Луна - Солнце Мертвых - осветила земли грядущей Ночной Охоты. Пустой лес без подлеска, разбросанные повсюду белесые валуны и кольцо вертикально поставленных каменных плит в центре.
Лесничий слышал, что эти камни, сложенные в виде ворот или одиночных столбов, на самом деле древний солнечный календарь, но люди давно разучились исчислять время в камнях.
Ночная Охота уже несколько веков считалась легендой, но даже в легенде она была привилегией исключительно коронованных особ. Впрочем, время давно расставило все по иным местам.
Незначительное усилие потребовалось на то, чтобы скрыть зарослями призрачных колючек настоящую тропинку и создать поблизости иллюзорную Дорожку, Ведущую Напрямик. На самом деле новая тропа была вовсе не прямой. Она заворачивалась подобно гномонической спирали вокруг каменного кольца.
Лесничий ждал на вершине утеса к северу от долины, того, что похож на силуэт сидящей птицы. Лесничий расположился на гладкой гранитной плите, которую когда-то устилали ковры, и достал ящичек. Пока что ящичек был пуст, но к утру он будет наполнен и запечатан. Здешние демоны уже вычеркнули Мелиссу из Книги Живущих пером белой сороки.
Мелисса полагает, что дойдет домой до захода Солнца. Лесничий уже видел ее, шагающую по реальной части тропы. Маленькая женщина, закутанная в темно-вишневый плащ, отороченный мехом черно-бурой лисы. Он видел ее на внутренней стороне век.
Реальность расширилась, сознание прорастало, подобно грибнице, все глубже и глубже. Там, в черной влажной земле, уже шевелились призраки, на одну ночь подарившие Лесничему возможность увидеть мир, сияющий отраженным светом Солнца Мертвых.
Он знал, что Мелисса не станет единственной жертвой, которую они потребуют взамен, но от этого месть становилась еще более сладкой. Сладкой с легким привкусом гнили и ржавого металла.
Непогребенные постепенно стягивались к местам, которые Лесничий отметил заранее. Даже выходя на поверхность, они остаются обитателями Мира По Ту Сторону Почвы, а там иные маяки и особенные ориентиры.
Мелисса минула первую пентаграмму, совершенно невидимую для нее. Черную на черном. Она ничего не почувствовала, хотя теперь ее ботиночек был испачкан углем и воском, и оставлял видимые для Непогребенных следы. Мелисса так часто пересекала долину, чтобы навестить своего любовника, что полагала, будто найдет дорогу назад с закрытыми глазами. Не только в сумерках, но даже в темноте. А теперь она была уверена, что попадет домой еще до темноты.
Она была слишком уверенной и невнимательной. Она свернула на фальшивую тропу, обогнула призрачный куст остролиста.
Мелисса не знала, что больше никогда не вернется домой. Теперь темнота станет ее домом - таков удел неверных жен.
Лесничий видел, как Непогребенные движутся под землей, похожие на жемчужно-белые коконы. На толстых гибких личинок. Скользких, как языки. Одни идут по следу, другие ждут у следующего Знака, насыпанного белым мелом там, где тропинка делает невидимый поворот. За ним не будет пути назад. Теперь тропа ведет вниз и чуть-чуть в сторону от реальности.
Мелисса угадывала приметы и ориентиры в призрачных построениях Лесничего, но в какой-то момент ей показалось, что дорога слишком длинна. За одним из поворотов свет внезапно померк, будто в одно мгновение наступила ночь или солнечное затмение.
Она пошла быстрее, не глядя под ноги, не замечая сучьев, хватающих ее за полы плаща. Они ловили ее и отпускали, будто нежные пальцы.
Для взгляда Лесничего, наблюдающего мир на оборотной стороне век, тропинка за Мелиссой бугрилась, все чаще на поверхности появлялись спинки коконов-червей. Они испускали нити, похожие на плесень и ловили полы плаща, отороченного мехом черно-бурой лисы.
А вокруг становилось все темнее, только Луна отбрасывала на землю проекцию своей хищной улыбки и фосфоресцировали обступавшие дорогу остролисты.
Мелисса почувствовала, как что-то мягко хрустит под каблуком, что-то непохожее на камень или ветку, и опустила глаза.
Она увидела Знак, далеко не первый на ее пути. Мелисса наступила на свечу, венчавшую один из лучей пентаграммы. В центре ее, полуутопленный в почве, лежал обезглавленный петух с красно-черным опереньем. В лужице крови плавала карта - Валет Червей, и Мелисса все поняла.
В мире по ту сторону век любое чувство имеет цвет. Неразличимое в голубоватом свечении лицо Мелиссы вдруг вспыхнуло грязно-желтым цветом ужаса. Женщина развернулась и бросилась назад.
Только теперь не существовало никакого "назад". Тропинка вела только в одном направлении, куда бы Мелисса ни сворачивала.
А она бежала по тропе, узнавая давно знакомые приметы, отмечая сломанные веточки, за которые зацепились черно-бурые волоски.
В этом мире было тихо и безветренно. Мелисса слышала только свои шаги. Но теперь она стала ощущать чье-то присутствие. Несколько раз ей даже показалось, будто за кустами жимолости, за побегами веха ядовитого, между стволов желтой акации промелькнуло что-то. Что-то похоже на огромные белые куколки насекомых. Или на жемчужно мерцающие личинки.
Она увидела следующий Знак. Тот, какого не заметила прежде. Он был насыпан золой, а лучи оказались увенчаны потухшими головешками.
Лесничий увидел, как Мелисса заметила следующий Знак - последний. Знак, открывающий дорогу в мир Замкнутого Времени, замурованного в каменном кольце древнего календаря. Он не знал о том, что здесь обитают принесенные в жертву. И о том, что каждый палач становится их рабом, вынужденным постоянно питать свих хозяев.
И им нужна вовсе не кровь.
И совсем не жизни.
Мелисса повернулась и снова бросилась бежать. Она понимала, что оказалась в замкнутом участке пространства. Она физически ощущала его границы, отмеченные Знаками, закрывающими дорогу, но ужас заставлял ее бежать.
Ей казалось, сквозь землю просвечивает что-то - длинные белые тела. Она бросилась сквозь заросли. Болиголов и клещевина гостеприимно расступились, выпуская Мелиссу на поляну, которой прежде здесь не было.
В этот момент в Мире Живых последний солнечный луч погас, замолчали последние птицы. Вороны задремали, а совы еще не проснулись.
Но Лесничий услышал за спиной хлопанье крыльев и обернулся. На камень рядом опустилась белая сорока. Ее оперенье было креатурой Луны - Солнца Мертвых.
Мелисса оказалась перед хороводом огромных каменных глыб, поставленных вертикально. Некоторые из них стояли по одиночке, другие были установлены в виде порталов.
И белые коконы выплыли из-за них. Каждый подобен черному веретену на которое намотаны белесые нити. Они показались Мелиссе длинными истрепанными прядями седых волос.
Она поняла, что есть способ вернуться назад - шагнуть в один из порталов. Мелисса не знала в какой, но надеялась отгадать. Коконы не двигались, давая ей время. У них было сколько угодно времени.
И Мелисса приближалась то к одним воротам, то к другим, надеясь ощутить что-то. Тепло? Дыхание? Жизнь?
Мир По Ту Сторону Почвы лишен всего этого.
Она надеялась услышать голоса и стала звать, но никто не отвечал, а белые коконы не шевелились.
Когда белая сорока улетела, Лесничий без страха спустился вниз. Он нашел Мелиссу в беспамятстве лежащую у каменного кольца. Внизу и чуть в стороне...
Лесничий поднял ее и отнес на каменную плиту, установленную в центре кольца. Хворост был приготовлен заранее и ящичек в заплечном мешке тихо постукивал пока еще открытой крышкой.
Мелисса не пришла в себя даже тогда, когда огонь принялся слизывать мясо с ее костей.
Лесничий сгреб оставшиеся от жены кости и золу в ящик, запечатал его и побрел домой.
Он старался не думать о том, как ночами дочка будет плакать и звать маму. Он надеялся, что скоро малышка забудет ее. Лесничий не жалел девочку, просто боялся неудобств, говорят, трудно растить ребенка одному. Собственно, учитывая измены Мелиссы, он был вовсе не уверен в том, что Золушка вообще его дочь.