Быть трепетной ланью так себе, знаешь ли, карма -
Сплошные обиды и вечно зудящие травмы.
Недоброе слово, да чья-то гнилая изнанка -
И снова пульсирует только зажившая ранка.

А лучше бы что? Толстокожесть, да прочные дверцы,
Чтоб злой ураган стороной обходил моё сердце,
И чтоб вместо хрупкости в голосе жесткость металла,
Железные нервы, душа - из заточенной стали.

Приталенный черный пиджак вместо нежного ситца,
Горячей слезой никогда и нигде не разлиться.
Сама себе первый пилот, расторопный диспетчер,
Идти напролом, быть такою, как Маргарет Тэтчер.

Но каждое утро опять просыпаешься ланью,
Забыв, что по-прежнему ноют давнишние шрамы,
И снова в неспешно-счастливом, размеренном темпе
Прищурившись, выглянешь в мир словно солнечный Бэмби.

Как бабочка сядешь на чье-то чужое окошко,
Попросишься в гости, будто бездомная кошка.
Наивной мечтой воспаришь из закрытых чуланов
До новой смертельной обиды, до следующей раны.