Аннотация: О повести Оэлун Загоевой "Прекрасная Леонора".
Смесь Карамзина и Вальтера Скотта, приправленная Бестужевым-Марлинским - так вкратце можно охарактеризовать "рыцарскую повесть" Оэлун. "Это осуждение?" - спросите вы. Нет!!! Это похвала. Сочинение это не зря заявлено автором как "сентиментальная штучка в духе 19-го века" - это стилизация, а местами и пародия, словом, литературная шутка. И можно с уверенностью сказать, что шутка удалась.
Разве что с чисто литературоведческой точки зрения можно поспорить с определением "сентиментальный" - в сем удивительном смешении сентиментализма и романтизма все же чаще преобладает последний. Но и стилистика, и даже язык сочинителей двухсотлетней давности воспроизводятся если и не с абсолютной точностью, то в достаточной степени, чтобы создать для читателя иллюзию.
Еще до первых строк, в заглавии с подзаголовком автор создает настроение - как бы приглашая читателя вспомнить "рыцарские повести" Марлинского. И дальше автор пускает в дело (а кое-где и подчеркивает, вызывая читательскую улыбку) множество приемов и оборотов, что так удивляют нас в книгах начала 19-го века. Все эти обращения к "любезному читателю", все эти "как бы", вставленные как бы не с месту (э нет, читатель, это - не новое, это хорошо забытое старое), "лилейная белизна" и "в самых чувствительных выражениях изъявила она свою благодарность", вечное "ничто не могло быть более (менее, лучше, хуже - ненужное зачеркнуть)" и, наконец, король королей странных выражение: "Отряд в восемь или десять латников".
Кого как, а меня всегда удивляло пристрастие прежних писателей к "или" применительно к числительным. Иногда кажется, что они вообще не могут с уверенность назвать ни одной цифры. И ведь эта зараза расползлась по всему миру, от деликатного "платье.... которое носил он будучи тринадцати или четырнадцати лет" у Карамзина, через несколько более резкое "мальчик четырех-пяти лет" у Вальтера Скотта (ну ладно, будем считать, что он говорит не о возрасте своего главного героя, которого не может не знать, а о его внешности), до откровенного злоупотребления вроде "прошло пять или семь лет" у Дюма. В Самиздате бы непременно заметили: автор, что ж ты в собственном вымысле с датами разобраться не можешь! Впрочем, не будем придирчивы к французскому классику: ведь ему платили гонорар построчно.
Но мы отвлеклись. Увидев у Оэлун что-нибудь такое, не спешите писать замечания. Знает она, знает, сколько было латников! И читатель тоже может это установить, решив несложное уравнение. Автор не просто так описывает, как распределили по лошадям раненых и тела убитых. Конечно, не слишком правдоподобно, что в такой жаркой битве "ни одно животное не пострадало". Но, с другой стороны, лошадей-то жалко! Может и впрямь не стоит множить негатива?
Нужно отдать должно хорошему вкусу автора: в своей стилизации она избегает таких оборотов, которые противоречили бы правилам современной грамматики.
Читателю доставит истинное удовольствие распознавать аллюзии и скрытые цитаты, которыми насыщена повесть. А чего стоят многослойные и закольцованные в духе "Тысячи и одной ночи" рассказы!
Сюжет? Сюжет незамысловат: Леонора едет к жениху. Где? Когда? Где-то в Германии. Когда-то в эпоху Крестовых походов. Действие разворачивается в обобщенно-средневековом мире, тщательно очищенном от всех примет места и времени. По пути героиня попадает во всяческие передряги (классический набор!), из которых с неизменным "Ах!" благополучно выпутывается. И постепенно начинает закрадываться подозрение: уж не дура ли она? Ну конечно же... да! Только не "ужас что за дура", а "прелесть что за дурочка". Этакое воздушно-легкомысленное белокурое создание, азартно делающее глупость за глупостью несмотря на все заклинания автора: "О Леонора, не бери венца!". А почему бы и нет? Впрочем, Леоноре доведется еще проявить и мужество, и верность.
Разумеется, у нее появится спутник. Разумеется, благородный рыцарь, не лишенный загадочности. И разумеется, полная противоположность чувствительной героине. Он может даже показаться скучным сухарем... но ближе к концу выяснится, что и у него имеются свои тараканы. Преображение, пожалуй, даже резковато. К чести автора, долго пребывать в "исступлении тоскующей души" он рыцаря не заставит. "Чудовище! ... Я немедленно, сей же час... О, но мой меч! Я безоружен... Впрочем, Ганс, ты, конечно же, снабдишь нас каким-нибудь подобающим оружием."
Как водится, тяготы и опасности пути сближают "чувствительные сердца". Глубоко символично: природа, хоть и описанная с сентименталистской условностью (травка зеленеет/не зеленеет, солнышко блестит/не блестит), последовательно меняется день за днем по мере приближения цели их путешествия, а значит - и разлуки. И в конце концов Леоноре приходиться ответить самой себе на вопрос: а хочет ли она замуж за того, к тому столь упорно стремилась? Современная героиня, без сомнения, развернулась бы и с криком "Я имею право на счастье!" кинулась на шею рыцарю своей мечты. Но ведь здесь не то. Здесь - взгляд на Средневековье из 21-го века через призму 19-го. Каков будет выбор Леоноры? Не станем раскрывать авторских секретов. Прочитаете - узнаете сами. Но, как вы заранее можете догадаться, все будет не так и просто.
И все же за флером легкомысленного средневекового сюжета проглядываются современные проблемы. Наркомания, анорексия... и - главная и вечная - бессилие. Бессилие обычного человека перед сильными мира сего, все равно, облечен ли их произвол в сомнительные одежды феодальной законности, или тупо основан на грубой силе. Эмма, дочь трактирщика, беспомощна перед домогательствами сеньора - ведь "дом твой стоит на моей земле, а значит, и дочь твоя, и ты сам принадлежите мне". Но и Леонора, дочь рыцаря, столь же беспомощна перед могущественным соседом, положившим глаз на ее земли. Леонору защитит вооруженная рука... Эмму не защитит никто. Феодальная справедливость! Но оглянитесь вокруг: мало ли в наше время того же? Далеко ли мы ушли от "мрачного средневековья?".
Хвалить приятно, особенно когда есть за что. Честность требует отметить и недостатки. Есть, есть и погрешности языка, и неувязки... Ох, да ну ее, эту честность! Не дадим ей перерасти в занудство.
Одним словом - стоит прочесть. Сентиментальным барышням прежних лет повесть понравилась бы. Современным поклонникам приключенческого жанра - едва ли. Мордобой, что и говорить, слабоват. А вот читателю вдумчивому, знакомому с классической литературой и имеющему вкус к литературной игре, повесть Оэлун доставит массу удовольствия.