Шанс Виктор. Путь Воина

Виктор Шанс

ПУТЬ ВОИНА

Мистическая драма в двух действиях и одиннадцати картинах

Он восстанет из мертвых, чтобы защитить живых

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

1. Снайпер - молодой человек.

2. Снайпер (в детстве) - подросток.

3. Вербовщик - мужчина с черной перчаткой на руке.

4. Подруга - девушка Снайпера.

5. Бомж - подвыпивший бородач.

6. Друг - сверстник Снайпера, нервно подергивающий руками.

7. Учитель - преподаватель истории, имеющий на лице следы побоев.

8. Бабушка - бабка Снайпера.

События пьесы разворачиваются в недалеком будущем в одной из восточно-европейских стран.

Пьеса написана в 2021 году.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА 1

Лунная ночь. Кусты. Труп Снайпера. Рядом с ним - винтовка с прицелом. Слышны стрекот кузнечиков и крики ночных птиц.

Снайпер (из-за сцены): И все-таки он меня достал. Неплохо их натаскивают. И снарягу выдают. А у меня? Анемометр - китайская дешевка - давно сдох. Была еще самопальная шняга вроде перископа. И ту отдал Братишке. Только этим от пули его все равно не сберег. А сколько косяков было у меня?! Не счесть. Как еще раньше-то не шлепнули?!.. Итак, валяюсь дохлым в наказание за глупость и лень. Вот гоблинам-то радость. Допекли мы их с Братишкой, раз такого спеца на нас выпустили. Лихо он меня. Лишь высунулся, тут же маслина в лобешник. А все ж можно было еще побрыкаться. Но поленился вовремя сменить позицию. Надо было в овраг отползти - к болотцу. Да вспомнил, как там мошкара достает...

К ночным звукам прибавляется кваканье лягушек.

Снайпер (из-за сцены): Итак, я труп. Теперь можно расслабиться. И подумать о том, почему я лежу мордой в небо. Я, а не миллиарды чуваков на планете. Те занимаются целыми днями всяческими мирными делами. А по вечерам вкушают в теплых квартирах вермишель с котлетами и томатным соусом. Но я тем, кто сидят в теплых квартирах, не завидую. Они наивны, простодушны и постоянно истерят. Им мнится, будто пребывают в жутком стрессе. Их идея-фикс - избавится от такового. Чушь! На самом деле они вообще не знают, что такое опасность, смерть и боль. Они не знают даже настоящего страха. Того, что обжигает нервы, словно кипятком, и примораживает ноги к земле. И обречено думаешь: "Все! Отбегался!" А в следующее мгновение - словно удар током. И с изумлением замечаешь, как только что отмахал пару кэмэ, не запыхавшись. Страх не меньшая сила, чем отвага. А их одновременное воздействие - вообще приближает тренированного человека к уровню сверхсущества.

Слышен свист выпущенной неподалеку осветительной ракеты. Ее вспышка разгоняет царящий на сцене полумрак. И по ней плывут тени близлежащих деревьев и кустов.

Снайпер (из-за сцены): Да, не знают настоящих стрессов обыватели. Везде расслабуха. Лишь далеко-далеко-далеко ребята вроде меня валят друг друга в пустынях, джунглях, болотах и дымящихся развалинах городов. Обыватель уверен: война - это где-то далеко, это всегда не здесь и никогда здесь не будет. Открою секрет: на самом деле - она везде. Нации и народы сражаются за землю и воду. За нефть, газ, золото и прочие ресурсы. За технологии. А главная же битва идет за юные души, за будущих холопов для будущих хозяев планеты. Те в последнее время особо нервно дергаются. И частенько высовывают свои крысиные носы из нор. Видать, чем-то эту шваль крепко прижало.

Раздаются короткие очереди крупнокалиберного пулемета.

Снайпер (из-за сцены): Почему я встал на Путь Воина? Почему миллионы таких же, как я, упрямо лезут в пекло боев? Ведь мог бы сейчас в парке бухать с дружбаном и травить байки про армейскую службу. Кстати, а не из-за него ли я здесь, а? Ну достал он меня сказками про "великих гоблинов"!

Занавес.

КАРТИНА 2

Автомастерская под навесом во дворе частного дома. Снайпер и Друг меняют колесо у видавшей виды легковушки.

Снайпер: Что за хрень происходит в столице? Мало того, что чинуш и депутатов повесили, теперь еще карательные батальоны создали. Кого хотят карать эти придурки?

Друг раздраженно бросает баллонный ключ под ноги.

Друг: Ну ты дурак! Как можно быть таким чудилой!

Снайпер: Ты за базаром-то следи!

Друг: Тогда не задавай идиотских вопросов. Даже самому тупому известно: свершилась Великая гоблинская революция. И идет... это, как его... возрождение идет, шоб ты знал. Из пепла и исторического небытия. Кратко: Серая революция! Всеми миру известно. А ты так и не въехал. Я те уже раз сто объяснял.

Снайпер: Ты мне трезвым ничего не объяснял. А по пьяни тебя фиг поймешь. Почему у твой революции такой мертвяцкий цвет?

Друг: Потому что такой цвет кожи был у наших предков. У самого первого народа Земли. У этих, как его... потомков древних покорителей Галактики. То, шоб ты знал, была величайшая цивилизация. Но злобные алтайские мудрецы уничтожили черной магией цветущий край вместе со Священной рощей Великого леса. На его месте нынче Карпаты стоят, шоб ты знал. А затем эти негодяи направили на наши земли угнетателей, загнавших народ в каменный век, дабы мы... это, как его... портянки нюхали и телогрейки носили. Мы, шоб ты знал, дети самой-самой-самой великой цивилизации! А нашими угнетателями стали кочевники и прочие угро-финны со славянами.

Снайпер: Чем тебя славяне-то не устраивают? Их у нас полгорода.

Друг: Тю! Это ж гнилая кровь! Потомство изнасилованных оккуантами рабынь! Всех неполноценных - вон с нашей священной гоблинской земли! И тогда, шоб ты знал, заживем счастливо и богато. Пробудится древняя кровь. И вернем утраченное величие, а также - фиалковые глаза, остроту ушей и трехметровый рост.

Снайпер: "Угро-финны", значит? "Славяне"? А не немчура и турки?! Чего молчишь? Вот кто нас мучали.

Друг: Да ни фига ты не въезжаешь! Они, шоб ты знал, нас освободить хотели от тысячелетнего ига. Они нам на помощь шли. Миллионы доблестных солдат... этого, как его... великого фюрера немецкой нации Адольфа Гитлера... Да! Они смерть приняли за нашу свободу. А нам мозги промыли всем этим гнилым антифашизмом. Идет... эта, как ее... гибридная война. И этот, как его... всемирный заговор против нашей великой нации, шоб ты знал. Нам все это время вра-а-а-а-ли! И во всех учебниках так представили, будто нас Запад, Север и Юг завоевать хотели. Да у них своей земли хватает.

Снайпер: Добренький Гитлер - это что-то с чем-то. Круто загнул. Но больше меня колбасит от гоблинской темы? Это же в сказках самая падаль. Почему не эльфы или, на худой конец, берендеи какие-нибудь?

Друг: Наших предков оболгали. Алтайские мудрецы скупили всю мировую культуру и представили предков в виде злобных и тупых сморчков-людоедов. А они, шоб ты знал, были блондинами-великанами. И имели... этот, как его... выдающийся сверхчеловеческий интеллект и равное богам могущество. Сверх-че-ло-ве-чес-кий! Рав-но-е бо-гам! Усек?

Снайпер: Существованию чего нет совершенно никаких доказательств.

Друг: А Черного моря тебе мало?!

Снайпер с изумлением смотрит на Друга.

Снайпер: Это, кхм... Это как?!

Друг: Его, шоб ты знал, вместе с Проливами вырыли наши предки.

Снайпер: З-з-зачем?

Друг: Чтобы кораблям из... этих, как их... Лемурии и Атлантиды легче было к нам плавать. Сами-то предки, шоб ты знал, спокойненько летали себе по небу. Им ни дорог, ни мостов не надо было.

Снайпер: Очумительный бред!

Друг: Те это, как его... те подменили историческую память!

Снайпер: С памятью у меня порядок. Не забыл еще, к какому народу на самом деле принадлежу. И не забыл язык своих предков, стоявших насмерть в битвах с настоящими захватчиками. А гоблинами пусть себя ощущает всякая безродная сволочь, которая ради подачек западных фондов готова сносить могилы наших героев и вешать людей на фонарных столбах.

Друг: Ну ты совсем динь-дон! То были памятники оккупантам. А вешали воров! Они, шоб ты знал, народ грабили! Таких вообще надо на кол сажать!

Снайпер: Так сейчас даже наглее грабят. И ты сам, насколько помню, в прошлые выборы голосовал именно за жуликов, которых нацики прихлопнули. Жить, однако, стало хуже, голодней и гаже.

Друг: Во-первых, мне, как и всему населению, голову с детства дурили. Во-вторых, не "нацики", а эти, как его... "борцы за национальное возрождение". А в-третьих, шоб ты знал, мы бы давно процветали, если бы нам не мешали жить.

Снайпер: Кто мешает сажать в тюрьму очередное ворье? И не надо нам никакого возрождения. Выжить бы в этом бардаке - уже хлеб.

Друг: Придурок! Те предлагают возродить величие народа, а ты "выжить, выжить..." Тысячи героев жизнь свою положили на... этот, как его... на алтарь революции. За народную свободу, шоб ты знал, положили. А ты... Гнилая кровь те разум травит! Ты неполноценный!

Снайпер: Во мне кровь воинов, непобедимых бойцов. А неполноценные - те, кто историю родного края позабыли. Гоблины твои - мразь. А Шишига - просто чокнутый врун. Когда ту сволочь разгонят, тебе будет стыдно...

Друг: Повтори!

Снайпер: Ты чокнутый дурень. Гоблины твои - обдолбанная в хлам гопота, продавшаяся чужеземным спецслужбам. А режим ваш - фашистский. И его фюреров надо топить в выгребных ямах. Предатели и шкурники!

Друг: Ах ты та-а-а-ак! Ну все! Достал!

Друг бросается на Снайпера. Борются. Падают. Катаются по земле. Обрушивают стеллаж с инструментами и запчастями. Вскакивают.

Снайпер: Слава Богу, вчера ведро с керосином со стеллажа снял. Иначе б копец что было.

Друг (ощупывая шейные позвонки): Ты мне чуть шею не свернул!

Снайпер: Черт с тобой и Черным морем! Вырыли, так вырыли. Не зарывать же теперь обратно? Шишига пусть будет великим пророком. Они все друг друга стоят. Но от того, что Гитлер - упырь, а нацизм - самое великое зло на планете, не отступлюсь.

Поднимают стеллаж и возвращают на место упавшие вместе с ним предметы.

Друг: Те мозги своротили... этой, как ее... гибридной войной.

Снайпер: Да у нас уже гражданская вовсю полыхает! Народ потихоньку оружием закупается. Шахтеры месяц назад так всыпали карателям, что те драпали, как зайцы.

Друг: Не "драпали", а "маневрировали". И не "шахтеры", а "бандиты" и "сепаратисты". Давно пора там порядок навести.

Снайпер: А сам-то в каратели пойдешь?

Друг: Не в "каратели", а в "бойцы с сепаратистами".

Снайпер: Какие же это "сепаратисты", если они на родном языке говорить хотят? На том языке, на котором мы с тобой и наши соседи говорят. У нас же сроду никто на дурацком гоблидуке не говорил.

Друг: С тобой спорить, что в луну плевать! Я те про Христю, а ты мне про Янко. Хватит болтать! Клиент ждет!

Принимаются за прерванную спором работу, бросая друг на друга сердитые взгляды.

Занавес.

КАРТИНА 3

Лунная ночь. Кусты. Труп Снайпера. Слышен стрекот кузнечиков.

Снайпер (из-за сцены): Нет, в том, что я лежу тут мордой в небо, дружбан не шибко виновен. Да, доставал крепко. Просто бесил! Однако он не идейный нацик, готовый резать детей и стариков. Даже курице не способен свернуть шею. Как-то раз... Впрочем, неважно. Важно то, что если нациков свергнут, дружбан окажется в первых же рядах тех, кто будет кричать: "Я-то знал, что это за отребье, да никто ж меня не слушал!"

Звучит короткая автоматная очередь. Кузнечики замолкают. Тишина.

Снайпер (из-за сцены): Дружбан - увлекающаяся натура. Помню, он столь же рьяно искал могилу Александра Македонского в наших курганах. А я дружбана троллил. Подрались мощно. Нос ему расквасил. Кровищи было! Словно поросенка зарезали. Ничего, через неделю бухнули и помирились. А еще через пару недель дружбан плюнул на сокровища Македонца. И начал столь же энергично суетиться, создавая в районе ячейки для партии независимцев. Та скончалась в скандалах и банкетах, не дожив пару месяцев до выборов. Затем дружбан тачками торговать попробовал. Но быстро въехал, что рынок уже поделен. Хватило одной нервной беседы с серьезной братвой.

Снова слышен стрекот кузнечиков.

Снайпер (из-за сцены): Дружбана я понимаю лучше его самого. У него комплексов, как блох на дворняге. Постоянный депресняк. Раз даже пришлось из петли вытаскивать. А тут - шанс в один миг попасть из грязи в князи. Из нищего неудачника и объекта постоянных насмешек нацисты превратили этого лопуха в "потомка великих предков", "не поротых на конюшнях и не ходивших в лаптях". Перед таким искушением не всякий устоит. Уж не молодая провинциальная пацанва. Думаю, нацизм - индикатор благополучия. Если в стране все в ажуре, никому нет дела до твоей веры или национальности. А если там полная жуть, то под знамена со свастикой встают миллионы закомплексованных лопухов, пролетевших с богатством и славой. Нацизм - это попытка тех, кто был никем, стать всем, пролив кровь соседей и ограбив их дома.

Слышны пулеметные очереди. Сцену озаряют вспышки трассеров.

Снайпер (из-за сцены): Сколь бы я не ссорился с дружбаном, все равно помирились бы. Ну верит человек в инопланетных серокожих гоблинов-гигантов, и фиг с ним. Каждый сходит с ума по-своему. И грешно мешать человеку в столь интимном деле. Тем более я не психиатр. Лечить не умею. Нет, на Путь Воина меня явно привели не идеологические споры. И не любовь к приключениям. Лично я с удовольствием бы жил мирно, ибо по жизни - человек тихий, скромный и законопослушный. Бегать под пулями, замерзать зимой и кормить мошкару летом - не мое. На фиг мне такой адреналин? Так что же тогда меня подвигло взять в руки винтарь? Надо подумать... После той дружеской потасовки случилось со мной расставание с девушкой. Интересно, это могло стать причиной, приведшей меня сюда?

Занавес.

КАРТИНА 4

Вокзал. Зал ожидания. Ряд пластиковых кресел. В двух из них сидят Подруга и Снайпер. У их ног - чемодан на колесиках и женский рюкзачок. Неподалеку спит Бомж.

Подруга: Вот обживусь там и тебя приглашу. А здесь все кончено. Пропала страна. Говорят, скоро мобилизацию объявят. Готовятся к такой войне, та Боже ж мой! Тебя, служившего снайпером, как пить дать, загребут.

Снайпер: Да я только по штату числился как "снайпер-разведчик". А на деле больше заборы красил да ремонтировал наши развалюхи-казармы... Одного не пойму. Ты ж сама в университете зажигала про "революцию" и прочую хрень. А теперь?

Подруга: Ай-нэ-нэ-нэ! Я-то здесь при чем?! Что я? Глупая и наивная девочка. Жила от зачета до экзамена. Совсем не петрила в политике. И в истории. Потому и повелась на сказки про "алтайских мудрецов", про "многовековое угнетение". Та Боже ж мой, даже наших профессоров прозомбировали до мозжечка. Они тоже поверили: поскачем месяц-другой на площадях и заживем шикарно. А потом поработала официанткой у датчан в гостинице. И у греков на курортах. Посмотрела на чужую жизнь. И поняла: сколько не кидай файеров в российское посольство, сколько прежних чинуш не вешай, а если не вкалывать всем народом, толку не выйдет.

Снайпер: Помню, с каким восторгом ты описывала свою одиссею.

Подруга: Та Боже ж мой! Полные штаны счастья! Потом поняла, там - если равнять с Нью-Йорком или Лос-Анджелесом - убогое, бедняцкое захолустье. Но! Зато у местных в глазах есть надежда. А у наших на мордах - такая безнадега! А уж когда пожила во Франкфурте, окончательно поняла: нам до хорошей жизни, как до Луны раком. И никакие революции не помогут. Ни серые, ни белые, ни красные. Народец наш скурвился окончательно. Лижет гоблинам задницу и причмокивает от удовольствия. Валить надо из этой гребанной дыры. (Кивает на Бомжа.) Здесь только таким отбросам и место. Пошто ж ты никуда не едешь?

Снайпер: Тут же родина.

Подруга: Ай-нэ-нэ-нэ-нэ! "Родина"?! "Ро-о-о-дина", блин. Уродина! Та Боже ж мой! Нищеброд на нищеброде и нищебродом погоняет! По первому свистку все дружно бегут на выборы голосовать за воров. А при гоблинах эта страна вообще превратилась в бродячий цирк.

Снайпер: Зачем тогда за их переворот топила?

Подруга: Тогда ж вес-все чумарили! К нам в институт такие перцы речистые захаживали, та Боже ж мой. Известные актеры, проповедники, певцы, дипломаты всякие так зажигали, та Боже ж мой! Нам брехали, де, поорете на свежем воздухе месяц-другой и будет всем огромное общеевропейское счастье. Кстати, молодежь в отличие от стариков свои тридцать сребреников получила. Свободнее стало мотаться за границу. А когда там рассказываешь, как "сражалась за революцию и сидела в пыточных застенках диктатуры", сразу отношение особое... Эх, жаль денег на Штаты не наскребли. Там бы меня в диаспоре приняли как родную.

Снайпер: Я тебе все, что есть, отдал.

Подруга: Та может, и хорошо. Прошвырнусь по европам на железке. Посмотрю на мир. Себя покажу.

Из-за сцены доносится неразборчивое объявление по вокзалу. Подруга и Снайпер встают и обнимаются.

Подруга: А давай я на все плюну и останусь тут, а? Завтра пойдем и распишемся. А свадьба потом. Думаю, родня скинется. Жить у сестры можно. Она в этом году не вернется точно. Для меня наши отношения дороже Эйфелевой башни.

Просыпается Бомж. Он зевает и, плутовато прищурившись, с опаской смотрит на повернувшегося к нему спиной Снайпера и приглядывается к рюкзачку.

Подруга: Для настоящей женщины - семья на первом месте. Без нее счастья не бывает. И вообще, жизнь слабой и беззащитной девушки в этом безжалостном мире без крепкого мужского плеча - не жизнь, а не пойми что.

Бомж придвигается к рюкзачку.

Подруга прожигает суровым взглядом Бомжа и грозит ему кулаком. Тот испуганно съеживается, отползает на прежнее место и притворяется спящим.

Снайпер: Мы с тобой про это сто раз говорили. Во-первых, я рано или поздно гоблинам встану поперек горла. А во-вторых, здесь таким, как ты, теперь нельзя жить. За языком совсем не следишь. И вообще: красивые девчонки должны жить в классных местах, а не рожать нацистским ублюдкам пушечное мясо в разоренной ими стране.

Подруга: В которой миллионы мужчин встали перед этими ублюдками на колени.

Снайпер: Я не стану ждать, когда придут за мной.

Подруга: В смысле?

Снайпер: Не знаю как. Но буду бороться.

Подруга: Ты же обещал приехать!

Снайпер: Ну-у-у... Тут как выйдет.

Подруга: "Не отрекаются, любя. Ведь жизнь кончается не завтра..." Ой! Поезд-поезд-поезд! Прощай!

Снайпер и Подруга встают. Она забрасывает рюкзачок за спину, берет за ручку чемодан, целует Снайпера и спешно удаляется.

Бомж заходится кашлем.

Бомж: Зскрыл... Заруить... Кхе-кхе! Парень!

Снайпер: Ну.

Бомж: Закрур... Есть курить?

Снайпер: Не курю. И тебе не советую.

Бомж: Пошто так?

Снайпер: Вдруг война, а ты с одышкой.

Бомж: Пусть олигархи воюют. Кхе-кхе! За бабло в офшорах. За лондонские дворцы. Чего мне-то в чужие терки впрягаться? Кхе-кхе! За дырявые носки? За пустые карманы? Пусть приходят пиндосы или даже китаезы. Кхе-кхе-кхе! Может, жрачку халявную получим.

Снайпер: Значит, за родную землю сражаться не станешь?

Бомж: Вокзал моя родина. За него я и так постоянно с полицаями бьюсь. Все выпереть норовят, гниды. Кхе-кхе-кхе!

Снайпер: А если оккупанты победят и запретят тебе бухать?

Бомж: Перейду на аптеку.

Снайпер: Суровый ты мужик.

Бомж: Мужик в поле пашет, а я честная босота... Кхе-кхе! Слышь, земеля, подкинь денюжку. А? Ежели нала нет, можно на мобильник перекинуть.

Снайпер: Увы, голяк. Все отдал девушке. Она в Париж укатила.

Бомж: Назад фиг приедет. Ежели не дура.

Снайпер: Она не дура. Это я дурак. Так и не понял до сих пор, чего хочу от жизни.

Бомж: Смерти, наверно. Кхе-кхе-кхе-кхе-кхе!

Занавес.

КАРТИНА 5

Лунная ночь. Кусты. Труп Снайпера. Слышны кваканье лягушек и стрекот кузнечиков.

Снайпер (из-за сцены): Нет, вовсе не потеря любимой вывела меня на Путь Воина. Да, хреново-то было. Словно кусок сердца отрезали. Но что я мог дать ей, кроме пустых карманов? Ехать к ней в Париж? Нет смысла, даже если выучу язык на уровне члена Французской академии наук. У нее там и без меня первый год проблем будет выше крыши. А тут - вообще без вариантов. Ей нужен обеспеченный муж. А из меня бизнесмен никакой. Пробовал. На чиновничьей должности придется прыгать перед гоблинами на задних лапках. Идти сотрудником в частную фирму? Так и там нынче тоже присягу на верность гоблинам требуют. Эх, судьба моя - жестянка.

Слышны взрывы гранат и автоматные очереди. Тишина.

Снайпер (из-за сцены): Распрощавшись с подругой, я больше злился на себя, чем на гоблинов. Ибо стало мне ясно: не ее потерял я, а себя. Ведь и до нового режима я ничего особенного из себя не представлял. Делать карьеру в биомассе офисного планктона не получалось. Бизнес не шел. Работа в силовых структурах - вообще не мое. Заводы давно загнулись. Крестьянствовать даже не пытался. Не мое. Тихо плыл, как по реке дерьмо, от одного мелкого заказа до другого... А вот прощание с учителем задело за живое. Тогда, пожалуй, я задумался всерьез и о смысле своей непутевой жизни, и о Пути Война. Да и на повстанцев - опять же - именно тогда-то и получил наводку.

Занавес.

КАРТИНА 6

День. Больничная палата. В кровати лежит под капельницей Учитель. Рядом сидит на табуретке Снайпер.

Учитель: Уеду из этой страны! Нет сил жить в бреду и безумии.

Снайпер: Да бросьте, пан учитель! Огрести можно где угодно. Вспомните, семейство Гургеу. Съездили, называется, к родственникам. Моего дружбана в прошлом году аж в добропорядочном Мюнхене то ли турки, то ли курды чуток подрезали. И не корысти ради. Чисто по приколу.

Учитель: Не в том дело.

Снайпер: А в чем?

Снайпер достает из пакета гостинцы и перекладывает их в тумбочку.

Учитель: Когда гоблины бесновались перед президентским дворцом, бросали бутылки с горючей смесью в полицию, били витрины и жгли машины, я лишь пожал плечами. Чего жалеть ворье? И когда эти твари объявили нас потомками инопланетян и заставили педагогов и учеников целовать портрет подохшего от героина Стефана Шишиги, якобы "открывшего настоящую правду об оболганных предках", я тоже и не думал об эмиграции. Учителя - народ привычный к подневольности при любом режиме - фашистском, либеральном, демократическом. Наш достаток зависит от бюджетных подачек. А наши мозги прошиты установкой на верность любой власти... В общем, казалось мне, ничего страшного не происходит. Ну обозвали нас гоблинами и заставили клясться перед портретом наркомана-шарлатана. Могли бы с таким же успехом обозвать нас лешими или анчутками и заставить присягать унитазу, целуя его дружелюбные изгибы.

Учитель кашляет. Снайпер наливает ему в стакан воду. Учитель пьет.

Учитель: Спасибо...

Снайпер: А что именно с Вами приключилось, пан учитель?

Учитель: Понимаешь, ученик, на подлость способны все. Но для порядочного человека есть граница подлости. Я могу классам врать о том, что мы потомки самой великой расы в Галактике. Я могу рассказывать, как мы тысячи лет назад летали в космос. Но вот про то, что только гоблины - истинные люди, а остальные - подлежащий выбраковке генетический мусор, доставшийся от обезьян, это уже перебор. Весь этот бред про "чистую кровь", про "сверхсилу нации" меня ужасает. Ведь так же вдохновенно слушали бредни о "высшей арийской расе", "недочеловеках" и "необходимости завоевания жизненного пространства" школота и студенчество Третьего Рейха. А потом были в считанные годы "утилизированы" миллионы "неарийцев". Нет, это выше моих сил. А тут еще самые тупые и ленивые ученики вдруг стали правоверными нацистами. Сначала допекали меня моим "неправильным происхождением", а потом стали требовать, чтобы больше рассказывал про "исключительность нашей расы" и "ее межгалактические связи".

Снайпер: Быть побитым за "межгалактические связи"...

Учитель: Били конкретно за то, что отказываюсь говорить "языке предков" на мнимом гоблинском языке. Это ж надо: сделать "родной речью" деревенский диалект позапрошлого века. Никогда не стану преподавать на гоблидуке.

Снайпер: Что же нас ждет, пан учитель?

Учитель: Правящую шушеру накачивают деньгами и оружием. Из нашей страны готовят таран в одном единственном направлении - на Россию и ее союзников. На Западе уверены, что Россия не станет шарашить по нам ядерными боеголовками и ввяжется в совершенно ненужную ей долгую и бесплодную войну.

Снайпер: Таки будет война?

Учитель: Она будет всегда. Это у мира есть начало и конец. Война же бесконечна... Я с тобой почему так откровенничаю? Тяжко мне. Выговориться надо. А понять меня сможешь только ты - мой самый талантливый ученик. Нет смысла говорить о настоящем и будущем с людьми, не только не знающими прошлого, но еще и верящие во всякие басни о нем. А ты видишь историю живой. В латах и сермяге. В кринолинах и камзолах. В выщербленных ядрами бастионах и в затянутых дымом от кизяка кочевьях. Так видят наше прошлое только прирожденные историки. Зря не идешь учиться дальше.

Снайпер: Будь один - пошел бы. Но на мне - родня. Кто не присягнул свастике, тем отменили пенсии и пособия и выперли с госслужбы. А у меня все - и по отцовской, и по материнской линии - из семей фронтовиков. Фашистам присягать не будут. Отца поперли с должности. У его брата разорили фирму. Сестрица перебивается случайными заработками. А у нее трое спиногрызов. Работает на постоянке только мать. За гроши. Так что вопрос заработка для меня весьма актуален. Какая уж тут учеба?

Снайпер шагает по палате.

Снайпер: Каждый день думаю, как жить дальше, пан учитель. И что вообще делать таким, как я, там, где идет построение фашизма в одной отдельно взятой стране?

Учитель: Давить гоблинов! Иначе наш народ превратят в пушечное мясо большой войны. Стать им завтра или же стрелять в нациков сегодня - это уже решать вам, молодым. Если кому и под силу спасти страну - то только таким, как ты. Мое поколение профукало наследие победителей. Пропили! Проболтали страну! Если бы бойцы Великой войны восстали из могил, то пересчитали бы нам все зубы за такое паскудство.

Снайпер: Значит, избежать большой войны можно, победив в малой - в гражданской?

Учитель: Без вариантов.

Снайпер: Гоблинам уже влупили на юге. Если против них и у нас поднимутся, поддержу.

Учитель: Миллионы таких, как ты, сейчас тоже сидят по домам и ждут, когда на соседней улице будут записывать в Сопротивление или ожидают, когда все само собой рассосется. Не рассосется. Нынешним хозяевам планеты наша несчастная родина - помеха на пути к богатствам Азии, к Сибири и Индокитаю. Нацистам дадут еще денег. И те закрутят гайки. Посадят в концлагеря всех, кто не хочет вставать на колени перед портретом Шишиги. Оказавшись в лагерном бараке вы уже ничем своему народу не сможете помочь. Пока есть силы и свобода, сражайся!

Снайпер: И рад бы. Да вот только, если я воевать уйду, некому родне помогать будет. Так хоть за счет мелких заказов какую-то мелочь могу подкидывать.

Учитель: Насчет денег имеется мыслишка. Есть знакомые ребята. В кругах... м-м-м... близких к оппозиции. Если все удачно сложится, и повоюешь, и заработаешь. Запоминай телефончик.

Снайпер достает мобильник.

Учитель: Записывать нельзя!

Снайпер: Все так серьезно?!

Учитель: Люди стали пропадать. Хорошие люди. Их трупы находят со следами таких истязаний, что даже патологоанатомы бледнеют. Гоблины начали зачистку страны. Будь бдителен!

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА 1

Предрассветные сумерки. Кусты. Труп Снайпера. Слышны соловьиные трели.

Снайпер (из-за сцены): Нацизм вполз в душу моего народа тихо и незаметно, как вползает в палатку к туристам гадюка, привлеченная теплом их тел. Шумные факельцюге с зигующими отморозками - это все потом. Началось же все незаметно. Проплаченные СМИ забили всякой дребеденью моему народу мозги. Люди жили, как с бодуна, как после отравления. Затем явилась уйма подготовленных всяческими импортными "фондами" и "комиссиями" агитаторов. С хорошо поставленной речью. И навыками внушения. Эти ребята не призывали богатеть, развивать науку и образование. Они говорили, мол, все придет само собой, стоит лишь избавиться от инородцев. Первым делом нацизм обаял юных придурков. Он нежно гладил их по бритым затылкам, нашептывая всякий бред про "самую древнюю цивилизацию" и "сплочении носителей чистой крови в войне с низшими расами". Молодежь стала жестко строить стариков. И вот то, что раньше считалось бредом даже среди школьников, постепенно завоевало и старшие возрасты. А бредятина об "оккупантах", которых стоит либо изгнать, либо пустить под нож, зазвучали и с высоких трибун.

Раздается автоматная очередь. Тишина.

Снайпер (из-за сцены): Наши предки громили Третий Рейх. А потомки стыдливо прячут их награды, вместо того, чтобы дружно метелить нациков. Почему они нарисовались именно у нас? Почему народ-победитель нынче пресмыкается перед фашиствующей плесенью? Ка-а-а-к?! Как такое может быть? Это же против законов Природы! Это предательство даже не веры, не отечества, не народа своего, а всего человеческого в наших душах, всей европейской цивилизации. Картин Боттичелли и да Винчи. Открытий Коперника и Менделеева. Музыки Баха и Чайковского. Поэтической архитектуры Собора Покрова Богородицы и Саграды Фамилии. Неужели человечество зря развивалось?! Неужели Гомер, Шекспир и Лермонтов с Достоевским зря убеждали человека не становиться свиньей, раз он ей все-таки стал?! Неужели все было зря?!

Снова слышен стрекот кузнечиков.

Снайпер (из-за сцены): Много веков шла борьба за человеколюбие. Итог странен. Победила идеология лютой ненависти. В моей стране большинство песен - о любви и дружбе. Как здесь появились толпы погромщиков, готовых с азартом убивать соотечественников? Впрочем, об этом я думал и до того, как отделали учителя. Нет, вовсе не наш с ним последний разговор привел меня сюда, на это поле боя. Неужели желание подзаработать?!

Занавес.

КАРТИНА 2

Столовая. Вербовщик и Снайпер обедают.

Вербовщик: Зря супец не берешь. Он всему голова. Особенно, если в тарелку накидать зелени. В ней витаминов больше, чем в мясе. Помню, сидел у махмудов полгода. Всей жрачки на день - лепешка да пара кружек воды. Все здоровье вместе с зубами там потерял... Так, веришь, снились мне не жена с детьми. Нет, и они тоже. Но больше: бульоны, щи, рассольники, борщи, харчо. Словом: горошка да окрошка.

Снайпер: Одним супом сыт не будешь. А я пожрать любитель.

Вербовщик: Первый шаг на Пути Воина - привычка быть слегка голодным. Сытый чел - инвалид. Тяжело ходит. Теряет нюх. Реакция сонная. Зрение и осторожность притупляются.

Снайпер: Сколько человек может прожить без еды?

Вербовщик: Если просто сидит, ни хрена не делая, и воды вдоволь, то месяц. Правда, если привыкший. Ежели лишить хавчика обжору, метущего мясо сковородками, тот и неделю не протянет. Собственным дерьмом траванется. А если ты постоянно впроголодь, то суток десять без жрачки вообще прокантуешься в легкую. Я на такой случай каждую неделю сутки не ем. А раз в месяц голодаю трое суток подряд.

Снайпер складывает использованную посуду на поднос. И уносит на мойку. Вербовщик читает сообщения с экрана мобильника и огорченно качает головой. Снайпер возвращается.

Снайпер: Насчет зарплаты не изменилось?

Вербовщик: Увы, больше никак не получится. Коммерсы, что с понятием, вынуждены ныкаться из-за гоблинской гэбухи. Но за тяжелое ранение - пять месячных окладов железно. Если грохнут, родителям - двадцать. Им, как и тебе, можем предоставить гражданство десятка стран. Тройка из них, правда, не везде признана. С волыной и боеприпасами нет проблем. Со жрачкой и обмундированием - тоже. Контракт на год. Без отпусков. С выходным на четверо суток, если нет боев. Если есть, начисляются отгулы. Если бодяга закончится раньше - месяц закрывается полностью и сверху два оклада на дорогу.

Вербовщик складывает использованную посуду на поднос. И, осторожно поддерживая его покалеченной рукой, уносит на мойку. Снайпер достает мобильник.

Снайпер: Привет!.. Как бабуля?.. Кстати, о деньгах. Тут халтурка подвернулась в далеких краях... Как бы автосервис... Надо срочно улететь на год... Не заеду... Уже сегодня... Сам в шоке... Расскажу потом. Аванс получу, переведу тебе и матери. Так что, не удивляйтесь... Конечно, буду звонить... Давай!

Возвращается Вербовщик.

Вербовщик: Что скажешь?

Снайпер: Миллиардером я не стану в любом случае. А так хоть какая-то денежка. Везде труба с работой. А ехать прислуживать каким-нибудь заносчивым пшекам не мое.

Вербовщик: Я тебе больше скажу. Путь настоящего мужчины - это всегда Путь Воина. Даже если ты подметаешь улицы или печешь пирожки, то всегда должен быть готов защитить себя, семью, народ свой и родную страну. Не мундир и погоны делают из парней воинов. Это делает чувство, возникающее при мысли, что до их семей доберутся захватчики. И еще. Путь Воина - это путь страданий и смерти, а вовсе не веселуха для адреналиновых наркоманов. Не ищи острых ощущений. Цени скучные воинские будни.

Снайпер: Почему же столько народу прет по этому пути?

Вербовщик: Я, помню, об том с моравским профессором имел прелюбопытнейшую беседу. Ученейший мужик. Антрополог. Все объяснил с точки зрения биологии. В генетический код мужчины природа намертво вбила инстинкт защитника. Оттого нам с тобой ни одно другое занятие не даст столько уверенности в своем высоком предназначении. Защитник отечества - главная профессия на земле. Гоблинский переворот - тому доказательство. Все, чем веками гордились наши с тобой предки и ради чего они горбатились и шли на смерть, вмиг было признано "позорным наследием эпохи оккупантов".

Вербовщик настороженным взглядом обегает столовую.

Вербовщик: Если некому встать на защиту заводов, музеев и пашен, то грош цена этим заводам, музеям и пашням. Армия наша - полный отстой. Но до переворота она была нашей армией! Худо-бедно нас защищала. А вот нынешние карательные батальоны, банды штурмовиков и прочий сброд - нам чужаки. В чем отличие даже самой дрянной армии от сборища отморозков вроде гоблинов? Если солдат твоей армии ограбит тебя или изнасилует твою сестру, его посадят, а то и шлепнут. Для захватчиков же мародерка и садизм - законное дело. Они для того власть и захапали. И вообще... Война - суть человечества. Супруги воюют друг с другом, споря, кто будет мыть посуду и выносить мусор. Соседи дерутся из-за места на парковке. Мочат друг друга бандитские шайки. Бьются за власть политики. Торговцы отчаянно сражаются за кошельки покупателей, используя разные уловки. Мне один старый серб выдал гениальную фразу: "Война - исток жизни и гарант ее. Ибо все рождается битвами и развивается ими. Что не развивается, то гниет и дохнет. И долгий мир приносит больше ущерба, нежели короткая война".

Снайпер: Чего подписать надо?

Вербовщик: А ничего. Не нужна нам бюрократия. Любая бумажка - лишний след. В том месяце все подполье в порту вычистили под ноль. Только что шифровка пришла: прихватили в Петарниках нашу ячейку. Пару пацанов в момент раскололи до задницы. Остальные пока держатся, но прессуют по-черному. Зубы пассатижами выдирают. Как узнал, аж у самого десны заныли... И потому ты меня больше не увидишь. Из-за этой хрени (взмахивая протезом в черной перчатке) конкретно засветился. Уже два раза хвост сбрасывал. Третьего шанса гоблинские ищейки уже не дадут. Их америкосы классно натаскали.

Снайпер: Есть какие-то техники преодоления боли?

Вербовщик: Техник всяких полно. Можно обмануть не только боль, но даже и детектор лжи. Но я больше верю собственному методу. В плену всякого пришлось натерпеться.

Показывает Снайперу руку в перчатке.

Вербовщик: Протез... Зажимали ладонь в тиски. И, не торопясь, рубили тесаком пальцы - фалангу за фалангой. Срубят, пережмут кровь и поговорят о праведной жизни, о смысле бытия и прочей лабуде. Потом еще срубят фалангу - и снова беседа о вечном. А раны не забывали при этом щелочью поливать.

Снайпер: Жу-у-у-ть!

Вербовщик: От боли инфаркт словил. Повезло, что махмудам нужно было выменять своего человечка за меня. Оттого и пытать перестали. Адреналин сошел с меня. И тут-то боль и пропорола всего. От пяток до макушки. Орал даже во сне, пока связки не сорвал. Тут-то и родил систему. Начал убитых пацанов вспоминать. И говорил с каждым. Обо всякой всячине. Сначала помогало слабо. А потом уже и они со мной заговорили. И видеть их стал четко. И такая от мертвых сила в меня пошла, что снова готов был под пытку идти. Вообще же, боль - великая учительница. Мигом понимаешь, что есть истина, а что - лишь пустая игра воображения.

Снайпер: У меня нет убитых боевых товарищей. Разве что отделали до потери пульса моего школьного учителя истории. Банда малолетних гоблинов.

Вербовщик: И с ним мысленно говори. С друзьями, родственниками. И с предками общайся. Осознание единства с живыми и мертвыми заряжает позитивом не хуже кофия. Не молчи. Не замыкайся на личных горестях. И сам иди на пытку. Я поначалу дрожал и забивался в угол, едва заслышав поворот ключа в замке зиндана. А потом так раздухарился, что даже вставал и шел навстречу. Вот он я, твари! Делайте со мной, что угодно, но страха во мне не разглядите... Ну так как? Едешь?

Снайпер: Ну, раз ничего подписывать не надо, если достаточно слова, то скажу просто: согласен повоевать за хорошее дело. Тем более, братушки-сербы рекомендуют. Уж они-то в воинских делах разумеют.

Вербовщик: Напоследок - несколько бесплатных советов. Не подходи к этой войне ни с шаблонами армейской службы, ни с мерками гражданки. Как можно быстрее пойми, что там тебе не тут. Будь готов отдать за боевых товарищей жизнь, но до конца не доверяй никому. На гражданской войне предать может каждый. Забрали, допустим, семью в заложники - и как быть? Развивай интуицию. Я, скажем, враждебный взгляд аж за километр чую. Помни о гигиене - это проявление уважения к соратникам. Но будь готов и днями лежать в дерьме, выслеживая вражин или ховаясь от них. Постоянно думай о нестандартных ситуациях. Допустим о том, что будешь делать, если граната в штаны провалится, а чека останется в руке. Тренируй скорость реакции. В бою тугодумы не выживают. И другие из-за них гибнут. Работай с картами. Изучай не только места, где работаешь. Если стоит вопрос, чем прежде всего затариться, выбирай оружие и боеприпасы. С ними найдешь себе и пожрать, и выпить... Ну как-то так, в общем...

Занавес.

КАРТИНА 3

Лунная ночь. Кусты. Труп Снайпера. Слышны соловьиные трели и шум ветра в кронах деревьев.

Снайпер (из-за сцены): Нет, деньги тут ни при чем. Да и суммы-то в том контракте не ахти какие, чтобы из-за них холодеющим трупиком лежать мордой в ночное небо. А та-а-а-а-м... В далеких-далеких галактика бродят безжалостные черные дыры. Летают космические флоты наших братьев по разуму. И наверняка каждый боец того флота, уверен, будто и в самом деле бьется за правое дело. В гигантских звездных топках выгорает в гелий водород, с каждым миллиардом лет приближая гибель Вселенной. И когда погаснет последнее солнце, она превратится в гигантское кладбище. Кстати, о Солнце. Тысячелетиями на него молились. Ему возводили храмы, на чьих алтарях жрецы бодренько резали жертв. А сейчас всем известно, что оное - всего лишь заурядная звездулька. И его лучами мы нынче греем пузо на пляжах и заряжаем батареи. И как? Стали хуже жить? Жить стали лучше. В эпоху Просвещения вооруженные научной фактурой пацаны заявили обществу, что нет ни богов, ни демонов, ни ангелов, ни духов, ни прочей чертовщины. Европу от таких идей долго колбасило всяческими революциями. А затем зажила еще лучше, перейдя от веры в чертей и ангелов к другим сказкам. В прогресс и права человека. Сейчас в ходу новые басни. Мол, цифровой концлагерь - лучшее средство ото всех бед.

Раздаются автоматные очереди, свист падающих мин и грохот взрывов.

Снайпер (из-за сцены): Сегодняшние кукловоды рушат последнее заблуждение человечества - принадлежность каждого его члена к семье, народу и государству. Исполняется мечта Ренессанса о Человеке Мира. О безродном космополите. О чистом разуме, в память которого ушлые пастыри тайных сообществ внедрят поведенческие скрипты для создания новой расы... А вдруг возрождение нацизма - путь сплочения народов в единую дружную семью? Не станет испанцев и англичан, итальянцев и евреев, англичан и арабов. Все народы сольются в единую нацию потребителей под приглядом корпоративных спецслужб. И воевать тогда перестанут... Не стоим ли мы, такие, как я, "реакционеры", на пути прогресса? Не повторяем ли мы дурость закованных в броню рыцарей, пытавшихся загородить мировому буржуйству путь к мануфактурам и биржевым спекуляциям? Вдруг, перебив всех защитников всех отечеств и построив на их братских могилах очередное "Царство Добра", человечество сделает еще один шаг к процветанию. Будет балдеть от счастья, не зная государственных границ, долга, чести, ответственности и даже простых семейных радостей. Бесполые. Безродные. Беззаботные... Бесполезные.

Слышен грохот артиллеристской канонады. Сцену озаряют вспышки от взрывов.

Снайпер (из-за сцены): Все это, конечно, так. Почти так. Да не совсем так. И вовсе не так. Началось новое Великое переселение народов. Суровые брутальные бородачи Юга прессуют неженок Запада. Ужас перед нашествием овладевает умами золотого миллиарда. А возрождение, по сути, рабовладельческой системы выжимания из работяг сил и здоровья возводит Азию на вершину пищевой цепочки планеты. И лишними в этой цепочке становятся миллиарды жителей иных континентов. Но кушать хочется всем. Одной гуманитаркой уже не обойтись. Всех нас ждет большая заваруха. Лет на сто. И значит, нужда в ребятах, смело шагающих по Пути Воина, только возрастет.

Слышен взрыв разорвавшегося неподалеку снаряда. Сцену заволакивает дымом и пылью.

Снайпер (из-за сцены): Знатно шарахнуло. Был бы жив - контузило... Чудовищно долго длится кино под названием "бытие". Но гораздо древнее другое кино. Оно зовется "небытием". И скоро я стану его зрителем или даже участником. Кто знает, что творится на Том Свете?.. Любопытно, почему я до сих пор могу мыслить, даже чувствовать и видеть себя и небо? Наверное, мозг функционирует еще. А попади я сейчас в реанимацию, откачали бы? Вообще-то мне в кумпол засветили. Части мозга - как не бывало. И откачай меня врачи, вряд ли я остался бы в здравом уме и твердой памяти. Так что: сдох Серафим, да и хрен бы с ним. Но деньги тут вообще ни при чем. Тогда что? А может, привела меня сюда... Да! Точно - та клятва! В детстве. У мемориала.

Занавес.

КАРТИНА 4

Мемориал. Бабушка и Снайпер (в детстве) стоят у стелы с надписью на иврите, русском и еще 10 восточноевропейских языках: "Здесь фашистские оккупанты казнили 235 жителей села Чы-Рэмэско 2 октября 1942 года ".

Бабушка: Вот так, внучок, и сожгли каратели наших с тобой родичей. И по мужской линии прервался род йожицких Гушковатичей.

Снайпер (в детстве): "Каратели" - это кто?

Бабушка: Зондеркоманда. Эсэсовцы.

Снайпер (в детстве): Зачем они убивали людей? Да еще так жестоко.

Бабушка: Нацисты не считали нас людьми.

Снайпер (в детстве): Чокнулись совсем?!

Бабушка: В те времена вся Европа чокнулась. Сама же вскормила фашизм. Сама же легла под него. И видится мне, история пойдет по второму кругу.

Снайпер (в детстве): А с нами может случиться, как немцами?

Бабушка: Со всеми может. Считается, будто Гитлер отрихтовал немцам мозги. Нет. Он просто разорвал сдерживающие их людоедскую натуру оковы культуры. И за несколько месяцев нация обратилась в чудовищ. Понимаешь, внучок, за тысячелетия эволюции всего нашего вида его звериная суть никуда не делась. И любой народ способен оскотиниться за считанные дни. Наш - не исключение. Это сейчас все сыты и имеют крышу над головой. А выгони всех нагишом под чистое небо да не покорми неделю-другую - начнут потихоньку рвать друг друга на куски и жрать.

Снайпер (в детстве): Я в играх всегда против фашистов сражаюсь.

Бабушка: Поменьше сиди за компьютером. Больше занимайся спортом. Иначе самая умная часть молодежи уйдет в вымышленные миры. А реальность захватят зигующие подонки, уже сейчас марширующие под флагами со свастикой.

Снайпер (в детстве): Когда вырасту, буду защищать нашу землю от нацизма.

Бабушка: Правильно! Знай, он заразен. И, чтобы эпидемия не перекинулась к нам, порой приходится сражаться с ней вдали от дома.

Из-за сцены доносится траурный марш в исполнении духового оркестра.

Снайпер (в детстве): Бабуля, а чем нацизм заразен?

Бабушка: Тем, что его вирус спит в душе каждого. Нацистские идеи, пусть и в самом зачаточном состоянии, хранятся в разуме человека любого сословия, образования, возраста и пола. Особо сладки те идеи для сотен миллионов неудачников, имеющих кучу злобных претензий ко всему миру. И потому всякой сволочи, призывающей к расправе над "недочеловеками", не счесть. А вот настоящих патриотов мало. В некоторых странах их вообще нет.

Снайпер (в детстве): А чем патриотизм отличается от нацизма?

Бабушка: Патриоты хотят добра своему народу. Нацисты - зла чужому. Патриоты изучают родную историю. Нацисты ее придумывают и боятся настоящей правды. Яркий пример - фанаты Шишиги. Упиваются его брехней и готовятся резать тех, на кого укажут те, кто прикармливает этот сброд.

Снайпер (в детстве): Не понимаю, бабуля. Столько наших погибло от гитлеровцев, и вдруг теперь собственные завелись. Что с нами не так?

Из-за сцены слышатся: невнятная речь оратора и залпы оружейного салюта.

Бабушка: Наши с тобой соотечественники, внучок, в каких бы княжествах и царствах не жили, веками сражались с захватчиками. И чтобы победить их, нам - живущим в этих землях народам, гордым и свободолюбивым, - пришлось стать рабами своих предводителей. Ибо без жестокой дисциплины мы тогда не смогли бы одолеть супостатов. Но века рабства не прошли бесследно. И чувство собственной ущербности не раз толкало нас и наших соседей на всякие авантюры. А нынче вообще воцарилась шизофрения. Чую, надвигаются плохие времена.

Снайпер (в детстве) снимает на мобильник мемориал и его окрестности.

Снайпер (в детстве): Бабуля, а что для тебя значит слово "родина"?

Бабушка: Для меня, внучок, в том слове политики - ноль. Всегда дивилась на обиженных режимом, клянущих на чем свет стоит родное отечество. Для меня родина - это двор моего детства. Школьные друзья. Игры, песни, фильмы и книги. Разговоры взрослых, что подслушивала, будучи девочкой. А по большому счету... Родина - это любовь, семья, свой дом, дети. Это ветки граба, стучащие ветреной ночью в окно спальни. И впитанные с колыбели традиции. Откровенно говоря, сегодня чувствую себя чужой в этой стране. Прогнило все! Нутром чую. Впрочем, не об том речь. Запомни мой наказ тебе, внучок. Если в каком-то уголке нашей страны нелюди станут жечь людей, ты должен бросить все дела и идти сражаться против нечисти, как бы тебе ни было страшно и что бы ни удерживало тебя на месте. Иди и убивай! То будет не грех. А подвиг. Запомни это на всю жизнь.

Снайпер (в детстве): Не забуду. Никогда. Клянусь!

Бабушка: Путь Воина - это путь настоящего мужчины. Будь мужчиной - и тогда воином ты не сможешь не стать. И еще. Войны бывают разными. Нынче самые страшные войны - не те, где стреляют, а те, где промывают мозги. Думай своей головой. Иди своей дорогой. Действуй по велению своего сердца.

Занавес.

КАРТИНА 5

Лунная ночь. Кусты. Труп Снайпера. Слышен стрекот кузнечиков.

Снайпер (из-за сцены): Да, я здесь - из-за той клятвы. Хотя настрой, конечно, имелся и от всего предыдущего. Но уж больно я мирный человек. И поначалу ждал, когда гоблинов прокатят на выборах. Кто ж знал, что вместо них будет цирк? Потом надеялся на мировое общественное мнение. Оное же мигом ослепло и оглохло. И все равно я продолжал чего-то ждать... И лишь когда гоблины сожгли сотрудников канала "Курилос-ТВ", решился. Я смотрел на экран и не верил своим глазам. Боевики выгнали избитый люд со связанными руками на улицу. Обмотали толпу колючей проволокой. Облили бензином. Зачитали по бумажке "приговор за измену нации". И подожгли. Под камеры... И тут мне стало кристально ясно: не возьмусь за оружие - перестану быть мужчиной, перестану быть человеком. Особо меня потрясло в те времена, что западные СМИ во всем обвинили... самих же сожженных сотрудников "Курилос-ТВ"! Мол, те сами спровоцировали гоблинов. Говорили бы, что те велят, и были бы в шоколаде. Что? Что-о-о-о?! Запад, ты глумишься над нами?! Ты превратил нас в дебилов, ненавидящих собственную историю и выдумывающих про себя бредовые сказки. Мы стали страшилкой и посмешищем для остальных народов. Запад, мы молились на тебя. Мы верили каждому твоему слову так, как не верили своим родителям и священникам. Мы верили в тебя, как малые дети верят в Деда Мороза.

Слышны пулеметные очереди. Раздаются истошные крики раненных.

Снайпер (из-за сцены): Что там? Небось, гоблинскую разведку накрыли. Нацики мутят подлянку...М-да-а-а-а...

Крики раненных затихают. Снова слышен стрекот кузнечиков.

Снайпер (из-за сцены): Видя загаженный собаками асфальт у своего подъезда, мы говорили, что в Америке или Швейцарии у подъездов не бывает какашек. Если кого-либо из нас грабили, мы говорили себе: мол, а на Западе можно мотаться по ночным городам с мешком денег, и все тебе будут только улыбаться. Эх, Запад, мы слушали твою музыку. Мы смотрели твое кино. Мы читали твои книги. Мы свято верили, что на Западе не может быть безумцев, мошенников, дураков, бомжей, наркоманов, бандитов, террористов. Але, Запад! Куда, подлая твоя морда, подевались "либерте", "эгалите" и "фратерните"?!

К стрекоту кузнечиков добавляются редкие крики петухов.

Снайпер (из-за сцены): Скажи мне кто раньше, что "цивилизованные страны" будут подстрекать нацистов жечь людей, я бы счел сказавшего безумцем, посоветовав: "Лечись, дурик!" А теперь я уверен, что в психушку надо было запихнуть меня и тех, кто верил в картонные идеалы нашего общества, навязанные ему западной пропагандой... Вместе с сотрудниками "Курилос-ТВ" сгорела моя вера в "общечеловеческие ценности". И стала пеплом часть моей души. Та, которая хотела обнять всех людей мира и любить его. Преданно и бескорыстно. А уж когда услышал, как каратели "зачищают" шахтерские поселки, не щадя детей и женщин, тут же позвонил по телефону, что оставил Марк Моисеевич.

Дробно стучат пулеметные очереди.

Снайпер (из-за сцены): Гоблинсике саперы подходы к нашим позициям разминируют. Потому братишки и причесывают тварей "молотилками". Гоблины готовят атаку, точняк!

Грохочет артиллеристская канонада. Сцену освещают вспышки от разрывов снарядов.

Снайпер (из-за сцены): Как пить дать, попрут на нас в атаку. Гаубицами доты курочат. И даже то, что еще толком и не рассвело, гоблинам не важно. Точки на пятачке давно пристреляны. И нечем мне помочь пацанам.

Слышен гул прогреваемых моторов бронетехники.

Снайпер (из-за сцены): Что мне, мертвецу, до земных дел? У покойничков, поди, свои расклады. Ан нет! На душе - тяжесть. Она-то и не дает унестись в Мир Иной. А если нацизм расползется раковой опухолью по всей планете? И миллиарды представителей "низших рас" вылетят в небо дымом из труб лагерных крематориев. Получится, что все было зря. И Марафонская битва. И Бородино со Сталинградом. И вся та боль, которую вытерпело человечество, сражаясь со Злом. Все пойдет прахом под музыку нацистских маршей.

Из-за сцены слышится "Wenn die Soldaten..."

Звуки боя стихают. Сцену заливает яркий свет. На смену маршу приходит пафосная музыка и хор, поющий на неземном языке.

Снайпер (из-за сцены): Я ни разу в жизни не молился. А сейчас помолюсь. Хуже-то не будет. Я обращаюсь к Тебе, Бог Защитников Отечества. Бог тех, кто за правду, за справедливость. Прошу тебя дай мне второй шанс. Клянусь, буду воевать более изобретательно и беспощадно. Я заставлю мозг работать на пределе, прокачивая тактические варианты. И по-глупому не попадусь. А когда по инвалидности, болезни или изношенности тела не смогу быть бойцом, забери мою жизнь себе. Ибо вне поля боя нет ее для меня. Умер я для мирной жизни. И если Тебе будет нужна душа воина, бери мою. Готов сражаться тысячи тысяч лет в любых мирах, в любых телах, в любых армиях, на любом поле боя. Но дай мне, пожалуйста, сначала сразиться с Абсолютным Злом моего мира. Молю!

Освещение сцены тускнеет. Снова слышны звуки боя. Снайпер оживает. Ощупывает голову. Вытирает кровь с лица. Смотрит на ладони. Спохватившись, падает на землю и опасливо озирается по сторонам. Хватает винтовку. И пригнувшись, удаляется.

Снайпер (из-за сцены): Благодарю Тебя, Бог Ратников, что обратил внимание на мою скромную персону! Клянусь, не опозорю воинской чести и не посрамлю Твой дар.

Слышна артиллеристская канонада. Сцену озаряют вспышки от взрывов.

Занавес.

КОНЕЦ

Оставить комментарий © Copyright Шанс Виктор (victorsans@yandex.ru) Размещен: 23/06/2021, изменен: 23/06/2021. 73k. Статистика. Пьеса; сценарий: Мистика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Он не сошел с Пути Воина даже после смерти.

Шанс Виктор : другие произведения.

Путь Воина