Я вырос как вырос и стал кем стал,
в своем кругу знаменит.
Я знал понятия: Сталкер, Сталь,
Столетие, Сталагмит.

Батяня мой шестерил ворью,
я прибился к шпане.
И вот я зарезан, и вот в раю.
Или он во мне.

Блажен, кто первое молоко
воспринимал как смесь.
Блажен, кто жизнь отпустил легко.
Все иные - не здесь.

И я блажен, и на лету
облака гоню,
и жму Всеобъемлющему Никту
облачную клешню.

Мы вместе резвимся. Не всерьез,
малявкой, лезущим в бой
с папашей, я задаю вопрос:
почему я с тобой?

И мне в лицо летят грачи,
крича, как мы кричим
от безнадеги: - Не ищи
ни следствий, ни причин.

Былое забыто. И ты забыт.
Ты мертв - и оно мертво.
Зачем оглядываться? Там стыд - 
больше ничего.

Смысл канул в воду и камнем на дно.
Круги по воде - слова.
Все мудрецы твердят одно:
Халва, халва, халва.

Ты хочешь ответа? Вот он, бери,
любящий мораль:
рай как жил у тебя внутри,
так и не умирал.

Остается добро, балда,
умирает зло.
Рай - это то, что осталось, когда
все прошло.

Что-то в облачном молочке,
в солнечном пылу...
Рай навсегда остановлен в зрачке
зарезанного на углу.