Это отрывки из моей работы "История о любви, измене и убийстве",
которая будет опубликована позднее.
На рисунке вид Михайловского замка ( северо-восточный угол ) со стороны места слияния Фонтанки и Мойки.
******************************************
Надо признать, что "своего часа" Павел ждал десятилетиями... Вот уж точно - "застоявшийся конь всю конюшню развалит"...
С началом правления Павла I, начинает государеву службу и его сын Александр. Он становится шефом Семёновского полка ( а его брат Константин - шефом Измайловского полка до 28 мая 1800 года, а затем он станет шефом Конного полка ), кроме того Александр был назначен первым военным губернатором Петербурга и в его подчинение входили военный комендант города, комендант крепости и петербургский обер-полицеймейстер.
Каждое утро в семь часов и каждый вечер в восемь он подавал Императору рапорт. При этом необходимо было давать отчёт в мельчайших подробностях обо всех событиях, относящихся к гарнизону, к караулам города, включая информацию от конных патрулей, разъезжавших в Петербурге и его окрестностях; и за малейшую ошибку давался строгий выговор. Павел I со всей серьёзностью взялся за реформирование армии, которая во времена позднего правления его матушки стала откровенно разлагаться как в нравственном отношении, так и в профессиональных навыках.
По словам современников в 1795 году из 400 тысяч солдат и рекрутов, 50 тысяч человек было растащено из полков для домашних услуг и фактически обращены в крепостных. В последние годы царствования Екатерины офицеры ходили в дорогих шубах с муфтами в руках, в сопровождении егерей или гусар, в расшитых золотом и серебром фантастических мундирах.
Александр всецело разделял взгляды отца на ситуацию в стране. В беседе со своим другом князем Адамом Чарторийским он говорил:
"В наших делах господствует неимоверный беспорядок, грабят со всех сторон, все части управляются дурно. Порядок, кажется, изгнан отовсюду, а империя стремится лишь к РАСШИРЕНИЮ СВОИХ ПРЕДЕЛОВ" ( выделено мной. - И.Ш. ).
Великий князь Александр был ещё молод и характер его был робким, кроме того, он был близорук и немного глух на левое ухо ( это следствие его близкого нахождения от артиллерийской батареи во время стрельбы из "аракчеевских" пушек ). Одним словом, эта должность не была его синекурою и стоила Александру многих бессонных ночей ( тут уж было не до любви и нежности к Елизавете ).
Оба великих князя смертельно боялись своего отца и, когда тот смотрел сколько-нибудь сердито, они бледнели и дрожали, как осиновый лист. Если выразиться по-простому, то Павел I откровенно "зашугал" своих сыновей..., и в особенности старшего. Лишившись покровительства своей всемогущей бабушки, великие князья остались один на один со своим отцом.
В это непростое для Александра время он особенно нуждался в поддержке, которую смогла ему оказать юная супруга..., а между тем Елизавета и сама ждала от мужа любви и взаимности...
Александр любил свою жену как брат, но она хотела быть любимой так, как бы она его любила, если бы он сумел её понять. Безответное чувство очень тяжело, особенно во время его первого проявления. Принципы, внушённые великой княгине с детства её матерью, вели её к добродетели, к исполнению долга. Она чувствовала и знала, что муж должен быть главным предметом её привязанности, она стремилась к этому, но, оставаясь непонятой, всё более и более нуждалась в дружбе.
Именно эти обстоятельства и стали основанием её тесной дружбы с двумя княгинями - сначала с Варварой Головиной, которую я уже цитировал, а затем с княгиней Строгановой ( урожд. Голицына Софья Владимировна, 1775 - 1845 гг. ). Благодаря мемуарам Варвары Николаевны, нам и стали известны многие события жизни русского двора того времени ( её муж Николай Николаевич Головин в 1793 году был назначен гофмаршалом двора великого князя Александра ). А Софья Владимировна всегда оставалась самой близкой и преданной её подругой. Имеются сведения, что в имении Строгановых в Марьино на реке Тосне Новгородской губернии хранилась интимная переписка Елизаветы Алексеевны с Софьей Владимировной Строгановой...
Начав своё правление, Павел I первым делом старался "вытравить" всё то, что напоминало бы время царствования Екатерины II. Он начал коренную ломку всех государственных устоев, которые сложились при его матери. А ломать было что - распущенность и хаос в государственном управлении, беспорядок в финансах, в армии, в судебной системе и т. д.
Павел говорил:
"Этот развращённый народ желает, чтобы им постоянно управляли женщины, чтобы его повелителями были фавориты, а все преступления оставались безнаказанными".
Уже 29 ноября 1796 года, были введены в действие новые воинские уставы: "Воинский Устав о полевой пехотной службе", "Правила о службе кавалерийской" ("Воинский Устав о полевой гусарской службе") и "Воинский Устав о полевой кавалерийской службе". В этих документах самым подробнейшим и скрупулёзным образом описывались все стороны устройства и жизни армии. Там, как и во всех государственных службах, теперь на первое место выдвигались дисциплина и порядок, ответственность и честность в ведении дел.
Но вот методы, стиль этого реформирования и вызвали непонимание, а затем и сопротивление в первую очередь чиновников и военных..., что в конечном итоге и определило судьбу Императора. Другими словами, намерения у него были благими, но вот брался за дело он "не так и не с того конца".
Прежде всего Павел захотел изменить внешний вид военных..., ещё ранее в Гатчине им лично было нарисовано множество проектов новых мундиров. Не обошёл вниманием он и причёски военных. Вот как описывает Тургенев ( Александр Михайлович, 1772 - 1863 гг., адъютант князя Волконского Г.С., чиновник, Тобольский губернатор, мемуарист ) самые первые преобразования в этом направлении, испытанные на собственной голове:
"В пять часов утра я был уже на ротном дворе; двое гатчинских костюмеров, знатоков в высшей степени искусства обделывать на голове волоса по утверждённой форме и пригонять амуницию по уставу, были уже готовы. Они мгновенно завладели моею головою, чтобы оболванить её по утверждённой форме, и началась потеха.
Меня посадили на скамью посередине комнаты, обстригли спереди волосы под гребёнку, потом один из костюмеров, немного менее сажени ( 2 м 13 см. - И. Ш. ) ростом, начал мне переднюю часть головы натирать мелко истолчённым мелом; если Бог благословил мне и ещё 73 года жить на сём свете, я этой проделки не забуду !
Минут пять-шесть усердного трения головы моей костюмером привели меня в такое состояние, что я испугался, полагал, что мне приключилась какая-либо немощь: глаза мои видели комнату, всех и всё в ней находившееся вертящимися. Миллионы искр летали во всём пространстве, слёзы текли из глаз ручьём. Я попросил дежурного вахмистра остановить на несколько минут действие г-на костюмера, дать отдых несчастной моей голове. Просьба моя была уважена, и г-н профессор оболванивания голов по форме благоволил объявить вахтмейстеру, что сухой проделки на голове довольно, теперь только надобно смочить да засушить.
Я вздрогнул, услышав приговор костюмера о голове моей. Начинается мокрая операция. Чтобы не вымочить на мне белья, меня вместо пудроманта ( парикмахерская накидка на плечи - И. Ш. ) окутали рогожным кулем. Костюмер стал напротив меня ровно в разрезе на две половины лица и, набрав в рот артельного квасу, начал из уст своих, как из пожарной трубы опрыскивать черепоздание моё; едва он увлажил по шву головы, другой костюмер начал обильно сыпать пуховкою на голову муку во всех направлениях.
По окончании сей операции, прочесали мне голову гребнем и приказали сидеть смирно, не ворочать головы, дать время образоваться на голове клестер-коре. Сзади в волоса привязали мне железный, в восемь вершков ( 8 х 4,4 см = 35,2 см. - И.Ш. ) прут для образования косы по форме. Букли приделали мне войлочные, огромной натуры, посредством согнутой дугою проволоки, которая огибала череп головы и, опираясь на нём, держала войлочные фалконеты с обеих сторон на высоте половины уха.
К девяти часам утра составившаяся из муки кора затвердела на черепе моей головы, как изверженная лава вулкана, и я под сим покровом мог безущербно выстоять под дождём несколько часов, как мраморная статуя, поставленная в саду.
Принялись за облачение тела моего и украсили меня не яко невесту, не яко чучело, поставляемое в огородах для пугания ворон. Увидев себя в зеркале, я не мог понять, для чего преобразовали меня из вида человеческого в уродливый огородного чучелы".
Я думаю, что подвергшись такой унизительной экзекуции, не один военный проклял "на чём свет стоит" реформы Павла Петровича...
Именно при нём в армии появилось такое доселе неизвестное явление, как дезертирство... Объяснить это можно очень просто - наступившие ужасы нелепой дисциплины и наказаний сделали службу в мирное время в тысячу раз более опасной, чем самая кровопролитная война.
А про то, как государь начал "обустраивать" жизнь горожан, я опишу ближе к концу своего рассказа. Забегая вперёд, просто скажу - это был цирк и кромешный ад одновременно. Правление Екатерины II было по сути деспотичным, а уж про Павла Петровича тут и говорить нечего - деспот в квадрате.
Поначалу Павел открыл в прямом смысле "ящик Пандоры", установив снаружи Зимнего дворца ящик для анонимных жалоб и доносов. "Нашего брата" хлебом не корми, дай только донести на соседа..., бумаги не успевали вынимать..., голов тогда полетело, конечно, много - винных и невинных... Как позднее говорил советский писатель Сергей Довлатов - "Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И всё же я хочу спросить - кто написал четыре миллиона доносов ?".
Но вскоре наряду с доносами люди стали опускать в ящик "пасквили и карикатуры на царя"..., так что пришлось пресечь это народное творчество и ящик убрали.
На "международной арене" Павел в пику деяниям своей матери восстановил литовский статус в присоединённых польских губерниях после третьего раздела Речи Посполитой ( октябрь 1795 г. ), там снова был введён в делопроизводстве польский язык.
Кроме того первым делом Павел вернул в "строй" всех тех людей, которые попали в немилость к Императрице. Примечательно, что даже был помпезно возвращён в "свет" незаконнорожденный сын Екатерины - Бобринский ( Алексей Григорьевич, 1762 - 1813 гг., фамилия ему была дана по названию села, купленного для его материального обеспечения - Бобрики, сейчас это город Новомосковск Тульской обл. ). Его отцом был граф Григорий Орлов.
Интересно рождение Бобринского. Екатерина была вынуждена скрывать свою беременность от мужа - Петра III, так как в последние годы не жила с ним супружеской жизнью... Во время начавшихся предродовых схваток был специально устроен пожар в одном из домов недалеко от Летнего дворца..., а как известно, созерцание пожаров было любимым "реалити-шоу" Петра Фёдоровича.
И вот пока Пётр "рванул" наблюдать за этим "огненным представлением", Екатерина благополучно родила сына, которого тут же передали на воспитание в семью её гардеробмейстера Шкурина ( Василий Григорьевич, умер в 1782 году ). Это он сам поджёг свой деревянный дом, чтобы "выманить" из дворца Петра III. Шкурин был очень красив лицом..., сначала он служил придворным истопником, а затем Екатерина взяла его к себе в прислуги. После свержения Императора Екатерина щедро наградила Василия Григорьевича богатством и должностями, что вызвало некоторую ревность у графа Орлова..., он даже попытался удалить его со двора, но ничего не получилось - Шкурин стал тайным советником, действительным камергером и директором Императорского гардероба.
Возвращаясь к Алексею Бобринскому, скажу, что Екатерина не бросила сына на произвол судьбы и всячески помогала ему по жизни, хотя абсолютно не афишировала своё материнство и велела тому жить подальше от своих глаз - в Ревеле. В последний раз они встретились в год кончины Императрицы, когда Алексей был приглашён во дворец вместе с его прекрасной женой ( Анна Владимировна, урожд. баронесса Унгерн-Штернберг, 1769 - 1846 гг. ) после их свадьбы 16 января 1796 года. У супругов потом будет четверо детей. Кстати, Пушкин А.С. неоднократно пользовался добрым к себе отношением графини Бобринской..., Анна Владимировна частенько выручала поэта и поддерживала его как морально, так и материально.
Так вот, уже на четвёртый день после смерти Екатерины II Алексей Бобринский был вызван в Петербург..., и 12 ноября Павел пожаловал ему графское достоинство, назначил шефом 4-го эскадрона конной гвардии, подарил огромный "дом Штегельмана". Кстати, в этот дом, некогда принадлежащий его отцу Григорию Орлову, годом ранее был "подселен" из Петропавловской крепости пленённый Тадеуш Костюшко..., но об этой истории я расскажу позднее. Павел даже на одном из приёмов во дворце вывел графа Алексея Григорьевича Бобринского вперёд и представил его присутствовавшим гостям, как своего брата.
Внутренняя политика Павла I определялась двумя факторами - оппозицией всему тому, что делалось при его матери, и борьбой с проникновением в Россию идей французской революции, хотя вероятно, сам того не осознавая, он сделал в стране то же самое, что и революционные народные массы во Франции - ликвидировал старый, изживший себя режим, оставив через четыре года своим наследникам совершенно другое государство.
Ещё будучи великим князем, Павел Петрович хотел положить конец всем войнам, которые вела Екатерина II. Когда ему было 20 лет, он написал своей матери записку, в которой, рисуя картину бедственного положения империи, приходил к заключению, что России следовало бы отказаться от наступательных войн и устроить всю военную систему государства для обороны. Далее Павел подробно излагал все те меры, которые нужно было предпринять.
Как известно, мать не сочла нужным прислушаться к сыну..., да и сам Павел, став впоследствии императором, был отнюдь не пацифистом..., да и многие следующие правители России "по праву сильного" предпочитали наносить военные удары в числе первых...
Кстати, в ноябре 1797 года Павел уже не знал чем ещё можно "насолить" усопшей матери и решил вернуть некоторым городам, переименованным при Екатерине II, прежние названия. Так Севастополь обратно превратился в Ахтиар и носил это название 29 лет..., и был переименован лишь при Николае I.
Екатерина II, будучи умной женщиной, предвидела коренную ломку устройства страны после своей кончины. Ещё в 1780 году она говорила, делая экивоки на сына:
"Вижу, в какие руки попадёт империя после моей смерти. Из нас сделают провинцию, зависящую от воли Пруссии.
... Мне больно было бы, если бы моя смерть, подобно смерти императрицы Елизаветы, послужила знаком изменения всей системы русской политики".
Эпатажная попытка уравнять сословия ( манифест "о приведении к присяге крепостных крестьян" ) привела к восстановлению против Павла всех и вся. Крестьяне, прознав о том, что они должны наравне со всеми приносить присягу государю, подумали, что это делается для того, "чтобы впредь не быть за помещиками"..., и якобы сами помещики скрывают от них это царское повеление.
Из-за этого "недопонимания" начались крестьянские бунты и Павел был вынужден для подавления волнений отправить войска..., а 29 января 1797 года даже пришлось издать разъяснительный манифест "о должном послушании крестьян своим помещикам":
"... ныне уведомляемся, что в некоторых губерниях, крестьяне, помещикам принадлежащие, выходят из должного им послушания, возмечтав, будто бы они имеют учиниться свободными, и простирают упрямство и буйство до такой степени, что и самым премещениям и увещаниям от начальства и властей, нами постановленных, не внемлют....
Повелеваем, чтоб все помещикам принадлежащие крестьяне, спокойно пребывая в прежнем их звании, были послушны помещикам своим в оброках, работах и, словом, всякого рода крестьянских повинностях, под опасением за преслушание и своевольство неизбежного по строгости законной наказания..."
Но и этот манифест "не вразумил" крестьян, мечтавших о свободе. Мятежи ещё до выхода "разъяснительного манифеста" сначала вспыхнули в Олонецком наместничестве ( первое известие о нём пришло в Петербург 22 декабря 1796 года ), а затем в 12-ти губерниях, но особенно сильно в Орловской, Тульской и Калужской.
Командующий "карательными войсками" ( два пехотных полка с артиллерией - 24 пушки ) фельдмаршал князь Репнин ( Николай Васильевич, 1734 - 1801 гг. ) писал 15 февраля 1797 года орловскому губернатору о подавлении крестьянского восстания в селе Брасово Комарицкой волости Брянского уезда ( сейчас это в Брянской обл. ):
"... за их упорное неповиновение правительству, от высочайшей власти установленному, и их помещику, не внемля даже высочайшему манифесту его императорского величества, от 29 января сего 1797 года, и за их упорственное сопротивление войскам его императорского величества, наказаны силою оружия и преданы, яко изверги, злодеи и преступники, огню и мечу; что тела их, справедливо погибших от их богопротивного преступления, недостойные погребения общего с верными подданными, зарыты в особую яму, с надписью, для всегдашнего омерзительного презрения всем верным подданным, что тут лежат преступники против Бога, государя и помещика...
И, наконец, что дом их начинщика и первого начальника в сем богомерзком преступлении, деревни Ивановской крестьянина, Емельяна Чернодырова, истреблен до основания, так что и остатков оного и не видно. Дабы все о том быв известны, в подобные пагубные злодеяния не впадали".
А дело начиналось так.
Первыми поднялись крестьяне деревни Ивановой, принадлежавшей графу Апраксину. Во главе их встал крепостной Емельян Михайлович Чернодыров.
7 января 1797 года в деревне собралось до 800 человек крестьян из окрестных сёл, вооружённых кольями и дубинами. Они объявили себя государственными и отказались исполнять работы на помещика. Было решено занять центр Апраксинского имения - село Брасово. К восставшим присоединились крестьяне сёл Аркино, Лубошево, деревень Зеновкино, Тросной, Загрядской. В Брасове собралось более 5-ти тысяч восставших крестьян.
Вслед за апраксинскими поднялись и голицинские крепостные. Вначале восстали крестьяне Кокоревки во главе с Иваном Максимовичем Куркиным - жителем села Дерюгино ( ныне Комаричского района ). Восставшие разгромили контору винокуренного завода, конфисковали казну, сожгли все кабальные акты. 16 января был занят центр имения - село Радогощь. Наиболее жестокие притеснители крестьян ( управляющий, староста, сотский ) были казнены.
Восстание быстро распространилось на 38 сёл и деревень с 15 тысячами крепостных крестьян на территории нынешних Комаричского, Брасовского, Севского, Навлинского районов, на отдельные села Трубчевского и Брянского районов. Восставшие крестьяне провели ряд важных мероприятий - ликвидировали барщину, закрыли винокуренные и другие заводы, уничтожили кабальные акты, начали раздел земли. Руководил всем штаб восстания - совет во главе с Чернодыровым, Куркиным, Савенковым и другими.
Как я уже писал выше, на подавление восстания был брошен фельдмаршал Николай Репнин. Мятеж был потоплен в крови.
10 февраля в результате штурма падает Радогощь, а 13 февраля Брасово.
По армейским подсчётам в бою за село Брасово было сделано 33 пушечных выстрела, израсходовано 600 патронов; убито 20 крестьян, 70 - ранено; при этом сгорело 16 крестьянских домов. Оставшиеся в живых были подвергнуты жестокой порке розгами, 217 наиболее активных участников восстания отданы под суд, который проходил в Орле. 18-ти крестьянским руководителям, в том числе Чернодырову, Савенкову и Куркину, суд вынес самое жестокое тогда наказание:
"... наказать нещадно кнутом в Орле 25, да на месте 75 ударами и, вырезав ноздри и поставя штемпельные знаки, сослать вечно в каторжную работу".
Хотя это восстание и было подавлено, но оно не прошло без определённых итогов..., через полтора месяца в день своей коронации Павлом I будет обнародован "Манифест о трёхдневной барщине", пусть формально, но дающий право крестьянам хоть на какие-то выходные дни. Одним словом, "борьба трудящихся" за свои права не проходит бесследно...
Павел I в пику своей матери решил изменить даже место расположения царского двора ( повод - объявленный на один год траур ). Как следствие этого, прекрасный Царскосельский дворец, где могла бы отлично разместиться вся свита, был покинут и разорён, а все самые лучшие его вещи перевезены в Павловск - место, несомненно, красивое, но ничуть не подходящее для двора, который, однако, принуждён был там разместиться, ибо Павловск сделался резиденцией государя, любящего пышность и представительность.
На скорую руку там было возведено ещё несколько построек, но все они составили самый выразительный контраст с сооружениями прошлого царствования.
В своё время в Царском Селе Екатерина II велела воздвигнуть для своего внука Александра великолепный дворец, а в Павловске Императрица Мария Фёдоровна поместила сына чуть ли не в хижину, пока по её приказанию ему строили деревянный дом. Это помещение великого князя было весьма тесным, но Елизавета Алексеевна и тем была довольна и даже чувствовала себя счастливой по сравнению с теми тремя неделями, которые ей пришлось провести во дворце вместе со свёкром и свекровью.
У нового Императора были наклонности к мистицизму... В первых днях царствования государя был пущен слух, будто часовому Летнего дворца является архангел Михаил; повторяли даже слова, сказанные им, значение которых было, впрочем, довольно туманно. При первом же известии о чудесном видении часовому, Павел дал обет, что, в случае, если у него будет ещё сын, то он назовёт его Михаилом.
Как бы там ни было, но уже через две недели после смерти Екатерины II был издан указ ( от 20 ноября 1796 г. ) о переименовании Летнего дворца в Михайловский. А вскоре было велено сломать и сам этот дворец ( указ от 28 ноября 1796 г. ):
"... для постоянного государева проживания строить с поспешанием новый неприступный дворец-замок. Стоять ему на месте обветшалого Летнего дома".
Всю зиму выносилось убранство Летнего дворца и разбирались его стены. А незадолго до отъезда в Москву на свою коронацию Павел заложил первый камень ( 26 февраля 1797 года ) в основание Михайловского замка. На эту "стройку века" были брошены все силы..., даже мраморные плиты, которые предназначались для стен Исаакиевского собора ( Екатерина II не успела его достроить ), были "переброшены" на нужды детища Павла I...
В итоге Исаакий стал выглядеть уродцем - на роскошном мраморном основании были возведены кирпичные стены. Творческий креативный люд не остался безучастным к такому "беспредельному грабежу" будущей гордости петербуржцев:
"Ce monument dont la base est de marbre et la cime de brique,
De deux r;gnes le caract;re et la dur;e nous indique".
Лист бумаги с этими строками был прикреплён к ограде собора. Автора вычислили быстро - им оказался капитан-лейтенант Павел Акимов, недавно вернувшийся в составе эскадры Балтийского флота из похода в Англию. Ходили слухи, что по приказу Павла I этому офицеру были отрезаны язык и уши..., и что он был сослан в Сибирь..., но на самом деле Павел Акимов не стал дожидаться "вердикта роскомнадзора" по своему стихотворчеству и попросту исчез...
Прошло много времени и уже в царствование Александра I адмиралтейств-коллегия выразила сожаление по поводу "исчезновения" достойного офицера и предписала, что в случае его возвращения на морскую службу претензий к нему иметь не будет. Но "морской офицер-поэт" так и не объявился..., вероятнее всего ему удалось каким-то образом пересечь границу и укрыться в Европе.
Весь недолгий срок своего правления Павел "... с особенным старанием занимался возведением Михайловского замка, даже расстроил свои финансы вследствие той поспешности и стремления к роскоши, которые проявил при этой постройке, но едва только дворец был завершён и его величество думал насладиться в нём жизнью, как этот же дворец сделался его могилой и вскоре был заброшен его наследником...", но обо всём этом будет рассказано дальше.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
К своей новой роли Павел I готовился загодя и был внутренне готов к трону, сочинив в черновом варианте множество новых указов и законов - они посыпались, как из рога изобилия уже в первые дни после смерти Екатерины II.
Хочу для интересующихся привести основные статьи бюджетных расходов и доходов в первый год правления Павла I :
РАСХОДЫ:
Армия и флот...................................................... 25.000.000 руб.
Гражданские штаты............................................. 6.000.000 руб.
Иностранный департамент................................. 1.000.000 руб.
руб.
Школы и благотворительные учреждения........ 1.221.762 руб.
Погашение долгов.............................................. 12.000.000 руб.
Кабинет ( личные расходы императора ).......... 3.650.000 руб.
3.600.000 руб.
Императорская фамилия.................................... 3.000.000 руб.
В статьях ДОХОДОВ крупные суммы продолжали, как и при Екатерине, доставляться налогами на крестьян:
Подушных с казённых и помещичьих крестьян.......14.390.055 руб.
Оброчных с казённых крестьян............................... 14.707.921 руб.
Питейные сборы........................................................ 18.089.393 руб.
Таможенные сборы..................................................... 5.978.289 руб.
Кроме того с 1798 года к повинностям казённых крестьян был прибавлен ещё дополнительный налог на 6.482.801 руб.
Для 36-ти миллионного населения страны это ещё маленькие цифры..., и в самом деле - "государевых" людей тогда было на порядок меньше, чем сейчас у нас бюджетников..., как говорится - один с сошкой, трое с ложкой..., да и "двор с кабинетом" сейчас гребут под себя намного больше...
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
А между тем Императрица Мария Фёдоровна была "тяжела"...
За четыре недели до своего разрешения от бремени она получила известие о кончине своего отца, владетельного герцога Вюртембергского ( ум. 10 декабря 1797 г. ). Эти последние четыре недели её величество провела в уединении, но Император и остальные члены семьи по-прежнему показывались в обществе.
28 января 1798 года у Императрицы родился сын..., естественно, названный Михаилом ( ум. в 1849 г. ), единственный порфирородный из сыновей Павла I ( то есть родившийся в период его правления ).
Роды Императрицы были тяжелы, но не опасны...
Павел I и тут не смог удержаться от своих чудачеств. Сразу же после родов Марии Фёдоровны ( а дело было ночью ) он приказал своему церемониймейстеру объехать весь дипломатический корпус с известием о рождении наследника. Представьте себе ситуацию, когда глубоко после полуночи "представитель" Императора стучится во двор каждого посла и требует аудиенции с сонными главами посольств. Переполох той ночью во всём дипкорпусе был немалый...
Едва оправившись от родов, Мария Фёдоровна получила известие о смерти своей матери ( Фридерика Доротея София, 1736 г. - ум. 24 февраля 1798 г. ), как раз в то время, когда ожидала её приезда в Россию ( немецкая бабушка, имевшая 11 детей, хотела посмотреть на русских внучат ). Её Величество совсем была поражена этим несчастьем, и государь удвоил тогда внимание и нежность к своей супруге.
![[]](/img/s/shap_i_e/nachalopravleniay/fontanka.jpg)