Сердце ухнуло в пятки. Рик замер, до рези в глазах всматриваясь в угол между стеной и полуразрушенной печью. А вдруг там не призрак, как врала Секлецова, а хлеще того - маньяк? Или педофил?
Все беды от баб, мрачно подумал Рик. Правда, Секлецова была лишь пигалицей с усеянным веснушками носом. Но это ничего не меняло.
Затаив дыхание, он шагнул вперед. Навстречу с писком порхнуло что-то маленькое, неотчетливое, скрылось во мраке между стропилами. Фу ты, зараза! Летучая мышь.
Страх отпустил. Осторожно ступая по прогнившим половицам, Рик обошел заброшенный дом: никаких привидений - а вы думали? Ну, Секлецова, чья взяла? Теперь выполняй, что обещано!
Он спрыгнул с шаткого крыльца, расправил плечи. Огляделся.
- Секлецо-ова! - вообще-то ее звали Любкой, но Рик, пойдя в школу, перестал обращаться к девчонкам по именам.
Тишина. Звенят комары, лягушки квакают в затянутом ряской болотце. А еще слышно, как выше по косогору, из-за малинника, доносится, удаляясь, знакомый зловредный смех.
- Все бабы - стервы, - сказал Рик.
Рядом на землю шлепнулась лягушка. Здоровая такая лягушища, королева лягух. Он кинулся к ней, схватил в кулак. Полузадушенная лягушка задрыгалась, но вскоре утихла.
Вот встретимся с тобой, Секлецова, думал Рик, пока бежал по тропе сквозь сумерки, бурьян, разросшуюся малину. Над округой плыл бледный месяц; ох и влетит дома!
Секлецова ждала у выгона. Прислонилась плечом к жердям ограды и чесала ногой о ногу. Как муха.
- Эй! - крикнул запыхавшийся Рик. - Так нечестно! Проспорила, так целуй ля...
Секлецова взмахнула ресницами, а потом схватила его за плечи и клюнула губами в щеку. И сразу бежать, только сланцы хлопнули. Ненормальная.
Рик хотел подумать еще что-нибудь о тайнах неисповедимых загадочной женской натуры, но ничего не шло в голову. Он разжал кулак. Лягушка сказала:
- Бре-ек-екс, - и канула в траву.
Месяц ярчал, в лиловом небе одна за другой загорались звезды. Сколько веснушек на носу у Секлецовой? - раздавив комара, растерянно спросил себя Рик. В темноте он не успел сосчитать. Сколько?..