Легкие капли мороси осели на моих доспехах. Ноздрей коснулся великолепный аромат весеннего вечера, полный свежести дождя, смешанной с запахом свежих травы и листьев. Полной грудью я вдохнул этот свежий воздух, наслаждаясь восхитительной порой середины весны. Облака оставили на фоне закатного неба яркую золотисто-алую полосу, похожую на пламя костра. Задрав голову, я подставил лицо, чтоб и его коснулась моросящая с небес влага, ногами пришпорил коня. Руки в латных рукавицах держали узду. На тракте было безлюдно, хоть мое чуткое обоняние в запахе весны уловило едва различимую нотку горящих неподалеку огней деревни. До заката не более часа, пожалуй, надо поспешить, чтоб не спать в сырой траве. По обеим сторонам дороги высились исполины великанов тополей, сама же поверхность дороги была вытоптана многочисленными копытами коней. Странно, что весной тракт настолько опустел. Меланрианская империя, моя родина всегда пользовалась славой жестокого и развратного государства, но мало кто из купцов отказался бы выменять наши изделия из металла и ткани на пшеницу и вяленое мясо, привозимое из королевств.
- Рыцарь! Один, без оруженосца! - принесло легким ветром откуда-то из глубины деревьев. Вот почему люди стали так редко ездить этой дорогой.
Не сомневаясь, что в мою спину, прикрытую лишь тонкой кольчугой из тридцати тысяч колец, нацелены стрелы луков, я отвел руки как можно далее от рукояти меча. Это оказалось не лишним, потому что на дорогу вышли двое. Оба в оборванных кожаных куртках, грязных и потрепанных широких полосатых штанах. У обоих на причинных местах были привязаны отвратного вида шелковые банты. Узкие крысиные глазки на небритых и неумытых лицах глядели с явным выражением ненависти к рыцарю. Судя по тем растерянным взглядам, что похожие друг на друга как близнецы грабители кинули вглубь леса, в древесной кроне среди ветвей тополя спряталось не более двоих лучников, а, скорее всего и один. Мой гнедой жеребец, повинуясь прикосновению шпор, остановился перед разбойниками, едва не толкнув их грудью.
- Неужели меланрианские крысы все еще оскорбляют своим грязным дыханием нашу прекрасную страну? - спросил первый, приподняв ржавую алебарду с треснутым древком, так, что она едва не коснулась моей кольчуги. Из его рта несло как из выгребной ямы.
- Тяжелые настали времена, ты прав, - согласился второй, опираясь на рогатину. - И богатый птенчик нам попался, один конь не менее сотни золотом стоит. Как тебя зовут, пташка.
Болваны, неужели щит с черным драконом на сером, алом и золотом им ни о чем не говорит?
- Бальгаард, - представился я, как будто при дворе Теринма знакомился со знатными красавицами. - Лорд Мортиис Бальгаард.
Мое имя вызвало приступ хохота у не привыкшей к меланрианским именам черни.
- Будь у тебя нормальное имя, мы бы оставили тебе коня и оружие, довольствовавшись лишь деньгами и провизией. Но тебя, Мортис, мы попросим оставить все, кроме нижней рубахи.
- Хорошо, - насмешливо улыбнулся я. - Вот я слезаю с коня, но меча не трогаю.
Спрыгнув со скакуна, так, чтоб конь прикрывал меня от полета стрел оттуда, где по моим накидкам должен был сидеть лучник, я кивнул грабителям.
- Вот мой...то есть уже ваш конь.
- Хорошо. Теперь снимай кольчугу и доспехи.
Грабитель отвел кончик лезвия алебарды когда я сделал вид, что вожусь с застежками шлема. Наверное, он думал, что рыцарь Звездной империи такая же легкая добыча, как и все одинокие путники, проезжавшие здесь, что я согласился отдать им все. Метнувшись телом вперед и влево, я схватил грабителя обеими руками за древко алебарды. От него отвратительно пахнуло перегаром, чесноком и месяцами немытым телом. Он, несомненно, хотел бы побороться со мной за свое оружие, но пинком в колено свалив разбойника, вторым пинком я ударил его в висок и он потерял сознание. Пока второй грабитель очнулся от неожиданности, я уже успел сорвать притороченный к седлу свой меч. Колющий удар рогатины я даже не стал парировать, просто качнулся в сторону и шагнув вперед обрубал наглецу пальцы на правой руке. Он закричал, обнажив полный рот прогнивших зубов. Стрела свистнула из кроны деревьев и ушла далеко мимо. Следующим ударом сбоку наотмашь я снес голову этого разбойника.
Левая рука в латной рукавице у меня была свободна и развернувшись к тому месту, откуда стреляли, я прокричал короткое заклинание на древнемеланрианском, сложив пальцы в сложный жест. Порыв ветра ударил в листья тополя.
- Стреляй же, - насмешливо произнес я. - Видишь, какой легкой добычей оказался меланрианец.
Оставить лучника в живых я не мог, чтоб меня прекрасным утром не нашли спящим вечным сном с перерезанным горлом или стрелой в спине. Снова сев на коня, я пришпорил его. На ходу я снял шлем, подшлемник и латные перчатки. Сердце билось как дробь барабана, а заклинание выпило немало жизненных сил. Прежде чем я доехал до деревни, стемнело и ветер обдувал разгоряченное лицо.
Чернь нельзя научить почтительности. Двоюродный племянник правителя Звездной империи может путешествовать с подобающей ему охраной, и тогда разбойникам вроде этих не пришла бы в голову даже мысль пригрозить мне оружием. Но когда я выбираю дорогу в одиночестве, на пути внезапно встречается мириад подобных неприятностей. А черный дракон Бальгаард, которого я в открытую ношу на щите, ничуть не предостерегает такое отребье. Нарисуй я на щите самого Вариона с косой и на коне, все равно это ничего не изменило бы.
***
В Нюмих меня пустили без долгого маринования под стенами. Стражники с фестонами в виде дубовых листьев на доспехах опирались на алебарды. Попробуй они преградить меланрианцу дорогу этим оружием, их казнит собственный король, но инстинктивные страхи перед нашим народом в крови у каждого. В зеленых глазах, не изумрудных, а орехово-желтоватых появились скрытые страх и презрение. Тем не менее, оба стражника любезно раскланялись, так, что шлемы в форме шляп отбросили мне солнечные зайчики в глаза.
- Простите, господин, но мы должны занести ваше имя в книгу тех, кто въезжает в Нюмих.
Я едва не расхохотался. Грамотные стражники на городских воротах - затея глупая и бессмысленная. Тем более что в наше время среди черни умение читать встречается не чаще чем драконы, существа бесспорно мифические. А писарей на весь город не более десятка, для каждого из них найдется более полезное применение, чем сидеть весь день возле ворот. Мне захотелось взять эту книгу, полюбоваться их "записями", но вызвать скандал уже при въезде в чужой город не хотелось. Скорее всего, они просто упрощенно перерисовывают гербы въезжающих.
- Лорд Мортиис Бальгаард, - назвался я, на всякий случай показав щит с черным драконом - моим гербом.
Так и есть, перерисовывают герб, даже не сильно скрывая девственный лист пергамента. Интересно, как синей тушью они нарисуют золотой и серый цвета поля. Впрочем, им виднее.
Город встретил меня неизменной толкучкой в узких улицах и переулках. Вонь немытых тел, пива и выгребных ям - неизменно в любом большом городе Юга. Меня о чем-то спрашивают, что-то предлагают. Делая вид, что не знаю всеобщего языка еду по улице, прорезая грязную толпу. На одеждах и телах людей тонкий слой грязи, пыль же в воздухе, хочется прокашляться. Наверное пыль оседает на людях, оттого они и настолько грязные. В Теринме улицы свободны настолько что карета с четырьмя лошадями - самый распространенный способ передвижения, здесь же по улице едва проехать в одиночку на коне. Иди я пешком, не сомневаюсь что в спину вонзили бы нож, не посмотрев на кольчугу.
"Демон" - слышу я в свой адрес среди многоликого голоса толпы. Какая-то мать спешит убрать трехлетнюю девочку в удивительно чистом платьице подальше от меланрианца. Даже аристократы, рыцари здесь приближеннее к общей атмосфере базара. В Меланрианской империи опуститься до такого значило бы совершить почти преступление. Утонченность Звездной империи - то, ради чего нужно от многого отказаться, многим пожертвовать. Может быть поэтому нас и считают нелюдьми. Мы отдаем красоте преимущество перед пользой, привычкой, мнением и удобством, ставим ее в абсолют, хоть красота и относительное понятие.
Беломраморный дворец короля был построен в меланрианском стиле, но позже времен развала Звездной империи. Это было заметно в куполах чуть-чуть более луковичных чем требуется по строгим шаблонам архитектуры, по башням немного других пропорций. Не хватало статуй богов под шпилями, но и без них дворец короля Нюмиха казался пародией на дворец в Теринме.
Стражи у ворот потеют под шлемами и доспехами. О моем приезде в город уже сообщили, так что было бы дурным тоном не засвидетельствовать свое почтение королю Риэху, для которого император передал через меня запечатанное письмо.
Король сидит на троне чистого золота, украшенном резьбой в виде бизонов - герба династии. Ему чуть более пятидесяти лет, черные короткие волосы щедро усыпаны сединой. Ореховые глаза смотрят на меня и в то же время, сквозь меня. Руки, нервно сложенные на груди - с переломанными давно и неправильно сросшимися пальцами. Камзол - неприятного желтого цвета с золотыми пряжками ремешков. Мантия - черная и подбита белым горностаем. Склонившись на колено, со спиной прямой как мой клинок я вытащил меч из ножен и положил его на первую ступень трона, согласно церемониалу. Достав из сумки на поясе письмо, отдал его королю, продемонстрировав целостность печати алого сургуча с семью звездами. Некоторое время, соблюдая церемониал, мы беседовали ни о чем. Наконец перешли на то, что интересовало меня и Риэха по прозвищу Мудрый.
- Если мы не устроим турнир в твою честь, это будет неприемлемым нарушением гостеприимства для тебя.
Я позволил себе слегка улыбнуться. Тот, кто один раз был в Нюмихе, знает что турниры как правило выигрывает Лорин, семнадцатилетний сын короля. Выигрывает, потом что хитро прячет в трубчатое копье заостренный наконечник. А уроженцев Звездной империи принц ненавидит, только глупец будет сражаться напоказ палкой против копья. Единым исключением является время, когда в Нюмихе пребывает Остеван Камбра, лучший рыцарь королевства. Не знаю, есть ли равные ему, ведь он сражался в битвах еще тогда, когда я появился на свет, двадцать пять лет назад. И за это время считанные разы, на турнирах, в бою ли, маркиз Камбра был побежден.
- Боюсь, я не смогу сражаться на турнире, ведь комплект доспехов у меня неполон. И сюда привела меня другая цель, не сражения.
- Твое право, Мортиис, - скрывая разочарование произнес Риэх. - Что тебе нужно здесь, в моем королевстве?
- Знания. Я ищу в библиотеках сведения о моем роде, семье лордов Бальгаард.
Недоверие отчетливо промелькнуло на лице старого хитреца. Но двоюродному брату меланрианского императора, явившегося с такой просьбой, он не мог отказать.
Я не стал объяснять королю, что в Звездной империи записи такого рода очень неясны и противоречивы. Любой рыцарь хранит в отдельном покое замка мумифицированные головы предков, а летописей об истории родов намного меньше. Что-то лживое, фальшивое сквозит в анналах родов. После времени Элмана Защитника они логичны и полны, а если скользнут в них более, чем на пятьсот лет вглубь, создается впечатление горячечного бреда. Мало кого это интересует. Но поиск истины о своем роде стал для меня тем, что позволяет вырваться из душащей атмосферы подлости и лжи империи. Подозреваю, этим я снова утвердил о себе мнение как о насмешливом безумце.
***
Южный город давит на меня, как давила бы каменная плита саркофага. Одиночество может быть желанным, успокаивающим и дарящим силы, а может быть и надоедливым незваным гостем. Тем более, если это одиночество - одиночество среди толпы. Люди влюбляются, строят интриги против друг друга, пьют вино, работают. Я же - черная тень в Нюмихе. Люди отворачиваются стараясь не видеть меня, я - то, что они не хотят замечать, даже если смотрят в упор. Лишь дети тянутся ко мне, видя незнакомое лицо и доспехи. Странно, верно. Но, слава Вариону, я приехал на юг не для того, чтоб обращать на себя внимание. У меня есть цель, то, чего не хватает людям. Возможно, это и отталкивает.
То, что Риэх Мудрый называет библиотекой - по замыслу архитектора лишь неиспользуемая кладовка. Среди мраморных покоев дворца то, что дороже серебра и золота, память, хранится в помещении пять на пять шагов. Впрочем, книг и свитков тут откровенно немного. Я не удивлюсь, если обнаружу среди фолиантов такой, что обучает чтению.
- Осторожнее, лорд Бальгаард, не подожгите что-то факелом, - говорит мне стражник. Он повторяет это уже седьмой день.
Все то, что хранится здесь можно было бы назвать мусором, дешевые копии меланрианских пергаментов. О моем роде здесь упоминается лишь единственный раз. Это история лорда Эменана Бальгаард, одного из ближайших соратников Элмана Защитника. В войне против ящеролюдской расы с островов Эйл Лонесс мой предок закрыл своим щитом величайшего меланрианского императора. За это позже Элман отдал свою дочь в жены сыну Эменана. Механически я перелистывал книгу в переплете из свиной кожи, замечая тонкости перевода с древне- на новомеланрианский. Мелкие подробности перевода придавали другое звучание истории моего предка. Описание последней битвы на острове Лонесс было идентичным меланрианской копии, хранившейся в моем замке. Точно так же вырвались из подземелий острова демоны, каких проклятая нелюдская расы выращивала, наверное, тысячелетиями. Точно так же лучники осыпали их ливнем стрел, а тяжелая рыцарская конница рванулась навстречу. Даже эпизод, где вооруженный своими легендарными щитом и булавой Защитник оказался отрезанным от войска, а Эменан Бальгаард с десятком конников пробил окружение, положив десять вассалов, но спас императора. Единственное, что было непонятно в манускрипте, это тот вопрос, что Эменана задал Защитнику после битвы: "Почему вообще мы ввязались в эту войну? Пусть бы твари задавили восточные королевства, после чего мы могли бы возродить все величие империи". Разумеется, ответ Защитника летописец не счел нужным привести, но отметил, что это перевернуло мысли лорда Бальгаард. Что же мог сказать император моему предку пятьсот лет назад, убеждая его в своей правоте? Элман поступил так, как поступил бы прямой и честный рыцарь Закона, но не меланрианец. Именно за это его и назвали Защитником, хоть выжди он несколько лет, и его прозвищем стало бы Завоеватель. Действительно, одни вопросы и ни одного ответа на них.
Из чистого любопытства я пролистал все остальные манускрипты. Они все касались династии Нюмиха, которая правила последние двести пятьдесят лет. Это все словесный мусор, то, что летописцы пишут о бесталанном монархе, прославляя его смелость, доброту, если нет действительных оснований для похвалы.
Клацая подкованными сталью сапогами по мраморному полу дворца, я шел прочь, один Мраморные колонны проплывали мимо меня, дым ароматических благовоний забивался в ноздри. Придворные, черноволосые невысокие люди со странным разрезом глаз, одетые в яркие безвкусные бархат и шелка, смотрели на меня со смесью ненависти и удивления. Моя кольчуга ли, мое выражение лица или его меланрианские черты ли вызвали такую реакцию, я не стал спрашивать.
Выйдя из прохлады дворца я вдохнул теплый весенний воздух, уже изрядно припорошенный пылью и зловонием города. Вонь выгребных ям и дыма чувствовалась даже рядом с королевским дворцом. Мое оружие осталось там, где я его оставил - прямо на ступенях лестницы, идущей между двух рядов статуй. Нагнувшись, я поднял ножны с мечом, повесил их на пояс, продел руки в ремни треугольного стального щита с черным драконом. Бросив последний взгляд на убогий город, живущий собственной жизнью, я пошел на конюшню, где оставил своего коня.
***
Я проснулся от утреннего холода, касающегося тела даже сквозь толстые поддоспешные одежды. Угли костра, возле которого я спал, превратились в золу и больше не отдавали тепла. Первый рассветный луч пробился сквозь кроны деревьев, окрасив серые листья в изумрудный цвет. Вздрогнув от холода, я встал, накидал в костер хвороста и мелких веточек, раздул. Сломав с деревьев ветвей потолще, я бросил их на возродившийся огонек. Холод начал отступать. У меня в седельной суме оставался кусок хлеба. Поджарив его на костре, я закусил его холодной солониной, запил водой из фляжки. Позавтракав, затушил костер, забросав его землей.
Когда я выбрался на тракт, солнце стояло уже высоко. После вони Нюмиха запах свежей травы снова пьянил. Рассмеявшись своим мыслям, я пустил коня галопом, наслаждаясь дышащим в лицо свежим ветром. Стена молодого лиственного леса по левой стороне дороги контрастировала с зеленой равниной справа. Странно, несколько часов я снова не встречаю ни одного путника. Неужели и здесь промышляют разбойники? Солнце встало высоко, ослепляя меня. Чуть приопустив забрало шлема, так, чтоб оно козырьком висело над лицом, я достал карту. Странно. Решив срезать путь из Нюмиха до Велинна, я скакал по тому маршруту, на котором не было ни городов, ни даже деревень. Конь нес меня галопом, но все же захотелось еще быстрее покинуть этот безлюдный участок тракта. Кто знает, что может поджидать меня здесь. Магические войны, не раз разразившиеся в мире оставили в глухих лесах, в темных болотах, в заброшенных городах такие создания, с которыми трудно совладать в одиночку. Еще в войне Падения на стороне империи сражались целые легионы внушающих страх демонов. Трудно сказать, куда они исчезли после того, как война закончилась. Говорят, что Галлоар спит в гробнице правящего тогда императора, Беллиана кто-то сразил в бою. А где же Эсма с единственным пламенеющим оком, сжигающая людей сотнями? Или Анестор, чьей единственной пищей были разжеванные в кровавую кашицу младенцы? Тысячи лет прошли с той войны, а ее отзвуки крещендо страха бьют и до сих пор. Впрочем, как будто этих или подобных им существ не было до той войны? А пятьсот лет назад был император Элман, величайший из меланрианских владык. Хоть многие решения его не были в духе заповедей Вариона из ослабленного, едва держащегося на ногах королевства, он создал новую великую империю. И когда с островов Эйл Лонесс хлынула волна скверны, именно этот правитель защитил весь мир своим серебряным щитом и героизмом воинов. Десятилетия голода - вот чем заплатил континент за победу над ящеролюдьми. И они создавали своих демонов, в то время как выросшая и повзрослевшая Звездная империя сражалась лишь магией и сталью. Опять, разбежались по лесам и оврагам плоды злобы нечеловеческой расы. И после этого обычными стали мантикоры в лесах, гули на кладбищах. Даже непосвященный человек заметит, что в Теринме снова растет власть Вариона. Чем это закончится, мне не дано знать. Но думаю, что наследник Дерима, любой из его троих сыновей должен приложить все усилия чтоб парус королевства не перевернуло шквальным ветром. Слава Богам, что хоть я в родстве с Защитником, племянник Дерима Восьмого, я всегда останусь лордом Бальгаард, рыцарем императора.
Копыто лошади скребнуло о камень и я оторвался от философских размышлений. Камень был скрыт в траве, я спешился и присел на корточки осматривая его. Так и есть, древнемеланрианские руны, стертые за тысячелетия ветром и влагой. Проклиная все, я увидел вблизи еще один такой камень...и еще. Будь проклято все, дорога завела меня в могильник!
Солнце садилось, но красота заката вовсе не пленяла меня. Вскочив на коня, я изо всех сил вогнал шпоры в его бока...скакун заржал, бессильно, подавленно. Костяные пальцы, пробившиеся из земли держали его хваткой крепче чем стальная цепь. Выругавшись, я соскочил с коня, выхватывая меч.
Солнце, горящий красно-золотым пламенем шар застыло на горизонте, в свете заката равнина казалась золотой. Пылающие золотые поля, казалось стали ловушкой для Мортииса Бальгаард.
Мертвецы медленно ворочались в земле. Отсюда я слышал этот шорох шатаемых камней, скрежет сгнивших костей. Безумством было бы оставаться одному против ожившего могильника. Я бросился бежать по бескрайней равнине на запад. Страх охватил меня, но не леденящий душу ужас, а тот страх, который заставляет думать, действовать. Пока было время я бежал, ровно, стараясь не сбить дыхания, которое еще понадобится мне, на ходу обдумывая, во что я ввязался.
Сами по себе трупы не оживают. Требуется магия, чтоб оживить их. Это может быть как магия человеческого колдуна или жреца, так и природная магия, присущая некоторым видам демонов. Да, здесь свил себе гнездо демон, что повелевает мертвецами. Убей я его, и ожившие мертвецы распадутся.
Многие из тех, кто никогда не изучал магию, утверждают, что маг берет силу для черного искусства напрямую из природы, из вечных сил дня и ночи. Глупости! Колдун сжигает свою собственную жизненную силу, подобно тому как расходует ее на мышечное напряжение. Лишь с помощью великих реликвий, таких, как созданная из сгущенных частиц ночи булавы Элмана Защитника можно колдовать, почти не расходуя собственную силу. Но сейчас мне остается надеяться только на себя.
Я остановился, видя как выползают из земли скелеты, столь древние, что едва не рассыпаются в прах. Многие, те, кто лишен магического дара, ожидали бы от меня, что я смету мертвецов мановением руки. Увы, никто не всемогущ.
- Варион! Помоги! - прокричал я, не надеясь на помощь.
Произнеся несколько слов на древнемеланрианском, языке от которого кровь стынет в жилах, я едва не потерял сознание. Сочиненное заклинание забрало намного больше сил, чем я предполагал. Скелеты замерли, лишенные подпитки. А демон, питающий их, видел еще одного мертвеца вместо лорда Бальгаард. С обнаженным клинком в руке, сжав зубы от боли в сердце, я шел сквозь строй трупов к тому, кто повелевал ими.
Демон походил на гигантскую многоножку, сколопендра, но был шести футов в высоту и десяти в длину. Хитиновые пластинки панциря двигались в такт медленным ритмичным движениям чудовища, издавая тихий скрежет, противно забирающийся под кожу. Увидев живого человека, отблеск заката на полосе стали в руке, тварь зашипела и бросилась на меня. На отвратительной морде с раздвигающимся горизонтально ртом и маленькими глазками выступила едкая слизь.
Шипение едва не загипнотизировало меня, а рывок демона был хоть и не стремительным, но горе тому, кто вздумал бы принять на щит тело демона. Черные клыки щелкнули совсем недалеко от моего лица. Уклонившись, я ударил мечом, целясь в глаз демону...и промахнулся. Закаленная сталь меча, столь прочная, что слегка пружинит от удара бессильно скользнула по черному хитину, запачкавшись этой отвратительной белесоватой слизью.
Костяные пальцы вцепились мне в плечи, их цепкое прикосновение не могла смягчить даже кольчуга. Странно, мертвец не пытался разорвать мою плоть, лишь сильно дернул назад, так, что я не удержал равновесия. Вот как обосновавшаяся на кладбище тварь пожирает своих жертв - разжижает их плоть своим соком до состояния мягкой кашицы. Похожий на многоножку демон надвигался на меня серой монолитной громадой. Я не успел представить, что будет со мной, если попаду под это исполинское тело, но страх толкнул кровь, не тот леденящий душу и подкашивающий ноги ужас, а тот страх, что пробуждает бешенство, когда бояться уже нечего.
Я вскочил на ноги, щитом подобно кулачному бойцу оттолкнув мертвеца, что свалил меня, но мое заклинание рассеялось подобно утреннему туману и теперь трупы снова окружили меня. Руки жадно тянулись к горячей плоти, чувствуя страх.
Последний луч заката утонул в толпе разлагающейся до кости плоти. Меч сек подобно льющемуся с небес града, в глазах темнело от усталости. Сражаться! Не падать! Даже если надежды и нет. В последнем приступе беспамятства берсерка я бросился на повелевающего ожившими мертвецами демона. Мой приступ сломался о панцирь как разбиваются об утес штормовые волны. Отскакивая, пританцовывая, я уклонялся от чудовища и его сомнамбул, а меч мой в то время не находил уязвимого места. Смерть нависла надо мной, коснулась моей руки как касается ее любимая женщина.
Дальше тьма затуманила мой взор. Показалось, что я вижу какие-то тени, слышу лязг стали и человеческие голоса. Странно, но боли я не чувствовал....
***
Какие-то фигуры стояли надо мной в утреннем тумане. Тьма медленно уходила из глаз, я начинал чувствовать боль в замерзшем израненном теле, прикосновение холодного влажного воздуха. Силуэты, нависшие надо мной казались каменными изваяниями, они стояли молча, не шевелясь. Пошевелившись, я тихо застонал от боли. Еще несколько минут, и я почти смог встать. Кольчуга спасла меня от тяжелых ран, но синяки под ней невыносимо ныли. Кто эти люди? И почему я жив?
Семеро их было, тех кто молча сторожил мой сон. На кольчуги толстой проволоки были наброшены серые накидки, архаичные горшковые шлемы с хищно падающими вниз глухими забралами закрывали лица. На них не было даже отверстий для дыхания, а сквозь узкие глазницы нельзя было разглядеть глаз. Все тело людей прикрывала кольчуга, но что-то серебряное блестело сквозь нее. Я был все еще на древнем могильнике.
Рука одного дернулась и что-то бросила к моим ногам. Я наклонился и поднял с травы серебряную маску. Боги! Меня спасли рыцари Ордена Маски.
Среди всех рыцарских орденов, этот Орден окутывали зловещие тайны и слухи. Эти воины сильнее прочих искали смерти, и именно поэтому на полях сражений за столетия погибло не более нескольких десятков рыцарей с маской на щите и на лице. Этот орден одинаково боялись и в Теринме, и в Мальраге, оплоте Порядка, хоть никто и не говорил, почему. Страшнее всего неизвестное и именно поэтому упоминание об Ордене Маски вызывало леденящую дрожь под сердцем. Но теперь стоя перед воинами этого ордена, я понял, что действительность оказалась страшнее всех домыслов.
Прокаженные! Это не болезнь, это проклятие богов. Не знаю, какие преступления против человечества, какие кощунства против богов надо совершить, чтоб быть покаранным этим неизлечимым недугом. Как жить, испытывая постоянную боль, чувствуя что плоть твоя медленно отмирает мгновение за мгновением, как знать что каждый твой выдох, каждое прикосновение отравляет отвратительной заразой все вокруг.
Коснувшись маски, я почувствовал вибрацию в пальцах. Когда я надел ее, воздух стал неживым, спертым, но я понял, что проказа, растворенная в воздухе, не может коснуться моих легких. Рыцари сняли шлемы, под ними они носили точно такие же серебряные маски. Я поклонился.
- Благодарю вас, за спасение, рыцари Маски, - произнес я, следя за тем, чтоб голос не сорвался. - Меня зовут лорд Мортиис Бальгаард.
Теперь, когда я одел волшебную серебряную маску и не мог заразиться от их дыхания, рыцари сняли шлемы, и я увидел что они носили такие же маски. Серебряные прекрасные лица юношей скрывали за собой лица живых мертвецов.
- Лорд Бальгаард, - тихим голосом, лишенным эмоций проговорил один из них. Его ли это голос, или искаженный маской, я не понял. - Я Кердин, рыцарь Маски. Это мои воины. Что ты делал здесь, ведь всякому известно о чудовище, притаившемся на могильнике?
Я слегка поклонился, спина - прямая как лезвие меча.
- Я не был осведомлен об этом. Нас, меланрианцев не любят в Нюмихе, и никто не предупредил меня.
- Самонадеянная глупость свойственна скорее рубакам с Востока, но не аристократам Меланрианской империи. Как ты считаешь, повезло ли тебе, что встретил нас? Ты знаешь, кто мы, не так ли?
У меня в голове созрел безумный замысел, который мог прийти в мысли только безумца. Впрочем, Звездная империя славилась своим тягучим, изощренным безумием. Ордену Маски более трех тысяч лет, его воины сражались еще в Войне Падения.
- Глупо отвергать помощь, от кого она бы не исходила! И по этикету, вы, те, кто спас мне жизнь, обязаны пригласить спасенного рыцаря в свой замок!
Голос под маской зазвенел от сдерживаемой ярости. Но выхода у Кердина не было, обреченные всегда соблюдают требования кодекса скрупулезнее, чем все остальные. Я думал, серебро маски расплавится от огненного взора прокаженного рыцаря. Остальные шестеро вмиг потеряли самообладание, казалось, сейчас они бросятся убеждать своего командира. Но нет, снова металл, скрывающий лицо остался холодным и безжизненным.
- Ты прав, я не могу тебе отказать, - со сдерживаемой злобой произнес Кердин. - Но и тогда я не должен скрывать свое лицо. Хочешь взглянуть на него? Мне снять маску?
Глупец, он наверное не знал, в какой атмосфере из ребенка в Теринме выковывают настоящего слугу Хаоса. Не знал он о церемониях инициации мастеров черного искусства, не знал о литаниях Вариона в храме Хаоса, где приносятся человеческие жертвы и устраиваются оргии с демонами.
- Снимай, - коротко ответил я, ожидая увидеть что угодно.
Коротко усмехнувшись, Кердиан и вправду снял серебряную маску. Лицо его когда-то было прекрасным лицом меланрианца, но все было изъедено кровавой плесенью. Нос был почти съеден, оставив лишь хрящ с кусочками оставшейся плоти. Веки - изъедены неравномерно, левое почти оторвалось, закрывая глаз. Губы поддались разложению сильнее всего, почти не скрываю на удивление белых зубов. Правый глаз был зрячим, а левый - закрытый белесой пленкой проказы. Я едва не вскрикнул, но меня испугало не поддавшееся разложению лицо, а смертная печаль в глазах. Мне показалось, я вспоминаю лицо этого человека, как вспоминают однажды увиденное в толпе...или во сне.
- Твое решение, - пошевелив ртом, тихо произнес рыцарь. Действительно, маска искажала голос, потому что истинный голос его был едва слышным хрипом. - Мортиис, ты увидел лицо одного из нас, хочешь ли ты увидеть остальные?
- Да, - ответил я сорвавшимся голосом. - Одень маску, Кердиан, тебе не изменить моего решения.
- Да что ты позволяешь ему? - взорвался один из рыцарей. Его голос, голос еще мальчишки, маска не искажала, и сейчас он сорвался на фальцет. - Это потому что он, как и ты, Кердиан, из Звездной империи? И кто разрешал тебе снимать маску?
Неспешно Кердиан натянул серебряную маску. Только сейчас я понял, что маски копируют черты их лиц, таких, какими они были до того, как их поразило это проклятие богов.
- Молчать, Морлеаг, - приказал он. - С каких пор ты можешь приказывать Магистру ордена?
- Магистру, но не Великому Магистру, - возразил мальчишка, но тут же опустил голову и осекся.
***
Всего неделя пути была до замка Ордена Маски. Семеро ехали путями, которые не были известны большинству смертных. Война Падения и величие древней Меланрианской империи оставили неизгладимый след на этих земля.
Мы миновали вырезанные в скале исполинские лики демонов, которые стерлись от ветра и влаги за тысячелетия. Среди демонических образов я увидел нечто похожее на исполинский лик всадника на коне, на четверть выступающий из скалы. Ветер так стер барельеф, что нельзя было сказать, что в руке у божества - меч или коса, Варион это или же Энеаар. Сонм демонов, окружавший всадника, подчеркивал каменное исполненное достоинства и печали выражение почти стертого лица.
Мы ехали дальше, сквозь чахлые леса, выросшие на обедневшей безжизненной выгоревшей почве. Миновали озера с черной водой, на поверхности которой плавали белесовато-бесцветные цветы, прикосновение к которым сжигало плоть до кости, столько яда впитали в себя эти озерные растения. Вязкая влага озера лениво колыхалась. Кто знает, не до самих ли корней земли доходит этот провал черной воды, какие диковинные создания смогли выжить в ядовитых стоящих водах. Деревья возле озера искривляли голые ветви с редкими коричневыми колючками, как искривляется человеческое тело в страдании агонии. Даже глинистые берега были будто сожжены пламенем, обожжены до стеклянной ровной поверхности.
Рыцари хранили молчание, под серебряными масками спряталась само воплощение безучастного спокойствия. Я ехал замыкающим, первым - Кердиан, за ним клином выстроились остальные. Молодой Морлеаг ехал передо мной, мне несколько раз казалось, что в следующий момент он приостановит коня и обратится ко мне, но нет. Рывок плечами, полуповорот головы, и снова маска скрывает безучастность, отрешенность. Но все это - кажущееся, будь они так безучастны, они предпочитали бы гнить, да, именно гнить в своем замке Шемеш Эррина. Или же, они спасли меня, потому что предпочитали найти свою смерть быстрее. Сколько человек потерял Кердиан в битве с демоном и его сомнамбулами? Ведь за ночь они могли похоронить своих павших, а, когда очнулся, я не обратил на это внимания. Но смерть для них - избавление, ведь они умирают каждое мгновение.
Замок Шемеш Эррина, Голова Льва с древнемеланрианского стоял на болоте. Массивные необработанные блоки уходили в болотную жижу, изрыгающие пузыри вспыхивающего газа.
Меня встречала аллея посаженных здесь, когда был основан орден, деревьев. Высокие исполины почти засохли, но были все еще живы. Их агония продолжалась веками. Тостые суковатые древа, выросшие на болотной почве, могли умирать долго, очень долго, как и рыцари Маски. Корни их преграждали дорогу, но скакуны привычно переступали сквозь них, снижая ход.
Серые глыбы камня, из которого был выстроен Шемеш Эррина оставляли между собой множество щелей. Замку не нужна была стена, у него не было даже рва. Приземистые шпили четырех главных башен слегка покосились, производя устрашающее впечатление того, что они сейчас рухнут прямо на меня. Низкие серые облака, такие же, как и камень, сгустились над замком, и я подумал, что здесь редко светит солнце.
Ворота были приоткрыты. Рыцари спешивались и самостоятельно заводили своих скакунов на конюшню. Мой гнедой жеребец тревожно заржал когда рука Морлеага в рукавицы из тонкой серебряной сетки едва не коснулась его. Животные чувствуют болезнь, даже когда она прикрыта волшебным серебряным покровом. Как рыцари Маски приручали своих скакунов, я не мог даже представить.
Когда я вслед за Кердианом и его людьми вошел в общую залу замка, меня едва не вывернуло наизнанку. В помещении горели факелы, едва рассеивая тьму, ведь свет губителен для нерегенерирующей кожи. Но меня поразило другое. Плесень покрывала стены замка слоем в палец, множество мелких пауков свило свою паутину, такую плотную, что она была похожа на кокон. Я прошел мимо расщелины в стене и вскрикнул: они хоронили мертвых в стенах, пауки окутали труп плотным саваном из паутины. Пустые глазницы, опутанные паутиной подмигнули мне из провала.
***
В ожившей обители самых черных страхов - я еще одна тень, облаченная в серебряную маску, девственно ровную, как забрало шлема. Одеяние, сплетенное из серебряных нитей защитит тело от прикосновения заразы, а маска спасет от отравленного воздуха. Это невесомое одеяние давит на меня сильнее, чем давят стальные латы, сжимая грудь нехваткой воздуха. В этом опустевшем огромном замке нет даже крыс - единственные его обитатели это пауки и живые мертвецы.
В огромной зале, где хранится библиотека Ордена - огромные шторы паутины. Я осторожно раздвигаю их, чтоб не коснуться факелом. Ведь вспыхни паутина - и вся библиотека превратится в сплошной костер. На полу в вековой пыли протоптаны дорожки, присыпанные более свежей пылью. Манускриптам, собранным здесь, нет цены, но их коснулась проказа, осквернив хранилище древнего знания. Рукой в перчатке из серебряной нити, я прикоснулся к древней книге, переплетенной в бычью кожу и серебряные застежки.
Меня отвлек звук шагов, нарочито громкий. Я обернулся, и свет факела отразился в серебряном лице меланрианца.
- Здравствуй, Кердиан, - тихо произнес я.
Тот насмешливо полупоклонился.
- Наверное, ты не мог и ожидать подобного, Мортиис. Здесь не империя, в Шемаш Эррине ты увидишь ужасы, которые не могли присниться даже жрецу Вариона.
Я кивнул.
- Чего только не стоит знание, не так ли? - эти слова были произнесены без обычной насмешки. Странно, но я начал сочувствовать этим людям, превращенным в живых мертвецов слепой волей богов. Под серебряными масками таилась боль, даже превращенные в смердящих чудовищ, многие из них оставались людьми.
- Эти маски, что на вас? В них волшебство. Откуда они?
- Из Храма Мальрага. Жрецы Закона хотят держать в узде заразу, но все, чем они могут помочь нам - серебряные маски и одеяния.
- Могут или хотят? - вырвалось у меня. Видят боги, Закон это то, что учат ненавидеть в Звездной империи с самой колыбели.
- Не знаю, лорд Бальгаард, не знаю, - ответил Кердиан. Даже маска, искажающая его голос не смогла смягчить всей его боли. Хрипящие нотки прорвались сквозь волшебство.
Я склонил голову, сочувствуя спасшему меня рыцарю. Чувствовалось, что ему осталось недолго, меньше недели.
- И еще, - произнес он прежним бесцветным тихим голосом, сквозь маску. - Некоторые из нас думают, что посвященный в тайны черного волшебства аристократ Меланрианской империи сможет сделать для нас то, чего не захотели в Храме Мальрага.
- Но я...
- До свидания, Мортиис.
***
Сон не отпускал меня, вцепился цепкими когтями в глаза. Наконец, после долгой борьбы со сном, я открыл глаза. Холодный каменный пол холодил тело даже сквозь плащ, на котором я лежал, а первый взор мой упал на потолок, увешанный сетью многих сотен поколений пауков. В замке Шамаш Эррина Кердиан выделил мне комнату, которой в последний раз пользовались гости еще до императора Защитника. Живые не часто проникали в это королевство заразы.
Со скрытым страхом коснувшись маски, я убедился что она осталась такой же ровной. Если она не принимает моих черт, значит, я здоров, это объяснил мне Кердиан. Нет такой магии, которой можно было бы довериться, поэтому уже седьмое утро, встреченное в замке, я ощупывал маску пальцами в перчатках тонкой серебряной нити.
Машинально, я обратил внимание на то, что захоти я воспользоваться здесь волшебством, у меня получился бы непредсказуемый результат. Мертвенная энергия захороненных трупов, боль и страх прокаженных пропитали замок, превращая его в купель магической энергии, воспользоваться которой смог бы лишь некромант.
Хотелось есть и пить, но все мои запасы воды и продовольствия остались навьючены на коня. Есть и пить за одним столом с прокаженными мог бы только самоубийца.
Запалив факел и набросив кольчугу поверх серебряных одежд, водрузив шлем на голову, я вышел из комнаты. Я шел длинными темными коридорами, в стенах которых были погребены обернутые в серебряные саваны рыцари. Я шел и предчувствие беды охватывало меня, подобное распахнутым за спиной черным крыльям тьмы. О, да, мне осталось сделать последний шаг к тайне, открой которую я - и навсегда Мортиис Бальгаард станет изгоем в Звездной империи или окончит жизнь на алтаре в храме Вариона.
Выйдя в главный зал, я убедился, что был прав. Мрачные одетые в серебро воины произносили литанию в честь покинувшего их товарища. Не было сомнений, что тот, кто умер, был Кердианом. Остановившись, я опустился на одно колено, вслушиваясь в заупокойное пение.
Морлеаг обернулся и взглянул мне прямо в глаза. Сквозь прорези маски его карие и мои зеленые глаза скрестились, подобно двум исторгающим искры клинкам. Я понимал, что это значит, но до величайшей загадки империи оставался всего шаг, и я рискну всем ради этого.
***
Все же, я успел. Не разу ни читаному свитку, едва не рассыпавшемуся в пыль, было три с половиной тысячи лет.
Морлеаг вошел громко лязгая кольчугой. Руку он держал на рукояти висящего на поясе меча. Голову прикрывал серебряный шлем, а лицо - маска совсем молодого юноши. Он пришел один, но по выправке, по гордо выпрямленной спине, по скользящим шагам я понял, что это достойный противник.
- Черное искусство Теринма достойно восхищения, если то, что я слышал о нем - правда, - с ходу начал он. - Лорд Бальгаард, вы жили у нас в замке, читали наши книги. Полагаю, вы не будете возражать, если я попрошу вас о небольшом одолжении?
Я сардонически рассмеялся в лицо мальчишке:
- Как я полагаю, ты и есть Магистр ордена после смерти Кердиана? Ты не мог попросить о меньшем "одолжении"? Например, стянуть с небес звезд на башни вашего замка?
- Ты издеваешься надо мной, Бальгаард? - сорвался на крик мальчишка, но взял себя в руки. - Твое положение скользко, как будто ты стоишь на тонком льду замерзшего моря.
Я покачал плечами, глядя прямо в глаза Морлеагу. Глаза отражают все стремления человеческой души, все тайные помыслы, поэтому, когда рыцарь без предупреждения выхватил меч, мой клинок уже был обнажен.
Я ударил прямо в серебряную маску, надеясь пробить тонкий слой серебра, но мое оружие было отведено в сторону.
В полутьме мы сражались среди могильника коридоров, между двух стен, покрытых плесенью. Он был быстр и техничен, но не наделен особой силой. Преимуществом Морлеага было то, что он хотел умереть, но умирая жаждал затащить с собой на тот свет и меня, а любая царапина от его оружия грозила превратить меня в прокаженного.
Морлеаг был ниже ростом и опасно открывая голову бил снизу наискось. Но все же, он был прокаженным, мускулы его были уже тронуты гниением. Отбив один из таких ударов, я продолжил крест, и, поймав его на ложном ударе в голову, глубоко рубанул в ключицу. Столб крови брызнул на мою маску, попади хоть капля ее в глазницу, и....
Хрипя, магистр ордена Маски упал на пол. Он умер за свою мечту, но даже его смерть послужила избавлением для него. Бросив свой меч рядом с умирающим Морлеагом, ведь лезвие его теперь осквернено, я пошел к своему коню.
- Где Морлеаг? Он говорил с вами? - спросил меня рыцарь, охранявший выход из замка.
- Он теперь свободен, - тихо ответил я. Рыцарь правильно понял меня.
- Благодарю вас, лорд. Неразумно требовать невозможного. Но вы помогли ему, как смогли. Так тяжко нести это бремя!
- Вас называют испорченными, нечистыми, - произнес я. - Вас же просто несправедливо коснулась десница Зла. Прощайте же!
Конь уносил изгнанника, бывшего когда-то лордом Бальгаард к восходу солнца, прочь на восток. Я никогда не вернусь туда, где родился и вырос. Прощайте, воины в масках. Прощайте пурпурные, золотые, цвета морской волны башни Теринма. Прощай, утонченная красота Звездной империи. Прощай, Авлиан, единственная женщина, которую я истинно любил. Знание, почерпнутое в Шемеш Эррина, лишило меня всего, но промыло мне глаза от пелены обмана Звездной империи, древнего и жестокого королевства.