать.
- Люся...
- Угу... отстань...
- Давай поставим будильник.
- Не валяй дурака, я же сказала - плевать теперь на прилив. Хватит дергаться. И часов у меня нет. Спи.
А ведь врет, у нее есть будильники, много, надо только взять. И чего она уперлась, жалко ей, что ли?
Чувствуя себя вором, Макс прокрался в темную комнатку - вниз по корявой сырой лестнице, в крошечную комнатку с пыльным окошком под потолком. Попахивало плесенью, а часов было так много, что пришлось пробираться сквозь тиканье, обдираясь об острые углы звуков и цепляясь рукавами. Воздух стал густым и колючим, от тиканья во рту чесалось, как будто он наелся нечищеных ананасов.
Схватить будильник, круглый, ярко-красный, с самодовольной физиономией и смешным звонком-ушами. Осторожно выглянуть на лестницу. Старуха не должна появиться, но кто знает - вечно ее заносит в самые неожиданные места. Почему так страшно? Ну чего такого - одолжил у любимой девушки будильник... без ее согласия, правда.
"Вылупится молча, блин, красней перед ней... Какого черта она из меня мальчишку строит? Что хочу, то и делаю."
Скользнул на лестницу, аккуратно прикрыв скрипнувшую дверь. Наверху мелькнула тень. Он замер, с ужасом представляя, как скрюченные руки служанки забирают у него часы, как она поджимает губы и укоризненно качает головой. Колени стали ватными, вместо внутренностей образовалась засасывающая пустота. Обмирая, Макс вернулся к Хозяйке. Кажется, она ничего не заметила...
*****
Он стрелял и стрелял, отфыркиваясь от залепляющих лицо перьев, задыхаясь, чувствуя, как постепенно отнимается рука. Пеликаны захлебывались булькающими криками, били крыльями, но улетали. Последний камень... "Как она только справлялась одна?" - мелькнула мысль.
Позади раздались ехидные аплодисменты.
- Смотри, - кивнула Хозяйка на ближайший пруд, - даже пеликаны не хотят их. Кого ты спасаешь?
Во взбаламученной воде лениво кружились рыбы, мелькали бледными брюхами. В этот раз их почти не стало меньше.
*****
- Они не мертвые! Они просто уснули, и ты это знаешь!
Хозяйка пожала плечами.
- Это не важно. Умерли или уснули - какая разница?
- Конечно... тебе - никакой. Тебе просто надоело!
- Мне не надоело, я просто устала.
- И они устали. Они заснули! А ты можешь их разбудить, можешь, но не хочешь...
- Да, не хочу. Почему я должна за них волноваться? И, пожалуйста, не стреляй больше в пеликанов. Чем быстрее они доедят рыбу, тем лучше.
- Тты... ты понимаешь, что ты говоришь? - опешил Макс.
- Прекрасно понимаю. Пруды освободятся, и мы разведем в них кувшинки. Сейчас это нельзя сделать - рыбы съедят ростки.
- Так добей сама!
- Зачем самой, если есть пеликаны? -равнодушно улыбнулась Хозяйка.
- Вытрави, перелови, съешь... Может, подавишься!
- Милый, ну что ты злишься? Представь, как здесь станет красиво! Мы будем гулять вечером среди прудов, любоваться цветами, и не будет этого рыбного запаха...
- Мы не будем гулять..
- Почему?
- Я ухожу
- Уходишь? Обратно в свой мир, к этим ходячим мертвецам? - она сжала кулаки. - Снова будешь плакаться пьяным девкам на одиночество?
- Там хотя бы есть кому поплакаться. А я и здесь был один, какая разница...
- Но мы же любим друг друга... Макс...
- Я тебя не люблю.
*****
"Выкинула", - понял Макс, оглядевшись. В том мире не было ободранных электричек. Почему-то стало обидно, хотя он сам этого хотел... Единственный человек, оказавшийся в вагоне, больше всего был похож на потрепанного бурной общажной жизнью студента. "Сам захотел вернуться", - пробормотал он, завороженно уставясь на бутылку портвейна в руках соседа.
- Выпьете со мной?
"Люмпен-интеллигент", -хмыкнул Макс, вспомнив своих приятелей, и молча кивнул, беря протянутый стаканчик.
*****
- Принеси мне сачок, - попросила Хозяйка, внимательно всматриваясь в воду.
- Опять... Ну, выловила один раз, только сердце разбередила, зачем тебе еще?
- Не ворчи. Мне не еще, мне нужен этот...
Сколько их здесь... Все одинаковые, все... Одни побольше, другие поменьше, светлее-темнее, но все одинаковые... сбиваются в плотную скользкую массу, увиливая от сачка, смотрят миллионами выпученных глаз, пенят воду, ускользают... Большинство вверх брюхом, лишь изредка мелькнет темная гладкая спина. Этот? а может, этот? Сачок судорожно бьется, поднимает муть, уже не увидеть, не узнать, даже если он будет рядом... Она заплакала, громко, отчаянно, лупя сачком по воде и размазывая по лицу водоросли. Теперь - одна, как миллионы лет до этого, как миллионы лет в будущем... Как в те дни, когда Макс был рядом - одна.
По дороге домой она зашвырнула сачок в кусты.
*****
- Мне страшно, понимаешь? Мне страшно, - человек отхлебнул и судорожно закашлялся. - Вот почему я пью эту дрянь? Мне страшно. Живем, как не знаю кто, кружимся в мутной воде не пойми зачем, столкнешься иногда с хорошим человеком... а его уносит... А потом мы умираем, и нас быстренько закапывают, чтобы воздух не портили... Я хочу знать, зачем я кружу, какой в этом смысл? Раньше вот неинтересно было, жил как нормальный человек... Нет никакого смысла, вода мутная, света не видно...
- Ты подплыл к поверхности, - пьяно хихикнул Макс. - Подплыл к поверхности воды. Хреново тебе придется.
- Мне и так хреново, - ответил тот, разливая остатки портвейна. - Тут, главное, не думать, если начнешь - не остановишься уже... Вот смотри... если я не вижу смысла... то там, - он ткнул рукой вверх, расплескивая вино, - то там - тем более... Вот от этого страшно. Им-то какое дело до нас?
- Это точно, никакого... Мы плохо пахнем.
- Вот именно, вот именно... Смердим, как гора тухлой рыбы... Ищем свет - а вокруг только темнее становится. Вот, например, любовь...
- Угу, любовь, - кивал Макс, не слушая. За окнами проплывали знакомые станции. Скоро он будет дома.
*****
Уже начался прилив, но она не пошевелит и пальцем. Плевать. Они все давно умерли. Все. И он - один из них. На это тоже плевать. Она всегда будет одна, но теперь хотя бы - свободна. "Наконец-то я побываю там", подумала Хозяйка, глядя в сторону моря и прислушиваясь к нарастающему птичьему крику.
Темная стена пеликанов все ближе, затхлый удар воздуха в лицо, скребущий шорох крыльев. Пусть хватают, если захотят, холодные скользкие рыбьи трупы. Пусть вылавливают немногих живых. И если он среди них - что ж, ей все равно.
*****
"Вспомни, Люся", - забормотал магнитофон.
"Щас, вспомнит она", - подумал Макс, пиная подвернувшуюся под ногу бутылку. "Я ей не нужен. И она мне... она мне тоже не нужна". Он подошел к окну, перегнулся через подоконник, глядя на снующие далеко внизу толпы людей.
Всегда один. "Мне тоже страшно", - мысленно сказал он недавнему собутыльнику.
"Плавают вроде стаей, а каждый - отдельно..."
Темно, как в мешке. Можешь кричать, можешь молча вся жизнь быть рядом - все равно будешь один. Не отразишься в глазах, мутных, как вода в прудах. Нет никакого смысла, она была права, нет никакого смысла... Насмешливый птичий крик в голове, клокочущий, отдающий водорослями и солью.
Изжеванный бычок, еще влажный от чьей-то слюны, на стремительно приближающемся асфальте. Мятая обертка от разрекламированной жвачки взорвалась цветными осколками. А потом стало темно и тихо.
*****
Первый пеликан проворно нырнул к воде, загребая клювом. Этого она остановить уже не успеет, но других...
Люся подхватила рогатку, и, путаясь в подоле платья, побежала к прудам.