Случалось ли вам когда-нибудь замечать странное сходство между произведениями разных эпох, стран, жанров? Речь не о "бродячих сюжетах", о совпадениях других, неожиданных и труднообъяснимых.
"Обитаемый остров" Стругацких и "Парижские тайны" Эжена Сю.
Предисловие, оно же лирическое отступление.
Это была первая книга Стругацких, которую я прочитала, уже в зрелом возрасте, уже после фильма (но о фильме мы говорить не будем), и, возможно, мое восприятие оказалось искажено. Но первое мое впечатление: какой это благоустроенный мир! Мир, где открывать новые планеты - занятие для оболтусов. Где пилот, только что совершивший аварийную посадку на неизвестной планете, беспечно выскакивает наружу не только безо всяких средств защиты, но даже не потрудившись одеться (кстати, с чего это в будущем люди расхаживают в одних труселях? Загадка для меня нерешаемая), и отправляется на прогулку, не подумав запереть корабль (ну или что там с кораблями делают). А оказавшись совершенно один, без транспорта и связи, на этой чужой планете, единственное, чего опасается - что мама будет беспокоиться. За самого себя? Да нет, о чем тут волноваться, нужно только дойти до людей, и в ближайшем магазине непременно сыщутся позитронные эмиттеры, конечно же, вполне совместимые с земными ПКИ. Какой это безопасный мир! Не Саракш, не Земля Максима Каммерера, а СССР 1960-70-хх годов.
Советские фантасты подкрепили ощущение, родившееся благодаря советским историкам. Людям, которые могли искренне считать борьбу с сектами подавлением свободной мысли, а бандформирования - борцами против феодального гнета. Не по бестолковости или предвзятости, а потому что, на свое счастье, не видели всего этого в реале и не могли знать, что это - страшно.
А теперь собственно о тайнах и островах.
Парижские трущобы - мир, вывернутый наизнанку, мир, где все наоборот, а не так, как у нормальных людей, где лучшая похвала матери своему ребенку - "В его душе уже живет порок".
На планете, пока еще безымянной (что она называется Саракш, мы узнаем потом) - тоже все наоборот, не так, как у людей. Здесь эта вывороченность заявлена буквально: местные жители считают, что живут на внутренней стороне шара, а самое популярное ругательство - "мир наизнанку". "Масаракш! Трижды масаракш! Тридцать три раза масаракш!". Масаракшей, как правило, нечетное число, чтобы после всех оборотов мир оказался-таки вывернутым - разумеется, по отношению к "саракшевому" состоянию.
Жители этих миров... в сущности, люди как люди. Среди них полно сво... скажем так, нехороших людей. Но в большинстве своем они обычные, и даже неплохие, а ведут себя ненормально, потому что зомбированы. На относительно технологичном Саракше - посредством специального облучения, на парижском дне - просто криминальным воспитанием с колыбели. Они-то сами уверены, что живут правильно. (В парижском "верхнем" мире тоже достаточно козл... скажем так, нехороших людей. Но они, в отличие от "низов" понимают, что поступают дурно, хотя это их и не останавливает). Там и там имеются немногие, в силу какого-то непонятного генетического сдвига зомбированию не поддающиеся, осознающие неправильность этого мира и пытающиеся бороться - там и там без особого успеха. Это "выродки"-подпольщики, это Марсиаль, принципиально не желающий воровать, занимающийся браконьерством - занятие незаконное, но совершенно невинное в сравнении с разбоем, которым промышляет его семейка, и старающийся вытащить младших детей из-под криминального влияния. Там и там их жестоко преследуют, не столько даже за их конкретные деяния, сколько за то, что они - другие. Марсиаля, например, пыталась убить родная мамаша.
И вот в этот мир приходит человек извне. Дважды извне - из мира, во-первых, нормального, во-вторых, пространственно отдаленного: Максим Каммерер - с Земли, герцог Родольф Герольштейнский - из Германии. Пришелец не похож на аборигенов, хотя при нужде может достаточно ловко под них маскироваться, и на порядок превосходит их физически (про "гиганта Мака Сима" и говорить нечего, а Родольф при среднем росте и тонких, как у женщины, запястьях, спокойно уложит любого громилу) и интеллектуально. Полной аналогии, конечно, нет. Максим - одиночка, ему даже местных толком не удалось навербовать, у Родольфа - сплоченная команда; Максим - наивное двадцатилетнее чудо с вечной улыбкой, Родольф - человек зрелый, успевший испытать серьезную личную драму; оба не лишены цинизма и жестокости, но Максим обретает все это к концу, под влиянием суровой планеты, а Родольф был таким изначально. Да и попали они в вывернутый мир по-разному. Впрочем, это частности, а общее у них одно, но главное - задача. Навести в мире порядок. Саракш - привести в состояние масаракш. Париж - слегка почистить. (Стругацие - фантасты, их герой будет спасать планету, ну, как минимум, страну. Сю претендует на реализм, его герой ограничится конкретными людьми.)
Ну и спасают, как умеют. Имеется и любовная линия, но не слишком выразительная. "О Раде я давно не думал. Дай-ка подумаю о Раде... Нет, не время...". Ну и Родольф примерно так же. Любить-то он маркизу Клеманс любит, и даже в конце концов на ней женится, но никаких сверхусилий ради нее не прилагает, и даже думает о ней не слишком часто. Кто бы сомневался, первым делом - самолеты (то бишь спасение мира), ну а девушки потом.
Спасенные. Они же соратники. Гай Гаал. Зазомбированный Гай - отличный парень. Он не предаст друга и не станет писать доносов, несмотря ни на какие вложенные программы. Но, выведенный из-под облучения и, теоретически, освобожденный, Гай превращается в потерянное и жалкое существо. А возвращенный под облучение - тем более. Теперь весь мир для него замкнулся на обожаемом Маке. Поножовщик. Тоже отличный парень, правда, сидевший (за убийство в состоянии аффекта), но честный. Да, без кавычек и иронии - честный. Сумевший в воровском мире не стать вором. Родольф выводит его из этого мира, освобождает его - всего лишь несколькими словами: "Ты сохранил мужество и честь". Стал ли Поножовщик после этого человеком правильного, не вывернутого мира? Безусловно. Стал ли он свободным человеком? Не больше, чем Гай Гаал. Ведь для него теперь весь мир замкнулся на обожаемом монсеньоре. "Представьте, что у вас есть бульдог, и он потерялся. Вот и я как этот бульдог" ("Парижские тайны" цитирую по памяти, потому заранее извиняюсь за возможные неточности). "Максим приказал... Максим все-таки. Если бы не Максим, давно бы лег и помер. Просил ведь его: "Не уходи ты от меня в это время. Посиди, полечи"... О, повелитель мой, защита моя и гордость моя, прикажи - я здесь, я перед тобой... я твой, я хочу умереть за тебя". Это уже Гай Гаал. А "повелитель?" Брезгливо пытается отстранить несчастного парня. А "монсеньор"? Только и ищет, куда бы сплавить несчастного "бульдога". Максима с Родольфом особо винить нельзя. Ну не нужно им этого. Ну не этого они добивались, а прямо противоположного. Но Гая с Поножовщиком все равно жалко. В конце оба погибнут, спасая каждый своего хозяина. И это, пожалуй, лучшее, что они могли сделать.
Финал. Задачу свою оба пришельца в целом выполнили. Мак Сим разнес к чертям свинячьим пресловутый Центр. Принц Родольф управился со всеми злодеями и спас всех, кого запланировал. Только вот успех оказался далеко не бесспорным. Найденная и вызволенная с панели дочка Родольфа так и не смогла быть принцессой, ушла в монастырь и очень скоро умерла. В медицинском плане - от чахотки. В психологическом - от невозможности жить в вывернутом, пусть и на правильную сторону, мире. А Максим Каммерер встретил человека, который объяснил ему, что он, спаситель мира - дурак и сопляк.
Мораль. Мораль обеих книг, конечно, не в том, что один человек мир спасти не может. Это и так ясно, стоило бы для этого романы писать. И не в том, что не стоит пытаться исправить вывернутый мир, или что некоторым лучше в нем и оставаться. А в том, что в любом мире нужно хранить мужество и честь. И что мир - штука сложная, масаракш! И подходить к нему следует с осторожностью.